Добролюбова Екатерина Васильевна : другие произведения.

Из неопубликованного

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО


* * *

Я понимаю эти расстоянья,
я принимаю это расставанье,
но все же оправдать их не могу.

Стираю дни, начерченные вчерне,
стираю ревность от тоски вечерней,
но все же оправдать их не могу.

А сердца жалкий бьющийся комочек
так мне помочь старается, так хочет
не захлебнуться кровью на бегу...
Но оправдать и сердце не могу.


* * *

Весна — дыханье чистое,
румяная заря —
рождается, что истина, —
от солнца февраля.


Ожидание

Какой тоской наполнен день,
где так нелепы очертанья
каких-то встреч, каких-то дел
и суеты бесперестанной.

А вечер — напряженно тих.
В нем каждый шорох на учете.
И только звук шагов твоих —
на тонкой, на высокой ноте.


* * *

Весна — и в городе весна.
Здесь птицы тоже деловиты,
а их дразнящие сюиты
лишают сна.

Осатаневшие коты
всю ночь терзают воздух зыбкий.
И даже раньше, чем цветы, —
цветут глаза, цветут улыбки.


* * *

Какая трудная тропа
любви неразделенной.
Глупа судьба моя, скупа
поночно и поденно.

И надо бы давно свернуть,
на большаке — прохлада...
Но выбирало сердце путь,
а сердцу — верить надо.


* * *

Янтарь луны мне выплеснуло небо
из набежавших, словно волны, туч.
И мир давно таким прекрасным не был,
когда его пронзил зеленый луч.

И тишиною полночь зазвучала,
и стала сердцу песня дорога,
и моего родимого причала
вдруг четко очертила берега.


* * *

Жизнь моя — счастливая случайность,
и исход от этого всему:
и счастливых дней необычайность,
и печали сердцу моему.

Только живо в песне неизменной
теплое дыхание берез.
На земле, единственно нетленной,
все случайно — стало быть, всерьез.


Осеннее

Кленовые листья —
гусиные лапы.
Прощально и мглисто
дымятся закаты.

Грибное веселье
в задумчивых чащах,
и воздух, что зелье, —
густой и пьянящий.

И дождик повеет
на клинья дорог...
Ступаешь, не веря,
в тепло, на порог.

И день, угасая,
рождается снова.
И плодом созревшим
качается слово.


* * *

Скатный жемчуг — не слова —
слушала, внимала.
Что мне беды, что молва,
катящие валом?

Тот, кто любит не таясь,
сердца не жалеет...
На другой тугая вязь
жемчугов белеет.


* * *

Я легко ухожу. Сторонится плеча
ветер лета, печален и нежен.
Я легко ухожу к одиноким ночам,
словно ты в моем сердце и не жил.

Угасает огонь красных листьев в саду.
Ах, юдоль — непутевая осень! —
метит стрелами смерти, что ангел в бреду,
уходящую летнюю просинь.


Мишень

Из колючей серой шерсти,
из глазастых горных шершней
намотался снов клубок,
укатился в уголок.

И грешна душа, тесна
без сна:
заполошной мышкой в тире —
до будильника в четыре.


* * *

Коля! Сокол! Сколоколь
в неба синий колокол!
Скину плащ и брошу зонт
за далекий горизонт.

Надоело — в суете,
захотелось — в ясноте:
солнце медом на лице —
по зеленой улице!..

Был же ты красив и строен,
как заезжий кипарис...
Что-то дети ходят строем.
Потому и мир устроен
из актеров и актрис.


* * *

Сегодня ощущение потери —
прямое избавление от бед.
Наш терпеливый коммунальный терем
два чайника поставил на обед.

Я ставлю третий.
В телетайпе двери
наметился какой-то разнобой.
К шабрам, ко мне все — люди, птицы, звери —
с печалями, заботами, злобой.

И вечер близок.
Мирным камертоном
плеснется ветер в форточке сквозной.
И кто-то осмугленным баритоном
мотив затянет песни привозной.

Она плеснет забытое начало
на уголек, мерцающий едва...
Я вас любила. Музыка молчала.
Пойду... поставлю чайник. Или два.


* * *

Памяти мамы

Сквозь драгоценность лунных окон —
окатный свет.
Совиной ночи лупоокой
печальней нет.

Мир заворожен и захвачен,
он чист, как стыд.
Щемящим холодом собачьим
знобит кусты.

Какой становишься несмелой —
бездонен страх:
жизнь, нарисованную мелом,
сожмешь во прах.

Уход не будет обезболен.
Во все вины —
афишей драной на заборе:
«Не прощены!»


Апрель

Мгновение мерцающей звезды.
Свист свиристелей нежно-разноперых.
На мокнущем асфальте росчерк «скорой»,
спешащей жизнь избавить от узды
сомнений, неоправданных тревог
и всех на свете сумрачных дорог.

Вот и живи прекрасным...
В круговерти —
повсюду оправданье ранней смерти.
И даже в твердокаменных сердцах
среди плевел посеял зерна страх.
Вот и зимы несносный монолит
заплакал средь христосовых молитв.


* * *

Не все, но многое
поднадоело.
Как тот Адам —
чихал на Еву,
когда первооткрытие прошло, —
так я средь вас.
Соря делами, —
не с вами, милые, не с вами.
Кося глазами скорой лани
на гибкой серной спички пламя,
о том, что сожжено годами, —
пошло, что пошло! — помолчу,
как тот Адам...
Зажечь свечу?
Недолго ей гореть осталось,
но много мусора мести.
И есть кого рукой усталой
на повторенье покрестить.


* * *

О, девочка! о, флейта! о, душа!
Вишневый сад под топором дрожит.
Скуластый месяц тешит кукушат,
воспитанных на материнской лжи.

Немыслимая литургия звезд
перед рассветом, пряным и немым.
На тысячи рассеянностей верст —
лишь тишина. Но тишина — не мы.

У нас все так же громогласен спор,
как обуздать привязанных за нить.
Но дерево само растит топор —
зачем же в этом дерево винить?

Прекрасно жить, конечно. Не дыша.
О, девочка! о, флейта! о, душа!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"