- Вендиго вселяется в мёртвых, - продолжал гнуть свою линию индеец. Только привычная перепалка с маршаллом не давала ему пасть духом и удариться в панику. Скорее всего, Дракула ощущал тоже самое, хотя никогда бы не признался.
- Допустим. Но есть одна мелочь, о которой ты забыл...
- Какая?
- Вендиго -- дух индейцев племени сиу, а ты, насколько помню, мохок.
- Буду рад, если ты убедишь в этом Вендиго... Готов?
Они прицелились в то, что полчаса назад звалось Ванкулом.
Трудно назвать удачным день, который начинается с обвинения в расизме, а заканчивается...
То получаешь от идиота Профа бутылкой в лоб, то дуэль с заезжим наглецом оборачивается для тебя зацепившимся за ремешок револьвером, а затем и пулей в сердце, которая... Незаметно проверяю под курткой. Ах ты, сво-о-олочь! Он повредил мой любимый двухзарядный "Парламентёр"! Тот, что уютно устроился в нагрудном карманчике... Компактный. Маленький. Аккуратненький. Смертоносненький... Повредил. Испортил. Он.
Он -- это типчик с хамским выражением фейса, верхом на мышастом ослике вместо лошади. Стоило бы узнать его имя, но я был уверен, что за надписью на могильной плите дело не станет. А что теперь делать? Что?!
Замнём для ясности. Ладно, чёрт с ним, с любимым "Парламентёром" -- забудем. Упал на задницу -- тоже ничего, всем телом упал -- практически мёртвый к тому же... Все видели? Ах, не все?! Где мой любимый "Парламентёр"? Ах, сломан! Замнём...
Дальше-то что?
Лежу, значит, бессознательность изображаю. Отруб. Состояние нестояния. Слышу Дракулы голос... цепанул Дракул того типчика, что мой "Парла... Замнём.
Что, не нравится?! Как там тебя... Скорпион? Не нравится, падла?! Вот за что Дракула уважаю, так это за сволочность натуры... Не люблю, но уважаю. Сам такой.
Что ты сказал? А ну-ка, повтори, чё сказал, козёл?! Такие как я -- не живут? А если живут, то недолго?! Ты на кого, Дракул, бочку катишь? Ты чё -- в натуре?!
Ах... Это же ты не мне сказал, а типчику с гнусным фейсом -- Скорпу, тобишь... Молоток! Правильно сказал. Уваж-ж-жаю, Дракул, уваж-ж-жаю! Так ему! Скажи ему, скажи, а я добавлю... У меня аж язык чешется, так добавить хочется. И не только язык. Стоп. Где ты там, сила воли? Ну-ка, челюсти сомкнём покрепче, чтобы ничего лишнего... ни-ни!
Больно-то как... Ощущение, что слова нехорошие в адрес личностей гнусных язык жгут. Дерут. Молотят. Вздрючивают. Мля, как больно! И во рту солоно... Мля! Это ж мне не слова челюсти сворачивают, это я сам себе язык прикусил, когда падал! И челюсти сжал посильнее, чтоб раньше времени не ожить. Теперь их ещё разжать надо... А как? Мля, вопросик... Где там моя сила воли? Как нету?! Через пять секунд чтоб была! Здесь. С вещами.
- Стой, стрелять буду! - предупредил маршалл надвигающегося Ванкула. Голос его был неестественно спокоен. - Ещё один шаг...
Ванкул замер. Блюстители закона переглянулись, потом Дракула едва заметно кивнул. Ястреб слегка опустил ствол винчестера, одной рукой выдернул из своей косы бусину. В неверном свете уличного фонаря бусина отливала багровым.
- Если ты человек, - торжественно произнес индеец, бусиной рисуя в воздухе странные узоры, - назови своё имя! Если же ты дух -- да отвалится твой язык, Вендиго! Я сказал. Dixi!
...И размашистым движением швырнул бусину под ноги Ванкулу.
Бегу. А что делать? Дьявол! Как объяснить этому шизанутому индейцу, что назвать своё имя я не могу по причине отсутствия языка? Вернее, стеснённости этого самого предмета между челюстями... Разжать которые тоже не могу. Пытаюсь. Тужусь. Парюсь. Уже руками пробовал -- не помогает. Так что -- бегу. Хорошо бегу. Резво. Пыль столбом. Фонарь луною бледной... Мля! А это кто?
- Я же говорил: Вендиго! - индеец прицелился, потом опустил карабин. - Его обычная пуля не возьмёт... - повернулся он к Дракуле.
Тот деловито откинул барабан револьвера, вытащил патрон. Сорвал с шеи ладанку, сунул Ястребу в руку.
- Открой! - велел Влад незнакомым, с жуткой хрипотцой, голосом. - Для себя берёг.
Под луной тускло сверкнул патрон калибра 45, с тёмной, в плёнке окисла, серебряной пулей...
Эй, дедуся, а я тебя вижу! Какого чёрта ты ружьё дёргаешь?! Эй, дедуся, я с тобой не ссорился! Чёртов язык...
Какой ещё Овк?! Сам ты овк! И федерал! Если б не язык и не те два чудака сзади, я бы тебе, дедуся, провёл генеральную линию! Мимо шеи бы не промахнулся... Дед, ты что в натуре?! УБЕРИ РУЖЬЁ! ХРИСТОМ БОГОМ ПРОШУ! ДОИГРАЕШЬСЯ!!! ААААААААА!!!
- А попадёшь? - усомнился индеец. - Дух наш уже полсотни шагов пробежал, да и темнота...
- Кому темно, могут удалиться, - пробурчал маршал. - И не говорить под руку...
Он мгновение помедлил, прежде чем спустить курок.
Б-БАХ!
Чё, старикан? Доволен?! Меня аж, мать твою, шагов на двадцать назад отбросило... Ещё бы -- с двух стволов и картечью. Мля... Оп-па, а почему я тогда живой? Эй, дедуся, ты куда?! Сломать, сломал, а чинить кто будет? Щас выну свой любимый "Парламентёр" и покажу тебе какую-нибудь мать... Как сломан?! Кто посмел?! Ах, да... помню. Замнём.
Так я живой или нет? Мля, вопросик... Из меня решето в прямом смысле слова сделали, а я встаю и вопрошаю: Эй, мужики! Меня убили или как? Картина. Триптих. Натюрморт с двумя вазами и одним гипсовым бюстом.
Встаю. Без проблем встаю. Ручки, ножки шевелятся, даже челюсти разжались... Поорать что ли? Во всю глотку. А она у меня неслабая...
Мля, а свет-то откуда? Фонарщики хреновы. Ходют и светют. Ходят и светят. Приходят и отсвечивают. Тьфу, пропасть! Какие ещё фонарщики?
- Приветствую тебя. - звучит голос. Оглядываюсь. Никого... Поднимаю голову. Опять никого. Кроме света в небе. В чёрном таком симпатичном небе... такая, блин, несимпатичность. Круглая дырка, и светится. Синевато-белым. Какая, на фиг, луна?! Луну я тоже вижу -- вон там, правее дырки. Бледная такая... Симпатичная. Уютная. Родная. Это я про луну, не про дырку же...
- Приветствую тебя. - повторяет голос. Утробненько так, со значеньицем...
- Мужик, блин! Встань так, чтобы я тебя видел и ручки держи на виду. А то я человек нервный, могу и покалечить!
Молчит.
- Мужик, ау!
Замёрз мужик. Не мычит, не телится.
- Посмотри под ноги. - опять этот гнусный голос.
Мля... Прям щас. А мужик из-за угла с топориком и меня ка-а-ак... Индеец хренов. Томагавочник. Найду -- обижу. Так обижу, что потом всю жизнь обижаться будет... За то, что не убил.
Ладно, блин, посмотрю... одним глазом. Под ногами у нас... Мля! Как тебя, парень, жизнь-то приласкала! Словно динамитной шашкой позавтракал.
- Мужик? Это не ты, случаем?
Молчит. Ладно уж... молчи если хочется -- в твоём состоянии полезно.
- Мужик! А на хрена ты мою одежду напялил? Джинсы, рубашечку в тон... И сапоги как у меня... СВЯТАЯ КОРОВА! ЭТО ЧТО ЖЕ -- Я?!!
Вот мля... погулял, называется. Уделал дедуся добра молодца -- на полном скаку, можно сказать, остановил. Ну, дед, ну стрелок... Дикий Билл, мать твою! Доигрался.
Поднимаю голову и смотрю на свет... Вернее, Свет. С большой буквы.
- Это... Это то, что я думаю? - спрашиваю. - То самое?
- То самое. - устало отвечает голос. - Пошли.
...Думаете, я пошёл? Как бы не так.
Эхо выстрела шарахнулось в окна "Водички".
Двери салуна распахнулись; на улицу мутным потоком изверглась людская масса, ощерившись стволами. Гомон страшный:
- Что случилось?!
- Стреляли!
- Кто стрелял?!
- Зачем?!
- Орки в городе!! Спасайтесь братва, кто может!
Кто такие орки и что они собирались делать в городе, так и осталось неизвестным.
Дракула повернулся, смерил толпу мрачным взглядом, в котором явственно читалось -- "где ж я вас всех хоронить-то буду?". Толпа шарахнулась, Ястреб усмехнулся.
- ТИХО! - рыкнул маршалл. В голове набатным колоколом билась нехорошая мысль пристрелить кого-нибудь для острастки... Сорвать злость. Влад ни на секунду не забывал, что в полусотне шагов за его спиной валяется Ванкул... Вендиго... неизвестно кто, но валяется, разорванный серебром на части. Выстрелить в тварь было равнозначно выстрелу в себя. Я справился, с холодной отрешенностью подумал Дракула, я всё-таки справился... Значит -- смогу ещё раз. Когда потребуется. И даже целиться особо не надо...
Подумал и тут же отодвинул эту мысль на задворки сознания. Позже... Сейчас же необходимо сделать так, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что в городе был Вендиго. Иначе паники не избежать.
- Что ж вы, люди, - Дракула усилием воли растянул губы в улыбку, отчего та вышла на редкость жуткой. - ...объявлений не читаете? Или меня в этом городе совсем уважать перестали?!
- О чём ты? - отозвался кто-то из толпы. - Какое ещё объявление?
- Вывешенное днём раньше. - маршалл уже не улыбался. - На стене Литературного клуба... Значит, не уважаете?
- Так в объявлении о тебе ничего не сказано!
- Ответственные будут наказаны, - зловеще пообещал маршалл. - А сейчас... Все, дружненько, руки в ноги и вперёд. В Литклуб. Замечу уклонившихся -- пристрелю на месте! Вы меня знаете...
- Сатрап! - прозвучал в глубине толпы одинокий голос.
- Он самый, - согласился Дракула. - Ша-а-агом, а-арш!
Скорпион пристроился в хвосте процессии. Он не знал, что происходит, но чутьё опытного сыщика редко подводило. Что-то случилось. Что-то на редкость дурно пахнущее...
За его спиной Ястреб переглянулся с маршаллом.
Я возьму его.
Ты уверен?
Индеец подумал и кивнул.
Его.
- А тебя, Скорпион, я попрошу остаться, - сказал маршалл. - Сугубо добровольно, конечно... Так что, уважаемый доброволец -- два шага назад!
Индеец дождался, когда последние "любители литературы" скроются во тьме, и только тогда повёл Скорпиона за собой. Причём не куда-нибудь, а к зданию Канцелярии, в котором слабо светилось единственное окно. Знаком велев сыщику подождать, Ястреб зашёл внутрь.
Оставшись в одиночестве, Скорп почесал затылок. Полночное приключение грозилось вылиться во что-то очень серъёзное, недаром в помошники был выбран человек, прибывший в город буквально несколько часов назад... Интересно, подумал Скорпион, нет ли у маршалла дурной привычки убирать свидетелей? Было бы весьма неприятно.
Единственное окно Канцелярии неярко светилось. Чуть дальше виднелся эшафот с неизменной для южных штатов виселицей, лунный свет выкрасил перекладину в серебро. Сыщик подошёл к окну, осторожно заглянул внутрь. Огромный стол, масляный светильник, чьи-то ноги в мокасинах. Далее всё терялось во тьме.
Негромко звучали голоса.
Ястреб всё не возвращался. Скорпион оглянулся, стянул с головы шляпу и прижался правым ухом к оконному стеклу...
- Еще чего, - прозвучало в ответ. Скорпу почудилось, что человек едва сдерживает гнев. - Развелось вас... дармоедов.
- Седьмой день не жрамши!
- Врёшь, Егорушка... Второй пошёл.
- Но, Сингл...
- Нет, я сказал.
Арестованных морят голодом? Ничего себе городок, ничего себе порядки...
В левое ухо Скорпа упёрлось холодное дуло.
- Руки. Вверх. Медленно. - прозвучало над его головой. - Дёрнешься -- мозги вышибу. А то, что останется -- зажарю и съем. С чесночком.
В то время как холодный ствол револьвера уперся Скорпиону в ухо, Егор окончательно потерял надежду. Кишки ныли так, словно собирались сожрать друг друга. Сил не было.
Оставалось только умереть.
Внезапно дальний угол камеры загорелся бледным светом размером с ладонь, словно туда попал заблудившийся болотный огонёк. Огонёк разросся, практически ничего не освещая, увеличился в несколько раз, приобретая очертания высокой светящейся фигуры, стоящей со сложенными на груди руками. Привидение. Призрак. Тень.
Егор бросил быстрый взгляд сквозь решётку. Одинокий Волк всё так же раскачивался на стуле, не обращая никакого внимания на происходящее в камере. То есть, попросту говоря, ничего (и никого) светящегося рядом с узником не видел.
У меня глюки, решил Егор.
Тень засветилась странным белым светом, потом яркость свечения уменьшилась, так, что стало возможным разглядеть детали. Несомненно, ЭТО напоминало человека -- разве что на редкость уродливого. Вместо лица -- мешанина рубцов, выступов и впадин, без всякого намёка на симметрию. Глаз нет. Левое плечо выше правого, вместо одежды -- подобие покрывала... вернее -- саван. Причём грудь и правая рука Тени -- в частых отверстиях, напоминающих крупные оспины или дырки в сыре... Желудок судорожно сжался.
Голодные глюки, ужаснулся Егор.
- Ты кто? - спросил он у тени. Ответ заставил его подпрыгнуть.