Картинки на экране компьютера сменялись настолько стремительно, что поражало, как подросток в громоздких наушниках успевал контролировать ход виртуальной битвы.
- Они на точке "Б"! - крикнул он, кивнув на монитор, в углу которого пряталась карта.
- Дань, ты собрался? - отец зашёл в комнату.
- Что, пап? - гоняя по коврику компьютерную мышь, игрок сдвинул наушник, взглянул на отца и вернулся в команду. - Пацаны, сколько раз повторять? На "Б" кто идёт? Сдуем же катку!
- Я говорю, поехали. Дед ждёт. Выключай свою шарманку.
- Дай доиграть. Это минут десять, - продолжая игру, ответил сын и вернул наушник на место. - Меня кто-нибудь слышит?! Они "Б" захватят! Бегом туда!
- Я принёс то, что кое-кто заказывал! - Отец показал добротную белую коробку размером с ладонь.
Как подросток услышал отца, не прекращая играть, непонятно. Но он, бросив в микрофон радостное "Ребят, я сливаюсь, мне принесли телефончик", выключил компьютер, снял наушники и взял коробку, запаянную слюдой:
- Неужели?
- Погнали, Дань, у деда посмотришь. Мама приедет в деревню завтра с ночного дежурства, и сегодня мы с тобой должны деду помочь.
- Я одним только глазком! - готовый помочь чем и кому угодно, когда только скажут, юноша сорвал защитную плёнку, подцепил плотную крышку и опешил: - Что это?
- В смысле "что это"? - удивился отец. - Модель, объём памяти - как просил. Что не так?
- Он - чёрный, - ответил подросток упавшим голосом.
- Ну?
- А я друзьям сказал, что ты подаришь цвет "серый космос", - сын бросил на диван коробку с телефоном.
- Скажешь, купили чёрный. Не вижу проблемы.
- Чёрный - не модный! Даже Ваня из нашего класса чёрный не взял бы, а у него папы с детства не было.
- Что за ерунда? - Отец недолго подумал: - Классический цвет.
- Классический, да? - в глазах сына блеснули слёзы. - Он стоит на пять тысяч дешевле! Все знают, что чёрный идёт по скидке. Я, что, должен лохом ходить?
- Хорошенький лох! У меня телефон намного проще. - Отец почесал затылок. - Ну, купим чехол.
- Чехол мне не нужен. Ты говорил, закончу год на пятёрки - купишь, что выберу, а я тебе говорил - мне нужен цвет "серый космос".
- Да ладно! Я на витрине сравнивал - отличия не увидел.
- Это ты не увидел! А мне этот позорный цвет не нужен!
- Богдан, хватит! - отец отступил в прихожую. - Вещи цепляй и в машину. Я жду.
Сын взял со стула рюкзак:
- Я помогать деду не буду.
- А телефон? - отец взглянул на диван с коробкой.
- Хочешь, себе забирай.
Они вышли на улицу. Солнце радовало вторую неделю лета, и день обещал быть ясным, но пока лёгкий ветер трепал трёхцветный маленький флаг, украшающий кузов машины.
- Зачем нацепил? Без него видно, чей автопром, - кивнув на флажок, Богдан сел на пассажирский задний диван.
- Завтра - у всех день России, ты в курсе? - Отец завёл двигатель и включил радио.
Сын сбросил кроссовки, лёг на сидения, поднял ноги к стеклу. И стоило учиться, если дарят одну ерунду? А он не новинку заказывал - модель прошлого года! В классе у многих такая. У одних - корпус под золото, у других - серебристый. А цвет "серый космос" появился недавно, и его нет ни у кого!
За окном ползли крыши домов - машина встала в заторе уезжающих на выходные. Потом по стеклу замелькало зелёным - трасса мчалась сквозь густой лес. Хвойная тень отступила, осталась бескрайняя высь. Кроме неба Богдан ничего не видел, но знал, что внизу среди травы над цветами летают стрекозы и пчёлы. А по земле раскиданы заросли дикой клубники. Каждый июль дед водил его за деревню в поля вдоволь наесться горячими сладкими ягодами. Но клубника ещё не созрела, Богдан вздохнул.
Монотонную речь диктора радио прервала песня, и отец, протянув руку меж кресел, легко ущипнул сына за бок. Будучи маленьким, тот каждый раз заходился хохотом, когда отец так шутил. Став старше - тоже смеялся, но скорее для вида. Сегодня - прикинулся спящим. Отец выключил музыку.
Солнце поднялось выше, дорога свернула, сквозь веки слепило. Вспомнив подарок отца, Богдан решил, что тот - страшный обманщик. Вот, они едут к деду, куда ездят с тех пор, как дед перебрался в деревню. Когда Богдан спросил отца, зачем ездить каждые выходные, тот объяснил, что деду там одиноко. Тогда Богдан спросил деда, зачем уехал? Дед гордо ответил: "Деревня - не город!" Богдан рассмеялся: "Согласен, делать в ней нечего!" Но дед возразил, что растит урожай, который он и родители Богдана едят с удовольствием. Богдан тогда не сказал правду деду, что много раз слышал, как дома родители обсуждали, что им урожай деревенский не нужен, и половину банок отдавали старушке с первого этажа и одинокому старичку со второго. И по-прежнему ездили, собирали и благодарили за банки с соленьями.
Разбудил его возглас деда:
- А где внучок?
Богдан ногой отворил дверь и встал из машины:
- Здесь я.
Повсюду блестело солнце. Плотно зажмурившись, Богдан пошёл по дорожке.
- А я тебя ждал, - дед сунул ему в руки хрустящую пачку чипсов. Оценив ощупью размеры подарка, Богдан подглядел, где калитка и скрылся за ней:
- Я помогать не буду!
- Богдан! - вскрикнул отец. Тот не обернулся.
- Что это с ним? - донёсся вопрос деда. Что ответил отец, Богдан не услышал, хлопнув входной дверью дома.
Этот дом дед купил, когда умерла бабушка. Выбрал приземистый срубовой. Вместе с отцом они обновили кровлю, и даже в зной дом хранил прохладу. Богдан заперся в дальней комнате - спальне, задёрнул штору за печкой, которую не сломали на всякий случай, и лёг на кровать, обещая себе не подниматься, чтобы ему ни говорили отец или дед.
Но те о нём будто забыли. Занесли вдвоём вещи, потом с кухни послышалось, как засвистел чайник, загремели ложки по чашкам и блюдцам. Потом отец с дедом вышли. Богдан не подсматривал, чем они заняты, догадался по звукам.
Сначала гудела косилка. Отец подрезал лужайку на улице перед забором, который дед смастерил взамен сгнившего в первый же год, как переехал. Воткнул колья, прикрепил, один над другим, три деревянных ряда, которые обвил ветками. Забор походил на осенний малинник, но смотрелся живее соседских - из планок металла.
Гул косилки сменил визг бензопилы. Дед с отцом валили старую яблоню, ветви которой лежали на крыше бани. Пила перестала зудеть, и сквозь треск веток послышался выдох упавшего дерева. За дело взялся топор. Отец с дедом смеялись, солнце грело сквозь штору. Богдан злорадно подумал, смеялся бы дед, если б узнал, кому достаются его банки с соком, вареньем и прочим? Подумав о банках, он понял, что проголодался, надорвал пачку - гостинец, съел чипсы и не заметил, как заснул.
Он проснулся, когда стоял вечер. Шум стих, по дому гулял запах сорванной с грядки зелени и шашлыка.
Богдан потянулся, обулся и, не обращая внимания на деда с отцом, вышел из дому.
- Куда ты? - вскрикнул отец.
- Далеко не уйдёт, - заметил дед.
Услышав деда, Богдан решил, что возьмёт и уйдёт, и прошёл по сырой вечерней траве к забору. Свет террасы, обозначив калитку, за ней потерялся, а деревья затеняли окна соседей. Идти в темноту расхотелось. Богдан свернул за гараж и сел у мангала, где недавно отец с дедом готовили.
Пахло жареным луком. Угли мерцали белым с синим до красного, но не грели. В тусклых отблесках Богдан различил кучу срубленных с яблони веток, поднял верхнюю, в листьях, и бросил на угли. Почуяв добычу, огонь зашипел и вспыхнул. Богдан загляделся на пламя. Скрипнула дверь, послышались шаги деда. Богдан не повернулся.
- Мясо не модно есть, - ответил Богдан, ощущая голодные спазмы.
- Не знал. - Дед присел рядом и спросил с нескрываемым интересом: - Давно?
- Цивилизованные люди не убивают животных, - обронил внук.
- И что едят? - изумился дед.
- Злаки едят, овощи. Мало ли что.
- В войну только такое и ели. - Дед вздохнул: - Вот где злаки и овощи.
- Ты же, дед, родился через пять лет после войны? - Богдан усмехнулся.
- Так, отец рассказывал. Тебе лет сколько, четырнадцать? Вот и его, как четырнадцать стукнуло, повесткой призвали на фронт трудовой в город на завод. Не меньше взрослых смены выдерживали - по двенадцать часов. В цеху ночевали, на полу спали в одежде. И давали им в день кусок хлеба и суп на картофельной кожуре. Отец говорил, не всегда очистки попадали в тарелку. Но, если удавалось план перевыполнить, награждали кашей и чаем. Вот где цивилизация.
- Вспомнил, сто лет прошло! Мир давно изменился, - возразил Богдан.
- Изменился, не изменился, - дед задышал чаще и развёл руки в стороны, - а я до сих пор отцу благодарен за то, что владею всем этим!
- Чем? Этой дырой? - Богдан посмотрел вправо-влево. - В которой нет фонарей на столбах, чтобы ты видеть мог, что твой отец для тебя отстоял?
Дед резко встал, опрокинув случайно коленом мангал. Угли упали в траву и скоро погасли.
- Даня, смотри! - воскликнул вдруг дед в полной тьме. - Разве космос - серый?
Богдан взглянул и поднялся. Космос казался темнее сажи из печки, если измазать в ней палец, гуще гудрона, которым отец с дедом смолили гаражную крышу, и не походил на привычное грязно-жёлтое небо ночного города.
- Он чёрный-пречёрный! - замерев, Богдан любовался, как в бархате ночи мерцала дорожкой галактика.