Какое пекло. Пьешь и пьешь. Каждое движение дается с трудом. Только бы это. Филиппыч опять недоволен. Почему копает так небрежно, почему отбрасывает мелкие фрагменты. Все не так. Саня сорвался: "В чем проблема?" - "В чем проблема?.. Ты, как разговариваешь? А?" - "Я нормально разговариваю". - "Нет, молодой человек. Работаешь плохо, замечания не воспринимаешь, а теперь еще:"В чем проблема?" Если работать не хотел, зачем приехал?" -
"Я приехал работать. И отдыхать. Но у нас атмосфера какая-то нездоровая". "Саня, тормози", - решил его унять приятель. Однако тот разошелся: "Пашем, как рабы с утра до вечера. В любую погоду паши, как вол. Кормить обещали хорошо, а здесь каши да каши. Детский сад что-ли". - "Ну, Саша, ты, похоже, действительно из детского сада. Обычные полевые условия. Тридцать километров от города и хочешь питаться деликатесами, принимать ванну перед сном. Несерьезно". Сергей Филиппович иронией обезоруживал оппонента, который не выдержал и, вогнав лопату в свой квадрат раскопа, со словами: "Работайте сами", зашагал прочь.
В лагере осушил ковш и залез в палатку. Как сожалел Саня, что поддался романтическое желанию. Археологическая экспедиция - звучит сильно. Воображение рисовало научный поиск с детективным оттенком, поразительную находку и революцию в оценке периода позднего неолита. Лопата на обочине этой картинки, а в центре фигура скромного, но чрезвычайно одаренного студента, перевернувшего застарелые представления о целом этапе истории человечества. И перевернул земли он уже довольно много. А ведь мог пройти летнюю практику в университете! Сидел бы на стульчике в учебном корпусе во время экзаменов. С 8 до 14 - и домой.
Когда собрались за общим столом, Саня почти успокоился, но Сергей Филиппович вернулся к теме его поведения. Студент выслушал резкие слова молча. А после ужина ребята галопом направились купаться в котловину, огромный бассейн посреди степи. В другой раз неужели бы он пропустил это мероприятие. Только сейчас заряд внутренней борьбы вынудил проигнорировать развлечение.
Сергей Филиппович с помощником о чем-то говорили в командирской палатке, дежурный лениво мыл посуду. Уже коря себя за бойкот водных процедур, Саня выдал ценные указания в отношении мытья кухонных принадлежностей в походной обстановке и пошел к земляному валу, тянувшемуся вдоль ЛЭП. У насыпи прилег. Солнце палило еще прилично. "Денек, - размышлял Саня, - сплошные занозы. Филиппыч достал. Откуда выписали такой экземпляр. Маяться тут больше недели. Под чутким руководством! Сегодня среда. У-у! Нас ожидают три задорные вахты. Парни из неолита постарались, сколько будем копать эти бифасы и нуклеусы. Конкретно, они достигли высокой культуры обработки камня. И как я не остался в городе!" Рядом на поверхность айсбергом выступал угольный пласт. Повсюду виднелись куски угля. Его добывали открытым способом километрах в десяти. Временами раздавался глухой удар и в небе появлялась шапка дыма. Угольный пласт взрывали и породу увозили из карьера по рельсовой ветке. Горняки и археологи обменивались визитами. Иногда машина с бочонком кваса по дороге в карьер останавливалась у раскопа и русским напитком заполнялись все емкости. Саня стал подсчитывать точное количество предстоящих трудовых дней. Получилось восемь. Но, кто знает, может накинут парочку. Нет, это без него. После учебы и так сразу в экспедицию. Что здесь до середины июля загорать? Нет, дорогой Сергей Филиппыч, ровно три недели. Иначе, на попутке в Экибас, там купит билет на поезд, желательно скорый, и отчалит. Пусть Филиппыч в этом не сомневается.
Саня заметил тушканчика, который пристально вглядывался в будущего историка. Сей студент как-то возглавил охоту на похожего зверька. Тушканчика, возникшего на раскопе, схватили, однако он изловчился и прокусил Сани палец. Степного зверька связали и определили в ящик, однако вскоре торжественно выпустили в естественный ареал проживания. Ведущий охотник наблюдал за этим с перебинтованным мизинцем. Обида не была забыта - он осторожно поднял камень и швырнул в тушканчика.
Густые, лохматые облака медленно и низко плыли над степью. Вокруг выжженная редкая трава. Местами проплешины солончака. Когда прибыли сюда, жара была под сорок. Воздух плавился, словно попал в струю реактивного двигателя. Принялись делать навес у этого самого вала. Требовалось вкопать два столба. Тяжко они давались. Задыхаешься, пот разлетается во все стороны. Шофер с канистрами помчался в Экибастуз, а в лагере осталось литров пять воды. Готовились, готовились и так влипли. Еле натянули тент. Повалились под брезент и приходили в чувства. Кто-то услышал крик чаек. Филиппыч ничего не слышал, но показал, где находится теперь высохшее озеро. Некоторые решились на вылазку. Прошли мимо давно разрушенного села, поднялись на сопку и с нее увидели озеро. Прибавили шаг. Здесь стало происходить что-то странное. Казалось, до цели рукой подать, но юные археологи маршируют порядком и прежний гомон чаек, только водоем игриво скрывается за новыми и новыми сопками. Неожиданно они вышли к обрыву. Перед ними лежало озеро наполовину покрытое солью, а дальше пенились волны, с которых взлетали шумные птицы. Саня понял, рассеивая мыслями одуряющий зной, что они наблюдали мираж. В родных широтах, не в Сахаре. Виды другой половины озера - очередной мираж. Правда, он никак не мог объяснить птичьих криков. Компания спрыгнула с обрыва и затопала по соляной глади. Несколько метров удачно, а потом начали проваливаться в жидкую грязь, скрытую под хрупким кристаллическим слоем. Саня предложил поворачивать в лагерь, но двое взялись доказывать, что впереди точно плещется озеро. Переубеждали их напрасно. Они двинулись далее, часто хлюпая в теплую грязь. Вспомнив, как он настойчиво говорил об ошибочности данного маршрута, Саня растянулся в самодовольнойулыбке. Ребята пересекли высохший водоем и неподалеку заметили экскаватор. Скитальцев напоили и показали шоссе на Экибастуз, где они быстро поймали машину. В городе нашли краеведческий музей и там поведали, что с ними произошло. Утром на автобусе музея парней доставили в лагерь. Филиппыч накануне верно предсказал их возвращение именно на этом транспортном средстве.
Солнце близилось к закату. Жара спадала. Небо у горизонта белело и в нем почти растворялись пушистые облака. Они продолжали размеренно плыть над бугристой степью. Редко взмахивая крыльями, на высоте кружил надменно-суровый орел. В карьере еще трудились. Из него доносился тихий рокот. Завтра он обязательно искупается. Уверенно войдет в холодную воду, окунется, поспорит в скорости, обрызгает девчонок, которые дрожат на мелкоте, а затем, набрав полные легкие воздуха, станет погружаться. Вниз и вниз пока навстречу не ударит ледяной ключ.