Аннотация: Возвращение домой Опубликовано в журнале "Новый ренессанс" в 2015
ТРОПА ПОД КОПЫТАМИ
Петух открыл один глаз, потом второй. Темно. Но природное чутье подсказывало: "Пора!"
- Ку-ку-ре-ку! - фальцетом вывел он и прислушался: не сразу, по одному, друг за дружкой подхватили его песню в соседних домах.
Серые тени просочились в курятник, закудахтали куры, поднялись, встрепенулись, разгоняя сон. Петух приосанился, задрал голову, расправил крылья и запел во всю силу легких.
Обитатели хлева проснулись. Белоногий запрядал ушами. Утро. Скоро придет хозяин, оседлает и поедут они вместе на ближний луг, что за горой, туда, где сочные цветы клевера розовеют среди буйной зелени трав.
Заскрипели ворота. В ярком свете появилась хозяйка. Она пришла в хлев за коровой. Подоит и выгонит пастись.
- Саджанай! Ты здесь? - раздался голос хозяина.
"Жену ищет!" - Белоногий закивал, потоптался в нетерпении.
- Здесь я, где еще! - ответила хозяйка, потягивая корову за вымя.
- Ну да! Ночью приехали, спят еще. Коней надо готовить. Базарбек сказал, шесть коней надо.
- Так у нас только три! - не отрываясь от работы, Саджанай посмотрела на мужа.
- У Мурата еще три. Вместе пойдем.
Кенжибай одного за другим оседлал коней и повел их на край села, к холму, от которого начиналась дорога в заповедник. На широкой поляне рядом с заброшенным домом квадратом стояли палатки туристов. Хозяин привязал коней к деревцам тала, что росли у овина и присел рядом на небольшой камень. Белоногий поднял голову и потянулся к листьям дерева.
Тем временем люди в палатках проснулись. Веселый говор оживил тихое село. Приезжие суетились, собирая пожитки, заполняя ими большие черные сумки. Маленькая девочка, заметив коней у деревьев, подошла и встала в отдалении, не приближаясь. Белоногий фыркнул на всякий случай и, поглядывая на ребенка, ухватил стебель мяты, с хрустом заглатывая его.
- Лошадки... хорошие, - девочка оглянулась. Заметив Кенжибая, спросила: - Можно мне их погладить?
Кенжибай взял под уздцы Черногривого. Похлопал его по шее.
- Погладь! - разрешил он.
Девочка смело подошла к коню. Двумя ладошками провела по носу.
- Хороший, - она сорвала кустик травы и снова спросила: - Можно мне ему дать травку?
- Можно, - согласился Кенжибай.
Девочка поднесла руку к губам коня, но, как только он их вытянул, испугалась, отдернула.
- Не бойся, вот так давай, - Кенжибай показал.
Черногривый захрустел сочными стебельками.
Вскоре началась погрузка. Коней одного за другим подводили к большой куче вещей и закидывали на седла рюкзаки, сумки с провизией и всяким скарбом. Туристы подавали вещи, а Мурат с Кенжибаем привязывали их веревками, укладывая и закрепляя за седло.
Белоногому доверили хозяйский хурджун. Он хотел было отойти, но хозяин остановил:
- Тпру, куда собрался?! - и закинул поверх хурджуна сумку, за ней еще, связал их, просунув веревку под брюхо.
Тяжесть навалилась на спину. Белоногий напрягся, фыркнул. Кенжибай пристроил сверху еще один рюкзак, и лишь потом отвел в сторону, привязав к ветке дерева. Как ни старался Белоногий ухватить стебель травы, аппетитно покачивающийся у ног, не дотянулся. Закивал головой, заржал недовольно, хлестнул себя по бокам хвостом, отгоняя назойливых мух.
К тому времени, как люди закончили погрузку, солнце поднялось высоко. Караван, не спеша, отправился в путь по широкой дороге, петляющей, как и река, между холмами, одинокими островерхими елями, да неприступными скалами. Дорога шла по долине то ровно, то поднимаясь вверх, и тогда Белоногий замедлял шаг, сильнее упираясь ногами в землю и вздыхая: "Ох, ох!". Копыта цокали, стуча подковами по камням. А Кенжибай тянул за повод, не давая отдышаться, подгоняя привычным: "Чох, чох!"
Вот и девочка подхватила: "Чох, лошадка, чох!". Но строптивый конь Рваное Ухо, на которого, в довесок к хурджунам, усадили девочку, не желал слушать никого, кроме хозяина. Он лишь тряхнул гривой, продолжая идти в том же темпе.
Так и шли два дня, останавливаясь по пути, чтобы отдохнуть, попить студеной воды из реки, поесть сочной травы, в изобилии покрывшей склоны холмов. На ночь коней отпускали, надев веревочную петлю на передние ноги. Белоногий ушел бы домой - так тянуло его в хлев, где хозяйка поутру доит корову, а крикливый петух стережет своих кур, - но как поскачешь со спутанными ногами! Хорошо хоть дают волю, снимая поклажу и седла, да режущие рот удила! Но сочная трава, тихая звездная ночь, свежий ветер, обдувающий взмыленные бока, успокаивали коней и, отдохнув, утром они снова подставляли широкие спины под седла, способные вынести не только человека, но и тяжелый груз.
Каждый день груз уменьшался, но легче от этого не становилось. Дорога перешла в тропу, круто поднимающуюся на перевал. Три человека вместе с девочкой ехали на конях. "Чох, чох!" - подгоняли седоки, как только кони замедляли темп, ухватывая по пути стебли конского щавеля или душистой мяты. Тропа петляла между камнями, местами совсем пропадая в высокой траве. Люди поднимались на стременах, чтобы разглядеть, куда идти. Но кони надеялись только на свое чутье. Они чувствовали запах друг друга и безошибочно определяли путь.
Почти у перевала к каравану приблизился табун лошадей, пасущихся на вольных лугах. Как хотелось тогда Белоногому сбросить груз и помчаться к ним, резвясь среди разнотравья без седла и седока! Вожак - светло коричневый, с развевающимся хвостом и подстриженной гривой - встретил его громким ржанием. Белоногий ответил и мотнул головой в знак приветствия. Табун поддержал вожака и, выстроившись на тропе выше, кони провожали караван, переговариваясь друг с другом.
После душистого луга на подъеме каравану предстоял спуск по снегу, а потом еще один перевал, подъем на который тоже пролегал по снежнику - крутому и узкому. Белоногий уже бывал на том перевале. Он знал, что идти по снегу трудно - ноги проваливаются по колено, а бесснежный склон настолько крут, что удержаться на нем с поклажей невозможно. Кони спешили скорее пройти трудный участок, торопились. Кенжибай тянул за повод Рваное Ухо, за ним шли два коня, привязанные друг за другом. Мурат вел одного, на котором ехала девочка. А Пятнистый и Белоногий шли, подгоняемые туристами, оседлавшими их.
Но вот Черногривый не удержался на скользком камне, пограничником лежавшем между снежником и голым склоном. Задние ноги провалились в снег по самое брюхо, тяжелые сумки съехали на один бок и Черногривый упал, завалившись на них. Белоногий увидел испуг в его выпученных глазах и заржал. Кенжибай побежал к Черногривому, помог ему подняться, упершись в бок, а подоспевший Мурат потянул повод в нужную сторону. Конь выбрался, вложив всю силу в передние ноги и встал, поводя ушами.
Не успел Кенжибай вернуться к первому коню, как, испугавшись, начала кричать туристка. Она стучала стременами по бокам Белоногого, бездумно тянула повод, причиняя боль. Кенжибай подхватил коня, вывел на безопасное место, но туристка все кричала и кричала. Когда караван остановился на твердом и широком снежнике, чтобы отдохнуть, Белоногий лег, не дожидаясь, когда с него слезут. Другие кони поняли его. Всем человеческий крик казался здесь диким, раздражающим. Туристка замолчала, наверное, от второго испуга. Она так и стояла с поводом в руках, с удивлением поглядывая на лежащего коня, пока Мурат не поднял его.
Отдохнув, они спокойно преодолели перевал. За ним люди поставили лагерь, и погонщики отпустили коней пастись, не связывая ноги. Куда тут уйдешь?! Впереди еще перевал, позади - два перевала. Дом далеко... Белоногий радовался отдыху и жевал траву, выбирая стебли пониже, у самой земли - так легче срывать их, да и трава мягче. Только слепни мешали, забираясь в самые уязвимые места сзади, да на глаза. Кони трясли головой, хлестали себя хвостами, разгоняя надоедливых насекомых. К ночи устали все: и люди, и кони, и мухи. Лагерь погрузился в сон, только кони продолжали есть, пополняя силы, готовясь к новому переходу.
За третьим перевалом был дом. Белоногому казалось, что он уже слышит крикливого петуха, возню кур, резкий крик осла, зовущего подругу. Но пока впереди маячила тропа: то круто поднимаясь вверх, то прочертив склон поперек, она вела к последнему перевалу. Идти по ней предстояло еще два дня. Теперь вместо груза три коня везли туристов. Больше всего повезло Черногривому - на нем ехала девочка. А вот для Белоногого новый день начался неважно - на нем решил ехать большой человек с бородой. Как только он вставил ногу в стремя и закинул другую, конь сразу же прогнулся от неожиданности, едва не подавившись непрожеванной травой.
"Я же не богатырский конь!" - заржал Белоногий, повернул голову, пытаясь укусить батыра, но тот уверенно взял повод и, похлопав коня по шее, дружелюбно сказал:
- Ну что, выдержишь, коняга?
Белоногий всхрапнул, выражая возмущение, но послушно пошел, догоняя караван. Пусть так, пусть с батыром, но домой! Он не будет, как Рваное Ухо, лягаться, пытаясь сбросить седока на переправе через бурную реку, не будет, как соседский конь с месяцем на лбу, убегать от хозяина, выражая недовольство при погрузке; он будет идти, шаг за шагом приближаясь к дому, к уютному хлеву, к любимому зеленому лугу с цветами клевера.
Караван шел, преодолевая крутые каменистые спуски, обходя горное озеро, в ровной глади которого отражались остроконечные вершины, пробираясь через заповедный лес, украсивший склоны гор широкими кронами орешника и пахучей арчи.
И вот, наконец, с вершины холма, открытого всем ветрам, Белоногий увидел родное село, протянувшееся вдоль шумной реки. Среди домов, в беспорядке разбросанных по долине, он безошибочно определил свой.
Уже вечером он стоял в хлеву рядом с ослом, беспокойно вращающим большими длинными ушами, в надежде услышать захватывающую историю о приключениях за перевалом. Возможно, Белоногий расскажет ему обо всем, что он видел и пережил за пять дней нелегкого пути, но не сейчас, а как-нибудь потом, долгими зимними вечерами. Сейчас он наслаждался покоем и запахами родного хлева, подремывая, закрыв глаза и вспоминая разноцветные луга перевалов, вольный табун лошадей, студеную воду ревущих рек...
![Вожак вольного табуна [Долгая Г.]](/img/d/dolgaja_g_a/tropa/koni-na-perewale.jpg)