В народных сказаниях о былых временах можно выделить два основных типа главных героев: силач и хитрец. В чистом виде их, конечно не найти, потому что в зависимости от ситуации герою приходилось проявлять то силу, то изворотливость, но всё же имелась главная черта, составлявшая суть фольклорного персонажа. В греческой мифологии могучий Ахиллес без раздумий, как упрямый носорог, пробивался к цели, сокрушая препятствия, зато хитроумный Одиссей находил решение проблемы даже там, где спасует грубая сила. В русском фольклоре такими хитрецами были Вольга, Алёша Попович, Вещий Олег. Ну, а образ силача оказался растянут на Добрыню Никитича и Илью Муромца. Имена эти имеют довольно позднее происхождение, соответственно, X и XVII века, но они наложились на древние сюжеты, известные ещё со времён язычества. Если в образе хитреца прослеживается русское языческое имя Олег, то и для силача было подобрано имя, некогда популярное среди восточных славян. Кажется, с этой точки зрения исследователи ещё не пытались анализировать былины о Ермаке. Собственно, в русском эпосе действуют два совершенно разных Ермака. Один из них, в общем, соответствует нашим представлениям о покорителе Сибири - это прославленный казачий атаман средних лет ("Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым", ЛП, #13, с. 64-68, #14, с. 68-71, М., 1977). Но вот в других вариантах сюжет почти идентичен известной былине "Илья Муромец и Калин-царь", зато облик главного героя в точности совпадает с описанием Добрыни Никитича. Былинный Добрыня приходился племянником князю Владимиру, и ему во время совершения главного подвига едва исполнилось двенадцать лет (О.Ф. Миллер "Илья Муромец и богатырство киевское", с. 430, С.-Петербург, 1869; В.Ф. Миллер "Экскурсы в область русского народного эпоса", с. 33, М., 1892). И этими же особенностями отличался былинный Ермак:
("Песни собранные П.Н. Рыбниковым", т. I, #7, с. 39, М., 1909)
"Ай же ты молодой Ермак,
Молодой Ермак сын Тимофеевич!
А й как ты молодец молодёшенок,
А й как ты молодец да лет двенадцати"
("Онежские былины, записанные Александром Фёдоровичем Гильфердингом летом 1871 года", т. I, #69, с. 536, С.-Петербург, 1894)
То есть, получается, что былинные образы Ильи Муромца и Добрыни Никитича генетически связаны с персонажем из языческой древности. Этому выводу вроде бы препятствует толкование имени Ермак, как видоизменения из Ермолай (М. Фасмер "Этимологический словарь русского языка", т. II, с. 25, С.-Петербург, 1996) или Герман (Н.М. Карамзин "История государства Российского", т. IX, с. З80, С.-Петербург, 1821), только вот на Руси не полагалось переделывать христианские имена, они всегда использовались в том виде, какими давались людям при крещении. Научных доказательств христианского происхождения имени Ермак так и не найдено, одна только "народная этимология" в качестве последнего аргумента (В.В. Блажес "Фольклор Урала. Народная история о Ермаке", с. 28, УрГУ, 2002). Появились даже и совсем нелепые толкования, приписывающие Ермаку тюркское (!) происхождение (Ю.А. Зуев, А.Ш. Кадырбаев "Поход Ермака в Сибирь: тюркские мотивы в русской теме" // "Вестник Евразии", #3, 2000, с. 38-60; "Правда и мифы о Ермаке" // М.К. Козыбаев "История и современность", с. 142-143, Алма-Ата, 1991; "История Казахстана в русских источниках XVI-XXX веков", т. II, с. 379, Алматы, 2005).
Меньше всего в этих построениях науки, в их основе лежит безудержный казахский шовинизм и растущие аппетиты казахской этнократии. Ещё сравнительно недавно такой народ, как казахи, вовсе не был известен, на его территории обитало разнородное население под условным наименованием киргиз-кайсаки. Провозглашая в 1936 году Казахстан, большевики произвольно включили в его состав обширные области Южной Сибири с русским населением и русскими же городами. Действовала людоедская программа "коренизации", сводившаяся на деле к выдавливанию и прямому истреблению русского населения. Горбачёвская перестройка (гробостройка) узаконила итоги этой программы, а уж когда зарвавшийся ЕБН безответственно изрёк: "Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить", - началась масштабная охота на русских по всему Советскому Союзу. Русский народ - единственный, которому запрещено организовываться и вооружаться, у него нет прав, он обязан безропотно вымирать на потеху национальным элитам. В городе Ермак Павлодарской области казахские оккупанты в 1993 году разрушили памятник Ермаку, а сам город переименовали в Аксу, наглядно показав русским, что считаться с ними больше не намерены.
Терять захваченные области казахам очень не хочется, и, чтобы увековечить свою власть, они стремятся полностью изгнать русских с земли, издавна освоенной сибирскими и уральскими казаками. А историки сочиняют небылицы для обоснования произвола казахстанских властей. Обоснования притянуты за уши, их мог бы разоблачить даже школьник, да кто ему позволит? Чем тяжелее геноцид, которому подвергаются русские, тем больше нелепых обвинений в их адрес требуется казахам, чтобы хоть как-то оправдать свои непомерные амбиции. М.К. Козыбаев в своём сочинении не исследовал вопрос, а лишь злобно плевался, проклиная и Ермака, и русских, и всю Россию, обвиняя нашу страну в колониализме и империализме. И, конечно, даже не упоминал, против кого на Южном Урале строились оборонительные линии, сколько наших соотечественников, угнанных в рабство степными бандитами, так и сгинуло на чужбине. Степняки в принципе не способны жить в мире со своими соседями, так ведь и ни одно полноценное государство не потерпит разбой в своих владениях. Поход в Сибирь отряда Ермака явился вполне адекватной мерой пресечения, направленной на обеспечение безопасности русских границ.
Что касается имени Ермака, так оно было на Руси достаточно распространённым и именно в такой форме. Упомянуты Ермак Харитонов, Ермачко Сенкин (М.Я. Морошкин "Славянский именослов", с. 83, С.-Петербург, 1867), Ермак Семёнов, крестьянин, 1564 г. Олонец (С.Б. Веселовский "Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии", с. 109, М., 1974). Рязанский воин Ермак участвовал в битве на Воже 1378 года:
"Он, со своими сотнями, все время скрывался в перелесках между Вожи и Быстрицы, и внимательно подстерегал врагов, засевши в одном болоте; а когда русские устали биться насмерть, Ермачок выскочил из своей засады и решил дело; но смятый бегущими врагами, сам попал с ними в свое болото и погиб там. Это болото и теперь еще называется Ермачково"
("Русские предания. Одна книжка, изданная М.Н. Макаровым", с. 71-72, М., 1838)
Ермак Остафьев руководил строительством Красноярского острога на Енисее (1629 год), став основателем города Красноярска, в Сибири Ермак - распространённая фамилия (Т.Н. Кондратьева "Метаморфозы собственного имени. Опыт словаря", с. 46-47, Издательство Казанского ун-та, 1983). "Имена "Ермак", "Ермачко" и производные от них географические названия, к примеру, Ермаково, Ермакова, встречаются в сотнях русских документов XV-XVI веков, относящихся едва ли не ко всем уездам Московского государства" (Р.Я. Солодкин, Я.Г. Солодкин "Являлся ли Ермак сибирским татарином?" // "Урал и Сибирь в контексте русской государственности", с. 97-99, Курган, 2012). Имя Ермак постоянно повторяется в новгородских писцовых книгах (А. Никитский "Заметка о происхождении имени Ермак" // ЖМНП, 1882, май, ч. CCXXI, с. 137).
Неизвестно, насколько достоверно летописное сообщение о том, что Ермака на самом деле звали Василий Тимофеевич Аленин ("Есиповская летопись по Бузуновскому списку" // "Сибирские летописи", с. 305-306, С.-Петербург, 1907). Василием назван Ермак и в Черепановской летописи (А.К. Воронихин "К биографии Ермака" // "Вопросы истории", #10, Октябрь, 1946, с. 98), и в других документах: "Ермак Василий Тимофеев" ("Краткое показание о бывших как в Тобольске, так и во всех сибирских городах и острогах с начала взятия сибирского государства, воеводах и губернаторах, и прочих чинах...", с. 3, Тобольск, 1792). "По данным умершего соликамского краеведа А.Я. Кривощёкова, фамилия Алениных и сейчас встречается в деревнях нижнего течения реки Чусовой" (А.К. Воронихин "К биографии Ермака" // "Вопросы истории", #10, Октябрь, 1946, с. 98). Но если вопрос так настойчиво поднимался, то это доказывает, что Ермак - имя не христианское, а мирское (В.В. Блажес "Фольклор Урала. Народная история о Ермаке", с. 30, УрГУ, 2002). На Руси было принято, чтобы у человека имелось два имени и мирское, обыденное имя подбиралось со звучанием, привычным для слуха русского человека. Так что, нет никакого смысла коверкать имя Ермак на христианский манер, оно появилось ещё в дохристианские времена. И в качестве подтверждения этой мысли можно припомнить персонажи иностранного фольклора.
Ирландский Кормак, сын ольстерского короля Конхобара Мак Несса, был убит, когда неосторожно заснул, слушая музыку арфиста Крайптине ("Разрушение Дома Да Хока" // "Предания и мифы средневековой Ирландии", с. 131-140, МГУ, 1991). "В богемской легенде великан Шармак (Scharmak) спит около башни, которую его враги обрушивают ему на голову" (Якоб Гримм "Германская мифология", т. I, с. 871, М., 2019). Оба эти персонажа роднит с Ермаком не только сходство имён (Ермак-Кормак-Шармак), но и общий эпизод их жизнеописания: на них всех нападают враги в тот момент, когда они беспечно спят. Есть частные подробности, но основа сохраняется. И несообразности в летописном сказании позволяют сделать вывод, что рассказ о гибели Ермака целиком взят из фольклора.
В летописи утверждается, что погиб Ермак "августа въ 6 день, в полунощи", а нашёл его тело татарин Яныш, Бегишев внук "августа въ 13 день". Неделя прошла. Потом татары, издеваясь, принялись стрелять в мёртвого Ермака из луков (живого боялись, так хоть над мёртвым понадругаются) и очень перепугались, потому что "кровь свЪжа тЪчаше <...> И нарЪкоша его богом и погрЪбоша по своему закону на Баишевском кладбище подъ кудрявую сосну <...> Бе же видитца бусурманомъ и до днесь во всЪлЪнские суботы огненной столпъ до небеси" ("Ремезовская летопись" // "Сибирские летописи", с. 344-346, С.-Петербург, 1907). Если бы Ермак погиб в день, указанный летописью, то за неделю кровь в его теле давно должна была свернуться и течь никак не могла. Потому татары и перепугались. Это означает, что в схватке близ устья Вагая, когда казаки якобы все заснули и были захвачены врасплох, Ермак, вопреки устоявшемуся мнению, точно не был убит, а погиб атаман уже позднее и по другим причинам. Известно, что летописный Синодик подвергался редакторской правке. Редактор и вставил в летописный рассказ фразу о поголовной гибели дружины, но по показаниям очевидцев (ветеранов похода) из казаков погибли лишь "иные", а прочие же казаки благополучно спаслись (Р.Г. Скрынников "Сибирская экспедиция Ермака", с. 19, Новосибирск, 1982). Летописный рассказ относится не к историческому Ермаку, а к фольклорному. И то, что варианты имени Ермак известны неславянским народам, подтверждает его древность. Оно не связано с христианством, по происхождению оно дославянское, индоевропейское.
Выражения "нарЪкоша его богом" и "огненной столпъ до небеси" относятся именно к фольклорному Ермаку, с которым наивные рассказчики соотнесли реального казачьего атамана, при всех достоинствах которого, ничего мистического в нём не имелось. Это фольклор наполнен всякой мистикой сверх меры. Летописец по забывчивости дважды использовал в тексте одну и ту же фольклорную картинку. Когда казаки осаждали Атинский городок, то будто бы "... ту видеша Ермакъ же и сущие съ нимъ видение се: видеша огненный столбъ и градъ, и звонъ до облакъ..." ("Ремезовская летопись" // "Сибирские летописи", с. 329, С.-Петербург, 1907). Распространилось в народе убеждение, будто Ермак пожалован от царя титулом князя Сибирского, оно тоже взято непосредственно из фольклора:
"И егда оные казаки к Москве с ясакомъ пришли, и великiй государь пожаловалъ атамана Ермака заошно своимъ государскимъ жалованьемъ и милостивымъ словомъ и указалъ писать ево Ермака Сибирскимъ княземъ и в грамоте своей жалованье написалъ и впредь писать Сибирскому князю Ермаку Тимофиевичю Поволскому с товарыщи <...> И удоволи казаковъ отпустил и[хъ] с Москвы в Сибирь [къ] князю Ермаку Тимофиевичю..."
("Есиповская летопись по Бузуновскому списку" // "Сибирские летописи", с. 300, С.-Петербург, 1907).
Княжеский титул нельзя было пожаловать, князем следовало родиться (Е.П. Карнович "Родовые прозвания и титулы в России и слияние иноземцев с русскими", с. 184, С.-Петербург, 1886), а ведь исторический Ермак имел простое происхождение, зато Ермак фольклорный изображён близким родственником князя Владимира, стало быть, и он тоже князь. Бой Ермака с великаном "две сажени высоты и хотЪша жива свЪсти с собою, но не далъся: ухватомъ человЪк десять загребЪтъ и давитъ, i того застрелиша на чюдо" ("Ремезовская летопись" // "Сибирские летописи", с. 326, С.-Петербург, 1907) очень уж походит на встречу Одиссея с циклопом Полифемом - вероятно, это и в самом деле переделка знаменитой гомеровской байки. Порой Ермак в народных рассказах представал настоящим колдуном: "Ермак <...> имел в послушании у себя маленькую толику шишигов (чертей). Где рати не доставало, там он и выставлял их" (И.И. Железнов "Уральцы. Очерки быта уральских казаков", т. III, с. 269, С.-Петербург, 1910). В сознании людей прочно переплелись сведения о Ермаке фольклорном и Ермаке историческом.
Убийство спящего человека - сюжет, распространённый в фольклоре самых разных народов. Греческие герои Одиссей и Диомед зарезали фракийского царя Реса сонным и ничуть не стыдились своего поступка (Аполлодор "Мифологическая библиотека", ЛП, I, III(4), с. 7, Э. IV(4), с. 85-86, М., 1993; Гомер "Илиада", ЛП, "Песнь десятая".485-495, с. 143, С.-Петербург, 2008). А просто потому, что Рес был намного сильнее этих самых "героев" и они его панически боялись. Позднее Одиссей ещё и ослепил спящего циклопа Полифема (Гомер "Одиссея", ЛП, "Песнь девятая".380-395, с. 103, М., 2000). В грузинской поэме Тариэль и Автандил отнюдь не считали бесчестным убийство спящего беспомощного человека: "Я в шатер вошел: царевич там лежал, объятый сном / Я убил его без крови, не рубил меча мечом" (Шота Руставели "Витязь в тигровой шкуре", с. 102, "Мерани", Тбилиси, 1984; "Автандил неуследимый, подобравшийся тайком, / Сбросил юношу с постели, заколол его ножом" (там же, с. 171). А скандинавский бог Тор с испуга попытался (неудачно) убить спящего великана Скрюмира ("Младшая Эдда", ЛП, с. 69-70, М., 1994). Илья Муромец тоже пытался убить спящего великана Святогора и тоже неудачно (А.М. Астахова, ред. "Былины Пудожского края", #4, с. 99-100, Петрозаводск, 1941). И его самого, спящего как-то вздумал убить собственный сын Сокольник ("Песни, собранные П.В. Киреевским", ч. I, вып. 4, #3, с. 18, М., 1862). В немецкой "Песни о нибелунгах" Зигфрид был убит ударом в спину, правда не спящим, а в тот момент, когда он пил из ручья, хотя, невелика разница ("Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах", БВЛ, с. 470, М., 1975). Вероломный удар потребовался оттого, что на теле Зигфрида был лишь один крохотный уязвимый участок. После победы над драконом, Зигфрид омылся в его крови и стал неуязвим, кроме одного места между лопаток, куда случайно упал листок с соседнего дерева (там же, с. 460-461).
Тоже распространённый образ - неуязвимый герой, но с одним уязвимым местом на теле: у греческого Ахиллеса - пятка, у иранского Исфандияра - глаза, у осетинского Сослана - колени (Е.М. Мелетинский, ред. "Мифологический словарь", с. 76, 259, 509, М., 1991). Если Зигфрид приобрёл неуязвимость, искупавшись в крови дракона, то Ахиллес - погрузившись в воды мистической реки Стикс. И оба эти варианта присутствуют в былинах о Добрыне Никитиче. В русском эпосе тоже фигурирует мистическая Пучай-река и в ней-то купался Добрыня: "Тут купался да Добрыня во Пучай-реки" ("Онежские былины, записанные Александром Фёдоровичем Гильфердингом летом 1871 года", т. I, #5, с. 38, С.-Петербург, 1894), а потом Добрыне довелось окунуться и в змеиную кровь: "Тая змея кровью пошла / Стоял у змеи он трои сутки" ("Песни собранные П.Н. Рыбниковым", т. I, #25, с. 153-154, М., 1909). Только вот забыли сказители про волшебное действие мистических вод и змеиной крови. А их действие непременно должно было сказаться на персонаже былины, иначе появление подобных атрибутов теряет смысл.
В русских языческих преданиях когда-то говорилось про богатыря, получившего неуязвимость одним из этих двух способов. И, может быть, реликтом из языческих времён явилась присловье из былины про Илью Муромца: "И смерть тобе на бою не писана" ("Песни собранные П.Н. Рыбниковым", ч. I, #8, с. 34, М., 1861). Обращая внимание на сближение в былине Ермака с Ильёй Муромцем, А.В. Оксенов, сопоставил былинного Ермака с Сокольником, сыном Ильи Муромца. Получалась преемственность между старым богатырём и молодым (А.В. Оксенов "Ермак в былинах русского народа" // "Исторический вестник", 1892, т. 49, #8, с. 441). Только былинный Ермак намного древнее Ильи Муромца и уж конечно неизмеримо древнее своего исторического тёзки.
В ряде вариантов былины Ермак погибает в конце сражения с татарами. В этом можно усмотреть воздействие отдельного фольклорного повествования о гибели Ермака, заменившего собой в летописи рассказ очевидцев. Предположительно, в нём говорилось про молодого богатыря, получившего дар неуязвимости после победы над чудовищным змеем. Благодаря этому дару, он совершил множество подвигов, подчинял себе и духов природы ("шишигов"), но враги подкараулили момент, когда богатырь беспечно спал, и беспрепятственно поразили его в уязвимую точку на теле. А уязвимая точка могла появиться по воле языческих богов, не желавших, чтобы люди сравнялись в могуществе с небожителями. Но на могиле богатыря окрестные жители увидели "огненной столпъ до небеси", после чего "нарЪкоша его богом". То есть, оставив земное тело, богатырь в огненном столпе вознёсся к небесам и всё-таки вошёл в круг бессмертных - такова была его сила.
