Аннотация: Из сборника "Сказки керченского рыбака. Опубликовано в газете "Керченский рабочий", 1988.
Кузнец Корча
Стояла в старину в нашем городе на Горке кузенка. Трудился в ней кареглазый кузнец Корча. Одному топор отковать, другому скобы погнуть, а кому и зуб больной вырвать. Многое умел Корча, потому и шли к нему - кто со своей нуждой, а кто и просто от забот отдохнуть, на ловкую работу поглядеть. Зрелище-то дивное: железо, а гнётся, как глина, мастерству подчиняется. Знал кузнец силу огня, управлять ею умел. Работу свою исполнял честно, и брал за неё по совести. Шёл к нему простой люд, а богатый не заглядывал, стороной обходил. Знатные да богатые побольше отнять друг у друга хотели, всё меж собой воевали. А для войны Корча не ковал.
- Не моё это дело, - говорил, хотя в оружии толк знал. Утопил как-то сынок правителя здешнего отцовский меч дарёный в море, перед дружками похвалялся. Не сносить бы ему головы, да Корча выручил, точно такой же сковал. Подмену и не заметили - другие за это не взялись, не осилим, мол.
Ну да о мастерстве его ещё сказано будет.
Пришёл как-то к Корче рыбак, багорчик сделать просит. Слово за слово, разговорились. Поведал рыбак о всеобщей беде: злодей Шушейка мимо не пропустит, дань требует. Не дашь - к себе в крепость тащит, уродливыми тварями стращает. И ведь место это опасное никак не минуешь.
А недавно кто-то рвать сети повадился. Словить не словишь - самые крепкие, будто ножом, режет.
Заинтересовался Корча, даже дело отложил.
- Что, если железную сеть испробовать? - спрашивает.
- Нет, не годится такая, - говорит рыбак. - Сеть путать должна. А железная, что решётка - выпустить не выпустит, а и не поймает.
Промолчал Корча, задумался.
С того дня стал огонь в кузнице на Горке запоздняться. Молоток-ручничок своим звоном горожанам заснуть не даёт, с цикадами ночными перекликается. Это Корча из железа нити тянуть пробует. Тонкое это дело, хитрое, никак в руки не даётся. Всё ж приловчился, закалил в бычьей крови, да вновь на огне до синевы нагрел. Смастерил Корча сеть из тех нитей, гибких да крепких. Смастерил, да поворонил луком-слезогоном, чтобы ржавчина не брала.
Показал он её рыбакам. Осмотрели те, похвалить не похвалили, но и не охаяли. В деле, говорят, испробовать надо.
Вышли они в море и поставили сети. День, другой тихо всё, ловится рыбка. На третий пусты сети оказались, с прорехами, а Корчева сеть вдруг задёргалась. Навалились дружно рыбаки, подняли сеть, а в ней с ножом в руке человек барахтается.
- Э, да никак сам Шушейка пожаловал? - удивились рыбаки. - Мало ему дани, так он пакостью забавляться надумал. Как только подныривает неприметно?
- А вот я его за это по головке и поглажу, - грозно сказал кузнец, а сам за ручником своим двухпудовеньким потянулся.
Громко икнул от страха Шушей, так громко, что камка-птица на берегу услыхала. Подхватилась она и помчалась Шушею на выручку. Камка-птица летит - ветер свистит. Клюв у неё пикой, голос дикий, от воды хвостом своим рыбьим отталкивается.
Шквальным ветром птица нагрянула. Рыбаки на дно лодок так и попадали. Только Корча не испугался. Замахнулся он ручником, да тут лодка под ним качнулась, непривычно кузнецу, всё ж под ногами не твердь земная. А по клюву-таки попал. Пики у чудища как не бывало! Выхватила тогда камка-птица Шушея из сети железной и на берег к крепости унесла.
- Ладно, Шушеюще, твоя взяла, - сказал Корча вслед с досадою. - Но в другой раз не уйдёшь. Сполна за всё получишь, - и погрозил кулаком.
С тех пор сети у рыбаков в целости пребывали.
Только Шушей без злодейства жить не мог. Давно ему Моряну, дочь моря, изловить хотелось. Привязал злодей камень к дельфинёнку, посадил его в большой кувшин и опустил в море. Рвётся на волю малыш, задыхается, мать на помощь зовёт. А та мечется возле бестолку, плачет в голос, будто человек рыдает.
Моряна чужую беду за свою всегда принимала, а тут и подавно не осталась глуха. Сидит за прибрежным камнем Шушей, на море посматривает. Видит - среди зеленоватых волн одна сизая выделяется. Зоркий глаз у злодея, углядел, что не всякий увидит: два синих пятнышка, глаза Морянины. Только она в кувшин за дельфинёнком вошла, а Шушей - прыг в воду, и закупорил его.
Унёс он кувшин к себе в крепость. Что тут твориться стало! Дельфиниха стонет, мать-море рёвом ревёт, о берег бьётся, волной до крепости достаёт.
Всполошилися люди: никогда такого не бывало. Кузнец Корча, как был, так к крепости в место опасное и пошёл. Только молоток-ручник да горно походное прихватил, с которыми никогда не разлучался.
- Пришла пора, - говорит, - Шушейке место его указать.
А подле крепости уж рыбацкий люд толпится, да подступиться к ней не решается. И немудрено: у ворот страхолюдная собака пятиногая бегает. Четыре ноги бегут, одна отдыхает. Собака устали не знает, никого не подпускает. Бросят ей кость, а она её - хвать, на лету перекусила, тут же и проглотила. И ещё злее становится.
Разжёг Корча горно и отковал ей косточку железную. Получилась она, как настоящая. Схватила собака железную кость, а перекусить не смогла. Озлилась, и ну её грызть, аж искры летят, глаза застилают. Корча и прошёл мимо неё в ворота.
Огляделся и видит: дорожка в глубь сада идёт, песочком белым посыпана. Ступил Корча на неё, а песок - скрип-скрип. Тут откуда ни возьмись кот-пустотел перед ним вырос. Хвост трубой, спина дугой, глазищи, что блюдца, и огнями зелёными светятся. Кот усищи пушит, змеёю шипит, когти выпустил, вот-вот набросится.
Взмахнул молотком Корча и ударил его по спине. А под шкурой у того ничего, пусто. Сплющился кот и вновь выправился. Сколько ни бьёт кузнец, а кот целёхонек, на Корчу бросается, до глаз добирается.
Видит Корча - не справиться ему с котом силой. Смастерил он тут мышку железную. Бегает мышка, как живая, и даже попискивает. Не утерпел котище, погнался за нею, а Корча дальше пошёл.
Идёт он по саду, а вокруг вишни серебряные спеют. Соблазнился Корча, потянулся за ягодкой диковинной, да, спасибо, птичка опередила. Клюнула она вишню и упала на землю замертво.
Понял Корча - тут не шутки шутить, коль пришёл победить. Стал смотреть он вокруг повнимательней. Вот над дорожкой дуб корявый стоит. На нём комар залиманный сидит, костяное жало до земли опускает, добычу поджидает. Не промахнулся Корча, стукнул комара по затылку так, что у того всё жало в земле застряло. Ревёт комар, как бык, жало выдернуть не может.
Подошёл Корча ко дворцовым дверям и давай в них колотить, а без толку, крепко сделаны. Принялся он их тогда осматривать, может, изъян какой есть? И нашёл. Двери дубовые, а навесы-то чепуховые, от одного удара слетели. Выставил Корча двери и вошёл во дворец.
Всполошились тут в первом зале огнеплюи синепупые. Стали они в Корчу огнём плевать. Загорелась было борода его курчавая, да притушил он её рукою. А огнеплюи дугой выгибаются, переплюнуть друг друга стараются.
Усмехнулся Корча:
- Кого пугать надумали? Кузнецу ли к огню привыкать!
Накрылся он своим фартуком кожаным и прошёл сквозь огненные плевки, только в двух местах дырки прожёг. Ну и ничего. Для правого дела не жаль и тела.
А второй зал воды полон. От двери до двери мосток переброшен. Под ним два морских змея полощутся. Змеи голубые, глаза рубинами горят. Высунули змеи языки свои длинные, хотят пришельца по рукам и ногам спутать. Но не растерялся Корча. Схватил он змеевы языки и связал их узлом накрепко. Сидят змеи смирнёхонько, не шелохнутся, языки друг у друга вырвать опасаются.
В третьем зале Корчу сам Шушей поджидал. В латы заморские вырядился, меч наготове держит. Едва Корча порог переступил, взмахнул Шушей мечом, голову отсечь метил. Да кузнец сам не промах был. Бросил он навстречу фартук, удар в нём и заглох. Размахнулся в свой черёд кузнец привычно и молоточком злодея попотчевал. От удара молодецкого раскололся у того шлем золочёный, не выдержал. Покачнулся Шушей и меч из рук выронил, да тут же опомнился, не стал другого раза дожидаться. Подскочил он к Корче и взял его под руку тяжёлую.
- Твоя взяла, - говорит Шушей, - признаю.
Пригласил он победителя в гостиный зал вина с южных гор отведать да еды замысловатой откушать. Как дошли они до двери, Шушей Корчу вперёд себя пропускает. Почётному гостю, мол, первый шаг. Лестно стало Корче - сам Шушей, гроза люда приморского, перед ним лебезит. Гордо грудь колесом выгнул и шагнул в зал широко. Тут под ним пол перевернулся, и ухнул кузнец в глубокое подземелье. Не успел опомниться, а уж цепями перезвонными по рукам и ногам скован.
В подземелье темно, по стенам вода сочится, у ног собирается. Сидит Корча и сам себя укоряет:
- Лестно было петуху к лисе в гости попасть, да без головы остался.
Тут вошёл к нему Шушей через дверь потайную и спрашивает:
- Признаёшь, Корча, власть мою над собою?
Подумал Корча, подумал, и говорит:
- Признаю, если ты огня сильнее.
- Как это? - не понял Шушей.
Нагрел Корча звено цепное добела, да и лизнул его языком. Шваркнуло только, а языку хоть бы что, невредим остался.
- Сможешь так, - говорит Корча Шушею, - тогда век под тобой ходить буду.
Хочется Шушею в слуги Корчу заполучить, да боязно к раскалённому железу прикоснуться. "Ему прошло, а и мне ничего не станется", - решил Шушей.
Помедлил он, чтобы поостыло хоть малость, и лизнул. Дым пошёл, горелым мясом запахло. Язык у Шушея распух, во рту не помещается. Упал он и глаза под лоб закатил. Не знал Шушей силу огня, потому и ожёгся.
- Чтобы власть держать, одной силы да хитрости мало, - сказал на это Корча.
Сунул он немедля цепь в воду, звено остудил. Дёрнул цепь, не порвал. Дёрнул ещё - цела. Собрался с силами, рванулся - звено и лопнуло. Он ведь нарочно его в воде перекалил.
Пошёл Корча Моряну искать. Все твари перед ним от страха разбегаются, спросить не у кого. Отыскал-таки кувшин, а в нём вода, лишь два пятна синих мерцают. Догадался Корча, что это глаза Морянины.
Вынес Корча кувшин к морю, и оно сразу утихло, гладью перед кузнецом стелется. Вылилась из кувшина волна сизая, от берега побежала, а за нею дельфинёнок, живёхонький.
- Моряна к матери возвратилась, - вздохнули радостно рыбаки.
Вернулся Корча к себе в кузницу и стал работать, как прежде. Только народ к нему ещё больше потянулся.
Слава о смелости и мастерстве кузнеца Корчи далеко дошла. Может, потому и назвали город наш Корчевым, а после уж на Керчь переиначили.