Альбер был умным мальчиком. Учение давалось ему легко. Причем, одинаково хорошо он усваивал и физико-математические и гуманитарные дисциплины. В свои 16 лет он уже учился в последнем классе гимназии, опережая большинство своих сверстников на год или даже два. Изучая математику, физику, химию, он всей душой погружался в мир абстракций, и часто его логические выводы и умозрительные построения, поражавшие своей неожиданностью, ставили в тупик учителей. Но почти всегда оказывалось, что он прав, и в области точных наук Альберу прочили блестящее будущее.
Примерное так же обстояло дело и с другими предметами. Его прекрасная память и аналитические способности восхищали учителей истории, географии, биологии. Умение не только запоминать даты и факты, но и виртуозно их интерпретировать превращало каждый его ответ в блестящий научный доклад. И неудивительно, что когда Альбер выходил к доске, весь класс замирал в предвкушении чего-то интересного.
Но больше всего Альбер любил литературу. Он очень много прочел и просто не представлял себе дня без пары часов за книгой. Читая, он не просто наблюдал за событиями книги со стороны, а буквально жил действием, представляя себя на месте то одного, то другого героя. Более того, после прочтения он мог без труда воспроизвести ход событий на любом повороте сюжета и не только воспроизвести, но и сравнить с прочитанными ранее книгами. Это же касалось и характеров героев, представлявшихся ему ясными и понятными уже с первых страниц новой книги. Неудивительно, что на счету Альбера был ряд успешных выступлений на литературных конференциях и несколько почетных грамот за них.
А еще Альбер писал стихи. Но писал он их не так, как пишет большинство его сверстников, наскоро соединяя строки с довольно приблизительными рифмами для выражения какой-то посетившей их мысли. Нет, Альбер никогда не писал стихов специально. Просто иногда у него в душе как будто бы раздавался звон невидимого колокольчика, и образы, до того бродившие в душе по одиночке, начинали связываться между собой, порождая новые необычные ассоциации. И откуда-то возникали слова, которые оставалось лишь записать.
Но одного Альбер не умел вовсе - рисовать. Причем, это свое неумение он переживал очень болезненно. В то время как многие его друзья могли несколькими быстрыми штрихами изобразить летящую птицу или набросать окружающий пейзаж, Альбер лишь производил на свет какие-то уродливые фигуры, образованные переплетением бессмысленных линий. Он много раз пытался научиться рисовать, тщательно штудируя соответствующие руководства. Но ничего не получалось, и Альбер смирился с этим, как он считал, почти физическим недостатком.
В этот вечер Альбер готовился к докладу по литературе. Тема была простая и интересная "Творчество любимого писателя". О том, про кого писать, у Альбера не было ни малейших сомнений. Конечно, про Александра Грина! А вот что писать? Он столько знал о Грине и о его произведениях, что мог бы без особого напряжения написать докторскую диссертацию страниц на 300-400. И, поверьте, оригинальных мыслей и наблюдений там вполне хватило бы, чтобы привести в восторг любого дотошного рецензента. Но докторской диссертации не требовалось, а нужен был короткий доклад - на две-три страницы. "Ну, что ж, - сказал себе Альбер. - Доклад так доклад!"
"Грин Александр Степанович, настоящая фамилия Гриневский, родился в 1880 году, умер в 1932. Для большинства читателей Грин - прежде всего автор "Алых парусов", книги-мечты, увлекающей многие поколения читателей..."
Альбер отложил ручку и погрузился в фантазии. Вот Ассоль, которую в Каперне считают безумной, пробирается ранним утром к обрыву, чтобы взглянуть на море. А где-то Грей плывет в это время на своем "Секрете", не зная еще, что он ищет и не зная, что на свете есть Ассоль. Вот Грей увидел спящую Ассоль, узнал ее историю и заказывает в Лиссе алые паруса для своего корабля, истратив все имевшиеся у него деньги. Вот плывет "Секрет" с алыми парусами, а Ассоль в очередной раз обращает свой взор к горизонту, еще не веря, что на этот раз паруса, и вправду, алые...
На горизонте паруса,
Но не понять какого цвета.
Их красит алый луч рассвета -
И ты поверишь в чудеса.
Возникли откуда-то слова.
Альбер встал, подошел к книжному шкафу и снял с полки том Грина, в котором были "Алые паруса". Ему хотелось еще раз ощутить магию гриновских строк, еще раз вдохнуть ветер мечты. Альбер задумался, и книга выскользнула у него из рук. Падая, книга трепыхнула страницами, как подстреленная птица, и из нее выпал какой-то листок. Альбер поднял его. Это был обычный листок, вырванный из школьной тетради. А на листке красивым девичьим почерком было написано стихотворение.
Нарисуй мне алый парус
В моря синей синеве,
Чтобы волны рассыпались
За кормой и на корме.
Чтобы мачты гнулись ветром,
Раздувались паруса,
Чтобы было знойным лето,
Чтобы море - бирюза.
Нарисуй, чтоб был он ярок,
И на долгие года
Сохраню я твой подарок,
Повторяя иногда:
Чтобы мачты гнулись ветром,
Раздувались паруса,
Чтобы было знойным лето,
Чтобы море - бирюза.
Нарисуй мне парус алый.
Как умеешь, нарисуй.
Пусть он выйдет неудалый,
Ты об этом не горюй.
Лишь бы мачты гнулись ветром,
Раздувались паруса,
Лишь бы было знойным лето,
Лишь бы море - бирюза.
Альбер перевернул листок. Там была дата "25 сентября" и слова "Домашняя работа". Видимо, автор первоначально собирался использовать листок в других целях. Сегодня было 19 сентября...
Он вспомнил, что в начале прошлого учебного года они изучали Грина в классе, и он тогда как раз носил в гимназию эту книгу. Значит, кто-то подложил ему этот листок! Но кто и зачем? И почему просто не показал? А почему потом не признался? Ведь прошло столько времени!
Альбер, так тонко чувствующий литературу, был, как ни странно, очень стеснителен в общении. Поэтому у него почти не было друзей, а что до девушек, то все они казались ему глупыми и примитивными. Витая в придуманных мирах, он вполне довольствовался любовными похождениями героев, в чьем облике пребывал. И пока не спешил "опускаться на землю" в поисках "единственной".
"Но ведь я не один блуждаю в своих мирах! - неожиданно подумал Альбер. - Наверное, многие люди ведут себя так же. Но почему мы не встречаемся там? Может быть, из-за того, что у каждого свои миры?"
И ему вдруг до боли стало ясно, что многие его знакомые, так же как и он сам, большую часть времени проводят в мирах литературных произведений, в мирах своих фантазий. Что они, как и он, "спускаются на землю" только, чтобы выполнить обязательный ритуал: сходить в гимназию, сделать уроки, помочь по хозяйству родителям, - а выполнив все необходимое, снова уносятся в свои миры, где они по-настоящему счастливы. А одна девочка живет в мире Грина, там она Ассоль, и она попросила его нарисовать парус. Почему именно его? Может быть, она заметила, что он тоже любит Грина? Может быть, она узнала его в том мире, куда они независимо друг от друга летали?
А кто она? Наверное, Света. Она в прошлом году так увлеченно говорила на уроке об Ассоль... Или Вика. Ее сочинение по "Алым парусам" учительница назвала одним из лучших и зачитала в классе сразу после сочинения самого Альбера. А может быть, это Таня? Она в последнее время как-то странно на него поглядывает, будто ждет чего-то. Может быть, она? Не обязательно ведь уметь красиво говорить и хорошо писать сочинения, чтобы летать в своих мирах.
Альбер вытащил из стола лист бумаги и карандаш и стал рисовать. Он очень старался, но все-таки парус вышел у него немного косым, а лодка, которая едва виднелась над водой, придавленная гигантским парусом, была больше похожа на тонущего таракана, чем на корабль Грея. Хорошо, что парус был только один! Если бы пришлось рисовать несколько парусов, Альбер точно наломал бы дров. А так, после раскрашивания паруса в красный цвет, а волн в голубой, рисунок стал выглядеть, по мнению Альбера, вполне прилично.
Альбер почувствовал, что оправдал доверие. Завтра он отдаст рисунок Свете. Или Вике. Или Тане. Впрочем, это не важно. Главное, что он нарисовал. Он взял другой листок и начал писать. Слова появлялись сами собой и легко ложились на бумагу.
Вот парус. Алый. Ты просила.
Хоть это было так давно.
Но в тех словах такая сила,
Что остальное - все равно.
Я понимаю, ты хранила
Мечту, подальше пряча боль,
И паруса другим дарила,
Как в сказке девочка Ассоль.
Ждала ответного подарка,
Чертя узоры на песке,
Но почему-то алый ярко
Не просиял он вдалеке.
Твою мечту, твой парус алый
Тебе никто не подарил.
Возможно, кто-нибудь бывалый
Сказал, что это выше сил.
Другой, быть может, улыбаясь,
Пообещал: "Я подарю".
А волны ждали, рассыпаясь,
Давая место кораблю.
Теперь взгляни с улыбкой милой
На мой рисунок. Ведь смешно?
Твой парус. Алый. Ты просила.
Хоть это было так давно...
Альбер устало откинулся на спинку стула. Как и всегда после прилива вдохновения, наступила апатия. Делать ничего больше не хотелось. А доклад? Ничего, время еще есть. До доклада еще целых три дня.
Он оглядел комнату, раздумывая, чем бы заняться, и только собирался спрятать рисунок и стихи, как в комнату вошла бабушка. Альбер почти все время жил вдвоем с бабушкой. Братьев и сестер у него не было, а родители так часто бывали в командировках, что он их почти не видел.
Вообще-то, от бабушки у Альбера тайн не было, но тут он почему-то смутился и даже сделал рукой движение, как бы собираясь прикрыть лежащие на столе бумаги. "Пора ужинать, Альбер! - ласково сказала бабушка и, заметив смущение внука, добавила - Да не смотрю я, не смотрю! Нечего краснеть!" Альберу стало стыдно за то, что он хотел спрятать стихи от бабушки. Он всегда показывал ей свои произведения, и она, восхищаясь внуком, в то же время, не раз делала полезные замечания. "Да что ты, бабушка! - воскликнул Альбер. - Посмотри! Я хочу, чтобы ты обязательно посмотрела! Вот - это я нашел. Это - нарисовал. А это - написал только что". И с этими словами Альбер протянул бабушке все три листка.
Бабушка взяла их, села в кресло и, вытащив из кармана халата очки, стала внимательно разглядывать. А Альбер следил за выражением ее лица, пытаясь определить, какое впечатление на нее производят стихи.
Задумчивая улыбка появилась у нее на лице, когда бабушка читала стихотворение неизвестной девочки. Может быть, оно ей напомнило что-то? Потом она взглянула на рисунок, и Альберу показалось, что она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. По крайней мере, уголки ее рта дрогнули и поползли верх, и она усилием воли заставила их остановиться, что сразу придало бабушкиному лицу какое-то растерянное и беззащитное выражение. А когда бабушка читала стихотворение Альбера, на глазах ее явственно выступили заметные даже сквозь очки слезы, которые она уже и не пыталась скрыть. Бабушка дочитала до конца, сняла очки и подняла глаза на Альбера.
"Бабушка! Что случилось? Тебе плохо?" - чуть ли не закричал мальчик. "Нет, ничего. Все хорошо. Спасибо тебе, Альбер", - ответила бабушка. "За что спасибо? Ты что, знаешь, кто это написал?" - уже начиная догадываться, пробормотал Альбер. В ответ бабушка ласково улыбнулась: "Знаю, конечно. Это я написала. А было это... Дай бог памяти. Да... Почти пятьдесят лет назад".