Аннотация: Это - не коктейль. Вернее, коктейль из воспоминаний о двух годах, проведенных на Острове Свободы. Не путайте туризм с эмиграцией, господа, товарищи и дамы!
Куба либре
1. Дорога
Мне было двенадцать, когда отец поставил нас перед фактом - мы едем на Кубу. На два года. Мы - мама, я и сестра Алина на пять лет меня младше, слегка напряглись. Но куда деваться? Родина сказала - надо, а отец - кадровый военный, редактор гарнизонной газеты, бодро отрапортовал - есть!
Наше слегка растерянное семейство быстренько прошло медкомиссию, с удивлением обнаружив, что каждый из нас обладает прямо-таки идеальным здоровьем. Такие мелочи, как хронический бронхит у меня и аллергия у сестры во внимание приняты не были. В конце концов, государство нас не на Эльбрус отправляло, а в страну, где люди живут. Ну и что, что тропики! Ведь живут же?
Нас быстренько так перекинули из Читы в Одессу.
Одесса нас потрясла. Шел тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. В Чите, возможно, что-то и было, но мы этого чего-то давно не видели. Продуктов нет. Одежды нет. Денег нет, а если последние и появляются, то тратить их все равно некуда. Живем в крохотной двухкомнатной служебной квартире. Мы с сестрой постоянно ругаемся, потому что нахождение вместе в одной комнате нас напрягает. Терпеливые родители время от времени пытаются нас разнимать. Бесполезно. Разница в возрасте и темпераменте - вещь на тот момент кажущаяся непреодолимой.
А на Кубе, как нам сказали, у нас будет трехкомнатная квартира, полностью меблированная, зарплата у отца повыше. А еще! Часть его зарплаты будет аккумулироваться на неком инвалютном счете, и потом, когда мы вернемся на родные просторы, нас будет ожидать просто офигительная сумма. Практически, квартира, машина и шуба в одном флаконе! Вот.
Одесса нас потрясла. Не своей неземной красотой. Все же, в ноябре этот город несколько сер и довольно-таки сыр. И не говором местных. Мы за время скитания по городам и весям говоров этих наслушались всяких! Дело в том, что в магазинах Одессы почему-то была еда. Колбаса. Конфеты. Сыр. Да все там было! А еще в магазинах одежда продавалась. Всякая, в том числе и симпатичная. Ну а уж Привоз нас вообще убил наповал.
Забегая вперед, скажу, что когда мы возвращались два года спустя, в этом городе-герое не было ни еды, ни вещей. Привоз был скуп, и редкие продавцы смотрелись за замызганными прилавками жалко и сиротливо. Но это потом.
А пока мы наедались кислой капустой, пробуя ее из каждой бочки, лопали колбасу, и вид и запах которой мы в бедном Забайкалье успели уже подзабыть, и конфеты покупали по триста грамм, но всякие-всякие. Чтобы нам с сестрой попробовать, а родителям - вспомнить давно забытые впечатления.
Спустя четыре дня после прибытия нас в Одессу, отца отвели на некий волшебный склад, где велели выбрать одежду себе и своим родственникам. Чтобы, так сказать, под гражданских закосить. Одежда была импортной, фирменной, бесплатной. Количество ограничено. Там папа понял, чем костюм мэйд ин Финланд отличается от сделанного мастерицами фабрики Большевичка. Неизвестно, чем сделанного. Ну, вы в курсе.
Мне досталась болоньевая куртка (тоже дефицит) и босоножки. Маме и сестре - платья, вроде бы. Не помню.
Мы грузились на теплоход под покровом ночи. Чтобы враги не узнали о том, что СССР очередную партию военнослужащих отправляет в помощь социалистической Кубе. Ага, враги, может и не знали, но вся Одесса точно была в курсе.
Но, тем не менее, ночью мы взошли на борт океанского лайнера "Леонид Собинов". Почему океанского? Дело в том, что "Собинов", как нам объяснили, специально проектировался как корабль, способный к дальним переходам, такой - кому океан не страшен. Но, в любом случае, в специфике я не разбираюсь.
Пятипалубный "Собинов" был красив и комфортабелен. Лет так пятнадцать назад, до того, как его выкупил Советский Союз, Собинов (если не ошибаюсь) принадлежал английским буржуинам и возил богатеньких дяденек и тетенек по бескрайним морям-океанам. И отрывались на этом судне дяденьки и тетеньки, как могли, ну, или, как финансы им позволяли. Мы бы, может, тоже оторвались, если бы бдительные советские служащие не позакрывали на Собинове все бары, магазины и парикмахерские. Не знаю, зачем. Наверное, чтобы мы окончательно себя капиталистами не почувствовали.
Восемнадцать дней мы плыли. Останавливались один раз - в Санта Круз де Тенерифе, том самом, что на Канарских островах. Но нас туда все равно не пустили. Так, полюбовались издалека на вражескую территорию, и все.
За эти восемнадцать дней мы успели пересмотреть всею программу местной развлекательной команды (а она была, и понятно почему. Запри кучу народа на три недели в замкнутом пространстве и без развлечений. Это что ж такое получится? Ужас на крыльях ночи, особенно, если учесть, что значительная часть этих совестких граждан - военнослужащие срочники. Т.е. молодые, активные и любознательные ), прилипнуть к телевизору (там видео гоняли), отлипнуть от телевизора, позаниматься в спортзале, наплевать на спорт, перечитать все книги в библиотеке, покупаться в бассейне (их было два - детский и взрослый) , подружиться, переругаться... В общем, много всего успели. Хорошо еще, что наше семейство не страдало от морской болезни, вестибулярный аппарат у всех - чудо. Хоть в Космос отправляй! Ну, еще и каюта нам досталась ровно посередине судна. Качало мало. В общем, если держишься от тех, кому меньше повезло, подальше, и запах соответствующий не чувствуешь, то все в порядке. Жить можно.
Надо сказать, что плыть восемнадцать дней по океану - не так уж и весело. Понимаете, смотришь направо, налево. Нигде же ничего нет. Ну, море Саргассовое. Ну, летучие рыбы выпрыгивают. Ну, акулы наш корабль сопровождают. Ну, истребители какие-то над нами круги наматывают. И все! А так море-окиян, и ноль свежих впечатлений. Скучно.
Но, рано или поздно все заканчивается. Мы прибыли.
2. Начало
Нас погрузили в автобусы и повезли к месту нашего будущего обитания.
Особой жары не наблюдалось, но, возможно потому, что мы следовали по направлению к Острову медленно и успели привыкнуть к изменению климата.
Первое мое впечатление от Кубы - это собака. Мы ехали по трассе, и возле одного из домов гуляла собака. Она была лохматая и светло-желтая. Очень странный окрас. Я тогда подумала, что на Кубе, наверное, все представители семейства псовых такие необычные. Ошиблась. Как позже выяснилось, островитяне больше всего любили гладкошерстных такс.
Второе мое потрясение - это автотранспорт. Ну не знаю, почему я ожидала увидеть на улицах Гаваны всякие заморские авто. Нет, они там были - Шевроле образца 1965 года, Каддилаки и Форды тех же времен. Но основную массу автотранспорта представляли наши жигули, Газы и тому подобные шедевры отечественного автопрома. В целом, будто и не уезжали, если по сторонам не смотреть. А если смотреть, то уже совсем иной коленкор получается. Во-первых, океан сзади (Мексиканский залив - синий, тихий, странный), и пальмы по обочинам. Королевские пальмы. Высокие такие дуры с зеленым венчиком листьев сверху. Единственный вид пальмы, который не плодоносит, и древесина - гавно. Но красивая спору нет, и символ свободы, как никак.
Примерно через час мы прибыли. Пригород Гаваны. Поселок Нарокко. Как переводится Нарокко с испанского - до сих пор не знаю, хотя язык изучала, и понимала его, в общем-то, неплохо. Все проживающие в поселке твердо были уверены, что Нарокко в переводе - болото. А вот и неправда. Болото с испанского - совсем другое слово. Не помню, какое, но другое. Впрочем, глас народа - глас Божий, и если жители этого места обитания искренне считали, что это болото - значит, так оно и было.
Нас выкинули возле дома, сунули папе в руки ключи от квартиры, и аллес, автобус уехал. Мы недоуменно огляделись. Дом, в котором нам предстояло провести ближайшие два года, был блочным, пятиэтажным, без стекол. Вообще, стекла на Кубе были как-то не в моде. Окна закрывались деревянными жалюзи что в частных домах, что в школах, что в иных учреждениях.
Заходим в квартиру. Ага. Меблированная. Полностью. Расшатанными плетеными креслами. Телевизор черно-белый. Не работает. Кондиционер. Вроде, пашет. Лампочки выкручены, розетки сняты. Посреди зала (кстати, прихожая проектом не предусмотрена, и потому сразу из подъезда вы попадаете в зал) куча мусора, оставшаяся после прежних хозяев. Комнат две, но предыдущими хозяевами с помощью картона и какой-то матери часть зала огорожена, так что можно сказать, что и три. Кухня размером два на полтора втиснута в переход между залом и спальней. Крохотный балкон. По нему ящерица бегает - маленькая такая, зеленая, с длинным хвостом. Выглядит дружелюбно.
Оглядываемся в тоске. Ожидали мы увидеть нечто иное. Ну, не сказать, чтобы прямо-таки королевские покои, но нечто более презентабельное - это уж точно. Однако деваться некуда - позади не то, что Москва, но и вся Евразия совсем далеко позади.
По улице дети российские бегают. Загорелые такие, шустрые, и кричат непонятно: "Мира, мира!", "Вы с новой барки?", или вот еще: "Мама, у меня сопатики порвались!". Ну, это мы позже выяснили. "Мира" с испанского - смотри, "барка" - корабль, сопатики - от "сопатос" - обувь, значит. Позже и мы так навострились.
Часа через два приходят соседи толпой. Знакомиться и провести нам, переселенцам, курс молодого бойца.
Курс следующий.
Пункт первый. Есть центр снабжения - Маньяна. Может, официально именовался он как-то иначе, но все местные россияне именовали его именно так. Маньяна. С испанского это означает "завтра". Пасада маньяна - после завтра. Пасада Пасада маньяна - после послезавтра. Вот последнее в Маньяне услышать можно было чаще всего. У меня телевизор сломан - маньяна. Кровать рухнула - маньяна. Кондишн не в норме - пасада пасада маньяна.
Пункт второй. Каждый месяц выдается продовольственный паек. Только формируется он специфично в плане набора продуктов. Ну, к примеру, в месяц семье из четырех человек полагается пять кг говяжьего жира. Вы когда-нибудь готовили на говяжьем жире? Нет? Так я поясню. Мало того, что он невкусный, так и еда умудряется застыть даже при плюс тридцати. Морская капуста - обязательно. Хлеб, мясо (если получится вырвать его из зубов у иных жаждущих), ну и прочие нужные вещи.
Пункт третий. Немаловажный. Вода. Воду пить нельзя. Не из-под крана, не вообще. Для того, чтобы эта жидкость была пригодной для употребления внутрь ее нужно очень долго кипятить, а потом процеживать через три марлевых полотенца. К концу нашего проживания на Острове в кастрюле для кипячения образовался слой известки на стенах толщиной сантиметра три-пять. Горячая вода есть. Теоретически. То есть, если вы электрообогреватель включите в розетку - будет. Ну а нет - так и суда нет. Мы же в тропиках! Нафига здесь горячая вода!
Пункт четвертый. Главный. Насекомые. Вот о живности соседи наши рассказывали взахлеб, размахивая ручонками и поблескивая гляделками. Сволочи.
Итак, во-первых, тапки лучше не носить. А если носить, то каждое утро нужно непременно, прежде чем засунуть в обувь конечности, тапки эти самые аккуратно встряхивать. Зачем, спросили мы. А потому, что в тапках любят сидеть кукарачи.
Что такое кукарачи. Это такие тараканы. Да, насмотрелась я на них вдоволь. Это не просто тараканы. Это шоколадного цвета твари пяти сантимеров в длину. Они летают. Ну, вспархивают метра на полтора в высоту, а потом приземляются где-нибудь. Еще они очень твердые. В том плане, что если ты эту скотину чем-нибудь стукнул, и она упала на пол, далеко не факт - что она умерла. Нет, получила легкую контузию, оклемалась через пару секунд и дальше по своим делам полетела. Чтобы убить кукарачу, нужно загнать ее в угол и прямо в ее наглую круглоглазую харю прыснуть дихлофосом. Тогда, может, и сдохнет. Если отравляющие вещества просто распылять в пространстве - результата не будет. Ну, может, кукарачики и побалдеют слегка, порадуются жизни, похихикают даже и дальше себе побегут. А вот если в рожу, да прямое попадание, тогда почиют. Может, от отравы, может, струей захлебнутся, а может, и вообще, разрыв сердца получат от шока такого. Но сдохнут точно. Только ведь фиг загонишь...
Но! Ни одна даже самая больная на голову кукарача за все два года не попыталась заползти ко мне в тапок. Я даже соцопрос потом провела среди одноклассников. Мол, не видали ли? Не видали. Ну и правильно, что она, психически нездорова? Что там жрать, в тапке-то?
Помимо кукарачей на Кубе водятся древесные лягушки. Проблема следующая. Если вы идете вечером по темной (ну, или освещенной) аллее, на вас может прыгнуть эта склизкая зеленая гадина. Прыгнуть и вцепиться в вас своими прилипучими лапами. И все. И не отлепите вы ее тогда. Так и будете ходить с лягушкой на каком-нибудь неудачном месте. Можно, правда, солью ее присыпать или сигаретой куда-нибудь ткнуть. Если повезет - отпадет. Ну а нет, значит, судьба ваша такая несчастливая.
Я полгода честно боялась лягушек. Потом надоело. Еще один социологический опрос жертв лягушачьей коварности среди моих знакомых не выявил.
Скорпионы и пикуды. Скорпионов, так или иначе, видел каждый. Расскажу про пикуд. Это такие волосатые пауки. Размером примерно с мужскую ладонь. Прыгают. Высокого и далеко. Страшно ядовитые. Это правда. Водятся везде. Это тоже не брехня.
Так вот, стоит скорпиону или пикуде этой самой увидеть где-нибудь беззащитного ребенка, и тут же эта тварь из преисподней подпрыгивает и впивается в несчастную жертву жвалами (или хвостом, кому как повезет), и тогда кранты. Скорая, реанимация, и тихая могилка обеспечены.
Ну, видела я этих пикуд. Боялась страшно. Уж больно выглядят они впечатляюще, такие, бррр, одним словом. Только живностью они оказались пугливой, и на народ не кидались. В смысле, вообще. Нет, наверное, если долго гоняться за пикудой по открытому пространству, может, она на тебя и бросится с коварными намерениями. При мне не пыталась. Скорпион, правда, однажды укусил. Не меня. А мою классную руководительницу - на тот момент еще и начальницу нашего пионерлагеря. Мы ей даже сочувствовали слегка. Но больше злорадствовали, если честно. Ну и что? Дело было в июле. Как выяснилось, опасны скорпионы на Кубе только в брачный сезон, т.е. с мая по июнь, да и то, не то, чтобы смертельно. Скорее неприятно. В общем, вкатили преподу укол и обратно к нам в лагерь вернули. Мы даже порадоваться толком не успели.
Короче, за все два года скорпионы с пикудами покой нашего семейства не тревожили.
Большое спасибо соседям. Как мы поняли позднее, это такое развлечение было среди местных - новеньких пугать. Просто так, со скуки. Ну и в качестве местной традиции, естественно.
3. Продолжение
Меня быстренько определили в школу. Школа была специальная - исключительно для детей военных, с учителями, которые менялись с завидной регулярностью - каждые два года. Школьные каникулы у нас, правда, были не три, как у нормальных советских детей, а четыре месяца. С начала мая. Объяснялось это просто - жарко было в мае. Жалко было детишек.
Ввиду нахождения в тропиках школьную форму заменял несколько вольный ее пересказ, называемый "светлый верх, темный низ". И галстук, естественно. В ту пору в Советском Союзе уже вовсю шли всякие интересные, процессы, побуждающие молодежь от галстуков этих в темпе избавляться. Но Родина была далеко, а учителя близко. А потому красная тряпочка на шее являлась обязательным аксессуаром.
Меня там даже чуть в комсомол не определили. Вернее, вяленько так поинтересовались, не желает ли редактор школьной стенгазеты, и, по должности, член Совета дружины, подать этой самой дружине пример, и вступить в ряды ВЛКСМ. Редактор подумал и спросил "А нафиг?". "Ну, не хочешь, как хочешь..." - вздохнули они и отстали. Все изменялось.
В спешном порядке пришлось учить два языка - испанский и английский. Теоретически, без этого вполне можно было обойтись, поскольку жили мы обособленно и в город выбирались не сказать чтоб очень часто. Однако быстро выявилась очень специфичная проблема - телевидение. Очень, знаете ли, затруднительно, смотреть остросюжетный американский фильм с титрами на испанском. Сидишь и гадалку из себя изображаешь - и что же это там главный герой прохрипел, падая в пропасть? То ли "О Боже мой!" то ли "Твою мать!"? Непонятственно.
А вообще, первые слова, которые я произнесла на языке Сервантеса, были, увы, нецензурными.
Я как-то быстро развилась из ребенка в девушку. Крупная такая, выпуклая, волосы выгорели. В общем - мечта кубинца, как быстро выяснилось. Мне-то оно все нафиг не нужно было. Я - девочка книжная, домашняя, мне бы журнальчик в руки либо мольберт. В общем, внимание к моей драгоценной персоне персону эту смущало и раздражало.
"О! Линда, бонита, гранде чопа, кьеро фоки-фоки!" - эта фраза произносилась со вздохами и присвистываниями, сопровождалась восхищенным закатыванием глаз и усиленным обкапыванием слюной асфальта. Означала она следующее: "Красивая, симпатичная, большая попа, давай потрахаемся!". Наверное, проще всего было просто на это не реагировать. Но я тогда так не умела.
В итоге первыми выученными мною на испанском словами был краткий, выразительный и ненормативный посыл просителя в неведомые дали, а также некоторое определение, ярко характеризующее отдельные достоинства лиц мужского пола. После произнесения подобных эпитетов следовало быстро, но не теряя самообладания, удалиться, стараясь не особенно вилять этой самой, чопой.
Но, надо признать, попыток поправить мне фейс со стороны посылаемых не наблюдалось. Они лишь смеялись. Все же странно, наверное, было услышать подобное из уст девочки с наивными глазами и лицом отличницы.
Впрочем, именно с Кубы я вынесла плохо объяснимую для русского человека нелюбовь к неграм (афрокубинцам?).
Не любила я их не за то, что приставили. За эксгибиционизм. Мне казалось, что наше несчастное Нарокко - просто рай для извращенцев. Во всяком случае регулярно, примерно раз в месяц, в нашем подъезде обнаруживалось нечто, с восторгом демонстрирующее проходящим (проскакивающим!) мимо лицам женского пола некоторые вещи, для публичной демонстрации не предназначенные.
Так вот, к вопросу о фильмах. Несколько местных каналов транслировали передачи всякие, концерты, мультфильмы и, вероятно, честно уворованные у не совсем дружественных Штатов всякие интересные картины. Ужастики, боевики... Мечта советского ребенка, одним словом.
Где-то через год не знаю, каким уж способом, но у нас появилось советское телевидение. Аж два канала - первый и второй. Мы с родителями сидели у телевизора, разглядывали сугробы, елочки и умилялись. Снежок, холодок, березки... Красотища! Тропики через год пребывания уже достали по самое не могу. Все время одно и то же - трава зеленая, земля - красная. Море - синее, а песок - белый, но! До моря километров пятьдесят, а зимой купаться не рекомендуется. Не потому, что вода холодная, а из-за гадов всяких морских, которые зимой в Мексиканском заливе отчего-то активизируются. В общем, местные в воду не залазили, и россияне тоже не торопились.
Зимой идет дождь. Строго по расписанию. Начинается полтретьего, заканчивается через сорок минут. Все это время лучше просидеть где-нибудь в помещении, так как зонтики не спасают. Сравнение с душем не вполне адекватно, потому что душ по сравнению с хорошим тропическим ливнем отдыхает. У душа дырочки рядами расположены, а ливень, он сплошняком льет.
Природа быстро приелась. Пальмы. Королевские. Ну их я уже упоминала. Кустики какие-то. Местами с цветочками. И что уж точно с цветочками, так это дерево - смерть европейца называется. Уж извините, не знаю, как по латыни. Это такое красивое, высокое нечто, похожее листьями на акацию, с красными цветами. Очень эффектное дерево. Говорят, цветы эти - мощнейший аллерген. Не знаю, не проверяла. Не нюхала. Не страдала.
Кстати, медицина на Острове свободы ой как развита. В смысле, очень и без ехидства. Но и мы не подкачали. На каждый подготовленный кубинскими учениками Парацельса у нас был свой, отечественный запрос. Ну не подходит тропический климат европейскому человеку! Человек этот самый может, наверное, без особого вреда провести там пару-тройку недели отпуска, но, господа, не путайте туризм с эмиграцией!
Через полгода после прибытия я почувствовала себя как-то не фонтан. Слабость какая-то, с дыханием проблемы... Но ведь это не повод пропускать школу! И я спокойно занималась своими делами. А потом мне приспичило к медичке сходить. Не знаю, зачем. Может, освобождение от физкультуры выпросить, может, еще с какой целью. Не помню уже. Вот, прихожу я к ней, значит, она меня послушала потыкала, а потом как закричит нечеловеческим голосом: "Ай-ай! У тебя воспаления легких!". "И что?" - интересуюсь я. "А то!" - восклицает медичка! - "Постельный режим, и на море не ездить! И антибиотики пить две недели, как минимум". Ну щас, на дворе апрель, все брошу, и на море ездить перестану. Мы и так туда только по субботам и воскресеньям попадаем, а сейчас сезон начался! Антибиотики - куда не шло, поглотаю. И в школу могу не ходить. Тоже мне проблема! Но море! Короче, наплевала я на ее рекомендации с высокой колокольни. И ничего, жива.
Второй случай был интереснее. Года еще не прошло, как моя золотисто-коричневая к тому моменту шкурка вдруг покрылась белыми пятнами. Ну хожу вся такая, как какой-то ненормальный леоперд, или гиена, скажем, ну, жираф, а пятен все больше и больше. Не болит, не чешется, ну уж больно вид какой-то неэстетичный. Что делать? Идем к врачу - на этот раз военному, потому что гражданская наша медичка полностью расписалась в своем бессилии. Ручки так в стороны развела. "Не знаю - говорит, - лишай, наверное".
"Ага, - заявляет военврач, - нестрашно, дело поправимое. А что Вы хотели? С Забайкалья и в тропики? Да тут неграм только хорошо и прочим нерусям. Мажьте этим вот лекарством, каждое пятнышко два раза в день. Они и пройдут". И баночку мне дает. Лекарство бесцветное, спиртом пахнет.
Юморист, блин. Как же я могу намазать каждое пятнышко, если мой организм полностью расцветку поменял?! Ну, мазала. Долго мазала. Недели две, наверное. Об одном мечтала, чтобы у меня жидкости этой полезной целая ванная была, а я бы туда окуналась, лежала минуты две, и все, никакой мороки. Но все плохое, как и свой антипод, когда-нибудь заканчивается. Вот и пятна исчезли.
4. Ближе к окончанию
Но надо же вспомнить и о чем-то хорошем? А то ведь может показаться, что все два года на Кубе были для советского человека непрекращающимся кошмаром. Да нет, прекращающимся. Иногда и не кошмаром вовсе.
Вот город мне очень нравился. Который Гавана, столица то есть. Не знаю, как он выглядит сейчас, а тогда в эпоху развитого социализма, он только-только начинал ветшать.
Гавана удивительна. Мне тогда казалось, что в ней нет двух одинаковых домов. Был, помню, дом с гробами. Это мы так одну высотку называли с балконами специфической формы. Был дом с привидениями - чья-то заброшенная усадьба с зеленой крышей, где ветер выдувал мрачные, вызывающие озноб рулады. Был Капитолий, точь в точь, как в Вашингтоне (если не ошибаюсь, конечно, поскольку в Вашингтоне не бывала). Сейчас Капитолий - восхитительный музей, в котором одних бабочек рассматривать часами можно. Есть крепость на берегу - совсем заброшенная, там пушки так и валяются со времен пиратских нападений. Громадное количество памятников - позеленевших, но, все равно прекрасных. Оперный театр с замечательными постановками. Капелия...
Капелия - это такое большое кафе, в котором только мороженое подают. Мороженое с вафельками и непременным стаканом холодной воды в придачу. Три шарика - уно песо бенте (один песо и двадцать сентаво).
Офигительное было мороженое. Даже при нашей постоянной бешеной нехватке денег в мороженом мы с родителями не могли себе отказать.
А денег не просто не было. Их не было вообще. Отец получал нечто, издевательски именуемое зарплатой. Остальная часть его заработка, как ему было официально заявлено, постепенно накапливалась на неком инвалютном счете. Предполагалось, что мы, вернувшись в СССР, сразу станем ну очень обеспеченными людьми, поскольку Родина, мол, долги свои не забывает. Ах, Родина, сколько она еще обещала...
Ну ладно, еду дают на паек. А одежду? А развлечения какие-никакие? И приходилось бравым военнослужащим и членам их семей заниматься мелким спекулянтством. Продавалось все. Мы были бедными, но, по сравнению с местным населением, выглядели, наверное Крезами какими-то. Ну, во всяком случае, нам бы в голову не пришло купить выдаваемые в Маньяне простыни и нашить из них сарафанчики и штанишки. Много ребятишек вокруг поселка щеголяло в одежке в клеточку (синяя на белом. В центре каждой клетки лавровый венок и надпись ВС). Очень так смотрелось... экзотично... и патриотично, конечно, учитывая то, что ВС - как никак, вооруженные силы.
Мы продавали часть пайка и старые вещи. Мой лексикон обогатился словами "монтека" - жир, "арос" - рис, и "синта" - лента для волос. Самый ходовый товар. Особенно ленты. Те самые, которые советским девочкам в косы вплетали. На Кубе это отчего-то был дикий дефицит. И стоили полутораметровые бантики весьма значительные суммы денег (ну, для нас). Почти валюта местного масштаба. Ну а где на всех набрать лопат? Выручала почта. Время от времени к нам приходили посылки с родины и конверты с письмами. Открываешь вот так конвертик, а там писулька от бабушки и вот она, синта, или даже две. Можно поесть мороженого, а родителям пивка попить, или овощей купить, к примеру.
Помню, мы послали родственникам слезное письмо, мол, простите ребята, но нам тупо не хватает трусов, пардон, нижнего белья. "Яволь!" - бодро ответили родственники, у которых в ту пору в стране тоже начинали всяческие интересные процессы происходить, и прислали нам несколько пар трусьев.
Ни до, ни после этого я такой шедевр отечественной промышленности не встречала. Это было нечто цвета бедра испуганной нимфы, стеганое изнутри, почти по колено и с игривым манжетиком снизу. До этого я себе трусы представляла несколько иначе. Мы с родителями впали в ступор на некоторое время, искренне пытаясь представить себе, как ЭТО можно на себя надеть. Но выход был найден достаточно быстро. Какой? А выставим на продажу. Авось кто-то купит.
Кстати, процесс торговли я так и не описала. Происходил он просто. Во-первых, цены на товар устанавливались как-то централизованно. Не знаю, как происходил сам процесс сговора, но стоимость была у всех примерно одинакова.
Так вот, то, что, как вы считаете, вам не нужно, выкладываете на комодике у входа. А дальше просто. "Тук-тук". "Кто там?". "Монтека? Синта? Арос?" "Си! Си!". Они заходят, выбирают, что нужно. И все, товаро-обменный процесс запущен.
В итоге и нежно-розовое нечто было с восторгом, переходящим в овации, закуплено одной из приходящих кубинских сеньорит. Апофеоз происходящего случился тогда, когда дней через десять эта же мадам заявилась к нам, гордо покачивая упругими бедрами, втиснутыми в ЭТО. А что? Вполне сгодилось в качестве бриджей. Это мы - гады взыскательные, а у них, может, мода такая!
Кстати, к вопросу о моде. Я уже упоминала о том, что гранде чопа - признак особой красоты. Не говорила, насколько. Так вот, самое оно, это когда чопа обтянута красным трико, при этом часть тела эта выпуклая такая, круглая, и амплитуда при движении туда-сюда, туда-сюда! А если еще и талия ремнем перетянута по самое не вздохнуть, не..., то воще! Красота неописанная, такая, что и представить себе невозможно. Вот они какие бывают, признаки привлекательности-то. А вы модели, модели...
В итоге за два года мы продали папины старые кроссовки, некоторое количество жира, риса, банок морской капусты, пару килограмм сосисок, частично вареных (не смогли мы их съесть, уж сильно аспирином на вкус отдавали), несколько пар трусов (ну да, опять я о них!) - лиловых невыразимых, выдаваемых отцу в качестве элемента обмундирования, несколько наборов постельного белья, километры ленты для волос и много еще чего, в хозяйстве не особенно нужно. В общем, обогатили экономику дружественного государства.
Но, говоря о процессе продажи, я, как будущий экономист (ну да, есть и такая блажь), не могу не упомянуть и покупку.
Не буду говорить о странных овощах, которые мы со временем научились готовить, о всяких кофточках, которые время от времени удавалось купить. Скажу о главном - о книгах и презервативах.
Презервативы, видимо, в то время в СССР, были в дефиците, и потому мои соотечественники скупали их сотнями, а то и тысячами, надеясь, вероятно на сотни лет вперед обезопасить себя, друзей и родственников от нежелательного потомства. Они брали их пачками, вызывая у аптекарей искреннее недоумение, смешанное с искренним восхищением.
С книгами ситуация обстояла сложнее. Когда мы уезжали с Родины, в книжных магазинах можно было купить разве что сборник Пушкина, да труды основоположников марксизма-ленинизма. Однако всякие интересные вещи, как выяснилось, в то время, все же официально издавались, только куда они девались - тайна, покрытая мраком или еще чем-то.
Каким путем, зачем и почему русские издания не совсем одобряемых авторов попадали в Гавану - я не знаю. Но в центре города был магазинчик, в котором было можно просто и без напряга за песо приобрести Гумилева и Пастернака, Бокаччо и Набокова, дефицитного Пикуля и невероятных Анну и Сержа Голон (незабвенная Анжелика, помните?). Там можно было купить произведения советских и американских фантастов, шикарные издания музейных репродукций и много-много чего еще.
В общем, изголодавшиеся по хорошей (а также не очень хорошей, но развлекательной) литературе советские граждане хватали эти книги, насколько им хватало денег. Вот и мы с Кубы в СССР приволокли пару-тройку центнеров русскоязычной макулатуры.
5. Вот теперь точно окончание
Где-то за полгода до отбытия на родину все нарокчане начинали готовиться. В смысле, всеми правдами и неправдами, приобретать себе всяческую модную одежду и аксессуары. А правды и неправды всегда одни - магазин, где торгуют за доллары. Покупка валюты - деяние наказуемое, но безопасное. В том смысле, что хрен вы нас поймаете, если мы деньги на это дело найдем. В долларовом магазине можно купить многое - и приличные фирменные вещи, и технику (JVC - рулит), и многое еще. Долларовый магазин - маленький уголок рая. В нем есть кондиционер, и продавцы прячут презрительность за радушными улыбками.
И вот, наконец, день, когда отбывает наша барка. Я вся из себя дико красивая - в бирюзовой пышной юбке почти до полу, в шифоновой кофточке с кружавчиками того же цвету, с резиновым поясом сантиметров так десять в ширину, перетягивающем то место, где должна быть талия, ковыляю по красной кубинской почве на каблуках. Чувствую себя страшно красивой и обворожительной калекой, потому что это мой первый опыт передвижения не на плоской подошве. Ну конечно! Если до этого топать только в кроссовках или в шлепанцах, босоножки на каблуках начинают казаться чем-то невероятно изысканным и дьявольски неудобным. Но если идешь не по асфальту, а по земле, каблуки в почве увязают, и можно хоть какое-то подобие равновесия сохранять. И вообще, это позволяет и грудь выпятить, и живот втянуть и подбородок задрать почти к небесам. По асфальту - сложнее. Грудь внутри, живот фиг знает где, а подбородок почти у земли, чтобы ему, бедному, не сильно больно при падении ударяться было.
Ковыляю, значит, а вокруг возгласы восторженные, мол, неужели это дочка такого-то! Надо же, как выросла девочка! А какая красавица! Лестно ужасно, не непонятно - неужели я вчера еще не выросла, а сегодня вот нате? Или это прикид мой модный так аукнулся? Или блеск в глазах и предвкушение от скорой встречи с... блин, не могу назвать ее родной, я не в России родилась... ну, практически родной землей позволил, наконец, наблюдателям заметить, что девочка того, подросла, не знаю.
Но горда я была неимоверно!
Народ активно пил. Ром, секу (типа рома) и ликеры. Кто - от радости от того, что покидает, наконец, это социалистическое государство, кто от горя - как-никак, друзья уезжают. А кто просто за компанию, потому как повод.
Но. Все заканчивается. Слезы пролиты, адреса переданы. Обещания созваниваться и встречаться розданы всем, даже тем, с кем искренне не собираешься делать ни то, ни другое. Царит атмосфера дружбы и искреннего умиления.
Нас погрузили в автобусы и отвезли в порт. На барку (корабль, по-ихнему, теплоход, в общем). Впереди - восемнадцать дней плавания. И вот тут выяснился один фокус. Оказывается, за время нашего пребывания на Кубе отношения между двумя государствами несколько охладели. На почве снабжения топливом.
Своих природных ископаемых на Острове свободы практически нет (чуть серебра, немного никеля), а потому это государство нефтью снабжалось за счет Советского союза. И тут последний как-то заартачился. Не знаю, уж что там произошло, не интересовалась никогда, но Гаванский порт отказал нашему судну в дозаправке. В результате пришлось делать крюк. Останавливаться возле каких-то таинственных островов. Нас, как водится, не выпустили, и вообще, посоветовали из кают не вылезать. А то мало ли что! Вдруг решат злобные империалисты умыкнуть какого-нибудь ребенка, к примеру! Ребенку - фигня, а стране - международный скандал.
Но, все обошлось. Империалисты коварных поползновений на свободу советских военнослужащих и их семей не предпринимали, топливо предоставили, и мы почти по графику прибыли в Одессу.
В Одессе образца декабря 1991 года, как выяснилось, было несколько, по сравнению с Кубой, прохладновато. Нет, морально мы были к этому готовы. Помню, первый снег за два года я видела, когда мы проплывали Дарданеллы. Говорят - это странно, не должно было быть такого, тем более в это время года. Но было, наверное, специально, чтобы нас подготовить.
Но фиг с ней, с прохладой. Гораздо большим шоком для прибывших "кубинцев" было обнаружить, что страна она того, малость изменилась, и не в лучшую сторону. Самым ярким показателем негативных изменений служил Привоз, на который мы поперлись, пытаясь освежить яркие приятные воспоминания. Не освежили. Привоз был пуст. Ни тебе колбас, ни капусты квашеной. Пара запуганных продавцов в дальнем углу торговала предметами китайского ширпотреба. И все.
Радиостанции, переключившиеся исключительно на украинский язык, вещали на мове что-то, судя по интонациям, явно ругательное.
Что-то, при желании, в Одессе можно было приобрести, но только на талоны, которые у нас отсутствовали. В итоге отвалили так.
Возвращались мы в Забайкалье на поезде. Как раз в новый год. Помню, добренько улыбающийся проводник рассказывал, как в Белоруссии у них хорошо, и насколько лучше станет, когда они от России отъединятся. Мы разрисовывали окна вагона зубной пастой, пытаясь создать праздничную атмосферу, и кивали, чтобы не портить товарищу настроение. Почему-то нам тогда казалось, что не будет им особенно хорошо.
Что ждало нас дома - мы не знали, и боялись предполагать. А ждало нас следующее.
Деньги, бережно хранимые государством на папином инвалютном счете обесценились настолько, что купить на них мы смогли лишь видеоплеер. И то радовались, потому что успели.
Отца из Забайкалья быстренько отправили на Север. Без нас, потому как жить там было негде. А здесь все же оставалась служебная квартира.
Мы остались ждать, пока он получит какую-нибудь пригодную для семейного проживания площадь. Собачку себе завели - мелкую черную дворняжку Чарика (ЧАР - читинский аристократ). Чарик был умен, самостоятелен, блохаст, очень любил пирожки с капустой.
Денег снова не было (уже привычно), да и купить на них было нечего. Все вокруг продавалось исключительно по талонам - желтым, синим и розовым. Помню, граждане организовали сеть информаторов, каждый из которых передавал сотоварищам, в каком магазине что появилось, чтобы отовариться. Где чай, где - капуста, а где какое другое излишество. И только пшенку можно было брать и брать, сколько влезет. Не лезла.
Постепенно исчезал хлеб и удлинялись очереди.
Но это ведь, в самом деле, совсем другая история. Совсем другая.
А о Кубе я вспоминаю до сих пор. Уж сколько лет прошло. Куба либре, свободная Куба. Я бы с большим удовольствием съездила туда отдохнуть. Но вот жить там... Не путайте туризм с эмиграцией, господа.