А что еще остается, если только это самое, живое нам и доступно?
Конечно, возможно, что есть в природе и неживое, нечеловеческое общение, и даже вроде бы есть умельцы в этой области науки и техники, психо-патолого-анатомы, так кажется, но это отдельная тема.
Касаться ее боязно, трудятся в ней очень квалифицированные специалисты, ну, те, кого еще с первого курса мед института поперли за систематические пьянки, дебош, разврат и тупость.
Да и так уж исторически сложилось, что в Российской глубинке испокон веку народ не сильно-то пресыщен иными формами общения: брифингами, презентациями, инсталляциями, инна-огурцациями и прочими, модными формами дурака-валяции.
Нет, конечно, на симпозиум к соседке бегают, съезды на ярмарки бывают, конвульсиумы на посевную и в страду случаются регулярно.
А остальное свободное время?
Жаль его тратить впустую на дела семейные, хозяйство домашнее, образование и прочую ерунду.
Народ у нас и так смекалистый да задорный, а ученье учить - тоску плодить.
Из всего многообразия форм творчества, а именно:
сплетни, драка, лузганье семечек на завалинке, лежание на диване у телевизора, подсматривание за соседями в бане, рыбная ловля с зорьки и до первых заморозков, бизнес ланч с коллегами и трехлитрово-баночным пивом в кустах за сельмагом - Сидор Кузьмич предпочитал разговаривать с влюбленными.
Вот придет, бывало к нему человек, сам еще на пороге, а уже видно, не просто так пришел.
Как его не уважить?
Понимает, что иногда и нужно-то всего ничего, просто выслушать.
А сколько несчастных безвременно ушло, не найдя подходящие уши?
Оглянитесь вокруг, может быть именно сейчас, в этот самый момент кому-то рядом с вами плохо, а вы бездушно и даже с удовольствием закусываете хрустящим малосольным огурчиком и наливаете по второй...
Нет. Сидор Кузьмич был не таким.
Ни что так не волновало его, как чужая душевная боль.
В том смысле, что не волновала.
Скорее - забавляла.
А так как характера он был незлобивого, неболтлив, умел слушать, не падая со смеху со стула в самые драматические моменты повествования, а лишь округлял глаза приговаривая: однако, ишь ты, вот оно как - народ тянулся к нему.
В самом деле, свинство какое - смеяться над несчастным влюбленным, ведь они, влюбленные, юмора не воспринимают, как будто ахнули их лопатой по голове, из-за угла, да и отшибли начисто способность понимать реальную действительность и адекватно на нее реагировать.
Слава богу, не навсегда.
Со временем контузия проходит, если, конечно, правильно ее лечить и не запускать.
Много делается для скорейшего выздоровления 'подорванного' любовью различными компетентными в этих вопросах людьми, назовем их - друзьями.
Они всегда готовы прийти к вам на помощь в трудный час, к себе не приглашают, выпить и закусить на ваш счет, занять денег без отдачи, взять, опять же, без отдачи, на себя управление вашей фирмой, помочь разумно распорядиться вашим имуществом, да мало ли имеется эффективных способов, чтобы облегчить вас и вашу жизнь,
в час сомнений и стенаний, в трудный час тоски сердечной...
Ну вот: приходит например, к Кузьмичу человек, лица на нем нет, валенок тоже нет, все забыл одеть, с порога видно - страдает.
Самое дорогое принес - эмоции.
Присядет на краешек стула, молчит.
Тут главное не спугнуть, не лезть сразу с расспросами, что, да как.
Был у Кузьмича излюбленный метод растормошить страдальца:
достанет он из-за печки старый трофейный аккордеон (сами понимаете, на Руси все высокотехнологичное оборудование испокон веку было трофейное, кроме балалайки и автомата Калашникова, все остальное строфеили где-то).
Так вот, развернет меха, (играть-то он не умел, но очень любил) нажмет высокую ноту, да не просто так, наугад, соответственно тону душевного накала 'докладчика', да и тянет ее, долго так, негромко.
Очень пронзительно получалось, редко, кто дольше трех минут выдерживал, в основном сразу ломались, начинали говорить, слеза прошибала, иногда навзрыд, бывало и до расстройства желудка доходило.
С барышнями, конечно, у него другая метода была, но про то отдельный разговор, в другой раз.
В общем, после гармошки начиналось представление: разговориться человек, размякнет и ну пургу гнать.
Больше всего Кузьмичу нравились вопросы, которые болезные задавали вроде бы ему, однако сами же на них и отвечали.
Сплошная пантомима, общение с зеркалом, спиритизм и шаманство кромешное.
Встрепенется, бывало, рассказчик, вопрошает: и за что она меня так, взяла да и разлюбила?
Кивает Сидор Кузьмич, а сам думает: за что же тебя, старого вонючего жирного борова любить-то?
Всхлипнет горемыка, выдаст: а ведь душа в душу жили, почитай сколько лет, как один день...
Задумается Кузьмич:- и как же с таким занудой так долго смогла выдержать? Видать терпеливая попалась, а может - просто дура.
Скажет вслух: - везунок ты, долго в радости пожил!
Это он так мыслительный процесс пациента регулирует, в нужное русло направляет, чтобы не зацикливался человечек, шпарил дальше, иначе вся терапия - коту под хвост, и самому удовольствия никакого.
Даа, улыбнется благодарно врачуемый, и ну врать, как ненаглядная была с ним счастлива все эти долгие годы беспросветной любви, да вот обманули, запутали, увели, прям из родимого гнезда.
- Ну и не жалей его, соперника, так ему и надо, сам виноват, пущай теперь он мучается,- пошутит Кузьмич.
- Да какое там, до шуток ли теперь? Надо срочно ее спасать, написать, разъяснить, образумить..
-президенту напиши,или в партком, что б уж наверняка!
И тянется эта беседа, переходя из дома в дом, из сердца в сердце, из страны в страну, из века в век.
Все слои населения вовлечены в этот непрекращаемый хоровод шутко-производства, иначе не выжить.
Любовь - она не выбирает, по ком вдарить, так и косит народ, как шрапнель.
Ну а выражение - 'подкузьмил' - сами понимаете, в честь кого.
Будьте бдительны, кузьмичи - они везде, они всегда рядом и им вас ни капельки не жаль.