Дмитрюк Сергей Борисович : другие произведения.

Дневники Иана "Богослова"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Международная группа астронавтов, в недалёком будущем отправляется с миссией к астероиду, чтобы попытаться предотвратить это столкновение с Землёй. Уже находясь на орбите, астронавты становится свидетелями внезапно вспыхнувшей на нашей планете мировой ядерной войны. Астронавты решают, что человечество буквально на их глазах перестало существовать. Оправившись от шока и осознав себя последними оставшимися в живых людьми, герои решаются попытать счастья в космосе, где согласно предположениям учёных, должна находиться некая "копия" Земли - планета-близнец, Антиземля, движущаяся по той же орбите вокруг Солнца. Преисполненные надежды, люди ожидают найти там утопический мир, антипод земному миру, воплотивший в себе всё хорошее, что может быть в общественном устройстве и в человеке. Но героев ждёт разочарование. Они находят мир, словно из параллельной реальности, которая вполне могла бы существовать и на Земле, если бы история имела сослагательное наклонение...

   "Ветра, в предвосхищенье бури,
    Берут стремительный разгон..."
  
    Вивиан Итин
  
     
    "Лучшие книги говорят тебе то, что ты уже сам знаешь"
  
    Дж. Оруэлл
     
     
  
     Дневник первый
  
     ХЕСТНА
  
     
      Запись первая
  
       Сегодня 5 января 2028 года.
  
     
      Международный космодром 'Анатай', Северные территории, Австралия. Космодром этот построен ещё в 2024 году по инициативе ООН на благотворительные пожертвования и средства частных лиц. А в 2025 году его арендовала американская компания SpaceX для запусков ракетоносителя Falcon Heavy с последующим выводом на орбиту кораблей Dragon W15 и Dragon W16. Руководитель программы Илон Маск вынужден был отказаться от запланированной миссии по освоению Марса, и заняться новым проектом. Почему? Потому что, несмотря на все заверения NASA, в конце концов, оказалось, что столкновение астероида Апофис с нашей планетой неизбежно.
     После того, как глобалисты попытались навязать человечеству так называемый 'новый порядок', устроив мировой спектакль с придуманными ими же эпидемиями 'страшно смертельных' вирусов, обрушив экономики большинства стран, после того, как Китай сорвал планы кучки финансовых спекулянтов по мировому господству, Апофис стал действительно реальной угрозой для всех нас. Сейчас реально вопрос о выживании нашей цивилизации.
        Как вам такой поворот событий? Представляете себе камушек в триста с лишним метров и массой... в общем, огромной массой (у меня эта цифра даже в голове не укладывается) должен столкнуться с Землёй через какие-то восемь лет!..
  
        Итак, цель новой международной программы под кодовым названием "Осирис" (неплохое название, учитывая, что этот египетский бог был царём загробного мира!): отправка двух кораблей с экипажами по четыре астролётчика каждый к этому самому астероиду. Наша миссия - установка на поверхности астероида четырёх маневровых двигателей марки "Draco-Kosmo", которые по задумке специалистов из NASA должны будут изменить траекторию астероида, и вывести его на безопасную для Земли орбиту. Вот такие вот дела...
     
      В общем, это первая запись в моём дневнике, который я почему-то решил вести... Никогда не вёл дневников, поэтому не знаю, как это правильно делать... Как это делают другие. Так что, буду записывать всё, что со мной происходит, ведь это, пожалуй, главное событие в моей жизни - предстоящий полёт и всё, что будет с ним связано. Мы делаем это на благо всей Земли... На благо всего человечества. Думаю, это достойная цель и она заслуживает уважения... Может быть, поэтому я и решил вести этот дневник? Возможно, мои записи пригодятся для потомков... Хотя не знаю...
     
      Чёрт возьми! Мысли о потомках действительно захватывают дух! Ладно, это не важно.
      Наверное, нужно для начала что-то рассказать о себе (для тех же потомков)?..
     
      Хорошо. Пожалуй, начну с главного: я - Иван... Вернее, так звали меня в детстве, а теперь я Иан - Иан Оттеншельд. Фамилия, кстати, осталась прежней. С ней проблем не было никогда, разве что в школе, когда меня вызывали к доске или отмечали присутствие в классе.
  
      Что ещё о себе рассказать?.. Мой дед был довольно перспективным научным работником в одном из советских НИИ, а в душе убеждённым социалистом (во всяком случае, так мне всегда говорил о нём мой отец). Видимо, поэтому после развала СССР в начале 90-х годов прошлого века, дед решил эмигрировать в Израиль. Отец рассказывал мне, что тогда так многие поступали. Те, кто хотел выжить и не потерять себя в мутном безнадежьи наступающей новой российской действительности...
      Может быть. Сейчас я плохо помню то время...
     
      В Израиле мой дед примкнул к движению "Поалей агудат исраэль" и поселился с семьёй в одном из многочисленных кибуцев, где и прожил остаток своей жизни. А вот мой отец, как говорится, имел "предпринимательскую жилку", которая не давала ему мирно и спокойно существовать в размеренном мире коммуны и потянула из постоянно воюющего с арабами Израиля в тихую, но далёкую Австралию. Здесь он намеревался развивать свой будущий бизнес. Но бизнес у него там как-то не заладился, и ему вскоре пришлось искать сносную работу, чтобы прокормить свою большую семью (кстати, у меня трое братьев и две сестры). Благо руки и голова у моего отца всегда были на месте, я не говорю уже о той "предпринимательской жилке", которой славятся все представители нашей древней нации. Такие люди умели найти своё место под солнцем.
     
      Таким образом, я в свои неполные одиннадцать лет оказался на южном континенте,  о котором имел представление разве что по кенгуру, да по знаменитой "дикой собаке Динго" (очень мне нравился в детстве этот советский фильм, а в главную героиню я был по-настоящему влюблён). Здесь я и превратился из Ивана Оттеншельда в Иана Оттеншельда. Отец решил, что мне нужно соответствовать стандартам английского языка, чтобы меня адекватно воспринимали в школе-пансионе, куда принимали детей из-за рубежа, и куда ему удалось меня благополучно устроить, накопив немного денег.
     
      Я всегда был не глупым и старательным ребёнком, поэтому получив через семь лет свидетельство HSC со средним балом выпускных экзаменов равным четырём, я без особого труда поступил в университет Гриффита в Брисбене, чтобы изучать там инженерное дело...
  
      А затем судьба свела меня с Илоном Маском. Ему, тогда как раз исполнилось пятьдесят, и он выкупил участок земли площадью в 356 гектаров в пустыне на севере Австралийского континента, где приступил к строительству своего нового частного космодрома. Что-то у него там не заладилось с NASA и он, оставив свой бизнес в Америке сыновьям, перебрался сюда, чтобы продолжить начатое. Правда, Илон никогда не любил рассказывать об этом периоде своей биографии, тем не менее, среди сотрудников Центра управления полётами ходили слухи.
     
      Так, попав в его команду обычным техником, я в скором времени оказался претендентом на вступление в состав группы астронавтов - будущих спасителей человечества. Обстоятельства изменились и требовались добровольцы. И так как миссия могла оказаться безвозвратной в силу того, что до нас никто и никогда таких полётов не совершал, а новые модели "Драконов" Илона, оснащённые ядерными двигателями, были, можно сказать, "экспериментальными образцами", то количество добровольцев было весьма  ограничено. Поэтому люди, на вроде меня, в которых, видимо, была сильна генная память их предков, привыкших превозмогать всевозможные трудности ради великой цели в ущерб себе, ценились здесь на вес золота... Хорошо сказал про "золото", правда?
     
      После трёх месяцев тренировок, я был уже полноправным членом команды Илона. Он как-то сказал нам: "Я даю вам новые технологии, а ваша главная задача не облажаться. Сам бы полетел с вами, но мои мозги слишком ценны и нужны здесь. Да и здоровье не то".
  
      У меня-то со здоровьем было всё в порядке. Впрочем, как и у всех остальных. Нас в экипаже корабля четверо: я, как бортинженер и по совместительству техник по наладке двигательных установок; командир нашего "Дракона", американец Девид Мессенджер; немец Лютер Бремер - наш инженер связи и IT-специалист. Ну и, конечно, японец Хиро Эконаи - астроном и по совместительству врач экспедиции...
     
  
     
      Запись вторая
  
     
      Итак, сегодня 15 января, и мы, наконец-то, стартовали, два дня назад. Сейчас находимся на МКС в ожидании второго корабля с дублирующим экипажем...
     
      Надо сказать, очень необычные ощущения от невесомости! Никак не могу привыкнуть ходить здесь в туалет и спать в привязном мешке на стене, хотя на тренировках это у меня получалось вполне сносно.
     
      Делать на станции особо нечего - она давно пустует, и мы первые посетители за последние семь лет. К счастью, здесь всё исправно работает, даже есть запасы пищи и воды, оставшиеся от последней международной экспедиции. С тех пор, как NASA отказалось от проектов длительного пилотирования, а у русских просто не было денег на космические программы, станция была законсервирована и превратилась в своеобразный музей былых космических достижений и международного научного сотрудничества.
      Какова её дальнейшая судьба?.. Не знаю. Читал, что её орбита неуклонно меняется и, возможно, в конце концов, станция упадёт в одном из океанов, как когда-то её предшественница - русская станция "Мир".
     
      Устав пялиться в иллюминатор на проплывавший под нами голубой шар, я подплыл к приборным панелям, где располагались экраны связи с Землёй. Мы как раз пролетали над Индийским океаном и, словно, желая развлечь нас, Центр управления полётом начал транслировать записи мировых новостных каналов. Я бы, конечно, с большим удовольствием посмотрел бы что-нибудь более развлекательное, даже какое-нибудь шоу подошло бы. Но, к сожалению, выбирать не приходилось, поэтому я стал меланхолично слушать диктора канала "CZN News", который почему-то освещал события в России.
     
      Странно. С каких это пор они стали транслировать запрещённый в Австралии канал "Sputnik"? Да ещё выступление российского верховного правителя, который с недавних пор стал довольно многословным, хотя, по-прежнему, малоубедительным. Впрочем, я мог понять его - в сложившейся для него ситуации я бы тоже был многословен. Мой интерес к этой передаче немного вырос, и я стал вслушаться в знакомую с детства русскую речь, пробивавшуюся сквозь англоязычный перевод.
     
      Не знаю, почему я решил записать всё это. Потомкам оно вряд ли будет интересно... Наверное, причиной послужил стеклянный взгляд говорившего, который не предвещал ничего хорошего и вызывал в моей душе смутные нехорошие предчувствия.
     
      - Вот тут американский президент в очередной раз высказывался о том, что, мол, пора бы начать налаживать отношения с Россией... Хотя она теперь и не так опасна, как раньше, но у неё всё ещё имеется ядерное оружие... Да, имеется! И не только ядерное! Мы обладаем всеми возможностями, чтобы предотвратить потенциальную агрессию против нашей страны... Давайте говорить конкретными категориями. Хочу сказать вам, господин президент, как это принято у нас: за базар нужно отвечать! Вот мы... Я умею отвечать. Я могу прямо вам сказать, что страха у меня нет... ни у кого нет... ни у кого из нас не должно быть! Хотя вы и обложили нас со всех сторон своими так называемыми санкциями, нам они идут только на пользу. Деньги к деньгам, так сказать. Слава богу, Россия всё ещё твёрдо стоит на ногах, и вам никогда не удастся снова поставить нас на колени. Повторяю ещё раз: я не стал бы ничего бояться. Нам когда-то обещали...
     
      Торопливо записывая услышанное, я не переставал удивляться напускному оптимизму российского правителя. Захотелось даже вступить с ним в мысленный диалог.
      На самом деле, нечего бояться? У вас же там сырьевая экономика латиноамериканского типа и кроме оружия вы больше ничего не способны производить. Давно уже неспособны производить. Ведущие международные эксперты называют вашу экономику "экономикой простых вещей". На память пришли статистические данные, прочитанные как-то в прессе: один пиджак на сотню мужчин в год, одно пальто на триста женщин. Про станки и оборудование вообще говорить не приходится. А наука? Да какая там у вас может быть наука!
  
      "Как же так?" - думал я. Как может их верховный правитель грозится каким-то оружием, когда в его стране происходит такое?.. Даже смена конституционного строя восемь лет назад, давшая ему неограниченную власть и бессрочные права лишь ухудшила положение в стране. А через два года Евросоюз ввёл эмбарго на покупку нефти и газа у ставшего слишком опасным продавца, и грянул голодный народный бунт, который власти пытались безжалостно подавить огнём и мечом. После этого огромная страна распалась на несколько федеральных территорий, перестав быть единым государством. В страны Европы хлынул поток мигрантов из России, возросший в несколько раз за последние десятилетия.
     
      - А дальше? Что будет дальше?..
      Я поймал себя на мысли, что разговариваю с новостным каналом и осёкся, покосившись на удивлённых товарищей, которые не поняли ни слова из сказанного мной.
     
      - Мы всегда были открыты для диалога с Западом, - звучал голос с экрана; фразы разрывались короткими паузами, вызванными старческим пожёвыванием тонких губ. - И это не мы, а они выстроили вдоль наших границ стену... И из-за чего всё это было сделано? Только потому, что мы захотели поддержать законное право наших соотечественников на защиту своей жизни и достоинства от разбушевавшегося на берегах Балтики фашизма! Все мы помним, чем это закончилось для другого нашего соседа - Украины. И все мы помним, если заглянуть назад во времени, что такая стена уже когда-то существовала на территории Германии... И все мы знаем, чем это тогда закончилось для неё... В своё время я уже говорил об этом тогдашнему канцлеру Германии, госпоже Меркель на заседании Совбеза. Но меня в то время мало кто слушал... Теперь в бундестаге другие люди... Люди новые, а отношение к России старое! Всё это происходило и происходит из-за мягкотелости и пренебрежения голосом разума всеми европейскими лидерами. Ведь они, как и раньше, идут на поводу у своих заокеанских коллег... Поэтому хочется сказать нашим западным коллегам: не стоит забывать, что по эту сторону вашей стены сейчас находятся миллионы - я подчёркиваю, миллионы! - людей, которых Европейский союз своим упрямством лишил нормальной жизни... А ведь все эти миллионы людей однажды могут прийти к и вам, как в своё время приходили беженцы с Ближнего Востока... Все мы помним, чем это тогда закончилось... Это было наказанием, так называемой западной демократии за... за... Ну, в общем, понимаете за что...
     
      Я поднял голову от блокнота, почёсывая карандашом за ухом. Да, не точно переводят. Наверное, специально, чтобы лишний раз не волновать мировую общественность. Хотя, по-своему, это даже разумно. Чем дальше говорил российский верховный правитель, тем больше его речь настораживала меня.
     
      - Вот вы говорите, они продвигают к нам свои идеалы демократии. А посмотрите, что на самом деле происходит. Они настраивают всю мировую общественность против России этими своими смешными выдумками о российской угрозе... А сами собирают всем миром деньги на отправку какого-то космического корабля к какому-то астероиду... А наш газ покупать не хотят! Три с половиной ляма они нам должны... Пусть вернут деньги, чтобы создать благоприятные условия для начала разговора... Можно же потратить эти деньги на тех, кто в них действительно нуждается! А мы со своей стороны, поможем им... Своими воздушно-космическими силами. Мы этот астероид собьём. И будьте уверены, не промахнёмся. Поверьте мне, у нас есть такие возможности. Уж что-что, а оружие мы делать всегда умели и наши западные партнёры прекрасно об этом знают. И никакие космические корабли нам не понадобятся... А если не хотите нашей помощи, если мы вам не нужны, зачем нам такой мир, в котором не будет нас и России?..
     
      Экран монитора затянуло помехами, и трансляция российского канала прервалась. Немного разочарованный, я поднял голову, оборвав свою запись на полуслове. Прождал несколько минут, но прежний сюжет так и не возобновился. Неужели это было несанкционированное подключение через один из спутников связи?
      Через минуту обычный новостной выпуск "CZN News" начал освещать подробности нашей предстоящей миссии.
     
      Испытывая лёгкое недоумение, смешанное с сожалением, я устало разжал пальцы - карандаш повис в воздухе перед самым моим носом на тонком шнурке, словно назойливый комар. Я раздражённо отмахнулся от него, как будто это действительно было какое-то насекомое. Ворчливо пробормотал:
      - Чёрт возьми! Он стал так похож на Брежнева!
      - Кто? - не понял спустившийся откуда-то сверху Девид Мессенджер. Он уселся в кресло рядом со мной и удивлённо почесал веснушчатый, слегка приплюснутый нос.
      - Кто, кто? - не понял я.
      - Да этот, твой Брэ...дже...нэв!
      Я пристально посмотрел в голубые глаза Мессенджера в оправе белёсых ресниц: шутит он что ли? Но Девид не шутил. Пришлось объяснять ему, подбирая подходящие английские слова так, чтобы и остальным тоже было понятно, о чём идёт речь.
      - Был такой... российский президент... ещё во времена, когда Россия называлась СССР - Soviet Union...
      - Soviet Union?
      Мессенджер, как истинный американец, мало интересовался мировой историей и политикой.  Это нужно было учитывать, но я не учёл. Вот именно поэтому я и не люблю что-то объяснять таким людям, как Девид.
      - Да, Soviet Union! Неужели в школе не слышал? Ведь ты знаешь, что такое Россия?
      - Иан! Разве я похож на идиота? - обиделся Мессенджер. - Конечно, я знаю, что такое Россия! Россия, Сталин... Но откуда ты об этом помнишь? - искренне удивился он. - Ведь тогда тебе должно было... Oh my God! Ты же тогда ещё и не родился!.. И твой отец ещё не родился! - подумав, добавил Девид.
      - Это не так, - мягко улыбнулся  я. - Сталин был очень давно. Брежнев был не так давно. И в то время в Soviet Union жил мой дед - Михаил Давидович Оттеншельд. Вот он и помнил... К тому же в эмиграции мой дед любил смотреть старые советские фильмы и хронику тех лет. Он тосковал, наверное, по прошлому. И мене привил эту любовь. Знаешь, мне нравилось. Мой любимый фильм - "Добровольцы".
      - А! - обрадовался Мессенджер. - Это как мы, получается?.. А почему ты всё-таки вспомнил об этом... О Брежневе?
      - Потому что нынешний их лидер правит Россией вдвое дольше, и стал таким же немощным и старым, каким когда-то был Брежнев. Тоже едва ходит и с трудом говорит, хотя видно, что пластические хирурги из кожи вон лезут, чтобы ему эту самую кожу натянуть на затылок.
      - Да, и стволовых клеток в него закачали немало, - заметил Лютер, жёстко чеканя английские слова.
  
  
   Запись третья
  
    21 января.
  
     
      К невесомости почти привык, и возникающие ощущения теперь кажутся даже забавными. Лютер придумал новое развлечение - "водяной боулинг", как он его назвал. Правила просты: один из нас выпускает из флакона сгусток воды, а другие пытаются поймать его ртом. Кто быстрее. Всё равно других развлечений нет. Только тренажёры, но они нам уже порядком наскучили...
     
      Вечером пришло сообщение из Центра управления о старте наших дублёров. Ну, наконец-то!
     
      Мессенджер тут же уселся к приборам. Мне, как бортинженеру, пришлось присоединиться к нему. Лютер и Хиро прилипли к иллюминаторам, в надежде разглядеть старт "Дракона" (сегодня мы снова пролетаем над Австралией).
     
      На мониторах Илон Маск взволнованно склонился к технику у компьютера - парню в клетчатой рубашке и наушниках с микрофоном.
      - Двадцать секунд до старта, - сообщает тот. - Вторая ступень и топливные резервуары готовы к полёту. Управление передаётся на компьютер полётов.
      - Есть ли какие-то проблемы? - интересуется Маск.
      - Всё чисто.
      - Что ж, тогда мы готовы взлетать.
      Илон поднимает глаза к обзорному экрану.
      - Обратный отсчёт!
      - Десять, девять, восемь, семь...
     
      Люди в Центре полётов замерли в тревожном ожидании. Кто-то даже молитвенно заломил руки.
      - Шесть, пять, четыре, три, два, один... - продолжается отсчёт. - Поехали!
      Старая знакомая фраза Гагарина давно стала заветной для любого космического старта.
      А в зале опять всеобщее ликование.
      - Детка! Она летит! - то ли восхищённо, то ли удивлённо констатирует Илон (по нему трудно понять, что он чувствует на самом деле, поэтому мне всегда казалось, что каждый старт для него - некая детская забава) и бежит на улицу увидеть всё это своими глазами, как в первый раз. За ним устремляются помощники.
     
      Тяжёлый ракетоноситель отрывается от стартового стола в облаке ослепительного пламени и медленно ползёт вверх, преодолевая земное притяжение под ликующие крики людей в главном зале Центра управления.
      - Скорость полёта два километра в секунду, - буднично сообщает оператор.
      Вот отделяется первая ступень и возвращается на землю. Илон поворачивается к помощникам и гордо сообщает:
      - Народ! Мы снова наблюдаем, как творится история!
      Ракета уже высоко. С земли её почти не видно, только светящийся ореол вокруг крохотной огненной точки на фоне звёзд. Но нам, с орбиты её видно, как на ладони.
      - Станция! Я - "Анубис"! - раздаётся знакомый голос командира Dragon W16 Эриха Янсена. - Как меня слышите?
      - Слышу вас, "Анубис"! - откликаюсь я и чувствую, как Мессенджер радостно хлопает меня по плечу. Я впервые вижу его таким взволнованным.
      - Скоро будем у вас! - сообщает Янсен.
      - Ждём вас с нетерпением! - вклинивается в разговор Лютер.
     
      И вдруг раздаётся оглушительный взрыв, а затем страшный скрежет и шипение. Я с отвращением сбрасываю наушники и недоумённо смотрю на побледневшего Мессенджера. Что произошло?
      На экранах на месте приближающегося "Фалкона" разлетающееся во все стороны огненно-дымное облако. От неожиданности я даже онемел.
      - Fuck!.. Fuck!.. Shit!.. - вздрагивая на каждом слове, изрыгает Девид и продолжает плеваться непристойностями, не в силах уже сдержаться.
      Я с недоумением смотрю в его бледное лицо, сплошь покрытое веснушками. Раньше я и не замечал, что у него так много веснушек.
      - Was ist das? - растерянно бормочет Лютер, глаза которого постепенно округляются, а кончик тонкого носа становится похож на клюв растерянной птицы.
      - Авария? - взволнованно предполагает Хиро и ныряет к иллюминатору, как будто там можно что-то рассмотреть.
      - Но всё же шло хорошо! - недоумеваю я и чувствую, как волнение и страх охватывают меня всё больше.
      - Они погибли? - дрожащими губами спрашивает Лютер.
      - Я не знаю, - растерянно пожимает плечами Мессенджер и снова отплёвывает: - Fuck!
      - Конечно, погибли! - почти кричу я Лютеру. - Ты что не понимаешь? В "Драконе" нет катапульты!
      - Запроси Центр! - требует Лютер, подлетая к пульту и лихорадочно нажимая кнопки и крутя дрожащими руками рукоятки.
      - Откуда им-то знать, что произошло? Лучше найдите какой-нибудь новостной канал! - хмуро предлагает Хиро, отрываясь от иллюминатора.
      - Какой?
      - Да, любой! - Мессенджер оттолкнул Лютера и взялся налаживать связь сам.
     
       
  
   Запись четвёртая
  
   22 января.
  
     
      Новости не весёлые. Все информационные агентства сообщают об одном и том же: о вчерашней трагедии. Сегодня это главная новость дня.
      А мы, лишившись второго корабля и четырёх товарищей, как растерянные дети, с самого утра сгрудились у экранов в надежде узнать хоть какие-то подробности. Из Центра управления полётом приходят лишь успокоительно-ободряющие сообщения, но Илона Маска там нет. Похоже, случившееся стало для него большим ударом. Никто пока не знает, что делать дальше.
      Сердце у меня колотится так, что, кажется, вот-вот вылетит из груди через рот и начнёт летать по кораблю.
     
      А вот диктор "CZN News" выглядит воодушевлённым. Конечно, для него всё случившееся - хлеб с маслом и толстым слоем русской икры. Потому-то его голос так бодр и боек.
      - Стартовавший вчера с космодрома "Анатай" ракетоноситель Falcon Heavy, производства компании SpaceX потерпел страшную аварию на восьмой минуте после старта. Четыре астронавта миссии "Осирис" погибли... Что это? Неудача Илона Маска, не так давно разорвавшего контракт с NASA, или это Божья кара всему человечеству, которое решило обезопасить себя от надвигающейся из космоса угрозы?
     
      Идут кадры вчерашней трагедии. Затем диктор прикладывает руку к уху с наушником и торопливо произносит:
      - Подождите минуточку!
  
     
      Мы ждём, нервно наблюдая за тем, как лощёный хлыщ с тщательно скрываемой залысиной вслушивается в передающуюся по наушнику информацию. Затем его лицо становится похожим на морду охотничьей собаки, почуявшей след зверя.
      - Как нам только что сообщили, трагедия Falcon была не чем иным, как террористической атакой! Из достоверных источников стало известно, что космический корабль международной миссии был сбит крылатой ракетой! Правда, пока ни одна из известных террористических организаций не взяла на себя ответственность за случившееся. Но нам удалось связаться с одним из военных экспертов, и сейчас в нашей студии находится отставной полковник военно-воздушных сил Австралии, Уильям Хьюз. Мистер Хьюз согласился прокомментировать случившееся.
     
      Камера отодвинулась, и нашим глазам предстал солидный полковник. Он огладил седые, коротко стриженые волосы, явно желая справиться с волнением, и посмотрел в камеру узкими щёлками заплывших глаз.
      - Господин полковник! - обратился к нему диктор. - Как вы оцениваете случившееся?
      - Я уверен, - откашлявшись, заговорил полковник хорошо поставленным голосом, - что ни одна из существующих террористических организаций мира не располагает на сегодняшний день ракетами такого класса, а так же средствами для их запуска.
      - Но мы видим очевидный факт: Falcon взорван, погибли люди. Как вы можете это объяснить? Может быть, к этому как-то причастна Северная Корея? Их лидер давно угрожает Америке.
      - Не думаю, что это Северная Корея, - покачал седой головой полковник Хьюз. - В нынешнем их положении они вряд ли осмелились бы на такое.
      - Тогда кто? Китай? - с нескрываемым интересом допытывался диктор. - Все мы знаем, что на сегодня это основной конкурент Соединённых Штатов со стороны Востока.
      - Лидеры Китая не настолько глупы, чтобы подобным образом вставлять палки в колёса своим экономическим конкурентам, - покачал головой Хьюз. - К тому же, как я знаю, данная миссия носила международный характер. Непосредственно к Америке она не имела никакого отношения. И в этой миссии были заинтересованы все государства, включая Китай, который принимал участие в финансировании строительства. Мы знаем, что от этой миссии зависело будущее всего мира.
      - Получается, что столь отчаянный шаг мог предпринять только тот, у кого нет будущего?
      - Разумная мысль, - согласился полковник, с лёгким удивлением поглядывая на собеседника. - Поэтому гораздо более вероятным для меня выглядит версия удара со стороны тех же русских.
      - Русских? - диктор, кажется, удивился. - Вы уверенны в этом?
      - Об уверенности можно будет говорить только после тщательного расследования. Несомненно, только одно - это была крылатая ракета. Если её сделали русские, то это ракета, скажем, класса "Club-S", которые Россия активно продаёт на экспорт.
      - Вы сказали, что русские занимаются экспортом подобного оружия. Но не могли ли они продать такие ракеты, скажем, одной из радикальных исламских организаций? Что если это всё же была акция устрашения со стороны террористов?
      - Вопрос не в том, кто мог купить такую ракету, а в том, кто её мог использовать по назначению. Я знаю, что есть предварительные данные, полученные Управлением контрразведки сухопутных войск США. Мой коллега, майор СВ Малкольм Тернтбулл, сообщил, что в их распоряжении имеются снимки с военного спутника, на которых отчётливо видно, что запуск был произведён с подводного носителя. Это была субмарина, предположительно, класса "Казань", находившаяся в акватории Индийского океана. Именно она поразила цель.
      - Субмарина? - удивился диктор. - Это несколько меняет дело.
      - Конечно, можно рассматривать любые версии, - пожал плечами седовласый полковник. - Но лично я слабо себе представляю исламских фундаменталистов, бороздящих просторы мирового океана на военной субмарине.
      - Разве в наше время исламисты или другие террористы не способны купить для себя даже субмарину? - ехидно ухмыльнулся диктор. - Бросьте, полковник! Мы же с вами не дети. Это было возможно и двадцать лет назад.
     - Всё может быть, всё может быть, - неуверенно пробормотал отставной военный. - Но ведь кто-то, же им её продал? Не Америка же?
     
  
       
      Запись пятая
  
      24 января.
  
     
      Ещё не успели мы оправиться от первого потрясения, как через двое суток грянул новый гром. Сообщения мировых новостных каналов казались отрывками из какого-то кошмарного сна. Не хотелось верить, что внизу, под нами твориться такое невозможное безумие.
     
      После обвинений СМИ в причастности к террористической акте вооружённых сил России, обстановка в мире накалилась до предела. Сначала это были громкие заявления на дипломатическом уровне. Представитель госдепа США официально обвинил Россию в причастности к террористической атаке. В ООН было назначено срочное заседание Совета безопасности, на котором большинство членов присоединились к обвинениям, выдвинутым США, согласившись с тем, что Россия несёт угрозу миру, проявив неоправданный акт агрессии в отношении международной космической миссии. Было принято решение о введении жёстких санкций в отношении государства-агрессора, а при необходимости и применения вооружённой силы.
  
      Естественно, Россия наложила вето на это решение, отрицая выдвинутые против неё обвинения. А спустя два дня, неожиданно для всех, четыре российские танковые бригады стремительно двинулись вглубь Европы, круша на своём пути защитную стену Евросоюза под разносимые громкоговорителями звуки "Боже, Царя храни!". Мотострелковые батальоны НАТО, не в силах сдержать неожиданного натиска, стали отступать к границам Германии и Чехии, а командование объединённых сил НАТО было вынуждено принять решение о нанесении ударов крылатыми ракетами по стратегически важным целям на территории наступающего противника.
      А потом...
     
      Я смотрел на Землю внизу, на яркие огненные вспышки, расплывавшиеся громадными смертоносными кругами то тут, то там, на то, как беспросветная тьма быстро затягивает европейский материк и Америку... Смотрел и цепенел от ужаса.
     
      Сон... Это только сон... Страшный, кошмарный сон! Так я убеждал себя, не в силах поверить в происходящее. Может быть, это просто влияние невесомости на мои мозги?.. Нет, нет! Такого просто не может быть! Не может быть, потому что не может быть никогда!.. Я отказывался верить своим глазам...
     
      А затем все каналы связи смолкли, и наступила мёртвая тишина. Как будто вакуум вдруг проник внутрь станции или у меня вдруг лопнули барабанные перепонки...
     
  
  
      Запись десятая
  
      9 февраля.
     
  
      Тут я пропущу несколько записей. Думаю, они будут не очень интересны потомкам... Просто в голову лезет всякая чушь...
      Потомкам... Да уж! Какие теперь, к чёрту, могут быть у нас потомки!
      Что я чувствую, глядя на тёмную землю внизу?.. Страх... отчаяние... боль... Это поначалу... Теперь осталась только апатия...
     
      Скорее всего, так же себя чувствуют и ребята. Думаю, и они прекрасно понимают, что нужно что-то предпринять, что-то сделать, чтобы как-то жить дальше... Но что нужно делать никто не знает...
     
      Возвращаться на Землю?.. Страшно... Продолжать миссию?.. Бессмысленно...
      Для чего? Кому она теперь нужна?.. Кого теперь может спасти?.. Человечеству уже вряд ли что-то поможет. Одной бедой больше, одной меньше - мир внизу нам четверым всё равно уже не возродить. Из его спасителей мы в одночасье превратились в его изгоев, чудом оставшихся в живых... Но разве такая жизнь лучше? Разве она не страшнее смерти в термоядерном аду?..
      Пожалуй, страшнее...
     
      Нет, страх перед нашим будущим всё ещё не ушёл. Наверное, поэтому пару раз Лютер порывался "ночью" открыть люк переходного тамбура и покончить со всем разом. Правда, каждый раз кому-то из нас удавалось вовремя проснуться и остановить его. В конце концов, нам надоели эти ночные дежурства, и мы стали привязать Лютера на ночь к его спальнику. Так он и висел до утра на стене, трепыхаясь, как беспомощная муха, попавшая в паутину коварного паука, пока остальные мучились кошмарами. Через три дня его всё же отпустило, хотя он и впал в нескончаемое уныние.
  
     
      Чтобы как-то поднять дух остальным, я им напомнил, что мы с самого начала были готовы к тому, что можем не вернуться.
      - Нет! Я не был готов, - покачал головой Мессенджер. - Я хочу вернуться... хотел. Всегда хотел...
      - Послушай, Иан! У тебя есть... была семья, подружка? - спросил он.
      - Да. Я встречался с одной девушкой.
     
      Я вспомнил о Хлое, с которой мы расстались на кануне моего отлёта.
      "Я слишком молода, чтобы остаться вдовой, - сказала она. - Мне ещё многого нужно достичь в жизни!".
      "Пойми, если я никуда не полечу, шансов что-то достичь и счастливо жить без меня у тебя не будет совсем", - ответил я, но она не поверила и ушла.
     
      - Ещё у меня есть братья и сёстры... А у тебя?
      Я посмотрел на печальное веснушчатое лицо Девида.
      - Я женат. У меня жена и двое детей: Сара и Майк...
      Он тяжело вздохнул и тоскливо покосился на иллюминатор.
      Я перевёл взгляд на Хиро.
      - У меня в Осаке остались мать и отец, - ответил он, но я не уловил интонацию его голоса.
      - А ты Лютер?
      - Я пока не женат. Семья жила в Дортмунде, - уныло пробормотал тот.
     
  
  
      Запись двенадцатая
  
      25 февраля.
  
     
      Вчера я поинтересовался у Мессенджера, почему он стал называть меня Ианом "Богословом"?
     
      - Ну, как же, - ответил тот с чисто американским простодушием и осведомлённостью. - Это же тот парень, который сочинил историю про Апокалипсис... Между прочим, забористая история вышла! Отличный сюжетец для киносценария! Голливуд на нём немало денег сделал... в своё время... М-да...
      - Того парня, о котором ты говоришь, звали Иоанн Богослов. Иоанн, а не Иан. Понимаешь? И жил он пару тысяч лет назад. Так, что я здесь совершенно не причём. И к религии я отношусь холодно.
      - Что, даже Тору не читаешь? - поинтересовался Хиро, лукаво щуря глаза.
      - Нет.
      - Иоанн, Иан... Какая разница? - отмахнулся Мессенджер. - Я знаю, что твоё второе имя Иван, - выложил он свой главный козырь. - И знаю, что Иоанн и Иван это почти одно и тоже. У вас даже знаменитый царь такой был, и все его боялись!
      - Иван не моё второе имя. Меня действительно так зовут... Звали раньше, - терпеливо объяснил я. - И не забывай, что я теперь гражданин Австралии... А царей, которых на Руси боялись, было много. Не только Иван Грозный.
      - Точно! Грозный! - обрадовался Мессенджер и хлопнул меня по плечу.
      - К тому же, ты постоянно пишешь какие-то истории! Пророк, хренов! - не сдавался он, и я удивился логичности его суждений.
      - И почему-то всё время карандашом! Ведь для этого есть специальные ручки! - искренне возмутился Девид.
      - Старая советская привычка, - улыбнулся я в ответ, но Мессенджер шутку не понял. Наверное, он ничего не слышал про "изобретение" советских космонавтов.
      - Что ты там пишешь? - не унимался он.
      - Это мой дневник. Это личное, Девид!
      Я старался оставаться спокойным.
      - Дневник! - хмыкнул Мессенджер. - Дневник эпилептика что ли?
      - Ты хотел сказать: "апокалиптика"? Следуя твоей логике, так было бы правильнее.
      - У вас, у русских, этот апокалипсис уже давно случился, - обиженно насупился Мессенджер. - А теперь вы устроили огромный бабах и для всего остального мира! Вон, гляди!
      Он кивнул в сторону иллюминатора.
      - И что ты на это скажешь?
      - Скажу, что, по моему глубокому убеждению, любая власть изначально враждебна к простым людям, к народу. Я бы не делал здесь принципиальных различий. К тому же, мы не знаем, что там произошло на самом деле и кто в этом виноват...
      - Демоны живут напротив ворот храма, - кивнул Хиро и снова лукаво прищурился.
      - Вот именно, - согласился я. - Хотя, конечно, в чём-то ты, Девид, и прав.
      - А я что говорю! У вас, у русских всё время всё не так... Не как у нормальных людей.
     
      Я хотел было объяснить ему, что я вряд ли могу называть себя стопроцентным русским. Скорее, "советским", и то это больше относилось к моему покойному деду или отцу. Но, к сожалению, английский язык довольно беден для передачи столь тонких смысловых нюансов, особенно если ты пытаешься убедить в чём-то такого человека, как Мессенджер.
      Здесь в наш разговор совсем некстати вмешался Лютер.
      - Но ведь ты действительно Иван! - рассудительно заметил он, пристально глядя на меня.
      - Странно, что ты не Фриц. Было бы довольно забавно. Не находишь? - усмехнулся я.
      Лютер уловил мой намёк и нахмурился. Его подобные шутки всегда задевали до глубины души. Немцы были особенно чувствительны во всём, что касалось Второй мировой войны. Кажется, всенациональное чувство вины у них теперь уже в генах заложено. Чтобы не нагнетать напряжение между нами, я спросил:
      - Это ты ему рассказал про моё "второе имя"?
      - Да, - не стал отрицать Лютер.
      Я открыл, было, рот, чтобы сказать что-нибудь остроумное, но почему-то вместо этого подумал: "Богослов, так Богослов. Пусть будет так, если им двоим так проще меня воспринимать. Всё-таки, нам предстоит теперь провести в космосе, чёрт знает, сколько времени вместе".
    
     
  
      Запись пятнадцатая
  
       
      Сегодня уже 2 марта, а мы всё ещё болтаемся над землёй, как... В общем, то, что обычно в болтается в проруби... Если вы, конечно, понимаете русский фольклорный юмор... Ну, да ладно. Это, наверное, мои семейные корни дают о себе знать...
     
      У меня для вас радостная новость (конечно, если в нашем положении вообще можно чему-то радоваться). Наконец-то, нашему молчаливому астроному-японцу Хиро пришла в голову неординарная мысль о том, как нам выйти из сложившейся ситуации, не окончив свою жизнь самоубийством. Хотя поначалу мне показалось, что гениальная идея посетила мозги Девида Мессенджера, чему я, надо сказать, немало бы удивился. К счастью, я быстро понял, что ошибаюсь на его счёт.
     
      - Ладно, парни, нужно что-то делать! - официальная речь командира корабля началась именно с этих слов, и именно они вселили в мою душу некоторую надежду, которая начала таять прямо на глазах с каждым последующим словом, произнесённым Девидом.
      - Я не могу просто так сидеть и ждать голодной смерти. Все мы знаем, что никто не придёт и не спасёт нас.
      - Что ты конкретно предлагаешь? Im wesentlichen? - поинтересовался Лютер с немецкой щепетильностью.
      - Предлагаю садиться! Может быть, на земле не везде всё так плохо, как нам кажется отсюда, и нам удастся найти хоть кого-то из выживших.
      - Но все каналы связи молчат! - напомнил Лютер и посмотрел на меня, словно, искал во мне поддержки. - Ни телевидения, ни радио - ничего нет!
      - Может, уцелел интернет?
      - Если по Европе и Америке был нанесён ядерный удар (а он, скорее всего, был нанесён), то все сервера уничтожены, - покачал головой Лютер. - Если только в Австралии...
      Он посмотрел на меня.
      - Или где-нибудь в Азии.
      - Ага! Или в Антарктиде! - ухмыльнулся я.
    Мне до чёртиков стало интересно, что же будет дальше. Это разговор был хоть каким-то развлечением в наших депрессивных буднях.
      - Возможно, все люди давно превратились в зомби, - серьёзно продолжал Мессенджер, морща лоб.
      - И эти зомби захватили все станции связи, все города, всё вокруг! Понимаете? Но я думаю... Я уверен, что мы с вами сможем отбиться от них. Если нам удастся найти оружие... Я видел это в кино...
      С азартом в глазах Девид попытался изобразить что-то руками, но терпение Хиро закончилось, и он решительно перебил его:
      - Генералу разбитой армии лучше не рассуждать о сражениях!
      - Это ты о чём? - не понял Мессенджер и обиженно насупился.
      - У меня другое предложение, - так же спокойно ответил Хиро. - Раз уж нам довелось стать участниками космической спасательной миссии, давайте сделаем эту миссию спасительной для себя.
      - Не понял. Что ты имеешь в виду? - замотал головой совсем сбитый с толку Мессенджер.
      - Хестна! - так же спокойно сказал Хиро.
      - Хестна? - скривился Девид. - И что это такое?
      - Позвольте, позвольте! - обрадовался Лютер. - Я, кажется, что-то читал об этом. Уж не та ли это Хестна, о которой писал в своей космогонии неопифагореец Филолай?
      Мессенджер воззрился на Бремера стеклянным взглядом и недоверчиво покосился на меня.
      - А ведь я тоже что-то слышал об этом Филолае, ещё в университете!
  
     
      - Наш мир, очевидно, устроен наподобие ленты Мёбиуса (упрощенно, конечно), - без дальних предисловий, начал объяснять Хиро. - Если это так, то в нём должна существовать точка, где пространство нашего мира как бы выворачивается наизнанку. Мир, который многие называют "потусторонним", становиться "посиюсторонним".
      - Crap! - не удержался Девид, усиленно ковыряя затылок. - Ты можешь объяснять человеческим, английским - языком?
      - Я могу рассказать тебе об этом по-японски, но тогда ты точно ничего не поймёшь, - всё также спокойно парировал Хиро и добродушно улыбнулся нашему непонятливому командиру.
      - Ладно, не обращай на него внимания. Давай, продолжай! - попросил я астронома. - Это чертовски интересно!
      - Так вот, гипервселенную, которая окружает нас, можно рассматривать, как одно из свойств этой самой ленты Мёбиуса. Мы в своей жизни всё время бредём по одной её стороне, но с другой её стороны расположена область "потустороннего мира" - иная вселенная, где тоже должны существовать свои миры, свои планеты. И эти самые планеты должны быть двойниками наших планет... На самом деле, я думаю, что Хестна это такая планета - двойник нашей Земли, некая Антиземля. И она должна двигаться в пространстве на одной орбите с нашей Землей, но от нас она скрыта диском Солнца, поэтому со своей точки наблюдения мы нашу соседку никогда и не видим.
      - То есть, ты хочешь сказать, что на одной орбите с Землей вокруг Солнца вращается ещё одна планета? И такое возможно? - скептически хмыкнул Мессенджер и посмотрел на меня, а затем на Лютера насмешливым взглядом. - И вы находили смешными мои мысли о зомби?
      - Я не вижу в моём предположении ничего невозможного, - пожал плечами Хиро. - Тем более, косвенным подтверждением этой гипотезы можно считать некоторые особенности земной орбиты и "странности" во вращении Меркурия, Венеры и Марса.
      - И что же это за странности? - не унимался Девид, в голове которого явно не укладывались мысли о некой планете-двойнике Земли.
      - Я ведь астроном? Так? - Хиро пристально посмотрел на Мессенджера.
      - Допустим.
      - И я не твой враг. Верно, Девид?
      - К чему это ты? - обиженно насупился тот.
      - Почему ты не веришь мне?
     
      В общем, это, конечно, их дело. Возможно, это недоверие американца к японцу вызвано чисто внутренними противоречиями натуры Мессенджера. Что-то типа посттравматического синдрома... вернее поствоенного. Ведь их страны когда-то воевали друг с другом... Правда, это было очень и очень давно, и ни один из них не принимал в этом участия.
    
     
  
      Запись шестнадцатая
  
     
     Так или иначе, но Хиро рассказал нам удивительные вещи.
     
      Оказывается, орбиты Меркурия, Венеры и Марса по ряду характеристик симметричны относительно земной орбиты, хотя согласно математике, такого не должно быть в принципе. Единственная причина, объясняющая эти "странности" может крыться в присутствии скрытой массы на орбите Земли, которая увеличивает суммарную массу вещества вдвое. К тому же есть некоторые причуды и в движении Венеры. Она пробегает свой путь по орбите, то опережая расчётное время, то отставая от него. То же самое происходит и с Марсом, причём в те моменты, когда он отстаёт от своего графика, Венера опережает свой, и наоборот. Очевидно, что на обе планеты действуют какие-то силы. Поэтому японские учёные давно пришли к выводу, что это должна быть именно ещё одна планета, находящаяся на одной орбите с Землей.
     
      - Но почему же мы её не видим? - не унимался Мессенджер.
      - Наверное, из-за Солнца, - напомнил я. - Он же уже сказал об этом.
      - Верно, - подтвердил Хиро. - Солнце само по себе закрывает от наших взоров довольно большую область на другой стороне земной орбиты - по диаметру с учётом солнечной короны, эта область составляет десять диаметров лунной орбиты или шестьсот диаметров Земли. К тому же, мы никогда не изучали космос целенаправленно. Мы мало знаем о том, что на самом деле твориться вокруг нас, даже в нашей Солнечной системе. Камеры любого запускаемого нами космического аппарата всегда направлены строго в определённую сторону: туда, куда предписано программой конкретной миссии. Но я абсолютно уверен, что в либрационных точках на орбите Земли, одна из которых находится за Солнцем, присутствует некое скопление вещества. И это не просто вещество, а целая планета!
     
      Тут уж и я припомнил кое-что из небесной механики.
      - Но тогда положение тела в этой точке будет неустойчиво. Наша планета в этом случае будет находиться в либрационной точке этого самого небесного тела, и вопрос об их взаимосвязи становится совсем неразрешимым!
      Я посмотрел на Хиро. Действительно, мне было трудно понять это. Возможно, мне просто не хватало знаний... или фантазии.
      - Ничего неразрешимого здесь нет, - спокойно возразил японец. - Возьми, к примеру, систему Сатурна. Она представляет собой почти точную копию нашей Солнечной системы. Каждый его спутник имеет аналог среди планет, спутников Солнца. В сатурнианской системе почти на одной орбите, которая по своим параметрам соответствует орбите Земли (конечно, применительно к данной системе) находятся два спутника - Эпиметий и Янус. Эти спутники ведут друг с другом удивительные игры - раз в четыре года они сближаются, но не сталкиваются друг с другом, а только "обмениваются" орбитами. Эпиметий переходит на орбиту Януса и замедляется, а Янус занимает место Эпиметия и ускоряется. Точно так же могут вести себя Земля и Хестна, только Земля проходит свой путь вокруг Солнца во много раз медленнее. Поэтому наша встреча возможна во столько же раз реже...
      - Я уже начинаю ему верить! - закивал головой Лютер, и глаза его впервые за последние дни засветились надеждой.
      - Даже если существует какая-то там Антиземля или как там её, нам-то что с этого? - воскликнул недовольный Мессенджер. - Ты надеешься высадиться там, не имея никакого представления о том, что нас ждёт на этой планете? Ха-ха! А если это второй Марс или того хуже - Венера?
      - Ты опять упустил главное из сказанного мной, - произнёс в ответ Хиро с терпением, присущим только восточному человеку. - Я говорил вам о копии нашей Земли. Вполне возможно, что эта "копия" окажется и не совсем точной по физическим условиям на плане. Но, если я прав, мы там можем встретить зеркальное отражение нашего мира. Мира, который теперь уничтожен. И вернуться в него можно только таким способом.
      - То есть, ты хочешь сказать, что мы встретим там самих себя, наших родственников и друзей? - Глаза Мессенджера округлились.
      - Самих себя вряд ли. Я надеюсь найти там знакомый нам, похожий мир, пускай и с некоторыми возможными вариациями в его историческом развитии.
      - Филолай, насколько мне помнится, называл Хестной "центральный огонь", который он помещал в центр мироздания, и все планеты, а так же и Солнце, совершали свой путь по орбитам вокруг этого "центрального огня", - рассудительно сказал Лютер. - Этот "огонь" был своего рода nabel der welt... "Центром мира". Солнце же служило лишь зеркалом, отражающим его свет.
      - Это утверждение Филолая можно рассматривать и как рассуждения о наличии в системе второго солнца - копии нашего, только с оборотной стороны ленты Мёбиуса. Ведь у него было и расположенное за Хестной некое тело - планета, подобие нашей Земли, где находился мир двойников человека, - напомнил Хиро. - Кстати, древние египтяне верили, что при рождении все люди наделяются "Ба" или Душой и "Ка" - астральным двойником. Двойник в этом случае как бы второй экземпляр существа, нечто вроде гения-покровителя. Это тело материальное по виду, но духовное по своей природе. Так почему бы нам не назвать Хестной и планету-двойник? Это не нарушит принятых в астрономии традиций. К тому же, у нас с вами в этом вопросе теперь полный и неоспоримый приоритет первооткрывателей.
      В глазах Хиро появилось лукавство.
      - И ты уверен, что такая планета может действительно существовать? - с надеждой спросил я.
      - Я знаю одно: ещё в восемнадцатом веке европейским астрономам удалось дважды наблюдать её появление около Венеры, - ответил Хиро. - Так что, шанс у нас есть. Не скажу, что он большой. Но всё же... Что нам с вами терять? Продолжать существовать так дальше, всё равно, что вусмерть расшибить голову об уголок тофу... Я так не хочу.
      - О чём это он? - насторожился Мессенджер.
      - Наверное, о том, что глупо умирать нелепым способом, когда есть шанс спастись. И я с ним вполне согласен, - ответил я.
      - Хотелось бы кое-что прояснить, - в раздумье произнёс Лютер. - Если там будет мир - точная копия нашего - в нём должны остаться и все противоречия, все беды нашего мира. Вы не думаете об этом? Вы не думаете, что мы достаточно долго смотрели в пропасть, которая и поглотила нас, в конце концов? Что если всё для нас повторится снова?
      Глаза Бремера наполнились печалью.
      - А он прав! - почесал затылок Мессенджер. - Мы вырвемся из одного ада, но найдём ли мы там Paradise?
      Хиро положил руку ему на плечо.
      - Всё зависит от кармы каждого из нас, Девид.
      - От чего? - не понял Мессенджер.
      - От того, как ты прожил свою жизнь и сколько добра и зла сделал в ней.
      - Ты это серьёзно?
      Несколько секунд Хиро пристально смотрел командиру в глаза, а затем улыбнулся.
      - Шучу.
      Мессенджер шумно вздохнул с облегчением.
      - На самом деле не стоит забывать про оборотную сторону ленты Мёбиуса. А оборотной стороной зла всегда было добро. Мне думается, что мы найдём там добрый мир.
     
     
      Запись восемнадцатая
  
     
     Теперь нам предстояло преодолеть огромный путь в семнадцать миллионов километров, двигаясь по орбите Земли в сторону, обратную её вращению вокруг Солнца, навстречу искомой нами планеты - таинственной Хестне (если, конечно, она вообще существует).
     
      Если Хестна движется по своей орбите со скоростью, которую предполагает в своих расчётах Хиро, то через сто семнадцать дней мы увидим её на своих локаторах. Вначале у нас была мысль лететь по иной траектории - по пологой дуге, перпендикулярной земной орбите. Это позволило бы избежать гравитационного влияния Венеры и Меркурия, и сэкономить топливо, но всё же мы решили, что лучше экономить время и ресурсы, используя встречное движение двух тел.
     
      Хотя и для этого нам пришлось в течение двух недель напрягать свои мозги и вспоминать всё, чему нас когда-либо учили в нашей жизни, чтобы рассчитать новый курс корабля, а затем Лютер потратил ещё несколько дней, чтобы ввести полученные данные в бортовой компьютер и изменить изначально заложенные в него данные.
     
      Так или иначе, но к исходу третей недели наш "Дракон" включил свои ядерные двигатели и медленно, но неуклонно начал набирать скорость, двигаясь навстречу неизведанному. А примерно через три месяца у нас на корабле произошли весьма странные события, о которых, пожалуй, следует написать отдельно.
     
      Итак, проснувшись однажды "утром", мы неожиданно для себя обнаружили, что все электронные часы на корабле ведут обратный отсчёт времени. Конечно, это не означало, что известные законы физики перестали действовать, или, что время вдруг повернуло свой ход вспять. Возможно, что причина заключалась в гравитационной массе, которая неожиданно появилась на нашем пути. Её нам удалось обнаружить только через два дня.
      К тому же, оказалось, что эта масса ведёт себя довольно странно. Вместо того чтобы своим притяжением ускорять движение нашего "Дракона" (который три месяца двигался с постоянной скоростью), масса эта, наоборот, замедляла это движение до такой степени, что нам казалось, мы просто стоим на одном месте. А ведь разгонные двигатели напоминали о своей исправности каждые два часа, оглашая глухим рокотом пилотскую кабину и потрясая обшивку лёгкой дрожью.
     
      Мне даже показалось, что мы попали в какое-то вязкое невидимое желе, как оса попадает в липкий сироп и не может из него выбраться. Шаря лучом локатора впереди корабля, мы вдруг поняли, что это не "Дракон" стоит на одном месте, а эта самая гравитационная масса движется нам навстречу с большой скоростью, искривляя пространственно-временной континуум перед нами: мы, словно скользили по дну воронки, которую образовала невидимая нам субстанция, катившаяся на нас подобно шару для боулинга.
     
      Но у всего происходящего была и хорошая сторона - у нас в корабле вдруг сама собой возникла искусственная гравитация. Сила тяжести была небольшой (наверное, как на поверхности Луны), но, тем не менее, всем нам было приятно снова ощутить вес своих тел, а мышцы, ослабшие за несколько месяцев пребывания в невесомости, начали снова обретать прежнюю силу...
     
      Всё закончилось так же неожиданно, как и началось: уснув однажды "ночью" и проснувшись "утром", мы вдруг обнаружили, что невесомость вернулась, таинственная гравитационная масса на пути исчезла без следа, а на встречном курсе нашего "Дракона" появился крохотный сине-зелёный шарик.
     Хиро сказал, что это и есть проявление той самой ленты Мёбиуса, и что мы теперь, видимо, уже находимся на её оборотной стороне. Это известие вызвало в душе и тревогу и радость одновременно. Ко всему прочему,  так же таинственно нам удалось перескочить во времени (или в пространстве?) на месяц вперёд, сэкономив продукты, кислород и воду, запасы которых мы захватили с собой с МКС.
      Затаив дыхание, мы вчетвером следили за приближающейся планетой Хестной. На орбиту вокруг неё нас выводила опытная рука Девида Мессенджера...
     
    
  
      Запись двадцатая
  
      12 июня.
  
  
      Я просто оглушён массой первых впечатлений. Не перестаю удивляться миру внизу, под нами.
     Хестна практически одинакова по своим размерам с Землёй. Она и похожа на неё во многих чертах планетарного порядка. Но здесь всего три континента, и они омываются четырьмя океанами. Один из континентов чем-то напоминает тесно сомкнувшиеся обе Америки. Этот огромный континент то же находится в западном полушарии планеты и почти равняется по размерам восточному континенту, который я могу, смело сравнить с земной Евразией. К этой "Евразии" с юга-востока примыкают многочисленные большие и малые острова, вытягивающиеся длинной грядой вглубь самого большого из океанов планеты. Третий континент разделён напополам экватором и это, несомненно, аналог нашей Африки...
     
      И на Хестне есть жизнь! Нет, не просто растительная или животная, а самая настоящая, разумная жизнь! Здесь живут люди, такие же, как мы!
     
      Хиро оказался прав, правда, только в одном - Хестна была неким зеркальным отражением нашего земного мира. Вот только это отражение давало очень сильные искажения известного всем нам оригинала, словно в кривом зеркале. Эта "кривизна" особенно явственно сказывалось на историческом развитии здешней цивилизации.
     
      Как оказалось, их календарь отставал от земного почти на шестьдесят лет и этот мир не был пёстрым ковром, сотканным из многочисленных народов, государств и культур. Его можно было бы даже назвать "монохромным", так как на планете безраздельно господствовали только два государства, две сверхдержавы и было только два общепланетных языка, семантика и альдеология которых очень походила на земные языки - немецкий и русский. Удивительно, правда?
     
      На самом деле, имелось ещё несколько остаточных диалектов на разных континентах, возможно, являвшихся неким, до конца не изжитым анахронизмом - остатком времён до большой мировой войны...
     
      Да, да, когда-то здесь тоже были войны, и этот мир не казался мне прекрасной и доброй утопией, которую предполагал найти здесь Хиро. Нам удалось настроиться на перехват местных телепередач и радиосообщений, из которых черпали информацию о новом для нас мире, оставаясь при этом незаметными для него. На орбите планеты не было ни спутников, ни космических станций. Изучением космоса здесь не интересовались совсем. Прослушивая местные телепередачи, и подсознательно запоминая звучание и смысл чужих слов, мы с Лютером вскоре уже могли довольно сносно понимать чужие языки, а, значит, понимать и происходящее внизу, под нами. Обо всём услышанном мы рассказывали нашим товарищам.
     
      Эти самые телепередачи и фильмы постепенно открывали для нас историю этого странного мира, но эта история казалась мне какой-то обрывочной, как будто недосказанной. Возникло ощущение, что большую её часть кто-то старательно скрывал или просто не знал...
      Хотя, как такое вообще возможно?..
     
      Итак, как я уже сказал, этот мир потрясла не одна война, но последняя была самой ужасной и кровавой. Она охватила всю Хестну, и поэтому считалась здесь мировой. Именно с этой войны начиналась история одной из сверхдержав, именовавшее себя не иначе, как Пятым Рейхом. По-видимому, до Пятого были здесь ещё четыре, но о них сохранились лишь смутные воспоминания, основанные на обрывочной исторической информации.
      Возглавлял этот самый Пятый Рейх местный фюрер - некий Клаус Кёниг, имевший славу талантливого полководца и харизматичного лидера, который умел увлечь за собой народные массы.
     
      Минувшая мировая война была победоносной для Пятого Рейха, и по её итогам к нему отошла половина планеты - часть "Евразии" и вся "Америка". Видимо, эйфория от победы в той войне породила у населения Рейха умиротворение, и разожгло сильный патриотический дух, который неустанно поддерживался фюрером путём проведения еженедельных военных парадов и всенародных шествий, неизменно проходивших у подножия громадных монументов воину-победителю, расставленных во всех оккупированных городах. Первые демонстрировали силу оружия Рейха, вторые - всенародное восхищение фюрером, граничившее с благоговейным экстазом.
     
      Вторая сверхдержава Хестны именовала себя Союзом Независимых Территорий - СНТ, который считал себя правопреемником другого сильного государства - Равноправного Союза Суверенных Стран или РССС. Тот возник здесь сразу же после первой Великой Революции (пролетарской по своему содержанию, насколько я понял). Произошла она почти столетие назад. Считалось, что эта самая революция создала предпосылки для последующего процветания будущего Союза и организовала ранее разрозненные территории в сильное государство, которое сумело победить всех своих врагов в ходе мировой войны, отвоевав себе законную часть здешнего мира, включая островную "Океанию" и большую часть местной "Азии".
     
      С Пятым Рейхом РССС никогда не воевал, так как в своё время заключил с ним мудрое соглашение о ненападении. Благодаря этому соглашению обе стороны получили возможность расширить свои границы. Они поглотили при этом более слабых в военном отношении соседей, превратив, таким образом, свои страны в сверхдержавы, которые теперь безраздельно правили всей планетой.
      Первым вождём РССС был Иссарион Талуб, портреты которого висели везде и всюду рядом с портретами другого, уже послевоенного вождя - Казимира Бертца. Именно он организовал главное ведомство РССС, некое МБП - Министерство безопасности правителя (в обязанности этого ведомства, как я понял, вменялась забота о сохранности и неизменности политического строя в государстве). Долгое время этот самый Бертц руководил этим важным силовым ведомством, приучив свой народ к честному и бескорыстному труду на благо отчизны.
     
      Правда, несмотря на свои несомненные достоинства, Казимир Бертц оказался весьма своенравным вождём. Он плохо уживался с остальными партийными руководителями страны, рангом поменьше. Из-за этого ему довелось недолго занимать свой ответственный государственный пост. Вскоре после окончания мировой войны на Хестне у РССС возглавил другой представитель могущественного ведомства - Адрон Нагут. Тот разумно воспользовался недовольством своих сослуживцев.
      Но и с этим правителем РССС явно не повезло - проблемы со здоровьем быстро унесли нового вождя в могилу. Зато следующий представитель от МБП, возглавивший страну после Нагута, был в меру молод, отличался крепким здоровьем и, самое главное, безмерной амбициозностью. Звали этого нового вождя - Владен Питун. Мне сразу вспомнился его однофамилец из известной мне земной истории, но внешне они были совершенно не похожи. Разве что глаза выдавали некое кармическое родство обоих правителей.
     
      Именно с приходом к власти этого самого Питуна в РССС началась знаменитая вторая Великая Революция. Её движущей силой был уже не прежний пролетариат, давно махнувший на себя рукой. Это была люмпен-буржуазная революция по своему содержанию, и именно она впоследствии стала считаться самой важной и судьбоносной для всей страны. Настолько важной, что пришлось даже сменить название этой самой страны: теперь РССС стал именоваться коротко и звучно - СНТ. Возникновение данного названия как бы открывало новую страницу в истории, ознаменованную началом успешного дележа нажитого и построенного за время существования прежнего режима между пришедшими к власти сотрудниками МБП, бывшими партийными чиновниками и примкнувшим к ним местным криминалитетом. И очень скоро для этой новой элиты наступил здесь самый настоящий "Золотой век"...
     
      Наблюдая за жизнью СНТ, которая представлялась нам в различных телешоу, художественных, по форме, фильмах, я заметил удивительную вещь - в СНТ мало кто работал на предприятиях или в сельском хозяйстве.  Поначалу, я даже не сразу понял, почему здесь так развита торговля. Но потом я сообразил, что торгуют здесь не тем, что произведено в СНТ, а тем, что привезено из Пятого Рейха, жители которого всё ещё имели устойчивую привычку усердно трудиться. Ведь в самом СНТ, как оказалось, совсем не было развитой промышленности. А ведь это государство по местным меркам считалось сверхдержавой! Это было для меня совершенно удивительным явлением, не поддающемуся пониманию. Небольшое количество маленьких фабрик и заводов с полукустарным производством всё же присутствовало, но все они, видимо, каким-то чудом остались ещё со времён развитого РССС. Все эти малые производства находились под контролем военного ведомства, исправно обслуживая местную многочисленную армию - настоящую гордость правителя СНТ...
     
      Вообще, как я заметил, гордиться было основным занятием местного населения - гордиться и хотеть быть богатым и успешным торговцем. Но, так как все места богатых и успешных торговцев были давно (ещё со времен второй Великой Революции) заняты приближёнными или друзьями Владена Питуна, то остальному населению оставалось только гордиться. Что оно и делало, с радостным воодушевлением наблюдая регулярные военные парады. На этих самых парадах стройные ряды вооружённых бородатых молодцов в папахах чеканили шаг по брусчатке под трёхцветными стягами, конкурируя в выправке и доблести с шеренгами воинов далёкого Пятого Рейха.
   Правда, хотеть жить хорошо по местным меркам население всё равно никогда не переставало, видимо, в тайне надеясь на какое-то чудо. Об этом можно было догадаться, если внимательно смотреть всё те же местные телешоу и фильмы.  
  
      После всего увиденного и услышанного у меня сложилось стойкое ощущение  - обе сверхдержавы здесь постоянно соревнуются друг с другом в размахе и помпезности военных парадов, либо готовятся к новой большой войне. 
   Но, в действительности, никто и не собирался нарушать пакта о ненападении, так как между сверхдержавами не было абсолютно никаких противоречий и разногласий. Разве что кроме одного небольшого территориального спора.
     
     
  
      Запись двадцать первая
     
      Так вот, о том самом споре. Суть его заключалась в следующем: на планете существовал отдалённый клочок суши в водах Великого океана (как его здесь называли) - маленький остров Рапанаи.
     
      Видимо, здешняя научная парадигма строилась не на знакомом нам с детства механико-математическом естествознании и мировидении, а на отвергнутой когда-то на Земле органической или магической познавательной модели. Наверное, поэтому на Хестне никогда не знали ни о ядерном оружии, ни о космических путешествиях. Космос был недостижим для жителей Хестны, поэтому они мало интересовались им. Здесь бытовало мнение об исключительности человеческого вида, призванного господствовать во Вселенной.
     
      Мне подумалось, что причиной подобных взглядов могла быть боязнь обнаружить в космосе кого-то более разумного или достойного на звание "венца божественного Творения"...
     
      Так или иначе, в Пятом Рейхе широко развился оккультизм и почитание предков, основываясь на котором, а так же на научных трактатах учёных Рейха, активно занимавшихся алхимией, изучавших магию и веривших в астрологию, Клаус Кёниг предъявлял свои территориальные претензии на остров Рапанаи.
      Насколько я понял, учёным Пятого Рейха удалось достоверно установить, что находящиеся во множестве на острове огромные каменные истуканы были намеренно оставлены там древними предками современных жителей Пятого Рейха, спустившимися на Хестну в незапамятные времена как могущественные боги. Эти самые предки даже выбили на телах каменных истуканов специальные руны для своих избранных потомков, которые и закрепили законное право потомков Первого Рейха на этот остров.
     
      В СНТ предков особо не чтили, учёные не занимались наукой, которая давно пришла здесь в упадок. Видимо, поэтому церквей здесь было больше, чем школ, университетов или больниц, хотя религиозная вера большинства населения сводилась скорее к бездумному фетишизму, чем к осознанному признанию существования всемогущего и вездесущего Абсолюта. 
   Тем не менее, решительный лидер СНТ, имевший железную хватку профессионального работника МБП, убедительно и аргументировано доказывал послам Пятого Рейха мысль о том, что "коренные жители" острова Рапанаи имеют законное право на своё волеизъявление, закреплённое всеми международными соглашениями после последней мировой войны. 
   А так как предки этих самых "коренных жителей" прибыли сюда вовсе не из какого-то там космоса, а приплыли сюда на своих тростниковых лодках с ближайших островов Океании  - то есть, с территории, входящей ныне в состав СНТ - значит,  и этих самых жителей, бесспорно, нужно считать гражданами Союза. Отсюда вытекает, что и территория Рапанаи является исконной территорией именно СНТ.
     
      Послы Пятого Рейха не могли согласится с подобными аргументами, так как они свято верили в законность "небесных посланий" своих богов, закрепивших их права на остров задолго до образования самого СНТ. Поэтому Пятый Рейх направил к берегам острова свои корабли, намереваясь разместить здесь своё дипломатическое представительство. Но военные субмарины СНТ оказались более мобильными и для поддержания порядка и предотвращения возможных провокаций со стороны Пятого Рейха на Рапанаи высадили группу ответственных работников МБП, которые очень вежливо (во избежание раздувания международного конфликта) дали понять прибывшим дипломатам из Пятого Рейха, что им на суверенной территории СНТ делать не чего. В лучшем случае, их фюрер может претендовать на эти самые каменные истуканы с рунами, которые Рейх считает священными. Эти статуи сотрудники МБП готовы даже собственноручно выкопать и  продать Клаусу Кёнигу по сходной цене.
     
      Так или иначе, эти бесполезные изваяния неизвестного происхождения всё равно попадут под снос в связи с масштабным строительством большого воздушного порта, который должен соединить регулярными рейсами самолётного сообщения Океанию и Рапанаи, таким образом, открыв дорогу всем трудящимся из СНТ к отдыху в благоприятном тёплом климате острова на берегу океана.
      Видимо, проникшись заботой о соседях, вынужденных большую часть года жить в суровом климате, Клаус Кёниг в дальнейшем не стал настаивать на своих притязаниях на остров, но обиду на Владена Питуна, несомненно, затаил.
     
       
  
      Запись двадцать вторая
  
     23 августа (по местному календарю 10 марта).
  
     
      Совершенно неожиданно для себя, сегодня мы поймали странную радиопередачу. Вещание велось с территории местной "Африки". Молодой мужской голос сообщил, что говорит от лица радиостанции общества "Прометей". Их цель - революционная борьба с беззаконием и несправедливостью, которые царят в обеих сверхдержавах.
      Неведомый нам диктор говорил на диалекте жителей СНТ, наверное, поэтому его сообщения касались в основном именно этой сверхдержавы. Хотя потом Лютеру удалось поймать и "немецкоязычный" канал той же радиостанции. Тогда мы решили слушать их по отдельности, чтобы проанализировав полученную информацию, составить полную картину происходящего внизу.
     
      И тогда нам открылась совершенно иная реальность Хестны, отличная от той, что уже успела сложиться у нас в головах. Из радиопередач этого самого "Прометея" я, например, узнал много интересного и о Владене Питуне, и о том, как ему удалось стать правителем столь огромной державы, будучи, можно сказать, выходцем из "простого чиновничества"...
      В руках у людей из "Прометея" оказалась весьма интересная информация о восхождении этого человека к вершинам власти. Оказывается, определяющую роль в этом восхождении сыграла принадлежность Питуна к пресловутому МБП. Благодаря службе там, Владен Питун получил доступ к неким "спискам Жмерина", которые стали несомненным козырем в его руках. В этих "списках" заключались сведения почти на каждого жителя Союза, и новоявленный вождь смог сформировать вокруг себя своеобразный тандем сотрудников МБП с местным криминалитетом.
     
      МБП держало криминал, как говориться, на коротком поводке, отведя различным маргиналам роль исполнителей всей грязной работы по поддержанию неуклонного почтения к своей власти. Так же в их задачу входило запугивание отдельных активистов, которые время от времени появлялись в среде бесправного населения. Говорят даже, что некоторых из них просто физически устраняли, но это совсем не доказанный факт. Таким образом, саму власть, в лице правителя и его подчинённых, народ представлял безупречной и достойной почтения и гордости.
      Именно при Питуне для поддержания достойного уровня этой гордости была создана ещё одна "специализированная" организация - некая "Экспедиция тайных дел", которая весьма эффективно формировала общественное мнение как внутри своего государства, так и за его пределами. И "Экспедиция" имела большие успехи на этом поприще - гораздо большие, чем те, которыми могли похвастаться все остальные министерства и ведомства СНТ, кое-как занимавшиеся здравоохранением, образованием или культурой.
     
      С самого начала мы думали, что на Хестне нет глобальной информационной сети, аналогичной земному интернету... Вернее, некоторые признаки существования в прошлом такой Сети можно было обнаружить в редких и обрывочных радиосообщениях или телепередачах. Речь там, в основном, шла о государственных секретных информационных сетях, до сих пор, существовавших в обеих сверхдержавах. Но радиопередачи "Прометея" раскрыли мне глаза и на эту загадку.
     
      Оказалось, что глобальную Сеть здесь запретили сразу же после окончания  мировой войны, как "проявление излишнего свободомыслия, угрожавшего государственной целостности" новых сверхдержав. Правда, данный запрет не был волевым решением вождей. Это явилось результатом многоплановой и тщательно разработанной операции спецслужб, действовавших в тесном взаимодействии друг с другом.
     
      В СНТ подобной операцией занималась та самая "Экспедиция тайных дел", которая провела огромную аналитическую работу. Результатом этой работы стало формирование устойчивого общественного мнения о вреде свободного обмена информацией. Информация представлялась, как величайшее зло, а каналы её свободного распространения чуть ли не "исчадием Ада". Именно они являются причиной появления различных террористических организаций или анонимных "групп смерти", окопавшихся в той самой Сети и умело вербующих в свои ряды наивную молодёжь обеих сверхдержав. В результате дети гибнут в войнах или кончают свою жизнь самоубийствами.
     
      На самом же деле, все эти "террористические организации" и "группы смерти" были не чем иным, как делом искусных рук работников "Экспедиции" и КФГНС (Комитета по вопросам информационной безопасности) Пятого Рейха.
      Таким образом, спецслужбам удалось добиться того, что решение о запрете Сети было воспринято всем взрослым населением планеты с молчаливым одобрением. Более того, само это население потребовало запретить эту самую Сеть. Пыталась протестовать только бесправная молодёжь, которой тоже вскоре пришлось смириться без поддержки старших. К тому же полицейские дубинки и страх быть отправленными в исправительные лагеря (широкая сеть которых, как оказалось, расположена на территории малонаселённой "Африки") явились очень весомыми аргументами в руках властей обеих сверхдержав...
     
      Чем больше я узнавал такие подробности о мире Хестны, тем больше во мне росло недоумение, разочарование и даже отвращение к этому извращённому миру.
      Попали в "Рай", чёрт его дери!
      Подумав об этом, я посмотрел на Лютера. Тот выглядел утомлённым и мрачным.
      - Ну, как тебе нравиться эта Антиземля?
      - Schauderhaft! - презрительно промолвил Лютер и помрачнел ещё больше.
      - Вот и я о том же! Что будем делать, командир? - обратился я тогда к Мессенджеру.
      - Может, спустимся вниз? - неуверенно предложил он, как всегда почёсывая затылок. - Ужасно устал от этой жестяной банки и невесомости!
      - Ага! Вопрос лишь в том, где кому из нас будет комфортно там, внизу!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Дневник второй
  
   "ПРОМЕТЕЙ"
  
  
   - Внимание! Говорит радиостанция "Прометей" - территория свободных! Здесь вы можете узнать всю правду о мире, в котором живёте, познать высшую истину и открыть для себя путь из ада к свету.
   Я - Иан... Иан "Богослов"! Прилетел к вам из космоса, с Земли. Это планета, где жили такие же люди, как вы... Я прилетел, чтобы рассказать вам, как мы все погибли... Я хочу предостеречь вас от повторения наших ошибок. Я хочу помочь вам пойти иным путём - я и мои товарищи.
   Всё, что вам нужно сделать - это начать слушать голос своего разума. Всё, что от вас потребуется - воля и терпение. Всё, с чего нужно начать - с желания изменить себя, с воспоминаний о добре, о сострадании и о любви... С воспоминаний обо всём, что каждый из нас должен нести другим людям, чтобы они ответили нам тем же... Вспомните, что все вы - люди, которые достойны быть свободными! Люди, которые сами имеют право выбирать между злом и добром!..
  
   Привет, потомки! Это снова я, Иан Оттеншельд. Для всех остальных здесь я - Иан "Богослов". Очень удачным оказалось это прозвище. Мои новые товарищи из "Прометея" оценили по достоинству странный юмор Девида Мессенджера...
  
   Как вы, наверное, поняли, теперь я на Хестне... Вернее, на Иллии (так эту планету называют жители СНТ)... А может на Арье (под этим именем она известна в Пятом Рейхе)...
  
   В общем, я не знаю! Я совсем уже запутался. Получается весьма забавная ситуация, потому, что одни здесь считают себя иллианцами, а вторые - арьями. К моему удивлению, это вовсе не вызывает в жителях этой странной планеты никакого когнитивного диссонанса. Они вполне себе уживаются с подобным мировосприятием, как и друг с другом...
   В отличие от меня. Поэтому буду называть эту планету, по-прежнему, Хестной...
   Но, наверное, лучше рассказать обо всём по порядку? Я давно забросил свой дневник, хотя событий произошла масса. Теперь вот придётся навёрстывать. Ну да ладно. Напишу, что вспомню...
  
  
  
   Запись первая
  
  
   Мы всё-таки решились спуститься на поверхность этой планеты. Решение это далось нам четверым очень и очень не просто. После долгих раздумий и споров, мы договорились разделиться на две группы.
   Сами понимаете, что мне и Хиро в такой ситуации логичнее было бы сесть на территориях СНТ. Я как-никак овладел их языком и мог вполне сойти за местного, даже внешне. Да и Хиро мало чем отличался от представителей многочисленного населения Восточных территорий Иллии, которое в основном служило здесь дешёвой рабочей силой для Центральных и Западных областей СНТ, где люди, как я уже писал, занимались одной торговлей... или вовсе ничем не занимались.
  
   А вот Лютеру, несмотря на его воспитание и генетическую память, логичнее было бы оказаться в Пятом Рейхе. Им, вместе с Девидом, предстояло сесть на территории здешней "Америки", где они оба имели неплохие шансы ассимилироваться.
   К тому же, разделившись, нам было бы легче разыскать таинственных представителей "Прометея"... Не знаю, как мои товарищи, но для себя я твёрдо решил найти людей из этого "Прометея", чего бы мне это не стоило. Оставалась одна трудность - как это сделать?
  
   Была ещё одна проблема: посадить на Хестне наш шаттл, наш "Дракон", для которого требовалась достаточно протяжённая взлётно-посадочная полоса, было просто невозможно. Не могли же мы сесть на одном из местных аэродромов, с которых взлетали лишь винтовые самолёты, похожие на земные самолёты сороковых или пятидесятых годов прошлого века.
   Возможно, именно на такой случай сметливый Илон Маск и предусмотрел две посадочных капсулы, каждая рассчитанная на двух человек. В таких обычно астронавты возвращались на Землю с международной космической станции. Старая русская наработка была дешёвой, неприхотливой и главное - надёжной.
  
   Первыми с орбиты спустились мы: я и Хиро. Отстрелив нашу посадочную капсулу над центральными областями Иллии, "Дракон" ушёл на ночную сторону планеты - из Иллии в Арью.
   Спуск, надо сказать, был не из лёгких. Перегрузки отрицательного ускорения переносились ослабленным организмом значительно тяжелее, чем было при старте с Земли. Когда посадочная капсула вошла в плотные слои атмосферы, нас начало трясти, а обшивка сильно нагрелась.
   Я ощутил, как моё тело наливается свинцовой тяжестью и мне трудно дышать. Кожу кололо, словно тысячами острых иголок. Я испугался, что случилась разгерметизация кабины или повреждён мой скафандр. Последнее, что я успел увидеть это, как мы падаем в какую-то серую лесостепь. Кажется, поблизости мелькнули огни близкого города или посёлка и тогда я понял, что теряю сознание...
  
   Очнулся я от глухого стука по стенкам кабины...
   Первая мысль, пришедшая в голову: жив? Да, я был жив! Хиро тоже, хотя выглядел он в этот момент ужасно. Похоже, что его вырвало прямо в шлем скафандра.
   Тогда я прислушался. Что это за странные звуки?.. Ветер?.. Ветки деревьев?..
   Размышляя над этим, я с трудом отстегнул замки шлема и снял его. В ушах шумело. Только никаких резких движений!
   Мотнув головой, я понял, что меня тоже тошнит. Вообще, меня всего ломало и кружило. Сколько прошло времени с момента посадки? Этого я не знал. Казалось, целая вечность. Я помог Хиро снять шлем. Он тут же принялся отирать изгаженные рвотой рот и щёки.
   - Как ты? - поинтересовался я, понимая, что мой вестибулярный аппарат тоже ни к чёрту.
   - Выживу... надеюсь, - скривился в улыбке Хиро.
  
   И тут снова раздался настойчивый стук - на этот раз стучали в люк капсулы. Снаружи кто-то был! Люди!
   Осторожно подняв руку и наклонив голову, я взглянул на часы: оказывается, мы здесь уже пять часов! Вот почему так холодно внутри капсулы.
   Стараясь побороть силу тяготения, я с трудом открыл замки выходного люка и, что было сил, толкнул его наружу.
   В глаза ударил серый сумеречный свет, показавшийся мне ослепительным. Первые несколько секунд я никак не мог разглядеть человека, стоявшего около нашей посадочной капсулы.
   Потом понял - это девушка. Судя по всему, невысокая и хрупкая: длинные каштановые волосы, падающие крупными завитками на плечи, слегка вытянутое бледное лицо, твёрдый подбородок, крупноватый рот и миндалины серых глаз, смотревших на нас с любопытством и опаской.
   Одета она была в серую длинную юбку из какой-то плотной материи и коричневый жакет, перевязанный крест на крест широким шерстяным шарфом на животе. Ноги девушки обуты в высокие тяжёлые ботинки на толстой рифлёной подошве. Такие обычно у нас носили военные.
   - Ты кто? - спросил я её, грузно вываливаясь из капсулы на мокрую и холодную землю: в этой части планеты была ранняя весна, и на этих широтах кое-где всё ещё лежал снег - серый и грязный.
   Оглядевшись, я понял, что мы упали на опушке леса: корявого и тёмного, дышавшего сыростью и мрачным безлюдьем. Парашют, застрявший в высоких ветвях деревьев, был единственным ярким бело-красным пятном в окружающем нас унылом пейзаже.
   Следом за мной, натужно кряхтя, выполз Хиро. Он уселся на земле, прислонившись спиной к стенке посадочной капсулы.
   - Я - Аврора, - наконец, ответила на мой вопрос незнакомка.
   У неё был глубокий грудной голос.
   - Красивое имя, - улыбнулся я ей.
   Она слегка поджала губы. Спросила без особой интонации:
   - А вы-то кто такие? Откуда?
   - Упали... с неба, - попытался отшутиться я, пыхая паром изо рта на холодном воздухе.
   - Это я видела, - невозмутимо пожала плечами Аврора. - Там-то вы как оказались?
   - О чём она говорит? - поинтересовался Хиро, болезненно морщась при каждом движении.
   Кажется, мой товарищ что-то повредил себе при посадке. Судя по всему, смягчители не сработали, и мы ощутимо грохнулись - капсула на треть ушла в рыхлую чёрную почву, топорщившуюся проплешинами ржавой травы.
   - Спрашивает, кто мы такие и откуда прилетели.
   - Скажешь ей?
   - А что нам ещё остаётся? Она выглядит вполне нормальной.
   Я снова взглянул на девушку. Незнакомая речь заставила напрячься её бледное лицо.
   - Мы прилетели из космоса... С планеты Земля, - сообщил я ей на местном диалекте.
   - Земля? - то ли удивилась, то ли обрадовалась Аврора. Загадочно произнесла, глядя на сумрачное небо: - Выходит, это правда?..
   - О чём ты? - не понял я.
   Аврора остановила на мне загоревшийся надеждой взгляд.
   - В космосе есть ещё планеты, на которых живут люди?
   - Конечно, есть... Во всяком случае, одна была точно.
   - Была? - насторожилась девушка. - Почему была?
   - Видишь ли, это долгая история. Если рассказывать её здесь, мы с другом замёрзнем от холода. К тому же нам нужно восстановиться некоторое время... Мы слишком долго были в космосе, а это, знаешь ли, плохо сказывается на человеческом организме. Нам бы переночевать где-нибудь и пристроиться на денёк-другой, чтобы прийти в себя.
   - У твоего друга что-то сломано, - заметила Аврора, внимательно наблюдая за Хиро.
   - Ты как? - повернулся я к нему.
   - Не очень. Кажется у меня сломано ребро... и не одно, - болезненно поморщился он.
   Я взглянул на Аврору.
   - Ты ведь местная?
   - Да.
   - Мы можем остановиться у тебя? Или у твоих знакомых?.. Обещаю, я всё тебе расскажу про нас!
   - И про Землю? - уточнила девушка.
   - И про Землю, - согласно кивнул я.
   - Ладно, - подумав, махнула рукой Аврора. - Идёмте. Тут живёт один дед, Нифор его зовут. У него и остановитесь...
   - Твой дед?
   - Не родной, но относится ко мне, как к своей внучке... Он одинокий и надёжный, - заверила Аврора и с сомнением посмотрела на Хиро. - Ты идти-то сможешь?
   - А далеко?
   - Вёрст пять до посёлка будет.
   - Как? Дойдём?
   Я посмотрел на астронома. Тот кивнул:
   - Дойдём. Не в лесу же оставаться. Здесь я точно до утра не дотяну!
  
  
  
   Запись вторая
  
  
   Часа четыре мы брели по обочине безлюдной дороги (если можно было назвать дорогой широкую колею в чавкающей жирной грязи, залитую множеством мутных бурых луж), пока не стало темнеть.
   Нужно было ещё привыкнуть к хождению по твёрдой поверхности. Меня бросало то в жар, то в холод, дыхание постоянно сбивалось. Иногда круговерть в голове начиналась снова и тошнота подступала к горлу, но я ободрял себя мыслью о том, что скоро всё кончится... Всё-таки мы живы и, возможно, в дальнейшем всё ещё будет не так уж и плохо...
   Наконец, редколесье расступилось, и на фоне багряной полосы заката я увидел далёкие огни какого-то населённого пункта. До него оставалось, наверное, не больше полумили...
  
   Оказалось, что дед Нифор живёт на самой окраине небольшого посёлка под названием Весень, построенного в стародавние времена при заброшенной теперь  фабрике. Маленький домик белого камня стоял посреди чахлого сада. Таких домов в посёлке было не много. В основном люди здесь жили в трёхэтажных коробках из бурого камня, в сумерках казавшегося чёрным, с плоскими крышами и рассохшимися от времени окнами и дверьми.
   На вид деду Нифору можно было дать лет семьдесят, если не больше: внимательные живые глаза; глубокие морщины избороздили покатый лоб; густая седая борода делала его похожим на библейского старца. Когда мы вошли, он сидел на шатком стуле, прикрывшись выцветшим пледом. Рядом стояли костыли.
   Я не сразу сообразил, что у деда Нифора нет одной ноги - правой.
   В комнате царили голубые сумерки. Из освещения был только телевизор - громоздкий деревянный ящик с огромной выпуклой линзой вместо экрана, которая озаряла помещение призрачным сиянием. Дед Нифор смотрел поверх неё, куда-то в пустоту и, казалось, совсем не замечал происходящего на экране.
    Дедушка! - окликнула его Аврора.
   - А! Ава, внучка! А я тебя ещё вчера ждал... Да ты не одна, как я погляжу? Кто это с тобой?
   - Это случайные попутчики, - поспешил объяснить я. - Мы из Восточных территорий идём в столицу. Нам бы переночевать где... пару деньков. Аврора сказала...
   - В столицу, значит?.. Попутчики? - понимающе закивал дед Нифор, внимательно оглядывая меня и Хиро с ног до головы. - Ну, что ж, дорога дальняя, да к тому же опасная. Вот тут вот говорят, что какой-то камень с неба упал, поблизости... Как, вишь, его?.. Метеорит, что ли?
   Дед Нифор кивнул в сторону экрана и с хитроватым прищуром снова оглядел наши перепачканные грязью скафандры.
   - Часом, не видали?
   - Нет, не видели, - покачал головой я.
   - А я вот что думаю: врут, как всегда, окаянные! - глухо рассмеялся дед Нифор, качая головой, и даже закашлялся от смеха.
   - Сколько здесь живу, отродясь не видел, чтобы камни с неба падали! - сказал он, прокашлявшись, и проникновенно посмотрев на меня, спросил: - Так откуда, говоришь, вы?
   - С Восточных территорий приехали. На заработки.
   - А... Ага! - понимающе наклонил на бок голову дед Нифор. - Ну, с Восточных, так с Восточных... А то я уж было подумал, что из Рейха вы к нам пожаловали, в гости.
   - Почему из Рейха? - удивился я.
   - Слыхивал я, что странные они там какие-то, - объяснил дед Нифор. - То золото в колбах варят, то с духами предков своих разговаривают...
   - Ты вот что, - обратился он к Авроре. - Собери им из одежды сына моего что-нибудь... Там, в кладовке поищи.
   Аврора послушно вышла.
   - Овсений, старшенький мой, - пояснил дед Нифор. - Ему-то оно теперь без надобности. Сгинул он на войне этой проклятой за чужую землю с братом своим... Не магазинное, конечно, но всё лучше вашего будет.
   Дед Нифор снова придирчиво оглядел нас.
   - А то, неравён час, нагрянут сюда "чёрны соколы", а мне жаркий климат по здоровью противопоказан, - пожаловался он. - Возраст уже не тот, чтобы с киркой землю заморскую ковырять. Да и ноги одной нету. Не сподручно мне будет там.
   Дед Нифор ухмыльнулся в бороду.
   - Поди, ищут вас уже?
   - Кто это - "чёрны соколы"? - не понял я.
   - Гвардейские полицаи, кто ж ещё! Али, не слыхивали там у себя, в Восточных территориях?
   Дед Нифор хитро прищурился и махнул рукой.
   - Хотя, откуда вам слыхивать-то?
   - А почему вы думаете, что они нас ищут? Откуда им про нас может быть известно?
   Слова деда Нифора показались мне тогда странными.
   - Э, милый! Они за небом давно глядят! - весело покачал головой он и снова откашлялся в бороду. - Видать, не первый год таких, как вы ждут... Вы-то им здесь совсем не нужны будете!
   - Выходит, у них есть средства для наблюдения за космосом? - догадался я и посмотрел на Хиро.
   - Всё плохо? - насторожился он.
   - Средства! - снова закашлял в бороду дед Нифор. - У них много чего есть, только они об этом молчат до поры, до времени. За зря, что ли заводы их военные денно и нощно дымят?
   - Я вот слыхивал, - доверительно сообщил он, - что в том же Рейхе давно уже машину такую изобрели, навроде обычного самолёта, но чтобы, значит, в космос этот можно было подниматься и сверху на всех нас здесь смотреть. А то, вишь, не за каждым отсюда углядеть можно... Во как!
   - Наверное, это спутник? - догадался я.
   - Может и спутник, - пожал плечами дед Нифор. - У наших-то такой машины пока нет... А может и есть, да только в тайне её держат, что б секрет был, государственная тайна!
   В комнату вернулась Аврора и принесла одежду. Переодеваясь, я поинтересовался у деда Нифора:
   - Уж больно много вы, дедушка, всего знаете, чего вам знать не положено, вроде как... Может и про "Прометей" что-нибудь слышали?
   Услышав о "Прометее", Аврора заметно напряглась. Я это сразу заметил.
   Дед Нифор неторопливо почесал бороду и недоверчиво покосился на меня.
   - "Прометей", говоришь? Что-то не припомню такого... А вы-то откуда про него знаете?
   - Мы-то? Слушали его радиопередачи с орбиты... из космоса.
   Я показал пальцем на потолок.
   - Когда на своей космической машине летали вокруг вашей планеты... Послушайте, дедушка! Я вам, как видите, вполне доверяю. Отчего же вы мне не верите?
   - А у тебя выбора другого нет, как мне доверять, - философски заметил дед Нифор. Помолчав, сказал: - Ладно. Вон, она про этот ваш "Прометей" всё знает!
   Он кивнул на Аврору.
   - Через неё и я узнал. Получается так, что теперь я с ними числюсь "оскорбителем" наших законов, а за это у нас здесь по головке не гладят... Расскажи им, как ты ко мне пришла из жарких южных земель, а по дороге их вот нашла, - обратился он к Авроре.
   - Расскажу, только пускай они сначала нам про Землю расскажут!
   - Землю? Что за Земля такая? - удивился дед Нифор.
   - Планета, откуда мы прилетели.
   - Давайте вашу одежду! - распорядилась Аврора. - Спрячу её от греха подальше.
   Я бросил ей свой грязный скафандр.
   Аврора удивлённо воззрилась на меня, словно увидела впервые.
   В невесомости предметы можно было не передавать из рук в руки, а бросить и они сами отправлялись по назначению. Это реакция сохранилась и здесь - меня попросили и я бросил.
   - Рефлекс, - смущённо улыбнулся я. - Скоро пройдёт.
   - Ты вот что, - сказал дед Нифор, обращаясь к Авроре. - Одежду эту на пустыре сожги. Только смотри осторожнее, чтобы не увидел тебя кто. А как вернёшься, отвару из трав моих завари нашим гостям. А то продрогли, поди, с дороги-то?
   Он с сочувствием посмотрел на нас.
   - Сядем, попьём тёпленького. Оно, глядишь, и беседа задушевнее станет.
   Аврора послушно кивнула, собрала упавшую на пол одежду и вышла.
  
  
  
   Запись третья
  
  
   Мой рассказ о Земле произвёл на наших новых знакомых сильное впечатление.
   - Вон оно, значит, как бывает, - задумчиво произнёс дед Нифор, когда я замолчал.
   Аврора, воодушевлённо слушавшая поначалу, помрачнела к концу рассказа и молчаливо сидела в углу промятого дивана, поджав под себя ноги и тоскливо глядя в пустоту перед собой.
   - Что же вы теперь делать собираетесь? - поинтересовался у меня дед Нифор.
   - Пока не знаю, - ответил я. - Была мысль как-то помочь вам избежать нашей участи. Рассказать всем здесь о судьбе землян... Особенно после того, как узнал о "Прометее" и понял, что есть здесь люди, для которых добро всё ещё не пустое слово... Но для начала хотелось бы как-то устроиться и выжить на вашей планете.
   - Это правильно, - согласился дед Нифор. - А то вон и друг твой по-нашему ни в зуб ногой. Опасно вам здесь таким. Уж больно лакомый вы кусок для властей наших.
   - Я понимаю.
   Дед Нифор повернулся к Авроре.
   - Вот что, внучка! Им бы документы приличные справить нужно, да на юга спровадить. А то долго они здесь не протянут: или "чёрны соколы" схватят их, или "птенцы" паршивые наведут на них "Экспедицию" треклятую. А тогда точно пиши о них "пропало".
   - Я отведу их в город, к Прову, - твёрдо сказала Аврора. - Он поможет.
   - Да, это правильно, - согласился с ней дед Нифор. - Пров сможет.
   - А что это за "птенцы" такие? - насторожился я, услышав новое незнакомое название.
   - "Птенцы"? - усмехнулся дед Нифор.
  
   Оказалось, что не всё мы ещё знали об этом мире. Вездесущая "Экспедиция", в конце концов, добралась и до подрастающего поколения Иллии. Вместо мечтаний о космосе, о познании окружающего мира или о свершении добрых дел, подросткам двенадцати-пятнадцати лет инструкторы "Экспедиции" давали в руки боевые штыки, и дети с остервенением кололи чучела безликих врагов на школьных уроках физкультуры.
   Повсеместно школьники вступали в ПАЗОП - "Патриотическую Армию защитников Отечества и Питуна". Официальная пресса называла их "птенцами Питуна", но сами они предпочитали именовать себя "назгулами". Мальчики и девочки с гордостью повсюду носили малиновые береты с золотыми орлами и аксельбанты через плечо, а на каникулы охотно ездили в трудовые исправительные лагеря на экваториальный континент, где наставники (в основном выходцы из криминальной среды) обучали их охранному делу на живом материале и давали в пользование настоящее оружие.
   Для тех же, кто ещё не мог держать в руках револьверы и ружья, были разработаны специальные обучающие детские программы и игры, призванные воспитывать "патриотический дух" в малышах чуть ли ни с самых пелёнок.
   К тому же в "Африке" иллианские дети имели возможность встречаться со своими арьянскими сверстниками из ЮРР - "ЮгендрабенРайх" - молодёжной организации патриотов Пятого Рейха, и обмениваться впечатлениями и приобретённым на практике опытом.
   Получалось так, что этот жаркий континент был всепланетным лагерем для недовольных правящими режимами. Континент забвения - точка соприкосновения интересов Арьи и Иллии, снимавшая тот самый когнитивный диссонанс... Но здесь же, как оказалось, находилась и главная техническая база "Прометея".
  
   Заметив моё удивление, Аврора спокойно объяснила: правящие режимы Рейха и СНТ, уверенные в своей незыблемости и несокрушимости, даже не подозревают, какую услугу они оказывают протестному движению, сконцентрировав в одном месте максимальное количество "оскорбителей" - самых прогрессивных и свободомыслящих людей этой планеты. Активистам "Прометея" не нужно было тратить драгоценное время и силы, чтобы самим отыскивать союзников среди безликой и равнодушной ко всему массы обывателей. Так "прометеевцы" могли сконцентрироваться непосредственно на агитации и подготовке к революционным выступлениям...
   - Так ваша цель революция? - догадался я.
   - Да, - подтвердила Аврора. - Мы хотим изменить этот мир к лучшему - раз и навсегда! И ты мог бы нам помочь в этом.
   - Ясно.
   Её слова заставили меня задуматься. Я никогда не стремился стать революционером. Моя размеренная, всегда катившаяся в заданном направлении жизнь просто не располагала к этому. Но счастливое детство, проведённое в израильской коммуне, и рассказы деда о правильно устроенном мире, подкреплённые светлыми образами из старых советских фильмов, оставили в моей душе неизгладимый отпечаток. Дух борьбы гнездился где-то внутри меня, пробуждая стремление к справедливости, а с ним приводило и понимание бесполезности и пустоты моего повседневного существования.
   Наверное, поэтому я так охотно согласился на миссию к Апофису, желая тем самым хоть как-то оправдать своё существование на Земле, обрести хоть какую-то важную жизненную цель, кроме опостылевшей мне гонки за финансовым благополучием и приобретением ненужных вещей. И вот теперь, кажется, мне дают второй шанс. Осталось понять, что с этим шансом делать. А ещё я подумал: раз уж такая девушка, как Аврора, может бороться с несправедливостью, то почему не смогу и я?..
   И тогда я сказал:
   - Не знаю, как мой друг, но я готов помочь вам, чем смогу!
   Аврора, напряжённо ожидавшая моего ответа, слабо улыбнулась. Но я увидел, как глаза её сразу наполнились теплотой и доверием ко мне.
  
  
  
   Запись шестая
  
  
   Ну, вот, сегодня уже 20 апреля.
  
   Неделю назад мы добрались до Рамасы - главного города здешней "осады". Земли здесь почему-то делились по административно-военному принципу, и отдельные районы именовались "осадами". Они действительно больше походили на полувоенные, нежели мирные поселения, казалось, живущие в постоянном ожидании нападения каких-то неведомых врагов (в древности так ожидали нападения воинственных кочевников, но здесь по степям не скакали орды воинственных дикарей). Во главе каждой такой "осады" стоял свой генерал-губернатор наделённый полномочиями, ограниченными лишь волей верховного правителя Иллии - следовательно, имевший неограниченную власть над всем местным населением. Ему подчинялась вся административная и судебная власть, а так же полиция. Единственный, кто ему не подчинялся, это "чёрны соколы" - так именовалась государственная гвардейская полиция, которая напрямую исполняла приказы МБП, а, значит, была личной гвардией Владена Питуна.
  
   Аврора ушла ещё утром, а я остался сидеть в квартире Прова, в которой тот любезно выделил для меня небольшую комнатку, поселив Аврору на кухне. Я хотел уступить своё скромное жилище девушке, но Аврора была совсем не против взять на себя временные обязанности кухарки. Было видно, что ей это не впервой и совсем не в тягость. Правда, готовила она не очень. Наверное, у неё были какие-то другие таланты.
  
   Прову на вид лет тридцать-тридцать пять. Высокий кучерявый здоровяк, он совсем не походил на заурядного компьютерщика, каких я видел в своей жизни. Правда, понятие IT-специалист было здесь весьма условным. Пров работал в резиденции местного генерал-губернатора техником-наладчиком "мыслительных машин", через которые можно было работать в той самой секретной информационной Сети. О её существовании я догадался, ещё находясь на орбите Хестны. Через эту Сеть велось здесь всё административное управление союзными территориями, через неё чиновники передавали важную государственную информацию на разные уровни властной пирамиды и получали приказы от своего правителя.
   Именно поэтому Пров, имевший доступ к наладке работы Сети, мог раздобыть любые, даже самые конфиденциальные сведения. По сути, его можно было сравнить с обычным хакером, если бы не благородная цель, которой он служил. В его распоряжении имелась даже особая аппаратура.  С помощью неё Пров легко изготавливал любые поддельные документы, официальные приглашения или транспортные карты для передвижения по стране. Специалистов такого уровня в Иллии существовало, как я понял, не так уж и много, поэтому Пров числился на особом счету у власти. Его услуги, как и услуги подобных ему, здесь ценились очень высоко, а в число привилегий входили специальные продуктовые карточки и отдельное, достаточно комфортное жильё.
   Аврора же, как я узнал, в "Прометее" исполняла роль курьера-связного, отвечая за обмен информацией между разными ячейками организации, расположенными по всей Иллии. По словам девушки, в Рейхе у них тоже были свои люди, такие же, как Пров, имевшие доступ к информации или же работавшие в различных властных структурах Рейха.
   Аврора даже назвала мне несколько имён своих арьянских товарищей (Видар, Глин, Хёнир, Бальдр, Фрейя), но сообщила, что всё это лишь псевдонимы, как и у неё самой. Настоящих имён друг друга и адресов никто из них не знает, даже их предводитель - Дедал. Это он объединил их всех. Поговаривают, он перебрался сюда из самого Рейха.
   Каждый из них знаком лишь с небольшой группой соратников, не зная остальных даже в лицо. Так было необходимо для конспирации и безопасности "Прометея": если кто-то попадёт в руки властей, то не сможет рассказать обо всей организации. "Прометей" сможет продолжать свою борьбу.
  
   Что ж, очень даже разумное решение, подумал я тогда.
   Поэтому, сказала Аврора, мне тоже надо придумать себе псевдоним, если я намерен помогать им и в дальнейшем. Я не возражал. Тем более что такой псевдоним у меня уже имелся - спасибо Девиду Мессенджеру.
   Первую ночь на новом месте я чувствовал себя довольно странно из-за того, что приходилось самому перекладывать руки и ноги. В невесомости этого не было. Но сон приходил быстрее, чем в космосе... Как то там Хиро? Его пришлось оставить на время у деда Нифора (у моего товарища было сломано три ребра, и он мог вызвать ещё больше подозрений, нарвись мы по дороге в город на полицейский патруль). Дед Нифор обещал подлечить его и сообщить нам. Тогда я обязательно вернуться за Хиро... Но не раньше, чем нам обоим сделают надёжные документы и транспортные карты...
   Так вот, я немного отвлёкся. Аврора ушла отоваривать продуктовые карточки (как я понял, без них здесь просто невозможно было выжить). Моя спутница объяснила, что эти карточки обязательно нужно успеть реализовать до конца дня, потому что к вечеру продуктов в магазинах может не остаться вовсе: ничем не занятые старики начинали скупать дефицитное продовольствие с самого утра, и к исходу дня прилавки магазинов, как правило, оставались пустыми. Так что потом приходилось обращаться к перекупщикам, которые драли с людей втридорога...
   Вот такая вот была здесь борьба за место под иллианским солнцем.
   Впрочем, Аврора заверила меня, что и в экономически развитом Рейхе ситуация с продовольствием была не на много лучше. Ведь там крестьянским трудом занимались жители оккупированных территорий, занимались принудительно. А кому же хочется чувствовать себя рабом, проливающим пот на благо чужой империи? Только коренные арьянцы трудились сознательно, но они не могли в одиночку нести бремя ответственности за процветание разросшегося на полпланеты Рейха...
  
   Делать мне особо было нечего, поэтому пришлось включить телевизор (почти точную копию того, что я видел у деда Нифора). С полудня до полуночи иллианское телевидение передавало только агитационно-новостные передачи и политические шоу. Они у меня давно уже вызывали нечто похожее на рвотный рефлекс, но, как не странно, при достаточном терпении и внимательности, даже из них можно почерпнуть немало полезной информации, из которой складывалась более полная картина жизни иллианского общества. Мне это, несомненно, служило на пользу, так как не следовало выглядеть здесь "белой вороной".
  
   Шёл сюжет о протестующих жителях одного из островов союзной Океании. Как я понял, само по себе, изъявление населением публичного протеста против действий оккупационных властей являлось событием чрезвычайным и неординарным. О таких случаях иллианские СМИ обычно старательно умалчивали, либо подавали информацию в настолько искажённом свете, что она неизменно очерняла противников и оппонентов властей.
   Здесь же конфликт спровоцировали недавние события по присоединению Рапанаи. Поэтому обойти его, как всегда, молчанием не представлялось возможным. Так вот, как сообщалось, жители самого большого из островов Океании, неожиданно начали протестовать против введения новых налогов на их и без того смехотворные зарплаты. Несколько десятков протестантов с плакатами в руках вышли на площадь перед резиденцией генерал-губернатора здешней "осады", но их довольно быстро распихали в полицейские машины и увезли в неизвестном направлении, щедро угостив перед этим деревянными дубинками.
   Бойкий и нагловатый комментатор с изрядной долей цинизма объяснил аудитории статистов, собранных в студии, что новые налоги были вынужденной мерой, потому что начавшееся строительство воздушного порта на Рапанаи великое благо для жителей Иллии. Но это масштабное строительство требует вложения больших средств, а их-то правительству сейчас и не хватает, так как основная масса взимаемых с населения налогов идёт на укрепление обороноспособности иллианской армии. Мудрый Владен Питун неуклонно заботиться о безопасности своего народа. Именно поэтому правителем и было принято решение о присоединении Рапанаи, отменить которое теперь невозможно и неразумно по геополитическим соображениям. Нельзя допустить, чтобы партнёры сочли нас слабыми и готовыми идти на уступки, поэтому этот стратегически важный для Союза остров будет осваиваться с максимальной пользой для законопослушных граждан Иллии.
  
   Видимо, амбиции борются в нём с боязнью признания своих ошибок, подумал я. И амбиции, судя по всему, побеждают в этой борьбе.
   На самом деле, даже не особо посвящённому (такому, как я) было понятно, почему вдруг жители этого самого острова начали протестовать, чего не делали никогда раньше. На затеянное (по сути, никому не нужное) строительство были согнаны тысячи рабочих из Восточных территорий, которые строили плохо, но задёшево. Местное же население получило дополнительную головную боль от такого нежданного наплыва трудовых мигрантов. К тому же, эти мигранты нуждались в еде и медицинской помощи, а многие приехали сюда с семьями и многочисленными детьми, для которых требовались детские сады и школы. А социальных учреждений и без того не хватало коренным жителям. Конечно же, эти жители имели небольшой доход от сдачи своего жилья в наём приезжим, но этот доход, скорее всего, не покрывал прежних взимаемых с них налогов. А тут ещё вводят новый налог...
   Кроме того, снабжение острова продуктами, медикаментами и всем необходимым для жизни не было рассчитано на возросшее в разы количество потребителей. Так что, возникала угроза неизбежного экономического кризиса. Вот и причина протеста тех, кто понимал, чем грозит этому островку вся эта затея далёких от него столичных властей.
   Но по версии хорошо информированного ведущего произошедшие события были происками "непатриотичных отщепенцев", ищущих личную выгоду и забывающих об интересах нации...
  
   Подобная трактовка вызвала лишь тоскливое урчание в моём животе. А тут ещё сам генерал-губернатор "осады" выступил с речью, полной непререкаемой уверенности в том, что борьба с коррупцией в Иллии просто недопустима. После этих слов меня окончательно скрутило позывами к рвоте.
   - Такая борьба разрушит сами основы нашей государственности! - грозно пугал обывателя генерал-губернатор, украшенный седыми бакенбардами и планками всевозможных орденов. - Мало того, борьба с коррупцией может перерасти в борьбу с режимом, к новой, никому не нужной революции! Что если народ вдруг захочет иметь право решать кто из нас, государственных чиновников, обогащается законно, а кто нет? Разве такое вольнодумство допустимо?.. Подобное право, согласно "Декларации союзных прав", есть только у законного правителя нашего объединённого Союза. И он, в отличие от других, прекрасно понимает, что коррупция, как её называют некоторые оппозиционеры, а по сути, "оскорбители" устоев нашего общества, это неотъемлемая часть любого государства, особенно если это государство является сверхдержавой... Так называемая "коррупция" - это вполне законная компенсация за нашу тяжёлую работу. Без неё вся сложная государственная машина просто остановится. Разве можно эту работу сравнивать с работой рабочих, фермеров, или каких-нибудь учителей и медиков? Поэтому пускай их больше заботит своевременная уплата налогов...
  
   Именно после этого воодушевлённого призыва генерал-губернатора в дверь квартиры Прова неожиданно позвонили...
  
  
  
   Запись седьмая
  
  
   Так, о чём я здесь написал?.. Ах, да, вспомнил! В дверь позвонили. Я тогда ещё подумал, что, наверное, не стоит никому открывать в отсутствие Авроры и хозяина квартиры, потому что именно об этом они меня и предупреждали.
   Вряд ли это был, вернувшийся с работы Пров. Часы показывали только два часа после полудня, и до окончания его рабочего дня оставалось ещё шесть часов. К тому же, у Прова были свои ключи, как и у Авроры, ушедшей по магазинам.
  
   Звонок повторился снова - более пронзительно и настойчиво. Телевизор работал слишком громко (как я не старался, громкость на нём не регулировалась), и при здешней звукоизоляции, стоящим за дверью было трудно не догадаться, что в квартире кто-то есть.
   Подойдя к двери, я остановился в нерешительности и прислушался. Дверные глазки были запрещены законом, поэтому кто стоит с той стороны я знать не мог. На всякий случай я снял с висевшей на стене занавески значок с портретом Владена Питуна и прицепил себе на грудь. Эти значки, словно специально были оставлены здесь Провом для подобных неожиданных визитов и визитёров.
   Может так сойду за патриота и не вызову подозрений? Подумав об этом, я открыл дверь.
  
   На пороге мялись двое мордоворотов неопределённого возраста: короткие стрижки, круглые, довольные жизнью лица, низкие покатые лбы, колючие холодные глаза. На обоих были чёрные кожаные куртки по пояс и широкие чёрные же брюки спортивного образца.
   Один из них оглядел меня презрительно-насмешливым взглядом, на секунду задержался на моём нагрудном значке и ухмыльнулся золотозубым ртом:
   - Привет, братан!
   - Здравствуйте, - осторожно ответил я. - Что-то случилось?
   - Мы из "Контроля патриотизма и нравственности", - ухмыльнулся второй и почесал короткую шею, на которой я заметил приметную татуировку, состоявшую из трёх букв: "В.И.П.".
   - А-а... - протянул я, почувствовав себя более расслабленно. - Так в чём же дело?
   Представители Контроля, больше похожие на обычных уголовников или рэкетиров, переглянулись.
   - Во, даёт! - усмехнулся первый. - Прессу читаешь? Радио слушаешь? Телек смотришь?
   - Конечно.
   - Действительно, - заметил второй, прислушиваясь к звуку, доносившемуся из комнаты.
   Первый кивнул.
   - Значит, закон не нарушаешь. Здесь всё в порядке. Но есть одно "но"...
   Он переглянулся с товарищем и тот снова ухмыльнулся.
   - Ты прям как наш куратор стал говорить... Молодца!
   - А-то! - важно надул щёки первый и, принимая официальную позу, сообщил уже мне: - Со вчерашнего дня введён новый налог за нецелевое использование электроэнергии. Слыхал?
   - Нет, - недоумённо пожал плечами я.
   - Во, даёт! - снова ухмыльнулся первый мордоворот. Пояснил: - Окна твоей коморки выходят на юг. Так?
   - Вроде...
   - Значит, солнечного света у тебя больше, чем у соседей с другой стороны? Так? Выходит, у тебя получается нехилая экономия электричества. Смекаешь? Отсюда что? Верно! Нужно платить налог за экономию. Налог ежемесячный. Сегодня как раз начало месяца. Вот те квитанция на оплату...
   Он протянул мне мятый листок жёлтой бумаги.
   - Платить как всегда в "Инспекции по налогам и сборам". Сечёшь?
   - Секу, - кивнул я, рассматривая квитанцию.
  
   Эта новость заставила меня задуматься. Я плохо разбирался в здешней экономике, но сообщение о новом налоге и причинах, вызвавших его появление, озадачили меня. Я продолжал, молча стоять, шаря одной рукой в пустом кармане.
   - Если желаешь, можешь оплатить нам, со скидкой, - настойчиво-вежливо предложил второй мордоворот и расплылся в щербатой улыбке.
   К моей радости и облегчению в этот момент на лестнице появилась неожиданно вернувшаяся Аврора. Увидев нежданных гостей, она, кажется, сразу всё поняла.
   - Уважаемые! В чём дело? Разве мы нарушаем какой-то закон?
   Аврора сделала вид, что прислушивается к звукам, доносившимся из квартиры.
   - Новости смотрим, радио слушаем.
   - Это твоя берлога? - спросил первый мордоворот, оценивающе оглядывая Аврору с ног до головы. - Про новый налог слыхала?
   - Налог? Это квартира моего жениха. Он работает на генерал-губернатора и имеет административные льготы. Можете проверить по адресу, - предложила Аврора.
   - Ну-ка, проверь! - распорядился первый здоровяк.
   Второй достал из кармана штанов сложенный пополам блокнот и стал листать помятые страницы.
   - Ишь, ты! Верно, говорит! Это и впрямь служебная хата, - сообщил он через некоторое время. - Извини, сестрёнка! Ошибочка вышла.
   - Это и есть твой жених? - спросил первый, кивая в мою сторону. - Какой-то он странный у тебя. И акцент его этот... Он что, с Восточных территорий?
   - Ага. Только это не жених. Он его брат, - сообщила Аврора и мило улыбнулась обоим.
   Потоптавшись минуту, наши незваные гости ушли, явно разочарованные своей неудачей.
   Когда их голоса стихли на лестнице, я спросил у Авроры:
   - Пров действительно твой жених?
   - Издеваешься?
   Аврора хмуро посмотрела на меня.
   - Я даже имени его настоящего не знаю... Говорила же!
   - Да, помню. А что это за закон такой, про который они тут болтали?
   - Этот закон предписывает обязательное вовлечение населения в "патриотическое воспитание", как они это называют. Если ты каждый день с утра до ночи не слушаешь радио или не смотришь эти их нелепые шоу, то тебя могут счесть неблагонадёжным. Тобой сразу заинтересуется "Экспедиция", а потом тебя сошлют на работы в исправительный лагерь.
   - А откуда "Экспедиция" может узнать обо мне или о тебе? Откуда ей может быть известно, чем мы занимаемся или что слушаем?
   - Соседи, друзья, - презрительно пожала плечами Аврора. - У каждого же они есть. Они и донесут, если что. Всегда найдётся какая-нибудь сердобольная старушка, которой внушили, что есть негодяи, покушающиеся на наше "всеобщее хорошо". Или недовольной жизнью друг, который убеждён, что в его бедах виноваты окружающие, которых нужно наказать, чтобы и им было так же плохо, как и ему... Да и отморозки из КПН регулярно совершают обход территории с проверками.
   - Понятно. А что это за странная наколка была у них на шеях?
  
   На самом деле, объяснила Аврора, это была всего лишь аббревиатура имени правителя Иллии - "Владен Имрич Питун". Подобные татуировки были здесь своеобразной маркировкой, заменявшей служебные документы, и говорили о принадлежности "замаркированного" к одной из многочисленных чиновничьих контор.
  
  
  
   Запись восьмая
  
   5 мая.
  
   Сегодня это наконец-то случилось.
  
   Заброшенный полуразрушенный завод, пустые цеха без окон и дверей, высоченные сводчатые потолки, груды битого камня, искорёженного железа, остатки каких-то ржавых механизмов или станков. А под всем этим, в обширном подвале, освещённом тусклыми переносными лампами, глухо урчит масляный генератор. Здесь и находится одна из передвижных радиостанций "Прометея".
   Волнение охватило меня. Я чувствовал дрожь во всём теле. Я впервые в своей жизни сидел перед микрофоном настоящей радиостанции (пускай любительской, пускай подпольной) и сегодня меня должны услышать сотни людей, возможно, тысячи... или даже миллионы!
  
   Что мне им сказать? Как затронуть их сердца и души?..
  
   Бодин - помощник Прова и радист-любитель по совместительству - делает мне знак: до эфира осталось две минуты. Я смотрю на сидящих чуть поодаль его товарищей: Рекуна, Зорю, Жараха.
   Все они совсем ещё молодые ребята. Сейчас с интересом и нетерпением наблюдают за мной, а щёки Зори так вообще горят румянцем волнения.
   Я чувствую, что и моё лицо тоже горит от волнения. Аврора, стоящая рядом со мной, успокаивающе кладёт руку мне на плечо. Её тёплая ладонь, казалось, снимает все мои страхи. Я делаю несколько глубоких вдохов и склоняюсь к микрофону:
   - Внимание! Говорит радиостанция "Прометей" - территория свободных! 
   Голос мой дрожит от волнения, но я снова беру себя в руки.
   - Я - Иан... Иан "Богослов"! Я прилетел к вам из космоса, с планеты очень похожей на вашу планету. Мы называем её Земля. На ней жили такие же люди, как вы... Я прилетел, чтобы рассказать вам, как мы все погибли...
  
   Наконец, я понял, о чём должен говорить. Я решил рассказать им о себе и о планете, на которой родился. Я решил рассказать им о том, как мы не слушали голос разума и уничтожили сами себя, потому что считали врагами друг друга... И мы действительно были друг другу врагами - всегда, испокон веков, с самого начала нашей короткой истории, как только впервые взяли в руки палку, превратив её в орудие убийства своих же сородичей.
   Мы не родились такими. Нас такими сделали специально.
   Сначала это были древние правители, убивавшие людей без счёта во славу своих богов в бесчисленных войнах, разорявших чужие земли, выжигавших дотла созданное трудом мирных земледельцев и ремесленников. А после них пришли самозванцы, в смутные времена перемен, сумевшие хитростью, наглостью и силой занять верхушку созданной до них элитарной властной пирамиды.   
   Эта, так называемая, "элита" понукала нами до последнего момента, возвышая своих вождей, правителей, лидеров над простым народом... Это она наш настоящий враг. Это она соблазняет нас ложными ценностями и искусной ложью заставляет нас верить в то, что человек человеку враг, в то, что миром должны править не любовь, не доброта, не честность, не сострадание... Нет. Кучка этих самозваных "хозяев жизни" внушала нам, что главная ценность в мире это деньги - цветная резаная бумага, которую они сами и печатают, чтобы управлять всеми нами. Её они называют "высшим благом", "царём царей". Она оправдывает в их глазах любое принижение, любое унижение и даже смерть простого человека, стоящего на ступеньку ниже в той самой элитарной пирамиде. Для них жизнь любого из нас ничего не стоит. Вот почему они с лёгкостью убивают нас в войнах, в кровавых распрях и раздорах, дают нам умирать с голода и от всевозможных болезней.
   Это они в безудержной жажде наживы и власти не дают нам стать свободными. Это они своим изощрённым умом превратили нас в молчаливых и покорных экономических рабов. Это они присваивают себе исключительное право определять за нас наши судьбы. И что самое страшное, мы сами, своей молчаливой покорностью вручили им право распоряжаться нашими жизнями. И чем дольше мы позволяем им это делать, тем сильнее становится их власть над нами.
   Всю эту несправедливость сотворил не Бог, повелевший им властвовать над нами, потому что они в чём-то лучше нас: умнее, достойнее, благороднее. Нет! На самом деле это они - стоящие на вершине, выше нас - и есть отбросы общества! Не мы - они! Каждый из них по сути своей духовный урод, пасынок человечности, чести и совести! Их главное и единственное достоинство - их лицемерие, их безмерная алчность и их пустая амбициозность. Вот почему они всегда подкрепляют своё мнимое превосходство над нами ложью и грубой силой. Вот почему они всегда утверждают право на своё существование, лишая жизни других людей, не зная, не ведая и даже не задумываясь над ценностью этих жизней. Что же остаётся нам? Бороться! Лучше умереть свободным человеком, прожив короткий миг, чем влачить жизнь раба целую вечность!
  
   Когда я замолчал и рацию выключили, ребята обступили меня с горящими глазами, в волнении протягивая мне руки и осыпая меня восторженными похвалами.
   - Это было сильно, брат! - дрожащим от волнения голосом произнёс Бодин, тряся мою руку и блестя зелёными глазами.
   - Попал в самую суть! - подтвердила Зоря. - Теперь у тебя появятся тысячи поклонников по всей планете!
   - Ты знаешь, на оккупированных после последней войны территориях, которые официально считаются независимыми, набирают силу национально-освободительные движения, - сообщил Рекун. - Это происходит и здесь у нас, и у них в Пятом Рейхе. Так что, обе наши империи буквально трещат по швам. Наши экономики истощены огромными военными расходами, притом, что мы давно находимся в состоянии мира, и никто нам не угрожает извне. Мне кажется, что скоро это перемирие между нами прекратится и начнётся новая война.
   - Да будет тебе! - махнул рукой Жарах.
   - Точно говорю! Война сейчас просто необходима нашим правителям, чтобы отвлечь людей от накопившихся за послевоенные годы проблем, - убеждённо сказал Рекун.
   - А победоносная война спишет все ошибки и преступления, совершённые властью, - закивал я. - Так было не раз и в нашей земной истории. Заодно под шумок можно будет разобраться и со своими внутренними врагами, протестантами и нежелательными оппонентами - со всеми вами.
  
   - Понимаешь, - рассказывал Бодин, - основную ставку мы делаем на молодёжь. Потому что молодым, то есть, нам предстоит жить в будущем. Будущее мы должны делать сами: такое, какое захотим. Сейчас у нас нет образа страны, которую мы строим, а экономика должна работать ради человека и общества, а не ради кучки людей, узурпировавших власть. Про это ты всё правильно сказал!
  
   Бодин убеждённо и горячо говорил о том, что в молодёжи много нерастраченной энергии и желания обязательно сделать в своей жизни что-то важное, что-то стоящее, чтобы доказать взрослым, что молодые тоже нужны обществу, что с ними нужно считаться. Молодёжь не хуже старших. Она хочет быть лучше них. Вот почему многие ребята и девчата желают изменить этот мир. В молодёжи ещё есть дух бунтарства и протеста, в отличие от их родителей, которые давно смирились, и думают только о том, как бы дожить до завтра и не умереть с голоду. И важно направить этот дух в правильное русло. Потому что если этого не сделают они - члены "Прометея" - это сделает ПАЗОП или какой-нибудь ЮРР.
  
   - Думаю, у них это уже, получается, - заметил я.
   - Да, ты прав, - согласилась со мной Аврора. - Но в их руках мощная сила - доступ ко всем информационным каналам: телевидение, радио, газеты. Всё это воздействует на людей, на их психику, формируя массовое сознание, массированной каждодневной атакой забивает мозги людей отрицательными и ложными штампами восприятия действительности... Но с этим можно бороться, выставляя в противовес правду о нашем мире, такие выступления, какое сделал сегодня ты! Мы не опускаем руки. Кроме радиопередач, мы печатаем и расклеиваем листовки во всех больших городах. В них мы тоже рассказываем правду о властях и открываем людям глаза на настоящее положение вещей.
  
   Что ж, возможно, она права. Поживём, увидим.
  
  
  
   Запись пятнадцатая
  
   20 июня.
  
  
   Теперь мои выступления для жителей Хестны стали регулярными. И каждый раз я рассказывал им о печальном опыте землян, всё больше чувствуя себя первосвященником какой-то вселенской Церкви Добра, предостерегающим неразумных "сынов божьих" от скорого наступления "страшного суда".
  
   Иногда я даже жалел о том, что так плохо знаю святые писания, о том, что мне не хватает красноречия и убедительности настоящих земных проповедников. Оказывается, быть пророком, спустившимся с Небес, не такое уж плохое решение в данной ситуации. Результатом может стать сильное психологическое воздействие на жителей Иллии, которые понятия не имеют о существовании в Солнечной системе ещё одной планеты, населённой такими же людьми. Если вдуматься, я даже мог бы выдать себя здесь за какого-нибудь бога, превзойдя по популярности и убедительности любого местного правителя...
   К счастью, подобные мысли, всякий раз возникая в моей голове, лишь забавляли меня. Будучи здесь "Богословом", я просто вносил свой скромный вклад в дело борьбы "Прометея" за светлое будущее чужой для меня планеты, хотя борьба эта требовала немалых  усилий и осторожности от каждого из нас.
  
   Мы всё время меняли место выхода в эфир, соблюдая строгую конспирацию. Под покровом ночи перетаскивали громоздкие чемоданы с аппаратурой то в подвалы заброшенных зданий, то на заросшие колючим кустарником пустыри. Приходилось заранее выискивать место, где можно было бы подключиться к воздушным электролиниям и приспособить длинноволновую антенну для передатчика.
   Сметливый Бодин приноровился забрасывать витой провод питания, снабжённый двумя медными крюками, на голые провода со столбов. Так нам не нужно было всякий раз таскать с собой тяжёлый генератор.
  
   Аврора, несколько раз наведывавшаяся к деду Нифору, сообщала, что кости Хиро почти срослись, и он идёт на поправку. Дед Нифор даже немного выучил его иллианскому языку - вроде бы и русскому, только звучащему с каким-то странным акцентом, словно ударения в нём расставлены не в тех местах.
   Теперь оба могут общаться друг с другом без переводчика. Так что скоро Хиро сможет присоединиться к нам без особых проблем.
  
   Мои новые друзья оказались правы: в конце концов, деятельность "Прометея" принесла ощутимые плоды. Возможно, это лишь моё субъективное мнение - мнение стороннего наблюдателя, который воспринимал результат с позиции своих знаний о происходящем. На самом же деле этот результат был итогом долгой и кропотливой работы и усилий этих отважных ребят и их таинственного предводителя Дедала...
   Именно ему удалось сделать почти невозможное здесь: организовать массовые протестные выступления молодёжи одновременно в нескольких больших городах Иллии, к которым примкнули тысячи сочувствующих. Пока "Прометей" не выдвигал никаких политических требований. Дедал прекрасно понимал, что ещё не пришло время для открытого выступления с требованием смены власти и политического строя. Выступления проходили под экономическими лозунгами и призывами к борьбе с коррупцией чиновников  и беззаконием, царившим в СНТ. Это можно было назвать большой победой в деле пробуждения апатичных ко всему иллианцев от долгого летаргического сна, в котором пребывало всё здешнее общество.
  
   В этой победе была доля и моих усилий, мой скромный вклад, которым я, несомненно, гордился.
   По всем телевизионным каналам теперь передавали выступление Владена Питуна, который наигранно удивлялся происходящему в подвластной ему Иллии.
   - Что касается моего персонального отношения к этому, - говорил он, нелепо жестикулируя руками и пуча при этом глаза. - Но, знаете, у меня в целом нервы крепкие, иначе бы я не смог работать на той должности, на которой работаю. Если бы я каждый раз реагировал бы на подобного рода нападки, на подобного рода провокации, то меня просто не хватило бы на нормальную работу...
  
   Успех всех великих обманщиков, думал я, сидя перед телевизором в квартире Прова, в том, что обманывая других, они непременно и, безусловно, верят в себя. Именно эта вера потом так чудесно и убедительно действует на слушающих их, давая обманщику невиданное могущество над ними. А этот Питун не верит даже самому себе.
   Слушая распинающегося перед камерами лидера СНТ, мне почему-то вспомнилась песенка из старой сказки, которую в детстве читала моя мать: "Огуречек, Огуречек! Не ходи на тот конечек! Там мышка живёт. Тебе хвостик отгрызёт...".
  
   И действительно, Владен Питун внешне очень напоминал того самого маленького огурца, только не отважного и доброго, а совсем гнилого внутри.
  
   - И посмотрите, как это всё делается, - продолжал разглагольствовать правитель СНТ. - Берут там всякую разную муть, чушь всякую собирают, неизвестно где... Мы ещё разберёмся, откуда у них вся эта информация... И этот компот выдают народу, как правду о нас. Разобраться в этом простому человеку, конечно, сложно... Кому это выгодно? Выгодно это людям, у которых есть вполне конкретные политические цели и большие деньги, выданные им их спонсорами. Они пытаются показать, что власть ведёт себя плохо, а они сами лучше всех остальных. Иными словами, все эти выступления направлены на достижение вполне конкретного политического результата. Всё бы ничего, если бы за этим не стояла вполне определённая история. История, заключающаяся в том, чтобы постараться вытащить людей на улицы...
   Мы знаем, что существуют силы, которые стремятся к дестабилизации обстановки в нашем регионе. И, заметьте, они привлекают к своим политическим целям нашу молодёжь, которая, разумеется, не может сама определиться кто прав в данной ситуации, а кто нет. Они этим пользуются и политические цели их вполне очевидны - добиться смены законно избранной власти... Этот таинственный персонаж, который затеял всю эту смуту, этот Дедал, как он себя называет, без сомнения преследует свои личные вполне определённые цели. Он хочет занять моё место и без стеснения говорит об этом... Разумеется, ничего такого мы не допустим - никаких революций! И в этом отношении мы будем всячески поддерживать наших партнёров. Моя позиция в этом смысле совершенно простая: я буду продолжать работать и делать своё дело!..
  
   "Как говорится: воровал, ворую и буду воровать", - подумал я.
   Слушать дальше речь правителя Иллии было бессмысленно. Несомненным для меня было одно - власть, наконец, поняла, что существует сила, способная противостоять ей, противостоять успешно. Она боится этой силы, а, значит, мы с ребятами на верном пути. Не скрою, я снова почувствовал гордость за себя.
  
  
  
   Запись шестнадцатая
  
   26 июня.
  
  
   Я ошибался, слишком рано поддавшись эйфории. Дальше всё обернулось совершенно непредвиденным образом (во всяком случае, я никак не ожидал такого поворота событий).
  
   Спустя три дня после того, как полиция разогнала массовые демонстрации, арестовав тысячи протестантов, в нескольких городах Иллии прогремели мощные взрывы, унёсшие жизни сотен безвинных людей. В городах и селениях началась настоящая паника. Никто не думал, что подобные террористические акты вообще возможны здесь... Их просто некому было организовать и совершить.
   Но Прову удалось получить информацию через Сеть о том, что к взрывам были причастны не какие-то эфемерные террористы, а непосредственно "Экспедиция тайных дел". Именно она преследовала цель отвлечь внимание народа от прошедших накануне массовых протестов, тем самым предотвратив возможность перерастания их в волну всенародного недовольства и даже в революцию. Заодно властям нужно было запугать простых обывателей смертельной угрозой исходящей со стороны каких-то "скрытых врагов государственности" - "оскорбителей", как их назвали.
  
   Страх усиливался именно этой неопределённостью источника опасности, что порождало непонимание происходящего вокруг и ещё больше пугало людей. Это было тонко рассчитанное психологическое воздействие на массовое сознание. Людям действительно было совершенно непонятно, кто мог совершить подобное злодеяние в Иллии, ведь они всегда считали её безопасной. Этим и воспользовалась сметливая "Экспедиция", тут же сделавшая информационный взброс.
  
   По телевидению сообщили о том, что МБП и Гвардейская полиция якобы проглядели террористов (фактически не выполнив свои прямые обязанности по обеспечению безопасности населения) только из-за того, что силы этих спецслужб были отвлечены разгоном протестных манифестаций. Организаторы же этих выступлений (то есть, "Прометей"), скорее всего, куплены некими злоумышленниками (возможно, даже из самого Рейха), следовательно, они выполняли задание по дестабилизации обстановки в Иллии своих заказчиков. Цель же была вполне очевидной - ослабить Союз, чтобы захватить его территории без вступления с ним в прямой военный конфликт. Загрести, так сказать, жар чужими руками...
  
   Даже для меня подобная версия событий выглядела абсолютно абсурдной. Но, видимо, во всём был свой, скрытый смысл, так как через два дня все информационные каналы Иллии возложили вину за случившееся уже непосредственно на Владена Питуна, МБП и гвардейскую полицию.
   Тогда я понял, что произошёл дворцовый переворот. Наверное, до этого шла непримиримая борьба за власть между двумя спецслужбами: МБП и "Экспедицией тайных дел", и Питун со своими ведомствами, фактически выполнявшими роль его личной охраны, потерпел в этой борьбе поражение. В столице СНТ, городе Озерой к власти пришёл Владен Нетуп - таинственный руководитель "Экспедиции".
  
   Забавно, но мне эта смена лидеров показалась в какой-то мере даже символичной.
  
   Новый, самопровозглашённый правитель Иллии объявил об аресте своего предшественника за "преступления против народа", а так же о введении на всех союзных территориях чрезвычайного положения. Марионеточное правительство Иллии лишилось своих, и без того скромных, полномочий, а Конституция Союза (номинальная) была упразднена.
   "Прометей" объявлялся организатором террористического подполья. Ему так же вменялось в вину попытка проведения серии новых террористических актов, при помощи которых Питун якобы хотел укрепить свою власть. Все, кто, так или иначе, имел отношение к "Прометею" получили статус "вне закона", а в городах СНТ был объявлен комендантский час.
  
   Владен Нетуп получил неограниченную ничем власть над всей Иллией. Гвардейская полиция и МБП были срочно расформированы, и на улицы городов вышли вооружённые до зубов отряды так называемых "чистильщиков" - спецподразделений "Экспедиции". А вот ПАЗОП расформировывать не стали. Зачем? Ведь полезное же начинание старого правителя, которое всегда сгодится и новому.
  
   ПАЗОП был просто переименован в "Патриотическую Армию защитников Отечества и Нетупа", став, таким образом, ПАЗОНом, и "назгулы" продолжили помогать "старшим товарищам" в защите Иллии ото "всяческой мрази". Выражение не моё, а Владена Нетупа. То есть, от "оскорбителей" - от нас, в том числе. Патриотичным подросткам выдали настоящее боевое оружие, которое бездумные юнцы пускали в ход, по любому удобному случаю - дети, что с них возьмёшь? "Назгулы" патрулировали кварталы городов и посёлков после наступления комендантского часа под командованием офицеров из числа "чистильщиков".
  
   Завершающим общую картину наступившего всеобщего террора штрихом было решение Владена Нетупа об амнистии: на всех союзных территориях на волю были отпущены десятки тысяч отъявленных уголовников и преступников, которые тут же присоединились к общему делу "поддержания правопорядка" и "охраны целостности государственного строя". И без того запуганное население Иллии, теперь сидело вечерами по домам и без особой надобности не высовывало носа на улицу.
  
   Репрессии коснулись и "Прометея". Жарах рассказал нам о том, как он стал свидетелем задержания двух наших товарищей (Верена и Кряжа), когда сам шёл на встречу с ними. Теперь и мы ждали скорых арестов.
  
   Но ничего не происходило. Возможно, хорошо сработала система конспирации, разработанная Дедалом... А, может быть, арестованные ребята просто упорно молчали, несмотря ни на что.
  
   Только в новостях сообщили об аресте двух "опасных экстремистов", которых признали виновными в призывах к массовым беспорядкам, а так же в осуществлении террористической деятельности. Вина их "бесспорно, доказана", так как специалисты из "Экспедиции" провели обертонный анализ записей радиопередач "Прометея" и установили идентичность голосов обвиняемых с голосами на этих записях.
  
   Пров всё ещё оставался вне подозрений. Он сообщил, что в Сети появилась информация о каких-то "чужаках из космоса", которых давно уже ищет повсюду "Экспедиция". Власти считают именно этих "чужаков" создателями и вдохновителями "Прометея". Всем генерал-губернаторам был разослан официальный приказ нового правителя Иллии, предписывающий оказывать любую помощь "чистильщикам" в деле поимки "чужаков". Самим же "чистильщикам" разрешалось не брать этих "чужаков" живыми, а уничтожить их на месте задержания.
  
   Оставаться в Иллии было для меня теперь опасно. Мне совсем не хотелось провести остаток своей жизни в одной из тюрем чужой планеты, в стране, где произошёл переворот, сменивший одного авторитарного лидера на другого, не менее авторитарного. Я прекрасно понимал, что здешние тюрьмы, мало чем отличаются от какой-нибудь мексиканской или тайской тюрьмы.
  
   Прекрасно понимал это и Дедал. Поэтому он предал через Прова приказ срочно переправить меня и Хиро на базу "Прометея" в безопасную пока что "Африку". Авроре поручили сопровождать нас до места. Пров достал нам все необходимые документы и транспортные карты, чтобы мы могли добраться на поезде до Южного побережья. Оттуда надёжный человек должен был переправить нас на рыбацком судне через океан к восточным берегам Эфиопики (так здесь называли этот экваториальный континент), где я смогу продолжить своё сотрудничество с "Прометеем".
  
  
  
   Запись семнадцатая
  
   10 июля.
  
  
   Мы покидали Рамасу поздно вечером. Нужно было до десяти часов - до наступления комендантского часа - успеть покинуть пределы города, чтобы не иметь проблем с "чистильщиками" или "назгулами".
   К счастью, наши документы не вызвали подозрений на контрольно-пропускном пункте. Правда, полицейский сержант, проверявший их, долго смотрел на меня с каким-то сомнением, пока Аврора, преобразившись в испуганную провинциалку, не разыграла перед ним целую сценку: сбивчиво сообщила дрожащим от волнения голосом, что она с братом возвращается из Рамасы, где у неё живёт двоюродный дядя, к родителям в Южные территории. В больших городах теперь стало неспокойно, и мы с ней очень боимся всех этих взрывов и террористов из проклятого "Прометея". А в провинции пока ещё спокойно, так, что лучше уж жить там, в глуши, чем не жить вообще...
   Сержант всё же разжалобился и отпустил нас на все четыре стороны, без дальнейших расспросов.
  
   Интересная она, эта Аврора. Всегда такая разная. Я никак не могу понять нравиться она мне или же... Вообще, что она за человек? Хрупкая девушка?.. Отважный боец?.. Искусная лгунья?.. Кто она на самом деле?.. Какая она настоящая?..
   И ещё мне до чёртиков хотелось узнать её имя (ведь она знала моё!), но я не решался заговорить с ней об этом, опасаясь вызвать её недовольство: "Я же говорила, что так надо! Зачем же спрашиваешь? Нет, я верю тебе, но сказать не могу - это конспирация!".
  
   Мы направились в сторону посёлка Весеня, к деду Нифору. Нужно было забрать с собой Хиро. За пределами больших городов патрулей было не так много, хотя и здесь шастали свои местные "назгулы", которым по малолетству совершенно сорвало голову от неожиданно свалившейся на них власти и оружия. Добравшись до окраины посёлка без особых приключений, мы укрылись, по настоянию Авроры, в кустах рядом с домом деда Нифора.
   Что-то насторожило мою спутницу. Я ничего такого не заметил, хотя темнота в окнах выглядела необычной. Дед Нифор не мог в это время не сидеть перед телевизором. Теперь, когда я знал действительную причину его пристрастия к новостям, это было вполне очевидным. Значит, Аврора права. Значит, действительно что-то не так...
   Прождав безрезультатно полчаса и прислушавшись к моим разумным доводам (я объяснял ей, что так мы всё равно ничего не узнаем), Аврора решительно поднялась и по-кошачьи осторожно направилась к дому, всё время, озираясь по сторонам. Мне ничего не оставалось, как пойти за ней следом.
  
   Напряжённо вслушиваясь в ночные шорохи, я удивлялся самому себе. Что я делаю?.. Что я делаю здесь, на этой планете, где жизнь людей оказалась куда хуже, чем на нашей Земле?.. Зачем мне всё это?.. И как теперь быть?.. Продолжать рисковать жизнью ради чужих мне людей?.. Чем всё это закончиться?.. Смертью?.. Да, возможно... Только эта смерть будет мучительной и бессмысленной для меня... Может быть, не стоило тогда мешать Лютеру, открыть выходной люк и покончить со всем разом, без особых мучений?..
   Мы питали надежду найти здесь лучший мир, а она рухнула... Затем я обманул себя новой надеждой - изменить этот мир - и она тоже рухнула под напором объективной реальности... Наверное, я просто не создан быть героем, спасателем человечества... На поверку оказалось, что это очень тяжёлый груз, как крест, носимый Иисусом на Голгофу... Но мой ли это крест?..
  
   Входная дверь жалобно скрипнула. Я удивился, что она не заперта и тут же почувствовал удушающий смрад, резко ударивший по ноздрям. Аврора нащупала на стене выключатель: на потолке загорелась тусклая лампочка без абажура.
   В комнате царил полный кавардак: немногочисленная мебель перевёрнута; вещи валяются повсюду; разбитый телевизор на полу; рядом с ним, запрокинув голову на диван, в засохшей луже крови лежит дед Нифор. Лицо его стало землистым, а тело раздулось. Здоровая нога была кем-то отрублена, костыли сломаны.
   - Чёрт возьми! Какие подонки могли убить старика-инвалида? - вырвалось у меня.  
   Я был ошеломлён увиденным.
   Аврора остановила на трупе застывший взгляд. Она даже не вскрикнула от испуга, когда увидела его, как будто вид разлагающегося мёртвого тела был для неё самым обычным зрелищем.
   - "Чёрны соколы" убили, кто же ещё... - с уверенностью промолвила она.
   - Полиция? - изумился я. - Ты хочешь сказать. что его убили полицейские? Да, что же за мир у вас такой?
   Аврора бросила на меня холодный взгляд. Брови её надломились.
   - А кто, по-твоему, идёт служить полицаем и почему? Потому что это всё сплошь честные и жаждущие справедливости люди, которые не могут сидеть, сложа руки, пока в мире существует зло?.. Иан! Все они отъявленные негодяи, подонки и садисты, которым захотелось иметь законное право убивать других людей. Они жаждут иметь над нами власть благодаря такому праву, потому что сами никчёмные ничтожества!
   Я не знал, что ей возразить.
   - Нужно отыскать Хиро!
   - Думаю, твоего друга нужно теперь искать в одном из исправительных лагерей, - покачала головой Аврора. - В Чёрной долине, в Эфиопике... Если он ещё жив...
   - Тогда нужно уходить отсюда!
   - Я заберу продукты, всё, что найду.
   Бросив в последний раз взгляд на тело деда Нифора, Аврора поспешно вышла в соседнюю комнату. Сложив в вещмешок банки с консервами и хлеб, мы покинули дом с покойником.
  
   Снаружи лёгкий ночной ветерок наполнил грудь спасительной свежестью. Тёмное небо над головой было полно звёзд.
   - Что теперь? - спросил я у Авроры.
   - Доберёмся до железнодорожной станции в Кинеле, а утром сядем на поезд, - ответила она бесцветным голосом. - Через три дня будем уже в порту Таркуна.
   Когда мы вышли на пыльную улицу, я сразу заметил в свете далёкого фонаря подозрительную группу тёмных фигур.
   - Патруль! Уже за полночь!
   Аврора, не раздумывая, потянула меня за рукав.
   - Бежим! Скорее!
   Мы бросились бежать вниз по узкой улочке. Вещмешок больно стучал меня по спине консервными банками. Сзади слышались громкие окрики и визгливые полицейские свистки.
  
   Дети?.. Я остановился в недоумении. Это были, несомненно, детские голоса!
   - Бежим, бежим! - поторопила меня запыхавшаяся Аврора. - Ты что встал?
   Я сообразил, что нас преследуют те самые "назгулы" из ПАЗОН. Но что нам могут сделать дети?..
   И тут я понял что: несколько выстрелов разорвали ночную тишину. Пули просвистели совсем близко.
   - Сюда!
   Аврора схватила меня за руку и затащила в тёмную подворотню слева. Мы остановились, переводя дух. С улицы доносился топот приближающихся ног, громкая ругань и злобные выкрики.
   Аврора судорожно огляделась по сторонам, быстро подняла с земли валявшийся там обрезок ржавой трубы. Я не успел опомниться, как она уже с размаху треснула ею по голове вылетевшего из-за угла подростка с револьвером в руке. Тот упал, как подкошенный. Аврора бросила окровавленную трубу и схватила выпавший из рук "назгула" пистолет.
   Всё произошло в какие-то считанные секунды. Чувствуя странное оцепенение, я увидел, как перед нами появился ещё один юнец в съехавшем на ухо малиновом берете. Его раскрасневшееся от быстрого бега лицо было перекошено зверской гримасой, а выпученные стеклянные глаза походили на глаза безумца.
   Заметив нас, он поднял зажатый в дрожащей руке пистолет, собираясь выстрелить в меня, но Аврора оказалась проворнее него.
   Не раздумывая, она сделала два выстрела в лицо подростку, раскроив ему череп.
    "Назгул" упал навзничь, а Аврора продолжила стрелять по невидимым мне преследователям.
   Я услышал испуганные крики, и топот убегающих прочь ног.
   Когда всё стихло, Аврора обессилено опустила дымящийся револьвер.
   - Чёрт возьми! Ты с ума сошла? Это же дети! - ещё до конца не придя в себя, воскликнул я.
   - Это отморозки, а не дети! - холодно отрезала Аврора, грозно блеснув глазами в мою сторону. - Они убьют тебя и меня, и даже не задумаются. Для них это как игра... Понимаешь? Их так научили. Не забывай, кто им объяснял, что такое добро, а что зло!
  
  
  
   Запись двадцатая
  
  
   Ночь прошла в пешем пути по пыльной просёлочной дороге под тёмным звёздным небом и в томительном ожидании рассвета. А когда солнце встало и мы, наконец, добрались до железнодорожной станции, то поняли, что без проблем сесть на пассажирский поезд не получиться. Судя по всему, известие о ночном происшествии в Весене добралось сюда с восходом солнца, и в округе уже рыскали команды "чистильщиков" и отряды "назгулов".
   Оставшись всё же незамеченными, мы сумели пробраться на запасные станционные пути, где стоял грузовой состав, который, как оказалось, должен был, отправляется в порт Таркуна на Южном побережье.
  
   Машинист - пожилой дядька в изломанной кепке и промасленной робе - оказался добрым в душе и понимающим человеком, не очень симпатизирующим нынешней власти (он ещё помнил времена РССС и отзывался о прежней жизни с печальной тоской в голосе). Да и как ему было не разжалобиться, глядя в печальные глаза Авроры, полные слёз. Он согласился взять нас с собой и отвёл нам место за своей будкой, в тесном стяжном ящике, который служил для соединения паровоза с тендером.
   Три дня мы вынуждены были глотать паровозный дым и дышать угольной пылью, лишь на редких полустанках имея возможность размять ноги и сходить в туалет. Но зато до Таркуна мы добрались инкогнито и без всяких проблем с полицией или "чистильщиками". В самом же порту было спокойно и тихо. Вести о "оскорбителях" сюда явно доходили с большим опозданием.
  
   Рыбацкое судно, на котором нас должны были переправить в Эфиопику, напоминало обычный дрифтер, и при первом взгляде казалось старой посудиной, покрытой шелухой облупившейся краски, с тесным кубриком. Владельца дрифтера звали Делян. Со слов Авроры, он промышлял рыболовством в нейтральных водах рядом с берегами Эфиопики. Но это лишь для отвода глаз. Основным его занятием была перевозка контрабанды, а иногда он даже подряжался доставлять небольшие партии наркотиков.
   С полицией и пограничной службой Иллии Делян всегда умел договариваться и никогда не оставался внакладе. Правда, всегда была опасность нарваться на чиновников из Рейха - не таких сговорчивых и покладистых - и огрести солидный срок в одном из исправительных лагерей экваториальной Эфиопики.
   Но Делян сознательно шёл на такой риск.
   - Быть богатым позволяет людям быть настоящими говнюками, как им, и предначертано природой, - цинично заявлял он, с важным видом ковыряя булавкой в жёлтых зубах.
  
   Обрюзгший коротышка с короткими ручками, хитроватыми глазками и заискивающей, деланной улыбкой, сдвигавшей его толстые щёки к маленьким ушам - он сразу же мне не понравился. Но выбора у нас не было.
  
   Команда дрифтера оказалась под стать своему капитану. Она состояла из трёх матросов: Баташ, Малыга и Катай. Все угрюмые и неразговорчивые, смотревшие на меня с подозрением исподлобья. Вся эта братия совсем не вязалась с названием судна, красовавшимся по правому борту: "Радужная стрела". Оставалось понять, оправдает ли оно старую мудрость: как корабль назовёшь, так он и поплывёт...
  
  
  
   Запись двадцать первая
  
  
   Вот уже второй день серо-голубой океан полыхает вокруг под безжалостным солнцем. В густом, удушающем зное я едва ощущаю прохладный ветерок. Он круглит багряные верхушки волн, бьющихся о борт судна. Наш дрифтер скользит по ним неспешным ходом, иногда грузно проваливаясь между летящими навстречу всплесками, и тогда я чувствую, как мои внутренности падают вместе с ним, и тошнота подступает к самому горлу.
  
   Стоя у левого борта и вглядываясь вдаль, я пытался рассеять тупую головную боль от многочасовой качки. Аврора же, казалось, совсем не замечала её, словно была прирождённой морячкой. Взгляд её плавал над маслянистым океаном, следя за мечущимися фиолетовыми волнами, но мыслями она витала где-то далеко.
   Океан менял свои краски почти каждую минуту, и от этого ещё больше кружилась моя голова.
  
   - Послушай! А почему ты решила связать свою жизнь с "Прометеем"? - спросил я, желая отвлечься от тошнотворного ощущения внутри.
   Аврора подняла голову, и волосы её разметались в разные стороны.
   - Мои родители были самыми обычными людьми. Отец работал на заводе, а мама была учителем в школе. Мы были счастливой семьёй, хоть и не богатой. Пока однажды не случилась беда. Мой отец возвращался с работы и увидел, как несколько гвардейцев издеваются над приезжим из Восточных территорий. "Чёрны соколы" вообще не считают их за людей. Они для них как рабы или безропотные животные. Отец вступился за беднягу, и тогда от гвардейцев досталось и ему...
  
   Голос Авроры дрогнул. Я придвинулся ближе, чтобы лучше слышать её сквозь плеск волн, но она замолчала. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она снова собралась с силами и рассказала, что её отца "чёрны соколы" избивали дубинками, и никто из соседей или прохожих не вступился за него, считая это чужой проблемой. Через два дня её отец умер в больнице, а спустя месяц от горя скончалась и мать. И тогда она поняла, что с их миром что-то не так. В нём каждый думает только о себе, о своих потребностях, о своих желаниях. Каждому важны только его радости и страхи, и совершенно безразлична судьба других людей. Никто даже не думает о том, что другие тоже могут испытывать боль, страдания, отчаяние, горе и всё это легче пережить, если получаешь чью-то помощь, ощущаешь вовремя подставленное плечо, слышишь ободряющее ласковое слово, чувствуешь искреннее сочувствие...
  
   - Почему-то это бесконечное разделение является у нас главной ценностью, - говорила Аврора. - А потом я случайно познакомилась с Провом: брела по улице, убитая своим горем, уже думая о том, чтобы навсегда покончить с этой жизнью. Он буквально вытащил меня с того света, вовремя схватив за руку, когда я собиралась прыгнуть с моста. Отвёл к себе, приютил и рассказал мне о Дедале и о "Прометее". Дедал и открыл мне глаза. Он объяснил, что тоталитарная государственная машина не может быть устроена иначе, что все эти "личные потребности" не берутся из воздуха. Они специально формируются нашим государством. Ведь элите нужна раздробленность народа, потому что так им легче управлять. Индивидуализм это зло, с которым нужно бороться, которое нужно преодолевать ради общечеловеческих целей, ради общего блага, складывающегося из блага каждого отдельного человека.
   - Может быть, индивидуализм не так уж плох? - засомневался я. - Что если всеобщего блага может достигнуть каждый индивидуально, создав личное благо: для себя, своей семьи, своих близких? Все они и сложатся в общее благо.
   - А какой ценой? - спросила Аврора. - Любой? А если твоё индивидуалистическое благо станет моим личным горем? Это будет правильно? Это будет справедливо? Ты готов к этому: идти к своему личному счастьицу по головам других людей?
   - Но нельзя, же смешивать всех людей в одну кучу. Ведь все люди разные! - напомнил я ей. - Выделяясь, обосабливаясь от общей массы, отдельный человек получает возможность ярче проявлять свою индивидуальность.
   Аврора подняла на меня грустные глаза.
   - Ты действительно так думаешь? Ярче проявлять свою индивидуальность?.. А для чего? Если эта индивидуальность не стремится присоединиться к общей борьбе за общечеловеческие цели, кому и зачем она нужна? В чём смысл её существования? В чём её ценность для всех остальных?
   - Разве не ценна человеческая жизнь сама по себе? Потому что человек - венец творения природы?
   - Ха! - усмехнулась Аврора и холодно бросила: - Да таких "венцов творения" здесь несколько миллиардов! Миллионы из них гибнут в войнах, от болезней и старости - забытые и никому не нужные. Разве страдает от этого природа? Разве окружающий мир становится от этого хуже или лучше?.. Нет! А знаешь почему? Почему погибла ваша планета, а мы здесь, у себя даже не заметили этого?
   Я понуро опустил голову.
   - Да потому что природе наплевать на наш индивидуализм! - уверенно продолжала Аврора. - Индивидуализм для неё ничто - ноль! И только общими усилиями мы можем заставить её обратить на себя внимание, оставить память о себе великими деяниями, созидая, а, не разрушая, и не убивая друг друга! Но этого не произойдёт, если каждый будет действовать в своих ограниченных интересах, потому что тогда никто не будет знать, в какую сторону движется в целом.
   - Пойми, - говорила она. - Наша главная проблема - преодоление нашей раздробленности, которую старательно поддерживают правящие элиты. А, чтобы человек перестал быть "частностью", нужно уничтожить частную собственность и преодолеть разделение труда.
   - Ты хочешь лишить людей права иметь, скажем, зубную щётку или собственную жену? - удивился я. - Разве люди не вправе иметь в своём распоряжении всё необходимое для жизни?
   - Нет, не хочу. Но проблема частной собственности не в том, что необходимо конкретному человеку. Неужели ты не понимаешь, что владельцами средств производства в нашем мире являются не люди, которые их непосредственно используют? В этом и заключается корень неравенства и всех бед!
   - Да, да! Ты права... Наёмные работники превращаются в рабов, вынужденных трудиться на капиталиста, который заинтересован только в личном обогащении и ему наплевать на всех остальных людей. Я знаю об этом не хуже тебя. И капиталисты заинтересованы в разрозненности народа, которая позволяет избежать революций и протестов в отстаивании своих прав.
   - Вот видишь! Ведь когда индивидуализм становится окончательным, людей уже ничего не удерживает в общественных рамках, кроме, разве что, общего врага. Так извечно враждующие страны и элиты тотчас же объединяются против революционных образований, подобных нашему "Прометею". Стараниями правящих элит от нас скрывается полнота жизни. Мы даже не догадываемся о её существовании. Наш кругозор сужается, и мы не можем понять ближнего. Мы всегда ждём от него подвоха... Да он и сам не хочет нам раскрываться. Люди сидят каждый в своём "коконе", и чем дальше заходит это разделение, тем сложнее становится каждой отдельной личности чего-то добиться. Только вместе мы - сила!
   - Но в чём же выход? - пожал плечами я. - Вы же не думаете, что элита сама отдаст народу средства производства, а в придачу и свои богатства? Ты говорила о революции. Я думал, что речь идёт о демократической смене власти. Но теперь понимаю, что революция не может быть без жертв и крови, потому что тоталитарные режимы не отдают свою власть добровольно. Значит, вам придётся убивать тех, кто мешает?
   Аврора с решительным видом повернулась ко мне.
   - А как ты хотел? Конечно, нам придётся убирать силой с нашего пути всю ту человеческую нечесть, которая замутила хрустальный поток жизни на нашей планете! Понадобиться, мы будем убивать всех тех, кто не хочет жить по справедливости, всех, кто готов убивать нас!
  
   Она собиралась ещё что-то сказать, но тут морской простор пронзил низкий отрывистый гудок и внезапный крик Малыги перекрыл всплески волн и свист ветра:
   - Сторожевой корабль справа, с кормы! Идёт тем же галсом!
   Я вздрогнул, обернуться и действительно увидел военный катер, рассекающий тяжёлую зыбь острым носом. По флагу понял, что это корабль Рейха.
   - Чёрт! - встревожилась Аврора. - Пограничный патруль Рейха!
   - Что будем делать?
   Я растерянно посмотрел на неё.
   - Спрячемся пока за рубкой! - предложила Аврора.
   - А капитан не выдаст нас?
   - Не знаю... Хотелось бы верить, что нет... Откуда их принесло в нейтральные воды?
  
   Раздался сорванный ветром крик в рупор. Аврора уселась на корточки, тревожно прислушиваясь к арьянской речи. Судя по всему, командир сторожевого катера отдал нашему капитану приказ застопорить моторы, а экипажу собраться на носу судна, сообщила она.
   Низкое урчание двигателя смолкло. Я ощутил сильный толчок в правый борт, сопровождавшийся глухим стуком, и несколько тяжёлых ног в солдатских сапогах затопали по палубе нашего дрифтера, который теперь беспомощно покачивался на волнах. Где-то внизу живота у меня собралась странная тяжесть, медленно подступавшая к горлу.
   Только морской болезни мне сейчас не хватало!
   Аврора сделала мне знак: перебирайся к корме, только пригнись! Я попятился назад и тут же услышал сиплый голос Деляна:
   - Герр официр! Я законопослушный судовладелец. У меня тут двое... Они сказали мне: документе орднунг! Вот те крест!
   И в следующую секунду он торжественно прокричал во всю глотку:
   - Рум Райх! Эре дем фюрер!
    "Делян, сволочь! Продал нас!" - едва успел подумать я, как услышал за спиной грозный окрик:
   - Хальт!
   Обернувшись, я увидел, что нас уже заметили: трое солдат в стального цвета кителях, ушастых касках и с автоматами наперевес, стояли чуть позади своего офицера и с насмешливым любопытством разглядывали меня и Аврору.
   - Вер бист ду?
   Офицер небрежно ткнул в Аврору пальцем.
   - Вир лохнарбайтен, - отвечала она ему, кокетливо хлопая глазами. - Вир флюхтлинге аус Иллия.
  
   На офицере был двубортный китель того же стального цвета с золотыми погонами на плечах и алыми шевронами, крещёнными белыми крестами, на рукавах. Фуражку с вздёрнутой тульей белого цвета и чёрным околышем, украшенным золочёным орлом и плетёным рантом, он держал в руке, видимо, из-за жары. Чёрные широкие галифе с серебряными лампасами были заправлены в высокие сапоги.
   Я не понял о чём идёт речь. До меня доходил лишь смысл отдельных слов.
   - Миграционскартен! - потребовал офицер, оценивающе оглядывая Аврору с ног до головы.
   - Вир зинд ин интернационален гевёссен, - робко возразила та, став совсем беспомощной и растерянной.
   Офицер усмехнулся и покачал головой.
   - Найн, фройлян! Дис ист Райх зустан дигкейтс берейх!
   Снова потребовал:
   - Миграционскартен!
   Аврора бросила на меня беглый взгляд, и я понял, что дело наше плохо.
   - Вир политише флюхтлинге, - попыталась выкрутиться она в последний раз, жалобно надламывая брови и нервно теребя подол ситцевого платья.
   Но патрульный офицер не вёлся на её уловки, хотя я заметил, как сально блестят его глаза, всякий раз, как его взгляд останавливается на голых загорелых коленках Авроры.
   - Данн мюссен зи дер информассион секьюрити коммитти, - сообщил он, надевая фуражку и вежливо козыряя. Скомандовал своим солдатам: - Немен зи зи!
   Те сразу же обступили нас со всех сторон.
  
   - Что происходит? - шёпотом спросил я у Авроры.
   - Нас переправят в ближайший рейхскомиссариат... Будут проверять нашу политическую лояльность, - так же шёпотом сообщила она.
   - То есть, мы возвращаемся назад?
   - Нет. На востоке, через океан уже Утервельт - оккупированные Рейхом территории. Думаю, нас повезут туда. Только не вздумай сопротивляться или выкинуть какую-нибудь глупость! - строго предупредила Аврора. - Понял? Чтобы не случилось! Если мы не вызовем у них подозрений, нас, возможно, отпустят или отправят в Центр репатриации беженцев. Я знаю в Утервельте пару явок. Наши арьянские товарищи помогут нам.
   Меня и Аврору заставили пересесть в патрульный катер и усадили на корме под присмотром двух солдат. После беглого осмотра дрифтера Деляна пограничниками, рулевой включил моторы и, набирая ход, катер полетел по волнам в сторону, противоположную солнцу.
  
  
  
   Запись двадцать пятая
  
  
   Широкие улицы Румвестена - столицы Утервельта - были украшены длинными аллеями флагштоков, на которых развевались огромные алые стяги, рассечённые белыми крестами с грозными орлами по центру. Все транспортные магистрали города сходились к величественному золотому куполу рейхкомиссариата, высившемуся на главной площади, как и неизменный орёл на его вершине.
   Серые прямоугольные башни домов с множеством узких окон были пронизаны транспортными эстакадами, парившими над землёй на высоте верхних этажей и сплетавшимися в сложную транспортную сеть. Главные проспекты города отмечались массивными триумфальными арками, на которых скульптурные композиции увековечивали силу и доблесть арьянских солдат.
   И тех же самых солдат и офицеров, только живых, можно было увидеть здесь повсюду. Складывалось впечатление, что военных здесь гораздо больше, чем гражданского населения, и это казалось странным для мирного времени.
  
   Нас с Авророй везли куда-то по городу, и больше всего меня удивляли масштабные театральные постановки, проходившие прямо на площадях или в скверах. Судя по всему, в них обыгрывали сюжеты каких-то героических легенд или мифов, где неизменно присутствовали всё те же доблестные воины, прекрасные девы, восхищающиеся их подвигами, и величавые герои-предводители, боготворимые своими племенами и народами.
   Аврора, как и я, впервые находилась здесь, но в её глазах я не заметил и тени интереса. После бессонной ночи, проведённой в Центре репатриации беженцев, она всё время молчала и о чём-то напряжённо думала.
   Неожиданно машина остановилась возле массивного коричневого здания, треугольный фронтон которого опирался на квадратные колонны и украшался символикой Рейха. Двое сопровождавших нас верзил в штатском вывели меня из машины, и она к моему изумлению уехала прочь, увозя Аврору в неизвестном направлении. В последнюю минуту я лишь успел заметить встревоженный взгляд Авроры.
  
   Сердце моё заныло тоскливой болью. Что всё это могло значить?.. Что меня ждало впереди?.. А что будет с Авророй?.. Увидимся ли мы с ней ещё?..
  
   В здании, в полуподвальном помещении, меня завели в одну из тесных одиночных камер с жёсткой деревянной койкой, туалетом в углу и узким зарешеченным оконцем под потолком, и заперли за мной тяжёлую дверь, не говоря ни слова... Хотя без Авроры я всё равно ничего бы не понял. Осознание своей беспомощности ещё больше удручало меня, осложняя и без того моё непростое положение здесь.
   Два дня я провёл в одиночке, мучаясь догадками и терзаясь сомнениями. Никто ко мне не приходил. Лишь с улицы изредка доносились речи фюрера Клауса Кёнига, которые транслировали на весь город громкоговорители, переводя для удобства на диалект оккупированного населения.
   Прислушавшись, я понял, что сквозь сонм непонятных слов пробивается нечто похожее на сильно коверканную английскую речь. На удивление, мой мозг постепенно отфильтровывал знакомые слова и выстраивал их в осмысленные предложения (благо речь фюрера являла образец незамысловатости, и не изобиловала глубокими смыслами).
  
   - Настоящий фюрер лишь реагирует на вибрацию человеческого сердца, как самый точный сейсмограф, - вещал Кёниг. - Это и позволяет мне исполнять функцию репродуктора, делающего всеобщим достоянием запретные инстинкты, заветные чаяния, мятежные настроения целой нации. Многие говорят о моём голосе, о моём даре гипнотизёра, о моих качествах оратора. Чушь! Секрет куда проще: в головах арьянцев царил беспорядок, а я упростил для них все проблемы. Именно так я сумел сплотить в единую нацию предпринимателей и рабочих, крестьян и домохозяек, бедных и богатых. Людей нужно оценивать не по их финансовому состоянию, а по их способности к борьбе за национальную общность...
  
   Слушая пафосную речь фюрера, мне подумалось о том, что любой тоталитарный режим оказывает на людей своеобразное магическое воздействие. Он очаровывает, околдовывает мифами, декорациями и инсценировками. Но тайну нужно искать не во всём этом внешнем проявлении, и даже не в безумии лидера такого режима. Тайна скрыта в его подданных, которые наделяют это безумие властью. В какой-то момент нужно спросить самого себя безо лжи: "Я - возможность фюрера? Я и есть сам фюрер?".
  
   На третий день дверь камеры, наконец, с лязгом открылась, и на пороге появился невысокий толстяк в светлом мундире в сопровождении нескольких солдат и человека в жёлтом халате и очках в нелепой роговой оправе. Человек этот походил то ли на техника-лаборанта, то ли на ветеринара. Он держал в одной руке небольшой металлический чемоданчик, вид которого и встревожил, и заинтересовал меня. На память сразу пришли истории про нацистских палачей-изуверов из гестапо.
   Толстяк в мундире остановился у входа, с интересом разглядывая меня и едва заметно улыбаясь одними кончиками по-женски пухлых губ.
   - Я есть Отто Штрассер, - представился он по-иллиански с сильным акцентом, будто выковывая слова на наковальне. - Я возглавлять КФГНС. Это есть Комитьет по вопрос информацьён безопасност Фюнф Райх. Вы есть политиш репатриерен? Мы вас проверяйт на принадлежат к врагам Райх.
   Штрассер сделал знак двум солдатам, и те послушно обступили меня с двух сторон, крепко взяв за руки, так что я не смог даже пошевелиться. Затем Штрассер взглянул на человека в жёлтом халате.
   - Битте, герр Зейдеман!
  
   Человек в жёлтом халате поставил свой чемоданчик на койку и раскрыл его. Я почувствовал некоторое облегчение. Внутри оказалось устройство, внешне похожее на обычный кассетный магнитофон, какие я видел, наверное, только в старых фильмах. Ещё там находилось странное приспособление чем-то напоминавшее респиратор, но снабжённое несколькими плоскими микрофонами и соединённое с чемоданчиком длинным витым проводом. Этот самый "респиратор" Зейдман надел мне на лицо, как намордник, быстрым умелым движением, а Шрассер сунул мне под нос листок бумаги с текстом на иллианском. Приказал:
   - Произносит! Медлено!
   Чёрт! А вот с этим у меня были серьёзные проблемы - читать на иллианском я не умел.
   - Я не могу. Не умею читать. Неграмотный, - признался я, слукавив.
   Штрассер посмотрел на меня с сомнением. Затем кивнул круглой головой.
   - Карашо. Тогда рассказывайт о себе: кто ты есть и откуда!
  
   Я пересказал ему легенду, придуманную Авророй, где мы были брат и сестра, отправившиеся на заработки в Эфиопику, и сбежавшие из Иллии по политическим мотивам.
   - Достаточно! - Штрассер поднял руку, взглянув на своего помощника в жёлтом халате. - Этого будет вполне достаточно.
   - Фейн! Энтфернен вон из изт! - приказал он Зейдману, и тот аккуратно снял с меня "респиратор". Положил его обратно в свой чемоданчик.
   Похоже, странная процедура закончилась.
   - Гутен абенд! - вежливо попрощался со мной Штрассер, и все вышли из камеры, снова оставив меня одного и в неведении...
  
  
  
   Запись двадцать восьмая
  
  
   Прошло ещё два дня в томительном неведении. Какое сегодня число не знаю (давно потерялся во времени).
   К счастью, мне вернули мой дневник, который забрали ещё в порту бдительные пограничники. Видимо, не нашли в нём ничего опасного для Рейха... А может, просто ничего не поняли, и сочли меня обычным сумасшедшим, царапающим какие-то каракули на выдуманном языке...
   Как бы то ни было, теперь я снова могу писать и не слушать речи фюрера за окном. Правда, записывать о случившемся со мной приходится всё больше по памяти.
  
   Моё заточение закончилось так же неожиданно, как и началось: утром пришли двое в форме (но не такой, как у здешних конвоиров) и молча, вывели меня на улицу, где нас ждала машина. Через три квартала сопровождающие высадили меня около мрачного серого здания, пронизывавшего низкое небо острым золочёным шпилем. С высоты нескольких этажей вниз спускались неизменные здесь красные с крестами флаги, тяжёлые полотнища которых обрамляли высокий арочный вход с двумя вооружёнными часовыми.
   Двое в штатском, ожидавшие у входа, провели меня внутрь и подняли на лифте на десятый этаж, где оставили на некоторое время в небольшой комнатушке наедине со своими невесёлыми мыслями.
   Из мебели здесь были только массивный стол и два стула.
  
   Прошло, наверное, полчаса, прежде чем моё одиночество нарушил худощавый высокий человек лет пятидесяти-пятидесяти пяти на вид. На нём был оливкового цвета китель, подпоясанный широким ремнём, витые аксельбанты через правое плечо и галифе с узкими красными лампасами, заправленные в высокие, начищенные до блеска сапоги. Звания его я не разобрал, но, несомненно, это был офицер высшего ранга и больших заслуг перед Рейхом (судя по количеству орденских планок на его груди и золотому кресту на холёной шее).
   Мельком взглянув на меня, он сел на ближайший стул, закинул нога на ногу и закурил длинную сигарету, с наслаждением выпуская кольца сизого дыма. Затем любезно указал мне на соседний стул.
   - Присаживайтесь, господин Богослов... Ведь вы тот самый Богослов? Я не ошибся?
  
   К моему удивлению он неплохо говорил по-иллиански - гораздо лучше, чем Штрассер и почти без акцента. Но ещё больше меня удивила его осведомлённость обо мне.
   Видя моё замешательство, он достал из нагрудного кармана какие-то карточки и стал внимательно изучать их. Через минуту снова поднял на меня прозрачные голубые глаза.
   - Да, нет. Обертонные диаграммы не могут обманывать. Мой коллега, Отто Штрассер, любезно записал образец вашего голоса и сравнил его с записями радиопередач "Прометея". Ошибки быть не может. Вы тот самый Иан Богослов... Хотя "Богослов", конечно же, псевдоним?
   Он улыбнулся мне тонкогубым ртом, и его аккуратно подстриженные рыжие усики на мгновение затопорщились.
   - Возможно, вы считаете, что я тоже представляю Комитет по вопросам информационной безопасности? Отнюдь. Там сидят самые мягкотелые чиновники Райха. Данное же учреждение совсем иного рода. Позвольте представиться: Герхард Рененнкампф. Я руковожу ГЕКОЗЗ - "Гехейм контролле зуштанд зихерхейц".
   - И что это? - безразлично спросил я.
   - Это Тайный Контроль безопасности нашего Райха, - спокойно пояснил Рененнкампф. - Самая важная организация в Райхе... После нашей Национальной Народной партии, конечно. Мы занимаемся самыми опасными государственными преступниками.
   - И чем же я так опасен для вас?
   - О! Это интересный вопрос, господин Богослов! На самом деле, вы намного опаснее для нашего народа, чем мы - узурпаторы и притеснители... С вашей точки зрения, разумеется. Вы даёте людям надежду, которой не суждено сбыться... Никогда!
   В его голосе прозвучала полная уверенность.
   - И ради этой несбыточной надежды, люди отваживаются, нарушать законы, идти против власти, порой совершая ужасные, противоправные деяния. А самые отчаянные из них готовы даже лишиться своей жизни, ради этой самой надежды - мечты о каком-то справедливом и добром будущем... Разве это не жестоко с вашей стороны? Разве вы после этого не злодей - намного худший, чем кто-либо из нас?
   - А почему вы думаете, что надежда так уж плоха? - мрачно спросил я. - И почему ей не суждено сбыться?
   Рененнкампф снова затянулся сигаретой и благосклонно предложил:
   - Давайте я вкратце расскажу вам историю нашего Райха? Вы ведь, наверное, плохо с ней знакомы? Тогда вам должно быть интересно... Так вот, фюрер Четвёртого Райха, Хорс Зиммель в своё время поступал гораздо разумнее нынешнего фюрера. Когда для Райха настало время укрепить свою мощь и расширить границы, Хорс Зиммель хотел пойти войной против отсталой, но богатой ресурсами Иллии, победа над которой, казалось бы, была ему гарантирована. Но предчувствуя это, Иллия нанесла превентивный удар по Арье, и война закончилась подписанием сепаратного мира. По результатам его Иллии отходили все земли, лежавшие к югу и востоку от горы Уру. Там иллианская армия вынуждена была на протяжении нескольких лет вести изнурительные бои с многочисленной армией мажаров - отсталого, но воинственного восточного народа - обескровливая свою экономику и ресурсы. Эта война послужила причиной смены власти в Илии: старый правитель Казимир Бертц был смещён со своего поста и его место занял новый руководитель.
   Рененнкампф откинулся на спинку стула и заботливо погладил крышку стола.
   - Согласно тому мирному договору границы Райха были обозначены "линией Ч-Б", которая являлась неприкосновенной для армий обеих держав. Не имея возможности нарушить эту границу, Хорс Зиммель принял стратегически важное решение сосредоточиться на западном фронте, - рассказывал далее Рененнкампф. - Он прекрасно осознавал, что укреплять экономику Райха можно лишь покоряя и подчиняя себе развитые экономические державы, поэтому всю военную мощь Райха он направил против союза трёх "А". Эта военная операция получила название "Столкновение орлов".
   - Союз трёх "А"? Это как "ААА"? - переспросил я.
   - Верно, - благосклонно кивнул Рененнкампф. - Существовал до мировой войны такой союз трёх самых передовых держав... Таковыми они себя считали, до того как наши субмарины не пересекли океан Самудра и не высадили десант на берега Утервельта.
   Последние слова Рененнкампф произнёс с явным сарказмом, и кончики его усов приподнялись в довольной и дерзкой усмешке.
   - Куда подевалось всё их величие? Как у нас говорят: кто не отважен, тот не выигрывает. А ещё добавляют: где есть воля, там есть и путь. Этот путь лежал для нас в Утервельт, который после нашей победы стал ещё одним нашим райхскомиссариатом. Столицей его был назначен Румвестен, а имперским комиссаром старый соратник фюрера Йозеф Грое.
   - После окончания войны Хорс Зиммель вкладывает колоссальные средства в развитие промышленности и науки, - продолжал свой рассказ Рененнкампф, - а так же в изучение космоса. Райх при нём становится передовой державой и получает статус сверхдержавы. В отличие от Иллии, которая считается сверхдержавой только благодаря своей многочисленной армии кровожадных дикарей, набранных ею на оккупированных Восточных территориях. Хорс Зиммель был чрезвычайно популярным в народе лидером. Особенно сильно его харизма воздействовала на женщин и ветеранов, вот почему в его правление в Райхе особым авторитетом пользовались ЮРФ - "Союз красных фронтовиков" и ФНЮ - "Женский национальный союз".
   Правда, нашлись и недовольные правлением фюрера. В результате на двадцатом году после окончания войны на фюрера было совершено покушение. Чудом фюреру удалось выжить. Как установил тогда Тайный Контроль, к покушению оказалась причастна партия "Свободная Арья". Она и раньше выступала с антиправительственными лозунгами, протестуя против оккупации территории "Союза ААА" и ущемления прав и свобод покорённого населения, лишённого нормального образования и качественного медицинского обслуживания, а так же занятого на тяжёлых строительных и сельскохозяйственных работах, призванных обеспечить процветание жителей Рейха. На следующий день большинство членов партии "Свободная Арья" были арестованы и сосланы в исправительные лагеря за океан, а сама партия упразднена. Но её лидеру, Карлу Нойману удалось бежать из Райха.
  
   После этих слов Рененнкампфа я задумался: а не были ли члены "Прометея", работавшие ныне в Рейхе, остатками той самой "Свободной Арьи", которым удалось избежать ареста? И, может быть, таинственный Дедал и есть тот самый Карл Нойман, бежавший от преследования властей?.. Возможно, Аврора знала об этом, но где теперь Аврора?..
  
   Рененнкампф рассказал мне так же и о том, что покушение всё же не прошло бесследно для Хорса Зиммеля, и вскоре тот скоропостижно скончался в одной из столичных больниц, погрузив весь Рейх в глубокое горе. А так как фюрер не успел оставить после себя завещания, то началась борьба за власть между его преемниками, которая едва не вылилась в масштабную гражданскую войну. Но тут вспомнили о старом правиле, существовавшем ещё до войны, согласно которому законным преемником фюрера, не изъявившего свою волю перед смертью, считался рейхканцлер Рейха.
   Именно так Клаус Кёниг стал новым фюрером, и ему поначалу даже удалось снискать большую популярность благодаря лозунгу: 'Главное - народ'. Новый фюрер ко всему прочему провозгласил на подконтрольных Рейху территориях программу 'Общественного здоровья', которая позволила на первом её этапе избавиться от миллионов и миллионов голодных ртов: стариков, больных и всякого рода неполноценных, не способных служить умножению благосостояния славных сынов Рейха. Следующим достижением науки Рейха стала возможность превратить оставшихся в живых трудоспособных жителей Утервельта в послушных и безропотных рабов, единственным и вполне естественным счастьем которых стало служение своим достопочтенным господам. И всё это благодаря применению специальных инъекций под лозунгом борьбы с опасными инфекциями.
   Но, как показало время, всего этого оказалось мало. Достопочтенные граждане Рейха, конечно же, получили жизнь, достойную богов, но эта жизнь не могла держаться только на усилиях прислуги. Всё бремя тяжести легло тогда на народ самого Рейха, и со временем экономика истощилась ещё и необходимостью содержать огромную армию, производя оружие, боеприпасы и амуницию. Ведь у Клауса Кёнига были большие военные планы по взятию реванша в проигранной битве с Иллией, а её ресурсы выглядели слишком лакомым куском для промышленников и банкиров Рейха, развитее которого уже давно остановилось из-за исчерпанных ресурсов Утервельта. Былое изобилие осталось в прошлом. Простые люди больше не видят пути в будущее, они потеряли веру в своего фюрера и в величие Рейха, способного завоевать даже далёкие звёзды. Того и гляди, грянет революция. Тем более что проклятый 'Прометей' довольно преуспел в деле привлечения на свою сторону всех недовольных нынешним положением дел, особенно среди коренного населения подконтрольных территорий, и что самое страшное - среди молодёжи Рейха. И вот уже в верхах поговаривают о том, что пора применить успех программы 'Общественного здоровья' на территории самого Рейха, чтобы предотвратить любую возможность негативного развития дальнейших событий. Учёными уже разрабатываются специальные устройства, которые можно будет внедрять в человеческий мозг с самого младенчества. Школы постепенно превращаются в специальные интернаты со специальным режимом, куда не допускаются даже родители. Необходимо вырастить совершенно новое поколение арьянцев, которые безоговорочно верят своему фюреру и не задумываясь отдадут свои жизни за будущую славу Рейха не прося ничего взамен.
  
   - Думаю, ваша беда вовсе не в новом фюрере, - заметил я, выслушав Рененнкампфа. - Демократические государства часто выглядят беспомощными перед многими социальными и другими проблемами. Но важным преимуществом демократии является возможность свободного обсуждения возникающих проблем и свободного осуществления необходимых изменений. Тоталитарная система, такая как у вас или в Иллии, не может даже почувствовать своё болезненное состояние, потому что тоталитаризм и есть болезнь.
   Рененнкампф остановил на мне холодный пристальный взгляд, пробивавшийся сквозь сигаретный дым, как остриё кинжала.
   - Я прогрессивный человек, господин Богослов, - с расстановкой произнёс он. - Прогрессивный и разумный, чтобы вы там обо мне себе не нафантазировали. Я прекрасно понимаю такие вещи. И не только я. В Райхе есть достаточно влиятельные люди, которые недовольны нынешним положением дел и нынешним фюрером... Кто-то видит выход в новой войне. Я же думаю иначе.
   - А вы не боитесь говорить мне обо всём этом здесь? - удивился я.
   - Нет, - безразлично пожал плечами Рененнкампф и меланхолично покачал носком начищенного сапога. - А чего мне бояться? Это ведомство целиком и полностью подконтрольно моей воле. Я здесь царь и бог, как принято говорить у вас на родине. И я не думаю, что вы решите передать наш с вами разговор кому-то ещё... У вас это вряд ли получиться.
   Он снова тонко улыбнулся мне сквозь усы.
   - Как я уже вам сказал, вы и ваш "Прометей" поступаете, мягко говоря, неразумно. Если же быть точнее, то вы, господин Богослов, являетесь для этой планеты злодеем, мнящим себя спасителем... Кажется, что-то такое уже было однажды в истории... Вот только не припомню чьей: нашей или вашей?
  
   Рененнкампф пристально посмотрел мне в глаза сквозь сигаретный дым.
   Его слова немало удивили меня, и это не ускользнуло от его внимания.
   Не на Библию ли он сейчас намекает?
   - Вы сейчас, наверное, в замешательстве? - насмешливо спросил Рененнкампф. - Думаете: откуда он может знать нашу историю? Откуда он вообще может знать о нас?.. Ведь так, господин Богослов?
   Рененнкампф склонился в мою сторону, манерно покачивая мыском сапога.
   - Во-первых, мы взяли ваших друзей, сразу же, как только их космический аппарат упал вблизи Нойегрюзе. Мы следили за вами, господин Богослов, очень внимательно, заметьте!..
  
   При этих словах я почувствовал лёгкий холодок под рёбрами.
  
   - Так вот, - сказал Рененнкампф, - ваши друзья и рассказали нам много интересного о вашей планете. Во-вторых, вы сами рассказывали о ней в передачах "Прометея" и при этом довольно эмоционально. Признаюсь, ваши речи произвели на меня должное впечатление. Отсюда и мои познания в вашей Земле.
   - Но не только это, - продолжал Рененнкампф. - Видите ли, есть такое довольно странное явление в окружающем нас космосе. Наши учёные называют его "линзой Хоффмана" в честь своего знаменитого собрата, Рольфа Хоффмана, впервые математически просчитавшего возможность существования подобного свойства пространства-времени.
   Рененнкампф пружинисто поднялся со стула и принялся неспешно расхаживать по комнате, продолжая свой рассказ.
  
   Эта "линза", как говорят учёные Рейха, есть некий гравитационный "сгусток", назовём его так, который неспешно движется по орбите Арьи вокруг центрального светила - Солнца, как мы его называем. И вот этот самый "сгусток", эта "линза" периодически соприкасается то с Землёй, то с Хестной. А так как это гравитационное образование имеет сильное гравитационное поле, влекущее за собой изменения геометрии пространства-времени, то эти "соприкосновения" приводят к различным катаклизмам: большим или малым, но, несомненно, влияющим на ход истории двух наших миров. К тому же "линза Хоффмана" создаёт на своём пути гравитомагнитный сдвиг времени.
  
   - Честно говоря, я плохо разбираюсь во всех этих научных тонкостях, - признался мне Рененнкампф, снова усаживаясь на прежнее место. - На мой взгляд, самое интересное здесь то, что эта самая "линза Хоффмана" каким-то образом влияет на мысли людей, на их сознание. Она направляет поведение и поступки людей в определённом направлении... Возможно даже, что этот процесс подчинён какой-то цели, источник которой находиться где-то там... - Рененнкампф поднял палец к потолку. - Здесь уже всплывают некие религиозные аспекты, в которые я мало верю.
   - Любопытно. Никогда раньше о таком не слышал, - признался я ему.
   - А! Вам стало интересно? - оживился Рененнкампф. - Но самое интересное я ещё не рассказал. Эта "линза" так же имеет свойство впитывать в себя информацию, хранить и передавать её другим материальным объектам, совсем, как обычная вода... Наши учёные называют это явление квантовой гравитационной петлёй. Вот так вот мы и узнаём о вас. Но так как наши планеты движутся по своим орбитам с различной скоростью, и присутствует тот самый гравитомагнитный сдвиг времени, мы получаем информацию о вашем мире со значительным опозданием, что вы, несомненно, могли заметить, наблюдая за нашим миром. Технически мы отстаём от вас где-то на полстолетия или чуть больше.
   - Но почему мы на Земле ничего не знаем о вас?
   - О! Это устойчивое заблуждение всех людей с вашей планеты! - тонкие губы Рененнкампфа растянулись в снисходительной улыбке. - Вы всегда знали о нас. Мы были для вас героями страшных сказок, ужасными монстрами, таящимися в ночи, кошмарными снами, сжимающими сердце от ужаса. Мы - ваши страхи и слабости, глубоко спрятанные в душе каждого из вас. Так глубоко, что вы всегда боялись признаться самим себе в их реальности. Мы - ваше альтер эго, ваша искажённая до карикатурной уродливости копия, отражающая ваш мир как в кривом зеркале и одновременно показывающая его истинную сущность, которую вы все не хотели замечать.
   - Но почему?
   - Потому что мы - порождение искривлённой информации, донесённой до нас "линзой Хоффмана". Информации о вас, которую эта "линза" накапливала с каждым новым витком, и по каким-то дьявольским законам доставляла в наш мир лишь всю ту мерзость, что несёте в себе вы. Если б не было этой самой "линзы", то наш мир, наверное, мог бы выглядеть совсем иначе.
  
   Рененнкампф замолчал, задумчиво куря. Потом посмотрел на меня.
   - Вот почему я хочу помочь вам.
   - Вы? - изумился я. - Помочь мне? С чего это? И каким образом?
   - Господин Богослов! - спокойно сказал Рененнкампф, снова закидывая, нога на ногу. - Как я уже сказал, к сожалению, наш нынешний фюрер слишком озабочен идеей похожести на прежних вождей Райха. Клаус Кёниг жаждет славы и побед. Он, конечно, в меру харизматичен, но не понимает, что этого недостаточно, чтобы уберечь Райх от катастрофы. Мы не перенесём ещё одну большую войну и не станем господствовать на этой планете, ведь по другую сторону от нас стоят не менее безумные фанатики. Они так же готовы уничтожить этот мир ради своих амбиций.
  
   Пожалуй, в этом я мог с ним согласиться. История моей планеты подтверждала его слова полностью.
  
   - Видите, я вам доверяю, - снова тонко улыбнулся мне Рененнкампф. - Так почему бы и вам не довериться мне? Вы с вашими друзьями хотели помочь "Прометею" исправить наш мир, потому что не смогли исправить свой... Как я вас понимаю! Героем быть нелегко. Но у меня есть предложение для вас: давайте прервём эту порочную причинно-следственную связь, которая свела вместе наши миры в этой адской карусели?
   После этих слов я удивлённо посмотрел на него. Спросил:
   - Да? И как же?
   - Я помогу вам вернуться на вашу планету...
   - Вернуться? Зачем? Ведь Земля погибла! Всё погибло... Человечества больше нет, не существует!
   - Это не совсем так, - покачал головой Рененнкампф.
   - То есть? Откуда вы можете знать?
  
  
   Запись двадцать девятая
  
  
   То, что я узнал от Рененнкампфа, потом было, пожалуй, самой неожиданной и важной информацией для меня за всё время моего пребывания на Хестне. Откровения Рененнкампфа итак произвели на меня неизгладимое впечатление. Казалось, ему уже не чем было удивить меня. Но оказалось, что есть чем.
  
   - Открою вам ещё один секрет, - продолжал Рененнкампф тем же спокойным голосом. - У нас есть специальное устройство, которое позволяет считывать данные из информационного поля той самой "линзы Хоффмана". А по сути, из информационной кладовой всей нашей вселенной. Правда, это устройство занимает несколько подземных этажей в этом здании. Вы у себя называете такие "компьютерами". Это электронная мыслительная машина, разработанная нашими учёными ещё во времена прежнего фюрера. Но мы её постоянно совершенствуем.
   - Информационное поле? Оно существует?
   - О! Господин Богослов! Конечно же, да. Просто ваша наука никогда не хотела признавать очевидных фактов. Мы же здесь шли своим путём познания. Хоть в чём-то нам удалось это сделать! - печально усмехнулся Рененнкампф. - Мы смогли понять, что любое знание во вселенной - информация - существует изначально и вечно, не зависимо от того, известно ли нам о нём или нет. Все научные открытия учёных, все прозрения философов, вдохновение поэтов и сплетенья нот, из которых композиторы слагают свою музыку - всё это лишь возможность получить доступ к этой кладовой вселенского знания. Дар находить к ней ключи делает отдельных людей исключительными - гениями. Мы смогли получить эти ключи благодаря прикладной магии и использованию свойств тонких энергетических полей в тензисторах нашей мыслительной машины.
  
   Я с сомнением посмотрел на него. Заметив моё недоверие, Рененнкампф  затянулся сигаретой и, выпустив облако сизого дыма, продолжал:
  
   - Но мы с вами отвлеклись от главного. На Земле погибли не все. Осталось несколько больших островов, в южном полушарии вашей планеты, где есть выжившие. Их довольно много. Судя по всему, там спаслись представители разных народов. Поэтому существует неплохой шанс возродить ваш мир... А возродив, сделать его таким, каким вы сами пожелаете его видеть. Вы можете исправить все прежние ошибки или совершить новые. Выбор остаётся за вами... Ведь вы этого хотели, господин Богослов? И этот ваш "Прометей" хочет того же для нашего мира...
   - Так вот, когда вам это удастся - если, конечно, удастся, а теперь, после всего случившегося с вами здесь, у вас, надеюсь, будет отличный стимул приложить для этого все усилия - и пройдёт положенный срок: тот самый период обращения "линзы Хоффмана" по своей орбите...
  
   Рененнкампф снова затянулся сигаретой, блаженно щуря глаза.
  
   - Когда эта "линза" снова встретиться с вашей Землёй, но не с прежней, - разрушенной и убитой войной, - а с обновлённой вами и вашими потомками, тогда на обратном пути она донесёт и до нас "очищенную" информацию. Эта самая информация, несомненно, повлияет и на нашу историю так же, как это происходило прежде. Таким образом, господин Богослов, вам и вашим товарищам удастся спасти сразу два мира - две планеты, два человечества! Подумайте об этом. Это очень и очень достойная цель!
   - Но ведь пройдёт бог знает сколько времени! - ужаснулся я.
   - Верно. Время - единственное, что нам пока неподвластно, - согласился Рененнкампф. - Поэтому не стоит торопить его. Не стоит вмешиваться в ход исторических событий так далеко от своего дома. Всему свой срок. Поверьте мне. Пускай всё идёт своим чередом. Ведь мы тоже имеем право прожить отведённую нам жизнь... Нет?.. А там, как знать, может быть ваш "Прометей" и не зря пострадает.
   - Пострадает? А что будет с людьми из "Прометея"?
   - Господин Богослов! Они же сами выбрали свою судьбу. Как тот бог, именем которого они назвались. Принеся огонь людям, проявив заботу о них, он прогневал остальных богов, и понёс за это кару, став вечным мучеником... Хотя, на мой взгляд, он зря тогда пострадал. Люди очень неблагодарные животные. Они любят получать дары от богов, но сами не хотят идти на жертвы ради "божественного огня", легко предавая своих спасителей и благодетелей... Как вас предал тот жадный до денег лодочник. А ведь мы могли бы вас с лёгкостью убить.
   - И почему же не убили? - хмуро спросил я, снова почувствовав холодок в груди.
   - Зачем нам ещё один мученик? - пожал плечами Рененнкампф. - Ведь так?
   - А как же Аврора?
   - О! Та девушка? - понимающе закивал Рененнкампф. - Вы хотите забрать её с собой?
   Он пристально посмотрел на меня.
   - Не знаю...
   - Но захочет ли она?.. Мы можем спросить у неё, если желаете?
   Рененнкампф потянулся к кнопке звонка на крышке стола, рядом с которым сидел.
   - Нет! Не нужно, - остановил я его, понимая, что вряд ли это будет разумным решением для нас обоих. - Но вы можете гарантировать мне её безопасность?
   - А вы мне поверите?
   В глазах Рененнкампфа появился неподдельный интерес. Через некоторое время он наклонил голову, как бы в раздумье.
   - Допустим... Я могу выслать её за пределы Райха, а там уж... Как сложиться её судьба. Вас это устроит?
   Он снова пристально взглянул на меня.
  
   - Пожалуй... Но есть ещё одна проблема. Как мы доберёмся до Земли?
  
   Я объяснил ему, что наш шатлл, находящийся на орбите, вряд ли будет пригоден для такого полёта. Даже если нам каким-то чудом удастся оторваться от планеты и выйти на её орбиту, мы не сможем состыковаться с нашим кораблём.
  
   - Это не такая уж большая проблема, - легкомысленно махнул рукой Рененнкампф. - Открою вам ещё одну нашу тайну: учёные Райха овладели санскритом - вашим древним языком - и сразу же пришли в восторг от переводов ранее неизвестных нам произведений, написанных на нём. Информация об этих книгах дошла до нас всё с той же "линзой Хоффмана". Наш выдающийся инженер-конструктор Генрих Шаубергер расшифровал книгу, в которой записаны подробные инструкции по созданию удивительных летательных аппаратов древних богов - виман.
  
   Рененнкампф рассказал мне о том, как Генрих Шаубергер, опираясь на древний манускрипт, смог создать удивительный корабль, имеющий необычный ртутно-вихревой двигатель (я о таком никогда даже не слышал), позволяющий этой самой вимане передвигаться "быстрее мысли", почти мгновенно переносясь на большие расстояния путём воздействия на гравитацию. При этом время как бы останавливалось для пилотов и пассажиров такого корабля.
  
   Значит, они изобрели не спутник, как рассказывал дед Нифор, подумал тогда я. Это настоящий космический корабль, причём, каких на Земле ещё не видывали! Мне захотелось спросить у Рененнкампфа, почему же тогда их учёные до сих пор не изобрели ядерное оружие, но я побоялся заводить с ним об этом разговор, списав отсутствие подобного оружия на искажение информации той самой "линзой Хоффмана", о которой говорил Рененнкампф. А может быть они и знают уже о возможности расщепления атомного ядра, но не могут пока разобраться в донесённых до них "линзой" научных данных... Возможно, и разобрались, и такое оружие уже существует, и именно поэтому их фюрер, жаждущий величия, так стремится к новой войне за мировое господство, уверенный в будущей победе?
  
   От этих мыслей мне стало как-то не по себе. Страшно было представить, что ещё один мир может разделить нашу участь.
  
   - Вам, конечно, придётся научиться управлять виманой, - рассказывал Рененнкампф. - Но с вашим опытом и знаниями это будет не так уж и сложно.
   - А как же мои земные товарищи? - напомнил я ему. - Один я всё равно никуда не полечу.
   - Товарищи? - Рененнкампф откинулся на спинку стула. - Конечно, они полетят с вами. Двое из них, как я уже сказал, находятся здесь, в Румвестене... Правда, один ваш товарищ изъявил странное, на мой взгляд, желание стать подданным Райха. Ему так понравилось жить у нас, что он готов трудиться на благо нашей нации! - усмехнулся Рененнкампф. - Представляете?
   - Лютер? - осторожно поинтересовался я.
   - Нет, - покачал головой Рененнкампф. - Другой. Американец, как он себя называет.
   - Девид? - изумился я.
   Рененнкампф утвердительно прикрыл припухшие веки.
   - Не знаю уж, что его подтолкнуло к такому решению. Он говорит, что жизнь в Арье ему напоминает его американскую родину. Действительно ли это так, вашему другу, наверное, виднее. Так как для нас он, судя по всему, совсем не опасен, то пускай остаётся. Вряд ли из него выйдет новый мессия.
  
   Рененнкампф благосклонно махнул рукой.
  
   - Да уж... Я не ожидал от него такого.
   - Если честно, я тоже... Но вам для полёта всё-таки нужен третий, - сообщил Рененнкампф. - Так устроено управление виманой. Здесь уж ничего не поделаешь. Не могу же я дать вам своего пилота!
   После этих слов он рассмеялся с наигранной весёлостью.
   - Есть ещё один. Его зовут Хиро Эконаи. Мы были вместе с ним в Иллии. Потом его схватила местная полиция. Что с ним сталось дальше, я не знаю.
   - Хорошо, - задумчиво кивнул Рененнкампф, затягиваясь сигаретой. - Мы поищем его. Скорее всего, он находится где-то в Эфиопике. Думаю, в одном из исправительных лагерей... Так как наши службы сотрудничают в вопросах безопасности, мне будет не так уж и трудно получить информацию о его местонахождении... Есть ещё какие-то пожелания?
   Рененнкампф посмотрел на меня сквозь насмешливый прищур.
   - Нет. Больше никаких.
  
  
  
   Запись сороковая
  
  
   Три месяца мы с Лютером изучали устройство виманы и овладевали искусством управления этим странным кораблём под руководством его конструктора и опытных инженеров Рейха.
   Наша встреча с Лютером походила на встречу закадычных друзей или близких родственников - мы крепко обнялись, едва не прослезившись от переполнявших нас чувств. Он многое рассказал мне о себе, а я поведал ему о своих злоключениях. Главное, мы оба никак не могли понять странное решение Девида остаться на Хестне.
   - Он всегда казался мне каким-то странным, - признался Лютер.
   - Да, пожалуй, - согласился я с ним.
  
   Всё это время меня не покидали мысли об Авроре и судьбе "Прометея". Я мучился, пытаясь понять, правильный ли я сделал для себя выбор. Но и теперь я не нахожу для себя ответа на этот вопрос. Я стараюсь оправдаться перед собой за принятое решение. Но правильно ли это? Честно ли? Хотя я в этом мире действительно был чужим. И если человечество не погибло, как говорит Рененнкампф, и Землю, в самом деле, можно возродить, то моё место там - на родной планете. А сможем ли мы изменить ход истории, это покажет время. Попробовать, по любому, стоит.
  
   К исходу третьего месяца к нам присоединился Хиро: осунувшийся и казалось постаревший на несколько лет. Рененнкампф сдержал своё обещание в отношении него и вытащил нашего астронома из лагеря, куда его упекла проклятая "Экспедиция".
  
   Что сказать о корабле, на котором нам предстояло отправиться в путь? Вимана по форме напоминала большой конус с усечённой вершиной, состоящий из трёх ярусов. По бокам каждого из них имелись огни, испускавшие красноватое сияние. На каждом из ярусов размещались сидения для членов экипажа. Корпус виманы пронизывали три длинных вертикальных стержня-канала с тремя вращающимися "колёсами" наверху, всасывавшими воздух и отправлявшими его потоки вниз. С помощью этих устройств, создававших вихревой подъёмный эффект, как нам объяснили инженеры Рейха, летательный аппарат поднимался в воздух и мог передвигаться в атмосфере.
  
   Движение же виманы в космическом пространстве осуществлялось при помощи высокого цилиндра из золотистого металла, располагавшегося по центральной оси корабля. Он пронизывал все три яруса виманы и был тем самым ртутно-вихревым двигателем, создававшим мощное электромагнитное поле в специальном отсеке нижнего яруса. Там же располагался специальный рениевый диск. Электромагнитное поле заставляло его вращаться с огромной скоростью. Другой такой же диск находился в самом верхнем ярусе виманы. Этот диск вращался в противоположную сторону, создавая, таким образом, внутри корабля искусственную гравитацию. Одновременно снаружи достигался антигравитационный эффект. Были здесь и обзорные окна - большие овальные иллюминаторы из неизвестного мне прозрачного вещества, совсем не похожего на стекло.
  
   Нас троих оснастили так же специальными скафандрами, не менее странными на вид, чем сама вимана. Эти скафандры изготавливались из двухслойной прорезиненной шёлковой материи, обладавшей высокой эластичностью. С внутренней стороны эта материя была оклеена морозостойкой резиной, которая обеспечивала необходимую газонепроницаемость. Купол шлема на удивление мягкий, а лицевой щиток прозрачный и обеспечивал обзор по горизонтали градусов на двести семьдесят, в то время как по вертикали на сто тридцать - сто сорок.
   Меня поразил силовой каркас скафандра, который состоял из системы тросов, плечевых и ножных стальных колец. Перчатки имели шарниры на каждом пальце. Спереди скафандра на ремнях подвешивалась специальная металлическая камера жизнеобеспечения - коробка, в которой размещались кислородный баллон, редуктор, инжектор, два регенерирующих патрона, автоматический клапан, приборная доска и аварийный замок.
  
   - Мы называем его "эластичный герметический костюм с замкнутой регенерационной системой кислородного питания" - ЭГК-8, - с гордостью сообщил нам конструктор скафандра, внимательно наблюдавший за подготовкой к старту и задававший массу вопросов об удобстве его изобретения и о наших пожеланиях по улучшению конструкции.
   Как нам объяснил инженер, прозрачная часть шлема состоит из двух трёхмиллиметровых стёкол, отстоящих друг от друга на восемь миллиметров, что позволяет устранить их запотевание. К тому же эти стёкла имели электрообогрев, как и весь скафандр, что довольно сложно сделать в конструктивном отношении. Пришлось изготавливать специальный ёмкий, но не тяжёлый аккумулятор...
  
   В общем-то, это была довольно неплохая одежда для астронавта, собирающегося отправиться в космос на экспериментальном аппарате. Для того чтобы надеть его, имелся распах от верха до пояса, застёгивавшийся на пять замков. Инженеры даже предусмотрели индивидуальную подгонку по фигуре.
  
   Не без помощи двух помощников мы надели свои скафандры в течение двадцати минут. Теперь всё, что оставалось, это занять свои места внутри виманы и постараться на ней взлететь с Хестны. Честно говоря, возможность этого вызывала у меня сильные сомнения до самого последнего момента. Но я оказался неправ.
  
   Едва взревели "колёса" воздухозаборов, как вимана с лёгкостью оторвалась от поверхности планеты и стремительно взмыла в небо, набирая высоту с головокружительной быстротой.
   Я вцепился в рычаги управления, напряжённо следя за нервной перебежкой разноцветных лампочек на табло перед глазами.
   Сила растущего ускорения начала вдавливать меня в кресло. Небо над нами становилось прозрачным. В вышине замерцали звёзды. Пора было запускать основной двигатель. Я нажал кнопку на пульте.
   Нарастающий гул электромагнитного поля перекрывался пронзительным тонким свистом, раскручивающихся всё быстрее, дисков. Перегрузки росли с каждой секундой. По корпусу виманы пошла сильная вибрация, словно он забился в ознобе.
   Я испугался, что вся эта конструкция вот-вот развалится, и мы заживо сгорим в верхних слоях атмосферы Хестны. Увидел, как исказились лица Хиро и Лютера за стёклами их шлемов. Наверное, я в тот момент выглядел не лучше них.
   И вдруг всё разом стихло. Нараставший свист дисков превратился в едва уловимый тонкий комариный писк. Всем телом тогда я ощутил привычную тяжесть земного тяготения и увидел, как в верхнем иллюминаторе перед нами стремительно распахнулась чёрная бездна, полная ослепительных колючих звёзд.
  
   Что я почувствовал? Я ощутил, как копившаяся на сердце тяжесть моментально отлегла и подумал: "Прощай Хестна!".
   В последний раз бросил я взгляд на растворяющийся на фоне Млечного пути синевато-зелёный серпик планеты и устремился всеми мыслями к Земле.
  
  
  
  
  
   Дневник третий
  
   НАСЛЕДИЕ
  
  
  
   Запись первая
  
   9 мая 2103 года.
  
  
  
   Земля после катастрофы... Мир сильно изменился за последние сто лет... Вернее, прежнего мира больше не существует. Даже сама Земля стала "новой планетой", перевернувшись "с ног на голову".
  
   Говорят, что в результате удара астероида, упавшего в океан, произошло смещение земной коры, провернувшейся на жидкой магме, как корка апельсина вокруг его мякоти. Континенты переместились на целых пятнадцать градусов в северо-западном направлении. Громадные потопные цунами тогда смыли большинство центров прежней цивилизации, затопили многие острова и архипелаги. Прибрежные зоны, ранее густозаселённые, оказались под многометровым слоем воды - уровень мирового океана поднялся более чем на двадцать метров.
   Северный полюс теперь находится в Гренландии, а Североамериканский континент лежит во льдах почти до самого Техаса. Половина Европы - от севера Франции до Урала - переместилась за Полярный круг. Теперь всё это называется "Зоной Забвения". Туда мало кто суёт свой нос, в том числе и из-за повышенного уровня радиации - эха произошедшего столетие назад ядерного конфликта. Именно здесь проходит граница между Новым миром и постепенно вымирающими островками прошлого. По ту сторону лишь мрачные тени этого прошлого: банды безжалостных преступников, творящих беззаконие; свихнувшиеся в ядерном аду полулюди-полузомби; рассадники страшных болезней, вырвавшихся из разрушенных войной военных лабораторий и секретных биологических хранилищ; голод, беззаконие и жестокость. Там, за этой невидимой глазу границей - мрачное средневековье, тёмный омут, полный бессмысленных смертей, вражды и ядовитой злобы.
  
   А с этой стороны работают специальные группы зачистки: обезвреживают минные поля, неразорвавшиеся снаряды и бомбы - отголоски минувшей войны; обеззараживают территорию от радиации, химического и биологического загрязнения; расчищают завалы в городах и посёлках. Те, что идут за ними, отстраивают новые поселения, сажают сады и возделывают поля. За безопасность каждого из них отвечают мобильные вооружённые отряды САВЭКСа. Один из таких отрядов теперь возглавляю и я...
  
   Как говорят знающие люди, первые годы после апокалипсиса были особенно тяжёлыми. Цивилизация, которую я помнил, с её, казалось бы, незыблемыми столпами - банками, биржами, элитарностью - рухнула окончательно и безвозвратно. Словно тот астероид снёс самую верхушку пирамиды и всю её сердцевину, оставив лишь поддерживавшее основание из самых обычных людей: рабочих, служащих, фермеров и крестьян. Былые "хозяева жизни" утратили всю свою прежнюю власть и значимость для нового мира.
  
   Это было вполне очевидным для каждого здравомыслящего человека, но только не для тех, кто совсем не хотел расставаться с прежним положением и своей кажущейся исключительностью. Ещё долго бывшие олигархи, промышленники, политики и их прихвостни отчаянно пытались сохранить своё "место под солнцем" единственным известным им способом - купить всех и вся...
  
   Но что могли значить деньги в мире, где каждый стремился только выжить, а выжить значило объединить общие усилия? Деньги стали просто бумагой, которая больше не имела никакой ценности. Эту бумагу носил ветер по улицам разрушенных городов, как мусор, ею топили печи, чтобы согреться, или подтирались, справляя нужду, за неимением другого.
   Для выживания человечеству нужно было лишь одно - сплочённость перед лицом всеобщей беды и объединение усилий каждого для будущего возрождения планеты. В этих условиях, ни о какой частной собственности на жизненно важные ресурсы не могло идти речи. Повсеместная национализация послужила толчком к зарождению свободных общин, которые постепенно разрастались в масштабные Коммуны. Они очень напоминают мне знакомые с детства кибуцы, но всё же это нечто другое - новое и не похожее ни на одно прежнее человеческое сообщество.
  
   Есть теперь на Земле Сибирская Коммуна (в Западной Сибири сейчас почти субтропики, а Антарктика находится в умеренных широтах). Здесь проживает многонациональная общность людей, которую я мог бы сравнить с другой многонациональной общностью, когда-то обитавшей на этих просторах и носившей тогда название "советский народ". Сейчас сюда ещё стеклись и многочисленные беженцы из Восточной и Северной Европы, а так же выходцы из Китая и Монголии, смешиваясь в замысловатый коктейль рас и народностей.
   Североафриканская Коммуна населена в основном беженцами из Западной Европы, ассимилировавшимися с местным населением. Получилась тоже весьма экзотическая и гремучая расовая смесь. А вот Южно-Американская Коммуна объединила в себе большинство латиноамериканских народностей, собранных под эгидой неосапатистского движения, вытесненного из Мексики волной североамериканских мигрантов. Хорошей основой для объединения послужили более двухсот венесуэльских социалистических коммун, созданных ещё вначале века. Центр этой Коммуны расположен теперь на Кубе. И хотя остров этот потерял половину своей территории, он и после войны продолжал оставаться пионером социализма в латиноамериканском мире. Обе эти Коммуны являлись приверженцами идей либерального социализма, хотя последняя руководствуется больше взглядами либерального марксизма и даже в какой-то степени анархизма.
  
   Ещё есть Южно-Азиатская Коммуна, объединившая представителей Индостана, Индокитая, Японии и Океании. Даже Австралия не осталась в стороне от этого мирового процесса. На континенте несколько лет назад сформировалась свободная община, в которую стекались беженцы со всего света, в первые десятилетия после катастрофы искавшие приют и изначально чуравшиеся коммунарской жизни.
   Обособленными островками в этом коммунарском мире оставались три региона. Первый это Аравийский полуостров, собравший чуть ли не всех выходцев из прежнего, так называемого "мусульманского мира", которые организовали здесь так называемую "Исламскую Джумхурию" - место, надо сказать, своеобразное, учитывая все его национальные и религиозные особенности.
  
   Вторым регионом стала Африка - та, что южнее экватора. Хотя, возвышающаяся над уровнем мирового океана на пятьсот метров, Африка пострадала от катастрофы меньше остальных континентов, большая часть населения там после катастрофы окончательно забыла о цивилизованности и впала в родоплеменной примитивизм, раздираемый кровавыми междоусобными конфликтами. Прерванные связи с переставшим существовать "Западным миром", видимо, сыграли решающую роль в этом регрессе. Коммуны пытались восстановить эти связи и помочь решению проблем данного региона путём регулярных миссионерских миссий, организуемых ИППК - Институтом преодоления последствий катастрофы. Но дела там шли не очень успешно и споро.
  
   Последним местом, куда ещё не ступала нога коммунара, был обширный отрезок суши на берегах Мексиканского залива - от Веракруса, до Сан-Антонио - где расположился осколок прежнего капиталистического мира. Здесь собрались под знамёнами "Союза Свободного Предпринимательства" беженцы, как из Штатов, так и из других мест планеты, которые не пожелали мириться с происходящими на планете социальными переменами...
  
  
   Запись вторая
  
  
   Как вы понимаете, человечеству удалось выжить, не смотря ни на что. Вот такое оно живучее! Но от прежних семи с лишним миллиардов осталось не так уж много: наверное, седьмая часть, не больше. Это не тот "золотой миллиард", о котором когда-то грезили теоретики глобализации... Хотя, конечно, как посмотреть. Мир торговцев, банкиров, биржевых брокеров, всемогущих корпораций и самонадеянных военных ушёл в прошлое. Думаю, навсегда. Теперь каждый учёный, каждый грамотный инженер, каждый врач или учитель ценятся в Коммунах на вес золота.
  
   Тем не менее, "тени из прошлого" продолжали упорно цепляться за свои былые привилегии, за свою прежнюю собственность сразу после катастрофы. Эта разномастная буржуазная толпа пыталась бравировать своим мнимым могуществом перед разрушенным, отчаянно борющимся за жизнь миром. Но судьба таких людей была предрешена...
  
   Вас, наверное, удивляет дата, записанная мной вначале этого дневника? 
   В самом деле, как могло пройти семьдесят с лишним лет, после того, как мы с ребятами покинули Землю и отправились к Хестне?.. 
   Сам удивляюсь этому. И всё же это так. Наверное, во всём виновата та самая "линза Хоффмана", о которой мне рассказывал когда-то Герхард Рененнкампф в своём кабинете.  Видимо, пространственно-временной континуум действительно устроен совсем не так, как всегда думали о нём наши земные учёные...
  
  
   Запись третья
  
  
   Мы гоним в перекрашенном в ярко-оранжевый цвет австрийском бронеавтомобиле "Пандур" по пыльной разбитой дороге, ныряющей с возвышенности в низины и снова поднимающейся на пологие холмы.
     
   Старичок "Пандур" хоть и изрядно потрёпан в последней войне, но имеет шестицилиндровый двигатель с водяным охлаждением, сварной корпус из стальных бронелистов, надёжно защищающий даже от бронебойных пуль и поворотную башню с пулемётом MG. Наш боевой "конь" ничуть не хуже, чем у ребят из двух других отрядов САВЭКСа, которые едут следом за нами на швейцарской "Пиранье" и китайском VN-01. Эти бронеавтомобили тоже латанные-перелатанные техниками из производственных мастерских нашей Коммуны. Умельцы-коммунары ремонтировали их не хуже профессиональных оружейников, зачастую, превращая ржавую консервную банку, пробитую в нескольких местах прямым попаданием снаряда или искорёженную близким взрывом, в почти новую боевую машину, оснащённую трофейным оружием, найденным там же, на местах давних боёв.
  
   В "Пандур" помещалась группа до двенадцати человек. Этого вполне достаточно для скоротечных стычек с бандами "анархистов" или обезвреживания шаек уголовников, проникавших на территорию Коммун из глубины "Зоны Забвения". Эти отморозки всегда надеются поживиться здесь продовольствием или техникой, и с особой жестокостью и цинизмом совершают нападения на группы зачистки или мирные поселения коммунаров. Вот и сегодня в штаб САВЭКСа пришло срочное оповещение о пропаже нескольких техников, работавших в этом самом районе, а вместе с ними и сопровождающего охранного отряда. Я знаю, что в этом отряде тоже есть неопытные, ещё не обстрелянные ребята-новобранцы под руководством боевого комиссара, хорошо известного в САВЭКСе нашей Коммуны. Таких ребят и у меня можно насчитать половину отряда.
  
   Командир пропавшего отряда среагировал грамотно - начал преследование по горячим следам и успел сообщить по рации о случившемся. Но в перестрелке он, судя по всему погиб, а о судьбе остальных мы могли судить лишь по сигналам личных датчиков, вшитых каждому под кожу. Эти сигналы указывали на местность в тридцати километрах к северу. Нас подняли по тревоге, хотя мы и так всего как пару часов назад вернулись с патрулирования. Причина - датчики один за другим умолкали. Сейчас на экране моего навигационного планшета оставалось только четыре активных сигнала, а это означало, что остальные бойцы из отряда САВЭКСа уже мертвы.
  
   Дорога тянется вдоль старой железнодорожной насыпи, на которой кое-где уныло застыли проржавевшие цистерны и пустые товарные вагоны - остатки одного из помпезно раздутых проектов последнего российского правителя. "Стройка века" заканчивалась на берегу моря, у полуразвалившегося от сильных морских штормов моста. Кругом безлюдные степные просторы, кое-где разбавляющиеся иссохшими садами и виноградниками, торчавшими из травы корявыми, почерневшими от жары головешками. Иногда сухие перелески из колючей акации и грецкого ореха отмечают въезды в давно покинутые людьми селения с белыми кирпичными остовами домов и провалившимися черепичными крышами.
   Я тоскливо читаю оптимистичные названия на полуистёртых проржавевших указателях: "Виноградный", "Прогресс", "Веселовка", "Волна"... От этих русских названий в сердце скребётся ещё большая тоска и приходит ощущение безнадёжности. 
  
   Мне, в самом деле, странно и дико видеть подобные названия здесь, потому что я, в отличие от моих молодых попутчиков, прекрасно понимаю заложенные столетие назад в эти названия смыслы. Но сейчас придаваться печальным воспоминаниям не время. Нужно думать о судьбе людей, которых нам предстояло найти и спасти. Правда, я не тешил себя иллюзиями на этот счёт, хорошо понимая, какая судьба, может ожидать их, если мы вовремя не придём им на помощь...
  
  
   Запись четвёртая
  
  
   Сегодня выдался особенно тяжёлый день. Я, как всегда, сижу на командирском месте в нашем броневике, взрывающем четырьмя парами мощных колёс сухую пыльную землю на пустынной дороге, и искоса поглядываю на ребят, сидящих рядом со мной - наш боевой отряд. За каждого из них я теперь в ответе... Чертовски тяжёлый груз - ответственность за чужие жизни!
  
   Мы совсем не похожи на ту разношёрстную публику, из которой раньше, как мне рассказывали, в основном состояли отряды добровольческих дружин или народной милиции - вчерашних мирных граждан, считавших себя революционной властью, среди которых попадались и рабочие, и служащие, и студенты, и типы совсем уж неопределённого классового положения. Все как попало экипированные и чем попало вооружённые.
   Нет. Теперь мы были регулярным вооружённым подразделением САВЭКСа, в котором работали люди, полные бесшабашной отваги, горячего энтузиазма и безапелляционной уверенности в своей правоте. Две трети моего отряда - молодые ребята не старше двадцати, вчерашние выпускники школ-интернатов, пожелавшие послужить делу защиты Коммун от отщепенцев, не желавших мириться с неизбежным ходом истории. В коротких полевых кителях мультикам, в толстых армейских бронниках и разгрузочных жилетах с запасными магазинами эти ребята совсем не походили на вчерашних школьников. Особой гордостью для каждого из них служили нарукавные нашивки "кровавых шипов", расположенные на левом предплечье, которые заменяли теперь все прежние армейские знаки различия.
  
   Два багровых "шипа" - капрал, три - сержант, четыре - комиссар-лейтенант.
  
   Четыре "шипа" на рукаве моего кителя были моей личной заслугой и гордостью. Как мне удалось получить это звание?.. Я и сам до сих пор удивляюсь этому. Но, наверное, за три года службы в САВЭКСе я всё-таки заслужил подобное доверие Совета Коммун.
  
   А вот оружие в нашем отряде у всех было самое разношёрстное: от русских АК-102 или АЕК-972 под натовские патроны, до австрийских "Штейров" или южноафриканских "Векторов". Кое у кого были даже японские штурмовые винтовки "Хова" и израильские "Галил" - большая редкость. С оружием в Коммунах большие проблемы. ВПК больше не существовало. Советами Коммун был введён мораторий на производство любого оружия. Поэтому вооружали нас в основном тем, что находили не повреждённым на полях сражений последней мировой войны отчаянные сталкеры. Те рисковали забираться за границы "Зоны Забвения" без поддержки САВЭКСа. Ещё нас снабжали тем, что сохранилось на немногих военных складах, которые не успели ликвидировать после введения моратория. Но экипировали нас всегда с соблюдением унификации, дабы избежать проблем с боеприпасами в возможных столкновениях с противником.
  
   Кстати, в нашу задачу так же входит уничтожение подобных складов и схронов оружия за пределами Коммун. Всё шло к тому, что вскоре всё оставшееся оружие вообще будет пущено на переплавку. Но пока этого не произошло и обстоятельства требовали, нас вооружали, чем могли.
  
   Лично я предпочитал двуствольный "Змей" от израильской "Гильбоа". Он достался мне в наследство от старика Сиракуза. Я любил этот автомат за его компактность. К тому же, я прекрасно понимал, что, будучи не очень хорошим стрелком, в условиях жёстко ограниченного времени на открытие огня, у меня всегда будет в два раза больше шансов попасть в цель из двух стволов, нежели из одного. Да и двойной боекомплект в виде магазинов каждый на тридцать патронов внушал мне больше уверенности в своих силах. Правда, это несколько увеличивало вес оружия и усиливало отдачу, но я быстро приноровился к подобному неудобству.
  
  
  
   Запись пятая
  
  
   Нужно, наверное, пояснить, что за обстоятельства вынуждали нас носить с собой оружие и применять его против других людей?
  
   Определяющим принципом общественных отношений на Земле теперь считается закон, согласно, которому индивидуальное и массовое насилие должно незамедлительно и неизбежно встречать противодействие, не дожидаясь вмешательства Бога, судьбы или заботливого владыки. Его называют "Третьим законом" по аналогии с ньютоновскими законами.
   Согласно этому "Третьему закону", воздаяние палачам, преступникам и просто скверным людям не должно быть долгим. Только так можно быстро искоренить все человеческие подлости, только так можно избавить хороших людей от мучений и страданий, только так возможно раз и навсегда искоренить любое зло в этом мире. Так учил данный закон, принятый Советом Коммун как руководство к действию в условиях постапокалипсиса. Считалось, что это временная и вынужденная мера, но на данном отрезке истории она исполнялась неукоснительно и неуклонно.
  
   Тонкости "Третьего закона" мне объяснял ещё три года назад мой тогдашний куратор от Совета Коммун со странным именем Сиракуз. Я познакомился с ним в учебке САВЭКСа, где проходил "курс молодого бойца", и где Сиракуз занимался инструктажем вновь прибывших новобранцев.
  
   О себе он рассказывал мало. Я имею в виду, о своём довоенном прошлом. Был ли он в нём отставным военным, отказавшимся расстреливать протестные акции мирных граждан, или же политическим заключённым, безвинно пострадавшим по нелепому обвинению продажного судьи - для меня так до конца и осталось неясным. Всё же я склонялся к первому, так как в разговорах с Сиракузом чувствовалось, что он прочитал немало революционной классики и заразился идеями большинства революционеров о необходимости беспощадного террора в отношении угнетающих классов и всяческой "человеческой мрази".
  
   Я даже подозревал, что это странное имя - Сиракуз - он выбрал себе уже после начала объединения выживших в Коммуны и организации общей борьбы с последствиями войны, космической катастрофы и остатками рухнувшей капиталистической системы. Ведь Сиракуз должен был родиться аккурат спустя лет сорок после моего отлёта с Земли.
  
   Когда я впервые увидел его, Сиракузу было уже за шестьдесят и поверить в то, что повидал он в своей жизни немало, было не так уж и трудно. Несмотря на возраст, его тело сохранило былую стать, хотя его и нельзя было назвать атлетичным. Скорее, жилистым. Особую эффектность его образу придавала большая, налысо бритая голова, посаженная на короткую шею, и уродливый шрам через правую щёку, терявшийся где-то в седой щетине, покрывавшей его тяжёлый подбородок...
  
   Так вот, по поводу его имени. Я долго не мог привыкнуть к нему. Но, видимо, сам Сиракуз считал его вполне достойным происходящих на планете революционных преобразований... А, может быть, он видел себя потомком гетеристов из "Филики этерия"? Здесь уже могли иметь значение его национальные корни, хотя, насколько я знал, его предки были родом вовсе не из Афин или каких-нибудь Салоников, а из Одессы - той, что "у самого синего моря".
  
   Как по мне, так он вполне мог назваться каким-нибудь Фиделем, Панчо Вилья или Маратом, и это вовсе не претило бы его национальной гордости и не убавило бы революционного шику...
  
   В общем, это его личное дело. Я не имел особого желания лезть в это его прошлое, из которого Сиракуз охотно и красочно делился лишь своим "революционным" опытом, ничуть не умоляя своих "боевых" заслуг ни перед человечеством в целом, ни перед отдельно взятой Коммуной в частности.
  
   Сиракуз рассказывал много историй и случаев из своей боевой практики. Например, о том, как он с отрядом народной дружины охранял нефтеперерабатывающий завод и топливные склады вблизи Скикды от наёмников бывшего хозяина-миллиардера, который хотел взорвать всё к чёртовой матери, лишь бы оно не досталось коммунарам Северной Африки. Или как принимал в Таунсвилле беженцев из Юго-Восточной Азии, которых взяли в оборот мафиозные дельцы из Читагонга, сдиравшие с бедолаг по три шкуры в порту Визака за переправку через Бенгальский залив и размещение в австралийских лагерях переселенцев.
   Эта "опека" вылилась несколькими сотнями загубленных жизней - перепуганные, растерянные, оторванные от родины люди тонули во время переправки через океан на утлых судёнышках или умирали с голода в порту, запертые в контейнерах, так и не получив оплаченного ими пайка. В назидание другим Сиракуз и его милиционеры этих самых мафиозников положили мордой в бетон прямо в порту Визака и пустили каждому по пуле в затылок, сбросив потом их тела в океан на съедение акулам...
  
   Рассказывал Сиракуз и о том, как защищал информационные хранилища в Западной Сибири от нападений анархистов-вандалов, желавших разрушить "до основания старый мир", так чтобы от него даже памяти никакой не осталось. К тому же эти самые "анархисты" продвигали вредоносный и опасный тезис о неизбежности распада человечества на абсолютно независимые друг от друга индивидуумы, потому что объединение под любыми лозунгами превращает общество в инструмент подавления отдельной личности. И это тогда, когда столькими усилиями была, наконец-то, уничтожена любая классовость, а понятия "коммунар" и "человек" начали восприниматься как одно целое! Когда необходимо было общими усилиями решать тысячи проблем, доставшихся в наследство от старого мира!..
   В общем, этих "анархистов" тогда тоже к стенке поставили и стёрли о них всякую память для примера другим, с гордостью заметил Сиракуз. Не за их идеи, конечно, а за мародёрство и вандализм в особо крупных размерах.
  
   А пятнадцать лет назад Советы Коммун наконец-то поняли, что силами одних только добровольческих дружин, и народной милиции не справиться со всей той швалью, что досталась коммунарам в довесок от прежней системы. Со всеми этими бывшими олигархами - нефтяниками, металлургами, ретейлерами, промышленниками - вцепившимися зубами в свою собственность и не желавшими отдавать её подобру-поздорову. Хотя большая часть этой их "собственности" была, по сути своей, общенародной, общечеловеческой, и должна была принадлежать каждому жителю Земли на правах общего пользования.
   А ещё существовали уголовники всех мастей и степеней, набросившиеся на разрушенный войной и астероидом мир, как шакалы на раненного беспомощного оленёнка Бемби. Или так называемые "анархисты", которые не желали признавать никаких законов, трактуя понятие о "свободе личности" на свой лад и вкус. Приходилось сталкиваться и со всяческими ублюдками, свихнувшимися на почве посттравматического синдрома до такой степени, что попросту резали направо и налево безвинных людей, стоя по колено в их крови...
  
   - В общем, времена тогда были - мама не горюй! - подытожил свой рассказ Сиракуз. - А когда полномочный представитель Совета Коммун сообщил нам, что принято решение о создании специализированного подразделения, которое будет отвечать за безопасность коммунаров в любой точке планеты, соблюдать законность, а так же выполнять пограничный контроль на границах с "Зоной Забвения" - то есть, быть и хранителем жизней и палачом сразу - мы восприняли эту новость с особой радостью и облегчением. Казалось, закончились наши бессонные ночи и напряжное рвание жил ради всеобщего блага, ради всеобщей безопасности.
  
   - Правда, принятие этого решения было не простым, - вздыхал Сиракуз, вспоминая прошедшее. - Сколько копий тогда было сломано, пока шло обсуждение. Сторонники и противники его объединялись в группы и целые сообщества, подавали петиции в Совет Коммун. Доходило даже до демонстраций и митингов. Но в итоге требования противников не были признаны разумными. Тем более что функции судебной власти при необходимости, в особых случаях всё равно оставались за Советами Коммун. А вот в чрезвычайных обстоятельствах вся полнота такой власти передавалась теперь сотрудникам САВЭКСа, которые ведали безопасностью коммунаров и наделялись огромными полномочиями. Прежде всего, правом самолично вершить суд и расправу. Потому для этой работы требовались компетентные люди, особой моральной закалки. Получалось так, что на покой нам было рано собираться. Ведь мы, как-никак, имели неплохой боевой опыт, профессиональные навыки, да к тому же политически твёрдо стояли на своих ногах. Кто же, как не мы?
  
   Сообщив это, Сиракуз посмотрел тогда на меня, и, как сейчас помню, в его глубоко посаженных тёмных глазах-маслинах полыхнул огонёк нескрываемой гордости.
  
   - Мы голодали, мёрзли, погибали, но никогда мы не сожалели о сделанном выборе! Мы верили, что можем свернуть горы, что можем взобраться на небо, а если понадобиться, то и высадить яблони на Марсе! Можем перевернуть этот мир с ног на голову! И никаких компромиссов, никаких остановок на этом пути не должно быть! - торжествующе восклицал он. - Функция божественного воздаяния ложилась теперь на общество в нашем лице. Надо было быть систематичным и абсолютно беспощадным в защите от беззакония, лжи и бесчестия. Руководствуясь достойными намерениями, мы смеем всё - так нас учили, так мы учим теперь своих детей. И этот наш огонь должен быть и в них, в молодых, в тех, что родились и выросли уже в новом мире. Они тоже должны жить не для себя, а для других. Ведь в их жизни будет ещё много, очень много острых кровавых шипов, по которым им придётся идти в наше "светлое завтра"!
  
   Красиво говорит, подумал тогда я, образно.
  
   - Вот почему Совет Коммун поощряет стремление молодых поступать в Рабочий Контроль или в САВЭКС. Они должны пройти через все эти ужасы старого мира, увидеть их собственными глазами, прочувствовать на своей шкуре всю боль, унижения и страх, которыми жили их предки. Так они обуздают всех "демонов" в себе. Кто пал так низко, тот имеет глубину! А имея за плечами такой опыт, можно будет надеяться, что наша молодёжь сможет изгнать этих "демонов" из себя раз и навсегда. Тогда новый, лучший мир, поднявшийся на руинах, будет двигаться дальше в будущее, совершенствуясь и развиваясь, окончательно отринув своё страшное прошлое.
  
  
   Запись шестая
  
  
   Что ж, Сиракуза нельзя было упрекнуть в отсутствии убеждённости в своей правоте, хотя эта убеждённость и базировалась на странном "винегрете", в котором были замешаны иногда самые несовместимые ингредиенты - от идей народовольцев и марксизма, до воззрений на революционную борьбу Че Гевары или откровенной полпотовщины. Именно поэтому в начале нашего знакомства мне всегда хотелось спросить его, как согласуются с этим его энтузиазмом отправка на тот свет без суда и следствия любого, кто встаёт на пути коммунаров. Пусть всё это закоренелые преступники, конченые отморозки или всякого рода отщепенцы, ищущие лёгкой жизни за чужой счёт. 
   Да, без них земля станет чище и безопаснее. Так же, как без вредоносных насекомых, распространяющих опасные болезни, или как без опасных животных, пожирающих человеческую плоть, или как без ядовитых растений, обжигающих нашу кожу...
   Но разве эти самые "демоны" не таяться в каждом из нас? Разве спасение от них не заключается только в мирной работе по воспитанию личности? Через убеждение - от человека к человеку, чтобы пройти этот путь каждому? Разве любой не заслуживает суда и защиты, не заслуживает права на осознание своей вины и раскаяние? Ведь избавление от "демонов" это трудная задача и решение её, скорее всего, возможно лишь в отдалённом будущем.
  
   Мне тогда ещё вспомнились слова Юнга об этих самых "демонах", которыми каждый из нас полон. Юнг говорил, что "демонов" всегда привлекают массы. В коллективе человек утрачивает свои корни, и тогда "демоны" завладевают им. Именно поэтому те же нацисты занимались только формированием огромных масс и никогда формированием личности. Подобное я видел и на Хестне...
   А ещё Юнг предупреждал, что всякий человек, который утрачивает свою тень, и всякая нация, которая уверует в свою непогрешимость, станет добычей этих самых "демонов".
  
   - Что ж, в этом твой Юнг был прав, - к моему удивлению, согласился со мной Сиракуз. - Только ты не задумывался, почему такие, как ты способны испытывать любовь к преступнику? Проявлять к нему жгучий интерес? Да всё просто! Потому что дьявол заставляет вас забыть о бревне в собственном глазу, когда вы замечаете соринку в глазу чужом! Это просто способ провести вас и завлечь в свои сети. Пойми ты это, наконец, Богослов! Никакой сентиментальности к ублюдкам не должно быть! Потому что эти чувства, по сути своей, есть самое настоящее жестокосердие, бесчувственность и бездушие по отношению к другим, нормальным людям!
  
   Я хотел тогда возразить ему, но он сурово покачал пальцем перед моим носом:
   - Поэтому никаких тюрем! Запомни: тюрьмы не перевоспитывают злодеев и подонков! Тюрьмы аккумулируют Зло, давая ему возможность корнями врастать в нашу повседневную жизнь. Зачем коммунам тратить силы и средства на содержание этих рассадников человеческой мерзости? Это глупо и экономически не выгодно. Вот когда изобретут такие специальные приборы, которые позволят определять скверного человека сразу же, пока он ещё не успел навредить другим - такие сканеры эмоций - будет всё совсем по другому. Я слышал, учёные уже работают над этим. В будущем, возможно, будет иссекать у такого человека кусочек его мозга с "плохой" временной памятью, чтобы вернуть обществу полноценного гражданина. Вот тогда и наша кажущаяся жестокость уйдёт навсегда в прошлое.
   - Это в будущем, - вздохнул я. - А что сейчас?
   - Сейчас будет всё так, как есть, - убеждённо сказал Сиракуз. - Такова объективная историческая реальность. Данность момента, если хочешь. И не мы с тобой в этом виноваты! Откуда, ты думаешь, взялось на Земле столько этой швали? Да всё оттуда же - из тюрем и лагерей, когда после катастрофы все эти заведения разрушились, как и сама буржуазная государственность с её законами и правопорядком. Старые системы сдерживания больше не работали, а новых ещё не существовало. Вот тогда-то вся эта уголовная шушера расползлась по всей планете, пытаясь установить здесь свои тюремные законы. Страшные времена были, могу тебе сказать...
  
   Сиракуз сокрушённо покачал головой.
   - Давно хотел тебя спросить. Ты знаешь, кто начал ту страшную войну?
   Я с интересом посмотрел на своего собеседника.
   Сиракуз задумчиво почесал в затылке.
   - Насколько мне известно, первый удар нанесла тогда Америка. А вот в ответ им... Думаю, решение принималось на уровне рядовых командиров.
   - Как так? - удивился я. Мне странно было думать, что судьбу мира решали какие-то безвестные люди.
   - А вот так! Простые люди, решившие отомстить за свою страну - униженную и ограбленную. Любили они свою землю и не смогли простить предательства.
   - Предательства? - не понял я.
   - Конечно! Олигархической верхушки, продавшейся с потрохами этой самой Америке. Эти лизоблюды и холуи были слишком трусливы и алчны, чтобы противостоять тем, кто хотел испокон веков уничтожить их некогда великую страну. Подумай сам, разве могли они первыми нанести упреждающий ядерный удар туда, где жили их дети и любовницы, где хранились награбленные ими у народа богатства, где стояли их роскошные виллы и плавали дорогущие яхты?
   Сиракуз покачал головой и брезгливо сплюнул в сторону.
   - Всё, на что они были способны это пустые угрозы и бравада, призванная задурманить мозги простых людей и прикрыть их собственную трусость и бессилие. Я даже подозреваю, что ответные ракеты могли выпустить просто автоматически. Система обороны... Да, это было бы, пожалуй, самым логичным, - мотнул головой Сиракуз, после короткого раздумья и посмотрел на меня.
   - Если честно, я до сих пор удивляюсь, откуда у русских тогда взялось ядерное оружие.
   - Как? - изумился я.
   - Ну, сам подумай, - Сиракуз склонился ко мне и почему-то понизил голос, будто боялся, что нас кто-то услышит. - Почти сорок лет они отдавали страну на откуп своим прежним заклятым врагам: разрушили всю промышленность, вывозили любые природные богатства, послушно уничтожали свой народ. Даже армию свою почти распустили! И кто бы им при таком раскладе, при такой покорности оставил бы 'ядерную дубину'?.. Нет! Точно, всё было ложью, улюлюканьем шпаны из подворотни, которая бежит, едва почует настоящую силу.
   Некоторое время мы молчали, потом я спросил его:
   - Вот ты мне скажи, а то я никак не могу это в своей голове уложить - как же вам удалось, пережив всё это, не опуститься до дикарской низости, как те, что обитают в "Зоне Забвения"?
   - Непросто, - снова мотнул головой Сиракуз. - Но после объединения людей в Коммуны нормальные люди, наконец-то, почувствовали свою силу. Это только в плохих фильмах и книжках зло всегда торжествует над добром. Нет, добро всегда сильнее, если оно сплочено в один мощный кулак! И этим кулаком нужно безжалостно давить гадину, вырывать эти поганые сорняки, мешающие плодородному полю давать урожай жизни! Когда Зло оказывается безнаказанным, нарушается гармония мира. Вот мы и приняли на вооружение специальный закон. Как в физике, помнишь: сила противодействия всегда рана силе действия и направлена в том же направлении?
   - Третий закон Ньютона! - закивал я. - И он у вас применяется в социальных отношениях?
   - Разумеется!
  
   Этот разговор заставил меня вспомнить самый первый урок, который Сиракуз преподал мне, чтобы я глубоко прочувствовал суть концепции Третьего закона.
  
  
  
  
   Запись седьмая
  
  
   Один из моих первых рейдов к границам "Зоны Забвения". Будучи новобранцем САВЭКСа, я ещё тогда не заслужил ни одного "кровавого шипа" себе на рукав. С нашего возвращения на Землю прошло уже больше трёх лет. Лютер и Хиро затерялись где-то в кипучей коммунарской жизни - один в Северной Африке, другой в Южной Азии...
  
   А дел на Земле действительно было огромное количество. Проблем здесь хватало каждому, и отдаваться им нужно было всем сердцем, с полной самоотдачей, с небывалым энтузиазмом. Иначе было просто нельзя. Я прекрасно понимал это. Но от этого привыкать к новой жизни было ничуть не легче. Ещё сложнее было ощущать себя релятивистом - скитальцем космоса, выходцем из прежних времён, протянувшим живую эстафету к настоящему из глубины прошлого... Хотя и не столь отдалённого - мы ведь "отставали" от земного времени всего-то на какой-то век... Казалось бы, пустяк. Но это только так кажется на первый взгляд.
  
   Даже космическая эпоха, десятилетия которой вызывали эйфорию почти в каждом жителе планеты, а полёты к ближайшим планетам и, возможно, к ближайшим звёздам виделись делом не такого, уж далёкого будущего, теперь канула в прошлое. Слишком много было проблем на Земле, чтобы оставалось время мечтать о космосе. Именно поэтому наше неожиданное возвращение вызвало и недоумение, и бурю восторгов, и искренний интерес у подавляющего большинства коммунаров.
  
   Я поселился в Сибирской Коммуне - самой крупной, хорошо заселённой, богатой ресурсами и энергией, что способствовало её прочным связям с соседними общинами. Именно здесь до войны располагалась, так называемая, "Федеральная территория Сибирь", и именно здесь тогда начали набирать силу первые революционные молодежные движения, в дальнейшем положившие начало грандиозным преобразованиям по всей планете, которые произошли уже после войны и падения астероида.
  
   Но работа инженером на одном из местных металлургических заводов, после пережитых мною перипетий, показалась мне слишком размеренной и обыденной, хотя она и давала право на проживание в роскошном особняке какого-то бывшего местного олигарха, имущество которого было национализировано сразу же после образования Коммуны, а сам он объявлен вне закона.
  
   Правящие когда-то элиты сами себя заперли в гетто - своих "золотых клетках", в районах-крепостях, куда не было хода простолюдинам. Но эти "островки стабильности" в бушующем море нищеты и бесправия не смогли спасти их от всенародного гнева, ведь прячась в них от реальной действительности, обуреваемые собственной жадностью и предаваясь развратным утехам, они уже не могли ничего контролировать вовне. Революционная волна просто смела их, раздавила, и народ взял в свои руки заводы, фабрики, прииски и месторождения, которые до этого обманом, ложью или хитростью отняли у него все эти "хозяева жизни" - олигархи, политики, чиновники всех мастей.
   Коммуны вернули в общее пользование всё то, что по праву принадлежало всему человечеству, что являлось достоянием всей нашей цивилизации, без материального неравенства, без разделения на классы, без всяческой элитарности...
  
   Так вот, данный особняк был отдан под семейное общежитие по причине его близкого расположения к производственной зоне, и мне посчастливилось занять в нём пару комнат со всеми удобствами. Хотя особых заслуг перед Коммуной я тогда ещё не имел, но все здесь воспринимали меня, как героя космоса и своеобразный "исторический артефакт", что, в общем-то, даже льстило моему самолюбию. Ещё одним бесспорным преимуществом моего нового положения стала возможность получать бесплатные обеды в рабочей столовой. А так же доступ к небольшому, но вполне достаточному для человека, не избалованного безудержным потребительством, "необходимому минимуму" общих коммунарских благ и услуг.
  
   Впрочем, этот перечень мог бы быть куда шире, а благ намного больше, если бы я согласился на предложение Совета Коммуны занять учительскую должность в одной из коммунарских школ-интернатов. Ведь с моими знаниями и опытом я мог бы стать исключительным учителем истории, который сам являл собой живой образец ушедшей в прошлое эпохи, которую учителя теперь приводили в назидание подрастающему поколению, а историки и социологи тщательно изучали все её прежние ошибки. Так мне объяснили в Совете Коммуны.
  
   Но от учительства мне пришлось отказаться. Совесть не позволила. Я прекрасно понимал, что дело учителя не в одной лишь механической передаче совокупности знаний, некой суммы информации. Даже если ты имеешь соответствующее образование. Ведь образование ещё не признак подлинной культуры. Высокоучёные могут придумывать и оправдывать бесчеловечные деяния, а люди с университетскими дипломами убивать детей и строить концлагеря.
  
   Нет, в этом новом мире детям нужно было нечто другое. Нужно, чтобы знания обогащали их разум, создавали стройный, гармоничный духовный мир каждого ребёнка, помогали им понять их место в жизни общества, находились в соответствии с развитием их чувств. Разве мог я - чужак здесь - дать им всё это? Быть для них хорошим воспитателем, широкий кругозор которого позволял бы объяснять не только квадратные уравнения и правила синтаксиса, но и освещать многообразие проявления человеческой жизни, отвечая на все запросы учеников? Я видел их глаза, наполненные увлечением, огнём поиска, желанием и душевным подъёмом...
  
   Нет, в этой профессии мне делать было просто нечего, ведь брак в ней обходится слишком дорого. А вот Лютер, как я узнал позже, в своей Коммуне занял учительскую должность без зазрения совести и, видимо, чувствовал себя теперь вполне комфортно.
  
  
   Запись восьмая
  
  
   Потом я не раз расспрашивал Сиракуза о том, как Коммунам удалось добиться таких возможностей в обеспечении благ для всех своих обитателей?
   - Смысл в том, - объяснял мне он, - чтобы создать для всех одинаковые условия, дать всем людям равные возможности. Как ни странно, но у нас в руках оказалась неплохая материальная база после обобществления всех сохранившихся на Земле материальных ресурсов и полной ликвидации собственности на средства производства, без всяких скидок и поблажек. Считай, по законам военного времени! Революция есть некое качественное, кардинальное изменение общественно-экономического уклада. Переход на принципиально другой уровень развития. Этот переход может длиться столетиями и тысячелетиями. Из одной формации в другую. Потоки крови совсем не обязательны при этом. Но у нас не было этих столетий! Вопрос выживания стоял слишком остро: либо мы построим что-то новое, человечное и справедливое, либо погибнем окончательно, перегрызая глотки друг другу за место под солнцем. Большинство выбрало первое. Но, как ты понимаешь, предыдущая формация никогда не уходит без боя. Более того, некоторые осколки прежних порядков могут спокойно оставаться активными и на новом витке развития истории. 
   - Любопытная мысль, - заметил я.
   - А то! - важно надул щёки Сиракуз. - Сам посуди, рабовладение давно не является основой экономики, но рабы и рабовладельцы, вообще-то, оставались вплоть до девятнадцатого века. После сменившего его феодализма, показавшего большую экономическую эффективность, капитализм маршировал по всей планете несколько столетий. Ловкие рвачи-капиталисты разных национальностей вырвали у рыцарей-феодалов из рук всю реальную власть и все реальные деньги. Но монархии и аристократия оставались!.. Кое-где... Пусть конституционные, не вполне настоящие. Более того, они играли не самую последнюю роль в структурах высшей власти и бизнеса... И теперь что? Конец истории?.. Да вроде нет.
  
   А ведь он, по сути, прав, подумал тогда я.
  
   - Вообще-то, - продолжал объяснять Сиракуз, - в конце двадцать первого века все эти капиталисты никому больше на фиг не нужны. Фигура владельца средств производства сегодня - махровый анахронизм. Без неё можно спокойно обойтись. И мы вполне себе обходимся! С организацией производства и распределения вполне справляются люди, как говорится, со стороны. Вчерашний дворник или простой мальчишка, которые получили в специальных учебных заведениях нужную подготовку и должное образование делают это без особых усилий и головной боли. А почему нет? Если какой-то талантливый человечек, у которого есть к этому предрасположенность, может на общественных началах спокойно управлять заводом, то за каким чёртом нужны всякие там Форды или Ротшильды? А ни за каким! Притом что существует и Рабочий Контроль!
   - И вы решили, что пора бы вычеркнуть из уравнения лишний символ?
   - Верно. Он только мешает на самом деле, получая абсолютно незаслуженную прибыль. А эту прибыль можно спокойно потратить на стариков, голодающих, беспризорников, на бесплатное всеобщее образование. Не говоря уже о необходимости восстанавливать и переустраивать планету! И мы тратим, при этом, заметь, обеспечивая каждому гарантированный, необходимый для жизни минимум. Самое же главное, что этот самый "минимум", гарантированный Коммунами любому её жителю, зависит не только от его трудового вклада. Он в большей степени зависит от личных качеств самого человека - чем больше в этом человеке хорошего, чем больше в нём добра, чем больше бескорыстной пользы он приносит другим, тем выше его социальная значимость и тем ощутимее растёт его "гарантированный минимум", предоставляя доступ к другим возможностям: учиться, отдыхать, заниматься свободным творчеством.
   - Значит, такие, как мы с тобой, за рамками этого списка счастливчиков? - с грустной усмешкой спросил я.
   Сиракуз уставил в меня суровый холодный взгляд.
   - По-твоему, мы творим здесь зло?
   - Всё в этом мире относительно, - уклончиво ответил я. И чтобы не обострять, спросил, переводя разговор в другое русло: - Значит, каждый из коммунаров согласился с таким раскладом вещей? А как у вас вообще происходят обсуждения общественно значимых вопросов? Свободным голосованием, как на древнегреческих форумах?
  
   Сиракуз покачал головой.
   - Скорее, как опрос общественного мнения.
   - То есть, нет ни каких общественных собраний с шумными и жаркими спорами и обсуждениями? Демонстраций и митингов? В наше время такое было не редкостью. Я бы поучаствовал в таком и здесь.
   Сиракуз ухмыльнулся, искоса посмотрел на меня.
   - Только при одном условии.
   - При каком?
   - Если ты испытываешь сексуальный экстаз от пребывания в толпе дегенератов.
   - Почему дегенератов?
   - Потому что, сбиваясь в толпу, люди моментально деградируют до этого самого состояния! Нет, чтобы не переставать быть мыслящей индивидуальностью, человек должен принимать решения наедине с собой... Ну, конечно же, и иметь возможность посоветоваться с умными людьми. Поэтому, после вынесения важного вопроса на всеобщее обсуждение, каждый принимает решение сам и потом дистанционно голосует...
  
  
  
   Запись девятая
  
  
   В общем, так или иначе, достигнутые коммунарами за время нашего отсутствия социальные изменения и уровень коммунального комфорта не могли меня не радовать. Нельзя сказать, что совместное проживание в Коммунах было в порядке вещей. Обычно национализированные особняки пускали под детские сады, под школы, или превращали их в лечебные учреждения, санатории для стариков. Всё зависело от количества прилегающих земельных угодий и площади самих зданий.
  
   Моими соседями по коттеджу оказалась молодая семейная пара - Игорь и Микаса. Хорошие ребята. Молодёжь в Коммунах вообще удивительная. Та, что выросла уже после всех потрясений и бед, выпавших на долю их родителям или дедам. Вот и эти двое были полны юношеского идеализма и радужных надежд на светлое коммунарское будущее, которыми они непременно делились со мной в милых задушевных беседах воскресными вечерами. А я им рассказывал свои истории (благо мне было, что им, рассказать), которые они слушали с раскрытыми от удивления ртами.
  
   Надо заметить, что молодёжь здесь не только отдавала себя служению безопасности коммунаров в народной милиции или САВЭКСе. Каждому молодому человеку или девушке по окончании учёбы полагалось в течение трёх лет доказывать свою состоятельность и полезность для общества и мирным трудом: на разборах завалов, на очистке территорий от химического или радиоактивного загрязнения, на восстановлении городов и поселений или на строительстве новых жилых центров. В некотором роде это было своеобразным обрядом инициации, вхождением во взрослую жизнь через тяжёлые испытания, общественно полезный труд, а иногда и через настоящие подвиги во имя всеобщего блага. Раньше я такого на Земле не встречал нигде...
  
   Удивительное дело, но путь домой был для нас и короток, и долог. Если рассматривать его, как полёт в пространстве на вимане, то нам понадобилось всего два коротких "прыжка", чтобы преодолеть расстояние, разделяющее Хестну и Землю. Если же говорить о полёте во времени - "линза Хоффмана", подобно гигантской праще, выстрелила нами сквозь солнечную корону, перебросив через столетие, при этом отняв у наших жизней не больше нескольких часов. Вот такие вот релятивистские коллизии...
  
   Конечно же, не было никаких приветственных речей, торжественных проездов по улицам городов, с ликующей публикой и морем цветов, как у Гагарина. Мы, в общем-то, на это и не рассчитывали. Мы в этой ситуации были обескуражены, взволнованы и переполнены радостью намного больше встречавших нас людей. Ведь мы давно потеряли всякую надежду вообще встретить здесь хоть кого-то из живых. Эти мысли переполняли нас, не давали нам покоя всю обратную дорогу.
  
   - А вдруг он обманул нас, этот твой Рененнкампф? - задавался тревожным вопросом Лютер. - Вдруг он просто избавился от нас, спровадив куда подальше?
   - Такую возможность я бы не исключал из уравнения, - соглашался с ним Хиро. - Ты ему действительно веришь, Иан?.. А ему вообще можно верить?
   - Хотел бы я это знать! Высокопоставленный чиновник Рейха с планеты, захваченной авторитарными режимами, превратившими целый континент в международный концлагерь... Можно ли такому верить?.. А у нас был какой-то выбор? Я вот почему-то ему верю. Ведь он отдал нам свой секретный космический аппарат! Широкий жест для простого обманщика. Не находите?
  
   Как оказалось, Рененнкампф не обманул нас. И за это ему можно было сказать искреннее спасибо.
  
   Я уже писал выше, что инженерная должность на заводе и размеренная тихая пригородная жизнь в компании романтичных молодожёнов показалась мне тогда слишком пресной. Сомнения терзали мою душу все последние месяцы. Я пытался разобраться в себе, понять чего я хочу от жизни и как мне жить дальше? Я чувствовал себя каким-то survivor - специалистом по выживанию, который умеет приспосабливаться к обстоятельствам ценой определённых компромиссов: с совестью, с правдой, с возможностью что-то потерять. Эти внутренние сделки с собой даже для меня были не всегда очевидны.
  
   И вот теперь всё явственнее я стал понимать, что испытываю некую вину за эту свою слабость, которая заставила меня проявить нерешительность там, на Хестне. Может быть, не стоило тогда выбирать лёгкий путь, приняв предложение Рененнкампфа? Ведь, если разобраться, я в какой-то мере подвёл людей, поверивших в меня. Даже предал их доверие, бросив на произвол судьбы туже Аврору, спасая свою жизнь. Тогда я совсем не задумался о дальнейшей судьбе этой девушки. А ведь она, возможно, значила для меня что-то большее, чем просто провожатая на чужой планете... Могла что-то значить... Наверное...
  
   И тут, как нельзя, кстати, на наш завод прибыла почётная делегация от Совета Коммуны. Её эмиссары знакомились с кадрами и ненавязчиво прощупывали настроения рабочей молодёжи на предмет желания послужить делу безопасности Коммун. Попросту говоря, они проводили набор в отряды САВЭКСа всех желающих, со всеми вытекающими последствиями, как и бонусами. Но бонусы эти были лишь побочными составляющими. Главным фактором отбора была идейная убеждённость, боевой дух и чистота помыслов кандидатов.
   Казалось, сама судьба преподнесла мне очередной шанс, и я без колебания записался в один из отрядов, после чего был направлен на алтайскую базу САВЭКСа для прохождения подготовительных сборов.
  
   Почему я решился на это? Наверное, потому, что тогда мне вспомнились слова Авроры о "хрустальном потоке жизни", вспомнились отважные ребята из "Прометея", почти такие же, каких я видел вокруг себя здесь, в Коммуне. И мне подумалось: а чем я хуже них? Почему они могут отдавать жизни на общее благо, а я думал всю свою жизнь только о себе?..
  
   Да, и Герхард Рененнкампф мне тогда вспомнился и его утверждение о том, что я могу изменить к лучшему сразу два мира. Если прав этот арьянец, то, с приходом в САВЭКС, я получаю ещё и шанс искупить свою вину перед Дедалом, Провом и перед Авророй. Если мы победим здесь, на Земле зло окончательно и бесповоротно, то и жители Хестны смогут вырваться из инфернальной ловушки, в которой оказался их мир.
   А ещё мне тогда вспомнились слова Хиро. Он сказал мне при расставании: "Не предавай героя внутри себя!". 
   Эти слова японца крепко запали мне в душу.
  
  
   Запись десятая
  
  
   Ладно. Я немного отвлёкся на свои воспоминания. Вернусь, пожалуй, к началу моей незаконченной мысли.
  
   Итак, это был один из первых моих рейдов к границам "Зоны Забвения". Моим координатором-инструктором тогда был, как вы понимаете, Сиракуз, славившийся на весь САВЭКС своей хваткой и нюхом хорошей гончей на "тухлое мясо", как он сам выражался.
  
   Несколько человек, приехавших из Южной Америки, пристрастившихся к экстремальному "туризму" - хождению за границы "Зоны Забвения", где они изучали брошенные военные объекты, ракетные шахты и бункеры - пропали тогда бесследно, отправившись в очередной раз на исследование последствий войны и её следов. Это были молодые ребята родом из развитой Коммуны, входящей в коммунарское Содружество, и вроде бы ни в чём не нуждавшейся в своей жизни.
  
   - Вот что они там ищут, в этих радиоактивных руинах? - недоумевал и одновременно возмущался Сиракуз. - Чего им не хватает в новом мире? А ведь это, почитай, целая субкультура - международная субкультура! Но самое-то интересное, что они там могут выкопать! Представляешь? От неизвестных отравляющих веществ, до "ядерного чемоданчика" какого-нибудь мирового лидера прошлых времён! И тогда хлопот с этими находками не оберёшься. Это тебе не по затопленным небоскрёбам в Сингапуре или Макао лазать! А нужна Совету Коммун такая головная боль? Оно им надо?.. То-то! Снять бы с этих малолетних недоумков штаны, да всыпать бы им по первое число!
  
   Я вполне разделял опасения Сиракуза, потому что, как никто другой, имел достаточно хорошее представление о мире, останки которого достались в наследство коммунарам. Сиракуз прекрасно знал об этом, и, наверное, поэтому своё старческое ворчание адресовал, прежде всего, ко мне.
  
   - Вот есть же сталкеры! Те пользу Коммунам приносят: ищут следы старых технологий, отыскивают разрушенные библиотеки и технические хранилища, восстанавливают сервера информационной сети. А эти? Ну, куда они полезли? Нервишки им пощекотать, видишь ли, захотелось! Война обошла их стороной, а тут можно поучиться на чужих ошибках... Так получается что ли? Вот и преподала им урок "Зона"! Мальчишки!
   Сиракуз с досады сплюнул в сторону.
  
   - Может быть, не всё ещё так плохо? - осторожно предположил тогда я.
  
   Но оказалось, что всё плохо. Даже хуже, чем мы предполагали. Уже возвращаясь из "Зоны", эти самые экстремалы попали в руки отморозков, принадлежавших к так называемой банде "фривольфов". Те кочевали вдоль южных границ Сибирской Коммуны и грабили фермерские коммунарские поселения, зачастую оставляя за собой кровь и трупы безвинных людей.
   Мы обнаружили тогда только десять изуродованных мёртвых тел с вырезанными на груди волчьими мордами. Сиракуз от этой картины пришёл в настоящее бешенство. Я впервые видел его таким.
  
   Бандитов мы настигли через полчаса в двадцати километрах к северу, на одной из заброшенных ферм, и взяли их в плотное кольцо, отрезав все пути к отступлению. В коротком бою мы положили около двадцати голов, а пятеро сдались сами, когда у них закончились патроны.
  
   Настало время суда и приговора - всё в соответствии с "Третьим законом".
   Сиракуз лично руководил этой процедурой. Бандитов по одному выводили на пустырь, куда когда-то сваливали навоз с фермы, и отправляли к праотцам прямо на засохших кучах свиного дерьма на глазах у их подельников.
  
   Я тогда удивился, почему именно так - постыдно, бесславно, в дерьме, оставляя тела на съеденье мухам и крысам?
   На что Сиракуз мне вразумительно разъяснил:
   - Наказание всегда должно быть неизбежным несмотря ни на что... Вот только есть один нюанс: это должна быть не просто смерть повинных, а максимально бесславная смерть, чтобы она не выглядела в глазах потенциальных преступников каким-то геройством, проявлением блатной удали или, не дай бог, жертвой во имя протеста против норм морали нашего общества. Вот почему нужно всегда тщательно продумывать каждую казнь, каждое место для её проведения. Вот почему этот хлев, вот почему в навозе и мухам на корм. Ты хотел бы умереть вот так, на куче говна, во имя сомнительного позёрства?.. Ты посчитал бы такую смерть достойной для подражания другими?.. То-то! И такая же смерть ждёт каждого из этих гадов!
  
   - А если и они с нами так же? - спросил я.
   - Нет. У них так же не получиться! - убеждённо сказал Сиракуз - Их сила может быть только в нашем страхе. А страха перед ними у нас нет. Пускай они страшатся нас! Мы загнали их, считавших себя хозяевами жизни, в их поганые норы, откуда они боятся выползать при свете дня. Мы превратили их в дичь, в живые мишени, перевернув тем самым весь существовавший ранее миропорядок! Ты думаешь, что защищать свои Коммуны с оружием в руках безнравственно и безыдейно?.. Слава богу, никому пока не пришло в голову учить такому наших детей в школах, а то бы они отказывались от боевого обучения по "идейным соображениям"!
  
   - Но мы ведь лишаем их права выбора, - напомнил я ему тогда.
   - У них всегда был выбор! - резонно возразил мне Сиракуз. - И как они им воспользовались?.. Не хотят они жить по-человечески, пойми, наивный ты человек! Вся эта дрянь у них в крови, в генах у них! И выковырять её оттуда можно только хирургически! И никак иначе, никак! Пробовали уже, сколько столетий. И что с этого вышло? Сам видел. Не мне тебе об этом рассказывать...
  
  
  
   Запись одиннадцатая
  
  
   Наш "Пандур" тряхнуло на очередном ухабе так, что громко клацнули зубы и карандаш едва не проткнул страницу моего дневника, а заодно и мою ногу. Так что не удивляйтесь моим каракулям. 
  
   Да, прежде слова Сиракуза казались мне в какой-то степени даже дикими, вызывавшими в глубине души отторжение и неприятие их правоты. И вот теперь, спустя два года я понимаю, что Сиракуз был во многом прав... Не во всём, конечно, но во многом. Если бы не существовало САВЭКСа и этого пресловутого "Третьего закона", то нынешнее поколение коммунаров не имело бы те возможности, которые даёт им коммунарское Содружество... Вполне вероятно, что их вообще бы не было на свете, а мир выглядел бы сейчас совсем по-другому...
  
   Смотрю на своих попутчиков, для которых и я теперь тот самый Сиракуз - координатор и инструктор в одном лице - и не перестаю удивляться. В их глазах я вижу тот же свет, что видел в глазах ребят из "Прометея", чувствую в них ту же уверенность в правильности сделанного выбора, ту же веру в добро, в его победу над злом - окончательную и бесповоротную. И в этой победе в памяти своих потомков эти ребята обязательно будут занимать не последнее по значимости место... Нет, они будут занимать в ней самое важное место, ибо они причастны к ней всей своей душой! Они готовы отдать за неё, не задумываясь, свои жизни - не ради себя, любимого, ради других, пусть незнакомых им людей: за их счастье, за их труд, за их сытое и спокойное будущее.
  
   А ведь команда у меня подобралась самая интернациональная. Два итальянца: Джино Коррадо и Анджело Бруни. Швед Эйнар Хольм. Чех Вацлав Горак и болгарин Стефан Колев. Прибалт Гуннар Сепп и русский Виктор Белограй. Два китайца: крепыш Тай Джен и боевая Ю Чун. Даже есть один молчаливый монгол Наран Очир.
   И хотя история эпохи, про которую когда-то рассказывал мне Сиракуз, стала для них почти былинной и легендарной, они обсуждали её сейчас как своё настоящее. Ему нужно подражать, им нужно гордиться, о нём нужно помнить, чтобы в будущем такое никогда не могло повториться с их детьми, с их внуками.
  
   Однажды я поинтересовался у Стефана, почему тот пошёл в САВЭКС, на что он мне ответил просто и без затей: мол, есть такая старинная арабская поговорка "брось сердце впереди себя и беги за ним". Вот так и он поступил однажды, потому что иначе жизнь превратилась бы в простое прозябание. Да и остальные, считает он, поступили, как он. А как иначе, если от них, молодых, зависит теперь судьба всего человечества?
  
   - Но ради чего? - спрашивал я его. - Что это даст лично тебе, кроме боли, а, возможно, и смерти?
   - Странный вы, Иан! - улыбнулся в ответ Стефан. - Кому же не хочется пожить при системе, которой плевать на вашу расу, на то, сколько у вас за душой и где вы росли? Если бы все были просто коммунарами, если бы все могли с самого начала играть на одинаково ровном для всех поле, мы давно бы стали лучше, и не случилось бы того, что случилось с вами. Пусть не я сам, но мои дети или их дети смогут жить по-другому. Поэтому-то мы день за днём и ведём эту битву - ради изменения этого мира к лучшему!
   - А если ничего в итоге не получиться?
   - Всё равно, - мотнул головой Стефан. - Игра всё равно стоит свеч.
   - То есть, лучше пробовать и проиграть, чем не пробовать вообще?
   - Да.
   - А какой смысл, если придёшь к одному и тому же?
   - Ты не стоишь на месте! Ты делаешь свой выбор, а выбор это тоже активная позиция.
  
   Я твёрдо уверен - все эти рассуждения молодёжи о высоком вовсе не притворство. Молодые действительно в это верят и живут этим. Понимаете, говорили они мне, мы должны хоть что-то сделать. Мы не можем быть в стороне от того, что происходило тогда, и происходит сейчас. Эта работа определит всю нашу жизнь. Мы пришли в САВЭКС, потому что не хотим, чтобы всё было очень скверно в этой жизни. Мы хотим, чтобы наш голос услышали. Будешь ли, ты действовать или будешь уходить в сторону, передав другим полномочия принять первыми удар? Вот в чём вопрос! И не страшна никакая ответственность, потому что тот, кто ведёт других, и сам должен рвать жилы, когда это надо.
   Да, им была не страшна лежавшая на них ответственность. Наоборот, она лишь придавала им большей уверенности в собственных силах. Я же, глядя на них, наоборот, чувствовал себя человеком, бездумно взвалившим на плечи эту вселенскую ответственность, которая даже книжным героям была бы не по плечу. И от того испытывал стыдное желание куда-нибудь деться от этой ответственности и необходимости решать судьбы других людей. Эта борьба с самим собой мучила меня ежедневно, и, казалось, ей не будет конца. Освоение нового мира давалось мне слишком тяжко. Временами накатывала унылая тоска по потерянному прошлому, которое выглядело теперь радужным и даже беззаботным. Оборванные связи с близкими лишь усиливали эту тоску.
  
   Я пытался отыскать своих потомков, которым, возможно, удалось выжить, среди пёстрого разнообразия коммунаров, но безуспешно. Даже Совет Коммун мне не смог в этом помочь. Может быть, в данной ситуации нам троим - выходцам из потерянного прошлого - стоило бы держаться вместе? Но, как не странно, это не помогало найти примирение с собой, а, наоборот, лишь обостряло осознание безвозвратно утраченного. Именно поэтому мы разбрелись в разные стороны, каждый испытывая схожие чувства...
  
   Марта - моя ближайшая помощница и верный боевой товарищ - сидящая как всегда подле меня, сняла защитную перчатку и положила шероховатую тёплую ладонь на мою руку. Казалось, она тонко почувствовала моё душевное состояние. Мне вообще думалось, что Марта чувствует меня, как камертон чувствует неисправный инструмент. Было ли это проявлением необычайной душевной близости с её стороны или просто сильно развитой эмпатией? Этого я не знаю.
  
   Самое ужасное - я страшился этого её отношения ко мне, этой её отзывчивости, как страшился ответственности за других людей. Для меня всё это было необычным, каким-то чужеродным, подобно тесным неуютным одеждам, обязывающим всякий раз задумываться о последствиях, прежде чем начать махать руками во все стороны.
  
   Для этих же людей подобное поведение было нормой - не впитанной с молоком матери, а достигнутой самодисциплиной и тренированной волей. Их этому учили с самого детства: задумываться о последствиях своих действий и слов для окружающих их людей, тонко чувствовать других на уровне чуть ли не биополя, что для меня казалось совершенно не достижимым. Хотя я и не мог сказать, что мне были чужды сопереживание или сочувствие. И вместе с этой эмпатической чуткостью все эти люди были способны на холодную расчётливую жестокость и непримиримость к врагам и подонкам, к убийцам и насильникам... А может быть именно потому и были?..
  
   Я пробовал развить в себе хотя бы когнитивную эмпатию, считая себя достаточно интеллектуально развитым для этого человеком, но все мои попытки оставались тщетными - мир, из которого я вышел, не отпускал меня на волю. Поэтому рядом со своими подопечными я чувствовал себя каким-то ущербным дикарём. Поэтому-то и старался сторониться Марты, оправдывая себя недоверием ко всем женщинам, одна из которых однажды в прошлом обманула мои надежды, больно ранив в самое сердце.
  
  
   Запись двенадцатая
  
  
   Пожалуй, расскажу немного о Марте Горовиц. Она родилась в Североафриканской Коммуне, и после школы успела много, где поработать на благо общества. Была миссионером от ИППК, наставляя на путь истинный местных аборигенов, спасая их от голода и болезней. После этого участвовала в разминировании приграничных с "Зоной Забвения" районов, где однажды получила тяжёлое ранение от осколка неразорвавшегося фугаса. Именно тогда ей настоятельно рекомендовали сменить род деятельности, занявшись более мирным трудом.
  
   Провалявшись три месяца в госпитале, Марта переехала в Сибирскую Коммуну - подальше от соблазнов, как она сама шутила - и устроилась воспитателем в одну из школ-интернатов. Но душа её требовала большего, чем тихая размеренная жизнь. В этом мы с ней были похожи. Возможно, страсть к приключениям и риску досталась ей в наследство от её далёких предков?.. Так или иначе, спустя полгода она подала заявление в САВЭКС, где мы с ней и встретились однажды.
  
   Странно, но увидев её в первый раз, я с трудом поверил бы, расскажи мне тогда кто о её героических подвигах в прошлом. Маленькая - не выше метра шестидесяти - с немного угловатой фигурой и высокими бёдрами, она больше походила на подростка-мальчика старших классов обычного интерната. Но это только со спины. Глянув в её удивительные глаза цвета спелой вишни, сиявшие из-под пушистых ресниц, оценив её плотно сжатые пухлые губки и выразительно взметнувшиеся тёмные брови, всякие сомнения в том, что передо мной очаровательная молодая женщина сразу же исчезли. Хотя коротко остриженные чёрные волосы девушки и добавляли к её образу черты отчаянной пацанки. Но это было, скорее, "изюминкой" внешности Марты.
  
   А уж познакомившись с её боевыми навыками во время нашего первого совместного рейда, мои сомнения в отношении Марты окончательно развеялись. Холоднокровная и бесстрашная воительница, она стала с тех пор моим надёжным прикрытием в каждой операции, моей "правой рукой" в нашей слаженной команде. С тех пор мы проводили много времени вместе, хотя это и нельзя было назвать отношениями, какие обычно бывают между мужчиной и женщиной. Скорее, то была дружба... Во всяком случае, с моей стороны точно.
  
   Марта без слов и объяснений прекрасно понимала мои душевные метания и, наверное, поэтому добровольно взяла на себя роль моего гида в новом мире. Благодаря её стараниям, я явственно увидел, какой переворот произошёл в массовом общественном сознании за прошедшие годы. Люди, наконец-то, снова поверили в светлое будущее, и для этой веры были все основания. Простой народ стал теперь полноправным хозяином планеты. Возрождение экономики требовало привлечения максимального количества творческих сил, что и выражалось теперь в ценности для Коммун любого грамотного, образованного специалиста в самых различных областях науки и техники.
  
   В общественных отношениях получили широкое распространение дискуссии по самым различным вопросам. Зачастую, в них шла настоящая борьба идей и мнений, в которой рождалось предвосхищение путей будущего развития коммунарского общества. Свободный диалог между простыми людьми и Советами Коммун, состоявшими из выборных представителей, позволял выявлять недостатки в общественном устройстве и существующих законах и оперативно, и максимально безболезненно вносить необходимые изменения, призванные улучшить и нормализовать жизнь общества. Особую популярность приобрели общественные науки, а учебные заведения постепенно превращались в главные центры воспитания молодых коммунаров.
  
   Я проводил почти все вечера и выходные вместе с Мартой. Мы посещали общественные места отдыха и развлечений, самодеятельные театральные постановки, ходили с ней в кино. С каждым днём я узнавал что-то новое для себя, знакомился с неведомой мне культурой: постоянно развивающейся, ищущей, новаторской, устремлённой в будущее. Это было так непривычно для меня, выросшего на культе воспевания мира денег, в котором всё и вся продаётся и покупается, где насилие превращено в товар, позволяющий получать немалую прибыль, а человеческие отношения и чувства сведены до плоских шаблонов, превращающих людей в бездушные машины.
  
   Здесь же писатели, поэты, художники яростно спорили о будущем, с лёгкостью создавая и разрушая творческие объединения, где выдвигались различные программы, предлагалось своё видение окружающего мира: "Феникс", РАПП, "Перевал"...
   Общество переполнялось массовым стремлением создать новую культуру, и от этого творчество часто представляло собой борьбу полюсов: реалистических и ирреалистических тенденций. Но в этой борьбе основное внимание всегда было сосредоточено на личности, на попытках понять предназначение человеческого существования. Поэтому меня иногда ставила в тупик метафоричность, символичность и иносказательность такого творчества.
  
   Жизнь в крупных городах, что называется, бурлила. Повсюду создавались центры культурной и общественной жизни: учебные заведения различной направленности, курсы, клубы, театральные и художественные студии. Люди с интересом посещали всевозможные лекции, ходили в театры, где смотрели фильмы или выступления артистов, зачитывались книгами в библиотеках, в фонды которых удалось собрать все уцелевшие в катастрофе знания. Многие коммунары увлечённо посещали художественные кружки, выпускали любительские газеты, проводили общие собрания, на которых обсуждались животрепещущие вопросы.
  
   Никогда раньше я не ощущал такого чувства свободы и открытости мира, в котором выросло это новое поколение. Никогда не видел прежде таких необъятных сил в душе каждого коммунара. Никогда не сталкивался с такими прекрасными произведениями искусства, созданными их гением.
   А сколько ещё будет создано, построено, воспето, рождено на пороге новой эры человечества!
  
  
   Запись тринадцатая
  
  
   Без сумеречный вечер застал нас на окраине обширного поселения, когда-то бывшего районным центром. Городок встречал наш отряд унылым однообразием одноэтажных домов за остатками давно сгнивших оград, пустыми, покрытыми пылью улицами, похожими на узкие русла высохших рек или каналов, иссохшими садами и скверами, с застывшими в душном воздухе искривлёнными скелетами деревьев.
   За городком простиралась голая равнина, полого опускавшаяся к морю, ещё мерцавшему оранжевыми всполохами недавно севшего за горизонт солнца.
  
   Я разделил наш авангардный отряд на три группы. С собой оставил Марту и Эйнара. Виктора, Джино и Гуннара направил к северной окраине городка через восточные кварталы. Тай Джен должен был вести свою группу к намеченной точке с запада. Ему в подмогу я дал Ю Чен и Анджело. Стефан, Вацлав и Наран по плану должны были обеспечивать прикрытие наших тылов и огневую поддержку на броневике - они служили нам резервом. Такой расклад сил был стандартной схемой действий в подобных операциях.
  
   Сам я со своими бойцами двинулся по главной улице. Отряды "В" и "С" я направил в обход городка с двух сторон, чтобы никто не сумел уйти незамеченным или проникнуть сюда, застав нас врасплох.
   - Как меня поняли? - уточнил я по рации у командиров.
   - Слышу тебя! - отозвался Семён Журбин, руководивший отрядом "В". - Схема стандартная. Действуем, как всегда, по инструкции.
   - Понял. Идём в обход с юга, - отозвался в наушнике Ларс Янсон, возглавлявший отряд "С".
   - Наша цель - заброшенный завод на окраине посёлка. Последние сигналы идут с той стороны, - сообщил я, сверившись с картой на экране планшетки. - Могут быть любые неожиданности. Так что всем быть начеку! Всё, двинулись!
   Я сделал знак рукой и взял оружие наизготовку, продолжая отдавать команды:
   - Всем держать связь! При обнаружении противника сразу докладывать! Самим ничего не предпринимать без поддержки!
   - Понял тебя.
   - Ясно.
   Это были дежурные распоряжения. Опытные бойцы прекрасно всё знали и без них, но половина ребят у нас была ещё необстрелянными юнцами, которые в экстренной ситуации могли открыть беспорядочную пальбу или сами угодить под чью-то шальную пулю.
  
   В невзрачных параллелепипедах построек не было ничего таинственного, что обычно привлекает в покинутых городах. Рядовой провинциальный городишко, жители которого вели здесь когда-то свою скучную и неторопливую жизнь, оживавший лишь в сезоны наплыва туристов, желавших, по сложившейся традиции, понежить свои тела на южном солнышке, да искупаться в мутноватой морской воде, заполненной лохмотьями зелёно-коричневых водорослей.
   Это тебе не пляжи Квинсленда с прозрачно-бирюзовой водой, приятным доступным сервисом и уникальным Барьерным рифом...
  
   Но в душе я чувствовал тревогу. Адреналин уже начал выплёскиваться в кровь, и она мерно стучала у меня в висках. Где-то здесь должна таиться реальная опасность. Может быть, вон за тем трухлявым ореховым деревом... Или вон в том оконном проёме, которые здесь все одинаково скучные...
  
   Когда взошла полная луна, затмив необычайно яркие и крупные звёзды на небе, эти оконные проёмы стали ещё чернее и зловещей. Но, как, ни странно, до окраины городка, где когда-то располагалась обширная промышленная зона, мы добрались, не встретив на своём пути не одной живой души.
   За спиной у себя я слышал глухое шуршание колёс броневика по накатанному дорожному щебню, за десятилетия вдавленному колёсам тяжёлых грузовиков в рыхлую землю.
  
   Обернувшись, я увидел Нарана Очира, сидевшего в башне у пулемёта. Монгол с бесстрастным лицом внимательно всматривался в темноту вокруг.
    "Пандур" остановился в десяти метрах от нас, и сразу же, почти одновременно, с разных сторон на освещённую луной дорогу вышли Виктор, Тай Джен и остальные ребята, бряцая в ночной тишине оружием. Как я и предполагал, они тоже никого не встретили на своём пути.
   - Знаете, как в Италии называли такую большую луну? - спросил Джино Коррадо, задирая голову к небу.
   - Как?
   - Luna del cacciatore.
   - И что это значит? - поинтересовалась у него Ю Чен.
   - "Охотничья луна", - ответил за приятеля Анджело, загадочно блестя в сумраке глазами.
  
   Впереди перед нами теперь тянулась серая полоса забора из покосившихся, местами упавших на землю, бетонных плит. За ней явственно просматривалось приземистое полуразрушенное здание одного из заводских цехов. На территорию вёл широкий проём ворот. Их разъеденные коррозией створки валялись в куче песка, поросшего высокой лебедой.
   Сняв оружие с предохранителей, и включив фонари, мы двинулись тремя колоннами вперёд, плотно держась друг за другом. Сигналы одного из оставшихся датчиков исходили откуда-то из глубины тёмного здания заброшенного цеха.
  
   Как оказалось, внутри проржавевшие крепления цементных перекрытий едва удерживали потолки.
   - Здесь даже пахнет неприятно! - брезгливо поморщилась Ю, нарушая тягостное молчание остальных.
   Присев на корточки, она стала рассматривать жирные пятна на бетонном полу, заваленном грудами камней, плит и балок.
   - Кровь! - подсвечивая ей фонарём, воскликнула Марта. - Совсем свежая кровь!
   Марта порывисто выпрямилась, рыская лучом своего фонаря в колючей темноте впереди. Откуда-то из глубины помещения донёсся приглушённый тихий стон. Мои спутники сразу же встрепенулись, щёлкая предохранителями и затворами. Нервы у всех были на взводе.
   Я быстро поднял руку.
   - Спокойно! Никому не стрелять! Дайте больше света!
  
   И тогда в лучах десятка фонарей нам открылась страшная картина: между подпирающих потолок бетонных колонн, на изогнутой крюком ржавой арматуре висел окровавленный человек в разодранной камуфляжной одежде. Опущенное на грудь лицо не позволяло понять, жив ли он ещё, но человек снова тихо застонал, едва подёргиваясь на крюке, торчавшем у него из-под рёбер.
   - Он живой! - воскликнула Марта, бросаясь к раненному.
   - Помогите ему! Скорее! - скомандовал я, тревожно озираясь по сторонам и не выпуская из рук свой автомат. Мой палец у курка нервно подёргивался.
   Когда человека осторожно сняли с крюка и положили на бетонный пол, я сверился по сканеру с его датчиком.
   - Это Игорь Ветров... Один из бойцов пропавшего отряда.
   Ю Чен поспешно доставала из подсумка перевязочные пакеты. Марта помогала ей, пытаясь остановить кровотечение и привести раненного в чувства.
   - Как он? - поинтересовался я у неё, чувствуя в груди лёгкий холодок при виде безжалостно располосованного кем-то тела коммунара.
   - Плох... - отозвалась Ю. - Очень плох!
   - Слишком глубокие проникающие раны, - сообщила Марта, бросив на меня тревожный взгляд. - Похоже, задета печень и лёгкое. Его свежевали, как кабана... Нужна срочная медицинская помощь, иначе он не протянет и пары часов!
   - Много крови потерял, - согласилась Ю Чен. - Боюсь, мы бессильны здесь.
   Она села на камень и беспомощно сложила на коленях окровавленные руки. На лице у неё появилась гримаса жалости, а на глаза навернулись слёзы.
   - Спокойно! Всем спокойно! Только не паниковать! - приказал я.
   Но в эту минуту я убеждал самого себя, лихорадочно обдумывая, как следует поступить в такой ситуации. Отправить один броневик в лагерь с раненным?.. Да, пожалуй, так и нужно сделать! Даже не один, а два! Второй для прикрытия и сопровождения. На всякий случай... Похоже, здесь всё спокойно. В случае чего, мы справимся сами.
  
  
   Запись четырнадцатая
  
  
   Пока выдалась свободная минутка, продолжу свой рассказ.
  
   Я ошибался, думая, что бандиты ушли отсюда восвояси. Спустя несколько минут после того, как мы обнаружили раненного коммунара, снаружи неожиданно донеслись непонятные звуки. Мне показалось, что это приглушённые расстоянием вопли людей, и я гаркнул сорвавшимся голосом, оборачиваясь к воротам, через которые мы вошли:
   - Всем боевая готовность!
   Мои ребята, как по команде, переместились к входу, чтобы иметь больший сектор обстрела. С каждой минутой вопли слышались всё яснее. Звуки, отражаясь от зданий, приходили с разных сторон, то усиливаясь, то стихая. Наконец, со стороны большого провала в заборе, зиявшего чернотой справа от въездных ворот, послышались отчётливые голоса.
   - Без моей команды не стрелять! - скомандовал я и включил обратную связь. - Семён! Ларс! Где вы? Нам нужна помощь!
   - Что у вас там? - сразу же отозвался Журбин.
   - Пока не знаю. Возможно, превосходящий вооружённый противник...
  
   Меня оборвал раздавшийся в ночной тишине громкий отчаянный вопль, от которого я содрогнулся всем телом. Застывшая подле меня Марта, прильнувшая щекой к прикладу своего "Галила", беспомощно оглянулась. Мне показалось, что она готова кинуться вперёд, туда, откуда доносились крики, поэтому я предостерегающе положил руку ей на плечо и слегка сдавил его.
   Тай Джен занял оборону подле Ю Чен, закрывая своим телом подругу и раненного коммунара, которого та опекала.
  
   Голоса быстро приближались сразу с двух сторон, наполняя здание цеха сквозь громадные глазницы пустых окон. Затем на площадку перед цехом вывалилась толпа возбуждённых, беснующихся людей, вооружённых ножами, обрезками арматуры и дубинами. Это скопище, как ни странно, состояло в основном из молодых людей с тупыми, словно бы одурманенными наркотиками, лицами. Вначале они даже не заметили нас, скрытых полумраком тёмного входа. Впереди толпы двое обнажённых по пояс молодцов с телами в наколках волокли за волосы истерзанную женщину в оборванных окровавленных одеждах.
  
   Должно быть, это Инга Друвис, догадался я, мелком глянув на свою планшетку, где всё ещё горели два огонька с именами.
  
   Тут с противоположной стороны на территорию завода ворвалась ещё одна толпа, возглавляемая бритоголовым здоровяком, потрясавшим над головой винтовкой "Вектор", явно трофейной, отобранной у кого-то из наших бойцов.
   - Мы поймали их! - вопил он. - Мы выпотрошили их, как крыс!
   - А у нас их женщина! - громко похвалялся один из молодцов, державших бедную пленницу за волосы.
   - Тащите её сюда! Вздёрнем и её на крюк! Поганые коммунары! Выпустим ей кишки!
   - Нет! - заревела толпа. - Хотим свежего мяса!
   - Мяса! Мяса!.. - орали наперебой несколько десятков хриплых глоток.
   В эту минуту бритоголовый заметил нас. Я встретился с ним взглядом. Его глаза, как у дохлой рыбы, наполнились смесью удивления, опаски и злобы. Я почти физически почувствовал его желание выстрелить в меня, но я оказался быстрее него.
  
   Выпущенная мной очередь, сразила бандита наповал, разорвав в клочья его голую грудь. И тут же со всех сторон грянули отрывистые очереди моих напарников. Марта холоднокровно и прицельно клала бандитов одного за другим, уверенно продвигаясь к воротам, навстречу совсем обезумевшей от страха и неожиданности толпе. Это именно она сняла двумя точными выстрелами экзекуторов, издевавшихся над раненной коммунаркой. Теперь та, не шевелясь, лежала в пыли, и я старался держать её в поле своего зрения, боясь, что женщина пострадает ещё больше в пылу боя.
  
   Мой "Змей" грозно рокотал двойными очередями, разбрасывая в стороны стреляные гильзы и мёртвые тела. Толпа обратилась в бегство, теснясь в провалах забора. И в эту минуту со стороны дороги грянул грозными раскатами MG с нашего "Пандура". Стефан с разгона загнал броневик на груду битого кирпича, а Наран с безразлично-отрешённым видом поливал головы мечущихся по заводскому двору отморозков раскалённым свинцом. Через несколько минут всё было закончено, хотя под трупами кое-где всё ещё шевелились раненные бандиты.
   - Собрать всех выживших на заднем дворе! - приказал я, чувствуя, как всё ещё дрожат колени от лихорадки боя. - Наших раненных товарищей в броневик, доставить на базу!.. Семён! Янсен! Вы где застряли?
   - На подъезде! - отозвался Журбин. - Десятку гадов удалось сбежать! Преследовать их?
   - Что у вас там произошло? - взволнованно кричал в рацию Ларс.
   - Преследовать никого не нужно. У нас есть тяжело раненные. Ваша задача доставить их как можно быстрее в госпиталь!
   - Поняли тебя!
  
   Когда броневики уже уехали, я, вместе неотлучной Мартой, вернулся к остальным товарищам, присматривавшим за пленными. Моя помощница выглядела необычно возбуждённой.
   - У-у-у! - протянула она, втягивая широко раскрытыми ноздрями воздух и блаженно жмуря глаза. - Ты пахнешь порохом! Это так сексуально!
  
   Я искоса взглянул на  Марту: лицо перепачкано пороховой гарью и чужой кровью, а глаза горят дерзким огнём, как у дикой кошки. Такой я её ещё не видел. Но сейчас я думал о другом. Я вспоминал давние наставления Сиракуза, и теперь выбирал место будущей казни с особой тщательностью. Глубокая яма, заполненная мазутной мутью, там, где когда-то был склад топлива, показалась мне, как нельзя лучше, подходящей для этого.
  
   Выживших в перестрелке бандитов было четверо. Сейчас они уже не выглядели такими бравыми, уверенными в своей безнаказанности молодцами. Даже наркотическое похмелье, казалось, отпустило их. Они жались к обшарпанной кирпичной стене, испуганно и обречённо косясь на окружавших их людей в форме и с оружием.
   - Так скольким коммунарам вы выпустили кишки? - холодно спросил я, становясь напротив них и стискивая за спиной руки.
   Бандиты потупились от моих слов, но вдруг один из них, чувствуя близкий конец, слезливо заголосил:
   - Не убивайте меня! Это не я! Я никого не убивал из ваших! Правда! Это всё...
   Он назвал какую-то кличку или прозвище, которое я не разобрал.
   - Это он убивал, а не я!
   Я пристально смотрел ему в глаза. Врёт! Выгораживает себя, цепляясь за жизнь. Не убивал этих, значит, убивал, насиловал, издевался над другими. Жил всегда по принципу: я король мира, а все остальные - пыль под моими ногами. Теперь пришла неизбежная расплата. Самое главное, чтобы они знали об этой неизбежности.
  
   - В глубине души ты знаешь, что заслуживаешь это... - бросил я ему и добавил. - Если, конечно, у тебя она есть - душа.
   - Ладно. Давай всех по одному! Вот здесь! - кивнул я Тай Джену и указал на яму с мазутом.
   Китаец сурово нахмурил брови и с готовностью передёрнул затвор своего АК.
  
   Когда казнь была завершена, всё запротоколировано, а трупы, валявшиеся повсюду, собраны нами в одном из пустых ангаров, я распорядился сделать небольшую передышку перед возвращением на базу.
   Вацлава, Нарана и Стефана я поставил дозорными на дороге, ведущей в городок. Остальные же расселись на камнях под луной. Горячка боя прошла, и ребята даже пробовали шутить.
   Марта откупорила банку тушёнки и с жадностью ела, ковыряя мясо ножом, то и дело, пытаясь накормить и меня. Но еда не лезла мне в горло.
  
   За время работы в САВЭКСе я научился анализировать поступающую информацию, сводя разнородные факты в одно целое и, пускай и смутно, видя общую картину происходящего и даже грядущего. Эти навыки можно было бы назвать предчувствием или интуицией. И вот сейчас она подсказывала мне, что произошедшее не было простым разбойным нападением на группу коммунаров. Слишком дерзким выглядело оно, а за скоплением в одном месте такого количества бандитов просматривалась организованность действий.
  
   Марта в ответ на эти мои предположения грустно заметила, что, возможно, "Третий закон" начал работать в обратном направлении, ведь даже в физике Ньютона силу нельзя вычислить точно. Что уж говорить о физике человеческих отношений, где даже метафорически погрешность может быть огромна, а ответный удар заведомо изрядно крепче исходного. А ответный ему удар ещё крепче - и так будет продолжаться до бесконечности.
  
   Но что же делать, спросил я её, не подставлять же другую щёку?
   Совсем нет, ответила она, просто ответный удар должен быть более хлёстким и демонстративным, нежели сильным. Об этом стоило бы задуматься с самого начала и искать другие подходы к решению накопившихся проблем.
  
   Что ж, пожалуй, в чём-то она была права: если будет даже бесконечный обмен ударами, но ослабевающими, то сумма ряда будет стремиться к конечному пределу. Возможно, так в дальнейшем можно будет избежать тяжёлых последствий. Об этом стоило задуматься членам Совета Коммун. Мы могли бы вынести этот вопрос на всеобщее обсуждение и поделиться своими мыслями и опытом.
  
  
  
   Запись пятнадцатая
  
  
   Это последняя моя запись в этом дневнике. Спрячу его где-нибудь здесь, среди камней. Возможно, когда найдут наши тела, найдут и его, и он что-то да расскажет о нас нашим потомкам... Хотелось бы верить, что я прожил свою жизнь не напрасно...
  
   Да, не зря прожил, потому что в этой жизни был человек, который по-настоящему, искренне любил меня! Этот человек - Марта... Моя Марта...
  
   Как просто и трогательно звучали её слова признания перед лицом смерти.
   - Ты любишь меня, Иан? - спросила она и на моё невнятное мычание сказала без затей: - А я люблю тебя! Почему, не знаю... Увидела и люблю.
  
   Я долго смотрел ей в глаза, а потом впервые за всё это время мы поцеловались. Взаимный порыв, неожиданно пробудивший во мне, казалось, давно умершие чувства. И они в одно мгновение захлестнули меня с головой, без остатка. Это было чудесно, это было прекрасно, это было поистине божественно! И пусть на губах Марты ощущался кисловатый привкус пороха, но эти губы казались мне нежными лепестками благоухающей розы...
  
   Вот она отстреливается от напирающих со всех сторон бандитов, как всегда прикрывая меня: чистая, добрая, ранимая, несмотря ни на что...
  
   Чёрт! Патроны кончаются! И у Марты последняя обойма...
  
   Ничего, не страшно! Мы с ней уже всё решили: живыми им нас не взять! Но просто так мы не уйдём - заберём с собой столько, сколько сможем, взорвав бомбочку УБТ, припасённую как раз на такой случай. Кнопку мы нажмём вместе с Мартой, когда закончится последний патрон...
  
   Жить счастливо и умереть в один день... Мечта влюблённых всех времён! Жаль, что пожить счастливо нам с Мартой так и не пришлось...
  
   Странно признавать, но Сиракуз и тут оказался прав: страха нет, нет совсем. Сам себе удивляюсь. Пускай страшатся смерти эти гады! В этом новом мире им положено бояться. Надеюсь, так будет всегда. Верю, что когда-нибудь общественное воспитание сведёт на нет возможность появления таких вот людей, - сознательно идущих на преступления против личности. Так же, как исчезли теперь преступления ради обогащения...
  
   Эх! Пожить бы ещё чуток, увидеть всё самому!
  
   Всем вам, наверное, будет странно читать потом эти строки... Не поймёте, что же с нами случилось... Почему всё так заканчивается?
  
   Ладно. Патроны у Марты ещё есть, значит, есть ещё немного времени рассказать обо всём. На почерк не обижайтесь и капли крови на бумаге вас тоже пускай не пугают...
  
   Словно, гром среди ясного неба, мои размышления о будущем Коммун прервал оглушительный взрыв. С недоумением и ужасом я увидел, как наш "Пандур", стоявший на часах в заводских воротах, взлетел в воздух, объятый пламенем.
   - Гранатомёт! - заорал тогда во всё горло Гуннар, вскакивая со своего места и хватаясь за оружие. - Нас обстреливают, Иан! Справа!
   Гуннар успел выпустить длинную очередь в темноту, припав на одно колено.
   А я, всё ещё ошеломлённый, увидел там, в провале забора тёмные фигуры с оружием в руках, и тут же грянули ответные выстрелы - целый шквал смертельного огня, сразивший наповал сразу нескольким моих ребят: Эйнара, Анджело и Виктора Белограя.
  
   - Всем в укрытие! - срывая голос, заорал я, хватая за шиворот споткнувшуюся на камнях Ю Чен и швыряя её в зияющие чернотой ворота заводского цеха.
  
   В ту же минуту с другой стороны на территорию завода ворвалась ещё одна группа вооружённых стрелковым оружием людей. Это уже не были прежние одурманенные наркотиком беснующиеся дикари. Эти действовали на удивление слажено и профессионально, а у меня из опытных бойцов остались только Тай Джен и Марта. Ю Чен, кажется, ранена. Гуннар совсем ещё мальчишка, вчерашний школьник.
  
   Дело плохо. Впятером мы остались против нескольких десятков хорошо вооружённых бандитов. И связи с базой больше нет - рация уничтожена вместе с броневиком - просить поддержки не у кого. Отступать? В чистом поле нас перестреляют за несколько минут. Уже светает. Скоро утро...
   Нет, нужно держать оборону! До последнего патрона, до последнего вздоха. Уничтожить как можно больше этой мрази! А этот полуразрушенный цех станет нашим последним рубежом...
  
   - Иан!
   Марта зовёт меня срывающимся голосом, прорывающимся сквозь грохот пальбы. В её глазах тоска от осознания близкого конца.
   Пора... Ну, вот и всё, потомки, конец! Прощайте! Помните о нас, ведь мы погибли ради вас, вашего будущего, чтобы вам хорошо жилось в лучшем мире...
  
  

* * *

  
   Дейра Бхайрави закончила чтение и подняла глаза на своих учеников.
   В классе стояла полнейшая тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы на ветру за окнами класса, да неугомонным птичьим гомоном. Сквозь распахнутые верхние рамы пахло цветущей горчицей, шиповником и душистой сиренью - дыханием жаркого июня. На дымчатых молочных стёклах плясали лохматые тени от крон деревьев.
   Дейра с лёгкой улыбкой на губах вглядывалась в сосредоточенные лица юношей и девушек, перехватывала задумчивые пытливые взгляды молодых людей.
   Выпускной класс школы шестого цикла готовил их к самостоятельным действиям во взрослой жизни. Совсем скоро они сменят свой ученический статус на новый, став стажёрами, и Трудовое Братство откроет перед ними широкую дорогу возможностей выбора своего будущего предназначения, своего жизненного пути. Особо важным сейчас было познакомить их с трудным путём, пройденным человечеством от эпох низших общественных форм, наполненных бессмысленной жестокостью и страхом, к новой эре Мирового Воссоединения, возродившей веру в благородство и честность человека, открывшей дорогу в великое будущее для каждого жителя Земли.
   Именно поэтому в один из обзоров прежней истории учитель включила этот удивительный и в чём-то уникальный источник информации о том, теперь уже далёком, историческом периоде становления Трудового Братства - дневник путешественника во времени, ставшего свидетелем и страшной трагедии гибели прежней земной цивилизации, и активным участником грандиозных изменений, происходивших на Земле полторы тысячи лет назад, когда человечество переходило на совершенно иной уровень своего развития. До сих пор сведения о периоде на стыке этих двух эпох были крайне разрозненными и неполными, оставляя для современных историков простор для вольного толкования тех или иных событий. Были известны лишь следствия, а сохранившихся доступных источников информации осталось слишком мало, чтобы во всей полноте восстановить историческую картину того времени. Отсюда и возникало много трактовок, а иногда даже откровенных домыслов, и это совсем не помогало в осмыслении людьми новой эры ошибок своих предков.
   Дейра и сама только недавно познакомилась с этим уникальным документом, и не могла не поделиться пережитыми незабываемыми чувствами со своими учениками. И она не обманулась в своих ожиданиях, видя живой отклик на лицах у ребят от прочитанного ею. Это больше всего радовало её. Ведь обучение, как и дружба, требует взаимности. В психике человека существуют очень мощные защитные механизмы, которые немедленно включаются при ощущении однообразия и отсутствия интереса. А преодолеваются они только 'изнутри' самим же человеком: через увлечённость, через поиск ответов на вопросы, через желания и душевный подъём.
   Дейра знала, что от учителя, как передатчика знания и воспитателя, требуется гораздо больше, чем от ученика. Возможно, ей следовало бы выбрать занятие проще, но учить других это всё, чего она хотела в своей жизни. Она упивалась мгновениями, когда распознавала в одном из учеников человека, обладающего даром совершать поступки, двигаться вперёд. Ей всегда говорили, что её талант не в сочинении заумных педагогических теорий, а в способности увидеть огромный потенциал в своих учениках и, возможно, подтолкнуть кого-то немного.
   В этом классе молодых людей, обладающих подобным потенциалом, было очень много, и это не могло не радовать Дейру Бхайрави. Единственная разница между всеми ними лишь в том, что кому-то всё давалось от природы, легко и непринуждённо, а кто-то должен был прикладывать все свои силы, преодолевая тысячи внутренних преград, усердно работать над собой. Но такие, пожалуй, намного ценнее первых, ведь из них в будущем получаться настоящие борцы с любыми трудностями. А трудностей на пути человечества всё ещё хватало - и на Земле, и в далёком космосе.
   Вот почему для нынешних детей всё ещё полезны сильные душевные встряски, мотивировавшие их бороться с апатией и слепотой невежества. И услышанное, как и ожидала Дейра Бхайрави, задело её учеников до глубины души, а, значит, нужно было ждать вопросов. И её подопечные не заставили себя долго ждать.
   - Значит, тела погибших всё-таки нашли? - спросил всегда рассудительный Эран.
   - Нет, - покачала головой Дейра.
   - Тогда откуда у вас этот дневник? - подхватила взволнованная Аруна. Щёки её полыхали жарким румянцем.
   - Его обнаружили совсем недавно. Археологическая экспедиция проводила раскопки в том районе. Правда, специалистам Института протоистории удалось восстановить и перевести не все записи. Для удобства восприятия они разбили дневник на части.
   - Неужели всё так и было? - задалась вопросом смуглая Пола, и в её голосе послышалось волнение, смешанное с неприязнью. - И 'Третий закон' в те времена действовал таким образом?
   - Это было сложное время, - заметила Дейра. - Как мы теперь понимаем, людям, жившим тогда, достался в наследство мир, разрушенный мировой войной, а затем и упавшим на Землю астероидом. Остатки человечества балансировали на грани выживания, рискуя скатиться в пропасть инферно, где их ждало бы полное одичание и превращение в своры жестоких зверей и покорных им скотов. Но лучшие из выживших тогда проявили мудрость и собрали всю волю, чтобы объединить вокруг себя остальных людей, дав им великую и светлую цель - создание свободного мира, в котором торжествует Добро. Наверное, вам не нужно объяснять, что путь из ада к свету всегда труден и долог. К тому же он сплошь усеян кровавыми шипами, пройти по которым никому не удастся безболезненно. Именно поэтому тогда был принят, как руководство к действию, 'Третий закон' - противопоставление немедленного противодействия злу в любой его форме и в той же мере. Это вынужденное условие позволило, в конечном итоге, быстро искоренить подлости и мучения в обществе, оно не дало накопиться злу и усилить власть скверных людей, не оставлявших надежд возродить прежний мир. В этой борьбе со злом принимали активное участие и ваши тогдашние сверстники, смело взявшие на себя функцию божественного воздаяния Немезиды.
   - Но мир изменился вокруг нас, и мы изменились. Мы должны теперь руководствоваться этим, а не слепо подражать предкам! - запальчиво воскликнул со своего места рыжеволосый Ян. - Сегодня у нас новые идеалы и новые цели!
   Он оглядел своих товарищей, но те молчали, каждый думая о своём.
   - Конечно, - согласно кивнула в ответ Дейра. - От вас никто и не требует браться теперь же за оружие. Ведь прежних Коммун давно не существует, хотя в них жили наши с вами прямые предки, возможно даже чьи-то родственники. Мировое Воссоединение для всех нас лишь история, да и за безопасность Трудового Братства ныне отвечают совсем иные структуры. Способы борьбы со злом они разрабатывают сами исходя из современных реалий. Но от этого же 'Третий закон' никуда не исчез, не перестал быть для всех нас актуален. Он по-прежнему действует в социальных отношениях нашего общества, не давая прорасти в нём сорнякам прежней жизни, искореняя зло в самом зародыше...
   Учительница слегка приподняла брови, выражая лёгкое недоумение.
   - Вот ты, Ян, сказал об иных идеалах... - Дейра Бхайрави слегка усмехнулась. - Действительно, у каждого времени и поколения есть свои идеалы. Но иногда люди настолько загипнотизированы своей окружающей средой, через других людей, которые создают эти самые идеалы, что начинают бездумно бороться, чтобы стать такими идеалами, которыми на самом деле никто стать не может. Например, в отношении физического совершенства или определения красоты. Разумеется сейчас другое время. Когда-то, в капиталистическом мире люди тратили всю свою жизнь на подготовку к своей старости, ежечасно выматываясь на тяжёлой работе. То есть, всё, что они делали, они делали для того, чтобы не умереть в старости с голоду. А чтобы не сойти с ума от такой угрюмой повседневности, они погружались в мир иллюзорных идеалов, заточая свою душу в темнице инферно, не давая ей развиваться и совершенствоваться. От того наука в то время пришла в полный упадок, а сделавшее грандиозный шаг на просторы космоса, человечество быстро отказалось от великой мечты. Ведь капитализм не понимает трансцендентальные ценности и не принимает очень длинных промежутков времени, на которых нельзя добиться окупаемости тех или иных проектов в рамках человеческой жизни или окупаемость которых нематериальна, её нельзя продать или получить с неё прибыль. В этом заключается главная проблема капитализма.
   - Но наше-то общество решает стратегические задачи! - снова воскликнул рыжеволосый Ян. - Мы работаем с длинными промежутками времени и стратегией развития!
   - Верно, - кивнула Дейра Бхайрави. - Но здесь есть своя опасность. - Наше общество может оказаться слабым в рамках локальных сиюминутных целей. Вот взять хотя бы тебя и твоих друзей. Я так понимаю, вы тоже готовы уступить иллюзиям неких идеалов и прожить свою жизнь заурядно, но не готовы, если потребуется, жертвовать своей жизнью ради общества, ради Земли?.. Нет! Я не верю, что это так! Прислушайся к своей душе, к её желаниям. Если ты будешь думать, что хочешь чего-то иного, то они так никогда и не проявятся. Но однажды эти желания выйдут на поверхность, и ты начнёшь спрашивать себя, если ещё что-то большее в твоей жизни? Ты спросишь себя: почему я живу, какова цель моей жизни, куда я иду? Что произойдёт, когда я умру? Вспомнит ли обо мне кто-нибудь? Все люди начинают задавать эти вопросы рано или поздно. И тогда кто-то из них смело и честно оценивает для себя свою жизнь, а кто-то начинает заигрывать, флиртовать со своим пониманием, доводя себя до нервного срыва. Их старые концепции, на основании которых они воспринимали свою жизнь, начинают рушиться. Поэтому лишь некоторые отваживаются на такое путешествие вглубь себя. Уж больно оно глубокое и тревожное.
   Дейра помолчала, внимательно оглядывая своих притихших учеников.
   - Так или иначе, все шаблоны, которыми вы жили до сих пор, должны быть сломаны, - продолжала учитель. - Таким образом, вы должны освободить себя, открыть для будущего, в противном случае может наступить неловкий момент между тем успокоением и комфортом, которые были знакомы вам ранее и реальным состоянием успокоения, когда вы становитесь хозяевами своего существа. Это состояние всегда приходит вслед за временным периодом хаоса. Большинство людей, когда они входят в хаос, отказываются от надежды и возвращаются к старым ложным чувствам безопасности. Они ведут, как им кажется, разумную жизнь и умирают в итоге, не получив никакого духовного развития в этом эксперименте под названием жизнь. Как вы догадались, герой, написавший вот этот дневник, поступил иначе. Он нашёл в себе силы перебороть себя, а переборов, стал менять мир вокруг себя в сторону к добру.
   Дейра подошла к распахнутому окну и выглянула в сад.
   - Мы все создаём будущее, все создаём то, что находиться вне нас. Никто из нас не является невинным в этом отношении. Если есть что-то, что вам не нравиться, вы не можете повернуться к этому спиной, потому что, так или иначе, вы являетесь творцами, вы должны всё правильно сделать - каждый из вас, чтобы создавать такое будущее, которое по-прежнему будет лучшим для всех нас. Повторюсь, зло не исчезло окончательно из нашего мира. И оно может прийти, откуда угодно, в любой момент, как изнутри, так и извне. Вот почему всем вам ни в коем случае нельзя прокладывать между собой и реальностью максимальную дистанцию. Впереди у вас, ребята, будет ещё много борьбы, много сил нужно будет отдать ради счастливой и свободной жизни ваших детей и ваших внуков. Иначе мир может объять внезапное пламя, да такое, что будет гореть даже лёд. Кого тогда вы будете винить в этом: тех, кто первым высек искру, или тех, кто благостно упивается сегодня сытой и спокойной жизнью, надеясь, что так оно будет всегда и само собой, без всяких усилий с вашей стороны?
   Дейра посмотрела на раскрасневшегося Яна, и тот потупил бедовый взор.
   - А Хестна? - неожиданно спохватился Кави, известный в классе любитель астрономии. - Она, в самом деле, существует? Но ведь скоро наступит уже седьмой век Мирового Воссоединения! Мы освоили половину планет Солнечной системы и даже вышли к звёздам! Почему я ничего не слышал о ней?
   - Да! Почему? - подхватило сразу несколько голосов с разных сторон.
   Дейра спокойно следила за разгорающейся тревогой молодых людей. Наконец, сказала:
   - Два месяца назад вы были заняты подготовкой к экзаменам, и пропустили важное обсуждение по этому поводу. Тогда было принято решение отложить изучение этого вопроса на некоторое время.
   - Но почему? - изумился вихрастый Ром и недоумевающее посмотрел на сидевшую рядом Аруну.
   - Вспомните, что написано в этом дневнике о Хестне, - напомнила ему Дейра. - 'Лаборатория научных прорывов' пока проверяет и изучает этот вопрос уже не первое десятилетие с привлечением мощнейших на планете ФВМ. Насколько я знаю, полных и достоверных научных данных о реальном существовании Хестны у наших учёных пока что нет. Посланные на разведку в эту область космические автоматы не обнаружили там никакой планеты. Возможно, в этом повинна так называемая 'линза Хоффмана'. Вот почему Совет Экономики считает, что приоритетней для нас сейчас укрепление связей с Гивеей. Её народ всё ещё остро нуждается в нашей технической помощи и моральной поддержке. А так же ряд других масштабных космических проектов и около Солнца, и на дальних окраинах нашей системы. К сожалению, наши людские и материальные ресурсы не безграничны.
   - Всё равно это неправильно! - упрямо замотал головой Кави. - Как можно спокойно жить, когда где-то поблизости во вселенной существует целый остров инферно, на котором люди страдают и мучаются? Разве не наша святая обязанность помогать всем нуждающимся? Эти слова даже есть в клятве, которую нам всем скоро предстоит давать обществу.
   Он окинул пылким взглядом своих товарищей и те загалдели, возбуждённо заёрзали на своих местах.
   - Нет! Я обязательно пойду работать в одно из подразделений Охранных Систем и добьюсь, чтобы эту несправедливость исправили!
   - Верно! И мы тоже с тобой! - дружно подхватили его слова сразу несколько мальчишеских голосов.
   - Потерпите немного, - улыбнулась им учитель, радуясь, что начатый ею разговор оказался не напрасным. - Ведь решения, принятые теперь могут измениться спустя годы и годы многотрудной работы. За эти годы вы и сами переменитесь. Все меняются. Время-то идёт! Вы ещё много чего успеете сделать в этой жизни, решить массу возникающих каждодневно проблем. Не нужно безоглядно бежать вперёд, едва увидели одну из них. Наслаждайтесь моментом - своей юностью и неповторимостью каждого дня. Ведь единственное, что вам будет не под силу - это вернуться к себе самим сегодняшним. Ребята притихли.
   - Я хочу сказать, что вы уже почти взрослые люди, - продолжала Дейра Бхайрави. - А самое неприятное во взрослой жизни то, что она начинается до того, как ты осознаёшь это. Когда понимаешь, что важные решения уже приняты. Выйдя из стен школы, вы будете принимать все решения сами. Они будут вашими до самого конца, потому что за вами больше никто не будет присматривать. Помните это и принимайте все решения обдуманно, чтобы наполнить свою жизнь смыслом и не навредить другим людям.
   Учитель поднялась со своего места и поклонилась своим ученикам, прощаясь с ними.
  
  
   2016-2017 г.г.
  
  
  
   ПРИМЕЧАНИЯ:
  
      -- САВЭКС (SAV. - EX.) - от англ. savers (хранители) и executioner (палачи) (фантаст.)
      -- ФВМ - фотонно-вычислительная машина (фантаст.)
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"