Аннотация: Жила-была девушка, не то что бы она не верила в сказки, но уж не думала, что это может случится с ней... )
Белым цветком на вечереющем небе расцвел дым, поднявшийся из трубы, в окнах домика-пятистенки горел свет. Весело занялись поленья в русской печи, лязгнул заслон, встав на место, оберегая жар. Дом проснулся, вздохнул, скрипнул садовой калиткой, в сенцах звякнули ведра, готовясь по воду.
Дорога от асфальта до дома оказалась подсохшей и в горку по проулку дала подняться без приключений, не в пример прошлого раза, о чем свидетельствовала дыра в сетке соседского забора. Машину поставила прямо под окнами, так и на ночь спокойнее, и вещи в дом таскать ближе. Оглядела фронт работ, вздохнула - непочатый край, пыль, печь и грубку протопить, полы вымыть тоже, и тихонько запев "... и забой направился парень молодой" принялась за уборку. Дело быстро пошло, к обеду полы были чистыми, на улице, под солнышком "жарились" подушки и одеяла, а в раскрытое настежь окно врывался ветер. Я несла в дом половики и остановилась перед дверью, когда, увидела сидевшего на железном козырьке ворона, иссиня-черное оперенье глянцем сверкало на солнце. Ворон разглядывал меня, потом вдруг будто поклонился и каркнул, обалдевши от такой вежливости, я только и нашлась, что в ответ сказать - "и вам здравствовать...". Раскинув половики, снова вышла на улицу, ворон по-прежнему сидел на козырьке, - ну что ж, Ворон Воронович, коли, прилетел - гостем будь. Нашла пшеницы (с лета осталась, курам давали) в плошку насыпала, воды колодезной в другую налила. Вынесла угощение, на лавку поставила. Вернулась с кусочком сырого мяса, а гость уж угощается. Я замерла в дверях, думала, спугну, улетит, а он воды попил, долго так, словно с дороги и уставился на меня черными глазами-бусинами. Медленно, на раскрытой ладони протянула кусок мяса, ворон все смотрел, - вот, ...как там, в сказках - чем Бог послал, со мной переслал. А ворон стащив клювом, мясо с ладони на лавку, принялся его клевать, я от удивления так и застыла с вытянутой рукой. Ну, в самом деле, что же он понимает меня что ли!? Тем временем ворон расправился с угощением, вытер клюв о край лавки, прошелся туда-сюда и, взлетев, опять уселся на железном козырьке над дверью. Ага, ну раз вкусно, то хорошо - в ответ услышала низкое "карк!". Да, дела.
Из приоткрытой двери, в сени, вышла кошка "Василиса", потянулась, спала, где-то видно. Вышла на цементированный пятачок перед домом, щурясь на солнце желто-зелеными глазами. Ворон взялся точить клюв о козырек, а кошка, задрав круглую ушастую голову, уставилась на него. Я, было, подумала, вдруг прыгнет на птицу, одно хорошо - высоко не достанет, но Василиса сидела спокойно и ни чем не выдавала желания поохотиться, на нее это было не похоже. Так с минуту еще каждый был занят своим делом - ворон точил клюв, Василиса смотрела на ворона, а я то на ворона, то на кошку. Подул ветер, перебирая перья в крыльях ворона, и он посмотрел, куда то в даль, вслед улетевшему ветру, кошка встала, провожая, а ворон расправил крылья - взлетел, скоро превратившись в точку, скрылся за грядой синего леса.
Я встала с лавки, собрала плошки от воронова угощения, свободной рукой подхватила кошку, домой. Кошка устроилась на подоконнике, подвернув передние лапки, как видно основательно и на долго. В залавке, загудел и щелкнул, отключившись, чайник, готовить что, то было лень, а вот чаю выпить милое дело. Ой, спохватившись, побежала за сушившимися подушками и одеялами. Солнышко спряталось за тучи, потянуло свежестью, как на дождь, вот ни к чему это, дорога "раскиснет". Пока заправляла постель - завечерело, а воды, что только в чайнике, схожу с ведрами, на сегодня хватит. Достала из под лавки в сенях два алюминиевых ведра, идти не далеко. Да печь вот топиться, как без присмотра оставить... отворила заслон, поленья ровно горят, поправила кочергой, к стенке подальше отодвинула, быстро схожу. Дверь запирать на замок не буду, дорога тут не проезжая и прохожих не ходит. Тропинка до колонки бежала под горку, мимо теткиного дома, возле забора которого, на цепи дремали два пса, мимо дачи со злосчастным забором, и сиреневого куста, под который пряталась одним боком. А затем, еще один деревенский дом, а вот и колонка. Нажала на рычаг, вода загудела, полилась в ведро.
Деревня, раскинулась широконько, одним крылом на Горе, что кручей над озером Гладь, другим по заврагу, за огородами домов, тех, что на Горе, болотце - "комхово" одним краем пруд, на пригорке над которым деревенское кладбище. Под горой, за озером луга тянуться до реки, которая петлей изгибается, ныряя под мост, перекинувшийся через ее широкую пойму. Окрест, тех лугов на холмах теснятся деревни, все это; озеро, пойменные луга реки Уки - Национальный Парк, белых аистов здесь встретить, можно совсем запросто, место это, как драгоценный камень-самоцвет в оправе всего края.
Вода с шумом выплеснулась через край ведра, - ну, полно, и так не унести. Дома, кошка прыгнула с подоконника, мурча, стала тереться о ноги, мол, не плохо бы и покормить ее. За окном стемнело.
Ещё затемно, но когда ночь уже пошла на излом, низенький старичок в холщевой рубахе подвязанной бечевкой и домотканых штанах, босой обходил дом - посолонь сыпля из мешочка соль с сушёной крапивой.
Разбудил меня рано по утру, глухой скрежет по железному козырьку над дверью. Я добрела до сеней, распахнула дверь, никого. На козырьке кто-то возился. Я вышла, подняла голову, там сидел знакомый уже ворон. Ага, понятно. Вынесла плошки (так вчера и оставила их в сенях у двери), воды налила. Ворон слетел на лавку и принялся пить, есть он не стал, устроился на заборе. Это был тот случай, когда удивления происходящему не случилось. И я, явственно понимала, что, по сути, всё это странно; ворон прилетающий перекусить, кошка принявшая его за друга-приятеля... ну чисто Лукоморье. Осталось только "на потолке" найти книгу с заговорами, а там можно думать и других гостей жди... "карк!", ворон взлетел на покатую крышу сенцев и зашагал к дверке во фронтоне крыши, что вела на чердак. Там он задрал голову и, я могла бы поклясться, что он рассматривал замок. Ключи, все что были, я нашла быстро, по лестнице на покатую крышу и, не понимаясь во весь рост, добралась до дверки, ворон взлетел и уселся на "коньке" крыши. Ключ я узнала сразу, туго, со скрипом подавшись, дужка замка открылась. На чердаке было тепло, пол устлан соломой, в крохотное окошко напротив лился свет, я перешагнула через высокий порог, ходить там было страшно, доски могли подгнить, и я по толстой потолочной балке дошла до чемоданов и сундуков, которые грудой лежали в центре. Дверь оставила открытой, и на пороге уже сидел ворон.
В старом, фанерном чемодане из нутрии оклеенном пожелтевшей бумагой были какие то вещи, в некоторых я узнала платья, вязаные кофты изъедены молью, и пара туфлей 35-го размера на толстом каблуке с ремешком, которые я безуспешно, несколько минут, как одна из сестер Золушки пыталась натянуть на свой 37-й. В другом чемодане были тетрадки маман и тётушки, в сундуке нашлись опять какие то вещи, от которых нестерпимо пахло пылью и от чего я, чихала поминутно. Рядом стояла станопрядка, лежало одно велосипедное колесо, стул со сломанной ножкой, молочный бидон, в общем всякий хлам, волшебной книги явно не было. Я обернулась к ворону - "Ворон Воронович! Где ж искать то?", - ворон молчал, ну и правда, не думала же, что он сейчас мне скажет русским языком - "под сундуком глянь...". Ворон кивнул, так отчетливо, что это не могло мне почудиться, с усилием, за одну ручку с боку, сдвинула сундук в сторону, толстая, "амбарная" тетрадь была там. Осторожно, мне, почему-то казалось, что она должно быть очень ветхая, я взяла её и сев на крышку сундука, раскрыла. Желтые, сухие страницы, исписанные быстрыми круглыми буковками заговоров, примет, составов снадобий, рецептов съестного, толкования снов. О том, чья это книга я подумала в начале, сразу, а потом первое, что мне захотелось выбрать заговор, не сложный и попробовать, подействует ли. Глядя в раскрытую тетрадь, у меня было ощущение, нет, не чего такого, что будто я видела её раньше, совсем напротив, я понимала, что прикоснулась к чему-то, что мне не ведомо. Что-то зашуршало в дальнем углу, мыши, что ли... тихое сопение и ворчание... не мыши... я глядела во все глаза, как из угла, отряхивая солому, с холщевой рубахи вышел маленький старичок, седая, окладистая борода, лоб перехвачен толи веревочкой толи ремешком, растрепанные волосы, глаза желтые. Я почему-то не испугалась, - "здравствуй дедушка-домовой", - сказала, знала, что услышу ответ.
- Здравствуй, Настя - старичок поклонился в пояс, - как спалось на новом месте то?
- Хорошо, спасибо - я лихорадочно придумала, что бы можно было у него спросить, такого-эдакого, когда ещё случай будет.
- Не что, случай ещё подойдёт, - старичок улыбнулся, - а что спросить то хотела?
- А вы, правда, домовой? - бухнула я
- А то как же, домовой, почитай уж ... - он стал что то прикидывать на пальцах, - шестой век как.
- Так вы что, и царя видели? - откуда у меня брались такие вопросы, я не знаю.
- Царя? Нет, царя не видел, домовой я из простых, деревенский.
- А... - протянула, - а как вы эти ваши чудеса делаете?
- Какие чудеса?
- Ну, там сны насылаете, с животными разговариваете, и всякое такое.
- Так, это все домовики могут, положено так нам.
- Ой, так я ж должна тогда спросить - "к худу или к добру"?
- К добру, к добру - ответил домовик, - ну и ладно, пойду я себе, если чего понадобится, так зови.
- Ещё вопрос - ворон этот, он кто?
- Как кто? Ворон и есть, ветер на крыльях носит, все дороги ведает, все леса под его крылом проносились, всё видел, всё знает, всё сыщет, коли, надобность такая случится.
- Что, и воду живую?
- А то как же, так ты тетрадку то, в дом унеси, да не сказывай ни кому, люди, они духом слабые, чего не ведают, того и не страшатся.
Я глянула на тетрадь, подняла глаза, а домовика уже и нет. Ворон ждал меня сидя на заборе. Тетрадь в дом унесла, за занавеску на печку сунула. Кусочек мяса ворону отрезала, вынесла, он клевать на лавку слетел. Василиса вышла, прыгнула на лавку к ворону, то и не подумал улетать, клюёт себе.
- Ну, Василис, и ты сейчас заговоришь человеческим голосом? - кошка подняла на меня глаза, вздохнула и покачала головой, мол, чего удумала.
Я села тоже на лавку, так и сидели; ворон, кошка и я, та ещё картина. Мысли крутились во круг событий произошедших за столь малый срок; ну как можно объяснить вот хоть ворона, птица вроде обычная, но много ли я до этого знавала воронов летавших ко мне в гости... не ошибусь, не одного. Да что там ворон, домовой! Настоящий! Как это можно объяснить, хоть, сколь ни будь? Причудилось, морок? Да ну, нет... я отчетливо помню как говорила с ним и тетрадь... Тетрадь! Ну конечно!
Я подскочила и кинулась в дом. И замерла у печки, где за занавеской лежала амбарная тетрадь, во всяком случае, мне очень хотелось, что бы она там была. Я отдернула занавес. Тетрадь была там, где, я ее положила. Ура! Значит, я не сошла с ума и всё это, мне не причудилось. Сев за стол, я раскрыла тетрадь, может дедушку-домового позвать, глядишь, присоветует чего. Переворачивая страницу за страницей, пробегая глазами заговоры, я наткнулась на заговор огня, для чего или точнее когда его следует применять, было не понятно, но с другой стороны, надо же было с чего-то начинать.
Как только воздух посвежел и солнышко, алым шаром стало сползать в лиловую хмарь за горизонтом, я запалила щепки в печи и подложив поленья прочла - "Как пойдёт плясать огонек в печи, по поленицам разгораяся, да силушку набераючи, как загудит в трубе голос песней, так на все четыре стороны посылаю я за Огненным." На миг, а может чуть дольше, сделалось тихо, словно время застыло, воздух сгустился, и дышать стало тяжело, как в парной. А потом, всё пришло в движение, огонь заплясал в печи, пламя полыхнуло высоко, словно пытаясь выскочить через трубу и загудело всё во круг, весь дом казалось, играл одному ему знакомую песнь на печной трубе. Скорее кожей, чем глазами бы, я не смогла увидеть, почувствовала, как по четырем сторонам Света разлетелась песнь призывная. В трубу будто дунули, пламя разметалось, прижавшись по стенам печи, я шагнула назад от загнетки, с которой оранжевым вихрем соскочил парень. Я глядела во все глаза и не верила им.
- Здравствуй хозяюшка. По что звала? - парень, прислонился плечом к проему залавка и разглядывал меня.
- Здравствуй... - только и смогла выдавить из себя я. Гостя моего, это видно очень позабавило. Он хмыкнул, блеснул белозубой улыбкой, шагнул ко мне, взяв за плечи, развернул к свету, но тут и я смогла рассмотреть его лучше. Невозможно было сказать, сколько ему лет... я хмыкнула про себя, вспоминая домового, в общем, скорее мужчина, так, во всяком случае, он выглядел. Русые волосы, светлые насмешливые глаза, чуть, на макушку меня выше, он был обычным человеком, он казался им.
- Красавица, - он сказал мне, это в лицо и меня обдало теплом, пол качнулся, поплыл, куда то влево. Я с усилием встряхнула головой, пытаясь вынырнуть из обволакивающего тепла.
- Ну, полно, пошутил и будет. У меня в гостях же, вот как я у тебя буду гостем, то и воля твоя будет, - я слышала свой голос из тумана. И тут же я оказала в горнице, а гость мой стоял напротив меня.
- Добро, твоя правда, - он улыбнулся.
- Так ты что, и есть тот Огненный Змей? - я обошла его, разглядывая, и одет обычно, брюки, на вид хлопковые, куртка, футболка вроде, всё обычно, если бы он не прыгнул из печи.
- Да ты, что хозяйка?! Сказок что ли не читала? Сначала напои, накорми молодца, а уж потом и расспрашивай, - и новый мой гость уселся за стол, причем на моё же место.
- Да, да как же, помню - в баньке попарь, да спать уложи... - пробормотала я уже из залавка.
- Догадливая, - он засмеялся, и я услышала, как, вторя ему, загудело пламя за заслоном в печи.
Я не знала, что там едят всякие подобные сущности, потому накрыла стол к чаю.
- Черный, зеленый? - я спросила машинально.
- Зеленый, он полезнее.
Я замерла с пакетиком чая, уставившись на гостя. Он пожал плечами, как будто для него это всё так запросто, обыденно.
- Ну, будет хлопотать, присядь уж и сама, - он забрал у меня из рук кружку.
И тут же, не дуя на исходящий паром чай, выпил его почти разом. Я обмерла, кипяток был таким, что еще клокотал, когда я наливала его.
- Спрашивай, чего хотела, - он явно было доволен своей выходкой и впечатлением, которое она произвела на меня.
- Ты Огненный, правда? - змеем назвать не поворачивался язык, - Ну, тот, что будто бы горит огнем неугасимым, по воздуху летает, а спустится через трубу в избу, так оборачивается молодцем, а на самом деле - голова ушатом, спина что корыто и хвост длиннющий, - всё это я выпалила на одном дыханье.
Гость мой наклонился через стол ко мне, в глазах был смех, он засмеялся, загудел огонь в печи, всё громче. Смех наполнил дом, стало душно нестерпимо, поплыл, откуда-то взявшийся туман, смех уже гремел, заполнив всё, и казался осязаем. А потом, в этом тумане полыхнуло пламя, оранжевым вихрем по средине горницы, до потолка выгибал спину змей. Голова только чуть напоминала змеиную и не была такой плоской, я успела разглядеть шипы по обеим сторонам от клыкастой пасти, длинное тело и был огонь как он есть. А огненное чудище, щёлкнув хвостом об пол, обернулся, тем же человеком. Всё это заняло не больше пары минут.
- Ну, что, спина корытом? - со смехом спросил он, усаживаясь за стол и двигая к себе тарелку с пряниками.
- Не, - протянула я, - не корытом, - я была под впечатлением и смотрела на него во все глаза.
- Сама печешь, или кто помогает? - он ел пряники, один за другим.
- Сама. А что, тебе пряники можно?
- А я не на диете, - он прикончил тарелку с медовыми пряничками.
- Слушай, а как тебя звать то?
- Да как хочешь, так и зови, - он заглянул в пустую тарелку, пытаясь найти в ней пряничек.
Я достала оставшиеся пряники и поставила на стол, подвинув ближе, гостю лучший кусочек.
- Нет, ну есть же у тебя какое то имя?
- Можешь Митей звать.
- Митей? Как-то это... ну не знаю, Митя, так Митя.
В тарелке остался, сиротски лежать один пряник и он решительно отодвинул его от себя. Да, уж, вот так гость. Мало того, что сластёна так ещё и Огненный змей.
- А меня Настя зовут, - и я протянула ладонь для рукопожатия.
Новоявленный Митя прихитрюще улыбнулся, пожимая в ответ мою ладонь. Ладонь его оказалась нормальной, человеческой температуры. И уж излишне долго он не отпускал мою руку, не понимая в чем дело, я посмотрела ему в глаза. И вдруг, он дернул мою руку на себя, меня втягивало куда-то. Внутри всё ухнуло, как на "американских горках", по темноте я, куда то летела. В голове пронеслось, "только бы не шмякнуться о землю", и тут же я упала на траву. Огляделась, сидела на лесной поляне, в траве, вокруг был лес, густой, тёмный, какого в нашей округе "березового ситца" отродясь не было. На самом краю поляны, на границе с лесом, прячась крышей под "лапами" елей стоял не большой бревенчатый домик, за не высоким плетнём. Воздух синел, сумерки сгущались, тянуло прохладой, делать было не чего, и я пошла по траве с уже выпавшей росой. Калитка оказалась открытой, я вошла на двор, слева от избушки колодец с воротом и вроде погреб. Домик в одно окошко, в котором мигал слабый огонек, с высоким порогом и тяжелой дверью.
- Эй, хозяева! Дома кто есть? - окликнула я
Дверь отворилась и на пороге показалась низенькая старуха в повязанном углами назад пуховом, сером платке по верх черной блузы. Она прищурясь, разглядывала, мня из далека. Потом вытерла руки о холщевый фартук и спустилась с порога.
- Здравствуйте, бабушка. Я тут... заблудилась, в общем.
- Здравствуй, здравствуй Настя. Жду я тебя, ну, ступай в избу, чай станем пить, - и старушка шустро пересекла двор мне на встречу, затворила калитку и повела меня в дом.
Прошлось нагнуться, дверь была не высока, в горнице у окна стол, по обе стороны лавки, скобленые полы, печь.
Старуха, стала возится в залавке у печи, а я села на краешек лавки у окна. На столе, в миске разрисованной "под хохлому" лежали румяные пироги, невероятной стопкой стояли блины, творог, молоко в кувшине. Старуха разлила кипяток из большого медного чайника по кружкам, и аромат липы поплыл по горнице.
- Угощайся Настя, и знакомиться будем, а то я про тебя всё знаю, - она чуть заметно улыбнулась, - а ты меня, и вовсе не знаешь. Зовут меня Аделаида Тихоновна.
- А... ну да, приятно познакомится, - потянула я.
- Что, ты, не что думала, у бабы-яги и имени нет, - она хмыкнула и подлила мне липового отвара в кружку.
- Я... да я не знаю, ну ведь ни где и не ... в общем да, я не знала, что у вас есть имя. Да я вообще не знала, что вы в правду существуете.
- Да уж, куда как в правду. Ты вот что послушай, тут у меня один турист был, заблудился, значит, так я его...
- Съели?! - охнула я.
- Тьфу ты! Окстись милая, в моём возрасте мясо - чистый яд. Так покормила его, как выйти из леса, дорогу указала, а он мне эту... радиву оставил. Вот слушаю, привыкла уже, недели три. Батареи то закончатся, что делать буду,... прям беда от этого прогресса.
- Да, - протянула я, - ну а как же чудеса, метла вот, вроде вы на ней летали?
- Года мои уже не те, что б на метле то летать.
- А что, она еще работает?
- Работает... - бабка, передразнивая меня, поплелась в залавок.
- Это лошадь в поле работает, а метла летает, - торжественно, на вытянутых руках подала мне метлу.