After Happy End

Ассоль лежала на пристани, окунув ладони в холодное море, обагренное кровью заката. Приятный холодок поднимался вверх по рукам и нежно охватывал всё её тело. Ассоль пристально смотрела сквозь толщу воды, словно пытаясь прощупать песчаное дно своим печально-пронзительным взглядом. Теперь, когда корабль с алыми парусами приплыл за ней, и безграничная радость от встречи с мечтой потускнела, ее вдруг охватила необъяснимая тоска. Что-то было с ней не так. Она снова и снова пыталась оживить в памяти то мгновение, когда стоя на берегу по щиколотку в соленой воде, она затуманенными от слез глазами встречала свою алую мечту, которая по воле волшебства появилась из-за горизонта. Вспомнить, вернуть то чудесное ощущение обретенного счастья, которое, казалось, будет длиться вечно.

Это ей уже не помогало.

Ассоль с горечью осознала, как на ее хрупкие плечи неумолимо наваливается страшная пустота. Словно липкий предрассветный туман, она заполнила собой всё свободное пространство и постепенно начала просачиваться сквозь поры ее кожи.

"Но почему?" - с тоской думала Ассоль, ожесточенно взбивая кровавую пену под пристанью. Ей вдруг вспомнился один бродячий музыкант, ненароком забредший в их край. И песня...одна его песня, которая поразила ее в самое сердце. Лишь раз услышав ее, Ассоль запомнила всё до единого слова...

Судьба взяла мое сердце
и тебя вложила мне в грудь.
Ты меня не можешь отторгнуть,
я тебя не могу отторгнуть, -
друг без друга нам не вздохнуть!

Ты и я, я и ты - это мы с тобою, -
эти звенья не разомкнуть!
Море и небо, связанные судьбою,
небо и море суть.

Как она искала того, кому судьбой суждено было войти в ее грудь! И

нашла, нашла ведь! Так что же случилось? Почему горький привкус разочарования, словно роса осел на ее губах?

Ассоль легла на спину и обратила усталые глаза к небу. Высоко-высоко в небе облака поспешно улетали в неизвестном направлении. Как будто боялись, что Ассоль начнет задавать им свои тревожные вопросы.

Так продолжалось довольно долго. Ассоль молча вглядывалась в темнеющий багрянец вечернего неба, а облака всё летели и летели куда-то, и никто не хотел ей ничего объяснять.

Она вздрогнула, услышав шуршание знакомых шагов по песку. Это был он, тот, кто воплотил ее мечту в жизнь. Он приблизился к ней и тихонько присел рядом. На его губах блуждала загадочная улыбка.

- Эй, Ассоль, - сказал он, - у меня для тебя сюрприз.

Он помолчал немного, дождавшись, пока она повернет к нему голову и окинет его застывшим взглядом. Потом жестом заправского фокусника, он развернул перед ней чудесное алое платье, сплошь расшитое алыми же кружевами и бантами.

- Я тут подумал, всё равно мой корабль зря простаивает на пристани, и...в общем...хорошее сукно пропадает.

Ассоль бросила на него умоляющий взгляд.

- Вот, посмотри, какая красота получилась! И портниха недорого взяла...

Ассоль молчала, до боли прикусив губу. В глазах плясали красные огоньки.

- Может, наденешь его? - он протянул ей платье.

Ассоль стояла, опустив голову и разглядывая одинокий рапан, лежащий у нее под ногами.

- Ну, так как?

Алое платье в его руках, словно сорванный парус, колыхалось на морском ветру.

Внезапно она дернулась вперед и резким движением вырвала платье из его рук.

- Хорошо, я надену его.

Она исчезла в потайном гроте, ютившемся у подножия величественных скал, и спустя несколько минут вышла оттуда одетая, словно в кровавые переливы заката. Длинные темные волосы яростно трепал ветер, глаза светились отчаянным, диковинным весельем.

- Ну, как я, хороша? Хороша? - заливисто хохоча, спрашивала она его и кружилась, подхваченная, будто самим морским дьяволом.

Он молча смотрел на нее в немом восхищении, смешанным, правда, с долей легкого изумления.

- Ну, что ты молчишь? Пойдем танцевать! Пойдем, выпьем душистого вина! Будем петь и веселиться всю ночь! Всю ночь! И танцевать! О, как же я хочу танцевать! - в яростном исступлении кричала она и кружилась, утопая в песке босыми ногами.

За всей этой сценой, разыгравшейся на берегу, наблюдал странствующий шут Арлекино, который, устроившись на большом черном камне, неспешно раскуривал свою трубочку из вишневого дерева. Его блестящие черные глаза были хитро прищурены, время от времени он тихо кивал в такт каким-то своим мыслям. Докурив, Арлекино достал из-за спины гитару, покрутил немного колки и запел:

Ассоль грустит,

Душа ее пуста.

Ушла в небытие

Заветная мечта.

Потерян рай

И ад не обретен.

Но занавес опущен.

Спектакль завершен.