Пограничник взял паспорт и спросил на хорошем английском:
- Цель вашего проживания в России сорок два года?
Я замялся и сказал по-русски:
- Хз.
Пограничник хмыкнул и поставил печать в паспорт.
...
В самолете начали громко хлопать сразу после взлета. Видимо у многих пассажиров, как и у меня, не был куплен обратный билет. Боинг 777 быстро набирал высоту, Родина при этом стремительно уменьшилась пока не скрылась, казалось навсегда, за белыми облаками. Я попросил стюардессу принести виски. На что та улыбнулась и принесла простой воды. Похоже, что мой английский был еще не так хорош. Рядом со мной сидела дама неопределенного возраста с каменным лицом.
- Тоже летите? - спросил я.
Дама только хмыкнула в ответ и сказала: - I do not speak Russian.
Потом закрыла глаза и сделал вид что спит, надвинув на глаза черную повязку.
Я достал из сумки газету, постелил ее на откинутый столик, положил два сваренные вкрутую яйца, аккуратно порезанную дома краковскую колбаску и достал маленькую бутылку домашнего самогона.
Поверили? Как же. Все, что я только что перечислил отобрала суровая тетка на таможенном досмотре. А на мои скромные возражения буркнула:
- С яйцами в самолет не положено.
Так яйца, колбаса и самогон остались на Родине. Я же достал пакет купленных в дьюти-фри чипсов со вкусом бекона и захрустел. Дама, сидящая рядом отделилась от меня еще и наушниками. Смертельно хотелось выпить. Тетя Клава, узнав о моем решении покинуть страну, назвала предателем и сказала, что ностальгия начнет мучить сразу после отрыва шасси от взлетной полосы. Что мне сразу захочется ржаного хлеба, крика петуха и шума берез. Но ничего этого пока не хотелось. Я отвязал ремень и пошел прогуляться по салону. Большинство людей, из тех, кто не спал, сидело уткнувшись в свои гаджеты. Только одна девушка листала модный журнал. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.
Внезапно в салоне погас основной свет и загорелся аварийный. Самолет начало мелко трясти. - Please take your seat, - раздался строгий голос стюардессы.
"Вот и началось", - подумал я, усаживаясь на свое место. - "Сейчас скажут, что закончилось топливо, или что отказал двигатель, и мы вернемся обратно. И все мои терзания ехать или не ехать окажутся напрасными. "Родина слышит, Родина знает где ее сын в облаках пролетает".
Но тут все как-то сразу успокоилось. Разволновавшиеся было пассажиры опять уткнулись в свои гаджеты. А моя соседка, приподняв на секунду повязку, сказала: - Фак. И снова заснула. Или только сделала вид. Черт их поймешь этих иностранцев.
Лететь было еще часа три. Туда, где тебя никто не ждет, оттуда, где никого уже не осталось.
Я в уме выстроил фразу на английском и нажал кнопку вызова.
- Ай вонт смолл дринк, - сказал подошедшей стюардессе и для убедительности щелкнул пальцем по горлу. Но та только дежурно улыбнулась и покачала головой.
- Нот дринк.
- Фак, - ответил я. Но тут моя соседка сняла повязку с глаз и достала из дамской сумочки бутылку виски "Джонни Уокер".
- Люся, - сказала она на чистом русском. - Из Москвы.
- Федя, - сказал я. - Из Саратова.
...
Через три часа пограничник возьмет мой паспорт и спросит на хорошем английском:
- Цель вашего проживания в России сорок два года?
И вот что ему ответить на такой простой вопрос...
...
Накануне отлета приснился сон. Маленький мальчик делает бумажный самолетик. Затем пишет на нем "Мама, папа, братик и я". Подходит к окну и запускает самолетик в небо. Тот летит, делая разные, красивые виражи, а под ним лежит разбомбленный Мариуполь. Война нынче везде, даже во снах.
Сейчас, встретив на улице старого знакомого, которого не видел много лет, начинаешь сразу думать:
"А вдруг он придерживается другой точки зрения на все происходящее. Вот начнешь с ним говорить, а он возьмет и скажет про восемь лет, что если бы мы не напали, то они бы напали. И все. Настроение испорчено. В морду дать не с руки, все-таки было много выпито в молодости. А если старый знакомый к тому же еще и противоположного пола и между вам что-то было и после выпивки...Нет, лучше не останавливаться. Лучше пройти мимо".
И ты, посвистывая, и делая вид, что погружен в свой смартфон идешь мимо. Но краем глаза замечаешь, что твой старый знакомый тоже посвистывает и делает вид, что хочет найти что-то очень важное в своем гаджете.
А потом вы расходитесь по своим делам чтобы никогда уже больше не пересекаться в этой жизни.
А в Мариуполе мой племянник. Женька. Служит в морской пехоте, и уже неделя как от него нет никаких известий. Брат, его отец, по другую сторону фронта. Вот так странно все сложилось. Как на большой глубине, когда не понимаешь, где дно, а где поверхность воды, тебя охватывает паника и ты плывешь совсем не туда, где жизнь.
Собирая свой большой походный рюкзак, видевший и Урал, и Камчатку, долго думал брать старые фотографии или нет. Всех своих бабушек, дедушек. Бывших жен, однокурсников с одноклассниками, детей. Некоторым фото уже больше ста лет. Иногда кажется, что с них тебя с любопытством разглядываю как будто хотят спросить:
- Что, Федор, валить собрался?
Да, собрался. И че? Даже билет в одну сторону лежит в паспорте. Не буду вас всех брать с собой. Может, потом, как-нибудь. Если, конечно, будет это потом.
Просто никогда не надо смотреть мыши в глаза. Смотреть мыши в глаза все равно что смотреть в бездну.
Я как-то смотрел ровно три секунды. После чего она прыгнула. Вы когда-нибудь видели полет мыши? Растопыренные в разные стороны лапы, напряженный пресс, раздвинутые уши и оскаленные зубы. И все это на расстоянии метра от вашего лица.
Я вспомнил все. Как рождался в роддоме и мне отрезали пупок. Как в садике сел не на свой горшок. Как в школе на уроке физкультуры упал с каната на физрука. Как прыгал со второго этажа в снег.
А она все летела и приближалась все ближе к моим глазам. И не моргала. Это было страшно. Это было страшнее чем смотреть про Фредди Крюгера в детстве и "Молчание ягнят" в молодости.
За минуту до этого.
Я приехал в деревню и открыл шкафчик на кухне. Там прямо напротив моего лица сидел маленький мышонок и испуганно скреб лапками полку. Я протянул руку чтобы его погладить и успокоить. И тут он прыгнул.
После этого я постоянно вижу сон про летящую в лицо фугасную бомбу с растопыренными в стороны лапами и оскаленными в ярости зубами.
Никогда не смотрите в глаза мыши, которая решила спасти себе жизнь...
...
Ладно, похоже, я вас тут всех ввел в уныние своим нытьем. Расскажу лучше, как вся эта история с эмиграцией начиналась семь с небольшим лет тому назад.
Жена, теща и дети тогда уехали на дачу. Остался один на один с тестем. Тот, как обычно, выпил рюмочку, кинул себе в жерло вулкана пельмень и завел старую пластинку:
- Вот при Иосифе Виссарионыче, мир праху его, был порядок. Но не просто порядок, а железный порядок. Чтоб, если мышь пикнет не по назначению, ее тут же в органы и на выселки. Или еще чего похлеще!
Раньше я не выносил такие речи и тут же лез в драку. Кричал что-то про репрессии, про дядю Колю, пропавшего где-то в Казахстане. Про деда, раскулаченного и сосланного в Печору. Короче, чуть до драки не доходило. Но сегодня я молчал, и тому была веская причина. Тесть, не видя ответной реакции, несколько озадаченно продолжил:
- Вот Путин. Тот, конечно, молодец. Нассал в глаза американцам, отобрал у них наш Крым. Но против Иосифа Виссарионыча - слабак. Что он со всей вашей братией валандается, не понимаю. А вот бы посадить всех в вагоны и на севера!
Тут тесть прикрыл глаза и мечтательно промурлыкал сквозь усы:
"По тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута-Ленинград".
Он кинул в себя еще рюмочку и победоносно посмотрел на меня. Я продолжал молчать, и это, было видно, его серьезно озадачило.
- Молчишь? Сказать уже нечего. Вот Светка, дура, вышла за тебя. И я тогда не знал, что ты врагом окажешься. Пятая колонна. Придет, придет время, всех ваших прищучим. Узнаете тогда, чем ваша фондовая биржа отличается от шконки и лесоповала. Мать вашу.
Я, продолжая читать "Зеленого короля" Сулицера, промолчал вновь и только внимательно посмотрел на тестя через очки. Это его взбесило окончательно.
- Санкции им, видите ли, не нравятся. Пармезану им не хватает. А попробовали бы, как мы. На хлебе да на воде БАМ строить!
Тесть всю свою жизнь проработал начальником дистанции пути в Питере и, судя по его брюху, питался всю свою жизнь в общем даже неплохо и ни на БАМе, ни на какой-нибудь другой стройке коммунизма и близко не был. Но я опять промолчал. Тот, видя, что сегодня спорить не с кем, остыл и позвал меня на балкон выкурить по сигаретке перед сном. И только мы задымили, под балконом остановился какой-то черный ретромобиль, оттуда вышли три человека в черных кожаных плащах и направились к нашему подъезду.
- Во, гляди, - восторженно указал на них пальцем тесть. Небось Путин мои слова услышал и щас как арестует пол нашего подъезда. Вот на таких же машинах, мне мой отец рассказывал, раньше НКВД по ночам приезжал. Врагов народа за яйца хватал и на Колыму! И на Колыму!
Ну тут я немного приподниму завесу секретности. Вчера, зная, что мне предстоит жить вместе с тестем неделю и испытывать все эти семь дней, или 168 часов, непрерывное информационное давление, я нашел в интернете одну контору и договорился с ними устроить у нас маленький спектакль для одного зрителя. И спектакль этот назывался "Арест врага народа в стиле 37-го года". Стоимость - одна тысяча американских тугриков. В приложении к договору было указано, что зубов тестю не выбивать и никаких физических воздействий не применять. Хотя я и просил, но директор той фирмы был непреклонен:
- Попугать попугаем. Но сидеть из-за вашего тестя я не намерен. И вообще, прежде чем жениться, надо было познакомиться с родственниками поближе!
И где-то он был прав. Тут раздался звонок в дверь.
Тесть как-то сразу напрягся.
- Погоди-как, сынок, не открывай. Мало ли что. Я сам в глазок посмотрю.
Он подкрался к входной двери и посмотрел в дверной глазок.
- Кто там?
- Это соседи снизу. Вы нас опять затопили! - раздался взволнованный женский голос.
- Как затопили? Не может быть!
Тесть быстро снял дверную цепочку и открыл дверь. Но вместо соседки в домашнем халатике в квартиру вошли три здоровых амбала. Как раз те, которых мы видели с балкона.
- Никифоров Петр Сергеевич кто из вас будет? - спросил один из них, видимо главный.
- Я-я, - слегка заикаясь и побледнев, ответил тесть. - А что случилось, товарищи?
- Тут вопросы задаем мы. Присядьте, Петр Сергеевич. Нам предстоит долгий разговор. - И человек в кожаном плаще незаметно подмигнул мне. И тут у меня на душе такая музыка заиграла. Я смотрел на внезапно потерявшего в росте тестя, на его опущенные уголки рта, на растерянные и испуганные глаза. Бетховен. Пятая симфония. Не меньше. Парам-пам-пам! Парам-пам-пам!
Тесть присел на табурет.
- Я готов ответить на все ваши вопросы, товарищи. Только скажите, может, вы ошиблись. Может, вы пришли не за мной, а вон за тем молодым человеком? - и он указал взглядом на меня.
"Вот сука", - подумал я.
Но человек в кожаном плаще только рассмеялся сухим и неприятным смехом:
- Органы никогда не ошибаются. И если к вам пришли так поздно, то это вовсе не ваша заслуга. Это наша недоработка. И мы ее сейчас исправим. Курите? - он протянул серебряный портсигар тестю с папиросами "Герцеговина Флор". (Эти папиросы я вчера по всей Москве искал. Удалось найти только на "Авито".)
Тесть взял папиросу, постучал ею по столу, смял двумя пальцами и прикурил от протянутой ему бензиновой зажигалки. В это время один из амбалов включил настольную лампу и направил ее на тестя. Второй же встал у него за спиной.
- Итак, Петр Сергеевич, нам стало известно от проверенного источника...
- Сашка-сосед накапал, - вскочил было с табуретки тесть. Но его очень быстро вернули на место.
- Не надо дергаться, Петр Сергеевич. Я продолжаю. - Человек в кожаном плаще достал из потертого временем портфеля (тоже купленного мной на "Авито") папку с документами:
- Продолжим. Вы были этим летом во враждебной нам отныне Турции. И с какой целью?
- Я отдыхал там. По системе "все включено". Но, товарищи, дорогие вы мои, откуда же я тогда мог знать, что это враги?
- А знать не надо. Надо чувствовать. Как виски дерьмовый пить на халяву, так вы все горазды. А как Родину любить, когда все выключено, так и нет никого. Ишь ты. Флаг власовский под иконами повесил. Сука потная. Враг народа. Подстилка пиндосовская!
Я увидел, что человек в кожаном плаще начал заводиться, но не придал тогда этому большого значения. А тот продолжал прессовать тестя:
- В глаза мне смотреть! И отвечать только да и нет. Да и нет. И если ты мне, падла, соврешь, то твои причиндалы утром будут болтаться на березе под твоим окном. А ты сам в это время будешь писать явку с повинной на Лубянке. Ты все понял, Петр Сергеевич, или еще разок объяснить?
Я никогда не видел, как человек может седеть прямо у тебя на глазах. Было четкое ощущение, что мы с тестем переместились на машине времени в его любимую и почитаемую эпоху. И хотел уже было вмешаться в происходящее, но тут тяжелая рука одного из амбалов вдавила меня в кресло.
- Не надо нам мешать. Мы всего лишь выполняем поставленную перед нами задачу.
И я затих. Далее последовала целая серия быстрых вопросов:
- Вы любите Путина?
- Да!
- Вы писали в органы заявление на своего зятя?
- Нет, но я уже был готов...
- Не надо. Только да и нет. Вы пьете виски, джин, ром?
- Нет. Только нашу, родимую!
- Врете. Вот фото. Вы в мексиканском ресторане пьете текилу.
- Признаю. Было. А что, мы с Мексикой теперь тоже воюем?
- Молчать. Не вам решать - с кем мы воюем. Да или нет! Да или нет! Только да или нет!
- Марка вашей машины "Форд"?
- Да.
- Компьютер марки "Яблоко"?
- Да.
- Вы верите в Бога?
- Да
- Вы коммунист?
- Был, каюсь. А как надо?
- Надо правду. Остальное напишем мы. Вы, Петр Сергеевич, даже не представляете, в какую историю вы вляпались. Живете с врагом народа, - тут палец человека в кожаном плаще указал на меня. - Ваша дочь с ним спит, а вам хоть бы хны. Жрете санкционный сыр, присылаемый вам из Финляндии от вашей двоюродной сестры. А значит, плюс ко всему - родственники за границей. А это отягощающие и меньше десяти лет с конфискацией я уже и предположить не могу. Но пойдем дальше и будем вынимать все ваши скелеты из ваших шкафов!
-Теперь можно отвечать поподробнее. И расслабьтесь, Петр Сергеевич. Я же чувствую, что вы в душе наш. Ну немного заблудились в политической ситуации. Это бывает. А вот если все сейчас как на духу мне расскажете, то я, так и быть, похлопочу перед начальством. Может, срок и скинут. А то и вовсе условный дадут. И пойдете вы не по расстрельной 58-й статье, часть 1-а. "Измена Родине", со всеми вытекающими. А по той же статье, но часть четвертая. Всего лишь "Оказание помощи международной буржуазии". Три года. Хотите выпить? - человек в кожаном плаще протянул тестю фляжку. Тот жадно сделал несколько глотков и начал торопливо и быстро говорить, щурясь от света настольной лампы:
- Я виноват, я очень виноват, что опустился с головой во все это буржуазное дерьмо. Я предал интересы партии и государства. Я не пошел воевать за Донбасс и только смотрел его по телевизору. Я был рад возвращению Крыма, но поехал не туда, а рванул в проклятую отныне и до конца века Турцию. Я не пошел громить их посольство, когда они сбили наш истребитель. Я ел на Новый год их мандарины, хотя и подозревал, что они далеко не абхазские. Я не проклял свою дочь, когда узнал, что она хочет переехать с этим придурком в Европу и жить там. И я ел, ел этот проклятый сыр, чтоб он навек застрял у меня в глотке!
Человек в кожаном плаще с интересом разглядывал тестя, как-то даже любуясь им. Потом он внезапно побагровел и закричал:
- Этого мало! Ты, сука, должен каяться на коленях передо мной. Это я прошел Донбасс. Это я воевал за тебя в Крыму. Это я зализывал раны здесь, когда ты жарил свою жопу в Анталии. Это ты теперь крестишься на купола и порвал свой партийный билет, когда испугался насмерть в 91-м году. Это ты предал Сталина - нашего великого вождя и учителя!
И он со всего размаха ударил тестя по лицу. У того пошла кровь из носа и он тихо сполз с табуретки на пол. Я вскочил и бросился на его защиту. Но куда там против троих... Когда они ушли, я подполз к тестю и обрадовался, что тот осмысленно смотрит на меня и пытается что-то сказать. Потом я ушел в ванную, смывал там кровь и размышлял на тему, что за тысячу моих американских тугриков меня же и ...
Но тут раздался тихий голос из кухни:
- Сынок, ты прости меня, сынок. Только Светке и ее матери не говори ничего. А в Европу езжайте, я против не буду.
И тогда я подумал: "А, может, и не зря я все это затеял". Как вы считаете?
...
За три часа до отъезда. Я зашел к соседу Сереге попрощаться. Серега сразу после Крыма ушел во внутреннюю эмиграцию, то есть в запой. Иногда я тоже так поступал, но потом надоело. Ничего хорошего в водке, на самом деле, нет. Утром башка трещит, а в телевизоре по-прежнему Путин с его ехидной ухмылкой. Серега лежал мертвый головой уткнувшись в тарелку с борщом. Я мертвых, с тех пор как начал работать, в морге не боялся. Написал СМС-ку его дочери, покурил на балконе. Больше меня с Родиной ничего не связывало.
...
С Серегой я познакомился в морге. Куда попал санитаром после закрытия завода, на котором работал начальником цеха. А Серега туда прибыл в составе театральной труппы. Их Минздрав нанял изображать покойников и пугать антиваксеров, чтобы те прививались. Всем артистам, конечно же, сделали прививки, выдали маски. Когда автобус с экскурсантами приближался их бригадир, в миру режиссер театра пантомимы Валера, давал команду "Ложись".
После экскурсии автобус тут же шел на прививочный пункт. Платили артистам хорошо по нашим, саратовским меркам. По пятьсот рублей на нос с каждого автобуса. А тех приходило бывало и по десятку на день. Все шло неплохо, пока одна из экскурсанток зачем-то решила пощекотать покойника за пятку. А тем покойником и оказался Серега, который до смерти боялся, как оказалось, щекотки. Тоже мне артист. Орали тогда все. Даже я за компанию.
Театр уволили и наняли гастарбайтеров из средней Азии. С теми было скучно работать. Но тут вернулся Валера с театром. По суду отстоял свои права. Серегу убрали на дальний стол на всякий случай. И тут началась война. Минздрав распорядился провести флешмоб и расставить столы с покойниками буквой Z. В знак поддержки наших войск. А Серега оказался, как и я, ярым противником войны. И закурил во время представления. Тут же сработала система пожаротушения. На улицу выбегали мокрые посетители, санитары и покойники.
Тогда театр уволили окончательно, а Серега запил. И вот теперь он лежит реально мертвый в свое квартире, а я гляжу на него и размышляю что же все-таки взять с собой в дорогу. На память о Сереге я взял стоящий на полке череп, который они, вероятно, использовали в качестве реквизита в спектакле о Гамлете. Череп потом вместе с самогоном и яйцами отберут на таможне. Признают его исторической ценностью.
А я тихонько вышел на лестничную клетку и прикрыл дверь. Где-то по лестнице поднимались, ругаясь на весь подъезд из-за отсутствия света, санитары.
...
Вот почему я не уехал раньше? Все время искал какое-то оправдание происходящему. Вот сейчас все изменится, мир станет лучше, люди добрее. Еще сад, огород. Родственники, которые исчезали по идеологическим причинам один за другим. Но их еще было много. И почти все топили кто за Сталина, кто за Путина, кто за Лукашенко.
Особенно бывшая теща. Перед отъездом решил зайти к ней и забрать паяльник. Теща жила в самом центре, в престижной сталинке. Как учительница была во всех избирательных комиссиях. Как общественница входила в "Отряды Путина", которые по вечерам ходили по городу и отлавливали девчонок с покрашенными зеленым или красным цветом волосами. Ну еще писали доносы на различных неприятных режиму людей. На меня теща после развода написала аж два заявления. Одно в полицию, второе в ФСБ.
"Месть - это блюдо, которое подают холодным", - размышлял я, глядя на храпящую перед телевизором Марфу Семеновну. Так звали бывшую тещу. Которая имела привычку после сытного обеда включить по телевизору новости и через несколько минут заснуть под истерические вопли Соловьева или Киселева. Причем телевизор должен был работать на полную громкость и выключать его категорически запрещалось. Иначе у Марфы Семеновны поднималось давление, и тогда всей семье приходилось путешествовать в седьмой круг ада.
"Уж лучше пускай дрыхнет", - подумал я, роясь в кладовке в поисках старенького паяльника. Зачем он был нужен в эмиграции было не совсем понятно. Но и оставлять своего старого друга здесь не хотелось. По телевизору внезапно прервали новости и стали показывать похороны Жириновского. "Похоже, что началась гонка на лафетах", - подумал я, взял в руки пульт и выключил звук. От внезапно наступившей тишины теща проснулась и несколько минут смотрела на экран телевизора шевеля недоуменно старческими губами.
- А че это звука нет, - спросил она.
- Телевизор сломался, - соврал я, пряча пульт в задний карман джинсов. - Но вы не беспокойтесь. Скоро с Украины много телевизоров приедет. Можно будет купить плазму по дешевке.
- Это хорошо, - сказала теща позевывая. - Это мы тута одобряем. А чего это сейчас показывают.
Я размышлял над ответом всего пару секунд.
- Так Путин же умер.
- Как Путин умер, - теща вскочила с кресла. - Врешь!
- А чего мне врать. Уже по всем каналам показывают. Вон его на лафете по Красной площади везут.
- Не может такого быть. У нас только на третий день хоронят. А начальство на пятый.
- Так он завещал в тот же день. По мусульманскому обычаю принято до захода солнца.
- По какому еще мусульманскому обычаю? Он же в церкви всегда стоял с этим, как его...
- Собяниным, - подсказал я, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Но внезапный инсульт и моментум в море. Перед кончиной перешел в другую религию.
- Ни фига себе, - теща продолжала недоверчиво смотреть в телевизор. - И кто же теперь вместо него будет?
- Марфа Семеновна, вы все проспали. Война уже закончилась. Навального из тюрьмы выпустили. Тот и первый указ подписал. "Запретить партию "Единая Россия" как экстремистскую и признать всех ее членов национал-предателями. Кстати, а на вас маечка как раз этой запрещенной партии.
Теща посмотрела на себя в зеркало, ахнула и стала быстро стягивать футболку, ничуть не стесняясь меня при этом.
- Спасибо, Федя, подсказал. А то я, старая, глупая дура тебя идиотом считала. А тут вон как все повернулась. Ты молодец, что на все эти митинги ходил. Против Путина и против войны. Я теперь за тебя за тебее.
Я прошел в свою бывшую комнату, быстро вернулся держа в руках футболку с надписью "Мы здесь власть!".
- Марфа Семеновна, вот дарю от чистого сердца. Теперь мы с вами будем в одной лодке.
- Спасибо тебе еще раз, Федор. Мы же все-таки одна семья. А то, что раньше ругались по разным поводам, то можно и забыть.
Теща надела футболку, вышла на балкон, открыла окно и прокричала во весь голос:
- Нет войне. Слава Украине.
Сидящие на скамеечке внизу бабушки быстро в испуге куда-то разбежались. Одна из них дрожащими пальцами набирала номер в телефоне. Очевидно полиции. А теща продолжала свое выступление:
- Путин - вор. Путин - ...о. Свободу политзаключенным. Мы здесь власть!
Ее голос разносился по всему двору. Соседи в испуге закрывали окна и форточки не понимая, что происходит. А я вышел, держа в руках паяльник и размышляя на тему, что больше в этой квартире уже никогда не буду.
...
На дверях морга увидел большую букву Z.
- Начальство велело, - пояснил наш старший по смене Степаныч, режа большим ножом колбасу и открывая одновременно зубами пробку от бутылки. - Сейчас во всех отделениях на дверях висит. Главврач сказал, что скоро привезут с фронтов много наших бойцов и надо их как-то морально поддержать.
Я хотел принести на работу на отвальную две бутылки. Потом вспомнил про Степаныча и взял три.
- Ну и далеко ты, Федор собрался, - спросил тот, разливая водку по стаканам строго по рубчик.
Я неопределенно махнул рукой в сторону юга.
- Сука ты все же, Федя. Нет чтобы всей бригадой собраться и махнуть в Сочи. Сможешь мне привезти заднюю втулку для Нивы?
Я выпил водку до дна и пообещал. На душе было тоскливо. Хотя здесь дальше морга падать было уже некуда.
Пришла старшая медсестра Галя. Отведя в сторону мизинчик выпила и расстегнула верхнюю пуговицу блузки.
- Ох и хорошо у вас тут, мальчики.
Тут из мертвецкой, пошатываясь, показался человек, на котором ничего кроме номерка на ноге не было.
- Во, опять наркозного привезли, - удивился Степаныч. И засмеялся. Потом засмеялась Галя. Потом я. Последним засмеялся мужик с номерком.
Я вежливо попрощался, взял плащ и пошел домой. По дороге купил бутылку пива на утро и пачку пельменей с майонезом на вечер. Перед домом стоял немецкий внедорожник с буквой Z на заднем стекле. Я бросил в него майонез и тот потек по капоту. Потом хотел бросить пиво, но стало жалко. Потом все-таки бросил. Заорала сигнализация, а я пошел спать. Самолет улетал уже завтра.
...
В аэропорт ехал на такси. Водитель-узбек слушал заунывную восточную музыку, я дремал на заднем сидении, в багажнике лежал рюкзак с самыми необходимыми на первое время вещами включая купленные в последний момент ласты и маску для подводного плавания.
- На море в отпуск едете? - спросил водитель, поглядев на меня в зеркало заднего вида.
- Да, на море, - сказал я.
- В России жить хорошо, - сказал водитель. - Три года как приехал, и все тут нравится.
"А ведь он тоже эмигрант", - подумал я и невольно рассмеялся. Водитель обиженно замолчал и сделал музыку погромче. Впереди показалось здание аэропорта и взлетающие в небо маленькие самолеты. Один из них скоро будет моим.