Я осмотрелся на подступах к зданию, плечо саднило и болело. Пуля, маленький свинцовый комочек, который засел в моем теле, в правом плече, как этот террорист в городе. Хм, вот ведь вышел за хлебушком. Огромные часы на городской башне, напротив меня показывали полдень, без пары секунд. Я глубоко вздохнул и как мог осторожно выглянуть из-за укрытия.
- Чавк! - рявкнул пистолет.
Как это странно, я чувствовал как эта пуля входит в меня, прямо посередине лба, будто время текло с каждым мгновением все медленней и медленней. Вот она врезается в череп - прямо в кость - проламывая его, и начинает раздирать мягкие ткани мозга, продвигаясь все ближе к центру.
Ха, - поначалу это даже походило на торжество.
Вы чувствовали когда-нибудь неполноту теории? Или то, что называют прескевю? В вашей голове постоянно вертится какое-то слово, оно буквально готово слететь с вашего языка, но чего-то не хватает, вы никак не можете вспомнить его. Собрана почти вся головоломка, записана почти вся таблица, но одно фрагмента не хватает, в самом ее центре зияет пустота. Но вот однажды вы, делаете что-то, вы садитесь в автобус и смотрите на огромные часы за окном, или вы просто ложитесь спать, или вам прямо на голову падает перезревшее яблоко, и вдруг паззл складывается. Все становиться ясным и очевидным, потому, что эту зияющую пустоту заняла нужная фигура. Никогда бы не подумал, что для осознания всего происходящего, мне не хватает такой вещи, как свинцовый шарик в моей голове. Чтобы все - наконец - встало на свои места, все эти бесконечные дежавю.
Интересно, что это? Посмертное освобождение ото всех оков, явленое милосердие, исполнение последней воли? Или это может быть часть тюрьмы? Та самая решетка на окне, которая служит вовсе не для освещения камеры, а для напоминания, что ты теперь навсегда останешься за ней.
Граммофон.
Да, именно это сравнение всплывало у меня в памяти уже тысячи раз подряд. Так бывает когда по спиральной дорожке пластинки проходит трещина.
Все в нашем мире держится на подобии. И мы иногда не задумываемся насколько эти подобия бывают...
Просто богу нравиться бесконечно переставлять, или на этой пластинке образовалась трещина, и звукосниматель вынужден, постоянно, возвращаться на одну и ту же дорожку снова, и снова, и снова, и снова, и снова, и снова...
Совсем как в деревне у моей бабушки, старый и заезженный - граммофон.
Просто игла опять и опять переходить на одну и ту же дорожку. Все из-за трещины, что прошла по виниловой пластине.
Какое-то время это было похоже на триумф! Я бессмертен, бессмертен!!!
Но только вот...
...Некому рассказать, некому. Потому что все застряли здесь же, в этом проклятом граммофоне. Все, проснувшись завтра, просто все забудут. И я, я тоже забуду. Вселенная заново составит мою, такую уникальную, душу из мириадов раздробленных осколков. Сделает то что невозможно ни при каких обстоятельствах. И я проснусь завтра и даже не вспомню ни вселенную, ни ее, ни себя, я не вспомню ни сегодня, ни вчера. Точнее я вспомню другое вчера которое было почти тридцать лет назад, если дети, конечно, помнят день своего рождения. И этот спиральный круг провернувшись начнется заново, чтобы неизбежно привести меня в это же время, в это же место, где я услышу: Чавк!. И вновь обрету мимолетное прозрение.
И я обречен, обречен переживать одни и те же чувства вновь и вновь. Одну и ту же боль вновь и вновь. Я никогда не полюблю другую, потому что даже малейшая вибрация моей бессмертной души записана на этой, навсегда испорченной, пластинке. Я буду улыбаться ей, а она мне; и так тысячи раз, десятки тысяч раз, миллионы раз, миллиарды раз.
Я даже буду счастлив ровно в тех же местах в которых был счастлив до этого, и счастлив искренне, как счастлив забывшийся во сне узник.
Одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же, одно и то же...
И нельзя сбежать ни в какую другую реальность, ни в какое посмертие, Потому что нет никакой другой реальности, и никакого иного посмертия, просто нет. Есть лишь эта - зацикленная в бесконечную спираль вечность. И она будет проноситься у меня пред глазами снова, и снова.. и снова... и снова...
Секундная стрелка башенных часов надо мной двинулась, как будто игла граммофона, приближаясь к трещине на пластинке. Еще немного, и пуля - наконец - пройдет меня навылет, превратившись из Откровения в Приговор. Еще совсем чуть-чуть и звукосниматель дрогнет, и снова упадет на ту же дорожку, заставляя меня прожить жизнь с начала. Мир вздрогнет, и перезапустится вновь с той же самой точки.
Весь мир придет в тоже положение, в котором он был ровно тридцать лет назад. Воскреснут все те кто умер за эти года, жаль только не узнают о том что воскресли. Воскресну и я, жаль узнать, что воскрес уже в который раз, мне предстоит только в последние мгновение моей жизни.
Может... может, это просто боги сошли с ума и повторяют это все со мной снова, и снова, и снова, и снова, и снова.
Или не только со мной?
О, боги, скажите мне, неужели это не худшая из всех преисподень? Жить с надеждой, и каждый раз убеждаться, что она лишь следствие твоей забывчивости. И все что ты сделал, было напрасным, обреченным с самого начала.
Где высшим и последним прозрением для меня остается это последнее осознание. Когда я вспоминаю все! Ведь все невозможно стереть до конца никаким богам. Что-то все же остается, в каких-то самых глубоких ложбинках памяти. Мы как-никак с богами произошли из того же первородного Мрака, что описывается в древних легендах. Мы не просто сделанная ими игрушка, которой вольны распоряжаться как вздумается. И этот Единый Отец, столь древний, что даже боги не могут вспомнить о нем что-то достоверное, а все что осталось в наших рукописях - лишь ничего незначащие имя записанное на латыни - Caligo. Иногда Он выкидывает фортель в пользу своих внуков. Давая очередную тропинку к сути, отсюда все эти дежавю.
Моя мысль, которая неожиданно стала способной объять всю вселенную разом, метнулась туда - к причине, к корням. Почему я здесь? За что я здесь?...
И знаете ли вы, боги, как сильно я вас ненавижу?
И кажется мне, что я слышу их исполненный ледяного величия насмешливый шепот.
- Мы знаем, Сизиф. Мы знаем.
И тогда я бросаю им туда на неприступный Олимп самое темное проклятие. Запомните ли вы его? Потому что однажды оно сбудется на вас!
И кажется мне, что я слышу, где-то на самой границе моего слуха, их едва сдерживаемый от нарастающего хохота шепот.