За окном сгущался вечер. В комнате быстро темнело, и одежда, висевшая на вешалке в углу, приобрела зыбкие, тенеобразные очертания.
Коля Симочкин лежал на кровати, отложив в сторону раскрытую книгу. Вставать и включать свет было лень...
Мысленно он был дома. Дома!..
Он видел свою тихую старую улицу, всю в зелени деревьев, и ветер сдувал с тополей белый пух. Легкие хлопья свободно парили в воздухе и, опускаясь, устилали мостовую белым взрывоопасным покровом. Казалось, еще мгновение - и улица замрет, вся в жгучих отблесках алого пламени... Но все было тихо. Ведь Коля шел по улице утром, и только первые робкие лучи солнца будили ее асфальт теплым и нежным светом. Наверно, кто-то очень догадливый и осторожный повесил невидимую табличку: "Огнеопасно!" Коля шел к дому, который с каждым днем становился все ближе и ближе...
Командировка бригады подошла к концу. Оборудование было установлено, налажено и прилежно давало продукцию. Требовалось только окончательно оформить все документы. Для этого оставили двоих: Николая Николаевича, поселившегося в соседнем номере, и его - Колю Симочкина, вытянувшего несчастливый жребий.
Коля знал, что так и будет. В жребиях ему не везло, как, впрочем, и во всем остальном. Он жил, как многие: или в проигрыше, или без выигрыша.
Николай Николаевич вызвался остаться сам. И это никого в бригаде не удивило. Не тем человеком был Николай Николаевич, чтобы отказаться от дополнительных командировочных. Но это расстроило Колю.
- В одном номере с Николаем Николаевичем жить не буду, - твердо сказал он, - или пусть остается кто-нибудь другой.
Слова Коли никого не удивили. Все очень хорошо знали Николая Николаевича и жалели Симочку - так они ласково звали Колю между собой.
И вот теперь Коля лежал и думал, как хорошо, что рядом нет Николая Николаевича с его, как считали все, скаредностью, глупыми речами и суперглупыми вопросами. И как хорошо, что можно просто спокойно лежать и хотя бы мысленно уже подходить к дому по утренней и тихой улице. А с тополей, встречая его, летит пух и щекочет лицо, и застревает в волосах...
Внезапно Коля услышал, как распахнулась дверь и весь коридор заполнился громкими голосами.
- Ну, Сашок, одна нога здесь, другая там. Горючее на исходе, - пробилось сквозь общий шум, и вновь хлопнувшая дверь заглушила и звон стаканов, и мелодичный женский голос:
- Мы ждем тебя, Сашок... Я жду...
А тот, кого звали Сашком, шел по коридору и тихо, но зло бормотал:
- Жди... Я тебе еще покажу... Дождешься... Ты мне еще отплатишь... За все отплатишь... Меня не минуешь...
Коля знал, у кого гуляют. Там гуляли почти каждый вечер. Не очень шумно, не очень громко, но гуляли - впятером: девушка и четверо парней, ее ангелы-хранители. Вернее, просто хранители. К роли ангелов они не подходили. Гуляли бесшабашно и довольно зло. Это Коля понял, случайно услышав разговор двух "ангелов".
Коля не раз видел девушку. Правда, мельком. Изредка утром, изредка вечером. И запомнил только одно: она - красивая. Очень. И в первый же вечер сразу понял, что девушки лучше он в своей жизни не увидит. Втайне он мучился оттого, что другие командированные запросто с ней разговаривали, и даже пробовали приударить за ней, хотя и с постоянной оглядкой, а вот он стеснялся даже долго на нее смотреть. А больше всего Колю удивляло, что она вот так, день за днем, может сидеть с этой четверкой в их номере. Особенно, когда он услышал тот разговор.
- Сколько ее поить можно? Пора кончать! - шепотом внушал один из собеседников другому. - Давай кинем на пальцах, а тех - подпоим...
Больше Коля ничего не узнал - парни вернулись в комнату. А ему стало тревожно, и хотя он внушал себе: "Ну а тебе-то какое до всего этого дело? Ну, какое?.." - тревога все равно не проходила.
Но и в тот вечер, и потом он слышал, как тихо открывалась дверь, и слышал легкие шаги, когда она проходила мимо, чтобы спуститься к себе на этаж ниже. А из комнаты доносилось громкое дыхание спящих. Они следили друг за другом и пили вровень...
Коля лежал и чувствовал, как дремота овладевает им. Но коридор снова наполнился голосами.
- Сашок вернулся, - пронеслось в сознании Коли. - И зачем им это? А, главное, ей это зачем? - снова подумал он, накрываясь с головой одеялом...
Крик о помощи был громким и жалобным. Он одним махом выскочил в коридор и ворвался к ним в номер. Стоящий у двери отлетел в угол и затих, медленно сползая по стене вниз. На оставшуюся тройку обрушился опрокинутый стол. И среди грохота бьющейся посуды и злых криков он схватил ее за руку и увлек за собой. Из номера в коридор и дальше вниз, по пустынной лестнице, к выходу. Кони уже стояли наготове, и слуга с трудом удерживал их: "Спасены!" Они прямо с крыльца вскочили в седла, молнией пронеслись по встревоженной улице и помчались, рассекая темноту ночи, к застывшему вдалеке лесу. А сзади остались звуки погони, мигание факелов и шум разбуженного ночного города...
Он осторожно и внимательно стал вглядываться в сплетение веток и вдруг увидел, как тени от них заскользили по стене, шкафу, легли на пол. Комната была наполнена лунным светом и шелестом ветра. Он повернулся к стене и снова погрузился в темноту...
Коля проснулся, немного понежился в кровати и, инсценировав двухминутную зарядку, побежал умываться на кухню.
Стол у окна был заставлен тарелками и стаканами, блестевшими под лучами солнца. Рядом с полотенцем через плечо стояла она.
- Доброе утро, - смущенно поздоровался он, замирая на пороге. Она повернула голову, мельком взглянула на него и, нехотя кивнув, вернулась к своему делу.
- Ну конечно, - подумал Коля, - такие как я ей не нравятся.- И сразу же вспомнил все: и как они неслись во весь опор по лесу, и как он подхватил ее, снимая с коня, и как она на мгновение прижалась к нему и он почувствовал резкие изгибы ее тела...
Стало жарко. Он резко повернулся, чтобы скрыть свое волнение, и увидел Николая Николаевича. Тот молча стоял за его спиной, переводя взгляд с Коли на девушку, и на его губах блуждала мелкая улыбка.
- Здравствуйте, - сказал Николай Николаевич и посторонился, пропуская Колю в коридор.
Коля никогда не симпатизировал Николаю Николаевичу. Тот был ему неприятен. Неприятен во всем и особенно неприятен сейчас. Но Коля никогда не называл его кличкой, хотя все другие обращались к Николаю Николаевичу проще: "Кал Калыч". Коля старался вообще не разговаривать с этим человеком. Ему было противно видеть его, и в будни, и в праздники облаченного в комбинезон, ботинки и куртку. А сейчас было стыдно за него перед девушкой, которая стояла на кухне и мыла посуду. Николай Николаевич тоже работал инженером, но смог добыть себе рабочую одежду и всю командировку не вылезал из нее. "Зачем трепать свою, когда есть бесплатная", - с гордостью говорил он. Николай Николаевич получал и талоны на доппитание, но ел в гостинице. Чай и хлеб - на завтрак, обед и ужин. Потом, когда он простудился и заболел, к чаю добавился кефир. Периодически Николай Николаевич заходил в столовую, где на талоны брал стакан чая, кусок хлеба и сдачу.
Кроме того, что Николай Николаевич мало ел, он и не пил спиртное. Вернее, не пил и не ел за свой счет. Когда он поступил на работу и впервые участвовал в праздничной складчине отдела, то удивил всех.
Собрались на квартире. За столом было шумно и весело. Много шутили, смеялись, пели. Потом все поднялись из-за стола - перекурить, размяться и потанцевать. И тут Николай Николаевич схватил миску с салатом, быстро, чтобы никто не увидел, поставил ее на колени, выпил водки и, затравленно озираясь, мгновенно опустошил всю миску. А люди отвернулись и сделали вид, что ничего не заметили. Больше этого "трезвенника" в компании не приглашали.
И вот сейчас Коля шел по коридору и тихо шептал: "Ну, зачем я его встретил? И что ему в номере не сиделось?.. А как было хорошо..." Он снова подумал о девушке, стоявшей на кухне и мывшей до ослепительного блеска посуду. Нет, не о ней, а о той, очень похожей на нее, той, скакавшей рядом с ним сквозь ночь, той, которой он помогал слезть с коня...
Завтракал Коля в кафе. Он стоял в очереди, уткнувшись в журнал, а перед ним, мешая читать, громко спорили двое мужчин. Стоять оставалось совсем немного, когда он оглянулся и увидел, что у входа в зал стоит она. Стоит и внимательно осматривает очередь, выискивая знакомых. Он помахал рукой. Она заметила и подошла.
За столиком они сидели вместе. Коля чувствовал себя скованно и молчал. Впрочем, он видел, что его соседке все равно: будет ли он молчать и дальше или вдруг заговорит. "И заговорю, - решил он, - прямо сейчас".
- Кормят здесь неплохо, - растерянно произнес он и пояснил. - Порции большие.
- Неплохо, - машинально согласилась она и впервые внимательно посмотрела на него, потом улыбнулась и спросила:
- А вы что, сюда хорошо поесть приехали?
- Почему есть? Работать, - заспорил было Коля, но, заметив ее улыбку, понял, что работа ее интересует мало.
- Да мы уже почти все закончили, - сказал он.
- А мне сегодня выходной дали. Зачем? Что здесь с ним делать?
- И мне тоже только с обеда, - сказал Коля, и вдруг его понесло. Он сидел и говорил, что, конечно, в командировке лучше работать, чем отдыхать. Вот дома - там да. А здесь нет. Здесь работать лучше - время незаметней идет. Вот дома - там да. Там времени не хватает. Отгулы нужны. А здесь нет...
Он говорил, а она слушала, изредка оглядывая зал, и Коля видел, как мужчины за соседними столиками не отрываясь смотрят на нее, а встречаясь с ней взглядами, расплываются в широких улыбках.
- Дураки, - подумал он, - а, наверно, мне завидуют. - Но самому было приятно.
Потом они шли к выходу, и все смотрели на нее и на него, Колю Симочкина, идущего рядом с самой красивой девушкой.
- Так что же можно делать в этом городе в выходной? - спросила она, когда они вышли из кафе.
- Не знаю, - грустно признался Коля. - Я хожу в библиотеку. Роюсь в книгах.
- Ну, если ничего лучшего нет, то будем рыться. В книгах, - усмехнулась она. - А вы что, так сильно их любите?
- Люблю...
- И большая библиотека?
Коля чувствовал, что она слегка иронизирует, но сам отвечал спокойно.
Да нет, но книг много...
Они уже подходили к гостинице.
Спасибо, - сказала она. - А как тебя зовут?
- Коля, то есть Николай, - поспешил представиться он.
- А фамилия?
- Симочкин, - ответил Коля и понял, что сделал глупость.
- Симочкин? - переспросила она. - Значит, Симочка. Я догадывалась, что у тебя смешная фамилия... Ну не обижайся... А меня зовут Дана. Тоже немного странно, правда?
- Никогда не слышал, - хмуро согласился Коля.
- Так вот, Коля, я раздумала рыться в книгах. Может, ты дашь мне чего-нибудь почитать, когда вернешься? - она вопросительно посмотрела на него.
- Зачем потом, - зачастил он, - я вам сейчас что-нибудь дам.
- Можно на "ты", - сказала Дана, принимая, как должное, его отказ от посещения библиотеки.
Они вошли в гостиницу, взяли ключи от номеров и стали не спеша подниматься по лестнице. Навстречу двигался Николай Николаевич. Он посмотрел на них и прошел мимо, а Коля, не оглядываясь, по тому, как резко стихли шаги, понял, что Николай Николаевич стоит и смотрит им вслед. Изумленно смотрит.
- Это, что - твой сосед?
- Угадала.
- Интересно, как он относится к женщинам?
Коля хотел сказать что-нибудь остроумное, но ничего придумать не смог и промолчал.
- Я сейчас к тебе зайду, - сказала Дана и пошла в свой номер. Коля поднимался по лестнице дальше. Неожиданно обожгла мысль: "Она же не знает, в каком номере я живу". Он резко повернулся и побежал по ступенькам вниз, но вдруг остановился. "Услышу ее шаги и выйду в коридор", - решил он.
Порядок, царивший в номере, ему не понравился. Он быстро пихнул вещи с кровати и стульев в шкаф, потом вывалил из тумбочки на стол кипу книг и журналов, снял плащ, повесил на вешалку и стал ждать.
Ждал Коля долго. "И чего я нервничаю? - думал он. - Придет, выберет книгу и уйдет. И все". Но волновался все больше и больше. Несколько раз ему казалось, что он слышит ее шаги, но в коридоре никого не было. Коля посмотрел на часы. Прошло только пять минут. Поднес часы к уху и услышал равномерное тиканье. Он подвел завод. "Ей надо - пусть сама и ищет", - с трудом внушил он себе. Коля машинально листал журнал и глядел на дверь.
Услышав стук, он вздрогнул, но, переведя дыхание, спокойно сказал: "Войдите".
Дверь открылась. "Дана!" Коля встал из-за стола. Он стоял и смотрел, как Дана мягко идет по комнате. Она успела переодеться. Вместо свитера и джинсов - короткое платье. Она подошла к столу, с удивлением посмотрела на груду художественной литературы и села на кровать, закинув ногу на ногу. Коля смущенно отвел глаза, а она, даже не заметив его взгляда, стала лениво перебирать книги. Изредка она тянулась через весь стол за особенно яркой обложкой, и он видел, как под платьем колышется грудь, казалось, что ей тесно в этом платье, как в клетке.
Данин голос вывел его из оцепенения.
- Что же взять? Здесь все сложное, а мне бы полегче. Детективчик бы...
- Это интереснее, - с жаром заспорил он, - ты только попробуй. Это же до ужаса здорово. Дух захватывает. Ты только вчитайся. Ну хотя бы... - он быстро обшарил глазами стол. - Вот. И с любого места.
Дана взяла книгу, прочитала название - и, открыв посередине, побежала глазами по строчкам. Коля смотрел на нее и с горечью видел - это она мне одолжение делает. Дана пробежала глазами страницу, начала вторую, но потом захлопнула книгу.
- В самом деле очень интересно... Мне понравилось... Я, пожалуй, возьму.
А он знал, что она так говорит специально. Для него. Чтобы не обидеть.
- Возьми, - усмехнулся он, - мне кажется, что читать тебе надо побольше.
- По мне, так я и сейчас много читаю, но барахло, - самокритично призналась она.
- Зачем же так бездарно тратить время?
- А ты как его тратишь?
- Тоже не очень здорово, - немного подумав, ответил он.
- Вот видишь? Значит, мы квиты, - она улыбнулась и посмотрела на часы.- Скоро обед. Наши придут. Надо занять очередь.
- Я могу пойти пораньше.
- Не надо. Я сама, - Дана легко встала с кровати.
- Посиди еще немного, - неожиданно для себя попросил он.
- Нет, пора. Лучше ты приходи к нам вечером, там и посидим... А впрочем, не стоит. Могут быть эксцессы. У нас не без этого.
Колю задел ее покровительственный тон.
- Да, у вас, конечно, каждый вечер очень интересно.
- Ну почему же каждый? - она на секунду задумалась. - Или каждый? А, все ерунда. Лишь бы скорее кончалось. Слава богу, скоро домой.
- И я тоже скоро уезжаю, - сказал он.
- Ну и отлично. Пойду, - у двери она обернулась. - Не скучай... Симочка, - и, улыбнувшись, ушла...
Обедать он пошел позже обычного. Дана и ее телохранители уже выходили на улицу. Дана слегка кивнула ему и прошла мимо. И так же мимо, но бросая на него недобрые взгляды, прошла угрюмая четверка.
В свой номер Коля вернулся поздно вечером. Пришлось задержаться на два часа на работе. Потом он поужинал в кафе и побрел к гостинице.
Уже поднимаясь по лестнице, он услышал знакомый гул голосов. "Снова гуляют", - грустно подумал он, входя в комнату. На кровати лежала забытая Даной книга. Когда Дана уходила, ее взгляд скользнул по обложке, но брать книгу она не стала. А он сделал вид, что не заметил этого.
Коля лег и стал перелистывать знакомые страницы. Потом встал, погасил свет и долго лежал в темноте.
В дверь постучали. Стук был какой-то робкий и растерянный. "Войдите", - сказал Коля. Стук повторился. Он включил свет и подошел к двери. В коридоре стояла Дана. Рядом, держа ее за руку, стоял один из четверки. Коля заметил, что парень пьян и даже очень, а Дана, скорее, притворяется.
- Я, кажется, оставила днем сигареты, - Дана освободила руку и шагнула за порог.
- Интере-е-е-сно, - протянул попутчик, - что ты еще здесь оставила? - И он двинулся следом. Дана обернулась.
- Не хами, Сашок, не надо. Я сейчас вернусь. Иди к ребятам.
Коля видел ее бледное лицо, на котором горели большие синие глаза, и вдруг он заметил, как дрогнули губы, и, казалось, не увидел, а услышал ее мольбу: "Закрой дверь". Она прошла в комнату. Он взялся за дверную ручку. На пороге топтался Сашок.
- Я помогу... искать, - глухо сказал он.
- Не надо, - Коля не узнал своего голоса, так он был тверд и спокоен, - здесь большой помощи не требуется.
- Я сказала, сейчас приду, - Дана стояла у стола и смотрела на них. И Коля боялся, что Сашок тоже увидит бездонность ее глаз, из глубины которых рвется немой крик о помощи. Но Сашок не видел. Он стоял, покачиваясь, и смотрел на Колю, потом хмыкнул, медленно повернулся и пошел по коридору.
Коля закрыл дверь и осторожно повернул ключ на два оборота. Дана несколько раз кивнула головой в знак согласия, села на кровать, так же как днем положив ногу на ногу, достала из карманов джинсов сигареты и спички и попробовала закурить. Но спички все время ломались в ее тонких, длинных пальцах.
Коля подошел, взял коробок. Она прикурила и несколько раз глубоко затянулась.
- Я сейчас уйду. Сейчас. Только докурю. Можно?
- Конечно, можно, - согласился он.
Она заметила открытую книгу и потянулась за ней.
- Сто... Лет... Одиночества... Хорошее название. Я все же обязательно ее прочитаю.
- Что-то случилось? - спросил он.
- Ничего, - она снова глубоко затянулась сигаретой, - ничего не случилось.
В коридоре хлопнула дверь.
- Погаси свет. Быстрее, - резко приказала она. Он бросился к выключателю.
- Иди сюда. Только тихо, - услышал он в темноте Данин голос. Он подошел к кровати.
- Сядь.
Он сел. Дана была так близко, что он слышал ее прерывистое дыхание. Кто-то остановился у двери, постоял и пошел по коридору дальше.
- Только не открывай, - зашептала Дана, - ни в коем случае ни открывай. Я прошу тебя. Прошу. Помоги. Помоги мне.
Снова зазвучали шаги. Он и Дана замерли. Коля чувствовал, что Дана задержала дыхание. Шаги приблизились. Раздался стук в дверь. Стук стал громче и настойчивей. Коля ощутил, как его губы накрыла Данина ладонь. Теплая и нежная.
Стоящий в коридоре подергал дверь. Дверь не поддалась.
Они услышали, как поднимается по лестнице и идет по коридору, смеясь и разговаривая, шумная компания. Стоящий за дверью подождал, когда она подойдет ближе, и спросил:
- Мужики, девушки не видели?
- Девушки?.. Только сейчас какая-то выбегала из гостиницы... Но она была не одна... Опоздал, друг, опоздал... А красивая девушка!.. - одновременно отозвались проходившие и веселой гурьбой ввалились к себе в номер.
В коридоре снова стало тихо.
- Убежала, сволочь! Снова убежала... - стучавший выругался, пнул дверь ногой и, не прекращая ругани, пошел от номера.
Дана убрала руку с Колиных губ. Они сидели в тишине и темноте. Только в прямоугольнике окна на фоне звездного неба вырисовывались черные ветви деревьев.
Дана встала с кровати, тихо подошла к двери и долго стояла там, прислушиваясь. А Коля сидел и думал: "Что же теперь делать? Ей же нельзя уходить. Я не должен ее отпускать. Нельзя ее отпускать..."
А Данины шаги уже спешили к нему, и он почувствовал, как она целует его горячие и сухие губы, и сам прильнул к ее губам. И тут его сознание оглушила темнота, а сердце яростно заметалось в груди, пытаясь пробиться на волю, и от гула этих ударов содрогнулось все его тело...
Он проснулся от солнечного света, бившего прямо в глаза, повернулся на другой бок - Даны не было. Он рывком сел. Сбитая в комок простыня свисала до самого пола. Рядом, на примятой подушке, он увидел несколько нитей длинных черных волос. Дана была здесь. Это был не сон. Он чувствовал аромат ее духов. Была здесь. С ним.
Он оделся и вышел в коридор.
Одновременно открылась дверь соседнего номера, и из него, что-то дожевывая, вышел Николай Николаевич. Вид у него был на редкость помятый и не выспавшийся. В руке Николай Николаевич держал кусок батона. Он посмотрел на Колю и, перестав жевать, язвительно сказал:
- Н-да, шумно... Шумно спите, - и его челюсти снова пришли в движение.
И тут Коля увидел, что на щеке Николая Николаевича отпечатался след от электрической розетки.
- Значит, этот червь всю ночь не спал, - пронеслось в его сознании. - Не спал и, прижавшись щекой к розетке, соединявшей их номера, слушал. Слушал, как Коля шептал, сам не узнавая себя, что Дана - самая красивая, самая прекрасная. Что нет в мире и никогда не будет другой такой. Что он полюбил и что теперь его жизнь только для нее. Навсегда. Навечно. И нет мне жизни без тебя, если тебя не будет рядом... Значит, этот червь слушал, как они любили друг друга...
Коле показалось, что он слышит над своей головой тяжелое сопение. И он не понял, что произошло, только вдруг Николай Николаевич отклонился к стене, а голова его резко качнулась вправо, а потом так же резко - влево. И он схватился за щеки и кинулся в номер, и что-то истошно визжал резким бабьим голосом.
А Коля стоял в коридоре и чувствовал, как горят его ладони и какие они красные.
Он сходил на кухню. Подставил руки под холодную воду. Потом сунул под струю голову. Стало легче.
Через несколько минут он спустился этажом ниже и постучал в номер Даны.
- Кто там?
- Это я, - негромко ответил он.
- Сейчас, - он услышал, как Дана подошла к двери и повернула ключ. Коля вошел в комнату и, будто наткнувшись на стену, остановился.
Везде валялись Данины вещи, а посередине, на стуле, стоял открытый чемодан.
- Ты уезжаешь? - изумленно спросил он.
- Да, сегодня. Я же тебе говорила, что скоро уеду.
- Так скоро? - он ничего не понимал. - А как же я?
- Ты очень милый и славный, - она подошла ближе и тихо провела ладонью по его волосам и щеке. - И очень хороший. И все у тебя будет хорошо...
- А как же? - он замялся и вдруг отчаянно выпалил. - Но я же люблю тебя. Люблю! Дана!?
Он сжимал ее руки в своих, смотрел в синие бездонные глаза и тяжело шептал:
- Ну, зачем же тогда?.. Как же ты тогда?.. - он чувствовал, что с его лицом творится что-то непонятное - оно то пылает, то бледнеет - но ничего не мог с этим поделать.
- Ну что ты, дурачок? Ну не надо так. Ну, пожалуйста. Ты мне очень, очень помог. И если можешь - прости, - она запнулась и резко добавила: - Ребята напились и стали грубить. Последний вечер. Понимаешь?
Он стоял, смотрел на нее и не отвечал.
- А ты мне понравился... Симочка... Ты мне сразу же понравился, - и снова нежное, как ночью, - Симочка...
У него резко пересохло во рту. Он налил из графина воды и, поднеся стакан к губам, стал медленно-медленно пить. Он пил и с ужасом, который не мог в себе побороть, видел, что воды остается все меньше и меньше. А рядом все стоит и стоит Дана - самая красивая женщина в его жизни.