Аннотация: Иногда исправлять чужие ошибки просто необходимо. Вот только как бы еще не наделать своих?
Царь, рассказывается в притче, бросал осужденных на смерть своре разъяренных собак. Среди приближенных царя был юноша, которого он очень любил. Однако юноша не доверял царской любви. Каждый день он приходил на псарню и кормил собак. Однажды случилось то, чего он опасался: царь разгневался и велел бросить его псам. Но те знали юношу и не тронули его.
(Из описания иллюстраций к притче о царе, юноше и собаках)
Глава 4.
Путь в замок нам предстояло проделать верхом. Как путано объяснил неприлично загорелый рыцарь-вампир (половине не желающих обзаводиться экзотической диетой на всю следующую жизнь просто не идет бледность), он истощил все ресурсы, пока выбирался из замка, восстанавливать сейчас их времени не было, так что придется следовать к цели своим ходом. Подумав, я не стала напоминать ему о крайней спешке, про которую сам рыцарь совсем недавно соловьем разливался перед Магистром. Может быть, среди эльфов есть маги, способные настоять на нашем спешном визите в их лагерь? И столь небрежные, что пропустили отбытие черного рыцаря королевы. Ой, сомневаюсь....
Днем было жарко. Солнце палило с такой интенсивностью, словно тренировалось в обустройстве местного геноцида на произвольно выбранной территории. Мои спутники поголовно скрыли лица под черными капюшонами, и только я наслаждалась солнцем, пользуясь возможностью позагорать. Утром, выбравшись, наконец, из Храма, а главное, из доспеха, я с удивление обнаружила, что бледней вампиров. Пришлось срочно исправлять это недоразумение. Как-то неспортивно казаться бледной немощью среди их фирменной 'интересной бледности', лишь немногим светлее интенсивно медного загара. Сонное ничегонеделание разбудило личного демона, и ничто не могло заставить меня отказаться от маленькой шутки. Впрочем, Магистр утверждал, что никакого демона и нет. Просто это пробуждается мое темное начало. Не знаю, не проверяла. Но как по мне, оно и не засыпает, в общем-то.
Когда мы переправлялись через небольшую реку [земли на три часа от Храма богаты водными источниками, что превосходно защищает от некоторых видов неконтактной нечисти], я сотворила фантом, а сама спрыгнула с бока Ашера в воду. Мой умный конь немедленно 'испугался', застряв в реке и притормозив наш арьергард, а я запросто обогнала отряд. Никакой магии - пара уроков Шариса и немного злости творят чудеса. Я взобралась на развесистое дерево из породы хвойных, к стыду моему, так и оставшееся неопознанным. Уютно устроилась на ветке и приготовилась к грядущему шоу, надежно скрывшись в густой кроне.
Тем временем Ашер угомонился и позволил вывести себя на берег, выдирая узду и дрожа всем телом. Для этого подвига потребовалось целых три вампира, крайне обозленных непредвиденным купанием. Мой фантом, политически некорректно извлеченный за шиворот из реки, гордо молчал. Еще несколько минут вампиры тихо переругивались, с трудом удерживаясь от очередного дипломатического конфуза, но вскоре порядок был восстановлен и отряд двинулся дальше.
Еще немного...
Я сосредоточилась, выплетая несложные чары.
И тут небо вдруг стремительно потемнело, где-то вдали, неуклонно приближаясь, ударил гром, синей змеей скользнула к земле острая молния. Завывающий ветер скрыл шелест огромных черных крыльев. Все происходило так быстро, что даже призраки успели только уловить звук. Прямо на их глазах появившийся монстр сорвал с коня мой фантом, и, сверкнул клыкастой белозубой улыбкой. На грани видимости трепетный силуэт моего морока жалко дернулся, не выдержав напора чужих заклятий, и рассыпался трухой разорванных чар, заставив монстра горестно взвыть. Тот обжег собравшихся гневным взором, но возвращаться не решился. Вместо этого он взмыл вверх, в самый центр урагана, втянувшего его в себя и исчезнувшего в мгновение ока. Небо немедленно очистилось, а на головы несчастных вампиров со звонким 'чмок' приземлились роскошные шапки из мороженного, которые я и планировала наколдовать вначале.
И что это было?..
Едва я собралась слезть и прекратить весь этот балаган, как неожиданно решившее самоутвердиться дерево накрепко вцепилось в меня так, что не то что слезть, вздохнуть толком не получалось. Словно маленький зверек, охваченный страхом, замерший неподвижно, пережидая опасность, я отчаянно боролась за каждый глоток необычайно сладкого воздуха.
Тем временем события стремительно развивались, явно вознамерившись продемонстрировать мне 'что такое не везет и как с ним бороться'. Ошеломленный Ашер встал на дыбы, его разъяренный визг послужил сигналом для всех остальных. Вампиры пришли в себя, заскользили по кустам в бесплодной попытке найти неповторимую меня, словно экзотические ласки-переростки, потом собрались в кружок прямо у подножия моего вынужденного 'насеста', у самой дороги. Они даже не оценили своих головных уборов, и так и мелькали в этих 'коронах', стекающих им на лица и одежду. Повисло густое тяжелое молчание.
- Рей... - тихо сказал один из призраков, кажется, Лаки.
Рыцарь только мотнул головой, поднял на него взгляд... Обзор мне сверху открывался отличный! Застывшее, по-настоящему неживое лицо. А потом рыцарь-вампир молча ударил кулаком по седлу своего коня так, что тот чуть заметно присел, но не отодвинулся, даже жарко выдохнул, потянувшись к хозяйской щеке бархатным храпом, а Гильермо, опустив голову на руки, прижался к теплому боку.
Тут я забилась с удвоенной силой. Дерево не сдавалось, я, не глядя, сыпала заклятиями, они выстраивались в немыслимые цепочки, и, наконец, сработали. Как всегда не вовремя, я рухнула с высоты трехэтажного дома, как предвестник птицы счастья, с хрустом проламываясь сквозь цеплявшиеся за одежду ветви.
И вдруг очутилась в объятиях у Гильермо, как раз отстранившегося от коня, но еще не успевшего опустить руки. Он поймал меня машинально; несколько секунд пытался сфокусировать взгляд. Потом руки сжали мои ребра все крепче, крепче, крепче... Я попыталась выдохнуть нечто вроде 'отпусти, задушишь', но не смогла. Мир сузился до сверкающих провалов темных зрачков и растворился вдали, оставив меня во Тьме.
Сознание возвратилось через несколько минут. Я лежала на траве, вынужденно вдыхала какую-то гадость из флакона, упорно удерживаемого у моего носа Лаки - глаза от нее слезились зверски, - и усиленно старалась что-то вспомнить. Прогрессирующий с детства склероз успешно сопротивлялся.
- Все-все, хватит! - ура, с горлом все вроде в порядке - голос звучал привычно... низко.
Вокруг был какой-то странный колодец, а вокруг меня - ровный круг из сапог.
Пришлось поморгать, прежде чем глаза согласились адекватно воспринимать действительность и сфокусировались. Я подняла голову. Как оказалось, только чтобы встретить ответный взгляд Гильермо. Темные глаза пылали пламенем более жарким, чем настоящее. В глубине скользили неуловимые тени.
Наконец он пришел к какому-то решению, вздохнул, протянул мне руку и устало спросил:
- Ты в порядке, Вир? - слабо улыбнувшись.
И столько облегчения, почти счастья было в этой улыбке, что я улыбнулась в ответ и звонко объявила:
- Конечно! Но теперь ты обязан жениться на мне, как честный вампир!
Все застыло. Я немного поморгала, опустила ресницы, пытаясь понять, как же могла так глупо проколоться, когда наступившую тишину разорвал грохот упоенного хохота.
- Ну ты и шутник, Вир! - сквозь смех выдавил Лаки, огрев меня ладонью по плечу, и тут же сполз на траву от смеха.
Сам рыцарь одарил окружавших немного натянутой улыбкой, но с удовольствием посмеялся вместе со всеми. Потрясающее самообладание заслуживало высочайших похвал. Облегчение накатило изнутри, опьяняя быстрее любого вина, и я тоже рассмеялась во весь голос, до слез, как и мои спутники, вскоре даже катаясь по траве от настоящего, изматывающего и расслабляющего смеха, для которого иногда хватает даже самой немудреной шутки. А уж тем более трех тонн чудесного чувства облегчения от сошедшей мне с рук ошибки.
Вечером мы остановились в последнем на нашем пути трактире, перед тем, как свернуть в Спящий Лес, Гильермо вдруг неожиданно решил перенести обсуждение минувших событий на завтра, и ушел спать, оставив нас развлекаться. Недавнее происшествие словно сорвало некую невидимую пелену отчужденности между мной и остальными, но вот с Гильермо отношений не изменило. Черный Рыцарь все так же предпочитал отмалчиваться. Я встряхнула головой, решив немного отвлечься.
Выглядело наше сборище крайне специфично. Мы все расселись за двумя сдвинутыми столами в общей зале. Мои спутники заказали пиво и свиные ребрышки, мне же пришлось ограничиться каким-то овощным соком. Я не знала, какие заклятия могут потребоваться для освобождения замка, и на всякий случай постилась. Увы, часть темных чар налагала на мага ряд жестких ограничений, многие из которых касались волевых аспектов действий.
Что-то заказывали - не помню. Я по-прежнему пила сок.
- Молодой господин не желает выпить? - мелодичный голос ворвался в паутину мыслей так неожиданно, что я вздрогнула, резко вскинув голову.
Подошедшая служанка щедро прижалась грудью к моему плечу, ставя на стол заказанное пиво и мой щавелевый суп. Горячее дыхание коснулось шеи.
- Да, благодарю, - я постаралась ответить, как могла вежливо, и незаинтересованно.
Потом обернулась через плечо.
Рыжеволосая девчонка, несовершеннолетняя, в каком-то ярком платье, едва закрывающем колени. Глаза зеленые и волосы как огонь.... Судя по взглядам, которые бросали на нас остальные мужчины в зале, местная 'королева'. Платье с широким вырезом болталось на тонких плечиках, но натягивалось на несколько чрезмерно полной груди, ключицы выделялись как крылышки стрекозы. Они ее что, не кормят?
Я подвинулась с тяжким вздохом. Нужно было отвернуться и не обращать на нее внимания, но не удалось противиться судьбе. Или, скорее, очередному 'наряду' от ангелов. Все мы вынуждены платить за свои деяния, вот только иногда высшие силы нисходят до личных поручений. Вот и теперь, я буквально чувствовала, как невидимый луч света буквально привязывает меня к служанке. Мерзкое чувство. Но я не стала противиться. Не зная броду... Слова сами собой сорвались с губ:
- Иди, принеси себе, чего хочется, и садись, поешь, - я деланно невозмутимо вернулась к еде, стараясь примириться с собственными поступками.
Не люблю принуждения, но сначала нужно разобраться, что к чему, прежде чем вставать в позу. Если вставать. Мой сосед восхищенно присвистнул.
- Ну, ты даешь, Вир!
Вир. Вот прилепилось! Впрочем, и ладно.
- Что? - я отвлеклась от супа, промокнула губы платком. Взглянула ему в глаза, соображая, о чем это он. - Одни кожа да кости. Пусть поест. Я не обеднею с одной монеты.
Эвин как-то странно нахмурился.
- И все?..
Ответ нужно было давать не раздумывая, намекал он на что-то такое...
- Да. Мне нравятся только эксклюзивные вещи, - и, по глазам вампира поняв, что почти угадала, я снова вернулась к еде.
В моих словах была доля правды, как раз достаточная, дабы он не почуял лжи. Связь с высшими силами, а тем более со Светом, у нас почиталась за проклятие, и мне вовсе не хотелось снова выделиться. Вместо этого я присмотрелась к нетерпеливо поедающей что-то девочке. Она пылала изнутри, словно проглотила луну, бледно, ровно и мягко. И только в тонкой плёночке ауры, совсем простой, среди завитков света вспыхивали неприятно-болотные отблески чужой магии, выпивавшие ее жизненные силы по капле. Так вот в чем дело! Противиться настоятельной рекомендации силы вдруг расхотелось. Такая привязка куда хуже банального вампиризма. Паразит выедает жертву изнутри, оставаясь незаметным для окружающих, и притом испытываемые ею негативные ощущения служат для него дополнительным источником питания. Самое основное, что злоумышленник и не думает делиться!
Девчонка, назвавшаяся Алорой, убежала ненадолго. Вернулась с ломтем жареной рыбы на подносе, салатом и легким вином, села, покосилась на меня - не пожадничает ли господин рыцарь? Я не пожадничала. Еще и фруктов эльфийских ей заказала, лениво наполнив их толикой жизненной силы. Не люблю возиться с таким, но не помочь здесь значило проявить неоправданное легкомыслие. В конце концов, потом всегда можно предоставить ангелам счет, оправдывая личное вмешательство в чужую судьбу. Она просияла улыбкой, накинулась на еду, будто только что и не ела. Кто-то ей, видимо, сказал, что знатные дамы едят крошечными порциями: девушка ела по маленькому кусочку, но как воробышек. Много и часто. Забавная такая девочка. Я улыбнулась, наблюдая за ней краешком глаза.
- Милорд надолго в наши края? - утолив 'первый' голод и рассматривая с детским восторгом эльфийское яблоко, вспомнила она о застольной беседе.
Было бы что рассматривать. Яблоко как яблоко. Только сочное, без единой червоточинки, словно на картинке.
- Нет, - я снова отвернулась.
Суп, не смотря ни на что, был потрясающе вкусный. А еще говорят, что от волнения кусок в горло не лезет! Я задумчиво покосилась на источающий пар бульон, и зачерпнула новую ложку. Впрочем, у супа нет кусков.
Казалось, такого ответа вполне достаточно, чтобы отбить у нее страсть к беседе, но Алора решила иначе.
- А откуда вы?
Ее непосредственность была забавна, но чуть утомляла.
- Там таких уже нет. Ты давно здесь работаешь? - чтобы избавиться от нежеланных расспросов, я решила заставить разговориться уже ее.
Девушка немедленно воодушевилась. За следующие пятнадцать минут я узнала, что родилась она в деревне на том краю леса, наверное, от эльфа, только вот жалость - уши у нее не острые. Вот, вижу ли я? А кожа у нее мягкая, как у эльфа! Я не хочу потрогать? На слово верю? Ладно. Мать ушла куда-то, когда ей было десять. Алора утверждала, ее увез с собой заезжий принц. Ну до того у нее мама красавица! Глаз не отведешь! Глазки как брульянты, носик словно молодая картофелина, щечки как яблочки и румяные, будто свеклы. К концу описания все невольные свидетели рассказа судорожно кашляли в кулак, и лишь я сидела с внимательным и спокойным выражением лица, усиленно стараясь не представлять себе жертву столь художественного описания вживую. А работала такая красотка прачкой в графском замке, да. Уж такая искусница! А ткани такие разные бывают! Вот, например, шелк!
Дальше я ненадолго отвлеклась на беседу с Лаки - у нас возник спор о качестве стали - и рассказ о специфике текстиля пропустила. Алора не обиделась. Вообще она оказалась очень веселой и легкой девушкой. В смысле, с ней было очень просто. Если умеешь абстрагироваться от вдохновенной болтовни.
- А расскажи что-нибудь, а? Где ты был? По каким местам путешествовал? - она расцветала на глазах.
Как странно - совсем немного силы, а такой результат. Я вздохнула. Взяла себе еще сока. Просто ребенок с присосавшимся к ауре паразитом. Проще всего было бы сейчас выманить ее во двор, и убить, чтобы не распространять заразу. Легче, быстрее, безопасней... так почему же я вместо этого вздохнула и отставила кружку?
- Ты когда-нибудь видела океан? - почему-то образ голубого океана был первым, что пришел мне в голову.
- Нет, - девушка замотала головой, и кудряшки весело заплясали на худых плечах.
Я снова вздохнула. Глаза искрились, она покусывала губу, даже ерзала от любопытства...
- А озеро? - интересно, остальные служанки, те, что сейчас так ревниво на Алору косятся, решаться на что-нибудь более серьезное, чем убийственные взгляды?
- Ага, у нас тут есть. Такое, со спокойной водой, и на поверхности лилии. Красивые! И... - упоенно защебетала девушка, ничего не замечая вокруг.
- Тише, - не удалось сдержать смешка. - Представь себе озеро. Большое-большое, такое, что, стоя на одном берегу, ты не увидишь другого. И чтобы доплыть до его дальнего края, придется потратить много-много дней, может быть, даже годы. Только по его просторам ходят не лодки, а корабли. Огромные, с ослепительно белыми парусами. Они скользят по волнам, несомые ветром. У берегов, спускаясь к самой воде, с крыльями столь же белыми, как паруса, кружат чайки. И вода там соленая, а в глубинах водятся и рыбы чудные, и всякие чудища...
Алора прикрыла глаза заворожено. Никогда не замечала за собой таланта рассказчика, но она слушала так, словно вместе со мной путешествовала в тех краях, словно ловила губами соленую влагу. Интересно, что было такого в моем взгляде, что давешние служанки юркнули в кухню, пряча бледные лица? Ладно, не так уж и важно. Я протянула магические щупальца к девушке. Следы чужого воздействия выгорали медленно, неохотно, плёночка за плёночкой возвращая энергетическому телу девушки нормальное состояние. Я прикрыла глаза, сосредоточилась на магическом воздействии, продолжая рассказ: Работа с огнем всегда требует предельного внимания и осторожности.
- Внизу, под водой, таятся причудливые замки из кораллов, а в раковинах у дна находят огромные жемчужины... - я замолчала, ощутив, как почему-то пересохло в горле.
Девчонка казалась погруженной в себя. И пусть ее, так даже лучше, пока чары действуют. Еще пара осторожных касаний, восстанавливая целостность ауры. Знакомый почерк, вкус... Для меня чужая магия иногда имеет вкус, приятный или нет, яркий или незаметный. Этой способностью почти невозможно управлять. Но вот сейчас вкус остаточных чар казался знакомым. Не самый сильный маг, слишком много незамкнутых линий, незавершенных контуров. Не потребовалось много времени, чтобы вспомнить, где я его уже чувствовала. В отличие от мастерской работы на озере, здесь он дал маху, либо был новичком. Что ж, значит, личей и некромантов можно исключить - те специализируются на паразитических воздействиях, и почти не способны к инициации магии жизни, как было на озере. Конечно, операцию мог контролировать некромант высочайшего класса, но, полагаю, не стал бы - слишком сложно. Такой колдун нашел бы куда более простые и эффективные методы.
Убрав все следы своего вмешательства в ауру девушки, я отпила сока, поискала взглядом Лаки. Тот уже ушел куда-то наверх, остались только двое черноволосых вампиров. Эрик, Артур, как напомнили мне они с улыбкой. Переглянулись и сообщили:
- Мы близнецы, - как страшную тайну.
Мы поболтали еще немного, расплатились, и засобирались по комнатам. Мне единственной, кроме Гильермо, достались отдельные номера. Остальные спали по четверо.
Лестница заскрипела под сапогами. Все же устала я за этот день.
Я только головой покачала, убрала кинжал в ножны, отвела руки девушки с талии, скрыв довольную ухмылку. В ее ауре не осталось ни следа заразы.
- Иди, выспись, - и, вручив ей золотой, поднялась наверх, не дожидаясь ответа.
Спать хотелось неимоверно.
Закрыв дверь на засов, и бросив на единственный в комнате стул куртку, я рухнула на постель, кое-как навесила на дверь сторожевое заклятие и тут же вырубилась.
Прерывистый вибрирующий звук заставил проснуться в несусветную рань. Солнце еще касалось краем горизонта, лучи высвечивали пылинки в воздухе, те кружили в причудливом танце.
Я сонно потянулась, выбралась из кровати, стараясь не шуметь. Прислушалась.
Низкий женский голос откуда-то снизу и чуть сбоку и тихий плач. Так вот что меня разбудило!
Я выскользнула за дверь, позабыв камзол на стуле. Ничего, потом вернусь. Осторожно спустилась в главный зал, сейчас пустынный. Прислушалась. Так и есть. Звуки доносились со стороны кухни.
- ...не смей рыдать, дрянная девчонка! Я тебя и пою и кормлю, а ты мне вот как! Да у него тебе в тысячу раз лучше будет! - стараясь не повышать голоса, кричала полненькая дама преклонных лет, помахивая тушкой безголового петуха, про которого явно забыла в горячем порыве научить неразумное дитя уму-разуму.
Алора не отвечала, только плакала, забившись в уголок. Плакала как-то отчаянно горько и беззвучно, как бывает только от невыносимого горя. Или у хороших актеров.
- Да чего ревешь, дура! Нужна ты ему! Вон, монетку дал, лишь бы отвязалась! А у Толъяра тебя и кормить, и поить будут!.. - надрывалась тетка.
- Сколько вам заплатили? - понизив голос, спросила я, небрежно привалившись к косяку двери плечом.
Есть такая методика, ей эльфы хорошо владеют. Как задавать вопросы так, чтобы на них ответили автоматически. Что-то на счет инстинктов... Мне такое удавалось с трудом, однако сегодня явно был мой день. Видимо, как компенсация минувшему.
- Пятьдесят золотых, - отозвалась хозяйка трактира, и тут же обернулась к незваному гостю, ко мне, то есть, с треском роняя несчастного Петю себе под ноги.
Изменилась она мгновенно, как по волшебству.
Куда только делась раздраженная мегера? Передо мной стояла симпатичная толстушка, голосом доброй бабушки причитающая:
- Ох, милорд! Сейчас вот завтрачек приготовлю. Голодны, небось? Вам чего лучше? Яичничку с грибами и лучком аль блинчиков состряпать?
- Блинчики, - сказала я мрачно.
Пятьдесят золотых за деревенскую девочку?.. Это уже серьезно. Я подошла, присела на корточки рядом с Алорой, осторожно, чтобы не взволновать ее еще больше.
- Ну, ты чего? - осторожно погладив по встрепанным кудряшкам.
Она вдруг вскинула глаза, сияющие зеленым, словно изумрудное пламя, стремительно подалась вперед и вжалась лбом в плечо, беззвучно плача.
Попытку хозяйки прервать это безобразие я отмела коротким кивком. Напомнила про блины. Присела на корточки рядом:
- Прости, - а пока она ошеломленно замерла, помогла подняться, отвела девчонку в пустынный в такую рань зал, вместе с нею присела в углу на скамейку. - Чего ты? - спросила снова, когда слезы стали стихать сами по себе.
Рыжая горестно хлюпнула носом.
- За что ты извинился? - неуверенно спросила шепотом.
Уже на 'ты'?
- Не хотел тебя обидеть, - мне вдруг стало неуютно. - Я золото не потому дал. А ты рассказывай пока. Что за горе?
Девушка на миг снова взглянула мне в глаза, будто решаясь на что-то. И, приняв решение, тихо призналась:
- Меня дроу приходил требовать. А тетушка Клара боится, что коли откажет, так он трактир сожжет и нас всех...
- Толъяр? А плачешь от чего? - я откуда-то знала, может быть, чувствовала, что причина слез в другом, хотя и эта проблема ее тревожит.
- Ты вот... столько видел.... А я не увиииииииижу... - призналась она, и снова ударилась в слезы.
Я снова притянула ее к себе, обняла и мысленно обозвала себя идиоткой. И как сама не догадалась? Она же романтик, да еще и.... Ух ты! Точно! Как все же ей ауру обкорнали, если сразу не заметила?! Только за ночь и восстановилась.
- Знаешь, Алора... А ты и вправду полукровка, - шепнула я ей на ухо, поглаживая по встрепанным волосам, чуть заметно погладив Силой.
- Правда? - служанка тут же перестала плакать, взглянула на меня со столь абсолютной надеждой и верой, что неуютно сделалось, и поспешно размазала слезинки по чумазой мордашке.
От таких взглядов на стену полезешь. Хорошо, когда тебя считают неуязвимым, но... тяжко....
- Да. Смотри, - зеркало, где найти зеркало? А, ладно. Я взяла миску, отлила в нее жидкости из кувшина, провела рукой, и перед наклонившейся к самой воде Алорой оказалось ее сияющее изумрудным отражение.
- Ой! А как это? - растерялась девушка, упоенно разглядывая витые спирали серебра в зелени своих зрачков.
- Ты не эльфийка. Ты сидхе весеннего двора.
Визг она приглушить сумела, но шею мою сжала еще как!
- А теперь послушай, - я придвинулась к самому ее уху, аккуратно разжав смертельный капкан объятий. - Научу тебя одной штуке. Знаешь, чего только не бывает, может, и мать найдешь.... Слушай... - я понизила голос и зашептала. - Все поняла? - чуть позже.
Алора кивнула. Взгляд ее был устремлен внутрь, и личико сияло оживлением и счастьем. Иногда так мало нужно, чтобы воплотить чужую мечту, что это пугает. Сделать или нет? Помочь или отвернуться?
Я не ангел, чтобы спасать всех. Скорее, наоборот. Совсем наоборот. Но у всех должен быть шанс. Да, легко быть добрым, когда это ничего не стоит. Дается задешево. Впрочем, все всегда имеет свою цену. Вот разве что платить ее кому-то не приходится. Но, может быть, у нее получится? Не стоило продолжать рассуждений. Улыбнувшись, я оставила ее мечтать и вернулась наверх, досыпать, забрав с собой тарелку с блинами. Внутри было легко и пусто.
Просыпаться повторно мое тело не желало вовсе. Скрипело, хрустело, и мстительно прихватывало мышцы в самых неожиданных местах. Совершив все же вселенский подвиг и подняв себя на ноги, я коротко поругалась с зеркалом, ликвидировала круги под глазами с помощью ледяной водички, машинально привела в порядок одежду и побрела вниз, дабы приобщиться к числу сытых путем приобретения утренней порции калорий и микроэлементов.
В зале было на редкость пустынно. Видно, не у одной меня были такие сложности с побудкой. Только в дальнем углу досыпал свое потрепанного вида завсегдатай, учитывая число замерших перед ним кружек приступивший к празднованию своих мирских радостей еще с вечера, да два гнома и пара человек расселись у ближайшего к открытой двери стола.
- Чего угодно вашей милости? - потирая руки о фартук, кокетливо улыбнулась мне щербатым ртом очередная служанка. - А вашего пса мы покормили. Косточками из бульона!
Ее бодрый вид вызвал у меня приступ мигрени. И угрызения совести.... Про Лика я вчера и вправду забыла.
- Благодарю. Завтрак. Легкий, - выдавила я сквозь зубы, и вместо других знаков внимания просто выложила перед ней серебряную монету. - Посоветуй что-нибудь легкое?
Девушка все поняла с полуслова.
- Оладьи с фруктовым джемом и клюквенный сок! - объявила она минуту спустя, появляясь с моим заказом.
Выпечка пахла невероятно маняще, одним своим божественным ароматом немедленно прогнав прочь и головную боль, и мое зарождавшееся в темном уголке дурное настроение, после подобной вкуснотищи поспешившее рассеяться бесследно. Осчастливленная еще одной серебряной монетой служанка понятливо исчезла, а я с аппетитом накинулась на еду.
Десять минут и три оладьи спустя мой голод был утолен на столько, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Собственно, любопытным мог показаться только негромкий обстоятельный рассказ одного из гномов, с всегдашней восторженностью описывавшего восхищенно разинувшему рот оруженосцу легенду о Белом Рыцаре.
Говорят, что родился он далеко за горами, на территории Света, лет сорок назад. Его детство прошло так же, как и у всех. Рано потерял мать, быстро повзрослел, завоевал свои первые шпоры в тринадцать, в пятнадцать был избран в личную стражу короля. Северянин с серебряными глазами и длинными волосами, похожими на расплавленную платину, быстро прославился своим хладнокровием. Он был словно дыхание северного ветра и яростен, как лавина. Множество женских сердец падали к его ногам, а он не замечал никого. Его отец был представителем древнего благородного рода, в жилах его потомков текла и королевская кровь. Впрочем, он не раз проливал кровь в битвах, и его была такой же алой, как и закатные лучи. Шло время, и слава этого воина росла. Потом началась война, и был бой, в котором Свет воевал против Тьмы, и рыцарь был там. От его меча погиб великий воин тьмы, Светлый Принц. А потом лучший друг его предал. Десять лет никто не знал, что случилось с этим рыцарем, пока однажды...
Здесь гном, как и полагалось в этой части повествования, сделал многозначительную паузу.
- Пока однажды? - оправдал его ожидания необразованный селянин, воодушевленно лузгавший семечки.
- Он не пришел к нам, и не взял Башню Аримана практически в одиночку, - с наигранным пренебрежением пожал плечами гном.
- Пожалуйста, Кердор! Что было дальше?.. - вмешался еще один из его спутников.
Гном внял этой ожидаемой просьбе с деланным нежеланием, но вновь вернулся к размеренной певучей речи повествования.
- Он много лет провел в тишине и пустоте, раздумывая обо всем произошедшем. Никто не знает, что случилось с ним тогда. Но однажды вызванная им самим лавина обошла его стороной, а сверкающий шар с неба, облетев кругом, безвредно рассеялся... Тогда, чтобы сохранить свое одиночество, он ушел к Ледяным Драконам.
Так могла бы и закончится история рыцаря.... Но сложилось иначе.
Пару лет спустя, в отдаленном приграничном городке появился воин, наемник. Такой же, как все, разве что, может, немногим сдержанней. Серебряный Барс, как вскоре прозвали его за ни с чем не сравнимую лениво-текучую манеру движений.
...Солнце ничем не отличалось от того, что всходило здесь все эти девятьсот дней подряд, что он помнил. Все такое же ослепительно белое, в оранжевой короне, на рассвете вспыхивавшей чистым золотом, превращающее грубую кладку городской стены в причудливую картину, достойную кисти искуснейшего художника. Это хаотичное переплетение золота и теней он мог рассматривать вечно.
Сегодня, как и всегда, лучи пробивались через узкие бойницы, светили в глаза, заставляя морщиться, и согревали.
Степь раскинулась за стеной. Беспредельная и торжественно-строгая, переменчивая и постоянная, как пустынный ветер. И совершенно безразличная ко всему, кроме своей бескрайности. Он отвечал ей таким же безразличием, сколько мог.
Тело затекло от однообразной позы, шлем натирал лоб, капли пота скользили по щекам, вползали под ворот теплыми змейками. К этому сложно было привыкнуть поначалу. Но пришлось - и он научился. Как и всему в этой, новой, жизни.
Ветер подул со стороны степи, принеся запах сухих трав, и утреннюю свежесть. Возможность вдохнуть полной грудью - разве нужно большее счастье?
Прибыв сюда, он воспринимал службу как наказание. Нужное, понятное, приемлемое - но, все же, наказание. Кто ж знал, что три года спустя он будет так счастлив просто бывать здесь иногда?
Полузабытая усмешка на губах могла бы сильно удивить любого, кто знал его теперь. Он никогда не улыбался, это была аксиома. Но вот сейчас - улыбка юркой лаской выскользнула на губы, и рвалась на свет, заставляя подрагивать лицевые мышцы в неимоверном усилии. Все же привычка оказалась сильнее, и он только прикусил губу. Но память осталась. Кусочек счастья в лучах огненно-рыжего светила.
Неужели маска дала трещину? Он тут же отбросил ненужные мысли, и вновь все свое внимание сосредоточил на степи. Но до самого конца дежурства та только сонно щурила огромные зеленовато-карие очи и лениво мотала ветром-хвостом.
Как и всегда, в трактире было людно. Стража, кто-то из офицеров, пара знакомых купцов, вечно пьяный с утра менестрель-полуэльф в углу в обнимку с бочонком пива - ничто не нарушало привычного однообразия. Даже служанка-подавальщица была та же самая. Рози усмехнулась, ставя на столик перед ним поднос и сноровисто расставляя тарелки.
- Все в порядке? - она легкомысленно накрутила локон на палец, отбросила прядку на спину.
Он кивнул. Подождал, пока она выставит кувшин вина, расплатился. Муж Рози, местный вышибала, весело подмигнул ему из угла, где сидел в ожидании, и шутливо показал кулак. Барс ответил вежливым кивком и шутливо отсалютовал чашей с вином.
Как и всегда, он только поцеловал ей кончики пальцев. Тем жестом, который за оскорбление не сочла бы и королева. Рози давно уже знала его вкусы, и уже очень давно он мог просто прийти и, ничего не говоря, ждать. Она безошибочно угадывала, что ему может понравиться.
Служанка чуть покраснела и рассмеялась весело, прежде чем ускользнуть за следующим заказом. Трактир 'Пламя и вино' никогда не был борделем. Что не мешало ему процветать, как мало какому заведению такого рода по эту сторону гор.
Все было как всегда. Пока в трактир не вошел он. Вот знал бы, что так будет - на второе дежурство бы сам напросился, Свет видит!
Парень как парень, на первый взгляд. Сначала он обратил на него внимание из-за сумасшедшего цвета одежд - черный шелк, расшитый алым стеклярусом - или рубинами? - и переплетение линий шнуровки. И плащ в тон рубинам такого же выдержанного ало-бордового цвета, почти слепящий. Раз зацепившись, взгляд уже не пожелал отпустить легкую, словно летящую фигуру. Мягкий пружинистый шаг, разворот плеч, осанка - все говорило о том, что этот гость привычен к бою. Пара рукоятей за плечами, кинжал на поясе, широкий наборный пояс, распущенные черные кудрявые вихры до середины спины с парой цветных прядок с вплетенными в них обрывками меха и перышками, длинные узкие серьги - кто еще бы осмелился носить такое и не опасаться, что его не так поймут? Не смотря на свою смазливость, парень не вызывал желания посмеяться или недооценить. Он словно излучал дружелюбие, но сине-сиреневые глаза смотрели внимательно и цепко сквозь густоту ресниц, и не до конца получалось скрыть врожденное, такое естественное для этих изысканных черт высокомерие.
Он излучал опасность так интенсивно, что рука сама потянулась погладить рукоять кинжала. Потянулась - пальцы коснулись завитков рукояти - и расслабленно упала на колено. Это не его дело.
Он взял ложку, пересел так, чтобы прижиматься спиной к стене - за стеной кухня, а сама стена в пару футов толщины, так что даже если мечом попробуют, он услышит раньше - и взял ложку. Запеченная в остром перце куропатка была вне всяких похвал, как и прилагаемый к ней соус из сметаны.
Если бы все было так просто!
Пока он ел, парень внимательно осматривал зал. Потом, что-то решив для себя, присел за столик. Заказал перекусить - его вежливый голос ощутимо снял напряжение, разлившееся было по трактиру. Дождался, пока Рози принесет заказ, и принялся расспрашивать ее о чем-то, сияя такой сверкающей мальчишеской улыбкой, что любого бы заставила посчитать его своим другом.
Вышибала, Кир, не успел среагировать и встать из-за своего стола, как он с улыбкой поблагодарил Рози, высыпал перед ней оплату заказа с изрядным избытком, и приступил к завтраку.
Интересно, о чем они говорили? А впрочем, ничуть не интересно. Ему вообще дела нет до этого парня.
Щавелевый суп мог любого заставить позабыть обо всем на свете. В приготовлении супов у Рози был особый талант. Вот он и забыл.
Даже не обернулся, когда парень, доев, вышел на улицу.
И хорошо.
Предчувствия никогда не обманывают.
Домой пришлось возвращаться поздно. Сначала задержался с неожиданно образовавшимися приятелями в трактире - не в том смысле, что новое знакомство завел, просто не ожидал от себя, когда прибыл, что сможет так общаться хоть с кем-то, - потом на тренировочной площадке один хитрый прием отрабатывал, пока учитель домой ремнем не погнал. Вот так оно и вышло, что в одноэтажный домик на окраине города, но в приличном квартале, он вернулся уже ввечеру. Собаки сидели в своих будках, и только ленивым взглядом проводили хозяина. Он насыпал мяса в их миски, и вошел в дом. Все было как всегда, но что-то заставило насторожиться. Какое-то седьмое - или восьмое - чувство? Настроение испортилось мгновенно, словно ветер сменился. Он молча взял в руку нож, вошел в спальню.
- Ну? - его голос отразился от стен.
Секунду казалось, что паранойя все же победила и спальня пустынна, но тут тьма шевельнулась где-то в районе двуспальной кровати, и кто-то легко спрыгнул на ковер.
- А ты умел, - звонкий мальчишеский голос лучился теплой насмешкой и восхищением.
Крайне раздражающая смесь.
Он шагнул в бок, взял свечку, запалил ее от огнива, так и не поворачиваясь к ночному гостю спиной, поставил на низкую тумбу у кровати. А сам скользнул обратно к двери. Теперь слабый свет свечки очерчивал контур тела ночного гостя, но совершенно скрывал его собственный силуэт.
- Ты пришел сказать мне только это? - ясным шепотом поинтересовался он.
Когда-то давно он отдал уйму денег за такую акустику - и теперь шепот раздавался словно отовсюду, вольно отражаясь от стен. Парень незаметно, но вздрогнул. Даже грустно стало, как просто он попался. Гость снова сел на застеленную кровать. Положил ногу на ногу, откинулся назад на локтях.
- Нет, - сказал, наконец, парень, и замолчал.
Он тоже молчал. Какая-то странная получалась беседа. Если убийца - что медлит? Если нет.... Неважно все это. Ждать он умел. Вот и теперь - перераспределил свой вес так, чтобы и с места сорваться в любой момент, и отдыхать, пока время есть, и застыл. Контроль дыхания - в полной тишине слышны были только тихие вздохи ночного гостя. И как тот не заглушал их, а совсем заглушить не мог.
Тишина обняла ласковыми руками, напополам с равнодушием. Так просто. Все так ужасающе просто...
Парень не выдержал первым:
- Ты как это делаешь?
Он не ответил сначала. Выждал - сам не зная чего. Его вело, как изредка случалось до этого, когда слова рождались сами собой, и легко проникали к желанной цели. Сейчас он не хотел ничего, но способность все равно оставалась.
- Мне так тебя и звать - 'эй, мальчик'?
И кто мог подумать, что такой вопрос, лишь с толикой насмешки, запрятанной в ласковом тоне, окажет такое воздействие?
Ночной гость вспыхнул, как головешка. Его ярость наполнила комнату душным жаром, заплясала на коже, опаляя, заставляя... да, заставляя на мгновение ощутить себя живым.
- У-у меня есть имя! - выкрикнул гость раньше, чем сумел себя обуздать, заикаясь от волнения.
- Ну, так и назови его, - предложил он миролюбиво.
Теперь парень замер уже от шока. Контраст пренебрежительной ласковости и искреннего дружелюбия явно был для него новым, неожиданным, опытом... Он вздохнул, глядя на гостя. Ладно, игра хороша, но у него не так много времени.
- Ты... издеваешься? - выдавил парень из себя едва ли не отчаянно.
Он вздохнул, потер кончиками пальцев виски.
- Послушай.... У меня был сложный день, и я хочу отдохнуть. Так что давай закончим со всем этим поскорее? - усталость просачивалась наружу, затмевала сознание тяжелой черной волной, которой было абсолютно безразлично, пролиться ли тяжелым сном или оглушающей яростью.
Если парень не поймет так, ну что же. Однако гость оказался не совсем безнадежен:
- Меня называют Рохаанном. Я... Я хочу... - пауза в его речи могла бы показаться издевкой или рассчитанным на определенный эффект жестом, но он знал откуда-то - виной всему только волнение. Сила эмоций этого существа переполняла привычную тишину спальни миллионом бурунов, как на горной реке, почти болезненно сильных. - Помоги мне убить Императора!
Убить Императора? Идея была отнюдь не нова. На заре его правления даже был такой конкурс, поддерживаемый несколькими главами аристократических семей. Император положил конец этой забаве на седьмой год своего правления, просто уничтожив зачинщиков. В таком же шоу, нужно сказать. Тогда многие оценили этот юмор...
Однако дела Рохаанна оказались не так печальны. Он всего лишь хотел уговорить Императора отдать за него одну из младших принцесс, в которую влюбился до глубины души. Да, как это ни странно, и душа у этого парня была - яркая, алая, как и положено душам героев. Эта проблема была уже более реальна.
Даже не смотря на то, что Император отказался выслушать малолетнего наглеца и запретил принцессе встречи с ним. Ведь он же не приказал его обезглавить, верно?
Объяснить нетерпеливому ухажеру этот нюанс оказалось труднее, чем он думал. Однако когда Рохаанн понял, трехцветные глаза вспыхнули, словно сверхновые.
Почему он решил помочь? Он старательно гнал от себя ответ. Но понимал, что рано или поздно не сможет сам закрывать на это глаза. Разве можно было удержаться и не помочь той, что могла бы быть его дочерью, если бы не...
Воспоминания отсекло, как отрезало. И вновь вернулось равнодушие.
Но все это было уже позже. А тогда он усмехнулся, скрестив руки на груди, и ехидно уточнил:
- А зачем тебе убивать Императора? - еще не зная, что будет делать.
Толи убьет зарвавшегося мальчишку, толи выкинет за дверь, толи.... Вот тогда и всплыла эта история. Все же у парня неплохо была развита интуиция - подобрать момент для абсолютной искренности. Ведь, не будь так озабочен решением вопроса, что с ним делать, он мог и не услышать. То есть, услышать, конечно, но просто не обратить внимания.
Рохаанн замолчал, нервно стягивая с руки и одевая обратно перчатки.
Он и сам помолчал. Потом негромко приказал:
- Посмотри мне в глаза.
Тугое отчаяние, подобное пружине, не могло быть поддельным. А значит...
- Я посмотрю, что можно с этим сделать. Приходи сюда завтра. Только как гость, понял?
Парень смущенно опустил голову, кивнул, сквозь сумасшедшую надежду впервые ощутив потенциальную угрозу от этого холодного сдержанного человека рядом.
Он позволил. Не хотелось, чтобы этот идеалист расстроился, разуверился и натворил дел, пока он не узнает точно. А значит, он должен в него верить.
Рохаанн снова кивнул - движение обозначило едва ли не придворный поклон - и исчез за дверью, умело просочившись между косяком и его собственным телом.
- Как ты нашел меня? - бросил он ему в спину.
Парень обернулся, сияя улыбкой.
- Вычислил. И...
- И?
- Дядя помог.
- Дядя, говоришь?.. Иди...
Парень исчез.
Хорош у тебя дядя... Все. Все - потом.
Он рухнул лицом в подушки.
И немедленно пришел успокоительный сон.
Вот когда пригодились умело завязанные знакомства, случайные, казалось бы, встречи, сделанные 'по небрежности' уступки, старые ниточки связей! Как еще он мог бы так легко проникнуть во дворец, если бы не они?
Обнаружить принцессу было делом нескольких часов. Застать ее в одиночестве и того меньше. Как отвратительно работает дворцовая стража! Нужно будет на выходе устроить что-нибудь серьезное, но безопасное, пусть потренируются и пересмотрят систему...
Он не знал ее по имени до этого дня, но узнал - сразу. Те же глаза, тот же крошечный чувственный рот, та же ямочка на подбородке. Вот только подбородок был отцовский. Куда ему до изящества и нежной грации Роены! Имя принесло с собой ворох воспоминаний. Только, почему-то, вместо боли вместе с ними пришли тоска... и покой. Его звездная принцесса, казалось, счастлива - а что еще нужно?
Разве что искренне верить в это.
Принцесса Лучиэнь могла бы быть его дочерью. Одного этого, и еще осознания того, кто ее мать, оказалось достаточно, чтобы он с первого взгляда полюбил ее как дочь.
- Принцесса? - позвал он, выходя из-за куста акации, за которым скрывался.
Иголки и колючки уже давно не представляли для него проблемы.
Девушка вздрогнула, вскинула расширенные испуганные как у загнанной лани глаза. И вдруг улыбнулась. Она знала его имя...
- Моя мать много говорила мне о Вас, сэр, - хрустальный голос с едва заметной картавостью звучал как пение райской птицы. - Даже о том, как Вы не любите свое имя.
Страх исчез из ее глаз, она выпрямилась, и в это мгновение он вдруг понял, что, по-своему, она ничем не хуже Императрицы. Просто красота ее другая.
Однако дело есть дело...
- Принцесса, я счастлив слышать это от Вас. Надеюсь, здоровье Вашей матушки превосходно? - привычная придворная вежливость вернулась сама собой.
- Благодарю, это так, да будет так вечно, - принцесса сумела вложить пылкость в шаблонную формальную фразу, но чуть нахмурилась, заметив отсутствие в стандартной формуле упоминание Императора.
Однако ничего не сказала. Заинтригована? Он улыбнулся. Ей шла строгость.
- Прошу простить, если нарушил Ваше уединение, и за то, что буду вынужден, возможно, оскорбить Вас излишней прямотой, но я пришел задать Вам один вопрос.
- Это важно? - она склонила голову на бок, и солнце из-за витой решетки засияло в яркой перламутрово-золотой массе легких кудрей.
Он кивнул.
- Тогда задавайте, я заранее Вам все прощаю, - она улыбнулась игриво и дерзко, сама не осознавая, как пленительна эта ее улыбка, и как просчиталась сейчас в этом своем 'все'.
Нет, нужно определенно позаботиться об ее охране.
- Вы любите Рохаанна?
Лучиэнь застыла.
Все оказалось так просто... Она влюбилась с первого взгляда. Безоглядно, искренне, страстно. Но Император отказал, и пригрозил ей убить Рохаанна, если она не согласится принять предложение кого-то из одобряемых отцом претендентов. Отойдя от первого панического шока, принцесса рассказывала тихо и плавно, неимоверным усилием сдержав слезы страха и гнева. Он не услышал от нее ни одного осуждающего слова, только имя 'Рохаанн' заставляло вспыхивать в глубине теплых глаз искристые солнца, да голос становился ровнее при рассказе о решениях Императора.
Значит, все правда.
Усмешка скривила губы...
- Скажи своему отцу. Ты примешь предложение того, кто победит на турнире в твою честь.
Принцесса затаила дыхание, поспешно кивнув, сама не зная, почему чувствует столь безграничное доверие к этому человеку.
- Запомни, что бы ни случилось, не удивляйся... - он вздохнул, не удержался, коснулся гладкой щеки тыльной стороной ладони, - и не узнавай его, ладно? Ты так похожа на свою мать...