Добрынина Марина Владимировна : другие произведения.

Небо из люрекса. Часть 1. Афера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    очаровательная, хотя и несколько взбалмошная дама отправляется в отпуск на другую планету. А попадает... не совсем туда, куда собиралась

   Небо из люрекса.
  
   Часть первая. Афера
  
   Глава 1.
  
   Погода отнюдь не манила пройти прогуляться, скорее налить и выпить. Моросил ленивый августовский дождь. Серые плоские тучи плотно запачкали небо. Небольшой, и так не отличающийся буйным многоцветием красок, городок выглядел мокрым, унылым и полупустым. До конца рабочего дня оставалось часа два, когда Натахель Швыдченко влетела в офис к своей подруге - начинающему бизнес-юристу, шлепнулась круглым задом на жалобно взвизгнувшее кресло для посетителей и промурлыкала:
   - Мусь, поехали в отпуск.
   Муся Рябинкина, бледная и лохматая, как всегда, оторвала от экрана компьютера замученный взгляд.
   - Куда? - уныло поинтересовалась она.
   - К черту на кулички. Какая, нафиг, разница! Лишь бы уехать. Я, в конце концов, заслужила отпуск. Хочу податься куда-нибудь за пределы Солнечной системы. На свете столько интересного!
   - К черту, говоришь..., - тоскливо произнесла Муся, - Это - то, что нужно. Но не могу.
   Натахель пошире распахнула глаза, отчего лицо ее стало сразу чрезвычайно наивным и очень таким женственным. Этакая крошечка-хаврошечка, искренне не понимающая, что такого важного может помешать ее драгоценной подруге бросить все и сгонять с ней куда-нибудь к черту на кулички.
   - А что так? - недоуменно-обиженно спросила она.
   Муся отвела взор в сторону и уставилась на одинокий кактус - скособоченный, покрытый пылью и лишенный большей части колючек в результате многочисленных падений с подоконника.
   - Процессы у меня судебные, - вздохнула она, - много. С одной стороны, это хорошо. А с другой... Но зато деньги, может, будут.
   Проблема денег стояла перед Мусей всегда. Они исчезали, кажется, непосредственно у нее из кошелька, что причиняло бедняге прямо-таки неимоверные страдания. Жить без нормального финансового обеспечения Муся могла, но не хотела. А потому готова была и дальше подвергать свой организм (вернее, верхнюю его часть, в смысле, голову) всяческим истязаниям, лишь бы положить себе на счет кредитку-другую.
   - Точно не можешь? - расстроилась Натахель.
   - В ближайшие два месяца точно. А там не знаю, может, получится. Если деньги будут.
   - А если без денег?
   - А если без денег - это не прикольно, - снова вздохнула Муся и сдвинула в сторону пачку журналов. Журналы были не то, что вы подумали, со всякими там косметиками, купальниками и т.п. а такие деловые и очень нужные. Если бы их еще кто читал, цены бы им не было, однако характерное дополнение к интерьеру создавали, и на том спасибо.
   Дамы прогулялись к курилке на втором этаже, потрепались слегка о мужчинах, а вернее, о том, что могло бы быть, если бы они были. Натахель поныла немного о нежелании лететь одной, но Муся вновь категорически отказалась составлять компанию. В общем, Натахели пришлось отправляться готовить гольфик к путешествию. В гордом одиночестве. Впрочем, она надеялась, что одиночество это долго не продлится.
   Как в воду глядела.
   Крошечную межзвездную шлюпку класса "Гольф" однажды, в приступе неоправданной щедрости, Натахели подарил нынедействующий муж. Натахель, чувствуя каким-то органом грядущие неприятности, зарегистрировала кораблик на имя матери, и потому в качестве совместного и, стало быть, не подлежащего разделу в случае брака, имущества он уже не числился. Гольфик свой она любила трепетно и нежно, любая царапинка на его блестящем боку воспринималась ею как личное оскорбление. Впрочем, царапин там было много, потому что хоть водителем Натахель была и неплохим, но к правилам движения относилась без должного уважения.
   Шлюпка состояла из четырех модулей: кабина пилота, нечто вроде спальни, топливный, крошечный транспортный и отсек для двигателей; она была хорошенькой, юркой и послушной в управлении машинкой.
   Вот уже одиннадцать лет, как Натахель пребывала в законном браке. Супружество принесло ей двух очаровательных деток, сорок килограмм лишнего веса, от половины из которых она уже избавилась, и мужа, проживающего за стенкой со своей новой пассией, от которого избавиться пока не получалось. Муж мечтал развестись и выселить Натахель из принадлежащей ему квартиры на законных основаниях. Натахель разводиться не спешила, впрочем, не из-за какой-то там любви, а из-за справедливого желания сделать супругу жизнь не очень похожей на малину. Особенно это желание усиливалось, когда Натахель обнаруживала, что из ее зарплаты вновь вычтена солидная сумма по исполнительному листу. Долгом ее тоже наградил муж, но это было давно, Натахель была молодой и наивной и отчего-то полагала, что если она за друга мужа перед банком поручилась, кто-то из этих джентльменов (муж или его приятель) должен банку этому долг и погашать. Джентльмены не были согласны с данной точкой зрения, но что об этом рассказывать. История долгая, поучительная, но к нашему делу отношения она почти не имеет.
   Супруг ее, Швыдченко Аурей Вилеминович, старше Натахели на десять лет, выглядел как классический солидный бизнесмен, начал уже лысеть, располнел, был чрезвычайно самоуверен и очень доволен собой (Натахель считала, что безосновательно).
   Дети - мальчик шести лет и девочка десяти проживали в интернате для одаренных детей, приезжая домой лишь на выходные и праздники. Поскольку одной из основных идей педсостава интерната было определение профпригодности ребенка чем раньше, тем лучше, Натахель была несколько огорошена тем фактом, что дочь ее желает стать моделью, а сын - космопехотинцем. И готовятся они сейчас именно к этому. Впрочем, ее желанием в данной ситуации никто не интересовался. Радовало, однако, что Аурей Вилеминович, ее дражайший супруг, был уязвлен решением детей в самое сердце - он мечтал сделать из сына брокера, а из дочери - квалифицированного переводчика. И не получилось, и не получилось, тра-ля-ля!
   В настоящий момент Натахель находилась в не слишком активном поиске новой работы. С предыдущей пришлось гордо уйти в связи с неисправимым несовпадением мнений с руководством. Руководство напоследок отомстило, распространив среди общих знакомых слух о том, что оно само Натахель с работы выгнало в связи с несоответствием ее занимаемой должности, однако последняя гордо эти сведения проигнорировала. Потому что сделать с этим все равно было ничего нельзя. В общем, кто умный - не поверит, а кто поверит - тот глуп, как пробка, и мнение его нас не интересует.
   Семнадцатого августа, в пятницу, в пять часов утра, сонный диспетчер разрешил вылет, и Натахель стартовала с планеты Земля. Подруга детства, Люсьенда, которая сейчас директорствовала в небольшом турагентстве, очень рекомендовала посетить Аргомед, второй спутник Веги. По слухам, там любили проводить отпуск всякие не то, чтобы миллионеры, но достаточно обеспеченные одинокие мужики, которые спят и видят, как сделать счастливой почти одинокую мать двоих детей. Хотя бы временно.
   Голубая планета постепенно уменьшалась в размерах. Где-то там оставались противный муж, трудолюбивые детки, деловые подруги, бывшие любовники и т.д. и т.п. Впереди лежал неизведанный волнующий мир, полный романтических приключений.
  
   Глава 2.
  
   Прелесть гольфика заключалась в том, что топливо он потреблял в совершенно незначительном количестве. Минусом его была малая вместимость и недостаточная, увы, комфортабельность. Т.е. спать в нем было можно, но вот руки в разные стороны в спальне уже не раскинешь. Оптимальным вариантом было бы пришвартоваться за минимальную плату к какому-нибудь крейсеру и проделать большую часть пути в качестве прицепа. А потому Натахели ничего более не оставалось, чем послать в эфир просьбу какому-нибудь кораблю подобрать ее где-нибудь по пути и, за умеренное вознаграждение, подкинуть ближе к Веге. Натахель не успела миновать Сатурн, как получила отзыв. Ковырианский транспортник, следующий через Вегу, обещал всего за каких-то двести кредиток доставить ее вместе с гольфиком прямиком к Аргомеду. Цена была невероятно низка, но Натахель списала этот демпинг исключительно на счет своего выдающегося обаяния. Обменявшись координатами, суда состыковались, и Натахель уже через пару часов вводила свою шлюпку во вместительный шлюз большого транспортного корабля.
   Если бы она заранее взяла на себя труд хотя бы прессу почитать, едва ли она так поступила. Но местная пресса не входила в число ее интересов, и потому сейчас, полная оптимизма и веры в собственную неотразимость, Натахель гордо шествовала в сторону рубки ковырианского корабля с целью поблагодарить гостеприимных хозяев, поинтересоваться, где можно прикорнуть и пообедать, ну и деньги отдать, конечно же, тоже.
   Натахель, обнаружив, что команда транспортника состоит исключительно из привлекательных, хоть и несколько мрачноватых на вид мужчин, расцвела.
   Окружающая обстановка наводила на романтичные мысли. Рубка управления, куда она достаточно быстро нашла путь, представляла собой большой зал овальной формы. Стены его были изящно расписаны цветами птицами, а вдоль стен по полу шел бордюр с изображением обнаженной натуры. Правда натура была изображена очень мелко, не разберешь, что к чему. Мужчины, в количестве пяти человек, все сплошь высокие и голубоглазые, стояли кружком и напряженно вглядывались и следующую к ним летящей походкой молодую даму. Воодушевления на их гладких, насильственно лишенных растительности, лицах не наблюдалось.
   Один из них, который постарше, лет так сорока пяти на вид, заботливо взял за локоток стоящего рядом с ним тридцатилетнего блондинистого расстроенного на вид парня, посмотрел на него встревожено и тихо проговорил:
   - Серж, ты уверен, что сможешь?
   Лицо Сержа покрылось красными пятнами, он опустил глаза и быстро закивал.
   Натахель тем временем остановилась в эффектной позе (грудь вперед, плечи откинуты, подбородок чуть вверх, глаза смотрят сверху вниз и чуть искоса), выбирая, к кому и с каким приветствием обратиться.
   - Привет, мальчики! - наконец своим звонким, почти ликующим голосом брякнула она, не без основания надеясь на повышенное внимание к своей персоне.
   Вся из себя Натахель Швыдченко была очень даже ничего. Пышненькая такая, сдобненькая. Лицо имела круглое, чуть загоревшее. Лукавые зеленые глаза, чуть вздернутый носик, пухловатые вечно улыбающиеся розовые губы. Мечты у Натахели было три - похудеть, отрастить волосы и сделать что-нибудь такое, чтобы выплатить двухмиллионный долг, висящий над ее рыжей кудрявой головой. Долгом Натахель в результате запутанной махинации с кредитами наградил ее ныне здравствующий муж. Кудри у нее были природные, рыжину они приобрели в результате не слишком удачного опыта с окрашиванием, в результате которого волосы навсегда остались по-тициановски светящимися. Попытки исправить дело ни к чему не привели. Любая краска ложилась пятнами, цвет которых далеко не всегда совпадал с желаемым. Походив раза так четыре радужно-рыже-зелено-фиолетовой, Натахель навсегда оставила эксперименты. Она, в конце концов, справедливо рассудила, то это судьба, а против нее не пойдешь, и данный оттенок волосяного покрова в наиболее полной мере отражает особенности натуры его носителя.
   Мальчики резко отшатнулись. На лице старшего из них проявилось негодование, даже гнев, но с неимоверным трудом он сумел справиться с собой. Натахель задумалась. Что-то явно шло не так.
   Серж поднял взгляд на своего соратника, лицо его выражало смесь отчаяния, муки и решимости. Наконец, с глубоким вздохом, он шагнул в сторону пассажирки.
   - За мной, - бесцветным голосом произнес он и широким шагом направился в сторону кают. Заинтригованная Натахель засеменила следом, оценивающим взглядом отмечая особенности фигуры провожатого. Он завел ее в самый дальний угол, открыл дверь и шагнул в небольшое уютное помещение. Натахель вплыла следом. Каюта была оформлена в бежевых тонах и выглядела необжитой, как видно, держалась на всякий случай, для таких вот случайных пассажиров. Натахель радостно огляделась. Внушительного размера койка, застеленная пушистым покрывалом, пуфик, большое зеркало на стене. Натахель обернулась и обнаружила, что Серж с мрачным видом стоит на пороге, все так же вперив взгляд в пол.
   - А меня Натахель зовут, - кокетливо сообщила она, - будем дружить?
   Серж вздрогнул, поежился, будто за шиворот ему запихнули пригоршню снега, резко развернулся и вышел, заперев за собой дверь. Натахель рванула было к выходу, но бесполезно. Путь на волю был ей закрыт.
   На протяжении следующих трех суток Серж появлялся у нее трижды в день. Он молча приносил еду, забирал оставшиеся пустые тарелки, около двух минут внимательно изучал Натахель и удалялся. Это беспокоило и злило узницу. Не то, что бы ей не нравилось, когда ее разглядывают. Просто в молчании Сержа было что-то противоестественное, и даже будто обещающее какие-то неприятности. А неприятностей в жизни Швыдченко и так хватало. Взять тот же брак, к примеру. Никто ж не заставлял выходить ее за Аурея!
   На четвертый день он заявился без еды и в неурочное время.
   - Раздевайся, - брякнул он с порога, и прошептал, - боже, позор то какой.
   - Зачем? - удивилась Натахель.
   - Выполняй.
   Натахель хмыкнула и принялась разглядывать молодого ковырианца с ног до головы. Он был не совсем в ее вкусе - слишком худощав и недостаточно широкоплеч. И нос какой-то длинный. И все же ощущалась в нем какая-то сила, да и бледная мордашка тюремщика не внушала Натахели отвращения. Чисто теоретически, можно было и подчиниться. А практически, даже нужно было, для эксперимента.
   - Дверь закрой, - приказала Натахель, по-кошачьи потянулась и стала медленно расстегивать молнию на своем оранжевом комбинезоне. Когда в постепенно расширяющемся вырезе только начала показываться грудь, Серж еще более побледнел, прижал пальцы ко рту и пулей вылетел в коридор. Дверь осталась незапертой.
   Натахель молниеносно застегнулась и выскользнула прочь из комнаты. Следовало выяснить, что же это такое здесь творится.
   Далее, удостоверившись в том, что в ближайшее время ее насиловать не будут, на протяжении полутора часов Натахель развлекалась тем, что гонялась по территории транспортника за ускользающими от нее и упорно не желающими общаться членами экипажа. До одного из них в прыжке ей даже удалось дотронуться, но бедняга так шарахнулся в сторону, что расшиб себе лоб об алюминиевый косяк. Впрочем, струящаяся по лицу кровь не помешала ему рывком скинуть с себя форменную синюю куртку, рукав которой был запятнан шаловливой Натахиной ручкой, и немедленно рвануть прочь.
   Натахель подняла с пола куртку и напялила ее на себя. В этом отсеке было прохладно.
   Еще в течение получаса ею был обнаружен шлюзовой отсек. К глубочайшему Натахиному сожалению доступ к ее маленькому гольфику, как, впрочем, и к спасательным шлюпкам, был закрыт намертво. Она в задумчивости повернула обратно и вскоре обнаружила группу представителей мужского пола в количестве трех экземпляров. В их числе находился и пострадавший - его выделяла аккуратно обмотанная бинтами голова. Они стояли, суровые и непреклонные, и, насупившись, молча взирали на нее. Натахель легкомысленно пожала плечами и направилась к ним. К ее глубочайшему изумлению ковырианцы не ударились в паническое бегство, а спокойно расступились, давая пройти. Уже миновав, с гордо поднятой головой, эту скульптурную композицию, Натахель внезапно ощутила резкую боль в левой ягодичной мышце. Извернувшись, она обнаружила шприц, качающийся у нее пониже талии. Перед глазами у нее все поплыло, и Натахель рухнула вниз. Ковырианцы, отскочив в сторону, позволили Натахели свободно спланировать на жесткую поверхность пола.
   Открыв глаза, Натахель обнаружила себя лежащей на полу уже в своей каюте. Сев, она сделала еще одно открытие - на ее кровати, заправленной свежим постельным бельем красного цвета, в ботинках и форме валялся Серж и вздыхал.
   - Слушай, друг, - вставая на ноги и потирая задницу, мрачно произнесла Натахель, - не знаю, что ты здесь делаешь, но это моя койка.
   Ковырианец вновь издал душераздирающий вздох и отвернулся лицом к стене.
   Натахель поднялась и присела рядом с Сержем, деликатно стараясь его не коснуться. Что-то говорило ей, что ему это не понравится. Бедняга не шевельнулся.
   Прошло три дня. Им регулярно приносили еду в разных контейнерах, к которой Серж не притрагивался. На Натахель и на еду он смотрел с одинаковым отвращением.
   На четвертые сутки он, вероятно, ослаб настолько, что сдерживать мучающие его эмоции просто не было сил.
   - Я идиот, - прошептал ковырианец. Натахель, которая занималась детальным рассматриванием пор на своем носу в зеркале, от неожиданности даже вздрогнула.
   - Что?
   - Ну почему я решил, что смогу? Это ужасно. Я всех подвел. Я переоценил... Это жуткое-жуткое... Двадцать лет...
   Через некоторое время, отсортировав стенания товарища по несчастью, Натахели удалось получить более-менее связную картину происходящего.
   Этика ковырианцев строилась на принципе отрицания наличия у женщины интеллекта как такового. Наличие души в этих существах не предполагалось даже самыми смелыми исследователями. Шло это с незапамятных времен. Более того, начитавшись, вероятно, Платона, ковырианцы считали, что любовь как таковая, возможна лишь к богу и другим мужчинам. По достижении мальчиками возраста десяти лет, их папы (мамы участия в воспитании отпрысков мужского пола не принимали - они вообще считались неприкасаемыми, содержались в резервации и извлекались оттуда исключительно для искусственного оплодотворения в недрах продвинутых клиник) находили детишкам искусных во всех отношениях воспитателей. Ковырианцы были, между прочем, очень поэтичным народом - немало произведений искусства воспевало таинства мужской любви, но отношения мужчины и женщины считались давно искорененным извращением.
   Проблема была в том, что Серж добровольно вызвался получить от нее потомство. Дорога домой предстояла неблизкая, лет так с пятнадцать-двадцать, заданий невыполненных осталась куча, следовало каким-то образом решать проблему воспроизводства. Экипаж транспортника как раз мучился над вопросом, где им взять существо женского пола, когда в эфире прозвучал Натахин призыв о помощи.
   Поняв, что Серж намерен до бесконечности бродить вокруг Натахели, не приступая к выполнению своего долга перед родным экипажем, его сородичи решили несколько ускорить процедуру и заперли его вместе с объектом до тех пор, пока они не получат возможности убедиться в том, что результат, то бишь беременность, достигнут.
   - Как вообще можно... с женщиной...., - стонал товарищ по несчастью. Натахель, которая ничего ужасного в этом, в общем-то, не находила, сочувственно кивала головой. Пора было выходить на контакт.
   - М-да, - заметила она, - как я тебя понимаю! Когда надо что-то сделать, а не можешь, это просто мучительно. Как они могли так с тобой поступить!
   - Нет! - горячо воскликнул мученик, - я сам виноват! Меня никто не заставлял. Это мой долг!
   И замолк, пораженный.
   - Никто, говоришь, не заставлял, - протянула Натахель, старательно подыскивая общую тему для разговора. Она пребывала в растерянности. Казалось бы, прожив одиннадцать лет в одной квартире с Ауреем, она не должна была так уж сильно поражаться, и, тем не менее, с подобным проявлением мужского шовинизма ей сталкиваться еще не приходилось. И все же, хотя она и не испытывала неудержимого желания производить на свет еще одного больного на голову ковырианца, мальчика чисто по-человечески было жаль. Она вспомнила сына и порадовалась тому, что, несмотря на регулярные ссоры со старшей сестрой, к женскому полу он относится с большим интересом.
   Натахель соблазнительно облизнула губы.
   - Я тебя хочу, - хриплым голосом произнесла она.
   Глаза Сержа приняли отчетливо квадратную форму.
   - Хочу попросить, - продолжила Натахель, - помочь мне выбраться отсюда.
   Серж вновь вздохнул. На сей раз с явным облегчением.
   - Ну послушай, - продолжала Натахель, - вот что вы собирались потом со мной сделать?
   - Не знаю, - пожал плечами ковырианец, - какая разница?
   - Допустим, - возмутилась Натахель, - мне разница как раз есть. Пусть вы считаете меня тупым не способным на мыслительный процесс существом, но я то себя такой не считаю! У меня, между прочем, образование высшее! И, кстати, очень выжить хочется. И домой попасть. А тебе, я думаю, от меня избавиться. Тоже очень хочется. Так давай подумаем над тем, как наши общие желания между собой совместить.
   Серж сел, почесал свой длинный греческий нос и задумчиво уставился на Натахель.
   - Клянусь, - торжественно приложив руку к объемной груди, пообещала Натахель, - я приставать к тебе не собираюсь. От тебя я такой клятвы не прошу и так все ясно.
   - Да нет, - пошел вдруг на контакт Серж, - не такая уж ты противная.
   - Я?! - испугалась Натахель, - я жутко противная, ты даже не предполагаешь, насколько. Ваши дамы по сравнению со мною - ангелы во плоти.
   Серж застенчиво потупился.
   - Я и не видел их вовсе. Один раз только краем глаза в клинике. Живот у нее был просто громадный. Не такой, как у тебя.
   Натахель быстро втянула пузо.
   - Давай не будем отклоняться от темы, - строго заявила она.
   - Я подумаю над этим, - высокомерно отозвался Серж, лег и отвернулся.
   Через полчаса раздумий он спросил:
   - Ты - коварная?
   - То есть? - удивилась Натахель.
   - Нам говорили, что женщины все хитрые, тупые и коварные.
   - Одновременно? Как можно быть и тупым и коварным? Ну да, я жутко коварная, страшно опасная и невероятно вредная. То, что ты столько времени просидел со мной в этой дыре и до сих пор жив - это просто чудо какое-то!
   Натахель подумала и добавила:
   - Но на тупую я не согласна.
   - Через полчаса нам принесут еду, - быстро, голосом человека решившегося на преступление и жаждущего его поскорее совершить, произнес бедный Серж, - это будет Анри. Он самый молодой среди нас. Самый глупый. Когда он наклонится, чтобы поставить пищу, ты ударишь его по голове.
   Натахель обвела комнату взглядом. Вроде ничего опасного рядом не наблюдалось.
   - Чем? - спросила она.
   - Зеркалом. Я посмотрел, его можно открутить от стены. Только не перестарайся. Я не очень его люблю, конечно. Но не надо.
   Лицо Сержа приняло чрезвычайно пакостное выражение. Натахель своего сокамерника невольно зауважала.
   - После этого у нас будет примерно двадцать минут. Анри всегда ждет за дверью, пока ты поешь.
   - Двадцать минут на что?
   - На то, чтобы открыть шлюз и выпустить тебя.
   - То есть, - догадалась Натахель, - ты хочешь сказать, что я, слабая женщина, лишила сознания бедного юношу, а потом путем насилия и угроз заставила другого несчастного, т.е. тебя, выпустить меня в космос на моей шлюпке?
   Парень посмотрел на нее оценивающим взглядом и кивнул.
   - Именно.
   - Звучит дико.
   Серж оскорбился.
   - Нет. Я ослаб за эти дни. Ты - очень опасное существо. Я не мог тебе воспрепятствовать, потому что... ты пообещала, что убьешь Анри. А я тебе поверил.
   - И кто из нас тупой? - проворчала себе под нос Натахель.
   Серж презрительно на нее посмотрел.
   - Если тебе не нравится этот план, придумай свой, женщина. Но на мое содействие не рассчитывай. Я и так слишком добр к тебе.
   Натахель глубоко вздохнула, чтобы подавить в себе рвущиеся на волю эмоции и отправилась снимать зеркало со стены.
   Ровно через тринадцать минут щелчок в двери оповестил о том, что она открыта. В комнату бочком с подносом в руках вошел Анри - парень, некогда пострадавший от встречи с Натахелью - именно его угораздило близко познакомиться с косяком.
   Серж лежал на постели, отвернувшись носом к стене, и душераздирающе вздыхал. Натахель сидела на пуфике, как примерная девочка. Зеркало стояло на полу у ее ноги, и Натахель изо всех сил надеялась, чтобы Анри не обратил внимания на подобную комбинацию и не сделал соответствующие выводы. Однако мальчику было не до этого. Вместо того, чтобы тихо поставить поднос на столик, он сунул его Натахели прямо в руки и развернулся к выходу.
   - О-о-о, - простонал Серж.
   Анри остановился.
   - Тебе плохо? - осторожно спросил он.
   - Ах, - вздохнул Серж.
   Анри радостно заулыбался.
   - Я всегда знал, что ты слабак. Ради блага команды не способен на такую ерунду! Сколько я еще должен таскать тебе еду?! Ты думаешь, я не могу найти более достойного занятия?!
   Серж неразборчиво что-то пробурчал.
   - Что ты сказал?
   Анри наклонился к страдальцу, и тут Натахель резко ударила бедного, не успевшего толком позлорадствовать, парня углом подноса прямо в висок. Миски посыпались на кровать. Кусок мяса весело шлепнулся на одеяло. Серж вскочил.
   - Он жив?
   Натахель пожала плечами.
   - Ты сильно его ударила! - возмутился Серж.
   - Он тебя обижал, - невинно заметила Натахель.
   Ее товарищ по несчастью набрал было в грудь воздуха, чтобы разразиться какой-нибудь гневной тирадой, однако, поскольку адекватный ответ в голову ему так и не пришел, бедный мальчик смог лишь сокрушенно развести в сторону руки. Женщины, что с них возьмешь!
   Они спокойно вышли из комнаты. Дверь захлопнулась. До шлюзового отсека добрались без приключений.
   - Я, в общем, ничего против тебя не имею, - торопливо проговорил Серж, набирая на пульте комбинацию для открытия шлюза, - исключая, конечно, то, что ты женщина. Я даже готов признать за тобой способность к связной речи. Но постарайся больше на глаза мне не попадаться.
   Натахель, внезапно проникшаяся к ковырианцу чувством благодарности, кивнула и поинтересовалась:
   - А тебе то за это ничего не будет?
   Серж пожал плечами. На лице его при этом было выражение, с которым, должно быть, древние христиане выходили на арену ко львам - полное решимости и затаенного страдания.
   - Не убьют, это точно. Боже, как я хочу есть...
   Натахель нырнула в гольфик, быстро взмахнула рукой на прощание и стартовала.
  
   Глава 3.
  
   Транспортник тихо исчез в пространстве. Вокруг было темное мрачное небо. Эфир молчал.
   Движимая неясным мерзким предчувствием, Натахель полезла в заначку проверять наличие денег, и поняла, что интуиция ее работает хорошо, как никогда. Судя по всему, ковырианцы решили, что кредитки ей будут без надобности. Также без надобности Натахели оказалась и заботливо припасенная на всякий случай пища.
   Сотовый молчал, намекая на то, что он находится вне действия сети.
   Попытки обнаружить родную планету на карте привели к нулевым результатам.
   Натахель залезла с ногами в штурманское кресло и тихо заплакала. Жизнь не удалась. Муж - подлец, дети где-то сами по себе, денег нет, сотовый не работает. Да и сколько ее осталось - этой жизни? Слезы текли по круглым щекам, смывая остатки пудры. Всхлипывая, Натахель вспомнила, что ковырианцы не забрали ее супер-навороченную кофеварку - видимо, ее она тоже касалась своими грязными руками. Дрожащими руками она налила себе чашку кофе, плеснула в нее коньяку, умело спрятанному под приборной доской, и принялась предаваться горестным размышлениям. Она настолько увлеклась этим захватывающим процессом, что не сразу уловила, как в кабину начала просачиваться некая мутно-серая субстанция. Сердце екнуло от ужаса. Натахель замерла, наблюдая за тем, как это нечто, похожее на легкое серое облачко, ползает по ее маленькому гольфику. Нечто, наконец, оторвалось от исследования кабины пилота, двинулось в сторону Натахели, и вдруг, достигнув ее лица, рассыпалось. Натахель почувствовала запах озона, закрыла глаза, а когда открыла, в машине она была уже не одна.
   В пассажирском кресле, важно вывалив живот и подняв подбородок до такой степени, что практически не было видно глаз, восседал Швыдченко Аурей Велиминович собственной персоной.
   - ... твою мать, - веско заметила Натахель.
   - А вот выражаться ни к чему! - с достоинством парировал Аурей.
   Решив, видимо, что надо бы начать великосветскую беседу, он медленно проговорил:
   - А погодка сегодня ничего. Я полагал, что лето уже закончилось...
   - Какое, на... лето? - не подержала его стремления к великосветской беседе отходящая от шока Натахель, - тебе чего здесь надо?
   Швыдченко скосил глаза на свою обширную, упакованную в белую рубашку и костюм грудь, аккуратно, двумя пальцами, поправил галстук и легкомысленно произнес:
   - Да вот, пролетал мимо, дай, думаю, зайду, посмотрю, что ты здесь делаешь.
   Натахель обуял немедленный и необоримый ужас. Это же за кого она вышла замуж несколько лет назад? Это что же, даже в глубоком космосе ей покоя от него не будет?
   - Ты по поводу развода решил поговорить?
   - Развод? Какой развод? - искренне удивился господин Швыдченко, - говорю же, в гости зашел.
   - Ну, тогда как зашел, так и уматывай.
   - И даже кофе не предложишь?
   - Ах, тебе кофе нужно? Горяченького? Щас...
   Натахель, коварно улыбаясь, включила аппарат, налила в кружку обжигающего черного напитка, и, в сладком предвкушении от того, как сейчас пылающая черная жидкость расползется по дорогому белому рубашечному хлопку, повернулась в сторону мужа. Аурей правильно оценил ее намерения, вздрогнул и начал быстро расплываться в воздухе. Тут же Натахель с тоской обнаружила, что кофе стекает по стеклу иллюминатора, а драгоценный супруг дематериализовался в туманное состояние. Но не исчез вообще, а плавно курсировал под потолком.
   - Слезай оттуда, - миролюбиво попросила Натахель, - слезай, не то хуже будет.
   Что бы такое сделать, чтобы сгустку тумана стало хуже, она придумать пока не могла, но в своей фантазии не сомневалась - что-нибудь непременно найдется.
   - Слезай, Аурейчик, сволочь такая. Мы с тобой еще не договорили.
   Шлюпка неслась неведомо куда на автопилоте, а потому Натахель могла покинуть кресло и двинуться в сторону уютно устроившегося за системой очистки воздуха супруга. На всякий случай она вооружилась свернутым в трубку кратким курсом управления шлюпкой. Облако немедленно рассеялось и появилось вновь уже опять на пассажирском сидении. Натахель, размахивая своим модифицированным оружием, рванула туда и вдруг замерла. В кресле, прикрыв лицо руками, сидела ее подружайка Муся. Та самая, которая осталась дома, мотивируя свое нежелание куда-либо ехать наличием кучи судебных процессов.
   Муся особой была своеобразной. Ее смуглая физиономия знала преимущественно два выражения: "у меня есть мысль, и я ее думаю" и "что бы такого хорошего сделать, чтобы всем вокруг плохо стало". Она была младше Натахели на пару лет, и регулярно брала на себя по отношению к подруге функцию холодного душа, гася своим скептицизмом ее неумеренно пылкие выступления.
   - Опс, - глубокомысленно произнесла Натахель, - ты.
   Муся быстро закивала головой.
   - Я-я, только по голове не бить.
   - Мусь, - жалобно простонала Натахель, - скажи мне честно, у меня галлюцинации?
   Подруга сдула каштановую прядь волос, падающую на глаза, внимательно оглядела растерянную, глубоко дышащую Натахель и осторожно сказала:
   - Я, конечно, не до конца в этом уверена. Но, по-моему, нет. А что, тебе что-то странное кажется?
   - Да, - грустно кивнула Натахель, - ты.
   - Я?! А что во мне не то?
   Натаха устроилась в кресле, сварганила себе еще немного кофейку, и, с вздохом, спросила:
   - Что, за те несколько дней, что меня нет дома, люди научились превращаться в туман и расползлись по всему космосу?
   - Люди? - удивилась Муся, - люди - нет.
   - А, это, значит, у тебя с Ауреем такие способности вдруг проявились.
   - Не, Натахель, - проговорила Муся, потягиваясь, - у тебя вообще неправильная постановка вопроса.
   - А как я его должна поставить?!
   - Думай.
   - Хорошо, - послушно призадумалась Натахель, - спрашиваю: Муся, ты человек?
   - В смысле? - удивилась Муся.
   - Что в смысле?!
   - Ну, Муся - человек, или я - человек?
   - И?
   - Муся - человек.
   Рука Натахеля сама собой потянулась к краткому курсу управления. Муся встревожено следила за ее движением.
   - А я - нет.
   Брошюра осталась спокойно лежать на панели. Пока что.
   - Ну, в смысле, - продолжила Муся, делая лево рукой неопределенные жесты, - сейчас я человек, а вообще...
   - А вообще кто?
   Только сейчас Натахель начала осознавать, что к ней, в запертое пространство ее маленькой шлюпочки проникло чужеродное инопланетное существо с неизвестными намерениями. И хотя она еще недавно усиленно готовилась к смерти, в данный момент перспектива безвременной гибели в схватке с таинственным организмом ее не прельщала.
   Между тем, существо, умело прикинувшееся подругой Мусей, усиленно размышляло.
   - Не могу ответить, - наконец, призналось оно, - в вашем языке нет аналога.
   - А зовут тебя как?
   - В смысле имя? Оно, как бы это выразиться, беззвучное.
   - И что ты здесь делаешь?
   - Ну, я же говорила!
   - Когда?
   - Ну, только что! Так просто зашла. Интересно мне стало, что это ты тут делаешь одна, в космосе.
   Натахель нервно побарабанила пальцами по приборной доске. Ее продолжал мучить один вопрос: будут ее убивать в ближайшее время или нет. И если будут, то каким образом. Слопают, к примеру, запивая кофе, или просто вселятся в ее организм и станут пугать проезжающих мимо туристов. А вот еще в одном фильме...
   Существо отвернулось и уныло протянуло:
   - Я, в общем-то, не кровожадная.
   - Ты еще и телепат, - безнадежно вздохнула Натахель.
   - Немножко.
   - Ты вообще какого пола?
   - В смысле? - вновь удивилось существо.
   - Без смысла! - рявкнула Натахель, - мальчик ты или девочка?
   Существо наморщило лоб.
   - Я как бы это, - тихо поговорило оно, - в общем, понятия пола уже в нашем языке не существует. Мы все в этом плане одинаковые.
   - А размножаетесь вы как?
   - С кем?
   - Друг с другом!
   - А мы друг с другом не размножаемся. Мы только с другими существами. С любыми. А у них уже потом детишки рождаются. Со странностями, - задумчиво добавило оно, припомнив, видимо, свой предыдущий опыт.
   - То есть, - решила уточнить Натахель, - вы детей не рожаете и не вылупляете, а только делаете и сматываетесь?
   - Ну, в большинстве случаев, да. Хотя, если надо, то...
   - Все ясно, - отрезала Натахель, - тогда вы - мужчины. И нечего тебе Муськой прикидываться. Перевоплощайся!
   - В кого?
   Натахель на мгновение призадумалась, затем кровожадно покосилась на существо и ласково проговорила:
   - Ты во все-все можешь превратиться?
   - Ну да, - существо, изображающее из себя Муську, самодовольно улыбнулось, - я и в планету могу, если надо.
   - А законы физики?
   - В смысле?
   - Еще одно "в смысле, и я тебя убью", - нежно улыбаясь, пообещала Натахель.
   - Вашей физики или нашей физики? - быстро отреагировало существо, - Ваши здесь неприменимы, а с нашими все в порядке.
   - А ты можешь превратиться в бутерброд?
   - Зачем?
   Инопланетянин на всякий случай отодвинулся.
   - Кушать очень хочется.
   - Я-то могу, - существо боязливо покосилось на наклонившуюся к нему Натахель, - но ведь ты меня съешь и все.
   - И тебя больше не будет? Слушай, а ты вот совсем-совсем таким становишься? Полностью идентичным объекту?
   - Полностью, - зевнуло существо, - но только не объекту, а представлению о нем субъекта. Вот я сейчас не такая, как Муська, а такая, как ты ее себе представляешь.
   - Ладно, - согласилась Натахель, - тогда превращайся в мужчину. Не предыдущего. И лучше симпатичного.
   - Я могу только в такого, кого ты знаешь. Я, в общем-то, с людьми нечасто общаюсь.
   Натахель, призадумавшись, подняла глаза к потолку. Похоже, пора было менять обивку. Следовало из когорты знакомых ей мужчин выбрать такого, представление о котором не вызывало бы у нее желания прибить его немедленно. Внезапно в ее голове зародилась коварная мысля. Был у нее на Земле один предмет воздыхания - высокий молодой бизнесмен. Он с большим удовольствием встречался с нею по делам, кокетничал, рассказывал печальные сказки о неудавшейся жизни с женой, но отчего-то устанавливать более близкий контакт не спешил.
   - Давай в Муравкина! - решилась она.
   Существо пожало плечами и растворилось в воздухе.
   Через пару секунд перед Натахелью сидел ее без пяти минут возлюбленный Муравкин. В джинсах и бежевом свитере, точь-в-точь такой же, как в момент их последней случайной встречи в магазине. Он был живым, реальным и пахло от него так же сладким и волнующим Пако Рабана. Чисто машинально Наталья сделала стойку, то есть втянула живот, отчего грудь резко подскочила вверх и соблазнительно сложила ногу на ногу. Муравкин хмыкнул. У Натахеля испортилось настроение.
   - Чем займемся? - игриво спросил Муравкин.
   - Ничем, - злобно буркнула Натахель, отодвигаясь в сторону, насколько это было возможно. До нее внезапно дошло, что это существо, хоть и выглядит как мужчина ее мечты, по сути остается все тем же дурацким инопланетянином.
   - Давай лучше подумаем, как мне тебя называть, - предложила она, слегка смягчившись. Я вот тут вспомнила один роман, там баба была, превращалась, во что хотела. Я думаю, тебе это подойдет.
   - Ну? - заинтересовался Муравкин.
   - Метаморф! - радостно выпалила Натахель.
   - Метаморф, так метаморф, - пожал плечами инопланетянин, - мне без разницы.
   - Не, ну, му..., то есть, существо ты, конечно, интересное...
   Метаморф обиженно засопел и отвернулся к иллюминатору.
   - Что опять такое? - вздохнула Натахель.
   - Я не существо.
   - А кто?
   - Мужчина.
   - Это ты сейчас мужчина, а вообще?
   - А вообще не бывает!
   - Ну и что мне тогда с тобой делать? - уныло проговорила Натахель.
   - Давай сексом займемся! - последовал немедленный, с большим энтузиазмом, ответ.
   Натахель вздохнула. Извращенцев ей в этом путешествии хватало и так.
   - Давай лучше попробуем свои координаты определить, - предложила она, - У меня, кажется, система навигации сдохла. Я что-то Землю никак найти не могу.
   - И не найдешь, - фыркнул Муравкин, - мы в другой галактике.
   - А ты откуда знаешь?
   - Ну, попутешествовал, знаете ли.
   - И что мне теперь делать?
   - Да не бойся, сейчас мы тебе все здесь перенастроим, - ответил метаморф и потянулся к системе управления полетом.
   - И я должна тебе доверять? - с подозрением в голосе осведомилась Натахель.
   - А у тебя выбор есть? - вновь съехидничал метаморф.
   Выбор как таковой конечно был: или довериться этому ненормальному, или безвременно сгинуть в бескрайнем пространстве космоса. В первом случае, по крайней мере, предполагались какие-то развлечения.
   Несмотря на то, что Натахель прямо-таки передергивало от мысли, что кто-то своими грязными конечностями будет копаться в ее навигационной системе, она позволила все же метаморфу изменить настройки.
  
   Глава 4.
  
   К концу второго дня путешествия, когда от кофе уже тошнило, а все запасы жевательной резинки были подъедены, динамики противно зашуршали.
   - Борт 732-18-90-374 ВФРПК, немедленно пришвартоваться к космопункту! - прозвучал них металлический голос.
   - Ну не знаю, что такое! - воскликнула Натаха, с ненавистью всматриваясь в дисплей и ото всей души надеясь, что передвижной космопункт на нем ей привиделся.
   - И голос прислышался, - заметил ехидный метаморф, потихоньку превращаясь в мутное серое облачко.
   Натахель с вздохом направила гольфик к серой обшарпанной станции. С мерзким п-ш-ш-ш закрылись входные шлюзы. Швыдченко, которая повышенной сговорчивостью не отличалась никогда, упрямо подняла нос и осталась в кабине. Конечно, правила вождения требовали от нее именно такого поведения - руки на панель и, не двигаясь, ожидать появления дорожного инспектора. Однако практика последних полутора сотен лет показывала, то инспектора эти предпочитали, когда водитель выскакивал из кабины, и, призывно шурша кредитками, бежал навстречу представителю власти. Натахель была не из таких. Да и шуршать ей было нечем.
   Специалистов Межгалактической инспекции безопасности космического движения (МИКБД) издавна звали бубликами. Конечно, первое время народ, мучаясь вопросом, как бы их сократить, пытался ломать себе язык чем-то вроде мибкадэшников, но название не прижилось. И бедные водители совсем было уже отчаялись, как мудрое руководство МИБКД пошло им навстречу, утвердив герб инспекции. На синем, усыпанном звездами небе пылает желтое колесо, и лавровые листики снизу. К сожалению этого самого руководства народ к тому моменту уже начал забывать, что такое колесо - его повсеместно заменили антигравитационными установками. Между тем, в тот самый период значительное распространение получила новая диета. Ученые, проведя соответствующие исследования, выяснили, что достижение похудания возможно, если питаться некоторое время исключительно сухими хлебобулочными изделиями. А потому, учитывая то, что колесо на гербе было все-таки желтым, его и прозвали бубликом. Точнее - бубликом в лаврушке. Не стоит удивляться, что и имеющих несчастье носить это чудесное изображение на груди инспекторов вскоре также стали именовать подобным образом.
   Прошло уже минут десять, однако бублик все не появлялся. Натахель нервно барабанила пальцами по панели, но отчего-то к положительным результатам это не приводило. Метаморф, который вместе с человеческим обликом утратил способность к связной речи, также продолжал притворяться природным явлением.
   Еще пятнадцать минут и никаких изменений.
   Наконец, тихо матерясь и придумывая на ходу всевозможные каверзы, Натахель выбралась из родного гольфика и, выразительно покачивая бедрами, двинулась в сторону предположительного нахождения противного бублика. Она изо всех сил надеялась на то, что представитель власти окажется человеком мужского пола, падким на охмурение. Однако надежда ее не оправдались. Выкатившийся ей навстречу робот был круглым, голубым, и отчего-то недовольным на вид. Натахель подумала, что, видимо, их на заводе такими делают, чтобы всякие нарушители дорожного движения не обольщались. На его предположительно животе оранжевым цветом светились серийный номер и эмблема.
   - Ваши документы, - отчеканил робот.
   - Вот.
   Вылезшая из корпуса робота щупальца осторожно изъяла из дрожащих Наташкиных рук права и техническое удостоверение.
   - У Вас срок действия водительских прав истек два месяца назад.
   - Да?!
   Натахель изобразила на лице живейшее удивление. Однако робот, видимо, был нечувствителен к эмоциям хомо сапиенс.
   - Вы превысили скорость.
   - М-да? Что-то я знака нигде не заметила.
   - То, что Вы его не видели, не значит, что его нет, - резонно отметил робот, - кроме того, у Вас пассажир не пристегнут.
   - Какой пассажир?! Это серое облако?!
   - Правила космодвижения не содержат ограничений для субъектов, чья плотность ниже нормальной. Использовать ремни безопасности должны все.
   Натахель недовольно засопела и решила перейти к действиям.
   - Слушай, друг, а начальство у тебя здесь есть?
   - Все переговоры Вы должны вести со мной.
   - То, что я должна, позволь определить мне самой. Мне нужно твое начальство. Здесь люди есть?
   - Все переговоры Вы должны проводить со мной, - тупо повторил робот
   - Это я уже слышала. Повторяю: люди здесь водятся?!
   - Вы вправе обжаловать мои действия в Межгалактическую инспекцию безопасности космического движения, однако это не исключает применения к Вам мер ответственности за нарушение норм, утвержденных...
   - Да я в курсе, куда и что я могу обжаловать! - возопила Натахель, гневно топая ногой.
   - Ну что здесь за шум, а дыма нету? - послышался откуда-то сбоку спокойный и усталый мужской голос. Натахель моментально сделал стойку - бедра круче, грудь вперед, изобразила на лице соблазнительную улыбку и повернулась всем корпусом к говорящему. Взору ее предстало невысокое человекообразное существо. Оно во всем выглядело, как нормальный мужик, за исключением нежно-фиолетового оттенка кожи и трех глаз, один из которых торчал, покачиваясь на тонком стебле, прямо изо лба.
   Существо, не вынимая рук из карманов помятой бубликовской формы, слегка покачиваясь, и источая аромат машинного масла, двинулось к роботу. Затем оно внимательно изучило Натахины права, бросило взгляд в сторону гольфика и поинтересовалось:
   - В чем у вас проблема, мадам Швыдченко?
   - Да вот, - кокетливо заулыбалась Натахель, оно мне говорит, что я что-то нарушила, а я ничего не нарушала. И пассажира у меня там никакого нет.
   - Да? - обаятельно сверкнуло по меньшей мере шестьюдесятью зубами мужеподобное существо, - может быть.
   - ПиЭрЭмКа-139, сколько ты ей штраф насчитал?
   - 800 кредиток, товарищ лейтенант, - бодро отрапортовал робот.
   - Ну конечно, это слишком.
   Натахель, которая от размера озвученной суммы буквально потеряла дар речи, быстро закивала.
   - Слишком мало, я бы сказал. Ты квитанцию уже выписал? Нет? Пиши на 1200.
   Из щели на брюхе ПРМК-139 в руки начальству немедленно выскочил пластиковый жетон. Натахель нервно сглотнула.
   - У меня столько нет.
   - Не беда, - улыбнулся лейтенант, - займите кресло пилота.
   Натахель покорно поплелась в сторону шлюпки.
   - И не забудьте пристегнуться!
   Она угрюмо кивнула.
   Дождавшись, пока все щели в гольфике будут задраены, лейтенант подошел к табло на стене, ввел на клавиатуре какие-то данные, опустил в отверстие пластиковый жетон и, повернувшись к Натахели, весело помахал ей рукой на прощание.
  
   Глава 5.
  
   "Гад ты сиреневый" - успела подумать Натахель, затем последовала пара секунд невесомости, после которой она с удивлением обнаружила свой гольфик, и соответственно, себя в нем, стоящими посреди желтой, колышущейся степи. Датчики на приборной доске показывали, что атмосфера пригодна для дыхания. Метаморф не показывался, что, наверное, было очень умно с его стороны. Натахель выждала, пока откроется шлюзовой отсек, и ступила на землю неведомой травянистой планеты типа Земля-У2. Иными словами, это планета принадлежала ко второй по классу серии планет, пригодных для проживания землян и прочих сходных по строению с ними гуманоидов. Небо здесь было голубым, кислорода в воздухе хватало. По мнению учетных, аббревиатура "У" должна была означать "удовлетворительно", приезжие же считали, что это скорее "ужасно", "убого", "уматывай". А под цифрой "2" подразумевалось все то же самое, но еще и в квадрате.
   Швыдченко не успела как следует оглядеться (впрочем, смотреть было нечего - повсюду желтая, сухая колючая трава, три десятка разнокалиберных космомашин - от мелких шлюпок до шикарных яхт, все как будто вымершие, и стадо каких-то травоядных в приличном отдалении), как прямо в воздухе загорелась надпись на трех языках - русском, украинском и английском "Следуйте прямо" и стрелка, указывающая направление движения. Надпись была лиловой и неровно моргающей. Натахель послушно, то и дело отцепляя колючие стебли незнакомого растения от своего комбинезона, двинулась, куда велели. Метров через семьсот вдали показался низкий, будто приплюснутый свеху, барак с плоской крышей и параболической антенной, плавно парящей на высоте около трех метров от нее. Судя по тому, что это было единственным зданием на ближайшие несколько километров, Натахели нужно было именно туда. Следовало выяснить, что это за ерунда с ней приключилась и принять соответствующие меры. А потому Швыдченко решительно, подбирая мысленно нужные выражения (отфильтровывая, впрочем, излишне экспрессивные) потопала в здание. Воздух вокруг был сухим и невкусным.
   Когда несчастная жертва коварных бубликов добралась-таки к месту назначения, ей хотелось лишь упасть, протянув усталые конечности на чем-нибудь мягком и уютном и замереть с бокалом какой-нибудь алкогольной гадости в руке. Однако и это ее ожидание не оправдалось. Барак был битком набит пилотами, имеющими человеческий облик и не очень. Все они суетились, слонялись, зудели, вздыхали, всем им было глубоко не до Натахели и ее проблем. Гадость здесь тоже не подавали. Во всяком случае, спиртосодержащую.
   Быстрый взгляд по сторонам, и Натахель вычислила источник броуновского движения. Им оказалась хрупкая, будто составленная из спичек, зеленоволосая дама с недовольным лицом, заседающая за конторкой и раздающая направо и налево розовые бланки. Оттеснив круглым плечом пару-тройку претендентов на внимание чиновницы, Натахель вежливо поинтересовалась:
   - Что здесь такое творится?
   Дама подняла выщипанную, а может, просто так растущую от волоска к волоску, бровь и сунула Натахели в руки свежий хрустящий бланк.
   - Заполняйте, - проговорила она таким же сухим и ломким, как здешняя растительность, голосом.
   - Заполнить-то я заполню, но я вообще куда попала?
   - Куда? - удивилась дама, ее желтые глаза с кошачьими зрачками неожиданно ярко блеснули, - Это перевалочная база. Вы будете распределены и направлены на отработку. Поставьте галочку возле работы, которую Вы в состоянии выполнять и отнесите в правое крыло здания. Там Вам дадут дальнейшие инструкции.
   Натахель, в полнейшем изумлении, прижимая к объемной груди бумажку, протиснулась ближе к стене, где, наконец, и получила ответы на мучающие ее вопросы.
   На бланке было напечатано курсивом:
   "Уважаемый нарушитель дорожного движения! Кубышинское Правительство и Межгалактическая инспекция безопасности космического движения приветствуют Вас на планете Кубышка (212:17:65-998 класс "Земля-А2"). Предупреждаем Вас, что до завершения отбытия Вами административного наказания Ваш транспорт не сможет покинуть территорию планеты (магнитное поле предоставлено ОАО "Металлкомплекс", патент IQ-19|64-2159). Вам предоставляется право отработать сумму штрафа. Пожалуйста, отметьте галочкой профессию из указанного ниже списка. Обратите внимание на проставленную справа сумму кредиток, которая будет списана после выполнения Вами означенных функций.
   П.С. Благодарим Вас за то, что Вы воспользовались нашим транспортным порталом (право пользования предоставлено ОАО "Металлкомплекс", патент IQ-19|64-2155).
   С уважением, Председатель Правительства пл.Кубышка А.И.Задриго, Генеральный инспектор Межгалактической инспекции безопасности космического движения М.Н.О-фра Гуппи".
   Далее шел список, в котором Натахель среди мойщиков окон, раструбовщиков, мухателей, строителей и прочих обнаружила вакансии экономиста и секретаря-машинистки. За работу экономиста обещали 373 кредитки, за секретаря - 850. Должности директора, президента, рекламного агента и завхоза, предполагающие большую оплату, были вычеркнуты. Сдельная оплата труда предлагалась лишь юристам, проституткам и штукатурам-малярам.
   Натахель со вздохом поставила в списке два крестика и отправилась в другое крыло. Там стоял большой металлический серого цвета шкаф с черной мерцающей надписью "СЮДА". Люди в непосредственной близости отчего-то отсутствовали. Натахель осторожно приблизилась к шкафу, и тогда из него выдвинулся маленький ящичек, куда, вероятно, следовало опустить заполненный бланк. Через минуту из недр шкафа раздался такой же противный металлический голос, как у дорожного робота.
   - Вакансии экономиста и секретаря-машиниста заполнены. Осуществите новый выбор.
   Бланк с тихим шуршанием выполз обратно.
   - А чего они у вас в списке тогда значатся? - справедливо возмутилась Натахель.
   - Осуществите новый выбор.
   Натахель вновь пробежала глазами список.
   - Да тут у вас нет ничего такого. Окна мыть я не хочу. Что такое мухатель, не знаю. Во!
   Взгляд ее наткнулся на забавное наименование. Танцовщица. Натахель злорадно, представив себя балериной в белой пачке, поставила крестик в нужном месте и вновь опустила бланк.
   - Принято, - возвестил шкаф, - встаньте, пожалуйста, в светящийся круг в центре пола.
   Полагая, что это, наверное, такой способ передвижения, Натахель сделала решительный шаг в сторону круга. И буквально в следующее мгновение она была телепортирована в новое местонахождение.
   Натахель догадалась о том, что оно новое, лишь по величине барака - он был поменьше предыдущего. А так все та же степь - желтая и неприглядная, и все те же странные жвачные животные вдалеке.
  
   Глава 6.
  
   Натахель потянула на себя ручку двери и вошла. Судя по интерьеру, это был бар - чистенький, аккуратный, без насекомых, с длинной барной стойкой вдоль стены. Несколько деревянных столов со скамейками без спинок, на полу - коврики, сплетенные, кажется, из растущей вокруг травы - жесткие и колючие. Вырезанные из блестящей бумаги звездочки на стенах, прилепленные косо, но в таком количестве, что ясно было - человек старался от души. Невысокий узкий подиум, снабженный покрытым пятнами патины металлическим столбом для стриптиза. Бар назывался просто и без изысков - "Космос". Прежнее название "Мамин Бублик" по понятным причинам не прижилось.
   Поскольку солнце только взошло, помещения были пусты.
   Натахель перспектива работы танцовщицей, особенно учитывая наличие посреди зала вышеупомянутого фаллического символа, несколько все же смущала. Она прекрасно осознавала, что как женщина, достаточно привлекательна, однако плохо представляла себя в качестве звезды стриптиза. Все же внешность ее была, что называется, "на любителя", да и раздеваться наша героиня предпочитала в присутствии отдельных, предварительно тщательно отобранных мужчин.
   Следовало бы все же уточнить свои будущие профессиональные обязанности, да вот беда, не с кем.
   Она подняла тоскливо стоящую у стены сумку со своими вещами и остановилась в задумчивости. "Куда идти, куда податься, кому здесь надо отдаваться" - билась в голове незадачливая мысль.
   Дверь за стойкой открылась, и из-за нее вылез неловко, как бы по запчастям, невзрачный тощий тип. Он чрезвычайно походил на даму-приемщицу, только увеличенную раза в полтора. И его узкая грудь выгибалась скорее вовнутрь, чем наружу. Тип настороженно оглядел Натахель и кивнул в сторону двери.
   - По коридору вторая дверь налево. Твоя комната. Костюмы там.
   - Э-э-э, - протянула Натахель, - а Вы кто?
   - Бармен. Янус. Твое выступление в восемь. Можешь пока спать. Мне не надоедать. Поговори с девочками. Все.
   Натахель поняла, что сеанс связи окончен и поплелась в указанном направлении.
   Отведенная ей комната была невелика. Большую ее часть занимало покосившееся трюмо с безнадежно врущим зеркалом. На потрескавшейся поверхности этого шедевра деревянного зодчества стояла мутно-зеленая бутылка - на ней уныло болтался белый лохматый парик. Одна из стоящих там узких коек была пуста, на другой кто-то почивал. Судя по очертаниям под одеялом, это было нечто женского пола. Нечто проигнорировало появление сожительницы в своем номере, повернулось на другой бок, обнажив зеленоватую с чешуйками кожу и продолжало нагло дрыхнуть.
   Натахели ничего не оставалось, кроме как завалиться прямо в комбинезоне на кровать и уснуть, попытавшись изгнать из головы всякие там шальные мысли о предстоящих ей неприятностях. Что она с успехом и проделала.
   Она открыла глаза, когда поняла, что на нее кто-то пялится. Натахель никогда не понимала, каким из органов чувств человек воспринимает чужой взгляд, однако эти противные крупные мурашки, бегающие наперегонки по поверхности ее кожи, трудно было спутать с чем-то другим. Кто-то нагло ее рассматривал!
   Возле нее на корточках сидело нечто и молча, не мигая, смотрело. У существа было плоское зеленоватое лицо с двумя круглыми невероятного оттенка освещенной солнцем морской волны и украшенными загнутыми вверх колючими ресницами глазами, нос в виде завитка, маленький плоский ротик. Когда существо тонкой рукой с перепонками откинуло назад длинные, до талии, волнистые волосы, Натахель обнаружила, что вместо ушных раковин у него две маленькие дырочки. Существо выглядело странным, но, отчего-то, весьма привлекательным. Возможно потому, что все в его человекоподобном теле казалось очень гармоничным и закономерным, что ли.
   - Ты кто? - проморгавшись, шепотом спросила Натахель.
   - Лиса, - шепнуло существо, ставя ударение на первый слог.
   - Танцовщица? - решила уточнить Натахель.
   - Спортсменка, - прошептала Лиса, - и стриптизерша. А ты кто?
   - А я Натахель. Экономист, вообще-то, и, вроде, тоже танцовщица. Только стриптиз я танцевать не умею. То есть не пробовала. А чего мы шепчем?
   - Я по-другому не могу. Если я нормально буду разговаривать, у тебя перепонки барабанные могут лопнуть. Звук для тебя очень высокий. Я знаю.
   - А-а-а, ну ладно.
   Натахель призадумалась и села на кровати.
   - Слушай, мне же костюм надо.
   Именно эта мысль, а не о том, что бы перекусить и куда бы это сбегать, первой пришла в лохматую Натахелину голову. Все же она была очень ответственной девушкой.
   Лиса смутилась.
   - Да костюмы есть. Только они... понимаешь, Сайма, которая до тебя была, она, как бы это выразиться, в общем, костюмы в шкафу.
   Терзаемая смутными, но нехорошими предчувствиями, Натахель направилась к покосившемуся от времени шкафу и осторожно открыла болтающуюся "на соплях" дверцу. Там на двух плечиках висло нечто блестящее - одно красное, другое - желтое. Это нечто было практически идентичным, состояло из лифа на широких бретелях и развевающейся длинной юбки. Впрочем, длинными эти юбки могли быть лишь для женщины ростом метр так пятьдесят. Натахель со своими метр семьдесят пять могла рассчитывать лишь на миди. В верхнюю часть костюма смогла с громадным трудом поместиться лишь небольшая часть левой Натахиной груди. Или правой - на выбор.
   - Блин, что делать? - растерялась Натахель, разглядывая бюстгальтер, - что же оно такое мелкое было?
   Лиса пожала хрупким левым плечиком.
   - Ты знаешь ведь, кого направили. Но им она нравилась. Она быстро отработала, потому что... В общем, понимаешь.
   - Понимаю! - с высокомерием в голосе отозвалась Натахель Швыдченко, - но я этим заниматься не намерена!
   Лиса развела в сторону ручки, мол, как пожелаешь.
   До выступления оставалось чуть более двух часов. А ведь следовало еще подобрать музыку.
   - У меня нитки есть, - осторожно произнесла Лиса, - и ножницы. Рискнем?
   - Угу! - радостно воскликнула Натахель, - давай.
   В итоге через час она имела один концертный костюм. Дикой расцветки - красно-желтый. Он также состоял из бюстгальтера и юбки - правда, до колена, зато широкой. Подобный расклад очень устраивал Натахель - она собиралась изображать перед толпой восточные танцы. Дело в том, что около года она занималась в соответствующей студии. Пыталась похудеть, но, как обычно, осталась в прежних габаритах. Килограммы остались при ней, однако определенные умения вертеть задом сохранились. Именно этим она и собиралась отрабатывать неизвестно каким образом полученные штрафы. Непристегнутый вовремя метаморф не появлялся. Впрочем, Натахель не испытывала волнения по данному поводу. Судя по всему, это создание не нуждалось в опеке.
   С музыкой была проблема. В ассортименте местного музыканта ничего восточного не обнаружилось. Впрочем, посовещавшись, они выбрали одну тоскливую, сопровождаемую мерзкими завываниями и горестными всхлипами местную мелодию. Представления служителя муз (бывшего мелкого предпринимателя с МЖ-15) о Востоке были именно таковы.
   В восемь Натахель высунула нос из-за двери и посмотрела, что творится в зале. Народу было полно. Бросалось в глаза обилие представителей инспекции дорожного движения - их серо-синяя форма создавала в помещении общий сизый фон. Две одинокие экзотичного вида проститутки скучали за столиком у двери.
   Музыкант, как договаривались, начал длинный унылый проигрыш. У Натахели перехватило дыхание. Но как-то надо было отрабатывать задолженные правительству Кубышки вместе с Межгалактической инспекцией деньги, и потому Натахель, нацепив на лицо зазывную улыбку, вышла в зал.
   Дышать все еще было тяжеловато.
   Натахель сделала шаг, вынесла вперед левое бедро, откинула назад голову, выразительно тряхнув волосами, и развела в стороны руки. Шум в баре стих.
   Она, медленно вращая тазом, шла по залу, рассудив, что подиум для ее широких плавных движений несколько узковат, да и приспособление для стриптиза портило общее впечатление. Через минуту посетители снова загалдели и вернулись к выпивке. Еще через две она услышала первый отзыв о своем выступлении:
   - Эй, пышка, раздевайся! - проорал кто-то из дальнего левого угла. Натахель прищурилась, пытаясь визуально выявить обидчика, чтобы впоследствии воздать ему по заслугам. Я не злопамятная, - любила повторять она, - я просто злая, и память у меня хорошая.
   К сожалению, обидчик показывать не желал.
   В итоге Натахель несколько замяла выступление и удалилась к себе злая и обиженная на целый мир. Где-то в глубине души она осознавала, что заслужила своим выступлением именно такой прием. Однако, надежда, эта умирающая всегда последней зараза, обещала, что зрители просто обязаны утопить ее в овациях. Судя по сегодняшнему номеру, если б в чем они ее и утопили, то не в аплодисментах. Это точно.
   На следующий вечер ситуация повторилась.
   Какой-то не вполне нормальный, а может, просто слишком довольный жизнью, субъект предложил танцовщице скинуть с себя одежду и намекнул на наличие у нее нескольких лишних килограммов веса. Возможно, это была дежурная шутка. Но. У каждого человека есть свои уязвимые места. Натахелиной пяткой Ахиллеса значился лишний вес. Любому, кто посмел бы заикнуться о ее недостаточном умственном развитии, она бы рассмеялась в глаза, но намек насчет объема тела поражал ее в самое сердце. Коварные, мстительные планы тут же созрели в ее оскорбленной душе. ОН плавно переместилась к месту, где ей послышалось обидное ржание. Пять секунд, и потенциальная жертва была запеленгована.
   Махнув рукой музыканту в качестве намека на то, что исполнение мелодии можно пока приостановить, и сунув руки в боки, Натахель двинулась к дальнему столику. Народ притих.
   Не так уж много было на Кубышке развлечений.
   Наташкина жертва продолжала делать вид, что ничего не происходит. Она, вернее, он, являлся представителем одного из наиболее нелюбимых Натахелью типов мужчин: у него были прозрачные светло-голубые глазки, румянец на всю щеку и вторая степень зеркальной болезни - это когда для того, чтобы разглядеть, что там ниже пояса, нужно не только к зеркалу встать, но чтобы и пузо кто-нибудь поддерживал. Он чем-то походил на Аурея, что уже не добавляло ему привлекательности. А, кроме того, на нем была бубликовская униформа, к которой Натахель с некоторых пор испытывала не то, чтобы отвращение, но некоторую неприязнь.
   Приблизившись, Натахель наклонилась над столиком, при этом грудь ее обещающе всколыхнулась, и тихо-тихо, но очень нежно, произнесла:
   - Ваше имя и звание, пожалуйста.
   - Что, красотка, хочешь познакомиться? - бодро отозвался любитель стриптиза, - ты не в моем вкусе.
   - Ваше имя и звание, - терпеливо повторила Натахель.
   - Ну, сержант Сюнь Ван, тебе легче стало?
   - Легче, - согласилась Натахель и улыбнулась (так, наверное, улыбаются пираньи при виде аппетитной говяжьей ноги), - выйдите из-за стола, пожалуйста.
   - И что ты будешь делать? - осклабился Сюнь Вань.
   - Выйдите, и узнаете. Такой большой мужчина, - коварно ухмыльнулась Натахель, - неужели Вы думаете, я Вас буду бить?
   Сюнь Вань оглянулся на весело подхркивающих товарищей и тяжело поднялся.
   - Давайте, давайте! - позвала его за собой Натахель, выманивая сержанта в центр зала.
   Он, неловко переваливаясь, вышел и замер. Народ пялился на него, мерзко подхихикивая. Народу все равно над кем было хихикать - над танцовщицей или инспектором. Это сержанту не понравилось.
   - А теперь, - звонко объявила Натахель, - мы с Вами будем разучивать элементы восточного танца.
   И лихо крутанула перед ним бедром.
   - Повторяйте за мной.
   Сержант, понимая, что вернуться ему никак нельзя, да и остаться не получается, попытался повторить движение. Зал грохнул. В исполнении бравого сержанта это движение получилось наиболее многообещающим.
   Тогда Натахель, чтобы закрепить успех, изобразила круговое вращение грудью. Этого Сюнь Вань уже не смог повторить, как не старался, хотя его выпуклости по объему не слишком уступали Натахиным. Все-таки работа бубликом, как видно, помогала получать ему масло с хлебом с завидной регулярностью, но не научила прогибаться нужным образом.
   - Тогда, может, Вы разденетесь, - вежливо предложила Натахель и потянулась-таки своими шаловливыми ручонками к молнии на его кителе.
   Почему-то делать это ему тоже не захотелось, даже с ее помощью. Сержант покраснел, стушевался и, бочком-бочком, отполз обратно к себе. Натахель, поставив руки на обтянутые яркой тканью бедра, торжествовала.
   С этого дня ее выступления проходили более-менее спокойно, а Сюнь Вань покрыл себя неувядаемой славой шикарного танцовщика.
  
   Глава 7.
  
   Он был в униформе пилота - зеленой. Уже это выгодно отличало его от сидящих вокруг радостно возбужденных моложавых бубликов. Кроме того, на вид ему было лет сорок. Высокий, плотный, круглоголовый, со стрижеными ежиком седоватыми волосами и пристальным серьезным взглядом. На его крупных подвижных руках не видно было обручального кольца.
   Обычно он появлялся один, брал бокал крепкого местного виски, много курил. Иногда с ним приходила пара молодых придурковатых на вид парней в такой же летной форме. Они неумело заигрывали с официантками и заметно тушевались при виде крупного бубликовского начальства.
   Он их, казалось, молча терпел. В общем, мужчина этот выглядел смотрителем в зверинце и сильно выигрывал на фоне менее презентабельного окружения.
   Натахели очень хотелось с ним познакомиться. Настолько хотелось, что однажды, после сопровождаемого бурными овациями, выступления, она переоделась и вышла в зал.
   - Можно с Вами? - спросила она, подходя к пределу своих нынешних мечтаний. Он молча кивнул.
   Натахель элегантно опустилась на скамейку. Загадочно улыбающаяся официантка мигом приволокла поллитра местного зеленоватого пива. На вкус оно, кстати, было очень даже ничего. Особенно для своих.
   - Вы летчик? - осторожно произнесла Натахель, отхлебывая из высокого бокала, и лихорадочно размышляя о том, что бы такого сделать, чтобы и завлечь, и не напугать.
   Предмет мечтаний, не отрывая от стакана взора, кивнул.
   - А я экономист, - зачем-то сообщила Натахель с ненароком прорезавшейся тоской в голосе.
   - Да? - внезапно заинтересовался летчик, и внимательно уставился в ее почти отмытое от концертного грима лицо, - серьезно? А бизнес-план Вы мне составить можете?
   Натахель растерянно захлопала ресницами.
   - Я тут, между прочем, как женщина сижу, - призналась она, - а не как специалист.
   Летчик пожал плечами и тут же потерял интерес к ее персоне. Натахели начинало казаться, что в руке его не емкость из-под виски, а магический шар - настолько пристально он его рассматривал. Того и гляди из бокала посыпятся синие искры. Следовало как-то спасать положение, пусть даже профессиональными консультациями.
   Натахель отхлебнула пива для смелости и сухо поинтересовалась.
   - Зачем Вам бизнес-план?
   Он кривовато, но очень обаятельно (на Натахин вкус) улыбнулся, и тут же начал обстоятельное изложение проблемы. Вкратце это выглядело так: его зовут Корнелий Мусс. Господин Мусс арендует свой грузовик вот уже на протяжении двадцати лет. В принципе, заработанных денег хватает на то, чтобы выкупить транспорт, но не об этом мечтал матерый волк космических просторов.
   - Ну и что же Вы хотите?
   - Не знаю, - замялся летчик.
   - Как это не знаете?! - возмутилась Натахель, - Вам же бизнес-план нужен.
   Летчик с подозрением огляделся по сторонам, наклонился ближе к Натахели и шепнул:
   - Я хочу разводить шуршиков.
   - Кто такие шуршики? - удивилась Натахель, доставая сигарету и нежно переминая ее кончиками пальцев. Курить хотелось страшно. Но табак здесь был диким дефицитом, и потому она старалась экономить.
   - Вы не видели шуршиков, - растерялся Корнелий Мусс.
   Натахель помотала головой.
   - Первый раз слышу.
   - Хорошо, у Вас есть полчаса свободного времени?
   - Двадцать минут. А зачем? Шуршиков будете показывать?
   - Вот именно.
   Летчик поднялся во весь свой нешуточный двухметровый рост, одним глотком допил полстакана виски и направился к выходу.
   - Я скоро буду! - крикнула Натахель бармену и побежала за Корнелием. Ее удивляло и радовало ощущение собственной миниатюрности рядом с этим гигантом. Подобное чувство Натахели удавалось испытывать нечасто. "А хорошо бы иметь такого рядом, - думала она, скользя взглядом по широкой спине летчика, - и каблуки можно надевать, когда вздумается, и толстеть не возбраняется...".
   Они вышли в степь. Местное солнце садилось за горизонт, на планету тихо опускались зеленоватые сумерки. Трава молчала, не шевелясь.
   - Ну? - спросила Натахель, - и где твои шуршики?
   - Сейчас появятся, - серьезно произнес господин Мусс и тихо посвистел.
   Натахель замерла.
   - Вон! - воскликнул летчик, указывая пальцем куда-то вглубь травы.
   - Где?
   - Да вот же, у Вас под ногами!
   Натахель присмотрелась. Вокруг нее с тихим приятным шуршанием на огромной скорости носились какие-то мелкие пуховые шарики. Величиной они были чуть больше мяча для большого тенниса, цвет имели приятный коричневато-бежевый.
   Натахель перевела взгляд на летчика. Лицо его светилось какой-то щенячьей радостью. Он взирал на шуршиков, как голодающие евреи на манну небесную - со счастьем и вожделением.
   - Корнелий! - Натахель подергала летчика за рукав, - они, конечно, милые, но что Вы собираетесь с ними делать?
   Шуршики разбежались. Лицо господина Мусса стало необычайно серьезным.
   - А вот это я могу сказать только, если Вы согласитесь.
   - А если я соглашусь, что мне это даст?
   - У Вас штраф сколько?
   - Тысяча двести.
   - Ну, танцуя, Вы столько не заработаете. У меня есть возможность списать Вам эту сумму. И даже выступать не придется.
   - Хорошо, давайте вернемся в зал, я пока подумаю, а завтра мы встретимся, и все обсудим. Вам вообще бизнес-план зачем?
   - Мне нужен кредит.
   Это было понятно.
   На следующий день Натахель приняла решение согласиться. За свою бурную карьеру какие только планы не доводилось ей составлять. Разведение шуршиков было, без сомнения, экзотичным предприятием, но, вполне может быть, реально выполнимым.
   - В общем, так, - заявила она, присаживаясь за столик, - танцевать я не брошу. Мало ли что. Но за бизнес-план возьмусь. Как Вы собираетесь штраф мой списывать?
   - Это мое дело, - улыбнулся Корнелий.
   - Хорошо, тогда с Вас компьютер с выходом в Старнет, и Вы должны ответить на ряд моих вопросов.
   - Не проблема, - обрадовался летчик и подозвал официантку.
   - Во-первых, мне нужно знать, с какой целью Вы этих шуршиков собираетесь разводить. Надеюсь, не на мясо.
   Летчик задумался.
   - Думаю, они несъедобные. В чем особенности шуршиков? Они легко приручаемые, забавные, дружелюбные, очень неприхотливы в содержании, уничтожают вредных насекомых. В общем, чудная домашняя игрушка.
   - Что они едят?
   - Все практически. Траву, отходы, в том числе и твердо-бытовые. Сгущенку очень любят.
   - Я так полагаю, Вы уже производили опыты с их поимкой и разведением.
   - Да, я недавно получил патент на устройство для поимки шуршиков. Вот, смотрите.
   Корнелий Мусс достал из нагрудного кармана синюю зажигалку.
   - Смотрите, вот эта маленькая кнопочка. Если Вы ее нажмете, раздастся особенный звук. Шуршики прибегут. Ваше дело расставить кормушки со сгущенным молоком. Оно для них, как наркотик. Если попробуют раз, будут приходить снова и снова. Я шуршиков с детства изучаю, но про сгущенку случайно узнал. Вот теперь решил воспользоваться.
   Натахель поощрительно улыбнулась. Впрочем, справедливости ради следует отметить: шуршики ее не интересовали. Что ее в самом деле интриговало, так это сам потенциальный шуршиковод и его финансы. Она надеялась познакомиться поближе и с тем и с другим.
   Разведение шуршиков и в самом деле было непаханой нивой. Кубышка не отличалась богатством в плане наличия на ней полезных ископаемых. Более того, на ней практически не было пригодного для строительства камня, а изготовленные из местной температуры кирпичи не выдерживали годовых перепадов температуры. Лес произрастал лишь на севере, и то в ограниченных количествах. На планете было мало открытых источников воды. В наличии имелось несколько месторождений железной руды, никеля и серебра, и все они находились под контролем ОАО "Металлкомплекс" и его дочерних компаний. На экспорт поставлялись новые технологии и изделия из местной колючей травы (циновки, корзины, мебель) - спрос на них был устойчив, но невелик. Основные средства поступали от контракта с МИБКД и в результате использования практически дармовой рабочей силы изловленных правонарушителей.
   С этой точки зрения разведение шуршиков в неволе и их последующие поставки могли бы стать поворотным этапом в развитии экономики планеты.
   С другой, до сих пор разведение шуршиков считалось невозможным - скорость, с которой они передвигались, исключала возможность их поимки. И даже если вдруг кому-либо удавалось захватить шуршика в плен, заставить его оставаться в неволе не могло ничто. Они моментально уничтожали любые запорные устройства и скрывались в степи. Виной тому была пресловутая шуршиковская всеядность. Однако Корнелием Муссом был найден простой и безотказный способ как приманить шуршиков, так и оставить их при себе. Натахель несколько смущала этическая сторона данного вопроса - ведь они делали из шуршиков заядлых наркоманов, присаживая их на сгущенное молоко. Однако Корнелий заверил ее в том, что продолжительность жизни шуршиков, по его наблюдениям, от этого не уменьшается, и какими-либо болезнями они не страдают.
   Постепенно перед Натахелью вырисовывалась полная и не противоречивая картина процесса шуршиковедения. А после того, как Корнелий пояснил ей, что в качестве обеспечения кредита он готов передать банку в залог несколько гектаров земли, на которой, к тому же, судя по предварительным данным геологоразведки, может находиться небольшое месторождение никеля, бизнес-план, считай, был уже готов.
   Натахель поставила точку в конце предложения и изменила шрифт документа. Теперь он выглядел красивым и стройным. Его компоновка радовала глаз, а содержание грело сердце.
   - Я думаю, должно получиться, - резюмировала она.
   - Вы так считаете, - рассеянно произнес Корнелий Мусс.
   Он сидел на краю Наташкиной кровати, вытянув вперед длинные ноги, и внимательно рассматривал ногти.
   - Ну конечно! - заявила Натахель.
   Ее оптимизм бил через край.
   - Я понимаю! - вскликнула она, расширив глаза и наклоняясь ближе к Корнелию, - Это совершенно новый бизнес и для Вас и вообще. Но ведь именно в этом и кроется залог успеха! Это же ноу-хау.
   - Ага, ноу, - вяло отозвался Корнелий, - и хау тоже. Знаете, Наташ, я вот хотел у Вас спросить. Может, это не вовремя, но, полагаю... Понимаете...
   Он, теребя кончик носа, отчаянно подбирая слова. Натахель напряглась, предчувствуя какую-то пакость. Корнелий, морща лоб, медленно поднялся, прошелся по комнате.
   - Дело в том, что мне одному с этим не справиться.
   И поднял на Натахель умоляющий взгляд.
   - Не проблема, - бодро возразила Натахель, - наймете работников.
   - Дело не в этом. Просто Вы так хорошо представляете себе процесс. В общем, я хотел бы... Я, конечно, деньги по контракту перечислю. Я уже подготовил проект, завтра Вам принесу. Но не это главное. В общем...
   - Ну! - потеряла терпение Натахель, - рожайте, наконец!
   Корнелий вздрогнул.
   - Выходите за меня замуж, - отчеканил он.
   Натахель замерла. В голове ее вертелась лишь одна дурацкая фраза: "Как, уже все? А поцеловать?".
   - Я подумаю, - после двухминутного молчания тихо и серьезно сказала она, - но Вы должны знать: официально я еще не разведена. И у меня двое детей на Земле. Если это Вас не пугает.
   - Не пугает, - отрезал Корнелий, быстро наклонился к Натахели, клюнул носом ее в висок и выбежал вон.
   Ошарашенная Натахель стала медленно напяливать на себя концертное платье, вернее, то, что она считала таковым.
  
   Глава 8.
  
   Натахель мирно почивала. То, что на дворе уже был полдень, и нормальные люди собирались обедать, ее нисколько не волновало. Она спала после ночного выступления без снов и была разбужена именно тем способом, о котором давно мечтала.
   Первое, что она спросила, когда губы Корнелия оторвались от ее рта, было:
   - А где Лиса?
   - Я сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться, - улыбнулся Корнелий Мусс и кивнул в сторону окна. Натахель, выглянув наружу, увидела пластиковый складной бассейн два на два, в котором плескалось нечто зеленое и длинноволосое.
   - Она мне сказала, - продолжил Корнелий Мусс, - что раньше, чем через два часа, оттуда не вылезет.
   Натахель благодарно мурлыкнула.
   Впоследствии она призналась, что подобного не испытывала ни разу в жизни. Летчик и чисто внешне устраивал ее на все сто, но то, что он вытворял с ее телом... Натахель не успевала подумать, что бы еще ей такого хотелось, как тут же получала задуманное. Когда она окончательно вымоталась, он был весел и свеж, как огурец.
   - Знаешь, - пролепетала Натахель, мечтательно разглядывая потолок, - я, наверное, более серьезно подумаю о вопросе замужества.
   Корнелий Мусс мягко улыбнулся и промолчал. Потом он встал, оделся, чмокнул Натахеля в щечку и быстро удалился.
   Начинало темнеть и, стало быть, пора была развлекать посетителей. Натахель быстренько сбегала на кухню, где выпросила громадный бутерброд с мясом и какой-то ароматной травкой, слопала его, и с воодушевлением приступила к боевой раскраске физиономии. Сегодня ей хотелось танцевать, как никогда.
   Выступление прошло с большим успехом. Натахель бодро порхала по залу, даже на подиум взобралась ради разнообразия. И наличие столба, несмотря на то, что она пару раз чуть в него не вписалась, почти не напрягало. И вообще, жизнь была хороша, тело послушно, а публика на редкость благодарна. Ее впервые вызвали на бис, а сержант Сянь Вань в баре так и не появился.
   Натахели даже захотелось потом посидеть и немного выпить, благо с угощениями обычно проблем не возникало. Надо было лишь сменить одежду для выступлений на нечто более благопристойное. Натахель изобразила реверанс и вприпрыжку, напевая под нос "ай, хабиби-хабиби", поскакала в свою каморку.
   Первое, что увидела Натахель, войдя в комнату и прикрыв за собой дверь, был Муравкин, сидящий на ее кровати с чрезвычайно серьезным видом. Он, не здороваясь, кивнул в сторону Лисиной койки, и Натахель перевела взгляд. Там ничком лежало тело Корнелия Мусса. Его голова, аккуратно отделенная от туловища, покоилась на подушке.
   - Доигралась, - констатировал Муравкин и на всякий случай мелким шуршиком укатился под комод.
   Натахель села. Голова ее была пуста и звеняща.
   - А почему крови нет? - наконец ровным голосом поинтересовалась она.
   Шуршик подкатился к трупу и вновь материализовался в Муравкина.
   - Так потому что ему голову лазерным тесаком отрубили, - ответил он после непродолжительного исследования останков, - Кровь сразу запеклась. Очень гигиенично. И, кстати, ты компьютер свой случайно никуда не уносила?
   Натахель быстро сунула руку под подушку. Комп был на месте. Вот только информация, касающаяся разработок по шуршикам, отсутствовала полностью. Впрочем, ничего пугающего. Натахель еще вчера отправила все Мусе. На всякий случай.
   В коридоре раздалось веселое шлепанье. Дверь открылась и на пороге возникла красавица Лиса - мокрая, веселая и пахнущая, как всегда, водорослями. Естественно, первое, что она обнаружила, было трупом на ее кровати. Лиса топнула ногой и открыла рот.
   Натахель ничего не услышала. Просто перевоплощающийся в воздухе в Лису метаморф сбил ее с ног и швырнул на пол, закрывая своими ладонями ей уши. Очень болела голова.
   Метаморф позволил ей подняться на ноги. Губы его шевелились.
   - Что? - почему-то очень тихо спросила Натахель. Метаморф поморщился и указал ей пальцем в сторону трупа. Натахель повернулась. Перед кроватью на коврике валялась Лиса. На постели медленно расплывалась непонятная студенистая масса. Подобный же холодец вытекал из цветочной вазы.
   Натахель в растерянности развела руками. Метаморф медленно обвел взглядом помещение, и, наконец, обнаружил на комоде салфетку и косметический карандаш. Несколько быстрых движений, и он подсунул Натахели под нос бордовые каракули:
   "Не ори. Пока не слышишь. Труп уберем".
   Останки Корнелия выносили ночью. Притихшая Лиса помогала тащить в степь пластиковые пакеты, наполненные непонятной слизью. Слух к Натахели постепенно возвращался, но она пока старалась не говорить, опасаясь своими дикими воплями переполошить окрестность. Они отошли километра на полтора и вывалили содержимое пакетов на землю. Помолчали немного, повздыхали. Лиса и Натахель поплакали, метаморф Муравкин полюбовался на звездное небо. Уходя, Натахель обернулась. Трава шевелилась. То, что оставалось от господина Корнелия Мусса, летчика, быстро уничтожали шаловливые шуршики.
   Натахель прорыдала всю ночь. Жалость к себе переполняла ее нежное сердце до предела. Как же так, стоит на горизонте появиться нормальному мужчине, и тут же случается нечто, что рушит все ее планы. Вот и здесь, не успела она обдумать предложение руки и сердца, как кандидат спешно отправился в мир иной. Было обидно.
   Наутро она сообщила метаморфу и расстроенной Лисе, что собирается покинуть эту негостеприимную планету как можно быстрее. Метаморф безучастно пожал плечами, Лиса посмотрела на нее с сожалением, как на страдающего душевным расстройством человека, и грустно прошептала:
   - Это невозможно.
   И добавила, увидев недоверие на лицах:
   - Я пробовала.
   На Кубышке Лиса находилась уже более полугода. Первый месяц она отрабатывала штраф. Затем, когда, счастливая, собралась домой, ей сообщили, что теперь она должна за шрафстоянку. После штрафстоянки пришлось отрабатывать плату за еду и проживание. Потом - штраф за попытку угнать собственную яхту.
   - Этому конца и края не видно, - шелестела Лиса, - у них проблемы с рабочей силой. Никто здесь жить не хочет. А я домой хочу, в море. У меня от их воздуха чешуйки блекнут и отваливаются.
   - Хорошо, - проговорил метаморф, - почему ты улететь не смогла?
   - Так там же поле это, дурацкое. Двигатели работают, а с места тронуться невозможно. Им ни полиция не нужна, ни обслуживающий персонал. Мне уведомление о штрафе потом прислали. Сюда.
   - То есть процесс полностью автоматизирован, - задумался метаморф.
   Лиса печально кивнула.
   - Значит, управляется с помощью компьютерной системы, - продолжил метаморф. Лицо его приобрело задумчиво-пакостное выражение.
   - Да мне плевать, чем оно там управляется! - горячо воскликнула Натахель, - не собираюсь я здесь торчать. Я эту их систему, если надо, голыми руками разломаю.
   - Руками не надо, - протянул метаморф.
   Девушки уставились на него в недоумении.
   - Морфей, Вы о чем? - шепнула Лиса.
   - Морфей? - фыркнула Натахель, наморщив нос.
   - Да, и что? - отпарировал метаморф, - мне нравится.
   - А, кроме того, - добавил он, обиженно отворачиваясь, - от всякой бестолочи я претензии не принимаю. Не понимаю, что здесь сложного.
   Предложенная им идея была проста. Следовало проникнуть в компьютерную сеть ОАО "Металлкомплекс", запустить в нее какой-нибудь супер-дрюпер разрушительный вирус, дождаться, пока поле выйдет из строя и быстро сбежать.
   Натахель была не из тех, кто откладывает авантюру на более подходящее время. Она немедленно обменялась сообщениями с Мусей.
   "Привет. Ты, случайно, не можешь помочь мне найти хорошего программиста?"
   "Привет, заблудшая душа. А чем тебя Санчес не устраивает? Зачем тебе это на отдыхе?".
   "Отдых - понятие растяжимое. Давай адрес Санчеса"
   "Я тебя соединяю".
   "Привет, Натахель, что случилось?"
   "Саня, здравствуй, тут нужно обрушить сеть одной организации на планете Кубышка. Помочь можешь?"
   "ОК, попробую. Говори, что за организация. Учти, с тебя ящик пива, как минимум".
   "Хоть два. ОАО "Металлкомплекс". Кубышка. Других данных нет, могу только номера патентов сказать по межгалактической системе".
   "Давай. Найдем. Как быстро надо?".
   "Вопрос жизни и смерти"
   "Хорошо, про пиво не забудь".
   Наталья хмыкнула и набила номера патентов, указанные на квитанции. Привычка на всякий пожарный случай хранить у себя всякие бумажки наконец-то пригодилась.
   - Ну что, господа и дамы? - спросила она, ухмыляясь, - сделаем каку?
   Ответ пришел только на четвертые сутки. Наталья вернулась с выступления и прочитала:
   "Через два часа начинаю. Ящиком не обойдешься.
   П.С. МИБКД предупреждает: соблюдайте правила дорожного движения".
   Следовало выбираться. Натахель рванула в бар. На подиуме Лиса, уже полуголая, эротично ползала вверх-вниз по столбу.
   Натахель, осторожно огибая препятствия, протиснулась за барную стойку.
   - Янус, - проговорила она, умильно заглядывая в глаза бармену, - ты не мог бы позволить нам с Лисой воспользоваться твоим порталом в космопорт?
   Янус равнодушно махнул рукой в сторону кухни и отвернулся.
   - Что, все так просто? - удивилась Натахель.
   Бармен пожал плечами.
   - Все равно никуда не денетесь.
   Натахель вернулась в комнату, небрежно пошвыряла в сумку свои вещи. Посмотрела с сожалением на свой шикарный блестящий костюм, но все решила оставить его для следующей жертвы. Метаморф облачком парил у окна.
   Лиса идею слинять по-быстрому также поддержала с воодушевлением. Ровно в час икс Лиса, Натахель и облако были в центре круга портала.
   Порт выглядел безмятежным. Только сейчас Натахель обратила внимание на то, сколько судов уже пришло в негодность - стояли жалкие, запыленные, лишенные даже некоторых элементов обшивки. По всей видимости, их хозяева так и не смогли вырваться из паутины штрафов и прочих выплат и навсегда остались рабами травянистой планеты. Натахель подобная перспектива не прельщала.
   Не таясь, они вышли к гольфику. Все равно наблюдать за ними было некому. Для процедуры прощания Морфей принял облик Муравкина. Он чинно пожал Лисе руку.
   - Прощай, красавица, приятно было познакомиться.
   - Будете на Урусе, забегайте, спросите Лисуену сапе Коси уста Пси, - шепнула она, улыбаясь, - меня там все знают.
   - Ага, - сказала Натахель, - спросим. Если будем, и если сможем запомнить. Давай, Лиса. Попытаемся. Может, нам сегодня еще на сцену выходить. Беги к своей тарахтелке.
   Натахель завела двигатели, установила положение на взлет. Шлюпка не тронулась с места. Шлюпка даже не собиралась отрываться от земли. Она ревела и стонала, требуя свободы, но результат был нулевым.
   Натахель почти уже отчаялась, но тут она увидела, как в небо срывается узконосая серебристая яхта Лисы. Еще рывок, и бедный гольфик, пыхтя и по-своему ругаясь, поспешил покинуть почву этой неприятной планеты. И некому было его задержать.
   Они взяли курс на Землю.
   - Ну, что мы теперь будем делать? - поинтересовался любопытный метаморф, ради интереса теперь прикидывающийся Натахелиным свекром.
   Натахель молчала. В ее рыжей голове зрел коварный план.
   - Деньги нужны, - задумчиво произнесла она через несколько минут.
   Метаморф оторвался от чтения прошлогодней газеты, которая до сего момента грязная и измятая валялась под его сидением.
   - И что?
   - Да и что-то я так и не отдохнула.
   - Ну да, - хихикнул метаморф, - с отдыхом у тебя напряг.
   - А потому, солнышко, мы все-таки летим на Аргомед. Ты же не торопишься?
   Натахель выразительно захлопала ресничками и изобразила на лице совершенно невинное выражение.
   - Нет, зайка, нет! - весело заржал метаморф.
   - А чего это ты такой довольный? - с подозрением осведомилась Натахель.
   - Да все в порядке, не волнуйся. Что мы на Аргомеде делать будем?
   - Ну, - загадочно улыбнулась Натахель, - ты же не против немножко понарушать закон?
   - Я? - удивился метаморф, - да мне как-то параллельно.
   На Аргомеде был разгар сезона. С большим трудом, используя лесть и подкуп, Натахели удалось снять крошечный номер на пятом этаже трехзвездочного отеля. Перевоплотившийся в тысячекредитковую купюру метаморф был обменян на местную валюту, что позволяло надеяться на получение в дальнейшем некоторых доступных удовольствий вроде хорошей еды и платных пляжей.
  
   Глава 9.
  
   Как-то вечерком после купания, свежая и загорелая, одетая в легкое длинное платье, одна, Натахель шла по набережной в сторону небольшой симпатичной кафешки, которую она приметила еще вчера. В планах было слегка перекусить, выпить винца, может, познакомиться с кем-нибудь полезным. Да и обстановку разведать не мешало бы.
   Черное ночное небо светилось звездами, как парчовая ткань. Переливающийся под ногами пластик тротуара глушил звуки шагов, превращая их в легкий, приятный слуху шелест. На одном из трубчатых, в пятнах, деревьев тихо пиликало одинокое руконогокрылое.
   Натахель замечталась и чуть было не столкнулась с высоким мужчиной, одиноко и задумчиво стоящим у входа в кафе. Она подняла на него влажный взгляд и обомлела. Перед ней был мужчина ее мечты. Муравкин. Стоял и улыбался.
   Муравкин был необычайно элегантен в брюках цвета топленого молока и в белой рубашке поло. Сердце Натахели неровно всколыхнулось.
   - Натахель Германовна! - радостно воскликнул он, - что Вы здесь делаете?
   Натахель расплылась в улыбке и приветственно протянула ему ладонь.
   - Ой, Перенций Аркадьевич! Это Вы! А я здесь отдыхаю.
   - Знакомьтесь, - между тем продолжал Муравкин, - это моя супруга, Илона.
   Улыбка на лице Натахеля медленно исчезла. Рука опустилась сама собой. К ее любимому, искусственно осклабясь, подплыло нечто мелкое, противное, жеманное, в розовом с оборочками костюме, в общем, настоящая мармышка. Натахель всерьез задумалась, а может ли она быть влюблена в мужчину, который в состоянии подобную несуразицу назвать своей женой.
   - Илоночка, - с нежностью произнес Муравкин, - посмотри, кого я здесь нашел. Это мой бизнес-консультант, Натахель Швыдченко. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?
   Это "я тебе о ней рассказывал" добило Натахель окончательно. Это было жестоко. Натахель внезапно обнаружила, что предмет ее вожделений слишком худ, у него мелкие черты лица, невыразительные глазки и прыщ на лбу. И ремня на брюках нет.
   Мармышка засияла на все своих тридцать два искусственных зуба.
   Натахин шарфик сполз с плеча и испарился.
   - Мы как раз собрались посидеть здесь, у нас столик заказан, - пропищала мармышка, - может, Вы к нам присоединитесь?
   Натахель нашла в себе силы улыбнуться.
   - Нет, что Вы, меня ждут.
   - Жаль, а к нам сейчас должны подойти друзья. Вернее, это друзья Перечки, правда, дорогой?
   Она ласково заглянула в лицо мужу. Перенций ответил ей сладкой улыбкой. Натахель поежилась.
   - Уриус Швивальди, - продолжила жена Муравкина, - может, Вы о таком слышали? У него сеть отелей здесь, на Аргомеде. Очень интересный человек.
   Натахель задумалась. На самом деле, никто ее не ждал. А здесь могло завязаться очень перспективное знакомство. Да и за мармышкой можно было понаблюдать. Чем-то же взяла она этого Муравкина?
   - Хорошо, - улыбнулась Натахель, - я останусь. А друзьям своим объясню потом, что встретила старых знакомых. Думаю, они не обидятся.
   И величественно вплыла в предупредительно распахнутую перед ней Муравкиным дверь.
   Конечно, она слышала о Швивальди. И даже видела его лицо в одном из журналов. Господин Уриус Швивальди помимо отелей владел еще заводами, газетами и пароходами. Он был грузен, невысок ростом. На плоском лице выделялся крупный шишковатый нос, пухлые красные губы и широкие черные брови. Глаза под набрякшими веками практически не просматривались, впрочем, для них на лице почти не оставалось места.
   Он пришел не один, а в сопровождении двух тощих нимфеток, одетых чисто символично в одинаковые крошечные шортики и топы на тонких лямках. На их узких лягушачьих лапках болтались едва ли не килограммовые, украшенные бриллиантами браслеты. Нимфетки сидели тихо и лишь переглядывались между собой огромными голодными глазами. Они заказали себе по салатику, состоящему из полупереваренной на вид травы, сдобренной мерзким розовым соусом, и с подозрением косились на большой и чудный кусок веремятины, стоящий перед Натахелью. Видать, берегли фигуру.
   Натахель умело поддерживала общую беседу и терпеливо сносила попытки Швивальди погладить под столом ее коленку.
   Они как раз обсуждали вопрос инвестиций в свежеоткрываемые планеты, когда певец, до сего момента исполнявший исключительно шлягеры последних полутора десятков лет, остановил музыку и, срывающимся от волнения голосом произнес.
   - Сегодня с нами в этом зале находится человек, которому мы очень обязаны, который сделал грандиозный вклад в экономику нашего курорта. Вы все, конечно же, его знаете, поаплодируем господину Уриусу Швивальди!
   Где-то в другом конце помещения раздались слабенькие хлопки.
   Швивальди польщено заулыбался.
   Музыкант отчаянно взмахнул рукой, и оркестр, слегка сбиваясь и фальшивя, грянул лезгинку. Уриус Швивальди откинулся на спинку кресла и развернулся вполоборота к танцевальной площадке. Никто не выходил. Музыка постепенно ускоряла темп, и, наконец, на свет божий вылезло нечто мелкое мужского пола и начало отчаянно трясти в воздухе руками, вероятно, изображая танец. Швивальди нахмурился. Швивальди поскучнел. И вдруг он скинул свой безумно дорогой пиджак и вышел в круг. Натахель невольно засмотрелась. Швивальди танцевал легко и свободно, он будто поднимался в воздух, как какая-то крупная птица, пеликан, например. Натахель встала, отодвинула в сторону кресло и выплыла к нему. Товарищ явно нуждался в партнерше.
   - А Вы молодец, - сказал Швивальди, когда они, запыхавшиеся, подошли к столу, и присосался мокрыми губами к Натахиной ручке в знак поощрения, - мои-то пигалицы так не смогут.
   Натахель загадочно улыбнулась и перевела взгляд на Муравкина. Тот со скучающим видом рассматривал в окно местную растительность. Его супруга напряженно изучала вилку, надеясь, вероятно, открыть с ее помощью какие-то миры. Пигалицы жались друг к другу, нервно подергивая остренькими плечиками.
   В туалете, куда Натахель отправилась, выразив острейшее желание срочно попудрить носик, совершенно случайным образом оказалась последняя любовь ее мужа - Жоржета. Девушка из деревни с благими намерениями.
   - Ну что? - противным голосом осведомилась она, - мы сюда мужиков клеить приперлись?
   Натахель устало вздохнула. Поборов в своей душе первое смятение, вызванное отнюдь не приятным появлением здесь указанной особы, она сообразила, что это очередная шутка метаморфа, которому, вероятно, надоело быть просто шарфиком или облачком безмолвным. Потянуло на приключения. Морфей вообще был на редкость непоседливой формой жизни.
   - Ни сна, ни роздыха измученной душе. Я без тебя свои естественные надобности справить могу? - осведомилась она.
   Жоржета пожала плечиками. На ее мордашке появилось брезгливое выражение.
   - Он в твоем вкусе?
   - Идиот, - прошипела Натахель, испытывая неукротимое желание треснуть собеседницу чем-нибудь тяжелым по голове, - Это не мужчина, это клиент.
   - Ну, тогда запоминай его получше. Если, конечно, надеешься на мою помощь.
   Жоржета горделиво выпрямилась. Натахелину голову вдруг посетила неожиданная в своей простоте мысль.
   - А зачем я его буду изучать? - поинтересовалась она, - ведь ты и сам можешь сделать пшыть, порыться у него в голове, и вот вам господин Швивальди на блюде.
   Жоржета недоуменно, будто только открыла в Натахели нетронутые залежи выдающегося идиотизма, посмотрела на подругу.
   - Не получится, - обронила она.
   - Почему?
   - Хочешь эксперимент? Сейчас устроим. Жди меня. За столиком. Я подойду через пару минут.
   И, выпрямившись, как солдат на параде, Жоржета направилась вон из дамской комнаты.
   Натахель привела нос и другие части тела в порядок и отправилась к своей компании ожидать начала эксперимента. Она как раз допивала второй стакан местного розового вина, когда высокий, обворожительно улыбающийся мужчина несколько восточной наружности, ступая мягко и уверенно по деревянному полу, приблизился к Натахели.
   - Позвольте Вас пригласить, - произнес он бархатным низким голосом.
   Натахель настолько была очарована, что протянула ему руку, не озаботившись о том, то рядом присутствуют двое имеющих к ней отношение мужчин, которым подобное может не понравиться.
   Впрочем, Швивальди смотрел на Натахиного кавалера широко открыв глаза и возразить не пытался. Муравкин же был занят тем, что шепотом выяснял отношения с женой.
   Он вел ее в танце уверенно и чисто. Помня о примете, гласящей, что как мужчина танцует, так он и сексом занимается, Натахель даже замечталась о том, что такого бы ей мужа и преступлений совершать не придется.
   Кавалер склонился к ее уху и тихо произнес:
   - Не узнала?
   Натахель не могла скрыть разочарования.
   - Морфей?
   - Да, но не только.
   - Ну и кого ты сейчас изображаешь?
   - Как кого? Господина Швивальди, конечно же.
   - И это ты хочешь сказать, что он именно таким себя видит?!
   - М-да, - промурлыкал он, - А хочешь, я в тебя перевоплощусь?
   - Нет!
   Натахель даже остановилась.
   - Не вздумай! И вообще, не хочу я с тобой разговаривать. И танцевать тоже.
   Метаморф пожал плечами и выпустил ее ладонь из своей. Негодуя, Натахель вернулась к столу.
   - Хам! - сказала она, присаживаясь.
   - Да? - удивился Швивальди, - странно.
   - Мне показалось, он так похож на меня, - мечтательно добавил он, - в молодости.
   Все присутствующие молча опустили глаза.
   Она с воодушевлением приняла приглашение Швивальди отдохнуть в их теплой компании на его личном пляже, покататься на яхте, погулять по его, опять же личному, мини-зоопарку.
   - Тебя, что ли, туда сдать? - произнесла она, косясь в сторону дремлющего в кресле Морфея, - на опыты.
   - Я тебе дам опыты, - отозвался метаморф, не открывая глаз, - ты с макияжем там не перебарщивай, а то примут за девочку легкого поведения.
   Натахель, которая как раз искала в сумочке ядовито-розовую помаду, слегка покраснела. Он был прав. Задачей Натахели было отвлечение внимания, выставлять свое тело на продажу она пока не собиралась.
   Натахели больше всего понравился зоопарк. Он был мал, но не потому, что у господина Швивальди не было возможности обеспечить кормление и уход большим животным, а потому что его умиляли маленькие зверюшки. Ему нравились белочки, зайчики, лягушечки, паучки и прочие эквиваленты земной фауны, лишь бы они были крошечными и, желательно, редкими.
   Само собой, во время разглядывания очередного экспоната, у Натахели вырвалось:
   - А Вы когда-нибудь видели кубышинских шуршиков?
   - Шуршиков... - задумчиво повторил Швивальди, - я слышал о них и видел примерный рисунок в энциклопедии. Но они ведь настолько дикие и шустрые, что их не удается даже заснять.
   - А у меня есть один, - кокетливо поведя плечиком, ляпнула Натахель.
   - Серьезно?
   - М-да... Есть. Один маленький шуршичек. Мой хороший знакомый начинает сейчас заниматься их разведением. Он мне его и подарил.
   - Простите, Наташенька, но, мне кажется, шуршики непригодны к разведению в неволе.
   - Вам кажется, - отрезала Натахель, - Но Вы можете заехать ко мне завтра утром в отель. Убедитесь сами.
   - Почему не сегодня? - возразил Швивальди, нежно поглаживая Натахину ручку.
   - Потому что... Потому что сегодня я не готова Вас принять.
   На следующий день, заявившийся в номер к Натахели с каким-то вечнозеленым растением в руках Уриус Казбекович был просто очарован. Он в полном восторге наблюдал за маленьким шелестящим зверьком и чуть не описался от счастья, когда Шуршик мало того, что позволил ему коснуться толстым наманикюренным пальцем своей мягкой шерстки, но даже пробежался у Швивальди по предплечью, выражая полную готовность к сотрудничеству.
   - И сколько Вы хотите за Вашего шуршика?
   - Я не могу Вам его продать, - улыбнулась Натахель, опустив глаза и перебирая кончиками пальцев бахрому на косынке, прикрывающей чрезвычайно фривольный вырез платья.
   - Ну, бросьте, Вы не могли не знать, что меня это интересует. Наташечка, мы же с Вами оба деловые люди. Сколько?
   Деловой человек Наташечка встала и подошла к балкону, надеясь скрыть от Швивальди корыстное выражение своего лица. Она никак не могла придумать, сколько с него запросить.
   - Триста тысяч Вас устроит? - наконец потерял терпение Швивальди.
   - Ну... - протянула Натахель, лишившаяся временно дара речи от размера названной суммы.
   - Хорошо, четыреста.
   - Это же редкое животное...
   - Четыреста пятьдесят. Больше я не могу.
   - Хорошо. Исключительно...
   - Да-да, ради меня, я понял. Когда я могу его забрать?
   - Да хоть сейчас, - пожала плечами Натахель, - но только деньги вперед. Я Вам, конечно, доверяю, но мы же деловые люди.
   Швивальди рассмеялся и выписал чек, который Натахель через два часа обналичила. Через час служитель зоопарка упаковал в коробку гневно шипящего шуршика и унес его в новое место обитания.
   В этот же вечер шуршик прогрыз дыру в стене и исчез.
   Швивальди был очень расстроен. Натахель тоже. Она надеялась, что Морфей сможет продержаться там хотя бы пару суток. На претензии Швивальди она ответила, что он был осведомлен о всеядности животного. Следовало делать выводы. Швивальди велел установить слежку за ее номером. Однако шуршик там не появлялся. Оснований для требования возвратить деньги не было, но отношения Натахели и Швивальди после этого несколько подыспортились. Впрочем, для реализации своих коварных замыслов он Натахели был практически уже и не нужен. План, который они придумали вместе с Морфеем, был чрезвычайно прост и требовал лишь знания потенциальных жертв. Вопрос знакомства с жертвами Натахель взяла на себя. Проблему лишения их определенной доли финансов собирался решить метаморф.
  
   Глава 10.
  
   Швивальди поднялся на лифте на восемнадцатый этаж принадлежащего ему здания универмага. Именно там располагался его шикарный, отделанный настоящим земным дубом кабинет. Консервативная темная мебель, два чучела представителей местной фауны в закрытых стеклом нишах.
   Он озорно хлопнул по заду перебирающую бланки секретаршу Тонечку, весело расхохотался и прошел к себе. Оттуда он потребовал большую чашку кофе с коньяком и документы на подпись. Ознакомившись со всеми, вернул парочку на доработку и вызвал к себе финансового директора.
   - Липида Степановна, - велел он, передавая ей карту памяти, - здесь записаны реквизиты, по которым нужно перечислить шестьсот тысяч кредиток. Как можно быстрее.
   Липида Степановна, опытный старый бухгалтер, работающая с шефом не первый десяток лет, слегка подняла брови.
   - Договор есть? Или хотя бы письмо?
   - Все будет! - рассмеялся Швивальди.
   Липида Степановна была настолько опытна, что по интонациям начальства умела определять, когда стоит спорить, а когда нет. Сейчас она сочла за благо промолчать и удалиться.
   У Семена Лукича Швапкинсона бухгалтером работал собственный племянник. Он не осмелился перечить родственнику, когда тот приказал произвести совершенно необоснованный платеж в размере пятисот пятидесяти тысяч какой-то мутной, неизвестно чем занимающейся организации. Племянник из любопытства обратился к приятелю из службы экономической безопасности с просьбой выяснить репутацию конторы. Оказалось, что это туристическая фирма. Создана она была полтора года назад, но операции по счетам пошли только что. Ничего конкретного. В итоге деньги Швапкинсона все же ушли по назначению.
   Александра Вихортовна Лебедь была очень осторожной особой. Она лично сняла деньги со своего счета, поставив на квитанции собственную заковыристую подпись с подчеркиванием и двумя точками в конце. Восемьсот тысяч наличными ушли неизвестно куда.
   Светлана Андреевна...
   Вилемин Сидорович...
   Астарий Гоу...
   И многие другие лица. Все они либо перечисляли крупные суммы неизвестной туристической фирме, либо снимали наличные. Суммы каждый раз были разными.
   Кроме того, вероятно, просто для развлечения, Натахель с Морфеем совсем чуть-чуть почистили банкоматы.
   Количество денежных средств неуклонно росло. Они не аккумулировались на счетах турфирмы, а быстро обналичивались. Натахель скупала векселя с открытой датой и дорожные чеки.
   Пора было отправляться домой.
   Натахели пришла в голову идея слегка побаловаться картишками напоследок. Она выбрала не особо известную широкой публике игру в джокер. Прелесть игры состояла в том, что оперировать нужно было сразу двумя колодами из пятидесяти двух карт каждая. Плюс два джокера. Ее партнеры по игре были не слишком трезвы, о чем она заранее позаботилась, заказав всем у веселого белобрысого официанта по убийственному местному коктейлю "Дар веремея". Это их состояние и обилие карт позволяло время от времени мухлевать, заставляя Морфея превращаться в нужную для терца карту. Игра шла на деньги, и, несмотря на регулярные (планируемые) проигрыши, перед Натахелью лежала сумма, позволяющая провести неделю на Аргомеде в отеле экстра-класс.
   Вот что Натахель не любила, так это когда ей заглядывают через плечо. Секунд двадцать она еще терпела неведомого нахала, тщательно изучая имеющийся на руках расклад и прикидывая, чего ей не хватает для полного счастья - короля пик или бубновой семерки. Но терпение ее истекало, тем более, что пыхтение за спиной мешало сосредоточиться, да и избавиться от надоевшей крестовой десятки тоже не давало. Но только она собралась повернуться и высказать все, что она думает по данному поводу, как очень хорошо известный ей голос произнес:
   - Положите руки на стол. Вы арестованы.
   Натахель резко обернулась. Перед ней, держа палец на курке наведенного на Натахеля полицейского ТТ стояла Муся Рябинкина.
   - Муся? - удивилась Натахель.
   - Положите руки на стол.
   - Ну, Муська, ты даешь! - восхищенно воскликнула Натахель, - ну и маскарад.
   - Натахель Швыдченко, - вздохнула Муся, - повторяю, Вы арестованы. Прошу Вас не оказывать сопротивления. В дальнейшем это вам зачтется.
   Натахель медленно выложила карты на стол и обнаружила, что для расклада с рук ей не хватало одной карты. Валета червей.
   - А теперь руки за спину и передайте трансформеру: жидкий азот и камера хранения. Подземная. Как только он высунется, будет упакован и в посылке отправлен на Землю. Он в курсе.
   Натахель встала и заложила руки за спину. Пластиковый шнур обвил ее запястья, надежно их зафиксировав.
   Партнеры по игре испуганно наблюдали за происходящим.
   - Что мне будет предъявлено? - спокойно поинтересовалась она.
   - Нанесение телесных повреждений средней тяжести. Мошенничество в особо крупных размерах. И, на закусь, уклонение от отбывания административного наказания.
   - Это за нарушение ПДД что ли? - ухмыльнулась Натахель.
   - Вот именно, - не поддержала ее веселья Рябинкина.
   - Сержант Иванов, - обратилась она к улыбчивому официанту, - уведите задержанную.
   Потом Муся подошла к столу и вытянула карту. Это была еще одна крестовая десятка.
   Натахель переправили на Землю немедленно. Летела она на комфортабельном лайнере в отдельной каюте, правда, оборудованной системой экстренного оповещения. И возле дверей постоянно дежурили два амбала. Муся в обозримом пространстве не появлялась. Метаморф тоже.
   Сразу же по прилету ее поместили в карантин и подвергли серьезному медицинскому обследованию, поскольку справедливо рассудили, что моталась она неведомо где, и могла нахвататься там всякой заразы. После двухнедельных издевательств над организмом Натахель перевели в изолятор временного содержания, выделив для нее одиночную камеру. Вероятно, посчитали ну очень опасной для окружающих особой.
   Именно в ИВС и состоялось ее историческое свидание с супругом.
   - Я так и знал, - злорадно шипел Аурей. Жоржета нежно поглаживала Натахиного супруга по пухлой ручке, ее прикрытые черепашьими очками глаза укоризненно блестели.
   - Я всегда знал, что ты именно так кончишь. Ты думала, как всегда, только о себе. Ты не думала о детях. Не думала обо мне. Ты получишь по заслугам. И теперь, учти, твоя Рябинкина не помешает мне получить развод. И квартиры ты от меня не увидишь! И детей!
   - Иди ты в жопу, - равнодушно ответила Натахель и отвернулась. К сожалению, на сей раз некая правота в его словах присутствовала. Впрочем, надеяться на то, что в подобной ситуации он мог бы и посочувствовать, не приходилось. Страшно было жаль того лишь, что возможность отомстить никак ей пока не предоставлялась.
   Следователь, который вел ее дело, был высок, худ, голос имел резкий и громкий, так что Натахели регулярно хотелось закрыть уши, внешность незапоминающуюся. Нечто мутно-размытое мышастого колера.
   - Капитан Люлькин, - сухо представился он и сел, плотно сжав костлявые коленки.
   Более всего капитана интересовал вопрос, куда делись соучастники Натахелиных преступлений. У него на руках был длинный список лиц, вернее, их словесных портретов, полученных после собеседования с многочисленными пострадавшими.
   Его беседа с Натахелью шла тяжело и складывалась следующим образом.
   - Блондинка лет пятидесяти-пятидесяти пяти, на левом виске шрам длиной около трех сантиметров, плотного телосложения, одета в розовый брючный костюм неизвестного производтства. Вам известно это лицо?
   - Конечно, - радостно отозвалась Натахель, - это моя мама.
   - Но Ваша мама не могла находиться на Аргомеде в тот момент. Она была на банкете, где ее видело, по меньшей мере, сорок человек.
   - Да, мама у меня заметная.
   - Отлично, - продолжал Люлькин, - еще одна дама. Уже темная блондинка. Короткая стрижка, худощавое телосложение. На вид пятьдесят лет, может быть старше. При беседе много жестикулирует...
   - Не продолжайте, я знаю, кто это. Это моя бывшая директриса. Анфиса Кебабовна Точка. Слыхали о такой?
   - Ну, Натахель Германовна, как Вам не стыдно! Анфиса Кебабовна - такая уважаемая женщина!
   - Вы ее просто плохо знаете, - ехидно ответила Натахель и махнула рукой, мол, читайте дальше.
   - Хорошо, - продолжал следователь, - здесь, под пунктом восьмым, у меня имеется описание человека, очень подходящее под вашего мужа. Он был там?
   - Швыдченко? - обрадовалась Натахель, - конечно, был. Именно он - идейный вдохновитель и гениальный руководитель всеми моими коварными преступлениями. Ловите его немедленно.
   Натахель на мгновение задумалась.
   - И Жоржета его, мымра очкатая, мне тоже активно помогала. Деньги ходила менять в банкомат.
   - Ага! - обрадовался следователь, - Вы признаетесь в махинациях с банкоматами!
   - Я? - удивилась Натахель, - она же свои деньги менять ходила. Местные-то быстро закончились. Но в любом случае, все придумал мой муж. Швыдченко Аурей Вилеминович. Сам. Он у меня финансовый гений. Можете проверить. Все биржи планеты от его имени так и дрожат.
   - У него тоже алиби! - рявкнул теряющий терпение Люлькин.
   - Да не может быть! - удивилась Натахель, - надо же, как быстро он его себе сварганил.
   Люлькин тихо застонал и схватился за сердце.
   Натахель, наблюдая за тем, как синеют у него губы, всерьез забеспокоилось. В списке ее преступлений не хватало только обвинения в доведении до преждевременной кончины полицейского. Она нажала на кнопку экстренного вызова и, когда, размахивая оружием, в кабинет Люлькина влетели два бравых парня, потребовала от них вызвать врача.
   Врач, невысокая и очень полная темноволосая женщина, напоила Люлькина какими-то каплями. Постепенно лицо его стало приобретать нормальный цвет.
   - Вы меня достали, - с надрывом в голосе проговорил он, отталкивая в сторону руку доктора, - я ничего в Вашем деле не понимаю. Что это за исчезающие люди... Вы надо мной просто издеваетесь!
   Затем он глянул на безмятежно взирающую на него своими наивными зелеными глазами Натахель и в ярости проорал:
   - Я Вас в карцер засажу! На хлеб и воду!
   Натахель побледнела. Подобная перспектива ее не устраивала. Вкусная пища находилась не на последнем месте среди ее пристрастий, а в ИВС кормили, надо сказать, неплохо. "Еще бы пытки предложил", - с тоской подумала она.
   И тут врачиха, которую никто пока не отпускал и которая потому вынуждена была оставаться безучастным свидетелем событий, с укоризной посмотрела на Люлькина. Ее губы дрожали.
   - Как Вы можете! Она же беременна.
   Натахель покачнулась и рухнула со стула на пол, успев заметить перед падением, как перекосилась длинная физиономия противной полицейской ищейки. Вот только беременности ей и не хватало в жизни для полного счастья. Но обдумать до конца эту животрепещущую мысль она не успела.
   Очнулась она в камере. Ей постелили свежие простыни и приволокли пакет настоящего молока. Это была роскошь неописуемая. Так и хотелось всплакнуть от счастья.
   После весьма кратковременных раздумий Натахель пришла к выводу, что отцом ее желающего появиться на свет малыша мог быть только неудавшийся шуршиковод. Несколько утешала мысль о том, что, по крайней мере, ребенок должен был получиться симпатичным - если не в маму, так в папу.
   - Папке голову срубили и в траве похоронили, - напевала Натахель, поглаживая слегка выпуклое пузо, - мамку бедную поймали и в тюрьму упаковали. Что же делать, как же быть, век свободы не забыть.
   Будущее было туманным и безрадостным. Очень хотелось отловить Мусю и стукнуть ее по башке ввиду отсутствия понятных причин такого ее мерзкого поведения.
  
   - Ну что ж, Маруся Витольдовна. Вы - молодец, - с удовлетворением в голосе произнес Большой Шеф, появляясь в кабинете, как всегда, неожиданно.
   Муся вздрогнула и поспешила свернуть новую трехмерную игрушку, которую он давеча выпросила у мужа своей сестры. Шеф был в хорошем настроении и потому сделал вид, что не заметил ее лишних телодвижений.
   - Ага, - насторожено выглядывая из-за кактуса, отозвалась Муся.
   - Зайдите в бухгалтерию. Получите премию. Пятьдесят кредиток.
   Муся серьезно кивнула.
   - Тридцать серебренников, - пробурчала себе под нос изображающая активную работу над анализом Анна Ляпина - новая Мусина сотрудница.
   Шеф повернулся корпусом к ней.
   - Что-то Вы неважно сегодня выглядите, - заметил он, пристально глядя на Ляпину.
   Элла потупилась и задумчиво потерла прыщ на подбородке.
   Когда за начальником закрылась дверь, Анна заметила:
   - Могла бы о сотруднице думать и получше. Шефа бедного перепугала. Чем тебе девушка не угодила?
   - Молчи, несчастный, - огрызнулась Муся, - соображай, как нам Натахель вытаскивать.
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"