Аннотация: Рассказ со свистом пролетел над Блогбастером-2010. Пускай летает дальше.
Свободных столиков не было, и я втиснулся в пустовавшее место за барной стойкой, между фигуристой блондинкой в коротком платье и смурным мужиком, угрюмо разглядывающим что-то на дне своей кружки. Я заказал пиво, затем глянул налево (со спины было лучше), направо (наверное, там, на дне, что-то очень интересное) и уставился в здоровенный плазменный экран, по которому транслировали футбольный матч между командами из далеко-не-самого-высшего дивизиона.
- Вратарь у них ничего... - донеслось вдруг со стороны угрюмого мужика.
- У тех, что справа, или у тех, что слева? - уточнил я.
- У тех и у других. Остальные - недотепы...
Мы помолчали несколько минут: я ждал, пока бармен нальет мне пол-литра нефильтрованного; мужик не отрываясь смотрел на экран. Когда запотевший сосуд оказался наконец передо мной, мужик, не говоря ни слова, стукнул его своей кружкой. Я благожелательно кивнул, пробормотал "За спорт" и принялся утолять жажду. Пиво было свежим, с легким травяным оттенком.
Прошло два часа. Страшненькая блондинка сменилась еще более страшненькой брюнеткой. Футбол закончился, начался хоккей с мячом. Мы с мужиком перешли на "ты"; оказалось, что его зовут Серж. Не Сергей, не Серега, а именно Серж. Он был вампиром.
- Жена у меня, конечно, хорошая, - негромко, с незнакомым, но удивительно милым акцентом, говорил Серж, - но, сам понимаешь, за двести лет надоела - жуть... Хочется чего-то... Ну ты меня понимаешь, верно?
Я широко покивал, показывая, что отлично его понимаю.
- Так вот, я с коллегами когда курю на работе - чего они только не рассказывают! Мол, познакомился с девчонкой на сайте, недельку попереписывались, встретились, отдохнули - ну ты понимаешь, верно? - и разошлись. И ему хорошо, и ей хорошо. И так - чуть ли не каждую неделю. При этом не меньше половины - женатые. Вот и я подумал: а почему бы нет?..
- Действительно, почему бы нет? - сказал я.
- Ну вот. Завел, значит, себе страничку в этом, как его... А, какая разница... Завел и завел. И познакомился там с девушкой одной: умница, красавица, образованная - французская поэзия семнадцатого века, итальянская живопись девятнадцатого, скульптура, театр, история - ну ты понимаешь, я ж все это сам видел, своими глазами, я ведь жил этим всем! Я ж до революции, между прочим... А, ладно, не в этом дело. В общем, запала она мне в душу, понимаешь? Вот по самое по сюда и запала! - он показал рукой, покуда.
- Однако, - сказал я, - по такому поводу можно еще по одной...
Подали еще по одной. Серж одним махом опрокинул в себя полкружки и сразу весь как-то погрустнел. Я дружески похлопал его по плечу и не менее дружески поинтересовался, что такого печального он нашел в этой истории.
- А печального в этой истории, - с тоской в голосе ответил Серж, - то, что она хочет увидеть мою фотографию.
Я на всякий случай оглядел его. С ног до головы. Нормальный вроде мужик, невысокий, но статный, лицо открытое, морщины, правда, есть, но что ж в этом такого?.. Так и сказал ему: не бойся, мол, Серж, морщины - это ничего такого, а в остальном ты в полном порядке, смело посылай ей свое фото...
- Я ж вампир, - чуть не плача прошептал Серж, - ну ты же понимаешь, верно? Меня невозможно сфотографировать... Я не отражаюсь в зеркале, я не отбрасываю тени, меня можно только нарисовать - но она хочет фотографию, и ничего кроме фотографии!
Я мигом протрезвел. Я проникся глубиной несчастья товарища. Я начал прокручивать в голове варианты решения проблемы. Наконец меня осенило.
- Серж, - сказал я, - у меня есть классный друг. Он фотограф. Не надо так грустно улыбаться, он хороший фотограф, он обязательно что-нибудь придумает...
В перламутровых глазах влюбленного вампира мелькнул отблеск надежды.
- Счет нам, пожалуйста! - крикнул я бармену, - мы едем в студию!..
***
Василий с его студией располагались всего в получасе ходьбы от бара. Всю дорогу Серж без умолка рассказывал мне о своей чудесной девушке - ее звали Наина, и он подумывал инициировать ее на первом же свидании, чтобы сделать бессмертной (с ее разрешения, конечно), - а я пытался сообразить, как бы поубедительнее представить Василию его новую модель. В голову, честно говоря, лез один только бред.
Наконец, мы оказались в темном узеньком дворике и, чертыхаясь, спустились по щербатой лестнице в подвал, служивший фотографу Василию домом и местом работы одновременно.
В студии присутствовали: собственно Василий, одетый в красивую рубашку навыпуск и старые застиранные шорты; две совершенно голые модели, стыдливо прикрывшиеся халатиками при нашем появлении; и Вспышка - Васильевская кошка с озорными глазами и длинной шерстью спектрально-чистого рыжего оттенка. Фотограф яростно вкручивал лампу в огромный черный софтбокс; Вспышка грелась под светом "пилотов", время от времени подставляя лапу под поток воздуха от напольного вентилятора, и лениво вертела головой.
- Что такое? - рявкнул Василий, с изумлением обнаружив в студии посторонних.
- Дело, - коротко ответил я. Серж с грустью кивнул и погладил подбежавшую к нам Вспышку. Та заурчала.
- У меня - тоже дело! - крикнул Василий и показал рукой на моделей, - двадцать баксов в час, между прочим!
- Полная обнаженка - двадцать пять, - пискнула одна из моделей.
- Двадцать пять! - грозно повторил Василий.
- Я заплачу, - поспешил заверить я, - хоть тридцать, только пойми, пожалуйста, у нас действительно серьезное дело...
Василий со вздохом сделал последний оборот, проверил работу лампы, подошел к моделям и двумя руками легонько шлепнул их по мягкому:
- Попейте пока чаю, девочки, через десять минут продолжим...
Девочки хихикнули, сверкнули голыми задами и скрылись в гримерке.
-Ну? - прорычал Василий, медленно подходя к нам и бешено сверкая глазами.
Я достал прикупленное по дороге пиво, откупорил всем по бутылке и стал объяснять задачу.
- Василий, друг мой, - сказал я, - у человека, точнее, не совсем человека, но это неважно, впервые за два столетия проклюнулось великое, всепоглощающее чувство любви, пусть и в облегченном - то есть сетевом - варианте. И теперь, друг мой Василий, мы просто обязаны поддержать это начинание всеми...
Я говорил так вдохновенно, как никогда раньше. Серж помалкивал, бросая осторожные взгляды то на фотографа, то на меня, то в открытую дверь гримерки. Он вообще как-то сник, оказавшись в студии: то ли голые девочки так на него подействовали, то ли собственное фотографическое несчастье в свете рефлекторов и отражателей предстало еще более непреодолимым...
Выслушав рассказ, Василий основательно приложился к бутылке, недоуменно хмыкнул и потащил Сержа к высокому стулу посреди студии.
- Что значит "нельзя сфотографировать", - бормотал Василий, настраивая "пилоты", - очень даже можно... На две минуты работы... Так... Заполняющего поменьше, рисующего побольше, будет у нас Серега брутальным мужиком на карточке...
- Не Серега, - мягко поправил его Серж, - Серж.
- По мне - хоть Агамемнон... Так, готово. Смотри сюда, сейчас вылетит птичка. Раз, два, три!..
Василий победоносно щелкнул затвором; вспыхнули импульсники. Серж очумело заморгал.
- И получилось у нас... - сказал Василий... - получилось... - вгляделся он в экранчик камеры... - так, что-то тут не то получилось. Давай-ка еще раз. Смотрим в объектив, слегка улыбаемся, и-и-и... Рраз!
Серж смиренно улыбнулся и не моргнув выдержал еще одну вспышку. Василий снова глянул на экран и насупился.
- Так, давай еще разок...
Снова и снова срабатывали приборы; с каждым разом лицо Василия становилось мрачнее и мрачнее. Дисплей фотоаппарата неизменно отображал одну и ту же картину: студия, стул, фон. Никакого намека на Сержа.
Модели давно уже ушли (я на всякий случай взял телефончик у одной, очень уж мне вдруг захотелось заняться фотографией), Серж давно уже потерял интерес к процессу и только иногда, по очередному велению Василия, с грустью смотрел в объектив и подслеповато щурился. Фотограф метался по студии, накручивал все новые и новые объективы, подключал время от времени камеру к ноутбуку, надевал то поляризационные, то инфракрасные фильтры, громко ругался и делал страшное лицо. Результат был один: студия, стул, фон. Студия, стул, фон.
Я еще раз сходил в магазин за пивом, а когда вернулся, обнаружил Василия, копающегося со стареньким пленочным "Пентаксом". На столе, прикрытая видавшим виды кожаным чехлом, возвышалась запыленная громада "Хассельблада". Из-за нее выглядывала неуклюжая морда "Полароида", невесть как оказавшегося здесь, среди груд профессиональной техники. Все это было завалено пустыми бутылками, крышками из-под объективов и старыми картонными коробками с пленкой и слайдами. Фотограф не сдавался.
Была уже глубокая ночь, когда Василий отснял все, что можно было отснять, и проявил все, что можно было проявить. Тогда он подошел к нам с Сержем и тяжело бухнулся рядом, прямо на пол. Мокрые от пота волосы его были растрепаны, рубашка чем-то запачкана, на руках темнели следы серебра. Он был жалок.
- Василий, не переживайте так, меня действительно невозможно сфотографировать, - сказал Серж, осторожно пожимая плечо фотографа. Тот уныло кивнул. Мы сели рядом с ним и стали молча потягивать пиво. Каждый думал о своем.
Вдруг меня как током шибануло.
- Василий, дружище, - сказал я, - а разве мы не можем помочь товарищу другим способом? Давай ты снимешь меня, а потом в фотошопе подтянешь... Ну там глаза, брови, нос, ты же умеешь...
Василий резко помотал головой. Я фотограф, сказал он, а не фотожабер. Тогда я сказал, что фотожабер он тоже неплохой. Он выругался и сказал, чтобы я шел туда-то и туда-то с такими заявлениями. Тогда я встал и, яростно жестикулируя, напомнил ему о Лене, бывшей в давние блаженные времена моей подружкой, которой он, зараза недобитая, как-то раз приделал в "Фотошопе" огромную голую грудь другой модели - да так идеально, что, увидев эту фотографию на его страничке, Лена разругалась и с ним, и со мной, и больше я ее никогда не видел. Василий ухмыльнулся и сказал, что это была всего лишь шутка, а вообще-то он не фотожабер. "Ну так считай, что сейчас - тоже шутка!" - воскликнул я. Василий задумался... и потащил меня к стулу.
- Стоп. Нет, - сказал он, внимательно посмотрев на мою физиономию, а потом так же внимательно - на Сержа, - этого даже я не смогу сделать. У вас слишком разные лица. У Сержа нордический тип, а у тебя оно круглое как у чукчи.
Серж горестно вздохнул, закрыл глаза и стал клевал носом. Вспышка мирно сопела у него на коленях.
Мы с Василием сели в сторонку стали вспоминать всех наших знакомых, обладавших нордическим типом лица.
- Может, Леха? Который конопатый?
- Он же конопатый...
- Ну тогда Зайцев, который в Штатах сейчас...
- У меня его фотографии нет, а сам он в Штатах сейчас.
- А Эдик? Помнишь Эдика? Ты его свадьбу снимал, он тебе потом еще морду бил за фото невесты в стиле "ню"...
- Эдик... Эдик?.. Чччерт, бинго!
Мы вскочили и бросились к ноутбуку. Василий нашел фотографию Эдика, открыл ее на весь экран и поднес ноутбук к лицу спящего вампира. Сходство было поразительным.
- Может, Эдик тоже... из этих, а? - шепотом спросил я.
- Не думаю, - так же тихо сказал Василий, на цыпочках возвращаясь к столу, - как бы я тогда его фотографировал? К тому же, будь он вампиром, покусал бы меня за невесту, а не побил...
- Резонно, - заметил я, устраиваясь рядом.
Через час все было готово. С монитора на нас глядел самый настоящий Серж, с улыбкой до ушей, в строгом черном костюме, на фоне каких-то жизнерадостных елочек. Правда, глаза у Сержа оказались немного скошенными к переносице, а нос глядел на правую сторону, но Василий утверждал, что так и должно быть, что "дисгармония оживляет портрет, а абсолютная симметрия годится только для пустоголовых чайников с фотомыльницами, ни черта не соображающих в искусстве...".
Проснувшийся ближе к концу процесса Серж был вне себя от счастья; он поминутно пожимал нам руки и предлагал свои услуги по наделению бессмертием, а Вспышку подбрасывал к потолку. Мы скромно отказывались, а кошка при каждом приземлении тихонько мявкала, не переставая, впрочем, тарахтеть как двадцатилетний дизель.
В общем, ночка удалась на славу.
***
Через неделю я, сгорая от нетерпения, позвонил Сержу - узнать, как продвигается его веб-адюльтер.
- Как тебе сказать, - ответил он на мой вопрос, - с одной стороны, уже закончился, а с другой - и не было его вовсе...
- Как так? - удивился я.
- Вот так... Та девушка, Наина... она оказалась моей женой. На первое свидание я пришел с букетом, а она - со скалкой. Пришла, молча положила скалку и стала листать меню...
С минуту я громко дышал в трубку, пытаясь осознать услышанное. Удавалось это, честно говоря, с трудом.
- Но постой, Серж, как это - твоя жена? Там же фотографии были, и не одна: Наина на море, Наина в Париже, Наина с мамой, Наина...
- Это какая-то актриса. Жена просто взяла фотографии малоизвестной румынской актрисы - откопала где-то в интернете. Представляешь?
- А твоя фотография? Зачем ей твоя-то фотография понадобилась?!
- Надеялась, что это меня остановит. Вразумит... Такая вот она. Хочет, чтобы я до всего доходил сам. Поразительная женщина, да? Ради меня - пустоголового пятисотлетнего кровососа с дюжиной бесов в ребре - ради меня пошла на такое!
Я снова замолчал на добрую минуту.
- Ради тебя? - наконец прорезался голос, - да она же просто посмеялась над тобой...
- Нет, - тихо, но твердо ответил Серж, - ради меня. Понимала, что с другой мне было б хуже - совесть замучила бы. Такая вот она женщина, оказывается. Знаешь, я теперь совсем по-другому к ней отношусь, я же тогда, две недели назад, в нее влюбился - по-настоящему! Будто заново ее увидел, понимаешь?
- Понимаю, - буркнул я, - чего уж тут не понимать... На свидание - со скалкой...
Серж рассмеялся - тихим счастливым смехом, который бывает только у стариков с веселыми глазами и у тех, кто безоговорочно счастлив в семейной жизни.
- Когда-нибудь ты поймешь, - сказал он, - обязательно поймешь...
***
Сержа я с тех пор не видел. Надеюсь, он преуспел в своем семейном романе.
Василий почти забросил фотографию. Он поступил в аспирантуру в какой-то институт оптики и сейчас изучает волновые свойства электромагнитного излучения, в основном интерференцию света. Хочет повторить то, что видел собственными глазами. Такой вот он, Василий, упертый. Мечтает найти парочку вампиров-добровольцев для "практических занятий", а пока что ставит эксперименты в на Вспышке; та, впрочем, не возражает.
Ну а я... После всей этой истории я вдруг вспомнил, что в детстве неплохо рисовал, "художку" с отличием окончил, чуть в Строгановку не поступил... Подумал-подумал, и подал объявление: "Рисую свадьбы. Качественно. Недорого". Потом, правда, "недорого" переправил на "дорого", слишком уж много желающих было: вампиры, оказывается, постоянно женятся-разводятся; это Сержу только повезло, что на третьей сотне второе дыхание у брака открылось...
А недавно мне позвонила женщина и заказала картину. Настоящую картину, а не притарно-сладкое свадебное фуфло. Сюжет простой: ресторан, полумрак, небольшой столик с узорчатой скатертью; мягкий свет настенного торшера выхватывает из темноты сидящего за столом мужчину. У него нордический тип лица; в перламутровых глазах - тихая, спокойная нежность. Напротив мужчины - красивая немолодая женщина в бархатистом платье свободного покроя. В руках у нее...
- Скалка? - вырвалось у меня.
Женщина непринужденно рассмеялась в трубку:
- Нет, пусть лучше будет сумочка. Или салфетка. Неважно...
Я немного помолчал, представляя себе будущее полотно.
- Можно, я назову картину "Второе дыхание"?
Снова смех.
- Можно. Очень даже можно...
- А как мне изобразить лицо женщины? - уточнил я, - я же никогда ее не видел...
- Знаете, - ответила она, подумав пару секунд, - есть одна малоизвестная румынская актриса...