Аннотация: Страшилка на тему шаманизма, перезагрузка
Морок
Что такое древняя земля? Земля не может быть древней, о ее возрасте гадают ученые, но вулканы до сих пор плюются лавой, расползаются материки, идет круговорот воды, атмосферы жизни. Она еще не прошла своей юности. Но мы далеко не первые, кто взрос на ее хлебах и считает себя ее единственными детьми.
Бессмысленность всякого рода измерений не дает покоя разуму человека. Он сопоставляет мир с самим собой, складывает, вычитает, делит его по своему подобию. Неопределенность общество не устраивает, в ней теряются привычки, уютные норки и способы жития, смысл существования.
А деятельный разум подобен мотыльку с мягкими, почти воздушными крыльями. Ему свойственна легкость и ломкость, он слишком неустойчив при столкновении с несгибаемой волей чуждой человеку реальности.
Свидетельства такого рода событий и столкновений невозможно отрицать. Но особая, присущая только им неоднозначность, отсутствие практического смысла, делает факты невозможными для слушателей и самих потерпевших. Их стараются быстрее забыть, от них открещиваются заговорами и святой водой. Их участники борются с ними словно с порчей и, чаще всего, возвращаются к нам, в привычную длань обыденного время провождения.
Слово "морок" трудно встретить в лингвистических словарях, его нет среди мифов народов мира и общепринятой речи. Далекие к нам пращуры славяне упоминают о существе с таким именем, как о крайне коварном, злобном, связанным с болотной тьмой. Встреча с ним, это плутание среди туманов и предзимнего холода, усталость и страх полного одиночества. Для обычного, среднего, даже интеллигентного материалиста, такая встреча может быть разрушением личности до самых глубин.
В честь такого праздника прикончили гуся. Да не как-нибудь, а в огромный казан, слегка подтопили, чтобы жирка дал, а потом в печку и на полную мощность. Лучка бросил головки три отменного, малинового "Барон" по наименованию, а по вкусу сплошной караул.
Морковочку Игорь Моисеевич любил не с детства, а с праведной зрелости, когда умом просыпаться начал. Это ведь только дети ее через губу плюют и рожицы корчат, а настоящему гурману без морковки не попасть в маковинку. Она ведь сластена, да не кулинарная, а что ни есть мясная. Даже когда мякоть хрустящей корочкой, и то чувствуешь ее сладковато-янтарный привкус.
Ну, а когда эта радость внутри казана слюни пустила, расслоилась на соус, оранжевым жирком одернулась до прозрачности, тут ее на водичке и женить время. А к водичке и ягодку барбарис, и чутка приправки тминной, и веточку смородины, будто штоф водки на брудершафт.
И только тогда рису. Хорошего китайского и индийского к нам не везут. Они сами к себе варнаками не бывают, поставляют, что роже негоже, но выход найдем, даже два. Один - денег не пожалеть, второй с куском своей крови отрываю вам от честности. Обыкновенный краснодарский, круглый рис высшего сорта - на плов в самый раз.
Сколько сыпать, и воду до какой риски? Так только идиоты спрашивают. Ты поинтересуйся еще, что там у меня в отдельной миске нашинковано, так мелко, что кажется паштет. Я тебе за эту тайну и Родину продам.
А когда подавать, то казан кверху дном и на поднос в виде янтарно -коричнево - белой горки. И рассольчик из-под огурчиков не забыть, да под "Данилова". По соточке хлопнули, и на душе, как с утра в июле.
А повод надо сказать значительный - и прожали и назначали одновременно. Арсения Палыча Широпалого прямиком в Край, а Моисеича начальником отдела аренды в КУМИ г. Мухосранска. Командовать магазинами, да ателье, парикмахерскими не должность, а сплошной хлебосол.
Как на два литра вздрогнули: коллектив лысинами и бюстгальтерами помолодел, уже целоваться и плясать принялись, и пепел стряхивали в кадку от фикуса. Но до дебоша не допускало положение. Народец в табеле о рангах, он себя при начальстве держит в узде.
Моисеич к концу осоловел, тупо уставился на раздробленный в шикарных объедках стол, кряхтел и вислогубо покашливал, порываясь почесать далекую спину. Его дружески хлопали по плечам, пьяно хохотали бабы в передней. А за окном неожиданно профессиональным голосом Настасьи Павловны, кто-то выводил народное "Ой мороз, мороз!"
Хозяин налил себе в фужер порцию зеленовато-желтого рассола и неожиданно обнаружил, что гости ушли. В воздухе плавали радужные круги, дым висел у навзничь раскрытой форточки, и Моисеевич пьяно и радостно хрюкнул, представляя завтрашнюю реакцию жены. Сегодня-то она у мамы, а завтра от тещи и на уборку территории, на коммунистический субботник. Он вышел в прихожую, раскрыл дверь, и тут его разобрало.
--
Все на КОММУНИСТИЧЕСКИЙ СУББОТНИК!!! - проорал на весь пустой подъезд новый начальник, но, зная его дотошный характер, соседи не возникали.
--
Шумишь Моисеич!? - неожиданно прогрохотали басом снизу, и виновник чуть не присел на грязный пол.
Шагая, не по-стариковски бодро через ступеньку, к нему приближался его бывше непосредственный начальник Арсений Павлович. Игорь Моисеевич было насторожился, но взглянув на его не привычно улыбчивое лицо, оттаял душой.
--
Шумлю!
--
А я вот шляпу у тебя оставил.
--
Это у нас никуда не уйдет не стибрится, как в европах, на месте и при деле.
Бывше подчиненный широко распахнул дверь, и увесистая двоица вернулась к месту боевых действий. Широпалов отодвинул стул, сел и потянулся к блюду с фруктами. Догадливый Моисеич сразу понял, что шляпа - предлог и его ожидает серьезный разговор. А вот этого не надо. За спиной патрона ходили такие нехорошие душки, что воспоминание о них трезвило. Крут, ох крут бывал Павлович под тяжелую руку.
Но для начала вздрогнули еще по соточке для взаимного уважения. Хмыкнули, обсудили пару баб, и местные нравы...
--
Дурак ты, Игорь, - привычно круто взял бывший начальник, но производственной злости в его голосе не было никакой. - Что ты опять сопли распустил, брыли расправил, думаешь, вот и к тебе привалила Фортуна?
--
Да нет, - по возможности хитро сощурился бывший подчиненный. - Я и сам шансы считаю. Раз пять уже расклад перебирал, а откуда карты, понять не в силах.
--
Потому и дурак. Знаешь, сколько дней твоей должности осталось?
--
Как это?
--
Сто шестьдесят семь с хвостиком. А с первого ноль первого ноль второго, все имущество от КУМИ группе заказчика передают. Указ президента, а половина КУМИ под сокращение и твой отдел в том числе.
--
Бу-у! - недоеденный Моисеичем огурец попросился от нежданности наружу.
--
Угу, сменничек! - запросто юморил Арсений Палыч, но упругое и мясистое лицо его сделалось злым до пренебрежительности.
--
Ты же у нас самый умный, самый перспективный перед вышестоящим руководством. Шахматы из чужих спин любимая игра, нарукавнички из сатина - лучшая защита от собственных экскрементов. А как ты их разбрасывать любишь... Думаешь, я не понял, кто на последней ревизии нас всех под топор поставил?! Да я тебе, засрань поганая, за нашептывание ревизорам про положение 8-13 о правилах открытия лицевых счетов не плюсик поставлю, а серпом яйца на всю карьеру сбрею!
--
Да...?!
--
Два! Сиди и слушай говно лупоглазое. Ты у меня должник, с помойки подобранный. Теперь отрабатывать будешь. До копеечки.
--
Палыч, клянусь, как есть, не знал. Все по глупости, не со зла. Гадом буду!
--
Будешь, будешь еще каким гадом, - утвердил начальник и хлопнул лично налитое единым, привычным броском. - Ты же знаешь, как у меня с ментами. Конечно, если самого меня дело коснется, мигом заклюют, но кости с барской руки они любят. Особенно, когда я их подперчу. Так хватают, что огрызков не остается.
А в следующий раз, я им твой материальный отчет суну, за август прошлого года. Две сотни баксов оно конечно тьфу, но на фоне голодающих пенсионеров?! Старушек со сморщенными от изнеможения лицами?! Года три тебе обеспечено, а порядочный человек на зоне если не педераст, то тубик по самые уши. У нас ведь государство просто так не награждает, в рукаве умывальник с блевотиной держит. Харкнешь, не остановишься, пенсию будешь по помойкам собирать. Съел?!
Моисеевич как был, со стула бухнулся на колени. Начальника он уважал смертельно, лично знал, как хребты он ломает. Со вкусом, мясом еще и хрящики обсасывает.
--
Палыч!!! - пьяно возопил хозяин, - Не губи! Все сделаю!
--
Да что ты, что ты - голубь мой сердешный, - осклабился настоящий хозяин, - сядь тихо и соточку себе плесни. В прошлом годе ты меня выручал, на дачку дровишки возил, детишек моих в институты пристраивал. Я доброе помню. Только человек ты мой, а опять выше письки прыгать будешь, меня не спросившись... Теперь знаешь.
--
Дело у меня есть, - перешел к теме начальник и полез в невесть откуда взявшийся свой портфель.
Портфель тот действительно брался регулярно и практически ниоткуда. Вроде целый день Палыч без него, а в самый нужный момент он раз!!! Из того самого ниоткуда. Начальник загребучую лапу в него запустит и безошибочно с наиархе необходимой бумагой наружу является.
Не в бровь, а в глаз. Не в глаз, а в дых. И надо же, самое верное решение, руководство, инструкция, временное правило! Этого портфеля даже краевое начальство боялось, белыми пятнами аллергии исходило.
Темные в суевериях, подчиненные поломойки страшились его и вовсе до смерти. А как-то самого владельца! Они утверждали, когда патрон по ночам возится в своем кабинете, за массивной дубовой дверью там и крики потусторонние, и стоны разные идут. Окна в присутствие, он по вечерам от чужих глаз занавесью отделял. И выписывал Палыч для тех штор гобелен из самой Москвы со специального магазина.
Моисеич отпрянул телом в сторону, но было поздно, начальник надвигал на него огромным кожаным зевом полным черноты. Он стоял перед опроставшимся духом назначенцем и тянулся к его хилому, парализованному тельцу, будто огромный ворон с раскрытым клювом.
--
Смотри внутрь! - властно неслось то ли из глубины чиновьей глотки, то ли из самих недр кожаного символа власти.
Моисеич прятал глаза, отводил от жерла, но там, на периферии происходило также нечто ужасное. Фигура начальника разрасталась до неимоверных пределов и приобретала вопиюще непривычные очертания. Она укрылась черной поповской сутаной и вселенской тьмой. Над ней нависал капюшон, а ней роилась преисподняя, с ее ужасами и огнем, пожирающим пламя вовнутрь...
--
Во, блин, - подумалось пострадавшему. - Как на партсобраниях из попа попку лепить, так полный КПСС. А тут надо же, в антихриста разоделись!
От такой сумятицы в мыслях потеплело ниже колен. Моисеич думал, что по доброй привычке чутка и правильно обосрался. Ему и в ванную с теплой водой уже хотелось, но нос, что делал, его сивый родненький нос. Скривив пипку на бок, непокорный орган смотрел на обалдевшего своего владельца третьим тантрическим глазом и подмигивал недвусмысленно и фривольно.
Чиновник не выдержал скорого прихода шизофрении и уставился в спасительно понятный зев кожаного провала. В нем было куда как спокойнее. Правда, омерзительно. Там в его недрах копошился клубок жирных, дряблых, но вполне обыкновенных опарышей. Воняло плесенью и гнилью, какой-то разновидностью дохлятины, что душится дорогими духами, шьет в лысины парики и расправляет морщины прошлогодней спермой и дустом.
--
Бу-у!!! - повторно взбрыкнул желудок, но начальник резко и сильно зуботыкнул Моисеича в нюх.
--
Ну! Рожа сиворылая! Я тебе дам, блевать на кормильцев!
--
Это что?!
--
Кормильцы, Иуда! -прогудел протодьяконовым басом Арсений Палыч. - Те самые тридцать серебряников кормильцев из вашей библии. Я сам, лично считал. Тридцать серебряников, правящих миром и цена крови его. Они твои. Сунешь руку в портфель, пошерудишь тельцами, желание как в сказке загадаешь и вытянешь чего надо. Как в акте творения, конец сунешь и чудо на нем вытянешь. Повтори!!!
--
Что повторить? - проблеял непонятливый, но в дупель покорный подчиненец.
--
Руку сунешь и вытянешь!!!
--
Суну и вытяну.
--
Сунешь и вытянешь!!!
--
Суну и вытяну. Суну и вытяну, - нараспев заголосил Арсенич, как есть перевирая слышанный в детстве мотив алилуи.
--
А мне дивиденды будешь присылать. Процентов семьдесят, а то и девяносто. Церковная десятина нонче не в чести. Я тебе с краю позвоню, а ты вытянешь, чего надо.
--
Как?!
--
А вот так, тварь жадностью позорная, не все себе, с другими будешь делиться. Смотри, чаще трех раз в неделю только в крайняк руки суй! А мне на повышение. Не до того там...
--
Куда?! - испугано спросил Моисеич и для оглядки ткнул наверх, в сторону потолочного покрытия.
--
Ага. К самому золотишку. А ты не стесняйся, если надо, можно и бабу из портфеля вытащить. Только ненадолго они, но кончить успеешь.
--
Что?!
--
Кончишь, как миленький. Червей береги, они нежные. Их нельзя с собой в край, другое место брать. А еще, чур их от дурных глаз. А то какая-нибудь сволочь с царской водкой! И плесть в портфель! Тогда перед САМЫМ ответишь по полной программе.
--
У??!
--
Да не передо мной, выше бери. Рогами из твоих ягодиц каурдак сварит, в сортире замочит. Крутой он у нас... Кормить их кровью человечной второй группы с положительным резусом. Строго!!! Выдавать будет начальник центральной больницы. Он свой, в курсе, тоже червем прикормленный. Жопу за родину продаст.
--
НА!!!
Моисеич вцепился во щастии обретенный портфель будто черт в ладанку. Уже подмывало сунуть туда зудливую руку. Очень хотелось.
--
Сто грамм крови на день. Забудешь, шкуру спущу!!!
Фигура власти сверкнула тьмой пространственного балахона, двинулась к двери, чуть угрожающе кивнула нереально длинным костлявым перстом в сторону нового Хозяйчика и пропала.
Моисеич шаркал рукой в нетерпеже на полную катушку. Его уста кривила многообещающая улыбка всезнающего и всемогущего человека при исполнении. Его ждали великие дела...
Да впрочем одного его ли? Там в развернутых на шестую часть суши городах и весях, деревнях и селах, конторах и комнатенках миллионы моисеечей держали свои портфельчики. Они скребли ручками, облизывали пересохшее небо и ждали чуда. А оно все случалось, и сотни бумажных журавликов - предписаний порхали по стране, заменяя своим присутствием былинные теперь правила деторождения...
Демон сидел на облаке и смотрел вниз на далекие электрические, суетливые огни городка Мухосранска. Известный своей хитростью и злобой еще индуистскому пантеону, Мара - бог иллюзий и прочей нереальной гадости никак не мог отвязаться от воспоминаний об одном нищем, бросившем власть и богатство царевиче. В конце концов Бог он или не Бог?
Тогда в джунглях, Мара приводил все мыслимые порождения разума для этого глупого, нищего человечишки. А Будда не взял бразды правления мира. Гаутам его мать! Единственный кто не взял. Навзничь откинул ее взглядом так, что поиски воронки с остатками синги заняли сотни лет. Не взял...
Этого же новичка хватит надолго. Ему много хочется, он такой жирный и неразборчивый. Как он назвал искривление? Червями. Забавная аналогия. Я для него сам Сатана, история древних не его конек.
Что же, теперь эти черви заменят тебе мозги толстячок. Ты будешь плавать в них сначала руками, потом всем телом. Потом втянешь в воронку весь город, а может и пресловутый край...
Они будут барахтаться в чудесах и свято верить в реальность. Купаться в их воле, тащиться от извращений, пока пузырь на воде пруда не лопнет и мир остудит новая временная гладь.
Заменят, а я получу силу твоего выбора. Выбора не удавшегося, прокакавшего жизнь творца. Немного, но это еще одна масса новой галактики. Порядок во вселенной, избранный порядок - самая дорогая в ней вещь. Он требует энергии. Ее полно у этих людишек...