В О З В Р А Щ Е Н И Е В А Р Я Г А
Автор выражает огромную благодарность
всем тем, без кого этой книги не было бы.
Антон, Серб, Толь Толичь Логинов, Вячик,
Фон Эшенбах, Борисыч и просто все кому не
лень было заходить ко мне на страничку,
пинать меня за задержки проды, делиться мыслями,
моделировать битвы, писать фанфики, нюхать
в лаборатории дым от сгоревшей шимозы...
Спасибо вам за ваше время, за поддержку и помощь.
Надеюсь когда - нибудь мы встретимся не только
Глава 1. Похмелье после драки.
Июнь 1904г. Японское море.
За ночь изрядно посвежело, ветер усилился до пяти баллов и к утру нагнал приличную зыбь. Устало скрипя свежими, наспех заделанными деревом пробоинами, крейсера Владивостокского Отряда, недавно официально ставшего эскадрой, вползали на очередную волну. Всю ночь напролет аварийные партии растаскивали завалы перекрученного металла и недогорелого дерева, заделывали пробоины и пытались починить то, что поддавалось починке в море. На "Рюрике" наконец удалось наложить на пробоину в корме двойной пластырь, а к рассвету и откачать воду из румпельного отделения. Сейчас в завалах покореженного металла в корме крейсера весело стучали топоры (заделывали пробоину деревянным щитом), глухо звякали кувалды (пытались восстановить работу ручного привода пера руля) и раздавался сочный матросский мат (сопровождающий оба вида работ).
Памятуя о возможных атаках японских миноносцев, на ночь Руднев перестроил корабли в походный ордер. Наиболее поврежденные "Россия" и "Рюрик" шли в центре. С правого и левого флангов их прикрывали "Громобой" и "Сунгари", а замыкающим в броненосной колонне шел "Кореец". Головным, уже привычно, снова шел "Варяг". Второй бронепалубник - "Богатырь", как наименее пострадавший корабль эскадры, занимал наиболее опасное место замыкающего. Впрочем, на этот раз план Руднева сработал: два отряда японских миноносцев всю ночь рыскали в поисках поврежденных русских кораблей на полпути к Владивостоку. В это время эскадра отходила южнее, направляясь скорее к берегам Кореи, чем России. В полдень состоялась встреча со "вспомнившей девичество", в котором она именовалась "Мари Анной", "Обью". Бывший угольщик, а ныне вспомогательный крейсер, ожидал возвращающуюся из боя эскадру с полными трюмами угля примерно на полдороге между Сеулом и Нигатой.
По первоначальному плану Руднева, отсюда отряд должен был разделиться. Свежеиспеченный адмирал хотел создать максимально плотную дымовую завесу для облегчения прорыва во Владивосток отряда во главе с "Ослябей". По его плану, сообщения о замеченных русских крейсерах и обстрелах ими побережья должны были приходить со всех уголков японского моря. Руднев надеялся, что на фоне этой кутерьмы даже если "Ослябя" и будет обнаружена каким-либо пароходом у Курил, то у Камимуры просто не останется сил чтобы достойно его там встретить. Но недавно имевшее быть место сражение внесло в планы (как известно, актуальные только ДО встречи с противником) свои коррективы. Броненосные крейсера оказались повреждены гораздо более серьезно, чем планировалось, да и боекомплект был расстрелян далеко за половину. Так что пришлось все делать "строго по первоначальному плану, но только с точностью до наоборот". Теперь обстрелом Пусана должны были заняться "Громобой" с "Корейцем" (благо у последнего боеприпасов к 10-дюймовому орудию хватало), а демонстрацию у порта Ниигата должен был провести "Богатырь". "Варягу" же предстояло сунуть голову в пасть тигра: он вместо броненосной эскадры (как было изначально запланировано) должен был наделать шуму в Цусимском проливе. "Обь", облегчившись от 1000 тонн угля, должна была идти вместе с броненосными крейсерами и под их прикрытием провести у Пусана минную постановку. Кроме угля она принесла на встречу и полсотни мин заграждения, которые сейчас ждали своего часа в одном из ее трюмов.
Пока крейсера были заняты бункеровкой, Руднев излагал свои откорректированные планы младшим флагманам на "Варяге". Внезапно, присутствующий из-за вынужденной временной "немоты" командира "Рюрика" Трусова*, старший офицер броненосного крейсера прервал течение адмиральской речи весьма бесцеремонным и шокирующим образом.
- Простите, конечно, Всеволод Федорович, но почему у вас всегда такие гениальные планы, а в результате их исполнения получается все как-то не гладко? Вот взять вчерашний бой, - закусивший удила Хлодовский, вчера носившийся по горящему и затапливаемому водой крейсеру руководя борьбой за живучесть, и всю ночь на пролет определяющий наиболее срочные ремонтные работы, не обращал внимания на предостерегающее мычание хватающего его за руку командира, - к примеру, если бы вы не только обеспечили нам встречу с Камимурой, но и получше позаботились о расстановке наших кораблей в линии... Ведь "Якумо" - то на последнем издыхании уходил! А будь концевым не "Рюрик", самый уязвимый из наших больших крейсеров, а скажем более серьезно бронированный "Громобой" - мы могли еще полчаса, час продержаться. А вот "Якумо" уже не смог бы! Даже я, далеко не адмирал, еще до боя говорил товарищу Трусову, что если "Рюрик" поставят концевым, то до конца боя он может и не дожить. Поставить самую защищенную "Россию" головной - естественно. Но тогда и концевым должен идти второй по мощности защиты "Громобой".
На вопросительный взгляд Руднева Трусов ответил утвердительным кивком: разговор с Хлодовским действительно был до боя.
- А вот сейчас вы уверены, товарищ адмирал, что все мелочи продумали? Или опять в разгар боя что-нибудь этакое интересное и неожиданное выяснится?
- Знаете что... По приходу во Владивосток "Рюрик" очевидно станет на ремонт минимум на три месяца, и вам на его борту особо делать будет нечего, даже старшему офицеру во время ремонта надо доверить свой корабль инженерам ремонтникам, - задумчиво потянул Руднев.
- Что, отправите с глаз долой в Петербург? Или вообще на Каспийское море загоните? - с вызовом отозвался Хлодовский, вспомнив о судьбе первого командира "Лены".
После вчерашнего ада любое наказание от начальства волновало молодого офицера уже не так сильно. Если неделю назад недовольство адмирала и его влияние на карьеру стояло на первом месте, то вчерашний бой многое поменял в системе приоритетов Хлодовского.
- Нет, так легко вы не отделаетесь, и не надейтесь. Вы прилюдно меня тут раскритиковали, и теперь вам за это придется держать ответ. Так что по возвращению во Владик, быть вам начальником моего штаба. Сами напросились - если уж у вас хватает смелости, профессионализма и наглости меня критиковать, будете это делать на постоянной основе.
- А разве у вас есть штаб? - оторопело, но, по инерции, с вызовом пробормотал Хлодовский, соображая, почему его фактически повышают в должности, за наглость не иначе, - ведь собрание командиров крейсеров таким еще не является, несмотря на то, что вы его упорно так называете.
- В том то и проблема, что на бумаге штаб вроде бы и есть, а вот фактически - его нет. Так что, коли уж вы сами напросились на должность его командира - то вам его и организовывать. К моему приходу во Владивосток потрудитесь иметь предварительные наметки, какие именно персоналии вам нужны. Главной задачей ВАШЕГО штаба будет дорабатывать мои планы так, чтобы больше ничего подобного случившемуся с "Рюриком" не повторилось. Инициатива она того - наказуема. Ясно? - спросил Руднев задумавшегося над тем, во что же он вляпался Хлодовского, и после утвердительного кивка продолжил, - Ну, коли ясно - вернемся к планам сегодняшним.
После окончания угольного аврала эскадра разбежалась по четырем направлениям. "Рюрик" с "Россией" в сопровождении "Сунгари" ушли во Владивосток, а "Громобой" с "Корейцем" наведались к Пусану. Там они нагло и не торопливо, среди белого дня, расстреляли все три находящихся в порту японских транспорта и древнюю канонерку (дальность и точность огня 10'' орудия "Корейца" далеко превышала таковые показатели у старых береговых орудий). Заодно обнаглевшие русские и прихватили не вовремя вышедший из порта в Сасебо 2000 тонный транспортник "Сугано-Мару" и отвели его во Владивосток. Пока броненосные крейсера изображали парочку слонов, резвящихся на развалинах посудной лавки, "Обь" тихо делала свое черное дело на подходах к акватории порта. До конца войны на выставленных ей минах подорвались еще два транспорта, (один из которых все же смог доковылять до порта, так как был загружен понтонами для возведения наплавных и временных мостов) и один номерной миноносец. Еще долго после войны японцы и корейцы вытраливали потом русские мины. На обратном пути русские крейсера встретились с девятым отрядом миноносцев, который всю ночь рыскал по морю, собственно и пытаясь их найти. К сожалению для японцев, встреча произошла не ночью, как планировалось, а днем. Дневная же атака двух броненосных и одного вспомогательного крейсера силами четырех миноносцев, это ничто иное как извращенная и мучительная форма самоубийства. Русские тоже не видели смысла в попытке догнать 29 узловые миноносцы на 20 узловых крейсерах, и оба отряда разошлись левыми бортами в полусотне кабельтов без единого выстрела. Командир японского отряда капитан второго ранга Ядзима хотел было отрядить дестроер "Хати" проследить за русскими, но, прикинув остаток угля, отказался и от этой затеи. За ночь японцы сожгли более половины топлива, и "Хати" все равно не смог бы следить за русскими дольше нескольких часов. "Богатырь" так же демонстративно, днем, обстрелял маяк у Ниигаты, поперестреливался с береговыми батареями и, утопив попутно три рыболовецкие шхуны, вернулся домой. Наиболее интересным и насыщенным оказался путь "Варяга".
После разделения эскадр крейсер неторопливо порысил к входу в Цусимский пролив на экономичных 12 узлах. До вечера были встречены и осмотрены два парохода. Для старенького японского каботажника встреча с русскими стала последней в его долгой карьере, а осмотренный быстроходный британский "Лесли Доул" (обычно использовавшийся для доставки скоропортящихся грузов из Индии), шедший в балласте, был отпущен. Хотя, судя по хитрой физиономии его капитана, попадись он "Варягу" на пути В Японию, а не ИЗ нее - быть бы и ему утопленным или конфискованным... Но - не пойман, не вор. Когда Великий Князь Кирилл, командовавший досмотровой партией, уже был готов отвалить на катере, ему (при очередном хитром зыркании кэпа) вспомнилась одна из не до конца понятных поговорок адмирала Руднева. А именно: "Наглость - второе счастье". Внезапно он решил просто в лоб спросить капитана о характере его груза, доставленного в Японию.
- Уважаемый мистер Кларк. Инкриминировать вам, конечно, нечего, но мне просто любопытно: а что собственно вы везли в Японию? Слово офицера и князя - независимо от ответа ваш пароход будет отпущен.
- Я не только владелец этого корабля, одного из самых быстрых транспортников Британии, кстати. Я еще и бизнесмен, ищущий выгоду везде и во всем. Ну, а поскольку японцы не догадались взять с меня расписки о сохранении в тайне содержимого груза, я готов неофициально поделиться этой информацией за жалкую сумму в 500 фунтов.
Катеру пришлось совершить рейс на "Варяг", обратно он вернулся с запиской от Руднева и четвертью корабельной кассы. Прочитав записку, Кирилл хмыкнул и выдал Кларку встречное предложение. Или тот "урезает осетра" (в ответ на недоуменный взгляд капитана Кирилл рассказал ему хохму об охотнике и рыбаке) до 250 фунтов, или ему устроят "черный пиар". Далее последовало объяснение, что в его, Кларка, случае, черным пиаром будут благодарственные статьи в "Таймс", в которых русское правительство поблагодарит капитана Кларка, владельца парохода "Лесли Доул", за предоставленную информацию. Скажем о путях поставки военной контрабанды в Японию, и ее ассортименте. Приунывший Кларк попытался было напомнить князю о его слове, но тот удивленно напомнил, что его пароход никто задерживать не собирается. И уточнил, что даже если Кларк теперь откажется поделиться информацией, то статья все равно появится.
Вскоре Кирилл вернулся на крейсер, обогащенный информацией о поставке в Японию четырех орудий калибра восемь дюймов и четырнадцати шестидюймовок, спешно изъятых из флотских арсеналов Роял Нейви и складов Виккерса. Узнав о полученной информации, Руднев поздравил Кирилла с немаловажным начинанием: "Вы наконец-то начали самостоятельно действовать и главное - думать" - и предложил домыслить, а почему японцы заказали именно этот набор орудий с такой срочностью.
- Про захват орудий с "Вакканто" я и сам прекрасно помню, мы же сами на "Варяге" их и перехватили, - обиженно фыркнул великий князь, однако польщенный похвалой столь уважаемого им человека. И, немного подумав, добавил: - хотя, если честно, я не понимаю, почему вместо десяти и семи с половиной дюймов японцы "сползли" на восемь и шесть соответственно.
- За способность мыслить - отлично, а вот по знанию матчасти британского и японского флотов, простите великий князь, но - незачет-с, - насмешливо промурлыкал Руднев, не отрывая по-кошачьи прищуренных глаз от красиво "тонущего" в водах Японского моря диска красного закатного солнца, - Ну откуда нагличанам взять эти самые десятидюймовки? Орудия же калибром 190 миллиметров вообще еще только начали производить, успели произвести всего двадцать восемь штук; по четырнадцать теперь у нас и у японцев, в арсеналах и на складах им взяться просто неоткуда. Ждать, пока Виккерс наклепает еще четырнадцать - это год как минимум. Пришлось нашим уважаемым врагам довольствоваться шестидюймовками. Та же история и с десяти дюймовками, это товар штучный, каждое делать минимум полгода и, наверное, в арсеналах их просто не было. А вот восемь дюймов нашлось... Хотя убей - не понимаю откуда: не британский это калибр, только на экспорт, сами британцы восемью дюймами брезгуют-с. У них все больше девять с половиной в чести, а их они никому пока не продавали. Ну все одно, мощь залпа этого броненосца мы уполовинили, теперь он скорее заурядный броненосный крейсер.
Тем временем "Варяг" набрал скорость и снова пошел к Цусимскому проливу. За ночь и следующий день кроме двух рыболовецких шхун, японской (утопленной после снятия экипажа и груза рыбы) и корейской (осмотренной и отпущенной) никто на пути крейсера не встретился. Зато за пару часов до заката великий князь внезапно шикнул на всех бывших в этот момент на мостике, и попросил "товарищей соблюдать тишину, желательно мертвую". Пока слегка обалдевшие Руднев и командир крейсера Степанов пытались припомнить, по какому именно параграфу морского устава старший офицер имеет право попросить командира корабля и контр адмирала заткнуться, Кирилл прислушивался к чему-то с закрытыми глазами. Спустя минуту он встряхнул головой и, открыв глаза, выдал:
- Слышу пушечную стрельбу. Кажется на зюйде, но тут не уверен...
Следующие пять минут на корабле молчали и прислушивались уже все, но кроме Кирилла никто так ничего не услышал.
- Знаете, молодой человек, вам вчера ночью надо было спать побольше. Вот пошли бы к себе в каюту сразу как сменились, не мерещилось бы сейчас черт знает что, - начал было отчитывать подчиненного командир крейсера.
- Минутку. У вас, если не ошибаюсь, в детстве учителя были и по живописи и по музыке, не так ли? - непонятно к чему вдруг начал Руднев.
- Так точно, товарищ контр адмирал, - растеряно ответил Кирилл, не понимая, к чему адмирал припомнил его детское индивидуальное образование, и внезапно добавил, - еще пару раз, кстати, грохнуло.
- И что вам ваши учителя по музыке говорили о вашем слухе?
- Ну... Кажется, мсье Ле Грон что-то говорил об абсолютном слухе. Помнится, тогда проверяли музыкальный слух у моей сестры, а я закапризничал, мне было то 5 лет, мол тоже хочу на пианино поиграть. Мне тоже дали "постучать по клавишам", чем бы дите не тешилось, в результате проверяли меня потом полчаса, против сестринских пяти минут... А что? - смущенно, что ему ранее было не свойственно ответил Рудневу Кирилл, выплывая из череды детских воспоминаний.
- Курс на зюйд, ход - самый полный! Всем расчетам по орудиям! Хотя это и преждевременно, пусть сначала доужинают, - разразился адмирал серий резких и четких команд. После этого он наклонился к амбрюшоту, ведущему в машинное отделение, и проорал, - Эй там, в потрохах "Варяга"! Лейков, это я к вам обращаюсь. Если "Варяг" через час не даст свои проектные 24 узла, то вам останется в жизни один выбор - между петлей на рее и доской на борту**! Пора отрабатывать оказанное вам высокое доверие!
- Ну что же, господа-товарищи, проверим, прав ли был мсье Ле Грон, - обратился Руднев к соседям по мостику, шокированным его обращением к ни в чем вроде бы не провинившемуся Лейкову, главному механику крейсера, - если там, за горизонтом, кто-то в кого-то стреляет, то это наверняка наши с японцами перестреливаются. А до темноты нам только полным ходом можно успеть подойти на расстояние выстрела... Да, уважаемый Вениамин Васильевич, простите ради бога, что-то я тут у вас раскомандовался.
Отойдя к поручням на левом крыле мостика, Руднев закурил и, мысленно укоряя себя за срыв на глазах подчиненных, снова вспомнил позавчерашний ночной разговор с неизвестным, вселившимся в черепушку механика "Варяга". Тогда все пошло наперекосяк с самого начала: его рука дрогнула, и стакан, пролетев мимо открывшейся двери, разбился о стальную стену каюты. Но вот прозвучавшая в ответ фраза...
- Простите ради бога, я, кажется, опять что-то уронил!
- Я сейчас тебя самого уроню, гнида, - пробормотал Руднев, сдержав однако палец на спусковом крючке браунинга, - Что? Опять решили попытаться "исправить ситуацию", пристрелив меня?
- Да что вы, ни в коем случае, я наоборот считаю, что вы являетесь фиксирующим фактором новой инвариантности течения истории, и ваша ликвидация приведет к набору неконтролируемых флуктуаций, наложение которых на уже имеющееся возмущение темпорального по... - зачастивший с пулеметной скоростью пришелец был прерван щелчком взводимого курка.
- Ты мне зубы не заговаривай! Кто сюда Балка отправил с поручением меня за борт отправить? Ликвидация, блин... Вот сейчас с полным правом тебя ликвидирую, и пойду досыпать, с чистой совестью. Ты вообще - о чем думал, когда сюда сунулся на МОЙ корабль, после того как МЕНЯ сюда из моего мира отправил? Не спросясь, между прочим. Да я тебя только за это выведу в чистое поле, прислоню лицом к гладкой стенке и пущу пулю в лоб! Хоть представься напоследок что ли.
- Фридлендер Владимир Александрович. Но насчет посылки нашего куратора в тело Балка, вы кардинально не правы, его инструктировал мой коллега, профессор Зеленской. А я...
- Ага, а ты тут совершенно не причем. Вот скажи мне, а на кой ты мне за спиной сдался? Мало того, что ты у меня уже лет 15 - 20 жизни украл, когда в более старое тело пересадил... Так в любой момент можешь захотеть "проверить новую теорию" и чисто из научного любопытства меня вообще порешить. Чего такого ты, живой, можешь хорошего сделать, чтоб мне имело смысл пойти на риск и тебя сейчас не пристрелить? Был бы ты поумнее, господин Фрилансер, сидел бы тихо в своем Лейкове, и жить бы тебе да жить, спокойно.
- Знаете, а об этом я как-то не подумал... - задумчиво произнес пришелец, и въевшимся за годы жестом попытался пригладить отсутствующую у Лейкова бородку.
- А зачем вообще сюда полез, если не подумал? Вадик то хоть про Николашку кое-что полезное заучил. А в тебе какой прок? Ты кто ТАМ был, пока не начал людям подлянки межвременные кидать?
- Кандидат технических наук, радиотехника... А там уже никак мне оставаться не получалось, пока мы снова зацепили настройкой хоть кого-то, горючего для генераторов уже почти не осталось. И так бочку со спиртом, и весь коньяк из погреба в солярку слили, чтобы перенос обеспечить. Хорошо хоть у клиента нашего запасы на даче на все случаи жизни, там третью мировую войну можно пересидеть...
- Хороший-то хоть коньяк был, господин кандидат в доктора? - первый раз за время беседы хмыкнул Руднев, не опуская, однако, пистолета.
- Курвуазье, Мартель, даже пару бутылок Шустовского попалось, но его мы более традиционно употребили...
- А чего вы все именно на "Варяг" лезете? Тут что, медом намазано? Нет чтобы в Николая Второго переместиться, или хоть великого князя какого, вы выбираете механика "Варяга"... Вы идиот, или как?
- Понимаете, тут весьма интересный казус вышел, - внезапно встрепенулся и оживился Фридлендер, совершено забыв о направленном на него стволе, - Каким-то образом все личности в данном временном потоке, находящиеся от вас на расстоянии более 200 метров, для переноса недоступны. Я предполагаю, это обуславливается тем фактом, что фактически эта версия реальности связана с нашей только вами. Вы - исходник этого мира, и сам мир по отношению к нашему стабилен только в приближенном к вам периметре. На это накладывается тот факт, что личность, в которую перемещается донор, должна спать. А единственное место где мы точно знаем, что вы иногда спите - это "Варяг". А все попытки зацепить Николая ни к чему не привели.
- Значит, все-таки пытались себя на царство продвинуть, - задумчиво промурлыкал Руднев, - тогда я, как честный офицер русского императорского флота, вас обязан повесить, еще и за покушение на царствующую особу.
- А по другому никак нельзя? - снова потускнел перемещенец.
- Ну, есть еще пара вариантов, - наслаждался долгожданным реваншем Руднев, - можно, по блату и расстрелять, конечно. А можно вспомнить славные пиратские времена, и отправить вас в путешествие по доске. Ну и как самый скучный вариант - вы мне через пару дней предоставите список тех "добрых дел", которые вы сможете тут, в 1904 году, сделать. Добрых не только и не столько для меня, а скорее для России, в преддверии первой мировой и вытекающей из нее смуты. Только делать это придется без транзисторов, резисторов и даже радиоламп, господин кандидат в радиотехнические доктора. Тогда мы и закончим этот, безусловно, интересный разговор. А теперь избавьте меня от своего присутствия, пока я не передумал и не решил проблему экспресс-методом.
При последних словах Руднев выразительно покачал слева направо стволом браунинга.
- Дым на горизонте!! Зюйд-зюйд-вест! - прервал размышления Руднева крик сигнальщика. С удивлением он обнаружил себя на левом крыле мостика крейсера, в с полудюжиной свежих окурков и одним на палубе, что для любого моряка было признаком полной потери пространственной ориентации.
- Дым на норд-осте!
Почти одновременно раздался крик сигнальщика на миноносце "Беспощадный". Его командир, капитан второго ранга Федор Воинович Римский-Корсаков, до этого флегматично куривший сигарету за сигаретой, поминутно посматривая в бинокль на догоняющие его три дестроера противника, мгновенно оказался на носу миноносца. Вскинув к глазам бинокль, он несколько секунд вглядывался в облачко дыма, и потом побежал в машину.
- Николай Семенович, как у нас с углем?
- Тонн восемь, а то и меньше. Два часа такого хода, и мы сидячие утки, Федор Воинович. Не мне, машинному прапорщику, вам давать советы по морской тактике, но по моему пришла пора переодеваться в чистое***. Ну и пока уголь, пар и ход еще есть - развернуться навстречу японцам и попытаться использовать ту последнюю мину, что у нас в первом аппарате осталась.
- Это по идущему то полным ходом миноносцу ее использовать? Побойтесь бога, можно просто в море выпустить, шансы те же. Там на горизонте дым, вроде корабль одиночный. Тут, в Цусимском проливе, кроме японцев никому [Author ID1: at Mon Jun 7 11:25:00 2010
]больше делать нечего. Если повезет и это транспорт, то в него и используем. А там - коль снова повезет, то может вообще японцы станут с него команду снимать и отстанут. Ну а нет - так хоть помрем с пользой. Вы уж следующие два часа, постарайтесь поддерживать ход без сюрпризов?
- Не извольте беспокоиться, товарищ командир, - проявилась на черном от угольной пыли лице меха белозубая улыбка, - ради еще одного транспорта не подведем.
- Все бы вам, Николай Семенович, балаганить. На пять лет меня старше, а туда же - "товарищ командир", - блеснул в ответ не менее белыми зубами капитан.
Отодвинув от штурвала рулевого, Римский-Корсаков сам положил лево на борт, и повел свой миноносец навстречу показавшемуся на горизонте дыму. При повороте преследующие "Беспощадного" японцы срезали угол и приблизились на 20 кабельтов. Теперь снаряды из носовых 75 мм пушек вполне долетали до русского миноносца, как и снаряды его кормовой пушки того же калибра до них. За время сближения с неизвестным кораблем, в "Беспощадный" попало 3 снаряда.
Когда спустя пол [Author ID1: at Mon Jun 7 11:26:00 2010
]часа на левом борту миноносца справились с первым пожаром (просто выкинув за корму весело полыхающую шлюпку вместе с тоже занявшимся брезентовым чехлом. Больше на миноносце и гореть-то было нечему - остальное металл), сигнальщик опустил от глаз бинокль, и как-то враз постаревшим голосом вынес приговор кораблю и команде:
- Это не транспорт. Крейсер идет прямо на нас, больше ничего сказать не могу - его дым тоже на нас ветром несет. Даже трубы посчитать не выходит, створятся.
На анализ ситуации у командира миноносца ушло не более тридцати секунд. По истечении этого времени, он тихо выматерился и звучно (когда у тебя маленький, метров в 60 длиной кораблик, большая часть команды которого находится на верхней палубе, громкийкомандный голос вырабатывается быстро) на весь корабль заорал.
- Слушайте все. Шансов у нас теперь точно нет. Сзади три миноносца, впереди крейсер. Мы, конечно, можем попытаться отвернуть от крейсера. Но тогда на циркуляции те три макаки, что висят у нас на хвосте, подойдут к нам на пистолетный выстрел, а две пушки против шести - это бесполезно. Да и угля до берега на полном ходу нам все одно не хватит, даже проскочи мы миноносцев, на берег нам не выброситься. Можно, конечно, просто затопить наш корабль, без боя, - при этих словах над палубой пронесся недовольный гул пары десятков голосов, и как будто заручившись поддержкой команды, Римский-Корсаков еще более возвысил голос, - но я хочу попытаться подорвать этот крейсер последней миной, что осталась у нас в аппарате номер один! Шансов на это у нас тоже, один из тысячи... И скорее всего японцы нас утопят еще на сближении. Но так наш "Беспощадный" погибнет не пытаясь сбежать от врага, а атакуя его, как и положено боевому кораблю Русского Флота! Не все же нам транспортники топить, давайте и крейсер попробуем!
Громогласное мрачное, но преисполненное решимости "Ура!" пронеслось над палубой миноносца. Расчет носового 75 миллиметрового орудия, до этого до упора развернутого на правый борт в попытке при повороте достать подходящие с кормы миноносцы, мгновенно развернул его на нос. Минеры бросились к торпедному (хотя в те далекие годы он и именовался минным, но тафталогия "минный аппарат на миноносце в который заряжена мина" уже достала Руднева и, с его легкой руки, слово торпеда уже входило в обиход) аппарату и стали спешно менять глубину установки хода мины. Если для атаки миноносцев они выставили наименее допустимую, то для крейсера 4 метра заглубления, гарантирующие более ровный ход, были более актуальны. Командир с мостика инструктировал наводчика носового орудия.
- Семен, первым не стреляй. Твой калибр крейсеру ничего серьезного не сделает, а так авось нас за своих примут и на лишние пару кабельтов подпустят. Но как сами японцы начнут нас обстреливать, тут уж не зевай. Стреляй чаще и точнее.
- Слушаюсь, товарищ командир, - отозвался Семен Зябкий. И неожиданно даже для самого себя добавил, - Спасибо, товарищ капитан второго ранга, мне очень нравилось служить под вашим командованием. Всего то мы с вами и проходили три месяца, но по сравнению с Лукиным - небо и земля. Простите, если что не так сказал, - внезапно засмущался молодой матрос нахлынувшим перед лицом надвигающейся смерти чувствам.
- Ну-ну, разговорился тут у меня! - добродушно проворчал старый боцман, хлопая матроса по плечу и разряжая повисшую в воздухе неловкую паузу, - Займись лучше пушкой, пока есть минутка.
С мостика ему благодарно кивнул командир, который и сам был изрядно смущен.
Корабли сближались с относительной скоростью более 50 узлов, и крейсер, который только что был силуэтом на горизонте, теперь довольно отчетливо вырисовывался на фоне быстро темнеющих и уже почти черных облаков. Но даже с расстояния в 45 кабельтов опознать крейсер никак не удавалось - приближаясь с темной стороны горизонта, он как плащом был укутан собственным дымом. К удивлению команды русского миноносца и его японских коллег, крейсер пока огня не открывал. Японцы несколько сбавили ход и разошлись, чтобы перекрыть русскому миноносцу все пути отхода. Больше всего удивлялся поведению командира японского крейсера Римский-Корсаков - тот вел себя явно тактически неграмотно. Выбрав курс по ветру, японец, из - за своего же дыма, не только не мог вести огонь, он был не в состоянии даже нормально наблюдать за ходом боя. По расчетам Римского-Корсакова через десять-пятнадцать минут уже можно было пускать по опрометчиво приблизившемуся без стрельбы противнику мину. Он уже минут пять как отодвинул рулевого от штурвала и стал к нему сам. Беззвучно шевеля губами, командир миноносца молил Бога об одном - успеть выпустить мину по врагу ДО того, как его миноносец будет утоплен артиллерией крейсера.
Наконец, после сближения примерно на [Author ID1: at Mon Jun 7 11:30:00 2010
]30 кабельтовых[Author ID1: at Mon Jun 7 11:30:00 2010
], "японец" проснулся. Резко, на полном ходу, который по прикидкам уважительно покачавшего головой Федора Воиновича[Author ID1: at Mon Jun 7 11:30:00 2010
] был не менее 22 узлов, крейсер завалился в циркуляции вправо, разворачиваясь к миноносцам бортом. "Беспощадный" мгновенно отреагировал и лег лево на борт, курсом на пересечку. Но через минуту после поворота левый борт, выскочившего как черт из табакерки из облака собственного дыма крейсера окрасился вспышками выстрелов из почти двух десятков орудий... Еще до падения снарядов первого крейсерского залпа Зябкий ответил выстрелом из своей пушечки. К удивлению всех на миноносце, рой снарядов, прогудев над палубой миноносца, довольно-таки кучно лег вокруг среднего из его преследователей. Радостно вопящий "по своим бьют, бараны желтопузые" Зябкий успел выпустить по крейсеру еще три снаряда, пока не был остановлен пронесшимся над палубой миноносца слитным криком сигнальщика и командира, наконец разглядевших "противника":
- Отставить стрельбу, отставить, ЧЕТЫРЕ ТРУБЫ, ЧЕТЫРЕ!!! Это наши!
- Это же "Варяг", братцы, "Варяг"!!!
На мостике "Варяга" Руднев, вглядевшись в силуэты миноносцев на горизонте, устроил "товарищу великому князю" очередной мини-экзамен.
- Ну, и что мы тут наблюдаем?
- Удирает двухтрубный миноносец с полубаком, наверное, наш из Шихаусских****, догоняют три четырехтрубных. Явно японцы британской постройки. Или японской, с такого расстояния не различить, да и разницы никакой.
- Угу. Не различить. Мачт на преследователях сколько? Если одна - то британцы, если две - то собственной сборки. А разница, уважаемый, в пару узлов максимального хода. Дьявол - он в деталях, и опускать их не стоит.
- Так ведь за дымом ни черта не видно! И как вы только разглядели мачты? И почему мы сближаемся столь странным курсом? - удивился пристыженный Кирилл.
- С мачты видно, вот я у марсового и поинтересовался. А идем мы, прикрываясь своим дымом как завесой, чтобы опознали нас попозже. Может, повезет, кто из трех слишком близко подлезет - авось утопим... Кстати о дыме... Что-то густовато дымим, оно конечно для маскировки неплохо, но к чему бы это... На лаге! Ход?
- Д-двадцать четыре узла, - отчего-то слегка заикаясь, ответил молодой мичман Александр Карлович Штокс, недавно прибывший на "Варяг" и занявший место второго штурманского офицера.
- Вы мне очки не втирайте, - мгновенно вскипел Руднев, - я понимаю, что вы переживаете за судьбу Лейкова, и крейсер только что из дока, но врать мне про 24 узла не рекомендую. Сколько на самом деле на лаге?
- Сам глазам своим не верю, - оправдываясь, зачастил Штокс, - но уже пол часа как именно 24. Может лаг после позавчерашнего боя врет?
- Так-с... Занятно. До контакта с противником сколько осталось? - строго спросил адмирал мичмана.
- Не более пятнадцати минут.
- Гм. Ни мне в машинное сбегать не успеть, ни Лейкову на мостик... Да и негоже его сейчас отрывать. Придется снова пообщаться через амбрюшоты.
- Николай Григорьевич, - прокричал Руднев в переговорную трубу, - но, черт возьми - как?
- Да ничего особенно сложного, всего то делов - форсированное дутье, зажать предохранительные клапана до 16 атмосфер, масло на колосники, чтобы уголь горел ровнее, дополнительная смазка опорных подшипников, ну и еще пара мелких хитростей - вот вам и 24 узла на лаге. Крейсер-то после переборки машин и очистки днища*****. Но если мы еще хоть час такой ход продержим, то одной лопнувшей трубкой не ограничимся. Прошу разрешения снизить на два-три узла, если ситуация не критична. В противном случае, - труба донесла тяжелый вздох, - я не гарантирую через три часа хода более 17 узлов. По крайней мере до замены трубок, а это минимум сутки на 10 узлах с выведением котлов. Решать вам.
- Так вы что, чуть не сломали мне крейсер посреди Японского моря, пытаясь достичь заведомо нереальной скорости? - снова начал беситься Руднев, вспомнив, с кем он имеет дело.
- А что, у меня таки был выбор? - донесла труба искреннее, казалось, удивление главмеха, - приказ дать 24 узла - был. Выбора - нет. Уж извините, если вам эти 24 узла не надо, то незачем было и приказывать? Так можно ход снижать, или дальше "pedal to the metal" прикажете?
- Черт с вами, снижайте до 21, если надо. Но в принципе, "Варяг" может стабильно давать 24 узла, без риска для машин, и если да - что для этого надо?
- Доработка всех трубок в котлах. В идеале и сами котлы бы поменять, дурацкая конструкция с этим противотоком, знаете ли, но это уже после войны. А пока - заказать в Питере или, если денег не жалко а времени нет - в Америке, набор новых трубок, с более толстыми стенками. Они и нужны то только для двух нижних рядов. Установку я проведу на графитовую смазку, а то сейчас менять каждую трубку это час высверливать - прикипают к котлу. Месяц, максимум - два на трубки и еще трое суток на замену. Но до этого больше 21 узла - только в случае жизнь или смерть.
- Добро. Приму к сведению, и, это - спасибо. И еще - масла не жалейте и дальше - нам сейчас дыма надо побольше.
Глубоко, в потрохах крейсера "обновленный" Лейков вбил заглушку в трубу амбрюшота и усмехнулся своим мыслям. Через секунду он, отдав приказ своему помощнику Вакшину, сменившему погибшего у Чемульпо Зорина, снизить обороты, быстрым шагом направился к корме. Там главный механик крейсера, воровато оглянувшись, подлез к шестереночному нивелиру валопровода корабельного лага, и быстренько отъюстировал его на изначальное, правильное, значение. После устроенной адмиралом выволочки бывший кандидат наук, работавший в системе МинСредМаша и не раз правдами и не правдами выполнявший задания партии, решил не рисковать. Он беззастенчиво сбил настройки лага, и тот вместо показанных на самом деле без малого 23 узлов упорно выдавал на мостик требуемые 24. Снова полюбовался на дело рук своих и, тихо пробурчав под нос: "Что механика, что электроника, бывалому человеку все можно взломать и хакнуть", понесся обратно, в локальный корабельный филиал пекла.
За это время корабли сблизились до 30 кабельтов, и Вениамин Вячеславович скомандовал "лево на борт". Зарубаев решил не тратить время на пристрелку (ведь после первого же выстрела японцы неминуемо отворачивали) и приказал открыть огонь из всех орудий на максимальной скорострельности. Увы - попасть с более чем сорока кабельтов, по юрким миноносцам было почти невозможно.
Сразу после первого залпа "Варяга" японское трио развернулось "все вдруг" и отбежало почти на линию горизонта. С "Варяга" попаданий отмечено не было, хотя головной миноносец и получил во время отрыва один 75 мм снаряд. На мостике японского флагмана в это время произошел забавный эпизод. Когда "Варяг" наконец-то "показал личико", повернувшись к японцам бортом, командир пятого отряда истребителей капитан второго ранга Гендзо Манга мгновенно выкрикнул: "Четыре трубы, это "Громобой"!". Его крик слился с возгласом командира миноносца: "Четыре трубы, это "Варяг"!". До падения первого залпа они еще успели обменяться парой реплик, отстаивая каждый свое мнение. Капитан-лейтенант Иде тактично напомнил старшему по званию, что "Громобой" имеет три мачты, а не две, как показавший зубы крейсер противника. На что получил ответ, что одну могли снять при модернизации или сбить в бою. После падения первого русского залпа, Манга бросил на подчиненного победоносный взгляд - в рощице 6-и и 3-х дюймовых всплесков, выделялись два высоченных столба от падения явно восьмидюймовых снарядов.
- Отходить в Сасебо полным ходом. Втроем нам "Громобой" не по зубам, а Камимуре надо о его местоположении сообщить незамедлительно.
После сближения с миноносцем с высоты варяжского борта был задан вопрос: мол, контр адмирал Руднев интересуется, "с кем имеем честь встретиться, и как вас сюда занесло?"
- Миноносец "Беспощадный", ваше превосходительство! - радостно прокричал севшим от пятиминутного ора "ура" вместе со всей командой голосом Римский-Корсаков, - идем от Порт-Артура. Мы там после выхода эскадры погнались за японским транспортом, некоторые все же успели развести пары, и из них кто выбрасывался на берег (по приказу Того, когда стало ясно, что японским транспортам не уйти из-под удара Макарова, все перевозившие солдат суда выбросились на берег. Благодаря этому удалось так или иначе спасти и доставить на берег большинство японских солдат. Хотя в связи с утратой ими всего тяжелого и почти всего стрелкового вооружения и боезапаса, их боеспособность была околонулевой), а кто врассыпную уходил. Наш мало того, что ходкий оказался, за 18 узлов, так еще и японские миноносцы прикрывали, наверняка что-то важное вез. Ну, пока "Новик" миноносцы отогнал, пока транспорт догнали, пока мину в него всадили... К тому же верткий, гад, и крепкий. Был - из трех мин от первой очень грамотно увернулся. Вторая только хода лишила, пришлось еще третьей добивать. Пока возились с ним - мало того,[Author ID1: at Mon Jun 7 11:43:00 2010
] что ночь наступила и угля меньше половины осталось, так по дороге в Артур опять в темноте на пару японских истребителей налетели! Еле оторвались, пришлось на них даже две мины потратить, только перезарядили аппараты, обидно. Потом утречком остановили немецкий транспорт, догрузились углем. Но тогда уже до Владивостока было идти если и не ближе, то однозначно безопаснее. И дошли бы, но вот не задача - в полдень опять миноносцы, теперь три, ну не везет нам на них. Весь день от них уходили полным ходом, весь уголь пожгли... Хорошо, что хоть вас повстречали...
- Ну, в принципе понятно. С углем совсем плохо? Хорошо, догрузим, товарищ Великий князь, Кирилл Владимирович, будьте добры - распорядитесь и организуйте конвейер погрузки. Хоть десять тонн до темноты извольте перекинуть. Ну и десяток кочегаров вам одолжим, ваши-то, небось, совсем запыхались. Вот только по поводу "вас повстречали" поподробнее, - задумчиво потянул Руднев, - почему заметив на горизонте дым, вы пошли на него, а не от него? Тактически не грамотно, по-моему. Окажись на нашем месте японский крейсер - вы бы попали как кур в ощип.
- Я надеялся, что за горизонтом японский транспорт, - начал оправдываться командир миноносца, привыкший за годы службы к тому, что от начальства кроме неудовольствия по любому поводу ждать нечего, - хотел его последней миной подорвать.
- Тогда резонно, - к удивлению капитана второго ранга согласно покачал головой адмирал, - но когда стало ясно, что это не транспорт, а крейсер, почему вы не отвернули-то? На что рассчитывали?
- А у нас все одно угля даже до берега уже не хватало. Отвернешь от крейсера - попадешь к трем миноносцам, что там потопят, что здесь. Или хуже того - кончится уголь, так вообще без хода расстреляют как щит на маневрах. Зато по крейсеру хоть имело смысл попытаться выпустить последнюю мину. Так и так погибать, тогда хоть с музыкой!
- Вы всерьез собирались атаковать крейсер днем, в одиночку? - не веря своим ушам, переспросил Руднев, и, дождавшись утвердительного кивка с низкой палубы миноносца, продолжил, - А я-то ломаю голову, почему вы, опознав "Варяг", если уж пошли на сближение, потом открыли по нему огонь! А каковы по вашей оценке были шансы успеха этой атаки?
- Где-то между один к сотне и один к тысяче. Не в нашу пользу, естественно. Но шансы нанести существенный урон противнику в бою против 3-х миноносцев еще ниже. Из двух пушек по трем целям нормально не отстреляться, а они нас в 6 стволов - 47 мм я не учитываю за бесполезностью - быстро угробят. Мину по миноносцу на ходу пускать вообще занятие для оптимистов - мой ход 28 узлов, его 28, а у мины 35 не больше...
- Однако молодца, оценка правильная. Кстати по поводу стрельбы... У вашего кораблика девиз есть?
- Да как-то не сподобились пока, - не успевал следить за полетом начальственной мысли миноносник, но на всякий случай, оправдываясь, добавил, - я вообще всего только три месяца как "Беспощадным" командую.
- Угу... Воистину "беспощадным", - усмехнулся Руднев, - из четырех 75-миллиметровых снарядов, что вы по нам выпустили - один в трубу навылет, а второй так вообще - в метре над рубкой прошел, судя по свисту. Я чуть с мостика не спрыгнул, и это почти с трех миль... Так что насчет девиза рекомендую - "бей своих, чтоб чужие боялись". И что у вас за Вильгельм Телль на носовой трехдюймовке, что так стреляет с миноносца идущего навстречу волне на полном ходу?
- Комендор Зябкий. Но он стрелял по моему приказу, мы вас до поворота не могли опознать, - горой встал за своего матроса Римский- Корсаков, чем заработал еще пару очков в глазах Руднева.
- Ну, раз по вашему приказу, тогда вы ему добавочную чарку завтра и поставьте. Я-то и сам хотел, за меткость, ну да ладно.
- Рад стараться, ваше высокопревосходительство! - радостно гаркнул зачехляющий орудие Зябкий, который до этого, при упоминании о попадании его снаряда в "Варяг", опасливо втянул голову в плечи.
- А вот сигнальщику, на вашем месте, я бы не наливал с недельку. Почему он так поздно "Варяг" опознал? В японском флоте четырехтрубники не водятся, - продолжал разбор боя любящий поговорить Руднев.
- Всеволод Федорович, да я сам, не отрываясь, смотрел в бинокль - вы же на прямо нас шли, а с носа да за дымом не то что трубы пересчитать, я вообще был не уверен, крейсер там или броненосец!
- Ладно. Хватит ломать комедию, Федор Воинович, - за транспорт и прорыв вы Георгия честно заработали. Кого еще из команды отметить и наградить - пишите представления сами, я завизирую. А теперь о главном: расскажите мне и остальным товарищам офицерам, как прошло у Макарова под Артуром? Вы же со всей эскадрой выходили?
- Не совсем. Наш отряд с "Новиком" и "Аскольдом" вышел до эскадры - мы должны были разогнать японские миноносцы, чтобы Того не всполошился раньше времени. Так что выход эскадры я наблюдал с моря. Броненосцы прошли с рассветом, и сразу на 14 узлах пошли к Бидзыво - там транспорта под разгрузкой стояли. Того, пытаясь прикрыть транспорта, вышел навстречу всего с четырьмя броненосцами, а куда еще два делись, и где Камимуру носит - это я вам сказать не могу.
- Это Я ВАМ могу сказать, - усмехнулся Руднев, - Камимура с нами в это время воевал, а пара броненосцев караулила "Ослябю". Вот только незадача - они его в Сангарском проливе ловили, а он пошел проливом Лаперуза. Извините, опять перебил. Ну и как у Макарова с Того получилось, семь против четырех?
- Поначалу да, но... Знаете - я не перестаю восхищаться Того. Он опять, как в истории с блокировкой фарватера, чуть не превратил поражение в победу! Он начал отходить в сторону моря на 16 узлах. Макаров погнался за ним четырьмя скоростными броненосцами...
- А "Баян"? - снова перебил рассказчика Руднев, - почему "Баян" не пошел с броненосцами? С его броней мог бы и поучаствовать разок в линии...
- Он с тройкой "Соколов"***** пошел на острова Эллиота, там по слухам у японцев маневренная база. Вот его Степан Осипович туда и отослал, шороху навести. Так или иначе - "Баян" в бою не участвовал. Так вот, через несколько часов, когда "Цесаревич", "Ретвизан", "Победа" и "Пересвет" оторвались от тройки "Полтав", Того развернулся на Макарова. Я не видел, чем там все закончилось - мне надо было гнаться за транспортом, и я ушел за горизонт. Но "Пересвет" выходил из боя с креном еще на моих глазах! Правда несколько попаданий в японские броненосцы я тоже разглядел, а там вроде и "Полтавы" подоспели.
- А чем наши крейсера занимались? - ревниво поинтересовался действиями коллег Степанов.
- "Аскольд" с "Палладой" гоняли пару японских крейсеров. Собачек, кстати, я там не видел, тоже к вам ушли? - поинтересовался Римский-Корсаков.
- Было дело, одну, кстати, уже и не увидите, если только жабры не отрастите, - под довольный смех варяжцев прокомментировал руководившей погрузкой на миноносец угля Кирилл, - а кто тогда у вас был из крейсеров?
- "Сума", "Нийтака", пара антиквариата - "Мацусимы" и "Акацусима" я имею в виду. "Аскольду" с "Палладой" вполне под силу, так что "Новик" с миноносцами ушел добивать транспорты, которые на берег выбрасывались.
- Вот только насчет "Нийтаки" вы погорячились - она позавчера была у Сунгарского пролива, - поправил миноносника Степанов, - и чем там у крейсеров все кончилось?
- Понятия не имею, - выразительно пожал плечами смертельно уставший командир миноносца, которому в последние двое суток удалось поспать аж три часа, - когда я ушел от места основного боя, у них еще только все начиналось. Японские крейсера отходили в строе пеленга, наши гнались за ними. А "Нийтаку" я видел с 20 кабельтов, еще утром. Если вы мне можете назвать другой японский трехтрубный бронепалубник с шестидюймовой артиллерией - будьте любезны.
- Ну а как тогда я мог эту же самую "Нийтаку" видеть в тысяче миль от Порт-Артура в тот же день? Тоже кстати с 25 кабельтов, и тоже трехтрубную. Может все же вы "Тацуту" за нее приняли в суматохе?
- Нет, - отрезал Римский-Корсаков, - она по мне всем бортом отстрелялась, четыре всплеска от снарядов среднего калибра. А у "Тацуты" только пара 120 мм, нос и корма. Да и всплеск 120 мм от шестидюймового я смогу отличить - богатая практика в последние пару месяцев, знаете ли.
- Господа, не ссорьтесь, - как обычно бесцеремонно встрял в разговор Руднев, - просто теперь мы точно знаем, что однотипный с "Нийтакой" крейсер "Цусима" вошел в строй. Ладно, как перекидаем тонн десять, ночь вам пережить хватит, держитесь в кильватере или на левой раковине. Идем во Владивосток, а там вам придется вступить в командование всеми дестроерами Владивостокской эскадры.
- То есть "Беспощадным"? - недоуменно спросил Римский-Корсаков, прекрасно знающий, что эсминцев во Владивостоке НЕТ.
- Ну, им и еще одним - трофейным. Я думаю, ему подойдет имя "Восходящий": он все же, как не крути - подарок от страны Восходящего солнца, - Руднев переждал смешки на мостиках "Варяга" и "Беспощадного", - Мне тут, глядя на ваше доблестное бегство от трех миноносцев противника, пришла в голову интересная подлость... Эх, знать бы - чем сейчас занимается Камимура, купит он нашу хитрость или нет, ведь тогда "Ослябе" солоно придется? Ладно, господа товарищи - солнце уже практически село, сворачиваем погрузку и трогаем во Владивосток.
_______________________
* - Получил осколочное ранение в лицо в бою у островов Кадзима. Небольшое лирическое отступление. Когда я сам читаю продолжение понравившейся мне книги, меня жутко раздражают "краткие содержания предыдущих серий". Это когда автору, в угоду возжелавшим начать читать серию книг с середины, приходится вводить читателя в курс происходящего. На мой взгляд, этим автор скорее проявляет неуважение к читателям, прочитавшим предыдущую книгу. Так что если вы, уважаемый читатель, не понимаете, о чем идет речь, почему "Варяг" летом 1904 года активно воюет в Русско-Японской войне, а не обрастает илом на дне бухты Чемульпо, например - будьте добры, прочитайте первую книгу. На Либрусеке уже есть, так что можете даже не покупать).
** - Два самых распространенных способа казни в море, еще с пиратских времен. Провинившегося матроса или пойманного пирата могли или повесить на рее, или заставить пройти по доске и потом нырнуть в море.
*** По старой русской военной традиции, в последний бой надо идти в чистом.
**** Миноносцы немецкой постройки с верфей Шихау, лучшие из бывших в составе Первой Тихоокеанской Эскадры.
**** Эх, сколько копий было сломано по поводу того, сколько узлов мог максимально выдать "Варяг" а 1904 году... Варианты варьируют от 12 "без риска для машин", до "23 после переборки машин". Как данность, однако, стоит принять тот факт, что японцы подняв крейсер после года лежания того на дне моря добились полного хода в 22,5 узла. Во время ремонта в Сасебо (куда корабль пришел сам, своим ходом практически сразу после поднятия из воды! Это к вопросу об "убитой тупыми русскими механиками машине") ни котлы, ни машины "Варяга", вернее тогда уже "Сои" не меняли. Только перебирали. Заменить пришлось только большинство подшипников, но... Но эти самые подшипники, из "твердой стали", были заказаны в Петербурге еще ДО войны! Их просто, как обычно в России, не успели изготовить и доставить на Дальний восток до войны.
***** Миноносцы русской постройки. Отличались от своих заморских прототипов плохой надежностью механизмов и меньшей скоростью.Увы, что может сотворить с неплохим иностранным проектом русская кувалда и пренебрежение к "маловажным технологическим мелочам", можно посмотреть на примере "Фиата" и "Жигулей"...
Глава 2. Взгляд из Зазеркалья.
Июнь 1904г. База Японского Императорского флотаСасебо. Далее везде.
Вице-адмирал Хиконодзе Камимура находился в новом для себя состоянии духа. Ему, пожалуй, даже не было названия в словаре самураев, ибо им не пристало быть ни взбешенными, ни растерянными. Увы, по результатам боя с Владивостокской эскадрой ему волей-неволей пришлось осваивать новые оттенки чувств и эмоций. Которые, казалось, были прочно позабыты и оставлены в детстве и юности.
Самое забавное, что поначалу он искренне считал победителем себя. Примерно с момента разворота русских. Он тогда даже развернулся на появившиеся на горизонте дымы. Он планировал силой трех неповрежденных крейсеров добить прорвавшийся мимо броненосцев "Ослябю", и утереть нос любимчикам всей Японии из первого боевого отряда. Но вместо русского броненосца (который он сам скорее считал броненосным крейсером, немногим более сильным чем любой из крейсеров его отряда) из-за горизонта выползли два стареньких трампа... Решив, что честь утопления "Осляби" досталась броненосцам контр-адмирала Девы, Камимура приказал экономичным ходом идти на срочный ремонт и бункеровку в ближайший порт Хакодате. Он был уверен, что никто из кораблей его отряда не поврежден сильнее его "Идзумо". Да, ему, конечно, доложили о взрыве на "Якумо" и о попадании в "Токиву", но он не мог представить в каком именно состоянии находились эти крейсера. До момента, пока уже на траверсе Хакодате "Якумо" не поднял сигнал "Не могу управляться. Терплю бедствие. Просьба сбавить ход". Зная командира крейсера, капитана первого ранга Мацучи, Камимура не на шутку переполошился. Этот даже по меркам невозмутимых самураев убийственно спокойный флегматик никогда не стал бы поднимать такие сигналы без крайней на то необходимости. Выйдя из строя влево и сбавив ход до пяти узлов, "Идзумо" последовательно пропустил мимо себя крейсера эскадры один за одним. Только сейчас командующему стало очевидно, во что обошлось сражение его кораблям. Если "Адзума" и "Ивате" выглядели почти неповрежденными, то когда "Идзумо" поравнялся с "Токива" на его мостике и верхней палубе, заполненной матросами, воцарилось мертвая тишина. У крейсера отсутствовала половина бронеплит левого борта (один из выпущенных практически наудачу восьмидюймовых снарядов с поврежденного и отстающего от боя "Рюрика" пробил крышу верхнего каземата 6-дюймового орудия и вызвал цепь детонаций складированных у казематных орудий обоих ярусов снарядов). А попавший в последней фазе боя в образовавшуюся огромную пробоину русский шестидюймовый снаряд разнес внутренние перегородки и позволял, по словам британского наблюдателя Пекинхема, "видеть крейсер практически насквозь". Впрочем, хотя на восстановление боеспособности крейсера и требовалось теперь пару месяцев самой напряженной работы, на которую только был способен судоремонт Японии, "Токива" мог быть отремонтирован в Сасебо. В полном объеме и без потери боевой мощи, запас шестидюймовых орудий в Японии был. Да и тонуть он явно не собирался, все повреждения были гораздо выше ватерлинии.
С "Якумо" дела обстояли гораздо хуже. Этот крейсер стал главной мишенью для единственного в бою у Кадзимы десятидюймового орудия. Сейчас он медленно садился кормой и, по выражению главного любителя хайку на "Идзумо", лейтенанта Хайкоси, "подобно усталой лошади прилегал на левый борт". Даже одно попадание десятидюймового снаряда в сам "Идзумо", в начале боя с запредельной дистанции в 55 кабельтов, привело к затоплениям угольных ям правого борта (снаряд попал в ЛЕВЫЙ борт, прошел почти сквозь весь корабль и взорвался уже у правого борта, расшатав и почти вырвав бронеплиты, не рассчитанные на удары изнутри корабля). Несчастный "Якумо" получил ЧЕТЫРЕ таких снаряда только в корпус, причем с гораздо более близкой дистанции. Особенно опасным были второе и последнее попадания. Одним была уничтожена кормовая башня главного калибра, причем тогда от взрыва погребов и встречи с богами корабль спасла только консервативная предусмотрительность немецких конструкторов. Последний подарок с "Корейца", полученный уже в конце боя, сделал пробоину в бронепоясе в корме ниже ватерлинии. Это то попадание, выбившее "Якумо" из строя во второй раз на десять минут, и было причиной пестрого набора сигналов бедствия. Покореженные взрывом снаряда внутри корабля переборки сдавали одна за одной, несмотря на все усилия аварийных партий по их подкреплению подручными средствами. Водоотливные средства работали на полную мощность, но вода прибывала быстрее, чем ее успевали откачивать. При этом борта крейсера, там где они не были прикрыты броней, пестрели пробоинами от неожиданно многочисленных и скорострельных восьмидюймовок "Рюрика". Они же, вкупе с орудиями калибра шесть дюймов, снесли с верхней палубы все, что было не прикрыто броней. Если бы "Якумо" сел кормой еще на метр-полтора, он неминуемо уходил на дно. Спасла крейсер только остановка и посылка дополнительных аварийных партий с "Адзумы" и "Ивате". Да еще интересное предложение одного из офицеров "Идзумо". Тот когда-то давно, когда русские корабли еще регулярно заходили в Японию на ремонт, подглядел, как русские практикуются в заделке пробоин ниже ватерлинии. Они использовали для этого кусок брезента, называемый "пластырем", который накладывался на пробоину, и прижимался к ней давлением воды. Импровизированный пластырь, сделанный из чехла орудия главного калибра, был наложен на пробоину, и снизил поступление воды до уровня, с которым смогли бороться корабельные помпы. Кое-как корабль удалось довести до дока.
Осмотрев его там утром следующего дня, Камимура неожиданно поймал себя на том, что "примеряет" повреждения, полученные "Якумо", на свой "Идзумо", который он до этого считал наиболее поврежденным. Проанализировав свои мысли, он с удивлением понял, что получи любой из крейсеров британской постройки такие попадания, тот погиб бы как минимум дважды. Или от взрыва башни, в которой хранились пара десятков снарядов, и за которым неизбежно следовал взрыв погребов, или от затоплений, вызванных тремя подводными пробоинами. Вдобавок к десятидюймовому подарку, "Якумо" пережил еще две подводные дырки от восьмидюймовых снарядов. Вердикт инженеров верфи был безапелляционен - за два, три месяца можно починить все, кроме башни главного калибра. В Японии ремонт такого уровня невозможен, ибо ее надо делать заново. На совет кого-то из молодых офицеров, переставить башню с недавно поднятой в Чемульпо "Асамы", та все равно не боеспособна, инженер только грустно усмехнулся. Даже если забыть о трудностях демонтажа башни в не оборудованном порту и ее перевозки в Японию, как возможен монтаж башни британского образца на немецкое подбашенное отделение? С изначально другим диаметром погона, другим размером шаров по которым катится башня, другой системой подачи снарядов из погребов... Ну а как, интересно, вообще можно установить башню с гидравлическим приводом на корабль, созданный для башни с приводом электрическим?
На следующий день Камимура был оторван от составления списка первоочередных работ, которые бы позволили выйти в море хотя бы трем кораблям его эскадры. Со всех концов Японского моря приходили известия о замеченных русских крейсерах, обстрелах портов и маяков. Кроме того, два отряда истребителей, которые должны были найти и ночной атакой добить поврежденные в артиллерийском бою русские крейсера, вернулись ни с чем. Нет, крейсера то они нашли, но только днем, когда атаковать не было никакой возможности. Да и сами миноносцы пожгли уже почти весь уголь, в попытке догнать русских на пути во Владивосток. Но кто мог подумать, что этот хитрец Руднев после боя поведет поврежденные корабли не домой, а к берегам Кореи? Утром следующего дня по телеграфу, кружным путем через Америку (прямой кабель перерезан опять же Рудневым!), пришло сообщение о выходе из Артура броненосцев Первой Эскадры русских. Пришлось посылать миноносец вдогонку только что ушедшим в море броненосцам Девы. Те, безрезультатно прождав "Ослябю" у входа в Сангарский пролив, вернулись в Сасебо и были посланы Камимурой на перехват русских крейсеров у Пусана. Теперь им надлежало срочно идти в Чемульпо, чтобы восстановить целостность эскадры Того. В результате, к Пусану ушел "Ивате" с крейсерами Того-младшего, а к Проливу Лаперуза, куда вроде бы ушел с захваченным транспортом "Богатырь" - "Адзума". Оба крейсера не успели получить на свои свежие пробоины даже временных заплат и теперь щеголяли вбитыми в дырки деревянными щитами.
Перед выходом в море Того-младший успел рассказать Хиконодзе о последних минутах его старинного друга Исибаси. Тот, в роковой для него день боя при острове Кадзима, командовал крейсером "Такасаго". Он смело, но нерасчетливо бросился добивать поврежденного "Рюрика", надеясь утопить его торпедами до подхода спешащих на помощь "Варяга" и "Богатыря". Увы, артиллерия левого борта русского броненосного крейсера была практически цела. "Такасаго" подошел слишком близко и, получив серьезные повреждения от русских восьмидюймовых снарядов, сам оказался в роли жертвы. "Варяг" под флагом ненавистного Руднева, сблизившись с раненым кораблем и, выбив на сближении его артиллерию, со второй попытки всадил в борт "Такасаго" торпеду. "Нанива" Того-младшего успела подойти до того, как "Такасаго" ушел на дно, и снять всю команду. Но когда Того прокричал Исибаси, оставшемуся мостике в гордом одиночестве, что тот последний и теперь должен уходить, тот отрицательно покачал головой. На прямой приказ контр адмирала Того-младшего, - "капитан первого ранга Исибаси, покиньте корабль" он закурил сигарету и попросил передать императору его извинения. Последнее, что видели с мостика уходящей "Нанивы", была одинокая фигура на палубе кренящегося крейсера, медленно пробиравшаяся через кучи обломков, делая последний обход вверенного ему корабля. Исибаси нежно, как по щеке любимой женщины, провел рукой по броне рубки, прощаясь со своим таким быстрым, изящным, но, увы - оказавшимся столь непрочным и уязвимым кораблем. Докурив, капитан первого ранга ушел в рубку, разделив судьбу своего корабля до конца, и не предпринимая никаких попыток спастись.
Грустно вздохнув о слишком раннем уходе старинного друга, Камимура направился на очередное совещание, по поводу ремонта трех его наиболее поврежденных крейсеров. Он уже выслал в море все боеспособные на данный момент корабли и теперь мог только ждать, и заботиться о ремонте не боеспособных. С "Идзумо" и "Токивой[Author ID1: at Mon Jun 7 12:16:00 2010
]" все было более менее ясно - установка новых бронеплит взамен пробитых, замена выбитых шестидюймовых орудий, восстановление водостойкости отсеков и все. Но что делать с кормовой башней "Якумо"? Собрание флагманов и флотских инженеров рассматривало и отвергало одну идею ремонта за другой.
- Черти и демоны побери это 10 дюймовое орудие на "Кассуге"! - в сердцах бросил командир "Токивы" Иосиацу, - оно одно нанесло нам больший урон чем вся остальная артиллерия русских! Хвала Оми Ками, что у русских не хватило ума стрелять из него по моему крейсеру. Получи "Токива" вместо "Якумо" снаряд в башню с пробитием брони, я бы сейчас с вами тут не сидел.
При этих словах один из флотских инженеров, флагманский механик Цукару Ямазаки, понимающе усмехнулся и вдруг застыл с полуоткрытым ртом. Минуты три он молча смотрел в стенку, а потом притянул к себе лист бумаги и начал что - то быстро черкать карандашом. Видевший это Камимура молча поднял вверх палец, призывая собрание к молчанию, чтобы не спугнуть посетившее Цукару состояние сатори. Через еще пять минут, механик вернулся в реальность, и, с удивлением, увидел устремленные на него ожидающие взгляды.
- Мне вдруг пришло в голову - ремонт башни все одно не возможен, элеваторы тоже разбиты, да и пары новых восьмидюймовок со станкми нам тоже в Японии взять негде. Может тогда устроить русским тот же сюрприз что и они нам? Не ремонтировать вообще, а делать все заново? Я тут прикинул, у меня получается что одиночное орудие калибра 10 дюймов, с легким щитовым прикрытием, вроде вполне входит и по весу и по габаритам. Проблема только с заряжанием - для 10 дюймового снаряда уже нужна механизация и собственно где взять это самое орудие...
Дальнейшая дискуссия велась уже вокруг карандашного наброска, и вечером в Британию, Аргентину, Италию и Чили полетели телеграммы, обязывающие морских агентов в этих странах выяснить возможность срочной закупки одного десятидюймового орудия системы Армстронга.
Адмирал Того, стол на мостике флагманской "Микасы" и флегматично смотрел на заходящее солнце. "Символично", - подумалось японскому адмиралу, - "действительно судя по событиям последних двух дней сейчас явно не время "восходящего солнца"". Он отдавал себе отчет, что стратегически его переиграли абсолютно. Только тактическая ошибка Макарова позволила ему несколько "сравнять счет". Вообще он никак не мог поверить, что операцию по отвлечению крейсеров Камимуры и пары его броненосцев (когда ему сообщили, что из Порт-Артура выходят русские броненосцы, он сразу понял, что Дева "Ослябю" не поймает, и ее якобы проход Сунгарским проливом был дезинформацией; Того даже успел еще до боя послать в Вейхайвей миноносец с депешей Деве немедленно идти в Чемульпо, но было уже поздно) планировал тот же человек, что попался на его ложное отступление. Адмирал, не отрывая взгляда от коснувшегося поверхности моря раскаленного диска, усмехнулся. А все же надо признать - он еще вполне неплохо выкрутился.
Да, потеряны почти все собравшиеся у Бицзыво транспорта и их грузы. Но благодаря его своевременному приказу - "всем транспортам с солдатами выбрасываться на берег, личному составу спасаться по способности" - большинство солдат добралось до берега. Да, японскому флоту фактически пришлось бежать от русских. Но благодаря удачному маневрированию и ошибкам русского командования обошлось без потерь в боевых кораблях. Ну, если быть совсем честны - почти без потерь. Прибежавший с базы Эллиота дестроер сообщил, что три угольщика и единственная во флоте плавмастерская были потоплены "Баяном". И все же, Того считал разделение сил Макаровым его главной ошибкой. Не отошли он "Баян" к островам Эллиота, и будь тот под Бицзыво, паре крейсеров японского фота уйти бы наверное не удалось. А так - у "Аскольда" с "Палладой" просто не хватило сил их добить. А чего стоила попытка преследовать его отходящий отряд силами четырех броненосцев, два из которых скорее очень большие броненосные крейсера? Ведь теперь один их них скорее всего будет требовать более серьезного ремонта, чем любой из японских броненосцев. Пара 12 дюймовых снарядов, попавших в не бронированную носовую оконечность после сближения на 25 кабельтов, мгновенно выбили "Пересвет" из строя. И уже русским пришлось отходить к отставшим более медленным "Полтавам". А Того использовал паузу и прикрыл свои избиваемые крейсера. Правда подоспевшие наконец "Полтавы" во главе с "Севастополем" немного намяли бока последнему в колонне "Ясиме". Но, к счастью, старик, щеголяя шикарным пожаром в левом каземате, не потерял хода, и уйти удалось всем. Последней каплей, положивший конец желанию продолжать бой в меньшинстве, стал удачный русский снаряд, отбивший половину ствола на правой носовой 12 дюймовке самой "Микасы".*
Теперь оставалось только гадать - кто подойдет к Чемульпо раньше, Дева с парой броненосцев и двумя крейсерами, или Макаров. На месте Макарова Того ни за что не стал бы терять темпа, и разгромил бы последнюю базу снабжения противника. А до подхода Девы и, желательно, Камимуры противостоять русской эскадре, даже без "Пересвета" нереально. К удивлению Того, который справедливо считал Макарова весьма горячим и нетерпеливым противником, сегодня русские корабли у Чемульпо не появились. Завтра уже можно было ожидать прихода броненосцев Девы и крейсеров Камимуры, а послезавтра - возвращаться к Порт-Артуру.
Увы, Того прекрасно понимал, что если для флота ничего страшного не произошло, то для армии потеря снабжения и осадных орудий может поставить крест на планах уничтожения русской эскадры в гавани Порт Артура. А этой уже приговор и флоту, и всей войне - с Балтики с неумолимостью цунами идет очередной отряд русских, в составе трех броненосцев. Но тут вина была скорее на самой армии. Она уже месяц как обещала взять наконец порт Дальний, и все графики снабжения планировались исходя из этой даты. В результате, у Бидзыво, в ожидании захвата нормального порта, болталось с полдюжины транспортов с тяжелыми орудиями и боеприпасами. Сейчас из них уцелел один.
Того не мог знать, что при возвращении в Порт Артур, броненосец "Петропавловск", обходя внезапно замедлившийся поврежденный "Пересвет" выкатился из строя вправо, чтобы избежать столкновения. Все бы ничего, и стало бы это рядовым случаем не слишком аккуратного судовождения, но инцидент имел место на протраленном фарватере в минном поле. В результат, в Артуре сейчас требовало восстановительного ремонта 2 броненосца, причем ввод в гавань глубоко севшего "Пересвета" вылился в целую операцию. Все это на месяц давало Того перевес в кораблях и без кораблей Камимуры.
Броненосный крейсер "Адзума" был в числе двух не получивших под Кадзимой существенных повреждений. Поэтому они был отправлен Камимурой проверить сообщение о якобы замеченном у пролива Лаперуза "Богатыре", ведущем аж три захваченных транспорта. Сам русский крейсер при встрече мог без труда оторваться от более крупного японца, но вот транспорты еще можно было попытаться вернуть. Беда только в том, что в спешке отбытия "Адзуму" не успели даже нормально догрузить углем. Но его командир решил, что на поиск "Богатыря" ему угля хватит, а там можно и догрузиться с отбитых у русских транспортов. Со снарядами ситуация была не многим лучше - в порту все были заняты постановкой в доки тяжело пострадавших "Якумо" и "Идзумо". Да и не было в Хакодате восьмидюймовых снарядов. Перегрузку боезапаса с поврежденных крейсеров на уходящие в море пришлось организовывать на ходу, и до выхода успели догрузить всего ничего. Вместе с остатками после боя, в погребах "Адзумы" сейчас ждали своего часа не больше чем по 20 снарядов на ствол главного калибра. Более легких шестидюймовых успели загрузить по 50 на орудие. Но, по тому же принципу, Фудзии решил, что для боя с "Богатырем" - тоже неизбежно растратившим БК в том же бою - хватит.
Как по заказу, не успела "Адзума" войти в пролив, как на горизонте из туманной дымки показались дымы нескольких кораблей. Первым шел двухтрубный транспорт, очевидно захваченный русским рейдером. Обнаружив "Адзуму", тот спешно развернулся и понесся навстречу остальным кораблям. Вторым в колонне, с отставанием в 20 кабельтов, шел явно военный корабль, с тремя трубами и башнями на носу и в корме**. За ним, приотстав на четверть мили, тянулись еще пара больших, океанских пароходов, один с тремя трубами, а второй был так далеко, что его нормально разглядеть было нереально. Сигнальщику на формарсе даже померещилось, на пароходе как минимум пять труб, что было решительно невозможно, и о каковой глупости он докладывать не стал. Фудзии представил себя на месте командира "Богатыря" и злорадно усмехнулся - такого выбора воистину можно пожелать только врагу. Часть ЕГО, командира вражеского крейсера, команды сейчас находилась на призовых транспортах. Снимать ее, когда до выскочившей из тумана почти на полном ходу "Адзумы" осталось не более 8 миль - самоубийство. Топить транспорта и удирать - но тогда ты САМ утопишь и своих же матросов, которых послал на эти суда. Попытаться связать "Адзуму" боем и дать транспортам уйти, как уже проделал в недавнем прошлом с отрядом Катаоки? Но "Адзума" это не инвалиды времен Японо-Китайской войны. Тут у "Богатыря" нет преимущества в дальности огня и почти нет в скорости. Просто уйти, бросив транспорты? Но тогда часть твоих матросов, честно выполняя твой же приказ, попадает в японский плен... Что же предпочтет этот Стемман?
К удивлению Фудзии логично себя повел только головной транспорт. Он на полном ходу уходил на восток и уже почти поравнялся с военным кораблем, который шел... Ну точно, шел НА "Адзуму"!
- Похоже, что Стемман то ли зазнался после боя с Катаокой, то ли смертельно не хочет бросать своих людей на транспортах, - не отрывая от глаз бинокля произнес Фудзии, обращаясь к собравшимся на мостике, - не понятно только, почему другие два транспорта не меняют курс, они что всерьез думают, что "Богатырь" сможет нас отогнать?
Действительно, следующие за военным кораблем транспорта не поменяли курса и даже не увеличили хода. Так как дистанция до противника сократилась до 45 кабельтов, артиллерийский офицер "Адзумы", лейтенант Хига попросил разрешения открыть огонь.
- У нас в погребах снарядов не более четверти от нормального количества. Давайте подождем еще чуть - чуть, сблизимся и будем бить только наверняка, - отозвался командир, которому все больше не нравилось уверенное поведение противника.
В отличие от японцев русский артиллерийский офицер очевидно получил другой ответ, и на носу приближающегося корабля полыхнули вспышки трех выстрелов. Видевший ТРИ вспышки Фудзии опустил бинокль, он начал смутно понимать почему русские ведут себя столь нагло. В воздухе между "Адзумой" и крейсером противника вздулись три пухлых клуба дыма.
- Что это, салют? - не понял штурман.
- Сегментные снаряды***, - переминаясь с ноги на ногу пояснил Хига, которому не терпелось открыть огонь, - они ждали в проливе только миноносцы, вот и зарядили орудия заранее.
Разрядив орудия от не подходящих к ситуации боеприпасов, русские, примерно через минуту, следующий залп дали уже всерьез. Не прошло и двадцати секунд после выстрелов, как по левому борту "Адзумы", с перелетом в три кабельтова упал три русских снаряда. Два столба воды из трех взметнулись до уровня клотиков мачт и явно принадлежали снарядам крупного калибра. Третий столб воды, потерявшийся на их фоне и вставший немного в стороне как бы для сравнения, демонстрировал, как именно должен выглядеть всплеск от падения шестидюймового снаряда.
- Это не "Богатырь"! Это всплеск от десятидюймовки! Это "Ослябя"!!! - раздался на мостике "Адзумы" крик артиллерийского офицера.
- Это "Ослябя", только у нее в носовом залпе три орудия, два башенных и одно погонное в носу! - вторил ему штурман.
- Спасибо, я уже понял. Жаль, что никто мне не подсказал этого до того, как мы сблизились почти на три мили, - с убийственным сарказмом ответил Фудзии, которому вдруг вспомнилось, как выглядел "Якумо" после обстрела одним 10-ти дюймовым орудием. На надвигающемся на его корабль "Ослябе" таких орудий было ЧЕТЫРЕ.
- Поворот на 16 румбов, и самый полный. Хига - открывайте огонь прямо сейчас, на циркуляции и сделайте все, чтобы сбавить этому "Ослябе" скорость. Пока мы развернемся - он подойдет на 30 кабельтовых[Author ID1: at Mon Jun 7 12:29:00 2010
]. Мы всего на 3 - 4 узла быстрее чем он, и это в лучшем случае. Это значит, что отрываться на безопасное расстояние нам придется более получаса.
- Вы не хотите принять бой? - удивился Хига, - помнится, когда мы рассматривали возможность боя наших броненосных крейсеров с русскими броненосцами типа "Пересвет" один на один, то пришли к выводу, что шансы у нас есть.
- Есть. Но где вы видите "один на один"? Приглядитесь повнимательнее к концевому транспорту. Видите как он "раздваивается"? Я понятия не имею, что делала сопровождающая "Ослябю" "Аврора" у борта транспорта, но сейчас она от него отходит. Так что - один против двух. Да и наша "Адзума" - последний крейсер из шести, которому стоит меряться силами с "Ослябей" в одиночку. Знаете как ее как то назвал Камимура, после третьей рюмки саке в нашей компании еще до войны? "Самый не броненосный из всех броненосных крейсеров флота".**** Но имей мы хотя бы полные снарядные погреба и угольные ямы, тогда - да, пользуюсь преимуществом в ходе и дальности огня, мы могли бы держаться от "Осляби" на большом расстоянии и расстреливать ее. Тогда, исчерпав боекомплект, мы могли бы надеяться достичь десятка попаданий, а сейчас... Помоги нам Аматерасу унести ноги без потерь.
- Угля осталось на три часа полным ходом, потом придется перегружать из бортовых ям. Может, снизим ход до экономного? - совершенно не к месту прозвучал из переговорной трубы идущей в машинное отделение вопрос главного механика.
- Какой к демонам "снизим ход", Итиро, - Фудзии сжал в руке трубу амбрюшота так, что тот немного сплющился, - наоборот - зажимайте клапана и на эти три часа мне нужен не полный, а самый полный ход. За нами гонится "Ослябя", и нам сейчас надо бежать и очень быстро, а не экономить уголь. Начинайте таскать уголь из бортовых ям, без хода нам оставаться тоже нельзя.
- А где мне взять людей? Если все кочегары будут топить, а без этого полный ход не дать...
- Хорошо, я пошлю в помощь людей из палубной команды и расчеты противоминной артиллерии. Но ради всех богов и демонов - как можно быстрее.
"Адзума" начала заваливаться в развороте, а ее артиллерия суматошно застучала выстрелами в сторону "Осляби". Попасть на циркуляции никто особо не надеялся, но хоть попугать противника... Однако первый 6-ти дюймовый снаряд русский броненосец получил именно в этот момент. Ответ артиллеристов "Осляби" лег с перелетом, но хорошо по целику. Следующим выстрелом русский снаряд из погонной шестидюймовки сбил флагшток, и ушел за борт не взорвавшись. "Ослябя" был загружен теми самыми избыточно бронебойными боеприпасами, которые так яростно критиковал Руднев. После разворота, все управление боем со стороны командиров кораблей обоих сторон свелось к периодическим напоминаниям машинным отделениям, что надо "выжать самый полный". Все зависело от канониров. На "Адзуме" артиллеристы, резонно решив, что спасение крейсера важнее покореженных газами от собственных выстрелов надстроек, вели в действие шестидюймовки кормовых казематов.
В первые, самые опасные для "Адзумы", пятнадцать минут боя ее артиллеристы сделали невозможное. Они добились нескольких попаданий в "Ослябю", которые в конце концов и спасли для Японии броненосный крейсер. Один снаряд разорвался в носу русского корабля, чуть - чуть выше ватерлинии. Оконечности русского "крейсера - броненосца" не несли никакой брони (защита при проектировании серии этих броненосцев - рейдеров была принесена в жертву дальности и скорости), и пробоина вышла на загляденье - почти метр в диаметре, и частично погруженная в воду. Учитывая, что "Ослябя" уже разогнался до 17 узлов, больше после полукругосветки его машины до переборки и чистки котлов выдать не могли, напор воды стал последовательно сносить одну переборку за другой (из трех броненосцев - крейсеров типа "Пересвет" "Ослябя" отличался наихудшим качеством постройки, что и предопределило его почти мгновенную гибель в завязке боя при Цусиме...). Второе попадание было довольно безобидно -- фугас взорвавшийся на броне носовой башни "всего лишь" осыпал мостик градом осколков, легко ранив командира корабля. Третий снаряд, чуть погодя, разорвался на левом крыле мостика... Ни командующий отрядом Вирениус, ни командир русского броненосца не знали о характере японских снарядов и огромном облаке осколков, которые те дают при взрыве. Только после взрыва второго снаряда они оценили опасность и решили уйти в рубку, но тривиально не успели. Получи они из Санкт Петербурга информацию об этом, давным-давно полученную "шпицем" от Руднева, они, возможно, руководили бы боем из боевой рубки, а не с мостика... Хотя и в рубку осколки, отраженные броневым "грибком" залетали во множестве, после любого близкого разрыва. Командир броненосца погиб на месте, вице - адмирал Вирениус был тяжело ранен в живот, и в себя пришел уже после боя. По штабу отряда и даже находившимся в рубке тоже прошла "коса смерти". На какое-то время нормальное управление боем и кораблем было утрачено, и, следуя последнему полученному приказу, "Ослябя" шел прямо полным ходом, все глубже садясь носом.
Добравшийся наконец до мостика старший офицер Похвистнев приказал снизить ход до малого и положить руль право на борт. Это давало шанс "Адзуме" оторваться, но зато вводило в действие и кормовую башню русского броненосца. На "Адзуме", первый попавший до отворота русский 10-ти дюймовый снаряд, полого снижаясь разворотил палубный настил, и взорвался в левом бортовом коффердаме[Author ID1: at Mon Jun 7 12:34:00 2010
], от удара в скос бронепалубы. Абсолютно безобидное попадание, ибо коффердамы[Author ID1: at Mon Jun 7 12:35:00 2010
] [Author ID1: at Mon Jun 7 12:35:00 2010
]и предназначены для защиты бортов корабля и недопущения больших затоплений при попаданиях, но... Именно в этот момент оттуда шла перегрузка угля (если на военном корабле есть неиспользуемое пространство, его надо использовать; во времена РЯВ пространство коф[Author ID1: at Mon Jun 7 12:35:00 2010
]фердамов обычно заполняли углем, игравшем роль резерва топлива, правда резерва весьма трудно извлекаемого) в опустевшие угольные ямы крейсера, и одномоментно в угольной яме погибло полтора десятка матросов. Несколько попавших в японца шестидюймовых снарядов никак не повлияли на его резвость, а отворот русского броненосца был встречен громовым "Банзай!" прокатившимся по палубам и отсекам. Но, как показали дальнейшие события бой был еще далеко не кончен. Первый залп русской кормовой башни закономерно лег довольно далеко от японца. Но вот второй...
- Кажется боги сегодня на нашей стороне, и мы оторвались, - радостно потирая руки произнес Хига, наблюдая за отворотом "Осляби", - как раз вовремя, а то мне доложили, что в погребах кормовой башни снарядов больше нет...
Фудзии не успел даже напомнить своему лейтенанту русскую поговорку "не говори "хоп", пока не перепрыгнешь", русские это сделали сами. После второго полного бортового залпа русских "Адзума" вздрогнула, рыскнула на курсе и неожиданно завибрировала всем корпусом. При этом, внешне крейсер оставался абсолютно не поврежденным, и это, чуть не ставшие роковым для японцев, попадание было на русских кораблях не отмечено. Первым в рубке понял ситуацию командир корабля, растолкав своих офицеров он проорал в амбрюшот трубы идущей в машинное отделение:
- Итиро! Итиро, демоны тебя побери, доклад о повреждениях срочно!!!
- Старший механик убежал в румпельное отделение, уточнить объем повреждений, господин капитан первого ранга! - раздался голос младшего механика, - но что у нас погнуло вал левой машины это я вам и сам могу сказать.
Через пару минут отозвался и старший механик, и его порция новостей была еще хуже. Русский бронебойный 10-ти дюймовый снаряд вполне оправдал свое название. Попав точно в корму "Адзумы", он пробил 89 миллиметровый броневой траверс, непонятно как продрался и сквозь скос бронепалубы, затем прошел навылет сквозь румпельное отделение и взорвался в только что опустевшем погребе боезапаса кормовой башни. Проходивший под полом погреба вал левой машины крейсера испытал на себе всю ярость взрыва снаряда, детонировавшего прямо над ним, и теперь все 10 000 тонн крейсера вибрировали в унисон с вращением левого винта. Хуже всего приходилось тем, кто был в машинном отделении, их зубы клацали при каждом обороте винта. То есть около 100 раз в минуту. Кроме этого, сквозь 10-ти дюймовые дырки медленно но верно затапливалось румпельное отделение, так что руль пришлось поставить прямо, а рулевую машину выключить. Теперь "Адзума" могла дать не более 16 узлов на прямой из - за боязни разрушения сальников биением вала. Ее маневренность, с учетом поставленного прямо пера руля и необходимости осуществлять любой поворот исключительно изменяя обороты правой и левой машин, тоже оставлял желать лучшего.
К удивлению Фудзии дальше русские повели себя весьма странно. "Аврора", уже почти обогнавшая "Ослябю" и которой сам бог велел идти на добивание покалеченного японца вдруг смирно и миролюбиво приняла в кильватер своего флагмана. Зато концевой транспорт, в котором сигнальщик опознал "Лену", продолжал преследовать "Адзуму" еще час. Нагло пристроившись к левой раковине, русский недокрейсер с 40 кабельтов начал пристрелку из своих 120 мм орудий. Он даже успел добиться двух попаданий, и сблизиться до 30 кабельтов, когда Фудзии это надоело. "Адзума", рыская на курсе, слегка повернулась к преследователю левым бортом и открыла ответный огонь из казематных шестидюймовок. Окончательно "Лена" отвернула только после того, как ей положили ей под нос пару чемоданов из носовой башни. Против такого аргумента не мог возражать даже отчаюга Рейн - не поддержанной "Авророй" "Лене" могло хватить и одного попадания.
Для возвращения в Хакодате, "Адзуме" уже пришлось было начать жечь в топках котлов палубный настил. Но уже после заката ей встретился японский пароход, который и поделился с ней углем. Дальнейший путь воодушевленного бегством противника отряда Вирениуса до Владивостока проходил без приключений и встреч с противником. "Лена", вообще-то встретившая отряд для снабжения его углем и проводки по хорошо известным ее штурманам фарватерам и минным полям, выполнила свою работу безукоризненно.
* На самом деле в многочисленных отрывах стволов японских орудий калибра 8 дюймов и выше виновата порочная британская конструкция стволов. Но откуда это было знать Того?
** Силуэт и "Осляби" и "Богатыря". В принципе, при ближайшем рассмотрении на "Ослябе" выделяются более крупные (относительно длинны корпуса) башни и более высокий борт. Но если никогда не видел оба корабля стоящие рядом и очень хочешь найти именно "Богатыря", то "Ослябя" за него вполне сойдет.
*** Сегментные снаряды применялись для отражения атак миноносцев. Снаряд разрывался в миле от выпустившего его корабля, и в миноносцы противника летел сноп стальных стержней. Эдакая противокорабельная шрапнель.
**** "Адзума" имела не только уникальный силуэт, но и самый короткий бронепояс. Француженки вообще отличаются недлинными юбками, но то, что хорошо для девушек, обычно плохо для линкоров.
Бой 19 июня 1904 года (бой в проливе Лаперуза) в воспоминаниях участников и документах. Библиотека морского офицера. Издание 1907 года.
17 июня 1904 года. У острова Итуруп.
Старший офицер ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:43:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:43:00 2010
], капитан 2 ранга Д.Б. Похвистнев:
'Хотя вероятность появления японских миноносцев в этих глухих местах (у Курильских островов) была небольшой - все же решили не рисковать и при подходе к Курилам зарядили помимо 75 мм по приказанию адмирала Вирениуса 10" и 6" орудия сегментными снарядами, у орудий посменно неслась вахта. Андрей Андреевич (Вирениус) с подходом к Курилам начал вообще заметно нервничать, еще за несколько часов была установлена связь по аппарату беспроволочного телеграфа со вспомогательным крейсером "Лена", который должен был снабдить нас углем и провести во Владивосток, но внезапно связь прервалась, мы уже начали думать на японцев и когда показался дым со стороны Итурупа он уже был готов дать команду отвернуть на восток, но головной "Алмаз" вовремя доложил, что видит трехтрубный гражданский пароход, который при дальнейшем рассмотрении оказался "Леной". Оказывается у "Лены" поломался радиотелеграф и ее командир решил ждать нас в точке рандеву у о. Итуруп, а если в тумане разминемся, то догнать нас в Корсакове. Но к счастью все обошлось благополучно.
Легли в дрейф и начали принимать уголь с "Лены", командиры судов отряда, а также Рейн были собраны у нас на "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:43:00 2010
]Ослябе"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:43:00 2010
]. Очень рады мы были новостям с Родины и российским газетам, которых мы не видели уже полгода, привезенными "Леной". Оказалось, что Владивостокские крейсера устроили в это же время демонстрацию у Сангарского пролива с целью отвлечь японские силы от нашего измотанного многомесячным переходом отряда.
Во время погрузки угля починили радиотелеграф на "Лене", машинные команды в это же время готовили изрядно износившиеся машины и котлы к последнему броску до Владивостока'.
Младший судовой механик ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:44:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:44:00 2010
], поручик А.А.Быков:
'К сожалению состояние наших механизмов нельзя было назвать удовлетворительным. Машинам требовалась переборка и регулировка, постоянно текли все новые и новые трубки в холодильниках и эти трубки приходилось глушить, на борту не было приборов определения солености котельной воды и соленость приходилось определять на вкус, но нет худа без добра, за время похода кочегары обучились и такого безобразия как в Средиземном море (образование накипи и выход из строя котлов) благодаря постоянному контролю больше не повторялось. Сделали все что смогли в таких условиях и была надежда, что Ослябя даст 16, а то и 16,5 узлов, но недолго. Вызывало также опасения негерметичность второго дна в кочегарках из-за некачественного ремонта в Специи, что могло дорого нам стоить при пробоине в днище.
При проходе проливов было приказано держать пары на полный ход, но сам ход при этом был только 12 узлов. Наш старший механик возражал, так как при малой циркуляции воды в котлах идет интенсивное накипеобразование, но к его мнению не прислушались...'
Старший офицер ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:45:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:45:00 2010
], капитан 2 ранга Д.Б. Похвистнев:
'Нам повезло, дувший свежий ветер разогнал туман, обычно имевший место быть в проливе Фриза между островами Уруп и Итуруп Курильской гряды в это время, и наш отряд не сбавляя 12 узлового хода благополучно прошел опасное место и продвигался к проливу Лаперуза.
На рассвете 19 июля 1904 года вошли в пролив Лаперуза ближе к Сахалину, дабы не быть замеченными с японского наблюдательного поста на мысе Соя. Шли кильватерной колонной: "Алмаз" в 20 кабельтовых впереди, "Ослябя", "Аврора", "Смоленск" и замыкал строй "Лена" для охраны безоружного "Смоленска" от возможных атак миноносцев. Ход отряда 12 узлов, но пар в котлах держали на полный, благодаря взятому с "Лены" углю, мы уже могли позволить такую расточительность и не было необходимости заходить в Корсаков. Ветер почти стих, туман был полосами, временами накрапывал дождик. Видимость менялась от 30 до 100 кабельтовых'.
Вахтенный журнал ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:46:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:46:00 2010
]:
'19 июня 1904 года, пролив Лаперуза
11ч 45 мин Сигнал с "Авроры": 'Имею поломку машин, ограничен в ходе и маневрировании'
11 ч 50 мин семафором на "Аврору": 'Когда починитесь?'
11 ч 52 мин Ответ: 'Через 30-60 минут'
11 ч 55 мин "Авроре": 'Выйти из строя, догонять по способности'.
11 ч 55 мин "Смоленску": 'Встать в кильватер "Ослябе"'
11 ч 57 мин Подтверждение со "Смоленска" и "Авроры".
12 ч 00 мин Смена вахты. Скорость 12 узлов, под парами 28 котлов, курс W260.
12 ч 11 м С "Алмаза" сообщили о военном корабле с SW 210. Предположительно "Нийтака".
"Алмаз" повернул на обратный курс.
12 ч 12 м Боевая тревога. Ход - 'самый полный'. Легли на курс сближения"
Контр-адмирал А.А. Вирениус, командир отряда:
'Когда мне доложили о появлении японского крейсера я приказал объявить боевую тревогу и сближаться полным ходом с ним. Главное - было не допустить этот крейсер до "Смоленска". Конечно с Нийтакой вполне бы справилась и "Аврора", но она к несчастью имела поломку в машине и потому приходится отгонять всякую мелочь "Ослябей".
Японец стремительно сближался с нами и это было неправильно для легкого крейсера. Наконец сигнальщик разглядел у него на носу башню - значит или броненосец типа "Сикисима" или броненосный крейсер. Придется вступать в бой, с поломкой в машине "Авроре" ни от того ни от другого не уйти'.
Вахтенный офицер ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
] мичман В.В.Майков, командир носовой 10" башни:
'Сменившись с вахты я отправился в каюту подремать, но только прилег - пробили боевую тревогу. Я побежал в носовую 10" башню, командиром которой был по боевому расписанию. Забравшись на свое место, я через прорези в колпаке начал разглядывать противника. Это был явно большой военный корабль, но еще далеко и сложно было определить его тип, я приказал подавать из погреба в башню фугасы, полагая, что на такой большой дистанции от них будет больше толка. Наконец хозяин башни доложил о готовности к стрельбе. Но наши орудия были предварительно заряжены сегментными снарядами с установкой взрыва на 14 кабельтовых для стрельбы по миноносцам и по инструкции разрядить их можно было только выстрелом. Запросил разрешение у старшего артиллериста разрядить орудия, но получил приказ стрелять только по команде, чтоб не спугнуть врага раньше времени. Японец тем не менее продолжал быстро сближаться с нами, теперь уже было видно что это башенный трехтрубный корабль и судя по тому как нахально он себя вел - он был уверен в своем превосходстве. Неужели броненосец "Сикисима"? Но что он делает один в проливе Лаперуза?'
Старший офицер ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
], капитан 2 ранга Д.Б. Похвистнев:
'Адмирал Вирениус вдруг успокоился и ничуть не напоминал теперь нервничавшего последнюю неделю человека. Решив принять бой с вражеским кораблем, чтоб спасти поврежденную "Аврору", он спокойно стоял на мостике и смотрел вперед. Только лишь спросил стоявшего рядом командира корабля капитана 1 ранга Михеева - почему "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:47:00 2010
] так медленно набирает ход? К сожалению наши механики опять оказались не на высоте, несмотря на предварительную команду - держать все котлы под парами и громадные клубы черного дыма, вырывающиеся из труб, "Ослябя" начал медленно разгоняться только лишь через 12 минут после дачи команды 'самый полный вперед'. Но к этому времени, убедившись, что все в порядке я убыл по боевому расписанию на свое место - в кормовую рубку'
Младший судовой механик ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
], поручик А.А.Быков:
'Когда пробили боевую тревогу я занял свое место у средней машины, задраили броневые решетки и по команде с мостика начали набирать обороты, но случилось то, о чем все предполагали, но никто не ожидал - стало снижаться давление пара и обороты машины даже уменьшились, так как одновременно включили вентиляторы наддува воздуха в кочегарки, боевые динамо-машины и пожарные насосы и эти довольно мощные механизмы забрали на себя часть пара от котлов. Но мы понимали, что кочегары сейчас усиленно кидают уголь в топки и через каких-то десять минут мы начнем набирать ход'.
Младший минный офицер ЭБР "Ослябя", лейтенант Б.К. Шутов:
'По тревоге я руководил пуском находившихся в моем заведывании динамо-машин и убедившись, что электричество поступает к снарядным элеваторам и башням, я поднялся наверх к боевой рубке посмотреть, что происходит.
Адмирал и командир стояли на крыле мостика и разглядывали в бинокли приближающегося нам навстречу японца. Уже было понятно, что это одиночный японский броненосный крейсер. С крыши ходовой рубки дальномерщики под командой мичмана Палецкого начали давать дистанцию, но было еще слишком далеко, если не ошибаюсь около 55 кабельтовых. Наш старший артиллерист капитан 2 ранга Генке склонился над аппаратом Гейслера (система централизованной передачи команд артиллерии на кораблях РИФ) в готовности дать команду на открытие огня, хотя было еще далеко. Там же в боевой рубке проверял минный прицел старший минный офицер лейтенант Саблин. Он, увидев, что я ничем не занят, отправил меня проверить самодвижущиеся мины Уайтхеда (торпеды) бортовых аппаратов, так как не исключал возможность сблизиться с японцем на минный выстрел. Посмотрев на часы, было 20 минут первого, я отправился выполнять приказание'.
Старший офицер ЭБР "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
]Ослябя"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
], капитан 2 ранга Д.Б. Похвистнев:
'Проходя с носового мостика на кормовой я по пути проверил готовность к бою малокалиберных орудий на навесной палубе, все было как надо, комендоры и прислуга у орудий в готовности открыть огонь, ящики со снарядами поданы и открыты, пожарные шланги раскатаны по палубе. (Примечание редактора. Наибольшее количество убитых и раненых во время боя на "Ослябе" было как раз из числа незащищенных расчетов малокалиберных орудий, так и не сделавших ни одного выстрела из-за большого расстояния. Никто не догадался отправить их в укрытие).
На кормовом мостике мне открылась удивительная в своей хаотичности картина перестроения нашего отряда:
1. "Алмаз" пытался на циркуляции занять место в кильватер "Авроре", но явно промахивался,
2. "Аврора" пыталась с правого борта обогнать "Смоленск", но ей явственно не хватало скорости,
3. "Лена", не обращая внимания на приказ охранять "Смоленск" тоже начала набирать ход, словно собираясь поучаствовать в бою, и стала обгонять "Смоленск" с левого борта,
4. "Смоленск" оказался между "Леной" и "Авророй" и не мог отвернуть в сторону, пришлось ему снижать ход, чтоб увеличить дистанцию до "Осляби".
К счастью повезло, что расстояние было довольно большим, иначе любой шальной перелет по "Ослябе" мог отправить "[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
]Смоленск"[Author ID1: at Mon Jun 7 13:48:00 2010
] с его взрывоопасным грузом на небеса.
В это время командир кормовой 10" башни мичман Казмичев, вылезший на крышу башни, просил меня рассказать, что происходит прямо по курсу, так как ему не было видно. Я перебрался на крыло кормового мостика и стал комментировать события.
Как раз в это время залпом разрядили сегментные снаряды погонное (от слова погоня) 6" и 10" орудия носовой башни'.