Леннон прокричал гимн Агни настолько громко, что даже заходившие в овощной магазин за новогодним бухлом люди остановились в дверях и посмотрели в сторону запорошенного снегом Бронзового Освободителя. Там в шаманском танце у Вечного огня дергалась одинокая темная фигурка гроссмастера.
Гроссмастер замер, повернулся лицом к церкви и сконцентрировался на энергетическом сгустке между крестами. Оттуда по магической астральной трубе он получил послание из Лхасы. Сквозь инфразвуковой рев ритуальных труб, сделанных из бедерных костей самых заслуженных монахов Тибета Леннон принял телепатический образ благословения: персонажи планетарного цама замерли в своих танцевальных позах, низкий вибрирующий гул труб, грохот барабанов и лязг гонгов с колокольчиками резко оборвался, и бонзы астрального интернационала в остроконечных монашеских шапках-буденовках хором пропели монотонную мантру, почти не разжимая сухих мумифицированных губ:
У Леннона задергалась левая раненая щека. Он попытался успокоить тик ладонью, но члены Центрального астрального комитета вдруг сделали синхронно пять магических мудр, и тут же откуда-то из-под ног Александра с шипением, плавя новогодний снежок, всплыли из под земли 12 черепов, наполненных дымящейся кровью. Капалы образовали вокруг гроссмастера правильный круг и неожиданно выплеснулись прямо ему на голову. У Леннона перехватило дыхание, как во время прихода от целого баяна зелья, и последнее, что он увидел через заливамые красными струями стекла очков, это как отвалилась и упала в снег от одного из черепов истлевшая солдатская пилотка. В подсознании отчетливо проступили два магических импульса. Один пришел из дальних рядов ЦК магического интернационала от строителей Карловой церкви доктора Филиппа Карелла и профессора Рудольфа фон Бернхардта:
- Помните, Александр, к четырем алхимическим элементам нашей архитектурной конструкции вам нужно будет прибавить пятый элемент - элемент МЕТАЛЛ. Тогда вы станете даосским алхимиком и, возможно, сможете противостоять мощи Даннеброга. К сожалению мы не можем снабдить вас главным фрагментом рыцарсеого плаща с белым крестом, он замурован в самом центре Карловой церкви, как ось сооружения. Помните о пятом элементе!
Второй импульс холодной волной обдал Леннона со спины. Он ясно почувствовал каждой похолодевшей клеточкой своего тела готовность Голема идти с ним в бой до конца. Спрятанный под плащ-палаткой солдата шем инициировал холодную живость бронзы. Саша решительно шагнул по направлению к площади Победы...
Август Порк говорил сразу по двум телефонам. Одну трубку он прижимал плечом к правому уху, а другую держал в левой руке, указательным пальцем правой нервно набирая на диске номер начальника девятого управления КГБ СССР генерал-лейтенанта Юрия Сторожева. Через него он пытался достать Андропова, чтобы срочно доложить о ЧП на холме Тынисмяги. В прижатую плечом трубку он кричал срывающимся голосом:
- Перекрыть пешеходное движение по скверу на Тынисмяги! Поставить милицейское оцепление из наших сотрудников! Монумент задрапировать брезентом под видом реставрации!..Товарищ генерал!.. - сказал Порк в ответившую левую трубку, - доложите товарищу Андропову, что бронзовый солдат покинул свое место у доломитовой стены. Принимаем все меры...
Мама-Ира попросила Викинга выбрать самый любимый им портрет Люти и полностью на нем сконцентрироваться.
- Теперь мы будем создавать сигиллу. - сказала Мама-Ира низким мужским голосом, от которого Викинг даже вздрогнул, - Что ты хочешь от этого изображения?
- Хочу, чтобы ее душа вошла в это изображение, и оно ожило.
Мама-Ира написала на клочке бумаги печатными буквами "ДУША ЛЮТИ, ВОЙДИ В НЕЕ" и отдала бумагу с ножницами Викингу.
- Разрежь эти слова на слоги.
Викинг разрезал. Мама-Ира смешала бумажки на полу ладонью, а затем стала поднимать по одной и вновь записывать слоги на приготовленный чистый лист: "ВНЕДУ-ЛИЁ-ШАВОЙ-ДИТИ".
- Иди сюда, в центр круга, - вказала она, - и повторяй это предложение без перерыва.
- ВнЕду лИё шАвой дИти... ВнЕду лИё шАвой дИти... ВнЕду лИё шАвой дИти... - Викинг читал магические слова и концентрировал взгляд на рисунке.
В это время Мама-Ира встала рядом с Викингом в центр круга и объявила о начале ритуала: "Амегедфа!" Затем она осенила себя Голгофским крестом, дотронувшись пальцами до лба, лобка и плеч, а потом сложила сцепленные пальцы на груди: "Геха, ланудохе, микаользот, бусада, гохеда!" (Твоё искусство, и царство, и сила, и слава навсегда!) Потом она сделала два шага к восточной стене и нарисовала пальцами в воздухе пылающую голубую пентаграмму, проткнула ее насквозь обеими руками с возгласом "Эксарпе!" и повернулась к центру круга, где стоял вытянувшийся в струнку Викинг. Потом она прошла по окружности к южному окну и сделала то же самое, но с криком "Битоэм!", на западе - "Хекома!", на севере - "Наэнта!" Викинг все также монотонно твердил данную ему сигиллу. Ему даже показалось, что он уловил запах Люти, и прекратил чтение...
- Читай! - приказала ему Мама-Ира. - Йад, гемеганзода! О боже! Твоё желание исполнено!
И она принялась твердить вместе с совершенно пришибленным Викингом оживляющую изображение сигиллу, ожидая нужного момента для пуска:
- ВнЕду лИё шАвой дИти... ВнЕду лИё шАвой дИти...
Отец Антоний стоял на коленях в алтаре и читал четвертый глас из Тропаря: "Скоро предвари, прежде даже не поработимся врагом хулящим тя и претящим нам, Христе Боже наш: погуби крестом твоим борющия нас, да уразумеют, како может православных вера, молитвами Богородицы, Едине Человеколюбче". Вместо востока он отбивал поклоны на юг, в сторону исходящих оттуда бесовских вибраций и все больше и больше сгущающегося ощущения беды. Одной рукой он протягивал в сторону сгущения распятие, а другой гнал в ту же сторону клубы ладанного дыма из стоящего рядом с ним на полу кадила.
- Верую во единого Бога отца, вседержителя, творца небу и земли, видимым же всем и невидимым!.. - кричал отец Антоний в сторону подрагивающей южной стены слова символа веры, - И во единого Господа Иисуса Христа, сына Божия, единароднаго...
Тут вместе с подрагивающей стеной стало вдруг подрагивать и его сознание...
- ...и в Духа святого, Господа животворящего, иже от отца исходящего!... Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь!
Леннон шел по пустынным улицам города в сторону улицы Вене. Еще не стемнело, но немногочисленные прохожие, как-то вяло интересовались тяжело ухающим по снегу бронзовыми сапогами черным изваянием, ни на шаг не отстающим от разозленного Джокера. Те же, кто вдруг начинал понимать увиденное и застывал прямо на промерзшем тратуаре с разинутым ртом, тут же подбирались людьми в черных пальто и увозились в приемное отделение таллинского дурдома на принудиловку. Леннон прошел со своим Големом по улице Харью на Ратушную площадь и спустился по Аптечной улице к Вене. У дома номер 14 они вошли в Екатерининский проход.
- Стой здесь, - приказал своему Голему Леннон и показал пальцем на арочный вход в бывший костел святой Екатерины. - Придешь в соседний двор, когда позову.
Порк всё также говорил сразу по двум телефонам, но на этот раз с начальниками 4-го и 11-го отделов.
- Что?!. - кричал он в одну трубку. - Почему пропустили Леннона во двор к Викингу? Заблокируйте Екатерининский проход, чтобы не выпустить памятник! Что значит не хватает людей? Подключайте морячков из мореходной школы. Берите некомсомольцев. Их после операции легче изолировать...
- С Мамой-Ирой нет связи? - кричал Порк в другую трубку, - В доме горят только свечи? Ждите. Ждите, пока не проявится артефакт. Надо брать, как говорится, с поличным... или там, на кормане. Ждать!
Мама-Ира вытерла испачканные спермой Викинга ладони о свою голую грудь. Они все также стояли в середине круга с пентаграммой, но уже голые и молчаливые. Проецирование сигиллы во вселенную через оргазм не удалось. Момент наивысшего пика зашифрованного в сигилле гнозиса не оживил изображение Люти.
- Но я уже почти ощущал ее запах, - тихо простонал Викинг. - Я видел, как шевелились волосы на рисунке...
- У нас осталось последнее средство, - сказала Мама-Ира. - Ты говорил, что у тебя есть настоящая готическая реликвия. Наша последняя реликвия и надежда.
- Есть, - подтвердил Викинг. - но за ней надо идти в катакомбы.
Катакомбами Викинг называл обнаруженный им за костелом Петра и Павла вход в подземелья под капитулом и сакристеей бывшей церкви святой Екатерины. Там хранился в придавленном обвалившейся стеной железном ларце кожанный футляр со странных куском истлевшей от времени багровой ткани. Футляр был испещрен латинскими буквами, но содержание текста оставалось для Викинга тайной. Тем не менее, багровый кусок ткани непостижимым образом излечивал Викинга от всех болезней и придавал сил, а в момент творческого застоя дарил сладкий экстаз пороговых состояний, когда сон невероятным образом граничил с бодрствованием, и явь оживала милыми его сердцу готическими образами. Главное - нужно было возвращать лоскут на прежнее место, в шкатулку, где он, как аккумуляторная батарея, набирал необходимую мистическую энергию свершений.
Викинг быстро натянул валяющиеся в центре пентаграммы штаны, надел ботинки, накинул на голое тело ватник и выбежал во двор. Мама-Ира встала в центр круга, расставила ноги на ширину плеч, изобразив всем своим телом пентаграмму, и облегченно выдохнула:
- В моем теле пентаграмма, в колонне же шестиконечная звезда!
Леннон стоял на площадке между первым и вторым этажами подъезда дома номер 16 по улице Вене и смотрел во двор католического собора Петра и Павла. Прямо перед ним было жилище Викинга с двумя дверями и светящимся одним единственным окном на первом этаже. Вдруг в окне на мгновение появилось женское лицо. Леннон понял это потому, что светлое пятно лица не было обрамлено снизу бородой и усами. Он рванулся вперед и сильно ударился лбом об стекло. Стекло разбилось и осыпалось вниз по раме крупными осколками. Прямо из середины лба на подоконник закапала струйками кровь. Так Джокер превратился в Шиву.
И когда на белом снегу двора Леннон увидел идущего справа от церкви Викинга в синем ватнике, пальцы его правой руки сложились в трезубец, и он тут же сбежал по ступенькам вниз.
- Ну что, парень, неужели ты до сих пор не понял, что, окучивая баб, магом не станешь!
Викинг застыл посреди двора и медленно повернул косматую голову влево. Это был его обычный взгляд изплдлобья и как бы сквозь нависшие на лицо вьющиеся пряди волос.
- Что за телеги, Саша? - тихо спросил Викинг. - Тебе догнаться нечем или ты меня воспитывать пришел?
- В полный рост! - крикнул в ответ Леннон и вышел из тени на крыльцо. - Ты находишься под страшным магическим гипнозом не принадлежащей тебе шакти, и я должен рассеять магические чары. Йахх!..
Леннон ткнул в сторону Викинга растопыренные пальцы, посылая из импровизированного тришула уничтожающий чары йогический луч. Совершенно неожиданно луч рассыпался искрами, наткнувшись на кожанный футляр, который Викинг выставил вперед в защитном движении. Леннон совершенно отчетливо увидел, как за косматой головой Викинга появились призраки аннунаков. Их рептилоидные головы открыли рты и протянули раздвоенные жала к кожанному футляру. Бонзы магического интернационала сразу же выдали Леннону астральную справку относительно появившихся рептилий: это верховные патриархи иллюминатских родов Ану и Эа, передающие свою инопланетную силу через спрятанный в кожанном футляре рыцарский артефакт. Леннон тут же трансформировался в четырехрукого Шиву, пытаясь загипнотизировать управляемого аннунаками Викинга варада-мудрой и монотонным постукиванием в дамару, третьей рукой он стремительно накинул на шею Викингу четки-акшамала и занес над головой трезубец.
Викинг выхватил из футляра кусок Даннеброга и рубанул им сверху-вниз, как это делают финишным флагом. От этой манипуляции лопнула веревка на четках, и косточки полетели на утоптанный снег кровавым горохом человеческих черепов, а занесенный трезубец вонзился в деревянную дверь подъезда за спиной у Леннона. Вокруг красного полотна затрепетали в воздухе символы четырех элементов. Леннон трасформировался в восьмирукого Шиву, занеся над Викингом копье и жезл и в то же время пытаясь собрать трепещущие в воздухе первоэлементы в черепную чашу-копалу. Викинг заслонился Даннеброгом, как щитом.
- Что, кабанидзе, застремничал?! - закричал он, - У нас на это есть свои методы! Ведические! Реальная агни-йога!
Леннон сконцентрировался на манипуре-чакре, поднял огненный столб из агни-таттвы до аджны и выбросил ослепительный луч из кровоточащей раны во лбу прямо в центр Даннеброга. Тот вспыхнул, как порох, и сгорел в две секунды. Викинг затряс обожженными пальцами, а две рептилии за его спиной беспокойно затрещали, как кузнечики.
Тут морозный воздух пронзил вопль Мамы-Иры. Она стояла в дверях дома Викинга, держалась обеими руками за голову и визжала, провожая обезумевшим взглядом уносящиеся в небо искры от сгоревшей реликвии. Визг ее послужил сигналом для сидевших в засаде оперов и матросов. Они повалили, как муравьи из двух подвалов дома номер 16 и из ворот с улицы Вене.
Леннон бросил в черепную чашу пятый элемент металл, визуализировал в небе ковш Большой медведицы, потом визуализировал его во рту, щелкнул зубами девять раз и, двинувшись на толпу магической походкой восьми триграмм, выполнил руками ряд мудр, последней из которых было положение уже не в три, а в два пальца, символизирующих пронзание ритуальным мечом, смоченным особой кровью из ритуальной чаши копалы. В этот момент в воздухе засвистели морские ремни с заточенными бляхами, а против ритуального даосского меча в ход пошли выкидные ножи привлеченных к операции матросов. Оперативники оттащили в сторону воющего, словно раненый волк, Викинга. Руки и ноги берсерка дергались в конвульсиях, глаза налились мутной желтизной, а сознание треснула по всем трем уровням.
- Назад! - закричал на обезумевшую толпу матросов оперативник в черном пальто и два раза выстрелил в воздух из табельного "Макарова". Он подошел к распростертому на снегу телу Леннона. Магистр был весь в крови, словно опрокинул на себя свою ритуальную чашу. Лицо было обезображено, щека оторвата и выбит глаз.
- Ну а Даннеброг где?..- недоумевал оперативник, подняв из снега выброшенный пустой кожанный футляр. - Вот сволочь!
Оперативник с досадой пнул тело Леннона ботинком.
- Подавайте фургон...
Откуда-то из дальнего конца улицы было слышно, как завелись моторы у двух желтых милицейских УАЗиков. Они отъехали в сторону, чтобы пропустить к месту битвы машину скорой помощи.
По странному стечению обстоятельств санитаром в машине скорой помощи был знакомый Леннона - Валера Красный Крест. Позже он вспоминал, что, когда Леннона грузили на носилках в машину, он был еще жив, не смотря на более, чем сорок колото-резаных ран и проломленный череп. Когда носилки затолкали в машину, Леннон неожиданно зашевелился, повернулся на правый бок, положил под изуродованную щеку правую руку, вытянув левую вдоль тела, и умер. Ушел в паринирвану, как Будда, как предсказал он себе сам на кухне своей магической канцелярии на холме Тынисмяги.
- Что это? - спросил оперативник, прислушиваясь в непоняным ударам, доносившимся из-за соседнего дома. Удары стихли со смертью магистра ордена Золотого креста, хозяина Голема. Ночью из заблокированного милицией Екатерининского прохода вывезли опрокинутое изваяние Бронзового солдата и установили на покинутое им место у доломитовой стены на Тынисмяэском холме. Видно было, что солдат метался по проходу в поисках выхода и бился бронзовой головой о плитняковые арки. До сих пор на них можно видеть отметины от этих страшных ударов...
4-ый отдел эстонского КГБ зачистил дело. Викинг был отправлен в дурдом на лечение и стал единственным потенциальным убийцей Александра Леннона. Матросов отправили подальше, в Магадан. Леонид Ильич Брежнев выступил на XXVI съезде. Говорят, для его стимуляции привлекли все-таки Джуну Давиташвили. А по секретному распоряжение Андропова Карловый мазер предполагалось законсервировать на 30 лет с последующей эвакуацией его последней части - излучающего элемента, и передачи освободившейся площадки под строительство нового православного собора. Тридцатилетний срок консервации заканчивается в 2008-м. А место для строительства было харизматически подготовлено достаточно основательно.
Из воспоминаний Джа-Гузмана:
"А где-то через год я встречаю Викинга в троллейбусе. Он ничуть не изменился: тот же хайр, та же борода. Только взгляд как бы бегающий. Я, разумеется, бросился к нему с расспросами: "Как, что, как отпустили, что было?" Викинг сказал, что по-прежнему сидит в дурдоме, но его выпускают днем в город погулять. А насчет истории с Ленноном он разговаривать категорически отказался:
- Ты что, Вова, это все так стремно, у-у-у!..
И он закрыл голову руками. Я понял, что от парня ничего не добиться. Наверное, точно: менты запугали! Ну, ладно, не будем человека травмировать. С тех пор я его больше не встречал.
А лет через двадцать я узнал новые подробности. Мне их сообщил старый московский хиппи Вася Лонг, неплохо знавший, в свою очередь, ту самую номенклатурную москвичку-свидетельницу. Ее звали Мама-Ира, и она некогда рассказывала Васе, в какую передрягу попала в Таллине. Так вот, по словам Мамы-Иры Леннона убил все-таки Викинг. Собственноручно. К сожалению, деталей ее рассказа Вася не помнил, а сама Мама-Ира почила в бозе несколько лет тому назад
В ту ночь, когда убивали Леннона, во дворе дома, где он жил, сгорел трехэтажный деревянный особняк. Сгорел до фундамента. И все снова все сказали: "Это Леннон погулял". Наверное, когда отходит душа жреца Агни, без пожара не обойтись! Размеры ленноновской агнихотры были, конечно же, сверхчеловеческими: для кремации нормального тела требуется гораздо меньше древесины".