Сон оборвался мгновенно, Игнатиус даже не пытался его удержать, воскресить в памяти - значит так нужно, чтобы он не запомнил послания Великих. Времена, когда он старался соразмерять каждый свой поступок с намеками, полученными во сне, давно миновали. Прожитые годы научили во всем доверять только своему опыту. Разве что подстраиваться чуть-чуть под ожидания молодого господина.
Задняя дверь тихо скрипнула. Игнатиус недовольно поморщился, выходя во двор. Непорядок, совсем слуги не следят за домом. Вон и краска на старых перилах облупилась. Это видно даже в предрассветном сумраке. Завтра же нужно... или ничего не нужно? Игнатиус отмахнулся от пустяков. Привычная разминка, въевшаяся в нутро как жук-древоточец, разогнала кровь.
Ожидания господина... Вчера в кабачке у Мадлены эти самые ожидания по-своему истолковал Луис Феррано. Старина Луис... или , как многие называли его, дядюшка Лу. Личный слуга и камердинер молодого графа Альварро де Кумпано. Да еще попутно давний приятель Игнатиуса. Очень давний.
- Хороший слуга лучше знает, что нужно господину. Тому еще и невдомек или, положим, кажется... - Феррано многозначительно поднял палец. Кружку с элем он при этом прижал к груди, нежно поглаживая ее шершавый бок. - Вот, ему кажется! - Луис задумался, недоверчиво качая головой и обкатывая произнесенное слово во рту. Вкус, по-видимому, был не тот, и Феррано запил его хорошим глотком из кружки, опорожнив ее почти до дна.
- Например, мой хозяин... - язык бывалого камердинера устремился в погоню за разбегающимися мыслями. - Ему только кажется, что он послал меня к вам с поздравлениями. А? Верно говорю, Игнатий?
Вопрос, на который не требуется ответа. Тем более что поздравления и в самом деле никуда не денутся до утра, другое дело эль. Но дородная хозяйка кабачка без напоминаний уже несла новые кружки. Белая пена тяжело качнулась, когда она со стуком поставила их на стол. Феррано переключился на новую порцию эля, забыв свою многомудрую тираду, и Мадлена ловко выхватила у него из-под руки пустую кружку. Да еще и игриво качнула мощным бедром.
- Потише, Лу! Смотри, мастер Игнатиус за твоими разговорами как отстал! С твоим языком хорошо в дворниках быть, и метла не нужна!
Феррано пристроился было ущипнуть веселую трактирщицу за пышные телеса, но не тут-то было - та увернулась с неожиданным проворством. Но дальше заигрывание не пошло - появились новые гости, и хозяйка переключилась на них, увела их в большой зал. Там было гораздо шумнее и многолюднее.
После долгой дороги посидеть в теплом местечке у доброго очага - это ли не славно? Не так много было людей в Иришаме, с кем Игнатиус мог себе позволить расслабиться. И недоверчив был чуть ли не с пеленок, да и положение обязывало: наставник младшего сына из династии Львов. Двое их был у старого герцога: старший Алессандр, нынешний герцог, он же с недавнего времени глава семьи. Четыре года прошло, как сменил на троне своего отца, прежнего повелителя земли аллинов. Пока еще трудно что-то о нем сказать, но и то уже хорошо. О плохом правителе разговоры вспыхивают мгновенно, как лесной пожар.
А младший сын, по мысли отца, должен был с другой стороны укрепить фундамент власти - ему отец отводил место в Академии. Среди магов путь наверх сложен, но государь не пожалел денег на самых опытных учителей, которые должны были пробудить дремавшую в принце силу и научить пользоваться ею. Маги вскоре подтвердили: догадка герцога верна, Ирулен и в самом деле имел задатки колдуна. Возможно, при должном усердии и дисциплине дар сына Льва когда-нибудь позволит ему претендовать на место в Совете Академии.
казалось, старый герцог все предусмотрел, - губы Игнатиуса чуть заметно дрогнули, - главные силы государства, объединенные в одной семье, должны подарить спокойствие стране на долгие и долгие годы. Затянувшиеся раздоры и войны всем порядком надоели - кто ж с этим спорит? Даже Ирулен.
Час, отведенный на силовые упражнения, подходил к концу, сумрак потихоньку рассеялся, небо с востока ощутимо посветлело. Ирулену тоже нужно было бы позаниматься, но Игнатиус решил сегодня не поднимать воспитанника - пускай отсыпается, заслужил. А себе поблажки мастер не делал, собирался весь комплекс упражнений довести до конца, но... Вот уж точно: в городе искать покоя - все равно что ветра за стеной. Взгляд настороженный и пристальный Игнатиус почувствовал даже спиной. И кто же это? Сделал вид, что ничего вокруг не замечает, так увлекся последней серией. Ага! Еле слышные шаги - резко обернулся и... молоденькая служаночка не удержалась от вскрика.
- И куда это ты собралась? - Игнатиус нахмурился. Нужно было спросить не куда, а откуда. Хотя... на первом этаже большой обеденный зал, кухня, да еще две комнаты нового конюха. Лихой парень!
- Ну-ну, чего дрожишь, будто за Стену собралась? - Игнатиус попытался смягчить свой рык, чтобы девчонка не так дрожала. А то еще рассыплется - вон на каких каблучищах с утра пораньше расхаживает. И глаза на мокром месте.
Служаночка и в самом деле при последних словах Игнатиуса стрельнула чересчур блестящими глазами на запад. Туда, где высится чудовищный исполин, Стена - так говорить было привычней. Хотя только Великие знали, что это на самом деле. Преграда, опоясывающая их немалый мир. Аллины всего-то два поколения назад, при Альварре-завоевателе, объединили все земли в одно государство. Но и тогда мира на земле не настало. А он бывает?
- Да, кто же ты такая? - Игнатиус сообразил, что в доме девчонки еще вчера не было. Конечно, в отъезде они были с молодым Львом долго. Многое могло измениться, но ни вчера, ни позавчера этой девицы в доме не было. Точно!
Значит, появиться она могла только... Посиделки в кабачке тянулись долго и закончились далеко за полночь.
Мастер решительно взял девицу за руку и широким шагом направился к конюшне. Ага, да тут еще и незнакомые лошадки: серая в яблоках и вторая, поменьше и попроще, светло-каряя.
А вон и седла. Тащить за собой спотыкающуюся девчонку было уже, пожалуй, лишним, но Игнатиус все равно не выпустил ее руки. Ничего, пол дощатый, и навоз благоухает только из денников. Зато, развернув чужую ярко-синюю попону, сложенную возле самой загородки, мастер увидел то, что искал - герб.
- Графиня Изабелла Коррано! Кто бы мог подумать! - Игнатиус покачал головой: сначала прием во дворце, а потом, значит, было еще и продолжение. - Ну а ты? Камеристка, что ль?
Девица разжала клещи руки мастера, гордо вздернула голову и фыркнула рассерженной кошкой.
- Я компаньонка графини и ее родственница.
И пошла, гордо переставляя тонкие ножки, обутые в дорогущие новомодные, как понял мастер, туфли на огромных каблуках. Тяжелая коса пшеничных волос, уложенная простым узлом на затылке, невольно притягивала взгляд.
Выше стать старается - вон как голову дерет! Эх, девчонки, все-то вам ближе к небу хочется. Да не полетите вы, лучше и не надейтесь.
Дом, в котором жили они с Ируленом, знавал лучшие времена, но все же и такому пристанищу был рад мятежный сын герцога, когда его с треском вышибли из дворца. Никто тогда не понял правителя. Ну взбрыкнул сын как норовистый скакун - бывает! Не захотел принимать обет безбрачия и отправляться в Академию? Так на то ты и отец, чтобы прижать как следует да образумить. Ан нет, герцог тоже оказался хорош, сразу же: "Знать не знаю младшего сына, будто и не было такого никогда". Видать, крепко запали в душу правителю сорванные планы. Вот и оказался Ирулен враз без имени, без пристанища, да и без денег. Хорошо, что у Игнатиуса был этот дом - нашлось где первое время пересидеть. Только сын Льва оставался сыном Льва, с именем или без. Сидеть тихо-смирно - это не для него.
А графиня Коррано в доме быстро разобралась. Нашла самое спокойное место - библиотеку. Книг там было немного, но покоя да уединения навалом. Не сама разобралась, поправился Игнатиус, заметив мелькнувший рядом плащ Ирулена. Ну что ж, можно и обождать, время еще терпит. Иссиня-черные локоны Изабеллы и с утра были уложены в хитрую прическу. Компаньонка, видать, постаралась. Такие волосы сами собой не уложатся. И невольно вспомнились другие кудряшки, которые как раз сами собой и укладывались. Во всяком случае, Игнатиус ни разу не видел, чтобы Аннета что-то с ними делала. Гребень был, да и тот простой, без особых украшений. А камеристок в бродячей труппе никому не полагалось, даже примадонне.
Актерка из Аннеты была так себе: и ростом не велика, да и тоща больно. Только не тем она свое брала. Свет в ней был, чистота. Поглядишь на нее с утра пораньше или наоборот, после целого дня дорожных забот, - и забываешь о тяготах. Вот хоть бы и зрителей взять. Те тетки, что давным-давно и слова-то такие позабыли - "любовь", "надежда", "счастье", - даже они на спектаклях лили слезы в три ручья. Что ж говорить о молодых! А те что побогаче? Те, кому не нужно целыми днями горбатиться в поле или по хозяйству? А всевозможные мелкопоместные дворяне и дворянчики? Ирулен говорил, что они только и умеют, что жрать да пить до поросячьего визга. По молодости преувеличивал парень, но не сильно. Свежему глазу было видно, как изменился народ - успокоился да... отупел, что ли?. Покой в стране настал. Только люди в покое жить не должны, не свиньи, в самом-то деле, чтобы только кормушку знать! Вот та же Анна, она-то не стала в монастырском покое себя хоронить.
А время-то идет, о чем Ирулен думает? Игнатиус забеспокоился, скоро в Храм идти, а он тут неизвестно с кем время проводит! Нарочно мастер по ступеням поднимался тяжело, нарочно в коридоре горло прочищал, но в библиотеку вошел не постучав и нимало на пороге не помедлив.
- Но, дорогой, ты не прав, - услышал мастер ручейком журчащий голос гостьи. - Тебе в столице все рады. Отец говорил, что твои права обязательно подтвердят.
Графиня Изабелла сначала закончила свою фразу и лишь потом перевела глаза на бесцеремонного слугу. Зато Ирулен к вошедшему наставнику даже головы не повернул.
- Изабелла, солнце мое, мы еще вернемся к этому разговору, - сын Льва замялся на мгновение, - куда нам спешить? Если брат дал разрешение вернуться...
- Разрешение?! Какое еще разрешение? - графиня от возмущения заговорила резко и быстро. - Ирулен, опомнись! Ты вернулся победителем! Стал первым на Играх! Никто же не верил...
Приятно было видеть, что горячие слова Изабеллы вызывают у ее собеседника лишь смех.
- Никто не верил, что ты сможешь победить. В этот раз на Игры явились самые лучшие маги Академии, а в силовых упражнениях принял участие сам Аливар из Западной Мирры! Всем известно, что таких борцов, каких готовят у них на побережье, не бывает нигде!
Точно, когда Ирулен решил вернуться, он захотел использовать выпавший ему шанс - Игры в честь Великих. Они проводятся раз в десять лет, следующего раза можно и не дождаться. Игнатиус не зря все это время работал над техникой Ирулена: борьба, большой лук, скачки - все получалось неплохо. Да и смагией... Ирулен фыркал, возмущался, когда отец заставлял его учиться. А выходит - зря, пригодились умения, что вложили в него учителя из Академии. Выступи он только в обычной борьбе - и уплыла бы победа в ту самую Мирру. Повезло Ирулену, и он стал первым на Играх. И по традиции мог получить не только славу. Еще мог потребовать исполнения любого желания. Для этого ему достаточно было подняться в главном столичном Храме Великих к подножью небесного трона под самым куполом. Там его услышат Великие, и желание обязательно исполнится, еще не было ни разу, чтобы не сбылось. Впрочем, если загаданное не исполнят Великие, то поможет сам герцог. Ведь и он обязательно присутствует на церемонии.
- Ирулен, пойми, дорогой, что позже говорить нам с тобой будет не о чем! Отец сказал, что нужно действовать именно сейчас, - графиня порывисто вскочила на ноги. - Не бойся, дорогой, тебя поддержат. Ты должен потребовать свою долю наследства или забрать себе все. По воле Великих, традиции тоже использовать можно с толком.
Молодой Лев поморщился, и Изабелла как запнулась на ровном месте. Отвела глаза, медленно расправила складки на юбке.
- Ну как знаешь, - не было на лице Изабеллы разочарования, когда она уходила из библиотеки. А что было в душе - одна она и знает.
Полдень - небо стало почти белым, и город на его фоне казался прорисованным остро заточенным карандашом. Гардина, хранившая полумрак библиотеки, тяжело поддалась, открывая вид на Главный Храм. Дворец правителя находился с противоположной стороны, вот в его убранстве хватало золота. Храм же сиял девственной чистотой красок - голубые башни, светло-серый, почти белый центральный куб.
- Аннета говорила, что небо должно стать голубым, - Ирулен встал рядом и тоже смотрел на город.
Игнатиус мысленно фыркнул: "Вот и об Анне вспомнил, как получил отповедь Изабеллы!"
- Я все думаю о ее глупой вере, - тих был голос Ирулена, и сколько же в нем слышалось горечи. - "Когда первый станет Первым".
- Глупо, - глухо согласился мастер. - Со времен Керама-предсказателя много воды утекло, но так никто и не понял его слов. "Закончится эра Серого дня, и начнется эра Свободного неба". Зачем?
- А она его ждала...
А кто не ждет? В молодости ждут все - вот придет Первый и сделает жизнь другой, лучше, светлее; и люди будут летать как птицы.
- А знаешь, мастер, пока мы ездили по стране и всюду встречали тупых, ничего не желающих людей...
- Не все были такими, - привычно возразил Игнатиус.
- Конечно не все! Были и такие, кому очень даже желалось. Но чего? Места у кормушки получше да конкурентов поменьше, - Ирулен с досадой мотнул головой. - Но я не к тому. Я говорю, пока мы ездили по всем этим провинциям, видели, как люди забывают, что утро наступает не для того, чтобы дожидаться вечера! Я... все думал... - Ирулен замолчал, подыскивая слова. - Думал о том, что отец был неправ. Укреплял столицу, украшал, тянул сюда все, что можно и нельзя. Отбирал свет у одних, чтобы другим стало светлей. Только ведь так не бывает. - Ирулен крутнулся на месте. - Знаешь, о чем меня спросила Изабелла? Правда ли, что Стена на побережье находится не с запада, как у нас, а с востока!
Мастер непонимающе посмотрел на молодого человека.
- Не понимаешь? Но больше ее ничего не заинтересовало! - чуть не с отчаянием крикнул Ирулен. - Мы были в путешествии почти пять лет, но ей не интересно! Как в стране люди живут, что делают, чем дышат! Не интересно!
- У каждого свой мир, - осторожно предположил мастер.
- Да, - Ирулен почти сник - Только некоторым в нем тесно. Анна хотела вырваться из своего, дурочка. Ну какая же она дурочка! Разве, прыгнув в пропасть, можно чего-то добиться!
- Только Анна мертва, а Изабелла будет долго жить.
Первый раз за два месяца Ирулен заговорил об Анне. Игнатиус думал, что забыл он о ней. Вон, уже и другая рядом крутится. А выходит - не забыл. Только не простил, что ушла Аннета, одного его здесь оставила. Обижаться на мертвых глупо.
Игнатиус опять посмотрел в окно. Небо и в самом деле было похоже на круглую чашу. Может, и права была девочка, что так страстно хотела ее разбить? Увидеть, что за ним? Только для этого нужно суметь взлететь. Она и взлетела. А когда они ее нашли на камнях под обрывом, у нее не было крыльев, а было только изломанное тело. Одно лицо осталось целым. И было оно спокойным, не осталось и следа тоски, что в последнее время его не покидала.
Ближе к вечеру, когда уже пора было идти в Храм, Ирулен опять стоял у окна в библиотеке. Но на этот раз он держал в руках книгу с древними пророчествами, главным среди которых было то самое:
"Когда Первый станет первым, закончится эра Серого дня и начнется эра Свободного неба, если он решится".
Темное, загадочное предсмертное предсказание древнего мага. На что должен решиться Первый? И что думает об этом Ирулен, ставший первым на только что закончившихся Играх?
У Мадлены было многолюдно. Давно Игнатиус не заглядывал сюда, в гору пошло заведение - вот и столов в большом зале прибыло, и стулья новые появились. Сразу видно, что делали их недавно, дерево потемнеть не успело. Игнатиус с Луисом сидели опять в своем закутке, откуда было так удобно смотреть за большим залом. Луис поначалу мялся, не знал, как теперь с Игнатиусом говорить, но потом все стало как раньше - эль свое дело знает.
Из общего зала уже с полчаса раздавался голос не на шутку разошедшейся Мадлены:
- ...и тогда Ирулен династии Львов поднялся на небесный трон, не пожелал он остаться у его подножья. И посмотрел он с высоты на людей. И все поняли, что он задумал, - голос ее стал чересчур уж торжественным.
- Скоро закончит, - шепнул Феррано Игнатиусу. - Она в этом месте, правда, еще и слезу может подпустить. Но ты не думай, это не надолго.
- Но вдруг рядом с ним оказался его брат Алессандр, и не позволил он свершиться задуманному. Оттеснил младшего брата от края и... - голос Мадлены и в самом деле дрогнул, - взлетел вместо него сам. Купол открылся на миг, и с яркой вспышкой исчез бывший правитель. Больше его никто не видел, а у нас теперь новый герцог, Ирулен Серебряный Лев.
Шум поднялся знатный. Трактирщица что-то еще говорила, но ничего разобрать было нельзя. Луис, заметив внимание приятеля, объяснил:
- Потом она еще говорит, что теперь полететь любой может. Туда, за Стену и увидеть синее небо.
Игнатиус крякнул и налил себе чарку.
- Это что ж она, каждый вечер так выступает?
- А что делать? В Храме много ли народу помещалось, а Мадлена туда пробиться смогла, вот теперь рассказывает всем желающим. А народ ее слушать любит - смотри, сколько набивается!.. Слышь, Игнатий, как там во дворце? Поят, наверное, не так, как здесь? Вина подают благородные?
Луис заметил, что старый приятель тянется к вину, а не к элю.
Игнатиус снова крякнул:
- Увидел, глазастый. Привычки быстро меняются.
- Не, ты все же скажи, как там во дворце? - пристал Феррано.
- Нормально, ничего интересного. Ирулен решил на западе театр новый выстроить, чтобы не актеры по стране кочевали, а зрители к ним сами шли. Школу, говорит, специальную откроет - разгонит все это сонное царство к чертям собачьим! Скоро опять на западное побережье поедем.
- Эх, скучно рассказываешь. Поучился бы у Мадлены, - огорчился Лу, - Ну хоть скажи, когда твой Ирулен на трон полез, ты с ним был? Откуда ж там Алессандр взялся? Неужто прям так из воздуха возник?
Глаза у Феррано стали круглыми, ожидание сказки изменило лицо приятеля, сделав его почти детским.
Игнатиус помолчал, неспешно выпил, на этот раз эля, и только тогда ответил:
- Конечно, так и было. Мадлена все правильно рассказывает.
И тут же задал свой вопрос:
- Скажи-ка, Луис, вот сейчас любой человек может войти в Храм, подняться на трон и полететь. А ты б тоже мог?
- Э... ну не так сразу, не сейчас... - Феррано как-то растеряно ухватился за свою кружку, и знакомая посудина сразу придала ему уверенности.
- Вот и я думаю, кто в этой жизни себе место нашел, того в небо не потянет. Искать новую жизнь, лучшую. А там ее тебе припасли Великие. Ждут, не дождутся, когда пожалуешь!
Игнатиус обмочил губу в очередной чарке и принялся утирать усы.
- Ну да, конечно, твой Ирулен теперь правителем стал. Теперь вам не до сказок. Только это, наверное, здорово - лететь в небо. Ничто тебя не держит, ничто не мешает.
Промолчал Игнатиус. Да и не рассказывать же другу, как Алессандр поднялся к ним туда наверх, не из какого воздуха он, конечно, не возникал - по лестнице шел, как и они с Ируленом. Смеялся, брата по плечам хлопал. Спрашивал, как оно - магом быть. Ирулен ему отвечать принялся, а брат его и не слушает, все кого-то внизу высматривает. Нашел, улыбнулся и оборвал брата.
- А я всю жизнь о магии мечтал, тебе завидовал. Тому, что не ты этой всей рутиной занимаешься.
Рукой широко махнул на людей внизу, да опять засмеялся. Голову поднял, а небо оттуда казалось совсем близким. Руку протяни - и достанешь до его серой гладкой поверхности.
- Когда первый станет Первым! Знаешь, брат, сегодня ты первый, твой сегодня день. Но я первым был всегда. Об одном тебя прошу, Там, видишь, девушка стоит? Пшеничная коса у нее узлом на затылке затянута. Я ей обещал показать небо, когда оно станет синим. Сделай это за меня.
- Подожди, брат, что ты задумал?
Алессандр не ответил, гикнул как мальчишка, разбежался, оттолкнулся от площадки, на миг завис над бездной огромного зала и полетел. Выше, выше...
Мадлена в своем рассказе ничего и не напутала. Красиво у нее получилось. И не нужно никому знать, как стоял потом на краю Ирулен и шептал:
- Не успел, опять не успел...
Вернуть Аннету он не успел. Как Алессандр в синеве исчез, потемнел купол небесный - поздно стало желание свое говорить. А вернулась бы она? Теперь об этом не узнаешь. Зато у людей новая сказка появилась. Зачем ее портить?
Игнатиус допил эль и улыбнулся:
- Знаешь, а первой за Алессандром девушка прыгнула. Смешная такая - я ее знал. Летает теперь где-то за куполом, и синего неба вокруг сколько угодно.