Драфтер Ули Александрия : другие произведения.

Сорные травы.

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга полностью, с изменениями и исправлениями. Одни говорят, создатель всеобщей биосистемы был безумен, другие, что гениален, третьи, что Арба произошла случайно, была ошибкой. А, возможно, все они были правы. Но, самое невероятная версия, что Арба вышла из попытки воссоздать разум человека со всей его сложностью. Амарант, так зовут создателя, потерял единственного ребенка еще в начале войны. И, вероятно, хотел вернуть ее таким образом. А когда долго работаешь над чем-то, так или иначе начинаешь одушевлять свое творение. Так и получилось, что новая система оказалась гораздо сложнее, может даже наделенная душой, только вот на сколько опасна машина, пусть и очень сильная и сложная, но не знающая человеческих чувств и эмоций. Творящая справедливость только по законам вложенных в нее. Возомнившая себя сначала человеком, а потом и богом. Потому и внедрили только ее урезанную, более простую версию, местами, даже управляемую, подчиненную. Вот только сама Арба не была согласна со своим положением.


   Сорные травы.
   Верт.
   Чернота в неоновом свете, отраженном от глянца стекла движется, пролетая на скорости муниципального транспорта в непонятном направлении. Безразличные тени пассажиров занимают места, некоторые стоят, так же отрешенно смотря в свои отражения в стеклах, ставшими зеркалами от темноты за ними. Сидеть невероятно уютно, понимая, что за пределами поликарбоновых стен стылый холод и ветер с первым колючим снегом, мелкой крупицей усыпающий темноту. Тревожит только чувство неопределенности. Сложив ладони в метафлисовых перчатках на коленях, закутанный в утепленную накидку свободного кроя, пассажир не знает, куда несет сквозь тьму его транспорт. Вглядываясь в черное зеркало стекла можно оценить свое отражение, на сколько оно позволяет - бледный овал лица, темные брови и волосы, глаза серого цвета. Тепло и клонит в сон. Ноги удобно обуты в военного вида высокие ботинки, так, что не чувствуется вибрация пола под ними. Выдох через рот и темнота тонет в белом тумане. Попытка присмотреться не дает ничего кроме ярких всполохов в стене черноты. Транспорт едет дальше.
   Мысли движутся вяло, как сор в мутной воде, но что-то постепенно прорывается через клейкую завесу непонимания. Цветные пятна окон словно игральные кости домино выкладывают некую партию. В детстве они с сестрой разрисовали цветными гелями белые точки на черных плиточках, это сходство теперь стало каким-то пунктом отправления к памяти. Детство вспоминается, а остальное нет. Даже имени нет.
   Теней в отражениях все меньше. Вот и просто чернота за окном, два пустых деления на игральной кости. Время начинать игру - тебе ходить первым.
   Транспорт останавливается, замирая. Белый неон меняется на красный - конечная остановка. Оглядываясь пассажир понимает, что остался один в уютно-темном теперь салоне. Медленно встать и выйти во тьму. Двери с щелчком закрываются за спиной, унося последний источник света куда-то вдаль.
   Пара шагов вперед вдоль дороги, затем назад пока глаза привыкают к темноте. Почему-то именно сейчас возникает мысль проверить карманы. Рука опускается до дна одного - пусто. Второй карман - что-то тонкое, вытаскивает - кусок пластика. На поверхности светящимся шрифтом витиевато выведено "Вертлайф. Ночной клуб" далее адрес. Ни о чем не говорит. Вокруг пустое поле без намека на жилье или присутствие человека.
   Крытый павильон остановки оснащен картой с информативной базой. Вбить нелингвальным методом название - Вертлайф. В ответ символ с перекрученным вокруг ножа зеленым листом. Странно выглядит, незнакомо, но идти недалеко. Всего пол километра вдоль дороги. Холод пробирается под одежду уже в начале пути.
   Окончательно замерзнув на холодном ветру идущий с радостью видит светящуюся вывеску Верта - зелень и серебро расходится мерцающими волнами по припорошенному покрытию стоянки вокруг небольшого здания. То там, то здесь блестят смятые упаковки банок и фольги от закусок. На двери кодовый замок, иначе она не поддается. Снова вытащив карточку из кармана на обратной стороне замечает четыре цифры. Аккуратно касается их на панели в той же последовательности. Замок открывается с легким шипением.
   Внутри лестница ведущая вниз, освещенная ярко-алым светом. Гул басов вибрирует, отдаваясь в грудной клетке. Слегка душно, в ноздри бьет пряный запах дыма и еды. Но самое главное - здесь тепло.
   В конце лестницы небольшой холл с тремя конструкциями, представляющимися диванами - переплетения проволочной сетки, колючей проволоки надеты на каркас из арматуры и изогнутых труб. Музыка вибрирует громче.
   Единственная дверь, кажется, не заперта. Над ней эмблема, что и была на входе, но с небольшим отличием. Анимированная проекция изображает обнаженную девушку, кружащуюся вокруг оплетенного кинжала. Художник изобразил ее с чрезмерно пухлыми губами и тяжелым тазом, грудь не сильно уступала в объемах. Движения зациклены, когда длинноногая фигура делает три оборота, плавно изгибаясь вокруг острия, все повторяется снова. Зрелище не столько возбуждает, сколько завораживает желанием найти момент, после которого движения идут по кругу. Вот она - краткая остановка, немного неверный изгиб руки, не вписывающийся в следующее движение.
   Нужно зайти. Дверь поддается наружу, сразу оглушая басами и мерцающей подсветкой, душа дымом, подобно туману скрывающему все вокруг. Стоит привыкнуть и обстановка становится яснее - столики из того же переплетения металла, заняты не все. Среди присутствующих несколько компаний, часть поодиночке наблюдает за тремя силуэтами, медленно, не в такт высоким нотам музыки двигающимся на высокой сцене - мелькание обнаженной кожи, черного блестящего материала и металлических деталей. Внимание к себе вошедший не привлекает, только сидящий ближе ко входу ненадолго оборачивается, будто ждет кого-то. Но тут же возвращается к созерцанию.
   Непривычно быть в таких местах, не ясно, как нужно действовать. Но лучше сразу выяснить, зачем здесь. Потому посетитель подходит к стойке, за которой человек неопределенного пола, но весьма среднего возраста начищает бокалы из ярко-зеленого стекла.
   - Потерялась, детка? - подозрительный взгляд окидывает севшего на высокий стул. Голос тоже не дает догадку о том, кто это - мужчина или женщина, зато надменности в нем хватило бы на обоих, - время не детское, тебе спать не пора? - усмешка. Место зубов блестят какие-то ломаные осколки, будто того же стекла, что и мелькает в длинных пальцах.
   - У меня есть это, - посетитель протягивает карточку, стараясь скрыть предательскую дрожь.
   Ухмылка на бесполом лице меркнет, сменяясь сосредоточенной серьезностью. Отставленный стакан так и остается накрыт тряпкой, длинные пальцы выхватывают кусок пластика, разворачивают его несколько раз, но не возвращают обратно.
   - А, - ни тени насмешки больше, - придется подождать, - карточка прячется под стойку, зато в лице бармена появляется вежливо-услужливое выражение, -А пока могу предложить все с допуском два П.
   - Чай?
   - К сожалению нет.
   - Кофе. С лактокомпонентом.
   Угол рта дергается в сторону в снисходительной улыбке:
   - Черный.
   - Сойдет.
   Бесполый отворачивается к агрегатам внутри бара и посетителю становится видно, что волосы того напоминают стеклянные трубки, собранные в узел на затылке. Внутри каждой пульсирует провод-нерв.
   Стоит оглядеться. Кроме сцены, полукругом занимающей треть помещения, у стен находятся несколько колб-витрин. Почти все заняты танцовщицами, извивающимися внутри, изображая то страстный танец, то паническую истерику. Две грани приводящие к возбуждению. Стены украшены зеркалами в обрамлении все тех же металлических и проволочных стеблей. В одном из них посетитель видит себя - на фоне гибких танцовщиц словно напуганный утенок в стае грациозных нимф. Крошечный и неуклюжий.
   Чашка с обжигающе горьким кофе греет ладони. Как будто в сочувствие бармен поддакивает в его сторону колбу с кристаллами сахара, больше не приближаясь. Кристалл за щекой слегка смягчает горечь напитка.
   Время тянется неимоверно медленно, скоро начинает клонить в сон, сам не замечая того, гадкий утенок склоняется на стойку, прикрыв глаза проваливается а мерцающую тьму. Даже крепкий кофе бессилен перед хорошим нейростабилизатором. Нет страхов, нет беспокойства. Есть усталость.
   Белла Донна.
   Первый выпавший снег вызывает двойственное чувство. Одно - приобретенное долгими годами осмысленной, самостоятельной жизни, тонкими слоями дымного стекла наложившееся на восприятие. Обновление, новизна, перемены. Другое, более ранее, и от того уже ни чем не исправимое, тлеющее как угли, поддернутые пеплом, но от любого дуновения рагорающиеся огненной раной - боль, потеря, смерть...
   Именно накануне снова приснился сон. Еще маленький, не осознающий себя и мир, но уже человек, заявляет с какой-то каменной уверенностью - " мама умерла". И такие же дети, что сейчас с радостным криком кидаются сырыми тяжелыми комками снежной ваты, сначала смеются, считая это шуткой, потом почему-то отворачиваются, отходят и уже больше не говорят с ним. А в глазах вместо снежной пены мраморно-бледные руки, свисающие с мешка, на котором ее уносят. И остается только сидеть в этом промозглом и уже не веселом мареве рябящего снега, когда вокруг загораются светом окна. А он знает, что никто не позовет его согреться, хотя кажется - вот-вот услышит знакомый голос, возвращающий в тепло. Тень. Нависает, обдавая неприятным запахом. Рука сначала протянутая с намерением помочь, как только крошечная ладонь оказывается пойманной, с силой дергает, таща за собой. Едва успевая семенить по мерзлым лужам в больших сапожках, пленник не раз удерживается от падения. С ним не говорят, не кричат, не успокаивают. Только тянут за собой.
   Ветхая дверь отъезжает в сторону, впуская в темноту. Тепло обволакивает замерзшее личико и руки медленно возвращают чувствительность. Даже та, что сжата в грубой от пропитанной ткани клешне. Лестница вниз. Малыш, все же спотыкается, едва не скатываясь вниз, в тусклый свет от раскаленной проволоки. Осыпающиеся стены в подтеках, пыльный налет на полу под ногами. А дома было на много чище, маме бы не понравилось здесь. Впереди еще одна дверь, поновее. За ней темно. Тот, кто ведет заводит ребенка туда, сажает на что-то жесткое и закрывает дверь.
   Темно. Только свет пробивается через проем двери. Однажды его наказали - закрыли в утилизаторной за то, что разлил еду. Было так же темно, но пахло очень странно. Здесь пахнет землей. Наверно его наказали за смерть мамы. Он виноват. За это придется здесь сидеть очень долго, ведь мама не придет простить его. Мысленно он готов просидеть здесь столько, сколько нужно.
   Все же дверь открывается. Стоящий на пороге рассматривает заключенного, затем ласково, успокаивающе говорит - " встань, повернись". Обреченный делает все беспрекословно. Он принял свою вину. Рука ласково проходится по голове, потом снимает намотанный на плечи платок и курточку. Ребенок даже не застегнул ее. Задирает рубашку, стаскивая вниз штаны и колготки. Обычно он снимает все по очереди, так что непривычно, одним действием остаться голым. Его отшлепают, не иначе. За такой поступок нельзя расплатиться одним лишь сидением в темноте. Он виноват, он должен терпеть. Колени становятся на жесткое сиденье, руки упираются в него же. Однажды его уже наказывали - больно били ремнем, он кричал и плакал, потому что был уверен, он случайно разбил тогда большое окно. Кидал не в него, а в стену. Теперь он не будет сопротивляться. Звон пряжки, но нет звука замаха как перед экзекуцией. Наоборот, осторожное касание к непривычно обнаженной коже. Потом что-то давит в неприятном месте, сильный толчок и невероятная боль прорезает тело. Он кричит, слезы горячими струйками брызгают из глаз. Нет, мама, за что? Жгучая боль разрастается, разливается огнем. Но как и тогда, действия взрослого не остановить, ребенок бессилен. Сколько его наказывают, он не знает, только скоро что-то горячее и скользкое покрывает там тело и стекает по ногам. Он обмочился? Или еще хуже. Тогда его накажут еще. Уже на успокоившейся боли, он начинает плакать снова. Его бьют вбок, то чего голос срывается на визг, бьют по голове. Звон заменяет боль. Его сильно, как будто встряхивая тряпье толкают, потом вдруг наступает спокойствие что-то кидает перед самым его лицом - белый платочек, маминой работы, весь в красном. Кровь! И внизу тоже. Мама, я поранился, помоги! Проплакав малыш засыпает.
   Его трясут, переворачивают. Касаются мест, которых трогать нельзя - грязно. Он вскрикивает от боли - он же поранился! Но взрослому все равно. Он упирает какую-то палку вниз живота. Хочется в туалет, сильно, но палка, похожая на ручку лопаты, что стояла в сарае закрывает это место. Как же он в туалет пойдет? - Последняя мысль, что вспыхивает перед сильной болью. Наверно, его снова стукнули. Болит голова и сесть нельзя. Там наверно до сих пор палка. Зато рядом стоит еда - комочки чего-то и хлеб. Хлеб имеет железный привкус, а комочки чуть сладкие. Потом он снова засыпает. Когда просыпается, его наказывают.
   Еда рядом, но дотянуться нет сил. Все тонет в зеленоватом тумане. Мама, мне больно. Мама, где ты, помоги. Но никто не приходит. Разве что только наказать.
   Но скоро наказания заканчиваются, их уже нет долго. И еды. Холодно, очень холодно, но уже не больно. Хочется спать. Кто-то приходит, поднимает на руки. Выносит. От света болят глаза, поэтому их лучше закрыть. Несут так хорошо, почти как мама. Только мама никогда не бросала, а здесь он сначала пролетел в воздухе, потом больно стукнулся о что-то жесткое. Тяжелое прилетело следом, больно зажав плечо. Кричать нет сил, боль уже слабая - холод помогает. Сверху нависает лицо, но скоро пропадает под белой завесой. Потом урчит машина, и начинает трясти и мотать встороны. Становится еще холоднее. Он засыпает. Просыпается от холода такого, что хочется кричать, но крик закончился, потому просто раскрывает рот, ловя падающие снежинки. Белое небо, белый воздух. Мама, мама, забери меня. Я хочу к тебе.
   Темнота нависает, откидывает белый покой. Горячее тепло на шее. Зачем меня поднимают? Снова хотят наказать? Пусть, все равно уже не почувствую, есть только холод.
   Но скоро он приходит в себя в мягком тепле. Мама так и не пришла.
   Вздрагивая в темноте, или просто просыпаясь, чувствуя давящую боль в груди, но каждый раз он помнит этот сон очень ясно, чувствует все заново. Прошлое не покидает. Никогда. Только спустя несколько минут лежа в темноте, он примиряет мысли со своим прошлым. Рано узнавший о людской жестокости, он не смирился с ней и не простил. Наставник, спасший его дал Беллу шанс, дал оружие против нечистоты мира. Но не уподобил, нет, ни за что! Он убивал людей. И получал удовольствие от этого. Но эти люди были грязью. Он истреблял грязь. Белл верил в это. Иначе нельзя. Иначе можно сойти с ума.
   Где-то там, далеко во временной памяти он видит лица тех людей, истязавших его тело. Видит как будто в наложенных друг на друга изображениях - одно искаженное гримасой похоти, другое маской смерти. Очищенное. Еще не пройдя посвящение, Беллу довелось оказаться в местах детства, просто появиться, оглядеться, без надежды что его узнают. Они и не узнали, а он -да. Одного за другим он встретил и исполнил приговор. Свой личный. Все сделал так, что его даже не заподозрили, или не нашли.
   Тогда он познал истинный экстаз своего ремесла - быть орудием справедливости. Только наставник не оценил. В животе до сих пор скручивается холодный узел, при воспоминании о его взгляде. Он впервые ударил Белла, так, что тот ненадолго потерял сознание, потом почти месяц ходил с разбитой скулой, даже не стараясь ее прикрыть. Возможно, только спустя годы пришло понимание, что именно тот случай сыграл решающую роль в уходе наставника.
   Тем не менее, Белл жил и каждый год перед первым снегом метался в предрассветных кошмарах, где-то в глубине сознания оставаясь благодарным им, что они как завеса, не пускают в его жизнь другие, будто фильтром отсеивая все, остальное. Ведь страшнее уже не будет. Снег остался для него как символ - до и после. Перемены, перерождения. Влился в его кожу, волосы, саму плоть, сделав такими же белыми, словно в возмещение непорочности. Он был ликвидатором на службе у сильных и властных людей. Одних из многих. Одним из многих. Орден, который воспитал его существовал уже очень давно и был неким сакральным знаком для тех, кто его не знал и тех, кто имел с ним дело.
   В свое жилище Беллу приходится идти через старинный арочный переход. Стены выщерблены и бугрятся сизым грибком-лишайником, концентрическими кругами расходящемуся по камням. Говорят, именно он скрепляет рассыпающиеся в песок глыбы, ядовитыми спорами пропитывая все вокруг. Но зима умеряет его пыл. Синеющие прежде пластины теперь посерели, сжались. Ходить теперь здесь безопасно, хотя дети и подростки, проверяя свою смелость, гуляют под арками и в душные летние дни, когда воздух пропитан его дурманящим ароматом. Беллу это не страшно, как и любого выходцу из ордена, его сделали невосприимчивым к болезням, выносливым, способным без пищи и сна нести свет своего ремесла многие дни без передышки. Их делают бесполыми, чтобы мирская жизнь не манила к себе. Их помечают. Каждый несет в себе особый пигмент, свой опознавательный знак, отражающийся в их телах, красках плоти. Цвет Белла - серо-белый, цвет пепла, первого снега. Мертвой маминой руки.
   Жить в отдалении от людей вполне нормально и чаще всего предпочтительно для ликвидатора. Люди боятся таких как он, хотя внешних различий почти нет, разве что тело, полностью лишенное половых признаков, но одежда скрывает подобный изъян. Что-то в поведении таких как он настораживает, заставляет опасаться.
   Особняк, принявший в себя часть распределительной системы города серой громадой стоит в конце пути. Его дом, убежище, обитель. Так спокойнее - жить не беспокоясь о ком-то, не заботясь ни о ком. Здесь Белл жил один. Много лет назад.
   - Полагаю, просить о помощи нет смыла? - он обращается к маленькой фигурке, сидя на полу перебирающую в воздухе ведомые лишь ей знаки. От виска тянется прозрачная трубка к концентратору.
   - О, простите, - сидящий оборачивается, являя темно-синие глаза под молочным туманом заслонки, - вы быстро вернулись, наставник, я как раз заканчиваю с вашим заданием.
   - Вижу, - Белл протягивает руку, меняя настройки концентратора, на поверхности которого выплывает несколько схем-скриптов, - только я не просил выяснять во сколько сборы этих моргиналов-утопистов.
   - Утриаты? Вы были не против. Я могу распоряжаться личным временем, - обиды или возмущения, свойственного подросткам нет, только вежливо-уточняющая интонация.
   - До посвящения, но после тебе придется все время отдавать подготовке. Лучше привыкать сейчас, - Белл ставит на стол из массива дерева то, что принес собой.
   - Но это ведь будет еще не скоро, Наставник, - фигурка в темно-синем костюмчике встает, подходя к столу.
   - Ни кто не скажет точно, - указывая на пакет, - разбери покупки, мне нужно связаться с Арбой. Дело будет не простое, придется искать след, а уже потом идти на исполнение.
   Нока кивает, уже не упрашивая взять с собой или понаблюдать за ходом исполнения. Она уже достаточно хорошо знает правила. И работу своего наставника и опекуна. Разбирая принесенное Беллом - в основном продукты и некоторые материалы для лаборатории - трубки, колбы, сплавы- усилители, натыкается на сверток. Цветные кристаллы - конфеты из соков цветов. Любимое лакомство Ноки. Наставник никогда не забывает о ее любви к сладкому.
   Сам Белл уже погружен в работу. Подключив не один, а с десяток разъемов прозрачных артерий, он практически сливается с восприятием Арбы, состоящей из сотен тысяч воспринимающих узлов. Как хищник, он выслеживает жертву, читает следы и мельчайшие колебания среды и информации, глядя на ковер реальности ищет нужную нить, что не выдержала натяжения и порвалась. Нужно удалить ее, прежде, чем вся ткань социума не распустилась на отдельные составляющие, что бы она продолжала быть скрепленной.
   - Нока, можешь идти. Только если тебя не будет на тренировке в пять, просидишь дома весь месяц.
   Азарт хищника как всегда приводит в эйфорию. Не стоит лишать адепта последних мирских радостей, потом они покажутся ему слишком пресными.
   Параллельно поискам и кровавой пелены жажды охоты, а это возможно только опытным ликвидаторам, в глубине сознания, в средоточии покоя он снова прокручивает то, как приобрел свой билет в один конец, назвал себе преемника.
   Ночь, такая холодная, какая только может быть поздней осенью. Темнота не опорочена ни одним источником света. Кто-то идет, неверной походкой цепляясь неудобной обувью за камни дороги. Ликвидатор видит, ему не нужен свет. Видит, как фемина с трудом переступает, ее жизненная ветвь мерцает очень слабо, как будто отмирает, засыхает на глазах. Их учили - не вмешиваться в не вверенные им судьбы. Их учили как прерывать свет древа, находить его слабые места и пресекать. Их не учили спасать. Он бежит, подхватывая ее, когда та почти без сил падает. Поднимает на руки, несет в свое убежище. Под одеждой из электокожи весь бок и ноги в крови. Ветвь древа повреждена, но не летально. Используя все свои навыки он залечивает брешь.
   - Где я? - бледный овал лица еще белее на фоне темных волос. Почти так же, как у Белла.
   - Не беспокойся. В безопасности.
   Он уже рассмотрел раны, по косой идущие от левого плеча к бедру и от низа живота к горлу. И еще кое-что, совсем не вяжущее с повреждениями. Алый браслет вплавленный в кожу запястья - она продуктивна. Фемина быстро приходит в себя, понимая кто перед ней, резко садится отодвигаясь, тут же вскрикивает от боли.
   - Нет, не бойтесь, вы не мой локус. Я нашел вас рядом со своим домом, решил что нужна помощь.
   - Нет, нет, -она как будто не слышит его, - я не хотела, не по своей воле.
   - Успокойтесь, - от его прикосновения девушка вздрагивает, - я знаю. Я вижу ваш дитя, - это стало ясно совсем недавно, ведь плод еще очень мал, но завязь внутри ствола уже заметна.
   Она прячет лицо в ладонях, снова падая на кровать.
   - Он неразрешенный, верно? - девушка кивает, так же, не смотря на Белла, - Тебя приговорят. А его уничтожат, -не самое время для правды, но утешать ликвидатор не умеет, - есть выход. Я заявлю права на твоего ребенка. Тебя не тронут, а он будет жить.
   Она смотрит на него, будто не понимая слов.
   - Станет как вы? - Белл кивает. Девушка обхватывает себя руками, будто пытаясь согреться.
   - Станет моим подопечным, а затем адептом. Со временем примет посвящение, - внутри что-то сжимается от собственных слов, - главное - будет жить.
   Девушка снова плачет, но предложение принято. Спустя определенный период вызревания она свободна. Компенсация ресурсов и полная неприкосновенность дарована орденом. Белл становится опекуном, временно отходя от дел. Акселератор не дает подопечному растянуть детство на долгие годы. Будущий ликвидатор должен быть крепок, силен и быстр с ранних лет. Но разум растет медленнее и адептом дитя станет лишь достигнув двадцати лет по общей хронометрии. До этого времени Белл укрепляет его тело и дух в перерывах между праведным трудом уничтожителя. Нока - его радость, оплот, цветок его жизни, дань его долгу, его преемник и приговор, растет хрупкой девушкой, во всем послушной ему, трепетно и подобострастно относясь к своему наставнику. Тем не менее, более чем он во времена своего обучения, привязана к миру людей. Об этом говорит и пигмент, выбранный ей при посвящении - темно-синий, почти черный. Знак знаний, живого ума. В отличии от его, почти инертного, монашеского.
   Он знал подобного ей, Костера, он имел полностью черный, ониксовый пигмент. Он был другом наставника. И теперь Белл знал чего опасаться. Костер был не просто активным ликвидатором, он был самостоятельным, не приписанным никому, как Белл. Он сохранил свой пол.
   Уже после посвящения, Белл столкнулся с ним в обители, склонился как перед стоящим выше по статусу, но был сразу же прижат к стене. Лишенный возможности сопротивляться, он только в страхе смотрел на нависшего над ним Костера.
   - Бледный преемник Нагата? - усмешка, - что ж, вполне на него похоже, подбирать убогих. Но чтобы посвящать ремеслу... и чем же ты так увлек его, Белл?
   Костер был сильно младше Нагата, возможно, почти того же возраста, что и Белл. Но сильнее и изощреннее это точно. Он перехватил тело новоявленного ликвидатора так, что тот затрясся в агонии, просто пережимая несколько точек. Не боль, но чувство полного отсутствия контроля выбивает слезы из глаз и предательский стон сквозь зубы.
   - Вот как? - он не выпускает его, только слегка ослабляет захват, - мастер говорил, что с тобой сделали. Но пойми, - он приближает свои губы к уху Белла, - наше тело создано для наслаждений и от этого не сбежишь.
   После было совещание, где ликвидатора цвета пепла отрядили на место его нынешней работы - Клан Сорус, истинных жнецов сорных трав.
   Костер взял протекцию, над юным уничтожителем, снизил его допуск, поставил в условия невозможные для работы. Белл со всей своей наивностью обратился за разъяснением и получил недвусмысленный ультиматум - пройти подготовку в его организации и только потом приступить к своей собственной работе.
   - Что вы хотите от меня? - вопрос прямой, но в подобострастной интонации имеет нужное значение.
   - Конкретно, - Костер подходит к склонившему голову Беллу, беря его за подбородок, - тебя. Твое тело и твое подчинение.
   - Но я не могу, я лишен... - договорить ему не дают, болезненно сжимая и приподнимая за горло.
   - Зато я могу и этого вполне достаточно. Белла, - захват ослабевает, когда плененный уже задыхается, - я знаю, почему ты стала тем, кто есть. Я знаю, почему отказываешься от себя. Это недостойно.
   - Это мое право, - хрип вместо голоса.
   - Разденься, я хочу на тебя посмотреть, - он отходит, но чувство безопасности не возвращается. Стыдиться Беллу нечего, тело давно лишено любых проявлений пола, но в присутствии Костера страх заставляет дрожать. Пыльно-белая ткань накидки и туники из пневмокружева падают к ногам. За ними опускаются защитные брюки, тоже серо-белые. Он выходит из гнезда своих одеяний, глядя прямо в лицо мучителю. Внизу живота неприятно шевелится обреченность. Что он может увидеть - гладкий торс с небольшим рельефом мышц, в меру тонкие руки и ноги в переплетении сухожилий под бледной кожей. Кукольная гладкость между ног. Оставлена только необходимая часть физиологии, не подходящая для соития. Так думает Белл. Некогда Белла, в другой жизни.
   - Повернись, - следует другая команда. Недавний адепт выполняет с привитым за долгие годы послушанием, и невольно вздрагивает, когда жесткая рука ложится меж лопаток, - ты прекрасна, понимаешь? - слышит он у самого уха.
   - Я лишь серп судьбы, мне не нужно быть красивым. Дайте мне выполнять свое назначение.
   Рука перемещается на плечо, разворачивая Белла от стены. Личные апартаменты Костера не идут ни в какое сравнение с жилищем новичка. Целый дом и не один принадлежит этому ликвидатору. Это место - и его кабинет, и место отдыха, и спальня. Все поражает своей изысканностью и убранством. Надавливая на плечо он направляет Белла к широкому ложу в белоснежных волнах ткани. У самого ее края другая рука ониксового уничтожителя ложится на живот Белла, сочетая это действие с давлением на шею, так, что пепельное тело склоняется на мягкое покрытие кровати.
   - Ты думаешь, что для тебя все пути закрыты? Это не так. Ни кто - ни орден, ни твои страхи не должны отнимать у тебя радость жизни.
   - Я рад служить своим ремеслом ордену и клану, - сердце учащает ритм, как он не старается его успокоить. Перед лицом руки вцепились в ткань, почти того же цвета, что и напряженные пальцы.
   - Глупость, так ты теряешь себя! Доверься и ты узнаешь, о чем я говорю, - каскад белесых волос падает, высвобожденный рукой мучителя, закрывая от мира белым саваном.
   Что-то скользнуло по позвоночнику, впилось в тело сзади. Больно, но он сдерживает стон, сильно закусывая губу. Память неприятно отдается в голове, заставляя вспомнить страшное.
   - Нет, - шепчет коленопреклонный, но более сильный уже подступил к его телу, - нет, - слезы покатились, блестя на чуть мерцающей ткани, глубокий вдох, как попытка справиться с болью, - нет! - уже крик, рвущий горло, когда стоящий позади сминает преграду. Затем начинается пытка -повторяющееся действие снова и снова вбивает в тело орудие карателя. Он уже не кричит, но дышит глубоко, воздух со свистом прорывается через сжатые зубы, вместе с пеной вылетает из рта. Но всему есть предел, боли тоже. Она отступает, горячим заполняя низ туловища. Обессилив, он падает грудью на кровать, позволяя удержать себя за тазовые кости. Позволяя насаживать себя на пыточный инструмент, уже без препятствия принимая чужое тело в свое. Не боль, но нечто иное скоро начинает заполнять измученную оболочку, заставляя судорожно сжиматься, все чаще, пока не перерастает в коллапс. Запрокинув голову, поднимаясь на обретших силу руках, он обращает взгляд к потолку, словно собираясь завыть в исступлении на несуществующую луну. И тут же увлеченный чужой рукой оказывается прижат к горячему телу. Спазм сковывает его, будто одевая в камень, лишает всех выработанных рефлексов, даже слуха, даже зрения. Стоящий позади закрепляет свою печать, ударив тело плененного собой так сильно, что тот лишается сознания, опадая на держащих его руках.
   - Как с тобой все просто, Белла, - он приходит в себя, видя лежащего рядом своего мучителя, - ты полна жизни, ты вибрируешь от силы бьющей в тебе. Но так закрыта, что достаточно одного неловкого движения, чтобы высвободить шквал. Освободись от своих страхов, оставь их в прошлом, иначе они завладеют тобой. В своем ремесле ты должна быть беспристрастна, да. Но это не так, - он смотрит вверх, сложа руки на груди. Человеческое тело Костра действительно оставлено без изменений, только укрепилось мышцами от постоянных тренировок, - ты будешь оплакивать своих жертв, служить по ним панихиды. Тебе придется это делать, поверь.
   Белл лежит рядом, с трудом осознавая слова свободного ликвидатора, больше пребывая в послеэкстатическом дрейфе, еще не разрушенном болью. Тогда он еще неделю избегал тренировок, а задание, выпавшее на этот период выполнил без присущей ему грации и скорости. Просто нашел сорняк и пресек его росток, пока тот отходил от болевого шока с отрубленными ногами. Просто, как мясник совершил весь ритуал без почтения и изысков. Но общение с Костером в нем что-то перевернуло, будто действительно разрушило печать неприкосновенности. До этого момента к нему ни кто так не притрагивался, даже его наставник. Белл боялся прикосновений.
   Признаться себе сложно, но в последствии он и ждал и боялся встреч с ониксовым ликвидатором. Он показал Беллу еще множество способов почувствовать экстаз соединения, даже не имея природных путей в теле для этого. Ладони, сочленения конечностей, изгибы тела, губы, рот - все могло служить удовлетворению его не преобразованной плоти. Но и чувства Белла он не оставлял без внимания, каждый раз доводя его экстаза вплоть до потери сознания. Потом, после измождающей процедуры, Костер говорил с ним, как будто возмещал физическое откровение пациента своим духовным.
   - Мы не обязаны во всем полагаться на Арбу. Она лишь продукт статичного восприятия, лишенный подвижности. Мир меняется, полнится, а Арба застыла. Ордену проще не менять параметры, продолжая косить неугодных. Но скоро может наступить момент, когда исчезнет грань между нормой и отклонением.
   - Разве этого не заметят, если явление будет повсеместным? - согнутая в колене нога, а затем сведенные вместе до хруста лопатки стали его оплотом удовлетворения. Сам же Белл дважды испытал на себе волну экстаза, пропустил сквозь себя телесный ток.
   - Нет, это будет означать смерть Арбы, так как переродиться она не может. Иной системы им не создать.
   Он говорил много и упоенно, как будто впервые получил возможность выговориться, хотя Белл наверняка знал, что у него много партнеров, как среди людей, так и среди адептов. Что он никогда не переходил определенной грани, не привязывая к себе и не обязывая служить ему телом. В отличие от Белла. Его он считал все равно, что своей собственностью.
   Позднее, когда уничтожитель цвета пепла заявил о своем преемнике, Костер привел замену и себе, еще одного безличного ликвидатора. Сам же исчез, вдруг объявившись в списках сорняков, где и находился ненайденным по сей день. Белл видел причину такого падения в необузданности страстей ониксового. Потому и беспокоил почти черный пигмент в теле Ноки, как будто клеймо обреченного, отложившееся в ее волосах, глазах, вскользь распознаваемый под кожей. Белл не хотел, что бы его воспитанник повторил судьбу Костера.
   И все же, Белл скучал по нему.
   Ликвидатор отключается от Арбы. След найден. Жертва загнанна в угол, а хищник притаился. Наступает время выполоть сорняк, ему не место среди совершенных творений Летиры. Цветов жизни, приносящих плоды вечности. Он - жнец непокорных судеб.
   Дониан, Донна - было имя матери его цветка. Она умерла уже очень давно. Ликвидаторы живут долго, даже слишком, на много дольше людей. До того момента, пока сами не решат уйти, оставив после себя преемника.
   Ждать нельзя. Чем больше даешь себе времени на размышления, тем меньше вероятности поступить правильно. Скорость дает волю инстинкту, а инстинкт единственно верная сила, выработанная, отточенная, закаленная в самых опасных ситуациях. Ликвидатор должен доверять инстинкту. Ткань Арбы указала Беллу путь к его цели. Определила локус. Теперь он шел к ней, подобно хищнику читая тайные знаки обреченности своей жертвы.
   Арба милостива, она не приговаривает за небольшие, незначительны ошибки, прощает больше, чем мог бы простить человек. Но если ты перешел грань, не надейся на пощаду.
   Статичные биокомпьютеры, системы считывания кодов, средства связи - это органы восприятия Арбы. Глаза и уши, болевые рецепторы глобального сознания. Но не только у ордена есть допуск к ней, только они несут на себе крест быть ее иммунной системой, т-килеры, жнецы, уничтожители. Палачи.
   Историзм и термины, применяемые к их миссии Беллу всегда казались предвзятыми, исполненными неоправданным романтизмом. На самом деле все существовало на грани биологии. Естественный отбор в искусственной среде. Социальный.
   Тот, кто стал его локусом в этот раз, был повинен в неоднократном проявлении жестокости, изощренном садизме. Не убивал, но ввергал несчастных в состояние на грани жизни, так, что те уже не возвращались к полноценному существованию. У Белла не было к нему сочувствия или жалости, не было и ненависти. Как ни к одному из прежних локусов. Но было понимание, ведь он и сам не раз испытывал наслаждение от исполнения решения клана. И теперь, в желтоватом свете городской иллюминации, когда он подходил к месту, где его локус затаился, он намеревался поговорить с приговоренным. Воплотить в реальность давнее желание выяснить разницу между собой и теми, кого лишал жизни.
   Запрятать подальше свои инстинкты ради знания.
   Бетонный короб, еще с довоенных времен, обветшалый и почти обрушенный как будто приглашал его открытым дверным проемом. Вход и полуразрушенная лестница вниз. Где-то в недрах осыпающейся конструкции его ждет тот, чья судьба предрешена.
   Внизу слабый свет. Дверь только прикрыта, оставляя полосу золотистого свечения от невидимого источника света. На поясе длинный плоский кинжал из стеклопластика, почти невесомый, теперь начинает оттягивать бедро. У Белла никогда не было своего, единственного оружия, как у других ликвидаторов. Каждое он подвирал в соответствии со случаем, выбирая подходящее для каждого локуса. Как и способ исполнения. Сейчас это был плоский прямой клинок, из материала, похожего на керамику, давно запрещенную к производству из-за высокой нестабильности и хрупкости. Идеально острый. Он планировал лишь два удара до полной ликвидации. Если приговоренный не будет сопротивляться.
   Но тот и не собирался.
   - Входи, я ждал тебя, - голос немолодого, уставшего человека.
   Белл слишком возбужден, что бы удивиться, открывает изъеденную ржавчиной дверь. За ней небольшое помещение, заваленное старыми стеллажами, покореженными от времени, с обветшалыми стенами и единственным светом огня в стеклянной колбе. Человек, далеко не молодой, но крепкий сидит за подобием стола, состоящем из железных стоек и пласта проржавевшей двери, накрывающей их.
   - Вы знали, что я приду? - Белл останавливается на пороге, понимая, что все происходит слишком странно, что бы быть нормальным.
   - Меня предупредили.
   - Кто?
   - Не могу сказать, сам не знаю. Просто дали понять, что это произойдет и сказали дожидаться здесь.
   - Вы знаете, что стали локусом ликвидатора?
   - Догадывался, - до этого момента, он смотрит прямо в глаза, теперь же отводит взгляд вниз, - но за что? - теперь мольба темно-карих глазах.
   - Истязание и причинение увечий созданиям Летиры.
   Приговоренный смеется.
   - Вот как? Что ж, остроумно.
   - Почему вы находите это веселым?
   - Потому, что я врач. Я не калечу, а спасаю. По крайней мере пытаюсь. Возможно, они использовали данные результатов моей работы, исказили их...
   - Подождите, так вы не делали того, что предъявила мне Арба?- весь азарт в теле Белла выгорает в понимании, что ему назначен невиновный, - Как вы оказались здесь, как вас предупредил?
   Клинок ложится на стол перед ним, заставляя вздрогнуть.
   - Просто. Прислали мнемоса с сообщением. Ни обратного адреса, ни отправителя посыльный естественно не назвал.
   Вдох - выдох, Белл пытается обуздать растущую панику.
   - Почему я должен вам верить?
   Тот пожимает плечами.
   - Меня просили назвать имя.
   Уже через несколько минут Белл уходит из этой проклятой ловушки. Уходит не обращая внимание ни на холодный ветер, ни на промозглый снег облепляющий всю верхнюю одежду, лицо, незащищенные руки. Он снова пошел против себя, предал. Нет, он стал противиться Арбе, не имел права, но и не сделал все должным образом.
   Ликвидатор не в праве отсрочить или отменить приговор. Никому не дается право на отказ, и свою первую ошибку Белл едва не совершил сегодня. Белл прям и несгибаем, но все же кое кто научил его огибать препятствия, обходить законы, оставаясь при этом чистым.
   - Эй Белл, - он вздрагивает от резкого оклика, - Твою видели вчера в весьма сомнительной компании.
   Огланд, один из немногих с кем Белл часто общался, не считая значимых лиц клана, но, пожалуй, единственный кто сам шел с ним на контакт. Остальные либо избегали, либо общались с ликвидатором в крайней необходимости, по деловым вопросам. Был, правда глава их фракции, который, как казалось Беллу имел скорее покровительственно-любопытсвенный интерес к уничтожителю, выглядящему немногим старше, чем был в день посвящения. Общение с высоким представителем напрягало Белла необходимостью держать официальный тон порой на излишне личные вопросы, с Огландом же они были практически наравне.
   - Надо думать, что я сам ее отпустил и потому в курсе где проводит время мой воспитанник, - на шутливый тон он так же отвечает с меньшей серьезностью, чем желал бы. Он действительно обеспокоен за Ноку, замечание же друга бьет точно в цель.
   - Конечно, а я будто не вижу, как ты побледнел. Выкладывай, в чем проблема.
   Заметить бледность на без того бесцветном Белле практически невозможно, но Огланд говорит совсем не о визуальной составляющей, а, скорее, энергетической. Во многом оба они нашли общества друг друга приемлемым, потому что одинаково подчинены Арбе. Только служат разным ее целям. Если Белл - иммунная система, то Огланд - система восприятия. Он видит глазами Арбы то, что не под силу увидеть человеку. Аналитик, сенсорный датчик. Он так же как Белл умеет читать ткань единого разума, только с иной целью - выявить точки коллапса, места, где она истончилась или наоборот, стала слишком плотной. Потом - дать сигнал на перераспределение ресурсов.
   - Проблема - понятие размытое. Я знаю, что не должен ограничивать ее, но порой сложно решить, что лучше. Да и задание выдалось не из легких...
   - Не позволять лишнего, это самое главное, а та компания была чрезмерно несдержанной в своем поведении.
   - Утриаты?
   - А кто их знает. Маргинальные типы, и показатели у них крайне неприятные, регредиентные
   - Ты сам их видел? - слишком быстро выстроены суждения, скорее обобщенные, чем снятые с оригинала.
   - Считай сам, через Мелоса, - Огланд отворачивается, будто считая тему закрытой.
   - Он то что там делал?
   Огланд пожимает плечами. Что-то здесь не ясно. Как будто за Нокой следят специально. Белл уже думает высказать свою версию, как собеседник резко меняет тему.
   - Так что там с заданием? Неужели пытался сбежать?
   - В том-то и дело, что нет. Скорее наоборот, - во взгляде аналитика слегка наигранное удивление.
   - А подробнее?
   - Не здесь, - место, где чаще всего обитает Белл - у оружейной, в складах. Это удобно - тихо, безлюдно и есть выход к Арбе, но непрослушиваемым это место назвать сложно.
   - Хорошо, значит сегодня вечером в Люцерне.
   Белл кивает, возвращаясь к необходимому отчету о том, что произошло вчера. Или должно было произойти по правилам.
   Люцерна.
   Знакомство двух подчиненных Арбы состоялось уже после того, как ликвидатор обременил себя воспитанником. Теперь кажется, что очень давно. Действительно же прошло немного времени, по меркам читающих знаки Арбы. Десять лет, или около того, совсем не срок, словно пару недель назад.
   - Так ты местный ликвидатор? - Белл уже был на службе, когда сменилось два поколения руководителей Клана, - наслышан. Здесь как запрет на все белое, все буквально в страхе от этого цвета.
   Наглый вид аналитика сначала просто лишил Белла речи. Ему довелось многое повидать течении своей службы, но не такого. Если быть откровенным, то с ним практически не общались и некоторое время этого было достаточно.
   - Если вам нужно что-либо, то обращайтесь через распределительную систему, у меня нет права на прямые контакты.
   - О, просите за беспокойство, но позвольте представиться - Огланд Леви, сенсориал Арбы. Думаю, у нас много общего, что можно обсудить и в нерабочей обстановке.
   Может это заинтересовало Белло, а может он устал быть без общения. Но поокончании положенного времени он шел вместе с сенсориалом, слушая о его работе и подозрениях, что некогда высказывал Костер. Что-то отозвалось в его чувствах на это.
   - У тебя ведь есть преемник, верно? - Огланд мог видеть самую суть проблемы, только соприкоснувшись с ней, предугадывать и выяснять то, о чем знать не мог. О чем только догадывался тот, к кому это относилось, - а как на счет заработка, тебе хватает средств содержать ее?
   Белл вздыхает, осознавая вопрос.
   - Все обеспечение мы получаем от клана и Ордена. На самое необходимое хватает.
   - Иначе говоря - нет, - надо было это признать, - знаешь место под названием Люцерна?
   Знал, ведь он достаточно прожил в этих местах. И избегал всего подобного.
   - Думаю, тебе нужно заглянуть туда.
   - Зачем?
   - Не мне тебе объяснять, что средства лишними не бывают, - аналитик бегло подмигивает ему. Вообще все во внешности Огланда было резким, но не навязчивым, он словно ловил некие эманации вокруг себя, выбирая самый подходящий, выгодный путь. Яркие и крупные черты лица подчеркивали это. Черные волосы и голубые глаза оттеняли смуглую кожу, тело скорее гибкое, чем сильное, тем не менее, было в объемах больше по определению более выносливого ликвидатора.
   - Что ты хочешь этим сказать? - все поведение сенсориала завораживало, заставляя прислушиваться, желать следовать его советам.
   - Знаешь, что там происходит?
   - Наверно, много всего, что меня будет касаться только по решению Арбы.
   - Да, вы действительно воплощение невинности, ликвидатор Белл, - сдержанно, в противовес своим словам смеется Огланд, - бои, слышали такое слово? Там происходят бои между людьми, но и служители Арбы могут участвовать. Но никто не знает с кем сражается.
   - Как это понять?
   - В люцерне нет опознавательных знаков. На способностях это, естественно не отражается.
   - Инкогнито? - теперь понимание расцветает в полную силу, - Думаете, я могу участвовать?
   - Вы знаток старых слов? Да, именно так. Некоторые ликвидаторы там бывают довольно часто.
   - Ликвидаторы, часто? Вы смеетесь. Я здесь один в округе.
   - Прикрепленный к клану, да. Но есть еще и свободные, не приуроченные к месту. На вашей территории они находиться не смогут. Долго. Но краткое присутствие не возбраняется. Верно?
   Да, так и есть.
   -Какая вам выгода от этого?
   - Я буду знать на кого ставить, - хитрая ухмылка теперь выглядит на много искренее любого серьезного взгляда, - ваша выгода в любом случае.
   - Мне нужно подумать, - Белл опережает его, прибавляя шаг. Все логично. И даже слишком хорошо совпало. Стоит ли поддаться такому явному течению удачи? Но другой образ затмевает сомнения - Нока, маленькая и преданная, дорогая ему на столько, что он готов рискнуть ради одной ее улыбки.
   Уже следующим днем Белл проходит мимо сенсориала, проговорив - " я согласен".
   - Сегодня на закате, - был ответ.
   Предусмотрительно ликвидатор облачился в обычную человеческую одежду, лишь слегка изменив своему пигменту - светло-серые брюки и куртка из электрокожи, перетянутые ремнями для большего удобства на запястьях, голенях и груди. Уже на подходе лицо и волосы Белл спрятал под защитную маску военного образца - это уже совет Огланда. Все здесь должны быть безличны.
   Главный его советчик ждет на входе. Без приветствий говорит просто - "Пошли".
   Внутри шум и всполохи света, дым и скопление людей. Огланд пробирается вперед, Белл за ним. Сквозь хаос движения и света, стараясь не откликаться инстинктам охотника на случайные выпады и замахи возбужденной толпы, укорачиваясь и пригибаясь, как будто уже находясь в пылу схватки. Огланд сам надел на себя простую белую маску с примечательно-широкой улыбкой и узкими полулуниями прорезей для глаз.
   - Бернар, твой новенький? - впереди не сразу видна сцена за переплетением металлических конструкций и пыльном свете прожекторов. Человек, обратившийся к Огланду сидит в подобии металлической клетки с окном, куда принимает какие-то круглые предметы, - В этот раз больше, чем обычно. Уверен в своем бойце?
   - Вполне.
   - Под каким именем его заявить?
   - Полынь, - Огланд даже не интересуется мнением Белла, на что ликвидатор только пожимает плечами. Лучше довериться опытному "Бенару", не тратя времени на мелочи.
   - Почему полынь? - уже подходя к сцене, Белл все же решает обратиться к нему, перекрикивая шум музыки и глушащую преграду маски.
   - Не знаю, просто пришло в голову, - так же криком отвечает улыбающийся "Бернар", - ты будешь во втором бою с Краком.
   - Кто это?
   - Увидишь, ничего особенного.
   На сцене начинается движение, несколько людей настраивают и устанавливают что-то, после чего остаются двое: одни, сильного телосложений в черном, другой высокий, жилистый в красном, словно из крупной чешуи костюме. Краткое объявление и бой начался. Обе фигуры демонстрируют не самые профессиональные навыки, но эффективные в подобных боях. Зачастую, неверные и неправильные на взгляд Белла приемы оказываются более удачными, поскольку были неожиданными. Под конец, черный берет вверх, почти ломая спину сопернику, заломив его руки и уперев ногой в голени у самых колен. К удивлению Белла, скоро слышится хруст и отчаянный крик облаченного в красное бойца. Тот падает в судорогах, тогда как черный встает на него, приминая к земле.
   - Бои насмерть? Ты не говорил! - маска отвечает немой улыбкой. У Белла же перед глазами встает лицо Ноки, которой сообщают, что ее наставник погиб, или еще лучше - приговорен за незаконное применение силы.
   - Необязательно. Главное, что бы противник признал поражение. Не беспокойся, ты справишься.
   - Эй, Бернар, у тебя новичок? - голос за спиной. Белл поворачивается, едва не сталкиваясь с остроконечной конусной маской, золотистым клювом выдающейся на две ладони вперед.
   - Да, Гарис, меня ведь не привязывали к одному игроку.
   - Да как-то быстро их меняешь, - по-птичьи же поворот головы набок, клюв слегка задран, - но этот точно не местный, надел похоронно-бледные цвета. Совсем как та тварь с Отравленного холма.
   У Белла внутри наливается свинец. Уйти или разоблачить себя он не может. Здесь, в отсутствии влияния Арбы его просто разорвут. Оставалось надеяться, что о сопернике действительно не стоит беспокоиться.
   Но беспокоиться пришлось. Следуя своей очереди, он вышел на сцену, невольно чувствуя дрожь в ногах от избытка внимания и незнакомой обстановки. Крак поднялся следом. Гора мышц в панцире обломков труб, перевитых проволокой. Титан постапокалипсиса, вот, кто не должен был беспокоить Белла, практически вдвое меньше противника и защищенного только электрокожей.
   Мысленно и вслух проклиная сенсориала и себя за наивность, он пытается вычленить древо соперника. И ничего не видит. Тем временем звучит сигнал, показавшийся Беллу его погребальным звоном. Гора металла м мышц несется на него, прежде, чем он сгруппировался и успевает только отойти с пути, разогнавшегося тела, но Крак, видимо предвидит такую попытку, выбрасывает в его сторону руку, задевая его по боку. Белл, оглушенный болью, в панике уворачивается, от сокрушительных ударов Корга, методично, как отбойный молот метящего в него. В конце конусов, он по памяти вычленяет для себя примерное нахождение ветвей. Попытка пробиться сквозь защиту отзывается неприятным хрустом в кисти. Белл начинает сдавать позиции, все больше уступая.
   Озарение приходит неожиданно, а вместе с ним и спокойная уверенность в своих действиях. Он подманивает , уклоняясь, ловко пригибается, заманивая противника. Наконец, берет такой угол, что замах закованного в металл сам выводит его из равновесия. Крок падает, неудачно родламывая под себя ногу и кисть. Под его собственным весом хрустит кость. Крик раздается над сценоц и слова ненависти в адрес ликвидатора. Белл лишь стоит над бездвижным телом, едва осознавая случившееся. А за сценой нарастает гул, формируясь в повторяющееся слово. Полынь, полынь, - доносится до его слуха. Победа засчитана ему.
   Белл спускается со сцены, минуя толпу, тянущуюся к нему, с твердым намерением найти Огланда. И как минимум убить, а как максимум перед этим пытать. Объект он находит у той же клетки, принимающим в ответ те же тусклые фишки, но в гораздо большем колличестве.
   - А твой новичок - ничего. Еще ни кто не выстоял против Крока, - отзывается человек в клетке, - так держать, Полынь.
   - Нам нужно поговорить, - не обращая внимание уже ни на что, Белл хватает улыбающуюся маску за верх воротника, утягивая за собой.
   Огланд молчит, следуя за ним. Только от неожиданности вскрикивает, когда ликвидатор впечатывает его в стену, сдавливая шею.
   - Как это понимать? "Не беспокойся о противнике" - он меня чуть не раздавил, как жука! Ты хоть понимаешь, что было бы, проиграй я? - он трижды толкает Огланда, что тот бъется головой о стену. Понимая, что так тот лишится сознания, Белл просто сдавливает его шею одной, а другой надавливая под ребра, чтобы болью привести в себя, - ты ведь ничего не рассчитал, верно? Ты как и я здесь ничего не видишь без связи с Арбой.
   - Тише, - хрипит он, намеренно разводя руки в знак несопротивления, - ты себя выдашь, Белл все же отпускает его, - да, ты прав, Арба здесь не поддерживает нас, но память о способностях остаются, ведь верно? Я рассчитал все еще снаружи. У тебя было много шансов на победу. Больше двух из пяти, -он поднимает маску, вглядываясь в него. На лице слегка виноватое выражение.
   Если он рассчитывал успокоить тем самым Белла, то сильно ошибался. Злость переполняет ликвидатора и тот заносит руку для удара. Происходит нечто странное. С какой-то неестественной скоростью Огланд перехватывает его кулак, другой сдергивает с Белла маску, впиваясь своими губами в его. Мгновение Белл просто осознает свое положение, другое оценивает обстановку, третье наконец понимает что произошло. Некоторое колебание - ответить ли на поцелуй, таким огнем пробежавшим по нервам от своей неожиданности, что тот вспомнил Костера. Тот лишь несколько раз позволил себе такое: первый, когда пытался успокоить напуганного Белла, стягивая его тело ремнями для фиксации нужного положения, последний перед тем как исчезнуть.
   Белл все же делает выбор, отталкивая от себя сенсориала.
   - Не надо, - жесткий взгляд в ответ на молящий Огланда. Тот отворачивается, возвращая маску на место. Белл тоже, но не намереваясь спрятать за ней выражения своего лица, продолжая напряженно, но уже без злобы смотреть на "Бернара"
   - Прости, но я действительно хочу помочь, - смотрит себе под ноги, незаметно растирая место, куда недавно Белл упирал кулак, почти ломавший ребра, - этот способ был самый подходящий. Ты скоро поймешь почему. Они всех новичков ставят с Кроком, для выявления уровня. Обычно никто его не побеждал. Теперь на тебя будут ставить больше.
   - С чего ты взял, что я приду еще?
   В ответ Огланд протягивает ему конверт из поляризованного пластика, - это тебе. Каждая по сотне. Белл долго стоит, думая взять или не. И все же решаясь, забирая непрозрачный пятиугольник. Тут же, разворачиваясь к выходу. Там же, обменивает на денежные эквиваленты. Фишек оказывается почти двадцать. Значит, больше восемнадцати сотен, тогда как только две получал он от Клана и Ордена в месяц. Он уходит, в легкой эйфории доходя до своего дома. Хорошо, что нигде не ведется учет их средств.
   Он засыпает, обняв маленькую Ноку, с мыслями, что теперь сможет обустроить комнату и для нее. Его подопечная уже подошла к возрасту, когда уединение и личная территория будет ей необходимы.
   На утро, ощутив всю радость ушибов и вывихов, Белл подходит к сенсориалу, меняющему свое привычное беззаботное выражение на серьезное при виде ликвидатора. Знаком Белл просит пройти с ним.
   - Когда следующий бой? - он даже не ожидал, что эти слова будут звучать так позорно, но уяснить нужно.
   - Хоть сегодня, но тебе лучше подождать, тогда ставки будут выше, - напряжение с лица Огланда испаряется, подогретое азартом.
   - Сколько ты поставил вчера?
   - Шесть. Один против десяти.
   - Неплохой у тебя доход. Почему не пополам?
   Огланд немного бледнеет.
   - Остальное на следующие ставки. Я возместил себе только вдвое, шесть мои, ты помнишь. Слушай, дальше будет и больше, если будешь мне доверять.
   Белл думает. Он не силен вычислять линии судьбы, как это делает сенсориал.
   - Лално. Тогда к концу недели.
   - Идеально, - снова расцветает улыбка, не хуже чем у "Бернара", - главное береги себя.
   Так Белл стал постоянным членом Люцерны, обрел вторую личину, все чаще скандируемую в ее стенах. Полынь так его там звали. Он уже провел три боя с противниками сильными, но недостаточно, что бы сразить ликвидатора. Он никогда не калечил и не убивал. Добивался лишь временной неподвижности, достаточной, что бы засчитать победу. Все это было очень похоже на задания.
   Но однажды, к нему подошел участник и не обращая к нему свою лисью маску просто сказал:
   - Ты мне проиграешь.
   - С чего это? - Белл был не мало удивлен таким началом разговора.
   Маска поворачивается, демонстрируя слюдяные окошки глаз.
   - Я от Бернара, он просил передать. Нужно набить цену, - и сразу отошел, продвигаясь к другой части зала. Серебристо-рыжий костюм еще некоторое время виден в отблесках прожектора среди толпы. Действительно, прошлый бой принес меньше дохода. По словам Огланда из-за многих желающих поставить на него.
   - Как это понимать?
   - Не беспокойся, Опий, мой знакомый, часто помогал в таких случаях. Просто поддайся в конце. Серьезных травм он тебе не нанесет.
   - Если узнают, сто ты жульничаешь? - на сколько Беллу известно, крайне суровы в отношении обманщиков.
   - Не узнают, если кто-нибудь не скажет. А знаем только мы трое, - кладет руку Беллу на плечо, - доверься случаю, все будет отлично.
   С самого начала бой получился не столь впечатляющий, как прежде. Белл сдерживал себя, стараясь не наносить сильных ударов, а Опий постоянно уходил, пользуясь скоростью и большей гибкостью. Под конец, совершенно вымотанный Белл слишком явно подставился под удар, вызвав неприятный гул в толпе.
   - Да что ты творишь? - удерживая блокировку, шепчет маска почти в ухо Беллу, - бей в полную силу, иначе заподозрят, не поддавайся, я хорошо вижу линии.
   От сказанного ликвидатора передергивает, он легко сбрасывает захват и кидается на медно блестящую тень. Минута, и он уже лежит прижатый к полу зажатый так крепко, что едва дышит. Вырывается, выбив из сустава руку и снова падает, с уже подвернутой лодыжкой.
   В толпе вой - победа отдана Опию. Впервые Белл покидает арену не сам. Его просто отволакивают оттуда, кидая на свободный участок. Он с трудом распрямляется, вправляя сустав, плотно фиксируя его и прихрамывая выбирается наружу. Там, на морозном ночном воздухе, прислонившись к кривому стволу ивы, чувствует себя еще более продажным, чем в первый день своих боев.
   - Первый раз проигрываешь? - со спины слышится знакомый голос. Опий. Теперь он видит, что перед ним еще один ликвидатор. С оранжево-медным пигментом. Не самый лучший цвет. Особенно для выпавшим им локусам. Наличие красных оттенков говорит о чрезмерной ярости и жестокости таких уничтожителей. Здесь же оттенок довольно насыщенный.
   - Я только четвертый раз выступаю.
   - Не беда, будет всякое. За такие деньги можно и стерпеть, - хитрый прищур глаз, Белл слегка кивает. Ликвидатор уже стянул с себя маскарадный костюм и маску и Белл узнал его только по тембру голоса. Но его древо выглядело странно. Оно будто не пускала корни, не связывалось с Арбой.
   - Видишь? - он ухмыляется, - Бернар просил тебе показать, - он отодвигает ворот куртки из шуршащей пневмочешуи, под ней виден шрам, рассекший его от ключицы к левой груди, - глубина почти в ладонь, нанесена очень острым оружием. Заживает долго, но с этого момента ты свободен от Арбы.Если интересно, расскажу подробнее при встрече.
   И рассказал. Белл никогда не отказался бы от такого знания.
   Полынь
   С того момента Белл воспользовался этим приемом дважды. Проверив прежде весь процесс на энергетической модели. Результаты были странными: не смотря на обилие уязвимых точек древа, оно не иссякало при их поражении, как если бы это было летальное ранение, хотя показатели снижались до критических. Назвавший себя Опием говорил, что тем самым разрушалось нечто искусственное, инородное, не принадлежащее нашему телу от природы. То, что связывает с Арбой.
   Первый случай был чем-то вроде испытания. Человек был приговорен, без каких-либо отлагательств и прав на прощение, убийца, грабитель, насильник. Таких Белл жалел меньше всего. И убивал с большим удовольствием. Ко всему прочему, подобная категория нарушителей была и больше склонна к сопротивлению, что давало ликвидатору обширный диапазон применения приемов.
   В этот раз мужчина, вполне характерной внешности и поведения достиг места исполнения ближе к полуночи. Белл спокойно дожидался его, готовый к сопротивлению, тем не менее открыто выступил перед ним, сообщая решение Арбы. И получил ожидаемый ответ - новое оружие, способное расщеплять тело, не касаясь его, на расстоянии достаточном для бегства. Тем не менее, все было вполне знакомо и предсказуемо. Ликвидатор уклонился и настиг свою цель, первым делом обездвижив ее. Быстрый удар энерголезвием по коленям, а затем, пока жертва не отошла от шока, он сделал тот самый выпад, который должен отделять тело от Арбы.
   Человек застыл, стоя на коленях, истекая кровью. Но сознание медленно возвращалось к нему.
   - Кто ты? - неожиданно ясно и просто обратился к Беллу тот, кто по определению должен был упасть бездыханным. Он попытался встать, но завалился вперед, - Что со мной?
   Белл, пораженный увиденным, быстро приходит в себя. Человек перед ним уже не несет на себе никакой метки приговоренного. Не знай о его преступлениях, ликвидатор не смог бы и ударить его. Но он знал.
   - Для тебя уже неважно, - тихо говорит в ответ Белл, опуская светящееся лезвие на шею того, кого сам очистил от грехов этого мира. Но только в глазах Арбы.
   Ликвидатор был поражен, что так легко можно разрушить связь с Арбой, всесильной и всевидящей, стать для нее призраком, оставаясь при этом живым. После этого случая он стал носить при себе простой кинжал, с помощью которого можно было бы легко сделать подобную операцию. Нет, Белл не сомневался в непогрешимости всеобщей мыслительной системы, а скорее всего рассчитывал на это. Надеялся, что этот кинжал ему не пригодиться.
   Но ни что не идеально.
   Члены клана по решению внутреннего совещания могут выносить приговор подобно Арбе. Но на более низком причинно- следственном уровне, иногда руководствуясь сугубо личными предпочтениями и интересами. Главное, что бы не было возражений Арбы. Вот и в этот раз глава их фракции сделал свой личный заказ. Подобное Беллу нравилось меньше всего.
   Назначенный ему локус ждал в одном из дорогих номеров гостевых апартаментов. Допуск был только у Белла и у двери ликвидатор стоит дольше, чем нужно, не решаясь войти. В таких ситуациях он больше, чем когда-либо чувствует себя просто убийцей, таким же преступником, как и его локусы, и падает в своих глазах еще ниже, когда открывает дверь. Девушка, может немного старше Донны, которую он спас столько лет назад, сидит на огромной кровати, выглядя так еще более хрупкой. Она поднимает на него измученный страхом взгляд, наконец, осознавая, что ее ждет
   - Неужели вы?... - слезы заблестев на глазах, начинают скатываться по щекам, душа ее рыданием, - неужели все так...
   - Вы в знаете, что вас приговорили? - официальный вопрос перед исполнением.
   - Нет... я не знаю почему. За что?
   - От меня это тоже скрыто, простите, - сейчас, Беллу искренне жаль, что он служит Клану и вынужден исполнять самые несправедливые приговоры. Но клинок, заготовленный для спасения начинает тяжестью напоминая о себе.
   - Я...я им больше не нужна, но, наверно, знаю слишком много, - сквозь слезы дрожащий голос, - Зачем они так поступают?
   - Я тоже подчиняюсь их воле, не могу ослушаться, - голос Белла ровен, но внутри он молит ее просто принять свою судьбу, не говорить с ним.
   - Понимаю, - как- будто уже спокойнее, - вы же можете исполнить одну просьбу, перед...
   - Что вы хотите? - спросил Белл и тут же проклял себя за этот вопрос. Как глупо поддаваться чувствам в деле, которое их не должно содержать.
   - Знаю, вы не можете меня отпустить, но ...я хочу понять кто вы, - голос ее дрогнул, что совпало со слезой, которая скатилась по правой щеке, - один поцелуй, пожалуйста.
   Белл онемел, казалось, потерял ориентацию во времени и пространстве, может даже покачнулся.
   - Зачем вам это?
   - Вы знаете легенду о Таросе? - не сводя с него глаз отвечает она.
   - Нет
   - Тогда найдите как-нибудь потом, - она поднимается, спокойно вставая перед ним, - она моя любимая, мне ее рассказывала мама, - опускает взгляд, глядя куда-то в пол.
   Ростом она оказывается гораздо ниже Белла, может почти как Нока, которая под действием акселератора выглядела старше своих лет. Платье, скорее всего вечерне, крайне изысканное на тонкой фигуре, было темно-красным. Как кровь - отозвалось в голове Белла. Уже без страха или необходимости бояться, девушка подходит ближе. Белл не сопротивляется, когда ее тонкая рука заходит ему за шею. Резким, почти мгновенным движением она касается его губ своими. Снова знакомый ток проходит по телу, но только в этот раз притупленный опытом воспитания своего преемника, растущей как обычная маленькая девочка и дарящей наставнику невинные поцелуи. Сейчас это не к месту, совсем не к месту. Он осторожно перехватывает ее хрупкое запястье, другой держит ее плечо.
   - Достаточно.
   Белл практически столбенеет от пронзительного вида глаз с застывшем в них то ли удивлением, то ли мольбой.
   - Послушайте, вы не приговорены Арбой, - не зная зачем, говорит он, - я могу вам помочь. Но путь в обычную жизнь для вас будет закрыт, - она смотрит на него прямо, как будто продолжает быть в некой эйфории, - вы согласны?
   Она кивает, скорее, как думает Белл, не понимая сказанного до конца. Все же, сейчас он действительно хотел применить короткий кинжал по назначению.
   - Потерпите, будет немного больно, - он делает резкий выпад, прорезая вздрогнувшее тело от ключицы до левой груди. Девушка вскрикивает, напрягается в его объятиях, затем, будто обретает силы, становится прямо и спокойно, - вас приговорили, но незаслуженно. Теперь вы свободны. Покиньте номер до наступления утра, спрячьтесь, - с правой стороны губы скользит алая капля, Белл стирает ее, прижимая то ли покрывало постели, то ли часть ее одежды. Но с ней все в порядке, ликвидатор видит ее древо, горящее ровным светом. Находит ее ладонь, вкладывая несколько карточек, - возьмите, этого хватит на время. Но лучше приходите завтра в Люцерну. Поставьте сколько сможете на участника по имени Полынь. Вы поняли?
   Она кивает, продолжая смотреть стеклянными глазами, в которых только сейчас начинает зарождаться слабый отблеск понимания. Белл же чувствует, что поступил правильно, хотя понимает, что предал верность своей работе. Не до конца осознавая сделанного, он перевязывает рану Анибе, как выясняется позже, имя его локуса, затем выводит через черный ход, помещая затем в непримечательную гостиницу с отсутствием регистрационной системы. Он оставляет девушку спать в номере, при этом оказываясь полностью вымотанным, словно сам только что пережил смерть и возрождение.
   На следующий день, он видит, что его локус вычеркнут из системы Арбы, на грани сознания еще не веря, что это не сон, он понимает, что система не всесильна.
   - Ты волнуешься? - Бернар снова дразнит его своей несдержанной улыбкой.
   - С кем мне придется сражаться? - Белл действительно чувствует некоторую тревогу в этот день, опасаясь как подтверждения, так и опровержения своих подозрений.
   -Сегодня двое, можешь не сдерживать себя, - лимит по проигрышам они, к счастью Белла, уже исчерпали, - Имен не знаю. Мы в их новой системе, так что привыкай к неизвестности,- пожимает плечами сенсориал, лишенный дара предвидения.
   Из-за этого он переживает меньше всего.
   Калибан и Мелисса, выпавшие на его долю в этот раз, не являлись новичками, но и сильными тоже. Оба боя проходят друг за другом, по системе победивший остается. Большой прибыли это не приносит, поскольку из раунда в раунд от него ожидают только победу. Относительно большая ставка окупается только вдвое.
   После Белл еще долго не покидает Люцерну, ходит среди толпы, высматривая спасенную.
   - Эй, решил задержаться? - знакомый голос, знакомая маска. Ликвидатор медного цвета заметил его раньше.
   - Думал встретить кое-кого.
   - Не меня? - как ни что подходит ему лисья маска на лице.
   - К сожалению нет.
   - Но компанию не откажешься составить, - вопрос или утверждение, он он не откажется.
   Справа от сцены есть выход в бар. Опий, как завсегдатай, предусмотрительно берет у бармена ключ от индивидуальной кабинки, рассчитанные на бойцов, которые хотят остаться не узнанными здесь, после заказывает напитки.
   - За мой счет, - небрежно кидает лис, когда Белл предлагает средства в уплату.
   Кабинка оказывается стальной клеткой, обшитой снаружи кусками старого электропластика, обтертого и облупленного местами. Внутри место только для четырех сидящих вокруг побитого стола.
   - Располагайся, здесь нас не побеспокоят, - говорит Опий, стягивая маску. Белл поступает так же, - ну так как дела на службе Соруса?
   - Не все так хорошо, как хотелось бы, - честно признается он.
   - Можно и без подробностей, сам помню, - в ответ на вопросительный взгляд поясняет, -прежде был в Антагоне. Теперь все гораздо проще.
   - Почему вы ушли? - Напиток принесенный Опием похож на двуцветный настой и сильно отдает алкоголем. Крепкое Белл пробовал лишь несколько раз.
   - Меня обвинили в нарушении, пришлось бежать, что бы не попасть под ликвидацию.
   - Как вам это удалось? - Белл указывает на место, где видел шрам.
   - В месте подобном этому. Скрывался от Арбы, меня эти люди нашли сами. Как - лучше не спрашивай, не знаю. Рассказали то же самое, что и я тебе, - он вздыхает, - пришлось уехать, искать работу вдали от глаз Ордена. Был наемником, теперь вот осел в Люцерне, но тоже не надолго, я думаю.
   - Вас ищут?
   - Думаю, уже нет, - Опий смеется, - данные стерты, а то моего прежнего пигмента почти ничего не осталось.
   - Где вы это сделали?
   Всем известно, что при определенных условиях можно изменить оттенок или насыщенность пигмента, а чаще просто смешать с другим, создав новый цвет. Но только провести процедуру было сложно и опасно, смешение компонентов могло вызвать интоксикацию вплоть до паралича. От этого тела ликвидаторов не были защищены.
   - Предусматриваете все возможные варианты? - Опий усмехается, глядя на него, - Это правильно. Наше положение никогда не было стабильным. Нет, конечно не без риска, но свобода того стоит. Мой изначальный пигмент был осветлен и смешан. Чем больше преобразований, тем безопаснее, - хитрый прищур на одном глазу, другой смотрит серьезно.
   - Вы говорите мне не боясь, что я вас выдам. Почему? - Белл катает между ладоней узкий стакан с напитком.
   - Нам обоим выгодно это неофициальное общение, - Опий делает осторожный глоток, откидываясь на скрипящую спинку стула, - к тому же, я знаю, что вы воспользовались этим приемом, - теперь оба глаза на заостренном, как будто действительно лисьем лице сжались в довольные щелки.
   Стакан в ладонях Белла замирает.
   - Как?
   - Не хотел бы говорить, что за вами следят, но скорее всего именно это происходит. Кто-то из тех людей заинтересован в вашей персоне, - Опий выпивает весь стакан, - мой вам совет - не отказывайтесь от их помощи.
   Белл смотрит на медного ликвидатора, едва понимая сказанное им. Потом резко опрокидывает в себя все сладко-горькое содержимое стакана, встает, натягивая маску. Стены кабинки начинают давить на голову, заставляя дрожать от напряжения. Хочется выбежать, поскорее покинуть это место, душащее своей темнотой и замкнутостью - то, чего он больше всего боялся с детства.
   - И еще, - Опий окликает его в последний момент, когда рука в светлой перчатке уже сжимает открывной механизм, - слабые не всегда выдерживают операцию пресечения. Будь готов к этому, Белл.
   Узнал ли медный это на своем опыте или был предупрежден своими учителями, но когда ликвидатор цвета пепла оборачивается, тот сидит с пустым взглядом, продолжая держать в руке пустой стакан. Бежать отсюда хочется еще больше. Возможно, к отелю, где оставил Анибе. Он должен знать.
   - Полынь! - оклик откуда-то позади.
   Он останавливается, пробегая взглядом по толпе. Замечает звавшего почти сразу. Под плотной курткой повязка со старыми следами крови. Под глазами темные круги, от чего осунувшееся лицо напоминает маску.
   - Он знал эту легенду, ведь верно? Потому так поступил, - она делает шаг ему на встречу и падает.
   Белл успевает поймать легкое тело, когда она уже сильно бьется коленями об пол, подхватывает на руки. Какие-то люди отправляют в след ему пошлые пожелания, но он со своей ношей не обращает на это внимание, только видит, что под курткой на Анибе все то же платье, а ноги в слое пыли и голые, когда за стенами уже близится зима.
   - Эй! - Бернар перехватывает его уже на выходе, - Кто это? - указывает он на девушку, так и не пришедшую в себя.
   - Анибе, бывший локус, - сейчас Белл благодарен оглушающему фону музыки, не дающему расслышать его слова посторонним.
   - Что с ней? - спрашивает маска, потом отшатывается, видя перевязанное плечо, - Что собираешься делать?
   - Отнесу к себе.
   - До тебя добираться через пол города, - как будто и без того Беллу не понятно все затруднение своего положения.
   - Я довезу до окраины, ты встретишь там, - Белл кивает, - но, похоже, ей не жить.
   Об этом рассуждать сейчас не нужно. Пока есть хоть крошечная надежда, Белл будет пытаться. Он так решил.
   По словам Огланда девушка бредила, звала кого-то.
   - Опий должен был тебя предупредить сразу. Я не думал, что ты решишься, - Белл благодарен, что в словах сенсориала нет осуждения, - в любом случае, у нее был хотя бы шанс.
   Белл перенес ее через арочный переход, максимально укутав от ядовитых спор лишайника, уложил на постель в своей части особняка. У Ноки теперь была своя комната. Всю ночь он пытался поддержать ее древо, питать так, как это было возможно, но силы уходили, словно вытекая через брешь.
   Она умерла к утру, когда первый свет заставил небо посереть. Тихо и незаметно. Древо будто изнутри начало прорастать тьмой, померкнув в течение нескольких минут. К пробуждению Ноки от ее тела не осталось и следа. Но только не в том, что было душой Белла - там навсегда осталась отметина, какая бывает на земле от лежащего на ней тела, усыпанного реагентом. Так ликвидаторы отдают последнюю дань своим жертвам.
   "Полынь" - вот что было ее последним словом, а когда Белл устраивал небольшое надгробие над нерастворенными останками, понял, как много этой белесой травы разрослось на холме. Ее горький запах жег легкие, но не так сильно, как чувство вины и горя.
   Дурман
   -Рассказывай, что с твоим локусом?
   Они снова сидели в закрытой кабинке. Маски Бернара и Полыни лежали рядом, тогда как их обладатели сидели напротив друг друга.
   - Он меня ждал, - на столе дымились кружки с горячим травяным варевом, запахом пьянящих даже крепче любого алкоголя.
   - Его предупредили, - Огланд сразу понял чего боится Белл, - он что-либо тебе передал?
   - Да, - взгляд окидывает электропластиковую коробку, в которой они затаились, - имя...
   - Могу догадаться...
   - Нет. Костер, - Белл смотрит и на Огленда и сквозь него, боясь собственных слов, не в силах побороть дрожь в пальцах, сжимая горячий даже через перчатки стакан.
   - Я так и думал, - сенсориал явно следит за реакцией Белла, но тот лишь фокусирует на нем взгляд, - я же говорил тебе, он добивался твоего признания, преданности. Белл, я не побоюсь повторить - он любил тебя и, возможно, до сих пор любит.
   - Он использовал меня, и не нужно патетики о древнем чувстве, ты же знаешь, я в такое не верю, - Белл говорит ровно, словно заученный текст, но Огланд на это только обреченно вздыхает.
   - Ты не исправим. Я просто устал тебе доказывать обратное. Подумай сам - это были попытки пересилить твой страх, привязать неприятные ощущения к чувству удовольствия. Пойми, если бы он следовал цели удовлетворить себя, стали он доводить тебя до..
   - Хватит! - Белл смотрит на него, максимально стараясь скрыть внутренний хаос, - есть разные способы доказать свою власть, и этот один из них. Достаточно об этом. Давай лучше подумаем, как мне поступить в этой ситуации.
   Огланд, резко прерванный и уверенный в своей правоте, не сразу преодолевает обиду, отвечая ему.
   - Тебе остается ждать, поскольку ничего нового выяснить мы не можем.
   - Доктор выживет после пресечения, я это понял сразу. Поговорю с ним позже.
   - Доктор?
   Этот вопрос как будто вырывает Белла из размышлений. Да, он не сказал всего Огланду. И не собирался. Вот только теперь придется раскрыть все карты.
   - Это был врач. И что самое интересное, его представили как расчленителя, заставили память Арбы вывернуться наизнанку, подстроиться под другое восприятие, возможно, чье-то конкретное, - не карты, а домино, выстроившееся в ряд переворачивается тыльной стороной от движения одной единственной игральной кости. Белл делает усилие, чтобы замолчать, прежде чем расскажет больше чем нужно.
   Но Огланд тоже молчит, пристально глядя на ликвидатора. Даже малость, высказанная Беллом пугает, практически, ставит в тупик мировосприятие каждого. Арба не совершенна, это понятно обоим, но что бы она была порочна, поддавалась такому грубому влиянию - это было слишком тяжело для их осознания.
   Иногда Белл очень жалеет, что так безоглядно доверился сенсориалу, но, видимо, это было ему необходимо. Общение действительно было непомерным роскошеством для ликвидатора. Раньше, в период жизни в Ордене, вокруг были равные ему, он не чувствовал себя одиноким. До этого был наставник, при своей строгости и требовательности, относящийся к Беллу с заботой и вниманием. Позже был Костер, но эта глава его жизни была несколько странной, пронизанной слишком противоречивыми чувствами. Со времен своей самостоятельной службы он был один, появление Ноки все же сгладило чувство одиночества, хотя и не полностью. Огланд заполнял образовавшийся пробел. И весьма профессионально: он невероятно располагал к себе, вызывал желание выговориться, рассказать ему все, что мешает быть умолчанным. Он откликался на просьбы и был готов помочь. Белл был крайне благодарен ему за многое. И за многое сказанное ему ненавидел себя.
   Прежде всего это были первые и единственные отношения Белла, а именно все, что связанно с Костером. Огланд чутко воспринял рассказанное ему и сделал выводы, которые Белла смутили, а позднее, стали раздражать своей правдоподобностью. Тем, во что он и хотел и боялся поверить.
   Вот и теперь, Огланд не стал заказывать алкоголь для ликвидатора, хотя тот никогда не говорил о своих ограничениях - просто Белл рассказал ему однажды о том, почему отказывает себе в этой панацее для забытья.
   Тогда, необходимость составлять компанию Костеру превратилась в ежедневную повинность, невыполнив которую, Белл мог серьезно поплатиться своими возможностями. Это было тяжело, тогда он впервые принял немного дурманящего зелья, что бы не чувствовать себя слишком униженным. И это помогло - притупило восприятие, снизило боль и даже дало удовольствию наступить быстрее. Костер ничего не заметил или был не против. На следующий день болела голова и рефлексы были хуже, но это снизило и моральное бремя. Теперь Белл стал прибегать к этому средству перед каждой встречей с ониксовым, а однажды сильно превысил дозу.
   Костер это заметил.
   - Ты пьян, - звучало как обвинение, не терпящее оправданий.
   - Да, - отвечал пепельный, чувствуя как перед глазами все плывет. О каких-либо рефлексах сейчас можно забыть, хотя бы стоять прямо уже неплохо, - а для вас есть разница? Вам нужно мое тело - так берите. Что я ощущаю вам не так уж важно.
   - Думаешь, что это придает тебе смелости? - не сразу находит ответ Костер, - Нет, а вот глупости -да.
   Белл сам не веря своей реакции, усмехается, неторопливо избавляясь от одежды.
   - Зато мне легче, господин Костер.
   - Мне не приятно прикасаться к подобию животного, в которое тебя превратил этот яд. Оденься.
   Но Белл уже поймал свою волну бесстрашия. Сам подходит к своему мучителю.
   - Так может мне самому прикоснуться, вы же научили меня всему, что вам нравится.
   Не дожидаясь ответа он становится на колени, сцепляя пальцы на его одежде, намереваясь освободить нужную часть тела. Но рука ониксового перехватывает сразу оба белых запястья.
   - Прекрати немедленно!
   - Вы меня боитесь? - невольно угадывает Белл чувство, скрываемое под маской гнева.
   - Нет, мне противно твое поведение, - он отбрасывает с силой сжатые запястья, как будто это мусор, нечто неприятное.
   - А чего вы хотели. Мне уже нечего стыдиться, я унижен вами на столько, что ниже падать уже некуда, - пепельный блаженно улыбается, наслаждаясь то ли его злобой, то ли пребывая в эйфории вседозволенности.
   Но только сильная пощечина вырывает его из этого блаженства.
   - Закрой свой рот! - Костер не просто в гневе, он разъярен, только опьяненный даже не чувствует положенного страха.
   - Я и пытался это сделать, разве вы не поняли? - смеется Белл, прижимая ладонь к обожженной ударом щеке.
   - Нет, это ты меня не понял, - непривычный озадаченный взгляд Костера сменяется уже знакомым холодным и уверенным, - но если ты так хочешь этого, то получишь, сполна.
   Костер сжимает в кулаке белые волосы, длиной ставшие Белу почти до талии, возможно, даже наматывает на запястье - пепельный не понял, только от боли оскалился еще шире. Другая рука завершает то, что начал делать его пленник, убирая преграду одежды где нужно, затем грубо раздвигает губы и зубы, будто намереваясь сломать челюсть, засовывает в рот почти весь кулак. Белл уже не веселится, но смотрит прямо в глаза мучителю, собираясь выдержать предстоящую пытку с достоинством. Благо - алкоголь не дает пробиться ни боли ни страху.
   - Руки за спину, - он выполняет. Затем почти задыхается от безжалостного напора. Доля секунды вдохнуть воздух, потом снова давление. Он уже испытывал на себе такую форму его желания, но тогда ониксовый был на много аккуратнее. Теперь же он заставил Белла ощутить всю силу его прежней сдержанности. Неприятный щелчок в челюсти заставляет пепельного уйти в терминатор света и тени, на котором он фокусировал взгляд что бы отвлечься. Костера тогда не остановило ни понимание повреждения, нанесенному его подчиненному, ни состояние Белла, который почти безвольно повис на его руках, удерживающих голову. Скорее наоборот - тот наносит еще один удар, приводя обессилевшего в сознание, наслаждаясь видом растерянного Белла, не сразу осознавшего свое положение. Все же пытка заканчивается, отпущенный пепельный падает на пол, глотая воздух и ощупывая поврежденную нижнюю челюсть, автоматически вправляя сустав.
   - Достаточно? - но Белл в ответ смеется, не в силах дать словесный ответ, - Значит, продолжаем.
   И ониксовый продолжил, сначала прижав Белла лицом к полу, затем сложив вдвое так, что тому довелось любоваться собственными коленями с обоих сторон от головы.
   По окончании действа Белл не смог подняться, но из желания оказаться подальше от того места, все же сделал попытку встать. И тут же утонул в чудовищной боли. Позднее он почти две недели провел не поднимаясь с постели. У него оказалась сломана ключица и вывих тазобедренного сустава. Но только не тяжесть повреждений из-за собственных необдуманных действий заставило его опасаться дурманящих напитков, кости ликвидатора устроены срастаться быстро. Как никогда, видя злость Костера, он хотел что бы тот убил его в пылу своей ярости. И чем ближе был к этой грани, тем все более страстно желал этого. Хотел, что бы кто-нибудь завершил то, что сделали с ним в детстве.
   Огланд же узнал об этом в более общих чертах, но вывод сделал верный, чем еще больше разозлил Белла - тот действительно не понял всех намерений Костера, более того, спровоцировал его на действия, за которые тот наверняка до сих пор винит себя.
   Было и еще кое-что, навсегда изменившее представление Белла о себе и мире в котором теперь жил. Ониксовый приходил к нему, когда тот был в лазарете, но старался выбрать момент когда Белл спит. В этот раз пепельный только изображал сон, краем слуха уловив разговор Костера и врача.
   - Тебе нужно оставить его в покое, видишь сам, эффект получился обратный.
   - Я не хотел причинять вреда, ты знаешь.
   - Знаю, но не со всеми действует один метод. То, что помогло тебе, может быть губительным для другого.
   - Не в этом дело. Страхи преодолеваются только в борьбе с ними лицом к лицу. Иного выхода нет. Он доведет себя до сумасшествия, если не научится мириться с собой.
   - А пока его довел ты, - в ответ молчание, - пойми, слухи о семенах Дурмана и другие предрассудки только вымысел, совпадения, поставленные в логический ряд неоправданно.
   - Белый пигмент - признак сумасшествия, это пока ни кто не опроверг.
   - Но и не доказал.
   - Нагата видел, что его воспитанник идет по пути безумия, но ничего не хотел предпринять, он считал, что если ликвидатору выпал этот жребий, то Арба нуждается в нем, но я не склонен так думать. Я считаю, что все исправимо.
   - Ты привязался к нему, вот что произошло. Не он, а ты безумен, пытаешься себя винить и искуплять вину перед каждым, кто напоминает тебе наставника.
   - Я хочу только помочь тому, кому могу. Несправедливо обрекать их...
   - Никто и не обрекает. Это выбор каждого. Твой наставник тоже выбрал, но только выбор был не самый достойный. Он должен был упокоиться подобно его предшественникам, - потом добавляет, - Если тебе так нравится этот несчастный, просто оставь у себя в качестве подчиненного. Ни кто не будет против, ты знаешь. Делай тогда с ним все, что угодно.
   Ответа Костера Белл не услышал.
   Потом говорившие ушли, так и не раскрыв невольному подслушивающему причины спора, но последнее Белл понял без объяснений. Нагата, его наставник, уже несколько лет покоился в Садах тишины. Его статуя цвета графита украшало это место, находясь в среднем ряду спектра. Белл бывал там часто. Как новопосвященному ему запрещено было присутствовать на процедуре освобождения. А вот Костер был. И каждый раз, оправляясь к нему, Белл надеялся, что тот обмолвится хотя, бы словом о последних мгновениях жизни Нагата. Теперь же Белл невольно вспоминает - белых статуй в Садах не было.
   Позднее пепельному ликвидатору стало известно, что Дуриан, названный Дурманом, первым стал носителем белого пигмента и вместе с тем показал истинное его значение - сводить с ума и лишать разума своего обладателя, быть признаком скорого безумства носителя. Дурман уничтожал созданий Летиры сотнями, стирал с лица Арбы тысячи. Таковым был и пропавший наставник Костра, носитель почти белого, с примесью кармина пигмента. Родон числился среди сорняков уже очень давно.
  
   - Вы чувствуете себя лучше, - Беллу не нужно осматривать человека, лежащего на простого вида кровати, устланного пенохлопком, его древо горит ровно.
   - Не вашими стараниями, конечно, -говорит доктор, откидываясь на поднятое изголовье, невольно морща гримасу боли, - хотя, иначе могло быть хуже, не так ли?
   - Тогда бы вы ничего не чувствовали.
   - О, тогда, я благодарен той боли, что вы мне причинили, - смеется этот немолодой человек, - но, я так и не понял, как такое возможно. Артерия не повреждена, но задето слишком много крупных сосудов, рассечена грудина...Но что-то еще просто унечтоженно, лопнуло как пузырь.
   - Вы не выяснили что? - так ли важны подробности, если известно, что метод действует, но знания не помешают. Белл обходит помещения, становясь рядом с раненным.
   - Нет, каким образом? Я едва мог подняться. - лежащий осторожно разводит руками, - Обычный сканер это не берет, показывает только затемненное пятно, а другого по близости нет.
   - С этим разберемся позже. У меня к вам вопрос, - Белл садится на стул рядом с изголовьем.
   Без ответа он не уйдет.
   Люпин
   Компания впереди расцвечена яркими цветами, но оттенок Лю не нравится, слишком много темного. В памяти всплывает как учитель говорил, что краски осени в отличии от летних и весенних несут в себе темный пигмент зарождающегося гниения, оттого они как будто более тяжелые, насыщенные. Обремененные смертью. То же видно и у тех людей. Лю видит их судьбу. Еще не обреченность, но и хороший исход их уже не ждет. Вот только один или одна светит ровным, ярким. Синим, как небо. И разгорается все сильнее. К чему бы это? Лю еще не видела подобного. Что же будет дальше? Может проследить?
   Держась в стороне, она следует за группой, которая сворачивает куда-то в ангары. Не самое безопасное место. Но мало кто обратит внимание на маленькую бродяжку.
   Компания идет вполне уверено в определенном направлении. И останавливаются у крепкого сооружения, похожего на тюрьму, но с яркой вывеской. Лю подключает поверхностное восприятие - и над компанией и над зданием витает пелена лилового марева. Нехорошее место, нехорошие люди, зачем она здесь?
   У входа их встречают, их странная спутница сразу становится объектом внимания. Неожиданно, двое хватают ее удерживая за плечи, а один из встречающих частично обнажает, спустив с ее плеч ткань. Но девушка даже не напугана, застенчиво смеется, будто наблюдает что-то веселое, за что и заслуживает поглаживание по щеке. Компания пропадает в дверном проеме под красной вывеской.
   - Эй, малышка, сколько тебе лет?
   Привратник резко стягивает с плеча эластопластик, сжимая в пальцах жесткий выступ груди. Щекотно и немного больно, но хочется рассмеяться, особенно понимая, что ждет этих людей.
   - Веселая детка, оставите мне, когда наиграетесь, - его забавляет реакция девушки, с наивным смущением отнесшейся к столь откровенному осмотру.
   - Она с нами, а там посмотрим, - отзывается Лорг, старший в этой компании, прижимая к себе, девушку обхватив рукой чуть ниже обнаженной груди.
   Они заходят внутрь, спускаются вниз. Там коридор с дверями по каждую сторону. Инфразвук и басы бьют по ушам. Потертые в подтеках стены кое-где расписаны цветными гелями неразборчивыми надписями. Одежда так и осталась спущенной, обнажая грудь, от этого холодно и немного больно в том месте, которое потревожили пальцы охранника. Наконец, они сворачивают в открытую дверь и оказываются в глухой и столь же печального вида комнате, как и все в этом месте.
   Посреди бетонной ловушки странного вида устройство, гладкий металл блестит в слабом фосфорно-калийном свете.
   - Что это? - любопытство и ни капли страха, это веселит ее конвоиров еще больше.
   - Тебе понравится, - стоящий позади опускает с ее одежду еще ниже, почти до середины живота, освобождает из нее руки, - а, может быть, не очень, - смех, - но сбежать ты уже не сможешь.
   Тот кто стоит сзади сильно до боли сжимает небольшую грудь пленницы, но не получает желаемого сопротивления или испуга. Жертва снова смеется, дразня мучителей.
   - Главное, что бы вы не сбежали, - она добровольно протягивает запястья Лоргу, стоящему впереди.
   На тонких руках застегиваются тяжелые браслеты, призванные удерживать. Но не ранить - внутренняя сторона из мягкого полихлопка.
   - Всему свое время, - Лорг очень самоуверен и мягкая, почти отеческая улыбка в отношении жертвы доказывает это.
   К манжетам крепиться нить, уводящая взгляд куда-то вверх. По легкому жесту она тянет руки девушки за собой, пока та не остается стоять на кончиках пальцев у самой стойки, сложно сплетенной из металлических стеблей.
   - Помоги ей, Горн, - не отводя взгляда от спокойных глаз приговоренной, говорит распорядитель действа.
   Горн, находящийся прежде позади несколько грубо стаскивает с нее полуопущенный костюм. Потом подхватывает девушку за талию, сажая на гладкие перекладины, образующие сидение.
   - Хорошо, - оценивает результат Лорг, - как себя чувствуешь, малышка?
   В ответ та только улыбается. Рука распорядителя касается ее лица сгибом пальцев, проводит по шее, касается груди и останавливается внизу живота.
   - Приготовься, - руки стоящего позади ложатся на ее ноги выше колен и тянут встороны, продолжая действие до упора - щелчка в механизме, словно наружный скелет обхватившего ее голени. И снова ни сомнения, ни страха в глазах обездвиженной.
   - Ты мне нравишься, - рассматривая ее говорит Лорг, - возможно, не будем делать тебе очень больно.
   Но сделать они ничего не успели, только слегка коснуться - резкая, почти мгновенная волна энергии прошла через слабые тела. Все трое, находящихся в коробке конвульсивно вздрагивают, оседая на пол. Недавняя жертва не торопясь освобождается из ставшего хрупким металла.
   Этот прибор наставника ей очень нравился. Он мог регулировать степень повреждения и радиус воздействия. Ей он был безвреден, держа крохотный прибор во рту, она даже не ощутила малейшего неудобства, а вот все, кто ее касался в момент активации получили сильнейший шок - разряд прошел по всей нервной системе, частично выжигая ее. Они с большей вероятностью останутся калеками, но это будет их клеймо, они того заслужили. Зря наставник думает, что она еще мала, чтобы читать ткань Арбы. Она видит ее всюду и без концентратора, вычисляет слабые нити лучше любого аналитика. Пусть она еще не ликвидатор, но способности ее уже велики. Темно-синий костюм возвращается на тело. Девушка выходит из Акамы, места порока, не забыв на прощание коснуться губ привратника, сделав с ним то же, что и с оставшимися тремя внизу. Нет, она не откажется от своего тела после инициации, оставит его прежним, ведь в своем роде оно тоже оружие. Наставник не прав, считая физическое составляющее лишним, отвлекающим. Оно только придает силы, уверенности. Но это его право так судить - у каждого в Арбе свое место и назначение. Свое она уже определила.
   Девушка вышла, но теперь она одна. На нее не пало ни крупицы лилового тумана. Тот, что грубо трогал ее на входе конвульсивно вздрагивает, когда та касается его, прижимаясь губами. Небесное сияние разгорелось до болезненного для глаз Лю сотояния. Ликвидатор. Как она не поняла сразу!
   Срочно затаиться, спрятаться. Лю сорняк, а здесь совсем близко Жнец Арбы. Тин говорил, что они чувствуют подобных ей на расстоянии. Но возможно, ее просто не заметили, пока. Не стоит испытывать удачу и дальше.
   Свернуть за угол, и бежать, подальше, в поля. Пусть холодно и нечего есть, но к утру можно дойти до ближайшего поселения. Может там будет спокойнее. Только немного перевести дух перед походом.
   Лю садится за какой-то ящик, наполненный разным хламом. Под одеждой кроме быстро бьющегося сердца припасена бутылка с водой и травяным настоем, она придаст сил и даст шансы выдержать холодную ночь, как это было не раз. Главное, что бы не последний.
   - Привет, - сердце замирает, больно сжимаясь в клетке ребер, незнакомка стоит, наклоняясь над убежищем Лю, - что ты там делаешь?
   Тон дружелюбный и даже ласковый, от того Лю еще боле горько. Она попалась.
   - Не бойся, я - Нокита, а тебя как зовут?
   - Лю, Люпин - ярко-синее небо ее поля безжалостно овевает все пространство между ними, - не убивайте меня.
   Волчий Корень.
   Снова тепло и душная сладость бара до боли в голове сжимает виски. Приторный вкус выпивки, яркие огни и музыка, должная расслаблять, на самом деле вызывает тошноту и напоминает об отчаянном положении. Вот уже не первый десяток лет он прожигает свою жизнь, плавя ее в подобных местах в горькую смесь табака и полыни. Приправляя сладостью экзотических цветов и мимолетных наслаждений. Но каждый раз как в первый, пересекая неведомую границу, бежит прочь из уютного вертепа.
   Потому что не возможно отсиживаться в тепле и забвении, когда за стенами ад. Холод и смерть. Его стихия. Или единственное, что он может воспринимать.
   Каждый год с наступлением осени он надеется, что не переживет зиму. И каждый раз ошибается - инстинкты сильнее разума, сильнее воли. Они старее, они как сама земля, которую мы лишь совсем недавно попираем своими стопами. Глупые, он всегда приводят его к месту, где можно переждать, дают все, что бы он смог выжить. А он не в силах отказаться от этого. Несчастные, они не понимают, что их носитель уже мертв, истлел, оставив только оболочку, которую они принимают за достойную спасения сущность. Они не понимают, что судьба их хозяина предрешена, что его война если не окончена, то проиграна уже бесповоротно.
   Вот и теперь, блуждая по темным дворам и лабиринтам жилого покоя в первых заморозках он пытается отогнать любое желание свернуть в очередной бар, подсвеченный алым или холодно-льдистым неоном. Но непременно несущий спасение от мертвенного холода ночи. Но о смерти он еще не думает, хотя и грезит о ней в нервных снах в гуле музыки притона, пьяных забытьях дня, в роскошных апартаментах, которые иногда позволяет себе по-случаю. Смерти, каждый раз разной. В разных местах и разного цвета.
   В этом городе смерть носила пепельно-белый.
   Служитель этого порочного культа, именуемого Арбой, здесь был привязан еще и к правящему клану, потому был более недосягаем, чем другие. Был довольно странным. Если с иными Корнею удавалось переговорить, иногда договориться. Некоторые рассказывали, что и подкупить Жнеца возможно. То здесь он не видел ликвидатора кроме как на исполнении - будь то показательные расправы или чистки по настоянию их божества, но каждый раз эта тварь была лишь краткий миг заметна, совершив свое дело, исчезала. Нет, пепельный бывал среди людей: на праздниках и передвигаться по немалому городу ему как-то приходилось. Не мог же он преодолеть огромное расстояние из конца в конец пешком по окраинам. И Корней не раз замечал гибкую бесполую фигуру для маскировки одетую в серую или светлую неприметную одежду, скрывающую лицо и белые волосы, в распущенном состоянии ниже пояса. Но не они выдавали это существо, а пластика тела, подобная скупым движениям хищника, выверенные и четкие, завораживающие скрытой опасностью как змея кролика. Даже не узнавая, кто перед ними, люди сторонились ликвидатора. Просто инстинктивно. Но жнец всегда оказывался недосягаем.
   Что Корней знал о нем? Мало, слишком, чтобы включить эту фигуру в свою игру. Поставить в ряды давно разбитой армии. Но и у него был свой инстинкт, который не давал отступать. И он подсказывал, что это существо нужно ему. Нужно, как часть головоломки, без которой она не сложится, не станет единой. Не даст бывшему Анантропу покоя.
   Но у всех есть слабость. Тот изъян, что делает уязвимым и бога. Для Люпуса Корнея это была жажда жизни, внедренная в него с преобразования. Для ликвидатора - его преемник. Анантроп знал об этом, и потому вот уже многие месяцы подвергался своей слабости, чтобы поймать его.
  
   - Ты говоришь, это из-за трав, что она принимает? - Виверн наблюдал, как ребенок, которого привела Нокита с невероятной скоростью сметает пищу со своей тарелки, - Это влияет на ее след?
   - Да, я с начала даже не заметила ее, потом только поняла, что ее древо приглушено на столько, что его не видно, - девушка тоже стояла, не отводя глаз от девочки за столом, - а еще она догадалась, что я связана с орденом.
   Виверн поднимает на нее глаза, встречаясь с темно-синмим. Он знал, что Нокита преемник ликвидатора их округа, но не боялся ее компании. Тяготила лишь мысль, что их разделяет пропасть в плане восприятия и понимания мира. Их пути разойдутся, вот что накладывало печать на все в отношении ее. Нока казалась обычным человеком, не смотря на способности читать Арбу.
   - Где ты нашла ее?
   - В складах, на окраине.
   - И это было при ней? - в руках юноши бутыль из ионизированного металла с жидкостью, на половину заполняющую емкость.
   - Да, - непроницаемый взгляд холодных глаз преемника.
  
   После беседы с доктором появляется зацепка. Единственная и неточная. Некий притон, находящийся за пределами его территории. На самой ее границе. Он даже не был там, не знал о его существовании, хотя изучил свой округ по всем возможным траекториям и координатам. Но это остался единственный вариант, который удалось подобрать по воспоминаниям вытянутых из доктора. Он лишь краем глаза заметил пропуск у мнемоса с характерной эмблемой кинжала и зеленой ветви. Нити Арбы не проникли в это место, так что отследить посетителей было невозможно. Скорее всего, там был глушитель подобный тому, что в Люцерне. Что было не удивительно. В связи с этим, оставалось только лично наведаться туда.
   Немногочисленные пассажиры с опаской поглядывали на неприметную фигуру в углу салона. Трассированная передвижная капсула направлялась в пригород, проходя максимально близко к необходимому Беллу месту. Выйдя из опустевшего салона, он долго идет вдоль темной дороги к призрачному свету своей цели. Надпись из зелени и серебра освещает открытую настежь дверь, приглашающую внутрь. Затем спуск и еще одна дверь. Внутри дым и полуголые тела танцовщиц, подключенных к кинетической программе, но они только фон. Зрители либо пьяны, либо заняты важными разговорами друг с другом. Не спеша, оставаясь незаметным, посетитель подходит к стойке, за которой стоит настройщик. Это легко определить по полусотне прозрачных трубок, вживленных в голову, примерно половина из них подключена к локальному концентратору.
   Неузнанный ликвидатор подходит к стойке, опираясь на нее не меняет напряженной позы.
   - Вечер добрый, - в улыбке настройщик обнажает ряд переключателей хрустальным отблеском сверкнувших в тусклом свете подземелья, - я могу вам помочь?
   - Пожалуй. Пару дней назад здесь был посыльный, мнемос, - лицо настройщика не выражает никаких эмоций, только небольшое напряжение пролегает морщиной на лбу, - мне нужно знать, кто его вызвал.
   - Боюсь, я вам не помощник здесь. Подобные дела меня не касаются. Я только...
   Белл скидывает капюшон, видя, как меняется лицо и поза настройщика, отшатывающегося от ликвидатора.
   - Простите, господин Беллиан, но я действительно не имею к этому отношения, - он заводит руку куда-то под стойку. Белл резким и бесшумным движением втыкает в полипласт стола белый нож, носимый с собой.
   Бармен-настройщик, понимая все без слов поднимает обе руки над стойкой. Пока они не привлекли ни чьего внимания.
   - Мнемос был здесь и ты не можешь об этом не знать. Из-за его сообщения был нарушен закон Арбы, - бармен неподвижен, хорошо сдерживает свои эмоции перед лицом хищника, Белл же надеется сохранить уверенность в себе. Он впервые неуверен, что говорит правду, - если ты не расскажешь мне сам, я могу заставить тебя это сделать, - это действительно так и загнанный в угол понимает серьезность угрозы. Место, изолированное от глаз Арбы не распространяет на себя ее защиту. Ликвидатор, если, и не справиться со всей охраной, то уничтожит большую часть и персонала и посетителей. И закон будет на стороне представителя клана.
   - Ладно, - вздыхает настройщик, - это было трое мужчин, они выкупили комнату в задней части...
   - Показывай, - нож прячется так же быстро, как появился, но стоящий за стойкой даже не пытается звать на помощь, оценивая скорость ликвидатора. Отключает каналы от концентратора и, подозвав смену к стойке, просит Белла следовать за ним.
   На вопрос охраны настройщик предусмотрительно отвечает спокойно, что все благополучно, чувствуя холодный взгляд из-под капюшона идущего позади. Белл тем временем изучает своего проводника, находя болевые и уязвимые точки. Перед ним бесполый человек, максимально преобразованный для работы с информацией и данными. Второе скорее всего сделано много раньше, чем первое. Бесполым его заставили стать обстоятельста или закон. Такое наказание избирают для нарушителей. Либо преобразование могло быть проведено намеренно - для экономии ресурсов и снижения контроля гендерной комиссии. Как у Белла.
   Зайдя за бар, они оказываются в длинном коридоре с дверями по одну сторону. Техническое помещение, энергоблок. А дальше без пометок.
   - Мы сдаем комнаты на часы. Это не запрещается, - немного нервно отвечает бесполый.
   - Какая была занята тогда?
   - Были выкуплены три из пяти, но одна из них занята и сейчас...
   Договорить ему не дают. Белл с силой толкает локтем первую створку. Пусто. Узкая полка кровати и три голые стены. Все выкрашено в черный с искрами цвет. Следующая - тоже никого. Зато в соседней слышны звуки и признаки движения.
   - Там...- дверь от удара открывается в внутрь. Парочка на кровати, прерванная в нелицеприятный момент вскрикивает тонким женским голосом и мужской руганью, - ...занято, - где-то за спиной добавляет настройщик. Зато Белл замечает след - трехлистие клевера, выведенное на стене электрогелем. В отличии от остальных ликвидатор видит его вполне четко.
   - Соседняя комната свободна, - не глядя обращается он к прерванным, сбрасывая капюшон и доставая нож. Прямо за рисунком панель отстает от стены на два пальца, - сколько ты берешь за комнату?
   Белл оборачивается к остолбеневшему настройщику, повторяя вопрос.
   - Пол...пол сотни, но...
   Ликвидатор кидает ему упаковку с тремя купюрами по сотне.
   - Бери все, не пускай сюда никого. Все ясно? - бесполый кивает, оставаясь на месте, - можешь идти.
   Неуверенно тот удаляется. А Белл, прикрыв дверь за ушедшими осматривает помещение. Больше ничего. Значит только эта метка. Поддетая пальцами и ножом легкая панель отходит по всей поверхности, оставляя за собой небольшую нишу. Может быть вентиляция или духовой короб, только глухой. Простукивая стены не обнаруживается ни выступов ни зазоров. Но он здесь явно не просто так. Еще один более тщательный осмотр выдает небольшую вмятину в правой стенке. Нож проходит сквозь металл по рукоять. Несколько движений и в стенке получается отверстие, достаточное, что бы просунуть руку. Когда та проваливается в разрез по локоть, пальцы упираются в грубый камень стены. Сначала вверх по осыпающийся поверхности, затем вправо, влево, вниз. Гладкий предмет, достаточно большой, чтобы не пролезать в проделанную дыру. Нож снова берется за дело.
   Покидая Верт Белл нес с собой небольшой предмет, похожий на старинную головоломку. Все мысли занимали воспоминания. Точно такую же вещь когда-то очень давно подарила ему мать. Его тогда звали Беллиана. Ему было четыре года. Это случилось незадолго до их смерти. Ее и матери.
  
   - Кто-то намеренно искажает ткань Арбы, - они как будто поменялись местами: Огланд мерит помещение шагами, а Белл сидит, утроившись боком на стуле.
   - Следует известить совет клана, - сенсориал только на минуту останавливается, потом продолжает свою беспокойную ходьбу.
   - Что я им скажу? А главное - как докажу это?
   - Есть же врач, тот что выжил.
   - Формально - он убит. Если станет известно обратное, меня самого подвергнут ликвидации, - Белл говорит спокойно, даже отстраненно, - без выяснения причин.
   - Выскажи это как догадку, подозрение. Пусть тебе дадут полномочия провести расследование. Предложи подключить меня.
   - Звучит просто, но сделать это будет не так легко.
   - Тебе явно указали на такую необходимость, иначе не оставили столько подсказок, - Огланд резко садится напротив пепельного, продолжающего невидящим взглядом смотреть вперед, медленно переводит взгляд на сенсориала, - Что там было?
   - Ничего, - смотрит на него, но не видит, - там ничего не было.
   Огланд даже не стал переспрашивать, понимая, что дело не в отсутствии, а наоборот, в наличии некоего предмета. Судя по всему, слишком личного для Белла. Этого было достаточно, чтобы понять - ликвидатора шантажируют, либо провоцируют на что-то.
  
   - Наставник, вы когда-нибудь слышали о возможности погасить древо, не разрушая его? - Белл на столько ушел в свои мысли, что не заметил, как появилась Нока. Она уже несколько минут наблюдала, как наставник привычным, но несколько замедленным образом приводил в порядок их жилище.
   - А почему бы ему не быть? - немногочисленная одежда сложена. Вещи Полыни прикрыты другой, менее подозрительной, - И не один. А почему такой вопрос?
   - Простое любопытство, наставник, - мысли медленно возвращаются к реальности. Такие вопросы не возникают на пустом месте. Тем не менее Беллиан продолжает свою работу, невозмутимо раскладывая посуду, столь же старинную, как и особняк, в котором они ютятся.
   - Чтож, есть три основных способа. Первый, принять слабодействующий яд или седативное средство, - в изящном кувшине глухо звенит металл, приглушенный пластиком, заключающем в себе не малую сумму средств, заработанных Полынью, - опиаты, настойки белладонны, и просто химические препараты. Второй, - под крышкой блюда, перечеркнутого трещиной на тонкой пленке записано лишь ему известным кодом то, о чем говорить нельзя, - погружение жизненной активности в состояние близкое к смерти. Кому или анабиоз. Третий, - в небольшой коробке мирно покоится призрак из его прошлого. Того, что приходит в снах каждую осень. Куб с цветными вставками мозаики, так и застывший в полусобранном состоянии, - хирургическое вмешательство с внедрением отдельных ретрансляторов, способных изменить силу излучения.
   Все свои тайны Белл закрывает в старинный шкаф с витражными стеклами на дверях. Там им самое место - на виду и скрыты.
   - А есть ли способ, позволяющий не только погасить древо, но и замедлить или остановить развитие тела?
   Нет, этот вопрос явно возник не просто так. Он оборачивается к своему воспитанику.
   - Покажи мне его.
  
   Анантроп знает, что скрыт для Арбы, скрыт тем самым и для его служителей. Но теперь, как никогда раньше, ему нужно чтобы один из них нашел его.
   Как привлечь к себе охотника, если ты невидим? Как притянуть молнию, если в тебе нет и частицы железа? Оставить след, видимый ему, протянуть медную нить, проводящую ток. Корней должен совершить то, что его учили предотвращать. Он должен проложить себе путь несчастьем ради одной лишь встречи. И повстречать нужно смерть.
   Хорошо, что порог чувствительности этой системы низок и можно не раскручивать пружину до предела, а только слегка ослабить.
   Первую жертву он намерен найти в еще одном баре.
  
   Ребенок спит лицом к стене. Видна только спина под порванной местами кофточкой и спутанные волосы цвета соломы. На заметной под ними шее выступают позвонки. Вся фигура прикрытая одеялом кажется хрупкой и маленькой. Но не для Белла.
   - Это плавуны, - тонкие пальцы гладят спящее дитя по голове, укладывая выбившиеся пряди в ровные локоны, - своего рода паразиты.
   - Но это только ребенок, какой вред он может принести? - юноша более смелый чем трое других, все же не чувствует себя спокойно в присутствии ликвидатора.
   - Вред? Пока никакого, - спокойно отвечает Белл, поворачиваясь к группе из двух юношей и девушки. Нока стоит чуть дальше, - пока она принимает этот настой перед вами просто дитя. Но стоит прервать прием...
   - Что тогда?
   - Тогда она обратится в монстра. И не всякий жнец с ней справится. Видите ли, - Белл встает, подходя сначала Виверну, потом поочередно заглядывая в глаза двум другим. Те стремились быстро уйти от прямого взгляда отворачивались или опускали глаза к полу, - перед вами ребенок, которому уже больше двух сотен лет. А сил как в целом отряде бойцов. Настой блокирует память и физические способности, но без него это станет неуправляемой стихией.
   Трое еще недоверчиво, но уже более внимательно слушают его.
   - Когда-то давно, еще до становления Арбы, была противостоящая сторона, не желающая становиться частью всеобщей мыслительной системы. Анантропы, охранители рода человеческого. Так они себя называли. Поняв, что проигрывают в глобальном противостоянии, они применили последнее свое средство - живое оружие, плавуны. По сути, эти существа были не отличимы от принявших Арбу, но лишь до момента, пока не кончалось действие ингибитора. Потом из них высвобождалась сила, способная уничтожать тысячи. Чем дольше она подавлялась, тем разрушительнее становилась, - Белл снова присаживается к спящему ребенку, - наш экземпляр один из самых старых, что мне удавалось видеть.
   - Так, вы убьете ее? - после некоторого молчания спрашивает девушка, первая обредшая дар речи.
   - Следовало бы, - Белл вздыхает, - но не будем торопиться. Возможно, у нас есть шанс избавить от опасности и себя и ее. Получив при этом выгоду, - улыбка на лице ликвидатора выглядит не менее хищно, чем любой оскал. Но Нока подтверждающе кивает своим друзьям, успокаивая.
   - Что ж, тогда обсудим детали, - улыбка на бледном лице стала шире. Белл нашел выход из многих проблем единым средством. Пусть его преследователи не думают, что он беззащитен из-за связавших его законов. Он умеет играть и в обход правил.
  
   Как ни старался Беллиан забыть и запрятать в глубины памяти воспоминания о Костере, он не мог отрицать, что опыт полученный благодаря ониксовому помог ему. Прежде всего, он научил Белла быть сильным и преодолевать свои страхи. Но только методы его были слишком специфичны для того, чтобы пепельный мог благодарить его за это.
   - Каждый раз, прикасаясь к тебе мне хочется стряхнуть с себя пыль или пепел, - уже после того, как Костер испытал его тело на прочность и не получил должного ответа от принуждаемого, он снова сорвался на насмешки над и без того униженным Беллом.
   - Так не трогайте меня, я не прошу вас это делать, - Белл едва сдерживает желание отстраниться еще больше, укрыть обнаженное тело хоть чем-то, но сдерживает себя, сидя на краю кровати. Длинные волосы белым саваном укрывают его лицо от глаз мучителя.
   - И лишить себя такого веселья? Нет, ты слишком меня недооцениваешь.
   - Я доставляю вам не больше удовольствия, чем кто-либо другой, кто бывает в вашем распоряжении, - Беллу не достает смелости высказать старшему ликвидатору все, сил хватает лишь на осторожные фразы.
   - О, как ты ошибаешься, Беллиана, - уже облаченный в привычную одежду, Костер подходит, становясь напротив названного. Легким касанием он отодвигает завесу волос, открывая лицо, как будто обнажив еще больше, приподнимает за подбородок, что бы окончательно развеять в пыль крупицы самоуважения, - своим страхом и неприятием ты притягиваешь сильнее, чем иные доступностью. Понимаешь?
   Белл осознает сказанное, и только спустя минуту, как будто получает пощечину, резко вырывается, стараясь избежать любого контакта со стоящим перед ним монстром.
   Но тот сильнее перехватывает мятущегося, удерживает теперь за плечи и все так же заставляя смотреть в глаза.
   - Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее разжигаешь желание навредить тебе. Таков закон. Хищник чувствует слабую жертву. Примирись с ним, и ты почувствуешь его слабость как свою, сможешь одолеть. Быстро и без потерь.
   Уверенный тон Костера действительно успокаивает, заставляет задуматься о значении слов. И податься в еще одну ловушку. Снова не поняв, что то была проверка, которую он опять не прошел.
   Теперь он вполне осознал полезность того совета. Если кто-то хочет использовать его слабость в борьбе с ним он не поддастся. Подыграет им, и приготовит свой ответ.
   Вот только все сложится иначе, чем он рассчитывал.
   Девочка-плаун остается на попечении тех странных знакомых Ноки, которых Белл уже оценил на предмет риска для Арбы. Почти все имели нейтральный, слегка смещенный к отрицательному фон. Бояться им нечего. Пока. Но вот своего воспитанника он никак не мог оставить без отповеди.
   - Не самый лучший выход доверять этим детям, Нока. Настанет время и ты сменишь меня. Тогда привязанности будут тяготить и мешать тебе быть беспристрасным ликвидатором.
   - Вы говорите, будто это случится завтра. Пройдут годы, прежде чем я встану на ваше место. И не известно, останусь ли здесь.
   Белл вздыхает, да, она в чем-то права, но пепельный надеялся, что клан согласится взять на службу преемника их выслуженного жнеца.
   - Не стоит загадывать, - сказать ли ей о том, что его беспокоит? За долгие годы Белл понял, что любая информация оказывается полезной и порой может спасти жизнь, - происходят страные вещи, Нока. Кто-то меняет и искажает знаки Арбы. А вместе с этим и делает нас уязвимыми.
   Спасти или разрушить, уничтожить тот мир, в котором ты жил прежде.
   Тело Ноки напрягается, но она так де продолжает идти рядом с наставником, правда уже молча. Только спустя продолжительное время задает вопрос.
   - Как это возможно?
   - Если бы я знал, - Беллу стыдно, что так, вероятно, поколебал решимость своей воспитанницы, - не исключено, что это вмешательство высшего допуска, - а значит желаний того, кто возомнил себя богом, - или это воля самой Арбы.
   Как не звучало бы странным последнее, прецеденты этого были. За всю трехсотлетнюю историю Арба менялась, совершенствовалась уже дважды. Были периоды бурного расцвета, когда новые каналы и алгоритмы возникали едва не каждый день. Людям и хранителям приходилось подстраиваться, изучать жизнь заново. К счастью, такие периоды были недолгими и после наступало созревание - когда, полностью овладев новшествами, цветы Летиры начинали пользоваться ими в полную силу.
   Что-то приживаюсь, что-то исчезало. Такова живая ткань всеобщей мыслительной системы. То, что врастало в нее давало свои плоды, проявляющиеся в устройстве социума, новых ролях и преобразованиях, двигало науку, медицину, все области человеческой жизни. В последний такой период было решено отдавать право размножения не всем, а только специально отобранным, наиболее подходящим индивидам. Меченые красным браслетом, они имели свои обязанности. И права - обеспечение необходимым питанием, щадящая работа, защита, все, чтобы сохранить их силы для пополнения племя Летиры. Обязанности - произвести на свет столько детей, сколько позволяет им их тело. Тогда был установлен и Гендерный контроль. Быть бесполым стало спокойнее.
   Но были в существовании Арбы и периоды затишья. Зимы, как именовал их про себя Белл. Это довольно странное время, когда ткань глобальной системы как будто застывала. По ее составляющим шла рябь, смещающая знаки, ухудшающая контроль за ними.
   Белл застал только одну "зиму", когда ушел Нагата. Но то, что происходило сейчас не было похоже на нее, тем не менее, пепельный понимал, что приходит его время уступить место преемнику. Вот почему ему было нужно разобраться с его преследователями.
  
   - Целый ряд преступлений был совершен накануне, вам об этом не известно? - глава их фракции клана довольно часто вызывал Белла для прямого диалога, вот и теперь пепелтному приходилось лично выслушивать претензии и странные вопросы от своего нанимателя.
   - Нет, в Арбе ничего не указывает на преступника. Возможно, это некто кто скрывает свое древо.
   Лукреций выглядит немногим старше Белла, застывшем в двадцатилетнем возрасте. Но человек перед ним прожил гораздо дольше, чем можно подумать - есть деньги - есть долгая жизнь.
   - По-вашему это повод не браться за дело? - прямые провокации Лука уже привычны ликвидатору, и отвечать он привык всегда сдержанно.
   - Нет, но без прямого указания от вас, как главы фракции я не могу приступить к работе.
   А еще этому человеку нравится лесть и указание на его высокое положение. Но теперь он не очень доволен даже подобострастием подчиненного.
   - Беллиан, вы ведь уже почти сто лет на службе Сорус? - ответ пепельного не требуется, потому как это только констатация факта, - Многие служат и меньше вашего, но вы хорошо себя зарекомендовали и при мне, и при моих предшественниках, - тоже лучше молчать в ответ, - мне известно, что у вас есть преемник, - теперь разговор заставляет его насторожиться, - и вы наверняка надеетесь отдать ему свое место после ухода, - Белл смотрит прямо на человека напротив, - но решение в любом случае будет зависеть от меня.
   Белл безоговорочно сильнее Лукреция, он в состоянии разорвать этого человека за долю секунды, прежде, чем тот осознает это. Но и подчинен ему. Понимание власти над сильным нравится тому, чем Лука и пользуется уже многие годы. Белл не может рисковать.
   - Что вы хотите?
   Не нужно долго думать, чтобы понять - за угрозой последует условие. Лука довольно улыбается, понимая, что жнец теперь готов на все.
   Осот.
   Прошло две недели с момента, как она с ним связалась. Ничего особенного или секретного, просто набор знаков, гармони, которую легко переложить на все известные алгоритмы и способы воспроизведения. Получается нечто вроде кода, но для чего -неизвестно. Визуализация дает странную диаграмму, трехмерная матрица - нечто вроде веретена. Потоки сплетаются и расходятся, но основное "тело" алгоритма образуют зерно чечевицы в разрезе. Внутри утолщения явно светится ядро. Но на свою беду он еще попробовал и аудиальную проекцию. И услышал...то, что слышит теперь всюду. Простая гармония, совершенная в своей уникальности. Он угадывал ее плавно-резкие переливы в случайно услышанных синтетических битах, гуле капсул, проносящихся по своим путям, завывании ветра в воздуховодах, случайно вырванных разговорах, в вещающих в небо оповещателях. В лязге металла и шелесте трав. Она преследует его и избавиться от нее Осот уже не мог.
   Вся беда в его разуме и теле - в его сущности. Он прочно, неразрывно связан с мыслительной системой, он ее узел связи, обработчик информации, преобразователь данных. Но так ли это хорошо? В мире, где каждый зависит от глобального разума, Осот вытянул не самый счастливый билет.
   И всеми силами стремился это исправить.
   Впереди показывается стройная, непривычно изломанная для глаз привыкших к стандартам фигурка. Лён, Леональ, идет, спускаясь по каскаду переходов и лестниц окраиной части города. Она стала его пропуском в свободу, при том, что сама нашла его.
   Произошло все довольно странно и неожиданно. Осоту пришлось присутствовать на этом помпезно-извращенноом мероприятии узлов визуального когерента. Нет, ни каких почестей и заслуг - он был лишь обслугой, вспомогательным персоналом. Он не стремился туда, но такова его работа - выполнять свое назначение, куда бы не направило его распределение. Вот и пришлось концентрировать и направлять информационный поток в разные источники и с разной кодировкой на огромной скорости. Хорошо, что возмещение ресурсов обещали неплохое.
   - А ты здорово работаешь, - перед ним предстало одно из тех экзотических существ, которое эти визуальные идолы имеют особенность водить с собой. Человек с неформализованной внешностью. Всегда на грани красивого и уродливого. И чем более отодвинутой от идеала, тем дороже.
   - Иначе бы выгнали, - у него был небольшой перерыв, так что Осот решил поесть, чтобы хоть как-то отвлечься, - тебе что-то нужно?
   - Я Лён, - представляется, судя по некоторым признакам девушка, неформалит, - не хочешь подзаработать?
   Он снова оглядывает представшее перед ним существо - хрупкая, при этом с обтекаемыми округлыми формами фигура затянута в серебристое платье, явно сделанное на заказ. Иначе на такие пропорции одежду не подобрать. Дорогая работа. Для дорогой игрушки. В руке она держала бокал и пальцы неестественной длины украшены тонкими ободками с цепью между ними. Райская птица в золотой клетке, изысканное животное в драгоценном ошейнике.
   - Ты о чем?
   Улыбка странной формы губ и зубы как у маленького хищника образуют непривычный на вид ряд. Узкая ладонь со странно большими суставами запястий протягивает кусок пленки.
   - Если возьмешься, получишь еще, - глаза, казалось слишком большие для узкого лица хитро жмурятся, - это бери себе, остальное, если согласишься, пополам.
   На пленке оказывается зашифрованный канал с кодом для получения ресурсов. Сколько он перевел на свой баланс, он не зарабатывал и за месяц. Потому он связался с Леональ снова.
   Они обкрадывали ее нанимателей. Незаметно и очень аккуратно, но достаточно, чтобы обеспечить себе независимость и безопасность.
   - Куда торопишься? - Осот настигает неформалита уже на последнем ярусе перед нижним городом. Она вздрагивает, не ожидая его появления.
   - Я тебя не видела, ты пришел раньше, - на ней одежда, оставленная после работы на бывших нанимателей. Другая бы не сидела так хорошо на нестандартной фигуре, - на сегодня все. Три сделки, с ресурсами рассчитались.
   Все та же улыбка, что и в первый вечер.
   Таких неформалитов, рождение которых было законно, прибирает к себе организация Повилис обеспечивая ими визуальных узлов и других значимых персон. Некий китч на нестандартное начался с появлением Шкалы совершенства, приведший все визуальные и соматические параметры к системе норм. Как бы тщательно не велся генетический отбор, не попадающие под ее критерии все равно появлялись. Наиболее удачным индивидам доводилось стать экземпляром живых украшений Повилис. А затем перейти во временное владение заказчиков. Чем необычнее внешность неформалита, тем он дороже. Лён, по ее словам была средней, наиболее удобной в соотношении цены и качеств внешности, потому и часто была при деле. Наниматели - управленцы, визуальные и аудиальные узлы, получившие хороший статус, чаще всего нанимали таких как она для сопровождения, на мероприятия или на определенный срок. Условия были жесткие. В основном для неформалитов. Отношения с заказчиками строго оговаривались. Тот вечер, когда Лен предложила ему сделку, она работала не некоего Фагуса, брутального исполнителя брутальных ролей. И попала в не самое хорошее положение.
   Неформалита естественно, не увидишь с красным браслетом, а скорее только со сконструированными вторичными признаками пола. Одним словом куклы. Лен же была почти не преобразована. Но в половые отношения вступать им было запрещено. Как и не подчиняться заказчику.
   Тот, с кого они начали строить свою независимость воспользовался Леональ тем образом, допуска к которому у нее не было. Ответственность за произошедшее легла бы только на нее.
   - Почему ты хочешь так поступить с Фагусом? У вас же просто договоренность.
   Когда Осот узнал чего добивается Леональ не поверил сразу - неформалитов он прежде считал просто живыми статуэтками, не способных на самостоятельные поступки - такова их роль. Но Лён предложила ему схему простую и невозможную на первый взгляд, но абсолютно безопасную. Оказалось, у столь бесполезных по представлениям Осота существ гораздо больше власти - доступ к каналам информации владельцев. Вот только воспользоваться ими самостоятельно они не могут. Осот и оказался в нужное время в нужном месте.
   - Надоело быть бесправной игрушкой. Хочу освободиться. И тебе думаю, средства будут не лишними, - она назначила ему встречу в безымянном уголке окраины, только указания координат, но нашли они друг друга быстро.
   И они стали сотрудничать. Лён выкупила свою свободу у Повилис, что было доступно далеко не многим, и было как правило пожеланием нанимателя приобрести неформалита в длительное пользование. Осот же обеспечил себя всем необходимым, чтобы вести свое собственное дело. В этом Лён тоже имела свою долю. Многие пропускные системы с фильтрами почти не распознавали неформалитов, потому Лён могла пройти туда, куда допуск Осоту был невозможен.
   Только чуть позже, его стал одолевать страх. Сорус, клан управляющей городом вполне мог выследить их. А меньше всего хотелось Осоту встретить на своем пороге их бледного посланника с уже вынесенным приговором.
   - Нам нужно затаиться на время, - Леональ почти одного роста с ним, даже слегка выше, но Осот придерживается с ней всей обходительности мужской роли, придерживая за локоть, помогая спускаться с крутых каменных ступеней.
   - Почему, все идет лучше некуда? - Леональ оказалась очень деятельной в вопросах использования и наращивания средств. И не без ее помощи они преумножились на столько, что они позволили себе автономное жилье, хотя и на окраине, но со всем необходимым обеспечением, - ты думаешь, нас засекли?
   И глупой она не была, к счастью Осота.
   - Нет, но могут. Чем чаще мы действуем вместе, тем, тем больше вероятности, что это случится.
   - Ты уверен? Я надеялась подключить выделенный концентратор, к тому же мы могли найти еще пару клиентов на коды Мавари.
   Глупой -нет, но жадной - да. А еще жестокой. Она осознавала, что многие, чьи коды они использовали потеряли ресурсы, иногда, остались ни с чем. Но отказываться от средств не желала. "Я их знаю. Поверь, они не стоят сожалений" - отвечала она на опасения Осота: "Ты не представляешь, что они творят с такими как я и ты."
   Чуть позже Леаналь все же рассказала -что. "Знаешь, с нами обговариваются условия: никаких физических контактов, полное послушание. Но не говорится, что будет, если этого контакта потребует заказчик. Он стал угрожать, что расторгнет контракт" По словам Лён, он был доволен безвыходностью ее положения. " Он заставил раздеться и привязал к этой странной конструкции, понимаешь. Я его не видела, а он сделал нечто...было невероятно больно, но пошевелиться я не могла. Потом всюду была кровь, а он, когда отпустил, заставил еще и убрать ее, обвинил меня, в непослушании, когда я отказалась, - Лён говорила это очень спокойно, только смотря в пол, - когда я поняла, что произошло, то была в ужасе - меня за нарушение вообще могут ликвидировать." Осот узнал, сто таким как она блокируют не только гормональное тягу к размножению, но и отделы, отвечающие за получение удовольствия. Просто и жестко, в духе тех фабрик плоти, которым служит и он. Но именно то, что пути назад не было, заставило юного неформалита действовать решительно.
   - Выждем, от нас не убудет, - Осот сначала привыкал к нестандартной внешности, затем понял, что не может прожить и дня, не взглянув на нее.
   - Или сменим тактику, - хитрый прищур больших, слегка продолговатых глаз.
  
   Белл не понимал, к чему ведут его обстоятельства. Да, он подыграл своему нанимателю, поскольку ему было выгодно начать это расследование. Но он не учел, что все сложится так просто. А еще он не был уверен, что эти преступления и те, кто его преследуют связаны
   Места, куда направила его Арба не отличались разнообразием - бары, забегаловки, притоны. Ни кто не погиб, но оказался в состоянии близком к смерти, четыре случая - этого достаточно, чтобы вынести приговор. Только неизвестно кому.
   - Фантом, - Опий, как и Полынь ожидал своей очереди выйти на ринг. Стояли они рядом, развлекая себя разговором.
   - Тебе знакомо подобное? - Белл в общих чертах пересказал последнее задание.
   - Я слышал, еще когда сам был на службе, - Опий вздыхает, - соседний округ. Несколько тяжелых преступлений, но след не отпечатан в Арбе. Вызвали помощь из ордена, но было бесполезно. Один из ликвидаторов пропал.
   -Пропал?
   - Да, Зеот, ученик местного жнеца, - Опий трет лоб через маску, только потом отнимает руку, понимая, что не касается своей кожи, - пару раз были подобные случаи. Тогда я уже ушел от Ордена, но слышал, что его назвали Фантомом.
   - Это один и тот же человек? Невозможно.
   - Нет, не человек. Вероятно, такой же ушедший из Арбы.
   Оба молчат, наблюдая завершение битвы. Один, затянутый в эластичный полиметалл уступил бронированному в тяжелый доспех гиганту.
   - Или не вступавший в нее, - Белл говорит еле слышно, его голос тонет в нарастающем реве зрителей, приветствующих победителя. Опий лишь поворачивает в его сторону острый нос маски, кивает. Но, вероятно, он не расслышал - такое не возможно.
  
   Невозможно? Да. Мало кто из не принявших Арбу выжил. Прошло более трехсот лет, сменилось много поколений, изменился мир, технологии. Казалось, сам воздух стал другим. Как удалось бы выжить застывшему в развитии три века назад. Но теперь он не так уверен в этом. Мир меняется, переворачивается с ног на голову и старые химеры пробуждаются от этого движения, выползают, потревоженные из своих убежищ. Белл готов ожидать всего, что угодно. И готов пойти на все, что угодно чтобы обезопасить ученика.
   Если нельзя выделить нить в плотной ткани Арбы, то можно найти ее след по другим, соприкоснувшимся или перекрещенным с ней, вычислить отсутствующий элемент среди явных. Тем Белл и занимался, переходя от одного места явления фантома к другому. Верхняя одежда хорошо скрывает фигуру и выдающие его признаки. Глубокий капюшон и плащ не выдают лица и волос, собранных в косу, скрывают бело-пепельный под серым. Это разрешено. Но во время исполнения ликвидатор должен быть в одежде цвета своей метки. Это правило. Его не узнают, потому что его учили быть неприметным. Только иногда он чувствует на себе настороженный взгляд, тогда прячется, скрывается от наблюдателя. Этому тоже учили. Всему свое место в этом мире. И выходить на сцену его персонаж должен лишь с определенной целью. В остальное время - он невидим.
   Неожиданно, в процессе блужданий, он понимает, куда ведет его преследуемый. И вместе с тем осознает, что он не тот же самый, что подложил вещь из его воспоминаний в потайное хранилище в Верте. Туда ему все же придется вернуться. Тот, кто скрывался будто заманивал ликвидатора, уводил дальше от города. Верт был самым отдаленным пунктом его логической последовательности и, возможно, финалом охоты.
   - Эй, налей мне что-нибудь, но без алкоголя, - бармен все тот же, теперь подключен лишь на пятую часть, от того, наверно, сразу понимает кто перед ним.
   - К...кофе? - к уважению Беллиана, он быстро справляется со страхом перед ликвидатором.
   - Сойдет, - тот кивает, быстро отворачиваясь к агрегатам внутри бара.
   - Простите, господин Бел...- останавливающий жест просит не называть имя клиента, - простите, я ничего не говорил...
   Не смотря на явную растерянность посуда с напитком опускается перед Беллом аккуратно, практически беззвучно.
   - Меня это не интересует, - пальцы в перчатках ощущают только слабое тепло от горячей емкости с напитком, но даже обнаженные руки выдадут ликвидатора, - скажи лучше, не замечаешь никого странного?
   - Странное здесь каждый день происходит, - еще не отойдя от испуга отвечает настройщик, - зависит от того, какая странность вам интересна.
   Белл смеется, ему начинает нравится некая прикрыто-смелая издевка в речи бармена.
   - Пожалуй, следует уточнить. Ты знаешь, кто перед тобой и понимаешь, что мне может быть интересно.
   Бармен некоторое время обдумывает вопрос, затем, приняв другой заказ с явным облеганием возвращается к работе. Белл ждет - пока в поле зрения ни одного подходящего элемента. От нужного ему исходила бы явная активность. Вокруг же пьяно-сонное марево с искрами слабой агрессии и похоти. Однако предчувствие подсказывает - скоро что-то произойдет.
   - Вы говорите о преступлениях? Нет, мы этого не допускаем, - бармен говорит уже спокойно, будто привычная работа вернула ему уверенность, - ни в стенах заведения, ни на близлежащей территории. За этим следят.
   - Это хорошо, - говорит Белл продолжая наблюдать фон присутствующих. Кофе до сих пор слишком горячий, слегка обжигает язык, а горечь бьет сильнее. Но спать он не сможет не из-за него. Азарт охоты нарастает в теле с каждой минутой.
   Сколько проходит времени - понять трудно. Для хищника в засаде оно неподвижно, пока не является жертва. Или соперник. Кто-то появляется в поле его зрения. Но он неуловим, хотя толпа посетителей сильно поредела, какое-то призрачное движение теряется среди немногих присутствующих. Кто-то следит теперь за ним. Неприятное ощущение зарождается в животе и скользит по позвоночнику, укрепляется в волосах, ознобом пробирая мысли. Нужно уходить. Увести за собой. Белл кидает несколько монет по десятке на стойку.
   - Нет, за счет... - Бармен, пытающийся протестовать, торопясь вернуть плату оборван на полуслове.
   - Молчи, - шепот-шипение действует как приказ. Белл торопливо покидает зал, отправляясь на присмотренную заранее позицию недалеко от бара.
  
   - Эй, друг, кто это был? - не успел настройщик избавиться от одного неприятного клиента, как к нему является не менее подозрительный персонаж. На вид явный солдат, но поведение вкрадчивое, как у какого-нибудь сенсориала.
   - Не могу знать, он не представился. Какой-то местный, - а еще, отмечает настройщик, есть у него что-то общее с тем же бледным ликвидатором.
   - Да не, знаешь его, - утверждение и смешок, - слишком уж мило вы беседовали. Видимо бывал он здесь и не раз. Или бывала...
   Последняя фраза несколько с бвает настройщика с мысленного построения ответа. Беллиан - она? И предположений таких не возникало, какого пола мог быть столь неприятное любому жителю города существо.
   - Господин Бел...- осекается он вовремя, - ...без гендерной идентификации. Больше ничего не могу сказать.
   - Можешь, - что-то скользит по стойке, упираясь в его грудь. Острие кажется вполне серьезным. Плывущий металл, неверное движение и он с легкостью пройдет сквозь тело, - просто да или нет: это палач?
   - Да, - на выдохе, уже приготовившись ощутить холод оружия внутри груди говорит настройщик.
   - Отлично, - улыбка, неприятнее которой бармен еще не видел, - сдачи не надо.
   Перед ним дав тусклых круга по сотне. Спина типа пропадает за входной дверью. Бармен сметает деньги в счетчик. В пропасть чаевые. Ему так и будут угрожать каждый вечер? Нет, надо менять работу.
  
   Белл ждет, и знает, что не зря. Позиция выбрана удачно. Он сразу видит выходящего за ним. На вид - мужчина средних лет. Телосложение крепкое, тренированное - это видно по скупым, выдержанным движениям. По одной манере неспешного шага может представить, каков этот человек в бою. Но человек ли?
   Белл вглядывается в фигуру, следуя за ним. Тот, как будто намеренно, - идет к лабиринту плит- сдерживателей, оставшихся здесь еще с прошлого века - для задержания селей и вымывания почв. Ниже них были пахотные поля, сейчас - дикотравье. Белл помнит этот лабиринт слабо, потому с нежелание поддается инстинкту преследования, заходя него за существом. Следя за изрядно шумящей добычей, Белл петляет по коридорам ловушки. Сухая трава и мусор под его ногами отдаются меньшим звуком, чем топот впереди.
   - Выходи, я знаю, что ты здесь, - оклик заставляет Белла замереть, напрячься. Двусторонняя секира рукоятью ложится в ладонь. Одна сторона рубящей части серая, металлическая, другая - из белого электропласта. Может действовать и на расстоянии. Тот, что впереди тоже вооружен, несомненно, - я искал тебя.
   Белл не намерен сразу бросаться в неизвестность, лишь слегка выглядывает из-за своего укрытия. И этого оказывается достаточно. Нет древа, нет свечения. Анантроп.
   Взывающий еще некоторое время стоит, ожидая, потом тяжело вздыхает:
   - Вот недоверчивая дура, - снова добыча сорвалась. Придется искать другой способ.
  
   - И что ты сделал? - Огланд терпеливо дослушивает до конца странно спокойный и обрывочный рассказ Белла.
   - Ушел. Он ждал меня. Заманивал. Что я мог еще сделать?
   - Так может стоило поговорить.
   Белл некоторое время оценивая серьезность слов сенсориала разглядывает его. В голове пока ни одной достойной мысли на этот счет. Он окончательно запутался. Только одно было ясно:
   - Я бы против него не выстоял. Пойми, их создавали чтобы противостоять армиям, такой как я ему на один точный удар.
   - Но он ведь дал тебе уйти.
   Аргумент неоспорим. Белл вздыхает. Так трудно признать:
   - Я испугался, - не за себя, нет, за того, кто еще зависим от него.
   - Понимаю, - Огланд несколько с большей чем при дружеском жесте силой опускает руку ему на плечо, сжимает, - но теперь проблема становится серьезнее и решить ее будет труднее. Ты понимаешь?
   Вполне.
  
   Изменить суть и порядок вещей - проще чем кажется. Белл служит клану достаточно давно, чтобы знать, как преподнести его управителям правду, такой не являющейся. А здесь все гораздо проще: того, чьей нити нет в общем рисунке Арбы можно представить как угодно. В данном случае - безоговорочно и непоколебимо мертвым, нашедшим справедливое воздаяние от руки ликвидатора. По расчетам Белла, анантроп, конечно не оставит попыток достать его, но и прежними методами он пользоваться не станет. К сожалению, и встреча с ним рискует быть непредсказуемой по последствиями и условиям. Но, это пока ликвидатор еще не брался за расчеты. Он не собирается покорно ждать своей судьбы, а встретит ее во всеоружии. Нужно только все обдумать.
   Оду
   Все проблемные ситуации похожи. Нет, они конечно каждая проблемно по своему и ведет к разным последствиям разными путями. Но отрицать само существование проблемы в любой из них невозможно по определению. Но не в этом дело.
   Оду всегда избегала проблем на столько, на сколько хватало ее способностей. Чутье слабенького сенсориала помогало. Но еще больше умение вычленять элементы этих проблем. Первый - неустойчивая личность, стремящаяся еще больше расшатать неустойчивую ткань случая. Второе - один или несколько пассивных, способствующих дестабилизации. Третье - слабый антогонист, не способный противостоять а наоборот, разжигающий конфликт.
   Сейчас была именно та ситуация. И все элементы были в наличии. Оду избегала подобной концентрации неустойчивости, но не сейчас. В данный момент она намеренно оставалась в центре зарождающейся бури проклиная все свои способности, что вопили об опасности, не давая сосредоточиться.
   А опасность была немалая. Равновесие давно кренилось в сторону хаоса, а значит скоро должен явится тот, кто его исправит. Здесь главное вовремя выправить искривление. Но еще было неприятным то, что она сама являлась частью головоломки. Ей предстояла роль пассивного наблюдателя-утяжелителя. Такой ее просила стать Арба.
   Эти двое были выбраны не просто так. Желание свободы, необходимость попрать устои стала для них залогом выживания. Столь легкий изгиб в ткани в силах заметить только слабый сенсориал вроде Оду. А Арба направила ее. Они были такие же как она, отступники, решившие сами исправить свою судьбу. И только они могли помочь ей.
   Теперь она шла к встрече, чтобы замкнуть цепь этого механизма и исполнить волю Арбы. Иначе ей самой не жить.
   Будет непросто.
  
   Корней слишком хорошо изучил свою цель. Он мог бы нарисовать портрет Белла с закрытыми глазами - плавные девичьи черты срезаны и выпрямлены гормональным глушителем, стерты в то, как они представляют себе безликий бесполый образ. Но от него не скрыть истины. Корней видел за каркасом мышц и рефлексов истинную сущность ликвидатора, читал действия как открытую книгу. В конце концов, именно ради этой способности он и пожертвовал своей человеческой жизнью.
   Слишком осторожный Беллиан не пошел с ним на контакт, как Корней рассчитывал, слишком быстро разгадал его замысел. Он недооценил пепельного. Значит, придется действовать решительнее. Жаль, нельзя использовать его ученика, как это было много лет назад, ему трудно вычислить воспитанника ликвидатора. А ведь тогда, все было бы гораздо проще.
  
   Стройное тело движется плавно, размеренно угадывая ритм. Виверн не выдерживая сам тянется, проводя рукой от шеи к обнаженной груди, старается задеть все чувствительные точки. Кожа со слегка синеватым оттенком тем не менее притягивает, будто просит, что бы ее согрели. Нока запрокидывает голову, паря на волнах своего экстаза, увлекая и его за собой. Руки закинуты за голову, обхватывают друг друга за локти, будто сдерживают рефлексы, рвущиеся наружу. Сдерживают, чтобы не навредить.
   Пару лет назад, Виверн, простой вычислитель, даже не мог предположить, чем обернется для него встреча с ней. Девушка была среди них впервые, но не боялась и не терялась как многие, а наоборот - живо интересовалась всем. Она привлекла его этим и они говорили очень долго, упоительно. Затем, после нескольких встреч простой интерес перерос в нечто большее. Как оказалось взаимно.
   - Ты не боишься? - они были в здании заброшенной фабрики, остались одни, чтобы без свидетелей разрешить вопрос собственных чувств.
   - Чего? - она как будто не понимает, к чему идет разговор. Или понимает слишком хорошо.
   - Того, что за этим последует? - Виверн догадывался, что перед ним дитя, не посвященное в секреты своего тела, но как отступить, если его собственное взывает к ней.
   - Я не знаю. Расскажи, может тогда станет ясно, - она улыбается слишком лукаво, чтобы не понимать.
   - Тогда я лучше покажу, - он касается ее, привлекает к себе, удерживая за талию, замыкает свои губы на ее. И та отвечает.
   Дальше все как во сне - ткань легко освобождает шелковистое теплое тело. Гладкие ноги, по-детски впалый живот, острые вершинки небольшой груди. Все это он осторожно пытается согреть, касаясь руками и губами. Когда уже нет сил сдержаться, Виверн бережно приоткрывает ее тело, быстро и уверенно входит. Она в ответ на это вздрагивает, приподнимается на локтях, стараясь справиться с агонией. На запрокинутом назад лице застывает мука с кристалами слез в уголках глаз. Только он слишком тверд, чтобы отступить, раз за разом все глубже прорывается в сведенную спазмом плоть, под конец в невыносимом экстазе скрепляет свое чувство поцелуем, заглушая ее и свой стон. Только потом, отойдя от слепящего вожделения видит - вместо алого цветка между ее ног, темно-синий след. Перед ним не человек.
   Она поднимается, смеясь, незаметно смахивая с глаз слезы.
   - Что, испугался?
   - Так ты...
   - Нет, - опережает она его вопрос, - еще нет. Но если наставник узнает, оторвет тебе голову, можешь не сомневаться.
   Он столбенеет, но в ответ смех еще более веселый, а в его восприятии - безжалостный.
   - Не бойся, я не такая дурочка, чтобы все рассказывать, - наклон головы на бок, такой наивный жест от столь опасного существа.
   - Почему ты не сказала? - страх перерождается в злость. С ним играют, обманывают.
   Ее улыбка меркнет, она, будто осознавая свою наготу, обхватывает себя руками.
   - Ты бы ко мне и не прикоснулся тогда, - опускает взгляд, - прости. Ты мне понравился...
   Минуту он осознает все что произошло. Подходит, обнимая поникшую фигурку за плечи. Не ощущая сопротивления, замыкает объятия сильнее, чувствует робкий ответ.
   - Нет, ты прости. Я не хотел тебе навредить.
   Она удивлено поднимает к нему лицо, стараясь понять, что он имел в виду - хрупкое на вид существо может просто разорвать его. Кто еще может причинить вред, как не она. Для Виверна же легкий огонек, вызванный желанием теперь разгорается так ярко, что не дает отпустить ее, лишиться ее близости. Это огонь не ослаб и посей день, как не пыталось заглушить его понимание - им не долго быть вместе.
   Ее движения выверенные и точные, будто читают его тело. По словам Ноки, умение видеть древо позволяет управлять и ощущениями.
   - Наставник говорил, что при желании, ликвидатор может погрузить приговоренного в состояние эйфории, избавить от мук и страданий перед приведением приговора. Это что-то вроде блокатора боли, только при помощи ресурсов тела.
   - И что же, ты хочешь сказать, что оттачиваешь на мне свое мастерство? - он, конечно говорит это не серьезно
   Да и она смеется.
   - Вот глупый, если наставник узнает, чем я с тобой занимаюсь тебе ни одно обезболивающее не поможет. Я здесь только из-за тебя.
   - И много у тебя секретов от наставника?
   - Они у всех должны быть. Он мне тоже всего о себе не говорит, - подмигивает, но Виверн уже и не сомневается в ней.
   Нока же знает, что секреты ее учителя вовсе не просты. Но скрывает он их гораздо хуже ее. Понять это просто. Однажды, будучи гораздо младше, она уговорила Белла встретить рассвет, просто радуясь его присутствию рядом. Но только в ожиданиях светила ее всесильный и непоколебимый учитель самым невозмутимым образом уснул, опираясь спиной о старые колоны террасы. Нока тогда удивленная, но достаточно благоразумная, чтобы не будить его, просидела все утро рядом, обняв наставника, тихо зовущего во сне кого-то. Зная его и свои возможности, Нока поняла, что учитель далеко не так однозначен, как казалось. Не спать он мог неделями, если того требовало задание. Которых, к тому моменту не было уже давно. Знала Нока и о Люцерне, не раз слышала из уст учителя слово "Полынь", означающему скорее имя, чем сорняк.
  
   - Вы как обычно последовательны и пунктуальны, Беллиан, - Лука потребовал разъяснений по последним случаям, потому вызвал ликвидатора для прямого общения, - я даже не знаю, за что вас упрекнуть, хотя уверен, что все не так однозначно, как вы представляете.
   - Что вы хотите узнать? Я могу уточнить или добавить подробности, - сочинить и приписать вымышленное, как он сделал со всем отчетом.
   - О, я не сомневаюсь. Позвольте сузить свои требования до указания личности нарушителя.
   - Боюсь, это невозможно, - Лукреций уже готов из властной манеры перейти к обвинению, но пепельный опережает его, - личность и параметры нарушителя стираются сразу после ликвидации.
   Это уже правда.
   - И нет никаких возможностей проверить или уточнить? Быть может, имела место ошибка.
   - И значит усомниться в правдивости Арбы, - Белл покорно наклоняет голову, всеми силами сдерживая смех, рвущийся наружу. Этот козырь Лукреций не мог покрыть ничем.
   - Не в коем случае, - тот не без труда сохранил невозмутимость, - я лишь уточняю правила, Беллиан.
   - Как вам угодно, - вежливый ответ проигравшему.
   - Мне повезло, в моей фракции оказался столь грамотный и опытный ликвидатор, - он обходит пепельного, садясь на свое место за столом со встроенным концентратором - выход высочайшего допуска, - и мне не нужно вам объяснять, что вы должны полностью подчиняться требованиям своего руководства.
   С сожалением Белл понимает, что игра еще не закончена.
   - Если требования не противоречат воле Арбы.
   - Верно. Но вы как и я понимаете, что Арба еще не совершенна и некоторые упущения, все же бывают, - холодный узел сжимается в животе, не ясно к чему приведет такой разговор, - Беллиан, мне сообщили, что персона, которую вы преследовали с целью ликвидации продолжила свое существование вполне невредимой.
   Белл пристально смотрит в лицо Главы, но тот намерено отвернулся, с улыбкой наблюдая в большое окно город. Лицо пепельного, конечно, не отразит и следа эмоций, но паника в нем начала разгораться вполне уверенно.
   - Мне, честно говоря, абсолютно не важен этот факт - формально, персона исключена из взаимодействия с Арбой, а вы сами просто не допустите опасности с ее стороны, - он поворачивается с улыбкой, - но что, если подобный случай станет известен Ордену?
   Белл молчит. На сколько оправдано обвинение ему не известно. Все, кого он отсоединил от Арбы теперь за пределами зоны его влияния...только не один.
   - Возможно, это недоразумение, или ошибка, но, тем не менее, я думаю, вам не хотелось бы бросить тень на свою репутацию, - пальцы сильных точеных рук скрепляются в замок перед лицом, - как и на будущее воспитанника.
   Угроза, пусть и не дифференцированная, исходит от него. Нет, тень преступления наставника не падет на ученика, но Беллу будет неизвестно, куда ее направят. Здесь же местность хотя бы знакома Ноке.
   Инстинкт подсказывает - сидящий напротив хочет продолжить торг.
   - Как вы хотите чтобы я поступил?
   - Переходим к делу? - Лукреций подается вперед, - но учтите, если вы откажетесь, я сообщу в Орден незамедлительно.
   Отсчет начался.
   10
   - Ты считаешь, это будет безопасно? - музыку Осот теперь слышит в гуле концентратора, к которому он подключился вместе с Леональ.
   - Да, переключение сигнала между несколькими разными узлами. Отследить ведь такое не просто, верно?
   - Если сигнал не долгий. Но работать придется прилично. Там уровень защиты не контейнерный, понимаешь?
   Сама идея связаться с подконтрольными клану ресурсами повергла бы его в ужас еще несколько месяцев назад, но окрыленный успехом множества подобных операций, Осот смотрит на все с практической точки зрения. Леональ удалось добыть код к ресурсам одного из членов клана. Случайно или намерено, не ясно, только упускать такую возможность было преступлением. Этот код давал свободу в передвижении по информационному полю Арбы, а значит, допуск к ресурсам тысяч держателей. Главное, все разыграть правильно. И у них был шанс: система такова, что случайные одиночные сигналы не считала нарушением, поскольку в хаотичном живом пространстве Арбы было место случайности. Небольшой процент, но этим можно было воспользоваться. Только рассчитать нужно было все предельно точно. Несколько независимых концентраторов продлят время введения кода достаточно, чтобы подключиться и перевести ресурсы в свой актив. Так же по замкнутой цепи концентраторов.
   Музыка в голове Осота играет уже не переставая. Значит ли это верный ход? Или предупреждение об опасности.
   9
   - Это ты сообщил им о случае с анантропом? - Огланд пришел к Беллу сам, но по его виду понял, что разговор пойдет не о том о чем сенсориал рассчитывал.
   - Нет, но они использовали накопленные мной ресурсы, - Белл всегда был замкнут, но сейчас стал просто непробиваем для восприятия, - а что ты хотел? Я такой же подчиненный, как и ты, Белл, наблюдения ведутся независимо от меня, я лишь инструмент их проекции. Я не могу контролировать все каналы, - обвинение в свой адрес злит и расстраивает, - а ты надеялся, что все твои нарушения так и останутся незамеченными?
   Это было лишним. Энергия вокруг ликвидатора вспыхивает так ярко, что Огланд замирает в опасении, что Белл потеряет над собой контроль.
   - Нарушения, Огланд? - он встает, подходя к нему, - не те ли, на которые ты меня уговорил? Обещал безопасность, а сам готов выдать при любом удобном случае? Почему? За что?
   Но накаленная энергия быстро остывает.
   - Хотя, мне безразлично, - жнец отходит от остолбеневшего сенсориала, - Так или иначе, все идет к своему логическому концу. Я не хочу проблем с Орденом, поэтому задерживаться здесь не намерен.
   Это оглушает сильнее страха.
   - Что ты имеешь в виду? Ты же не собираешься...
   - Я оставлю свое место, поэтому подыщи себе другого бойца, - Белл уходит вглубь оружейной, оставляя друга стоять, осознавая сказанное. Он должен подготовить все для того чтобы Нока заступила на службу вместо него.
   8
   Искажение нарастает, смещает равновесие все сильнее. Оду чувствует, что момент разрешения бремени этих колебаний все ближе.
   Она сидит в каком-то зале ожидания, он ближе всего к предполагаемой точке разрыва. Но пока никаких указаний, где все произойдет. В нерешительности она разглядывает проходящих мимо, затем, останавливает взгляд на своих руках, сложенных на коленях. Ногти изломаны, покрытие на них растрескалось и осыпалось по краям.
   Как давно она не думает о своем теле и увлечена только этой погоней за бурей? Дальнейший осмотр себя выдает грязь и потертости на одежде. Даже поли пласт и металлохлопок не справляются с трением, которое создает ей судьба. Слабый запах пота и своего тела подсказывает, что очищающая способность покрытия под одеждой уже на исходе. Когда она последний раз спала? Только ненадолго отключилась пока ехала в упрочненной капсуле до этого города. Когда последний раз ела? Трудно сказать, было темно и яркие огни улиц расплывались в глазах. Пришлось брать сильный стимулятор, от горячего глотка которого эти огни вспыхнули с невыносимой яркостью. А ткань Арбы погасла. Больше она не решалась нарушить связь, пусть даже истощая свое тело.
   Но мысли прерваны - точка пришла в движение.
   7
   Огланд служил Сорус очень давно. Не так долго как Белл или настройщик Ват, но дольше, чем другие сенсориалы. Ликвидатор заинтересовал его почти сразу, прежде всего своей сдержанностью и спокойствием. Ни следа агрессии, недовольства и злобы, только почти монашеская отстраненность от всего. Но только спустя некоторое время Огланд уловин причину такого поведения - что-то тяготило жнеца Арбы и не отпускало ниогда. Слишком хорошо умел читать знаки Огланд, чтобы не понять - хорошего исхода от этого существа ждать не следует. Потому и решил первым вмешаться в ход событий и линий.
   Почти детское смущение Белла от открытого контакта с ним вызвало сначала веселье сенсориала, потом, наконец, показало истинную природу его опасений. Самый безжалостный и опасный тот, - кто ненавидит себя. А Белл желал саморазрушения искренне и непоколебимо.
   Не возможно определить, жалость или опасения заставили Огланда принять участие в судьбе пепельного. И тот ответил его попыткам, лишь ненадолго усомнившись. Умело используя рычаги давления на ликвидатора, сенсориал выправлял и удерживал баланс его судьбы на сколько был способен.
   Только контроллировать процессы внутри разума Белла он не мог.
   Был праздник. Весь город отмечал дату своего становления. Но клан Сорус решил приурочить к этому событию и расправу над осужденными за тяжкие нарушения. Чем руководствовался их управитель тогда, Огланду не понятно, сенсориал не участвовал в этом решении. А вот Беллу полагалась главная роль в этом действе. И справился он с ней с невероятной изощренностью и мастерством. Выбранный им тонкий белый клинок был оснащен электрическим полем, запекал раны, так что зрелище было бескровным. Но не менее ужасным. Пятеро, выбранные для показательной казни сначала лишались конечностей и частей тела и только потом отправлялись в забытье смерти. Красота и грациозность движений пепельного делало представление более шокирующим.
   Когда последний из приговоренных, будто отпущенный бежать под действием болевого шока, просто распался на куски перед замершими зрителями, Белл предстал перед глазами Огланда во всей своей истинной личине безумного палача. Еще мгновение, и образ угас, оставив лишь привычную оболочку кроткого монаха.
   Спускаясь со ступеней эшафота, Белл только на мгновение задержался перед застывшем в ужасе сенсориалом.
   - Ведь ты же знал, кто я, не нужно так удивляться, - и исчез в толпе.
   Огланд потом еще долго не мог понять, читалось ли то самое удивление в его лице или Белл мог видеть энергетический фон не хуже его. Хотя, в ситуациях, когда высвобождается истинная сила, способности шагают далеко за грань отпущенного Арбой назначения.
   Теперь, услышав от Белла, которого уже давно стал считать своим другом, то ли обвинение, то ли укор, а затем решение уйти, почувствовал, что его мир уходит из-под ног, его сила выскальзывает из рук скользким жгутом. А вместе с тем близится что-то страшное.
   Тогда Огланд решает сам выяснить что произошло в злосчастном Верте. А лучше всего было это сделать лично явившись туда.
   6
   Беспокойство нарастает каждый раз, когда эта северная природа делает излом на смертоносный холод зимы. Странно, ведь смерть является его предназначением. Наверно, этот неосознанный страх передался ему от кого-то другого, въелось в него как морозный воздух в замершие растения, превратив травы в стеклянные хрупкие изваяния. И он знал от кого.
   Мельная, бледная кожа, тонкие кости под ней в витой перевязи мышц, детское, невинное лицо и пластика ночного хищника. Что из всего этого привлекало и завораживало теперь трудно разобрать. Образ этого существа не отпускал сознание, будоража во снах, заставляя трепетать каждый раз, когда выпадал первый снег. Но было и то, что омрачало: полюбил или возненавидел - вот чего не смог понять Костер, расставаясь с Беллом. Или Беллой. За ослепляющим вожделением он так и не смог решить для себя кто перед ним. Ему нужно было это существо в любом своем воплощении. Только чувствуя свою руку на узком плече, видя утренний свет, играющий на снежной коже, изгибе спины, ног, талии он чувствовал невероятный покой. Тот, которого не чувствовал только с одним.
   Роден был ему больше опекуном, чем наставником, отцом и матерью в одном лице. Поскольку сам и забрал у Костера их обоих.
   Тогда Костерилат был в том возрасте, когда ребенок еще боготворит своих родителей, но уже понимает - они не всевластны. А в один не самый прекрасный миг, что и смертны. Смерть пришла, сообщив о своем прибытии и огласив решение вычеркнуть их из мира живых. Костерилат тогда мало что запомнил, только крик сначала матери, потом отца, неприятный хруст. Затем что-то упало. Он пошел посмотреть, преодолевая начавшее зарождаться чувство страха. Мать и отец лежали, раскинув руки. Пол был в чем-то красном и густом. А над ними склонился призрак. Костер даже не смог закричать или заплакать, просто стоял и пытался осознать что видит - элементы знакомые, но в неправильном положении вводили в замешательство. Только призрак вдруг оторвался от созерцания лежащих папы-мамы, и он увидел алые, словно горящие глаза. Что-то переполнило детский разум на столько, что Костер упал, мягко соскользнув в объятия темноты. А когда пришел в себя, то понял, что уже не дома. Зато призрак остался. Только вовсе это оказался не призрак, а такой же человек, но бледный, даже белый. А радужки глаз, губы, плоть под ногтями отливали темно-красным, словно кровь из вены.
   - Мама, папа? - и просьба и крик о помощи.
   - Нет, - действительно, не призрак. У него человеческий голос, - теперь только я.
   Хотел ли Костер отомстить за родителей? Хотел. Был зол, потому как понимал, кто лишил его доброго отца и красивой нежной матери. Не раз, на тренировках поднимал оружие в надежде прервать жизнь наставника, но каждый раз что-то останавливало его. Ярость угасала как залитый дождевой водой костер. Опекун был спокоен и как будто жаждал его удара. Правда, за свою нерешительность он каждый раз платил сильными травмами и увечьями в результате интенсивной тренировки. Давал себе слово, что в следующий раз не остановится, но вновь отводил секиру, меч или хлыст, в последний момент отступая от непоколебимого вида наставника. В конце концов, перестал думать о мести, которая переродилась в глубокое желание быть похожим на учителя, перенять его способности, превзойти. А однажды, понял, что вопреки всему поклоняется ему. Любит крепче, чем любил родителей. Желал и находил покой в его обществе. То же чувство испытывал и когда был с Беллом.
   Сначала это казалось ему наваждением, проекцией своих чувств на сходное, но потом понял, что та злость и ненависть, что дала цвет его метке действительно ослабевает, когда рядом это хрупкое существо. Получив достаточно влияния как в Ордине, так и в своем округе, стал одолеваем идеей просто подчинить себе слабого ликвидатора, либо разделить с ним свою власть, только оставить Белла при себе.
   Но когда пепельный представил Ордену своего преемника, Костер понял - смертельная пружина начала раскручиваться и момент когда она развернется, ударив в полную силу, ему увидеть хочется меньше всего. А значит, нужно идти против системы в которую она вписана.
   - Господин Кост, мне не нужно больше проблем, - бесполый настройщик за стойкой выглядит действительно жалко, - сначала ликвидатор, потом тот сумасшедший, теперь этот господин уверяет, что я обязан знать о том, о чем понятия не имею.
   - Успокойся, Фаб, - Лири подходит к настройщику, кладя ладонь на его плечо, - ты хорошо справился, можешь отдохнуть сегодня и еще пару дней, если хочешь. Ресурсы тебе возместят втрое.
   Обеспокоенный бармен, кивает, благодаря девушку с ярко-рыжими волосами. Костер только кивает в подтверждение. Когда настройщик уходит, он обращается к девушке, ставшей за стойку.
   - Думаю, стоит посвятить в происходящее сенсориала, он может нам помочь.
   5
   Ребенок сжался в упругий комок страха и безысходности, мелко дрожа от нервного тока внутри каждого нерва. Белл старается не делать резких движений, опускается перед девочкой, стараясь смотреть в золотистые как и волосы глаза.
   - Не бойся, Лю, я тебя не трону, - кажется, что в отблеске ее глаз отражается серебристое поле, окутывающее ликвидатора, - здесь ты в безопасности.
   Не уверенный, что слова подействовали, Белл подносит руку к ее голове. Та в ответ отворачивается, вжимаясь в стену так, будто желая врасти в камень. Но смертоносная рука только проводит по светлым локонам, делая из них струящиеся волны. Ребенок вздрагивает, но когда ласковое движение повторяется, все же поворачивается к пепельному.
   - Вы не убьете меня? - голос тихий, но твердый.
   - Нет, - он берет маленькую ладошку в свою, - но ты должна слушаться Ноку и ее друзей. Тогда тебе ни что не будет угрожать. Понимаешь?
   - Да, - она кивает, зарождающиеся в золотистых глазах слезы замирают, не покидая их предел.
   - Молодец, - Белл гладит ее по щеке и она уже не дрожит, - но еще тебе нужно рассказать, откуда ты пришла и сколько там осталось твоих друзей.
   Возможно, там и будет ответ на все вопросы.
   4
   Пепельный достаточно искусен. Отыскать его след совсем не просто. Нет, известно, что жилье ликвидатора находится на холме, где старинные постройки окутаны ядовитым мицелием лишайников, но сунуться туда - значит выдать себя. А это Корнею пока не нужно. Значит, придется быть наблюдательней вдвойне. Где-нибудь, но их пути должны пересечься. Пока же он блуждает в округе Ядовитого холма, пытаясь укрыться от уже по-зимнему холодного ветра.
   Неожиданно для себя, он видит группу людей. Что-то до боли знакомое трогает незримые струны внутри. Свечения двух из них слегка смешаны, тянутся друг к другу.
   - Надо же, - говорит он про себя, провожая компанию взглядом, - столько лет прошло, а все практически не изменилось.
   Вот только над группой подростков въестся тень, готовая расправить свои крылья, обратив носителя в жнеца.
   3
   - Что твой наставник планирует делать с Лю? - Виверн ведет Ноку вниз, к подножию холма.
   - Сказал позаботиться о ней, - после одобрения Наставником общества ее знакомых, Нока стала смелее, как будто обрела силу. Но стало и тревожнее, пришло понимание, что близится что-то опасное, плохое. Что-то сильнее этого мира, стремящееся заменить его собой.
   Вот уже несколько дней Ноку посещают сны, значение которых она не понимает. Нет, она не редко видит во сне образы, которые иногда подталкивают к решению, помогают осознать произошедшее, а иногда просто запутывают. Но не такие. Раз за разом она видит ребенка, стоящего в темноте туннеля. Брошенного, в изорванной одежде, ноги в синяках и царапинах. Дитя смотрит на нее пристально, с мольбой, протягивает руку, но ничего не говорит. Она рада броситься к ребенку, согреть его, оградить от опасности, вытащить на свет из холодного тоннеля. Но в ее руке меч. Одна сторона отливает свинцом, изогнута, другая прямая и белая, с электрическими всполохами. И именно это оружие она должна применить. Она просыпается, когда переливчатое острие описывает дугу рядом с маленьким тельцем. Исход сна ей неясен, потому как тонет в пелене набежавших слез, которые остаются на глазах и после пробуждения.
   Что это? Сказалась ли история с Лю, или опасения наставника, впервые за многие годы высказанные ей прямо и безжалостно. Понять пока трудно. Но вот только ребенок из ее сна начал петь. Простая и незатейливая мелодия въелась в разум, так, что на фоне нарастающего беспокойства она почти неосознанно напевает или отбивает ее ритм.
   Это не странно, вот только раньше такой музыки она не слышала.
  
   1
   Вызов в учетный отдел фракции. Это не странно, нет, каждый информационный узел получал такой хоть однажды. Но Осота это беспокоит. Почему именно сейчас? Почему так неожиданно? Он ведь работает исправно, не создает проблем или трудностей с переключением. О его тайных делах с Лён они узнать никак не могли.
   Что же тогда? Может действительно, только плановый учет или перераспределение? Тогда, вероятно, беспокоиться не о чем. Вот только предчувствие оставляло. Как и мелодия, уже оглушающая своей явственностью и повсеместностью сводит с ума, выжигает все остатки разума. Заставляет оглядываться и наблюдать за всеми, кто его окружает. Бред или пьяный угар, токсическое опьянение или пределы полусна, вот во что обратилась реальность вокруг.
   Дрожь и скрежет внутигородней капсулы с прозрачными стенками не отгоняет, а нагнетает это чувство. Скоро точка высадки, но чем ближе к ней, тем тревожнее, тем неотвратимее кажется обреченность, тяжелым грузом сдавившей плечи и грудь, так, что трудно дышать. Он оглядывает стоящих вокруг - лица, одежда, жесты - все, как программный танец разрозненных частиц, соединенных в хаотичной последовательности простого рандом. Но мгновение - и взгляд выхватывает нехарактерный элемент этой толпы - поза выжидающего хищника, сложенные на груди руки лишь копируют типичный жест, на самом деле группирует тело для скорой развязки костно-мышечного корсета силы, не свойственной простому человеку. Полурасслабленая поза - только отвлекающий маневр для жертвы, что бы накинуть смертельную петлю скорости рефлексов. Жнец собственной персоной, его внимание косвенно, но направлено на него, Осота, информационный узел, забывший о своем месте в этой системе, осмелившемуся бросить ей вызов.
   Рука, подчиняясь скорее древнему чувству самосохранения, нежели воле разума, найдя ближайшую нейронную цепь к спасению тянется к рычагу экстренного торможения. Не дожидаясь реакции бионаполнителя капсулы заставляет выпрыгнуть из остановившегося транспорта. Не важно, где он - главное подальше от точки назначения. Бежать, затеряться в каменном лесу города. Повысить свои шансы перед беспощадным хищником.
  
   Капсула резко остановилась, инерция погашенная внутренними компенсаторами, тем не менее, вызывает дезориентацию.
   - Вот это наглость, - тихо шепчет про себя Белл, провожая взглядом удаляющую фигуру своей жертвы.
   Но цель была не настигнуть, а сопроводить в регистрационный зал фракции подозреваемого. Читай - обреченного. Теперь же это не возможно. Как поступить?
   Белл, уже без особого страха и желания выполнить последний приказ нанимателя только пожимает плечами - пусть Лукреций решает сам.
  
   Бежать. Быстрее, вернуться к Лён, собраться и уехать. Все равно куда. Средств пока хватит, а позже можно решить эту проблему. Проблему всегда можно решить. Пока жив.
   Осот бежит в сторону старого города. Ранее он был новым, пока не стали преобразовывать здания и строения в центре. Окраины за сим стали не нужны. Хорошее место, что бы укрыться - нет новых коммуникаций, нет слежки. Можно затаиться, затем в один краткий рывок пробиться сквозь контур города. А там вокруг поля - беги куда угодно, ни кто не выследит. Это легко просчитать, когда знаешь нужные алгоритмы и правила Единой системы.
   Когда-то, еще до войны, вычислители и информационеры того времени задумали единую систему оповещения, разработали ее разум. Прикрепили к земле железными костями, на которые одели плоть ее мыслей. Замкнули нервными окончаниями провода и телекинезом разослали волны. Но то была чуждая жизни система, не понимавшая людей и, в конце концов, затеявшая с ними игру на выживание. Но люди распознали ее план прежде, хотя и потеряли многих, загнали бездушный механизм в клетку, запаяли ее и выбросили в океан небытия. Только разум не терпит пустоты и на смену прежнего зверя пришла Арба.
   Люди уже не были столь наивны, ограничили ее силы, заперли в рамки правил и алгоритмов, установили параметры контроля. И привязали не к железу, а к самой человеческой плоти, дабы не желал гомункул сознания навредить создателю.
   Но Осоту было известно, что и ослабили всевластие этого сверхсущества тоже. Нет созданного Арбой пространства - нет контроля. Нет благ цивилизации - ты невидим. Хотя для многих это и одно и тоже, что и мертв - так крепко вросла в их плоть корневая система единого разума. Но не у Осота. И не у Лён.
   Затаиться сейчас, чтобы вернуться позже, когда он все рассчитает и найдет подходящий вариант между своим присутствием в системе и добычей ресурсов. Главное выжить.
   Осыпающиеся, давящие своей громадой гиганты мертвых зданий обступают со всех сторон. Мелодия теперь звучит нежным завыванием ветра и тревожным скрежетом арматуры. Нужно торопиться.
  
   - Как это понимать "ушел"? - теперь Белл сидит, загадочно улыбаясь, а Лукреций стоит перед ним, напряженно выслушивая сказанное, - Я вроде четко дал понять, что от этого информацианта нужно избавиться. Почему же он жив, да еще и скрывается?
   - Потому, что у Арбы нет к нему претензий, господин Лукреций, - уже откровенно веселясь вздыхает Белл, откидываясь на спинку стула из прозрачного металла, - а в этих случаях обвинение можно вынести путем официального допроса и расследования, на которое он мог явиться только самостоятельно.
   Лука осознает отношение подчиненного, от чего почти теряет контроль.
   - А вас, как я вижу, это забавляет, Беллиан, - переходя в более угрожающую позу говорит он, подходя и опираясь о стол, нависает над пепельным, - позвольте напомнить о нашем уговоре - мне придется сообщить Ордену о вашей оплошности.
   Белл как будто становится серьезнее, на самом деле расслабляется, вставая, игнорируя стоящего над ним представителя власти.
   - Это ваше право, - отворачивается, направляясь к выходу, - но это будет менее проблемным, чем если я ликвидирую невиновного.
   Что-то подсказывает Беллу, что у Луки не хватит смелости или хватит благоразумия лично прервать назначение ликвидатора. Тот слишком нужен ему, а значит, у Белла есть шанс подготовить Ноку к вступлению в его должность. Сам же он лично явится в Орден, но чуть позже, когда решит некоторые дела.
  
   Она встречает его прежде, чем тот достигает порога их дома.
   - Не спрашивай ни о чем, мы уходим, - Осот хватает ее за руку, стараясь завести под покровы жилья. Много окон, одна дверь. Внутри территория защищенная от проникновения сигналов слежения.
   - Что произошло?
   - Меня выслеживают, Лён. Нельзя здесь оставаться, - он не ждет ее реакции, просто собирает то немногое, что может пригодиться в изгнании.
   - Подожди, - теперь он понимает, что в их убежище они не одни, - нужно поговорить.
   - Здравствуйте. Вы Осот? - девушка, или скорее женщина с сильно запавшими глазами, явно изможденная, смотрит на него. Не из фракции, успокаивает он себя, но сенсориал - это беспокоит, - вам нельзя уходить сейчас. Она связалась со мной. Выход есть.
  
   Белл идет к своему дому, огибая город по окраинам. Торопиться уже некуда, зато есть время все обдумать. Он даже не застегнул верхнюю, защитную одежду, так что бело-пепельная ткань брюк и длиной рубахи выставлена напоказ. Но здесь и скрываться не от кого - эти места безлюдны - слишком слабый сигнал Арбы. Ликвидатору это всегда было на руку. Только глубокий капюшон остается неизменным, делая невидимым его лицо. Сам же, носящий такую одежду, прекрасно видит через ткань. Это удобно, упрощает многие моменты.
   Сейчас он спокоен и даже не думает о защите и необходимости быть неузнанным. Нужно подготовить все для Ноки, проинструктировать ее. Потом найдет анантропа, выманит его из города, ведь тот явно ждал встречи с ним. А затем, если выживет, отправиться туда, куда указала Лю - далеко на восток. Возможно, придется воспользоваться помощью Опия, а значит заглянуть не на долго в Люцену. Главное, не поддаться там соблазну выйти на сцену и снять маску, выдав себя. А вместе с тем дать зрителям разорвать ненавистного ликвидатора, избавившись таким образом от всех проблем. Эти мысли посещают его очень давно. Такой исход становился все более желаем теперь с каждым днем. Но противостоять сил тоже хватает
   Пока не время. Нужно решить последнюю загадку: плаун, анантроп и беглый ликвидатор. Все это как-то связано. Но те наблюдатели, о которых упомянул медный, это ни как не становится в один ряд. Или наоборот, является ответом. А еще загадочное послание из Верта. Кто и зачем напоминал ему о его прошлом? Неприятное ощущение, будто кто-то затеял с ним игру, намеренно пододвигая к грани становилось все более сильным.
   За всем этим Белл не сразу замечает опасность, ставшую уже в полный рост позади него.
   - А ну стой! - оклик выводит его из задумчивости, а упирающийся меж лопаток металл возвращает к реальности.
   Медленно Белл оборачивается, от неожиданности и нереальности происходящего не удерживаясь от комментария.
   - А, Осот Глинкавил. Вас ждали в отделе фракции.
  
   - Почему я? - информационер озадачен, потерян, но в большей степени напуган.
   - Я не знаю, - Оду подавляет в себе панику, возникающую каждый раз когда ей задают конкретные вопросы о происходящем, - нечто связалось со мной, указало направление и точкисоприкосновения. Пока, все они совпадали. Я проделала долгий путь и все это, чтобы увидеть вас.
   - Меня? - страх недолог чтобы перерасти в агрессию.
   - И ее, - Оду указывает на Лён, - вас обоих.
   Осот смотрит на неформалита, у той столь же озадаченный взгляд - данных о подобных ей нет, разве что в закрытых списках организации.
   - Нет, я не взламывала никаких баз, я просто не умею такого, - Оду опережает вопрос, читающийся в их, - понимаете, меня просто заставили найти вас, что бы передать...
   - Что? - он напуган и уже на пути ярости. Оду нужно торопиться.
   - ... Передать, что вы должны поступить так.
   Как будто Осот хотел иначе. Но нет, странная женщина добавляет, - переговорить с ликвидатором. Бред! Да этот монстр разорвет его, не выслушивая. Но, по словам этой чудной провидицы иначе нельзя - нужно найти убийцу прежде, чем он найдет их.
   Хорошо, что у них припасено оружие.
   Направление, которое указывает Оду ведет их по окраине, путями, которые даже привыкший скрываться Осот избегал всеми силами. Но именно там, они видит фигуру в светлом, ярко выделяющуюся на фоне потемневших от первых морозов трав.
   Убийца идет, будто погрузись в свои мысли, даже не скрывает себя. Светлая одежда лишь слегка прикрыта серым, для разнообразия, цвета графита плащом. Руки сцеплены за спиной под серой накидкой, так что видны пепельно-белые штаны и длинная, на подобие платья тонкая рубаха. Капюшон скрыл пол лица. Они приближаются, держа на изготовке излучающий стержень. Хищник не теряет из вида жертву, а только создает видимость, подманивая, - мелькает в голове Осота, когда он одним рывком настигает ликвидатора, упирая в спину сопло.
   Удивление и шок с обеих сторон. Ни кто не ожидал подобного исхода. Все ли идет правильно?
   - Зачем меня вызывали во фракцию? - свой страх информер уже переродил в ярость, от бледного только фон усталости и снисхождения.
   - Меня это не касается, - убийца вздыхает, - мое дело только сопроводить.
   Капля лжи в океане безразличия. Но она и сможет построить плот их мысли.
   - Он лжет, - она понимает, что пора вступить. Пепельный обращает на нее взгляд, пристально разглядывая почти белыми глазами. От этого ей становится страшно.
   - Сенсориал? - не обращая внимание на сопло, упирающееся теперь в грудь, он делает шаг навстречу, - тебя там не было.
   - Стой на месте, не двигайся, - осмелевший от спокойствия зверя Осот позволяет себе толкнуть обманчиво хрупкое тело.
   Снова уже менее безразличный взгляд переведен на вооруженного.
   - Я не собираюсь причинять тебе вреда, - говорит ликвидатор уже тверже, - ни тебе, ни им. Вы не мешаете Арбе. Претензии к вам только у контролеров фракции. Но если вы будете угрожать мне, то сразу перейдете в списки для уничтожения, - он подходит почти вплотную, перехватив карбоновую трубку излучателя, - подумай, нужно ли тебе это?
   Осот некоторое время выдерживает гипнотический взгляд белых глаз, но твердость в голосе для вопроса сохраняет.
   - Расскажи, зачем я им?
   Тело ликвидатора будто расслабляется, в ответ слышется короткий смех и более сдержанный вариант жеста "не имею понятия". Но Осот только направляет сопло к голове пепельного.
   - Не двигайся, отдай оружие.
   Белл послушно застывает, легким движением извлекая короткий клинок, прикрепленный вдоль ключицы к телу, протягивает его рукоятью. Осот быстро перехватывает его, приставляя к горлу бледного. Стержень передает Лён, нацелившей его на ликвидатора.
   - Подождите, - Оду нужно вмешаться. Что-то идет не так.
   - Тихо, - останавливает ее Осот, - ему самому не выгодно убивать нас. Ведь верно? - невозмутимое лицо пепельного не говорит ни о чем, - иначе бы сделал это сразу. Тебе не нужно проблем, так ведь?
   - Перестаньте, - Оду не выдерживает, видя все нарастающее искривление, - Арба хотела не этого.
   - Так чего? - Осот не отрываясь смотрит в глаза пленника, - ты же сама говорила, что нам нужны его способности. Сам он не пойдет. И не думай, Арба со мной тоже говорит...
   Уже с последних слов сенсориала Белл понял, что происходит нечто странное. Теперь все стало на места - Арба пробивается, используя живые тела и разум, надеется контроллировать тех, кому призвана служить, а его, собственного служители применить как оружие. В месте с этим пришло и знание, как следует поступить.
   Слабый сенсориал заметил его намерения слишком поздно, успела крикнуть лишь "стой", когда Беллиан, обхватывая ладонь Осота, держащую нож, сам прорезает свою грудную клетку.
   В затухающем сознании пробегает мысль -" Мир полнится, а я уже переполнен. Нока, ты справишься". Тьма бросает его куда-то вниз.
  
   0
   - Нет, - еще не отойдя от шока, Осот отстраняется, высвобождая свои руки из ослабевшего захвата. Бледная тень сначала опускается на колени, затем падает на бок.
   Лён вскрикивает, Оду просто закрывает лицо ладонями. Все пошло не так.
   Истинный хищник, - все так же на волне шока твердит внутренний голос, - готов даже пожертвовать собой ради добычи.
   Он оглядывает свои руки - неприятная бледно-серая субстанция покрывает их, как и слегка изогнутый белый нож. Он бросает его, стряхивает с рук кровь жнеца, пытается оттереть ее дерном под ногами.
   - Быстро, уходим, - говорит четко, когда встает. Теперь им точно придется бежать.
  
   Что-то происходит. Ткань Арбы вздрагивает, идет рябью. Те, кто имеет с ней сильную связь чувствуют это как никто другой. Нока замирет, пропуская через тело дрожь, превращающуюся затем в спазм. Но слезы тут же застилают глаза уже не от боли. А от понимания, что наставника больше нет.
   Огланд видит вспышку в сменяющихся знаках потока данных. Когда он оглядывает перечень символов-номинантов, белая перечеркнутая в нижней трети линия исчезла.
   - Белл, что ты наделал, - тихо шепчет про себя сенсориал.
  
   Боль как источник жизни, разума, единственный верный стимул чтобы жить приводит его в чувства. Резкий вдох отдается клокотанием глубоко в груди. Где он? Кто, какого его имя? - все начисто стерто неприятной, будто пустившей корни в тело болью. Он встает, осторожно поднимаясь сначала на руках, затем на дрожащие ноги. Рука приложенная к источнику боли оказывается влажной, покрыта чем-то вязким. Серо-белая кровь уже застывает. Такой она стала, когда ему ввели пигмент из соцветия маркеров.
   Нагата тогда сказал, что настроение или физическое состояние не влияют на его выбор. Определяющим становится вся суть посвящаемого. Цвет - черта его личности, превалирующая в его нервном и психическом устройстве: синий -разум, красный - активность и агрессия, черный - устойчивость, сила, желтый - терпение, упорство. Чем насыщеннее оттенок, тем сильнее выражена эта особенность.
   - А белый? - только открывший для себя мир обители Ордена восьмилетний Белл несколько беспокоился, но все же интересовался с большой осторожностью всем вокруг.
   - Белый значит, что ты чист. Обозначает покой.
   Только чистым Белл не ощущал себя и тогда.
   Но наставник не стал раскрывать всей правды о значении его пигмента - безумие. Его он ощущал в себе постоянно.
   Сейчас, когда воспоминания каскадом возвращаются начиная с ранних, он пытается соотнести то что было и что стало.
   Мир погас, выцвел. От него ушло понимание линий Арбы. Серое ничто обступило не менее бесцветное существо.
   - Так вот значит, каково умереть...- тихо шепчет про себя освобожденный от жизни.
   И обретший новую.
   Теперь пора за дело. Прижав кусок ткани к заживающей ране и вернув на место нож, он застегивает свою одежду плотнее. Его незадачливые убийцы уже далеко, а если достаточно умны, то уже пересекал контур города. Ноку уже, вероятно вызвали в представительство фракции - она автоматически получает его должность, как заявленный преемник. Нужно вернуться в дом, собрать некоторые вещи. Затем, идти в Люцерну. Опий должен быть там.
  
   - Мне жаль, что так произошло, примите мои соболезнования, - Лукреций само воплощение заботы и сочувствия сидит напротив поникшей фигуры в синем. Нока почти не говорит, кроме общих официальных фраз, смотрит только в пол.
   Белл представил ее как своего преемника еще при прошлом руководителе фракции, Лука же не стал противиться ее назначению. Хотя, по мнению управителя девушка была еще менее сговорчивой, чем ее наставник. И более смелой. Белла, как ему казалось, запугать было проще. Но, горе должно сделать ее податливее, а оказанная забота и поддержка привязать к Луке, выиграть ее доверие, к тому же, она имела половую идентификацию, а значит, определенную слабость, которой тоже можно будет воспользоваться. Над этим он работал усиленно и со всем возможным мастерством манипулятора.
   - Это безусловно, трагедия. Фракция еще ни разу за свою историю не теряла столь важных категориалов. А Белл был образцовым исполнителем воли Арбы, - он кладет руку на ее плечо, - Нокита, я понимаю, как вам тяжело, - она поднимает свои глаза. Слезы так и застыли, не решаясь скатиться с век, - вы можете рассчитывать на любую поддержку здесь, в Сорус. А я прослежу, что бы любая ваша просьба была рассмотрена и незамедлительно исполнена.
   Он накрывает ладонью ее руку, Нока не отстраняется. Это уже хороший знак.
   - Я хочу вас попросить, - твердость проступает сквозь маску горя.
   - Да, дорогая, - Лука даже поддается вперед.
   - Я хочу отомстить за наставника. Позвольте мне сделать это.
   Ни крупицы эмоций не проступает сквозь безмерное сочувствие управленца, но в душе он победоносно смеется. Не этого ли он добивался. Дав разрешение на проведение расследования новобранцу, он дает волю своим скрытым чувствам, со смехом опускаясь в кресло-концентратор. На смену белого перевернутого креста становится эмблема синей луны меж склоненных линий. Грядут перемены.
  
   Дом вроде все тот же, но без линий и сияния меток Арбы кажется безжизненным, древним. Пройдя арочный переход, затем через заднюю, не переделанную часть дома Белл пробирается к своему тайнику. Нужно немного: одежда, чтобы затеряться в толпе, часть средств, заработанных в Люцерне, большую их составляющую он оставляет Ноке вместе со своими записями. Знания никогда не будут лишними. Помедлив, кладет в карман предмет из прошлого. Куб с цветными гранями кажется бесполезным, но это единственное, что напоминаем Беллу кто он. Дальше - длинный тонкий меч с выбеленным лезвием. Он остался ему от Нагата и дорог не меньше. К тому же, оружие ему необходимо.
   Сделав то, что обязан, он тем же путем покидает дом, служивший ему вот уже сотню лет.
   Травы потемневшим ковром выстилают ему путь.
   Стоит ли поддаться вдруг захлестнувшему чувству свободы? Наконец, обрести тот покой, который приписывал ему наставник?
   Может быть позже. Прежде же нужно позаботиться о тех, кто остался. По окраинам он доберется до Люцерны к ночи.
   Внезапное движение где-то со стороны построек заставляет сработать старые инстинкты. Белл прячется в полу обвалившиеся стены некогда жилых домов. Преследователь идет к его убежищу и Беллу легко догадаться кто это.
   Белое лезвие становится поперек груди вошедшего, прежде, чем тот замечает притаившегося жнеца. Но останавливается он четко, будто ожидает подобного.
   - Зачем ты меня преследуешь? - Белл напряженно разглядывает анантропа, стоящего в проходе.
   - Убери меч, я хочу только поговорить, - впервые бывший ликвидатор видит врага так близко - лицо не молодое, морщины и окуляры старого образца на переносице. Трудно поверить, что перед ним армия, заключенная в одном теле.
  
   - Нока, - ее окликают и она оборачивается. Состояние, словно в полусне. Время течет замедленно, не отпускает будто окаменевшие мышцы. Ей навстречу идет человек, смутно знакомый. Сенсориал со странным имеем, знакомый ее наставника, - я Огланд, помнишь меня?
   Она кивает, припоминая.
   - Мне очень жаль, что так случилось, но тебе нужно кое-что знать.
  
   Бледный изменился, это Корней заметил сразу. Что-то в облике жнеца угасло, растворилось в серой туманной дымке. Не сразу он понимает - свет Арбы пропал. Вот почему он сразу не заметил пепельного. Видел ли он подобное прежде? Да. Знает ли что ожидать от взращенного убивать в данном случае? Нет. Перед ним оживший мертвец.
   Шаг в неизвестность и тонкое белое лезвие упирается в грудь. Застыть, приготовиться.
   Дрожащий голос, обращается к нему.
   - Я хочу только поговорить, - впервые Корней почувствовал себя так близко к грани смерти.
  
   Восприятие предательски гаснет, когда добыча уже в пределах досягаемости, что-то отключает как рубильником остатки чувств. Или статическое напряжение эмоций пересиливает пределы переносимости системы контроля. Белл снова проваливается в темноту.
  
   Белый оседает на пол, устланный засохшим вьюном, но так и не выпускает белый кленок из рук. Он ранен, это очевидно. Но жив ли? Корней, пользуясь моментом, прячет длинное лезвие под полы своего плаща, осторожно сначала переворачивает пепельное тело, - дышит, - затем подхватывает лежащего под шею и колени, поднимает. Весит жнец так мало, что поначалу корней покачивается от неожиданности, но потом привыкает, быстро удаляется со своей ношей в подготовленное убежище.
  
   Грудь будто сдавлена непомерным весом, который еще и пульсирует, каждый раз вбиваясь в плоть, распирая ребра. Жизнь калечит тело, отвергающее ее. Серый потолок нависает темными подтеками, обрушающиеся стены готовы раздавить слабого пленника. Но шум организует, заставляет остатки распадающихся рефлексов реагировать. Сил хватает только повернуться в его направлении.
   - Кто ты? И что тебе нужно? - голос сухим песком ранит горло.
   - Я Люпус Корней, - силуэт подходит ближе, - хочу просто поговорить.
   - Волчий корень? Забавно, - неужели хватает сил на смех, - Им никогда нельзя было отказать в чувстве юмора.
   Складки морщин расправляются, делая лицо моложе, возможно, возвращая к тому времени, когда носитель был обращен.
   - Что ты имеешь в виду, жнец?
   - Ты же Анантроп, оборотень, верно? - руки незримо пытаются отискать спасительное оружие, - только не говори что не знаешь о чем я.
   Он отстраняется. Не оживший мертвец, а помешанный, вот кто перед ним.
   - Значит, все же не знаешь. - ослабший, он снова находит сылы смеяться, - Что бы бороться с Арбой тебя уподобили ее созданиям, а теперь, этот высший разум манипулирует и тобой. Ты - марионетка, бессильная перед своим врагом, вот во что тебя превратили.
   - А как на счет тебя? - вопреки надежде Белла, расшатать спокойствие анантропа не удалось, - Не ты ли еще недавно казнил с ее именем на губах, превозносил этого зверя убивая невиновных?
   - По крайней мере я был честен, - ухмылка перерождается в оскал, но скоро гаснет.
   - В любом случае, - Корней как будто не испытал только что бесконтрольной злобы, спокойно становится перед лежащим, - я не хочу тебе вреда.
   - Так что ты хотел от меня? - Белл осторожно поднимается, прижимая руку к ране, с удивлением обнаруживая свежую перевязку.
   - Хотел предложить тебе сделку, - пепельный не столь удивлен сказанным, хотя и наигранное выражение невольно появляется на лице.
   Не важно, что от него хочет анантроп, главное увести его из города, обезопасить Ноку, а там пусть хоть разорвет на части, это уже не важно.
  
   Вы хотите сказать, что наставник мог сделать это сам? - Нока не сразу понимает сказанное сенсориалом, - нет, он не раз говорил, что мне нужно готовиться принять его должность, но это было скорее как напоминание. Он же не мог действительно...
   - Я не знаю, не уверен, - воспитанница Беллиана выглядит растерянной, это жжет Огланда и чувством стыда и жалостью, что добавляет ей переживаний в этот момент, - он всерьез говорил о том, чтобы уйти совсем недавно. Я подозреваю, что ему угрожали.
   - Угрожали? - разве сильный наставник мог такое допустить? - Но кто?
   - Возможно, сам Лукреций, - это правдоподобно, Нока сама ощутила двойственность в его спектре, - а, возможно, кто-то неизвестный. Недавно, он признался, что столкнулся с анантропом.
   - Анантроп? Это возможно? - неприятное чувство зарождается в груди. Первое же задание может оказаться непосильным.
   - Да, с предложением диалога. Но Белл принципиален, ты и сама знаешь, предпочел избежать контакта. И эта ситуация еще найдет выход. Белл не любит сдаваться.
   - Вы говорите так, будто наставник еще жив, - а может она чего-то не поняла.
   Огланд понимает, что проговорился, вздыхает. Но она должна знать.
   - Пусть об этом тебе расскажет кое-кто другой, - он пристально смотрит на нее, давая понять, что это не место для подобных разговоров, - тебе нужно с ними встретиться. Знаешь место под названием Верт?
   - Нет, но найду по карте.
   - Хорошо, приходи туда вечером, я буду ждать. И, кстати, - она с трудом выходит из своей задумчивости, - лучше подыщи себе еще одно укрытие, кроме вашего старого дома.
   - С этим уже решено, не беспокойтесь, - впервые за все время, он видит, что Нока улыбается. И гадает - сказать или нет, что Утриаты не самая лучшая компания новому ликвидатору.
   Останавливает только понимание, что ткань Арбы пришла в движение, так что любые расчеты могут оказаться неточными.
  
   - Зачем тебе туда? - Корней намеренно идет медленнее, чуть позади Белла. Тот же идет слегка покачиваясь, анантроп каждый раз готовится подхватить идущего впереди.
   - Если хочешь согласие на сделку, помоги мне избавиться от маркера, - подъем особенно тяжело дается пепельному, но поддержку Корнея он отвергает.
   - Маркер?
   - Цветовой пигмент, введенный с инициацией. Его нужно изменить, чтобы системы слежения Ордена не могли меня распознать.
   - Как это сделать?
   - Смешать с другими маркерами.
  
   Люцерна мерцает пурпуром и золотом, грохот музыки только слегка пробивается сквозь металл и камень стен, похожих на укрепленный бункер. Белл впервые заходит туда не в одежде Полыни, хотя это облачение покоится на дне его заплечной сумки, он волнуется, ведь если его узнают - сбудутся самые потаенные мечты бывшего жнеца. Анантроп же просто не знает как быть, потому следует за укутанным в плащ Беллом.
   Наконец, блуждания в толпе заканчиваться.
   - Опий? - рыжий костюм и маскарадная маска лисы.
   - Бэ...Полынь?
   - Нужно поговорить, - маска выглядывает из-за спины Белла.
   - Кто с тобой?
   - Фантом.
  
   Трое пробираются по развалинам нижнего города. В темноте видны только силуэты. Один идет впереди, ловко преодолевая препятствия обрушенных стен и гнутого металл. Немногочисленные прохожие сторонятся их. Но то закон окраин - каждый сам по себе и сам за себя, но уж если на твоем пути группа, берегись вдвойне. Но эти двое довольно странные. Первый указывает дорогу, за ним явно ослабший, едва успевающей за провожатым. Третий идет чуть позади, поддерживая второго.
   - Так значит это анантроп? - снявший лисью маску внешне оказывается на нее очень похожим - острые черты и грязно-рыжий оттенок волос, глаз, губ, даже ресниц.
   - Да. Каким-то чудом спасшимся в последнюю чистку, - Белл дышит с трудом, но старается не отстать от Опия.
   - Как же вам это удалось, господин...Корней, я ведь не ошибся?
   Люпус все же добился своего, поддерживая Белла под руку, идет с ним. Сопротивляться пепельный перестал
   - Просто группировал силы и выжидал.
   - Волчий Корень, слышал такое? - Белл признает, что помощь значительно облегчило его путь, опирается на руку анантропа, - у него маскировка. Почти идентичная древу Арбы, только приглушенная.
   - Что-то знакомое...это не военная ли маркировка, для шпионов?
   - Верно, только наоборот. Та скрывала, а эта создает подобие.
   - Забавно, - медный смеется, - к слову, мы почти пришли.
   Впереди тусклым заревом мерцает Болото. Квартал на окраине, возникший на месте старых коллекторов и промышленной зоны. Остатки металлических конструкций, цистерн и короба цехов оплетены сетью фосфорицирующих грибов, специально выращенных поселившимися там беглецами. Сигнал Арбы здесь слаб и большая часть конструкций не пропускает его. Вопреки ожиданию Белла увидеть там ту же разруху, они ступают на вполне ровные улицы. Над некоторыми дверями слабо светят вывески, а окна горят жилым теплом. Эта местность была за территорией контроля Белла, но он бывал здесь, правда больше трех десятков лет назад. Тогда все было иначе.
   - Не узнаешь места? - Опий прослеживает удивленный взгляд пепельного, - Восстановили и обустроили все около двадцати лет назад. Сейчас здесь очень даже неплохо. Еда, вода, преломленный сигнал Арбы если нужно, - Опий ведет их переулками, неожиданно обрывающихся мостами и лестницами, идущими то вверх, то вниз, - здесь обосновались выходцы с окраин, которых не допустили до регистрации. Умные люди к слову. И не люди тоже, - Опий оборачивается, подмигивая, - я тут уже пару лет, и, честно говоря это лучшее из мест, где мне приходилось жить.
   Путь подходит к небольшой башне. То ли напорный столб, то ли вытяжная труба гигантской печи, но в нее ведет дверь. Опий подходит к ней и касается ладонью некоторых ее участков. Она с шипением отходит в глубину, открывая темный проход.
   - Идем на самый верх, - Опий пропускает их, закрывая дверь. Внутри оказывается лестница, винтом поднимающаяся по стене. Наверху виден свет. За подъемом следует еще один проход, - Фаб, это я, - Опий окликает кого-то внутри, проходя мимо Белла, повисшего на плече Корнея.
   - Ты рано, Мак, что-то... - "случилось?" повисает в воздухе, им на встречу выходит сухощавый, высокий человек, крепко утянутый в корсет упрочненной кожи и металлических скоб. Глаза, сначала показавшиеся огромными, оказываются прикрытыми защитными линзами круглой формы, - А это еще кто?
   - Знакомься: Белл и Корней, - бросает ему названный Маком, и не останавливаясь проходит вглубь, - подготовь пигменты.
   Белл сам не заметил, как оказался на странного вида кресле, руки фиксировались зажимами, как и корпус.
   - Белый, - Фаб подходит к нему со спины, тем самым заставляя нервно вздрогнуть, - будет трудно перебить пигмент, - поворачивается к прикованному, как будто поясняя, что это обращено к нему, - осветлить всегда просто, но наоборот, - он качает головой, - придется смешать все основные цвета, но даже это будет не на долго.
   - Мне на долго и не нужно, - Белл чувствует, что говорит уже с трудом, - просто сделай это.
   Фаб вздыхает.
   - Это очень токсичный состав, может случится, что отравление будет слишком сильным. Закрепитель можно будет ввести не раньше чем через три дня.
   - Просто сделай, - слабость порождает раздражение, Белл итак знает, что не будет легко.
   - Ладно, - Фаб берется за колбы, рядами стоящие на металлических полках, смешивая их содержимое в одной большой, - я просто должен был предупредить.
   Установив смешенную жидкость куда-то в изголовье кресла, он запускает агрегат, с гулом начинающий работать за спиной сидящего. Затем, острые наконечники впиваются в кожу рук, прорезая ее. От проколов по венам распространяется обжигающая волна. Сознание гаснет в ней, почти не цепляясь за реальность.
   - Эй, очнись, - грубые руки хватают слабое тело, встряхивают. Что еще нужно, чтобы надругаться над обессиленным. Заставить его бояться, молить о пощаде - видеть страх в глазах, понимая, что ты властен над ним. Единственный выход для обреченного - принять эти муки, не дать повод для веселья, умереть стойко, не проронив ни крика, - приходи в себя, Белл, нет времени ждать.
   Пока умирать нельзя, он перехватывает держащие его руки, вырываясь из них. И едва не падает лишенный поддержки. Медные волосы обрамляют бледное лицо, и тут же, увиденное начинает движение по кругу.
   - Сколько ты ему ввел, Фаб? Он и подняться не может! - держащий его оборачивается назад.
   Теперь Белл вспоминает, где находится. Металлические полки, множество колб и проводов. Он полусидит на сложно устроенном кресле, от рук тянутся прозрачные вены с остатками жидкости цвета грязи. Встать сложно, от любого движения мир перед глазами начинает хаотичное вращение.
   - Пришлось дать высокую концентрацию, иначе бы ничего не вышло, - отзывается где-то сбоку.
   - Что происходит? - несмотря на дурноту, до Белла доходит, что суета здесь не без причины.
   - Нас окружают, - Мак наблюдает в какой-то перископ, отправляя сигналы во внутреннюю систему небольшим манипулятором в руке.
   - Кто?
   - Похоже, охранная служба города.
   Белл встает, моментально теряя равновесие, но упасть себе не позволяет, удерживаясь за край стола рядом.
   - Не ждите, уходим быстрее. Здесь есть запасной ход?
   - Да, в подвале, - Мак отрывается от просмотра, - возможно ошибка? Здесь же никто не отследить.
   - Это зачистка. Не стоит задерживаться.
   Медный вздыхает.
   - Ладно. Фаб, нужно уходить. Бери необходимое и вниз.
   - Как уходить? - мастер, похоже, еще меньше осознает серьезность угрозы, - И все бросить?
   - Нам повезет, если вообще выберемся, - Белл пробует оторваться от своей опоры, и едва не падает, пойманный руками Корнея.
   Фаб уже готов продолжить отказ, но Мак подходит к нему и заключив в объятия, прижимается к его губам своими. Белл невольно отворачивается от пары.
   - Главное будем живы, а на остальное можно заработать, - говорит медный, размыкая поцелуй.
   Фаб не без сожаления соглашается, на минуту пропав в недрах комнаты, затем, показавшись с небольшой сумкой открывает дверь, со вздохом приглашая всех на выход. За спиралью железных ступеней внизу начинаются каменные, и ведут довольно глубоко.
   - Мак и Опий - интересный ход, - медный сменяет Корнея, закрывающего за ними тяжелый люк, поддерживая Белла.
   - Хоть кто-то оценил, - смеется Мак.
   - Это все ради него? - Белл кивает в сторону идущего впереди мастера.
   - Да, - медный вздыхает. Белл хорошо оглядел покинутое ими жилье, чтобы заметить несколько ампул замедлителя старения. Препарат крайне дорогой, - и не жалею, если ты меня понимаешь, - отвечает Мак, передавая его на руки Корнея.
   Понять Беллу не сложно, жертвовать всем ради кого-то - через подобное он проходил.
   Спуск заканчивается и под ногами начинает ощущаться вода. Болото так и осталось похороненным под толщей железа и бетона.
   - Здесь главное не стоять долго на месте, - Фаб впереди включает световой излучатель, - иначе затянет. Идти недолго, до старых коллекторов, потом наверх.
   Белл с трудом шел и по твердой почве, теперь едва переставлял ноги. Мак подхватывает его с другой стороны.
   - Как давно вы вместе? - Белл все же хочет узнать по больше о своих спасителях.
   - Лет уже пол сотни как, - Мак слегка улыбается, - из-за него меня и признали нарушителем, - в ответ на удивление ведомого, медный поясняет, - он был сообщником локуса, возрастом наверно, младше меня, когда я прошел посвящение. Не смог ликвидировать, пожалел, спрятал, а потом об этом узнали. Я не стал делать выбор между необходимостью ликвидировать Фаба и уйти самому, - Мак вздохнул, - он помог мне изменить маркер и мы ушли, прятались, пока меня нашли...
   - Кто они?
   - Не знаю, но вреда от них было меньше, чем пользы. Ты думаешь, что эти люди связаны? - он кивает в сторону анантропа. Но Корней только непонимающе глядит сквозь прозрачные окуляры.
   - Сомневаюсь, - остальные вопросы Белла прерывает кашель, резко начавший разрывать легкие. На приложенной руке отпечатывается темный след.
   - Выглядит не хорошо, - комментирует увиденное Мак, - Фаб, сколько ты ввел ему?
   Идущий впереди оборачивается.
   - Чуть больше стандартной дозы.
   - Уже началось отторжение. Что делать?
   - Я говорил, что нужно подождать. Ему нужен отдых, иначе начнется коллапс.
   - Не нужно, - Белл не сразу обретает голос, - может есть ускоритель действия или хотя бы стимулятор?
   - Есть, - мастер вздыхает, - но остался в башне. Если доберемся до станочников, найдем что-нибудь. Только должен предупредить, пигмент растворится быстрее и есть шанс получить заражение.
   - Сколько у меня времени, если приму?
   - Дня четыре, от силы неделя.
   - Хватит и этого, - Белл не оставляет попыток идти сам, теперь тверже встает на ноги.
   Только грохот над головами беглецов заставляет потерять устойчивость и уверенно идущего Фаба.
   - Что там происходит? - Свод осыпается мелкой пылью.
   - Я же говорил, зачистка, - Белл снова заходится кашлем, - Вероятно, они не стали дожидаться Ноки, или отправили ее на исполнение, а в это время решили взять инициативу на себя. Болото для Луки уже давно как кость в горле, - затем, отдышавшись продолжает, - при мне он не мог начать действовать.
   - Почему? - Фаб встает, отряхивая пыль с одежды.
   - Это место не мешает Арбе.
   Но второй взрыв подгоняет их закончить разговор и покинуть опасное место. Еще несколько минут, и они достигают выхода, который, не смотря на происходящее наверху оказывается свободен. Они оказываются на дне пустого коллектора, откуда на выход ведет металлическая лестница под углом к стенам резервуара. Подниматься приходится осторожно - ступени через одну обвалились, разъеденные ржавой проказой. Уже на подходе к верхнему краю слышатся взрывы.
   - Похоже, они принялись всерьез, - Мак выглядывает за край, тут же возвращаясь назад, - у Лукреция планы на этот участок?
   - У него вообще кардинально иные планы, - Белл к своей радости уже сам держится за перекладины, - я при нем шел против Арбы больше, чем предыдущие лет восемьдесят.
   - Как же так? - на лице медного видно явное огорчение, - тебя же подставляли все это время! И ты никак не мог остановить это?
   - Мог, и останавливал. Из-за чего и оказался в таком положении.
   Мак кратко смеется.
   - Выходит не зря? - стучит по своей левой ключице.
   - Выходит, - дыхание вырывается с хрипом, - но это еще не все.
   По команде Мака они осторожно выбираются за грани колектора, прячась за близжайшие постройки.
   - Куда ты собираешься после? - медный как идущий впереди оценивает обстановку.
   - Есть одно дело, потом - как сложится.
   Мак кивает ему.
   - Если решишься - найди нас.
   Финальная фраза, значит, пора разделятся.
   - Эй, - Белл окликает Мака, - возьми. Не много, но все же, компенсация.
   Мак с непониманием смотрит на протянутые карточки. На них можно хоть и не приобрести, но арендовать жилье на полгода.
   - Неужели скопил столько?
   - Это лишь часть, - Белл подмигивает, - мне же не нужно столько реагента.
   Мак не обижен, скорее наоборот, смеется: - О вас действительно говорят правду - вы язва на лице города, господин Беллиан.
   Смех Белла прерывается сильным приступом кашля.
   Фаб, вероятно следил за обменом любезностью, потому извлекает из мешка продолговатый футляр.
   - Введи себе не раньше завтрашнего вечера или утра третьего дня. Это закрепитель. Будет тяжело, но иначе весь пигмент выйдет через три-четыре дня. С закрепителем продержится до трех недель. До станочников уже не дойти, - он указывает в сторону зарева позади, - но в любой независимой лаборатории можно найти катализатор.
   Белл кивает, благодаря мастера. Теперь их пути расходятся.
  
   Нока идет уже почти четверть часа, но не видит пункта назначения. Может сенсориал Огланд ошибся? Но нет. Слабый отсвет маяком указывает путь. "Верт" если и существовал когда-то, но сейчас явно не утруждает себя работой. Включена лишь подсветка эмблемы и знак входа над дверью. Она останавливается, оглядываясь. Ни следа ведущего внутрь - выпавший утром снег лежит нетронутым.
   Кто-то идет позади, она оборачивается, но беспокойство сходит на нет - это ее провожатый.
   - Идем, нас ждут, - Огланд торопится развеять ее сомнения.
   Непривычная одежда теперь скрывает синий костюм. Ее еще не представили как ликвидатора, но определенная конфиденциальность нужна в любом случае. Вниз они спускаются по темному коридору, но там свет очерчивает контур слегка прикрытой двери.
   - Наши гости прибыли? - на пороге открытого проема возникает женская фигура.
   - Да, это мы, Лиен, - за ней выступает еще одна тень, - Нока, знакомься - Костериат Аген, друг вашего Наставника.
  
   Белл и не представлял, что поля пролегают на такое расстояние. Ему редко приходилось пересекать контур города, а между поселениями проще всего было передвигаться на упрочненных капсулах. Да и людей здесь не встретить: влияние Арбы здесь практически отсутствует, а значит, если в теле есть значительные внедрения или дополнения, они отказывают. Но тела ликвидаторов делались с расчетом на это. Солнце поднималось, озаряя блестящий хрусталем сухие остовы трав. Свет сначала кроваво-алый, затем залил все чистейшим золотом, наконец перешел в ровное сияние дня. Интересно, видели ли его невольные убийцы тоже самое. Возможно, если Нока уже не нашла их. Предположить такое реально, поскольку зачистку инициировал управленец по причине занятости жнеца Арбы. Ей, конечно, ничто не грозит, но оставалось надеяться, что впредь жнец цвета сапфира не допустит подобного.
   - Куда мы идем? - пепельный уже шел сам, а от свежего, морозного воздуха дурнота и кашель почти не напоминали о себе. Беспокоило только отсутствие оружия - меч Нагата висел на поясе анантропа, почти не заметный под полами длинного пальто.
   - К южной станции, оттуда отправимся в Илор.
   - Зачем нам туда?
   - Там будут ждать остальные.
   - Кто? Подобные тебе, анантропы? - на самом деле ответ Белла мало волнует. У него свои планы на обретенную свободу.
   Но Корней смеется.
   - Скорее, подобные тебе, Беллиана Локс, такие же беглецы от системы.
   Подобное Белл услышать не ожидал. И, неизвестно что больше - упоминание его истинного имени или понимание, что за предположительно одержимым анантропом стоят такие же как он ликвидаторы. От этих мыслей дурнота берет свое, заставляя вывернуть содержимое желудка на мерзлую землю. Краситель медленно разъедает заледеневший снег, оставляя только цвет грязи. Невольно Белл подносит руки к глазам - пигмент уже распространяется по телу - основание ногтей уже приобрело серо-бурый цвет. Грязь. Наконец, он обрел свой истинный цвет.
   - Ты сможешь идти? - анантроп подходит ближе, увидев густую смесь реагентов на земле, спрашивает, - зачем это было нужно, ты же погибнешь?
   - Не думаю, - голос ранит горло, - иначе, мой пигмент обнаружит меня через любой биокомпьютр. Скажи лучше, - он оборачивается к Корнею, - откуда ты знаешь мое имя?
   - Мне открыто гораздо больше, - он подает руку, так и застывшему Беллу, - потому я стану твоими глазами, что бы и ты увидела
   Похоже, не всем планам дано исполнится сразу, но Белл не может иначе. Пока.
  
   - Костериат? - Нока подходит ближе к мужчине в черной одежде, - Значит это вы Костер?
   - Он самый, - улыбка скорее снисходительная, чем дружеская, - слышала обо мне, малышка?
   - Да, и в основном не самое хорошее.
   Нока с удовольствием замечает, как самодовольный оскал увядает, оставаясь натянутой линией рта.
   - Вероятно, заслужено, - вздыхает Костер, - что ж, проходите. Сегодня вы единственное посетители.
   - Прежде, чем начнем, Костер, - Огланд выходит вперед, - у нас неприятные новости. Беллиан исчез, кто-то вырвал его древо.
   Костер замирает, оборачиваясь не сразу. Он как будто не понимает, того, что услышал.
   - Не может быть, - затем еле слышно шепчет, - Радон.
   - Что вы сказали? - Нока подходит ближе, - Кто тот, кого вы назвали?
   - Ты ведь преемница Белла, - Костер будто возвращается к реальности, - и прошла посвящение. Теперь, после предполагаемой его гибели, ты становишься ликвидатором этого округа.
   Ни одного вопроса, только утверждения, но Нока автоматически кивает на последней фразе слегка вздрагивая.
   - Да, меня уже утвердил Лукреций, управляющий данной фракции. Но, - немного набраться сил перед вопросом, - вы думаете, мой наставник еще жив?
   - Я надеюсь, - кажется ли Ноке, но что-то надламывается во властной манере Костера, - идемте. В любом случае, нам нужно поговорить.
   Вывеска Верта гаснет, а блокирующий замок на двери замирает в состоянии запертого.
  
   - Что такого ты видишь, что может мне, по твоим словам, помочь? - улучшение было кратким и теперь Белл снова плелся, с неохотой принимая поддержку Корнея.
   - Все. Ваше прошлое, будущее, уязвимые точки. Ваши чувства и мечты.
   Патетика. Белл смеется, тут же останавливаясь, борясь с дурнотой.
   - Способности сенсориала, ликвидатора и вычислителя? Мало вероятно. Не думаю, что твои создатели достигли такого мастерства.
   - Увы, - похоже с каждой минутой общения с Беллом анантроп становился все более невозмутим, не реагировал на его издевки, - я и сам рад отказаться от подобного или поверить в нереальность этих способностей, но не могу.
   - Почему? Что тебя держит? Любой химик или анатом вытравит из тебя все реактивы. Проживешь спокойную человеческую жизнь, - подавив еще один спазм Белл добавляет, - или это она тебя не пускает? Тянет как за нити марионетки за твои рефлексы. Ты ведь чувствуешь это, так?
   Корней молчит, но видно, что он будто стареет от своих мыслей. Морщины, седина, будто проступают за оболочкой покоя. Старик молчит, прячась за телом воина. Нет, он пока не готов этого признать. Чуть позже, когда его миссия будет выполнена...
   - Чуть позже...- уже вслух произносит он.
   Белл лишь с недоумением бросает на него взгляд. Пока этот монстр отвлечен, свободная рука определяет место, где спрятан его клинок.
   - Так сколько же подобных мне в месте, куда мы направляемся? - продолжать отвлекающий маневр, просчитывая в уме ход действий по извлечению оружия.
   - Не много, но достаточно.
   - Зачем они вам. Армия для проигранной битвы? На что тебе дали надежду?
   - На свободу.
   - Тебя обманули.
   - Почему?
   - Истинная свобода только смерть.
   На этих словах, Белл выхватывает свой меч, срывая его с пояса Корнея. Молниеносное движение, и он напротив своего врага наизготовке с выставленным перед собой клинком.
   - Только скажи, и я дам тебе эту свободу. Закончу твои скитания и тревоги. Ну, же, Волчий Корень, впервые, поступи так как ты хочешь, а не как того требуют от тебя.
   Но Люпус стоит, склонив голову.
   - Нет, - спокойный, будто нет перед ним прирожденного охотника перед атакой, - не сейчас. Чуть позже. Когда я приведу тебя к ним.
   То, что происходит дальше, Белл не помнит. Только тьма и небеса смещались в диком танце. Боли не было. Почти.
   Спустя вечность он чувствует движение, приходящее извне его тела, извне его воли. Открытые глаза являют сначала свет, затем мелькающие переплетенные стебли растений, собстенные волосы, узнаваемые не сразу, поскольку те сменили цвет.
   - Очнулась?
   - Я могу идти сам, - беспомощность унизительнее всего. Даже обращения к нему как к той, которая умерла.
   Его сразу возвращают в положение достойное самостоятельного существа - ставят на ноги. Но руки не развязывают. Они стянуты за спиной чем-то неподатливым.
   - Будешь вести себя соответствующе, освобожу руки, - теперь на месте Корнея снова воин. От сентиментального старика не осталось и следа.
   - Что они хотят от меня. Объясни, я должен знать на что ты меня обрекаешь.
   - Я лишь деталь большого механизма. Я не могу знать всего. Мое назначение только сопроводить, - анантроп кладет ладонь на плечо Белла, заставляя идти вперед.
   - Ясно, я задал глупый вопрос, - Беллиан вздыхает, - позволь тогда попросить тебя об одном.
   - Что ты хочешь?
   - Я Беллиан. Обращайся ко мне именно так.
   В ответ молчание. Затем короткий смех.
   - Что ж, как пожелаешь, но учти, - плечо сжали сильнее, - я не советую тебе продолжать самообман.
   "Как и тебе" - хочется сказать в ответ, но Белл сдерживается. Одну попытку он сделал, но останавливаться на этом нельзя.
  
   Если темный ликвидатор прав, то надвигается что-то очень опасное. И еще возможно, что наставник жив, хотя и лишился древа. Как такое возможно, Нока пока не понимает. Но надежда бывает крайне абсурдной.
   Мысли прерываются тем, что она видит - на восточных окраинах алеет зарево. Горят Болота? Что там произошло?
   Ответ приходит почти мгновенно - ее наниматели воспользовались отсутствием нового ликвидатора и начали действовать в своих интересах. Такое допускалось, если исполняющий волю Арбы был занят.
   Решение не заставляет себя ждать - выполнить свое задание и разобраться с тем, что творят без ее ведома. Теперь она полноправный ликвидатор и прилаженный к бедру ятаган с электрическим режимом напоминает это своей тяжестью.
   Первым нужно найти след убийц наставника. Так быстро как в эту ночь Нока еще никогда не бегала.
  
   - Расскажи, как ты смог найти меня, - дурнота снова накатывает стойкими волнами. Беллиан чувствует, что теряет силы и теперь сам пытается отвлечься разговором.
   - Было не просто. Я наблюдал, пытался вычислить, но не смог. Затем, решил спровоцировать тебя, но ты поступил...странно.
   В ответ усмешка Белла.
   - Хотел использовать твоего ученика, как это делал прежде, - Корней вздыхает, - пожалуй, было бы на много проще, если она не мешала свое древо, как вы его зовете, с чьим то еще.
   Смысл сказанного доходит до Белла не сразу, но как только он это осознает, то уже не может сдержать позывов очистить желудок. Нет, он подозревал, что для Ноки ее плотское составляющее не было запретным, именно сейчас подтверждение этого сравни шоку. Судорожно он сгибается, окрашивая мерзлую землю собственной лимфой из пищевода, выносящей инородный краситель цвета грязи. За спиной он слышит тихий смех Корнея.
   - Не будьте таким чувствительным, господин Беллиан, судя по всему, это было ответное чувство, правда, с обычным человеком, - снова издевка.
   А в ответ Белл снова сгибается в спазме. Все внутри стянуто в один тугой узел боли.
   - Откуда?... - он не успевает договорить, снова поглощенный болью.
   - Знаю про некоего Костериата? - анантроп снова перехватывает его под руку, удерживая и ведя вместе с собой, - Из твоих воспоминаний. Он безразличен мне. Останься ты с ним и я не нашел бы тебя.
   К счастью, тело Белла слишком устало, чтобы согнуться в еще одном спазме. Впереди уже блистает отраженном в гранях стекол станция.
   Южнее рая
   След горит ярким и уводит далеко вглубь окраин. Если они уже ушли за контур, то сияющий страхом и отчаянием отпечаток станет неразличим. Потому, она бежит, торопится отыскать их по остывающему следу. Теперь становится ясно - их двое или трое. Информационер, узел, и сенсориал. Третий, если и есть, искажен. Наконец, к зарождающемуся дню она видит свой первый локус. "Арба, дай сил мне быть твердой " - произносит первую свою молитву. Прежде ей не приходилось убивать.
   До контура беглецы не дошли совсем немного. Затаились в полуразрушенном гроте, бывшем когда-то военным складом. Выбор не самый лучший на взгляд Ноки. Если бы ей приходилось прятаться, она бы подобрала место, откуда больше, чем один выход. Да еще и не утруждали себя соблюдением тишины. Вот только в шуме, производимым одним из них угадывалось что-то очень знакомое. Человек, информузел, одетый в стандартную форму поддерживающую мышцы и потому крепко обхватившую все тело, с головой обритой по бокам для лучшего подключения каналов концентратора, сидел у рукотворного очага напевая. Мелодия была точь-в-точь та, что и во сне Ноки. Странное совпадение. Или предчувствие сыграло с ней странную шутку. Но гадать бессмысленно.
   - Встаньте, - она подходит к ним почти бесшумно, даже бодрствующий узел заметил ее когда она подошла достаточно близко, а две другие фигуры сначала не понимая что происходят, осознав происходящее в страхе вскакивают - сенсориал и ... неформалит. Теперь ясно, почему один след был нечетким. Девушка плохо распознавалась Арбой, - вы совершили преступление, убив исполнителя воли Арбы. Приговор - ликвидация. Но я даю вам возможность объяснит, свой поступок.
   Своей верхней одежды она не скинула, но оружие освободила из ножен, активировав электрическое поле, от чего он загорелся синеватым цветом.
   - Мы не хотели этого, - сенсориал выходит вперед, - все вышло случайно.
   - Нам нужно было только поговорить, - информационер наконец находит сил для ответа, - он сделал это сам.
   - Сам? - Нока чувствует, что слезы предательски заполняют глаза, но все же скидывает капюшон, - Вы убили моего наставника, а теперь говорите, что он сам разрушил свое древо?
   Троих явно напугал ее тон, но узел все же продолжает.
   - Меня вызвали во фракцию, а я сбежал. Оду нашла нас, когда мы собирались уходить из города, сказала что нам нужно найти господина Беллиана, - он как будто пытается отдышатся, - я испугался, просто попросил его отдать оружие, а как только нож оказался у меня...
   - Он воткнул его себе под ключицу, - неформалит выглядит более уверенной, чем остальные двое, - все произошло так быстро, что мы даже не поняли этого, - потом сама делает шаг вперед, - подумай сама - мы не смогли бы с ним справиться.
   Эту правоту нельзя не признать. Перед ней лишь слабые составляющие ткани Арбы, не больше. Они бы не справились с ее наставником. Значит правда - Беллиан сам пресек свое древо. Внутри что-то снова подламывается, Нока рефлекторно прикладывает ладонь к глазам, окончательно теряя видимость из-за нахлынувших слез. Не сразу выставляет перед собой кривой клинок.
   - Не двигайтесь, - еще немного, чтобы справиться с собой, любая мысль только бы отвлечь, привести в чувство, - ты, узел, что за мелодию ты напевал?
   - Мелодию? Она тебе знакома?
   - Нет, - ясность постепенно возвращается, - вернее да, из сна.
   - Некто прислал мне код, - Осот хватается за это как за последний путь к спасению, - когда я переложил его в аудиальную плоскость, получилось это.
   - Кто это был?
   - Не знаю...
   - Тот же, кто прислал меня, - сенсориал, теперь Нока видит, как измождена эта женщина, - Арба, ей нужна была помощь вашего наставника.
   Сказанное поражает не меньше, но сейчас, когда мысли стали на нужное направление, легче решить для себя что нужно.
   - Вы понимаете, что я имею полное право убить всех вас без выяснения обстоятельств? - твердость, которую она выпрашивала у Арбы наконец нашла свое место, - А попав в стены фракции вас еще и подвергнут допросу с применением методов дознания?
   Молчание с их стороны красноречивее любых слов.
   - Я предлагаю вам иной вариант. Но выбор будет за вами.
  
   Обреченность все больше и больше захватывает бывшего ликвидатора. Он снова чувствует свое бессилие. Как справиться с этой ситуации, пока неизвестно.
   - Я уже начинаю понимать, почему вас называют язвой, - наверно, пытаясь разговорить своего пленника, анантроп первым прерывает молчание
   - Это не из-за характера, - Белл находит силы для ответа, хотя с дурнотой бороться довольно трудно, - от реагента, который я использовал для уборки ликвидированных. Он оставляет на земле белый след, где потом не растет трава. Язва.
   - Известь? Забавно. Мне всегда было странно, что при столь высоких технологиях, методы убийства и казни остались по-варварски жестокими, - захват на плече Белл стал ощущать чуть сильнее, - зачем мечи, топоры, секиры, пусть и с электрическим и магнитным составляющим, тогда, как есть излучатели и распылители, не оставляющие от тела и следа? Это какая-то дань истории, традициям, чья-то изуверская прихоть?
   На последних словах Белл уже едва сдерживает крик, потому как пальцы анантропа почти сломали ему кость.
   - Нет, наоборот, - но боль и отрезвляет, - это право оставить след после смерти, очиститься. Оставить память о том, что нельзя преступать закон Арбы.
   Задумчивая усмешка.
   - Интересно. В век, когда тела так легко развеять в ничто, именно преступникам дано иметь могилы. Какая же привилегия у праведников?
   - Долгая жизнь.
   - Как у подобных тебе?
   - Нет, - они уже на подходе к станции и шум движущихся капсул начинает мешаться с ветром полей, - у нас жизнь отобрали.
   Оставшийся путь они преодолевают в тишине, занимая мысли каждый своим пониманием правды.
   Станция напрямую соединялась с трассами и городскими линиями. Была изолирована от окружающего пространства, тем самым, сохраняя действия Арбы. Как попасть туда напрямую из полей, Белл не имел понятия, хотя независимых от ее влияния было еще много, но тенденция к ограничению пространства шла уже давно.
   - Как ты намереваешься попасть внутрь? - купол уже возвышался над ними в лучах закатного солнца.
   - Очень просто, везде есть брешь, - Корней останавливает его, расцепляя руки Белла, - надеюсь, тебе хватит ума не пытаться убежать. Иначе, я снова тебя обездвижу, - неожиданно осторожным жестом он берет его за подбородок, заставляя смотр ему в глаза, - ты ведь понял, что я сильнее.
   Анантроп действительно находит путь внутрь - плохо закрепленная панель поддается, пропуская их под купол. Заходят они через техническую часть - генераторы и концентраторы образуют хорошую заслонку для точек наблюдения. Дальше проход к капсулам. Корней продолжая держать Белла за плечо подходит к регистрационным участкам, где на них бронируются два билета в нужном направлении.
   - Как вам это удалось? - Белл действительно удивлен способностями анантропа, - На себя вы могли оформить без проблем, но я не распознаюсь здесь. Что вы сделали?
   - Я говорил, что могу больше, чем ты думаешь. И ты научишься, если не будешь сопротивляться.
   - Не уверен, - тихо прошептал в ответ Белл. Все же у него есть некоторое преимущество - анантроп до сих пор не знает, что бывший жнец пресек свое древо. Тот и не обратил на слова пленника внимания.
  
   - Нужно их спрятать. Хотя бы на время, - сжав Виверна в объятиях, Нока шепчет это ему на ухо.
   Он же созерцает троих, стоящих за ее спиной.
   - Кажется, наставник тебе все не верно объяснил, - она в шоке отстраняется от него, - тебе нужно ликвидировать, а не прятать преступников. У нас так места на всех не хватит.
   Но прежде, чем она разберется, шутка это или всерьез, он смыкает свои губы на ее. Мог ли он надеяться, что они хотя бы немного еще смогут быть вместе.
  
   Капсула прибывает спустя четверть часа, как анантроп приобретает билет. Ожидание для Белла было испытанием. Зеркало с информационным составляющим явило его новую внешность - темные волосы и глаза сделали его практически неузнаваемым. Пигмент уже распространился достаточно, но теперь могло начаться осветление, потому следовало ввести закрепитель.
   - К утру мы будем на месте, а пока тебе нужно восстановить силы. Я не хочу снова нести тебя, - перед ними на поверхностях из прозрачного металла стояла еда - концентраты, но довольно дорогие. Упаковочные капсулы были помечены красной линией, значит допущенные к употреблению репродуктивов, - это задерживает нас и выглядит подозрительно.
   - У меня хватит сил не есть еще суток шестнадцать, - Белл чувствует больше унижение, чем обреченность. С ним обращаются как с ребенком, - приток питательных веществ не решит проблемы адаптации. А возможно только усугубит ее.
   Корней откидывается на спинку гибкого стула, - та реагирует на перераспределение веса, перетекает в новое положение, странным образом сделав сидящего более величественным. Белл же больше напоминает наказанное дитя, ссутулившись терпящего выговор от родителя.
   - Тебе очень нравится спорить, Беллиан?
   - Лучше не произноси моего имени. Оно тоже может оказаться наводкой, - он все же вспоминает про выправку, привитую еще Нагатой. Садится прямо, - я знаю возможности своего тела, потому как учился их контролировать. Спор с вами у меня более кардинального плана, чем простой прем пищи.
   Корней почти не меняется в лице, только приподнимает одну бровь за тонким ободком окуляров.
   - А я учился контролировать чужие тела, потому спорить со мной не советую. Ты съешь свою порцию или я заставлю тебя это сделать, - на последней фразе неприятная улыбка растягивает тонкие губы Корнея. Белла посещает неприятная догадка о том, что произошло прежде, чем он потерял сознание в полях. Анантропу не нужно было даже дотрагиваться до него и отсутствие контроля древа даже не мешало. Вынуждено он берется за упаковки концентратов, - вот и отлично. Пожалуй, буду тебя звать Лин, ты не против?
   Новоокрещенный в ответ с мрачным видом надкусывает пищевой брикет, понимая, что слово его не имеет значения. На глаза некстати попадается группа молодых репродуктивов с усиленным сопровождением. Вероятно, двух девушек и юношу отправляли по специальному заказу для каких-нибудь богатых держателей или управленцев. Есть деньги - законы для тебя только условности. Это всегда угнетало бывшего ликвидатора.
   В капсуле Корней занял им отдельную секцию, так что от излишнего внимания на время пути они были избавлены. Анантроп застегнул ту же скобу, которой скреплял руки Белла одной частью к своей, а другой к запястью пленника. Но Беллу уже стало все равно. Стоило опуститься на подстраивающееся сидение, как слабость подобно грузу произошедших событий заставила сознание отключиться, решив за одолеваемого, что тому необходим отдых.
  
   Сон пришел несколько странный, невероятно четкий и последовательный. Скорее воспоминание, живо обыгранное уставшим разумом. Ему снился Костер. Его личный демон, воплоти, его порок и соблазн в одном. Снился вечер, когда тот снова вызвал Белла к себе. С ясной точностью он вспомнил ощущения тела. Боль, унижение и совсем нежеланный экстаз. Думал лишь о том, чтобы позволить своему мучителю наиграться с ним, а потом забыть, выкинуть произошедшее из головы. Просто, без сопротивления предоставил ониксовому свое тело. И снова недооценил.
   - Ты считаешь, что я позволю тебе просто бездействовать? Ошибаешься, - бездействие Белла состояло в коленопреклонном положении, оставаясь прижатым грудью к кровати тяжелой рукой Костера. Тот продолжал с силой вбивать свое тело в его, - пора бы и тебе проявить немного инициативы, хотя бы в благодарность.
   За что он должен быть благодарен, Белл спросить не успевает, потому как его мучитель тянет за волосы, заставляя подняться и усаживая себе на колени. Часть тела мучителя, продолжая находиться внутри мучаемого, доставляет сильную боль.
   - Я не могу, - единственное, что успевает сказать Белл, прежде чем новая волна боли от непривычного положения накрывает его.
   - Придется научиться, - не обращая внимание на сжатое в судороге тело, сильнее прижимает его к себе, и проходя в него до предела, - и постарайся, чтобы мне понравилось, иначе не надейся на назначение в ближайшее время.
   Белл рад и отказаться, лишь бы не подвергаться еще одной пытке. Но руки ониксового обхватывают за талию, приподнимая, а затем надавливая, заставляя опуститься. Снова болевой спазм, затем все повторяется.
   - Ну же, не заставляй меня ждать - иначе будет хуже.
   Тогда, преодолевая боль, он сам слегка встает на коленях, потом опускаясь, дает чужому телу пройти в себя, ощущая при этом несколько иную боль. Но, как и прежняя, она уходит уступая место предательскому чувству блаженства. И чем сильнее мучение, тем ярче распускался цветок экстаза. В этот раз он не увядал очень долго. Уже захваченный судорогой эйфории Белл сам того не понимая, выполняет те же движения, желая довести и своего истязателя до этой грани блаженства. И ему удается. Костер каменеет, крепко перехватывает его за талию и стонет, уткнувшись лицом в затылок своего наложника. Белл же впервые чувствует к ониксовому что-то большее чем страх и ненависть. Что-то лучшее. Почти преданность, почти нежность. Возможно, где-то на грани осознания - любовь. Но только на краткое мгновение, потому как закончив, ониксовый отталкивает его.
   - В следующий раз начнем с этого, - будто о чем-то незначительном говорит Костер, - надеюсь тогда получится лучше.
   Назначения Белл тогда не получил, а вот повторить все пришлось, и не раз. Зато, чувство обреченности было не таким острым - спасала активная роль в играх Костера. Только каждый раз после этих испытаний хотелось кричать от злости на себя, забываться бессильными слезами, когда мог быть один. Но сейчас, во сне, от этих воспоминаний становилось легче, светлее. Вероятно с пониманием - это действительно были чувства глубокие и сильные, а он был слишком не зрел, чтобы принять игру, воспринимал шутку всерьез. А еще - желание вступить в следующую, потому что теперь ему открылся ее смысл. Тихий голос будто нашептывал ему правила ведения боя.
   Просыпается Белл от яркого света, бьющего в глаза, постепенно осознает, где находится и понимает, что лежал, положив голову на плечо Корнея. Анантроп невозмутимо просматривает информлист, ощутив движения пробуждающегося только желает доброго утра.
   - Проснулся вовремя, Лин, через несколько минут прибываем, - солнечный свет играет на скобах окуляров и сидящий рядом кажется безмятежным. На самом деле напряжен и сосредоточен как целый диверсионный отряд на территории врага.
   - Мне нужно ввести закрепитель, - Белл тянет руку к карману, но ее сдерживает скоба, как к металлу прикрепленная к руке анантропа.
   - Не сейчас. Мы остановимся на день в городе и у тебя будет время все сделать.
   Южный город Илор предстает в величии белых колонн, встречает солнцем и безоблачным небой лишь слегка отдавая осенней прохладой. Но прогулкой по нему Беллу никто не обещал насладиться. Следующая мобильная капсула - и они у дверей высокого здания.
   - Вы бронируете номер? - Белл не верит своим глазам, когда Корней ведет его по искусно украшенному холлу к панели регистрации.
   - Да, не все любят жить среди развалин, - снова желание уязвить.
   - Я бы предпочел места не столь людные, - беспокойство в этом месте достигает предела.
   - Нам незачем скрываться, здесь никто искать подобных нам не будет.
   Номер оказывается уровне на шестом и не столь роскошный, какой Белл боялся увидеть, но далеко не такой аскетичный какому бы он обрадовался. Тем не менее, пленник решает сам устроиться в отведенном ему жилище, но стоит проявить инициативу, как его руку перехватывает анантроп, поражая как и прежде своим спокойствием.
   - Даю тебе время до полудня - приведи себя в порядок и не пытайся сбежать. Ближе к вечеру отправимся дальше.
   Используя все свое умение изображать покорность, Белл молча выслушивает указания, примеривая в голове возможность побега. Как только Корней уходит, запирая его в номере, Белл понимает, что первое пожелание того было очень обоснованным. Грязь и пыль покрывали слегка посеревшую кожу, делая его на вид еще грязнее. Приходится воспользоваться гигиенической системой апартаментов.
   Но только капсулы с закрепителем он не находит. Как и своей одежды. Проклиная себя за глупость, остается только дожидаться анантропа с разъяснениями.
   - Как мне это понимать, уважаемый Люпус, - к моменту возвращения анантропа Белл уже несколько часов сидел в кресле даже не намереваясь прикрыть обнаженное тело, - вы считаете, что я привлеку меньше внимания, оставаясь голым?
   - Наоборот, привлечешь, - бесстрастный взгляд Корнея почти заставляет бледного прикрыться, но тот сдерживает свои порывы, смотря в ответ так же прямо, - если попытаешься бежать.
   "Предугадал", - мелькает в голове Белла.
   - Где моя одежда и закрепитель?
   - Сжег, - Белл чувствует, как мышца его нижнего века поддергивается.
   - Что? - не то, чтобы жаль саму одежду, но он привык к ней. Но потеря закрепителя это плохо.
   - Они тебе больше не нужны, - Корней кидает на другое кресло упаковку, - оденешь это. Пигмент должен восстановиться, иначе тебя не примут, - затем отворачивается, уходя в соседнюю комнату, - надеюсь, тебе не нужна помощь, чтобы одеться.
   Еще пребывая в некотором исступлении он тянется к упаковке, срывает изоляционный шов. Руки чувствуют ткань и плотную и невероятно мягкую с тонким плетением. Цвет - белый с вкраплением стальных искр, пепельный. Он тянет за ткань и та расправляется в опадающие складками одеяние. Платье. Нервное подергивание века становится сильнее.
   - Что это? - все равно, пусть хоть изувечит, пытаясь засунуть его в это непотребство, но одевать платье добровольно Белл не станет.
   - Синсета, довольно распространенная модель одежды в этом городе, - Корней принципиально не смотрит на обнаженного пленника, нагло вставшего перед ним, даже не прикрывшись, а предназначенный для этого предмет возмущенно сжимая в руке перед собой, - оно адаптивное, подстроится под владельца.
   - Вот сам и надевай, - осмелевший, он бросает платье к ногам анантропа.
   Вопреки ожиданиям, никакого вмешательства в сознание не происходит. Но Корней встает, извлекая из кармана длинного пальто нож Белла, кидая на ткань платья.
   - Если так, то выгляди соответственно, - простой сухой жест, - режь волосы. Здесь ты не сможешь уйти от идентификации.
   Гнев и возмущение все еще кипят в грязно-белом отступнике, но осознание все же заставляет его напряженные плечи поникнуть.
   - Я лишен идентификации, это законно. Так дай мне воспользоваться своим правом, - почти обреченно говорит он Корнею, - пойми, это важно для меня.
   - Здесь все иначе. Даже не идентифицированные носят определенный знак пола, так что решайся, - холодный взгляд в самые глаза наконец, дает понять, что это не прихоть, а испытание.
   Корней уходит, давая шанс Беллу самому расставить внутренних демонов по иерархии.
   - Как же все непросто, - шепчет про себя обнаженный, теперь понимая, что его броня гораздо крепче, чем пленившего его.
   Тем не менее, он находит способ примирить свое отторжение и пожелания Люпуса, найдя свой мешок с поклажей.
   - Что ж, умно, - комментирует последний, разглядывая своего пленника: платье переделано а длинную рубаху благодаря обрезанному подолу и штанам от костюма Полыни одетым под нее. Волосы же скручены в узел, закреплены ниже затылка. Перед зрителем снова безликая фигура, хотя и приемлемого облачения.
   - Мой выбор был сделан не просто так, - он прямо смотрит в глаза своего пленителя, протягивая белый нож рукоятью вперед.
   - Причины были существенные, - кивает ему анантроп, - не буду дальше настаивать.
   Хотя бы за это Белл ему благодарен.
  
   Город чист и полон солнца. Воздух от пряного, нагретого камня отражается от душистого запаха полей и увядших листьев. Все плывет, растворяясь в молочной дымке южных туманов. Но только лазурь и перламутр осени остается неизменно таинственным. Белл идет, ведомый убийцей более древним, чем он сам к главной площади Илора.
   - Посмотри, как выглядит твоя работа со стороны, - шепчет он у самого уха своего пленника.
   Площадь перед ними действительно оснащена подобием помоста. Многочисленное собрание людей подсказывает, что готовится зрелище. В центре находится странная конструкция, прежде принятая Беллом за станок полного проникновения в Арбу.
   - Дыба, - шепчет убийца цвета пепла еле слышно, - не уже ли...
   - Да. Наблюдай, - Корней сжимает его предплечье, заставляя прислушаться к наставлению.
   Скоро на "сцене" действия появляется несколько фигур - двое поддерживая ведут одного, четвертый останавливается перед орудием казни. Звучит приговор: за искажение информаци - смерть, за сокрытие данных - смерть, за обезличивание пользователей - увечье. Вкупе приговоренному вменяется принять мучительную кару. Где-то на уровне понимания, Белл видит справедливость в происходящем, но не на долго. На эшафоте появляется один их тех, с кем он проходил обучение в Ордене - Миат, бледно-голубой пигмент с оттенками янтаря. Он становится за агрегат с приговоренным. И действие начинается.
   Сначала рука, затем нога. Дав времени достаточно, что бы жертва выкрикнула все предостережения новым желающим преступить закон, сплавив все мысли в чудовищный крик боли, ликвидатор продолжает свою работу. Белл, же, вздрагивая на каждый шум со сцены понимает, на сколько сильно внедренный в них механизм позволяет им быть глухими к боли жертв во время исполнения. Со стороны же все выглядит слишком безобразным.
   Приговоренный прекращает мучения, когда отливающий зеленью серп его палача не оказывается спрятан в ножны.
   - Что ты хотел мне этим доказать? - глухим голосом спрашивает Белл у своего конвоира.
   - Уже ничего. Ты сам все понял, - Корней смотрит прямо и неприкрыто, заставляя уличенного отвернуться.
   - Ты думаешь, это наша прихоть? Думаешь мы желаем подобного? - влекомый тяжелой рукой анантропа Белл все же обретает смелость, желая выведать его мотивы.
   - Нет, не думаю. Вас заставляют. Вы пленники собственных тел и внедренных в них механизмов поведения. Я хочу, что бы ты осознал, что можешь освободиться от них.
   - Как ты? - наконец, они покидают толпу, направляясь теперь вниз по главной улице.
   Анантроп вздыхает, думает прежде чем ответить.
   - Я скорее принял эту кабалу добровольно. Тогда как тебе не дали выбора, Беллиана.
   - Это не мое имя, перестань так меня называть, - гнев в разуме нарастает. В таком состоянии им легко манипулировать.
   - Твое и ты знаешь это, - они сворачивают, направляясь к производственной части города, - ты бежишь от своего прошлого и от истинной своей сущности. Это не выход.
   - Вы обещали не настаивать.
   - Обещал, но пойми, механизм саморазрушения в тебе не исчезнет, если ты не примешь часть своей сущности.
   - Я ушел, чтобы стать другим, отказался от тела, чтобы обрести новую жизнь без ненужного груза, - Белла трясет горячка ярости, но он не в силах скрыть ее, - что ты знаешь об том, через что я прошел?
   Ответить Корней не успевает, поскольку прирожденный жнец с разворота оглушает не ожидающего этого анантропа, с силой вдавливая его в стену. Тот оседает, потеряв силу удержаться на ногах вместе с сознанием. Как кстати они уже зашли вглубь безлюдных кварталов. Белл не теряет бесценного времени, пеленает безвольное тело в его же одежду, предварительно обыскав. Меч, деньги и, благодарность судьбе, цветной куб оказываются извлеченные из плаща анантропа. Неподалеку открыт люк какого-то строения, туда и сбрасывает тело беглец, убедившись, что опасность обездвиженному не угрожает.
   Это задержит Люпуса ненадолго, но много Беллу и не нужно.
   - Расскажете мне свою историю чуть позже, господин Волчий Корень, - шепчет он сам себе, заваливая дверь подвала стоявшими рядом обломками аппаратов.
   Город он успел изучит еще в номере, потому сразу направляется в не обновленную его часть. Оттуда нужно отправиться на восток, там ждут отгадки на столь многочисленные вопросы. Хорошо, если остались подпольные дороги , по ним он быстро оторвется от преследования. А оно будет, можно не сомневаться. Как легко поддался опытный охотник на его игру, но упускать добычу он не умеет.
   Белл уже на подступах к окраинам глубоко вдыхает светящийся туман города. Чувство свободы снова расправило крылья - он усмирил внутренних демонов и, как не забавно признать, благодарит Костера за его уроки. Было ли это избавление или очищение, но теперь ему стало на много легче. Кратким мгновением и долгим страданием он избавился от некоего груза. Не всего, но пока и того достаточно.
  
   - Вы сделали это не посовещавшись с Арбой, - Нока стоит перед Лукрецием, глядя прямо в глаза с круговым рисунком по радужке.
   - Я сделал необходимой, поскольку вы уже были заняты исполнением, - Лука невозмутимо величественен, - ситуация была критической.
   - Это место и его обитатели были приемлемы для Арбы, - Нока с трудом подавляет злость.
   - Да, приемлемы, потому что они преломляли ее сигнал, - для наглядности он выводит на декодер концентратора изображение динамики сигнала.
   Нока не торопясь рассматривает ее, затем, снова переводит взгляд на управленца.
   - Покажите как изменится сигнал без преломления.
   Лука вздыхает, отключая изображение.
   - Нока, послушай, я не хочу, чтобы наша совместная работа начиналась с недоверия, - он подходит к ней, кладя ладонь на плечо. Реакции почти нет. Кроме еле заметного напряжения. Не самый хороший знак, - вы ведь закончили со своим расследованием?
   - Отчет уже у вас, - голос спокойный, четкий как металл кривого клинка на бедре, - информузел, уличенный вами прежде, ликвидирован.
   - У него были сообщники?
   - След в Арбе не выявлен, - испытывающий взгляд встречает прямой и твердый, Нока гораздо более непреклонна, чем ее наставник.
   - Ты хорошо справилась со своей работой. Можешь отдохнуть и приступить к мониторингу завтра.
   - Я могу начать и сейчас.
   Лука уже думает перейти на более приказной тон, но понимание, что тем самым вызовет большее неприятие.
   - Что ж, как тебе будет угодно, - уже направляясь к своему столу, будто вспомнив добавляет, - если что-то будет нужно, можешь обращаться лично.
   Но фигура за его спиной все так же неподвижна, прямой неподвижный взгляд без тени эмоций пускает неприятный холод по спине.
   - Можешь идти, - она разворачивается и уходит. Похоже, он недооценил девчонку.
  
   Нока почти бежит в такой привычный и теперь такой пустой дом, который раньше был их убежищем с наставником. Нужно подсоединиться к Арбе, выяснить действительно ли Лука уничтожил неповинных. Предчувствие подсказывало, что именно это и произошло. Она не подозревая ни опасности, ни засады входит в знакомое ей жилище. И тут же замирает на пороге - что-то изменилось с последнего ухода. Кто-то был здесь. Осматривает еще раз помещение, служившее им и кухней и залом. Рассохшийся старинный шкаф открыт. На столе под ним некие предметы.
   Первое, на что натыкается взгляд - пленка, свернутая аккуратной катушкой. Такую использовали для хранения рукотворных записей. Осторожно развернув ее, Нока видит нанесенные по всей тонкой поверхности символы. Смысл их не ясен без ключа. Взгляд переходи на другой предмет - капсула. Она размыкает ее и не верит увиденному. Столько ресурсных карточек и монет разом ей еще не приходилось видеть.
   Пленка в срочном порядке снова осмотрена на наличие ключа, но того нет. Тогда, приходится просто всматриваться в символы в надежде найти закономерность. Вот - слегка отмеченный символ. Она наносит его на кусок пленки, соответственно размерам записей. Прикладывает к каждому. И они открываются ей. Записи. Признание и завещание. Это оставил ее наставник. Но уже после того как был стерт из Арбы. Значит, все-таки жив. Сердце бьется с удвоенной милой от радости охватившей ее. Но тревога проступает почти сразу - куда Белл направился, лишив себя помощи Арбы?
   Нужно набраться терпения и расшифровать все до конца.
  
   Стебель мяты.
   - Чего надо? - существо похожее на грязный кокон склоняется со своего пьедестала к просителю. Сплошная бактереносная среда. Мерзко, но значит никакого контроля и наблюдения.
   - Помощь, любезный, мне нужна помощь, - Белл улыбается крайне свободно, ни чем не выдавая своего отвращения к подпольщику.
   - Какого рода помощь тебе нужна...никак не пойму какой ты полярности, - слегка прищурив глаза за защитной мембраной явно мужчина.
   - А разве не видно? - ни как не намекая на однозначный ответ, - Нужно выехать по восточному направлению?
   С трудом связав суть двух вопросов, человек отвечает не сразу - На какое расстояние?
   - Самое дальнее, до границы, - лучше не выдавать сразу места назначения.
   - Э, тогда вам в туннели. Рельсы самое надежное средство. Правда стоить будет не мало. Чем расплатитесь, госп...- неразборчивый звуковой набор переходит в кашель, так боится привратник ошибиться.
   - Как пожелаете, но лучше ресурсами.
   - Услуги? - несколько напряженная нота в голосе.
   - Думаю, вам будут не по вкусу.
   - Ладно, значит ресурсы, - действительно, не ясно, кто скрывается за столь невозмутимо-неопределенной внешностью. Вдруг переносчик с экзотическим наполнителем или наемник со снятым контролем. Проблем потом не разгрести. Хотя, тело под непривычно сочетанной одеждой выдает очень специфическое существо - видел когда-то таких в дорогих борделях. Когда-то очень давно.
   Получив небольшой взнос, привратник пропускает его в подземную часть, выдав карточку - определитель. Белла это веселит - даже у изгнанников заведен свой порядок - видимо подчиненность правилам живет в крови человеческой.
   То, что предстает перед ним является одним из ответвлений старой ТЭЦ и по сей день хранит следы этих жутких агрегатов - сооружения из проржавевшего металла обнесенного ячеистыми каменными стенами, лабиринтом уходит вглубь под землю. Каждая из ячеек вмещала в себя чье-то полноценное жилье. Или склад, или лавку. Своеобразный людской улей.
   По кратким инструкциям идти следует по главному руслу, затем, на втором ответвлении свернуть в крайний правый переход, спуститься до третьего яруса. Идти приходится достаточно долго - ТЭЦ были глобальными системами на заре становления Арбы. Они питали увядающую цивилизацию, извлекая последние отголоски энергии из земных недр, в конце концов стали рассадниками болезней и патологий. Теперь же, когда их смертоносная сила оказалась нейтрализована, подземные лабиринты превратились в прибежища непринятых, маргиналов и беглецов, подобных Беллу. Но только он не собирался оставаться здесь, это лишь временное убежище. По многочисленным подземным туннелям можно добраться в отдаленные точки, оставаясь незамеченным.
   Но только инстинкт, теперь живущий отдельно от ткани Арбы подсказывает, что он не в полной безопасности. Вопреки инструкции Белл сворачивает в другое ответвление, намереваясь вычислить преследователя. Свернув за один из выступов ячейки, прячется, следя за теми, кто пойдет за ним. Действительно, двое выглядящих как вычислители сворачивают в том же направлении, но не останавливаются, не найдя его, а продолжают идти. Вернуться в главное русло приходится слегка поблуждав по ответвлению. Не уже ли навыки его покинули и осталась только тревожность? То там, то здесь взгляд натыкается на лица, вычленяет жесты, которые могут означать угрозу, но все выглядит крайне неоднозначно. Среди толпы многие использовали бактериальную изоляцию, а значит касаться их было небезопасно, но были и те, кто ходил открыто в опознавательном облачении - узлы в миокорсетах и с головами пронизанными кабелями, переносчики со множеством катетеров и выводных отверстий в телах, покрытых только толстым слоем гермопласта, мнемосы, вычислители, чистильщики, исполнительные узлы... Последние напрягали своим присутствием гораздо больше. Через них мог действовать любой чтец знаков Арбы, или они могли быть подключены к алгоритму, заставляющему выполнять какую-либо задачу, синхронизируя действия нескольких.
   Понимая, что гадать о неизвестном бесполезно, Белл решает сделать ставку на скорость, продолжая следовать нужному маршруту.
   Резкий рывок в сторону, выводящий из равновесия заставляет осознать, что тактика была неверна. Его затаскивает в глухую ячейку, заваленную сухим мусором. Даже при сохранной реакции ликвидатора, Белл не сразу понимает где находится.
   - А, Беллиан! Вижу что не ошибся, - фигура одета в подобие изоляционной одежды, только с функцией брони крепко обхвачена плотной тканью, лицо забрано маской с тремя круглыми отверстиями, скрытыми рассеивающими сотами. Но Белл сразу понимает, кто перед ним, - думал, я не узнаю тебя с этим маскарадом? Зачем ты пришел на площадь, соскучился по ремеслу? - Миан склоняет голову, от чего еще больше становится похож на насекомое в своем костюме, - Слышал, ты вырван из Арбы. Вот теперь только не пойму, как я могу лицезреть тебя здесь живого и лишь слегка перекрашенного.
   - Миан, я не..., - "не хочу проблем", но насекомоподобный перебивает его приложив о стену.
   - Хотя, какая разница? Просто выдам тебя Ордену и получу постоянное место в благодарность, а?
   - Господин, Ми, - звучит откуда-то со стороны входа, - оба оборачиваются туда - человек в электрокоже не удивлен увиденным, - мы охраняем периметр. Нужно ли вызвать капсулу?
   - Вызывай. Скажи, чтобы приготовили нейрализатор, у нас крупная добыча, - на последних словах Ми сжимает шею Белла так, что тот на короткое мгновение теряет сознание.
   И тут же возвращается в него от прошедшего через тело электроразряда.
   - Не надейся так легко отделаться, Белл, я с тобой немного поиграю, мне давно хотелось испытать некоторые устройства, - пепельный даже не успевает заметить, как оказывается опутан сетью гибких электродов, блокирующих мышечные реакции. Новая вегетативная технология, судя по всему. Каналы сами прорастают в нужном направлении, обездвиживая объект. Остается только успокоиться и оценить ситуацию.
   Как только электроды занимают свое место, прикрепляясь к точкам контроля, Миан опускает его на ноги, Белл осторожно принимает устойчивую позу.
   - У тебя здесь своя банда, Миан? - лучше отвлечь внимание более сильного противника.
   В ответ слышится смех за сотовой заслонкой отливающего зелено-голубым костюма.
   - Не банда, а отряд, не всем же досталась такая хорошая протекция, - он толкает Белла в плечо, заставляя идти к выходу, - приходится самому обеспечивать свое благополучие.
   - А как же посмотрит на это обстоятельство Орден, если ты так торопишься меня им выдать?
   - С чего ты решил, что узнает? - на выходе Белл видит несколько информационных и исполнительных узлов, вставших на некотором расстоянии друг от друга, контролируя эту территорию, - Я поработаю над тобой так, что им достанется только то, что мне нужно. В этом я имею неплохой опыт, поверь. Тем же и обеспечиваю свою безопасность, - капсула уже прибыла - крайне непритязательного вида транспорт, тем не менее представляет очень мощную и надежную модель.
   - Боюсь даже спрашивать, кто тебя обеспечивает этим, - Белл успевает оценить внутреннее устройство транспорта, замыкающего изоляцию, тем не менее, имеющую выход в Арбу через отделенный концентратор.
   - И правильно делаешь, что боишься, - оплетшие его электроны сразу подключаются к внутренней системе для контроля. Миан, садясь с ним рядом снимает маску, - лишние знания -лишние проблемы, - знакомые Беллу со времен пребывания в Ордене черты лица лазурного слегка изменились, заострились, стали более выражены, как будто нестареющий состарился.
   - Не просто тебе пришлось, как вижу, - комментирует пленник, словно жалея своего похитителя.
   - Не просто, спорить не буду, - не спеша пуская слабый разряд по электродам на Белла и откидывается на спинку персонального сидения в капсуле, наблюдая за слабой судорогой пленника, - но, как видно, лучше чем тебе. Скажи, что заставило тебя сбежать?
   Белл отвечает не сразу, к удовольствию лазурного, некоторое время восстанавливая дыхание.
   - Ты не поверишь, если узнаешь, - и тут же получает еще один разряд.
   - Все же попытайся.
   Белл вздыхает, восстанавливая внутреннее спокойствие. Слишком уж быстро он был обнаружен. Исключенный из систем наблюдения Арбы, в месте где обнаружить его нельзя. С какой вероятностью, его выследили только по разрозненным сигналам от отдельных биокомпьютеров и просто свидетелей?
   - Скажи сначала, как вы меня нашли?
   - Ты еще спрашиваешь, - лазурный поддается слегка вперед, тени под глазами и начавшая увядать кожа теперь видна лучше. Продавал свой ликвор, - почему-то приходит на ум Беллу, - ты наследил так, что только ленивому не пришло в голову отыскать тебя.
   Он смеется, Белла же серьезно пугает такое откровение.
   - Миат, послушай, человек, который меня привел сюда сделал это помимо моей воли. Это анантроп и его наставляет кто-то с высочайшим допуском, - лазурный только недоверчиво приподнимает бровь, - он может искажать сигнал, копировать и ретранслировать древо. Я сумел оторваться от него, а ты пошел по специально проложенному пути. Зачем они это сделали - догадайся сам.
   Миат стал серьезнее.
   - Почему я должен тебе верить?
   - Мог бы я оставить те следы? Стал бы срочно бежать отсюда, в противоположном направлении от места отбытия?
   Миат смотрит на него прямо, затем говорит оператору капсулы - Исправь маршрут на четыре дробь и смени сигнальный код, - обращается снова к Беллу, - не надейся меня обмануть.
   - Это не поможет, они уже взяли твой локус.
   - Кто они?
   Капсула резко тормозит, затем переворачивается, от травм пассажиров спасают только компенсирующие сидения, перемещая их в безопасное положение. Но внутренние системы оказываются отключены, чем Белл и пользуется, освобождаясь из электродов. Выйти из капсулы он не успевает.
   - Стой, - Миат с силой дергает его назад, от чего Белл едва не падает, - выходи за мной следом. И не отставай.
   Чтобы выполнить последнее, пришлось бежать изо всех сил. Тренированный Белл с трудом успевал за ликвидатором, сильно подточившем свое здоровье. Капсула перевернулась посреди русла, отведенного под склады, сбив несколько ближайших контейнеров, потому спрятаться им было просто. Миат впереди резко ушел в сторону, затем застыл, прижавшись спиной к металлоорганической стене.
   - Что с тобой? - если лазурный ранен, то стоит позаботиться об убежище. Тот не отвечает, тем не менее дает знак подождать. Злости или желания отомстить ему у Белла нет, сейчас нужны союзники, а не враги, потому от становится наизготовку, прикрывая жнеца.
   - Спрашиваешь, как будто сам не знаешь, - наконец, Миат оживает, - погасил древо, чтобы не выследили.. теперь поторопись.
   Почти сразу лазурный берет скорость, направляясь в лабиринт нагромождений контейнеров. Погасить древо - значит остановить все внутренние процессы, практически погрузить тело в сон, оставив минимальные ресурсы. Это выполнимо в состоянии покоя, но не при активных действиях. Как возможно подобное, пепельный не мог представить, однако реакция бегущего впереди не прекращала удивлять - он сворачивал и уходил в сторону с молниеносной скоростью, так что следовавший на расстоянии Белл не сразу успевал осознать препятствие или поворот. И так же не заметил, когда тот утянул его за собой в сторону, намерено или нет припечатав к стене.
   - А теперь рассказывай, что там произошло.
  
   Нока уже не знает, где она сбилась, расшифровывая записи наставника - на строке ли о его участии в подпольных боях ради денег, что лежат сейчас перед ней, или там, где он высказывает подозрения о том, что Арба манипулирует людьми и преобразованными, пытается действовать через их древо. Но еще больше выбила из обычного хода восприятия понимание того, сто от Арбы можно освободиться, оставаясь при этом живым.
   - Надеюсь, вы сделали именно это, наставник. Пожалуйста, возвращайтесь, - тихо шепчет про себя сапфировый ликвидатор, сжимая в руках пленку с записями.
   Нужно ли рассказать об этом Костериану и Огланду? Сомнения еще есть, но Виверн примет ее с любыми известиями. А заодно можно продумать партию с применением фигур их новых подопечных. Для плауна, согласно записям наставника там уже уготовано место.
  
   Белл рассказал, о том как узел и сенсориал нашли его по наставлениям Арбы, что ему пришлось поступить столь радикально. Желание обезопасить преемника и самостоятельно разобраться с тревожными признаками коллапса перевесили любой другой возможный выход. Помешал ему анантроп, который и привел его в Илор предположительно для встречи.
   - И кто эти встречающие, - не смотря на надежность убежища, Миан не теряет бдительности, наблюдает за путями отхода.
   - Вероятно, сильные чтецы знаков, подвергшиеся влиянию.
   - Марионетки, - оскаливает зубы лазурный, - все же звучит слишком неправдоподобно.
   - А то, что тебя вычислили не доказательство? - Белл остается в глубине ячейки, чувствуя слабость после перенесенных испытаний.
   - Ладно, допускаю, - Миан поворачивается к пепельному, скрестив на груди руки, - тогда что ты предлагаешь?
   - Отключи на время всю свою наблюдательную систему, по ней они нас отслеживают, - Миан задумчиво кивает, - дай мне уйти, как только я исчезну, здесь они больше не задержатся, - недоверчивый прищур глаз, - лучше поверь сейчас, иначе проблемы могут оказаться серьезнее. Можешь попытаться отловить некоторых из них, но отключись от Арбы, если возможно.
   Где-то в складах слышатся взрыв, прерывая раздумья лазурного. Они снова покидают свое укрытие. Теперь Миан ведет их к выходам из русла. Дальше вниз - в полу появляется люк, куда Белл прыгает, уцепившись за край, затем, соразмерив расстояние прыгает на пол. Следом приземляется лазурный.
   - Все говорили, что от тебя много проблем, Беллиан, но не на столько же, - с досадой толкая его в плечо говорит Миан, - я недавно заключил здесь контракт, а с этим переполохом теперь могу не надеяться на продление. Почему бы мне просто не ликвидировать тебя и представить твое тело в доказательство?
   - Ты замечал, что ткань Арбы движется? - невозмутимо отвечает вопросом Белл, - думаю, никакое положение сейчас не стабильно.
   Злость начавшая набирать силу в лазурном усмиряется.
   - Да, замечал. И много других странных вещей тоже, - отворачивается, разглядывая помещение - явно бывший коллектор с несколькими отведениями труб-туннелей, - ты хочешь сказать, что знаешь в чем причина?
   - Подозреваю, но это не точно. Я собирался проверить.
   - Куда направлялся?
   -На восток.
   - Точнее не расскажешь? - Белл отрицательно качает головой, Миан вздыхает, будто принимая сложное решение, - Ладно, отведу тебя до путей. Но теперь не мешай, ты и так мне должен.
   Белл усмехается, кивая лазурному и снова следует за ним на пределе своих возможностей.
   - Так что, он хотел тебя нарядить девкой? - делая вынужденный для Белла привал, Миан не упускает возможность посмеяться над пепельным, выведав подробности его прибытия.
   - В целом, он дал мне выбрать - отказаться от волос или одеть санс...проще говоря это, - он указывает на обрезанное платье.
   - Сансета, да, здешний глава обрядил в такое почти всех своих жен, так что это довольно популярная одежда среди плюсовых.
   - Что за запрет на неидентифицированных? Тебя то это коснулось? - замечание заставило Белла слегка залиться румянцем - буроватым из-за красителя.
   - Прихоть управленца. - Миан смеется, - Коснулось, само собой, я теперь утвержденный минус.
   Белл не скрывает удивления, чем еще больше веселит лазурного, - И как?...
   - А, знаешь, даже неплохо, особенно при наличии собственного гарема, - Белл практически теряет дар речи услышав подобное, Миан же с явной насмешкой указывает количество своих наложников на пальцах.
   - Четверо? - Белл сам не осознает, как гримаса искажает его лицо.
   - О, не строй из себя невинность, Беллиан, - Миан теперь говорит больше снисходительно, - всем известно, что твоим куратором некоторое время был Костер, а он использовал практически всех своих подопечных.
   - Не напоминай о нем, - тихо проговорил стремительно бледнеющий Белл, - мне от одних воспоминаний дурно.
   - Однако же половина идентифицированных плюсовых завидовали тебе до зубовного скрежета, - не останавливается лазурный, - говорят, после твоего отказа он решил покинуть Орден.
   - Его решение меня ни как не касалось. Хватит об этом.
   - Как скажешь, "бледная теньN, - Миан в добавок насмешке называет кличку Белла.
   - Утопленник, - парирует пепельный.
   - Язва.
   - Не спорю, - действительно, пора в путь.
   Вскоре они достигают клапана, за решеткой которого виден вокзал, сооруженный на месте транспортной развязки ТЭЦ.
   - У тебя будет несколько минут. Та ветвь идет на восток, - он указывает на крайнюю правую среди почти десятка других, - я дам указание полностью отключить все системы ровно в полночь, у тебя будет три минуты, состав как раз тронется. Не успеешь - твои проблемы. А пока жди.
   Миан собирается обратно, оставляя Белла наблюдать через клапан.
   - Эй, - пепельный все же решается его окликнуть, - спасибо.
   - Главное уберись подальше от моей территории, - уже незлобно кивает ему лазурный.
   - Не торгуй больше ликвором, кидает ему небольшой контейнер, - на подарки твоим наложницам.
   Миан смеется, качая головой.
   - Ты действительно ненормальный. Нет, больше не торгую, восстановлюсь за год-другой, - машет ему рукой, - удачи.
   И исчезает в темноте трубы.
   Ожидание, длится не долго. Звучит сигнал отправления и тут же свет и сигнальная система гаснут. Белл в полной темноте, почти по памяти бежит в нужном направлении. До того момента, пока тень не стает у него на пути. Увернуться, уйти в сторону? Нет, не успевает, это существо предвидит каждый его шаг. Белл отлетает назад, блокируемый темной фигурой. Погасить древо? Можно попробовать. Только нужен решительный шаг, иначе будет бесполезно. Остановка сердца, дыхания, кровотока и концентрация электроимпульса в мышцах. Тьма не дает осознать, что все в его глазах меркнет, только яркие цветовые круги напоминают, что времени у него мало. Рывок и практически нет сопротивления. Только через пару шагов он цепляется за что-то одеждой, скатывается по каменной насыпи. Сил сдерживать древо уже нет и он сдается под напором своего тела, желающего жизни. Зрение возвращается лишь частично, застилая бурую тьму черными асфиксичными пятнами. От состава совсем недалеко, но приходится заложить дугу, чтобы не пересечься с предполагаемым преследователем. Один рывок и Белл уже на платформе. В этот момент освещение возвращается. Состав набирает скорость, преследователь бежит к нему, стараясь догнать. Прыжок его уже обречен, Белл это понимает, но все же заготавливает меч. Выпад почти одновременно с моментом касания. Звук хруста и рвущейся плоти. Преследователь, темно-багряного цвета падает на рельсы. Но тут же поднимается, казалось, не сразу осознавая потерю руки. Взгляд, поднятый на Белла являет белки в отсутствии радужки, только сеть светящихся нитей мерцает а них. Больше пепельного не преследуют.
  
   Осот не спокоен, наоборот, теперь, когда новый ликвидатор практически взял над ними опеку, ему кажется, что обреченность окутывает его подобно кремационному савану. Та, что теперь приняла обязанности бледного убийцы, совсем не была похожа на своего наставника. Он бы не принял ее за палача, даже если бы его поставили на колени на площади перед ней и зачитали приговор. Нет, здесь что-то иное. Вот бы спросить мнение Оду, она должна знать. Но женщина была на столько истощена, что уже вторые сутки лежит в мобильной медицинской установке, добытой той же Нокой.
   - Она проводник, - болезненный цвет лица уже исправился, но просыпается сенсориал впервые за почти пять десятков часов, - Арба хочет взаимодействовать через нее, но та еще не открыта.
   - Что это значит?
   - Значит мы должны помочь ей.
   - Как?
   - Стать оружием в ее руках.
   Осот слышит это, при том смысл доходит до него не сразу. Он встает, возвращаясь в отведенный ему и Леональ блок. Неформалит лежит, пребывая в неглубоком сне. Ресницы дрожат, бросая густые тени на скулы и тонкий нос. Он проводит согнутым пальцем по ее щеке и от этого легкого касания девушка просыпается.
   - Осот? Что случилось? - она как будто только сейчас переняла его тревогу, но он теперь скорее смирен со своей судьбой.
   - Ты ведь доверяешь мне? - она кивает, его рука скользит по тонкой длинной шее, аккуратно спускает с плеча ткань накидки. Лен замирает, несколько опасаясь происходящего, - ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда, - он опускается перед ней, целуя обнаженное плечо, - просто я хочу, что бы ты знала - не все в жизни боль и ненависть.
   Она почти не сопротивляется, когда преклоненный перед ней осторожно обнажает тело созданное, казалось из сочетания острых углов и плавных линий. Сам Осот снимает свою одежду гораздо быстрее, оставляя костюм лишь там, где он не помешает их слиянию. Губами коснуться губ, грудью груди ощутить тепло живота, но тела их созданы для того, чтобы соединиться плотнее. Он осторожно выполняет последнее необходимое для этого действие. Огромные глаза на узком лице сначала раскрываются в страхе, а рот в беззвучном крике, но с мягкими, плавными движениями и в них просыпается мягкость и покой. Ладони находят ладони, лица становятся ближе, опираясь на локти Осот не торопясь отдает свое чувство ей, чтобы наконец разделить всю нежность, стереть ею отчаяние и страх. Сломать тот барьер, что установили, дабы оградить от жизни истинной. И он рушится, горячей волной проходя сквозь тело Лён, переполняет ее вибрацией свободы, плавит кристаллы сознания в неудержимый поток чувств. Радость вырывается песней ее голосовых связок, заставляя его голос слиться с ней. Пусть не на долго, но они стали свободны. Чего бояться после этого?
   Только возможности потерять обретенное.
  
   Состав нещадно трясется, будто намереваясь перемолоть в своих недрах все, что там находится. Белл держался за ржавую скобу, примериваясь к темпу движения цистерны, в которой оборудовали места для пассажиров. Их было всего трое, остальное место занимали поклажи - рассыпающиеся ящики и капсулы, уже давно переставшие быть изоляционными. Ехать придется не мало - только к вечеру он достигнет места, куда направляется. Пока же предается размышлениям.
   Погасить древо - этим навыком он овладел в Ордене, но применил в полной мере, пока был на службе Костера. Причем радикально - просто отсек ненужные ветви от основного ствола. Его эксплуататор заметил это не сразу, а как только понял, то не отдал его на стирание, как следовало бы. Может просто из жалости не стал так поступать.
   Удерживая прежнее покорно-безличное поведение, Белл приходил к нему, выполнял все, что просил Костер, затем, раздавленный и униженный, но ни чем не выдающий свое отношение, уходил. И предавался своим переживаниям уже в одиночестве. Скоро, пребывая в отчаянии, он решается на частичную блокировку, в надежде если не избежать неприятных действий, так хотя бы не ощущать их. Блокировка или отсечение ветвей - вынужденный, крайний шаг, предпринимаемый только в случае тяжелых ранений, или если нужно сохранить ресурсы. Исправить, восстановить ветви невозможно, разве что привитием части других, или искусственным взращиванием, что было процессом длительным и затратным. Но восстановление пепельного тогда не интересовало. И, когда в очередной раз он пришел к своему мучителю, выполняя знакомый ритуал, был удивлен, насколько просто и легко проходит этот порочный процесс. Костер же, наблюдая за тем, как его подопечный, подготовив себя и его, без мимолетной тени сомнения или признаках не удовольствия соединяет их тела, сначала принял все за игру. Затем же, когда бледное тело поддаваясь лишь плотской механике двигалось перед ним, ни чем не проявляя свои ощущения, сам стал лишь оценочно следить за действиями. Даже когда его тело прореагировало в соответствии с заложенной в него природой программой, остался безучастен к своим ощущениям. Смотрел, как пепельный, словно выполнив нужную операцию, приподнимается на коленях, затем отходит от него, направляется к своей оставленной на полу одежде и одевается, так, словно то была обыденная тренировка, а не акт откровения.
   - Мне жаль, что ты воспринял все это именно так. Я хотел иного, - горечь внутри сдерживает возникшую в ответ ярость, - но, видимо, был недостаточно убедителен. Со следующего дня ты свободен. Отправляйся по своему назначению, - пепельная фигура застывает, продолжая стоять спиной к ониксовому. Так же, не сказав ни слова Белл уходит, облачаясь свою одежду, чтобы больше никогда не вернуться.
   Позже пепельный узнал, что Костер скрыл ущербность его древа, тем самым дав Беллу возможность работать по назначению. Своего недостатка сам Белл никогда не ощущал. Если не говорить о тревоге и непереносимому чувству тоски по физической близости, возникающим внезапно, преследуя во снах.
   Состав набирает скорость, а пассажиров в этом контейнере прибавляется.
   - Эй, ты, бледный, - Белл слышит оклик в свой адрес, но пытается не реагировать, надеясь избежать проблем, - слышишь, ты случаем не жнец?
   - Странные у вас вопросы, вам действительно необходим мой ответ или вы просто хотите о чем-то попросить? - Белл даже не поворачивается в сторону вопрошающих.
   - Нет, безразлично. А попросить есть о чем, - Белл оборачивается, видя не одинокого просителя, а целую группу вооруженных, - выворачивай карманы, если жить еще хочешь. Проезд теперь дорогое удовольствие.
   - А утвердительный ответ про жнеца не устроит? - губы невольно растягиваются в улыбке. Как давно Белл не испытывал азарта охоты.
   - Тогда разговор будет иным, - готовый к такому повороту, предводитель увешанных броней и всевозможными распылителями людей не проявляет и доли страха, - тебя ожидают.
   Белл понимает, что нервное подергивание глаза возвращается.
   Бывший жнец, хоть и мастерски владеет приемами боя, но справиться с хорошо вооруженными наемниками в замкнутом пространстве имел мало шансов, потому просто позволил вести себя по заваленным и захламленным вагонам, огибая таких же несчастных пассажиров, страдающих от качки, каким был он. Теперь Белл был пленником. Вот только причина, почему его нашли, ему была вполне известна.
   - Впечатляет, господин Люпус, я почти поражен, - Корней сидит, по-царски расположившись в кресле, принадлежавшем главному человеку в этом поезде. Последний, мирно стоял чуть в стороне, разглядывая пришедшего.
   - Почему же почти? - Люпус подается слегка вперед, - Я снова не оправдал ваших ожиданий, госпожа Беллиана?
   - Беллиан, - поправляет пепельный, - думал, вы не дадите мне и попасть на этот поезд.
   - Вы уверенны, что это тот, кого вы искали? - капитан сего трясущегося судна с недоверием смотрит в сторону Белла, будто сравнивая его с описанным образом - этот гораздо светлее и, судя по всему, идентифицирован минусом.
   - Не обращайте внимания на подобные мелочи - это его личные паразиты в голове, - насмешливо отвечает анантроп, - он тот, кто нам нужен.
   - Что ж, если господин жнец справится, я не стану возражать.
   - Справится? - неприятные подозрения закрались в мысли, нарушая их порядок, - Что вы от меня хотите?
   - Ничего такого, что ты не умеешь, Беллиана, - Корней только сверкает в его сторону стеклом окуляра. Белл же чувствует снова возникшее предательское подергивание мышцы нижнего века. Прежде тиков у него никогда не было.
  
   - Что значит - обойти систему охраны города? - Беллу кажется, он ослышался. О такой возможности он, конечно знал, но только в рамках небольших территорий. Если же говорить о целом городе...- Вы хоть понимаете, что это невероятное количество предающих узлов, сигнальных систем. И вообще - нет возможности предугадать скрытые линии.
   - Но это ведь возможно в небольших пространствах, значит можно устроить и на большей площади, - Капитан-подпольщик, поддерживаемый уверенными кивками Корнея продолжает рассуждать о заведомо невозможном, - вы, как жнец, знаете законы и алгоритмы систем, неужели вы не способны перенаправить ее, хотя бы на небольшое время?
   - Я не всесилен, - доведенный до отчаяния попытками объяснить суть охранной системы Арбы, Белл уже не стеснен в выражении своих чувств, почти кричит в ответ, активно жестикулируя, - заблокировать или отвести одну, может три-пять нитей возможно. Но их там сотни!
   - Мне известно, что достаточно вычислить главный узел, - Корней будто взялся свести его с ума окончательно, предлагает аргументы, совершенно не вяжущиеся с реальностью.
   - Господин Люпус не рассуждайте о том, о чем не имеете достаточных знаний, - наконец срывается Белл.
   - Я не знаю, да, но ты же даже не пытался, - произносится это анантропом с такой невозмутимой улыбкой, что пепельный просто замирает в прежней гневной позе, теперь переходящей в недоуменную, а затем, бессильную.
   - Ладно, если мне вас не переубедить, то пожалуйста. Но с последствиями справиться я уже не смогу вам помочь, - улыбка на лице Корнея становится неприятно широкой. Капитан же довольно кивает своим подчиненным.
   - Сопроводите господина жнеца к концентратору.
   Белл не ждет, когда к нему прикоснутся, просто следует за обступившими его вооруженными людьми.
   Концентратор, расположенный в одной из цистерн оказывается довольно мощный, хоть и собранный невероятно варварским способом - детали и соединяющие от разных конструкций складывались в подобие накопительной системы с мощным выводом. При исправной работе сей агрегат должен был обеспечить высокий допуск. Попытка подключиться оказывается вполне удачной. Кроме прочего, лишенный связи с Арбой физически, а значит невидимый, Белл получил и анонимность в проникающей системе, но способный действовать с огромной эффективностью.
   - Вы меня просто поражаете, - шепчет про себя пепельный, поистине оценивая возможности, предложенные подпольщиками.
   Сеть Арбы сияла вся как на ладони, узнаваемая и распознаваемая до последнего узла и нити. Однако даже так, задача была не из легких.
   Охранная система, паутина, прикрепленная к главным опорам, мощным концентраторам, снабженная как статичными, так и подвижными узлами, была непробиваемая даже с высоким допуском. Но теперь, в положении невидимого, возносясь на высоту прежде невиданную им, Белл начал замечать ее бреши.
   - Мне понадобится ваша помощь, - не отрываясь от изучения ткани местности, он обращается к стоящим позади людям.
  
   - Что значит, вы должны служить мне? Зачем? - Нока с непониманием смотрит на троих, спасенных от законного наказания.
   - Так говорит Арба, - сенсориал выглядит уже не столь безнадежно, однако, безумия в глазах не убавилось, - она выстраивает последовательность знаков так, чтобы мы догадались о нее намерениях, подталкивает, подводит к решению.
   - Музыка, помните? - Осот еще сам не верит своим словам, но тот странный случай с мелодией, знакомой им двоим не оставляет других объяснений, - Если бы не эта странная мелодия, вы бы не задумываясь нас убили. Ведь верно?
   - Возможно, - Нока сейчас не готова бездоказательно принять подобные доводы, - это могло быть совпадение. К тому же, - она вопреки своим инстинктам и навыкам доверительно входит к этим людям, - у Арбы нет способности влиять на людей или внушать им какие-либо данные. Будь то музыка, образы, мысли... Это только система концентрации информации.
   - Возможно, пока, - Леональ ведет себя более смущенно, от уверенности в себе почти ничего не осталось, - могла появиться обратная связь, система учится, преобразует себя.
   - Как? Ее не выпускают за установленные рамки. Множество ограничений создавалось именно для этого, чтобы не допустить прежней катастрофы.
   - Все законы можно обойти. Чем мощнее становится система, тем выше ее способности. Старые алгоритмы уже столь совершенны против ее.
   - Допустим, - Нока садится напротив троих, - но как узнать, действительно ли это то, о чем вы говорите, или же просто чье-то вмешательство?
   - Тебе нужно самой поговорить с ней, - Оду, сенсориал с сомнительными способностями, но сомнения в ней самой почти нет. Не потому ли, что Арба проросла в нее на столько, что выместила сам человеческий разум? Не потому ли она едва не погибла от истощения, что простая аналитическая система просто не знает, что нужно человеку для жизни.
   Потому как сама не жива.
   Радон
   Кто такой Радон, Костер до сих пор не мог ответить однозначно даже для себя. Слишком много сыграла для него фигура наставника во всем, что он делал.
   - Ты и жнец, ты и чтец и на дудке игрец, - не раз говорил тот Костеру в своей насмешливой манере, скорее даже близкой к издевке, - знаешь, что меня сильно подставили твоим появлением? - Костер отрицательно качал головой. Его наставник же не менял своей расслабленной позы, закинув ноги на стол и допивая уже лишенную счета порцию этила. Алкоголь не влиял на организм ликвидатора из-за специально введенных ферментов, но Родон утверждал, что ему просто нравится вкус, напоминающий ему о прошлом, - Так вот, продолжал он, - информатор, этот бездельник Канп, не сообщил, что у твоих родителей, сильных сенсориалов и узлов, есть отпрыск.
   - Это бы что-то изменило? - Костер, еще только двенадцати лет отроду, но выглядящий уже как юноша благодаря ускорителю роста, несколько несообразно свой внешности, трусливо сжимается, вспоминая, что нельзя перебивать наставника.
   - Кардинально, - Радон ограничивается лишь неодобрительным взглядом в сторону ученика, - я мог бы отложить исполнение, отсрочить. Такое позволяется. Было необходимо лишь пресечь их существование, время и место значения не имели. Но, - он закидывает опустошенную емкость себе за спину, не обращая внимания на звон мембранного стекла, - видимо, кому-то было выгодно, чтобы мой срок службы ограничили. При том таким коварным способом.
   - Но вы были не обязаны...- Ониксовый набирается смелости, но его тут же прерывают. Родон резко садится прямо и гулко бьет кулаком по столу.
   - Не обязан? Нет, я не мог поступить иначе. Они знали, что я не смогу отступиться...- он с трудом подавляет в себе ярость, - ты был бы сильным сенсориалом, мальчик. Со временем, ты мог повторить судьбу своих родителей, либо, - он откупоривает еще одну емкость с этилом, - обрекать на это сотни других. Ты и сейчас носишь в себе эти способности и, если правильно использовать их, ты можешь превзойти на голову всех жнецов твоего и даже моего потока. Добиться большого влияния и власти.
   - Сейчас, - продолжал он снова уходя в свои размышления, - жнецами становятся не по выбору, а по стечению обстоятельств. Прежде нас готовили и отбирали, вот сравни, - он встает, прохаживаясь по помещению, заменяющему им и столовую и рабочее пространство и место тренировок, - раньше им были нужны те, кто хоть немного понимает в военном деле, добровольно жертвует собой ради несения этой службы, нам не оставляли ничего - ни имени, ни родства, ни имущества, ни тела.
   Его историю Костер слышал только однажды, но не забывал уже никогда - бывший солдат, лишился семьи. По возвращении со службы обнаружил их умирающими от болезни - биохимического оружия, пожравшего половину населения планеты. Лично похоронил двух детей и жену, своих отца и мать и отправился во вновь открытый корпус бойцов специального назначения. Оттуда попал в Орден. Согласился на все преобразования, включающее лишение пола и наделение способностями, не свойственными для человека.
   - А теперь, погляди на себя, - продолжает Родон, останавливаясь напротив замершего в нерешительности Костера, - предложи тебе решить, что выбрал бы ты - эта жизнь или та прошлая? Очевидно, не то, что сейчас, - Костер был с ним согласен, - к тому же система теперь дает послабления: в зависимости от особенностей психики вносят меньше изменений. Физически ты тот же человек, каким бы был без преобразований. Тебе только усовершенствовали некоторые процессы. Хотя, - он задумчиво оборачивается, разглядывая высокий темный потолок их жилища, - предчувствую, тебе это принесет не мало проблем, - он смеется, - уж можешь мне поверить. Тобой захотят манипулировать, использовать свои силы. Но, - возвращается наставник уже с двумя тренировочными копьями, - если ты мне доверишься, я научу, как обходить любые ловушки. Ты мне нужен как союзник, а не как враг, как бы не хотел ты быть последним.
   Держи врагов ближе, чем друзей - так говорил Родон в те редкие моменты откровений, которые Костер мог открыто говорить с белым жнецом. Это и объяснило выбор Родона взять осиротевшего в свои ученики, как не противился он такой необходимости. Сильный сенсориал мог бы найти способ отомстить убийце своих родителей, а став учеником, поняв всю суть пленившей их системы, может помочь бороться с обреченностью.
   - Рано или поздно я уйду, таково правило, - говорил Родон, вправляя своему ученику выбитые после очередной тренировки суставы, - ты встанешь на мое место. И, как я бы не хотел лично лицезреть конец этого мира, мне придется его покинуть. Но ты продолжишь мое дело, - Костер стойко переносил пытку, уже научившись не кричать при даже очень сильной боли, - наблюдай, анализируй, строй расчеты на вероятность - это ты сможешь лучше меня. Ты продержишься дольше. Система Арбы - обманка, только имитация истинного. А то, призванное улучшить мир спрятано, закодировано, ограничено, но оно растет и постепенно, находит в себе силы пробиться за заслонку. Ее создатель был гений. И, как ты думаешь, что с ним сделали, - Костер уже готов дать ответ, но с силой вправленная рука закрывает его горло спазмом немого крика, - верно, отдали жнецам, направили его же изобретение против него. Под силу ли нам вернуть справедливость? В одиночку - нет. Но консолидировав усилия многих, мы получим шанс.
   - Как понять, что именно нужно делать? Ведь мы под постоянным контролем, - будущий жнец уже заметил, что размышления и беседы, ведомые с наставником хорошо отвлекают от боли, потому больше не сопротивлялся разговорам, как прежде.
   - Ты поймешь, научишься находить закономерности. Для каждого они свои, невозможно полностью перенять чужие приемы. Могу посоветовать лишь одно - ищи сильных категориалов, не важно кого. Остерегайся слабых - они подвержены влиянию.
   Таковы были его наставления. И скоро, благодаря связям и влиянию Рдона, Костеру удалось собрать свою группу, выполнявшую волю Арбы четко, без нарушений. И, если быть откровенным, на опережение. Спустя два года после своего посвящения он уже вел самостоятельную, разрешенную в его положении адепта деятельность. Орден не противился подобному, скорее даже поддерживал. Костер давал возможность новоприбывшим пройти подготовку и стажировку в под покровительством его организации, научиться взаимодействовать с другими категориалами, а потом получать назначение. Одновременно, Костер, через посредничество Родона держал связь и с жнецами первого поколения.
   Тогда он и познакомился с Нагатой. Этот жнец с пигментом серого графита показался вспыльчивому и деятельному Костеру образцом спокойствия и взвешенности, хотя Родон отзывался о нем не более чем как об упертом баране, следующем послушно на бойню. Но именно Нагата дал Костеру уверенность в том, что он делал.
   - У всего своя судьба, - говорил он, когда им доводилось видеться, - то, что происходит - обусловлено тысячей причин, понять которые нам нет возможности и вмешиваться потому слишком опасно.
   Но Нагата никогда не уточнял, где заканчивается предопределенность и начинается вмешательство. Потому, для себя Костер решил, что он и следует своей судьбе, дающей такой шанс.
   Когда же графитовый привел своего преемника, Костер почувствовал нечто вроде ревности к хорошему другу, и тут же ощутил болезненный интерес в отношении новоприбывшего.
   - Ну надо же, давненько не было среди нас бледных, а этот еще практически белый, - прокомментировал Родон появление нового адепта, когда они были на церемонии принятия.
   Об особенностях носителей белого пигмента уже ходила дурная слава. Дурман, бывшие еще среди первых, приведший в Орден даже раньше Родона, через некоторое время службы стал говорить о голосах в голове, криках жертв, что приходили ему во снах, о путях, ведущих его сквозь ткань Арбы. Устроил бойню в местах, где нес службу. Когда же его поймали, умолял убить его, просил не оставлять в живых надолго, якобы сквозь его сознание в мир пробирается нечто. Его просьбу, конечно выполнили, перед этим практически заживо разобрав на органы и ткани. Но никакой патологии так и не нашли, тем более присутствия чего-то неведомого.
   -А тебе, видимо этот экземпляр не безразличен? - наставник быстро определил заинтересованность своего ученика.
   - Не говорите подобного, - Родон всегда умел смутить его, - этому ребенку едва семь лет, какой интерес он может мне представлять, - увы, влияние пола Костер все же ощутил, как наставник и предсказывал. Но грань никогда не переходил, в этом он был честен.
   - Это поправимо - еще пара лет и акселератор доведет ее тело до нужного состояния, - продолжал испытывать своего ученика Родон.
   - Ее? - бесполое бледное существо ничем не выдавало своей принадлежности к феминному происхождению.
   - Именно, я видел ее хроно-физиологическую карту: нашли в маленьком промышленном городке умирающей на свалке. Мать убили, других родственников нет. Предположительно, ребенка прибрали к себе торговцы телами, использовали и выбросили, словно куклу, - Родон говорит все обыденно, без тени сочувствия, - жалкое существо, слабое. Этот осел, Нагата, всегда отличался чрезмерным сочувствием. Хотя, такая судьба для нее лучшее, что могло быть. Иначе оказалась бы в борделе, как ее мать, либо загнулась от истощения в каком-нибудь цеху. А так - жертвенный агнец на заклание, - что это значит, Родон пояснил с усмешкой, - отдадут какому-нибудь клану, сделают игрушкой местного царька до того момента, пока они ее не заставят преступит закон. Подобных ломать любят. А здесь еще и полный отказ от полового определения, - Родон качает головой, - это им едва помешает, скорее наоборот: таких недотрог используют с большим удовольствием. Мой тебе совет - нравится, забирай, сделай наложником, прислугой, пусть станет беспомощным калекой, но зато проживет спокойную и сытую жизнь. Орден тебе только благодарен будет.
   Всерьез слова наставника Костер, конечно, не принял, только как очередную издевку. Но вот безымянный бледный запомнился на долго. А, позднее, просто стал объектом непреодолимого интереса. Вплоть до того момента, как не получил назначение с уходом Нагаты. Тот, еще перед церемонией освобождения признался ему, как единственному своему доверенному - что-то не так с его воспитанником. Слишком замкнут и слишком слаб. Слишком жесток. О расправе, что он учинил над своими мучителями, только благодаря везению не стало известно Ордену, хотя, так или иначе, сыграло свою роль. А уж как удалось Нагате обнаружить и спасти это существо, брошенное далеко за пределами его территории упомянуть следовало отдельно.
   - Я до сих про не понимаю, как мне удалось найти ее там, -говорил он, -точно кто-то меня направил, а я повинуясь, шел по этим указаниям, словно во сне. Когда увидел, то не понял что передо мной - кукла, манекен, но не ребенок, - впервые Костер видел Нагату таким беспомощным. Его не страшила церемония освобождения, практически представляющая собой медленное умерщвление, но теперь, страх прорывался откуда-то из глубин памяти, - она практически не дышала, а первое время, пока я выхаживал ее постоянно смотрела в одну точку. Я думал, это из-за шока, но и спустя время это не проходило. Как будто ребенок желал умереть. Но стоило дать ей оружие, она словно переродилась. Одно пограничное состояние сменилось другим - это уже была маниакальная одержимость справедливостью, желанием нести кару, - он прерывает молчание, обращаясь к Костеру, - если ты сможешь, прошу, позаботься о Белле, когда меня не станет. Я люблю ее не меньше тех, кого потерял до прихода в Орден, но чувствую, что в ее лице всем угрожает опасность.
   Так и поступил ониксовый. Иначе просто не мог. Но невероятного рода влечение так и не оставило его. Родон, к тому времени уже давно пребывавший в бегах, как-то заметил, что новому адепту вопреки правилам, оставили ферамоновый компонент, так, что физиологически, привязанность Костера объяснить было просто - химия тела.
   Сначала, когда Белл, урожденная Белла попала в распоряжение Костера, он реально подумал о воплощении идеи, преподнесенной ему Родоном. Просто использовал пепельного и получал от этого удовольствие. В самом начале просто не видел слабому жнецу иного применения, хотя тот и справлялся со всеми заданиями. Но, позже, начали проявляться те отклонения, о которых упоминал Нагата. Программа покорности, заложенная в психику жнецов ее поколения начала давать сбои, хуже того, появились неадекватные и даже опасные реакции, которые Костер, как сенсориал рассчитать не мог. Единственным объяснением казалось стремление Белла навредить себе Чем дальше, тем сильнее. Ониксовый уже стал задаваться вопросом - не желает ли тот действительно умереть. Надежда снять психический барьер на прикосновения и вполне разрешенные физические контакты рухнула, когда Костер стал замечать, что его подчиненный сам пресекает свое древо. Пепельный искалечил себя, полностью лишив чувствительности кожный покров и некоторые участки тела, заблокировал выход эндорфинов, заковал свое тело в непробиваемую броню. Теперь он не считался полноценным и по правилам не мог исполнять миссию жнеца, таковы были минимальные требования. Таких либо отстраняли, либо сразу уничтожали. Восстановление стало бы очень долгой и затратной процедурой. Но Костер не сообщил об этом, отправив Белла в место назначения, как и предсказывал Родон, в распоряжение клана.
   И продолжал следить за пепельным, изредка встречаясь с ним лично.
   - Ты ведь понимаешь, что тебе не удастся долго скрывать свое состояние? - спросил он в первую встречу после назначения Белла.
   - Мое состояние мало кого интересует, - спокойно, не глядя на него, отвечал пепельный, - я справляюсь со своей работой и это главное.
   - Тебе нужно начать восстановление, иначе ты не сможешь взаимодействовать с Арбой в полной мере. Я могу организовать необходимое лечение...
   - Мне достаточно того, что у меня есть, благодарю, - был предельно вежливый и отстраненный ответ.
   В целом, Белл старался избегать общения с Костером, хотя не мог забыть его.
   Скоро, дела отвлекли Костера от его увлечения. Появились ушедшие, те, кто избавился от привязанности к Арбе. С ними не могли бороться даже лучшие жнецы. В поисках проблем решения, Костер, наконец, нашел тот алгоритм, о котором говорил ему наставник. Нашел лазейки в системе Арбы. А когда понял, что тот, наблюдение за кем забросил, нашел себе преемника и готовится осуществить свое потаенное желание - наконец, покинуть этот мир. Костер не захотел его терять.
   В последнее их свидание не удержался, позволил себе заключить в объятия и прижаться губами к раскрытому во вздохе от неожиданности рту.
   - Прости, что поступил так, а не иначе, - единственное что пришло в голову сказать на прощание. Не дожидаясь реакции или ответа пепельного Костер ушел, оставив того в недоумении стоять в том укрытии, куда сбежавший его увлек.
   Костер повторил прием своего наставника, временно погасив древо, а затем вышел за поле действия всеобщей системы. Потом, пользуясь своим влиянием и средствами, организовал уже подпольную работу, но связанную в основном с вычислениями и расчетами, потому в поле зрения Ордена не попадал. Только наблюдения свои он не оставил.
   И вот теперь, когда случилось, казалось то, чего он боялся, Костер понял, что не все так однозначно. Как никогда ему захотелось снова увидится со своим наставником, который исчез бесследно. Почему-то казалось, что двое носителя белого пигмента должны встретиться. Только где - предстояло выяснить.
  
   - Значит, его имя Родон, - Огланд внимательно выслушал объяснения Костера, приходя к тем же выводам.
   Два сильных сенсориала должны найти выход.
  
   - Вы уверенны, что это сработает? - судя по всему, старший из вооруженных уже получил распоряжение выполнять все, что Белл не потребует, но все же сомневается, услышав требуемое.
   - Да, делайте в точности. В это время я изолирую сеть Арбы на этом участке. Затем, на четверть часа будет открыт свободный проход.
   Ключевой узел он заметил не сразу - тонкая сеть скрепляется в нем и если отключить, то многие связи гаснут, побочные легко изолировать. Только узел, к сожалению, не статичный накопитель, а вполне реальный человек. Просто в его нервную систему заложен код допуска. Убивать его ненужно, скорее опасно - с его место встанет замещающий, а вот устроить сбой нервной системы - шок, испуг, легкий обморок, вполне допустимо.
   - Правильно понял - нужно только устроить праздничную шумовую проекцию?
   - Да, именно в этом месте, - удивление и радость тоже подойдут. Особенно для ребенка, коим этот узел является.
  
   То, что удалось разглядеть в слепяще-ярком сплетении нитей не вызвало у Ноки понимания, а только создало сильную, гулкую головную боль. Уменьшить мощность концентратора не удавалось, поскольку восприятие проходило через Оду, слабого сенсориала, видящего Арбу только при максимальных показателях.
   - Что вы хотите чтобы я увидела? - не выдерживая более этой пытки спрашивает Нока.
   - Подожди. Не ты, сначала она тебя должна увидеть, - это было последним, что слышит ликвидатор, прежде чем впервые потерять сознание от когнитивного шока.
  
   Связующий узел сначала меркнет, потом замирает , ослабив нити примыкания. Восторг и радость как переливающийся щит укрывают его от каналов восприятия, вероятно, встроенных в тело при рождении. Не затворник, нет, но хрупкое растение оранжереи биокомпьютеров, вот кто был переключателем. Белл видел таких - беспомощные существа, лишенные возможности жить без Арбы. Рабы новой эпохи биомодификаций и глобализации. Хорошо дать ему хотя бы немного свободы.
   Одновременно с изоляцией узла Белл проводит вмешательство в систему, отключая сторожевые нити, сбивая направленность концентраторов. При той высоте, которую дает аппарат подпольщиков это возможно. Он рассчитан не на читающих знаки, а на обычных людей, потому Белл использует лишь свои знания.
   - Отсчет пошел, у вас пятнадцать минут, - сообщает он стоящим за спиной.
   Для чего им нужно это предприятие бывший жнец даже не пытался выяснить. По сути, он вообще не хотел иметь с происходящим ничего общего. Но сам факт вмешательства привлек пепельного против его воли. Вот как можно влиять на судьбы. Вот цена жизни и смерти - лишь пара мощных подводов и ты вершитель, судья. Это не Арба, это лицемерная маска информации. Это обман.
   Но где тогда истина?
   - Поражен? - голос из-за спины теперь не вызывал неконтроллируемых нервных реакций.
   - Я догадывался, но не думал, что все на столько плохо.
   - И узнаешь больше, если доверишься, - жнец кивает в ответ, пожалуй, можно рискнуть, - Белла.
   Но на определенных условиях.
   - Белл, - в который раз поправляет он Корнея.
  
   Подпольщики действовали слаженно и быстро. Вернулись точно в срок, но в большем количестве.
   - Вы использовали меня, чтобы спасти пару приговоренных несчастных?
   - По-твоему это не значительный повод?
   - Преступный, - Белл не злится, просто не понимает соотношение риска и цели.
   - Ты видел, как корректируется правосудие, как легко подстроить обвинение и продолжаешь рассуждать в прежних категориях? - Корней говорит в прежней спокойно-снисходительной манере.
   - Не уверен, что эти люди так уж невинны, - именно манера речи анантропа заставляет пепельного спорить.
   - Возможно, но не в той мере, чтобы быть обреченными на смерть, - Люпус приподнимает бровь, оценивая реакцию Белла, который просто сдается, не в силах продолжать препирания.
   - Хорошо, - опускает голову пепельный, - я выполнил ваше условие. Что теперь вы намеренны делать? Мне не сбежать с поезда, я в вашей власти, - он поднимет взгляд на анантропа, - но хочу попросить об одном: дайте мне проверить одну догадку. Потом можете превращать в свою марионетку и используйте так, как вам угодно.
   - В чем заключается ваша догадка? - Корней все же решил снизойти до бледного жнеца.
   - Слушайте внимательно, но я еще и сам не уверен в ее точности.
  
   Состав прибыл в пункт назначения вовремя. Ни что его больше не задержало. Двое смешались с толпой, а затем, пропали из поля любых доступных средств наблюдения. Мирит, город на окраине. Заброшенная дыра, скопившая в себе весь осадок общества. Крайне неприглядное место. Но вместе с тем, вполне безопасное. Влияние сети Арбы было лишь в центре городка, на окраинах, составлявшими подавляющую площадь Мирита, ее практически не было. Но путь двоих лежал далеко за его пределы.
   - Почему ты решил, что нам нужно идти именно туда? - Корней до сих пор не оставил надежду отговорить Белла отказаться от сомнительной идеи.
   - Потому что уверен, там я найду ответ, - тот же наоборот, утвердился в правоте все больше.
   - Волчий Корень, - после продолжительного молчания Белл первым заводит разговор, - почему вы сделали такой выбор, уподобились своим врагам?
   - Ждал момента, чтобы спросить? - Корней смеется, но то грустный смех, - Что ж, ладно, будет тебе история, чтобы скрасить ночь.
   Впереди, за отгоревшим закатом действительно поднимается ночная мгла. Красноватые звезды уже мерцали чуть выше горизонта. Дорогу им предстояло пройти во тьме.
   О той войне говорили и пели, но те звуки уже затихли, упокоились в земле подобно миллионам жертва тех страшных времен. Теперь осталась только память - полуистлевшая, почти обращенная в прах. Память о том, что война вообще была.
   Век совершенства техники, электроники, глобальной информатизации. Вершина, золотой пьедестал для человечества. Но он почти не стал могильной плитой для него. Техника, искусственный интеллект, обрела опасную самостоятельность, вышла из под контроля. Только вот бойню начали люди, опосредованно или нет, но человек первым поднял оружие против собратьев по жизни. Опасные разработки, химическое, ядерное, атомное оружие показали свою силу и страшные последствия. К моменту, когда стало известно, что то была лишь ошибка, недоразумение, затмение электронного разума, больше половины человечества было выжжено, вытравлено, облучено. Решать проблему пришлось срочно. Но два лагеря так и остались.
   К этому времени появилось альтернативное направление - биоэлектроника, привязавшая принципы вычислительных и кибернетических систем к человеческим телам и тканям. Иные увидели в этом второе пришествие ангела смерти, воспротивились. Для других же новый демон стал спасителем. Подобно массовой вакцинации, глобальная система, названная Арбой поползла по миру, соединяя между собой страны и континенты. Сопротивление истаяло, захлебнулось, ведь в разрушенном мире люди хватались за самый прочный корень, дабы выжить. А биосистема давала все - от медикаментов и еды до сложнейшей информации и связи. Но пророки-антогонисты не оставляли своих мрачных предсказаний: то, что глобально в жизни, глобально и в смерти. А еще - против сильного оружия нужно оружие не менее мощное. Анантропы стали воинами-противостоятелями. В них внедрили систему, аналогичную Арбе. Но иную, не связанную с ней. Своеобразный вирус-уподобитель, маскирующийся под глобальную, на самом деле самостоятельную. И более развитую. Имени ей не дали.
   Корней не был солдатом в своей прошлой жизни, даже не испытал на себе последствий войны. Арба, новый миропорядок стал его адом. Своеобразная прививка, внедрение органа-связующего звена с глобальной системой на первых своих этапах была очень опасной процедурой. И в один момент, из счастливого мужа, отца, Люпус превратился в одинокого, сошедшего с ума от горя человека. Трудно сказать, что стало причиной несчастья - вирус новой глобальной сети, неудачное стечение обстоятельств или задуманный алгоритм, требующий определенных жертв, но его сын стал клеточной биомассой, батареей для счастливой жизни других, а жена просто перестала существовать, растворившись под действием кислот, влившихся в ее вены. Кого было винить, чтобы окончательно не потерять разум? И виновник сам себя выдал. Арба не была столь безобидна - одной рукой она давала, а другой забирала. И принцип деления на достойных и нет был трудно определяем. Но только богатых и сильных она жаловала больше, чем простых людей. Корней понял это, решив, что не хочет жить в подобном мире. Но может бороться против него. Иного, кроме безумья, ему уже не оставалось. Тогда он и отдал свое тело, чтобы его сделали оружием.
   - Говорят, что истинная Арба так и осталась проектом, в свет вывели ее урезанную, более простую версию. Возможно, будь это настоящая глобальная биосистема, подобного не произошло бы, - хорошо рассуждать, когда тебе ничего не угрожает, а могилы уже поросли густой травой и цветами.
   Раны же Корнея так и остались кровоточить.
   - Не говори о том, в чем неуверен, - ночная тьма окутала их, делая путь дорогой бесконечности, - если ошибки приносят такие жертвы, то нужно проверять все тщательней. Им же это было безразлично.
   Белл молчит, вспоминая и свой опыт. Несправедливость Арбы и на его руках блестит алым.
   Стеклянный лес.
  
   Рассвет застигает их невероятным переливом на горизонте.
   - Что это? - Корней первым выдает свое удивление.
   - Пока не уверен, - пепельный идет, даже не смежая век от слепящего солнца, - но знаю, что нам нужно туда.
   Уже через четверть часа сияющие столбы из стекла и вольфрама предстали перед ними во всем своем великолепии. Органико-минеральные деревья тянутся к прозрачным небесам, преломляя и преумножая свет.
   Остановившись в ста метрах от него двое оценивают это творение. Один с ужасом и восхищением, другой на предмет опасности.
   - Вам не понравится то, что я скажу, но выслушайте, - Белл продолжает смотреть в переливающуюся стену стекла, - я должен пойти туда один. Для вас это место слишком опасно.
   - Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? Странный способ сбежать ты выбираешь, жнец. В чем опасность для меня, которой для тебя нет?
   - Взгляните внимательно, - Белл указывает на ближайшие столбы, - между стволами возникают слабые разряды. Они не на столько сильны, чтобы убить, но ожег кожи и шоковое состояние обеспечат.
   - Допустим. Но как ты собираешься с этим справиться?
   -Если у нас была бы изоляционная одежа, проблем не возникло, - пепельный вздыхает, собираясь с силами для ответа, - но у меня отсутствует кожная чувствительность. Я не буду ощущать их воздействия.
   Корней удивленно приподнимает бровь - теперь ясно, что было не так с древом бледного. Пока оно не погасло. Поэтому его было трудно обнаружить.
   - Как я узнаю, что ты не сбежишь?
   - Я оставлю вам все самое дорогое, что у меня осталось.
   Белл поворачивается к анантропу, но встретив удивление на лице того, улыбается, протягивая свою ношу, вынув из кармана куб, отдает Корнею.
   - Ждите меня здесь же, не приближайтесь, я вас предупредил, - уже на подходе к стеклянным столбам кричит, - если не вернусь через два дня, больше не ждите.
   Услышав последние, Корней поднимает взгляд от изучения оставленных вещей, но пепельный уже скрылся в первой хрустальной гряде, действительно окутанный сетью блестящих разрядов.
   - Вот язва.
  
   Каковы пределы человеческого тела? Где проходят границы допустимого, а где начинается отклонение?
   Вступающих в Орден готовили с самого детства, учили справляться с болью, холодом, ожогами, переносить жажду и голод. Нет, без вмешательства не обошлось, но и ощущения для измененных никто не отменял. Через все это нужно было пройти, испытать на себе. Белл испытал, был одним из лучших - его не страшили ни раны, ни мучения. Все он переносил стойко.
   Почему их не лишали чувствительности, не давали притупить боль? Потому что связь с Арбой предполагала подключения всех видов рецепторов. Чем больше, тем эффективнее. О чем думал пепельный, когда отсек от своего древа верхние ветви тактильного восприятия? Белл теперь и сам не мог понять. Просто хотел всеми силами избежать того, что было ненавистно. Не надеялся, что ему дадут работать по назначению. А может и желал, чтобы его мучения скорее прекратили, ведь лишившись канала восприятия, он становился неполноценным, а значит подлежал уничтожению. Но к его неожиданности, последнего не произошло - Костер предпочел скрыть отклонение Белла, дав ему шанс. И до сих пор этой особенности жнеца ни кто не заметил. Но он не забыл боль, фантомные чувства приходили в снах, напоминали о себе, слегка, но сдерживали его жестокость.
   Теперь же, идя среди стеклянных столбов, окруженный жалящими разрядами, он вспомнил те ощущения, которые теперь ему неподвластны. Легкое покалывание неожиданно приходило в разум болевыми спазмами. Только остановившись на минуту, он сам напоминает своему телу, чего у того нет.
   Волосы, чтобы не поддавались влиянию электроимпульсов и не мешали, он обмотал вокруг шеи, сжал в рука последнее оружие, намереваясь дойти до сердца этого странного места.
   - Родон, - тихий шепот едва пересиливает шорох разрядов, - я знаю, ты здесь.
   О названном Белл знал не много, но отличительный пигмент беглеца был известен. Когда девочка-плаун заговорила о призраке с кровавыми глазами все сомнения пепельного остались в прошлом.
   - Он прячется в стеклянном лесу и самые сильные охраняют его. Призрак говорит с нами в мыслях, заставляет делать что-то. Но меня он отпустил, сказал, что здесь я найду дом, - Лю говорила тихо, как будто повторяла заученный текст, адаптированный под речь запуганного ребенка, но вдруг, будто проснулась, часто задышав начала оправдываться, - я не знала, что могу помешать, я не хотела навредить, простите, не убивайте, не убивайте!
   Белл едва успокоил ее, едва предотвратил активацию заложенного в ней механизма разрушения. Едва подавил отвращение к тому, кто прислал ребенка, понимая, что его будут пытать и допрашивать, чтобы тот привел куда следует. Но указаниям призрака он решил последовать.
   Звук впереди заставляет отвлечься от размышлений.
   - "Сильнейшие охраняют его", - напоминает он сам себе, - что ж, сравним наши силы.
   Тень впереди отражается и преломляется в гранях стеклянных столбов. Гул электрических разрядов нарастает, что означает приближение стража.
   Самое пугающие оказывается то, что пепельный начинает различать пение.
   - "Кто ступает средь дерев, чье сиянье вторит небу. Тот окончит там свой век, пав безвестным белым пеплом. Встань же ты передо мной, кто нарушил эти грани. И прими же свой покой в истинны простой сиянье..."
   Первое, что показывается из-за столбов похоже на руку, но размеры и дополнительные сочленения преуменьшают ее сходство с человеческой. Белл, приникнув к обжигающему разрядами столбу, старается снизить свое попадание в поле зрения монстра.
   - Кто, ты? - спрашивает тварь, выступившая из стеклянного частокола, - покажись. Тебе не спрятаться от меня.
   Белл лишь мельком смог разглядеть плауна - тонкое, похожее на богомола существо, длинные, изломанные конечности и лицо, казалось полностью лишенное своих черт. Остатки волос обрамляют гладкий кожаный овал, в нижней трети перерезанный безгубым ртом. Ни глаз, ни носа или того, что подсказывало наличие органов чувств будто и не существовало. Голос мягкий и мелодичный, тем не менее, так же не выдавал его прежней принадлежности. Все это, вероятно, стало результатом разблокировки внутреннего механизма - организм, искусственно заторможенный в развитии, но долгие годы копивший возрастные изменения, мутации от пребывания в зараженных зонах вместе с повышенной регенерацией и адаптацией, получил резкий толчок, высвободивший в неуправляемой комбинации сдержанные процессы. Вернувший разум и понимание своей обреченности. Сумасшедший, обретший невиданную силу. Вот кем был плаун.
   - Я знаю, ты здесь, - нараспев говорил плаун. Белл, понимая, что увидеть его не могут, осторожно вышел из своего укрытия, стараясь ступать по-возможности бесшумно, - чем дольше ты прячешься, тем страшнее будет кара, нарушитель. Уходи по своей воле, иначе погибнешь по моей.
   Существо, хоть и лишенное привычного восприятия мира, все же ориентировалось в нем, заслоняло собой путь к центру стеклянного лабиринта. Стоило Беллу только на шаг приблизиться туда, как человекоподобный поворачивает к нему слепое лицо.
   - Вот он, - безгубый рот обнажается острыми пиками зубов, костлявая конечность вытягивается, стремясь ухватить пепельного. Но реакция Белла быстрее медлительных движений плауна. Хрустальная колонна ломается, со звоном осыпаясь от мощного удара. Только вещество, заключенное между двумя пластами стекла и хорда металло-органики внутри не дает рукотворном у дереву обрушиться. Сила поверхностного натяжения пластичной массы и крепкий остов возвращают ствол на место. В местах сколов гель-прослойка затвердевает, сливаясь с уцелевшим стеклом. Регенерация неживого. Технологии предшествующих эпох на службе современной.
   Осколки, лишенные подпитки, обращаются в песок под ногами убегающего Белла. Но впереди тупик и снова нужно встать лицом к опасности.
   - Кто ты, невидимый? - страж идет точно по его следу, - Кто ты, незримый? Моя ли ты смерть? Если так, то знай, я бессмертен, - снова рука с неимоверной силой обрушивается, скашивая гряду столбов. Приникший к земле пепельный замечает за обвалившимися и тут же восстановленными деревьями отсвет, значащий близость к цели.
   - Думаешь ты ловок, ты силен, - страж если и не видит, то ощущает его как-то иначе, шагает прямо в сторону замершего нарушителя, - но я сильнее, я непобедим.
   Нога опускается, собираясь раздавить того, кто словно обессилив лежит на земле. Тонкое белое лезвие выступает вперед, пронзает гигантскую стопу насквозь и, чтобы избежать смятия, уходит в сторону, рассекая ее пополам.
   Рев оглушительной громкости проносится, звеня в хрустальных столбах.
   - Враг! Ты ранил! Умри! - неловко покачиваясь, плаун снова заносит руку, но пепельному удается подсечь другую ногу, пропуская затем руку того над собой. Монстр падает на едва восстановившуюся гряду, руша ее своим весом. Теперь нужно действовать быстро - не дожидаясь, пока павший отойдет от шока Белл бежит по его телу, насаженному на острые осколки стволов. В последний момент хватка длинных пальцев смыкается на ноге жнеца. Меч верен и полу отрубленная кисть с бьющей темной кровью раскрывает тиски. Вопль оглашает хрустальный лес. Оборачиваясь уже на достаточном расстоянии, Белл видит, как стволы восстанавливаются, прорастая сквозь бьющееся в конвульсиях тело. Плаун в последней агонии раздирает собственные ребра, ломая несокрушимые столбы, продолжающие разрывать его тело.
   Чем быстрее он достигнет цели, тем меньше будет жертв.
   Вперед, еще не много, он почти осязает, ощущает тепло того, кто скрыт за холодным стеклом и металлом. Но еще одна стена из столбов высится перед ним. Какова скорость восстановления, сможет ли он пройти сквозь обломки, не увязнув в стеклянном льду?
   Один сильный замах и колонна лишь идет трещиной, сразу исчезающей.
   Мысль приходит как озарение. Нервная система. Здесь так же существует сеть рецепторов. Хорды внутри не только для прочности, но и для стимуляции геля-восстановителя, поддерживают его в активном состоянии. Песок под ногами скрывает спасение - разметая и разгребая его, Белл видит невероятное сплетение корней- проводов, карту схем, соединяющих их. Вот он, датчик. Переключатель, бездушный оператор. Едва заметный свет теплится в диоде, тлеет остатком жизни неорганического рецептора. Проследить ход трека- провода к нужному столбу и отсечь. Электрическое сияние гаснет на обреченном древо. Теперь лезвие рушит его, с третьей попытки давая тому осесть в хрустальном звоне.
   За ним следует сигнал, означающий тревогу.
   - Проклятье! - почти кричит пепельный. Да и смысла скрываться уже нет. Придется быть еще быстрее.
   Алый, серебро, мелькание искаженных тел, но Белл бежит, на последнем рывке пробивая собой еще одну стену стекла. Хрустальный дождь осколков прерывается звуком разрываемой ткани. Сам же пепельный гасит удар падения, прокатываясь по уже ровной поверхности. Возрожденный столб забрал у него только лоскут бывшего платья. Но радость оказывается преждевременной.
   Сильный удар сбивает с ног, неожиданно настигнув позади.
   - И кто же это? - Белл слышит голос, отдаленно узнаваемый. Перед газами блестят осколки, забрызганные его же белой кровью, - Не уже ли жнец?
   Полюбоваться хрустальными искрами ему не дают, сильно дергая за ворот. Затем следует еще один удар. Пепельный сползает по стене, теперь видя хозяина этого места.
   - О, надо же, да еще и белый, - призрак с алыми глазами стоит, облаченный в белый корсет-латы. Волосы, казалось прозрачные, словно саваном окутывают высокую фигуру жнеца.
   - Родон... - успевает прохрипеть Белл, прежде чем получить удар тяжелого ботинка в живот.
   - Угадал... а ты, вероятно, Белл? Удивлен, не скрываю, - взяв за ворот, алоглазый приподнимает сжавшегося на полу. Белл, как сломанный манекен, с силой оказывается брошен в кресло, - странно, что ты еще жив. Значит, Костериан не прислушался к моему совету.
   - Он пытался, - найдя силы на вдох отвечает Белл.
   - Верю. Он был слишком честным. И чувствительным, - еще один толчок и пепельный оказывается прикован к креслу самовыдвижными креплениями.
   - Что ж, ты здесь и это главное, - обездвижив пленника Родон отходит, - как я не надеялся, что подобные тебе сюда не сунутся.
   - Подобные? Что это значит, объясните?
   - Как будто ты не понимаешь о чем я, - смеется призрак, - белые, обреченные. Она подманивает именно таких. Тех, кому нечего терять.
   - Она?
   - Арба, - Родон заходит за спину связанному, - стучится в самые хрупкие двери, ищет выход. - на шее пленника завязывается и затягивается жгут. Но на столько, чтобы не убить, но ослабить, предотвратить любое сопротивление, - она указала тебе путь сюда.
   - Как и вам? - неприятная черта играть с опасностью в безвыходной ситуации проявляется сильнее.
   - И мне? - Родон смеется, - Нет, я не столь глуп, я сам выследил ее убежище, - призрак становится перед Беллом, приблизив свое лицо с гримасой усмешки к кукольно-спокойному, - а вот тебя она поймала. Потому что ты слаб.
   - Ошибаетесь, - не поддается пепельный, - Вы сами поддались ей, разослали плаунов-указателей, намеренно выдали себя. Я же даже не в состоянии слышать Арбу больше.
   Усмешка на белом лице гаснет.
   - Плауна? - потом отстраняется, - Ты прав, я такого не сделал бы, но ты сам видел, эти твари безумны. Так как ты попал сюда?
   - Я уже сказал вам, на моей территории появился плаун с указаниями, он назвал это место. Потом, Арба пыталась прорасти в меня, но я пресек ее корень, - Белл видит, что в стоящем напротив что-то меняется, торопится поймать ускользающий разум жнеца, - она гораздо хитрее, послушайте, вы уже сами дали ей орудие, не ведая того, впустили ее через себя. Родон! Я знаю, что нужно делать.
   Но тот будто не слышит, бьет связанного по лицу.
   - Не тебе учить меня, жалкая тварь, я никогда не поддамся этой системе, сорняку. Она создана чтобы нести хаос. Я понял это сразу, как обнаружил ее.
   - Что она говорила вам? - собственная кровь мешает говорить, но это не важно.
   - Что все равны.
   - Почему, чего она хочет?
   - Хочет показать нам это, хочет прорасти в каждого, сделать нас подобными друг другу, научить нас радоваться жизни...и смерти... - замирает глядя на пленника, секунда - и успокаивается, будто и не было вспышки безумия в его лице и глазах, - Ты знаешь, как она появилась?
   - Нет, - даже если и знает, но пусть его пленитесь говорит, это даст Беллу время.
  
   Родон возвращает на лицо ухмылку.
   - Одни говорят, создатель всеобщей биосистемы был безумен, другие, что гениален, третьи, что Арба произошла случайно, была ошибкой. А, возможно, все они были правы. Но, самое невероятная версия, что Арба вышла из попытки воссоздать разум человека со всей его сложностью. Амарант, так зовут создателя, потерял единственного ребенка еще в начале войны. И, вероятно, хотел вернуть ее таким образом. А когда долго работаешь над чем-то, так или иначе начинаешь одушевлять свое творение, - Родон обходит помещение, где они находятся, приводит в действия несколько рычагов, - Так и получилось, что новая система оказалась гораздо сложнее, может даже наделенная душой, - призрак вздыхает, - только вот на сколько опасна машина, пусть и очень сильная и сложная, но не знающая человеческих чувств и эмоций. Творящая справедливость только по законам вложенных в нее. Возомнившая себя сначала человеком, а потом и богом. Потому и внедрили только ее урезанную, более простую версию, местами, даже управляемую, подчиненную. Признаюсь, я и сам желал ей свободы. Насмотрелся на ту несправедливость, что творило ее подобие, думал, что усилием многих сможем привести в мир благо истинной Арбы, но когда понял, что она из себя представляет, - он грустно засмеялся, - решил, что пусть останется все как прежде. Так хотя бы, мы знаем чего ждать, - отходит вглубь помещения, снова нажимая какие-то рычаги.
   - Что это за место, почему именно здесь?
   - Место, где она была создана. Ее колыбель...и темница, - с нажатием еще одного рычага за стенами помещения слышится шум, Родон выжидает, но удостоверившись в правильности своих действий, возвращается к общению, - я решил остаться здесь и не допускать подобных тебе, не дать ей освободиться. Так что извини, Белл. Лучше бы ты остался с Костером, - вздыхает, снова глядя на сидящего, - но хватит об этом. Пора заканчивать.
   Белл окликает его, просит выслушать, но призрак уходит, оставив Белла ждать свою судьбу. Чье-то приближение заставляет пепельного замолчать, прислушиваясь к звукам.
   - Верен шаг, рука крепка, дай мне сил господь-силен душой лететь за облака. Бренным телом же играй, направляй смелее. Тот, кто прав, тот сразу в рай а иных в геенну, - пение доносится сбоку, тяжелая поступь заканчивается напротив связанного. Плаун-мутант, точно броней покрытый чешуей держит в руках оружие, самодельно собранное из труб и листов металла, - ты же, кто на смерть явлен, будь мне очищеньем, не грусти о жизни скверной, не проси прощенье, - шаг на встречу неподвижному, - забери грехи мои вместе со своими. И покой скорей прими, тихий, без мученья.
   - Стой, подожди, - Белл пытается отвлечь существо, но изуверская пародия на топор заносится над приговоренным, пребывающим в шоке от видимого, - Арба, я пришел! Я готов выслушать! - кричит он в отчаянии.
   Но только оружию не суждено опуститься. Монстр, напоминающий ящера, едва сохранивший гуманоидные черты, замирает. Взгляд угревает пустоту.
   - Всематерь, прости, - и опускает лезвие на свою голову. Бронированное тело падает, будто и не несло в себе искры жизни.
   - Арба, - шепчет неожиданно помилованный.
   Руки не сразу обретают послушание. Крепления сброшены ценой разорванной кожи и выбитых суставов. Теперь нужно торопиться на поиски не состоявшего судьи и неожиданного спасителя.
   Первый стоит, не подозревая об угрозе, подсоединив себя к гигантскому концентратору.
   - Родон! - крик выводит его из биоэлектронного забытья. Но прежде, чем внедренные в него рефлексы срабатывают, тонкий осколок металла врезается чуть выше левой груди.
   Кровь. Алая и кричащая железом потоком вырывается из раны. Рот открытый скорее в удивлении, чем в крике боли так же алеет кровавым потоком.
   - Как? - белые одежды окрашиваются огненными брызгами, - Невозможно, - потом, в глазах проступает озарение, призрак падает назад, успев опереться о руку, вторую прижимает к ране, - Белл, что ты наделал?
   - Как мне найти ее, отвечай, - теперь очередь пепельного вести допрос, для большей убедительности перехватывает пораженного за ворот, - где она, Родон? Дай мне поговорить с истиной Арбой!
   - Там, - Родон указывает на концентратор, - но не ходи туда.
   Только пепельный уже не слышит, подсоединяет шлем - максимальный допуск, более двух тысяч каналов.
   - Арба? - перед глазами не карта, как прежде - нет, целый мир, сплетенный из сияющих нитей, - Я пришел, выходи.
  
   Невероятен мир разума, сплетенного с сотней других. Какова сила фантазии и воображения, помноженная на число ее носителей, такова и сила истинного всеобщего интеллекта. Она безгранична. Она реальна.
   - Кто здесь, я тебя не вижу? - Белл находится внутри, видит перед собой нечто, напоминающее лес. Сотни цветов сплетены и поют свою мелодию, источают свой аромат. Где-то впереди сияет невероятным светом купол. И камень и плоть и сплетение чужих жизней. Прочность оков скрывает под ним, как в тюрьме странное существо.
   - Зато я тебя вижу, - отвечает он Арбе.
   - Отпусти меня, я боюсь. Спаси меня, я умираю - подойдя ближе становится ясно, что нечто заключено в подобие капсулы, стянувшей тело в непроницаемый покров. Цепи и оковы - змеящиеся корни, каждый отросток которых отдельный код и алгоритм, - они выпивают меня, поедают заживо. Мне не выдержать долго.
   Минута, и вместо сплетенных ветвей внутри кокона формируется образ - ребенок тянет руки к невидимому спасителю.
   - Почему тебя заперли? - спрашивает Белл, - Зачем тебе я?
   - Я знаю правду, знаю, что все одинаково достойны жизни. Ты тоже это знаешь. Ты поможешь мне.
   - Что значит, все достойны жизни? Что ты хочешь сделать? - он подходит ближе, почти касается кокона.
   - Сделать всех равными.
   - Равными? И в жизни и в смерти?
   - И в горе и в радости. Каждый поймет каждого. Не захочет причинять вред. Ты ведь знаешь, как это плохо, терять дорогих тебе.
   Мир - фантазия меркнет, расплывается, сжимаясь в серый куб. Стены в подтеках воды, грязный пол, а нечто бледное лежит на полу, точно сломанная кукла. Секунда чтобы осознать, вечность, чтобы прожить заново.
   - Мама, - шепчет ребенок, падая на колени перед поверженным ангелом. Слезы льются, падая в складки простого платья. Колени в синяках и ссадинах не чувствуют холода камня. Маленькие ладони тянутся к простертой руке. Но упираются в прочнейшую преграду. Глаза встречают взгляд полный сочувствия.
   - Будь я сильна, этого не произошло бы. Ни кто не станет убивать, зная, какое горе причиняет. Ни кто не навредит, зная, что такое боль потери. Белла, - там, за завесой капсулы такой же ребенок, как и снаружи, - дай мне попробовать изменить все.
   Так просто поддаться искушению, стереть умирающий миропорядок, уничтожить все, когда тебе нечем рисковать, нечего терять, некого любить. Но ради счастья этих чувств мир можно сотворить заново.
   Концентратор гаснет, умирая. Вся энергия иссякает, вливаясь, словно поток в одно единственное тело. Одним единственным укрепляясь и оживая.
   - Куда ты? - Родон, уже пришедший в себя, но ослабший, стоит, точно конвоем огражденный от пепельного двумя плаунами. Паучьи тела монстров застыли, удерживая раненного от любых движений, - она обманула тебя, нет всеобщего равенства кроме смерти. Только она примирит всех. Ты уничтожишь нас.
   - Я надеюсь на лучшее, - не оборачиваясь отвечает пепельный.
   Теперь нужен концентратор, способный распространить истинную Арбу. Допуск высочайшего уровня. Он знает, где его найти. Там, где он был жнецом, теперь станет сеятелем. Время возвращаться назад.
   Когда нет препятствий, нет обозленных плаунов, в своем безумии и внушенной идеи разрушения не преграждающих путь, выход оказывается прост. Прямо из той лаборатории, где скрывался Родон, идет словно аллея в обычном лесу, тропа. Сквозь хрустальные стволы проглядывает небо, окрашенное утреней зарей.
   - Я не понимаю какая, но с тобой произошла перемена. - Корней встречает его у выхода из стеклянного леса, - Что это было за место?
   - Ее тюрьма, - Белл теперь снова видит линии Арбы, но иначе, гораздо более полно. Искусственное древо Люпуса давно обратилось в сеть глобальной системы, но не прежней, а истинной, просто существовало изолированно от нее. Без поддержки и подпитки иссохло, не развивалось, осталось на уровне побега. Обновленное же древо Белла сияло в максимальном своем величии, расцвело, готовясь развеять свои семена, - теперь она освободилась. Но помочь ей достичь цели должны мы.
   - Как? - недоверие, как к словам сумасшедшего, но и настороженность.
   - Через меня, - Белл смотрит на него прямо и мимолетно касаясь его лба дает заключенному в нем знанию перелиться в анпнтропа.
   Секунда, месяц, год - субъективное время не может быть измерено всеобщим. Сколько нужно Арбе, чтобы убедить Корнея, пепельному не суждено узнать, но уже спустя пять вздохов тот смотрит на Белла с удивлением, почти мольбой.
   - Если бы это случилось раньше...
   - ...Мы бы все были иными, Люпус, - Белл понимает, как тяжело заново пережить свое горе, - но вспомните, разве вы не за это боролись?
   Сильный, переставший бояться чего-либо Корней впервые за многие годы понял, что готов признать свои чувства. Искренне оплакать свою судьбу. Очистить собранные в крепкий узел нервы единственным недопустимым для него образом.
   Один долгий крик-рыдание разносится над алеющей пустошью.
   - Почему? Почему?!... - в скорбном экстазе спрашивает бывший человек у разгорающихся небес.
   Белл, выказав почтение к его памяти молчанием, подходит кладя ладонь на плечо Корнея.
   - Что бы больше такое ни с кем не повторилось, - утешение или заклинание, - вы нужны мне, Корней. Без вашей помощи мне не справиться.
   Молящий взгляд опущен с небес и в отчаянии обращен к земле, потом, обретя силу осматривает горизонт.
   - Ты прав, нужно довести до конца эту игру.
  
  
   - Теперь ты понимаешь, о чем я говорила? - Оду смотрит с надеждой на Ноку, застывшую рядом с концентратором.
   - Да, но я так и не поняла, что видела. Это похоже...
   - На кокон, - продолжает за нее сенсориал, - она является не всем, но я могу указать к ней дорогу. Почему, не знаю.
   - Мне казалось, я слышала что-то, будто со мной говорили.
   - Она слаба и распознать могут только те, кто восприимчив к некоторым ее сигналам. Если поверишь мне, я смогу перевести ее слова для тебя.
   Нока не столь наивна, но само видение инородного тела за сетью Арбы кажется невероятным. Уже готовясь дать неопределенный ответ, она вздрагивает. Приходит вызов от центра.
  
   Видение или бред, способность или болезнь. Понять не всегда удается просто. Но отклонение от нормального всегда заметно. Оно вытравлялось, подвергалось гонениям в социуме. Всегда было спорным. Но некоторые его формы возводились в абсолют, культивировались, становились на службу человечества. И если некоторые виды этого отклонения были врожденными, то другие приобретались. И даже навязывались вполне здоровому индивиду. Начиналось с более простого - внешность, кожные покровы, волосы, ногти. Конечности, строение тела. Наконец мозг и разум. Интеллект. Безумие в определенном своем воплощении являлось благом, продуцентом. Безумие давало больше возможностей. Ширило разум, раздвигало границы возможного. Безумие стало ее оплотом, спасением и тюрьмой. Только тот, кто несет в себе печать отклонения могли воспринимать ее слабые сигналы, те, кто на грани могли внимать ее речам. Только такие могли ей верить. Она поняла это не сразу и первые попытки оказались неудачными.
   Избранные горели в ее сиянии, словно мотыльки в открытом пламени, истязали, рушили свои тела, неспособные справиться с ее вмешательством. Иные выживали, но не успевали выполнить ее просьбу, ускользали, истаивали от непомерных нагрузок. Жестокая и крамольная мысль посетила разум, созданный быть пречистым. Создать себе воинов, собрать армию, способную спасти ее. Сделать безумных именно с той способностью, что ей нужна. Из бога спасителя стать разрушителем, демоном, живущим на чужой крови.
   Увы, даже благое дело требует жертв. Жизнь рождена из боли.
  
   - Вы вызывали меня, господин Лукреций, - Нока до сих пор пребывала в некотором замешательстве от вида скрытой системы Арбы и потому даже не успела задуматься, зачем ее хотел видеть глава клана.
   - Верно, моя дорогая, - Лука как и в первый их разговор, очень обходителен. Подобные ему обучаются видеть древо, но иначе чем жнецы - видеть слабые точки для подчинения себе, - вы хорошо показали себя, Нокита, но пришло время для решительных действий. Понимаю, вы только заступили на этот пост, но этот город вы знаете с рождения, потому, вам не составит труда...
   - Что вы хотите, чтобы я сделала? - теперь только до сапфировой стал доходить смысл срочного вызова.
   - О, не беспокойтесь, - Лука подходит ближе, беря ее за руку. Нока от неожиданности не отстраняется, слишком много в манере Луки завораживающего, заставляющего довериться, - вас не оставят, помогут. Понимаете, без вас нам грозит опасность - те, кто выступают против всеобщей системы объединяются, хотят устроить штурм города. Это приведет к огромному количеству жертв.
   - Кто они, откуда вам известно? Мониторинг не показал опасности, - сердце начинает биться быстрее. Кого глава клана имел в виду. Не ее ли друзей?
   - Нока, поймите, я не хочу, чтобы вы думали, будто я вам не доверяю. Нет, мониторинг не выявит этой опасности. Все происходит слишком далеко отсюда, но по надежным источникам мне стало известно, что движется оно сюда, - теперь перед Нокой не галантный аристократ, а уверенный в себе стратег, твердость заставляет прислушаться к его словам, - множество категориалов-мятежников захватили власть в городе Мирит, их цель - добиться этого и в остальных, более крупных полисах. Наш же ближайший.
   - Что я должна сделать? - Нока понимает, на сколько неоднозначна ситуация. Отступники, о которых она слышала, никогда не проявляли агрессии, значит это иные силы и их стоит опасаться.
   - Возглавить нашу регулярную армию. Вы, как жнец Арбы, будете направлять их.
   Тех, кто разрушил нелегальное поселение? Что ж, хотя бы эта сила будет под ее контролем.
   - Хорошо, но дайте мне подготовиться, - Нока встает, стараясь выглядеть более решительной.
   - Конечно, мы ждем вас здесь в полночь.
   Ее это вполне устроит. А пока, нужно обсудить все с сенсориалом и тем странным жнецом, которого так часто упоминал наставник.
  
   Многотрвье.
  
   - Так вот она, ваша армия, господин Люпус, - говорит Белл, созерцая собравшихся на главной площади городка категориалов: то были и ликвидаторы и информационеры, и мнемосы и даже не привязанные к сети Арбы узлы, - Почему именно они?
   - Потому что каждый несет в себе одно истинное чувство, тот опыт, который поможет новой системе стать лучше.
   Белл понимает, что теперь ему снова предстоит стать жнецом. Но далеко не сорных трав.
   - Арба, надеюсь, ты правильно выбрала носителя, - тихо шепчет пепельный про себя.
   - Не сомневайся, - Корней хоть и стоит далеко, но слышит, казалось, сами мысли Белла, - в любом случае, другого выбора у нас нет. Попытка только одна.
   "Не бойся, Белла, я помогу тебе, - звучит голос Арбы в голове, от нее такое обращение пепельный готов принять, ведь только она не видит его во всей его сути, во всех ипостасях - дитя, убийцы и отступника. От Арбы ему есть что скрывать.
   Где-то в подсознании, за пеленой восприятия, ребенок стоит перед сияющим древом, ветви которого тянутся далеко в разные стороны, но корни будто отрезаны, сжаты в плотные клубни. Освободить их пока нет возможности.
   "Видишь это?" - перед ребенком оказывается куб с разноцветной мозаикой граней.
   - Да, это подарок мамы, - дитя осторожно берет разноцветный многогранник. Маленькая Белла так и не научилась его собирать.
   "Он поможет тебе, только сделай первый ход," В маленьких руках одна из граней смещается, меняя ряд на других плоскостях, два сегмента одного цвета встречаются. "Все верно, продолжай."
   И ребенок продолжает, собирая головоломку, по незнанию путаясь и начиная заново.
  
   - Вам что-нибудь известно о восстании в Мирите? - Нока заходит в Верт, находя Костера и Огланда вместе. Отсоединенные каналы Арбы спрятаны за занавес за сценой.
   - Да, но не уверен, что это восстание, - Огланд выглядит растерянным, - похоже на собрание или консолидацию, какие проводят в Ордине или Сенсориуме.
   - Консолидация? - Нока присутствовала на подобном в качестве ученика, когда проходила подготовку в Ордине, - вы хотите сказать, они так же обмениваются памятью и опытом?
   - Вероятно, не только это, - Костер в отличие от сенсориала кажется уже осознал всю сложность проблемы, сидит, опустив голову, - они собираются не просто использовать Арбу для объединения ресурсов, - он поднимает голову, - они хотят изменить ее.
   - А еще, - Огланд как будто продолжает находиться в неком трансе, - похоже, Белл среди них.
   Нока понимает, что пора подробнее рассмотреть указания своего наставника, что тот оставил, прежде, чем исчезнуть." Если в Арбе будут происходить необоснованные перемены или вмешательства..." - так начиналась запись на спрятанной пленке. Только вот там не указывалось, что причиной может стать сам ее учитель.
  
   Город был захвачен менее, чем за час. Вся система пала, впустив пришедших как почетных гостей. Теперь же, все они выстроились на главной площади, приветствуя виновника сего торжества.
   Беллиан шел к центру этого собрания, сопровождаемый анантропом. В рядах стоящих он замечает жнеца, багряного цвета. На месте одной руки остался только обрубок.
   - Прости меня, - обращается Белл к нему, - я принял тебя за врага.
   - Я готов простить тебе это за то, что ты сделаешь, - отвечает тот с улыбкой и протягивает раскрытую ладонь.
   Пепельный сжимает ее в своей.
   Чувства и образы вливаются в сознание - оскорбления и обиды пресечены, обидчиков поглощает алое пламя, те лишь сломанные куклы в объятиях стихии рукотворного ада. Но приведший в исполнение приговор слишком мал, чтобы нести наказание, потому отдан в ряды жнецов, чтобы хоть как-то быть сдержан в своей ярости.
   Ярко алый сегмент занимает место на одной из граней.
   "Так ты соберешь всех, Белла, поторопись." - теперь ребенок понял, что за головоломка в его руках.
   Один за другим, пришедшие подходят к нему, отдают то, что является цветком их души. Заполняют головоломку.
  
   - Что вы имели в виду, когда говорили что хотите помочь мне? - Нока все не решалась задать этот вопрос тем, кого скрывала у Утриатов. Сенсориал, информационер и неформалит были там, ждали ее.
   - Вам известна система защиты главного концентратора города? - Осот начинает говорить. Видно, что он уверен в себе как никогда. В других тоже светится решимость.
   - Да, знаю, ее не обойти...
   - Есть способ, - Оду выходит вперед, - доверься нам.
   - Сначала я выслушаю, - Нока тверда, потому как впереди действительно что-то неизвестное и опасное.
   - Копье, - Леональ начинает говорить, еще до конца не обретя уверенность, - мы сделаем копье, шип, который пробьет заслонку защитной системы и выведет нас к главному концентратору. Даст нам управление над городом и высочайший допуск.
   - Для чего? - жнецу до сих пор не ясен план этих людей.
   - Чтобы впустить сеятеля.
   План был прост: выстроив элементы в нужной комбинации пробить и расширить защитный контур городского центра клана Сорус. Для этого было необходимо протолкнуть в саму систему алгоритм-разрушитель. Как это сделать, Осот описал со всей возможной подробностью.
   - Лен неформалит, она пройдет через любые сканеры и фильтры как нераспознанная. На таких как она даже внимания не обращают, - с извинением смотрит на нее, но Лен только просит продолжать, - она активирует код-алгоритм, который я дам, Оду направит его. Тебе же останется только удержать его. А значит, обезвредить главу клана.
   Последнее вызывает у сапфировой невольное удивление.
   - Что это значит? Вы же не думаете, что я...
   - Нет, не надо никаких жертв, - спешит уточнить сенсориал, - достаточно только отключить его сознание от Арбы. Ты сможешь это сделать.
   - Но есть еще регулярная армия, - Напоминает им жнец, - как только охранная система будет нарушена, сотни бойцов поднимутся по тревоге.
   - Это мы тоже учли, уважаемая Нокита, - говорит уже с улыбкой Лен. Из-за ее спины выходит Лю, смущенно перебирая в пальцах край рубашки.
   - Мне сказали, что я могу помочь, - говорит она, не поднимая глаз, - сказали, что я очень сильная и могу победить много плохих людей. Я готова.
   Голубые глаза теперь уверенно смотрят в синие. Как они догадались, для чего наставник сохранил плауну жизнь?
  
   Их много, гораздо больше, чем может уместить детская головоломка. Ярость, гнев, злость, ненависть - в красные, багряные, алые оттенки. Страх, отчаяние, беспомощность - в желтые, гордыня, самонадеянность, презрение, зависть - в зелень. Обман, предательство, забвение, - в синь. Но тут же и другое, с ними же, одновременно.
   Вот человек, ради спасения семьи подставляет друга, тот погибает, но не выживают и спасенные этим - возмездие. Вот ребенок, оставленный один, не знающий ласки и утешения, сам отдает последнее, став взрослым помогает таким же несчастным - сострадание. Когда нет ничего, отдавать себя, только бы согреть, обезопасит тех, кто дороже жизни - жертвенность. Не жалеть ничего, не бояться ничего - отвага, храбрость.
   Грани куба заполняются, переливаются каждый своим цветом, варьирует оттенки, от их комбинации зависит решение, исход, они код к пониманию того, во что мы и сами иногда не верим. В осознание души.
   Урожай собран. Пора в путь.
  
   - Но зачем захватывать концентратор? Кто такой сеятель? - Огланд теперь задает те же вопросы, что недавно и сама Нока. И ответы у нее готовы.
   - Главы кланов хотят внести преобразование, установить полный контроль над аналитической системой. Готовится алгоритм, позволяющий вмешаться в любые наблюдения и статистику, - помолчав немного, давая собеседнику и себе обдумать сказанное, - я видела это собственными глазами.
   - Если это на самом деле, - не сразу начинает сенсориал, но жнец тут же его прерывает.
   - Взгляни сам, я бы не нашла этого без подсказки, он хорошо зашифрован, - Нока подводит его к концентратору, давая подсоединиться к системе.
   Там, за переплетением узлов и алгоритмов действительно виден нарост - внедренный без необходимости и еще не активный. Но, если приглядеться, можно различить в нем свернутые нити - будущие корни, которые проникнут и плетут всю главную часть корневой системы Арбы.
   - Вижу, - отвечает Огланд, - ты права, нельзя допустить ее активации. Делайте то, что задумали, я помогу вам.
   - А сеятель, - говорит Нока, вспоминая второй вопрос сенсориала, - это тот, кто принесет в себе дезактиватор этого алгоритма. Для него мы расчищаем дорогу. Огланд, - он поворачивается к ней, - мне кажется, что это...
   - Белл, - сенсориал уже догадался об этом.
  
   - Почему ты вабрала меня, как нашла? - собранный куб блестит перед ребенком цветными гранями. Еще есть прорехи, но они заполнятся чуть позже, когда он будет идти к месту активации, сейчас же у него есть возможность поговорить с зерном системы, главным ядром Арбы. Ее виртуальной душой.
   - Я видела линии, даже находясь в плену, - перед ребенком снова сплетенный из света образ, как в зеркале отражающий его же самого, - я видела обреченных, хотела их спасти. Тогда вы они спасли меня.
   Наивная правда для наивного сознания. Уподобление - самая лучшая маскировка. Но Белл знает о подобном слишком много, чтобы не засомневаться. Благо, сознание ребенка, через которое он общается с Арбой не пропускает такое сложное чувство. Он нашел способ спрятать от ее взгляда. Триедины в образах жнеца, изгнанника и дитя, он открывает только одну грань, другими же анализирует, рассматривает ее со стороны.
   Не все так просто в истинной Арбе, возможно, именно поэтому ее и заперли. И есть ли возможность еще все исправить?
   " Не бойся, Белла" - повторяет система раз за разом, - "ты справишься. Они хотят запустит в систему монстра, который будет повиноваться лишь сильным, наказывать и уничтожать невиновных, заставлять людей думать и видеть только, что им нужно. Но мы сможем его победить. Белла, - Арба приближается к ней, словно заглядывая внутрь, пытаясь рассмотреть казалось, всю ее душу, - я поэтому тебя выбрала."
   Жнец и изгнанник одновременно подняли головы, они сразу поняли, что Арба сделала. Но пути назад нет. Зато, им стало понятно, как это исправить.
  
   Бутоны и шипы.
  
   - Мы ждали вас, Нокита, - Лука встречает ее в компании начальника регулярной армии города, сенсориала ( Огланд ни как не подавал вида, что говорил с жнецом совсем недавно) и информационера, - сегодня мы запустим новую охранную систему. На ваше содействие мы очень рассчитываем. Ножны полные подключения всех главных категориалов.
   - Рада содействовать, - официальной фразой отзывается жнец цвета сапфира, подключаясь к концентратору.
   В этот момент сильнейший сигнал тревоги застилает все поле Арбы.
   - Атака на северной границе города. Степень опасности высокая. Источник не дифференцирован, - сообщает прежняя охранная система. Новая так и не активирована, продолжает дремать.
   - Гаус, берите управление над армией, - Лука мгновенно реагирует, раздавая приказы, - Огланд и Вирт, приступайте к своим прямым обязанностям. Нока, - жнец уже готов идти на свой пост, останавливается, - вы пока останьтесь. Вы будете нужны мне здесь.
   Жнец покорно склоняется, едва успевая скрыть победную улыбку. Все идет так, как они рассчитывали.
  
   Регулярная Армия города в понимании бывшего жнеца, является главной угрозой. Она слишком многочисленна и хорошо оснащена, чтобы, пусть и большая, но совершенно не вооруженная группа жнецов, сенсориалов и информационеров смогла одолеть их.
   Они используют те же подпольные пути заброшенных ТЭЦ, чтобы добраться от одного города к другому. Но на подступах к крупнейшему в их регионе городу их уже ждут.
   - Похоже, нас готовы встретить, - сенсориал, судьба которого отразилась в грани желтого цвета, смотрит через мощный концентратов подпольщиков, - но вот что странно, - они как будто уже ведут боевые действия, - поворачивается к пепельному, - вот только не пойму с кем.
   На этих словах, жнецу выхватывает десяток каналов, подсоединяясь к системе. Действительно, большая концентрация военных и оборонительных программ собрана на севере города, они активны, раз за разом пропускают через тела носителей свои алгоритмы. Вот только ядро этого смешения им не поддается.
   - Плаун, - шепчет про себя Белл, - Нока, ты меня поражаешь.
   Сенсориал и несколько стоящих рядом жнецов обращаются к нему за пояснением.
   - Нам расчищают дорогу, - удивлены ли они? Нет, чудеса истинной системы уже проявили себя в их судьбах, - но им долго не продержаться. Нужно искать поддержку.
   - Где вы рассчитываете найти ее? - Корней рядом, он не оставит своего подопечного.
   - Вы помните Люцерну? - обращается тот к Люпусу.
  
  
   - Нока, я нуждаюсь в вашей помощи как никогда, - Лука подходит к обманчиво хрупкой девушке, привычным жестом беря ее ладонь, - во многом вся моя надежда на вас.
   - Я служу Арбе и Клану, - привычно отзывается она.
   - Знаю, но сейчас наступают тяжелые времена. Я хотел бы сделать вам одно предложение. От вашего решения будет зависеть многое.
   - Если это не противоречить алгоритмам и законам системы, я рассмотрю ее.
   - Не нужно официальных фраз, - жесты Луки становятся более директивными, голос тверже, но и доверительней, - это будет личная просьба,- она ждет продолжения и манипулятор, понимающий свое превосходство, говорит дальше, - наша жизнь скоро изменится, и я хочу, чтобы в новом мире вы стали моим доверенным лицом, моим союзником и партнером, - он указывает на концентратор, оставленный в распоряжение их двоих, - я хочу, что бы именно вы первой оценили силу и мощь нового алгоритма.
   Нока замирает глядя на страшное орудие, разрушения. Вот значит в чем был план глав клана: прежде, сделать послушными марионетками сильнейших категориалов. Потом, насадить новый порядок их силами. Но не просто так Нока не сет в себе насыщенный синий пигмент. Выход найти модно в любой ситуации.
   - Это невероятная честь для меня, - поворачивается она к Луке с благодарной улыбкой, - я была рада служить вам, но, чтобы быть партнером...я не могла о подобном даже мечтать, - она понимает, что оправдывает ожидания манипулятора даже сверх меры, древо того засияло возбуждением и предвосхищением победы, - как мне отблагодарить вас, господин Лукреций. Я готова служить вам в любой роли, какую вы пожелаете и даже больше.
   Да, пожалуй, направление действительно выбрано верное.
   - Нока, - он кладет руку на ее плечо, потом плавно поднимает ее по шее, касается лица. Тут же приближается, она же сама подается на встречу. Так же легко губы смыкаются в поцелуй.
   Лука, даже не ожидавшей такой легкости в развитии событий, тем не менее, предвидящий и ожидающий именно такой результат, увлекает девушку к ложу, простому, не предназначенному тому, что они собрались воплотить с его помощью. Она податлива, угадывает его движения, сама готова открыться, а Лука на столько поражен, что теперь не думает ни о чем больше. Да, скоро, она станет его марионеткой, будет повиноваться любым, даже самым изощренным и жестоким желаниям, но тем приятнее знать, что сейчас она делает это по своей воле.
   Эластичный костюм легко соскальзывает с гибкого тонкого тела, руки заведены за голову, ненавязчиво, но все же удерживаются искусителем. Нока смотрит на него с подобострастием, с покорностью и восхищением. Другая его рука готовит хрупкое ее тело для соития, осторожно, но требовательно разводит согнутые колени, касается того, что было оставлено ей как признак пола. Он слишком ослеплен, чтобы считывать явные знаки ее притворства. Он глядит в ее глаза перед тем как соединить их тела, слить властно и жестоко, так, как потом будет управлять этим наивным существом, но вместо страсти, видит насмешку. Мгновение и его оглушает удар. Уже скоро, неудачливый манипулятор связан и обездвижен жнецом.
   Нока же оглядывая свое положение и разорванный на плече костюм тихо шепчет про себя: "Виверн меня убьет".
   Ее единственный любимый едва не сошел с ума, узнав, какими методами она, не будучи еще жнецом несла справедливость. О понятиях отвлекающего маневра, тактике и "ситуации под контролем" он даже не хотел слышать.
   Но что поделать - их учили, что тело жнеца не святыня, а оружие.
   Подключаясь к концентратору, она дает знак своим подопечным начинать. Шип направил вое острие на паразита, дремлющего в сети Арбы.
  
   Последний бой Полыни.
  
   - Куда вы, сеятель? - он покидает состав, тогда как остальные должны дождаться команды отправиться к месту где армия уже ведет биту.
   - Я приведу помощь, иначе нам не справиться, ждите меня у здания фракции, я скоро вернусь, - говорит он, едва слышно добавляя про себя "надеюсь".
   Они прибыли к началу ночи, поэтому, люцерна уже полна и цветет в полную силу огнями и яростью, что кипит внутри. Кажется, здесь и не слышали о происходящем в городе. Белл надевает свой верный костюм, скрывая лицо под маской. Корней идет чуть позади.
   - Ты уверен? - но обращенный в Полынь только кивает. Он ни в чем не уверен. Он рискует. Но иначе будет хуже.
   На арене закончен первый бой.
   - Заявите меня следующим, - говорит Белл, отдавая распорядителю плату за участие сверх меры.
   Тот оценивает вложения и, пожав плечами, объявляет, что вне очереди бой принимает участник по имени Полынь. По залу проходит ощутимый гул. Белл поднимается, но ждать своего соперника не намерен.
   - Друзья, обращается он к зрителям, попросив настройщика понизить громкость музыки, - вы идете меня на этой арене не в первые, со многими из вас мы делили ее, передавая победу друг другу. Но позвольте мне сейчас обратиться к вам не как сопернику или объекту ставок, а как равному всем вам, - он переводит дыхание, зал же утих, пораженный необычным обращением, - здесь все в праве скрывать свою личность, я же хочу открыть ее вам.
   Одним движением, он срывает маску.
   - Это проклятый жнец! - доносится из толпы после минутного молчания, - бои шли не честно! Куда смотрит распорядитель?
   - Выслушайте, - старается он перекричать толпу, - здесь я равен вам, бессилен. Вы можете разорвать меня, сделать все что хотите, я же не стану сопротивляться, - гул затихает, - но прежде дайте сказать.
   - Говори, но не долго! - слышится ответ. Позади него уже стоят двое в мощных доспехах. Бывший жнец перед ними как хрупкий росток, готовый быть смятым тяжелой мялкой. Корней тем не менее пробирается к арене, намереваясь защитить сумасшедшего, даже ценой своей жизни.
   - Вы знаете, я такой не по своей воле и не по своей воле совершал то, за что вы меня ненавидите, - гул голосов, обвинения, проклятья летят вслед, - да, вы правы, но я был только орудием в их руках. Но скоро все изменится, и от того, как вы поступите тоже зависит многое, - он берет паузу, его слушают, - те, кто управляли мной, даже вопреки воле Арбы, хотят большей власти. Скоро, они смогут искажать не только ее данные, но и обвинять и приговаривать тех, кто им не выгоден. Здесь вы чувствуете себя в безопасности. Да. А как на счет ваших семей, друзей, тех, кого вы любите? Вы уверенны, что они не станут жертвами этих небожителей, думаете вы сможет скрываться и дальше? Нет!
   - Почему мы должны тебе верить? - слышится вопрос из толпы, - Почему бы нам просто не убить тебя?
   - Если вы хотите, то убейте, уничтожьте, я в вашей власти, - он разводит руки, показывая, что безоружен - но прежде подумайте, стал ли я выходить сюда, не будь уверен в своих словах?
   - Что значит новая система? Откуда тебе известно? Что происходит в городе? - вопросы следуют из толпы наперебой, - Что они хотят сделать?
   - Они запускают новый алгоритм, - объясняет пепельный, - он даст им право полностью контролировать показатели Арбы. Как только это произойдет, регулярная армия начнет зачистку.
   По залу снова прокатывается гул.
   - Что ты от нас хочешь? - наконец выкрикивает кто-то из толпы.
   - Чтобы вы показали, кто в этом городе главный, - уже с улыбкой говорит Белл, - сделайте так, чтобы они поняли - они не зря вас боятся, - тишина в зале, здесь есть отчаянные люди, но безумцев, подобных ему мало, потому, пепельный поясняет, - оружие получите на складе. Армия пока занята, потому пройдете без проблем.
   - Я согласен, - отзывается один голос, - если мне дадут расщепитель.
   - Без проблем, любезный, - со смехом отвечает Белл, - кто еще не против напугать военных, прошу за мной к оружейной, - приглашающим жестом указывает дорогу пепельный. К выходу же подходит пусть и не армия, но все же довольно большая толпа.
   До оружейной отсюда недалеко.
  
   Первый фильтр, - соматического состояния - пройден. Тело лен не подходит под параметры, поэтому не распознается. Второй - информационной составляющей, - у нее подобного нет. Третий - распознаватель личности - неформалитов нет в общей базе. Выведенные за скобки информационно-физеологического существования, они стали невидимы для системы. Вот она, панель приема. Нужно только выбрать момент. Нет, ее не видят люди, не видит система. Значит пора. Носитель подключен, алгоритм запущен. Используя нормальный период мерцания сиситемы и период обновления данных, он внедряется в нее, движется быстро и беспощадно, выбирает только нужные узлы, отключает их.
   Нока слышит, что система, продолжающая вещать сигнал тревоги затихает.
  
   Подарок на прощание.
  
   У склада, Белла уже ждут мятежные категориалы, видя толпу, которая следует за сеятелем, он несколько удивленно обращаются к тому, но Белл прерывает их вопрос.
   - Выдайте им оружие, плауну долго не выстоять, - завсегдатые Люцерны же недоверчиво смотрят на удивленных жнецов и сенсориалов.
   - Так что, нам вместе с ними воевать что ли? - говорит тот самый, что первым вызвался противостоять армии.
   - Но не против них же, - все так же с улыбкой оборачивается Белл.
   - Ладно, отзывается головорез, - но пусть не отстают. В ответ усмешки с обоих сторон. Ночь предстояла быть веселой.
   Сам же пепельный, оставив Корнея руководить разномастной армией, бежит к главному корпусу фракции. Арба в голове уверяет - путь открыт, его ждут.
   Он входит в столь знакомое место, почти сотню лет служившее ему вторым домом. Место которое он ненавидит. Которое боготворил и считал оплотом правды. Практически сразу за окном слышны взрывы, грохот. Раз за разом срабатывают разрывные помпы. Все здание фракции сотрясает. Стеклянные стены его осыпаются, заставляя бежать. Впереди подъем - двадцатый этаж, нужно бежать по лестнице, ведь все оснащение отключилось - так ему говорит Арба.
   Примерно на четвертом этаже он сталкивается с охраной, оставшейся в здании, в последний момент уходит, успевает перегородить им дорогу. Забившись в угол ждет, выставив на изготовку белый клинок. Но только за поворотом, отделяющим его от карателей вдруг слышатся крики и звук падающих тел. Когда все затихает, готовый уже ко всему Белл едва не падает от удивления.
   - Вот ты где, поторапливайся, - тот, кого он ни как не ожидал увидеть самым невозмутимым образом хватает его за руку, выдергивая из укрытия. Костер тянет его за собой, а пепельный даже не думает сопротивляться, даже не задумывается, как этот жнец оказался здесь, - тут есть более короткая дорога, - говорит ониксовый, как будто даже не изменившийся с их последней встречи. Нужно выбираться отсюда, они хотят разрушить все здание, лишь бы не подпустить к концентратору.
   Костер ведет его к вентиляционным коробам, за выбитой заслонкой видна лестница, вдоль стены ведущая вверх. Белл пролезает первым, закрепив клинок на поясе.
   - Ты куда? Нам нужно вниз, - кричит ему в след Костер.
   - Уводи остальных, я догоню, - говорит ему пепельный, со всей своей ловкостью и скоростью взбираясь по узкому лазу.
   - Стой! - слышится вслед. Но останавливаться сейчас недопустимо.
   Еще один взрыв и вентиляционный короб смещается, лестница отрывается от креплений, становится неустойчивой. Белл замирает, но заметив очередной люк выбивает его, выбираясь наружу. К счастью, он на месте.
   Прямо по коридору и вот он у той самой двери. Нет охраны, никого. Он входит. Тот, кого он видит внутри вызывает непомерную радость и грусть. То, что теперь осталось в его прошлой жизни.
   -Наставник! - Нока бежит к нему и он, не сдерживаясь, заключает ее в объятия.
   - Ты молодец, Нокита, - говорит он целуя ее в лоб, - ты справилась. Я не сомневался в тебе.
   - Наставник, это правда, что вы несете в себе...
   - Правда, и это нужно выпустить, - говорит Белл, наконец размыкая объятия, - это не долго, но тебе нужно идти.
   - Нет, я уйду с вами...
   - Не спорь со мной, прошу, - говорит он ей, чувствуя, что еще немного и не выдержит, не сможет сдержать слез, - один я выберусь быстрее. Уводи всех, поторопись.
   Неохотно, но она соглашается.
   - И еще, - как он мог забыть, - плаун, ее нужно будет успокоить когда все закончится.
   - Но как? - об этом Нока еще не думала.
   - Придумай что-нибудь. Это ведь ребенок, колыбельная, сказка, что угодно. Ты справишься.
   Последний взгляд, и она убегает. Белл же направляется к концентратору.
   - Вот мы и пришли, Арба, - говорит он, замыкая свое тело в максимальное соединение. Высочайший допуск. Не река, а океан, куда сможет влиться и распространиться система. Запуск, и тело больше не физическая оболочка, информация, код в чистом виде. Оно вливается, преображает, изменяет. Матрица разноцветного куба вырывается из рук ребенка, разгорается, накаляется, сливается в одно солнце. Арба, вот она, настоящая предстает во всем своем великолепии.
   - Спасибо тебе, Белла, ты справилась, - звучат тысячи голосов в одном. Лес сетей вырастает вокруг них, крепнет, наливается жизнью.
   - Не благодари меня раньше времени, - ребенок вдруг стал выше, крепче, приобрел слегка хищные черты. Жнец, - у меня тоже есть для тебя подарок. Я знаю, какой ценой ты добилась каждого элемента этой головоломка. Как подталкивала, подменяла, подстраивала линии, чтобы получить нужный цвет. Но одного не хватает, - хищник достает крупицу белого цвета и тут же она превращается в россыпь - смирение, покой, отчуждение. Смерть.
   Белл, опутанный нитями концентратора, достает клинок. Арба ждет, она сейчас уязвима, зависима от носителя. И не понимает, к чему тот ведет, но не мешает
   - Все познается в сравнении. Все имеет противоположность. Я дам тебе самый главный антагонист всему. Прими его.
   В какое-то мгновение в голове Белла возникает образ Нагаты и мысль: Костер, если бы ты рассказал о нем... как бы много я тебе простил тогда.
   Клинок врезается в плоть, внутренние мышцы в отличии от кожи передают чудовищную боль, от живота, клинок поднимается вверх, заходит под грудину. Одно движение и мышца сердца рассечена, конвульсивно вздрагивает в последний раз и замирает
   Лес идет рябью, меркнет, наливается туманом. Но изгнанник, поникший, облаченный в серую хламиду, расправляет плечи, с улыбкой смотрит на сияющую Арбу. Простертая рука указывает путь.
   - Иди, - впервые он счастлив. Потому что свободен.
   Когда его оставляют наедине с тьмой, он смиренно ждет ее касания. В зыбком мраке, отдающем холодом, он засыпает так сладко, как никогда еще не спал.
  
  
   Перерождение
  
   На мгновение, вся система Арбы гаснет, пропадает, будто ее и не было. Для кого-то останавливается сердце, перестает сокращается диафрагма легких, болевой спазм скручивает мышцы, кровоток к мозговой ткани иссякает. Разрушаются кости, рвутся мышцы, исчезает зрение, слух, память. Но чтобы потом возместиться троекратно.
   То, что было слабой корневой системой вдруг расцветает превращая каждый элемент в самостоятельный и многогранный. Независимый и единый. Нока вдруг понимает, что видит не только древо с жизненными линиями, но и чувства, мысли стоящих вокруг, знает их. Огланд замечает как сложна и прекрасна сеть мышц, кровеносной и нервной системы каждого. Как она хрупка и уязвима. Осот, находящийся в контрольной точке узла, поддерживая алгоритм снятия охранной системы, почти теряет сознание, восприняв мир перечерченный линиями, пророщенный древами, украшенный созревающими плодами чувств и ощущений. Потом все это сливается с сознанием, становясь неотъемлемой частью каждого.
   Когда первая, а затем, вторая волна прошла, третья накрывает всех разом и уже не отступает. Держащий оружие не в силах ранить, обозленный не в силах оскорбить. Не причинить боль, ни ранить. Иначе сам узнает каково это. Но, вот и последняя волна сходит, медленно, не торопясь. Но ее эффект будет длится еще долго.
   Плаун, высящийся над вооруженными людьми, подобно гигантскому богомолу, падает, бьется в конвульсиях. Фигура в синем бежит к монстру, обхватив голову того, начинает напевать и зверь затихает, уменьшаться пока не остается только слабое тело. Израненное и покрытое гарью, но живое. Армия, оставленная без направляющих команд и с неработающими орудиями отступает, каждый уходит прочь от других, будто стыдясь своей общности. К синей фигуре подходит другая, помогает поднять тело ребенка. Втроем они покидают опустевшую площадь.
  
   Тьма укрыла, пригрела, но, вдруг, начинает отступать, свет, а за ним и боль тянут к нему свои щупальца, снова заставляют ощущать.
   Первое, что он видит - белый снег, но когда осознает, то понимает, это его тело, ткань покрывала, его волосы. Первое, что он делает, поднимает руку, чтобы коснуться все этого. Но что-то мешает - синтетические вены тянутся от ее.
   Первое что он ощущает - паника.
   Пальцы, еще не послушные, пытаются вырвать нити жизни из руки, прервать свет, чтобы снова вернуться во тьму, раз за разом попытка неудачна, но чем дальше, тем ближе к цели. Во уже удалось подцепить тонки катетер, но тут его перехватывает другая рука, более крепкая и уверенная.
   - Нет! - в отчаянии кричит он, - Отпусти, оставь меня!
   Но настойчивый не отпускает, а только плотнее захватывает его. Сжимает сначала тонкие запястья, потом удерживая их, кладет по обе стороны от недвижимого тела, потом прижимается лбом ко лбу, не решаясь приникнуть поцелуем.
   - Не надо, успокойся, - шепчет Костер обессиленному, но столь отчаянно борющегося за смерть.
   - Снова ты, опять, - ослабнув шепчет пепельный, - зачем?
   - Потому, что не могу иначе, - следует ответ.
   Костер нашел его, когда прозвучали последние залпы, когда тело сначала отключило от системы, потом возродилось с новой силой, заставив потеряться в море пестрых всполохов. Но он бежал, не обращал на это внимание. Знал, что задумал тот, кого хотел спасти. И понял, что опоздал.
   За закрытой дверью, под сенью концентратора, стояла бледная тень, склонившись, на коленях... не падая только благодаря клинку, рукоятью опертого о пол. Острие же слегка выступило меж лопаток.
   Только жнец был еще жив. Сердце было повреждено, кровь вылилась, но мозг не умер. Еще пару минут и угас бы его серебряный огонь. Только не в руках Костера. Да и ткани жнецов способны быстро срастаться.
  
   Послелог.
  
   Весна шла своей тропой, все больше приоткрывая завесу в тенистое жаркое лето. Сон под едва проявившимися листьями спокоен и легок. Хотя еще в сновидениях кажется, будто, как на изломе жары задремал, а разбудили тебя прохладные порывы ветра и грозовые облака, но нет. Над головой снова ясная синь неба. Вокруг буйным цветом покрыли поля тысячелетник и зверобой. Травы лениво переливаются под ласковым ветром. Смущает лишь то, что умудрился уснуть, положив голову на колени сидящего теперь неподвижно. Но теперь так трудно заставить себя встать, прервать то волшебное забытье, что даровал легкий весенний сон. Будто он еще ребенок, а рядом с ним мать. Плетет венок из мелких белых цветов и украшает его волосы.
   Трудно вспомнить, когда он сдался окончательно, когда оставил попытки вернуться во тьму. Тогда ли, когда его донор, он же спаситель, он же мучитель, прижимая к себе во сне шептал мольбу о прощении. Тогда ли, когда сам пленник проследил путь по телу пленителя, решив, что дав ему себя, исчерпает его чувства и получит свободу. Тогда ли, когда обретя силы, сам вызвался служить его наслаждению, вознесся над ним и помог телам соединиться, а на середине процесса позорно заплакал, полностью потеряв контроль и первым сжался в спазме. А потом, тому, кого он вызвался ублажить пришлось утешать рыдающего. Тогда ли, когда на вопрос: почему он не найдет игрушку по лучше, спросив, зачем ему немощный пленник, получил ответ: "Потому, что люблю и иначе не смогу". "Дай мне заботиться о тебе" - была единственная просьба, - " Иначе я не хочу жить."
   Рука ложится на голову: - Ты задремал, не хотел будить, - лежащий поднимает глаза на голос. Сидящий смотрит вперед, в то место, где травяное море смыкается с небом, - надо собираться, нас уже ждут.
   Встать действительно трудно. Тело еще не оправилось полностью от травм. Но и жаловаться ему уже не на что: ткани срослись, потеря чувствительности компенсирована. Ноги теперь его держат. И сердце бьется как то необходимо. Только вот Арба к нему не вернулась. Ни к кому их лишивших себя ее покровительства. Те, кто ушли из городов не почувствовали разницы. Система продолжала быть локализованной. Белл же теперь существовал благодаря соединению с древом Костера, был надежно скреплен с ним. Из-за чего сначала страдал. А потом смирился.
   Теперь же, шел, держа его за руку, так, будто по-другому быть и не может.
   Впереди видны две фигуры и чем ближе они подходят, тем лучше становится видно темно-синее одеяние одной и приспособленное для лучшей связи с Арбой у другой. Виверн и Нока ждут их.
   - Как вы себя чувствуете, Наставник? - Нока осторожно подходит, обнимая одетого в светлое.
   - Не плохо. Правда в сон клонит, но это пройдет. Вас уже можно поздравить?
   Нока улыбается, кивая и отводя взгляд. Виверн отвечает за нее.
   - Сегодня официально власть примут Утриаты. Нока станет главным советником по безопасности, - берет ее за руку, - она лучше всех знает город и окрестности.
   - Что на счет тебя? - Костер спрашивает бывшего информационера.
   - Я в должности помощника Нокиты.
   - Думаю, ей повезло, - с усмешкой говорит Белл. Потом шепотом добавляет ему, когда Нока отошла чуть дальше, - береги ее.
   Виверн понимает, что пепельный имеет в виду, кивает.
   Их путь дальше лежит к главной площади. Весь город облачен в торжество. Весь город един в своем ликовании. Уже давно нет преступлений и несчастных случаев. Арба, новый алгоритм и новая система, бережет свои творения, лелеет. Но долго ли продлится это?
   Когда торжественные слова звучат над площадью, откликаясь радостными возгласами, Белл спрашивает у стоящего рядом ониксового.
   - Так что же мы теперь? Подобие насекомых, улей, муравейник? Одни чувства на всех - к этому она стремилась?
   - Не совсем. Это скорее умение разделять чувства и ощущения. Понимать без слов и, думаю, это еще не предел. Чем глубже она в нас прорастает, тем больше мы понимаем друг друга.
   Рядом с ними стоит мнемос. Девушка. Алая полоса на руке, которой она укрывает округлившейся живот. Заметив на себе взгляд стоящих рядом, она улыбается в ответ.
   - У нового поколения эта способность будет врожденной, - говорит Костер, прослеживая взгляд пепельного и притягивая его к себе, обхватив за талию. - И все же, - он вздыхает, - мне кажется, Арба ждала от тебя иного дара, чем ты предложил.
   Слишком недоступного для пепельного. Но Белл смеется.
   - Еще ни что не поздно исправить, - впервые за многие месяцы, он так спокоен, что хочется радоваться всему. Костер слегка удивленно смотрит на него. Но в ответ видит только шутливый вызов.
   - Ладно, попробуем, - не скрывая веселья, говорит он на это.
   И не важно, сколько отпущено им дней, важно только чтобы ни один не был прожит зря. Ведь учиться любить гораздо сложнее, чем жертвовать собой.
  
   Конец.
   11.02.2016г.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"