Аннотация: Дополненная версия старого рассказа "Незабываемые попутчицы"
Ольга Дрей
"Безопасные попутчицы"
Юмористический рассказ
(новая версия рассказа "Незабываемые попутчицы", написанного в 2008 г.; основано на реальных событиях)
Однажды мне понадобилось съездить одной в Москву. Путь предстоял неблизкий, мне было всего двадцать два года, и это было первое моё самостоятельное путешествие. Поэтому нас с мамой очень волновало, какие подберутся попутчики, чтобы в наше напряжённое время доехать до пункта назначения и вернуться обратно живой и невредимой.
С колотящимся сердцем я походила к подъезжавшему поезду, тревожась, чего мне ждать за его дверьми.
- Граждане пассажиры! У вас есть уникальная возможность выбрать посадочные места самостоятельно! - обрадовала проводница. - А всех тех, кого это не устраивает, я распределю сама, но потом не обижайтесь.
- Счастье-то какое! - влетела я первой в плацкартный вагон. - Сейчас я найду места без алкоголиков и пристающих демобилизованных солдат, а также прочих сомнительных личностей. - И глаза мои разбежались от количества свободных мест.
- Оля! - позвала провожавшая меня мама. - Смотри: вот хорошая женская компания. Я думаю, с такими попутчицами будет спокойней всего.
Я села рядом с двумя доброжелательными на вид, немолодыми женщинами. Поезд тронулся, мы с мамой помахали друг другу в окошко, и одна из женщин сразу начала меня расспрашивать:
- А это Ваша мама? Какие у вас хорошие отношения. У нас с дочкой тоже хорошие, только я теперь вижу её редко. Она у меня дирижёр. А какая у Вас профессия?
- Режиссёр театральной студии, - особенно не вдаваясь в подробности, ответила я и принялась читать очень нужную мне на тот момент книгу.
- Режиссёр? - женщина почему-то всплеснула руками и подпрыгнула. - Так у Вас с моей дочкой одна профессия?!!
- Почему? Дирижёр же в оркестре, а режиссёр - в театре.
- Так я и говорю, что одинаковая работа! - руководствуясь собственной логикой, ответила она. - Я Вас обязательно с дочкой познакомлю. Поговорите с ней о режиссуре, она обрадуется, что коллегу встретила. Аранжировки обсудите.
- Я не занимаюсь аранжировками, - пыталась вставить я хоть слово среди эмоциональной речи попутчицы.
- Как же так: режиссёр, а аранжировки не делаете? - принялась стыдить меня дама. - Какой же Вы тогда режиссёр?
Вы думаете, я смогла ей объяснить, чем отличается дирижёр от режиссёра? Куда там! Это она мне очень рьяно и настырно доказывала, что я - какой-то неправильный режиссёр, который почему-то до сих пор не научился играть ни на одном музыкальном инструменте, правильно махать дирижёрской палочкой и тщательно составлять партитуры.
- Кстати, у Вас есть спонсор? - внезапно перебила сама себя моя собеседница.
- Какой спонсор? - мой тон голоса любому человеку дал бы понять, что мне слегка не до беседы, но только не этой попутчице.
- Ну, как же? Вашей студии просто необходим спонсор. Я скажу дочке, она сразу его найдёт.
Недоумевая, на кой чужому дядьке мои подростки-любители, которые только-только начали знакомиться с азами актёрского искусства, я пожала плечами и демонстративно воткнулась в книгу, содержимое которой мне срочно надо было как следует усвоить.
- Жаль, что Вы заняты, - не унималась соседка, - а то бы мы с Вами побеседовали.
Женщина была такая добродушная, с наивными глазами, что было жалко обидеть её грубым ответом. Желая не мешать мне, она принялась за третью нашу соседку - бабульку. Но та что-то недовольно буркнула и сразу заснула. Что же оставалось делать несчастной незанятой женщине? Правильно! Она вновь направила свои хищные взоры на меня.
- Я очень извиняюсь, что мешаю Вам. Вы стихов не пишете?
- Нет, - сказала я, не отрываясь от книги.
- А я вот пишу. И знаете, уже целый сборник можно печатать, типа "Шедевров мировой поэзии". Так мне подруга говорит, но я стесняюсь. Может быть, Вы оцените?
Она спрашивала это так осторожно, и так пристально вглядываясь в мои глаза, однако глаза мои от такого предложения не могли отражать ничего радостного. Дело в том, что именно МНЕ читали свои стихи графоманы всей округи. Они знали, что, если мне их творения не понравятся, я не отвечу им грубо и подскажу, что не так. С течением времени я убедилась, что их "шедевры" не продвигаются дальше уровня:
"Ах, как же я его люблю
И почему-то ненавижу.
А может, всё-таки люблю?
Ах! Ах! Судьба моя такая..."
Радостный "творец" с сияющими глазами преподносил мне толстенную общую тетрадь со словами:
- Почитай, пожалуйста. Я это за два дня написал. Цикл называется "О Любви и Ненависти". Сейчас готовлю новую подборку "О Ненависти и Любви".
Я не выдерживала, т.к. уже читала его предыдущую разрекламированную подборку "Любовь и Ненависть в одном лице" и кричала:
- Я терпеть не могу стихи! Иди к кому-нибудь другому!
- Жаль... Хорошо, я принесу две другие тетради "О не совсем Любви" и "О не совсем Ненависти"...
Теперь, я думаю, понятно, насколько жутко я обрадовалась, услышав предложение моей попутчицы прочесть стихотворение, а может, даже целый сборник. Женщина, не дожидаясь ответа, принялась раскачиваться, слегка подвывая:
"Я - берёза! Я - берёза!
Кто-то скажет, ну и пусть!
Я от солнца и мороза
Каждый раз впадаю в грусть."
А вот ещё лучше:
"Дом мой - избушка!
Я - мышка-норушка.
Моё сердце - пичужка,
Но я - не игрушка!"
Вам не нравится? Куда Вы? - вцепилась в меня поэтесса, когда я попыталась удрать на свою полку. - Сейчас будет интересней:
"Шальная старушка
На мерзкой пирушке
Прячет ватрушку,
Пугая несушку."
Или лучше переделать?
"Шальная старушка
Сбежала с пирушки,
Украла ватрушку
И прячет в подушку".
Правда, гениально? Оля, ну скажите! - трясла она меня, как трясут грушу или яблоню, собирая урожай.
- Я не люблю стихов, - сморщилась я, не желая обидеть наивную женщину, которая была явно не в себе.
Некоторые стихи, которые поэтесса читала мне несколько часов подряд, были даже со смыслом, но понять содержание книги, которую я силилась прочесть, это явно не помогало. Находясь в трансе, женщина стукалась об стенку вагона и безо всяких пауз переходила то к следующему стихотворению, то к отрывку из своей биографии.
Елозя глазами по одной и той же строчке тщетно читаемой мною книги, я узнала о богатой событиями жизни попутчицы. Оказалось, что мы с ней из одного города, и что скоро она осчастливит меня полным собранием своих сочинений.
Поезд мерно отстукивал в такт очередному поэтическому шедевру: "Кедр! Кедр! Я - берёза! Я, как острая заноза". Все в вагоне спали,.. кроме нас двоих. Я несколько раз вставала, чтобы спастись бегством на свою полку, но поэтесса хваталась за меня обеими руками и умоляла:
- Не уходите, пожалуйста! С Вами так интересно! Можно ещё один маленький стишочек? Извините меня, я что-то разошлась.
"Я - трава! Я - полынь-трава!
Нет мне места в родной степи.
Ходят овцы мои и туда, и сюда,
А за ними бегут пастухи..."
Выбрав крошечную паузу между строк, я рванула на верхнюю полку со словами:
- Уже час ночи! Я пойду спать.
- Куда Вы? Разве Вы так рано ложитесь?
Постояв в растерянности с минуту, женщина решила:
- Ладно. Раз все спят, и я прилягу. Спокойной Вам ночи!
- М-да, - думала я, - на кой я только села в этот вагон и выбрала именно это место? Вот и доверяй после этого безобидным женщинам в возрасте.
Когда сон уже окружал меня образами берёз, влюблённых в полынь, овцами, взбирающимися на кедр и огромной мышкой-норушкой, укравшей у пирующей старушки последнюю ватрушку, моя полка качнулась, и я увидела, что по ней медленно вползает рука ставшей уже родной попутчицы. По мере приближения её пугающей растопыренной пятерни, мои глаза всё более округлялись. Затем "хищная лапа" стала осторожно шарить по моей постели. Через какое-то время к ней присоединилась и вторая. Мгновенно в голове пролетели все варианты последующего нападения поэтессы. К тому же, дама явно не в себе. Чего вообще от неё ожидать? Вдруг она меня душить лезет, и надо скорее кричать на весь вагон, пока за глотку не схватила?
Тем временем к полке осторожно стала подтягиваться макушка поэтессы, а вскоре в меня вперились неподвижные, полные грусти глаза, одержимые взбесившейся музой. Несколько секунд, показавшихся мне страшной вечностью, поэтесса молча смотрела на меня пугающим бесовским взглядом, затем спросила:
- Вы не спите? Можно, я Вам ещё стихи почитаю?
- Вообще-то я сплю, - с колотящимся сердцем ответила я.
- Ну, пожалуйста! Хотя бы одно, последнее...
- Давайте, только быстро! - решилась я на мучительный подвиг, ибо вид поэтессы говорил о том, что в неё вселился демон, который разорвёт и сожрёт меня, если я откажусь.
Поэтесса взвыла заунывно:
"Мою любовь журавль унёс...
О, сколько было горьких слёз.
Придёт весна - вернутся вновь
Надежда, вера и любовь!"
А вот ещё поэма...
- Вы же обещали! - не выдержала я.
С исказившимся мукой лицом поэтесса стала грустно уползать с моей полки вниз и печально сказала:
- Жаль, что Вы хотите спать... А Вы не дадите мне номер Вашего телефона?
Меня прямо-таки пробило адреналином после этого вопроса. Представляете, что будет, если она начнёт звонить мне по пять раз на день и читать про всякие сорняки и деревья? Не зная, как покорректнее отбиться, я ответила, что свой телефон скажу ей завтра.
Слава богу, на следующий день она не вспомнила о своей просьбе - другая попутчица - озорная бабулька - отвлекла внимание поэтессы до самого конца поездки. И надо сказать, было, чем отвлечь! На весь вагон бабулька рассказывала, что едет к Владимиру Путину доносить на местные власти. Она подробно и в деталях излагала суть конфликтной ситуации, называла все фамилии и должности, причём даже тех, с кем не поделила бельевые верёвки во дворе.
- Я - женщина с Кавказа! - громко кричала бабуля вполне славянской внешности. - Я им задам! Так и сказала, что еду к Путину и всё "настучу"!
Подозрительно уставившись на ехавших в вагоне людей, старушка зловеще рявкнула:
- А что это все нас подслушивают? - и пригрозила: - А ну, не слушайте! Это моя тайна для президента! Чему смеётесь? Я не шучу!
Вскоре, заметив в вагоне невозмутимо переодевающуюся до нижнего белья цыганку, бабуля заявила, что тоже так может: "Чтобы всякие там не думали, что они лучше!" - и тут же на деле доказала, что слов на ветер не бросает. Попутчики в вагоне тактично отвернулись, чтобы не смущать бабушку, но та наоборот разозлилась и стала требовать внимания. Гордо вышагивая в комбинации и вызывающе тряся распущенными седыми волосами, старушка наскакивала на ни в чём не повинных попутчиков:
- Видели, какая я красивая?! Видели? Что я, хуже цыганки что ли?
Испуганные люди осторожно пятились и поджимали ноги, чтобы разбушевавшаяся бабуля не передавила и не снесла всё, что попалось на её пути.
- Думаете, что если цыганка - молодая, ей можно? А мне что ли нельзя? Фигушки! Я тоже молодая! Моложе всех вас буду. Что смотрите? - зловеще рыкала она на перепуганных попутчиков, - тех, кто ещё не успел убежать от неё в другую часть поезда или вагона.
- Я и вчера тоже так переодевалась, - похвасталась нам старушка. - Цыганка вышла, так я сразу её переплюнула. Бе-е-е! Вот ей! - она показала удивлённой сопернице язык. - Правда, меня какой-то дед видел... А вы чего подсматриваете? У! - бабуля грозно ткнула во всех кулаком. - Ой! Рассекретили! Как я теперь к Путину поеду? Вдруг эта цыганка с дедом первые к нему придут?
Тем временем я решила позавтракать. Женщина с Кавказа тут же переключилась на меня:
- Смотрите, Оля завтракает! - завопила она на весь вагон. Естественно, напрягшиеся из-за диких бабулиных выходок люди рьяно впились в меня и в мою еду глазами. - Странно, зачем люди едят? - продолжила кричать на всю округу своеобразная попутчица. - А я не хочу!
- Я тоже не хочу, - добавила поэтесса, и они обе принялись во все глаза смотреть на меня, как на ненасытное чудовище, пожирающее целиком крупный рогатый скот. На самом деле я ела всего лишь маленькие, свалявшиеся от тряски в сумке бутерброды с колбасой, но под изумлёнными взглядами неординарных попутчиц мне стало почему-то стыдно за свою трапезу.
- А-а-а! - вдруг истошно завопила бабуся, с безумными глазами тыча пальцем в угол вагона позади меня. - Не прислоняйся! Не прислоняйся, там вчера солдата стошнило!
От её дикого крика сердце едва не остановилось не у одной только меня. Люди вокруг замерли, как замороженные, силясь понять, какие опять шпионы или невидимые обычным землянам черти полезли изо всех углов на неугомонную кавказскую гостью. Перепуганные попутчики, ехавшие в отдалённых от нас частях вагона, то и дело пытались заглянуть, что за светопреставление тут происходит.
- Вот они, ироды! - с демоническим хохотом тыкала в них пальцем бабуля, и обиженные люди стыдливо исчезали.
Так вот кто эта самая шальная старушка на мерзкой пирушке, о ком мне вчера читала стихи провидица-поэтесса. Здесь не только несушка, тут уже весь вагон дрожал от неожиданных выкриков темпераментной жительницы Кавказа.
- Балбес-то этот демобилизованный напился вчера на радостях, - стала пояснять бабуля, - еле-еле влез на полку, а его от качки и вытошнило. А под ним сидела такая фифа - наглая страшно. Всё глазищи свои красила. У! Как у филина, - доносчица растопырила обеими руками свои очи, чтобы больше походить на вчерашнюю попутчицу.
- Сидит такая дура, на меня не смотрит, - уязвлено продолжала она, - так солдат ей за это отомстил. Эта фифа, как спать легла, кофточку на крючок повесила. А кофточка такая краси-и-ивая была: с вышивкой, с узорами, блестящая, белая вся. Так парень, молодец, ей на ту кофточку... Хи-хи-хи! - с сумасшедшим визгом зашлась ехидным смехом злорадствующая бабуля. - Представляете, эта дура утром просыпается, а вся её кофточка... Фу! Ей-то, моднице переодеться не во что. Ой, умора! - старушку явно не смущало, что смеётся над происшедшим только одна она. Ближайшие соседи по вагону напряжённо молчали.
- А во что же она оделась? - сочувствующе осведомилась поэтесса.
- Хе! Так ей и надо! Не будет в красивых кофточках ездить и глазищи свои красить, - веселилась попутчица. - Во что оделась? Да не во что было ей одеваться. Схватила кофточку и побежала почти голая в туалет, чтоб там постирать.
- Да Вы что?
- А что ей оставалось? Отмыла свою дурную кофту, надела её прямо мокрую и вернулась.
- Ужас какой! - округлила большие печальные глаза поэтесса.
- Чего ужасного? Вот потеха была, - довольно улыбалась шальная попутчица.
- А что же Вы сразу не сказали, что там грязно? Мы здесь с Олей вчера сидели, стихи читали, потом я спала в этом углу, - огорчённо осматривала свою одежду поэтесса.
- Ещё чего! - крякнула кавказская дама. - Так веселее. Оля! Теперь ты расскажи нам что-нибудь, - внезапно задорно рявкнула бабуля в момент моей трапезы. То ли она решила, что у людей во время еды просыпаются самые лучшие ораторские способности, или у неё зародился коварный план по добыче завтрака от каркнувшей вороны?
Развлечений захотелось и поэтессе:
- Олечка, пожалуйста, расскажите нам какую-нибудь историю. С Вами вчера вечером, когда мы читали стихи, было так интересно!
Я пожала плечами, вцепившись в колбасу обеими руками.
- Странно... - поэтесса недоумевающее переглянулась с бабулькой, - почему же наша Оля всё время молчит?
Взгляды моих попутчиц из доброжелательных вдруг превратились в те, которыми обманутые вкладчики смотрят на рекламу кампании "МММ". Мне очередной раз стало не по себе, а любимая колбаса начала сбиваться с пути истинного, попадая не в то горло. Ещё бы: ешь-ешь, никого не трогаешь, а тут две одуревшие тётки смотрят на тебя с изумлением, будто ты пригоршнями пожираешь тараканов, и требуют от тебя интересных историй, ещё и заставляют весь вагон глядеть тебе в рот.
И тут внезапно женщина с Кавказа подпрыгнула, осенённая идеей:
- Я знаю! Я знаю, почему она всё время молчит! - бабулька хитро прищурилась, подмигнув поэтессе. - Оля думает, что мы - сумасшедшие!
Изумлённая поэтесса стала пристально вглядываться мне в глаза, пытаясь понять, права ли её собеседница. Та же, громко крича про свой донос, адресованный президенту Путину, принялась шарить по вещам в поисках какого-то секретного документа или кода.
- Вспомнила! - завопила бабуля. - Я его в пальму закопала, - и стала корчевать большое растение, которое везла с собой в горшке.
- А разве это не фикус? - изумилась поэтесса.
- Сами Вы - фикус! Это пальма! - в который раз огрызнулась на безобидную собеседницу бабуся.
- Зачем Вы её ломаете?!! - хотела уберечь цветок расстроенная поэтесса.
- Не лезьте, куда не просят! Моя пальма - хочу и ломаю! - кусалась старушка. Разбросав землю по всему, что её окружало, бабуля всё-таки выудила со дна горшка ценную для неё бумажку и с воплями: "Вот она! Вот она!" - перепрятала к себе в чулок.
- Что пялитесь?! Отвернитесь, паразиты! - рыкнула она на весь вагон.
- Ненадёжное же место, - хотела было помочь советом поэтесса, но бабулька гаркнула на неё: "Надёжное! Будете меня ещё учить! Нашлись тут советчики! Вас специально враги подослали".
Печальные глаза бедняги-поэтессы от огорчения стали ещё шире. Она попыталась было оправдаться, что не является ничьей шпионкой, но кто там собирался её слушать!
К счастью, мы наконец подъехали к Москве, и пассажиры оживлённо засуетились. Теперь мало кто замечал рычащую жительницу Кавказа, которая металась из угла в угол и рьяно упаковывала вещи. Одна только поэтесса, наклонившись виновато вперёд, доказывала не замечающей её бабульке, что не замышляет ничего опасного и только хочет помочь надёжно спрятать таинственную бумагу.
Я вжалась в угол, стараясь слиться со стеной, чтобы ни одна из моих попутчиц не накинулась на меня с очередной навязчивой идеей. Слава богу, им было не до этого: все мысли поэтессы были заняты тем, как снять с себя клеймо позорного обвинения, а женщина с Кавказа то и дело роняла свою пальму, свободно болтающуюся в пустом горшке, чертыхалась и запихивала её обратно, но уже корнями кверху. Собрав все пожитки и прижав к груди драгоценное дерево, бабуля рванула к выходу, расталкивая выстроившихся в очередь пассажиров. С криком: "Понаехали тут! Вот найду на вас управу! Мне президент поможет", - старушка с ненавистью кидалась на испуганных молчащих попутчиков и дубасила их болтающейся в горшке пальмой, а кого и самим горшком. За ней, кланяясь от чувства вины, мчалась поэтесса и молила: "Вы не подумайте ничего плохого! Я не шпионка!"
Я решила пошевелиться, лишь когда крики моих "безопасных" попутчиц унеслись вместе с ними достаточно далеко. Стараясь не расслабляться, чтоб не сглазить, я взяла свои сумки и влилась в мерно покачивающуюся вереницу пассажиров. Каким родными и милыми показались мне теперь соседи по вагону. Все пьяницы с одуревшими глазами, отслужившие солдаты, которые поначалу рвались перезнакомиться со всеми девушками, хмурые личности с тюремными татуировками и наглые надменные дамы - все превратились в тихое дружелюбное сообщество, объединившееся благодаря страху перед рьяной правдолюбкой с Кавказа, готовой ради своей цели на любые неординарные поступки.
Осталось только неясно, добралась ли она со своей пальмой и секретным доносом до президента. Хотя, я думаю, такая дама ни перед чем не остановится и сходу снесёт всякую охрану и любые преграды, вставшие на её пути.