Это лето выдалось особенно жарким. Старый город задыхался от пыли, асфальта и потока машин. Легкий, знойный ветерок бродил по выгоревшим верхушкам деревьев, пытаясь расшевелить уставшие от жары кроны и гоняя по улицам клубки тополинного пуха.   Только и слышались вокруг разговоры:   - А Вы не слышали, будет дождь?   - А Вы не знаете прогноз на завтра?   Родители стремились отправить своих чад по дальше от этого зноя, раскаленного гранита, ближе к лесу, морю и свободе. И Алька была не исключением. В это лето ей особенно повезло. Ее отправляли в летний лагерь, на берегу Азовского моря. С трудом доставшаяся путевка, купленная у знакомых, чей ребенок отказался от лагерных привелегий, таила в себе маленький секрет, что особенно завораживало Альку. Ей предстояло, как в детективе, отдыхать тайно, под чужой фамилией.   - Елена Горская, 14 лет, - сладко, с гордостью, в слух прочитала Алька и ее глаза цвета спелой вишни зажглись хитрым огоньком.   Сколько волнующего и неизведанного таила в себе первая поездка в лагерь, перемешиваясь с чувством особой секретности!    Наконец-то, для Альки настал долгожданный час и папа с мамой, слезно давая наставления своему единственному чаду, усадили Альку в автобус, вокруг которого как рой пчел гудели взволнованные родители.   - Да, мамочка, конечно, простужаться не буду. Обязательно, буду слушаться старших и ни в коем случае не полезу плескаться в холодное море! Пока, папочка, не скучай! - так кричала Алька из окна отъезжавшего автобуса и махала при этом рукой, посылая воздушные поцелуи предкам.   За пыльным окном, на котором детским пальчиком было выведено “Здесь был я”, замелькали леса и реки, поля и огороды. Алька очнулась от радостного, громкого мальчишеского крика “Приехали, приехали!”. “Вот она, свобода”- подумала Алька, гладя на открывшуюся картину бескрайнего Азовского моря.   Елену Горскую определили вместе с другими девочками в большую комнату, где стояли шесть кроватей с обшарпанными коричневыми тумбочками. Успевшие познакомиться девочки радостно галдели, обсуждая предстоящий отдых, как вдруг в дверь постучали. На пороге появился высокий брюнет с небесно голубыми глазами лет двадцати и насмешливой улыбкой:   - Здравствуйте, девочки, я ваш вожатый и меня зовут Сергей. - он присел на край кровати и добавил:   - В обиду никого не дам, отдых проведем весело и активно. Если есть вопросы, с удовольствием, выслушаю, если нет, до встречи на линейке.   Алька не успела охнуть, как красавчик испарился, оставив след восторга и трепета в молодом девичьем сердце. “Это Он!” - подумала она.      И полетели беззаботные дни отдыха. Линейки, спевки, зарядка, отвратная каша по утрам с кипяченым молоком, плескание в море под крик любимого вожатого и надежда, слепая девичья надежда.      Алька осталась одна в комнате, перебирая свои наряды. Поглядывая краем глаза на ветку сирени, просившуюся в окно, она думала о Нем. Стук в дверь заставил ее обернуться. На пороге стоял ОН. Сережка как-то резко подошел ближе, потом еще и еще. Алька почувствовала его дыхание, сливающееся с запахом сигарет , словно синей волной моря захлестнула близость, казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди и разорвется.   Сережка, чуть приподнял личико Альки за подбородок своей теплой рукой, вглядываясь в непроглядные, как ночь, девичьи глаза. Она замерла, в сладком придвкушении, опустив ресницы и доверчиво подставив свои пухлые губы. Внутри все заныло, тело поддатливо затрепетало, обдав девчонку жаром. За эту долгожданную минуту она готова была отдать все. Секунда, две. И ничего, пустота. Все оборвалось и стало куда-то падать. Неведомое чувство захлестнуло обидой. Алька распахнула глаза. Сережкины губы по-отцовски коснулись ее лба. И ласково проведя по ее персиковому лицу ладонью, он добавил : "Какие глаза!". И все. Дверь захлопнулась. Алька упала на подушку и залилась слезами. Почему? Почему так?      Возбужденный галдежь, доносившийся из девичьей комнаты, напоминал стаю чаек.   - Таня, давай быстрей, дискотека начинается!!    Накрученная Алька, со взбитой прической, блеском помады на губах, в маленьком платьице уже стояла у входа в зал, тайно высматривая своего Сережку. Проносясь мимо Альки,по залу кружились пары, весело щебеча о чем-то. Светка, Танька, Ленка, Игорь, Олег, Слава. Сережки не было. Алька вышла и подошла к беседке на дерегу моря, грустно вглядываясь в темную, тихую даль морского горизонта. Тишину нарушил шорох и чей-то шопот, доносившийся из кустов. Сладкий, знакомый, очень близкий. Она обернулась и увидев замерла. Сережка жарко, с дикой страстью целовал Иркины губы, пытаясь одной рукой залесть ей под платье,поднимая его все выше и выше, а другой нежно ласкал открывшуюся девичью грудь. Разгоряченная, румяная Ирка, тихо постанывала от наслаждения, пытаясь расстегнуть тугой ремень Сережкиных брюк. Легкий ветерок с моря раздул подол ее платья и Алька увидела, как Сережкина рука, забравшись в трусики.... Больше Алька выдержать не могла. От боли она сорвалась с места и стремительно побежала в никуда. Глаза защипало от потекшей туши и размазывая ее по щекам, Алька влетела в комнату и упав навзничь на кровать, разрыдалась.      - Кто здесь Лена Горская?- спросила Динка, ловко запрыгнув в окно комнаты.   - Ну, допустим, я. А что?- грубо, всхлипывая, ответила Алька.   - А то, что пока ты здесь слезы льешь, тобой интересуются.   - Кто это еще интересуется?   - Кто, кто, конь в пальто. Шутка! Ромка из соседнего отряда. За ним весь лагерь бегает, а он по тебе, дуре, сохнет всю смену, да подойти не решается. Знаешь, какой парень! По нему даже девки из старших отрядов сохнут. Ты только поговори с ним, сразу влюбишься. Вот сегодня разоткровенничался на дискотеке, попросил познакомить.   - Не знаю такого, не замечала.   - Да, где уж тебе заметить-то, все глаза на Сережку истратила.   - Страшненький? Ладно, покажи мне его из далека, а там посмотрим, - пролепетала Алька.      Высокий, по подростковому не складный, с черной гривой густых волос, в старой, короткой балоневой курточке и черных потертых джинсах, Ромка стоял у входа в зал дискотеки. Из разных углов слышались девичьи возгласы: "Рома, иди к нам, чего стоишь один! Иди, потанцуем!" Ромка смотрел на танцующую толпу девчонок, натыкаясь глазами на их приветливые лица, всегда готовые расплыться для него в улыбке, но искал он не их. Светка, Ирка, Ольга, Дина, Танька, лица мелькали, как цветомузыка на площадке, даже "синий чулок" Люба, все были здесь. Не было только Альки. Где же она?   Ромка вздрогнул, как-то напрягся весь, когда заметил, как Елена Горская медленно вплыла в зал.   - Объявляется медленный танец!- прокричал микрофон   - Ром, можно тебя? - подскочила радостная Динка, с надеждой заглядывая в глаза.   - Извини, - прошептал Рома, отстраняя ошарашенную Динку в сторону и устремив решительный взгляд в другой конец зала.   Выпрямившись и расправив мальчишеские плечи, он через весь зал быстро направился к Альке, зацепившись по дороге за стоящий на пути стул и опрокинув его, Ромка упал и залившись краской от стыда, выругался про себя.      - Можно тебя пригласить? - услышала Алька за спиной тихий, низкий голос, и, обернувшись, увидела невзрачного паренька.   От волнения, близости руки не слушались, дрожа на Алькиной талии, дыхание сбивалось, и голос становился предательски хриплым. Он ласкал взглядом ее лицо. Нежное, милое, слегка румяное от утреннего солнца, залитое легким загаром цвета спелого персика. Любимое лицо Ромки.      Алька выбежала из зала в темноту южной ночи, и удобно устроившись на перилах беседки, стала смотреть на падающие звезды. Звездопад. Тишина. Плеск волны. Сережа. Безответная любовь. Слезы. Больно.   - Можно с тобой посидеть?- Рома тихонечко подешел к Альке.   - Нет - кинула она, и спрыгнув с перил испарилась.   "Кто тронет ее, убью!"- с упрямым, горячим мальчишеским запалом подумал парень про себя.      Часто Алька находила маленькие безделушки на своей подушке в виде цветов, закованных в маленький квадратик стекла, услужливо подкинутые кем-то из девочек по Роминой просьбе. Или в столовке, он никогда не уходил, пока не уйдет Алька. Ждал, чтобы покорно, затаив дыхание, идти сзади, да так, что бы Алька не видела, как он любуется ее походкой.      Смена подходила к концу. Последний завтрак, плескание в море, спевка. Вечер. Девчонки разбежали по парам, прощаясь со своими кавалерами. Алька сидела одна на берегу покорного моря, лижущего ступни ее маленьких смуглых ножек. Лунная дорожка освещала путь от горизонта до самого берега. Рома сел рядом с ней на прохладный песок:   - Подари мне, пожалуйста, этот вечер, ведь он последний   Алька внимательно посмотрела в черный агат глаз и равнодушно бросила:   - Дарю.   Они разговаривали о всякой ерунде. О звездах, море, лагере, дискотеках, вспоминая всякие смешные истории. И Алька не заметила, как простые, теплые Ромкины слова стали доходить до ее сердца, оно оттаивало с каждой минутой, боль и грусть уходили, уступая дорожку радости, легкости. Оказывается, все так просто, искренне, настояще. Прохладно, Ромка накинул Альке на плечи свою старую балоневую курточку, и лукаво прищурив глаза, радостно шепнул ей на ушко:   - Пойдем, погуляем по морю.   Он взял Алькину руку в свою теплую ладошку и потянул ее за собой.      Под утро Алька прилетела в комнату. Не спалось. Ромка не выходил из головы. Как могла она не замечать всего этого? Как могла сама себя так наказать, лишить такого?         На площадке ждали автобусы. Рыдания, обещания, уверения. Расставание.   Алька стояла возле своего автобуса, вглядываясь в глубь лагеря. Где же, где же он? Она нервно кусала губы и готова была вот-вот расплакаться. Из кустов вынырнул Ромка. Он летел к Альке с большим букетом только что украденных у местных жителей красных роз, роняющих слезы росы на горячий асфальт. Исцарапанной в кровь рукой он протянул ей букет:   - Тебе!   Алька бросилась к нему на шею и прижалась губами к его губам. От неожиданности Ромку бросило в жар. Он крепко-крепко, на сколько хватило сил прижал ее к себе.   - Я знал, верил, что ты станешь моей. Пусть в последний вечер, пусть, но я верил, - слова комкались в горле и пропадали куда-то.      - По автобусам! По автобусам! - слышались голоса вожатых.   Двери закрылись, и автобусы стали разъезжаться в разные стороны.   И снова за окнами замелькали реки, поля и озера. Алька, сдерживая в себе рыдания, прижимала к груди, сладко пахнущие цветы. "А ведь я даже адреса его не знаю!". Она прижалась головой к горячему окну, и глядя на уходящую дорогу, вывела пальчиком на стекле : "Я люблю тебя!".

<