Таня : другие произведения.

Порок сердца - Глава 27

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ты думаешь, все остановилось и судьба дала миг передышки? Ты думаешь, что стала умнее и наконец-то набила все шишки? Ты вообще еще думаешь? Ну-ну. попробуй. А мы посмеемся. Или посмотрим. Как пойдет. ПС, особая благодарность: Una,Foxy,ГАВ - вы сыграли роль муз и наконец-то воззвали к моей совести. Впрочем, как можете заметить, у меня некий кризис жанра - но все в рамках задуманного, а потому, смею надеяться, Вам все же понравится.
  Когда неприятности отступают - не преследуйте их.
  http://www.diary.ru/~quotation/p75044620.htm#form
  Глава 27.
  
  Такое чувство, что, если неприятности решили выбрать именно тебя своей мишенью, то не успокаиваются, пока не завалят с головой. Дракон все же сильно ушиб меня, когда ударил хвостом. Мужу я ничего не сказала, даже врачам глаза отвела. Но все ж ходить было больно. К чему такой фальшивый героизм? Сложно объяснить. Мне одновременно не хотелось его волновать, показывать ему свою слабость и вообще принимать чужую помощь. Ведь я могу со всем справиться сама! Не время для детских выходок? Хм, через два часа я с этим готова была согласиться. Больше всего ныла спина. Ныла до того, что я нашла свою сумку, и намазала поясницу мазью. Ее делала еще Крыло Бабочки. На глаза против воли навернулись слезы. Нет, я не заплакала. Только вспомнила в который раз. Она не заслуживала такой смерти. Никто из них не заслуживал. Я постаралась переключиться. Слезоразлив сейчас не поможет, даже как расслабляющее средство. Лучше всяких слез будет найти тех, кто уничтожил мой Храм, и... Дальше я не позволяла себе даже думать. Чревато. Пусть останется сюрпризом для всяческих провидцев да гадалок.
  Во время этих душевных терзаний мазь подействовала, и спину отпустило. Синяки - это дело привычное. Кэр заседал в кабинете, погруженный в дела, а меня вроде как по-тихому заперли в моих покоях - когда я попробовала выйти, стража крайне вежливо уведомила о желании Императора обеспечить мне покой, и выполнять любые желания. При этом алебарды они перед моим носом с опаской перекрестили. Не думаю, что идея изначально была его. Скорее, я столкнулась с излишним рвением...
  Слишком расчувствовавшись от воспоминаний, я, вместо того, чтоб оттолкнуть их в стороны и выйти - удерживать силой они б меня не посмели, я ж драку затею - вернулась к себе. Я не хотела причинять никому вреда. Особенно после зрелища на свадьбе. С одной стороны, мне полагалось воспользоваться любой возможностью, дабы досадить светлым. Поддержание имиджа темной-злодейки, как-никак. А с другой... Подобная мелочность ниже моего достоинства, да и парней жалко. Я имела опыт службы и понимала их трудности. Избавить кого-то от возможных трудностей - может, это поможет и мне разобраться в своих проблемах? И пусть только кто-то попробует признаться, что не поверил!
  Однако моего положения это не меняло. Пришлось лезть через подоконник. Так как самоубийцей я себя не считала, то запаслась 'когтями' - попросту вынула несколько украшений из доспеха и быстро собрала из них механизм, позволявший без всякой магии лазать по стенам. Поискав веревку, повертела в руках пару шнуров со штор, и, в конце концов, связала вместе постельное белье, благо последнего в спальне было много. Получилась довольно длинная и тяжелая веревка. Меня в доспехах должна выдержать. Я с помощью синего Пламени сняла с окна решетку, распахнула створку. Карниз был шириной в две ступни. Страшно, если честно. Внизу открывался замечательный вид на город. Но мне нужно было не совсем вниз - а чуть левее, к широкому балкону нижнего яруса, куда выходили прозрачные, сейчас распахнутые двери. На балконе росли цветы, стояла статуя женщины, и даже журчал фонтанчик. Судя по вензелям, чьи-то покои. Придется побеспокоить. Я улыбнулась невольной тавтологии, привязала веревку одним краем к кровати, пропустила ее под узорчатым экраном, прикрывавшим подоконник, и начала аккуратно смещаться вдоль карниза левее, чтоб оказаться над балконом, где распахивала крылья древнего вида горгулья. Если перекинуть через нее веревку, будет еще удобней спускаться.
  Про себя я помолилась Тьме, чтоб никто меня не увидел. Показалось или и вправду стало чуть темнее? Небо заткали легкие облачка. Ползающая по стенам как паук Императрица - даже звучит несколько странно. Впрочем, еще страннее попытка меня запереть. Так что - уж как получилось. Мне вдруг беспричинно стало весело. Я принюхалась. Снизу, с балкона, тянуло ароматом водяной лилии. Как интересно!.. Про наркотические свойства этих цветов рассказывали еще на первом курсе. Однако балкон оставался единственным удобным для спуска местом, а потому я не прекращала движения. Медленно, но верно, расстояние между мной и статуей сокращалось.
  Добравшись до горгульи, перекинула через нее веревку, обвязала второй край себе вокруг пояса. Сюда уже долетали какие-то звуки. Но такие тихие, что, кроме шорохов и легкого звона, ничего не разобрать толком.
  По мере спуска запах усиливался. Веревка тихонько поскрипывала под весом моего тела, плащ путался в ногах, вынуждая крайне осторожно ставить ноги. Я использовала любую возможность удержаться - щели между камней, узоры барельефов. Даже, кажется, подоконник. Покосилась вниз. Голова тут же закружилась, но я выяснила, что спускаться мне еще метров двадцать, веревки хватит примерно на 14, а между мной и балконом и вправду затесалось еще и небольшое окошко. Замечательно, постою на подоконнике. Будь у меня обычная веревка, я б попросту завязала ее особым узлом, а сейчас сдернула б к себе, получив весь запас. Но с самодельным толстым жгутом такое проворачивать рискованно. Значит, постою на подоконнике, спущусь еще на 3 метра, сброшу вниз плащ, чтоб уменьшить вес - и придется прыгать. Не так уж и страшно. Передохнув и успокоив головокружение, я продолжила спуск. А вот и окно.
  
  Кабинет оказался светлым и просторным. Дроу даже позволил себе удивиться. Слегка. Он ожидал узреть либо тяжелую величаво-помпезную классику, что-то вроде стиля ампир, либо слепящую белизну. Но все вышло иначе. Мягкое теплое золотистое дерево стен, кофейная обивка кресел, муарово-черная крышка письменного стола, легкие занавеси поверх фальшивых, но больших и просторных, окон. Паркет и пышный темный ковер, скрывающий пол от самого стола до высокого, выложенного плиткой с узором, а в остальном довольно простого камина. Полки с книгами, стеллаж с коллекциями и подарками, сейф за узорчатым гобеленом, на котором несущегося вдаль тигра преследовали белые собаки.
  Из необычного был только водопад на стене, да пронзавшие воздух под потолком лучи солнечного Света. Именно с большой буквы. И едва начатый портрет в нише.
  Дроу молчал, погрузившись в размышления.
  Каэрдвен не препятствовал ему. Сидел, так же спокойно рассматривал своего гостя.
  - Вы приходитесь моей супруге родней? - спросил, наконец, откинувшись назад в кресле.
  - Главой рода, - отозвался дроу. И тут же любезно улыбнулся: - Одного из родов, - не в силах удержаться от очередного укола.
  - Вот как... - только и пробормотал Император.
  Поверх простых брюк и рубашки на нем был шелковый халат, черный в серебряных ягуарах и лилиях. Руки он прятал в рукавах. Левый манжет халата испачкался в чем-то бледно-розовом, почти телесном. Не кровь, не вино, не сок. Дроу глубоко вдохнул слабый запах. Краска.
  - Вираэл не знает, что вы здесь, - тем временем заключил Император.
  Тириэл, подумав немного, кивнул. 'Вираэл' звучало непривычно, но он слышал где-то о традиции некоторых народов убирать, или, наоборот, добавлять ангельское окончание 'эль' к имени. Ангелы и те, кто когда-то был ими, носили примерно такие имена. Люди уже давно не следовали никакой классификации, а традиция осталась. Непристойно мирскому претендовать на ангельское, или как-то так, по канону.
  И все равно не укладывалось у него в голове что-то. Но сейчас было не до раздумий.
  - Как... она? - спросил принц темных негромко, запнувшись на местоимении.
  Вот оно. Привыкнуть никак не удавалось. Поверить... Ну, он еще до нее доберется! Но на подобном маске прекрасном в своей невозмутимости лице не отразилось ни одна из обуревавших его эмоций.
  - Лучше, - коротко сказал Каэрдвен так, будто у него вдруг перехватило горло. - Ей зарастили кости, и восстановили волосы. Завтра уже сможет встать.
  - Он...а уже на ногах, - снова запнувшись, заметил дроу почти равнодушно.
  В этом он не сомневался ни на миг - знал. Просто знал.
  Император нахмурил брови. Он ничего не сделал - но рядом появился слуга, склонившись в почтительном поклоне. Выслушал приказ, поклонился и снова растворился в воздухе, как не было. 'А я ведь кабинет запер', - напомнил себе Тириэл. И оценил жест доброй воли. Интересно, в чем причина такой любезности Светлого Императора?
  - Так ты меня ждал? - сделал логичный вывод дроу, беззаботно переходя на 'ты'.
  Кэр усмехнулся чуть заметно. Кивнул. Он и вправду мог позвать стражу в любой момент. Это они оба знали. Но... он не мог отказать себе в удовольствии потешить собственное любопытство. Вир верила дроу. Ее интуиции он как-то незаметно для себя уже привык доверять.
  - Вираэл упоминала о тебе как-то, - счел нужным пояснить он.
  Сделал паузу, и все же договорил:
  - Зная это, я предположил возможность твоего визита.
  Получилось формально и коряво, но что-то, что поднималось в груди каждый раз при воспоминании о ее шепоте, уже вздымало свои кольца, разворачивалось, шипя.
  'Зря, - думал Император, - распространяют слух о горячности дроу', - и мысленно кипел от чувства, в котором не хотел признаваться самому себе.
  Ревность оказалась неожиданно горькой и терпкой. Как черноплодная рябина, быть может.
  Но они оба оказались слишком хорошими политиками, чтоб дать себе волю.
  Тириэл, не смотря на все свое показное высокомерие и ехидство, прекрасно отдавал себе отчет, на какой тонкой грани застыл, и понимал, что испытывает терпение собеседника. Да, у него были свои козырные карты - но, для того, чтобы их выложить, нужно хотя бы выжить. А Каэрдвену хотелось его смерти. То, что, едва придя в себя, Вираэл звала Тириэла, не его самого, приводило обычно сдержанного Императора в такую ярость, что он готов был наброситься на дроу и разорвать его голыми руками. И он бы, скорее всего, так и сделал или выбрал способ изящней, если б не понимал, что она огорчиться, когда он умрет. Даже если не узнает имя убийцы. Как ни смешно, ему не хотелось огорчать... своего Консорта и свою Императрицу. Особенно разом.
  Конечно же, одного этого повода было б мало - Император не имел права на излишние сантименты и, вполне возможно, ради соображений безопасности все равно уничтожил бы прямую угрозу, если б не пара фактов. Позапрошлый властитель, изгнав дроу, слишком поздно осознал свою ошибку. Более 300 лет ни один из них не ступал на Светлые земли. И вот теперь, в минуту назревшего кризиса, один из принцев во дворце? С политической точки зрения непростительно было б упустить такой шанс.
  К тому же, Каэрдвен был одним из немногих, кто знал кое-что об отношениях дроу и вампиров. А еще о большем догадывался. И вовсе не расценивал позицию предшественника как единственно верную, чем частенько грешил Азра.
  Оба застыли, глядя друг на друга, лишь изредка обмениваясь короткими репликами-уколами, проверяя оборону противника и тут же отступая на выбранную позицию. Слишком много всего приходилось учесть и взвесить, чтоб позволить себе проявить эмоции. А еще обоим казалось, что спину сверлит пронзительный взгляд зеленых - или сине-зеленых глаз.
  - Что ж... мы рады приветствовать родственника Императрицы при нашем дворе, - извлек из глубин памяти Каэрдвен величаво.
  Слово 'Императрица' далось ему так легко и привычно, будто с рождения не сходило с губ, и дроу против воли стиснул зубы. Улыбнулся, показав кончики клыков.
  - Я польщен таким гостеприимством. Полагаю, в таком случае Вы с покорностью примите некоторые формальности Вашей поспешности, Император?
  Кэр не ожидал так быстро ответного хода, а потому насторожился, помедлив с ответом.
  - Я не совсем понимаю, о чем речь, - заметил он осторожно, мягко переведя разговор в менее формальную область.
  - Ну как же... - принц поерзал, устраиваясь удобней. - Так как Вир принят в мой род как принц, и он, не спросив согласия ни одного из старейшин, все же Ваш супруг... - рассуждал он таким мирным тоном, что окончание фразы не сразу достигло сознания Императора, - то выбирайте место нашей первой брачной ночи, любезнейший, - договорил дроу, чарующе улыбаясь.
  
  Тириэл, принц Кастеллы
  
  Сказать, что я все так и планировал, было бы, безусловно, лестно для моего эго, но фальшиво. Я импровизировал. [Вот, видишь, шиза, и я умею быть скромным?] Первоначально, собираясь нанести визит, я все больше думал о вещах простых и приземленных, вроде выдранных сердец и отрубленных голов. Ну и кастрации. Так, к слову. И то и дело себя одергивал, вспоминая, что есть и иные способы казни, более подобающие для похитителя младшего принца дома... и вовсе не демонстрирующие мою ревность.
  Как это часто бывает, действительность оказалась немного сложнее.
  Каэрдвен не заставлял Вир идти к алтарю. Ну, конечно, к алтарю он ее вообще не водил, но это отдельная тема беседы. Так вот, он не был насильником. И он не увозил ее во дворец. Как только я осознал эти простые факты, а также убедился, что к ее пыткам он также отношения не имеет, во мне опять проснулся политик. Я терпеть ненавижу этого изысканно-хитрого зануду, в которого, бывает, превращаюсь, но без него давно б вверг собственную страну в хаос, пожалуй. Что никак недопустимо для принца моего титула и положения. Эх, уже проснулся...
  С его пробуждением на первый план вышли немного иные соображения. Военный союз с империей Света - это огромный бонус к моему политическому весу. Да и, если говорить откровенно, разве что сила Света способна обуздать Властелина.
  Я так и не понял, что Вириэль сделал. Нет, все же сделала, тогда, когда птицей-мутантом вырвалась из моего тела, но я выжил. Тьма, завязну в долгах ведь по уши! В любом случае, позволить себе принести все эти удачные совпадения на костер моего гнева я не мог. Судя по всему, Каэрдвен испытывал схожие затруднения. До моей маленькой речи.
  
  Император задыхался, выкатив глаза и прижимая руку к горлу. Дроу смотрел на него, приподняв бровь, ожидая, когда пройдет шок. О, конечно же, он шутил, да и понимал, что, как оправится, Каэрдвен найдет тысячи уверток и отговорок - но один этот миг абсолютного торжества стоил многого. Император не думал о произошедшем с такой точки зрения, и оказался неприятно огорошен идеей.
  - Ты ведь с паладином брак заключал, - мягко напомнил дроу. - Думал, он всегда был бы нижним?
  Судя по взгляду, Император по каким-то своим причинам если об интимной стороне вопроса и раздумывал, то разве что абстрактно. Его взгляд чуть затуманился.
  Тириэл злобно улыбнулся. Злобно-мило. Сдул пару прядок с глаз, соскользнул со стола и немного болезненно сжал предплечье мужчины. Глаза того прояснились едва ли не сразу. Все тело закаменело. Затем он медленно расслабился, глядя в лицо дроу. Тот, убедившись, что собеседник вновь адекватен, вновь отступил и уселся на столешницу, болтая ногами.
  Поверх плеча темного видна была часть единственного настоящего окна, вернее, даже оконца. Взгляд привлекло какое-то движение. За стеклом, в полном доспехе и развивающемся плаще, ползла... Императрица. Каэрдвен против воли распахнул глаза, едва удержавшись от искушения их потереть.
  Принц темных эльфов расценил рецидив верно и порывисто обернулся. Открывшаяся картина и его лишила дара речи. Не сговариваясь, оба бросились к этому окошку - вопреки панорамным иллюзиям арочному и аккуратному, и защищенному от сторонних взглядом снаружи, само собой. Сосредоточено щуря глаза, Императрица продефилировала мимо их вытянувшихся лиц и исчезла внизу, перечеркнув оконный проем расшитой полоской жгута.
  Подавшись назад, мужчины переглянулись в абсолютном молчании. Оба действовали синхронно, будто долго репетировали совместные действия. Император открыл створку, дроу наложил иллюзию невидимости, и оба, столкнувшись плечами в тесном арочном проеме, высунули головы в окно, как раз, чтобы увидеть, как Вир поразительно тихо для облаченного в гору металла существа спрыгивает на балкон парой уровней ниже. Оба с шумом выдохнули, вдохнули. Снова переглянулись. И вдруг выругались на два голоса.
  Попробовав отодвинуться, дроу и Император вдруг обнаружили, что застряли.
  
  Мне навязчиво чудилось, что на меня смотрят. Причем смотрят люди и нелюди, безусловно знакомые. Но ангелов и демонов вокруг не наблюдалось, голова кружилась по-прежнему, а потому я все списала на собственную подозрительность и наконец-то рухнула на балкон.
  Моя нога! Спина! Локоть! Прыгая в попытках растереть (сквозь доспех, само собой) ногу, я налетела на бордюр локтем, да вдобавок еще и врезалась лбом в стену. Переждав звездопад и кое-как справившись с желанием дать по шее самой себе (у меня неистребимая рефлексия чувств моего магистра), я поднялась. Шлем остался в спальне, обнаружила я это только сейчас, но забирать его придется явно позже.
  Дверь в комнату тихонько поскрипывала, аромат лилий окутывал удушливым облаком. Теперь никаких звуков не доносилось. Я помедлила, наконец, достала платок, повязала его на лицо так, чтоб прикрыть нос и рот [а то вдруг у меня нет устойчивости к наркотику?], и осторожно приоткрыла створку двери, заглянув внутрь.
  И тут же отшатнулась. Первым, что бросалось в глаза, было распотрошенное тело женщины в некогда синем бархатном платье, с рыжими волосами, разметавшееся посреди ковра. Застывшее лицо искажено в ужасающе счастливом крике, судя по трещинкам в уголках губ, у нее изо рта недавно вынули кляп - кровь не затекла на щеки. Зеленые глаза слепо, с заледеневшим отчаянием, смотрели в потолок, а в проломленной грудине видны были размолотые в труху ребра и сердце, утыканное тонкими черными иглами. Внутренности вывалились из распоротого небрежно живота, расползлись вокруг нее, сизые, темные и розовые, как мерзкие змеи. Но никакого запаха - четыре курительницы по краям источали уже знакомый мне аромат, да и само тело казалось... застывшим.
  В первый момент я решила, что это - Алора. Именно 'узнавание' заставило меня перебросить в руку Синее Пламя, и, прислушиваясь, напрягшись всем телом, оглядываясь лихорадочно вокруг, пробраться внутрь, к ней. Комната напоминала гостиную, в серебряных и черных тонах, с небольшим добавлением лазури. Одна рука девушки, белая и нетронутая, почти просвечивала на мягком ворсе ковра, вторая, в черных синяках и следах от веревки, силилась прикрыть грудь. Преодолевая отвращение, слыша, как из-под моих сапог доносятся чавкающие звуки, а на ковре остаются более светлые пятка, медленно наполняющиеся цветом, я вдруг поняла, что шагаю по крови. Мне стало плохо. Нервным жестом перекинув косу на грудь - почему-то сейчас измазаться в этой крови казалось немыслимым делом - я медленно опустилась на корточки рядом с ней. Неужели это и вправду Алора? Я отправила ее на смерть?!
  Преодолевая внутреннее сопротивление, я протянула руку, отвела прядку волос с ее виска. И выдохнула, только тогда обнаружив, что задерживала дыхание. Неправильно чувствовать радость, обнаружив, что умер кто-то еще. Но я все равно была рада, что не подтолкнула ее к смерти. Я не желала Алоре зла. Но эта девушка была так похожа на Алору! Оглядевшись, я стянула с кресла покрывало и быстро накинула на женщину, прикрыв и ее лицо. Стало легче. Открытые раны - это что-то куда более интимное, чем стриптиз, даже перед лицом смерти. Или, может быть, мой учитель был прав, и так кажется, только пока не убьешь первую сотню? Понятия не имею - не пробовала.
  Отступив на пару шагов, я заставила себя отвлечься. О чем-то ведь говорила Алора тогда, в трактире... Глазки как брульянты... Мне стало тоскливо. Женщина и вправду оказалась прекрасна. Я все-таки нашла ее мать... Но если Алора полукровка... Я нахмурилась и вернулась к телу. Думать о ней как о живом человеке не получалось, чтоб не потерять над собой контроль, но и как о трупе говорить было вроде бы рано. Труп еще и поднять могут. Это соображение заставило меня прерваться и наложить на умершую женщину третий шит - будто стеклянный купол. Какая-никакая, а преграда. И разрушается с жутким звоном. Для этого заклятия почти не требовалась магия, а потому были основания подозревать, что обитатели покоев не заметят моего вмешательства.
  Обитатели?! Я снова напряглась. Но, все же, подошла к телу. Осторожно коснулась оставшейся неповрежденной руки. Маленький спектральный анализ показал действительное наличие фейрийской крови, но вот о ее процентном содержании я ничего сказать уже не могла. Она уже умерла, кем бы ни являлась.
  В остатках ауры вокруг тела слишком ярко читались боль, паника, страх, и непонятное счастье. Глупо, наверное. Но я сдвинула покрывало с ее лица, осторожно закрыла ей глаза и прошептала, коснувшись лба:
  - Теперь уже все в порядке, - влив в пустеющую оболочку немного силы.
  Громкий треск заставил меня подскочить. Я взвизгнула, и вдруг обнаружила, что стою в нескольких шагах от собственного тела, склонившегося над трупом, а по бокам от меня курят два ангела, белый и черный, почти одинаковые на вид, если б не цвет одежды, крыльев и глаз. Еще у черного взгляд был добрым. У белого - холодным и беспощадным.
  - Нет, это невозможно! Какого дроу ты вмешалась?! - звонким от злости голосом вскричал белый ангел.
  Ангелы, ругающиеся именем дроу? Надо запомнить. Тириэл будет в восторге.
  - Тихо, - негромко, но с силой, властно, приказал темный. - Что сделано, но сделано. И не тебе закатывать истерики, Натаниэль! Вир, зачем ты это сделала?
  - Что - это?
  Я ничего не понимала. Оба ангела посмотрели на тело. Повинуясь их взгляду, я тоже взглянула на нее. И с новым визгом отшатнулась. Поверх тела сидело что-то серое, похожее на сгусток желе, а от него отбивалась полупрозрачная худенькая девушка. Она была обнаженной, светлые волосы растрепались, вспыхивали лучистые зеленые глаза, пока она изо всех сил колотила серое нечто кулачками, всеми силами вырывалась из-под его власти.
  - Что - это? - повторила я, но теперь вкладывая в вопрос совсем другой смысл.
  Ангелы переглянулись. Темный усмехнулся.
  - Это то, что должно было поглотить ее душу... - неохотно пробурчал светлый.
  - Не должно было, - темный был куда педантичней. - Давай уж откровенно - что поглотило ее душу.
  Тем временем девушка, будто не видя нас, постепенно высвободила из хватки серой субстанции одну ногу, и тут же принялась еще и пинаться, ругаясь на чем свет стоит.
  - Душу? Фейри? - я уже привычно ничего не понимала.
  - Угу, - буркнул светлый, теребя край очень простого камзола, совсем лишенного вышивки, застегивавшегося столько на три пуговицы. - Вир... У фейри нет души. До сих пор они, после смерти, к нему отправлялись... - небрежный кивок на кошмарный комок серой плесени.
  - Когда-то он был их богом. Давно. Но теперь это - все, что от него осталось, - пояснил Темный, снова закурив.
  Сигары у него были лучше, и с золотым ободком.
  - Так она... снова сможет жить?! - обрадовалась я.
  Темный засмеялся.
  - Будет, Вир, может и будет - если мой незадачливый оппонент придумает, как уместить фейри в их чрезвычайно урезанный пантеон...
  Натаниэль в ярости топнул по полу, метнулся, выдрал прозрачную девушку из липких объятий серого нечто, с остервенением пнул субстанцию куда-то, будто футбольный мяч, и с ревом, непонятно чем издаваемым, взмыл вверх, почти сразу исчезнув, проносясь сквозь потолок.
  Фейри ничего мне не сказала. Только посмотрела; я знала, она меня видит. И в тот миг, когда он тащил ее вверх, она улыбалась.
  Темный рассмеялся негромко.
  - Не шали, - погрозил мне пальцем и провалился вниз, сквозь пол.
  И я очнулась. Странно - но теперь лицо мертвой женщины выражало покой.
  Появление ангелов подстегнуло мою мыслительную деятельность, и я огляделась. Да, так и есть. Сквозь кровь проступал узор. Круг и вписанный в него многоугольник. Некромантия посреди Двора Светлых?..
  - Как жаль, миледи. Я надеялся, наша встреча состоится иначе, - проговорил знакомый голос.
  Что-то острое кольнуло мне шею сзади, чуть ниже линии волос.
  Так как никто не просил не двигаться, я медленно обернулась. Лис, в черном роскошном камзоле, с кружевами на пышных манжетах, стоял рядом со мной и улыбался, прижимая острие меча к моему горлу. За его спиной, странно бледный, мялся принц Джулиан. А в дверях, свирепо скалясь, весь в разводах синего и черного, возвышался Эстебан, в одной рубашке. И уродливый шрам на его лице ото лба до губ заживал на глазах.
  Почему-то на сей раз соображала я быстро. Аура растворяется в течение 3-5 минут после смерти, быстрее в случае убийства. Когда я вошла, аура еще гасла. Спускаясь, я слышала стоны. Ну, в тот момент я расценила их несколько иначе... Но, судя по слабости звучания, это уже начиналась агония. Наверняка и кровь, пропитавшая темный ковер, еще теплая - а значит, они ее убивали, пока я спускалась. Получается, начали раньше. Судя по символам и изогнутому кинжалу на бедре Лиса, убийство было не бессмысленным актом вандализма, а ритуалом. Ну да, во дворце Монсальват любое деяние такого рода - ритуал сам по себе, это понятно. Но собравшиеся имели в виду несколько иное, чем простенькое осквернение...
  Это сколько ж наглости надо иметь, чтоб собраться втроем на два уровня ниже Императорской спальни, для свершения темного ритуала! Ладно, хорошо, не столько темного, сколько некромантского. А та же некромантия бывает нескольких видов.
  Наверняка со стороны коридора любой, пожелавший б войти в эти покои, ничего б не увидел. Для меня с запозданием дошло - воры по стенам тут тоже не просто так не лазают. Получается, меня спасло лишь то, что я - Консорт-Императрица?
  Когда я уже повзрослею?!
  Эстебан. Рана на его лице. Я вспомнила свой меч, Синее Пламя легко нагрелся. Кто-кто, а оружие всегда узнает нанесенную им рану. Сказать не скажет, но довольно ухмыльнется - точно. Кого я била этим мечом?
  Только дракона.
  Лис. Во дворце. Покинул расположение эльфийских войск, прибыл наверняка под благовидным предлогом. Кажется... Да, понимаю. Они убили женщину, еще и чтоб залечить раны дракону. Вероятно, не было другого выбора. М-да, им явно не встречались сумасшедшие паладины. Но что должно было подтолкнуть троих теперь уже очевидно заговорщиков собраться вместе, пусть и приняв все меры предосторожности? Только ли излечение одной из ключевых фигур?
  Размышляя, я растеряно моргала, глядя на эльфа. Нельзя было дать им понять, как многое я поняла, о скольком догадалась. Иначе у меня даже шанса выжить не будет.
  Лис рассматривал меня с преувеличенным интересом.
  Джулиан. Зеленоватый цвет кожи безошибочно указывал бы на слабость в коленках, но я уже знала, какой он хороший воин. Значит, здесь сделали что-то такое, что комом встало и у него в горле. И легкий страх... Он действует не совсем добровольно? Судя по общему впечатлению от их присутствия, иерархию я бы выстроила так: Эстебан, Лис, Джулиан. Или... Лис, Эстебан и принц?!
  Оставалось только сыграть ва-банк - если хоть кто-то из присутствующих увидит во мне хоть толикой больше, чем непоседливого подростка, я даже Тьму призвать не успею. Может, разве что из-за грани - близкая смерть всегда делает тоньше границы.
  Стоп. Тоньше?! Границы?!!
  C другой стороны - а может, у меня лишь разыгралось воображение? Мужчины перебросились несколькими фразами на аэтерни, языке, сохранившемся лишь среди фей и малых народцев, которых в Темной Империи совсем не много. Говорят, здесь эти расы выполняют функции соглядатаев и шпионов - во всяком случае, их правитель владеет кукольным дворцом посреди Имперского пруда и наделен правом сидеть в присутствии Императора. Игрушечный замок - уменьшенная копия когда-то разрушенного Альбиона, предшественника Монсальвата, где Свет и Тьма еще смешивались в одно. Кстати, не смотря на внешнюю простоту жеста, власть маленького короля отнюдь не номинальная.
  Аэтерни по звучанию больше всего напоминает птичьи трели. Это сложный язык, где значения имеют не только слова и фразы, но и интонация, высота голоса и громкость звучания. А так как у каждой расы свой порог слышимости, то, опять же, по непроверенным данным, лучше всего говорят на этом языке сами феи и дроу, темные эльфы.
  Притворяясь, что не понимаю смысла беседы, я беззастенчиво подслушивала, и услышала следующее:
  - И что будем делать? - нервно спросил принц.
  - Убрать, - Эстебан.
  Лис посмотрел на него, вздохнул печально.
  - Он заметит. Такой разнос начнет - как-никак любимая игрушка.
  - Не игрушка, - пробормотал Джулиан тихо.
  - Молчи, неудачник, - прошипел дракон раздраженно. - Ничего нормально сделать не можешь, лучше б вообще с инициативами не высовывался!
  - Молчать! - в приятном голосе эльфийского военачальника прорезалась сталь. - Думай, как говоришь с принцем! - с оттенком рыка.
  - Ты его защищаешь? - зашипел дракон, вмиг опять разъярившись.
  Его лицо заживало на глазах. Он был в такой ярости, что чешуя выступила сквозь кожу.
  - Я защищаю не его, - пояснил Лис тихо, и ровно, отчего прозвучало отчего-то страшнее рыка дракона. - Я блюду честь Империи. Он принц и брат Императора.
  - Рога Светозарного! Ты собираешься убить Императора! - все еще зло, но уже без животной ярости, процедил дракон.
  - Может быть, - после долгого молчания согласился Лис. - Но человека, не символ, - добавил он резко. Помолчал, проиграл мгновенному чувству. И скривил губы в ухмылке: - Ты сам не лучше.
  
  Я вспомнила, где видела его в первый раз. Поняла, почему тон письма был таким, будто мы неплохо знали друг друга. После того, как я выздоровела, но меня еще не разбил паралич, меня на лето отправили отдыхать на побережье, а оттуда - в приграничный город, где можно было без особых проблем найти одно хитрое лекарство, создаваемое светлыми. Спина уже побаливала, но не сильно, и никакие обследования ничего страшного не выявляли. Ошалев от обилия впечатлений, я не сбежала даже, попросту ушла от наставников, и в прострации гуляла по городу, заново привыкая ко всему этому - небу вместо высокого чистого потолка, ветерку вместо потоков спертого воздуха с привкусом магии на языке, домам и людям вместо немногочисленных посетителей и стен... Незабываемое ощущение! А когда я вышла к озеру!
  Сложно описать, как поражает природа, когда ты видишь ее после долгого заточения. А ведь у меня еще и памяти не было, и получалось, что все это как впервые - Къярен пару раз носил меня на руках в лес, но я так сильно болела, что видела мир вокруг сквозь толстую пленку защитных чар, отчего он казался таким же, как на картине. Лишенным индивидуальности и застывшим.
  Вот после всего этого, увидев озеро, я будто сошла с ума. Недавно прошел дождь, и с листьев то и дело срывались тяжелые капли влаги. Рассеянный свет солнца заставлял, казалось, сам воздух таинственно сиять, и радуги тянулись над чуть морщинящейся от ветра поверхностью. Острые пики влаголюбивой травы сияли первозданной зеленью, среди которой искорками мелькали венчики полевых цветов. А в паре локтей от берега тянулось широкое полотно цветущих лилий. Причудливые огромные цветы с мою голову торжественно покоились на широких листьях, ненавязчиво храня тайны озерных вод. Над ними проносились стрекозы, бабочки, какие-то мелкие черные мушки. Жужжали слепни и шершни. Разорвав гладь, из озера вынырнула длинная серебристая блестящая зубастая рыба, и на лету поймав пастью роскошную яснокрылую бабочку, с плеском скрылась под водой. Где-то испуганно и вопросительно квакнула невидимая лягушка...
  Я слушала, смотрела, застыв на песке у самой воды, пока не заныла спина, а яркая синева неба не сменилась серебристыми молочно мерцающими сумерками. И только тогда медленно побрела назад. Не домой - мой дом всегда был в Храме - но туда, где должна была быть и где меня ждали.
  Сейчас бы эти мили показались мне легкой прогулкой. Тогда же, одна, в незнакомом городе, едва способная шевелить ногами, я брела, хватаясь с силой на подобранный сук, повисая на нем то и дело. Но шла. Я с детства была упрямая.
  С природой мне повезло. В лесу никого не было, кроме птиц, белок и прочей мелкой живности, без которой лес не лес. Никаких хищников. И ворота оказались открыты, надо мной еще добродушно подшучивала стража. А вот в городе... В городе я до того одна не была ни разу. Или не помнила этого. Так что как-то быстро затерялась в паутине особенно одноликих к ночи улиц. В лесу мне в ту пору было куда проще. Когда ты мал - мир кажется безграничным. Боль делала меня невнимательной, так что вскоре я обнаружила себя на узенькой улочке, освещенной парой грязных фонарей. Неподалеку плескала вода, и я инстинктивно пошла к ней.
  С приближением ночи город полнился звуками. Криками, стонами, руганью приглушенной, звоном, лязгом - сложно было разобрать на элементы всю эту какофонию. Мне казалось, я оглохну. У стен домов прятались тени, казалось, ко мне отовсюду тянуться чьи-то руки, камни кричали о пролитой на них крови, вынуждая торопиться. Я не бежала только из-за боли в спине. Может, потому и оказалась на том мостике - незамеченной?
  Передо мной открылась небольшая речушка. Гранитные набережные пришли из прошлой жизни, как и разбитые лебеди на разделительных столбах. Потрескавшиеся медальоны с символами давно сгинувшего ордена Равновесия терялись в грязи и полумраке. Глубоко ушедшую вниз, так, что вода была едва видна, речку пересекал изящный ажурный мостик. Феа. Только их работа живет так долго. Даже гномы не способны придать своим изделиям подобный запас прочности.
  Над мостиком горел фонарь. С той стороны реки высилась знакомая уродливая башня с химерами, я запомнила ее еще поутру, и сразу сообразила, где мы остановились. Вот только чтоб попасть туда, мне нужно было перейти через мост. А на мосту...
  Не правда, что самое страшное выглядит ярко и броско. Зачастую самые жестокие столкновения проходят так, что и не заметишь, не приглядевшись. Если б не блеск клинка, я б тоже, наверное, не присмотрелась, но меня уже к тому моменту выучили реагировать на любое оружие, отслеживать передвижения его хозяина.
  К мосту я вышла через низкий, заваленный мусорными пакетами арочный дворик. У выхода [неожиданно высокого арочного проема] было что-то вроде холмика, и потому, выглядывая из-за угла, я превосходно видела происходящее на мосту. От страха сделалась пугливой, будто дикая кошка, и, наверное, потому и осталась незамеченной. Ну, или, может быть, они были так заняты происходящим?
  На мосту двое мужчин вежливо придерживали под локти эльфийку. В свете фонаря яростным огнем горели ее сиреневые глаза. Волосы беседовавшего с ней мужчины были с красноватым оттенком, почти черные. Через плечо у него висела сумка, или ковер - что-то сравнительно небольшое, но длинное. Девушка все время посматривала на этот сверток.
  Вдалеке зашипел ящер, мужчина с баулом отошел к ажурным перилам, женщина, проводив его отчаянным взглядом, вдруг изумительно красиво рассмеялась, откидывая голову назад, подставляя поцелуям шею. Оба ее спутника, не выпуская ее рук, охотно придвинулись к ней...
  Только когда шлепки когтистых лап и скрип колес пропали вдали, она перестала смеяться. Вскрикнул один, потом другой. По крови на лице одного из парней я поняла, что она его укусила. У них не было аур вампиров.
  Мужчина что-то резко бросил, и занесший руку парень застыл. Женщина рассмеялась приглушенным лающим смехом.
  Вздох прошелестел так, как шепчет шелк под клинком. Мужчина сбросил тюк с плеча, взялся за ручку и небрежно застыл, удерживая руку со скруткой над водой.
  - Итак? - вкрадчиво спросила тьма бархатным баритоном.
  Мне было страшно. Я ни на грамм не чувствовала себя героем. Спина болела, коленки тряслись, перед глазами все плыло... Хотелось спрятаться и ничего не видеть. Притвориться, что ничего нет. Вот только... Меня учили - совесть - это не стыд в глазах окружающих, это презрение к себе. То, как буду видеть потом себя я сама. Учили, это по-настоящему важно.
  Даже тогда, не смотря на возраст и болезнь, я уже кое-что умела. По крайней мере, верно оценить ситуацию смогла. Судя по всему, в кофре - то, что держит эльфийку. И очень большая вероятность, что держит ее только это. С тремя я точно не справлюсь. Река далеко, и достаточно глубока, но плыть даже лучше. Размышлять я себе не дала. Сняла сандалии. Пятки обожгло холодом, но я быстро притерпелась. Короткий ученический кинжал удобно лег в ладонь. Обтянутая чуть шероховатой замшей рукоять не скользила в потных пальцах. Я выдохнула, положила посох рядом с сандалиями и побежала.
  Почти до самого моста я, пригибаясь, пронеслась бесшумно, взвилась на бортик, пробежала по краю, поранив ногу об острый выступ - и прыгнула. На кофр. Резко мазнув лезвием по креплениям ручки. Плотная ткань разорвалась. Я обхватила сверток руками и ногами и рухнула вниз, усев чудом каким-то увидеть, как проясняется лицо женщины. Уже падая, услышала над головой торжествующий крик, похожий на боевой клич. Но разобрать ничего толком не успела. Мы погрузились с головой. Вода была ледяная, на столько, что сводило пальцы. Кофр содрогался. Пленник же задохнется!! В ужасе я вцепилась в него, как клещ, выплыла кое-как, одной ногой кое-как удерживая нас на поверхности - течение было сильным, да еще и будто поддерживало немного, а вода казалась соленой.
  В ту минуту я думала только о том, как не выронить нож. Как обезьяна, обвившись вокруг кофра, я стала резать его край. После короткого сопротивления обматывавшая ковер (все еж ковер) цепочка лопнула, но насквозь мокрая ткань в воде расползалась неохотно.
  Я не помню, сколько так пилила. Сначала вдыхала, потом вокруг сомкнулась голубовата водная гладь с яркими вспышками фонарей, течение несло нас с убийственной скоростью, то и дело кидая то на груды подводного мусора, то на замшевшие камни. Холод воды скрадывал удары. Наконец плотная ткань разошлась, цепочка поддалась ножу, разлетевшись на несколько кусков, и 'пленник' задергался. Жив! Я так обрадовалась, что каким-то чудом располосовала кофр до середины, раздвинула. Вода стала теплее. Течение спокойней. Мы проплывали мимо красивых высоких домов, утопавших в зелени. Рассмотреть спасенного или спасенную времени не было, я, чувствуя, как сводит пятки и спину, далеко, и будто не мне, изо всех сил тянула спасенного с остатками кофра к берегу. Кое-как вытолкнула на низкий причал. Попыталась выбраться сама, да соскользнула рука, и, приложившись подбородком о отшлифованный камень набережной, я соскользнула обратно в воду.
  Цель достигнута. Осознание этого лишило меня последних сил.
  В тот момент, когда я готова была покорно утонуть и почти закрыла глаза, мутноватую гладь прошила чья-то рука. Пальцы больно впились в плечо и рванули меня вверх, на воздух.
  Когда я пришла в себя, рядом с мальчишкой лет 6 причитала невысокая полуфейри, то кутая его в роскошный плащ, то прижимая уши и щекоча его кончиком роскошного хвоста. Пацан не плакал. Только робко улыбался, да сам прел острыми ушами в ответ, все еще дрожа.
  - Эй? - позвал меня незнакомый голос.
  Я вздрогнула и повернула голову на звук, столкнувшись с ним почти нос к носу. Нагнувшись ко мне и щурясь, рядом на одном колене стоял эльф с сединой в волосах.
  Он назвался мне Лисом.
  
  Задуматься, так слишком часто натыкаюсь на имена, начинающиеся на 'л'. Лик, Лис, Лаки. Ладно, Лаки - Лакинсторм сокращать так все же проще и как-то мягче. Лис - это не имя, а прозвище, это очевидно было сразу. Мне и тогда, после незапланированного купания, показалось, что он похож на лиса, хоть он и не рыжий. Впрочем, та же лиса бывает чернобуркой. Лик... и вспоминать не хочу. Пока слишком больно. Все равно сейчас ничего не смогу сделать с этим.
  Они собираются убить Императора?!
  Не знаю, почему, но у меня все не получалось в это поверить. Тем временем скандал набирал обороты.
  - Что? - взревел Эстебан, в полуоблике распахивая крылья. Он еще оставался похожим на человека, но уже обзавелся всеми атрибутами дракона, пока еще сильно уменьшенными.
  Лис чуть сгорбился, опустив руки на бедра. Неправильная получилась поза, неявно угрожающая, открывающая свободу движений. Напряжение висело в воздухе, чувствовалось на коже, как колючие укусы разрядов.
  - Хватит, - устало уронил вдруг Джулиан, прижав пальцы к вискам. - Грыземся, как дворовые псы... А надо решать проблемы.
  Удивительно здравая мысль. Вот уж не ожидала! Судя по потрясению в глазах спорщиков, они тоже не рассчитывали, что принц способен на что-то большее, чем провальные попытки соблазна.
  Господа заговорщики переглянулись, и сбавили тон. Эстебан плавно перетек в более человеческий облик, Лис выпрямился и выбрал позу спокойней.
  - Ты прав... - осторожно, явно примирительно заключил дракон. Значит, не все так плохо. - Я слишком взбудоражен и излишне погорячился.
  - Что предложишь? - уточнил военачальник.
  Джулиан молча посмотрел на прикрытый ковром труп. Взвешивал слова. Неужели брат Каэрдвена взрослеет? Вот только делает он это как-то странно. С запозданием.
  - Вы явно упомянули при ней, - кивок в мою сторону, - о наших возможных планах, - проговорил медленно. - Значит, об этом узнает Император. Вириэл видела нас троих, и ее, - короткий взгляд на тело под ковром.
  Неужели ему не по себе от этого деяния?
  - Следовало б разом решить проблему. Но Император впадет в ярость, а у нас всех сейчас не хватит силы противостоять его гневу. Пока мы не закончим начатое.
  Как аккуратно, ювелирно почти он подбирал слова! Нанизывал, как жемчужины на леску, разбавляя невесомым флером намеков, понятных лишь посвященным!
  Лис кивнул, выражая согласие с приведенными доводами. Посол Эроха, чуть помедлив, неохотно кивнул. Временами он из-под ресниц бросал на меня странные взгляды.
  Синее Пламя жгло мне ладонь. Но я старалась себя не выдать - они явно не видят этот меч. С другой стороны, Лис все так же не убирал лезвие от моего горла.
  - Что предлагаешь? - повторил эльф негромко.
  Подобный рефрен в политике может обладать огромным значением - и не значить ничего. Но мне показалось, Лис, почти дословно воспроизведя свою же фразу, вполне сознательно добавил веса решению Джулиана. Тьма, о чем я думаю? Какие-то лекции сама себе читаю... Это нервы.
  Стараясь делать все незаметно, я сдвинула руку с клинком так, чтобы нарушить мною же наведенный на труп щит. Артефакт поглотил магию без следа. Если б не вспышка тепла от рукояти, я б тоже не ощутила. Иногда, при необходимости, я все же умею думать быстро. А потому, когда принц, резко выдохнув, будто готовился вступить в ледяную воду, или сделать еще что-то столь же необходимое, но нежеланное организму, выдохнул:
  - Стереть память, - я уже откатывалась назад, носком зацепив ковер.
  Навстречу быстрее всех бросившемуся вдогонку эльфу с пола взвилось изуродованное тело. Труп, особенно лишенный души, вовсе не надо заколдовывать, если есть шанс отомстить убившему его или ее некроманту.
  Додумывала я уже на бегу. У меня был единственный шанс - выбраться на балкон. Что дальше - я пока не придумала. С высоким жужжанием выход перекрыл силовой барьер, я врезалась в него плечом, не сбавляя хода. Острая кромка доспеха нагрелась, и миг спустя силовой щит лопнул, ударив откатом по едва не поймавшему меня дракону.
  Не сбавляя шага, рассекла клинком воздух за своей спиной - и Синее Пламя вернуло поглощенную магию, мерцающей пленкой затянув проем перед самым лицом Джулиана.
  Изнутри ударила волна жара - Эстебан частично перекинулся, чтоб уничтожить зомби, не подняв тревоги. Драконье пламя неудержимо, но еще пару мгновений она мне предоставит - обниматься с горящим остовом мало желающих; душа уже ускользнула, тело не чувствует боли, но все равно жутко. Надеюсь, она простит мне столь бесцеремонное обращение с некогда ее оболочкой. А, Тьма? Меня омыло теплом. Хватит рефлексировать!
  Вот и балкон. Внизу - бездна; самая полноводная из городских рек отсюда представлялась тоненькой серебряной цепочкой, пересекающей город с плавным изгибом, с запада на север. Драконы умеют летать. Так что даже если я упаду, догонит и поймает. Перерезать себе вены - слишком претенциозно, и досадно - зачем сбегала, могла б попросту напороться на меч. По стенам не полазишь, не смотря на защиту Света - Джулиан той же крови, что и Император, пусть и наполовину. А значит, теоретически, может воззвать к магии дворца. Провалиться в камень как муха в кисель я не хотела.
  Барьер трещал под слитными ударами троих мужчин.
  Я обернулась. Перекинула меч из ладони в ладонь. Почувствовав мое настроение, артефакт потеплел, и снова распался на два клинка, немного изогнутых, как предпочитали обычно дроу, с удобными рукоятями, обтянутыми шероховатой, совсем не скользкой кожей. Сталь издавала чуть слышный звон - будто пела.
  Их трое - я одна. Осознание придало мне сил. Их всего трое. Я почувствовала себя частью Храма. В каком-то смысле каждый из Мастеров стоял за моей спиной.
  На этой патетической ноте пламя сожгло мой барьер, и хищно ринулось навстречу, оранжевое, рычащее, почему-то напомнившее мне росомаху в своей слепой ярости. На рефлексах, не думая, выставила перед собой мечи. Рукояти обожгли ладони, мечи вдруг тускло вспыхнули, перестав нагреваться. Пламя, рассеченное на две части, оплавило балюстраду по бокам от меня, и бессильно отступило. В грохочущем реве огня мне почудился обиженный всхлип, прежде чем химическая реакция горения закончилась и пламя пропало.
  В человеческой форме дракону сложнее генерировать огонь, так что какое-то время в запасе у меня было. Я снова поставила щит, закачав в него больше трети всей имевшейся энергии. Яркая вспышка, ругань - судя по голосу, Джулиан поддался эмоциям, но мой щит почти уничтожил. Лис медленно, как-то даже неохотно шагнул из полумрака, небрежно крутанув меч в ладони. Не красуясь, ловя привычное чувство. У меня не достаточно знаний, чтоб объяснить разницу профессиональным языком. Но если пользоваться простыми словами, так булочник берет в руки первый кусок теста, прежде чем начать с ним работать - если любит свою профессию. С похожим выражением мать гладит по волосам спящего ребенка. Вместо того чтоб испугаться, я вдруг подумала о том, как же одиноко должно быть этому существу, если ему меч - как самый близкий друг? Простой стальной меч. Бездушный кусок замечательно выточенного железа.
  'А ведь он сейчас отсечет мне голову' - мелькнуло в голове. Когда я успела стать фаталисткой? Или таково было воздействие личности бывшего императора? Ответ на этот вопрос я так и не узнала.
  Сверху, будто две тени, удивительно синхронно, соткавшись из влажного неба, рухнули двое с мечами в руках. Белое серебро и серебристо-черное золото. В тот же миг балкон заволокло черным липким туманом - его вызвали заговорщики.
  
  Тириэл, принц Кастеллы
  
  Застрять мы умудрились капитально. Не вдохнуть, не выдохнуть толком. Причем, если сначала еще оставался шанс повернуться и змеей выползти из неудобного каменного плена, то вскоре и этот шанс был утерян. Окно уменьшилось, вдавив Императора в меня так, что что-то захрустело в груди, а его волосы закрыли мне обзор, забравшись даже в ноздри.
  - Не дергайся... - прошипел владыка всея светлейшего царства.
  А горло его было так близко! Ах, как прогадали все те, кто не догадались нанять меня для его устранения... Получилось как-то фальшиво, даже мне не понравилось. А уж я последний, кто склонен критиковать собственную нежно боготворимую персону, не обзаведясь альтер-эго и каким-никаким, но зеркалом. И что он себе позволяет? Я хотел было послать его подальше и разом пресечь все попытки собой командовать, но вовремя сообразил, что сам Император уже последовал собственному приказу, и дрыгаюсь тут только я один, причем совершенно бессмысленно. Как хозяин дома, о замке он знает в любом случае больше меня. А потому я застыл.
  К счастью, мы застряли не лицом друг к другу, а чуть под углом - его плечо упиралось мне в грудину. Кажется, наше послушание было учтено, и проем перестал сжиматься.
  - Не двигайся, - повторил Император, и медленно, понемногу стал поворачиваться, немилосердно отираясь об меня сначала плечом, а потом и всем телом. Оказаться притиснутым с ним лицом к лицу мне не улыбалось, но стоило проклятому проему заподозрить нас в сопротивлении - и вполне могло б раздавить нас обоих. Или, может, только меня - кто знает, какие у Монсальвата еще в запасе хитрости?
  - Замок в боевом режиме, - пробормотал Каэрдвен мне на ухо, так, будто это если не все, то многое объясняло.
  Объясняло, конечно. Но вопросов вызывало еще больше! Вместо ответа я зло оскалился и укусил его за плечо. С наслаждением и каким-то остервенением запустил в мягкую плоть зубы, зацепив с двух сторон дельтовидную мышцу. Сейчас не утро, да придавит Тьма его Светом!
  Кусачих дроу он тоже явно никогда не видел - визг был так хорош, что я б заслушался, если б не нелепая ситуация, в которой мы оказались. Кровь Императора была чуть сладковатой на вкус. Он почему-то нахмурился, разглядывая мои губы. Я чуть помялся и кровь сплюнул. Вниз, вдоль стены замка.
  Императоры умеют визжать?! Надо же! Тут это прохладное и склизкое нечто, по ощущениям мерзко напоминающее щупальце, достигло и моей ноги, но, наученный горьким опытом моего невольного соседа, я от воплей удержался, только отпихнул его от себя ногой, и зло сощурил глаза.
  - Отключай эту систему, или что там у тебя! - пробурчал я Императору на ухо гневно.
  - Выдохни, - отрубил он.
  - Что?!! - я так удачно начал заводиться, что таки вырвавшийся визг гармонично влился в гневное завывание, позволив мне сберечь честь, гордость и достояние.
  - С-свет, да выдохни же... - простонал оглохший на одно ухо Император.
  Вот это сила голоса, вот это я понимаю!
  - Я выберусь, и вытащу тебя, - продолжил он.
  Тут до меня с запозданием дошло, что это не была экзотическая форма посыла. Подбадриваемый чем-то склизким, упорно хватавшим меня за ноги, я послушно выдохнул, и даже еще раз выдохнул - у меня, если кто не в курсе, два комплекта легких, - сдвинул руки ему на бедра и стал подталкивать вверх. Так как сцепились мы плечами и руки остались с внутренней стороны окошка, пришлось толкать его наружу до тех пор, пока Император не сможет воспользоваться своими ладонями и подтянуться. Вынуждено притиснутый к нему, я невольно ознакомился с большей частью светлейшей анатомии. От очередного, уверяю, зверского, укуса его спасло только что, что как раз в этот момент он схватился за край проема и вытащил себя наружу.
  Схлопотав каблуком в висок, я мысленно пообещал себе устроить ему достойную кару...
  Впрочем, сознание быстро переключилось. Каэрдвен вылез - а я все еще застрял. Непонятное нечто накрепко обернулось вокруг моего левого сапога, и чем-то там чмокало. Проклятое окно и не думало ослаблять объятия. Я представил, как Император, с довольной ухмылкой, взбирается по отвесной стене, снисходительно поглядывая на облепленную мокрыми волосами голову, идиотски торчащую из проема, вполне возможно, еще и вопящую, если эта сволочь в кабинете не свалит в Свет от моих ног, и... Оказался вдруг свободен.
  Император держал меня за шкирку, цепляясь за карниз и какой-то странный сияющий знак прямо на стене. Внизу клубился туман, проплыло облачко...
  - Да держись ты уже! - процедил он.
  К стыду своему, только тогда я очнулся и намертво прилип к стене. Когти, знаете ли, у меня на руках предмет вовсе не декоративный... Из щели - отсюда она казалась не больше слухового оконца - букетом муторно-розовых и грязно-зеленых стеблей полезли какие-то щупальца. Мы с Императором синхронно переглянулись.
  Выберусь - кому-то сделаю плохо! И... навсегда отучусь от этой дурной привычки - переглядываться.
  Пока я злился и продумывал грядущие кары, Каэрдвен что-то негромко произнес, погладив белую стену - и вдруг окошко сомкнулось. Изнутри долетел скрежещущий вопль, мигом оборвавшийся, отростки попадали вниз, а по стене расползлось маслянистое пятно грязно-бурого цвета.
  Начинался ураган. Ветер раскачивал веревку, оставленную Вир. Мы, машинально среагировав на движение, зацепили ее взглядами, снова переглянулись (Тьма-Тьма-Тьма), потом я тихонько позвал ветер, и край скрученного из постельного белья каната сам лег в мою ладонь. Поиграть Воздух всегда горазд. Не то, что пламя...
  
  Умирать мало кому хочется. Особенно если поставить вопрос ребром. Красивая смерть - это одно, а вот так вот, мельком, абы как, чтоб корчиться в собственной крови и других, куда менее аппетитных жидкостях (кровь завораживает не только вампиров и маньяков, в разумных, скажем, пределах) - уже и не хочется. Пойти и героически прыгнуть с крыши - чтоб быстро и гарантировано - это одно, а корячится потом на койке инвалидом - уже совсем другое. Счастливчиков в мире не так много, как хотелось бы.
  Отступая на балкон, я ни о чем не думала, кроме спасения. Только потом, вспоминая произошедшее, мне казалось, что я грезила о героической битве, бое, всемирном спасении - мне, как и многим, зачастую свойственна романтика, признаю - вот только в тот миг, когда два существа рухнули по бокам от меня и без единого слова пронеслись мимо, сквозь туман - я, к стыду своему, окаменела. Тириэл - во дворце? Вместе с Императором лазает по стенам дворца снаружи?! В голове не укладывалось. Все мысли были случайными и глупыми. Для важных у меня не было слов, только чувства. Некоторые чувства очень сложно передать словами, не впадая в пафос. К тому же, на меня напало косноязычие.
  Слишком быстрый переход - от героической смерти в бою к не менее героическому спасению, но со сменой ролей. Тьма! Я вовсе не хочу быть спасаемой! С другой стороны...
  Из дверного проема повеяло холодом, в лицо ударил ледяной ветер, кожу будто кололи миллионы иголок. Окруженный черной тучей, смутно угадываемый в валящем из проема паре, из недр комнаты вырвался дракон, увеличиваясь на глазах, мелькнул вспышкой и пропал вдали, канув в легкой дымке. Раздавался грохот, треск, крики, ругань и звон сталкивающегося оружия. Остов девушки тлел у самого выхода, почти касаясь моих ног.
  Дроу вынырнул из клубов тумана первым. Вытер кровь со лба.
  - Вампиры, - сказал тихо. - Там были вампиры.
  Я улыбнулась.
  - Ты свободен.
  - Что? - темный будто подавился воздухом.
  - Ты спас мне жизнь. В расчете, - негромко сказала я.
  Дроу онемел, почему-то растеряно глядя на меня этими завораживающими звериными золотыми глазами, в которых зарождались первые сверхновые гнева.
  - Там никого нет, - уронил ворчливо Император.
  Белизна горела вокруг него, будто огонь. Меч из Света рассеялся, возвращаясь в свое привычное состояние свободных фотонов. Кэр шел к нам, переступая через проступающие из рассеивающегося тумана тела. И, правда, вампиры.
  Император застыл, рассматривая меня. Как на помосте в день нашего ритуала, на его груди, чуть слева, вдруг расцвела багровая гвоздика. Острое жало острия задрожало, сверкнув на солнце. И провернулось.
  Серые глаза моего мужа расширились - и застыли. Он еще шел, но уже был мертв. За его спиной матово вспыхнули синие звезды.
  Я, как в трансе, слушала, как останавливается его сердце, и одновременно кто-то другой во мне продумывал ситуацию.
  Один - просчитанный жест, и Тириэл исчезает в черной пентаграмме телепорта, не успев даже начать гневную отповедь. Телепортация не требует особых усилий в месте, куда недавно наведывалась смерть. И даст ему шанс.
  Второй - не шаг даже, прыжок. И удар в полете.
  Перелетая через медленно начавшее заваливаться вперед тело того, кто был целый полный день моим мужем, я взмахнула клинком.
  Лезвие Синего Пламени запело, разрезав чужой клинок, как не было, вместе с рукой пытавшегося защититься.
  В плоть оно вонзилось беззвучно, прошло сквозь кость, не заметив сопротивления. Отделяя голову принца от тела.
  Вокруг еще гасли последние отблески магического фона. Я медленно отошла от мертвого принца, села на ковер рядом с бывшим мужем. Осторожно перевернула его на бок, не касаясь меча. Часть меня знала, что его больше нет. Другая лелеяла надежду. В некоторых случаях, когда не можешь перевязать, лучше оставить лезвие в ране.
  Прохладная кожа под пальцами. Высокие скулы, запавшие глаза, темные следы под глазами. Блестящие дорожки пота. Есть разная красота. Для меня - это что-то, в чем хочется раствориться. Не пропасть. Но, может быть, на время стать его частью.
  Я слышала голос в голове, но не понимала слов. Свет обвивал меня, обнимал Императора, как щенок, как конь, пытающийся заставить хозяина проснуться.
  Меч, что использовал Джулиан, не оставил шанса никому из нас. Он не выпил его душу. Он... просто убил ее в нем. Уничтожил. Навсегда...
  Ярко светило солнце. На коленях у меня лежала голова спящего мужа. Только что-то капало совсем над моей головой - приходилось вытирать влагу с его щек. Прозрачную, чуть солоноватую, горькую. Затекли ноги и ныла спина. Но я боялась пошевелиться. Он устал. А если я дернусь, он может проснуться...
  
  Потом ничего не помню. Так, отрывки. Я была далеко, в каком-то необычайном месте, где спал мой муж, и нельзя было пошевелиться, чтоб его не разбудить. Ничего важнее этого не было. Кто-то что-то говорил, звал... Я помню вспышку тепла от Ашера. Все прочие остались в другой жизни. Не шуметь, не дать ему проснуться - казалось важнее всего.
  Сознание стало возвращаться только от боли.
  
  Эшафот разобрали. Длинные ковровые дорожки перечеркивали площадь, будто белый крест, по бокам уставленные корзинами с белейшими цветами. Там, где они пересекались, был разложен костер. Тонкий столб увивали свадебные ленты, цветы, стекляшки и детские игрушки - так красиво, ярко, образно, что цепи терялись в этом обрамлении, становились похожими на просто глупую шутку.
  Рядом был сложен другой костер. Белый хворост, ажурные шелка, самые лучшие цветы - Император, в своем белом облачении, казался спящим. И теперь вокруг него снежной короной горел свет, будто северное сияние, нарушая все оптические законы. И мерцал иногда, будто также горевал о нем.
  Каэрдвена боялись при жизни. Здесь и сейчас, в день его похорон, его любили.
  За цветами выстроились гвардейцы. Сразу за ними - толпились люди. Все в белом, в лучших своих нарядах и платьях, без разделения на сословия.
  Над площадью царила противоестественная тишина. Такая, что, казалось, звучат даже вспышки света.
  Наконец траурно громыхнули фанфары и с тихим скрипом распахнулись створки врат, выпуская процессию.
  Первым вышел жрец Света, обратившийся к собравшимся с траурной речью. Потом, в строгом соответствии с рангом, выступали сановники, придворные и просто аристократы, так или иначе знавший Императора. Толпа молча внимала искренним и лживым, пафосным и косноязычным... Печаль полнилась, захватив всех.
  Солнце взбиралось на небосвод, но от выставленного на всеобщее обозрение тела погибшего Императора Империи исходила прохлада. Он пах полевыми цветами и ландышами.
  Наконец, последний из выступавших по регламенту закончил свою речь. И жрец вновь вышел на пустое пространство между двумя кострами. Опустил руки на трибуну.
  - Должен признать, - только сказал он негромко, как воцарилась такая тишина, по сравнению с которым предыдущее молчание толпы могло показаться пронзительным криком, - никогда еще мне не доводилось делать ничего более тяжелого. Все Вы знаете, или должны знать, как много усилий прилагал этот человек к счастью Империи. Прежде всего, под Империей он понимал свой народ. Нас. От сколь многого отказался он ради нашего счастья. Каэрдвен никому не позволял быть себе другом. Но даровал мне право обращаться к себе по имени в личной беседе. Сейчас я, обычно возражавший ему, хочу воспользоваться этим правом. Он иногда говорил, что нельзя учить счастью других - пока не познаешь его сам. А потому - всегда старался выслушивать все точки зрения, и принимать решения справедливо. Не думаю, что кто-то мои слова оспорит.
  Он помолчал. Отпил пару глотков воды. Застыл, глядя на трибуну. Вдали было слышно, как эхо его голоса разносится над городом, для всех тех, кто не попал на площадь сегодня.
  - Его любимая желала, чтоб Император начал войну. Она покинула его, и потеряла зрение, а позже погибла из-за его выбора. Он никогда не забывал об этом. Я нарушаю тайну исповеди. Но не могу смолчать. Он проявил себя безжалостным возлюбленным - но Великим правителем. Любой правитель иногда устает от одиночества, верно?
  Снова пауза.
  - Он был избранником Света. Его вместилищем, его детищем - пусть же дух его обретет в Свете покой.
  По жесту одного из сопровождавших несколько прислужником накрыли белый гроб Императора стеклянной крышкой, и вновь отступили. Принесли второй гроб, чуть потемнее. Поставили рядом, сбоку от помоста.
  - Теперь же, здесь и сейчас, мы покараем ту, что прервала их жизни. Император любил ее. Но его нет с нами. Так пусть заберет ее с собой! - закончил жрец вдруг с ненавистью. - Моим преемником назначаю младшего священника Храма.
  Спрыгнул с трибуны, с неожиданной для своей комплекции легкостью взбежал на помост, извлек сверкающий клинок из ножен на шее и быстро перерезал себе вены.
  - Во имя Света к Свету иду. С моим Императором, - прошептал чуть слышно.
  Вместо крови из порезов вдруг ударил свет. Взметнулся над самыми высокими башнями дворца, и вмиг охватил весь костер, не оставив ни следа от своего жреца.
  - Введите! - резко скомандовал новый жрец Империи.
  
  Холодно. Белая дорожка холоднее льда, и, чтобы сделать шаг, приходится отдирать от нее примерзающие ноги. Течет кровь, мгновенное облегчение, волна тепла - и, через пару шагов, все снова. Если присмотреться - позади остается причудливая вязь отпечатков.
  Без доспехов непривычно. Волосы за спиной как плащ, и хоть немного, но греют, на северном ветру. Жаль, не закутаться - скованы за спиной руки. В абсолютной тишине я прошла до костров. Процессия остановилась у столба, двое служителей Света под руки повели меня к столбу, приковали этими извращенно-невинными на вид цепями, и отступили. Вокруг зашептались, шепот перерос в гневные возгласы, потом крики... Я не слушала их. На груди мужа, прикрывшись ставшим хрустальным крылом, свернулся катир, прикрыв ноздри кончиком хвоста.
  - Ведьма! - выплюнула полненькая добродушного вида женщина, похожая на булочницу, с шокирующей злостью.
  'Ведьма' - это, как оказалось, одно из наиболее мягких прозвищ в мой адрес. Пламя над Императором разгоралось, катир зябко повел крылышками, зашипел, когда пламя лизнуло его нежные перепонки... Я смотрела, не отводя глаз, не замечая ничего больше.
  Когда катир зашипел - будто что-то невидимое заставило труп накрыть его ладонью, а потом и легонько подбросить в небо. Мгновенная надежда рассеялась, как дым. Кэр не оживет. Это кто-то под покровом невидимости решил спасти зверька. Вот только кто?
  И в этот миг первые язычки темного, яростного, настоянного на можжевельнике огня хищно коснулись моих ног. Миг помолчав, я, против воли, закричала от мучительной боли...
  
  Каэрдвен, мгновения после смерти
  
  Невероятно огромные бездонные глаза Вир - и падение в бесконечный колодец, между Тьмой и Светом, шумно обсуждающими что-то не совсем понятное. Свет показался мужчиной, Тьма - женщиной. Хотя как такое вообще могло прийти ему в голову, Каэрдвену понять не удавалось. Почему-то он сразу понял, что произошло. И катир был совсем рядом, прижимаясь всем тельцем. Хотя к чему там было прижиматься... Его крутило и вертело, будто он попал в сток замковой кухни. Так что бывший Император сразу понял, что за ним пришла смерть. Он чувствовал ее рядом. Она казалась ему похожей на Вириэль, лишь иногда сквозь один облик проступал другой - молчаливый парень с зелеными глазами и рыжими волосами, на фоне распахнутого окна, и с бокалом крови в руке.
  Печали, обиды, грусти - всего этого не было. Его влекло по полосатому спиралевидному коридору то вверх, то вниз, мотало, как песчинку. Только перед глазами застыли расширившиеся синий и зеленый глаза, да иногда покалывало в груди. Фантомные боли. Груди у него ведь не было. Вдруг голоса спорщиков приблизились, и теперь он мог различать некоторые слова:
  - И что она натворила? - разъяренно зашипело приятное женское контральто.
  Чей-то удивительно красивый голос, золотой, полный, завораживающий, глубокий, отозвался на ее возмущение:
  - А чего ты ожидала?
  Удивительно приятный голос, подумал Император, наслушавшийся за время правления всяких октав и тембров.
  - Я!.. - задохнулась т гнева женщина, и, не в силах, видимо, подобрать слова, переключилась: - А ты зачем влез?!
  - Я делаю, что пожелаю, - отрезал еще один мужчина.
  У этого был тенор, но звучал он так, будто разговаривать взялся лед - и за самыми мягкими звуками прятался звон кристаллов.
  - Превосходно! Правила писаны не для тебя! - горячилась женщина.
  - Т-шшшшш-тишшшшше! - рявкнул кто-то еще; и в этих интонациях явственно слышалось что-то звериное.
  Каэрдвен даже вздрогнул, хоть и не думал, что в таком состоянии может дрожать. Этот голос так походил на голос брата. Нет, не он, - понял он миг спустя. Брату не хватало этой властности. И чувства опасности. Скрытой, неявной. 'Брат меня убил' - вспомнил он. И вновь содрогнулся.
  - Он нас слышит, - сказал тот, чей голос произвел на Каэрдвена наибольшее впечатление.
   - Как?! - взвилась женщина. - Еще и слышит?!
  - Странная ты. Вроде бы должна, наоборот, хранить и защищать, а сама... - рассмеялся обладатель 'золотого' голоса.
  - Должна, но... - заюлила вдруг женщина; Каэрдвен усмехнулся.
  Она была явно не совсем равнодушна к собеседнику.
  - Да ты входи... - сказал бывшему Императору тот, кто все равно ассоциировался с братом - и вдруг Кэр увидел перед собой двери.
  Тонкие ажурные двери в пустоте. Точеные арки, причудливые узоры, шелковистая древесина... Висеть в пустоте и подслушивать - не слишком вежливо. А потому он легко толкнул их, и вошел в свет.
  
  - Нельзя смотреть на молнии! - ворчала пожилая орчанка, волоча за собой, крепко схватив за руку, малолетнего отпрыска.
  Пацан, встрепанный и клыкастый, упирался всеми руками и ногами, но взгляд опустил, перевел на мать.
  - Почему? - спросил, обуреваемый смесью азарта и любопытства.
  - Попадешь на глаза предкам драконов, и вместо тебя в мир придет кто-то еще! - отрубила величавая матрона, поправила замявшуюся шерсть на локте, и потащила задумавшегося сына дальше.
  - Не подойдет? - спросил рыжий.
  Каэрдвену он по-прежнему напоминал Вириэль, а потом снова возвращался к этому виду.
  - Нет... Ребенка жалко... - признался он негромко.
  Рыжий прищурил ядовито-зеленые глаза, кривовато усмехнулся.
  - А себя тебе не жалко?
  - Я... - Каэрдвен опустил голову, гладя катира. - Скажи, как там брат... и Вир?
  Его собственная Смерть оказалась на редкость приятным собеседником. И беззастенчиво читала его, как книгу, понял он кристально четко, когда рыжий задорно усмехнулся. Помрачнел.
  - Смотри.
  Сказал и повел рукой. Легкий жест заставил загустеть воздух перед ними, открыв два сияющих отражения. С Вириэль и Джулианом.
  Каэрдвен задержал взгляд на брате. Тот носился среди полупрозрачных серых теней, кричал что-то... окровавленный меч будто прилип к его ладони.
  - Так - навсегда? - спросил он, вздрогнув.
  Его аватар смерти несколько секунд смотрел на отражение принца империи, покачал головой.
  - Не обязательно. Из Чистилища два пути, ты ведь знаешь.
  Каэрдвен кивнул. И перевел взгляд на второй экран. Там, в языках белого с синевой, слепящего Светлого Пламени, извивался кто-то. Он недоуменно нахмурился.
  - А где Вир... - но не договорил.
  Горящую прядь ветер отвел с лица, и сквозь пепел и прах на него незряче уставились пустые от боли глаза. Зеленый. И синий.
  - Останови это! - закричал он, бросившись на Смерть.
  Рыжий парень перехватил его в прыжке.
  - Не могу, - отозвался печально и веско. - Мне нельзя вмешиваться в жизнь живых.
  В другой ситуации Каэрдвен обязательно б задумался об этом странном оксюмороне - жизнь живых. Сейчас все мысли были о другом... Вириэль при смерти. Горит на костре?
  - Так в кого я могу воплотиться? - спросил он, отведя взгляд.
  Переиграть Смерть - такого вызова ему судьба еще не бросала. Но ведь ради чего-то он провел столько лет на троне? Рыжий наверняка ждет от него подвоха... Каэрдвен отвернулся.
  - Мне никак не помочь ей?
  - Нет, - неохотно подтвердил рыжий. - Мне жаль.
  Кэр чувствовал - он искренен. По крайней мере, его Смерть была живой и настоящей - не в этом ли самая обидная шутка судьбы? Мысль посетила - и ушла без следа. Огромные расширившиеся глаза... Если б не печаль в них - он б ощущал себя совершенно счастливым.
  - Хорошо. Покажи еще раз, в кого я могу воплотиться...
  И снова круговорот образов и лиц... Пока рыжий показывал их все ему в третий раз, Император мысленно тянулся к катиру. Тот, что был с ним, и тот, что оставался рядом с его телом там, были единым целым. Зверек был почти мертв. Но он просил у него совсем немногого, и, жалобно курлыкнув что-то, катир послушался. Поднял головку, посмотрел там, далеко, на корчащуюся в огне фигурку, и... связывающие Вириэль с кем-то линии вспыхнули перед Каэрдвеном лишь на миг. Золото, серебро, чернь, багрянец, синева... На выбор у него времени не было. Он метнулся вперед, закачивая энергию, обращая экран в портал, пронесся сквозь горящую жену (уже вдову), сумев забрать ее боль, и ринулся вдаль по самой яркой из этих нитей.
  Все, что он мог - это скользнуть в чье-то сознание, скорчиться в крошечном уголке и уже оттуда, засыпая, растворяясь во власти чужого разума, крикнуть:
  'Ей плохо. Ей нужна помощь. Спаси Вириэль'.
  Вдалеке злобно выругался рыжий. И все погасло.
  
  Очевидная истина - гореть больно. Истина еще более очевидная - ожоги болят совсем не так, как душа. Не так безысходно. Боль, зашкалив за какой-то необъяснимый уровень, вдруг отступила. Свет клубился вокруг меня, превращая игру безжалостного огня в робкие прикосновения соскучившегося котенка.
  Вокруг неистовствовала толпа. Что-то вещал с торжественным видом новый жрец - гул и рычание открытого огня лишали меня удовольствия слушать его речи. Свет был везде. Солнце стояло в зените. Ни облачка на небе.
  Я могла попробовать позвать Тьму даже тогда. Но... никого из них бы не стало. Стоит ли моя жизнь сотен жизней? Нет, не так... Стоит ли моя жизнь жизней тех, кого защищал Каэрдвен? Снова не то... Прощу ли я себе пренебрежение его долгом?
  Снова не то... Буду ли я уверена, что права?
  В тот миг, когда я прислонилась затылком к белому дереву, и почти прикрыла глаза, небо потемнело. Дракон рухнул вниз, схватив в когтистой лапе верхушку столба, и ринулся снова в небо, с усилием взмахнув крыльями, стараясь набрать высоту до того, как вокруг начнут стрелять. У самого помоста женщина вдруг сбросила капюшон. Я вздрогнула, увидев глаза Максины. Та подмигнула, и что-то шепнула, накрывая площадь защитным куполом. Скажет потом - боялась, что дракон может воспользоваться огнем. И лишь хотела защититься. Но этот купол, ее магия, дали уносившему меня дракону несколько секунд, пока он был уязвим, набирая высоту, а немногочисленные стрелы, все же выпущенные в нашу сторону из окон домов, еще в полете сбил Кэмрон. Он сидел на шее дракона, с натянутым луком в руках, и чуть щурился, выбирая новые цели.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"