Мидинваэрн : другие произведения.

Долог был твой путь домой. Роман о сэре Гае Гизборне. Часть первая. Глава первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман о сэре Гае Гизборне "Долог был твой путь домой." написан в соавторстве с Mevisen (здесь - О. Рузанова). Действие романа частично опирается на английский сериал "Робин из Шервуда" (1983-1985 гг.) Стихи в тексте романа принадлежат Midinvaerne, кроме случаев, отмеченных сносками в конце глав. Название романа - это строфа из стихотворения Мидинваэрн "Скачет рыцарь", опубликованном здесь: http://www.stihi.ru/2013/03/07/6763
  Долог был твой путь домой. Роман о сэре Гае Гизборне. Часть первая.
  
  ***
  Поверни к окошку ладонь.
  Что это - шрамы?
  Мозоли?
  Следы от латной перчатки.
  А на сердце - тоже кольчуга?
  
  
  Глава первая.
  
  Ехали долго. Примерно неделю, однажды он сбился со счету и потом уже и не вспоминал. Помнились только размытые дождями - почти до ручьев - дороги, влажный прелый дух в лесах, по которым ехали на юг, листья, прилипающие к щеке, если едешь верхом под сводами старых деревьев. Кони шли тяжело, неохотно. Однако приходилось торопиться... И ни его мнения - десятилетнего пацана, ни мнения лошадей - никто не спрашивал. Прощания как такового тоже не было. Поэтому и вспоминать было нечего.
  Утром, почти на рассвете, растолкали, сонный - сел на коня, сонный и поехал. И конь тоже был сонный, недовольно мотал белой головой, всхрапывал. Мелькнул в дверях материн плащ, на ходу старая нянька-валлийка Гвен сунула в руки сверток, в котором потом нашлось немного сухарей и маленький ножик. Взмахнула вслед рукой, что-то бормоча - наполовину по-валлийски, непонятное, а наполовину вроде в обычных словах, но тоже непонятное - о вращающемся замке, короне, серебряном колесе...
  Да он и не слушал особенно. Было не до того. С одной стороны - как хорошо видеть не красную рожу Эдмунда, а всего лишь его спину, огромную, укрытую доспехом, но не умеющую говорить, к счастью. С другой - надо было каждый раз, когда он приближался, на стоянке ли, на ходу ли, собирать все внимание, всю волю - в кулак. Чтобы не дать ему повода...
  Было время, когда Гай не понимал, почему его бьют. Теперь - понимал. Да и не было ничего удивительного в том, что отчим бил его. Били всех, он сам видел. А рубцы проходили через некоторое время... Хуже было, когда Эдмунд, отчаявшись добиться от строптивого пасынка, а для всех - сына, изъявлений почтения, начинал оскорблять его мать. И ничего нельзя было этому противопоставить. Слишком мал был. Поначалу - кидался на Эдмунда, как взбесившийся щенок. Тогда рубцы не сходили дольше...
  А отчим вымещал на нем и свое унижение, и свое бесплодие - ведь ни одного ребенка ни от одной своей потаскушки Эдмунд так и не дождался. И чем дальше от дома, тем чаще сэр Эдмунд пытался подловить пасынка, спровоцировать, используя для этого любую возможность.
  Что Эдмунд шипел конкретно, взрослый Гизборн давно не помнил, да и не хотел помнить. А вот мерзкое чувство гадливости от его слов и свои сцепленные намертво зубы, так, что аж болело потом, - это навсегда впечаталось.
  Вечером третьего дня, на биваке, мальчишка от усталости чуть расслабился. И не услышал, увлеченно хрустя нянькиным сухарем, как сзади подошел отчим. И полетел головой вперед от полученного пинка, прямо в костер. Но на сей раз, опять-таки, от усталости, видно, пацан совершенно потерял самоконтроль. Выхватил из костра головню и ткнул отчиму в лицо, подпалив бороду. И очень жалел, что не достал до глаз...
  Вследствие чего сэр Эдмунд настолько вошел в раж, уча пасынка почтительности, что его собственный оруженосец был вынужден вмешаться. Потому как хозяин-сыноубийца - это уже слишком. "Сэр Эдмунд, - орал солдат, вцепившись в своего господина - вы ж его убьете! Оставьте сына, мой лорд, это всего лишь мальчишка! А что он бешеный - дак в вас, есть в кого!" На этих-то словах Гизборн-старший и сник, сев прямо в золу разметанного костра. И долго смеялся потом, выдирая клочки подпаленной бороды. А оруженосец его, вылив на голову лежащему на земле мальчишке ведро воды, ушел в сторонку, от греха, молясь про себя святому Николаю о том, чтоб поскорее настал конец пути.
  
  ***
  К вечеру последнего дня на очередном холме вдруг, невидимый раньше из-за тумана, вырос замок. Громадный. Красивый. И странно приятный глазу, может быть, потому, что, в отличие от родного дома, был величественен и не угрюм. Вокруг него вспугнутыми курами лепились крыши, крыши, крыши - приличный городок, вполне. Но он не интересовал всадников.
  Спешились наконец во дворе замка только к вечеру, в сумерках, на стенах пылали факелы. Эдмунд непривычно уменьшился и залебезил перед человеком, в котором даже мальчишка немедленно признал хозяина замка. "Вот, мой лорд граф, я привез своего... - тут Эдмунд неожиданно подавился - сына привез, как и договаривались". "Да, Гизборн, я помню. Идемте, нам надо еще кое-что обсудить с вами", - и граф широкими шагами промерил двор, который на следующие несколько лет стал для будущего пажа основным местом пребывания.
  Кто-то взрослый взял за плечо, почти втолкнул в залу. Шум, тепло от факелов и очага, неровный свет - мальчишка ошалел и вжался в стену. Он пытался осмотреться, понять, что теперь будет. И что ему-то делать теперь. Эдмунду, в кои-то веки, было не до него, рыцарь преувеличенно внимательно слушал графа и важно кивал время от времени. Вокруг суетился, бегал и шумел народ... кто-то смеялся, кто-то пел... факелы чадили... И от всего этого мальчишке было почти что дурно...
  Неожиданно рядом с ухом прозвучало: "Ты голодный?" Оторопев, он кивнул, если б у него было время подумать - ни за что б не признался. Но времени ему не дали, а точно так же, на ухо, велели "Идти сюда". За углом, куда притащили за руку, было потише, хоть и темнее. Но удалось разглядеть, что спрашивающий не слишком уж отличается от него самого. Такого же роста, и кажется, тех же лет. И поэтому бояться его, в общем, не следовало. Для порядку Гизборн было начал что-то говорить, маловразумительное, но угрожающее. Но второй мальчик рассмеялся: "Ой, да ладно тебе! А что это у тебя рожа так попорчена? Молчишь? Брось, я уже все знаю про тебя, услышал. Как говорит отец Бернард: "Имеющий уши - да слышит!" Ты - Гай Гизборн, вон там в зале - твой папаша, ему на тебя - чихать, похоже. И другому кому - тоже. А мне - нет. Потому что есть хочется. Ergo, надо, чтоб кто-то посторожил, пока я слазаю в кладовку. Пошли! Да, и заодно уж - ты можешь звать меня Лисом". И очень быстро, не давая времени опомниться, заскользил уверенно в темноте по коридорам замка, один поворот, второй, вниз, ступеньки... "Осторожно, не сверзись, а то еще услышит кто-нибудь... Пришли. Ну вот, я пошел, а ты стой здесь. И свистни, если что...".
  Через пять минут мальчишки жевали пирог с яблоками, забившись в укромный уголок и подталкивая друг друга локтями. В общем, им уже было весело. И пирог этому весьма способствовал.
  
  ***
  Как-то почти сразу они поняли, что вместе держаться выгодней, проще. Да и веселее. Правда, многие удивлялись, что могло их связывать.
  Роста и возраста они были примерно равного, а вот в остальном...
  Ренар Ангерран Жискар Кристоф де Кордс, в просторечии Лис, был худощав, изящен, гибок, ловок и любезен. Волосы его, отроду темно-каштановые, выгорали прядями до откровенной рыжины, а черные глаза почти всегда улыбались. Правда, улыбка эта зачастую не сулила ничего хорошего.
  Он умел нравиться, и только это, по существу, его и спасало от расправы за бесконечные "подвиги". Ну, налить смолы в сапоги старшему пажу - это цветочки. Он был способен на гораздо большее...
  На занятиях он был не особенно прилежен, чаще брал с наскоку, ловил на лету все то, что тихий и добросердечный отец Бернард пытался вложить в юные пажеские головы.
  В учебном бою Ренар-Лис уступал немногим, проще говоря, был почти лучшим. Единственное - длительных физических нагрузок он не выдерживал. Уставал, отвлекался, начинал задирать противника, язвить, "зевать" удары.
  Гизборн же дрался, как дышал. Методично, устрашающе, почти бесстрастно. Чего не хватало именно ему - так это предвидения. И иногда окружающим казалось, что парень излишне жесток. Бил Гай в полную силу, никогда руку не удерживал... Светловолосый, широкоплечий и молчаливый, он всегда давал Ренару возможность повыпендриваться, уходя в тень. Но в серьезных делах они были заодно.
  Собственно, связываться с ними обоими опасались даже и старшие пажи. Если Лис, застигнутый врасплох, бывал повержен, все знали, что месть непременно воспоследует. Ренар не спал и не ел, пока судьба не предоставляла ему возможность отыграться.
  Гай Гизборн имел репутацию человека непредсказуемого и поэтому вдвойне опасного. Иногда он тихо и молча выслушивал длиннейшие пассажи в свой адрес, нимало не меняясь в лице. Но бывало, кидался на противника чуть не вдвое взрослее и тяжелее себя, стервенея и оскаливаясь по-волчьи, причем зачастую никто даже и понять не мог - а с чего, собственно? Как-то Гизборн успел повалить на землю четырнадцатилетнего парня, в пылу ссоры обозвавшего его "ублюдком". Пока тот очухался и дал сдачи, Гай умудрился рассадить оба кулака об его зубы. Правда, тут уже все мальчишки навалились кучей и до смертоубийства дело не дошло, противников растащили. Но зато с тех пор все запомнили, что выражаться при нём следует с осторожностью, ибо Гизборн требовал соблюдения норм вежливости с упорством, заслуживающем, может быть, и лучшего применения.
  
  ***
  Однажды, в конце уже второго лета в замке Нортгемптон, воспользовавшись общей суматохой по поводу предстоящего паломничества графа с домочадцами в Ипсвич, двое мальчишек улизнули в сад.
  Где им, вообще-то, находиться не следовало. А следовало им находиться либо в конюшне, где Гизборн, по правде говоря, и так проводил полжизни, либо во дворе замка, оказывая старшим посильную помощь в создании наивозможно большего количества суеты.
  Но на этот раз, решили двенадцатилетние пажи, обойдутся и без них. Когда еще можно будет просто поваляться на траве и съесть наконец в тишине и покое стащенный утром довольно приличный кусок колбасы? А хлеб у них был припрятан еще с вечера.
  Там, в саду, если прокрасться почти вровень с оградой сквозь заросли старого одичавшего шиповника, у мальчишек было "гнездо".
  - Ты слышишь? Это еще что писк?
  - Ну, надо пойти и просто посмотреть, так? Чего гадать-то?
  Дивная картина предстала их глазам: довольно высоко, в развилке старой ветлы сидело и вопило во все горло нечто маленькое и длинноволосое, видимо, потерявшее надежду на спасение и вместе с нею и дар человеческой речи. Потому что, увидав мальчишек, заголосило оно еще громче.
  У Ренара был опыт обращения с девочками такого возраста, поскольку сыном-то он был младшим, да, но сестер мал-мала-меньше у него имелась куча. Гизборн же просто растерялся и предоставил говорить Лису.
  - Слушай, Гизборн, ну, не можем же мы ее здесь оставить? Во-первых, это нехорошо, - тут Гай кивнул, поскольку четко помнил, что одно из правил рыцарского поведения предписывало помогать дамам, хоть бы и таким мелким, - а во-вторых, на ее вопли народ сбежится. И тогда нам до завтра уже сюда не попасть... И вообще, как ее туда занесло, интересно?
  - Привет, малявка! Может, ты все-таки хочешь на землю?
  - Нет, я не малявка! Я - Э...Эзелиндааааа!
  - Нда, имечко длинней тебя вдвое...Перестань реветь. Мы тебя сейчас снимем. И как ты туда залезла?
  - Я не залезла... Я... меня сюда кузен посадил. И они убежали. А я боюсь прыгать, - девочка продолжала всхлипывать, но уже хоть не рыдала, что давало надежду на то, что колбаса будет-таки съедена.
  - Да не надо тебе прыгать, мы тебя сейчас снимем. Слушай, Гай, это что же - внучка сеньора? Вот мы попали... Точно надо снимать, иначе у нас будут вот такенные неприятности... Придется тебе лезть.
  - Это почему? - Гизборн впервые за эту сцену раскрыл рот, и тут благородная Эзелинда немножко удивилась.
  - Да потому, что ты сильнее меня, идиот! Я ее не донесу. Хотя лазаю лучше тебя, это да. Но она тяжелая, я по своим сестрам помню. Придется тебе ее тащить вниз, а я здесь вас поймаю.
  - Ладно, - Гизборн примерился, с какой стороны на ветлу удобней влезть, и почти мгновенно оказался рядом с девочкой. - Цепляйся. - Малышка испуганно хлопала глазами, странно серьезными на детском личике и, казалось, не очень понимала, чего ей велят. Гай вздохнул и посмотрел вверх, призывая небо в свидетели своего долготерпения. Придется еще раз, видимо, девочки в этом смысле мало отличаются от щенков и жеребят. Он постарался говорить мягче и внятней: - Обними меня за шею и держись крепко. Я с тобой спущусь вниз. - Девочка послушно сцепила руки замком на его шее, уткнувшись лицом ему в волосы. Двигаться Гизборну стало значительно сложнее, осталась свободной только одна рука. Однако до земли было уже не так много - ярда два с небольшим, поэтому на крайний случай он решил прыгать. Внизу, под ветлой, Ренар стоял, задрав голову и подняв руки, готовясь помочь. Медленно и осторожно Гизборн переместился на ближайшую к земле развилку в ветвях, откуда прыгать было бы уже совсем безопасно. Целиком поглощенные происходящим, они потеряли бдительность. И поэтому явление на сцену графа Нортгемптона было для них полнейшей неожиданностью.
  Граф вынесся под ветлу, проломившись сквозь злосчастный шиповник, как медведь, поднятый из берлоги. Да и ревел он, почти как медведь, ну, может, немножко тише.
  - Эзелинда! Эсси?! Где ты? Что такое? Что вы двое тут делаете?! Что происходит, я вас спрашиваю?
  Гизборн уже стоял под ветлой, и девочка сочла возможным расцепить руки. Мягко соскользнув на землю, она кинулась к графу и была немедленно подхвачена в охапку. Прижав дитя к себе, Нортгемптон несколько успокоился и уже не ревел, а только орал: "Да что вы молчите, истуканы, олухи? Не хлопайте глазами, вы оба, я прекрасно знаю, что вы опять что-то затевали! Почему здесь моя внучка и главное, вы - почему здесь? Что она тут делала?" Уловив паузу, необходимую графу для того, чтоб набрать воздуха побольше для следующей тирады, Эсси тихо, но очень внятно произнесла: "Он меня спас". Граф поперхнулся. "Как ты сказала?" "Он меня снял с дерева". "Тааак, - протянул граф уже тише и раздельнее, - а кто тебя туда посадил? А? Хотя, сдается мне, я догадываюсь... Ты же с кузенами бегала утром... Ну-ну. А где твоя нянька, девочка?" Эсси молчала. "Ладно, с этим я разберусь, вот только вернусь от Богоматери Ипсвичской к вечеру, и разберусь обязательно. А с вами что делать? Вы, значит, прекрасные сэры, спасителями подрядились для юных леди, так я понимаю? И можете не прижимать так крепко к животу, что у вас там, де Кордс. Одежду испортите. А вы, Гизборн, умеете не только вечно молчать, как я погляжу, а и по деревьям лазать... Так-так... ладно, вот что: завтра я еду с сыном охотиться. Чтоб вы, оба, были готовы на рассвете - верхами во дворе. Поедете со мной, пора и вас учить благородному искусству соколиной ловитвы... Все понятно?"
  "Да, мой лорд граф. Спасибо, мой лорд граф".
  Мальчишки смотрели прямо перед собой и, кажется, даже не моргали.
  Граф удалился. Уже не сквозь печально поникший шиповник, а прилично возрасту и положению, по тропинке. Эсси устало дремала на его плече. Собственно, всю графскую торжественную речь она проспала.
  
  ***
  - Маленькая госпожа! Леди Эзелинда! Где ты, моя зайка?
  Нянька запарилась, бегая по лестницам, разволновалась, раскраснелась, даже осерчала немножко.
  - Да что ж это такое... Где ты, леди Эсси?! - Куда запропастилась, - пыхтела нянька Тильда себе под нос - упрямая малявка, Господи Боже, куда подевалась-то? Ох, батюшки, а ну, если опять чего стряслось, как в прошлом году?
  А в прошлом году предыдущую няньку выгнали из замка с треском. Как старый граф ее не убил - и то диво... Ну, сама виновата: нечего было лясы точить, пока девчушку на дерево запихивали кузены. А вот если б упала кроха? Пресвятая матерь Ипсвичская, спаси нас... Кузенам, кстати, тоже влетело по "мама, не горюй". И поделом.
  За прошедший год Тильда привязалась к сероглазой малышке. Немного чересчур замкнутая для таких малых лет, даже угрюмая порой, Эсси с потрохами купила няньку сочетанием детской мудрости и доброты. Глубокой, неявной, необычной для столь малого ребенка. Притащила как-то дохлого воробья и заглянула няньке в лицо: "Тильда, давай его оживим?" Ну, что тут скажешь... Эзелинда не плакала. Но с тех пор почти никогда не выходила во двор без крошек и зерен для птиц.
  А кроме того, маленькая леди, при всей своей доверчивости, можно подумать, видела всех насквозь. Аж страшно от этого иногда становилось тридцатипятилетней, вдовой и неглупой Тильде. У нее, конечно, был сын, а как же, - Дикки прошлый год уже подмастерьем плотника стал, - и Тильда им страшно гордилась. Взрослый совсем... Но парень - он парень и есть, и всё тут. А дочки вот не было, не послал Господь... Может, все девочки такие? Ну нет, не все, поди... Вон старшие графские внучки - ну, чисто курицы сроду кудахчут. Моя-то зайка совсем другая... Да где ж ты, в конце-то концов?
  Эсси исполнилось уже пять лет и ей совсем неохота было сидеть при нянькиной юбке. Тильда хорошая, только слишком уж приставучая...
  Девчушка недовольно покосилась на дверь, услышав нянькин зов, но не отозвалась.
  Скоро Тильда ее найдет и обязательно засадит за какое-нибудь скучное занятие: "Настоящая леди должна уметь то... Настоящая леди должна уметь сё... Настоящая леди..." Вот надоело-то... Не иначе, как вышивку заставит доделывать. Эзелинда ненавидела вышивать: нитки путались, бусины терялись, а иголка так и норовила выскользнуть и завалиться в какую-нибудь щелку в полу. А уж если умудришься палец уколоть хорошенько, так потом весь день болело...
  Правда, вышивку потом можно было подарить деду, он всегда радовался Эссиным успехам, пусть даже это был всего лишь крохотный кошелек с простеньким узором, зато сама! Это примиряло Эс с вышиванием. До некоторой степени...
  Но сейчас ей хотелось забиться подальше от всех и немного посидеть в тишине одной. Девочка осторожно выглянула в окно, выходящее во двор замка. Внизу упражнялись в бою на мечах несколько мальчиков-оруженосцев. У двоих она заметила железные мечи - солнце весело вспыхивало на взлетающих и опускающихся лезвиях.
  Один из них был смуглым, с шапкой черных волос, выгоревших на концах до рыжины. Его все, даже старый граф - дед Эсси, звали Лисом... Повара часто грешили на него, недосчитываясь пирога, лепешек или куска сыру, но ловкий Лис ни разу не попался... Сейчас он почти бегал вокруг противника. А вот второй - светловолосый - стоял совершенно спокойно, сосредоточенно не подпуская к себе Лиса.
  А волосы у него мягкие... Это Эзелинда точно помнила.
  Она взобралась на широкий подоконник, глядя вниз, но почти не видя ни двора, ни людей на нем. "Я принцесса из сказки, - грезилось ей, - и заперли меня в страшном Черном замке... Вон за дверью рычит сторож-дракон, а под окном высокой башни-темницы сражается храбрый рыцарь..."
  Общий гвалт внизу вырвал Эзелинду из мечтаний. Светловолосый мальчик выбил меч у Лиса. Остальные парнишки окружили сражавшихся, а старший оруженосец растолковывал всем, что именно сделал неверно Ренар. Девочке вдруг захотелось, чтобы победитель хоть случайно глянул на ее окошко.
  Но оруженосцы никогда не смотрели на нее. Даже дамой не считали, а ведь она - внучка самого графа Нортгемптона! Их сюзерена, между прочим. Нянька долго добивалась, чтобы Эсси выучила и без запинки произносила эти слова: граф Нортгемптон, сюзерен. Только не пригодилось пока вот...
  Возобновившиеся звон железных и перестук деревянных мечей прозвучали очень насмешливо, и Эзелинда обиженно засопела.
  Дверь за спиной распахнулась, стукнув о стену. Нянька наконец догадалась заглянуть в комнату.
  - Вот ты где, юная леди! - воскликнула раздосадованная донельзя Тильда. - Ты почему спряталась? - Она тяжело дышала, хваталась за сердце и была настроена решительно. - Забыла, что тебе пора на урок?
  Девочка спрыгнула с подоконника и мрачно посмотрела на Тильду серыми, как потемневшее серебро, глазами. Нянька чуть поежилась под таким сумрачным взглядом.
  - Не хочу! - заявила Эзелинда.
  Прихотливыми струями ручья, наткнувшегося на порожек, всколыхнулись длинные темно-русые пряди, маленькие белые ручки храбро сложены на груди - не подступишься. Но нянька уже отдышалась и только подбоченилась, сверху вниз глядя на упрямицу.
  - Неужто? А стать настоящей леди - хочешь? Как твоя тетка Алисия? Уж она-то не прячется по комнатам от своего долга, да, и платье не пачкает о грязный подоконник!
  Девочка посмотрела на свое простенькое зеленое платьице. Правда что, - испачкала... У тети Алисии, которая вот-вот должна идти к венцу, было голубое, расшитое диковинными серебряными цветами. И читать-то я не умею, и платье извазюкала...
  - Твоя тетя, леди Алисия, знает латынь: умеет читать и даже писать умеет, - назидательно говорила тем временем Тильда, неуклюже обдергивая на Эсси платье - И танцевать, и петь, и...
  - Ну, ладно, ладно. Я иду, - прервала ее Эзелинда, глядя исподлобья и поджимая губы. Если б девочка так не сердилась, это выглядело бы забавно... да она не просто сердится, ах ты, Господи...
  - Зайка, ну что ты? Не надо плакать, погоди, моя леди. Ты сейчас пойдешь учиться к отцу Бернарду, он тебя любит, читать научит. Ты ведь уже знаешь буквы, да? Ну, вот... И я тебя люблю. Я с тобой тоже пойду, все будет хорошо. Вернемся - я тебе расскажу про Джека и ведьму, правда-правда.
  Эсси так и не моргнула - слезы сами высохли.
  - Да, - проговорила она тихо - и про Волшебный рог.
  Придерживая платье кончиками пальцев, Эсси степенно - прямо важная хозяйка замка! - направилась к выходу. Тильде было и смешно, и грустно, да и жалко сироту, оставшуюся без отца и матери на попечении деда. Перед нею, младшей внучкой, шли еще три подрастающие невесты, дочери старшего графского сына...
  "Шевелитесь вы, сонные мухи! В настоящем бою враг не будет ждать, пока вы стетеритесь! Запоминайте: оружие - есть продолжение вашей руки. Предназначение клинка - хранить вашу честь и телесное здоровье. Поэтому думайте, будьте на шаг впереди противника! И нечего ныть, вот заставлю всех нацепить кольчуги и прыгать, выдирая гвоздь из стенки - небо с овчинку покажется!" - доносились со двора вопли старшего оруженосца. Тильда выглянула и понимающе хмыкнула, увидев мальчишек, гонявших друг друга тупыми мечами. Рыцарята... Наверняка, грезят о великих подвигах. Нянька вздохнула, взяла вязанье из сундука и последовала за воспитанницей.
  
  ***
  По большим праздникам в замок съезжались ленники графа. Заодно приехавшие родные виделись с сыновьями, которые - время-то шло - становились с каждым годом выше и, некоторые, умнее.
  Зимой отец Бернард, сославшись на ставшее совсем никудышным зрение, рекомендовал Ренара графу в качестве письмоводителя. Кстати сказать, читал Ренар уже быстрее отца Бернарда. В замковой библиотеке, пусть и небольшой, было несколько ценных книг. И Лису под присмотром отца Бернарда разрешалось их листать, сколько влезет.
  Сейчас, стоя во дворе замка, Ренар с жаром и пылом рассказывал приехавшему старшему де Кордсу, для чего благородному рыцарю знать латынь. Ангерран, рослый и статный бургундец, смеялся: он больше был доволен, что мальчишка растет здоровый и высокий, а что у него дурь в голове - так выветрится с возрастом-то.
  К Гизборну не приезжал никогда и никто. Несколько раз за эти годы он с оказией получал письма из дому. Но счастливее от этого почему-то не становился.
  У наружной стены замка, со двора, была узкая лесенка без перил, сделанная из плоских гранитных плит, вмурованных между каменными блоками кладки. Со временем в плитах образовались ямки от шагов дозорных. И в дождь там становилось скользко и попросту опасно...
  Лесенка наискось, круто, поднималась на дозорную дорожку по верху стены, где солдаты ходили через равные промежутки времени. За зубцами высотой в рост взрослого мужчины вполне могли укрываться лучники и арбалетчики, да и в самих зубцах были устроены специальные ниши для стрельбы. А меж зубцами были видны далеко вокруг простирающиеся равнины, начинающийся у горизонта лес, белые облака в небесах...
  Но сейчас, поскольку сразу за лесенкой был поворот и тупик, дозорные редко там появлялись. И именно поэтому пятнадцатилетнему подростку очень было туда нужно. Там его никто не увидит и не найдет.
  Дед, заметив то, как Эсси смотрит на ловчих птиц, с которыми ей пока было не управиться, подарил девочке ручного чижика. Птичка скакала по клетке и весело верещала. Но Эсси было жаль птаху - что ж ей все время сидеть взаперти-то? - и девочка время от времени пускала ее полетать. Правда, не насовсем. Эзелинда знала, что прирученные птицы попросту погибают с голоду, если потеряются... Как положено дамской певчей птице, чижик обзавелся шелковым поводочком, закрепленным на лапке.
  - Ну куда же ты? Ой...
  Птичка сорвалась с руки и, перепархивая с камня на камень, поднималась все выше, почти на гребень стены. Девочка оглянулась - никто на нее внимания не обращает, значит, можно и самой - и потихоньку пошла по осклизлым ступеням вверх. Боязно, правда, но она вниз не смотрела, а смотрела только на своего чижа. А ошалевший от солнца и воздуха чижик пискнул, вспорхнул - и совсем скрылся из глаз за каменным зубцом. Эсси ахнула и заторопилась - ведь улетит же! Выбежав на дорожку, она от неожиданности резко затормозила и чуть не упала - в пяти шагах, к ней спиной, стоял высокий светловолосый оруженосец.
  Птица сидела на парапете стены, между зубцами. Ленточка лежала свободно на камнях, трепыхалась от ветра... Свободный конец ленты полоскался в бочке с водой, стоящей у стены. Паренек полуобернулся, заметил Эсси, но не поздоровался, вообще рта не открыл, не кивнул даже. Молча, медленно, он протянул руку и прижал поводок пальцем. Птица не шелохнулась. Тогда он осторожно подставил ей руку, продолжая прижимать поводок к камням стены. Чижик прыгнул на его кулак, будто с рождения так делал. Парень развернулся к Эсси лицом, все так же молча протянул ей птицу.
  - У тебя волосы мокрые совсем и лицо. Ты умывался, да? И глаза красные. Почему? - девочка не сознавала грубой прямоты своего вопроса, просто очень удивилась.
  - Тебя не касается, благородная госпожа. Вот твоя птица. Уходи. Тебе здесь быть не надо.
  - Я тебя помню. Ты - Гай Гизборн. И ты меня помнишь. Правда?
  - Уходи. Тебя хватятся. Девочка свободной рукой вытянула из рукава платочек: - Вот. На, а то простудишься, - и сбежала вниз так быстро, что мальчишке на минуту даже стало страшно.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"