Вот и настал страшный, давно с трепетом ожидаемый день. Вчера у Николая Ивановича выпал последний клык и он вынужден был тут же обратиться в Ведомство с просьбой о переброске на другой профиль.
Сегодня утром ему выдали:
а) казенная борода - 1 штука;
б) шуба красного плюша с бараньим воротником (казенная же) - 1 штука;
в) посох деревянный, казенный - 1 штука;
г) шапка плюшевая, красная - 2 штуки;
д) мешок холщовый, красный - 5 штук;
а также сапоги войлочные и штаны служебные в рассрочку, тремя равными платежами.
Кладовщик, хмуро посмотрев на Николая Ивановича своими оранжевыми глазами, выложил все это добро на конторку и не отдал, пока тот не расписался в бланке.
Придя домой, Николай Иванович разложил все принесенные вещи на полу и долго сидел на кровати, с тоской глядя на новую униформу.
Ночью приснился прекрасный сон: он снова вылетал на ночное дежурство на своих перепончатых крылья.
32 августа N-го года.
Сегодня в его честь был банкет на даче у Самого. На прощание Сам произнес речь о том, что очень жалко терять такого опытного работника и передавать его в другое Ведомство, а также о его, Николая Ивановича, больших заслугах в общем деле. Закончив речь, Сам подошел к Николаю Ивановичу, дохнул жаркой серой, расцеловал в обе щеки и, похлопав по спине, вручил Золотого Скарабея на цепочке из железа с бегущей по брюшку вавилонской клинописью: "От сослуживцев в день ухода на пенсию."
Николай Иванович не выдержал и от переизбытка чувств разрыдался. Сам опять похлопал его по спине, улыбнулся своей замечательной мерзкой улыбкой и хлопком ладоней отдал приказание. Стуча копытами, подбежали двое охранников и выпихнули пенсионера за дверь.
5 октября N-го года.
Вернулся домой после месячного курса переподготовки на Деда Мороза. От курса остались самые тяжелые впечатления.
С первого дня его перевели на молочно-фруктовую диету и взяли подписку о том, что мясного и рыбного он в пищу употреблять больше не будет. Первая неделя запомнилась как нахождение в уборной с перерывами на молочно-фруктово-овощные завтраки, обеды, полдники и ужины. Врач сказал, что все в порядке и что это идет освобождение от шлаков, нажитых за долгие годы, как он выразился, "дикой" жизни.
На вторую неделю наступило привыкание и он отсыпался, видя какие-то кошмарные, пошлые сны о залитых солнцем лужайках, светлых рощах, цветочках, ручейках и прочей гадости.
Оставшиеся две недели он изучал премудрости новой профессии, как то: проникновение в дом / квартиру через трубу парового / печного / каминного отопления, мимика Деда Мороза, грим Деда Мороза, произнесение стихотворных речей на младшем школьном / дошкольном уровне.
По окончании курса Николай Иванович получил аттестат дедо-морозовской зрелости и был занесен в реестр своего нового Ведомства под именем "Дед Мороз красный, порядковый номер 548Z/SK4."
Вернувшись домой сегодня утром, в дверь пройти не смог. Пришлось лезть через батарею.
Зайдя в ванную, посмотрел на себя в зеркало. Вместо пустоты он увидел растолстевшего, еле помещающегося в тесной комнатке, с поросячье-розовым оттенком кожи добряка. От ужаса экс-вампир потерял сознание. Очнулся с чувством, что все ему привиделось в страшном сне. Повторный взгляд в зеркало развеял все надежды.
1 декабря N-го года.
Видимо, кто-то из старых знакомых похлопотал, и его прикрепили к одному из районов Москвы. Сегодня он с несколькими новичками, переброшенными кто, как и он, из вампиров, кто из леших, а кто из водяных, прослушали инструктаж и отправились на знакомство со своими Снегурочками.
Николаю Ивановичу попалась "Снегурка", как он ее про себя назвал, лет двести назад бывшая русалкой. Про свое прошлое она уже забыла и своими сюсюканьями о детишках, елочках и подарочках довела напарника до мигрени. С мрачными мыслями о том, что и он когда-нибудь дойдет до того же состояния, Николай Иванович поклялся себе, что не будет встречаться со Снегуркой даже по рабочим делам до самого Нового Года.
30 декабря N-го года.
Вчера весь личный состав Дедов Морозов и Снегурочек был приведен в состояние боевой готовности.
Сегодня Николая Ивановича вызвали на складской пункт и под расписку выдали подарков в количестве 21836-ти штук. А когда он, наполнив все свои пять мешков, шел к выходу, его встретил какой-то высокий блондин и предложил помочь. Он донес два мешка до дома Николая Ивановича и здесь, поставив их на пол, объяснил тому, в чем дело.
Оказывается, у него со Снегурочкой уважаемого большая любовь, а тут, видите ли, наклюнулся отпуск с путевкой в Хрустальные Сферы и не может же он, сами понимаете, оставить любимую в одиночестве. И поэтому, вы уж не обессудьте, но придется, Вам, Николай Иванович, работать одному. Но конечно, конечно же, Вы получите компенсацию за беспокойство и за моральный ущерб. И блондин, сверкнув дорогими запонками на рукавах своего белоснежного пиджака, выудил из воздуха бутылку апельсинового сока (импортного, заметьте!) и со слащавой улыбочкой на губах презентовал ее Николаю Ивановичу. После чего, расправив двухметровые белые крылья, пижон выпорхнул в окно.
Осиротевший Дед Мороз закрыл за гостем окно и в растроенных чувствах пошел в туалет. Там он вылил содержимое бутылки в унитаз. Несмотря на то, что вроде бы он со Снегуркой даже встречаться не хотел, было такое ощущение, будто им пренебрегли.
1 января N+1-го года.
Сегодня, в час ночи, когда оставалось разнести половину последнего, пятого мешка с подарками, в темном переулке на Николая Ивановича напали пятеро молодчиков, одетые в кожу, с целью отобрать оный мешок и поживиться его содержимым. Поначалу Николай Иванович, ошалев от подобной наглости, попытался отбиться, даже бросился в атаку, некстати вспомнив о своем боевом вампирьем прошлом.
Но то было прошлое... Молодчики сбили неповоротливого Деда Мороза с ног и стали методично обрабатывать чем попало и куда попало. Били долго и сильно. Особенно Николаю Ивановичу запомнился один из них, с широкой ухмыляющейся харей. Этот бил даже после того, как обессилевшая жертва выпустила из рук свой мешок.
Наконец они ушли и Николай Иванович, стеная при каждом движении, за два часа умудрился доползти до дома. Заполз в квартиру и забылся на пороге, едва заперев дверь.
Очнулся он от звонка телефона. Звонил управляющий по делам Дедов Морозов Москвы. В ответ на попытки объяснить, каким образом был утерян мешок с подарками и испорчено прочее казенное имущество в виде служебной униформы, управляющий устроил по телефону разнос и известил Николая Ивановича о том, что ему из собственного кармана придется возместить стоимость похеренного добра в размере четырех месячных окладов Деда Мороза.
В ответ на такую явную несправедливость Николай Иванович бросил трубку телефона и, вытащив из антресолей сложенные пачки денег, которые ему некуда было тратить, отсчитал из них четыре зарплаты и с этим богатством осторожно, по стеночке добрался до гастронома за углом. Там он скупил весь запас водки "Жри Вовка" и соленых огурцов производства акционерного общества "Светлый Путь". После чего на остаток денег нанял грузчиков с целью перенесения оного запаса к себе в квартиру. Грузчики всю дорогу уважительно поглядывали на шатающегося толстяка.
Заперев за грузчиками дверь, Николай Иванович отправился в салон, где у одной стены высились Великой Китайской Стеной ящики с водкой, а напротив вытянулись батареи трехлитровых банок продукции "Светлого Пути". Там он сел на пол по-турецки и, налив от содержимого одной из бутылок в граненый стакан и наколов на вилку пузатый огурец , ушел в свои мрачные мысли.
На исходе первой бутылки мысли перестали быть мрачными. На середине третьей они заблудились где-то в закоулках сознания. В начале пятой он заметил, что акционерные огурцы могут быть довольно интересными собеседниками. О том, что было после откупоривания шестой бутылки у Николая Ивановича не сохранилось ни малейших воспоминаний.
10 января N+1-го года.
Сегодня его выписали из больницы. Придя домой, он нашел в почтовом ящике приказ о переводе на периферию "в связи с порочащим честь столичного Деда Мороза поведением".
Приказ этот был следствием того, что на третий день после звонка управляющего никакого Николая Ивановича, пытающегося вернуть стоимость казенных вещей, в Управлении замечено не было. О нем вообще не было ни слуху ни духу. Поэтому сейчас же в направлении квартиры вышеупомянутого Деда Мороза были высланы двое спецработников.
Эти двое уже через пару секунд стояли у двери логова Николая Ивановича и нажимали кнопку музыкального звонка, издающего визг атакующего упыря. Через пять минут спецработники поняли, что дверь открываться не собирается, и просочились внутрь сквозь замочную скважину. В квартире царила тишина, нарушаемая лишь доносившимися из наполненного на сорок процентов парами спирта салона смутными булькающими звуками. Двое переглянулись и отправились в салон.
Их глазам предстала картина, достойная, чтобы ее увековечили под названием "Неравная битва с Зеленым Змием": весь пол был усеян осколками стеклотары, торчащими на манер островов в океане из огромной лужи рассола; посреди всего этого безобразия, под надежной охраной выложенных кругом соленых огурцов, лежал в состоянии OFFключки Николай Иванович. Те самые булькающие звуки он издавал, вдыхая и выдыхая воздух сквозь рассол на полу.
Все попытки призвать Николая Ивановича из нирваны в наш грешный мир не принесли результатов и тогда двое, снова переглнувшись, взяли его под белы ручки и доставили в лазарет.
Вампирская закалка, сопряженная с молочно-фруктовой дедморозовской диетой, поставила Николая Ивановича на ноги уже через пять дней. Единственным последствием острого алкогольного отравления было то, что врачи запретили ему в течение месяца иметь дело с огнем и есть горячую пищу.
И вот сегодня, в пять часов вечера, Николай Иванович сложил свои нехитрые пожитки в чемодан из кожезаменителя, запер дверь родной квартиры и отправился на вокзал, чтобы экспрессом выехать в длительную командировку в Мурманскую область.
Поезд тронулся, дал прощальный гудок родному городу и понес неудачливого Деда Мороза на его новое место работы. Когда-то он еще увидит Москву?
31 января N+1-го года.
Попал в деревню под названием Малые Щечки. Населения восемьдесят семь душ, из них тридцать четыре - дети младшего школьного и дошкольного возраста, то есть его, Николая Ивановича, клиентура. Когда узнали о прибытии нового соседа, все по очереди пришли познакомиться. Народ настолько доброжелательный и веселый, что душу сжала тоска.
3 февраля N+1-го года.
Сегодня ездил на сбор в райцентр. Встретился там со своей Снегуркой, той, что с блондином уезжала. Снегурка, которую, оказывается, звали Люсей, поминутно прерываясь, чтобы утереть слезы, рассказала о своих злоключениях. Оказывается почти сразу по приезде на место отдыха блондину приглянулась какая-то итальянская фея. Люся вместе с багажом была отправлена обратно в столицу, а черезь неделю ей пришло извещение из Управления о том, что ее ждет интересная работа на периферии. Объянений, за что Люсе столько счастья, не прилагалось. В процессе рассказа Снегурка бормотала что-то о том, что лучше бы ей в русалках остаться, от сюсюканий же на тему детишек не осталось и следа.
На сборе им объявили, что поскольку Новый Год в ближайшее время не ожидается, на контингент Дедов Морозов и Снегурочек возлагается почетная обязанность - охрана деревень от ночных посягательств оборотней и прочей нечисти. С этим их и распустили по домам.
4 марта N+1-го года.
Сегодня ночью в лесу, когда находился на ночном дежурстве, он встретил своего давнего знакомого, волколака Василия Исаковича, и был вынужден отогнать его от населенной местности, отходив обитым серебром посохом по бокам. Тот обиженно посмотрел на него светящимися волчьими глазами, а затем, презрительно сплюнув, исчез в ночи.
Не вынеся позора, Николай Иванович пришел домой и повесился. Висел, раскачиваясь под ветром на бельевой веревке, до обеда, когда наконец вспомнил, что бессмертен и даже серебро в нынешнем его состоянии помочь не сможет.
25 апреля N+1-го года.
Тоска страшная. Вчера ездил в Районное Управление к стоматологу, просил вставить искуственные клыки. Мотивировал желанием первестись на старую работу. Стоматолог доходчиво объяснил, что если клыки искуственные, то и вампирство искуственное, а значит оно неестественное, а неестественности в Ведомствах не терпят.
Все просто, как дважды-два четыре. А как жить дальше?
30 апреля N+1-го года.
Вчера в ночном дежурстве к груди Николая Ивановича подкатила вдруг волна ностальгии. Он не выдержал, нарушил запрет. Поймал какую-то ночную птицу, свернул ей голову и выпил кровь. Сразу полегчало.
18 мая N+1-го года.
Посмотревшись в зеркало, он заметил, что заметно похудел, да и очертания стали какими-то туманными. Видимо, сказывается диета из ночных птиц. В душу закрался лучик надежды.
9 июня N+1-го года.
Неизвестно, что ему помогло, то ли ночные птицы, то ли свежий воздух, но во рту народились новые клычки. Николай Иванович , не мешкая, послал просьбу о переводе с прилагающимся оттиском зубов.
5 июля N+1-го года.
О радостный день! Сегодня утром деревенский почтальон Степа принес письмо из родного Николаю Ивановичу Ведомства. Внутри была копия написанного рукой Самого приказа о немедленном, не позднее чем на третий день, прибытии в Москву.
Он достал из чемодана Золотого Скарабея и заснул, зажав его в руках, на которых уже второй месяц торчали любовно полируемые каждый день когти. Снился сон о свободном полете в лунном ночном небе и орадостном вскипании крови при виде очередной жертвы.
6 июля N+1-го года.
Сегодня тайком заехал к Люсе и попрощался с ней, пообещав похлопотать о переводе ее обратно в русалки. Снегурка проводила его со слезами благодарности на глазах.
Затем Николай Иванович сел в экспресс до Москвы и тут же заснул под успокаивающий перестук колес.
9 июля N+1-го года.
Ночью снова был банкет у Самого. Тот поздравил Николая Ивановича с возвращением и собственноручно вручил ему полагающуюся по должности черную мантию со стоячим воротником.
Всю ночь веселился до упаду. Под утро запомнившиеся с прошлого банкета охранники вежливо проводили до дверей и посадили в поданный к подъезду служебный "Мерседес".
Шофер довез до дома и помог пьяному Николаю Ивановичу подняться по лестнице, после чего козырнул и исчез.
* * * * *
Довольный вампир сидел на кухне за столом, потягивая маленькими глоточками "Медвежью кровь" и думал. На его лице блуждала плотоядная счастливая улыбка. В голове рождались планы один грандиознее другого. Он думал о Люсе, о том, что успел шепнуть Самому словечко и тот пообещал помочь в вопросе ее перевода по старой специальности. Думал он также о том, что вернулся на работу, которая была его настоящим призванием, и о том, как это прекрасно.
И еще: он вспоминал тех пятерых молодчиков, встретившихся ему на Новый Год, а особенно того, с ухмыляющейся харей. И Николай Иванович со сладкими мыслями о том, как проведет ближайшую ночь с тридцать первого декабря на первое января, заснул прямо за столом.