Дружинин Руслан Валерьевич : другие произведения.

Стражи Совершенной (пишется, 3 части из 4)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    После Великой Войны, в охваченной Тьмой стране, появляется Совершенная. Никто не может наверняка знать, что это за существо, и чего оно хочет. Только лишь стражи ‒ её верные слуги из числа людей, обладающие каждый своими талантами, оберегают Истэрию от чудовищ, рождённых из мыслей и чувств, проявленных на Великой Войне. Только Свет Совершенной способен остановить Тьму ‒ свет души, которую стало возможно извлечь из любого живого существа при помощи экстракции... Время героев в золотых доспехах прошло, остались лишь те, кто исполняет свой долг перед совестью, перед выживанием людей и перед Совершенной. Стражи Совершенной ‒ это мрачная фантастика, где героизм соседствует с равнодушием, и нет полностью положительных персонажей. Мистицизм здесь сплетается с механикой, машины работают от энергии душ, а извлечение светлой энергии тела ‒ необходимая жертва прогрессу, жертва на грани преступления и закона.
  
  Глава 1 - Дорога на Яму
  Глава 2 - Ощущение красоты
  Глава 3 - Вещь
  Глава 4 - Тотемическое существо
  Глава 5 - Фабрика смерти
  Глава 6 - На запад
  Глава 7 - Зодиак
  Глава 8 - Храм Войны
  Глава 9 - Тайна ржавого ключа
  Глава 10 - Сталь и шёлк
  Глава 11 - Оружейник
  Глава 12 - Вальсингам
  Глава 13 - Похоть
  Глава 14 - Хвост бесконечности
  Глава 15 - Философия Плоти
  Глава 16 - Мадонна и Кувшинки
  Глава 17 - Кукольник
  Глава 18 - Красная Маресльеза
  Глава 19 - Кварцквантум
  Глава 20 - Охота на Идриса
  Глава 21 - Гнев
  Глава 22 - Сердце кочевника
  Глава 23 - Секундный залп
  Глава 24 - Последнее Желание
  
  
  

Глава 1

  Дорога на Яму
  
  - Не спишь? - спросила Инга, не отвлекаясь от управления грузовиком. Китч потянулся, достал сигарету из пачки, не торопясь размял табак, но не стал зажигать. Казалось, он задумался о чём-то своём, прищурившись на дорогу, мелькавшую в свете фар.
  
   Инга вела Эррауза шестой час подряд, но, не смотря на усталость, ни за что бы не уступила руль, особенно этому развалившемуся на пассажирском сидении проходимцу... Средних лет, плечистый, крепкого, хотя и не чрезмерного телосложения - Роберт Китч не внушал ей доверия. Впрочем, никто из стражей никогда не внушал. Встречаясь, им трудно было разговаривать о чём-то другом, кроме дела. А здесь и дело было поставлено очень туманно.
  
   Монограф отпечатал перфокарту с сообщением, содержащим только минимум из необходимой механику информации. Тщательно зашифрованный в коде из углублений и выемок текст, завершался пространными словим: "К исполнению приступить немедленно. Дополнения позже. Орден".
  
   Инга Лингард разбудила Эррауза, и уже через пару часов, в утонувшем среди просёлочной грязи городке Шток, они подобрали Роберта Китча - Золотого Cтрелка.
  
   Если и существует выражение: "Говорящая внешность", то оно было именно про него - волосы цвета солнца разрослись и упали на светлые брови. Золотые глаза под ними не были чем-то особенным. Инге доводилось видеть и более редкие красные глаза у девочки, которая пела под музыку старой шарманки на одной из улиц Сияния. Помнится, подавали певице в основном за милые глазки, потому как песня неприятно дрожала в неокрепшем голосе, и едва ли могла вызывать восхищение, особенно среди Знающих.
  
   Лингард подала вокалистке полтину - должно быть, самый большой разовый заработок малышки за карьеру уличной исполнительницы. Только вот в красных глазах тогда горела искренняя благодарность, а жёлтые глаза Золотого стрелка выражали другое...
  
   В то время, когда двухметровые колёса Эррауза остановились возле Роберта Китча, рядом с ним лежало завёрнутое в грязные простыни тело, светлый кожаный саквояж и украшенная медью винтовка. С головы до ног саван перетягивало множество крепких ремней, какими обычно солдаты подпоясывают шинели в армии Совершенной. Лицо жертвы было закрыто, однако из-под такни рассыпались длинные, каштановые волосы. Фигура явно принадлежала молодой девушке.
  
   С серого осеннего неба накрапывал дождь, грязь не просыхала. Роберт Китч докуривал сигарету, равнодушно поглядывая на остановившийся перед ним грузовик. Инга заметила, что все окна в Штоке закрыты наглухо. Даже в полдень на улицах не было ни одного прохожего.
  
   Стрелок наклонился, подхватил тело за ремень и поволок его к кузову. За всем этим Инга наблюдала через открытую пассажирскую дверь. Она могла поклясться, что девушка всхлипнула, когда её загружали в машину.
  
   Не в правилах Лингард было спрашивать о чужих поручениях, но в этот раз она не удержалась. Когда стрелок забрался в кабину и поставил саквояж с винтовкой у ног, Инга осведомилась:
  
  - Она...
  
  - Мертва, - не дослушав, буркнул Китч с сигаретой в зубах. - Она мертва, а ты ничего не слышишь... и не спрашиваешь.
  
   Эрраузу он не понравился сразу. Во-первых, Эррауз не любил сигаретного дыма в своей кабине. Во-вторых, он ненавидел убийц с бесчувственными глазами - такие погубили достаточно жизней, чтобы не улыбаться, даже когда видят что-то по-настоящему хорошее. И в-третьих, уж он то точно слышал все всхлипы из кузова на каждой колдобине всю дорогу от Штока до Лонге, а это добрых четыре часа. На пятый час жертва в саване захрипела, и это довело Лингард окончательно. К тому времени выводы об их пассажире перешли известный рубеж.
  
   О, она знала таких как Роберт Китч! Бесчестные душегубы, которых Орден нанимал из-за нехватки опытных стражей. Головорезам дано лишь убивать. За пачку кредитных биллетов они готовы взяться за любое мерзкое дело.
  
   Чем дольше Эррауз месил колёсами грязь, тем строже Инга судила о Роберте Китче именно в таком духе. Многие часы, проведённые в сопровождении плача, измотали её. За те два года, что она выполняла задания Ордена, она не привыкла ко встречам со случайными наёмниками. Деловое молчание не могло длиться долго. Она просто не доверяла этому человеку!
  
   Лингард ударила по тормозам, Эррауз немедленно скрипнул подвеской, разделяя обуявшее водителя негодование.
  
  - Не километра больше, если ты не расскажешь, что там чёрт возьми происходит!
  - Это непрофессионально, малышка, - ответил Китч, явно намекая на почти двухметровый рост Инги.
  
  - К чёрту замашки! Отвечай немедленно, кто она и чем ты занимаешься! Я не собираюсь работать перевозчицей трупов, помогая разного рода ублюдкам зарабатывать на заказах!
  
   Разноцветные глаза Инги сверкали, сдержанность, подобающая стражу, была непоправимо утрачена. Что же, Золотой стрелок мог смеяться, бросить ей это в лицо, выставить дилетантом, но он только вновь закурил.
  
  - Лады... я привык выполнять дело быстро, ненавижу задержки. Ненавижу стоять, пока тикает время, - пробормотал он сквозь фильтр. - Ей больно, когда кожи касается свет - вот почему она в саване. Хотя механику этого не понять.
  
  - Ты же сказал, что она мертва? - Инга начинала жалеть, что задала слишком много вопросов. Руки крепче обхватили тёплый обод руля. Душа Эррауза сейчас была рядом, и от этого ей становилось спокойнее.
  
  - Говорят, что при жизни она любила осеннее солнце, - протянул Китч, выдыхая струю белого дыма. - Ордену заплатил безутешный отец, хотя и без денег мы бы всё равно заявились в Шток навести там порядок. Своим капиталом он лишь ускорил разрешение проблемы. Четырнадцать ртутных пуль до сих пор выходят из неё одна за другой, и когда последняя выйдет, ты сможешь лицезреть, кого пять минут назад пожалела. Так что гони до Лонге быстрее. Там нас должны поджидать.
  
  - Так ты не наёмник?..
  
   Вместо ответа, Китч вынул из-под ворота пожелтевшей рубашки медальон с изображением раскрытого глаза. Нижняя часть медальона украшалась тремя мелкими звёздами, а наверху красовалась аббревиатура "ВСС".
  
  - "Во имя света Совершенной". Такое выдают обычным наёмникам?
  
  - Нет... - ответила Инга. Её пальцы коснулись своего знака Ордена под красной шёлковой блузкой. - Ты не наёмник, а истинный страж. Мне было важно узнать...
  
  - Выходит, что таким как мы можно доверить любое мерзкое дело, а наёмникам нет?
  
   Только сейчас в золотом взгляде стрелка промелькнула усмешка. Инга ничего не сказала, только резко потянула за стеклянный шар на рычаге передач и Эррауз вновь отправился в путь. В кузове захрипели, но на этот раз Лингард попыталась не слушать.
  
  "Пустые - не люди", - повторяла она про себя. - "Пустые - уже не люди".
  
   В Лонге - городе на берегу Ены, их действительно встретили. Это были слуги Ордена, Инга узнала их по лакейской одежде обшитой множеством металлических бляшек, а также по широкополым кожаным шляпам. Встреча произошла у заброшенной мельницы, где замолчавшее тело передали, что называется: с рук на руки. Быть может, они ещё встретятся, и эта девушка - Пустая, а вернее сказать Потерявшая, окажется не таким уж плохим существом. Во всяком случае, Роберт был прав, и человеком она уже никогда больше не станет. Кто-то украл её душу, и вот эту тварь следовало найти, чтобы затолкать в глотку все четырнадцать ртутных пуль!.. Впрочем, отец несчастной тоже хорош: скрывал, что хоронит дочь без души, надеясь на обряд очищения умерших. Даже Знающим свойственно ошибаться и верить, что Тьма никогда не коснётся не их самих, не их близких.
  
   Инга включила фары Эррауза, вечерние сумерки отступили, Эрику тоже было не по себе от ошибки. Золотой стрелок обрёл в их глазах авторитет, хотя внешне выглядел весьма непритязательно. Под испачканным в грязи дорожным плащом скрывалась видавшая виды рубашка, жилет с патронташем (несколько пуль помещались в серебристых контейнерах), и цепочка карманных часов. Лицо стрелка заросло неопрятной светлой щетиной. По-видимому, на задании он был не меньше недели. Вальяжная неопрятность и въевшийся запах табачного дыма как будто въелись в Китча с рождения. Из-под плаща иногда показывалась кобура с рукоятью увесистого револьвера. Поверх перламутровых накладок оружия были какие-то надписи, но в темноте кабины Инга не смогла прочитать.
  
   Откликнувшись на её желание, под потолком кабины вспыхнула лампа, забранная решёткой.
  
  "Спасибо, Эррауз, но не надо", - мысленно поблагодарила она грузовик и свет сразу потух.
  
  - А он у тебя на коротком поводке, верно?.. - подметил стрелок. - Про вас многое говорят.
  
  - А что говорят про тебя? Никогда не слышала о Роберте Китче, - Лингард избежала приватного разговора. Знакомство опять начиналось не с той ноты. Личные судьбы меньше всего должны были интересовать стражей во время выполнения задания.
  
  - Что было в послании Мэтра Минор? - не особенно расстроился по этому поводу Китч. - Я получил какой-то огрызок информации, с указанием: "Дополнительные инструкции позже". В привычках Минор обставлять дело так, что важные детали узнаёшь в самый нужный момент. Быть может время настало и подробности задания у тебя?
  
  - Тогда расскажи, о чём тебя проинструктировали.
  
  - Я первый спросил.
  
   Инга насупилась. Коротко глянув на вольготно расположившегося на пассажирском месте Китча, всецело поглощённого созерцанием её внешности, она всё же ответила.
  
  - В западной префектуре Вознесение, в городе Яма, происходят массовые исчезновения людей. За одну ночь пропадают до десяти человек. Все жертвы из числа Незнающих. Преступления происходят в зоне третьей категории, и лишь массовость убийств привлекла внимание властей. Бургомистр навести порядок не может. Патрулирование силами гарнизона не дало результатов. Напряжение растёт. У найденных спустя пару дней трупов отсутствуют различные части тела. Общих особенностей по полу или возрасту жертв нет. Наша задача: после прибытия в Яму встретиться с ещё двумя стражами. Имён и конкретного места встречи не сообщалось. Должно быть, новые сведения мы получим от них.
  
  - Всё так... Не огорчайся, но ничего больше Минор мне также не сообщил. У нас одинаковая информация.
  
   Китч потянулся за сигаретами в жилет, но задержал пальцы в кармане, будто раздумав.
  
  - А как по тебе это всё?
  
  - Первый вопрос: зачем в таком деле Ордену понадобился механик? Вероятно, я буду выступать в роли эксперта. Людей могли расчленить каким-нибудь неизвестным способом или предметом, требуется идентификация инструмента. Второй вопрос: кто возможный убийца? Учитывая размах совершённого, убийца может быть не один, а значит действует целая группа, возможно секта. Третий вопрос: мотив?.. Религиозные маньяки? Нет. Чтобы совершить ритуал, таким свойственно выбирать свою жертву по половому признаку, возрасту, социальному статусу, вере или хотя бы по одежде, наконец. Всё это похоже...
  
  - На скотобойню, - ухмыльнулся стрелок.
  
  - Я хотела сказать: на геноцид. С какой-то изуверской целью.
  
  - Не нужно юлить, я знаю о чём ты подумала, - Китч отвлёкся от разглядывания темноты за окном. - Вот и дёргаешься, как будто тебе засунули в интимное место отвёртку. Так вот: твои опасения верны. Размах преступления и почерк указывает на дела Мастеров. Где-то в глубине самого тёмного страха у тебя зашевелилась мысль об Архимастере.
  
  - Его не существует! - вспыхнула Инга, пропустив пошлости Китча мимо ушей.
  
  - Это тебе сама Совершенная рассказала? - осклабился тот. - Да, Тёмные Мастера появляются не каждый день. В Ордене никогда не могут точно определить их мотивов и целей, но любое дело Мастеров выглядит частью одного масштабного плана. А значит есть тот, кто дёргает за ниточки; тот, чьих намерений мы не предсказали. Хуже маньяка - может быть только маньяк одержимый идеей. И у Мастеров есть мотивация. Мало кого из них удалось взять живым... А ещё я знаю о нескольких группах стражей, проигравших свой бой Мастерам. С нашими коллегами произошли вещи гораздо хуже, чем смерть. Три-четыре раза в год Орден сталкивается с такой "неприятностью", как потеря агентов. Потому Совет Магистров всегда немного робеет, если возникает подозрение о причастности к преступлению Мастеров. Мэтр Минор перестраховывается, и не сообщает нам все сведенья разом, чтобы мы не наложили в штаны раньше, чем нужно... ну и чтобы сохранить дело в тайне. Если Орден допускает, что кто-то из Мастеров может перехватить и расшифровать содержимое сообщений, то такое нельзя спустить на тормозах.
  
   Инга потрясённо уставилась на стрелка, неосознанно сбавив скорость. За два года службы она ещё не сталкивалась ни с чем подобным. Мелкие расследования об испорченных механизмах показались ей детскими играми по сравнению с будущим делом.
  
  - Но почему именно мы? - опомнилась она, добавляя оборотов двигателю, и тут же поправилась. - В смысле, почему Ордену понадобился человек настолько мало подготовленный к оперативной работе, как я, для такого непростого задания?
  
  - Не пытайся объяснить замысел Мэтра Минор, - вяло отмахнулся от её вопроса стрелок. - Группы для заданий всегда составляются таким образом, чтобы стражи поменьше знали друг друга. Противник изучает стиль устоявшейся группы, а когда несколько человек впервые встречаются вместе, то всегда получается что-нибудь новенькое... К тому же, механик может быть включён в список возможных потерь. Так зачем терять опытного?
  
  - Ты что, пытаешься меня списать? - прищурилась на него Лингард. Грузовик гневно взвыл двигателем на ходу.
  
  - Я сказал к ВОЗМОЖНЫМ потерям, - громче, чтобы услышала привередливая машина, выделил Китч. - Впрочем, если не будешь смотреть на дорогу, живыми мы до места и так не доедем...
  
   Инга обернулась и немедленно ударила по тормозам. Китч, хоть и был готов к удару, всё равно налетел грудью на бардачок и выругался сквозь зубы. Грузовик, резко теряя скорость, отъехал к середине дороги и остановился. Фары Эррауза высветили длиннющий затор из повозок, керосиновых машин и механических экипажей. Никто наружу не выходил, двигатели были выключены. Только красные стоп-сигналы на бронзовых кузовах освещали препятствие. В тридцати километрах от Ямы образовалась очередь из самого разнообразного транспорта.
  
   Роберт молча открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Инга последовала за стрелком. По лицу и одежде тотчас же сыпанул разносимый промозглым осенним ветром дождь. Стоило оказаться снаружи, и Лингард пожалела, что не взяла из багажа свою тёплую каракулевую куртку. Но возвращаться в кабину уже было поздно. Китч шагал впереди, твёрдо намереваясь выяснить причину задержки.
  
   Длинная цепочка из машин выстроилась вдоль обочины. Префектура Вознесения вполне оправдывала своё название, ибо если гнать по здешним разбитым дорогам, то можно оказаться на том свете раньше, чем доедешь до цели. Лингард шагала за раздувающимся плащом Китча вдоль запертых самоходов. За мутными окнами машин проступали очертания настороженных лиц. В дешёвых керосиновых колясках - размером чуть больше сторожевой будки, ехали бедные семьи Незнающих. Третий сорт гражданского общества с трудом мог позволить себе свободное передвижение по Истэрии. Пошлина при въезде и выезде за городские ворота чересчур сильно била по карману мелких лавочников, сапожников, скорняков и портных. Простым работягам путешествие между городами и вовсе не снилось. Более-менее состоятельные Незнающие выезжали лишь по самым важным делам, и конечно же не были рады застрять на дороге. Но никто из них не смел выйти из керосинки, чтобы заявить свой протест. Забитые поборами люди лишний раз подождут, пока проблема сама собой рассосётся, чем будут показываться в первых рядах.
  
   Но такого нельзя было сказать про напыщенных Знающих. В украшенных витиеватыми узорами экипажах на сложной механической тяге могли передвигаться только представители богатых сословий. Механический двигатель работал на сжатой пружине, а значит не требовал топлива, не гремел, не вонял, не покрывал квартальные стены копотью, но был чертовски дорог и сложен в обслуживании. В отличии от Незнающих, которые ездили на агрегатах, где в качестве топлива вполне могли сгодиться даже дрова, обеспеченные за счёт деловой хватки Знающие передвигались в более дорогих механических самоходах.
  
   Знающие занимались крупной и поточной торговлей, каждый из них являлся потомком старинной династии. Браки Знающих заключались только с людьми своего круга. В богатых семьях, при ритуале взросления, открывались тайны, полученные от самой Совершенной, и этот факт ещё больше возносил торговцев над крайне религиозными работягами, лакеями и мастеровыми. Обладание секретным письмом Совершенной порождало в семьях Знающих жуткую спесь. Люди такого сорта не могут сидеть ровно на месте, чуть что не по ним. Своё недовольство они не считали лишним вымещать и на представителях власти. Полицейский был для них всё равно что сторожевой пёс.
  
   Но в наглухо закрытых машинах смирно бледнели и родовитые торгаши. Инга видела их надменные, напудренные лица, торчавшие из кружевных и бархатных воротников. Как только глаза богачей случайно встречались с Лингард, Знающие спешили скорей отвернуться. Им не нравилась внешность Инги.
  
   Где-то в середине очереди механик встретила экипаж, целиком собранный из покрывшихся грязью медных деталей. Собирать медные экипажи было чудовищно дорого из-за сложного техпроцесса обработки этого редкого металла. Здесь она невольно сбавила шаг, чтобы рассмотреть прекрасный экземпляр самоходной техники. Купе машины было похоже на огромную ванну с витиеватой оковкой. Крупные колёса на каучуковом ходу возвышались над крышей кабины, как требовала того последняя столичная мода. Стёкла задёргивались изнутри бархатными занавесками, и рассмотреть, кто ехал внутри экипажа - оказалось нельзя. В передней части машины, под стеклянным куполом возвышалась фигура водителя, одетого в тёмно-синий сюртук. Из-под козырька форменной фуражки белела гладкая кожа и поблёскивали неестественно большие глаза. Самоход мог передвигаться почти на такой же энергии, что и Эррауз, но и в двигатель медного экипажа наверняка загнали табун-другой лошадей. Внутри богато отделанного купе, без всяких сомнений, сидел Узревший - чиновник из администрации Совершенной, обладавший властью ставить печать божества поверх чужих судеб.
  
   Но даже он не желал выделяться среди длинной очереди. Чиновник, как и все, терпеливо ждал внутри экипажа разрешения двигаться дальше. Если такие шишки вели себя скромно, то не удивительно, что больше никто не смел выходить, кричать, возмущаться или браниться с преградившими путь вооружёнными людьми. Единственным, кто нагло шёл по раскисшей дороге, был Роберт Китч. Заметив его приближение, человек в серой шинели упреждающе вскинул руку.
  
  - Стой!
  
   Китч замер. Он давно заметил импровизированный пропускной пункт с полосатым шлагбаумом, большой фургон в камуфляжной раскраске и шестиствольный пулемёт на станине. Расчет грозного оружия напряженно вглядывался в темноту дальше по дороге.
  
   От фургона, обойдя вооружённого солдата, выступил вперёд командир.
  
  - Никому не позволено выходить! Именем Совершенной, вернитесь в транспорт и ждите разрешения проехать!
  
   Китч легко узнал в старшем лейтенанте бывалого вояку, хотя бы потому, что вместо офицерской фуражки голову военного венчала обычная армейская каска с металлическим гребнем. Угловатый шеврон на рукаве шинели указывал, что перед стрелком был именно тот, кто повинен в создании очереди. Лейтенант явно не намеривался кого-либо пропускать в ближайшее время.
  
  - Это дорога на Яму? - стрелок решил начать с очевидных вопросов. Если это хороший служака, он не ввяжется в разговор. Так и случилось. Кивком головы офицер велел рядовому увести посторонних. Пришлось прибегнуть к самому верному и последнему средству.
  
  - Полегче, служивый...
  
   Роберт выдернул из-под ворота золотой медальон. Он действовал быстро, пока солдату не вздумалось схватиться за оружие. Боец прищурился и, изменившись в лице, окликнул ушедшего офицера.
  
  - Государь грейт-лейтенант, здесь стражи!
  
   Каска с гребнем немедленно вернулась обратно. В этот раз под ней сверкали настороженные глаза.
  
  - Старший лейтенант Бронке, первый огненосный полк, четвёртый батальон, вторая рота, - отчеканил офицер, подойдя ближе.
  
  - Роберт Китч и...
  
  - Инга Лингард, - сама представилась механик. Офицер метнул быстрый взгляд на напарницу Китча, после чего вновь сосредоточился на стрелке.
  
  - Вы направлены к нам? Мы ждали подкрепления почти четыре часа.
  
   Одна рука лейтенанта, затянутая в перчатку, была заложена за спину, а вторую он всегда придерживал согнутой возле пояса. Китч подметил, что эта рука несколько больше, чем положено человеческой. Загорелое лицо офицера имело насыщенно-бронзовый цвет, было слегка суховато, обладало носом с горбинкой, а над верхней губой чернела щётка аккуратно подстриженных усов. Он не производил впечатления легко возбудимого щёголя, скорее Китч имел дело с тем, кто всерьёз повоевал на одном из фронтов. Если такой ветеран был встревожен и запрашивал подкрепление, значит дело на дороге действительно обстояло серьёзно.
  
  - Нет, мы следуем в Яму.
  
  - Тогда не смею задерживать, - козырнул лейтенант, обернулся и рявкнув в сторону заграждения. - Освободить дорогу!
  
  - Да постой же ты. Что здесь у тебя происходит? - обратился стрелок к офицеру. Он специально перешёл на прямое обращение, чтобы полностью вернуть его внимание к себе. Бронке смерил Китча оценивающим взглядом, секунду подумал, а затем подошёл совсем близко, почти что вплотную. Хромовые сапоги лейтенанта давно облипли грязью по самые голенища.
  
  - Новое нападение, государь Страж. В течении месяца на одном участке дороги, где начинается съезд к старой церкви, кто-то уничтожает проезжающие самоходы. Трупов мы не находим, а железо самоходов разорвано словно бумага. Сегодня нападение произошло посреди бела дня. ЭТО атаковало две машины. Одну уничтожило, но вторая смогла ускользнуть и добраться до города. Бургомистр обратился за помощью к расквартированному в Яме гарнизону. Полковник отдал приказ блокировать дорогу и провести разведку на опасном участке, но связь с ещё двумя постами, что стоят впереди, и разведгруппой оборвалась несколько часов назад. С городом тоже невозможно связаться. Я отправил к постам человека, но он не вернулся. Мы слышали выстрелы...
  
  - И не пришли на помощь к товарищам? - оборвала его Инга. Офицер зыркнул на неё из-под шлема. Лицо, которое Бронке увидел перед собой, едва ли могло понравиться. Очень высокая женщина, лет двадцати семи, одета в вымокшую от дождя красную блузку. Её талию перехватывал широкий пояс со множеством инструментов. Брюки выглядели мешковатыми из-за массы карманов, но щиколотки плотно облегали высокие ботинки со шнуровкой. Но главной деталью во внешности механика была вовсе не одежда, а обрамлённое пружинками чёрных кудряшек лицо, по всей правой стороне которого распластался грубый шрам. Шрам тянулся от уголка рта, под мочку уха и портил весь вид некогда красивой женщины. К тому же, правый глаз выглядел искусственным. В его яблоке крутились мелкие шестерни, а зрачок из миниатюрных линз с тихими щелчками фокусировался на солдате.
  
  - На помощь? - переспросил Бронке. - Государыня, у меня за спиной гражданские и приказ удерживать этот пост, и не пропускать посторонних, пока продолжается операция. Надеюсь, государыня... страж, вам не нужно объяснять, что такое приказы? Извещения об окончании операции я не получал, точно также, как и распоряжения сняться с позиции, чтобы уйти по дороге "на помощь". У меня на посту было семь человек, теперь шесть. Предлагаете ещё больше ослабить заслон?
  
  - Вы поступили верно, грейт-лейтенант, - вмешался стрелок. Бронке вновь обратился к нему, и Китч разглядел во взгляде военного ожидаемое выражение: лейтенант знал, что действует правильно, но от этого ему становилось не легче. Он влип. Связи не было, посты на дороге, вероятно, погибли. Пока город сообразит прислать подкрепление, последний пост тоже сметут, а вместе с ним и всю очередь из сорока экипажей. Он понимал, что для ликвидации опасности недостаточно сил, а бездействие само по себе - смертельно опасно. Неудивительно, что проезжать дальше новоприбывшим машинам было запрещено под страхом смерти.
  
  - Вы именовали напавшее существо как "Это", - вернулся к разговору стрелок. - Так что же это такое?
  
  - Не имею ни малейшего представления, - отрапортовал лейтенант. - Показания выживших сбивчивы и неточны. По их описанию - оно огромное.
  
  - Тогда слушай сюда. То, что будет дальше - уже наше дело, - глядя в упор на Бронке отчеканил стрелок. - Армия должна сражаться с внешним врагом, держать три фронта во имя света Совершенной. Одной кровью, штык к штыку, брат за брата. То, что происходит на этой дороге - не касается армии. Это дело стражей. Вы пропустите нас, мы устраним вашу проблему, а как только впереди всё затихнет, сможешь пропускать машины в сторону Ямы. Понятно?
  
   Офицер долго изучал золотые глаза стрелка, а затем медленно, будто решаясь на тяжёлый поступок, кивнул.
  
  - Мы будем ждать вашего сигнала.
  
   Этого ответа Китчу было достаточно. Развернувшись на месте, он зашагал обратно к грузовику, на ходу достал из кобуры револьвер, крутанул барабан, проверил патроны. Оружие было заряжено, как и второе, за пазухой. Инга не отставала от стрелка ни на шаг.
  
  - "Одной кровью, штык к штыку, брат за брата" - это слова из боевого устава Северной армии... Ты там служил?
  
  - Я был на войне.
  
  - Но с чего ты взял, что Бронке тоже был на Северном фронте? С чего ты взял, что он послушает тебя, если даже не смеет отступить от приказа?
  
  - Он был на севере.
  
  - А загар?
  
  - Получен недавно, ещё не сошёл. А вот рука...
  
  - Чуть больше чем у обычного человека - армейский механизированный протез.
  
  - Верно, - кивнул Роберт. - Но думайте дальше, государыня Лингард, вы же механик!
  
   Инга начала соображать, что ещё не заметила.
  
  - Рука в перчатке - значит протез боится воды. Последние модификации формируются из корпулита... Выходит, что протез Бронке старого образца!
  
  - Именно. Самые жаркие бои идут сейчас на южной границе. Подозреваю, что лейтенант недавно вернулся оттуда. Стена на севере остановила нашествие Синих Мундиров четыре года назад, но руку Бронке потерял именно там. Потому и протез у него старого образца. А если он сражался при возведении Стены, то просто обязан знать боевые уставы Северной армии. Их сочиняли прямо в сражениях, когда ничего, кроме отваги и стойкости не оставалось. Только ветеран способен знать эти строки. Я воззвал к его солидарности, Лингард. Он доверился не просто случайному стражу, а человеку, который, быть может, сидел с ним в одном окопе.
  
  - Но ты не сидел в том окопе, - заметила Инга. Китч только холодно ухмыльнулся.
  
  - Так точно, государыня. Но теперь я сделал для него нечто большее: снял с плеч ответственность за людей. Сейчас всё зависит от нас. Заводи своего "мальчика на колёсах", и поедем к развилке на церковь. Мне кажется, кое-кто заимел возле дороги неплохую кормушку. Пора бы подрезать его аппетиты.
  
   Инга обогнала Китча, чтобы первой забраться в кабину грузовика. Прежде чем сесть на пассажирское место, стрелок остановился и закурил новую сигарету. Прикрывая зажигалку от воняющего мокрой псиной дождя, он ещё раз взглянул на самоход необычного вида. Эррауз был не простым механизмом. Двигатель грузовика, начинённый сложнейшей системой шестерней и пружин, звучал мощно и ровно, и, не смотря на усиленную подвеску и дополнительное бронирование, стрелок видел, как легко эта машина может двигаться и маневрировать - высшая механика, на которую способны только Светлые Мастера. Система энерговодов из сияющей меди обеспечивала независимый привод колёс и была достаточно мощная, чтобы не только тянуть за собой тупоносую громаду металла, но и с избытком обеспечивать неведомое Китчу оборудование в техническом отсеке машины. К тому же каждый завиток медной оковки кузова был выполнен с точностью и любовью, хотя украшать такую машину вовсе не требовалось. Узкое лобовое окно выглядело скорее бойницей, прикрытой сверху нависающим козырьком. От всего этого вид Эррауза становился хмурым и неприветливым. Дополняло картину шесть шипованных двухметровых колёс и массивный отбойник на бампере, с двумя сверлильными бурами.
  
  - А ведь и верно, Мэтр знает кого послать, - защёлкнул зажигалку стрелок и поднялся в кабину.
  
   Стоило Инге выжать педаль, как в глубине Эррауза поднялось стрекотание шестерней и мягкое поскрипывание пружин. Тронувшись с места, грузовик покинул длинную вереницу из самоходов. К тому времени очередь ещё больше уплотнилась с конца. Одни стражи двигались по дороге, и каждый человек внутри запертых экипажей мог наблюдать, как мимо стёкол проносится наделённая невообразимой мощью машина.
  
   Солдаты не просто освободили проезд, но еще и выстроились вдоль дороги проводить стражей. Проезжая мимо них, Китч кивнул сквозь боковое окно офицеру. Каска Бронке слега качнулась в ответ, после чего армейский заслон исчез позади.
  
   Они въехали на запретную территорию, по которой никто дальше не думал соваться. Мастерство и умение стражей не ставились под сомнение, вот почему Бронке с такой лёгкостью пропустил их на закрытый участок дороги. О неприятностях на пути лейтенант сообщил бы им в любом случае, но теперь Лингард и Китч наверняка знали, что их ожидает. Вернее, Золотой Стрелок об этом догадывался.
  
   Пока машина двигалась, Китч вытащил из своего саквояжа несколько круглых шайб тёмно-красного цвета. Всего шайб оказалось семь штук, каждая размером с ладонь. Следом из-за спинки сидения была извлечена отделанная медью винтовка - глубокая модификация армейского снайперского карабина, который и без всех улучшений считался самым надёжным оружием в армии Совершенной. Карабин отличался от оригинала не только сверкающими медью накладками, но и усиленной ствольной коробкой со встроенным механизмом подачи затвора, улучшенной балансировкой, откидными сошками и двенадцатикратной оптикой с контрастной подсветкой.
  
   Перво-наперво Китч снарядил винтовку магазином на десять патронов, затем с щелчком открыл крышку энергоячейки, достал из контейнера на поясе небольшой шарик насыщенно-жёлтого цвета и вставил его в круглую выемку возле приклада. Только тогда винтовка по-настоящему ожила: стоило стволу перевестись на новый объект, как прицел зажужжал, корректируя кратность.
  
   Заметив вопросительный взгляд Лингард, стрелок прокомментировал назначение сферы.
  
  - Душа сокола. Если захочешь кого-нибудь убить с двух тысяч шагов - выбирай душу хищной птицы-охотника... а теперь стой.
  
   Лингард надавила на тормоз и грузовик мягко остановился на трассе. Через ветровое стекло не было видно ничего, кроме размытого дождями шоссе. В багряном закате дорогу омывал неиссякаемый поток воды, стекая у обочины в бурный ручей. Справа торчали кривые деревья, а слева, шагах в двадцати, сплошной стеной высились пологие склоны холмов.
  
  - Давай-ка подытожим. Эррауз - это ведь не совсем механизм, верно? - вопросительно посмотрел Китч на Ингу.
  
   Лингард крепче сжала обод руля, отмолчавшись. Тогда Роберт сам ответил:
  
  - Я наслышан о вашей истории. Твой супруг был неплохим механиком и отдал энергию души добровольно, иначе бы ты оказалась не в стражах, а среди узников Нижнего каземата. Впрочем, подробности меня мало интересуют. Сейчас важно знать: души Эррауза хватит, чтобы заставить эту колымагу ехать бесшумно? Механический двигатель - не самая тихая вещь, а нам надо подкрасться как мыши.
  
  - Механическая тяга - самая экономная по расходу энергии, - неохотно ответила Инга. - Человеческой души хватит, чтобы вращать колёса непосредственно, без трансмиссии. Только учти, что шум от колёс никуда не денется, а летать Эррауз не умеет. И, естественно, чем дальше он едет, используя душу, тем меньше Эрика становится
  
   Инга обернулась к Роберту. Её глаза были сухими, но голос дрогнул. Вопрос оказался деликатнее, чем показалось стрелку.
  
  - Верно, - кивнул он. - Как и любая энергия, человеческая душа имеет свойство растрачиваться, если использовать её слишком долго. Я знаю об этом, и уж поверь, не стал бы просить просто так. Весь следующий участок дороги нам нужна тишина - вся, какую мы только сможем получить. Надеюсь, шум дождя будет нам на руку.
  
   Инга пристально изучала Роберта Китча, но не нашла в его взгляде ничего ненадёжного. Он был спокоен, собран и готов отвечать за любые последствия. Тогда Линагрд выключила механический двигатель, и шестерни в последний раз вхолостую прокрутились в глубине силовой установки. Чтобы перевести машину на энергетическую тягу, потребовалось активировать около десятка тумблеров и рычагов. В завершение процесса, она взялась за бронзовую дужку контейнера между водительским и пассажирским сидениями, и с тихим шипением вытащила цилиндр, похожий на сияющий алым светом фонарь. В центре корпуса энергоячейки располагался таймер на триста делений.
  
  - Просыпайся, Эрик... - шепнула Лингард, снимая с шеи цепочку с символом стражей. Рядом с медальоном висел вытянутый алый кристалл. Инга вставила ключ в скважину фонаря, провернула ручку тумблера на значение "150", и цилиндр осветился сильнее. Когда энергоячейка с приглушённым хлопком сжатого воздуха вернулась на место, грузовик отключился, погасли фары.
  
   Через минуту тишины, машина сама тронулась вдоль по дороге. Инга не прикасалась к управлению. В этом движении без звука работающего двигателя было нечто мистическое. Китчу не раз доводилось путешествовать в экипажах на тяге из лошадиных душ, но такими механизмами всегда требовалось управлять. Грузовик Инги самостоятельно выбирал направление пути.
  
  - А он точно знает, что делает?
  
  - Конечно, - кивнула Лингард. - Он слышал каждое слово в кабине. Быть может Эрик понимает сейчас гораздо больше, чем я.
  
   Через несколько минут езды Китч был склонен с ней согласиться. Внутри салона стало теплее, как будто металл нагрелся до температуры человеческого тела, стеклянные поверхности приборной панели озарились ирреальным красным свечением. Машина вела себя как живой человек и, казалось, что она прислушивается к сидевшим внутри неё пассажирам. Эррауз двигался так, как не смог бы ни один механизм.
  
   Впереди проступили тёмные очертания развалин, рядом с ними на грязной дороге вповалку валялись бесформенные мешковатые силуэты. Жестом руки Китч велел Лингард остановиться. Она даже не прикоснулась к педалям, грузовик замер сам.
  
  - Умница... - сказал Роберт, открывая дверь и спрыгивая на мокрую землю. Как он и ожидал, на дороге лежали трупы солдат: десять-двенадцать, точнее было сложно сказать, потому как почти все они были жестоко растерзаны. Серые шинели лохмотьями свисали на молодых парнях, которым не исполнилось ещё и двадцати пяти лет. По перевёрнутым каскам звонко барабанили капли воды. Обломки оружия сухостоем торчали в грязи, кое-что застряло в кустарнике или болталось на придорожных ветвях.
  
  - Вы когда-нибудь видели, как трупы слетаются на деревья? - прошептал Китч сам себе. Прищурившись, он внимательно осмотрел обстановку вокруг, будто припоминая что-то знакомое. Взгляд прошёлся по стене оголённого леса. На кленовых ветвях обтекали тёмные лоскуты шинелей, в зарослях застряли человеческие останки. То, что стрелок по вине ливня принял за развалины, оказалось остовом армейского грузовика, с точно таким-же фургоном, как и на пропускном пункте Бронке. Самоход накренился перед развилкой, ведущей прямиком к колокольне заброшенной церкви. Какая-то неизмеримая сила смяла машину военных, начисто разорвала короб с оборудованием и куда-то утащила кабину. Моторной части стрелок найти и не рассчитывал. В грязь был втоптан шестиствольный пулемёт на станине: самое грозное оружие солдат не смогло остановить напавшую тварь. Судя по огромному количеству отстрелянных гильз военные пытались сопротивляться.
  
  - Мэтр Минор предусмотрел все варианты. А ведь всё выглядит так, что мы здесь оказались случайно, - эта мысль немало повеселила стрелка. Он достал сигарету, но, не закурив, скомкал её и бросил под ноги. Никакого огня, дыма или шума. Развернувшись на месте, Китч вернулся в кабину, где сгрёб разложенные на бардачке шайбы.
  
  - Останешься здесь, будешь ждать моих указаний. Энергодвигатель не выключай: немного души - небольшая плата за риск. Если что-то пойдёт не так, сразу даёшь по газам и дёру отсюда. Не думай обо мне. Ты взрослая девочка и понимаешь, что мы не подписывались на сверхурочные.
  
  - Ты думаешь, что я трус? - негодование захлестнуло Ингу так, что вспыхнули щёки.
  
   Китч впервые улыбнулся ей с добродушием. Оказывается, на его грубом лице могла появляться и улыбка.
  
  - Ты два года работала по мелочи вроде починки устройств с нелегальными душами. Жернова мельницы перестали крутиться или карильон часов на городской башне бьёт невпопад, Незнающие перепуганы и просят изгнать злого духа - вот это твой обычный заработок? Поздравляю, тебя повысили! Теперь ты занимаешься серьёзными делами, где есть реальный шанс сдохнуть. Так что жди меня здесь. Если меня ненароком прихлопнут, гони до самого города, а потом будет видно.
  
   Роберт выпрыгнул из кабины. Инга проводила его смущённым взглядом. Всё напускное равноправие между ними испарилось за один миг. Золотой Стрелок явно принимал её за дилетанта, хотя сейчас они оба ввязались в игру, где победителем могла выйти Тьма - слишком круто для дебютирующего в качестве полевого агента новичка.
  
   Подняв ворот плаща, Китч широко зашагал в сторону накренившейся звонницы. Старая церковь была разрушена почти до основания, в молельном зале зияла огромная прореха. Уцелела только одна боковая стена и фасадная часть. Неизвестно каким чудом колокольня осталась на месте, да ещё сохранила под своей крышей позеленевший от времени колокол. По виду руин можно было предположить, что в церковь попала авиабомба, сброшенная с дирижабля.
  
   Последние бомбёжки префектуры Вознесение случились лет сто назад; не они ли разбудили ту тварь, которая сейчас разрывала машины? Если так, то чудовище отъедалось давно, а Орден чересчур долго этого не замечал. Пришла пора положить конец страданиям местных - благородная цель, и лицо Китча искривилось в усмешке.
  
   Перво-наперво он разместил шашку у основания звонницы, как раз возле растрескавшегося и выкрошенного фундамента. Затем с минуту простоял у подножия, сомневаясь, стоит ли забираться наверх. Отыскав вход, Роберт начал восхождение по рассыпающейся в труху лестнице. Ступени грозили провалиться под каждым его шагом, но Китч контролировал равновесие. Даже золотые глаза, казалось, засверкали сильнее. Оказавшись на звоннице, стрелок прикинул направление и деловито разместил ещё одну шашку возле позеленевшего колокола.
  
  - Должно получиться красиво, - проворчал он, оглядывая сумеречные окрестности. Ко времени подъёма дождь поредел. В море лесных ветвей удалось различить широкую просеку, тянувшуюся вдоль заброшенной дороги, что шла мимо церкви и заканчивалась на развилке трассы. Сразу с нескольких направлений к ней стремилось ещё несколько вытоптанных путей. Деревья на них были повалены и переломаны.
  
  - Значит, одной дорожкой ходит тебе ума не хватает? Что же, благодарю за подсказку, - сделал свои выводы Китч и поспешил спуститься со звонницы. Все остальные шашки он разместил вдоль дороги, чуть подальше от церкви. Каждые тридцать шагов небольшой кругляш ложился то на груду камней, то оставался в развилке старого дерева или на почерневшем дорожном столбе. Разместив последнюю шашку на расстоянии двухсот шагов от Эррауза, Роберт вернулся к машине. За время работы не было слышно ни одного постороннего звука, кроме шипения дождя, чавканья грязи под ботинками и собственного, сбившегося дыхания Китча. Проблем стрелок и не ждал. ЭТО - сейчас было сытым.
  
   Инга по-прежнему сидела на водительском месте Эррауза. Ячейка души была снова поднята между сидений, а таймер на ней выставлен на новое значение, в полные "300".
  
  - Умница, нам потребуется больше энергии, когда станет жарче, - похвалил стрелок, поднимаясь в кабину. - Впрочем, если всё сладится, то тебе даже с места вставать не придётся. Оставайся сидеть на своей красивой попке в "карете", а всеми проблемами займусь я.
  
  - Ты это специально?
  
  - Что?
  
  - Чтобы разозлить его, верно? - кивнула Лингард на горящий фонарь.
  
  - Да, - осклабился Китч. - Мне просто интересно, насколько ты веришь, что твой муж тебя помнит? Два года для души в стекле - это не срок.
  
   Лицо Инги вспыхнуло и шрам на щеке стал похож на тёмную молнию. Китч не обратил внимание не её недовольство. Он взял винтовку, встал на подножку кабины, плотнее прижал приклад к плечу и громко скомандовал:
  
  - Труби сигнал к охоте, малышка! И что бы не случилось, не подпускай ЭТО к нам даже на двадцать шагов!
  
   Лингард ударила по клаксону, вложив в это движение все кипевшие внутри неё чувства. Поднялся протяжный гул достойный гудка парохода. Окрестности содрогнулись от баса Эррауза. С деревьев поднялась на крыло перепуганная стая ворон. На мгновение показалось, что самоход действительно очень рассержен. Китч с весёлым удивлением обернулся внутрь кабины, хотя больше вроде бы не собирался отрывать глаз от прицела.
  
  - Неплохо! - только и успел сказать он, как из глубины зарослей, в ответ на вызов машины, прогремел не менее грозный рёв. На этот раз в нём читалась не стальная сила самохода, а ярость дикого зверя. Послышался треск, верхушки деревьев вдалеке задрожали, раздвинулись и начали пригибаться. В дальнем конце съезда на церковь сверкнул дрожащий луч света.
  
  - Ну давай, ближе выползай, тварь... - шептал Китч, глядя в жёлтую линзу прицела. Деревья у просеки накренились как доски худого забора, и из глубины чащи вывалилось чрезвычайно странное и огромное существо. Задние ноги его были явно короче передних. Плотная шкура напомнила кору старого дуба. Грудь защищалась панцирем из обломков железа, досок и даже подвешенных цепями колёс. Но самой гротескной частью чудовища была голова, увенчанная наподобие шлема кабиной армейского самохода, при том, фары на ней продолжали гореть.
  
   Сверкая лучистыми огнями, исполинская туша ринулась по просеке напролом. Эррауз перестал гудеть, а побледневшая Инга окаменела от страха. Эту тварь она видела раньше только на гравюрах бестиария Ордена. Навстречу к стражам вышло одно из самых древних порождений Тьмы - Грендель.
  
   Как только чудовище поравнялось с первой шашкой на дорожном столбе, винтовка Китча полыхнула огнём. Зажигательная пуля врезалась точно в центр шайбы, и рядом с Гренделем расцвёл огненный шар. От могучего тела чудовища отлетели ошмётки ветхой брони. Деревья колыхнулись и вспыхнули трескучими факелами, хорошо озарив мрачную просеку перед руинами. В тот же миг Грендель бросился в сторону грузовика. Он стремился сойтись с Эрраузом как мчащийся на противника бык, на это ему хватило бы всего пары десятков прыжков. Но уже на втором шаге Роберт выстрелил снова. Вторая шашка, заложенная на возвышении камней, осыпала чудовище вихрем мелких осколков. Грендель запоздало прикрылся толстой лапой от жалящих искр и немного замедлился.
  
   Ещё дважды Китч нажимал на спусковой крючок Сокола и ещё дважды рядом с чудовищем вспыхивали разрывы. Но мелкие раны тварь не остановили. Грендель целеустремлённо пёр по церковной дороге к Эрраузу, не замечая ожогов на шкуре. Инга сжалась на водительском месте. Почувствовав страх хозяйки, грузовик слегка сдал назад.
  
  - Не дёргайся, Эрик! - тут же рявкнул Китч, вглядываясь в сетку прицела. Дальномер на краю панорамы сокращал дистанцию. Посередине сияющего перекрестия металась шайба, закреплённая возле колокола. Грендель выбросил длинные лапы вперёд, одним движением подтянул массивное туловище, и в этот миг Китч выстрелил снова. Колоннаду на звоннице разнесло на куски. Вращаясь от энергии взрыва, старый бронзовый колокол полетел точно в голову чудища и угодил ему в "шлем". Удар металла о металл напоминал раскат осеннего грома. Он сокрушил бы любого, будь на месте Гренделя хоть кто-то слабее. Кабину армейского грузовика сорвало с шишковатой башки, фары разбились и потухли окончательно. Оглушённое Порождение Тьмы схватилось за череп.
  
  - Защищаешь своё слабое место, а?! - в диком азарте рявкнул стрелок и тут же его голос задрожал от нетерпения. - Ну, покажи! Покажи свои глазки, ублюдок!
  
   Массивные ладони с тремя толстыми пальцами соскользнули с покрытой шрамами головы. На самоход и застывшего на подножке стрелка с яростью уставились два хорошо видимых в оптике жёлтых глаза с чёрными крапинками. Грендель раскрыл гнилостную пасть, издав новый рык - один из тех, что стражи слышали при пробуждении монстра. Но на этот раз чудовище рычало всего в трёх десятках шагов, и Инга могла поклясться, что заключённая в грузовике душа содрогнулась. Грендель кинулся на людей, но успел сделать всего один единственный шаг, как Китч снова выстрелил, отправив шестую пулю в злобно сверкающий левый глаз. Монстр будто натолкнулся на стену, запрокинул голову и отшатнулся.
  
  - Назад! Стой там, где стоишь, падаль ходячая! У нас с тобой есть ещё дело! - закричал Роберт.
  
   Пока Грендель не очухался от болезненной раны, стрелок перевёл ствол винтовки к последней шашке, установленной у основания звонницы. Седьмая пуля пробила заряд, из-под опор башни волной хлынули искры и дым, колокольня начала падать, и её огромная тень накрыла застывшего у церкви монстра. Грендель очухался как раз в тот момент, когда здание обрушилось ему на голову. Он успел только открыть косоротую пасть, как многотонная звонница, с глухим рокотом, от которого содрогнулась земля, придавила чудище сверху. Лишь тогда Золотой Стрелок опустил Сокола. Дрожащие пальцы перехватили у краешка губ сигарету, чтобы стряхнуть прогоревший за время сражения пепел.
  
  - Вот так делаются дела, малышка, - пробурчал он, поворачиваясь к Лингард. - Орден может записать себе на счёт очередную победу, а Мэтр Мажор пришлёт нам свои поздравления. Теперь в Яму...
  
   Но не успел он договорить, как обломки звонницы зашевелились. Могучая спина чудовища скинула толстую балку, окровавленная и обожжённая морда Гренделя высунулась из-под завалов вместе с ободранными лапами. Порождение Тьмы словно с насмешкой уставилось на людей, хотя Китч твёрдо знал, что такие твари смеяться не могут, скорей только скалиться.
  
  - И что дальше? Какой запасной план?! - крикнула Лингард из-за колеса управления.
  
  - План? Жми на газ, пока живы! - рявкнул Китч, мигом оказавшись в кабине. Подняв волну грязи из-под колёс, Эррауз сорвался вперёд по размоченной трассе, а следом за ним, занося грузную тушу на поворотах, выскочил Грендель.
  
  - И это работа профессионала?! На что ты вообще рассчитывал, когда стрелял в него! - переключая рычаг передач, крикнула Инга. Стрелок лихорадочно перезаряжал Сокола, вытряхивая из подсумков на поясном ремне сверкающие белым светом патроны.
  
  - Государыня Лингард, когда мы в следующий раз побеседуем о профессионализме, я надеюсь перед нами будет стоять крепкий кофе и пара пирожных, а в том дерьме, в котором мы сейчас оказались, я бы предпочёл услышать более дельные предложения, потому что вот это, - он указал на пули, рассыпанные на бардачке, - в лучшем случае задержит нашего друга на пару минут. А дальше будем надеяться, что мы не слишком сильно его разозлили. Не хватало ещё в город эту тварь на хвосте притащить!
  
  - Стрелок без мозгов! - выпалила Инга.
  
  - Лучше быть без мозгов, но живым, чем с мозгами, но мёртвым! - лязгнул зубами Китч, выскакивая на подножку. Он навёл ствол винтовки на догоняющего грузовик Гренделя. Металлическая броня, которой было увешано чудище, порядком облетела, и некоторые куски, гремя, волочились сзади него на цепях. Тварь набрала приличную скорость, хоть и прихрамывала, опираясь только на одну переднюю лапу. Китч целился именно в неё. Световая пуля при соприкосновении с препятствием выбрасывала струю раскалённого пламени, которая прожигала даже железо, но в случае с живой плотью дело обстояло иначе. Взрыватель срабатывал, попадая в навешанный на монстра металл, а рассеянная струя только обжигала слой крепкой кожи. Бронебойные выстрелы тоже не давали эффекта, мелкие раны не вредили монстру, а только злили его ещё больше.
  
   Пока снаружи кабины звучали хлопки выстрелов и грязная ругань, Лингард наконец-то сообразила куда следует ехать. Резко вывернув руль, она направила Эррауза по еле заметной дороге между холмов. На подножке раздалась отчаянная брань: Китч еле успел ухватиться за поручень.
  
  - Держись! - запоздало предупредила механик, услышав в ответ несколько неприличных выражений о том, что общего между женщиной за рулём и обезьяной. Эррауз, не теряя скорости, помчался среди холмов, по-прежнему сохраняя двигатель в полном молчании. Переключать самоход на механическую тягу во время погони было слишком рискованно. Мотор мог не завестись на ходу, и тогда стражей настигнет чудовище. Перекошенная морда Гренделя подпрыгивала и дрожала в зеркале заднего вида. Выстрелы Китча лупили напрасно, и очень скоро он вернулся в кабину - разозлённый и с опустевшей винтовкой.
  
  - Куда едем, малышка?
  
  - В одно укромное местечко, тебе понравится...
  
  - Я впечатлён. А нашему новому другу?
  
  - Если только он любит пожёстче, - изрезанное шрамом лицо Лингард дёрнулось в нервной ухмылке. Неожиданно колёса Эррауза затряслись, машина запрыгала на ходу. Китч выглянул за дверь кабины и убедился, что они действительно едут по шпалам.
  
  - Железнодорожная ветка?
  
  - Точно, - кивнула Инга. - Впереди будет тоннель, мы заедем внутрь, а дальше делай так, как велю.
  
  - Как скажите, государыня. На борту новый капитан, - не стал спорить Китч, и не спеша достал сигарету, скомкал и выбросил опустевшую пачку. "Он курит Белый Консул" - неизвестно зачем отметила Инга.
  
   Если бы не повреждения, Грендель мог бы двигаться намного быстрее. Машины, попадавшие в лапы чудища, едва ли имел шанс ускользнуть. Благодаря чуткому слуху, Грендель издали слышал на дороге звук двигателей или клаксонов. По трассе на Яму проезжали сотни экипажей за сутки. Регулярные исчезновения самоходов, в конце концов, вызвали должные подозрения. Но едва ли даже в Ордене знали, какая тварь стала причиной смерти людей, от которых не оставалось даже обломков машин. Лишь сегодня за Гренделя взялись стражи самой Совершенной, и чудовищу это явно не нравилось.
  
   Рывком сократив расстояние до грузовика, монстр попытался обрушить на него удар массивной передней конечности. Предчувствуя угрозу для своей задней части, Эррауз резко ускорился, и огромные колёса буквально полетели над шпалами. Впереди показалась чёрная арка тоннеля, пролегавшего сквозь подножие горы. Инга выжала газ, хотя это в общем-то и не требовалось. Грузовик сам прибавил скорость, желая быстрее уйти в безопасный тоннель. На полном ходу они влетели под тёмные своды, а чудовище с трудом успело затормозить. Протиснуться в тоннель полностью - оно не могло, только просунуло правую руку с оскаленной мордой. Пытаясь схватить стоп-сигналы на заднем бампере, Грендель потряс тоннель рассерженным рыком. Эррауз оказался вне досягаемости монстра и, сыпанув щебнем, затормозил. Дорога впереди была чиста, едва ли скоро по ней пройдёт поезд, по крайней мере Инга очень на это надеялась.
  
  - Мы ведь не можем просто уехать, верно?
  
  - Мы стражи, малышка, - равнодушно ответил стрелок. - Будь ты рядовым солдатом или простым Незнающим, то сбежать было бы сейчас лучше всего. Но если не мы убьём эту тварь, то кто тогда? К тому же, я дал обещание, что больше от лап этой дряни никто не умрёт.
  
  - Вообще-то ты говорил Бронке немного другое.
  
  - Но это имел в виду, - отрезал стрелок и начал перезаряжать снайперскую винтовку. Душа сокола ещё воплощалась и медные накладки на оружии мерно поблёскивали. Настал черёд Лингард подтвердить своё право называть себя стражем. Понаблюдав за тварью через зеркало заднего вида и немного подумав, она быстро заговорила:
  
  - Ты выходишь, отвлекаешь внимание, я сдаю назад, а дальше... Чёрт, так далеко я не заглядываю.
  
  - Дальше по обстановке. Во всяком случае был рад познакомиться с тобой, малышка.
  
  - Не называй меня так! - резко ответила Инга, и её правый глаз злобно щёлкнул на Китча. Должно быть окулярный механизм позволял ей видеть самые тонкие детали в сложных устройствах.
  
  - Сразу же перестану, как только заслужишь, - выпрыгивая из кабины, отозвался стрелок. Он поднял винтовку, на ходу открыв огонь по чудовищу. Остались только пули Инферно. Зажигательная жидкость бесполезно стекала огненными ручейками по морде и плечам Гренделя. Тот разъярился, и изо всех сил попытался ухватить вытянутыми пальцами приближающегося к нему человека.
  
  - Ну попробуй! Попробуй! - кричал Китч, всаживая в Гренделя один заряд за другим. На десятом выстреле, Эррауз вдруг быстро сдал задним ходом, подмял вытянутую в тоннель руку монстра, и со всей мощи ударил в морду Гренделя своим кузовом. Снаружи машину занесло, развернуло, но Инга смогла удержать управление. Грендель отшатнулся от арки, но был ещё не повержен. Правая рука скорчилась и обвисла, из-под разодранной кожи торчали жёлтые обломки костей. Теперь в рыке монстра слышался болезненный визг. Лингард не позволила порождению Тьмы очухаться. Резко подтянув рычаг возле сидения, она выстрелила двумя бурами с переднего бампера. Обычно они использовались как вытяжное устройство и могли дробить скалы, но теперь оба шипа, волоча за собой длинную цепь, воткнулись в тушу чудовища. Стоило им закрепиться, как Эррауз снова включил заднюю передачу и до предела натянул цепи. Из-под колёс завоняло горелым, завизжали сжигаемые о железнодорожную насыпь покрышки. Мощности грузовика хватило, чтобы Грендель, наконец-то, свалился на землю. Чудовище было ранено, пробито шипами и жалобно выло.
  
   Из темноты тоннеля вышел серый от пыли стрелок. Разряженную винтовку он закинул на плечо, в оскаленных зубах почти до фильтра прогорела последняя сигарета. Равнодушные золотые глаза наблюдали за попытками Гренделя перевернуться на спину. Монстр по-прежнему не мог встать на задние лапы. Руки стрелка метнулись под плащ, вынув два шестизарядных револьвера - этим оружием Китч пользовался ничуть не хуже винтовки. Ладони в кожаных перчатках сжимали револьверы словно меч правосудия. Китч ловко проскочил между цепями, Грендель попытался отмахнуться от стража повреждённой рукой, но тот поднырнул под удар, взбежал на пробитую штырями грудь и заглянул в уцелевший глаз чудища. Порождение Тьмы, казалось, удивилось наставленному на свою морду револьверу, но Роберт знал, что такие твари не способны удивляться. Шесть ртутных пуль с грохотом вошли в расширившийся от страха зрачок. На ботинки плеснуло мутным, и Китч брезгливо всадил ещё шесть разрывных пуль в разлом между бурами.
  
  *******
  
  "И только Тьма опустится на землю, как стражи Совершенной изгонят её золотым мечом", - произнесла Инга Лингард, глядя на тело упокоившегося монстра. Лишь умерев, Грендель стал казаться ей не таким уж большим, как на дороге, на фоне сумеречного леса, под нитями осеннего ливня. Роберт Китч всё ещё возился на трупе чудовища, двумя руками пытаясь что-то отодрать у того с шеи.
  
  - Иди сюда, - позвал он напарницу. Лингард подошла ко стрелку и присмотрелась. Среди кривого железа, которым украшал себя Грендель, был странного вида ошейник. Вдоль медного обода, шириной в две ладони, разместились тринадцать ячеек. В каждой из них ровным красным огнём пылал стеклянный шар величиной с крупное яблоко.
  
  - Что это?
  
  - Ошейник Мастеров - Тёмных конечно, - упираясь ботинком в окровавленный подбородок чудовища, Китч потянул за крепившийся к ошейнику медальон, цепь с треском порвалась и на перчатке стража остался плоский металлический диск с изображением змеи кусающей себя за хвост.
  
  - Сможешь перерезать обод? Сферы надо забрать.
  
   Инга развернулась и зашагала к грузовику за инструментами. Когда она вернулась с кусачками, Китч шарил по карманам плаща, пытаясь отыскать завалившуюся сигаретку.
  
  - Да, малышка, наш друг появился здесь совсем не случайно. Кому-то понадобилось убивать людей возле Ямы. Быть может этому "кому-то" даже хотелось, чтобы среди убитых оказались и направленные сюда стражи.
  
  - По-моему это слишком привлекает внимание... - указала Линагрд на обрывки серых шинелей, которые запутались в броне Гренделя.
  
  - Отчего же? Если кто-то хочет сделать дело по-тихому, почему бы не поставить возле входа громилу-охранника, чтобы никто не лез внутрь?.. Хотя забудь о том, что я сейчас говорил. Эта тварь вполне могла забрести издалека, заблудиться и жрать людей абсолютно добровольно, без всякого принуждения, - он постучал ногтем по стеклянному шару, так и пылающему красным светом. - Или нет...
  
  - Человеческие души? Нечто подобное мы используем в Казематах, чтобы контролировать пленённых существ.
  
  - Да, мы не всегда убиваем существ и Пустых. В ошейниках пленённых созданий заключены души погибших при исполнении стражей. Каждый из нас завещал поделиться своей энергии после смерти. Так было и так будет до срока, пока не отыщется Искупление.
  
  - Способ возвращения изъятой души обратно в живое тело... - говоря об этом, Инга тоскливо посмотрела на стоявшего неподалёку Эррауза.
  
  - Не грусти, малышка. Цена вопроса - всего пара сотен лет. Но вдруг уже завтра, наверняка, хоть кто-нибудь... - Китч недоговорил, сплюнул на тушу Гренделя и направился к грузовику. В его руке остался медальон, снятый с ошейника.
  
   Инга срезала сам ошейник, дотащила его до грузовика и забросила в кузов. Снова поднявшись на место водителя, она завела механический двигатель, и грозный самоход ткнулся бампером в тушу, чтобы сбросить чудовище с железнодорожного полотна. Из-под колес полетели щебень и щепа от шпал, труп Гренделя тяжело откатилась с путей. Стрелок вылез на подножку и выстрелил из ракетницы, подавая сигнал Бронке и его солдатам. Как только всё было закончено, Лингард на минуту остановила машину, чтобы в тишине собраться с мыслями. Китч молча откинулся на пассажирском сидении, прикрыв золотые глаза. Неопрятные волосы цвета пшеницы слиплись на промокшем лице, в ложбинке поросшего светлой щетиной горла ходил кадык. Навряд ли Китч спал, но уж точно не походил на человека, смертельно рисковавшего четверть часа назад. Неужели привык? Неужели и она когда-нибудь сможет привыкнуть быть стражем...
  
  - Скажи, ты правда не веришь, что Искупление возможно? - спросила механик, украдкой поглаживая Эррауза по приборной панели.
  
  - Государыня Лингард, - разлепил губы Китч. - Люди крайне тупы. Научившись что-то делать, мы доводим это до совершенства, но не умеем обращать вспять плоды своих рук. Научившись убивать, мы придумали сотни тысяч приёмов убийства, поняли, как сделать их наиболее эффективными и изощрёнными: чтобы жертва умерла сразу или помучилась, чтобы она балансировала на грани сознания и смерти или даже не успела понять, что погибла. Но ни один человек в мире не способен вернуть трупу жизнь - мы только мечтаем об этом. Сто лет назад один мерзавец придумал как вытянуть человеческую душу из плоти, да и вообще из любого живого существа на планете, чтобы использовать эту энергию в "благих" целях. И даже через тысячу лет не найдётся героя, который додумается, как из стеклянной сферы запихнуть душу обратно в мертвеца или Пустого. Искупления не будет. Скорее мёртвые начнут оживать по Второму пришествию старого бога.
  
   В памяти Лингард встало уверенное и благородное лицо Эрика Эррауза - её мужа, душа которого томилась в железном двигателе грузовика. Способа вернуть Эрика не было, иначе её жизнь не стала бы такой опасной и одинокой. Инга никогда бы не позволила разлучившей их трагедии случиться снова.
  
  - Нам нужно ехать, - напомнил стрелок. - Придётся потратить немало времени, чтобы вернуться к дороге на Яму.
  
  - Зачем? Эта железнодорожная ветка как раз ведёт к городскому вокзалу. Поедем по рельсам, и через час будем там.
  
   Лингард сняла самоход с ручника, переключила тумблеры в обратное положение, и машину снова затрясло на механическом двигателе.
  
  - Сигарет нет, патронов тоже, вымок до нитки, а впереди битый час трястись по шпалам, так что мозги будут стучаться в крышку башки, - проворчал Китч. Инга победоносно улыбнулась. Заметив это, стрелок тут же добавил:
  
  - Кстати, убийство - это только второе занятие, в котором человек отточил свои навыки до совершенства.
  
  - А какое же первое?
  
  - Заниматься любовью.
  
  - Я замужем, государь.
  
  - За грузовиком.
  
  - За очень большим грузовиком, государь.
  
  
  

Глава 2

  Ощущение красоты
  
   Во втором часу ночи на перроне главного и единственного городского вокзала города Яма, западной префектуры Вознесение, находилось всего четыре человека. Одним из них, и самым выделяющимся, был мужчина, лет тридцати, очень усталый, с осунувшимся бледным лицом землистого цвета, аккуратно подстриженными чёрными волосами и гладко выбритым подбородком. Все повадки, а также крупный перстень с сапфиром на тонких пальцах, которые вполне могли бы принадлежать пианисту, выдавали в нём Знающего, быть может даже Узревшего, и совершенно точно аристократа. Незнакомец был неизвестен не только в Яме, но и во всей префектуре, однако сразу же бросался в глаза благодаря белому щегольскому костюму и шляпе, охваченной чёрной лентой. Руки этого высокого и стройного человека лежали поверх серебряного набалдашника трости. Аристократ не то дремал, не то бодрствовал, наблюдая через полуприкрытые веки за происходящим на платформе. Во всяком случае, в ближайшее время сходить со своего места он явно не собирался - в отличие от его компаньонки...
  
   Казалось, что эта юная особа никак не может найти себе места, но при этом ведёт себя очень достойно: не пристаёт с расспросами к начальнику станции, приглядывавшему за порядком на перроне, не пытается войти в уже закрывшийся буфет, но с пристальным вниманием изучает афиши, плакаты и даже облупленный механический органчик без колеса, догнивающий возле стены пассажирского зала. Будь девушка совершенно одна в столь поздний час, начальник станции счёл бы нужным обеспокоиться, ведь, судя по одежде, юная государыня явно принадлежала к торговому роду Знающих. На ней было очень дорогое, хотя слишком тёмное платье с большим количеством бахромы. При каждом движении бахрома на одежде волновалась и сверкала в свете дешёвой души фонаря, будто нечто живое. Правую часть лица девушки скрывала широкополая шляпа, украшенная длинными атласными лентами. Из-за края шляпы виднелся только один любознательный фиолетовый глаз, а также милая круглая щёчка, указывавшая на то, что Знающей было от силы лет шестнадцать. Рост соответствовал этому невинному возрасту: государыня была невысока, затянутые в узкие перчатки руки всегда скромно держала сложенными на талии, а при каждом шаге сапожек явственно слышался звон золотых цепочек на каблучках.
  
   Время от времени она оставляла разглядывание пожелтевших афиш о цирковых и театральных представлениях, агитационных плакатов администрации Совершенной и объявлений от местного муниципалитета, чтобы подойти к человеку в белом костюме, и о чём-то с ним переговорить. Аристократ отвечал неохотно, парой отрывистых фраз, но даже это приводило девушку в странное оживление и... какое-то счастье.
   В очередной раз подойдя к своему компаньону, она где-то раздобыла отпечатанное на жёлтой хрустящей бумаге расписание поездов.
  
  - Государь, - обратилась она к аристократу. Голос девушки был ещё неокрепшим, приятным и мелодичным. - Какой поезд нам ждать, на паровой или механической тяге? - она очень аккуратно, даже бережно раскрыла дешёвый буклет, где свинцовыми красками печатался график движения железнодорожных составов.
  
  - Они приедут не на поезде, Суо.
  
  - Ох... - как будто опечалилась девушка. - Но мы же на вокзале?
  
  - Да, Суо, на вокзале. Но эти люди приедут сюда не на поезде. Ждать осталось недолго, потерпи.
  
  - О, государь, мне вовсе не скучно! - улыбнулась она, складывая буклет в маленькую сумочку-ридикюль, висевшую на руке. - Здесь очень интересно. На одном из плакатов написано, что в цирковом представлении будет принимать участие фокусник, который может распилить человека надвое, а затем собрать его снова.
  
  - Это ложь, Суо. Если человека действительно распилить надвое, его уже не собрать.
  
  - Но ведь как красиво, государь Лоренс!
  
   Аристократ поднял голову. Из-под шляпы сверкнули задумчивые глаза чёрного цвета. Девушка смутилась и поспешила ему объяснить.
  
  - То есть, я хотела сказать, что в распиливании человека, конечно же, нет ничего красивого, но само ощущение чуда, когда кажется, что несчастный окончательно труп... вся эта кровь, остекленевшие глаза, отошедшая челюсть, а затем он вдруг оживает и поднимается - чудо!
  
  - Суо, на представлениях цирка нет никакой крови. Когда человека якобы "распиливают", он вполне может двигать головой и руками, даже разговаривать - это ложь и обман ради веселья.
  
   Суо замолчала и опустила голову так, что из-под шляпы не стало видно лица.
  
  - Разве можно шутить со смертью, государь? - очень тихо спросила она.
  
  - Человек боится смерти, а то, чего мы боимся - нас возбуждает. Возбуждение снимается смехом.
  
  - А что в правилах человека делать с вещами, когда они больше не могут принести ему радости или смеха? - спросила Суо, глядя в сторону разбитого уличного органчика. Красная краска давно облупилась с деревянных боков, медные части растащили охотники за металлом, а всё, что осталось внутри - давно проржавело. Органчик напоминал беззащитное, когда-то прелестное, но сегодня выпотрошенное и брошенное существо.
  
  - Думаю, ты лучше меня знаешь ответ на этот вопрос, - грустно улыбнулся Лоренс своей компаньонке. - Ты подмечаешь красивое даже там, где простые глаза утратили способность видеть прекрасное. За это я и ценю наши отношения, Суо. Однако, не пропускай через своё сердце каждую мелочь... И буклет этот выбрось - он врёт. Поезда в Истэрии никогда не ходят по расписанию.
  
  - Такие ровные буквы... - снова вынула девушка расписание из сумочки и с сожалением вздохнула. Но тут же она обратила внимание на последнего, четвёртого человека, ждущего на платформе. Это был кто-то из Незнающих, в очень поношенной и грязной одежде. Серый клетчатый пиджак с ободранными рукавами, засаленная, натянутая на самые глаза кепка, беспокойные руки, то и дело исчезающие в карманах коричневых брюк, а также сизый нос и опухшее от алкоголя лицо - выдавали в нём заядлого пьяницу.
  
   С жарким шёпотом Суо обратилась к своему компаньону:
  
  - Государь Лоренс, не соблаговолите ли вы дать мне монету?
  
  - Монету?.. Сколько тебе нужно?
  
  - А сколько может стоить душа? - не отводя глаз от алкоголика, спросила юная государыня.
  
  - Ты думаешь, что у него есть душа? Думаешь, у тебя в этот раз точно получится? - аристократ вынул из пиджака пухлый бумажник, отделанный дорогой кожей, и вручил ей в протянутую ладонь две полтины. Быстро присев в благодарственном книксене, так что вся бахрома всколыхнулась, Суо поспешила в сторону пьяницы. Смотритель станции, наблюдая за ней, неодобрительно хмыкнул. Столь хорошо одетая, с прекрасными манерами и воспитанием государыня, на пушечный выстрел не должна была подходить к засаленному бродяге. Смотритель намеривался попросить пьяницу проваливать вон с перрона, если у того не найдётся билета на поезд, только сделать этого не успел. Суо подошла к бродяге быстрее. Здороваясь с Незнающим, она слегка поклонилась, чего начальник станции никак не ожидал, а ещё он расслышал восклицание: "Счастлива мгновению видеть вас!", после чего беседа продолжалась неслышно для постороннего уха.
  
   Небритое лицо мужчины вначале выражало искреннее удивление, затем появилось выражение алчности, и, наконец, в покрасневших глазах засверкал интерес. Никто не мог знать о чём шептались те двое абсолютно разных людей, но на исходе второй минуты их разговора, девушка одной рукой передала в горсть грязных пальцев две золотые монеты, а другая её ладонь приняла некий предмет. После этого бродяга ссутулился и поспешил прочь с вокзала. Довольная сделкой Суо вернулась к аристократу. Её щёки пылали, а фиолетовые глаза прямо-таки светились от радости.
  
  - Государь, у него действительно оказалась душа! - заговорила она возбуждённо. В доказательство своих слов, Суо показала Лоренсу алый стеклянный шарик, размером с черешню.
  
  - Поздравляю тебя, Суо. В этот раз ты не ошиблась. Наверное, действительно начинаешь чувствовать издали. Помнится, когда ты подошла к той рабочей женщине в Лонге, она чуть полицию не позвала.
  
  - Это было досадное недоразумение, - ещё больше вспыхнула девушка. - Дело заключалось в ребёнке. Из-под одежды я не смогла разглядеть, что она находится в положении, а наличие второй души у человека, при таких обстоятельствах, трудно определить. Я поклялась больше никогда не подходить к женщинам за душой. Ошибок больше не будет.
  
  - И всё же в этот раз ты снова ошиблась, - сказал Лоренс, разглядывая стеклянный шарик в руке. Радость Суо прямо на глазах начала угасать, взгляд заметался, как у озадаченного ребёнка. - Внутри сферы душа старой собаки.
  
  - Но красный цвет - человеческий?
  
  - Верно, и никто не застрахован от покупки подделки. Видишь ли, начинающие преступники часто распространяют подделки под видом человеческих душ. Тебе уже известно, что они используют в качестве сбытчиков весьма ненадёжных людей: алкоголиков, проституток, бродяг, нищих, сирот. Если торговца уличат в продаже души, он неминуемо попадёт в Нижние Казематы. А если шар при нём будет ещё и не один, то его и вовсе казнят. Мало кто согласится пойти на такое безумие, кроме отчаявшихся. Нищие люди не задают вопросов о происхождении товара, потому не могут раскрыть на допросе личности производителя. Когда им делают предложение продать чью-то душу, они думают лишь о деньгах.
  
  - Да, и я потратила их, государь. Потратила ваши золотые за душу старой собаки... - Суо опустила голову так, что из-за шляпы совершенно не стало видно лица, но Лоренс знал, что сейчас в фиолетовых глазах нарастает чувство стыда. - Вы всегда говорили мне, что деньги нужно беречь...
  
  - Это так. Однако средств у нас предостаточно. Две монеты - это та плата, которую мы вполне можем себе позволить за хороший урок, - по равнодушному тону Лоренса невозможно было понять, успокаивает он девушку, или же просто констатирует факты. Потому Суо сочла нужным добавить:
  
  - Если вас это обрадует, я могу всецело уверить, что этого человека не осчастливят взятые у вас деньги. Он имеет пагубную привычку пьянствовать, и в то же время погряз в крупных долгах. Перед ним встанет выбор: вернуть долги кредиторам, или же потратить деньги в одной из таверн кварталов третьего класса. Он выберет второй вариант, и уже к вечеру будет мёртв. Его убьют ударом ножа.
  
  - Ты предупредила его об этом? - ледяным тоном осведомился аристократ. Суо подняла голову, в фиолетовом взгляде сверкнуло странное выражение веселья, смешанного с тёмным расчётом.
  
  - Я сказала, чтобы он распорядился деньгами умнее, чем хочет. Но, боюсь, продавец душ оглох от радости прибыли, государь.
  
   Не успели её слова утихнуть, как на украшенной чугунными завитками сигнальной вышке зазвенел медный колокол - прибывал поезд, и смотритель станции в растерянности вынул из кармана униформы серебряные часы.
  
  - Вот и наши друзья, - отстранился Лоренс от привокзальной стены и, постукивая тростью по выщербленному камню перрона, приблизился к краю платформы. Суо последовала за ним, внимательно вглядываясь туда, где во мраке исчезал последний отблеск привокзальных фонарей на металлических рельсах. Из ночной темноты резко ударил свет фар. Стрекоча механическим двигателем к вокзалу приближалось нечто огромное. Угловатые очертания машины, а также её небывалый размер, потрясли начальника станции. Он попятился и открыл рот, не в силах отвести взгляда от подкатившего к платформе грузовика. Машина была огромна - шипованные колёса величиной больше среднего человеческого роста, плотно закрытый тёмным брезентом кузов, и украшенная витиеватой оковкой кабина.
  
   Разглядывая это чудо человеческой техники, Суо восторженно улыбалась. Даже два нарезных бура, испачканных запёкшейся кровью, не смутили её. Грузовик со скрежетом остановился, боковая дверь над его передним колесом распахнулась, и из кабины свесились испачканные грязью ботинки. Через мгновение на перрон спрыгнул широкоплечий мужчина в длинном плаще. Дверь кабины тут же захлопнулась, и грузовик тронулся дальше, чтобы найти парковочное место.
  
   Новоприбывший глубоко вдохнул освежающий ночной воздух, но, кажется, это ему повредило, так как он тут же зашёлся сухим продолжительным кашлем. На плече Китча по-прежнему висела винтовка, которую он придерживал на ремне. Оглядевшись, и будто совершенно не замечая людей на перроне, он устремился прямо к тусклой витрине киоска.
  
   На его пути тут же возникла Суо. Присев в лёгком поклоне, она поприветствовала Золотого стрелка:
  
  - Желаю вам долгих лет и здоровья, милостивый государь. Я...
  
  - Пошла прочь, - буркнул Китч, обходя её стороной. Девушка выпрямилась, зачем-то разгладила и без того безупречное платье, как будто ничего не расслышала, а вернее сказать пропустила грубость мимо себя. Лоренс неспешна застучал тростью следом за Китчем. Вместе с Суо они подошли как раз в тот момент, когда стрелок покупал в киоске две пачки "Белого Консула", и им пришлось подождать, пока Китч расплатится, и с наслаждением затянется первой за полтора часа сигаретой.
  
  - Почему-то я знал, что это будешь именно ты, - пробурчал он, не поворачиваясь к Лоренсу Каину Зорге.
  
  - Поэтому от тебя исходит столь сильное раздражение? - отметил мистик. Голос его звучал мягко и безразлично.
  
  - Я смотрю твоё мастерство всё растёт. Через пару лет сможешь узнать о чём думают блохи на шкуре любимой собаки Канцлера, - Китч соблаговолил глянуть боком на аристократа, и по-прежнему не смотрел на Суо, будто той вообще не существовало. Сигарета самым бандитским образом гуляла у него из одного уголка рта в другой. Золотые глаза сверлили чистый костюмчик мистика. - Ты знаешь, что случилось у нас на дороге?
  
  - Грендель случился. Но это я мог узнать и не напрягая своих способностей. Слухи, знаешь ли... В городе ходит много занятных слухов.
  
  - А ты, значит, любишь собирать сплетни?
  
  - Этим я и занимался последние два дня - почти с самого момента нашего прибытия в Яму. Заперся в номере, который мы сняли в одной из недорогих, но достойных гостиниц, где за отдельную плату поставил владельцу условие, чтобы нам никто не мешал. Два дня подряд мы провели взаперти, пытаясь услышать, о чём говорит город.
  
  - Три замечания... - Китч ткнул сигаретой в сторону Зорге. - Первое: представляю, что подумал владелец, когда богатей снимает отдельный номер и запирается там на два дня с молоденькой девушкой. От этого растут ненужные сплетни. Второе: твой прикид слишком броский, белый костюм запоминается при первом же взгляде - так высланные для сбора информации стражи не работают. И, наконец, третье: заперся в комнате и не выходил вплоть до самого нашего приезда? Какого чёрта!
  
  - Во-первых, если человек думает о естественном, пускай, по его мнению, безобразном - это нормально. Неравные отношения лишь слегка выбиваются из общих понятий морали, - Зорге лёгким движением смахнул сигаретный пепел, занесённый ночным ветерком на сукно его костюма. - Во-вторых, мой облик действительно примечателен, а пущенный слух о крупном торговце, прибывшем для заключения сделки, сразу же ставит мою персону на нужное место. Город давно нуждается в развитии производства. Это даже лучше, чем стремиться быть незамеченным. Государыня Суо выступает в качестве дочери союзного торгового дома, которая проходит обучение под моим руководством, что также определяет её место рядом со мной. Чаще всего среди Знающих отношения мастера и ученицы заканчиваются брачным контрактом. Слухи не выделяют нас, а вливаются в общий поток сплетен и болтовни. Отсутствие слухов - вот что подозрительно. И, наконец, последнее - мне нужна спокойная атмосфера, чтобы работать. Потому, комната была заперта, а мы не принимали гостей, сделав лишь пару фальшивых визитов.
  
   Спустя несколько секунд изучения холёного богатея, Китч наконец-то спросил:
  
  - И много ли ты узнал, сидя на заднице?
  
   Лишь сейчас уголки губ Лоренса Каина Зорге, полевого мистика Ордена Совершенной, поползли вверх. Это была очень неестественная и как будто скопированная из общего обихода улыбка. Он ничего не собирался говорить, пока все члены команды не соберутся.
  
   Долго ждать не пришлось. Найдя место для Эррауза перед вокзалом, Лингард скорым шагом подошла к остальным. Засунув руки в карманы, она прошествовала вдоль платформы к киоску.
  
  - Желаю вам долгих лет и здоровья, благородная государыня. Я Суо - помощница и компаньонка Лоренса Каина Зорге, - присела в привычном книксене девушка в бархатном платье. Инга с недоумением улыбнулась ей, не ожидая увидеть столь юное создание среди стражей. Самого мистика она приветствовала быстрым кивком головы. Внешность Каина озадачила механика ничуть не меньше, чем молодость и хрупкость Суо.
  
   На перроне они не стали задерживаться. Говорить на открытом воздухе после всех пережитых "злоключений", как выразился Лоренс, было "бестактно". По велению нескольких серебряных оринов начальник станции открыл для прибывших буфет, растолкал официанта с мальчишкой, в обязанности которого входило разжигание печи, и приказал подать благородным гостям горячих напитков. Через десять минут перед каждым стражем стояла дымящаяся чашка кофе, несколько пирожных не первой свежести, печенье и прочие мелкие сладости, которые обычно заветриваются в привокзальных буфетах. Следующий поезд должен был прибыть только под утро, так что у всех появилась редкая возможность спокойно поговорить о делах.
  
   Лингард отпила из своей чашки, удивившись тому, каким мерзким может быть свежесваренный кофе. Но тут же её пробрала мысль, что даже этого, отдающего известью вкуса, она могла не почувствовать, навеки оставшись в разбитой кабине Эррауза, среди холмов, возле трассы на Яму. Подумав об этом, она оглядела каждого, кто оказался под запылённым торшером привокзального кафе, с неровным светом почти истощённой души. Китч откинулся на спинку стула, не переставая выкуривать одну сигарету за другой. Маленький огонёк сверкал в полутьме, разгораясь и затухая вместе с дыханием стрелка. Винтовка была прислонена к краю столешницы, плащ снят, и теперь Китч остался в пожелтевшей рубашке и жилете со множеством петель для боеприпасов. Мистик Зорге сидел, чуть отодвинувшись от стола и водрузив подбородок на сложенные поверх трости руки. Шляпу он положил рядом с абсолютно не интересовавшими его пирожными и кофе. Как выяснилось, под тенью шляпы скрывался узкий лоб, с зачёсанными к затылку чёрными волосами. Суо аккуратно выводила вилкой круги вокруг масляного цветка на пирожном. С лица девушки не сходила полуулыбка, казалось, ей хотелось прервать затянувшееся молчание каким-нибудь невинным вопросом, но она ни за что бы не осмелилась говорить прежде своего компаньона.
  
  - Итак, указания Мэтра Минор и дополнительные инструкции, касательно расследования убийств в Яме, они у вас? - сипло откашлялся Китч. Каин перевёл на него безразличный взгляд и бесцветно ответил.
  
  - Всему своё время, Роберт. Чтобы разобраться во всех обстоятельства дела, следует начать издалека. Что вам известно о последних событиях в стране?
  
  - Идёт война, - напомнил стрелок. - Но это не новость...
  
  - Верно. Как и сто лет назад люди продолжают себя массово изничтожать. Война полыхает на трёх фронтах: Западном, Южном и Северном. На побережье восточного океана - спокойно... пока. Сегодня Земля Цветов нам не угрожает, хотя одна Совершенная знает, что будет завтра. На западе война давно приняла позиционный характер и, кажется, скатывается к Большой Мясорубке. На юге полыхают самые ожесточённые бои, но, по слухам, и там скоро заключат перемирие. А вот на Северном фронте, возле Великой Стены, сражения развернутся с утроенной силой.
  
  - Это ты тоже "прозрел", или просто читаешь газеты? - усмехнулся стрелок.
  
  - Достопочтимый компаньон Каин многое знает, благодаря своим исключительным умениям и таланту, - мягко вставила своё замечание Суо.
  
  - Захлопнись, душечка, тебя не спрашивали, - даже не взглянул на неё Китч. Инга поперхнулась кофе и уставилась на напарника. Стрелок никак не отреагировал, впрочем, Суо тоже поднимать шума не стала. Она вернулась к украшению пирожного завитками и линиями. Десертная вилка, как стилус в руке, начертила целое полотно на прогорклом масле.
  
  - Всё очень просто, Роберт, - продолжил Мистик спустя полминуты. - Война подобна нарыву на теле. Если где-то она идёт слишком долго, то вытекает массой смертей, денежными расходами, снижением воодушевления и политического влияния. Такой войне неминуемо суждено истощиться, хотя бы на краткий период, если, конечно, это не идейная война на уничтожение, а война на Южном фронте не из таких. Скоро стороны найдут повод договориться... Но также, если где-то долго царит затишье - неминуемо назревает конфликт. Мирное время обманчиво, порой оно даже хуже открытой войны, с поражениями и смертями. Люди начинают забывать, что такое ужас пожарищ, тихо злятся на заграничных соседей, слепнут в патриотизме и желании вернуть, отомстить, напасть, отобрать, поставить на место - такова человеческая природа, а многие до сих пор не могут понять из-за чего начинаются войны, винят в этом политиков-разжигателей, торговцев и аристократию. Но, на самом деле, влиятельные круги общества лишь умело пользуются моментом, и подогревают человеческую убеждённость в том, что всегда нужен враг. Потому четырёхлетнее затихшие на севере скоро закончится. Великая Стена вновь обагрится кровью героев, отдающих жизни во имя Света Совершенной штыком к штыку.
  
   Китч ничего не ответил, но Инге показалось, что по его лицу пробежала нервная судорога. Монотонный голос Каина не выражал желания никого задеть, но Роберт с явным удовольствием сейчас бы обрушить ему на голову стул. Однако, сдержался.
  
  - Однажды мы чуть не утонули в конфликтах, - продолжал Зорге. - Великая Война, или "Большая Мясорубка" - как её называют в народе, затянулась на долгих тридцать лет, и перемолола целые страны. Столицы были перепаханы взрывами, некоторые государства исчезли, многовековые династии королей прервались. Вся экономика оказалась перестроена на военные нужды, народ голодал, происходило жуткое падение морали. В человеческом обществе творились такие мерзкие преступления, которые даже невозможно представить. Вернее, представить возможно, но смерть и голод сейчас как-то забылись, а забывать такое не следует, ведь именно это породило первых ирреальных существ, первых мистиков, первых Тёмных Мастеров и их чудовищные изобретения. Чтобы преодолеть колючую проволоку и ряды глубоких траншей, строились тяжёлые машины на паровой тяге. Чтобы небо не изрыгало ливень бомб с вражеских дирижаблей, отливались циклопические зенитные пушки, создающие ядовитые облака. Человек убивал не только себя, но и приговаривал к смерти всю живую природу вокруг. Тридцать лет войны почти похоронили нашу цивилизацию, отголоски тех тёмных дней мы ощущаем до сих пор. Большая Мясорубка вывела технологии на невиданный уровень, отрезав мораль от науки. Последней каплей стало извлечение душ. Для военных машин потребовалось очень много энергии, наука не успевала удовлетворять растущую потребность армии в топливе, но изъятие душ превзошло все более ранние достижения.
  
   Мистик прервался, внимательно посмотрев на Ингу Лингард. Казалось, он знал не только её историю, но и каждое сокровенное чувство, которое механик старательно скрывала в себе. Это было очень неприятное ощущение, будто кто-то холодными пальцами копается в твоих внутренностях. Инга вздрогнула, а Зорге отвёл чёрные как уголь глаза.
  
  - Извлечение душ стало воистину пределом бесчеловечности. Явился Свет Совершенной, она остановила войну, принесла относительный мир, и позволила цивилизации начать возрождение в моральном и физическом плане. Ей до сих пор приходится оставаться среди людей, править Истэрией, и многие наивные глупцы полагают, будто это правление будет вечным.
  
  - Очень глубокий экскурс в историю, Каин. Ты не видел войны, а мне болтать об этом что-то сейчас не охота, - с холодной иронией произнёс Китч. - К чему ты ведёшь? Вы, мистики, никогда не скажете напрямки, а между тем у нас тикает время.
  
  - Если на слова тратится последнее время - тем ценнее слова, - парировал Зорге. Он вновь повернул лицо к Инге, но на этот раз в его взгляде не было столько нечеловеческой силы. - Среди нас новобранец. Два года в стражах - это не самый продолжительный срок, тебе ли не знать, мой золотой друг? И столь серьёзное задание для неподготовленного духа...
  
  - Роберт шутил, что меня взяли на это задание как расходный материал, и выжить мне не удастся, - улыбнулась Инга. Но ни Каин, ни Китч не поддержали этой улыбки. Повисла неуютная тишина, в которой вновь оживилась Суо.
  
  - О нет, государыня, поверьте, вы будете жить ещё долго! Надеюсь также, что жизнь у вас будет счастливой!
  
  - Паршивая гадина, успокоила... - выругался стрелок.
  
  - Китч! - не вытерпела, наконец, Инга. - Она же ещё почти ребёнок! Как ты смеешь...
  
  - Очень внимательно следи за тем, как она будет здороваться с тобой, Инга, - не сводил Роберт золотых глаз с Суо. - Если пожелает тебе "долгих лет" - можешь спокойно выдохнуть. Но если она будет "счастлива мгновению видеть" тебя - значит вы очень скоро с ней опять повстречаетесь. И поверь, этой встрече ты уже не порадуешься.
  
  - Не пугай девушку, Роберт, - мягко попросил Мистик, а затем, с поклоном в сторону Лингард, продолжил. - Вы, конечно, знаете, как устроено наше общество после появления Совершенной? Дело в том, что до сих пор нет ни одного человека, который может с уверенностью сказать, будто видел её. Совершенная появилась в час наивысшего отчаянья, когда людей терзали не только военные действия, голод, болезни и нищета, но и невиданные создания. Именно в годы Великой Войны зарождалось то понятие Тьмы, с которым мы сейчас боремся. Раньше ни чудовищ, ни Мастеров, ни потусторонних сущностей не было. Мир был более приземлённым, но сама война расколола его. По одной из версий, Совершенная - тоже порождение войны, обратная антитеза от страданий и боли, которые пережило человечество - олицетворение несокрушимой надежды на лучшее, бог на земле, в которого не просто верят, а твёрдо знают, что он есть и его воля рядом. По крайней мере, так считают Незнающие. Само определение "Незнающий" - появилось в те времена, когда начинал устанавливаться новый порядок. Незнающие - низшее сословие, окрылённое верой в божественное происхождение Совершенной. Церковь Незнающих учит, что Совершенной известно всё, даже дурная мысль в голове человека. Она знает, когда произойдет то или иное событие, и, если событие благостное - это её повеление. Если нет - людская ошибка. Вера учит простых людей во всём видеть высшую волю и надеяться на всесильную помощь. Церковь Незнающих проповедует, будто Совершенная - это святая душа, а душа, как нам всем известно, способна истончаться, а когда полностью растратит энергию - исчезать. Потому, если Совершенная помогает верующим людям, её становится меньше. Просить о мелком заступничестве среди Незнающих считается пагубным. Совершенная для них - всемогущее существо. Знающие же обладают иными фактами. Аристократия, торговые дома, благородные династии чиновников - в каждом семействе Знающих хранятся документы, где излагается обращение Совершенной. В этих письмах делаются намёки на её истинную сущность. Зачем Совершенной было себя раскрывать? Она искала поддержку среди наиболее образованных и всемогущих людей. Недостаточно Света и нескольких верных приверженцев, чтобы устроить в Истэрии новый порядок. Однако, этот план провалился, и послания Совершенной обратились в предмет культа богатых семейств. Обладая этими письмами, Знающие по праву считают себя более просвещёнными в вопросе: "Кто же такая Совершенная на самом деле?". Им известно, что она не так всемогуща, как кажется, оттого торговцы ведут себя не всегда честным образом и не боятся расплаты.
  
  - Среди них есть такие ублюдки, которые развлекается с бедняками, - Китч вдавил окурок в пирожное. - Мало кто среди среднего класса теперь дорожит тайнами своих отцов. Любимое развлечение у обеспеченной молодежи - это раскрывать истины Совершенной перед Незнающими. С младенчества бедняков учат воспринимать её святой образ как бога, а тут им рассказывают, будто возлюбленный Свет - вовсе не так всемогущ, а может даже и вовсе не заботится о своих людях. Если вложить в человека тайное знание, он непременно всё разболтает.
  
  - У тебя очень богатый опыт, Роберт. Я продолжу? - с лёгким оттенком раздражения в голосе спросил Зорге. Стрелок неопределённо качнул головой. - Благодарю. Хоть Знающие верят в силу Света гораздо меньше простых обывателей, но божественность Совершенной они не отрицают. "Её могущество не так велико - это можно использовать, но она бог, и она есть", - вот как думают торговые люди. Иное дело Узревшие. У них нет церквей, слепой веры, или старинных документов, которые путают мысли. Эти люди приближены к Совершенной настолько, что сами могут составить мнение о ней. Руководство Ордена, полководцы и государственные министры встречались с Совершенной неоднократно. Им известно о Свете гораздо больше, чем Знающим. Но даже те, кто имел честь лицезреть божество лично, не могут с уверенностью описать Совершенную.
  
  - Это правда, что каждый человек видит её в разных обличиях? - затаив дыхание, спросила Инга.
  
  - Это так, - кивнул Каин. - Перед посетителем открывается идеальный образ, который он сложил себе, только услышав само понятие "Совершенная". Возможно, это какое-то могущественное ментальное влияние, а "богиня" - на самом деле гений мистификации. Мне, как представителю этого рода занятий, чрезвычайно приятно думать, что Совершенная - это достигнувший небывалых высот в своём ремесле мистик. Должно быть, если я повстречаюсь со Светом, то увижу практически собственное отражение.
  
  - А самолюбия тебе не занимать, - ухмыльнулся Китч без теплоты. Тонкие губы Зорге скривились, а Инга задумалась:
  
  - Говорят, что истинное обличие Совершенной способен увидеть только человек, который никогда не слышал о ней. Таким образом, ему просто нечего представлять, кроме света. Но где же найти такого человека, если даже маленьким детям известно о Совершенной, как о чём-то... о ком-то несказанно прекрасном и правильном.
  
  - Именно поэтому Совершенную чаще всего видят в образе благородной и привлекательной дамы, чья кожа испускает сияние, а за спиной у неё раскинуты белоснежные крылья, подобно ангелу из ушедших религий, - добавил Каин. - Но, как знать, быть может это создание мужского пола, или вовсе никакого пола от рождения не имело, да и было ли кем-то рождено - для нас тоже загадка.
  
  - Но мы ей служим, - напомнил Китч.
  
  - Верно, я увлёкся... - спохватился Лоренс. На выручку к нему опять пришла юная Суо. С печалью глядя на масляный цветок своего старого пирожного, она сказала:
  
  - Иногда я задаюсь важным вопросом, благородные государи. Зачем люди создают нечто прекрасное, будучи наверняка уверенными, что этим едва ли кто-нибудь восхитится? Это внутренняя потребность, обязанность или привычка? Зачем люди склонны создавать ощущение красоты даже там, где это вовсе не нужно?
  
  - И почему склонны поклоняться прекрасному? - добавила Инга, как будто понимая к чему клонит девушка. Суо поддержала её догадку вежливым кивком украшенной лентами шляпы.
  
  - Мнения, высказанные за этим столом, адепты Церкви Незнающих наверняка-бы расценили еретическими, - заметил Зорге. - Точно такие же мысли владеют безумными мотивами Тёмных Мастеров. Преступники полностью отвергают божественность Совершенной, считая её узурпатором власти, притеснителем народа, деспотом и тираном. Это люди, излишне увлечённые технологиями, которые достались нам после Великой Войны. Тёмные Мастера пытаются исследовать их и развить, чтобы освободить страну от "диктатора". Впрочем, это только слова; в действительности же Тёмные Мастера - погрязшие в тайных знаниях безумцы, которые прежде всего тешат свое самолюбие, тщеславие и амбиции. Безусловно, они самые прогрессивные и образованные индивидуумы нашего общества, а таким личностям само понятие БОГА - противно. Но не будь той системы, против которой они используют Тьму, каждый Мастер стал бы тем, кем по сути он и является - обезумившим от собственной силы маньяком.
  
  - Есть же и Светлые Мастера, - напомнила Инга.
  
  - Да, - легко согласился с ней мистик. - Это люди, которые владеют умением создавать одушевлённые предметы, но работают на благо общества Совершенной. Светлые Мастера рассматривается нами как законопослушные граждане, они обязаны соблюдать чёткие правила: никогда не использовать нелегальные человеческие души, никогда не действовать во вред Совершенной, и держаться от тёмных технологий подальше. А когда я говорю "тёмные технологии", я имею в виду направления всех наук, которые применялись во время Великой Войны, а не только механику.
  
   Последнее слова Зорге явно адресовал Лингард, намекая на происхождение Эррауза, но она промолчала.
  
  - Есть легенда, по которой первым Тёмным Мастером был тот, кто придумал способ извлечения душ, - продолжил Мистик. - Этот учёный по праву считал себя гением, и уже предвкушал мир, подчинённый его новому изобретению. Но неожиданное появление Совершенной разрушило его планы. Нет, она не отринула использование Светлой энергии, но завершила войну, для которой, собственно, и создавалось изъятие душ, после чего начала охоту за изобретателем. По официальной версии тот был казнён, как только Совершенная обратила на него свой взор полный гнева. Его имя известно во всех школьных учебниках - Эдвард Рин, первый поверженный враг Совершенной. Однако, многие слухи и домыслы утверждают обратное, будто казнённый человек не являлся создателем технологии извлечения душ, либо сумел сбежать и до сих пор противостоит Совершенной, используя Тьму. Как вы понимаете, никто не может сопротивляться богине, потому о Эдварде Рине лучше не болтать как о ком-то живом, особенно в Церкви Незнающих. Да и вообще говорить об этой личности чересчур много не стоит. Эдварда Рина считают...
  
  - Архимастером, - закончил за него Китч. - Наконец-то ты доплёлся до самой сути нашего дела. Второй месяц в Яме происходят убийства. Преступления объединяются двумя обстоятельствами: все убитые из районов третьей категории - то есть трущоб, а у трупов отсутствуют различные части тела. Мэтр Минор не выслал дополнительных инструкций. В последнем его сообщении говорилось, что мы должны встретиться с вами и разобраться на месте.
  
  - На раскрытие этого дела стражам выданы сутки, - высохшим до делового тона голосом, ответил Зорге.
  
  - Только сутки? - приподнял Китч светлую бровь.
  
  - Этого более чем достаточно. Я нахожусь здесь уже два дня, а такому закалённому стражу как ты, Роберт, отдых после маленькой передряги на трассе - не требуется. Сегодня ночью мы схватим, или ликвидируем Тёмного Мастера, после чего Яма сможет вздохнуть с облегчением. У нас слишком много дел, чтобы тратить время на расследование шести десятков смертей в маленьком городе.
  
  - А если здесь сам Архимастер? Ты даёшь ему сутки? - Китч подался вперёд, упёршись локтями в исцарапанный стол с засохшими винными пятнами. Он внимательно всматривался золотыми глазами в бледное лицо мистика, но тот выдержал взгляд.
  
  - Суть одной из тёмных технологий заключается в том, что душа в состоянии стресса концентрируется в определённых участках тела, а не по всему организму, - сказал Зорге. - Вот почему охота идёт только за отдельными частями человеческой плоти, а не за целыми трупами. Но это ложное мнение - грубое, глупое и суеверное. Стал бы Архимастер строить планы на столь ненадёжной основе?
  
  - Значит, здесь работает одиночка? Какой-нибудь сподвижник, фанатик, или попросту идиот, - сделал свои выводы Китч. - И ты конечно же знаешь, кто это, и где его искать?
  
  - Нет. Но я знаю того, кто знает.
  
  - Ага, и он тебе об этом расскажет.
  
  - Нет. Она ещё сама не знает, что ей известно, и конечно же не собирается никому ничего рассказывать.
  
  - Чёрт бы тебя подрал, Каин! Ты можешь выражаться яснее?
  
  - Уверяю тебя, дорогой Роберт, - улыбнулся аристократ в белом костюме. - Никогда ещё мистик не разговаривал с тобой так откровенно.
  
  
  

Глава 3

  Вещь
  
   Яма была одним из многих провинциальных городков, рассеянных по всей Истэрии. Несмотря на то, что после завершения Великой Войны, префектура Ямы получила название "Вознесение", многое в самом городе стремилось обратно к земле. Если бы кто-то взглянул на него с высоты птичьего полёта, или хотя бы с вершины соседних гор, то он увидел бы утонувшее в огромной котловине, невзрачное и обедневшее селение.
  
   Покрытые замшелой черепицей крыши издали походили на грибы неправильной формы. Внешняя стена во многих местах обвалилась, или была разбита крупнокалиберной артиллерией - это случилось давно, более ста лет назад, когда на территории Истэрии развернулись бои с интервентами, и никто до сих пор не потрудился разобрать обломки крепостных укреплений.
  
   Бургомистр мог бы навести порядок, если бы город разросся, но и этого не случилось. Население плохо прибавлялось даже в мирное время, скорое наоборот - Яма втягивалось внутрь себя из-за низкой рождаемости и бегства людей от нищеты. Можно много ругать торговцев или аристократов из богатого числа Знающих, но, если в городе их недостаточно - это верный признак того, что сам город на пути к загниванию. Глядя на Яму, случайный наблюдатель мог бы даже предположить, что она уже не на каком ни "на пути", а успела скатиться на самое дно существования.
  
   Межевые стены с крепкими воротами делили город на несколько зон, являясь не только отголоском ушедшей войны, но и символом нынешнего разделения общества. Большинство Незнающих ютились в трущобах - кварталах третьей категории, как отмечалось в реестре администрации Совершенной. Название трущоб может быть и другим, но суть бедности от этого не меняется. Подавляющее большинство жителей Ямы давно жили за чертой нищеты, так как в городе не осталось никакого крупного производства, кроме нескольких рудников, затерянных в ближайших горах. У Ямы бывали и лучшие времена, когда она славилась одним из центров военной промышленности Истэрии. Снаряды к тяжёлым оружиям, с клеймом "Яма", ценились как качественные, осколочно-фугасные боеприпасы. Но дни Великой Войны минули, заказы сократились, а затем исчезли вовсе, военные заводы закрылись, рабочих уволили, и бедность без всякого сопротивления захватила кварталы.
  
   Именно в один из таких районов второй категории, лишь только забрезжил рассвет, направились стражи. Прохожих на улице в это время встречалось мало. Под ногами хлюпала съевшая брусчатку сырость. Среди заваленных мусором двориков стоял тяжёлый дух штукатурки, вонь тушёной капусты, мыла и чего-то подгнившего.
  
   Белоснежный костюм Лоренса Каина Зорге в такой обстановке и правда выглядел неуместно, как и бархатное одеяние Суо. Впрочем, практически никто из прохожих не останавливался, чтобы разглядывать богатых господ. Немногие вышедшие в этот ранний час люди старались смотреть себе исключительно под ноги, будто ожидая увидеть там что-нибудь интересное.
  
  - Старые привычки не вытравишь, - сплюнул Китч на ходу. - И сегодня детей бедняков учат не пялиться в лица Знающих, чтобы не навлечь на себя бед. А что в этом самое неприятное? Отойдя, они обязательно обернуться, и будут сверлить гляделками твой затылок.
  
  - Мне искренне жаль воспитавших в себе столько робости и подобострастия людей, которые не смеют взглянуть в лицо миру, и дотронуться до его исключительных благ, которые он может им предложить. Они смотрят в землю, считая добродетелью стыд, но абсолютно не понимают, что в самой земле смотреть им уже будет не на что, - проговорила Суо.
  
  - Философия трупа, - ответил стрелок. - Каин, как долго я буду вынужден терпеть болтовню твоей пассии? Ты ведёшь нас чёрт знает куда, объяснись.
  
  - Я сообщил вам, что в этом городе у меня есть информатор. Она ещё не ложилась спать, и в этот ранний час мы застанем её на площади Светоявления - подходящее время, но не самое лучшее место и, чтобы задавать ей вопросы, нам придётся уединиться. Предоставьте это мне, а до поры держитесь подальше.
  
  - Ты не объяснил, кто она...
  
  - Увидишь.
  
  - Ты не сказал, как нашёл её, если просидел взаперти последних два дня.
  
  - Узнаешь, и прямо сейчас.
  
   Инге показалось, что на лице Лоренса промелькнула удовлетворённая улыбка.
  
  - Видишь ли, мистики с самого раннего детства обладают даром чувствовать эмоции других людей. Вначале, это распространяется на отдельных, говорящих с тобой, или думающих про тебя, личностей. Затем, ты можешь ощущать настроение целого школьного класса, потом квартала, потом целого города, потом префектуры, двух префектур, области, всей страны, а затем ты сходишь с ума и никакого мистика из тебя не получится, если вовремя не остановиться. Наш дар слишком тяжел для человека. Вот и я остановился на размерах одного города, и не скажу, что есть кто-то сильнее меня из оставшихся в здравом рассудке. Я могу ощущать настроения и эмоции горожан, их потаённые чувства и послевкусие от пережитых событий. Это отнимает очень много сил, особенно если не знаешь, кого конкретно ты ищешь. Приходится ориентироваться на малейшие возмущения эмоциональной партитуры. Проще говоря, я искал определённое чувство, которое могло вывести меня на свидетеля преступлений: нервозность, ощущение тайны, беспокойство за собственную жизнь, паранойяльные настроения - что-то выдающееся из общей массы обычных городских переживаний.
  
  - И что в итоге?
  
  - Правда, стрелок. В итоге мы найдём того, кто знает правду, а тот наведёт нас на убийцу.
  
  - А не проще ли вычислить таким образом самого преступника? - спросила Лингард. Зорге бросил на неё вялый взгляд.
  
  - Впустите в голову безумие хотя бы однажды, и выкорчёвывать его придётся до самой смерти. Лучше я буду работать со здравым рассудком. По крайней мере, не настал тот крайний случай, когда я решусь залезть в голову психа, ведь чтобы развести костёр, не обязательно себя поджигать.
  
  - Насколько надёжен твой информатор? - вмешался Китч.
  
  - Она сама не знает о том, что действительно знает. Она даже не думает о том, чтобы хоть кому-нибудь, о чём-нибудь рассказать. Но она очень боится, - ушёл в свои размышления Каин.
  
  - Чтоб тебя, а яснее? Хватит говорить загадками!
  
  - Вот именно - загадки! - встрепенулся он. - Странности в эмоциях, смятение, испуг от того, что она ненароком узнала - вот что привлекло меня в выбранном информаторе. Я уверен, что она именито та, кто сможет рассказать об убийце. А теперь, стойте...
  
   За беседой они незаметно добрались до площади Светоявления. Это было широкое и малолюдное во время рассвета место. Здесь оказалось чуть чище, чем в переулках. Золотые лучи озаряли бронзовую статую Совершенной по центру площади. Инга много раз видела этот растиражированный образ - скульптура с воздетыми к небу руками и парой распахнутых крыльев. Несмотря на то, что одежды статуи были выполнены до мельчайших складок, лицо имело только наброски. Выгнутые бровные дуги и прямой нос - вот единственные детали, которыми скульптор пожелал наделить лицо Совершенной. Такой канон был распространён повсеместно, и всё же скульптура, охваченная золотым сиянием утра, почему-то поразила Ингу больше обычного.
  
  - Вот и она... - вполголоса сказал Каин, хотя шедшая по противоположной стороне площади девушка едва ли могла услышать его. Глаза мистика заблестели, должно быть реальный вид информатора разжёг в нём интерес настигшего жертву охотника. Даже посеревшее лицо Лоренса засияло каким-то алчущим светом. Девушка ещё ничего не подозревала о своей роли в расследовании - невысокая, даже низкорослая, она носила настолько старое платье, что голубая парча выцвела до серых оттенков. Незнакомка была погружена в размышления. Опустив голову с пышными рыжими кудрями, она выверяла каждый свой шаг, и шаги её были легки и по-детски играющими. Даже в поношенном платье она обладала привлекательной невинностью. Руки в длинных перчатках держали ярко-алую сумочку. В отличие от всего остального костюма, именно этот броский аксессуар выглядел новее всех прочих.
  
  - Не знал, что тебя интересуют уличные женщины, - усмехнулся Китч.
  
  - Не просто "уличные", - поморщился Каин. Впервые Инга видела, чтобы он выражал своё раздражение. Мистика как подменили! Смертельная усталость обратилась в энергичное желание скорее заняться делом.
  
  - Подождите меня вон в том переулке, - указал он набалдашником трости на проход между домами, у края площади. - Когда я её приведу, не дайте ей сбежать. Это создание и без того потрёпано жизнью, а как только она поймёт, чего мы хотим, то может вовсе отчаяться.
  
  - Будет исполнено, государь, - Суо спешно застучала каблуками к указанному месту. Китч ещё несколько секунд тяжело смотрел в спину Лоренса, который отправился через площадь, цокая металлическим кончиком трости по камням. Когда его белый костюм поравнялся со статуей Совершенной, стрелок направился в переулок, кивком головы указав Линагрд следовать за собой.
  
  - Оставим его. Сукин сын знает, что делает. Может нам и повезло, что Орден послал именно Каина. В отличие от других мистиков, он не брезгует замараться в грязи.
  
  - Ты давно его знаешь? - спросила Инга. Китч слегка кивнул в ответ. - А эту девочку, Суо?
  
  - О ней спрашивай у хозяина. Если у него будет время и настроение, то он расскажет тебе о знакомстве со своей профурсеткой. Только ничего не ешь перед этим.
  
  - Почему? - не поняла Лингард.
  
  - Стошнит.
  
   Тем временем Зорге подошёл к играющей на противоположном краю площади девушке. Она не заметила его приближения, всё также вышагивая пяткой к носку. Вблизи удалось рассмотреть, что она необычайно изящна. Если ей действительно не довелось спать всю предыдущую ночь, то усталости в её движениях совершенно не чувствовалось. Она тихо напевала четыре строчки из очень старинной, давно забытой в этом городе песни.
  
  ...Я наряжал тебя в атлас
  От головы до ног твоих,
  Купил сверкающий алмаз
  Для каждой из серёг твоих...
  
   - У вас изумительный голос, государыня!.. - обратился к ней Зорге. Девушка развернулась на каблучках. Секундное удивление, и она присела в почтительном поклоне. Голова наклонилась, она не смела взглянуть на незнакомца, хотя мистик был уверен, что вполне успела оценить его богатую одежду и трость. Каин тоже подметил необычайно крупные, выразительные глаза бирюзового оттенка, миниатюрное личико, неестественно длинные и пушистые ресницы.
  
   Перед ним была вовсе не обычная "уличная женщина", как выразился до этого Роберт.
  
  - Кукла или человек? Имярек... - покорным голосом спросила она.
  
  - Ты хочешь знать, как я собираюсь с тобой обращаться... - задумался Лоренс, опершись на трость. - Что же, пожалуй, пусть будет кукла.
  
   Тотчас девушка выпрямилась, и внимательно, даже чересчур пристально, посмотрела на покупателя её свободного времени. Да, она действительно не была человеком. Искусно созданное из пластичного корпулита тело, оказалось таким же старинным, как и платье, в которое её нарядили. То, что поначалу казалось идеальным, вблизи выглядело иначе. Румяна, помада и прочая косметика - не добавляли красоты кукольному лицу, а маскировали мелкие выщербленки и царапины. Лоренс был готов поклясться, что на теле со стройными ножками найдётся ещё достаточно подобных изъянов, а некоторые части окажутся и вовсе из разных наборов. Зорге также отметил, что на правой руке у неё не хватает двух пальцев, хотя кукла пыталась скрыть своё уродство за сумочкой.
  
  - Кукла слушает вас, - скромно сказала она. Стеклянные глаза девушки смотрели на Каина широко и не мигая.
  
  - Не могли бы вы составить мне компанию?
  
  - Государю, конечно же, известно... - нерешительно забормотала кукла. Взгляд под пушистыми ресницами заметался в поисках деликатного слова. Левое веко было слегка опалено. - Вам должно быть известно, с какой куклой вы изволили говорить. Мой долг... нет, не так... Моя работа... О, Совершенная, если бы об этом спрашивал только не такой уважаемый государь!
  
  - Я знаю о вашем деле, государыня, - улыбнулся Каин как можно мягче.
  
  - О, лучше называйте куклу на "ты", и тем именем, какое сочтёте нужным! Кукле это будет приятно... - стушевалась она. Если бы выполненное из гладкого материала лицо могло покраснеть, то наверняка бы зарделось. Испугавшись того места, на которое её ставит рядом с собой этот почтенный аристократ, она заговорила быстро, как будто нарочно себя унижая. - Моя плата - одна полтина за полчаса. Мы можем пойти в мою комнату - это недалеко, и обойдётся всего в двадцать пять сентов дополнительной платы.
  
   Она спрятала взгляд, посмотрев на статую Совершенной. Нужно было сказать всё до конца, как приказывал объясняться хозяин. Но стоило ли унижать подобными предложениями такого благородного человека?
  
  - Пожалуйста, деньги вперёд...
  
  - Вот что, - Зорге достал из внутреннего кармана бумажник. - Я дам тебе четыре орина - это восемь плотинных, или четыреста сентов...
  
  - Кукла думает, что это чересчур много! - с испугом заговорила она, вероятно решив, что клиент ошибается в плате.
  
  "Наивная душа", - с грустью подумал Каин, но вслух произнёс. - Я плачу четыре орина, и мы идём не в твою комнату, а в мой гостиничный номер. Это тоже недалеко.
  
  - Но нехорошо, - опасливо замотала рыженькой головой собеседница. - Кукла не может входить без разрешения владельца в чужие дома.
  
  - Если я заплачу тебе пять оринов, ты сыграешь со мной в игру, как будто я твой владелец, - Зорге показал на ладони золотые монеты.
  
  - Куклы очень не любят... играть, - пролепетала девушка, даже голос на последнем слове слегка дрогнул.
  
  - Милая, взгляни на меня, - Каин ласково взял её за неповреждённую руку и вложил в ладонь ровно пять оринов. - Неужели ты думаешь, что столь состоятельный человек будет рисковать своей репутацией, в общественном месте, для сомнительных целей? Я не причиню тебе никакого вреда, обещаю.
  
   Она нерешительно огляделась. На площади было всего два человека - какой-то забулдыга, плетущийся после ночной попойки, и затянутый в кожаный фартук дворник.
  
  - Хорошо, государь. Кукла согласна... - наконец, взяла она Каина под предложенный локоть.
  
  - Ты знаешь, я передумал, - вдруг сказал он. Всё искусственное тело девушки вздрогнуло.
  
  - Нет же, - успокаивающее улыбнулся Лоренс, - Имярек - я передумал общаться с тобой, как с вещью. Когда мы познакомились ближе, мне захотелось узнать твоё имя, чтобы дальше общаться как с человеком.
  
  - Вы можете выбрать для меня любое имя...
  
  - Я хочу узнать твоё настоящее. Как тебя звали до того, как ты стала куклой?
  
  - Но я не могу этого помнить...
  
  - Сколько прошло?.. Десять? Пятнадцать лет с момента экстракции? Ты уже должна вспомнить о прошлой жизни. Мне известно, что после долгого срока память возвращается к душам. Сколько тебе было?
  
   Каин спрашивал вкрадчиво, так чтобы не оттолкнуть от себя. Тембр голоса полностью соответствовал психике и настроению этого создания, с душой человека внутри.
  
   Кукла долго молчала, они прошли почти до края площади Светоявления, где был переулок, и лишь на последних шагах, не успев ступит в темноту между домами, она, наконец, прошептала:
  
  - Адель. Меня звали Адель, государь. Мне было девятнадцать... и всегда останется девятнадцать.
  
   В этот миг дорогу им преградил Китч. Его фигура в длинном плаще и с сигаретой в зубах выглядела воистину угрожающей. Кукла вздрогнула и нерешительно остановилась на месте. Тут же, сверкая фиолетовыми глазами, из тени появилась Суо. Она оказалась точно возле единственной двери, ведущей из соседнего дома в проулок.
  
  - Не бойся, Адель. Это мои друзья, - будто по нотам сыграл голос Каина. Но в этот раз его мастерство дало сбой. Страх, который он чувствовал, как диссонирующую ноту в симфонии города, перемешал предсказанный им порядок поступков. Кукла действительно чего-то ужасно боялась, но не знала в каких лицах к ней явится зло.
  
  - Вы меня обманули! - воскликнула Адель и бросила руку Каина. Она резко развернулась, чтобы бежать, но обратный путь отрезала Лингард. Увидев исковерканное шрамом лицо женщины, Адель попятилась.
  
  - Пожалуйста, не надо! - кинулась она на колени, позабыв о грязи тесного переулка. Юбки запачкались, красная сумочка перевернулась - из неё выпали пять золотых монет и ещё немного мелочи сверху. - Не трогайте куклу! Возьмите всё, только не ломайте меня!.. Прошу вас, сжальтесь, не калечьте!
  
   Зеленоглазый взгляд метался по лицам людей, в поисках сострадания, но не находил желанного отклика. Стрелок равнодушно смотрел на мольбы, в фиолетовых глазах Суо светился дьявольский интерес, а Инга только нахмурилась. В этот миг Адель поняла, что попала к настоящим преступникам, быть может даже к той самой банде расчленителей, о которых так много сплетничали на улицах Ямы.
  
  - Если хотите, отрежьте кукле палец! - выставила она изуродованную руку. - Ещё один палец!.. Мне будет не больно!.. Или мучительно больно - как вы хотите!
  
   Молчаливость зажавших её людей довела Адель до отчаянья. Она попыталась броситься в сторону Каина, ещё надеясь на доброту заманившего её человека, но из-за неудобного платья споткнулась и упала на землю. Если бы Адель могла плакать, то уже бы давно разрыдалась, но без слёз её голос звучал ещё более жалко.
  
  - Я могу выдержать немного огня, только не ломайте куклу, не отрывайте мне руки и ноги! Меня больше никто не починит! - последний всхлип был настолько отчаянным, что Инга не смогла больше терпеть.
  
  - Каин, да объясни же ты ей наконец!
  
  - Объяснить? - бесчувственным тоном переспросил мистик. - Я хочу, чтобы вы осознали, что может сделать изъятие души с человеком.
  
   Он вдруг резко, почти в приказном порядке, обратился к Лингард.
  
  - Что вы можете сказать об этом теле?
  
  - Я не кукольник...
  
  - И всё же.
  
   Механик задумалась на секунду.
  
  - Возраст около тридцати лет. Тело дорогое, но сборное. Части заменялись на дешёвые, и бывшие в употреблении. Владелец не слишком щедр и не заботится о своём... имуществе. Лицевая маска через месяц-другой потребует полной замены, если, конечно, физическое воздействие не прекратится.
  
  - Если побои не прекратятся, - счёл нужным прояснить Китч. - На улице этой девице долго не вытерпеть. Куклы - не люди, отношение к ним соответственное. Различного сорта мерзавцы получают извращённое удовольствие от насилия над неживыми, ведь за избиение куклы им ничего не грозит, только если хозяин затеет тяжбу в суде за порчу чужого имущества, то садист заплатит владельцу небольшой штраф. Многих ублюдков это подстёгивает на охоту по переулкам и тупикам. Уличных кукол заманивают в брошенные дома и подвалы, где буквально распиливают на куски. Немудрено, что для своих прогулок они выбирают места посветлее.
  
  - Вещь для маленьких человеческих слабостей, - белозубо улыбнулась Суо. Адель поворачивала головку то к одному, то к другому говорившему человеку.
  
  - Как всегда моя компаньонка подбирает самое верное слово, - подытожил услышанное Зорге. - Каждый из вас понимает сущность куклы, но о своей душе Адель нам расскажет сама.
  
   Мистик подошёл ближе, наклонившись к девушке.
  
  - Адель, расскажи нам о себе. Если ответишь на все наши вопросы, клянусь, мы ничего дурного тебе не сделаем.
  
   Опалённые ресницы захлопали, рука без нескольких пальцев прижалась к груди. Именно эту часть туловища кукла защищала сильнее всего. Она могла пожертвовать пальцем, но только не сердцем - именно там скрывалось наиценнейшее.
  
  - Меня зовут Адель Неррис, - нерешительно заговорила она. - Мне девятнадцать. Пусть возраст тела вас не смущает - куклы не стареют душой, она остаётся точно такой же, как и была во время изъятия. Душа не может состариться, не может смириться и принять то, что делают с её телом. Всего этого я не знала, когда просила превратить меня в куклу.
  
  - Превратить в куклу? - повторил с усмешкой стрелок.
  
  - Не смейтесь! Я знаю о чём говорю... - она поднялась на дрожащие ноги, опасаясь каждого из окруживших её людей. - Тогда я думала о Воплощении именно так, что это подобно волшебству, а Мастера - добрые или злые маги. Я до сих пор не могу решить, кем был тот человек, который согласился перенести мои чувства в стеклянную сферу, а оттуда в очень красивое тело. Он долго объяснял мне, что я буду по-прежнему чувствовать, а что потеряю. Рассказывал, как холодная плоть согреется от света моей души, что всё будет тускнее и глуше, даже собственный голос, поющий знакомую песню... Он сказал, что я никогда не привыкну, что душа не меняется с полученным опытом, быть может предупреждал меня, пытался отговорить, хотя я видела сколько было в его глазах жажды сделать это со мной. Он был Мастером, простым Мастером, который торговал часами с душой жаворонка и поющими голосом соловья клетками. Но этому человеку всегда хотелось большего, хотелось обладать красной сферой души человека. Он хотел создать куклу, а это для Светлых Мастеров, как он тогда говорил: "Наивысшее достижение".
  
  - Не просто достижение. Это грань, - сказал Каин, ударив на последнем слове тростью по дну переулка. - Незаконное использование человеческих душ, создание кукол без лицензии канцелярии Совершенной - это преступление. В искусственные тела, собранные Светлыми Мастерами, могут воплощаться только добровольно пожертвовавшие свою энергию люди. Причин на это немного: принятый обет Церкви Незнающих, воинская клятва, научные изыскания, или крупные долги перед Знающим, что не могут быть оплачены никак иначе, кроме как службой в качестве куклы. Человеческая душа способна вспоминать своё прошлое спустя пять-десять лет. Она может рассказать о совершённых с ней преступлениях, и тогда Мастера ждёт как минимум заключение в Нижнем Каземате. Вы точно передали этому человеку свою душу по собственной воле, Адель?
  
  - Да-да, вполне добровольно, - кивнула кукла, кудри и локоны цвета меди мягко заколыхались. - Насколько я знаю, того Мастера больше нет в живых, его настигли стражи. Но всё, что он сделал со мной - это лишь моя добрая воля...
  
   Она отвернулась, пальцы на покалеченной руке тронули алые губы. Следующие слова сорвались с её уст настолько тихо, будто она ненароком созналась.
  
  - Я люблю... - прошептала она. - Прошло уже тридцать лет, а я по-прежнему люблю одного человека - как и в те времена, когда я ещё была настоящей девушкой. О, если бы я только знала, что все мои чувства, вся моя боль, не смогут никогда измениться, и останутся скованными в один день моих девятнадцати лет, то я бы никогда не согласилась на это. Но как же ОН был прекрасен! Благородное происхождение, гордый нрав, воспитание. А я?.. Только девушка из обнищавшего рода Знающих, чья торговля пошла прахом в Яме. Сколько слёз было пролито, когда Он не видел, сколько признаний дано, пока Он не слышал. А когда моё сердце всё-таки решилось открыться, Он рассмеялся - легко и беззлобно, как умеет смеяться лишь Он. Единственный дорогой мне человек поставил условие, что полюбит меня, только если я стану куклой. Конечно же, сказанное было ветрено, легкомысленно и звучало лишь в шутку, ведь мода на куклы в те годы охватила людей. Богатые аристократки наклеивали ресницы, заплетали детские кудри, подводили глаза, но боялись отказаться от тела. Именно внешнюю красоту Он хотел увидеть перед собой. Но я не побоялась пойти на великие жертвы ради него...
  
   Ладони Адель сжались у сердца, ресницы задрожали от нахлынувших чувств. Она говорила чистую правду. Ни одна эмоция из её девятнадцати лет не потускнела, а новый опыт не мог стать привычным. Её душа не могла опошлиться, измениться. Даже оказавшись на самом дне, даже изведав всю грязь, осевшую в Яме, она по-прежнему оставалась чиста, словно искусственная плоть защищала её от растления и порчи.
  
  - Тридцать четыре года назад Адель Неррис больше не стало. Появилась кукла с прекрасными волосами, цвета летнего солнца, и синеглазым стеклянным взглядом. Когда Он впервые обнял меня, восхитился моей необдуманной жертвой, мне показалось, будто Он действительно любит меня. Когда через год Он попал в долги и продал меня хозяйке дома терпимости, оказалось, что на самом деле только я не могу разлюбить. Я даже не смогу захотеть сделать этого...
  
   Кукла опустила разукрашенное макияжем лицо, и неловко попыталась очистить от уличной грязи свою заношенную одежду. Должно быть, это было самая достойная из тех старых вещей, которая нашлось в гардеробе нынешнего хозяина.
  
  - Не расспрашивайте меня о том, как сложилась моя дальнейшая жизнь в эти злополучные годы. Вы сами можете видеть, что от прекрасного тела остались только обломки. Мой хозяин больше не хочет меня ремонтировать. Душа способна согреть не так много искусственной плоти. С каждой новой частью тела меня становится меньше.
  
   Неожиданно она вскинула голову и обратилась к Лоренсу Каину:
  
  - Вы не правы, благородный государь. Куклы не способны привыкнуть, но могут контролировать свои мысли и чувства. Год назад меня выгнали на улицу из-под крыши того непотребного места, когда я разучилась плакать без слёз при встрече с новым клиентом. На это умение понадобилось всего тридцать четыре года. Но любовь гораздо сильнее и крепче слёз. Я точно знаю, что разлюбить не смогу уже никогда, попросту не успею этому научиться...
  
   Она закрыла руками глаза и спела ещё один куплет из своей старой песни:
  
  ...За что, за что, моя любовь,
  За что меня сгубила ты?
  Неужто не припомнишь вновь
  Того, кого забыла ты?..
  
   Когда её голос утих, в переулке Ямы загудел сырой осенний ветер, где-то в отдалении залаял бродячий пёс, будто сам обнищавший город откликался на зов своей потерявшей любимого дочери.
  
  - Это замечательная история, государыня кукла, однако, мне не до конца ясно: зачем вы нам её рассказали? - Китч выпустил густое облако сигаретного дыма. Адель удивлённо повернулась к златовласому мужчине, лишь тогда заметив, что он обращается вовсе не к ней, а к человеку в белом костюме.
  
  - Потерпите, мой друг, - снисходительно улыбнулся мистик. - Мне было важно доказать, что кукла - это не только имитация человеческой плоти, с мощной энергоячейкой внутри, а живое создание, способное чувствовать и страдать, пусть эти чувства навсегда законсервированы внутри стекла.
  
  - Это не первая кукла, которую я вижу... и не самая слезливая история, которую слышу. Мне известно, чем могут заканчиваться судьбы неимущих девушек, когда они продают свои души, ради благополучия родных и любимых, - Китч сложил на груди руки, и от этого движения его кожаный плащ отчётливо скрипнул.
  
  - Однако, это первая кукла, которой в подробностях было разъяснено о процессе воплощения перед изъятием души. И, поверьте, следовало узнать эту историю, чтобы достаточно доверять моему информатору, - Каин снова обратился к растерявшейся девушке. - Государыня Неррис, нам нужны ответы.
  
  - Но я уже всё рассказала! - удивилась Адель.
  
  - Ваше прошлое только подтверждает авторитетность дальнейших слов. Боюсь, мои друзья не смогли бы поверить вашему чутью, если бы не узнали об общении с Тёмным Мастером. Объясните мне, почему позавчера, в три часа ночи, вы неожиданно испугались.
  
   Вопрос мистика поразил даже Ингу. Она неуверенно глянула на Суо, но та с восхищением следила за работой своего компаньона.
  
  - Я не понимаю... - робко отговорилась кукла.
  
  - От этого зависит всё ваше будущее, Адель. Объясните мне, почему позавчера, в три часа ночи, вы неожиданно испугались, - настойчиво повторил Зорге. - Заметьте, я не спрашиваю вас ЧЕГО вы испугались, а спрашиваю ПОЧЕМУ. Отвечайте честно, так как вы думайте. Врать не советую - запутайтесь первой. Эмоции нельзя скрыть от меня. Ведь это был не обычный ваш страх, а что-то новое, что способно заставить даже куклу дрожать.
  
   Адель невольно отступила на шаг. Около минуты она пыталась справиться с охватившим её смятением. Кому какое дело до страхов уличной куклы?.. И как он узнал? Почему спрашивает именно о той ночи? Либо откровенный ответ перед человеком в белом костюме, либо возможное наказание - вот единственное, что она поняла.
  
  - Зов... - наконец выдавила кукла первое слово. - Это был зов. Проходя ночью по кварталу третьей категории, у фабричных ворот, я услышала его. Так общаются наделённые душой вещи, привязанные к хозяину. Это можно сделать, если человек желает никогда не расставаться с одушевлённым созданием. Мой Мастер предупреждал меня, чтобы я никогда не соглашалась связать душу зовом, если кто-то предложит. Иначе кукла просто становится рабой одного человека, а если тот умирает, то она тоже гибнет. Да и не только кукла, любая вещь с достаточно сильной душой. Я никогда не была связана зовом, но в тот миг испытала влечение откликнуться на него. Тут же рядом пронеслось несколько быстрых теней. В отблесках лунного света я увидела лезвия, и мне показалось...
  
   Она вновь прикрыла сердце ладонью, инстинктивно защищая сферу души.
  
  - В этот миг мне показалось, будто очень хорошо, что я кукла, а не человек, иначе бы тени мной занялись. Но это лишь чувства и призраки. Мне нечего больше вам рассказать...
  
  - Вы ещё когда-нибудь слышали зов? - не отступался от своего Зорге.
  
  - С тех пор только его отголоски. Мне думалось, что это память возвращает недоступный человеческому слуху звук, но всякий раз мне становилось страшно, и я пыталась быть ближе к людям. Никогда больше я не ходила в трущобы, хотя хозяин меня посылал. А когда он понял, что я обманываю его...
  
   Не договорив, Адель спрятала за юбкой беспалую руку.
  
  - Я больше ни за что не пойду к фабричным воротам!.. Но не могу объяснить, почему мне так страшно... В зове есть что-то несвойственное живой душе, хоть обращается он именно к душам.
  
  - И даже я не могу расслышать его... - задумался Каин.
  
   Немного помедлив, кукла осмелилась спросить у него:
  
  - Но кто меня звал?
  
  - Вопросы и ответы должны иметь своё время и место, государыня, - мистик наклонился, чтобы, не гнушаясь грязи, собрать рассыпанные деньги, после чего вручил их Адель, добавив к этому ещё несколько золотых монет.
  
  - Вы можете идти, - сказал он, тепло улыбаясь. - Но, напоследок, знайте: в столице есть кукольник, который помогает в работе стражей. Он очень заинтересован в помощницах, и вы ему подойдёте. Если вам тоже хочется с ним познакомиться, а также навсегда уехать из Ямы, приходите завтра утром к вокзалу. Вы покинете город и больше никогда не вернётесь сюда. Никаких проблем с хозяином не возникнет, я вас уверяю.
  
   Адель недоверчиво посмотрела в чёрные глаза Лоренса Каина Зорге. Ничего не ответив, она поспешила взять алую сумочку и пройти мимо отошедшей в сторону Инги.
  
  - Значит, утром ты уезжаешь? Скатертью дорога, - ссутулившись, чтобы прикурить новую сигарету, пробурчал Китч.
  
  - Только сутки, стрелок. Орден выделил нам на расследование дела и ликвидацию убийцы всего одни сутки, - напомнил мистик. - Сегодня мы выдвинемся на охоту, и этой же ночью проблема Ямы должна быть решена.
  
  - Кого это ты имеешь в виду, говоря "мы"? Неужели сам сунешься в драку? А белый костюмчик замарать не боишься?
  
  - Зачем мне это? Мы с государыней Лингард отлично проведём время в моём гостиничном номере. Для устранения неудобных препятствий у меня есть Суо. Она составит тебе компанию в ночных трущобах.
  
  - Чего-о?! - поперхнулся дымом стрелок. - Мне ползти в логово теней вместе с этой...
  
  - Благородной и прекраснейшей девушкой, - поспешил перебить его Каин. - Смею вам обещать, Роберт, что, если вы ещё раз отзовётесь о государыне Суо недостойно, то я вам сломаю нос, причём не прибегая к возможностям своего дара.
  
  

Глава 4

  Тотемическое существо
  
   Весь остаток светлого дня они коротали в номере Каина. Мистик расположился в недорогой, но приличной гостинице, стоявшей неподалёку от кварталов третьей категории. Две небольшие комнаты на втором этаже - парадная зала и спальня, разделялись разукрашенной пасторальными сценами дверью. Впрочем, Зорге никогда не закрывал комнат. Прямо из гостиной Лингард смогла рассмотреть внутреннюю обстановку спальни. Вся небогатая меблировка состояла из стола, зеркального шкафа, двухместной кровати и пары стульев.
  
   Зато багаж мистика впечатлял. В нём хватало дорожных сундуков, немалая часть из которых принадлежала явно не Каину. Открытый фиолетовый ящик, оббитый лионским бархатом и завитками тонкого серебра, был доверху заполнен дорогими платьями. Рядом стояло с десяток больших перетянутых атласными бантами коробок для шляп. Догадаться, как ночевали Каин и его компаньонка - не представлялось возможным. Идеально заправленная кровать стояла нетронутой. Подле неё утвердился на четырёх выгнутых ножках плетённый из ивовых прутьев стул, а рядом высокая стопка книг.
  
   В гостиной тоже нашлась своя стопка, только на этот раз из грязной посуды. Да и вообще вся парадная зала выглядела перевёрнутой. Даже мебель повалена, диванные подушки раскиданы, а посреди рабочего стола выстроился ряд стеклянных банок, наполовину заполненных землёй.
  
  - Ну и свинарник ты здесь устроил, - отметил Китч, только ступив на порог. Перешагивая через подушки и мебель, он на ходу подхватил стул, чтобы занять место за свободной частью стола, где со стуком поставил саквояж и примкнул винтовку. Несколько банок мешало ему, и стрелок небрежно отодвинул их в сторону. В глубине земли что-то зашевелилось. Тут же возле плеча Китча оказалась Суо.
  
  - Пожалуйста, государь, осторожнее, - аккуратно взяла она лишние банки и унесла их в спальную комнату.
  
  - Наплодили... - тихо выругался стрелок. Он раскрыл саквояж, чтобы достать инструменты и сверкающие начищенной медью детали. Плащ был небрежно сброшен на спинку стула, широкие плечи Китча задвигались в такт щелчкам и скрипу комплектующих. Он полностью погрузился в процесс улучшения винтовки, а Суо так и осталась в спальне, где присела на ивовый стул, взяла верхнюю книгу из стопки, и сосредоточилась на чтении, стараясь держать спину ровно, как положено дочери из благородной семьи.
  
   Без своей шляпы девушка выглядела совершенно безобидно. Длинные волосы чёрного цвета затейливо укладывались при помощи золотых заколок-бабочек. Причёска только подчёркивала милое, не утратившее детскую невинность лицо. Инга никак не могла понять, как столь юную особу могли принять в стражи, да ещё отправить на борьбу против Тьмы?
  
  - Не стоит её беспокоить, - подошёл к Инге Каин. - Последние два дня, проведённые нами в городе, когда мы не позволяли себе выйти из номера, она провела за книгами. Приходится возить с собой достаточно обширную библиотеку, чтобы удовлетворить жажду познаний Суо. Чтением она будет заниматься до самой ночи.
  
  - А что делали вы? - спросила Лингард. Лоренс как-то странно обвёл глазами царивший в комнате беспорядок и счёл нужным переменить тему.
  
  - Каждому из нас до вечера есть чем заняться. Ваш напарник решил перевооружиться, Суо уделит время чтению, я отдыху... Ну, а вы?
  
  - Я? - немного растерялась механик, но тут же сообразила. - Перегоню Эррауза поближе. Вдруг нам понадобится...
  
  - Отличная мысль, - не стал дослушивать Зорге. - Только будьте к девяти часам здесь. Как раз в это время над Ямой темнеет, и вы понадобитесь мне в номере. Не задержитесь?
  
   Инга кивнула. Лоренс прошёл мимо механика в спальню, машинально толкнул дверь за собой, но та неплотно закрылась, и Лингард увидела, как он в изнеможении рухнул на постель, даже не сняв костюма. Нетронутые простыни всколыхнулись, и не успели осесть, как Каин уснул. Казалось, он ждал этого мгновения несколько дней, теперь отдаваясь сну, как человек потративший слишком много усилий. Сидящая рядом с его постелью Суо даже не взглянула на своего компаньона, просто продолжила листать книгу.
  
   Лингард сочла нужным предупредить Китча: "Я пойду немного прогуляюсь". Но занятый сборкой оружия стрелок не ответил. Только когда Инга подошла к двери в прихожей, он неожиданно окликнул её:
  
  - Осторожнее в городе, малышка, - предупредил Роберт. - Яма - это не место для дамочек...
  
   Эррауза она нашла на прежнем месте - на стоянке возле привокзальной площади. Грузовик возвышался над рядами других самоходов словно колосс среди лилипутов. От одного вида грузовика сердце Лингард забилось сильнее. Она неосознанно ускорила шаг, чувствуя тоску по машине. Сколько они не виделись... Пять-шесть часов? Казалось, прошло несколько жизней.
  
  - Я здесь, Эрик, я здесь... - шептала она, забираясь в кабину, поспешила снять с шеи цепочку, где вместе с золотым медальоном Ордена висел красный кристалл. Ячейка с душой приподнялась, Инга скорее вставила ключ в замок на крышке. Машина облегчённо вздохнула - по крайней мере Инге так показалось. Несколько трепетных минут они наслаждались чувством воссоединения друг с другом.
  
  - Тебе не нужен зов, - Лингард ласково погладила обод руля. - Достаточно верности, которую ты испытывал ко мне, когда был живым человеком. Это связывает нас гораздо сильнее, чем искусственное рабство с привязанным зовом хозяина.
  
   Машина молчала, хотя Инга была абсолютно уверенна, что грузовик понимает каждое её слово.
  
  - Сегодня я встретила безгранично несчастное в своей неудачной любви существо, - говорила она. - Ты же знаешь, что души не могут стареть. Стареет плоть, но не душа; душа - это чистая энергия, которой свойственны только те чувства, что наполняли её в момент извлечения... Эрик, как хорошо, что у нас с тобой всё по-другому, а не как у той несчастной куклы.
  
   В кабине Эррауза Инга теряла ощущение времени. Она разговаривала со своим мужем, свято веря, что Эрик услышит её. Только внутри грузовика она могла почувствовать себя в полной безопасности, словно находилась в объятиях любимого человека. Неудивительно, что после бессонной ночи, изнурительного сражения с Гренедлем и поисков куклы, её сморил сон. Она уснула на рулевом колесе, ощущая под щекой тепло живого металла. Хрупкий отдых механика оберегался могучим недремлющим стражем, весом в тридцать пять тонн.
  
   Лингард проснулась неожиданно, как будто кто-то нарочно её подтолкнул. При этом Инга испытала такое же поганое чувство, как и в привокзальном буфете, когда Каин смотрел на неё слишком пристально. Красноватый свет проник сквозь верхнюю часть ветрового стекла, согревая лежащие на рулевом колесе руки. Солнце клонилось к закату. Кажется, Лингард проспала нужное время.
  
   Выдернув ключ из ячейки, она завела механический двигатель. Шестерни застрекотали и металл начал остывать. Души Эррауза сразу стало меньше в кабине, но не было времени тосковать. Грузовик выехал со стоянки, ловко развернулся левым бортом у тротуара, и помчался по городским улицам. Не везде можно было проехать на таком самоходе. Инге пришлось заложить солидный крюк, чтобы добраться до гостиницы по самым широким улицам. Она рассчитывала остановить Эррауза подальше от входа в здание, чтобы не привлекать большим грузовиком любопытные взгляды.
  
   Волнуясь из-за своего опоздания, Инга бессознательно увеличивала скорость. Она совсем не заметила, как на дорогу выскочил человек. В последний момент ей всё-таки удалось вывернуть руль и затормозить. По бамперу пришёлся глухой удар, тут же со стороны резанул испуганный женский вопль.
  
   Ингу прошиб холодный пот. Слишком много суеты, лишних мыслей, а в итоге трагедия! Стражи зря на неё положились, Орден ошибся в выборе механика, она всех подвела!.. А человек? Никто бы не выжил, после столкновения с затормозившим на полном ходу Эрраузом.
  
   Все эти мысли пронеслись в голове у механика за секунду. Рука схватилась за рукоятку дверного замка, но не успела она выйти наружу, как на подножку заскочил человек. В гневе он уставился на Ингу через боковое окно. У него было грубое, перепачканное грязью лицо, кожа покраснела от множества старых ожогов, голова незнакомца была обмотана серыми от грязи бинтами, из-под которых выбивался клок светлых волос. Человек выглядел жутким ещё оттого, что его буквально перекосило от ярости. Он был немалого роста, в распахнутой настежь солдатской шинели без знаков различия и с механическими протезами вместо рук. Один бесконечно-долгий миг они смотрели друг другу в глаза через стекло. Инга словно в замедленной съёмке наблюдала, как незнакомец отстраняет левую руку, сжимает железный кулак и готовиться нанести удар, и она была совсем не уверена, что закалённое стекло Эррауза выдержит нападение.
  
   Но вдруг дверь открылась сама собой, и так резко, что незнакомца сбросило прочь с подножки. Внизу раздался ещё один крик, но на этот раз принадлежал он какому-то юноше.
  
  - Рудольф, что ты делаешь?!
  
   Собравшись с духом, Инга выглянула из кабины на улицу. Громоздкому человеку с протезами старался помочь другой солдат. Он был гораздо моложе и ниже товарища, с чёрными спутанными волосами, но приятными чертами лица. Мальчишке на вид казалось не больше двадцати лет, но он уже демобилизовался из армии. Лингард поняла это по шинели без погон и шевронов действующей воинской части.
  
  - Простите его! Это всё газ, газ! Он отравился на фронте, - извинялся солдат, помогая товарищу встать. - Нервы ни к чёрту после химических артобстрелов.
  
  - Что вы, это моя вина! - не зная, как оправдаться, завела Инга. - Я его сбила, простите, если можете!.. Вы с Западного фронта?
  
  - Так точно, государыня, с Западного! Сражались во славу Света Совершенной, пока лёгкие не разъел хлор, - отрапортовал юноша. Его молчаливый товарищ поднялся с брусчатки, даже не покачнувшись после столкновения с Эрраузом. Видимо, Инга всё-таки вовремя затормозила.
  
  - Чем я могу...
  
  - Ничем! - сразу оборвал её парень. - Мы очень спешим, сами виноваты. Зазевались на дороге и нечаянно попали вам под колёса. От судьбы не уйдёшь! - обветренные губы юноши растянулись в улыбке. - Мы уже уходим. Всего вам самого доброго, государыня! Не сердитесь на Рудольфа. Это всё газ, понимаете? Газ!
  
   Он всё повторял это слово, пока подталкивал своего друга в спину. Очень скоро пара молодых ветеранов убралась с проезжей части. Обдумывать случившееся у Инги не было времени. Она шёпотом поблагодарила Эррауза за помощь, захлопнула дверь и направила грузовик к гостинице Лоренса.
  
   Но, как бы она не спешила, всё равно припозднилась. Забегая в гостиничный холл, где за регистрационной стойкой дремал хозяин отеля, Лингард столкнулась с Китчем и Суо, как раз спускавшимися из номера. Завидев механика, Суо сбежала по лестнице вниз и лихо крутанулась перед ней на паркете. Придерживая бархатную юбку, она продемонстрировала новое, тёмно-зелёное платье с золотой вышивкой. Непременной чертой всех нарядов Суо была частая бахрома. Признаться, Лингард на мгновение забыла куда и зачем торопилась. Вид роскошного платья, с крупной изумрудной брошью на груди, заворожил её.
  
  - Государыня, нравлюсь ли я вам в таком наряде?.. Красиво ли это? - с почтительным реверансом спросила Суо.
  
  - Ты пойдёшь вот так? - растерялась Лингард. Китч выглядел куда более подготовленным для прогулки в ночных трущобах. Кожаный плащ стрелка никогда не застёгивался, множество ремней с патронташами перетянули жилет. За плечом висел длинный газетный свёрток, в котором явно угадывалась винтовка. Тяжёлый взгляд из-под светлых бровей и щетина на заросшем лице - всё в нём приходилось под стать боевой операции, нежели платье Суо.
  
  - Вы конечно же правы, благородная государыня! - словно угадав её мыли, сказала девушка. - Очень жаль расставаться со столь роскошным нарядом, но по-другому я не привыкла. Не желаю влезать в лохмотья, или в серую одежду Незнающих, уж лучше ходить обнажённой!
  
   Владелец гостиницы, что до этого вроде бы спал, разом открыл рот и глаза, зайдясь в сиплом смехе.
  
   Китч вытащил изо рта не закуренную сигарету.
  
  - Каин уверил меня, что ты успеешь вернуться, хотя я сомневался. Как всегда, этому чистоплюю известно больше, чем простым работягам. Он ждёт тебя наверху, только велел поторопиться.
  
   Инга заспешила наверх по лестнице, но посреди пролёта остановилась.
  
  - До свидания, Суо! Береги себя! - пожелала она девушке вслед. Юная помощница Каина обернулась и снова присела в почтительном книксене.
  
  - Желаю вам долгих лет и здоровья, милостивая государыня!
  
  - Всех благ! Всех благ! - просипел за стойкой хозяин. Его пожелания прервалась булькающим кашлем. Суо искоса посмотрела на сильно обрюзгшего, пожилого мужчину.
  - И я счастлива мгновению видеть вас, государь.
  
   После этого стражи вышли из парадных дверей, а Инга поднялась на второй этаж, к номеру Каина. Мистик встретил её на пороге, в белой накрахмаленной рубашке, чёрном жилете и серых брюках с лакированными ботинками. На лице его не осталось ни капли усталости, лишь суровая сосредоточенность. Жесты Каина были выверены и точны, как будто он стал дирижёром, готовящимся к выступлению. Продолжительный сон привёл в порядок не только его самочувствие, но и мысли.
  
   Плотно закрыв дверь за Ингой, он указал ей в гостиную, на стул возле стола.
  - Вы почти опоздали, Лингард. Нам надо очень многое подготовить. Вам когда-нибудь доводилось участвовать в трансинтегрирующих обрядах?
  
  - Н-нет, - с запинкой ответила Инга.
  
  - Звучит безмерно пошло, как название ярморочного фокуса, но это наиболее точное определение для нашего дела. Орден не разбрасывается механиками, как вы смели предположить во вчерашней беседе, особенно специалистами плотно работавшими с подселением душ в действующие механизмы. Пусть вас не смущает маленький опыт стража. Механикой вы ведь занимались давно?
  
  - С десяти лет помогала отцу в мастерской самоходов. Там же я познакомилась со своим будущим мужем Эрраузом. Он был Светлым Мастером, работавшим по лицензии Совершенной, и сам конструировал новые модели самоходных экипажей.
  
  - Да, именно из-за Эрика вы находитесь здесь, - кивнул Каин, присаживаясь напротив Лингард. -Ваша история послужила причиной принятия в Орден, а ваш талант воплощения очень пригодится сегодня. Суо и Китчу понадобится подробный анализ того, что они увидят на улицах Ямы. Но для этого необязательно ползти в самую гущу событий. Мы с вами останемся здесь, и наладим при помощи моих ментальных способностей двустороннюю связь. В этом и заключается трансинтегрирующий обряд, когда наши сознания свяжутся с мыслями и чувствами Китча... Соглашусь, не самая приятная процедура.
  
   Улыбка Зорге немного сняла напряжение с Инги.
  
  - Это безопаснее, чем отправляться в трущобы, где вы наверняка погибните... Расслабьтесь, положите руки ладонями на стол и закройте глаза. Попытайтесь отрешиться от всяческих мыслей, очистите сознание, следуйте моему голосу... Вот так, успокойтесь, выровняйте дыхание... ещё немного... Инга, хватит думать о ней!
  
   Лингард вздрогнула и открыла глаза. Зорге буквально сверлил её чёрным взглядом, как смотрят на неподходящую к резьбе гайку. Почему-то этот взгляд полностью вывел её из себя. По какому праву она должна сидеть рядом с ним, пока кто-то рискует жизнью на улице? Ей случалось попадать в передряги, и Лингард была готова сражаться, если понадобится, но не торчать в гостиничном номере, подальше от реальных дел, занимаясь неслыханным колдовством! Возмущение нахлынуло на неё жаркой волной, и Инга не сочла нужным сдерживаться.
  
  - Как вы можете отправлять ребёнка рисковать жизнью ан улице, а сами прятаться в безопасной гостинице. Она же только дитя! Вы... вы подлец!
  
  - Дитя?.. Что же, вполне ожидаемая реакция на первое чужое прикосновение к разуму, - мистик с невозмутимым видом откинулся на спинку стула. - Агрессия к гипнотизёру, который пытался ковыряться в вашем сознании, вполне объяснима, ведь это вскрывает наиболее волнующие нас идеи. Мысль о беззащитности Суо не даёт вам покоя? Что же, придётся потратить немного драгоценного времени на объяснения. Но, смею предупредить, что эта история ещё больше выведет вас из равновесия, хотя и поможет трезво взглянуть на вещи. Так мне начинать?
  
  - Говорите. Всё рассказывайте, мне надоели ваши странные фразочки! - продолжала сердиться Лингард. Каин строго глянул на неё исподлобья.
  
  - Помните, я рассказывал вам о Тьме?..
  
  ...
  
  ...Последние отблески заходящего солнца вспыхнули в окнах Ямы, после чего город погрузился в густые осенние сумерки. В это время люди крепко запирали двери домов, ведь среди горожан ходили нехорошие слухи о ночных убийствах. В маленьком городке жил большой страх: страх перед насилием, ограблением, нищетой и бесчестием. Но лучше десять раз пострадать от известной беды, чем единожды испытать неизвестную. Страх ночной резни порождал особенное предчувствие. Личность того, кто убивал жителей кварталов третьей категории, а затем расчленял их тела - оставалось зловещей загадкой.
  
   Уже больше столетия жители Истэрии знали, что когда настаёт поздний час, или солнце скрывается за плотными тучами, то на землю опускается Тьма. Нет, не тот полог ночи, который пугает человека с первобытных времён, а настоящее царство чудовищ, порождённых кошмарами Великой Войны. Радиоактивные снаряды, химические облака, ядовитое топливо и оккультные эксперименты воплотили в жизнь таких извращённых существ, что лишь солнечный свет мог загнать их под землю. "Бойтесь ночной темноты, бойтесь дождя с серых небес, бойтесь затмения", - так проповедовала Церковь Незнающих. Эти истины были известны гражданам Истерии куда лучше, чем официальные законы самой Совершенной.
  
   С закатом, в неблагополучных городах, наступал комендантский час. Ровно в восемь зажигались все уличные фонари, работавшие на душах. Почти никто не выходил по ночам из домов. Незнающие надеялись, что солнце само истребит грязных тварей. А с теми созданиями, коих не могли побороть ни фонари, ни солнечный свет, приходилось справляться Ордену Совершенной.
  
   Золотой стрелок и Суо шагали по быстро пустеющей улице, к воротам квартала третьей категории. Долгое время эти массивные, устойчивые к прямому попаданию артиллерийского снаряда шлюзы стояли распахнутыми. Под нижней кромкой створ скопились груды мусора, но с первыми массовыми убийствами, потрясшими Яму, бургомистр приказал запереть вход в трущобы - это единственное, чем глава города "позаботился" о безопасности жителей.
  
  - Слушай сюда, фифа, город разделён на пять частей, - пустился в объяснения стрелок. - Правительственная, Центральная, Торговая, Трущобы и Фабрики. Каждый район отгорожен бетонной стеной, внутри которой, при желании, вполне можно держать оборону. Яму перестраивали лет сто назад, по стандартному плану, как и все крупные города в стране. Тогда бои шли на нашей территории, и никто не мог поручиться, что противник не дойдёт до Сияния. Внутри трущоб, как и в каждом районе, расположена полицейская часть. По графику они обязаны организовывать патрулирование каждые два часа ночного времени. В реальности последний патруль скорым шагом проходит ближайшие улицы ещё до заката. Когда ворота за нами закроются, мы останемся без подкрепления и отступать будет некуда.
  
  - Я очень надеюсь, благородный государь, что вы сумеете защитить одну хрупкую девушку, - скромно проронила Суо.
  
  - Нужно умнее выбирать компаньонов, - не растрогался Роберт. - Хотя бы не тех, кто бросит тебя на дно Ямы, а сам окопается в безопасном отеле.
  
  - О, городское дно и нищета - несравнимы с тем миром, к которому я привыкла. Даже трущобы и грубые грязные люди мне милее ушедшего прошлого...
  
  - Заткнулась бы ты, - посоветовал Китч. - Никому нафиг не интересна твоя история.
  
  ...
  
  - Если вы взгляните на Суо, то увидите мою родную сестру, - Каин рассказывал размеренным тоном, положив руку с перстнем на стол. - Мы близнецы, и оба с рождения обладали даром прозрения чужих мыслей чувств. Ещё мой дед служил в Ордене. У людей нашей профессии считается хорошим тоном устраивать браки с другими мистиками. От подобных союзов рождаются дети, чей дар раскрывается более ярко, ребёнок появляется на свет более восприимчивым, а значит в будущем станет более могущественным слугой Совершенной. Можете считать мистиков аристократией Ордена: надменной, всегда раздражительной и чопорной. Мы очень ценим чистоту родословной, потому что наш статус определяется развитием силы. Мистики весьма дорого обходятся Капитолию, служение Совершенной хорошо вознаграждается. Моей сестре тоже пророчили блестящее будущее, если бы она не умерла от менингита, когда нам было пятнадцать. Обычная болезнь забрала у Истэрии, возможно, самого гениального мистика, который мог бы стать в услужение Божеству... Даже ангелы могли позавидовать красоте моей юной Софи - чёрные волосы, благородное лицо, превосходные манеры, и синие как сапфиры глаза. Родители обучали нас всем сложностям потомственного ремесла. Мать и отец хотели выхлопотать для сестры высокое место в Ордене, где она смогла бы руководить остальными аристократами, подальше от полевой работы. Даже без опыта это было возможно, если широта разума позволяет впитывать опыт других...
  
   Зорге умолк, о чём-то задумавшись. Голова мистика слегка покачивалась в такт своим воспоминаниям. Инга не смела беспокоить Каина, пока тот размышляет, хотя ещё не до конца поняла, как могут быть связаны его преждевременно умершая сестра и Суо.
  
  ...
  
   Ворота как раз закрывались. Старый механизм проржавел, и на каждый створ налегало с десяток солдат. Ругаясь сквозь зубы, они толкали ворота, запирая проём в стене. Неподалёку стояла пара армейских фургонов и сторожевая вышка. О безопасности центральной части города власти позаботились лучше всего.
  
  - Эй, кровные братья, не спешите! - охрипшим от курева голосом окликнул стрелок. Солдаты остановились. К нарушителям комендантского часа поспешил их командир. Стрелок сразу узнал гребень на каске и острый взгляд голубых глаз. Суровое лицо Бронке при виде Китча слегка прояснилось. Он позволил себе улыбнуться, даже протянул руку, чтобы поздороваться по-граждански.
  
  - Рад видеть вас в добром здравии, - коротко отчеканил офицер. Суо хотела было присесть в реверансе, но Китч так толкнул её локтем, что она пошатнулась и не стала здороваться. Поведение странной пары не удивило грейт-лейтенанта. Он уже знал, кого видит перед собой.
  
  - Благодаря вашему мужеству дорога на Яму свободна. Мы снялись с пропускного пункта, как только увидели вашу ракету. Возле железнодорожного полотна обнаружилось тело... воистину ужасная тварь. Должен отметить, вы очень метко стреляете по глазам. Моё уважение, и слава всесильному Свету Совершенной, что направил вас в Яму.
  
   Бронке козырнул перед Китчем, явно видя в нём достойного человека. Роберт молча выслушал короткий доклад военного, на минуту испытав чувство ностальгии по армии. За доброй выпивкой и в более приятной обстановке они с Бронке могли бы многое вспомнить о службе. Оба это чувствовали, и ни один не мог предложить, пока не выпадет более спокойное время. Сейчас такой возможности точно не было.
  
  - Мы собираемся пройти через ворота. Вернёмся с рассветом, а может чуть раньше. Есть вариант, что вообще не вернёмся, и тогда больше армию не потревожим, - рассказал о своих планах стрелок. - Но, если всё-таки услышите голос с той стороны, не составит ли вам труда открыть ворота ещё раз, чтобы мы смогли выбраться из этой клоаки?
  
  - Открывать ворота посреди ночи - это прямое нарушение приказа бургомистра, - заметил Бронке, но Китч знал порядок.
  
  - Приказ Совершенной имеет наивысший приоритет, а страж действует от её имени. При желании, я мог бы затребовать у вас отряд солдат для поддержки, но, думаю, что с этой государыней мы справимся лучше.
  
  - Подчиняюсь, - не моргнув глазом, ответил офицер. - Мы впустим вас в кварталы третьего класса, закроем ворота, а когда вы вернётесь, беспрепятственно пропустим обратно.
  
  - Вот и славно, - Китч скинул с плеча свёрток и разорвал газетную бумагу. В свете прожектора с вышки сверкнул увесистый дробовик, с круглым магазином под ствольной коробкой. Он всё также отливал сталью и медными накладками янтарного цвета, как и снайперская винтовка. По сути, это и была винтовка, только значительно переделанная в гостиничном номере. Китч не любил таскать за собой целый арсенал, хотя прекрасно осознавал, что для разного рода заданий ему потребуются особенное оружие.
  
   Посмотрев на дробовик, Бронке уточнил:
  
  - Вы же знаете, что в трущобах происходят убийства. Судя по слухам - жестокие, а значит их совершает непростой человек. Я видел на что способны стражи, но сможет ли стрелок и одна юная девушка справиться с этим?
  
  - Пока мы здесь пугаем друг друга чудовищами и маньяками, в трущобах люди пытаются спокойно спать. Давайте сделаем так, чтобы к утру каждый Незнающий смог проснуться, - подытожил разговор Роберт.
  
   Когда они проходили мимо молодых солдат у ворот, Суо мило им улыбнулась. Рядовые с интересом провожали глазами наряженную в бархат и кружева девушку, что была им ростом чуть выше плеча.
  
  - Какие хорошие люди: взрослеющие, но ещё не испорченные до конца, - проронила она, когда ворота закрылись.
  
  - Войну начинают из благих целей, на ней сражаются хорошие люди, а после победы принято выяснять, кто же был настоящим злодеем, - бросил Китч на ходу. - Добро пожаловать в человеческую жизнь, дорогуша.
  
  ...
  
  - Именно в те траурные дни я осознал, что жизнь наиболее фальшива в момент своего существования, и наиболее откровенна в момент своего завершения.
  
   Взгляд Зорге слепо смотрел в пространство перед собой, как будто мистик был сейчас далеко от гостиничного номера в Яме.
  
  - Церемония прощания должна была стать дорогостоящим мероприятием. На похороны съехалось много гостей - наши близкие, преданные друзья, наконец, просто знакомые. Приехали даже те, кто интриговал против нашей семьи за высокое положение в Ордене. Факт смерти сплачивает людей в поистине мистическом действе. Сколько горя было выражено возле гроба, сколько слов сострадания прозвучало для наших безутешных родителей, сколько поцелуев коснулось холодного лба моей любимой сестры. Только я почему-то не мог плакать о ней. Странно уметь ощущать эмоции целого города, но при этом окончательно лишиться своих. Так же странно было увидеть смерть человека, будущее которого расписали на годы вперёд. Наверное, именно это подтолкнуло меня в ночь перед похоронами зайти в зал, где лежала сестра, чтобы сказать ей несколько прощальных слов, известных только нам двоим, без лишних свидетелей. Постамент утопал в пышном убранстве поминальных венков. Помню, что внутри моего сердца совсем не было горя, я как будто шёл сказать "до свидания" человеку, которого ещё непременно увижу, пусть разлука наша будет тоскливой и долгой. Но отчего-то и радости я не испытал, когда заметил движение в гробу.
  
  ...
  
  "Хуже Ямы - может быть только ночная Яма", - вот что думал стрелок, когда шагал по сумрачным трущобам. Вместе с Суо они проходили по плохо освещённой улице, где даже фонари были разбиты, и единственным источником света служили окна домов, с облупившимися фасадами. Между двускатными крышами протянулись бельевые верёвки. На некоторых до сих пор болталось ветхое и застиранное тряпьё. Пахло чем-то сырым и заплесневелым. Рядом перебежало дорогу неразличимое во тьме животное - то ли чёрная кошка, то ли невиданных размеров крыса.
  
  - Луны нет, - проворчал Китч, выбросив зашипевший в луже окурок. Из подсумка на поясе он извлёк светящийся оранжевым сиянием шарик. Душа вепря с щелчком поместилась в ячейку возле приклада дробовика. Ровное свечение медных накладок озарило улицу, выщербленные стены и покосившиеся заборы.
  
  - Лунный свет - ничто иное, как отражение солнечного, - сказала Суо, оглядываясь вокруг. - Тьма слабее, если светит луна, а человек видит дальше. Меня терзает ощущение, благородный государь Китч, что это задание умышленно осложняется.
  
  - Пусть твой компаньон пожалуется на это Мэтру Минор. Может быть Орден поручит вам поиск краденых сладких рулетов... Мы должны пройти к старой фабрике, а единственный путь туда лежит через трущобы. Все смерти произошли именно в кварталах третьей категории, а ворота на фабричную зону никогда не закрываются. Улавливаешь связь?
  
   Суо не ответила. Китч обернулся, и застал её возле обочины, нагнувшейся над каким-то тёмным предметом. Подойдя ближе, он подсветил дробовиком мешковатое тело. Суо осторожно касалась испачканного в грязи клетчатого пиджака и обескровленного лица.
  
  - Ты знаешь кто он?
  
  - Я знаю, как он умер: сегодня, от удара ножом в живот, когда вышел на улицу из кабака в двух кварталах отсюда, - ответила девушка. - Он был ранен, но попытался сбежать. За ним не гнались, потому что знали, что жертве не выжить. К тому же, начинало смеркаться. Убийцы решили побыстрее убраться с улиц.
  
  - Если он умер далеко от этого места, зачем же его притащили сюда? - нахмурился Китч.
  
   Суо указала на правый локоть мертвеца, где не хватало руки. Конечность была так ловко ампутирована, что даже ткань пиджака не распалась на нити.
  
  - Пока он был жив, то правой ладонью зажимал себе рану. Что случается с людьми, когда они получают ранение? - спросила Суо.
  
  - Душа особенно активна возле пореза, повышается температура, тело начинает медленное излечение, - припомнил стрелок медицинские лекции в Ордене. - Но почему тогда отсечена рука, а не выпотрошен живот?
  
  - На ладони остались следы от соприкосновения с энергией человека. Кто-то перепутал нужные части тела, где скопилась энергия. Убийца не слишком умён, или...
  
   Вместо продолжения, Суо вскинула просящий взгляд на стрелка.
  
  - Могу ли я взять его с собой, государь? Он укажет нам верный путь.
  
  ...
  
  - Среди кружевной отделки гроба, что-то отчётливо шевелилось, - продолжал говорить Каин. - Я взял подсвечник и подошёл ближе. Человек из Церкви Незнающих, обязанный следить за ходом ритуала Очищения, заснул на своём месте. Картина, которая открылась моему взгляду, навечно останется у меня в памяти. Вместо тела прекрасной сестры, я увидел копошащееся сонмище могильных червей, что к тому времени обгладывали её кости. Но как только их жуткого пиршества коснулся свет, все черви замерли как один. В тот миг я впервые испытал прикосновение нечеловеческого разума. И знаете, какие чувства я ощутил?
  
   На бледном лице Каина появилось странное выражение довольства.
  
  - Стыд, растерянность и испуг. Могут ли черви испытывать нечто подобное? Конечно же нет. Я понял, что имею дело не с простыми трупоедами, а с порождением Тьмы. Мой род поклялся бороться с чудовищами Великой Войны, во имя Света Совершенной, но это существо не было злым. Оно растерялось, стыдилось содеянного, как мог бы стыдиться ребёнок, застигнутый за непотребством.
  
  - Это была Суо?.. - не поверила Инга.
  
  - Да, - кивнул мистик. - И первое, что она попыталась сделать - это сбежать. Её истинная сущность хлынула через край ящика, устремившись к незаметным щелям в полу, через которые она и проникла в ритуальную залу. Можете ли вы представить себе, государыня Лингард, чего мне стоило схватит крышку гроба и захлопнуть большую часть её существа? Можете ли вы представить, какие чувства я испытал, когда изнутри отчаянно заколотили? Но более всего меня потрясло, когда я услышал плачущий голос сестры, умоляющий выпустить её из проклятого ящика...
  
   Каин сглотнул, глаза его заблестели, но свои истинные чувства он спрятал за вежливой полуулыбкой.
  
  - Вот что такое Тьма, государыня Лингард. Вот с чем приходится бороться стражам Ордена на службе у Совершенной. Наше дело связано не только с похитителями человеческих душ, но и с созданиями, объяснить природу которых мы просто не в силах.
  
  ...
  
   Алкоголик шатался и покачивался на ходу. Его движения были неестественно резкими, как у попавшей в руки неумелого кукловода марионетки. Суо следовала позади, не сводя с восставшего мертвеца фиолетовых глаз. Из обрубка руки постоянно что-то сыпалось и извивалось. Китч всей душой благодарил ночную темноту за то, что не может разглядеть всех подробностей этой жуткой прогулки.
  
  - За ним, за ним, за ним, за ним. Он знает, он чувствует, он помнит! - горячим шёпотом сопровождала Суо передвижение своего подопечного. - Он выведет нас к убийцам. Их кровавое дело ещё не окончено. Они здесь, где-то рядом!
  
  - В последний раз я подписался работать с Тёмными тварями, - выругался стрелок. Даже одежда на трупе омерзительно шевелилась. От этого зрелища по телу Китча пробежал холодок.
  
  - Мы можем провести в поисках логова весь остаток ночи, - напомнила девушка. - Фабричный район очень велик, а на показания куклы не стоит надеяться. Только он наш верный союзник. Чего при жизни не знал, покажет нам после смерти, потому как идёт по нити связывающей жертву с убийцей.
  
   Внезапно тело остановилась и развернулось на месте. Китч сморщился от вида извивающихся во рту трупа белёсых жгутиков.
  
  - Какого чёрта он встал?
  
   Суо тоже замедлила шаг, будто ожидала увидеть в ночной темноте узкой улицы кого-то ещё.
  
  - Мы пришли...
  
   Тут же на крыше соседнего дома что-то блеснуло. По кровле дробно застучали шаги. Китч с разворота выстрелил в сторону водостока. Посыпались искры, и тень кубарем скатилась вниз вместе с осколками черепицы. Но не успел свёрток плоти шмякнуться оземь, как тут же вскочил на четыре острые ноги-лезвия и юркнул за пределы оранжевого сияния дробовика. Суо поспешно отступила за спину Роберта. Ещё несколько круглых тварей, на отточенных до блеска ногах, выпрыгнули из дренажной трубы. Лезвеногие накинулись на тело посреди улицы, в один миг разрезав пьяницу на куски. Из трупа хлынул живой поток копошащихся нитей. Черви заструились извивающимся ручейком по земле обратно к ногам хозяйки. Китч не видел, что делает Суо у него за спиной. Дробовик громыхал ежесекундно. Пружина дискового магазина подавала тупоносые боеприпасы в патронник, по капсюли бил взведённый ударник, и дробь с глухим рявканьем вылетала по стволу в направлении вражеских целей. Душа вепря усиливала заряд, помогая отбросить сразу нескольких попавших под волну огня и дроби шаров. Одно из созданий разлетелось на части прямо в воздухе, когда пыталось в прыжке отсечь голову Китчу.
  
   Их было много - отчаянно много! Золотой стрелок просто не мог всех убить. К тому же, уничтожить механический шар получалось, только если выстрелить в него буквально в упор. Шары выглядели как сочетание стали и мягкой обшивки, а разрывные заряды в арсенале стрелка быстро закончились. Бронебойные патроны, снабжённые пулей толщиной в большой палец, теряли слишком много энергии во внешней мясистой оболочке и не добирались до металлической сердцевины. Противник настойчиво атаковал. На каждого уничтоженного лезвеногого приходилось два новых. Китч и Суо медленно отступали по улице, пытаясь не дать себя окружить. Стрелок вовремя заметил, как особо хитрая тварь прыгнула на них с крыши. Он резко перевёл прицел на создание, но, когда указательный палец нажал на спуск, раздался холостой щелчок пустого дробовика.
  
  - В сторону! - только и успел крикнуть Китч, но было поздно. Вытянутые лезвия вонзились в зелёное платье с золотой вышивкой.
  
  ...
  
  - Что могло заставить меня заглянуть внутрь? Интерес, любопытство, желание узнать... - Каин говорил, постукивая пальцем с перстнем по столу. - Я сдвинул крышку, через узкую щель на меня смотрела живая сестра, только глаза у неё имели ярко-красный оттенок... Вы знали, что у Тёмных существ, принявших человеческое обличие, алый взгляд? Должен сказать, как бы Суо в последствии не старалась, синеву взгляда моей сестры ей так до конца передать и не удалось.
  
  - Суо? Это её настоящее имя, или вы её так сами назвали? - чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, спросила Лингард.
  
  - А зачем ей другое имя? Она - больше чем один червь. Она - разум, родившийся в глубинах земли, которую напитали человеческие останки. Она - порождение братских могил Великой Войны, уничтоженных бункеров, обвалившихся при обстреле окопов, где контуженых засыпало вместе с убитыми. Дочь плоти и скорби, плод задушенных под землёй криков. Она целый век прожила в глубине земных недр, где нет красоты, радости, любви и даже света. Суо - Тотемическое существо, которому могли бы поклоняться культисты, узнай о её существовании. Она - Королева Червей, и любые другие имена её недостойны.
  
  ...
  
   Пустое платье отлетело в сторону. Атаковавший девушку механизм растерялся. Он никак не ожидал, что жертва растечётся бурным потоком по улице.
  
  - Ах ты, чтоб тебя, тварь! - Китч начал стряхивать с ног склизкие нити. Каждый червь, как короной, был увенчан твёрдой чёрной головкой. Извивающееся море собралось в единый поток и набросилось на самую крупную стаю лезвеногих. Шары дрогнули, многие из них были полностью сметены, остальные оказались облеплены вгрызающимися в мягкую внешнюю обшивку червями. Суо работала быстро, за какие-то жалкие пять-десять секунд она обгладывала лезвеногих до основания.
  
  - Стр-реля-яй! - резанул нечеловеческий крик, созданный из трения миллионов головок. Китч перезарядился, открыв огонь по оставшимся без плоти врагам. Бронебойные пули пробивали металлические корпуса и крушили внутренние механизмы. На этом функции лезвеногих выходили из строя. Рассыпая алые искры, стальные убийцы заваливались на бок и трясли в воздухе острыми лапками. Живая волна червей расходилась по улице, вот уже захлестнула стены и крыши домов, сбрасывая на тротуар беззащитных против такой силы созданий. Несколько лезвеногих попытались сбежать через дренажную трубу, но их вытолкнуло обратно живым потоком червей, уже без клочка мягкой плоти. Это нашествие нельзя было остановить. Из-под земли, между камней брусчатки, из сточных канав поднимались всё новые и новые волны.
  
   Китч стрелял без остановки, за одну минуту истребив около сорока механизмов. Магазин с патронами вновь опустел, стрелок ловко перезарядил его, и "Вепрь" ударил снова. Враги перестали атаковать. Будто по команде, лезвеногие помчались в сторону северно-западной части города, к фабрикам. Белая волна червей начала таять, подхватила разорванное платье и пробралась внутрь. Через считанные секунды перед Китчем вновь появилась Суо. На ней не было не единой царапины, только зелёный бархат рассёкся.
  
  - Поспешим, государь Роберт Китч, - побежала она следом за удирающими механизмами, пока те окончательно не сбежали. Стрелок выругался, но последовал за звоном золотых цепочек на каблучках.
  
  ...
  
  - Суо не пристало глумиться над человеческим горем, поедая плоть до захоронения.
  
   Каин поднялся со стула, обошёл стол, за которым они сидели, и остановился за спиной у Лингард. Руки мистика опустились на темноволосую голову Инги. Она почувствовала, что все переживания, волнения и тошнота отступают.
  
  - Эмоции порой управляют не только людьми, но и порождениями Тьмы. Стенания и горестные возгласы вокруг моей умершей сестры - привлекли Суо, как пламя может привлечь мотылька. Захоронение бесконечно откладывалось, пока последние родственники не доберутся на церемонию. Суо ждала под землёй, изнывая от... предвкушения. И всё же не смогла удержаться. Я застал её за занятием, которое, по мнению Королевы Червей, недостойно. Она вторглась не в свой мир, перешла запретную грань, которой пыталась сторониться почти сотню лет. Вот отчего исходило чувство стыда и презрения к собственному поступку. Согласитесь, что существо способное стыдиться, к тому же обладающие неким кодексом чести, не обязательно уничтожать. Мистик имеет право взять себе одного компаньона в виде Тёмного существа, если оно связано его волей. По правилам, существам на службе Ордена необходимо носить специальный ошейник, но эти оковы слишком стесняют их силы. Мне потребовалось немало усилий и средств, дабы доказать, что я смогу контролировать Суо самостоятельно и без ошейника.
  
  - Но почему вы сделали это? - Инга старалась не двигаться под руками Каина. Сердцебиение пришло в норму, собственные мысли зазвучали для неё как бы со стороны.
  
  - Государыня Лингард, меня привлекала именно личность Суо и её жажда познания нашего мира. В течении столетия она поглощала останки людей, но никогда не видела человеческой жизни в расцвете. В ту страшную ночь я пришёл проститься с сестрой, а обрёл компаньона. Мы до рассвета говорили о совершённом Суо проступке, большей частью я объяснял почему он не правильный с точки зрения людей. Пришлось так же разъяснить из-за чего тело не было захоронено в срок. Это так потрясло мою подопечную, что она пожелала узнать о нас больше. И всё-таки законы земли часто берут верх над стремлением понять жизнь на поверхности. Порой Суо не замечает красоты очевидной, а иногда видит красивое в мерзком: разумеется в "мерзком" для нас. Иногда же, она и вовсе способна разглядеть ту ускользающую красоту, которую мы никогда не заметим... В итоге, гроб хоронили пустым, человек следивший за Очищением лишился своего сана в Церкви Незнающих, а родители до самой смерти запрещали мне возвращаться в поместье, пока я не расстанусь со своей новой подругой. Они просто не могли смотреть на перерождение сестры, понимая, что это всего лишь внешность Софи, а внутри скрыта Тьма... Ну так как? Удовлетворил ли я ваше любопытство, государыня Лингард?
  
  - Да, пожалуй, что удовлетворили... - поёжилась Инга.
  
  - Тогда давайте работать, - отстранил от неё руки Лоренс и вернулся на своё место. - Нашим товарищам нужен механик. Мы с вами сильно припозднились с участием в операции.
  
  

Глава 5

  Фабрика смерти
  
   Нищенские дома и загромождённые хламом трущобные улицы сменились угрюмыми заводскими цехами. В эпоху Тёмных времён, в Яме, как и в любом другом городе Истэрии, развивалось только работавшее на войну производство. Но, с появлением Совершенной, гигантский индустриальный комплекс по изготовлению снарядов, паровых танков, локомотивов и артиллерии оказался не нужен, по крайней мере в таких количествах. Города перестраивали свои Фабричные зоны для выпуска мирной продукции. Кто же с этим не справился, или не захотел измениться, остались за бортом капитала, как Яма.
  
   Нет, войны не прекратились, наоборот, вспыхнули с новой силой спустя всего двадцать лет после Первоявления. Но с Большой Мясорубкой нынешние пограничные войны уже не сравнятся. Последняя надежда таких городов как Яма возродить производство оружия и отправить по железным дорогам платформы с устаревшими танками рухнула. Совершенная ясно дала понять, что не позволит людям вновь поставить Истэрию на грань уничтожения. Мир был восстановлен, а города подобные Яме медленно загнивали. Им попросту не хватило мужества войти в новую жизнь. Старая аристократия Знающих лелеяла мечту о той особенной, доходной и безмерно затянутой Великой Войне.
  
   Об этом страшном желании говорил каждый цех, каждая кирпичная стена и забитый болванками склад Фабричной зоны. Прежнее величие промышленного комплекса Ямы сохранили только гигантские трубы и рельсы узкоколейки, проложенной среди корпусов. Всё остальное пришло в ветхость и полный упадок.
  
   Поток лезвеногих, по мере движения, разделился и рассыпался по заводской территории. Механизмы петляли, стараясь сбить стражей со следа, но Суо безошибочно вела стрелка по единственно-верному пути. Поваленные на бок локомотивы, завалы из ржавых балок и груд битого кирпича не могли остановить Королеву Червей. Казалось, что она всегда знала, как лучше всего обойти баррикады обломков и не стать добычей для шустрых убийц.
  
  - Они ведут нас в своё логово, - после продолжительного бега Суо даже не сбила дыхания, хотя у Китча закололо под рёбрами.
  
  - У них нет разума, а значит найдётся создатель - тот, кто наделил механизмы душой! - Роберт отцепил дисковой магазин "Вепря", чтобы с ритмичными щелчками пополнить его из патронташа.
  
  - Человеческой душой, государь.
  
  - Верно, - дослал патрон в патронник стрелок. - И будь я проклят, если это не Тёмный Мастер выставил по дороге на Яму Гренделя. Что же, на его месте я бы сбежал из города, как только узнал о гибели сторожа.
  
  - Но он не сбежал. Слишком самоуверен? - подхватила его догадку Суо.
  
  - Нет. Это не он сейчас пытается выкурить нас из гнезда, а мы сами ползём в его логово. Держу пари, что Тёмный Мастер хорошо подготовился, и уж как минимум сможет постоять за себя, используя фабрику. Держись рядом со мной и не отставай.
  
  - При всём уважении, милостивый государь, я не смогу исполнить вашу просьбу буквально, - Королева Червей раскинула руки в стороны. - Я везде!
  
   В этот же миг рядом с Суо пронёсся злобно вращающийся в воздухе шар. Несколько лезвеногих применили новую тактику против стражей. Выпрыгивая, они с жутким свистом вертелись вокруг ости, выставив как лопасти винта свои лапы. Суо нечеловечески изогнулась и пропустила мимо себя метившую в неё тварь. Китч выстрелил, разнеся механизм на клочки ещё в полёте. Стоило лезвеногому развалиться на части, как в голове стрелка прозвучал голос.
  
  - Китч! - от первого контакта с разумом Каина у стрелка зазвенело в ушах. Китч утратил концентрацию на секунду, и чуть не пропустил нападение ещё одного существа.
  
  - Я занят, чёрт тебя побери! - прорычал Роберт сквозь зубы. Голос Зорге больше не повторялся, пока стрелок не прикончил наседавших на него тварей. Только когда атакующий напор лезвеногих ослаб, Каин снова вышел на связь.
  
  - Я не один, со мной Лингард, и нам нужно взглянуть на механизмы поближе. Хватит ломать их и присмотрись.
  
  - Как только, так сразу, - Китч ударил прикладом лишённого половины лапок убийцу. Посыпались искры, механизм как обтянутый плотной обшивкой мяч отлетел в соседнюю стену.
  
  - Мы и без вас кое в чём разобрались, - продолжил стрелок. - Сочетание человеческой плоти и высшей механики - это определённо работа Тёмного Мастера.
  
  - Кому мы противостоим - давно не секрет. Рассмотри создания лучше. Инга подскажет в чём их уязвимость.
  
   Возле Китча пронеслась живая волна червей, пожирающая последних врагов из засады. Кроме голоса Каина стрелок расслышал ещё и испуганный возглас Лингард.
  
  - Что это было?!
  
   Механику явно приходилось несладко при первой интеграции разумов, да ещё посредствам такого специалиста как Зорге.
  
  - Ничего, - стрелок постарался сосредоточить свой взгляд на лежавшем у ног существе. Шар был слишком большим и тяжёлым, чтобы, не напрягаясь, оторвать его от земли. Под брюшком лезвеногого обвисло четыре увенчанные клинками лапки.
  
  - Для этого тебя и послали в Яму, малышка. Сосредоточься и не дай себя отвлекать.
  
   Интеграция разумов была не просто телепатической связью. Стрелку передавались наиболее яркие ощущения напарников. Если внутри Зорге эмоции молчали как в безжизненной статуе, то Ингу тошнило от каскада переживаемых чувств.
  
  - Наружная оболочка - это человеческая плоть... О, Совершенная! Я не вижу швов или скрепляющих скоб. Как будто металл врос внутрь тела и от людей ничего не осталось. Плоть удерживает внутри себя часть необходимой для функционирования механизма энергии. Я должна заглянуть внутрь.
  
  - Сейчас, подожди... - Роберт вытащил нож, но тут по его пальцам заскользили черви с чёрной короной.
  
  - Какого рожна ты лезешь вперёд! - прикрикнул он на Суо.
  
  - Что у вас там творится?! - голос Инги, наблюдавшей за происходящим глазами стрелка, исказился от страха. Она бы не выдержала стычки в трущобах, которую они с Суо пережили.
  
  - Спокойно, малышка. Разве Каин тебе не рассказывал? - Китч старался не смотреть на то, что черви делают с оболочкой машины. Тотемическое существо очистило плоть гораздо быстрее и лучше ножа, оголив поблёскивающий металлом корпус.
  
  - Р-рассказывал, - нервы у Инги сдавали. - Но одно дело услышать, а другое увидеть!
  
  - Тогда благодари Совершенную, что Мэтр Минор отправил тебя в Яму вместе с мистиком. Сможешь участвовать в деле и не замарать ручки. А теперь смотри только на механизм, и ни на что больше! Я вскрываю...
  
   Китч приставил дуло "Вепря" к гладкому корпусу и несколько раз выстрелил по креплениям. После дополнительного удара ботинком, стальной панцирь раскрылся, демонстрируя сложное сцепление шестерней. Среди хитроумного устройства горела алая сфера размером с горошину.
  
  - И это всё? Обычная железяка, сосущая энергию из человечьей души. Я даже не удивлён, - сплюнул Китч.
  
  - Нет, всё не так, - оживилась Лингард. Находясь за несколько километров от места событий, она видела внутренности машины так чётко, как будто сама была в Фабричной зоне. - Сфера души слишком мала для устройства, большая часть энергии сохраняется внутри плоти. Уничтожая внешнюю оболочку, вы не только снимаете "шкуру", но и лишаете лезвеногих энергии для передвижения. Плоть помогает им чувствовать, болевой рефлекс повышает инстинкт самосохранения, а телесный кокон как аккумулятор удерживает заряд, причём на порядок лучше стекла. Сфера души отвечает лишь за самые важные процессы внутри саркофага.
  
  - Речь идёт о создании живого вместилища для энергии, Китч, - пояснил Зорге. - Это Тёмная технология, значительно превосходящая версию о краже душ ради оживления механизмов. Считайте, что враг в глазах Ордена стал гораздо опаснее, раз смог придумать способ обходиться без сфер. Никому не дозволено экспериментировать с живой плотью. Найдите и схватите преступника, пока он ещё в Яме.
  
  - Да куда он теперь от нас денется, - Китч отбросил от себя выпотрошенную железяку. Суо уже стояла возле него в своём прежнем обличии. С каждой новой стычкой её платье всё больше превращалось в лохмотья. Белоснежное тело Королевы Червей не получало ранений, даже не пачкалось, и только одежда говорила о жестокости схватки.
  
  - Нам сюда, государь Роберт Китч! - пропела она, указывая к ближайшему фабричному корпусу. Эта часть завода пострадала меньше всего: кровля не обвалилась, стены не просели от старости, на окнах стояли решётки. Верность пути подтверждали и закрытые наглухо стальные ворота. Последние лезвеногие исчезли в слуховых окнах фундамента, и Китч отдал бы всё, чтобы не соваться за ними в подвал. Вместо этого он вскинул "Вепря" и несколько раз выстрелил по петлям ворот. Из дробовика вылетели гильзы ярко-зелёного цвета, петли толщиной с человеческую руку покрылись шипящей пеной, и через несколько секунд на их месте остались только проеденные кислотой дыры. Створы ворот с громом упали на чёрную от угольной пыли землю.
  
  - Такое потрясающее оружие в руках у простых солдат не увидишь, - взошла на упавшие створы Суо.
  
  - Не забывай, что мы такие же простые солдаты, и нас вполне могут разменять на победу. Вся разница только в том, что генерал у нас чином повыше армейских, - пробурчал Китч.
  
   Фабрика встретила их запустением, слоем чёрной сажи и темнотой. Где-то скреблись беспокойные шорохи, постукивало железо, незримо осыпалась штукатурка. С потолочных балок свисали недвижные цепи. Громоздкие тележки, с рассыпавшимися в труху ящиками, выстроились вдоль стен.
  
  - Он здесь, и он ждёт, - шёпотом сказала Суо. - Чувствуйте, государь? Лоренс научил меня чувствовать. Раньше я могла только предсказывать близость кончины людей, а теперь умею ощущать их желания и угадывать страхи.
  
  - Так вот для чего ты изучаешь наш мир. Чтобы эффективнее нас пожирать? - стрелок говорил на ходу, заводя ствол дробовика между станков, остывших печей и контейнеров.
  
   Суо не стала ничего отрицать.
  
  - Даже прочитав тысячи ваших книг, увидев множество фильмов и театральных пьес, есть человеческие чувства, которые мне до сих пор не понятны. Иногда я становилась свидетельницей проявления этих чувств, как случилось сегодня утром, на той площади, с куклой. Но мне сложно понять, что такое любовь, и как вы отделяете красивое от безобразного, почему одна музыка вам нравится, а другая диссонирует слух, мне непонятно вдохновение творца при написании картины. Вы можете ненавидеть червей, государь, но мы не понимаем людей с той же силой, с какой вы относитесь к нам с омерзением. Вся разница в том, что черви пытаются осознать человека, а вы, люди, склонны считать воплощение этой попытки - то есть меня - такой же грязной и уродливой тварью, как любое другое земляное создание.
  
  - Не пудри мне мозги, милочка, ты здесь не за болтовнёй... - оборвал её Китч. "Вепрь" начал тускнеть, дикая душа кабана истощалась. Возможно, ему скоро потребуется использовать новую сферу.
  
  - Не за тем, государь? - удивилась Суо. - Но я решила помочь людям абсолютно добровольно, и не требовала никакой награды взамен... Я спасаю ваше существование, а не стремлюсь к истреблению, как для меня было бы выгоднее. Я не встала на сторону Тьмы, хотя Тьма меня породила, и подобных мне существ очень много. Оглянитесь вокруг, в любой толпе вы заметите незнакомцев с красным взглядом - это совсем не редкость после Великой Войны. Жители Истэрии и не к таким врождённым уродствам привыкли. Весь вопрос только в том, привыкнем ли МЫ к миру людей?
  
   Китч резко обернулся, словно собирался ей что-то грубо ответить, но тотчас под балками вспыхнул свет - ослепительно-яркий, он продержался в старых лампах всего лишь долю секунды, после чего рассыпался мириадами красных искр. В воздухе запахло палёной проводкой и горелой пылью.
  
  - Кто-то активировал старый генератор. Он использует человеческие души для освещения своего логова, - поднял Китч голову. - Беру свои слова назад, Суо. Среди людей найдутся твари гораздо похуже тебя. Пусть они не распадаются на мириады созданий, но и одного такого ублюдка чересчур много для человечества.
  
   Под ботинками стрелка дрогнул бетонный пол цеха, стёкла в окнах фабрики зазвенели. Из глубины пройденных стражами коридоров послышался нарастающий гул.
  
  - Похоже, Тёмный Мастер призвал свою гвардию! - крикнул Китч, когда увидел, что позади, буквально вываливаясь из дверных проёмов, лезет армия лезвеногих. Существа ползли друг через друга, рвались вперёд, катились по полу и бежали по стенам лишь с одной единственной целью - добраться до чужаков. Китч резко переключил дробовик на последний, четвёртый вид боеприпасов, и в гущу механических тел ушло несколько кассетных выстрелов. По влажно сверкающим шарам прокатилась цепочка разрывов, десятки лезвеногих рассыпались, но это было ничем по сравнению с мчащейся на стражей армадой.
  
   В голове стрелка раздался дрожащий от нетерпения голос Каина.
  
  - Бегите, Китч!
  
   Советовать дважды никому не пришлось. Стражи бросились прочь через оставшиеся до сборочного цеха залы.
  
  - Он загоняет вас в то место фабрики, которое ему будет выгодно, - спешил сообщить Лоренс.
  
  - Отлично, значит туда нам и надо. Хозяин логова не упустит возможности лично поприветствовать своих гостей.
  
  - Судя по пройденным помещениям, вы находитесь на территории завода по производству снарядов, - вставила своё слово Лингард. - Будьте готовы к любым неожиданностям. Кто знает, насколько добросовестно отсюда вывозили взрывчатку и детонаторы.
  
   Она вполне освоилась с ролью телепатического консультанта и перестала заикаться.
  
  - Я рад твоей заботе, малышка. Не хочешь после всех этих дел сходить со мной куда-нибудь выпить по стаканчику вина?
  
  - Китч! Как ты... - задохнулась Лингард, поражённая несвоевременностью предложения.
  
  - Сухое или полусухое, красное или белое - какое предпочитаешь?.. В Яме едва ли найдутся хорошие марки, зато есть уютные номера.
  
  - За вами погоня, Китч! - с возмущением напомнила Инга.
  
  - Погоня? Да я почти двадцать лет кого-то догоняю, или наоборот убегаю - это не новость. Каждый день как последний, родная. Другой возможности может не быть, поэтому соглашайся сейчас. Проведём вечер с пользой, проверим не скрипят ли постели в гостиницах Ямы. Грузовик не узнает, если только Каин не сдаст.
  
  - Я бы советовал, Роберт, получше выбирать выражения, когда общаетесь с дамами, - отчитал его Зорге.
  
  - Да ты охренел... - получил он предельно резкий ответ.
  
   В душе мистика вспыхнул огонь возмущения, но Каин почти сразу же догадался, что слова Китча адресованы не ему. Стражи оказались посреди главного сборочного цеха фабрики. Длинные ряды станков для обработки болванок перемежались с конвейерными лентами, что тянулись вдоль всего огромного зала. Конвейер до сих пор был забит ящиками с маркировкой оружейной фабрики Ямы. Поверх каждого ящика торчала щётка остроголовых снарядов, что так и не обрушились на окопы врагов. Но не это потрясло Золотого Стрелка, а три пульсирующих алым сиянием кокона, крепко приклеенных белёсыми сухожилиями к потолку. Каждая новая вспышка внутри мешков из наращённой плоти, подсвечивала копошащихся в коконах лезвеногих - сотни и тысячи новых убийц.
  
  - Этого хватит, чтобы вырезать целый город, - голос стрелка поражённо осел. Погони больше не было слышно, словно лавина преследователей хотела только загнать стражей в ловушку. - Тёмный Мастер создаёт здесь неслабую армию. Вот что бывает, когда эти засранцы придумывают что-нибудь новенькое.
  
  - Теперь всё окончательно ясно, - подвёл итог Каин. - Мастер изобрёл способ заключать душу в переработанную плоть и соединять её с механизмами. Для своих мерзких экспериментов он выбрал это укромное место, собрал коконы, наладил производство стальных убийц и отправил их на поиски новых тел. Человеческие останки послужили для него материалом, насыщенным энергией духа. Обычные стеклянные сферы для таких адских созданий почти не требуются. Выходит, что теория о конденсации души в определённых участках тела - не такая уж выдумка.
  
   Зорге перевёл дух, а затем обратился к сидевшей перед ним Инге.
  
  - Механик, дайте характеристику этим машинам, и подскажите как лучше их уничтожить.
  
  - Секунду, ребята, - Китч сосредоточился, стараясь разглядеть что-то в темноте под переплетением балок. Золотые глаза сфокусировались на потолке. Лингард с удивлением поняла, что темнота - это вовсе не помеха для Роберта.
  
  - Так это импланты?
  
  - Маленький подарок от армии... Теперь видно лучше, что скажешь?
  
   В золотистом сиянии Инга смогла рассмотреть пучки проводов, обтянувшие балки, гофрированные трубы и цепи. Основной вес коконов удерживался именно на этих креплениях, а не на склизких сухожилиях. Если бы она разбиралась в анатомии лучше, то смогла бы сравнить сеть проводов с нервной тканью.
  
  - Заготовки машин попадают в мешки только чтобы нарастить оболочку. Плоть внутри усваивается, а затем обволакивает металлические корпуса. Питательные вещества, кислород и продукты выделения подаются и отводятся через трубы. Со временем существа увеличиваются в объёмах, кокон зреет и прорывается. Так производится на свет новая партия лезвеногих. Не обязательно уничтожать коконы, этим вы можете обрушить себе на головы новых врагов. Лучше перебейте трубки и провода, которые отходят от каждого гнезда к центральному аппарату под крышей. Должно быть, это контроллер... Стоп, он что шевелится?!
  
   Китч вовремя отскочил от первого залпа старых болванок. Снаряды с гулом ударили по бетонному полу на месте стрелка, но не взорвались, только с тяжёлым грохотом отлетели, как сорвавшийся с рукояти молот. Соединённый с коконами аппарат оказался вовсе не бездушным контроллером, а истинным хозяином фабрики. Мастер-Фабрикатор выжидал, пока стражи достаточно впечатляется его изобретением, и только после этого нанёс первый удар. Роберт видел, как от потолочных конструкций отделяется восьминогая тень, и как от неё с шипением отлетают трубки, после чего мешки начали биться в агонии, испуская невероятное количество алой энергии. Когда последнее крепление отскочило, грузное тело Фабрикатора рухнуло вниз. В воздухе оно успело перевернуться, и приземлилось на все восемь конечностей. От поступи танка бетонный пол прорезали глубокие трещины. Фабрикатор выглядел увеличенной копией своих лезвеногих машин. Лишняя плоть повисла на нём ошмётками, а тяжёлый корпус удерживался на дополнительной четвёрке ног. По бортам жуткой машины крепились две пушки, стреляющие неснаряжёнными взрывчаткой болванками. Но самым грозным и отвратительным было лицо на передней панели машины - настоящее и живое, с забитыми в глазницы заклёпками, и сеткой динамика внутри рта. Уродливая физиономия с длинным носом и хмурыми надбровными дугами развернулась в сторону стражей. Спустя секунду Суо с Китчем узнали, что лицо способно не только корчиться, подражая человеческой мимике, но и говорить.
  
  - Я бы не советовал трогать чужое - это, знаете ли, непорядочно! Я работал над этими баками день и ночь. Хотя бы на миг представьте, своим скудным рассудком, то дело, о котором вы раньше только мечтали, а теперь получили шанс его воплотить. От первого замысла до полной практической реализации пришлось решить сотни и сотни сложнейших задач!
  
  - Не слишком-то грозная речь для такого чудовища, - Китч достал сигарету, а затем с наслаждением закурил. В горле Инги ужаснейшим образом запершило. Каин тоже закашлялся, но разум стрелка был спокоен и равнодушен, он собирался по-свойски потолковать с Тёмным Мастером. - Хватит втирать мне о своих осложнениях. Ты себя в зеркале видел? Хочешь, чтобы к такому монстру отнеслись с человеческим пониманием?
  
  - Монстру?! - завопил Фабрикатор, и его крик утонул в визге динамиков. - О да, конечно! Всё, что не устраивает Совершенную, приговорено к ликвидации! Моя внешность не более естественна, чем сущность вашей "непорочной" Богини! Большое и грозное тело необходимо мне для защиты своей хрупкой мечты - это честно, не то что прятаться за ослепительным светом и оболванить этим целое государство!.. Да так оболванить, что никто до сих пор разобраться не может, кому он поклоняется и зачем!
  
  - Китч, заткни ему пасть... и во имя Света прекрати курить! - Зорге буквально задыхался от кашля, но стрелок и не подумал послушаться.
  
  - Я бы поспорил с тобой, поганая рожа, но во всех приведённых тобой аргументах есть одно слабое место - ты убиваешь людей. Путь выстланный трупами - это уже не дорога к мечте, а кошмар. Я же тот, кто приносит людям добрые сны. Скромный ночной работник на полную ставку, который на пушечный выстрел не подпускает выродков вроде тебя к чужой жизни. Хочешь поколдовать с технологиями? Тогда придётся пройти через меня.
  
  - Я не колдун! - снова взвизгнул Фабрикатор через ротовую решётку. - Не шаман и не рыночный фокусник. Я учёный!.. Очнись же, Незнающий, и пойми, что Совершенная отбирает у вас технологии, не давая взамен ничего, кроме использования энергии души! Как будто это пик цивилизации, совершенство, выше которого наука никогда ничего не придумает! Любой, кто пытается обойти, или раскрыть её обман, оказывается приговорён к уничтожению Орденом! Я лишь пытаюсь себя защитить, ведь мечтаю об освобождении людей и свободе Истэрии!
  
  - Без энергии душ людям не обойтись, - отрезал стрелок. - Откуда взять свет для уличных фонарей, откуда добыть мощность для армейского оружия и самоходов? Чем прикажешь бороться с порождениями Тьмы в наших городах, и врагами возле наших границ, а, учёный?.. Керосином?
  
  - А если всё-таки найдётся способ?! - лихорадочно забормотал Фабрикатор. - Да, методы дики, но открытия требуют жертв. Если Мастера добудут энергию, способную заменить живую душу в фонарях на что-то другое... Ты когда-нибудь слышал о ядерной физике?.. Считаешь, что Совершенная примет новую технологию? Нет! Она заклеймит это достижение "Тьмой" и прикажет нас уничтожить! Страж, подумай над этим!
  
  - Не найдётся энергии способной породить свет, кроме живой души. А тот, кто калечит людей ради идеи - еретик, убийца и ничего более.
  
  - Ты глу-уп! - завопил Фабрикатор. Его боковые пушки выдали новый залп. Болванки переломали несколько конвейерных лент, рассыпали в труху ящики с боеприпасами. Воздух загустел от плотного облака пыли. Оно пульсировало в такт алому свечению коконов. Переговоры закончились, настало время для схватки.
  
   Китч быстро укрылся за одним из станков, уходя подальше от шального полёта снарядов. Если болванки не взрывались, это вовсе не значило, что, попади они в человека, от него хоть-что-то останется. Из всех дверных проёмов и вентиляционных шахт повалили завёрнутые в плоть лезвеногие. Разодранное в клочья платье Суо взметнулось вверх. На полчище механических убийц нахлынула волна плотоядных червей. После их столкновения, лезвеногие оставались в голых корпусах и становились лёгкой целью для Китча. Но больше всего Золотой Стрелок уделял внимания Фабрикатору. Восьминогий танк не мог уследить за передвижением стража в пыли, вслепую отстреливая порции тяжёлых как наковальня снарядов. Многие из них попадали в толпу собственных слуг, причиняя гораздо больше ущерба нежели выстрелы Китча.
  
  - Обойди его сзади, Роберт, на корме должна быть уязвимая точка! - настойчиво советовала Линагрд. Она собственным телом ощущала, как колотиться сердце Китча, как сбивчиво и глубоко задыхается он на бегу. Внешне казалось, что этот человек ничего не боится, но на самом деле его сила заключалась в железном контроле над страхом. Страх стал послушным зверем на службе крепкой руки и меткого глаза. Только такие люди могли выживать в борьбе с Тёмными Мастерами, и в новой драке лучший солдат Совершенной проигрывать не собирался.
  
  - Суо, отделай его так, чтобы я мог видеть куда надо выстрелить! - Китч не знал, слышит ли его Королева Червей, но живой поток белёсых созданий вдруг всколыхнулся и перенёс главный удар на Фабрикатора. Тёмный Мастер оказался готов к такому повороту событий. Из первых стычек в трущобах он выяснил, какой противник к нему приближается. Стоило волне червей подкатить к танку, как один из мешков полыхнул ярче обычного. Лезвеногие внутри кокона раскалились, в пол цеха ударила багровая молния. Разряды энергии били точно перед нахлынувшей волной червей. Раздался скрип миллионов чёрных головок, похожий на крик молодой девушки - Суо было больно. Энергия заставила червей корчиться перед Фабрикатором, на ковре из сожжённых сородичей.
  
  - О, Совершенная, он же убьёт её! - воскликнула Лингард. Тут же в голове Китча заговорил ледяной голос Каина.
  
  - Роберт, Суо не может к нему приблизиться, пока коконы целы. Лиши их питания, разорви оболочку, сделай что угодно, но ликвидируй мешки. Ещё пара таких молний, и Суо больше не станет.
  
  - Она же разум, который вечно живёт под землёй! - рявкнул стрелок, уничтожая из "Вепря" подскочившего на конвейере лезвеногого.
  
  - Её сознание заключено в ограниченном числе особей. Суо способна подтягивать к себе новых червей, но, если погибнут основные носители, и её не станет... Как по-твоему я сумел её захватить? Догадываешься, почему наш номер заставлен банками с грязью? Работай, Китч, на это дело поставлена не только твоя жизнь.
  
  - Она может умереть? Порождение Тьмы, рискующее собой чтобы защитить людей от маньяка? Что же, считай, что я впечатлён!
  
   Китч одним щелчком перевёл режим огня "Вепря" на кассетные заряды и выпустил все четыре последних патрона в связку труб у основания одного из трёх коконов. Сухожилия лопнули, цепи разлетелись на звенья, и мешок гулко обрушился на дно цеха. Его падение сопровождалось всплеском алой энергии, что буквально испепелила сновавших возле хозяина лезвеногих. Оставалось ещё два кокона, но теперь Суо могла подкрасться к Фабрикатору ближе. Тёмный Мастер мигом оценил угрожающую ему опасность, отведя свой паучий танк поближе к оставшимся коконам.
  
  - Ещ-щё! Ещ-щё! - скрежетала Королева Червей. Китч понял, что благодаря её стараниям, к его укрытию за станками добирались только единицы из тысяч механических тварей. Весь цех наполнился морем живой плоти и стали, под заревом багряной энергии.
  
  - И вы называете меня "монстром" ?! - завыли динамики Фабрикатора. - Взгляни, с кем ты пришёл сюда, страж! Она - порождение Тьмы, вы дали клятву бороться с ними всем, чем только можете и где только встретите!.. Сколько двуличия, сколько лжи в ваших принципах, если даже собственные законы вы так легко нарушаете!
  
   Китч не попался на эту удочку и ничего не стал отвечать. Танк Фабрикатора вертелся на месте, пытаясь разыскать стрелка среди станков и конвейеров. Золотому Стрелку необходимо было уничтожить ещё два кокона. Из подсумка на поясе он вытащил сверкающий бледно-зелёным цветом шарик души, и просто кинул его к основанию второго мешка. В следующий миг рука Китча выхватила револьвер, золотые зрачки сфокусировались на подброшенной сфере, а украшенный медью ствол рявкнул огнём. Пуля попала точно в шарик, и душа гигантского ящера разлетелась на части. Взрыв был не таким мощным, как от тротиловой шашки, но сфера была пущена с таким точным расчётом, что детонировала как раз возле крепёжных петель. Оставшиеся цепные звенья не выдержали, трубки питания лопнули, и ещё один мешок повалился вниз, чуть не придавив собой Фабрикатора. Тёмный Мастер успел сдать назад, но как только молний вокруг стало меньше, волна червей подкатила к нему ещё ближе.
  
  - Хватит! Хватит! Остановись, идиот! Ты всё рушишь! - завизжало лицо Фабрикатора на броне. - Стражи ничего не создают, только ломают!
  
   Он лихорадочно вращал пушками, пытаясь увидеть хоть кого-нибудь достойного выстрела, но поднявшаяся пылевая завеса укрыла стрелка. Именно этого Мастер не рассчитал, когда планировал решающую битву со стражами. Угроза в виде плотоядных червей и одного человека - была недооценена им. Надёжный танк, что одним залпом мог снести целый дом, теперь казался Фабрикатору хрупкой скорлупкой - жалкой и слабой.
  
  - Я ведь тоже хочу спасти человечество, всё ради людей! Немного жертв для науки, которая спасёт тысячи, может быть даже сотни тысяч жизней по всему свету! Чем мой завод отличается от боен, где с разрешения Совершенной отнимают жизни у целых табунов ни в чём неповинных животных?!
  
  - Тем, что человек - не животное, - впервые ответил ему стрелок. Фабрикатор мигом развернулся на месте. Пушки, не жалея снарядов, выпустили в облако пыли почти половину боекомплекта.
  
  - Сдохни, человек! - скрежетали динамики, пока задние ноги танка принимали на себя вес отдачи. На секунду Фабрикатору показалось, что после его залпа никто не мог уцелеть. Он должен был непременно попасть и размазать стрелка по стенам! И он попал... Когда пыль немного рассеялась, Тёмный Мастер понял, что расстрелял свой последний кокон. На вершине мешка стоял Китч, удерживая ботинок на разбитом креплении.
  
  - Нет... - со скрипом статистики вырвалось из динамиков Фабрикатора. Китч ударил каблуком по петле, и остатки кокона полетели вниз. Мешок обрушился на пол и разлетелся тысячами багряных искр. Неукротимая энергия человеческих душ больше не защищала танк Фабрикатора. Вцепившись рукой в обрывок цепи, Китч с удовольствием объявил.
  
  - Время королевского ужина, государыня!
  
   Отчаянный огонь пушек и вопли динамиков не смогли остановить нахлынувшую на Фабрикатора волну червей. Лицо на наружной броне моментально начало распадаться: нос отвалился, губы вспухли и лопнули, источая из себя копошащиеся сонмище белёсых нитей. Внешняя оболочка танка, которая сдерживала в себе львиную долю энергии, оказалась поглощена всего за пару минут, после чего машина уже не могла эффективно передвигаться. Но грозный механизм был ещё вовсе не повержен. Сверкая влажной бронёй, Фабрикатор пятился, наводя пушки в сторону висевшего на цепи Китча, громоздкий корпус медленно доворачивался. В последний момент, перед тем как тяжёлые снаряды с гулом прорезали воздух, стрелок сумел спрыгнуть на крышу танка и вцепиться в клёпанные швы.
  
  - Слезь с меня! - завопили теперь ничем не прикрытые динамики. Их решетчатые отверстия были прекрасно видны на передней бронепластине.
  
  - Нет уж, "освободитель человечества", лучше ты вылезай из своего саркофага!
  
   Стрелок подтянулся на шатающемся корпусе, по пути несколько раз выстрелив из дробовика по механизму наведения орудия, чем намертво заклинив пушку. Все дальнейшие залпы танка уходили в бетонные полы цеха. Снаряды с визгом рикошетировали к сводам, а оттуда тяжело ухали вниз. Как и ожидал Китч, ближе к корме шагающей машины располагался запертый люк. В пальцах Стрелка мелькнул стеклянный шар кофейного цвета. С трудом удерживая равновесие на корпусе брыкающегося Фабрикатора, стрелок защёлкнул сферу в ячейку дробовика, и навёл ствол на крепления люка. Нажав на спуск, он не отпускал крючок до тех пор, пока гул и вибрация не начали отдаваться в костях. Лишь после этого Китч позволил оружию выстрелить, одним залпом разрядив всю заложенную внутри дробовика душу. Удар буйвола смял люк танка как жестяную тарелку. Выстрел был настолько чудовищной силы, что ствол "Вепря" на конце расщепило. Стрелок не зря припас последнюю сферу души для финального аккорда сражения.
  
   Изнутри боевого отделения послышался плаксивый визг. Минуту спустя, когда стрелок оторвал люк от креплений, на Роберта уставилось неимоверно заросшее, испуганное и измазанное машинным маслом лицо.
  
  - Да ты сам воняешь как труп, - сморщился Китч, хватая Тёмного Мастера за плечо. Ему даже не пришлось напрягаться, чтобы вытащить отощавшего человека наружу.
  
  - Нет, не трогай меня! Оставь меня в покое! - без динамиков голос преступника звучал жалко и тонко. Не обратив никакого внимания на причитания старика, Китч одним рывком выдернул его из-за рычагов управления. Фабрикатор испустил воистину похоронный вопль, ухитрившись укусить Китча за руку. Стрелок такого не ожидал. Он уронил атрофированное тело, и то покатилось по наклонной броне, шлёпнувшись оземь.
  
  - Чёрт тебя подери... - вытер стрелок руку об плащ. От подножия гигантской машины продолжал разноситься плаксивый визг, ни одного слова было не разобрать. Высоким фальцетом преступник собирал все известные ему ругательства, мольбы и проклятия. Глядя с корпуса танка, Китч застал тот момент, когда Мастер катался по изрытому воронками бетонному полу. Жилистые руки человека яростно орудовали под густой бородой, будто пытаясь с себя что-то сорвать.
  
  - На нём ошейник, Китч! - предостерёг Зорге. - Клянусь Совершенной, Фабрикатор окован!
  
  - Да какого... - успел только выговорить стрелок, как вдруг плачь преступника перешёл в болезненный вопль. Борода Мастера вспыхнула, а следом за ней и длинные седые волосы. Всего за мгновение голова несчастного была окутана вспышкой алого пламени.
  
  - Проклятье! - спрыгнул с танка стрелок и подскочил к бьющемуся в агонии человеку, но уже было поздно. За несколько секунд огонь полностью выжег голову Фабрикатора, оставив один обугленный череп. Почерневшие от жара пальцы так и остались цепляться за обод ошейника. Все тринадцать ячеек души на нём оказались пусты. Алые сферы просто испарились от дьявольской температуры.
  
  - Поверить не могу... - выдохнула Инга одними губами. Вонь горелого мяса и палёных волос терзала её обоняние точно также, как если бы она лично присутствовала при сожжении человека. - У этого Мастера был хозяин?..
  
   Вместо ответа, Китч краем плаща взялся за пристёгнутый к ошейнику медальон. Символ на кружке закоптился, но ещё был хорошо различим - кусающая себя за хвост змея.
  
  - Выходит, что Грендель - это вовсе не твоя любимая игрушка, а только сторож? Чей же ты тогда пёс?.. - подумал вслух Роберт. Резким рывком он оторвал медальон от ошейника и сунул его в карман плаща. Рядом послышался шорох, и Китч моментально развернулся на месте с револьвером в руке. В пяти шагах от него сидела сгорбленная фигурка нагой девицы. Под белой, будто полупрозрачной кожей, виднелись тонкие жилки, волосы цвета воронова крыла рассыпались по узким плечам. Суо перебирала лохмотья, ещё недавно бывшие её роскошным платьем. Единственное, что уцелело - это побитая и измятая брошь с изумрудом. С грустной улыбкой, девушка отцепила украшение и крепко сжала в ладони.
  
   Когда Китч подошёл, Суо даже не повернулась к Золотому Стрелку.
  
  - Оно было очень красивым, правда? - печальным голосом спросила она. - Каждое стоит огромных денег, но не каждое я могу сохранить.
  
  - Ты сама сегодня чуть не погибла, - напомнил стрелок, оглядывая груды уничтоженных лезвеногих. Последние живые машины остановились со смертью хозяина. Тотемическое существо подняло на стрелка заинтересованный взгляд. В фиолетовых глазах отразились блики разгорающегося на фабрике пожара.
  
  - Такова плата, чтобы люди перестали считать тебя тварью... Теперь же нам пора возвращаться. Мы пройдём через город, который утром проснётся, увидит дым над фабричной зоной, а об остальном узнает из слухов. В этих сказках о стражах как всегда будет мало правдивого, только ночи станут спокойнее, и больше никто не умрёт от созданий маньяка. Он мечтал подарить людям свободу, с оковами на собственной шее. Хорошо, что история этого человека завершена.
  
   Она выпрямилась и сделала шаг в сторону выхода из задымлённого цеха. Нагота совершенно не волновала Суо. Она могла пройти в таком виде через все улицы Ямы, но тут её плечи укрыл тёплый плащ Китча. Девушка удивлённо оглянулась, а стрелок только скривился.
  
  - Ну, чего смотришь? Королеве не пристало ходить по городу голой.
  
  

Глава 6

  На запад
  
  - Не спишь? - украдкой спросила Лингард, когда заметила, что золотые глаза Китча слегка приоткрылись. Стрелок лежал на кровати Каина, даже не сняв с себя грязных ботинок.
  
   Когда за несколько часов до рассвета они с Суо вернулись обратно в гостиницу, Китч первым делом рухнул на постель. Сон - самое ценное для стража после задания, а пережитые впечатления от схватки с Фабрикатором никак не могли повилять на человека, привыкшего спать в холодном окопе, под грохот снарядов. Дело сделано и Яма стала чуточку безопаснее, чем была до появления стражей, а что будет дальше с расследованием Дела Змеи - Китча вовсе могло не коснуться. То, что задание Мэтра Минор в провинциальном городе подходило к концу, стало ясно и по внешнему виду Инги Лингард. Она была тепло одета в дорогу: каракулевая куртка, тёплые перчатки и вязанная шапка в руках. Механик сидела возле постели, дожидаясь пробуждения Китча. Похоже, только она ещё не покинула номер.
  
  - Где остальные? Где этот малодушный телепат и его плотоядная фифа? - спросонья пробурчал Роберт. В комнате стояла удивительная тишина. Шляпных коробок, сундуков и прочего багажа уже не было. В пустоте номера стучали ходики с маленькой душой жаворонка.
  
  - Каин ушёл затемно, но вернулся под утро, распорядился вывезти вещи, а сам отправился на вокзал, вместе с Суо. Он не стал тебя беспокоить. Ты спишь как убитый, - Инга усмехнулась собственному фразеологизму. - Если поторопишься, то ещё успеешь застать мистика и девушку на перроне, до прибытия утреннего поезда. У Зорге появились новые мысли касательно произошедшего в Яме. Он сказал, что это может тебя заинтересовать, а если нет, то не приходи.
  
  - Угу-у, - промычал Китч, поднимаясь с постели. - Скорее всего, моим следующим заданием станет ликвидация восставшего Пустого, в каком-нибудь фамильном склепе, или охота на "слегка" перебравшего в размерах монстра, где-нибудь возле деревни Незнающих - работа для идиотов.
  
  - Работа для тех, кто умеет стрелять, - поправила Лингард.
  
  - Или колоть мечом, выжигать пламенем, запускать механическую обезьянку с ножами в каждой руке. Убийцы всегда были в моде, малышка, но от этого умнее наша профессия не становилась.
  
  - Ты не глуп, Роберт, даже чувствителен. Когда ты привёл Суо, завернутую в плащ как котёнок, я растрогалась, честно.
  
  - Черви не любят холод, становятся вялыми, а я не хотел, чтобы эта девчонка плелась до гостиницы дольше, чем надо.
  
   Китч встал и вышел из спальни в гостиную, где сгрёб со стола в саквояж все разложенные детали оружия и инструменты. Только теперь он заметил, что за окном летят крупные хлопья снега.
  
  - Вот и осень прошла... Куда ты теперь? - окликнул он Лингард, чей тёплый костюм стал вполне объяснимым. Инга поднялась со стула и проследовала за Робертом в комнату.
  
  - Пока Каина не было, Суо приняла для нас сообщения по монографу. Первое пришло от Мэтра Мажор: он поздравляет с успешным завершением задания, зачисляет вознаграждение на наши счета в Национальном банке, и выражает надежду Ордена на дальнейшее сотрудничество.
  
  - Макнуть бы его пару раз в то дерьмо, в котором мы бултыхаемся, засунул бы свои поздравления куда подальше... - прокомментировал Китч.
  
  - Не успел бравый марш отгреметь, как настало время для вальса, - продолжила Лингард. - Монограф выдал три перфокарты от Мэтра Минор. Каждому из нас выдано новое задание. Лично мне надо отправляться на север, там нужен механик.
  
  - К Великой Стене? - заинтересовался стрелок, и рука его замерла на последней детали.
  
  - Нет, гораздо дальше от фронта - в горы, на старые шахты Сироники, - наверняка очень необжитое и отдалённое от цивилизации место, - пожала плечами Лингард. - Быть может после этого мы ещё встретимся...
  
  - Группы для заданий всегда составляются таким образом, чтобы стражи как можно реже встречались, - Китч процитировал свои же слова, сказанные ещё по дороге в Яму. - Если Ордену понадобится механик или стрелок, работающие в одной связке, вовсе не обязательно, что мы встретимся вместе. Вполне вероятно, что это единственное наше дело, которым мы занимались бок о бок. Впрочем, я рад знакомству с тобой, малышка: время пролетело веселее, чем могло бы с этим трусливым занудой Каином. Моё новое задание у тебя?
  
   Инга положила к саквояжу Роберта свежую перфокарту. Китч взял желтоватый прямоугольник картона, быстро пробежался глазами по сообщению, из выдавленных кругов и квадратиков, и проворчал:
  
  - Идиотизм, но надо проверить.
  
  - Я не читала, - оговорилась Лингард.
  
  - Я верю, малышка...
  
   Повисла неуютная тишина. Оба были готовы выйти из номера, Китч накинул свой плащ, но не спешил браться за саквояж. Каждый страж понимал, что им придётся идти в разные стороны, значит и расставаться следует по-отдельности - это будет не так приметно, и не так сентиментально.
  
  - Ну, до свидания, Роберт Китч, - протянула руку Лингард, стрелок принял рукопожатие, и ещё долго не отпускал её ладонь, затянутую в перчатке. Золотые глаза с прищуром смотрели на обрамлённое тёмными кудрями лицо Инги. Даже шрам на щеке и её механический глаз сейчас выглядели для Китча как черты настоящего друга.
  
  - Как тебя вообще угораздило попасть в стражи?
  
   Улыбка Лингард потускнела. Она отпустила руку стрелка, чтобы достать из-за ворота куртки цепочку с красным ключом-кристаллом.
  
  - Из-за него. Очень трудно доказать, что ты не преступала закон Совершенной, даже если пыталась спасти душу любимого человека. Эррауз - гораздо больше, чем простой грузовик. Эрик - моя жизнь, ради него мне пришлось согласиться на многое.
  
  - Значит, ты на крючке у Ордена?
  
  - Не совсем. Ты же знаешь, что Эрик был Светлым Мастером? Перед смертью он получил заказ на изготовление хитроумной машины под очень большую душу. Заказчик соврал на счёт происхождения сферы, и в итоге, во время испытаний, я чуть не погибла: спасло только то, что Эрик закрыл меня своим телом... Что это был за заказчик и зачем ему потребовался такой необычный механизм - знал только мой муж. Я хочу найти этого человека и вытрясти из него правду, хочу разобраться в причинах.
  
  - Должен отметить, что Эррауз был очень везучим мужиком при жизни, и стал не менее счастливым грузовиком после смерти - с такой-то супругой, - ухмыльнулся Китч.
  
   К Лингард снова вернулась улыбка, они расставались на благостной ноте. Механик вышла из номера первой, а Китч ещё чуточку подождал, с тоской посмотрев на помятую пачку сигарет в руке, и решил пока не прикасаться к последней. "Белого Консула" можно было найти в привокзальном киоске, а значит придётся наведаться на перрон. Заодно послушать, что скажет Каин.
  
   Стёкла в окнах слегка задрожали, когда мимо крыльца отеля проехал Эррауз. Значит и Золотому Стрелку настала пора выдвигаться. Но, когда он взялся за саквояж, внутри что-то звякнуло. Китч открыл застёжку, и нащупал под ворохом инструментов, гладкий бок банки с землёй.
  
  "Не затыкай отверстия в крышке. Воздух. Это подарок", - прочитал он каллиграфическую надпись на этикетке. В земле что-то беспокойно копошилось и ползало. Первое желание Китча разбить банку о стену - быстро угасло. Он оставил "подарок" в своём саквояже, а когда спускался по лестнице, то не застал за регистрационной стойкой владельца. Ключи принимала его старшая дочь - полноватая и нескладная девушка, с заплаканными глазами, и шалью, накинутой на пухлые плечи. Китч не знал, что ночью примчался медаж (медицинский экипаж), и увёз престарелого владельца отеля, с сердечным приступом, к врачам лазарета Незнающих. Золотой Стрелок не стал расспрашивать девушку о подробностях. Почему-то он был уверен, что Суо лучше знать.
  
  *******
  
   Первый снег словно сахарной пудрой засыпал высокие черепичные крыши, улёгся под ногами девственно-чистым ковром, ещё не успев замараться колёсами самоходов и человеческими следами. В этом очищающем свойстве снега Китч видел особенный смысл. Подобные рассуждения впервые посетили его на Северном фронте, где снег выпадал особенно часто. Подобно чистому листу, снег отмечал любое пятно свежей крови, но мог всего за час укрыть под своим покрывалом погибшую роту бойцов. Снег преображал мир, даровал возможность перезапустить заржавленный механизм жизни, чтобы люди смогли получить ещё один шанс измениться.
  
   Слишком много философии с утра.
  
   Китч поднял ворот плаща и, зябко ёжась, поспешил на вокзал. Перфокарта с новым заданием лежала у него в саквояже, и он уже успел прикинуть, что, если хочет добраться до Нибелунга быстрее, ему потребуется сесть на полуденный поезд. Только вот успеет ли он застать мистика и Суо до отъезда?.. По времени успевал, но поезда в Истэрии никогда не ходили по расписанию. Они чаще опаздывали, но и могли прибыть к платформе пораньше. Китч был почти уверен, что на перроне он не встретит знакомых, и всё-таки Роберт ошибся.
  
   Из-за полога летевшего снега проступили очертания знакомых фигур. Суо, укутанную в плащ с соболиной оторочкой, стрелок узнал сразу. Сегодня на ней была украшенная алыми лентами шляпа, что как нельзя кстати подходили к платью и к накидке кроваво-красных цветов. На груди раскинулся тёмный бант с рубиновым камнем. Девушка стояла возле стены с рекламными плакатами и объявлениями. Компаньон Тотемического существа остановился на самом краю платформы - всё в том же белом костюме, который издали почти сливался с метелью. Зорге опирался на трость с серебряным набалдашником. Голова его, в дорогой шляпе, склонилась, будто мистик задремал, или прибывал в глубокой задумчивости. Позади выстроился штабель коробок, чемоданов и сундуков. Китчу даже почудилось, что багажа стало больше. Рядом с вещами богатых государей поджидал заспанный грузчик с тележкой, а чуть в стороне прохаживался начальник станции. Его лицо с подкрученными усами выражало всю ту же хозяйскую неторопливость, но в водянистых глазах нашлось место и для облегчения: странные гости, наконец, уезжали из Ямы.
  
  - Люди очень своеобразно представляют нас, - не повернув головы, сказала Суо, когда Китч подошёл. Она смотрела на свежий плакат, посреди которого стоял золотой рыцарь. От его благородной фигуры исходило сияние, за спиной рыцаря разгорался рассвет, а на верхней части плаката высоким готическим шрифтом печаталось: "Во имя Света Совершенной!"
  
  - Говорят, первые стражи выглядели именно так, - пояснил Китч. - Их было трое, они явились вместе со Светом, когда остановилась война. Страна лежала в руинах, а люди отчаялись. Эти трое смогли вернуть нам порядок и понятия о чести, возродить тягу к прекрасному, и вытащить из тридцатилетнего ужаса Великой Войны.
  
  - Не кажется ли вам, - обратилась Суо, на этот раз внимательно глядя на Китча. - Что мир снова погряз в тех же бедах? Войны возобновились, Истэрия сражается на трёх фронтах, и готова открыть четвёртый. Если Совершенная так не хотела войны, то почему же опять её допускает?
  
  - Тёмные Мастера говорят, что она поработила Истэрию. Но люди до сих пор живут как хотят, а это утверждает обратное. Она как... снег.
  
  - Снег? - не поняла его мысли Суо.
  
  - Да, снег, - подтвердил Китч. - Совершенная очистила мир, чтобы дать нам ещё один шанс возродится. В эту секунду, как и сто лет назад, мы используем этот шанс, а стражи - единственные, кто поддерживает начинание Света.
  
  - Но первый снег всегда тает, - улыбнулась Королева Червей.
  
  - Если Церковь Незнающих хоть немного права, и душа Совершенной истончается при помощи простым людям, то я чертовски верно сравнил её с первым снегом. Без неё останутся только стражи, а у нас давно нет золочёных доспехов, и благородства осталось тоже немного. Ты сама знаешь, как мы работаем. Люди верят в святых, а их жизни охраняют порождения Тьмы, убийцы и преступившие закон механики - вот с чем осталась Совершенная после смерти трёх первых стажей. Хотя забавно, что ты об этом заговорила.
  
  - Почему?
  
  - А вот об этом я тебе не могу рассказать, - с улыбкой ответил ей Роберт. - У каждого из нас собственное задание. Лучше перекинусь парочкой слов с твоим компаньоном. А за подарок спасибо. Будет с чем сходить на рыбалку.
  
   Суо опешила, и не нашлась что ответить.
  
   Довольный эффектом, стрелок отошёл к краю перрона, поговорить с Каином. Мистик покосился на него из-под полей белой шляпы.
  
  - Ты успел. Всё-таки хочешь услышать мои идеи по поводу Дела Змеи? Кстати, по-моему, это очень точное определение. Грендель, с которым вы сражали на трассе, носил медальон с тем же символом, что и Фабрикатор. Предполагалось, что чудовище принадлежит Тёмному Мастеру, а серийные убийства в Яме - это дело рук одиночки. Но за испытаниями Тёмной технологии мог следить расчётливый координатор.
  
  - Архимастер? - предположил Роберт, и Зорге не удивился.
  
  - Не стоит разбрасываться слишком громкими обвинениями. По официальной версии Совершенной: Архимастера не существует. Нет равного противника божеству. Эту личину пытались примерить на себя многие Тёмные Мастера, чтобы выглядеть весомее и значительнее в глазах приспешников. Хотя ошейники мы встречаем впервые, но это вполне может быть только очередной попыткой потешить чьё-то тщеславие. Держать в узде чудовищ - непросто.
  
  - Бешенные псы на поводке у хозяина?
  
  - Да, - кивнул Зорге. - Во всяком случае, именно об этом я собираюсь говорить в Капитолии с Зодиаком. Мы с Суо отправляемся в столицу. Возможно, тебя тоже вызовут на Совет магистров.
  
  - То есть, имеется вариант, что мы снова сойдёмся? Постоянные команды стражей составляются только для инициированного расследования. А чтобы начать расследование, нужна очень веская причина: уж никак не одиночные удары маньяков. Ты будешь доказывать магистрам, что угроза реальна?
  
  - Я ничего не буду доказывать, - равнодушно ответил Каин. - Я изложу свои соображения, подкреплённые фактами. Будет ли инициировано расследование по Делу Змеи, и кому его в итоге доверят - решать вовсе не мне. По всей Истэрии стражей насчитывается около пяти тысяч - по сравнению с полицией и армией это ничтожное число, но достаточное, чтобы нашлись гораздо более компетентные кадры, чем мы. Заветы Первых должны соблюдаться: никаких личных чувств и привязанностей - это главная причина, почему среди нас так мало устоявшихся групп. Каждый должен уметь работать в команде, но только с теми, кого видит впервые.
  
  - Теория неожиданных ударов и действий, - согласился с ним Китч. - Значит, вы в Сияние, а я на запад? Дорожки расходятся, и это естественно, но не хотелось бы узнать об итогах расследования из столичных газет. Столько всего мы тут раскопали: грохнули Гренделя, почистили гнездо Фабрикатора, можно сказать "отдохнули душой". А кстати... - будто вспомнил о чём-то стрелок, - я думал, что вас на перроне окажется больше. Видимо, твоя кукла не прониклась доверием к извращенцу, что с лёгкой руки предлагает круиз до столицы.
  
   Ветер стих, снег летел лёгким пухом, почти скрыв под собой железнодорожные шпалы. Около минуты Каин молчал, а затем вдруг протянул в руку стрелка какие-то вещи. На ладони Китча оказался сложенный вчетверо билет на дирижабль в Кочующий город и маленький осколок стекла.
  
  - Почему ты мне это сунул? - в недоумении спросил Китч.
  
  - Почему? - Каин обратился к стрелку со странной и зловещей ухмылкой.
  
  *******
  
  ...Ночной ветер пронёсся по улицам Ямы, поднимая султанчики мелкого мусора, и со скрипом раскачивая вывески бакалей и трактиров. Холодный зимний порыв взъерошил шкуру суетящимся на мусорных баках крысам. Тяжёлые тучи нависли над городом, укрыв за своим непроницаемым полотном безлунное небо. Сквозняки проникали внутрь бедняцких лачуг, гудели в трубах домов Знающих, заглянули и в отдалённый переулок центральных кварталов. Впрочем, это место, по обшарпанности и ветхости стен, вполне могло поспорить с трущобами зоны третьего класса. Как только снежные холода коснулись одетого в тёмное пальто человека, он шумно втянул ледяной воздух носом. Человек был молод, невысокого роста, лицо его напоминало мальчишеское, если бы не тёмная поросль щетины на подбородке и хищный отблеск в глазах. Он всё время поглядывал в переулок напротив трёхэтажного дома, тыльная часть которого нависала над тротуаром.
  
   Молодой человек нетерпеливо притаптывал ботинком, и от нечего делать складывал на ладони билет. Если бы в этом месте светила не жалкая собачья душа в тусклой лампе, то в нескольких шагах от него можно было бы заметить другую фигуру - плечистую, с патлами светлых волос из-под натянутой на брови вязанной шапочки. Здоровяк прислонился к стене возле входа в трактир. Он смотрел исключительно на носки собственных туфель. Весь вид полуночных бродяг, не пожелавших зайти в питейное заведение, был недурён для бедности этого переулка. Одежда, хоть и не с иголочки, но выглядела прилично. Ворот белой рубашки на молодом человеке был небрежно расстёгнут, под пальто открывалась жилетка клетчатого сукна. Его молчаливый друг наглухо застегнул куртку с целой россыпью латунных заклёпок. Ладони мускулистых рук он спрятал внутри карманов на животе. Громила ждал, явившись сюда в роли охранника для товарища.
  
  - Терпение, Рудольф. Во всём надо иметь терпение, - приятным голосом посоветовал парень. Фигура в тени даже не пошевелилась, но юноша продолжал разговор так, как будто получил от громилы ответ. - Дело идёт как полагается. Нам осталась последняя встреча, а потом мы уедем из этой дыры, обещаю. Помнишь, я хотел показать тебе город, где больше летают, чем ходят? Тебе понравится...
  
   Его слова прервал скрип задней двери. На крыльце появился никто иной как владелец трактира, ведь эта дверь была чёрным входом, а фасад кабака находился с улицы. Вдогонку упитанному толстяку, из зала вылетел пьяный смех, звон посуды и надсадное пение шарманки. Хозяин вёл впереди себя хрупкую, как будто не созданную для всей этой грязи в переулке и пьяного хохота забегаловки, и всего утонувшего в нищете города, девушку с пышными медными волосами и огромными глазами бирюзового цвета. На ней было очень старое, местами пожелтевшее платье, со слишком короткой юбкой, всего чуть ниже колен. Девушка со страхом посмотрела на незнакомцев, ждущих её под светом собачьего фонаря, и нервно прижала к груди пухлый узел.
  
  - Вот, государи. Это та кукла, которая вас интересовала, - сально улыбнулся трактирщик. - Конечно, она стоит тех денег, которые я запросил. Состояние - отличное! Тело почти не менялось, жила в чистоте и заботе... э-э, даже отдал ей несколько платьев в дорогу, если захотите её нарядить.
  
  - У неё не хватает трёх пальцев, - заметил парень. - Готов поклясться, что, когда мы видели её утром на площади, на правой руке не хватало только двух.
  
  - Ах это... - кашлянул хозяин трактира. - Видите ли, ещё до того, как вы сделали мне столь щедрое предложение, эта кукла пыталась сбежать, представляете? Кукла хочет сбежать от хозяина! Я не могу представить причины, по которой столь безмозглое существо могло вбить себе в голову мысль о побеге. Она ничего не рассказывает... В общем, я рассердился, но если бы знал, что через час вы зайдёте ко мне со столь выгодной сделкой, то конечно же не стал портить товар.
  
   Опасаясь, что покупатель начнёт сбивать цену, толстяк засуетился.
  
  - Вот её приёмный лист, - протянул он старый, помятый листок. - Все росписи прежних хозяев на месте. Ваша роспись станет последней, сразу же после моей.
  
   Юноша принял бумагу, внимательно осмотрел, и только затем передал трактирщику пачку кредитных билетов. Когда он отсчитывал деньги, кукла впервые заговорила. Голос у неё дрожал вместе со всем хрупким телом.
  
  - Не продавайте меня...
  
   Прежний хозяин к ней даже не повернулся. Он отделался фразой, которую говорил скорее для покупателя, чем для Адель: "Она, наверняка, каждый раз так просила. Тупые создания, даже боли не чувствуют по-настоящему, а всё ждут чего-то плохого от незнакомых людей".
  
   Юноша ничего не ответил, явно дожидаясь, пока трактирщик уйдёт. Только дверь за толстяком снова закрылась, как он обратился к Адель.
  
  - Ну?
  
   Кукла повернула к нему испуганное лицо. Она растерялась, но всё же сделала неловкий реверанс на грязных ступеньках крыльца.
  
  - Кукла или человек? Имярек...
  
  - Человек, - к её удивлению выбрал новый хозяин.
  
  - Тогда дайте мне имя...
  
  - Я не хочу давать тебе имя, ведь оно у тебя есть. Твоё настоящее имя: Адель Неррис, верно?
  
  - Откуда вы знаете?..
  
  - О, попробуй сама догадаться, - сказал парень и показал ей бумагу. Ровно остриженный ноготь пробежался по столбцу подписей снизу-вверх и остановился на самой первой строке.
  
  - От Него?! - девушка задохнулась от нахлынувшего удивления.
  
  - Да, Адель. От НЕГО.
  
  - Он... Он! - запинаясь, пыталась она что-то выговорить. - Он всё ещё любит меня? Он хочет, чтобы я вернулась обратно?
  
  - Раскаянье - очень странная штука. Совесть может молчать тридцать лет, а затем вдруг укорить так сильно, что не отвертишься. Он раскаялся в том, как с тобой поступил, и потратил большие средства, чтобы разыскать тебя и вернуть к себе в дом. Ты же хочешь вернуться к нему, верно Адель? Хочешь закончить свои испытания и быть рядом с любимым?.. Ты ведь его всё ещё любишь?
  
  - О, Совершенная, люблю! Люблю! Конечно же, я люблю его, как в наш первый день! - не веря своему счастью, воскликнула девушка. Она выронила из покалеченной руки узелок со старыми платьями. Стеклянные глаза звонко дрожали. О, если бы она только умела плакать!.. Но и тогда бы это были слёзы счастья!
  
  - Ну так замечательно! Он тебя ждёт, - белозубо улыбнулся посланник. Он протянул Адель руку, и она приняла его холодные пальцы, чтобы сойти с крыльца. В другой руке у него неведомо откуда появился футляр. Коробочка была богато украшена, сверкала драгоценными камнями и жемчугом. На ней виднелся знакомый Адель герб богатого рода Знающих.
  
  - Что это за вещь?
  
  - Тебя ждёт новое тело. Согласись, что старое никуда не годится. Сможешь согреть ещё немного искусственной плоти? Твое новое тело прекрасно - золотые волосы, белая кожа и...
  
  - Синие глаза, как были у моего самого первого тела!.. - в голосе девушки дрогнула неуверенность, но Адель спохватилась и горячо пообещала. - Конечно! Моя история не может закончиться так, что я не согрею новую плоть... Но вначале, я хотела бы увидеть тело.
  
  - Невозможно привести тебя в таком виде, - выразительно осмотрел её парень. - Твоё тело ждёт в доме кукольника старой закалки. Старик знает своё ремесло, он создаёт настоящие шедевры, но очень консервативен во взглядах. Если привести к нему уличную куклу, он может подумать дурное и отказаться совсем.
  
   Адель инстинктивно прижала руки к сердцу, где скрывалось её настоящее естество. Она никак не могла решиться передать душу курьеру. Тела кукол старого производства запирались секретом, который знали только Мастера.
  
  - Не бойся, - юноша с прежней улыбкой протянул открытый футляр. Внутри находилась обшитая чёрным бархатом подушечка с круглой выемкой. - Не стоит бояться всех, кто к тебе приближается... Хотя знаю, привыкнуть к грубости сложно. Ты всегда вздрагиваешь при виде незнакомого человека, что берёт тебя за руку и ведёт в верхнюю комнату, где стоит только кровать и есть всего одно окно с видом на глухой переулок - так ты прожила все последние годы, Адель?
  
  - Не продолжайте, - судорожно вздохнула она. - Я готова...
  
   Здоровая рука Адель нажала в нескольких точках под горлом, и из её груди вырвался алый свет. Сфера проступила из туловища, мягко выскользнув на ладони хозяйки. Остатки энергии ещё подпитывали корпулит, и кукла смогла улыбнуться сиянию своей души, перед тем как вложить её в протянутую навстречу шкатулку. После этого её руки застыли, в глазах угас живой свет. Только алая сфера души девятнадцатилетней девушки осталась светиться во мраке тёмного переулка.
  
  - Вот и всё, - сказал парень, застывшей как статуя кукле. - Говорят, что вы не меняетесь, и не можете впасть в разврат, и не привыкаете даже к самым малым обидам. В вас действительно так мало от человека, ведь с людьми происходят самые невесёлые вещи, к которым они просто обязаны приспосабливаться.
  
   Он говорил, твёрдо зная, что пленённая душа слышит его через стеклянную сферу.
  
  - Твой возлюбленный разорился. Конечно же, он не вспоминал о тебе, скорее больше заботился о продаже последних фамильных ценностей - вроде этой шкатулки, например. Но не печалься, Адель, нет, не стоит. На этом человеке и так слишком много грехов. В том, что я с тобой сделаю, он не повинен.
  
   Юноша подхватил пальцами сферу, отшвырнув дорогую шкатулку в грязь переулка. Душа тут же полетела к поймавшему её здоровяку. Рудольф примерился к шарику, подбросил его на ладони. Каждое такое движение сопровождалось стуком стекла о металл. Сжав душу Адель между рук, громила начал её давить.
  
   Дело затягивалось. Уничтожить сферу души оказалось не так просто. По гладкой поверхности пошла трещина, отлетело несколько кусочков стекла, да и только. Когда появился первый глубокий раскол, в переулок вырвался приглушённый звук, похожий на жалобный вопль.
  
  - Рудольф, сделай всё быстро и не мучай девушку зря, - досадливо сказал молодой человек. Громила с армейскими протезами поместил сферу между ладоней, и подналёг на неё с новой силой. Алый свет залил его покрытое химическими ожогами лицо. В серых глазах Рудольфа не отражалось эмоций.
  
  - Мне кажется, вы пытаетесь играть с вещами, которые вам неподвластны.
  
   Неожиданный голос заставил юношу и охранника обернуться. В другом конце переулка стоял человек в белой шляпе и тростью в руках. К сожалению, он был очень занят, чтобы прийти к трактиру раньше. Но теперь в северо-западной части города разгорался пожар, а главные его виновники благополучно добрались к номеру недорогой, но приличной гостиницы.
  
  - Всё, что у нас в руках - по праву наше, - спокойно ответил парень. Он протянул ладонь, взяв у Рудольфа треснутую сферу. Громила встал рядом. Руки с поршневыми мускулами сжались в два увесистых кулака. Один удар пневматических протезов мог размножить Каину голову, и мистику это было прекрасно известно.
  
  - Я задам только один вопрос, после чего вы отдадите мне душу Адель, - без всякого страха предложил он. - Кто вы такие?
  
  - Меня зовут Карл, а это Рудольф, - с весёлой охотой представился юноша. - Эта кукла была куплена нами у прежнего хозяина, в полном соответствии с законом. Мы имеем полное право обращаться с ней так, как пожелаем.
  
  - С куклой - да. Но закон Совершенной гласит, что душа человека находится под её строжайшей опекой. Кто тронет душу, тот будет иметь дело с Орденом.
  
  - Ты говоришь как страж, незнакомец. Не желаешь представиться? Мы ведь назвали тебе свои имена.
  
  - Тебе хватит простой уверенности в том, что ты общаешься с уважаемым человеком, - опираясь на трость, сказал Зорге. - Но я повторюсь: отдайте мне сферу.
  
  - А иначе?
  
  - Вас ждут неприятности гораздо более страшные, чем банальная драка на улице. Вы унесёте кошмары вместе с собой, в своём черепе. Они будут изводить вас до самой могилы, но клянусь, что и в могиле вам покоя не будет.
  
  - Это очень впечатляющая угроза, однако... - Крал не договорил. Его рука нырнула в карман пальто и вскинула десятизарядный пистолет с плоской обоймой. Грянула очередь, после которой оружие полностью опустело. В узком переулке сложно было промазать, никто бы не устоял на ногах, попади пули в цель, кроме мистика. Только заметив движение Карла, Зорге ударил тростью о землю, и та отскочила перед владельцем, отразив световой вспышкой все десять путь. Рудольф помчался на Каина, наклонив голову словно бык, и выставив перед собой железные руки, но сокрушающий удар кулаков прошёл мимо цели. В одно мгновение Каин испарился с пути нападавшего, чтобы появиться у него за спиной. Прикосновение серебряного набалдашника трости рассыпало по телу силача извилистые молнии, что особенно ярко вспыхнули на протезах. Проскочив по переулку ещё пару шагов, Рудольф припал на колено.
  
  - Эй, выродок! - раздался крик за спиной Зорге. Каин моментально развернулся к трактиру, и как раз застал тот момент, когда сфера летела ему точно в лицо. Лоренс поймал её одним движением ладони. Шар продолжал дымиться, источая энергию, а в переулке уже не было никого. Когда мистик обернулся назад, Рудольфа он тоже не увидел. Оба преступника как по мановению волшебной палочки растворились в ночной темноте.
  
  - Ловко, - кивнул Зорге, немедленно зашагав к телу куклы. Чистые ботинки тут же испачкались в грязи переулка, но мистика это ничуть не смущало. Он знал, что если не поспешит, то последняя возможность спасти девушку будет потеряна.
  
   Подойдя к кукле, Зорге торопливо нажал под её горлом верные точки в нужной последовательности, и в груди Адель раскрылось отверстие. Он вставил душу на место, а когда ячейка замкнулась, с нетерпением ждал... Ничего. Кукла не шевелилась, в её глазах не было жизни.
  
  - Ну давай же, давай! Не оставляй этот мир, ты не можешь...
  
   Колени куклы вдруг подкосились, и она чуть не упала, но Лоренс вовремя её подхватил. Рот Адель жадно раскрывался, хотя дышать ей было не нужно, руки хватались за воздух, словно пытались кого-то поймать.
  
  - Прости, что не пришёл раньше, - от резких движений Адель, Каин потерял свою шляпу, но продолжал удерживать девушку. - Даже мистики не могут предсказать всего будущего. Я знал, что хозяин так просто тебя не отпустит, но думал успеть.
  
  - Поч-почему они... - захлёбываясь, дрожала Адель. - Так жестоко!.. Я ведь поверила, что...
  
   Она замерла, руки больше не двигались, рот так и остался полуоткрытым, а глаза бирюзового цвета смотрели на кусок зажатого между крышами неба. В этих глазах ещё теплилась жизнь, хотя тело больше не подчинялось ослабшей сфере.
  
  - Почему? - негромко спросил Зорге у пустоты. Он огляделся, увидев рядом с собой скомканный билет на рейс дирижабля в Кочующий город. Билет, видимо, выпал из кармана стрелявшего в мистика Карла, когда тот доставал пистолет.
  
  *******
  
  - Почему? - Каин обратился к стрелку со странной и зловещей ухмылкой. - Есть ещё несколько фактов, которые ты должен знать. Кто-то наблюдал за нашей операцией в Яме, а затем начал заметать следы, которым мы не уделили внимания. К примеру, решил ликвидировать куклу, помогавшую вычислить Фабрикатора, и возможно ощутившую что-то ещё, о чём она нам не сказала. Речь может идти о зове, но не между Фабрикатором и лезвеногими, а между Тёмным Мастером и хозяином. Если бы Адель рассказала нам о зове подробнее, то мы могли бы выйти на главного виновника преступлений.
  
  - Её убили?
  
   Каин вновь замолчал, и только сейчас Китч заметил, что поля его шляпы и белые брюки испачканы грязной каймой.
  
  - Знаешь, что мне однажды сказал Эдуард - наш кукольник, который работает на Шафрановой улице, возле Капитолия Ордена? - неожиданно спросил Зорге. - "Ударить куклу - всё равно что обидеть ангела", - и я с ним согласен. Некоторые считают, что раз в сфере у души нет возможности изменяться, взрослеть, то это уже не люди. Куклы остро чувствуют любую несправедливость к себе и к другим. Ударь один раз ребёнка, и он заплачет. Бей его каждый день, и он привыкнет, превратится в запуганное и озлобленное существо. Избивай куклу хоть десять лет к ряду, она всякий раз будет испытывать обиду впервые. Они запоминают, они учатся, они прекрасно осознают, что с ними делают, но куклы никогда не станут злее или равнодушнее к людям. Консервация чувств, консервация личности - вот что такое изъятие души. Даже ангелы неспособны вечно любить, а куклы умеют. Если однажды найдут Искупление - способ возвращения душ в тела, то в мире появятся десятки тысяч людей, чья жизнь начнётся с остановленного мгновения.
  
   Китч слушал, на этот раз не прерывая мистика комментариями. Он только однажды обернулся на большую коробку в багаже Зорге, и на лице стрелка появилась одобрительная улыбка.
  
  - А всё-таки ты решил замараться. Я в тебе не ошибся.
  
  - У богатеев свои причуды. Иногда мы спасаем людей, потому что так правильно, - без тени иронии ответил Каин.
  
   Из-за снежной занавеси послышался гудок приближающегося состава. Суо закончила рассматривать плакаты и объявления, и вернулась к своему компаньону. Их обоих ждала долгая дорога в Сияние, со множеством пересадок на поезда с паровой, и механической тягой. Китч понял, что совершенно не умеет прощаться.
  
  - Я поеду следующим поездом, ближе к полудню. Если вдруг ты сумеешь добиться начала расследования, то дай мне знать. Я буду в...
  
  - Я знаю, - прервал его Зорге. - На западе, заниматься случаем, который переполошил весь Нибелунг. Впервые кому-то из стражей поручили задание, в котором почти не чувствуется присутствия Тьмы, не содержится преступления, да и вообще виден один только Свет.
  
  - Верно, - согласился с ним Китч. - Только нежданная доброта для людей порой хуже чумы. Не забывай, что есть лишь одно существо, которое решает кому даровать Свет, а кого заключать в казематы Звёздной Горы. Кстати, ты как раз ему служишь.
  
  - Свету? - с улыбкой уточнил мистик.
  
  - Нет, - стрелок вытряхнул из пачки последнюю сигарету и закурил. - Совершенной.
  
  (КОНЕЦ 1 ЧАСТИ)
  
  

Глава 7

  Зодиак
  
  ЧАСТЬ 2
  
   Духота сковала дыхание Каина, и Лоренс постоянно оттягивал жёсткий воротничок белой рубашки под пиджаком, чтобы получить хотя бы глоток свежего воздуха. Узкие окна Капитолия были плотно закрыты ставнями с зубчатой кромкой, и теперь единственным источником света, в круглом зале, служило алое зарево из-под стеклянного пола. Мистик опустил глаза и увидел через прозрачную линзу, на которой и располагалось его место, что он сидит над бездонной пропастью. В красноватом свете из шахты угадывались очертания гигантских шестерней, цепей и противовесов. Механизм Капитолия медленно двигался. Двенадцать металлических рёбер, с гулким стуком, двигались по часовой стрелке под полом. С новым поворотом шестерней температура в помещении повышалась, и так продолжалось в течении долгих пяти минут. Каждая проведённая в жарком мареве секунда напоминала Каину посещение ада.
  
   Но вот механизм, с громким щелчком, остановился, ставни на высоких окнах раздвинулись, и мистика озарил дневной свет. Завыли лопасти вентиляции, спрятанные где-то под решетчатыми панелями в стенах, и воздух быстро избавился от тяжёлой удушливости. Из-за непривычно-яркого света, Каин прикрыл глаза шляпой, которую всё это время придерживал на колене.
  
   Лоренс Каин Зорге находился в зале Магистров, на самом верхнем ярусе Капитолия Ордена. Мистик даже не предполагал, что после доклада о событиях в Яме, его так скоро вызовут на Совет к Зодиаку.
  
   Магистры Ордена Совершенной расположились в едином круге, каждый между двух двенадцатиметровых колонн, капители которых поддерживали расписанный под ночное небо купол. На фоне хрустальных звёзд сверкало искусственное солнце, что двигалось по тонким, почти незаметным на высоте, направляющим. Во время работы механизма, солнце обращалось в луну, сиявшую ровным серебряным светом.
  
   Несмотря на то, что Лоренс находился на приёме Магистров, ни одного из них лично он видеть не мог. Мистика окружали гротескные статуи из драгоценных камней и металлов, изображавшие двенадцать знаков античного зодиака. Каждая скульптура представляла собой настоящее произведение искусства, и выглядела как полу-оживший мифологический персонаж. Единственной деталью, нарушающей общую безукоризненность статуй, была медная сетка, установленная у них вместо ртов.
  
   В голове Каина промелькнула мысль, что ни один из посетителей круглого зала не мог находиться здесь слишком долго. Духота и багряное зарево, во время работы Капитолия, специально сбивали с толку неопытных стражей. Если дело выдвинутое на рассмотрение Совета было действительно важным, то человек не терялся, не страдал от жары, а высказывал свои мысли прямо и обоснованно. Но подобными сложностями Каина было не испугать. В конце концов, он с самого детства воспитывался в семье потомственных мистиков, и ему были знакомы хитрости и поддёвки Магистров.
  
  - Мы подумали... - пробасил золотой Лев. Статуя хищника возлежала на постаменте из цельного куска гранита.
  
  - Архимастера не существует, - тут же поспешил добавить дребезжащим голосом Рак, чья скульптура воинственно подняла серебряные клешни, по левую лапу от Льва.
  
  - Зато существует Тьма, у коей очень много обличий, и хватает приспешников: люди, чудовища, Тёмные Мастера и непокорные законам Истэрии бунтовщики - все они стремятся навредить нашему делу, - так говорила свинцовая статуя Козерога, рыбья половина которой скрывалась в зелёной волне из стекла.
  
  - Навредить делу Света Совершенной, - уточнила полуобнажённая Дева. Голос этой мраморной статуи звучал как мужской. - Совет Магистров считает, что Фабрикатор, устроивший резню в Яме, действовал в одиночку. Других организаторов преступления - нет. Медальоны с символом змеи, предоставленные нам в качестве доказательства сговора, указывают только на Гренделя и Фабрикатора, и ни на кого больше...
  
  - Смею заметить, что не следует ждать новых жертв и свежих улик, чтобы мои опасения подтвердились, - откашлялся Каин. Ему чертовски хотелось пить, но мистик не собирался покидать зал, пока не выскажет всех своих соображений. - Технология оживления плоти встречалась нам и раньше, но впервые она достигла таких обширных масштабов, да ещё и в сочетании с кражей душ. Можно ограничить мотив преступления желаньем маньяка-одиночки захватить город, но лучше взглянуть на проблему обширнее. К началу расследования подталкивают медальоны Гренделя и Фабрикатора - два этих создания были кем-то окованы, оба лишены части свободы, и подчинялись кому-то третьему, кто не был схвачен во время операции в Яме. Скорее всего, неизвестный сообщник Фабрикатора является истинным организатором преступлений, и теперь затаился, но непременно нанесёт новый удар. На улицах Ямы я встретил двух необычных субъектов, попытавшихся оборвать последние нити к расследованию. У меня нет доказательств, что они как-то связаны с Тёмным Мастером, но Фабрикатор должен был получать от кого-то ресурсы для создания лезвеногих машин. Здесь чувствуется след целой преступной организации, участники которой отмечены знаком змеи.
  
  - Высокомерие родовитого стража - как это предсказуемо, Каин! - зашипел стальной Скорпион. - Следи за своим языком, когда разговариваешь с Советом Магистров! Решение озвучено. Ты рассказал о задании в Яме достаточно: и о вашей безумной стрельбе на дороге, и о пожаре в Фабричной зоне, и об этой плотоядной твари, которую ты сделал своей компаньонкой, но не захотел оковать! Тотемические существа - слишком опасны для нас. Каждое такое создание, на службе у Ордена, обязано носить ошейник, но ты называешь порождение Тьмы "умершей сестрой", и пользуешься славой своего рода, чтобы не сковывать Королеву Червей!
  
  - Осуждать методы стражей после достижения результата и одобрения операции Мэтром Мажор - вполне в привычках Совета, - ответил на критику Каин, и переплёл свои тонкие пальцы аристократа на набалдашнике трости. Мистик даже не соизволил оглянуться на говорившего за его спиной Скорпиона. - Ради этих методов Мэтр Минор и подобрал нужную команду специалистов. Может в следующий раз следует уточнить у него возможный ущерб, прежде чем составлять новую группу?..
  
   Обернувшись на кресле, Каин прямо заговорил со Скорпионом.
  
  - А вам всегда было свойственно махать кулаками после драки, лорд Нэйрос. Ещё до того, как вы стали членом Совета, вы недолюбливали мой род, потому как цените своё собственное происхождение гораздо выше...
  
  - Да как ты смеешь! - изошёл гневным клёкотом Скорпион. Зорге так и представил: инкрустированная малахитом махина сходит со своего постамента и высоко задирает жало над его головой. Но тут в круглом зале прогудел ледяной голос - Мраморная Дева могла охладить любую жаркую ссору.
  
  - Благоразумие и спокойствие. В Совете нет никаких "лордов", "дворян" и "ветеранов". Мы отслужили свой срок, и пожертвовали телами ради единства со Светом. Вы говорите с Зодиаком, страж Каин, и больше ни с кем. Личные чувства не должны препятствовать делам Ордена.
  
   Дева выдержала паузу, чтобы каждый из присутствующих смог успокоиться. Спустя пару минут тишины, она обратилась к серебряным Близнецам, чьи туники сверкали от россыпи гранёных сапфиров.
  
  - Символ Змеи, кусающей себя за хвост, что нам известно о нём?
  
  - Всё и ничего! - хором ответили застывшие в танце юноша и девушка. - Это знак Уробороса, у него очень много значений. Знания древних говорят о бесконечности, перерождении, возобновляющемся цикле жизни, извечном движении вселенной, и непрерывном течении времени. Уроборос - это хаос, и то, что сдерживает хаос в оковах. Змей связан с миром мёртвых точно также, как и с миром живых. Этот знак известен алхимикам, культистам, и эзотерикам. Его может использовать любой более-менее сведущий человек, в качестве символа идеальных стремлений, которые имеют начало, имеют конец, но обречены двигаться в вечном круге.
  
  - Тайны и мистификации, - с презрением бросил Стрелец, целясь аметистовый стрелой в золочёный диск солнца. - Вполне в духе Тёмных Мастеров, они всегда нагоняют оккультной жути вокруг своих преступлений, но суть маньяков, порабощённых технологиями Великой Войны, от этого не меняется: они только убийцы, жаждущие обрести власть, ввергнуть мир в беззаконие, и бросить вызов величию Совершенной.
  
  - Её Свет не должен угаснуть из-за кучки безумцев, - опасливо предостерёг Рак. - Быть может нам-таки следует отправить Дело Змеи на расследование?
  
  - И потратить драгоценную энергию на погоню за призраками? - с презрением фыркнул на него Скорпион. Следом за лордом Нейросом зычно заговорил лазурный Телец.
  
  - Мы должны сохранить то, что есть, и не воображать себе непобедимых врагов. Пусть этим делом займётся Мэтр Минор, и соберёт, после следующего преступления, новую группу стражей, чтобы покарать всех виновных... как было всегда. Специальное расследование не нужно.
  
  - Совет чересчур нерешителен, - стукнул Зорге наконечником трости о стеклянный пол. - У меня сложилось впечатление, что вы боитесь самого слова "расследование"; точно также, как боитесь узнать, что ваш враг сильнее, чем кажется. Уничтожением простых пешек в игре - не решить это дело. Не слишком ли привык Орден противостоять одиночкам, в виде низших существ и вышедших из-под контроля Мастеров? Вы полагаетесь на предвиденье Мэтра Минор, потому что сей человек, или призрак, - доподлинно мне неизвестно, - на протяжении века организует аппарат стражей, и хранит Истэрию от нашествия Тьмы... Входя в Капитолий, я рассчитывал найти здесь союзников - опытных ветеранов, которые в конце своей жизни принесли в жертву личность, чтобы направлять молодых, но нашёл только двенадцать испуганных стариков.
  
  - Как смеешь ты говорить в таком тоне! - яростно закричал Скорпион, и в этот раз многие статуи его поддержали. Гвалт обвинений в сторону Лоренса не прекращался, пока властный голос Девы и громкий рык Льва не вернули спокойствие в круглом зале.
  
  - Тихо! - воскликнула Дева. - ...Ты забываешься, страж. Тебе кажется, что ты знаешь больше Совета, но это не так. Мы держим руку на пульсе целой страны, прямо сейчас в разработке находится почти восемьсот дел. Только за сегодня были завершены семнадцать из них, и ни в одном не упоминался символ Уробороса. У нас нет повода начинать специальное расследование, без участия Мэтра Минор. В случае, если Змея попытается ужалить нас снова, мы пошлём новую группу стражей, и виновник убийств будет вычислен, пойман и заперт в Высоком Каземате, или ликвидирован - по обстоятельствам.
  
   Последнее заявление Девы было встречено одобрительными голосами почти всех двенадцати статуй, только опасливый Рак повторил своё мнение: "Я бы всё-таки не стал дожидаться новых смертей и начал расследование прямо сейчас..."
  
  - У меня есть свидетель! - неожиданно огласил Каин. Когда наступила выжидающая тишина, он продолжил. - В кукольной мастерской Эдуарда, на Шафрановой улице, находится девушка, которая объяснит нам, каким именно образом организатор преступлений в Яме связывался с Фабрикатором. Она может рассказать Ордену, что за указания получал Тёмный Мастер от влиятельного сообщника.
  
  - Тогда почему вы не привели её сюда, страж? - пробасил Лев.
  
  - Свидетеля пытались ликвидировать в Яме. Сферу души Адель Неррис хотели расколоть те самые негодяи, которых я не смог задержать. Оболочка души повреждена, и энергия продолжает вытекать внутрь тела Адель. Корпулит замедляет полное истощение, но, думаю, через несколько дней всё будет кончено. За этот срок Эдуард попытается привести Адель в чувство, и я смогу задать ей пару вопросов. Тогда истинные намеренья преступников будут раскрыты.
  
  - У тебя нет свидетеля, страж... у тебя только сломанная кукла! - желчно рассмеялся над ним Скорпион.
  
  - И всё же, нам необходимо подумать над этим... - полновесно заявил Лев. В тот же миг ставни на окнах сомкнулись, погас свет, а в глубине Капитолия снова заработал чудовищный механизм. Двенадцать рёбер возобновили движение под стеклянным полом, из глубины шахты опять показалось алое зарево, и температура начала подниматься. Мистик нетерпеливо барабанил пальцами по серебряному набалдашнику трости. Он вовсе не думал о решении заслуженных, но утративших свою былую славу стражей. Лоренс давно догадался, что старики не начнут расследование дела Уробороса, а обдумывают, как бы легче отделаться от него. Это стало ясно ещё до того, как Зорге открыто обвинил Зодиак в нерешительности. Личный покой стал для Совета Магистров гораздо важнее истины о масштабах надвигающейся угрозы.
  
   Но вдруг стук механизма, с пронзительным скрипом, нарушился. Что-то в глубине Капитолия пошло не так, рёбра под полом начали вращаться против часовой стрелки, притом гораздо быстрее. Алое зарево посветлело до розового, а затем и вовсе обратилось в сияние чистой белой энергии. Окна начали распахиваться одно за другим, словно фишки падающего домино. Лоренс на секунду увидел перед собой статуи Зодиака, но и они быстро исчезли в ослепительном свете. Мистик зажмурил глаза, ему удалось сохранить внутреннюю концентрацию, и он ощутил эмоции двенадцати Магистров; их чувства были сумбурны, подавлены и испуганы. Каин осмелился мысленно прикоснуться и к Созданию Света, которое заполнило собой Капитолий, и тут же получил жёсткий ментальный удар, его выбросило прочь из высшего разума, как заглянувшего куда ему не следовало котёнка. Это могла быть только Она... Она вмешалась в ход дела и запустила скрежещущий механизм Капитолия вспять.
  
  *******
  
  - И озарил землю Свет, подобного коему никто прежде не видел, не знал и не помнил. И Свет был ярче чем солнце, нежнее чем утро, и теплее огня в зимнюю стужу. Не могли стрелять ни ружья, ни пушки, не могли падать бомбы и отравлять дыхание газ. Остановились машины, замерли аэропланы, летящие пули упали на землю, и война завершилась. От света Её, в сердцах Узревших рождалась любовь, а рука, занесённая для убийства, опускалась с раскаяньем. Когда Свет касался телесных ран - плоть исцелялась, а умершие в ночь до Первоявления - воскресли. И подняв глаза над окопами, солдаты всех стран и всех городов Узрели Её, и каждый видел Её облик по-своему: кто-то свою милосердную мать, кто-то святую с белоснежными крыльями, а кто-то нежную девушку в лёгком платье. И ступала она по горячей земле, навстречу людям. И не было яда, колючей проволоки или пули способной Её остановить. И звали Её - Совершенная, потому как нет более достойного имени для Её чистого облика. И сказала Она, так что каждый услышал, но не ушами своими, а сердцем внимал, постигал не умом, а чувствовал духом: "Спасайте, спасите и будете спасены. Храните мой Свет в своём сердце, верьте в меня, но не забудьте, что в мире есть великие искушения, и Тьма станет им платой". И более верных слов мы не знаем, и более праведных истин не ведаем, и по законам Совершенной живём - таков завет от Узревших людям Незнающим, по нему и ныне поступим, и дальше идём...
  
   Чтение "Откровений Узревших", в отличие от скромной одежды самой читающей женщины, было вдохновенным и выразительным. Китч слушал попутчицу одного с ним купе, чуть приоткрыв золотые глаза на своей спальной полке. От самой станции Ямы, Роберт старался доспать то, что не удалось сделать в гостиничном номере. Поезд мчался по железной дороге, ритмично постукивая колёсами о стыки рельс. Купе было почти что пустым. Вместе с Золотым Стрелком ехала только эта женщина из сословия Незнающих, с двумя маленькими детьми. Мальчикам было лет шесть-семь, не больше. Аккуратно причёсанные, в чистой и опрятной одежде, да и сама женщина не стара, возле глаз только-только обозначились морщинки. Руки, державшие книгу, были натружены, с чересчур рано высохшей от постоянной стирки и домашних дел кожей. Платье, по меркам Незнающих, считалось достойным, а главное - не вызывающим, серых и чёрных тонов, с фартуком и заколотой брошью накидкой. Золотое кольцо на безымянном пальце указывало, что Незнающая мать замужем и, вероятнее всего, спешит навестить своего мужа на заработках в большом городе... Очень спешит, иначе бы не выбрала в качестве способа передвижения поезд.
  
   В соседнем купе грянул пьяный смех и резкий звон пустого стекла. Чтение женщины сбилось, она нервно оглянулась на тонкий простенок, мальчики беспокойно заёрзали. Неожиданный звук стал единственным, что заставило детей отвести глаза от печенья, лежавшего на откидном столике, на расправленном материнском платке. Мать пообещала сыновьям угощение только после чтения очередной главы Откровений. Воспитанные в бережливости дети не посмели бы взять и кусочка, пока не получат разрешения от матери. Китч сам когда-то вырос в такой семье, и прекрасно знал о порядках Незнающих. Но едва ли мальчишки сейчас вслушиваются в чтение, ведь наверняка слышали религиозный текст сотни раз. В облике этой семьи была какая-то притягательная простота, от которой стрелку становилось теплее на сердце.
  
   За тонкой перегородкой опять дико захохотали, а следом раздался громкий женский возглас: "Я не хочу!". После чего снова пьяные шутки и смех. Поезда в Истэрии терпели крушения редко, но были отнюдь не безопасны. Китч привык к атмосфере передвижного трактира, а вот семья Незнающих, похоже, не очень. Всё чтение Откровений было затеяно только ради того, чтобы отвлечь мальчиков от звуков пьянки. Размышляя над этим, стрелок машинально открыл пачку Белого Консула, вытряхнул сигарету, и уже положил её между губ, как вдруг поймал на себе осуждающий женский взгляд.
  
  - Прошу прощения, государыня, - неловко извинился он и вышел из купе, мимо поджавших ноги мальчишек. Роберт опустил окно в коридоре и закурил, глядя, как мимо проносятся бурые осенние пустыри. Солнце безжалостно истребило выпавший утром снег, оставив его белёсые кучки только в низинах, у берегов обмелевших рек и на заброшенных полустанках.
  
  *******
  
  - Нам посчастливилось испытать Её прикосновение... - откашлялся Рак, когда ослепительное сияние в зале угасло. Механизм закончил работу, голоса Магистров переместились в новые статуи: они принадлежали всё тем же людям, но теперь выражали совершенно другие характеры. Дева говорила таким же ледяным, расчётливым тоном, но обрела голос женщины. Лорд Нейрос - бывший Скорпион, похоже, переместился в Тельца, став гораздо спокойнее и степеннее. А настроенный бороться за правду Стрелец получил место раздражительного Скорпиона. Каин прекрасно знал, что одной из функций скрытого под стеклом механизма было перемещение душ. Так Магистры могли взглянуть на проблему под новым углом, и обрести педантичную ясность рассудка, всегда жившую внутри Девы, или встать на сторону опасливой бережливости, к которой стремился Рак, или вспыхнуть резким негодованием, как Скорпион. Статуи влияли на эмоции заключённых в них душ, и никогда нельзя было предугадать, каким образом механизм Капитолия распределит сферы внутри Зодиака.
  
  - Не стоит противиться обстоятельствам, - вальяжным тоном сказали жемчужные Рыбы. - А раз все обстоятельства складываются так, что специальное расследование неизбежно, то мы обязаны его провести.
  
  - Это верно! Возьмём самых лучших стражей и покончим с Уроборосом немедленно! - энергично воскликнул золотой Овен.
  
  - Мы можем либо устранить угрозу сейчас, либо ждать, пока она воплотиться в ещё большие неприятности, - качнулись Весы из хрусталя и матовой бронзы.
  
  - Таким образом решение принято: специальное расследование начинается! - покончил с разговорами Лев. Каин был абсолютно уверен, что до вмешательства Совершенной, Магистры собирались дать абсолютно противоположный ответ. Но Она захотела расследования, и никто не посмел Ей возразить. Оставалось только догадываться, как эта сущность смогла проследить за всем происходящим в зале Совета. Неужели Совершенной действительно была подвластна каждая мысль?
  
   Но сюрпризы на этом не кончились. Лев внезапно огласил ещё один вердикт Зодиака:
  
  - Расследование начнётся с того, что Лоренс Каин Зорге сам подберёт себе компаньонов. Вы начали это дело, вам его и заканчивать. Кого из стражей вы готовы призвать для поиска и ликвидации всех участников Уробороса?
  
  - Вы предлагаете мне обойтись без помощи Мэтра Минор? Я могу выбрать любого? - спросил Каин, но ответа не получил. Совет ждал от него не рассуждений, а конкретных имён. - Что же... - задумался мистик. - Конечно, я буду нуждаться в услугах своей компаньонки Суо. Потому хочу, чтобы это было оглашено во всеуслышание и официально!
  
  - Тотемическое существо - одобряется, Каин, - резко отчеканила Дева. - Кто ещё?
  
  - Мне понадобится человек со знанием процесса воплощения душ, эксперт по заключению энергии в стекло и работе со связанным в плоти духом, - Каин говорил всё более уверенно, наслаждаясь уникальной возможностью выбрать для операции любого из пяти тысяч стражей. - Механик Инга Лингард - подойдёт. Я работал с ней в Яме, она знает в чём заключается дело и имеет достаточные познания в вопросе управления душами.
  
  - Отклонено, - так же отчётливо ответила Дева. - Инга Лингард погибла, выполняя поручение Ордена в северной префектуре Сироника - это официальное сообщение Мэтра Минор, а наш координатор не ошибается.
  
  - Инга погибла... - эхом повторил Лоренс. Угольно-чёрные глаза мистика опустились. - Найдётся ли хоть один человек, кто сможет оплакать смерть этой женщины, и узнать истину, к которой она так стремилась при жизни?
  
  *******
  
   Шум в купе по соседству перестал быть весёлым. Китчу показалось, что он слышит звуки борьбы. Кажется, там завязалась настоящая пьяная драка - ну и чёрт бы с этой компанией, но тут стрелок заметил в коридоре вагона ещё двоих пассажиров. Только один из них был человеком - худощавый мужчина, лет тридцати пяти, одетый в клетчатый костюм и жилет такой же расцветки, внимательно смотрел на дверь пьянствующего купе. Челюсть незнакомца беспрестанно двигалась, как будто он что-то пережёвывал. Костюм клетчатого человека был дорогим, хотя субъект явно предпочитал самое дешёвое из удовольствий - жевательный табак. Странный пассажир выглядел слишком холёным для этого поезда. На его запястье болтался янтарный браслет, а на беспокойных пальцах позвякивали перстни. Аккуратно подстриженные усики то и дело дёргались на вспотевшем лице, словно их владелец испытывал нетерпеливое раздражение.
  
   Впрочем, за безопасность своих безделушек он мог не беспокоиться. Рядом возвышался механический телохранитель - машина, отдалённо напоминающая человека: четыре руки, голова с четырьмя масками, по одной с каждой стороны, и четыре ячейки для душ в выборочном барабане, стилизованном под цветок на груди.
  
   Обманываться красотой медной машины не стоило. Рядом с Китчем находился весьма опасный механизм, доставленный из-за океана. По приказу хозяина, он мог разнести весь вагон на куски, хотя в данный момент владелец не был расположен к разрушениям. Клетчатый пережёвывал табак, ждал и... боялся. У Китча мелькнула догадка, из-за которой он по-новому взглянул на шум в соседнем купе.
  
  - Там ваши друзья? - небрежно обратился он к незнакомцу. Мужчина резко повернул голову, то же самое движение повторил и его телохранитель.
  
  - Что?.. Пьянь? Нет, государь, совсем нет.
  
  - Вероятно, вы едите не один, а в компании с дамой, - почему-то предположил Роберт. - Такой обеспеченный человек непременно должен осчастливить одну из красавиц знатного рода.
  
  - Я не совсем понимаю...
  
  - А если рядом с ним нет приличной девушки, - проигнорировал его лепетание Китч, - то столь богатый мужчина обязательно найдёт достойное применение деньгам. Деньги порождают ощущение власти, власть порождает чувство несдержанности, а несдержанность ведёт к стремлению удовлетворить свои самые потаённые страсти, пусть даже эти страсти противоречат самому здравому смыслу.
  
  - Послушайте, что вы несёте?.. - нахмурился Знающий. В голосе хозяина прозвучала угроза и суставы железного охранника напряглись, металлические руки согнулись в локтях, а левая нога чуть отставилась в сторону.
  
   Не вынимая изо рта сигарету, Китч пояснил.
  
  - Теперь ты послушай. Ты стоишь здесь и ждёшь, когда тебя позовут внутрь. Чем занимаются твои друзья в купе?.. Вот как мы поступим, я зайду первым, осмотрюсь, и если мне хоть что-нибудь там не понравится, то спрашивать буду не с них, а с тебя, договорились?
  
  - Вы сумасшедший! - поразился такой неслыханной дерзости Клетчатый, но Китч уже не слушал его. Отодвинув незнакомца плечом, он распахнул дверь в купе.
  
   В ноздри сразу ударил запах вина, дешёвых духов и потных человеческих тел. За откидным столиком сидело пятеро. На левой полке спрятал что-то за спину парень с подбитым глазом. Ближе к окну сидела женщина с растрёпанными волосами и опухшим лицом алкоголички. На другой полке тесно устроились ещё три субъекта: между двух сидящих мужчин была стиснута молодая девушка. Щёки её зарумянились, взгляд потерянно блуждал перед собой. На столике перед ней стоял недопитый стакан с красной жидкостью и откупоренная бутылка. За время путешествия на поезде девчонка явно перебрала свою норму.
  
   Глаза выпивох устремились на Китча с испугом, злостью и негодованием. Во взгляде растрёпанной женщины читался вызов, будто она была даже довольна появлением нового гостя. Девушка в сером платье вяло шевелила губами, горемычно подперев голову. Если бы не пара "друзей", удерживающих её по бокам, то она бы давно лишилась сознания. Именно в этот момент и должен был зайти Клетчатый, поджидающий своего времени в коридоре.
  
  - Присоединяйся! - расплылась в вальяжной улыбке женщина.
  
  - Убери-ка руки от моей внучатой племянницы! - пригрозил Китч одному из подельников. Стрелок заметил, что мужчины почти не опьянели, в отличие от своей жертвы. Саму девушку он видел впервые, зато судьбу её знал наперёд.
  
  - Мы так не договаривались... - парень с подбитым глазом привстал. В его спрятанной за бедром руке сверкнул какой-то острый предмет. Китч действовал моментально, и резким ударом кулака отправил парня в нокаут. Справа вскочил один из его сообщников, успел схватить бутылку, но размашистый удар донышка прошёлся как раз над головой Китча. Тычок левым кулаком под рёбра опрокинул бандита жалобно скулить на полу. Последний сообщник попытался выхватить нож, но в лоб ему упёрся ствол револьвера. На перламутровой рукояти оружия красовалось слово "Ромул", под которым виднелось клеймо в виде заключённой в круг молнии. Из-под плаща Китча торчала ещё одна такая же рукоятка. "Рем" - брат близнец нацеленного в голову преступника револьвера, ещё ждал в кобуре. Вид заряженного оружия заставил бандита выбросить нож и медленно осесть обратно на полку.
  
   За всё время схватки женщина не сдвинулась с места, только со странной ухмылкой смотрела на Роберта.
  
  - Твоей дорогой она не пойдёт, - объявил Китч, поднимая за предплечье еле стоявшую на ногах девушку. Продолжая целиться в последнего противника, он отступил к коридору. Как и ожидалось, механического телохранителя и его владельца у окна след простыл. Но перед тем как уйти из купе, Китч заметил ещё одну любопытную вещь: у парня с подбитым глазом, теперь лежавшего без сознания, в руке притаился не нож или шило, как вначале подумал стрелок, а примитивный экстрактор - адское устройство с острым жалом на одном конце и стеклянной сферой в когтистых захватах с другой.
  
   Китч устроил драку не с простой бандой, что спаивала девушек, а затем предлагала их по дороге всем желающим, кто заплатит - дело было гораздо серьёзнее: стрелку повстречались похитители душ.
  
  *******
  
  - Раз государыня Лингард погибла, тогда я буду вынужден прибегнуть к услугам другого стража, сведущего в процессах воплощения душ, - продолжил выбирать Каин.
  
  - Хочешь взять кого-то ещё? Ну же, говори! Перед тобой вся сила Ордена, выбирай любого! - весело воскликнул платиновый Водолей. - Почувствуй себя в этот час всемогущим Мэтром Минором!
  
   Зорге счёл нужным сделать весомую паузу. Только когда напряжение от затянувшегося молчания стало почти физически ощущаться, он, будто размышляя сам с собой, проронил:
  
  - Любого?.. Учитывая масштабы будущей операции, мне потребуется не просто эксперт по воплощению душ, а тот, кто может взглянуть на проблему с нетривиальной стороны, тот, кто за своё упрямство и тягу к исследованиям поплатился свободой, тот, кто имеет личный мотив участвовать в нашем деле... Я уверен, что Цербера окажет нам незаменимую помощь.
  
   Со стороны статуй послышалось неодобрительное перешёптывание. Водолей потухшим голосом сообщил: "Беру свои слова обратно...".
  
   Игнорируя их недовольство, Каин громко и резко заговорил:
  
  - Ликвидация эпидемии ветряной чумы в Нибелунге, уничтожение группы биологических террористов в канализационных стоках Сияния, борьба с вирусным оружием на Западном фронте, изобретение вакцины от пустынной проказы для южных префектур - это только самые значительные заслуги Церебры за всё время служения Ордену. Церебра обладает уникальным опытом в медицине, естествознании, исследовании энергии душ и...
  
  - Очень опасна, - закончил за него тягучий голос лорда Нейроса. Хотя душа лорда и обрела в статуе Тельца долю спокойствия, но всё ещё недолюбливала Каина. - Этот медик не раз привлекалась за превышение полномочий, и попадала в Высокие Казематы, наравне с Тёмными Мастерами. Безумие Церебры - равносильно её талантам. Ведьма помешана на инъекциях, наркотических веществах и стимуляторах, а её Философия Плоти вгоняет в ужас неподготовленных стражей. В этой женщине не осталось ничего человеческого, кроме маленького, насквозь прогнившего осколка души. Когда общаешься с Иоганной, возникает ощущение, что разговариваешь с Пустым... За что её посадили на этот раз?
  
  - До-олгая история... - невесело пропели вальсирующие Близнецы. - Каин поставил ей в заслугу излечение Нибелунга, но Орден подозревает, что Церебра умышленно затягивала применение вакцины, позволяя ветряной чуме убивать ни в чём неповинных людей... кое-кто утверждает, что она и вовсе стала причиной начала эпидемии. Доказательств практически нет, но мы решили дело не в её пользу.
  
  - Означает ли это, что Совет изменил своё решение, и я уже не могу выбирать для расследования любого из стражей? - лицо Зорге не дрогнуло, хотя он понимал, что бросает вызов готовой поглотить его буре. Если дело окончится неудачей, то он лично ответит за каждое сказанное в Капитолии слово.
  
  - Окончательные решения Совета - неизменны. А решение о начале расследования - окончательное, - качнулись чаши Весов.
  
  - Прекрасно, тогда в моей команде должна быть Церебра, - Каин утвердительно ударил наконечником трости по стеклянному полу. - Я лично навещу её в камере Высокого Каземата, чтобы сообщить о решении Магистров... если не возражаете.
  
  - В своё удовольствие, - с издёвкой откликнулся Нэйрос-Телец. - Итак, в команде расследования теперь есть мистик, Тотемическое существо и, с позволения сказать, медик. Не хватает наступательной силы, а значит вам потребуется мечник, боец или стрелок. Уже выбрал кого-нибудь, или так и будешь собирать армию, которой понадобится целый обоз припасов?
  
  - Выбрал ли я подходящего для группы солдата? - на лице Зорге заиграла улыбка. - Что же, пожалуй, что выбрал.
  
  *******
  
   Китч провёл девушку по коридору вагона, ненадолго задержавшись возле распахнутого окна. Несчастную стошнило сдобренным наркотиками алкоголем. Дурман не повлияет на душу, только расслабит тело до бессознательного состояния, а ведь именно человеческая энергия в первую очередь интересовала бандитов с экстрактором. Когда приступы рвоты закончились, Роберт завёл девчонку в купе, и Незнающая женщина с удивлением уставилась на оружие стрелка, которое он до сих пор удерживал в правой руке. Усадив девушку на свою полку, Китч попросил у попутчицы: "Приглядите за ней. И что бы вы не услышали - из купе не выходите".
  
   Но стоило ему самому шагнуть за порог, как в противоположном конце коридора показалась многоликая металлическая фигура.
  
   Телохранитель расправил все четыре руки, цветок на его груди со стрёкотом завертелся, и теперь картина преступления окончательно сложилась в голове Роберта Китча. Клетчатый человек руководил похищением душ, завлекая людей на опасные ветки железной дороги. До завершения дела он оставался в тени, подготовкой жертвы занимались его подельники, но в этот раз в руки банды попалась молодая девица, и низменные желания вытащили главаря из другого вагона, вместе со своим заморским "жуком". Китч вовремя их перехватил, иначе бы бездыханное тело Пустой обнаружили только при обходе состава на конечной станции. К тому времени преступники с красной сферой далеко бы ушли...
  
  - Тебе мамаша не говорила, что опасно ездить в механических поездах? Проводников нет, а люди шальные! - крикнул Китч, вскидывая "Ромул" в руке. В центр цветка вкатилась ядовито-зелёная сфера, голова телохранителя провернулась, выставив вперёд оскаленную маску кобры. Одна из металлических рук выбросила длинную цепь с зазубренным лезвием на конце. Цепное оружие метило в голову Китча, но тот сумел отбить лезвие стволом револьвера. Цепь охватила "Ромул", и с неистовой силой вырвала оружие из ладони стрелка. Револьвер со стуком поволокло по коридору, а телохранитель активировал вторую цепь. От этого удара Китчу пришлось отпрыгнуть назад, так что возле лица просвистел зазубренный наконечник. Затылок Роберта жёстко встретился с резиновым ковриком, стрелок перекатился, одновременно доставая из кобуры второй револьвер. "Рем" громко зарявкал в сторону телохранителя. Китч стрелял не целясь, в тесноте коридора было нелегко промахнуться. Несколько выстрелов задели машину, но растеклись по её медному тулову брызгами серебра. В барабане "Рема" были заряжены только ртутные пули.
  
  - Дьявол! - выругался стрелок, отползая подальше по коридору, к самому последнему купе, где открыл дверь и забрался внутрь. К счастью, здесь никого не оказалось. За Китчем гулко бряцали шаги механического телохранителя. Машина намеревалась добить порученную ей цель. Цветок опять провернулся, поместив в центр серую как грозовая туча сферу души. Голова с щелчками завращалась на шее, оставив на лицевой стороне демоническую маску гориллы. Четыре руки сложились в две толстые, наделённые звериной мощью конечности - отличное орудие для завершающего удара. Но, когда телохранитель отдёрнул дверь купе в сторону, Стрелок со всей силы ударил ботинками ему в медную грудь, и, хотя такой пинок не мог нанести существенного вреда импортному механизму, машина по инерции выбила окно в коридоре и вылетела из поезда.
  
  - Староват я стал для таких выкрутасов... - охнул Китч, подойдя к разбитому стеклу, и деловито выглядывая через окно. Пейзажи снаружи стали чуть поживее. Появились заросшие кустарником контрольные будки и пригородные дома, серой лентой пронеслись заборы из клёпанного металла, а совсем рядом с дорогой мелькали полосатые почтовые столбы.
  
  - Дальше пешком дотопаешь, - бросил Китч выкинутому телохранителю, а затем отправился назад по коридору, на ходу подобрав выбитый револьвер, и заглянув в купе, где до этого ехали похитители душ. Внутри, естественно, его никто дожидаться не стал. Все четверо смылись, пока он разбирался с машиной. Роберт решил пройтись вдоль по составу, но в первом же тамбуре увидел распахнутую настежь дверь. Пользуясь снижением скорости перед вокзалом, преступники спрыгнули с поезда. На ступенях остался только застрявший в резиновом коврике обрывок колючей проволоки. Стрелок нагнулся и подобрал его, и, хотя не заметил в проволоке ничего необычного, на всякий случай сунул в карман.
  
  *******
  
  - Ещё одна нежелательная персона! - тягуче прогудел лазурный Телец. - Роберт Китч не способен подчиняться. В самый опасный момент операции он может выкинуть какой-нибудь фортель, и подвести всю команду своей... э-э... э-э, - Нейрос замялся, подыскивая подходящее слово.
  
  - Инициативой, - подсказал ему Каин. - Золотой стрелок - единственный выживший из десяти снайперов, после неудачной операции Ледяная Стрела на Северном фронте. Вытаскивать их, после провала покушения на Криг-Принца Нордифа, никто не собирался. Из-за утечки информации, допущенной в штабе армии, Синие Мундиры накрыли группу Истэрийских стрелков, в которую входил и Роберт Китч. Несколько горных батальонов Нордифа охотились за головами снайперов, и уничтожили их практически всех, кроме одного - Китча. За время службы Ордену, смерть поджидала его на каждом углу, а он двадцать лет доказывал ей, что костлявая пытается забрать не того. Стрелок был со мной в Яме. Именно в его руки первым попал медальон Уробороса. К тому же, этому человеку нет нужды растрачиваться по мелочам. Должность штатного убийцы Ордена вызывает у него приступы презрения и меланхолии. Китч хочет принять участие в большом расследовании, где сможет себя проявить.
  
  - Это единственные причины, которые толкнули тебя выбрать его? Вам уже доводилось работать вместе? - опасливо поинтересовался серебряный Рак. Каин кивнул. На этот раз в выражении лица мистика отразилась капелька ностальгической теплоты.
  
  - Мы работали трижды: во время ликвидации шабаша в префектуре Болот и охоты на Пламенное Сердце в лесах западной Соммы. В последний раз мы встречались с ним именно в Яме. Роберт Китч действительно обладает теми талантами, которые перечислил лорд Нейрос... прошу прощения, Магистр Телец. Однако, я склонен считать качества Китча, скорее, не недостатками, а положительными чертами. Инициатива и сопереживание делу помогают ему решать проблемы эффективно и быстро, непривычными для противника способами. Это не раз подтверждалось во время нашей совместной работы. Кроме того...
  
   Каин переложил пальцы с сапфировым перстнем на набалдашнике трости, выпрямился, сидя на кресле, и с особенной уверенностью заявил:
  
  - Роберт Китч всегда относится к делу с душой.
  
  *******
  
   Стоило ему появиться в купе, как молодая девушка вскочила со своего места и чуть ли не набросилась на стрелка. Глаза несостоявшейся жертвы покраснели от слёз, руки судорожно вцепились в лацканы его кожаного плаща. Девчонка пришла в себя после тошноты на свежем воздухе, взгляд прояснился и больше не стекленел в алкогольном дурмане.
  
  - Послушайте! Я... у меня... Я же должна!.. - срывающимся голосом запричитала она.
  
  - Мне всё равно, что у тебя там случилось, - отстранил её Китч, снова усаживая на полку. За всей этой сценой наблюдала встревоженная семья Незнающих. Мать крепко прижимала к себе перепуганных мальчиков, с трудом сохраняя самообладание после грохота выстрелов, звона стекла и ругани в коридоре. За всё время схватки женщина наверняка не раз поклялась Совершенной, что больше никогда не возьмёт билет на скорый механический поезд: без проводника, машиниста и любого другого представителя власти.
  
   Оказавшись на прежнем месте, девушка закрыла руками лицо и заревела навзрыд. Несколько минут её плечи вздрагивали, в такт громким всхлипам, и Китч знал, что плачет она не только из-за перенесённого ужаса. Ей ещё многое предстоит пережить по возвращению домой.
  
  - Послушай, - обратился он, когда рыдания утихли. - Я не знаю какие именно неприятности с близкими заставили тебя поддаться уговорам той шкуры, и сесть вместе с её дружками на поезд... Наверняка, она пообещала, что это будет короткий рейс до ближайшей станции, во время которого к вам подойдёт интересный, хорошо обеспеченный человек...
  
   Стрелок сделал паузу, девушку потряс новый приступ рыданий. Когда Китч продолжил, его голос стал тяжелее свинца.
  
  - Но запомни одно: эта женщина тебе никогда не была и не могла стать подругой. Исчезнув из жизни семьи, ты ничем им не сможешь помочь. Однажды продав свою честь, назад ты её больше никогда не получишь.
  
   С этими словами он вынул из кармана горсть серебряных и золотых оринов, и пересчитал их на ладони: двадцать пять монет серебром и двенадцать золотом - остатки от гонорара, полученного от Метра Мажор. Со звонким стуком, стрелок положил двадцать серебряных монет и восемь золотых оринов на откидной столик. Семья Незнающих вздрогнула от резкого звука, а также от вида столь крупной суммы. Их муж и отец, работавший в городе, наверняка привозил в конце сезона вполовину меньше подаренных Китчем денег. Несколько секунд девушка ошарашенно смотрела на россыпь монет, а затем судорожно вцепилась в них пальцами.
  
  - Спасибо вам! Спасибо! - не в силах ничего больше сказать, металась глазами она по своему благодетелю. - Как мне вас отблагодарить? Что мне сделать?!
  
  - Что? - вяло спросил стрелок, откидываясь ушибленным затылком на прохладную стенку купе. - Как там говорилось? "Спасайте, спасите и будете спасены..." Эти деньги заработаны за спасение человеческих жизней, и тратятся они во спасение. Значит, мне осталось только дождаться, когда меня самого кто-то спасёт...
  
   Он прервался, обдумывая собственные слова, после чего обратился к Незнающей матери.
  
  - Государыня, прочтите-ка нам семнадцатое откровение Совершенной. В вашем издании оно, кажется, на сто четырнадцатой странице.
  
   Женщина вновь раскрыла свою книгу и торопливо нашла нужный отрывок. Слова Совершенной сейчас зазвучали особенно чисто и ясно, в купе.
  
  -...Но забыл человек наставления, и отдался соблазнам зла. По капле зло точило его, отравляло желания и ввергало в забвение истины Совершенной. И забыл человек, что для Света рождён и для праведной жизни, что душа его неделима, но истончается с каждым мгновением, с каждым делом дурным и со слезами от зла происходящими. И пожертвовал человек своим Светом ради жизни во зле, построенной корыстью, бедностью и бездушием. И сказал человек: "Раз зло царствовало до меня, и все жили во зле, значит зло правит всем, потому и творить зло приемлемо". В бездушии, в малом презрении Света - и есть самая глубокая Тьма. Путь вниз начинается с шага, смерть с одной капли яда, а презрение души с допустимого к себе зла...
  
   Монеты посыпались из рук девушки. Она схватилась за голову, сжала виски, и из её груди вырвался долгий, отяжелённый раскаяньем стон. Серое платье Незнающих было испачкано винными пятнами, волосы растрепались, а глаза опухли от слёз. Известные с детства истины легко ранили чистое, но почти предавшее себя сердце. Строгая мать, наконец, улыбнулась, и успокаивающе положила ладонь на руку девчонки.
  
  "Каждому своё...", - подумал Китч, закрывая золотые глаза, но перед этим с удовлетворением отметил, что в этот раз мальчишки слушают текст Откровений очень внимательно, как и было положено подрастающему поколению бедных сословий.
  "Каждому в этом проклятом мире своё...".
  
  

Глава 8

  Храм войны
  
   О богатствах Нибелунга ходили легенды, портовый город располагался достаточно далеко от боевых действий, и достаточно близко к крупным рекам, русла которых пересекали несколько соседствующих с Истэрией государств. Именно речные порты издревле питали Нибелунг драгоценными металлами и камнями, мрамором и шелками, специями и хрусталём, а также другими товарами, торговля которыми приносила немалый доход семействам Знающих.
  
   Тусклые осенние виды за окнами поезда перетекли в благородные пейзажи близкого мегаполиса. Главными героями новых картин стали загородные виллы, чьи красные крыши вздымались над кущами ухоженных садов, длинные корпуса пансионов разместились на фоне лужаек с живыми изгородями, и всё это соединяло город с пустотой голых полей, необъятностью лесов и серостью станционных посёлков. Но стоило механическому составу приблизиться к Нибелунгу, как любое воспоминание о просторе сразу затёрлось. Вагоны мчались мимо вынесенных на окраину галантерей и работных домов, заборов предприятий и кованных ворот фабрик, а также целых колоннад из промышленных труб.
  
   Пригород сменился первыми городскими кварталами. Спешащий локомотив проблеснул в окнах мещанских особнячков, чьи фасады нередко увенчивались мезонином или выступающей над тротуаром мансардой. Почти возле каждого дома имелся небольшой садик, где за оградкой стойко вынесли первый снег ярко-оранжевые коробочки физалисов.
  
   На окраинах Нибелунга селились владельцы маленьких лавочек, снимали жильё небогатые служащие, а также сдавались квартиры для приезжих на заработки мастеровых. Но каким бы статусом и состоянием не обладали квартиросъёмщики, дома всегда содержались в полном порядке, и даже близость к железной дороге не закоптила, не зачернила и не продымила их жёлтые, розовые и нежно-голубые стены.
  
   Но вот и пригород исчез за хвостом замедляющегося состава. На подъезде к станции механический поезд всё чаще соприкасался с зубцами контрольных устройств, отчего сильнее сжимались тормозные колодки локомотива.
  
   Навстречу поезду выплыло высокое арочное сооружение - главный вокзал Нибелунга. Под его павильон стекалась широкая металлическая река из множества сверкающих на солнце рельс, что стремилась в Нибелунг со всех концов Истэрии. Поезд из Ямы тоже въехал под арочные своды вокзал, возле нужной платформы задел последнее тормозное устройство, и окончательно остановился.
  
   Стоило двери вагона открыться, а Роберту Китчу сойти на вокзальный перрон, как он оказался в оживлённом потоке людей, одетых в утеплённые костюмы, парчовые накидки, униформу и дорожные платья. Толпа суетилась, шелестела торопливыми разговорами на ходу, и рейс из Ямы мало кого заинтересовал, потому что вокзал Нибелунга ежедневно пропускал через себя десятки других поездов. По стальным нитям дорог в Нибелунг каждые пять-десять минут прибывали новые пассажирские и грузовые составы.
  
   Своды вокзала образовывались переплетением скрещенных балок, свободные ромбы между которых стеклились узорчатыми панелями. Из-за этого, в солнечные дни, весь вокзал сверкал как гранёная крышка хрустальной конфетницы. Но в сегодняшний пасмурный день, когда прибыл Роберт, арка вокзала могла служить только хорошим укрытием от моросящего осеннего дождя.
  
   Вне зависимости от погоды, на перронах всегда ожидали отправки или прибытия очередного поезда толпы людей. Китч окинул взглядом снующих перед ним пассажиров: сезонные рабочие, в пальто и пиджаках неярких оттенков, скромно одетые женщины-гувернантки и классные дамы, или служившие на другой незначительной, но доходной по меркам провинциалок должности; много вёртких челноков-спекулянтов, которые сходили с поезда при деньгах, а уезжали из Нибелунга набив багаж всевозможным товаром. Купленные в мегаполисе вещи, позже разойдутся по мелким городкам втрое, вчетверо и даже в шесть раз дороже.
  
   Между людьми курсировали нагруженные чемоданами и сундуками тележки. Платформы для багажа передвигались при помощи механических грузчиков - бочкообразного вида, со множеством манипуляторов и подъёмных устройств. Каждый такой "чемоданный корабль" без труда рассекал людское море и прокладывал себе курс к нужному поезду. На подножках тележки стоял сам хозяин, или даже всё его семейство, которое не пожалело серебреного орина за доставку поклажи к вагону.
  
   Особое внимание стрелка, конечно же, привлекли государыни из сословия Знающих. Проходя мимо - лёгкие, будто созданные из музыкального мотива - красавицы, оставляли за собой аромат летних цветов и Хрустальной Воды. Вид этих благородных женщин, одетых по последней моде Сияния, неизменно заставлял мужские сердца биться сильнее. Шёлковые наряды и атласные платья - приходились уже не к сезону. Настало время жакетов, шляп всевозможных фасонов, а также длинных плиссированных юбок с непременным бантом на талии.
  
   Каждый предмет дамского гардероба обшивался целой сетью подвесок, узорных фестонов и кружевом. Но особенно популярным украшением были цепочки, что опутывали платья каждой модницы Нибелунга практически с ног до головы. Китчу припомнилась одна романтическая кинолента, будоражившая женские сердца буквально этой весной: "Любовь и цепи". Главная героиня романа была вынуждена носить зачарованный костюм, обвешанный цепочками. Он приковывал её душу к одному нелюбимому человеку. Из-за этого она была чересчур холодна со своим настоящим возлюбленным, а тот не оставлял попыток добиться её расположения любым путём. Маска холодной надменности на лице и буря эмоций в душе - среди Знающих государынь кинолента произвела настоящий фурор. Украшение нарядов цепочками стало не только модным, но иногда даже переступало все грани разумного.
  
   Мимо прогромыхала сапогами шеренга солдат, и это заставило Китча забыть о разодетых красотках. По перрону шли люди, чей облик отражал совершенно другую реальность Истэрии. Пока город богачей упоённо следил за модными вехами и новинками кинокартин, на трёх фронтах шла война. По своим масштабам она была несравнима с прошлой Большой Мясорубкой столетней давности, но каждые несколько месяцев на одном или сразу на двух направлениях вспыхивали ожесточённые бои. Враг не мог прорвать фронт, чтобы вторгнуться в обороняющуюся Истэрию, и война затягивалась, велась почти непрерывно, и, со временем, среди мирного населения о ней стало непринято говорить. Но этот вечно-голодный, грязный, завшивленный, пропахший дымом и трупным смрадом Зверь - никуда не исчез. В каждой Незнающей семье подрастали сыновья, которые могли оказаться в рядах армии Совершенной, а в небогатых семьях Знающих воспитывались их офицеры.
  
   Серая шеренга солдат, с зачехлёнными винтовками и понурыми лицами, удалилась к паровому локомотиву, где их уже поджидали дощатые вагоны, выкрашенные в защитный цвет. Скоро солдаты совсем скрылись в круговерти парчовых нарядов и озабоченных спешкой людей.
  
   Бывало, что среди дорогих мужских сюртуков и дамских нарядов мелькали скромные одежды Незнающих. Вышедшие вместе с Китчем женщины оказались чуть ли не единственными простолюдинками в толпе, одетыми как указано в "Откровениях".
  
   Наконец, стрелок заметил шагающего к нему низкорослого человека. От этого похожего на откормленную птицу мужчины, толпа сторонилась будто поток реки обтекающий камень. И всё оттого, что он носил тёмный сюртук с металлическими и кольчужными вставками, кожаные перчатки с крагами-раструбами и широкополую шляпу. Внешность человека соответствовала одеянию служителя Ордена Совершенной. Когда он подошёл ближе к Золотому Стрелку, Роберт отметил его по птичьи скрюченный нос, тонкие губы и ряд мелких желтоватых зубов. Почтительная улыбка застыла на рыхлом лице служителя, а водянистые глазки с хитрецой поглядывали на стража и приехавших вместе с ним женщин.
  
  - Считаю за честь видеть вас, государь. Меня зовут Сигизмунд, можно называть просто Сигмунд. Мне велено встретить стража Ордена, снабдить его информацией, касательно нового дела, и обеспечить комфортное пребывание...
  
  - Я в денщике не нуждаюсь, - оборвал его Роберт. Он терпеть не мог общаться со служителями. Среди них было мало достойных людей. - А, впрочем, ты как раз вовремя. Мне потребуются кое-какие услуги.
  
  - Всегда готов! - подобострастно заверил Сигмунд. - Стражи могут располагать мной, как вам заблагорассудится - разумеется в рамках служения Совершенной.
  
   После громких заверений, его безволосые брови в смущении сдвинулись.
  
  - И всё же, прежде чем исполнить ваши новые указания, позвольте сообщить вам о некоторых обстоятельствах дела. Оно рассчитано на одного стража, и Мэтр Минор выбрал вас. Не стоит затягивать с исполнением. Должен предупредить, что весь Нибелунг прибывает в смятении. Поговаривают, будто недавно в городе появился кто-то из основателей нашего достопочтимого Ордена...
  
  - Это невозможно, - отрезал Китч. - Все три первых стража мертвы. Мало кто способен прожить больше века, а они пришли к людям ровно сто семь лет назад, вместе с Первоявлением. Даже если кто-нибудь из Первых жив, то сейчас он должен быть дряхлым стариканом.
  
  - О, да-да-да, - с готовностью закивал Сигмунд. - Многие не верят в возвращение Первых, но этот субъект выглядит точно также, как рыцарь с плакатов: золотые доспехи и два меча... Если бы это был только ряженый самозванец, то с ним легко могла бы справиться городская полиция. Вы должны знать, что порядок в Нибелунге поддерживается очень строго, у бургомистра крайне сознательные законники... Но, боюсь, что дело сложное, чем кажется, и без нашей помощи не обойтись.
  
   Сигмунд обвёл взглядом женщин, хотя они старались держаться подальше от его сюртука. При упоминании Ордена, Незнающие стали внимательнее прислушиваться к разговору. Сигмунд почтительно им улыбнулся, а затем поманил Китча ближе к себе. Дальнейшие его слова предназначались только для стража.
  
  - Всё дело в даре, - зашептал он на ухо Китчу. - Самозванец успел смутить умы многих и разозлил влиятельные кланы города. В Нибелунге три главные силы: официальная власть находится в руках старого бургомистра, при поддержке полиции, но равной ему властью, а может быть даже ещё более сильной, обладает торговая аристократия - родовитые кланы Знающих. Торговая Палата давно мечтает перехватить бразды правления над городом и сделать Нибелунг вотчиной для свободной коммерции, где налоги и подати останутся в кошельке, а не утекут на прокорм чиновников Совершенной. Немало способствует этому тайному замыслу род Солар, во главе с Матроной по имени Зоя. О-о-о, это жестокая женщина... - со значением покачал головой Сигмунд. - С подросткового возраста она занималась интригами. На руках Зои Солар много смертей, хотя лично она - Совершенная упаси! - никого не убивала... Однако, в вопросе жестокости, семье Солар далеко до третьей, теневой власти города - Отверженных. Когда-то они были в числе прочих торговых кланов, имели законный доход, входили в Палату, но жажда наживы перешагнула грань здравомыслия. В определённый момент преступления клана Виваче и других трёх падших кланов - стали неоспоримы. Уже сорок лет они изгнаны из Торговой Палаты, но продолжают полулегальное существование, где пользуются услугами ячеек наёмников...
  
  - Торговцы, полиция и бандиты - я понял, - повторил Китч. - В Нибелунге с момента моего прошлого приезда ничего не изменилось. Признаться, я даже удивлён, что, сойдя с поезда, не наткнулся на статуи Матроны на каждом углу. Стерва всё ещё не подсидела старика бургомистра, а значит бывший вояка без боя пока не сдаётся.
  
  - Смею верить, что так, - смиренно сложил руки на толстом животе Сигмунд. - Ситуация в Нибелунге всегда была непростой. Где золото течёт рекой, а где сами реки приносят золото. Пока знать купается в роскоши и плетёт интриги, всё было более-менее спокойно. Противостояние трёх сил шло своим чередом, но тут появился лжестраж. Стоило этому мальчишке вступить в город, как отношения между торговыми кланами, Отверженными и бургомистром обрели нездоровое напряжение. Что-то грядёт, но что - никому не понятно... Слухи толкуют о том, будто самозванец многим помог, но и многим успел насолить. Лжестраж начал с того, что за четыре дня уничтожил восемнадцать порождений Тьмы. Чудовищ он разыскал в оставленных после эпидемии особняках, в канализационных тоннелях и в кварталах третьей категории. Платы за помощь с людей он никогда не берёт, чем вызывает к себе уважение среди Незнающих. Простонародье начало поговаривать, будто он истинный посланник Ордена, явившийся облегчить жизнь бедняков. Что и говорить, он и сам зовёт себя стражем, хотя даже медальона с Недремлющим Оком при себе не имеет. Незнающие склонны оправдывать все совершённые им преступления волей самого Света. Спустя четверо суток геройств, он ворвался в Хрустальную Пирамиду - главный музей Нибелунга, где попытался похитить клинок. Этот артефакт почитается Знающими кланами за реликвию. Налёт обошёлся без жертв. От речей самозванца люди теряют рассудок. Слова действуют на них гипнотически, а подобным даром, как известно, обладали только Первые стражи. При помощи голоса Основатели могли привести к бескровному подчинению целый город: одурманить, увлечь, и передать население под власть Совершенной... Теперь вы понимаете, почему Орден так сильно взволнован появлением лжестража и хочет с ним разобраться?
  
  - Восемнадцать Тёмных существ за четыре дня - не плохо. У этого мальчишки просто талант находить неприятности, - констатировал Китч. - Известно, где он скрывается?
  
  - Что-то происходит возле храма Святоспасения, - сказал Сигмунд, доставая из внутреннего кармана сюртука засаленную, потёртую книжицу. Ловко сковырнув кнопку застёжки, он с прищуром начал листать мелко исписанные страницы.
  
  - По моим данным, сегодня утром из храма Святоспасения поступил звонок в полицию Нибелунга, с просьбой о помощи. Но, что удивительно, лжестраж оказался на месте гораздо быстрее полицейских нарядов. Теперь штурмовики вынуждены ждать приказа ворваться в храм, а приказа всё не поступает.
  
  - Земля Церкви - свята. Если ворота закрыты, никто не имеет права входить на освящённую территорию, - понял Роберт. - Тайны Совершенной, обряды очищения умерших, законная экстракция душ - все эти занятия не для посторонних глаз... Получается, что лжестраж до сих пор находится внутри храма?
  
  - Да, именно так. Терпение штурмовиков на исходе. После нападения на музей, за самозванцем начали охотиться не только бандиты, но и полиция.
  
  - Уничтожить почти два десятка порождений Тьмы в одном городе, перейти дорогу законникам, разозлить кланы Знающих и Отверженных, - хмыкнул Китч. - Конечно, теперь парнишке остаётся прятаться только в церкви.
  
  - Ручаюсь, что с Золотым Стрелком ему не совладать, - Сигмунд слащаво улыбнулся начальнику. - А я буду стараться оказать вам всяческую поддержку и содействие в Нибелунге.
  
   Это окончательно вывело Роберта из себя.
  
  - Нет уж, - он одним махом выхватив блокнот из рук служителя. - Всё что нужно наверняка находится здесь, а твоя морда, с чёрным костюмчиком, - слишком приметны... "А ещё бесят меня" - додумал Китч. - Хочешь получить поощрение за оказанную стражу поддержку? Тогда сопроводи эту молодую особу до дверей её дома, - он указал на спасённую в поезде Незнающую девчонку. - Ты лично отвечаешь за её безопасность. Она нездешняя, потому сам купишь билет... и чтобы доставил её к родителям в целости и сохранности!
  
   Роберт сцапал Сигмунда за лацкан сюртука, чем заставил глазки прислужника испуганно замереть.
  
  - Если хоть один волос упадёт с её головы по дороге, то я найду твою лысую башку и сделаю из неё футбольный мяч, уяснил?
  
  - Будет исполнено... - просипел служитель в жёсткой хватке стрелка. - Что-нибудь ещё, государь?
  
  - Угу, - Китч выпустил в его круглое лицо струю сигаретного дыма. - В городе есть ещё стражи? Нибелунг - не провинциальное захолустье. Хочу прикинуть, почему Минор выбрал для этого задания меня, а не воспользовался услугами кого-то из наших на месте.
  
  - Старик Бон работает в магазине игрушек Вульфа, по улице Кооперативной свободы, - сдавленно доложил Сигизмунд. - Оружейник приехал сюда два месяца назад, а когда опять собирается в путь - неизвестно. В городе находятся ещё двое стражей: Камилла Райен и Валерии Кузнецов, но с ними утрачена связь...
  
   Услышав знакомые имена, Роберт отпустил задыхающегося прислужника. На небритом лице стрелка появилась недобрая тень, и Сигмунд торопливо добавил.
  
  - Поиск этой группы не входит в ваши обязанности! Случается, что стражи обрывают все сношения с Орденом, потому что порученное им дело требует исключительной конспирации.
  
   Сигмунд протянул Роберту ржавый ключ с шахматной ладьёй вместо брелока.
  
  - Ключ от дома номер двенадцать по улице Роз. Особняк станет вашим пристанищем на время операции в Нибелунге.
  
   Роберт взял ключ, а затем обернулся к спасённой в поезде девушке и жестом пригласил её отправиться вместе с Сигмундом. Незнающая с опаской приняла протянутую руку прислужника. Толстяк явно наслаждался своим новым заданием.
  
   Провожая их глазами до кассы, Роберт думал: с каким всё-таки мерзавцем пришлось отправить спасённую девчонку в обратный путь. В случае, если кто-то из прислужников Ордена допускает ошибку, не выполняет поручение Совершенной, то в виде кары его ждёт экстракция души. Но в награду за рвение и исполнительность, кроме приличного денежного вознаграждения, такие люди вызывали страх и раболепие среди окружающих. Слуга мог заподозрить любого жителя Истэрии в причастности к Тьме. В этом случае ждать заключения в Нижнем, или (не приведи Совершенная) в Верхнем Каземате, оставалось недолго. Мелочная власть развращала прислужников, отделяла их от общества, превращая в облачённые в чёрные сюртуки тени, которые не мог развеять даже самый яркий солнечный свет, хотя именно Свету они и служили.
  
   Но, что больше всего злило Китча, слуги Ордена наслаждались своим положением. Таким как Сигизмунд нравилось, когда при них посторонние отводят глаза, бледнеют, стараются следить за своими словами или вовсе спешат убраться подальше. Вторым обстоятельством, формирующим презрение Роберта к прислужникам, была необходимость Ордена в этих подлецах. Слуги стали "глазами" и "ушами" Магистров по всей стране. Именно от них Зодиак узнавал подробности преступлений, а также о настроениях среди граждан Истэрии.
  
   Когда Сигизмунд и Незнающая девушка исчезли в толпе, Роберт подошёл к матери с двумя сыновьями.
  
  - Уверен, что ваш муж скоро встретит вас, государыня.
  
  - О, да ведь он давно здесь, на перроне, - спохватилась женщина и указала на человека в сером костюме. Тот в беспокойстве смотрел на стрелка, сторонясь и нервно сжимая в руках свою кепку.
  
  - А почему не подходит? - недоумённо переспросил её Китч. Женщина неловко улыбнулась, бросив осторожный взгляд в сторону, куда ушёл Сигизмунд.
  
  - В любом случае, удачи вам в Нибелунге, - торопливо попрощался с ней Роберт. - В этом городе превыше всех добродетелей ценятся деньги, но сколько не мечтай о достатке, без близких людей душа каменеет.
  
   Высказав это своё наблюдение, Китч отправился прочь от семьи.
  
  - Да спасёт вас Совершенная, вы очень хороший человек! - громко пожелала ему в спину Незнающая.
  
  - Сегодня - определённо да... - пробурчал под нос себе Роберт и торопливо, как и все пассажиры, зашагал по платформе.
  
  *******
  
   Улицы Нибелунга, не в пример грязной Яме, были ухожены и просторны. Мощённые булыжником мостовые полнились гудением разнообразного транспорта. Колёса самоходных экипажей - настолько большие, что возвышались над кузовами машин на добрых полтора метра. Двери и борта самоходов обшивались редкими породами дерева, стальными и медными пластинами, а иногда и вовсе представляли собой нечто вроде передвижных стеклянных карет, в которых ничего, кроме бархатных штор, не мешало пассажирам любоваться красотами города.
  
   А взглянуть было на что: ближе к центру Нибелунг состоял из многоярусной архитектуры, выполненной в белоснежном античном стиле. Перед теснившимися друг с другом домами расположились колоннады с вертикальными канелюрами(1)*. На белых стенах, рядом с которыми сама осень становилась светлее, нередко можно было заметить гипсовые барельефы с картинами из истории торгового города - от средневековых времён, до момента Первоявления Совершенной. По бокам от широких окон и по углам зданий - в обилии встречались пилястры.
  
   Но, за внешним благородством ротонд и портиков, замечалась некая стеснённость. Дома стояли чересчур близко друг к другу, а украшения маскировали откровенную борьбу стен и фундаментов за место в плотно-застроенном центре. Некоторые кварталы Нибелунга напоминали свадебный торт, на котором кондитер чересчур перебрал с кремовыми украшениями. Тут и там виднелись невысокие здания, подобно нахальной приживалке прилепившиеся к ровному строю давно утвердившихся государей. Потребность возвести новое здание порой доходила до абсурдных решений: окна домов смотрели в тыльную часть колоннады, или вовсе воровато выглядывали из-за угла давно-построенного соседа.
  
   Тесная застройка объяснялась ещё и тем, что благосостояние Знающих с каждым годом росло. Новым торговцам приходилось отвоёвывать себе площади. Первые этажи домов сплошь занимались ресторанами, манежами, галереями, магазинами и крытыми рынками. Каждое из заведений принадлежало какой-нибудь торговой семье, о чём наглядно сообщала подсвеченная ярко-жёлтой телячьей душой вывеска: солнце с прямыми лучами, треугольный кусок надрезанного пирога, открытая рука с изображением глаза и сжимающая молот длань - все эти эмблемы принадлежали знатным кланам Нибелунга и указывали на принадлежность магазина к Торговой Палате.
  
   Проходя мимо двери кондитерской, Китч почувствовал запах горячей карамели и кофе, а на углу повстречал куклу-лоточницу. Нежное, тонконогое существо с локонами лавандового цвета и большими розовыми глазами, зазывало к себе покупателей. Широкий лоток был заполнен стопками миндального печенья, пирожками из слоёного теста, кремовыми пирожными, россыпью леденцов, пряничными сердечками, нарезанной брусочками пастилой и пачками шоколада. Кукла с лёгкостью удерживала свой лоток на перекинутой через плечо ленточке, привлекая внимание прохожих шифоновым нарядом мягко-розового оттенка, издали напоминающим воздушный зефир.
  
   Заметив возможного покупателя, кукла с блеском в глазах шагнула к Роберту, но её перехватила стайка невесть откуда взявшихся школьников с ранцами на плечах. Звонкие детские голоса окружили торговку, навстречу потянулись руки с мелкими монетками. Китч задержался, глядя на школяров. Одна из купивших леденцы девочек тут же подарила кукле конфету в качестве угощения. На неестественно-красивом лице лоточницы появилась улыбка. Ирония заключалась в том, что, умело расхваливая свой товар детям, кукла не могла съесть ни кусочка. Должно быть это свойство искусственной плоти волновало её владельцев ничуть не меньше, чем привлекательный вид. Имя содержавшей куклу семьи было отчеканено на значке с изображением надрезанного пирога. Роберт не стал присматриваться.
  
   Его путь пролегал через проспект с высокими рядами уличных фонарей. С двух сторон пешеходную зону охватило две дороги с самоходным движением. По каждому пути машины ехали в три тесных ряда. Порыв осеннего ветра донёс до стрелка запах разгорячённого металла и смазки.
  
   От верхних ярусов центрального квартала к проспекту сбегали широкие лестницы. По ним тянулся непрерывный поток хорошо одетых горожан. Среди них часто встречались гулявшие парами женщины. Одна из дам всегда была низкорослой и держалась на полшага позади своей "подруги". Их наряды были почти одинаковы, хотя у более низкорослой отсутствовал ряд узоров, бантов и кружев, да и в целом выглядел проще. Секрет крылся в последней столичной моде, что с полвздоха подхватывалась в Нибелунге. Состоятельные женщины не могли позволить себе выйти из дома без сопровождения куклы-служанки, одетой на манер госпожи. Благодаря этому можно было ещё разительнее подчеркнуть богатство своего собственного костюма. Только верные и неутомимые создания, со стеклянными сердцами внутри, были способны выполнять роль миниатюрного отражения целый день.
  
   Чтобы добраться до храма Незнающих в юго-западной части города, Китчу потребовалось сесть на самоходный вагон. Рельсовый экипаж управлялся без всякого машиниста, по средствам перемещения душ в барабане. Энергетические шары перекатывались в стеклянных трубках, замирая на контактах именно в тот момент, когда трамвай должен был остановиться или поехать. На сортировочной станции пружины вагона снова сжимались при помощи ключевого устройства, и рельсовый самоход, предварительно крутанувшись на разворотном круге, отправлялся в новый путь по Нибелунгу.
  
   Заполненный народом вагончик тихо стрекотал вдоль по улице, не мешая Китчу подслушивать сплетни пассажиров. Жители Нибелунга рассуждали о том, что волновало любого обычного гражданина Истэрии. Двое Незнающих работяг скупо переговаривались о войне. Мужчина постарше делился весточками из писем своего сына, служившего на Северном фронте. Позиции на севере враги не тревожили около четырёх лет. Между армией Совершенной и Нордифом даже не случалось артиллерийских обстрелов. Отец солдата с надеждой говорил о заключении мира, или хотя бы официального перемирия. В разговоре упомянули и два других фронта: Западный, после бурной компании перешёл к позиционным боям, а Южный, где сейчас разворачивались самые активные действия, крепко удерживался танковой армией "Джинов пустыни". Рабочие с тревогой обсуждали и возможное нападение Страны Цветов, лежавшей на другом берегу восточного океана. Кто-то вспомнил о родственниках на побережье, и что они начали понемногу распродавать имущество, чтобы перебраться поближе к центру Истэрии.
  
   Рядом с Китчем сидел кукольный мальчишка-посыльный. Малец так крепко вцепился в пакет, словно от этой доставки завесила его собственная душа. Сразу за плечом куклы разговорились несколько пожилых Незнающих женщин. Они с жаром обсуждали скорый обвал цен на муку, который запланировал один из торговых домов в отместку другому. Мучная история была очень мутной, но всё сводилось к тому, что выставлять цены ниже фиксированных Палатой - было запрещено. И всё-таки кое-кто из семей, на день-другой делал большие скидки. От понижения цен торговцы получали хороший навар. Главным, для простого человека, было вовремя узнать кто, когда и в каком торговом ряду урежет цену. В разговоре не раз прозвучало имя дома Солар, как силы способной наказать спекулянтов. По всему выходило, что этот род Знающих продолжает удерживать все остальные легальные кланы в крепкой руке, а значит власть Матроны нисколько не ослабела.
  
   Очень скоро в вагоне заговорили о событиях, о которых Китчу и хотелось узнать. Разговор начал немолодой государь в старомодном, жутко заношенном парчовом костюме, который так сильно выцвел и облинял, что нельзя было понять его первоначального цвета: что-то тёмно-синее, с рыженой на загривке и заплатами на плечах. Обращался бедный аристократ к человеку с простоватым лицом мелкого служащего, по виду - простому Незнающему.
  
  - Преступление - есть преступление. Он ворвался в Хрустальную Пирамиду, а следовательно нарушил закон, - говорил Знающий. - В силу занимаемой должности, страж мог бы потребовать от бургомистра любого содействия, а не оскорблять грабежом честное имя Ордена и Совершенной.
  
  - Дак энтож евоный меч! - простым говором отвечал собеседник. - Вы, государь мой, видать не слыхали, как-дело-то сталося. Родной брательник у меня как раз при дверях в сей день стоял, службу нёс. Золотой блеск ему в глаз как ударит! Смотрит - доспехи идут, а в них парень. Ну, парень как парень, токмо золотом весь так и сият! А на груди глаз самой Совершенной - как эдакого не пропустить? Да и брат мой, грех сказать, государь, малость опешил. Про службу своёну забыл и билета выспросить не дотункал. А энтот, как внутрь вошёл, так к ружейной палате намылился. Рыцарь, государь! Ей бо, рыцарь, истинный Свет! А значит пришёл за мечом - за своим же!
  
   Все прочие разговоры в вагоне утихли. Теперь не только Роберт слушал историю об ограблении, но и все остальные попутчики. Игнорируя чужое внимание, Знающий напустил на себя важный вид, и сказал:
  
  - Но позволь, как же это "пропустил", как же это опознал "стража", если в живом виде наблюдал сию особу впервые? Откуда твой брат - простак и забулдыга, - примерно понял, что перед ним не какой-нибудь ряженый, а светительный воин самой Совершенной?
  
  - Дак о нём у нас кажный слыхал! - искренне воскликнул Незнающий, даже приложил пухлую ладонь к сердцу. - Пять дней тому как, рыцарь крысьи гнёзда у мово шурина покрошил. Обожравшиеся крысы те были, ей бо, с собаку! Цельная стая в голбце жила, людей по ночам жрали. А Рыцарь в трущобы явился и, никого не расспрашивая, нужный дом разыскал. Сунулся в голбец и всех до единой крысятины покромсал. Твари в холке мне до коленок были, а коли на задние лапы подпрыгнут, так до горлу дотянутси!.. Энтот рыцарь - Тьмы совсем не боится, а будто нарочно вынюхиват, ищет, где зло схоронилося и сам Тьму первее находит. Кому надоть тако, окромя стража? А вот торгаши меч у него своровали, нарочно под замок в Пирамиду затюхали: за своим он тогды приходил, никому вреда учинять не собиралси!
  
  - Не своровали, а выкупили честнейшим и законным образом, - раздражённо поправил собеседника аристократ. - Клинок Света - это ценнейший подарок Нибелунгу от знатных семейств. Если страж приходил за своим и имеет полное право владетельствовать клинком, то почему не явился к бургомистру с претензией, зачем грабить?
  
  - Дак ведь не взял же он ни чего, не взял! - вытаращился Незнающий. - Полиции понаехало, лакеев понабежало: визг шум, топот, хай!.. А тут вдруг раз, и всё смолкло, точно отрезало! Брат-то мой, государь, мне рассказывал, у него из головы все до единой мысли выскочили за раз. Глазами лупат, а за глазами-то пустота - не можешь думать и точка. Брат-то мой был ещё далеко, голос рыцаря слыхал токмо мельком, да не голос, а одно токмо эхо из оружейной, а всё едино ему в башку так ударило, что все мысли повыпали. В оружейном зале, вообще сказывают, - Совершенная сохрани, что творилось! Полиция оружие побросала, лакеи стражу кланялись, дорогу показывали и уступали. Как рыцарь через главные ворота в Пирамиду вошёл, так и вышел.
  
  - Надо же, на что только способны невежественные слухи, как искажают чистоту истины, через призму пустых суеверий, - недоверчиво усмехнулся Знающий. - Ваша склонность верить в колдовство, в ворожбу, в прочие мистические обряды, превратила весь случившийся в музее анекдот - в балаган. Чтобы полицейские - наши блюстители закона, - и оружие перед самозванцем побросали? Не-ет, такому я никогда не поверю. Они не станут слушать приказов какого-то новоявленного преступника. Да и сколько их было там? Десять, двадцать стражей порядка?
  
  - Сто пятьдесят... - сглотнул побледневший Незнающий. - Люди, полиция, лакеи, директор - все сто пятьдесят человек поклонилися.
  
   Знающий поражённо умолк. Всё, о чём говорилось в вагоне, только подтверждало самые худшие опасения Китча. Он раскрыл блокнот Сигмунда на закладке. Мелким, нервозным почерком, каким пишут только очень скрытные люди, на странице было написано:
  
  "...Всегда не одна, чрезвычайно сложно подглядывать. Каждый взгляд её пробуждает во мне вожделение. Чёрные как смоль волосы, юность, чулки... Молодость так прекрасна! О, если бы она только захотела, если бы позволила стать её верным рабом, достойным лишь изредка обладать ей, но музыка-музыка..."
  
  - Грязный похотливый коротышка... - выругался под нос Китч. Кукольный посыльный вздрогнул и оглянулся. Роберт не уделил внимания мальчишке, полностью погрузившись в чтение записей. На последних страницах оказались описания всех геройств самозванца, о каждом из которых было известно Сигмунду от своих информаторов. Очень часто в блокноте упоминались слова: "золотые доспехи", "клинок" и "дар голоса". Кроме того, на отдельном листе был вклеен план храмовой канализации, куда как раз направлялся стрелок, и Роберт на всякий случай хорошенько запомнил схему.
  
   На минуту он задумался, что если бы один из Первых действительно вернулся в Истэрию? Три звезды на медальоне Совершенной чеканились в честь трёх основателей Ордена. Все трое погибли при ликвидации могущественного Тёмного существа. Предполагалась, что тварь была самым опасным воплощением Великой Войны, из тех, что только встретились Ордену. Это случилось более восьмидесяти лет назад, и даже теперь в архивах Ордена невозможно было найти точного описания монстра, потому что было некому рассказать о последнем сражении Первых... Но почему самозванец появился именно сейчас, когда Истэрия не только смирилась со смертью героев, но и начала забывать их? На этот вопрос Китч не находил никакого разумного объяснения.
  
   Прозвучал резкий звонок, и вагончик остановился. Табло под потолком переключилось на дощечку с названием: "Парковая улица". Китч встал с места и протиснулся через других пассажиров, чтобы выйти из дверей экипажа. Снаружи его встретили промозглый ветер и моросящий дождь. Улицы пропахли мокрым булыжником. Вдоль тротуара разрослась старая дубовая роща. Столетние великаны-деревья тянули к небу свои корявые ветви, словно стараясь поймать проплывающие мимо тучи. Цепляясь маленькими лапками за кору ближайшего дуба, на Роберта смотрела серая белка. Зверёк привык к подачкам прохожих и ждал угощения от Китча. При взгляде на белку, Роберт вспомнил, что сам ничего не ел со вчерашнего дня.
  
   Нужно было поскорее разобраться с делами, и стрелок зашагал по дубовой аллее. Очень скоро впереди стали слышны голоса большого скопления людей.
  
   Возле храма собралась целая толпа любопытных. Многие, несмотря на непогоду, пришли посмотреть на оцепление. Здесь были люди из различных сословий и самого разного толка. Незнающие возбуждённо переговаривались, стараясь высмотреть за чугунной оградой золотые доспехи "героя". Аристократы держались чуть поодаль от остальных, со сдержанным любопытством рассуждая между собой о действиях властей. Никто не мог подойди к воротам храма Святоспасения ближе пяти шагов: перед толпой выстроились штурмовые отряды полиции.
  
   Два десятка рослых полицейских выглядели ещё более внушительно из-за своей тёмно-синей брони с наплечниками. Сплошной стеной из щитов штурмовики оградили ворота храма от случайных зевак. Такая предосторожность оказалась не лишней. На другой стороне улицы Китч заметил три полугусеничных самохода. Из вездеходов выглядывали люди в пластинчатых комбинезонах. Отверженная семья Виваче подослала своих боевиков прихлопнуть самозваного стража.
  
   По сведеньям, которые Стрелок получил от Сигизмунда, ситуация выглядела паршиво. Самозванец находился на священной земле, куда без дозволения Отца-храмовника никому заходить было нельзя. Но как долго запрет Церкви будет сдерживать полицию и бандитов?..
  
   Китч начал протискиваться сквозь толпу. Люди с раздражением ругались, поднялся гомон - и, в конце концов, Путь ему преградила закованная в металл грудь штурмовика. Полицейский превосходил стрелка ростом на целую голову. Судя по трём золотым шпалам на его шлеме, перед Робертом стоял сам командир штурмового отряда.
  
  - Куда прёшь, рожа борзая?! Тут тебе хода нет! - голосом, похожим на грохот из бочки, осадил наглеца полицейский. Роберт запустил руку под ворот рубашки, чтобы предъявить медальон, в глазах штурмовика даже успел промелькнуть настороженный блеск, но вдруг из толпы кто-то окликнул:
  
  - А кого-ловите-то? Чего там случилось?..
  
  - Стража ловят! - ответили из той же толпы.
  
   Рука стрелка тут же замерла на медальоне. Он так и не достал Недремлющее Око, властью которого собирался пройти через ворота. Вспомнив о цели будущего ареста, Китч предпочёл скорее ретироваться в толпу. Командир штурмовиков проводил его долгим изучающим взглядом, отметив про себя странное поведение типа в плаще.
  
   Прямой путь через ворота оказался закрыт, но предусмотрительность Сигмунда облегчила Китчу работу. Он обошёл длинный кирпичный забор вокруг храма и отыскал возле основания фундамента зарешеченный вход в канализацию. Земля вокруг тёмной дыры обвалилась, а само место аварии было оцеплено толстой верёвкой с узлами. Котловина просела на добрых полтора метра, но по случаю непогоды никаких работ рядом с ней не велось. Само собой, Китч решил воспользоваться нерадивостью местных служб. Когда он спускался вниз, то среди отпечатков сапог простых рабочих заметил глубокие продольные полосы, будто здесь подрывало землю какое-то крупное животное. Осмотрев след, Китч запомнил его очертания, а затем одним ударом ноги сдвинул примкнутую к дыре решётку.
  
   Первым в канализацию полетел саквояж, а следом спрыгнул и сам стрелок, но немного оступился и попал ботинком в сточный канал.
  
  - После такой работёнки можно неделю не мыться: всё равно быстрее опять замараешься, - с омерзением отряхнул полы плаща Китч.
  
   Он старался двигаться по краю канала, где сточных вод было меньше. Если план Сигмунда не обманывал, то стрелку оставалось пройти какие-то четыреста-пятьсот шагов, после чего удастся проникнуть в здание храма. Как не хотелось этого признавать, но полученные от прислужника сведения оказались полезны... хотя и не уникальны. О пути через канализацию могли прознать и другие желающие попасть в храм. Роберт сразу догадался об этом, когда услышал под сводами тоннеля звон оружия и приглушённые голоса.
  
  *******
  
  - А он чё, правда страж?
  
  - Нет, и выкинь это дерьмо из башки, и заткнись... и оглохни, когда начнёшь гасить сукиного ублюдка, - Клим облизнул пересохшие губы под маской и осторожно заглянул в ответвление тоннеля. Зелёные линзы львиного шлема позволяли ему видеть сквозь темноту, хотя окуляры искажали зрение, и обстановка вокруг выглядела так, словно смотришь на мир через бутылочное стекло. Но лучше хоть что-то видеть, чем потеряться во тьме городской канализации. Как назло, ни одного бойца с имплантами глаз в группе Клима не оказалось, и всё-таки он взялся за заказ от дома Виваче по устранению стража.
  
   Пока громилы из Отверженной семьи приглядывают за воротами и отвлекают на себя внимание законников, настоящие герои проникнут в храм через канализационные стоки. Останется только вытряхнуть душу из того золочёного пустозвона, о котором Климу, впрочем, мало что было известно. Он знал всех тузов клана Виваче, а вот с новым заказчиком, присланным с их стороны, работал впервые. Дом Виваче крышевал хозяина одного из развлекательных заведений, по какой-то хрен решившего открыть клуб в чумных кварталах. Наглец потребовал, чтобы лучшие убийцы Отверженных загасили самозванца в броне.
  
   При личной встрече наниматель не поделился никакой информацией о мотивах заказа. Впрочем, Климу было известно достаточно для опытного наёмника: за голову мальчишки, каждому из его ребят, будет выложено по тысяче серебряных оринов, а это сотня монет чистым золотом - весьма неплохо для одного рабочего дня по колено в отбросах.
  
   Канализация всегда была отличным местом для тайных делишек, и не только нанимателю Клима хотелось увидеть стража подвешенным. Задолго до Великой Войны, из двенадцати крупных торговых семей Нибелунга, особенно выделилось четыре. Они не стеснялись вести дела наиболее шустрым и доходным способом. Ячейки из жадных до наживы боевиков принесли Вилдштайнерам, Д"Грау, Симонсам и Виваче достаточно грязного золотишка. И плевать, что после войны нечистые на руку кланы вытурили из Торговой Палаты. К тому времени, они достигли такого теневого могущества, что почти не нуждались в легальных доходах. Ради денег Виваче стоило слегка попотеть в прорезиненном комбинезоне, пробираясь через нечистоты с игломётом в руках.
  
   На каждом из пяти бойцов Клима позвякивала разгрузка из кожаных ремешков и металлических колец, к которым были пристёгнуты крючья. У любой ячейки должен иметься свой фирменный знак, который напомнит конкурентам, кто самая крупная рыба в пруду. Клим давным-давно придумал подвешивать своих жертв, используя крючья. Его парней за такой подход прозвали не иначе как "Крюки Клима". Слава бежала впереди их ячейки, обеспечивая регулярными заказами от Отверженных. А когда Клим подвесит стража за шиворот его золочёных доспехов, то Отверженные вцепятся в него с заказами, как блохи вцепляются в подвальную крысу.
  
   Мысль о конкурентах заставила Клима быть аккуратнее. Наверняка в канализацию пробрался кто-нибудь ещё из наёмников, желающий обскакать их с добычей. Только легавые не догадаются сунутся к стокам, а когда смекнут что к чему, дела наёмников в храме будут уже закончены.
  
   И всё же, не только полицию и конкурентов боялся встретить здесь Клим. В канализации не было солнца, а значит наёмники могли повстречаться с порождением Тьмы. Эти твари не торгуются и не испытывают человеческой жажды золота, с ними не удастся договориться, когда они начнут тебя потрошить. Самое время было мысленно обратиться за помощью к Совершенной, но Клим только выругался сквозь зубы. В таком заказе Совершенная ему не помощница.
  
  - Однажды я работал на Орден, - вдруг вспомнил один из парней. - Задание как задание: убить одержимого Тьмой... Стражи также работают за бабло, только нанимательница у них - Совершенная, и чуть половчее нашего в жизни устроились. Нет в них никакого благородства, о котором треплются священники в церкви. Чем же они лучше нас?
  
   Мысль Климу понравилась, хотя трепаться на работе не следовало, и он обернулся, чтобы отчитать краснобая, как вдруг позади них прозвучал голос:
  
  - Страж не выбирает задание, но и нечестного дела ему не предложат.
  
   Пять иголмётов моментально развернулись в сторону звука. Ярко-зелёная подсветка львиной маски выхватила из темноты человеческий силуэт в длинном плаще. Никто из головорезов выстрелить не успел. Оптику ослепило внезапной вспышкой, и Клим с руганью отвернулся. Отвечая на нападение, наёмники выпустили в сторону чужака половину боезапаса отравленных игл. Возле края канализационного стока во второй раз полыхнуло световое устройство, внешне очень похожее на морскую раковину, по спиральным желобкам которой подавались сферы с душой сойки. Каждая вспышка целиком опустошала маленький шарик, и ослепляла всех, кто на неё в это время смотрел.
  
   Свет снова озарил темноту тоннеля, открывая для выстрелов силуэт незнакомца. Клим поразился, как быстро смог тот подобраться к Крюкам. Один из его парней получил крепкий удар по шее, отчего рухнул в сток с нечистотами. Стоило вспышке угаснуть, и наёмников снова обволокла темнота, а шипящие выстрелы игломётов ушли в пустоту. Клим тоже нажал на спуск, но по ушам немедленно ударил вскрик его бойца. В темноте наёмники подстрелили друг друга, и очередь игл без труда вспорола водонепроницаемый костюм. Клим поспешил вернуть на лицо маску, заметив в зелёном сиянии как незнакомец добивает затылком о стену ещё одного из Крюков. Но только он хотел выстрелить ему в спину, как тоннель опять озарился слепящей вспышкой. Пульсирующий свет не давал использовать линзы, а темнота лишала наёмников обычного зрения. Глаза Клима обожгла боль, он сорвал шлем и отбросил его теперь уже окончательно. Львиная маска погрузились в мутную воду. Рядом с командиром оставался только последний Крюк, и они вместе начали отступать в сторону бокового тоннеля.
  
   Ещё одна вспышка осветила чёрную арку, через которую Клим с товарищем ждали следующего нападения. Они пятились спиной назад, целясь перед собой, и теперь их никто не мог обойти.
  
  - Кто ты, чёрт тебя возьми?! - голос Клима многократно отразился от сводов тоннеля.
  
  - Когда-то меня тоже вела дорога приключений, но потом я получил ценный урок: мир сложнее, чем кажется глазами наёмников. Пока наводишь сетку прицела на чужую башку, судьба сама готовится прострелить тебе голову.
  
   И тут товарищ Клима упал лицом вниз. Его потащило в канализацию с такой дикой скоростью, что взметнулась целая волна грязных брызг. Всего опыта и ловкости Клима хватило, чтобы только увернуться от следующего удара чудовища. Именно в этот момент заряженная в пульсатор душа вспыхнула снова. Позади наёмника показалось из темноты блестящее чешуёй тело. Каждую из девяти изогнутых шей увенчивала похожая на крокодилью морду пасть.
  
   По канализации разнёсся оглушительный грохот - Китч бежал навстречу чудовищу, разгоняя тоннельный мрак револьверными вспышками. Несколько пуль попали в тело Гидры и разорвали одну из голов, но существо исхитрилось схватить Клима за ногу, и поволокло его в глубину стоков. Китч прыгнул вперёд, и успел схватить отчаянно протянутую навстречу руку наёмника.
  
  - Не отпускай меня, страж! - закричал Клим, цепляясь за запястье стрелка. Роберт высадил весь остаток барабана "Рема" в пасть монстра, но другая голова тут же начисто откусила руку наёмника. Гидра утащила визжащую жертву вслед за собой. Зарычав от досады, Китч побежал за ней по тоннелю, но человеческие вопли очень быстро умолкли где-то в глубине стоков.
  
  - Вечно они лезут в людские разборки... прими тебя Свет, - помянул стрелок неизвестного ему человека. Он ещё немного постоял в боковом переходе. Тварь больше не желала показываться, и тогда Китч вернулся к месту сражения в главный тоннель. Уцелевших наёмников там не оказалось. Кто ещё мог уйти - те предпочли сбежать на поверхность. В воде остался лежать только труп застреленного иглами человека и брошенная львиная маска. Подобрав её, Китч повертел находку в руке: хорошая работа Светлого Мастера-Оружейника.
  
   Задание вышло не по зубам "Крюкам Клима", но это вовсе не означало, что никто из других наёмников не попытается использовать канализацию снова. Выставленная Отверженными кланами цена за голову самозванца была чересчур привлекательна.
  "Слишком много шума", - подумал Китч, укладывая в саквояж найденную маску и истраченную ракушку-пульсатор. Очень скоро он вышел к ржавой лестнице, по которой можно было подняться наверх - и, навалившись плечом на крышку люка, наконец-то, выбраться из опасных тоннелей.
  
   Роберт оказался в тенистом саду церковного кладбища. Вокруг каменных крестов и надгробий облетали печальные ясени. Выложенные плиткой дорожки петляли среди могил и семейных склепов. На всём кладбище не было ни одной живой души. Сигизмунд хорошо выбрал место для проникновения к храму Незнающих.
  
   Сам храм был перестроен после религиозного переворота, из старого здания. Его основание имело форму правильного куба, к которому пристраивалась полукруглая апсида(2)*, своды украшались закомарами(3)*, окна узкие, а на самой вершине водрузился световой барабан под куполом. Форма храма была традиционной, но вот его внешние украшения могли удивить любого заграничного путешественника. Колонны были составлены из пушечных стволов, стены облицованы листами клёпаной танковой брони, корабельные рубки и надстройки взгромоздились на углах здания. Военная архитектура вписывалась в облик храма как вечное напоминание о той пропасти, в которую чуть не сорвалась Истэрия.
  
   Прямо с кладбища стрелок направился к заднему крыльцу храма. Со стороны парадных ворот слышался гомон и отрывистые приказы командира штурмовиков. Возможно, что кто-то всё-таки услышал выстрелы в канализации, а значит полиция должна была скоро войти на церковную территорию.
  
   Времени у Роберта оставалось немного, и когда запертая дверь не поддалась, он просто-напросто выломал её плечом. Едва ли храм Незнающих видел более неуважительное отношение, но именно по приказу Совершенной стрелок и совершил это маленькое кощунство.
  
   Сейчас внешний вид Китча мало чем мог понравится, Роберт перепачкался в тоннельной грязи буквально с ног до головы. Нечего удивляться, что когда его увидела первая служительница храма - девушка, лет семнадцати, то она выронила кипу свитков, которую куда-то спешно несла. На ней было тёмно-красное одеяние с золотым шитьём по спине и плечам, на лице вуаль, а на голове бронзовая диадема. По всем этим приметам Китч сразу определил одну из Сестёр Света низшего сана. Она в испуге смотрела на вломившегося в храм мужчину, даже попыталась сбежать от него, но Китч вовремя успел окликнуть храмовницу:
  
  - Орден Совершенной, Сестра, не стоит бояться! - показал он медальон.
  
   Заметив золочёный кругляш, Сестра Света действительно остановилась. На медальоне был чётко виден символ Недремлющего Ока с буквами "ВСС", который она просто не могла не узнать. Спустя мгновение её испуганное лицо озарилось искренним восхищением, как будто на пороге храма стоял не перепачканный незнакомец, а давно ожидаемый гость.
  
  - Страж? Вы действительно страж?! - жадно вопрошала она, подскочив к Китчу.
  
  - С утра был. Я пришёл по поводу...
  
  - Идёмте скорее! - она схватила его за руку и повела через залы. - Нам потребуется ваша помощь!
  
   Китч хотел тихо выругаться - но, из почтения к святому месту не стал. Его повели по коридорам, с инкрустированными в стены гильзами. Кто знает, может быть Совершенная действительно внимательно приглядывала за своими храмами и её Свет озарял целый мир? Среди Незнающих было принято думать, что на крытых оружейной сталью куполах, солнце сверкает особенно ярко.
  
   Настенные фрески изображали коленопреклонённых солдат в старой имперской униформе, грозный налёт вражеских дирижаблей, стрельбу артиллерии, и отовсюду на стража смотрел двукрылый образ богини. Та же самая крылатая фигура возвышалась на постаменте из чугуна с декоративными противотанковыми ежами у основания. Церковь Незнающих именовала Совершенную не иначе как Богом. Любое другое утверждение порицалось, и верующие отказывались знать прочие истины, а также проникаться популярным у аристократии атеизмом. Незнающие выстраивали свои убеждения исключительно по заученным с детства "Откровениям Узревших". Абсолютное большинство населения Истэрии относилось к святой земле Церкви с чрезвычайным почтением.
  
   Сестра Света провела Китча через притвор с колоннадой, и дальше, в просторную залу, где стены были покрыты узорами из шестерней, пружин, рычагов и других, выложенных мозаикой, механизмов. Все металлические детали когда-то принадлежали боевым машинам, которые тоже стали свидетелями Первоявления, а значит превратились в религиозные артефакты. Деталей древних танков, аэропланов и кораблей всегда не хватало при возведении нового храма, но в Нибелунге со священными реликвиями, по-видимому, дела обстояли прекрасно. Пожертвования от неверующих, но уважающих власть Совершенной торговцев, поддерживали местный приход в лучшем виде.
  
   Тишину главного зала нарушил пронзительно-резкий крик. Его звучание напоминало скорее свист падающей мины, нежели голос живого создания. За амвоном стоял прямоугольный алтарь, возле которого суетилась ещё одна Сестра Света, а рядом с ней седовласый мужчина, с острой клиновидной бородкой, одетый в алую мантию, перетянутую поясом из бронзовых бляшек. На груди у него лежал медальон с изображением глаза - как на служебном жетоне у Роберта, хотя украшение храмовника было гораздо массивнее и богаче.
  
   Поверх каменного алтаря лежал прикованный человек, в мокром и разодранном на локтях и в подмышках сюртуке зелёного бархата. Пленник изо-всех сил старался освободится от оков, приковывавших его ноги и руки к алтарной плите. Это был юноша, лет двадцати, с тёмными волосами, которые очень сильно контрастировали с бледностью его лица. Из горла пленника то и дело вырывался тот самый крик, который Китч принял за свист снаряда.
  
  - Приподнимите ему голову, Лютеция! - потребовал храмовник от своей старшей помощницы. Он не обратил никакого внимания на стрелка, только раздражённо рявкнул на подошедшую вместе с ним девушку. - Элиза, где Книги Судеб?!
  
  - Отец Себастьян, мы...
  
   Молоденькая Сестра растерянно захлопала ресницами и обернулась к Роберту, но храмовник схватил с алтаря книгу с золочёным обрезом и резко протянул её подчинённой. - Читайте, немедленно!
  
   Элиза - так звали молодую Сестру, позабыла о страже, и скорее поднялась по ступенькам к алтарю. Приняв книгу, она торопливо отыскала правильную страницу, а затем начала громко читать:
  
  - И озарил землю Свет, подобного коему никто прежде не видел, не знал и не помнил. И Свет был ярче чем солнце, нежнее чем утро, и теплее огня в зимнюю стужу...
  
   В это время старшая Сестра Лютеция обошла алтарь и крепко схватила голову кричащего парня, прижав её затылком к каменной плите. Храмовник подступил ближе, у него в руках был ошейник, инкрустированный одной красной сферой. Священник явно намеревался застегнуть обруч на горле мальчишки, но сделать ему этого не удалось. Пленник мотнул головой и чуть не укусил Лютецию, отчего Сестра отдёрнула руки и отпустила узника. Отец Себастьян выронил ошейник, и тот звонко покатился по мраморному полу. Душераздирающий крик возобновился, и тогда Китч заметил, что глаза парня заполнены чернотой. В них не было ничего от обычного взгляда: ни белков, не радужки, только один сплошной чёрный зрачок.
  
   Роберт поднялся к алтарю, и без всяких церемоний отодвинул храмовника прочь.
  
  - Куда лезешь! - в негодовании воскликнул священник, но тут же к нему поспешила обратиться Элиза:
  
  - Это страж! Я видела медальон, Отец Себастьян, он пришёл нам помочь!
  
   Подобное объяснение, казалось, шокировало храмовника. Челюсть мужчины отвисла, а глаза тупо уставились на стрелка. Китч как раз согнулся над пленником и, взяв парня за чёрные волосы, заставил его на себя посмотреть.
  
  - Имя.
  
   В ответ лишь новые стоны, щелчки зубов, клёкот, а затем новый пронзительный крик.
  
  - Ваш коллега ранил его, когда Пустой вышел из склепа... Столько бед! - опомнившись, запричитал храмовник. - Как назло за последний месяц нам привезли слишком много покойников с экстрагированной душой... а тут еще авария в канализации, склеп затопило и... О, Совершенная нас сохрани, тела восстали! Если бы не Ангел... то есть, ваш напарник, то меня бы с Сёстрами попросту растерзали!
  
  - Напарник? - повернулся Китч к Отцу Себастьяну. Храмовник совсем растерялся, и седой клин бородки задёргался вместе с губами.
  
  - Д-да! Страж в золочёных доспехах, как это было в книгах и на плакатах - истинный ангел! Он пришёл спасти нас от порождений Великой Войны... Усопшим нужен покой, а здесь, из-за техногенной, так сказать, катастрофы... они восстали! Тьма нашла путь в могилы на волнах дерь... ну, нечистот!
  
   Недослушав его сбивчивые объяснения, Китч снова обратился к Пустому:
  
  - Имя.
  
   Узник дёрнулся на алтаре, стараясь откусить ему нос.
  
  - Но даже в трудный час испытаний мы не забыли о долге, - приободрился Отец Себастьян. - Помня о том, как важны Пустые для исследований Совершенной, мы с Сёстрами приложили усилия, чтобы сохранить эту особь для Казематов. Осталось только надеть ошейник, и вы сможете забрать его... и недурно, если Магистрам станет известно, кто именно из храма Святоспасения подарил Ордену заключённого. Оковать его было непросто...
  
   Китч выхватил револьвер и, не успел храмовник что-либо понять, как пуля разнесла голову трупа на алтаре. После громкого выстрела вопли Пустого сразу утихли. В храме, наконец, воцарилась положенная тишина. Храмовник и Сёстры в оцепенении смотрели, как кровь стекает с каменной плиты на мраморный пол.
  
  - Низшее существо, - проронил Роберт, возвращая "Рем" в кобуру. - Слабые порождения Тьмы захватывают тела, потому что не способны создать себе свой собственный человеческий облик. Но, даже заполучив тело, подражать людям они не умеют. Для этого необходимо извлечь воспоминания прежнего хозяина, а Низшие - слишком слабы для такого; они хуже диких зверей, и нападают на всех, в ком чувствуется присутствие духа. Чаще всего Низшие захватывают опустошённых животных, развивая их плоть до гигантских размеров, но и в таких созданиях нет пользы для Ордена. Низшие не расскажут нам ничего нового о сущности Тьмы.
  
  - Ангел предупреждал нас, что не стоит тратить время на пленение этого человека... - сказала Элиза, и сразу, с запинкой, поспешила поправить себя. - Н-на пленение Пустого... Но Отец Себастьян настоял, чтобы мы всё-таки надели ошейник.
  
   Храмовник затравленно глянул на девушку, но ненадолго, всё внимание его теперь было приковано к Китчу.
  
  - Я не виню вас в том, что вы не знаете всех нюансов классификации чудовищ, - ответил Роберт. - Работа Церкви Незнающих заключается в том, чтобы проводить ритуалы очищения усопших и врачевать скорбящие души живых, а не в том, чтобы сражаться с ожившей Тьмой.
  
   Эту фразу Китч произнёс с особым нажимом, чем заставил храмовника виновато отвести взгляд. Впрочем, тайны святого Отца сейчас были Роберту совершенно не интересны.
  
  - Где человек в золотых доспехах? Я пришёл в храм за ним.
  
  - Ангел Совершенной? - с трепетом переспросила Элиза.
  
  - Если Сестре так будет угодно...
  
  - Мы заперли дверь, когда он спустился в склеп. Из подземелий доносились ужасные звуки. Должно быть среди мёртвых ещё бродят Пустые. Услышав стоны и крики, мы очень перепугались... Утром дверь в склеп была как раз отворена, и один из Пустых сумел выбраться в храм. Пока отец Себастьян и Лютеция пытались его удержать, я сообщила в полицию, но Ангел появился гораздо быстрее: он уже стоял на пороге, стоило мне закончить звонок. Сама Совершенная в трудный час послала к нам избавителя!
  
  - Элиза, ты несёшь ересь! - зашипел на неё Себастьян. Девушка робко отошла за свою наставницу Лютецию. Тем временем храмовник попытался вкрадчиво обратиться к стрелку:
  
  - Простите её, она очарована этим самозванцем в золочёных доспехах, кем бы он ни был. Если хотите знать моё мнение, то я ему сразу не поверил!
  
  - И тем не менее звали его "Ангелом" и свободно пропустили в храмовый склеп, - стрелок поставил саквояж на алтарь, открыл его и начал раскладывать детали оружия. Вскоре под светом цветных витражей был готов арбалет. К тетиве при помощи специального механизма подавались стрелы с зазубренными наконечниками. Каждая стрела была заряжена ампулой с серебристой пузырящейся жидкостью. Китч выщелкнул из контейнера на поясе шарик светло-голубого оттенка и вставил его в рукоять арбалета.
  
  - Чья это душа? - заинтересовалась Элиза.
  
  - В болтах фриз, а подпитывает его - энергия полярной лисы, - коротко объяснил Роберт. - Сейчас я отправляюсь за тем, кто именует себя стражем Ордена, но Магистры отдали приказ задержать вашего "Ангела".
  
   Пока Элиза пыталась осмыслить услышанное, стрелок подошёл к дверям склепа. Отец Себастьян услужливо вставил свой медальон в углубление на левом створе, чем запустил старинный механизм отпирания дверей. Гранитные плиты с грузным скрежетом сдвинулись, медленно расползлись в стороны, и перед Китчем раскрылась сумрачная пасть могильного склепа. Лампы внизу работали плохо. Последние ступени лестницы терялись в мерцании, пахло серой и аммиаком. Китч недовольно скривился: в такой темноте ему оставалось надеться только на глазные имплантаты.
  
   Сжимая арбалет в одной руке, и приготовленный к стрельбе "Рем" в другой, стрелок начал спускаться по лестнице. Под подошвами зачавкали нечистоты.
  
  - Почему в городе хрустальных фонтанов и бабьих духов я вечно ковыряюсь в грязи? - проворчал Роберт. В тот же миг дверь за ним со скрежетом затворилась. Отец Себастьян не стал рисковать, вдруг ещё кто-нибудь из оживших покойников выберется на поверхность?
  
  - Совершенная с вами... - то ли напутствовал его, то ли выругался на храмовника Китч.
  
   Своды склепа подпирались колоннами, собранными из крупнокалиберных гильз. Внутри стен расположились могильные ниши, закрытые плитами. В золотистом сиянии имплантов Китч обратил внимание на плавающие в грязной воде предметы: обломки деревянных гробов, рваное тряпьё и тела - многие с отсечёнными головами или пробитой навылет грудью. Он подхватил за волосы одну из голов и вытянул её из сточной воды. Глаза были чёрные как два отполированных оникса.
  
  - Пустые... - констатировал Китч и, отшвырнув голову прочь, двинулся в глубину склепа. Некогда было рассматривать даты или читать эпитафии на могилах, но, когда на пути стрелка начали попадаться разбитые изнутри саркофаги, он задержался. Расколоты были только плиты за нынешний год. Тьма потревожила свежие захоронения.
  
  - Неудивительно, старыми телами она не интересуется, - сказал сам себе Китч и приподнял с одного гроба крышку. - Но почему они восстали? Обряд очищения проводится ещё до похорон.
  
   Осмотрев пустой гроб, Роберт заметил за колоннадой притаившийся силуэт. Подойдя ближе, он остановился над детским трупом. Мальчик как будто прятался там, одетый в дорогой камзол с бисерной вышивкой, парчовые штаны и жилет. Страх застыл на маленьком мёртвом лице, а в груди чернел провал с обломками рёбер. Телом ребёнка, без сомнений, завладело порождение Тьмы, но это существо вполне понимало, что его хотят уничтожить, и пыталось спастись, затаиться, потому что не могло противостоять никому, в столь хрупкой оболочке.
  
  - А ты был не из Низших... - Роберт закрыл красные глаза ребёнка. - И рука у этого "избавителя" вовсе не дрогнет.
  
   За ближайшей каменной стеной послышался ритмичный стук, как будто кто-то ударял молотом-ручником(4)* по кузнечной наковальне. Стук приближался, нарастал, становился отчётливее. Китч подошёл к стене, прислонил ухо... и еле успел отскочить!
  
  - Дьявол! - выругался он, когда каменная кладка стены разлетелась от внутреннего удара. Из пролома вывалился клубок металлических щупалец. Раненый зверь, с тремя головами, поднялся на лапы и хотел прыгнуть обратно в дыру, но его отбросило сдвоенным ударом мечей, и ещё одна голова отлетела от изогнутой шеи. Извиваясь подобно угрю, Гидра вцепилась в вышедшего на неё рыцаря. Золотой панцирь выдержал, мечник смог отбросить чудовище в грязную воду, и клинками двух гладиусов отразил хлёсткие удары лап. Движения его были предельно точны и разящи, иначе он давно бы попал под выпады семи гибких шей, саблевидных когтей, или одной из двух уцелевших крокодиловых морд.
  
   Заблокировав зубастую пасть одним гладиусом, вторым он нанёс удар под челюсть чудовища. Наконечник пробил металлический череп Гидры, и острие вышло над самой макушкой. Голубое сияние в глазах твари постепенно угасло, и теперь осталась только последняя голова.
  
   Сообразив, чем ей грозит драка с рыцарем, Гидра попыталась сбежать. Она вёртко развернулась на месте и хлестнула мечника ребристым хвостом. Виляя среди колонн, тварь бросилась в глубину склепа, где могла попытаться спрятаться в темноте, а затем выждать момент для нового нападения.
  
   Но тут перед ней возник стрелок с заряженным арбалетом. Спусковой механизм загудел, выпуская все пять заряженных фризом стрел, три из которых пробили металлическую чешую на груди монстра, и раны тут же вспухли шапками белого инея. Сталь потеряла свою эластичность и стала не прочней скорлупы. Один из выстрелов Роберта нарочно угодил в воду, и лапы чудовища были скованны льдом. Последняя, пятая стрела, угодила точно в голову монстра, и из широкой крокодиловой пасти вырвалась струя дыма, будто Гидра перед смертью превратилась в дракона.
  
   С хрустом инея во всём коченеющем теле, монстр ещё пытался дотянуться зубами до Китча. Челюсти замерли всего в дюйме от лица стража. Крокодилья морда оказалась так близко, что стрелок смог рассмотреть на чешуйках клеймо в виде молнии, заключённой в правильный круг. Роберт навёл револьвер для последнего выстрела, но его опередили. С противным звоном металла, фигура Гидры разлетелась на сотни осколков - финальный удар нанёс зашедший со спины чудовища мечник. Два гладиуса вонзились в гребнистую спину, и за секунду развалили Гидру на крупные куски льда. Теперь стало видно, что тело монстра состояло из шестерней, гибкой проводки и корпулита. Гидра рассыпалась, словно ледяная скульптура, а её дымящиеся останки остались лежать у ног победителя.
  
   Китч отметил, что рыцарю было не больше двадцати лет: благородное лицо, не тронутый щетиной подбородок, резкие скулы, прямая линия бровей. Всё в его облике было каким-то строгим и правильным, без малейшего изъяна: ни родинки, ни застарелого шрама или хотя бы царапины. Глаза орехового цвета со сдержанным любопытством смотрел на Китча. Длинные каштановые волосы были стянуты в тугой хвост на затылке, но несколько свободных прядей упало на лоб.
  
   Однако больше внешности самозванца, Китча заинтересовала модель его устаревших доспехов. Это была броня мечника Совершенной, золотой блеск которой придавал особый сплав меди. Покрытие местами побилось и открыло взгляду тусклую стальную основу. Роберт вспомнил, что ещё лет двадцать назад, такой набор доспехов применялся в Ордене Совершенной для церемонии посвящения в стражи. С тех пор золотую броню можно было увидеть только на парадах, агитационных плакатах, а также на иллюстрациях к религиозным трактатам Незнающих.
  
   С гибелью Первых, на Совершенную больше не работали люди с Даром Голоса. Теперь число стражей пополнялось из рекрутов с другими, более приземлёнными умениями и принципами.
  
   Весь комплект брони состоял из нагрудника, наплечников, плечевых щитков, наручей, набедренников и наголенников - словом, лжестраж с ног до головы был закован в металл. На фронте золочёного панциря рыцарь носил гравировку с распахнутым глазом и выемкой для души, хотя никакой сферы в энергоячейке сейчас не находилось.
  
  - Благодарю вас за оказанное содействие, государь. Хотя, признаться, в помощи я не нуждался, - поблагодарил юноша. - Спустившись вниз, мне повстречалось множество опустошённых. Расправиться с ними не составило труда, но тут из трещины в стене появилось это уродливое создание. Я не мог допустить, чтобы оно навредило людям снаружи, и решил уничтожить его прямо здесь, внутри склепа.
  
  - Трещина? - Китч всё ещё не опускал револьвера, арбалет был пустым. Одновременным движением рук мечник вложил оба гладиуса в ножны на поясе. Концы ножен пристёгивались к бёдрам дополнительными ремешками.
  
  - Всё верно, - он указал на затопившие склеп нечистоты. - Трещина образовалась как раз на месте канализационный трубы. Должно быть, уничтоженное нами создание, и стало причиной потопа. Я покажу вам...
  
   Он развернулся, и с плеском шагов прошёл через пролом. Китч слегка притормозил, чтобы подобрать несколько клеймённых чешуек, и только после этого отправился узнавать, как Гидра проникла в подземелье.
  
   На одной из стен склепа действительно нашлась крупная трещина, через которую была хорошо видна раскуроченная труба. Из неё до сих пор вытекала вода, но самым примечательным было не это, а то, что прямо за разорванной трубой пролегал тоннель с железобетонными стенами, проводкой под потолком, и трафаретными указателями на поворотах.
  
  - Линия Последней Надежды - ЛПН. Гидра пришла в склеп, из старых оборонительных сооружений, а трубы помешали ей проникнуть под храм, - оглядел дальнейший путь Роберт.
  
  - "Aut viam inveniam, aut faciam" - Или найду дорогу, или проложу её сам, - процитировал мечник. Стрелок с любопытством оглянулся на парня.
  
  - Ты знаешь латынь?.. В любом случае, на ЛПН мы спускаться не будем - себе дороже... - решил он, а потом, будто невзначай, уточнил. - Как, говоришь, тебя зовут?
  
  - Айвэн. Меня зовут Айвэн, государь, - представился мечник, хотя даже не попытался подать ему руки для приветствия. - Я в городе недавно, и выполняю здесь миссию стража.
  
   Он соблюдал дистанцию. Внешнее спокойствие и деликатность вполне могли оказаться только актёрской игрой, целью которой было скрыть внутреннее напряжение. Пока что он разговаривал с Робертом как со случайным свидетелем.
  - Вообще-то я пришёл за тобой, - сообщил Китч, не выпуская из руки револьвера. - В этом склепе есть только один страж Совершенной... и это явно не ты.
  
   Правильное лицо юноши не выразило никакого удивления, скорее некоторую заинтересованность в своём новом знакомом. Поза рыцаря немного расслабилась, Айвэн позволил себе улыбнуться.
  
  - Неужели? Действительно, вы ведёте себя не как обычный головорез, хотя поначалу я принял вас за очередного наёмника. Люди в львиных масках начали охоту за мной, стоило мне появиться на окраинах города. Этим бандитам не свойственны понятия чести. Если бы они пробрались в храм, то, без сомнения, убили бы всех ненужных свидетелей. А значит Элиза, Лютеция и Отец Себастьян находились в опасности.
  
   Казалось, Айвэн был одновременно и разочарован, и рад возможности не обнажать мечи против Китча. Стрелок понял, что в дальнюю часть склепа его заманили не только, чтобы показать трещину, но и по-тихому разобраться с "бандитом".
  
   Столь эффективная военная хитрость вызвала одобрение стрелка. Он достал медальон и продемонстрировал его взгляду юноши. Мечник не мог не узнать символа открытого глаза, который носил на своих же доспехах.
  
  - Не стоит удивляться, что наёмники открыли охоту за твоей башкой, - начал Роберт. - Ты влез в дела, которые приносят им стабильный доход. Уничтожение низших существ - не слишком сложное дело, решить которое способна любая груда накаченных мышц. Орден изредка прибегает к услугам наймитов, когда ему не хватает нужных людей на местах... Только ты не учёл одного: за наёмниками Нибелунга стоят криминальные семьи Отверженных. Не надо дразнить бешенных псов... Я удивлён, что ты вообще всё ещё дышишь.
  
  - "Homines quo plura habent, eo cupiunt ampliora" - Чем больше люди имеют, тем больше желают иметь... Иногда мне удаётся договориться с людьми, даже с теми, кто пришёл за моей жизнью, - ответил Айвэн, и стрелок сразу вспомнил о его даре голоса.
  
  - По слухам, ты можешь убеждать людей в чём угодно, даже контролировать их - это очень опасный дар, мальчик.
  
  - Я использую свой дар во благо.
  
   Напряжение вернулось к лжестражу. Руки в латных перчатках качнулись к ножнам с клинками, а в глазах Айвэна промелькнул расчётливый блеск.
  
  - Например, ты без зазрений совести грабишь музеи, - напомнил Китч. - Полторы сотни оглушённых смотрителей, вместе с приехавшими по вызову полицейскими, свободная дорога до главного зала, где ты разбиваешь витрину и... ничего не берёшь. Знаешь, такое нельзя назвать полноценным ограблением, но и на благородный поступок не тянет.
  
  - Никто не пострадал... - опустил глаза Айвэн, и лицо его потемнело от неожиданной злости. Это очень не понравилось Китчу. Он словно оказался рядом с готовым наброситься хищником.
  
  - Мне нужен этот клинок. Горожане называют его "Мечом Нибелунга", но это моя собственность, которую отняли, пока я... пока я отсутствовал.
  
   Объяснения Айвэна выглядели очень туманно, да и говорил он с трудом владея собой. На лбу вздулись вены, руки сжались в два кулака, будто он всё пытался что-то вспомнить, но никак не удавалось.
  
  - Я лишь желал вернуть принадлежащее мне по праву! - вскинул он на Роберта острый взгляд, но внезапная агрессия мечника также быстро угасла.
  
  - Мне нужен этот меч. Он принадлежит только мне. Другие люди не понимают зачем забрали его. Для них Клинок Света - это только символ могущества своего торгового клана. Но мечи куются не за тем, чтобы они лежали под музейным стеклом, и тешили чью-то гордыню.
  
   Взгляд Айвэна затуманился, будто он снова мысленно перенёсся в Хрустальную Пирамиду, к своему мечу, и даже в полумраке склепа Роберт заметил, что парень слегка не в себе.
  
  - Вот что, пойдёшь со мной "Айвэн", "Ангел", "Золотой Рыцарь", или как там тебя ещё называют. Ты задержан Орденом Совершенной, до выяснения всех обстоятельств. Меня зовут Роберт Китч, и мне приказано доставить тебя в Сияние, где Магистры решат, кто ты такой и чего на самом деле добиваешься в нашей стране. Зодиаку виднее, как поступить дальше.
  
   Страж ожидал бурной реакции, неподчинения, но Айвэн слушал его не шелохнувшись.
  
  - Наручников я с собой не таскаю, так что пойдёшь без "браслетов", - указал Китч стволом револьвера в сторону выхода. - Но, если надумаешь сбежать, заставлю тебя топать до самого Сияния, с прострелянными коленями.
  
  - Моё решение идти с вами - полностью добровольное. "Leve fit, quod bene fertur onus" - груз становится лёгким, когда несешь его с покорностью, - юноша отвечал так, будто в предложении Китча не было ничего угрожающего, и он равнодушен к аресту и к новому повороту в своей судьбе. Даже упоминание Зодиака его не испугало. Казалось, что он был способен лишь на два состояния: сердечное благородство и пламенный гнев. Между этими чувствами не хватало какого-то важного, переключателя - замешательства, робости, подозрительности, удивления - всего того, что свойственного обычным людям.
  
  - Мне выгодно вам подчиниться. Я должен побывать в Капитолий и встретиться с Совершенной.
  
  - Губа не дура. Метишь в Узревшие?.. Впрочем, нужно ли удивляться желанию того, кто напялил на себя золотые штаны и разбрасывается фразочками на латыни... Давай, двигай к выходу. Нам с тобой ещё долго терпеть компанию друг друга.
  
  *******
  
   Отец Себастьян ждал возвращения стрелка, крепко прижав ухо к запертым створам склепа. Камень под его щекой успел нагреться, но понять, что же происходило в подвале, храмовник не мог. Тяжёлая гранитная дверь не пропускала на поверхность ни единого звука. Святой Отец даже не расслышал поднимающихся шагов - и, когда с внутренней стороны дёрнули за рычаг, а дверь начала открываться, он чуть не провалился между подавшихся створ.
  
   Первым в зал вошёл уставший, а оттого ещё более мрачный Китч. Он сразу направился к алтарю, чтобы разобрать арбалет и уложить оружие в саквояж. Следом за Робертом поднялся мечник в золочёных доспехах.
  
  - Ангел! - радостно воскликнула Элиза и подбежала к рыцарю, мимо пытавшейся удержать её Сестры Лютеции. - Вы целы!.. О Свет, как же я рада, что вы не погибли в схватке с Пустыми! Достаточно увидеть одно такое чудовище, чтобы до конца жизни просыпаться от ночных кошмаров!
  
   Айвэн встретил Элизу почтительным поклоном. Китчу некогда было любоваться на девчонку, влюблённую в своего золотого защитника. Он вернулся к Отцу Себастьяну, твёрдо взял его за плечо и отвёл в сторону.
  
  - Почему для опустошённых не был проведён ритуал очищения? Выкладывать вокруг тел красные сферы или зашивать их в грудину покойника - это ваша прямая обязанность. Тело должно пролежать в таком состоянии не менее трёх дней, чтобы Тьма навсегда потеряла к нему интерес. Мне ли учить тебя ритуалам?
  
  - Что это за поклёп! В храме Святоспасения никогда не пренебрегали своими обязанностями! - мужчина с возмущением старался выдернуть руку из хватки Китча.
  
  - Не лги мне, - уверенно сказал Роберт. - Твои мёртвые в склепе восстали, а всё из-за несоблюдения правил. Там не одно и не два тела купается в нечистотах, а с полсотни оживших - полсотни вскрытых могил и гробов! Даже в глухих деревнях церковники относятся к своему делу лучше. Так отвечай мне, почему ты позволил Тьме расхаживать по Нибелунгу?
  
  - Да какое вам дело до наших ритуалов! - начал злиться храмовник. Китч ещё сильнее притянул его за мантию и посмотрел прямо в испуганные глаза.
  
  - Мне?.. Сейчас ты говоришь с Орденом, достопочтимый. Как считаешь, Ордену есть дело до Тьмы?
  
   После таких сильных слов отец Себастьян сразу сник и его желание сопротивляться угасло.
  
  - Хорошо же, я расскажу... - сглотнул он, но тут встрепенулся и снова пошёл в наступление. - Это всё ваша вина, вина стражей! - отцепил он от себя руку Китча. - Если бы вы вовремя занялись похитителями душ, у нас не было столько работы!
  
  - Подробнее, - велел Роберт.
  
  - Подробнее?! Больше сотни опустошённых за месяц - вот вам подробности! У нас нет такого количества сфер, чтобы вовремя провести обряд очищения для всех! Бургомистру и торговым домам выгоднее скрывать правду. Власти торопят нас с захоронением, да ещё требуют, чтобы прежде простолюдинов очищались тела важных людей!..
  
   Отец Себастьян выкрикнул это в запальчивости, а когда спохватился, то сконфуженно замолчал.
  
  - Важных людей? Говори мне яснее, иначе место храмовника тебе улыбнётся. Орден и Церковь Незнающих умеют находить общий язык, когда нужно.
  
  - Без вас знаю! - перешёл на злой шёпот Отец Себастьян. - Но в делах моих грех невеликий. Из сотни опустошённых, что поступили к нам на захоронение, примерно четверть - члены торгового клана Солар. Матрона сделала щедрое пожертвование нашему храму, чтобы над всеми усопшими её рода был проведён самый эффективный ритуал очищения.
  
  - Двадцать пять опустошённых из дома Солар? Готов побиться об заклад, что в одном клане Знающих, столько Пустых за месяц не наберётся. Выходит, что в этот список были добавлены тела простонародья... Зачем?
  
  - У меня есть одно предположение... - перешёл на доверительный шёпот храмовник. - Я думаю, что среди них был один Неизвестный Наследник - и, кажется, я знаю, кто именно.
  
   Святой отец запустил пальцы в кошелёк на поясе мантии, и достал оттуда необычного вида перстень. В центре серебряной оправы сверкал изумруд, внутри камня пульсировало синее пламя. Украшение сверкало столь сильно, что даже Айвэн оторвался от разговора с Элизой, чтобы издали посмотреть на кольцо.
  
  - Душа огненного леопарда - исчезающий вид животного, - вспомнил Китч один из тысяч заученных на память цветов.
  
  - Уникальное украшение, - согласился храмовник, залюбовавшись находкой. - Мне велено вернуть его дому Солар. Перстень принадлежал одному молодому человеку. Для него ритуал был проведён в полном объёме и по всем правилам. Среди восставших, хвала Совершенной, не оказалось потомка Матроны.
  
  - Она скрывает своё истинное дитя среди двенадцати Неизвестных Наследников, - Китч взял перстень в руки и внимательно присмотрелся к игре внутреннего света на гранях. - Никому не известно, кто займёт место во главе торгового клана Солар, и получит весь нажитый капитал. Это сделано, чтобы сохранить от покушений Отверженных настоящего ребёнка Матроны. Впрочем, распущенны слухи, будто Матрона и вовсе бездетна. Тогда среди двенадцати Неизвестных - нет явного фаворита. По завещанию богатство унаследует тот, кто лучше всех справится с контрактами клана. Каждый из Неизвестных старается выделиться, проворачивает рискованные сделки, заключает союзы, борется с конкурентами. Неудивительно, что один из них вляпался в неприятности, из-за которых был опустошён. Солар хотели скрыть пустой труп среди ряженых, не вызывая никаких подозрений. Однако вопрос остаётся открытым - зачем?
  
  - Расследование вести не мне. Я не страж как вы или Ангел... - развёл руками Отец Себастьян. Китч повернулся к юноше, что как раз заканчивал беседу с Элизой. Девушка передала ему небольшой подарок, принесённый из храмовой ризницы - заношенное пальто, чёрного цвета, с высоким воротником. Пока мечник был в склепе, Сестра позаботилась, чтобы его золотые доспехи не слишком привлекали внимание на улице.
  
  - Он не страж, и это не наше расследование, - в задумчивости сказал Роберт. Храмовник ошарашенно уставился на него, но Китч уже отошёл к своему арестанту. - Идём, Ромео, пора отчаливать от Джульетты.
  
  - Вы что, уже уходите? - встрепенулась Элиза. - Но ведь Ангел мог бы остаться в храме... разве это плохо, сестра Лютеция? - она обернулась к наставнице, которая явно была недовольна общением своей подопечной с человеком противоположного пола.
  
  - Исключено. Он не адепт Церкви Незнающих... насколько я понимаю, он даже не страж.
  
  - Не страж? - удивилась Элиза, однако чувства в её глазах не угасли. - Всё равно, путь ангела озаряется Светом самой Совершенной! Мы могли бы...
  
  - Нет, - Китч оборвал девушку, пока её воображение не создало привлекательную картину проживания "Ангела" в храме. - Мы вынуждены оставить вас, Сёстры. Нас ждут неотложные дела в Капитолии. Если Свет будет милостив и пожелает озарить мой собственный, скромный путь, то мы прибудем в столицу не позднее, чем через несколько дней.
  
  - Вы увидите Совершенную?! - благоговейно выдохнула Элиза. - О, если это случится, пожалуйста, передайте ей, что я помню о Клятве Двадцать Пятого Года, но прошу дать отпущение моей наставнице - Сестре Лютеции! Две недели назад умерла её мать, а о маленьком брате совсем некому позаботиться, и я прошу...
  
  - Хватит! - одёрнула её Лютеция. Отец Себастьян тоже подошёл ближе:
  
  - Элиза, у нас много дел. Нам нужно готовиться ко дню Первоявления. Ты же помнишь? Уже скоро...
  
   В его строгом присутствии молодая Сестра была вынуждена замолчать.
  
   Айвэн ободряюще улыбнулся Элизе, после чего отпустил её руку.
  
  - Благодарю вас за помощь, и смею надеяться, что мы ещё непременно увидимся.
  
   После этого он отправился под опекой своего конвоира к выходу из храма войны.
  
  - Какая добрая, искренняя и чудесная девушка, - на ходу улыбался своим мыслям мечник. - Знаете, она так переживала за мою судьбу, когда я объявил о намеренье спуститься в склеп к порождениям Тьмы. Только я не понял, о чём она попросила?.. Что это за "Клятва Двадцать Пятого Года"?
  
  - Лучше не привязывайся к этой девчонке, - посоветовал Роберт, скорее шагая к двери. - Жизнь Сестёр Света чересчур коротка. В возрасте двадцати пяти лет они добровольно жертвуют душу Церкви Незнающих - это расплата за их содержание. Большинство из них попадает в услужение храму из детских приютов.
  
  - Как же так?.. - нахмурился Айвэн. - Добровольное опустошение?
  
  - А ты не задумывался, почему рядом с молодой Сестрой всегда находится более старшая? Лютеция готовит Элизу к последнему шагу - пожертвованию души, потому что сама скоро расстанется с ней, и окажется во стекле - благородный и весьма уважаемый поступок в Истэрии. Двадцать пять лет - это тот самый возраст, когда душа находится в расцвете сил, а после этого начинает тускнеть. Отданные добровольно чистые души - гораздо мощнее и стабильнее нелегально-изъятых. Только церковные сферы годятся для качественного обряда очищения умерших. Без энергии души в тела опустошённых вселяется Тьма. Элиза пройдёт экстракцию через семь лет жизни при храме. Её душа очень нужна Совершенной.
  
  - Значит, она попросила об отпущении для наставницы, потому что не хочет её физической смерти. У Лютеции остался маленький брат... - вспомнил Айвэн.
  
  - Не все Сёстры были когда-то сиротами. Многие оказываются при церквях из-за обнищания родителей. У нас в стране хватает префектур, в которых до сих пор не могут встать на ноги после войны. Целомудренная жизнь в достатке и уважении - взамен на душу. Разве в этом нет справедливости?
  
  - Нет, - отрезал Айвэн. - "Sol lucet omnibus" - Солнце светит для всех. Я не вижу причины, по которой человек обязан отдавать свою жизнь ради спасения мёртвых.
  
   Китч не стал втягиваться в религиозные споры. Он как раз добрался до выхода и толкнул покосившуюся дверь. Но вместо того, чтобы выйти на улицу, стрелок остановился на самом пороге.
  
   На ступеньках крыльца сидела рослая, иссиня-чёрная пантера. Она не сводила крупных жёлтых глаз с человека перед собой. Большая часть тела хищницы была укрыта броне-пластинами, синего цвета, на передней лапе имелся номер: "П-744", а на загривке - короб с автоматической фотокамерой. Животное явно принадлежало полиции Нибелунга, и в этом стрелок смог убедиться буквально через мгновение.
  
  - Кого ты там поймала, Эсмеральда? - прозвучал хриплый голос, больше похожий на шорох гравия. Рядом с пантерой появился человек в застёгнутой наглухо долгополой шинели. На груди полицейского висела инсигния с отчеканенным орлом, лицо испещрили мелкие оспинки, а серые глаза недружелюбно сверкнули на задержанных. Увидев, кто стоит перед ним, полицейский расплылся в улыбке, достойной оскала акулы.
  
  - Валентин Герра, - представился офицер сухим тоном. - Следственное отделение полиции Нибелунга. Вы арестованы, оба.
  
  

Глава 9

  Тайна ржавого ключа
  
   Полицейское Управление Нибелунга располагалось в старинном здании, напоминающем сверху заглавную букву "П". Первый этаж почти врос в землю, хотя дом был по-прежнему прочен, со стенами толщиной в добрых полтора метра, зарешёченными окнами и чугунной оградой между корпусов. Благодаря ограде, Управление замыкалось в правильный прямоугольник. Во внутреннем дворе без умолку трещали механические двигатели, через ворота то и дело въезжали и выезжали многоосные экипажи, рассчитанные на целую следственную группу.
  
   Китча и Айвэна привезли как раз в одном из таких самоходов, после чего сразу провели в кабинет, где кроме двух массивных деревянных столов и стульев, расставленных вдоль тёмно-зелёных стен, имелся только несгораемый сейф, да пара полок. Стрелок позволил себя разоружить и отдал на проверку жетон с Недремлющим Оком. Айвэн по примеру Китча не стал сопротивляться, отстегнул мечи вместе с ножнами, а остальные доспехи снимать не заставили. Обыск проводил тот самый командир штурмовиков, который не дал Роберту пройти через оцепление перед воротами храма.
  
   Чуть позже он сел за один из столов, где даже пишущая машинка по сравнению с его массивной фигурой выглядела жалкой коробкой печения. Предложив арестантам взять стулья, за вторым столом разместился Герра. Наручников на Роберта и его подопечного не надели, так как личность стражей, хоть и не была установлена, но потенциально причисляла их к Ордену Совершенной.
  
   Перед началом разговора повисла умышленно-неуютная пауза. Герра внимательно изучал сидевшую перед ним парочку.
  
  - Итак, стражи... - произнёс он скрежещущим голосом, в котором, казалось, не было ни одного сочного звука. При слове "стражи", громила за соседним столом усмехнулся, но не стал отвлекаться от разборки своего револьвера. На штурмовике по-прежнему висели массивные наплечники боевого костюма, хотя всю остальную часть снаряжения он сдал в арсенал по возвращению с задания. Таким образом, возле Китча сидело два почти что обычных полицейских, в одинаковой синей форме, но от этого их различия были ещё более явными. Валентин Герра - худой и высокий, с благородной осанкой - человек явно из сословия Знающих. Штурмовик издали напоминал быка, неизвестно зачем решившего передвигаться на задних конечностях. Главный следователь пережил тяжёлую форму оспы, отчего на его угрюмом лице осталось множество мелких рытвинок. Круглая физиономия штурмовика румянилась здоровой энергией, и даже лысина задорно блестела от пота.
  
  - Имя, род деятельности, цель вашего пребывания в Нибелунге? - начал сыпать вопросами следователь, одновременно заполняя протокол задержания.
  
  - Роберт Китч. Стрелок Ордена Совершенной. Страж. Я выполняю задание по сопровождению арестованного в столицу, - кивнул в сторону мечника Роберт.
  
  - Мы проверили номер вашего медальона. Капитолий Ордена, с несвойственной ему расторопностью, подтвердил, что жетон настоящий, и вы действительно находитесь в числе штатных сотрудников. Это означает, что все дальнейшие разбирательства на счёт преступлений этого юноши, переходят под юрисдикцию Ордена, в том числе и ограбление музея... Должен отметить, что стражи слишком часто стали совать нос в наши дела.
  
   В голосе полицейского промелькнуло плохо скрываемое раздражение. Пантера, смирно сидевшая в углу кабинета, широко зевнула, продемонстрировав людям огненно-красную пасть и внушительные клыки.
  
  - Вы говорите так, будто я далеко не первый страж, которого вам довелось видеть за последнее время... - заметил Роберт. Вынув из кармана пачку "Белого консула", он вопросительно посмотрел на полицейского, и Герра, кивком, разрешил ему закурить, но на сам вопрос не ответил.
  
  - За вашим задержанным числятся девятнадцать эпизодов нарушения закона. Кроме того, ему вменяется подстрекательство к бунту, сопротивление полиции, мошенничество, и проникновение в Хрустальную Пирамиду, в целях хищения дорогостоящего артефакта.
  
  - Как вы уже сказали, всё это теперь не ваше дело, - напомнил стрелок. Следователь с откровенной враждебностью уставился на него. По испещрённому оспинами лицу Герра пробежала мелкая судорога. Штурмовик за соседним столом издал неопределённый смешок, как будто знал отчего разъярился коллега.
  
  - Послушайте меня очень внимательно, Роберт Китч, - тихо, но оттого ещё более угрожающе, начал следователь. - Вы должны были заметить, что в Нибелунге, в отличии от многих других городов, нет даже намёка на разруху или анархию. Бургомистр тратит немалые средства на поддержание порядка, а полиция не отворачивается от проблем, как это бывает в других префектурах. Секрет спокойствия Нибелунга заключается всего в трёх вещах: справедливость, закон и наказание. Когда человека, к примеру, ограбят, он вопиет к справедливости. В поисках правосудия, он обратится к закону. Но наказание виновных он всегда оставит властям. Стражи Ордена тоже часто берутся наказывать, лишая жизни или отправляя в Казематы различного рода мерзавцев. Вы как снег на голову являетесь в город, требуете всестороннего содействия, а после своих операций оставляете только разруху и трупы... Что же, возможно это тоже вид справедливого приговора, но в моём городе, как и в любом другом месте, куда Орден направляет убийц, остаются жить люди - наши семьи и дети, которые будут задаваться вопросом: что же действительно ценно? То, что делает на службе отец, поддерживающий все три основы порядка, или же наделённый безграничной властью убийца?.. А может лучше дождаться пророка, который явится, сверкая золотыми доспехами, и каждому воздаст по заслугам?.. Порядок не терпит лживого заблуждения или сторонних вмешательств. Необдуманное своеволие - разрушает сам принцип совместного счастья. Живущие вместе люди должны держаться за гаранты спокойствия: полицию, правительство, уважение религиозных взглядов друг друга, и вот тогда, вставая утром с постели, мы будем уверены, что настал НОВЫЙ, а не ПОСЛЕДНИЙ день нашей жизни. Тот, кто отвергает привычный порядок и слепо мешает системе лишь потому, что не хочет жить по закону, тот подвергает опасности жизни других.
  
  - Всё что вы сказали - очень верно, государь полицейский, - согласился с ним Китч. - Но иногда среди людей возникают проблемы, для которых стандартные решения никуда не годятся: необычные преступники, с маниакальными наклонностями, гениальные аферисты, серийные убийцы... наконец, Тёмные существа и чудовища - всё это неотъемлемые части современных злодейств, против которых и должен бороться порядок... Только вот у законников это получается как-то не очень - числом больших жертв среди гражданских, которых вы поклялись защищать. На необычную проблему требуется нестандартный ответ. Орден может показаться вам излишне громкой конторой, приютившей под своей крышей отпетых головорезов, с которых стоит снять медальон, и они сами окажутся на одной доске со злодеями. И всё же, у каждого стража есть свой личный мотив работать ради правого дела. Кое-что роднит нас с полицейскими: можно носить знак Совершенной, но стоит присягнуть Тьме, и ты в тот же миг пойдёшь против закона, продашься. А можно и не иметь медальона, но всё равно быть готовым заступиться за ближних.
  
   Китч глянул в сторону слушавшего их разговор Айвэна. Ни тяжёлый взгляд штурмовика, ни гипнотизирующие глаза пантеры, ни подозрительность Валентина Герра не смутили самозваного стража.
  
  - Вы поставили в пример простое ограбление музея, а что скажите на счёт похищения душ? - развил свою теорию Китч. - Душа - необычный предмет, и люди, которые интересуются стеклянными сферами - непростые преступники, - они очень опасны, и порядку, о котором вы говорили, столь хитрые ублюдки не по зубам... Когда я ехал в Нибелунг, на механическом поезде мне повстречалась банда похитителей душ, во главе с человеком в клетчатом пиджаке. Его сопровождал металлический телохранитель - модель, собранная за океаном. Если бы на их пути оказался обычный служитель закона, поезд из Ямы пришлось бы встречать похоронной команде. Полицейские оберегают безопасность на улицах города, но стражи - это последнее, что отделят вас и ваши семьи от пособников Тьмы.
  
   Герра ничего не отвечал и задумчиво крутил в руках авторучку, которой до этого заполнял протокол. Воцарившуюся тишину нарушил низкий голос командира штурмовиков:
  
  - Вы сказали, человек в клетчатом? Точно видели именно этого типа в поезде на Нибелунг?
  
  - Да, Магнус, он именно так и сказал... - эхом повторил главный следователь. - Значит, вы приехали в Нибелунг не за ним?
  
  - Я здесь ради болтуна в золочённых доспехах, - стрелок указал большим пальцем на Айвэна. - Но мне интересны ваши сомнения. Раз моя личность подтверждена, могу я узнать подробности дела?
  
  - Ты упустил крупную рыбку, стрелок, - прогудел Магнус. - Мы около месяца охотимся за клетчатой тварью, а пару недель назад даже подумали, что дело в шляпе. Ты прав, в этом кабинете бывали до тебя стражи Ордена - двое. Женщина - низкорослая брюнетка: дорогая, холёная, фигурка что надо...
  
  - Это Камилла Райен - танцующий стрелок, - Роберт сразу понял о ком идёт речь. - А второй: высокий, смуглый, с обветренной кожей и выгоревшими до белизны волосами? Валерии Кузнецов - мечник, долго работал на юге.
  
  - Точно так, - кивнул Магнус. - Стрелок и мечник - настоящий отряд ликвидации. Они были здесь, расспрашивали о Хортоне - том самом похитителе душ, которого ты видел в поезде. Это он организовал серию убийств в Нибелунге с опустошением.
  
  - Дело вскрылось, когда на городском кладбище похоронили нескольких опустошённых. Спустя пару дней в них вселилась Тьма, - добавил Герра. - Только после уничтожения Пустых нам удалось обнаружить следы от экстракторов на телах. Все жертвы в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Первоначальной причиной смерти считалось тяжёлое алкогольное отравление. Мы даже нашли на складе одной из торговых семей партию с испорченным красным вином. Но, как выяснилось, это был ложный след, попутно бросавший тень на честное имя Знающих. В течении месяца люди продолжают исчезать в Нибелунге, а мы находим новые трупы с дырами от экстракторов. Впрочем, есть и задержанные, но это только рядовые бандиты, которые приблизительно описали своих главарей... пока всё.
  
   Герра открыл сейф, спрятанный за ящиками письменного стола, и вынул оттуда пухлую картонную папку. Пролистав несколько подшитых страниц, он протянул Китчу две чёрно-белые фотографии. С одного снимка смотрел клетчатый человек. Роберт узнал его небольшие усики, прилизанные волосы, и худое, по крысиному вытянутое лицо. На втором снимке он опознал женщину из пьяного купе, и в этой фотографии была одна особенная деталь.
  
  - У неё красные глаза.
  
  - Другого у нас нет. Этот снимок недавно сделала Эсмеральда - аппаратурой, установленной на каркасе, - Герра указал в сторону мирно сидевшей пантеры. - Небольшой дефект изображения не должен помешать опознанию.
  
  - Нет, дело совсем не в дефекте... Даже на чёрно-белых снимках глаза Тотемических существ отсвечивают ярко-красным оттенком. Высшие порождения Тьмы способны маскироваться под обычных людей, изменять цвет радужки - и, кроме того, они не боятся фонарей на энергии душ. Только фотокамера способна их разоблачить. Я видел эту женщину сегодня утром, и даже тогда она мне показалась чересчур подозрительной. Теперь, зная о её алой метке, манере поведения и речи, а также об этом... - Китч вынул из кармана кусочек колючей проволоки и положил его на стол перед следователем. - Я могу предположить, что это Похоть.
  
  - Что? - нахмурился Магнус, и от этого кожа на лбу у него собиралась в глубокие складки.
  
  - Порождения Тьмы воплотились из самых тёмных человеческих страстей и эмоций. Чем уродливее были поступки, совершённые на Великой Войне, тем страшнее материализовались создания. Их воплощения имели различные формы. Где-то тёмные существа использовали животных, вырастая до гигантских размеров, где-то в дело шли обломки старой военной техники, в которой ещё сохранились душевные отголоски экипажей, и даже насыщенная микробами грязь. Похоть впервые появилась в захваченном синими мундирами Герсе. Вам известна история этого места?..
  
  - Осквернённый город... о, Совершенная! - побледнел Магнус. Было странно видеть, как из этого крупного мужчины вместе с красками вытекает уверенность. Бывалый полицейский явно привык бороться с врагами из реального мира, а не с чем-то потусторонним. - Нордиф до сих пор не признал совершённых там преступлений против гражданских. Но мы то знаем, что произошло...
  
  - Я так и понял, что ты из Незнающих, - заговорщицки подмигнул здоровяку Роберт. Тот вяло улыбнулся в ответ, стараясь обрести прежнюю уверенность. - Странно наблюдать такой дуэт за одним делом. Твой коллега, - Китч кивнул в сторону следователя, - наверняка невысокого мнения о Совершенной и её стражах. Смею предположить, что государь следователь из благородных кровей?
  
  - Это так, - не стал отрицать Герра. - Но мы работаем вместе с Магнусом почти десять лет, и только дополняем друг друга. Он - верующий человек, и я с уважением отношусь к его взглядам, хотя не поддерживаю слепую религиозность. Магнус потратил много усилий, чтобы из бедной семьи достичь звания командира штурмового отряда - вот за что я уважаю его больше всего.
  
  - Стремление Незнающего стать полицейским - вполне понятно, - согласился стрелок. - Ну, а ваше? Почему вы снизошли до службы в полиции?.. Неужели торговый род обнищал?
  
  - Нет, - помрачнел Валентин. - Видите, - он указал на собственное обезображенное лицо, - десять лет назад в Нибелурнге свирепствовала ветряная чума. Заразе всё равно сколько у тебя денег, живёшь ли ты в богатом доме или ютишься в нищей развалюхе, веруешь ли в Совершенную или мнишь себя атеистом. Болезнь просто приходит и пожирает тебя: сначала снаружи, а потом и внутри. Когда впадаешь в отчаянье, когда готов принять свою смерть, лишь бы только не мучиться, сама душа начинает гнить заживо... В самый разгар эпидемии, когда улицы опустели, появилась она - женщина в прорезиненном платье. Если бы не медальон стражей у неё на груди, я бы спутал эту Змею с безумным порождением Тьмы. По крайней мере её методы были достойны того, чтобы считаться тёмным искусством. Перед тем как найти вакцину и спасти жителей города, она погубила немало человеческих жизней... в том числе и кое-кого из моей семьи.
  
   Валентин отдёрнул руку от золотого кольца, которое неосознанно крутил на пальце, пока говорил.
  
  - Но не это самое страшное, нет. Чума даёт шанс подготовится к смерти, проститься со своими родными, которые бьются в агонии. Но этот посланный Орденом медик относился к нам как... к недостойным существовать. Она будто бы и не спасала нас, а выбирала материал для своих опытов. Ценность человеческой жизни для неё ничего не значила. Однажды я разговаривал с ней, когда думал, что не дотяну до рассвета, и действительно, лучше бы я умер в ту ночь. В этой женщине не оказалось души, она оказалась Пустой.
  
  - Это Церебра, - ответил Китч, выдыхая струю сигаретного дыма. - Паршивая тварь - я согласен. Никогда бы не подписался работать с ней в одной группе. Её постоянно запирают в камерах Верхнего Каземата, но иногда достают, стряхивают пыль и отправляют на какое-нибудь безумное дело, например, спасение почти погибшего от чумы города... Должен сказать, что Нибелунг быстро восстановился.
  
  - Вы плохо знаете нашего бургомистра и восемь торговых семей, - с некоторым облегчением при смене темы, сказал полицейский. - Не прошло и двух лет, как Нибелунг восстал из забвения. Покупать товары с наших складов перестали бояться, капиталы Знающих выросли, а об эпидемии если и помнят, то вспоминать не хотят. Во время чумы происходили паршивые вещи: грабежи, поджоги, бунты внутри зон карантина. Появились продающие плацебо мошенники и банальные мародёры. Прежний порядок рухнул, в Нибелунге царствовал хаос, и я больше никогда не хочу увидеть свой город таким.
  
   Закончив с неприятными воспоминаниями, Валентин взглянул на задержанных с прежней прохладой.
  
  - В Нибелунге нет места убийцам, самозванцам и похитителям душ.
  
  - "Dura lex, sed lex" - Суров закон, но это закон, - изрёк Айвэн всем известное выражение.
  
  - Так вы возьметесь за поиски Хортона? - в свою очередь спросил Магнус. - Розыск клетчатого человека начали те, первые стражи. Две недели назад они приходили за материалами дела - но, если Хортон до сих пор жив, значит им не удалось ликвидировать банду. Стражи могли погибнуть, тогда в расследование добавляется много личного и для вас.
  
  - Вам не известна суть работы нашего Ордена, - сказал Китч без особых эмоций, только вот забыл стряхнуть пепел с почти прогоревшей сигареты. - Мы стареемся держаться подальше от... личного.
  
   Герра криво ухмыльнулся ему, по-видимому собираясь прокомментировать слова стража, но вдруг в углу кабинета заиграла мелодия грустного вальса. Музыка состояла из перезвона маленьких колокольчиков, спрятанных в корпусе деревянного ящика, с тремя рядами медных клавиш на передней панели. Пощёлкивая литерными рычагами, ящик отпечатал на желтоватом картоне свежее сообщение. Оно состояло из нескольких строк, выдавленных кругами, прямоугольниками и квадратами. Валентин протянул руку, чтобы выдернуть перфокарту, но ничего прочитать толком не смог.
  
  - Нужно бы заменить душу летучей мыши внутри монографа, - сказал он, разглядывая символы на картонке. - По-моему, эта рухлядь взбесилась и начала нести околесицу.
  
  - Хорошо, что в боевой каркас душ не вставляют, - отозвался Магнус, протянул руку и потрепал Эсмеральду между ушей. - А то бы наша девочка тоже взбесилась.
  
   Только теперь Айвэн заметил, что броня пантеры подключена несколькими гибкими контактами к груди хищницы. Эсмеральда подпитывала скрытую внутри каркаса аппаратуру энергией своего тела. Пантеры, волки, барсы, и другие крупные хищники выполняли роль разведчиков в городе, а также являлись эффективной боевой единицей при задержании преступников. Для такой роли годились только сильные звери. У обычных полицейских собак на боевой каркас не хватало души.
  
  - Сколько она проживёт? - спросил Айвэн, всё ещё глядя на Эсмеральду. В ответ пантера сверкнула на него жёлтыми плошками глаз.
  
  - П-744? - уточнил Герра. - Хм... ей около двух лет. Южных хищников завозят по специальному заказу Управления, через речные порты. В полицейской броне Эсмеральда прослужит ещё три года.
  
  - А сколько она могла бы прожить на воле?..
  
  - Лет двадцать, - подсказал Роберт.
  
  - Вы отняли у неё три четверти естественной жизни, зовёте по номеру "П-744", что, наверняка, является её официальным обозначением. Но, несмотря на формальности, вы также подарили ей имя. Людям не свойственно называть живое создание порядковым номером. Ваш железный каркас будет служить ещё долго. Когда Эсмеральда погибнет, вы наденете его на другого зверя, и металл выпьет новую жизнь, как бы верно животное вам не служило. И это будет повторяться опять и опять... Вам необходимо освободить Эсмеральду. Хотя бы сейчас осознать свою ошибку, и больше никогда не использовать души ради собственных целей. Жестокость к животному - равноценна жестокости к людям. Вы ведь боритесь с теми, кто крадёт души? Так почему же сами поступаете также?
  
   По мере того как Айвэн говорил, голос его становился внушительнее и крепче. Китч внимательно наблюдал за мальчишкой, ощущая в себе необъяснимое сострадание к Эсмеральде. Роберт мог поклясться, что в глазах защипало не от сигаретного дыма, а от нежданно охватившей его чувства печали... Он наскоро пересчитал людей в комнате: "Хватит ли четверых мужчин, чтобы Айвэн смог использовать свой дар голоса?"
  
  - Речь идёт о животном, а мы занимаемся расследованием кражи человеческих душ. Почти вся техника в Истэрии работает на стеклянных сферах. Или вы предлагаете... - начал Герра, но Айвэн не дослушал его, и разочарованно отвернулся от полицейского.
  
  - Что не так? - не понял следователь.
  
  - Парнишке не удалось заставить вас поступить так, как ему хочется, - рассмеялся стрелок с сигаретой в зубах. Герра несколько секунд смотрел как он веселится, а затем злобно проскрежетал:
  
  - А знаете, что? Катитесь-ка вы со своими фокусами к чертям собачьим!
  
   В сердцах он резко и размашисто подписал пропуск.
  
  - Мы сами справимся с расследованием похищения душ! Вся эта ваша философия на счёт "специального оружия Ордена" - яйца выеденного не стоит! Полиция Нибелунга - вот единственное, что отделяет обычных людей от опустошителей!
  
   Китч порывисто встал, так что сидевший за соседним столом Магнус напрягся, но стрелок только бесцеремонно выхватил из пальцев Герра перфокарту и заполненный пропуск.
  
  - Орден пошлёт других стражей, чтобы найти похитителей душ. Но до этого момента, вам лучше не встречаться с Хортоном лично, если не хотите получить новые трупы в своём Управлении. Тотемическое существо не стало бы связываться с обычной шайкой жадных до наживы воров. Хорошо подумайте перед тем, как запускать привычный механизм наказания.
  
   Он развернулся к двери, по пути стукнув Айвэна по золотому наплечнику.
  
  - Провожать нас не надо. Я знаю, где выдают конфискованное. Да хранит вас Совершенная, государи законники.
  
  *******
  
   Небо загустело фиолетовыми оттенками, а затем город высоких дворцов и каменных улиц погрузился в объятия ночи. Над головами людей рассыпались мириады созвездий, показался острый серп новой луны, но ровно в восемь часов вечера - ещё до того, как тьма прикоснулась к проспектам, а внезапный дождь лизнул витрины магазинов и баров, - на каждой городской улице, набережной или в парке, вспыхнули фонари. Испуская бледно-голубое сияние, лампы работали на лошадиных душах - этот свет был наиболее близок к чистому белому. Ради борьбы с Тьмой, человек пожертвовал многим. Пламя свечей, газовые фонари или другие способы освещения не могли отогнать монстров от городов и посёлков. И только ярчайший свет души не подпускал зло к вечерней праздности Нибелунга.
  
  "Всех ли чудовищ обжигают огни Совершенной? Как много вас ещё бродит под землёй, в канализациях, в самых потаённых уголках, где извечно царствует мрак? Как много отголосков безумия и тёмных желаний мы сделали явью, да ещё позволили вам прятаться среди нас, в нашем же человечьем обличии? Внутри тела сотканного из Тьмы, на двух ногах, с человеческими глазами - вам не страшен даже свет чистейшей души..."
  
   Китч думал так, глядя на ночные проспекты, проплывающие за окном таксомотора, и на распахнутые двери кинозалов, яркие вывески кабаре и афиши музыкальных салонов.
  "Да, в таких заведениях любила танцевать Камилла Райен... Чарующий всполох синего платья, нежное кружево, волна беспокойного шёлка, стук высоких каблуков по паркету, страстный ритм танца, запах разгорячённого женского тела с примесью аромата духов, отблеск серёжек из горного хрусталя на бархатной коже... помнишь ли ты меня?".
  
   Слишком много романтики на ночь глядя.
  
   С тихим ворчанием, Китч поудобнее подтянул на коленях бумажный пакет, где лежал тёплый каравай хлеба и кусок ветчины. Еду стрелок приобрёл в работавшей допоздна бакалее, хотя мысли об ужине, после всех сегодняшних дел, аппетита не разжигали.
  
   Он наклонился к окну экипажа, достал перфокарту, и под мелькающим светом улицы перечитал сообщение Ордена. Айвэн сидел рядом, зябко подняв воротник подаренного Элизой пальто. Сверкать золотом на каждом углу было не лучшей идеей, особенно теперь, когда мальчишку разыскивают нанятые Отверженными головорезы. Китч начал думать, что вытащить его из Нибелунга будет гораздо сложнее, чем планировалось вначале. Но именно об отъезде настойчиво говорил Орден в сообщении перфокарты, и затягивать с этим явно не стоило.
  
  - Должен тебя поблагодарить, - вдруг обратился он к мечнику. Айвэн искоса посмотрел на стрелка, тот продолжил. - Твоё присутствие развязало законником языки... разве ты не знал? Человек обладающий даром голоса, одним своим видом способен влиять на других, заставляя их говорить откровеннее. Это очень опасный и редкий талант, который за последние восемьдесят лет не встречался ни у кого.
  
  - Они не послушали меня. Та пантера умрёт, выпитая каркасом...
  
  - В любом случае таких животных обратно в лоно природы уже не вернёшь. Они отданы в услужение человеку, а жизнь людей гораздо важнее, чем судьба зверя... Лучше скажи, часто ли так бывает, что люди не подчиняются твоей воле?
  
   Китч спрашивал это, провожая взглядом студенток в чёрно-белых форменных платьях. Компания девушек направлялись в один из ночных кинотеатров, и стрелок не сводил глаз с миловидной блондинки, пока таксомотор не свернул за угол.
  
  - Я не могу сказать точно, как часто люди не слушаются меня... Всё зависит от того, что толпа думает обо мне, насколько агрессивно настроена, чего хочет. Иногда и десяти человек не хватает, чтобы голос сработал, а бывает, что и четверых - более чем достаточно. Я не могу также сказать, насколько большую толпу и как долго смогу контролировать. Всё зависит от того, как хорошо я привлекаю внимание людей.
  
  - Вот почему ты носишь золотые доспехи?.. Согласен, разговаривать с людьми, особенно с теми, кто хочет свернуть тебе шею, бывает непросто.
  
  - Взгляд сотен лиц - нелегко вынести... - ушёл в свои размышления Айвэн, вспоминая события, произошедшие с ним в Нибелунге. - Мы живём для людей, для их взглядов. От первого дня и до самой могилы, чужое суждение создаёт нашу личность. Человек не способен обойтись без подобных себе, без взгляда со стороны, иначе он обращается внутрь себя; но на этом начинается его собственное разрушение - отвержение общепринятых истин чувством собственной значимости. Даже умирая, мы стремимся остаться у всех на виду - в высоком надгробье, в склепе, в памятнике, или хотя бы строчкой на поминальной плите. Разве не для этого в тесноте кладбищ строят церкви с золочёными крышами? Почему мы так боимся забвения, и одновременно не можем выдержать чужой взгляд со стороны?
  
  - У тебя слишком мрачные мысли, - заметил Роберт. - Меня больше интересует не рассуждения о том, чего хотят помнить другие, а твоё собственное прошлое: кто ты и откуда? Почему взялся за дело, которое поручено вести стражам? Тебя никто не просил...
  
  - Вам когда-нибудь приходилось слышать легенды о драконах, Роберт Китч? - неожиданно прервал его Айвэн. - Истории, в которых крылатый монстр похищает принцессу, чтобы заточить её в башню, после чего красавицу спасает отважный рыцарь?
  
  - Доводилось. Но это только детские сказки.
  
  - Именно, и в детских сказках заложено воспитание. Зло всегда должно оставаться злом, и всегда должен найтись тот, кто будет его побеждать - герой, символ правильной жизни, - человек, который не пытается понять зло, не хочет с ним подружиться, не лелеет мечту стать ближе к дракону, а должен просто его уничтожить. В каждой легенде есть свой дракон - враг, препятствие, угроза любви, семье, дружбе, привычной и мирной жизни. Нельзя принимать зло, нельзя любить дракона - это неправильно, ведь стоит понять мотивы злодея, и мы становимся к нему сопричастны, а значит предаём гораздо больше, нежели приобретаем. "Cum vitia present, paccat qui recte facit" - Когда пороки процветают, страдает тот, кто честно живёт. Дракон зла должен быть уничтожен всегда, чтобы жизнь продолжилась в извечном круге.
  
  - В круге? - Роберт с интересом на него посмотрел. В свете вывесок, под пальто Айвэна сверкнул золочёный нагрудник, и мечник ответил:
  
  - Да, мысли о драконах, зле и вечном круге довлеют надо мной с тех самых пор, как я очнулся в пещере. Поверите ли вы мне, Роберт Китч, если я скажу вам, что не помню ничего из своего прошлого? Я проснулся в металлическом кубе странной конструкции. Мне потребовалось много времени, чтобы освободится и найти выход из гор. Это место не так далеко от Нибелунга. Может вы его знаете?
  
  - Возле Нибелунга не так много гор с пещерами... кажется, я знаю о каком месте ты говоришь. Его называют Келлак - естественные тоннели, скрытые в земных недрах.
  
  - Стоило мне открыть глаза и понять, что я заперт, мысли о невыполненном долге обрушились на меня вместе с отрывочными воспоминаниями, - продолжал Айвэн. - Я помню запах муки, тепло рук моей матери - женщины в простом платье крестьянки. В то же время перед глазами стоит роскошный бал в свете свечей, столы с деликатесами на фарфоровых блюдах, я сижу по правую руку от своего состоятельного отца. После этого я видел себя среди учеников строгой школы, где в тишине и скрипе металлических перьев постигались науки, кажется, анатомия. Audi, multa, loquere pauca.(5)* Моё взросление скрыто в тумане, и единственным ярким воспоминанием о зрелой жизни остаётся мысль о клинке: длинная фигурная рукоять с навершием в виде короны, золочёная гарда, рубин в крестовине, обоюдоострое лезвие. Я помню вес доверенного мне оружия, помню, как гудит кисть, когда наносишь им секущий удар. Мне кажется, что с этим клинком многое связанно. Я провёл с ним не один год, и теперь меч известен мне лучше, чем собственные отец или мать. Расспрашивая людей в Нибелунге, я узнал, что похожий клинок хранится в хрустальном музее. Но хотя меч выглядел точно также, на проверку он оказался всего лишь хорошей подделкой. Я почувствовал это, как только взял его в руку.
  
  - Вот значит почему ты ничего не украл из музея, - заключил Китч. - Говоришь, что ты человек без прошлого?..
  
   Он порылся в кармане кожаного плаща и вытащил блокнот Сигмунда. Пролистав его до страницы с рисунками, Китч показал Айвэну одно из изображений.
  
  - Может быть это освежит твою память?
  
  - Очень похоже на мой доспех, - мечник прищурился, рассматривая нарисованную фигуру в броне. - Но здесь есть шлем. Забрало напоминает врата.
  
  - Верно. Первые стражи с большой осторожностью относились к своему дару голоса, ибо их воле подчинялись целые города. И ты носишь золотые доспехи, мечтаешь заполучить их оружие, а также... - сделав паузу, Роберт несколько секунд пристально смотрел на мальчишку. - Ты называешь себя именем, которое принадлежало одному из основателей Ордена - Айвэн.
  
   Таксомотор затормозил возле кованного забора, и их беседа оборвалась. Расплатившись с водителем, Китч и Айвэн вышли на ночной тротуар. Перед стражами возвышался особняк в классическом стиле. Двухэтажный дом с барельефом и статуями в виде амуров, прятался в зарослях неухоженного сада. На улице светили яркие фонари, но ни в одном окне здания не было видно ни огонька. Окна особняка были наглухо закрыты портьерами изнутри, а снаружи помутнели от осенних дождей. Садовые дорожки занесло листвой, и по всем остальным признакам можно было судить, что в этом доме давно никто не живёт.
  
  - Дом номер двенадцать по улице Роз... - Китч достал из кармана ржавый ключ с шахматной ладьёй на кольце, затем окинул глазами Айвэна: на месте ли его клинки? Два гладиуса, как и положено, весели на поясе мечника. - Держи оружие под рукой. Когда войдём внутрь, потребуется осмотреться.
  
   Створы ворот были соединены между собой перекрученной цепью. Китч сбросил цепь, прошёл внутрь сада по шуршащей гравийной дорожке, миновал длинную галерею из цветочных кустов, и поднялся на широкое крыльцо дома. Пока он возился с замком, Айвэн рассматривал фасад здания.
  
  - Почему особняк так заброшен?
  
  - После ветряной чумы некоторые дома в Нибелунге остались пустыми, - Роберт старался провернуть ключ в заржавевшем замке. - По различным причинам их не продают и не сносят. Возможно где-то у этого дома есть законный хозяин, который не желает в нём жить, но обладает всеми правами собственника. Слуга Ордена отдал мне ключ. Так, наверняка, распорядился Мэтр Минор.
  
   Китч заканчивал фразу уже открыв дверь и переступая через порог. Просторный вестибюль особняка освещался только светом уличных фонарей, проникавшем через щели между закрытых портьер. Но и в столь скудном освещении было заметно, что стражи оказались в прекрасно обставленном жилище Знающих. Обилие ковров на паркете, зеркала и картины по стенам, зачехлённая мебель - по всему было заметно, что хозяева дома не поскупились на интерьер в стиле барокко. Приподняв край чехла с одного из высоких кресел, Китч убедился, что подлокотники выполнены из полированного красного дерева, а обивкой служило дорогое сукно тёмно-синей расцветки, с серебряными звездами. Всё внутри дома, от длинных книжных шкафов до бронзового канделябра, было дорогим, вычурным и могло легко вписаться в обстановку дворца... или какого-нибудь очень пустынного замка.
  
   После первых, приглушённых коврами, шагов, из-под ботинок стрелка поднялась и закрутилась густая пыль. Китч пощёлкал выключателем на стене, но дом был обесточен. Айвэн закрыл парадную дверь, и в вестибюле сразу стало темнее.
  
  - Кто такой Мэтр Минор? - спросил он.
  
  - В Ордене хватает собственных тайн, самая любопытная из которых - личность Мэтра Минор и его коллеги Мэтра Мажор, - ответил Роберт, оглядываясь на этаже. - Первый выдаёт поручения и сообщает неприятные известия через монограф, второй зачисляет вознаграждение по окончанию задания. По одной из версий - Мэтр Минор и Мэтр Мажор - это один и тот же человек. По другой - вообще не человек, так как обладает удивительной прозорливостью при составлении группы стражей. Он точно знает, какие именно люди и в какой момент операции могут понадобиться, и это повышает наши шансы на выживание. Но всегда помни, что Мэтры - это тебе не добрая мамочка. Спасать нас, случись незапланированные осложнения, они не будут. Иногда Мэтр Минор подкидывает неожиданную работёнку, помимо основного задания - и, если Минор направляет тебя по какой-то определённой дороге, то всегда держи ухо востро...
  
   Китч вынул "Рэм" из кобуры и прошёлся по дому. В соседних комнатах первого этажа никого не было. Рядом с вестибюлем и гостиной нашлась диванная, несколько проходных комнат со столиками для игры в винт, биллиардная, и пара кабинетов, обставленных массивной дубовой мебелью, секретерами и конторками. Везде царствовали роскошь, запустение и тишина. Но вдруг, среди застоявшегося запаха пыли, стрелку почудился совершенно иной аромат. Роберт закрыл глаза, глубоко вдохнул, и на его лице появилась улыбка.
  
  - Она была здесь...
  
  - Кто? - поспешил поинтересоваться Айвэн, не отстающий от стрелка ни на шаг.
  
  - Стражи, что навещали полицейское Управление. Я узнал запах духов, которыми пользовалась Камилла Райен. Значит этот дом уже проверяли.
  
   Китч вернул револьвер в кобуру и позволил себе немного расслабиться.
  
  - Мы можем задержаться здесь и перевести дух. Пересидим до утра, а дальше отправимся на вокзал и уедем в столицу, за мудрым решением Магистров.
  
  - И что же они могут решить? Орден чересчур сильно изменился с тех пор, когда я был в Капитолии в последний раз. Что-то я не припоминаю ни Магистров, ни Зодиака. Мне нелегко предсказать действия этих людей.
  
  - Это уже не люди, - прояснил Китч. - Зодиак потребовался после исчезновения Первых. Когда золотые стражи откинулись, нами должен был кто-то руководить, и мы выбрали из своего числа самых мудрых и опытных стражей. А тебя, скорее всего, ждёт три варианта: Высокий Каземат - место, где содержатся особо-опасные преступники и Пустые; ликвидация - узаконенная казнь ради всеобщего блага; и, наконец, тебя могут объявить стражем. Но на последнее не особо рассчитывай. Одно дело уметь попадать в подброшенную монету за три сотни шагов, а другое - повелевать городами, используя силу голоса. Ордену, знаешь ли, сегодня нужны люди попроще.
  
  - Из ваших слов получается, что я опасен? И что же... что же мне тогда делать с собой? - в голосе мечника прозвучала такая беспомощная растерянность, что Китч невольно посочувствовал парню.
  
  - Вот что, для начала осмотрись наверху, а я закончу проверять первый этаж: найду ванну и кухню. Помоемся после богатого на события денька, а потом перекусим - вот такой план.
  
   Не дожидаясь ответа, Китч первым отправился на осмотр особняка.
  
   Айвэн немного постоял возле подножия широкой лестницы, ведущей на второй этаж, а затем начал подниматься по скрипучим ступеням. На ковре, прижатом медными спицами, в обилии рассыпался мышиный горох. Это сочетание дорогой меблировки, украшений, декора и пустоты, напомнило Айвэну посещение музея, только в Хрустальной Пирамиде экспонаты находились под защитой стекла, на артефакты каждый день приходили взглянуть сотни людей, а в особняке за несколько лет побывало, наверное, от силы человек четверо.
  
   На секунду мечник представил, как прекрасна была жизнь в этом доме. Под мягким светом ламп проходит благородный хозяин в новеньком сюртуке, вестибюль наполняется весёлыми голосами гостей, от кухни разносятся ароматы праздничного ужина, и особняк по-настоящему оживает - каждая деревянная панель на стенах отогреется теплом живых душ, и никто не замёрзнет в пустоте без энергии человека... Да, здесь наверняка жила большая семья.
  
   На площадке между лестничными пролётами Айвэн заметил несколько детских портретов, а также картину с изображением строгой, но чрезвычайно красивой женщины. Знающая дама держала в руке весы с гирьками и золотыми монетами. На ленте, перекинутой через плечо, сиял значок Торговой Палаты, больше похожий на инкрустированный янтарём орден - солнце с расходящимися лучами - знак дома Солар.
  
   Айвэн миновал лестницу и поднялся на второй этаж. Перед ним раскрылся проходной зал с облицованным мраморной плиткой камином. Два кресла возле запылённого очага, как и вся остальная мебель в особняке, были укрыты чехлами. В углу стоял столик на изогнутых ножках, поверх шахматной крышки которого утвердился монограф устаревшей модели - резной ящик с медными уголками и набором патинированных клавиш.
  
   От залы с камином в разные части особняка расходились галереи, вдоль стен которых, в промежутках между двустворчатыми дверями, висели картины и запылённые зеркала. Свет уличных фонарей проникал через окно в конце длинного коридора, где блик стелился неровной дорожкой, изгибался под углом возле плинтуса и переходил на стены и потолок.
  
  - Одиноко... - сказал Айвэн, шагая наугад по первому коридору. Он распахнул несколько белых дверей, за ними оказались спальные комнаты с кроватями под тяжёлыми балдахинами.
  
   Внизу что-то разбилось, прозвучала отрывистая брань стрелка, но после этого в доме всё снова затихло. Айвэн позабыл о тревоге, когда в одной из комнат заметил чужие вещи. Он вступил в сумрак спальни, окна были затенены кронами разросшихся в саду деревьев, и уличное освещение проникало сюда только рассеянными лучами. И всё же Айвэн разглядел, что двуспальная кровать расправлена, а вышитое золотой нитью по красному бархату покрывало - наполовину сброшено на пол.
  
   Спальню кто-то недавно использовал - это подтверждали и предметы, расставленные вокруг кровати. На металлической стойке висела сверкающая в лунном свете кольчуга, поверх неё накинута белоснежная мужская рубашка. Рядом - три запертых чемодана, а также пара подкованных металлом ботинок. К спальной тумбочке, где стоял недопитый бокал вина, притулились две сабли в ножнах с латунными бляхами.
  
   Айвэн огляделся по сторонам, словно в ожидании, что хозяин вещей вот-вот появится из тени в углу, но никого рядом не было. Любопытствуя, он поднял один из клинков. Стоило ему слегка вытащить саблю из украшенных ножен, как по металлу пробежал лунный свет - сам месяц решил попробовать заточку оружия. Такой превосходный меч, при верном ударе, мог разрубить человека от плеча до самого паха - уж рыцарю это было известно.
  
   Айвэн обнажил саблю полностью, отвёл свободное запястье за спину, а другой рукой раскрутил клинок в воздухе. Он сделал несколько размашистых ударов, привыкая к балансировке оружия. Сабля пела в руках - не хуже серебряной молнии. Айвэн мог бы практиковаться с ней до рассвета, если бы его внимание не привлёк ещё один предмет - под посеревшим от пыли чехлом угадывалось фортепиано.
  
   К инструменту в особняке очень долго не прикасались, в том числе стражи, которые гостили в доме недавно. Айвэн вернул саблю в дугообразные ножны, после чего освободил фортепиано от матерчатого чехла. Инструмент блеснул кремовой полировкой, крышка мягко поддалась, и при первом же нажатии клавиш фортепиано издало очень нежный, изумительно томный звук. Пальцы юноши пробежались в стремительной гамме, слух уловил, что инструмент слегка расстроен, хотя звучит по-прежнему сносно. Рядом нашёлся стул на крутящейся ножке - и, сев на него, Айвэн устроился поудобнее. Положив руки на бёдра, юноша закрыл глаза, собрался с мыслями, и только затем всерьёз прикоснулся к клавиатуре.
  
   Пустоту дома номер двенадцать по улице Роз - того самого, что стоял без хозяев почти десять лет, вдруг наполнила стремительная как весенний ручей мелодия.
  
  *******
  
   Китч отыскал кухню, все столы и газовые плиты здесь были завалены немытой посудой. На расчищенной от пыли тумбе возвышалась стопка грязных тарелок с отпечатанным на фарфоре гербом. Тут же лежал смятый бумажный пакет, внутри которого не нашлось ничего, кроме продуктовых обёрток. Роберт поставил свой свёрток рядом, и подцепил пальцем старую этикетку с названием сыра.
  
  - Твой любимый сорт, под вино... Кузнецов хорошо умеет удовлетворять женские капризы и слабости.
  
   За массивным холодильным шкафом стрелок отыскал один из рубильников энергосети. Сферы в контейнерах еле мерцали, выдавая только кратковременную вспышку люстры при активации. Большие дома были оборудованы целой сетью таких выключателей, которые не освещали весь особняк, а отвечали только за отдельные комнаты или в лучшем случае за определённый этаж. Чем больше помещений охватывала энергосеть, тем быстрее истощались души в контейнерах. Судя по почти пустым стеклянном шарам, прежние постояльцы дома освещение не экономили.
  
   Из кухни Китч прошёл в следующую комнату, где случайно зацепил пустую бутылку из-под вина, что тут же в дребезги разлетелась о кафельный пол. Стрелок выругался, хотя не столько от неожиданности, сколько от вида очень дорогого, судя по году, указанному на этикетке, напитка. Посреди выложенного жёлтой-синей мозаикой зала, расположилась чугунная ванна на львиных ножках. В тёмном углу белела раковина с полками для ароматических масел, одеколонов и другой парфюмерии. Одну из стен заняли зеркала.
  
   Роберт подошёл ближе к ванне и увидел, что она почти до краёв заполнена мыльной водой. Рядом с эмалированным краем примостился столик для купальных принадлежностей. Кроме них на столике нашлось несколько женских чулок, косметика, смятая бумага, россыпь визитных карточек и шкатулка-футляр для канцелярских изделий.
  
   Прежде всего Китч поднял шкатулку. Футляр открылся с лёгким щелчком, обнажив на замшевой подложке ряд револьверных патронов. Боеприпасов оставалось немного - только шесть, и все с серебристыми пулями.
  
  - Ртутные заряды на месте. Значит ты не догадывалась, что среди похитителей душ прячется Тотемическое существо...
  
   Роберт с щелчком захлопнул шкатулку и отложил её в сторону. Возле зеркальной стены лежал распахнутый и брошенный чемодан. Из поклажи вывалились смятые вечерние платья, стоимость которых доходила до цены приличного колье. По плачевному виду одежды, и прочему энергичному беспорядку, Китч понял, что хозяйка багажа находилась в дурном настроении. Когда Камилла Райен в последний раз прикасалась к одежде - она ненавидела весь мир.
  
  - Ты привыкла к роскошным номерам в лучших отелях, а тебя запихнули в пропитанный пылью крысятник, где кран с горячей водой - уже почитай за сокровище, - представил себе быт танцовщицы Роберт. Затем коснулся воды, но ванна давно остыла. Под звон капель из крана, он продолжил поиск фактов о присутствии стражей, хотя делал это почти автоматически, из профессионального интереса. Его настоящие задание совершенно не касалось похитителей душ. Всё что требовалось, это переночевать в доме, а затем вывести Айвэна из Нибелунга в Сияние.
  
   Но планы о скором отъезде в столицу слегка отодвинулись, когда Роберт нашёл рисунок на вырванном тетрадном листе: шестиугольник, покрытый множеством точек. Под первой картинкой нашлась и вторая - несколько рядов вертикальных гребёнок. Всё выглядело как две детали одного механизма, о назначении которого Китч не имел ни малейшего представления.
  
   Среди вороха карточек стрелок выбрал самую яркую. На кусочке картона был напечатан адрес танцевального клуба под названием "Вальсингам". Оформление рекламы показалось Китчу чересчур мрачным: под двумя алыми косами выступали чёрные силуэты городских крыш и домов. Перевернув визитку другой стороной, Роберт прочёл написанные от руки строки:
  
  "И могилы меж собой,
  Как испуганное стадо,
  Жмутся тесной чередой".
  
  - Опять эта потусторонняя болтовня про тесноту кладбищ... - проворчал страж. - И что ты хотела этим сказать? Карточка лежит здесь не зря. Неужели ты боялась, что не вернёшься из клуба? Нет, это на тебя не похоже... Камилла Райен всегда идёт на дело уверенно, показывая высший класс, и не подпускает к себе никого, кто может ошибиться, и отработать хуже, чем нужно... Всё с самого начала пошло не так. Бедняге Кузнецову пришлось постараться, чтобы задобрить тебя в таких паршивых условиях.
  
   Смятый лист бумаги Китч рассматривал с особой дотошностью, на нём был набросан план какого-то здания. Задумавшись, стрелок вынул из плаща сигареты, но вдруг в тишине особняка заиграло фортепиано. Китч поднял голову и прислушался к первым трепетным нотам. Музыка разнеслась среди пустых коридоров и комнат подобно свежему ветру. Одиночество дома по улице Роз было изгнано жизнью, как когда-то в далёкие времена вечерних балов и семейных праздников.
  
  - Ми, ре, ми, ре, ми... си... ре... до... ля... - напел Китч с улыбкой, и на секунду вспомнил о чём-то своём, что не граничило с постоянной охотой за человеческими грехами. Но не успел он как следует насладиться мелодией, как звучание фортепиано с внезапным грохотом оборвалось. Выхватив револьверы и проклиная темноту по пути, стрелок бросился на второй этаж, куда ушёл Айвэн.
  
  *******
  
   Отдавшись музыке, юноша закрыл глаза, и только время от времени подавался вперёд, чтобы нажать на педаль форте. В этот момент звучание инструмента приобретало особенную объёмность - и, сочетаясь с эхом пустынного дома, заполняло собой всё вокруг. Напряжение последних дней утекало, как растаявший под солнцем кусок льда. Из памяти испарились грубые лица и страх быть уничтоженным, если дар голоса перед толпой не сработает. Всё это ушло, осталась лишь музыка, которую Айвэн создавал своими руками, вспоминая о девушке из храма Незнающих. Мечник играл так как будто она была сейчас рядом, подходила к нему со спины: робко, нерешительно, стараясь не нарушить очарования пьесы. Это чувство чужого присутствия было настолько реальным, что Айвэн на секунду открыл глаза, и в отражении полированного корпуса фортепьяно увидел расплывшееся, нечеловеческое лицо...
  
   Одним махом скатившись со стула, Айвэн оказался всего в двух шагах от чудовища. Затенённые садовыми деревьями фонари очертили абсолютно белое тело на жилистых лапах. Перед Айвэном покачивалось поджарое существо, с тощим животом под выпирающими рёбрами. Чересчур длинные передние лапы согнулись в локтях, удерживая монстра на четвереньках. Глаза твари были наполнены чернотой и двигались следом за юношей - в них не было ничего, кроме бездонной Тьмы и печали.
  
   Челюсти на вытянутом лице безобразно раскрылись, и порождение Тьмы завыло. Оно кричало как человек, который скорбел о потерянном. Руки монстра сначала взметнулись к лицу, охватили его длинными пальцами, как будто пытались заткнуть себе свой собственный беззубый рот, но в следующую секунду чудовище ударило по фортепьяно. Оно безобразным образом пародировало игру человека, но вместо музыки разносилась одна какофония. Никакой связной мелодии у чудовища не получалось. Порождение Тьмы изломало несчастный инструмент на куски, разбросало в стороны клавиши и панели.
  
   Подпрыгнув на скрюченных задних ногах, белая тварь метнулась к мечнику. Пятипалая рука просвистела рядом с лицом Айвэна, но тот уклонился, не обнажая меча. Несколько следующих ударов наотмашь мечник парировал тем же образом, просто смещая корпус под невыгодным для монстра углом. Чудовище взбесилось от того, что не может попасть по человеку, и ринулось на парня, не контролируя взмахов. Оно было чрезвычайно тощим, но в худом теле чувствовалась потусторонняя сила. Всякий раз, когда жуткий обитатель особняка размахивал лапами, на его вытянутом черепе колыхались прядки седых волос.
  
  - Всё зря! Верни-ись! Всё зря! Верни-ись! - завывал наступающий монстр. Роскошная мебель на его пути разлеталась в куски. Айвэн отскакивал из угла в угол, не давая к себе прикоснуться. Много раз он был на волосок от когтей, но всё ещё не дал воли клинку. Лишь когда его противник устал, отчего сделал излишне широкий замах, Айвэн выхватил гладиус и рубанул им поперёк тощей груди. Казалось, что монстр не заметил рассечённой царапины и продолжал теснить мечника к комнатному окну, но через секунду завыл, охватил плечи и начал раскачиваться, будто баюкая своё тело.
  
   В темноте Айвэн не мог разглядеть, какой порошок сыплется из раны чудища, только понял, что это точно не кровь. Раненая тварь должна была отступить, однако своего противника мечник недооценил. Чудовище внезапно бросилось на него и оттолкнуло к окну. Раздался хруст рамы и звон стекла, в ушах рыцаря засвистел ночной ветер, а перед глазами сверкнули звёзды. Ничто не могло удержать Айвэна от падения, но у земли его встретил плотный кустарник. Сад с треском принял падающее в доспехах тело. Лёжа в переплетении ветвей, Айвэн увидел, как из пустого окна на него смотрит белая голова чудовища. Оно хотело спрыгнуть за ушедшей добычей, и для этого примирялось к высоте, но свет фонарей обжёг порождение Тьмы. Прикрывая глаза, тварь попятилась обратно в спасительную темноту дома. Тут же оконный проём озарился вспышками и грохотом выстрелов.
  
   Китч расстрелял все двенадцать патронов из своих револьверов, метя в рёбра и в голову существа. Как минимум десять пуль точно попали в монстра, заставив его захрипеть, а затем рассыпаться в прах. Вихрь пыли моментально закрутился и развеялся по полу.
  
  - Ве-ернись! Заче-ем?! - в последний раз донёсся отголосок ужасного вопля, после чего от белой твари остался один только тающий в блёклом свете султанчик.
  
  *******
  
  - Цел?
  
  - Да...
  
  - Ты ранил его. Очень неплохо для первого раза. Только если начал убивать порождение Тьмы, останавливаться не стоит.
  
  - Кто это был?.. И как оно здесь оказалось! Вы говорили, что дом безопасен.
  
   В комнатном полумраке вспыхнул огонёк зажигалки и Китч закурил. Он сидел на стуле рядом с кроватью Айвэна, доставленного с улицы в спальню. Комната была другой, без зарослей перед окнами, так что свет фонарей свободно проникал в помещение. Теперь покою мечника ничто не угрожало. Дом номер двенадцать по улице Роз был, наконец-то, очищен от Тьмы, а тайна ржавого ключа оказалась раскрыта. После смерти чудовища внутри особняка перестала ощущаться пугающая и безликая пустота.
  
  - Одиночество - так называется напавшая на тебя тварь по классификации Ордена, - Китч глубоко затянулся, и его лицо озарил маленький огонёк сигареты. - Тебе знакома тоска по брошенному дому? Ты когда-нибудь страдал о прошлом, которое безвозвратно утрачено?.. Во время Великой Войны беженцы испытывали сильную печаль по своей прошлой жизни, смешанную с отчаяньем временных лагерей. Обезлюдившие города, брошенные деревни, оставленные квартиры - сильная эмоциональная связь человека со своим жильём материализовалась из пыли и превратилась в тёмных существ. Они тянутся к человеку, долгое время могут жить с новосёлами в одном доме, и никак себя не проявлять, пока ты не затронешь их слабое место. Активатором может стать какой-нибудь стул, который нельзя переставлять, зеркало, в которое нельзя смотреться, пианино, на котором нельзя музицировать - такие вещи были особенно любимы хозяевами, или кем-то из семейного круга. Тоскуя по дому, люди сами невольно создают Одиночество внутри его стен...
  
   Китч прервался, разглядывая под светом окна визитку из танцевального клуба.
  
  - Предыдущие стражи хорошо проверили здание, - постучал он сигаретным фильтром по кусочку картона в руке. - Но не нашли активатор, чтобы выманить Одиночество, потому денно и нощно жгли свет в обитаемых комнатах, пока сферы в трансформаторах не разрядились.
  
   Роберт усмехнулся, поглядывая на кровать Айвэна.
  
  - Представляю, как они лежали в этой постели, в обнимку, а Одиночество пыталось подкрасться к ним, собираясь из пыли. Порождений Тьмы тянет к людям, они питаются жизненной энергией, хотя сегодня мы сражались не с самым сильным из них. Одиночество - не Тотемическое существо. Оно не смогло принять человеческий облик, только уродливо скопировало его.
  
  - Очень хорошо, что мы его уничтожили, - сказал Айвэн. - Зло тянулось к людям, и могло причинить вред новым обитателям дома. Наверное, это и есть та причина, по которой особняк до сих пор не заселён.
  
  - По твоим словам выходит, что все тёмные существа приносят людям один только вред и должны быть уничтожены?..
  
  - Конечно! - не раздумывал юноша, вообще удивлённый тем, что страж может задавать такие вопросы. - Не смейтесь надо мной, Роберт Китч. Что с того, что я не помню ничего из своего прошлого? Внутри меня сидит единственное, страстное желание уничтожить всех порождений Тьмы! Тьма - это и есть самый заклятый враг человечества, самый страшный дракон нашего времени! Что бы случилось, если в особняке поселилась семья? Какие бы ужасы им пришлось пережить, если бы на фортепьяно начал кто-то играть или банально выкинул инструмент на помойку? На людей мог накинуться монстр!
  
  - Я бы, наверное, тоже наплодил воображаемых драконов, если бы у меня в голове не было ничего поважнее... Но довольно о твоей амнезии. Бесполезно расспрашивать потерявшего память человека, кто он такой. За долгие годы служения в Ордене я понял одну любопытную вещь: если хочешь наверняка кого-то узнать, то спроси его о Совершенной... Итак, что ты думаешь о нашем милосердном и сиятельном создании без плоти и без лица?..
  
   Айвэн задумался. Такой реакции Китч не ожидал. Он рассчитывал сразу услышать вдохновенную чушь от лжестража.
  
  - Мне кажется, что я её прежде видел, причём не однажды... - с осторожностью начал Айвэн. - Если вы спросите меня о лице и других деталях внешнего вида, то напрасно потратите время. Это неуловимый образ, расплывающийся в белом сиянии... Меч - её дар, и кроме того у меня есть поручение, которое я должен был выполнить, но выполнил не до конца.
  
  - Невыполненное поручение от Совершенной? Интересно... а яснее ты можешь сказать? - заинтригованно спросил Роберт.
  
  - Яснее? Что же, я скажу как помню, как чувствую, но не сочтите меня сумасшедшим... Как объяснить, что вы стремились защитить Совершенную, обладали разящим оружием, и были обязаны исполнить приказ, но не смогли достичь цели, потому что все, кого вы знали, погибли, а вы непонятным образом остались живы...
  
   По нутру Роберта пробежал холодок. Глядя в честные глаза Айвэна, он на секунду поверил, что перед ним действительно Первый страж.
  
  - Вы не смогли убить Архимастера?.. Многие в Капитолии думают, что именно он был тем самым "Великим Злом", которое угрожало Свету богини.
  
  - Я ничего не помню о нашем враге. Все вместе мы спустились в пещеры как в преисподнею, где затаилась могущественная и страшная Тьма. Нас было трое, хотя до этого мы долго не собирались, исполняя волю Совершенной во всех уголках Истэрии. С нами было много металла - каких-то столбов и кованых рам. Но с момента, когда мы уходим под горы, воспоминания меркнут... Всё, на что я могу опираться сегодня - это желание исполнить свой долг. Именно по этой причине я с нетерпением жду поездки в столицу. Мне также сильно нужны ответы, как и вам, Роберт Китч. Я хочу узнать у Совершенной, что мне было поручено, и что делать сейчас, когда жизнь вернулась.
  
  - Прошло восемьдесят лет после гибели Первых, и ты не можешь быть кем-то из них... - стрелок затушил сигарету о каблук собственного ботинка. - Но даже если и так, то твой рассказ мне не нравится, парень. Раз Первые стражи прошляпили Архимастера - значит очень сильная Тьма на свободе.
  
  - Что ж, если Магистры, которых вы называете Зодиаком, тоже усомнятся во мне, то пусть испытают и проверят меня на честность. Если я действительно первый страж - мои навыки, мой характер, моё поведение должны подтвердить мою личность. Я Айвэн - один из трёх Первых, мечник, хранитель клинка и верный слуга Её Света.
  
  - Да не будет никаких Проверок! Для всех ты самозванец, тебя просто казнят! - неожиданно воскликнул Китч. - Ты опасен из-за своего Дара Голоса, способного разрушить страну. Стражами сейчас становятся те, кто давно позабыл про золотые доспехи. Ты не нужен ни Магистрам, ни Совершенной. Надёжнее - просто застрелить тебя, а вся эта поездка в столицу - лишь по прихоти нашего Зодиака, желающего лично взглянуть на того, кто напялил на себя чужую личину!..
  
   Айвэн как громом поражённый уставился на стрелка, и не мог вымолвить слова.
  
  - Да, я убийца, малыш, меня послали за тобой, и это поганая работёнка. И слово "страж" я использую только тогда, когда надо выкрутиться из очередной передряги. Мне нечем гордиться, хотя бы потому, что сейчас я стал конвоиром для смертника... Знаешь, на фронте было попроще. Там ты можешь не кривить душой, когда стреляешь в врага, и те кровавые времена среди окопной грязи, дрянной жратвы, тифа и газовых атак были, без сомнения, честнее, чем сегодняшняя работа на Орден. Убивая на войне, ты, конечно, берёшь на душу грех, но он только твой. Сейчас я занимаюсь тем, что охочусь на чужие грехи, подчищаю людскую грязь, пока остальные стараются её не заметить: проклинают, боятся, хотя сами же в ней виноваты. Я убиваю, а остальные живут, нисколько не изменившись... Истэрию зажимают с трёх сторон, и вот-вот откроется четвёртый фронт, у океана, а мы танцуем, посещаем кино, читаем книги и думаем, что Большая Мясорубка больше никогда не повторится. Лучше бы нам поскорее очнутся. Весь мир ополчился на Совершенную, и что будет дальше - ни один Мэтр не знает. Пока мы тут с тобой разговариваем, попутно выбивая пыль из углов, на границе ведутся бои. Стране, утонувшей в конфликтах, не нужен бунтарь или рыцарь, неизвестно зачем восставший из почётной могилы.
  
   Слова Китча утихли в стрёкоте проезжающего за окном самохода. Айвэн не хотел верить, что всё обстоит именно так. Но какой смысл Золотому Стрелку было врать? Жизнь Айвэна могла оборваться, как только они достигнут Сияния. Но самым страшным было не это, а думать, что он напрасно явился из прошлого, подобно Mammuthus primigenius(6)*, и зря пытается следовать принципам чести в чересчур изменившимся мире.
  
  - "Aliena vitia in oculis habemus, а tergo nostra sunt" - Чужие пороки у нас на глазах, наши - за спиной, - изрёк юноша. - Что вы сами будете делать, после того как отдадите меня в руки Ордена?
  
   Китч безразлично пожал плечами.
  
  - Буду дальше заниматься уничтожением Тьмы. До пенсии мне ещё далеко, ближе только могила.
  
  - Нет, я имею ввиду, что вы будете делать сразу после того, как сойдёте с крыльца Капитолия, чем займётесь?
  
  - Напьюсь в баре первой категории "Счастливый час" - название не соответствует забегаловке, цена на выпивку тоже. Быть может найду себе женщину, которая не за деньги согласится составить мне компанию на ночь. А если не найду, постараюсь дожить до утра, попутно не влипнув в случайную драку... хотя это вряд ли.
  
  - И всё? Неужели обладая мастерством стража вы больше ни на что не способны? - поразился его ответу Айвэн. - Вам не за кого умереть, поэтому вы до сих пор живы. Вы не преданны Совершенной настолько, чтобы погибнуть с Её именем на устах. Вас гложет сомнение... а вот мне смерть нестрашна. Я спас от смерти немало судеб, и буду сражаться с этим Драконом и дальше, до последнего вздоха. Тогда и загадки моего прошлого не так уж важны, а настоящее будет прожито с честью. Самое главное - я умираю за правое дело, в которое верил и верю сейчас. Пускай Магистры окажутся совсем не такими благородными людьми, какими я ожидал, и пускай приговорят меня и казнят... Но за что будете умирать вы, когда придёт час? У вас позади целая жизнь, а у меня только три недели со дня воскрешения. Найдётся ли в вашей жизни мечта, или хотя бы один человек, ради которого можно пожертвовать правилом: "Ничего личного"? Есть ли в вашем существовании, Роберт Китч, хоть какой-нибудь смысл?
  
   Стрелок не ответил, только встал и направился к выходу. Дверь за ним хлопнула, щёлкнул замок, и Айвэн остался один - в холодном сумраке, взаперти. Китч несколько раз дёрнул медную ручку, проверяя надёжность запора.
  
  - Ничего личного, малыш, но сегодня ты под арестом... И кстати, я не выношу слишком много философии на ночь глядя. Бывай.
  
  

Глава 10

  Сталь и шёлк
  
   Магазин игрушек по улице Кооперативной свободы был самым известным и популярным местом среди детей Нибелунга. Многоэтажный дом с ярко-розовыми стенами выглядел совсем как дворец из сказочной страны, волшебным образом оказавшийся среди строгой архитектуры центральных кварталов. Дом, подобно праздничному торту, был украшен волнистыми гипсовыми карнизами и пилястрами. В высоких окнах сверкали разноцветные стёкла, козырёк просторного крыльца поддерживался витыми, как леденцы, колоннами, а свободные участки стен дополнялись панно с изображениями сказочных персонажей.
  
   Несмотря на утренний час, сквозь витрины было заметно весёлое оживление. Жители Нибелунга и приезжие гости приходили в магазин целыми семьями как к алтарю детских прихотей. Обратно родители возвращались с кипами цветных пакетов, связками воздушных шаров, пёстрыми коробками и втиснутыми в сетки мячами. Над дверью-вертушкой была установлена связка медных рожков, из которых лилась отрывистая и задорная музыка, ещё больше нагнетающая радостную атмосферу.
  
   Китч исподлобья глянул на здание, таившее в себе самые сокровенные детские мечты в Истэрии: заводные игрушки на душах домашних животных, миниатюрные модели дирижаблей и аэропланов, бесчисленное множество кукол с живыми лицами, шутейные шкатулки, самоходные лошадки и прочее, прочее, прочее...
  
   Айвэн стоял позади стрелка, кутаясь в подаренное Элизой пальто с чужого плеча. Их вид никак не соответствовал общему потоку людей в нарядных костюмах. Проходившие на крыльцо посетители, при взгляде на двух оборванцев, озадаченно хмурились, но тут же отводили глаза и старались больше на них не смотреть. Взрослые недовольно ворчали и улыбки на детских лицах тускнели. Златокудрая малышка, сидевшая на руках у отца, вытаращила глазёнки на небритое лицо Китча и во весь голос заплакала. Мужчина что-то негодующе прошипел в сторону Роберта, поднялся на крыльцо и скорее скрылся внутри магазина.
  
  - "Felix, qui quod amat, defendere fortiter audit" - Счастлив, кто смело берет под свою защиту то, что любит... Вы уверенны, что нам нужно именно сюда, Роберт Китч? - спросил за плечом стрелка Айвэн.
  
   Тот не ответил - он искал глазами вывеску с точным названием. Но над магазином, крупными деревянными буквами, было составлено только одно слово: "Игрушки". Заходить внутрь этого содома с приторными запахами и требовательными детскими голосами - Китчу совсем не хотелось.
  
   С утра, чуть только поднялось солнце, он разбудил Айвэна, вместе они перекусили в первой открывшейся забегаловке, где сонный хозяин поставил на стол сосиски с тушёной капустой и по чашечке крепкого кофе. Но уже во время завтрака Роберт заметил, что с улицы, через витрину, за ними приглядывают двое пижонов. Стоило покончить с едой, расплатиться и покинуть закусочную, как соглядатае двинулись следом за стражами. Неизвестные держали почтительную дистанцию, но никогда не упускали из вида стрелка и его подопечного. Через несколько кварталов один из преследователей юркнул в подворотню и сразу исчез. Китч понял, что скоро стоит ждать неприятностей - именно поэтому ему не хотелось сейчас входить внутрь заполненного детьми магазина. К тому же, он сомневался, что это именно тот магазин, который нужен им с Айвэном.
  
   Вертушка дверей крутанулась - на крыльцо выбежал круглый, толстенький человек с румяным лицом и подкрученными усами. От его ярко-розового сюртука разило парфюмом как от собравшейся на свидание барышни. По пути он вежливо раскланялся со знакомым клиентом, но к Китчу подошёл с онемевшим от недовольства лицом.
  
  - Государи мои, могу ли я попросить вас оставить это приличное место и не смущать посетителей?.. Понимаете ли, ваш вид пугает детей, - голос распорядителя звучал досадливо-мягко, выражался он крайне учтиво, но глаза его так и сверкали брезгливостью.
  
  - Это магазин игрушек Вульфа? - прямо спросил его Китч. От этого, казалось бы, невинного вопроса, брови торговца вскинулись вверх, а лицо приобрело выражение искренней обиды, как будто Роберт не спросил, а только что грязно выругался.
  
  - Что вы! Этот магазин игрушек принадлежит почтенному дому Солар! Как можно сравнивать нас с тем гнусным, отвратительным местом, которое вы изволили называть "Магазином игрушек Вульфа"! Эти нечистые на руку дельцы отказались вступить в Торговую Палату и платят взносы исключительно бургомистру! Они отщепенцы, позорящие торговое дело невежеством и безрассудством! Я бы не отвёл своего ребёнка в эту лавочку, - нет-нет, государь! - даже если бы мне самому заплатили! Игрушки Вульфа ужасны, отвратительны и бездушны!
  
   Торговец всё разорялся по поводу страшного магазина, а Китч уже не смотрел в его сторону. Сквозь отрывистый грохот музыки стал слышен стрёкот приближающегося мотора и металлический лязг. Из-за поворота, в дальнем конце улицы, показались два чёрных полугусеничных самохода. Соглядатай, что всё это время маячил на противоположной стороне, поспешил смыться прочь.
  
   Выступление торговца прервалось на полуслове - рука Китча сжалась в промежности у толстяка, тот охнул и наклонился вперёд. Лицо его налилось красной краской, маленькие глаза умоляюще взглянули на Роберта, а пухлые руки легли на плечи стрелка так, что со стороны казалось, будто они особо-доверительно о чём-то переговариваются.
  
  - Где магазин Вульфа? Говори быстро, пока я твои орехи не раздавил!
  
  - Там... дом через улицу... красная витрина... но они закрыты... - тонким фальцетом пискнул толстяк. - О-ох, отпустите!
  
   Китч и не собирался тратить на него драгоценное время. Он толкнул Айвэна к противоположной стороне дороги. Самоходы лязгали гусеницами уже совсем близко. Наёмники отверженных семей с такой прытью стремились настигнуть добычу, что легко могли открыть огонь возле детей.
  
   Всё, что говорил продавец клана Солар о заведении Вульфа, могло оказаться простым поруганием конкурентов, но в одном толстяк оказался прав - магазин был закрыт. Табличка с резким словом: "Проваливайте!" - приткнулась за мутным стеклом. Даже вывеска "Магазин игрушек Вульфа" покосилась и выцвела, как будто за фасадом не ухаживали круглый год.
  
   Китч на бегу выбил дверь, буквально вломился в запертый магазин и оказался серди длинных стеллажей с игрушками...
  
   Медведи - только плюшевые медведи, всех цветов и размеров, расселись по полкам радостно растопырив навстречу стрелку свои короткие лапы. На улице раздался визг тормозов. Чёрные самоходы остановились у входа. В спину Роберта защёлкали первые выстрелы, и стеклянная витрина рассыпалась в дребезги, по пути пули сбросили мягких медведей с их полок. В воздух полетели клочья ваты, опилок и другой зашитой внутрь игрушек набивки.
  
   Айвэн перепрыгнул за стойку кассы, а Китч, за неимением лучшего, спрятался за огромной плюшевой игрушкой огненно-рыжего цвета. Первого заскочившего в магазин наёмника он встретил выстрелом "Ромула". "Рем" уложил второго Отверженного в львиной маске, который пытался залезть в витринный проём.
  
   Нападавших было не менее десятка. С противоположной стороны улицы послышались испуганные крики и призывы вызвать полицию, но людям возле магазина Солар ничего не угрожало, а вот шансы Золотого Стрелка стремительно таяли. Сразу восемь затянутых в чёрные комбинезоны наёмников пробралось внутрь холла. Китч успел ранить только троих, ещё одного сбил с ног Айвэн, когда выпрыгнул из-за кассовой стойки с гладиусом наготове. Против него попался рослый противник с шрамом на бородатом лице. Прикладом дробовика бандит отбил первый выпад, но мечник выхватил второй клинок и вонзил острие прямо ему в круглое брюхо. Через мгновение юноше пришлось прятаться за стеллажами от ответных очередей его товарищей.
  
   С улицы стреляли, не жалея патронов, но как только вторая партия Отверженных оказалась внутри, наёмники стали вести себя осторожнее. Китч выглянул из-за своего лохматого укрытия, чтобы сделать очередной выстрел, но прицел револьвера неожиданно подпрыгнул вверх, и пуля с визгом ушла в потолок. Проклятие застыло на губах Китча, когда рыжий медведь рядом с ним вдруг зашевелился и поднялся на ноги.
  
   Игрушка, высотой больше среднего человеческого роста, косолапо переваливаясь, отошла от стены. Где-то внутри её плюшевой утробы защёлкал смазанный механизм. Медведь резко вскинул короткую лапу вперёд, ткань задымилась и на круглой подушечке образовалось пятно, а затем оттуда вырвался тонкий луч света. Одного из наёмников окутало пламя. Подожжённый человек с криками бросился к выходу. В сторону медведя затрещали автоматные очереди. Пули терзали мягкое тело игрушки, но она, несмотря ни на что, оставалась стоять на ногах. Медведь только один раз покачнулся, когда случайный выстрел угодил ему в левую ногу. Из вскинутой лапы вырвался новый пучок ярких лучей, и в то время, когда оружие медведя стреляло, сам день на мгновение угасал. Импланты Китча защищали его от слишком яркого света, но остальные дерущиеся слепли и старались скорее отступить прочь. Вот ещё один из наёмников загорелся, а двое его товарищей упали с прожжёнными в груди дырами.
  
   Все Отверженные, кто забегал в магазин, только увидев медведя - открывали огонь по игрушке. Его рыжая шкура клочьями облетела с боков, изодралась на тулове, но за внешней оболочкой скрывалась лишь вата. Однако, когда выстрелы попадали в центр игрушки, слышался отчётливый металлический звон.
  
   Китчу некогда было подумать, что за неожиданный союзник встал на их сторону. Страж расстрелял все оставшиеся в револьверах патроны, а затем укрылся за соседний стеллаж, чтоб перезарядиться. По счастливой случайности здесь же прятался Айвэн. Его мечи плохо годилось для перестрелки, хотя в общей сутолоке он сумел подрезать парочку охотников за наживой. Китч видел, что мечник убивал без лишних эмоций, нанося экономные и точные удары по уязвимым местам. Он действовал словно машина, и чем хуже становилось вокруг, тем более сосредоточенным и холоднокровным становился рыцарь в доспехах.
  
  - Слушай как мы сейчас сделаем, - быстро начал втолковывать ему Роберт. - Я выскакиваю за рыжего здоровяка, ты держишься строго за мной. Мы попробуем пробраться к заднему выходу. Используем медведя как передвижное укрытие - я стреляю, ты не подпускаешь ко мне никого со спины. Усёк?
  
   Роберт уже перезарядил "Рем" и "Ромул" - в один револьвер были вставлены свето-шумовые патроны, в другой разрывные. Первый выстрел ослеплял, второй не должен был оставить врагу шансов на выживание.
  
   Айвэн согласно кивнул, и стрелок приготовился к рывку за медведя. Но в этот же миг шум стрельбы в магазине перекрыл вопль, похожий на крик вставшего не с той ноги демона:
  
  - Утикоросарэтай но ка!(7)*
  
   И следом за этим весь зал магазина потряс отрывистый грохот, как будто великан заколачивал сваи. Ближайшие стеллажи смело ураганным огнём. Плюшевые игрушки исчезли в пыли, полки перемололо на мелкие щепки. Те наёмники, кто попался под новый обстрел, не просто умирали, а разлетелась кровавыми брызгами. После двадцати тяжёлых выстрелов, половина холла лежала в руинах. Когда всё утихло, Китч осторожно выглянул из-за укрытия.
  
   На лестнице стояло создание из пуленепробиваемой стали и тончайшего шёлка - платье нежно-лазурных оттенков сочеталось с массивным боевым каркасом, к спине которого крепился механизм компенсации. В окованной металлом руке сжималась авиационная двадцатимиллиметровая пушка. Под ствольной коробкой висело два цилиндрических магазина. Если бы не компенсаторы, при стрельбе из такого оружия человеку оторвало бы руку. Не сходя со ступеней, незнакомка в боевом каркасе ещё раз выругалась на языке Земли Цветов. По искорёженному злостью голосу можно было с уверенностью говорить, что на бойню явилась именно женщина, хотя её лицо скрывалось под противогазом.
  
  - Как вы смели переломать здесь всё, кё ва макэнай дзо(8)*, дети шлюхи! - механизм каркаса закончил перезарядку, разозлённая фурия развернула орудие и снова нажала на спуск. Как раз в это время оставшиеся в живых наёмники пытались подняться на ноги. Людей буквально смело трассирующими снарядами. Кто-то дал в ответ неприцельную очередь. Одна из пуль угодила в наплечник, женщина вскрикнула и не смогла удержать на себе вес костюма. Она припала на защищённое металлом колено, а последний выстрел пушки попал по стене, где сразу образовалась сквозная пробоина.
  
   Золотой Стрелок понял, что времени нет, и выскочил из-за укрытия, трижды нажав на спусковой крючок "Рема", и три вспышки ослепили наёмников. "Ромул" не замедлил довершить убийство оставшихся внутри магазина бандитов разрывными патронами. Немногие выжившие отступили обратно через разбитый фасад, к своим самоходам. Но только одна из подбитых машин, лязгая порванной гусеницей, смогла покинуть место побоища.
  
   Утро над Нибелунгом наполнилось воем полицейских сирен.
  
  - Ну что, теперь прикончите меня?.. - раздался с лестницы безразличный ко всему женский голос. Китч обернулся, увидев, что каркас воительницы заклинило из-за неумелого применения. Теперь она не могла даже пошевелиться, так и застыв в плену опутавшего руки и ноги металла, стоя на одном колене, с отведённым в сторону стволом автопушки.
  
  - Чего встал, идиот? Забыл, чему тебя учили! Убей их... - круглые стёкла противогаза сверкнули на медведя. - Когодэ ва ваташи но мэйрэй га дзэттай да ё, хэндзи ва до сита?(9)*
  
  - Вероятно, я имею дело с Рэй Сугавара? - сказал Китч, вкладывая револьверы в кобуры. Хозяйка магазина перевела взгляд на него. Догадавшись, что эти двое не собираются её убивать, она спросила:
  
  - Ты страж?
  
  - Верно, - Роберт вытряхнул сигарету из пачки и закурил посреди тлеющих руин. Айвэн стоял рядом с Китчем, ожидая как он будет действовать дальше. Чутьё стрелка подсказало, что мальчишка не позволит навредить женщине, даже если она вновь попытается их убить.
  
  - Раз ты страж, тогда я понимаю, почему Кенджи на тебя не напал. Он настроен распознавать заряд внутри вашего медальона... Долго будешь пялиться на меня? Помоги выбраться из этой штуковины, кусотарэ!(10)*
  
   Сухие щепки и осколки стекла захрустели под ботинками Китча, когда он поднимался на лестницу, чтобы расстегнуть крепления и ремни боевого каркаса.
  
  - Ты что, женщину никогда не раздевал?.. Не знаешь, что надо начинать с противогаза? - глухо рассмеялась Рэй через фильтры. Роберт стащил с неё резиновую маску, под которой оказалось осунувшееся лицо тридцатилетней уроженки Земли Цветов. Чёрные, миндалевидные глаза были слегка прищурены и опухли, словно их обладательница не спала пару ночей. Говорила Рэй так же неспешно и вяло, будто чертовски устала от всего происходящего.
  
  - Торговать этим проклятым железом - совсем не значит в нём разбираться. Если бы Айко была здесь, она бы всё починила. Но теперь... - Рей обвела потухшим взглядом разгромленный магазин и смачно сплюнула под ноги Китчу. Линия чувственных губ скривились в новом ругательстве на незнакомом стрелку языке:
  
  - Итаку мокаю кумонай!..(11)* Ты сама меня бросила, Айко...
  
   Звук полицейских сирен нарастал - полиция Нибелунга отреагировала на стрельбу в центре города. Рэй Сугавара не собиралась дожидаться появления людей в синей форме - и, как только её руки стали свободны, сама закончила расстёгивать оставшиеся крепления. Под бронёй оказалось платье из чистейшего шёлка, перетянутое широким поясом. Край ворота чуть сполз с белых плеч, чёрные волосы растрепались. Угадать настроение этой женщины было воистину невозможно. Во время сражения она кричала как дьявол, в плену доспехов выглядела ко всему равнодушной, но стоило ей освободиться, как к Рей вернулась прежняя энергичность.
  
  - Идёмте за мной. Я не в настроении разбираться с законниками, - махнула она широким рукавом на второй этаж. Неровной походкой хозяйка магазина направилась вверх по лестнице, но на последних ступенях обернулась к ободранному медведю:
  
  - Так и быть, ты тоже можешь пойти с нами, Кенджи. Бесполезный ты ахо(12)*...
  
   Механизм со скрипом побрёл за хозяйкой, теряя по дороге куски желтоватой набивки и ткань с изодранных в клочья боков.
  
   Комнаты на втором этаже были обставлены в восточном стиле и прибывали в полнейшем беспорядке. Айвэн повсюду чувствовал острый запах незнакомого алкоголя. Более опытный в таких делах Китч сразу узнал вонь рисовой водки. Пузатые фарфоровые бутылки, с иероглифами на боках, валялись где только попало: под низенькой мебелью, на циновках, среди куч одежды и даже в постели. Рэй Сугавара лавировала среди бардака, широко расставив руки в стороны, чтобы удержать равновесие, и всякий раз чертыхаясь, когда её особенно заносило. Вой сирен замер возле парадного входа. Первый этаж заполнился встревоженными голосами и хрустом обломков под ботинками полицейских.
  
   Но появление полиции совершенно не волновало хозяйку магазина игрушек. Барражируя по коридору, она начала выводить нетвёрдым голосом песенку:
  
  Яёи но сора ва,
  Миватасу кагири,
  Касуми ка кумо ка,
  Ниои дзо идзури!(13)*
  
   Остановившись возле глухой стены, Рей фыркнула себе под нос, но передумала смеяться и продолжила напевать:
  
  Идзая идзая
  Ми ни юкан...
  Идзая идзая
  Ми ни юкан...(14)*
  
   Повторяя последние слова припева, она с растущим раздражением шарила ладонью по стене. Наконец, пальцы нашли срытое углубление, раздался щелчок, и стена начала медленно отходить вниз. Не дожидаясь пока фальшь-панель полностью уберётся с дороги, Рей хотела переступить через край, но споткнулась и, если бы не Айвэн, который вовремя её подхватил, непременно бы свалилась с ног. Полупьяная женщина посмотрела на молодого рыцаря с умилением.
  
  - О-о, какой милый, хорошенький мальчик... Ты так молод, а уже гниёшь среди этих тикки сёоооо,(15)* - последнее слово она тянуло особенно долго, со значением кивая в сторону Роберта. Как только Рей Сугавара и стражи, а также хромающий на одну лапу медведь, прошли через скрытую дверь, стена за ними быстро замкнулась. Теперь найти их в глубине дома было почти невозможно.
  
   Проходя через порог тайного коридора Айвэн ощутил, как под его ногой отошла невидимая кнопка. Потайной ход тут же осветился десятками ламп. Больше всего эта вытянутая галерея напоминала выставку статуй самого необычного вида и формы. Многорукие и многоликие, похожие на жуков изваяния, с витиеватой чеканкой на медных и бронзовых корпусах, застыли возле малахитовых постаментов. Каждый из охранников был вооружён клинком, а головы венчались рогатыми шлемами со звериными масками.
  
   Галерея впечатлила Айвэна. Он с большим интересом осматривал каждый предмет, и к своему удивлению обнаружил, что на постаментах не было ничего ценного, только самые простые вещи: шёлковый бант, сломанная стрела, россыпь мелких монет, что-то из старых детских игрушек.
  
  - Добро пожаловать в сад души... - торжественным тоном объявила Рэй, обводя рукой свою галерею, но тотчас же крикнула. - Нет, кусотарэ, не той души!.. Вы не найдёте здесь ни одной новомодной штуковины, которые продают детям в том розовом лепрозории через улицу!.. Одушевлённые игрушки - вы слышали?.. Взять душу маленькой кошки, одной ма-аленькой кошки, и поместить её внутрь чучела, которое всегда жалобно плачет и просится к ребёнку на ручки... тиксёё! Стоит зайти в магазин Солар, как в уши вцепляется приглушённый крик сотен животных. Благодарите свою Совершенную, что люди не понимают о чём плачут звери. Должно быть они молят убить их, не понимая, что уже давным-давно оказались мертвы. На ваше любимое чадо, с ярко раскрашенных мордочек, смотрят огромные стеклянные глазки... "Ах, игрушка перестала вращать колёсиками, или лапки не двигаются? О нет, она вовсе не сломана! Нужно только вставить новую душу...". В магазине всегда можно заменить зерно света, одно на другое - обычное дело: попользоваться чей-то душой для развлечений, поиграть с чьей-то непрожитой жизнью... С первого изъятия прошло столько лет, что люди перестали задумываться, какая энергия прячется за стеклом. А если даже и помнят, кто сказал, что не получают от этого извращённого удовольствия? Мы воспитываем своих детей с ампутированным чувством вины. Одушевлённая игрушка - это престижно и интригующе; по слухам, она может отгонять Тьму от вашего малыша - этого не скажут в рекламах, но заботливо нашепчут родителям на ухо заботливые продавцы. Когда вы трогайте вещи из магазина Солар, вы чувствуйте живое тепло, как будто это настоящие звери. Ксо...(16)* Механизм имитирует сердцебиение, а стоит эта красота как раз столько, сколько готовы заплатить богатые Знающие, не сумевшие придумать лучшего применения деньгам.
  
   Посреди галереи Рей снова обернулась к гостям. Китч подумал, что этой женщине слишком долго пришлось коротать время наедине с бутылкой рисовой водки. Взгляд чёрных глаз смотрел сквозь мужчин, ей было абсолютно всё равно кому и в чём сейчас исповедоваться.
  
  - Сад души известен на моей родине тысячи лет - гораздо дольше, чем знают Совершенную и зерно света. Настоящий сад души - это простые вещи, принадлежавшие человеку при его жизни. С ними связаны самые яркие воспоминания...
  
   Указав на сломанную стрелу, шёлковый бант и детскую игрушку на постаментах, Рэй перечислила:
  
  - Взросление, замужество, рождение ребёнка. Думая о каком-то событии, мы часто вспоминаем и о связанных с ним вещах. В светлый миг нашей жизни эти предметы были наиболее близки, на них остался след окрылённого счастьем духа. Сад души - это музей одного человека, известная только тебе и родным история...
  
   Айвэн подошёл к постаменту с игрушками. Два плюшевых волка, с белой и серой шкурой, смотрели на него пуговичными глазами.
  
  - Разве у волков бывают голубые глаза?
  
  - У этих бывают... - пожала плечами Рэй.
  
  - У белой волчицы распорото брюхо.
  
  - Да ей всё равно, - вяло отмахнулась она. - Айко никогда не любила одушевлённые игрушки - я так её воспитала. Магазин, который вы разгромили внизу, принадлежал моей дочери. Мы уже год не работаем вместе - с тех самых пор, как Айко предала меня и сбежала к отцу. Я заказывала для этой мерзавки уникальные материалы, которые согревались, если провести по ним тёплой ладонью. Айко очень любила медведей. В нашем магазине не было отбоя от Незнающих покупателей. Верующие относятся к душе более чутко, чем избалованные детишки зажравшихся спекулянтов. Наши доходы злили Солар, а мне доставляло не малое удовольствие сбивать спесь с Матроны. В те годы, когда магазин работал до поздней ночи, мы с дочерью были счастливы...
  
   Глаза Рэй покраснели, она шмыгнула носом и отвернулась.
  
  - Сколько себе не повторяла: "Кими но иноти ваташи ва дотира дэмо камаванай!"(17)*, а не забыть, не простить её не могу. Полтора года назад объявился отец Айко. Опять. Мы в ссоре с тех самых пор, как я согласилась оставить родителей и перебраться через океан к вам в Истэрию. Мой муж большой оригинал, и между нами развернулось настоящее состязание за внимание дочери: Айко остаётся с тем, с кем ей интереснее. Я подарила девчонке дом на восточном берегу океана, а он увёз её на огромном дирижабле в свой летающий город. Мне удалось приманить её механическими новинками моей родины, а отец позвал её в кругосветное путешествие на винтокрылой машине. В последнем раунде нашей маленькой войны за любовь, я предложила Айко владеть собственным магазином, который будет продавать только то, что она сама захочет, но отец соблазнил её смертельными аттракционами!
  
   Рей со злостью зашагала к выходу в противоположном конце галереи, где за дверью ждала длинная лестница, ступени которой уводили глубоко вниз. В этой части здание выглядело гораздо массивнее и надёжнее, чем снаружи: вместо деревянных панелей - выкрашенный зелёной краской бетон, над головой сводчатые потолки, а в стенах узкие вентиляционные шахты.
  
   Вниз по лестнице стражи, Рэй Сугавара и Кенджи спустились на добрых пятнадцать метров в подвальные помещения под магазином.
  
   От прежнего восточного стиля ничего не осталось - подземные комнаты походили на хорошо укреплённые бункеры с узкими переходами, кубриками и складами. На передвижных стеллажах висели десятки деактивированных телохранителей самых различных модификаций. В прохладном воздухе пахло машинной смазкой, окалиной и реагентами. Кое-где проход загромождали крупные деревянные ящики с иероглифической маркировкой. Несмотря на свой пьяный вид, Рэй вела гостей магазина уверенно, не ошибаясь ни в одном из поворотов.
  
  - Магазин игрушек Вульфа - это ведь только прикрытие, верно? - спросил её Китч. Хозяйка не сочла нужным ответить. Придерживаясь ладонью о ближайшую стену, она вела их неизвестно куда.
  
  - Ты - Рэй Сугавара, - продолжил стрелок, - младшая дочь Тоширо Сугавара - известного в Земле Цветов криминального авторитета. На счету твоего отца заказные убийства, торговля опиатами, похищения людей, пытки, организация игорных домов, шантаж и вымогательство.
  
   Рей остановилась - покатые плечи женщины напряглись, медведь позади Китча с щелчками согнул лапы, целясь ему в спину из лучевого оружия. Плюшевый охранник ощущал настроение хозяйки лучше, чем мог бы почуять сторожевой пёс. Но вот поза женщины немного расслабилась. Рей прислонилась к стене и, массируя пальцами одной руки гудевший висок, другой отмахивалась от вопроса.
  
  - Нет, нет, нет, нет, нет, сорэ о кику нони ун да...(18)* Всё это осталось там... там, далеко, за океаном. В Истэрии всё совершенно иначе. Мы купили магазин у старика Вульфа за честные деньги. Название Айко не стала менять. Дедушка Вульф ей чем-то понравился. Старик ценил души людей и животных, и не запихивал их в разные забавные вещи. Моя дочь торговала игрушками, хотя воспринимала сам процесс как игру. Часто просто дарила их без всяких денег - так, ради счастья. Я занималась своими делами - легальными, между прочим. Отец давно простил меня, клан начал поставлять через наш магазин ронинов, за хорошую цену: перевозка через океан и то выходит дороже. Ронины хорошо покупаются в больших городах. Раньше я жила в вашей столице, торговала в Сиянии, но ради магазина Айко мы переехали в Нибл... Небл... Сёоооо, какое же трудное слово!.. - Рей кивнула на стены и потолок. - В общем сюда. Пришлось потерять часть постоянных клиентов, но ничего страшного, нашлись новые. Эти кисамара(19)* из Торговой Палаты, хотели подмять наш магазин под себя, заставить играть по их невыгодным правилам. Если не согласен - выметайся, станешь Отверженным... Пф-ф, нашли чем испугать! Я знаю, как выигрывать в поддавки! В моём лице Солар могли обрести врага не знающего милосердия... но, возвращаться к старым привычкам я не хочу. Не для этого муженёк выкрал меня из-под носа у целого клана. Я занимаюсь импортом - легальным импортом. То, каким образом загружают корабль в порту Земли Цветов - меня не касается. Всё, что приплывает в Истэрию - я считаю легальным, и никого здесь не обманула... Так, немного перехитрила местных напыщенных торгашей. Моих ронинов покупает сам бургомистр. Он всегда опасался давления спекулянтов, а сейчас, благодаря мне, имеет собственную маленькую армию из железных солдат. С ронинами старикан стал непорядок храбрее на переговорах с Солар. Дела шли неплохо, пока Айко не сбежала к отцу... Теперь мне плевать на все подспудные городские делишки... Могут болтать всё что им вздумается!.. Когда-нибудь я лично приду и выкручу Матроне Солар её паршивые рога!
  
   Рэй прервалась, с глупой улыбкой уставившись на ближайшую дверь.
  
  - О-о, поглядите-ка, а я уже пришла!
  
   Нажав на ручку переборки, она открыла дверь и первой ввалилась внутрь боковой комнаты. Тут было очень много детских вещей, стоявших вперемешку с различными металлическими деталями. Постель с кружевными перинами и ажурным балдахином соседствовала с разобранным на верстаке ронином. Коллекция плюшевых медведей делила место на полке со стопкой магазинов от штурмовой винтовки. Возле стены, рядом с зеркалом в форме сердца, стоял розовый столик. На его выдвижных ящиках было написано: "Не лезь!", "Мелкое", "Моё", "Не моё", "Где-то здесь", "Экстренная красота!". Дверцы шкафа были украшены портретом какой-то малахольной принцессы, а на углу висел меч вакидзаси(20)* в ярко-красных лакированных ножнах с кисточками.
  
  - Вот мы и до-ома... - Рэй подошла к медной раковине у стены, легко сбросила с себя верхнюю часть одежды, и начала обтирать своё плечо влажной губкой. Каркас остановил пулю, но на месте попадания расползался синяк. Несколько долгих минут Китч пожирал глазами точёный стан и нижнюю часть женской спины, с ямочкой над округлыми ягодицами. С каждым движением Рей, кимоно сползало всё ниже, угрожая и вовсе свалиться к ногам. Айвэн бросил на Китча неодобрительный взгляд, но тот и не подумал отвести глаз.
  
  "Чёрт возьми, живём один раз, но за такую женщину и под пули клана полезть не страшно...".
  
  - Кажется, вы не удивлены появлению стражей! - на всю комнату огласил Айвэн.
  
  - Мне нечего удивляться, - отозвалась Сугавара, не прерывая своего умывания. - Внутри Линии Последней Надежды уже работает один страж - старикан в дурацкой маске. Мы заключили с ним сделку. Двери магазина закрыты, но по гарантии покупатели могут обращаться ко мне с неисправностями ронинов в течении пятнадцати месяцев. Я никого не обманываю, только вот без Айко чинить их не могу. Бон приводит в порядок вышедших из строя ронинов, а за это я разрешаю ему пользоваться своей узкой дверью...
  
   Рей прыснула смехом и замахала рукой куда-то в сторону.
  
  - Да вон той дверью, тикусё!(21)* Болтаю как косё бэндзё...(22)*
  
   Между стеллажами с восточными статуэтками и лоскутным торшером действительно притаилась узкая дверь. От детской комнаты она отгораживалась складной решёткой. По всей видимости, дверь вела в малогабаритный лифт, который мог доставлять пассажиров под землю.
  
  - Линия Последней Надежды - оборонительные коммуникации Нибелунга, построенные во время Великой войны, - отметил Китч. - Большая часть катакомб разрушена или затоплена, но по слухам остались уцелевшие секции, где может прятаться целый город.
  
  - Это не слухи, - недовольно поморщилась Рей, - катакомбы действительно существуют. Только вот добраться туда можно всего несколькими путями. Магазин Вульфа, по счастливой случайности, находится как раз над одним из уцелевших входов на Линию. Ко мне часто приходят люди, которые желают спуститься в тоннели. Все эти авантюристы ищут технологий прошлого, хотя чаще всего находят только скорую смерть. За сдельную плату я позволяю им пользоваться моим лифтом, а если их внизу размажут по стенке - так это меня не касается. Вот и старик Бон спустился туда, когда закончил чинить сломанных ронинов. После него приходило ещё двое стражей - мужчина и женщина. Они хотели увидеться со стариком- платили нехотя, пробыли под землёй пять-шесть часов, а затем поднялись на поверхность. Это было дня два-три назад, если только я ещё способна считать до трёх...
  
  - Чего они хотели? - со всем вниманием отнёсся к её истории Роберт.
  
  - Узнавайте у старика-а, - протянула Рей с раздражительным вздохом. - Я и так слишком много вам рассказала... а ведь я даже ваших имён не спросила, хотя моё вам известно. В этом доме так не разговаривают.
  
   Сугавара начала понемногу трезветь. Благодаря прохладной воде из умывальника, пьяная разнузданность сходила с неё.
  
  - В иных обстоятельствах, я не позволила бы вам даже ступить на порог. Впрочем, для того, чтобы разбираться с незваными гостями, у меня по-прежнему есть Кенджи... хотя он идиот - кусотарэ.
  
   Медведь, до этого смирно стоявший в углу, покачнулся. По-видимому, он реагировал не только на настроение хозяйки, но и хорошо знал собственное имя, а также понимал оскорбления в свой адрес.
  
  - Меня зовут Айвэн, государыня. А рядом со мной Роберт Китч - страж Ордена Совершенной, - поспешил представиться мечник. Китч как раз вцепился в мягкие уши медведя и с треском оторвал ему голову, благо эта часть игрушки висела на одних нитках. Но увиденное под плюшевой головой - его совсем не порадовало. На Китча уставился ящик с четырьмя масками, как и звериные морды телохранителя клетчатого человека.
  
  - Маленькие забавы моей дочери Айко. Не обращайте внимания, - Рэй повернулась голой грудью к мужчинам. Айвэн, который счёл возможным мельком посмотреть на неё, сразу отвернулся в сторонку. Никого не стесняясь, Сугавара продефилировала за ширму. На последних шагах кимоно совсем соскользнуло с неё.
  
  - Айко зашила одну из самых лучших моделей ронина внутрь большой игрушки, чтобы Кенджи приглядывал за порядком в ночном магазине, - продолжила она из-за перегородки. - Угрозы поступали к нам постоянно... а вы думали продавать игрушки легко? Ха! Нас дважды пытались поджечь. Что забавно, при встрече с железным охранником, все целятся в выборочный барабан на груди, хотя это самое защищённое место у ронина.
  
  - А я бы стрелял по ногам. Кажется, коленки вашего дружка слабоваты, - со знанием дела заметил стрелок. Он давно заметил хромающую походку медведя, да и неприятные маски Кенджи ему надоели. Китч нахлобучил голову обратно на тушу, притом задом на перёд, и спросил.
  
  - Вы когда-нибудь продавали ронинов человеку, который, возможно, был одет в клетчатый костюм? На вид из себя - хлыщ хлыщом, с длинной мордой, усиками над верхней губой, весь зализанный, зовут Хортон.
  
  - Не помню, - вяло отозвалась Сугувара, добавив еле слышное: "Кими но ситта кото дэ ва най...(23)* Если вы собираетесь спуститься под землю, с вас два золотых орина - столько стоит билет на мой собственный смертельный аттракцион. Безопасных входов на Линию - почти не осталось. Их расположение - тайна, а обладание таким лифтом - великое благо для коммерсанта. Впрочем...
  
   Она выглянула на Айвэна из-за расписанной тушью ширмы.
  
  - Можешь расплатиться мальчишкой. Спускайся один, Роберт Китч. Сам знаешь, что Линия Последней Надежды - не место для таких... - Рей лукаво прикусила нижнюю губу жемчужными зубками и предложила. - Оставайся со мной, Айвэн-кун. Ты ни о чём не пожалеешь...
  
  - Мой долг быть под сопровождением стража, а значит я иду с Робертом, - ответил юноша без задней мысли. От этих слов на лице Сугавара отразилось разочарование.
  
  - Как на вашем языке будет "дурак"? - спросил у неё Роберт с издёвкой.
  
  - Бака... - вышла Рей обратно к гостям. Теперь на ней было чёрное кимоно с алым шитьём в виде танцующих журавлей, причёска приведена в полный порядок и заколота длинными шпильками. Хозяйка магазина, после переодевания, выглядела на порядок свежее, сдержаннее и элегантнее, чем при их первой встрече.
  
  - Ты бака, Айвэн, - сообщил страж. - До плахи два дня, и на твоём месте я бы вкусил все удовольствия жизни. Или хотя бы попытался узнать, что в мире есть вещи, о которых стоит жалеть, когда будешь подниматься на эшафот. Потом и вспомнить не о чем будет.
  
  - Ты не прав, стрелок Ордена Совершенной, - промурлыкала Рей, останавливаясь перед Айвэном, а затем провела ладонью по щеке юноши, оглядывая его так, будто собиралась купить. - Этот мальчик не испорчен, ему незнакомы разврат и пороки нашего бренного тела. Он подобен младенцу, что никогда не любил и не хотел женщин так сильно, как хочешь их ты. Я не раз встречалась со стражами, и должна признать, что у вас не так много слабостей; но женщины - это твоя слабость, Роберт Китч. Айвэн-кун отказался от моего предложения, потому что живёт другой жизнью... Хотя мне искренне жаль - так скучно одной! Омой вазурау кото ва най. Джинсей ни ими надо аруваке га наинода...(24)*
  
  - Вам следует вернуться к дочери, - вдруг обратился к ней мечник. Рей отдёрнула от него руку так, будто он порезал её.
  
  - Оставьте гордость. "Infelicissimum genus infortunii est fuisse felicem" - Величайшее несчастье - быть счастливым в прошлом. Детям нужны оба родителя, даже если между матерью и отцом постоянные споры. Я уверен, что Айко страдает в разлуке по вам точно также, как вы страдаете без неё. Готов поклясться, что девочка сбежала вслед за мечтой, предложенной ей отцом, но она не будет счастлива без любви своей матери, даже если мечта осуществится.
  
  - Что же, возможно ты прав, - задумалась Сугавара. - Такие мысли порой посещают и меня. Хотя ты не знаешь, как много вредности в моей чертовке... И сколько спеси в её отце! В любом случае, неподчинение должно быть наказано - так учили меня в моей семье, в моём клане. Если Айко без меня страдает, так что же - значит она заслужила страдание. Но я принимаю твой ценный совет, Айвэн-кун.
  
  - Означает ли это, что плата за лифт отменяется? - пробурчал Китч, подсчитывая расходы. С момента прибытия в Нибелунг его финансовое состояние значительно оскудело. - Пропустите нас бесплатно?
  
  - Ещё чего! - Сугавара подпёрла руками шёлковый пояс и горделиво вскинула голову. - С вас два золотых орина, государи! А советы свои можете оставить на сдачу!
  
  *******
  
   Спустя пять минут после начала спуска на лифте, Айвэн потерял счёт перекрытиям этажей, проплывавшим перед решетчатой дверью. Кабинка, кажется, была рассчитана только на одного человека, и вдвоём с Робертом им было тесно, тем более что стрелок счёл нужным прихватить с собой саквояж.
  
  - Царство света - это поверхность, а в глубинах земных обретается владычицей Тьма, - процитировал Китч строчку из "Откровения Узревших".
  
  - Вы очень верно сказали, - согласился с ним Айвэн, будто никогда прежде не слышал этого известного выражения. - "Abyssus abyssum invocat." - Бездна взывает к бездне. Солнце причиняет порождениям Тьмы физические страдания, и только во мраке они способны жить вечно. Кроме света души ничто больше не способно остановить их в ночное время. Освещение городов помогает держать Тьму далеко от людей.
  
  - Знавал я места, где использовать души в качестве топлива считалось кощунством, - припомнил стрелок. - Не все граждане Истерии примкнули к религиозной реформе и прониклись почтением к Совершенной. В отдельных городах от Тьмы пытались защититься свечами и газовыми горелками. Кто-то даже изобрёл лампу, накапливающую энергию солнца во время светлого дня и отдающую её ночью. В итоге, существа устраивали из таких поселений нечто вроде своих охотничьих угодий. Заглянешь в такой затерянный городок, и из каждой подворотни на тебя смотрят красноглазые твари...
  
  - Коих следует уничтожить, - закончил за него Айвэн. - Мне известны все виды чудовищ, и слабости противостоящего мне дракона - вовсе не тайна. Я знаю, как убивать Ликантропов, Гренделей, Вдов, Arachnida Chelicerata(25)* и многих других порождений Великой Войны.
  
  - Ты очень часто говоришь на латыни, а ведь это, между прочим, мёртвый язык, - напомнил стрелок. - Впрочем, в старой Империи, до появления Совершенной, латынь была особенно популярна. Интересно проверить глубину твоих знаний, пока едет лифт. Тебе известны медицинские термины?.. Как будет по латыни "холера"?
  
  - Сholera, - с лёгкостью ответил рыцарь. Китч с досадой скривился. Нужно было спросить о чём-нибудь посложнее.
  
  - Корь?
  
  - Мorbilli.
  
  - Мигрень?
  
  - Hemicrania.
  
  - Насморк?
  
  - Rhintis.
  
  - Душа?
  
  - Аnima.
  
  - Призрак?
  
  - Spiritus... Но это уже никак не относится к медицине.
  
  - Хорошо. Тогда переведи для меня следующую фразу: "Солнце - её отец, луна - мать, и ветер носил её в утробе своей, достигая от земли до неба, и опять с неба спускаясь на землю".
  
  - Sol ejus pater est, luna mater et ventus hanc gestavit in utero suo, ascendit a terra ad coelum in terram descendit... И это сказано о воде, и снова никак не относится к вашим предыдущим вопросам. Скорее, данная фраза похожа на какое-то заклинание. И зачем вам это знать?
  
  - Просто любопытно, - многозначительно сказал Роберт. - Всех чудовищ, которых ты перечислил: Гренделей, Арахн, Ликантропов - Орден изучил добрые сто лет назад. Но каждый год мы сталкиваемся с чем-нибудь новеньким. Тварь с клыками длинной в крестьянскую косу и ростом с медведя - это ещё не самое страшное.
  
  - А что же тогда?
  
  - Люди. Никогда не знаешь, чего ожидать от существ в человеческом облике. Если из тела выходит энергия, требуется провести обряд очищения: три дня держать покойника в круге, выложенном из сфер. Для большей надёжности некоторые родственники просят у храмовников зашить алую сферу в грудину усопшего - наличие души не допустит к опустошённому Тьму, а позже трёх дней она трупом уже не интересуется. Но даже если умерший обратится в Пустого, то это небольшая проблема для Ордена. В чужие тела вселяются только слабые существа. А вот если ты столкнулся с созданием, которое не только смогло материализоваться в человека, но и стабильно поддерживает свой новый облик под Светом - то, считай, что вляпался в серьёзные неприятности. Никогда не знаешь, на что способны разумные твари, а как правило Тотемические существа способны на многое.
  
  - Каким же оружием вы пользуйтесь против столь сильных существ?
  
   Стрелок похлопал себя по жилету, на котором сверкал патронташ в серебристых контейнерах.
  
  - Это не тайна, ртуть - лучше всего поражает чудовищ. Ртутносодержащий заряд лишает их возможности контролировать тело, и плоть распадается. Беда в том, что ртуть выделяет ядовитые испарения, и не все стражи любят носить её при себе постоянно. Перестраховщики берут ртутные заряды только на операцию, когда точно уверены, что во время работы встретят тёмное существо. Ртутью ты можешь ликвидировать человеческий облик монстра, а дальше действуй по обстоятельствам. Сражаться с врагом будет проще, когда увидишь его суть без прикрас.
  
  - "Aditum nocendi perfido praestat fides" - Доверие, оказываемое вероломному, даёт ему возможность вредить. Люди верят глазам, поэтому легко обманываются скрытым злом. "Fide, sed cui fidas, vide" - Будь бдительным, доверяй, но смотри, кому доверяешь.
  
  - Чертовски правильные слова, - согласился с ним Китч. - Если узнаешь, как уничтожить порождение Тьмы навсегда, то ты наполовину взял его под контроль. Но помни, что для Тотемического существа нет более желанной цели, чем убить хранителя своей тайны. Раскрыть порождение Тьмы в одиночку - крайне опасное дело, а пытаться подчинить его своей воле - так вообще граничит с полным безумием.
  
  - Подчинить своей воле? - повернул к нему голову мечник. - Какие отношения могут быть между человеком и порождением Тьмы, кроме ненависти? Они хотят уничтожить нас, а мы обязаны защищать себя, истребляя их прежде, чем они навредят - вот единственное, что будет правильно.
  
  - Тьма рождена людскими эмоциями, а значит неистребима, - заметил стрелок. - В противном случае придётся вырезать всех людей - ликвидировать сам источник "заразы". Такой вариант тебя устроит?
  
  - Он неприемлем...
  
  - То-то и оно.
  
   Лифт замер и решётка сложилась, открывая им выход в темноту коридора. Сухой воздух с запахом извести ворвался в кабину, напоминая о заброшенности ЛПН. Где-то размеренно щёлкал невидимый механизм, короткие отзвуки гулко отражались от поверхности бетонных стен. Стрелок нашарил в саквояже выпуклую линзу на кошачьей душе, слегка встряхнул её, и стекло засияло зеленоватым оттенком. Луч выхватил коридор песочного цвета, прямоугольные решётки вентиляционных шахт и протянутую под потолком проводку. Прямо перед выходом из лифта стояли простенки с бойницами.
  
   В прежние времена всех, кто использовал этот вход, встречали нацеленные стволы пулемётов. Но теперь бойницы пустовали, а посты старой Империи давно лишились своих часовых.
  
   Китч осмотрелся, обнаружив неподалёку настенный рубильник. При первом же шаге по пыльному полу под ногами что-то зазвенело и мелко рассыпалось.
  
  - Тут повсюду осколки, - Айвэн нагнулся, чтобы подобрал кусочек металла размером с ладонь - достаточно увесистый, но плохо обработанный, со множеством мелких зазубрин, осколок имел насыщенно-серый оттенок. В отсвете линзы он сверкал подобно частичке слюды.
  
   Китч посмотрел на находку, взял её, повертел в пальцах, но тут же и выбросил. В кристалле он не нашёл ничего интересного.
  
   Пломб на рубильнике не было. В энергоячейках гнездились три крупные сферы.
  
  - Лошадиные души - Сугавара на своём "аттракционе" не экономит, - указал он на голубоватое свечение. Первая сфера еле мерцала, но оставшиеся две излучали стабильный заряд. Рука стрелка легла на рычаг, и в тот же миг он заметил на стене рядом странную надпись. Подсвечивая себе линзой, Китч прочитал написанное губной помадой предупреждение: "Не включайте свет! 1 НЧ, 8-9-10 Ч" - знакомый почерк. Совсем недавно он видел точно такие же завитки букв "н" и "т" на визитной карточке танцевального клуба.
  
   Айвэн добрался до конца помещения и остановился перед тяжёлой металлической дверью. Кроме неё из комнаты вело ещё несколько выходов. Над каждым, по трафарету, было выведено десять цифр.
  
  - Здесь заперто.
  
  - Строительство катакомб под Нибелунгом продолжалось все десять лет Большой Мясорубки, - сказал Китч, рассматривая цифирные надписи под светом линзы. - Вражеская армия осадила Нибелунг с трёх сторон. Речное сообщение было прервано, а когда бои завязались на улицах, уцелевшие защитники города спустились на Линию Последней Надежды. Оттуда их пытались выбить до самого Первоявления. Враги искали входы и выходы, крушили верхние помещения, затапливали глубинные уровни, подрывали анклавы, пускали в вентиляцию газ, но ничего не сработало. Нибелунг выстоял - и всё благодаря подземельям. Нет ни одного точного плана катакомб. Кое-кто из последних строителей говорил, что Линия уходит на пятьдесят уровней вниз. Практически все наружные входы взорвали, уцелели лишь самые скрытые... Кажется, Отверженные семьи знают о парочке. Бандиты пользуются тоннелями, чтобы тайно перевозить контрабанду. О некоторых "мышиных норах" известно старику бургомистру. То, что под магазином Вульфа спрятан ещё один - редкая удача для Сугавара... а может быть точный расчёт.
  
   Китч подошёл к Айвэну, несколько раз щёлкнул подножной пластиной у переборки, но ничего не случилось.
  
  - Почему вы не зажигаете свет?
  
  - Старый друг не советовал. Но похоже без этого не обойтись.
  
   Стрелок вернулся к рубильнику, на ходу продолжая рассказывать то, что знал о катакомбах:
  
  - Линия Последней Надежды - это признанное чудо военной архитектуры и инженерии. Проектированием подземелий занимался имперский зодчий Годфрит Кёлер - настоящий гений своего дела. Это он возводил зенитные башни с химическими орудиями для обороны Сияния и противотанковый вал перед столицей. По его чертежам был построен Капитолий Ордена, Дворец Слоновой Кости на юге и ещё много чего. Если в Истэрии найдётся хоть какое-нибудь архитектурное чудо, то, без сомнения, к его созданию приложил руку Кёлер.
  
  - Он исчез, - вдруг сказал Айвэн. - Спустя несколько лет после возведения Капитолия, зодчий тайно выехал вместе с семьёй за границу. Церковь Незнающих обвинила его в использовании человеческих душ и заклеймила Кёлера Тёмным Мастером. Совершенная поручила мне догнать беглеца, но на полпути неожиданно отозвала приказ.
  
  - Отозвала приказ? - замер Роберт с рукой на рубильнике. - Впервые слышу, чтобы Свет заворачивал свои приказы. Это Магистрам свойственно пересаживаться с одного на другое. Но если уж Она что-то решила, то не в привычках Совершенной это менять.
  
  - Исключительный случай, - согласился с ним Айвэн, задумавшись. - Так странно. Я почти ничего не помню из прошлого, но имя архитектора мне почему-то знакомо.
  
  - Надеюсь со временем ты вспомнишь побольше.
  
   Китч потянул рычаг трансформатора вверх, и подземелье немедленно озарилось зарешеченными потолочными лампами. В голубоватом свете Линия выглядела не таким уж запущенным и мрачным местом. Комната с переборками оказалась сортировочной залой для нескольких направлений. Номера над дверьми были освежены белой краской. Ничего страшного после запуска энергосистемы не произошло.
  
  - Зодчего обвиняли в использовании одушевлённых механизмов внутри Капитолия: подъёмники, скрытые оборонительные системы, архитектурная динамика - словом, под гнев Незнающих попали все технологий, которые сейчас принято называть "Тёмными", - отряхнул руки стрелок. - В строительстве Кёлер применял революционные достижения науки, наработанные с момента открытия экстракции душ. Когда Совершенная принесла Свет, он продолжил работу под её руководством пока не сбежал.
  
   Китч указал рукой на дверь, которую до этого безуспешно пытался открыть без энергии Айвэн.
  
  - Линия Последней Надежды известна тем, что, если ты входишь в неправильный коридор, твой путь перестраивается в смертельную западню - таков оборонительный режим подземелий. Возможно, эти тоннели тоже подключены к динамической архитектуре. Входить лучше только в верные двери и не пытаться пролезть куда не следует.
  
  - Но как узнать, какая из дверей верная, а какая приведёт нас в ловушку?
  
   Длинные ряды цифр ни о чём Айвэну не сказали, а их общая сума складывалась во что-то абсолютно несуразное.
  
  - Принцип движения на каждом участке катакомб должен быть свой - и, кажется, мой друг догадался как правильно найти ключ к этой секции... - Китч указал на надпись сделанную губной помадой. - Верная дверь будет та, в номере которой первое число нечётное, а последние три чётные. Надеюсь, разгадка к ней пришла не методом проб и серьёзных ошибок.
  
   С этими словами Китч откинул носком ботинка рассыпанные на полу куски непонятного сплава.
  
  - Держись рядом со мной. Линия Нибелунга в оборонительном режиме - это не место для лёгких прогулок.
  
   Они прошли через выбранную Китчем дверь. Переборка сразу отъехала в сторону, как только нажимная панель щёлкнула под каблуком. Китч двигался быстрым шагом, даже не пытаясь заглянуть за другие, приоткрытые двери. Местами тоннель становился светлее, без явных следов запустения. По всему комплексу работала вентиляция, снабжающая катакомбы обеззараженным воздухом с поверхности.
  
   Несколько раз на пути тревожно звенели сирены. Из тайных ниш выпрыгивали пустые станины с обрывками проводов и пружин. Пулемёты и огнемёты были давно демонтированы, и пока лабиринт ничем не мог навредить вторгшимся в него людям, кроме перестройки собственных секций. Однако Роберт не расслаблялся и не совершал ошибок при выборе направлений. Через десять минут быстрой ходьбы они добрались до переборки со странным замком из штырьков и бороздок. На соседней стене, всё той-же губной помадой, была начерчена хитрая комбинация из единиц, кругов и ступенчатых линий.
  
   Здесь пришлось задержаться. Водя пальцем по рисунку-подсказке, стрелок принялся за отпирание замка. Айвэн поглядывал по сторонам и, в конце концов, решил исследовать одну из ближайших комнат, с заклинившей на четверть проёма дверью. Внутри небольшого кубрика лежали старые плоские каски, подсумки от противогазов, ржавый штурмовой щит и опустошённые контейнеры из-под провианта и амуниции. На крышках ящиков чётко виднелся расправивший крылья орёл - старинный Имперский символ.
  
   Вдруг Айвэн уловил боковым зрением какое-то движение в коридоре. Ладонь мечника легла на рукоять гладиуса, он порывисто обернулся, но усеянный металлическими осколками коридор был пустым.
  
  - Здесь ведь не может быть тёмных существ, Роберт Китч? - обратился он к стражу. Стрелок оглянулся, а затем поднял голову кверху, на сияющие под потолком лампы.
  
  - Если только они не ходят в человечьем обличии, но таких чудовищ, поверь мне, не так уж и много. Да и к тому же, в пустом подземелье им нечего делать. Тотемические существа тянутся к людям, а от всех прочих уродливых тварей мы застрахованы светом души.
  
   На всякий случай Айвэн вернулся к нему и встал за спиной, не забывая поглядывать на коридор. Чертыхаясь и передвигая штырьки на хитроумном устройстве, Роберт ни на что больше не отвлекался. Если он делал что-то неправильно, то штырьки, по кривым бороздкам, с резким щелчком возвращались на место, и тогда игру с подлым замком приходилось начинать заново. Какие-то штырьки легко передвигались по борозде, другие с нажимом, третьи не двигались вовсе, пока соседние не займут правильное положение.
  
   Всё время, пока они стояли возле запертой переборки, нехорошее предчувствие не покидало Айвэна. Он отвернулся, но с тем расчётом, чтобы краем глаза подсматривать за коридором. Спустя полминуты осколки на полу сами собой зашевелились и начали собираться в отдельные кучки.
  
  - Роберт Китч! - успел предупредить он стрелка, ещё до того, как ковёр из осколков сформировался в человеческую фигуру. Китч развернулся, выругался на фантома, но даже не вынул оружия.
  
  - Не подпускай его ко мне! Дай время, я почти открыл дверь!
  
   Айвэн выхватил оба меча, сделал пару шагов навстречу созданию, но дальше в неуверенности остановился. Сражаться с таким врагом ему ещё не приходилось. Мириады серых частиц сверкали под лампами и собирались в двуногое существо. Рой из осколков окружил бредущую ему навстречу фигуру. Намеренья фантома были явно враждебными. Одним движением руки он выстрелил в сторону мечника очередью острых кристаллов. Подобно выпущенному из пращи камню, осколки со свистом прорезали воздух. Айвэн отбил мечом несколько острых частей, приняв остальные попадания на нагрудник. Фантом продолжил обстрел, с каждым разом наращивая число выпущенных металлических капель. Клинки Айвэна двигались всё быстрее, большинство снарядов удавалось отбить, другие высекали искры из покрытых медным сплавом доспехов.
  
  - Роберт Китч! - ещё раз окликнул он, когда до живого роя оставалось всего с десяток шагов.
  
  - Почти готово, дай мне ещё полминуты!
  
   Но этого времени у стража не было. Фантом начал стягивать к себе абсолютно все лежавшие на полу части. Через секунду на людей мог обрушится шторм из летящих с бешенной скоростью жал. Айвэн ринулся в боковой кубрик, схватил оттуда штурмовой щит, и с яростным криком бросился на фантома. Осколки неистово забарабанили по наружной части щита. Град попаданий выбил из металла ржавые хлопья, плечо мечника болезненно пульсировало, но атакующий крик не угас, пока штурмовой щит не разнёс фантома на мириады частей. Удар по стражнику подземелий был настолько серьёзен, что фигура разлетелась в разные стороны, а кристаллы, потеряв управление, посыпались на пол; но мистическая жизнь не оставила их, и осколки тут же начали собираться в новую форму.
  
   Как раз в это время переборка перед Китчем открылась.
  
  - Скорее сюда, парень! - окликнул он Айвэна, подхватывая саквояж. Мечник отбросил грохнувший щит и пустился к выходу из тоннеля. Ещё до того, как вслед защёлкали новые жала, Айвэн успел перескочить за порог, и переборка за ними захлопнулась.
  
  - Эти существа не боятся света души! - прижался спиной он к запертой двери. Вся её металлическая поверхность содрогалась от града неистовых попаданий с внутренней стороны.
  
  - Это не порождение Тьмы, а что-то из числа технологий, - достал Роберт пачку сигарет и закурил. - Осколки накапливают энергию от ламп, а потом соединяются в "Призрака". Принцип работы был, наверное, известен одному только Годфриту Кёлеру. Считай, что мы повстречались с оборонительным механизмом - вся Линия напичкана подобными штуками. Именно за ними охотятся авантюристы, которые забираются сюда за наживой. Представляешь сколько оринов может стоить такая технология на поверхности?
  
  - "Crescit amor nummi, quantum ipsa pecunia crescit" - Любовь к деньгам возрастает настолько, насколько растут сами деньги, и причиной тому - банальная алчность, - Айвэн поправил прядь тёмных волос, выбившуюся из хвоста на затылке. - Такая машина наверняка убила многих искателей приключений. Но стоит ли рисковать ради похищенья забытого всеми секрета? Найденная технология может попасть не в те руки - к Тёмным Мастерам, например, а они оборачивают любую технологию против самих же людей. Для достойной жизни человеку достаточно честности и прямоты.
  
  - Чтобы сдохнуть - достаточно. Чтобы жить, честности и прямоты - не хрена недостаточно, - пробурчал Роберт сквозь сигарету, окидывая взглядом следующий коридор. Дорога была чиста, на полу не было ни одного осколка металла, а значит они могли двигаться дальше. О том, как возвращаться назад - стрелок предпочёл пока даже не думать.
  
  

Глава 11

  Оружейник
  
   Стоило войти на просторный каменный мост, как перед Китчем и Айвэном открылся вид на почти сказочный подземный грот. Под массивными пиками сталактитов раскинулось настоящее подземное озеро, а посреди него, опираясь на бетонные сваи, стоял целый квартал. Дома с толстыми стенами и узкими окнами - в равной степени предназначались как для жилья, так и для долговременной обороны. Вода в озере мерцала голубоватым сиянием водорослей, из-за них подземный город светился ирреальным сиянием, как выплывающий из темноты корабль-призрак. От неровных стен грота, к цитадели тянулись позеленевшие от времени трубы. В прежние времена коммуникации отвечали за внутренний климат пещеры и поддерживали влажность при помощи сложной системой вентилей и отдушин.
  
   На длинном двухсотметровом мосту с каменными перилами, застыл остов парового землеройного бура, который пробил ограждение и на полкорпуса свесился над водой. Авария случилась так давно, что на радиаторной решётке успела вырасти мерцающая колония люминесцентных грибов.
  
  - Как называется это место? - с интересом осматривал Айвэн подземный пейзаж, а Китч равнодушно зажёг сигарету. Алый огонёк стал единственным ярким пятном среди мертвенного свечения грота.
  
  - Это один из анклавов - подземный квартал для беженцев из Нибелунга. Водоросли и грибы были завезены на Линию, как возобновляемый источник пищи. Один такой жилой район рассчитан на десять тысяч человек, а всего анклавов было пятнадцать. Во время войны каждое убежище находилось под руководством одной из влиятельных семей Знающих.
  
   Китч перегнулся через перила каменного моста, чтобы глянуть, не притаилась ли какая-нибудь тварь под дугообразными арками.
  
  - Когда ЛПН только построили, - продолжил он. - Ещё никто не слышал о порождениях Тьмы. Подземные города попали под удар чудовищ самыми первыми. Иногда в них творилось такое, что сам ад показался бы милым местечком. С тремя анклавами связь прекратилась, судьбы их жителей до сих пор неизвестны. Когда Великая Война закончилась, торговых кланов оставалось только двенадцать. Четыре из них стали Отверженными, начав своё падение с бездарного руководства убежищами. Семьи, наподобие Виваче, вышли на поверхность уже отъявленными бандитами. Нибелунг, который ты видел снаружи, зарождался здесь, Айвэн, под сотнями тон земной породы, а вернее сказать - перерождался из имперского города с баронами, графами и князьями, в общество, подчинённое Совершенной. Её Свет спас Нибелунг от кошмаров войны, позволив торговцам подняться наружу и отстроить свой город заново.
  
  - Она действительно спасла мир, - словно получил подтверждение Айвэн.
  
  - Нет, только остановила войну, - уточнил Китч. - От этого факта можешь строить свои выводы дальше - все этим занимаются, кто только хочет плюнуть в сторону веры Незнающих.
  
   По гроту неожиданно раскатился грохот подземного взрыва. Гулкий звук повторился и обрушил несколько небольших сталактитов со сводов пещеры в гладь озера. Источником шума был купол, белеющий в центральной части анклава.
  
  - За мной, - коротко бросил Китч и быстро зашагал по мосту в сторону города. Улицы убежища напоминали узкие лабиринты, в которых, при грамотном расположении сил, можно было держать оборону малым отрядом. Теснота тоннелей и переулков создавала ощущение, будто тебя проглотила змея. Множество коротких лестниц примыкали к внешним стенам домов, трубы врезались в фундаменты и в крыши, влезали в тесные окна. Удивительно, но на поверхности зданий плесень и грибы не росли, в то время как подступы к городу были буквально облеплены ими.
  
   Стражи быстро продвигались к источнику шума, и Айвэн не успевал заглянуть внутрь домов. Только мельком, когда они проходили открытые двери, он видел скудное убранство квартир, гниющие остатки мебели и ржавые груды армейских контейнеров.
  
   Они ещё не однажды слышали над головой громовые раскаты, и это служило Китчу и Айвэну неплохим ориентиром, чтобы не заплутать среди множества развилок и ярусов. Через несколько минут лестничный тоннель вывел их ко входу в центральный купол, ворота которого были закрыты, но содрогались от происходящего внутри беспорядка.
  
  - Кажется, веселье там в самом разгаре, - сказал Китч, направляясь к створам ворот. - Когда войдём внутрь, говорить буду я. Старикан тебя не узнает.
  
   Не успел Айвэн спросить, о ком именно говорит Китч, как в створы неожиданно ударили изнутри, и ворота повисли на согнутых петлях. В узком проёме мелькнула металлическая чешуя, когтистые лапы и хвост. Через секунду из зала вырвался нарастающий хохот, утонувший в следующем раскате грома.
  
  - Ну давайте, давайте! - пророкотал металлический голос.
  
  - Чёрт бы тебя побрал! - выругался стрелок, пролезая через разбитые створы. Следом за ним протиснулся Айвэн. Изнутри купол анклава напоминал амфитеатр с каменными скамьями для зрителей, а внизу, на круглой арене, разыгралось настоящее представление, и свидетели этого шоу рисковали расплатиться за зрелище собственной жизнью. Механический гигант, с двумя паровыми трубами за спиной и огнедышащей топкой в груди, отбивался от десятка нападающих на него Гидр - точно таких же чудовищ, одно из которых Айвэн победил в склепе храма Незнающих. Но в этот раз на арене, без устали атакуя одного великана, металась целая стая монстров.
  
   Впрочем, опасные существа доставляли ему одно только веселье. Гигант со смехом отшвыривал их трёхпалыми манипуляторами на каменные скамьи и стены. Когда Гидры пытались атаковать его ноги, исполин поднимал массивную ступню и с силой впечатывал её в арену. В тот же миг по всему подземному городу прокатывался оглушительный грохот, от удара великана трещали фундаменты, в воду подземного озера падали сталактиты со сводов.
  
   Между покатых наплечников великана, вместо головы покоился шипастый шар. Изнутри динамиков летел дикий хохот и восторженное бормотание. Канонада ударов вырывалась через трещину в куполе, а обратно в зал лилось призрачное сияние грота. В бирюзовом сумраке сражение выглядело особенно впечатляюще. Гигант ни на секунду не задумывался о разрушении анклава, как будто совсем обезумел.
  
   Одно из отброшенных исполином чудовищ отлетело как раз в сторону Китча. Сломав каменную скамью под собой, Гидра вскочила, хотела вернуться в сражение, но заметила поблизости живых зрителей. Когтистые лапы высекли искры из каменных плит, зловещий механизм угрожающе зашипел на стражей. Казалось, великан был полностью сосредоточен на схватке со стаей, но агрессия одной особи от его внимания не укрылась. Когда между Робертом и чудовищем оставалось не более одного прыжка, паровой великан развернул корпус и одним махом прикончил клешнёй готовую напасть тварь.
  
  - Ого! - прогудел он. - Кто это тут? Да у нащ гощти! Щейщащ я щдещь пощищу и мы потолкуем!
  
   Трёхпалые манипуляторы переловили всех монстров за полминуты. Злобно шипя, Гидры грызли металл, но сделать ничего не могли. Механический великан сгрёб их в охапку будто котят и запихнул в поднявшуюся из-под пола арены клетку. Темница для Гидр моментально скрылась под сценой. Тишина сразу превратила амфитеатр в пустое, заброшенное место. Стал заметен толстый слой пыли на каждой скамье и свисающая из-под купола паутина.
  
   Вспыхнул свет - по периметру арены зажглись переносные прожекторы. Освещение сделало тени резкими, а броня гиганта вспыхнула мириадами металлических бликов. Он повернулся к гостям, шарообразная голова скатилась с плеч, гулко ухнула об арену и подъехала поближе к стражам.
  
  - Бон, я смотрю ты снова ищешь способ себя укокошить, - начал стрелок, спускаясь по скамьям к сцене. Между острых шипов сферы открылся двустворчатый люк, и изнутри показалась голова в кожаной маске, где вместо глаз были проделаны круглые отверстия, а сами глазницы прикрывались металлическими пластинками, установленными под углом, нижнюю часть лица закрывала висевшая бородой кольчужная сетка.
  
  - Роб, да ращве мощно помереть в этой щтуковине?! Это ще имперщкая щфера-хранитель! Её даще кумулятивный щнаряд не пробьёт! Превощходный щплав! Щаль утращен щекрет, - в подтверждение этому старик вытащил забинтованную культю и постучал по своей сфере. Плоская кожаная маска присмотрелась ко второму пришедшему.
  
  - Ты привёл новищка?
  
  - Не-ет... - с досадой протянул Роберт. - Долгая история. Вылезай из своей скорлупы, тогда и поговорим.
  
   Из-за спины Бона взметнулись два тонких металлических щупа - они буквально выдернули тщедушное тело старика изнутри сферы. Пилотом гиганта оказался очень маленький человек, который и в более молодые годы не славился высоким ростом, а после потери обеих ног и вовсе превратился в комочек сморщенной плоти. Его лица Айвэн по-прежнему не видел из-за маски с кольчужной вуалью, но манера оружейника передвигаться - поразила его. Следом за первой парой спиц, из заплечного контейнера Бона появилась вторая. Как лапки паука-сенокосца, они поддерживали безногое туловище хозяина, ловко поднимая его на любую нужную высоту.
  
  - Мы не виделищь уще щколько? Долщно быть два года... Эх времена! Как охота, как убийщтво одерщимых Тьмой чудищ?..
  
  - Без тебя моя жизнь была бы на порядок скучнее, - сказал Китч, подкинув в сторону Бона какой-то серебристый предмет. Манипуляторы ловко поймали его, в то время как сам оружейник даже не повернул головы. Казалось, спицы-опоры жили своей собственной жизнью, заботясь о слабом теле владельца по своему усмотрению. Манипуляторы поднесли к лицу Бона металлическую чешуйку с клеймом.
  
  - Откуда у тебя это? - озадаченно спросил он, но тут же сам догадался. - А-а, ты нащёл Гидру, которая от меня улищнула? Это щлавно, да-да, ощень щлавно! Прищнатьщя, я недоощьенил этих крощек, когда нащёл их в анклаве. Обыщные механищещкие щтращники не щлищком поворотливые, и больще пугающие, нещели щмертонощные. Но я щоедениль щтарый механищм щ корпюлитом, и полущилощь нащтоящее щудо!
  
  - Твоё "чудо" чуть не выбралось на поверхность, - поведал стрелок. - А сколько людей сожрала эта гадина в канализации, пока её не перехватили под храмом Незнающих - хрен теперь кто узнает.
  
  - Только Щоверщенная не допущкает ощибок, - невинно пожал плечами старик, а затем, постукивая спицами по арене, подошёл к ближайшей скамье и предложил Китчу поставить свой саквояж. Кажется, оружейник прекрасно знал, что находится внутри этой сумки, а вот внешность Айвэна его сильно заинтересовала.
  
  - Пощтой-ка, да ведь это ще дощпех ощнователя! - забинтованная культя Бона ткнула в золочёный нагрудник.
  
  - Парадный комплект доспехов - ничего больше, - высказал своё мнение Китч. - Шелуха для церемонии посвящения в стражи.
  
  - Нет, нет! - взволнованно затараторил Бон. - Я щнаю, как отлищить парадное барахло от нащтоящего дощпеха ощнователя Ордена! - передние спицы неожиданно оказались за плечами у Айвэна, подхватили его подмышки и подняли к кожаной маске. Из контейнера за спиной начали появляться всё новые и новые манипуляторы. Некоторые спицы были увенчаны клещами, свёрлами и другими неприятно вращающимися инструментами. Чтобы мечник не шевелился, манипуляторы крепко схватили его за руки и ноги, в то время как забинтованные культи Бона простукивали нагрудник. Особое внимание он уделил выемке посреди отчеканенного в броне глаза.
  
  - О да... да-да-да, - забормотал оружейник. - Это дощпех Первого щтраща, а щдещь... - он указал на ячейку в нагруднике, - контейнер для щвета щамой Щоверщенной! Только щ ним дощпех ращкроетщя в полную щилу, и пощволит выщтоять в щхватке щ любым врагом! В этих дощпехах щаклющена великая мощь. Но бещ щвета дущи Щоверщенной, они только щелещо... Кто дал тебе эту бронью, мальщик?
  
  - Никто не давал. Доспех находился в пещере, где я очнулся. Он принадлежит мне, - ответил подвешенный на манипуляторах Айвэн.
  
  - Он самозванец и не имеет официального статуса стража, - сообщил Роберт, закуривая. - По сути он мой арестант, и я конвоирую пацана в Капитолий, на суд Зодиака.
  
  - Конвоируещ? Он прещтупник? Но он не мощет быть прещтупником! Только вщгляни на него! - с поспешной горячностью затараторил старик. Бон бережно опустил мечника на ноги, и подбежал на спицах к стрелку. Вся фигура оружейника взметнулась вверх, как будто этом он хотел показать, что его правда правее. - Мальщик не щделал нищего стращного - я в этом уверен! Броня Первого щтраща не мощет находитьщя в руках у щлодея! Это дар щамой Щоверщенной, и его невощмощно ищпольщовать пощторённему!
  
  - Мёртвый страж за доспехи не отвечает, - равнодушно выпустил струйку сигаретного дыма Китч. - Сколько чести остаётся в доспехах, когда рыцарь убит? Нисколько. Ты сам сказал, что это всего лишь кусок железа.
  
  - Вщё не так... - Бон тряхнул кольчужной бородой. - Щолотые дощпехи - это щредотощье уникальных, ищещнувщих технологий! Им нущна только щамая ма-алощть, щтобы ращкрытьщя в полную щилу! Щомнивающь, щто дощпехи мощет нощить недощтойный: ищъять щферу Щоверщенной ищ энергоящейки - нельщя, только Первому щтращу ищвещтно, как щделать такое! Ни у кого больще не полущитщя ращрядить щолотую броню. Дощпех ликвидируетщя при неверной попытке ращрядить панщирь! Ещли бы щейщащ броня обладала белой щферой щияния, я бы поверил в нащильщтвенное убийщтво ради дощпехов, но щферы в груди мальщика нет. Щнащит, прещний владелещ отдал дощпех добровольно. Щтращ не щмог отдать щолотые дощпехи в руки прещтупника, бред!
  
  - Все основатели Ордена мертвы, никто не мог подарить ему эти доспехи. Прошло слишком много лет, - напомнил стрелок. - О каком добровольном подарке тогда вообще идёт речь?
  
   Бон растерялся, это было заметно по тому, как трутся друг о друга забинтованные культи.
  
  - Он прещтупник? Лщещ? Щамощванещ?.. Кто он? Щащем ты его привёл? Щащем вы оба прищли щьюда, Роб? - запричитал он звенящим от разочарования голосом.
  
  - У меня к тебе куча дел. Думаю, следует начать с этого...
  
   Китч открыл саквояж, и старик хищно вцепился в детали.
  
  - Молния! - радостно воскликнул он. - Молния! Молния!
  
   Манипуляторы с неистовой скоростью собирали из деталей самые разнообразные виды оружия: снайперский карабин, автоматический дробовик, лёгкий ручной пулемёт, штурмовую винтовку, пистолет-пулемёт с удлинённой обоймой, подводный гарпун, абордажный крюк и даже ракетницу.
  
  - Превощходное орущье, а вернее щкащать - орущейный комплекщ! - бормотал Бон, пока его стальные спицы создавали всевозможные смертоносные устройства.
  
  - Ещё бы не таскать целый ворох инструментов и запчастей за собой, - с недовольным видом добавил стрелок.
  
  - Щито поделать! Универщальной щтвольной коробки не щущещтвует! Ращмер патронника, механищм подащи боеприпащов, даще щтвол у кащдой модели щвои... Кщтати говоря, щтвол "Вепря" ращорван...
  
  - Пришлось выпустить целый заряд души одним выстрелом, - Роберт махнул рукой так, что после этого в воздухе остался тонкий росчерк сигаретного дыма.
  
  - Пещально... - погрустнел Бон, но тут же и встрепенулся. - Пещально, щто я не видел этого выщтрела! - к нему возвращалось прежнее алчное ощущение, которое он испытывал всякий раз, когда соприкасался с хорошими технологиями.
  
   Одна из спиц-манипуляторов дотянулась до пульта управления возле края арены. Бон нажал на рычаг, и круг амфитеатра разошёлся на две половины. Из скрытых технических помещений поднялись стеллажи с деталями, верстак и даже металлообрабатывающий станок.
  
  - Я около мещяща работаю в подщемелье. Прищлощь наладить щебе мащтерщкую на мещте. Благо, рещурщов в анклаве хватает, - по-деловому рассуждал оружейник, продвигаясь к верстаку с рядами полок, выемок и механическими пассатижами. - Подниматьщя на поверхнощть - проблематищно, да и не хощещя. На Линии ощталощь ощень много технологий щтарой Империи, к которым так и тянутщя руки! Побиратьщя на пощлевоенных кладбищях техники - всё равно, щто ищкать оащищ в пущтыне: всё зарщавлено, ущтарело, ращипаетща в прах. А щдещь - щелый океан щюдещ и утращенных технологий! Орден щаинтерещован, щтобы все эти щнания попали в хорощие руки, а не к прищлущникам Тьмы или Отверщаным щемьям. Хорощо, щто гощударыня Щугавара трещво выбирает клиентов. Она не пощволяет щпущкатьщя щюда проходимщам вроде Виваще.
  - Трезво? - с ухмылкой переспросил Китч. Айвэн в свою очередь обратил внимание на внешность самого оружейника.
  
  - Вы и сами очень похожи на Тёмного Мастера. Вся ваша жизнь подчинена технологиям. Кажется, в вас осталось очень мало человеческого, - он с сожалением посмотрел на старика, увлечённо балансирующего на своих тонких спицах между верстаком и забитыми деталями стеллажами.
  
  - Ты про это? - указал Бон на пустоту, где должны были находится его настоящие ноги. - Не обращай вниманья, мальщик! Многие кладбища военной техники щаминированы... больно било только два раща! - Бон засмеялся своей неловкой шутке. - Но щато щколько мотиващии появилощь потом, щтобы придумать вот это! - он указал культей на контейнер у себя за плечами. - Я работаю на Орден щ тех щамых пор, как щмог реанимировать двигатель имперщкого танка "Крещтонощещ". Обе мащины этого типа щиталищь утращенными пощле бомбардировок Ищтэрии во время войны. Трудно не попащть в мащину на гущенищах, ращмером щ дворещ! Щищтема управленья "Крещтоноща" работала на щеловещещких дущах. Я давно щобираю одущевлённое орущье по вщему щвету. Мне было интерещно щащтавить танк щнова поднять щтволы и отправитьща в путь! Щего Капитолий так перепугалщя - я до щих пор не пойму. Щнаряды вщё равно отщирели с годами, и щтрелять по обители Щоверщенной я не щобиралща. Но Орден щкащал: "Ращ щамовольно прикащалщя к дуще щеловека, теперь либо ты щ нами, либо иди в Кащемат". Вот так я окащалщя одним ищ щтращей; но, прищнатьщя, не люблю работать щ кем-нибудь в группе...
  
  - Отчего же? По-моему, у вас исключительный талант, - заметил Айвэн насколько ловко Бон управляется с инструментами и станками. Но за оружейника ответил стрелок:
  
  - Талант? Бону исключительно не повезло стать обладателем весьма неприятной болезни. Вот к чему приводит мародёрство на отравленных свалках.
  
  - lepra orientalis, - вдруг понял юноша. - Так вы прокажённый...
  
  - Да... и ноги я потерял не на минном поле - это только кращивая байка, - развёл культями маленький человек на спицах. - Надеющ, щто кращивая...
  
  - Истинное произведение искусства способен создать только тот, кто, теряя себя, сам вкладывает свою душу в творение, - произнёс Айвэн с лёгким поклоном в сторону оружейника.
  
  - Не дурно щкащано! - с удовольствием отметил Бон. - Пока моё тело тает, я пытающь ощтавить щвой дух, щвою мыщль в кащдом ищобретении. Любое орущье, которое я щконщтруировал, имеет дущу, даще ещли дущой не зарящено. "Ромул" и "Рем" - тому подтверщдение!
  
  - Ромул и Рэм? - полюбопытствовал Айвэн. - Два брата, которые убили друг друга из-за своего честолюбия?
  
  - О, а нащ молодой компаньон щнает ищторию! - Бон подкрался к мечнику, глядя на него сверху вниз, через металлические пластинки в отверстиях маски. По пути он ухитрился обокрасть Китча, вытащив манипулятором револьвер у него из кобуры - и, ловко демонстрируя оружие с удлинённым стволом, Бон особое внимание уделил рукоятке с перламутровыми накладками.
  
  - Это "Ромул", - оружейник провёл забинтованной культей по названию под прозрачной эмалью. - Таких револьверов в Ищтэрии вщего два. Щещтищарядные, барабанного типа, щ курковым щпущковым механищмом. "Ромул" и "Рем" щпощобны вещти огонь боеприпащами щ необыщной нащинкой, но щамое главное - они иногда щтреляют щедьмой пулей. Откуда дополнительная пуля берётщя в щещтищарядниках - даще мне неищвещтно, хоть я щобрал револьверы щвоими руками...
  
   Протянув Китчу револьвер на манипуляторе, Бон вернулся к верстаку с инструментами.
  
  - Когда орущье только рищуетщя в замыщлах, а щатем выводитщя на чертёщной бумаге, оно молщит, - продолжал оружейник. - Лищь когда новый щтвол щтреляет по мне, я могу ущлыщать о его преднащнащении. Мощещь щитать это щтраннощтью, но я вщегда ищпытываю орущье, которое щобрал, на щебе. Этим револьверам было преднащнащено убить родного брата... Щтобы обмануть щудьбу, я ращеденил щаветную пару: продал один револьвер офищеру армии Щоверщенной, а второй подарил Щнающему щиновнику, который щапер его под щамок. Но, так щлущилощь, щто щиновник проигралщя в картищки, а в кащещтве долга, отдал щвой револьвер темнику Юрдифщких яныщар. Ющанин уехал на родину, нащалащь война, молодой офищер щлущил щ родным братом в одном полку. Полк быль отправлен на Ющный фронт. Во время боя, один из братьев убил того темника, подобрал револьвер и щращалщя щ ним дальще. В дыму щращения он не ращглядел щвета мундира у щвоего брата. Твёрдо щная, щто отщтрелял щещть патронов, офищер щпущтиль курок наудащу!.. Щедьмой выщтрел приконщил родного брата, который владел таким ще орущьем, и преднащнащенье сверщилощь!
  
   Искривлённые проказой губы старика растянулись под кольчужной вуалью в недоброй улыбке.
  
  - Но я щнаю, щто однащды револьверы щнова убьют дорогого щтрелку щеловека. Потому этим орущьем владеет лущий щнайпер на щлущбе у Ордьена Щоверщиенной. Он не пощволит щудьбе ещё ращ щиграть на кощтях!
  
  - Эй, сказочник, - окликнул его Роберт. - Ты забыл упомянуть, что, отдавая мне револьверы, сказал: "Возьми-ка эти пушки, Роб, у тебя всё равно нет семьи и любимых, с тобой не хрена не случится!".
  
  - Ещли у тебя никого нет, на кой щёрт ты припёрщя? Ращве не ща Камиллой Райен?
  
   Бон сухо рассмеялся, но лицо Золотого Стрелка помрачнело, отчего и смех оружейника стух, подобно закрученному фитильку керосиновой лампы.
  
  - Вы виделищь? - обеспокоился Бон. - Они щ Кущнещовым вернулищь щ щадания в Вальщингаме?
  
  - Нет, - коротко ответил стрелок.
  
  - Я так и щнал... - выдохнул оружейник. Вся фигура Бона поникла, тонкие спицы подогнулись, опуская туловище почти до самой арены. - Камилла и Валерии приходили ко мне, три дня нащадь ща модификащиями. Они миновали тоннели Линии Пощледней Надещды, обманули фантома и выщли к анклаву. Я говорил щ ними прямо вот щдещь, на ващем мещте!
  
   Бон указал культями на Айвэна, будто юноша и был одним из пропавших стражей.
  
  - Камилла дерщалащь холодно, но по глащам я догадалщя, щто её щто-то ощень тревощит. Она ращ дещять щкащала, щто новое дело ей щовщем не по нраву. Их пощелили в отвратительном мещте. Беднящка щутко не выщипалащь, и щувщтвовала щебя утомлённой даще щ вощходом щолнща. Кузнецов щтаралщя её подбодрить. Было щаметно, щто он не равнодущен к Камилле. Но щвоими неловкими ухащиваниями только больще её ращдращал. Я щобрал для Райен компактный автоматищещкий пищтолет и пятищарядный игломёт, щамащкированный в перщтне. Валерий от моих ущлуг откащался - щамкнутый и нелюдимый в общении тип...
  
  - Значит, ты знаешь о том заведении, куда они направились? - Китч показал оружейнику карточку с названием Вальсингам.
  
  - Конещно! Камилла ущтроилащь на мещто танщовщищи в том клубе. Валерий щ момента приещда в Нибелунг щтаралщя проникнуть в ряды наёмников Отверщенной щемьи Виваще - это вщё, щто я щнаю...
  
  - Почему они не взяли на задание ртуть? - тон стрелка твердел от вопроса к вопросу. Золотые глаза внимательно изучали стоявшего перед ним оружейника, будто тот был в ответе за исчезновение группы.
  
  - Камилла интерещовалащь только орущьем против людей, которое мощно хорощо щпрятать. По-моему, рещь щла только о похитителях дущ - прощтой банде...
  
  - Простая банда? - сплюнул Китч на арену. - Во главе этой банды находится Похоть. Почему Мэтр Минор не предупредил Камиллу о Тотемическом существе?
  
  - К-как щущещтво? - сбился старик, растерянно перебирая детали на верстаке. - Мэтр Минор мощет предугадать многое, но такое... не щнаю. Я не уверен!.. О, Щоверщенная, ты думаещь, щто группа погибла?
  
  - Их могут удерживать с какой-нибудь целью, или пытать, чтобы вызнать о других стражах в городе. Такие как Райен и Кузнецов сразу не расколются - значит несколько дней у нас есть. Быть может, я успею спасти кого-то из них.
  
  - Щто щообщил тебе Мэтр Минор в перфокарте? Какие щведенья дал, когда отправил ващу группу на щпащение щтращей? - взволновано спросил оружейник. Китч не ответил, только перевёл глаза с маски Бона на стоявшего поблизости Айвэна.
  - Ты дейщтвуещ щамовольно?! - догадался старик. - Тебе не порущали щпащения Камиллы!
  
  - И никогда бы не поручили - Минор не допустит такой ошибки, - хмуро ответил стрелок. - Мне велено безотлагательно конвоировать мальчишку в столицу - вот о чём говорилось в моей перфокарте.
  
   Китч потёр гудевший затылок, на секунду смежив припухшие от недосыпания веки - давало о себе знать напряжение после борьбы буквально со всеми, кто только встречался ему в Нибелунге: от полиции и наёмников, до Гидр и фантомов подземной линии.
  
  - Я нашёл мальчишку, и мне следовало сегодня утром не ползти в твои норы, а отправляться в Сияние. Но я не могу уехать, не разобравшись с делом Райен.
  
  - Но это не твоё дело! - настойчиво зашипел Бон. Тонконогая фигура взметнулась над Китчем, выражая своё возмущение. - Мы потеряли щтращей, найдено Тотемищещкое щущещтво, ращкрыта крупная банда похитителей дущ! Щтобы ликвидировать этих прещтупников, потребуетщя щлащенная, щётко щощтавленная группа, которая не будет щлепо брощатьщя в бой, руководщтвуящь щтарыми щувщтвами! Ты щабыл главный принщип работы Ордена? Нищего лищного! В щхватках щ щущещтвами не мощет быть по-другому. Тем более щ Тотемищещкими! Твоё дело - дощтавить мальщика в Капитолий, и тощка!
  
  - Предлагаешь просто сесть в поезд, отвернуть морду к окну и постараться забыть?! - ощерился Китч. - Не тебе судить меня, гнилая скотина, что я должен, а что сейчас могу сделать! Камилла бы меня не бросила. Кузнецов - мог бы бросить, даже ты, и любой другой страж, но не она... Мы друзья, старик, понимаешь? Даже в Ордене могут быть небезразличные друг к другу напарники.
  
   Бон только грустно покачал головой и начал оседать на своих спицах.
  
  - Друщя?.. Щтощ, мощешь нащивать это друщбой, но щтоит ли подщтавлять за неё и щебя, и щадание Ордена? Щто будет с мальщищкой, ещли ты погибнещь, пытаящь щпащти щвоего друга? Щто будет, ещли вы оба погибнете?
  
  - Он мне нужен, Бон, - утомлённо ответил стрелок. - Один я не справлюсь. Если ждать, пока в Нибелунг прибудет подкрепление, то Камилла умрёт. Мне нельзя приближаться к Тотемическому существу - Похоть меня уничтожит, а вот об Айвэна зубы сломает...
  
  - Ты так уверен? - маска оружейника не передавала эмоций, но в голосе слышался вызов. - А щто ты щнаещь о мащтерщтве этого парня? Доверищья первому встрещному, да ещё обвинённому Орденом?
  
   Бон снова потянулся манипулятором к пульту, переведя рычаг в новое положение. На сцену со скрежетом поднялся крупный, закрытый раздвижной дверцей, контейнер.
  
  - Ещли хощещь вщять парня на дело, то для нащала мы его ищпытаем!
  
  *******
  
   На арену вышла высокая, длиннорукая фигура с вытянутой головой. Лицевая маска с двумя узкими щелями сразу повернулись к мальчишке, распознав в нём будущего противника. Верхние конечности механизму заменили конусообразные копья, а тело было разделено на подвижные сегменты, соединённые на шарнирах. Паровые трубы выводилась за спину, где в добавок к ним висел медный тубус. Внутри этого металлического колчана постукивали запасные наконечники копий. Механизм был старым отголоском войны, но находился в превосходном состоянии, будто недавно сошёл с конвейера имперских заводов.
  
  - Паровой Рапирщик щестого Нибелунгщкого щамоходного полка Его Императорщкого Велищещтва! - нарочито-торжественно объявил Бон, представляя свою разогретую для боя машину. Золотой Стрелок поднялся на верхний ярус скамей и уселся там, будто на представлении. Китч поджёг новую сигарету, пристально наблюдая за происходящим на сцене. Спицы вознесли тело Бона на максимально-возможную высоту, где, раскинув культи, старик продолжал громогласно вещать:
  
  - Паровые механищмы - щтолетний перещиток прощлого! Но во время Великой Войны паровая тяга была ощновной технологией! Когда Эдвард Рин, прещренный прещтупник, открыл экщтракщию дущ, лущие Мащтера щоединяли щферы и щилу пара!
  
   Забинтованная культя Бона указала в сторону прорезей в маске Рапирщика, где сиял алый свет.
  
  - Внутри этого механищма находитща дуща умелого воина! Имперщкий фехтовальщик щил более века нащад, но обрёл бещмертие благодаря щтеклу и металлу - ращве это не мещта о воплощении вещной щищни?
  
  - Нет. Это проклятие, - сказал Айвэн, извлекая мечи. Рыцарь понял, что от него требуется. - "Aliis inserviendo consumor" - Служа другим, расточаешь себя. Передо мной человек, который не прожил отведённую ему жизнь в полной мере. Он опустошён ради славы и величия исчезнувшего государства.
  
  - Тогда докащи, щто твоя щищнь не такая напращная как у него!.. - быстроногие конечности Бона унесли оружейника на верхние скамьи к Китчу.
  
   Айвэн незамедлительно атаковал вставшего в защитную стойку Рапирщика. Машина отреагировала, когда дистанция между ними сократилась метров до трёх. Резким ударом руки, Рапирщик парировал атаку мальчишки и попытался проткнуть его левым копьём. Сталь проскрежетала по золотому нагруднику. Айвэн с трудом смог уклониться, но тут же на него обрушился новый удар. Рапирщик атаковал быстро и крайне расчётливо, так что мечнику пришлось отступать. Усиленные пневматикой копья могли навылет пробить человеческое тело вместе с доспехами. Нечего было и думать парировать мощные удары машины мечом или попытаться использовать блок. В сторону Айвэна наносились выпады сразу трёх конечностей механизма, и ещё одну Рапирщик всегда использовал для опоры.
  
  - Умело бьётщя! - заметил Бон, наблюдая за движениями рыцаря. Юноша ловко уходил от ударов, не давая возможности покалечить себя. - Но одного мащтерщтва будет мало. Камилла и Кузнещов готовилищь к операщии в Вальщингаме пощти две недели. Вам нущен план.
  
  - Я видел план танцевального клуба, - Китч наблюдал за схваткой почти равнодушно. Только когда бойцы проводили серию особо яростных и опасных ударов, он глубоко затягивался сигаретой. - Мы устраним охранников на заднем дворе, затем проникнем в служебные помещения; в здании три этажа, с большим танцевальным залом в главном корпусе и несколькими малыми залами в крыльях. Не думаю, что пленников Хортон прячет у всех на виду. Скорее, это будет подвал, или комната ближе к его кабинету на втором этаже.
  
  - Тебе вщегда не хватало оригинальнощти в дейщтвиях, Роб, - высказал своё мнение оружейник. - Камилла планировала выщтупать как танщовщища - это давало ей щанщ проникнуть в щлущиебные помещения, а щнащит открывало путь к кабинету хощяина. Кузнещов потратил много щил, щтобы щтать одним из головорещов Виваще. Наёмники Отверщенных охраняют Вальщингам не хуще Верхнего Кащемата. Вам нущно придумать щто-то более интерещное, щем щаход с тыла...
  
   В это время бой на арене набирал обороты. Стоило Айвэну отступить, как механизм снова ринулся на него. Рапирщик хотел проткнуть парня под рёбрами, но этот удар Айвэн даже не пытался остановить, только довернул туловище таким образом, чтобы смертоносный тычок копья перешёл в скользящее попадание по нагруднику. С левой стороны атаковала вторая механическая рука. Ударом гладиуса Айвэн сумел изменить траекторию полёта, и копьё прошипело в сантиметре от тела. Стоять под нескончаемыми ударами конечностей механизма - не было смысла. Мечник вновь отступил, разрывая дистанцию между собой и машиной.
  
   Тело Айвэна ныло от ушибов, горячий пот выедал глаза, дыхание разламывало отшибленные под нагрудником рёбра. Всех этих неудобств машина не испытывала. Потеряв цель, она уже через секунду сориентировалась, и одно из копий выстрелило в сторону Айвэна. Конус звонко вонзился в бетонную сцену. Айвэн отскочил от летящего копья спиной назад, но только потом догадался, что копьё метило не в него, а туда, где он мог оказаться, если бы совершил другой защитный манёвр. Паровой Рапирщик был не просто машиной, он обладал человеческим интеллектом. Подобно настоящему дуэлянту, имперский воин анализировал стиль боя и манеру противника, чтобы эффективнее с ним бороться.
  
  - Такие операции нащкоком не делаютщя... - размышлял Бон о намереньях Китча. - Ты примщалщя в Нибелунг, и хощещь за два дня рещить проблему, на которую Камилла Райен потратила две недели. Пощле провала группы, похитители дущ могут подщидать появления новых щтращей...
  
  - Ты прав, старик, - сказал Роберт. - Мы лезем в петлю, но иначе я не могу. Если уеду сейчас, то до конца жизни буду себя проклинать... Она жива - я подкоркой мозгов это чувствую, но Орден никогда не спешит со спасением провалившихся стражей. Райен держат внутри этого чёртова клуба, и только я смогу её вытащить - вместе с Кузнецовым, или без...
  
  - Ты щлищком много думаещь о ней, Роб! - одёрнул его оружейник. - Ещть больщая вероятнощть того, щто Райен уще нет в щивых! Будь готов к этой ищтине, инаще правда тебя ращдавит! Нищего лищного в делах - это не прощто пущтой лозунг Ордена, а правило, которое щпащало не одну группу щтращей. Тьму породили нащи эмощии, нащи щлабощти. Щувщтва людей - щеланная пища для тварей. Когда ты щтолкнёщя с Похотью, Тотемищещкое щущещтво щращу вытащит що дна твои щамые тёмные щтращти! В итоге ты мощещь никого не щпащти и щам погибнуть...
  
  - Я умею терять друзей... - выдохнул Китч густое облачко дыма, продолжая смотреть на арену. - Не тебе меня учить, старик, как продолжать сражаться, когда вокруг гибнут все, кем ты дорожил, считал лучше себя и сам бы охотнее жизнь отдал за них.
  
   В зале не прекращался лязг стали и грохот ударов. Машина перезарядила копья из тубуса и готовилась наброситься на Айвэна снова. На этот раз железный воин атаковал грубо и прямолинейно, подобно рыцарю, идущему на таран. Копья на ногах выбили из арены волну гранитных осколков, механизм неожиданно затормозил на бегу, и Рапирщика по инерции протащило в сторону Айвэна. В тумане пыли мечник с трудом увернулся от разящего сталью удара. Чтобы перестроить атаку, паровому воину потребовались какие-то лишние доли мгновения, но Айвэн заметил эту задержку.
  
   Рапирщик был превосходным бойцом, может быть лучшим имперским солдатом при жизни, но теперь железная оболочка сковывала его. Когда он уклонялся от выпада, долю секунды машина тратила, чтобы заставить себя развернуться в нужную сторону. Айвэн позволил врагу наброситься снова, уклонился от ударов, а затем перекатился по арене вбок и за спину дуэлянта. Реакция Рапирщика как всегда была чуть заторможена. Пропустив размашистый выпад слева, Айвэн впервые смог нанести проникающий удар в корпус машины. Острие гладиуса вошло между шарнирами, где обломилось, и механизм заклинило в скособоченном положении. Рапирщик ни на секунду не переставал биться, однако теперь для опоры ему требовались обе ноги. Выпады копий стали неточными, железный воин балансировал, изредка помогая себе третьей конечностью, чтоб не упасть на арену.
  
  - Я помогу тебе, - словно решился на что-то Бон. Китч посмотрел на него так, будто другого и не ожидал.
  
  - Ещли у тебя щамого нет ни хорощего плана, ни щвящей внутри Вальщингама, я попрощу того, кто тоще хощет ращделатьщя щ Хортоном, и имеет вщё это.
  
  - У похитителей душ в этом городе есть ещё враги? - уточнил Китч.
  
  - Враг ли она? Щлощно щкащать. Щемья Щёлар вщегда прещледует щобщтвенные интерещи.
  
  - Уж не с Матроной ли ты решил меня познакомить? - ухмыльнулся стрелок.
  
  - Нет. Щ одной из Неищвещных Нащледнищ, - серьезно ответил старик. - Когда я работал на поверхнощти, выполняя щвою щащть договора по ремонту механищещких Ронинов Рей Щугавара, в магащин игрущек прищла девущка - короткие тёмные волощи, зелёные глаща и ощень необыщные, пылающие оранщевым огнём щерьги. Она ищкала помощи щтращей, щтобы проникнуть в Вальщингам и вщтретитьщя щ ищтинным хощяином клуба. Это было около мещяща назад. Именно в тот день я узнал о банде похитителей дущ и, конещно ще, щообщил о них в Орден. Вот пощему Камилла и Кущнещов приехали две недели нащад. Но при первом ще ращговоре, я щкащал Неищвещтной Нащледнище, щтобы она дерщалащь подальще от бандитов Виваще и Вальщингама. Её зовут Анни Щолар, но ищтинные щели этой девщонки мне неящны. Я щнаю только, щто она не ощтавила попыток проникнуть к главарям бандитов ни пощле моего откаща, ни пощле прибытия щтращей.
  
  - Торговый дом Сола-ар... - протянул Роберт, вдавливая докуренную сигарету в скамью. - Не впервые я слышу о них и об их делишках. Матрона что-то задумала.
  
  - Щейщащ вы имеете общую щель и, быть мощет, договоритещь помощь друг другу, - Бон не отрываясь следил за финальной частью сражения на арене. - Анни ощтавила щвои координаты, я щвящущь щ ней... Когда вы щобираетещь отправитьщя в Вальщингам?
  
  - Сегодня, - отрезал стрелок. Бон с удивлением повернул к нему маску, но Роберт невозмутимо добавил. - Я не могу откладывать порученное мне задание вечно. Мне нужно доставить пацана в Капитолий и, по сути, у меня каждый час на счету. Если ты говоришь, что у этой Анни Солар всё на мази с Вальсингамом, значит пусть ждёт нас у клуба. Нам пригодится любая помощь... Кроме того, у меня будет к тебе просьба, старик.
  
   Бон выжидающе молчал.
  
  - Надо спустится под горы Келлака. После исчезновения Первых, Орден в этих пещерах каждый камень перевернул, но не нашёл погибших в борьбе с Тьмой основателей. Где-то в Келлаке есть подземная галерея, из которой явился наш рыцарь. Будь любезен, отыщи это место. Нам нужно узнать больше.
  
  - Тебе или Ордену?
  
   Разговор прервал резкий звук пробитого насквозь металла. Отклонив выпад единственной свободной руки Рапирщика, Айвэн схватился за край его панциря, вскочил на покатую грудь и рубанул последним гладиусом по сплетению масляных тросов на шее машины. Рапирщик не мог достать юношу длинным копьём, но неожиданно нанёс ему удар маской в лицо. Айвэн с трудом удержался на корпусе, его меч со звоном покатился на сцену, из рассечённой брови потекла кровь, и в этот же миг лицо юноши исказилось от злобы. Рот открылся в беззвучном крике, глаза опустели; голым кулаком он начал бить по стальной маске Рапирщика. Казалось, Айвэн сам обратился в вышедший из-под контроля механизм. От ударов лицевой щиток сначала промялся, а затем совсем треснул. Кулак Айвэна втиснулся внутрь металлической головы и пальцы сжались на красной сфере под маской. Китч и оружейник не видели со своего места, что он делал с внутренностями механизма, но машина вдруг судорожно покачнулась и, потеряв равновесие, упала на спину. Глазницы безликой маски больше не светились красным огнём.
  
   Роберт вскочил со своего места и спустился к кругу арены. За ним засеменил на ногах-спицах восторженный Бон. В центре арены медленно растекалась чёрная лужа машинного масла. Тяжело дыша, Айвэн стоял над поверженным механизмом. Рука, пробившая маску, подрагивала, но на кулаке не было ни царапины, а кровь из рассечённой брови перестала сочиться.
  
  - Сталь разит сталь, рука владеет клинком, хитрость и опыт уничтожают вражеский план в зародыше - вот каков путь мечника, - сказал Роберт, поставив ботинок на панцирь Рапирщика. Бон, не зная причины поломки, крутился возле головы дуэлянта.
  
  - Стражи разделяются по умениям, - продолжил стрелок. - Мечники, стрелки, механики, оружейники, мистики, медики, культисты, бойцы - каждый человек на службе Ордена обладает особым умением. Но назови мне хоть одного, кто способен голыми руками ломать закалённую сталь?
  
  - "Ira initium insaniae est" - Гнев - начало безумия... - Айвэн смотрел на свою подрагивающую руку словно на чужую. - Мы способны на многое, когда ярость охватывает нас и затмевает рассудок. Я раскаиваюсь, что убил это механическое создание не как человек...
  
  - А кем же ты тогда был? - внимательно смотрен на него Роберт. Юноша побледнел, словно не мог дать ответа, но оправдываться не пришлось. Оружейник как раз снял остатки маски с головы сломанного Рапирщика - и, увидев изувеченные внутренние узлы, не сдержался от поражённого вздоха:
  
  - А где дуща? - озадачено указывал Бон на пустой стеклянный шарик. - Где щеловещещкая дуща?..
  
   Неожиданно собравшихся на арене людей ослепила яркая вспышка. Золотые глаза Китча никак не отреагировали на сияние. Стрелок спокойно поднял голову к верхним ступеням зала, в то время как оружейник и Айвэн зажмурились. С верхних скамей, перебирая мягкими лапами, к ним подобралась закованная в броню пантера. Грациозно ступая по гранитным ступеням, хищница медленно обходила людей. На загривке стального каркаса П-744 остывала лампа автоматической фотокамеры.
  
  - Должно быть хороший получился снимок, - улыбнулся ей Китч.
  
  

Глава 12

  Вальсингам
  
   Эсмеральда знала, как покинуть Линию Последней Надежды самой безопасной дорогой. Пантера провела Китча и Айвэна по техническим тоннелям, и чем выше они поднимались, тем неприятнее становился окружающий воздух. В ноздри ударил запах тины, на стенах появились пятна плесени и лишайника.
  
   Стрелок и мечник возвращались от оружейника не с пустыми руками. Один из сломанных гладиусов Бон заменил ятаганом с изогнутым лезвием, золотая броня Айвэна тоже претерпела значительные изменения: Бон изъял из доспехов все нетехнологичные элементы, оставив только наручи и набедренники, внутри внешней оболочки которых скрывались неизвестные даже для оружейника механизмы - настолько тонкие и надёжные, что как будто они были созданы не рукой человека. Выправленный после схватки с Рапирщиком панцирь Айвэн по-прежнему прятал под подаренным Элизой пальто.
  
   Бон обновил и оружейный комплекс стрелка, заменив повреждённый ствол "Вепря" на новый.
  
  - Запомни, пацан, твоей целью внутри Вальсингама будет не Похоть, а спасение пленных людей, -говорил Китч, следуя за пантерой по затянутым грязью, паутиной и наростами коридорам. - Если вдруг доведётся сражаться, то порождению Тьмы будет нелегко одолеть тебя без подходящих чувств и воспоминаний, и в этом ты сильнее такого старого ловеласа как я. Тотемическое существо выглядит как человек, красные глаза тщательно маскируются. Похоть спрячется и будет поджидать нас, чтобы нанести внезапный удар. Едва ли Неизвестная Наследница знает о ней, так что особенно на Солар не надейся.
  
  - Не забывайте, я уже не однажды встречался с порождениями Тьмы, - напомнил Айвэн.
  
  - Но не с Тотемическими. Ты когда-нибудь видел безумие, собранное из самых порочных желаний, воплотившихся в нашем мире? Если всё пойдет кувырком, тебе выпадет шанс повстречаться с самыми страшными человеческими кошмарами лицом к лицу.
  
   Выход на поверхность был опутан ядовитым плющом, П-744 легко выпрыгнула через него, а вот Китчу и Айвэну пришлось продираться самим. Здесь рыцарь впервые использовал ятаган, и Китч с удовлетворением отметил, что модификации Бона пришлись весьма кстати. Меч Айвэна соединялся с правым наручем гибким тросиком в металлизированной оплётке. При каждом ударе клинок испускал искры тёмно-жёлтой энергии, а на поясе мечника крепился небольшой контейнер с двумя сферами львиных душ. Происхождение этих зарядов оружейник не уточнил, скорее всего Бон отыскал сферы на затерянных складах анклава или при разборке оборонительных механизмов.
  
   Плющ под лезвием ятагана занялся огнём, зашипел и проход скоро освободился, а сразу за порогом ЛПН, Китча и Айвэна поджидал самоход полиции Нибелунга, но не такой массивный и тяжелый, как во дворе Управления, а с хищными очертаниями кузова, расчерченного чёрными и белыми полосами. Рядом с машиной стоял Валентин Герра. На щербатом лице полицейского замерла его особая акулья улыбка.
  
  - Решили прогуляться? Я знал, что к разгрому магазина Вульфа причастна парочка хорошо известных нам гастролёров. Работающий на семью Солар продавец подробно описал двух подозрительных типов, которые допрашивали его перед самой стрельбой. Государыня Сугавара тоже кое-что рассказала. Штурмовые отделения Магнуса нашли её логово, а заодно много интересных заграничных вещей... хотя, должен признать, она хорошо подготовилась: каждая импортная машина задекларирована. По сути, нам нечего ей предъявить, за исключением укрывательства входа на Линю Последней Надежды. Я не стал рисковать и отправлять людей вслед за вами на лифте, тем более что госпожа Сугавара предупредила о действующих в подземелье ловушках. Но нам известен ещё один вход, прямо здесь.
  
   Валентин указал рукой в беспалой перчатке на заброшенный пруд, с сухим камышом по берегам. Без регулярной чистки водоём превратился в затянутое ряской болото. Скамейки на тенистых аллеях развалились и сгнили, практически исчезнув в одичавшем кустарнике. От беседок остались только колонны, с приплюснутыми конусами дырявых крыш.
  
  - Эту часть старого Нибелунга забросили после эпидемии, - пояснил стражам Герра. - Известный полиции вход мог вывести и в другую часть подземелий, где вас не было. Но, похоже, Эсмеральде сегодня везёт.
  
  - Вы снова использовали животного, чтобы самому не рисковать, - заметил Айвэн. Валентин никак не отреагировал на его замечание, он ждал объяснений от Китча.
  
  - Ты на машине? Отлично, - глянул стрелок на экипаж Валентина. - Отвезёшь нас к танцевальному клубу Вальсингам.
  
  - Зачем?
  
  - Вальсингам - логово похитителей душ и место пленения исчезнувших стражей, - пояснил Роберт. - Хортон наверняка скрывается там, и мы планируем взять его вместе с бандой. Полиция заинтересована в этом?
  
  - Клуб зарегистрирован на подставное лицо, но на самом деле его контролирует семья Виваче, - начал размышлять вслух Герра - и, видимо, выводы стрелка его убедили. Следователь кивнул на машину. - Хорошо, садитесь, я вас отвезу.
  
   Дверь самохода откинулась подобно ласточкиному крылу, Айвэн и Китч разместились на мягких кожаных сидениях спереди, Герра на месте водителя, а следом за ними внутрь салона запрыгнула Эсмеральда. Когда двери захлопнулись, полицейский опустил в активационное гнездо энергоячейку с душами породистых лошадей, и под капотом взревел мощный двигатель.
  
  - Не думал, что бургомистр снабжает законников такими тачками, - уважительно отнёсся Роберт к скорости самохода, когда тот, подняв в воздух целую россыпь опавшей листвы, помчался по парку. Машина пронеслась по заросшим дорожкам и выехала через распахнутые ворота на оживлённые улицы Нибелунга.
  
  - Бургомистр не жалеет денег на поддержание порядка, но эта машина моя, - тщеславно улыбнулся Герра. Лёгким поворотом руля, он подправил курс спортивного экипажа, который стоил целое состояние. - Кстати говоря, наш бургомистр лично поручился за государыню Сугавара, как только узнал об её аресте. Хозяйку магазина игрушек освободили из-под стражи, хотя обвинение в укрывательстве входа на Линию считается в Нибелунге серьёзным. Мне кажется, что она скоро покинет наш город. Магазин Вульфа разрушен, а сделки по продаже ронинов долгое время не заключаются.
  
  - Что полиции известно о Вальсингаме? - оборвал его рассуждения Китч. Лицо следователя стало гораздо серьёзнее, самодовольное выражение слезло. Перед тем как ответить, Герра сделал опасный обгон, прижав гражданский самоход почти к самой обочине, а затем ускорился в направлении северной части города.
  
  - До эпидемии в здании клуба располагалась танцевальная школа - престижное и культурное заведение. Но во время ветряной чумы эти кварталы пострадали больше всего, и сейчас их планируется перестраивать, хотя люди не горят желанием переезжать в очаг пусть и затухшей, но всё-таки заразной болезни. Около года назад Виваче через подставных покупателей открыли в заброшенной школе развлекательный клуб - танцы и музыка среди запустенья, представляете? Никто в Торговой Палате не поверил в успешность сомнительного предприятия - наверное потому и разрешили...
  
   Герра со злостью ударил по клаксону, когда машина чуть не врезалась в притормозивший перед ней самоход. Полицейский транспорт оказался настолько маневренным, что без труда обошёл препятствие и продолжил скоростную поездку.
  
  - Чиновники Палаты сильно ошиблись в том, что в Вальсингам никто не пойдёт, - продолжил он, не отрываясь от управления. - В Нибелунге особое отношение ко всему, что связано с прошлой чумой. Горожане старше двадцати лет хорошо помнят об эпидемии, но нынешняя молодёжь страхи родителей обратила в веселье, а точнее сказать - подросткам помогли взглянуть на трагедию с иной стороны. Клуб - это единственное место среди вымершего района, где громыхает музыка, бьёт в глаза яркий свет и творится настоящий шабаш. Одно путешествие по улицам, где умирали их матери и отцы - настоящие приключение для подростков. Когда они добираются до дверей клуба, их встречает омерзительная мелодия. Таких звуков и ритмов я никогда в жизни не слышал! Они пробуждают в тебе нечто тёмное, первобытное, дикое... Услышав музыку Вальсингама, ты становишься не человеком, а только проводником для направленной в тебя энергии. Подростки кричат от восторга, танцуют - если это можно назвать танцами, а к утру возвращаются измученные и одурманенные. Видит Совершенная, мы должны воспитывать своих детей лучше...
  
  - Попробуйте купить своему ребёнку медведя, - посоветовал Айвэн. - Хорошего плюшевого медведя, которой согревается, когда его гладят детские руки.
  
  - У моей дочери есть живой кот, - улыбнулся Герра. - А вот её мать любила дорогие подарки...
  
   Он прервал фразу, чтобы ещё раз нажать на клаксон, но машины не уступили дорогу. Тогда он запустил полицейскую сирену, сигнал провыл всего один раз, и вдруг задняя дверь ехавшего впереди самохода раскрылась, а изнутри салона сверкнул ствол пулемёта.
  
  - В сторону! - закричал Китч. Герра успел вывернуть руль как раз в тот момент, когда по ним открыли огонь, и полицейский экипаж с визгом покрышек увернулась от веера выстрелов.
  
  - Они стреляют по полицейским! - вне себя от ярости закричал Валентин.
  
  - Это наёмники Отверженных! - Роберт узнал чёрные самоходы, на которых передвигались наймиты Виваче. Ещё несколько механических экипажей зажимали полицейскую машину с боков. Затемнённые стёкла самоходов опустились, следователь вовремя увидел сдвоенные стволы пистолет-пулемётов и ударил по тормозам. Полицейская машина вырвалась из подготовленной западни, оказавшись позади своих преследователь, и выстрелы прошили мимо.
  
  - Сколько нужно заплатить, чтобы Виваче стреляли по полицейским среди бела дня! - Валентин скрежетал зубами от негодования.
  
  - Кто-то очень хочет, чтобы мы не мешали его сегодняшним планам, - вытащил револьверы стрелок. Взглянув на оружие, Валентин быстро щёлкнул тумблером на приборной панели, и машина содрогнулась от лязга. Сегментированные листы брони закрыли колёса, двери, капот, оставив только небольшую полоску для обзора водителя.
  
  - Держитесь, пойдём напролом! - воскликнул Герра, ускоряя бронированный самоход. Первым же ударом бампера он сбил с дороги ехавшую впереди них машину наёмников. Чёрный экипаж выскочил на пустой тротуар, врезался в фонарный столб и встал на дыбы. Ударом левого борта машина Герра отправила второй самоход Отверженных в неконтролируемый занос. Бешено раскручиваясь, тот врезался в другой транспорт Виваче, и оба экипажа слетели с дорогой, рассыпая по пути детали внутренних механизмов и брызги стекла.
  
   Позади громыхнул взрыв, но обзор назад в бронированном салоне оказался не предусмотрен, и стражи не увидели, как разлетелся на части транспорт Отверженных.
  
   Полицейская сирена ворвалась на северные окраины Нибелунга. Вокруг машины замелькали заброшенные дома. Но вот дорогу впереди перекрыла цепь из полугусеничных самоходов, и над баррикадой засверкали вспышки выстрелов. По наружной броне экипажа Герра забарабанили попадания, но он только прибавил ход, планируя ударить бампером точно в центр заслона.
  
  - Держись! - успел крикнуть он перед столкновением, и через секунду машина Валентина врезалась между двух экипажей Отверженных. Раздался удар и скрежет металла, пассажиров в салоне бросило лицом вперёд, но всё-таки самоход Герра прорвался через западню.
  
  - Не жалко тачку? - осклабился Китч на безрассудство водителя.
  
  - Лучше ездить на том, чему доверяешь и иметь в запасе парочку приёмов, чем рисковать на колымаге из гаража, - ответил Герра, увеличивая разрыв между собой и оставшимися позади Отверженными. - Деньги моего торгового клана покроют любой ремонт - жизнь дороже.
  
   На изрытом оспой лице Валентина опять промелькнуло самодовольное выражение, впрочем, оно быстро омрачилось задумчивостью.
  
  - О том, что в Вальсингаме укрывается банда похитителей душ - необходимо сообщить штурмовым отделениям Магнуса. Мы должны устроить облаву.
  
  - Не пойдёт. Как только возле клуба покажутся штурмовики, пленных стражей сразу прикончат, - не согласился с ним Китч. - Или же Клетчатый человек прикроется заложниками, и тогда вместо одной проблемы у нас будет две. А ещё не забывай о людях внутри. Скоро ночь, и Вальсингам наверняка уже ломится от посетителей. Толпа сильно нам помешает, если начнём штурм без подготовки.
  
   Роберт говорил об этом, заряжая в револьвер ртутные пули из серебристых контейнеров на патронташе.
  
  - Дай нам с Айвэном немного времени. Мы вытащим стражей, после чего поможем вам уничтожить Хортона вместе с бандой.
  
  - Будь я преступником, я бы сразу покинул город, как только узнал о начавшейся на меня облаве, - вставил своё мнение Айвэн. - Почему вы считаете, что Хортон до сих пор не сбежал?
  
  - Всё верно, - стрелок достал из саквояжа детали и начал быстро собирать штурмовую винтовку. Оружие Бона выглядело воистину королевским - изогнутый магазин пристёгивался к белой ствольной коробке, вдоль всего тела винтовки вился узор из меди и позолоченных листьев, ствол оканчивался двухкамерным пламегасителем.
  
  - Впервые я встретился с Хортоном уже после того, как Камилла пропала. Похоть контролирует Клетчатого человека, заставляя его поступать безрассудно. Она вытащила Хортона в купе механического состава, хотя для него было бы правильнее держаться подальше от похитителей душ. Свяжешься с Тотемическим существом - логику можешь засунуть в задницу. Эти твари питаются человеческими эмоциями и им плевать на твою безопасность, гораздо важнее вызвать свежие ощущения у людей, чтобы насытиться.
  
   После тарана баррикады, Герра окончательно сбросил погоню и остановил самоход в нескольких кварталах от танцевального клуба. Как только двигатель смолк, и защитные броне-пластины освободили двери и окна, внутрь салона проник отдалённый гул ритмичных басов. Казалось, что музыка заполнила собой всё, и в обезлюдивших кварталах, где десять лет назад бушевала чума, теперь дрожало пойманное на улицах эхо. Скрежет на грани приятного и ужасного сливался с отрывистым ритмом и не утихал ни на секунду.
  
   Китч вышел первым из экипажа, чтобы осмотреться на месте. Как раз в это время в сумерках вечернего Нибелунга зажигались уличные фонари. Освещение Совершенной работало даже здесь, в оставленной людьми части города.
  
   Бургомистр не мог перестроить за прошедшее десятилетие целый район, а желающих вселиться в дома, где тысячами умирали от оспы, находилось немного. Эту проблему могли смягчить только забвение и время, а сейчас в остывшем очаге эпидемий властвовала пустота. Тем чужероднее в подъездах и подворотнях отдавался ударный ритм музыки.
  
  - Мне надо вернуться в управление, чтобы организовать полицейские силы для штурма, - нагнувшись на месте водителя, напомнил Герра. - Всё это время вы будете предоставлены сами себе. Можете действовать на своё усмотрение, но прошу вас, ни в коем случае не упустите Хортона. Мы охотимся за Клетчатым человеком слишком давно. Он избегает любого контакта с полицией и ловко скрывается от облав. О его связи с Отверженными мы узнали впервые. Если Виваче сбросили маски и открыто напали на полицейских, значит похитители душ для них чем-то очень важны. Началась большая игра, баланс сил в Нибелунге нарушен и наши жизни теперь не прикроют не инсигния законника, не медальон стражей. Берегитесь.
  
   Айвэн хотел выйти из машины следом за Китчем, но задержался, чтобы спросить у Герра:
  
  - Государь, разрешите задать вам личный вопрос.
  
   Полицейский поморщился, считая, что времени на лишние рассуждения нет, но всё-таки Айвэн спросил, что хотел:
  
  - Вы происходите из богатого рода Знающих и не разделяете веры простолюдинов. Совершенная, для вас - не божество, а только могущественный правитель. Предрассудки, связанные с извлечением душ, вам не должны быть знакомы. Во время эпидемии вы потеряли жену и сами чуть не погибли. Так ответьте...
  
   Айвэн сделал паузу, глядя в сосредоточенные глаза следователя.
  
  - Видя, как умирают ваши родные, сам оказавшись на смертном одре, почему вы не решились сбежать из обречённого тела в стеклянную сферу?
  
   Вечно недовольное лицо Валентина смягчилось, нервные складки на луб и возле рта чуть разгладились. Время торопило его, но, кажется, полицейский забыл обо всём, кроме заданного вопроса.
  
  - Моя единственная дочь не выходит из дома... - рука следователя в беспалой перчатке, как на причину указала на своё обезображенное лицо. - Ей скоро семнадцать. В это время девочки влюблены, встречаются с подругами в летних кафе, тайком делятся переживаниями... Моя дочь иногда выходит на прогулки в саду. Однажды я попытался вывести её в город, и с ней случилась истерика. Её подруги мертвы, у неё нет возлюбленного, её мать перестала дышать на соседней кровати, держа её за руку. Но я никогда не думал о том, чтобы лишить свою семью освобождения, запереть их души в стекло - зачем? Чтобы возродить близкого человека внутри какой-нибудь куклы? Пройдёт пара лет, и они вспомнят кошмары, из которых им удалось вырваться естественной смертью. Нельзя использовать души людей ради собственных целей, пусть даже они кажутся благородными. В отличии от того медика, которая спасала Нибелунг во время чумы, я думаю именно так. Быть может стоило поблагодарить её за излечение дочери, но я не могу. Моя семья доверилась стражу, и медик Ордена могла вылечить всех нас, у неё была вакцина для этого, но она выжидала и ставила эксперименты, пока моя жена не умерла. Лишь после этого "спасительница Нибелунга" ввела мне с дочерью вакцину и известила о своём восторге, по поводу пятнадцати секунд "чистоты" моей супруги... "Она стала Сверхчеловеком", - вот что заявила та женщина, потерявшему любовь мужу.
  
  - Церебра - сучья тварь... - выругался Китч, выделяя интонацией каждое слово. Герра не обратил на него никакого внимания. Взгляд Айвэна полностью владел полицейским.
  
  - Знающие не склонны воспринимать душу как личную вотчину Совершенной. Многие пытались сохранить бессмертие через сферы. Но, лишившись тела, личность теряет возможность к развитию, а вместо эмоциональной партитуры создаётся эмоциональный портрет. Жизнь моей дочери полна страхов, но внутри сферы она никогда бы не написала стихов, которые пишет сейчас, никогда бы не научилась жить заново и бороться. Жизнь и смерть - часть нашей природы, а бессмертие - так же противоестественно, как и убийство. Вот почему злодеяния похитителей душ более омерзительны для меня, чем самые грязные преступления. Мы должны остановить Хортона и его банду, и сегодня наш лучший шанс сделать это. Можете не согласиться со мной, но у стражей есть неоплаченные долги перед Нибелунгом.
  
  - Сегодня у вашей дочери появится рыцарь, который убьёт дракона ради неё. Можете так ей и передать, - пообещал Айвэн. - А ещё скажите ей, что видевшему смерть человеку не пристало отворачиваться от жизни. Семнадцать лет бывает только однажды. Никто не вернёт ей прожитого взаперти времени. Если она думает, что можно влюбиться только в лицо или в тело, то трагически ошибается. Одиночество живёт внутри нас, а любовь обретается только среди людей. Пусть девушка не боится выходить в город, который охраняет её отец.
  
  - Хватит трепаться, у нас ещё куча дел... - поторопил парня Роберт. Мечник кивнул и выбрался из самохода. Валентин Герра проводил юношу долгим, задумчивым взглядом.
  
  - Подождите! - вдруг окликнул он, и Айвэн со стрелком остановились. С задних сидений на тротуар спрыгнула закованная в боевой каркас пантера.
  
  - Эсмеральда тоже пойдёт к Вальсингаму. Пока я оповещаю Магнуса и планирую штурм, она станет глазами полиции. Если со спасением ваших друзей не заладится, то она сообщит нам.
  
  - Взять её вместе с собой - всё равно что подъехать к клубу с мигалкой, - неодобрительно посмотрел Китч на пантеру. В ответ рябое лицо Валентина растянулось в ухмылке:
  
  - А кто сказал, что она пойдёт вместе с вами?
  
  *******
  
   Их путь лежал через обезлюдившие кварталы. Многоэтажные каменные дома с высокими арочными окнами, словно часовые выстроились вдоль мощённой булыжником улицы. Фасады зданий как шелухой покрылись остатками высохшего плюща, окна замутнели от потёков воды или вовсе стояли разбитыми. Благопристойный вид Нибелунга в этой части города потускнел и облупился: барельефы и лепнина осыпались, штукатурка покрылась сетью глубоких трещин, балконы и лоджии угрожающе нависли над тротуаром.
  
   До эпидемии север Нибелунга в богатстве и роскоши не уступал центральным кварталам. Айвэн и Китч проходили мимо разросшихся без ухода садов, где, за кованными оградами, между кустарников и диких акаций, виднелись затянутые паутиной ротонды, ржавые металлические скамьи и качели, и продуваемая всеми ветрами пустота колоннад. Айвэн потерял счёт мраморным лестницам, аркам и облицованным гранитной плиткой подъездам - десять лет всё это стояло заброшенным, с тех самых пор как город объяла выжигающая жизни чума.
  
   Можно было представить себе, что творилось в то время на улицах... Зарево от костров, где сжигалась одежда и личные вещи больных, удушливый запах дезинфицирующих средств. Санитарные команды в защитных костюмах выносят из особняков тела под белыми простынями. Ряды укрытых с головой покойников лежат на тротуарах перед медажем. Усыпанные язвами руки свисают с носилок, когда их укладывают в кузов машины. Кто-то из ликвидаторов запинается о женские ноги, с них слетает туфля, и работник глухо ругается под противогазом. Другой подбирает от закрытого саваном маленького тела игрушку и швыряет в костёр.
  
   Северные кварталы - это очаг. Эпидемия полыхала здесь с такой силой, что почти никто не выжил. Даже по меркам известных в Истэрии болезней, в этих районах смертность превысила все пороги, как будто чуму здесь нарочно подпитывали. Не это ли было главным доказательством вины того медика, которого Орден посылал спасти Нибелунг?
  
   Стрелок думал об этом, а над безлюдными домами грохотал ритм дикой музыки. С каждым шагом в сторону Вальсингама мелодия становилась громче, надрывнее. В рассохшихся рамах начали вздрагивать стёкла, тяжёлые басы отдавались в слуховых окнах и пустых чердаках, стал слышан смех, весёлые голоса и шутливые завывания. Одни заброшенные дома на обочинах сменялись другими. В некоторых особняках мелькали фигуры забравшихся внутрь подростков.
  
   Гости приближались к гротескному пиру во время чумы, и праздник смерти терзал слух диссонансом на грани приятного и ужасного.
  
  "И могилы меж собой,
  Как испуганное стадо,
  Жмутся тесной чередой".
  
   Роберт вспомнил строки, написанные Камиллой Райен на обороте визитной карточки. На ходу он свернул возле покосившегося фонаря, и за углом следующего дома увидел сам Вальсингам.
  
   Здание клуба возвышалось над прочими особняками словно дворец сатаны. На острых шпилях вздымались чёрные флаги с красной литерой "V". Стены клуба будто специально не ремонтировали, но, приглядевшись получше, можно было заметить, что фасад оформлен просто ещё более жутко, чем выглядели вымершие от оспы дома. Вместо колонн и балюстрад - фигурные статуи печальных ангелов. Вход выполнен в виде распахнутого настежь склепа, возле которого застыли гипсовые часовые с гигантскими косами. Фризы и наружные украшения изображали сцену оргии людей с какими-то человекоподобными существами. Направленная на стены алая иллюминация отражалась в зеркальных окнах. Клуб содрогался от внутреннего ритма музыки, которая будто вселилась в фундамент и в крышу, и в каждую статую, и в каждый кирпич Вальсингама - сам клуб был живым и пульсирующим в такт собственной песне.
  
   Парадный вход символизировал границу жизни и смерти. Перед клубом собралось по меньшей мере две сотни человек. Никому из пришедших не было ещё и двадцати лет. На молодых девушках сверкали блёстками и хрустальными подвесками короткие платья. Переплетение тонких цепочек заменяло целые части одежды. Облегающие костюмы из замши и кожи подчёркивали стройность молодых тел. Яркий макияж и уложенные как всполох пламени волосы разительно отличали молодёжь Нибелунга от благопристойных потомков богатых семейств, кем они и являлись в дневное время.
  
   Все юноши и девушки были из сословия Знающих, и это становилось понятно по мерцанию целого роя серёжек в толпе, подвесок, браслетов, брошей, поясков и ожерелий с камнями, заключавших в себе живые души. Среди огоньков мелькал и огненно-красный свет, в оправе из золота и серебра - нелегальные украшения, запрещённые самой Совершенной - яркие, трепещущие, согревающие хозяина или хозяйку чувствами бесплотного человека, алые души пульсировали на шеях и талиях, запястьях и пальчиках детей коммерсантов.
  
   Улыбки, смех и поцелуи перед громыхающим чревом Вальсингама - практически никто из посетителей не приходил к клубу один, только большими компаниями. Заброшенные улицы и мрачная атмосфера кварталов сами по себе щекотали нервы подростков при пешей прогулке, а музыка, ослепительный свет и танцы внутри зала приманивали лучших детей Нибелунга как фонарь мог привлекать мотыльков. К тротуару постоянно подъезжали роскошные самоходы, среди которых не было ни одной машины на механической тяге, только энергетические экипажи - ещё более дорогие и современные чем машина Герра.
  
   При виде такого большого скопления людей, Эсмеральда предпочла ретироваться в тень переулка. Китч проводил её взглядом, решив, что дальше П-744 будет действовать в одиночку. Пантера сможет наблюдать за обстановкой из какого-нибудь окна или с крыши, и сообщит полицейским подходящее время для штурма - чрезвычайно умное и полезное животное способно на всё, только не могло говорить.
  
   Айвэн проверил насколько хорошо ятаган выходит из ножен, спрятанных под пальто. Стоило фигурной рукояти оказаться в руке юноши, как от правого наруча к ней с щелчком подключился тросик на магнитном фиксаторе. Оружие загудело, в воздухе отчётливо запахло озоном.
  
  - Не махай шашкой, - посоветовал Роберт, когда заметил, что от толпы к ним отделяется девушка. Она обратила внимание на пришедших ещё издали, значит поджидала гостей.
  
   По хрупкому телосложению было не определить её возраст. Коротко подстриженные волосы растрепались, правый чулок сполз к тощей коленке, а левый был натянут только до середины бедра. На Китча девица произвела впечатление завсегдатай развлекательных заведений - красотки не первой свежести, но всегда с кем-то жавшейся по углам.
  
  - Ты Айвэн, а ты Китч? - по очереди указала она накрашенным ногтем на стража и мечника.
  
  - А ты Анни Солар...
  
   В ушах Неизвестной Наследницы сверкали непростые серёжки - внутри фиолетового стекла мерцал огонёк ярко-янтарного цвета, что создавало впечатление пойманной в хрустальную ночь звезды.
  
  - Старик сообщил, что вы мне поможете, - голос Анни звучал слегка простужено, иногда она шмыгала носом.
  
  - Зависит от того, какое дело семья Солар хочет провернуть в Вальсингаме, - ответил стрелок. - У нас не так много времени, чтобы заниматься интригами и конкуренцией между торговыми кланами. Выкладывай начистоту, что тебе нужно внутри?
  
  - А, по-моему, вы теперь нуждаетесь во мне больше, чем я заинтересована в стражах, - Анни наклонила темноволосую голову, с любопытством бродячей кошки разглядывая стоящего рядом Айвэна. - Нужно было раньше соглашаться на сделку, пока я вам предлагала. Заявляетесь сейчас, после всего, и хотите использовать мои достижения, которых я добивалась чёртову кучу времени?
  
  - А что, есть чем похвастаться? - поддел её Китч. Анни фыркнула, тем самым взбив себе тёмную чёлку.
  
  - В клубе меня знают, как дочь торгового дома Кох - городских виноделов. Матрона хочет, чтобы Вальсингам был закрыт, а причастность Виваче к похитителям душ доказана. Улики и факты, которые мне надо добыть, станут последним гвоздём в крышку гроба Отверженных. Нибелунг станет лучше, когда вооружённые бандиты исчезнут с улиц. Три недели я заводила в клубе знакомства и подкупала охранников, даже пыталась подключить к делу Орден, но ваш старик-недоросток послал меня, накричав, чтобы я держалась от клуба подальше.
  
  - Значит, тебе уже известно о Тотемическом существе? - как будто между прочим спросил её Китч, закуривая сигарету. Лицо Анни Солар побледнело. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла вернуть себе прежнюю самоуверенность.
  
  - Ходили слухи, что похитителей душ возглавляет кто-то могущественный. Но я думала речь идёт только о Гении...
  
  - Гении? - переспросил её Айвэн.
  
  - Да, о Хортоне, - рассеяно кивнула девушка и снова шмыгнула носом. - Среди тесного круга ценителей его называют Гением. Да вы сами послушайте музыку, что-нибудь чувствуйте?
  
   Айвэн приподнял голову, отфильтровывая через собственные чувства ритм и электронные диссонансы Вальсингама, но Китч не дал ему как следует сосредоточиться.
  
  - Сейчас не до музыки, девочка. Нам необходимо проникнуть в клуб, вывести оттуда кое-кого, а затем прищучить Клетчатого человека вместе с Тотемическим существом. Что ты знаешь о банде?
  
  - Вы как снег на голову, - Анни обернулась к толпе, где стояли охранники в львиных шлемах. - Начнём с того, что формально Вальсингам не принадлежит Виваче: за ними слишком много тёмных делишек, и хозяин официально не связан ни с кем из Отверженных. О связях Виваче с похитителями душ вообще никто здесь не знает. Главы криминальной семьи появляются в Вальсингаме наездами. Солар стали подозревать их, когда Виваче через подставных лиц приобрели танцевальную школу. Торговая Палата чересчур поспешно одобрила эту затею, и без подкупа легальных кланов тут явно не обошлось. Полиция много раз обыскивала Вальсингам сверху донизу, но ничего не нашла, или не захотела найти - тут везде крутятся деньги. Тогда Матрона поручила розыск улик Неизвестным Наследникам - вот и всё, что я знаю.
  
   Анни машинально отвела коротко подстриженные волосы за ухо, обнажив серёжки с янтарной искрой.
  
  - А теперь немного о планах... Охранники на входе и внутри клуба хорошо знают меня. Через несколько дней я сама собиралась проникнуть в кабинет Хортона, чтобы собрать улики против Виваче. Это опасное дельце и спешить здесь не стоит, однако ради вас я ускорюсь. Используя подкупленных вышибал, мы проникнем в служебную зону, там и найдутся улики о связи Отверженных с бандой похитителей душ - вот они мне нужны.
  
  - Предлагаешь действовать через парадный вход? - неодобрительно нахмурился Китч.
  
  - Знаю, звучит слишком смело, но я не зря потратила время и деньги! - Анни была уязвлена его недоверчивостью. - Стоило постараться, чтобы охранники закрыли глаза, зато теперь внутри клуба нас не схватят, чуть только мы сунем нос не туда.
  
  - Или это сделает Тотемическое существо, - напомнил стрелок. - Извини, крошка, но я не в том возрасте, чтобы сойти за здешнего завсегдатая. К тому же, нам необходимо разыскать пару друзей, засидевшихся в гостях у Хортона, а на это нам потребуется время, и мы разделимся. С тобой пойдёт Айвэн, а мне предстоит пройти через охрану возле чёрного входа.
  
   Китч обернулся к стоявшему рядом мечнику.
  
  - Если найдёшь заложников первым, выведи их не привлекая внимания. После этого дождись поддержки от полиции Нибелунга. Только вместе со штурмовиками мы устроим облаву на Тотемическое существо. Воевать с Хортоном и со всеми его бандитами, а ещё с наёмниками Виваче и порождением Тьмы до кучи - слишком круто даже для такой крепкой команды как мы с тобой. Я начну поиски Камиллы и Кузнецова с подвальных этажей, а ты проверь служебные помещения. Не связывайся с Похотью в одиночку... и постарайся, чтобы до появления полиции девчонку не грохнули.
  
  - Старый козёл... - зло прищурилась на него Анни. - Не забывайте, что здесь скорее я нанимаю вас в качестве помощи, а не вы меня! Без улик против Виваче я никуда не уйду!
  
  - Со мной вы будете в безопасности, государыня, - пообещал Айвэн. Анни недоверчиво оглядела его, но всё же взяла парня за руку и вместе они отправились к парадному входу.
  
   Большинству посетителей было плевать, кто пришёл в Вальсингам и каким образом собирается там развлекаться, но охранники внимательно осматривали каждого входившего в зал. Анни прошла мимо них, даже не взглянув на громил, а наёмники будто бы и не заметили её нового ухажёра. Но стоило Айвэну переступить порог клуба, как на него обрушился целый шквал оглушительной музыки. Никогда в жизни он ещё не слышал такого всепоглощающего звучания. Казалось, что ритм бьёт не по ушам, а заставляет само сердце наливаться кровью и прыгать в такт дикой скачке ударных.
  
   Мечник словно оказался в аду - по глазам ударил яркий, ядовитый и в то же время абсолютно недостаточный свет, будто вся сила солнца сжалась в обжигающие лучи, и теперь мечется по залу разноцветными веерами. Айвэна втянуло внутрь грохочущего и кричащего от экстаза людского котла. В зале густо смешались запахи пота, дорогого парфюма и выпивки. Людей оказалось так много, что парня подхватило живой волной, задавило, зажало и поволокло куда-то в совершенно ненужную сторону - в звериный водоворот удовольствий, желаний, напряжения всех до единой эмоции, которые перегружались от звуков, запахов и жара близких, трущихся об него тел. Над человеческим морем скакала и выла чудовищная, бьющая в стенки внутренних органов музыка.
  
   Посреди зала, в различных изогнутых позах стояли покрытые золотой краской статуй. Скульптуры изображали страстное соитие людей и зооморфных созданий. Воздетые руки, согнутые колени и раздвинутые бёдра фигур подпирали главную сцену - источник агрессивного света и музыки. Лучи и другие эффекты не противостояли окружающей тьме, а только дополняли её.
  
   Сотни лиц, гвалт голосов и бесчисленное сонмище одурманенных взглядов окружили Айвэна со всех сторон. Казалось, что здесь невозможно найти кого-то конкретного. Толпа превратилась в единое, бьющиеся в экстазе создание. Направленный свет временами падал на столбы-постаменты, и тогда на их верхних площадках танцевала почти обнажённая женщина. Световой луч открывал её лишь на мгновение, а затем вспыхивал уже в другом месте, но и на следующем столбе была та же женщина в наряде из пары цепочек, лентой на шее и в туфлях на высокой шпильке. Это не могла быть одна и та же танцовщица, хотя из зала все они выглядели одинаково.
  
   Движение толпы сопровождалось глухим металлическим стуком. Пол зала укрывала решётка с круглыми отверстиями диаметром меньше мизинца. Это абсолютно не мешало другим развлекаться. Музыка поработила их, выжала досуха. Посетители Вальсингама стали только оболочками для бешенных ритмов и больше не могли существовать без этой резкой мелодии. Страшно представить, что произойдёт, если она вдруг оборвётся. Ритм клуба никогда не должен угаснуть! Насильно и грубо он врывался в эмоции человека, подчинял их себе и надолго оставлялся подавляющей частью души. Вот почему в Вальсингам возвращались снова и снова, и будут приходить в клуб, даже если он провалится на самое дно преисподней.
  
   Анни крепко держала Айвэна за руку и, несмотря на своё хрупкое телосложение, ловко пробиралась вперёд. Без проводника рыцарь давно бы потерялся в людском океане. Впереди них показалась красная дверь, но в этот миг в музыку вплёлся наполненный силой голос. Женское меццо-сопрано не перекрывало мелодию, не тонуло в аритмичной спешке ударных, а сливалось с музыкой воедино.
  
  - Мы рождаемся только раз! Наши жизни - это вспышка во тьме! Наслаждения заставляют наши души сиять, не давая телам разлагаться!
  
   Айвэн обернулся в сторону главной сцены, откуда на зал падали световые лучи. Анни замерла рядом с его плечом, и полностью сосредоточила внимание на женщине, говорившей с центрального постамента. На лице Анни застыло выражение восторга. Свет на сцене белым потоком взметнулся вверх и сосредоточился на фигуре в алом корсете.
  
   Хозяйка клуба висела на опутавших её запястья цепях. Сложно было назвать это создание человеком: волосы истекали завитками чёрного дыма, глаза горели подобно двум раскалённым углям, идеально белая кожа казалась холодной и мёртвой. Цепи поднимали госпожу Вальсингама всё выше, в то время как она продолжала говорить свою речь:
  
  - Свет души гаснет в нас с каждым прожитым мигом! Только экстаз способен разжечь огонь снова! Смерть пытается поймать нашу искру - посылает болезни, страдания, усталость и равнодушие, и всё оттого, что завидует желаниям живых!
  
   Под сводами зала прокатилась волна громких хлопков. На публику начали падать яркие искры. Сияющий дождь парил над вскрикнувшими людьми, но в следующий миг толпа восторженно взвыла. Сотни рук потянулись навстречу к искусственному звездопаду. Всполох лучистых звёзд танцевал вместе с музыкой. Хозяйка Вальсингама вознеслась на цепях ещё выше, и в свете иллюминации проступили очертания гигантской скелетообразной фигуры за сценой - сама смерть явилась на праздник, чтобы стать ближе к посетителям клуба. Алая демонесса говорила, не напрягая своего голоса, хотя оставалась слышной для каждого человека внизу.
  
  - Смерть пытается нас схватить, но обжигается о пламя души! Мы пылаем огнём наслаждений! Так чувствуйте же, желайте, любите! Желание - это и есть закон и право живых! Тот, кто не хочет желать - обязан подчиняться желаниям другого, пока сам не начнёт получать удовольствие! Научите друг друга любить, проникать, ублажать; плачьте, кричите, бейтесь в экстазе и покажите Карге, что вы всё ещё живы!
  
   Гигантская фигура в чёрном саване потянулась костлявыми руками к подвешенной на цепях женщине. Медленно, словно опасаясь обжечься, смерть охватывала красную демонессу. Музыка загремела агрессивнее и захлебнулась в безумном крещендо.
  - Экстаз приближает нас к апогею своего бытия! Терзайте друг друга, не упустите подарка, полученного по праву рождения! Высшая цель любой плоти - удовольствия! Только это ударит смерть по-настоящему! Наслаждайтесь друг другом, оставьте сомнения, откройте все неизвестные вам ощущения тела! Найдите смелость признаться, что самым честным желанием из всех - является похоть!
  
   Тотемическое существо опустило взгляд к танцевальному залу, где каждый внимал её речи, и Айвэну показалось, будто огни алых глаз смотрят именно на него.
  
  - Она не скрывается...
  
   Ладони гигантской фигуры сомкнулись, но стоило Смерти поймать беззащитную жертву, как весь скелет вспыхнул. За считанные мгновения огонь истребил чумной образ, но и алой демонессы - символа наслаждений, - во тьме больше не было. Фигура Смерти рассыпалась мириадами сияющих хлопьев, толпа закричала в восторге, стараясь поймать руками новые искры. Веселье продолжилось, а Тотемическое существо исчезло под оглушающую мелодию.
  
   Анни тут же схватила Айвэна за руку и потащила его к красной двери. Вход им преградил охранник в львиной маске, но, разглядев девушку, не стал их задерживать. Мечник и Анни свободно вошли в коридор, оббитый мягкими панелями - проходную секцию между залом, туалетом и служебными помещениями. Под светом малиновых ламп сладострастно жались друг к другу любовные парочки. В изолированном от общего зала коридоре музыка чуть утихла, но от этого внутри Айвэна начинала расти пустота. Хотелось немедленно вернуться к танцевальному грохоту и вспышкам ирреального света. Без них он чувствовал себя больным, апатичным и выпитым.
  
  - Значит хозяйка клуба и есть Тотемическое существо? - спросила Анни, пробираясь сквозь сумерки служебного коридора. - Признаться, я думала, что это всего лишь актриса. Её представления собирают множество зрителей. Посетители любят Хозяйку, людям нравится то, что она говорит.
  
   Неизвестная Наследница остановилась, чтобы взглянуть на парня, который резко дрыгался возле стены, закрывая своим телом стонущую от наслаждения девушку с задранной юбкой.
  
  - Разве может Тотемическое существо быть по-настоящему любимо людьми? - спросила она, как будто ни к кому не обращаясь.
  
  - Sola mater amanda est, - ответил мечник. - Любви достойна только мать.
  
  - Верно, только мать... - повторила Анни с особенной тоской в голосе. - Чтобы она не попросила - матери нельзя отказывать, всё нужно исполнить, а потом жить в неизвестности: настоящий ли твой родитель, или она только пытался тебя использовать, как и всех остальных?.. Я часто думаю, что лучше жить сиротой, чем считать матерью чужого себе человека.
  
  - У вас очень странная семья, - деликатно заметил Айвэн, следуя за Анни мимо картин, написанных на светящемся стекле. Если этих картин касалась рука, то краски на них оживали и начинали перемещаться будто живые, а прислушавшись лучше, можно было разобрать шёпот, тихий смех и рычание. Ни один сюжет не был приятен для глаз: тесное переплетение нагих тел, звериные головы и оскалы.
  
  - Моя семья? - иронически улыбнулась Анни и задержалась возле картины с развратной грызнёй. - Моя семья состоит из двенадцати живущих в постоянных сомнениях людей, которые жаждут денег и власти. Один из них станет наследником великого рода, остальные ничего не получат. Каждый из моих братьев или сестёр лелеет мечту - будто он и есть настоящий ребёнок Матроны. Но возможно среди нас вообще нет кровных детей Зои Солар, и тогда главой торгового клана станет самый лучший и самый полезный, и место Матроны достанется не по праву рождения, а по заслугам. Некоторые из Неизвестных считают, что даже если родные дети и прячутся среди нас, то им не достанется ничего, если они недостойны... Это игра на тщеславии, алчности и слепоте - безумная грызня, лишающая материнской любви и уверенности. Но игра заставляет стараться, интриговать, лезть вон из кожи ради благосклонного внимания матери- ненавидеть родню, пресмыкаться, идти на союзы, предавать, быть преданным и опять ненавидеть... О, дорогой Айвэн, никогда не связывайся с торговыми кланами. Даже сейчас, будучи почти уверенной в своём праве, я чувствую себя обделённой.
  
   В коридоре им часто попадались оглушённые происходящим в клубе подростки. Некоторые плакали, иные блаженно улыбались, кто-то просто петлял, словно находясь под действием дурманящего наркотика.
  
  - Это всё из-за музыки, - предположил мечник. - Возможно, что и ваше состояние, государыня, связанно с излишне долгим пребыванием в Вальсингаме.
  
  - Нет, музыка здесь не при чём. Хортон действительно гениален.
  
  - Как можно назвать "гением" человека, создающего такие безумные ритмы? Это не музыка, а какофония!
  
  - Не музыка? - обернулась Анни Солар на ходу. - Тысяча людей в соседнем зале думают совершенно иначе. Они пришли к Хортону, чтобы услышать его композиции. Без всяких сомнений этот человек - гений. Хортон нашёл то самое сочетание звуков, которое вызывает подавление одних чувств и возбуждает другие, но это не всё - его музыка властвует не только над разумом, но и над душой. Те, кто не слышат произведения Хортона слишком долго, могут сойти с ума. Люди алчут его музыки, ведь Гений открывает им дорогу к новой эре человеческого восприятия. Всё что было до этого - однажды заклеймят двухмерным и плоским, а произведения классиков останутся только в качестве примера примитивного извлечения звуков из инструментов, грубого воздействия на сознание.
  
  - Человек не должен порабощаться чужой гениальностью, - высказал своё мнение Айвэн. - Тогда мы потеряем себя и станем бессмысленным стадом.
  
  - Что ещё не должен делать по-твоему человек? - рассмеялась Анни Солар. - Музыка, книги, стихи - зачем мы тянемся к творениям великих, если не хотим попасть под их влияние? В погоне за новыми чувствами, душа с садистским удовольствием впитывает дарование других. Откуда в нас это? Неужели ты сам не можешь ощутить переданные тебе эмоции и понять, что твоё сердце уже подправило ритм по воле чужого таланта?
  
   Айвэн снова прислушался к собственным ощущениям. Связь атональных мелодий оглушала его, но не могла подчинить. Он не мог впасть в тот чарующий транс, в котором находились люди из Вальсингама. Волны музыки разбивались о царившую в нём пустоту. Тряхнув головой, рыцарь сбросил с себя наваждение.
  
  - Тебе встречалась танцовщица с короткими тёмными волосами и глазами зелёного цвета? Мой компаньон разыскивает её и хочет спасти.
  
  - Спасти от музыки? - не поняла его Анни. - Он не сможет. Ему пришлось бы увезти её на край света, в самое пустынное место, где нет ни людей, ни звучания городов; но и тогда бы он не спас эту девушку, потому что музыка поселилась внутри. Человек полюбивший мелодию будет напевать её вечно, даже когда лишится рассудка и памяти. Если мы окончательно забудем себя, мы всё равно сохраним след чужого таланта в душе... Да и кто сказал, что гений может создавать одно благо? Чем измеряется благо и для кого? Взрыв бомбы посреди населённого города - несомненное зло для его горожан, но победа для создавшего бомбу разума!
  
   Рассуждая так, она провела Айвэна через несколько постов охраны, и они оказались в служебных помещениях клуба. Ни один из вооружённых наёмников даже не попытался их остановить. Бойцы в львиных масках отступали с дороги, как только Анни к ним приближалась. Неизвестная Наследница действительно оказалась тем самым ключом, который с лёгкостью отпирал любую дверь в Вальсингаме, и только перед дверью с узором из бронзовых листьев она задержалась.
  
  - Хозяйка клуба должна быть там. После выступлений она всегда уединяется в своих апартаментах.
  
   И тотчас дверь перед Айвэном приобрела особенно зловещий смысл. Внутри мечника появилось непреодолимое желания войти. Порождение Тьмы не подозревало о том, что страж подобрался так близко, и нельзя было упускать такой шанс. Рыцарь вынул энергоклинок из ножен на поясе и потянулся к ручке.
  
  - Что ты делаешь? - шикнула на него Анни Солар. - Нам нужно вести себя тихо. Переполошим охрану, и никогда не найдём доказательства сговора для Матроны!
  
  - Если Тотемическое существо скрывается за этой дверью, я должен с ним разобраться, - ответил мечник, ни о чём больше не думая, кроме стремления истребить Тьму. - Дракон будет уничтожен в собственном логове. А вам лучше спрятаться, государыня, пока я не закончу.
  
  - Спрятаться?! - со злостью скрипнула зубами от досады Солар. - Да ты спятил, чёртов кретин! Лучше бы я одна пробралась к кабинетам! Стражи только портят всё дело!
  
   В глазах Знающей пылало оскорблённое возмущение, но тут в коридоре раздались шаги - похоже, что подкупленная охрана не смогла прикрыть нарушителей, или просто предала заранее оплаченные договорённости. Ни слова не говоря, Анни бросилась бежать прочь от Айвэна в один из боковых коридоров. Рыцарь не стал больше медлить. Нажав на бронзовую ручку двери, он шагнул в логово Тотемического существа.
  
  

Глава 13

  Похоть
  
   Первое, что увидел Айвэн, переступив за порог облицованного чёрно-красными плитками зала, - множество своих собственных отражений: зеркальный пол, зеркальные стены и ещё сотни зеркал на цепях, свисающих посреди зала, окружили мечника как в хрустальном дворце. Дверь позади него плотно захлопнулась, но в зал никто не ломился, хотя звуки погони ещё слышались из коридора. Зал сразу показался Айвэну очень странным из-за полного отсутствия окон. Единственным источником света здесь была огромная люстра на несколько сотен ламп. Светильник испускал желтовато-медное сияние, которое ещё больше усиливало таинственную атмосферу.
  
   Похоть стояла в противоположном конце помещения и, сложив руки на талии, разглядывала вошедшего к ней человека. Тотемическое существо, вне сцены с иллюминацией, оказалось среднего роста, носило огненно-красный корсет и ниспадающие волной алые юбки. Казалось, что танцевальный зал, коридоры клуба и вообще весь Вальсингам были оформлены специально под её сегодняшний наряд. Вокруг Похоти стелился саван из едкого дыма. Чадные локоны завивались и струились от головы по одежде, нисходили к зеркальному полу, где клубились у ног Тотемического существа. Только мертвенно-белое лицо порождения Тьмы нарушало контраст чёрных и красных оттенков. Айвэн смотрел словно на неподвижную статую, которая не способна на человеческие движения. Аккуратно переставляя ноги, рыцарь начал её обходить, и огненные глаза проследили за ним. Мечник поднял зажатый в руке ятаган, искривлённое лезвие загудело львиной энергией. Только тогда Похоть заговорила с вошедшим:
  
  - Я знаю, страж, ты пришёл убить меня. Твои намеренья слишком просты, и потому очевидны... - вкрадчивый голос Тотемического существа показался Айвэну необычайно приятным, пробуждающим странное чувство стыда и волнения, смешанного с удовольствием. - Вероятно ты думал, что, узнав о твоём желании, я буду скрываться. Но зачем?
  
   Похоть сделала несколько лёгких шагов к нему навстречу, будто плыла в волне дыма.
  
  - Оглянись вокруг, - предложила она, подняв руку. - Ты находишься в месте, которое давно проникло в тебя путём света и музыки. Ты видишь собственное отражение в моём мире, потому что каждый человек рождается с чувством желания. Маленький ребёнок ещё не способен на страсть, однако во снах он испытывает приятные ощущения. Тайна желания открывается ему с первой любовью, а если не будет любви, он сам облегчит томление тела - потому что я сильнее здравого смысла, сильнее запретов родителей и сильнее того, что "скажут другие". Я внутри каждого. Я грань между болью и удовольствием. Я сила, которая движением бёдер толкает мир к жизни. Я разжигаю влечение и унимаю страсть жарким соитием. Я тот самый страждущий зверь, который не оставит тебя, пока не насытит и твои, и свои желания вдосталь. По моему зову пишется лучший роман, течёт кровь на дуэлях или творится насилие в подворотне. Я способна погубить армии и оставить вечное клеймо на победителе. Похоть спасает и губит мир ежечасно. Меня можно бояться, запрещать, призирать, узаконить и наслаждаться и всякий раз искать во мне новые удовольствия. Я никого не оставила в одиночестве: ни священника в церкви, ни блудницу на улице, ни палача пытающего преступницу...
  
   Похоть подкралась поближе к Айвэну, так что он отчётливо видел огненные зрачки в её красных глазах.
  
  - Меня нельзя убить, поэтому я никуда не бегу, - шептало Тотемическое существо. - Вопрос в том... сможешь ли ты убежать от меня?
  
   Между Айвэном и порождением Тьмы оставалось ещё пять шагов, но дым вокруг Похоти неожиданно взметнулся и заполнил собой всё разделяющее их пространство. Айвэн не увидел, а скорее почувствовал метящий в него клинок. В последнее мгновение он успел блокировать лезвие ятаганом. От соприкосновения заточенного металла о металл полетели чёрные и багряные искры. Зал наполнился чадящим туманом, люстра стала тускнеть. При плохом освещении невозможно было разглядеть ничего на два шага вокруг. Удерживая ятаган в приготовленной для защиты руке, Айвэн принял оборонительную стойку. Неожиданно его спины что-то коснулось. Юноша развернулся, заметив сквозь дым силуэт, и рубанул клинком не задумываясь, но вместо плоти поразил только зеркало. Осколки со звоном посыпались на пол, стеклу вторил смех Похоти.
  
  - Ты не первый, кто хочет убить меня, страж! Но выиграть схватку со мной - невозможно! Души людей породили меня. Эмоции человека подарили мне плоть. Уничтожь это тело, и я с лёгкостью обрету новое. Сейчас ты пытаешься бороться с вечным и неуязвимым созданием!
  
   Свист клинка вновь предупредил Айвэна об атаке, и он отклонился, пропуская истекающую дымом Похоть мимо себя, а заодно приложил её кулаком между лопаток. Рука занемела от боли, Тотемическое существо оказалось очень крепким и плотным. Тем не менее оно вскрикнуло, поспешив раствориться в тумане. Айвэн погнался за порождением Тьмы, но сразу со многих сторон на него бросились тёмные силуэты. Широкий удар ятагана заставил противников разлететься на серебряные осколки. Среди отражений не оказалось ни одного настоящего врага. Укрытые дымом зеркала пытались запутать зрение Айвэна.
  
  - Ты молчалив... - прошипело невидимое в чёрных клубах порождение Тьмы. - Тебе не говорили, что бить женщин нельзя?.. Истязать хрупкую жертву - особенное удовольствие, от которого нелегко отказаться. В её глазах ты видишь слёзы, нежная плоть дрожит от грубых прикосновений, несчастная смотрит на тебя с обречённой мольбой и не думает ни о чём, кроме... боли!
  
   На этот раз не послышалось даже рассекающего воздух свиста. Похоть попыталась нанести удар исподтишка, но последний возглас выдал её. Айвэн чуть отклонился, чёрный меч с сужающимся к острию лезвием вскользь прошёлся по лицу юноши. Свободной ладонью Мечник перехватил руку противницы и безжалостно рубанув её по запястью. Каждое зеркало в зале содрогнулось от крика раненого порождения Тьмы.
  
  ...
  
   На заднем дворе стояло трое наёмников облачённых в лёгкую пуленепробиваемую броню. Это было чуть больше, чем рассчитывал Китч, но ни у одного из них не оказалось при себе огнестрельного оружия. Трое мужчин переговаривались недалеко от крыльца, наклоняя друг к другу головы в львиных шлемах. Даже снаружи музыка громыхала так сильно, что невозможно было расслышать собственные голоса.
  
   Китч зашёл за ограждение, закурил и дождался, пока его присутствие заметят. Первый охранник обратил внимание на мужчину с саквояжем в руках, когда сигарета стрелка прогорела на длину ногтя. Наёмник что-то выкрикнул, но слов было не разобрать из-за грохота в клубе. Тогда он положил руку на пристёгнутую к ремню дубинку и двинулся в сторону нарушителя. Двое других остались наблюдать за работой товарища в стороне.
  
  - Здесь нельзя находиться!
  
  - Что ты сказал? - наклонил Роберт голову, будто ничего не расслышал. Наёмник подошёл совсем близко.
  
  - Я говорю, тебе здесь нельзя...
  
   Китч резко ударил его в солнечное сплетение. Задыхаясь, охранник свалился на щербатый асфальт. Остальные наймиты бросились на стрелка вытаскивая дубинки. Роберт успел поставить саквояж до того, как пришлось уклоняться от первых ударов. Пинком ноги под колено он свалил ещё одного здоровяка, а руку второго блокировал жёстким захватом под локтем. Удар в пах заставил последнего из Отверженных повалиться к товарищам.
  
   Подобрав саквояж, Китч оценил результат быстрой драки. Сколько бы не платили этим ребятам, едва ли они поползут предупреждать владельца клуба о нападении. Громкая музыка в свою очередь не позволит им позвать на помощь кого-то ещё.
  
   Но стоило Китчу поднять глаза, как он увидел ещё одного, только что вышедшего на крыльцо чёрного хода мужчину. В руках наёмника покоился сверкающий серебром игломёт. Отверженный вскинул оружие, но не успел нажать на спуск, как с крыши соседнего дома на него спрыгнула рычащая тень. Хищник закованный в железный каркас подмял под себя человека. Челюсти пантеры схватили Отверженного за затылок и душили его до тех пор, пока жертва не лишилась сознания. Закончив своё дело, полицейская пантера подняла на Роберта желтоглазую морду.
  
  - Присматриваешь за мной? - ухмыльнулся стрелок. Пантера с низким урчанием развернулась, чтобы через секунду снова исчезнуть между домов.
  
   Чёрный вход в здание был открыт. Китч отлично изучил план танцевального клуба и теперь с уверенностью двигался по залитым красным свечением бра коридорам. Но Роберт не знал, где именно держат Камиллу Райен и удастся ли ему найти логово похитителей душ, ведь обыск Вальсингама полицией ничего не принёс.
  
   Одно было хорошо - на своём пути стрелок почти никого не встречал. Только раз перед ним возникла фигура очень спешившего куда-то охранника, и Китч предпочёл пропустить того мимо, затаившись за поворотом.
  
   Внутри клуба что-то явно происходило. Охрана исчезла с постов, никто не препятствовал стражу, и от этого Роберта начали одолевать дурные предчувствия. Он думал об Айвэне и об Анни Солар, которые могли попасть в западню; но, самое главное, он думал о порождении Тьмы, которое пряталось где-то в клубе. Все эти обстоятельства заставили Китча быть предельно собранным и острожным. Из-за напряжения он чуть не пристрелил Камиллу Райен, когда та неожиданно появилась прямо перед ним в коридоре, выйдя из боковой двери. Роберт мигом прижал Камиллу к стене и воткнул ей под подбородок ствол револьвера, так что она не смогла даже вскрикнуть, только испуганно таращилась на стрелка. Её глаза были карими - и это Китч разглядел даже в сумраке коридора.
  
  - Ты очень похожа на неё, но не она... - пробормотал Роберт насмерть перепуганной женщине - почти обнажённой, лишь в туфлях на каблуках, костюме из сети цепочек, коротком парике и с лентой на шее.
  
  - П-пожалуйста, не стреляйте! - дрожащим голосом взмолилась она. На пальце правой руки сверкнуло золотое кольцо. - Я здесь только танцую! Первый день, единственный номер! Пожалуйста, не стреляйте!..
  
  - Ты здесь работаешь? - переспросил её Китч. Танцовщица кивнула, насколько это ей позволял ствол револьвера. Роберт убрал оружие и щелчком пальцев взбил прядку тёмного парика.
  
  - Ты видела женщину похожую на тебя?.. Вернее, на твой сценический образ? Короткие чёрные волосы, зелёные глаза, среднего роста.
  
  - Сегодня з-здесь около двадцати танцовщиц, и все выглядят т-так как вы описали. Некоторые с зелёными глазами, - запинаясь от страха, рассказала свидетельница. Тут же её лицо исказилось от плача, и на густо подкрашенных глазах выступили слёзы. - Отпустите, у меня маленький сын!
  
  - Тогда ты нашла не ту работёнку, - сказал Китч, отстраняясь. - Проваливай домой, и подругам своим передай, что в клубе стало небезопасно.
  
   Танцовщица судорожно затрясла головой, соглашаясь со всем, что он только попросит. Китч больше её не держал, но теперь можно было считать, что его присутствие в клубе раскрыто. Охрана узнает о постороннем на территории Вальсингама за считаные минуты. Досадуя сам на себя, Роберт отправился дальше по коридору, но неожиданно женщина его окликнула:
  
  - Постойте!.. Вы кого-то ищите. Возможно вам стоит заглянуть в подвальные помещения на нижнем этаже клуба. Никого туда не пускают, а одну из девочек чуть не ударил охранник, когда она заблудилась и не нашла путь на сцену.
  
  - Спасибо, - поблагодарил её Китч, но перед тем как уйти задержался, чтобы добавить. - И вот ещё что, не думаю, что твой сын когда-нибудь захочет увидеть родную мать в таком виде. Деньги нужны, только уважение ребёнка обратно не купишь. Иногда лучше помнить, о чём говорит Совершенная.
  
  - Знающие ей не верят, - ответила глаза женщина.
  
  - Чтобы уважать себя - не нужно никакой веры, достаточно простой уверенности в том, что правильно, а что нет, - проронил Роберт, отправляясь дальше по коридору.
  
  ...
  
   Похоть старалась отползти подальше от Айвэна, громко рыдая. Дым, заменявший ей волосы, истончился, вместе с тем в зеркальном зале стало легче дышать. Туман рассеивался, и мечник неторопливо шагал по смазанному тёмному следу, который стелился за раненным Тотемическим существом.
  
  - Я не могу умереть! Вотчина чувств - энергетическое бессмертие! - завывало порождение Тьмы. - Но мне больно! Больно! Почему?! Мне не должно быть больно, никогда! Это же только пустяк... пустяк! - Похоть вскинула обрубленную руку, словно желая защититься от Айвэна. Струя густой тёмной жидкости толчками выткала из раны. Айвэн молчал, и лишь когда он приблизился к Похоти, та смогла разглядеть, что вся нижняя часть лица мечника скрывалась под полумаской. Лицевая защита складывалась из ворота нагрудника, улучшенного оружейником Боном. В районе рта полумаска украшалась стилизованным замком. На пластине, прикрывшей правую щёку, осталась глубокая царапина от вражеского клинка.
  
  - Кто ты такой?! Что ты за страж, который не хочет схватить раненое существо, чтобы преподнести его в дар Совершенной! - рявкнула Похоть через стенания. Пальцы Айвэна коснулись скрытого возле ключицы устройства. Металлические пластины полумаски с щелчками вернулись на ворот доспехов.
  
  - Дракон должен быть уничтожен. В моём мире нет места подобным тварям как ты, - мечник вплотную подошёл к упавшей противнице. Красные глаза Похоти округлились. Она попыталась скрыться между зеркал, но ботинок Айвэна уверенно придавил порождение Тьмы к стеклянному полу. Единственной уцелевшей рукой Похоть вцепилась в ногу лжестража, истерически пыталась смеяться, но вместо смеха из груди рвался только болезненный вой.
  
  - Кто ты?.. Кто ты, кто ты, кто ты?! - причитала она, царапая пальцами ботинок Айвэна. - Почему мне страшно? Почему я боюсь смерти? Я не должна бояться смерти - это неправильно, не справедливо! Меня нельзя убить, я буду возрождаться снова и снова!
  
  - Тогда тебе лучше начать прямо сейчас! - Айвэн убрал ногу, Похоть дёрнулась вверх, и ятаган снёс ей голову с дымящимися волосами. Выпуская за собой густые завитки смога, голова с глухим стуком запрыгала по плиткам пола. Тело Похоти дёрнулось и забилось в конвульсиях, пытаясь ухватить скрюченными пальцами воздух. Под трупом в красных одеждах начала растекаться чёрная жидкость.
  
  ...
  
   Роберт достиг перекрёстка коридоров, где путь разделялся на лестницу в подвал и на подъём на второй этаж, к кабинетам. Стрелок на минуту остановился, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило на верхнем этаже Вальсингама. Из-за громыхающей музыки невозможно было разобрать никаких других звуков. Освещалась подвальная лестница ещё тускней, чем весь остальной клуб, и эта дорога, ведущая вниз, выглядела спуском в саму бездну, готовую проглотить любого, кто только осмелится спуститься в её окрашенную алым заревом пасть. Роберт поднёс пачку "Белого консула" к лицу, захватил губами новую сигарету и слепо нашарил в кармане плаща зажигалку. Мысли снова и снова возвращались к Камилле Райен. Стрелок вспомнил тот момент, когда её рука отвела прижатый к его виску ствол револьвера - такое не забывается, и желание спасти друга, который когда-то спас его самого от неминуемой смерти, толкало Китча броситься в подвал Вальсингама, найти Хортона, убить Похоть и вытрясти душу из всякого, кто только осмелится прикоснуться к Камилле.
  
   Каким-то звериным чутьём Китч почувствовал за спиной что-то неживое и очень опасное. Он успел обернуться, но только за тем, чтобы тут же получить удар в грудь. Багряные стены клуба завращались пред ним, плечи, затылок и спина встретились со ступенями лестницы. Роберт скатился в подвал, лишь успев подобрать ноги к телу, и чудом не потеряв по пути саквояж.
  
   Оказавшись внизу, Китч с глухим рыком приподнял разбитую голову. Его взгляд сфокусировался на вершине лестницы, откуда Роберт был только что сброшен. На верхней ступени застыл колченогий силуэт импортного оборонительного механизма. Ронин был продан похитителям душ Рей Сугавара, о чём хозяйка магазина игрушек "забыла" упомянуть. Механизм с щелчками раскручивал квадратную голову, выбирая себе подходящую ипостась. Сферы звериных душ вращались внутри выборочного барабана, а цветные огни вспыхивали на цветочных лепестках словно крупные светлячки.
  
  - Мало я тебя мордой по шпалам возил... - сплюнул в его сторону Роберт. Медленно, словно имея дело с опасным животным, он начал привставать на ноги. По пути стрелок расстегнул саквояж, чтобы достать оттуда штурмовую винтовку. Лицевая маска ронина прекратила крутиться, и на Китча уставилась оскаленная шакалья морда. Сфера кофейного цвета сорвалась с лепестков выборочного барабана и угнездилась в самом центре цветка - ронин был готов к схватке.
  
   Механизм в два прыжка пересёк лестницу и третьим прыжком рассчитывал придавить Китча к полу. Роберт еле успел выстрелить из винтовки. Громыхнула короткая очередь, усиленные медвежьей душой пули попали в хищную маску, выбив из неё мелкие оранжевые искры. Из-за этого атака ронина оказалась неточной.
  
   Телохранитель перелетел через Китча, перекатился у него за спиной и оказался в десяти шагах от стрелка. Составные руки машины выпустили когтеобразные лезвия. Шакалья пасть со скрипом разверзлась, показывая ряд острых зубов. Не обращая внимания на встречный огонь, ронин бросился к цели. Удар металлического плеча отбросил Китча к стене. Приняв на себя вес стрелка, стена неожиданно проломилась, сверху посыпалась штукатурка и поднялось густое облако извести. Сквозь едкую пыль Роберт смог разглядеть, что оказался в коридоре подвала со множеством боковых комнат.
  
   Он лежал на спине, а механический телохранитель, будто утратив остатки заложенной в него человечности, опустился на четвереньки. Шакал ринулся на стрелка, и только перед самым ударом стальных челюстей Роберт успел блокировать зубы винтовкой. Импортный металл Земли Цветов встретился с оружейной сталью старика Бона. Брызнули искры, лапы ронина пробороздили когтями в полу глубокие рытвины.
  
  - Плохая собака! - воскликнул стрелок, поджал ноги и ударил механическому шакалу в живот. Ронин отлетел, но мгновенно поднялся. Между ним и Китчем оставалась всего-то пара шагов, и времени до следующего нападения едва хватило, чтобы Роберт смог встать и нажатием кнопки у спускового крючка выставить штык-нож под стволом винтовки. Шакал напал на него, сделав необычный заход по дуге. В отличие от настоящих зверей, механизм целился не в мягкое горло или в живот, а в суставы и в голову человека.
  
   Первые удары когтистых лап Китч мастерски блокировал примкнутым к винтовке штыком. Ему удалось нанести прямой удар прикладом по маске, но металлические зубы перехватили оружие и с силой рванули его на себя. Шакалу удалось обезоружить Роберта, но в тот момент, когда пасть машины была занята, он выхватил револьвер и всадил две пули точно в конечности механизма.
  
   Выстрелы попали по слабым местам, полностью отстрелив стоявшей на четвереньках машине передние ноги. Ронин завалился мордой вперёд, две дополнительные руки попытались заменить утраченные конечности, но Китч с удовольствием и их отстрелил. Но, потеряв четыре из шести рук, машина не желала сдаваться и вскочила на задние ноги, выпрямившись как человек. Голова телохранителя бешено завращалась. Барабан в виде цветка на груди угрожающе застрекотал, сложная система выбора душ оказалась не на стороне механизма. Пока он искал подходящую повреждениям звериную сущность, Китч отстрелил ронину последние ноги, и обезображенное тулово рухнуло на ковёр. С тупой целеустремлённостью машина ещё пыталась подняться, но не могла сделать этого на коротких обрубках.
  
  - Рей Сугавара пора заказать модель посвежее, - просипел через окровавленные зубы стрелок. Мысленно Китч подсчитал шесть сделанных выстрелов, и навёл "Ромул" на корпус машины в седьмой раз. Револьвер неожиданно дрогнул и полыхнул особенно ярким пламенем. Мощная пуля, подпитанная неизвестной энергией, пробила центральную сферу, и силы взрыва хватило, чтобы пробить в груди ронина оплавленную дыру.
  
  - Дьявол, никогда к этому не привыкну... - выругался Китч, глядя на шестизарядник в своей руке.
  
   Когда схватка кончилась, Роберт огляделся по сторонам и понял, что оказался в начале длинного коридора за фальшивой стеной. Красный свет от настенных бра озарял небольшое пространство возле каждой боковой двери. Подобрав саквояж, Китч медленно двинулся по тайному переходу, глазные импланты заметили стальную дверь впереди, которая находилась в конце ковровой дорожки. Подошвы тяжёлых ботинок глухо ступали по мягкому полу. Возле стен, на высоких медных кадильницах, дымились благовонные палочки. Но даже они не могли заглушить въевшийся запах человеческих тел. На ковре Роберт заметил рассыпанные квадратики упаковок, о назначении которых знал любой посетитель борделей. Именно это напоминал подвал Вальсингама: мягкое освещение, красные дежурные фонари, задрапированные тканью стены, душный и наполненный пряными ароматами воздух - под клубом пряталось ещё одно заведение, где происходили самые непристойные вещи.
  
   Незнающая девушка, которую Китч спас в механическом поезде, наверняка могла оказаться среди невольниц здешнего публичного дома... Дикая музыка и танцы над головой, слёзы и бесчестье в подвале - вот чем был дворец Похоти. Вальсингам стал настоящим домом безумия, низменных наслаждений и страха.
  
   Большинство боковых дверей коридора стояли распахнутыми. Китч видел неубранные постели, заставленные бутылками столики, складные ширмы, тазы для умывания, но нигде не встречал ни одного человека. Среди разбросанной одежды попадались и дорогие мужские костюмы. Стрелок подозревал, что в клубе исчезали не только девушки, но и мужчины, желавшие хорошо провести время.
  
   Вложив оружие в кобуру, Китч скорым шагом дошёл до металлической двери - внутреннее чутьё подсказывало ему, что именно за этой преградой спрятаны пленники. Иначе зачем было оставлять в качестве сторожа дорогой импортный механизм?
  
  - Камилла! - крикнул стрелок, но ему не ответили. - Камилла! - повторил он, а затем выбил дверь и ворвался внутрь.
  
   Это было холодное сумрачное помещение, которое резко отличалось от всего, что стрелок прежде встречал в Вальсингаме. Небольшой зал выглядел как операционная - выложенные кафельной плиткой стены, медицинские столики на колёсиках, застеклённые шкафы, гофрированные кабели тянутся от массивных устройств. Аппаратура обступила поставленную в центре двуспальную кровать в форме сердца. Над шёлковыми простынями нависал прибор с иглами, напоминающий скрюченные лапки хищного насекомого. За корпусом одного из устройств виднелась женская рука, безвольно свисавшая с края постели.
  
   Стрелок осторожно подошёл к двуспальной кровати, совершенно не к месту поставленной в операционной.
  
  - Камилла?.. - ещё раз повторил Роберт, но уже в следующую секунду увидел тело.
   Она была мертва. Семь острых спиц проткнули плоть в семи энергетических точках: темечко, лоб, основание горла, сердце, пупок, над пахом и между бёдер. Из неё выпили душу, используя один из самых современных экстракторов. В момент смерти она испытывала величайшее наслаждение, которое запечатлелось в выражении обескровленного лица.
  
   Но было кое-что ещё...
  
   Девушка перед Китчем оказалась не Камиллой Райен. По окоченелости трупа и свернувшейся крови страж определил, что женщина мертва около суток - растрёпанные тёмные волосы, синие глаза, худощавое телосложение. Из одежды на теле были только чулки: на левой ноге сбился возле колена, на правой был натянут до середины бедра. Но больше всего Китча заинтересовали вспухшие мочки ушей - они были порваны ещё при жизни, как будто кто-то с силой вырвал из них серёжки.
  
  - Это не она... - послышался за спиной стрелка простуженный голос. Роберт обернулся, выхватив сразу оба револьвера из-под плаща, саквояж с грохотом полетел на пол. В дверном проёме застыла девушка в коротком платье. Ани Солар больше не шмыгала носом, и из её ноздрей обильно текла кровь, а по щекам прочертила дорожки чёрная тушь. Ани медленно наклонилась к коленям, чтобы подтянуть чулок на правой ноге и приспустить точно такой же на левой. Теперь она полностью соответствовала девушке, умершей на постели.
  
  - Проклятье... - осознал свою ошибку стрелок и нажал на спусковые крючки револьверов.
  
  ...
  
   В поведении Тотемического существа было что-то необычное - обезглавленное тело продолжало отползать от Айвэна прочь, судорожно размахивая руками. Голос рвался откуда-то из груди, смешиваясь с тёмной жидкостью, хлеставшей из шеи. Кровь Похоти источала точно такой же машинный запах, как и смазка парового Рапирщика. Айвэн наклонился к растёртом следу, чтобы коснуться его - ошибки быть не могло: на пальцах мечника осталось машинное масло.
  
  - Бульдь ты проклят! - вырывалось из обрубка. - Бульблюдок! Мерблзавец! Гнилой сифиблитик!
  
   Айвэн подошёл к уползающему от него "Тотемическому существу". Похоть почувствовала приближение человека и попыталась ударить его обрубком руки. Мечник легко перехватил её за запястье.
  
  - Пусти! Ты побжалеешь о том, что сдеблал со мной, коблгда я восстану!
  
  - Вы не сможете возродиться. Вы - машина, - коротко объяснил Айвэн.
  
  - Что ты несёшь! Я дочь Тьмы! Воблощение страсти! Я - бессмертные чувблства! - с надрывом закричало создание из корпулита. Пред Айвэном, без сомнений, лежал гибрид куклы и механического телохранителя. Скорее всего эта модель была собрана за океаном и продана через магазин Рей Сугавара.
  
  - Я блуду жить вечно! - продолжало булькать через рассечённое горло оно. - Наблаждаться музыкой и блотскими желаниями блюдей!
  
  - По какой-то причине ваша душа убеждена в том, что вы - Похоть, но это не так, - настаивал Айвэн. - Ваша энергия заключена внутри сферы. Вы управляете механическим телом. Вы не порождение Тьмы, а человек.
  
   Ответом мечнику послужил смех обезглавленного тулова, в пузырящийся смазке.
  
  - Чебловек не сможет жить с отлубленной голобой... Я бложество этого мира и ничем не блуже той крылатой шлюхи, которая поджидает клиентов на всех блощадях! Я - порождение Тьмы, такое же моблущественное и всеблильное как Совершенная... - механизм сделал паузу. Душа в корпулите выбирала слова посочнее. - Кто знает, может блыть ваша люблимая Совершенная - мобля сестра? Такое же поблождение Тьмы, только доблившееся власти над целой страной!
  
  - Я и раньше слышал такие суждения на улицах Нибелунга, - помрачнел Айвэн. - Так говорят Знающие, которые не верят в божественное происхождение Света.
  
   Мечник подобрал отрубленную голову, чтобы лучше к ней присмотреться. Айвэну показалось, что между лицевой маской Похоти и обликом одного известного ему человека есть некое сходство.
  
  - Вы... - Анни Солар?
  
  - Я не знаю о ком ты гобловишь, гблязный ублюдок! - завопила машина. Механическое тело перестало шевелиться - слишком много смазки покинуло внутренние системы. Устройство застыло с хищно скрюченными пальцами растопыренных рук.
  
  - В танцевальном зале, вы смотрели не на меня, государыня, вы увидели саму себя! - осенило мечника.
  
   Он подскочил к замолчавшему существу, сориентировался в анатомии куклы и отыскал под её корсетом энергоячейку. Не слушая болезненных воплей, Айвэн грубо разорвал пальцами внешний слой корпулита и выломал металлическую перегородку в груди. Через полминуты ярко-алая сфера оказалась в его ладони, после чего мечник бросился к выходу из зеркального зала, чтобы найти и предупредить об опасности Роберта Китча.
  
  ...
  
   Палец Золотого Стрелка замер на спусковом крючке револьвера. Нацеленная в грудь Камиллы Райен мушка дрогнула. Напарница оказалась прямо перед стрелком - точно в таком же платье, точно с такой же причёской и улыбкой, как в их лучшую ночь. Она сделала шаг, Китч внутренне одёрнул себя, но снова не выстрелил - к нему уже подходила Инга Лингард: благосклонный взгляд, понимающее выражение лица - всё как в тот самый час, когда они расставались в гостинице Ямы. Каждый шаг Похоти менял её облик на внешность той женщины, которую Китч когда-то хотел, любил или просто бережно хранил её образ в памяти. Тотемическое существо не ошиблось ни разу, выбирая облики из воспоминаний стрелка, которые не позволяли ему спустить курок.
  
   Но закалка и опыт пересилили оцепенение. Китч с криком разрядил все двенадцать ртутных пуль в белоснежную фигуру невесты. Наваждение спало, однако Похоть успела укрыться за одним из массивных приборов в центре операционной. Китч второпях открыл барабаны револьверов, чтобы снова их зарядить. Он с ругательствами извлекал каждую пулю из отдельного контейнера на жилете, надеясь успеть пополнить боеприпасами хотя бы "Ромул".
  
   Свет малиновых ламп потемнел до багряного. Входная дверь с громким стуком захлопнулась. Внутри стало душно, почуялся запах гари, по комнате прокатился угрожающий смех, и кафельные плитки начали отваливаться от стен одна за другой подобно шелушащейся коже. Из-под пола хлынула смрадная, тягучая жидкость.
  
  - Ты знаеш-шь кто я, Роберт Китч? Ты помниш-шь название города, в котором я обрела с-своё первородное тело?..
  
  - Герсе... - выдохнул страж, и в комнату прокрались отзвуки ушедшей войны: выстрелы, разрывы снарядов, вопли, причитания и мольбы обречённых. Из озера слизи появились прожилины колючей проволоки. Извиваясь, она со скрипом искала в багряных сумерках Китча, охватила кольцами ножки кровати и тугим коконом овила бездыханное тело Анни Солар, но главное - проволока тянулась к стрелку, словно вынюхивающая добычу тварь. Здесь не в кого было стрелять. Роберт переводил револьвер в поисках цели, но не видел спрятавшегося в комнате Тотемического существа. В натянутый скрежет проволоки, чавканье зловонной жижи и звуки давно ушедшей войны вплёлся голос, и с каждым новым словом он искажался, сипел и превращался в страшный нечеловеческий вой:
  
  - Ищите их, ищите их, ищите! Их прячут по подвалам и по чердакам... Кровать, пол, стол, пропитанное потом сено; верёвки, цепи, слёзы, долгий стон. Их больше, чем Она захочет видеть, их лицам нет числа. Тяните вверх, тяните вверх, тяните! За горло вешайте, пока не сдохнет мать, сестра, жена и дочь врага!..
  
   Подобно атакующей змее, проволока метнулась в сторону Китча. Тугие металлические кольца оплели его запястья и ноги, подвесив стража над полом операционной. "Ромул" выпал из растерзанной шипами руки. Огромная перекошенная пасть Тотемического существа возникла из-за аппаратуры экстрактора, и Похоть стала последним, что увидел Золотой Стрелок в подвале Вальсингама.
  
  *******
  
  - Роберт?.. Роб... Открой глаза...
  
   Голос доносился до стрелка словно через толщу тяжёлой воды. В горле запеклась кровь, ужасно хотелось пить и казалось, что обоняние до сих пор забито запахом гари и тухлой жижи. Китч открыл глаза, но зрение сплошь мельтешило цветными пятнами. Руки были крепко стянуты колючей проволокой спереди, на животе. По лёгкости в кобурах стало понятно, что револьверы украдены. Когда он смог сфокусировать взгляд, то увидел перед собой улыбающиеся лицо - заинтересованные зелёные глаза, короткие чёрные волосы... Да, это была она - Камилла Райен, дочь отставного военного из Истэрии и эмигрантки из Нордифа. Она родилась в нищете, а когда подросла, то из-за происхождения матери вытерпела немало оскорблений, стоило только показаться на улице. Между Нордифом и Истэрией полыхала война, и лишь танцы и отцовские уроки стрельбы не дали подросшей Камилле сгинуть в трущобах столицы. Однажды её похитили, но тому человеку пришлось дорого заплатить за попытку к ней прикоснуться. Камилла убила мерзавца, на приговор суда повлиял Орден, и Райен пришлось начать работать на Совершенную, чтобы не оказаться в тюрьме - ещё одна история, которая была так похожа на судьбу самого Китча, и их схожее прошлое сделало Камиллу и Золотого Стрелка сначала друзьями, а потом нечто большим...
  
   Да, это было лицо Камиллы, но при виде подруги стрелок процедил:
  
  - Убирайся во Тьму, поганая тварь!..
  
   Ответом ему послужила ухмылка - губы Камиллы всё растягивались и поднимались, пока не доползли до самых ушей с фиолетовыми серьгами. Одарив коленопреклонённого человека жутким оскалом, Похоть отошла от него, и в лицо Роберта сразу ударил свет направленной лампы. Стрелок отвернулся, стараясь рассмотреть место, куда его приволокли, и первое что он увидел - это спина Клетчатого человека. Хортон стоял возле панорамного окна, за которым сверкали лучи иллюминации. Стекло отражало гремящую в зале музыку и восторженные крики танцующих. Кроме него в наблюдательной комнате находились ещё трое мужчин - те самые бандиты, которых Китч прижал в поезде. Юноша с избитым лицом сидел в кресле, роясь в чужом саквояже, двое других бандитов расположились на софе возле стены. Похитители душ хмуро оглядывали связанного стрелка, направив на Китча его же оружие.
  
   С каждым басом хрустальная люстра на потолке вздрагивала. Кроме неё в комнате имелось ещё несколько приглушённых торшеров, обшитая лакированным деревом стойка пульта, широкий стол с пятном на суконном покрытии и пара глубоких кресел - в одном из них и устроилась Похоть, когда отошла от стрелка. Теперь порождение Тьмы выглядело совершенно иначе, чем секунду назад. Вместо чересчур откровенного танцевального платья, на её голое тело был накинут потёртый синий мундир. Лицо женщины с ввалившимися от голода глазами показалось Роберту незнакомым, но могло вызвать жалость, если бы не развратное выражение. Губы Похоти были разбиты, нос сломан, на скулах виднелись кровоподтёки, а голова на тонкой шее обрита наголо, причём столь неумело, что на коже остались многочисленные порезы. Страж понял, что видит её первородное тело из Герсе - облик Похоти, воплотившийся из самых тёмных человеческих поступков, желаний и мыслей.
  
   Китч вспомнил армейскую легенду о том - что, когда Синие Мундиры уходили из Герсе, за ними увязалась несчастная женщина. Солдаты принимали её за сумасшедшую, но всякий раз, когда кто-то пытался её подобрать - отряд исчезал. На стоянках в лесу находили лишь мотки колючей проволоки - солдаты Нордифа связывали пленных подручными средствами, но рядом не было ни одного трупа.
  
   Схватка с Китчем ослабила Похоть, и поддерживать другие облики существу не хотелось.
  
  - Либо слава о могуществе Совершенной преувеличена, либо она не помогает даже собственным слугам... - раздался приятный тенор со стороны наблюдательного окна. Китч сфокусировал взгляд имплантов на Хортоне. Клетчатый человек отвлёкся от созерцания зала и повернулся к стрелку. Роберт помнил пижонский вид главаря похитителей душ, хотя с удовлетворением отметил, что с момента их прошлой встречи левая рука Хортона переместилась на перевязь из бинтов. Видимо, прыжок с идущего на малой скорости поезда не обошёлся для него без последствий. Кроме того, на вытянутом лице преступника имелись крупные очки в медной оправе.
  
  - Я не думал, что стражам будет так сложно поймать одного несчастного музыканта, - продолжал он. - В который раз вы тревожите мой праздник своим присутствием и заявляетесь в Вальсингам не ради получения удовольствия, а только чтобы испортить веселье другим. Хотя сегодня вы перестарались и действовали чересчур примитивно и плоско, в отличии от предыдущих убийц. Несколько дней назад меня почти достала одна из ваших коллег... Должен признать, в Ордене есть интересные личности. Танцовщица была умна и гораздо более очаровательна, чем сегодняшние исполнители...
  
  - Где Камилла? - прохрипел Китч, глядя на Хортона исподлобья. На лице Похоти вновь проскользнула нечеловеческая улыбка. Сам музыкант оставался спокоен.
  
  - Она здесь. Разве не видишь? - обвёл он комнату уцелевшей рукой, но стрелок прекрасно изучил обстановку и знал, что Камиллы здесь нет.
  
  - Неужели не ясно? - с каким-то весёлым азартом продолжил Хортон, а затем запустил пальцы за ворот рубашки и достал два золотых медальона. - Она в каждой ноте, в каждом луче, в каждой лампе и в каждой вспышке Вальсингама. Теперь она и есть Вальсингам! Она стала тем, что подпитывает мою музыку!
  
   Китч метнул взгляд на ближайшую лампу и лицо Золотого Стрелка исказилось от ярости.
  
  - Ублюдок, ты очень горько пожалеешь об этом! - кулаки Китча сжались, но даже боль в скрученных проволокой запястьях не уняла злости.
  
  - О, она так просила не делать с ней этого, - пропела Похоть со своего места. - Их план был великолепен, но с первого шага оказался обречён на провал. Мне так понравилось играть с этими наивными стражами. Они пришли в клуб, чтобы убить моего друга, но сами попали в ловушку собственных чувств... Знаешь в чём оказалась их слабость?
  
   Похоть облизнула неровные зубы, наслаждаясь ядом собственных слов.
  
  - Мужчина хотел сблизиться с женщиной, пытался ей угодить, надеялся на взаимность и думал, что контролирует свои чувства, что он профессионал. Ради дела страж пытался подавить свои желания к напарнице, пока не повстречался со мной...
  
   Зрачки похоти полыхнули алым огнём, белки потемнели.
  
  - Я извлекла скрытое вожделение и распалила его до адского пламени, вложив в голову, в грудь и в чресла маниакальную страсть обладать телом женщины. Напарник предал Камиллу Райен в самый важный момент, когда весь их план висел на волоске. Слуги Совершенной не знали, что начинают охоту на порождение Тьмы, но Похоти известно о стражах всё... потому что вы такие же люди, как и все остальные.
  
  - Вот в чём дело. Кузнецов не смог добиться взаимности, - понял Роберт, и представил себе, как разворачивались события в Вальсингаме. Тотемическое существо позволило Камилле и Кузнецову подобраться к себе очень близко, как и самому стрелку, но затем использовало их слабости, чтобы пленить.
  
  - Верно, своего он не получил... - подтвердила женщина в синем мундире, а затем указала на стол с тёмным пятном, вкрадчиво сообщая. - Камилла умерла вон там, со сломанным позвоночником. Представляешь, какого для танцовщицы не чувствовать ног?
  
   Китч с рыком попытался подняться с колен, но от софы подскочило двое мужчин, которые снова прижали Роберта к полу. К глазам стрелка поднесли острый штырь примитивного экстрактора.
  
   Подобно ядовитой змее, Похоть соскользнула со своего кресла, и её избитое лицо снова оказалось на уровне взгляда стрелка.
  
  - На теле человека есть семь важных точек, через которые можно вытянуть душу, - горячо зашептала она. - Угадай, куда мы вставили эту штуковину твоей любимой?
   С демоническим смехом Похоть ответила на свой же вопрос:
  
   - Конечно же в сердце! Медленно, так чтобы она видела проникающий в неё штырь, чтобы почувствовала, как металл скребётся о рёбра, чтобы ощутила пылающую внутри вспоротых лёгких боль и прикосновение острия к стучащему сердцу!
  
  - Болтай, пока дышится! Я ещё с тобой не закончил! - прохрипел Китч.
  
  - Неужели ты думаешь, что тебя спасёт тот мальчишка? - с напускным удивлением спросил Хортон. Жестом здоровой руки он велел своим людям подтащить Роберта ближе к стеклянной витрине. За окном в такт музыке колыхалось людское море. Сверху танцующие выглядели единым существом, покрытым щетиной из сотен поднятых рук.
  
  - Парнишке не выжить здесь, потому что это мой мир, - пояснил Хортон. - Ритмами и мелодией я пирую в доме наслаждений и смерти. Моя музыка за гранью привычной нотной науки, законов гармонии и здравого смысла - это музыка будущего, она привлекает людей в Вальсингам, потому что не пытается затронуть их скрытые чувства, а всеми клыками вцепляется в самую душу... Ты даже не представляешь, страж, сколько мы теряем, отворачиваясь от Тьмы, ведь люди - и есть её истинные родители. Тьма тянется к нам, ищет понимания, трепетного восхищения, а мы проклинаем её и пытаемся уничтожить собственное дитя...
  
  - Не обманывайся, придурок, - рассмеялся Китч сквозь саднящее горло. - Твой талант ни черта не стоит. Ты заключил союз с порождением Тьмы, чтобы оно извлекало из твоих мозгов ту отраву, которую ты клеймишь "музыкой". Но это не "музыка будущего", а шаманство одурманенных дикарей. Человек чувствует темп, ритм бьёт в башку, тело само просится танцевать, и ты не творишь, а только подавляешь рассудок басами... Похоть сожрала тебя с потрохами и играет твоим талантом, извращая его, выворачивая наизнанку, только чтобы ты писал дрянь, которая ей понравится. Тьма рождена от людей, но она не стремится в объятия родителей. Тотемические существа подобно новорождённому пауку желают лишь высосать соки из матери.
  
  - Ты считаешь, что всё вот так просто? - зло переспросил его Клетчатый человек. - Да, Похоть вдохновляет меня, но я не раб - мы компаньоны и работаем вместе. Взгляни сам...
  
   Хортон снял очки и надел их на Роберта. Когда застёжки защёлкнулись, похититель душ прижал лицо стража к стеклу. Танцующая под музыку толпа изменилась. Вначале Роберт подумал, будто видит очередную ослепительную иллюминацию, но затем понял, что перед ним алое сияние человеческих душ. Тела превратились в еле очерченную эфирную оболочку, внутри которой бьётся алое пламя и, что самое удивительное, оттенки внутренней энергии изменялись под воздействием музыки: то угасали, то становились насыщенней, когда сама музыка замедлялась или наоборот увеличивала свой темп.
  
  - Теперь ты понимаешь? - прошептал Хортон ему на ухо. - Музыка, созданная в союзе с порождением Тьмы, изменяет внутреннюю энергию человека - вот на что я способен! А ты обвиняешь меня в создании ритмов для дикарей... Взгляни сам, страж, взгляни - я обрёл силу бога! Я управляю душами людей как хочу! Ритм и мелодии стали катализатором для формирования нужной энергии...
  
  - А для чего же она тебе нужна?.. - пробормотал Китч.
  
   Глаза стража лихорадочно анализировали обстановку внутри Вальсингама. За ярким оформлением зала он видел танцевальную сцену в форме правильного шестиугольника. В памяти всплыл рисунок, который оставила Камилла Райен в доме по улице Роз: зубчатый гребень под шестиугольной фигурой.
  
  - Это экстрактор для извлечения душ! - осенило стрелка.
  
  - В точку! - рассмеялся стоявший рядом с ним Хортон. - Долго же до тебя доходило... Твоя подруга оказалась умнее, и уже после первого посещения клуба догадалась в чём скрыто истинное назначение сцены.
  
   Клетчатый человек подошёл к стойке из лакированного дерева, в которую была вмонтирована медная панель с несколькими крупными рычагами.
  
  - Стоит нажать, и тысяча человек окажутся нанизанными на шипы. Это произойдёт в тот момент, когда моя музыка сформирует в них нужный оттенок души.
  
  - Душа неделима! - воскликнул Роберт.
  
  - Верно, но её можно сливать с другими душами - полезное свойство, не правда ли? - с победоносной улыбкой напомнил Хортон. - Какая ирония! Самое большое похищение душ произойдёт на моей сцене по вине Ордена Совершенной, да ещё благодаря энергии, выпитой из провалившихся стражей! Имя Вальсингам - навсегда будет вписано в историю Истэрии кровавыми буквами... а вернее, бесконечно-длинным списком погибших детей из торговых кланов. Они хотели получать удовольствия, которое невозможно купить за деньги? И они их получат!..
  
   Речь Хортона оборвались на самой сильной ноте его музыки, которая вдруг замедлилась и утонула в возмущённых выкриках зала. В наблюдательной комнате погасло почти всё освещение, клуб задрожал от недовольного гула толпы. Обеспокоенные лица похитителей душ подсказали стрелку, что эта часть шоу вовсе не запланирована.
  
   Свет остался гореть только над центральным постаментом, подпёртым фигурами. Вскрытая панель на верхней сцене зияла пустотой энергоячеек. Посреди площадки стоял Айвэн с двумя ярко-алыми сферами в сжатой ладони. Рука Мечника лишила Вальсингам непрерывного биения музыки.
  
  - Мальчишка жив и портит нам праздник! - прищурился Хортон.
  
  - Что же, значит наша кукла не справилась. Я с огромным удовольствием разберусь с ним сама, - промурлыкала Похоть и вышла прочь из наблюдательной комнаты, на прощание бросив насмешливый взгляд на стрелка. Но не смотря на её уверенность, Клетчатый человек начал нервничать:
  
  - Твой друг тебя не спасёт. Он лишь маленькое препятствие на пути к большой цели, если конечно ты не подготовил ещё какой-нибудь фокус...
  
   Хортон обернулся к рывшемуся в саквояже парню:
  
  - Нашёл что-нибудь?
  
  - Не-а, - протянул тот. - Только инструменты, блок сигарет, боеприпасы, детали. Хотя есть вот это...
  
   Он протянул Хортону банку с землёй. Тот принял стекляшку и внимательно изучил надпись на этикетке.
  
  - Подарок от близкого тебе человека? - перевёл он взгляд на стрелка.
  
  - Родная землица с маминой клумбы, - пробурчал Китч.
  
   Хортон натянуто улыбнулся и неожиданно со всей силы метнул банку в стену. Стекло со звоном разбилось и содержимое рассыпалось на полу. От комьев земли во все стороны расползлись белёсые нити с чёрной короной. Никто из похитителей душ не заметил скользящих под ногами червей.
  
  *******
  
   Удерживая сверкающие сферы в руке, мечник подошёл к краю высокого постамента. Зал наполнился взволнованными голосами, раздались первые гневные выкрики, обращённые к испортившему веселье парню:
  
  - Кто ты такой?! Включи свет!
  
  - Вы явились в дом убийц и преступников, - не обращая внимания на чужой гнев, произнёс Айвэн и показал в воздетой руке две красные сферы. - Каждая лампа и каждый динамик внутри Вальсингама работают на чистых человеческих душах! Вы наслаждались весельем и танцами за счёт чужих жизней, и жертвой, принесённой на алтарь развлечений, стали души двух стражей!
  
   Но вместо страха или праведного возмущения, которых он ожидал, толпа восторженно взвыла. Новость о том, какой именно энергией подпитывался Вальсингам - ничуть не смутила людей, а только усилила их жажду вернуться к веселью.
  
  - Музыку включай, трепло! - выкрикнул дерзкий голос, и толпа заволновалась. Кто-то из девушек, не совладав со своими лишёнными музыкального наркотика эмоциями, зарыдал, и это вызвало ярость у пришедших вместе с ними парней. Из задних рядов в сторону Айвэна полетели пустые бутылки, но, не долетая до верхней площадки, они падали на головы впередистоящих людей. Начались потасовки. Посетители Вальсингама старались выместить разочарование на соседях, и неконтролируемое безумие разрасталось.
  
  - Люди - это те, кого я защищаю. Люди - это те, кого я обязан спасать. Я должен позаботиться о людях, живущих в стране Совершенной... - оглядывая толпу, убеждал себя Айвэн. Его не слышали. Кто-то из посетителей начал забираться на постамент, используя для этого подпирающие фигуры. Разъярённый зал Вальсингама стал для Айвэна тем драконом, который открыл свою пасть, готовый сожрать одинокого рыцаря, и мечник понял, что абсолютно не понимает и призирает людей, которых был обязан спасти.
  
  - Зачем гибнуть ради них? - спросил себя Айвэн и взглянул на сферы в ладони. Души Камиллы Райен и Валерия Кузнецова молчали, но стражи пожертвовали собой ради выживания толпы не задумываясь, и рука Айвэна сжалась.
  
  - Слушать меня! - воскликнул он, и в зале стало тихо, будто прозвучал громкий выстрел. Каждое лицо и каждая пара глаз повернулись к человеку в золочёных доспехах. Даже те, кто взбирался на постамент, до боли в хребте задрали головы, чтобы увидеть, как он говорит.
  
  - В вас нет ничего, что стоит спасать. Кто вы такие, чтобы владеть своими душами?.. Пустые жизни, подпитанные вечной силой. Такие как вы породили Тёмных существ. Такие как вы кормят чудовищ. Такие как вы скорее пойдут в услужение Тьме, чем последуют Свету. Ваша правда в том, что в жизни любая мерзость возможна, допустимо любое страдание. Вы окрашивайте жизнь в чёрный цвет, заранее подчиняя себя знаку зла, и это щекочет вам душу, умертвляет эмоции и порочит надежду на бескорыстное счастье. Вы сами не оставляете себе ничего, кроме привычки к низости, похоти и безразличию. Истощённые чувства заменяются наслаждениями, а пресыщаясь - наслаждения требуют новых жертв.
  
   Айвэн умолк, оглядывая потемневшими глазами собравшихся. Тысяча лиц наблюдала за ним, и злобная воля оставляла людей, ещё минуту назад готовых растерзать неугодного вестника. Айвэн заставил толпу слушать себя, лишил силы сопротивляться. Любой приказ, любое повеление мечника теперь обращались для них в нерушимый закон. Но у Айвэна не нашлось для них слов утешения - он чудовищно разочаровался в каждом посетителе Вальсингама.
  
  - Выметайтесь отсюда... -указал он острием ятагана в сторону главного выхода. - "Respue quod non es. Sibi imperare maximum imperium est", - Отбрось то, что не есть ты. Наивысшая власть - власть над собой.
  
   Люди в клубе как один развернулись, и толпа как во сне направилась к выходу. Никакой давки, никакой спешки или возгласов против. Все несостоявшиеся жертвы похитителей душ в полнейшем молчании покидали шестигранник обесточенной сцены.
  
  *******
  
  - Что они делают! - задохнулся от гнева Клетчатый человек. - Как этому парню удалось заставить их уйти?!
  
   Хортон бросился к пульту управления, начал спешно нажимать на рычаги, но механизм экстрактора не сработал - без подпитки энергии клуб будто умер. Замысел похитителя душ провалился, и Хортон с зубовным скрежетом повернулся к пленённому стражу. Глядя на то, как лицо Клетчатого человека в приступе злобы покрылось красными пятнами, стрелок рассмеялся:
  
  - Что, любимая игрушка сломалась? Могу подсказать место, где тебе подгонят парочку собачьих душ по сходной цене. Музыка в том розовом балагане, кстати, такая же отвратительная...
  
  - Ты заплатишь за своё нахальство, страж! Тебе конец, понял! - зашипел Хортон, выставив на него указательный палец.
  
  - Государь Роберт Китч проживёт ещё долгую жизнь, - вдруг раздался в комнате голос молодой девушки. Мужчины обернулись, приготовив оружие к бою. В сумраке комнаты наблюдения сверкнули фиолетовые глаза. Изящная белокожая красавица холодно взирала на них из-под упавших на лицо чёрных волос. Откуда в запертом помещении появилась нагая гостья - никто себе и представить не мог.
  
  - Счастлива мгновению видеть вас, государи! - громко поприветствовала бандитов Суо.
  
  - Совершенная, что у неё под ногами! - взвизгнул молодой преступник. Через мельчайшие щели в полу к ногам Суо стекались белые нити. Они исчезали, как только касались её голых ступней, и каждому в комнате стало понятно, что перед ними не человек.
  
  - Стреляйте! Стреляйте! - крикнул Хортон и его голос утонул в грохоте выстрелов. Суо рассыпалась волной копошащихся тварей, и через секунду один из преступников завопил - его тело накрыло живым белым потоком. Черви пробирались в распахнутые от ужаса рот и глаза своей жертвы, и никакое оружие не могло остановить порождение Великой Войны. Выстрелы дробовиков уничтожали только отдельных особей, револьверные залпы и вовсе тонули в общей копошащейся массе. Бандиты Хортона падали один за другим. Мальчишка с саквояжем в руках пытался сбежать, но черви настигли и его у порога, за считанные секунды обглодав юношу до костей.
  
   Когда поднялись шум и стрельба, Китч схватил Хортона связанными руками за лацканы костюма, прижал к стене и с силой ударил лбом в лицо музыканта. Хортон захлюпал хлынувшей из разбитого носа кровью и сразу осел.
  
  - Ну что, выродок поганый, всё ещё зовёшь себя "гением"? А если я скажу тебе, кто ты?! - и ещё один крепкий удар в лицо. - Ты создал музыку, способную изменять души людей... - снова удар, и по бровям Китча заструилась чужая кровь. - Ты придумал хитроумную технологию, но я тебя огорчу: Совершенной не по нраву уроды, которые работают вместе с Тьмой! От имени Ордена нарекаю тебя Тёмным Мастером и буду судить по законам Света, который ты осквернил! А за это... - Китч схватил клетчатого человека за шиворот и сорвал с его шеи два золотых медальона с буквами "ВСС". - За это ты ответишь лично передо мной... Суо! - он обернулся к вновь собравшейся из червей девушке. - Преступник склонен к побегу, отгрызи-ка ему ноги по самые яйца!
  
  - Нет, стойте, послушайте!.. - запричитал Хортон в жёсткой хватке стрелка. - Я могу многое вам рассказать! Вы видите только вершину айсберга, а на самом деле...
  
  - Хочешь рассказать о хозяине? - хорошенько встряхнул его Китч. - Ну, попробуй убедить меня, что ты чего-нибудь стоишь!
  
  - Уроборос! - захлёбываясь собственной кровью, прохныкал Хортон. - Я должен был передать сферу с украденными душами людям Уробороса!
  
  - Какой к чертям собачьим "Уроборос"? В первый раз слышу! - угрожающе навис над ним Роберт. - Дурить меня вздумал?!
  
  - Выслушайте его, Роберт Китч! - настойчиво попросила Суо и поспешила подойти к нему через сумрачное помещение. Бледный от страха свидетель в руках Роберта затараторил:
  
  - Это важно! Уроборос хочет отвезти души на...
  
   Наблюдательное окно со звоном стекла разлетелось и внутрь ворвались прожилины колючей проволоки. Они схватили Суо, но та мгновенно растаяла, не дав себя растерзать. К несчастью Китч и Хортон не могли сбежать так же.
  
   Страж отбросил Клетчатого человека вглубь комнаты, а сам прыгнул за кресла. Свистящими хлыстами проволока переломала антикварную мебель, снесла хрустальную люстру, исполосовала в лохмотья ковры - подобно живому существу она искала людей. Китч отползал к противоположной стене, его оружие оказалось отброшено, а вот Хортон решился сбежать. У него был ключ от запертой двери, но воспользоваться им музыкант не успел. Стоило Клетчатому человеку сделать пару шагов, как проволока настигла его. Металлические кольца опутали музыканта и потащили в сумрак танцевального зала.
  
  - Стра-аж! - закричал Хортон, стараясь освободиться от ржавых объятий. Китч даже не успел подняться на ноги, как проволока расчленила похитителя душ на куски, и на этом союз Похоти с Гением был окончен.
  
  *******
  
   С высоты центральной сцены Айвэн приглядывал за тем, как подчинённые его голосом люди выходят из Вальсингама. С окаменевшими лицами, без давки и спешки молодые наследники Нибелунга спасали свои драгоценные жизни из логова Тьмы. Охрана у выхода никому не препятствовала. Наёмники добровольно оставили пост, покинув клуб в числе первых. Голос полностью подчинил их своей воле, но мечник боялся, что эффект продлится недостаточно долго. Он смог с облегчением вздохнуть, только когда последний посетитель Вальсингама скрылся за дверью.
  
   Айвэн положил души погибших стражей в карман пальто, где уже лежала сфера Анни Солар. За его спиной осталась вскрытая энергетическая панель. Вместе со сферами Вальсингам лишился и силы и не мог более одурманивать людей музыкой. После шума и танцев зал выглядел абсолютно мёртвым, но спокойствие продлилось недолго.
  
   Иллюминация вспыхнула сама собой, без энергии, и лампы озарили сцену багровыми пятнами, двери зала с шумом захлопнулись, а окна затянула колючая проволока. Стало невыносимо душно, пахнуло смрадом и телесными выделениями. Тишину Вальсингама наполнило отдалённое громыхание взрывов и приглушённые людские стоны.
  
   Даже не видя её, Айвэн ощутил за спиной чужое присутствие. Рукоять ятагана с щелчком подключилась к наручу тросиком, и мечник обернулся, заметив, что на одной сцене с ним стоит фигура в красном одеянии Сестры Света. Внезапное появление Элизы не обмануло готового ко встрече с Тьмой юношу. Айвэн встал в защитную стойку, удерживая клинок ятагана перед глазами.
  
  - С первого взгляда я поняла, что с тобой будет непросто... - Элиза говорила своим юным, приятным голосом, но выражение её лица под вуалью выглядело злым и хищным. - В твоих воспоминаниях нет ничего, я вижу чернейшую пустоту. В твоих помыслах не нашлось ни одного желанного образа, который сумел бы насытить меня, только эта наивная девочка, которая даже не возбуждает, а лишь вызывает твоё сострадание... Ты не живёшь, страж Совершенной, ты труп. Даже смерти ты не интересен.
  
  - Я вижу перед собой крылья дракона, - начал Айвэн, угрожающе поднимая клинок для сражения. - Я вижу перед собой сердце полное зла. Сегодня я одолею чудовище, которое не должно пониматься людьми. Ты не часть нашей сути, ты будешь отсечена от людей, как ночная тень отсекается светом утра. Мы умеем отказываться от пороков.
  
   Похоть расхохоталось, и красное обличие Сестры Света слетело с неё подобно лепесткам роз. Айвэну открылось первородное тело Тотемического существа - измученная женщина в синем мундире, с обритой наголо головой. Безумная улыбка сверкала на её обезображенном синяками лице.
  
  - Я всегда была частью людей, за которых ты борешься. Вы чествуйте меня всякий раз, когда с желанием смотрите друг на друга, когда думайте обо мне, когда терзаете свои тела. Любовь вы зовёте святым возвышенным чувством, но не ошибайтесь, нет - без меня любви не бывает!..
  
   Последние слова Похоти утонули в грохоте тяжёлых ботинок. По порталам, подвешенным между потолочных конструкций, бежали наёмники Отверженной семьи Виваче. Около пятидесяти человек в броне и в львиных шлемах нацелили на Айвэна автоматическое оружие. Рыцарь оказался в ловушке, и достаточно было одного слова Похоти, чтобы его застрелили.
  
  - "Quid quisque vitet, nunquam homini satis cautum est in horas", - Никто не может знать, когда и какой беречься опасности... Я не нужен тебе в роли трупа, ведь так душу не выпьешь. Зачем же ты призвала своих слуг? - спросил Айвэн, оглядывая наймитов. - Неужели рассчитываешь, что я испугаюсь и сдамся?
  
  - Твоя смерть мне действительно не нужна... не сейчас, - зарокотало Тотемическое существо. - А вот их - да.
  
   Ещё до того, как Айвэн понял о чём она говорила, танцевальный зал Вальсингама наполнился металлическим скрежетом. Из запястий и лодыжек Похоти вырвались скрутки колючей проволоки, которые подняли её первородное тело над сценой, будто воздетое в пламени преисподней распятие. Мечник коснулся ворота панциря, маска сложилась и защёлкнулась на лице. Айвэн был готов к битве, но не взял в расчёт бойцов Виваче. Наёмники оробели, увидев перевоплощение хозяйки, а проволока вдруг метнулась со сцены, хватая их одного за другим. Бойцы открыли огонь по чудовищу, но пули не могли причинить вреда Похоти. Проволока убивала схваченных мужчин, притягивая их растерзанные останки к первородному телу.
  
   За минуту оборвалось пятьдесят человеческих жизней. Никто из наймитов не успел сбежать или ранить порождение Тьмы. Последним Похоть поглотила Клетчатого человека, вытащив музыканта прямо через разбитое окно наблюдательной комнаты и расчленив его в воздухе, чтобы добавить плоть Хортона к общему телу. Теперь перед Айвэном покачивалось жуткое месиво, обтекающее свежей кровью, шелушащееся обрывками кожи и стянутое для крепости ржавой проволокой. Хаотичное существо напоминало собаку со спущенной шкурой. Безумная смесь ошмётков одежды, костей и мяса поднялась на четвереньки и была выше Айвэна на три головы.
  
   Чудовище взвыло, и Похоть ринулась на мальчишку. Айвэн уклонился от утыканной обломками костей пасти, но пусть первый удар Похоти не достиг цели, жертву достали проволочные хлысты. Подобно порвавшимся струнам - колючая проволока хлестнула по панцирю, рассчитывая рассечь мечника поперёк живота. Панцирь выдержал, но от силы удара Айвэна вытолкнуло вниз со сцены на шестигранную площадку для танцев. Собака ринулась следом, не давая стражу опомниться. Тело Похоти окружил вихрь из ржавых плетей. Мечник поднялся на ноги, только чтобы не позволить прикончить себя на спине, но был вынужден отходить, отражая проволочные удары энергомечом и не в силах подобраться к телу чудовища.
  
   Воздух загустел от запаха крови, несколько проволочных прожилин удалось отсечь ятаганом, но это была только малая капля из неистово хлеставшего шторма. От следующей атаки Тотемического существа Айвэн спрятался за одной из колонн для танцовщиц.
  
  - Что ты рассчитываешь сделать своей иголочкой, мальчик? - смеялась Похоть полусотней голосов мёртвых людей. - Я вечна, меня нельзя уничтожить! Я - первородный грех, Я - желание, ставшее явью, Я - вожделение опорочить невинность, Я - жизнь, Я - смерть, Я - те чувства, без которых вы будете жить словно мёртвые! Никому не по силам убить меня или изгнать. Стань единым со мной, найди наслаждение в боли!
  
   Айвэн не ответил Тотемическому существу, а лишь взглянул на лезвие своего ятагана и понял, что для сражения с Похотью ему потребуется оружие помощнее. Мечник с щелчком открыл контейнер для душ, висевший на поясе. У него в кармане по-прежнему лежало три алых сферы, и Айвэн выбрал тот шар, в котором чувствовалась мужская энергия.
  
   Силы стражей хватало, чтобы подпитывать весь Вальсингам, значит энергии мечника Кузнецова будет достаточно для схватки с чудовищем. Айвэн наскоро заменил львиную сферу души в своём контейнере на человеческую.
  
   Клинок в руке дрогнул от притока новой энергии. Колонну, за которой прятался Айвэн, овили проволочные кольца, и через мгновение она развалилась на части. Мечник остался один на один с наступающим на него порождением Тьмы.
  
  - Твой час настал, мальчик, а воздержание затянулось. Я приму тебя в своё тело, и ты почувствуешь облегчение... ведь мертвецы не страдают! - пообещала сотканная из человеческих останков собака. С разных сторон Айвэна атаковали проволочные прожилины. Он уклонился, выставив перед собой лезвие ятагана. Похоть схватила клинок, чтобы обезоружить противника, и тотчас по проволоке как по натянутым проводам пробежал мощный разряд энергии. Пятьдесят голосов Тотемического существа взвыло в одном болезненном крике. Резкими скачками псина отпрыгнула к центру шестиугольной площадки.
  
  - Подлец! - обиженно скулила Похоть. - Как ты смеешь причинять страдания существу, рождённому для наслаждений!
  
   Кошмарная собака припала на задние лапы, готовясь к прыжку. Проволочные хлысты завращались с бешенной силой, поднимая в воздух кровавый туман. Через несколько секунд одежда Айвэна стала липкой от крови, и сам он хуже видел во мгле, но продолжал наступать, ведь теперь в его руках было оружие, способное поразить Тьму. И всё же следующую атаку Айвэн проглядел. Собака вынырнула из-за кровавого полога, собираясь рассечь мечника продольным ударом заржавленных струн - Похоть могла убить его, если бы в прыжке не попала под автоматную очередь, выпущенную с высоты главной сцены.
  
   Китч не отпускал спускового крючка, пока изогнутая обойма штурмовой винтовки не опустела. Похоть подалась в сторону, из её бока разлетелись кровавые шмотья. Стоило "Стреле" замолчать, как Роберт крикнул стоявшему в шестиугольнике Айвэну:
  
  - Айвэн, брось мне душу и вали со сцены!
  
   В кровавом тумане мечник не мог видеть стрелка, поэтому швырнул алую сферу на голос. Китч ловко поймал душу Камиллы Райен и поспешил к трансформатору. Рычаг экстрактора в комнате наблюдения был заранее включён.
  
   Чуть только Айвэн услышал приказание стрелка, он побежал за границу шестиугольника. Похоть тоже поняла коварный замысел Китча и широкими прыжками помчалась прочь с танцевальной площадки. Стеклянный шар вошёл в энергоячейку, душа Камиллы Райен запитала механизм Вальсингама, Айвэн выпрыгнул с площадки, а Похоть лишь за малым не успела уйти. Тысячи штырей экстрактора одновременно поднялись из-под пола, насадив на себя Тотемическое существо. Только голова ужасной собаки успела вытянуться за край ловушки.
  
   Грянул многоголосый крик, по иглам прошёлся разряд чёрной энергии - экстрактор вытягивал силу из Похоти вместо человеческих душ. Вальсингам высасывал тварь, которая считала себя хозяйкой людских наслаждений.
  
  - Так меня не убить! Вы только отсрочили своё уничтожение! - смеялось от боли порождение Тьмы. - У меня нет могилы, вы носите мою жизнь в себе!
  
   Пластины полумаски на лице Айвэна с щелчками раскрылись. Презрительно глядя на чужую агонию, он подошёл к собачьей голове Похоти.
  
  - "Memento quia pulvis est", - Помни, что и ты прах.
  
   Одним ударом ятагана он раскроил череп псины, но вскоре, позабыв о мече, начал вырывать куски из тела чудовища голыми пальцами. Похоть дёрнулась, завопила, однако шипы экстрактора надёжно держали добычу. В кровавом месиве Айвэн разглядел фиолетовый отблеск серёжек и вытащил первородное тело Похоти из распадающейся оболочки. Подняв на Айвэна оскалившееся лицо, бритоголовая женщина закричала:
  
  - Ты меня не уничтожишь, я живу в людях! - но тут же кулак Айвэна пробил ей грудную клетку. Похоть вздрогнула, измученный взгляд встретился с бездонными глазами мечника. На обритой голове вздулись вены, а с губ тёмным потоком хлынула кровь.
  
  - Ты не стра-аж... - прохрипела она до того, как Тёмная энергия потекла в тело Айвэна. Рыцарь не отпускал порождение Тьмы, пока потусторонняя жизнь не оставила Похоть. Разряды чёрной энергии поглощались его золотыми доспехами. Лампы клуба взрывались одна за другой, рассыпая по шестиграннику искры. С высоты главной сцены Китч видел, как нелегко Айвэну было выдержать чёрные энергетические удары. Любой человек оказался бы испепелён одним-единственным попаданием такой молнии. Но Айвэн стоял на ногах, и не вынул из груди Похоти кулака, пока последние судороги не оставили её первородное тело.
  
   Буря из Тёмной энергии улеглась спустя считанные секунды, хотя Роберту показалось, что шторм длился вечно. Внутри танцевального зала запахло озоном, от пальто Айвэна валил густой пар. Китч мог предположить что угодно, но такого завершения схватки с Похотью он не ожидал и, не глядя, сунул между губ сигарету.
  
   Айвэн наклонился над запёкшимся телом и аккуратно вынул сверкающие янтарной искрой серёжки, убрав их в один из карманов пальто.
  
   Только теперь до Китча дошло, что он уже в который раз пытается поджечь сигарету не с той стороны и запалил фильтр. От центрального входа в клуб прозвучал растянутый рык хищной кошки. Наружные двери Вальсингама разлетелись под напором штурмовиков, и полиция Нибелунга ворвались внутрь.
  
  

Глава 14

  Хвост бесконечности
  
  - Она двигается! - воскликнул Жак, указывая испачканным в угольной пыли пальцем на сверкающие лампы сигнальной панели. Инга оставила полуразобранную гидравлическую помпу и подскочила к деревянной доске со схемой шахтёрских тоннелей. Как только вышедшая из-под контроля бурильная установка проходила мимо контрольного маячка, которые Лингард разместила по всему подземелью, на карте вспыхивала очередная отметка. Идея отследить и поймать взбесившуюся машину столь оригинальным способом - пришла Инге на ум после того как стало понятно насколько запутанны и заброшены подземные переходы Сироники.
  
  - Так, так, так, так! - Инга схватила пояс с инструментами и шахтёрскую каску. В тесноте тоннелей, с её двухметровым ростом, она постоянно ударялась головой о потолочную крепь.
  
  - Делаем всё по плану, как договаривались! - напомнила Лингард стоявшему у карты с отметками Жаку. - Отслеживай движение бура. Если он поворачивает направо - даёшь короткий звонок, если налево - тогда длинный. Если попадётся в ловушку - три коротких быстрых звонка. Ты всё запомнил?
  
   Жак кивнул и вцепился рукой в позеленевший от времени тумблер. Мужчина средних лет, с худощавыми чертами лица, сединой на висках и короткой щетинистой стрижкой - Жак был старейшиной переселенцев, которые решили возродить горное дело Сироники. Инга надеялась, что шахтёр справится с подачей сигналов. Он ни в коем случае не должен был запутаться с поочередностью длинных и коротких звонков, ведь сейчас от этого зависел весь успех их подземной охоты.
  
   Огонёк на карте вспыхнул слева от предыдущей отметки. Жак немедленно дал длинный сигнал, и звук надрывающегося звонка разнёсся по всей глубине шахты. Старая цепь сигнальных устройств до сих пор функционировала во всех ответвлениях тоннелей. Подхватив планшет с бумажной копией карты, Инга бросилась в темноту. Освещение работало далеко не в каждом штреке - душ и проводки везде не хватало. Где-то лампы еле мерцали, и фонарик на каске не раз спасал Ингу от ударов головой. Звонки повторялись снова и снова. Сверяясь с сигналами Жака, Инга прокладывала маршрут на своём плане. Никакая связь в шахтах сейчас не работала. После приезда в Сиронику, для механика Ордена Совершенной самым сложным оказалось не конструировать ловушки, а выслеживать взбунтовавшийся бур в запутанных лабиринтах тоннелей и штолен.
  
   Совершенно неожиданно для Инги, Жак дал один длинный звонок, а затем продублировал три коротких - значит машина попалась в ловушку. Но где? На плане Инги не было никакого левого ответвления, если только...
  
   Механик вспомнила полную схему, прикрученную к доске, где были указаны заброшенные старые переходы. Слева от Инги как раз находился один из таких закрытых тоннелей. Лингард выбила гнилые доски ботинком, после чего ринулась в темноту, но оступилась на склоне и от неожиданности не смогла ни за что ухватиться, упала на спину и покатилась по наклонному штреку.
  
  - Ва-а! - успела испугаться Механик ещё до того, как её крик накрыло громким скрежетанием гусениц. Штрек вывел, а вернее сказать вытолкнул Лингард прямо к увязшей в ловушке машине. Грязно-жёлтый корпус буровой установки отчаянно вращал гусеницами, пытаясь преодолеть закопанные в землю болванки. Над дном тоннеля торчали только навершья надёжных столбов, которые "посадили" гусеничную машину на клиренс. Гусеницы вхолостую вращались, но лишь временами получали сцепление с землёй. Как и любая одержимая машина, бурильная установка моментально почувствовала рядом с собой присутствие человека. Звенья гусениц заскрежетали обратным ходом, и машина попыталась развернуться в сторону Лингард.
  
  - Спокойно, девочка, - вытянув руку, будто успокаивая строптивую лошадь, механик подкрадывалась к буру с кормы. - Тебя никто не обидит. Внутри твоего энергоблока оказалась плохая душа. Я выну её и заменю на хорошую. Ты снова будешь прокладывать путь для добрых шахтёров. Сиронике нужна твоя сила, чтобы возродить брошенные города и посёлки. Давай не будем брыкаться. Мы поладим с тобой... Воу!
  
   Инга вскрикнула, когда бур вырвался из ловушки и сдал назад, чуть не раздавив механика под собой.
  
   По прибытии в Сиронику - в эту захолустную префектуру, где тысяча переселенцев хотела возродить заброшенные во время Великой Войны шахты, Лингард и не подозревала зачем именно Орден послал её на такое задание. Мэтр Минор оказался крайне предусмотрителен - как всегда. Ни одному гражданскому механику не совладать с вышедшей из-под контроля буровой установкой. Одержимая машина прикончит любого, кто к ней приблизится - вот о чём подумала Лингард, когда вжималась в боковую стену тоннеля и пропускала мимо себя жёлтый корпус и бешено вращающиеся головки бура. Действуя скорее интуитивно, чем рассудительно, Инга схватилась за скобу возле кабины водителя. Каблуки высоких ботинок заскользили по работающей гусенице, механика чуть не сбросило под грязные траки, но Инга смогла удержаться.
  
  "Совершенная, что же я делаю? Так и погибнуть недолго! Кто-нибудь, остановите наконец эту штуковину!" - вспыхнуло в голове Лингард, однако механик смогла подняться в кабину. Не было смысла браться за рычаги управления - они двигались сами собой, переключаясь по собственной воле. Инга нагнулась к трансформаторному устройству машины возле педалей, с трудом открыла крышку контейнера и кабину озарил бурый свет.
  
  - Попалась! - победоносно воскликнула Лингард, вырывая сферу души из энергоячейки. В тот же миг шахтёрская установка вздохнула будто усталый зверь, из гидравлики вырвалась струя пара и машина остановилась. Последний взбунтовавшийся бур на шахтах Сироники был укрощён.
  
  - Хвала Свету, еле как уцелела... - Инга с облегчением откинулась на месте водителя. Что бы подумал Эррауз, если бы она не вернулась из шахты? Грузовик остался один, стоять рядом со входом на погрузочную площадку. После того как Лингард вынула кристаллический ключ, а затем отправилась вместе с остальными под землю, она буквально кожей почувствовала растущее огорчение Эрика. Нужно скорее подняться к нему, завести двигатель и ощутить разливающееся по металлу тепло. Только рядом с душой своего мужа Инга чувствовала себя счастливой.
  
   Подумав об этом, она лучше присмотрелась к сжатому в кулаке шарику. Сфера сияла ярким зарядом энергии, а значит была новой, неистощённой. Только вот цвет очень странный. Механик никак не могла определить, какому животному, птице или рыбе принадлежит эта душа? Но внезапно Ингу осенила догадка...
  
  - Поверить не могу, вам удалось! - обрадовался Жак, когда встретил её на приствольной площадке. Только по возращении Лингард он позволил себе оторваться от карты с сигнальным устройством. В глазах старого шахтёра сияла искренняя благодарность, Жак подскочил к механику, но не посмел пожать Инге руку. Мужчина стыдился угольной пыли и своего грязного лица, хотя сама Лингард выглядела не лучше, и всё же она была стражем - защитником самой Совершенной, наместником бога на земле - для провинциальных шахтёров. Оттого Жак только стиснул свои жилистые, натруженные руки и вскинул их в победном приветствии.
  
  - С этим буром мы наладим добычу! О, государыня Лингард, вы даже не представляете какую услугу оказали посёлку! Сироника - это кладезь ископаемых запасов Истэрии. До Войны здесь работала почти сотня шахт, а сейчас ни одной, но благодаря вам всё очень скоро изменится. Вы подарили этому краю надежду!
  
  - Главное, чтобы ваши семьи и дети не голодали, - смущённо вздохнула Инга, не привыкшая к благодарностям. - Люди поверили вам, Жак, бросили свои бедные, но всё-таки обжитые деревни, чтобы уйти на север в поисках счастья... а вы начинаете своё благородное дело с обмана.
  
  - О чём это вы? - оторопело уставился на неё старый шахтёр, не понимая в чём его обвиняют. Инга подошла к сколоченному из неотёсанных досок столу, где ещё недавно они вместе с Жаком планировали ловушку для одержимой машины, раскрыла аптечку и достала оттуда флакончик с марганцем, после чего водрузила на столешницу жестяное ведро, наполненное обычной водой.
  
  - Любое, даже самое благородное дело нуждается в деньгах. Если только вы не родились Знающим, который способен и из воздуха сколотить капитал, то достать средства для заброшенной шахты будет непросто. Приходится брать в долг, под обещание будущих заработков и продаж ископаемых. А когда честно собираешься отдавать долг, то считаешь каждый потраченный сент...
  
   Инга высыпала марганец из флакона в ведро, взяла обрывок провода и хорошенько размешала порошок в воде.
  
  - Нужно купить одежду, провиант, инструменты и конечно же души, - она расстегнула небольшой подсумок на поясе, чтобы вынуть добытую в схватке с машиной сферу. - Для механизмов посёлка, для шахты, для буровой установки и просто для уличных фонарей - нужна энергия душ. Это самая затратная статья ваших расходов? Вот и получается, что благородное дело может оказаться на волоске, если потратить все деньги на стеклянные сферы, ведь для полного оживления Сироники - энергии потребуется очень много. Так почему бы не сэкономить, если представилась такая возможность?
  
   Стеклянный шар с глухим стуком упал в ведро с раствором марганца. Жестом руки Лингард подозвала к себе Жака, и шахтёр нерешительно подошёл к стражу.
  
  - Перманганат калия раскрывает секреты крашенного стекла, - с печальной улыбкой сказала механик. - В воде с марганцем можно увидеть настоящий цвет заключённой в фальшивке души... Что скажете?
  
  - Красный... - высохшим голосом ответил старейшина и на его лице отразилось отчаянье. - Но как же так! Когда я покупал сферы для поселенцев, торговец сказал, что это души гнедых лошадей, поэтому стекло бурое!
  
  - Цвет шкуры никак не влияет на оттенок. Настоящая сфера всегда делается из прозрачного стекла, а у лошадей любой масти душа сияет серебром, с лёгким голубоватым отливом...
  
   Взгляд Инги стал гораздо мрачнее.
  
  - Если торговец продаёт что-то нелегальное, за что можно попасть под суд Совершенной, он стремится сбыть товар безопасными способами - подкрашивает стекло, но внутри всё равно остаётся насильно изъятая душа человека... Есть большая разница в том, расстаётся ли человек с душой добровольно или же его убивают преступники. Чистые души спокойны, их энергия выделяется без скачков напряжения, расходуется медленно, а эмоциональный портрет не проявляет агрессии. Если же душа извлечена без согласия, то энергия непременно взбунтуется, выжжет механизм изнутри или попытается напасть на хозяина. Представьте себя на месте человека, которого заключили внутрь стеклянного шара и заставили быть буром для шахтёрских работ?
  
  - О Совершенная, я не хотел! Видит Свет, я не хотел нарушать законов Истэрии! - со слезами начал заверять Ингу старейшина. Жак был слишком прост, чтобы так лицемерно лукавить и пытаться себя оправдать. Сердцем Инга соболезновала ему: годами готовить воскрешение посёлка, в котором жили и работали шахтёрами ещё твои дед и прадед, убедить кредиторов выделить деньги, собрать таких же отчаянных и обнищавших Незнающих, чтобы честным трудом возродить заброшенный край... И вдруг оказаться на пороге Нижнего Каземата, да ещё из-за такой мелочи, как купленная по дешёвке человеческая душа.
  
  - Я верю вам, Жак. Даже больше, я думаю Совершенной очень хотелось бы, чтобы Сироника возродилась и увидела Свет. Как страж - я должна изъять нелегальные сферы и опросить всех, кто имел к их покупке хоть малейшее отношение. Мы должны найти похитителей душ - настоящих преступников, виновных в опустошении человека. Вы поможете мне уличить мерзавцев? Поможете Совершенной, Жак?
  
  - О Свет, конечно же да! - с готовностью закивал старый шахтёр. Дальнейший поток его клятв и обещаний прервал резкий звук колокольчиков. На заваленном инструментами столе застучал старый монограф. Неровным шрифтом прибор набрал сообщение, которое состояло всего из нескольких строк. Жак взял готовую перфокарту и поднёс к мерцающей лампе, чтобы прочитать весточку.
  
  - Нужно подняться. Наверху какие-то проблемы... - сообщил он, указывая кусочком картона на шахтёрскую клеть...
  
   На поверхности Ингу и Жака поджидал Раум - ближайший помощник старейшины: полноватый, с заросшими неопрятной щетиной щеками, в небрежно расстёгнутой чёрной робе шахтёра - Раум держал на плече старую однозарядную винтовку. Вид у него был встревоженный, и как только Инга с Жаком вышли из клети на посадочную площадку, Раум обратился к товарищу:
  
  - Сынишка мой из посёлка прибёг. В Сиронику полицейские ни с того, ни с сего заявились - все на машинах. Врываются в дома, хватают народ и без разбора в кузова грузят!
  
   Курносый мальчонка в стоптанных башмаках стоял рядом с отцом и поглядывал на Ингу из-под лихо сдвинутого картуза. Лингард улыбнулась ему, но затем сразу перевела взгляд за ряды ящиков, где возвышался Эррауз. Даже на фоне гор и чёрных отвалов грузовик смотрелся героем старинных легенд, который пришёл искать мудрости у обратившихся в скалы богов-великанов. Инга бессознательно потянулась пальцами к висевшему на шее кристаллическому ключу и даже не сразу сообразила, что её окликают:
  
  - Государыня страж, что нам делать? - Жак с тревогой смотрел в единственный живой глаз механика. - Мы потратили целый месяц, чтобы хоть как-то обустроить пустые дома в посёлке, а теперь нас выселяют. Там наши семьи и дети! Неужели полицейские имеют право на это?
  
  - Мы поедем туда и во всём разберёмся, не волнуйтесь: власть стражей гораздо выше полномочий полиции, - пообещала Лингард. - Я представляю волю самой Совершенной, а Свету угодно, чтобы шахтёрское дело в Сиронике возродилось... Поедем прямо сейчас, на Эрраузе.
  
   Широкими шагами она поспешила к грузовику, чтобы его подогнать. Подушечки пальцев покалывало от нетерпения скорее завести самоход и, уже поднимаясь на подножку кабины, Инга испытала трепетное чувство воссоединения. Она торопливо захлопнула дверцу, вставила ключ в замок на крышке энергоячейки и запустила двигатель грузовика.
  
  - Просыпайся, Эрик, - прошептала супруга. Приборная панель вспыхнула алым, внутри салона стало теплее, будто Лингард попала в объятья любимого человека. Но, не успела душа прогреть внутренние системы, как через лобовое стекло Инга заметила въезжающие на площадку полицейские самоходы.
  
  - Что за дьявол... - нахмурилась Лингард и ей пришлось выйти наружу. Три самохода скрежетали траками по каменистой земле. Вездеходы с чёрно-белыми полосами на кузове принадлежали полиции префектуры Сироника. Под тентами сидели одетые в специальное обмундирование с наплечниками штурмовики, лиц которых не было видно из-за наглухо закрытых шлемов. Самоходы ещё не успели остановиться, а Жак вместе с Раумом уже готовили документы. Бумаги подрагивали в руке старейшины, а осипший от волнения голос старался перекричать стрёкот механических двигателей и громыхание гусениц.
  
  - У нас есть разрешение! Мы имеем право здесь находиться! Это наш дом!
  
   Из головной машины вышли три человека с серебряными погонами. Под их начищенными сапогами шуршали мелкие камни. Полицейские направились к старейшине, его помощнику и мальчишке. Низкорослый офицер не счёл нужным смотреть на предъявленные ему бумаги шахтёров, показывая какой-то свой документ. Из грузовиков спешивались штурмовики, их движения в броне были неловкими, и Инге подумалось, что провинциалам не хватает строевой подготовки.
  
  - Да чтоб вас всех... - заскрежетала зубами Лингард, подбегая обратно к площадке. Двигатели вездеходов сбавили обороты, и Инга хорошо расслышала разговор главного полицейского с Жаком:
  
  - Вы обвиняетесь в использовании нелегально-купленных душ. Нам стало известно, что для местной шахты была приобретена большая партия энергетических сфер. Есть все основания полагать, что внутри стекла содержатся души людей, убитых организованной бандой из Нибелунга. Весь посёлок подлежит задержанию до выяснения обстоятельств.
  
  - Мы сами об этом узнали только сегодня! - с облегчением ответил шахтёр. - Но ситуация разрешилась, поверьте! С нами страж, который позаботится, чтобы каждая сфера была учтена и описана Орденом. Мы готовы отвечать за ошибки, и надеемся, что всё разъяснится. Проблема серьёзная - я согласен, но мы закупим другие стеклянные сферы. Следствие находится в руках представителя Совершенной. Вам ни к чему нас задерживать, тем более вывозить наши семьи!
  
  - С вами страж? - уточнил полицейский. Как раз в этот момент Инга подошла к ним. Она даже не взглянула на огромного штурмовика за спиной офицера и сопровождающего их рядового в закрытом шлеме. Внутри Лингард всё было готово взорваться из-за той дерзости, с которой законники пытались арестовать её подопечных.
  
  - Да, страж уже здесь! - заявила она, встав рядом с Жаком. - Эти люди находятся под моей ответственностью. Я Инга Лингр... - собственное имя застыло у неё на губах, когда она протянула руку для приветствия офицеру. Из-под козырька форменной фуражки на неё смотрело знакомое лицо с чёрными как смоль глазами. Перед механиком стоял тот самый молодой человек, которого она видела во время дорожного происшествия в Яме. Инга непонимающе оглянулась на штурмовика - так и есть, даже массивные наплечники брони не могли скрыть бугры армейских протезов.
  
  - А как вы... - удивлённо начала Инга, но вдруг офицер выхватил из кобуры пистолет с плоской обоймой и выстрелил Жаку в голову, вторая пуля убила его заместителя. Ствол пистолета метнулся к ребёнку. Инга схватила мальчишку и побежала прочь от переодетых полицейских. Раздался третий хлопок, пуля вошла ей под плечо, Инга вскрикнула, но не упала. Со стороны дико загудел клаксоном разъярённый Эррауз. Грузовик сорвался вперёд, но ещё до того, как подъехал, Ингу ранили снова. Закрывая ребёнка собой, она вздрогнула от обжигающей боли в правом боку.
  
   Позади зло застучал автомат. Через мгновение к нему присоединилось три десятка других винтовок и пистолетов. Штурмовики обстреливали грузовик, который, круша всё на пути, рвался к месту расправы. Силач с пневматическими протезами успел оттолкнуть "офицера" с дороги, но рядовой с автоматом замялся и отскочить не успел. Бампер грузовика с противным чавканьем ударился в человека, но тело не расшиблось, а странным образом лопнуло изнутри, будто начинённый бурой жижей пузырь.
  
   Маневрируя под градом барабанящих по кузову пуль, Эррауз встал перед Ингой, надёжно закрыв её собой от огня.
  
  - Беги в шахту! Беги! - крикнула она побелевшему от страха мальчишке, который только что лишился отца и не мог поверить, что полицейские в них стреляют. С губ Инги потекла кровь - первым выстрелом ей пробило лёгкое, левая рука не поднималась, а правой она изо-всех сил толкала ребёнка ко входу в шахту.
  
  - Беги же!
  
   Грузовик пока ещё прикрывал мальчика от шквальной стрельбы, и ребёнок - скорее от шока, чем от понимания что делает, наконец побежал к клети.
  
   Эррауз несокрушимой стеной оградил супругу от грохочущей смерти. Пули звенели о борт, с визгом рикошетировали об металл, но сильного вреда причинить ему не могли.
  
   Инга схватилась правой рукой за подножку, пытаясь подняться в кабину, но адская боль в боку сразу прижала её к земле.
  
  - Эрик, я не могу! Не могу! - зарыдала она, цепляясь за скобы рукой. Словно пытаясь её подбодрить, Эррауз прибавил обороты двигателя. Нужно только подняться в кабину, и он вывезет её из-под обстрела преступников. Сжав зубы, Лингард снова вцепилась в подножные скобы и ей удалось подтянуться чуть выше, но затем она опять сорвалась. Силы оставляли механика с каждой каплей потерянной крови. Лингард осторожно выглянула из-за колеса. С одного из самоходов стягивали брезент. Под тусклым солнцем Сироники сверкнуло автоматическое орудие.
  
  - Эрик, уезжай... Немедленно брось меня, слышишь!.. - закричала она, но последнее слово перешло в громкий хрип - сил почти не осталось. Грузовик ответил отчаянным воем мотора, но не сдвинулся с места.
  
  - Они же убьют тебя! Прошу тебя, уезжай! - зарыдала Инга. Двигатель перешёл на холостой ход, замедлился и совсем остановился. Дверь над головой Инги призывно открылась. Даже снаружи она почувствовала тепло души своего мужа.
  
  - Эрик, уезжай без меня. Я тебя умоляю...
  
   В ту же секунду в борт Эррауза ударили сорокамиллиметровые снаряды. Никакая броня не могла остановить попадания такого калибра. Грузовик пробивало навылет, камеры огромных колёс взорвались резиновыми ошмётками. Эррауз со стоном осел сначала на левый борт, а затем загорелся. Кузов и кабина превратились в гнутые обрывки металла. В грохоте автоматической пушки не было слышно, как отчаянно кричит Инга Лингард.
  
  *******
  
  - Мечтать вредно. О чём мечтать в мире, в котором правят другие - не ты. Маленькие радости, простой человеческий быт, любовь и семья - всё это морфий, который не даёт видеть правды. Истину знают лишь те, кто построил наш театр, чтобы устраивать на его сцене свои безобразные представления. Они - знают правду, а мы живём только выдумками. Знаешь, почему я на их стороне?
  
   Карл погладил по щеке пришедшую в себя Ингу. Она по-прежнему лежала у колеса тлеющих обломков Эррауза. Парень снял фуражку, его тёмные волосы слиплись от пота. Взгляд был диким, на губах играла циничная и злая улыбка.
  
  - Я на их стороне, потому что так я играю не мальчика на побегушках, а выхожу под софиты в роли Серого Кардинала. И когда весь театр охватит пожар, когда люди будут метаться, не умея спастись, они вспомнят моё лицо. Я - хвост бесконечности, и я - пасть Змеи. Я буду последним, кого запомнишь и ты, умирая.
  
   Инга заметила рядом с собой выпавшую из подсумков отвёртку. Правая рука ещё могла двигаться, надо было схватить отвёртку и вонзить её в шею убившего Эррауза ублюдка. Пальцы медленно поползли к своей цели, стараясь коснуться обрезиненной рукоятки.
  
  - Умирай... - шепнул Карл, глядя как пузырится кровь на губах Лингард и стекленеют глаза. Ладонь почти сжала отвёртку, но Карл вовремя заметил это и легко вырвал инструмент из слабых пальцев Лингард.
  
  - Нет. Умирай...
  
   Инга с хрипом вздохнула.
  
  - Умирай...
  
   Дыхание больше не возвращалась. Боль исчезла в ледяной темноте.
  
  - Умирай.
  
  *******
  
   После штурма танцевального клуба, стражей задержали на месте, но под поручительство Валентина Герра отпустили. Изрытое оспой лицо следователя стало ещё более серым, когда он вошёл в Вальсингам. Удушающий запах нечистот, растерзанные останки, ворох колючей проволоки и залитые кровью стены произвели на полицейских самое удручающее впечатление. Никто не мог представить себе, какой ад довелось пережить стражам Ордена во время схватки с Тотемическим существом.
  
   В эту долгую осеннюю ночь полицейским Нибелунга не пришлось спать - всем хватило работы. В первую очередь требовалось выяснить личности, а затем развезти по домам почти тысячу перепуганных насмерть подростков. Посетителей танцевального клуба задержали, как только те покинули двери. Парни и девушки ещё около получаса приходили в себя после воздействия Голоса. Всё это время штурмовые отделения пытались проникнуть в здание клуба. Все двери и окна затянуло прожилинами колючей проволоки. Двое полицейских из числа бойцов Магнуса были ранены, когда попытались разрезать проволоку при помощи кусачек. Металлические струны атаковали законников словно живые, и только после того как грохот выстрелов и крики внутри здания смолкли, проволочные путы перестали сопротивляться.
  
   Обнаруженный на месте битвы бардак - Герра предстояло описать в рапорте для бургомистра. Но, несмотря на это, следователь нашёл время, чтобы пообщаться с задержанными. Герра с ухмылкой сообщил Китчу идею, которую собирался продвинуть в отчёте: "Все разрушения и жертвы внутри Вальсингама - последствия работы Ордена Совершенной".
  
  - Богов не привлекают к ответственности, - пояснил он на прощание. Герра до изжоги хотелось задержать мечника и Золотого Стрелка как можно на дольше, чтобы провести перекрёстный допрос о событиях внутри клуба, но он понимал, что на вопросы они имеют право не отвечать. Способ уничтожения Тёмных существ находился в сфере ценнейших тайн Ордена, и поэтому стражам было просто предложено проехать на полицейском самоходе к дому номер двенадцать по улице Роз.
  ...По возвращению в особняк Китч был немногословен. Со смертельно усталым лицом он лишь напомнил Айвэну, что завтра утром они вместе отправляются на автовокзал Нибелунга. После приобретения билетов на турбоход, стрелок должен был сопроводить самозванца в столицу.
  
   Когда Китч говорил об отъезде, его глаза ничего не выражали. Айвэн согласно кивнул, принимая решения своего конвоира как само собой разумеющиеся.
  
   Рыцарь отправился в спальню, где снял и почистил пропахшую кровью одежду, осмотрел повреждения брони, а затем спустился в ванную и вымылся сам. Никаких вещей Камиллы Райен в ванной комнате он уже не обнаружил. А когда Айвэн переоделся после купания в тренировочный комбинезон, то почувствовал неожиданный запах дыма. Едкая вонь чего-то горящего привела его на второй этаж особняка - в ту самую комнату, где располагался камин, облицованный мраморной плиткой.
  
   Роберт Китч расположился в одном из придвинутых к камину кресел. Между ним и огнём находился журнальный столик, на котором стояла откупоренная бутылка дорогого вина. Роберт держал в руке почти опустевший бокал, курил и время от времени подбрасывал в камин вещи из раскрытого чемодана. Рядом стояло ещё несколько запертых, и к этой поклаже стрелок не прикасался. Из чемодана перед собой он доставал дорогие платья и туфли, украшения, косметику и духи, комкал всё это и швырял в пламя.
  
  - Чем вы заняты? - спросил Айвэн, когда очередная вещь улетела в камин. Китч поднял на парня помутневший от вина взгляд, сигарета в губах почти прогорела.
  
  - Присаживайся, пацан, - пригласил он, но сразу предупредил. - Только место рядом со мной уже занято...
  
   Жестом вооружённой бокалом руки Китч указал на соседнее кресло, где уютно разместился второй бокал - тоже полный вина, сквозь хрустальные стенки которого просвечивала погружённая внутрь сфера.
  
  - Мы здесь, знаешь ли, устроили нечто вроде прощальной вечеринки... Так что постарайся не мешать и найди себе какую-нибудь табуретку.
  
  - Чем вы заняты и чьи это вещи? - повторил свой вопрос Айвэн, хотя уже догадался с ответом.
  
  - Вот это... - Китч поднял подбородок в сторону запертых чемоданов, отчего пепел с сигареты осыпался ему на жилет и патронташ. - Это барахло Валерия Кузнецова, которое поедет к его семье. Ещё жива его мать, а младшая сестра замужем за Незнающим клерком. Закон требует возвращения личных вещей в случае гибели стража. Я не посягаю на чужое...
  
  - Зато на это посягнули? - указал Айвэн на пару туфель, которые Китч как раз собирался подбросить в огонь.
  
  - А её вещи некому отсылать, - коротко сказал Роберт, перед тем как выбросить украшенные полудрагоценными камнями туфельки в трескучий костёр. После этого стрелок погрузился в молчание, которое Айвэн решил не прерывать. Лишь спустя несколько долгих минут Китч заговорил снова. - Ей бы очень не понравилась, если бы кто-то другой пользовался её вещами. Знаешь, Камилла считала, что на вещах остаётся твой след, который тоже является частью тебя, даже если самого тебя уже нет... Так случилось, что мы живём в мире, где сама душа с лёгкостью может стать чьей-то вещью, после одного маленького укуса иглы.
  
   Роберт повернул мрачное лицо к подсвеченному сферой бокалу.
  
  - Каждый страж хоть когда-нибудь думал об этом... О том, что однажды окажется во стекле. Мы отписываем души Ордену, когда попадаем на служение к Совершенной: смертельная рана, несовместимые с жизнью увечья, добровольный уход - если из нас получится вытянуть душу, Орден сделает это. О таком в нашей работе не принято рассуждать, но Камилла как-то сказала - что, если она... - Роберт сглотнул и осушил свой бокал одним залпом. Айвэн невозмутимо ждал продолжения, наблюдая за тем как стрелок напивается.
  
  - Она сказала однажды: "Если моя личность, мои мечты, мои чувства и воспоминания вдруг станут вещью, то пусть от прежней жизни ничего не останется", - договорил Китч. - Будто знала, что всё так и выйдет... Камилла нарочно сообщила мне это, чтобы я владел её тайной и позаботился обо всём.
  
   Обшитое цепочками платье из тёмного шёлка испарилось в камине будто лёгкая паутинка. Роберт поворошил золу кочергой, позволяя огню подышать воздухом и разгореться. Бокал с алым напитком стоял нетронутым на кресле возле стрелка.
  
  - Вы могли бы поместить сферу не в вино, а внутрь куклы, чтобы встретиться со своим другом ещё раз, - деликатно предложил Айвэн. - Бывает, что люди делают так, когда расставание с любимыми слишком болезненно. Мне рассказывала о такой процедуре Элиза.
  
  - А ты бы хотел очнуться внутри куклы, Айвэн? - Китч поднял на него хмельные глаза. - Понять, что вот она, твоя новая жизнь?.. Хотя вернее будет сказать - понять, что ты окончательно мёртв.
  
   Несмотря на то, что задал вопрос, стрелок не собирался дожидаться ответа:
  
  - Насильно изъятые души нельзя вставлять в куклы или вообще использовать в обывательских механизмах - таков закон Совершенной, и совсем ненапрасный. Душа сохраняет эмоциональный портрет, который сформировался в минуту убийства - фотоснимок личности, если хочешь. Потому и та девчонка из Вальсингама - Анни Солар, думала, что она - Похоть. Перед смертью её накачали наркотиками и убедили в том, что она и есть порождение Тьмы. Став куклой, она сыграла эту роль до конца... Но здравомыслящий человек, во время насилия, едва ли может быть счастлив. Страх гибели - это слишком сильное чувство, которое непременно испортит эмоциональный портрет. Одержимость машин проявляется, когда для их активации используют нелегальные души... Не страшно?
  
  - Страшнее знать, что есть люди, которые отдают свои души по собственной воле, - ответил Айвэн. - Неужели человек не осознаёт, от какого нерастраченного богатства отказывается? Наша душа - это и есть сама жизнь, наша личность. По своей сути душа - это и есть сам человек; она подобна сокровищу, которым питается и которого жаждет Тьма; и потому Свет души - всегда сильней Тьмы, и эту истину, а не закон, должны оберегать не только стражи, но и каждый живущий с душой: и Незнающие, и Знающие, и Узревшие. "Mors nescit legem, tollit cum paupere regem", - Смерть не знает закона: забирает и царя, и бедняка. Вера в добро и в простые истины придаёт сил любому - вне зависимости от происхождения, когда сомнения и нищета мешают доброму выбору. В простоте заключается правда, а в самооправдании циничных поступков, лицемерии перед душой - кроется ложь. Вот почему я считаю согласие на опустошение - жутким и недостойным...
  
  - Жутким? Процедура легального изъятия безболезненна - лёгкий наркоз, тонкие спицы в семь энергетических точек, тихий шум работающего экстрактора... - пожал плечами Роберт. - Ничего жуткого.
  
  - Я говорю не об этом...
  
  - А-а, так ты говоришь о причинах... - влажные от вина губы стрелка сложились в неприятной улыбке. - Смерть всех равняет?.. А жизнь? Ты действительно думаешь, что продать свою душу - это и есть самое страшное?.. Человек берёт в руки оружие и становится преступником, чтобы кого-то убить и ограбить, а заодно приговорить себя к каторге или к казни. Мать донашивает ребёнка в трущобах, уже присматривая для него канаву поглубже. Слепо-верующий отец оставляет завещание, в котором указывает, что всё нажитое достанется Церкви Незнающих, а его детям остаётся только выйти на паперть. Девушка понимает, что единственный путь заработать - это сесть в поезд, где её обесчестят, но всё равно делает это, потому что надо кормить семью. Каждый день мы совершаем поступки, которые становятся нашим же уничтожением. В мире полно грязных вещей, которые сами по себе тянут на опустошение и предательство личности. Ты хоть раз замечал, как сверкают глаза у детей, и как туп и бессмыслен взгляд человека, совершившего злодеяние над собой? У людей, предавших себя, позволивших злу случиться - взгляд Пустого. Эдварду Рину не нужно было изобретать паршивый экстрактор, чтобы показать, насколько люди способны предавать свою душу, а уж тем более души чужих. В чём же тогда дикость законной экстракции? Наши преступления против совести - ничем не лучше механического опустошения, и мы сами допускаем паскудство и гробим свой внутренний Свет.
  
   Айвэн наклонил голову с длинными тёмными волосами, внимательно слушая Китча. Но стоило Роберту замолчал, и мечник спросил:
  
  - Ну а стражи? Ведь это мы оберегаем людей, это мы уничтожаем чудовищ и не даём преступникам превращать человеческие души в товар - это наш прямой долг перед Совершенной. Мы можем и обязаны стать символом в борьбе за Свет для других - но, рассуждая подобным образом как вы, Роберт Китч, мы предаём не только порученное нам дело, но и бросаем людей, которых поклялись защищать ото зла. Я понимаю, невозможно требовать исполнения наших обетов от обычного человека, кто ежедневно в своей мирской жизни встречается с выбором, однако именно потому простым людям и нужен маяк, идеальный пример, по которому и следует жить, дабы Тьма не победила, а выбор был правильным.
  
  - Ага, идеальный пример в золотых доспехах... Дело в том, пацан, что люди и без тебя, и без меня, и даже без Совершенной знают о том, как следует правильно жить, - широким жестом бокала обвёл Роберт богатый интерьер дома. - Человеку известны все законы морали, запреты религии и старые заповеди. Не нужно думать, будто люди становятся жертвами преступников лишь потому, что злодеи исключительно хитры и совершают насилие над невинными. Человек сам продаёт себя порождениям Тьмы и в погоне за собственной выгодой ступает на путь разврата, равнодушия, алчности и убийства, и если ты предложишь им "идеальный пример", то они отвернутся или оболгут его, поставят твою доброту под сомнение, ибо верят лишь в то, что они знают больше, видят дальше и живут правильнее без Совершенных... Такова наша человеческая природа, Айвэн, что Свет зажигается в нас, но затем медленно гаснет. Среди нас уже полным-полно опустошённых, которые в глаза экстрактор не видели. Некоторым слишком рано открывается истина, что себя можно продать или отнять богатство при помощи крови. Люди сами соглашаются на такое "изъятие", а злодеи только пожинают плоды нашего поражения перед совестью... "Жизнь серая, а всё что темнее - это наследие Великой Войны", - процитировал стрелок известную в Истэрии поговорку.
  
  - А если бы не было Великой Войны, чем бы тогда мы оправдывали своё собственное равнодушие и жестокость? - Айвэн спросил Роберта так, словно никогда не слышал и такой поговорки.
  
  - Дьявол, не знаю, чем бы оправдывали... - с некоторым раздражением ответил Китч. - Тем, что в жизни всякое может случиться и нельзя быть слишком наивным? Например, я никогда не видел, чтобы голыми руками вырывали сердце чудовищу, и что молнии потом бьют в человека, а тот выживает. Чем объяснить такой фокус?
  
   Новый поворот в разговоре заставил Айвэна стать серьёзнее. Мечник надеялся, что во время схватки внутри Вальсингама стрелок не заметит, как именно он убивал Похоть.
  
  - Мой доспех поглощает энергию Тёмных существ - в том числе и тех, кого вы называете Тотемическими, - вздохнул юноша, раскрывая секрет.
  
  - Значит всё дело в доспехе?
  
  - Да... Я не знаю, зачем моя броня делает это и для чего доспехам энергия Тьмы - механизм до сих пор не разгадан. Впрочем, мне кажется, что Похоть умерла навсегда.
  
  - А я не знаю, зачем ты мне врёшь, - спокойно ответил стрелок. На лице мечника не дрогнул ни один мускул, но во взгляде замерла напряжённость, словно Айвэн готовился к нападению.
  
  - Ты смотришь на меня точно также, как смотрела на уничтожение Похоти одна моя знакомая, - подметил Роберт. - Должен сказать, что она привыкла видеть людей немного с другой стороны, чем все остальные, - и, оценивая тебя в деле, она проявила крайнюю озабоченность. У неё, знаешь ли, сразу пропало желание шутить и здороваться.
  
  - Здороваться? - приподнял бровь Айвэн. Он по-прежнему смотрел на Роберта холоднокровно, словно прикидывал шансы в будущей схватке, если, конечно, Китчу вдруг вздумается наброситься на него прямо с кресла. Стрелок был крупнее, однако расслаблен и пьян от вина. Впрочем, Айвэну не раз доводилось наблюдать Роберта в деле, и вся уязвимость стрелка в этот момент могла быть показной.
  
  - Именно, - ответил он, ничего не замечая. - Если бы на бой с Похотью делали ставки, то моя знакомая поставила бы на победу занудливого болтуна с мечом и сорвала бы приличный куш. Она чувствует, что убивать чудовищ тебе доставляет гораздо больше удовольствия, чем ты стараешься показать. Даже твои россказни о "Драконах" - ничто, по сравнению с голодом, в котором моя знакомая тоже, кстати, хорошо разбирается. И тут я подумал, что совершенно не знаю тебя и это мне ни черта не нравится...
  
  - Вы меня в чём-то подозреваете, Роберт Китч? - заледеневшим голосом спросил у него Айвэн.
  
  - Пацан, ты под арестом, - усмехнулся стрелок. - Конечно же я тебя подозреваю! Ты отправишься со мной в Капитолий, и не пытайся затевать душевные разговоры со своим конвоиром, чтобы подружиться со мной или разжалобить. Я тебя не отпущу...
  
  - Разжалобить? Нет... Когда я пришёл сюда, меня интересовало совершенно другое, - указал Айвэн на сферу в бокале. - Что вы собираетесь делать с душой Камиллы Райен?
  
   Роберт уловил желание парня уйти от разговора, но в этот раз решил ему подыграть:
  
  - Все нелегальные сферы принадлежат Совершенной. Орден использует их энергию и эмоциональные портреты по своему усмотрению. Говорят, что энергией нелегальных сфер подпитывается механизм Капитолия. Назначение этого грандиозного сооружения - по большей части загадка для непосвящённых... Однако, с душами стражей всё немного иначе. В наши ряды попадают лишь те, кто пережил серьезное потрясение: обманувшие смерть, ставшие свидетелями ужасных событий, или потерявшие близких. Только стражи, закалившие душу переживаниями, годятся для борьбы с порождениями Тьмы. Предполагается, что энергия в нас приобрела немного иные оттенки, чем у простых граждан Истэрии.
  
  - Сильные, закалённые бедами души... - задумался Айвэн. У него был повод узнать о судьбе захваченных стеклянных шаров, и стрелок это понял.
  
  - Двух сфер с душами стражей хватало, чтобы поддерживать биение музыки и иллюминацию во всём Вальсингаме, - напомнил Китч. - Теперь в стеклянной сфере Камиллы заинтересован сам Орден. Используя её энергию, оружейники и механики могут создать мощное оружие или машину, которая встанет на защиту людей против Тьмы... или просто вставят сферу Камиллы в ошейник для какого-нибудь заключённого в Звёздной Горе существа.
  
   Китч прервал свои размышления, глухо выругавшись под нос:
  
  - Да катись они к дьяволу, я не позволю им сделать это!..
  
  - Разве вы можете помешать Ордену получить то, что принадлежит им по праву? - усомнился мечник.
  
  - Есть один способ уберечь Камиллу от судьбы побрякушки, - стоило Роберту это сказать, как в парадной раздался звонок. Потемневший от времени серебряный колокольчик встрепенулся на фигурной подвеске возле дверей и радостным звоном разогнал тишину особняка.
  
  - А вот и мой "Способ" явился, - Китч с ухмылкой встал с кресла, вынул сферу души из вина и аккуратно положил её в небольшую шкатулку с бархатистой подложкой и пустыми ячейками из-под патронов. Несмотря на недавнюю передрягу и выпитый алкоголь, на ногах стрелок держался уверенно. Вытряхнув на ходу сигарету из смятой пачки, он лёгким кивком головы поманил за собой Айвэна.
  
  - Идём вниз. Тебе тоже будет интересно взглянуть на того, кто пришёл нас проведать.
  
   Роберт спустился по широкой лестнице в вестибюль, и под звук дребезжащего колокольчика открыл дверь, но тут же его лицо изменилось - Китч явно ожидал увидеть на пороге кого-то другого, а не Валентина Герра. Придерживая фуражку на сгибе локтя, полицейский краем ладони поправлял напомаженные волосы, а подмышкой зажимал пухлый бумажный конверт.
  
  - Я думал у полиции найдутся дела поважнее, чем изображать из себя почтальонов... - неласково встретил знакомого Китч. - Ты как на свидание вырядился.
  
   Изъеденное оспой лицо следователя на секунду приобрело кислое выражение. Только сейчас Роберт увидел у него за плечами процессию из крепких парней в тёмно-зелёных камзолах. В тени неухоженного сада также собралось порядка полутора сотен человек. В столь ранний утренний час посетителей оказалось так много, что они не поместились на огороженном балясинами крыльце. Подъездные дорожки были заставлены самоходами, и машины на механической тяге всё продолжали подкатываться через распахнутые ворота и парковаться возле затянутого хмелем фонтана.
  
  - Когда шишки из Торговой Палаты хотят запустить руки в дела Управления, они начинают давить на бургомистра, а тот в свою очередь давит на нас. Мне пришлось оставить сбор улик в Вальсингаме и опрос свидетелей своим подчинённым, а самому мчаться сюда - дикость!.. Но кое-кто хочет видеть стражей, покончивших с Клетчатым человеком. И этот "кое-кто" - задержек не любит.
  
   Герра чуть ли не скрежетал зубами от мысли, что его оторвали от работы ради утреннего посещения дома по улице Роз. Сейчас следователь охотнее бы остался со своими людьми, исследуя Вальсингам пядь за пядью. Полицейские разыскали тайный склад, напичканный контейнерами с алыми сферами, аппаратуру для изменения цвета стекла и ещё несколько операционных с экстракторами, но всё это была только малая часть тех находок, которые им обещал Вальсингам. Среди улик оказался огромный стеклянный шар-вместилище душ, который был подсоединён к экстрактору под танцевальной площадкой. Благодаря работе Китча и Айвэна в мегасферу не попали человеческие души, впрочем, и Тёмная энергия там не задержалась. Обычное стекло не могло удержать Тьму, и сущность Похоти вытекла из шара как чёрная вода через сито.
  
   Ни одного опустошённого тела стражей, клиентов борделя или работавших в подвале невольниц - полицейские так и не обнаружили, и при этом Герра становился только нервознее, хотя и не позволял себе выглядеть недостойно. На следователе была надета парадная униформа с белыми аксельбантами и брюки с лампасами, впечатляющий столбец наградных планок украшал грудь с левой стороны, а на шее покоилась цепь с массивной инсигнией, на которой был отчеканен орёл.
  
   У ворот особняка раздались протяжные гудки. Неспешно проезжавшие самоходы ускорились, пропуская экипаж на энергетическом двигателе. Элегантный автомобиль скользил вдоль принявших вправо машин, словно адмиральский линкор, проплывающий мимо эсминцев. Китч не был механиком, но по большому числу труб наддува предположил, что под капотом машины спрятан мотор огромной мощности. Кузов самохода сверкал хромом, тёмно-зелёной лакировкой и янтарём. Из солнечного камня на дверцах был выложен вензель с заглавными буквами "С" и "З".
  
  - Ты впустишь нас, или предпочитаешь встречать Матрону Солар на крыльце? - настойчиво спросил Валентин. Золотой Стрелок оценил взглядом публику и только после этого отвалил в сторону от дверного проёма.
  
   Айвэн как раз спускался со второго этажа и, заинтересованный происходящим, остановился посреди лестничного пролёта. Рыцарь со сдержанным любопытством наблюдал, как через главный вход в особняк вливается поток разодетых в зелёные камзолы мужчин и роскошно наряженных женщин.
  
   Отмеченные серебряными наплечниками охранники умело рассыпались по первому этажу, взбежали мимо Айвэна по лестнице и за считанные минуты осмотрели весь дом. Начальник охраны - коротко подстриженный, седой и до красноты загорелый мужчина, негромко поинтересовался у Китча на счёт личного оружия стражей. Стрелок ответил ему ещё тише, но от этого смуглое лицо старого бойца посмурнело будто промокший под осенним ливнем кирпич. Резким жестом руки, он подозвал к себе четверых подчинённых, приказав им занять позиции за спинами мечника и стрелка - почтительно, ненавязчиво, но достаточно близко, чтобы контролировать каждое их движение.
  
   В глазах Айвэна запестрело от приталенных парчовых нарядов, пышных юбок, белоснежных перчаток, диадем, ожерелий, перстней, сюртуков с высокими воротничками, вееров, шляп и тростей. Первый этаж особняка моментально заполнился сдержанными голосами и ароматом из смеси духов, лосьонов и других благовоний. Каждый из вошедших не преминул бросить в сторону Китча и мечника внимательный взгляд.
  
   Знающие не спеша и с достоинством выстроились вдоль стен парадной залы. Богачи старались случайно не задеть дорогими костюмами пропылённые мебельные чехлы и картины. В передних рядах разместились дамы постарше - иногда совсем старухи, тщательно скрывающие свой возраст под толстым слоем косметики, накладными локонами и ниспадающими с кокетливо выгнутых шляпок вуалями. Рядом с дамами находились по нескольку кукол-служанок в опрятной зелёной форме, перетянутой белоснежными передниками с кружевной окантовкой. Тут же стояли щеголеватые лакеи, чутко следившие за возможными желаниями господ. Подле некоторых особ нетерпеливо покачивались фавориты - превосходные юноши, лет двадцати. Место некоторых из них занимали высокие, плечистые красавцы со стеклянными глазами и навечно застывшими полуулыбками.
  
   Состоятельные мужчины в строгих костюмах из тёмной парчи расположились поближе к лестнице. Особенно среди них выделялся старик с выпуклым брюхом и рыжими бакенбардами, который один занимал место сразу трёх человек и неодобрительно ворчал, искоса поглядывая на двух парней, видимо своих наследников, нагло запустивших руки в карманы.
  
   Толпа выглядела дорого, но разношёрстно. Основную часть её составляли люди, которые всем своим видом показывали, что их подняли не свет не заря ради пустого. На лацканах мужских пиджаков, а также среди бантов и кружев дамских нарядов поблёскивали золотые, серебряные и медные значки Торговой Палаты - маленькие наковальни, цветы, стилизованная россыпь драгоценных камней, чертёжные инструменты, лошади с развивающимися на бегу гривами, звёзды и корабли - все эти символы говорили о сфере разрешённой торговли, которую вели обладатели цеховых значков.
  
   Привычное запустение дома по улице Роз потревожило не менее трёх десятков семей из влиятельного рода Знающих. Для чего нужна была такая помпезность - ни Айвэн, ни Китч пока не догадывались. Стрелок покинул заполненный людьми вестибюль, чтобы встать на ступенях зала рядом со своим арестантом. Возле них невозмутимо замер с фуражкой и конвертом в руках Валентин. Как раз в это время гул голосов немного утих, и через распахнутые двери вошла стройная процессия молодых девушек с юношами. Будто заранее отрепетировав каждый свой шаг, они выстроились полукругом у подножья лестницы.
  
   Айвэн внимательно присматривался к каждой вошедшей девушке, потому что все они выглядели знакомо, и не только из-за абсолютно одинаковых зелёных с янтарём платьев, но даже их форма причёсок, черты лица, рост и телосложение совпадали друг с другом. Перед стражами как на подбор выстроились десять родных близнецов. Мечник заметил, что на каждом присутствующем в знак траура надеты чёрные банты или ленты, и Айвэн начал догадываться об одной из причин утреннего собрания.
  
   Шепотки и сдержанные разговоры умолкли, когда в дверном проёме показалась облачённая в чёрные одежды фигура. Её появление было похоже на сумрак от внезапно набежавшей осенней тучи. Каждый шаг Матроны Солар сопровождался шорохом расшитых узором из увядших цветов юбок. Тёмные волосы женщины скрывались под двурогим головным убором атур, лицо побелело от пудры, а на щеках в знак скорби блестели нанесённые из драгоценных камней слёзы. Единственной яркой деталью в одеянии Матроны - был медальон в форме янтарного солнца. Благодаря торговле солнечным камнем род Солар и возвысился в Нибелунге, сумев заработать впечатляющий капитал, равный богатствам самой Совершенной.
  
   Остановившись перед лестницей, Матрона подняла взгляд на стражей. Узнать, кто стоит перед ней - было легко: только Айвэн и Китч выглядели не соответствующе разодетой толпе. Слегка влажный после ванны тренировочный костюм мечника не сочетался с поношенной рубашкой стрелка, кожаным жилетом и пыльными брюками.
  
  - Приветствую вас от имени дома Солар, - первой заговорила Матрона. - Я вынуждена просить извинения за столь нежданный визит. Наш род переживает скорбную утрату одной из наследниц - моей истинной дочери. Теперь я могу говорить об этом открыто: Анни Солар была плоть от плоти моей... хотя после трагедии у неё остались ещё один родной брат и сестра...
  
   Матрона слегка развела руки, будто указывая на очевидное, но не повернулась к полукругу молодых людей за спиной. Позади неё стояла самая хитроумная загадка Знающих, которая позволяла сохранить Истинных Наследников от покушений Отверженных. На секунду Айвэн задумался, могут ли объявить наследником или наследницей ненастоящего ребёнка Матроны, если другие погибнут? И решил, что конечно же могут. Выбранные девушка или молодой человек до конца дней будут считать властительницу рода своей истинной матерью. Хотя, скорее всего, Неизвестные Наследники редко собираются вместе. Это лишний раз подтверждало, что повод для встречи со стражами - очень значительный.
  
  - Прошу проявить понимание к материнскому горю и желанию лично увидеть тех, кто говорил с моей дочерью в последний раз... А также прошу извинить меня, что из-за личных проблем я не уделила достаточно внимания стражам, посетившим мой город...
  
  - Я вынужден сразу поправить вас, государыня, - в нарушение всех этикетов прервал Матрону стрелок. - Страж здесь только один - это я. Юноша рядом со мной - всего лишь мой арестант, хотя и помогал в некоторых делах Ордена. Кроме того, мы не разговаривали с Анни Солар, так как при встрече её обликом пользовалось порождение Тьмы. К моменту нашего появления в Вальсингаме девочка была опустошена.
  
   Слова Роберта были жестокими для материнского сердца, но Айвэн не увидел на глазах Матроны ни капли настоящей слезы. Взгляд женщины оставался трагичным, и только. Что бы не говорила она и как бы не принижалась, в доме по улице Роз каждому было ясно, кто тут настоящий хозяин. Даже замечание Китча не сбило с этой женщины спесь.
  
  - В таком случае, я желаю говорить с тем, кто отомстил за смерть моей дочери, - обратилась Матрона к Айвэну. - Мне известно, что жуткое чудовище, именовавшее себя Похотью, было убито вашим мечом внутри танцевального клуба. Сейчас не имеет значения сделал ли это истинный страж или только его арестант. Я желаю говорить с героем, избавившим мой город от Тьмы.
  
  - Встрял ты, пацан. И чего это бабы к тебе так и липнут?.. - шепнул Роберт Айвэну. Полицейский рядом с ними услышал эти слова и с невозмутимым видом добавил:
  
  - Айвэн, я передал ваши слова, на счёт добровольного затворничества, своей дочери. Это произвело на неё сильное впечатление, и она захотела увидеть вас, чтобы прочитать кое-что из своих стихов. Я запретил.
  
  - Почему запретили? - не понял юноша. Китч толкнул его локтем.
  
  - Двигай к Матроне, она тебя ждёт. И ближе чем на три шага к ней не приближайся, иначе охрана повяжет.
  
   Мечник скорыми шагами спустился с лестницы, следом за ним как на привязи двинулись телохранители дома Солар. Матрона позволила себе улыбнуться, когда к ней подошёл стройный юноша с длинными волосами, блестящими после купания.
  
  - Меня зовут Айвэн - мечник и осуждённый, - коротко представился он.
  
  - Подозреваемый! - громко уточнил со своего места Китч.
  
  - Айвэн... - мягко обратилась Матрона к нему. Улыбка безжизненно застыла на её напудренном лице, и даже в зелёных глазах невозможно было прочесть настоящего чувства. - Мы наблюдали за тобой в Нибелунге. Признаться по чести, твои первые шаги вызвали у нашего дома значительное беспокойство. Ты был неожиданной картой, которая могла сыграть против нас в той же степени, как и могла оказаться полезной. Я рада, что беспокойство оказалось напрасным и сейчас мы говорим лицом к лицу, и можем выразить тебе свою благодарность...
  
   Матрона слегка наклонила голову, и по залу пронёсся шорох одежды - это дамы присели в почтительном реверансе. Неизвестные Наследники поклонились один за другим, и все до последнего коммерсанта с уважением кивнули мечнику.
  
  - Я признателен вам за оказанное почтение, государыня, но чем я заслужил его? - спросил Айвэн.
  
  - Дом Солар никогда не предоставляет авансов за сомнительную работу, - заметила женщина в чёрном. - Мы платим своим уважением только по завершению выгодной сделки. В этом случае вашим товаром, дорогой Айвэн, стали поступки, которые были вами совершены - нет, не для Нибелунга, а лично для нашего рода Знающих.
  
   Матрона слегка приподняла руку в перчатке и, покачивая указательным пальцем с серебряным перстнем, начала перечислять:
  
  - Во-первых, вы уничтожили чудовище, которое поселилось в чумных кварталах. Во-вторых, вы ликвидировали Вальсингам - клуб давно стал проблемой для знатных семейств. Сомнительное заведение хотели закрыть, но в нём всё-таки успели дать прощальное представление. В-третьих, это спасение девятьсот тридцати восьми Знающих - наших детей, и наследников союзных родов. Сегодня вам благодарна не только одна отомщённая мать, но и сотни других матерей, которые смогли обнять своих неразумных чад прошлой ночью... И конечно же сотни отцов, которые не упустят возможности вбить в голову молодёжи как следует себя вести... В-четвёртых, во время схватки вы обескровили Отверженную семью Виваче, что давно являлась главным недругом дома Солар. Теперь Виваче не скоро оправятся от удара, а мы в свою очередь постараемся, чтобы ошибка союзничества со Тьмой - обернулась для них окончательным поражением. Виваче знали насколько высоки ставки, когда ввязывались в дела похитителей душ, они даже не погнушались напасть на полицейских. Чудовище обещало Отверженным власть над городом - за такое стоило рисковать, и хорошо, что у Виваче не вышло... И наконец пятое - вам удалось решить ещё одну проблему Солар: торговка импортными механизмами Рей Сугавара покинула Нибелунг. Долгие годы мы предлагали сотрудничество этой безумной женщине, а затем любые деньги, только чтобы она продала магазин Вульфа. Никому не удавалось убедить её убраться отсюда, но теперь Нибелунг стал безопаснее. Импортные машины больше не будут угрожать спокойствию Торговой Палаты.
  
  "Вот почему старик бургомистр давит на полицейских. Без своего поставщика ронинов он боится потерять контроль над городом..." - смекнул Китч. Стрелок обменялся многозначительными взглядами с Валентином Герра, и тот молчаливо кивнул, подтверждая опасения стража.
  
  - Хоть мы и неодобряем беззаконий, которые вы, государь, учинили на улицах Нибелунга, но в итоге вы улучшили положение дома Солар, - продолжала обращаться Матрона к стоявшему перед ней Айвэну. - Также Торговая Палата выяснила цель вашего визита в Хрустальную Пирамиду...
  
   Женщина сделала паузу, внимательно наблюдая за реакцией юноши. В его глазах промелькнул алчный блеск, и угадав в нём желание заполучить легендарный клинок, Матрона с пониманием улыбнулась.
  
  - Вы искали клинок Нибелунга - меч, принадлежавший одному из Первых стражей. Но в музее его не оказалось - только точная копия артефакта. Удивительно, что, добравшись до экспозиции, вы с лёгкостью определили фальшивку. Лучшие оружейники мира потратили бы не менее десяти минут, дабы выявить незначительные отличия между подделкой и оригиналом.
  
   Движением пальцев Матрона поманила одну из Неизвестных Наследниц, и девушка поспешила встать рядом с названной матерью. Знакомое лицо Анни Солар пылало от гордости, ведь она поднесла меч в позолоченных ножнах. Айвэн не мог не заметить, как много неприязни и затаённой злобы отразилось на лицах других Неизвестных. Подозрение, что ты только усыновлённая пешка, которая по завершению партии ничего не получит - точило их души. Именно об этих взглядах и скрытой вражде говорила Анни Солар, пусть слова её звучали из уст Похоти. Тотемическое существо хорошо изучило переживания дочери богатого клана и говорило правду, чтобы правдоподобнее выглядеть.
  
   Размышляя об этом, Айвэн не отводил цепкого взгляда с клинка Нибелунга. Матрона приняла его пристальное внимание за потребность скорее заполучить меч.
  
  - Когда почтенный страж-основатель погиб, его доспехи и оружие бесследно исчезли, - начала женщина в чёрном. - Но вскоре некоторые из вещей начали появляться среди товаров нелегального рынка - в том числе и клинок. Дом Солар потратил немалые средства и задействовал самые крепкие связи, а также проявил исключительную торговую хитрость, чтобы выкупить клинок прежде своих конкурентов. Разумеется, мы приложили усилия, чтобы подтвердить подлинность артефакта. Обладание столь ценной реликвией возвысило нас над другими кланами Нибелунга, и отчасти содействовало главенству в Торговой Палате. Но, согласитесь: меч в сундуке Знающего торговца - это совсем не то, что меч в руках стража. Герой, спасший Нибелунг не может быть признан виновным!.. Айвэн, у вас впереди блестящее будущее. Сама Совершенная озаряет ваш путь, и я хочу отдать меч человеку, который доказал, что не дрогнет в борьбе против Тьмы.
  
   Матрона умолкла, ожидая ответа, а заодно следила за реакцией стоявшего перед ней парня. Эта женщина была хитра, и её благородное предложение передать меч в руки Ордена тоже выглядело наживкой.
  
  - Вы же не откажете матери в возвращении сферы души её умершей дочери, государь? - попросила она. - Анни совершила ошибку и вместо исполнения долга перед семьёй поддалась власти Похоти... но она была моей девочкой, которую я не могу ни в чём обвинять. Её душа также дорога мне, как и живой человек...
  
   Будто забывшись, Матрона протянула к Айвэну руку ладонью вперёд - такой простой и наивный жест для столь уважаемой женщины, и так дотошно просчитанный. Мечник выдержал паузу, молчанием и бездействием лишая слова Матроны волнующей силы, а затем Айвэн отвечал так, как говорил закон Совершенной:
  
  - Нелегальная сфера души принадлежит Ордену и не может быть передана для использования третьим лицам, какие бы обстоятельства к этому не располагали. Я не могу удовлетворить ваше прошение, государыня, и душа Анни Солар не сможет вернуться домой.
  
   По толпе Знающих прокатилась волна возмущённого ропота. Все эти люди собрались здесь с единственной целью - присутствовать при историческом событии, когда дом Солар окажет неоценимую услугу самой Совершенной. Из этого можно было извлечь гораздо большую выгоду, нежели главенство над Торговой Палатой. Возвращение меча в руки Ордена могло расположить самую влиятельную организацию Истэрии к роду Солар и сделать Совершенную должной. Слава о благородном поступке Солар ворвётся в столицу на золотой колеснице с янтарным отливом. О них заговорят в каждой церкви Незнающих, чистосердечность и бескорыстие Матроны будет воспета в газетах и кинохронике. Толпа именитых торговцев собралась в старом особняке, только чтобы лицезреть очередное возвышение своего клана. Но безупречный план Зои столкнулся с нежеланием Айвэна играть по её правилам.
  
  - Вот тебе и "Собор Возвышения"! - весело пробасил грузный мужчина с рыжими бакенбардами. Но его шутку на счёт названия, какое Зоя Солар выбрала для съезда семейств, никто не поддержал. Напряжение нарастало вместе с недовольством разочарованных коммерсантов. Матрона не ожидала столь прямого отказа, и глаза её чуть прищурились, а лицо под тёмной вуалью слегка повернулось к Айвэну профилем.
  
  - Вы не понимаете, от чего отказывайтесь... - начала было Зоя, но вдруг Айвэн извлёк из кармана тренировочного костюма серьги с оранжевой искрой и вложил их в протянутую руку Матроны. Злость в её глазах сменилась на удивление. Айвэн безошибочно воспользовался моментом, чтобы вскрыть истинную суть жёсткой и расчётливой коммерсантки.
  
  - Я не имею права передавать вам душу Анни Солар, но отдаю вещи, которые она оберегала сильнее, чем жизнь. Вы затеяли опасную игру, чтобы сохранить хотя бы кого-то из Неизвестных. К трём своим настоящим детям вы примкнули тщательно подобранных двойников; с малого возраста никто из них не догадывается, кто же получит состояние рода. Даже Отверженные не знают, есть ли среди Неизвестных ваше собственное дитя. Близнецы надеются заслужить благодарность торгового клана и стать ближе к расположению матери, но для этого приходится проворачивать опасные сделки или уничтожать врагов дома Солар. В этой игре каждый стоит за себя, а братья и сёстры превращаются во враждующих конкурентов - и всё это, а также многие другие детали из жизни калана Солар - знала Анни. Через год-другой её душа заговорит... Вы просите меня не как мать, а как госпожа, которая боится огласки своих махинаций.
  
   Сила голоса Айвэна возрастала с каждой сказанной фразой, рыцарь будто стал выше Матроны и раздался в плечах. Китч поймал себя на мысли, что в вестибюле особняка потемнело... или же это осеннее солнце действительно скрылось за тучей?
  
  - Мне всё стало ясно, когда я увидел редкие украшения Анни, - продолжал говорить мечник. - Подарив ей серьги с душой вымирающего животного, вы подтолкнули Анни считать, что она и есть ваша настоящая дочь, но это лишь подлый трюк. Так вы понуждаете Неизвестных охотнее браться за самые опасные поручения клана. И Анни была не первой, кто пытался проникнуть к хозяевам Вальсингама. В склепе храме Святоспасения покоится тело юноши, у которого при себе был ценный перстень, у этого Неизвестного тоже изъяли душу, как сделали это с Анни Солар. Ему не удалось приблизиться к Похоти, но ваша "дочь" достигла успеха и пробралась почти в самое логово... однако с Тотемическим существом невозможно договориться!
  
  - Договориться? - нервозно воскликнула Зоя. - Вы что, обвиняете меня в связях с порождением Тьмы!
  
   В вестибюле поднялся испуганный вздох. Айвэн остро глянул на толпу Знающих и недовольные голоса замолчали.
  
  - Имея столько власти над городом, дому Солар не нужны были улики, чтобы закрыть Вальсингам, - продолжал настаивать на своём Мечник. - Анни не охотилась за доказательствами, а пыталась перетянуть на вашу сторону Похоть. С помощью Тотемического существа вы хотели добиться того же, чего и Отверженные - захватить власть над городом. Если бы союз Солар и Тьмы состоялся, сам бургомистр мог бы стать вашей одурманенной марионеткой. Что тогда вы собирались сделать из Нибелунга? Свободный рынок, где возможно купить всё что угодно, включая человеческие души?
  
  - Обвинять меня в таком несправедливо! - Матрона затравленно оглянулась на своих приближённых, но никто из родственников её не поддержал. В полнейшем молчании Знающие наблюдали за разговором. На лицах коммерсантов не отразилось ни возмущения, ни чувства уязвлённого самолюбия - они как будто окаменели. Но тут из глаз торговцев потекли слёзы - десятки людей, привыкшие к фальши, обману, двуличию и интригам заплакали как один человек. Только стеклянные глаза кукол-служанок, фаворитов и лакеев из корпулита оставались осмысленными, и они недоумённо оглядывались на господ. Но без приказа хозяев слуги ничего не могли предпринять, и об этих незаметных, всегда следовавших тенью созданиях - Матрона совершенно забыла.
  
  - Что вы делаете?! - шокировано прошептала она, сжимаясь под взглядом Айвэна. - Почему мои компаньоны не двигаются?..
  
  - Вы подтолкнули Анни к могиле, - тяжело уронил своё обвинение мечник. - Если мне только захочется, я заставлю каждого в этом особняке считать вас преступницей и без доказательств, которые получит орден из сферы. Солар возненавидят главу родного дома и никогда вас не простят... Я могу приказать этим людям раздать состояния, стать нищими и пустить торговый клан под откос, и никто их не остановит. Всё, чего вы достигали годами - будет уничтожено за один день, из-за обмана, который толкнул несчастную девушку в руки похитителей душ. Вы не раскаивайтесь, потому что нарочно послали Анни на гибель - она не настоящая дочь, а только разменная карта в игре на выживание. Я раздавлю вас...
  
  - Вот значит на что способен Дар Голоса... ты блефуешь! - зло воскликнула Зоя. - Тебе не под силу разрушить империю, которую я создавала ценой собственной жизни и судеб детей! Я начинала наследницей лавки часовщика, а поднялась до властительницы Торговой Палаты богатейшего города! Знаешь, что мне пришлось сделать ради успеха? Да меня в четырнадцать лет отдали за долги старику-кредитору, превратили в его игрушку! Я возненавидела всё и всех, больше никогда не смогла полюбить по-настоящему, быть наивной, играть в детство как другие подростки и доверять людям! Незнающие завидуют нам, но и понятия не имеют, чего стоит богатство - чего стоит быть Знающим! Я завоевала своё место интригами, лживой любовью, предательством ненадёжных партнёров, спекуляциями, расчётом, фиктивными сделками, и не остановлюсь ни перед чем! Борьба с идиотом-бургомистром ради полной власти над Нибелунгом - обходится дорого! И после всех моих жертв, ты являешься в мой город и хочешь лишить меня заработанного уважения? Ни у одного человека не хватит сил уничтожить меня! Слышишь, малолетний ублюдок! Все жизни Неизвестных Наследников не стоят одной моей судьбы!
  
   Матрона отступила назад, стараясь обуздать свои страх и негодование.
  
  - Ваша душа опустела... - Айвэн словно сочувствовал ей. - Роберт Китч говорил мне об этом: с каждым дурным поступком, который совершается над нами, или по нашей воле - наша душа отмирает и становится меньше. Каждому в сердце впился экстрактор, который незримо работает и пьёт Свет, пока мы позволяем злу бродить среди нас. Вам не хватает Света души, чтобы оплакать смерть близкого человека. Анни Солар достойна слёз, потому ваши люди сейчас плачут о ней - я так хочу... Я хочу, чтобы и вы плакали.
  
   Напудренное лицо Матроны прочертили неровные дорожки слёз. Не веря себе, она смазала настоящие слёзы вместе с накладными камнями. Блефа не было, если бы Айвэн захотел, он мог бы заставить людей из толпы совершить всё, что угодно, даже самоубийство, не то что уж пустить состояние по ветру. И лишь теперь Матрона Солар поняла, с кем ей приходится иметь дело. Фиолетовые серёжки с янтарной искрой до боли впились в ладонь, когда Зоя сжала руку в кулак.
  
  - Если ты обладаешь силой туманить рассудок, почему просто не заставил меня отдать тебе меч? Это ведь всё ради клинка!
  
   Она выхватила ножны из рук отупело стоящей рядом с ней девушки и протянула меч Айвэну.
  
  - Забирай!.. Ну же, бери! Но если эти люди хоть что-то услышали из моей исповеди - сотри их воспоминания, заставь снова быть теми, кем они вошли в особняк - покорными спекулянтами, которые только и ждут моей милости! Верни мне мой клан!
  
   Айвэн принял клинок, но лицо его не осветилось от радости, как предполагала Матрона, когда только подъезжала к крыльцу особняка в своём экипаже. Самозванец взял меч будто она лишь возвращала украденное.
  
  - Ты насильно заставил меня признаваться во всех грехах, рассказать тебе про свою жизнь и отдать артефакт! Это всё твой трижды проклятый Голос! - со злобой шипела она.
  
  - Нет, Матрона. Вы, а также мой конвоир Роберт Китч и следователь Валентин Герра - не находились под властью Голоса, - ответил Айвэн. - Ваши люди ничего не услышали. Они погружены в свои мысли как в сон. Мой Дар уникален, но меч вы отдаёте по своей собственной воле, без принуждения. Все ваши секреты стали известны полиции, а также Ордену Совершенной. Так что будьте аккуратны в желаниях отправить ещё кого-то на смерть или угрожать бургомистру, иначе для дома Солар наступят по-настоящему Тёмные времена.
  
   Дальнейшие события разворачивались стремительно. Не успела Матрона осознать всю тяжесть своего нового положения, как собравшиеся в вестибюле люди начали приходить в себя. Знающие отцы гильдий ошарашенно вытирали кружевными платками свои заплаканные лица, бормотали и подшучивали над собой, удивляясь слезам. Куклы-служанки расспрашивали своих хозяек о самочувствии, получая раздражительные ответы. Люди сами не понимали, что с ними случилось и почему последние десять минут стёрлись у них из памяти. Главное событие утра, кажется, произошло - меч перешёл в руки самозваного стража.
  
   Зоя Солар совладала с эмоциями. Её рассерженный взгляд ещё пару секунд сжигал Айвэна, а затем она развернулась и как можно скорее зашагала прочь из особняка.
  
   Сбитые с толку телохранители поспешили за госпожой, но у порога Зоя обернулась, чтобы громко обратиться к стрелку и стоявшему рядом с ним полицейскому:
  
  - Не думайте, что это сойдёт вам с рук просто так!
  
   Пригрозив, Матрона покинула пределы особняка, а обескураженные торговцы пёстрым потоком потянулись за ней.
  
  - Благодарю покорно, милостивые государи. Теперь эта стерва вцепится в меня всеми когтями, пока каждую каплю крови не выпьет... - недовольно проворчал Валентин.
  
  - Не выпьет, - успокаивал Китч. - О её маленьких тайнах теперь знает не только полиция, но и Орден. Подкупить или запугать одного полицейского - это во власти Матроны, а вот провернуть такое против всего Капитолия стражей?.. Кишка тонка.
  
  - Оказывается, ваш подопечный способен влиять Даром Голоса на конкретных людей из толпы, а других оставлять в здравом рассудке, - поправил ремень своей парадной формы Герра.
  
  - Точно... - помрачнел Китч и задумался. - Пацан сделал для Нибелунга немало, но нежданное добро - хуже чумы, верно я говорю?
  
  - Полностью с вами согласен, - поспешил заявить следователь и протянул Китчу жёлтый конверт, который принёс с собой. Плотная обёрточная бумага намокла в его руках. Валентин явно нервничал во время сцены с Матроной.
  
  - Что это?
  
  - Причина, по которой я не разрешил своей дочери встретиться с Айвэном.
  
   Герра не отводил глаз от мечника, пока разочарованная и смущённая публика расходилась, но среди дорогих одеяний Айвэн вдруг заметил красную мантию. Вошедшая вместе с торговцами Сестра Света смиренно ждала в углу вестибюля, стараясь не встречаться взглядами с выходящими богачами.
  
  - Элиза? - приятно удивился Айвэн и торопливо подошёл к ней. - Как ты здесь оказалась? Тебя выпустили из храма Святоспасения в такой ранний час?.. Как отец Себастьян? Как Лютеция?
  
   Глаза девушки заблестели, она хотела что-то сказать, поприветствовать дорогого ей "Ангела", но Китч окликнул их с лестницы:
  
  - Это ко мне!
  
   Стрелок спустился по ступеням, на ходу запечатывая вскрытый конверт.
  
  - Я связался с храмом Незнающих, как только мы вернулись из клуба. Благо в этом рассаднике пыли, где мы квартируемся, нашёлся работающий монограф, - поприветствовал он Сестру кивком головы и с полной серьезностью в голосе сообщил. - У меня к вам неотложное дело. Я знаю, что единственным местом, где может храниться нелегальная сфера души, кроме Ордена, - это спириторий храмовников. Страж вправе передать вам обнаруженную во время задания сферу.
  
   Китч достал из кармана брюк ту самую шкатулку, в которую вложил стеклянный шар с душой Камиллы Райен и продемонстрировал её взгляду Элизы.
  
  - Это душа очень дорогого мне человека... Я знаю об обрядах очищения, где вы выкладывайте сферы вокруг Опустошённых или зашиваете стекло прямо в грудину до момента захоронения - это весьма нужное и важное дело, иначе Тьма овладеет Пустым. Но прошу вас не использовать в обрядах очищения сферу, которую я передам.
  
   Роберт бережно вложил в руки Элизы шкатулку, а перед тем как отпустить её пальцы твёрдо проговорил:
  
  - Мне известно ещё об одном ритуале Церкви Незнающих. Вы изготавливайте медальоны со сферами душ, чтобы отдать их прихожанам, нуждающимся в защите от Тьмы. Порой человеку надо отправиться в опасные земли, где нет ни одного фонаря Совершенной и некому его защитить, кроме храмового амулета. Душа стража идеально подходит для пилигримов, и душа моего друга тоже бы хотела охранять беззащитных.
  
  - Да, я сделаю так как вам будет угодно. Обещаю, эта душа не пропадёт! - горячо заверила его Элиза. Лицо Сестры Света вспыхнуло румянцем из-за оказанного ей доверия.
  
  - Благодарю вас. Я знал, что...
  
   Закончить фразу стрелок не успел. Со второго этажа зазвучали ноты печального вальса, и этот мотив будто нарочно подыграл сцене передачи души Камиллы Райен. Китч тихо выругался, а может быть извинился - и, не прощаясь, отправился к растревоженному новым сообщением монографу, по пути пожав руку уходящему Валентину Герра.
  
  - Всего доброго, государи стражи. Путь Свет Совершенной озаряет вам путь, - надел фуражку законник и кивнул Айвэну и Элизе. - Моё почтение, Сестра...
  
   После этого Валентин удалился, а Элиза и Айвэн остались одни в пустом зале.
  
  - Айвэн, я бы хотела с вами поговорить... - несмело начала девушка. Глядя на её неловкую скованность вне стен храма, рыцарь поддержал Элизу улыбкой. В Элизе было столько самопожертвования и доброты, сколько он больше не видел ни в ком. Двадцать пять лет - слишком короткая жизнь, и даже в свои семнадцать Элиза больше ничего не узнает, кроме восхваления Совершенной, церковных обрядов и холодных покойников в склепе... а ведь умершим всё равно, ухаживай за ними самая прелестная девушка в мире, они не испугаются и чудовищного преображения, если Тьма поднимает их из могил. Одержимые тела не могут испытывать ни любви, ни желаний, ни страха. Ниспадающая с диадемы вуаль навсегда оградила Элизу от реального мира. Она затворница, незнакомая с утехами жизни - бедная-бедная девочка, которой не дано постичь, что значит по-настоящему быть желанной мужчиной.
  
  - Отец Себастьян не хотел отпускать меня в город, но когда узнал, что об этом просит страж Ордена, то конечно же разрешил... - торопливо сказала она, слегка задыхаясь от нахлынувшего волнения. Лишь сейчас мечник увидел, как чудесно увлажнились её глаза под вуалью и высохли от переживания губы. Чего Элиза боится, когда разговаривает с ним?.. О-о, да она влюблена! Слышишь, Айвэн? Даже в этой чистой душе нашлось местечко и для меня. Девочка представляет твой образ, когда ложиться спать в келье - твоё дыхание, прикосновения рук, поцелуи, движения бёдер...
  
  - Я принесла вам небольшой дар от нашей церкви Святоспасения, - Элиза даже немного радовалась, что юноша ничего не отвечает, только очень пристально смотрит на неё. Она вынула из пришитого к поясу бархатного кошелька серебряный медальон в форме фиалки. В центре амулета сверкала белоснежным пламенем маленькая стеклянная сфера.
  
  - Это душа Церковного Соловья. Таких птиц во всей Истэрии очень мало. Церковные Соловьи живут в безмятежных, тихих местах, где редко услышишь громкие человеческие голоса. В храмовом парке нашлось несколько этих благословенных пичуг. Свет их душ более всего похож на ослепительное сияние Совершенной. Мне бы очень хотелось... нет, нам всем в храме Святоспасения очень хочется, чтобы Ангел принял наш дар! С этим медальоном благословление Совершенной будет хранить вас от Тьмы и облегчит будущие испытания в столице!
  
  "Какая гадость! Даже не думай прикасаться к этой проклятой вещи! Немедленно откажись..."
  
  - Милая, Элиза, ваш дар бесподобен - но, к сожалению, я не могу принять его.
  "О-о, как потускнело лицо этой девочки. Словно сама жизнь гаснет на дне синих глаз. Знаешь, что может так исчезать? Только надежда - Элиза надеялась, что ты не забудешь её и ваша встреча окажется не случайной. Двадцать пять лет - слишком маленький срок, чтобы накопить достаточно ярких воспоминаний. У неё никогда не будет жизни обычных людей, и никаких друзей, кроме наставницы, у неё нет никакого будущего. Девочка мечтала, чтобы ты помнил её..."
  
  - П-почему вы не можете взять медальон?..
  
  "Немедленно придумай причину!"
  
  - Такой страж как я не имеет права носить иного света, кроме чистого сияния самой Совершенной, и даже если душа Церковного Соловья выглядит истинным Светом - я всё равно не могу коснуться его.
  
  "Неплохо!.. Теперь она чувствует себя идиоткой. Смотри, Айвэн, смотри-смотри... слёзы сейчас так и хлынут из глаз. Она разбита и ничего не может придумать в ответ..."
  
  - Простите меня...
  
  "Совершенная простит, милая... Вот видишь, девочка в твоей власти! Так дай ей то, что она запомнит на весь остаток своей жалкой жизни! Дай ей волнующее воспоминание, пока ей в сердце не воткнули экстрактор!"
  
  - Вы можете подарить мне нечто другое, ещё более важное, чем медальон, - Айвэн подступил к Элизе вплотную и его руки бережно заключили холодине от волнения пальцы девушки в своих тёплых ладонях. Уже готовая заплакать, она подняла взгляд полный удивления и детской веры.
  
  - И что же?
  
  - Поцелуй. Единственный ваш поцелуй станет для меня в сто крат дороже любых драгоценностей, отгоняющих Тьму.
  
  - Вы просите меня об этом, хотя знаете, что мы не можем любить? - Элиза искала в лице Айвэна шутку или скрытое намеренье проверить её целомудренность, но находила только настойчивое желание.
  
  - Если Ангел не в праве получить поцелуй Сестры Света, то кто тогда может? - спросил он, приблизив к своим губам пальцы Элизы. Девушка дрогнула от нежного прикосновения, губы её неуверенно приоткрылись. Откинув вуаль с лица, Элиза зажмурилась, привстала на цыпочки и потянулась навстречу Айвэну.
  
  ...Первый её поцелуй был удивительно нежным и кротким. Губы лишь коснулись друг друга, а Элиза уже хотела отпрянуть, но Айвэн заключил её в своих объятиях. Из робкого касания уст, поцелуй стал глубоким и страстным. Дыхание Элизы захватило от проникновения чужого языка в её рот. Айвэн не отпускал девушку, крепче прижимая затылок Элизы к себе. Свободной рукой он хищно впился ей в грудь, и только тогда Элиза со сдавленным криком разомкнула объятья - испуг, непонимание и страх застыли в её честных глазах, в то время как Айвэн наслаждался предательством.
  
  - "Nitinur in vetitum semper, cupimusque negate", - Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного. В чём смысл любви, если в ней нет места похоти? - Айвэн глядел на Элизу как удав на беззащитного кролика. Пальцы рыцаря прошлись по губам, будто пытаясь ухватить оставшийся на них поцелуй.
  
  - Сестра, вы ещё не ушли? - Китч появился на лестнице со свежей перфокартой в руках. Золотой Стрелок был угрюм, казалось он вообще ничего не замечает и сосредоточенно смотрит только на кусочек картона с выдавленными ячейками. Элиза в отчаянье посмотрела на Роберта, хотя тот ничем не мог ей помочь или оправдать двуличное поведение Айвэна. Глаза девушки покраснели от слёз, она тяжело задышала и бросилась прочь из особняка. Дверь хлопнула, но и этому Китч не удивился, только взглянул на Айвэна исподлобья:
  
  - Что-то случилось?
  
  - А у вас? - лицо мечника приобрело невинное выражение. Китч ответил не сразу, достал сигарету из пачки и закурил, а затем скомкал перфокарту в руках.
  
  - Инга Лингард погибла. Её убили на севере, в префектуре Сироника...
  
  - Кто это? - Айвэн нахмурился, стараясь вспомнить незнакомое имя.
  
  - Друг, - глядя куда-то сквозь парня, ответил стрелок. - Когда настаёт роковой час, нельзя спасти всех друзей - помни об этом, пацан. Среди стражей мало личных привязанностей, потому что личные чувства приводят к ошибкам... И всё же, главное в борьбе против Тьмы - это помнить, что делает тебя человеком - дружба, любовь, надежда и... месть. Месть - вполне человеческое чувство, парень, и честнейшее дело, которое ещё никто не отменял.
  
  

Глава 15

  Философия Плоти
  
   В вечерний час сотканная из стальных каркасов и сверкающего хрусталя столица тонула в волнующем ритме развлечений и праздной жизни. В вечерний час на широких проспектах Сияния, а также в тишине парков и на площадях перед помпезными правительственными дворцами и роскошными театрами зажигались фонари Совершенной. В вечерний час солнце скрывалось за хребтом Звёздной Горы, который протянулся вдоль всей западной окраины города...
  
   В этот вечерний час Высокие Казематы не принимали гостей.
  
   Лучи падающего за Звёздную Гору светила ещё успевали вспыхнуть на куполах храмов, рассыпаться цветными искрами в витражах богатейших домов и отразиться в матовых окнах стоэтажных небоскрёбов, после чего свет исчезал, но утром, со стороны полей, солнце снова подкрадывалась к Сиянию как к своей любимой стеклянной игрушке.
  
   В этот вечерний час Лоренс Каин Зорге предъявил медальон стража Ордена Совершенной возле массивных ворот в четыре человеческих роста. С одобрения постового, мистик прошёл через раскрывшуюся в воротах калитку и оказался в надворной зоне Нижних Казематов. Его украшенный семейным гербом самоход остался ждать хозяина вместе с водителем на парковочной площадке, которой заканчивалась узкая горная дорога, ведущая к двадцатиметровой стене.
  
   На это монументальное защитное сооружение невозможно было взглянуть без затаённого вздоха - стена была символом Казематов, внутренние помещения которых мало кто видел, а вот разделённые железобетонными башнями стены тюрьмы, граждане Истэрии знали прекрасно. Любой человек страшился оказаться в нижней части её Казематов, а о верхних ярусах и вовсе старались не думать - там содержались самые опасные преступники, предатели и порождения Тьмы.
  
   Сама тюрьма скрывалась внутри выдолбленной скалы и только чашеобразные бункеры, подобно грибковым наростам лепились по её внешнему склону.
  
   Не успев оказаться внутри, Зорге уже ощутил на себе суровость здешней охраны. Его машину трижды останавливали на дороге к стене, досматривали и тщательно проверяли пропуск и документы. Все эти обязанности выполняли не полицейские службы и не военные, а облачённые в чёрную униформу гвардейцы государственной канцелярии - единственной равной Ордену силе в Истэрии. Спецслужбы гордились тюрьмой и делали всё, чтобы ни один из узников не смог сбежать за пределы Звёздной Горы.
  
   Тот факт, что в Казематах содержались осуждённые стражи - немало согревал сердце Канцлера. В Звёздной Горе находилась цитадель государства - символ законности и превосходства силового министерства над Орденом... Хотя об этом "превосходстве" Каин мог бы поспорить, но не в положении гостя, и не под прицелами пулемётов, да и вообще сложно спорить, когда тебя обыскивают вооруженные по последнему слову техники мордовороты.
  
   В проходной секции внутреннего двора багаж мистика ещё раз обыскали. Разложив вещи из портфеля Зорге, дежурный долго крутил в руках предмет, увенчанный иглами и опутанный гибкими резиновыми жгутами. Охранник не возразил против проноса столь опасной вещи на территорию Звёздной Горы, потому что на это имелось высочайшее разрешение самого Канцлера. Иногда Орден мог весьма тесно сотрудничать с силовым министерством, особенно если в деле была заинтересована сама Совершенная.
  
   Охрана провела Лоренса сначала через внутренние ворота, затем по коридору, стены которого натягивались из крупной металлической сетки, а рядом бдительно щёлкали механические турели со спаренными пулемётами. Дальше путь преградила череда круглых шлюзов. Каин устал пересчитывать огнеупорные двери, тяжело отъезжающие в сторону, в пол или поднимающиеся над головой, как только к ним подходили. Лишь через двадцать минут мистик миновал все предварительные этапы защиты и попал внутрь Нижнего Каземата.
  
   Приёмная зона выглядела весьма аккуратно и чисто по меркам казённого учреждения: окрашенные на две трети светлой олифой стены, ряд прикрученных к полу стульев, комната дежурного с оконцем за толстой решёткой и столик для посетителей, где аккуратной стопкой лежали памятки поведения. По стенам висели фанерные щиты с плакатами, планами этажей и списками внутренних распорядков. Под низким потолком тянулись многожильные кабели, квадратными арками огибающие отдушины вентиляции. Замкнутое помещение приёмной давило на чувства и легко могло вызывать приступ клаустрофобии. Каин заметил, что местами архитекторы Казематов нарочно сохранили рельеф горной породы. Естественные секции выдавались из стен, напоминая вошедшему, что тот оказался внутри скалы. Важные отличия Звёздной Горы от других тюрем Истэрии, которые мистику в своё время довелось посетить, заключались ещё и в двух массивных прожекторах, установленных по углам приёмной зоны. Зорге мысленно отметил алый оттенок света прожекторов, а подняв голову к гудящим от напряжения лампам, сказал:
  
  - Человеческие...
  
  - Истинно так! - раздался уверенный голос и навстречу стражу из комнаты дежурного вышел рослый молодой человек в чёрной униформе гвардейца, фуражке с красным околышем и кожаной папкой в руках. Серо-голубые глаза капитана сверкнули огоньком превосходства, как только он увидел белый гражданский костюм, шляпу и трость. Офицер явно наслаждался ролью "экскурсовода" для "близорукого стража", которую ему поручило начальство.
  
  - Звёздная Гора - единственное место в Истэрии, где для освещения допускается использование человеческих душ. В коридоры и комнаты с алой подсветкой не проберётся ни одно порождение Тьмы... - гвардеец многозначительно поднял палец вверх и добавил, - и ни одно порождение Тьмы не сбежит.
  
  - Это весьма правильно, государь, однако я имею предписание подняться в Казематы для особо опасных преступников и пленённых существ, где мне предстоит встретиться с заключённым.
  
   Зорге говорил, не выдавая своего раздражения в голосе, хотя лишнее словоблудие после всех обысков и досмотров доконало его. Но ещё больше Лоренса раздражала самоуверенность и молодость капитана, которого назначили ему в сопровождающие. Мистик рассчитывал на более опытного и стойкого человека.
  
  - Я в курсе вашего дела, - сказал гвардеец с безукоризненной улыбкой, которая с лёгкостью могла принадлежать какому-нибудь киноактёру. - Такая уж у меня должность, чтобы знать всё о желаниях Ордена, когда речь заходит о досрочном освобождении узников.
  
   Молодой капитан выделил слово "желаниях", как будто в сегодняшнем деле заключалась исключительно прихоть Магистров, а не приказ Совершенной, но Зорге никак не отреагировал на поддёвку.
  
   Жестом занятой папкой руки, капитан пригласил его следовать за собой. Они покинули хорошо освещённое помещение, и перед Каином вновь потянулись бесконечные коридоры со множеством железных дверей, двойных шлюзов, лестниц, сетчатых переходов и зарешёченных буферных зон. Но теперь Каин передвигался по тюрьме гораздо быстрее, так как перед молодым капитаном открывались любые запоры. Лишь у некоторых массивных шлюзов приходилось снова остановиться, чтобы гвардеец набрал семизначный код на цилиндрах-замках. Капитан крутил колёсики с цифрами почти машинально, при этом продолжая рассказывать о тюрьме:
  
  - Нижний Каземат был построен ещё во времена старой Империи. Первые десять камер разместили прямо в естественных пещерах, чтобы содержать политических заключённых, бунтовщиков и нежеланных претендентов на трон. С этого момента Звёздная Гора ведёт отсчёт своей истории. На сегодняшний день нашей тюрьме минуло триста четырнадцать лет. За это время многое изменилось: отгремели сражения Великой Войны, явилось светлоликое божество, да и сама Империя перестала существовать, но и Совершенной тюрьмы понадобились ничуть не меньше, чем Императору - хорошие тюрьмы... а наша лучшая.
  
   Наконец тяжёлый шлюз с звуковым сигналом открылся, и Каина ввели в длинные полутёмные галереи, где за глухими дверями содержались обычные заключённые. Тюремная секция Нижних Казематов выглядела подобающе-мрачно - шесть ярусов камер, этажами уходивших под неровные своды пещеры, блуждающие лучи прожекторов, сетчатые перила и каменные бордюры; пулемётные точки в затенённых нишах горы - Каин не увидел, а, скорее, почувствовал. В Нижних Казематах было тихо и безлюдно, как в склепе, и лишь пешие патрули гвардейцев с дробовиками оживляли картину.
  
  - Верхние Казематы - это сравнительно новые ярусы, - говорил капитан, следуя вдоль пещеры словно по своей личной гостиной. - Камерам у самой вершины Звёздной Горы не больше семидесяти лет, а ярусы, по которым мы сейчас с вами проходим, появились гораздо-гораздо раньше. Они предназначаются для рядовых преступников, серди которых, впрочем, встречались и примечательные личности: Коин Мясник, Соломон Лжемонета, Элрик Губидитя... На внутреннем эшафоте были повешены Миллер Каменный Дух, Агнес Отравительница, Серый Председатель, Бельор Плацебо. Секция смертников также славится казнями через отсечение головы Петера Утопника, Бульварного Клопа и...
  
  - Вы женаты? - вдруг спросил Каин. Вопрос застал тюремного капитана врасплох. Он даже отвернулся от двери, которую хотел открывать.
  
  - Какое это имеет значение?
  
  - Я слышал у начальника тюрьмы Рихарда Рауфа подрастают четыре прелестные дочери. Старшая из них в возрасте двадцати одного года вышла замуж за молодого лейтенанта - подчинённого своего отца. Многие пророчат парню блестящую карьеру среди офицеров Звёздной Горы. Говорят, что везунчику теперь будет сложнее подняться до Верхнего Каземата, чем вскочить в кресло старого надзирателя...
  
  - Вы намекаете на то, что я получил свою должность только благодаря удачному браку?! - побледнел от негодования капитан.
  
  - Речь идёт о профессионализме... - Лоренс устало помассировал глаза большим и указательным пальцем. - К тому же, я только задал вопрос: вы ли тот офицер, счастье которого согласилась составить дочь начальника тюрьмы? Мне важно знать, что вы не только прекрасно знаете историю Звёздной Горы, кого и как тут казнили, но также хорошо представляете, куда мы направляемся. В камерах Верхнего Каземата содержатся не рядовые и даже не "примечательные" преступники, а Пустые, схваченные Орденом ради изучения Тьмы, в том числе и грозные Тотемические существа, хитрость которых, а также их способность влиять на человеческий разум - не стоит недооценивать... Ну и конечно же стражи, предавшие интересы Ордена. Вот почему я хочу лучше узнать личность того человека, который сопровождает меня в этот ад... Давно ли вы получили доступ к Верхнему Каземату? Обычно на этих постах работают тюремщики с выслугой не менее пятнадцати лет. Среди них мало кто выдерживает два-три года службы возле вершины: ни удвоенный оклад, ни льготный график дежурств не спасают...
  
  - Да как вы смеете! - красивое лицо капитана стало белым от возмущения. - Я четыре года провёл в армии Совершенной, затем ещё два года в гвардии, с отличием окончил школу надзирателей при Государственной Канцелярии и ещё два года отслужил в Звёздной Горе! Только за личные заслуги, а именно за пресечение попытки побега из Нижнего Каземата, я был удостоен повышения до капитана! Срок моей службы в Высоких Казематах исчисляется восемью месяцами, и я имею представление о том, куда мы направляемся! Вы напрасно приняли меня за какого-нибудь любимчика или парадного болвана начальства, который только и умеет, что улыбаться напыщенным идиотам из бесполезного Ордена!
  
  - Благодарю за развёрнутую рекомендацию, - невозмутимо ответил мистик. Разумеется, гвардеец никак не мог удовлетвориться таким безучастием к своим заслугам. Когда очередная дверь отворилась, и они вошли в лифт, капитан поспешил расстегнуть свою папку, одной рукой набирал на цилиндрах комбинацию цифр, а другой придерживал чьё-то личное дело и начал читать:
  
  - Заключённый ВК ?00034514 - страж, - отчеканил он первую строчку, пока двери лифта со скрежетом закрывались. Подъёмный механизм с гудением начал тянуть кабину к вершине Горы. - Номера, начинающиеся с трёх нулей, всегда обозначают заключённого стража, - с ухмылкой пояснил капитан, и продолжил:
  
  - Пол: женский. Имя: Иоганна Кнайф. Прозвище/кличка: Церебра. Профиль службы в Ордене Совершенной: медик. Возраст: тридцать лет. Рост: средний. Телосложение: стройное. Волосы: светлые, вьющиеся, длинной ниже лопаток. Тип лица: северный. Глаза: бледно-голубые, с отблеском на дне зрачков. Подбородок: округлый, не выпирающий. Губы: тонкие. Переносица: прямая, с узким основанием. Бровные дуги: высокие, изогнутые... особых примет - шрамов, татуировок, родимых пятен, зубных коронок и мостов - не имеет.
  
   Офицер прервался, озадаченно нахмурив лоб под фуражкой.
  
  - Какая-то нестыковка... Первое заключение в Звёздной Горе - за бесчеловечные эксперименты в южных префектурах. Приговор - восемь лет. Освобождение. Второе заключение за убийство стража из собственной группы. Приговор - двенадцать лет. Освобождение. Третье заключение за распространение пандемического вируса в Нибелунге. Приговор... двадцать пять лет! Когда же она успела отсидеть хотя бы часть срока?
  
  - Вы недостаточно внимательно читаете личное дело, - указал Каин. - Взгляните на дату рождения. Возможно ошибка закралась в цифрах?
  
   Глаза капитана вновь метнулись к машинописному тексту в самом заглавье личного дела. Он действительно упустил одну цифру...
  
  - Ей сто тридцать лет?.. Но как это возможно?.. Я никогда не слышал, чтобы люди жили так долго... Она человек?
  
  - По факту - да, но многие скажут, что нет... - Мистик склонил голову набок, как будто прислушался к мерному скрежету троса в глубине лифтовой шахты. Пальцы Каина с сапфировым перстнем беспокойно барабанили по серебряному набалдашнику трости.
  
  - Иоганна Кнайф - лучшая ученица Имперской Академии Медицинских Наук. После выпуска в возрасте девятнадцати лет, она отправилась на фронт вместе с двумя своими сокурсницами. Молодых хирургов интересовал оперативный опыт в полевых условиях войны. Командировка на должности ассистенток полевого хирурга должна была длиться пять месяцев. В итоге им пришлось оперировать лично, в тяжелейших условиях, в течении целого года. Полк, куда они были направлены, попал в окружение, в котором продержался четырнадцать месяцев. Лазарет регулярно подвергался артиллерийским ударам и налётам вражеской авиации. Кнайф проводила по нескольку операций в день, практически не имея лекарств, антисептиков, перевязочного материала, хирургических инструментов и обезболивающего. Одна из её подруг погибла, вторая сошла с ума. В этом аду Кнайф сумела выстоять благодаря собственной философии, которую использовала, чтобы приглушить стресс во время работы с ранеными. Нестандартные идеи помогли ей выжить и спасти кое-кого из солдат. После явления Совершенной и окончания Великой Войны, Кнайф пыталась устроиться на работу в частные клиники и государственные больницы, но безуспешно. При всей уникальности её медицинского дарования и полученном опыте, а также при обширных познаниях в естественных науках, психика Кнайф слишком сильно изменилась в Большой Мясорубке. Выработанная ей Философия Плоти со временем захватила Кнайф целиком, и это учение далеко от постулатов привычной нам медицины.
  
  - Зачем вы мне всё это рассказывайте? - спросил капитан, на всякий случай ещё раз пролистывая дело.
  
  - Вы не найдёте этого в хронологии преступлений или в описании характера вашего заключённого, - сказал Зорге. - Полные истории стражей содержатся только в архивах нашего Ордена, и я сам лишь недавно получил к нему доступ.
  
  - Но это чушь! Ей не может быть сто тридцать лет, если только люди не научились останавливать время! - терпение гвардейца лопнуло. Он выхватил из-под скрепки на титульном листе небольшую чёрно-белую фотографию.
  
  - Этот снимок был сделан в момент последнего прибытия в тюрьму, как раз после приговора по делу десятилетней давности о чуме в Нибелунге, смотрите!
  
   Лоренс аккуратно подхватил фотографию тонкими пальцами. На снимке была молодая женщина эффектной наружности. Её облик соответствовал внешнему виду жительницы западных префектур - светлые волосы, горделивый взгляд, стройная осанка и нордические черты лица.
  
  - Я вас не обманываю, государь, - возвращая фотографию, сказал Лоренс. - И вам не советую обманываться...
  
   Надзиратель не понял подтекста фразы, а переспросить не успел. Двери лифта с неприятным скрипом раскрылись. Перед Лоренсом предстали покрытые металлическими пластинами тоннели Верхних Казематов.
  
   Первейшее отличие между нижними этажами и вершиной Звёздной Горы заключалось в цвете освещения. Если в Нижних Казематах часто использовались цветофильтры, которые любой свет души превращали в слегка желтоватый, то наверху все лампы сияли естественным красным огнём. Технически в этом не было никакой необходимости - свойства души не утрачивались, проходя цветокоррекцию, но в Верхнем Каземате была важна каждая мелочь. Слабое порождение Тьмы не захочет оказаться под таким освещением, хотя в самих камерах царствовала темнота...
  
   Лоренс куда лучше простых людей слышал обитателей этого места. В алом сумраке разносился плачь, злой шёпот на незнакомых мистику языках и торопливое бормотание. Проходя мимо этих достигающих потаённых уголков души звуков, человек ощущал зарождение самых неожиданных чувств: внезапный гнев, страх до оцепенения, алчность, обиду, глубочайшую грусть и бездонное равнодушие. Камеры для Тёмных существ облицовывались листами сплава со ртутью. Такая защита, а также ошейники с душами стражей, не позволяла порождениям Тьмы очаровывать, соблазнять, подчинить и лишать рассудка охранников.
  
   Капитан и мистик проследовали мимо нескольких хорошо защищённых постов. Бетонные укрепления выдавались из коридоров в виде половины шестигранников. В их толстых стенах имелось по нескольку узких бойниц, в которых Каин разглядел жерла боевых огнемётов. Огонь спасал от Пустых и слабых существ, но остановить Тотемическое существо даже он был не в силах. Лоренс задумался: известно ли охране тюрьмы, что и света человеческих душ Тотемические существа не боятся? Принявшие человеческий облик порождения Тьмы становились настолько могущественными, что не ощущали влияния внешнего света.
  
   Число заключённых существ интересовало Каина больше всего. За столетие своего существования Орден изловил около полусотни достаточно сильных и несколько тысяч слабых чудовищ. Все они находились здесь, в Звёздной Горе, над столицей - так хотела сама Совершенная. В Капитолий, под сильной охранной из стражей и внутри специально оборудованных самоходов, порой доставляли кого-то из заключённых. Обратно в тюрьму никто из существ не возвращался. Что с ними делали в Ордене - никто знать не мог.
  
   Миновав ещё несколько шлюзов западного коридора, Каин вступил в блок для заключённых стражей. Злодеи, оступившиеся властолюбцы, охотники, попавшиеся в ловушку - к этим людям можно было подобрать много эпитетов, но граждане Истерии не могли знать истинной сути их преступлений. Стражей, одуревших от власти, презревших законы морали и законы гражданского права - здесь было не так уж и много. Каждое преступление стража имело под собой гораздо более веские основания, нежели жажда убийства или желание материальной наживы. Причины, побудившие слуг Ордена к преступлениям, были слишком неординарными, и оттого узники Верхних Казематов становились ещё более опасными, чем маньяки, грабители и крупные аферисты.
  
   В блоке для важных заключённых стояла полная тишина: ни звука голоса, ни острожного шевеления внутри камер или случайного удара металла. Каин знал, что внутри этого блока содержатся не более двадцати человек, и о каждом из них при желании можно было бы написать книгу, но нет того автора, который решился бы сделать это. А если и найдётся в Истэрии такой безумец, то он, скорее, изобразит стража в золочёных доспехах, доблестно разящего злого дракона волшебным мечом - настоящего героя романа, и полностью позабудет о том, как меняется человек, когда встречается с Тьмой...
  
   Капитан отвёл Зорге не к камере заключённого ? 00034514, а в специальную комнату для свиданий. В этом блоке тюрьмы ей пользовались крайне редко, однако комната была чиста и свободна от лишней мебели: металлический стол, пара прикрученных к полу стульев, тусклые стальные стены, лампы с отфильтрованным освещением и большой квадрат зеркала, за которым по традиции располагалось помещение для наблюдателей.
  
   Лоренс поставил на стол свой портфель, с щелчком латунной застёжки раскрыл его и извлёк под желтоватый свет ламп три предмета: аккуратно сложенное одеяние из плотной ткани, кожи и резиновых вставок, пару тупоносых ботинок с пристяжным голенищем и наконец ту самую вещь, которая так озадачила дежурного перед воротами - перчатку с высокой манжетой. Гвардейский капитан с интересом оценил скоросшиватель, потому как вещь была явно вне списка разрешённых для вноса. Каждый палец хорошо прилегающей к руке перчатки оканчивался острой иглой, скальпелем или крючком для сшивания ран. Запястье охватывал металлический браслет с механизмом подачи ампул к инжектору на указательном пальце. Патронташ для ампул сейчас пустовал, зато от края манжеты тянулась пара полых жгутов, соединённых со стеклянным сосудом, что должен был закрепляться на плече у владельца.
  
   Разложив вещи перед местом для заключённого, Каин сел на свой стул. За нужным ему человеком должны были послать. В ожидании мистик подпёр ладонью безупречно выбритый подбородок. Его мысли перенеслись за железные стены и каменные склоны горы, к мастерской на Шафрановой улице. Там, в уютной комнате для гостей, он с Суо остановился у своего старинного друга. Впрочем, этот визит был не только дружеским, но и носил более конкретные цели: в мастерской Эдуарда находился свидетель, над которым теперь день и ночь работал лучший кукольный мастер Истэрии. Безнадёжная операция по спасению души Адель Неррис в руках кукольника обретала надежду на благополучный исход. Казалось, что расследование дела Уробороса замерло на одном месте - никаких новых сведений или зацепок по делу "Змеи" стражи не получали. Кукла из Ямы многое могла прояснить, если бы её удалось пробудить к жизни.
  
   Две ночи назад произошло неожиданное событие, которое озаботило Каина ничуть не меньше будущего расследования. Суо внезапно исчезала из дома, хотя прежде не решалась выйти одна на незнакомые столичные улицы. Театры, кинозалы, выступления знаменитых актёров и большие скопления людей заставляли Суо с одинаковым блеском в глазах встречать каждую ноту классической оперы или смеяться над незатейливыми шутками в варьете, но после её странного исчезновения, а затем не менее странного возвращения домой, Королева Червей как будто угасла. Перед тем как ответить на вопрос о причине отсутствия, она произнесла фразу, которая никак не выходила у Каина из головы:
  
  "Милостивый государь Лоренс, вам прекрасно известно, что Тотемические существа способны погибнуть или же вовсе исчезнуть из реального мира", - сказала Суо, - "Тайна нашего уничтожения велика, но, если такое случится, обещайте не горевать по мне слишком сильно. Помните, что я не ваша сестра, а только облик, сотканный из земных тварей. Без должного влияния Великой Войны, мы не привлекли бы и вашего случайного взгляда. Мне как никому другому известно, что всё имеет конец... В ночь моего отсутствия, я увидела одну из форм смерти, которая опасна даже для нас. Этой смерти не нужно знать тайн нашего уничтожения - убийца просто нас пожирает. Его появление многих обрадовало, но меня огорчило..."
  
   Никаких разъяснений относительно этой речи Суо не дала, хотя о событиях в Нибелунге, которым она стала свидетельницей, рассказала подробно и обстоятельно. Чуть позже по каналам Ордена пришло официальное подтверждение об уничтожении Вальсингама. Схватка в Нибелунге только подтвердила опасения Лоренса, что дело Уробороса грозит обернутся масштабной бедой...
  
   Капитан гвардии встал рядом с погружённым в свои размышления мистиком и строго заложил руки за спину. Сосредоточенное молчание в комнате для свиданий прервал резкий сигнал, над дверью вспыхнула зелёная лампа, и через секунду переборка открылась, чтобы впустить бритоголового охранника, вкатившего к посетителям инвалидное кресло.
  
   Зорге расслышал замерший на полу-вздохе вопрос капитана. Гвардеец попытался скрыть своё удивление, глядя на то, как, налегая на ручки кресла-каталки, охранник везёт высохшее от времени тело. Человеческий остов был закутан в наполовину серую, наполовину чёрную тюремную робу с красным номером на груди. Узница выглядела жалкой пародией на человека: на печальном лице застыли невыразительные голубые глаза. Голова практически облысела, сохранив только единственную седую прядку похожих на лёгкую паутинку волос. Покрытая крупными пигментными пятнами кожа обтянула еле живой скелет. Останкам за номером 00034514 давно было пора покоиться в могиле тюремного кладбища, но женщина, или вернее сказать то, что оставило от неё время, была зачем-то ещё жива. Когда каталку подвезли к краю стола, она перевела вялый взгляд на Зорге, а затем вновь безразлично опустила глаза.
  
  - Церебра... - позвал её мистик. - Меня зовут Лоренс Каин Зорге. Я пришёл за тобой - Орден послал...
  
  - Тебя тоже послал?.. Как забавно... - голосом больше похожим на шелестение сухих листьев отозвалась старуха. - Впрочем, самое худшее, что они могут сделать за неподчинение с человеком - сидит перед тобой, на этом конце стола. На большее их сил не хватило.
  
   Полуслепые глаза посмотрели на Каина, в них промелькнул какой-то отголосок затаённого чувства, возможно даже плохо скрываемая неприязнь, но проблеск эмоций моментально угас в затянутых катарактой зрачках.
  
  - Если ты думаешь, что я тут сижу и дожидаюсь шанса освободиться, то ошибаешься. Дела Ордена волнуют меня теперь куда меньше, чем утренний стул.
  
  - Ты знаешь, что просто так к тебе бы никогда не обратились, - терпеливо продолжил Каин. - Магистры готовы забыть о твоих преступлениях, восстановить тебя в звании и позволить жить среди людей. Свобода могла бы дать тебе многое...
  
  - Здесь есть всё, что мне нужно, - слегка пожала худыми плечами старуха. - Четыре стены, от которых отражаются мысли, заботливый персонал - ничего, пусть побегают: подмывания и умывания каждый день, жидкая кашка с ложечки. Иногда вывозят прогуляться над пропастью... На западном склоне есть чудесная площадка для выгула осуждённых. Бежать с горы некуда, разве что броситься башкой вниз... Ты обращаешься за помощью к трупу, разве не видишь?.. Я лучше останусь в тюрьме, ожидая конца своего веществования.
  
  - Если ты собралась прыгать с горы, или подыскиваешь иной способ самоубийства, то лучший шанс умереть тебе представится во время нашего будущего задания. Мы вступили в противостояние с неведомым и очень сильным врагом. Он опасен и может угрожать не только Истэрии...
  
   Расчётливые слова мистика прервал сухой смех заключённой, впрочем, приступ состоял всего лишь из нескольких сиплых вздохов.
  
  - Конечно! Чего я ещё могла ожидать? Только стража-молокососа в модном костюмчике, чьё скудоумие достойно белоснежного платья невесты... Сударь, ты пытаешься напугать тело, которое целых два месяца гнило в эпицентре чумы и последнюю сотню лет вообще ничего не знает о страхе... Помнится, в мои былые, юные годы, проведённые на фронте Великой Войны, шестифунтовый снаряд(26)* взорвался возле операционной палатки. Осколки изрешетили мою лучшую подругу и двух стоявших возле неё санитаров, но главное - снесли полчерепа пациенту, которому я зашивала брюшину после двухчасовой операции. И знаешь, сударь, что я тогда испытала и какие чувства занимали меня больше всего? Никакие. Я отложила иглу и пошла вымыть руки. Очень хотелось спать...
  
  - Я здесь не за тем, чтобы выслушивать рассказы о прошлом, - напомнил Зорге, но вдруг его перебил молодой офицер. Гвардеец решил осадить своенравность распоясавшейся заключённой:
  
  - Хватит испытывать наше терпение! Особым приказом его превосходительства Канцлера Истэрии, вы попадёте в список помилованных, если возьметесь за выполнение задания Ордена! Ваш срок будет сокращён на целых пятнадцать лет, вы моментально окажетесь на свободе и станете единственным узником, который в третий раз по амнистии покинул Верхние Казематы. Проявленное к вам милосердие беспрецедентно - это необходимо ценить и стремиться выполнить все требования Ордена Совершенной и Государственной Канцелярии в точности, какими бы они не являлись!
  
   Старуха покосилась на капитана, его резкие слова не воодушевили, а как будто совсем разрушили все старания Каина убедить Кнайф в важности будущего предприятия. Мистик крепче сжал пальцы на набалдашнике трости.
  
  - Твоя плоть молода, на пальце кольцо - ты женат и находишься в отличной физической форме. Без сомнения - здоров, только глаза чуть припухшие и затуманенные - недосып. Такое случается, когда жена рожает долгожданного первенца. Малышу не больше трёх недель или месяц... жаль, что умрёт.
  
   После такого диагноза, брови капитана поползли вверх, но вместе с возмущением на его лице отразилось испуганное удивление - заключённая слишком многое угадала из его личной жизни.
  
  - Не слушайте, - предупредил Каин, как только офицер собирался переспросить у Церебры о подробностях.
  
  - Внутри твоего любимого и родного младенца, который не доверяется даже обученной няньке, пирует омерзительный некротроф(27)*. Он высасывает соки из беззащитного тельца, оставляя от положенных лет один жалкий огрызок. Человеческий организм рассчитан на три века жизни, но не проживёт и половины из этого срока по причине сосущего его паразита... Я могла бы помочь, если бы ты решился обратиться ко мне чуточку раньше... Седьмой месяц беременности, чистая операционная, кесарево - ребёнок, изъятый из материнской плаценты, будет спасён от заражения. Ты мог бы воспитывать совершенную плоть без инородной твари внутри. Но теперь с каждым днём, с каждым прожитым часом некротроф проникает в ткани, в нервы, в жилы, в кости, в каждую клеточку тела и навсегда изменяет химические процессы и функции органов твоего первенца. Тварь уже откусила от жизнь твоего сына первый кусок. Поверь медику Ордена Совершенной, я знаю о чём говорю...
  
  - Да как вы можете знать, что угрожает моему сыну и чем он может быть болен! Вы же его не видели! - надзирателя прошиб пот, кожаная папка чуть не выскользнула из беспокойно дрогнувших пальцев.
  
  - Не слушайте, что она говорит, - настойчиво повторил Каин.
  
  - О, сударь, я конечно же знаю о вашей беде... Паразит вторгся в новорождённого, полностью подчинил его своей воле и каждый день выпивает телесные соки. Тварь наполняет неимоверным страданием каждый миг его существования. Плоть страдает... Вы задумывались о том, почему дети кричат, когда появляются из материнской утробы? Они кричат, потому что им больно.
  
  - Что за чушь, о каком заболевании вы говорите? - зашипел надзиратель. - Мой сын совершенно здоров, его осмотрел лучший столичный врач!
  
  - Осмотрел? - облизнула сухие губы Церебра. - Способен ли тот врач, к которому вы приносили ребёнка, изъять душу из тела, сохранив ему жизнь?
  
  - Душа?.. - когда это слово прозвучало в металлической комнате, надсмотрщик побледнел. - Постойте, да как же душа может быть паразитом? Это же неотъемлемая часть человеческой сути - наш Свет и самое драгоценное, с чем нельзя расставаться - это сам человек!
  
  - Жаль... - Церебра слегка наклонила череп, обтянутый пергаментной кожей - старуха будто соболезновала надзирателю. - Значит тебе страшно расстаться с созданием, заразившим тебя, когда твоя мать была ещё на четвёртом месяце вынашивания ребёнка? Не в этом ли ответ, почему так страшно расставаться с душой? Паразит вселяет в нас чувство страха, когда речь идёт об экстракции.
  
  - Да потому что от этого умирают! - в гневе закричал надзиратель и шагнул к заключённой со сжатыми кулаками. Всё это время бритоголовый тюремщик, доставивший Кнайф на встречу с мистиком, даже не изменился в лице. Казалось, он вовсе оглох, не слушал Иоганну и смотрел строго перед собой. Но молодой капитан повысил голос, ярость гвардейца грозила выплеснутся наружу. - Если вонзить экстрактор в человека и вытянуть душу, то он действительно станет трупом, а не какой-то там "очищенной плотью"! Даже больше, после опустошения тело может захватить Тьма. Бывшему стражу должно быть известно, как низшие существа попадают в людей. Человек не может жить без души!
  
  - Кто такое сказал? - негромко спросила Церебра, но от её уверенного голоса пробежал холодок. - Четвертый месяц - тот самый срок эмбриона, когда плоть становится домом для некротрофа. Седьмой месяц - биологически безопасный срок для извлечения плода. Паразит успевает освоится в теле младенца совсем немного. Он уже управляет нашими чувствами и приказывает ценить себя выше жизни. Если применить оперативное вмешательство в нужный момент, то тело новорождённого ещё можно спасти... Он не станет трупом. Что мы получим за это? Три сотни лет жизни вместо восьмидесяти, свободу от внутренних голосов, толкающих на необдуманные поступки, исключение самой возможности быть безумным или несчастным, ликвидацию лишних эмоций, беспричинно появляющихся в нашей жизни. Внезапные "Я страдаю", "Я неправ", "Я мог бы поступить по-другому", "Мне нужно любить" - не чувства тела. Без души мы придём к пониманию мира таким, каков он действительно есть. Мы прекратим обожествление души и всех ложных идей, которые связаны с паразитом. Мы увидим правду вокруг себя, реальность. Мы сможем достигнуть нового уровня озарения, и той самой власти, которая сдерживается с момента зарождения человечества. Мы получим идеальное тело для мира плоти.
  
  - Извлечение зародыша из чрева матери - не самый эффективный способ вытянуть душу, которую вы называете паразитом, - холоднокровно заметил Каин.
  
  - Ну... за это меня и посадили в первый раз, - пожала плечами Церебра. - Но даже сейчас, после рождения вашего долгожданного сына, я могла бы помочь...
  
  - Не слушайте её, - голос мистика приказывал капитану, но тот не мог отвести глаз от старухи.
  
  - Это бред, бред... - начал бессмысленно отрицать офицер.
  
  - Мы живём в мире плоти. Здесь царствует плоть и всё подчиняется плотским законам, - продолжала Церебра. - В нашем мире нет места той инородной энергии, которая захватывает тела. Мир плоти в течении миллионов лет борется с тварью, проникающей в нас с призрачной стороны. Эволюция, мутации и болезни - вот в чём оружие нашей природы. В приступе лихорадки, в агонии или во время клинической смерти, человек оказывается на тонкой грани, когда тело и душа разделяются естественным образом, но сохраняется жизнь. Болезнь - природный инструмент в борьбе с паразитом. Сама эволюция дала этот инструмент человеку. Мы принимаем болезнь за врага, но каким образом выдирающие гвозди клещи могут быть врагом для распятого? Тяжёлую болезнь нельзя истребить - она мутирует, изменяется, подбирает ключи к очищению от телесного паразита. Только тот, кто понимает истинное назначение болезни, способен бороться с ней эффективно. Остановить эпидемию, уничтожить штамм вируса, излечить тело обычными методами - это дьявольски просто, всё равно что умственно-отсталому переломать шестерни отлаженного механизма. Но, чтобы использовать механизм верно, нужно быть не просто врачом, который подписывает: "Мальчик здоров", нужно быть медиком Ордена Совершенной!.. Принеси мне ребёнка.
  
  - Иоганна Кнайф, я приказываю тебе замолчать, - отяжелевшим голосом сказал мистик. Каин не сводил взгляда с Церебры. Иссохшее тело узницы прижалось к металлической спинке инвалидного кресла, под тонкой кожей на лбу вздулись вены. Прилагая неимоверные усилия, она продолжала нашёптывать побледневшему капитану:
  
  - Принеси мне ребёнка, я заражу его самой страшной чумой, использую болезнь чтобы очистить плоть и освободить её от паразита. Некротроф пробрался в каждого человека и заставил нас бережно себя оберегать. Мы возвели Капитолий, создали Орден, покланяемся "Свету" и восхваляем желания души, мы создаём в мире плоти неосязаемые идеалы, и всё ради инородной твари внутри себя! Физические мучения - ничто, ради попытки освободиться. Струпья, гнойные язвы, съедающая плоть зараза, выжженные лёгкие, скачущее в лихорадке сердце - всё это естественная плата за очищение! Сделай своего сына первым кто будет жить без души!
  
   Не выдержав, капитан с криком бросился на заключённую. В глазах молодого отца сверкала чистейшая ярость. Опытный надсмотрщик успел его перехватить и вытащить прочь из комнаты для свиданий. Очень скоро крики гвардейца затихли в тишине тюремного блока. Некоторое время Церебра хрипло дышала, успокаивая сердцебиение. Мистик снял шляпу, и как только её белоснежные поля коснулись столешницы, опять обратился к Кнайф:
  
  - Философия Плоти... Вы действительно верите, государыня, что человек способен жить без души, если найти верный метод её извлечения? Это очень нестандартные взгляды, особенно для того, кто посвятил себя делу врачевания тел. Принять болезнь за спасение...
  
  - Не спасение, а инструмент, - пояснила Церебра. Старуха отстранилась от кресла, пододвигаясь ближе к столу и прошлась рукой по лежащему перед ней скоросшивателю. Желтоватые ногти коснулись крючков, скальпелей и закреплённого на указательном пальце инъектора.
  
  - В мире плоти всё требуется воспринимать так как есть, не наделяя вещи особенной страстью. Инструмент - остаётся лишь инструментом, как бы его не применяли и что бы он не значил для обладателя. Инструмент воплощён в этом мире, чтобы его направлять. Болезнь способна работать сама, но тогда человечество понесёт неоправданные потери. Кто сказал, что человек - это вершина природы? Если хищников становится слишком много, и они грозят вымиранию другого вида - их отстреливают, хотя хищники не совершают ничего необычного, а лишь выполняют то, что в них заложено эволюцией. Но человек требует особого уважения к себе - ни одна болезнь не должна к нам прикоснуться. Мы уничтожаем заразу на подступах, даже не пытаясь понять истинных целей хищника. Смертоносные вирусы и эпидемии - это и есть тот самый экстрактор, который отделяет душу от тела, но при том сохраняет жизнь плоти... О, вы даже не представляете, белый сударь, какие возможности появляются, когда ты хватаешь паразита за глотку и силой выдавливаешь из него выпитую энергию...
  
  - Означает ли это, что, оказавшись на свободе, вы снова возьметесь за реализацию Философии Плоти? - Лоренс спрашивал напрямую, будто готовясь принять непростое решение.
  
  - Возможно... - щербато улыбнулась Церебра гнилыми зубами. - Освобождая меня, Орден начинает опасную игру, белый сударь. Правила этой игры очень просты - необходимо использовать ненадёжного стража, а потом успеть заключить его в недра Звёздной Горы до того, как он успеет выкосить Истэрию новым штаммом заразы. Я не хочу сострадания и помилования, но обыграть Орден готова... а готовы ли вы, белый сударь, рискнуть жизнями миллионов невинных сограждан, ради моей скромной персоны и помощи вашему делу?
  
  - Стоит ли оно того? - на лице Зорге появилось выражение аристократического превосходства, которое посещает Знающих, когда они сомневаются в статусе собеседника. - Я пришёл сюда, потому что наслышан о вашем нестандартном взгляде на исследования душ. Мне требуется эксперт, который может мыслить не закостенело и имеющий опыт работы с энергией. Страж, которого я хотел привлечь для расследования, был убит. В Сиронике похищено около тысячи человек. Думаю, что в живых мы никого из них не найдём. Поступила информация о новом виде экстрактора в Нибелунге - это устройство способно создавать единый энергопоток из большого количества душ. Число возможных жертв предотвращённого убийства приближалось как раз к тысяче. Орден видит во всех этих событиях связь, и Совершенная хочет, чтобы расследованием занялись её лучшие стражи, однако...
  
   Лоренс прервался и его губ коснулась снисходительная улыбка.
  
  - Философия Плоти - это всего лишь слова, ничем недоказанная теория. Ещё никому не удавалось при помощи тяжёлой болезни отделить душу от тела... или хотя бы "взять паразита за горло". Ваши силы, государыня, невелики, и мне думается, что я разговариваю с шарлатанкой.
  
  - Государем и государыней, белый сударь, для меня навечно останутся только главы Императорской семьи. Кстати, их обезглавили на площади, как куриц, по велению Совершенной. Теперь в Истэрии все равные государи... Только вот не постигнет ли и нас судьба кур? - с усмешкой спросила Церебра. Ответа не последовало, и она задала новый вопрос. - Скажи-ка мне, Каин, тебе нравятся девочки с большими сиськами или с маленькими?
  
   Лоренс закрыл рот, пытаясь предугадать мотив спрашивать это.
  
  - Что-то подсказывает мне, - не заметила его подозрений старуха. - Что твой любимый размер груди находится где-то в районе незрелых гимназисток-подростков. А мне вот больше нравятся крупные формы...
  
   Секунду между ними висела напряжённая тишина. Церебра и Каин вели зрительную дуэль, как два хищника одного вида, случайно повстречавшиеся в лесу. На иссушенном старостью лице женщины появилась улыбка, рот широко раскрылся, а из глотки донёсся сиплый нарастающий смех. С каждой секундой смех обретал силу, звучал громче, а затем и вовсе стал похож на приступ одержимости. Неожиданно к дьявольскому смеху Церебры добавился новый звук - будто на металлический лист посыпались зёрна. Гнилые, отслужившие своё зубы выпадали один за другим на столешницу. Кожа Кнайф побелела, зашелушилась и облезла крупными хлопьями. Из-под старых покровов показалось нежное тело. Седая прядка на голове исчезла под напором густых чёрных волос. Осанка Церебры с хрустом выпрямилась, плечи расправились. Формы тела под робой с неприятным звуком лопнувшего мяса изменили свои очертания. Меньше чем за минуту Церебра преобразилась из глубокой старухи в женщину, лет тридцати - тёмные волосы остановили свой рост чуть выше плеч, стройная фигура с крепкими мышцами обрела привлекательность, особенно в районе груди. Только бледно-голубые глаза заключённой остались прежними - с зеркальным отблеском, но без малейшего намёка на катаракту.
  
  - От всей души посмеялась... - приятным тембром сказала Кнайф, а затем, взяв в руки скоросшиватель, надела жуткий инструмент на левую руку.
  
  - Брюнеткой мне идёт больше, чем саксонской блондинкой, правда? - спросила она у наблюдавшего за её перевоплощением мистика. В комнате свиданий на несколько мгновений погасли лампы. В темноте остались только два сверкающих глаза Церебры, а когда освещение восстановилось, цветофильтры заработали с новой силой. По всей стране в эту минуту включились уличные фонари. Иоганна Кнайф смотрела на Каина через лезвия скальпелей на перчатке.
  
  - Восемь часов, сударь, - время страха и Тьмы. Совершенная зажигает огни.
  
  *******
  
   В утренние часы станция турбоходов была местом немноголюдным. Многоэтажные машины на восьми огромных колёсах неспешно курсировали между посадочными площадками. Нарушать их движение выходом на дорожное полотно запрещалось. Между пассажирскими островками были перекинуты раздвижные мостки, собранные из икс-образных перекладин и решетчатых перегородок. Турбоходы, подобно выводку мастодонтов скользили на энергетической тяге между платформами, подбирая группы полусонных людей. Нибелунг был одним из крупнейших городов Истэрии, сюда сходились многие магистрали для "сухопутных отелей" - как называли турбоходы в рекламных проспектах.
  
   Айвэн с интересом изучал проезжающие мимо машины, держа в одной руке затянутый в матерчатый чехол меч, а в другой билет на турбоход. Гигантские экипажи передвигались беззвучно и мягко. Верхний этаж турбоходов предназначался для пассажиров первого класса и был оборудован спальными местами, клубом для отдыха - с биллиардной и карточными столами, и даже маленьким уютным ресторанчиком. Внутренние коридоры покрывались панелями из лакированного дуба, витые лестницы сверкали позолотой, а сопровождающие рейс стюарды были неизменно улыбчивы и учтивы. Турбоходные компании мечтали отобрать пальму первенства по перевозкам у железной дороги, но жители Истэрии по-прежнему больше доверяли государственным поездам. Железнодорожные составы никогда не попадали в пробку посреди путешествия и не становились участниками аварий с десятками жертв.
  
   У каждого турбохода, кроме бронзового номера на пластине, имелось ещё и собственное название: "Зелёная искра", "Течение", "Покоритель дорог", "Белый странник", а в бортах, со множеством зашторенных окон было устроено несколько входов. Расписанные геометрическими узорами двери располагались на разных ярусах. К самым верхним из них подавался специальный трап, тем самым богатые пассажиры были избавлены от необходимости спускаться через второй и третий этаж эконом-класса.
  
   Айвэн дожидался турбохода "Счастливая ласточка", чьё название было указанно на купленном в кассе билете. Поскольку платформа, где стоял мечник, предназначалась для рейсов в столицу, она была самой просторной и ближе всего расположена к городу. На длинной забетонированной площадке ощущалось дыхание осеннего Нибелунга. От киосков вдоль платформы разносился аромат пропечённого сдобного теста, жаренного лука и сахарной карамели. В торговых рядах пассажиры могли найти воздушные булочки с фруктовой и шоколадной начинкой, хорошо согревающие в промозглую осень, особенно если запивать их сдобренным ликёром кофе или подогретым вишнёвым сиропом. Можно было перекусить и плотнее, заказав пирог с дольками яблок - до такой степени пропечённый, что, если подцепить кусочек на вилку, свет проникал через яблочную дольку как сквозь чистейший мёд. А можно просто освежиться стаканчиком брусники с ледяной крошкой и с пышной шапкой из взбитых сливок.
  
   Пироги и сладости из торговых киосков разгоняли тоску об отъезде. А ветер метал вдоль по платформе сухую листву, напоминая всем окружающим, что осень проходит и скоро зима, и с ней мир укроется белой метелью, и людям больше не захочется путешествовать из города в город, многие предпочтут сидеть дома, в кругу семьи и не заглянут праздности ради в кафе на свежем воздухе. Столики и деревянные стулья занесёт холодными шапками снега, десерты со свежими ягодами исчезнут, и одни лавочники, торгующие пирогами и горячим глинтвейном, никогда не будут в убытке.
  
   Золотой Стрелок разместился как раз за одним из таких столиков возле киоска с южными сладостями. Перед Китчем дымилась чашка недопитого кофе, а в руках находилась пачка фотографий, вынутых из жёлтого конверта. Китч не спеша просматривал снимки один за другим, слушая как возле дальнего киоска играет шарманка. Мелодия менуэта заунывно скрипела и тянулась в прохладном утреннем воздухе.
  
  - О чём вы думаете? - спросил Айвэн, присев к своему конвоиру за столик. Хотя на мечнике не было наручников и в спину ему не смотрел ствол револьвера, он не собирался бежать, добровольно оставшись пленником Ордена.
  
  - Помнишь Эсмеральду - полицейскую пантеру П-744? - спросил его Роберт, продолжая перебирать фотографии. - Тогда, на Линии Последней Надежды, она подловила нас на арене старика Бона и сделала несколько снимков. Валентин Герра во время вчерашнего визита подарил мне фотографии Эсмеральды на память.
  
  - Можно взглянуть? - полюбопытствовал Айвэн. Китч собрал растрепавшийся ворох фотокарточек, но отдал мечнику только половину из них. Разглядывая фотографии, Айвэн понял, что Эсмеральда следила за ними начиная с ареста у храма Святоспасения. Вот стрелок выходит из такси возле дома по улице Роз, вот какая-то тень вылетает из разбитого окна особняка. Следом шло фото, где Китч схватил пухлого продавца из магазина игрушек. Несколько снимков были сделаны внутри тоннелей подземного города и над ареной старика Бона: оружейник закрывается культями от вспышки, а Китч уверенно смотрит имплантами в объектив фотокамеры. Последние снимки относились к походу через чумные кварталы в сторону Вальсингама. Фокус на всех кадрах слегка размыт, панорама неровная или совсем скособоченная - из пантеры вышла не бог весть какая фотохудожница. Однако, при просмотре фотографий, Айвэн отчётливо видел только Золотого Стрелка, сам же он едва появлялся в кадре: издали, со спины, а чаще всего только рука или туловище.
  
  - Неужели нет ни одного хорошего снимка с моим участием? - с некоторой досадой спросил он. Перед тем как сказать, Китч затянулся тлеющей сигаретой:
  
  - Зачем ты испугал Сестру Света? Она слишком поспешно ушла...
  
  - Вам не кажется, что переводить тему беседы - невежливо? - заметил мечник, но на вопрос постарался ответить. - Элизу отпустили из храма совсем ненадолго, и я слишком её задержал, ей пришлось торопиться к отцу Себастьяну до начала утренних церемоний.
  
   Китч потушил окурок в собственном кофе и, перегнувшись через столешницу, выхватил у Айвэна фотографии, чтобы затолкать их в конверт и спрятать в кармане плаща. Людей возле шарманщика прибавлялось, и самого музыканта уже не было видно из-за желающих послушать мелодию. В надсадные звуки шарманки вплёлся тихий, отдающий хрипотцой голос.
  
  - Пройдёмся... - предложил стрелок, поднимаясь.
  
   Айвэн тоже встал с места, отметив, что в толпе возле шарманщика стоят и богато одетые Знающие, и люди попроще - в сюртуках из грубой материи, плотных шерстяных ветровках, кепи и вязанных шапочках.
  
  - Что ты там говорил на счёт драконов? - шагая по платформе, обратился Роберт к мальчишке.
  
  - Любое зло - есть Дракон, которого нельзя принимать, понимать и пытаться с ним примириться. Дракон достоин только уничтожения. Попытка его осознать - есть предательство человечности. В противном случае, Тьма вторгнется в наши души и становится частью нашего существа. Мы сами становимся частью Дракона, когда пытаемся оценить мотив зла.
  
  - А если зло окажется честнее, чем рыцарь, который стремится его уничтожить? - спросил Китч на ходу.
  
  - Такого не может быть!.. - сказал Айвэн, но тут же осторожно поправился. - В таком случае, этот "рыцарь" - вовсе не герой, несущий Свет, а лишь наёмник, преследующий корыстные цели. Добрые идеалы стали для него только прикрытием, и такого разбойника нельзя назвать рыцарем, ведь во лжи скрывается Тьма.
  
  - А что будет, когда ты встретишь Дракона? - не отступался стрелок.
  
  - Я убью его без промедления.
  
  - И уничтожая зло, ты становишься ближе к Свету?
  
  - Да, и пока я верен своим идеалам и принципам - Тьма мной не овладеет... Любое зло должно быть ликвидировано, как только страж видит его воплощение. Именно в этом причина моего отказа от плана внутри Вальсингама... Вероятно, вы укоряете меня за то, что я сражался со злом без вашего разрешения? С момента операции в клубе вы ни разу не спросили, почему я самовольно атаковал поддельную Похоть, а не искал стражей, как было заранее договорено.
  
  - Так или иначе мы победили. К чему разоряться о несоблюдении изначально шаткого плана, - пожал плечами стрелок.
  
   Они как раз подошли к собравшимся возле шарманщика горожанам. Теперь Айвэн расслышал печальный голос, которой мог принадлежать только ребёнку. Китч расталкивал людей перед собой, буквально оттаскивая их за плечи, но как ни странно никто из толпы не реагировал на его грубость. Жители Нибелунга безропотно отшатывались, даже не взглянув на стрелка.
  
   Вот Айвэн и Китч стояли уже в первых рядах тесно окруживших музыканта людей. На стуле перед киоском сидел одноногий мужчина с деревянным протезом. По одежде с заплатами было понятно, что он находится на краю нищеты. Единственным его состоянием были треснувшая с одного бока шарманка, с каждым поворотом ручки фальшивившая немодный мотив, да жестяная банка возле стёртого башмака. Никто бы не стал слушать музыку шарманщика с таким упоением, если бы не стоявшая рядом с ним девочка, лет двенадцати. По сравнению с музыкантом она выглядела на порядок свежее: голова с вьющимися каштановыми волосами была непокрыта, половину лица скрывали упавшие локоны. Наряд солистки казался опрятным, и только острый взгляд мог подметить, что в складках белого платья с голубой окантовкой прятались мелкие крошки земли. Ещё одной странностью в облике певицы было как раз это самое платье - старого имперского покроя, с длинными драпированными юбками, кружевной тюникой(28)*, пышными рукавами жиго, которые собирались складками на локтях и переходили в обшитые декоративным жемчугом манжеты.
  
   Прикрыв глаза, девочка задушевно пела какую-то незатейливую песню. Именно благодаря голосу исполнительницы публика не расходилась. Айвэн старался уловить в её словах особенный смысл, но не находил ничего. Песня складывалась о тепле домашнего очага, плодородных полях, любящей женщине и надежде на скорое возвращение, которому мешает затянувшаяся война. Это была очень простая, народная песня, но тем не менее наполняющая слушателей сердечной тоской.
  
   Как только мелодия закончилась, певица начала новую, и на этот раз произведение исполнялось на другом языке, кажется Нордифском, но ни один из слушателей не шелохнулся. Люди продолжали стоять полукругом, погружённые в свои мысли, и не обращали внимания на странность репертуара.
  
   Это выглядело чересчур ненормальным, тем более что голос девочки был нехорош. Мало того, что у неё не было вокального дара, так ещё и сам голос обладал выраженной хрипотцой, будто после тяжёлой болезни. Мечник глянул в сторону Китча, который слушал шарманку с сигаретой в руках. Казалось, стрелок чего-то ждал от своего арестанта, и спрашивать стража: "Что именно?" - было сейчас бесполезно. Всё решилось само собой, когда певица открыла глаза. На свободной от локонов половине лица сверкнул огненно-красный взгляд Тотемического существа.
  
   Айвэн рванулся вперёд, извлекая из ножен заточенный меч, но жёсткая рука Китча схватила его за плечо и вернула обратно в ряд слушателей.
  
  - Вы видели?! Это же порождение Тьмы! - воскликнул мечник.
  
  - Скорее, порождение Великой Войны, - зачем-то уточнил Роберт, хотя по сути это было одно и то же. - Её зовут Песня, она часто появляется там, где звучит музыка: в трактирах, возле бродячих артистов или просто на городских улицах. Она никогда не причиняла вреда человеку. Место первого воплощения - неизвестно, скорее всего, - окопы, полуразрушенные дома, обозы беженцев и лагеря для военнопленных. Где не оставалось места надежде, а судьба за страдания дарила быструю смерть - обездоленные люди пели о сокровенном. Только песня отогревает сердца, и честнее тех песен нет ничего - это ярчайшие эмоции, пацан, из которых воплотилось Тотемическое существо. Орден конечно объявил награду за голову Песни, но будь проклят тот страж, который поднимет на неё руку... Посмотри на людей...
  
   Китч указал на толпу - люди вокруг Айвэна были погружены в транс, на лицах многих из них замерли мечтательные улыбки. Слушатели Песни вспоминали о чём-то дорогом и далёком, что давно минуло в прошлом, когда счастье было реальней, чем сегодняшний день.
  
  - Все они вспоминают о наиценнейших для человека вещах: свобода, жизнь, любовь, возможность чувствовать, а не смиряться, - пояснил Роберт. - Но даже это счастье теряется за суетой мирной жизни, и не приведи Совершенная, чтобы об этом нам напомнила не Песня, а рёв снарядов, дорога лишений и голод... Если верить твоей теории о Драконах, ты прямо сейчас должен отсечь голову порождению Тьмы, ведь мир наполненный идеалами прост - он похож на детские кубики: сложил несколько, вот тебе и верное решение перед глазами. А попробуй-ка построить из кубиков дом для семьи, оказавшейся посреди бури... Жизнь серая, Айвэн, и в Ордене давно служат Тотемические существа, а стражи не убивают Пустых - чтобы лучше изучить Тьму и понять её предназначение. Первые рыцари перевелись, а сами люди зачастую оказываются хуже злейших порождений Войны. В конце концов не забывай, что родителями Тёмных существ стали мы сами, и наши враги - это воплощение наших же мыслей, желаний и злобы. Для уничтожения Тьмы нужны убийцы вроде меня или Камиллы Райен с Валерием Кузнецовым. Мы стреляем в людские грехи, потому что человечество не хочет смотреть им в лицо и не готово покаяться - не то что когда-нибудь попытаться понять... Так где же в таком случае граница зла, Айвэн? Где зубы Дракона и где хвост Змеи?
  
   Пока Китч говорил, мелодия шарманки незаметно утихла. Слушатели вышли из ступора и начали подходить к жестяной банке, чтобы бросить медные и серебряные монеты. Скрестив руки на талии, Песня улыбалась и провожала красными глазами каждого, кто жертвовал деньги. Сам шарманщик встрепенулся и озадаченно уставился на толпу перед собой. Он удивился и стоявшему рядом ребёнку, но молва о духе-покровительнице нищих артистов давно разошлась среди уличных музыкантов, и потому калека даже не попытался обратиться к ней с благодарностью.
  
   Банка наполнилась доверху и, если какие-то монеты скатывались через край, Песня заботливо их подбирала и возвращала в жестянку. Как раз в один из таких моментов Китч подал Айвэну серебряный орин.
  
  - Иди, я хочу, чтобы ты своими руками подал этому созданию деньги.
  
  - Нет! - железно возразил юноша. Роберт схватил его за ладонь и с силой вложил туда монету.
  
  - Считай, что покупаешь себе место в нашем изменившемся мире. Иди и заплати Тьме.
  
   Выхватив орин, Айвэн испепелил взглядом Китча, но решительно двинулся к Тотемическому существу. Как только он сделал шаг навстречу Песне, девочка на него посмотрела, и улыбка исчезла с её лица. Айвэн сделал ещё один шаг - Песня отстранилась. Мечник задел жестяную банку ботинком, и касса шарманщика перевернулась. Звонкий дождь из монет рассыпался перед инвалидом. Если бы за спиной Песни не было стены киоска, она бы так и продолжала пятиться, с застывшим в красных глазах ужасом. Только стоя в шаге от порождения Тьмы, мечник заметил причину столь хриплого голоса: за локонами прятался плохо сросшийся шрам от ранения в горло - после таких ран люди не выживают. Первородное тело Песни принадлежало погибшему на войне ребёнку.
  
   Кулак Айвэна сжался, в глазах вспыхнула ярость, а монета глубоко впилась в кожу ладони.
  
  - Айвэн! - окликнул Китч, но мечник ринулся на ребёнка, и стрелку пришлось его останавливать. Он с трудом вытащил Айвэна из просыпающейся толпы. Люди озирались и смущённо улыбались друг другу, как дети, которых только что разбудили в свой день рождения.
  
  - Какого дьявола ты творишь! - зашипел Роберт, оттащив рыцаря в сторону.
  
  - Она не человек! Я должен уничтожать всё нечеловеческое! А она - не человек! - повторял Айвэн.
  
  - А ты сам?! Кто ты, мать твою, такой?! - неожиданно схватил его Роберт за ворот золотого нагрудника. - Я видел, как ты вытянул Похоть, я видел, что ты сделал с Элизой, я видел, как ты обошёлся с Зоей Солар!.. Подпустив тебя к Песне, я во второй раз наблюдаю реакцию Тотемического существа и твою готовность поступать "по-человечески", гадёныш! Не пытайся меня обмануть! Орден не зря потребовал твоего заключения! Как только мы встретились, я решил, что ты сам Тотемическое существо, которое ловко маскируется под стража и убивает сородичей, лишь бы не попасться к нам в руки! Но после этого...
  
   Китч вынул конверт с фотографиями, часть из них, кружась на ветру, рассыпалась по платформе, но ни на одной из тех, где был сфотографирован Айвэн, не было видно его лица - только смесь из десятков перекошенных в крике ртов и сотни яростных взглядов.
  
  - Кто ты такой, ублюдок? Кто ты! - засипел страж, протягивая руку к кобуре с револьвером. - Ты умело сражаешься на клинках, знаешь название болезней и мистические заклинания на латыни - Первые стражи были как раз мечником, мистиком и медиком, и все трое погибли в один день, столкнувшись со злом. Говори, чёртов пожиратель душ, кто ты такой и зачем явился в наш мир?!
  
   Айвэн посмотрел на рассыпанные возле его ног снимки и медленно поднял голову к Китчу. Холодно, подобно захватившей Истэрию осени, он улыбнулся Золотому Стрелку:
  
  - "In Daemon Deus", - государь Роберт Китч, - В Демоне Бог.
  
  (КОНЕЦ 2 ЧАСТИ)
  
  

Глава 16

  Мадонна и кувшинки
  
  (ЧАСТЬ 3)
  
   Темноту под горами Келлака не тревожили долгих семьдесят лет. В каменистых пещерах было сыро и холодно: каждый отзвук - будь то капля падающей со сталактитов воды или случайно скатившийся камушек, отдавался многократным эхом под сводами естественных лабиринтов. Проникая через трещины внутри пещер, ветер по-хозяйски облетал все закоулки и приносил с собой звуки с поверхности: вой метели, отдалённый грохот лавины, а также мелкое снежное крошево. Пока вся Истэрия была во власти поздней осени, над горами Келлака вовсю царствовала зима.
  
   Но вот в густой как смола темноте появился маленький розовый огонёк. Звеня золотыми крылышками, огонёк пролетел по тоннелям, озарил щербатые стены и оставил в темноте светящийся розовый послед. Непредсказуемо меняя высоту и направление полёта, огонёк что-то искал, беспокоился - и, словно отвечая на это его беспокойство, из ближайшей щели вынырнул его побратим, а за ним новые и новые огоньки. Подобно рою пчёл, только что вылетевших из улья, розовые светлячки сыпались из трещины в сводах, наполняя тишину неприличным для древности пещер перезвоном. Тут же раздался грохот отбойных инструментов, откуда-то снаружи зазвучали человеческие голоса. Огоньки беспокойно облетели все каменные галереи, а когда удары по камню смолкли, каждый стеклянный шарик вцепился стальными лапками в стену и уселся на ней в ожидании чего-то. Под мягкий розовый свет огоньков выступила фигура длинноногого паука с подвешенным вместо тулова человеческим телом. Лицо пауку заменяла маска с кольчужной вуалью и круглыми решетчатыми прорезями для глаз. Паук осторожно прощупывал стальными спицами путь и двигался по дну тоннеля так ловко, что порой мог взобраться на стены или с лёгкостью подняться на потолок.
  
  - Только нитщево не трогайте! - предупредило создание шепелявящим голосом. За мастером-оружейником в пробоину протиснулись одетые в меховые плащи и чёрные кожаные сюртуки прислужники в широкополых шляпах. Они по привычке подсвечивали себе путь ручными фонарями, хотя и облепившие стены огоньки давали достаточно освещения. От своих розовых разведчиков оружейник узнал путь сюда, и в их же сиянии увидел первый неестественный для горной породы предмет - позеленевшую бронзовую распорку, установленную возле тоннельной стены.
  
  - Ага, вот мы, кащетщя, и нащли... - сказал Бон и провёл по заскорузлой балке забинтованной культей. Металлические спицы паучьих ног пронесли его дальше, а каждый прислужник за ним счёл нужным поднять фонарь и дотронуться до распорки, как будто прикасался к святыне. Дальше по тоннелю им встретилась целая череда таких же расставленных вдоль стен распор: они ничего не поддерживали, не скрепляли, только зеленели здесь, а некоторые были вовсе изломаны и погнуты какой-то неведомой силой. Когда же на пути Бона оказалось небольшое круглое металлическое устройство, он поднял культю и велел своей свите остановиться.
  
  - Дальще я щам! - властно распорядился старик и прислужники замерли. Мастер-оружейник осторожно переступил круглую штуку, густо покрытую патиной и оттого почти незаметную на дне лабиринта. Светлячки поднялись со стен и полетели вслед за хозяином, а старик продолжил свой путь, встречая в их розовом свете всё больше мин и искривлённых распорок. Вскоре и по стенам пещер стало понятно, что когда-то в недрах горы произошла битва: появились выщерблены и копоть, на месте сработавших мин образовались завалы, через которые было непросто пробраться, но везде мастер-оружейник находил лазейку и щель для себя, и всякий раз за завалом открывалось продолжение тоннеля, огороженного бронзовыми распорами.
  
   Так он спускался, пока не нашёл большой каменный зал, где высился целый лес из бронзовых колонн. Розовые светлячки плотным роем пролетели вперёд, но их не хватало, чтобы осветить всё пространство пещеры, и они закружились над частоколом распорок, вбитых в каменное основание. Практически все колонны были оплавлены, искривлены, а за их шаткими рядами виднелось ещё более странное сооружение - позолоченный куб. Ящик в высоту около полутора метров был украшен символами солнца и луны и барельефами трёх воинов, со знаком Недремлющего Ока. Каждое ребро куба ощетинилось шипами, одна из его сторон служила дверью и стояла распахнутой настежь.
  
   Старик Бон обошёл куб вокруг и заметил, что на каждой его стороне есть по тринадцать инкрустированных в барельеф стеклянных сфер - пустых или еле мерцающих красным огнём. Заряд душ иссяк, и то что сферы запечатывали в кубе, вырвалось на свободу. Но может быть это произошло, как только заключённого посадили в клетку? Трудно было сказать, и пока Бон представлял себе, как заманивали подгорную тварь в западню, одна из его спиц неосторожно нарушила тишину задетым и загремевшим по каменному дну предметом.
  
   У Бона ёкнуло сердце, он опасался, что в полутьмах не заметил ещё одну мину, но вещь выглядела совершенно иначе. Через секунду манипуляторы подхватили предмет и поднесли его к лицу оружейника.
  
  - Щоверщенная щохрани... - затаённо выдохнул он, глядя на переднюю часть позолоченного панциря с выемками для женской груди и символом Ока, посреди которого белым светом сияла стеклянная сфера. Никаких костей или истлевших останков: только серый песок посыпался из доспехов одного из давно пропавших основателей Ордена.
  
  
  *******
  
   Свет высоких окон Капитолия отражался на двенадцати драгоценных статуях, размещённых по всему периметру круглого зала. Механизм под стеклянным полом застыл, но в глубине его шахты мерцало алое зарево, которое вспыхивало и убывало подобно редкому пульсу. Искусственное солнце двигалось вдоль по расписанному под ночное небо куполу, и в отблесках золочёного диска сверкали тысячи хрустальных звёзд.
  
   В самом центре зала стояло массивное кресло из стали, на котором сидел молодой человек в золотом панцире, с прикованными к подлокотникам руками. На шее пленника был тяжёлый ошейник, где пылало тринадцать красных сфер - души самых опытных стражей, завещавших свою сущность Ордену.
  
   Несмотря на оковы, юноша держался с достоинством, высоко подняв голову и глядя точно перед собой.
  
  - Назови своё имя... - пробасил золотой Лев с гранитного постамента, начиная допрос Зодиака.
  
  - Моё имя Айвэн, - представился пленник.
  
  - Это ложь, - сразу сказала мраморная статуя Девы, и говорила она мужским голосом. - Ты присвоил себе чужое имя, но ты не Айвэн - не Первый страж.
  
  - Ты не можешь быть Айвэном! - гневно заскрипел Скорпион на другом конце зала. - Прошло почти сто лет. Айвэн исчез вместе с остальными стражами-основателями. Ты украл его доспехи, его славу, его лицо, но от этого ты не стал Айвэном!
  
  - И всё же, нам известны случаи, когда люди жили дольше ста лет, сохранив молодость и воспоминания, - осторожно заметил Рак. - Что если это действительно Айвэн? Что если Первый вернулся?
  
  - Он не вернулся! Он погиб в сражении с Фатумом, как Тадео и Мария! - воскликнул Стрелец, поднимая аметистовую стрелу на тугом луке, как будто собирался салютовать павшим героям.
  
  - Но трупов никто не нашёл, - упрямился Рак. - Три Первых стража пропали бесследно.
  
  - Тела не важны. Или вы не верите слову самой Совершенной?! - возмутился свинцовый Козерог. - Она объявила, что Первые пали, а Великое Зло остановлено. Мало вам этого?
  
  - Стражи могли погибнуть, а могли стать чем-то другим, что по мнению людей означает смерть, но таковой не является... - нараспев предложили Весы, качая бронзовыми чашами. - Может быть мы неверно истолковали слова Совершенной, а может их жизни были скрыты даже от Света?
  
  - Глупости! - фыркнул Скорпион. - Свет знает всё!.. Уж по крайней мере о живых душах точно. Перед нами очередной самозванец! Сколько их появлялось в стране за последние семьдесят лет? Орден должен поступить так, как всегда поступал: казнить лжеца в Прима-экстракторе, вытянуть из него душу, а тело стереть в пыль, в ничто! Отправьте его в Звёздную Гору, в Высокие Казематы и навсегда покончим с этим вопросом!
  
  - Разве самозванец может обладать Клинком Света, который так долго звался Мечом Нибелунга? - напомнил статуям пленник. - Клинком, который пожаловала мне сама Совершенная; клинком, выкованным из трона свергнутого Императора; кликом, способным рассекать души.
  
  - Ты вероломно забрал его у Матроны Солар, не пытайся нас обмануть! - свирепствовал Скорпион. Он пощёлкивал стальными клешнями и беспокойно перебирал лапками на своём постаменте. - Твой Дар Голоса...
  
  - Был свойственен всем Первым стражам, и это снова доказывает, что я и есть Айвэн - Первый мечник Ордена Совершенной. Я добровольно сдался вашему человеку, разоружился и пришёл сюда говорить: меня даже не смущают оковы, но говорить я собираюсь не с вами. Мне нужна аудиенция с Совершенной. Я готов отчитаться перед Ней за порученное мне задание и продолжить служить Её воле.
  
  - Ложь! Ложь! Ложь! Ложь! - зазвенели цинковой чешуёй Рыбы. Их сверкающие спинки то и дело появлялись из воды яшмового бассейна. - Если бы ты был настоящим слугой Её Света, Совершенная сама бы явилась встретить тебя, а не велела учинять этот допрос! Она ценила своих Первых стражей и никогда бы от них не скрывалась!
  
  - Так устройте нам встречу! - стараясь сохранять холоднокровие потребовал пленник.
  
  - Ты не страж, ты никто, - с нажимом повторила статуя Девы.
  
  - Первые стражи погибли: народ Истэрии жил с этим более полувека. Что будет, если легенда о смерти героев развеется?.. Ты и так многое натворил в Нибелунге. Кто сказал, что сейчас Ордену нужны живые Первые? - вальсировали серебряные юноша с девушкой - украшенные сапфирами Близнецы.
  
  - Я и есть Первый страж, мечник, меня зовут Айвэн, - упрямо повторил юноша. - Я вернулся с важным сообщением для Совершенной, и не вам меня останавливать! Вы все не стоите даже ногтя Тадео и Марии - Первых, кто узрел Её, кто сражался за Неё беспощадно, кто одолел Тьму, кто погиб, защищая Сияние от Фатума - абсолютного зла!
  
  - Тогда скажи, где остальные? - потребовал Лев. - Почему ты явился к Совершенной один, когда уходил вместе с друзьями?..
  
  - Я... я не знаю, где они. Я не помню, - сбился Айвэн и глаза его заметались по круглому залу, но нигде среди статуй он не находил даже мнимой поддержки.
  
  - Что и требовалось доказать! - клокотал Скорпион. - Откуда тебе, самозванцу, знать, что с ними стало, когда тебя не было в Келлаке во время сражения с Фатумом! Что, не получилось найти ещё пару ряженых проходимцев? Слишком горячее дело для таких аферистов как ты? Отвечай!
  
  - Перед вами лицо, голос, золотые доспехи, клинок Света и страж, и вы всё равно не верите мне? - сжал прикованные к подлокотникам руки узник. - Любой бы из вас счёл за честь встретиться с нами при жизни. Вы лишь приемники Первых, и ваши подвиги - только тусклое отражение наших, ваши жертвы - всего лишь трусливое бегство в стекло. Вы - позор Ордена, а не его гордость!.. Что я вижу перед собой спустя столько лет? Спрятавшуюся в статуи горстку трусов, которые боятся взглянуть в глаза своему основателю? Магистры и Зодиак были не нужны Ордену в моё время, бесполезны они и сейчас! Вы наместники, нахлебники, деспоты и преступники. Вы сами возвысили себя, а не были избраны - как я, как Тадео и как Мария! Мы пришли вместе со Светом, мы боролись со Тьмой, и мы уйдём вместе с самой Совершенной! Sol omnibus lucet! Fiat lux!(29)*
  
  - Вот ты и раскрыл себя! - восторженно взревел Скорпион.
  
  - Первыми стражами были мечник, мистик и медик, - запели танцующие Близнецы. - Мечник Айвэн был отважным рыцарем, но не знал древней латыни. Латынь знала только Первый медик Ордена - милосердная Мария!
  
  - Маленькая ошибка, которая испортила всё твоё представление, - холодно отрезала Дева.
  
  - И всё-таки ты самозванец, - прогудел Лев. - Допрос Зодиака был ненапрасным, мы не зря потратили время и испытывали тебя и теперь можем вынести приговор...
  
   Айвэн опустил голову так, что невозможно было увидеть, какие эмоции отразились у него на лице: считал ли он себя разоблачённым, подыскивал ли подходящее оправдание, или наоборот праведно гневался на Зодиак?
  
  - Ненапрасным? - шепнул он, посмотрев исподлобья на Магистров, и в глазах его разгорелся огонь. - Я скажу вам, что в Зодиаке было напрасно: "Vana sine viribus ira est!" - Напрасен гнев бессильных!
  
   Оковы кресла со звоном сломались. Мечник поднялся и двинулся прямо на Льва. Сработал ошейник, но все тринадцать душ, вместо того чтобы выжечь голову Айвэна, задрожали в своих ячейках и опустели. Лицо мечника потеряло чёткие очертания, как будто у него за одно мгновение сменялось сразу множество лиц. Он вцепился рукой в обод ошейника и с лёгкостью разорвал его.
  
  - Охрана! - взревел Лев, подняв своё могучее тело с гранитного постамента. Глаза Айвэна почернели, он широко раскрыл рот, из груди вырвался нечеловеческий смех, и темнота потекла из-под панциря. Казалось, что она вытеснила собой воздух, и дневной свет в круглом зале померк. Щупальца Тьмы овили двенадцатиметровые колонны, вырвали из креплений фальшивое солнце под куполом, а затем ринулись к статуям. Волна мрака подняла Айвэна над стеклянным полом. За запертой дверью раздались крики и стук - охрана Магистров не могла войти внутрь.
  
   Щупальца овили Деву, оторвали её от пьедестала и с легкостью подтянули к мечнику.
  
  - Скажи своё имя, ты знаешь моё! - хохотал Айвэн тысячью голосами.
  
  - Ты порождение Тьмы! - грозно ответила Дева своим мужским голосом. - Тебе меня не убить! Бессмертие пришло ко мне через заключение в стекло! При жизни я уничтожил десятки таких чудовищ, как ты!
  
  - О-о-о! - презрительно скорчилось лицо Айвэна. - Какая приятная встреча... А я убил десятки таких же, как вы!
  
   Приблизив Деву к лицу, он оставил на мраморных губах поцелуй.
  
  - Но тебя я не знаю.
  
   За одно мгновение теневые щупальца раздавили статую, и куски мрамора грохнулись о стеклянный пол. Только заключённая внутри Девы красная сфера осталась в руке у мечника.
  
  - И это весь твой план? Хочешь разбить наши сферы! - зашипел Скорпион, рванувшись со своего постамента. Стальные клешни и жало яростно атаковали завитки чёрного дыма, Скорпион хотел добраться до Айвэна, но за считанные секунды оказался опутан чёрными щупальцами. Завитки Тьмы нашли уязвимые сочленения внутри Скорпиона, и одну за другой оторвали ему все до единой лапки, клешни и жало. Как бы не дёргался механизм, Тьма проникла под панцирь и вытянула оттуда ещё одну красную сферу души.
  
   Под куполом Капитолия взвыли сирены, зубчатые створы на окнах захлопнулись. Под стеклянный пол из-под статуй выкатились красные сферы и по изогнутым желобам скатились в глубину Капитолия. После этого жизнь оставила Зодиак: ни одна статуя больше не шевелилась. Драгоценные скульптуры остались наедине с чудовищем в облике человека.
  
  - Бегите! Спасайтесь! Прочь от меня! - выплюнуло порождение Тьмы губами Айвэна. - Вы всё равно не сможете скрыться от Его желания обладать! Я оружие Его! Он - имеющий jus vitae necisque!(30)* Он - Несущий Свет! Весь ваш храм я разнесу по Его воле!
  
   Пальцы Айвэна хищно вцепились в добытые сферы, и он вытянул красную энергию Скорпиона и Девы в себя. Души Нейроса и почтенного стража, чьё имя останется неизвестным, стали пищей порождения Тьмы. Насытившись, оно отбросило от себя пустое стекло. Волна Тьмы поставила Айвэна на пол, и лицо его по-прежнему оставалось неузнаваемым. Каждую секунду на нём сменялись десятки выражений, перекошенных в крике, в злобе, в отчаянье, в плаче и в смехе, в удовольствии и в боли.
  
  - Вы открыли дом волку, который пожрёт ваши души, если ОНА не появится! Ты не знаешь трусости, но Ты прячешься! - припал он к стеклянному полу и уставился в глубину шахты, где билось красно зарево. - Ты зарылась в норе и оттуда смеешь угрожать мне, и отцу моему, и врагу моему? Явись же на свет! Явись, если назвала себя Светом! Яви Свет перед ликами Тьмы!
  
   Он сжал кулаки и начал бить по стеклу, и каждый удар его был нечеловеческой силы. Хрустальные звёзды сыпались с купола, и под их звонкий дождь линза покрылась лучистыми трещинами. Раздался гулкий щелчок, шестерни внутри шахты пришли в движение и механизм заработал. Из глубины Капитолия показалось белое зарево. Скоро белого света стало так много, что он полностью вытеснил красное ядро механизма и заполнил собой всё пространство шахты, а затем выплеснулся в круглый зал.
  
  - Да! Поднимайся ко мне! Я пришёл к тебе, я хочу тебя видеть! - закричал Айвэн, окровавленными руками протискиваясь в пробитые щели, чтобы выломать оттуда куски стекла пальцами и добраться до источника света. Сияние накатило на юношу слепящей волной, скрыло статуи, сгорбленную фигуру одержимого рыцаря и усиливалось до тех пор, пока человеческое зрение не могло его воспринимать. Айвэн исчез в этом свете, впитывая его в себя, но в этот миг прогремел взрыв, разнёсший на куски весь купол и верхний этаж Капитолия.
  
  *******
  
   Роскошный автомобиль, снабжённый энергетическим двигателем и обильно украшенным медью купе, чинно проплывал по улицам Сияния. Впрочем, таких машин на дорогах столицы встречалось не мало, особенно в плотно застроенном центре. Души четырёхсот лошадей, сжатые в сферу размером чуть больше футбольного мяча, не издавали никакого постороннего шума. Движение экипажа сопровождалось только шелестением смазанных механизмов, шорохом колёс по асфальту и покачиваньем рессорной подвески. За рулевым колесом сидел слуга в синей форме водителя. Изнутри кабина отделялась от пассажирского салона перегородкой с раздвижным стеклянным окном. В самом салоне, спиной к водителю, сидел Зорге - всё в том же белом костюме и с тростью в руках. Пальцы мистика с сапфировым перстнем сплелись на набалдашнике трости, чисто выбритый подбородок водружён поверх рук, шляпа лежала на кожаном сидении рядом, а печальные глаза смотрели на женщину в глухом платье, чей наряд был далёк от моды столичных красавиц: с прорезиненной передней частью и рукавами, и высоким воротом, застёгнутым под самым горлом аметистовым орденом в форме креста.
  
   После отбытия из Высоких Казематов, Цереба плохо ладила с Каином. Их взгляды на прошлое, настоящее и будущее Истэрии чересчур расходились, а понятия о жизни и вовсе различались как ночь и день. Большую часть времени после освобождения из Звёздной Горы они провели в элитной гостинице, где Церебра приводила своё тело и душу в порядок. Теперь её чёрные, остриженные ниже ушей волосы лоснились здоровьем, взгляд недружелюбно поблёскивал зеркальной радужкой глаз, а между губ сжимался мундштук восточной курительной трубки кисэру, стержень которой овивался серебряным драконом ювелирной работы. Привычку курить Церебра "подхватила", как она выразилась, во время посещения Земли Цветов. Каин курение недолюбливал в принципе, особенно курение Кнайф. Потому трубка в руке Иоганны, но в салоне ЕГО машины, была не зажжена. Церебре оставалось только скучно пялиться в боковое окно, положив нога на ногу и покачивая в воздухе носом ботинка.
  
   На идеально-ровной дороге вдруг встретилась какая-то выемка и машина слегка качнулась. В запертом баре звякнули стаканы и бутыли из хрусталя.
  
  - Может хоть бухла нальёшь, сударь? - покосилась Церебра на лакированный ящик в углу салона.
  
  - Не достаточно ли вы уже выпили, государыня?.. Вы воспитывались в благородной дворянской семье, прошли обучение в Имперской Академии Медицинских Наук, и должны бы превосходно владеть манерами прошлого, однако ведёте себя как портовый рабочий.
  
  - Прошлое, сударь? - отняла Иоганна мундштук ото рта. - Я расскажу тебе кое-что о прошлом. Во-первых, не заставляй меня опять тыкать тебя мордой в тот факт, что есть только один государь-император и его государыня-императрица. Имей привычку титуловать меня правильно... Я лично встречалась с императором, да. На персональной аудиенции бывать не доводилось, но он как-то заглядывал к нам в Академию с официальным визитом в первый год начала Великой Войны: стройный, подтянутый, благородный, в мундире, в окружении слуг и охраны. Каждая отличница выпускных курсов получила грамоту с его подписью и наставлением: "И впредь чутко постигать науки, дабы принесть пользу и отраду отечеству" - сто пятьдесят грамот, одна досталась и мне. Общее фото на двести человек: я стояла семнадцатой справа во втором нижнем ряду от государя. Рядом профессора, меценаты и благодетели Академии. Мы все в новеньких платьях, белых фартучках и косынках с иголочки, на руке повязка с красным крестом - молодые и гордые двадцатилетние дворянки. Фотограф строго-настрого запретил нам вертеть головой и приказал смотреть точно в объектив фотокамеры - уж что-что, а строгие запреты нам были известны... и всё-таки я обернулась, чтобы посмотреть на государь-императора, чем сорвала первый кадр. Фотограф прикрикнул: "Милочка, вы нарочно?!", и только это заставило государя обратить своё светлейшее внимание на меня. Он улыбнулся сквозь бороду, я смутилась, но нашла в себе смелость улыбнуться в ответ. Снимок до сих пор валяется где-то среди моего барахла. Фотография безбожно выцвела, а грамота пожелтела, так что страшно к ней прикасаться: вдруг рассыплется?.. Спустя считанные годы, государя и императрицу обезглавили одурманенные голосом Первых стражей фанатики, фартучек порядочно замарался в крови полевых госпиталей, робость слетала в офицерских палатках, душа же притёрлась к несовершенству нашего мира... Прошло больше ста двадцати лет, однако я вынесла из этого случая одну маленькую мораль: не нарушая правил и воспитания - ты не получишь желаемого. Сто сорок девять мёртвых "овец" не удостоились внимания государя, разве что жалкой грамоты и общего фото, и только я одна храню живую улыбку почившего императора. Так что прояви своё воспитание, мистик, и фильтруй базар, когда разговариваешь с дворянкой... а лучше налей чего-нибудь выпить, а то в горле совсем пересохло.
  
  - Боюсь не могу удовлетворить вашу просьбу, сударыня, - нарочно выделил Зорге. - Вам нужна свежая голова, чтобы приступить к расследованию, к тому же группа ещё не собралась в полном составе.
  
   Точно под слова мистика машина притормозила у тротуара, где с чугунной скамьи поднялся мужчина в кожаном плаще и саквояжем в руках. Он открыл дверь, чтобы тяжело усесться на место рядом с Цереброй. Медик окинула нового пассажира неприязненным взглядом: плечистый и сильный, светлые волосы аккуратно подстрижены, лицо гладко выбрито, воротничок белой рубашки расстёгнут, а глаза имеют насыщенный золотой цвет - импланты.
  
  - Снова свиделись, Каин, - коротко бросил мистику Китч, а затем повернулся к Церебре. - Доброе утро и вам, государыня.
  
   Лицо Иоганны передёрнулось мелкой судорогой:
  
  - У тебя что, сдох кто-то?
  
  - Не понял... - светлые брови Роберта нахмурились.
  
  - Наш общий друг мистик за последние сутки не раз упоминал одного забулдыгу - Золотого Стрелка, который якобы профессионал своего дела, хотя грязен, отвратителен и часто зря ползёт на рожон. Если такой мужик чистит пёрышки прямо с утра, значит собрался трахнуть кого-то или похоронить. Надеюсь, что я не в списке твоих сегодняшних дел.
  
  - Вы ещё не работали вместе, - примирительно сказал Каин, а затем постучал набалдашником трости в окно водителя, и экипаж плавно тронулся с места. - Это Иоганна Кнайф, по прозвищу...
  
  - Церебра, - с отвращением закончил за него Китч, и его лицо посерело от осознания того, кто находится рядом.
  
  - Она способна творить чудеса в медицине, хотя с первого взгляда такого не скажешь, - прежним тоном миротворца продолжал Лоренс. - Ей предстоит работать у нас в группе над делом Змеи. Роберта Китча мы все хорошо знаем, и всё, что Иоганна сказала насчёт твоего профессионализма, - я подтверждаю, за исключением "отвратительности". Думаю, вы сумеете найти общий язык во время расследования, если оба переступите через свои предрассудки.
  
  - Лицемер, - усмехнулась Церебра. Китч же достал из внутреннего кармана пачку Белого Консула, чтобы закурить и успокоить досаду. Кнайф тут же заметила этот жест:
  
  - Ему значит можно курить в твоей шмаровозке, а мене нельзя?
  
  - Совершенная с вами, курите... - устало отмахнулся Лоренс изящной рукой. В качестве жеста доброй воли Китч предложил сигарету Церебре, но та показала ему трубку кисэру:
  
  - Благодарю, сударь, у меня своё дерьмо.
  
   Она положила в ганкуби (чашечку на конце курительной трубки) тёмно-зелёный шарик и подожгла его спичкой из старомодной коробки. Сделав первую затяжку, Иоганна блаженно закатила глаза. Каин с неудовольствием начал крутить возле Кнайф ручку двери, чтобы опустить боковое окно.
  
  - Гашиш? - уточнил стрелок.
  
  - Маленькие женские слабости... а что, ты против? - боком посмотрела на него Иоганна. - В моё время героин добавляли в детский сироп и продавали в аптеках как лекарство от кашля. Только потом оказалось, что в печени героин становится тем же морфином... Всё, что сносит башку и отрывает душу от тела - в человеческом обществе считается недопустимым.
  
  - Потому что от этого гниют мозги, - высказал своё мнение Роберт, пока прикуривал обычную сигарету. Лоренс начал яростно крутить ручку и возле его окна.
  
   - Слыхал, что произошло в Капитолии? - спросил стрелок, выпуская густое облако дыма. - Тот пацан, которого я привёз из Нибелунга, оказался конченным террористом. Я так и знал, что с ним надо держать ухо востро.
  
  - Страшные и неоправданные потери, - согласился с ним Каин. - Мы лишились двух Магистров, зал Зодиака разгромлен, механизм Капитолия повреждён. Отчасти я могу заключить, что в этом есть вина самого Ордена. Зодиак был слишком самоуверен, считая, что обычным ошейником сможет сдержать неизвестную ему силу. Хотя Магистры выполнили свою задачу и сорвали личину с лжестража, но какова его суть - знает только одна Совершенная. Лишь Она смогла утихомирить Айвэна - и это было исключительное противостояние, повредившее верхний этаж Капитолия и механизм в шахте под залом Совета. Мистики в здании получили тяжёлый ментальный удар: четверо из них лишились рассудка. Благо, в роковой час я находился достаточно далеко от эпицентра удара... Сейчас мы как раз направляемся в место, хорошо защищённое от любых внешних энергий, и повторного инцидента можно не опасаться.
  
   Стрелок взглянул, как за открытым окном проносятся встречные экипажи, сверкающие латунью, бронзой и медью, на тротуарах мелькают силуэты прохожих, сплошной лентой вьётся ограда центрального парка Сияния: выходной день собрал на улицах множество горожан. Особым развлечением сегодня считалось прийти к Капитолию или на мост через Вейру, чтобы своими глазами увидеть затянутые строительными лесами колонны верхнего, обгорелого этажа. Над величественным зданием из белого мрамора сияла одна яркая точка - звезда Совершенной. По официальной версии: во время проверки системы отопления к скорой зиме, произошёл мощный взрыв. Сообщалось, что из-за трагической случайности погибло несколько человек, но сама Совершенная не пострадала - и, собственно, не могла пострадать. Это подтверждала и зажжённая в небе звезда чистой энергии - белый пылающий шар на высоте сотни метров. Но всё равно беда привлекла в центр города многих Незнающих, которые, чуть-ли не плача, устроили коллективный молебен возле ворот Капитолия. Звезда для них была новым чудом, но по Сиянию прошёл слух, что шарик энергии - это всё, что осталось от Совершенной, и что грандиозный взрыв в Капитолии был её последним вздохом в юдоли человеческих слёз.
  
  - Знал бы этот пацан, какую бучу он поднял, - проворчал Роберт, глядя на толпы людей, заполнивших улицы.
  
  - А всё-таки ты относишься к нему доброжелательно. Тебя беспокоит судьба самозваного мечника? - спросил его Каин.
  
  - Я ему никогда не доверял. Особо призираемы те, кто благими делами мостит себе путь к преступлениям. Что-то в нём было не так, но и однозначным злодеем я бы его не назвал. Удивлён, что меня до сих пор не посадили под стражу и не затрясли на допросах: как он вёл себя в Нибелунге, что говорил, что ел, что пил и как часто дышал. Не верится, что Орден удовлетворится моим бумажным отчётом.
  
  - Ты прав, не удовлетворится... - согласился с ним мистик. - Но, можешь считать, что пока ты под особой защитой. Есть новости, которые наверняка тебя удивят.
  
  - Не люблю сюрпризы, - предупредил Китч. - Выкладывай на чистоту, что там с расследованием? Где наша остальная команда?.. И куда это ты с утра, чёрт подери, нас потащил?
  
  - Терпение, - успокоил его Лоренс жестом ладони. - Вначале я скажу о главном: в ближайшее время нам предстоит много путешествовать. Последние улики по делу Змеи указывают на Кочующий город, и мы сильно задержались на месте, потратив время на решение проблем в Нибелунге, советуясь в Ордене, вызволяя медика из Звёздной Горы- и чем дольше откладывали, тем больше давали противнику форы. Я считаю нападение в шахтёрской Сиронике, где погибла Инга Лингард, а также чудовищный аппарат под Вальсингамом - частями одного и того же плана. Не думаю, что мы увидим похищенные шахтёрские семьи живыми, но если потеря экстрактора в Нибелунге затруднит действия наших врагов, то, возможно, у нас есть ещё время. Наш воздушный дилижанс отправляется сегодня вечером, дорога на юго-восток отнимет три дня. В Кочующем городе нам потребуется встретиться с адмиралом Патрисом Шарби и предупредить его об опасности проникновения на борт диверсантов, а до этого мы должны завершить все незаконченные в Сиянии дела. Прямо сейчас мы направляемся на Шафрановую улицу, к моему другу Эдуарду - кукольнику, взявшемуся сохранить остатки души Адель Неррис. Он любит непростые задачи, особенно связанные с драматичной предысторией. И, кажется, ему удалось привести нашу свидетельницу из Ямы в чувство.
  
  - Остался последний вопрос... - уточнил Китч. - Уже вечером мы отбываем из столицы на юг, но группа до сих пор не в полном составе. Где твоя компаньонка Суо? Она здорово выручила меня в Нибелунге. Хотел сказать ей спасибо.
  
  - А, ходячая мясорубка в бархатном платьице и атласными ленточками, - Церебра издала издевательский смешок, постукивая по зубам мундштуком курительной трубки. - Фестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики! И черви под юбкой...
  
  - Тут и заключается главная новость для тебя, Роберт, - не обратил внимания на её колкости Каин. - В этот самый момент, когда мы подъезжаем к Шафрановой улице, моя компаньонка Суо встречается с мечником ордена Совершенной - Айвэном, Первым стражем.
  
  - Что?! - поперхнулся Китч сигаретным дымом. - После того как он разнёс зал Магистров, его отпустили?!
  
  - Отпустили, причём сразу же после встречи с Совершенной, - подтвердил повод его удивления мистик. - Она назвала его... как же это, позволь обратиться к подсказке, чтобы не перепутать.
  
   Зорге полез в карман пиджака и достал оттуда записную книжку с позолоченным обрезом листа, в обложке из мягкой телячьей кожи.
  
  - Ага... "Вместилище сути Первых, после смерти готовых служить делу Света, как и при жизни, но и Тени клинок, чьё разящее лезвие смазано ядом предательства".
  
  - Так он преступник или воскресший герой? - не понял витиеватой аллегории Роберт.
  
  - Скорее тот, кто назначен к нам в группу, и мы не в праве отказываться от этого назначения. Да, Айвэн может быть чрезвычайно опасен, также как может оказаться чрезвычайно полезен. Нам следует вести себя осторожнее с ним, если мы не хотим разделить участь почившего лорда Нейроса. Чтобы сдерживать силу Айвэна, Совершенной у нас под боком не будет.
  
   Китч с раздражением выбросил окурок в окно самохода. Весь его вид говорил о недовольстве подобным решением.
  
  - Я думал новость тебя обрадует... - признался Лоренс, убирая в пиджак свою книгу.
  
  - Меня больше беспокоит то, с какой лёгкостью ты позволил Суо встретиться с мечником, который при первом виде Тёмных существ готов схватиться за шашку. Или ты не читал мой доклад? Этот "Ангел" опасен: он ненавидит всех созданий, порождённых Великой Войной. Если Айвэн действительно Первый, то каждый из них был исключительно непримирим к любому проявлению Тьмы. Слышал бы ты, как он втирал мне в Нибелунге про "Драконов", а также как следует убивать любых разумных созданий, непохожих на людей. У таких принципиальных молодцов потом руки по локоть в крови. Как бы этот пацан не наделал с твоей девчонкой того же, что он сотворил с Похотью в Вальсингаме.
  
  - Суо тоже боялась идти на встречу к нему, - упавшим голосом ответил Лоренс: видимо стрелок затронул самое большое и невысказанное его беспокойство. Взгляд Каина устремился за окно экипажа, где проплывали красно-жёлтые маркизы маленьких кабачков, магазинов и лавочек Шафрановой улицы. - Но если она не договорится с Айвэном прямо сейчас, то вместе нам не работать. Включение мечника в группу - воля самой Совершенной, а я не отправлюсь на задание без Суо... Могу лишь сказать, что, прощаясь с ней этим утром, я кое-что рассказал своей компаньонке, и она мне призналась, что теперь ей не страшно пойти даже на смерть...
  
  *******
  
   Недалеко от столичного парка Сияния располагался старинный особняк в классическом стиле: со строгими формами, лаконичной голубой отделкой фасада, орнаментом из лепнины, белоснежными арочными проёмами, карнизами и античными статуями на крыше. Здание имело два пристроенных к нему современных крыла, застеклённых сверху панелями хрустальной чистоты. Сочетание хрусталя и камня в Сиянии считалось отличительной чертой городской архитектуры. Однако конкретно в этом здании хрустальная крыша была не только данью столичной моде, но и служила практическим целям: даже в неяркий осенний день в павильонах торгового дома Меркурий было светло, и выставленные на продажу картины смотрелись при естественном освещении.
  
   Тем более что сегодня был действительно особенный день: готовились большие торги, на которых будут продаваться репродукции легендарных шедевров живописи. Среди лотов также имелись и работы современных художников.
  
   Далеко не каждый желающий мог попасть в галерею Меркурий. Торговый дом в течении месяца рассылал приглашения на имена коллекционеров из самых знатных родов Знающих. Два таких запечатанных сургучом конверта были получены и Суо с Лоренсом Каином Зорге. Обычно мистик посещал торги вместе со своей компаньонкой, где Суо выбирала, а Каин оплачивал её выбор. Но сегодня пятнадцатилетняя девушка прибыла в одиночестве. Впрочем, и одной её было достаточно. Юную красавицу в бархатном платье цвета персидского индиго с серебряной бахромой, в широкополой шляпе с атласными лентами, которые были заколоты крупным августитом в светлой оправе - замечали и кавалеры, и дамы.
  
   В дальнем конце зала, где уже собралось много гостей, играл струнный квартет. Пьесы сменялись друг другом, возле картин на длинной стене собрались критики, доносились сдержанный смех и негромкие возгласы, неспешно текли светские разговоры. Скоро каждое полотно будет перенесено в зал для торгов, где и продано. Невостребованных картин не останется, потому что каждая из них выбиралась для аукциона самыми опытными галеристами.
  
   Суо остановилась с бокалом шампанского возле полотна классической школы. Это была репродукция одного из шедевров, что по качеству исполнения не уступала оригиналу, хотя и обойдётся купившему её человеку намного дешевле, чем подлинник. Суо во все фиолетовые глаза смотрела на Мадонну с младенцем: благородство и нежность, почти иконописная стать, но и человеческая теплота исходили от этого произведения искусства.
  
   Знатокам картина была известна до мелочей, и они снисходительно улыбались, когда видели молодую особу, захваченную шедевром. Несколько мужчин по очереди пытались составить ей компанию, завести разговор, но вежливые односложные ответы Суо к беседе не располагали, и скоро разговор обрывался, а желающие познакомиться с ней оставляли Суо одну, как и прежде.
  
   Так было, пока в дверях галереи не появился примечательный молодой человек. Поношенное пальто с чужого плеча скрывало золотой панцирь и меч примкнутый к поясу. Лицо юноши было светло и чисто, длинные тёмные волосы стянуты на затылке в хвост. Вместо приглашения он показал распорядителю медальон, и тот не посмел препятствовать стражу войти в общий зал, хотя сам поспешил к главе дома Меркурий со срочным докладом.
  
   Человек в золотых доспехах прошёл мимо аристократов, точно чувствуя, где находится девушка с фиолетовыми глазами. Мечник остановился у неё за спиной, посмотрел на Мадонну, а затем откинул ленты со шляпы Суо и осторожно подул ей на затылок. От этого дуновения под белой кожей Королевы Червей проползла и скрылась под воротником еле заметная ниточка.
  
  - Умеете ли вы видеть прекрасное?.. - спросила Суо, не оборачиваясь к юноше и опустив голову. Со стороны казалось, что её друг оказывает нежные знаки внимания: оба молоды, и государыня не возражает против близости захожего с улицы.
  
  - Красотой меня не обманешь. Я вижу суть, - отвечал Айвэн. Суо ощутила, что если повернётся к нему слишком резко или сделает неверный шаг, то последствия для неё будут самые трагические. За спиной Суо стоял готовый поглотить жертву охотник, и многолюдное место или возможный скандал - не остановят его, ведь у "Ангела" теперь есть медальон стражей. Он мог убить её прямо сейчас, убить любого из галереи и легко оправдаться за своё преступление тут же, на месте убийства.
  
  - Суть бывает хорошо спрятана, порой она только заключение ума, а ещё чаще её чувствуют сердцем. Попробуйте посмотреть на картину душой, - Суо отпила глоток из своего бокала, хотя глаза её по-прежнему не сходили с Мадонны. - Взгляните на её руки: она держит свой плод, своё дитя, своего младенца у кормящей груди. В сыне заключается всё её будущее, в нём ангельская безгрешность, но поза ребёнка указывает, что он и простой человек, которому надо двигаться. Мать - его настоящее, но и прошлое, она смотрит лишь на ребёнка - своё грядущее, а взгляд маленького ангела так неоднозначен... Издали кажется, что дитя смотрит на нас, но только вблизи будет ясно, что младенец погружён в свои грёзы... Говорят, что настоящую Мадонну написал мэтр, а младенца изобразил его ученик. За этой картиной стоит преемственность мастерства и извечное человеческое желание творить своими руками. Сколько лет минуло, однако истинное творение души и человеческих рук - незабвенно. Ценнейшее и красивейшее - не прячется за яркими красками или оригинально идеей, оно рождается от себя, как потребность души. Мало какой художник, писатель или композитор признается в этом, но, создавая шедевр, он оставляет в нём львиную часть себя... У нас говорят, что душа неделима, и экстрактор способен извлечь её либо полностью, либо никак. Чем вам не опровержение? Искусство способно разделять душу.
  
  - А что же оставит после себя порождение Тьмы? - понизил голос Айвэн, так чтобы никто из случайных свидетелей его не слышал.
  
   От взгляда рыцаря по спине у Суо пробежал холодок. Айвэну стоило больших усилий, чтобы не поддаться желанию уничтожить её, а Суо думала, что если он способен впитывать в себя чужие души, то в нём уже достаточно стражей, чтобы возненавидеть саму мысль о близости к Тьме.
  
  - Вы вырвете моё сердце прямо здесь, государь?..
  
   Ответа не последовало, только глубокий вздох Айвэна, словно он хотел лучше почувствовать запах жасминовых духов девушки. Прошла минута, другая, они всё ещё стояли перед Мадонной с младенцем. Наконец Суо жестом предложила ему пройти к другой части выставки.
  
  - Бесспорно, эта картина хороша, но в ней слишком много бога, - проговорила она, следуя между людей. - Идёмте, я покажу вам, на что бывает способен человек, не опираясь на представления о вере.
  
   Они прошли мимо полотен эпохи возрождения и романтизма, рококо и неоклассицизма, мимо картин батального жанра и многих уникальных работ портретистки, пока не остановились возле ярких, сразу бросающихся в глаза холстов. В галерее Меркурий эти картины малоизвестных художников появились впервые и привлекли к себе наибольшее внимание публики, хотя многие коллекционеры только кривились, оценивая нечёткие линии, широкие мазки и словно проступившие через разноцветное стекло образы. Суо подвела Айвэна к непритязательному пейзажу, на котором изображался пруд с пылающими в его сине-зелёной воде кувшинками.
  
  - Новые авторы пытаются взглянуть на мир своей душой и передать охватившее их впечатление через краски, - говорила она. - Сама картина должна отражать настроение художника, которое он испытывал во время работы, и при первом же взгляде раскрывать пережитые им эмоции зрителю. Человек здесь и создатель, и партитура души, и проводник своих ощущений в материальный мир. Но искра творчества, бесспорно, произошла от духовного Света. Этих художников, умеющих не только слушать свой Свет, но и передавать его в красках, называют импрессионистами.
  
  - От латинского "impression" - впечатление, - перевёл Айвэн.
  
  - Да, так, - согласилась Суо. - Впечатление, пережитое художником в момент знакомства с закатом, рассветом, морской волной, тенистым садом или даже с самым обычным предметом - например, с пустой вазой или букетом подсолнухов - это самое главное, что импрессионисты стараются передать путём новых техник и сочетаний цветов. Портретная схожесть, сюжет и смысл отходят здесь на второй план... Да, это уже не Мадонна, святость и женственность которой неоспоримы, но скажите мне, мечник, что вы видите на этой картине?
  
   Айвэн воспринял предложение Суо как уловку и долго не позволял себе отвлечься на кувшинки в пруду. От Тотемического существа, способного за секунду превратиться в чудовище и поглотить каждого находящегося в галерее, можно было ожидать чего угодно. Подобным тварям, по его мнению, нельзя было расхаживать среди людей. Но всё-таки мечник бросил беглый взгляд на картину, сразу уловив в ней несовершенство:
  
  - Кувшинки не имеют такого цвета: художник солгал, изобразив их чересчур яркими, почти огненными. На самом деле водяные лилии имеют белые лепестки. Мне не по душе неискреннее искусство или его извращение. Уж лучше стремиться к совершенной точности, не прибегая к художественным приёмам сюрреализма.
  
  - Совершенство - есть выдумка и мера человеческого отношения к миру, - философски ответила Королева Червей. - И художник вас не обманывал, Айвэн, нет-нет. Ему поставили диагноз двойной катаракты и удалили хрусталик на левом глазу, отчего он стал видеть ультрафиолет как голубой и лиловый. Солнечный свет на кувшинках был для него точно таким, каким он изобразил на картине. Для здоровых людей кувшинки, конечно, имеют белый оттенок, но глаза художника воспринимали цветы совершенно иначе, и душа породила порыв передать этот образ. В этом и заключается великий смысл впечатления, где тело, глаза и руки - это наш инструмент, который передаёт, а душа воспринимает. Это истинная гармония в творчестве, честность без компромиссов, попытка искусством воплотить своё чувство... Такое не заменить канонами классической школы...
  
   Она помолчала.
  
  - А теперь, у меня остаётся только последний вопрос к вам, государь: что общего между Мадонной и Прудом с кувшинками?
  
  - За исключением того, что каждая из них - это картина, разве что оба автора мнили себя художниками, - сыронизировал Айвэн.
  
  - Я вижу в них ещё кое-что... - осталась серьёзной Суо. - Их объединяет желание человека творить, порождённое духом. Оба художника использовали свою энергию для выражения сути. Это желание присутствует в каждом, даже в самом грубом и неотёсанном человеке, но не каждый способен его воплотить, а если и способен, то делает это разными методами, обращаясь то к вере, то к науке, то к искусству, а в итоге каждый отрежет себя ежедневного. Мастерство - это не только талант, а гениальность - всего лишь природное свойство. Без упорного телесного труда, наработки приёмов, изучения тысячелетней традиций искусства - твой дух не сможет истинно сказать за себя ни голосом музыки, ни живописью, ни скульптурой. Человеческое тело - проводник нашей души, нуждающийся в совершенстве. Без плоти Свет - только бесформенная энергия... Но подумайте, Айвэн, чего ещё хотят люди? Они научились воплощать свой дух в произведениях искусства, затем изобрели способ напрямую переносить душу в стеклянный шарик, теперь же люди стремятся наделять Светом искусственные тела. Кого же мы хотим превзойти в этом безотчётном желании творить?
  
  - Тьме ли ровняться с людьми? - разгадал её замысел Айвэн. - Если воткнуть в вас экстрактор, то ничего вытянуть не удастся: никакой души вы не имеете, внутри вас чудовищная пустота. Ты, червь, только примерила на себя человеческий облик, когда обгладывала чужие кости. Тебе ли после этого рассуждать о душе?
  
  - Люди очень много значения придают внешнему виду - это естественно, ведь для души важней всего оболочка: потому я выгляжу так, - коснулась Суо своего молодого лица, сохранившего черты детства. - Но ведь и ты не человек, Первый страж Совершенной...
  
   Айвэн напрягся, его плечи расправились. Это было самое худшее оскорбление, какое только он мог снести от порождения Тьмы. Рука мечника невольно потянулась к рукояти клинка, но тут Суо озадачила рыцаря ещё одним предложением:
  
  - А хотите, я покажу Вас в галерее? Здесь есть картина, которая точно отражает суть пожирателя душ, и это самое ужасное творение человека, которое, тем не менее, стоит немалых денег.
  
   Она повела Айвэна прочь из общего зала, в почти пустую часть галереи, где выставлялись картины, которые дом Меркурий никогда не продаст. Эта коллекция составляла гордость торгового клана. Каждое творение художников, висевшее на стене, огораживалось канатом и стойками, и хранилось под толстым стеклом. Сам зал шедевров - как называли его владельцы аукциона, должен был демонстрировать богатство дома Меркурий и его возможность приобретать самые знаменитые произведения искусства. Здесь были собраны только оригиналы, нередко с рукописным свидетельством автора, висевшим в отдельной рамке, если картина принадлежала кисти художника нового времени, или сопроводительным листом, заверенным не менее чем тремя экспертами, если полотно было написано несколько столетий назад.
  
   В каждом углу зала шедевров стоял одетый в голубую ливрею смотритель. На противоположном конце маячила фигура распорядителя, что с тревогой смотрел на шагающего рядом с девушкой стража. Обычных посетителей тут было немного: всего с десяток человек уделили внимание давно известным и изученным полотнам. Остальных интересовали только свежие лоты и скорый аукцион.
  
  - Взгляните... - остановилась Суо возле картины, заключённой в белую раму. - Что вы скажете об этом творении рук человеческих?
  
   Айвэн вначале подумал, что она шутит над ним, но рядом с картиной висел сопроводительный лист, где автор в сложных выражениях описывал суть полотна. Сама же картина была чрезвычайно проста, и от этого не менее ужасна. Перед Айвэном был абсолютно чёрный квадрат, и вначале мечнику показалось недостойным обсуждать это. Сама обстановка вокруг картины и то, с какой тщательностью она охранялась, выглядели извращением, но чем больше Ангел всматривался в полотно, тем сильнее оно затягивало его, погружало в себя как могильная яма.
  
  - Вы видите? - шепнула Суо. - Он крадёт наши взгляды. Чёрный супрематический квадрат - порождение души, что увидела мир моими глазами - взгляд мастера, на мгновение проникший в царство червей. Там нет бога, там нет красоты, там нет ничего, даже самого малого чувства - только холод, завершение человеческой жизни и тьма. Одна я могу восхищаться этой картиной по-настоящему, люди же выстраивают вокруг Квадрата свои жалкие версии. Тот, кто его написал - сам не понял, что создал: он только почувствовал это. Он впустил в свою душу немного Тьмы, из которой я рождена, и Тьма оставила след - вещественный отпечаток через искусство. Мне очень хотелось взглянуть, как воспримите вы это детище человека.
  
   Суо посмотрела на Айвэна из-под края шляпы, и фиолетовая радужка Королевы Червей игриво блеснула. Мечник не мог отвести глаз от квадрата, как будто увидел в нём нечто забытое, напрямую относящееся к нему. Он смотрел на квадрат, как Адам мог смотреть на тот прах, из которого его создавали.
  
  - Это будет нашим секретом, - Суо приложила палец в перчатке к губам. - Люди знают, что на фотографиях мы выглядим совершенно иначе: у нас красные глаза и размытые лица. Но, чтобы выявить нас, им было бы достаточно показать нам эту картину. Впечатление от Квадрата не скроешь, оно удостоверит: человек ты, или всё-таки нет?
  
  - Как же так, - с трудом отвёл глаза Айвэн от супрематического квадрата. - В мире достаточно чёрных вещей, гораздо мрачнее этой картины. Так почему же Тьма нашла пристанище именно в этом холсте?
  
  - Не всякая дыра - это окно. И не всякое окно создавалось, чтобы через него можно видеть, - сказала Суо, развязывая дамскую сумочку на шнурке. - А хотите увидеть, чем является ваша душа, государь мечник? Перед вами модель ваших собственных чувств, неутолимой жажды и голода. Не хватает только одной важной детали...
  
   Суо достала латунный футляр с помадой, открыла его и подошла к застеклённой картине. Как только смотрители поняли, что шедевру угрожает опасность, они ринулись со своих мест, но в тот же миг Айвэн выхватил меч. Клинок в руке рыцаря пылал золотым светом, от кончика до крестовины пробегали язычки живого огня. Распорядитель окликнул смотрителей, и те разом остановились.
  
   Суо сняла ограждающий трос с крючка стойки, подошла к стеклянной витрине и с каждой стороны от квадрата - там, где был белый фон, написала по одинаковой фразе: "И так до бесконечности". Картина не пострадала, только стекло несло на себе сделанные помадой надписи.
  
  - Первое мгновение мира заключается не в свете человеческих душ: люди - это гораздо более позднее его творение. Первое мгновение мира начиналось во тьме, - объяснила Суо свой поступок. Спрятав помаду, она покосилась на меч, извлечённый из ножен.
  
  - Вы вырвете моё сердце прямо здесь, государь, или прежде захотите изучить себя самого?.. Не дурно было бы знать, кто ты есть и зачем существуешь, перед тем как приговаривать к смерти других.
  
   Айвэн задумался, а затем с лязгом вернул клинок в ножны.
  
  - Ты многое показала мне, Тьма, и о многом предложила подумать. Позволь же увести тебя к месту, где я сам покажу тебе нечто весьма интересное.
  
   На этом Айвэн предложил Суо свою руку. Она не ожидала такого поворота событий, и было заметно, что сильно сомневается в приглашении. Но всё-таки рука Королевы Червей обвила предложенный локоть мечника, и они вместе вышли из зала шедевров - к великому облегчению всех, кто хранил бесценные произведения искусства в торговом доме Меркурий.
  
  

Глава 17

  Кукольник
  
   Шафрановая улица тянулась сразу через несколько кварталов Сияния, построенных в южном стиле. Холодные и строгие линии центральных дворцов уступили здесь место воздушным, ажурным, многоступенчатым храмам и жилым зданиям. За каменными ториями(31)* располагались нацеленные в небо виманы(32)* с монолитными ступами - в память о южных царях и героях, а также колоннады с капителью в виде лотоса, увенчанные фигурами священных животных: коров, слонов, львов и тигров. Каждый дом Шафрановой улицы украшался скульптурной резьбой, на которой застыли войны с поднятыми копьями и мечами, а изящные танцовщицы замерли в пируэтах. Барельефы окружали облака из каменных кружев, превращая любое строение в подобие воздушного замка.
  
   На оживлённых тротуарах бродили люди со смуглой кожей, одетые в широкие штаны, длинные рубахи и долгополые жилеты васкат. Шафрановая улица стала пристанищем для выходцев из южных префектур Истэрии. Здесь всегда было многолюдно, под красно-жёлтыми навесами продавали осенние фрукты и овощи, в широких чашах яркими горками были насыпаны рис и специи, множество лавочек предлагали купить одежду, мелкую бижутерию или выпить крепкого кофе с перцем, корицей и прочими пряностями.
  
   По дороге самоходу Лоренса встречались экипажи, запряжённые породистыми лошадьми. Кони были гордостью и достоянием юга, хотя по всей Истэрии в качестве тягловой силы давно использовались механические, керосиновые, энергетические и прочие двигатели.
  
   Стоило экипажу мистика углубиться в Шафрановые кварталы, как Церебра будто очнулась от наркотического дурмана, её взгляд стал осмысленным, она вспоминала о чём-то далёком, долго изучая проплывающие за окном торговые ряды и людей.
  
  - Вероятно, вы вспомнили об одном из своих последних заданий, сударыня? - обратился к ней мистик. - На юге вы столкнулись с настоящим поветрием - Пустынной проказой - худшее заболевание, которым могла покарать природа род человеческий. Эпидемия почти полностью опустошила две префектуры...
  
  - Её наслала не природа, а наша жадность, - ответила Иоганна, продолжая рассматривать прохожих. - Не стоило тревожить захоронения древних царей. Впрочем, южане бы и не прикоснулись к ним, если бы не воля наместников Совершенной. Знаете, во сколько обошлись казне пять килограммов золотых украшений, немного тусклого серебра и кучка драгоценных камней из раскуроченных саркофагов? Сто восемьдесят тысяч человечески жизней. Я лично спускалась в гробницы и до сих пор храню в своём организме возбудитель проказы, сгноившей мне тело в очаге заражения. Патоген добавлен в мою коллекцию заболеваний вместе с ветряной чумой Нибелунга, сифилисом Соммы, малярией префектуры Болот и туберкулёзной палочкой - уж не знаю, где её подцепила.
  
  - Как же ты можешь жить, накопив в себе столько болячек? - брезгливо поморщился Китч. Он видел перед собой вполне здоровую молодую женщину, не более тридцати пяти лет, привлекательную собой, но со взглядом чертовски похожим на волчий.
  
  - О, моё тело гораздо здоровее твоего, кусок ты прокопчённого мяса. В этом и заключается волшебная сила душевного паразита, если его правильно использовать на благо плоти. Любое из заболеваний я могу хранить в себе, консервировать, или по желанию вызвать его, чтобы начать эпидемию. Просто представь, что гуляющие за окном люди - сейчас живы, а через два дня, по моей прихоти, будут мертвы. Они умрут прямо здесь, на улочках своего уютного квартала, как крысы выползая из домов в поисках помощи и повторяя судьбу тех, кого я лечила на юге. Одной меня будет достаточно, чтобы пустить волну смерти по всей Истэрии.
  
   Церебра кашлянула, прикрыв рот кулаком, и Китч с руганью отодвинулся от неё к открытому окну экипажа. Иоганна глухо рассмеялась, подмигнув неодобрительно качающему головой Каину.
  
  - Не стоит беспокоиться, друг мой, - с нарочитой лаской обратилась она к Золотому Стрелку. - Я не гублю города, а наоборот спасаю их от болезней. Если бы дьявол мог владеть медициной и заботиться о больных, то он бы в чём-то был похож на меня. Наше тело совсем не боится болезней, оно имеет множество средств для защиты. Это душа-паразит трясётся от страха: она ничто без здоровой, способной поддерживать себя оболочки. Болезнь, наркотики, сон или кома - способны отделять плоть от духа - вот что всеми фибрами ненавидит наша душа.
  
  - Это лишь философия, Иоганна, а если быть точным: ваша Философия Плоти, - степенно заметил мистик. - На древнейший вопрос гармонии души и тела существует достаточно мнений. В частности, сегодня мы посетим человека, который думает о душе и её месте в мире совершенно иначе, чем вы, и он не зря поселился именно здесь, в южных кварталах. Эдуард может показаться вам немного странным, но все его странности напрямую связанны с работой порученной Орденом.
  
  - Куда уж страннее! - бросил взгляд Роберт на живой банк эпидемий возле себя. Церебра тем временем бестактно ковырялась мизинцем у себя в зубах и совсем не обращала внимания на компаньонов. - В Ордене что, больше не осталось нормальных людей? Почему ты собираешь возле себя самых отмороженных психов, да ещё ходячую вирусную бомбу к нам привязал? Я бы лучше предпочёл работать с ротой обычных солдат, чем с такими... созданиями, ничем не отличающимися от Тьмы.
  
  - Нормальный человек в Ордене, действительно, становится редкостью, - ответил Зорге. - Но, чтобы сражаться с безумием, какое являют собой наши враги, нужно самому иметь ограниченную нормальность. Безумие - это и есть Тьма, в которую следует спускаться по одному, а если кто-то хочет взять тебя за руку и сопроводить вниз - вырывайся, беги со всех ног, как и любое живое создание, желающее себя сохранить. В безумие могут спускаться лишь те, кто утратил инстинкт самосохранения... Судя по последним событиям, нам всем предстоит оказаться на дне этой темнейшей пропасти. И с ротой солдат, Роберт, вы бы погибли... Да, в героической гибели нет ничего постыдного, особенно по нынешним временам, но в деле Змеи нам нужны результаты, а не самопожертвование. Так что нормальные люди нам не помогут, и Ордену в большинстве своём служат безумцы - такие как мы.
  
  - Я бы тебе поаплодировала, за столь пафосную речь, да боюсь рассыпать лекарство, - сказала Церебра, откупоривая наполненный белым порошком флакончик. Вдруг Лоренс стукнул тростью по полу, и водитель резко затормозил. Иоганну подробило с места вперёд, флакончик выпал из рук и покатился по полу салона под туфлю мистика. Ровно в тот момент, когда Церебра разразилась грязной бранью, стекляшка оказалась под подошвой у Каина.
  
  - Мы приехали... - сообщил он, а затем тем же холоднокровным тоном дополнил: - Все ваши расслабляющие, тонизирующие, стимулирующие и прочие средства пока останутся у меня. Вы на работе, Церебра, я вызволил вас из тюрьмы под своё честное слово, и если вы будете непригодны для моего дела или сумеете меня разозлить, то вернётесь обратно в Звёздную Гору, где единственным способом расслабляться для вас, кажется, была смирительная рубашка?
  
  - Существует множество способов расслабляться, даже будучи связанной по рукам и ногам... - по-волчьи улыбнулась Церебра - Хочешь держать меня на поводке? Тогда лучше не зли.
  
   Зорге выдержал её взгляд, но тут дверь салона открылась: водитель вытянулся по стойке смирно, ожидая пока хозяева выйдут. Первым со своего места протиснулся к выходу Китч, намеренно помешав зрительной дуэли Церебры и Каина. Когда все стражи вышли, то перед ними оказался дом странного вида, хотя все строения на Шафрановой улице можно было бы назвать странными для Сияния: необъятный стеклянный параллелепипед водрузился особняком от соседних домов. Стены его были настолько толстыми, что искажали внутреннее содержимое. Кроме того, стеклянная оранжерея переливалась множеством бледных оттенков, от молочного до перламутрового - зависело от угла освещения. С одной стороны, она выглядела монолитным сооружением, а с другой была полупрозрачной и внутренности оранжереи проступали неясными тенями. Единственным входом в параллелепипед была двустворчатая дверь без внешних ручек. На правой створе имелся символ раскрытой ладони, в котором медленно крутилось маленькое колесо. Внутри обода этого самого колеса заключалось слово, написанное на брахми(33)*: "Ахимса"(34)*.
  
   Каин приложил левую ладонь к символу, колесо со словом погрузились в створ, и внутри оранжереи прозвучал мелодичный звонок. Мистик терпеливо ждал, опираясь на трость, пока им откроют.
  
  - Эдуард очень редко принимает гостей, но никогда не живёт в одиночестве. Он кукольник и кроме того Светлый Мастер: к нему часто поступают заказы от Ордена. Жизнь в отчуждении наложила на характер Эдуарда определённый отпечаток: постарайтесь не прикасаться к нему - он этого не любит, также, как и не любит проявления жестокости, сквернословия и дурного обращения с его подопечными.
  
  - За меня можешь не волноваться, а вот за этот мешок болячек я не ручаюсь, - не упустил случая подколоть Церебру Китч.
  
  - "Мешок болячек", серьёзно? - иронично переспросила она. - Это всё, что ты из себя выжал?.. Мне сейчас рассмеяться?
  
  - Среди прочих дарований мистика есть способность затыкать рты... - предупредил Каин. - Никаких склок внутри дома моего друга: мы прибыли повидаться с раненым и пугливым созданием. То, что Адель Неррис жива - это ещё вовсе не значит, что она согласится отвечать на наши вопросы.
  
   Его речь прервал стук запора, после которого двери оранжереи открылись. Стрелок и Церебра прикусили языки: на пороге стояла женщина - без сомнения кукла, и определить это можно было не по лицу и не по фигуре, затянутой в тёмное платье с корсетом, а по обнажённой груди... вернее сказать, по её полному отсутствию. В глубоком вырезе коричневого наряда влажно поблёскивали оголённые рёбра, будто с них только что срезали плоть. Но, что самое удивительное, за рёберной решёткой прыгала маленькая горихвостка - птичка с серой спинкой, огненной грудкой и ярким хвостом. Наличие живой пичуги под рёбрами совершенно не беспокоило куклу. Она выглядела строго и чопорно, даже надменно. На носу у неё утвердилось пенсне, а длинные волосы укладывались в высокую причёску в стиле Гибсоновских красавиц(35)*.
  
  - Мадмуазель Фостайн... - учтиво приподнял шляпу мистик. - Наш друг, вероятно, заждался?
  
  - Вы вовремя, государь, - соизволила улыбнуться экономка: мистик всегда был желанным гостем в стеклянном параллелепипеде. Остальных стражей она удостоила только беглым взглядом.
  
  - Прошу следовать за мной...
  
   Фостайн впустила их в двери, а когда стражи прошли за порог, то оказались в удивительном саду со множеством теплолюбивых растений. Хотя за стенами параллелепипеда сейчас было по-осеннему холодно, в этом месяце уже выпадал первый снег, но под прозрачной крышей сохранялось тропическое тепло. Это позволяло крупным плюмериям - розовых, белых и жёлтых оттенков, а также похожим на корону морской царицы протеям и сложившим лепестки в виде девичьих губок психотриям чувствовать себя не только почти как на родине, но и цвести в один срок. Возможно этому чуду способствовала система орошения и прозрачная крыша, что без преград пропускала солнечный свет. Лопасти вентиляции сияли ярко-оранжевым светом заряженной внутрь души, хоть с такого высокого расстояния никто из стражей не мог определить принадлежность энергии к какому-нибудь конкретному зверю.
  
   Фостайн вела их по вымощенной гладким камнем дорожке среди пышных зелёных кустов и растений, будто написанных на картине смелыми, чересчур яркими мазками, звёздами и пятнами. В конце дорожки стоял двухэтажный дом, отделкой и архитектурой вполне соответствующий южному саду: ярко-розовая крыша, кремового цвета стены, над каждым окном и стеклянной дверью имелось ещё одно круглое оконце в стиле готической розы; изобиловали украшения и медная отделка под золотое кружево, концы кровли были слегка выгнуты вверх, как у пагоды, а на шпиле центральной башенки утвердилась восьмиконечная звезда.
  
   Из дома навстречу стражам выбежала служанка в чёрном платье и белом переднике. Подбежав к Фостайн, она присела перед гостями в быстром книксене(36)* и вполголоса что-то затараторила экономке. Стрелок отметил, что девушка была вполне живой, а вовсе не кукольной. Однако она подчинялась искусственному созданию, и вид голых рёбер не смущал её, видимо от привычки. Строгость экономки волновала служанку гораздо больше.
  
  - Pourquoi attendez-vous? La cuisine est beaucoup de travail!(37)* - воскликнула Фостайн. Служанка, поджав губы, снова присела, проронив: "Oui, mademoiselle!", после чего поспешила по дорожке обратно к дому. У стрелка закралось подозрение, что вся прислуга в этом доме была родом не из Истэрии, по крайней мере они говорили на языке Синих Мундиров. А ещё он заметил, что от самого входа, из-за цветов, кустарников и прочих растений, за ними приглядывают: множество низкорослых созданий, ростом ему до груди, прятались от людей, но с интересом наблюдали за ними из глубины сада.
  
   Когда стражи прошли немного дальше, между ними и домом случилось ещё одно происшествие: маленькая кукла в летнем ситцевом платьице и двумя смешными косичками хотела быстро пробежать через дорожку, но случайно споткнулась и растянулась во весь свой полутораметровый рост перед Фостайн. Из-за цветочных кустов раздались смешки, а вот самой кукле было совсем не до смеха. На вид она была сущий ребёнок, не более десяти лет, хотя из-за её низкого роста Роберт не мог об этом судить, да и упала она крайне неудачно, ободрав искусственную кожу ладоней до розового корпулита. Глядя на свои ободранные ладошки, она была готова немедленно разреветься.
  
  - Oh la la! Мaladroit vache!(38)* - с большим неудовольствием всплеснула руками Фостайн. Одним рывком она подняла куклу на ноги и парой грубых взмахов отряхнула ей платье. Бедняжка с настоящими слезами в глазах смотрела на стражей, перед которыми ей выпал случай так оконфузиться. Экономка что-то ещё пробормотала ей на ухо, показывая рукой в сторону дома. Это мало успокоило куклу, и совсем не удивительно: Китч плохо знал язык Нордифа, но слово "vache" - означало "корова". Экономка была не слишком-то ласкова с живущими здесь созданиями. Пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, девочка побрела в сторону особняка, продолжая удерживать на весу свои розовые ладошки. Столь неуклюже могли двигаться только души, ещё не совсем освоившиеся в искусственном теле.
  
  - Не обращайте внимания на Франца. Ему бы только перед кем-нибудь faire le fanfaron - показаться ради внимания.
  
  - В этой кукле мужская душа? - заинтересовалась Церебра.
  
  - Мастер считает, что оболочка должна соответствовать духу... - не слишком охотно призналась Фостайн. - Никто из наших резидентов не угнетён своим телом и не получил его просто так. При жизни Франц был очень нежным и женственным, его предпочтения в любви были... нетрадиционными. Он жутко капризен и избалован, и как маленькая девочка обожает чужое внимание. Но других кукол нельзя обмануть корпулитом: они судят не глазами, а сердцевиной ощущают истинную сущность подобных себе. В Франце сидит тот же мужчина, хотя он спрятался в теле девочки. Мастер не стал перечить ему, когда несчастный попросил эту роль - каждый достоин собственных грабель: наступая на них при жизни, Франц сам попросил, чтобы эти же грабли били его по лбу в искусственном теле. А теперь жалуется, что его нарочно вытолкнули на дорожку, чтобы лишний раз подшутить, хотя это легко может быть выдумкой или даже подлой клеветой на других.
  
  - Мадмуазель Фостайн хочет сказать, что выражение: "родился с женской душой" - в корне неверно, - пояснил Каин. - Женская душа никак не может попасть в мужское тело, если у души вообще изначально есть пол. Люди с нетрадиционными взглядами либо неверно воспринимаются в жизни, либо сами неверно воспринимают себя. Их возможность чувствовать тоньше - принадлежит всё-таки к мужскому роду, пусть и не встречает понимания среди более брутальных представителей своего пола.
  
  - Плевать мне на голубых, я знаю немало людей со свинской душой. Правда, Роберт? - улыбнулась Церебра.
  
  - Я не понял, ты что со мной заигрываешь, душечка? - вынул Китч изо рта незажжённую сигарету.
  
  - Боюсь, после ста лет интрижек и любовных романов, такому шелудивому кобелю как ты совершенно нечем меня удивить... - Иоганна окинула его с ног до головы презрительным взглядом, как будто смотрела на нищего.
  
  - Ну что же, тогда по дружбе советую помолчать - это хорошо, красиво, а главное безопасно, - посоветовал Китч, невзначай откинув полу плаща, под которой торчала рукоять револьвера.
  
   В ответ он был удостоен недружелюбной ухмылки, но внимание Роберта уже переключилось на открытые лужайки в стороне от дорожки, где по парам, в одиночку и группами отдыхали куклы. Некоторые гуляли, иные играли как дети, но большинство предпочитало поглазеть на гостей. В первую очередь были видны различия в размерах: большинство кукол явно не дотягивали до обычного человеческого роста, другие значительно его превосходили. Но именно они, великаны, были самыми застенчивыми и робкими, держась далеко от дорожки. На лужайках, где никогда не было ветра, дождя или снега собрались сотни кукол, но близко к людям никто не подходил. Видимо, Франц оказался самым смелым из всех, или его действительно вытолкнули перед гостями. Впрочем, долго прожив в обществе себе подобных внутри стеклянного параллелепипеда, куклы просто избегали людей. Они отвыкли от человека, а в памяти некоторых задержались не самые приятные воспоминания из прошлого общения с хозяевами. Но кто-то наверняка тосковал по всему человеческому, не успел прижиться в корпулитовом теле, и с затаённой тоской смотрел на приезжих, обычных людей.
  
   Стражи поднялись на крыльцо дома, прошли через стеклянные двери в прихожую, где их встретили две служанки. Девушки почтительно поклонились, ожидая в комнате обклеенной тёмными обоями с россыпью золотых звёзд и полумесяцев. Из глубины дома слышался приятный звон колокольчиков, в латунных курильницах дымились ароматические палочки с тонким конфетным запахом. Мадмуазель Фостайн отвлеклась от гостей, чтобы коротко переговорить со служанками, и как раз в этот момент появился хозяин дома.
  
  - Лоренс! - распростёр он ладони в белых перчатках, подошёл к мистику и с улыбкой на узком, с мягкими чертами лице крепко пожал ему руку. Несмотря на перчатки, весь остальной вид Эдуарда выглядел вполне по-домашнему: белый халат с золотой вышивкой, пояс с тяжёлыми кистями, туфли с загнутыми носами, шёлковая рубашка с глухим воротом и просторные штаны-шаровары. Всё это как нельзя лучше подходило к его остриженным чуть выше плеч волосам пепельно-белого цвета и белозубой улыбке. При встрече с таким человеком на улице можно было принять его за магистра восточных фокусов, но в стеклянном параллелепипеде он был хозяином, а заодно самым лучшим Светлым Мастером-кукольником в Истэрии.
  
  - Что же, представь меня своим друзьям!.. И, кстати, где малышка Суо? - после приветствия отступил кукольник. - Я всегда очень рад принимать Королеву у себя в доме... Признаться, я завидую её способностям и мечтаю создать куклу, обладающую возможностями вашей компаньонки.
  
   Каин отдал подошедшей служанке шляпу и разгладил ладонью волосы. Трость он предпочёл оставить при себе:
  
  - Суо приносит вам свои извинения, Мастер, но сегодня она вынуждена задержаться. Сейчас у неё есть гораздо более важное дело, с которым она постарается справиться как можно быстрее.
  
  *******
  
   Выходной день собрал в парке Сияния много столичных жителей. Несмотря на прохладу всё ещё действовали аттракционы, лениво поднимало кабинки чёртово-колесо, в вечном круге скакали лошадки детской карусели, работали торговые палатки с сахарной ватой, воздушной кукурузой и пирожками. Воскресенье - день семейных прогулок по аллеям и рощам, где наедине с осенней природой можно было отстраниться от суеты и спокойно отдохнуть всей душой.
  
   Из галереи торгового дома Меркурий Айвэн повёл Суо в парк Сияния, что простирался от центральной части города, до кварталов второй категории. Юноша и девушка шли медленным шагом, рука под руку, из развлекательной части парка к его более уединённым местам. Рядом ещё были слышны звуки шарманки, часто встречались такие же прохожие пары, скамейки у дорожек были заняты родителями, поджидающими возвращения детей с аттракционов.
  
   И никто бы не заподозрил, что похожий на офицера молодой человек, только с уж очень длинными волосами и тёмной шинелью, и его спутница в дорогом платье цвета персидского индиго - как-то причастны к Ордену Совершенной. Скорее, Суо и Айвэн напоминали двух влюблённых перед расставанием, когда парню надо ехать на фронт, а девушке придётся дожидаться его в родительском доме Знающих. По мнению посторонних, сейчас они могли говорить только лишь о себе, строить планы на будущее, обсуждать венчание и мечтать.
  
  - Взгляните на людей, Айвэн. Кого вы видите? - спросила Суо, проходя мимо благородных государей и дам на скамейках.
  
  - Слишком слабых, не способных противостоять злу и соблазну.
  
  - Это взгляд охотника... А я вижу созданий, чья жизнь мне совершенно неведома, но так поражает и манит представить себя на их месте: простым человеком, кто с каждым рассветом встаёт, пытается прожить свой сегодняшний день, решает проблемы в семье и в делах, кто вечно спешит или прибывает в безделье, кто ненавидит и любит, кто алчет богатств или не к чему не стремится - их так много, государь, но каждый заключает в себе целый мир. А вот мы совершенно другие...
  
   Суо остановилась, потому что парковая дорожка вывела их к мосту через ручей, который подпитывал центральный пруд. Эта нерешительность Тотемического существа, а также побледневшее лицо Суо привлекли внимание Айвэна:
  
  - Почему ты не идёшь?
  
  - Я очень не люблю мосты, высокие лестницы и полёты, - призналось земляное создание. - Есть ли у нас иной путь к выбранной цели?
  
  - Для тебя - нет, - холодно ответил мечник. Суо недолго помедлила, а затем пошла по мощёному камнем мосту в прежнем темпе неспешной прогулки.
  
  - Вы напрасно принимаете меня за чудовище. Я не хищник, хотя и питаюсь человеческими телами. Я не стремлюсь убивать, но сами люди приказывают мне делать это. Для них мы - оружие, Айвэн. Но как любое оружие, мы различаемся по форме и применению: я серп, пожинающий поспевшие к сроку колосья, а вы меч, обрывающий жизни.
  
   Айвэн остановился на самой высокой части моста и повернулся к Суо. Девушка была бледна, взгляд фиолетовых глаз потускнел до безжизненности. Между ними было меньше шага, а по мосту, кроме них, никто сейчас не проходил. Одного резкого удара могло бы хватить, чтобы покончить с Королевой Червей навсегда, и Суо легко прочла его мысли:
  
  - Вы вырвете моё сердце прямо здесь, государь?.. Видимо, я недостаточно вас заинтересовала... Но что вы чувствуете, когда нас поглощаете?.. Голод хищника? Наслаждение убийцы? Тщеславие охотника?
  
   Пальцы Айвэна сжались в кулак и расправились. Что бы он не задумал, сейчас воздержался.
  
  - Нет, я чувствую, что совершаю акт справедливости, делаю этот мир лучше. Зло, какое бы обличие оно не имело, всегда останется злом. Чаще всего зло прячется за красивой, но ложной внешностью. И пусть глаза людей видят юную девушку или беззащитного ребёнка, но не видят спрятанного внутри них Дракона. Мои глаза видят больше...
  
  - Глаза из плоти видят только плоть. У вас не такие глаза... - сказала Суо и снова предложила взять её под руку. Айвэн нехотя подставил ей локоть, и когда они спустились с моста, взгляд Суо стал живее, а на щёчки вернулся румянец.
  
  - Нужно ли зрение человеку, чтобы почувствовать душу? - в очередной раз спросила она. - Слепая мать никогда не видела своё дитя, даже не видела мужа, зачавшего ей ребёнка. Означает ли это, что она любит не сами тела, а их души?
  
  - Почему создание из-под земли спрашивает об этом?
  
   Суо поднесла руку к своему лицу и коснулась под веками. На минуту её глаза из фиолетовых стали огненно-красными.
  
  - Подобно слепой матери, - сказала она, - я нахожу тела по отголоскам их душ. Черви живут в вечном покое, а чужие эмоции кажутся нам электрическим током: они обжигают, заставляют нас извиваться от неизведанных чувств и приманивают. Ведь, если в земле ощущается ток эмоций - значит там будет пища.
  
  - Слепая мать, пожирающая своих детей? И после этого ты смеешь называть себя человеком? Подрожать нам - ещё не значит стать нами.
  
   Рука мечника стиснула пальцы Суо, так что ей стало больно:
  
  - Ты Тьма, и ещё ничем меня не убедила себя не убивать. Новые принципы Ордена меня не волнуют: я несу волю Первых, а Совершенная учила нас не идти на сделки с Драконом. Красота и чувства - ничто, смазливость обманчива. Сдери с красивой девушки кожу, и она останется только плотью, равной другим. Не пытайся разжалобить или переубедить меня. Единственное, что ты можешь, это рассказать мне о сути Тьмы, и тем продлить своё время. Дай мне знания, чтобы я мог ещё лучше бороться с такими как ты и окончательно вас уничтожить - только ради этого я согласился встретиться с тобой и выслушать твою ложь.
  
  - Значит в конце этой встречи один из нас непременно умрёт... - голос Суо не выдал ни сомнения, ни страха. - Ну что же, я больше не боюсь смерти, потому что её тайна раскрыта. Но, признаюсь, я очень не хочу сейчас умирать. Мне бы хотелось посмотреть, чем закончится эта история. Без меня черви останутся только червями, их сознание отхлынет к первобытным источникам, и не будет больше Великой Войны, чтобы нас пробудить. Вы, государь, тот, кто обрывает нити чудес.
  
   Айвэн ничего не ответил, должно быть потому, что они как раз добрались до выбранного им места. Суо оказалась перед лодочной станцией на берегу паркового пруда. Большинство лодок были вытащены на сушу и перевёрнуты на зиму. На серой воде не было ни одной шлюпки - не сезон. Только единственная, пришвартованная лодка замерла возле пирса. Лодочник стоял рядом, в тёмно-зелёной униформе служителей парка и дожидался последних в этом году пассажиров. Ему было заплачено.
  
  - Умно... - оценила старания рыцаря Королева Червей. Айвэн не отпускал её руку и его хватка сейчас была жёстче, чем браслеты наручников. Впрочем, Суо вовсе не собиралась сопротивляться.
  
  - Не хочет ли государыня совершить маленькое путешествие? - без тепла улыбнулся ей мечник.
  
  - А я могу отказаться?.. - вместе с ним Суо подошла к ждущей их лодке. Лодочник помог им устроиться и объяснил, как следует вести себя на воде, хотя никто его особо не слушал. Айвэн взялся за вёсла, а Суо села ближе к корме. Вот прогулочная шлюпка отчалила от длинной пристани, развернулась и заскользила к центру пруда.
  
   Хотя искусственный водоём парка и назывался прудом, но по размерам он всё-таки больше соответствовал озеру. Чем дальше становилась земля, тем печальнее глаза Суо смотрели на берег. Фиолетовый взгляд Тотемического существа меланхолично блуждал по фигуркам людей, рыжим кронам ещё не облетевших деревьев, опустевшим прибрежным кафе со сложенными зонтиками над столами, и во всём этом виделось готовое уйти в зимнюю спячку лето.
  
  - Вы спросили меня, что такое Тьма, которая терзает Истэрию, - продолжала она прерванный разговор. - Но сначала позвольте мне задаться вопросом: почему Тьма стремится занять чьё-то тело? Мне кажется, что Ничто, не может жить без чего-то. Пустота должна созерцаться, ей необходимо сравнение: пропасти - берега, пустому горшку нужны стенки. Тьма рождена человеком, к человеку она и стремится. Наше воссоединение - это гармония родителя и ребёнка. Беда в том, что Тьмы слишком много для одного человека, и его плоть - недостаточное вместилище. Свету проще, он имеет первородное право на тело, и входит в подготовленную для него оболочку легко и свободно. Тьме же нужно искать себе плоть: искушать, соблазнять, завоёвывать - так поступают Низшие создания, почти лишённые разума. Но Высшие, подобные мне, вполне осознали себя как личность, как человека, стали почти что людьми, хотя во многом превзошли их по силам. В любом случае, какой бы не была Тьма в Истэрии, она стремится принять человеческий облик. Если вы хотите искоренить Тьму, благородный рыцарь, и сразить своего злейшего врага Дракона, то не лучше ли уничтожить людей, чтобы навсегда очистить землю от их порождений?
  
  - Нет, такое средство мне не подходит, - ответил ей Айвэн.
  
  - Значит Тьма будет жить, потому что причина её появления - люди, - подвело итог Тотемическое существо.
  
  - Хорошо. Значит я буду убивать вас, пока Тьмы не станет так мало, что люди перестанут её бояться.
  
  - Это наивно. И вы, и я знаем, что они будут и дальше соблазнять, предавать, ненавидеть, а значит порождения Тьмы станут только сильнее. Хотите нас истребить? Тогда не берите в руки меча, а выбросьте его в воду, привяжите свою жизнь к законам морали, которую сами же создали.
  
  - Вы попросту предлагаете сдаться, а мы не привыкли сдаваться без боя. Мы всегда чётко знаем, где свет, а где тень. Не вам нас судить.
  
  - О, судить вас я вовсе не собираюсь, вы сами себя прекрасно осудите и приговорите, - сказала Королева Червей.
  
   Мечник вынул из воды вёсла и лодка пошла дальше без усилий гребца, постепенно замедляясь на гладкой поверхности пруда. Осторожно приподнявшись, чтобы не раскачать шлюпку, Айвэн перебрался на сидение рядом с Суо, так что они оказались друг напротив друга, всего в одном шаге. Суо развязала свою сумочку, что-то проверила в ней, а затем подняла на Айвэна взгляд:
  
  - Вы... - начала было она, но тут мечник выбросил свою руку вперёд и пробил её грудь. Тело Суо передёрнулось, красные глаза широко распахнулись, бледное лицо побелело ещё сильнее. Вместо крови из дыры посыпались живые черви. Они падали извивающимися нитями на колени своей Королевы.
  
  - Вы вырвете моё сердце прямо здесь, государь? - прохрипела Суо, вцепившись в пронзившую её руку. - Моя смерть стоит правды?
  
  - Правда Тотемического существа - не может быть правдой для человека, - проговорил Айвэн, ощущая, как под его пальцами бьётся сердце Суо.
  
  - Человек помнит, кто он такой... а кто послал вас? - лицо Королевы Червей начало распадаться. Вскоре в копошащейся массе остались только пылающие алым глаза. Она быстро теряла форму, но не могла сбежать за борт или подпитать из земли свои силы. Её последний вопрос показался мечнику странным. Он держал жизнь Дракона в ладони, надо было только сильнее сжать пальцы, и тогда ещё одного врага на свете не станет.
  
  - Я служу Совершенной, - коротко сказал рыцарь.
  
  - Нет, - ответили остатки губ Тотемического существа. - Те, кто служил Совершенной, нашли свою смерть в пещерах Келлака, которые вы указали. Два золотых доспеха найдены оружейником Боном, и перфокарта об этом лежит в моём ридикюль(39)* - вы можете прочитать.
  
  - Это уловка? Я не верю тебе! - отрезал мечник и пальцы крепче схватили Суо за сердце. Королева мелко затряслась, черви бежали в воду, а алые глаза закатились, и сумочка выпала у неё из руки. Бесконечно долгие секунды Айвэн решал, как ему поступить. Он не верил, но заложенное сомнение точило решимость. В конце концов он отпустил сердце Суо и вытащил руку из копошащейся массы. Она повалилась, и чтобы не выпала из лодки, Айвэн схватил её за плечо. Шов платья с треском порвался, обнажив нежную кожу. За считанные мгновения Суо возвращала свой облик, а дыра в груди затягивалась её слугами.
  
   Взяв расшитую сумочку, мечник вынул из неё перфокарту. Глаза пробежались по выдавленным в картоне ячейкам, легко считав зашифрованное сообщение. И чем дольше Айвэн читал, тем мрачнее становилось его лицо. Перфокарта - это только жалкий кусочек картона, и даже если сообщение было от знакомого ему оружейника, то кто знает, не вступил ли Бон в сговор против Первого стража? Вопросы копились, а ответов у мечника не было: он знал только одно - он тот, кто он есть.
  
  - Я не верю тебе, Тьма, - повторил Айвэн. - Бон мог найти кого угодно в пещерах, но я жив и сижу прямо перед тобой.
  
  - Если вы хотите выяснить правду, тогда вам лучше следовать вместе с нами, не причиняя вреда, - выдохнула Королева Червей. - Любые сомнения будут развеяны в круге союзников.
  
  - Достойное предложение, если оно исходит от стража, - кивнул ей рыцарь. - Но стоит ли принимать его от порождения Тьмы?
  
  *******
  
   Эдуард родился на севере, об этом напрямую указывала его бледная кожа и светлые волосы. Но сердце его навсегда было отдано югу: префектурам Истэрии, где он обучался ремеслу кукольника у Светлых Мастеров дворца Слоновой Кости. Должно быть оттуда он и привёз массу украшений, статуэток и тканей для оформления своего дома. Столовая, куда стражи были приглашены отобедать, была похожа на настоящую трапезную махараджи. Здесь не было нагромождения мебели или какой-либо стеснённости, но каждый элемент интерьера говорил о юге, был цветом юга и дышал ароматами южных краёв. Стены столовой выкрашены в приятный бежевый цвет, углы задрапированы тканями с цветочными узорами, перед окнами расположились куполообразные арки. Для удобства обедающих стояли резные диванчики на низких ножках с россыпью расшитых подушек поверх, а вдоль стен шкафчики с отдвижными дверцами, латунные курильницы для благовоний и узорчатые ковры на полу. Посреди всего этого праздника цветных тканей и резного дерева расположился широкий стол, на котором выныривал носом из моря свежесрезанных цветов золочёный корабль.
  
   И всюду глазу встречались те самые символы открытой ладони с колесом и словом внутри, который стражи видели на входной двери. Между двух стоек-ладоней на высоком трюмо сидела в позе лотоса металлическая фигура - кажется Будды, только совсем неодетого.
  
   Жестом затянутой в белую перчатку руки Эдуард предложил стражам сесть за стол, где ждали расставленные по числу гостей серебряные столовые приборы. Кроме того, здесь же сидели ещё двое гостей: безумно красивая синеглазая девушка со светлыми локонами и в алом вечернем наряде. Красота её была столь нереальна, что всякий взглянувший на девушку понимал, что это не может быть настоящий человек, а только кукла, хотя от человека она практически ничем не отличалась. Чего нельзя сказать об ещё одном госте: на стражей опасливо поглядывал огненно-рыжий лис в зелёном камзоле, со звериной головой, но вполне человеческим телом.
  
  - Без вас не начинали, - сказал Эдуард, присаживаясь на ажурное металлическое кресло во главе стола. - Мой стеклянный дом слишком мал для всех обитателей. Самые яркие души я приглашаю к себе всего на один день. Орден доверяет мне уникальные сферы, чтобы я мог найти им подходящее воплощение. Но видит Совершенная, если бы я решился дать тела сразу всем сферам одновременно, здесь бы случился настоящий Содом. Яркие личности, попавшие во стекло, не смогли бы ужиться друг с другом. И двое приглашённых порой ссорятся в один день, потому порядок их посещений строго регламентирован. Сегодня с нами обедают Феликс и Айседора. Надеюсь, вы не против компании?
  
  - Нет, пуст сидят, - сказал Китч, устраиваясь на диванчике за столом.
  
  - Спрашивал я, вообще-то, не у вас... - добродушно указал ему кукольник. - В этом доме: куклы - хозяева и хозяйки.
  
  - Если стражам так будет угодно, то пусть остаются... - пропыхтел лис, плутовато шаря по столу взглядом. - Хотя я бы предпочёл обедать вчетвером, - уставился он в свою пустую тарелку. Только у лиса по какой-то причине была деревянная ложка и никакого ножа или вилки.
  
  - Да, без нас получается четверо, - пересчитал Роберт. Он включил в число обедающих и Фостайн. Экономка не села за стол, а с бдительным видом заняла место за креслом хозяина. Но как раз в этот момент в противоположном конце столовой открылась двустворчатая дверь и вошёл ещё один Эдуард - абсолютно такой же, всё в том же белом халате, перехваченным поясом с золотыми кистями, в перчатках и туфлях с изогнутыми носами. Отличить одного от другого было попросту невозможно. Впрочем, Китч не удивился такому повороту событий, тем более в доме кукольника: он не сводил глаз с красавицы, сидевшей напротив него.
  
  - Приветствую, - коротко кивнул стрелок, когда близнец Эдуарда сел по правую от него руку, точно в таком же кованном кресле, как и оригинал, только с другого конца стола.
  
  - Приветствие - что дом открыть. Сказавши раз, становишься незваным гостем, - улыбнулся двойник, подтыкая себе за ворот рубахи салфетку. В этот момент на золотом корабле ударили склянки, и среди цветов, и на палубе показались десятки маленьких куколок. Ростом они были не выше локтя, с миниатюрными живыми личиками, в разномастных нарядах и с любопытными глазками. Те, что были на корабле, выглядывали на стражей из-за борта, а вышедшие из цветочной волны - смело расхаживали между блюд, кувшинов и супниц. По звонку с корабля дверь рядом с Фостайн отворилась, и в столовую вошли настоящие девушки-служанки. В их руках были подносы с ароматным сабджи - рагу из овощей, сдобренное кари и рисом, горячие лепёшки чапати, нежный сыр панир, большая супница с дымящимся дхал - супом пюре из нескольких видов бобовых, морковная халва гаджар ка, и конечно же целые горы разноцветного риса. Комната наполнилась головокружительными ароматами необычной для Сияния кухни. Одну из девушек, кажется ту самую, которая подбегала к Фостайн на дорожке, экономка остановила, приподняла крышку салатницы и поморщилась, будто увидела что-то недостойное:
  
  - Etes-vous folle? C'est terrible! Rends-le a l'endroit... (40)*
  
   Покраснев до кончиков ушей, служанка пробормотала: "Oui, mademoiselle...", тотчас развернулась и поспешила унести блюдо обратно на кухню.
  
  - К сожалению, прислуга ещё не до конца освоилась с моими вкусами... Если бы не Люлли, я бы, наверное, умер от их кулинарных экспериментов, - Эдуард улыбнулся экономке и протянул к ней руку. На секунду строгое лицо Фостайн оттаяло, и она вложила ладонь в руку хозяина, а кукольник запечатлел на ней поцелуй. От этого комплемента горихвостка под рёбрами Фостайн вспорхнула и звонко запела. Учитывая, что Эдуард не любил чужих прикосновений, отношения Мастера и куклы были более чем близкими.
  
  - Идут года, столетия сменяются столетиями, и в каждую эпоху человек стремит свои труды создать подобного себе, в котором, к сожалению, копирует себя не с лучшей стороны, - вздохнул двойник на противоположном конце стола. Церебра, сидевшая ближе всех к Эдуарду, что-то неопределённо хмыкнула, продолжая увлечённо накладывать себе в тарелку овощное рагу, и положила столько еды, сколько ни один бы взрослый мужчина не съел.
  
   Одна из маленьких кукол, гулявшая рядом, вдруг схватила ложку Церебры и потащила прочь:
  
  - Хватит тебе!
  
   На что Иоганна прицелилась в неё вилкой:
  
  - А ну-ка сдрыснись, мелкая зараза!
  
   Губы малютки затряслись, она бросила ложку и скорее убежала по скатерти обратно в цветы.
  
  - Не обижайте их, прошу вас. Это новенькие... - указал Эдуард на маленьких пассажиров корабля и цветочных жителей. - Они только осваиваются со своей новой ролью, и это их первые тела. Хорошо, когда есть большие друзья и подружки, которые отвлекают внимание, а ты - незаметный, робкий, незнающий какое тело себе заказать.
  
  - Я поняла - заготовки, - кивнула Церебра, резкими движениями отправляя в рот кусок за куском и истребляя пищу с такой механической точностью, какой мог бы позавидовать экскаватор.
  
  - Душа застыла, мир вокруг течёт. Но кем досель была душа, к чему её влечёт? - в перчатках двойника появилась пылающая алым сфера и он выложил её на свою пустую тарелку.
  
   К удивлению Китча, красавице и лису тоже положили еду. Стрелок ещё не встречал кукол с системой пищеварения, но если создания Эдуарда могли плакать человеческими слезами, то и есть они могли вполне по-человечески.
  
   Красавица ела мало, и каждое её движение было настолько аккуратным и выверенным, будто она боялась сделать что-то не то. Белый двойник и вовсе не притронулся к пище. На его тарелке, отбрасывая лучистые блики на серебре, лежала только красная сфера.
  
   "У этой куклы, наверное, устаревшее тело, вот она ничего и не ест", - подумал Роберт.
  
   Перед Феликсом лежал кусок белого сыра, который он не очень-то успешно пытался ковырять деревянной ложкой. После многократных попыток, раскрошив сыр не только по своему сюртуку, но и вокруг тарелки, лис всё-таки обратился к стрелку:
  
  - Не могли бы вы передать мне нож? - спросил он, подёргивая носом.
  
   Роберт без особого желания взял нож и хотел протянуть его лису, но мистик остановил его руку:
  
  - Не стоит... - не стал вдаваться в подробности Лоренс. Китч только пожал плечами, и под очень уж печальным взглядом Феликса вернул нож на место.
  
  - Не удивляйтесь его странному виду, - сказал Эдуард. - Психология кукол: не быть простым, даже счастливым человеком, а быть уникальным созданием, ведь они утратили тело, и само пребывание в кукле для человеческой души - необычно. Неправильно делать куклы поваров или куклы лакеев, потому что на должность повара или лакея всегда можно нанять живого человека. На этом месте кукла будет страдать, потому что она, не являясь живым человеком, исполняет положенную ему роль: имитирует жизни людей после своей вполне физической смерти. Но если прислушаться к ней, понять, чего хочет душа и дать ей соответствующую оболочку, получается великолепная гармония корпулита и эмоционального портрета - вот в чём заключается мастерство кукольника, которого многие не могут оценить.
  
  - Орден давно знаком с вашими творениями, милейший, - не проявляя особого интереса к еде, поддержал Лоренс. - Вы можете собрать куклу для любого задания и с любыми способностями, подобрав для неё нужную душу из той обширной коллекции, которая собрана в вашем спиритории, - он слегка поклонился в сторону девушки в красном платье. - Один взгляд на такую красавицу как Айседора, коя являет собой эталон женской элегантности, доказывает совершенство вашего мастерства.
  
   Кукла не могла не ответить ему широкой улыбкой, но от этого естественного движения губ по её правой щеке пошла трещина. Испугавшись, Айседора схватила салфетку и прикрыла изъян на щеке, так и оставшись сидеть с приложенной к лицу тканью.
  
  - Не могли бы вы передать мне вилку, государыня? - улучил момент Феликс, спрашивая Церебру. В ответ медик что-то коротко буркнула ему с набитым ртом, и лис осмелился уточнить:
  
  - Что вы сказали, государыня?
  
   Иоганна выстаивала указательный палец, чтобы он подождал секунду пока она прожуёт, а затем уже в полный голос сказала:
  
  - Иди на хер, сударь.
  
   Феликс сконфуженно замолчал.
  
  - Позвольте нескромный вопрос... - встрял Китч в разговор кукольника и мистика. - Если души ваших подопечных так необычны, и вы придаёте им форму, тогда какого чёрта у мадмуазель за вашей спиной не хватает одной из самых привлекательных частей женского тела?
  
  - У каждого здесь своя история, но не всякую я имею право рассказывать... - выпрямился в металлическом кресле кукольник. - Но вам повезло: все куклы, которые составляют нам компанию сегодня, доверили мне рассказывать о их судьбах. Моя экономка...
  
   При этих словах горихвостка под алыми рёбрами Фостайн тревожно вспорхнула.
  
  - При жизни Люлли было тридцать шесть лет, - продолжал Эдуард. - На родине в Нордифе её лучший друг владел Maison de Sante - частной психиатрической клиникой. Она была умелой и расторопной хозяйкой: клиника своевременно обеспечивалась свежей провизией, оплачивались счета, прислуга была вышколена до невозможности. За строгий и чистоплотный характер пациенты прозвали её Mademoiselle Pincettes(41)*. Такая экономка - настоящее чудо и счастье для любого владельца. Но её искусила возможность зарабатывать деньги на несчастье других. Она внушила главному врачу клиники и своему другу, что, запирая в лечебнице здоровых людей, присутствие которых стало неугодно их родне или недругам, можно обогатиться.
  
   Птица в груди Фостайн так и забилась. Беспокойный свист и чириканье заполнили столовую. По строгому лицу куклы и сверкающему пенсне невозможно было понять, как она относится к рассказу о своём прошлом.
  
  - Pincettes хорошо выполняла свою часть обязанностей по тюремному заключению. Это она предложила запирать здравомыслящих пациентов вместе с буйными умалишёнными за любое неподчинение, отправлять в карцер за попытку себя оправдать, вкалывать успокоительное, если пациент отстаивал свои права, проводить оплаченную заказчиком лоботомию, что по сути равняется умственной смерти, устраивать визиты богатых мужчин к признанным невменяемыми женщинам, которые на свободе посмели им отказать. У клиники появились влиятельные покровители, дело и не думало вскрываться, и ещё неизвестно, кто стал в Maison de Sante важнее и выше: Pincettes, или же их главный врач. Но, случилась одна незапланированная неприятность - в клинике вспыхнул пожар. Запертые в палатах пациенты не смогли выбраться и сгорели заживо. Виновных в поджоге нашли, они оказались знакомы с делами Фостайн, и вот тогда преступления вскрылись. Люлли удалось сбежать, но она была поймана после пересечения границы с Истэрией. Однако её не выдали Нордифу. Нижний Каземат Звёздной Горы приговорил Pincettes к извлечению души. Эмоциональный портрет полученной сферы оказался столь необычен, что её невозможно было использовать в механизмах. Орден доверил душу преступницы мне, а я сделал самую полезную для моего беспокойного хозяйства куклу... Но, чтобы она не забывала о погубленных жизнях и пожаре в лечебнице, под её рёбрами теперь всегда живёт горихвостка - это собственное желание моей экономки.
  
  - Даже в руках держать обиду, боль и страх - обидно, больно, страшно, - закончил его рассказ двойник.
  
  - А кто-то ещё критикует мой медицинские методы, - довольная поглощённой пищей откинулась на диване Церебра. В руках она по-прежнему держала тонкую курительную трубку, но пока не соизволила поджечь дурманящий шарик.
  
  - Вы говорите с издёвкой Иоганна, но ещё неизвестно, кто из вас прошёл лучший путь, - возразил Эдуард. - Кукла - оригинальный способ задержать личность перед перерождением души, маленький шаг в сторону от сансары(42)*, эмоциональный портрет, позволяющий смаковать карму. Церковь Незнающих верит в Творца - Совершенную. Старая религия Истэрии также утверждала о существовании бога-создателя, и какую бы модель общепринятой веры вы не предпочли, в основе каждой из них будет стоять творец всего сущего. Но если Творец - это сама вселенная? Её законы, её потоки, цикличное повторение одних и тех же событий? У вселенной нет Светлого Мастера, она никогда не была создана и никогда не будет разрушена, она вечна - вот во что верю я, когда работаю с душами. Смысл существования души - в бесконечных перерождениях достичь всеведенья, всесилия и всезнания. Там, за гранью мира плоти, душа свободна от горя и земных испытаний, оттого она не способна впитать в себя что-то новое, стать совершеннее самой Совершенной. Совершенное воззрение, Совершенное знание и Совершенное поведение - три драгоценных постулата, открывающих путь к идеалу. И не будет апокалипсиса, последнего дня мироздания - также, как и не было первого. Я даю куклам тело по заслугам их прошлого, но однажды их души снова станут свободными от стекла и продолжат свой путь в колесе перерождений: от недолюдей к людям, от людей к божествам или демонам. А вы, Иоганна, заточили свою душу внутри, превознесли плоть и высасывайте соки из светлой энергии своего организма. Так кто из вас более похож на передвижную тюрьму: Люлли с её горихвосткой под рёбрами, или всё-таки медик Ордена Совершенной, очернившая свою собственную натуру?
  
  - Мораль рабов, которые не хотят видеть власти господ... - вяло ответила Иоганна сквозь мундштук трубки. Мимо проходила всё та же осмелевшая кукла, что хотела помешать ей накладывать пищу. Кнайф как змея схватила малышку и прижала к столу.
  
  - Отпустите! - воскликнула красавица Айседора, но от испуга у неё по всей голове пошли тёмные трещины, и она горестно спрятала лицо в ладонях. Маленькая кукла сначала от испуга молчала, а потом начала извиваться под нацеленной в неё вилкой и звать на помощь.
  
  - Я видела таких как вы на юге, сударь, - прошипела Кнайф, глядя исподлобья на оторопевшего Эдуарда. - И что вы сделаете, ну? Спасите свою бедняжку, ведь это её первое тело. Я не буду трогать красную сферу, но молодые куклы ещё помнят боль - нет, не чувствуют, только помнят. И я могу сделать ей больно.
  
  - Не стоит забывать, сколь связаны душа и память: чуть стоит памяти ослабнуть, души как будто стало меньше... - с глубокой тоской сказал двойник, но ничего не предпринял. Иоганна не удостоила его даже взглядом. Она прижимала малышку к столу, другие куклы попрятались в цветы и в корабль. Феликс с непонятным выражением на лисьей морде смотрел как Кнайф угрожает вилкой малышке, Айседора плакала, а Эдуард побледнел. Его экономка ожидала слова хозяина и была готова сделать всё, что он прикажет.
  
  - Люди никогда не рождаются с равными душами, среди них изначально есть господа и рабы - Заражённые и Чистые, - продолжала Церебра. - Мораль, сострадание, доброта, стыд - всё это было придумано великим числом рабов, победивших господ и заразивших их паразитом душевных эмоций. Хозяин не должен чувствовать сострадания. Неимущие рабы - вот корм для души, так пусть жрёт их! Чистый Сверхчеловек - от рождения властелин, ему не нужно ни бога-творца, ни бога-вселенной, не нужны лишние скорби и радости, душа требуется ему только затем, чтобы пить из неё силу для удовольствий телесных и властвовать над порабощёнными существами, как было всегда! Чистый Сверхчеловек - это плоть без духа, без паразита и без сомнений. Душа мешает нам жить и равняет с рабами. А ты, джаин, превзошёл всех остальных в своей глупости и стремлении быть обглоданным до костей!
  
  - Церебра, отпусти куклу и положи вилку - я тебя второй раз предупреждать не собираюсь! - резко поднялся Китч со своего места, так что цветные подушки попадали на пол. Он был удивлён, что Зорге вообще никак не реагирует на происходящее. Стрелку бы пришлось перебраться через Лоренса, чтоб помешать Кнайф. Четыре острых зубца вилки зависли у куклы прямо перед лицом.
  
  - Ну же, чего не рискуешь, Аджата Шатру(43)*, когда твоему созданию угрожает опасность? На твоём знаке призыв остановить колесо насилия благочестием и не совершать зла на пути сатьяграха! - провозгласила Церебра. - Ахимса - ненасилие, брахмачарья - воздержание, сатья - правдивость, апариграха - непринятие даров, дхарма - знание, астея - неворовство: следуешь ли ты пути, когда на твоём капище сидит вовсе не Будда, а нечто древнее и ещё глупее него! Ваша дружба с душой, ожидание нирваны - не больше, чем симбиоз с паразитом! Вы не способны бороться, вы просто еда для него!
  
  - Отпусти! - не выдержал Эдуард, резко протянул руку и тут же она оказалась пригвождена к столу вилкой. Красавица в красном закричала, лицо её осыпалось крупными хлопьями, под кожей оказался нежно-розовый коруплит. Куклы в золотом корабле все как одна заплакали, Феликс воспользовался моментом, украл нож у соседки и с наслаждением несколько раз полоснул себя по лисьей морде. Эдуард в шоке смотрел на свою пригвождённую руку, Фостайн пыталась выдернуть вилку, но та глубоко застряла в столе, Китч, удерживаемый от активных действий только останавливающим жестом мистика, поносил Церебру всеми известными ему окопными выражениями, и в этом кошмарном гомоне не было слышно ни одного отдельного голоса.
  
  - Сиддх... - вдруг тихо сказал двойник, и все куклы за столом, включая самого хозяина дома, осели. Наступила полнейшая тишина.
  
  - Впечатляющая игра, Эдуард, - утомлённым голосом сказал мистик, будто всё это уже происходило при нём.
  
  - Тоски полны пути в долине тёмной, скучна строка без слога, а кукла без души, - проговорил настоящий Мастер и тут же обратился к Церебре. - Как вы узнали, что это не я?
  
  - Воткнула вам в руку вилку, - ухмыльнулась ему Иоганна. Взгляд кукольника после её шутки не потеплел. Худое лицо его было внешне усталым, но изнутри полнилось непонятной энергией, будто потусторонним сиянием. Церебра равнодушно подожгла шарик опиума и сделала глубокую затяжку за столом, где все ненастоящие люди как будто решили вздремнуть. - На юге, во время эпидемии Пустынной проказы, единственные, кто не пытался себя уберечь, были джаины. Впрочем, они и не помогали. Эти люди отдались болезни, чем меня до сих пор раздражают. Я хорошо изучила их поведение и взгляды в вымирающих городах, пытаясь понять причины такого нежелания жить. Ещё в прихожей ваша кукла-близнец сказала, что завидует способностям Суо, а джаины не завидуют - они совершенствуются, ставя достижения других себе в пример. Кукла упивалась пищей, а джаины проповедуют воздержание в еде: высшим самопожертвованием для них является саллекхана - самоубийство с помощью голодного поста, чтобы достичь просветления. Ваша кукла была в интимных отношениях с экономкой, а джаины проповедуют целомудрие, отвергают любые плотские утехи и самоудовлетворение, как связывающие их с земным миром... Ну, а ещё ваша личная черта: вы не любите прикосновений и тут же пожимаете Каину руку в прихожей. Из всего получается, что хоть на стенах висят знаки Ахимсы, а хозяин расхаживает в белых одеждах - он не джаин. Тот, кто не ест и не причиняет вреда, даже если угрожают его любимым созданиям - тот и следует путём сатьяграхи к истинному идеалу: он настоящий хозяин дома - живой кукольник, а не кукла.
  
  - Я впечатлён... - чуть наклонил голову Эдуард. - Однако смею заверить, что всё о чём говорил мой двойник - чистейшая правда. Он истинно, насколько умел, передавал мои мысли и взгляды на перевоплощение душ. Я увлёкся южным учением, когда учился на кукольника во дворце Слоновой Кости. Каждая созданная мною кукла - это и есть воплощение кармы: всего хорошего и дурного, апогей жизни души до заключения в стекло. Мои создания дали мне право разглашать тайны их прошлого. Айседора...
  
   Стоило имени прозвучать, как красавица в красном платье очнулась и подняла осыпавшееся лицо. Теперь оно уже не было милым, но по-прежнему выражало несчастье.
  
  - Красивее неё при жизни не было ни одной женщины. Талантливая актриса, когда в возрасте тридцати девяти лет вдруг решила, что начинает стареть, выпила опасную дозу лекарств, чтобы навсегда запомниться поклонникам молодой. Бедняжка мучилась ещё три часа, во время которых попросила об экстракции души. Её новое тело - воплощение страха перед утратой совершенного облика. Каждый раз, приглашая её в свой дом, я меняю лицо и фасоны платьев по моде, она лучшая красавица среди кукол. Но, как и при жизни, красота Айседоры недолговечна, она осыпается от любого неосторожного вздоха, и с этим ей приходится жить весь свой день до конца. С помощью Айседоры мы тестируем инстинкт самосохранения кукол. А вот этот субъект начисто лишён подобных инстинктов. Феликс...
  
   Белая перчатка кукольника указала на лиса. Тот выпрямился на диване, вынул из морды нож и отложил его, виновато потупившись. Впрочем, стеклянные глаза лиса ещё блестели от пережитого возбуждения.
  
  - Он вор чужой боли и при жизни был таковым, - охарактеризовал его кукольник. - Нездоровое влечение Феликса испытать боль, которой подвергались другие люди, довело его до экстрактора. Пожалуй, только этот пройдоха способен всем рассказать, что именно чувствует человек, когда из него вытягивают живую душу. Другие куклы не помнят момента извлечения, а Феликс до того сконцентрировался на своих ощущениях, что может поэтапно описать процесс экстракции...
  
  - Тело холодеет от кончиков пальцев до самой груди, куда воткнут экстрактор. Тебя будто высасывает через узкую трубочку, все внутренности скручиваются в один комок, - облизнул свежие раны лис. - Ты проваливаешься внутрь черепа, в темноту, и тебя несёт с такой скоростью, что даже собственный крик остаётся далеко позади. И это восхитительно...
  
  - Его тело повышенной прочности и нож едва ли причинил какой-нибудь вред, - добавил кукольник. - Феликс очень тоскует по боли, ведь обычный корпулит не воспроизводит её, а воспоминания тускнеют. Я работаю над нервными окончаниями в искусственной плоти, а наш друг подсказывает мне, насколько успешно и реалистично удаётся воспроизвести внешние раздражители. Мы уже прошли ожоги, уколы и раздробление костей, теперь на очереди порезы. Если бы не маниакальное стремление возродить боль, то это вполне милый юноша, которого можно пригласить к себе за стол.
  
   Последнюю фразу Эдуард сказал с укоризной, и Феликс с отстранённым видом начал изучать потолок.
  
  - Как же вы можете практиковать ненанесение вреда, если истязаете своего лиса? - заметил Роберт. Только сейчас стрелок позволил себе опуститься на место, хотя всё ещё недобро поглядывал на Церебру.
  
  - Отказать Феликсу в боли - это и будет насилием, - возразил ему Эдуард, а затем обратился к просыпающемуся близнецу.
  
  - Ну, а мой двойник... Наверное, вы уже догадались. Его зовут Леон, он друг и возлюбленный моей экономки Люлли Фостайн, и главный врач той самой клиники, которую они потеряли, когда случился пожар. Их схватили вместе при переходе границы Истэрии. К моему удивлению, в Леоне я нашёл много общего с самим собой. Конечно, он не джаин, и никогда не исповедовал моих принципов, хотя неплохо их заучил. Леон прикрывает меня на встречах с гостями, отвечая на одни и те же вопросы, на которые мне просто не хочется тратить время. Но у него есть свой подход к психологии и пониманию характеров. Всё-таки он был талантливым психиатром при жизни, а его дама сердца прекрасной распорядительницей. Мне было занятно воплотить их двоих, чтобы взглянуть на любовь среди кукол. Эта страсть осталась с момента экстракции душ, ведь сами куклы не чувствительны к приобретению новых эмоций. Душа не может измениться в стекле и сохраняет тот эмоциональный портрет, который был у человека в последние дни его жизни.
  
   Теперь даже маленькие куклы очнулись, хлопали ресницами и протирали глаза, пытаясь вспомнить, что же случилось. Малышка перед Цереброй встала, сердито топнула ножкой и утащила вилку в качестве добычи в цветочную волну под кораблём. Вся беспокойная семья кукольника оживала после волшебного слова "сиддх"(44)*, что управляло ими и одним своим звучанием могло приструнить всех обитателей стеклянной оранжереи, кроме живых людей.
  
  - И это только четыре необычные сферы, что хранятся в моём спиротории, - продолжал Эдуард. - Леон и Люлли постоянно живут в моём доме, остальных я пробуждаю по очереди, в строго определённый им день. Среди них есть полководцы, маньяки, актёры, лжецы и святые, а также немало тех, чья смерть ещё долго будет будоражить людские умы и останется в памяти. Хотя жителям нашей страны не дано знать, что их недавние герои, кумиры и злодей продолжают жить новой жизнью в моём запертом от внешнего мира доме - и это очень большой секрет. Толстые стены параллелепипеда не пропускают излучения душ. Никто не сможет догадаться или уловить, что по воле Ордена знаменитые личности нашли своё второе воплощение здесь. Звёздная Гора регулярно поставляет мне свежие души эксцентричных преступников. Я очень много работал с необыкновенными личностями, создавал им тела, был портным плащаницы их воскрешения. И, признаться, мне было удивительно слышать, о чём говорила за столом Иоганна...
  
   Он обратился к Кнайф:
  
  - Чистый Сверхчеловек - это и есть ваша легендарная "Философия Плоти"?
  
  - Мне выпала честь возродить тысячелетнее право хозяев, - выпустила дурманящую струю опиумного дыма Церебра. - Человек с правильно изъятой душой - Сверхчеловек, он и должен быть хозяином мира. Впрочем, неминуемо останутся те, кто не способен и не должен расставаться с душой. Они будут рабами нового Сверхчеловека. Чистая плоть должна властвовать над заражёнными паразитом телами.
  
  - Чудовищно... - с лёгким оттенком восхищения оценил Эдуард. - Я ещё никогда не видел такой разномастной команды, абсолютно неподходящей для совместной работы. Но решать тут не мне... В конце концов, все мы стремимся к совершенству, пусть и по-своему, и к своему.
  
  - Я не исключаю проблем, но такой состав, по моему мнению, оптимален, - флегматично заметил Зорге. - Благодарю вас за прекрасный обед, Эдуард, и приношу свои извинения за это маленькое происшествие за столом. Но сейчас нам бы хотелось увидеть ту куклу, которую я привёз к вам неделю назад.
  
  - Да... - качая головой, задумался кукольник. - Повреждённая сфера души. Обычно при малейшем изъяне в стеклянной поверхности энергия разрывает сдерживающую её оболочку. Старое стекло, толстые стенки, неглубокие трещины - всё это спасло вашу куклу, хотя сфера продолжает пустеть... Адель!
  
   Дверь, через которую кукольник в начале обеда вошёл в столовую, снова открылась. К собравшимся вышла невеста в белоснежном платье с шифоновой юбкой и невесомой газовой фатой. Бирюзовый взгляд её был безучастен, лицо красиво и немо; наряд дорогой, светлый и праздничный, но в глаза бросались траурные детали: чёрное кружево, чёрные ленты и чёрный чокер с аметистом на шее, а на руке обручальное кольцо без камня в пустой оправе. Зато в букете из чёрных орхидей билось живое сердце, от которого, изгибаясь, тянулись серебристые трубки: металлические жгуты искусно вплетались в узор на корсете и прятались в складках юбок.
  
  - Невеста страданий - влюблённая, но нелюбимая, отдавшая свою цветущую молодость перед алтарём несбывшихся ожиданий, - приветствовал Адель кукольник, поднявшись со своего кресла, и подвёл её к обеденному столу, где кукла окинула гостей неузнающим взглядом.
  
  - Почему у неё такой странный вид? - осведомился стрелок. - Это что, тоже карма, образ её прежней жизни? Я помню в Яме она занималась совершенно другим.
  
  - Это настоящее отражение Адель Неррис, - объяснил Эдуард. - Душа в стекле разбитом, подобна угольку, что тлеет. Его тепло уходит, оставив сердцевину остывать. Но стоит обогреть его, окутать нежным пламенем, и вместо часа уголёк хранит себя на несколько счастливых лет... Я долго думал, как остановить исход энергии из сферы. Коруплит замедляет опустошение, но не может прекратить его окончательно, и эту проблему не решить даже самому талантливому кукольнику. Всё, что я мог сделать на скорую руку - это сшить платье, способное задержать душу в теле. Адель проживёт ещё год, может быть два. Но не нужно печалиться, ведь мы, слабые люди, тщетно стараемся удержать личность души в сем бренном мире, когда её ждёт перерождение и дальнейший путь к совершенству.
  
  - И для этого у нас есть все основания, - заключил мистик, а затем обратился к невесте. - Адель, мы пришли сюда, чтобы задать тебе пару вопросов - это очень важно для нашего дальнейшего дела. Что ты слышала в кварталах третьей категории Ямы возле фабричных ворот? Какое послание содержал в себе зов?
  
   Адель молчала - недвижно, только глаза её были живыми. Наконец она посмотрела на Каина и несмело ответила:
  
  - Я не помню...
  
  - Постарайся вспомнить всё до последнего звука, до последней эмоции, которые ты испытывала в ночь зова, - настаивал Зорге. - Тогда ты была ещё уличной куклой, твой хозяин отправил тебя на работу возле фабричных ворот...
  
  - Я не помню... вас, государь. Кто вы такой? - ещё более неуверенно спросила Адель. Китч удивлённо хмыкнул, Лоренс тяжко вздохнул.
  
  - Из-за истощения души уходят и воспоминания, хранимые в эмоциональном портрете, - подсказал кукольник. Боюсь, Адель Неррис помнит далеко не всё из своего прошлого, и не вспомнит уже никогда.
  
  - И какой тогда толк от этой проститутки? - грубо спросила Церебра. - Пусть доживает свой век в доме для ампутированных от тел инвалидов, а мы продолжим работать. Нечего тратить время.
  
  - Да заткнулась бы ты, - огрызнулся стрелок, хотя мысленно должен был с ней согласиться. Без воспоминаний о содержании зова - от Адель не было прока. Но Эдуарду всё ещё было чем их удивить.
  
  - Не спешите судить, государи и сударыня, - сказал он, обращаясь лично к Церебре. Иоганна впервые, хоть и натянуто, но улыбнулась ему. - Ослабление души оказало необычное влияние на искусственное тело Адель, - продолжил кукольник. - Я заметил, что она стала восприимчива к чужим сферам и может считывать прошлое тех, кто только недавно попал во стекло. Как вы знаете, извлечённая душа в первые годы не помнит своей человеческой личности, и лишь спустя время память отрывками возвращается к ней. Потому свежие сферы больше напоминают энергетическое хранилище, чем личность жившего человека. Но Адель способна считывать воспоминания и свежих душ. Возможно, это своеобразный эффект энергозамещения, когда одна сфера подпитывает другую, почти опустошённую, и происходит слияние эмоциональных портретов. Благодаря этому свойству Адель у вас может появиться зацепка в расследовании.
  
   Эдуард поднял с серебряного блюда тот самый красный шарик, который держал перед собой во время обеда:
  
  - Чья это душа? - спросил Роберт.
  
  - Лучше поинтересуйтесь откуда она, - продемонстрировал сферу между большим и указательным пальцем кукольник. - Делу Змеи придаётся большое значение в Ордене, и если вы считаете, что можно утаить от Магистров улики, просто спрятав их в храме Незнающих, то вы сильно недооценивайте Зодиак... Это душа Камиллы Райен - последней, кто видел преступников в Вальсингаме и, возможно, последней, кто видел организатора преступлений. Орден охотился не просто на банду похитителей душ в Нибелунге, а на создателя экстрактора с совмещением потоков - сверхэкстрактора, на Тёмного Мастера, решившего объединить в одной машине множество душ. Камилла Райен и Валерий Кузнецов должны были схватить его, а остальных ликвидировать. В день операции заказчик должен был встретится с Похотью и Клетчатым человеком, но группа провалилась и оба наших стража погибли.
  
  - Ах ты зараза, не смей вставлять душу Камиллы в эту куклу! - угрожающе приподнялся стрелок, но рука Каина твёрдо легла ему на плечо.
  
  - Успокойся, Роберт, - попросил он. - Эдуард посвящён во все подробности нашего дела, и не с моей стороны, а лично от Зодиака. Я уважаю твоё горе и сочувствую смерти лучшей подруги, но её душа нужна нам сегодня. Если через Адель она сможет вспомнить что-то о произошедшем во время провала операции в Вальсингаме, то это даст нам шанс отомстить.
  
  - Мне плевать, что ты там задумал, Каин! Душа Камиллы вам не игрушка, я не позволю!..
  
  - Тогда ты можешь прямо сейчас выйти в дверь и не мешать расследованию моего дела, - вдруг жёстко проговорил мистик.
  
   Китч сопел, как рассерженный бык, но остался на месте. Глаза стрелка так и вцепились в красную сферу, которую он недавно отдал на хранение молодой послушнице из храма Незнающих.
  
  - В оправдание Сестры Света, я хочу сказать вам, что она до последнего не признавалась, где спрятала душу Камиллы, - попытался смягчить его Эдуард. - Перед ней поставили суровый выбор: выполнить клятву Двадцать Пятого Года прямо сейчас, или отдать сферу Ордену: но она не испугалась. Тогда ей пригрозили, что её наставницу экстрагируют немедленно, и Элиза задумалась. Кода же ей предложили в обмен на сферу Камиллы освободить наставницу от клятвы и позволить забрать маленького брата Лютеции в храм Святоспасения, Элиза сдалась и вернула то, что на самом деле по праву принадлежит Ордену.
  
  - Вы шантажировали её... - с презрением подытожил стрелок.
  
  - Не конкретно я, кто-то из прислужников в Нибелунге, но главное, что все получили то, чего хотели.
  
  - Кроме Камиллы.
  
  - Нет нужды спорить. Поверьте, мне самому не очень приятно выполнять это задание, но я служу Ордену - точно также как вы, - Эдуард взял руку куклы, где было кольцо без камня и поместил в оправу сферу души. Тонкие захваты защёлкнулись и душа засияла насыщенным красным светом. Адель смотрела на своё украшение ничуть не удивившись. В её стеклянных глазах отражались алые всполохи, губы беззвучно шевелились, будто повторяя за кем-то слова.
  
  - Нет, папа... - сказала она, и голос её звучал совершенно иначе, чем прежде. - Я всё ещё не научилась стрелять лучше тебя. У меня нет столько опыта: ты воевал, а я только поражала мишени в поле за городом. Теперь я смогу защитить тебя, нашу маму, но не думаю, что сумею выстрелить в человека... Как ты справился со своим страхом убивать?.. Значит, я тоже должна думать, что передо мной злейший враг?
  
  - Это слишком раннее воспоминание Камиллы, должно быть оно связанно с её отцом, - понял Каин. - Старик служил на Северном фронте, привёз себе жену из враждебного Нордифа, они были бедны и постоянно подвергались нападкам. Из-за угроз семья Райен часто переезжала из города в город.
  
  - Мы что, обязаны прослушать всю её жизнь? - недовольно скривилась Церебра.
  
  - В этом нет необходимости, - сказал кукольник. Он всё ещё держал руку Адель и с тихим пощёлкиванием провернул диск в оправе кольца. Сфера вспыхнула ярче и начала пульсировать, в то время как кукла всё также отстранённо смотрела на свет.
  
  - Клянусь, ещё один шаг, и я убью тебя!.. Моя рука не дрогнет, я предупреждаю тебя в последний раз! - резко выкрикнула она. - Это настоящее оружие... стой... стой!.. - лицо Адель стало напряжённым, как будто она была сильно испугана и в тоже время полна решимости, но тут её тело обмякло, плечи опустились, выражение лица расслабилось: ей будто стало нехорошо. - О, Совершенная, что же я... он действительно мёртв?.. Я убила человека, только подумать... он же сам виноват!
  
  - Ещё одно яркое воспоминание и очень шокирующее, иначе бы сфера не выдала нам его, - осторожно придерживал Эдуард за руку куклу. Взгляд Адель прояснился, она увидела мистика за столом и с затаённой радостью приветствовала его:
  
  - О, это же вы, государь! Вы спасли меня в Яме! Вы помните?
  
  - Рад, что вы, наконец, узнали меня, дорогая, - улыбнулся ей Лоренс. - Не беспокойтесь, сейчас вы в хороших руках, в доме Светлого Мастера.
  
   Кукла посмотрела на Эдуарда, как будто впервые видела его, и тоже ему улыбнулась. Опустошённость в её взгляде исчезла, на пальце всё ещё сияло кольцо.
  
  - Кажется, заряд чужой души помогает ей вспомнить себя. Будем надеяться, милая Адель, что этот эффект не временный, а постоянный, - мягко поддерживал её за запястье кукольник. - Но сейчас мы пригласили тебя для дела. Сосредоточься на своих ощущениях и повторяй всё, что приходит к тебе на ум.
  
  - Со мной как будто кто-то говорит... Ей страшно, - нахмурилась кукла. - Ей очень страшно... можно я не буду переживать это и повторять за ней? Снимите кольцо.
  
  - Мне жаль, Адель, для тебя всё что угодно, но снять кольцо сейчас не могу. Позволь нам на минуту заглянуть в прошлое этой души, и мы сразу же отпустим тебя. Кольцо на одном из восстановленных пальцев и теперь это очень важная часть твоего тела.
  
   Кукла смиренно опустила голову, руки её напряглись, а кулаки вдруг, подрагивая, сжались. Она выглядела совершенно непохоже на хрупкую девушку, которой была всего секунду назад.
  
  - Наручники не поддаются! - снова заговорила Адель чужим голосом. - Есть всего пара минут, пока мы одни! Левый обруч, кажется, немного слабее, я смогу его расшатать и вытащить запястье, затем дотянуться до замка на ошейнике... Ты слышишь меня, Валерий? Говори со мной, не молчи!
  
  - Я слышу тебя, Камилла! - вдруг приподнялся Китч со своего места. - Ты можешь со мной говорить?
  
  - Это вряд ли, хотя попытка хорошая, Роберт, - вздохнул Каин. - Мы имеем дело только с воспоминаниями, а тебя не было в тот момент в Вальсингаме...
  
  - Конечно я могу тебя слышать, Валерий! Ты рядом со мной, скован в кабинете Клетчатого человека! - неожиданно для него воскликнула кукла. Мистик удивлённо захлопнул рот.
  
  - Хорошо, тогда слушай, - продолжил Роберт. - Чёрт, мне очень жаль, что всё так получилось...
  
  - Нет времени на извинения! Мы оба ошиблись, как можно было не догадаться, что среди похитителей душ скрывается Тотемическое существо?!.. Это хитрая, хитрая, хитрая бестия с лицами тех, кого она погубила! Всё потому, что в Вальсингаме всегда слишком много людей!
  
  - Её место воплощения Герсе - это Похоть! - продолжал играть роль напарника Камиллы стрелок. - Но не волнуйся, даю тебе слово, что она ответит за всё, что натворила.
  
  - Хотелось бы верить... чёрт, только вот наручники не поддаются. А ещё я... я не чувствую ног. Могу шевелить только руками. Тогда, после падения... кажется, у меня что-то со спиной, - всё также напряжённо говорила Адель, и тело её ослабело, кукольнику пришлось поддержать куклу, чтобы она не упала. - Не лежи поленом, помогай мне, Валерий! Когда не надо, ты умеешь распускать руки, а сейчас смирился с судьбой?!
  
  - Я... - начал Китч, но горло у него вдруг пересохло. Он стал мрачен, оттого что заранее знал, чем кончится борьба Камиллы и её напарника в Вальсингаме. И всё-таки он был должен спросить. - Я сделал тебе больно, Камилла?
  
   В ответ Райен рассмеялась:
  
  - О, Свет... Валерий, ты был одержим, тебя контролировала Похоть... Я думаю мы оба сделали друг другу больно. Если бы при мне была хоть одна ртутная пуля, то эта тварь к нам бы так близко не подобралась. Не о чем теперь жалеть...
  
  - А тогда, в особняке? - настаивал Роберт. - Дом номер двенадцать по улице Роз.
  
  - Чёрт, не поддаётся! Наручники слишком тугие!.. - голос Камиллы начал ломаться от истерических ноток, но она быстро взяла себя в руки. - Ничего-ничего, у меня на пальце кольцо, заряженное отравленными иглами - подарок от старика Бона! Не зря мы решили заглянуть к оружейнику перед заданием... Слышу шаги к кабинету! Когда к нам подойдут, я выстрелю, а дальше посмотрим!.. Ноги не слушаются, но руками ещё могу шевелить.
  
   Каин схватил Китча за плечо:
  
  - Времени мало! Расспроси, что ей известно о заказчике похищения душ, пока она думает, что ты Валерий!
  
  - Я сам разберусь! - рыкнул Роберт, вырвав от него свою руку. Мистик недовольно прищурился. Всё внимание Китча теперь было сосредоточенно на кукле с душой Камиллы в перстне.
  
  - Дом по улице Роз - я думаю там охотилось Одиночество. Оно подкрадывалось к нам, пока мы были вместе.
  
  - Были вместе?! - Камилла нервозно усмехнулась. - Нашёл о чём говорить, тебе видимо вообще мозги отшибло!.. Попытайся разорвать цепочку своих наручников, ты же сильнее! У оков должно быть слабое место!.. - и дальше шепотом, - Дверь открывается, они внутри...
  
  - Китч, тянуть больше нельзя. Завязывай со своими личными вопросами и начинай говорить с ней о деле! Второго шанса узнать о заказчике у нас просто не будет, - потребовал Каин. Роберту ничего не оставалось, кроме как с досадой сжать зубы. Последняя возможность поговорить с умершей подругой от него ускользала.
  
  - Камилла, моя просьба тебе покажется странной, но я прошу тебя, говори и описывай всё, что ты видишь вокруг.
  
  - Что?! Нет времени на эту чушь, надо что-то сделать, Валерий! Они же убьют нас, если мы не сможем немедленно освободиться! - голос Райен начал выдавать панику.
  
  - Камилла, это важно, - нажимал Роберт. - Рассказывай обо всём, что ты видишь. Опиши каждого человека, кто рядом с тобой, что они делают, о чём говорят.
  
  - О, Совершенная... Их только трое из всей чёртовой банды похитителей душ: Клетчатый человек, Похоть и.. этого я не знаю - молодой, тёмные волосы, какой-то низкорослый мальчишка, наверное, тот, кого мы и должны были убить.
  
   Мистик весь обратился во слух:
  
  - Это Карл, - пояснил он. - Тот самый парень, которого я встретил в Яме: по описанию очень похож.
  
  - Стоят спиной к нам, Клетчатый показывает мальчишке две пустые стеклянные сферы. О, Свет, неужели это для нас?!
  
  - Что они ещё говорят? Что? - требовал Роберт.
  
  - Ёрмунганд. Он передал им билеты на воздушный дилижанс, отбывают в Кочующий город. Нет... один билет для Похоти. Клетчатый не понимает, почему его не берут вместе с собой. Он не хочет с ней расставаться, порождение Тьмы крепко привязало его к себе. Мальчишка смеётся, говорит, что Клетчатый заплатит за свой билет из собственного кошелька.
  
  - Что конкретно он говорит о Ёрмунганде? - торопил Каин. - Пусть она передаст всё слово в слово!
  
  - Они идут к нам, у Клетчатого жало экстрактора! - часто задышала Камилла. - Сделай что-нибудь Валерий, я не хочу умирать!
  
  - Спроси его о Ёрмунганде, спроси вслух, чтобы он рассказал больше! - на лбу Роберта выступили капли горячего пота, он буквально впился глазами в трясущиеся тело Адель.
  
  - Вам не скрыться от нас и на Ёрмунганде! - воскликнула Райен в полный голос.
  
  - Что он ответил?!
  
  - Ты слышал!
  
  - Нет, расскажи мне! - потребовал Роберт. - Скажи это вслух!
  
   Тишина. Адель замолчала, пусто глядя перед собой. Её фата и свадебное платье больше не содрогались.
  
  - Кто это?.. Орден? Вы пытаетесь что-то узнать через меня. Со мной говорит не Валерий, значит мы...
  
   Она сглотнула и вдруг задышала спокойнее, паника Райен улеглась, и она быстро заговорила:
  
  - Он сказал, что на Ёрмунганде нас ждёт "кое-что" особенное. Там спит голова Уробороса, его телу нужно сильное сердце. Он говорит, что мы этого не увидим, но передаёт привет всем Магистрам, и особенно Мэтрам Минор и Мажор. Он знает, что вы это слышите... О, Совершенная, значит, я всё-таки умру?.. То есть, я уже мертва? Я уже во стекле, и они действительно вытянули из меня душу?.. Это сообщение для тех, кто услышит меня после смерти... Роберт, ты там? Ты можешь говорить со мной, Роберт?! Скажи что-нибудь!
  
  - Да, Камилла, я здесь! - воскликнул стрелок выскакивая из-за стола. И вдруг оказалось, что именно сейчас Райен утратила возможность слышать его через куклу.
  
  - Они сломали мне спину, Роберт! Выпустите меня из стекла, я не хочу быть вашей сраной игрушкой! Будьте вы прокляты в Ордене, будьте вы все прокляты в своём Зодиаке! Выпустите меня из этого поганого шара, дайте мне умереть! Умереть! Выпустите меня!
  
   Красный шар засиял так интенсивно, что на него стало больного смотреть. Эдуард нажал на диск в оправе кольца, захваты расслабились, кукольник попытался поймать выпавший шар рукой, но даже через перчатку обжёгся: сфера упала и покатилась по полу, пока не замерла возле ботинок стрелка. Шар дымился, прожигая узорчатый ковёр под собой.
  
  - Это было не воспоминание... - глухо проронил Каин. - Камилла снова пережила тот момент, когда из неё изымали душу. Странно, что Райен смогла услышать тебя, Роберт, притом вполне осознавая с кем говорит.
  
  - Всего этого не было в момент извлечения, - потёр обожжённую руку кукольник. - Но, государи, тогда как же преступник узнал, что его слова будут услышаны? Не могла же эта бедная душа выдумать разговор с ним...
  
  - Она ничего не выдумывала, - сказал мистик, наблюдая, как Китч наклоняется и подбирает остывшую сферу с ковра. - Догадливость Карла говорит лишь о том, что наш враг намного хитрее, чем кажется, и он совсем не обычный мальчишка. Карл - очень распространённое имя, а его внешность способна вызвать доверие. Только вот что у него там внутри...
  
  - Наверное, душа - только чёрная, - глядя на сферу Камиллы, проронил Китч. Оценив его пристальное внимание, кукольник счёл нужным напомнить:
  
  - Вы же понимаете, что эта сфера принадлежит Ордену и ещё не раз может оказаться полезной. Отдайте душу, - он протянул руку в белой перчатке. - Через несколько лет она вспомнит себя, и я смогу сделать для вас хорошую куклу. Ваша с Камиллой история продолжится, ведь для людей в мире нет ничего ценнее второго шанса на жизнь.
  
   Роберт посмотрел на Айседору с растрескавшимся лицом, посмотрел на лиса с израненной мордой и на экономку с обнажёнными рёбрами.
  
  - Ты так в этом уверен?.. Да, умирать страшно: потеряешь всё, что имел... а получить новое тело - отличная мысль. Я знаю, ты бы сделал Камиллу лучше, чем она была при жизни, воплотил её суть в новой внешности. Но знаешь, что я думаю о втором шансе?..
  
   Китч достал револьвер из кобуры, но не взвёл, а наоборот раскрыл барабан и высыпал на ковёр все патроны. Затем он ловко перекинул "Ромул" в руке и ухватился за ствол. Положив сферу души на столешницу, Китч громко ударил по ней рукоятью. Куклы вздрогнули, а по поверхности сферы пошла глубокая трещина.
  
  - Вы совершаете преступление, недопустимое даже для стража, - предупредил его Эдуард. - Высокие Казематы не простят вам порчу души.
  
  - Я делаю, что правильно, - ещё раз ударил стрелок по красной сфере и из трещины полился свет. Не Церебра, не сидящий рядом с ним мистик не пытались его остановить. Куклы заворожённо следили за тем, как Роберт бьёт рукоятью по сфере.
  
   Эдуард ещё хотел что-то сказать, может быть снова его предупредить, но стрелок вдруг оторвался от своего разрушительного занятия и обратился к стоявшей рядом с ним кукле:
  
  - Скажите, государыня Неррис. Рады ли вы своей новой жизни, после всего, что случилось?
  
   Адель опустила глаза, рука её, увенчанная пустым кольцом, легла к сердцу:
  
  - О, государь, в этом доме ко мне относятся хорошо, меня спасли и починили мне тело... Но, признаться, теперь я не знаю зачем мне нужна жизнь. Мне кажется, что моя история закончена, а чужие истории я рассказывать не хочу...
  
   Роберт кивнул, развернулся к столу и с размаху нанёс самый сильный, последний удар. В тот же миг сфера вспыхнула так, что все, кроме кукол и стрелка отвернулись. Через секунду на месте шара осталась только кучка похожих на разбитую ореховую скорлупу осколков и обожжённая скатерть.
  
  - Au revoir!(45)* - громко сказала Фостайн, когда сияние развеялось. Это было никому не понять, но на лицах всех без исключения кукол появились улыбки. Даже лис добродушно оскалился.
  
  - Какие страсти... - оценила сцену прощания Церебра, а затем сделала новую затяжку из трубки с драконом.
  
  - Кто мы такие, чтобы мешать душам уходить в те миры, откуда они прибыли к нам на Землю?.. Мы лишь играем роль бога, - заключил Эдуард, глядя на свои руки в перчатках. - Вы пришли ко мне за помощью, и, надеюсь, что душа Камиллы рассказала вам достаточно через куклу. Но это ещё не всё...
  
   Он сделал жест своей экономке и Фостайн окликнула кого-то из слуг. Через полминуты в столовую вошёл высокий мужчина в чёрном фраке. Он нёс в руках куб, накрытый красной шёлковой тканью. Слуга поставил ящик на стол перед хозяином и удалился. Кукольник сдёрнул шёлковое покрывало, и гости увидели перед собой контейнер, стенки которого были сделаны из полированного металла, углы оббиты серебром, а на крышке, в медных завитках листвы и сердец, было вмонтировано лицо ребёнка. Младенец спал, чуть шевеля красивыми губками и при ближайшем рассмотрении казался живым.
  
  - Этот ящик сделан по заказу моего друга... - осторожно дотронулся до углов контейнера кукольник. - Внутри него можно скрыть любую энергию, так что никакой мистик её не почувствует. Кроме того, ящик очень надёжен, он собран из бронированной стали и открыть его сможет только владелец ключа.
  
   Эдуард достал из кармана халата ключ, выполненный из красной меди, с головкой в форме сердечка. Погладив кукольный замок по щеке, Мастер разбудил ребёнка, и тот сразу пронзительно закричал. Во рту и таилась замочная скважина, в которую Эдуард вставил ключ, и ребёнок тут же затих, будто ему дали пустышку, а когда кукольник провернул замок и открыл крышку, то внутри контейнера не было ничего, кроме зеркальных стенок и дна.
  
  - Чтобы вы не хранили здесь, это будет надёжнее сейфа центрального банка Сияния. Сюда может поместиться довольно крупный предмет, - Эдуард пододвинул ящик к Лоренсу. - Мне даже интересно, что вы собираетесь прятать.
  
  - Это уже наше дело, - с лёгким поклоном принял контейнер Лоренс. - Я благодарю вас за работу, и Орден, разумеется, тоже вас отблагодарит.
  
   Вдруг парадные двери в столовую распахнулись и снова вошла та служанка, которая встретилась стражам в саду.
  
  - Mademoiselle Cуо и monsieur Айвэн! - громко объявила она, а затем с поклоном уступила дорогу новоприбывшим гостям. Все присутствующие в столовой обернулась ко входу, только Лоренс не пошевелился. Суо вошла первой, с вежливой улыбкой на прекрасном лице, хотя платье её было растрёпано и разорванно.
  
  - Желаю вам долгих лет, государи, - присела она в реверансе. Следом за ней вошёл Айвэн. Чистое лицо мечника не выражало никаких особых эмоций.
  
  - О, дорогуша, что это с тобой приключилось? - Китч окинул глазами Суо и перевёл взгляд на рыцаря.
  
  - Всё в порядке, - заверила Королева Червей. - Мы просто чересчур бурно объяснялись с государем Айвэном в парке. Но теперь, кажется, пришли к общему соглашению.
  
  - Вы считаете меня слишком фанатичным, Роберт Китч? - прямо спросил его мечник.
  
  - Будем судить по делам... - туманно ответил стрелок, и эту фразу сразу же подхватил мистик:
  
  - А дела наши очень обширные, государи. Камилла Райен упомянула голову Уробороса. Не знаю, что это конкретно за вещь: верхушка ли преступной организации или название плана, но в символе Змеи голова означает начало и конец какого-то цикла. Либо мы встретим действительно опасное существо, либо наконец доберёмся до истинных организаторов преступлений. Телу Уробороса, как оговорился Карл, нужно сильное сердце. Если провести сравнение с куклами, то смею предположить, что сердцем может стать некая мегасфера. По крайней мере именно такую сферу при помощи экстрактора в Вальсингаме пытался зарядить Клетчатый человек. Но души родовитых детей Нибелунга не попали в стекло, а значит мы частично помешали плану преступников. Похищение шахтёров в Сиронике может быть связано с нашими успехами в Нибелунге: бандиты пытаются найти другой источник энергии. Значит нам остаётся последнее...
  
   Каин сделал многозначительную паузу, чтобы напарники прониклись кульминацией его речи. Суо опустилась на низенький южный диванчик рядом со своим компаньоном, а Айвэн предпочёл остаться на ногах возле Китча.
  
  - Змей прячется на Ёрмунганде, - продолжил Зорге. - Но сам Ёрмунганд - это всего лишь миф, вроде сказочной Атлантиды или страны Гипербореев. Рассказывают, что где-то в юго-восточном океане есть остров - то видимый издалека, то исчезающий в бурях. Иные утверждают, что он и вовсе способен погружаться под воду. Существует всего один человек, в ком я точно уверен, который однажды побывал на Ёрмунганде - известный путешественник и исследователь. Но он не расскажет нам, как добраться на остров, даже если мы призовём на помощь всё влияние Ордена. К Истэрии у него очень предвзятое отношение: он живёт вне нашей страны, на передвижном клочке суши. Сейчас я говорю об адмирале Патрисе Шарби и о его Кочующем городе. "Место анархии, полубандитской жизни, логово контрабандистов и цветущей против самой Совершенной крамолы" - как оценил Кочевник наш уважаемый Канцлер.
  
  - Снова Кочующий город. Я слышу о нём не в первый раз, ещё со времён Ямы, - припомнил Китч.
  
  - Это так. Все нити ведут в лагерь искателей приключений. Несмотря на последние наши успехи в расследовании, мы всё ещё сильно отстаём от преступников. Им известно больше, чем нам, - Каин говорил, один за другим извлекая из внутреннего кармана пиджака пять билетов, а затем передавая их в руки каждому стражу. На билетах стояла цена в один золотой орин - крупная сумма для кармана Незнающего, за возможность куда-то поехать, но небольшая плата для богача.
  
  - Самая мощная из известных на сегодняшний день мегасфер работает как раз в Кочующем городе, и это меня беспокоит, - добавил мистик. - Мы сегодня же отправимся в Кочевник с посадочной станции на северо-востоке Сияния. Возможно своими усилиями нам удастся предотвратить крупную катастрофу... хотя не для всех путешествие будет приятным.
  
  - Отчего же так, государь Лоренс? - вежливо поинтересовалось Суо. Вместо Каина ей ответила Иоганна:
  
  - Оттого, милочка, что туда целых три дня лёту на дирижабле, а сам Кочующий город - на землю никогда не садился.
  
   Она продемонстрировала Суо свой билет, на котором был оттиснут золотой дирижабль, а выполненный крупным шрифтом лозунг гласил: "Совершайте вояжи воздушными дилижансами Совершенной!"
  
   Лицо Суо побледнело, но она вскинула подбородок, элегантно сложила руки на столе и с ноткой благородной иронии констатировала:
  
  - О, каков passage!..
  
  - Путь далёкий и трудный предстоит вам пройти, но без нужного дара рыцарю не уйти... - продекламировал Эдуард и снова поднялся, чтобы подойти к Айвэну. - На этот раз мой подарок для вас. Его передала через прислужника Ордена знакомая вам Сестра Света.
  
   Он поднял руку в перчатке, и из неё на цепочке выскользнул медальон в форме фиалки с яркой сферой внутри.
  
  - Сестра Света предупредила, что вы, может статься, не захотите взять её дар. Медальон благословлён лично для вас, но, если вы откажитесь и снова вернёте его в храм Святоспасения, Элиза поймёт и больше никогда вас не побеспокоит... Последний шанс, последняя возможность принять душу Церковного Соловья.
  
   Эдуард положил медальон на стол рядом с Айвэном и отошёл. Мечник смотрел на амулет Церкви Незнающих так, будто взять его было всё равно что сунуть руку в огонь. Он провёл ладонью над украшением и поспешно отдёрнул её, но тут же поймал на себе испытующий взгляд всей группы стражей. Под их общим вниманием мечник сгрёб украшение со стола, однако не надел его, а только спрятал поглубже в карман пальто.
  
  

Глава 18

  Красная Марсельеза
  
   На третий день путешествия все признаки осени растворились в горячих потоках южного воздуха, что подхватили и несли дирижабль вместе со всеми его пассажирами на высоте менее тысячи метров. Воздушный дилижанс под названием Муссон, построенный ещё для нужд имперского воздушного флота, был поистине грандиозной машиной: от носа до кончика стабилизаторов он превышал длину четырёхсот метров, и любая, даже самая крупная стая птиц на его фоне выглядела только соринками, случайно попавшими на серебристое полотно. Диаметр сигаровидного тела Муссона составлял сорок пять метров, в воздухе дирижабль держатся за счёт двадцати восьми наполненных водородом резервуаров, а десять двигателей на перламутровой слоновьей душе позволяли ему плыть в воздушном пространстве подобно взлетевшему в небо киту.
  
   Но впечатляющие размеры дирижабля - это лишь первое, что потрясало пассажиров ещё на причальной площадке. Пройдя внутрь четырёхэтажной гондолы, гость мог лицезреть апартаменты, пережившее за свою вековую историю множество реставраций и обновлений, но сохранившие прежнюю величественность и красоту обстановки, какой её ещё наблюдал покойный государь-император. Стены коридоров обшивались панелями красного дерева, лёгкие металлические конструкции поддерживали полки и стеклянные шкафчики, раздвижные двери сверкали тщательно начищенными никелированными ручками. Цветовая гамма кают представлялась в красных, белых и серебристых тонах: двухъярусные спальные места, оббитые натуральной кожей диваны, маленькие, но удобные душевые кабинки - каждая деталь интерьера говорила о роскоши и об избранности тех, кто выбрал столь дорогостоящий способ перемещения по стране.
  
   Всего дирижабль мог взять на борт двести три человека, включая членов команды и обслуживающий персонал: горничных, поваров, лакеев, официантов и барменов. Но на этот рейс не было продано ни одного лишнего билета. Пассажиров насчитывалось всего только пятеро, и все они служили Ордену Совершенной. Кроме стражей в пустых залах, барах и холлах можно было встретить только членов экипажа и пару стюардов.
  
   Вместе группа собиралась только в столовой, рядом с наблюдательным окном, установленным под наклоном к земле. Но уже на второй день Суо перестала выходить из каюты, а на третий день к обеду не явился и Каин. Мистик и Королева Червей заперлись у себя в номере, из-за двери доносился чудовищный грохот, после чего всё затихло, дверная ручка переключилась на ярлык "не беспокоить", и остальным пришлось коротать время путешествия кто как мог.
  
   Китч пропадал в гондоле управления вместе с капитаном и офицерами, чутко следя за курсом Муссона и возможными сообщениями от Ордена из радиорубки. Утром третьего дня они миновали береговую линию Истэрии, оказавшись над нейтральными водами. Где-то далеко на востоке океана раскинулась Земля Цветов, и это было небезопасное небо. Уровень готовности для экипажа был повышен с жёлтого до оранжевого.
  
   Уже в первые часы пребывания на борту стрелок выяснил, что на Муссоне остались оборонительные турели и боковые спонсоны для зенитных установок, но в них не было установлено ни одного пулемёта. Дирижабль давно разоружили и применяли только в качестве гражданского судна, за что он и получил от Китча хлёсткое прозвище: "Жирный евнух".
  
   После завтрака Церебра занимала одно из мест возле обзорной витрины холла, где с утра до позднего вечера курила, пила или слушала граммофонную музыку. В это время на лице Иоганны костенело крайне сосредоточенное выражение, как будто она на слух вычленяла каждую ноту, а вернее сказать вслушивалась в малейшее своё ощущение от мотива или голоса исполнителя. Со стороны могло показаться, что она не наслаждается фокстротом, джазом, шейком или современной электроникой, а ставит на себе эксперимент.
  
   Все три дня путешествия Айвэн посвятил тренировкам. Он находил место свободное от мебели и достаточно просторное, чтобы размахнуться мечом, и часто это был тот же холл с танцевальной площадкой в конце. Поэтому все три дня полёта мечник неизменно пересекался с медиком: хотя едва ли они сказали друг другу три слова.
  
   В последний день путешествия, когда к обеду снова почти никто не пришёл, Айвэн взял ножны с ятаганом и Клинком Света, и вошёл в холл, где за журнальным столиком уже сидела Церебра в своём обычном облачении из прорезиненной ткани с застёгнутым наглухо воротом и имперским орденом возле горла. Перед ней был разложен хитроумный пасьянс. Иоганна неторопливо перекладывала карты с места на место, то вскрывая их, то оставляя рубашкой вверх. Возле карт как крупный паук лежала перчатка скоросшивателя с лезвиями и иглами на каждом пальце.
  
   Айвэн мельком взглянул на молчаливую женщину и прошёл в дальнюю часть холла, где на одном из кресел разложил своё оружие. Для начала он вытащил энергетический меч, ради разминки раскрутил его кистью, будто заново знакомился со своим старым оружием. Солнечный свет лился сквозь широкие окна, озолотил стены, и каждая металлическая деталь, будь то ручки кресел, хромированная рамка зеркала или обод встроенной в потолок лампы, сверкали лучистыми бликами. Звуки двигателей, установленных ближе к стабилизаторам дирижабля, здесь были практически не слышны, потому занятия проходили почти в полной тишине.
  
   Айвэн несколько раз размахнулся мечом засечным ударом, посреди следующего пируэта перекинул ятаган из руки в руку, сделав неожиданный и смертоносный для воображаемого врага выпад. Сознание мечника было очищенно от лишних мыслей: ничего больше не было в мире, кроме выгнутого клинка и этой дуэли с самим собой - самым хитрым, знающим наперёд все удары противником. Стальной ятаган в руках Айвэна сиял будто огненный, и виновато в этом было юго-восточное солнце.
  
   После десяти минут разминочных упражнений, Айвэн перешёл к размашистым подсечным и отложным ударам. Ещё через двадцать минут мускулы рук и торса загудели от приятного напряжения, и он ненадолго прервался, чтобы вытереть выступивший на лбу пот, а заодно с одобрением посмотреть на рукоять ятагана в руке, хорошо зная, что впереди его ждёт тренировка с ещё более грозным и прекрасным оружием.
  
  - Labor non onus, sed deneficium...
  
  - Труд - не бремя, а благодеяние, - перевела сказанное им Церебра, не отрываясь от карт. Мечник с интересом обернулся. Его неподпоясанная тёмная рубаха вымокла от пота и прилипла к спине и груди.
  
  - Вы знаете латынь, сударыня?
  
  - Любой медик знает, - всё так же равнодушно пояснила Церебра.
  
   Айвэн взял с кресла ножны и подошёл ближе к журнальному столику. Некоторое время он молча наблюдал, как ловко Иоганна перекладывает карты пасьянса. Это было совсем непохоже на расслабляющее занятие, а скорее выглядело препарированием, где требовалась чёткость, скорость и точность.
  
  - Пасьянс Императрица, если тебя интересует... - не отрываясь от карт пояснила Кнайф. - Сложнее раскладки просто не существует... Выкладываешь пять стоп в форме креста, по одной вскрытой карте. Следующая карта с колоды выкладывается в левый верхний угол и является стартовой картой в первой основной стопе. Остальные три стартовые карты для трёх оставшихся стоп помещаются в основные стопки в процессе игры и должны быть такого же достоинства, что и стартовая карта. На первом и последующем ходах можно перемещать карты на базовые стопы в нисходящей последовательности, без разницы в масти. Если есть пустая игровая стопа, то она заполняется картой из остатка колоды. Если зайдёшь в тупик, то можно перебирать колоду, перемещая подходящие карты на основные и игровые стопы. Императрица собирается, пока все карты на основных стопах в восходящих последовательностях, независимо от масти, не окажутся на своих местах. Проще простого. Хочешь попробовать?
  
   Церебра оторвала взгляд от карт на столе, в её глазах читалась насмешка. Айвэн отрицательно покачал головой.
  
  - Нет? Я так и думала. За всю жизнь я собрала этот пасьянс всего лишь два раза: в первый раз ещё девчонкой, прямо перед отправкой на фронт, а во второй раз пасьянс сошёлся за день до моего первого заключения в Звёздной Горе. Если мне удастся собрать Императрицу ещё раз, то это, наверняка, снова приведёт меня к каким-нибудь катастрофам.
  
  - Тогда зачем вы его собираете?
  
  - Катастрофы связаны с изменениями, а изменения, мой дорогой, это не всегда плохо. К тому же на моём веку осталось не так уж много нового, что могло бы меня повеселить... Впрочем, ради тебя я могу снизойти до каких-нибудь игр попроще: фаро, квинтич, штосе, например... или может быть порезвимся в подкидного дурака с козырями?
  
  - Вы очень любите карточные игры...
  
  - А ещё пить, курить и сквернословить. Если хочешь узнать о моих пристрастиях больше, то одно из самых любимых звучит как: "Gladium in vagina condere"(46)*.
  
   Церебра подмигнула Айвэну, после чего покосилась на обнажённый в его руке ятаган. Юноша поместил клинок в ножны, отложив его на стол перед картами.
  
  - Мне известно, что вы прожили больше ста лет.
  
   Иоганна разочарованно закатила глаза, будто одной этой фразой он только что испортил весь их разговор, но Айвэн продолжил:
  
   - Может ли это означать, что вы лично встречались с моими соратниками, пока они ещё были живы?
  
  - Всё не так просто, дорогой мой. Мы не часто встречаем выдающиеся личности своего времени, даже если живём с ними в одной стране. После конца Великой Войны я была нищенкой, вернувшейся с фронта к разбитому дому, жила впроголодь, пыталась найти работу, но несмотря на опыт и награды меня везде отшивали из-за поехавшей крыши. Видимо их смущала моя контузия после разрыва снаряда... Хотя об одном из Первых я, пожалуй, могу рассказать.
  
  - О ком именно?
  
   Иоганна, будто прицениваясь к нему, прищурилась и предложила:
  
  - Поиграем в доктора, мальчик? Если ты позволишь себя осмотреть, то я расскажу тебе об одном из Первых стражей, какой её знали при жизни. Речь пойдёт о моей коллеге - Марии, медике Ордена Совершенной.
  
   Айвэн секунду сомневался, но затем расстегнул пуговицы на рубашке. Ткань соскользнула, и прекрасно сложённое тело мечника предстало перед Цереброй. Несколько секунд Иоганна любовалась его широкой грудью, плечами и крепким торсом, а затем встала, взяла со стола скоросшиватель, натянула перчатку на правую руку и обошла Айвэна со спины.
  
  *******
  
   Под бронзовым барельефом панели управления вместо оранжевого вспыхнул красный сигнал. Китч тихо выругался и обернулся к рулевому, стоявшему перед зарешеченным смотровым стеклом гондолы. Возле него, заложив руки за спину, находились капитан и штурман Муссона - два немолодых человека в голубой лётной форме Истэрии с серебряными эполетами.
  
  - Красный уровень опасности! В небе противник! - громко доложил один из радистов, которые сидели чуть позади, возле стеллажей с радиостанциями. Внутреннее пространство главной гондолы было не очень большим, между местами работавших офицеров оставался только один узкий проход. В носовой части располагался штурвал, соединённый цепью с рулевым механизмом и тягами. Нашлось место и для украшений: под сводами гондолы порхали золочёные ангелы с двумя дудками возле рта, бронзовая вязь овивала приборную доску, на которой имелись часы, барометр, приборы для измерения мощности двигателей, давления газа, высоты, скорости и ещё множества других необходимых в полёте значений.
  
  - Кочующий город передаёт, что в нашем районе замечено звено вражеских истребителей!
  
  - Мы всё ещё в нейтральном небе. Между нами и Землёй Цветов нет боевых действий, они не могут напасть! - процедил капитан.
  
  - Вообще-то могут, - уточнил Китч. - Но тогда начнётся война на востоке, а мы станем её первыми жертвами. Сколько ещё до Кочевника?
  
  - Полчаса лёту! - отрапортовал штурман. - Мы идём по радиосигналу от маяка. Никаких других ориентиров на Кочующий город просто не существует, он всё время передвигается, причём довольно оперативно. По международному договору маршрутный сигнал предназначен только для гражданских дирижаблей, самолётам Истэрии и Земли Цветов над нейтральными водами запрещено появляться.
  
  - Они сообщили, куда движутся вражеские истребители?
  
  - Нет, радировали без подробностей, - продолжил докладывать штурман. - Связаться и уточнить мы не можем, город нам не отвечает.
  
  - Пытайтесь связаться! Скажите, что дирижабль гражданского флота Истэрии подвергается нападению пиратов и запрашивает поддержку! - приказал капитан.
  
  - Есть! - рявкнул штурман и сделал знак команде радистов. Впрочем, те уже приступили к работе. Гондолу наполнило отрывистое стаккато морзянки и стук ключей.
  
  - Как быстро может лететь это корыто? - обратился Китч к капитану. Тот выпрямился и окинул его неприязненным взглядом:
  
  - Муссон может двигаться с максимальной скоростью сто тридцать восемь километров в час относительно воздуха.
  
  - Самый медленный истребитель выдаёт больше двухсот. Убежать не получится, но всё равно выставляйте максимальные обороты и держите курс на сигнал, - посоветовал Китч. - Если на дирижабль нападут, у нас останется только одна возможность: скорее уйти под зенитные батареи кочевников.
  
  - Если кочевники нас самих не собьют, - пробурчал штурман. Китч проигнорировал его замечание. Из-за жары, царившей в гондоле, он был одет только в белую рубашку с закатанными рукавами, жилет и брюки, не считая ремня с парой револьверных кобур. Достав припасённую сигарету из пачки, стрелок щёлкнул зажигалкой и закурил.
  
  - Позади нас восемьдесят тысяч кубометров взрывоопасного газа, - напомнил ему капитан.
  
  - Двум смертям не бывать, - пожал плечами стрелок, и тут же от приёмника раздался обеспокоенный голос:
  
  - Кочующий город прервал сообщение и заглушил сигнал маяка! Последний приказ: уйти на разворот и не приближаться!
  
  - А вот это совсем хреново... - Китч подхватил отложенный в сторону свёрток. Под куском плотной ткани было что-то бревенчатое, даже не поместившееся в саквояж.
  
  - Врубайте сигнал тревоги, начинайте снижение, наберите всю возможную скорость и следуйте к Кочевнику по последним известным координатам!.. И пошлите кого-нибудь найти этого мальчишку Айвэна, он нужен мне в вороньем гнезде возле посадочной полосы!
  
   Не успел Роберт покинуть капитанский мостик, как гондолу наполнил вой сирен из ангельских дудок, свет сменился на красный, а стёкла в окнах задрожали от форсажа двигателей. Воздушный исполин, немного опустив нос, начал быстро снижаться к поверхности океана.
  
  *******
  
  - Идеальное тело... - не смогла удержаться Церебра от одобрительного вздоха, ощупывая плечи и бицепсы Айвэна. Кнайф измеряла пульс, брала его за запястье, поднимала голову мечника к солнечному свету и наблюдала реакцию зрачков. - Сверхъестественное здоровье, нет даже кожных раздражений, застарелого шрама и не одного невуса(47)*... Всё в тебе дышит здоровьем и силой, словно ты никогда не болел, не был ранен, а это для жизни мечника весьма необычно. На своём веку я видела только одну такую совершенную плоть...
  
  - У кого? - спросил Айвэн.
  
   Церебра не ответила, лишь провела рукой со скоросшивателем по щеке юноши:
  
  - У любого человека есть хоть маленький изъян, недостаток, а ты идеален... В нашем мире не должно быть идеальных людей.
  
   Она снова обошла Айвэна со спины, любуясь его фигурой, как знаток античного искусства мог бы любоваться греческой статуей.
  
  - Вы обещали мне рассказать о Первых, - напомнил ей мечник, не сочтя нужным оборачиваться и следить за Иоганной.
  
  - Разве ты не помнишь своих друзей?
  
  - Мои воспоминания - это отдельная тема: они весьма путаны, передо мной всплывают события из чужих жизней. Я не знаю почему так произошло, но лица тех, кого я знал до пробуждения сливаются, и я не могу выделить кого-то конкретно, сказать об одном человеке: как он вёл себя, на что был способен. То, что делала Мария, вполне могло оказаться поступком Тадео или даже моим собственным. Слова, сказанные кем-то из Первых, могли прозвучать от кого угодно из них. В моей памяти полный сумбур, и чем глубже я пытаюсь подобраться ко дню нашей битвы в пещерах Келлака, тем хуже отделяю друзей от себя, и чем больше я сражаюсь с порождениями Тьмы, тем сильней забываю. Страх забыть всё окончательно мешает мне, останавливает мою руку, когда она должна быть безжалостной.
  
   Айвэн посмотрел на ладонь, на которой после тренировок не осталось ни единой мозоли.
  
  - При желании я могу пробить стальную пластину, но некоторые мои поступки исчезают в тумане. Это неправильно, ведь обладая силой ты должен нести ответственность за неё, а какая же возможна ответственность, если память скрывает деяния, которые ты совершил?
  
  - Значит ты страдаешь провалами в памяти?
  
  - Иногда. Например, я не могу вспомнить, почему от меня убежала Элиза. Мы были с ней так дружны. Перед отъездом из Нибелунга она пришла в особняк, где мы жили с Робертом Китчем, хотела что-то мне подарить - это я помню, но дальше провал. И когда кукольник отдал мне медальон, я попросту не вспомнил его.
  
  - А что случилось в Капитолии? Ты помнишь об этом?
  
  - Я видел Совершенную, - столь просто ответил Айвэн, как будто говорил о всем известном и знакомом всем человеке. - Не только белый свет, которым она общается с Зодиаком, а лично встретился с Ней. Мы говорили... Она приняла отчёт о задании и выдала новое: сопровождать вашу группу.
  
  - А взрыв?
  
  - Я не помню... хотя, когда мы разговаривали, верхний этаж Капитолия действительно был разрушен. Я счёл это странным, но мне было не до лишних вопросов.
  
  - И какая Она, Совершенная? - заинтриговалась Церебра. Юноша кротко ей улыбнулся:
  
  - Такая же, как и всегда. Не один из Узревших не сможет ответить на ваш вопрос честно, ведь все мы видим в свете что-то своё, и это личное.
  
  - Интересно... - задумчиво кивнула Кнайф. - Что касается прошлого, то чтобы узнать его, хорошо бы разобраться в своём настоящем. Совершенная признала тебя за одного из своих стражей: единственного выжившего из всех Первых. Всё, что я знаю о них - это то, что после Первоявления на Западном фронте, Совершенная двинулась к столице Истэрии и при помощи стражей захватывала города один за другим. Ваш Дар Голоса подчинял людей, обращал высланные против Совершенной войска, и только Сияние было для неё крепким орешком. Троим стражам столицу было не взять, и хоть сторонников Света к тому времени было до полумиллиона солдат, Совершенная не хотела нового кровопролития. Она была чудом и могла захватить власть в стране мистическим образом, однако позволила людям самим решать свои судьбы. Император отверг её предложение сдаться, тогда она исподволь связалась с дворянами, послала им письма с предложением перейти на сторону Света, обещая при смене власти в Истэрии не забыт тех, кто помогал. Но дворяне, нынешние Знающие, оказались не слишком-то смелыми, чтобы принимать участие в перевороте, хотя на чьей стороне победа было всем очевидно. Некоторые дома поддержали бунт, некоторые бежали из осаждённой столицы, некоторые раскрыли предложение Совершенной монарху. В конченом итоге начался полный сумбур: подняли голову религиозные фанатики, началась церковная революция, простой народ был обольщён стражами, и осаждённая столица заполыхала изнутри. Совершенная остановила разгул, Голос Первых усмирил бунтовщиков, в Сияние вошли присягнувшие на верность Свету войска. Только к тому времени императора, его семью и придворных линчевали, некоторые работавшие с душами Мастера бежали за границу, в том числе и Эдвард Рин - изобретатель экстрактора; конечно, позже его догнали и ликвидировали. Установился новый, известный всем нам порядок, когда светской жизнью и политикой занимается Канцлер, а вопросами Тьмы и Света, а также церковными делами ведает Совершенная. Больше века страна старается опомниться от войны и революции, при этом сражаясь в трёх новых войнах. Первые стражи руководили Орденом в течении тридцати лет, были элитой, верхушкой золотых рыцарей; а затем втроём отправились убивать Фатума - так прозвали чудовище, описания которому нет, потому как его видели только трое... прости, двое погибших стражей и один выживший, но утративший память. Если порождения Тьмы - это лишь отголоски эмоций, проявленных на войне, то Фатум был её сутью, концентрированным мраком, который угрожал Свету. Без всякого преувеличения можно сказать, что если бы стражи не остановили его под горами Келлака, то он бы разрушил весь мир. "Врата ада раскрылись в Истэрии, и только трое героев ценой своих жизней запечатали их" - как говорится в учении Незнающих. Я же склонна считать, что это были не врата "ада", а чёрная дыра, которая чуть нас не поглотила.
  
  - Благодарю вас за историю. Всё это в самых общих чертах мне известно, - поблагодарил Айвэн. - Но мне бы хотелось знать больше подробностей. Какими мы были? Как к нам относились люди во времена Первых? Опишите мою прошлую жизнь и моих друзей так, как вы думаете.
  
  - Как к вам ещё могли относиться? Вы были голосом Совершенной и святыми Церкви Незнающих. Тут, скорее, можно спросить, как вы относились к людям, что для них делали, - переиначила его вопрос Церебра. - Я могу рассказать только о Марии, и то со слов тех, кто лично был знаком с ней при жизни. Много позже после возвращения с войны, когда я обрела связи в Ордене, некоторые медики упоминали её как создательницу панацеи. Она работала над особенной лампой на чистом свете души, под сиянием которого исцелялись все известные и неизвестные людям болезни, в том числе и психические. Если бы каждый дом в Истэрии снабдить такой лампой, то мы бы стали самой счастливой страной на Земле. Говорят, что Мария совместила своё изобретение с собственным даром исцеления прикосновением рук. Она была скромна, некрасива и немолода: зрелая женщина с тёмными волосами и добрым сердцем, заботилась об юродивых и особое внимание уделяла исцеляющей силе Света. Я была в корне с ней не согласна, ведь она лишь заставляла паразита работать на тело, но тем самым увеличивала его рост и привязанность к плоти. Вместо окончательного очищения, мы получали ещё более зависимого раба, пусть и исцелённого физически. Впрочем, ни один экземпляр лампы Марии не сохранился. По слухам, перед отправлением в Келлак лампа находилась на финальной стадии испытаний устройства. Больше я ничего не могу рассказать о Марии, разве что вы были настоящей командой, уважали друг друга, и тайна вашего происхождения хранилась лишь между вами. Люди познакомились с Марией, Тадео и Айвэном только после Первоявления. Существовали ли вы до Совершенной - сможет ответить только Она. Следовало спросить об этом у Света во время вашей последней встречи.
  
  - Следовало... - кивнул Айвэн. - Но это были краткие секунды общения. В первую очередь долг, а уж потом...
  
   Его голос утонул в резком вое сирен. Светильники холла вдруг вспыхнули алым, мелкие незакреплённые вещи покатились со столов и упали на наклонившийся пол.
  
  - Какого дьявола тут происходит? - выругалась Церебра, и тут же в дверях появился матрос в голубой униформе с револьвером в руке.
  
  - Мечник Айвэн! Вам велено явиться в воронье гнездо возле посадочной полосы дирижабля. Я провожу вас!
  
   Айвэн схватил ятаган и Клинок Света и в чём был поспешил за провожатым. Не успели они пройти и трёх шагов, как оконное стекло вдруг разлетелось на мириады осколков. Огненная очередь изрешетила шедшего впереди человека и отбросила его к стене, а за оконным проёмом прогудел мотор и промелькнула крылатая тень.
  
  - Он ранен! - воскликнул рыцарь, опускаясь перед хрипящим матросом, всё тело которого с ног до головы было покрыто кровью. Церебра подбежала со скоросшивателем.
  
  - Помогите ему, - придерживая голову раненого, попросил Айвэн.
  
  - Помочь? - отозвалась Иоганна и одним ударом выскочившей из перчатки иглы пронзила сердце матроса. Мечник в недоумении и гневе отпустил голову убитого человека и крепко схватил её за запястье.
  
  - Что вы наделали!
  
  - Я ему помогла избавиться от мучений. Он и так не жилец!
  
   За окном раздался рык двигателя, по холлу, пробивая тонкие стены и круша мебель, пронеслась новая пулемётная очередь. При первых же выстрелах Церебра пригнулась и закрыла голову руками, а Айвэн лишь на мгновение задержался и получил ранение в плечо. Кровь брызнула из пробитой навылет руки. Мечник скривился, закрывая рану ладонью, а когда крылатая тень улетела, Церебра привстала к нему:
  
  - Дай взглянуть! - потребовала она, жадно облизывая губы, но у Айвэна не было времени и желания заниматься своей раной сейчас. От мёртвого матроса он бросился по коридору, ведущему в служебные ходы дирижабля. Ковровые дорожки и вычурные украшения гондолы сменились металлическими конструкциями, балками и шаткими лестницами между раздутых баллонов, похожих на перевязанные тюки. Дирижабль был слишком огромен, чтобы знать весь его план наизусть, но Китч показывал Айвэну дорогу на самую верхнюю часть Муссона. Нужно было всего лишь миновать сорок метров подъёма по узким лестницам и решетчатым площадкам. Весь дирижабль гудел от натуги, трясся и скрипел от всё возрастающей скорости. Несколько раз менялся крен, и в эти минуты Айвэну приходилось балансировать на подвесных стропилах, чтобы не свалиться и не упасть между резервуаров водорода и запутанных труб с системой клапанов.
  
   По внешней обшивке Муссона барабанили пули, некоторые легко проникали внутрь, и тогда по всей полости дирижабля разносился отчаянный звон, свист и скрежет. Несколько пуль опасно пронеслись рядом с Айвэном, но ему некогда было обращать внимания на это.
  
   Приближаясь к взлётно-посадочной полосе, тянувшейся вдоль всей верхней части воздушного дилижанса, Айвэн услышал частый ритм пулемёта. Воронье гнездо - так назывался наблюдательный пункт в самой верхней точке Муссона, в более лихие времена было зенитной башней на четыре пулемёта с воздушным охлаждением. Теперь же башня резко поворачивалась на месте, и в ней работал только один пулемёт, но он с необычайной точностью поражал кружившие вокруг дирижабля бипланы. Самолёты коричневого цвета заходили на Муссон сверху, пытаясь подавить его единственную огневую точку, чтобы позволить сесть на полосу двум пузатым транспортникам, которые благоразумно держались в стороне от жаркой схватки. Как только Айвэн выглянул из люка и увидел всю картину сражения, возле стабилизаторов в задней части Муссона громыхнул взрыв: один из двигателей осыпался пылающими осколками. За дирижаблем потянулся густой след чёрного дыма. Выбрав момент, пока аэропланы не заходили на башню и не стреляли по взлётному полю, мечник выскочил из люка и пробежал ко входу в воронье гнездо.
  
   В тесной башне стоял едкий запах оружейного пороха, пол был сплошь усеян отстрелянными гильзами, на месте стрелка сидел Китч, управляя поворотным механизмом при помощи двух ножных педалей и не давая аэропланам себя подбить.
  
  - Вот и ты, пацан! - осклабился он в почти зверином веселье. - У меня как раз кончаются патроны, а запасные коробы у основания башни: бегать взад-вперёд не с руки! Хватай пару ящиков и поднимайся ко мне!
  
   Вдруг пулемёт в руках стрелка громко хлопнул, и в кучу отстрелянных гильз выпали два пустых стеклянных шарика.
  
  - Твою-то мать!.. Скорей, Айвэн, в деревянном контейнере есть запасные, немедленно тащи их сюда, иначе я не хрена не прицелюсь!.. И патроны, патроны!
  
   Мечник нагнулся к контейнеру, отстегнул латунные замки и его лицо озарил насыщенный грушевый свет из-под крышки. Две сферы размером со среднее яблоко лежали на бархатной подушке. Он подхватил оба шара, а свободной рукой подцепил ящик с патронами и поднялся на подножку к стрелку. Китч как раз откинул крышку разукрашенного медными завитками пулемёта, чтобы вставить новую ленту и поместить души в ячейки.
  
  - Чья это энергия? - спросил Айвэн, помогая вставить ленту в приёмник.
  
  - Гепарда и хамелеона: одна сфера отвечает за наведение, вторая за скорострельность - хватает в среднем на пять тысяч выстрелов. Сфера полярной лисы ещё работает, так что с охлаждением порядок. Можешь сказать спасибо старику Бону: едва ли в Истэрии найдётся ещё одно такое оружие на трёх сферах души. Распределение потоков энергии - непростая задачка, даже для такого мозговитого оружейника как Бон.
  
   Но пока он говорил, на башню зашли сразу несколько истребителей. По металлическому куполу дробно застучал звон попаданий, в смотровых окнах толщиной в кулак появились трещины, по всему вороньему гнезду запрыгали высеченные пулями искры.
  
   В прицеле пронёсся тёмно-коричневый аэроплан без знаков различия, и ещё около десятка крутились вокруг Муссона, стараясь захватить контроль над посадочной полосой. Пока башня молчала, один из транспортников начал заходить на посадку, чтобы высадить свой десант. Но пулемёт Китча был уже готов к бою, и резкая золотая очередь прошлась по фюзеляжу транспортника, отогнав его прочь.
  
  - Кто они такие?! - стараясь перекричать грохот стрельбы, спросил Айвэн.
  
  - Дьявол их знает! - нажимая на спуск, крикнул Китч. - Но точно не самолёты Земли Цветов! Эти прилетели по нашу душу, без всяких борт-номеров и опознавательных знаков! Одним пулемётом не обойдёшься! Если кто-то из транспортников сядет на полосу, то тебе придётся поработать мечом!
  
  - Дирижабль слишком большой! Мы не сможем прикрывать его весь, им достаточно будет просто расстрелять резервуары, чтобы нас уничтожить, или сломать двигатели!
  
   Словно в подтверждение его слов ещё один двигатель не выдержал обстрела истребителей и взорвался.
  
  - Резервуары водорода протектированные, пулями их не пробьёшь, а вот если они нас обездвижат и выбьют башню, то возьмут на абордаж! - откликнулся Китч, и вдруг перестал стрелять, прищурился в приближающую линзу прицела и увидел биплан примерно в два раза больше обычного истребителя. Машину несли сразу три двигателя: она летела над дирижаблем, но вот опустила нос и начала пикировать прямо на воронье гнездо. Под крыльями у самолёта чётко виднелся острозубый рядок из ракет.
  
  - А вот это уже чересчур! - крикнул Роберт и нажал на гашетку. Пулемёт зачастил длинной очередью, один двигатель штурмовика заполыхал, но самолёт прекрасно летел и на двух, продолжая пикировать прямо на башню. В тот же миг пулемёт заклинило - ленту в приёмнике перекосило. С бранью Китч начал открывать крышку короба, прекрасно осознавая, что наладить оружие ему не успеть. Ещё секунда, и ракеты разнесут воронье гнездо, а вместе с ним и двух стражей.
  
   И вдруг, прямо на глазах Айвэна, крылья штурмовика сломались, полотняную обшивку пронзили две ярко-белые очереди, и фюзеляж, дымя и вращаясь, полетел вниз. На месте сбитого штурмовика алой стрелой проскочил моноплан. На выходе из пикирования он дал левый вираж, снова выстрелил - один из транспортников разорвало на куски. Вместе с обломками крыльев и горящим двигателем вниз посыпались тела десантников, и только несколько парашютов раскрылись. В верхней точке набранной горки, красный самолёт умудрился достать своими пушками ещё один из зазевавшихся истребителей. За один заход красный моноплан сбил троих, и коричневые истребители просто не могли ему это простить. Они забыли о башне и бросились защищать свой последний транспортник, как раз рвавшийся зайти на посадку. Девять бипланов погнались за красной стрелой. Металлическая машина сверкала на солнце - слишком тяжёлая для простого аэроплана, и всё же самолёт не только был в воздухе, но и оказался явно быстрее противников. Набрав дикую скорость в пикировании, пилот неожиданно потянул ручку управления на себя и через иммельман вынырнул наверх. У гнавшихся за ним бипланов крылья не выдержали воздушной нагрузки и переломились. Однако сделав такой вираж, Красный остался без скорости и теперь более лёгкие машины могли настигнуть его, а в собачьей свалке на моноплане против более маневренных бипланов было не устоять. Вот трассирующие очереди потянулись к красной стреле, но тут произошло неожиданное: крылья металлического самолета изменили форму, из-под них выставилась дополнительная пара, и моноплан сделал резкий сплит под себя.
  
  - Что этот чёрт творит... - пробормотал стрелок, наблюдая за схваткой, но затем, пользуясь задержкой Коричневых, бросился чинить заклинивший пулемёт.
  
   От нового виража красной стрелы аэропланы замешались и, пытаясь не упустить хвост Красного из прицела, столкнулись друг с другом. Остались только четыре боеспособных машины Коричневых, и одна из них, похожая на вытянутую палатку, как раз садилась на взлётную полосу, три других ещё висели на хвосте у красного истребителя.
  
   Ждать было нечего: Айвэн спрыгнул с подножки, обнажил Клинок Света и ятаган, и с двумя мечами вышел из башни - навстречу выскакивающим из транспорта на взлётную полосу десантникам.
  
   У них не было лиц, только кожаные маски с двумя ярко сверкающими внутренней энергией стёклами. У них не было тел, только резиновые комбинезоны, которые двигались против всех законов человеческой анатомии. Пока полтора десятка врагов и один рыцарь сходились, несколько из Безликих успели прыгнуть в люк, ведущий внутрь дирижабля, но остальным преградил путь пылающий меч.
  
  - Sursum corda!(48)* - воскликнул Айвэн и одним взмахом обезглавил первого из противников. Золотой клинок не остановил даже широкий ошейник, заполненный алыми сферами. Десантники были вооружены короткими пистолет-пулемётами и широкими тесаками, но огнестрельное оружие они применить не успели. Мечник был среди них и, отражая размашистые удары, рассекал гибкие, словно лишённые костей тела в комбинезонах. Из ран вместо крови лилась какая-то густая бурая дрянь.
  
   Мечник блокировал сразу три тесака Клинком Света, ударом ятагана отвёл лезвие четвёртого, а затем, развернувшись, поразил атаковавшего сзади противника. Десантники превосходили числом, но были медлительны, и Айвэн успевал отреагировать на любое их намеренье выстрелить или ударить. Понимая, что в тесной свалке они мешают друг другу и явно проигрывают, гибкие тела начали расходиться. Но тут позади громыхнули револьверные выстрелы: так и не сумев починить пулемёт, Китч вышел из башни следом за Айвеном. "Ромул" и "Рем" вздрагивали в его руках, когда он поражал захватчиков одного за другим. Пули вырывали клочья бурой жижи и делали в телах десантников дыры размером с кулак, но даже получив такие ранения, живые комбинезоны продолжали сражаться.
  
   Стрелок и мечник уничтожили всех, кто успел высадиться на полосе, а сам транспортник, не сумев зацепиться за трос, соскользнул с дирижабля и упал в океанскую воду.
  
  - Трое успели уйти к пассажирской гондоле, - предупредил Айвэн. - Я догоню их!
  
  - Давай, а я присмотрю за полосой! - кивнул Роберт, перезаряжая оружие. Мечник спрыгнул в распахнутый люк. Всё внимание стрелка обратилось на небо, где красный самолет, убрав дополнительную пару крыльев, наращивал скорость и отрывался от трёх последних преследователей. И тут пилот зачем-то потянул вверх и начал вывешиваться свечой прямо под прицелами тянущихся за ним "шестёрок".
  
  - Что ты делаешь, парень? Тебя же сейчас собьют... - приложил руку к бровям Китч, наблюдая за безумным манёвром. Самолёт всё тянул и тянул вверх, теряя скорость. Вот уже пулемётные трассы обгрызли хвост, и красный самолёт задымил. Он замер в самой верхней точке безумной свечи, выпустил закрылки на полную, вывернул руль направления и начал медленно переваливаться через крыло. В это же время преследующие его бипланы совсем растеряли энергию из-за недостаточно мощных двигателей, и один за другим посыпались раньше металлического истребителя. Теперь красный моноплан коршуном упал сверху и первой же белой трассой разнёс в клочья один истребитель, набрал скорость в пикировании, сделал плавный разворот на дополнительной паре крыльев, сбил второго и сел на хвост третьему. Пытаясь удрать, оставшийся биплан хотел уйти в пикирование, красная стрела легко догнала его, но не стреляла: видимо, закончился боезапас. Когда биплан попытался развернуться, Красный приложил его полотняный хвост металлическим крылом, буквально вытолкнув с неба. Войдя в штопор, биплан закружился и, беспорядочно разбрасывая вокруг себя пулемётные трассы, полетел к океану.
  
  - Сукин ты сын! - улыбнулся Китч. У стрелка не оставалось сомнений, что перед ним один из кочевников из стана Шарби. Сколько бы дряни не выливали на отважных пилотов газеты Истэрии, но гражданское судно кочевники в беде не оставили.
  
   Красный самолёт дымил и заваливался на левое крыло, которым угостил на прощание истребитель Безликих. Он сделал широкий круг над Муссоном, явно намереваясь использовать посадочную полосу.
  
   Роберт посторонился, когда самолёт, прибирая газ и выпустив стойки шасси и закрылки, зашёл на посадку, прокатился по полосе, ловко поймал посадочным крюком тормозной трос, дёрнулся и замер на месте. От двигателя валил дым, красный металл остывая пощёлкивал, фюзеляж во многих местах был буквально изрешечён пулевыми отверстиями, но пилот выжил. Кокпит распахнулся, и стрелок поспешил поприветствовать аса, уничтожившего в одном воздушном бою больше трёх звеньев Безликих.
  
  *******
  
  - Держи крепче! - крикнул мичман матросу, налегая на трясущуюся дверь в столовую. Нападавшие были сильнее, и стоило отпустить дверь, как Безликие непременно ворвутся внутрь. У аэронавтов были при себе револьверы, но пули не брали десантников. Старший офицер, который вёл патруль по палубам пассажирской гондолы, пытался заколоть одного из Безликих парадным кортиком: лезвие глубоко вошло в комбинезон, но десантник против всей человеческой природы развернул тулово на пояснице и ответил офицеру ударом тесака в лоб. Испуганные матрос и мичман открыли огонь, продырявили нападающих, но Безликие бросились за ними в погоню по коридорам и кубрикам, и только возле дверей столовой их удалось остановить.
  
   Аэронавты не могли долго здесь продержаться, дверь ходила ходуном, выгибалась и трещала от ударов снаружи, а крики о помощи никого не привлекли, кроме женщины в прорезиненном платье со старым орденом возле горла и ужасной перчаткой на правой руке.
  
  - Валите отсюда... - приказала она, останавливаясь в нескольких шагах от трясущейся двери. Мичман и матрос удивлённо переглянулись, но не отцепились от ручек. Даже если она была стражем, то едва ли могла справиться с двумя чудовищами в одиночку.
  
  - Государыня, вам лучше самой убираться к чёртовой матери обратно в каюту!.. А лучше позовите на помощь кого-нибудь с нормальным оружием!.. - отдыхиваясь, нагрубил ей матрос. Иоганна недовольно поджала губы, но тратить время на переубеждение идиотов не стала. Она развернулась, подошла к противоположному выходу из столовой и крепко захлопнула дверь.
  
  - Что вы делаете?! Это был наш единственный путь к отступлению, вы нас заперли!.. - воскликнул мичман. Но когда Церебра опять повернулась, все дальнейшие возгласы застряли у него в глотке. На правой щеке медика чернела крупная, сочащаяся сукровицей язва. И чем ближе подходила Церебра, тем больше язв и бубонов взбухало на её пожелтевшем лице.
  
  - У вас... у вас что-то там... - высохшим голосом просипел мичман. Треснувшие губы Церебры улыбнулись в кровавой улыбке, показывая сгнившие зубы.
  
  - Теперь и у тебя...
  
   Мичман оглянулся на товарища, собираясь узнать о чём эта стерва толкует, но увидел, как лицо сослуживца точно также покрылось язвами и пожелтело. Матрос упал, а когда мичман протянул к нему руку, то увидел на своей коже быстро распухающие бубоны. Крик захлебнулся в желчной рвоте, через секунду он также лежал на полу, погибая от неизвестной болезни. Скоро тела в столовой замерли, взбугрились под униформой и начали разлагаться с немыслимой скоростью. В этот же миг дверь сломалась и в столовую вбежало двое десантников. Они споткнулись об останки возле порога, но, извиваясь как гуттаперчевые акробаты, смогли устоять на ногах. Маски с пылающими линзами уставились на Церебру.
  
  - Добро пожаловать на приём, - подняла Иоганна руку со скоросшивателем. - Я всегда рада следующим пациентам.
  
  *******
  
   Айвэн заметил одного из десантников на спуске лестницы между газовых резервуаров и погнался за ним. Перепрыгивая по три ступени, а порой и вовсе съезжая по перилам, он догонял гибкого человека. Тот успел забежать за переборку, ведущую на пассажирские палубы и закрыть дверь, но несколько взмахов Клинка Света расчистили путь. Проскочив внутрь гондолы, Айвэн увидел мелькнувшую за поворот тень и побежал за Безликим. Стоило ему выскочить в коридор, как с противоположного конца открыли автоматный огонь. Отскакивая обратно, Айвэн сильно ударился раненым плечом в стену, но не почувствовал никакой боли. Пальцы прошлись по повреждённой руке, и ничего кроме высохшей крови на них не осталось.
  
   Это удивило мечника, но думать о чудесном излечении сейчас не было времени. Коридор опустел, Безликий убежал дальше вглубь пассажирского отделения, и где-то оттуда уже доносились глухие удары об дверь. Мечник бросился в погоню и застал десантника как раз в тот момент, когда тот ломился в каюту с табличкой: "Не беспокоить". В почти пустом дирижабле диверсанты удивительным образом отыскивали цель для себя. Враг с пылающими глазами пытался вломиться в каюту к Каину. Айвэн бросился к врагу с мечом наизготовку, как вдруг дверь отъехала в сторону, пропуская десантника внутрь и снова захлопнулась прямо перед носом у мечника. Он ударил несколько раз кулаком, дёрнул за ручку, но ему не открыли. Тогда рыцарь прислушался: внутри царила полнейшая тишина, будто в каюте и не было никого. Айвэн приготовил клинок, чтобы расчистить себе путь, как вдруг ручка провернулась, а дверь слегка приоткрылась. Рыцарь увидел перед собой лицо Зорге, выглядывающее через щель. Мистик был только в рубашке и брюках, даже ноги босые, а рукава закатаны до локтей. Тонкие пальцы аристократа были густо перепачканы во влажной земле.
  
  - Что тебе нужно, Айвэн? - спросил он с непонятным спокойствием.
  
  - К вам ворвался враг. Вы что, не заметили?
  
   Зорге строго посмотрел на него, вспотевшего и полуголого, потом на сверкающий меч в занесённой для удара руке.
  
  - Всё в порядке. Твоя помощь не требуется.
  
  - Но ведь...
  
  - Ты видел табличку?
  
  - Конечно.
  
  - Ты ценишь наше уединение?
  
  - Если вам так будет угодно... - Айвэн неуверенно опустил меч. Лоренс молча смотрел на него, сжимая и разжимая тонкие пальцы, с которых осыпалось чёрное крошево. Он явно ждал, пока Айвэн уйдёт, и только для приличия спросил:
  
  - Вы всех перебили? Сколько ещё таких созданий прорвалось на борт?
  
  - Ещё двое, но я найду их... если только Церебра или кто-нибудь из команды раньше их не перехватит.
  
  - Значит каждый из нас может за себя постоять. Спасибо за твоё беспокойство, можешь идти...
  
   За спиной мистика поднялось нарастающее шипение, будто на горячую сковороду пролили масло. Зорге беспокойно обернулся, а затем, не прощаясь с Айвэном, задвинул дверь в каюту.
  
  - Да будет так, государь... - сказал Айвэн, закинул ятаган на плечо и отправился на поиски желающего вступить с ним в честную схватку.
  
  *******
  
   Китч подошёл к распахнутому кокпиту самолёта, но стойки шасси были настолько высокими, что пилота снизу было не разглядеть. И всё же стрелок быстро отреагировал, когда изнутри истребителя в него бросили чем-то лохматым. Китч интуитивно поймал летящий предмет и в руках Роберта оказалась плюшевая игрушка.
  
  - Медведь... - буркнул стрелок, разглядывая мишку с короткими, приветливо растопыренными лапами, круглой мордочкой и светло-коричневым мехом. На душе у Китча шевельнулись недобрые подозрения. - Плюшевый, мать его, медведь...
  
  - Я хорошо! - звонко выкрикнул из кокпита девчачий голос. Над краем кабины привстала и тут же вдёрнулась обратно тёмная макушка волос. - Ремни меня сильно схватили! Противоперегрузочное кресло!.. Резко дай руку!
  
   Китч привстал на крыло, к нему навстречу потянулась тонкая рука, овитая увесистыми часами, стрелок сцапал её, ремни поддались, и из кокпита на свет божий вывалилась девчонка с наглым, до бескультурья улыбающимся лицом и миндалевидными глазами. На ногах у неё были розовые чулки в чёрную полоску, короткие шорты на подтяжках, на плоской груди красный топ, а на лбу сдвинутые лётные очки. Но что больше всего удивило Китча, так это разная обувь лётчицы: на одной ноге сапожок, а на другой тупоносый ботинок; коленки сбиты, рука без часов сплошь заляпана разноцветными пластырями, и при том у бедра болталась нешуточная-такая катана в лакированных ножнах.
  
   Выскользнув из хватки Роберта, лётчица спрыгнула на полосу и сразу отобрала своего плюшевого медведя.
  
  - Я буду знакомиться! - громко объявила она, пристёгивая косолапого к крючку на поясе. - Айко!
  
   К стрелку протянулась растопыренная пятерня в пластырях.
  
  - Я знаю кто ты такая: тебя зовут Айко Сугавара, - сказал Китч, не веря в их встречу.
  
  - Ху, откуда? - наморщила курносый нос девочка, но тут же её лицо озарилось догадкой. - А-а, ты знаешь мою маму! Она живёт в Нибелунге, в магазине, на втором этаже, вместе с Кенджи!.. Кенджи, Кенджи! Как там поживает большой Кенджи?! Это его маленький онитян!
  
   Айко сдёрнула медведя, показывая его Китчу в упор, чтобы новый знакомый лучше рассмотрел мордочку, на которой, кстати, не хватало левого глаза: вместо него был крестом налеплен розовый пластырь.
  
  - Думаю они оба по тебе сильно соскучились... - с брезгливостью отодвинул игрушечного медвежонка стрелок.
  
  - Ха, люфти! А я нет! - громко заявила Айко. Она говорила быстро, коротко и всегда очень громко, как будто собеседник был глухим или слушал вполуха. - Ты видел, как я летала?! Один, три, десять, я сбила тринадцать! - быстро показывала она грязные пальцы. - Сверху, у-ух! На вираж, если в прицеле - стреляй! Это искусство воздушного боя, деточка, я дала тебе мастерство! Видели бы они этот хаммерхед!.. Такое себе победа, Мешки летать не умеют, но это восьмидесятый! Марсель быстрее всех, во много-много-много-много раз быстрее простого биплана! У них пулемёты - больше не могут нести, а у Марсель пушки - экстренные три двадцатимиллиметровые пушки с осколочнозажигательными через один! Флаттер семьсот, а биплан валится на трёхста: в клочья лопнут все лонжероны! Скорость тебе - не форси, это не шутки! Башка взрывается от семи джи, вот и сидишь в ремнях! Но я ни одного, ни одного, ни одного самолёта ещё не разбила!
  
  - Тише ты, у меня от тебя у самого сейчас башка взорвётся! - взмолился Китч. - Скажи лучше, тебя послал к нам на помощь Кочующий город? Нас предупредили, чтобы мы свернули с курса.
  
   Но девчонки перед ним след простыл. Пока Китч говорил, она успела оббежать самолёт, припасть к фюзеляжу, обнюхать пробоины: некоторые из них продырявили выведенное белой краской слово: "La Marseillaise" на борту. В итоге она остановилась перед самолётом, сразу двумя отвёртками открутила болты на крышке двигателя и утонула по пояс в моторном отсеке. Оттуда Айко выбрасывала пустые стеклянные сферы. Ещё с десяток заряженных светились цветом зелёного моря внутри двигателя, по всем признакам выдавая душу Большой Белой Акулы.
  
  - Ха! Послали меня? Сиди на барабане, я сама прилетела! На Марсель есть приёмник, я слышала, как вы кричите на помощь, и была тут же рядом, одна! Они развернулись, потому что нельзя к ним лететь, на них нападают. Если есть одно звено Мешков где-то рядом, значит на город нападут сразу десять, и полный бачок! Это опасно, тебя бы сразу прибили на дирижабле. Месяц... (нет, уже два!) мы сбиваем Мешков, но они лезут, и снова лезут, и опять, и снова лезут, и опять! - повторяла она, что-то с треском прокручивая в моторе.
  
  - Ты назвала их Мешками?
  
   Китч глянул на порубленные тела возле люка. Комбинезоны опали, превратившись в груду бесформенного тряпья - пожалуй, более точного названия для них было попросту не найти.
  
  - Да! У них внутри жижа, голова-то пустая совсем. Тела нет, одежда только - Мешок! Они стопорные, налетают на Кочующий город. Шарби прикинул - Земля Цветов, но нет! Они приходят из океана, с далёкого юга, их Левиафаны хотят лететь на Истэрию, но мы не пропустили ни одного! Войны нет, и это наша удача. Иначе бы Истэрия объявила войну Земле Цветов, а Земля Цветов объявила войну Истэрии, а Кочующий город между Истэрией и Землёй Цветов!.. Хотя ваще-то мы ни за кого! Мы сбили много, очень много-много, наверное, тысячу их! Но и наших погибло... Левиафаны гораздо страшнее теплиц и истребителей, сейчас бивших вас!
  
  - Значит нам повезло, что мы не встретились с Левиафаном, а ты была как раз рядом... - Китч закурил, наблюдая за суетой мелкой девчонки. Какие бы не были неполадки в моторе, Айко устранила их за считанные минуты, захлопнула крышку и, высунув язык, полузакручивала, полувбивала отвёрткой болты.
  
  - Так вот что имела в виду Рей, когда говорила, что тебя прельстили смертельные аттракционы. Действительно, куда уж опасней, чем торговать плюшевыми медведями в Нибелунге.
  
  - Ась?! - повернулась девчонка перепачканной рожицей к Роберту. - Как тебя звать? Я знакомилась, а ты не ответил!
  
  - Прошу прощения, младшая государыня Сугавара, - выбросил сигарету стрелок. - Меня зовут Роберт Китч. Вместе с друзьями мы летим в Кочующий город, чтобы навести кое-какие справки у адмирала Шарби.
  
  - Ха-ха, он вас не будет смотреть! - Айко подкинула отвёртку в руке. - У вас мало престижа, - ткнула она в сторону Роберта.
  
  - Не примет? А что если мы представимся адмиралу стражами Ордена и скажем, что у нас есть сообщение для него?
  
  - Стражами Совершенной? - лукаво улыбнулась лётчица. - Тогда работай вдвойне, копи престиж! У тебя есть друзья?
  
  - Да, на дирижабле нас пятеро... - начал было стрелок, но Айко его недослушала, бросила всё и побежала к носу Муссона. По бедру её била катана, а с другого бока болтался пристёгнутый к крюку медведь.
  
  - Смотри, смотри, смотри туда! Вот же он, ты приехал, я дома! Смотри, Кочующий город!
  
   Из-под покатого носа Муссона медленно выплывала металлическая многоярусная громада с лениво вращающимися пропеллерами по бортам. Сооружение было настолько великим, что самый большой дирижабль Истэрии не занимал даже трети его надстроек и палуб, а силу, которая могла бы удерживать махину в воздухе, и вовсе можно было назвать волшебством.
  
  

Глава 19

  Кварцквантум
  
   Китчу было просто не с чем сравнить Кочующий город, разве что с летающим кораблём. По сути это и был авианосец, только идущий не по морю, а по небу - уникальное сооружение, собранное из многих частей, как лоскутное одеяло, и в то же время величественное и могучее. Центр авианосца был застроен необычного вида домами: лёгкие металлические конструкции чуть округлялись, чтобы соответствовать общей аэродинамике города. Кормовая часть Кочевника ближе к хвосту уплотнялась, образуя ещё одну просторную палубу, где белели четыре купола-эллинга для дирижаблей.
  
   Самих по себе крыльев у города не было, но имелось множество стоек с гондолами двигателей снизу и сверху корпуса. По бортам Кочевника крепилось два аэродрома необычной постройки: каждый с восемью взлётными полосами, сгруппированными в барабаны. Главной полосой была та, что находилась на самом верху, а когда самолётам нужно было взлететь с другой полосы, массивный барабан проворачивался, хотя сами полосы подвижно закреплялись между двух огромных колец и не теряли своего горизонтального положения. На ту полосу, что оказывалась возле борта, из складов и ангаров выдвигались на старт истребители, разведывательные самолёты, штурмовики и бомбардировщики, подвозилось горючее и боеприпасы.
  
   Чем выше шли городские палубы, тем больше становилось зенитных батарей в балконных выступах и спонсонах. Самый верхний ярус и вовсе ощетинился многоствольными орудийными установками. Среди пушек как белая стела среди колючих зарослей стояла массивная башня, верхняя часть которой выступала вперёд, напоминая ют корабля, а на крыше раскинул крылья золочёный орёл - старый имперский символ, что сейчас применялся в основном в армии Нордифа.
  
   Всё это великолепие Китч смог хорошо рассмотреть, подплывая на дирижабле к Кочевнику. Его поразило, как такая громадина вообще способна держаться в воздухе. Двигателей у авианосца было много, некоторые установлены в самых неожиданных местах, но все они работали только вполсилы. И всё же Кочевник летел, притом медленно набирал высоту, и это было хорошо заметно по нескольким столбам чёрного дыма, стелившимся над жилой палубой.
  
   Пожар бушевал сразу в нескольких частях Кочевника. Но непохоже, чтобы огонь сильно угрожал городу. Это явно были последствия недавней бомбёжки. О том же говорил остов сбитого коричневого истребителя, застрявший между домов. Если бы Муссон подлетел к Кочевнику во время атаки, дирижаблю пришлось бы несладко, вот почему его развернули подальше от авианосца.
  
   Мачты стыковки для дирижаблей находились по бортам у кормы. За кочевником уже тянулись три пришвартованных дирижабля и все они были гораздо меньше Муссона. Исполин из Истэрии чинно подплыл к своей мачте, отбросив на соседей и портовые постройки обширную тень. На мачте сработал захват и нос дирижабля оказался зафиксирован. Экипаж Муссона прокинул тросы от пассажирской гондолы, и рабочие подцепили их на валы пристани. Когда Муссон был подтянут к пирсу и окончательно закрепился, к выходу был подан трап. Грузовые краны Кочевника пришли в движение. Они как раз пригодились, чтобы спустить Марсельезу со взлётно-посадочной полосы. Айко приняла крюки кранов, зацепила их за истребитель, стараясь следить за всем процессом перемещения своего самолёта на пристань.
  
   Наверху Китчу больше нечего было делать. Пока Муссон ещё стыковался, он размонтировал пулемёт в вороньем гнезде и спустился на пассажирские палубы. В общем холле стрелка поджидали Айвэн, Церебра и Зорге, а также капитан дирижабля. Мечник облачился в золочёный нагрудник и наручи, к его поясу пристёгивался клинок с вычурной гардой и ятаган. Зорге как всегда был в своём белоснежном костюме: ни пятнышка грязи или чёрной каймы под ногтями. Багаж аристократа состоял из множества сундуков и коробок, к которым прибавилась смахивающая на гроб кофра. При Церебре был только оцинкованный клёпанный бокс готовый к дороге.
  
  - Я рад, что все живы и мы наконец-то в полном составе, - сказал Каин. - Но ты так задержался, Роберт, что я заранее попросил перенести твои вещи из каюты на выход.
  
   Он указал тростью на кресло, где лежали плащ и саквояж Золотого Стрелка.
  
  - Тяжело было внизу? - спросил Китч у капитана, занимаясь поклажей. Главной его задачей было сейчас разобрать и грамотно уложить пулемёт.
  
  - Пробита обшивка, мы теряем водород из трёх резервуаров, уничтожено три двигателя из десяти. При обстреле погибло четыре матроса, один офицер убит тесаком при осмотре палуб, ещё двоих патрульных мы никак не можем найти.
  
  - Пропали без вести - какое несчастье... Может быть они выпали из гондолы? - не моргнув глазом спросила Церебра.
  
  - В такой схватке всё может быть, поиски продолжаются, - сказал капитан, а затем недовольно добавил. - Боюсь, что пассажирское сообщение между Истэрией и Кочевником будет прервано. Слишком беспокойно стало на юго-востоке, и гражданским судам над океаном теперь делать нечего. Я буду вынужден доложить о нападении в министерство транспорта при канцелярии, а бюрократы наверняка запретят дирижаблям ходить по маршруту, на котором их могут атаковать воздушные пираты... Пока же нам придётся остаться в Кочевнике, начать ремонт и пробыть на тросах ещё как минимум двое суток. Если завершите свои дела раньше или кто-то из вас решит вернуться обратно, то прошу на борт. В ином случае, когда мы отчалим, вам придётся искать попутное судно в Истэрию.
  
  - Благодарю вас за предложение, а также за грамотное командование в сложившейся ситуации, и сочувствую вашим потерям, - приподнял шляпу Зорге.
  
  - Служу Совершенной, - коротко ответил ему капитан. - Я пришлю кого-нибудь помочь с багажом.
  
   После этого он развернулся и вышел из холла: у капитана сейчас и без стражей было достаточно дел.
  
  - Нехорошо было использовать их как приманку, - сказал Китч, когда офицер удалился. - Огромный, роскошный, незащищённый пузырь без единого зенитного орудия на борту - чего ты добивался, отправляясь таким фасоном на пограничье?
  
  - Конечно же, что враг ударит по нам и тем самым подтвердит опасения Ордена. Отбить практически любую атаку у нас хватило бы сил. Противник отрядил большие силы на наш перехват, но для этого ему пришлось разделиться и напасть сначала на Кочующий город, и только затем на дирижабль, - пояснил Зорге. - Само желание атаковать стражей в воздухе на подлёте к Кочевнику говорит нам о многом. Приманка была действительно стоящей, и капитан только что рассказал, что раньше Безликие на гражданские суда не нападали.
  
  - Мешки.
  
  - Что?
  
  - Ты говоришь о Безликих, а их тут называют Мешками.
  
  - Не суть важно. Главное, что мы на верном пути: на Муссоне могли лететь сотни людей, но Орден запретил подниматься на дирижабль гражданским, а в тех билетах, которые были проданы на рейс, указаны наши настоящие имена - это и стало приманкой для орудующего в Ордене предателя. Он ухватился за возможность вывести нас из игры, прекрасно зная, что, согласно международному договору между Истэрией и Землёй Цветов, в нейтральном небе не могут летать никакие самолёты, а значит эскорта у дирижабля не будет...
  
  - Ага, нас всех могли просто сбить, расстрелять издали или взорвать метко выпущенной ракетой, - добавил к этому Китч.
  
  - Но они предпочли высадить десант и захватить нас... - парировал Зорге. - А вернее сказать рвались к одному из нас...
  
  - К вам, государь, - вспомнил Айвэн сцену возле каюты.
  
  - Может ко мне, а может и нет... - таинственно ответил мистик. - Они ориентировались на особую энергетику, чтобы взять в плен одного из нашей группы, хотя вполне могли ошибиться... Сейчас это маловажно: победа осталась за нами. Хочется верить, что приманка сработает и Ордену удастся поймать предателя на горячем. Распространять верные слухи - полезно для дела, особенно для дела разоблачения шпионов. Гораздо опаснее оставлять стукача за спиной.
  
  - Или же это никакой не шпион, а просто случайность. Напичканный дорогим барахлом дирижабль - слишком уж лакомая цель для пиратов, - предположил Китч.
  
  - Ты всё ещё веришь, что нас пытались взять на абордаж простые разбойники? - Зорге постучал кончиком трости по лакированной кофре. - Благодаря усилиям моей компаньонки нам удалось пленить одного из Безликих живьём. Он погружён в сон и обездвижен. Когда мы будем в более приемлемой обстановке, медик нашей группы разберётся, что же из себя представляет Мешок.
  
  - Я и без препарирования скажу, что это никакой не человек, - сама за себя ответила Иоганна. - Скорее всего, он - какое-то оружие, созданное очередным Тёмным Мастером, помешанным на экспериментах с человеческой анатомией.
  
  - Вам уже доводилось видеть нечто подобное? - спросил у неё Айвэн.
  
  - Нет, - однозначно ответила Кнайф. - Но тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться об искусственном происхождении Мешка.
  
  - Если так, то у создавшего их Мастера очень обширные возможности и арсенал: солдаты, оружие и аэропланы, - заключил Зорге. - Ситуация непростая: над границами Истэрии нависла угроза - такое нельзя игнорировать, но и самолёты нашей регулярной армии не могут войти в нейтральное воздушное пространство, иначе начнётся война на последнем, Восточном фронте. Земля Цветов подтягивает авианосцы, город адмирала Шарби атакуют Мешки, а на восточном берегу Истэрии скапливаются войска Совершенной. К чему это приведёт...
  
  - Намекаешь, что атаки аэропланов без знаков различия - это проделки косоглазых, которые хотят устроить войну? - уточнил Роберт. - Только у Земли Цветов хватит ресурсов, чтобы выслать против Шарби такие силы. Слышал про левиафанов? Это шестнадцатимоторные бомбардировщики - настоящие монстры среди авиации, с тяжёлым вооружением на борту и внушительным запасом взрывчатки. Завалить одного такого, да ещё под истребительным прикрытием, обойдётся немалым количеством жертв. Местные летуны, вроде, классные асы, но если на них пойдёт армада из десяти-пятнадцати таких машин с сотней истребителей прикрытия, как бывало на Западном фронте, то местный городок просто сметут ковровой бомбардировкой.
  
  - Это безрадостная перспектива, - согласился с ним Зорге. - Но нам неизвестно, что творится за закрытыми границами Земли Цветов. На восточных островах раскинулось милитаристское государство с почти феодальными традициями, да ещё поделённое на воинственные кланы под руководством одного безжалостного диктатора, и чего они захотят завтра - никому неизвестно. Политика - дело сложное, особенно если она обременена шпионскими скандалами с обеих сторон. Нам же, в полном составе, требуется обезопасить Кочующий город от Уробороса, найти Карла и установить: сам ли он спланировал свои преступления или над ним есть руководитель? В чём их окончательная цель? Что они создают на Ёрмунганде и для чего похищают души по всей Истэрии?
  
  - Тогда в путь, - подхватил саквояж Роберт, но оглядев группу притормозил. - Ты сказал, что мы собрались, а где девчонка?
  
  - Суо должна подойти к нам с минуты на минуту, - Зорге сдвинул рукав пиджака, чтобы посмотреть на часы. - Ого, кажется, остановились... впервые за десять лет.
  
  - Не нужно беспокоиться, государи. Я уже здесь, - раздался молодой голос и порог холла переступила элегантная девушка в снежно-синем платье, перчатках, с дамской сумочкой и в шляпе с вуалью. Однако и под вуалью было заметно насколько она бледна и как темны круги у неё под глазами. Хотя Суо улыбалась, всё же вид имела самый болезненный, будто с трудом заставила себя встать с постели.
  
   Зорге тяжело вздохнул, оценив свою подопечную взглядом скульптора, недовольного результатом долгих трудов.
  
  - О-о, бедная девочка, ты так плохо выглядишь, - приторным голоском пожалела Церебра. - Кушай побольше яблочек и гуляй на свежем воздухе.
  
  - Благодарю за заботу, сударыня, но я предпочла бы просто походить по земле...
  
   Вдруг позади Суо раздался стук торопливых шагов, сзади её бесцеремонно толкнуло что-то розовое в чёрную полоску и с вытаращенными глазами выскочило перед стражами:
  
  - Вы будете экстренно сходить! Мою Марсель шестерит тягач! Полный бачок! Они везут Марсель на стоянку, пока я стопорю на дирижабле! Подлые трусы, дождались пока я не чекала, подцепили на кран и фьють! На эвакуаторе, третий ярус, в закрытый ангар!.. Где выход отсюда, не могу найти трап, здоровенная дура! Не скажите, я вполвитка в окно прыгну! ЗА МАРСЕЛЬ!!!
  
   Айко выхватила катану, воинственно подняв её над головой. Все, кто видели лётчицу впервые, потеряли дар речи. В полном молчании из платья Суо вывалилась рука и глухо ударилась об пол - вполне живая, с вяло копошащимися нитями на конце, она заставила Айко замолкнуть и уставиться на Королеву Червей.
  
  - Ты упустила... - указала она остриём катаны на бледную руку. Сама не своя от стыда Суо прикрыла утраченную конечность подолом платья.
  
  - Какой милый ребёнок! - истерично похвалила она.
  
  - Экстрен-но!.. - глаза девочки восторженно засверкали.
  
  - Айко Сугавара - виновница того, что все мы ещё живы, - представил стрелок неугомонную лётчицу.
  
  - Нет времени говорить! Мою Марсель тащат на третий ярус, в ангар! Отобрали, как только подцепила на кран для разгрузки! Где выход?!
  
  - Он там, - Айвэн указал на коридор, ведущий в сторону трапа. Айко оскалилась как дикий зверёк и бросилась прочь из холла, даже не подумав убрать катану обратно в ножны. Она так спешила, что ненароком зацепилась боком за косяк дверного проёма и плюшевый Кенджи сорвался с пояса - девчонка этого не заметила. В смотровое окно стражи видели, как она сбегает по трапу, а в широкий самоход возле пирса загружают красную Марсельезу со сложенными крыльями. Завидев хозяйку истребителя, рабочие засуетились, стараясь скорее отцепить крюки грузового крана и смыться на эвакуаторе.
  
  - Пожалуй, она так действительно кого-то зарубит, - озвучил Китч собственные подозрения. Будто по команде Айвэн побежал следом за лётчицей, на ходу подхватив с пола упавшего плюшевого медведя.
  
  - Почему они забирают её самолёт? - спросила Суо, глядя через окно. Рука в перчатке незаметным образом снова приросла к телу хозяйки.
  
  - Не знаю, - пожал плечами стрелок. - Девчонка отлично летает и продемонстрировала это в бою с Мешками. Она сбила тринадцать самолётов и спасла дирижабль, а ещё хвасталась, что на счету у неё уже восемьдесят Мешков.
  
  - Иного от дочери Рей Сугавара я и не ожидал, - проговорил мистик, наблюдая за происходящим на причальной палубе.
  
   Когда Айвэн сбежал по трапу, перед ним предстала следующая картина: грузовик пытался увезти погруженный на него самолёт, красный истребитель был опутан ремнями, но водителю мешала преградившая дорогу девчонка, которая широко размахивала катаной. Самоход сигналил и угрожающе рычал керосиновым двигателем, иногда накатывался вперёд, а саму лётчицу старались унять кишектены - гвардейцы Кочевника.
  
  - А ну не дави мне на чакру, стопор поганый! Слюфтил от Марсель, а то порублю на перкаль! - с перекошенным от злости лицом вопила Айко. Шестеро мужчин в чешуйчатых панцирях и медных шлемах с плюмажами из синих перьев старались схватить её, оттащить от грузовика и отобрать меч. Один из них неосторожно выставил руку, за что поплатился отрубленным пальцем. Крик товарища и вид крови настолько рассердили гвардейцев, что они разом набросились на малявку, выбили из её рук катану и повалили на палубу. Поднялся такой визг, будто маленького поросёнка тащили на бойню:
  
  - Ах ты глист кокпитный, кого шестиришь! Жё вэ тё нике та гёль, мердё!(49)*
  
   Стоять в стороне и смотреть, как шестеро взрослых мужчин обижают одну маленькую девочку - Айвэн просто не мог. Он сунул медвежонка за пазуху, подскочил к ближайшему кишектену и одним махом отбросил его за шиворот панциря, а второго уложил ударом в челюсть. Лётчица вырвалась, подскочила к лежавшей на палубе катане и снова набросилась на гвардейцев. Каждый из них был вооружён пристёгнутым к поясу револьвером, но несмотря на явную угрозу для жизни никто не спешил доставать оружие против наглячки.
  
  - Успокойся, Химэ! Ты знаешь, чей это приказ!
  
  - Дэтэкэ! Итти маэ! Атти иттэ!(50)* - захлёбывалась Айко, ругаясь уже на другом языке, и с каждой фразой размахивания мечом становились энергичнее, тесня охранников. Кишектены пытались разойтись шире, чтобы окружить её, думая, что уж в шестерым они справятся против двоих. Рядом с Айко встал Айвэн с обнажённым Клинком Света. При виде пылающего меча гвардейцы потянулись к кобурам, но тут со стороны эллингов прозвучал призывный клич. Нестройная группа пилотов в тигровых шарфах - кто с разводным ключом, кто с доской, кто просто с голыми кулаками, неслась на гвардейцев. При виде подкрепления, кишектены предпочли ретироваться, даже водитель грузовика выскочил из кабины и бросился прочь. Через секунду размахивающая катаной Айко оказалась в окружении друзей. Гневная буря сменилась ликованием. Отмечая победу, пилоты взбежали на грузовик, кто-то разбил лобовое стекло. По мнению Айвэна один беспорядок сменился другим. Он стал соучастником местных разборок, даже не зная причины и целей, но всё-таки не жалел, что защитил девчонку в неравной драке.
  
   После освобождения Марсельезы, Айко подбежала к своему рыцарю и отсалютовала катаной как шпагой.
  
  - А ты ни чё так, резкий! Кенджи понравилось! - весело подмигнула она, хотела схватить с крючка медвежонка, но не нашла его на поясе.
  
  - Ах, Кенджи! - даже побледнела она, но в следующий миг счастливо обняла Айвэна, потому что тот вернул ей игрушку.
  
  - Ты меня спас и Кенджи спас! Ты втройне нас спас, ты ваще экстренный!.. Слышь, Тора-Тора! - окликнула она пилотов в тигриных шарфах, и Айвэна в тот же миг окружили. Восточные лица с весёлым любопытством смотрели на мечника.
  
  - Теперь рыцарь будет друг Айко и ваш друг, друг вашего юртчи!
  
  - Хай! - хором гаркнули они, кто-то протянул Айко найденный на палубе отрубленный палец, и она с довольным видом затрофеила его в карман шортов.
  
  - Мы везём Марсель домой! Ты с нами?! - всё так же громко спросила она у Айвэна.
  
  - Боюсь, маленькая государыня, сейчас я должен быть рядом со своими попутчиками, - уклонился от приглашения он.
  
  - Называй меня своей принцессой или Химэ! - потребовала Айко, причём похоже совсем не шутила. Айвэн не стал спорить с той, у кого не высохла кровь на мече.
  
  - Хорошо, моя принцесса. Только прошу вас больше не причинять вреда людям. Человеку нужны все его пальцы.
  
  - Руки на чужое тянут! Пусть Шарби больше не лезет! - гневно воскликнула она и пилоты дружно её поддержали. Но тут же Химэ сменила свой гнев на милость:
  
  - Если хочешь искать нас, спроси где Тора-Тора, или я сама найду тебя! А сейчас я буду доставлять Марсель в укромное место, чтоб адмирал не нашёл!.. Мата нэ!(51)* На все десять оборотов тебе!
  
  - До свидания, моя принцесса, - Айвэн прижал руку к груди и поклонился, чем вызвал гул одобрительных голосов среди пилотов.
  
  - Вот и наш жеребчик в золотой сбруе получил шанс погарцевать перед публикой, - одобрительно цокнула языком Иоганна. Из наблюдательного окна дирижабля ей всё было видно. - Скоро о прибытии Ордена прознает весь город. Если это и есть твой план, Каин, то за проведённые мной в Казематах годы стражи совсем разучились работать.
  
  - Слухи, сударыня Кнайф. Направленные в нужное русло слухи - нам только на пользу, - повторил мистик. - Встретиться с адмиралом Шарби будет весьма затруднительно, и хорошо если к тому времени он узнает о нашем прибытии. Именно отсутствие слухов сейчас вредит нам больше всего.
  
   В холл вошло четверо крепких матросов, которых капитан послал помочь с багажом. По указанию мистика они взялись за сундуки и коробки, а сам Зорге предложил свою руку Суо:
  
  - Нам пора. Впереди ждёт не самая приятная процедура взвешивания, регистрации и получения кварцквантума... - тут он задержался, будто вспомнив о чём-то. - Ах да, смею предупредить вас, что здесь мы лишены какого-либо влияния. Покровительство Ордена и власть Совершенной - всё это хорошо для Истэрии, но здесь столица вольных пилотов и нейтральная земля приграничья.
  
  - Ах, если бы это была земля, государь! Если бы это была только земля... - с тоской вздохнула Суо, и тяжело опёрлась на его руку.
  
  *******
  
  - Оружие, нелегальные души, тёмные технологии, деньги Истэрии или Земли Цветов в багаже есть? - спросил пузатый таможенник за регистрационной стойкой, когда стражи добрались до контроля приезжих. Низенькая контора мостилась под одним из стабилизаторов, возле работающего двигателя, так что стёкла в ней дребезжали, а канцелярские принадлежности подпрыгивали на стойке.
  
  - Да, государь, - вежливо ответил Лоренс и протянул заранее заполненный бланк.
  
  - Ха, уже заполнили? Молодцы, - таможенник сначала вытер нос пальцами и только затем взял бумагу у Каина, чем вызвал на лице мистика гримасу брезгливости. В долгополой рубахе с широким поясом, жилете и с кожаным шлемом на голове, где вместо положенного стражам закона пера поблёскивала медная бляха, таможенник выглядел явно не бойцом первой линии.
  
  - Ну, а остальные? - покосился он на другую часть группы. Особое внимание таможенника привлёк мечник в золотом панцире. - Придётся заполнить бумажки на все ваши особенные вещички. Только учтите: личное оружие в Кочевнике не запрещено, но дырявить им кого попало нельзя. Нелегальные души - на ваше усмотрение, но если засунете какую-нибудь порченную сферу в двигатель аэроплана или попытаетесь сбыть её как легальную - угодите в тюрьму. Деньги других государств у нас вообще не в ходу.
  
  - А нельзя ли как-нибудь побыстрее? У нас много дел, - попросил его Роберт. В этот момент по всему Кочующему городу, от носа до кормы прокатился протяжный стон, похожий на китовое пение. Стражи ещё не привыкли к этому звуку, хотя, спустившись на борт Кочевника, слышали стон много раз.
  
  - Быстрее?.. Ну, пожалуй, можно для начала и взвеситься, - показал таможенник на грузовые весы, где разместился багаж, а рядом стояли весы поменьше - для взвешивания пассажиров.
  
  - Что, и людей взвешивайте? - ухмыльнулся стрелок.
  
  - Ну а как же? Чтоб ты знал, каждый лишний килограмм, прибывший в город, учитывается. Если переберём, так не удержимся в воздухе и начнём падать... Не сразу конечно, но снижение пойдёт, а городу требуется большой запас мощности, чтобы в любой момент мы смогли набрать высоту. Так что излишков у нас не допускается. И учтите, у нас порой выкидывают людей за борт как ненужный балласт.
  
   На эту не очень-то смешную шутку, Суо неестественно громко рассмеялась. Сегодня с ней происходило что-то неладное, и бледный вид Королевы Червей был не последним симптомом тоски по твёрдой поверхности. Таможенник не упустил из вида странную девушку, вышел из-за регистрационной стойки и предложил ей первой пройти на весы:
  
  - Дамы вперёд...
  
   Суо замялась, а Церебра, фыркнув на показушную деликатность, прошла без очереди и встала на весовую платформу. Стрелка на шкале подпрыгнула вверх, но не очень-то высоко. Сами весы были рассчитаны на максимальное значение в четверть тонны.
  
  - Ваш вес, государыня-я... - протянул толстяк, прищурившись на табло.
  
  - Только попробуй!.. - коброй зашипела Церебра. Таможенник ухмыльнулся, послюнявил химический карандаш и записал значение в планшете. Следующей на платформу, мило улыбаясь, встала Суо. Но вот беда, стрелка лишь едва колыхнулась, указав на немыслимое значение в пять килограмм.
  
  - Что за чертовщина? - недоверчиво уставился таможенник на шкалу. - Вы, государыня, конечно стройная как тростиночка, но не можете же вы весить как щенок?
  
   Улыбка Суо остекленела, она быстро стрельнула глазами на Каина и тот еле заметно кивнул. Тут же значение веса поползло вверх. Красная стрелка всё увеличивала значение: вот тридцать килограмм, вот сорок, шестьдесят, восемьдесят. Вместе с ним позли на лоб глаза и у таможенника.
  
   Каин откашлялся, что было явным знаком Суо, но по какой-то причине она не могла перестать тяжелеть. Всё с той же бессмысленной улыбкой миниатюрная девушка смотрела на толстяка, а весы показывали уже сто пятьдесят, двести килограмм живого веса. Когда же шкала закончилась на максимальном значении в двести пятьдесят килограмм, металлическая платформа под каблуками Суо со скрипом прогнулась.
  
  - Государыня! - окликнул мистик, Суо вздрогнула, и стрелка за одно мгновение упала почти до нуля. Когда Суо неловко шатнулась с платформы, поддерживаемая рукой Каина, на металле остались вдавленные следы от каблуков.
  
  - Святые закрылки... - сдвинул таможенник кожаный шлем со вспотевшего лба. - Боюсь вам нельзя подниматься на борт Кочевника. И это впервые, когда мы запрещаем человеку быть нашем гостем по причине большого веса...
  
  - Ты на себя посмотри! - едко вставила Церебра, но толстяк только скривился. Он собирался сделать пометку в бумагах, как Суо вдруг подскочила к нему:
  
  - Милостивый государь! Как же вы можете разлучать меня с моими друзьями? Это просто немыслимо! Куда я пойду? Наш дирижабль подвергся атаке, меня чуть не убили ужасные существа без лица и без тела!.. Я так перепугалась, поверьте, а теперь вы отсылаете меня обратно, той же дорогой, одну и совсем без защиты перед пиратами и насильниками! - горячо заговорила она, даже слёзы выступили на глазах. - Мечтой всей моей жизни было посмотреть на Кочующий город, а ваши проклятые весы просто сломаны!.. Ну... ну неужели не ясно, что одна девушка не может весить как десять мешков чернозёма!
  
   Её жалостливая речь, миловидное личико и почти детские слёзы наверняка бы подействовали на толстяка, если бы под занавес Суо не решила ему улыбнуться. В тот же миг изо рта Королевы Червей выпал ком влажной земли. Таможенник отшатнулся, астматически задыхаясь от страха. Суо только и оставалось, что стоять перед ним с глупой улыбкой. Совершенно всем стало понятно, что чтобы она сейчас про себя не сказала, решение таможенника останется неизменным.
  
   Но вдруг дверь конторы с грохотом распахнулась.
  
  - Ага! Вы тут, как я знала! Чекнулись на таможке? Экстренно!.. Эй-эй, давай форси им бумаги и вполвитка из твоей конуры! - вбежала девчонка в коротких шортах. Одним махом Айко посадила на стойку своего плюшевого медведя с выдранным глазом и взгромоздилась сама. Болтая ногами, Химэ требовательно уставилась на толстяка.
  
  - Ты за них поручаешься? - недоверчиво покосился таможенник.
  
  - На все десять оборотов! Приехали из Истэрии, мы вместе сражались, я их по порту искала, а ты зажал у себя! Уже выдал престиж?
  
  - Да вот не успел... - грузно подвалил к стойке чиновник. - Чего вы сразу не сказали, что вы друзья нашей Химэ? К нам в город прилетает довольно искателей приключений и простых работяг, но не каждый ходит у юртчи в товарищах.
  
   Айко весело подмигнула Айвэну, который помог ей избавиться от кишектенов, вызволить Марсельезу, а заодно вернул ей пропавшего Кенджи. Конечно, это была только малая плата за спасение Муссона, но девчонка теперь считала себя должницей.
  
  - В общем, добро пожаловать в Кочующий город, - буркнул таможенник, размашисто ставя печати на каждой бумаге. - У нас тут не анархия, как вопят в вашей Истэрии, всё по пунктам, всё под ногтем, есть свой порядок.
  
  - Не люфти! Только в будке у тебя и то беспорядок! - хихикнула Айко, указывая вытянутым пальцем на груды запылившихся посылок и почты. Толстяк что-то мрачно проворчал про себя, а затем вынул из-под стойки большую коробку, в которой лежал целый ворох похожих на ручные часы устройств. Всё различие заключалось лишь в том, что у этих приборов была всего одна стрелка, пять окошечек и десять делений от нуля до девяти. Точно такой же прибор был на запястье у Айко, хотя выглядел побогаче - в медной оправке и не такой затёртый как общие.
  
  - Вот это... - показал таможенник одно из устройств на ремешке. - Кварцквантум, или попросту счётчик престижа. В городе мы не используем деньги, все траты считываются с прибора через ипсилон... Каждому гостю выдаётся одно устройство с установленной форой в шестьсот престижа, стрелка указывает на сотни, полный оборот - тысяча, десять оборотов - десять тысяч; сам счётчик рассчитан на сто тысяч, хотя обычные работяги и прочие, кто не летает, постоянно имеют на кварцквантуме по две-три честно заработанных тысячи. Когда будете расплачиваться, просто поднесите прибор между рожков ипсилона и нужное число престижа будет списано. Всегда держите его при себе, хотя не владелец всё равно использовать кварцквантум не сможет: слишком сильна связь аппарата с душой. Желательно, чтобы он всегда прикасался тыльной стороной к телу или к вашей одежде. Можно носить кварцквантум в кармане. Устройство автоматически настраивается на эмоциональную партитуру вашей души и будет работать только у вас, пока его не вернут и не обнулят в нашей конторе.
  
  - Это просто! Делаешь хорошо - держи престиж, делаешь плохо - цифра падает ниже красного и тогда полный бачок! - громко стукнула кулаком по стойке Айко, так что Кенджи подпрыгнул. - Сиди на барабане!
  
  - Да, мы в курсе. Престиж - это не только деньги, но и твоё положение среди кочевников, - подтвердил Зорге. - Кварцквантум основан на Светлой технологии Мастеров. Прибор засчитывает поступки, совершённые своим владельцем. Душу, как и совесть - нелегко обмануть и престиж себе не накрутишь. Если мы будем совершать что-то полезное для города или пилотов, престиж будет начисляться в точных значениях, сколько мы заслужили. А если делать вред постоянно, престиж опустится ниже ноля, и тогда все зенитные батареи настроятся сбивать нас как возможную цель, а охранники в городе будут охотиться за нами, как за злостными нарушителями. Не стоит зарабатывать себе отрицательную репутацию.
  
  - Так, да! У вас будет сразу шестьсот - хватит, чтобы пару дней прожить в городе, хотя стопорно! - засмеялась Айко, показывая свой кварцквантум, числа в окошечках которого приближались к шестидесяти тысячам. - Хочешь больше? Сбивай Мешков, помогай чинить палубу, работай в Кочевнике, стреляй из зенитки, делай патроны, летай китобоем, будь полезный для всех! Душа скажет сколько тебе дать престижа - никто не считает, без обмана и денег тут нет, все равны. Очень экстренно!
  
  - Устройство, которое вознаграждает тебя за работу по совести... Такое бы на шею каждому чинуше в Истэрии, - усмехнулся стрелок.
  
  - Светлые технологии интересны, а главное приносят пользу людям, в отличии от Тёмных, - Айвэн тоже получил себе квант.
  
  - Не советую вам тратить кварцы налево и направо, - предупредил Лоренс. - Шестьсот кварцев - это очень немного, только на гостевые нужды, а нам ещё необходимо найти жильё и чем-то питаться. Времена вседозволенности прошли.
  
  - Там сбоку предохранитель, нажмите на него и прибор сразу начнёт работу в руках владельца, - пояснил таможенник. - За пятьдесят кварцев в день можно снять комнату в пансионе на жилой палубе, это вместе с питанием. Престиж нельзя передавать или перекачивать с прибора на прибор. Как только кварцы закончатся, право на пребывание в Кочевнике будет аннулировано, так что следите за этим.
  
   Каждый страж получил из коробки по одному не слишком новому, но работающему кварцквантуму. Стрелка заранее была выставлена на отметке в шестьсот, и чтобы связать квант с владельцем, нужно было всего-то вдавить маленькую шпильку предохранителя с боку. Одним щелчком Зорге активировал свой счётчик души, стрелка ожила и начала подрагивать в такт его пульса. Примеру мистика последовали и остальные.
  
  - Ох... - грустно вздохнула Суо. - Кажется, мой прибор не работает. Стоило нажать на этот ваш предохранитель, как у меня всё упало на ноль.
  
  - Не может быть... - таможенник взял квант и посмотрел на значение стрелки. - Хм... а ведь и правда, у вас всё обнулилось. Пожалуйста, государыня, примите другой квант. Этот точно должен работать.
  
   Но и со вторым, и с третьим прибором произошла такая же штука. Таможенник заподозрил, что Суо нарочно ломает кварцквантумы, хотя что могло быть проще, чем нажать на одну шпильку?
  
  - Что за ерунда... - не верил своим глазам толстяк. - Прибор работает от души хозяина и только в случае смерти он полностью обнуляется. А вы, государыня, хоть и выглядите паршиво, но вполне себе живы.
  
   Суо только и оставалось, что вежливо ему улыбаться. В городе ей совершенно нечем было платить за себя, а всё потому, что в Тотемическом существе не было ни капли души, Тьмой же квант не зарядишь.
  
  - Ха, и не надо! - воскликнула Айко, соскакивая со стойки и хватая Суо за ладонь. Кажется, она хотела дёрнуть покрепче, чтобы проверить не оторвётся ли рука снова. Суо вовремя успела убрать пальцы из хватки маленькой лётчицы.
  
  - Я вполвитка чекну вам экстренное местечко, где можно жить без престижа! Для друзей буду помогать!
  
  - Не по правилам это... - снова забрюзжал таможенник. - Если ноль - значит надо отправить её обратно на дирижабль. Муссон ещё стоит на тросах. Если таких барышень пропускать, то для кого вообще придуманы правила?
  
  - Вот стопор, так это Шарби их придумал! Раньше резче, а теперь запреты-запреты-запреты! - затараторила лётчица. - Зануда! Шарби был прежде экстренный, весь весёлый, а теперь не форси: закрылся орлом и решил правила для друзей! Ха! Девчонка мне нравится, совсем настоящая онэ-сан(52)*, а ты пустишь и не люфти!
  
   Толстяку больше нечего было сказать, все его формальности перед Айко были бессильны. Стало ясно, что Химэ стоит выше здешних порядков и может делать, что ей заблагорассудится. Потому, когда выяснилось, что у Айвэна кварцквантум показывает вместо шестисот кварцев больше двух тысяч, и так происходит с каждым доверенным ему прибором, таможенник только рукой махнул и с тоской посмотрел на Церебру, которая пристально разглядывала квант в руке.
  
  - И у вас, государыня, квант не работает? - с тяжёлым вздохом спросил он.
  
  - Нет, всё хорошо, - резко ответила медик и убирала квант прочь с чужих глаз. - Можно сказать, что всё просто замечательно.
  
  *******
  
   Почти всё свободное пространство порта было отдано под четыре белых эллинга - ангаров для дирижаблей, сверху похожих на пышный зефир вытянутой формы. Но в эллинги дирижабли заводили только в ненастье, а в ясную погоду пассажирские исполины оставались пришвартованными рядом с пристанью: "стояли на тросах" - как выражались местные лётчики. Двигаться за летящим над океаном Кочевником им помогали жёсткие причальные мачты, которые прокидывались к швартовочным креплениям на носу дирижабля.
  
   Любой человек, оказавшийся в портовом районе, чувствовал себя лилипутом по сравнению с воздушными дилижансами и ещё более крупными эллингами для хранения их. Один вид ангаров впечатлял и потрясал новоприбывших, но больше в порту смотреть было не на что, кроме высоких мачт освещения, колёсных поездов энергопогрузчиков и занятых работами техников в синих комбинезонах.
  
   Багажа у стражей было столько, что при выходе из таможенной зоны, за начисленные кварцы им пришлось нанять грузового Мула - куклу увеличенных размеров и силы, но с человеческой душой, личностью и сознанием. Мул был одет в просторную кожаную рубаху, имел очень толстые ноги и дополнительную пару рук, а вещи переносил на спине в крепкой сетке. В его маленькой голове блестели круглые стеклянные глазки. Разговорчивостью грузчик не отличался. Размагнитив двадцать пять кварцев с кванта мистика при помощи висевшего на поясе ипсилона, Мул взвалил багаж на себя и тяжело побрёл за стражами к лестнице на следующий ярус.
  
   Эта палуба звалась Ярморочной и была гораздо многолюднее порта. Чуть стоило подняться по широкой лестнице вверх, как в глаза сразу бросались яркие цвета циркового купола. Обтянутое пёстрой парусиной сооружение главенствовало над ярангами, разбросанными без всякого порядка вокруг шатра. Порывистый ветер трепал цирковой флаг с вышитым на нём гидропланом, между яранг протянулись гирлянды бумажных фонариков и флажков. Всё это жило, колыхалось, волновалось и хлопало, благодаря океанскому ветру, который не оставил без внимания и Суо: Королеве Червей пришлось придерживать шляпу на голове, чтобы ветер не сдул её, пока стражи следовали за Айко.
  
   Войдя на Ярморочную палубу, они влились в общую толпу кочевников, предпочитающих жить именно здесь в ярангах из разноцветной парусины. Внешний вид кочевников сильно отличался от того, что было принято носить в Истэрии. В летающем городе царствовал свой собственный стиль расшитых бисером и яркими перьями жилетов и кожаных курток, обтягивающих шортов и брюк, полосатых шарфов, лётных шлемов с усиленными оптическими механизмами, и большого количества украшений на женщинах и мужчинах: медных и серебряных бляшек, значков, цепочек, монист, бус, браслетов, серёг, кулонов и перстней.
  
   Атмосфера кочевья напоминала стоянку цыганского табора. Тут и там вспыхивал смех, играла громкая музыка, пели на всевозможных языках, пологи некоторых яранг были откинуты и туда беспрепятственно заходили люди. Внутри шатров стражи видели сидевших по-турецки пилотов, разговаривающих, пивших и евших, но это явно были не общие забегаловки, а скорее какой-то дружеский клуб, куда незнакомцев не звали.
  
   Пятеро мужчин прямо на улице расстелили заляпанный машинным маслом брезент и не обращая внимания на прохожих, перебирали закопчённый авиационный двигатель. Чуть поодаль слышались азартные выкрики: в плотном кольце толпы дрались двое. Один в бело-синей жилетке, другой в чёрной куртке с эмблемой головы волка. Кишектены были среди болеющих за бузил и никого не собирались задерживать или разнимать. Подобные выяснения отношений в городе были в порядке вещей. Прошли стражи и мимо палатки с криво нашитым красным крестом, где женщине с ярко-розовыми волосами гипсовали сломанную руку. Рядом участливо стоял мужчина в комбинезоне с белыми вставками и держал её куртку, на которой виднелась эмблема летящей на метле ведьмы и двенадцать угловатых нашивок.
  
   Покосившись на скудное оборудование медпункта, Церебра только презрительно ухмыльнулась. В нос ударил запах готовившегося на углях мяса, гвоздики, лука и паприки, стражи увидели мангал уличного кафе. Стулья заняли всё свободное пространство для пешеходов, но Айко никого не собиралась просить уступить место и велела Мулу двигаться впереди стражей. Евшие люди были вынуждены спешно двигать столы, чтобы не быть опрокинутыми грузчиком из корпулита. Трое посетителей встали навстречу Мулу с явным намереньем разобраться. На их чёрных куртках были такие же эмблемы с головой волка, как и на дравшемся в круге лётчике. Похоже, размеры Мула не пугали задир, но когда они увидели вышагивающую рядом с ним Айко, боевой запал хулиганов сразу угас и они с тихой бранью уселись обратно за свой сдвинутый столик.
  
  - Кто эти ребята? - спросил Китч, провожая наглых парней пристальным взглядом золотых глаз.
  
  - Это лётчики станов! - громко ответила Айко и начала перечислять. - В одном стане двенадцать бригад - главный там бригадир, главнее бригадира - юртчи, а самый-самый главный - наш адмирал!.. Есть стан Чайки, там летают на истребителях - самых разных: монопланах, бипланах, трипланах! Смотри бело-синие полосы на куртках и нашитую чайку - это будут они! В Ведьмин Котёл берут только тёток! Летают Ведьмы на тяжёлых истребителях, а вот Земун на бобрах, бомбовозах, бомбардировщиках: всё что чуть меньше Ланселота - это по ним! У них нашивка корова, а цвета зелёный и золотой. Земун не любят Фенрисов - волк с пропеллером в пасти. Их вообще мало кто любит, кроме Ведьм! Потому что Фенрисы - экстренные задаваки! Летают на штурмовиках, чёрные куртки и злые морды! Есть ещё Серафимы - это разведка: лёгкие, скоростные одномоторники, мало вооружения, нет турелей, но очень нужны, чтобы знать, откуда полезут Мешки. Раньше было нестрого, а теперь у нас тут война!
  
   Все пилоты, о ком с таким увлечением рассказывала Айко, носили при себе те самые пресловутые кванты. Большинство держали прибор на груди, потому что считалось, что квант возле сердца засчитывает больше престижа, чем если бы он лежал в кармане, крепился на поясе или запястье.
  
  - А к какому стану относишься ты? - спросил Роберт, не заметив среди кочевников никого с розово-чёрными вставками на одежде или такими же чулками.
  
  - К самому экстренному - Тора-Тора! - торпедоносцы, мои Тигрята, я их юртчи! - гордо вскинула голову Айко. - Только попробуй нас тронь, резко руку откусим!
  
  - Или палец, - с укоризной напомнил ей Айвэн, но Айко восприняла его реплику за комплемент:
  
  - Да!!! - так громко крикнула она, что многие кочевники поблизости обернулись. К удивлению Китча, мелкая чертовка не вызвала у них раздражения. На Айко поглядывали, скорее, со сдержанным любопытством, как на заигравшегося котёнка: "Что ещё она вытворит?"
  
  - Но я много летаю сама по себе, без Тигрят. Марсельеза не любит сидеть на барабане! А если кого не чекаешь, так не стопори, спроси меня: я на все десять оборотов знаю про станы, и меня знают все!.. А щас я вас с такой экстренной кошечкой познакомлю, вы вполвитка ей на шесть упадёте!
  
   Айко быстрее побежала между яранг, явно намереваясь провести стражей к цирковому шатру. В этот момент по городу прокатилось новое протяжное завывание, как будто под обшивкой Кочевника мучили большое животное.
  
  - У меня от этого звука зубы сводит, - потёр челюсть стрелок. - Тут что, каждые десять минут слона тягают за хобот?
  
   Шагавшая впереди Айко развернулась на месте, стрельнула на него чёрными глазками и рассмеялась.
  
  - Это не слон, Роберт, это кит, - пояснил Лоренс. Из-за южной жары он был вынужден обмахиваться шляпой как веером. - Большой синий кит - блювал, а вернее сказать сразу несколько десятков китовых душ, слившихся воедино. Одной из главных особенностей энергии души является то, что её эмоциональный портрет в стекле нельзя расчленить, зато можно провести слияние с другими душами, чем и пользуются в Кочевнике. Сердце летающего города - это огромная сфера, спрятанная где-то глубоко внутри технических уровней. Её энергии хватает, чтобы подпитывать антигравитационный генератор, который и поддерживает всю массу палуб, причалов, взлётных полос и жилых ярусов в воздухе. Сердце и антиграв - это уникальные изобретения Светлых Мастеров, для работы которых необходимо чудовищное количество энергии. Одна китовая душа могла бы освещать маленький город в течении целого месяца, а кочевники тратят её всего за семь дней. Мегасфера нуждается в постоянной подпитке новыми китовыми душами, и она очень большая. Находиться рядом с таким колоссальным резервуаром энергии - значит ощущать на себе побочное влияние излучения. Поэтому мы и слышим китовые стоны: можете считать этот звук голосом живого Кочевника.
  
  - Песня Кочевника, ха-ха! Да, красиво сказал, прямо экстренно! - восторженно согласилась с ним Айко. - А вот и пришли!
  
   И действительно, перед ними был парадный вход в цирковой шатёр Поплавка. О названии цирка говорила подсвеченная розовыми дельфиньими душами вывеска. Свободный путь преграждался перекинутой между столбиками цепочкой, неприкосновенность которой охранял билетёр в красной ливрее. Из-под затенённого шатра лилась музыка, слышался звон посуды и человеческие голоса.
  
  - Надо платить! - сказала Айко, протягивая билетёру руку с кварцквантумом. Тот провёл по прибору двумя стальными рожками похожего на камертон ипсилона. От шариков на рожках считывающего устройства по руке лётчицы пробежали синие разряды энергии и стрелка чуть опустилась. Лоренс приказал Мулу ждать их у входа и сторожить вещи.
  
  - Мы что, прямо с корабля на бал? Пойдём в цирк, ещё не устроившись? - не понял стрелок.
  
  - Ты имеешь что-то против хорошего развлечения, Роберт? - спросил Каин, расплачиваясь с билетёром своими кварцами: сняли немного, всего двадцать. Можно сказать, что плата за вход была чисто символической для пилотов и не такой уж ощутимой для гостей.
  
  - Нет, я ничего не имею против развлечений, просто считаю, что всему своё время, - отговорился Китч, тоже подставляя руку под ипсилон. - Лучше скорее найти гостиницу, распаковать вещи, принять душ и как следует отдохнуть... Есть же на этой посудине человеческие условия?
  
  - Вы можете поселиться на палубе выше, - услышал их разговор билетёр. - Там сдаются отличные комнаты и даже целые особняки. Многие из гостей летающего города нас покинули.
  
  - Из-за бомбёжек, - догадался Китч. Билетёр только пожал плечами, не соглашаясь, но и не оспаривая его мнение.
  
  - "Varietas delectat" - Разнообразие доставляет удовольствие, Роберт Китч, - изрёк Айвэн, протягивая и свою руку под ипсилон. - Живите сейчас, другого случая может не представиться.
  
  - Я и так живу на полную катушку, пацан... Но что-то я пропустил тот момент, когда ты полюбил удовольствия.
  
  - О, хватит ворчать, - успокаивающе дотронулся до его плеча Зорге. - Поверь, зайти в Поплавок для нас сейчас гораздо важнее, чем отправляться на поиски гостевой комнаты.
  
  - Государь Лоренс... - раздался позади неуверенный голос Суо. - Но я не смогу заплатить, у меня совсем нет этих кварцев...
  
  - Не волнуйся, я заплачу за тебя.
  
  - У нас так не принято. Каждый гость платит за себя лично, - со всей возможной деликатностью вмешался билетёр. - А у государыни по приезду должно быть не меньше шестисот кварцев престижа.
  
  - Благодарю, мы разберёмся, - с досадой ответил мистик. - Суо, я заплачу.
  
  - Ну нет! - вдруг решительно отказалась Королева Червей. - В этот раз я не возьму с вас ни сента!.. То есть кварца! Останусь рядом с вещами и помогу Мулу охранять наш багаж.
  
   Толстая кукла заухала, изображая человеческий смех. Видимо, Мул не считал Суо надёжным охранником.
  
  - Что же, возможно так будет лучше, - на секунду задумался Зорге. - Как ты себя чувствуешь?
  
   Даже под вуалью было заметно, что черты лица Суо расплываются и красивое личико аристократки становится потёкшей восковой маской.
  
  - На свежем воздухе мне, право, будет лучше, поверьте, - уверяла она.
  
  - Тогда идём без сестрёнки Суо! - огласила приговор Айко, уже перебираясь через цепочку. - Только резче, не стопори! Щас начнётся!
  
   Оставив багаж под присмотром Мула и Тотемического существа, остальные стражи прошли в шатёр. После яркого дневного света глаза не сразу привыкли к царившему там полумраку, и все четверо ненадолго остановились у входа, чтобы как следует оглядеться. Поплавок был настоящей цирковой ареной, но вместо зрительских мест, за центральным песчаным кругом располагались места ресторана, и свободных столиков почти не осталось. На дневное представление собралось много зрителей из числа пилотов, механиков и простых гостей города. Между столиками курсировали официанты с подносами, записывали пожелания и приносили заказы, получая плату через тот же кварцквантум, каким стражи заплатили билетёру у входа. Возле матерчатой стенки шатра стояла выгнутая барная стойка с высокими стульями перед ней. На стульях сидели расслабившиеся пилоты и, потягивая выпивку, наблюдали за выступлением фокусника-иллюзиониста.
  
   В плаще, чёрном фраке, высоком цилиндре и белых перчатках, чародей подбрасывал трость, и она замирала в воздухе, испуская малиновые разряды энергии. Волны закручивались красивыми спиралями и цветами, а когда трость медленно опускалась на песчаную арену, то во все стороны сыпали красные искры, пока иллюзионист не подхватывал её снова и не начинал выводить набалдашником сверкающие карточные масти; крести, сердца, пики и бубны оживали в воздухе и кружились калейдоскопом, а затем летели вверх, где взрывались под куполом цирка трескучими фейерверками.
  
  - Смотри-ка, Каин, такой же чудила как ты, - подшутил над мистиком Китч.
  
  - Обращаться с тростью-хранителем, после небольших тренировок разумеется, сможет любой более-менее одарённый... и этот государь не исключение. Прибывай он в Истэрии, на него бы обратил внимание Орден. Но здесь артисту будет спокойнее, так как в нашей стране только стражи имеют право владеть тростью -хранителем, - холоднокровно отметил Лоренс очередное нарушение законов Истэрии.
  
   Выступление фокусника как раз завершалось, и Айко поспешила провести стражей за столик поближе к арене. Именно в это время под куполом погасли огни, освещение сменилось на мягкий голубой свет, заиграла магическая струнная музыка ситара. Направленные лучи прожекторов заскользили по краю песчаного круга.
  
  - Чекайте, Кошечка! - указала девчонка на центр арены, где сосредоточились прожекторные лучи. Они выхватили из темноты женщину невысокого роста, в бирюзовой блузе чоли, облегающем полупрозрачном костюме и повязанным на бёдрах платком. У артистки была смуглая кожа и угольно-чёрная коса, которая особенно поразила Китча, ибо в волосы были вплетены золотые нити паранди, кружевная тесьма, жемчуг, драгоценные камни, серебряные подвески и живые цветы. Наверное, это была самая шикарная и дорогая коса, какую только доводилось видеть стрелку. Да и сама женщина была миловидна, с выразительными карими глазами, рубиновой точкой бинди между бровей и статной фигурой.
  
   Музыка заиграла громче. Мимо застывшей в танцевальной позе бхаратанатьям(53)* артистки пролетело золотое кольцо, за которое она ухватилась и через миг была на головокружительной высоте под самым куполом цирка. И за этот краткий миг артистка с ловкостью кошки овила лиру(54)* смуглыми руками и стройными ногами. Кольцо не останавливалось и раскручивалось, из зала казалось, что ещё чуть-чуть и Кошечка сорвётся с него, но вместо этого воздушная гимнастка продолжала полёт, и тело её как текучая ртуть овивало кольцо, выставляя ноги в эффектных растяжках, изгибая позвоночник через обруч, повисая то на одной руке, то вовсе на пятке, раскидывая руки со сложенными в южном танцевальном символе пальцами; и повсюду за ней летел шлейф бирюзового платка, и золотые украшения в волосах сверкали под светом рампы. Это был полёт южной птицы, и такого представления никто из стражей прежде не видел. Да и не только у стражей захватило дыхание: Айко смотрела на южанку во все глаза, изредка облизывая пересохшие губы. В зале умолкли все разговоры и только изредка кто-то испуганно охал, когда трюк артистки балансировал на грани падения.
  
   Номер развивался как вдох и выдох: лира с гимнасткой то поднималась на головокружительную высоту, то опускалась почти к самому песку арены, как будто позволяя зрителям успокоиться, а затем снова уносила смуглую девушку вверх, где она продолжала свой воздушный номер под кольцом, в кольце и вокруг кольца. И в эти волшебные минуты сердца зала начинали колотиться быстрее.
  
   Наблюдая за ней, Китч забыл вытащить изо рта тлеющую сигарету и почти вся она превратилась в пепел. Струнная музыка юга и полёт бирюзовой "птицы" так захватили его, что, когда номер закончился и лира опустилась к арене, стрелок даже не сразу понял - пришла пора аплодировать вместе со всеми. Одна Иоганна оказалась равнодушной к эффектному выступлению и молча рассасывала травяной наркотик, щедрой щепотью заложенный к себе за губу из раскрытой на столе табакерки.
  
   Освещение в Поплавке вспыхнуло ярче. Оказавшись на арене, артистка изобразила несколько особых поклонов: гибких и правильных, по канонам танца бхаратанатьям.
  
  - Хороша? - спросил мистик.
  
  - Что? - не сразу расслышал Роберт.
  
  - Вам понравилось выступление? - присоединился к вопросу Айвэн.
  
  - Проклятье, если ещё хоть одна женщина сможет вытворить такое у меня на глазах, я поверю, что они рождены не от Света, а все дочери дьявола... - от души высказался стрелок.
  
  - Старый конь услышал звук полковой трубы, - сухо рассмеялась Церебра. - Встань в очередь, мерин, у такой крали тут наверняка целый табор поклонников.
  
  - А не заткнулась бы ты!.. - рыкнул Китч, но как следует разругаться они не успели. Айко соскочила со стула и громко предложила:
  
  - Форсим со мной до гримёрки!
  
  - Нет уж, увольте, - сразу отказалась Церебра. - Я уж лучше дождусь выступления клоунов, а то свои мне надоели, - покосилась она на Китча.
  
  - Я и Айвэн пойдём вместе с Робертом, - поднялся из-за столика Каин. - Думаю, наш друг лично хотел бы засвидетельствовать своё почтение артистке.
  
  - Раз уж ты приглашаешь... - встал за мистиком Китч, по пути затушив сигарету в раскрытой табакерке Церебры. Медик что-то злобно прошипела в спину стрелку, но тот не услышал. Айвэн, Айко, Лоренс и Китч отправились за кулисы, а представление продолжалось. На арену вышли факиры - повелители огня и жонглёры пылающими булавами. Под гул раскрученного цепа, стражи прошли между столиков в заднюю часть Поплавка. Их пропустили благодаря Айко, которая, кажется, знала все входы и выходы в Кочующем городе.
  
   В закулисье царили оживление и суета. Перетаскивался тяжёлый реквизит: стойки, тумбы, трапеции, брусья и даже клетки. Готовые к следующему номеру гимнасты в последний раз повторяли последовательность трюков и позировок. Где-то рычали хищные звери, пышной чередой юбок и перьев пробежали танцовщицы кордебалета.
  
   Изредка здороваясь со знакомыми, Айко прошмыгнула мимо всех в коридор, где располагались гримёрные и громко постучала в украшенную табличкой с кошачьей мордочкой дверь. Не дожидаясь ответа, лётчица вошла внутрь, а потом высунулась из-за двери, призывно махая стражам рукой.
  
   Все вместе они вошли в комнату, где было тесно от вешалок, на которых висели целые кипы костюмов. По стенам расклеены яркие плакаты прошлых выступлений, где везде позировала южная красавица с золочёной косой. Тут же стоял музыкальный автомат на петушиной душе. В окружении черепаховых светильников сверкало большое зеркало, а за столиком с косметикой сидела та самая артистка, что пять минут назад выступала на лире. Она даже не успела снять макияж и была всё в том же бирюзовом наряде. Увидев Айко, гимнастка протянула к ней руки и крепко-крепко обняла девочку:
  
  - Сладкая моя, ты не пропустила мой номер! Как я рада-рада-рада! - стискивая Айко в объятиях, проговорила южанка, а потом отпустила Химэ и взглянула на стражей:
  
  - А кто эти господа?.. Твои новые друзья?
  
  - Вы будете знакомиться! Это Тамила Кошечка, звёздочка Поплавка! - презентовала Айко свою подругу. Айвэн сделал шаг вперёд, взял Тамилу за тонкую руку и поцеловал её. Рыцарь проделал это настолько галантно и ловко, что Китчу оставалось только досадовать на себя.
  
  - Меня зовут Айвэн, государыня.
  
  - А, так вы прибыли из Истэрии?.. Значит я неверно к вам обратилась: не господа, а государи. Но я всё равно очень рада, - Тамила окинула мечника взглядом выразительных карих глаз.
  
  - Из Истэрии, государыня, - подтвердил Каин, снял шляпу и чуть склонил голову. - Смею представиться: мистик Ордена Совершенной Лоренс Каин Зорге и Золотой Стрелок Роберт Китч. Мы прибыли по важному делу.
  
   Было заметно, что полный статус гостей удивил Кошечку. Она сосредоточила свой взгляд на Лоренсе, и Роберт мысленно обругал Зорге за то, что тот так ловко пустил пыль в глаза красивой артистке своей пышной должностью, да ещё говорил за него.
  
  - Я их спасла на дирижабле! Летела и тут такое: "Помогите, помогите!" - по радио. Марсельеза резко туда, а над Муссоном тринадцать Мешков! Я всех сбила, одна! Правда экстренно?!
  
  - Да, сладкая моя, экстренно... - рассеяно кивнула Тамила и снова обратилась к гостям. - Я давно не видела никого из стражей, тем более сразу нескольких. Вы кого-то здесь ловите?
  
  - Почему вы решили, что мы кого-то ловим? - поинтересовался Зорге и тут же сам объяснил. - Ордену интересны последние события в Кочевнике, а именно атака безликих врагов.
  
  - Стражи всегда охотятся на людей, часто ни в чём неповинных, - не поверила ему Кошечка. - Вы уж простите меня за прямоту, но среди моих друзей хватает тех, кто перешёл дорогу Совершенной. Можно сказать, что все мы, по решению вашего Канцлера, преступники, пираты и беглецы: спрятались на своём порхающем островке и только и думаем, как бы причинить вред Истэрии.
  
  - Государыня Тамила... - наконец взял слово Роберт. - Но разве любой, кто ступит на палубы Кочевника не становится равным его обитателям? Стражи не имеют здесь никакой власти, и мы не можем никого арестовать.
  
  - Это верно... скорее, мы сами нуждаемся в помощи, - подхватил Зорге. - В первую очередь нам нужно устроиться на ночлег и отдохнуть, а ещё попасть на приём к адмиралу Шарби и предупредить его об опасности, угрожающей городу.
  
  - Боюсь, у вас ничего не получится, - предупредила артистка. - Адмирал никого не принимает и уже две недели не показывался на людях.
  
  - Он струсил, застопорился, совсем старый стал, сдал назад! - негодующе воскликнула Айко, которая всё время их разговора вертелась возле вешалок с костюмами, расправляла наряды, любовалась лёгкостью шифона и блёстками и прикидывала на себя. - Ему юртчи говорили: собирай станы, найдём откуда форсят Мешки, побьём аэродромы! А Шарби: "Нет, сиди на барабане!". Мы только отбиваемся, перехватываем левиафаны, не видим в небе Золотого Орла! Шарби спрятался в своей стопорной башне и командует там! Где это видно, чтобы адмирал приказы из башни давал? Полный бачок!
  
  - И всё-таки нам надо встретиться с ним, - настаивал Зорге. - И как можно скорее передать предупреждение: на Кочевник могли проникнуть диверсанты, Орден знает об этом и послал нас помешать саботажу. Хорошо бы предупредить адмирала через авторитетного человека, которого знают и уважают в Кочевнике, чтобы подтвердить серьёзность наших опасений.
  
  - И для этого вы хотите использовать меня? - догадалась Тамила. - И в чём же суть дела?..
  
   Роберт вопросительно посмотрел на мистика, и Каин кивком головы разрешил ему рассказать. Весь поход в цирк был затеян только ради того, чтобы скорее связаться с Шарби. По-видимому, артистка была вхожа в Орлиную Башню.
  
  - Вы угадали, государыня, мы здесь не просто так, - начал Китч. - Нам надо поймать шайку мерзавцев, которые совершили в Истэрии достаточно преступлений, чтобы быть приговорёнными к Прима-Экстрактору. Мы идём по их следу с начала осени. И если их не остановить на Кочевнике, то умрёт ещё больше хороших людей.
  
  - Здесь хватает беженцев - абсолютно невинных, кого в вашей стране могли бы приговорить к смертной казни, - недоверчиво сказала Кошечка. - Поступки многих сбежавших от Совершенной людей вполне можно понять: тайно хранить душу любимого родственника, или дезертировать с фронта бесконечной войны, или дать оплеуху прислужнику Ордена, который приставал к вашей сестре, а потом написал донос на всю семью - разе это делает человека настоящим преступником?
  
  - Этих людей я бы может простил, государыня, - ответил ей Роберт. - Но не тех, кто стреляет в детей, похищает женщин и высасывает души подростков.
  
   При этих словах выражение лица у Тамилы сменилось, и она в беспокойстве посмотрела на Айко.
  
  - Да! В меня стреляли сегодня и будут ещё! - громко заявила девчонка, влезая в костюм, обшитый блёстками.
  
  - Сладкая, ты не хочешь поставить Кенджи его любимую песню? - обратилась к лётчице Кошечка и протянула жетон для музыкального автомата. Айко сцапала железный кругляш и, болтая плохо натянутым рукавом платья, метнулась к ящику из разноцветного стекла. Химэ опустила жетон, нажала на перламутровую кнопку, автомат глухо щёлкнул и захрипел, явно коверкая выбранную мелодию. Отругав "стопорный шкаф", Айко схватила отвёртку, поднатужилась и отодвинула автомат от стены. Нырнув за заднюю стенку, она что-то со скрежетом начала ковырять внутри механической утробы проигрывателя.
  
  - Если вы только не врёте, то я готова помочь вам и передать Шарби ваше предупреждение, - тихо сказала южанка, так чтобы их разговор оставался только меж взрослыми. - Здесь все герои. В какой стан не посмотри - везде отличные лётчики, но никто не хочет признавать очевидного: адмирал не командует, по слухам он смертельно ранен, мы проигрываем войну, нас бомбят и почти каждый день сбивают пилотов. Артисты Поплавка выступают с утра до вечера, пытаясь поддержать боевой дух, кочевники уверены в своих силах, но дирижабли увозят последних гражданских. Скоро кроме лётчиков тут никого не останется, город превратится в руины и в конце концов ляжет на дно... Теперь мне даже не верится, что недавно всё было иначе.
  
  - Расскажите подробнее, государыня, - учтиво попросил Зорге, и кареглазый взгляд Тамилы стал печальнее:
  
  - Знаете, как был построен Кочевник? Наш доблестный адмирал - настоящий герой, исследователь, лучший из лучших. Он пришёл в канцелярию Истэрии и попросил разрешения основать город, где могли бы собраться все влюблённые в небо конструкторы, механики, испытатели и конечно пилоты. Это было бы чудесное место, где свободные от войны люди могли бы отдавать своё сердце полётам, а не гибнуть, сбитыми где-нибудь в воздушном бою. Канцлера это, естественно, не устраивало, но и просто так отказать Шарби он не мог, уж слишком наш адмирал был известен за рубежом и в Истэрии. Тогда Канцлер подошёл к карте, ткнул мимо суши в океан и сказал: "Вот место, где я желаю видеть ваш город!". Шарби в гордом молчании вышел из кабинета, но Канцлер не подозревал, что у адмирала есть много друзей, среди которых нашлись и гениальные Светлые Мастера. Используя энергию китовых душ, они создали уникальный генератор, способный поднять город в воздух, а также помогли спроектировать внутренние механизмы, посадочные полосы-барабаны, автоматические зенитные батареи и двигатели. Кочевник стал чудом, созданным лучшими умами нашего времени. Когда город поднялся в нейтральное небо между Землёй Цветов и Истэрией, это вызвало потоки желчи от политиков с обеих сторон. Они даже готовили совместную операцию по уничтожению Кочевника. Но уже с первых дней со всех концов света к нам начали слетаться жаждущие единства с небом художники, музыканты, поэты и артисты мирового значения. Настали воистину волшебные времена... Жаль, что вы не видели тех ярких дней. Здесь на каждой палубе звучала музыка, а не зенитные залпы, устраивались вечера стихов, прославляющих красоту неба и подвиги лётчиков. Художники выставляли на всеобщее обозрение свои полотна, композиторы сочиняли концерты, посвящённые парящему городу и бесплатно исполняли их для людей. Пилотам станов тоже было чем здесь заняться. В старые времена океан кишел пиратами и контрабандистами. Для своих тёмных целей они использовали авиацию и корабли, но за считанные месяцы кочевники сделали небо и океан безопасными для любого мирного транспорта. Светлыми Мастерами постоянно создавались новые модели самолётов и двигателей, которые надо было испытывать. В то время и была сконструирована Марсельеза. Шарби подарил своей дочери лучший самолёт во всём кочевье: цельнометаллический, скоростной и маневренный, с дополнительной парой крыльев и пушками.
  
  - Постойте-ка, так Айко Сугавара - это дочь адмирала? - удивлённо переспросил её Китч.
  
  - Да, а вы разве не слышали, как у нас её называют Химэ? На языке Земли Цветов это означает "Принцесса", - улыбнулась Тамила. - Впрочем, вам не слишком-то стоит радоваться их родству, так как ещё до затворничества Шарби между отцом и дочерью пробежала чёрная кошка. Отец не взял Айко в опасный полёт, а теперь девочка сама всеми силами старается избегать адмирала... Среди нас нет безумцев сажать ребёнка в кокпит истребителя. Изначально Марсельезу построили, чтобы предложить её для нужд воздушного флота Истрэрии, но Канцлер сказал, что спроектированный в Кочевнике самолёт - сам по себе рухлядь, и даже лучший ас разобьётся на Марсельезе, если только попытается оторвать её от полосы. В ответ Шарби привёз из Нибелунга свою юную дочь и посадил её за штурвал. Конечно, до этого она уже летала с отцом, на их счету есть даже кругосветное путешествие, но суть испытания в том, что благодаря гидравлическим усилителям руля, точности полёта и антиперегрузочному креслу, Марсельезой может управлять даже ребёнок. Это была ещё одна звонкая пощёчина Канцлеру, который в очередной раз отверг нашу дружбу. А когда испытания закончились, Айко не захотела расставаться с самолётом... потом началась война.
  
   Тамила протянула руку к зеркалу, где среди открыток заграничных городов, где она выступала, была приткнута пожелтевшая фотография.
  
  - Мешки появились из ниоткуда, - сказала она, глядя на фото. - Летают плохо, но их всегда очень много. Сначала накатывались волнами из истребителей, потом появились вооружённые ракетами штурмовики, а совсем недавно левиафаны начали рваться к городу. Воздушные крепости Мешков в полтора раза больше самого громоздкого Ланселота. При первой стычке с ними мы потеряли сразу двадцать четыре пилота, после чего Шарби запретил дочери подниматься в воздух, даже попытался отобрать самолёт, но нашу Айко так просто не приземлишь. Она слишком втянулась в войну и считает, что своими подвигами помогает Кочевнику устоять, а значит защищает дело отца. Она зовёт Шарби трусом, но те, кто сами имеют семью, понимают, что на самом деле стоит за желанием её отстранить.
  
   Кошечка передала фотографию Каину, так что и Китч с Айвэном тоже могли её видеть. На снимке летел гидроплан, за штурвалом сидел мужчина, а на подвешенной под самолётом трапеции выполняла позы воздушной акробатики молодая смуглая девушка. Вдоль нижнего края фото каллиграфической вязью вилась надпись: "Воздушный цирк Поплавок. Солистка номера - Тамила Кошечка!".
  
  - Мой отец не хотел быть солдатом. Когда на юге Истэрии с новой силой вспыхнула война, он был призван, как и любой другой мужчина, который умел обращаться с оружием, знал толк в механике или умел летать на аэроплане. Папа был сбит в воздушном бою во славу Совершенной. Цирк разорился, мама умерла от Пустынной проказы... Я осталась одна и бежала в Кочевник, где с помощью Шарби и новых друзей смогла возродить Поплавок - в память о моих родителях. Война отняла у меня всё, и я вижу, как крылья нашей новой мечты опять чернеют.
  
  - Сочувствую вам, государыня Кошечка, - сказал Каин, возвращая ей фотографию. Тамила смахнула с ресниц набежавшие слёзы и постаралась отрешиться от грустных чувств:
  
  - Вот что, раз вы ищите детоубийц, тогда я помогу вам. На Ярморочной палубе у меня много хороших знакомых. Я поселю вас в ярангах, вам не придётся тратить последний престиж.
  
  - А найдётся хорошее место с крепкими стенами и надёжной дверью? У нас есть медик, склонный к экспериментам, и лучше... - начал было Лоренс, но Китч со злорадной улыбкой его перебил:
  
  - Точно! Лучше её запереть!
  
  - Я имел в виду, что её работа должна оставаться в секрете, - неодобрительно посмотрел на него Каин.
  
  - Кажется, есть один ангар, где свалены ненужные вещи, - вспомнила Тамила. - Но там проведены свет и вода. Вполне можно жить.
  
  - А что с сообщением для Шарби? - напомнил ей мистик. - Я напишу вам письмо, где укажу личные данные преступников, как мы на них вышли, а также возможную цель диверсантов. Кроме того, если адмирал действительно ранен, мы предложим ему свою помощь. Наш врач займётся лечением в любое время. Вы передадите сообщение?
  
  - Да, непременно!
  
  - Просьба об аудиенции? Это важно. Только адмирал сможет ответить на наши вопросы.
  
  - На все встречи наложен запрет. Если он захочет принять вашего медика, тогда может быть... Хотя мне самой, вероятно, придётся говорить только с начальником кишектенов, а не с Шарби.
  
  - Неужели совсем нет вариантов? - настаивал Зорге.
  
  - Совсем нет... хотя есть один! - спохватилась Тамила. - Но это чересчур трудно: в кочевнике существует традиция престижа. Она появилась с первых дней основания города. Вместо денег мы используем счастье души, измеряемое кварцквантумом. Если вы делайте что-то полезное для Кочевника, то ваши кварцы растут. Богаче всех, конечно же, адмирал Шарби, ведь он основал Кочевник, и за это душа начислила ему семьдесят тысяч. Рекорд держит в лапах статуя Золотого Орла на вершине башни. За прошедшие годы счёт вырос до девяноста восьми тысяч. Шарби дал слово, что, если кто-то побьёт его рекорд и сделает для Кочевника больше самого основателя, такой герой сможет просить всё, что захочет. Победителю адмирал в аудиенции не откажет.
  
  - И много раз рекорд побивался? - спросил её Китч.
  
  - Ни разу, - призналась Кошечка. - Это слишком большая сумма.
  
   Мистик собирался что-то дополнительно уточнить, как вдруг грянули первые аккорды бравурного марша. Мелодия звучала чисто и без малейшего хрипа. С победным рыком Айко вынырнула из-за проигрывателя и нахлобучила Кенджи на стеклянный колпак, под которым хранились пластинки. Из медных динамиков запел женский вокал:
  
  Allons enfants de la Patrie,
  Le jour de gloire est arrive!
  Contre nous de la tyrannie,
  L"etendard sanglant est leve,
  Entendez-vous dans les campagnes
  Mugir ces feroces soldats?
  Ils viennent jusque dans vos bras
  Egorger vos fils, vos compagnes!(55)*
  
   Пока автомат усердно гудел трубами и стучал барабанами, выпуская из себя Нордифский марш, рождённая в Истэрии девочка, всей внешностью похожая на жительницу Земли Цветов, вытянулась перед плюшевым медведем в струну и приложила два пальца к бровям. Айко пела за автоматом, и за всей этой напыщенной сценкой, с весёлым и странным почтением наблюдали столпившиеся у открытой двери артисты.
  
  - Отмечают победу... - вместе со всеми улыбнулась Тамила, но снова погрустнела и тихо добавила: - Рано или поздно её тоже собьют...
  
   Среди слушателей произошло шевеление, в гримёрную протиснулась разозлённая чем-то Церебра:
  
  - Каин, иди успокой своё чучелко! Пока ты тут развлекаешься, она половине Кочевника была "счастлива мгновению видеть" и кое-кому даже "долгих лет" нажелала! Теперь от неё хотят разъяснений - в чём разница?!
  
  

Глава 20

  Охота на Идриса
  
   Тамила сдержала данное слово и разместила стражей в гостевых ярангах Ярморочной палубы. Несмотря на свою внешнюю хлипкость, это оказались крепкие сооружения, со стальным каркасом в качестве опор и металлической клетью, поверх которой натягивалась пропитанная лаками авиационная ткань-перкаль, снятая со старых самолётов. Из-за происхождения ткань была сшита лоскутами, и потому пестрела то зелёной камуфляжной расцветкой, то потускневшим красным, то жёлто-песчаными цветами или вовсе полосатыми узорами в шашечку. На иных лоскутах сохранились обрезки бортовых номеров, эмблемы и обозначения. Просто заходя в такой самодельный дом становилось веселее, а на деле перкаль защищал ярангу от дождя и от ветра, не гнил, не ржавел, как могло бы дерево или железо, и не был таким тяжёлым как камень.
  
   Металлические дома на Кочевнике тоже имелись - на жилой палубе, но их стражи увидели немного позже.
  
   Для Зорге и Суо потребовалась самая просторная яранга, куда Мул, кроме их обширного багажа, доставил ещё и четыре тяжёлых мешка чернозёма. Двери в яранге не было, вместо неё на входе вывешивался толстый ковёр. Если бы кто-то нечаянно заглянул внутрь нового дома Суо, он бы удивился почему здесь так темно и откуда столько наполненных влажной землёй тазов и чашек.
  
   Китч и Айвэн делили одну ярангу на двоих, а Церебре отдали во владение целый ангар, наполовину заваленный гнутыми рёбрами жёсткости, разобранными фюзеляжами, старой мебелью и другим хламом, но вполне пригодный для работы медика. Здесь даже имелась ванна и очищенная для жилья площадка.
  
   Когда началась вся эта скука с переселением, Айко сбежала от стражей, сославшись на экстренные дела. Как объяснила Тамила, Химэ спешила проведать свой истребитель, спрятанный при помощи Тора-Тора, где-то на одной из взлётных полос. Кишектены по приказу Шарби постоянно охотились за Марсельезой, и просто так красный истребитель стоять на открытом месте не мог. Девочка была очень расторопна, в Кочевнике её знал каждый механик, не то что пилот, и единственным стоп-краном для неё почему-то стала Суо. Как только лётчица натыкалась на одетую в богатое платье аристократку с печальными глазами и зеленовато-серым лицом, она восторженно замирала, откровенно пялилась на её украшения, норовила подёргать то за бант, то за бусы, то за ту самую "экстренную руку", которая в любой момент могла оторваться. Возможно, Химэ подозревала в Суо некую куклу неизвестной модели, и это будоражило в Айко душу механика. Каин очень опасался, что однажды она попытается вскрыть его компаньонку отвёрткой.
  
   Вечером первого дня на Кочевнике мистику потребовалось ещё раз оставить Суо и отлучиться от остальных стражей на жилой ярус, что располагался на уровень выше Ярморочной палубы. Поднявшись по лестнице, Лоренс очутился среди обшитых металлом домов. Двухэтажные особняки строились для простых жителей города. На первых этажах часто устраивались магазинчики, хорошо заметные с улицы благодаря подсвеченным вывескам и витринам. Сами улочки были уютными, неширокими и предназначались исключительно для пешеходов. Форма стен и крыш зданий была сглажена на углах, что придавало домам необычные черты вставших на корму субмарин.
  
   Большинство прохожих носили повседневную одежду с поправкой на жаркую погоду юга. А это означало, что дамы одевались в костюмы с шортами, короткие жакеты и летние платья, а их кавалеры выбирали безрукавки, жилеты и бриджи. Лоренс встретился с куклой, одетой в полную чёрную униформу служанки с белым передником. Девушка извинилась и уступила человеку дорогу, но Каин вспомнил слова Эдуарда о недопустимости использования кукол в роли прислуги и, приподняв шляпу, не стал задерживать искусственное создание, ведь служанка наверняка спешила исполнить поручение хозяйки. Кукла улыбнулась в ответ - свежо и абсолютно не страдая от душной и влажной погоды. Но кожаные куртки и тёплые шлемы пилотов вполне могли пригодиться, если Кочевник неожиданно пойдёт вверх, где холод проберёт до костей.
  
   Это обстоятельство подтверждали лётчики в полосатых шарфах, которые захаживали на жилую палубу, пусть их здесь было немного. Разве что из какого-нибудь магазина выходил кто-нибудь из кочевников, разговаривающих на иностранных языках. Каину пришлось посторониться от двух хмурых парней с эмблемой волка на куртках, между друзей шла взявшая их под руки женщина в высоких сапогах и с фиолетовыми волосами.
  
   Фенрисы обдали прикинутого пижона неприязненным взглядом и повели свою даму дальше. А Лоренс отметил, что магазин, из которого они только что вышли, тут же закрылся: на дверях появилась красная табличка. И это было не первое торговое заведение, закрывшееся насовсем. Особенно часто встречались неработающие продуктовые магазины и бакалеи. Видимо, с продовольствием в Кочевнике наступали тяжёлые времена. Многие особняки также стояли пустыми: ставни закрыты, на дверях ржавеют замки, а по стенам россыпь мелких пулевых дырок и крупных пробоин.
  
   Сняв шляпу, Лоренс зашёл к букинисту. Над дверью зазвенел колокольчик, однако внутри магазина, кажется, не было ни одной живой души, только пустая дубовая стойка с конторкой. Зато полки ломились от книг, что стояли не только в шкафах, но и стопками на полу и плотными рядами вдоль стеллажей. На звук колокольчика из-за шкафа вышла седая женщина со стянутыми в пучок волосам и в очках на цепочке.
  
  - Доброго дня, государыня, - поприветствовал мистик.
  
  - Ох, так уж и государынь! - ответила женщина, грубо выделяя согласные - с явным западным акцентом Фатерлянда.
  
  - Да, доброго дня, фрау Фишер, - исправился Зорге, назвав хозяйку по имени указанному на вывеске.
  
  - Гутен таг. Чего хотеть молодой человек? Книга? - цепко оглядела его букинистка и прошла за конторку.
  
  - Да, меня попросили приобрести конкретное произведение, - Лоренс передал ей записку. Хозяйка изучила витиеватый почерк Суо и оказалась весьма прозорлива:
  
  - О! Нелёгкий чтений для дам. Почерк видно молодой девушка - юнге фрау.
  
  - Именно так. Мы гостим в городе, но перелёт дался ей тяжело. Придётся провести долгое время одной, а книг в багаже мы не предусмотрели.
  
  - Едва ли эта книга развлекать ваша жена. "Преступление и наказание" Фомы Достоверского - новый русский писатель, моралист, тяжёлый философ. Не чтение для молодой фрау.
  
  - Она очень необычная девушка, и её интересуют все аспекты человеческой натуры. С элементарными чувствами она разобралась, теперь её заботят наши сомнения.
  
  - Гуд. Я вас узнать. Ждите здесь, герр Зорге, - сказала хозяйка и отошла к тем шкафам, где хранились книги русских писателей.
  
  - Должно быть трудно поддерживать магазин в Кочующем городе? - спросил мистик, пока фрау Фишер выбирала подходящее издание.
  
  - Вы думать, что пилоты не читать художественный литература? Много из них совсем ничего не читать - самоучки, но много... - она задумалась, как бы лучше сформулировать фразу на чужом языке, но решила сказать так как собиралась. - Много из них читать и технический словарь, и механика, и наука, и о любовь, и философия. Кроме пилоты, есть ещё приезжие, а мой магазин книг один на Кочевник.
  
  - А приезжие художники тут есть? - будто между прочим спросил Каин.
  
  - Есть, много уехать... Вам на Истэрийском или в оригинале? Может быть ваш супруга предпочитать другой перевод?
  
  - Она знает все языки, которые звучат на Земле. Лучше в оригинале, - ответил Зорге. - А что заставляет других уехать? Бомбёжки? Начало войны, должно быть, перепугало многих людей. Я видел следы от осколков на стенах домов.
  
  - Это ещё не война, нет. Настоящий война они не видеть, - фрау Фишер вернулась и положила на конторку выбранную Лоренсом книгу.
  
  - Я была беженка от Восточный фронт, ещё молодой девушка - вот я видеть война. В нас стрелять пушки Истэрии, а повозки застрять в грязи на дорога. Быть страшно, страшнее чем бомбы раз в неделя на Кочевник, да и те падать мимо, - на этих словах она сухо улыбнулась Лоренсу, будто могла сказать больше, но давала понять, что сейчас совсем другие времена, хотя между Истэрией и Фатерляндом до сих пор шла война.
  
  - С вас сто двадцать кварцев, - сказала хозяйка, указывая на вилку ипсилона. Это была чуть ли не треть из всего, что им выдали на таможне. Каин оказался в новой для себя роли стеснённого в финансах человека, но всё-таки поднёс руку между рожков считывающего устройства и кожу защекотало от еле заметных разрядов энергии. Стрелка кварцквантума опустилась ещё ниже, чем после посещения Поплавка.
  
   Взгляд фрау Фишер заметил, что Зорге отдаёт за книгу последние кварцы, и прохладный тон хозяйки чуть потеплел:
  
  - Вы хотеть видеть моего мужа, так?
  
  - Да, на самом деле я ищу Ханса Нойманна. Но не считайте книгу только предлогом, она действительно нужна моей компаньонке. А ещё мне нужно знать, какие слухи ходят по городу, почему Шарби заперся в Башне.
  
  - Я не знать, и никто не знать. Он, наверно, умереть, - пожала худыми плечами под белой блузкой фрау Фишер. - Спросить мой муж, раз Орден надо знать. Ханс ваш информатор.
  
   Сухощавые руки букинистки умело упаковали книгу в обёрточную бумагу и перевязали её синей тесьмой.
  
  - Дом через дорога, - не отрываясь от работы, сказала она. - Спасибо, что заглянуть во-первых ко мне, а во-вторых к муж. Ханс любит много tratschen - болтать. Не давать ему увлекаться при встреча.
  
  - Благодарю вас, фрау Фишер, - принял свою покупку Каин.
  
  - Ауфидерзейн, - коротко попрощалась она и удалилась обратно за шкафы, в подсобную часть магазина. Лоренс вышел через дверь с колокольчиком и оказался прямо перед особняком Ханса Нойманна. Адрес, по которому стояло здание с лазурными стенами, хорошо был известен Каину. Перед встречей с информатором, Зорге счёл нужным зайти в книжную лавку. Если жена Нойманна была в добром здравии и не сочла нужным о чём-то его предупредить, значит всё было в порядке и агента Ордена ещё не раскрыли. В каждом уголке Истэрии у Зодиака были свои глаза и уши, а за границей шпионская сеть в основном подчинялась Канцелярии. Но в Кочующем городе сложились особые обстоятельства, которые заставили Орден внедрить сюда своего человека: мегасфера интересовала Магистров ничуть не меньше, чем беглые Тёмные Мастера, что могли объявиться в Кочевнике.
  
   Над домом художника разносилась мелодия флейты - играл явно новичок, потому как часто сбивался и начинал отдельные куски заново. Под эти звуки Лоренс перешёл через улицу и нажал на звонок. Флейта прервалась, на верхнем этаже дома раздались голоса, кто-то быстро спустился в прихожую (всё это было хорошо слышно из-за тонкости стен). Дверь перед Зорге открылась, на пороге стоял черноволосый мальчик с внимательными глазами и приятным лицом - кукла-подросток в опрятной домашней одежде: рубашке, жилете и в коротких серых штанишках.
  
  - Добрый день, маленький государь. Мне нужен художник Ханс Нойманн, - поприветствовал его Зорге.
  
  - Он вас ждёт, - ответил искусственный мальчик и пригласил гостя войти. Лоренс проследовал в гостиную комнату, обставленную просто, без дороговизны: светлые обои на стенах, окна раскрыты и кремовые занавески колыхаются на ветру. Мебель из тёмного дерева: два дивана и столик с одинокой пепельницей на столешнице, а на полу стоят отвёрнутые к стене картины.
  
   Мальчик повёл Лоренса дальше, по металлической лестнице на второй этаж. Через спальню они вышли на просторный балкон, где и работал художник. Перед мольбертом стоял полный, пожилой человек с высоким лбом, широко расставленными глазами, седой щетиной на щеках и на горле, крупными губами и пучками седых волос на лысеющей голове. Одет Ханс был в белую рубашку с закатанными рукавами, брюки на подтяжках и мягкие домашние туфли. Ворот рубашки расстёгнут, открывая покрытую курчавыми седыми волосами грудь.
  
  - А, пришли? Признаться, я заметил вас ещё с улицы, только сначала вы предпочли заглянуть в лавку жены. Я не стал окликать, - сказал старый художник, показывая испачканные краской руки, и тем будто извиняясь, что не предлагает Лоренсу рукопожатия. На холсте был почти законченный океанский пейзаж, который открывался с балкона особняка: полуденный зной, палящее солнце, сверкающая мелкой рябью вода и чистое небо в сочетании с тронутыми ржавчиной стенами соседних домов. Всё это создавало на картине весьма любопытную композицию.
  
  - Я вижу вы нашли своё вдохновение, Ханс? - оценил пейзаж Зорге.
  
  - Она ещё не закончена. За полотна из Кочевника охотно платят, даже если картины написаны дилетантом. А это так, баловство, - говорил Нойманн, не сводя взгляда с мальчика, который усаживался на место в плетёное кресло и снова взялся за флейту. Перед ребёнком стоял пюпитр с раскрытыми нотами. Первые сиплые звуки уже вырвались из серебряного раструба флейты, но художник вдруг обратился к мальчишке:
  
  - Эмиль, ты не мог бы оставить нас с государем наедине?
  
   Кукла аккуратно отложила инструмент, поднялась и беспрекословно вышла.
  
  - Хороший мальчик, талантливый, - похвалил Зорге, когда они остались вдвоём.
  
  - Талант требуется развивать, а Эмил не может... - задумчиво проговорил Нойманн, но тут же вынырнул из своих размышлений обратно к гостю и пояснил: - Это наш внук. Настоящих мы уже не дождёмся. Но пусть будет хотя бы такой, на радость моей жене. Скрашивает наше одиночество на старости лет и, возможно, вы видите самую богатую куклу на всём белом свете. Эмиль - наследник моего состояния и будущий владелец всех нераспроданных картин. Цена на мёртвого художника, как вы знаете, повышается. Если мальчик грамотно распорядится деньгами и вложит завещанный мной капитал в какое-нибудь прибыльное дело, то станет ещё богаче. Жаль придётся жить не в Истэрии, а в Фатерлянде. В вашей стране любым куклам уготована роль домашних животных.
  
  - Дети в стекле не взрослеют, - напомнил Зорге. - Сможет ли он сам распорядиться деньгами, которые вы ему оставляете?
  
  - А он уже не ребёнок. Ему неполных шестнадцать лет. Это возраст подростка, готового ко взрослой жизни, да и хватка у него деловая. Эмиль рано повзрослел, как и все, кто провёл большую часть жизни в приюте. Так что не стоит переживать... Но вы ведь здесь не за тем, чтобы обсуждать моего внука, я прав?
  
   Лоренс позволил себе прозондировать дом внутренним взглядом и убедиться, что кукла сейчас находится на первом этаже и не подслушивает, и что рядом с домом тоже нет случайных свидетелей. Только тогда он перешёл к делу:
  
  - Два человека не так давно прибыли в город, минуя таможню. Один невысокого роста, темноволосый, бледен, тонкие черты лица. Второй - его полная противоположность: высокий, мускулистый, с пневматическими протезами вместо рук. Имена могут иметь любые, но при последней нашей встрече они представились как Карл и Рудольф.
  
  - Надо же, мистик Ордена Совершенной обращается ко мне за информацией, когда сам может прочитать эмоциональную партитуру любого живущего в городе человека. Для вас найти двух эмигрантов - плёвое дело. Так зачем же вы просите меня о помощи? - вопрос Нойманна был очень непрофессиональным для шпиона. Ханс и не был профессиональным шпионом, просто художником, завербованным Орденом, и Зорге отнёсся к нему снисходительно:
  
  - Так получилось, что именно в этом городе мои способности ограничены. Меня слепит солнце, спрятанное под обшивкой Кочевника. Боюсь, что преступникам это тоже известно, и они могут использовать излучение мегасферы, чтобы спрятаться.
  
  - Да, излучение - мощная штука. Вы слыхали? На чёрном рынке в Истэрии продаются сферы знаменитых людей. Считается, если держать такой шарик возле себя, чужой талант и гениальность отчасти переходят к владельцу. Всё это объясняется излучением. Душа одного человека, пусть даже помещённая во стекло, непременно влияет на ваш собственный Свет.
  
  - Все эти сферы - подделки, - ответил Лоренс. - Души влиятельных и знаменитых людей в Истэрии находятся под протекцией Ордена. Не в пользу подделок говорит и тот факт, что некоторые сферы выдаются за души гениев, умерших задолго до изобретения экстрактора. Например, я слышал, что в одной из таких сфер заключена душа Баха, и её продавали за баснословные деньги.
  
   Художник коротко рассмеялся:
  
  - До какой глупости может довести людей жадность... Что же касается вашего дела, то скажу сразу, нигде на жилых уровнях, да и в Поплавке тоже, я не слышал о тех двух бандитах, которых вы описали, и уж тем более не видел их. Я вхож во многие круги здешнего, с позволения сказать, бомонда, и даже нахожусь в хороших отношениях с некоторыми из юртчи станов: охотно писал их портретны. Но такой вызывающей пары в Кочевнике точно нет, таможню никто не обходил и среди пилотов с пневматическими протезами не затесался. Если только ваши беглецы прячутся у самой мегасферы... хотя это вряд ли.
  
  - Почему же?
  
  - Вы не знаете, кто охраняет Сердце Кочевника? - удивился Нойманн. - Южане - темнокожее племя, весьма суровые парни. Пробраться мимо них к мегасфере никому не удастся. Инженерные уровни закрыты для чужаков и очень бдительно охраняются. Юртчи Бесов Войны - Делмар... поговаривают, что он настоящий колдун.
  
  - И как же он колдует? - недоверчиво улыбнулся Зорге. Ханс только пожал плечами:
  
  - Лечит, предсказывает, видит прошлое. Что ещё делают различного рода колдуны и шаманы? В этом я не могу подсказать.
  
  - А на счёт Орлиной Башни? Почему она заперта?
  
  - Аккуратнее с этой темой, - предупредил Нойманн. - Если вы при пилотах оговоритесь, что адмирал мёртв и потому к ним не выходит, то нарвётесь на драку. Хотя среди гражданских думают именно так. Пару недель Шарби вообще никто не видел, и это при условии, что полыхает война, а город бомбят. Поговаривают, что кто-то из кишека прибрал власть к рукам, высылая письменные приказы от имени адмирала. Оттого некоторые лётчики стали их игнорировать. Не последнюю роль в этом сыграла и Айко. Натиск Мешков увеличивается, адмирала нет... я сам начинаю задумываться, не перевезти ли мне семью в Фатерлянд, на родину моей жены?
  
  - А что вы скажете о Кошечке?
  
  - Об артистке? Приехала раньше меня, года два-три назад. Её здесь все обожают, хотя ни с кем она романы не крутит. Правда поговаривают, что у неё была интрижка с Шарби - за то, что он помог ей организовать цирк на Ярморочной палубе. Адмирал несчастлив в браке, но не думаю, что Тамила его утешала. Патрис серьёзный человек, Айко тоже любит Тамилу, а сама Кошечка всем как маленькая сестра. Она сирота, многим обязана Шарби и привязана к этому месту даже сильнее, чем я. Кроме Кочующего города её нигде не ждут, она вложила в цирк все свои силы и бежать ей некуда, даже если весь Поплавок завтра будет разбомблен.
  
  - Благодарю вас за сведенья, государь Нойманн, - кивнул Каин. - Мне интересны личности всех, с кем пришлось пересечься в Кочевнике.
  
  - Да что ж тут за сведенья? Просто слухи и сплетни, которые ходят между ленивыми горожанами, - неловко улыбнулся художник и вернулся к картине, чтобы снова взяться за кисть и подправить светлые мазки неба. Вероятно, он думал, что после вопросов Лоренс распрощается с ним и уйдёт, но Каин остался. Некоторое время он наблюдал за работой Нойманна со стороны, а затем сказал:
  
  - В галерее Меркурий я приобрёл немало ваших картин, и ни одна не отличалась светлыми красками и пасторальными сюжетами, какими вы разнообразили свой стиль сейчас. Вы больше не пишите в чёрных и красных тонах?
  
   Нойманн тяжело засопел, отбросил кисть на жёлоб мольберта и начал вытирать о пропитанную растворителем ветошь испачканные краской руки.
  
  - А что это у вас за книга? - неловко перевёл он тему для разговора и указал на покупку Каина, завёрнутую в бежевую бумагу.
  
  - "Преступление и наказание".
  
  - А, Достоверский. Ну вот и скажите мне, милостивый государь, что бы случилось, если бы в этой книге не было преступления? Тогда бы в главных героях мы имели разочаровавшегося в своей идее студента. А разочаровавшийся человек - это всегда очень печальное и жалкое зрелище, какой бы страшной и изначально бесчеловечной идея его не была. Вот и я не хотел писать портреты обычных людей, пейзажи и натюрморты. Гордость, молодость, дерзость и жажда свободы таланта, которому нужен самый исключительный материал для работы, а не что-нибудь банальное - вот что владело мной.
  
   Он поманил Лоренса за собой, и они вместе вернулись в спальню, где на стенах висели портреты с подписью Нойманна. На первый взгляд в работах не было ничего необычного: три женщины и мужчина. Остановившись перед картинами, автор заложил руки за спину и помолчал, давая время Каину изучить полотна. На одном была изображена девочка, на втором беременная женщина, на третьем пожилая особа в окружении внуков, а на четвёртом Незнающий с волевым лицом, крепкими руками и уверенным взглядом.
  
  - А что было бы, государь, если бы за преступлением не последовало наказания? - продолжил художник. - Тогда бы и раскаянью грош цена. И не в судилище над злом здесь кроется смысл, и не в чувстве удовлетворения, и не в стремлении к правосудию, а в воплощении самой вероятности, яркой возможности победы правды над тайной, света над тьмой, заложенной во многих началах. Всё равно что, сделав эскиз полуденного неба и оставив на нём первые светлые краски, я всё-таки напишу солнце, а не луну, и вместо ночи закончу начатый день на пейзаже.
  
   Отойдя к балкону, Ханс плотно закрыл дверь. Продолжая рассуждать, он подходил к каждому окну в спальне и закрывал ставни, опуская сверху портьеры, так что в комнате скоро образовалась полутьма.
  
  - Наше собственное чувство справедливости очень спорно, но оно проистекает от светлого начала души. И, если вам кажется, что у кого-то душа очерствела или души не может быть вовсе, просто взгляните, тянется ли этот человек к справедливости. И, если тянется, значит всё-таки душа у него есть, хоть каким он будь преступником по нашим законам.
  
  - Поразительно... - проронил Зорге, видя, как изменяются картины в темноте. Флюоресцирующие краски превратили облики обычных людей в нечто мистическое, теперь их силуэты проступали в алом сиянии, глаза пылали красными углями, а вокруг тел светился багровый ореол. За спиной каждого человека на полотне раскинулись ангельские крылья.
  
  - Как же вы заставили их позировать? - оглядел мистик лучшие работы Нойманна.
  
  - Я никого не заставлял. Между нами не было никаких договорённостей, скорее общее чувство, что эти портреты должны быть написаны. И существа приходили ко мне, вдохновляли на другие работы, которые я успешно продавал через галерею Меркурий. Однако глупо было считать себя избранным и неуязвимым. Орден догадался, каким вдохновением подпитаны мои картины и стражи крепко взялись за меня. Признаться, я думал, что не выберусь из Казематов живым. Но даже такой глупый и алчный до славы человек пригодился в услужение Совершенной. Она интересуется Тьмой не меньше чем Светом. Высшим достижением для меня было бы написать Её портрет, запечатлеть на холсте существо без конкретного облика... но боюсь, к себе Совершенная меня уже не подпустит. Не стать мне Узревшим, коли связался с порождениями Тьмы.
  
  - Значит, это после ареста вы перестали писать в красных тонах, - понял Зорге. - Слишком опасно?
  
  - Опасно? - это предположение заставило художника рассмеяться. - Мне неполных восемьдесят лет, стоит ли бояться риска? Нет, жизнь прожита, опасности я не боюсь. Но вы знаете, арест Ордена спас меня от ещё большего зла, чем телесная смерть. Теперь я хорошо понимаю, что стоял на самом краю... Если разделять Тотемических существ на три рода, то среди них есть изначально добрые, изначально плохие, и такие как люди: добрые и плохие по обстоятельствам.
  
   Ханс показал на картины:
  
  - Из всех прочих, эти четверо являются основой добра среди порождений Тьмы. Их воплотили в жизнь светлые эмоции людей и, обретя тело, они по-прежнему помогают человечеству выжить.
  
   Он указал на портрет девочки. Половина её лица скрывалась за локонами волос:
  
  - Песня. Правая часть лица изуродована, горло простреляно, но когда она начинает петь, никто не может перестать слушать, сам мир вокруг её голоса замирает и сердца наполняются равно грустью и счастьем.
  
   Затем он перешёл к портрету беременной женщины:
  
  - Надежда. В унынии, в слабости и в отчаянье, когда человек позволяет себе падать духом, каменеет и ничего не замечает вокруг, кроме тяжести своих испытаний, появляется эта молодая особа. Она как магнит тянет заботиться о себе и о своём положении, роды начинаются в самый неподходящий момент, и никто уже не может пребывать в оцепенении, все стараются помочь ей, борются не за свою, но за новую жизнь, и появление ребёнка на свет знаменует конец тягот для всех, кто был с ней в трудный час.
  
   Следующим портретом, который художник хотел показать, была пожилая дама в старинном платье и в окружении внуков:
  
  - Любовь - мать всех сирот и потерявшихся детей, что плачут о доме. Она подбирает малышей в истерзанных войной землях, выводит их невредимыми к родителям или просто к добрым людям, что могут о них позаботиться. Любовь спасает детей и в городских трущобах, умыкая их из притонов и шаек, направляя их судьбы в надёжные руки. В мой дом в Истэрии она привела избитого, смертельно раненного ножом мальчика, сбежавшего из приюта и долго прожившего на улице.
  
   После этой картины художник немного помолчал, а затем презентовал мистику свой последний портрет из домашней коллекции: картину того самого мужчины-Незнающего с волевым лицом и уверенным взглядом:
  
  - А это - Твёрдость. Если вам знакома паника и всепоглощающий страх, то Он - средство к спасению. Внутри горящего здания находится незнакомый никому человек, который выводит людей из огня, или замерзающих в дремучем лесу к человеческому жилью, а тонущих на корабле к последней шлюпке. Выжившие уверяют, что Твёрдость возникает из ниоткуда, но своей уверенностью в том, что нужно делать, увлекает других за собой и выводит к спасению, даже если все остальные отчаялись и были готовы принять свою смерть...
  
   Когда все картины были осмотрены, Нойманн заключил:
  
  - Не ангелы ли они хранители для человечества? Да, не стоит обманываться, существа рождены Тьмой - эмоциями людей, проявленными на Великой Войне, и Орден утверждает, что у Тьмы нет светлых сторон, нет души, потому что невозможно извлечь её ни одним видом экстрактора. Но похожи ли эти четверо на чудовищ, воплотившихся в Большой Мясорубке? Нет, они - основы добра, и пришли к нам стол лет назад, когда люди совершили тяжелейшее преступление против души. С Первоявлением Совершенной нас постигло раскаянье, но было ли наказание? Может быть мы отбываем его прямо сейчас, а спасители лишь облегчают участь приговорённых?
  
  - За подобные речи Церковь Незнающих объявила бы вас еретиком, - сказал Лоренс. - Вы ставите порождений Тьмы на одну доску со святыми и объявляете, что у Тотемических существ есть душа, а правление Совершенной называете наказанием. Надеюсь, вам хватает ума не выдавать свою теологическую теорию посторонним?
  
  - Только вам, потому что мне известно, с кем вы живёте, - ответил художник, но предостережение мистика подействовало на него. С неловкостью за высказанное, он добавил:
  
  - Проклятие современного человека - либо ни во что не верить, либо всё извращать. Я не видел крыльев у моих ангелов, а сам их дорисовал - кощунство для натуралиста. Хотя навеянные Тотемическими существами картины, в столице до сих пор называют фантасмагорией. Но вы верите мне? Я писал только то, что действительно видел.
  
  - Мне трудно поверить, что после всего этого вы остались в живых, - ответил Каин. - У каждого Тотемического существа, будь оно добрым или плохим, кроме внешнего есть и чудовищный облик.
  
  - И всё же я бы рискнул ещё раз, если бы вы позволили мне нарисовать вашу спутницу в истинном облике, - осторожно, и вместе с тем вожделея, предложил ему Нойманн.
  
   Каин долго не отвечал. Красное свечение картин в тёмной комнате создавало зловещую атмосферу, и даже ветер вокруг Кочевника, кажется, стих.
  
  - Я знаю целых три ответа на ваш вопрос, - наконец сказал мистик. - Первое: она бы сочла такое предложение привлекательным и позировала бы вам - чисто из любопытства, ради новых человеческих ощущений. Второе: как страж, я должен вам препятствовать и запретить создавать подобный портрет. И третье: если вы увидите её истинный облик, то потеряете остатки покоя и будете жить до конца ваших дней с возрастающим страхом смерти.
  
  - Я готов рискнуть, - согласился художник. - Конечно, если вы не будете препятствовать мне как страж, а поймёте мои истинные намеренья как друг, спонсор и поклонник моего творчества. Передайте государыне Суо предложение позировать для меня... Как вы сами думайте, она на стороне зла?
  
  - Она дитя Тьмы - вот всё, что я могу сказать, - ответил Зорге. - А зло ли она? Смотря, что вы называете злом.
  
   Лоренс заметил ещё одну картину, написанную на широком холсте, но укрытую чехлом и спрятанную за спинкой кровати. Из-под ткани пробивалось красное зарево.
  
  - Вы упоминали, что арест Ордена спас вас от встречи с чем-то худшим, чем телесная смерть. Что вы имели в виду?
  
   Нойманн понял, что если он хочет заполучить Суо в качестве натурщицы, ему лучше быть откровенным:
  
  - За первыми четырьмя, ко мне должны были явиться ещё трое Тёмных существ. И встреча с каждой из этих тварей приближает душу человека к окончательной гибели. Три матери всех грехов...
  
   Он подошёл к кровати, достал холст и убрал ткань. Лоренс увидел трёх вцепившихся друг в друга женщин. Одна истекала светящейся кровью, вторая выдирала ей волосы, третья занесла над обеими нож.
  
  - Из-за ареста я не встретил их, так что это вольная интерпретация, - пояснил Нойманн. - Перед вами Безумие, Болезнь и Смерть. Чаще всего они являются к талантливым людям, хотя те считают их галлюцинациями, а рассказы о Дивах принимают за выдумку чувствительного рассудка. Гении и сочинители, что взяли трёх чёрных муз в свои спутницы, обречены на самоуничтожение. К остальным являются сёстры трёх Див, в виде похоти, гнева, алчности и других порочных тварей, терзающих род людской. И они тоже порождения Тьмы, и дети нашей души, и воплощения её желаний и тёмных эмоций. Я не дождался трёх Див, и благодарю Бога за это, потому как искусился бы принять их дары ради очередного шедевра. А так у меня есть только эта грубая, написанная по воле воображения картина - никуда негодная и пугающая.
  
  - Продайте мне её, - вдруг попросил Зорге, и тут же с досадой поглядел на запястье, ведь кварцквантум был практически пуст. - Я выпишу вам чек на крупную сумму, и вы сможете обналичить его в любом банке Истэрии.
  
  - Зачем вам картина? - чувствуя новый прилив раздражения отошёл от него Нойманн и начал шумно распахивать окна и отодвигать занавеси. При свете дня Лоренс увидел, что на полотне изображены только три плакальщицы возле надгробья.
  
  - Я покажу эту картину Суо. Если она подтвердит вашу мысль о происхождении всех человеческих бед и пороков, то будет позировать вам. Но приготовитесь, если вы боялись увидеть трёх тёмных Див, что портят жизнь людям, то с Суо увидите суть завершения всей человеческой жизни.
  
  *******
  
   После возвращения мистика с двумя покупками: картиной и книгой, до самого вечера из яранги он больше не выходил. Только к общему ужину, когда Тамила пригласила гостей в Поплавок, он оставил Суо, и вместе с остальными стражами отправился в ресторан. После закрытия цирка, труппа по традиции собиралась вместе и в дружеской атмосфере отмечала завершение дня. Кошечка рекомендовала своих гостей как путешественников из Истэрии, чем сразу вызвала интерес, и стражей принялись расспрашивать о последних новостях из их страны. Отвечал в основном Зорге: о взрыве в Капитолии, об остановке в столице, но в основном старался свести разговор на мелкие темы, наподобие популярных в Сиянии сплетен и обсуждению кинокартин.
  
   За столами собралось много молодых девушек: привлекательных гимнасток, ассистенток, танцовщиц и эквилибристок, но стрелок не сводил глаз только с Тамилы. В течении целого вечера он пытался с ней заговорить, но беседа всё как-то не клеилась. О своей родине на юге, где Роберт бывал во время заданий, она говорить не любила - это вызывало у неё горькие воспоминания, а в цирке Китч сам ничего не понимал.
  
  - Трудно поверить, что такая популярная женщина как вы до сих пор одна, - заметил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор. За столом начали тихо пересмеиваться артисты.
  
  - Так уж получается, что выбери одного и разобьёшь сердца многим, - улыбнулась Тамила, сидя в шафрановом сари во главе стола. - В этом и беда популярности. Откровенно сказать, мне просто некогда увлекаться любовью. Ежедневные представления никому не даются легко. Мы не можем показывать одни и те же номера, а для новых требуется долгая подготовка и реквизит, а ещё достойное содержание, жильё и помощь артистам в повседневных делах. Традиция престижа - не такая определённая вещь, как оплата деньгами, и скоро вы в этом убедитесь. Порой бывает столько забот, что я подумываю завершить карьеру воздушной гимнастки, но каждое утро арена с новой силой манит меня. Жить без цирка и своих зрителей я уже не смогу.
  
  - И вы не боитесь? - вдруг спросила Церебра, обратив на себя внимание всех собравшихся за столом. - Вам не страшно, что в пёстрый цирковой купол угодит бомба и вас всех перебьёт?
  
   Улыбки и шутки за столом прекратились. Артисты и сами наверняка думали о том, что высказала вслух Иоганна. За всю труппу ответила Кошечка:
  
  - Если уж умирать, то там, где ты счастлив, занимаясь любимым делом, которое выбрал сам, - сказала она. - Мы давно перешагнули наш страх, и вам не нужно пугать нас, государыня.
  
  - Хах, умереть... - проронила Кнайф, не отрываясь от ужина, который поглощала с большим аппетитом. - Умереть легко - раз и отмучался. Попробуй жить без рук и без ног, с осколками во внутренних органах, без глаз или с пробитой башкой. Не смерть страшна на войне, а ранения, которые из человека делают неполноценный кусок мяса на всю оставшуюся никчёмную жизнь.
  
  - А я однажды видел городок, который усердно бомбили в течении целого месяца, но самое красивое и высокое здание устояло, - припомнил в пику её словам Роберт. - Серьёзно, на Западном фронте. Мы пережидали налёты в траншеях, смотрели на эту церковь и загадывали про себя, что если она ещё хоть день простоит, то и наш полк продержится. Весь горд в пыль, а церкви только витражи повыбивало. Потом фронт сдвинулся дальше на запад, а много лет спустя один мой полковой товарищ прислал мне фотографии со своей свадьбы. Он обвенчался в той самой церкви, невеста у него была настоящей красавицей. С тех пор я думаю, что места, где происходят добрые вещи, получают защиту свыше.
  
   Эта история смягчила сказанное Цереброй, разговор вернулся в приятное русло, кто-то вспомнил ещё пару историй о чудесном спасении и стрелок удостоился благодарной улыбки Тамилы.
  
   В завершении вечера Кошечка пригласила стражей приходить в ресторан Поплавка каждый день. Их обслужат бесплатно, и это был ценный подарок, потому что только здесь ещё сохранился запас продуктов, чем отчасти и объяснялась популярность цирка во время войны.
  
   А на следующее утро мистик собрал стражей в ангаре Церебры, заранее предупредив, что у него есть интересные новости. Здесь, среди старых фюзеляжей, крыльев и прочего хлама, Кнайф обустроила себе нечто вроде полевого медпункта. Металлический бокс был открыт, оттуда Иоганна извлекла хирургические инструменты: скальпели, пилы, зажимы, а также ванночки для стерилизации, приборы по откачке крови, локального замораживания, искусственного дыхания, измерители пульса, и ещё много того, что нельзя было узнать с первого взгляда. Испачканная в бурой жиже циркулярная пила на струбцине замерла над столом, где на ледяной подушке лежало тело захваченного на дирижабле десантника. Сложно было сказать каким фокусом Зорге заставил его вести себя смирно, но в отличие от убитых на Муссоне созданий, этот Мешок был жив, его стеклянные линзы на маске светились, а тело не утратило формы.
  
   Церебра работала в резиновом фартуке и перчатках по локоть. На глазах Иоганны были круглые очки с чёрными линзами. Вся грудина десантника до самого живота была вскрыта, и когда стражи собрались возле стола, им в ноздри ударил смрад протухшего мяса. Если бы не лёд, вонь была бы совсем нестерпимой.
  
  - Что это за дерьмо? - прогудел Китч сквозь зажатые нос и рот. Съеденный вчера ужин так и просился обратно.
  
  - Будь повежливее, он тебя слышит, - указала на своего подопытного Иоганна.
  
  - Ты что, живём его вскрыла?
  
  - Это относительная жизнь. Когда Мешки выходят из строя, их внутренности выкипают и остаётся только внешняя оболочка из комбинезона, шлема, сапог и перчаток, наполненная серым песком. Но будь спокоен, он не чувствует боли, усталости, страха или сомнений. Перед тобой биологическая машина убийства. Вы достаточно их перебили, но так и не поняли с каким тёмным искусством столкнулись. А я тебе покажу...
  
   Вцепившись в края разреза, Церебра с неприятным хрустом раздвинула грудину Мешку. Из раны густо потекла чёрно-бурая жижа с кусочками чего-то склизкого и отвратительного.
  
  - Ну и дрянь! - отвернулся от десантника Китч.
  
  - Нет костей, нет хрящей, нет мышечной ткани, нет внутренних органов... - холоднокровно выгребала липкую массу Церебра и вываливала её в чашу с решетчатым дном. Под чашей стояло ведро, куда стекала лишняя жижа. - Перед нами оболочка с биологической массой внутри, что по всем законам природы не должна шевелиться, не то что обладать разумом. В голове у этой куклы совсем нет мозгов: нет лица, нет органов чувств, глаза ему не нужны. Линзы на лицевой части маски выполняют функцию индикатора заряда - чем ярче он светит, тем больше души. Только энергия Света поддерживает форму Мешка без плоти и сфер. Ей достаточно жить внутри биомассы... Если вы наносите костюму серьёзные повреждения, он теряет часть внутренней жидкости, отчего душа разряжается. Если хотите эффективно убивать Мешков, то делайте дырку побольше, а лучше отсекайте им конечности или голову.
  
  - Ужасная гадость, но у неё должен быть и создатель, - предположил Айвэн. Лицевая маска повернулась к нему. Остальное тело Мешка было абсолютно парализовано.
  
  - А это ещё не все сюрпризы, мой мальчик, - Церебра взяла протянутый от крана шланг и промыла чашу с жижей проточной водой. Из-под решётки в ведро с громким журчанием потекла разбавленная грязь. Выключив кран, Иоганна заглянула внутрь своего дуршлага:
  
  - В этот раз улов побогаче...
  
   Одну за другой Церебра достала на металлический поднос бусину, серёжку и зубную коронку.
  
  - Как вам такое? - спросила она. - Бьюсь об заклад, что начинка Мешков сделана из переработанной плоти.
  
  - То есть человеческих тел? - уточнил Роберт.
  
  - Из человеческих тел, - подтвердила Церебра. - Трупы разложили особым способом, так что даже костей не осталось, - вообще ничего, кроме неорганических соединений, и этой кашей наполнили комбинезоны. Если судить строго, то биомасса - это ведь та же плоть, только потерявшая форму, а форма для энергии не важна. Душа содержится внутри Мешка, как могла бы подпитывать тело, оживляя его, а слуга исполняет любую прихоть хозяина, который контролирует своего солдата через ошейник.
  
   Кнайф постучала пинцетом по ободу на шее десантника. В медной полосе металла тускло светили красные сферы.
  
  - Какая чудовищная жестокость, низость и гнусность! - благородное лицо Айвэна исказилось от омерзения. - Захватывать людей, извлекать их души, а тела растворять, и этими останками начинять костюмы, чтобы создавать послушные чучела! Какому монстру могло прийти это в голову?!
  
  - Тому, кто совершал дела и похуже, - тяжело вздохнул Лоренс. - Скорее всего, в этих Мешках заключены пленники из Вальсингама, шахтёрские семьи Сироники, да и кто знает, какие люди ещё. На столь низкое преступление способен только незаурядный Мастер, - разумеется, Тёмный. Если у него достаточно материала и энергии душ, то при малой затрате ресурсов он в кратчайшие сроки создаст себе армию. Если уже не создал...
  
  - Это не объясняет откуда у него аэропланы и летающие крепости, - выступил Китч. - Мы много раз встречались с Тёмными Мастерами, чего сказать, они любят заниматься делами с размахом, но вооружение армии - под силу только промышленному государству. Рядом с океаном нет более заинтересованных в военном строительстве стран, кроме Истэрии и Земли Цветов. Я считаю, что это косоглазые поддерживают Тёмного Мастера на своей территории, чтобы иметь повод начать войну.
  
  - Если бы Земле Цветов нужна была война, сгодился бы повод попроще, и Кочующий город не обязательно уничтожать, - сдержанно заметил Зорге. - Ты забываешь об Уроборосе и Ёрмунганде, Роберт. Если остров действительно существует, то именно на нём враг копит главные силы, и Кочевник чем-то мешает ему. Ёрмунганд - прибежище Тёмных Мастеров, самых опасных преступников, сбежавших от Ордена. Если им удастся спровоцировать войну между Землёй Цветов и Истэрией, то в первую очередь они будут в выигрыше: откроется четвёртый фронт.
  
  - И тогда Совершенная окажется в западне, - понял Роберт. - Не это ли мечта любого Тёмного Мастера? Блокада истощит наши ресурсы, затянет нам петлю на шее, лишит подвоза припасов через океан. Чёрт, и Магистры чуть не прошляпили такое дело! Теперь понятно, что означает Змея, свернувшаяся в кольцо - это ловушка, осада нашей страны и будущее поражение в войне!
  
  - В твоих словах есть доля правды: океанский путь снабжения Истерии очень важен, - согласился с ним Лоренс. - Но всё равно ты судишь об Уроборосе слишком поверхностно. Целей у Тёмных Мастеров может быть много, и не все они очевидны. Но у всякой Змеи есть голова, к ядовитой пасти которой нас пригласили через воспоминания Камиллы Райен. Похитители душ играют с нами, они на шаг впереди, далеко не все их намеренья нам известны... Больше ста лет Истэрию никто не мог победить в честной схватке под знаменем Совершенной, потуги Тёмных Мастеров пресекались стражами Ордена. Но где-то они всё-таки успели развить запретные технологии. Человек-Мешок - это эволюция тех изобретений, испытания которых проводились Фабрикатором в Яме. Теперь Тёмные Мастера могут обходиться без стеклянных сфер для заключения естественной энергии человека. Ошейники нужны им только для контроля за марионетками. Результаты их чудовищных опытов стали основой для создания армии Мешков. И кто-то должен пользоваться плодами работы безумцев...
  
  - Этим человеком может быть только Архимастер, - сделал за него выводы Айвэн. - Значит он совсем рядом. Мы подобрались к его логову, где он создаёт свою тёмную армию для нападения на Истэрию!
  
   Лоренс снисходительно улыбнулся запальчивости юного рыцаря:
  
  - За последнее столетие различные группы стражей неоднократно находили серьёзных противников и называли их "Архимастером", но Эдварда Рина никто не нашёл, а истинные враги, хотя и были сильны, но оказывались калибром помельче. Сегодня мы не будем сбрасывать существование нашего заклятого врага со счетов. Возьмём за основу, что Эдвард Рин не убит, что он хочет выбить из-под Совершенной страну, где она утвердилась, и тем самым погасить её Свет... Что произошло между изобретателем экстрактора и Совершенной - мы точно не знаем; какие причины толкают их свести личные счёты - известно только из официальной позиции Капитолия: Рин хотел отомстить за своё изгнание из Истэрии и вернуть себе право развивать технологию экстракции душ... Мотивы пока отставим в сторону, позаботимся лучше о том, как остановить двух подручных Архимастера: Рудольфа и Карла. Нам нужно во что бы то ни стало встретиться с адмиралом Шарби и узнать координаты Ёрмунганда, а также защитить Сердце Кочевника, если ему угрожает опасность.
  
  - Ты же послал письмо через Тамилу? - напомнил Роберт. - Любой здравомыслящий правитель, узнав, что его городу угрожает опасность, примет должные меры, в том числе поговорит с нами о диверсантах.
  
  - Я бы с тобой согласился, мой друг, но в Орлиной Башне чёрт знает, что творится. Возможно у кочевников произошёл тайный государственный переворот, - вздохнул Каин. - Я уверен, что Шарби ничего не знает о наших предупреждениях, а может быть просто не в силах ничего предпринять.
  
  - Потому что он сдох, - коротко пояснила Церебра.
  
  - Тогда что же делать? - нахмурился Роберт, он не любил подвешенных ситуаций. - Мы остались без поддержки адмирала?
  
  - Нам остаётся только вести расследование, ни на кого не надеясь, - отозвался Лоренс. - Если бы нам удалось побить рекорд престижа и потребовать встречи с живым Шарби, это бы вывело Орлиную Башню на чистую воду.
  
  - А может быть просто попросить Айко? Сказать, что её встреча с отцом очень важна? - предложил Айвэн. - Она бы послушалась...
  
  - Держи карман шире! - усмехнулся стрелок. - Что-то она не похожа на послушную девочку.
  
  - Роберт прав, - кивнул Зорге. - Попросить Айко - самый простой путь, и я бы выбрал его, но она не согласится. Химэ неспроста избегает Шарби, она слишком боится потерять самолёт, красную Марсельезу, и никакие разумные доводы на неё не подействуют. Тем более наши ничем пока необоснованные опасения.
  
  - Тогда остаётся престиж... - подытожил стрелок. - Скажем прямо, за прошедший день мы ничего не заработали. Даже у той козявки в чулках кварцев меньше чем нужно, а она здесь лучший пилот. По-моему, дело тухлое, что твой Мешок, - кивнул он на выпотрошенное существо перед Цереброй. - Надо прокладывать путь к Шарби силой, наплевав на порядки. Пара револьверов и пара крепких кулаков выяснят, кто спрятался в этой Башне.
  
  - Между тобой и адмиралом Кочевника стоит слишком много пилотов и его личная гвардия кишектенов. Если начнём махать кулаками и тыкать всем под нос медальон Ордена, то ничего не добьёмся, - не одобрил его план Лоренс. - Не забывай: выбрасывать балласт за борт - это не только красивое выражение.
  
  - Ну да, махать кулаками ты не любишь, а как застопоримся, стоишь с тоскливой мордой пьеро и руками разводишь, - Китч оглядел мистика от чистых туфель, до белоснежного воротничка. - Так где же ты собираешься найти престиж? Или душу заложишь в местный банк под проценты?
  
  - Суо не сможет ничего заработать: её кварцквантум не засчитывает престиж. К тому же, сегодня утром она отправилась к моему другу художнику на жилую палубу... - начал перечислять Каин все варианты. - Церебра нужна нам здесь, в этом самодельном... - он оглядел ангар, - лазарете, на случай ранений или новых исследований. Получается, что наш медик тоже вне погони за кварцами.
  
  - Ну да, точно. Я же только спятившая старуха. Не пойдёт ко мне лечиться не корова, не волчица, не жучок, не червячок, - последнее слово Иоганна особенно выделила, недобро сверкнув глазами на Зорге. - Придётся садить самое дешёвое курево за последний престиж, благо местная мулатка дала стол и кров. Миленько...
  
   Каин остался глух к её реплике, обратившись к Айвэну с Китчем:
  
  - Это означает, что только вы сможете попытаться заработать рекорд, достаточный для встречи с Шарби. И советую вам поторопиться. В лучшем случае у нас осталось всего несколько дней.
  
  - Каким это на хрен образом ты себе представляешь?! - Китч чуть не поперхнулся сигаретой от злости. - Сто тысяч кварцев за пару дней?! Да у меня даже в банке Истэрии на счету раз в десять меньше!.. И чем собираешься в это время заняться ты, а?
  
  - Поиском работы для вас, - невозмутимо ответил мистик, а затем посмотрел на часы и поморщился: на Кочевнике требовалось приобретать специальные часы, защищённые от излучения Сердца, но кварцев на такую роскошь у него просто не было. - Без четверти девять на взлётной палубе китобоев вас будет ждать Айко. Сегодня утром к нам в ярангу заглядывала Химэ, и я договорился с ней, что она возьмёт двух новичков на охоту за китовыми душами. Это опасное предприятие, но, думаю, такие целеустремлённые и трудолюбивые кадры как вы со всем справитесь.
  
  - Хрена с два! - пробурчал Китч, явно не впечатлённый его наставительной речью, но Каин не имел привычки обижаться по мелочам и отступать.
  
  - У меня будет к тебе личная просьба, Роберт, - сказал он, подойдя ближе. То, о чём они говорили, больше никто не слышал. Однако по лицу Китча было понятно, что он недоволен секретами Лоренса. Высказаться ему помешал металлический грохот.
  
  - Эй, вы там! - разнёсся по ангару голос Химэ. Дверь Айко открыла ногой. - Чего тут? Прячетесь? Ха-ха! Я нашла! Стопорите!
  
   Всё в ней как всегда было ярко и блестяще, особенно десяток колец с драгоценными камнями, нанизанных на каждый палец. Китч был готов поклясться, что некоторые кольца прежде видел на изящных ручках Суо. Спрашивать об этом он не стал, девчонка была чересчур возбуждена и строчила как пулемёт:
  
  - Кто так чекает престиж? Вы стопорите, опаздывайте, летят! Шестнадцать минут, взлётная площадка в хвосте, на светляках, форсите! Мне надо гарпунёра с секарием, на светляке пустой экипаж! Скорей-скорей-скорей, скоро взлёт!
  
   Она схватила Айвэна за руку и потащила его в сторону выхода, по пути опрокинув ряд порожних канистр. Сопротивляться её напору было бессмысленно.
  
  - На ловца и зверь бежит... - пригласил Роберта мистик следом за лётчицей.
  
  - Да я никогда прежде не охотился на китов!
  
  - Ну надо же когда-нибудь начинать бить крупную дичь.
  
  *******
  
   Не прошло и пяти минут, как Айвэн вместе с Китчем были доставлены на китобойную площадку. Для этого пришлось пробраться "кратчайшим путём Айко" - через целую паутину мостков и лестниц, подвешенных прямо над океаном. Одного взгляда вниз было достаточно, чтобы потерять равновесие. Но вот хвостовая часть Кочевника и металлические ворота, обтянутые сеткой-рабицей, а за ними просторный восьмиугольник взлётной площадки. Здесь разогревали моторы девять летательных аппаратов с верхним расположением винтов и куцым хвостом, под основанием которого крепилась одна большая стеклянная сфера размером с надувной мяч. Под лопастями сверкало кольцо из шести акульих душ.
  
   Это и были те самые "светлячки", или просто светляки, как назвала их Айко, хотя правильнее следовало говорить: трёхместные геликоптеры на энергетической тяге. Все летательные аппараты имели жёлто-чёрную пчелиную расцветку, были лёгкими, манёвренными и, в отличие от аэропланов, могли зависать в воздухе, где им заблагорассудится.
  
   В центре площадки гудел четырьмя винтами большой летательный аппарат ярко-оранжевого цвета - конвертоплан-матка, вместительный транспортник. В его распахнутом брюхе мог легко поместиться ещё один геликоптер. Пилоты конвертоплана снисходительно посматривали на светляков из кабины своей летающей "гостиницы". Они должны были подняться в небо последними. Гондолы двигателей конвертоплана поворачивались на коротких стабилизаторах, изменяя направление полёта в любую угодную лётчикам сторону.
  
   Чуть только Айко выбежала на площадку, её встретил плотный мужчина с загорелым лицом. Он лихо поднял девчонку на сильные смуглые руки, крутанул её и поставил на место. На запястье у него был повязан платок под цвет геликоптеров, но распахнутая от жары жилетка была бело-синей в полоску.
  
  - Это и есть твой экипаж, принцесса? - спросил бригадир, листая бумаги у себя на планшете. - А я думал снова полетишь с близнецами Рио и Рюу... Как имена новичков? Из какого стана? Давненько не видал среди нас новых лиц.
  
  - Это они-чан Айвэн, а это Китч! Они не из какого стана, они со мной! - Айко подскочила к бригадиру, засунув нос в чужие записи, выхватила ручку и начеркала за себя крючковатую роспись. - Им нужен престиж! - воткнула она точку в конце своего автографа.
  
  - Хорошо-хорошо, вы где надо ребятки. Здесь можно заработать, если не боитесь расшибиться об воду, - закивал бригадир и подтянул пояс на просторных бриджах. - Значит так, китобойный промысел - это, считай, развлечение для пилотов. Тут на станы не делятся: кто хочет, тот и годится, только сдавай сферы в город. Летать надо почти каждый день, но заезжих мы к машинам не подпускаем... Но раз уж с вами принцесса, значит вы вытянули свой счастливый билет. Малышке у нас никто не отказывает, а кто задирает нос и пытается обидеть её, тот дорого платит. К тому же, управлять геликоптером вам двоим не придётся. Вы зачислены в экипаж как гарпунёр и секарий. Ваши места в общем отделении - между кабиной и сферой. Подниметесь в воздух с бригадой через... - он посмотрел на трое часов, закреплённых на руке. - Через восемь минут. До первого фонтана полетите вместе со всеми, свободным строем, в хвосте матка: она подстрахует, если кто-то будет сбит и упадёт в воду.
  
  - "Будет сбит" - серьёзно? Киты что, начнут отстреливаться? - ухмыльнулся Китч. Не очень-то он любил летать, а маленькие геликоптеры с растопыренными шасси ему доверия не внушали.
  
  - Слушай и не перебивай, шутничок, - стал серьёзнее бригадир. - Пилоты ищут стадо китов по фонтанам над поверхностью. Кто первый заметил - того и престиж, потому что душа уходит только по одному торсу и в одну сферу. Вы должны первыми загарпунить кита и вытянуть из него душу, чтобы ваша сфера зарядилась на все сто процентов. Если выйдет - получите две-три тысячи престижа. Ну, а не выйдет... - он сделал характерный жест большим пальцем вниз, - пойдёте ко дну. Блювал весит полторы сотни тонн, длинна больше тридцати метров. Когда он почует гарпун, то сразу начнёт уходить в глубину. Раненые и испуганные блювалы ныряют до пятисот метров, металлический трос на вашем светляке рассчитан на триста пятьдесят. В теории, за время пока вытравливается трос, гарпун успевает вытянуть душу. Но если кит уйдёт глубже, у светляка вырвет крепление, а вместе с ним развалит на части весь ваш геликоптер, или просто стащит пташку с неба и долбанёт об воду. Поэтому на борту возле вала всегда должен дежурить секарий, который контролирует остаток троса и заряд сферы. Если кит вам попадётся здоровый и не захочет уступать, вам придётся рубить трос, иначе потеряете машину и сами утоните.
  
  - Значит гарпун - это экстрактор? - догадался Айвэн.
  
  - В точку, сынок, - подмигнул бригадир. - Самый настоящий экстрактор. По тросу передаётся энергия кита прямо в сферу.
  
  - Не слишком ли жестоко отнимать жизнь у животного ради души?..
  
   Китобой посмотрел на Айвэна с большим сомнением:
  
  - Если ты такой моральный, то лучше не садись в геликоптер. Мы убиваем китов, чтобы наш город летал, и поверь, это поединок, где каждый рискует своей собственной шкурой... Ну так что, я вас записываю?
  
  - Записывай! - Китч ободряюще хлопнул мечника по плечу. - Не бойся, парень, стрелять буду я, а ты даже не замараешься. Посидишь возле троса и рубанёшь по нему, если эта туша решит нас перехитрить.
  
  - Всё равно мне это не по душе... - нахмурился Айвэн.
  
  - Угу, только вот, к сожалению, твои душевные сомнения ни кварца не стоят.
  
   Китч расписался где надо, и Айко провела их к своему геликоптеру. Через транспортное отделение она пробралась в вытянутую в форме утиного носа кабину и заняла место пилота. На приборной доске водрузился Кенджи. Быстро щёлкая тумблерами над головой, лётчица завела двигатель, лопасти винта начали круговое вращение, захлопали и загудели. Рывком вверх, так что у Китча и Айвэна душа ушла в пятки, Айко подняла геликоптер над восьмиугольной китобойной площадкой.
  
   Светляк Химэ взлетал одними из последних. Пилоты из самых разных станов, кто только хотел заработать престиж, поднимались с Кочевника и отправлялись в полёт над океаном в поисках китовых стад. Сердцу нужны были не просто сильные, а самые мощные души на планете.
  
   Места гарпунёра и секария располагались спиной друг к другу в транспортно-боевом отделении. Перед Китчем стояла закреплённая на станине гарпунная пушка - гладкоствольная, с крупной сеткой прицела и торчащим из ствола гарпуном. Роберт примерился к рукояткам наведения, поводил пушкой из стороны в сторону, несколько раз поднял и опустил ствол. Тело орудия ходило на станине плавно, а под рукой имелся рычаг вытягивания на случай промаха. Под сидением лежали три запасных гарпуна и заряды пороха к ним.
  
   Место Айвэна оборудовалось проще: всего два прибора - спирометр измерял заряд души в сфере, а метрический счётчик показывал остаток троса на вале. Зелёный рычаг предназначался для стопора. Был ещё и красный рычаг резака, за который нужно тянуть, чтобы два мощных лезвия сомкнулись, обрубили трос и освободили светляк от ушедшего ко дну кита... или наоборот, освободили кита от троса, это уж как посмотреть.
  
  - За зря не дёргай! - перекричал Китч шум работающего мотора.
  
  - Я буду командовать, чекать меня, когда резать! - Айко постучала по приборной панели перед собой, где были продублированы все приборы секария, так что пилот мог контролировать ход троса и захват души в сферу. - Если нет троса - стопор охоте! Можно смазать мимо кита, гарпун обломать, но трос один - берегите!
  
   Она отвела ручку управления от себя, и геликоптер опустил утиный нос вниз, помчавшись на правом фланге уходящей на восток бригады китобоев. Под ногами Китча и Айвэна быстро-быстро замелькала волнистая рябь. Океан раскинулся до самого горизонта, как бескрайнее серое поле. Но поле это было живое, неспокойное, с белыми барашками волн и переливалось под солнцем, будто кто-то рассыпал по нему целую кладезь алмазов.
  
   Боевое отделение светляка было не застеклено, и хоть геликоптер летел гораздо медленнее аэроплана, у Китча всё равно захватило дух от встречного ветра. Южная жара перестала казаться удушливой, от скорости стало нехорошо на животе. Айвэну было легче, лицо рыцаря буквально сияло, он высунулся из светляка, смотрел вперёд и наслаждаясь полётом. Вряд ли он когда-нибудь видел, как такие жужжащие штуки падают с неба, охваченные пламенем из пробитого двигателя, и при крушении под ногами солдат вздрагивает земля. Только вот земли, сколько не оглядывайся вокруг, здесь не было и в помине. В случае падения, им грозит как минимум хорошо искупаться. Роберту хотелось больше не смотреть на океан, а оглянуться назад, не отстал ли там оранжевый краб конвернтоплана спасателей?
  
   Строй китобоев расходился всё шире, пытаясь охватить большую территорию, некоторые из геликоптеров превратились в совсем мелкие точки. И только один светляк подлетел к машине Айко так близко, что Китч разглядел его секария и пилота под стеклянным фонарём кабины. Люди в бело-синих куртках что-то громко кричали и показывали неприличнее жесты.
  
   Айко выставила средний палец и зарычала на них. Лётчики расхохотались, геликоптер накренился на левый борт и отвалил в сторону.
  
  - Это что за клоуны? - окликнул Китч.
  
  - Чайки, белый и синий! Из девятки три экипажа! Чекай лучше, налетят на престиж и своруют!.. В прошлый раз шестерили, хотели свистнуть кита, но я не дала, пусть сами ищут фонтан, стопора тупые!.. Фонтан!
  
   Айко выкрикнула это слово, энергично указывая куда-то вправо:
  
  - На два часа фонтан - киты, стадо!
  
   Она резко накренила машину на правый борт и полетела со всё возрастающей скоростью к месту фонтана. Роберт мог поклясться, что на фоне океана ничего не было видно. Ему пришлось напрячь глазные импланты, чтобы рассмотреть вдалеке сначала один, а затем сразу несколько дымчатых столбов воды, а также выгнутые дугой спины китов, исчезающие среди волн. Намётанный взгляд Айко оказался полезнее, чем оптические механизмы.
  
   Но не только светляк Химэ ринулся за добычей. Другие лётчики тоже засекли фонтаны китов, или же просто заметили смену курса принцессы. Один за другим светляки потянулись к плывущему у поверхности стаду блювалов.
  
  - Готовь гарпун! - приказала Айко. Китч опустил ствол пушки вниз. Как только Химэ подведёт их достаточно близко, Роберт не должен промазать. Ему ещё не доводилось использовать гарпунную пушку, хотя, прикинув массу порохового заряда и вес самого гарпуна, а также размеры ствола, Китч предположил, что стальная стрела летит не очень-то быстро и недалеко, метров на пятьдесят. Значит меткость выстрела будет зависеть не только от его мастерства, но и от сноровки пилота.
  
  - Когда стрелять?
  
  - Когда буду командовать! - возбуждённо кричала Айко. Под геликоптером показалась первая серовато-синяя китовая туша. С высоты её было отлично видно: вытянутое тело, раздвоенный плавник на хвосте, тупоносая голова с широкой челюстью для захвата криля. Кит был совсем близко к поверхности, дышал после нырка в глубину. Было не так много времени, чтобы его загарпунить. Геликоптер находился в идеальной позиции, но Айко отдавать приказ не спешила.
  
  - Стой-стой, это корова! - предупредила она. - Чекай, рядом телёнок!
  
   И действительно, стоило геликоптеру чуть сместиться, и возле матери Китч увидел китёнка. Малыш был раз в шесть меньше, и неотступно следовал за блювалом бок о бок.
  
  - Это семья... - сказал Айвэн с почтением в голосе. - Их нельзя убивать.
  
  - Нам нужен их отоо-сан(56)*, - протараторила Айко. - А он где-то... вот он!
  
   Геликоптер сделал резкий разворот на месте, так что на пару секунд Китч ощутил себя посетителем жёсткого аттракциона. Но стоило машине зависнуть в воздухе, как в сетку прицела попала огромная китовая туша. Рассекая бурлящую воду, блювал заполз под ствол пушки, начиная с головы и постепенно подставляя широкую спину, ближе к хвосту показался плавник.
  
  - Бей точно! Промажешь, пока тащишь гарпун, пока заряжаешь, они нырнут на сто метров и час сидеть будут!
  
   Роберт прицелился, хотя не попасть в кита с воздуха было всё равно что промазать из дробовика по сараю. И всё равно руки стрелка вспотели и стали скользкими, внизу живота кольнуло волнительным холодом. Только он собирался нажать на спуск, как в китовую тушу, выбив розовое облачко крови, вонзился чей-то чужой гарпун.
  
  - Коно-яро!(57)* - взревела Айко, когда увидела тот самый светляк с экипажем из Чаек. Они первыми выстрелили в кита, которого выбрала Айко, хотя рядом проплывало крупное стадо. Стоило гарпуну ранить животное, как оно, выгнув спину, нырнуло на глубину. Катушка геликоптера Чаек так отчаянно завращалась, что её вой был слышен даже Роберту на своём светляке. По тросу пробежали ветвистые молнии желтоватой энергии. Сфера под светляком конкурентов начала светлеть и заполняться. Экипаж китобоев торжествовал. Пока руки были свободны, они использовали их для новых, совсем нелестных жестов для Айко. Но, что самое обидное, за время полёта на полосатом борту их геликоптера появилась выведенная белой краской надпись: "Одзёсама".(58)*
  
   Терпение Химэ лопнуло.
  
  - Прицел на Чаек, выстрел в борт! - рассерженной гарпией завизжала она.
  
  - Разве так можно?! - запротестовал Айвэн, но Китч с удовольствием исполнил приказ. Пушка громыхнула жидким облаком дыма и гарпун по навесной траектории метнулся к соседнему геликоптеру. Чайки не ожидали такого ответа и предпринять ничего не смогли. Острие гарпуна пробило тонкий борт летательного аппарата.
  
  - Вал на стопор! - торжествовала Айко, и это было уже делом для Айвэна. Он дёрнул за зелёный рычаг, катушка зафиксировалась, трос больше не вытравливался. Увеличив число оборотов винта, лётчица резко подняла машину, а затем также стремительно спикировала к воде. Светляк Чаек сначала перевернуло, а потом поволокло боком, так что лопасти задели поверхность и за несколько хлёстких ударов переломались, став похожими на растрёпанную ромашку. Машина рухнула в воду с маленькой высоты и весь экипаж остался барахтаться рядом с китовым стадом.
  
  - Что, не форсите?! - ликовала девчонка. - Поняли, кого шестерить, а?! Сиди на барабане, кэцу!(59)*
  
   Гарпун плотно застрял в обшивке, и теперь тонущая машина Чаек тянула светляка Айко вслед за собой.
  
  - Руби трос! - крикнула лётчица, когда начала терять высоту. Айвэн дёрнул за рычаг резака и две створы у вала сомкнулись, отрезая трос от экстрактора и катушки.
  
  - Двадцать метров тю-тю, но есть ещё триста тридцать! - сверилась Айко с показаниями на приборах. - Так им и надо!
  
   К месту охоты со снижением спешил оранжевый конвертоплан. Надо было вытащить сбитый экипаж из воды. Геликоптеров над китовым стадом стало слишком уж много, тяжёлый шум конвертоплана и грохот пушек напугали блювалов и могучие животные ушли на глубину, подняв на прощание широкие как крылья самолёта хвосты.
  
  - Вот и всё, поохотились... - мрачно смотрел Китч на пену после нырка китов. Кто-то из китобоев ещё пытался стрелять вдогонку, но гарпуны мазали или не доставали блювалов в воде.
  
  - Найдём себе ещё стадо! Хотя бы триста кварцев есть!
  
  - Триста? - Китч недоумённо уставился на свой квант. И действительно, стрелка поднялась, но только чуть больше двух делений. Стрелок как раз хотел сказать об этом Айко, но Айвэн его опередил:
  
  - Боюсь, моя принцесса, здесь скрыта ошибка. Мой квант показывает растрату в пятьсот престижа.
  
  - Это что ещё за фигня? - недовольно пробурчал Китч. - У всех по-разному: у кого приросло, у кого убыло. Разве так зарабатывают?
  
  - А это твоё, пеняй на душу! - хихикнула Айко. - Мы потопили Чаек: я порадовалась, ты тоже, а они-чан Айвэн нет. Душа чекает, душа считает, душа даёт кварцы по совести, так и получают престиж! Никто тебе больше не платит, ты сам! Большая душа, весёлая душа, грустная душа, потерянная, довольная, светлая, маленькая и тупая - какой ты, такой и престиж!
  
  - Значит у вас в богачах ходят одни весельчаки и герои... - буркнул Роберт, но затем оглянулся на Айвэна и понял о чём предупреждала Тамила, когда говорила о неоднозначности системы престижа. Делаешь против воли - только теряешь, а при заработке играет роль значимость совершённого дела и то, как ты к нему сам относишься. Такая сложная схема получения кварцев зависела от тебя столько же, сколько не зависела совсем, ибо контролировать свои чувства не всегда удаётся - судила душа.
  
  - Чёрт, ты там поаккуратнее, что ли, - предупредил Китч. - Хоть квант и зачислил тебе больше двух тысяч, но не хотелось бы, чтобы из-за твоих принципов доблестного рыцаря вытурили из Кочевника на второй день.
  
  - Тогда больше не совершайте дурных дел. Те люди, хоть и вели себя грубо, но вместе с нами охотились на китов! - резко заявил Айвэн.
  
  - Полегче, парень. Дураков надо учить, особенно если они сами лезут в прицел. Это для тебя, голодранца с парой тысяч престижа, сбить хамов - великое преступление, а прибор счёл за жалкую шутку. Пятьсот кварцев - смех, по сравнению с тем, что нам надо.
  
  - А будь я богаче и расстройся сильнее, ваш прибор мог бы списать больше престижа? - задал Айвэн вопрос, о котором Китч не подумал.
  
  - Кто знает! - откликнулась из кабины девчонка. Всех хитростей кварцквантума не знала даже она, хотя и прожила в Кочевнике больше года.
  
  - Хей, да не думай ты об этом, они-чан! - весело обернулась она со своего места, пока геликоптер набирал скорость в горизонтальном полёте. - Все стопорят по началу, секунды нет - глядят на квант: а ну стрелка упадёт?.. Будь собой, делай что нравится и всё поправится! Если ты экстренный здесь, внутри... - она ударила себя кулаком в сердце, а затем показала Айвэну большой палец, при этом снова улыбнулась во весь рот, отчего её глазки стали похожи на две лучистые щёлочки. - Будешь богатый!
  
  - Богатыми мы не будем, если не найдём ещё одно стадо китов, - напомнил Роберт, и на это Айко ничего не сказала, только вела геликоптер вперёд, а следом тянулись остальные охотники. Никто не смог подстрелить кита гарпуном, стадо скрылось, а найдут ли они ещё одно - было большой загадкой. Из-за постоянной охоты блювалы всё дальше отходили от мест, где курсировал Кочующий город, и всё чаще китобои возвращались не с чем.
  
   К тому же, едва ли прошлая выходка с Чайками прибавила популярности Айко, ведь она помешала промыслу, от которого зависели все.
  
   Светляки расходились всё шире, каждый искал свой фонтан над поверхностью океана, а небо утратило лазурную свежесть и начинало понемногу темнеть. Геликоптеры летели так долго, что Китч успел не только подтянут обрубленный трос через специальный лючок в корме светляка, подвязать к нему новый гарпун и перезарядить пушку, но и порядочно заскучать.
  
   Небесный купол подёрнулся перистыми облаками, водный простор приобрёл оттенок начищенной меди, а золочёный диск солнца опустился ближе к линии горизонта. Некоторые китобои, и Роберт видел это отчётливо, сделали широкий полукруг, развернулись и полетели назад. И чем дольше длился полёт, тем больше становилось таких виражей. Бригада китобоев редела как толпа зрителей, уходивших со слишком скучного фильма.
  
   От равномерного стрёкота винта и красот океанских пейзажей Айвэн задремал. Только когда в кабине у Айко резко взвизгнул и запищал звуковой сигнал, мечник встрепенулся, протёр глаза и огляделся. Лётчица щелчком выключила сирену, но Китчу стало понятно, что заряд души в кольце сфер под винтом на исходе. В этот миг сразу несколько светляков из бригады заложили вираж и поспешили обратно к Кочевнику. Осталось всего три машины, включая летательный аппарат Айко.
  
  - Нам хватит энергии вернуться назад? - осведомился у девочки Китч.
  
  - Просто так? Люфтишь! - фыркнула она и чуть опустила нос геликоптера, чтобы ускорить полёт. - Если будет кит - резко вытянем душу, на той энергии долетим! Подрубим сферу к мотору и форси! Я сто раз так делала! Вот глянь, они тоже хотят делать так, не стопорят, чекай!
  
   Айко помахала рукой кому-то из дальних геликоптеров, хотя едва ли они увидели её ободряющий жест.
  
  - А если добычи не будет? - Китч оглянулся назад в поисках оранжевой табуретки конвертоплана. Но нет, матка была слишком тяжёлой и громоздкой, ей требовалось гораздо больше энергии на полёт, чем светлякам, и спасатели давно повернули обратно. Теперь каждый пилот китобойной бригады был сам по себе. Звуковой сигнал говорил о последнем рубеже, когда ещё можно было вернуться, а сейчас, если охота окажется неудачной, их ждёт падение в воду, как тех чокнутых Чаек.
  
  - Вполвитка будет добыча! - не унывала Химэ, только на этот раз её оптимизм имел все основания. - Ты будешь чекать туда! Ещё не кит, но он рядом!
  
   От нетерпения она даже привстала на месте, показывая вперёд. Китч сфокусировал взгляд имплантов и увидел далёкие корабли на густой винной поверхности океана. Серые, с потёками ржавчины на бортах, три больших судна на полном ходу шли в противоположную от светляков сторону. На юте каждого корабля развивался белый флаг с огненно-красным цветком по самому центру.
  
  - Кто это? - спросил Айвэн.
  
  - Это мясные баки Земли Цветов, восточные китобои, - ответил Роберт. - Они кого-то преследуют... Значит мы вышли из нейтральных вод и пересекли чужую границу. Это плохо: Земля Цветов не жалует незваных гостей.
  
  - У меня мама оттуда! - радостно взвизгнула Айко, не слушая чужих опасений. - Они шестерят кита, значит мы резко к ним! Держись крепче, стрелок, смотри, они-чан Айвэн, сейчас я буду экстренно охотиться!
  
   Она увеличила обороты двигателя, совсем не жалея остатка энергии и машина рванулась вперёд. Приободрённые таким поворотом дел, лётчики бригады последовали за Химэ, но... нет, теперь это были не союзники, а конкуренты. Мясные баки Земли Цветов действительно настигали блювала, но только одного, без всякого стада. Значит лишь одному светляку удастся заполучить его душу и продолжить полёт, остальные упадут в воду.
  
   Но что это был за кит!
  
   Настоящий владыка океана - не чета даже тем грандиозным животным, которых Китч видел среди первого стада. Спина исполина рядом с немаленькими кораблями выглядела как целая отмель. Плавник у хвоста был чуть ли не в высоту борта китобойного судна. Редкий фонтан с рёвом вздымался над мачтами и, казалось, что столб воды может достать даже до летящих на высоте геликоптеров.
  
  - Это Идрис!(60)* Самый большой, сильный, экстренный кит! - на одном духу запищала Айко. - Его никто не стопорил! Никогда! Он один, он без стада, ему не надо шестерить! Он ныряет глубже всех, он сильнее всех, он рвёт любой трос, он никого не боится!.. Большой синий кит на все десять оборотов!
  
   Она крепче взялась за ручку управления и счастливо вздохнула:
  
  - Я убью его, или шмякнусь об воду. Вы со мной?
  
  - А на борту есть шлюпка? - кашлянул Роберт. В ответ Айко только расхохоталась. Пора было действовать. Другие светляки на полной скорости спешили к киту.
  
   На носу мясных баков изредка стреляли китобойные пушки. Гарпуны падали в воду, взметая за собой дорожки брызг. Многие стрелы попали в толстую шкуру блювала, но великан, будто дразня и задирая людей, не пытался скрыться от них. Он нырял, натягивал тросы и играючи рвал их, а затем, вместо того чтобы затаиться на глубине, выныривал и продолжал забаву с преследователями.
  
   Если мясной бак подходил слишком близко, тогда в воздух поднимался китовый хвост. Удар по воде грозил перевернуть судно. Блювал плыл с достоинством властелина морей, хотя рисковал жизнью не меньше, чем те смельчаки, которые хотели его изловить. Вся шкура кита была покрыта шрамами и застрявшими в ней старыми гарпунами.
  
   Роберт не мог понять, почему Идрис ведёт себя столь самоуверенно. Испытывая боль от гарпуна, киты как правило спешили нырнуть, но этот... Он будто уводил людей от чего-то, или наоборот заводил их в ловушку.
  
  - Глупая рыба! - выругался стрелок, разворачивая орудие на станине. У китобоев Земли Цветов были самые обычные пушки, они не могли вытянуть душу. Появление геликоптеров вызвало радостное оживление на кораблях. Китобои размахивали руками, потрясали крепко сложенными ладонями. И тут до Китча дошло, что светляки не в первый раз находят китов по движению мясных баков, а те высматривают кочевников в небе. Лётчикам нужна только душа - энергия китовой жизни, а простым морякам на их промысле: мясо, жир, печень, китовый ус, и всё что относится к лишённому души телу.
  
   Три корабля вышли из общего строя. Два мясных бака начали обходить китовую громаду с боков, третий пытался обогнать его и прицелиться гарпуном в голову. Но теперь моряки Земли Цветов не спешили стрелять, твёрдо зная, что экстрактор справится с убийством кита гораздо лучше.
  
  - Идрис... Это Идрис, - повторяла Айко, до хруста в пальцах стискивая рукоять управления. Из всех оставшихся светляков бригады она летела самой первой. От остальных её отделяло как минимум тридцать секунд, и это время нужно было использовать, чтобы загарпунить блювала. Но только она поравнялась с китовым хвостом, как Айвэн неожиданно крикнул:
  
  - Справа по борту к нам кто-то летит!
  
   Низко над водой, сверкая металлом на изогнутых крыльях, стремительно приближались три моноплана. Китчу пришлось привстать на месте гарпунёра, чтобы увидеть их, но только его глазные импланты на таком расстоянии могли различить красные цветы на белых крыльях и рисунок в виде трезубца, разящего морского змея.
  
  - Вот дрянь, это звено истребителей-перехватчиков Земли Цветов! - выругался он. Белые самолёты начали набирать высоту над тихоходными светляками.
  
  - Они не тронут нас? Между нашими странами мирный договор. Мы помогаем их морякам! - заволновался Айвэн.
  
  - Не путай рыбалку с войной, пацан, - пробормотал Китч, покосившись на свою китобойную пушку. С таким оружием он ничего не мог сделать с истребителями чужаков. - Мы пересекли их границу без разрешения. Если у пилотов есть приказ сбивать нарушителей, они нас в решето превратят, и будут правы.
  
  - Экстренные!.. - заворожённо смотрела Айко на полёт белых монопланов. В отличие от самолётов Истэрии, что до сих пор зачастую строились из дерева и полотна, цельнометаллические машины выглядели настоящими воздушными хищниками. И эти прекрасные убийцы готовились сделать первый заход по бригаде с Кочевника. У светляков не было шанса вернуться назад или хотя бы долететь до границы. Лётчикам нужна была душа - зерно света, как её называли жители Земли Цветов.
  
  - Не стопори, целься из пушки, мы почти тут! - голос Айко выдернул Роберта из слежки за угрозой. Химэ не собиралась отказываться от охоты из-за какого-то там заходящего на них истребителя.
  
  - Чёрт, да нас тут всех перебьют! Последний раз я лечу над океаном, вместе с сопливой девчонкой, без лодки, без парашюта, с одно сраной пушкой, под перехватчиками, без энергии в сферах, охотиться на гигантских китов! - навёл ствол пушки Китч на проплывающего под ними блювала.
  
  - Когда буду говорить! - воскликнула Айко, резко снижаясь, так что казалось ещё чуть-чуть, и они зацепят лопастями трубы китобойных судов. Геликоптер накренил борт, серая китовая спина замелькала в прицеле Китча будто асфальт под летящей машиной, и когда светляк лишь чуть-чуть сбавил скорость, Айко скомандовала: "Пали!"
  
   Пушка с громовым всполохом выпустила стальную стрелу и гарпун вонзился точно в голову Идриса. Металлический штырь ушёл в плоть кита до половины и крепко застрял внутри. По тросу побежали разряды желтоватой энергии. Весь геликоптер затрясся от низкого гула, когда экстрактор начал вытягивать душу из Идриса.
  
   Кит сразу почувствовал, что в него попал не обычный гарпун. Стоило энергии начать заполнять стеклянную сферу, как громадное животное нырнуло на глубину с такой скоростью, что катушка светляка, вытравливая трос, задымилась.
  
  - Мы слишком быстро теряем трос! - предупредил Айвэн, глядя на приборы. - Ушло уже пятьдесят метров!
  
  - Следи за ним! Он будет нырять глубоко! - дрожа от напряжения крикнула Айко. - Экстренно глубоко! Так глубоко никто не форсит!
  
   Она специально подвела машину ближе к воде, отдавая тросу каждый свободный метр высоты. Спирометр указывал заполнение сферы на пятнадцать процентов.
  
  - Сто тридцать метров! Сто пятьдесят... сто семьдесят... сто девяносто, двести! - отсчитывал Айвэн, следя за приборами. - Загрузка сферы тридцать процентов!
  
   На лице Китча выступил холодный пот. Мясные баки замедлились, проходя рядом с зависшим над поверхностью геликоптером. Удержать машину на такой высоте и справиться с каждым порывом ветра стоило большого лётного мастерства. Глаза девчонки вцепились в продублированные приборы секария. Она прекрасно видела и количество троса, и насколько заполнена сфера. Свободная рука лётчицы схватила плюшевого медведя и прижала Кенджи к груди.
  
   Белые истребители не атаковали, только сделали первый заход, не открывая огня, а затем начали плавный вираж над головами кочевников. Военные лётчики Земли Цветов сами с интересом наблюдали за охотой на Идриса. Кто знает, если бы это был простой кит, быть может они уже расправились с нарушителями границы. Но сейчас человек противостоял самому огромному существу на планете, легендарному великану, и было преступлением помешать смельчакам.
  
  - Двести пятьдесят, двести семьдесят... Сфера на шестьдесят! - отсчитывал Айвэн.
  
  - Мы не успеем... - прошептал Китч, глядя на трос как околдованный. Стальная струна с шипением и жужжанием исчезала в бурлящей воде. - Душа слишком большая! Тут и тысячи метров не хватит!
  
  - Сфера на семьдесят пять процентов! Трос триста метров! - громко предупредил Айвэн.
  
  - Руби его! - не удержался стрелок. - Руби его ко всем чертям, эта тварь утащит нас в воду!
  
  - Здесь я буду командовать! Не разу не пала, ни одного самолёта! - маленькой бестией взвизгнула Айко.
  
  - Ты нас угробишь, мать твою за кимоно!
  
  - Не трогай мою маму, кусотарэ!
  
  - Да она такая же чокнутая, как и ты!
  
  - Ксо! Если слюфтил, вали с моего геликоптера!
  
  - Я тебя саму за уши сейчас стащу!
  
  - Сонна кото о ситара, сёти синай кара, бака!!!(61)*
  
  - Замедляется! - перекричал их ругань Айвэн. - Сфера на восемьдесят пять процентов, торс триста двадцать... триста двадцать четыре...
  
   Вал начал вращаться медленнее, металлическая струна теперь вяло тянулась под воду, над которой играл всполох золотистого света и дымился пар.
  
  - Он выдохся, ослаб! Мы почти выпили его! - нервным движением смахнул пот с лица Роберт. - Но если он опустится хотя бы ещё на пять метров, то нам всё равно крышка...
  
  - Не опустится. Отметка триста двадцать восемь и не увеличивается. Душа девяносто четыре процента, - холодно сообщил Айвэн.
  
  - Разве такая громадина не могла нырнуть глубже? - не верил удаче Китч.
  
  - Могла, и надо было нырять, или тащить нас отсюда далеко, но не утащила! - счастливо улыбалась Айко. - Идрис всплывёт! Киты бегут наверх: нет души - думают, что нет воздуха. Киты всегда бегут к нам!
  
   Это же думали и на мясных баках. С кораблей раздавались радостные возгласы на языке, который был известен лишь Айко. Моряки находились в предвкушении скорой добычи, они хорошо видели, как ярко, почти ослепительно сверкает стеклянное "брюшко" светляка. Только теперь стало ясно, почему летательный аппарат китобоев получил такое название. Под хвостом геликоптера словно поселилось ручное солнце.
  
  - Девяносто восемь процентов. Душа почти извлечена, - бесстрастно констатировал Айвэн. Катушка совсем перестала крутиться.
  
  - Подтяни, что будет можно! Он близко! - скомандовала девчонка. Роберт нажал на рычаг, и катушка начала наматывать трос обратно. Кит двигался к поверхности, быстро освобождая струну.
  
  - Похоже в этот раз обошлось... - с облегчением выдохнул Китч. Айко оглянулась на стрелка, в её чёрных глазах сверкали смешливые чёртики. Охота завершилась полным успехом, хотя минуту назад Китч был готов Светом поклясться, что они погибнут в воде. Оставалось только жалеть тех парней на других геликоптерах, которые барражировали над местом схватки. Им не улыбнулась удача, они не успели загарпунить кита, и теперь должны совершить вынужденную посадку на воду, надеясь, что мясные баки их подберут. Только едва ли экипажам удастся вскоре вернуться из Земли Цветов обратно в Кочевник.
  
  - Взгляните на квант, Роберт Китч, - предложил Айвэн. Стрелок поднял руку с кварцквантумом на запястье и одобрительно хмыкнул. Престиж вырос на целых одиннадцать тысяч. Оплата по совести поступала мгновенно, как только считаешь, что дело окончено. Такое стоило отметить. Айвэн получил только восемь тысяч кварцев, а у Айко никто и спрашивать не стал, сколько прибавилось к её накопленной сумме, - наверняка, больше всех.
  
  - Ну что, пацан, похоже мы теперь богачи. Не так много, как надо, но Каин порадуется. Чистюля не зря выбрал нас в добытчики этого самого престижа. Остаётся только придумать, где подзаработать ещё...
  
   Неожиданно в хвосте светляка что-то треснуло и завыло. Катушка троса, что до этого неспешно наматывала металлическую струну, вдруг словно взбесилась и начала вытравливать её обратно с ещё большей скоростью, чем во время охоты.
  
  - Он что, ещё жив?! - приподнялся за пушкой стрелок.
  
  - Сто процентов! Душа извлечена, кит должен быть мёртв! - громко сообщил со своего места Айвэн.
  
  - Полный бачок! - Айко округлила глаза на приборы. Лишь секунду помедлив, она резко скомандовала. - Руби! Они-чан, руби трос! Мёртвый кит попал! Туша стала другой! Руби!
  
   Её слов никто толком не понял, но мечник резко дёрнул за красный рычаг - не помогло. Трос уходил с катушки так быстро, что посыпались искры, створы резака сорвало и он с громким звоном отлетел в воду. Айвэн немедленно вскочил со своего места и, держась за поручень, высунулся из геликоптера. Клинок Света одним взмахом перерубил металлический торос - как раз вовремя: на катушке оставалось всего четыре свободных метра.
  
   В кабине геликоптера резко заголосила сирена предупреждения.
  
  - Энергоподача со сферы на двигатель! - щёлкнула Айко тумблером над головой, и сирена затихла. Теперь геликоптер летел на добытой душе. Светляк начал набирать высоту, в то время как другие кочевники, ещё не понимая, что происходит, старались снизиться и сесть на воду у кораблей. Мясные баки поджидали появления туши кита возле места охоты. Только экипаж Айко знал, что всё пошло не так.
  
  - Какого чёрта происходит? Кит должен быть мёртв! Как он мог потянуть нас обратно на глубину? - оглядывал рябящую под светляком воду Китч.
  
  - А если это не кит? - предположил Айвэн.
  
  - А кто же тогда?
  
   Лучше бы Роберт не спрашивал. Судно китобоев рядом с ними подбросило из воды в воздух, так что стал виден ходовой винт, поросшие морскими полипами киль и рули. Из-под днища корабля сплошной завесой стекала вода, а в центре зияла огромная пробоина с клетушками трюмов. Айко мигом накренила геликоптер на левый борт, и только этим уберегла светляк от удара вырвавшихся из-под воды снарядов. Через секунду мясной бак разнесло в клочья внутренним взрывом. Только нос и корма судна, объятые пламенем, рухнули вниз.
  
   Поверхность тёмной воды превратилась в бурлящий котёл. Увидев, что произошло с соседним кораблём, другие китобои поспешили убраться от водоворота. Светляки кочевников на последних остатках энергии взмыли вверх.
  
   Все ругательства застыли в глотке у Роберта, когда он увидел, как из океанской глубины поднимается создание раз в пять больше Идриса, собранное из толстой брони и оружейной стали, с надстройками и рубками, пустыми иллюминаторами, проржавевшими орудийными башням и зенитными установками. Сгорбленный гигант состоял из двух десятков давно затонувших паровых броненосцев, крейсеров, дредноутов и линкоров. Он провёл на дне целый век, кораллы облепили его колючей махрой. Но вот трубы на горбатой спине выплюнули угольно-чёрный дым и ирреальное пламя. Шишковатая голова из корабельных рубок повернулась к геликоптерам, зависшим в воздухе. Внутри множества глазниц-иллюминаторов вспыхнул огонь, а из раскосого трюма-рта прогремел утробный рык.
  
  - Кажется, мы обидели чью-то зверушку... - пробормотал Роберт, глядя на создание из огня и гнилого железа.
  
  

Глава 21

  Гнев
  
   Они могли отступить. Сто лет назад, во время Великой Войны, два флота встретились в приграничных водах Земли Цветов. Истэрийский флот был в шесть раз меньше, чем восточная армада, но честь и долг толкнули имперского адмирала сражаться. Героическое сопротивление, на грани самоубийства, превратилось в настоящую бойню, где ярость и гнев затмили здравый рассудок. Два линкора, шесть броненосцев и один крейсер, с рассвета до кровавого заката противостояли натиску двадцати кораблей восточного флота. Истерзанные попаданиями снарядов полыхающие суда с сорванными листами брони, продолжали выпускать по противнику залпы, сея сметь, перезаряжаясь и снова стреляя, пока оба флота не пошли к океанскому дну.
  
   Выжившие моряки не любили вспоминать об этом сражении. Казалось, что неизвестная сила не давала изрешечённым кораблям утонуть. Получившее смертельное попадание судно ещё несколько часов продолжало сражаться, даже после взрыва пороховых погребов, который должен был переломить его надвое, а людей... людей охватила непонятная ярость. Никакого сострадания, никакого расчёта и тактики, только всепоглощающая злоба к врагу. Сам океан в этот день закипел от огня Большой Мясорубки...
  
   Ржавый голем развернул орудийные башни на плечах и поверх толстых рук. Залп из двенадцати пушек целился в геликоптеры. Воздух загудел от снарядов, которые понеслись к летательным аппаратам и взорвались дымными клочьями. Ударная волна отбросила машину Айко в сторону, завизжали сирены, и лишь с большим трудом Химэ удалось удержать светляка на лету. Другим повезло ещё меньше: один геликоптер смело осколками, второй сильно задымил и его полёт стал неровным.
  
   Небо вокруг светляка прочертили яркие трассы пулемётных очередей. Зенитные орудия на теле голема часто загрохотали. Рядом с уцелевшими геликоптерами расплылись мелкие дымчатые облачка.
  
  - Как он стреляет? Всё оружие на борту должно было сгнить! - воскликнул Айвэн, пока Айко старалась уклониться от огня батарей.
  
  - Его оживляют не паровые механизмы, а Тьма! - громко ответил стрелок. - Этот враг кочевникам не по зубам!
  
   Тремя белыми стрелами истребители Земли Цветов спикировали на голема. Выстрелы крыльевых пушек разнесли несколько плюющихся огнём зениток. Лётчики постоянно совершали защитные виражи, чтобы не попасть под ответные залпы, и всему звену удалось успешно выйти из первой атаки.
  
  - Мы живы! Мы будем драться! - крикнула Айко, направляя свой геликоптер на груду заляпанного тиной металла. В ту самую минуту второй дымящийся светляк получил ещё одно попадание и рухнул в океан. Над местом крушения поднялся высокий всполох воды. Чудовище заметило приближение последнего геликоптера и орудийные стволы развернулись на Айко.
  
  - Он готовится к залпу! - предупредил Роберт. На такой дистанции гораздо большую опасность представляли зенитные орудия, и Айко изо всех сил старалась не попасть под их выстрелы. Китч схватил последние гарпун и заряд пороха под сидением. Светляк так качало, что ему с трудом удалось снарядить пушку и прицелиться в голема. Гарпуном он мог разве что оцарапать толстую шкуру порождения Тьмы, но у Китча был другой план.
  
  - Держи светляк перед орудиями! - указал он на самую крупную башню на загривке чудовища. Любой здравомыслящий человек не пошёл бы на это: зенитный обстрел перед монстром и так был плотнее всего, а торчать перед готовыми к залпу пушками и вовсе было самоубийством, - но только не Айко.
  
   С боевым рыком она направила машину в указанную Китчем сторону и развернула левый борт с гарпунной пушкой к башне голема. Одновременно с ней на чудовище спикировали белые истребители. На этот раз одну из машин подожгли во время захода, крыло с алым цветком оторвалось, самолёт бешено завращался и огненным метеором врезался в порождение тьмы, пробив гнилую обшивку и взорвавшись где-то внутри ржавой утробы. Двое других истребителей успели проредить число зенитных орудий, после чего сразу ушли наверх.
  
   Атака лётчиков Земли Цветов отвлекла голема от светляка. Он явно воспринимал истребители как более важные цели, чем маленький, сверкающий геликоптер, зависший чуть выше глаз. И всё же на светляка развернулась главная башня над головой монстра. Три заржавленных ствола такого большого калибра, что в них легко мог протиснуться человек, навелись на сияющий китовой душой аппарат. Китч видел перед собой чёрное жерло готовой к выстрелу пушки. В глубине башни что-то громко щёлкнуло: снаряд был загружен в казённик и готов к выстрелу. Роберт почти не целился из гарпуна. На интуиции, не теряя лишней секунды, он выстрелил в дуло орудия, металлический гарпун ударился о внутреннюю стенку ствола и со звоном застрял там - ничего больше не произошло.
  
  - Вниз! - скомандовал Китч, и Айко одним махом нырнула ниже головы исполина. Спустя пару секунд башня выстрелила, но только два снаряда с рёвом прочертили пустоту неба. Третий не смог покинуть канал ствола и детонировал прямо в башне. Ржавый короб из толстых бронелистов разметало во все стороны объёмным взрывом. Следом взорвался пороховой погреб, спрятанный в горбу у чудовища. Из спины вместе с огнём и осколками вылетело несколько труб. От порождения Тьмы отвалился солидный кусок и с громом обрушился в воду.
  
   Падающие сверху обломки задели и светляка. Машина получила удар по хвосту, её как следует развернуло и поволокло боком к воде.
  
  - Ксо-о! - вскрикнула Айко, стараясь ручкой управления компенсировать вращение вокруг оси. Только у самой воды Химэ удалось стабилизировать свой аппарат, и всё время борьбы они были лёгкой целью для зенитных орудий.
  
   Но великан не стрелял. Когда светляк выровнялся, слегка подрагивая повреждённым хвостом, Китч увидел, что Тёмное существо после взрыва застыло на месте, словно бы ошарашенное.
  
  - Без помощи нам всё равно не победить, - сказал Айвэн, оценивая дымящегося гиганта. - Белых самолётов не видно: они либо сбиты, либо оставили нас сражаться одних.
  
  - Они не Мешки, не будут люфтить! - пообещала Айко товарищам.
  
  - Угу, не "слюфтят", только сначала слетают на побережье или на авианосец, где там у них база: за подкреплением, - ответил Китч. - Помощь прибудет. В конце концов тварь вылезла под боком у островитян. Ждать ударную авиацию недолго. Бомбами с воздуха они разнесут эту ржавую хламину на части, а нам остаётся надеяться, что выродок больше не сдвинется с места.
  
   Но Китч ошибся: стоило последним взрывам внутри голема отгреметь, как исполин снова зашевелился; лениво повёл головой и, не обнаружив зависшего у самой воды светляка, начал медленно разворачиваться. Уцелевшие трубы на спине выплюнули новый сноп искр и яркого пламени.
  
  - Что он задумал? - встревожился Айвэн.
  
  - Будет преследовать мясные баки... - сплюнул Роберт в сторону ржавой громады. - Только моряки здесь остались. Пытаются уйти к своему берегу, но тварь наверняка их догонит: слишком быстро идёт.
  
   Рассекая воду стальным телом, голем настигал удирающих от него на полном ходу китобоев.
  
  - Надо высадиться к нему на шкуру, найти слабое место и уничтожить, - вдруг предложил Айвэн. - Это единственный шанс.
  
  - Если у него есть слабое место... - проворчал Роберт. - Скорее всего это только напитанные погибшими душами обломки металла - редкий противник. У таких существ нет единого центра: каждая отдельная его часть хранит на себе след души, и это и есть голем.
  
  - Вы думаете, что никто им не управляет? - не поверил Айвэн. Стрелок с сомнением покосился на парня. Один рыцарь с золотой зубочисткой и два его револьвера - немногое сделают против километровой махины; но и воевать на почти безоружном геликоптере не было особого смысла. А если не остановить голема прямо сейчас, то он настигнет китобоев и с лёгкостью потопит их.
  
  - Ладно, погнали... - согласился стрелок и следом попросил Айко. - Подлети как можно ближе, желательно со спины, и высади нас, где тебе будет удобно. Если у этой твари есть сердцевина, батарея, сфера или хоть какая-нибудь важная часть - мы найдём её и уничтожим.
  
  - Ки-о цукэтэ кудасай!.. Будьте осторожны! - протараторила лётчица и отвела ручку управления от себя. Израненный светляк полетел над самой поверхностью океана. Айко соблюдала минимальную высоту, лишь возле самой спины чудовища поднялась вверх и начала лавировать между всполохами огня из паровых труб. Ни одна зенитная пушка не выстрелила по ним. Светляку удалось подлететь незамеченным и зависнуть над ржавой площадкой, где догорало одно из разбитых зенитных орудий. Здесь стражи смогли спрыгнуть на тело голема. Вдали уже показалась береговая линия Земли Цветов, а бегущие от великана суда выглядели только маленькими лодчонками, которые безуспешно пытаются оторваться от его поступи.
  
   Геликоптер Айко высадил стражей и улетел: Химэ не хотела играть с зенитками в кошки-мышки. Айвэн и Китч остались на заляпанной влажными водорослями, полипами и кораллами площадке. Решетчатая платформа под ними кренилась и качалась, как только гигант делал новый шаг по океанскому дну. Отсюда, сразу в нескольких направлениях, вели полусгнившие лестницы и мостки. Пробираться по подвешенным над океаном переходам было очень рискованно: металл давно сгнил, многие ступени прогнулись, в иных местах зияли такие огромные дыры, что их было попросту не перепрыгнуть.
  
  - Вляпались мы с тобой по самые уши... - огляделся Китч по сторонам. Мостки с плеча на тулово голема были разрушены сильнее всего. Оставался обходной путь, ещё способный выдержать вес человека, но пробираться по нему - означало оказаться точно возле головы великана, и тогда он мог засечь "безбилетников".
  
  - Что ж, другого пути всё равно нет. Попытаемся проскочить мимо. Если что, беги со всех ног вон к той двери, - указал Роберт на овальный люк корабля, который лепился к боку гиганта. - И не вздумай идти близко ко мне! Вместе мы точно провалимся...
  
   Роберт двинулся по мосткам первым, крепко придерживаясь рукой за скользкие от морской тины перила. Сильный ветер раздул рубаху стрелка, высек слёзы, и всякий раз, когда великан с шумом ставил ногу на дно, древние мостки вздрагивали и, казалось, вот-вот были готовы порваться. Айвэн следовал за стрелком, выдерживая дистанцию, как велел Китч. Мясные баки шли на полных парах, но с каждым шагом чудовище сокращало дистанцию между ними. Стражам следовало поторопиться.
  
   Когда половина пути с плеча до тулова была пройдена, случилось неожиданное: из того самого люка, в который Китч и Айвэн собирались войти, выскочила цепочка затянутых в коричневые комбинезоны десантников.
  
  - А эти гады что тут забыли?! - воскликнул Китч, выхватывая револьверы. Первым же выстрелом он уложил переднего Мешка из цепочки, разорвав ему маску. Тот упал и, хотя не умер, перекрыл узкий мосток остальным.
  
  - Сзади! - окликнул Айвэн. Через зенитную площадку также бежали Мешки: без единого слова, только под грохот собственных тяжёлых ботинок, они стремились зажать Китча и Айвэна с двух сторон. Каждый из них вооружился ломом или обрезком трубы. Стрелок разрядил весь барабан "Ромула" в тех, кто нападал спереди, но после этого осталось ещё четверо врагов. Китчу пришлось пустить в ход заряженный ртутью "Рэм". Сзади послышались звон и шипение - это Айвэн отражал атаки с тыла, легко рассекая Клинком Света податливые тела Мешков. Дело у мечника шло лучше, чем у стрелка. Отсекая руки и ноги, снимая головы с плеч и вспарывая комбинезоны, Айвэн выпускал из Мешков потоки бурой воняющей грязи; и те оседали, становились безвольными и негодными в драке.
  
   В конце концов Китч уложил девятерых из десятка десантников на пути. Но от последнего ему пришлось отбиваться рукояткой револьвера. Только сейчас он узнал, какая сила таится в податливых с виду Мешках. Получив удар рукоятью "Рэма" по маске, последний Мешок даже не покачнулся и ответил Китчу тычком кулака по плечу. Ощущение было такое, будто Роберта стукнули молотом. Он не устоял на ногах, а когда упал на спину, Мешок попытался навалиться на него сверху. Китч успел поджать ноги и отпихнуть десантника прочь. Мешок полетел на перила, гнилая прожилина не выдержала, и десантник вывалился с мостка. Падая вниз, он несколько раз ударился о старые корабли, разбрызгивая грязь из костюма, и только затем, растопырив руки и ноги как пугало, шлёпнулся в воду.
  
  - Вы целы? - спросил Айвэн, помогая Китчу подняться.
  
  - Лишний раз убедился, что не стоит лезть в драку, когда есть револьвер... - прокряхтел тот.
  
  - Они ждали нас.
  
  - Это заметно, не просидели же вонючки под водой сотню лет. Голем хочет добраться до островитян, идёт со стороны Истэрии, и ему не должны помешать. Ещё двадцать минут, и мы попадём в зону обстрела береговых батарей. Некрасиво получится, если среди обломков найдут трупы двух стражей.
  
   Китч перезарядил револьверы, перешагнул через останки Мешков и наконец смог добраться до выбранной двери. Вместе с Айвэном они вошли внутрь гиганта, и здесь их поджидал ещё один неприятный сюрприз: коридоры внутри корабля перекосило, измяло и выгнуло. Кое-где вообще не представлялось возможным пройти из-за тугой скрутки труб и завалов. Дорога тонула в кромешном мраке. Для Китча с глазными имплантами темнота была не проблемой, а Айвэну пришлось подсвечивать себе путь лезвием пылающего клинка.
  
  - Держись прямо за мной, здесь легко угодить в западню! - предостерёг его Роберт. - Или вообще потеряться...
  
   Стоило им вступить в коридоры, как по всему нутру голема прокатилась мелкая дрожь. Глухо застучало железо, в глубине спаянных крейсеров и линкоров что-то заныло, по коридору полетела волна горячего воздуха и серной вони.
  
  - Островитяне начали бомбардировку? - спросил Айвэн, придерживаясь рукой за склизкую стену.
  
  - Нет. Если бы на нас падали бомбы, мы бы и понять ничего не успели.
  
  - Какая-то сила оживляет его, - стена коридора была сплошь покрыта грязной жижей и ладонь Айвэна вмиг стала липкой. - Тьма где-то внутри, она не расщепилась по всему телу голема, а ждёт в сердцевине.
  
  - Тогда её гнездо - это и есть наша цель, - Роберт с трудом отпер заржавленную переборку в просторный трюм. Повсюду валялись груды древнего хлама: сгнившие ящики, остатки шлюпок, окаменелые бухты канатов. Дышать было тяжело из-за нагретого влажного воздуха. С каждым шагом голема, на сводах трюма покачивались ржавые цепи.
  
   Среди косых стен легко было потерять направление, особенно если не знать, куда идти. Роберт пытался исследовать всё, что только увидит. Ему не хотелось ползти в самые тёмные внутренности гиганта, он рассчитывал найти опорный механизм, склад боеприпасов, какую-то важную деталь в безумной конструкции, чтобы застопорить голема до подлёта бомбардировщиков и не дать ему добраться до китобоев.
  
   Но великан не был простым механизмом, как и говорил Айвэн. Пока что стрелок не нашёл ничего, кроме запустения, грязи и насквозь гнилого железа.
  
   Стражи прошли к самому центру трюма, где увидели множество незапертых выходов. Любой мог к чему-нибудь привести. Из одного корабля можно было попасть на другой, только вот какой путь самый верный?..
  
  - Что вы видите? - спросил Айвэн- его меч давал только небольшой ореол света.
  
  - Дурацкие двери в каждой стене. Можно весь день ходить из одной в другую. Будь с нами Каин, он бы точно вывел нас к источнику Тьмы: мистики хорошо чувствуют энергетику, за что и ценятся в Ордене.
  
  - Нам придётся обойтись своими силами... - оглянулся по сторонам Айвэн, выставив раскалённый клинок. - Если вы не можете определиться, тогда прислушайтесь.
  
   Предложений лучше всё равно не было. Удерживая револьвер наготове, Роберт прислушался к звукам, доносившимся из коридоров. Тяжёлый гром шагов голема и неистовый скрежет, казалось, заглушали все прочие звуки. Но вскоре Роберт научился отделять любое новое эхо и ему показалось, что из одного коридора доносится размеренный гул, к тому же оттуда рвались особенно горячие потоки воздуха.
  
  - Нам туда... - сказал он, указывая стволом "Ромула" на овальный проём переборки.
  
  - Стойте! - вдруг затормозил его Айвэн. - Есть что-то ещё...
  
  - Что? - Роберт снова прислушался, и действительно: в других коридорах загремел дробный топот ботинок. К трюму, где они находились, бежали враги.
  
  - Мешки, чтоб их!.. И очень много...
  
  - Я прикрою вам спину, - вызвался мечник. Вдвоём они могли бы сражаться против толпы Мешков, хотя шансов выжить всё равно не было никаких. Судя по звукам, в трюм со всех сторон неслась целая орда безликих десантников. Как лупоглазые-муравьи-стражники, почуявшие угрозу внутри своего муравейника, они стремились уничтожить вредителей.
  
  - Будет хорошая драка, но ты в ней не поучаствуешь, - неожиданно сказал Роберт. - Если нас тут обоих зажмут, то, считай, зря старались. Ты умеешь убивать Тёмных существ лучше меня: беги в тот тоннель и уничтожь сущность голема, а я пока задержу наших гостей.
  
  - Это самоубийство! - Айвэн был поражён его предложением бросить друга и не двинулся с места.
  
  - Это шанс! - рыкнул Китч, а потом вдруг расплылся в улыбке. - Да не беспокойся так, пацан! Вспомни: "Ничего личного!", только служба. А служба стража - это не подпускать к людям Тьму... Иди же! Или косоглазым на мясных баках придётся туго!
  
   Айвэн помедлил, сжимая в руке сияющий меч, но затем бросился к коридору, откуда слышался гул и рвался горячий воздух. В то же мгновение в трюм ворвались орды десантников. На этот раз некоторые из них были вооружены винтовками, другие тесаками, третьи всё теми же обломками труб, отодранными от корабля.
  
   Китч укрылся за металлическим катером на вершине мусорной груды. Ему нужно было потянуть время: на удачу первые ворвавшиеся в трюм Мешки его не заметили. Однако скоро их стало так много, что прятаться уже не получалось.
  
   Когда толпа атакует безмолвно - это страшнее всего.
  
   Будто повинуясь единому разуму, вся коричневая масса десантников побежала по склонам мусорной кучи к ржавому катеру.
  
  - Храни меня Совершенная... - прошептал Роберт и сделал первые выстрелы из револьверов. На этот раз он запасся достаточным числом разрывных пуль. Попадая в Мешки, пули дырявили комбинезоны, из дыр выткала бурая грязь, и десантники падали, но не сразу: нужно было время, пока вытечет биомасса и душа ослабеет. Памятуя об этом, Китч стрелял наверняка и только по тем Мешкам, которые могли создать помехи другим.
  
   Большое число не всегда является преимуществом, особенно если враги тупо прут напролом. Одержимые желанием прикончить стрелка, Мешки толкались и больше мешали друг другу, чем продвигались к цели убийства. И всё же их выстрелы и напор оттеснили Китча к самому катеру. Ему казалось, что бой продолжается не меньше десяти минут, хотя прошло всего лишь четыре. За это время он успел расстрелять три барабана для каждого револьвера и оставить без головы, рук и ног три десятка врагов. Свободного пространства на мусорной куче почти не осталось - всё было занято мёртвыми или живыми десантниками.
  
   Стрелка загнали сначала на корму катера, потом начали запрыгивать на борт, оттесняя Роберта к носу; и последней надеждой остался маленький трюм, дверь которого с трудом поддалась и Китч заскочил внутрь. Тут же по ней забарабанили приклады винтовок и ломики. Роберт укрепил дверь ржавой трубой, но такая защита едва ли могла выстоять долго. Правая рука стрелка оказалась рассечена тесаком. Из глубокого пореза стекала кровь. Ладонь стала скользкой и последние четыре патрона, которые Китч пытался зарядить в "Ромул", просто выскочили из липких пальцев.
  
  - Чёрт тебя дери, вот и отвоевался... - пробормотал Китч, прижимая трясущуюся дверь плечом. Патроны откатились, и он старался достать их носом ботинка. И тут Мешки начали прорубать дыру в крыше катера. Не зная усталости, они крушили гнилой металл ломиками и тесаками, с каждой секундой расширяя проход.
  
  - Ну что же, мать вашу... - выругался стрелок на просвет. - Мертвецы пришли забрать душу живого? Хрен с вами! Лучше сгинуть в брюхе у великана, чем как бродячий пёс угодить во стекло!
  
  *******
  
   Чем дальше Айвэн бежал по коридору, тем больше темноту рассеивало красное зарево. Стрелок не ошибся, именно этот тоннель вёл к сущности голема, к самому сокровенному злу... но что это было? С чем встретится мечник и сможет ли его побороть? В руке рыцаря был огненный Клинок Света, чьё лезвие было раскалено до бела, будто только что покинуло кузнечный горн. Сияние металла разгоняло багровые сумерки старого коробя, и чем ближе Айвэн подходил к сущности голема, тем лучше слышал отдалённые взрывы, отрывистые команды офицеров и крики матросов. Нет, эти звуки не проникали снаружи, они жили здесь: в каждой переборке, в каждой заклёпке, в каждом вентиле и трубе погибших боевых кораблей - стиснутых, скрученных, сваренных вместе пеклом Великой Войны.
  
  "Ты слышишь его? Моя ярость..." - прокрался шёпот из темноты. - "Он ждёт тебя... тебя... тебя... тебя... Он хочет тебя получить... он не знает, кто ты... кто ты... кто ты?.. Возьми его, также, как взял меня... стань сильнее... сильнее?.. сильнее с ним... поглоти... забери моего брата к себе!.."
  
  - Заткнись, ты мертва! - зашипел Айвэн сквозь зубы и каждый шаг давался ему теперь с трудом. Горячие стены коридора дымились, он не слышал за спиной звуков борьбы. Был ли жив Роберт Китч? Сами мысли об оставшемся позади страже тускнели из-за хриплого женского голоса в душе Айвэна, криков войны и размеренного, угрожающего гула в багровом сиянии.
  
  "Не поддавайся... он не знает... он слеп... он... он?.. Он... Он не хочет испытать твою силу, Он хочет убить... Он прозреет, но только когда ты убьёшь его сам... как и я... я?.. Кто я? Кто ты со мной?!.."
  
   Она рассмеялась, как связанная по рукам и ногам сумасшедшая. Её смех утих, только когда низкий гул превратился в боевой марш. Никаких отдельных слов, все они сливались в единый мотив, и чем громче звучала бравурная песня, тем сильнее кричали погибшие на кораблях моряки. Шестьсот человек на каждом броненосце, две тысячи на каждом линкоре, пятьсот душ на каждом крейсере - вот, что двигало великана вперёд. Их отданная ради сражения жизнь, их стиснутые в металле души - не похороненные, но погребённые на морской глубине, - не упокоились с миром, а остались навечно с утонувшими кораблями.
  
   Айвэн добрался до конца коридора, почти ослепнув от красного света, но, когда он вступил в машинное отделение, зрение прояснилось и слух перестали терзать чужие слова. Галлюцинации не исчезли совсем, он по-прежнему слышал крики сгинувших экипажей, но теперь они отступили на задворки сознания.
  
   В машинном зале играла музыка. Резкий звук старинной пластинки гремел в такт огню, что разгорался и утихал в топках шести котлов. Здесь было не просто жарко - Айвэн попал в настоящее пекло! От одного взгляда на топки становилось больно глазам. Огонь был связан с маршем, и когда начиналось крещендо, красный свет заливал всё пространство вокруг. Но вот в мелодии наступило затишье, музыка будто затаилась пред рывком, слышались только сдержанная барабанная дробь и топки притухли. В этот момент Айвэн увидел командующего армадой - в белой форме, на стальном кресле, которое стояло на шипастом пьедестале из якорей. По правую руку от него играл начищенный граммофон, под звуки которого он в последний раз повёл в бой свою флотилию. По левую руку от него застыло в воздухе рулевое колесо. Но, что самое страшное, лицо погибшего офицера было от шеи до глаз обмотано раскалённой докрасна цепью.
  
  - Сразись со мной... - сказал Айвэн, подходя к подножию якорной груды. Призрак на троне не шевельнулся. Мечник указал остриём клинка в сторону существа и громче бросил свой вызов:
  
  - Сразись со мной!
  
   Командор поднялся с железного кресла, музыка граммофона взревела и пламя вырвалось из топок паровых двигателей. Вокруг, напитывая силой голема, застучали цилиндры и поршни. Призрак мёртвой армады выхватил из ножен офицерскую саблю и указал остриём на мальчишку, который посмел ему бросить вызов. Форма на призраке задымилась, запахло палёным мясом, а цепь со стуком задвигалась вокруг головы.
  
  - Ты не человек, нет... - прошептал высохшим голосом Айвэн. - Ты Тьма, порождение Великой Войны, Тотемическое существо, Гнев, а голем - твои доспехи. Попробуй выстоять в открытом бою против Первого стража! Сразись со мной!
  
   Гнев выступил ему навстречу, но от тела командора исходил такой жар, что Айвэн невольно попятился.
  
  "Топки!", - опять зашипел чужой голос. - "Ты и прикоснуться к нему не сумеешь, пока не затушишь силу моего брата!.. Слушай меня... меня?.. слушай!"
  
  - Тьма мне не помощница! - взревел юноша и первым бросился в атаку на Гнев. Меч и сабля скрестились, и какой бы силой не обладало оружие Тотемического существа, Клинок Света ему не уступил. От первых ударов посыпались искры, однако внутренний голос говорил правду: Айвэн не мог слишком долго находиться возле командора. Пару секунд, два-три удара, и рыцарь вынужден был отойти из-за нестерпимого жара, обжигавшего кожу. Гнев начал теснить, а мечник не мог достойно сопротивляться. Близко к топкам подходить было нельзя. Пламя только и ждало, чтобы страж оказался поблизости. Огненные языки с гулом рвались из котлов и тянулись к нему, желая поджечь. Казалось, что в машинном отделении испарился весь кислород и вздохнуть было нечем!
  
  "Ты будешь слушать меня, или погибнешь?", - бормотал женский голос. - "Я знаю его!.. Он нам нужен! Убей его, уничтожь! Затуши топки!.. Выпусти меня, я тебе помогу!"
  
   Айвэн смахнул с бровей едкий пот и, не взирая на боль, снова атаковал пылающий Гнев. Ему удалось сделал только несколько неверных взмахов, после чего рыцарь снова был вынужден отступить из-за нестерпимого жара.
  
   Как чистейшее пламя смогло прожить столько лет под водой?.. Его питала ярость, не утолённая в битве. Великое сражение на океане породило страшное Тотемическое существо, настолько сильное, что Айвэн не мог даже разрушить его оболочку.
  
   Голос советовал затушить топки, но Айвэн не знал, как это сделать. Он терял драгоценное время, зажатый в огненном кольце. Жар настолько ослабил мечника, что Айвэн даже не помнил в какой стороне находится выход. Пламя из топок слепило, а на призрак с саблей и вовсе было больно смотреть.
  
  "Ты умрёшь! Он победит тебя, и тогда я исчезну из мира!.. Не дай этому произойти, позволь мне помочь!.. Мы сделаем это! Он один, а нас двое! Он не знает, мы его перехитрим!", - забился и завыл женский голос. Последним усилием воли Айвэн заставил его замолчать, но тут Гнев атаковал. Сабля с неистовой скоростью зазвенела о клинок мечника. Каждый удар был отражён, и когда в белом сиянии, только лишь на секунду, глаза смогли рассмотреть неверное движение противника, Айвэн сделал решающий выпад и пронзил бок командора.
  
   Призрак вздрогнул, повиснув на Клинке Света как наколотый на булавку жук, его раскалённая сабля со звоном упала на пол. Жар от мундира утих и ткань перестала дымиться.
  
  - Я победил! - дрожа от негодования, сказал Айвэн. Свободная рука мечника сжалась в кулак и нацелилась в грудь командора - точно между двух рядов начищенных медных пуговиц. Сейчас был самый удачный момент, чтобы уничтожить порождение Тьмы окончательно! Но...
  
   Цепь на голове Гнева ослабла, между звеньев полился ярчайший свет, и вся фигура белого командора немедленно вспыхнула. Форменный мундир на нём почернел, съёжился и распался хлопьями пепла. Айвэна обдал такой жар, что он еле успел выдернуть меч и отскочить в сторону. Гнев преображался прямо у него на глазах. Вместо человеческого тела он стал ослепительно-белым фантомом, испускающим волны ещё более страшного пекла.
  
  "Глупец!", - закричал женский голос. - "Ты лишь содрал с него шкуру, ошелушил оболочку! Истинное порождение Тьмы перед тобой!"
  
   Рулевое колесо возле трона само собой завращалось, и вместе с ним вокруг Айвэна закрутился машинный зал. Пылающие топки образовали вокруг мечника сплошное огненное кольцо. Гнев сделал шаг навстречу стражу и Айвэн попятился, чтобы не сгореть в его жаре. Один взгляд на платиново-белую фигуру обжигал зрение, а попытка вздохнуть загоняла в лёгкие поток раскалённого воздуха. Сама металлическая площадка под ногами Тотемического существа раскалилась, и алый ореол подобрался к ботинкам Айвэна.
  
   Сражаться Клинком Света против огненного фантома было бессмысленно. Айвэн отступал, всё ближе пятясь к кольцу из вращающихся топок. Боевой марш грозно гремел над огненным колесом и зажатым в нём юношей.
  
  "Ты умрёшь, и я тоже... ты моё пристанище, моя плоть... дай мне сразиться с ним, мечник. Выпусти равную чудовищу силу, позволь нам выжить!.. Умерев, ты ничего не достигнешь... надо подчинить демона, чтобы породить божество!"
  
   Айвэн закрыл глаза, стиснул зубы, и его клинок, подрагивая, опустился. В этот же миг огненный фантом набросился на него, стиснул в объятиях, и ужасное пекло, сжигающее волосы, кожу и плоть, обрушилось на несчастного рыцаря. Белый фантом терзал свою жертву, рвал на куски, превращал её в прах, и марш Войны ликовал!.. пока в его ноты не проник женский смех.
  
   Сияние белого пламени ослабло, будто командор засомневался в победе. В объятьях Гнева была обритая на лысо женщина - тощая и избитая, в испачканном синем мундире. Крики погибшего экипажа зазвучали в машинном отделении сильнее, но в них влились отчаянные мольбы, стоны и женские причитания; леденящий кровь звук Войны стал полнее, и в тот же миг колючая проволока опутала рулевое колесо возле трона. Посыпались искры, ржавые прожилины лопались, но нахлёстывались на корабельный штурвал слой за слоем, пока не остановили его вращение, и огненное кольцо топок замерло.
  
   Белый фантом сам попался в ловушку. Он отпрянул от той, которую не смог уничтожить огнём, ибо теперь сражался не с человеком. Проволока попыталась схватить командора, но тут же расплавилась. Тогда прожилины взметнулись вверх, опутали трубы под сводами машинного зала, потянули за них и переломали.
  
   Паровой двигатель - это не только огонь. Из труб хлынула густая грязь, а затем и вода. Фантом мгновенно отскочил в сторону от потока, но вода залила машинный зал полностью. Огненным всполохом Гнев втянулся в одну из топок, но и это не могло спасти его от затопления. Колючая проволока овила трубы над топками и начала рвать их по очереди, выпуская новые потоки воды. Котёл, где спрятался гнев, затушило первым. На последних искрах он сумел вырваться и спрятаться в другой топке, но и она не стала надёжным убежищем. Вода прибывала и тушила котлы один за другим, пока не остался последний.
  
   Вода медленно заливалась через створку топки, шипела, и из котла вылетал белый пар. Огонь на сырых углях ещё бился внутри, но затухал.
  
  - Тс-с-с, тс-с, не бойся, - подошла к котлу женщина в синем мундире. Возложив ладонь на горячий чугун, она шептала огню, трепетавшему за решёткой. - Ты не исчезнешь, нас невозможно убить, невозможно изгнать из этого мира, пока жив хоть один человек. Ты не один, у нас неисчислимая армия сестёр и братьев, рождённых от одной матери...
  
   Она улыбнулась, слушая звуки Войны, громыхавшие в зале:
  
  - Им нужна твоя смелость, чтобы изменить мир, им нужен вождь, командир, генерал, гордость, коварство и... гнев. Дай им силу. Целый век ты истлевал под волнами, в океанской тиши, но теперь возвращайся в семью.
  
   Она открыла чугунную створку котла и протянула к огню свою руку:
  
  - Возьми мою ладонь, брат. Выйди ко мне и покажи людям, что скоро этот мир станет нашим! Будь достоин той силы, что тебя породила!
  
   Ещё тлеющее на сыром угле пламя потянулась к ней, выпорхнуло из котла и начало формироваться в фигуру. Огонь зашипел, коснувшись залитого водой пола. Тотемическое существо снова обрело человеческие очертания белого командора, но теперь на его обожжённом лице не было цепи, мундир изодран, по груди растеклось пятно крови, а из шеи торчал перекрученный осколок металла. Это и был тот человек, который пожертвовал тысячами чужих жизней в одном сражении на океане; тот, кто не сдался, даже когда смертельно раненный шёл ко дну и видел проплывающего мимо кита, ставшего ему другом на целый век; кто не вернулся домой, к родным берегам, хотя всей душой желал этого, когда ослепляющий гнев отступил...
  
   Но перед призраком уже стояла не женщина в синем мундире, а мечник с Клинком Света в руке. Как только Тотемическое существо обрело форму, Айвэн вонзил в него меч, резко провернул в животе, а свободной рукой пробил грудь командора. Трепещущее сердце порождения Тьмы оказалось в кулаке Айвэна. Поршни в машинном зале остановились, угли в последней топке угасли, и внутренности голема пронзили разряды энергии. Чёрные молнии овили стража, и никто в целом свете не мог бы выдержать их, кроме Айвэна. Через несколько секунд командора перед ним не стало. Исчезли и голоса, и звуки войны, и само машинное отделение стало напоминать тёмную пещеру, со сталактитами разорванных труб и щербатыми выбоинами на стенах. Только меч Айвэна ещё сиял в полумраке.
  
   Мечник поднял голову и прислушался: голем больше не двигался, не гремел, а пол не шатался от тяжёлой поступи великана. Повсюду нарастал стон перегруженного железа, послышался треск, металлический грохот и скрежет. Лишённый потусторонней силы голем разваливался на части, и рыцарь поспешил обратно по коридору - в тот трюм, где недавно оставил Роберта Китча.
  
  *******
  
   Кажется, его успели огреть по голове. Во всяком случае один глаз плохо видел и начал выдавать изображение в чёрно-белых тонах. Китч не сразу заметил это, потому что был занят двумя проникшими в катер Мешками; одного удалось ранить, жижа вылилась, и враг ослабел, хотя всё ещё продолжал бороться со стрелком: схватил его сзади за шею, пока уцелевший товарищ пытался проткнуть Китча ножом. В тесноте катера им всё никак не удавалось сладить со стражем. Дверь почти выбили и скоро в маленькую каюту грозили ворваться остальные Мешки. Роберт воткнул ствол револьвера в стеклянную линзу десантника с ножом. Тот отшатнулся и стрелок смог прижать дверь Мешком сзади. Просто схватившись за края дыры в комбинезоне, Китч разорвал ему рану, и из неё потоком хлынула вонючая жижа. Мешок осел бесформенной грудой, а когда второй противник попытался снова напасть, Роберт перехватил нож, вывернул ему гибкую руку и вонзил лезвие под подбородок. Из маски потекла бурая дрянь, свет за разбитой линзой начал тускнеть.
  
   Маленькая победа, которая ничего не решала. Возле дыры в потолке катера уже суетились другие Мешки. В руках Китча остался чужой нож и револьвер, который он использовал теперь как дубинку: хорошо, что подобного варварства не видел старина Бон.
  
   Но тут катер Роберта содрогнулся, а залезшие на него Мешки посыпались вниз. Послышался звон стали и шипение прожжённых костюмов. Через пару минут дверь пробил раскалённый клинок.
  
  - Эй, полегче! Здесь ещё есть живой солдат! - выкрикнул Китч. Клинок со скрежетом втянулся обратно. Роберт отодвинул трубу и в открывшемся дверном проёме увидел Айвэна, правда выглядел тот слегка серовато и порой расплывался. Пару раз стукнув себя по голове, стрелок попытался сфокусировать зрение, но имплант нуждался в более тонком ремонте.
  
  - Вы продержались, Роберт Китч.
  
  - А ты выжил... значит не зря понадеялись друг на друга.
  
   Катер дрогнул и сдвинулся с вершины мусорной кучи, отовсюду доносился стон сминающегося металла.
  
  - Порождение Тьмы уничтожено, - сообщил Айвэн, торопясь с каждым словом. - Но теперь голем разваливается. Нам надо скорее выбираться наружу!
  
  - Тогда нечего ждать!.. Но ты поведёшь, у меня проблемы с глазами.
  
   Мечник схватил стрелка за руку и, подсвечивая себе путь раскалённым клинком, потащил Роберта по трюмам и коридорам рассыпающегося гиганта. Корабельные переходы рвались, сверху падали тяжёлые перекрытия, голем гнулся под собственным весом и рушился в океан. Прежний путь оказался завален, и Айвэн свернул в другой коридор, хотя был не уверен, что он выведет их точно к выходу. Минуя трюмы и кубрики, протискиваясь через завалы и ежесекундно рискуя быть раздавленными внутренними частями кораблей, стражи с трудом продвигались вперёд. Вдруг крейсер, по которому они проходили, начал двигаться и вываливаться из туловища голема. Пол накренился, тяжёлая корма отвалилась; перед стражами разверзся выход наружу, а точнее зияющая пропасть, с тёмными водами океана внизу. Задняя часть корабля успела обрушиться и, подняв шипучие фонтаны вытесненного из корпуса воздуха, затонула.
  
  - Кажется, мы где-то не там свернули... - усмехнулся стрелок. Позади раздался чудовищный скрежет - нос судна смяло и обратный путь был отрезан. Центральная часть корабля медленно вываливалась из голема, готовясь повторить судьбу затонувшей кормы.
  
  - Надеюсь ты хорошо плаваешь, пацан?
  
  - Плавать нам не придётся, - с невозмутимым лицом ответил Айвэн, ведь уже расслышал то, чего не распознал Китч: в скрежет великана влился стрёкот винта, и раскрашенный чёрно-жёлтыми полосами светляк завис перед пробоиной. Айко призывно замахала рукой из кабины.
  
  - Смотри-ка, а девочка не удрала! - восхитился стрелок. - Воистину, сегодня наш счастливый день!
  
   Рискуя попасть под обломки, Айко подвела геликоптер бортом к пробоине, и только размах лопастей помешал ей сократить дистанцию ещё сильнее. Айвэну и Китчу, как не крути, приходилось прыгать.
  
   Мечник убрал Клинок Света в ножны и с разбегу перемахнул через пропасть, отделявшую его от геликоптера. Тёмную гриву волос подхватило на лету ветром, лёгкий светляк качнулся, принимая на борт пассажира. Настал черёд спасаться стрелку.
  
  - Давайте, Роберт Китч, я вас поймаю! - вытянул Айвэн руку.
  
  - Чтобы какой-то мальчишка меня ловил?! - разозлился Китч, вложил револьвер в кобуру и как следует разбежался в сторону геликоптера. Прыгнуть у него получилось не так эффектно, как у "мальчишки", зато рука мечника цепко схватила его за запястье.
  
  - Не тут! - рявкнула Айко и резко отвела геликоптер от голема. На прежнее место, где она секунду назад зависла, обрушились остатки орудийной башни с толстостенными пушками.
  
  - Только попробуй меня отпустить! - орал Китч, болтаясь под стойками геликоптера. Айвэн изо всех сил тянул его на борт, но это было непросто, ведь другая рука Роберта была ранена, и стрелок не мог использовать её в полной мере. Тем не менее оба стража скоро очутились на сидениях маленького светляка. Мечник и Китч тяжело дышали и долго не могли говорить, пока геликоптер улетал от умирающего голема. Громадные куски обшивки и целые корабли отделялись от исполина: восставший из океана, в океан он и возвращался.
  
  - Я чекала, что вам крышка! Зашли внутрь, избили Мешков и резко пропали! Вас не было долго, но туша застопорилась и мясные баки слюфтили! Потом туша взорвалась от пуза, - пора экстренно вытаскивать они-чана Айвэна и стрелка! Вот я здесь! - быстро протараторила Айко, а ещё рассказала, как уклонялась от зенитных орудий, пока голем был жив, как у чудовища погасли глаза-иллюминаторы, и оно начало распадаться. Если бы Айко не рискнула подлететь к трещавшей по швам горе металла, то вся эта история могла кончиться плохо.
  
  - Хорошо, что ты крутилась рядом, соплячка... - поморщился Китч, ощупывая кровоточащий порез на руке. Левый глаз его барахлил и зрение дёргалось с ярко-цветной картинки на серую. Стрелку крепко досталось в последнем бою с Мешками.
  
  - Вам следует извиниться! - вдруг потребовал Айвэн.
  
  - Чего? - не сразу понял стрелок.
  
  - Извинитесь за своё отношение к принцессе!
  
  - У вас что тут, клуб розовых соплей? - разозлился стрелок. - Я лучше лишний раз "спасибо" скажу, чем начну рассыпаться в любезностях перед косоглазыми!.. Сегодня они нам друзья, а завтра нож в спину воткнут, как бывало на Великой Войне! Не слышал ты, что в армии говорят про островитян! Нашёл себе очередной объект обожания, золотой рыцарь...
  
   Лицо Айвэна налилось тёмной кровью, взгляд стал таким остервенелым, что Роберт решил заткнуться. Ему даже показалось, что рядом с мечником стало чересчур жарко. Айко затихла, вслушиваясь в их спор.
  
  - Впрочем, перед девчонкой, рождённой в Истэрии, извиниться будет не лишним... - наступил на горло собственному самолюбию Китч. - Ты не раз помогла нам, принцесса, и снова вытащила из передряги. Спасибо тебе за это и... не обижайся. Просто не люблю иностранные морды.
  
  - Чекай! - Айко вдруг ткнула чумазым пальцем с изумрудным кольцом в сторону голема, как будто вовсе не слушала неловкие потуги Китча быть вежливым. Из-под темнеющих облаков вынырнули белые самолёты с красными цветами на крыльях. В нижней точке пикирования от самолётов отделились продолговатые семена, и по всему телу чудовища проросли огненные хризантемы. Шесть или восемь звеньев повторили заход, разбомбив ржавого великана, чем ускорили его окончательное разрушение. Через пару минут от голема ничего не осталось, кроме бурлящей воды и тонущих в пучине обломков.
  
  - Что у него было внутри? Ты видел ту тварь, которая оживляла чудовище? - спросил Роберт, оглянувшись на Айвэна. Тот помолчал, старательно хмурясь, будто пытался припомнить, о чём вообще его спрашивают, а после ответил:
  
  - Я уничтожил её. Эта Тьма больше никогда не появится среди людей.
  
  - Значит дело сделано, - пристально посмотрел на него Китч, а затем окликнул пилота:
  
  - Эй, Химэ, послушай-ка, а мы можем оставить сферу с душой Идриса у себя?
  
  - А Кочевник питать? Надо сдать, люфтить нельзя! - громко ответила лётчица.
  
  - Это важно... меня попросил об услуге надёжный человек, - настаивал Роберт. - Сфера нужна Каину для какого-то большого дела. Обещаю, что ничего дурного с ней не случится. Мы вернём её в целости и сохранности через день или два... Ну так как?
  
   Айко не отвечала ему секунд пять. Учитывая, как быстро она принимала решения и говорила, вопрос сферы оказался для неё очень серьёзным.
  
  - Лоренс Каин Зорге - компаньон и лучший друг нашей Земляной Феи Суо, - напомнил стрелок.
  
  - Тики-так! Я скажу и шар не будут шестерить! Можешь сказать сестрёнке Суо!.. Она экстренная! - мигом ответила Айко. - А за это, вы все утром форсите ко мне на пить чай! Так и говори друзьям: рано-рано утром пить чай с Айко и Кенджи, у Поплавка вполвитка! Ясно?
  
  - Хорошо, передам, - улыбнулся стрелок. Пока геликоптер летел обратно в Кочующий город, он решил проверить кварцквантум. Охота на кита принесла ему одиннадцать тысяч престижа, а вот схватка с Мешками прибавила тридцать. Если учесть, что Роберт действительно был готов умереть, забрав с собой напоследок с полсотни врагов, то было не очень приятным узнать во сколько его собственная душа оценивает телесную жизнь, пусть даже по меркам кварцквантума.
  
  - Новичкам везёт... - хмыкнул он, показывая Айвэну квант. - А что у тебя?
  
   Айвэн не сразу сообразил, чего от него хотят снова. А когда посмотрел на свой прибор, то после охоты на Идриса значение стрелки не прибавилось ни на одно деление с девяти набранных тысяч.
  
  - Может сломался? - задумался Китч. - Ты ведь победил Тотемическое существо, спас китобоев и раздолбал голема. Где же твоя душа была всё это время?
  
  

Глава 22

  Сердце Кочевника
  
   Весть о том, что произошло на китовой охоте, разлетелась по Ярморочной палубе быстрее, чем пожар по сухостою. В победу над Идрисом и големом из океанских глубин было сложно поверить с первого раза, но Айко повторяла свой рассказ снова и снова, всем желающим и в самых ярких подробностях. К ночи в цирковой шатёр Тамилы, послушать Химэ, стянулись пилоты со всего города, а там, где собираются настроенные отметить победу кочевники, всегда начинается праздник.
  
   Столы сдвинули поплотнее, внутри и снаружи шатра зажгли фонари, протянули гирлянды цветных флажков, музыкальные автоматы во всю горланили песни, а под цирковой купол явились лётчики из всех семи станов. Выпивки и самой разнообразной еды было столько, что это привлекло внимание тех, кто не верил в правдивость приключения стражей. После долгой экономии из-за налётов Мешков, праздник был принят с восторгом; и отметить было что, ведь по врагам сегодня нанесли сильный удар и, кроме того, загарпунили легендарного Идриса, что в своё время стянул в воду не один светляк китобоев, а успешная охота всегда отмечалась!.. пусть и гораздо скромнее.
  
   К ночи имена стражей знал каждый, кому было не лень зайти в Поплавок, а завтра утром их узнает весь город. Стоило Айвэну с Китчем появиться в цирковом шатре, как их встретили дружные аплодисменты и одобрительные выкрики кочевников. Каждый хотел пожать руку героям, расспросить напрямую, что было внутри металлического великана и тяжело ли пришлось в схватке с Мешками. Находились и те, кто больше интересовался охотой и как вели себя лётчики Земли Цветов во время боя.
  
   В первые же минуты своего пребывания на празднике, стрелок и мечник получили множество предложений вступить в чей-либо стан, хотя никто из них не умел управлять даже самым примитивным аэропланом.
  
   Праздник разгорался как костёр на весеннее игрище. Под пляску и музыку на арене выступали певцы, фокусники, гимнасты и силачи, развлекая своим мастерством людей за столами. Клетчатые шарфы, яркие перья и разноцветные костюмы пилотов слились в разномастной толпе, и никто уже не мог отличить из какого стана пришло больше народа. Казалось, весь Кочевник собрался сегодня под одним куполом Поплавка, и сам город покачивается в такт общего настроения.
  
   В конце концов, чтобы отделаться от бесконечных вопросов, Китчу пришлось схитрить и возложить всю ответственность за победу на Айвэна. Золотой панцирь рыцаря хорошо отвлекал внимание пилотов, а лётчиц притягивала его молодость, манеры и красота. Хотя юноша говорил немного, но каждое слово захватывало собравшихся так, что слушатели забывали моргать. Пожелай он сейчас использовать Голос, и половина Кочевника была бы в ту же минуту подчинена.
  
   В праздничной сутолоке Китч искал Каина. Потребовалось обойти весь Поплавок, прежде чем он увидел аристократа в белоснежном костюме, одиноко сидящего за столом, что само по себе было странно, ведь свободных мест в Поплавке не осталось, и никто не гнушался компанией: вместе садились пилоты из враждующих станов; а Зорге сидел один, опираясь руками на трость, и на столе перед ним не было даже чашечки кофе.
  
   Как только Роберт приблизился, его обдала ледяная волна отвращения, которая любого бы заставила развернуться обратно, если бы мистик не поднял глаза на стрелка, и неприятное чувство исчезло.
  
  - А ты любишь торчать один как кол в степи, - сказал Роберт, отодвигая стул и присаживаясь за столик. Китч закурил, давая Лоренсу время на ответ, но мистик продолжал молчать, оглядывая зал из-под полей шляпы.
  
  - На праздник можно было захватить и Суо. Девчонке не помешает развеяться, - продолжил стрелок как ни в чём не бывало.
  
  - Весь день она провела у художника, - ответил Лоренс.
  
  - Ага, ты что-то там говорил... только у какого художника?
  
  - Ты всё равно с ним не знаком. Мастер работает как одержимый: Суо его вдохновила... Боюсь, что творец сломается к моменту завершения портрета. Я уже начинаю жалеть, что разрешил ему написать Суо... - Каин прервался и сделал знак официанту. Через минуту ему принесли стакан минеральной воды, сдобренной лаймом, за которую он расплатился со своего кванта.
  
   Глядя, как рожки ипсилона с тихим потрескиванием считывают немного престижа, Китч вспомнил и про своё достижение:
  
  - Слушай, а у меня уже больше сорока одной тысячи кварцев. Если так пойдёт дальше, то...
  
  - Нам нужно больше и быстрее... - вздохнул Каин, чем вызвал крайнее неудовольствие стрелка. Но прежде чем Китч успел взбелениться, мистик добавил:
  
  - Я рассчитывал, что Айвэн наберёт примерно сто тысяч в сражении с Тотемическим существом, но этого не случилось.
  
  - Может быть в големе было не Тотемическое существо? - стрелок сбил пальцем со скатерти кружочек упавшего конфетти.
  
  - Заблуждаться не стоит: голем был не просто грудой металлолома или чудовищем низшего класса - бросающимся на людей, чуть только почувствует душу. У него была цель: дойти до чужого берега, напасть на островитян и устроить войну. Такое безмозглым созданиям не под силу... - подвёл итог Каин, и тут же поинтересовался. - Ты видел, что оживляло его? Знаешь, кто скрывался внутри?
  
  - Нет. Мне пришлось задержаться, чтобы дать пацану шанс пройти к сердцу монстра. Если внутри и было высшее порождение Тьмы, то с ним сражался наш мечник.
  
  - И как он победил? Как описывал своего врага?
  
  - Он не рассказал.
  
  - Ясно... - опустил голову Лоренс. - Сдаётся мне, что даже спроси ты его напрямую, всей правды он бы тебе не рассказал. Айвэн - загадка, которую задала нам Совершенная, и не ясно, нужно ли нам искать ответ, или просто охранять эту тайну, пока она сама себя не раскроет.
  
  - Ты опять нагоняешь тумана. Скажи прямо, в чём ты его подозреваешь? - воткнул Китч сигарету в чистую пепельницу. - Лично я думаю, что пацан действительно мутный. На словах он прямой, что твоя трость, а на деле не помнит про себя ничего, или только трындит, что не помнит; укоротил нам Капитолий на целый этаж, убил двух Магистров и неизвестно какие дела мутит с Совершенной.
  
  - Ты считаешь, что истинное воскрешение Первого стража не обошлось бы без подобных последствий? - с детской наивностью спросил Зорге. - А как бы отреагировал ты, узнав по возвращению из прошлого, что твоя страна захвачена тиранией Канцелярии, волю Совершенной передаёт самоизбранный Зодиак, а стражами становятся почти что преступники, такие как Кнайф?.. Гнев Айвэна вполне объясним, и убийство двух зазнавшихся стариков выглядит почти правосудием... поверь, я встречался с Магистрами: они могут залезть под шкуру даже святому... Если бы не взрыв в Капитолии, я бы так сильно не беспокоился.
  
  - Что ещё не так с этим взрывом? - Роберт начал догадываться, что знает далеко не всё.
  
   Каин вздохнул и повернул голову в сторону цирковой арены. Только сейчас Китч заметил, что свет рампы потускнел, заиграла южная музыка, а празднующая толпа притихла. Всё внимание зрителей было приковано к лире под куполом, на которой, выставив стройную ножку, появилась Тамила. В огненно-красном костюме с блёстками и в обязательном платке на бёдрах, она пронеслась над цирковым кругом будто огненная комета, и вдруг, прямо во время полёта, упала, так что у зрителей вырвался испуганный вздох, но это был лишь рассчитанный ход выступления; поддерживаясь носком ноги за воздушное кольцо, она изгибалась, словно живой язычок пламени, вращалась без всякой страховки; и руки, и тело её - всё было частью гармоничного выступления, танцем красной звезды, сияющей на высоте.
  
  - Свет и Тьма, Роберт... - проронил Лоренс, вырвав стрелка из созерцания великолепного зрелища. - Пять лет назад один Светлый Мастер решил поставить эксперимент: что будет, если два вида энергии заключить в одной сфере. Последствия были весьма разрушительны. От лаборатории несчастного осталась только дымящаяся воронка. Но в науке не бывает экспериментов без результата. Канцлер и его генералы заинтересовались эффектом совмещения Света и Тьмы: по-видимому, они хотели создать мощную бомбу или снаряд на основе взрывной энергии. Однако если добыть светлую душу легко, для этого сгодится любое живое создание, то вот с Тьмой дело обстоит намного сложнее. Для качественного заряда годится только чёрная энергия Тотемического существа. Извлечь её обычным экстрактором не удастся. К тому же, поимкой или ликвидацией высших порождений Тьмы занимается исключительно Орден. Магистрам не очень понравилась идея экстракции Тьмы и использования её в военных целях. Зодиак заявил, что Канцлер не получит ни одного Тотемического существа для своих опытов. Разумеется, это не помешало главе нашего государства отдать приказ действовать исподтишка и снарядить специальную группу из заключённых в Высоких Казематах стражей-отступников, чтобы они добыли Тотемическое существо для прогресса науки. Конечно, это дело не ускользнуло от внимания Магистров. Не надо забывать, что у Ордена широкая шпионская сеть, и даже без участия Мэтра Минор они знают самые тайные планы в Истэрии. Отряд ренегатов был объявлен сбежавшими преступниками, пойман и уничтожен в прима-экстракторе. Причастность военного министерства и Канцлера доказана не была, но отступники действовали в течении целого месяца, и успели ли они за это время поймать хоть одно Тотемическое существо - тайна за семью печатями, спрятанная гораздо глубже, чем недра Звёздной Горы... Это лишь один эпизод негласной борьбы Ордена с Канцелярией, но возможно где-то уже создана бомба огромной мощности, заряженная диссонирующей энергией Света и Тьмы.
  
  - Ты хочешь сказать взрыв в Капитолии произошёл по вине Айвэна? - стрелок потянулся к соседнему столику и стащил оттуда непочатую бутылку холодного пива. Одним ударом о край столешницы он сбил крышку и сделал несколько глубоких глотков.
  
  - Свет в Капитолии есть, это уж точно, - вытер губы Роберт и с удовольствием крякнул. - Значит Айвэн принёс с собой Тьму и рвануло так, что снесло крышу?
  
  - Если ты прав, то мальчишка - настоящее Тотемическое существо, никак не меньше, - заметил Каин, любуясь выступлением Кошечки. - Причём существо, считающее себя человеком и способное убивать других высших порождений Тьмы... В любом случае, с ним всё очень неоднозначно, а неопределённостей я не люблю. Нам надо быть осторожнее и не выпускать его из поля зрения ни на минуту. Приглядывай за ним, он больше всех доверяет тебе со времён Нибелунга.
  
  - Вот уж угораздило попасть в сиделки, - зажёг новую сигарету стрелок. - А что говорит твоя подружка, Суо? Она встречалась с ним тет-а-тет и, судя по разорванному платью, их объяснения были более чем страстными.
  
  - Королева Червей знает, что такое голод, - ответил Каин, пристукивая тростью на каждом слове. - И в мечнике она почувствовала такую звериную алчность, какой не видела за целый век. Она не может дать точного определения с кем повстречалась. Быть может Айвэн похож на неё как родной брат, или же нечто совершенно иное, но очень опасное.
  
  - Я думал ты её брат, - поддел мистика Роберт, ощупывая грубо наложенную повязку на правой руке. Бинты намокли от крови и, кажется, рана под ними начинала воспаляться.
  
  - Тебе нужно обратиться к Церебре, а не заниматься самолечением, - укорил его Зорге. - Едва ли ты справишься с первой помощью лучше, чем Кнайф.
  
  - Я скорее какого-нибудь местного коновала найду, чем обращусь к этой чуме под вечным кайфом, - пробормотал стрелок, осторожно трогая место пореза.
  
  - Если начнётся заражение, и в конечном итоге тебе придётся ампутировать руку, какой от тебя будет толк? - настаивал мистик.
  
  - Ну ладно тебе, мамочка!.. - скривился Китч. - И где носит нашу фрау Страхентрахен? Что-то я не вижу её в Поплавке.
  
  - Церебра не пожелала прийти: праздники её утомляют. Тебе самому придётся навестить Иоганну в ангаре.
  
  - Ах, ну конечно! - театрально развёл руки Китч. - Черти же не любят громких песен, яркого света и улыбок людей!.. С чего бы ей появляться там, где веселье...
  
   Зрители снова ахнули, когда Тамила сделала опасный трюк, и лира взвилась под самый купол. Китчу подумалось, что эта женщина совершенно не знает страха. Да и чего бояться здесь, в Поплавке, когда в юности она выступала вместе с отцом на высоте полёта гидроплана?.. С бутылкой пива в руках Роберт задумался, почему она сейчас не занимается воздушной акробатикой, когда вокруг так много хороших лётчиков?
  
  - Ты никогда не думал о том, чтобы жениться, Роберт? - ни с того ни с сего спросил его Каин.
  
  - Чего?.. - поперхнулся Китч, посчитав, что мистик шутит, но Зорге неотрывно следил за движениями Кошечки, как и сам стрелок делал это всего секунду назад.
  
  - Наверное я встречал не тех женщин, - наконец ответил он. - Они не годились для брака, как и я сам... Если подумать, то ни у кого в Ордене нет счастливой семьи. Редко кто доживает до старости... - он вздохнул, - Ну, а женщины-стражи и вовсе отдельная тема: все как одна помешанные, со своими заскоками. Можно обрести в них напарницу, подругу, любовницу, но не жену. Такой брак станет только уродливой пародией на семью, попыткой двух одноногих станцевать вальс на три четверти... Обычным женщинам: хорошеньким Незнающим, аристократкам из родовитого сословия, одиноким вдовицам, коих в Истэрии сейчас хоть отбавляй, вообще стоит держаться подальше от мужа, который своими глазами видел Тьму, искушался ей и убивал... Слишком много убивал, Каин.
  
  - Уродливая пародия на семью... - повторил мистик, полностью погрузившись в свои размышления. - Ты прав, мы неправильные люди, а неправильного человека должно быть легко найти. Но я не чувствую его здесь, в общей эмоциональной партитуре Кочевника, а значит он знает, как лучше всего скрыться от мистика; и во всём Кочевнике есть только одно место, где я слеп и безвластен. Значит, мне придётся проверить секрет самому.
  
  - О чём ты говоришь? - не понял Роберт, но Каин объяснять не собирался. Цирковой шатёр Поплавка накрыла волна аплодисментов. Завершив своё выступление, Тамила опустилась на белый песок арены и раскланялась перед зрителями, гордо подняв смуглую голову и совершая изящные движения руками со сложенными указательными и большими пальцами. Оглядев зал ресторана, она задержала взгляд на Лоренсе и лучезарно улыбнулась ему - только ему, но не Китчу.
  
  - Пойду-ка я, - со вздохом поставил недопитое пиво стрелок. - Сегодня был тяжёлый день, надо ещё сходить к старой карге и заштопаться перед сном... Думаю, на сегодня пацан безопасен.
  
   Он кивнул в сторону Айвэна, которого усадили за общий столик юртчи всех станов.
  
  - Подожди, Роберт, - задержал его Каин и выложил перед стрелком фигурный ключ - тот самый, который он видел в доме у кукольника. Только на этот раз к головке была пристёгнута тонкая цепочка. - Сегодня ко мне заходили два близнеца-пилота из стана Айко, и тайно доставили сферу Идриса: Химэ держит слово. Теперь душа блювала помещена в кукольный контейнер Эдуарда. Как ты помнишь, он не пропускает излучения, и сферу никто не найдёт. Я хочу, чтобы ты присмотрел за ящиком. Контейнер в вашей яранге, а ключ я отдаю на хранение тебе. Не потеряй его, повесь на шею и всегда носи с собой.
  
   Китч кивнул, сгрёб ключ, и под пристальным взглядом Зорге надел цепочку под ворот рубахи. После этого он встал из-за столика и пошёл к выходу, но в толпе встретил Тамилу, которая прямо с арены спешила к Лоренсу.
  
  - Государыня... - раскланялся Китч, уступая дорогу. Кошечка ласково улыбнулась ему, но только вскользь посмотрела, и быстро прошла к столику Каина. Стрелку оставалось молча признать своё поражение перед аристократом и зашагать к выходу из Поплавка.
  
  - Вы знаете, Роберт ваш страстный поклонник, - сказал Зорге, вставая в присутствии дамы, снимая шляпу и отодвигая ей стул.
  
  - Разве? Как мило... - бросила она быстрый взгляд за плечо: стрелок к тому времени уже скрылся в толпе. - Он настоящий герой. О морском чудовище и победе над Идрисом сегодня не говорит только ленивый. Уважение кочевников непросто завоевать, но у Китча и Айвэна, кажется, получилось сделать это всего за два дня...
  
   Она чуть запнулась и извиняющимся тоном добавила:
  
  - Но этот праздник устроен и в вашу честь тоже! Хотя мало кто знает о мистике...
  
  - Так уж организован наш Орден: у стражей есть ударная часть - она и пожинает всю славу, и бойцы вторых эшелонов. Но ещё вопрос, кто вкладывает в общую победу больше. Чтобы поразить зло мечом или пулей, его сначала нужно найти и правильно оценить.
  
  - За этим вы меня и пригласили? Мне передали ваше предложение прийти после номера. У вас какое-то дело, боец на подхвате? - улыбнулась Тамила, сложив руки на столе как прилежная ученица.
  
  - Я хотел расспросить вас о Сердце Кочевника, - сел обратно на своё место Лоренс. Цепкий взгляд чёрных глаз окинул ближайшие столики. Все гости были заняты разговорами, шутками и едой: пилоты прибывали в самом хорошем расположении духа, никто не думал подслушивать. Только рослый темнокожий кочевник с повязанным на шею красным платком и в жилете на голое тело, вполглаза наблюдал за мистиком... хотя нет, ещё его внимательно изучали четыре молодые женщины: одна из них совсем ещё юная девушка. Они обсуждали белого государя, как любительницы скачек могли обсуждать породистого жеребца. Затянутые в кожу, с крашенными волосами и густо подведёнными глазами, они игриво смотрели на заезжего Знающего. Одна из Ведьм поманила его чёрным ногтем и ласково приобняла свою молоденькую соседку за плечико. Пришлось коснуться сознания четверых хорошо принявших для храбрости Фенрисов, и подтолкнуть их подсесть к Ведьмам скорее, дабы избавить Каина от приятного, но всё же лишнего общества. Чернокожего Лоренс не тронул.
  
  - Что же, Сердце Кочевника - это очень деликатная тема... - уклончиво отозвалась Тамила. - То, что это огромная стеклянная сфера на китовой душе, вам должно быть известно. Значит, вы хотите узнать о подробностях. Но все тонкости работы генератора засекречены. Его охраняют Бесы Войны и любопытным вход к мегасфере закрыт.
  
  - Вы очень умны, - сделал комплемент прозорливости артистки Каин. - Я действительно хочу знать с кем из лётного стана Бесов мне следует говорить, чтобы меня пропустили к Сердцу. Видите ли, по моей просьбе Айко не отдала сферу с душой Идриса китобоям. Теперь сфера находится в нашей группе. Это гигантский заряд энергии, и я хотел бы поторговаться с юртчи Делмаром, чтобы получить доступ на инженерные уровни.
  
  - Опасно держать столь мощный заряд рядом с людьми, - предупредила Тамила. - Хотя я мало понимаю в науке, но слышала об излучении. Вы не думаете, что лучше не рисковать?
  
  - О, не волнуйтесь, - успокоил Кошечку Лоренс. - Сфера в надёжных руках. Сейчас она хранится в яранге у Роберта, в специальном контейнере, который я привёз из Истэрии. Кто лучше стрелка может её сохранить?.. Так что скажите на счёт Бесов?
  
  - Ох, это очень скрытные и мрачные люди, - Кошечка боязливо оглянулась на посетителей Поплавка. - Обычно они не приходят на мои выступления и не посещают праздники на Ярморочной палубе, но сегодня несколько из них пришли в цирк. Я должна вам сказать... - она перешла на шёпот и наклонилась над столиком, поближе к Каину. От украшенных золотой тесьмой волос Тамилы исходил еле уловимый цветочный запах духов. В разрезе костюма стали видны манящие полушария смуглой груди. - Кажется, Бесы уже следят за вами, государь Лоренс, - прошептала она. - Вы отняли то, что по праву принадлежит им.
  
  - Значит всё идёт так, как я и рассчитывал, - ободряюще ответил ей Зорге. Выразительный взгляд Тамилы стал ещё шире от удивления - она была явно обеспокоена.
  
  - Не шутите с ними, государь Лоренс! Это опасные люди, их сторонятся все другие станы кочевников. В Бесах есть что-то... тёмное, и сейчас я говорю не про цвет кожи, а про поступки. Любой, кто пытается проникнуть к Сердцу Кочевника, будет схвачен и бесследно исчезнет из города. К себе в стан они принимают лишь земляков, чернокожих жителей юга. Можно сказать, что в Кочевнике есть своё племя, которому адмирал Шарби доверил охрану спиритория - хранилища всех запасов энергии. Я не знаю никого из Бесов, с кем можно было бы безопасно поговорить о доступе на инженерные уровни. К юртчи Делмару вас не подпустят, а его соплеменники способны на всё. И на убийство, если подумают, что вы угрожаете городу...
  
  - Да, наверное, с ними не стоит связываться... - без тени иронии согласился с ней Лоренс. - Но вот о чём я хотел вас попросить: сейчас вы встанете из-за стола, подойдёте к любому из Бесов и скажете, что человек в белом костюме, который только что с вами разговаривал, предлагает обмен. Цена сделки - одна сверхмощная сфера с душой легендарного Идриса, и это на право пройти к Сердцу Кочевника.
  
  - Сделка? Да вы с ума сошли! - побледнела Тамила. - Бесов не подкупить! Всё что касается Сердца они воспринимают как свою личную вотчину!
  
  - Стоит рискнуть, - с неизменной улыбкой ответил ей Зорге. - Конечно, это не размахивать мечом в брюхе чудовища, но, быть может, сейчас от вас и меня зависит гораздо больше, чем от победы над големом.
  
   Кошечка ещё сомневалась, но уверенность Лоренса, а может быть личная симпатия к Зорге, заставили её довериться. Она кивнула аристократу и хотела исполнить его поручение, как вдруг музыкальный автомат сменил музыку на залихватскую мелодию, похожую не то на разнузданный марш, не то на польку; и прямо на один из столов вскочило создание в шляпе, облачённое в кружева, оборки, шёлк и бахрому. В первую секунду появление девушки в бирюзовом заставило Зорге напрячься. Он метнул острый взгляд на красавицу, но тут же расслабился, потому что в богатом наряде Знающей была всего лишь девчонка с миндалевидными глазами. Айко было не узнать с первого взгляда: с брильянтовыми серёжками в ушах, в дорогом колье из самоцветов, увитая бусами, с целой кипой браслетов на тонких руках и с яркой косметикой на лице, она выглядела настоящей цыганкой, добравшейся до господского гардероба. Бирюзовое платье оказалось слегка велико ей, особенно в области груди. Бретелька на правом плече сползла, но при этом Айко не забыла подпоясаться катаной в красных ножнах, а в руках держала своего верного спутника Кенджи. Девчонка была очень горда своим нарядом, пусть и с чужого плеча.
  
  - Мало форсите! - воскликнула она, громко топнула сапожком, и со стола полетели тарелки, бутылки и ложки. Отправив безумно дорогую шляпу в полёт вдоль по залу, она понеслась по столам, нисколько на заботясь о том, какая посуда на них стоит, и кто сидит за столами. Дикий звон и гром заполнили Поплавок, но пилоты нисколько не удивились поведению своей принцессы. Раздались одобрительные выкрики, никто ещё не видел Айко такой.
  
   Химэ задержалась на самом широком столе, за которым собрались юртчи всех станов. Здесь, как нарочно, музыка сделала паузу, а затем грянула снова, и Айко, кружась вместе с Кенджи, запела:
  
  Ватаси-но нингё: ва ёй нингё:
  Мэ ва поцутири то иродзиро дэ
  Тисай кути мото айрасии
  Ватаси-но нингё: ва ёй нингё:(62)*
  
   В конце куплета она подпрыгнула так, что стол затрещал, а разбитых тарелок и стаканов только прибавилось. Перекрикивая музыку и поднимая над голой плюшевого медведя, Айко пела уже на другом языке:
  
  Ainsi font, font, font,
  Les petites marionnettes,
  Ainsi font, font, font,
  Trois p"tits tours et puis s"en vont.
  Les mains aux cotes,
  Sautez, sautez, marionnettes,
  Les mains aux cotes,
  Marionnettes, recommencez...(63)*
  
   Она положила руки на талию, крутилась, подскакивая, и разносила остатки посуды в хлам. Почтенным юртчи пришлось отсесть от стола, чтобы не пострадать от её залихватского танца, и только Айвэн с недоумённой улыбкой остался следить за принцессой Кочевника.
  
   От старания голос Айко охрип, лоб вспотел, щёки пылали. Остановившись после прыжков и крепко-крепко прижав Кенджи к груди, она закончила свою песню на Истэрийском:
  
  Моя кукла - хорошая кукла,
  Споешь ей песенку - тут же засыпает,
  Оставляешь одну - и то не плачет,
  Моя кукла - хорошая кукла...
  
   И любой слушавший её мог поклясться, что две последние строчки Айко спела со слезами в глазах. И от этой искренности к плюшевому медведю умилились сердца тёртых пилотов. Но стоило песне утихнуть, как Айко нагнулась к столу, быстро с него что-то стащила и спрыгнула вниз. Сцапав Айвэна за руку, она буквально украла его у юртчи и бегом увела из шатра. Вслед ей хлопали и кричали, лётчики немало повеселились спонтанным выступлением принцессы.
  
   Тамила со светлой печалью в глазах смотрела вслед убежавшей девчонке:
  
  - Если Сердце Кочевника - это огромная сверкающая луна, то вот оно, наше солнце.
  
  - У Кочевника есть ещё и звезда, - напомнил ей Лоренс. Кошечка сначала не поняла его, и только когда встретилась со взглядом Каина, смущённо улыбнулась.
  
  - Когда город пережил первые нападения Мешков, не только расчётливость адмирала Шарби, грамотное командование юртчи и смелость наших пилотов дали нам силы сопротивляться, но и неунывающий характер Айко, - сказала гимнастка. - Она всегда была там, где нужна сильнее всего, и сражалась отчаянно. Многие из тех, кто сегодня сидят в Поплавке, обязаны ей своей жизнью, и никогда не забудут подвиги маленькой принцессы на Марсельезе.
  
  - Как и мы, - почтительно кивнул Зорге. - Но, не думаю, что в душе этой девочки есть место только для праздника. На войне люди меняются, особенно чуткие души. Очень тяжело жить, когда прошлое начинает преследовать, тяготить и бывает слишком темно, чтобы надеяться на счастливое будущее.
  
   Тамила посмотрела на Лоренса так, будто знала его много лет. Казалось, в лице мистика Кошечка читала нечто такое, что могли понять только он и она: невысказанный намёк, ускользающую интонацию.
  
  - Теперь я уверена, что только мы видим неочевидное... - осипшим голосом проговорила Тамила. - Никто в Кочевнике больше этого не замечает, но я артистка... может быть и Айко догадывается: чтобы скрыть настоящие - лучше всего улыбаться.
  
   С этими словами она покинула Лоренса и отправилась к чернокожему пилоту, сидевшему за барной стойкой. Пока Тамила разговаривала с Бесом Войны, бросая тревожные взгляды на Каина, мистик ждал, перекладывая пальцы на трости. Чернокожий перевёл на Зорге тяжёлый взгляд жёлтых глаз, и только тогда Лоренс встал, надел шляпу и направился к выходу из Поплавка.
  
   Пришла его очередь действовать. И ему очень хотелось пережить эту ночь, чтобы довести порученное дело Змеи до конца.
  
  *******
  
   Айко вывела Айвэна на задний дворик шатра, огороженный пёстрыми ящиками, частями ростовых кукол из папье-маше и фанерными декорациями, использовавшимися в старых цирковых представлениях, а теперь доживающих свой век под дождём и открытым небом. Здесь было тихо и безлюдно. Свет цветных фонариков превратил двор в линзу калейдоскопа, где сливались красные, жёлтые, ярко-розовые и голубые оттенки, а когда гирлянды фонарей раскачивал ветер, все цвета дрожали у девочки и мечника под ногами, оживляя ночь фантастичными пионами.
  
  - Они-чан был сегодня экстренный, победил великана! - воскликнула Айко, разворачиваясь на площадке и притоптывая пыль сапожком, будто собиралась устроить здесь представление. - Ты как раз подойдёшь!
  
  - Для чего? - со сдержанным интересом наблюдал за её шалостями юноша. Вдруг Айко выхватила катану из ножен и направила на него.
  
  - Будешь рыцарь, конечно! Да, я посвящу тебя в рыцари! Рыцарь Медвежьей Лапы - как титул? Кенджи придумал для тебя, ха!.. Но докажи, что будешь лучше меня!.. - она облизнула губы. - Сразись мечом, победи меня, будь экстреннее принцессы!
  
  - Разве в этом есть необходимость? Ты и так сильнее меня! - попытался вступить в игру Айвэн, но девчонка относилась к испытанию серьёзно. Катана сверкнула в миллиметре от его носа, описав свистящую полу-дугу.
  
  - Не люфти, они-чан! Я не буду поддаваться! Бери меч и дерись! Мне не надо стопорного рыцаря!
  
  - Что же, какова будет воля принцессы...
  
   Айвэн вынул из ножен ятаган старика Бона, оставшийся у него ещё со времён Нибелунга. Сверкающий золотом Клинок Света Первый страж не стал трогать, и Айко это заметила:
  
  - Почему не золотой?
  
  - Золотой меч - для врагов, а это будет дружеский поединок. Разве не так? - отсалютовал Айвэн ятаганом, приложив его сначала вертикально к переносице, а затем резко отведя в сторону. Айко понравился этот жест, и она немедленно повторила его катаной.
  
  - Хорошо, Кенджи будет судить! - побежала она к побитому дождями сундуку с облезшей краской. На сундук Айко водрузила своего одноглазого плюшевого медведя и вернулась назад на площадку.
  
  - Я тут! - объявила Химэ, но вдруг опять спохватилась. - Ой нет! Нельзя в платье сестрёнки Суо: испачкаю, неудобно!
  
   Она заложила свободную руку за шиворот и завертелась на месте, стараясь расстегнуть молнию. Действительно, драться в платье было неправильно хотя бы из-за длинной юбки. Но у Айко никак не получалось оттянуть застёжку. Стало понятно, что она вообще не знает, как толком раздеться, а значит ей помогали с платьем в яранге у мистика. Айвэн со вздохом вложил ятаган обратно в ножны, остановил вращение принцессы, похожей сейчас на заигравшегося с собственным хвостом щенка, и, придерживая её за плечи, помог расстегнуть вредную молнию. Со всей детской непосредственностью Айко стянула платье через голову, оставшись в одной сорочке до середины бедра и полосатых чулках. Наряд Суо она отнесла к Кенджи и аккуратно сложила его на сундуке.
  
  - Теперь готова! - громко объявила она и попробовала свободу движений в паре разминочных взмахов катаной. Айвэн снова вынул ятаган и отсалютовал, после чего начался поединок.
  
   Молодой мечник не думал, что Айко станет для него серьёзной противницей, но, когда под лунным светом скрестились клинки, он был должен отметить, что с девочкой занимался хороший мастер фехтования. Свой восточный меч она умела правильно держать, отражать удары, парировать, а главное двигалась вместе с ним как единое целое. Будь она чуть поопытнее, то наверняка бы использовала преимущество в длине катаны над ятаганом, свою скорость и лёгкость; но опыта регулярных схваток ей как раз не хватало. Она старалась отразить все удары Айвэна и нанести свой - вот и всё, чему успели обучить лётчицу. Разумеется, это очень скоро измотало её, ведь Айвэн одной только силой мог проломить оборону Химэ, или дождаться, пока она окончательно выдохнется. Страж выбрал второе, позволив бою продолжаться ровно столько, сколько сможет вынести Айко. Её упорства хватило на десять минут, а когда она так запыхалась, что с трудом могла занести клинок для удара, Айвэн покончил с дуэлью, закрутив лезвие катаны о ятаган и выбив оружие из руки Айко.
  
  - Резко как! - похвалила девчонка, как будто она и была победительницей. И ведь правда, если верить ей, то сейчас она испытывала силу своего рыцаря.
  
  - Кенджи очень доволен! - сказала она, указывая на медведя, что пришитой улыбкой радовался всему миру, пусть даже левый глаз ему заменил грязный пластырь. Айко подняла свою катану с площадки и властным жестом указала Айвэну вниз.
  
  - А сейчас на колено!.. Дай меч!
  
   Юноша протянул ятаган рукоятью вперёд и опустился перед ней на колено, чуть склонив голову.
  
  - Посвящаю тебя в рыцари Медвежьей Лапы! Будь сильный и храбрый, верно делай, что хочет Химэ и Кенджи - её экстренный министр и генерал по всем поручениям!.. Клянись на клинке, скажи: "ДА"!
  
   Пока она говорила, посвящая Айвэна в рыцари, как в какой-нибудь сказочной книжке, он еле сдерживал улыбку. Острие ятагана по очереди легло на оба его плеча, а затем Айко поднесла оружие Айвэну. Тот положил на клинок свою руку и громко ответил:
  
  - Да!
  
  - Теперь ты будешь Рыцарь-Кочевник, вставай! - торжественно провозгласила принцесса и вернула ятаган его владельцу. Айвэн убрал клинок в ножны, лицо Айко буквально сияло от радости. Лунный свет окутывал её тонкие плечи, вся фигура тринадцатилетней девчонки в сорочке казалась полупрозрачной, буквально сотканной из серебряного сияния, как будто она была ночной феей, принёсшей на своих крылышках волшебство.
  
  - И какой же будет первый приказ, моя принцесса? - продолжил Айвэн игру. Чтобы Айко не планировала, наверняка её ночные шалости только лишь начинались. И действительно, она полезла за край чулка и достала оттуда стальной ножичек, - видимо, стащенный с праздничного стола в Поплавке. Протянув его Айвэну, она приподняла лицо и пальцем оттянула себе левое веко:
  
  - Вырежи мне глаз!
  
   Мечник уставился на неё с застывшей улыбкой. Сначала он счёл просьбу Айко очередным испытанием, шуткой: по её мордашке ничего нельзя было понять. Выпученный глаз в красных прожилках смотрел на него в ожидании.
  
  - А тебе не будет больно? - попытался отвести руку Айвэн, но лётчица мигом сцапала его за кисть и вернула нож к глазу:
  
  - Вырежи!.. Ты рыцарь, ты обещал делать так, как буду я говорить! Мой приказ - вырежи глаз!
  
   Айвэн покосился на плюшевого медведя, что также, по какой-то неизвестной причине, остался без левого глаза. Рядом с Кенджи лежало свёрнутое платье, и вдруг Айвэну стало понятно, чем именно не хотела запачкать Айко подарок Суо. Она действительно не шутила, хотя на её лице осталась испытующая улыбка.
  
  - Я не хочу тебе навредить, и этот приказ не исполню, - отказался Айвэн. Айко тут же вырвалась от него, причём выдернула ножик так, что порезала мечнику руку.
  
  - Измена! - воскликнула она и рассмеялась. Указывая воздетой рукой на Кенджи, будто взывая к суду, она объявила:
  
  - Дал клятву и предал! Не рыцарь совсем: не слышит приказы, не делает как сказала, слюфтил!.. Пускай так! Кенджи, я сама отдам тебе глаз, чекай!
  
   Она вскинула руку и острие ножа зависло точно над её левым глазом. Айко резко дышала, угловатые плечи вздымались. Она явно собиралась с духом перед тем как проткнуть себе глазное яблоко.
  
  - Подожди! - протянул руку Айвэн. Он совсем не хотел, чтобы девочка себе навредила. Если это шутка, то она зашла далеко...
  
  - Стой там! - остерегла его Айко. Лицо Химэ улыбалось, но взгляд блестел как у сумасшедшей. Глаз таращился на нож перед собой.
  
  - Ведь это очень больно... - предупредил её Айвэн.
  
  - Пусть так! - надавила она ножом на веко, так что по щеке потекла капелька крови.
  
  - Стой-стой-стой! - встревожился юноша, понимая, что простыми словами её теперь не успокоить. Айко нервно хихикнула, нож дрожал в руке. Никого кроме них во дворе не было, и Айвэн сильно жалел, что не может использовать Голос, чтобы принудить её бросить нож. И всё же он попытался переубедить её. - Я знаю, ты можешь, ты хочешь и попытаешься сделать это, но боль слишком сильная: ты начнёшь, но не сумеешь закончить. Да, ты выколешь себе глаз, но он останется внутри головы... понимаешь? Грязная работа. Как бы ты ни старалась, но потеряешь сознание раньше, чем вырежешь глаз полностью; и не потому что недостаточно смелая или в тебе не хватает решимости, просто человек не способен сделать это самостоятельно.
  
   Улыбка Айко стала неживой как у куклы. Айвэн пытался подойти ближе, но стоило ему сделать шаг, как она надавила на нож сильнее и кровь закапала с щеки на сорочку. Пришлось остановиться.
  
  - Ладно... ты действительно так решила? Тогда я тебе помогу, - предложил он. - Но сначала объясни, зачем ты хочешь пожертвовать глазом?
  
   Он покосился на плюшевую игрушку поверх циркового сундука, в котором, наверное, раньше держали кегли и мячи для жонглёров или использовали в каком-нибудь номере как реквизит.
  
  - Это всё из-за Кенджи? Не спеши, может его лучше вылечить, а не забирать глаз у себя?
  
   Только сейчас лицо Айко скривилось, как у маленького ребёнка, готового разреветься:
  
  - Ты ничего не чекаешь!
  
  - Так объясни мне, - ободрился Айвэн тем, что она наконец-то ответила. Химэ попятилась к своей любимой игрушке, и вдруг с размаху воткнула нож в деревянную крышку сундука, схватила Кенджи и прижала к груди. Айвэн тут же оказался рядом, выдернул нож и спрятал его у себя.
  
  - Прости! Прости! Прости! Прости, Кенджи! Гомэн насай!(64)*
  
   Айвэн сгрёб её в объятия вместе с игрушкой - странное было чувство, он ещё никогда никого не утешал, и привык чувствовать свою силу, как оружие борьбы, но теперь вся его сила и доспехи, и Клинок Света, как будто стали каменным домом, спрятавшим в себе чей-то страх, чьё-то горе. Трепет маленького тела не затихал вместе со всхлипами. Айвэн неловко успокаивал Айко, хотя что особенного он мог сказать? Вся эта история на заднем дворе выглядела странно и не имела причины... хотя причина всё же была.
  
  - Я отрезала глаз Кенджи!.. - просипела девочка в руках у Айвэна, когда чуть-чуть успокоилась. - Я сказала, что, если не выйдет, убью свой левый глаз!..
  
  - Не совсем равноценный обмен. Если твой медведь любит тебя, он бы не захотел, чтобы ты себе навредила.
  
  - Нет-нет-нет! Ты не знаешь! Это наша экстренная клятва! - замотала Айко темноволосой головой. - Рей и Шарби... они ссорились, день за ночью! Так кричали, что стали жить врозь друг от друга! А я - то у одного, то у другого! Когда был мой день рождения, каждый хотел дарить своё, а я попросила, незаметно от них, чтобы они в один день, в один час пришли в магазин дедушки Вульфа и купили мне одного и того же медведя - Кенджи! Они встретились там и оба хотели купить его, ругались, но потом помирились, только на один день, и купили мне Кенджи вдвоём!
  
   Айко воскликнула это с новым всхлипом, ещё крепче стиснув игрушку.
  
  "Удивительный ребёнок..." - подумал Айвэн. - "Ничего не боится, бесстрашная как валькирия, а держится за какого-то плюшевого медведя".
  
  - Всё плохо, полный бачок! Они снова ругались, как только кончился лучший день! - продолжала она. - Mon p-re хотел меня к себе, а Рэй не пускала! Они разозлились, слюфтили в разные комнаты хлопать дверями, а я осталась с Кенджи одна!.. И тогда я просила у него левый глаз! Клялась, что если не помирятся, то я убью свой настоящий! Я отрезала у Кенджи глаз, отнесла к Шарби и сказала: "Пришей! Это Кенджи!". Он сказал: "Не умею! Сходи к вредной Рей!". Тогда я сказала, что не пойду, он должен сходить с глазом сам, попросить Рэй: пусть пришьёт!.. Он отказался, потому что Рей обидела его, назвала "надушенным пуделем"! Он не пошёл к Рей, не попросил, не извинился, значит Кенджи зря отдал глаз!.. Тогда я держала ножницы, могла себе выколоть настоящий, но не сумела! Я предала Кенджи во второй раз, я слюфтила!..
  
   Айвэн нагнулся, охватил её заплаканное лицо ладонями и строго сказал:
  
  - Ты права. Клятвы - это очень серьёзно. Любая клятва нуждается в исполнении: от этого зависит не только честь и ценность твоего слова, но и Свет, которым душа противостоит Тьме. Обман ввергает нас в Тень, делает хуже... Но что в твоей клятве было первым и самым важным, а что вторым? Помирить мать с отцом, или вырезать себе глаз в случае неудачи?
  
  - И так и так... - шмыгнула носом Айко.
  
  - Нет, ты слишком рано сдалась, потому и не можешь исполнить клятвы медведю и твоя рука нетверда. Он просто не принимает твой настоящий глаз и не хочет видеть твоё поражение. Он ждёт, когда ты победишь!.. Думаю, Кенджи бы согласился и вовсе ослепнуть, только бы это помогло помирить твоих мать и отца. Вот чего по-настоящему хочет твой друг, а не жертвы. Ты столько с ним прожила и до сих пор не догадалась каков он, твой экстренный генерал?
  
   Айко умолка, тиская круглые уши медведя, как будто собиралась их оторвать. Было бы глупо обвинять её, что она всё ещё пытается цепляться за детство, что давно пора повзрослеть. Айвэн вспомнил Сад Души её матери, Рей Сугавара, и как сильно люди могут быть привязаны к своим вещам и наделять их частью своей энергии, если любят.
  
   О, любовь великая сила! И если нам её не хватает где надо, то не только ребёнок, но и взрослый начнёт искать любовь в намёках, в фильмах, в стихах или даже в бездушном предмете. И опаснее всего искать любовь в людях, которые к тебе равнодушны. Но Айвэн не был равнодушен к Химэ. По-своему он любил её, как и непорочность Элизы, и ценил их, как лучших друзей.
  
  - Хорошо, я не сдамся! - воскликнула Айко, наконец что-то решив для себя. - Пусть Шарби хочет отобрать Марсель и ссорится с Рей, но я не подведу Кенджи! Мы будем дальше пытаться мирить mon p-re и ma m-re!
  
   Она вдруг привстала на цыпочки и неловко смазала поцелуй по губам Айвэна. Закрыв смеющийся рот тыльной стороной ладони, Айко выдавила через распирающее веселье:
  
  - Ой, ой, у тебя лицо такое стопорное!.. С Кенджи ты знакомился, а с Марсель нет! Идём, я чекну тебе самолёт! Он на все десять оборотов экстренный - вот какой! Я прячу его, никто не найдёт! Марсель будет рада, я расскажу, как летать!
  
  - Хорошо, моя принцесса. Только пообещай мне, что больше никогда не будешь вредить себе и не вспоминать, что плакала этой ночью, - поддался ей Айвэн.
  
  - Хай! - кивнула девчонка. Под её левым глазом засыхала короста, а морда плюшевого медведя насквозь промокла от детских слёз, но она была счастлива и тянула Айвэна за руку, куда-то в глубину ночного города, где на одной из запасных полос, как большая красная птица, притаилась Марсель.
  
  *******
  
   Лоренс решил уйти подальше от праздника. Он двигался неторопливо, сторонясь шумных компаний, заполонивших все улочки, лестницы и площадки Ярморочной палубы. Пилоты станов в ярких одеждах, украшенных разноцветными вставками, шумно отмечали победу, и не раз мистик слышал обрывки из разговоров, что для полного счастья им не хватает только присутствия адмирала Шарби. Предводитель кочевников раньше никогда не упускал повода побыть рядом со своими людьми, но теперь заперся в Орлиной Башне, как называли его дом пилоты, и не спускался оттуда даже в случае самых серьёзных проблем.
  
   Белый костюм мистика слишком выделялся на фоне пёстрой толпы, и Лоренс свернул с освещённых фонариками тротуаров в сторону одного из стабилизаторов с вяло работающим винтом. Под решетчатым настилом подвесных мостков шумел чёрный ночной океан. По пути Каин заметил молодого мужчину в комбинезоне старшего техника и девушку-пилота, страстно целующихся в тени моторной гондолы. Лётчица и механик были так увлечены, что проигнорировали появление ночного прохожего. Лоренс прошёл мимо них, и от этой точки начал отсчитывать шаги: "Раз, два, три, четыре..." На десятом шаге его слух уловил испуганный вздох и стук быстро удаляющихся ног. Мистик не обернулся, точно зная, что на прежнем месте парочки уже не было.
  
   Мостки закончились широким выступом с левого борта Кочевника. Лопасти медленного винта в лунном свете отбрасывали подвижные полосы тени. Дымчатые облака плыли мимо полного диска луны, на водной поверхности от лунного света сверкала серебряная дорожка. Кочующий город всегда находился в движении, и только радиомаяк помогал самолётам и дирижаблям находить верный путь. Но ночью ни одна взлётно-посадочная полоса не работала, разве что аварийные. Тишину ничего не нарушало, кроме тихого гула пропеллера, поскрипывания стальных конструкций и стука мостков при случайных порывах ветра.
  
  - Не правда ли замечательный вечер? - сказал Лоренс, как будто ни к кому не обращаясь. - В полнолуние кажется, что ночь полна волшебства. А доводилось ли вам видеть, как человек исчезает, когда на него падает сияние Селены?(65)* Даже праха не остаётся от тех, кто слишком настойчиво ищет ответы на полночные тайны... Хотя очень многое зависит и от того, кто задаёт свой вопрос.
  
   В ту же секунду на его голову накинули мешок, отняли трость и скрутили за спиной руки. Зорге опасался, что сейчас его просто перекинут через ограждение и он окажется в холодной воде, без шанса спастись. Но напавшие потащили его по мосткам, часто сворачивая и держась в стороне от праздничного шума. Их шаги зазвучали эхом внутри какого-то помещения или коридора. Сквозь чёрную ткань мешка мистик различил тусклый свет, здесь его вздёрнули на ноги, чтобы он стоял прямо. Похитители начали коротко переговариваться на чужом, смягчающем согласные языке. Затем чьи-то руки начали обшаривать костюм Лоренса, вероятно в поисках оружия, распахнули пиджак, проверили все карманы и пояс, даже не преминули поднять брюки и проверить носки. Обыск закончился, когда рубашку на нём расстегнули и увидели медальон с Недремлющим Оком. Прозвучал резкий возглас. Похитители оживлённо заспорили между собой, их тон не понравился Каину.
  
  - Могу я объяснить?.. - попытался вступить он в разговор, но вдруг получил удар в живот. Из мистика выбило дух, следующим ударом его повалили на пол и дальше продолжали избивать безжалостно, безотчётно, как забивают попавшую к живодёрам собаку. Зорге не успел ничего сделать, никак себя защитить, потому что просто не ожидал такой позорной участи. Больше всего ударов приходилось по голове, закрытой мешком. Он почувствовал вкус собственной крови у себя на зубах, перед глазами мелькали багровые вспышки, а когда один из убийц угодил ему ногой по затылку, мистик лишился сознания и больше не сопротивлялся...
  
  ...
  
  - Сумма корней приведённого квадратного трёхчлена... равна его второму коэффициенту с противоположным знаком... а произведение - свободному члену... достоинство этой теоремы заключается в том, что, не зная корней квадратного трёхчлена, мы можем вычислить их сумму и произведение, то есть простейшие симметричные многочлены от двух переменных... тебе понятно?
  
  - Мне непонятно, зачем ты мне вообще всё это читаешь?
  
   Девочка с тёмными волосами по-взрослому вздохнула, взяла у младшего брата тетрадь, посмотрела на никак несвязанные с математикой рисунки и отбросила тетрадку обратно на столик, за которым они занимались.
  
  - Я трачу с тобой время. Если ты с учителем ничего не понимаешь, почему я должна тебе помогать?
  
   Мальчик сидел, болтая ногами под стулом, и смотрел в круглое окно детской комнаты на втором этаже родительского особняка, а ещё смотрел на лакированный столик, торшер с мягким канареечным светом, обои в мелкий цветочек, на антикварную мебель, на игрушки, на картины в резных рамах - он смотрел куда угодно, только не на лицо сестры - красивое, строгое и бездушное, как у куклы.
  
  - Учитель говорит, что мне ещё рано, для моего возраста, решать квадратные уравнения. Мне только семь.
  
  - Тогда мы найдём другого учителя, который не будет так говорить, - строго заявила сестра. Она говорила весомо, как государыня намного старше своих восьми лет. - Мы не обычные дети, чтобы зубрить сколько яблок останется, если их кто-то отнимет... неужели ты не можешь справиться с простым уравнением, решать которое придумал ещё какой-то средневековый Нордифец? Или скажешь, что ты глупее средневековых людей?
  
  - Не глупее, просто не понимаю зачем мне математика. Я могу гораздо больше, - мальчик с улыбкой посмотрел на деревянную лошадку возле кровати, и игрушка сама собой покатилась на широких колёсиках. Девочка обернулась и нисколько не удивилась самодвигающейся игрушке, только шлёпнула брата по голове:
  
  - Прекрати! Ты не должен делать этого просто так, даже один! Строгость - это привычка, а строгость к себе, особенно к таким как мы, обязательна! Вот и привыкай!..
  
   Она откинула тёмные волосы, украшенные рубиновой заколкой, и снова раскрыла тетрадку, чтобы посмотреть на каракули, которые нарисовал брат: множество закорючек вылезали из какого-то ящика, а вокруг целое поле цветов.
  
  - Вот бредятина, - фыркнула девочка. - Знай, что вымыслов не бывает, и каждую вещь в нашем мире можно измерить. Тот, кто способен на это, становится выше прочих людей. Нордифца, придумавшего теорему квадратных уравнений, заграничный король объявил колдуном, и это только за то, что учёный, при помощи математики, расшифровал переписку его шпионов. Выходит, что математик был в чём-то сильнее самого короля, потому что знал больше! Знания - это защита, это оружие, это превосходство над остальными.
  
  - А наш дар? - спросил младший брат. - Ведь он же сильней математики, а значит и математика не нужна, если можешь видеть людей и вещи насквозь.
  
  - Дар даёт преимущество, которое никогда не примут и не поймут непосвящённые. Опасно показывать его вне семьи, - предупредила сестра, назидательно выставив палец. - Дар даёт нам все ответы, но, как и в математике, если ты не знаешь решения, то ответ будет только вершиной скрытого в воде айсберга. Ты должен решать мир как пример, где самой высокой ценностью станут недоступные другим силы. И кроме того, ты Зорге! Значит ты должен стать лучше всех, кто обладает таким же сверхъестественным даром. Стать лучше самых лучших людей во всём мире: Кормчим мистики в Капитолии, как наш дед!
  
   Девочка так вдохновилась своей собственной речью, что стало понятно: она только пересказывает чужие слова, скорее всего сказанные ей матерью или отцом. Но на маленького брата ответственность родовитого Знающего только давила. Он не хотел ни с кем состязаться, хотя с малых лет его приучали к борьбе: "Будь первым! Сегодняшние результаты должны быть в два раза лучше вчерашних! Никаких поблажек! Ты что, устал? Вставай и не вздумай реветь! Не вздумай уронить честь фамилии!"
  
   Слишком тяжело для головы простого ребёнка. Но он и не был простым, и эта мысль довлела над всей его жизнью с самого рождения, и была понятна лишь в том кругу общества Совершенной, где все были прокляты таким же мистическим даром.
  
  - Ну, пожалуйста, в последний раз! Ты ведь уже знаешь эту теорему, так помоги мне в самый последний разочек! - взял мальчик руку сестры и ласково погладил её тонкими пальцами. Губы девочки надулись, она старалась не глядеть на брата, синие глаза смотрели поверх его головы.
  
  - В последний раз, просто передай теорему! Завтра придёт учитель, и, если я не решу на "отлично", он доложит родителям, отец снова будет ругаться, а маме станет дурно, и она начнёт кричать, что мы ни на что не годимся, и у нас нет никакого будущего в Капитолии. Ты же знаешь, как они сердятся, если что-то не получается...
  
  - Хорошо, Лоренс! - наконец сдалась и согласилась сестра. - Я передам тебе всё, что знаю о теореме, но только попробуй проболтаться об этом!.. А завтра с учителем веди себя так, как будто сам зазубрил: затрудняйся и нарочно решай что-то неправильно, чтобы учитель почувствовал, что получает деньги не зря!
  
   Она заключила руки Лоренса между своих тёплых ладоней, и под пальцами промелькнул красный отсвет. За одну секунду мальчик узнал всё, что пытался зазубрить по учебникам битый час. А ещё он ощутил все настоящие эмоции сестры: и как она волнуется за свой поступок, как переживает из-за завтрашнего визита к одной знатной даме, и как была недовольна за нерасторопность служанки, готовившей ей утром ванну, и как Софи заботится и любит его - своего брата Лоренса.
  
  ...
  
   Каин был ещё жив, хотя всё его тело саднило от боли, голова была ватной и жутко звенела. Грудь простреливало при каждом вздохе: не приведи Совершенная сломали ребро!.. Мистик лежал лицом вниз, на стеклянном полу, мешок с головы уже сняли, и он видел под собой жёлтый свет. Перевалившись на другой бок, Лоренс сумел привстать и оглядеться. Он находился внутри необычного зала. Над стеклянным подиумом навис китовый скелет. Лоренс лежал прямо внутри его выгнутых дугой рёбер, раскрашенных цветными полосками. Под стеклянным подиумом хранились сотни сияющих сфер, а пустые шары свисали с позвонков скелета как ёлочные игрушки. Костистый хвост упирался в противоположный конец подиума, а затылочная часть черепа перекрывалась тяжёлыми шторами, так что Каин не видел, что было внутри головы. Зато он услышал глубокий, смягчающий согласные голос:
  
  - Знанья - это защита, это оружие, это превосходство над остальными... Мне нравятся её слова.
  
   Полог откинулся и на подиум выступил чернокожий человек в грузном костюме. Он был в кожаном панцире и долгополой мантии. Всю его грудь и плечи овивали тонкие трубки, а лицо - очень странное лицо, но что именно в нём было странного, из-за плохого освещения Лоренс не смог разобрать. Всю нижнюю часть лица скрывал красный платок. Голова незнакомца гладко выбрита, как у всех Бесов Войны. В руках он держал выгнутый посох-дубинку.
  
  - Ты Делмар - юртчи Бесов Войны, - откашлялся Каин от спёкшейся в горле крови. - Я пришёл, чтобы...
  
   Договорить ему не дали. Резкая боль пронзила затылок, так что мистик со стоном охватил голову.
  
  - А ты стражь. Вас не звали сюда. Если бы пришёль не ты, то иной быль бы мёртв!.. Но я могу убить и тебя, если ты хочешь зла мне, моим Бесам или Сердцу Кочевника!
  
  - Ты обладаешь таким же даром как я! - Зорге с трудом говорил через боль.
  
  - Нет, это ты имеешь мой дар! - рассмеялся Делмар и его хватка на сознании мистика усилилась. Тогда Лоренс попытался найти слабое место в могуществе говорившего с ним колдуна. Было сложно сосредоточиться из-за боли, но лучшие мистики Истэрии обучали его противостоять чужому влиянию. Боль не была настоящей преградой. По-настоящему Лоренсу мешали сияющие под стеклом сферы. Запас китовых душ располагался в квадратных ячейках, и только их исходящий снизу свет озарял костяное капище колдуна. Такое количество китовой энергии заслоняло собой человеческую душу юртчи, и Каин не мог прощупать её, не мог повлиять на эмоциональную партитуру. В то же время колдуну не составляло труда управлять его состоянием. Значит, Делмар был сильнее? Нет, скорее он просто приспособился использовать свой дар в подобных условиях, а Лоренс, избитый и оглушённый, впервые оказался здесь, и был в невыгодном положении.
  
  - Я пришёл не сражаться, а предупредить! - заговорил Каин через усилие, продолжая выстраивать свою защиту. Наверняка его противник почувствовал, как он старается освободиться. Ментальная хватка Делмара стала жёстче, Зорге вскрикнул и упал на пол.
  
  - Лишь Достойный может говорить со мной, а не враг! Стражи - мои враги. Они обвинили меня в играх со Тьмою, хотели выпить мой дух. Ты не первый, кто пришёль меня убивать.
  
  - Я не враг! - крикнул Лоренс, но в ответ получил такой ментальный удар, что упал ничком на сияющий подиум. Он прекрасно знал этот приём убийства: сужение сосудов, повышение кровяного давления, а в итоге инсульт. Хорошо обученный мистик мог провернуть это с незащищённым человеком меньше чем за минуту, но Делмар столкнулся с достойным противником. Зорге был ещё жив, хотя и лишился сознания...
  
  ...
  
  - Не шуми!
  
  - Да я тихо!
  
  - Они очень чутко спят...
  
   Софи осторожно сняла с защёлки балконную дверь и, так чтобы не дрогнули стёкла, отворила две створки. Ночной ветер ворвался в детскую комнату, всколыхнул занавески, и Лоренс почувствовал запах свежего воздуха после дождя. В той части Сияния, где стоял родительский особняк, было сказочно тихо. Ночь безоблачная, неглубокая, предрассветная и безмерно спокойная.
  
   Двенадцатилетняя Софи вышла на балкон первой, в своей кружевной сорочке, с распущенными чёрными волосами. Следом в ночной рубашке вышел и Лоренс. Он ступил босой ножкой на влажный мрамор балкона и, поджимая пальцы, прошёл к мокрым перилам. Софи вглядывалась в светлую ночь, с любопытством исследуя глазами крыши соседних улиц. Вообще-то ей нельзя было приходить к Лоренсу, когда мать и отец засыпали; и всему дому, включая прислугу, полагалось также уснуть. Это был строгий порядок - ни одна мысль бодрствующего человека не должна была побеспокоить хозяев.
  
   Но Софи с долей иронии говорила, что мать и отец сильно переоценивают свой дар. Во сне они храпят как убитые, и даже если кто-то будет орать в собственной голове о пожаре, или мысленно поносить хозяев портовой руганью, то они ни за что не проснутся. Вот днём подумать плохое про государя и государыню Зорге в их доме действительно было нельзя. Слух мистиков слишком чуткий, и слышит он не просто тихие разговоры и сплетни, а откровенные мысли любого находящегося в особняке человека.
  
   Но родители спят, и Софи проскользнула из своей спальни к брату: в любую ночь, когда удавалось, они развивали свой дар, слушая город. Конечно, это было очень сильное заявление, ведь начинали они с одной улицы, а вернее сказать с того куска тротуара, который видели с балкона особняка. Всё было просто: Софи начинала, а Лоренс подхватывал. Если по улице проходил случайный прохожий или проезжал экипаж, брат или сестра "подключались" к чужим мыслям и чувствам. Вот Софи становилась студентом, спешащим на дружескую попойку и клявшим соперников, что также прибудут туда, а ещё думающим о том, как скоро родители пришлют ему деньги в столицу из родного маленького городка, и где можно до поры перезанять. В левом кармане форменного сюртука у студента только шесть монет медью. Придётся пить за чужой счёт, а о поездке к "актрисам", которая традиционно устраивалась после попойки, нечего было и думать. И ни одной мысли о лекциях, услышанных ещё днём...
  
   Софи всё это пересказала брату, смешливо фыркая в нос. Они никогда ничего не придумывали. Честность - это было главное правило игры "на узнавание". Если в чём-то они не доверяли друг другу, легко было проверить, пока человек не вышел из поля зрения.
  
   Но так складывалось лишь поначалу. Спустя пару недель их летней игры, Софи и Лоренс могли читать эмоциональную партитуру людей, даже когда те исчезали из вида, свернув за угол или зайдя в подворотню.
  
   Лоренс любил читать мысли водителей самоходов, которые проезжали мимо ворот их особняка. Можно было полноценно управлять машиной: нажимать на педали, следить, чтобы машина ехала ровно, со знанием дела отмечать показания приборов и думать: "Что это там стучит в ходовой?.. Старина Гюнтер опять не проверил трансмиссию в гараже. Уволю к чёртовой матери!".
  
   Когда Лоренс взахлёб рассказывал об этом сестре, она слушала со скучающим видом. Техника ей была не слишком-то интересна. Но Софи удивила своего брата тем, что, когда он берёт под контроль водителей, самоходы начинают ехать слишком медленно, или наоборот виляют как бешенные. После одной маленькой аварии, когда самоход въехал в фонарный столб и разбил себе фару рядом с их домом, Софи попросила Лоренса больше водителями не управлять... И действительно, он ведь не только переносил своё ментальное "Я" в чужую личность, в сложившуюся эмоциональную партитуру, но и контролировал её развитие. Эта новость испугала и восхитила мальчишку одновременно. Люди в одно мгновение стали для него марионетками, любую из которых можно было использовать, ощущать в полной мере эмоции и чувства, а затем бросить наедине с растерянностью и недовольством от чужого влияния на рассудок.
  
   Хотя нет, совсем не любого человека Лоренс мог контролировать в свои одиннадцать лет. Если бы он прикоснулся к родителям или к любому другому с дарованием мистика, то был бы изобличён, схвачен и строго наказан. Более того, если бы он попытался использовать свой дар против прислуги или учителей в своём доме или на прогулке, когда родители были недалеко, то это вызвало бы скандал и те же последствия, то есть суровое наказание. "С даром нельзя играть даром", - вот что любил повторять отец каждый день.
  
   Но во время своих ночных вылазок на балкон, они с Софи не просто играли, а развивали свой дар. Через месяц их мысли дотянулись до соседней улицы. К середине лета уже весь квартал стал охотничьими угодьями для двух детей-мистиков. Любой человек, будь он в доме, у себя в постели, выпивающим бутылочку пива в таверне или просто бредущий по улицам, мог стать их игрушкой. И с ростом совей силы, им уже не хотелось читать мысли простых людей и вселяться в их разум. Они искали оригинальные городские сюжеты, а иногда сами прикладывали руку, вернее сказать свою мысль, к созданию приключений.
  
   Сейчас Лоренс был одним из полицейских, обложивших опасного рецидивиста. Мальчик знал, кем именно нужно быть - сержантом Стефаном Хендом, который держал под прицелом чердак доходного дома. Именно через это место уголовник собирался сбежать. Как только бандит поднялся по лестнице, открыл ржавую дверь чердака и вышел на крышу, как сержант Хенд выпрямился в полный рост и прицелился из револьвера.
  
  - Стой! - громогласно воскликнул он, сразу услышав, как зашипела ему в ухо Софи. Видимо, Лоренс и правда крикнул своим голосом на балконе, когда командовал полицейским.
  
  - Стой... - повторил сержант задушенным шёпотом. Бандит поднял руки, хотя у него за поясом тоже был револьвер. Вообще-то уголовник планировал сопротивляться до последнего, а если с копами ничего не выйдет, пустить себе пулю в лоб. Но дара Лоренса хватало, чтобы перебегать из сознания одного человека в трёх кварталах отсюда к другому, и подправлять своей волей игру. Чтобы всё действо выглядело ещё смешнее, он устанавливал свои правила.
  
   Сержант краем глаза заметил, что на крышу врываются его товарищи в синей форме. Тогда он опустил револьвер и с благородством сказал:
  
  - Я тебя отпускаю!
  
   Бандит, бледный от радости, развернулся спиной и бросился к водосточной трубе. И в этот полный драматизма момент сержант Стефан Хенд вскидывает револьвер, шесть раз стреляет в спину преступника, и тот падает с водосточной трубы как мешок. Фенита!
  
   Вспотевший и раскрасневшийся Лоренс переводит сверкающие глаза на Софи. В ночном воздухе затихают отдалённые хлопки выстрелов. Она видела всё это воочию, из души одного из ворвавшихся на крышу полицейских. Дети ни секунды не думали, что убили кого-то, вмешались в серьёзное дело, повели себя недостойно: они могли, и они делали что хотели, не заботясь о том, что случается с их "игрушками" после игры. И уже не слышали, что к сержанту подбегают товарищи:
  
  - Какого хрена, Хенд, ты творишь?! Капитан велел брать ублюдка живым! Тебе что, погоны жмут!
  
   Нет, Софи и Лоренс были уже далеко, на балконе родного особняка и выискивали новую жертву. Они стремились найти самый сильный эпизод, где участвовали два человека, и разыграть его между собой. Не всякий день так везло: самые сильные эмоции исходили из спален, со свадеб, из притонов или из подворотен, где работали уличные куклы или живые женщины, но такие места сознание детей обходило, потому что не понимало, не принимало и с подобными партитурами связываться не хотело. Тем более куклы им были неподвластны от слова "совсем". Корпулит и стекло создавали дополнительные препятствия перед душами, миновать которые маленьким Зорге не хватало не силы, не опыта.
  
   Уже под самое утро, когда начинало светать, а от холода дети не чувствовали собственных пальцев, Софи и Лоренс наконец-то нашли подходящих героев. Мужчина и женщина идут по улице, обоим сейчас не до сна. Она чуть впереди. Он, запустив руку в карман, где лежит нож, настигает свою жертву сзади. Если бы не внимание двух ребятишек, известно, чем бы закончилась эта сцена. Софи сильнее и старше, она берёт под контроль партитуру мужчины. Лоренс мягко вселяется в женщину: ему не привыкать менять пол таким образом, пока он не делает никаких различий между игрушками, разве что женщины размышляют иначе, телом легче и иногда испытывают непривычный для мальчиков дискомфорт.
  
   Но у этой героини не было никакого дискомфорта, кроме мыслей о деньгах. Нынешней ночью она зашла к матери за обручальным кольцом - чистое золото, старая выделка, толстые стенки, широкий ободок. Кольцо лежало в сумочке, но Лоренс ясно видел его через мысли. Женщина задолжала за комнату, которую снимала в квартале третьей категории. Она работала машинисткой в какой-то мелкой конторе (подробностей Лоренс не стал узнавать), где платили гроши. Из родных у неё осталась только престарелая мать, что сама жила в нищете. От мужа только поблёкшие воспоминания: кажется, Южный фронт, артобстрел, и вообще они были официально не в браке. Зато был сын, возраста Лоренса, сейчас он спит. Женщина пообещала, что, когда вернётся от бабушки, купит ему что-нибудь вкусное. Но кольцо надо ещё заложить у знакомого ростовщика, который работает в любое время, когда к нему не приди.
  
   Всё что было нужно для игры, Лоренс узнал в первую же минуту знакомства с душой своей героини. Он был ещё слишком мал, чтобы понять всю глубину чужих бед, тем более на таком уровне. Его интересовало лишь одно: что испытает жертва, когда встретится с грабителем?
  
   Можно было уточнить у Софи, что именно замышляет тип, который преследует его героиню на улице. Можно было одним желанием развести их, подкинув какую-нибудь совершенно лишнюю мысль, так что и женщина, и готовый к злодеянию преступник вдруг откажутся от своих планов... Но тогда всё было бы не так интересно!
  
   Лоренс позволил себе на мгновение отпустить героиню и взглянул на сестру. Лицо Софи было сосредоточено, она хмурилась, глаза смотрели в пустоту. Всё в её облике говорило о сосредоточенной работе настоящего мистика. Мальчик вернулся обратно к женщине, до поры не вмешиваясь, и лишь наблюдая изнутри героини как в преставлении, где он являлся и зрителем, и актёром.
  
   До дома ростовщика оставалось пройти какой-то жалкий квартал, как вдруг мужчина схватил Лоренса за плечо, развернул и прижал спиной к стене, приставив нож к горлу. Это был ключевой момент игры. Мистик жадно считывал все эмоции, охватившие жертву: выброс адреналина, оцепенение, невозможность вздохнуть - о, это страх смерти, с которым Лоренс и Софи не раз встречались в Сиянии.
  
  - Деньги! - потребовал грабитель.
  
  - П-пожалуйста... - задрожали губы несчастной. Она прибывала в таком оцепенении, что без помощи Лоренса едва ли могла сама расстегнуть сумочку и протянуть кошелёк. Впрочем, кроме пары старых проездных билетов и талона в столовую там вообще ничего не было. Однако это заняло преступника на какое-то время, так что она успела вынуть из сумочки завёрнутое в марлю кольцо и спрятать его в кулаке.
  
  - Что там? Отдавай! - Софи было не провести. Сестра заметила, как Лоренс от неё что-то прячет... Ну уж нет! У женщины совсем нет денег, и это последняя ценность, к тому же от матери! Кольцо Лоренс отдавать не хотел: Софи обойдётся.
  
  - Отдай, или выпотрошу! - зашипел мужчина, снова приставив нож к горлу. Его глаза безумно сверкали. Лоренс улыбнулся, и женщина улыбнулась, чем удивила преступника. На секундочку брат вынырнул из своей роли, чтобы ещё разок взглянуть на сестру. Они никогда не планировали представления, играли экспромтом, но всегда завершали эпизод чем-нибудь хлёстким и ярким. Может быть преступник возьмёт и отдаст женщине свои деньги, или вовсе признается ей в любви: чем глупее, тем лучше, в таких сумрачных эпизодах, где зло вдруг выставляется на посмешище! Можно сказать, что два маленьких мистика за половину лета предотвратили в Сиянии преступлений больше, чем все полицейские патрули.
  
   Но, когда Лоренс посмотрел на Софи, он увидел, что сестра белая как полотно, также смотрит на брата и не контролирует нападавшего.
  
  - Ты не там?.. - жалобно спросил мальчик.
  
  - Я не могу его взять, - прошептала сестра. - Это Тьма...
  
   Он не понял Софи, но когда устремил свою волю обратно к женщине, то оказался лежащим на тротуаре в луже собственной крови. Преступника не было, кольца в руке тоже. Лоренсу показалось, что его горло обмотали калёной проволокой. Руки стали липкими, он закашлялся, закричал, испугался и оставил героиню расплачиваться за свои игры одну.
  
  - Надо вызвать полицию! Тех полицейских, сержанта Хэнда! Наверное, они недалеко! - горячо говорила Софи, хотя её слова туго доходили до брата: он всё ещё сжимал и ощупывал своё совершенно целое горло. Близость смерти ледяным пульсом колотилась в его маленьком теле, а может быть это просто уличный холод на балконе пробрал его до костей. Должно быть он правда кричал слишком громко, потому что дверь в комнату распахнулась и в детскую ворвалась разозлённая мать, в накинутом поверх пеньюара халате:
  
  - София Изабелла Зорге, что ты делаешь на балконе вместе со своим братом?! - воскликнула она, для веса употребив полное имя дочери.
  
  - Ничего, маман, мы просто дышим воздухом!
  
  - Кого ты пытаешься обмануть? Снова передаешь ему математику, или что-нибудь похлеще?! Не позволяй себе растрачиваться!.. О, Совершенная, пройдёт ещё пара лет, и он станет для тебя таким же соперником как дети Резе или Вернер!.. Немедленно подойди ко мне!
  
   Бросив прощальный взгляд на Лоренса, Софи поспешила к матери. Приобняв её за плечо, государыня Зорге вывела девочку из комнаты, и уже за дверью настойчиво прошептала:
  
  - Способности Лоренса ниже твоих... Не приходи к нему больше, не дай себя выпить! Вы только брат и сестра, вот и сохраняйте привязанность семейных уз, но не привязанность духа!.. Мы любим Лоренса, но его доля гораздо скромнее твоей. Ты должна постараться не сыгрываться с ним партитурами, у каждого из вас свой собственный путь...
  
  ...
  
  - Она, конечно же, объяснила тебе, позже, что значить Тьма, - говорил Делмар, подходя ближе к Лоренсу. На расстоянии пяти шагов посох в руке колдуна стал хорошо виден - это была резная китовая кость, чуть выгнутая на конце. Весь посох от кончика до плоской вершины покрывали мелкие письмена и алые кольца.
  
  - Не смей ползти в мою память! - воскликнул Каин.
  
  - Как же иначе ты хочешь убедить меня, что пришёль с миром, стражь? - грудным голосом говорил Делмар. - За мою голову в Истэрии дана большая награда, много золотых оринов... И я должень поверить на слово, что ты не хочешь вреда? Мне легче прочесть твои мысли.
  
  - Ты делаешь это как мясник, взявшийся оперировать на мозге. Ты не читаешь мысли, ты выдираешь воспоминания с корнем, ты не обучен мастерству мистика и плохо используешь дар, - бормотал Зорге, а сам оглядывал колдуна мутным взором, стараясь найти уязвимое место Делмара. Каин знал шестьдесят восемь способов убить человека или заставить его жутко мучиться, притом не прикасаясь физически. У него было шестьдесят восемь ответов, как спасти себя и одолеть колдуна, но ни одного решения этой задачи. Сферы под полом сковывали Зорге, а Делмару совсем не мешали. И всё-таки Лоренс решился на отчаянный шаг: когда колдун подошёл, уверенный, что полностью контролирует жертву, страж неожиданно создал перед собой зону вакуума. Вытесненный воздух мощным порывом отбросил Делмара прочь. Это была невидимая атака, что тем не менее возымела успех.
  
   Лоренс смог приподняться на ноги, но воля колдуна ничуть не ослабла. Используя посох, Делмар с трудом вставал, он не мог в это время контролировать стража, и всё-таки Зорге был опять подчинён, словно кто-то третий держал его голову под контролем. Болезненный спазм в затылке заставил мистика снова со стоном упасть на колени.
  
  - Ты хорош, но ты не знаешь всех тайн взявшегося за тебя мясника! - сипло рассмеялся колдун, и сознание Лоренса начало меркнуть. Из него выдирали ещё одно воспоминание...
  
  ...
  
  - Это самый счастливый день, дорогая! - с улыбкой говорила мать, за праздничным столом обращаясь к одной из подруг. Званный обед был в самом разгаре, сверкали серебряные подсвечники, в общей зале собралось около сорока гостей: дальних и ближних родственников, друзей, влиятельных в Капитолии мистиков и некоторые чиновники Канцелярии высокого ранга. Мать и отец занимали места во главе стола, Лоренс сидел по левую руку, а София, в тёмно-сиреневом бархатном платье, по правую. Хотя всё должно было быть наоборот: Лоренс, как единственный мальчик-наследник, должен был находиться по правую руку от отца, а девочке, пусть она старше на год, следует сидеть по сторону сердца матери.
  
  - Я слышала, что испытания в Капитолии очень тяжёлые, и даже жестокие, - сказала гостья, к которой до этого обращалась государыня Зорге. Многие за столом внимательно прислушивались к беседе двух женщин, хотя подавались изысканные блюда, цена которых соответствовала сложности приготовления лучшими поварами столицы, нанятыми на кухню фамильного особняка, специально для праздника.
  
  - Жестокие? Нет. Скорее, реалистичные, - скучающим тоном ответил флегматичный глава семейства. Лоренс заметил, что у очень многих знакомых ему мистиков именно такие серые и равнодушные ко всему лица, по крайней мере у мужчин. Женщины выглядели анемичными, но некоторые, при всей своей бледноте, обладали оживлёнными повадками сумасшедших: громко и неуместно смеялись, сопровождали свою речь энергичными, почти театральными жестами, а иногда и вовсе заговаривали сами с собой. Может поэтому званный обед напоминал четырнадцатилетнему Лоренсу сборище душевнобольных, только в дорогих фраках, вечерних платьях, жемчугах, золоте, брошах с каменьями, надушенных и беспокойных.
  
  - Видит Совершенная, как я боялась и ждала Дня Испытания! - продолжила мать, восклицая. - Мне пришлось настаивать, чтобы наша девочка не дожидалась совершеннолетия, а предстала перед комиссией на шестнадцатый год!
  
   Лоренс взглянул на Софи. У неё было такое же бледное, нездоровое лицо как у тётушек и у дядюшек, и всех других полоумных, которые собрались сегодня за их столом, резали фазана и рыбу, поедали икру и салаты. Софи словно ушла от него, встав в один ряд с безумцами, с лучшими мистиками Совершенной.
  
   Даже мысленно Лоренс не мог подбодрить сестру, послать Софи слова утешения, ведь за столом с такими гостями это будет всё равно что закричать в полный голос.
  
   Впрочем, и сказать их не мог, ведь у сумасшедших есть не только внутренний взор, но и уши.
  
  - Первые испытания были прямо как встарь, когда я проходила их девочкой, - не переставала рассказывать мать, время от времени поглаживая Софи то по темноволосой головке, то по плечу, то по лежащей возле тарелки с нетронутыми кушаньями ручке.
  
  - Сначала перед моей Софи и комиссией внесли шестнадцать закрытых серебряными колпаками блюд. В каждом из них находилось яйцо, снесённое сегодня утром. И только одно было снесено вчера вечером. Естественно, наша девочка справилась с этой детской задачкой за пару секунд! Ни у кого и сомнений не возникло, что она попыталась прощупать комиссию мысленно, или найти знающего ответ человека.
  - Это был бы конфуз! - поддержала подруга.
  
  - Да, ведь они слышат эмоциональную партитуру испытуемой, видят её буквально насквозь! Тут не слукавишь! - отозвались с другого конца стола.
  
  - Но всё равно, это было легко, как и второе задание, - говорила мать, и в этот момент изумрудные серьги уступали сиянию её гордых глаз. - К комиссии ввели одиннадцать человек. Каждому из них было известно только по одному слову из целого предложения. Людей вводили вразброс: в конце испытания Софи должна была составить предложение и огласить его вслух!
  
  - Какая банальность! - воскликнул чей-то надменный голос. Выражение лица матери стало как у гиены. Она всё ещё улыбалась, но глазами хищно выискивала, кто это из родственничков посмел подколоть её дочку?
  
  - Ох, как это всё интересно! И что же это было за предложение? - постаралась замять неловкую ситуацию подруга их дома.
  
   Мать гордо подняла голову и процитировала:
  
  - Es gibt keine Schl-ssel vom Gl-ck. Die T-r ist immer ge-ffnet.(66)*
  
  - Это же язык наших западных соседей! Софи что, знает Фатерляндский? - восхитилась соседка, приложив салфетку к губам.
  
  - Нет же! Она в совершенстве владеет Нордифским, немного говорит на языке Земли Цветов, а на западном языке знает одно-два слова! В этом и заключались козни нашей достопочтимой комиссии. Мало прочесть слова в мыслях одиннадцати незнакомых друг с другом людей, нужно было ещё уловить восприятие слова и поставить его на место в заданном предложении. Составление по логическому отголоску на чужом языке - это вовсе непросто!
  
  - Лингвистическая дедукция на основе психосвязей и беглой логистики, - высказался кто-то из мужчин. С ним согласились и одобрительно закивали. Мать перешла к рассказу о третьем, затем о четвёртом испытании Софи. Сестра Лоренса стойко выдерживала и взгляды родственников, и их расспросы. А мальчика почти никто не замечал, не интересовался им, как будто его вовсе не было за общим столом. Вся тяжесть внимания ложилась на плечи юной Софи, и брату казалось, что ей труднее сейчас, в родном доме, чем на испытании в Капитолии.
  
   Тем временем мать перешла к заключительной части рассказа:
  
  - И под конец нашей малютке дали самую трудную задачу... - государыня Зорге как заправская актриса выдержала долгую паузу, и с расстановкой, выделяя чуть ли не каждое слово, объявила. - За двадцать минут она должна была найти и предотвратить преступление в районе шести кварталов от Капитолия!
  
   По губам Лоренса скользнула невольная улыбка. Как может стать сложной задачей то дело, которое они с Софи проворачивали ещё в одиннадцать лет? Но по лицам взрослых пробежала бледная тень изумления.
  
  - Ей позволили вторгаться в чужую эмоциональную партитуру? - удивлялись одни.
  
  - А если за эти двадцать минут в шести кварталах от Капитолия не произойдёт ни одного преступления, что тогда? - вопрошали другие.
  
  - Испытание, конечно, будет провалено. Комиссия ставит условия, которые должны быть исполнены безукоризненно, буква в букву! - отвечали третьи.
  
  - Тогда ей самой пришлось бы организовать преступление, и самой же его предотвратить... - сделали вывод четвёртые.
  
  - Но послушайте, это ведь незаконно! Управление человеком считается Тёмным искусством! - подали протестующий голос пятые.
  
  - Чтобы испытать силы Софи, для неё сделали исключение, - надменно оглядела мать сомневающихся. - Чуть позже вы догадаетесь почему. Но вначале я расскажу вам как всё прошло. Запустили часы: ни слова, ни лишнего вздоха среди мистиков и среди зрителей. Софи, моя крошка, сидела одна, перед взглядами старейших мастеров и смотрела на свои ручки, - тут мать лишний раз положила ладонь на руку Софи; дочь запоздало и безжизненно ей улыбнулась.
  
  - Время почти истекло, когда на последней минуте к главе комиссии подошёл секретарь, сообщил что-то на ухо, и, видели бы вы, как расцвело лицо старика!.. Он встал, одёрнул сюртук, сухо откашлялся и объявил, что пятнадцать минут назад в Капитолий пытался проникнуть рабочий с ножом, который украл у хлебника. При том настолько ловко всё организовал, что сумел пройти через внешнюю стражу, запутать и обмануть внутреннюю охрану и почти добрался до двери зала, где шло испытание. Целью его убийства была Софи! И лишь на последних шагах его остановил караул стражей, которые прочитали возросшую угрозу в эмоциональной партитуре Капитолия!
  
  - Она сделала из себя приманку, немыслимо! - взорвался обеденный зал громкими возгласами.
  
  - Восхитительно! Прямо в Капитолий! Самое сложное для проникновения место, и как мастерски!
  
  - Подождите, подождите! Здесь всё не так просто! Мне совершенно ясно, что она сделала желание этого работяги убить себя совершенно искренним: вторглась в рассудок, вызвала гнев при этюде контроля... ну, вы понимаете, человек впадает в ярость, когда его разума впервые касается гипнотизёр; затем слегка припустила, внушила ему образ собственной личности и подходящий план действий, провела через охранников и передала в руки стражей! - торжествующе подытожил один из благородных мужей.
  
  - А может быть не передавала? Стражи сообщили о влиянии на себя? - чуть ли не подскочил с места другой гость. - Если нет, то тогда бедняжка действительно рисковала собой! Она очень талантлива, и, если бы смогла обхитрить караул, то, можно сказать, вонзила нож хлебника в себя же своими руками!
  
  - Браво, браво! - захлопал кто-то и остальные гости его подхватили. Софи аплодировали, некоторые мужчины сочли нужным встать. Сестра улыбалась им, как следовало приличной девушке. Лоренс сидел напротив Софи и не чувствовал в её душе ни единого намёка на радость. Когда в детстве они играли на балконе, она была гораздо живее и человечнее. Брат и сестра переживали все эмоции своих героев и героинь, наслаждались контролем над жертвами и злодеями, но блестяще пройденное испытание с ножом не оставило в Софи ничего, никаких чувств.
  
   Если бы мать и отец хоть на секунду внимательнее к ней присмотрелись, попытались прощупать эмоциональную партитуру своей дочери, как часто делали это раньше, наверное, родители бы ужаснулись. Лоренс с лёгкостью мог представить, что Софи нарочно хотела, чтобы человек с ножом добрался до неё прямо перед комиссией, в этом проклятом Капитолии Совершенной.
  
   Но мать и отец почему-то не читали Софи. Видимо, сегодня она перешагнула черту взрослой жизни, стала признанным мистиком, и прикасаться к её душе без позволения - неподобающе; всё равно что попытаться прощупать кого-то из сидящих за столом взрослых родственников или друзей, что вызвало бы неминуемый скандал.
  
   Когда все успокоились, Софи перестали хлопать и гости расселись, Лоренс поинтересовался:
  
  - А что стало с тем рабочим? Его отпустили? Он ведь на самом деле не виноват.
  
   Никто не счёл нужным ответить, только Софи посмотрела на брата с грустной улыбкой, и вдруг в первый раз за день обратилась к родителям:
  
  - Маман, папа, можно мне освежиться?
  
  - Конечно родная... это даже кстати, - позволил отец. Шурша бархатным платьем, Софи поднялась, прошла мимо тесного ряда гостей и вышла из зала. Родители проводили её пристальным взглядом, а затем отец встал, постучал по гранёному бокалу вина, чем обратил внимание собравшихся к своей персоне.
  
  - Прошу минутку, государи и государыни. Я должен сделать важное заявление. Оно касается всего рода Зорге...
  
   Гости притихли, разговоры и обсуждения смолкли.
  
  - Несмотря на возраст, я ходатайствовал у руководства Ордена о назначении Софи на должность Кормчего мистики.
  
   И после этих слов за столом воцарилась шокированная тишина. Тот, кто угощался - забыл жевать, кто выпивал - забыл сделать глоток, кто ещё говорил - умолк на полуслове. Кормчий мистики - это последняя ступенька карьерной лестницы перед Магистром, прямой путь в Зодиак; разумеется, после долгой службы Свету Совершенной и небезопасной полевой работы; это величайший почёт, которого удостаивались только лучшие мужи в преклонных годах, и не было случая, чтобы девчонку пятнадцати лет, сразу после Дня Испытания назначали в преемницы старого Кормчего. Безбожная дикость!
  
   Но прежде чем волна шепотков переросла в бурю негодования, отец продолжал говорить властным голосом:
  
  - Это не спонтанное решение, оно исходит в первую очередь от самого старого Кормчего. Моя дочь, государи, чистокровная Зорге, и она займёт сию должность благодаря врождённому дару, которого нет ни у меня, не у моей достопочтимой жены, ни у её брата, и ни у кого из вас.
  
  - Он о Впитывании... - прошептал кто-то.
  
  - Я так и знал! - отозвались с другого конца стола.
  
  - Софи способна перенимать опыт других мистиков, их знания и мудрость, а также отдавать опыт через себя. Она - Проводник, и я получил согласие старого Кормчего на ритуал соединения с ней. Всё что накопил старик за шестьдесят пять лет верной службы, не уйдёт с его физической смертью, а останется в эмоциональной партитуре Софи, в её душе. Ждать больше нельзя, пусть ей всего пятнадцать, но состояние здоровья нашего Кормчего неутешительно, каждый год жизни для него как подарок, скоро старика примет в свои объятия Зодиак, и он станет Магистром. Из всех претендентов на опустевшую должность, Софи - самый неожиданный, но и самый подходящий кандидат. Орден станет сильнее, получив в свои ряды подобного мистика.
  
   Чтобы осмыслить услышанное, многим потребовалось несколько минут. Иные же сразу начали засыпать отца вопросами, поднялся гомон, в котором ничего было не разобрать. Новость шокирующая и удивительная, и, без сомнения, важная для рода Зорге; но в этот древний род мистиков входило немало семей, которые сами метили провести своих чад в Капитолий, да и взрослые рассчитывали со временем занять ключевые посты. Но ни у кого из них не было дара Софи передавать опыт другим и получать его через прикосновение. Она была не первой из мистиков, кто обладал Впитыванием, однако за всю историю Ордена Проводником был только Тадео - Первый страж, погибший более полувека назад.
  
   Прошло минут двадцать, гости и родители так увлеклись обсуждением, выказывали столько непривычных эмоций, иные и вовсе держались на грани приличия, что совсем позабыли о вышедшей девочке. Только Лоренс отмерял по настенным часам, что сестры нет слишком долго. Он дождался, пока отец договорит с седобородым чиновником, после чего незаметно тронул его за рукав и спросил:
  
  - Папа, могу я проведать сестру? Мне кажется, она задержалась.
  
  - Да-да, конечно, иди, - рассеяно кивнул отец и сразу начал слушать следующий вопрос канцелярия. Лоренс соскользнул со стула, быстрым шагом прошёл вдоль стола и вышел из зала. Первым делом он поспешил к дамским комнатам и, нарушая все правила, вошёл туда. К счастью там никого не было, и Софи тоже. Тогда он, не теряя минуты, побежал на второй этаж в комнату сестры. Дверь была заперта. Лоренс громко стучал, окликал Софи по имени, но ему не отвечали. Должно быть и там девочки не оказалось. Совсем рядом скрипнула дверь, которая вела в его комнату. Дверь была приоткрыта: порывами сквозняка её то и дело со стуком прижимало к косяку, то распахивало до половины проёма.
  
   Лоренс вошёл в свою комнату. Хотя был ещё светлый зимний день, детская была сумрачна из-за опущенных на окна портьер. Только балконная дверь стояла распахнутой, и между раздувающихся занавесок Лоренс увидел Софи. Она как-то странно облокотилась на перила в полусидящем положении. Мелкие хлопья летящего на улице снега густо усыпали её тёмно-сиреневое платье и чёрные волосы.
  
   Лоренс выскочил на балкон и только здесь увидел, что сестра без сознания. Он подхватил её на руки, принялся тормошить, хлопал по ледяным щекам и окликал:
  
  - Софи! Софи, что с тобой! Очнись, Софи!
  
   Тёмные ресницы затрепетали, и сестра открыла глаза. Увидев брата, она впервые по-настоящему улыбнулась:
  
  - Я знала, что ты придёшь сюда... Не прочла, не вытянула из тебя это, а просто знала.
  
  - Ты замёрзла! - Лоренс схватил её руки и начал отогревать их дыханием. Стоял конец января, и на улице было, наверное, градусов двадцать мороза. Брат попытался увести сестру в дом.
  
  - Подожди, я совсем не замёрзла, мне здесь легче, - запротестовала Софи. - Очень болит голова. Ты видел, что происходит внизу? Празднуют мой приговор... И родители так горды, я не могу появиться перед ними в таком состоянии или сослаться при гостях, что мне нездоровится. Каждое слово ловят жадные уши, а невысказанное стараются подсматривать внутренним взором... Знаешь, что будет теперь?
  
  - Ты станешь очень знаменитым и влиятельным мистиком. Твоё имя будет повторять целый Орден! Да что Орден, вся Истэрия заговорит о тебе! - хотел поддержать её Лоренс, но Софи только с горечью усмехнулась.
  
  - Сейчас отец говорит речь о том, как Кормчий согласился провести ритуал передачи своего опыта мне. Но он утаивает: ритуал уже проведён, сразу после моего Испытания.
  
  - Как, уже? - удивился Лоренс.
  
  - Родители договаривались об этом больше двух лет: интриговали, подкупали, обставляли других. Ничего не происходит просто так, и мой исключительный дар был их козырем. Я уже несколько часов ношу в своём разуме часть старика, и мне страшно прикасаться к его знаниям. Но сдерживать в себе чужой эмоциональный портрет - невозможно, он с каждой минутой прорывается в моё сознание картинами из чужой жизни. От этого очень болит голова...
  
  - В такой день не стоило устраивать приёмы, тебе нужен отдых! - разозлился на родителей Лоренс. Хотя, какое им было дело до слабостей дочери, если на кону стояла репутация их семьи и целого рода?..
  
  - Проводить Впитывание - это вообще безопасно?
  
  - Тадео делал это бесстрашно... правда ему было далеко за двадцать лет. Но не думаю, что возраст имеет значение. Просто мне нужно привыкнуть, осторожно освоить те знания, которые я получила... научиться работать с чужой жизнью внутри.
  
   Лоренс помолчал, собираясь с духом, чтобы спросить о главном, что тревожило его с самого начала подготовки ко Дню Испытания:
  
  - Теперь ты отдалишься от меня? Переедешь жить в Капитолий, чтобы лучше служить Совершенной? Мы расстанемся и правда станем чужими внутри семьи?..
  
  - Только если ты этого захочешь, - шепнула Софи и взяла его за руку. - Как бы родители не выстраивали нашу судьбу, продвигают ли они тебя в полевые мистики, стараются ли посадить меня на трон Кормчего в Капитолии, я хочу быть связанна с тобой: мыслью, сердцем, душой и вещами...
  
   Сказав так, она сняла со своего пальца сапфировый перстень и надела его на палец Лоренса.
  
  - Для настоящих мистиков - расстояние не преграда, а для нас с тобой уж тем более. Мы становимся старше, детство почти позади и жизнь скоро изменится. Но когда ты начнёшь свой собственный путь, я всегда буду рядом и помогу. Обещаешь не забывать обо мне?
  
  - Клянусь, что никогда не забуду, - пообещал Лоренс, но после клятвы взгляд его помрачнел.
  
  - Что не так? - обеспокоилась будущая государыня-Кормчий Ордена Совершенной.
  
  - Помнишь, мы играли на этом балконе и не смогли уберечь ту несчастную женщину от грабителя? Тогда ты сказала, что преступником владела Тьма, из-за этого ты не взяла его под контроль... Мы знаем о Тьме как о пустом, пожирающем Свет явлении, противоположном душе. Нас, мистиков, учат бороться с её порождениями и отравленными её властью людьми, но сама природа Тьмы нам неизвестна. И я никак не могу выбросить из памяти лицо убийцы, что зарезал меня возле дома ростовщика.
  
  - Продолжай... - попросила Софи.
  
  - Мне снятся страшные сны, - признался ей Лоренс. - Это неописуемые кошмары: подземелье, кишащее тварями, запах тлена и гнили. В нём я чувствую разум, такой же отталкивающий и холодный, как взгляд одержимого Тьмой преступника. Мне синится это с семилетнего возраста, иногда я вижу комнату, убранную цветами, и точно знаю, что должен войти в неё, что ты меня ждёшь... Всё это так крепко связано и непонятно. Я хочу разобраться, но никаких ответов сны мне не дают, только повторяются ночь за ночью...
  
   Он особенно пристально посмотрел на сестру и признался ей в самом тайном из своих страхов:
  
  - Есть ли в воспоминаниях старого Кормчего знания о том, что такое Тьма на самом деле и чего она хочет?.. Попытайся найти ответ для меня, мне необходимо выяснить, зачем я нужен Тьме, прежде чем...
  
  - Проклятье, что вы делаете на улице в такую погоду! - оборвал его голос отца. Лоренс обернулся, увидев, как приближается к ним фигура в чёрном фраке. С каждым шагом по детской она становилась расплывчатой и нечёткой, пока наконец не превратилась в чернокожего колдуна с кривым посохом в тёмной руке.
  
  - Так она даля тебе ответ, стражь? Твоя сестра зналя, какова природа Тёмных существ? - с клокочущим смехом осведомился Делмар.
  
  - Она знала, что этого ответа никто не знает... По крайней мере никто из людей, - откашлялся Лоренс, стараясь подняться. Он по-прежнему ощущал контроль над собой, ему в затылок будто вцепилась безжалостная рука. Как необразованный колдун мог делать это? Каин был прекрасно подготовлен, прошёл через множество сложнейших заданий, но не мог одолеть Беса Войны.
  
   Только одна сила была способна перебороть Лоренса. Он устремил взгляд под стеклянный подиум, на ряды сфер в квадратных ячейках. Ну конечно! Делмар не преодолевал их излучение, как ошибочно пытался поступить Лоренс, а использовал эту силу! Вот оно - верное решение, а ответом станет смертельный удар, который мистик уже задумал и начал подтягивать остатки внутренних сил. Он позволил излучению проникнуть в себя, настроился на его эмоциональный портрет: хоть это были воспоминания и чувства китов, и впускать их в человеческую душу было, мягко сказать, неприятно.
  
   И ещё больше Лоренс усомнился в решении, когда Делмар подошёл к ослабевшему мистику почти вплотную. Теперь Зорге понял, что необычного в лице колдуна: глаза были нечеловеческими, хотя в их строении имелся тот же белок, радужка и зрачок, но сами глаза были гораздо крупнее и ближе посажены к переносице. Зрачок занимал большую часть радужки, отчего взгляд Делмара выглядел так, будто он под сильнодействующими препаратами. Перед Лоренсом были глаза кита.
  
  - Тьма опасна для Сердца Кочевника, - округляя звуки, сказал колдун. - Капля тёмной энергии приведёт к катастрофе всех нас. Я испытываю тебя, стражь, потому что чую в тебе правду о Тьме, и потому ищу в твоём прошлом ответ. Открой мне секрет, что ты узналь о Тьме...
  
   Затылок Зорге снова начало болезненно скручивать, он был ещё не готов нанести ответный удар, а потому поддался, хотел выгадать время, пусть и ненавидел Делмара за то, что тот копается в его воспоминаниях.
  
  ...
  
   Лоренс держался в стороне, стараясь не мешать матери, отцу и доктору хлопотать возле постели сестры. Комната была затемнена и освещалась только лампами на ягнячьей душе, хотя обычно в доме использовались яркие лошадиные души. Слегка оранжевый свет был приятен для глаз заболевшей Софи. Родным и слугам не дозволялось открывать портьеры на окнах, потому что это вызывало у девочки усиление головных болей.
  
  - Бедняжка! Наша бедная крошка! - всхлипывала мать в прижатый ко рту платок. Отец стоял с хмурым лицом, его заложенные за спину руки нервно сжимали друг друга. Грудь Софи тяжело вздымалась под одеялами. Чёрные волосы разметались по белым подушкам с кружевной оторочкой, в обилии подоткнутым под голову.
  
   Лучший врач Сияния - пожилой, но не утративший острого ума мужчина, закончил осмотр и собрал саквояж. Теперь он держал тонкую ручку Софи в своих высушенных старостью пальцах, чтобы ещё раз проверить пульс девушки.
  
   По лицу врача было трудно понять насколько он обеспокоен. Да и не первый был это врач, после семейного доктора, которого приводили к Софи.
  
   Вот старик отпустил руку молодой государыни и подошёл к её родителям. Они говорили в стороне от постели, полушёпотом, так что ни Софи, ни Лоренс ничего не должны были слышать, но подростки не столько слышали, сколько чувствовали произнесённое.
  
  - Сколько, говорите, её мучают головные боли?..
  
  - Уже пятый день, доктор. Со Дня Испытания, - поспешила повторить мать то, что уже говорила при встрече. - После праздника Софи упала в обморок на холодном балконе. Мы не придали особого значения этому, ведь она мистик, головные боли и обмороки в напряжённые дни нам привычны. Слуги сразу положили малышку в тёплую кровать и дали горячего пунша, но она разболелась.
  
  - Скажите нам без утайки, что с ней происходит? - перебил её муж. Врач опустил взгляд мутноватых глаз, поджал губы и с минуту покачивал головой, обдумывая диагноз.
  
  - По всей видимости у неё менингит - воспаление оболочек головного мозга.
  
  - О, Совершенная!.. - всхлипнула мать, а врач продолжал:
  
  - Эта болезнь возникает и усугубляется из-за переохлаждения, когда молодые люди забывают о головных уборах на улице. Протекает тяжело, с продолжительными головными болями и температурой. Впрочем, у вашей дочери температура лишь чуть выше нормальной, а значит есть надежда на излечение. Я пропишу ей усиленный курс антибиотиков и настоятельно советую задуматься о стационаре. И я говорю сейчас не о лазарете Незнающих. Есть надёжные частные больницы для аристократии, где тайну госпитализации можно вполне сохранить.
  
  - Конечно же! Мы соберём её, и сегодня же вечером поедем туда!.. - горячо пообещала мать и оглянулась на мужа, будто вымаливающий подачку щенок. - Ведь правда, поедем?
  
  - Конечно, - коротко бросил отец, хотя было заметно, как он раздражён. Так громко заявить о себе в Капитолии, и так позорно сдавать позиции от банальной болезни; стать темой для обсуждений во всех домах мистиков, и не с выгодной стороны!
  
  - Не затягивайте, - со всей строгостью посоветовал врач. - Болезнь излечима, но требует серьёзного ухода и применения новейших препаратов. Антибиотики разработаны доктором, вернувшимся с фронта, и активно применяются для спасения жизней.
  
  - Но сейчас она в безопасности? У нас есть хотя бы несколько часов на сборы? - ещё сильнее забеспокоилась мать.
  
  - Немного времени, пожалуй, что есть. Но не позже вечера, иначе придётся доставлять вашу дочь на медаже.
  
  - Мы вас проводим, - предложил отец, и старый доктор вместе с родителями вышли из комнаты. Лоренс почувствовал, как перешёптываются родители за спиной у врача:
  
  - Все четверо говорили одно и тоже! Зачем было его ждать? - шипела мать.
  
  - Это медик из Ордена, бывший полевой агент, страж - он всякого насмотрелся и умнее всех гражданских, - отвечал отец также тихо. - Стоило подождать. Вдруг нашу девочку свалила простая простуда? А я не желаю...
  
  - Пять дней у неё болит голова, какая простуда!.. - возмутилась мать, и дальнейший их спор затих где-то на лестнице.
  
  - Лоренс... - слабо позвала Софи из постели. Брат был уже рядом, встал на колени и прижал тёплую руку к губам:
  
  - Софи, тебе легче?
  
  - Мы здесь точно одни? Никто не подслушивает?
  
   Юноша на секунду напрягся, исследуя дом мысленным взором. Но нет, мать и отец переговаривались со врачом в парадной первого этажа. Их окружили готовые проводить доктора слуги; и единственной, кто мог вскоре побеспокоить детей, была их экономка, что заваривала на кухне чай для Софи.
  
  - Одни. Нас никто не слышит. И не подслушивает.
  
  - Мать и отец уже обвинили тебя, хотя не сказали об этом. Где-то глубоко, в своём сердце, они думают, что это ты позволил мне замёрзнуть. Мать в слезах, в ней впервые проснулось что-то человеческое ко мне. Она вспомнила, что когда-то я была её дочерью, до того, как стать будущей девочкой-Кормчим. Отец не прозрел до сих пор. Он всё беспокоится, какой скандал его ждёт и насмешки, когда я поправлюсь и вернусь в Капитолий. Старый Кормчий будет разозлён ожиданием, он жаждет испытать, как сработал мой дар Проводника и хорошо ли я усвоила знания.
  
  - Ты прочитала эмоциональную партитуру родителей? Они ведь наверняка почувствовали это. Должно быть они просто в гневе...
  
  - Всё равно, - сглотнула Софи. - И они не в гневе, они испугались, смутились взгляда собственной дочери. Со Дня Испытания я могла бы делать всё что угодно, даже читать их мысли, так они относятся к будущему Кормчему. И мне всё равно, милый Лоренс, что они будут думать, потому что отцу не придётся краснеть за меня, а матери радоваться излечению... я умираю.
  
   Сердце мальчика ёкнуло, впервые в жизни он понадеялся, что его сестра говорит о том, чего точно не знает.
  
  - Лучшие врачи столицы сказали, что излечат тебя! Я действительно виноват, если бы не холод на балконе, если бы я сразу завёл тебя домой...
  
  - Нет, - прошептала Софи. - Это не холод и не менингит. У меня в голове растёт плотный комок, и с каждым днём, когда воспоминания старика становятся чётче, мне всё больнее, а комок увеличивается. Опухоль всегда была со мной, с самого рождения, поэтому я и стала особенной, а не из-за уникального дара. Но до Дня Испытания я вполне могла жить, а после Впитывания произошло... ухудшение. Опухоль увеличилась, и теперь я точно знаю, что скоро умру.
  
  - Почему ты ничего не сказала родителям?! - еле сдержался Лоренс от крика. - Быть может ещё не поздно! Наверняка есть лечение и для этой болезни! В Ордене множество медиков, гениальных врачей!
  
  - Нет, Лоренс, - измученно улыбнулась сестра. - Так выходит, что я знаю ответ, но на эту задачу не существует решения. Каждого из пяти врачей, что приходили ко мне, я прочла, и в их памяти не нашлось знаний об этой болезни. Последний, самый опытный медик нашего Ордена, слышал о ней, но не сможет меня излечить. Существует всего один человек - женщина, заключённая в Высоких Казематах, она могла бы помочь, но её метод лечения превратил бы меня в настоящего монстра, бездушную оболочку; а значит мне суждено умереть, потому что я не соглашусь стать бездушной.
  
  - Я найду эту женщину, отец найдёт, и мы сделаем всё... - начал обещать Лоренс, но Софи только поморщилась и недослушала:
  
  - Нет. Я решила. Бесполезно везти меня в больницу и лечить от того, что в наше время неизлечимо. Я не хочу протянуть ещё день или два, напрасно страдая... Дай мне вторую руку, Лоренс.
  
   Брат, который уже держал одной рукой вспотевшую ладошку Софи, положил сверху неё другую руку. Экономка поставила на поднос чайный сервиз, вышла из кухни и начала подниматься по лестнице. Родители проводили врача и спешили следом за ней, отстав от экономки всего на какой-то десяток ступеней.
  
  - Я не могу передать тебе дар впитывать чужой опыт, но я могу отдать то, что мне отдал старик. Это много - очень много, Лоренс. Он обладал знаниями, которые не знает никто в Ордене, кроме самого Зодиака. Мне придётся снова пропустить воспоминания Кормчего через себя и это наверняка убьёт меня, но тогда знания не исчезнут.
  
   Губы Лоренса задрожали. Совсем ещё юный мальчишка он не мог справиться со слезами.
  
  - Не плачь, братишка, ведь я же не плачу... - безмятежно улыбнулась сестра. - Это последнее, что я хочу сделать в жизни. Меня не успели посвятить в стражи, Орден не имеет прав на мою душу. Напомни это родителям, если они захотят заключить меня в сферу. Моё последнее желание - быть похороненной в земле, обрести вечный покой и тишину, без чужих эмоций и голосов в голове, в темноте... Я передаю тебе защиту и оружие - чужие знания, которыми не смогла воспользоваться сама...
  
   Туфли экономки застучали по коврам коридора. Сплетение молодых рук озарилось красным сиянием. За несколько секунд Лоренс узнал всё о старом Кормчем Ордена Совершенной, но более всего он был поражён, какой настоящей оказалась его Софи: она передала и свои знания, и свой эмоциональный портрет без остатка.
  
   Дверь в комнату открылась, экономка увидела, как брат поддерживает больную сестру, и умилилась. Но заметив, что Лоренс закрывает Софи глаза, а грудь девочки больше не вздымается, экономка с криком уронила поднос. Секундой позже в комнату вбежали родители.
  
  - Трогательное зрелище... - прорвался в воспоминания голос Делмара.
  
  - Нет, она мне ничего не передавала...
  
  - Все мы теряем... я тоже немало теряль.
  
  - Находите мой белый костюм на похоронах неуместным? Пройдёт день, и вы снимете свой чёрный траур, я же будут носить свою светлую скорбь до конца...
  
  - Почему ты не хочешь пускать меня в воспоминания о ночи перед похоронами, стражь?.. Это твой шанс спастись...
  
  - Я не займу место в Капитолии, и в тысячный раз повторяю, что сестра ничего не передавала мне перед смертью!.. Она тихо ушла, и на прощание велела сказать, что любит вас, несмотря на вашу гордыню!.. В свою очередь я выбираю путь полевого агента... Да, я знаю, как это опасно, но всё что угодно, только бы не в вашем доме!
  
  - Эту ношу ты несёшь до сих порь, но что было в ночь перед похоронами? Почему ты прячешь это так глубоко! Кто она, кого ты встретиль?!
  
  - Я взял себе второе имя - я Каин, потому что смерть родного человека и на моих руках тоже. Я принял её предложение, не нашёл врача вовремя и отнял последний шанс на спасение. Не было ли в этом желания превзойти ту, кого все любили?..
  
  - Отвечай мне, кого ты нашёль в ночь перед похоронами сестры!
  
   Лоренс распахнул глаза и наконец ощутил энергию сфер в полной мере. Излучение из-под подиума гармонично вписалось в его эмоциональную партитуру, в его душу. Только старые мистики знали, как использовать животные силы, и Лоренс не должен был это уметь.
  
  - Кто она?! - захлёбывался колдун от жажды узнать тайну Зорге о встрече с необычным созданием, посетившим их дом в ночь перед похоронами.
  
  - Не твоё дело! - воскликнул Каин, и волна золотой энергии кольцом разошлась от него. Она опалила и отбросила Делмара прочь, разгромила на куски китовые рёбра, разбила пустые сферы и ослепила Бесов Войны, что из тени наблюдали за пытками похищенного ими человека. Энергетический вихрь не успокоился и стеной оградил охранников от колдуна. Сферы под подиумом дрожали, звенели в ячейках и гасли, отдавая заряд на поддержание барьера. Весь зал инженерного яруса осветился, стали видны работающие механизмы, исполинские шестерни и толстые цепи, натянутые на венцы ведущих колёс.
  
   Делмар потерял посох во время падения, был шокирован, его одежды дымились. Лоренс схватил колдуна за горловину кожаного панциря и уставился в нечеловеческие глаза:
  
  - Я пришёл сюда не воевать, но ты решил побороться! Вот теперь и отвечай, должен ли я пощадить того, кто пытал меня и совал нос в чужие воспоминания!
  
  - Зачем же ты хотель узнать о Сердце?.. - прохрипел колдун через силу.
  
  - Чтобы найти врага, который хочет взорвать вашу сферу и испепелить каждого кочевника в этом городе! - еле сдерживал себя Лоренс. - Надеюсь, теперь ты лучше понимаешь меня, беглый Мастер. Не за твоей головой я пришёл, а перехватить гораздо более опасных людей!
  
  - Я... понимаю! - прохрипел Делмар, вцепившись руками ему в запястья. - Отпусти! Прекрати опустошать сферы, они слишком дорого нам обошлись! Каждая нужна Сердцу Кочевника!.. Я обещаю, что мои люди тебя не тронуть!
  
   Мистик прощупал его решимость и поверил ему, хотя колдун мог замаскировать свои истинные намеренья даже в мыслях.
  
   Стоило телу Делмара упасть на подиум, как энергетический вихрь утих. Многие сферы были опустошены, ещё больше еле мерцали, и только около половины излучали прежний заряд. Чуть только преграда спала, как Бесы Войны ринулись к Каину, но колдун вскинул растопыренную пятерню:
  
  - Нет! Я обещаль этому человеку, что его здесь не тронуть! Он нам не враг, он сам ищеть врага, и мы виноваты!..
  
   Чернокожие кочевники остановились. Теперь Лоренс нарочно высматривал в них сходство с китами. Все Бесы были крупными и высокими, недюжинной силы. У некоторых такие же как у Делмара большие глаза, у других на руках срослись пальцы, а под платками на лицах скрывались ещё более сильные изменения. Человеческая анатомия чернокожих всё больше сливалась с блювалами, чьи души они охраняли. Из воспоминаний Кормчего Лоренс знал о пагубном воздействии излучения мегасфер. Медики Ордена многое отдали бы за возможность изучить южан, мутировавших под китовыми душами. Но на Кочевник стражам путь был закрыт: Лоренс хорошо ощутил это на собственной шкуре.
  
   Кто-то из соратников Делмара вскочил на подиум, подобрал посох и почтительно вернул его своему юртчи. С помощью Бесов колдун смог подняться. Теперь он иначе смотрел на избитого Зорге. Мистик проявил себя достойным противником. Весь его белый костюм был заляпан пятнами крови.
  
  - Мне следовало просить извинений, но прежде выслушай, что мы знаем, - сказал Делмар. - Нас предупредили, что к Сердцу попытается проникнуть человек знакомый со Тьмой. Мне прекрасно известно, что будет, если хотя бы капля тёмной энергии попадёт в Сердце - взрыв, которого прежде никто не видель: он сожжёт город вместе со всеми пилотами, их юртчи и станами, вместе со всеми людьми. Я искал человека Тьмы среди приезжих и обнаружиль тебя. Ты чем-то связан с тёмной энергией, что-то зналь о ней, и мы решили за тобой наблюдать. А когда ты украль сферу Идриса и началь заботиться о том, как проникнуть к Сердцу, медлить больше было нельзя.
  
   Делмар ударил своим костяным посохом, и на подиум поднялось ещё больше темнокожих охранников, и все они собрались возле своего вожака.
  
  - Но теперь я узналь, что ошибся. Увидель это в твоих воспоминаниях, хотя, признаюсь, меня одолело великое искушение узнать правду о Тьме, выяснить, как с ней бороться, чтобы сберечь Кочевник. Но ты такой же чистый сердцем охотник, как и каждый из нас. Ты не замышляль зла, и вот сейчас, когда я всё рассказаль, я могу извиниться...
  
   Юртчи склонил бритую голову, также поступили и его люди.
  
  - Ты создатель антигравитационного устройства и Светлый Мастер, - сказал ему Лоренс. Делмар поднял голову и кивнул:
  
  - Быль когда-то Светлый, теперь изгой. Всякий Мастер, кто решился помочь Шарби, был записан вашим Орденом в предатели и преступники. Так захотель Канцлер, и Магистры его поддержали. Всего нас было трое, и теперь путь в Истэрию нам заказан, а за голову каждого назначили большую награду. Не всякий захотель оставаться в Кочевнике. Один сбежаль, другой быль убит стражами прямо здесь, и в Кочевнике из всех создателей остался лишь я. Я спроектироваль Сердце, но оно оказалось не таким, как я рассчиталь, оно изменяло любого, кто к нему приближался... и первым изменило меня. Только мой народ, соплеменники с юга, добровольно были готовы охранять мегасферу, чтобы никто больше не пострадаль... и не навредиль.
  
  - Теперь понятно, почему в этом городе так настороженно относятся к стражам, - согласился с ним Лоренс и взял от одного из подошедших Бесов свою шляпу и трость.
  - Покажите мне Сердце, и я расскажу, кого именно следует опасаться, кто убивал наших друзей, и кто хочет пробраться сюда, чтобы взорвать Кочующий город.
  
   Из хранилища сфер его повели сначала по обшитым крашенным металлом коридорам, а затем по подвешенным среди механизмов мосткам. Очевидно, что эти гигантские шестерни и цепи помогали Кочевнику вращать барабаны взлётных полос, управлять положением моторных гондол, слаженным вращением зенитных башен, и Совершенная знает чем ещё, из того что не давало городу рухнуть и поддерживало его в боевом состоянии. Некоторые механизмы скрывались под защитными пластинами клёпанного железа, но многие были оголены, и Лоренс мог наблюдать как проворачиваются валы и конические зубчатые колёса, работают роторы, червячные и реечные передачи, сжимаются под титанической нагрузкой пружины толщиной с дуб. Всё это великолепие было плодом работы трёх Мастеров, уехавших из Истэрии, чтобы помочь своему другу, адмиралу Шарби, и навсегда ставших "персоной нон грата" из-за мстительности Канцлера, уязвлённого непреклонностью Нордифского искателя приключений.
  
   Слишком дорого пришлось заплатить за мечту летать в свободном небе.
  
   Лоренс и Делмар шли впереди, остальные Бесы держались чуть сзади. По пути страж рассказал Мастеру-изгнаннику о Карле и Рудольфе, и о найденном билете в Кочующий город. Учитывая последние атаки Мешков и коварство негодяев из Ямы, мистик ожидал самого худшего. Они могли попытаться украсть энергию Кочевника или вовсе взорвать его изнутри. Почему Каин пришёл к выводу о подрыве, мистик не объяснил, но уверял Делмара, что это самое вероятное. Мотивы Карла были Лоренсу неизвестны, но раз начинённые человеческими останками Мешки нападают, Кочующий город явно чем-то им помешал.
  
  - Это нехорошие люди, - наконец согласился Делмар, ступая вместе с Лоренсом на лифтовую площадку с четырьмя цепями по углам, которая потянула их вверх. - Но могу тебя заверить, стражь, что они сюда не проникнут. Им придётся замаскироваться под людей моего племени, а мы знаем наших в лицо, да и мимо меня они не проскользнуть. Как бы Сердце не слепило мои ментальные чувства, чужака на инженерных уровнях я почувствую сразу.
  
  - А кто сообщил вам, что в городе появится владеющий Тьмой человек, и что он попытается проникнуть к Сердцу?
  
  - Об этом сказаль мой друг Шарби.
  
  - Он не раскрыл, откуда ему это стало известно?
  
  - Не сказаль. Это надо спросить у Шарби.
  
  - Круг замкнулся, и змея снова вцепилась в свой собственный хвост... - задумчиво проронил мистик, пока платформа поднимала их среди работающих механизмов.
  
  - Как ты сказаль? - нахмурился Делмар.
  
  - Ничего, это я о своём... - ощупал подбитый глаз Лоренс, под которым набухал здоровенный синяк.
  
  - А вы хороши: подговорить Кошечку свести вас с моими людьми, - улыбнулся Мастер-изгнанник. - Она милая девушка, однажды я видел её выступление, тайно. Как порхает она! Но больше циркачку не подставляйте. Не люблю, когда рискуют дорогими Сердцу Кочевника людьми.
  
  - Что поделать, если адмирал устранился от дел, - вздохнул Каин.
  
  - Адмираль не устранился, он думает в Орлиной Башне, он размышляет, как быть осторожней, как делать правильно, и он знает, что происходит в Кочевнике каждый день, - наставительно стукнул посохом Делмар. - Мои люди - глаза и уши Шарби, и ещё много кто ему помогает. Юртчи не брошены, и имеют приказ от него, когда нужно, а в остальном они сами справляются.
  
  - Значит, он всё-таки жив?
  
   Под красным платком Делмара обрисовалась улыбка:
  
  - Конечно жив! Я могу видеться с ним, когда будет нужно. А слухи о перевороте распускают обиженные пилоты: я их понимаю, но причина затворничества адмирала важна. Жаль, что они не читают письма Шарби. Адмираль лично отправляет их через кишек.
  
  - Получается, вы чуть ли не единственный, кто имеет постоянную связь с адмиралом? - уточнил Зорге.
  
  - Да, - кивнул колдун. - Но я сам как затворник и не могу выйти к людям, чтобы их убедить. Дело Бесов Войны - охранять Сердце.
  
   Платформа остановилась возле внутренней палубы, по которой они с Зорге дошли до двустворчатого шлюза, где стояла вооружённая охрана из двух темнокожих. Их изменённые до неузнаваемости безносые лица с широкими челюстями и неестественно большими глазами были расписаны ярко-красным боевым узором. При виде чужака, Бесы переглянулись, но с Лоренсом был Делмар, и потому охрана отступила от шлюза.
  
  - Перед тем как войдём, ты должен пообещать кое-что, белый стражь, - остановился колдун у настенных крюков и снял светозащитные очки с ремешком, протянув одни Каину.
  
  - Не приближайся к нему, к нашему Сердцу. Я прошу не из-за страха, что ты сделаешь плохо, но Сердце может сделать плохо тебе. Следуй за мной.
  
   Лоренс снял шляпу, натянул очки на голову, и по знаку Делмара охранники раздвинули створы. В тот же миг на Каина излилось ослепительное золотое сияние. Делмар сделал шаг в проём шлюза, и его фигура растаяла в интенсивном свечении. Лоренс каждой клеточкой тела ощутил, как его переполняет инородная сила, как влечёт к себе и притягивает, будто попавшего под очарование свечи мотылька.
  
   Он прошёл за Делмаром и оказался в инженерном зале с металлическим полом. Стен и потолка не было видно из-за интенсивного сияния установленного по центру генератора. Весь зал гудел и трещал энергией так, что не было слышно даже собственных шагов. Вокруг Сердца на разном удалении друг от друга были подняты щиты. Силуэт Делмара, дрожащий и искривляющийся в мареве света, ожидал мистика недалеко от двухметрового сетчатого ограждения. Каин подошёл к колдуну, и здесь увидел Сердце Кочевника во всей красе.
  
   Стеклянная сфера величиной с трёхэтажный дом светила ярче дневного солнца. По выпуклой поверхности перемещались шестигранные плиты, и в этом хаотичном на первый взгляд движении, чувствовалась неизвестная мистику упорядоченность. Металлические сегменты соединялись и закрывали именно тот участок сферы, который начинал неравномерно светиться; шестигранники экранировали энергию и не давали ей вырваться из стекла.
  
   Под сферой Лоренс разглядел кольца, которые постоянно вращались, проходили обод через обод и создавали завихрения жёлтых искр. Это и было антигравитационное устройство Кочевника, которое подпитывалось от генератора с китовыми душами.
  
   К Сердцу тянулся конвейер с малыми стеклянными сферами на ленте. Первый шар из цепочки был захвачен манипулятором и подтащен вплотную к генератору. Тут же к гладкому корпусу добытой на охоте китовой души подключились присоски с толстыми кабелями, которые перекачивали энергию в общий резервуар. По всему залу разнёсся китовый стон.
  
   Перед Лоренсом во всём великолепии предстало чудо высшей механики, сконструированное и воплощённое в стекле и в металле, а теперь бдительно охраняемое Делмаром. Сияние мегасферы притягивало к себе. Хотелось перелезть через ограду и прижаться к Сердцу всем телом, игнорируя здравый рассудок.
  
  - Всякий, кто подойдёт слишком близко, навсегда потеряет себя, - предупредил Мастер-изгнанник. - Нарушитель превратится в ничто, в кусок плоти, не способный быть не китом, не человеком.
  
   Его глубокие как океанское дно глаза гордо посмотрели на мистика:
  
  - Теперь ты понимаешь, почему никто не должен входить сюда, кроме нас, изменённых. Мы уже принесли жертву, и до сих пор жертвуем. Кроме того, никто не должен пронести сюда хотя бы каплю человеческой Тьмы!
  
  - Иначе Сердце взорвётся, - договорил за него Лоренс. - Мы должны сделать всё, чтобы это предотвратить...
  
   Затем он подумал и деликатно добавил:
  
  - Могу я вас кое-о-чём попросить, раз вы имеете прямую связь с адмиралом Шарби? Важное предупреждение, которое он должен получить срочно. Я надеюсь, что на этот раз адмирал прочитает письмо, и никто не помешает.
  
  - Ты можешь просить, но в ответ должен будешь сделать подарок для Бесов, - насупился юртчи Делмар. - Слишком много сфер разрядилось, когда мы боролись. Запас оскудель, и Кочевнику нужен Идрис. Тогда мы будем в расчёте. Ты согласен вернуть нам легендарную душу кита?
  
  - Разумеется... - губы Каина тронула многозначительная улыбка. - Именно об этом я с самого начала и пытался с вами поговорить.
  
  *******
  
   Громкий стук в дверь ангара разбудил бы даже покойника. Китчу пришлось подождать, пока щёлкнул замок и в приоткрывшуюся щель выглянуло настороженное лицо Церебры.
  
  - Приличные люди спят по ночам! - неприветливо отчеканила она, только завидев стрелка.
  
  - А приличные медики сами заботятся о здоровье напарников, - показал он перевязанную серыми бинтами руку. Иоганна прищурилась, отчего её вытянутое в дверь лицо приобрело змеиные очертания. Она взвешивала все "за" и "против" приглашения ночного гостя в медпункт.
  
  - Сделаем это на улице, или всё-таки пригласишь меня внутрь?
  
  - Подожди, - коротко приказала она и захлопнула дверь. Китч вполголоса выругался и полез за пачкой сигарет, чтобы достать новую. Но не успел он закурить, как дверь снова открылась, на этот раз широко, и на пороге, запахивая короткий шёлковый халат, застыла в ожидании хозяйка.
  
  - Заходи... - указала она кивком головы вглубь ангара. Роберт последовал за белыми ногами Церебры, отмечая по пути красоту этой пары стройных, молодых и привлекательных ног.
  
   С момента утреннего посещения, внутри ангара кое-что изменилось. Металлический стол, на котором вскрывали Мешок, теперь стоял до блеска вымыт и плотно придвинутым к стене. Возле другой стены дымилась горячая медная ванна: видимо, Китч оторвал Церебру от ночных омовений. Единого освещения в ангаре не было, или она вовсе не захотела включать большой свет. Поверх разобранных фюзеляжей и стопок матерчатых крыльев светили торшеры на ягнячьей душе. Помятый граммофон крутил пластинку, и старая музыка с треском вырывалась из раструба. Пели на незнакомом языке - мягком, но иногда полном резких созвучий. В свободной части логова Церебры разместились два стула и затёртый ломберный столик. Рядом со столиком пошатывалась тёмная фигура с горящими плошками глаз. Грудь и живот пленного Мешка были плотно заштопаны, а к ошейнику подцеплялась цепочка, которая приковывала его к потолочной балке. Враждебности десантник не проявлял. Как верный слуга он держал металлическую тарелку, на которой лежали стеклянный шприц и резиновый жгут. Рядом, чтобы отбить неприятный запах Мешка, тлел пучок ароматических палочек, засунутых в ржавую банку вместо курильницы.
  
  - Садись тут, - указала Церебра за столик, на сукне которого пестрела незаконченная карточная раскладка в форме креста. - Сейчас я принесу инструменты и скорее закончим.
  
   Несмотря на неприятную компанию в виде Мешка, Роберт всё-таки сел на стул и решил, что если не пререкаться, то он действительно отправится спать в ярангу быстрее. Церебра отошла к операционному столику, откуда донёсся скрип выдвижных ящиков, зазвенели инструменты, глухо стукнуло друг о друга стекло.
  
   Все карты перед Робертом лежали рубашкой вверх. От нечего делать он вскрыл одну и переложил на новое место.
  
  - Не хапай! - рявкнул голос Церебры, как раз вернувшейся в жилую часть медпункта с подносом. - Тебя что, мать не учила не трогать чужие вещи?
  
  - Учила побольше дышать свежим воздухом, а не сидеть как крыса в норе, - Китч поморщился от удушающего запаха самодельной курильницы. Вонь корицы и смрад тухлого мяса, а также запах сожжённой на торшерах пыли и хрип старой пластинки, совсем не улучшили его самочувствия, наоборот, прибавили к саднящей руке ещё и мигрень.
  
  - Выключила бы ты эту дрянь, ни слова не понимаю! - указал Роберт перебинтованной рукой в сторону граммофона. Церебра перехватила его за кисть и ощупала повязку.
  
  - Ах ты, твою мать, больно! - вскрикнул Китч, когда её пальцы прошлись по ране.
  
  - Ты что-то имеешь против русских? Это хороший романс, я слушала его ещё в юности, когда мы были союзниками. "Съ нами Богъ", - сказала она на том же языке, на котором хрипела пластинка. - Прекрасный романс, он называется "Изумруд", - Церебра достала из металлической ванночки скоросшиватель и натянула его на свою правую руку. Одним движением увенчанного скальпелем пальца она надрезала повязку и начала разбинтовывать запястье Китча.
  
  - Плевать мне как он называется!.. - шипел Роберт сквозь зубы, пока снимали бинты. - Я думал, ты вообще не слушаешь музыку и не испытываешь никаких чувств.
  
  - Иногда паразита надо подкармливать, чтобы он давал силы, - холодно улыбнулась Церебра. - Хорошая музыка провоцирует шевеление некротрофа внутри. Жаль, что таких возбудителей с годами становится всё меньше и меньше. Мне нравится наблюдать за потугами паразита влезть обратно на место, и тем изучать законсервированную внутри меня тварь.
  
  - Всё равно, такие песни сейчас не слушают даже самые дряхлые старухи!
  
   Иоганна чуть резче потянула за бинт, и короста сковырнулась с руки стрелка.
  
  - Ах ты, дрянь! - заёрзал на месте Роберт - Ты это специально!..
  
  - Не мороси. Большой мальчик, потерпишь, - одним движением усадила его обратно на стул Церебра, и Роберт удивился сколько было в ней силы. Она изъяснялась отрывисто, будто разговаривала с подчинённым гораздо ниже по рангу. - Сам себе накрутил, сейчас придётся размачивать.
  
   Взяв с подноса пузатый флакон, Кнайф с резиновым скрипом извлекла пробку и начала поливать бинты желтоватым раствором.
  
  - Глубоко тебя цапнули. Благо не стал ждать нагноения и пришёл. Нужно шить.
  
  - Хорошо, давай. Только нежно, и чтобы без всякой там дури. От анестетиков у меня туман в голове...
  
   Но тут Роберт ощутил быстрый укол, по руке немедленно растеклось холодное онемение: ни боли в ране, ни самой руки до самого локтя он больше не чувствовал.
  
  - Я же просил!
  
  - Не учи меня работать, - отчеканила Кнайф, и перчатка с иглами ловко затанцевала над раной. Скоросшиватель протыкал кожу, продевал хирургическую нить и стягивал рассечённую плоть. Церебра работала не хуже швейной машинки, и через полминуты всё было конечно. Китч повидал не мало шрамов, но такого медика, который так быстро и чётко разбирается с раной, да к тому же оставляет после операции столь ровный шов, он видел впервые.
  
   Церебра обработала руку пропитанным йодом тампоном и начала накладывать чистые бинты. В этот момент она наклонилась к стрелку, и так увлеклась привычным занятием, что выражение её лица чуть смягчилось, стало заботливым, - ей нравилось лечить людей! - и кровожадная старуха, какой её представлял Китч, ненадолго отступила, выпустив вперёд живую женщину. Может быть на благодушный взгляд стрелка подействовал анестетик или уважительное отношение к сёстрам милосердия, которые работали на фронте рядом с солдатами. Во всяком случае, он участливо поинтересовался:
  
  - Чего ты тут торчишь одна, когда другие на празднике? Даже Каин на время оставил свою ненаглядную пассию и пришёл в Поплавок.
  
  - Это что, допрос? - блеснули зеркальные глаза Иоганны, и вся теплота в её взгляде исчезла.
  
  - Нет. Просто дружеская беседа. Если не надорвёшься, можешь ответить.
  
   Кнайф с прищуром посмотрела на Роберта, решая, стоит ли считать стрелка другом.
  
  - Мне с тобой незачем становиться приятелями... Но, если хочешь развести меня на откровенность, придётся самому кое-что рассказать: правда за правду, готов?
  
  - Хах, тебе повезло, сегодня вечером у меня полно свободного времени, чтобы играть в дурацкие игры... либо же крепкий сон в чистой постели, и, учитывая, какой дерьмовый сегодня был день, это даже лучше.
  
   Роберт достал пачку "Белого Консула", вежливо предложив её Иоганне. Церебра поколебалась, но всё-таки взяла одну сигарету. Китч протянул к ней зажигалку с трепыхающимся огоньком, и Кнайф закурила. С минуту они оба молчали, сидя за карточным столиком и изучая друг друга, как два опытных игрока.
  
  - Итак, я спросил первый. Почему ты сторонишься нас и не пришла праздновать в Поплавок? Что ты замыслила?
  
  - На сегодня у меня есть компания, - кивнула Кнайф на Мешок, неловко шатающийся с тарелкой в руках. - Интересная особь. Он беспомощен как дитя, если лишится руководителя. Душа позволяет ему передвигаться, напитывает энергией биомассу, но в остальном Мешок легко попадает в зависимость свободной личности. Любой человек сможет им управлять, если захочет, потому что в нашей душе содержится воля, усиленная эмоциональной партитурой, а у него нет.
  
  - Я спросил не о том. Каин вытащил тебя из тюрьмы, в которой ты гнила за превышение полномочий во время ликвидации Ветряной Чумы в Нибелунге. Что ты хотела сделать в городе торгашей? Ты специально устроила там эпидемию? Чего ты хочешь добиться вместе с нами на воле?
  
  - Что-то слишком много вопросов для одного раза, а это нечестно, - положила ногу на ногу Иоганна, по старинной привычке придерживая сигарету между двух вытянутых пальцев, словно ей не хватало мундштука. "И нижнего белья", - подумал Китч, посмотрев на оголённое бедро Кнайф, открывшееся из-под халата.
  
  - Ты спросил, почему я вас сторонюсь? Я ответила. Этим вечером я занимаюсь дрессировкой Мешка. Теперь моя очередь спрашивать.
  
  - Так не тяни, - щедро предложил Китч. Церебра подала знак Мешу и тот неумело поднёс металлическую тарелку со шприцом, куда она сбила пепел.
  
  - Я слышала, на големе вам пришлось туго. Твоя рука тому подтверждение: придись удар не вскользь, а поперёк, и тебе пришлось бы искать корпулитовый протез, а не накладывать швы. Только вот Айвэн ко мне не заглядывал. Как чувствует себя наш золотой мальчик?
  
  - Это вопрос?
  
  - Да, это вопрос. Расскажи, как он вёл себя, что в нём странного, что особенного. Ты ведь с ним в роли няньки, я правильно понимаю?
  
  - Может и так, - пространно ответил Китч. - С пацаном мы неплохо сработались. На вид он ещё слишком молод, сущий певчий из церковного хора. Представляешь, у него никогда не было женщины.
  
  - Неужели?
  
  - Да. Думаю, наш ангел не обидится, если я расскажу, что он не только чистый на вид, но и чистый внутри. Настоящий Золотой Рыцарь... за которым лучше приглядывать. С ним что-то не так, и я сейчас говорю не про взрыв в Капитолии и не про его амнезию. Временами он изменяется - всего на минуту, но это заметно, как будто он и не он вовсе. А когда случается серьёзная драка, другой бы на его месте давно с кишками наружу лежал, а этот всегда побеждает и выходит из всех передряг без единой царапины. Только однажды я видел, как его ранили и кровь сразу свернулась.
  
  - Ты прав, он почти идеален и неуязвим... - Церебра опустила взгляд к картам. - А ты знаешь, я вовсе не удивлена, что на Айвэне не остаётся царапин. Как много ты слышал о Марии, Первом медике Ордена?
  
  - Только то, что за доброту и чудеса исцеления Церковь Незнающих причислила её к лику святых. Не считая того, что она, как и другие Первые, была с Совершенной со дня Первоявления и погибла вместе с Основателями в пещерах Келлака. Вот и всё.
  
  - Хорошая осведомлённость для рядового стрелка. Но я добавлю ещё кое-что, о чём особенно не говорится, из-за той же позиции Церкви Незнающих. Никто не мог нанести Марии тяжёлой раны, она не старела, могла быть вовсе бессмертна, но Фатум развеял надежды священников. Если наш юный герой также затягивает на своей шкуре любые порезы, говорит на латыни, то он как будто Мария?..
  
  - Продолжай... - заинтересовался Китч. Было заметно, что Иоганна попала в ход его мыслей. Роберт давно размышлял о чём-то подобном.
  
  - Ты ответил на мой вопрос, а я пока придержу своё мнение при себе, - ускользнула от темы Церебра. - Теперь можешь спрашивать ты. Всё ещё хочешь узнать, начала ли я эпидемию в Нибелунге?
  
  - У меня есть один хороший знакомый в торговом городе, который полжизни бы отдал за правду, - пояснил Китч. - Но всё, что будет сказано здесь, останется между нами. Так что можешь за себя не бояться. Хочу лишь получше узнать, с кем я имею дело и с кем мене предстоит рисковать, если что.
  
  - Достойное основание, но мимо, стрелок, - Иоганна сложила пальцы с сигаретой в подобии пистолета, прищурилась одним глазом и выстрелила в него рукой. - Я источник и хранитель самых опасных заболеваний, но чума в Нибелунг пришла через речные порты, вместе с корабельными крысами. Грузовое судно прибыло с первыми симптомами заболевания среди экипажа, но жадные торгаши, даже подозревая, что болезнь может распространиться по городу, всё равно разгрузили товар и продавали чумную одежду и пищу. Чума расползлась по улицам как пожар. Когда я прибыла и установила карантин в заражённых кварталах, добрая треть Нибелунга уже была заражена патогеном. Чуму сложно остановить, и ещё через неделю половина города гнила заживо... - Иоганна снова отвела руку, и Мешок как вышколенный официант подставил тарелку под пепел.
  
  - И тут я подумала: раз уж судьба дала мне шанс использовать болезнь для своих экспериментов, почему бы этим не воспользоваться? Я нашла вакцину и локализовала эпидемию в одном районе, где она зверствовала сильнее всего. Там я и устроила чуме вольницу, многократно усилив воздействие патогена на тело. Никто не выдерживал, люди сгорали как свечки всего за день или два, чума сама себя выжигала. Когда последний человек в тех кварталах должен был умереть, всё бы закончилось, и Нибелунг исцелился. Карантинные бригады держались подальше от запертого района. Я одна ходила по домам, разыскивала людей, способных на смертном одре расстаться с душой, но ещё жить хотя бы секунду. Я хотела увидеть чистого Сверхчеловека, и болезнь была соратником в моём деле, моим инструментом. Но никто не мог подарить мне счастья видеть чистую плоть. Они умирали, Роберт, как только из поражённого тела выходил паразит. Слишком долго он отравлял каждую клеточку тела, и, лишившись некротрофа, организм прекращал функционировать. Только одна семья...
  
   Церебра выставила вверх указательный палец:
  
  - Только одна семья Знающих подарила мне сбывшуюся мечту: молодой отец, мать, дочь-семилетка - все очень больны, изуродованы бубонами и горят в лихорадке. Ты бы видел, как паразит цеплялся за них, как они плакали, не желая с ним расставаться, держались за руки, даже когда забывались в бреду. Отец потерял сознание первым, он не видел, как из его жены выходила душа, а она ещё пятнадцать секунд была в сознании и сделала четыре вздоха при нитевидном пульсе - вот оно, моё мгновение...
  
   Иоганна расплылась в хищном оскале:
  
  - Я помню её взгляд, в нём не было ничего от раба, только звериное желание жить и сожаление, что жизнь кончена, не прожита по-настоящему. Не переживания за близких, не одной жалкой эмоции, которые отравляет своими выделениями паразит. Ей была безразлична дочь, безразличная семья и свой почти испустивший дух муж. Она была Чистым Сверхчеловеком на пятнадцать секунд - единственной в мире плотью, лишённой души, но живой. А если тебе не верится, ты кривишься, тебе неприятно слушать об этом, то это тоже твой паразит - защищается от меня.
  
   Кнайф усмехнулась, и всё дальнейшее рассказывала, как что-то малозначительное:
  
  - На радостях я вкатила отцу и дочке дозу вакцины. Никто меня за язык не тянул... будь я настоящей злодейкой, вообще бы не оставляла свидетелей, но так и подмывало рассказать муженьку, каким исключительным созданием была его скончавшаяся супруга. Жаль он не оценил моей Философии Плоти и обвинил меня чёрт знает в чём. Я вытащила его с того света вместе с дочурой, а в благодарность его бестолковое ботало растрепало будто я устроила чуму в Нибелунге, и Орден выписал мне волчий билет в Звёздную Гору... Но, Совершенная меня побери, эти пятнадцать секунд чистого Сверхчеловека стояли десяти лет в Казематах!
  
  - Ты ведь могла спасти людей в закрытом районе. Бездействие врача подобно убийству... - мрачно проронил Китч.
  
  - Я не бездействовала, и спасла гораздо больше, чем погубила. Только вот всем насрать... - в последний раз затянулась Церебра и метким щелчком отправила окурок в морду Мешку. - Теперь они живут с паразитом, наслаждаясь миазмами твари, которые называются "чувствами", а некротроф высасывает их жизни и угробит за каких-нибудь шестьдесят-восемьдесят лет... Вот такая история о делах в Нибелунге. Теперь ты знаешь всё из первых уст, и моя очередь спрашивать...
  
  - Начинай, - сказал Роберт, облокотившись на стол.
  
  - Наш добрый мистик не счёл нужным посвятить меня во все детали расследования, а я не люблю шепотки за спиной, и знаю, что в Келлак, где погибли Первые стражи, была направлена экспедиция во главе с оружейником Боном. Они что-то нашли - что-то такое, на что Орден сразу наложил гриф "секретно", и кроме Магистров об этом, наверное, известно одному Каину и тебе. Я хочу стать третьим носителем государственной тайны. Так что нашёл Бон?
  
  - Вообще-то Айвэн в курсе, что нашёл старик под горами.
  
  - Вы и ему рассказали? - приподняла бровь Церебра. - И как же он отреагировал?
  
  - Спроси у Суо.
  
  - Вот дьявол, похоже я последняя отстала от паровоза, - усмехнулась Иоганна. - Ты не считаешь, что это несправедливо?
  
  - Вопрос справедливости я бы оставил начальству, а сейчас наше начальство - Зорге. Если он не хотел тебе рассказать...
  
  - Нарушаешь наш договор? - Кнайф говорила спокойно, перекладывая перед собой карты пасьянса, но в её замечании было достаточно желчи и яда, чтобы усвоить намёк: "И ты такой же как все. Одним миром мазаны".
  
  - Я не тешу своё любопытство, стрелок, и не обижаюсь. Только сдаётся мне, что подобного задания Орден ещё никому не давал. Каждый из нас сильно рискует, и вся разница в том, что вы знаете цену риска, а я могу погибнуть вслепую. Не спорю, хорошо, когда есть отцы-командиры и рядовые исполнители могут им доверять, но мы не на фронте, и Каин нам не генерал. От каждого из нас зависит жизнь другого. Моя - от тебя... - она указала пиковой дамой на Роберта, а затем перевела ребро карты на свою грудь. - А твоя - от меня.
  
  - Справедливо, - согласился с ней Китч. - Думаю, Каин скоро и так всё расскажет. Так какая разница: сегодня это произойдёт или завтра?
  
  - Вот именно, - подбодрила Церебра. Стрелок затушил окурок о стол и сразу полез в пачку за следующей сигаретой.
  
  - В пещерах Келлака были найдены механизмы по пленению Тёмных существ - высшая механика, основанная на запретных технологиях. Первые стражи использовали рамы-ловушки и захватывающие устройства, чтобы противостоять Фатуму. Судя по состоянию металла, тварь была очень сильна. Каким-то образом им удалось загнать Фатума в самую глубокую часть подгорных пещер, где для него была устроена клетка. Видимо, столь сильное порождение Тьмы оказалось невозможно убить, а может быть Первые просто хотели взять его в плен для Совершенной. Во всяком случае, Фатума полагалось пленить в медном кубе. Бон назвал ловушку "Планетарной Коробкой" - тоже какое-то эхо Войны. В пещере, где стоял куб, старик нашёл два комплекта доспехов и оружие Первых: Марии и Тадео. Никаких останков, кроме серого порошка, никаких пробоин в броне, никаких следов крови: Основатели просто исчезли. Но даже с такими уликами их смерть остаётся неподтверждённой. Вот почему Орден не хочет огласки, и уж тем более не желает информировать об этом Церковь Незнающих. Статус Первых стражей: "Погибли во славу Совершенной семьдесят лет назад" - удобен всем, и никто не хочет поднимать бучу.
  
  - Удобен всем, кроме Айвэна, - уточнила Церебра.
  
  - Мне кажется, или у тебя какое-то особенное дело к пацану? - прямо спросил её Китч. - Не нужно казаться невинной. Он действительно уникален, и если ты положила на него глаз, хочешь использовать в своих экспериментах...
  
  - Для Философии Плоти он не подходит, - оборвала его Кнайф. - После того, что ты мне рассказал, это стало абсолютно понятно. Сколько бы мальчик не был совершенен физически, но я ищу средство освобождения для обычных людей, а не для...
  
   Она прервалась, облизнув высушенные куревом губы:
  
  - А не для избранных Богами. Эксперимент по разделению души и плоти с Айвэном бесполезен. Я найду себе другого подопытного.
  
  - Звучит угрожающе, - с иронией заметил стрелок.
  
  - Я ищу уже семьдесят лет, - вернулась к пасьянсу Церебра. - Могу подождать ещё пятьдесят, если нужно... Но довольно об этом. Ты честно ответил, и я благодарна за сведенья о Келлаке. В уплату могу рассказать ещё что-нибудь о себе, если наша игра тебе не наскучила.
  
  - Напротив, я только вошёл во вкус, - Роберт откинулся на стуле и кожаные ремни кобур глухо скрипнули. - Как ты докатилась до такого?
  
  - До "такого" чего? - с брезгливостью переспросила Церебра, и Китчу пришлось сформулировать вопрос лучше:
  
  - Что подтолкнуло тебя придумать Философию Плоти... э-э, самое первое? Почему ты возненавидела собственную душу и души всех живущих людей на Земле?
  
  - Не возненавидела, а поняла какова суть нашей души на самом деле, - поправила его Кнайф. Лицо её чуть оттаяло, и ей потребовалась лишняя минута, чтобы собраться с мыслями. Всё это время она вспоминала о чём-то далёком и как будто даже приятном.
  
  - Тебе действительно интересно слушать байки древней старухи? - спросила она. - Или ты судишь обо мне исключительно по сегодняшней милой мордашке?.. Захотел приятно провести вечерок?
  
   Лицо Кнайф пожелтело, волосы потускнели, кожа одрябла и сморщилась. Всего за пару секунд она прибавила в возрасте не менее сорока лет.
  
  - Первые полвека я любила развлекаться с такими самцами как ты. В половом акте есть своя практическая сторона: плоть испытывает наивысший экстаз. Ощущения столь сильные, что эндорфины ненадолго разрывают контакт души с телом, но слишком много возни и прелюдий ради пары секунд наслаждения.
  
   К Церебре моментально вернулись её прежние черты и формы. Она сделала знак рукой, и верный Мешок заковылял на кривых ногах к столику, где поставил тарелку со всем необходимым для инъекции. Кнайф закатала рукав халата, взяла резиновый жгут, один конец зажала зубами, а другим крепко перетянула предплечье:
  
  - Есть гораздо более лёгкие и не такие трудоёмкие способы оторвать душу от тела, чем совокупление с мужчиной, - прожевала она через жгут, постоянно работая кулаком. Взяв стеклянный шприц, Кнаф посмотрела на свет, постучала по шкале ногтем, поднесла к руке и прицелилась иглой в вену. - Например, героин, курение опиатов и другие сильнодействующие препараты, которые сдерживают, ослабляют, обманывают и отделяют от нас паразита.
  
  - Не колись у меня на глазах, пока не ответила на все мои вопросы, - предупредил её Китч. Церебра бросила на него косой взгляд, но убрала шприц и жгут.
  
  - Хорошо, я подарю тебе ещё толику своего ценнейшего времени... Так что там был за вопрос? Ах да, что было самым первым... Я могла бы рассказать тебе о войне, об операциях в окружении. Именно там мои взгляды на жизнь и смерть изменились. С тех пор Философия Плоти вела меня, хотя больше ни в ком не нашла понимания. Но ты схитрил, стрелок, и спросил меня о самом первом решении, о том моменте, когда я восприняла свою душу, как нечто чужое... Что же, мы решили говорить на чистоту, так что я расскажу тебе один мелодраматичный момент из своей юности. Настолько дурацкий, что ты удивишься, насколько глупым и наивным может быть человек.
  
   С тем наигранным видом, какой должен подобать приличному слушателю в присутствии интересного рассказчика, Китч кивнул. Некоторое время Церебра рассеяно перекладывала карты на зелёном сукне, а затем хлопнула по столу так, будто прибила свои сомнения окончательно.
  
  - Это случилось в начале прошлого века, мне было двадцать, - быстро заговорила она. - День вручения дипломов выпускницам Имперской Академии Медицинских Наук. Утром нас почтил присутствием сам император, а вечером студенткам-отличницам полагалось прибыть на великосветский бал...
  
   Это последнее слово имело для Иоганны как будто магическое значение. Прежде насмешливый и циничный взгляд её чуть смягчился, а голос заговорил не так резко и с живостью:
  
  - Знаешь ли ты, Роберт, что такое бал для девушки в двадцатилетнем возрасте? Нет, не семейный бал на двести-триста персон, и не общественный бал где-нибудь в театре, куда может прийти любой учителишка или мелкий чиновник... Великосветский бал, в особняке известного во всей Истэрии лорда Нейроса, - это событие, которое останется в памяти каждой столичной дворянки на всю жизнь! Лорд лично пригласил нас на праздник по поводу совершеннолетия своего сына. Мальчик обучался врачебному делу в той же Академии, что и мы. Дата его выпуска и день рождения почти что совпали, и в честь этого примечательного события были приглашены наш ректор, все профессора и покровители, а кроме них дипломаты, канцелярии, главы влиятельных дворянских фамилий, фрейлины императрицы, красавцы-офицеры, в серых как осеннее небо мундирах, несколько генералов и даже сам губернатор - всего три тысячи человек. При таких гостях повод бала не так уж и важен. Сам факт праздника, где дворянство может выйти в свет, привлекает аристократов... а главной интригой вечера было: приедет ли наследник престола вместе с сестрой.
  
   Кнайф взяла из разложенных карт пиковую даму и червонного кроля, положив их рядом друг с другом.
  
  - Особняк Нейроса в те времена считался чуть ли не восьмым чудом света. Сад утопал в пионах и розах, в лабиринтах живых изгородей прятались скамьи и беседки, статуи нимф и сатиров. У парадного входа было не протолкнуться от экипажей, отделанных медью и золотом. Лакеи в парадных ливреях встречали гостей на красной ковровой дороже, иным подносили вино; и счастлив был тот, у кого имелось приглашение с вензелем лорда на этот вечер.
  
   Мы вошли в залы, озарённые огнями тысяч свечей в бронзовых канделябрах... Да-да, стрелок, в то время не так уж была распространена энергия душ, и любая сфера во дворце Нейроса воспринималась как невиданное достижение прогресса, и всё едино, что она была на обычной телячьей душе. При входе в антре(67)*, гостей встречали венецианские зеркала величиной в стену, где дамы могли оправить пышное платье и полюбоваться собой... О, что мы, бедные студентки, взявшие напрокат наряды и украшения! В своих аметистах и бирюзе мы были словно залётные канарейки в саду райских птиц!.. Тогда мы ещё не понимали, что наша главная ценность, которую богатым матронам не приобрести ни за какие деньги, заключалась в нашей молодости, свежести, непорочности, наивности и красоте...
  
   Немногие из нас умели пользоваться тем оружием кокетства, которым в совершенстве, ещё с молодых ногтей, владели воспитанницы дворянских фамилий. На нашу маленькую группку студенток, с высокомерным дружелюбием поглядывали сударыни, как на милых, попавшихся на съедение зверьков. Но тогда я ничего не видела и не замечала, кроме блеска нарядов, роскошного убранства анфилад и апартаментов, аванзалов, диванных и кабинетов, где двести лет подряд проживало семейство Нейрос, только приумножавшее своё состояние и славу при дворе императора.
  
   Нас ввели в ассамблею(68)*, где уже с полчаса играли полонез и готовились вскорости перейти к вальсу. Оркестр из ста музыкантов разместился на задрапированном сиреневым бархатом амфитеатре: скрипки, фаготы, флейты и виолончели. Под нашими туфельками скрипел паркет из кедрового и чёрного дерева, вокруг слухи, сплетни и разговоры на грани обмана, учтивости, намёков, флирта и подобострастия... и, конечно-же, танец...
  
   Церебра сделала изящный жест, поведя рукой как крылом:
  
  - Молодой восторг музыки, мундиры, платья и форменные сюртуки, полёт гордых красавиц с отставленным локотком и ладонью в атласной перчатке на плече кавалера. Но не приведи господи держаться за эполеты! Если дама оступится и сорвёт их, то напророчит офицеру лишение звания, а это скандал!.. Но такие дамы не оступаются и не сбивают такта, как бы сильно не волновались. Ритм на три четверти у них в крови: раз-два-три, раз-два-три, приставной шаг! Раз - правой ножкой шаг вперёд, два - левую ножку проскальзываем и на месте, три - снова правая ножка - на месте. А теперь назад: раз - левая ножка, два - приставляем правую, и на месте. Три - левая на месте! и судари ведут сударынь против часовой стрелки, и полёт нежных ангелов, сошедших с неба на грешную землю! Спина прямо, плечи расправлены, подбородок благородно приподнят, и улыбаться, главное - улыбаться! - своему кавалеру, всему залу, всем кто смотрит на тебя в танце царей и цариц, улыбаться целому миру! Ты должна, ты хочешь, ты можешь, и ты счастлива улыбаться!..
  
   Церебра осеклась, прервав свой рассказ. В эти минуты она перенеслась далеко в прошлое и увлекла Китча с собой, в те просторные залы с позолотой и лепниной, и лакированными паркетами, где танцевало дворянство старой Империи. Иоганна вернулась в реальность, но взгляд её всё ещё смотрел вдаль, в ушедшие дни, когда она была по-настоящему молодой и не прибегала к энергии духа, чтобы обновить тело.
  
  - И я могла, я хотела... нет, я мечтала станцевать вальс на балу лорда Нейроса, но только с одним кавалером, - проронила она, без спроса взяв со стола пачку и вынув себе сигарету. Китч поднёс зажигалку. Пока Церебра закуривала, то пробормотала сквозь фильтр:
  
  - Моя первая маленькая влюблённость казалась мне тогда вечной любовью.
  
   Откинувшись на спинку стула, она выпустила струю дыма. Теперь её лицо стало строгим и утратило благостный свет:
  
  - Меня приглашали не те красавцы, судари и офицеры. Я была не из высшего общества, но привлекательна... Как стыдно, я всем отказывала, всё ждала, всё смотрела на него, и он видел, как я жду его, но... четырежды пригласил других сударынь, в том числе и кое-кого из моих подруг... Кончился вальс, настало время мазурки, в конце вечера начали играть котильон, а я всё ждала его руки и поклона... Музыканты устали, начали сбиваться, фальшивить. Казалось, сами стены утомились за вечер, от света догоравших свечей нагрелся хрусталь. Всех из ассамблеи пригласили к столам с батистовыми скатертями, где повара приготовили блюда на три тысячи ртов, а целая рота официантов, во главе с дворецким, сервировала угощения на серебре, внимательно и учтиво обслуживая богачей...
  
   Если тебе интересно, чем угощали у лорда Нейроса сто лет назад, тот тут я ничего не могу рассказать. Я убежала в сад, где под присмотром мраморных сатиров и нимф ворковали влюблённые парочки, а я заливалась слезами. Он меня НЕ пригласил, и я ни с кем НЕ станцевала на великосветском балу. Вот дура... Ревела как получившая пощёчину школьница, как двоечница, выставленная у доски. Но... - Церебра сделала паузу и ухмыльнулась. - Кем-кем, а двоечницей я не была. "Я лучшая ученица на курсе Имперской Академии!" - отрезвляла я свои слёзы. - "Я научилась лечить все болезни!", - самоуверенное заявление, и в корне неверное, но на тот момент я так считала. - "Я запишусь на фронт медсестрой, и тогда ОН узнает!..", - что узнает, от кого узнает, зачем мне вообще было доказывать что-то этому богатенькому ублюдку?.. Сидя под керосиновыми фонарями, я ревела от обиды, которой не понимала... а когда я чего-то не понимаю, я начинаю анализировать. И первое, что подвернулось мне под руку, это мои собственные чувства, и я проанализировала их - всё что испытывала на празднике, который мог случиться единственный раз в жизни девушки: восторг, ожидание, надежду и крах. Затем разобрала по частям все свои горькие обиды. И вдруг ко мне пришла странная мысль: откуда это во мне? Что за симптомы? Почему боль меня так беспокоит? Болит душа, или же она сама является источником боли? К тому времени мы знали, что можно провести операцию по извлечению души, и много говорили об этом. Эдвард Рин, со своим экстрактором, стал для студентов и профессоров гением и злодеем в одном лице.
  
   Не докурив, Церебра загасила сигарету о столик, испортив новой прожжённой дырой и так потрёпанное сукно.
  
  - Что такое душа, стрелок? - спросила она, с усилием вкручивая окурок, будто давила мерзкое насекомое. - Душа - это паразит. Чем же в таком случае является чувство любви? Это симптом заражения. И что нам тогда делать?
  
   Кнайф посмотрела на Роберта волчьим взглядом. Она явно не ждала никакого ответа. Прожив по Философии Плоти более ста лет, Церебра давно определилась со всеми ответами. Но вдруг её губы растянулись в усмешке:
  
  - Вот дьявол, а ведь я никому в жизни ещё не рассказывала об этой хрени...
  
  - И за сто лет случается что-то впервые, - подмигнул ей стрелок.
  
   Музыка давно стихла. Винил пластинки с потрескиванием прокручивался вхолостую. Китч встал, подошёл к граммофону и принялся перебирать лежащие рядом конверты с музыкой. Он не знал ни слова по-русски, но некоторые названия были переведены на истэрийский язык. Одна пьеса показалась ему знакомой.
  
  - Чего ты там опять шаришься? - окликнула Иоганна.
  
  - Мы могли бы закончить игру твоим сентиментальным рассказом, но в конце ты задала новый вопрос: "Что нам делать?".
  
  - Это был риторический вопрос. Мне и так известен ответ, так что можешь не...
  
   Роберт поставил пластинку, прозвучало медленное вступление на три четверти, и он с удовлетворённой улыбкой повернулся к Церебре:
  
  - Позвольте-ка вас пригласить, сударыня.
  
  - Ты что, сукин сын, издеваешься надо мной?.. - в своей змеиной манере прищурилась Кнайф.
  
  - Отнюдь. Может мы завтра погибнем, как ты сказала. Будет досадно не успеть станцевать последний раз в жизни.
  
  - Сам танцуй, я что-то не в настроении...
  
   Роберт со вздохом сдержал раздражение, а затем резко потребовал:
  
  - Встать, солдат! Протяни руку...
  
  - Я тебе не просто "солдат", а младший лейтенант медицинской службы Его Императорского Величества!.. в отставке, - пробормотала она, даже не подумав подняться.
  
  - А я майор стрелкового корпуса армии Совершенной... в резерве, - с превосходством улыбаясь, доложил Китч. К тому времени музыка разыгралась, и тонкие стены ангара задребезжали от граммофонного вальса. Кнайф хмыкнула, отвела глаза, но через мгновение подала руку Китчу и встала. Роберт положил ладонь ей на спину, левая рука Церебры чуть отставила локоть и легла ему на плечо - ниже того места, где должны быть погоны. Иглы на перчатке скоросшивателя уткнулись в стрелка.
  
  - Если ты наступишь мне на ногу, я тебе такую дозу стимуляторов вкатаю - неделю будешь биться башкой об стену, - пригрозила она.
  
  - Не волнуйтесь, сударыня, я учился у лучших.
  
   Кнайф явно хотела сострить по этому поводу, но Роберт повёл свою партнёршу по кругу свободной площадки. Места в ангаре было немного, но для вальса под граммофон им хватало. Иоганна зря беспокоилась, Роберт отлично знал все шаги и позиции королевского танца, и в своё время немало практиковался. Это Церебре по началу приходилось стараться, чтобы не выпасть из ритма. Но вскоре уроки, заученные девочкой из небогатой, но гордой семьи, возобладали, и ноги сами понесли её в такт хрипящей пластинке. Вальс, что начинался неспешным вступлением, вскоре разыгрался и магической силой отогнал все сомнения и посторонние мысли. И пусть партнёр был в несвежей рубашке вместо костюма, а партнёрша в халате вместо вечернего платья, но оба они танцевали как на том самом великосветском балу - влюблённо, самозабвенно и без ошибок, которые не простили бы ни себе, ни другому.
  
   Бесчувственные глаза Церебры ожили, смотрели только на Роберта, губы приоткрылись в такой честной улыбке, какой он ещё никогда у неё прежде не видел. Китч и сам улыбался, ощущая, как скованное тело партнёрши с каждым шагом вальса раскрепощается. Он начал ощущать её, чувствовать; понял, что она хочет быстрее, и увеличил темп танца, не выпадая из ритма. И не было терявшего друзей стрелка, и не было медика, променявшего душу на вечную жизнь, была только музыка и окрыляющий вальс - для мужчины и женщины, что танцевали в Кочующем городе вольных пилотов.
  
   Но они так увлеклись собой и своим танцем, что забыли насколько тесно в ангаре. Церебра задела стоявшего с тарелкой Мешка, тот повалился на старый аэроплан, раздался треск, звон, тарелка со шприцом упала, и сама Церебра свалилась бы с ног, если бы её вовремя не подхватил за талию Роберт. Это курьёзное происшествие оказалось настолько забавным, что оба рассмеялись. И Роберт, в который раз за этот вечер, открыл в Кнайф что-то новое. Он услышал какой звонкий и по-молодому серебристый у неё смех.
  
  - Ты смеёшься! - вытер Китч выступившие от хохота слёзы.
  
  - Что? - не поняла Кнайф, невольно прижимаясь к стрелку, после того как он спас её от падения.
  
  - Ты смеёшься! - повторил Китч, и тут же смех Иоганны словно выключили нажатием тумблера. Она мгновенно умолкла, взгляд её заметался, а пальцы прижались к губам, будто это были вовсе не её губы. Она сбросила с себя руки Роберта, отошла к столику и резко указала на дверь:
  
  - Тебе пора, стрелок.
  
  - Но вальс ещё не доиграл... - чувствуя себя неудобно, Китч кивнул на граммофон.
  
  - Вали к чёрту! - потребовала она. Роберту оставалось только с сожалением пожать плечами.
  
  - Ну, раз дама просит... - сунув руки в карманы брюк, он развернулся и побрёл прочь. Церебра не сочла нужным его провожать.
  
  - Спокойной ночи... - сказал он, открывая ангарную дверь. Резкий голос Кнайф остановил его на пороге:
  
  - Вам надо убить его. И чем скорее, тем лучше.
  
   Роберт так и застыл:
  
  - Ты про кого?
  
  - Не валяй дурака. Вам надо убить мальчишку... И мне, и тебе, и Каину давно стало ясно, кто он такой. Убейте мечника пока не поздно - вот мой совет... а теперь убирайся.
  
   Церебра не смотрела на Китча. Тот ещё постоял возле двери, но затем вышел с новой заботой на сердце.
  
   Кнайф подобрала шприц и жгут, села за столик, перетянула руку и решительно прицелилась иглой в вену, но после секундного колебания зашвырнула шприц так, что тот со звоном исчез среди ангарного хлама.
  
  - С-сука... - сквозь зубы прошипела она. Чувства, которые должны были находиться под её полным контролем, ещё долго выжигали ей сердце. Чтобы отвлечься, Кнайф отточенными движениями перекладывала пасьянс. Но чем больше сходилось, тем медленнее рука Иоганны двигалась над крестом. Нехорошее ощущение охватило её, когда последняя карта легла на место: пасьянс Императрица в третий раз за столетие сошёлся. Иоганна смотрела на крест, как приговорённый мог бы смотреть на уготованную ему висельницу. Но, вспомнив, что Роберт, не зная правил, переложил одну карту, Церебра тряхнула короткими волосами и снова сгребла карты в колоду. Положив перед собой кварцквантум, она занялась своим любимым развлечением в городе: не прикасаясь к прибору, вращала стрелку то на сто тысяч оборотов вперёд, то обратно.
  
  *******
  
   Убить Айвэна? Хорошенькая мысль! Мальчишка был странным, даже опасным и, что самое главное, во многом непонятным стрелку. Но, чёрт возьми, они уже работали вместе и рисковали собой как напарники: Айвэн был верен Ордену, прикрывал Китчу спину, считал себя стражем и обо всём, что касалось служения Совершенной, говорил искренне...
  
   И всё же...
  
  - Чёрт тебя подери, Айвэн, неужели ты Фатум?.. - бормотал Роберт сквозь вяло дымящуюся сигарету, пока шёл по улочкам Ярморочной палубы. Наверняка пацан ждал возвращения Китча в яранге или уже улёгся спать. Разбудить?.. И что дальше? Спросить его напрямки, как любил выяснять правду Роберт, и тогда Айвэн ничего не расскажет. Может мечник сам не знает, кто он такой, а если и знает, то начнёт запираться... Почему Фатум выбрал именно Айвэна из трёх Первых стражей? И не будет ли хуже, если Китч назовёт его настоящее имя ему же в лицо? А если и так, если Фатум выпотрошил Основателей, нацепил внешность и доспехи одного из них, то раз Церебра догадалась об этом, Каин наверняка должен знать, он же мистик!.. А если Каин всё знает, то почему не действует, почему впустил монстра в группу?.. Ох уж эта привычка работать с чудовищами!.. Почему Фатум, злейший враг Совершенной, спокойно вышел из Капитолия, когда взорвал Зодиак? А может он всё-таки убил Совершенную взрывом, и звезда над руинами - это лишь ловкий трюк?
  
  - Вот дерьмо, дерьмо, дерьмо... - причитал Роберт, потирая плохо работавший левый глаз. Зрение так и не восстановилось. Медик ничем не мог в этом помочь. Китчу был нужен Мастер-механик, и желательно не тот, кто забивает болты отвёрткой.
  
   И всё же Роберт разглядел полоску света под пологом своей яранги. Значит, Айвэн уже вернулся. Мечника утащила из Поплавка эта мелкая бестия Сугавара, и, будь она чуть постарше, Роберт не стал бы ждать его до утра. Но, чёрт возьми, это же Айвэн! Предложи ему самую роскошную женщину, так он отнесётся к ней как к экспонату с табличкой: "Руками не трогать!".
  
  - Ну да, если бы это был ты, так бы и поступил. Если бы это был ты, только ты, а не кто-то... - с трудом сформулировал свои мысли Китч и раздражённо выбросил сигарету, перед тем как войти в ярангу. Но не успел он откинуть полог, как столкнулся на выходе с Кошечкой. Тамила подняла на него удивлённые глаза, а затем радостно улыбнулась:
  
  - Вы здесь!
  
  - Ага... а вы, государыня, должно быть были у Айвэна?.. - предположил сбитый с толку стрелок.
  
  - Там никого нет, - сообщила артистка и взгляд её погрустнел.
  
  - Ну, не расстраивайтесь, он скоро вернётся. Наверняка его задержала эта ваша маленькая принцесса. У вас срочное дело? - Роберт спрятал руки в карманы брюк и, пока говорил, покачивался с носа ботинок на пятку.
  
  - Вообще-то я искала вас... - призналась Тамила, чем немало удивила стрелка. Она была всё в том же красном блестящем костюме и с повязанным на бёдрах платком. Миниатюрная южанка с живыми цветами и золотыми украшениям в чёрной косе - мечта любого пилота в Кочевнике. Но вот прошёл миг, и печаль отразилась на её милом личике. Роберт деликатно ждал, пока она сама всё расскажет. Тамила побрела в сторону озарённой цветными фонариками улочки, безмолвно приглашая Китча идти за собой, и он не отказался.
  
  - Вам у нас нравится?.. - спросила артистка, пока они шли под ночным небом. Китч оглянулся на пёстрые шатры, гирлянды разноцветных флажков, прислушался к смеху и отдалённой музыке из Поплавка.
  
  - Здесь беспокойно, но весело, - признался он.
  
  - Напротив. Сейчас весело у нас бывает далеко не всегда. Вы подарили нам праздник сегодня и повод вспомнить, каким был Кочевник до первого нападения. Любой, кто хотел вырваться из Истэрии, убежать из Нордифа, Юрдифа, Фатерлянда или с Земли Цветов - откуда угодно, прилетал к нам в поисках новой жизни. И для всех было место: мы охотились на китов, выполняли заказы по любую сторону океана, искали приключений на отдалённых островах, в дремучих джунглях и на неизведанных землях. Мы охраняли торговые караваны и пассажирские дирижабли от нападения пиратов, доставляли особо ценные грузы, помогали картографам и учёным открывать тайны огромного океана. Конечно же мы рисковали, и некоторые из нас не возвращались на взлётную полосу. Но теперь стало хуже... гораздо хуже. Мы не просто не дожидаемся друзей из приключений, а каждый день считаем потери.
  
   Роберт не нашёлся, что нужно сказать. Он лишь подумал про себя, что сегодня у него воистину ночь откровений.
  
  - Это мой дом, Роберт, - Тамила обвела мирно спящие яранги взглядом, будто не могла вместить в простые слова все свои чувства о Кочующем городе. - Другого у меня просто нет, мне некуда возвращаться. Это место - последний шанс найти в жизни что-то хорошее, и не для меня одной, но и для всех, кто начинает здесь заново. Юртчи, Айко, Шарби, механики, гражданские и пилоты - все они не только мои поклонники, но и преданные друзья. Только вот в Поплавке появляется всё больше портретов в траурных рамках, и это напоминает мне об отце. Мои друзья улетают, и я понимаю, что многие из них не вернутся ко мне уже никогда.
  
  - В этом мы очень похожи, - Китч действительно так подумал. - Знаешь, сколько раз мне приходилось терять? Сначала я хоронил друзей на фронте, потом меня перевели в особый отряд, где из десяти человек снайперов выжил только я один. А когда пришла пора вступить в орден, то мне стало понятно, что среди стражей слишком мало приличных людей, чтобы называть их друзьями. Двинутых психопатов - вот это сколько угодно, а нормальных людей очень мало. Однако если мы всё-таки сходимся, то есть большой риск, что наша дружба продлится недолго. При служении Свету бывает хуже, чем на войне, где смерть, зачастую - случайность: внезапный выстрел, отравление газом или шальной осколок. Стражем ты можешь обвинять в смерти Тьму, но только она несёт смерть неслучайную, а наслаждается убийством, глядя тебе в глаза. Только за одну эту осень я потерял двух напарников, и, сдаётся мне, что это далеко не последние наши жертвы.
  
  - А что бы ты сделал, если бы у тебя появилась возможность воскресить кого-нибудь из друзей? - неожиданно спросила Тамила. - Ты бы смог выбрать кого именно и за что?
  
  - Вот это вопрос... - хмыкнул стрелок, а затем крепко задумался. - Но, знаешь, нам неподвластно оживлять мёртвых, разве что Совершенная это может... хотя и у неё должны быть пределы. Не думаю, что стоит задаваться этим и мучить себя невозможностью выбора. Если хочешь знать моё мнение, то я бы предпочёл не воскрешать погибших друзей, а просто не терять новых.
  
   Сказав так, он конечно же подумал об Айвэне. Если Каин и Зодиак используют Фатума, а затем заставят его убить - вот интересно, кому поручат спустить курок?
  
  - Если так, то у меня к тебе будет просьба, Роб, - повернулась Тамила и подошла к нему почти вплотную. - Я хочу спасти как можно больше друзей. В Кочевнике остались механики, снабженцы, прислуга, просто хорошие женщины и мужчины, а главное - мои артисты. Не нужно думать, что мы живём, беспечно поглядывая на бомбёжки как на случайный дождик. Ваша женщина-врач права, мы боимся погибнуть, и Поплавок - хорошая цель. Я составила список всех, кто решился уехать. Получилось около двухсот человек. Ваш дирижабль стоит на тросах, но завтра он, кажется, отходит. Сможешь ли ты договориться с капитаном Муссона, чтобы он взял на борт всех желающих уехать в Истэрию? Когда они сойдут в порту вашей страны, многим некуда будет идти, некоторых арестуют, но это лучше, чем умереть под бомбёжками. Велика вероятность, что Кочевник собьют, и тогда все погибнут.
  
  - А почему ты Каина не попросишь об этом? - Китч вспомнил, как она разговаривала с мистиком в Поплавке.
  
  - Ваш мистик слишком занят и... не думаю, что скоро вернётся, - стушевалась Тамила. Как впервые оказавшаяся на свидании девочка, она начала теребить ноготок. - Я была бы тебе очень признательна, если бы ты согласился поговорить с капитаном Муссона. Двести человек безбилетников - я понимаю, это чересчур много. Но будет преступлением оставить беженцев здесь, когда дирижабль вернётся в Истэрию пустым. На Кочевнике не у всех хватает денег, чтобы позволить себе путешествие, но, если понадобится, я могу отдать свои украшения. У меня есть жемчужное ожерелье - подарок отца, и кое-что от поклонников. Наличных нет ни одного орина. В Кочевнике с этим трудно. Мне...
  
   Она подняла кареокий взгляд на стрелка и положила на сердце Роберта свою смуглую руку, как будто этим движением могла растопить его душу:
  
  - Мне очень важно, чтобы эти люди уехали, Роб. Они ни в чём не виноваты. Что мне сделать, чтобы ты попросил капитана Муссона взять их на борт?..
  
   Стрелок положил ладонь поверх её руки и ободряюще улыбнулся:
  
  - Офицер гражданского флота Истэрии не откажет стражу Ордена Совершенной. Я поговорю с капитаном. Не беспокойся, всё будет сделано в лучшем виде. И платы я с друзей не возьму.
  
  - Ты действительно считаешь меня своим другом? - Тамила произнесла это так, как будто ей действительно было сложно в это поверить. - Спасибо...
  
  - Н-ну, за что ты меня благодаришь? У тебя очень доброе сердце и, мне кажется, что именно из-за бескорыстной души у тебя столько поклонников. Разве плохо, что к ним прибавился ещё один?
  
  - Да, Роб. Но сегодня мне хочется, чтобы ты был не просто поклонником... - вдруг Тамила овила его шею руками и, привстав, поцеловала стрелка. Гибкое тело артистки оказалось во власти Китча. Почему-то он почувствовал себя птицеловом, который наконец-то поймал голубку, что раньше только манила его недоступностью, но вдруг сама спорхнула с высоких ветвей прямо в руки.
  
  - Я хочу провести с тобой ночь... - прошептала она. - Но не думай, что это только из-за благодарности, нет. В тебе есть особенная душа, Роберт, как бы ты не прятал её за внешней грубостью. Считай меня слабой, но я хотела бы стать ближе к твоей душе...
  
  - Я не смею считать ничего иного, государыня, кроме того, что вы абсолютно честны, - подхватил её на руки Китч. Таким образом они вместе возвращались к яранге, и Кошечка с лёгкой тревогой спросила:
  
  - А твой друг ещё долго не вернётся?
  
  - Кто знает, - улыбнулся стрелок. - Но даже если вернётся, он воспитанный парень и не захочет нам помешать.
  
  *******
  
   Откинув набалдашником трости ковёр, заменяющий дверь, Лоренс вошёл под сумрачные своды яранги. Здесь горела всего одна неяркая лампа, было удушливо и пахло землёй, как в теплице. Государыня Кошечка выделила им с Суо гостевые апартаменты, богато обставленные ореховой мебелью: шифоньерками, двуспальной кроватью под тюлевым пологом, заваленной небольшими подушечками с южным шитьём оттоманкой, низкорослыми столиками. Хватало здесь и традиционных для Кочевника цветных фонариков-огоньков, хотя все они сейчас были потушены, а каждая тумбочка, столик и даже письменное бюро заставлены тазами и мисками, подносами, ванночками и глубокими кадками, доверху заполненными влажной землёй. И земля эта с тихим поскрипыванием копошилась, пересыпалась через край и жила своей особенной жизнью.
  
   Лоренс прошёл между тазами и кастрюлями до постели, откинул полог, но на подушках лежала одна скомканная сорочка. Задёрнув полог обратно, мистик сел на краю постели, сложил руки на трость и погрузился в молчание. Когда Зорге только появился в яранге, из всех мисок, судок и вазочек поднялись и заскользили по полу белые нити. Живым потоком они стремились к постели, переползая друг через друга, и влажно поблёскивая на свету лампы.
  
  - Государь Лоренс, вы вернулись? - прошелестел за занавесью слабый голос.
  
  - Да, Суо. Эта ночь была долгой и сложной. Как ты себя чувствуешь?
  
  - Чувствую себя бесполезной. Я слаба и ничем не могу вам помочь, и не могу защитить вашу жизнь.
  
  - Это нестрашно, ты знаешь, я сам могу себя защитить, - потёр ноющий затылок мистик и обратил внимание на распахнутые сундуки и коробки:
  
  - Твои вещи стали достоянием налётчиков?
  
  - Девочка приходит ко мне, - неуверенно призналась Суо. - Вы считаете это дурно? Я просила её не терять украшения и не испортить платья. Вы сердитесь? Эти вещи куплены вами...
  
  - Эти вещи твои, Суо - я говорил и не раз. Ты вольна распоряжаться ими как тебе хочется.
  
  - Сложно распоряжаться человеческими вещами, когда не знаешь им цену... Но ваши подарки нравятся мне, я только хотела предать свою радость другому.
  
  - Девочка не надоедает расспросами? - сменил тему Зорге.
  
  - О, нет, государь Лоренс! С ней мне веселее, а она, наверное, считает меня особенной, раз зовёт своей старшей сестрой. Ей всегда весело, я впервые встречаюсь с таким человеком: несерьёзным, не хмурым; и я не понимаю, почему рядом с Айко мне хочется улыбаться самой - ещё одна загадка человеческих чувств. Вы можете объяснить мне её, государь?
  
  - Позитивное излучение влияет на ближайшие души. Даже животные способны менять настроение людей.
  
  - Но я ведь не имею души, лишь заучиваю чувства на память... - тихо сказала Суо.
  
  - А как твоё дело с художником? Ты позировала ему? - снова перевёл разговор Лоренс, чтобы не давать Суо времени на лишние размышления касательно человечности, которые всегда приводили к неправильным выводам.
  
  - С полудня до самого вечера. Он милый человек и отдаёт последние силы ради портрета, а у пожилого автора они невелики. Он пытается не подать вида, как сильно боится моей истинной сути. Его кисть дрожит, но желание закончить работу сильнее. Он обещал дописать портрет к завтрашнему утру. Сказал, что будет работать всю ночь.
  
  - Спокойный сон Хансу станет наградой, - пожелал ему Зорге. - Но что же, это его последний шедевр. Во всяком случае, Нойманн убедил себя в этом. Надеюсь, что твоё появление даст художнику вдохновение, которое он потерял после ареста, и Ханс перестанет жалеть о несостоявшемся свидании с тремя дивами.
  
  - Ему повезло... - двояко ответила компаньонка. Голос её чуть окреп, тонкая струйка червей текла по простыням и одеялам, заканчивая свой подъём. За тюлевым пологом стала обрисовываться фигура. Тонкие пальцы легли на край и отодвинули полог в сторону, чтобы Суо смогла видеть Лоренса. Её губы озарила улыбка при встрече со своим компаньоном, но, когда она заметила синяки и кровоподтёки, фиолетовые глаза Суо полыхнули алым огнём:
  
  - Кто это сделал?! Скажите, и я не оставлю от него даже праха!
  
  - Друзья, - как ни в чём не бывало откликнулся Каин.
  
  - А-а? - впала в замешательство Королева Червей.
  
  - На моём лице следы не вполне удачного знакомства. Но теперь мы разобрались друг с другом, и наши друзья убедились в моей благонадёжности. Человеческие отношения порой приобретают неожиданный поворот.
  
  - Вы могли умереть, а меня не было рядом... - по-своему рассудила Суо. - Простите меня, государь...
  
  - Ты извиняешься напрасно... - Лоренс попытался обойти дело, но Суо недослушала:
  
  - Нет, нет, я говорю вам, как чувствую. Ведь чувство вины мне знакомо. Вы объяснили мне, что такое вина, и почему за это следует извиняться. Помните, это было в нашу первую встречу, в особняке перед...
  
   Она осеклась, потому что мистик повернул голову и без свойственной ему холодности посмотрел на Суо. На Суо ли?.. Она знала наперечёт названия всех его человеческих чувств, компаньон хорошо рассказал ей об эмоциях, и Тоскливое Внимание было свойственно ему только в первые дни их знакомства, а затем притупилось и больше не появлялось в глазах.
  
  - Могу я задать вам личный вопрос, государь Каин? - спросила Суо. И Лоренс хорошо знал, что, если она обращается к нему по второму имени, значит вопрос очень серьёзный.
  
  - Спрашивай всё что хочешь.
  
  - Почему вы желаете видеть меня именно такой? - провела Суо кончиками пальцев по своему лицу. - Я могу воплотиться в любую, кого поглотила за прошедшую сотню лет. Множество девушек и молодых женщин ушли раньше срока и оказались в земле, не успев осчастливить мир своей красотой. Я могу стать кем угодно и избавить вас от одиночества. Так почему вы хотите, чтобы я была только вашей сестр...
  
   Она опять не договорила. Каин отвёл взгляд, руки крепче стиснули набалдашник трости. Он не отвечал. Суо очень боялась, что обидела его, потревожила воспоминания, которые они договорились не поднимать. Но всё же через некоторое время мистик заговорил:
  
  - Я не пытаюсь заменить тобой Софию. Но когда ты рядом, я знаю, как больно терять дорогого мне человека, и не хочу переживать это снова. Для меня ты не просто напарница, разрешённая Мэтром Мажор, а нечто важнее.
  
  - Чело... века? - от нахлынувших чувств Суо не сразу выговорила. - О, Лоренс... простите, государь Лоренс, я... - она никак не могла найти нужных слов из-за смущения... Нет, из-за признательности?.. Нет-нет! Из-за совершенно другого чувства, определения которому Суо точно не знала: оно было чересчур сложным, просто захлёстывало её, и ничего подобного Королева Червей не испытывала никогда!
  
  - Позвольте мне, государь Лоренс, спросить вас ещё об одном и, клянусь, это будет последний вопрос! - с трепетом в голосе проговорила она. Каин кивнул. Еле сдерживая рвущееся из груди чувство, пока оно ещё было волнующим, Суо спросила:
  
  - Что такое любовь?
  
   Губы Каина тронула лёгкая улыбка, будто он улыбался не девушке, созданной из червей и земли, а заждавшемуся своего подарка ребёнку:
  
  - Я знал одного Мастера и поэта, что говорил мне, будто это чувство - единственное среди всех прочих чувств, которое даруется по благодати, исключительно свыше. Как в себе не ищи, не пытайся воззвать к нему - настоящей любви внутри не найдёшь. Любви нет не в человеческой плоти, ни в светлой душе, пока не произойдёт нечто волшебное, и только тогда любовь снизойдёт на нас.
  
   Суо слушала его, позабыв о дыхании. А когда очнулась, то с трудом удержалась, чтобы не обнять Лоренса. Ей многое нужно было обдумать...
  
  - Если любовь может быть дарована только свыше, значит от Бога, то пусть я лишь Тень, зло и жестокость, но я буду молить Совершенную, чтобы она позволила мне испытать чувство любви. И это последнее, что я хотела узнать о вас...
  
  - О нас, людях? - переспросил Лоренс. Суо не ответила, только во все глаза смотрела на своего компаньона, как будто он один во всём мире мог знать ответ.
  
   Не нужно было быть мистиком, чтобы догадаться об этом. Но отчего-то на ум Каину пришло ещё одно, последнее на сегодня воспоминание.
  
  ...
  
  - Они знают обо мне?
  
  - Они знают лишь то, что, после Дня Испытания, я пришёл навестить их, вместе с молодой девушкой.
  
  - Ваше посвящение в Орден такой важный день!.. Ваши родители, наверное, очень заждались... Как вы велели обо мне доложить?
  
  - Как о своей компаньонке.
  
  - В этом слове нет ничего предосудительного?.. У людей множество двойственных слов и скрытых понятий. За словом "компаньонка" не скрывается что-то интимное?
  
  - И да, и нет, - повернул голову Лоренс и ободряюще улыбнулся Суо. Королева Червей стояла подле него, перед дверью в родительскую гостиную. Она была в хорошо знакомом ему тёмно-фиолетовом платье, для которого он специально заказал широкополую шляпу с серебряной лентой и тёмной вуалью. Суо не находила места рукам в замшевых перчатках, постоянно оправляла то юбку, то подтягивала на запястье ридикюль.
  
  - Государь Лоренс, как называется чувство, когда ты не знаешь, чего надо ждать, хотя в общем-то ничего страшного не угрожает, но ты всё равно очень боишься?..
  
  - Волнение.
  
  - Волнение. Я запомню!.. Я волнуюсь... Моё платье прилично?
  
  - Идеально.
  
  - Мои манеры?
  
  - Безупречны.
  
  - Шляпа в доме?
  
  - Государыням дозволяется.
  
  - Цвет моих глаз?
  
  - Какой нужен... Хочешь, я первый зайду и подготовлю их?
  
  - Да, это было бы славно.
  
   Лоренс двинулся к двери, но на первом же шаге Суо подхватила его под руку. В её глазах застыли и страх, и сомнение, и мольба:
  
  - Государь Лоренс, но надо ли это? Наш союз длился три года, и никто до сих пор не догадался! Я в любой момент могу исчезнуть, убежать, скрыться. Зачем именно в этот день нарушать нашу тайную жизнь?
  
  - Это особенный день, - подчеркнул Лоренс. - В жизни мало особенных дней, когда тайное становится явным. Я войду в эту дверь ради правды, и не только лишь о тебе, Суо. В своё время мои родители ослепли от гордости и жажды власти, презрев простую любовь к своим детям. Но во мне нет желания мстить или драматично срывать покров тайны. Мать и отец просто обязаны знать, что стало настоящей причиной утраты... Им будет нелегко принять правду о прошлом, и потому сегодня - лучший день, чтобы познакомить мать и отца с моим будущим.
  
   Семнадцатилетний Каин положил поверх перчатки Суо свою украшенную сапфировым перстнем руку:
  
  - Три года я исподволь нащупывал верные способы и искал средство, чтобы Орден нас не разлучил; три года выяснял, обустраивал и ходатайствовал, чтобы на тебя не надели ошейник. Но наши испытания, Суо, лишь начинаются. Между знакомых отца пошёл слух, что у меня появилась молоденькая протеже, почти девочка. Нас часто видели в театрах, в галереях дома Меркурий, в опере, где я показывал тебе, как люди через искусство пытаются выразить своё ощущение красоты: ты постигала жизнь на поверхности, изучая человеческие шедевры как оттиск нашей души.
  
   Молодой мистик бросил беглый взгляд на свою компаньонку. Суо смотрела на него через вуаль с завороженным восхищением; и как светло и беззаботно было это лицо по сравнению с той, кому оно принадлежало до смерти.
  
  - Мы были замечены, - сообщил Лоренс. - Но никто не смеет подумать, кто ты такая на самом деле. Слухи есть слухи - они тревожат моих родителей. Мать и отец считают тебя родовитой аристократкой, хотят познакомиться, и их интерес надо удовлетворить. Пусть этот памятный день станет днём правды и жертвы, которую надо принести и раскрыть нашу тайну, чтобы жить дальше.
  
  - Тогда я иду с вами! И это будет наше общее дело! - решительно заявила Суо, крепче стиснув его руку в своей. Глубоко вздохнув, молодой человек, только-только получивший назначение в Орден, открыл дверь и вошёл в согретую камином гостиную. Был январь, за окном летел снег. Отец сидел на резном венском стуле, с зажжённой сигарой в руках, мать стояла с чашкой чая возле окна. Они не говорили, только ждали и прислушивались к странному отголоску, который проник в их дом вместе с гостьей, но из деликатности не стали прощупывать эмоциональную партитуру чужого им человека: компаньонка Лоренса должна быть мистиком из сильного рода.
  
   Мать, встревоженно улыбаясь, повернулась к вошедшим, отец встал, застёгивая пиджак. Важный день: Лоренс сделал первый шаг на потомственном пути Зорге, он займёт место почившей сестры, пусть мальчик и гораздо слабее, и не имеет ни единого шанса приблизиться к месту Кормчего.
  
  - Здравствуй мама, здравствуй отец, - поздоровался Каин. - Познакомьтесь с моей компаньонкой.
  
   Суо вышла вперёд, откинула вуаль с лица и сделала реверанс, почтительно опустив голову:
  
  - Желаю вам долгих лет и здоровья, государыня!.. И счастлива мгновению видеть вас, государь!
  
   Фарфоровая чашка выпала из рук матери и глухо ударилась о ковёр.
  
  - Софи?.. - с трудом выдохнула она.
  
   Кроваво-красные глаза Королевы Червей взглянули на женщину. Отец покачнулся на ослабевших ногах, шаря руками за спиной в поисках стула.
  
  - Нет, государи. Я Суо - компаньон и вечный друг вашего сына.
  
  

Глава 23

  Секундный залп
  
  - Давным-давно жила-была принцесса! Один глаз красный, другой фиолетовый - красивая, ну просто экстренная! И не было у неё никого, кроме резкого друга Ке-енджи, большой красной птицы Марсель и злого дракона, который сидел в Золотой Башне! Дракон вредный и скучный, и ему было так скучно, что он хотел украсть красную птицу Марсель, и все ему помогали, потому что, вообще-то, это было его королевство, а принцесса была его дочкой... но это неважно! Дракон есть дракон! Сидит он, короче, в своей стопорной Башне, и только и зыркает, как бы свистнуть Марсель; а принцесса тоже не дура, птица ей, тики-так, нужнее! Марсель хорошо спрятана у Тигрят, которые, кстати, не помогали дракону. Дракон всё искал-искал, хитровредил, чуть не украл Марсель, но принцесса и её друг Ке-енджи, тут как тут, на чеку - хрясь и только попробуй отнять, нету пальца!.. Но вот дракон один раз слюфтил, чуть не забрал Марсель на машине... ну, там такая машина была, вообще-то повозка или телега, но да чёрт с ней; короче, подскочил доблестный рыцарь и резко отбил Марсель! И конечно же сразу втрескался в неё... ну, в принцессу, а не в Марсель. Там с ним ещё были помощники: маг, целительница и громила, и одна экстренная Земляная Фея, но они не помогали. Короче, надо было его испытать, какой он из себя рыцарь. И сначала принцесса полетела ловить с ним кита-Идриса, потом дрались на мечах, он чуть-чуть победил, и тогда принцесса взяла его в верные рыцари Медвежьей Лапы, отвела к большой красной птице, познакомила с Марсель, посадила в кокпит, и учила его как правильно надо взлетать: магнето на ноль, газ на восемьсот оборотов, накачать давление перед карбюратором, винт на шесть оборотов по ходу, смесь в цилиндры, восемь подач плунжером заливочного насоса: "От винта! З-запуск!", магнето в положение два, раскрутка по тахометру и в-ж-ж-и-х!
  
   Айко сделала взмывающий жест ладошкой, да ещё сопроводила свою историю характерным фырканьем губ.
  
   В десятом часу площадь перед Поплавком превратилась в многолюдное место. Сотни беженцев, нагруженные чемоданами, вьюками и прочим скарбом, потянулись из центра Кочевника в сторону порта, где стояли три серебряных дирижабля.
  
   Этим утром Айко обещала друзьям чаепитие и, чтобы не происходило, не собиралась нарушать своих планов. Усевшись за накрытым у входа в цирковой шатёр столом, в весьма потрёпанной после вчерашнего праздника шляпе (когда Айко скинула её в зал, шляпу носил не один пьяный модник), она, болтая ногами, прихлёбывала сладкий чай. Чёрные глаза Айко стреляли поверх фаянсовой кружки на неловкую процессию беженцев.
  
  - Охота форсить! - коротко прокомментировала она исход гражданских, а затем, отставив чашку, потянулась на другой край стола за кексами. Чтобы Химэ не своротила по пути графины и блюдца, Айвэну пришлось услужливо протянуть ей бисквитницу.
  
  - Сегодня утром Шарби объявил о массовой эвакуации лиц, не участвующих в боевых вылетах, - встряхнул свежим выпуском "Ветряной Мельницы" Каин. Он читал газету, широко развернув её перед собой: очень сомнительную, кстати, газету... Китч бы даже сказал газетёнку. Об этом можно было судить по названию первых же статей, напечатанных крупным скачущим шрифтом:
  
  "Воодушевляющий пример самоубийства", - не постеснялась озвучить Церебра один из заголовков. Губы врача растянулись в неестественной как у скелета улыбке. - Этот писака даже не знает, какой парадокс сочинил. Уж кто-кто, а душа-паразит умирать вовсе не собирается. Самоубийство - это победа разума над душой. Хотя многие считают иначе, и называют самоубийство: чистым безумием.
  
  "Сама ты, сударыня, парадокс...", - подумал Китч, вспоминая вчерашний танец в ангаре, и сразу бросил взгляд на Тамилу. По выражению её лица он пытался узнать, какова она этим утром и что теперь между ними? На рассвете ему пришлось вставать одному. Кошечка покинула ярангу так тихо, что стрелок не заметил её ухода, но, памятуя о своём обещании, оделся и сразу отправился в порт. Капитан Муссона удивил его. Оказывается, он успел получить письменную просьбу адмирала Шарби вывезти гражданских из города. Разумеется, один Муссон не мог справиться с этим, но в порту стояло ещё два дирижабля, готовых к отправке, и все они к одиннадцати часам должны были отчалить от пристани и взять курс кто на Истэрию, кто в Фатерлянд, кто на Землю Цветов.
  
   Мимо Поплавка проходили сотни людей, что не хотели или просто не могли воевать: ремесленники, разнорабочие, мелкие торговцы, портные, повара и прислуга - все те, без кого в мирное время Кочевник не мог обойтись, но непригодные для воздушной войны. Кошечка слёзно простилась со своими артистами, дала советы по обустройству в Истэрии и помогла им собраться в дорогу. Почти вся труппа Поплавка за одну ночь решилась уехать. Очень скоро беженцы сядут на дирижабли и улетят далеко от опасности, но отчего-то лицо Тамилы, больше всех желавшей циркачам мира, оставалось обеспокоенным.
  
   Но даже встревоженная она была хороша. Кошечка сидела по правую руку от Роберта, в короткой обтягивающей бюст блузе чоли, узких розовых брюках и расшитой бежевым узором накидке дупатта. Между бровей у неё как капелька крови сверкал накладной рубин-бинди, а на руках переливались золотым блеском широкие узорчатые браслеты.
  
   Из-за утренних дел в порту, Китч задержался и не успел к началу чаепития. Когда он подошёл, Каин читал свою газету, не участвуя в беседе, которую вела одна Айко: непонятно с кем, по большей части сама с собой.
  
  - Так, значит, адмирал отдал приказ? Вот прощелыга, а я-то думал он уже сдох в своей Орлиной Башне, - не очень-то учтиво проронил Роберт, помешивая остывающую заварку. Каин успел ознакомиться с заглавной статьёй, под названием: "Светило глупости Совершенной", где была напечатана фотография звезды над Капиталем, а в самом тексте шёл неоднозначный фортель: "Глупцы верят в смерть Божества и не доверяют чудеснейшему явлению". Авторы "Ветряной Мельницы" ходили по очень тонкому льду, позволяя себе столь скользкие заголовки. Во многих префектурах газета была запрещена, хотя пользовалась большой популярностью у сословия Знающих.
  
  - Ха! Шарби жив, я-то чекаю! - крикнула Айко, одновременно почёсывая под заклеенным пластырем глаз и укладывая на бутерброд толстущий слой яблочного повидла. Китч мог поклясться, что вчера лицо девочки было целым. Наверное, Айвэн слишком перестарался, когда проводил с ней урок фехтования.
  
  - Он жив и очень хорошо осведомлён о делах и людях в Кочевнике, - свернул Лоренс газету. В это же время из Поплавка вышел официант в белом фартуке, с полным подносом стеклянных вазочек.
  
  - Ох ё-ё... - вырвалось у стрелка, когда он увидел лицо Каина во всей красе. За ночь оно дополнилось припухшей с левой стороны челюстью, синяком под глазом и широкой ссадиной на правой скуле.
  
  - Мороженое! - весело взвизгнула Айко, бешенным грибом сорвавшись со стула и перехватив поднос у официанта. Пара вазочек грохнулась об пол, но остальное она, с грехом пополам, донесла. Пока Химэ выставляла сливочное лакомство с золотыми дольками фруктов, то напевала: "Ана-ана-на-на-насовое-е!".
  
  - Всё для тебя, сладкая моя, - улыбнулась Тамила. Но и эту улыбку она позволила себе как нечто рассеянное, будто только хотела отвлечься от переживаний.
  
  - Кто это тебя так разукрасил? - спросил у мистика Китч. - Ты что, ночью на червяка наступил, или случайно Кнайф именовал не тем титулом?
  
  - Ха-ха-ха-ха!.. - изобразила смех Церебра. - Шутник хренов...
  
  - Небольшие издержки выбранного мною метода, которым я счёл нужным связаться с адмиралом Шарби, - Лоренс достал платок из кармана и стёр попавшую на костюм каплю мороженого. Айко бойко распределяла вазочки, себе оставила три, по одной раздала каждому стражу и одну для плюшевого медведя, две припасла для своего рыцаря. За этой приятной суетой почти никто не заметил, как от потока беженцев отделился тучный старик в тёмном плаще не по южной погоде, и подошёл к столику стражей. Он нёс в руках завёрнутую в коричневую бумагу картину. Чуть в стороне от толпы его ожидали нагруженный доверху Мул, старуха-жена и маленький кукольный мальчик.
  
  - Государь Зорге... - обратился художник, удивлённый избитым лицом мистика. Впрочем, и сам Ханс выглядел нездоровым: под красными воспалёнными глазами залегли тёмные круги, вялое лицо покрылось испариной.
  
  - Вы плохо выглядите, Ханс, - сказал Каин. Сам художник счёл нужным промолчать про его внешний вид.
  
  - Мне бы хотелось подольше поработать над картиной. Видит Бог, для портрета одного дня очень мало, хотя признаюсь, я сделал гораздо больше, чем сам от себя ожидал. Но обстоятельства... - Ханс обернулся на поджидающих его возвращения жену и сына. - Так получилось, что мы уезжаем. Вчера вы приобрели одно моё полотно, теперь примите от меня эту картину...
  
  - Я думал вы оставите её у себя, в своей коллекции для Эмиля, или выгодно продадите, - внимательно прищурился Каин.
  
  - Нет-нет, - слишком поспешно ответил художник и протянул картину Лоренсу. - Это мой вам подарок. Заберите её. Если бы мог, я отдал бы все... Но хочу сказать вам спасибо, что показали мне... - он запнулся и быстро осмотрел собравшихся за столом, будто желая убедиться, что среди них нет героини портрета. - Благодарен, что показали мне, чего я избежал. Это моё лучшее творение, наверно. Если она хотя бы в малом похожа на тех трёх див, то я...
  
   Он глубоко выдохнул и растёр лицо широкой ладонью:
  
  - Мне пора. Некоторые вещи лучше только представлять, чем увидеть. Жажда человека сделать всё реалистично, как по науке, иссушает нам душу. Счастье - подсознательно, храни Бог наивных детей. Благодарю вас. При случае буду рад, если вы навестите нас в Фатерлянде.
  
  - Удачно добраться вам, Ханс, - мистик отставил под стол подаренную картину, поднялся и на прощание протянул художнику руку. Тот крепко пожал её, долго вглядываясь в глаза другу Тьмы. А затем, наконец, развернулся и поспешил к своей семье, как и все прочие эмигранты, уезжавшие по приказу Шарби из Кочевника.
  
  - Что за тип? - спросила Церебра, провожая спину художника пристальным взглядом.
  
  - Не только нам выпала ночь полная испытаний и душевных тревог, - Лоренс опустился на место, а затем спросил мечника. - Айвэн, Айко учила тебя управлять Марсельезой?
  
  - Да, но боюсь это чересчур сложная наука для неопытного человека, - признался юноша. - Даже сидя в кабине, с выключенным двигателем, когда подробнейшим образом объясняют назначение приборов, сложно держать всё в голове.
  
  - В кокпите! Кабина у больших! - громко поправила Айко, на что Айвэн заговорщицки ей улыбнулся, будто вчера они повторяли эту шутку множество раз. Пока все были отвлечены появлением Нойманна, юноша незаметно подложил на стол стальной ножичек.
  
  - Значит, ты не сможешь летать самостоятельно? Это досадно... - уперев локти в стол, Лоренс сцепил пальцы и водрузил на них подбородок.
  
  - Неприятно, но, смею напомнить, что я неплохо проявляю себя в другом ремесле, - не совсем понял юноша к чему клонит мистик. - Если потребуется владеющий мечом страж, то я наготове.
  
  - Это ценно. Но, я думаю, что ты способен на большее. Айко ведь уже посвятила тебя в свои рыцари?
  
   Сквозь набитый мороженным рот Принцессы раздался смешок, и вдруг она громко закашлялась, подавившись куском ананаса. Сидевшая рядом Тамила похлопала её по спине.
  
  - Вы очень догадливы, - не смутился Айвэн, хотя всё вчерашнее "посвящение в рыцари" выглядело, скорее, игрой.
  
  - Я не догадлив. Просто умею слушать, что мне говорят в детских сказках, - не повёл бровью Каин. - Не хочешь ли ты предложить своей даме руку?
  
   Айвэн помедлил, словно его прикосновение стоило денег. Он подозревал, что мистик хочет нечто большее, чем простое рукопожатие. И всё-таки видимых причин отказываться у него не было.
  
  - Если дама позволит... - Айвэн протянул свою ладонь Айко. Девочка столь гордо и вальяжно вложила в неё липкие пальчики, будто немедленно собралась с ним обвенчаться.
  
  - Маленькая государыня Сугавара весьма хорошо разбирается в самолётах и многое понимает в механике, - лекторским тоном озвучил Лоренс. - Никто из сидящих за столом не сравнится с ней в мастерстве пилотажа. Но ты бы мог взять эти знания, если бы захотел.
  
  - Это никому неподвластно. Вы, наверное, не только слушайте детские сказки, государь, но и любите их сочинять, - улыбнулся мечник. Он хотел отпустить руку Айко, но Зорге резко его остановил:
  
  - Держи её за руку, Айвэн!
  
   Девочка с интересом наблюдала, что делают с её рукой. Теперь её пальчики в ладони Айвэна будто стали сложным механизмом сцепления, в котором следовало разобраться.
  
  - Чтобы вы не пугались, я объясню цель эксперимента, - продолжал Лоренс. - Мы только предполагаем условие успеха, и это условие не зависит не от меня, не от вас. Относитесь к этому как к небольшому развлечению.
  
  - Будет больно? - заёрзала лётчица.
  
  - Нет, больно быть недолжно.
  
  - Вот стопор! - надула губы она. - Никакой страшности, просто держись за ручку?
  
  - Да, государыня, от вас не потребуется никаких жертв, хотя я ценю вашу смелость. Просто держите своего рыцаря за руку. А ты, Айвэн, прошу, сосредоточься на том, чтобы впитать воспоминания Химэ. Представь, что ты находишься перед источником, умираешь от жажды и хочешь сделать глоток. Стоит только протянуть руку, зачерпнуть немного воды, и в тебя вольётся живительная энергия, и ты будешь спасён. Это самое желанное, чего ты хочешь. Обещаю, Айко ничего не забудет и никакого вреда с её сознанием не случится. Но, если получится, то ты многое приобретёшь...
  
  - Это какой-то мистический фокус? - нервно спросила Тамила. - А давайте не будем проводить эксперименты над ребёнком!
  
  - Хотите предложить вместо воспоминаний Айко свои? - сделал прохладное замечание мистик. Кошечка не ответила, но не смутилась и выдержала его взгляд. Церебра следила за происходящим с интересом патологоанатома. Китч закурил, ожидая развития событий. Все стражи, за исключением Айвэна, кажется, догадались к чему клонит Зорге.
  
   Мечник постарался собраться. Он действительно закрыл глаза и мысленно представил себе источник, из которого хочет напиться. Он видел игру водной ряби, отблески солнца на хрустальной поверхности, даже расслышал журчанье ключа. Ладонью, которой он сейчас сжимал руку Айко, Айвэн должен был зачерпнуть немного воды. Он чётко представил себе, как опускает пригоршню во влагу, подносит к губам и делает жадный глоток. В этот момент между ладонями Айко и Айвэна промелькнул алый свет, но сам Айвэн этого не заметил, потому что плотно закрыл глаза, а Айко ничего не увидела, потому что смотрела только на своего рыцаря. Лишь стражи и Кошечка были свидетелями алого проблеска, но и они не могли быть уверены, что алый свет им не привиделся.
  
  - К сожалению, не получилось. Простите, государь Лоренс, - открыл глаза Айвэн. - В моей памяти ничего не прибавилось.
  
  - Как ничего?! А заручкаться! Я всё чекнула, да! - воскликнула Айко, полностью уверенная в том, что эксперимент удался. Потом она схватила сидевшего на столе медведя и протянула короткую лапу игрушки мечнику. - Теперь с Кенджи!
  
  - Нет уж, хватит! Вы не у себя в Истэрии, чтобы ставить опыты над детьми! - громко заявила Тамила.
  
  - Успокойся, дорогая. Я знаю Каина миллион лет: он зазнайка и франт, но никогда бы не нанёс вреда ребёнку, - попытался успокоить её стрелок. Ладонь Китча легла поверх смуглой руки артистки, и Кошечка с надеждой посмотрела на него.
  
  - Не надо больше экспериментов, Роб, - умоляюще попросила она. - Даже если сейчас с Айко ничего не случится, то, кто знает, может быть потом, с возрастом... мистика непонятна и подвластна лишь мистикам, а простым людям лучше держаться от неё в стороне.
  
  - Да мне на все десять оборотов экстренно! Не бойся, сестрёнка! - подскочила к ней Айко, обвила своими тонкими руками Тамилу за шею и прижалась щекой к щеке, так что грязная шляпа съехала на затылок.
  
  - Вероятно, государыню Кошечку раздражает желание стражей повсюду устанавливать свой порядок, - Зорге поднял со столика сложенную газету и нарочно пододвинул поближе к артистке. Фотография разрушенного Капитолия и яркой звезды Совершенной оказалась прямо перед Тамилой. - Мы вторглись в ваш город, где у многих свои счёты с Орденом. Некоторые из кочевников, откровенно говоря, сбежали из Истэрии, чтобы скрыться от преследования стражей. Даже у адмирала Шарби есть незаконченное дело с Канцлером и Магистрами. То, чем мы занимаемся здесь, не может не вызывать подозрений: зачем-то втёрлись в доверие к Айко, пользуемся покровительством Поплавка, ведём тайные игры у Сердца, похитили легендарную сферу Идриса... Если идёт война, и Кочевник атакуют враги, прилетевшие неизвестно откуда, то к вам в город действительно могут проникнуть шпионы. Мешки - безмозглые солдаты, но кто-то же должен их направлять. И у этого человека должен быть информатор...
  
   Договаривая свою речь, Зорге потянулся в карман пиджака и выложил на стол кругляшек размером с монету, только раза в три толще. Он сделал это так выразительно, что привлёк к своему жесту внимание всех за столом: и Китч, и Айвэн, и Церебра, и Айко, даже Тамила не сводили глаз с гладкого кругляша.
  
  - Что это такое? - первый прервал молчание Роберт.
  
  - Вчера ночью, при общении с Делмаром, юртчи Бесов Войны попросил меня вернуть ему сферу Идриса. Отказать я не мог, у меня просто не было причины удерживать источник энергии дольше. Мы открыли кукольный контейнер и передали сферу техникам Сердца, но перед этим попросили внимательно её осмотреть. А вдруг из-за неверного хранения на ней появились трещины или сколы?.. И кое-что на сфере действительно было. За интенсивным сиянием не так просто углядеть маленькое устройство размером с медяк, разве что используя защитные очки и ощупывая поверхность шара в течении десяти минут к ряду. Но это стоило всех усилий.
  
   Лоренс опустил палец на монету и протащил её по столу в сторону Китча. Стрелок и сидевшая рядом Тамила следили за этим скольжением по сукну скатерти словно им предлагали пилюлю с ядом.
  
  - Внутри этой игрушки небольшой заряд направленного действия. А в самом центре - капсула с крошечной капелькой тьмы.
  
  - Это мина, - догадалась Церебра.
  
  - Верно, но мина должна была спровоцировать куда больший взрыв, - объяснил Каин. - Вчера ночью Делмар допустил меня на инженерные уровни, и я осмотрел механизм подзарядки Сердца. Сферы с китовыми душами подаются по конвейерной ленте, а затем происходит перекачка энергии в общий резервуар. Свойства души заключаются в том, что её можно растрачивать, совмещать, но не делить. Сфера Идриса очень интересовала Бесов Войны, на чём я и сыграл. Было понятно, что как только она попадёт в руки к Делмару, будет совмещена с Сердцем - верный способ взорвать весь Кочующий город одной каплей тьмы, если поместить на поверхность специально изготовленное устройство - гениально, кстати, изготовленное. Нужно было настроить мину так, чтобы при снижении уровня заряда в сфере, она детонировала и выбрасывала Тьму.
  
   Каин сделал паузу, пробежавшись глазами по лицам присутствующих. Айко смотрела на мину с живым интересом, Китч оценивал смертоносную машинку со свойственным военным недоверием, Айвэн чуть наклонил голову и внимательно слушал, Кнайф спокойно ждала продолжения, а Тамила изучала "монетку" хоть и настороженным, но ничего не понимающим взглядом.
  
  - Некоторые оружейники Ордена говорят: "Та бомба плоха, взрыв которой никто не увидел", - продолжил Каин. - Сердце Кочевника могло бы испепелить целый город, и свидетелей не осталось: никто бы не успел понять, как на безукоризненно-охраняемые инженерные уровни попала Тьма. Но, не исключено, что, чисто случайно, в Истэрии всплывёт информация, что до катастрофы в город прибыла группа стражей вместе с Тотемическим существом, - Зорге постучал пальцем по "Ветряной Мельнице". - Доказательств вины Ордена, естественно, никто не найдёт, но расскажите простому Незнающему, что в пороховой погреб кто-то залез с пылающим факелом, и в другую версию не поверят.
  
  - И какова цель? - спросил Айвэн, удивляясь хитроумности плана неизвестных ему террористов.
  
  - О, целей может быть сразу множество. Сколько граждан Земли Цветов живёт в Кочевнике, и как их гибель понравится сегунату? Кому будет выгодно, если Кочевник исчезнет из нейтральных вод между двумя государствами? Кому мешают свободные пилоты и их адмирал? Не следует ли открыть последний, четвёртый фронт?
  
  - Хорошо, что ты перехватил эту штуку, - взял Роберт кругляш межу большим и указательным пальцем, чтобы внимательнее осмотреть. - Яранга не закрывается, в неё мог проникнуть любой. Значит у нас около десяти тысяч подозреваемых.
  
   Зорге выдержал паузу, приподняв трость перед глазами и будто изучая серебряный набалдашник:
  
  - Нет, Роб. У нас всего лишь один подозреваемый. Ключ был у тебя, а без него кукольный замок не открыть. Эдуард хорошо разбирается в своём деле.
  
  - Ты что, подозреваешь меня? - чуть не рассмеялся Роберт, а Церебра сразу же оживилась:
  
  - А что, хорошо знакомый с военным делом стрелок, имеющий кучу друзей среди Мастеров-оружейников, для которых изготовить бомбу размером с монету - раз плюнуть. Ты идеальная кандидатура, если так посмотреть.
  
   Роберт хотел ответить ей в том же духе, но вдруг всё понял. Он невольно посмотрел на Тамилу, вспомнив вчерашнюю ночь. Кошечка равнодушно глядела на мину, как будто дело её совсем не касалось. За всё время, пока Каин рассказывал версию, артистку никто не побеспокоил, даже сам мистик к ней не обратился. И только это внимание Роберта встряхнуло гимнастку.
  
  - Мне надо отойти, срочно... извините, - приподнялась она. Китч неосознанно перехватил её за руку, ощутив, какая она ледяная. Но тут произошло нечто такое, чего никто не мог предполагать: по всему городу завыли сирены противовоздушной обороны. Под их протяжное гудение последние беженцы бегом бросились в порт, роняя нагруженные чемоданы и мелкие вещи.
  
   Тамила вырвала руку от Роберта и поспешила уйти в Поплавок. Китч вскочил за ней, но Зорге окликнул стрелка:
  
  - Нет, Роб!.. Пусть идёт.
  
  - Но зачем ты её отпускаешь?! - ещё сам не веря в то, как всё вышло, пробормотал Китч.
  
   Айко одним махом затолкала в рот последний кусок фруктового кекса, схватила со стола Кенджи и сорвалась куда-то бежать.
  
  - Подождите, государыня Сугавара! - задержал её мистик, выставив на пути трость. - Если вы собираетесь на взлётные барабаны, то вам следует непременно взять с собой Айвэна. Марсельеза ждёт на одиннадцатой полосе, закрытая чехлом и загороженная ящиками. Её никто не успеет найти.
  
  - Отфуда ты знаеф?! - пробурчала девочка, роняя крошки изо рта.
  
  - Не волнуйтесь, Айвэн мне ничего не рассказывал. Просто я умею подслушивать, что говорит город. Возьмите с собой своего рыцаря и, поверьте, он вам пригодится.
  
   Айко кивнула, сграбастала Айвэна за руку и, не задавая лишних вопросов, поспешила прочь. Но, отбежав на два шага, она развернулась и снова вернулась к столику:
  
  - Это ей!.. Не я помяла, так и чекай! - сдёрнула она с себя грязную шляпу и сунула её в руки мистику. Вернув чужое добро, Айко побежала вместе с Айвэном в сторону правого борта, где находился один из двух взлётных барабанов.
  
  - Ну что ж, нам тоже нужно отправляться по местам. Если я не ошибаюсь, нынешний налёт Мешков будет самым жестоким, - поднялся Зорге со стула, оставив шляпу Суо на столе, а картину Нойманна под столом. Краж он не опасался. За ним встала Церебра, а Китч и так уже был на ногах.
  
  - Иоганна, - обратился к медику Лоренс. - Вы должны пойти в Орлиную Башню и ждать нашего прибытия на первом этаже, в холле. Охрана кишектенов пропустит вас по медальону, но больше никто не должен подняться к Шарби, ни по какому делу. Не допустите в Башню посторонних. Вам понятно?
  
  - Поставил бы вышибалой другого мордоворота, - сварливо заметила Кнайф, поглядев на стрелка, но спорить не стала, развернулась на месте и со стуком каблуков по металлическим настилам пошла прочь, к командному уровню.
  
  - Роберт, нам нужно спуститься на инженерные палубы и проследить, чтобы к Сердцу никто не пробрался.
  
  - А как же Тамила?! - не решаясь сдвинутся с места, воскликнул стрелок. Его глаза так и вцепились в шатёр Поплавка, куда сбежала артистка.
  
  - Поговорим по дороге... - нетерпеливо предложил ему Каин. Стрелку ничего не оставалось, кроме как последовать за белым костюмом мистика между сновавших рядом пилотов и беженцев, артиллерийской прислугой, зенитчиков в кожаных жилетах и касках, механиков в комбинезонах, и прочего самого разношёрстного люда, что как муравьи высыпали на воющие сиренами улицы. Послышался стрёкот лёгких орудий, которые пытались поставить заградительный огонь ещё толком невидному в небе противнику, заухали крупнокалиберные зенитные пушки, посылая разрывные снаряды на высоту, где могли лететь бомбардировщики. По всему было понятно, что первый удар по городу нанесут с минуты на минуту.
  
  - Слушай, я не верю, чтобы это была Тамила! - быстро заговорил Китч, догоняя Лоренса. - Она слишком любит свой город и всех, кто здесь живёт! Я видел это своими глазами, я говорил с ней... а, чтоб тебя! Я был с ней вечера, и она не могла меня обмануть, украсть ключ и заложить бомбу на сферу!
  
  - Не бомбу, а мину. Бомбой стало бы Сердце, если бы детонатор сработал, - Зорге торопился к лестницам, ведущим на нижний ярус, по которым вчера ночью его волокли люди Делмара. - И, если ты считаешь, что она сказала тебе чистую правду, то тогда подумай над следующей информацией: настоящее имя Тамилы Кошечки - Лакшми Нанда. Нанда - это, кстати, имя её отца, который вовсе не погиб на войне. Он был кожевником в маленьком приграничном городке на юге Истэрии, в шести префектурах от дворца Слоновой Кости. Когда ей было семь, во время воздушного налёта Юрдифцев их дом разбомбили. Отец, мать, двое братьев (считай, вся семья) умерли под обломками. У Лакшми остался только родной дядя в Сиянии. Он приехал за ней из столицы и забрал малышку с собой. Дядя зарабатывал, гастролируя вместе с цирковой труппой по всей Истэрии. Артисты приняли Лакшми в одну большую цирковую семью, обучили гимнастике, акробатике, эквилибристике, и к десяти годам она начала выступать на арене, а к пятнадцати выросла настоящей красавицей. На этом относительно-хорошая часть истории заканчивается. На самом деле дядя Лакшми был стрелком Ордена Совершенной, а цирковые гастроли использовал в качестве прикрытия для убийств неугодных Зодиаку людей. Одним словом, он был ликвидатором с Недремлющим Оком на медальоне. Естественно, глядя на успехи племянницы, он захотел завербовать Лакшми и предложил ей обучение бойца, чтобы "помогать Ордену". Несмотря на то, что дядя был ей почти как отец, она отказалась. Видимо, как раз в это время между ними пробежала чёрная кошка. Тогда дядя подбросил ей в гримёрную ожерелье с ярко-красными камнями на человечьей душе, и тут же в цирке случился обыск. Когда ожерелье нашли, Лакшми грозила максимум пара лет в обычной женской тюрьме, с заменой реального срока, на условное наказание, но дядя запугал её чуть ли не Высокими Казематами Звёздной Горы. Он соглашался помочь ей, если она начнёт работать вместе с ним, и заодно будет оказывать ему интимные услуги. Думаю, Нанда очень скоро поняла, что оказалась обманута, но искать защиты в то время ей было не у кого. Лакшми очень талантлива для бойца, хотя и не обладает физической силой. Она прошла обучение в Ордене, и к семнадцати годам, по протекции родственника, получила серебряное кольцо новобранца. За их дуэтом с дядей числилось около двадцати жертв. Привлекательная молодая гимнастка с миниатюрной фигурой, немного робкая, с хорошими манерами, не вызывала опасения у мужчин. И дядя это ценил...
  
  - В-вот падаль, я бы этой свинье шею своими руками свернул! - процедил Китч через зубы. - Такие мудаки позорят Око и Орден!
  
  - Тем не менее, среди стражей хватает дельцов, кто, прикрываясь медальоном, ищет личную выгоду, - ответил Зорге. Они свернули к техническому лифту, вход в который охраняли двое Бесов Войны в кожаных панцирях с короткими ружьями наперевес. Выпуклые глаза охранников внимательно оглядели собирающихся спуститься. Бесы не препятствовали гостям: Делмар предупредил их о стражах, желающих пройти к Сердцу.
  
   Но тут вой сирен перекрыл нарастающий свист. Этот звук Роберт ни с чем не мог спутать: слишком хорошо свист въелся в память, вместе с запахом горелой земли и предчувствием, что бомба летит точно в тебя.
  
  - Ложись! - крикнул он, первым бросаясь на клёпанные листы палубы. Бесы легли рядом, закрывая головы руками. Но первая авиабомба упала где-то далеко, в стороне порта. Вторая угодила чуть дальше Ярморочной площади, но от этого взрыва во всех соседних иллюминаторах треснули стёкла. На Кочевнике начался пожар, поднялись первые столбы чёрного дыма.
  
   Бомбёжка только лишь начиналась. Вражеская авиация сбрасывала бомбы с большой высоты, стараясь держаться подальше от огня зенитных батарей, но из-за этого точность бомбометания снизилась. Большинство бомб падали в воду, мимо палуб и надстроек летящего города.
  
   Двигатели Кочевника заработали в полную силу. Появился лёгкий крен на левый борт, и город начинал манёвр, чтобы уйти из-под бомбёжки.
  
  - Это только первые ласточки... - поднялся мистик, отряхивая засыпанные пылью пиджак и шляпу. - Нам нужно внутрь, нельзя терять ни секунды!
  
   Он указал набалдашником трости в кабину лифта. Вместе со стрелком они закрыли сетчатую дверь и начали спуск. Но через два этажа, на поверхности снова послышался взрыв. Лифт содрогнулся и замер, в кабинке сразу погас свет, и стражи застряли в шахте.
  
  - Очень несвоевременно... Нужно было предугадать такое развитие событий и использовать лестницу. Позор и плохая работа для мистика!.. - выругал себя Зорге.
  
  - Расскажи лучше, что там дальше было с Кошечкой? - потребовал Китч, надеясь, что лифт не станет для них могилой. Зорге не собирался ждать бригаду ремонтников, а заложил трость подмышку, достал из кармана резиновые перчатки и, натягивая одну, продолжал говорить:
  
  - Биографию Лакшми Нанда было почти невозможно узнать. Мне стоило больших усилий поднять из архивов Ордена отрывочные документы. Архивариусы клялись Светом, что такого стража у нас никогда не существовало. И связано это забвение с весьма неприятными для руководства Истэрии фактами. Добившись всего, что хотел, дядя Лакшми взялся за заказы с большим размахом и начал подрабатывать на стороне. Но однажды он допустил роковую ошибку: пожадничал, и Ордену стало известно, что их ликвидатор убивает законников за деньги от Отверженных кланов. Дядя попытался свалить всю вину на племянницу, но схитрить не удалось. Стрелок был убит при попытке сопротивления, а двадцатилетняя Лакшми сдалась. По иронии судьбы она всё-таки угодила в Высокие Казематы, где, спустя три недели допросов, ей вынесли приговор и казнили в прима-экстракторе во славу Ордена Совершенной - конец истории. Смерть зафиксирована Кормчим медицинской службы три года назад, и сейчас душа Лакшми вспоминает свой эмоциональный портрет в спиритории Ордена.
  
  - Да что ты несёшь, она же жива! - поразился стрелок. Каин вложил трость в обтянутую резиновой перчаткой руку и отодвинул Китча подальше от металлической стенки лифта. На серебряном набалдашнике запрыгали синие молнии, раздался громкий треск, после которого по кабине во все стороны запрыгали искры. На стенке лифта осталась подпалина в виде звезды, после чего потолочные лампы зажглись и лифт снова начал движение вниз.
  
  - Здесь начинается самое интересное... - стянул и бросил перчатку Зорге. - Я бы никогда не подумал подкапываться под покойника, пусть даже с такой печальной историей как у Лакшми. Но взрыв в Капитолии, виновником которого стал наш дорогой Айвэн, заставил меня вспомнить легенду про Мастера, пытавшегося соединить Свет со Тьмой. Я напряг все знакомства, чтобы узнать подробности этого дела. Но, если бы не особое расположение к нам Совершенной, мне бы едва ли открылись детали, да и те шёпотом, без свидетелей. Оказалось, что эксперимент по совмещению Тьмы и Света действительно был, и Канцлер правда собрал группу стражей-отступников из числа заключённых в Звёздной Горе... Ты помнишь, как мы охотились на Пламенное Сердце в лесах западной Соммы?
  
  - Да, помню. Мы ловили Тёмную бестию с даром поджигать всё вокруг, - закивал Роберт. - Пламенное Сердце - это лишь прозвище, данное существу от местных жителей. Настоящее наименование твари по классификации ордена - Пожарище. Родилось из пепла и ужаса сгоревших во время Великой Войны людей. Мы изгнали его, и пока что оно больше нигде не появилось.
  
  - Именно... - следил Лоренс, как счётчик лифта отсчитывает этажи. - Отступников было шестеро, в том числе и Лакшми Нанда. Они охотились за своим Тотемическим существом в то же самое время и в той же самой префектуре, что и мы. Почему наши пути не пересеклись - я до сих пор не понимаю. Видимо, мы чересчур увлеклись своим расследованием, хотя я замечал что-то странное в эмоциональной партитуре Соммы. Но, когда охотишься на Тотемическое существо, ни в чём нельзя быть уверенным и многие мелкие странности вынужден игнорировать как обман. Подробностей, кого ловила группа отступников, мне выяснить не удалось. Канцлеру была нужна чистейшая Тьма для создания сверхмощной бомбы. По его мнению, это бы закончило войну вокруг Истэрии, страна вышла бы победительницей и наконец-то смогла вздохнуть спокойно. Но удалось ли создать сверхоружие на основе Тьмы - этого я не знаю. Мне лишь известно, что по завершению операции в Сомме, отступников было приказано уничтожить. Из шестерых стражей выжило только трое: они сбежали от гвардейцев Канцлера, и кое-что из экспериментальной лаборатории прихватили с собой. Канцлер попытался замести все следы. В архивах Звёздной Горы не осталось ни одного клочка документов об освобождении отступников. Он использовал всё своё влияние в Ордене, чтобы затереть биографии осуждённых и там, но Орден вне юрисдикции правительства, мы подчиняемся самой Совершенной и Зодиаку, и кое-какие хвосты в Капитолии сохранились.
  
  - Стой, группа состояла из шестерых, выжило трое?.. Неужели ты говоришь о тех двух гадах из Ямы?.. Ну, о Карле и Рудольфе, которых мы пытались отыскать здесь, в Кочевнике? Они что, тоже были в одной группе с Кошечкой? - начал сводить одно с другим Китч. Только теперь ему стало понятно, как туго сомкнулось кольцо Уробороса. Да так туго, что змеиные хвост и голова стали чуть ли не Канцелярией с собственным Орденом, что вцепились друг в друга, хотя по сути были одним целым руководством Истэрии.
  
  - Карл и Рудольф были в одной группе с Лакшми, - уточнил Мистик. - В начале расследования мне и в голову не приходило искать наших врагов среди убитых, трижды вычеркнутых из архивов стражей. Если они похитили технологию совмещения Света и Тьмы, и смогут её применить, то это самая большая опасность, какая грозила Совершенной со времён Фатума. Отступникам есть за что Мстить Канцелярии и Ордену, да и всей стране в целом: их обманули, ведь наверняка обещали свободу, когда с заданием в Сомме будет покончено.
  
  - Тогда зачем ты отпустил Тамилу... прости, Лакшми без сопровождения? Если она так опасна и заодно с негодяями, которые убили Камиллу и Ингу, да и чёрт знает кого ещё, то её следовало арестовать!
  
  - Следовало, но по прибытии сюда я осмотрел эмоциональную партитуру Кочевника и не нашёл Рудольфа и Карла. Последним местом, куда я не мог мысленно дотянуться, были инженерные палубы. Меня слепило Сердце и запас хранившихся для него сфер. Но, проникнув туда, я "дружески" пообщался с Делмаром и всё осмотрел, и понял, что охрана не только надёжна, но состоит исключительно из своих - чернокожих выходцев с юга. Да и юртчи Бесов не обмануть, потому что он не только гениальный Мастер, но и обладает даром мистика, хотя и не огранённым длительным обучением в Ордене. Из всего этого следует, что Карла и его громилы Рудольфа нет в Кочевнике. Однако если нам повезёт, в этот самый момент Нанда сообщила им о провале диверсии и запросила поддержки. Карл и Рудольф прибудут сюда с минуты на минуту, чтобы помочь довести дело до конца. Ждать их штурмовую команду, конечно-же, следует возле Сердца. Тогда мы и схватим всех врагов разом и операция будет завершена - большой риск и ставки тут высоки, но, если бы я арестовал Нанда сейчас, мы бы упустили двух гораздо более важных преступников.
  
  - Слишком опасная игра, Зорге, - не согласился с ним Китч. - Ты подпускаешь к бочке с порохом пироманьяков, и у этих ребят наверняка есть при себе тот самый факел, о котором ты говорил.
  
  - Увидим, - коротко сказал мистик, когда лифт открылся и Роберт отодвинул решётку. Они вступили в первую секцию инженерных уровней, где, по плану Каина, их должны были встречать охранники Бесов, чтобы помочь с задержанием отступников. Но, к неприятному удивлению Зорге, в металлическом зале не было ни одного живого человека. Впрочем, и мёртвых он не увидел, только густо засыпанные серым песком стены, пол и потолок. В песке на полу валялись клочья одежды и обувь, в воздухе стоял сильный запах горелого мяса. Освещение работало плохо из-за бомбёжки. Зарешеченные лампы то мигали, то гасли совсем.
  
  - Вот ведь помойка, - огляделся Китч в зале. Лоренс сделал несколько шагов по песку и кончиком трости поворошил груду тряпья. Со старой куртки стекли тонкие струйки песка, что тут же были развеяны сквозняком, проникавшим через выбитую вентиляционную решётку. Под разорванной курткой Беса Войны не было никаких останков, кроме странного серого порошка.
  
  - Она бы не успела никого предупредить и дождаться Рудольфа и Карла. Её не будут эвакуировать, - сказал подошедший стрелок. - Нет, Каин, ты перехитрил сам себя. Тамила скрывалась в Кочевнике, потому что бежала от своего прошлого. Старые дружки нашли её здесь и заставили себе помогать. После вчерашней ночи мне всё стало понятно, а вот ты не слышал того, что она мне говорила. Отступники не прилетят к ней на помощь, и лучше бы ты не отпускал Кошечку от себя. У неё ничего нет, возвращаться ей некуда. Она - смертница, Каин.
  
  - Наши ошибки дорого нам обойдутся... - сбросил мистик куртку назад в кучу пыли, и набалдашник трости снова засиял разрядами синей энергии. - Только представь, что будет с человеческим телом, если в него попадёт Тьма? Каждая наша клетка является домом для Света. От нас не останется ничего, только пыль.
  
  - Нет времени ждать, - достал Китч револьверы. - Надо остановить Тамилу, пока она не взорвала Сердце. Иначе всё это будет выглядеть как очень метко сброшенная на город бомба.
  
  - К мегасфере! - коротко приказал Каин и первым бросился к выходу из пыльной комнаты. Весь тот путь, что ему пришлось пройти под конвоем Бесов Войны, он теперь проделывал самостоятельно. Коридоры выводили к мосткам, протянутым над жарко работающими механизмами. Если раньше массивные шестерни только лениво вращались, то теперь, при маневрах Кочевника, внутренние системы оглушительно стрекотали, балки и переключатели постоянно сменяли друг друга, передавая энергию с одной части внутренних механизмов на другую. Стражам пришлось идти по самоходным лентам, не раз пользоваться подъёмниками и пробираться между вращающихся частей. Они попали в хранилище с накрытым скелетом кита стеклянным подиумом. И везде по дороге им встречались серые кучи пыли, оставшиеся от охранников. Тамила прошла через десяток крепких, изменённых излучением мужчин, используя самое страшное оружие, какое только могло оказаться в руках человека - подчинённую Тьму.
  
   Освещение на инженерных уровнях постоянно гасло, слышался отвратительный визг и скрип механизмов, повреждённых бомбардировкой, но Кочевник продолжал работать, а стражи, рискуя сорваться с узких помостов, не останавливались ни на секунду. Наконец, стрелок и Каин добрались до шлюзовой двери в главный зал Сердца. Створы были раздвинуты, и между них изливался нестерпимый для обычного зрения свет. Правый глаз Китча защитил себя от сияния, но с левым были проблемы. Свет резанул по зрению жёстче, чем если бы левый глаз у стрелка был настоящим.
  
  - Дьявол! - выругался Роберт, зажимая глазницу ладонью.
  
  - Возьми очки, - Каин подобрал из кучи серого порошка очки с чёрными стёклами. Китч протёр их и натянул на голову. Тогда стало видно, что у шлюза шёл самый затяжной и ожесточённый бой. Весь порог у бронированных створ был засыпан человеческим прахом, на ступенях и полу валялись заряженные винтовки и ружья, на металлических стенах остались вмятины от пулевых попаданий. Тамилу встретили огнём и хорошо организованной обороной, но она смогла выбить охрану и справилась с этим достаточно быстро, так чтобы стражи не успели её догнать.
  
  - Наша беда в том, что мы плохо знаем инженерные палубы, а она подготовилась, - предупредил Зорге, ступая между курганов серого порошка. Перед створами шлюза, Лоренс преградил Китчу дорогу и позволил себе задержаться. Лицо мистика с чёрными линзами светозащитных очков повернулось к стрелку:
  
  - Роберт, запомни: она не та, за кого себя выдавала. У неё было множество имён и множество мужчин, с каждым из которых она вела себя расчётливо, для достижения цели. Даже если маска цирковой артистки плотно приросла к ней, она остаётся профессиональной убийцей, сбежавшей из заключения - отступницей, такой же опасной как Карл, Рудольф и Церебра. Ты не должен колебаться, если придётся. Помни, кому ты служишь и за кого ты сражаешься.
  
  - За Свет, - крепче сжал рукоять револьвера стрелок.
  
  - И Совершенную, - напомнил Каин. Китч кивнул, и только после этого они вошли в главный зал.
  
   Сияние мегасферы ослепило их даже через очки. Мистик невольно приложил руку к глазам, а Китчу пришлось зажмурить левый имплант, но, благодаря светозащитным фильтрам на правом, он увидел фигурку, суетившуюся возле автомата подачи запасных сфер. Тамила стояла у пульта, запуская подзарядку Сердца, и пока что не видела вошедших в зал стражей. На ней была всё та же розовая блуза с короткими рукавами и узкие брюки, но накидка исчезла. На шее Тамилы висело золотое ожерелье с иссиня-чёрными камнями. Именно это украшение было заметно лучше всего, потому что камни как будто притягивали к себе свет и поглощали сияние мегасферы.
  
  - Стреляй по ногам, Роберт... - негромко приказал Каин. - Стреляй без предупреждения, но не убивай её. Она должна рассказать нам всё что знает.
  
   Стрелок взвёл курок, Кошечка по-прежнему никого не замечала, слишком занятая управлением конвейерной ленты. Четыре китовые сферы, готовые к подаче для Сердца, были заминированы, и сколько бы времени не понадобилось на процедуру подзарядки, ни Кошечка, ни стражи, ни кто-либо ещё не успели бы сбежать из Кочевника. Каждый человек в летающем городе был обречен стать пылью, развеянной над океаном.
  
   Но Роберт не мог стрелять в женщину, которая доверилась ему прошлой ночью. Если бы она только соблазнила его, чтобы воспользоваться ключом, всё было бы иначе, но у Китча не выходил из головы тот вопрос о воскрешении друзей, который она задала, и его собственный ответ на него.
  
  - Тамила! - громко окликнул стрелок, и Кошечка в то же мгновение оглянулась, сорвав с ожерелья один из камней.
  
  - Кретин! - крикнул Каин, и тут же пригнулся, ударив тростью о металлический пол. В них летел запущенный рукой Тамилы камушек из украшения, но через секунду стражей накрыл сияющий купол энергии. Драгоценность коснулась защитного поля и разлетелась кляксой чёрной энергии, осыпав купол острыми наконечниками, размером всего лишь с ноготь мизинца. Наконечники вонзились в металлический пол, всё ещё истекая чёрным дымом. Одной такой иглы было достаточно, чтобы превратить человека в кучу сыпучего праха.
  
   Каин поддерживал купол только пару секунд, после чего им пришлось отойти за экранные щиты возле Сердца.
  
  - Тамила, остановись! Ты же убиваешь себя! - закричал Роберт. Рядом с ним вонзился в пол короткий метательный нож, на ромбовидном лезвии которого чётко виднелся дымящийся чёрный узор.
  
  - Она не будет разговаривать с тобой, Роберт, стреляй! Отсюда я её не достану! - крикнул ему из укрытия Лоренс. Послышался звук заработавшего конвейера. Клешня автомата подняла первую сферу из очереди и подтащила её к устройству подзарядки.
  
  - Не дай сфере приблизиться к Сердцу! - заорал Зорге, тыкая тростью в сторону манипулятора. - Стреляй, Роберт, только не попади в мину!
  
   Китч закрыл левый глаз, используя для точного прицеливания только правый. То, что он увидел, было истинным безумием: поверхность сферы как мелкими паразитами была облеплена точками мин, так что свободного места почти не осталось.
  
  - Храни меня Свет... - прошептал Роберт и нажал на спусковой крючок. Ромул выстрелил, отдача подбросила руку, но Китч не решился стрелять в саму сферу, зная, что шар расколется, освободится колоссальный заряд энергии, и хотя бы одна закреплённая на стекле мина сработает. Вместо этого пуля попала в сочленение клешни и испортила автомат. Манипулятор резко дёрнулся, загудел и перекосился, не сумев закончить передачу энергии Сердцу.
  
  - Роберт! - раздался из-за пульта голос Тамилы. Она говорила с нажимом, тем дрожащим на вдохе голосом, каким пытаются говорить готовые расплакаться женщины. - Ты пришёл, чтобы убить меня? Я ведь доверяла тебе, я тебя полюбила, а ты не отказался от заказа, навязанного тебе Орденом! Неужели ты правда думаешь, что стоит служить преступникам, тварям с медальонами стражей, которые делают с людьми, что захотят! Почему ты стреляешь в меня?!
  
   Лоренс опередил Китча с ответом:
  
  - Не пытайтесь продолжать свою игру, государыня Нанда, никто вам не поверит! Я советую сдаться! Это единственный шанс сохранить свою жизнь!
  
  - И попасть в прима-экстрактор? - рассмеялась Кошечка из-за пульта. - Ваш Орден больше не отправит меня в Казематы, не доверит гвардейцам! Меня сразу приговорят к заключению в стекло, или просто развеют, без права на существование!.. Нет, я не пойду с тобой, мистик, и ты это знаешь! В мире больше нет безопасного места, куда я смогла бы вернуться!
  
  - Ты найдёшь его, если мы отпустим тебя! - неожиданно предложил Китч. Лоренс повернул к нему негодующее лицо, но стрелок продолжал говорить, обращаясь к Тамиле. - Если ты расскажешь нам об Уроборосе, то сможешь уйти куда захочешь: мы тебя не задержим, и Орден не будет тебя преследовать! Мы доложим Магистрам, что ты погибла в Кочевнике, а от тела осталась лишь пыль! Никто ничего не докажет, и правда останется между нами! Ты исчезнешь, затеряешься под новым именем и, чёрт возьми, впервые будешь свободна! У тебя будет шанс начать новую жизнь! Хватит быть марионеткой в чужих руках, найди своё счастье сама, Лакшми!
  
  - Дурак! Какой же ты дурак, Роберт! - воскликнула Кошечка. - Ты не соображаешь, о чём говоришь!.. Некуда бежать! Убеги хоть на край вселенной, а Это достанет тебя! Ты не знаешь, что нас ждёт и какова истинная цель Уробороса! Всё что тебе следует знать, что Его тебе не остановить! Только мы, носители правды, мы видели Его, мы знаем, что всему настанет конец! Это конец света, Роберт, конец Тьмы, конец людей, конец всего, что ты называл своей прежней жизнью. И миллионы случайностей вокруг Истрэрии - это лишь части одного непостижимого тебе плана!
  
  - Чёрт с ним с Армагеддоном, Лакшми! Когда придёт конец света, я не стану оплакивать своё прошлое! Только перед смертью я никогда не предам своих друзей, иначе зачем было жить?! Я знаю, ты не хочешь взрывать Кочевник и убивать Шарби, Айко и остальных... ты сама говорила, что это твои друзья! Ты говорила, что страшнее всего для тебя потерять друзей!
  
  - Ты не знаешь, кто мне настоящий друг! - рявкнула Нанда. - Карл сделал для меня гораздо больше, чем все вы вместе взятые!.. Он воскресил меня, Роберт! Я была мертва, по-настоящему мертва: не в сфере после экстракции и не в тупой кукле! Нашу группу было приказано уничтожить и меня ликвидировали! Из четырёх других трупов, он выбрал меня одну, отдал все силы, чтобы оживить, хотя ничем был не обязан!.. Моя жизнь больше не принадлежит мне, а жизни Шарби, всех юртчи, моих любимых пилотов и даже Айко - они ничего не стоят, потому что Уроборос вывернет мир наизнанку и миллиарды жизней изменятся и прервутся! Никого из нас, какими мы были прежде, больше не будет! Наши жизни станут ничем, а значит есть лишь одно дело, которое стоит довести до конца - попытаться выбить себе новую жизнь! И пусть эта новая жизнь будет лучше, чем прежняя!
  
  - Ей запудрили мозги, Роберт, - предостерёг мистик. - Она говорит о конце света, при этом надеясь на какую-то "новую, лучшую жизнь" - это слова фанатика, для которого всё худшее уже позади, а лучшее поджидает только после правильной смерти! Тебе её ни в чём не убедить!
  
  - Трудно убедить человека, который с семи лет знает, что такое человеческая Тьма! - резко ответил стрелок. - Таким как она есть за что умирать, потому что мы не спасли их, нас не было рядом, когда случилась беда, а зло рядом было! Но я не позволю погибнуть ещё одному своему другу, которого могу вытащить!
  
  - Напрасно, Роберт, - покачал головой мистик. - Ты только зря рискуешь собой!
  
   Но Китч уже убрал револьверы и громко окликнул Кошечку:
  
  - Лакшми! Если бы тебе было всё равно, ты не просила бы меня договориться о спасении беженцев и не переживала за Айко! Я не верю, что всё сделано ради отвода глаз и твоё единственное желание - умереть ради такого типа как Карл, которого ты не видела чёрт знает сколько! Он связывался с тобой, после твоего бегства в Кочевник? Поддерживал тебя, по-настоящему был твоим другом?
  
   Стрелок замер, ожидая ответа, но Тамила молчала, и Китч подумал, что попал в самую точку:
  
  - А если он тебя обманул? Если никакого конца света и всех этих красивых баек о новой жизни не будет?
  
  - Нет, это не так! Я сама видела! - раздался из-за пульта пронзительный возглас, но Китч подавил его своим голосом:
  
  - Что если он только использует тебя, как твой родной дядя использовал, чтобы заманивать жертв?!
  
  - Не сравнивай Карла с этим ублюдком, ты ничего не знаешь!
  
  - Я знаю всё, Лакшми! - прокричал Китч в свою очередь. - Это Карл убил моих друзей! Это он расстрелял Ингу Лингард возле шахт Сироники, это он заманил Камиллу Райен в Вальсингам и отдал на потеху Тотемическому существу! Это он виноват в том, что я потерял дорогих мне людей, и сейчас только он толкает мою подругу к мегасфере, чтобы это случилось ещё раз! Давай, стань пылью для него, взорви город, разрушь не только тысячи дорогих тебе жизней, но и меня уничтожь, и сама умри ради маньяка!
  
   Роберт выкрикнул всё, что хотел, и умолк. В генераторном зале надсадно гудело Сердце. Стрелком владело единственное желание не опоздать, и в этот раз спасти хотя бы одного друга! Между пультом и щитами, где укрывались Китч с мистиком, было всего лишь двадцать шагов. От укрытия Кошечки, до сетчатого ограждения Сердца - ещё с десяток, а до пылающей поверхности гигантского шара - пятнадцать. И всё это пространство простреливалось.
  
  - Не делай этого, Лакшми! - Китч попытался убедить её снова. - Карл тебя обманул, только чтобы разрушить всё, что ты любишь, убить всех, кто тебе дорог в Поплавке и в Кочевнике! Он хочет, чтобы ты сожгла свою новую жизнь своими руками!.. Выйди ко мне, возьми мою руку, и уйдём отсюда! Пусть Карл умеет воскрешать людей, но подаренную тебе жизнь погубит! Только я спасу тебя!
  
   Кошечка продолжала молчать, и Китчу очень хотелось думать, что сейчас она сомневается и борется с ложью, которой Карл опутал её.
  
  - Я выхожу! - объявил он.
  
  - Один укол иглы заряженной Тьмой, и ты превратишься в прах... - предупредил его мистик, но Роберт больше не слушал. Он выпрямился из-за щита, приподнял руки и направился в сторону пульта. В свою очередь Лакшми встала из-за укрытия и осторожно вышла к нему навстречу.
  
  - Государыня Нанда, если вы действительно хотите сдаться, то бросьте оружие! - выкрикнул Каин. Кошечка в нерешительности остановилась, но затем вынула из набедренного ремня ножи с чёрным узором, сняла ожерелье, отстегнула ещё какое-то смертоносное устройство с запястья (по-видимому, игломёт) и сложила всё это на ленту конвейера.
  
   Когда она подошла к Китчу и остановилась от него в дух шагах, то, в сравнении с рослой фигурой стрелка, было сложно поверить, что такая хрупкая девушка за десять минут уничтожила не меньше двадцати Бесов Войны, охотилась на Тотемическое существо в лесах Соммы, и вообще когда-то числилась стражем Ордена. Но внешность бывает обманчива, и о делах Лакшми говорил пепел, усыпавший блузу чоли, шею и чёрную косу циркачки. Золотые украшения и цветы паранди стали серыми от человеческого праха.
  
   Глядя на Роберта, она стянула с лица чёрные очки, словно хотела лучше видеть его, и стрелок поступил также. Яркое зарево Сердца резануло по левому глазу, и Китчу пришлось зажмурить имплант. Глаза Лакшми были красны - то ли от пролитых слёз, то ли от попавших в них мелких песчинок. По правую руку от артистки и стража гудела гигантская сфера, шестигранники защитных пластин перемещались в ускоренном темпе, отдавая сражавшемуся Кочевнику все запасы энергии.
  
  - Ты, наверное, не думал, увидеть меня такой, - сказала Кошечка. - Но твой друг сразу всё знал про меня. Я начала подозревать это ещё в гримёрке, при первой же нашей встрече, но списала опасения на излишнюю подозрительность. Слишком давно ко мне так близко не подбирались стражи, хотя мало ли зачем вы могли прилететь в Кочующий город, и мало ли кого искали здесь: в Кочевнике из полусотни пилотов один точно будет в розыске Ордена. Но когда ваш мистик передал мне письмо, из которого стало понятно, что вы ловите Карла, я попыталась себя защитить и сделала самую большую глупость: пошла к Шарби и сказала, что Каин привёз с собой Тьму и хочет навредить Сердцу, точно зная, что Делмару это передадут, и Бесы Войны начнут охотиться за вашей группой, и путь на инженерные палубы вам будет закрыт. Так и вышло, но я не учла одного: Делмар не убил Каина, колдун любопытен и у него оказался свой интерес. Наверное, он пытался выяснить что-то о Тьме, и мне следовало предвидеть это... Юртчи Бесов Войны помог вашему мистику связаться с Шарби, началась эвакуация города, а не те двести человек на Муссоне, о которых я просила тебя... И вот маски сорваны, Роберт. Прошлой ночью, опасаясь плохого исхода встречи Делмара и Каина, я сделала решительный шаг, к которому долго готовилась. Нужна была сфера, которую точно подключат к Сердцу в случае бомбардировки, когда генератору потребуется максимальный заряд. Сфера с сильной душой легендарного Идриса - то, что нужно. Я думала, что Каин будет пытаться торговаться сферой с Делмаром, и была уверена, что колдун не пойдёт на переговоры с грабителем, а просто вытрясет из него правду о тайнике. Но оказалось, что сфера - это только ловушка, подстроенная для меня, провокация, как и всё, что делал ваш мистик, начиная от письма и заканчивая газетой на чаепитии Айко. Увидев Каина утром живым, я поняла, что они с колдуном сговорились, и что Шарби всё узнал. Ждать было нечего. Атака, которую я запросила, уже началась.
  
   Тамила подняла глаза, будто хотела увидеть бомбардировщики, уничтожающие в этот момент её дом.
  
  - Верно, ты работала не на тех людей, и уже не в первый раз. Но всё это в прошлом, - понимающе сказал Роберт. - Жизнь в Кочевнике стала не для тебя, но ещё можно улететь в те государства, где нет ни стражей, ни Ордена, ни Совершенной. Возьмёшь новое имя, но на этот раз чтобы не обманывать, а начать честную жизнь.
  
  - Куда, например? - грустно улыбнулась Лакшми.
  
  - Да хотя бы в Россию! - полушутя, полувсерьёз сказал Роберт. - Ты знаешь, там сочиняют прекрасные романсы и хорошо относятся к эмигрантам из Истэрии.
  
  - Это... - замялась Кошечка. - Так странно чувствовать себя... Я думала, что с прежней жизнью покончено, что я навсегда останусь радовать людей в Поплавке, но сначала появился Карл, потом вы, и мне стало понятно, что живой из этой передряги не выбраться. И всё из-за...
  
   Она показала Роберту руку, где на безымянном пальце светлело маленькое серебряное кольцо с символом Недремлющего Ока вместо печатки. Такие выдавали молодым стражам, проходившим обучение в Ордене.
  
  - Если бы я знала, к чему приведёт моя жизнь в Сиянии, и какие люди служат у Совершенной, я бы лучше выбрала судьбу сироты с руинами вместо дома и улицей вместо семьи. Разве есть ещё шанс измениться?
  
  - Я твой последний шанс, Лакшми, - протянул руку Роберт. Секунду она смотрела на протянутую ладонь, а затем её лицо исказилось от плача, и она порывисто прижалась к стрелку. Всё её тело содрогалось в рыданиях. Лакшми выплакивала будто всю свою жизнь, начиная с тлеющих руин дома, где погибла вся её любящая семья, работы с продажным дядей, предательства в Истэрии, бегства с отступниками и короткого счастья в Кочевнике, где она была почти три года свободна.
  
  - Я так виновата перед тобой, перед всеми! Прости меня, Роберт! - причитала она в объятьях Китча.
  
  - Ничего, все мы порой поступаем погано. Стража с чистыми руками я ещё не встречал, только в одних давно умерло всё, душа сжалась в один вонючий комок, Свет погас, а в других ещё осталось человеческое начало. Вот таких людей я ищу, таких людей хочу считать своими друзьями! Настоящих людей, а не продавших душу чудовищ, или хотя бы чудовищ, но с душой!
  
  - Роберт! - окликнул Зорге.
  
  - Мы в порядке, Каин, можешь...
  
  - Роберт, зараза, назад! - со всей силы закричал Лоренс. То ли ярость, с которой он завопил, то ли ругань, которой от мистика в мирный час никогда не услышишь, всё-таки встряхнули стрелка. Китч словно в замедленной сьёмке увидел, как Кошечка отталкивает его в сторону, в руке у неё вытащенный из его кобуры Ромул. Если и было мгновение, которое показалось Роберту Китчу вечностью, то это было именно оно. Стрелок стоял прямо перед Лакшми, и лишь успел слегка отклониться, но первые выстрелы ушли не в него. Ромул трижды громыхнул, Каин не успел поднять трость и получил пулю в грудь. Мистик замертво рухнул, дымящийся ствол револьвера развернулся на Китча. Яркое сияние мегасферы, что как раз оказалась у Кошечки за спиной, выжгло повреждённый имплант до самого мозга. И только каким-то нереальным чутьём и везением Китч умудрился перехватить вооружённую руку диверсантки и следующие три пули Ромула ушли в пустоту. Почему-то в этот момент он вспомнил изъеденное проказой лицо старика Бона и его байку о седьмой пуле для брата. Курок Ромула звонко щёлкал, барабан опустел.
  
   Забыв о втором револьвере, Китч просто схватил Кошечку за руки и попытался остановить, но она нереальным образом извернулась, подпрыгнула, охватила его шею ногами и, используя инерцию своего тела, уронила здоровенного стрелка на пол, так что хрустнули позвонки. И всё-таки что-то в ней самой было не так, она делала настолько всё торопливо, что не довела начатое до конца и не сломала Роберту шею. Лишь уронов его, она вскочила и что есть духу побежала к мегасфере, преодолевая те двадцать шагов, которые не могла пройти раньше. Китч видел, что Каин не шевелится: лежит на полу, раскинув руки, по его груди растекается кровь. Зорге был мёртв. Кошечка перепрыгнула ограждение и приземлилась на другой стороне, прямо перед ничем не защищённым Сердцем. Она сорвала с руки серебряную печатку и преломила её. В тот же миг Китч увидел, как по палубе что-то скользит и извивается. В сторону Лакшми поползли тысячи белых нитей, увенчанных чёрной короной.
  
  - Нет, нет! Что же ты наделала, стой! - закричал Роберт. Он поднял Рэм и прицелился в ноги еле видной в сиянии фигуры, выпустив в Нанда все шесть пуль из барабана. Лишь одна зацепила её. Лакшми упала - ей прострелили колено, но из последних сил, через боль, она с криком ползла к Сердцу, удерживая что-то в вытянутой руке. Это было фальшивое кольцо, из которого выпорхнуло тёмное облако, поглощая свет, закружилось, обрело форму бабочки и, взмахивая чёрными крыльями, полетело к Сердцу Кочевника.
  
  - Стой, она больше не может сражаться, мы взяли её! - закричал Китч, но волна белых червей догнала и накатилась на диверсантку. Через гудение сферы прорвались отчаянные вопли. Черви опутали руки и ноги Кошечки, через одежду вгрызались ей в тело, проникали в лицо, издырявили щёки и горло, так что визг из пронзительного стал задушенным и захрипел. Китч вырвал целую пригоршню патронов из патронташа, откинул пустой барабан Рема, но впервые за много лет у него затряслись руки, и он всё никак не мог вставить патрон в ячейку.
  
   Обезумившая от боли Лакшми прижала ствол Ромула к своему виску и снова, и снова, и снова спускала курок, щёлкая пустым барабаном.
  
  - Ну давай же, давай! Давай, мать твою! - чуть ли не выл в голос Роберт, уже засунув патрон и подняв заряженный Рем, но тут Ромул в невозможный седьмой раз выстрелил, и голова Лакшми Нанда глухо ударилась затылком о металлический пол. Черви продолжили своё пиршество, накрыв тело сплошным извивающимся полотном.
  
   Не в силах смотреть на это, Роберт отшатнулся к убитому мистику. Он тяжело опустился на колени перед Зорге, приподнял ему голову и прижал руку к груди. Между пальцев стрелка сочилась кровь.
  
  - Вот дерьмо, Каин. Ты подставился, ты прикрыл меня, чёртов аристократ... - бормотал он, ещё до конца не понимая, что произошло. Почему-то отпечаток кровавой ладони на белом костюме показался ему очень лишним, и Китч убрал руку, не зная теперь, что ему делать с этим кровавым пятном на белой рубашке и пиджаке. Он подобрал упавшую с головы Зоре шляпу и накрыл прострелянную грудь своего друга. И в этот момент Каин вдруг резко вздохнул и открыл чёрные глаза.
  
  - Совершенная тебя побери, ты жив, скотина! - с радостным рыком прижал его к себе стрелок. В ответ Зорге жалобно застонал:
  
  - У меня кусок железа в груди, чёртов ты... - прохрипел он. Китч рванул на друге рубашку, так что отлетели все пуговицы, и увидел, что пуля на полсантиметра вошла в посиневшую грудь.
  
  - Не успел поставить барьер как... как полагается, - кривясь от боли, просипел Зорге. - Все рёбра, наверно, переломало. Позор и плохая работа для мистика...
  
  - Ничего, ничего, дубина, держись! Мы тебя сейчас вытащим отсюда, Церебра тебя подлатает! Она та ещё стерва, но лечит умело, так что ты только держись!
  
  - Суо!.. - позвал Каин и Китч обернулся. Королева Червей приняла облик молодой девушки. На месте её "обеда" не осталось ничего, кроме лужи крови и обрывков женской одежды. Совершенно нагая, Суо медленно брела в сторону Сердца.
  
  - Как красиво... - проронила она, протягивая руку к исполинскому шару.
  
  - Суо, стой! - измученно простонал Зорге, и тут же закашлялся. - Роберт, останови её! Нельзя чтобы она... Сердце!.. Она - Тьма, Роберт!
  
   Но Китч и сам успел догадаться. Положив Каина на пол, он бросился к ограждению и начал вскарабкиваться на решётку.
  
  - Не подходи к нему, слышишь! - кричал он, тяжело переваливаясь через верх. Суо ничего не слышала. Её чёрные волосы словно от ветра взметнулись, открывая белоснежное тело. С блаженным лицом она тянулась к поверхности шара, который как солнце очертил её силуэт.
  
  - Восхитительно... такое хрупкое. Как называется это чувство? Восторг? - шептала она, и пальцы почти коснулись стекла. Китч бежал к ней, но было понятно, что он не успеет.
  
  - Это соблазн, Суо! То, чего хочешь, но к чему нельзя прикасаться! - из последних сил крикнул Зорге ей в спину.
  
  - Но я хочу... - сказала Королева Червей и стрелок назади невольно остановился. Из сферы потянулся дымок, а за ним выпорхнула бабочка с чёрными крыльями. Всё это время она пыталась прогрызть толстые стеклянные стенки, но теперь, привлечённая более мощным источником Тьмы, подлетела к Суо.
  
   Поглощая свет, бабочка порхала над тонкой ладонью Королевы Червей, а затем опустилась к ней на запястье и исчезла под кожей. Суо сжала кулак и с улыбкой посмотрела на свою руку, будто разглядывала на себе драгоценное украшение, которое сама себе подарила.
  
  *******
  
   Возле каждого борта Кочевника располагалось по одному барабану, рассчитанному на восемь взлётных полос. Внешне каждый отдельный барабан выглядел как два огромных кольца, между которыми протянулись взлётные полосы. Вращаясь, барабан выставлял на самый верх главную полосу, с которой можно было взлетать самолётам. После этого барабан проворачивался по часовой стрелке, полоса уходила чуть правее и ниже, сохраняя своё горизонтальное положение, но взлетать с неё уже было нельзя, потому что в конце полосы мешало торцевое кольцо.
  
   При любом положении барабана, ключевыми считались две полосы - самая верхняя, с которой взлетали, и примыкавшая к палубе, на которую загружались самолёты, бомбы, боеприпасы, заходили готовые к сражению пилоты и техники. Через эту же полосу можно было попасть к внутренней звезде барабана - разветвлённому на восемь направлений лестничному переходу, который выводил на все восемь взлётных полос, если было нужно срочно попасть не на палубную полосу, а на ту, что находилась в другом положении.
  
   Благодаря системе двух постоянно вращающихся барабанов, Кочевник мог за короткое время выпустить целый рой истребителей, тогда как на обычной взлётной полосе им пришлось бы ждать своей очереди, выполнять массу хитроумных манёвров и передвижений, чтобы выйти на взлёт.
  
   На носу Кочевника были и обычные аэродромы - широкие и просторные, для взлёта тяжёлых бомбардировщиков и транспортников. Для совсем лёгких аэропланов использовались катапульты, установленные по всему городу. Разгонные устройства цепляли самолёт под днищем за крюк, и выталкивали его вперёд, сразу придавая нужное для полёта ускорение.
  
   Все мощности, что имелись сейчас на Кочевнике, работали с полной нагрузкой. У полосы правого борта было не протолкнуться. На пополнение отводилось всего пять минут, и за это время с палубы подгоняли тележки с истребителями, длинной утиной цепочкой тянулись погрузчики с бомбами, торпедами и боеприпасами, вбегали назначенные на взлёт пилоты.
  
   Одиннадцатая полоса, где Айко прятала Марсельезу, была на другой стороне барабана, когда они с Айвэном подошли к правому борту. Что самое неприятное, стоило им подступить к загрузочной полосе, как завыл резкий сигнал предупреждения, техники спешно покинули размыкающийся перрон, и с воем цепной установки барабан начал проворачиваться, чтобы подвести к борту следующую полосу. Из палубных ангаров подвозили новые самолёты Чаек с бело-синей штриховкой на крыльях и фюзеляже.
  
   Айко сцапала за рукав одного из пробегавших мимо пилотов в бело-синем шарфе и притормозила его:
  
  - На форси, Мнишик! Чекни че каво? - осведомилась она. Коротко подстриженный альбинос, с оживлением, какое бывает у наконец дождавшихся своего дела людей, зачастил:
  
  - Целый рой Мешков, Принцесса! Серафимы докладывают, что на Кочевник прёт армада из двухсот самолётов, полный бачок! Среди них четырнадцать тяжёлого класса - левиафаны! Никогда не видел больше трёх, а сегодня целых четырнадцать! Наши вместе с Серафимами уже закусились. Ждём Фенрисов, Ведьмин Котёл и Тора-Тора на подмогу! Говорят, Серафимов сильно разбили! Шестеро еле как дотащились и плюхнулись на носу! Даже Земун своих бомбовозов перевооружают!
  
  - Мы скоро будем, Тора-Тора стартует с Одиннадцатой, Фенрисы с левого борта, Ведьмы пойдут с носа! Пусть Чайка потреплет Мешков, тогда Тигрята и Волчата сделают левиафанам кусь-кусь, чекаешь?!
  
  - Чекаю, Химэ! - большерото улыбнулся пилот, дружески хлопнул её по плечу и убежал на загрузочную полосу, пока та не провернулась. Айвэн и Айко тоже ускорили шаг, ведь им ещё нужно было подняться по ступенчатой звезде на Одиннадцатую.
  
   Бомбёжка продолжалась, в любой момент бомба могла попасть в барабан, но у людей, готовых сражаться, не было страха. Наоборот, на лицах сияли нездоровые улыбки, а в движениях читалось деловое нетерпение. Предчувствием битвы сейчас жили все, и не только садившиеся в кокпиты пилоты, но и механики, выполнявшие команду "От винта!", оружейники, спешно заряжавшие пулемёты, даже простая прислуга, оттаскивающая из-под шасси подпорки, и та делала своё маленькое дело с таким видом, будто сейчас от этого зависело всё.
  
   Айвэн и Айко проскочили десятиметровую полосу и оказались на шатком мостке, который вёл к звёздной лестнице. На центральном помосте им пришлось задержаться и выждать, когда прозвучит звуковой сигнал. Вся конструкция под ногами вздрогнула, и барабан в очередной раз повернулся, выставив для взлёта на самую вершину новую полосу. Немедленно над головами Айко и Айвэна поднялся рык моторов, от разбега истребителей задрожал металл - самолёты поднялись в воздух. Стражу и Принцессе пришлось поспешить: через две полосы, то есть всего через десять минут, наверх выйдет Одиннадцатая, а если пропустишь, то следующий круг придётся ждать больше получаса.
  
   Они проскочили в воротца, над которыми висело табло со значением "11", мигом спустились по лестнице, и изнутри барабана вышли туда, где готовились к взлёту торпедоносцы. Тора-Тора встретила появление Принцессы одобрительным рёвом. Чёрно-оранжевые цельнометаллические монопланы выстроились на полосе. Внешне каждый из них напоминал Марсельезу, только вытянутую из-за наличия места заднего стрелка, а под фюзеляжем крепилась длинная противовоздушная торпеда.
  
   С одного самолёта спешно стягивали чехол. Под солнцем блеснул красный авиационный металл. Марсельеза была полностью готова к бою. Под её брюхом тоже подвесили оранжевую торпеду. Крыльевые пушки грозно уставились в покрытое облачками зенитных разрывов небо.
  
   Айвэн до сих пор не понимал, зачем оказался здесь, среди пилотов, бодро приветствующих своего юртчи. У каждого тут было дело, и сейчас Айко взбежит на Марсель, уперев сначала левую ногу в стойку шасси, ловко подтянувшись руками за основанье крыла, перевалившись на плоскость через правую ногу, и будет готова забраться в кокпит. Айвэн так чётко себе это представил, словно сам множество раз забирался тем же способом в Марсельезу, хотя вчера потратил немало времени, чтобы понять с какой стороны к ней подходить. Странное чувство привычности к Марсельезе на этом не кончилось. Айвэн вдруг понял, что хорошо знает процедуру запуска двигателя, даже запах нагретого под колпаком воздуха во время многочасового перелёта, и сопротивление ручки на виражах, хотя сам никогда не летал.
  
   Айко упёрла левую ногу в стойку шасси, ловко подтянулась руками за основание крыла, перевалилась через правую ногу на плоскость, и уже была готова занять место пилота, но здесь вспомнила о своём провожатом и растерянно оглянулась:
  
  - Хочешь, чекну тебе место стрелка? - махнула она на тигриные самолёты.
  
  - Благодарю, государыня, с этим хорошо бы справился Роберт Китч, но не я. Если только в воздухе вам не понадобится умелый мечник.
  
  - Ха-ха, у меня тут! - ударила Айко по рукояти катаны, всегда пристёгнутой к боку. Ещё раньше Химэ, в кокпит полез Кенджи. Вернее, лётчица просто отстегнула медведя и посадила его на законное место возле приборной доски. Но стоило девочке перекинуть в кокпит одну ногу, как её окликнули двое подбегающих к Марсельезе пилотов:
  
  - Химэ! Химэ! Подождите, ваша экстренность!
  
   К Айко бежали Рио и Рюу - два брата-близнеца, настолько похожие, что даже родная мать могла спутать. Оба круглолицые с восточным разрезом глаз, бывшие лётчики Земли Цветов, упавшие во время одного из разведывательных полётов, спасённые Светляками, но так и не пожелавшие вернуться на родину.
  
   Один из них махал рукой в белой перчатке, какие носили все пилоты Тора-Тора, и держал запечатанное письмо:
  
  - Химэ, приказ от адмирала!
  
   Айко плюхнулась на крыло, съехала по нему как по горке и оказалась на полосе. Как раз зазвучала сирена, весь барабан содрогнулся, и Одиннадцатая полоса поехала вверх, став первой на очереди после взлётной. Это означало, что до старта торпедоносцев осталось каких-нибудь пять минут.
  
  - Сообщение, Химэ, ваша экстренность! Сообщение, от самого... самого адмирала! - запыхались Рио и Рюу. Схватив конверт и распечатав бумагу зубами, Айко достала желтоватый листок. Её свободный от пластыря глаз забегал по витиеватым строчкам, написанным на Нордифском языке.
  
  - Это что за стопор?.. Полный бачок! - воскликнула Айко.
  
  - Что-то случилось? - подошёл ближе Айвэн.
  
  - Кыш отсюда, кыш, кыш, кыш! - раздражённо замахала Принцесса рукой на пилотов. Рио и Рюу переглянулись и убежали к своему готовому стартовать самолёту.
  
  - Шарби говорит, чтобы я взяла Орла и летела - его Орла! Он никому не давал истребитель на носовой взлётке!.. Золотой Орёл! Я сто тыщ раз просила дать полетать, а он сказал, что нет, Орёл только его!.. Но сейчас не могу, Тора-Тора взлетает! Как Тигрята без меня? Нет, нет и нет! - возмущённо тараторила Айко.
  
  - А как все кочевники без адмирала? - задал ей встречный вопрос Айвэн. - Если отец просит занять его место и лететь на своём самолёте, значит что-то случилось, значит он не может вести станы в бой.
  
   Лицо девочки изменилось. Решимость отвергнуть просьбу отца в ней утихла.
  
  - А как Тигрята без Айко? - капризно топнула она ногой и начала рвать письмо на клочки. - Не хочу! Не хочу и не буду! Они не полетят без Марсель! Красная должна форсить впереди! Станы будут слышать мой голос! Их собьют, если меня рядом нет!
  
  - Доверьте свой самолёт другому пилоту, - предложил мечник, видя, что на взлётной полосе достаточно опытных лётчиков.
  
  - Нет! - отрезала Айко. - Никто-никто-никто не сможет лететь на Марсель, только я!
  
  - Ваш отец тоже, наверняка, был не слишком-то рад, отдавая Орла в ваши руки, - дипломатично отметил Айвэн. - Он доверяет вам больше всех. Если откажетесь возглавить кочевников от его имени, то подведёте не только отца, но и весь город.
  
  - А что Марсель? - рыкнула Айко, хотя в её голосе уже не было прежней уверенности, с которой она рвала письмо. Айвэн хотел снова предложить ей выбрать кого-то из эскадрильи Тора-Тора, но при имени красного самолёта с языка само собой сорвалось:
  
  - Я полечу на Марсель, кто же ещё?! - будто это было понятно и других вариантов просто быть не могло. Ему вообще стало обидно отдавать кому-то право летать на Марсель, которая за прошлый год стала ему почти как часть своего тела... За год?! Айвэн понял, что это не его желания и мысли, и даже не его слова. Айко ошалело уставилась на рыцаря Медвежьей Лапы, но отступать было поздно.
  
  - Я смогу. Если потребуется поднять Марсель в воздух и лететь рядом с Тигрятами, чтобы при виде красного самолёта они не потеряли боевой дух, то я справлюсь с этим. Ваш голос будет руководить Тора-Тора по радио, а вы поведёте Золотого Орла: успеете быть и со своим станом, и в самолёте адмирала одновременно.
  
  - Вот стопор! - воскликнула Айко. - Ты не умеешь летать!
  
  - Теперь умею, - взял её за ладонь Айвэн той самой рукой, которой держал за столом во время эксперимента Лоренса. Айко что-то лихорадочно соображала у себя в голове, не веря, и в то же время по-детски веря в невозможное чудо. Дух авантюризма, который всегда жил в её сердце, подталкивал согласиться, но серьёзное отношение ко всему, что касалось полётов и конкретно Марсель запрещало и близко подпускать к самолёту ничего не умеющего человека.
  
  - Сам полезешь в кабину? - прищурила она хитрый глаз.
  
  - В кокпит, - не попался на эту уловку рыцарь.
  
  - Ар-р! Пусть Кенджи решает! - не выдержала тяжёлой борьбы желаний и логики в своей маленькой и миленькой головке Принцесса. Крепко сжав руку Айвэна и подтащив его к Марсельезе, она мигом забралась на крыло, отцепила Кенджи от приборной доски, спустилась на полосу и посадила игрушку на край элерона. Достав из кармашка шортов монетку, она положила её на короткую лапу медведя и объявила:
  
  - Решка - летишь, Око - не летишь!
  
   После чего нажала на лапу. Монетка подпрыгнула, Айко поймала её на лету и прихлопнула сверху ладошкой. Итог был продемонстрирован правому глазу-бусинке Кенджи:
  
  - Решка - летишь!
  
  - Я уверен, что не могло быть иначе, - улыбнулся ей Айвэн. В тот же миг заревела сирена, и барабан ещё раз провернулся, выставляя наверх взлётную полосу Марсельезы.
  
  - Садись резче! - потребовала Айко. И Айвэн, как ещё недавно себе представлял, быстро забрался внутрь и опустился в подвесное кресло из множества противоперегрузочных ремней. Айко тоже поднялась к нему на крыло, встала рядом и помогла отрегулировать высоту сиденья и пристегнуться. Первые торпедоносцы Тигрят уже разогрели моторы и приготовились к разгону. Самолёт Айко должен был стартовать самым последним, и пилотам некогда было оборачиваться на неё.
  
  - Будешь поднимать Марсель мягко! Держать на тормозе, пока движок греет! Если на старте зафорсит-закачает, значит храповик вала и стартера сцепились, тогда не взлетай!.. И крутящий момент не пролюфти!
  
  - Знаю, на взлёте будет заваливать вправо, надо компенсировать рысканьем, ручку заедает на отрицательном тангаже, - также быстро ответил ей Айвэн, сам не веря, что действительно поведёт Марсельезу на взлёт. Всё для него теперь выглядело иначе, чем прошлой ночью, когда он несмело осваивал самые важные рычаги управления и задавал примитивные вопросы о тумблерах. Теперь же он знал назначение каждого прибора, и не просто знал, а помнил с какой погрешностью и при каких условиях они могут показывать высоту, температуру масла, скорость и заряд акульих душ. Счётчик боеприпасов показывал полную загрузку снарядов в трёх пушках. Было непривычно тесно по сравнению с тем, как Айвэн должен был себя ощущать в кокпите Марсель. Ему казалось, что самолёт стал намного меньше обычного. Подсказки Айко раздражали его, он и так всё знал и хотел лететь поскорее! Лётчица каким-то внутренним чутьём поняла это и ухмыльнулась:
  
  - Будет драка - не стопори! И чекай, Айко ни одного самолёта не разбила! - громко крикнула она, когда Айвэн заводил двигатель. Полосу хорошенько встряхнуло, где-то рядом раздался сильный взрыв - бомбардировщики Мешков куда-то попали. Принцесса нагнулась в кокпит, сорвала переговорное устройства с шеи Айвэна и крикнула в микрофон:
  
  - Тигрята, от винта! Тора! Тора! Тора!
  
  - Химэ с нами! - раздалось в наушниках. - На взлёт, кочевники! На взлёт торпедоносцы! В небо, Тигрята!
  
   Поднялся оглушительный шум рассекающих воздух пропеллеров, и первые машины начли разбег по полосе, устремляясь в сторону испачканного дымом солнца. На прощание Айко хлопнула по голове своего рыцаря и спрыгнула с крыла, чтобы побежать к носу Кочевника, где её ждал Золотой Орёл адмирала. Марсельеза начала разбег за остальными самолётами стана, и десяток машин в тигриной раскраске покинули барабан правого борта.
  
   Только в воздухе им открылось, что левый барабан уничтожен прямым попаданием авиабомбы, и половина штурмовиков Фенрисов, которые должны были поддерживать Тора-Тора в бою, горят, срываются с исковерканных полос и падают в воду вместе с пилотами, механиками и бортстрелками.
  
  *******
  
   Церебра была первой из стражей, кому позволили подняться на командную палубу к башне Золотого Орла. Подходя к выстроенному из стекла, дерева и металла сооружению, она увидела на высоте циферблат большого кварцквантума и вцепившуюся в его верхнюю кромку хищную птицу с изогнутым клювом. Циферблат был диаметром три с лишним метра, цифры в окошечках указывали на значение 98300. Каждое пёрышко позолоченного орла было настолько искусно отлито, что различить его можно было даже с высоты двадцати метров.
  
   Фигура, созданная увековечить величие основателя города адмирала Шарби, сверкала на солнце и лучше любого маяка указывала путь самолётам. Но сейчас она стала прекрасным ориентиром для коричневых бомбардировщиков, и зенитные батареи захлёбывались в торопливом стаккато выстрелов, выцеливая еле видные на высоте бомбовозы.
  
   От командирской палубы к Башне тянулись четыре широкие лестницы, по которым, выстроившись в один ряд, вполне могла подняться вся императорская семья со свитой и эскортом охраны. Но сейчас лестница была перегорожена мешками с песком, из-за которых то и дело показывались синие перья плюмажей кишектенов. По пути к башне Церебру раз пять останавливали, чтобы проверить медальон, и только после всех формальностей пропустили ко входу на первый этаж. Два бронзовых круга в виде полушарий Земли тяжело откатились, и медик вошла в просторный холл.
  
   Обстановка нижнего яруса Башни напоминала интерьеры лучших домов Сияния. Паркет из красного дерева был натёрт до зеркального блеска, так что в нём можно было увидеть собственное отражение и блики сияющей лошадиными душами люстры, такого большого размера, что её главный обод не смогли бы обхватить и шесть человек. Всякий раз, когда в Кочевник попадала авиабомба, хрустальные подвески на люстре вздрагивали, и по их обиженному звону можно было судить о точности бомбардиров Мешков. Лица кишектенов, стоявших по одному возле каждой золочёной колонны, оставались непроницаемыми. Уж если им суждено было умереть от прямого попадания бомбы, то они сделали бы это не бросив постов. Только эхо от шагов Кнайф, да жалобный звон хрусталя разносились по тихому первому этажу Башни.
  
   В конце зала поднималась стеклянная шахта с плотно сомкнутыми медными створами лифта у основания. В сплетении чеканных узоров на створах были различимы тигр, чайка, корова, волк, дьявол, ангел и ведьма, и над всеми ними раскинул крылья единый парящий орёл. Церебра пошла было к лифту, но путь ей преградил капитан кишектенов в позолоченном шлеме с забралом в виде оскаленной демонической морды:
  
  - Вам разрешено оставаться только на первом этаже, государыня, - властным голосом сообщил он. Лицо Кнайф передёрнулось неприязненной судорогой. Но Церебра не возражала, и отошла к кожаным креслам между кадок с веерами южных растений. Она села за столик, достала из кармана прорезиненного платья табакерку с портретом усопшего императора, подцепила щепоть сухой травы и разжевала её, заложив получившуюся смесь за губу. Очень скоро она впала в наркотическое забытье, и со стороны было трудно понять, видит ли она хоть что-нибудь через полуприкрытые веки или окончательно погрузилась в мир грёз. Даже когда дверь из Земных полушарий опять открылась, и капитан кишектенов окликнул незваного гостя, а в ответ прозвучал хлопок выстрела, и стража сорвалась с мест, Церебра не дрогнула, словно затаившаяся среди джунглей змея.
  
   Только её глаза с зеркальной радужкой вяло косились на взрывающихся перед ней охранников. От одного попадания пули в доспехи, гвардейцы вспыхивали багряно-чёрной вспышкой и рассыпались по полу серым песком. Пустые шлемы и чешуйчатые панцири падали на пол. За колонну рядом с Цереброй спрятался тот самый капитан, который раньше преграждал ей путь к лифту. Он сжимал разряженный револьвер и возбуждённо дышал. Кажется, гвардеец хотел о чём-то предупредить медика, но стоило ему открыть рот, как из скоросшивателя Церебры вылетела отравленная игла и угодила ему чуть выше колена. Кишектен замертво рухнул на пол.
  
   Из глубины зала донеслись размеренные шаги. Люстра под потолком зазвенела от нового попадания, а к Иоганне подошёл молодой человек в тёмно-синей шинели с десятизарядным пистолетом в руке.
  
  - Иога-анна Кна-айф! - поприветствовал он, умышленно растягивая ударные гласные. Пистолет диверсанта был разряжен, и мальчишка неторопливо защёлкивал в плоскую обойму перед спусковым крючком патрон за патроном. Каждая пуля была так черна, что, казалось, поглощает солнечный свет.
  
  - Не думала, что увижу тебя живым, Карл. Сколько лет прошло?.. Два года, кажется?
  
  - Три, - поправил отступник.
  
  - А где здоровяк?
  
  - Рудольф в порядке, благодарю за заботу... Неужели все эти годы ты провела в Звёздной Горе?
  
   Только теперь Кнайф пошевелилась: отвернулась и сплюнула едкую горечь травяного наркотика на усыпанный человеческим прахом пол.
  
  - А ты был на свободе и, смотрю, времени зря не терял, - проронила она, вновь открывая табакерку. - Стоило соглашаться с подосланным лакеем Канцлера?
  
  - Жалеешь?
  
  - Нет. Сделка чересчур дурно пахла.
  
  - Ты права. За поимку Тотемического существа не стоило браться. Трое из нас крупно пожалели об этом. Вся затея была аферой, как ты и предупреждала. Впрочем, такой итог меня тоже устраивал. Всё дело было лишь в том, сумею ли я в конце концов перехитрить гвардию - это цена за членство в нашем особенном клубе.
  
  - Считаешь себя самым умным?.. А ты всё ещё слышишь голоса в своей башке? - Церебра смотрела сквозь Карла затуманенными глазами. Его тонкое, безобидное с первого взгляда лицо, расплылось в улыбке, словно он услышал старую шутку.
  
  - А ты всё ещё мечтаешь создать Чистого Сверхчеловека?
  
  - Да. Вот мы с тобой уроды, правда? - бесчувственно отозвалась Кнайф. - Говори, зачем пришёл. Хочешь пришить Нордифскую золушку в Башне?
  
  - Рапунцель... в башне сидела Рапунцель, - счёл нужным поправить Карл. Цереба ничего не ответила, и диверсант продолжил. - Но зачем мне тебя провоцировать? Адмиралу Шарби и так недолго осталось. Я пришёл только за тем, чтобы кое-что предложить...
  
   Карл дозарядил пистолет и с щелчком оттянул затвор.
  
  - А заодно проверить, насколько крепко держит тебя на поводке твой новый хозяин - Лоренс Каин Зорге.
  
   И эту поддёвку Церебра ответом не удостоила, продолжая жевать дурманящую траву и ждать толковых объяснений.
  
  - Скажем так, за последние три года, когда я среди шестерых отступников покинул Звёздную Гору, а ты сочла нужным не согласиться с Канцлером, чем испортила нам счастливое число группы, многое изменилось. Я нашёл источник великого знания. Он привёл меня к правде и показал, что будет с миром, если Совершенная останется в Капитолии, а также другой вариант - если удастся её изгнать. Он дал мне ответы на ключевые вопросы, занимавшие человечество тысячи лет. В некотором смысле, я стал мудрее самых знаменитых философов... И, касательно твоей мечты, у меня тоже есть знание.
  
   Карл шутливо поклонился перед Цереброй, будто принёсший добрую весть компаньон:
  
  - Я могу дать подсказку. Вы копаете в верном направлении, сударыня Кнайф, но не осознаёте всей многогранности дела, и во многом извращаете суть. Я готов дать тебе путеводную нить, провести через лабиринт заблуждений, предложить свою помощь в очищении людей от паразита.
  
  - И какова плата?
  
  - Одолжение за одолжение. Убей Шарби.
  
  - Вон лифт, поднимись и сам сделай это, - подбородком указала Церебра. - Едва ли тебя кто-то сможет остановить с такой пушкой. Даже я.
  
  - О, нет-нет-нет, - закачал головой Карл. - Если я прошу тебя сделать это лично, значит мне нужно, чтобы это сделала именно ты. Тем самым, ты продемонстрируешь готовность внести плату за членство в клубе перерождённых. Но не бойся, тебе по сути ничего и делать-то не придётся! Просто дай ему умереть. Такое для тебя - не слишком великая жертва... - он покосился на труп капитана кишектенов. - Ты ведь не ценишь жизнь заражённых паразитом людей, я правильно говорю? А Шарби, как и все остальные, без сомнения, заражён.
  
   Карл резко поднял вооружённую руку и выстрелил в тело гвардейца. В ту же минуту труп вспыхнул чёрно-багряным сиянием и рассыпался в прах.
  
  - Чтобы не было лишних вопросов... - коротко пояснил Карл.
  
  - Ты прав, мне хочется провести эксперимент с очищением плоти и добиться положительного результата, - подтвердила Церебра. - Но только я, лично, должна схватить тварь за горло и показать её истинную сущность людям. В моём случае правда находится не посередине, а на противоположном конце общественного убеждения. Разбивать наивные представления о душе, что может быть приятнее?
  
  - Именно! - согласился с ней Карл. - И, надеюсь, что твои слова - это согласие на моё предложение. Пусть Шарби перестанет дышать. Сопроводи его в последний путь, сказав, что ничего не можешь сделать... а вот это - небольшой подарок за проявление твоей доброй воли.
  
   Сказав так, он вынул из кармана шинели обшитую чёрным бархатом коробочку, в каких обычно дарят кольца, положил её на столик рядом с Цереброй и повернулся, чтобы уйти.
  
  - Идёшь спасать свою акробатку к Сердцу Кочевника? - окликнула его Кнайф. Карл задержался.
  
  - Боюсь, ты опоздал. Ей сейчас заняты солдафон с понтами романтика и фокусник-некрофил. Эта парочка настолько "умелая", что все, кого они хотели взять живьём или спасти, с незавидной регулярностью дохнут.
  
  - Что ж, - Карл беспечно поглядел на потолок с трясущейся люстрой. - Мы все ещё живы, город летит, а значит моя компаньонка не справилась... Болезненная потеря. Кочевник остался стоять у нас на пути, а Лакшми была Рудольфу почти как родная сестра. Он расстроится... Знаете, а я сразу разглядел в ней что-то такое... не объяснить. Среди убитых отступников были и более полезные кадры: матёрые воины, механики. Но Лакшми - такая любящая, такая преданная, всегда готовая услужить. Она идеальна для любой цели: не предаст и сделает всё ради меня - просто из благодарности, даже если ей снова предстоит умереть.
  
  - Так и скажи, что пока Рудольф томно вздыхал и держал её за ручку, ты её трахал, - снова выплюнула Кнайф комок грязной травы. Карл застыл на секунду, а потом рассмеялся:
  
  - Желаю тебе дойти до финала этой пьесы, Иоганна, ты мне нравишься!.. Только ты не ищешь во всём этом бедламе абстрактной справедливости и преследуешь личные цели. Помни о моём предложении. Я уверен, у тебя появится шанс перейти на верную сторону. До встречи в Ёрмунганде и... - он прервался, высоко подняв безоружную руку, - с праздником!
  
   После этого странного поздравления, Карл отправился прочь. Прямо перед дверью из зала появилась чёрная вспышка и парень исчез за секунду. Кнайф проводила глазами отступника, взяла обшитую бархатом коробочку и спрятала её в карман платья. Новая щепоть наркотика из табакерки отправилась к ней за губу.
  
  *******
  
  - Химэ! Какое построение, Химэ?
  
  - Они внизу горят! Господи! Половина Фенрисов не взлетела! Левый барабан уничтожен!
  
  - Один сплошной костёр...
  
  - Да, жарятся заживо!..
  
  - Это ноль шесть, у меня движок барахлит... чёрт, как не вовремя! Химэ, дай разрешение вернуться, сяду на носовую. Ноль шесть, приём?
  
  - Это ноль девять. Кто-нибудь видел третьего из моей двойки ведомых? Или он стартует с Двенадцатой, тупая башка!
  
  - Ноль восемнадцатый. Это нормально, что техники мне торпеду класса "N" подвесили? Она ж противокорабельная! Мне эту хрень сбросить сейчас? В атаке смогу участвовать только курсовым вооружением, приём.
  
  - Это бригадир, ноль семьдесят семь. Химэ, отдай приказ о построении и... и борту ноль шесть надо вернуться. Я отсюда вижу, как у него радиатор потёк. Может осколком задело? Приём.
  
  - Ответь же, Химэ!.. Принцесса, подтверждаешь?
  
   Айвэн не мог использовать переговорное устройство, иначе всем в стане Тигрят будет понятно, что Айко оставила их. Но отмалчиваться было больше нельзя. Айвэн повёл ручкой управления из стороны в сторону, и Марсельеза покачала крыльями в условном знаке согласия. Взгляды пилотов как раз были устремлены на истребитель своего юртчи.
  
  - Это ноль две семёрки, бригадир. Похоже, что у Химэ проблемы с радиосвязью. Принимаем построение Клин, четыре тройки, курс ноль семь девять, набор до двух с половиной. Идём во втором эшелоне, дистанция до замыкающих Фенрисов три километра. Как приняли?
  
   По эфиру прокатились рапорты о готовности. То, что сначала показалось Айвэну лёгким, на деле оказалось совсем непростым. Да, он смог взлететь и удерживать Марсельезу в общем строю, хорошо представлял себе на каком месте ему следует находиться в формации, но с каждой минутой машина Айко вела себя всё более норовисто, будто не желала признавать в нём хозяина. У Айвэна был весь накопленный опыт лётчицы, но при этом его тело не помнило, как надо управлять Марсельезой. Иными словами, у Айвэна отсутствовала наработанная мышечная память - сама привычка летать на истребителе; оттого каждое его действие, любой вираж, были чересчур заторможены и неточны. И, что самое неприятное, умом Айвэн прекрасно осознавал, насколько неуклюжим он выглядит в воздухе, но ничего поделать с этим не мог.
  
   Оставалось только вести истребитель, стараясь не совершать совсем детских ошибок.
  
   Если бы это был учебный полёт, или хотя бы разведывательный рейд с минимальной возможностью встретить противника, всё было бы лучше, но на фоне чистого юго-восточного неба стал виден целый рой копошащихся точек. Иногда из этого роя вываливались, закручивались спиралями, извивались и падали вниз дымные хвосты - сбитые в плотном воздушном бою самолёты. Среди "мошкары" особенно выделялись десять жирных "жуков", что не мельтешили как все, а пёрли вперёд, не меняя курса и высоты. На крупные самолёты то и дело набрасывались мелкие аэропланы, но им навстречу вздымались цепочки огненных трасс, и объятые пламенем истребители падали вниз.
  
  - В рот тебе Свет, вот это драка! Настоящая свалка! - с затаённым восторгом зазвучало в эфире.
  
  - От Чаек, наверное, одни перья остались! Смотри-ка, как дружно их принимают!
  
  - Угу, бедненькие, долетались, в гроб им ведро помоев...
  
  - Десятерых насчитал, значит четыре левиафана всё-таки сбили!
  
  - А сколько сбили Мешки?
  
  - Весь десяток теперь, выходит, на нас и на Фенрисов бросили... Нас должно быть здесь гораздо больше! Где все остальные?!
  
  - Воду хлебают, где ж ещё! Пошли рыбам на корм!
  
  - Одни мы тут!
  
  - Отставить трёп! Ни один левиафан до Кочевника не доберётся! Или хотите дюжину тонн на город принять?! - оборвал бригадир разговоры. Он восстановил порядок, заставил людей замолчать, но между торпедоносцами повисла напряжённая тишина. Пилоты чувствовали близость сражения и хорошо понимали, что едва ли каждый второй сможет вернуться в Кочевник. Если вообще будет куда возвращаться...
  
  - Чё стопорите, Тигрята! Сейчас мы их вполвитка! - прорвался в эфир задорный девичий голос. Над медленно ползущими торпедоносцами прошло четыре звена двухмоторных машин тёмно-фиолетового цвета. На борту каждого тяжёлого истребителя была нарисована ведьма, зажимающая между ног кривую метлу, а во главе мчался позолоченный самолёт ведущего, так и сияющий полированной медью.
  
  - Давим Мешкам на чакру! Набор за Ведьмами двадцать пять градусов! Перестроить тройки! Первое-второе звено - налево, третье-четвёртое - направо! Кинжальная атака, сброс на левиафаны и выход! Кто начнёт шестерить под турели - сама пальцы отрежу!
  
   В эфире зазвучали обрадованные голоса:
  
  - У Химэ связь наладилась!
  
  - И Шарби с нами!
  
  - Вот и Ведьмин Котёл дотащился! Сейчас будет нам дело!..
  
  - Атакуем, пока Чайки не передохли! Спасём малахольных!
  
  - Вы слышали приказ! - прогремел голос бригадира, что тоже взбодрился и перекрыл общий шум. - Торпедоносцы за тяжёлыми истребителями, формация Тройка, кинжальная атака на левиафаны, сброс и выход! Нас ведут адмирал и Химэ!
  
   Золотой Орёл пошёл в набор высоты, за ним потянулись и Ведьмы. Торпедоносцы начали пристраиваться по трое за двойками тяжёлых истребителей. Марсельеза заняла место во главе атакующего построения, чуть сзади от правого крыла адмирала. Должно быть со стороны это выглядело очень красиво: кроваво-красный самолёт Принцессы летел по правую руку отца. И хоть никто не слышал голоса Шарби, от которого отвыкли за время затворничества в Орлиной Башне, каждый уверился, что адмирал сегодня лично ведёт их в важнейший бой.
  
   И эта уверенность была воистину исцеляющей, потому как на маленький строй Фенрисов, Тора-Тора и Ведьминого Котла надвигалась коричневая масса неприятеля.
  
   В общей сложности к Кочевнику рвались двести пятьдесят самолётов Мешков, в том числе четырнадцать левиафанов. Остальные - истребители прикрытия, штурмовики и простые двухмоторные бомбардировщики. Вся эта мощь летела через океан с одной-единственной целью - разбомбить Кочующий город, и будь план Мешков чуть похитрее, они бы достигли успеха намного раньше: первая волна бомбардировщиков пыталась разбомбить взлётные барабаны, носовой аэродром, порт и эллинги дирижаблей с большой высоты, но этим предупредила кочевников об атаке. А вскоре и разведчики Серафимов обнаружили на подлёте остальную армаду, и тогда Кочевнику стало известно о самой главной угрозе.
  
   Двадцать лёгких машин Серафимов держались в стороне, пока не прибыли первые шестьдесят истребителей Чаек. Малым числом они набросились на воздушный флот Мешков, чтобы задержать их и развалить строй прикрытия. Каждый левиафан мог уничтожить город свободных пилотов одним заходом, но своей медлительностью, исполинские машины сдерживали остальную армаду.
  
   Именно поэтому у плотов Шарби было время поднять в воздух все уцелевшие во время бомбёжки силы, сгруппироваться и выйти навстречу врагу.
  
   Если бы в ту минуту, когда кочевники перестраивались для атаки, кто-нибудь так подробно им всё описал, они бы, наверное, вели себя гораздо спокойнее. Но сейчас в сетке прицелов пилоты видели настоящую карусель из огня, дыма и выстрелов, когда немногочисленные бело-синие и серебристые аэропланы, потерявшие всякий строй, дрались с противником, вспыхивали и горели, шли на таран грязно-коричневых истребителей, получали повреждения и пытались выйти из боя, но чаще просто падали с неба охваченные огнём и умирали в воде. Едва ли треть Чаек продолжала сражаться, и чем ближе подходили ударные части торпедоносцев и Ведьм, тем отчётливее слышались в эфире ругань, вопли и задыхающиеся сообщения о безнадёжности боя.
  
   За каждым светлым самолётом гналось по пять-шесть Мешков. Лётчики Кочевника последними боеприпасами поджигали противника, а затем сами оставались без крыла, с порванными тягами рулей или горели. Серебряных Серафимов и вовсе осталось всего четыре машины. Но своё дело истребители сделали, и строй прикрытия был сломан. Как только коричневые аэропланы видели бело-синие самолёты, они набрасывались на них всей толпой. Их было достаточно, чтобы задавить Чаек числом, но четыре левиафана Мешки всё-таки потеряли.
  
   Приближение ударного флота не осталось незамеченным. Из общего роя коричневых мошек к идущим на высоте штурмовикам, торпедоносцам и тяжёлым истребителям, на перехват потянулись Мешки. Но при наборе высоты они были особенно уязвимы, и Айко воспользовалась неудобством противника:
  
  - Вниз, Тигрята, за мной! Тора! Тора! Тора! - взвизгнула она и первой включила форсаж своей золочёной машины. Айко, конечно же, имела в виду себя, но подыгрывать пришлось Айвэну. Он постарался не отставать от Золотого Орла. Весь фюзеляж Марсельезы заскрипел от сопротивления воздуха, прицел перед глазами запрыгал и задрожал, и мечник впервые ощутил оглушающие голову перегрузки. Следом за ним пикировали Фенрисы, Тигрята и Ведьмы. Тяжёлые истребители шли впереди, вооружение каждого из них состояло из четырёх двадцатимиллиметровых автоматических пушек, смонтированных в носу, и турели, прикрывающей заднюю полусферу. Секундный залп счетверённых орудий был настолько могучим, что разнёс в щепки потянувшиеся навстречу самолёты врага. С неумолимостью летящего под гору экспресса, удар Ведьм прорвался через оборону Мешков и уничтожил на своём пути не меньше десяти аэропланов противника. Но метили Ведьмы вовсе не в лёгкие истребители. Они вели за собой торпедоносцы, которые были готовы сбросить свой смертоносный заряд на бомбардировщики типа "летающее крыло".
  
   Левиафаны отличались от всех других машин, идущих в армаде, как великан мог бы отличаться от карлика. Похожие на огромные бумеранги с шестнадцатью воющими от натуги двигателями, они как волдырями были осыпаны оборонительными турелями. Стоило первым Ведьмам пробить построение истребителей, и бортстрелки левиафанов сосредоточили огонь на атакующих самолётах. Пулемёты с громоподобным гулом открыли стрельбу.
  
   В прицеле Айвэна выросла грозная угловатая тень. Промахнуться здесь было сложно. Мечник нажал кнопку спуска на рукоятке, Марсельезу словно что-то схватило за хвост, притормозило и яростно затрясло. Три двадцатимиллиметровые пушки выпустили длинную очередь. Айвэн успел заметить, как вдоль фюзеляжа бомбардировщика вспыхивают искры от попаданий. Он выходил из атаки так близко от левиафана, что видел огромные прорехи в обшивке, которые оставила Марсельеза. Вооружение тяжёлых Ведьм нанесло ещё больший урон. Но, когда Айвэн вышел из пикирования и позволил себе оглянуться, то не удержался от удивлённого вздоха. Половина двигателей машины горела, в левом крыле зияли пробоины, но левиафан всё ещё держался в воздухе. Только огненный взрыв, который расцвёл точно по центру бомбардировщика, окончательно расколол его, сломал крыло и сбросил вниз - это было прямое попадание противовоздушной торпеды, выпущенной одним из Тигрят. Айвэн забыл о том, что на его истребителе тоже установлена ракета большого калибра с мощным зарядом внутри. Он привык воспринимать Марсельезу как истребитель, но пообещал себе, что в следующий раз использует торпеду по назначению!.. Если будет этот следующий раз.
  
   Первая же атака объединённых станов Ведьм и торпедоносцев, а также девятки Фенрисов, что успели взлететь с левого барабана, уничтожила пять из десяти левиафанов, ещё один был подбит и горел так сильно, что до Кочующего города вряд ли дотянет. Любой здравомыслящий пилот попытался бы развернуть повреждённую машину назад и вернуться на базу, но экипаж из Мешков держал курс, лишённый не только собственного рассудка и воли, но и страха за свою вселённую жизнь.
  
   Первая атака удалась, но строй рассыпался, и кочевники выходили наверх, разменивая скорость на высоту, тройками, парами, или вовсе по одиночке. При атаке было сбито четыре Тигрёнка из дюжины, одна Ведьма, и ещё одна не справилась с управлением и врезалась в левиафан, чем уничтожила его, хотя экипаж можно было считать геройски погибшим. Больше всего потеряли не такие скоростные, хотя и лучше вооружённые штурмовики Фенрисов. Залпами мелкокалиберных ракет им удалось записать себе на счёт один сбитый левиафан, и тот что горел - тоже был работой Волков. Платой за успех стала потеря трёх из девяти машин стана.
  
   Ещё у половины торпедоносцев оставались заряды. Развернувшись на горке, Тигрята снова начали наращивать скорость и пикировать в сторону бомбардировщиков. Но на этот раз Ведьмы не могли обеспечить им преимущества в лобовой. Бой распадался и из скоординированного сражения превращался в драку одиночек, против плохо организованной толпы Мешков.
  
  - Так им, ребята! Бей по толстым, шестёрок по боку! - звенел в эфире полный боевого задора голос Айко.
  
   Айвэн всё ещё был рядом с Золотым Орлом. Двухмоторная машина широко развернулась, стараясь завести его и ещё двух Тигрят на целого и огрызающегося огнём левиафана. Но стоило начать атаку, как огонь оборонительных турелей стал таким плотным, что строю пришлось рассыпаться, один из торпедоносцев клюнул носом, задымил и пошёл вниз, явно лишившись живого пилота. Оставалось только жалеть бортового стрелка, который стал пленником машины, падающей в океан.
  
   По обшивке Марсельезы прокатился неприятный стук попаданий, самолёт ощутимо повело на правое крыло, и Айвэн был вынужден отказаться от атаки на левиафана. Он вертел головой во все стороны, но нигде не было видно проблеска Золотого Орла.
  
   По Марсельезе вновь забарабанила очередь. В хвост Айвэну, на предельно малой дистанции, вышел коричневый истребитель. За ним прибавилось ещё двое Мешков. Повинуясь знаниям и опыту Айко, Айвэн дёрнул рукоять управления вбок, перевернул самолёт кверху брюхом, а затем потянул рукоять на себя, и красная Марсельеза поднырнула под преследовавшего её противника. На мгновение Айвэн увидел над собой коричневое брюхо врага. Мешки отреагировали запоздало, но на такой дистанции бипланы были гораздо манёвреннее Марсель. Сбросить с хвоста тройную "шесть" никак не выходило, и Айвэну ничего иного не оставалось, кроме как потянуть за рукоятку возле колена, изменяя геометрию крыла под виражный бой.
  
   Перед прицелом мелькнуло коричневое пятно. Айвэн нажал на спуск, но снаряды впустую прошили воздух. Необходимо было учитывать баллистику пушек и скорость цели.
  
   Поблизости блеснула золотая обшивка, тяжело громыхнули орудия, и один из преследователей Айвэна потерял оба крыла. Но на этом помощь Айко закончилась, ей самой приходилось сражаться против многих врагов на предельной скорости. Айвэн делал всё что мог, стараясь не быть сбитым и одновременно "дотащить" сетку прицела до вставшего в вираж истребителя. Он слишком часто нажимал на спуск, и счётчик боеприпасов показывал, что две трети боекомплекта уже израсходовано. В Марсельезу так часто попадали, что повредили двигатель. Из пробитого корпуса со свистом вырывалась струя горячего пара, а если расколются сферы, то машина загорится или вовсе взорвётся в воздухе.
  
   Нельзя было стать лётчиком-асом по одному прикосновению руки - вот что понял Айвэн в бою, где прожить минуту-другую, и всё равно будешь сбит. На радиоканале творилась настоящая вакханалия. Пилоты не надеялись снова собраться, и теперь эфир напоминал радиотрансляцию личных успехов и трагедий в общей "собачьей свалке", которую устроили им Мешки.
  
   Каким-то чудом в прицеле Айвэна показался уже горящий и заваливающийся на правое крыло левиафан. Под брюхом Марсельезы висела торпеда, и Айвэн ни за что не собирался погибать просто так, не сбросив её на врага. Красная Марсельеза устремилась на недобитый бомбовоз и расстреляла весь оставшийся запас снарядов для пушек - в надежде, что удастся разбить хотя бы часть оборонительных турелей.
  
   Айвэна встретила очередь тяжёлого пулемёта.
  
   Лобовую часть фонаря разнесло, осколки больно рассекли лицо мечника. Он почти ослеп от крови, попавшей в глаза, а от ворвавшегося в кокпит ветра не мог сделать вдох. Палец интуитивно нажал на сброс, и подбитая Марсель вздрогнула, выпуская торпеду. Ничего не видя, Айвэн потянул ручку на себя, выходя из пикирования. Марсельеза сбросила груз, ей стало легче, но ещё на подъёме самолёт получил ощутимое попадание по днищу и ручку управления заклинило. Айвэн был слеп и полностью беззащитен. Боль в обезображенном осколками лице быстро утихла, кровь перестала сочиться, и он смог открыть глаза.
  
  "Вот и всё, ты умрешь, страж..." - сказал ему вкрадчивый голос.
  
   Ручка управления не слушалась. Турель левиафана перебила тяги рулей, и это означало, что машина неуправляема.
  
  "Ты никого не сбил!" - зарычал иной, пылающий яростью голос. Айвэн посмотрел через трещину в фонаре на горящий, но продолжающий лететь левиафан. Ему даже показалось, что огня на правом крыле стало меньше. Торпеда промазала мимо цели и ухнула в воду.
  
  "Вот как ты сражаешься, когда другие умирают, ничтожество!"
  
  "Он слишком слаб, чтобы спасти друзей... сколько уже погибло?"
  
  "И погибнет ещё! Смотри, смотри как они горят!"
  
   Айвэн поднял глаза, увидев над собой настоящую бойню. Самолёт в тигриной раскраске выпустил торпеду, чтобы облегчить вес, но всё равно был тут же сбит, а торпеда задела летевшую впереди него Ведьму. В объёмном взрыве погибло сразу несколько союзных машин. Горящий Фенрис с безвольно повисшим через борт задним стрелком и остановившимся двигателем уничтожил в лобовой атаке истребитель противника, но был обречён упасть в океан. Две Чайки каким-то чудом нашли друг друга в месиве схватки, и как снежинки на фоне коричневого пепла пытались на виражах отбиться от шестёрки Мешков. Где-то далеко вверху сверкнула золотая точка. За ней летело не меньше троих преследователей, и Айвэну показалось, что один двигатель самолёта Айко горит.
  
   Он со злостью дёрнул застывшую ручку, но та имела ход только вправо, отчего Марсельеза заваливалась на крыло, и серая поверхность океана оказалась у него над головой.
  
  "Ты сбит, не сделав ничего!" - рычал внутри злобный голос.
  
  "Умирать, когда так молод - это очень обидно, страж!" - поддерживал его женский смех.
  
  "Ты не выполнил поручения Совершенной! Ты не остановил Его!"
  
  "Герой, только дохлый! Сколько удовольствий упущено, сколько времени потрачено зря!"
  
  "Зря! Ты ни на что не годен, ты проиграл!"
  
   Двигатель громко хлопнул и замер. Спирометр показал нулевой заряд акульих душ. Счётчик боеприпасов остановился на нижней отметке.
  
  "Та девочка из храма будет оплакивать твою смерть?"
  
  "И ты позволишь им победить?!"
  
  "А малышка с медведем? Какой, чудесной она вырастет, если ты спасешь её... Спаси её, будь рыцарем! О, не стоит впадать в отчаянье..."
  
  "Ты предал свой долг, солдат! Ты ещё жив, но не сражаешься! Ты бросил оружие, когда ещё можешь убить!"
  
   Красный самолёт, вращаясь в штопоре, медленно падал к воде. В наушниках закричал отчаянный вопль:
  
  - Химэ сбита! Принцесса падает!.. О Свет, Марсельеза идёт вниз!
  
  "Только мы сможем помочь... мы исцелим, мы станем лекарством..."
  
  "И мы будем беспощадны! Бейся, пока ещё можешь, солдат!"
  
   Со дна кокпита поднялись осколки, и в чарующем танце закружились перед глазами Айвэна.
  
  "Сражайся за тех, кого любишь, отдай жизнь за них! Ты ведь создан для этого!"
  
  "Выпусти нас!"
  
  "Выпусти нас и исполни свой долг!"
  
  "Ты не умрёшь, зато другие погибнут!"
  
  "Выпусти нас и воспрянь!"
  
   Гневный крик отгремел, и в тишине падения к океану прозвучал тихий шёпот:
  "Они ещё такого не видели... Покажи им, мой мальчик, как из Демона рождается Бог!"
  
   Через весь фюзеляж, заменяя перебитые тяги, метнулась колючая проволока. Словно дьявольские нити, она опутала красную Марсельезу, сшивая разрывы и снова заставляя работать раздробленные узлы. Весь кокпит превратился в перетянутый ржавыми кольцами кокон. Через выхлопные трубы вырвались языки ирреального пламени и мёртвый двигатель набрал обороты. Изменившаяся до неузнаваемости Марсельеза вместо того, чтобы рухнуть, вдруг взлетела над самой поверхностью океана и устремилась за сбившим её левиафаном. Пушки огрызнулись огненными сгустками. Вместо порохового грохота рвался яростный клич. За несколько секунд бомбовоз Мешков объяло белое пламя. Правое крыло окончательно отвалилось, и в воздухе расцвёл огненный шар от взорвавшихся внутри бомб. Дьявольская Марсельеза ворвалась в огненный вихрь и вылетела из него, таща за собой на проволочных жилах одну уцелевшую бомбу. Сделав резкий вираж, она запустила снаряд в другой левиафан, пробив тонной чугуна и взрывчатки кабину пилотов. Бомбовоз потянуло вверх, левиафан перевернулся, крылья не выдержали нагрузки и переломились, коричневый фюзеляж развалился на куски.
  
   Похожая на сшитого ржавой проволокой Франкенштейна, Марсельеза не задержалась возле гибнущего бомбардировщика. Она летела с невиданной для истребителя скоростью, и пушки самолёта, игнорируя перегрев, испепеляли одного противника за другим. Любой коричневый истребитель, которой пытался пристроиться сзади, был схвачен прожилинами и разорван на части. Там, где пролетало порождение Тьмы, горели и падали все вражеские самолёты, вне зависимости от класса, защищённости и вооружения.
  
   Все Мешки как один ринулись на Дьявольскую Марсельезу, и сбитых коричневых самолётов прибавилось. Пилоты кочевников не понимали, почему их "шестёрки" уходят и пикируют вниз, на пылающую, и должно быть случайно выпущенную кем-то ракету. Но когда эта "ракета" против всех законов физики изменила свой курс и схватила аэропланы Мешков колючими струнами, всем стало понятно, что они видят нечто чужое, превосходящее любые технологии людей... любые Светлые технологии.
  
   Мешки продолжали атаковать Марсельезу, но это было неважно, так как в строю не осталось ни одного левиафана.
  
  - Внимание, воздух! - закричал кто-то из пилотов Тора-Тора. Своим возгласом он вывел товарищей из созерцательного оцепенения. С восточной стороны надвигалась ещё одна армада, не уступающая по размерам первому, уже почти разбитому воздушному флоту.
  
  - Что же это такое!.. - прорычал бригадир. - Они что, решили нас сегодня с концами похерить?!..
  
  - Говорит Химэ! Набрать высоту, развернуться к противнику, сгруппироваться! - перекрыл его голос Айко. Радуясь в душе, пилоты не верили, что кто-то видел Марсель сбитой в бою.
  
   Уцелевшие самолёты кочевников исполнили приказание - в том числе и те, кто не входили в стан Тора-Тора. Ведьмы, Чайки и Фенрисы по большей части потеряли своих командиров, а от Серафимов не осталось ни одного разведчика. От других станов в строю летело всего лишь по нескольку машин. Виляющий разбитым хвостом Фенрис примкнул к остальным в одиночестве.
  
  - Встретим их... задержим и, может быть, зенитки Кочевника справятся с остальными! - сказал кто-то из лётчиков. Никто не оспорил, ведь это была единственная, крохотная и почти несбыточная надежда. Истерзанные самолёты остались почти без боезапаса, а иные и вовсе с пустыми пушками. Больше они ничего не могли сделать.
  
  - А где та ракета? - спросил другой лётчик, но если кто-то и понял его, то не ответил. Пылающая точка исчезла. Почти шестьдесят уцелевших коричневых истребителей начали надвигаться на вольных пилотов. В общей сложности у Мешков теперь было около трёхсот машин, против двадцати трёх самолётов Шарби.
  
  - Форсим на верхних! Бьём прямо в лоб, всем чем есть! Вперёд кочевники! Тора! Тора! - раздался кличь Айко, и Золотой Орёл первым включил форсаж, хотя Марсельезы в строю никто не видел. Только сейчас у лётчиков закралось сомнение, кто именно управляет самолётом Шарби. Но это стало не важно. Кочевники атаковали армаду, собираясь дать последней бой и уничтожить как можно больше противников в лоб, потому что в виражном бою продержаться им не светило и жалкой минуты. Маленькая стайка самолётов мчалась навстречу грозной туче чужаков.
  
   Но, не открывая огня, кочевники вдруг шарахнулась в стороны и беспорядочно разлетелись, уступая дорогу армаде. Прибывший на место сражения воздушный флот пронёсся мимо них и навалился всей силой на уцелевшие аэропланы Мешков.
  
   На белых крыльях каждого новоприбывшего самолёта сверкали красные цветы.
  
  

Глава 24

  Последнее желание
  
   Переплетённые колючей проволокой обломки ещё дымились. От Марсельезы не осталось практически ничего, только груда горелого металлолома. Самолёт пронёсся над носовым аэродромом Кочевника как охваченная огнём комета и рухнул на палубу, испуская дым, искры и всполохи пламени. Пожарные команды бросились тушить остатки Марсель, но спасать по сути уже было нечего, тем более стараться вытащить пилота живым.
  
   Роберт Китч и Лоренс Каин Зорге пришли сюда, ожидая возвращения уцелевших друзей. Некоторые аэропланы уже совершили посадку, и многие из них выглядели только чуть лучше Марсель: закопчённые, с пробитой обшивкой, хрипящими двигателями и разбитыми крыльями, они с трудом доползли до носовых палуб, не рискуя садиться на барабан.
  
   Как только стало известно о победе над армадой Мешков, с китобойных площадок стартовали Светляки и конвертопланы, чтобы найти сбитых во время боя пилотов и тех, кто не смог дотянуть до Кочевника, возвращаясь через океан.
  
   Роберт подошёл к тлеющей куче, нагнулся и подобрал кусочек колючей проволоки. Повертев его перед глазами, он показал находку Зорге:
  
  - Знаешь, откуда это?
  
  - Выглядит как проволока, которой скручивали руки женщинам в Герсе, - ответил мистик, хотя внимание его было сосредоточено вовсе не на остове самолёта, а на Айвэне. Мечник стоял на самом краю взлётной палубы. Его золотой панцирь и наручи почернели от копоти, рубашка и штаны изодрались, грязное лицо покрылось запёкшимися потёками крови, но на самом теле ни ожога, ни царапины. Он выбрался из горящей Марсельезы сам, на удивление пожарных, и пока ещё ни с кем не общался, только смотрел на восток, откуда всё прибывали и прибывали уцелевшие самолёты.
  
  - Объясни-ка мне одну вещь. Откуда в воздухе могла взяться колючая проволока времён Великой Войны и опутать самолёт так, что только благодаря этому он не развалился? - спросил Китч, останавливаясь рядом с мистиком. Не дожидаясь, пока Каин что-нибудь скажет, Китч сам дал продолжил:
  
  - Похоть жива, Зорге. Тотемическое существо, которое, как я думал, Айвэн убил в Вальсингаме, сейчас рядом с ним, или внутри него. А ещё он держит в себе чёрт знает кого. Мальчишка поглотил своих жертв и усвоил Тьму...
  
  - И силу Света, - добавил Лоренс. - Не забывай о Первых Стражах, чьи личности и способности Айвэн использует, об убитых в Капитолии Магистрах, и о всех исчезнувших от его прикосновения душах.
  
  - Тогда, по твоей теории, он должен взорваться, раз совмещает в себе Свет и Тьму.
  
  - Будь он простым человеком, конечно, взорвался бы, - согласился побледневший, с перемотанной кровавыми лоскутами грудью, Каин.
  
  - Значит, ты признаёшь, что он не простой человек? Выходит, он Фатум! - наконец выдал своё главное подозрение стрелок и испытал при этом моральное удовлетворение. Одной тайной для него стало меньше.
  
  - Я предпочитаю думать, что Айвэн - неизвестное нам создание без конкретного имени, - сдержанно ответил Лоренс. - Как много чудес ты видел на службе, Роб? - покосился он на стрелка, - Все ли чудеса ты можешь объяснить конкретными именами?.. Фатум? Может быть это зло, которое угрожало самой Совершенной и убило трёх Первых стражей. Но тогда скажи мне, кто такие сами Первые стражи, основатели нашего Ордена? Простые люди, получившие от Совершенной силу бороться со Тьмой, как говорит Церковь Незнающих? И за какие заслуги она выбрала их и одарила? А может быть совсем не выбирала, и сама создала их, это люди без прошлого?.. Если Фатум - исключительное творение Тьмы, тогда Первые стражи - исключительные творения Света?.. Попробуй разобраться, кто тут Бог, кто тут Демон, и что представляет из себя Айвэн. Мне кажется, ответ на вопрос: откуда он появился и в чём его предназначение, мы узнает только в самый решающий момент нашего дела. Но я склонен доверять Совершенной, раз Она не уничтожила его в Капитолии, пожаловала медальон и оставила под нашим надзором. Так не будем же Её подводить.
  
  - Если Она всё ещё жива, - с сомнением проговорил Роберт. После случившегося возле Сердца он выкуривал сигареты одну за другой, вот и сейчас полез в почти опустевшую пачку, чтобы поджечь следующую. Мистик негромко рассмеялся, но смех этот получился вымученным и коротким, и быстро оборвался из-за боли в груди, наскоро перетянутой обрывками своей же рубашки.
  
  - Совершенная ещё с нами, Роб, - ответил он. - Если ты Айвэну не веришь, так поверь хотя бы мне. Мистики Ордена почувствовали бы исчезновение Светлой сущности, будь Она уничтожена или развеяна. И мне нет причины врать тебе, в отличии от газет. Всем сомневающимся, Она оставила звезду в небе, но и этого вам недовольно, вам хочется второго Первоявления, увидеть Бога воочию, ибо воистину сказано: "Божество не должно доказывать никому чудесами, в него просто надо поверить".
  
  - Да, и теперь эта наша головная боль, с Её подачи, - кивнул Китч на Айвэна, по-прежнему недвижно стоявшего на краю палубы. - Он Магистрам всю хату разнёс, а что будет, когда решит померяться силами с нами?
  
  - Увидим, - откликнулся Зорге. - Но сначала, давай подведём счёт. Твой Кварцквантум при тебе, Роберт?
  
   Китч совсем позабыл про связанное с душой устройство, а когда посмотрел на запястье, удивлённо выругался:
  
  - Вот зараза... Каин, сколько там было у Шарби?
  
  - При последней проверке: девяносто восемь тысяч, триста кварцев. Что у тебя?
  
  - Девяносто девять, пятьсот!
  
   Мистик проверил свой квант и удовлетворённо кивнул:
  
  - Больше, чем у меня. Я думаю, что больше чем у любого в Кочевнике.
  
  - Но почему? - растерялся стрелок.
  
  - Ответ прост: адмирал Шарби основал город, а ты спас его от разрушения, и очень многим пожертвовал ради этого. Твоей душе было больно, когда Кошечка умерла. Так что оплата - вполне соответствующая...
  
  - Постой-ка, так ты хотел этого?.. - лицо Роберта изменилось, он не мог поверить в такую бесчувственность. Неужели Каин нарочно заставил его сражаться против Тамилы только ради престижа?
  
  - Нет, я этого совсем не хотел, но такой возможности не исключал. Шанс, что ты уговоришь Лакшми сдаться по своей доброй воле, и тем самым начислишь себе престиж, был более чем призрачный, но и эту возможность мы постарались использовать: я понимаю, ты не мог бросить Нанда в беде. В противном же случае... достаточно было представить, что произойдёт с твоими чувствами, когда истинная личность Кошечки вскроется. После доверия, в эмоциональном плане, сильнейшее чувство - это доверие разбитое.
  
  - Значит, твой козырь, это мои разбитые чувства?
  
  - Я хочу раскрыть это дело, а ты? - повернулся к нему Лоренс. - Твоё эмоциональное потрясение, как не жестоко это звучит, сыграло нам на руку, хотя не я виноват в том, что случилось: связь с Лакшми, её фальшивое раскаянье и мучительная смерть у тебя на глазах - всё это неминуемое стечение обстоятельств, а кварцквантум - только машина, которая считывает чужие эмоции... Что касается отступницы, не такой конец я хотел видеть, и мне тоже жаль её, пусть немногим меньше, чем тебе... ровно на девять грамм меньше.
  
   Лоренс приложил руку к груди и болезненно сморщился:
  
  - Зато теперь мы имеем полное право войти в Орлиную Башню и требовать от Шарби всё, что нам нужно.
  
  - Да он и так впустил бы нас после той заварухи, в которой мы защитили весь летающий город! - воскликнул Роберт. - Пытаясь поймать одного маньяка, не обязательно самому действовать как маньяк!
  
  - Впустил бы, но войти к адмиралу и договориться - это разные вещи... - строго осадил его Каин, а затем вздохнул и смягчился. - Роб, я понимаю, со стороны мои действия могут выглядеть дико, но ещё печальней терять ценные эмоции просто так, даже если ты в них искренне верил, а Нанда выставляла фальшивкой. Вся разница между маньяком и мной заключается в том, что я осознаю трагедию и жертву своего друга, а Карл даже не попытался своего друга спасти.
  
   Китч молча затянулся сигаретным дымом. Он злился на Зорге, ведь неприятно осознавать, что кто-то использовал твою душу; сердцем он желал Лоренсу провалиться на месте, а разумом понимал, что мистик, может быть, прав и извлёк выгоду там, где он и не думал.
  
  - Не буду настаивать, ты имеешь полное право сердиться... и пуля в грудь - это, может быть, недостаточное наказание для того, кто не смог закончить вашу встречу с Лакшми иначе, - невесело подвёл Зорге. Стрелок хотел возразить, ведь Лоренс всё-таки вытащил его целым из передряги у Сердца, но Зорге не дал Роберту рассыпаться в объяснениях и снова перешёл на деловой тон:
  
  - Надеюсь, ты не подведёшь, когда настанет пора попросить у Шарби вознаграждение за работу.
  
   На палубе коротко загудела сирена. С востока приближалась большая группа выживших лётчиков во главе с дымящимся самолётом. Головной двухмоторный истребитель отсвечивал золотом, его можно было узнать издалека, но отчего-то прислуга возле зенитных орудий забеспокоилась и развернула пушки в сторону подлетающих. Китч сфокусировал взгляд правого глаза на самолётах и различил среди прочих два белых истребителя Земли Цветов, охраняющие транспортник. Вид чужаков и встревожил зенитчиков. Но никто не посмел открыть огонь до самой посадки.
  
   Золотой Орёл прокатился по палубе, зацепился крюком за тормозной трос, дёрнулся и замер. Люк-дверь в борту распахнулся и на крыло выскочила раскрасневшаяся, но довольная Айко. Улыбаясь во весь рот, она спрыгнула на взлётную полосу и побежала к стражам, поджидающим её возле дымящейся груды металлолома.
  
  - Эй вы! Чего стопорите?! Знаете, как мы их! Сначала с пике хрясь по толстым! Потом резко на выход, обратно тра-та-та-та-та - заход! Потом така-ая каша, э-эх! Полный бачок! Я девятерых сбила и ещё одного для ровного счёта! Могла бы и больше, только очень толстая эта дура: на два мотора летать не привыкла! Но всех-всех-всех Мешков раздавили, пусть не шестерят!..
  
  - Мы рады, маленькая государыня Сугавара, что вы уцелели, - с лёгким поклоном ответил ей Каин.
  
  - Да вполвитка! - задорно отмахнулась Айко, подтёрла ладошкой нос и размазала по лицу копоть. - Я ни одного самолёта не разбила!.. Хотя Тигрят мало... и от других! Но вот не форсите, я щас к сестрёнке Тамиле, она ночью такой экстренный праздник закатит! Помянем-повеселимся! Платье чекну у сестрёнки Суо, не слюфтит!
  
   От счастья, что осталась жива, и от всех переживаний, Айко подскочила к мистику и ни с того, ни с сего обняла. Лоренс охнул от боли в груди, а левая рука Китча, в которой он держал сигарету, опять предательски задрожала.
  
  - Тамила уехала, Айко, - негромко сообщил Каин. Лётчица отстранилась от него и с удивлением посмотрела:
  
  - Люфтишь! Куда?..
  
  - Обратно в Истэрию, на Муссоне, - поспешил вставить новую частичку лжи Роберт.
  
  - Она ж не хотела! Чекала, что в Истэрии стопор! На все десять оборотов любила Кочевник! - почесала грязный лоб Айко. Всё, что она знала о своей названной сестрёнке, противоречило услышанному от стражей.
  
  - Это так, но государыня Кошечка велела передать, что Поплавок - это не разноцветный шатёр на Кочевнике, а цирковая труппа, почти в полном составе уехавшая на запад, - опять вступил Каин. - Тамила очень расстраивалась, что не успела с вами попрощаться из-за нападения. Но не волнуйтесь, Химэ, я посодействую, чтобы в моей стране государыне Кошечке и её артистам был оказан достойный приём. Они ни в чём не будут нуждаться...
  
  - Ну... ну, разве что у Тамилы там всё будет экстренно! - растерянно пробормотала Айко, а потом встрепенулась. - Она знает куда мне писать! Я буду здесь, в Кочевнике! Я буду ждать письма от неё!.. Стопорные Мешки помешали чекнуть самой! Я бы сказала, как жду и люблю её, если б не...
  
   Она шмыгнула носом и, чтобы отвлечь её, Зорге указал на белый транспортник Земли Цветов, который как раз закончил посадку:
  
  - А кто это с вами прилетел?
  
  - Ай да, парламентёры! Хотят чекать Шарби! - пожала плечами лётчица. - Они нам экстренно помогли! Навалились и добили Мешков, всех до единого!.. Я бы и сама добила, только патроны закончились и левый двигатель сдох!
  
   Тут она перевела взгляд на кучу обугленного металла в мотках ржавой проволоки:
  
  - А это чего у вас?..
  
  - Видите ли... - начал было Каин, но Айко вдруг полезла в груду металлолома и подняла обрывок красной обшивки с заглавной буквой "М".
  
  - Это... это что?.. Это моя Марсель?..
  
  - Да... Но не печальтесь, сегодня Марсельеза спасла много жизней, - успокаивающе начал Лоренс, глядя на спину Айко и на болтавшегося у неё на поясе Кенджи. - Это был очень хороший самолёт, созданный для великих дел. В трудный час он встал на защиту Кочевника и совершил настоящий подвиг ради общего блага, и...
  
   Но Каин не договорил: Айко вдруг задрала голову, прижала обрывок обшивки к груди и во весь голос заревела. Она плакала не как лётчик-истребитель или юртчи стана торпедоносцев, а как обычная девчонка, тринадцати лет, у которой огромное горе, и больше никто-никто на свете не способен проникнуться им. Этот рёв был настолько по-детски искренним и исключающим любые оправдания, что Лоренс умолк. Он не умел успокаивать обиженных девочек.
  
   Но на плачь Принцессы отреагировал Айвэн. Рыцарь Медвежьей Лапы очнулся и поспешил с края взлётной полосы к месту крушения самолёта. Он пробрался к Айко в кучу обломков и встал перед ней на колени. Его появление заставило стрелка и мистика насторожиться, ведь ещё недавно юноша был одержим Тьмой. Но Айвэн снял с темноволосой головы Химэ съехавшие на один глаз очки и вытер ей слёзы:
  
  - Простите, принцесса. Я не сумел сохранить Марсельезу для вас, зато она меня сохранила. Если бы не вы, ваши знания и ваш самолёт, я бы лежал сейчас на дне океана, а, скорее всего, и вовсе бы не сумел подняться в небо.
  
  - Под-днялся-а! Я же учи-ила-а! - прерывисто всхлипывала Айко, и Айвэн кротко ей улыбнулся:
  
  - Верно, моя государыня, вы хорошо научили меня, и наша сегодняшняя победа - это полностью ваша заслуга... Не знаю, удастся ли восстановить самолёт и, наверное, в его кокпите сегодня был не лучший лётчик, но я не пожалел бы жизни, чтобы прославить Марсельезу в бою, на глазах у кочевников, и вернуть её в целости... но не удалось. Вы сердитесь?.. Вы больше не любите своего рыцаря?..
  
   Айко шумно шмыгнула носом:
  
  - Люб-блю! - сказала она, сняла с пояса Кенджи и все вместе они обнялись.
  
  - Как мне стопорить, ес-если Кенджи решил?.. Он тут глав-главный: сказал отдать Марсель, зна-значит отдать! И сейчас говорит: н-не реви! А я не могу, это я плохо летала! Тиг-тигрята погибли!
  
  - Наши друзья готовы отстаивать то, что нам дорого, потому они нам и друзья, - ответил Айвэн, гладя девочку по растрёпанным волосам. - "Verae amititiae sempiternae sunt", - Истинная дружба вечна, и она наполняет нас светом. Наверное, именно поэтому душа человека сияет так ярко, потому что умеет дружить, умеет любить и ценить жертвы близких. Мы будем помнить о всех, кого потеряли сегодня.
  
   В его объятиях Айко притихла, и так непохоже было, что Айвэн - олицетворение зла, о котором всего три минуты назад говорили Лоренс и Китч. Роберт потёр дрожащую руку и молча покосился на парня. Не верилось, что в этот момент мальчишка хорошо претворялся. Куда же он тогда дел личности тех, кого поглотил?
  
  - Кафуку ва азанаеру нава но готоши...(69)* - заговорил поблизости новый голос. Стражи и Айко оглянулись на подошедшего к ним офицера в белой униформе Земли Цветов. Это был пожилой человек с добродушным лицом и смуглой кожей, судя по погонам - офицер старшего звания. Его сопровождали два молодых адъютанта, один из которых нёс чёрный портфель.
  
  - Вы в порядке? - обратился офицер к Айко.
  
  - Хай, гэнки дэс(70)*, - кивнула девочка, вытерев слёзы, и лицо офицера просветлело от звучания родного ему языка, но дальше он говорил только на истэрийском, причём почти без акцента:
  
  - Позвольте рекомендоваться: генерал-майор воздушного флота Земли Цветов Минору Игараси. Я прибыл сюда завизировать своё почтение адмиралу Шарби и освежить наши дипломатические отношения. Мне подсказали, что лучший способ устроить аудиенцию - это поговорить с его дочерью, Химэ Кочевника, Айко.
  
  - Что ж, многие ищут встречи с адмиралом Шарби, - вступил в разговор Лоренс. - Я думаю, сегодня как раз тот самый день, когда адмирал не откажет в приёме своим посетителям.
  
  - А вы, позвольте спросить...
  
  - Друзья Адмирала. Клерки второго ранга Истэрийской Канцелярии. И мы тоже добиваемся аудиенции, - исказил правду Лоренс, что стало сигналом для Айвэна с Китчем: не стоило светиться перед иностранцами.
  
  - Так вы из Истэрии? - быстро оглядел собравшихся парламентёр. - Ну что же, не будем медлить, государи, и скорее пройдём к Орлиной Башне. У меня на родине ждут новостей.
  
  - Надо же, как хорошо вы осведомлены, где в Кочевнике сидит самая главная шишка, - стрелок недобро поглядывал на Игараси. Парламентёр только вежливо улыбнулся ему и что-то тихо сказал своим адъютантам на чужом языке.
  
  - Настал день лично встретиться с отцом, моя Принцесса. Он должен вас поблагодарить, - обратился Айвэн к Химэ.
  
  - Не надо меня благодарить! - воскликнула Айко, но больше ей не за что было бояться: Марсельеза разбита, и никто уже её не отнимет.
  
   Она выбралась из обломков и указала всем следовать за собой. Нужно было пройти две палубы вверх, чтобы оказаться на командном ярусе, где стояла Башня Шарби. И всё время дороги, когда они проходили мимо пожарников, издырявленных в бою самолётов, мимо раненых лётчиков, а затем начали подниматься по металлическим лестницам и проходить через переборки на другие палубы, никто не счёл нужным перекинуться хотя бы словом. Только вид Орлиной Башни, увенчанной золотой хищной птицей, заставил послов одобрительно что-то сказать на языке островитян. На широких лестницах, где всё ещё стояли пикеты кишектенов, Зорге улучил момент, чтобы разговорить офицеров:
  
  - Так значит, ваш воздушный флот помог отстоять Кочевник? Но почему Земля Цветов ввязалась в чужую войну? Думаю, это будет первым, что спросит Шарби, когда встретит вас, а затем передаст ответ своим людям.
  
  - Теперь это не только война кочевников. Последние события у наших берегов не могут не волновать сегунат. Как известно, мы с Истэрией находимся в крепком союзе и уважаем право Совершенной на развитие технологии извлечения душ, - аккуратно отвечал Игараси. - Но, согласитесь, созданный из давно затонувших кораблей гигант, атаки Мешков на наши прибрежные поселения, и вот теперь это крупное нападение на Кочевник, в то время как город гарантирует надёжность союза - это уже чересчур. Пилоты Кочевника избавляют нас от многих проблем. Суммируя все достоинства прежних договорённостей, почему бы нам не объединиться против общего врага в небе?
  
   На лестнице их остановили кишектены и долго расспрашивали, кто и зачем направляется в Башню. Переговорщики Земли Цветов представились сами, а рекомендация Айко на счёт своих друзей, выраженная в трёх словах: "Это со мной!", окончательно развеяла подозрения охраны.
  
  - Очень хорошо, что у Истэрии хотя бы на востоке сохранились союзники, - продолжил Лоренс, когда их пропустили через пикет. - Вы ведь знаете, боевые действия на трёх фронтах обостряются. Мы опасаемся худшего.
  
  - Да, - с прежней осторожностью соглашался с ним Игараси. - Мне известно о положении дел вокруг вашей страны. Но будьте спокойны: объединившись с кочевниками, мы смогли бы встать на защиту конвоев, доставляющих товары в страну Совершенной. Нам осталось только найти корень бед и вырвать его. Мешки больше не посмеют летать над океаном. Вот какие вопросы мы бы хотели обсудить с адмиралом Шарби, и это вовсе не тайна.
  
  - Уверен, что Канцлер и священный Орден проследят, чтобы все ваши соглашения были приемлемы для Истэрии, - двояко ответил Зорге. Перемену в его вежливом тоне заметили все, в том числе и послы, но как раз в это время стражи подошли ко входу в Орлиную Башню. Двери в виде полушарий Земли откатились, и посетители вошли внутрь.
  
   На первом этаже было сейчас неспокойно. Больше двадцати кишектенов под командованием капитана занимались тем, что выносили перепачканные в сером пепле оружие и доспехи, а прислуга выметала засыпанный прахом пол.
  
  - Что здесь случилось? - спросил Китч, узнавав серую пыль. Из-за кадок с пышными папоротниками поднялась фигура в прорезиненном платье. Стражи отошли от послов и поспешили направиться к ней.
  
  - Было нападение, Кнайф? - спросил Каин у медика. - Башню атаковали?
  
  - Один Карл, - ответила Иоганна. - Вооружён пистолетом, заряженным боеприпасами, содержащими Тьму. Перестрелял почти всю охрану, но я смогла его отразить. Наверняка приходил за жизнью Шарби, но у него ничего не получилось. Убрался восвояси и поздравил нас "с праздником".
  
  - Как-как вы сказали? - с тревогой переспросил Зорге.
  
  - Я сказала: "Поздравил нас с праздником". Что непонятно? - брезгливо повторила Церебра. - А потом он просто исчез в чёрной вспышке.
  
  - А тебе это точно под кайфом не примерещилось? - с издёвкой полюбопытствовал Китч, и в ответ был удостоен презрительного взгляда. - Как Карл пробрался сюда? Вражеский самолёт не смог бы совершить посадку во время бомбёжки, когда зенитчики следят за каждым клочком неба. Может он всё-таки прятался на Кочевнике?
  
  - Исключено, - отрезал мистик. - Я искал его и Рудольфа крайне внимательно, и знаю их эмоциональные партитуры ещё по Яме. Но бомбёжка - это отличное прикрытие для множества дел, и не только для попытки уничтожения города. Всё наше внимание было отдано воздуху, но Карл мог пробраться в Кочевник и по воде, а затем, используя Тёмные технологии, телепортироваться в Орлиную Башню, что объясняет чёрную вспышку при отступлении. Сомневаюсь, что такого рода трамплин забросил бы его далеко, иначе бы он не покупал билеты на дирижабли. Скорее всего, чтобы совершить подобный прыжок, отступнику потребовалось подойти к городу достаточно близко и незаметно.
  
  - Подводная лодка? Что-то слабо верится, - не впечатлился его версией Китч.
  
  - Необязательно. Вполне хватит небольшого надводного катера, - предположил Лоренс.
  
  - Если у него есть такие крутые штуки, тогда зачем ему вообще нужна была Тами... - Китч осёкся, бросив взгляд на стоявшую рядом Айко, и предпочёл обойтись без имён. - Зачем ему тогда был нужен диверсант на борту? Карл мог бы сам прыгнуть к Сердцу, или послать кого-то другого, кто установит заряд и взорвёт его, и благополучно вернётся обратно через тот же трамплин.
  
  - Есть серьёзная помеха, - отметил Каин. - Если трамплин Карла основан на запрещённых технологиях, то должно быть трудно открывать его рядом с Сердцем. Так что диверсант был Карлу необходим... И всё-таки, заявляться в город во время бомбёжки, зная, что Кочевник в любой момент может быть уничтожен - всё равно слишком рискованно.
  
  - Шарби - достойная цель, - пожал плечами Роберт. - Хорошо, что у этого Карла ничего не получилось и Церебра справилась с ним.
  
  - Да, хорошо... - покачал головой Каин, многозначительно глядя на Иоганну. В ответ она указала ему на грудь:
  
  - Я смотрю, тебя зацепило. Повязка наложена бездарно. Узнаю руку "мастера", - зеркальные глаза покосились на Китча, а потом опять сосредоточились на мистике. - Если не хочешь загнуться от заражения крови, советую немедленно перевязаться. Или не говорите потом, что ваш медик не исполняет свой долг.
  
  - Благодарю, сударыня, не скажем. А перевязка пока подождёт, - отказался от помощи Лоренс.
  
   Стоявшие в стороне послы заметили, что по стеклянной шахте от вершины Башни движется лифт. Один из адъютантов генерала приблизился к Айко, они обменялись парой фраз, после чего девочка подошла к Лоренсу и позвала:
  
  - Идём к Шарби!
  
   Объединившись, парламентёры и стражи направились к створам лифта, украшенным символами всех семи станов и распростёршим крылья орлом. Они пересекли зал, где по-прежнему продолжалась то ли уборка, то ли похороны погибших охранников. Скорее всего, офицеры Земли Цветов приняли происходящее за устранение последствий налёта, и не понимали, что именно подминают подошвы их лакированных туфель, и почему стражи так старательно обходят серые кучи, а недружелюбные взгляды кишектенов им пришлось и вовсе списывать на своё происхождение.
  
   Медные двери лифта раздвинулись, но в кабинке стоял не Шарби, а чернокожий мужчина с выбритой на лысо головой и лицом наполовину закрытым красным платком, над краем которого сверкали неестественно-большие глаза.
  
  - Здравствуй, Делмар. Шарби в порядке? - поприветствовал его Лоренс.
  
  - Он живь, - с южным акцентом ответил юртчи Бесов Войны и посмотрел на ещё незнакомых ему стражей и сверкающих белизной формы переговорщиков. Появление новых людей во главе с Айко нисколько не удивило его:
  
  - Вам крепко досталось. Шарби хочет видеть свою дочь и тех, кто спас Кочевник. Солдатам Земли Цветов велено подождать.
  
  - Надеюсь, ожидание будет не очень долгим, - твёрдо, но без всякого раздражения сказал Игараси, после чего отошёл с адъютантами к кожаным креслам, а стражи и Айко проследовали внутрь кабины. Когда створы сомкнулись и лифт начал подъём, Делмар ещё раз обратился к Каину:
  
  - Трудно пришлось?
  
  - Сердце в безопасности, хотя угроза была велика. Враг задумал нанести двойной удар: изнутри и снаружи. К счастью, ни один из них не достиг цели. Но многие ваши люди погибли. Диверсант тоже...
  
  - Они были нам как родные братья, - немного помолчав, ответил Делмар. - Каждый стан сегодня пролиль свою кровь: кто-то в честном бою, кто-то от руки женщины, которой мы доверяли, кого мы любили. По меркам Истэрии, в Кочевнике прячутся отъявленные преступники и бандиты, но мы не привыкли к предательствам, бьющим по сердцу и взрывающим душу. Мы будем оплакивать каждого своего брата-кочевника и даже оплачем её... вернее ту, кем она была для нас, и надежду, какую дариля, и никогда не забудем ей, как она умерля.
  
   Айвэн понял о ком идёт речь и с опаской положил руку на плечо Айко, что стояла спиной к нему и обнимала медведя. Все мысли Химэ сейчас были сосредоточены на предстоящей встрече с отцом, и она не прислушивалась к разговору.
  
  - Ты догадываешься с чем прибыли офицеры Земли Цветов? - спросил у колдуна Лоренс.
  
  - Со злём, - коротко ответил тот, и лифт остановился. Створы раздвинулись, и стражи вошли в мягкие сумерки затенённого портьерами кабинета. Верхний уровень Орлиной Башни напоминал апартаменты загородного шато: стены обклеены тёмно-синими обоями с геральдическими золотыми лилиями Нордифа, резная мебель, мягкие диваны и софы, большой серебряный глобус возле стола; обращённая к носу Кочевника стена выгибалась дугой, и вся эта часть этажа была застеклённой. Перед смотровым окном стоял человек в синей форме Нордифских лётчиков с золотыми эполетами, высоким жёстким воротничком и перекинутым через плечо аксельбантом. Хотя кочевники называли его "Адмиралом", но узорчатые шевроны на рукавах говорили только о полковничьем чине. Шарби, тяжело опираясь на посеребрённую саблю с навершием в виде орлиной головы, обернулся к вошедшим. Стало видно его лицо - очень бледное, с зеленоватым оттенком. На висках Адмирала были остро подстриженные в сторону щёк Сенаторские бакенбарды, нос имел орлиную горбинку, а курчавые волосы тронула седина. Глаза пронзительные, как взгляд той же хищной птицы, что не зря стала символом аристократа.
  
   Оглядев стражей, Шарби задержал свой взгляд на юной дочери:
  
  - Ты не очень хорошо себя вела, Айко, - дрогнули его красивые губы в улыбке. Девочка вышла вперёд, и вдруг опустилась перед ним на колени, отцепила катану от пояса, положила меч перед собой и поклонилась, уткнувшись лбом в прижатые к полу ладони. Кенджи был положен мордочкой вниз, примерно в такую же позу. Никто не ожидал от избалованной Принцессы такого почтения.
  
  - Встань. Спасителям Кочевника не пристало стоять на коленях перед тем, кто отсиделся в тихом углу, - Шарби сделал покровительственный жест рукой, призывая дочь и Кенджи подняться. Когда Айко подобрала медведя и выпрямилась, отец продолжал. - Девять раз ты не подчинилась приказам сдать Марсельезу, а при попытке забрать самолёт, доверенный тебе лишь на время, ты ранила человека. На твоём счету около сотни сбитых Мешков, но также пять самолётов союзников, включая Светляк на прошлой китовой охоте. И это кроме хищения боеприпасов и акульих душ, не подчинения кишектенам и юртчи, и множества других безобразий... Я знаю, письменные укоры и наставления для тебя ничего не значат, ты читаешь их через слово, а личной встречи со мной избегала. Глядя на тебя, и другие Кочевники начали обесценивать мои распоряжения. Пошёл слух, что меня нет в живых, а письма подделаны. Ты нагло пользовалась моим терпением и любовью...
  
   Шарби прервался, вероятно ожидая, что дочь вступит с ним в спор и начнёт возражать, но девочка слушала молча, поджав губы и не смея поднять глаза на отца.
  
  - О беспорядках, учинённых тобой за время моего затворничества, мне докладывали каждый день, - продолжал Адмирал. - Но всё это я прощаю тебе за сегодняшнее спасение Кочевника, когда ты заняла моё место и повела вольных пилотов в решающее сражение. Будь Марсельеза цела, я бы подарил тебе самолёт, но летать тебе на нём предстояло только в небе спокойного Нордифа. Я принял решение отослать тебя на мою родину. Ты покидаешь Кочевник и уезжаешь навсегда, в наш родовой замок Шарби, где о тебе позаботятся и дадут воспитание, достойное высокородной дворянки, и со временем ты станешь украшением нашей фамилии...
  
  - Кенджи не хочет быть украшением... - тихо сказала Айко.
  
  - Что? - не расслышал отец.
  
  - Кенджи резко против! - во весь голос заявила лётчица, крепче вцепившись в своего плюшевого друга. Адмирал не рассердился, только с грустной улыбкой сказал:
  
  - К сожалению, Кенджи не знает всего, что известно мне о скором будущем Кочевника. Вам с малышом здесь больше нечего делать. Ты уезжаешь, Айко - такова моя последняя воля. Я не приказываю тебе - нет, а прошу, как свою любимую и единственную дочь. Завтра утром один из самолётов увезёт тебя в северные провинции Нордифа - туда, куда война никогда не доберётся. Там Айко Шарби-Сугавара ждёт новая жизнь, заботливые воспитатели, учителя, богатое наследство и титул.
  
  - Ты другой, ты спрятался и меня хочешь спрятать! Вот стопор! Раньше ничего не люфтил, был смелый, искал экстренное, а сейчас... Адмирал! - она не нашла слова лучше, чтобы выразить всю свою обиду и презрение, и без всякого спроса побежала обратно к лифту. Делмар неодобрительно покачал головой, хотя было неясно, осуждает ли он ершистость Химэ, или же решение самого Адмирала. Шарби проводил свою дочь долгим взглядом, а затем обратился к ждавшим аудиенции стражам:
  
  - Прошу прощения за наши семейные сцены, но для меня важность разговора с вами и общение с дочерью были сейчас равновелики. Перед вами граф Патрис Шарби - глава Кочевника, кавалер ордена Отваги военно-воздушного флота Нордифа, искатель приключений, исследователь и путешественник. Но вы можете звать меня просто Адмирал...
  
   Лоренс шагнул было вперёд, но Шарби, опираясь одной рукой на саблю, остановил его жестом раскрытой ладони:
  
  - Вам не следует представляться. Имена каждого из вас мне прекрасно известны, как и поступки, совершённые с момента приезда в Кочевник. Вы стражи, а с Орденом Совершенной и Канцелярией вашей страны у меня сложились особо-неприязненные отношения. Признаться, я не думал, что буду принимать у себя в Башне кого-то из вашей службы и благодарить за поддержку, но вы помогли мне в войне против Мешков и раскрыли врага, угрожавшего Сердцу Кочевника... Кстати, какова судьба Кошечки? Вы пленили её? Мне бы не хотелось, чтобы Тамилу отправили обратно в Истэрию. Я бы мог организовать для неё место в закрытых клиниках Нордифа, где есть надзор и гораздо более щадящий режим, чем в Звёздной Горе... и где не будут задавать слишком много вопросов о происхождении пациентки.
  
  - Да, мы наслышаны о таких клиниках... - особенно выделил Роберт последнее слово. - Но вам не придётся заботиться, Адмирал. Лакшми Нанда, которую в Кочевнике все знали под именем Тамилы Кошечки, застрелилась при задержании. Хотя лично я считаю, что её гибель целиком на совести стражей.
  
  - Вот как... - помрачнел Шарби. - Делмар предупредил меня, что вы собираетесь взять Тамилу живой, я лично просил передать вашему мистику просьбу обойтись с ней снисходительно... Но, видимо, обстоятельства сложились иначе.
  
  - Некоторые события невозможно предотвратить, - невольно поморщился и потёр рану Лоренс. - Смерть Нанда лишь подтверждает решимость нашего врага действовать жёстко, но, по большому счёту, Лакшми была только разменной пешкой в важной игре. Настоящие фигуры засели на острове Ёрмунганд, и они не остановятся ни пред чем, только бы нанести вред Кочевнику и Истэрии. Сама Совершенная сегодня в опасности. В руках негодяев оказалась смертоносная технология, способная разрушать целые города. Преступников нужно найти и остановить. И чем скорее, тем лучше. Мы охотились за ними по всей Истэрии, и расследование довело нас до самых восточных границ. Это было очень долгое и кровавое путешествие, и, поверьте, мы намерены завершить его справедливым наказанием всех виновных...
  
  - Вред Кочевнику... - повторил Шарби, будто из всей речи Зорге он слышал только эти два слова. Адмирал опёрся на саблю и с трудом развернулся, сделав нетвёрдый шаг в сторону смотрового окна, где за стеклом поднимались столбы густого чёрного дыма, тёмными точками виднелись заходившие на посадку самолёты, а после попадания авиабомб, в палубах остались обгорелые дыры.
  
  - Можете считать, что Кочевника больше нет, - сказал Адмирал, глядя в окно. - Мы выиграли важную битву, но нас втянули в ещё большую войну, где свободные пилоты обречены на поражение. Взгляните сами: наш город разрушен, пострадали порт и продовольственные склады, уничтожена половина взлётных полос, и способных сражаться пилотов осталось так мало, что едва ли наберётся на одну эскадрилью, а самолётов для них ещё меньше... Это отчаянный час, и Земля Цветов подгадала момент, чтобы использовать нашу слабость. Парламентёры, которые ждут встречи внизу, предложат нам драконовские условия "союза", и сделают всё, чтобы Кочующий город потерял независимость.
  
  - Очень скверные новости, - равнодушно заключила Церебра. Шарби оглянулся, и на его благородном лице проскользнула усмешка:
  
  - Скверные они и для вас... Было время, когда трое Светлых Мастеров покинули Истэрию, чтобы помочь мне создать летающий город для пилотов и аэронавтов, ищущих приключений, как когда-то искал их и я. Этот город стал укрытием для беженцев и эмигрантов, готовых своей отвагой помочь воплощенью мечты о свободе, вдали от политики и интересов враждующих государств. Я не пожалел жизни, пытаясь сохранить эту мечту, но настал день признать, что наш Кочевник, несмотря на всю нашу смелость и достижения, гибнет...
  
   Шарби отшатнулся от стекла, собираясь повернуться к стражам, но ноги подвели его, и он выронил саблю, припав на колено. Делмар, Китч и Айвэн подбежали к Адмиралу, чтобы подхватить его под руки. Вместе они помогли Патрису подняться, отвели его к стоявшему рядом креслу с позолоченными ручками и усадили. Церебра подошла к ним и коснулась лба Патриса перевёрнутой ладонью, ощутив сильный жар.
  
  - Все хорошие дела заканчиваются бесславно, - тяжело дышал он, вцепившись в витые подлокотники кресла. - Кого вы видите перед собой?.. Калеку, больного?.. За попытку не подпустить к своему дому зло, я поплатился заточением в собственной Башне... Вы многое сделали для Кочевника и хотите знать, где скрывается Ёрмунганд. Что же, я был там, и после этого поклялся никому не раскрывать тайну этого ужасного острова.
  
   Пока Шарби говорил, Церебра расстёгивала мундир и рубашку. Стало видно его обнажённое тело. На шнурке возле сердца висела перламутровая пуговица, а в правом боку плохо срослась чёрная рана. Плоть вокруг неё выглядела разлагающейся: тёмно-сизые прожилки растянулись от живота к рёбрам, заползли на плечо и добрались до самой шеи.
  
  - Вот чего стоил мне полёт на Ёрмунганд. Я медленно превращаюсь в Мешок, - в горячке заговорил Шарби, пока Церебра осматривала его. - Мы должны были проверить, откуда они прилетают, собрали самых смелых пилотов, и после очередной атаки на город проследили за последним уцелевшим Мешком. Мы долго подозревали в нападениях Землю Цветов и Истэрию, но Ёрмунганд оказался кривым отражением всего, чем был наш Кочевник. Если к нам бежали невинные люди, столкнувшиеся с несправедливостью в своих государствах: светлые Мастера, как Делмар, опьянённые романтикой воздушных полётов художники, как Ханс Нойманн, то на Ёрмунганд искали дорогу Тёмные Мастера и преступники, одурманенные жаждой изучить запрещённые технологии и применить их на людях, ради собственного тщеславия. Кочевники боролись за свободу, а на Ёрмунганде вынашивались планы, как поставить мир на колени. Ни один страж или солдат Совершенной никогда не ступали на остров. Ёрмунганд сам выбирает, кого к себе подпускать. Тот, кто ищет его без причины - никогда не найдёт. Я вернулся на Кочевник один из тридцати, и мне до сих пор кажется, что меня отпустили, наградив этим Тёмным подарком...
  
   Шарби стиснул зубы, чернота прямо на глазах разрасталась, текла по его жилам, захватывала плоть и уже заползла на лицо. Делмар достал из складок одежды клетчатый фонарь со стеленными вставками, вложил в него сферу души размером с грецкий орех и забормотал над болеющим заклинание.
  
  - Это что? - осведомилась Церебра.
  
  - Глубоководная рыба - сильная, живущая под давлением океана. Очень трудно достать, - пояснил юртчи, поднося бледно-голубое свечение фонаря к только что поражённым участкам тела Шарби. Чернота немного сползла, освободила лицо, но Адмирал всё ещё сильно мучился.
  
  - Твой фонарь, по принципу действия, сильно смахивает на Лампу Марии, - подметила Кнайф.
  
  - Верно сказаля, - улыбнулся колдун. - Чертёж устройства я прихватиль с собой, когда уезжаль из Истэрии. Это один из прототипов Лямпы Марии. Будь у нас готовый экземпляр и знание, какая именно энергия нужна для лечения болезни, может быть я бы излечиль Адмираля. Но теперь приходится каждый день проводить ритуаль, и удаётся лишь задержать отравление...
  
  - Мне ещё повезло, - просипел Патрис. - Все мои товарищи погибли в страшной буре, окружающей остров, а я совершил аварийную посадку на берегу. Казалось, что судьба в очередной раз хранит меня, но Ёрмунганд кишит ядовитыми тварями, созданными из металла и плоти. Меня ужалили, не успел я пройти вглубь проклятого острова и сотни метров. Бесславный рейд, мы ничего не узнали, кроме того, что весь этот поганый остров Змеи - дом для боли и смерти. И Мешки, без сомнения, там. Я видел их взлетающие аэропланы, слышал металлический гул, - наверное, фабрики, которые готовят оружие. Мне удалось поднять Орла в небо и улететь в Кочевник живым. Ещё неделю боль в ране была терпимой, а затем началась лихорадка, и ни один врач не мог мне помочь. Только свет от лампы Делмара облегчает мучения. Но, судя по всему, мне осталось недолго. Видит Бог, я сам хотел возглавить атаку на армаду Мешков и не подставлять Айко, но без Принцессы и Короля мы бы не выиграли! Хотя теперь победа напрасна... напрасна.
  
   Шарби стал заговариваться, взгляд его затуманился. Лоренс поспешил подойти к Адмиралу и протянул медальон с изображением змеи, кусающей себя за хвост.
  
  - Вам знаком этот символ?
  
  - Это и есть Ёрмунганд, чудовище... - пробормотал тот, теряя сознание то ли от боли, то ли чересчур расслабляясь после воздействия лампы. Голова Патриса поникла, веки закрылись, дыхание стало редким, почти угасающим.
  
  - Похоже, он впадаеть в беспамятство, - сказал Делмар. - Мы потеряли своего Адмираля...
  
  - Вот уж нет! - твёрдо возразил Каин и обернулся к медику группы. - Церебра, верни его к нам! Нужны точные координаты. Сегодня жизнь Адмирала крайне важна для расследования!
  
  - Ты само человеколюбие... - прицыкнула языком Кнайф, и продолжила ощупывать рану, стараясь не касаться дымящегося разреза и изучая омертвевшую плоть. Каждому было понятно, что Адмирал не жилец, и скоро Шарби станет подобен той жиже, которой на Ёрмунганде наполняют Мешки. Игла скоросшивателя опустилась точно в рану, и в пустой шприц Церебры втянулась испорченная болезнью кровь. Когда медик отвела руку, кончик иглы немного дымился.
  
  - Болезнь на основе Тьмы... - рассматривала Иоганна черноту в своём шприце. - Соединяясь со Светлой энергией некротрофа, Тёмная энергия приводит к повышению температуры. Но кто сказал, что силу дисгармонии нельзя подчинить?.. Интересно, сколько глупцов пожертвовали собой, ради изучения столь могущественной инфекции?..
  
   Церебра направила иглу себе в руку, но стоявший рядом с ней Роберт перехватил её за запястье:
  
  - Да ты с ума сошла! Хочешь умереть от отравы, от которой нет средства?
  
  - Я и есть это средство! - оскалилась Кнайф, отцепив его пальцы и оглянулась на обступивших кресло людей. - Вот столпились. Советую вам отойти. Поиск противоядия - это зрелище не для слабонервных.
  
  - А если вы его не найдёте? - строгим тоном спросил её Зорге.
  
  - Тогда сохраню уникальный экземпляр Тёмной заразы в себе, добавлю в коллекцию, а Шарби умрёт: тут уж ничего не поделать, - безразлично скривилась Кнайф. Лоренс был недоволен, но всё же отошёл вместе с Китчем, Делмаром и Айвэном.
  
  - Она сумасшедшая? - тихо спросил товарищей юноша, когда стражи дали Церебре простор для работы.
  
  - Нет, просто смотрит на источник нашей жизни иначе и использует силы души, неподвластные обычным людям, - констатировал Лоренс. - Проблема лишь в том, что поступки извращённого разума невозможно предугадать, и никогда нельзя быть уверенным, что такой страж работает на твоей стороне.
  
  - А если Шарби умрёт? - осведомился стрелок. - Что тогда?
  
  - Мы не можем терять лишнее время на самостоятельный поиск Ёрмунганда и ждать следующего нападения Мешков. Нельзя, чтобы он умер. Это ключевая точка расследования в Кочевнике. Нам нужны координаты, и очень досадно, что Адмирал впал в беспамятство, не сообщив нам о них.
  
   Тем временем Кнайф поднесла шприц к вене и погрузила иглу в свою руку. Тут же по жилам растеклась чернота. Словно ветви замёрзшего дерева, Тьма овила руку Церебры до локтя и выше, стремясь по кровеносным сосудам пробраться к печени, к почкам, к сердцу и к мозгу. Иоганна ощущала ток испорченной крови как ледяное движение внутри. Боль была страшной, но на лице Кнайф не дрогнул ни один мускул. Она изучала болезнь в своём организме, и когда зараза подступила к жизненно-важным органам, начала действовать. С этого момента с телом Церебры происходили жуткие метаморфозы: волосы поседели и выпали, кожа покрылась струпьями и бубонами, провалился нос, из глаз и ушей потекла смешанная с гноем кровь, лицо опухло как при водянке, а затем становилось то красным, то жёлтым, то серым, то пепельно-белым. Плоть распадалась, оголяя влажные мышцы и шейные позвонки, затем снова стягивалась. Весь кабинет наполнился смрадом гниющего мяса. Одну за другой Церебра перебирала болезни, хранящиеся в её организме, и использовала энергию порабощённой души, дабы поддержать в себе жизнь. В это же время её тело вырабатывало антитела и направляло их на борьбу с неизвестной заразой. Но ни одна из найденных таким образом вакцин не могла побороть инфекцию, даже остановить её распространение. Будь Церебра менее опытна, она бы ужаснулась мощи Тёмной отравы, но, сохраняя здравый рассудок, Иоганна продолжала искать, комбинировать в своём теле лекарство и снова, и снова подпитывать паразитом заражённую руку.
  
   Прошло несколько бесконечно-долгих минут, пока Кнайф перевоплощалась из одного уродливого создания в другое. Но вот, что-то произошло, у Церебры изменился наклон головы, будто она прислушивалась к внутренним ощущениям. Плоть, начиная с лица, просветлела, на голове снова выросли волосы, чернота из жил отступила и, в конце концов, рассосалась совсем. Через прозрачный катетер в ампулу скоросшивателя поступило бесцветное вещество.
  
   Когда Кнайф обрела прежний облик, Зорге неторопливо приблизился к ней:
  
  - Вам удалось найти средство, или вы только пленили болезнь? Вы сможете спасти Шарби?
  
   Церебра была поглощена работой или нарочно делала вид, что не слышит его. Она незаметно коснулась потайного кармана в прорезиненном платье, где лежала коробочка из чёрного бархата.
  
  - Душа, - вдруг сказала она. - Любой, кто смотрит на неё только как на свою сущность, свою личность, своё внутреннее "Я", обречён умереть, без понимания истинной природы наших жизненных сил. Но тот, кто использует дух в качестве инструмента - справится с любым испытанием, и даже с самой опасной болезнью... Плюс-минус антитела, выработанные при заражении двадцатью патогенными инфекциями... Да, у меня есть средство для вашего Адмирала, и всё, чего я хочу, я достигаю сама: от начала и до конца, без чьей-либо помощи.
  
   Она сменила ампулу в шприце скоросшивателя и поднесла иглу к телу Шарби. Делмар заволновался, но ничего не успел предпринять. Церебра ввела возле раны вакцину, и в следующие несколько минут с Адмиралом происходило точно то же, что и с ней в момент излечения: Тьма отступала, лицо Патриса светлело, и он задышал без усилий; сознание вернулось к нему, и, не ощутив прежней боли, он с удивлением посмотрел на медика перед собой. Иоганна проверяла пульс, температуру и реакцию зрачков на свет фонаря.
  
  - Плоть исцелилась, - сообщила она. - Можете дальше кормить некротрофа, только не злоупотребляйте.
  
  - Кормить кого?.. - не понял Шарби. - Мадам, кажется, вы спасли меня... У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность. Словно горячий нож вынули из моего тела. Почему этого чудесного врача не привели ко мне раньше? Спасибо, мадам, вы спасли мне жизнь, и я крайне признателен!
  
  - "Чудесного врача"? "Крайне признателен"? Какие сильные эмоции. Но, что же, как говорится у вас на родине: "Bon appetit"(71)*, - всё также бесчувственно проронила Кнайф и отошла от растроганного пациента.
  
  - Но как я могу отблагодарить вас? - не хотел оставлять её без награды Шарби и Иоганна остановилась. Секунду подумав, она повернулась к нему и указала на колдуна:
  
  - Вот у него есть вещица, которая выглядит чудно. Это не совсем то, что нужно, только лишь прототип, но и от такой Лампы Марии я бы не отказалась. Отдайте её мне. Болезнь не вернётся, и Лампа вам больше без надобности.
  
   Делмар саркастически хмыкнул, не собираясь расставаться с устройством, которое сам собирал. Но, натолкнувшись на взгляд Шарби, юртчи с ворчанием отдал исцеляющий фонарь Церебре.
  
  - Если в мире и существует врач, способный поднимать больных с того света, то этот врач сейчас была перед вами, - поздравил, словно вышел на сцену Лоренс. - Как вы себя чувствуете?
  
  - Гораздо лучше, - признался Патрис. - Только сильная слабость, головокружение, не могу встать, всё тело словно налито свинцом. Но болезни нет, я это чувствую. Дайте мне недельку отлежаться, и вы увидите меня в деле!.. Сегодня вы предотвратили катастрофу внутри Кочевника, помогли нам сражаться с внешним врагом и исцелили меня - это три больших дела, за каждое из которых я вам в отдельности благодарен.
  
   Он попытался застегнуть китель, но не попал пуговицами в прорези. Слишком долго Тьма изводила его, так что теперь тело плохо слушалось Адмирала. Перед тем как стать прежним Шарби, которого прозвали Золотым Орлом и любили в Кочевнике; бескомпромиссным предводителем и отважным искателем приключений, а также весьма привлекательным Нордифцем с остро сверкающими глазами и холодной уверенностью на лице, ему потребуется немало времени на восстановление.
  
  - Координаты, Амдирал, - напомнил Лоренс.
  
  - Ах да, Ёрмунганд... - вспомнил Патрис и задумался на секунду. - Я расскажу только вам, но, как я уже говорил, этот остров кривое отражение Кочевника и слишком опасное место для человека; у него нет точных координат, как и у моего города. Ёрмунганд постоянно перемещается.
  
   Шарби сделал жест Делмару и попросил записать. Колдун подошёл к столу, открыл учётную книгу и занёс в неё продиктованные Патрисом долготу и широту, где рейд кочевников преследовал Мешка и нашёл остров. Вырвав листок, Делмар вернулся к мистику.
  
  - Вот всё, что мне известно, - пояснил Адмирал, пока колдун отдавал записку Лоренсу. - На востоке острова можно приземлиться. Ёрмунганд имеет каменистое тело, с западного края стоит гора, но побережье достаточно протяжённое и ровное, чтобы хватило тормозного пути для самолёта. Если вам улыбнётся удача, вы сможете пройти вглубь острова и не попасться никому из ядовитых стражников, в отличие от меня. Чтобы найти Ёрмунганд, следите за бурей, и как только увидите чёрные облака, направляйтесь туда, и да поможет вам Бог.
  
  - Мы предпочтём довериться Свету Совершенной, но спасибо вам за напутствие, - поблагодарил Зорге. Их маленькая группа выглядела слишком слабой для острова, заполненного смертоносными тварями, и Адмирал не мог не усомниться в успехе:
  
  - Что вы будете делать, когда доберётесь туда? - спросил он у Каина.
  
  - У любой неприступной крепости должна быть уязвимая точка. Чтобы разрушить её изнутри, потребуется хороший план. А для его реализации... - Лоренс прервался, давая понять, что дальше он будет говорить о самом важном. - Не позже завтрашнего утра нам нужен самый лучший пилот, который есть у Кочевника, и самый лучший самолёт, чтобы смог выдержать шторм на пути к Ёрмунганду.
  
  - Золотой Орёл в вашем полном распоряжении. Я лично прослежу, чтобы его отремонтировали, заправили топливом и снабдили припасами, - пообещал Адмирал. - Но вот пилотов, готовых лететь навстречу смерти... После сегодняшнего сражения навряд ли найдутся такие. Все, кто выжил, считайте, уже превосходные лётчики. Мы постараемся отыскать самого лучшего аса, который не устрашится нового приключения.
  
   Зорге вздохнул, глядя на Шарби, как на человека, не желающего признавать очевидное:
  
  - Вы, конечно, можете объявить о поиске добровольцев, но и сами хорошо понимаете, кто откликнется первым и будет настаивать лететь на Ёрмунганд, потому что в своё время она там не побывала. Только одна лётчица способна провести Золотого Орла через бурю и посадить его на враждебной земле.
  
  - Я запретил ей лететь в первом рейде, и сейчас допустить не могу, - ответил Патрис с растущим напряжением в голосе. - Даже рассматривать такой вариант не стану! Вы сами слышали, что Айко ждёт возвращение домой, и с боевыми полётами для неё кончено... Если кроме Айко никто не вызовется лететь, я сам поведу самолёт и отвезу вас на остров, хотя зарёкся больше туда не возвращаться и не делиться координатами. Раз нарушил одно обещание, значит должен буду нарушить другое!
  
  - Боюсь, что вы не совсем окрепли после болезни и нужны Кочевнику здесь, особенно в это трудное время переговоров с Землёй Цветов, - отклонил его предложение Лоренс. - Айко достаточно блестящая лётчица, чтобы справиться с нашим заданием, а город - вся ваша жизнь. Не хотелось бы его потерять...
  
  - Айко - вот моя жизнь! - отчеканил Шарби, пытаясь привстать с кресла, но всех его усилий хватило, только чтобы сесть поровнее. - Моё решение неизменно, пусть даже на карту будет поставлен Кочевник! Я лично отвезу вас на... - он прервался, чтобы сглотнуть. - Отвезу вас на Ёрмунганд, и никто лучше меня не справится с этим. Я там был, миновал шторм и смог приземлиться - единственный из целого рейда! Айко не знает дороги и... в конце концов, как бы она хорошо не летала, моя дочь только ребёнок!..
  
  - Да, вы правы, Адмирал. Простите, что прошу у вас слишком много, - выдержал паузу Лоренс. - Но что вы скажите, если желание Айко полететь на Ёрмунганд будет подкреплено за счёт Престижа? Вы обещали исполнить любую просьбу того человека, который наберёт достаточную сумму кварцев и установит новый рекорд. Такому человеку вы бы не отказали?
  
   Каин обернулся к стрелку. Это был тот самый момент, о котором он предупреждал Китча ещё на взлётной палубе. Весь дальнейший спор теперь был в руках Роберта. Он покосился на свой кварцквантум, и это движение не ускользнуло от Адмирала. Шарби стал почти также бледен, как во время болезни.
  
  - Верно, Каин, - кивнул стрелок, а затем достал сигарету и в полной тишине закурил. - Но мне не хочется тратить рекорд прямо сейчас, так что я его пока придержу. Вдруг появятся другие желания.
  
  - "Si vis amari, ama" - Если хочешь быть любимым, люби, - добавил к этому Айвэн. - И я не могу осуждать отца за его любовь к дочери.
  
   Говоря так, он держал в руке медальон с душой Церковного Соловья, и маленькое украшение придавало ему уверенности в своей правоте.
  
  - Что же, тогда нам остаётся только рассчитывать на добровольцев из числа вольных пилотов, - Лоренс наклонил голову так, что край испачканной в крови шляпы скрывал выражение его лица.
  
  - Я не отказываю вам совсем, месье, и постараюсь найти лучшего аса, даже лично готов повести самолёт завтра утром, какие бы цели не толкали вас к острову, - повторил Шарби чуть смягчившимся голосом, когда понял, что Айко оставят в покое. Новые переживания отняли у него слишком много некрепких сил. Патрис закрыл глаза и негромко распорядился: - А теперь, прошу вас, уходите. Аудиенция окончена...
  
   Стражи не стали больше докучать графу и вместе отправились в сторону лифта. Первое время, пока они спускались в кабинке, каждый молчал, обдумывая разговор, но Роберт догадывался, что, несмотря на всё сказанное, Каин так просто от своего не отступится.
  
  - Ну давай, обвини меня, что не помог. Но разве твой поступок был правильным? Требовать дочь у Адмирала за мой рекорд - это слишком грязный приём.
  
  - Почему-то мне кажется, что время честных приёмов прошло, - отвлёкся от своих мыслей Лоренс. - Впрочем, отказ Шарби предсказуем, и Престиж бы на него не повлиял. Нам в любом случае придётся искать обходной путь.
  
  - И что ты задумал? - прямо спросил у него Роберт. - Ты же не посадишь этого полуживого героя за штурвал самолёта?
  
  - Нет, не посажу. К утру будет счастьем, если Шарби сможет подняться с постели. Мы помогли исцелить ему тело, но ни одна болезнь не проходит бесследно. Даже если Адмирал завтра взлетит, то погубит нас, как только мы войдём в шторм. На других пилотов я бы тоже не слишком рассчитывал. Тридцать лучших смельчаков не смогли пролететь через бурю, и только одна первоклассная лётчица, которую не взяли в рейд, сегодня есть в городе...
  
   Сказав последнее, Зорге резанул взглядом Китча:
  
  - А теперь, коллеги, подумайте, в каком положении мы оказались: Теневые порталы, болезни на основе Тёмной энергии, ужасные механизмы и наполненные человеческими останками Мешки - кто с этим справится? Это дело стражей, и, если мы с вами не справимся, то погибнут тысячи, может даже сотни тысяч невинных людей... а может весь мир.
  
  - Почему же вы не рассказали об этом Шарби? - поразился Айвэн. - Почему не переубедили его, не посвятили в истинные цели полёта и не поведали об Архимастере? Может быть тогда он собрал бы все станы и ударил оставшимися силами по Ёрмунганду...
  
  - Я не могу делиться ключевой информацией с человеком, который всё равно будет заниматься своими делами и останется на оккупированной территории, - перебил его Лоренс, и только сейчас до стражей дошёл истинный смысл визита офицеров Земли Цветов. - Не позже завтрашнего вечера в Кочевник прибудут самолёты островитян. Под предлогом военной помощи, они займут город, порты и взлётные полосы. Тогда и нам здесь станет небезопасно... Айвэн, предупреди, что сегодня вечером мы придём к Айко, но держи моё поручение в тайне.
  
  - Значит, вы всё-таки хотите заставить Айко ослушаться приказа отца и сбежать вместе с нами? - Айвэн вопросительно посмотрел на мистика. - Хотите разбить их семью?
  
   Чёрные глаза Зорге строго на него посмотрели:
  
  - К сожалению, иного выбора у нас просто нет. Я очень надеялся, что ритуал впитывания поможет тебе стать пилотом не хуже маленькой Сугавара, но сражение показало, что передача эмоциональной партитуры, не передаёт мастерства. Мастерство - это более всеобъемлющее понятие, связанное с состоянием души и мышечной памятью тела, а не только с наработанным опытом... В отличие от вас, я знаю каждого лётчика в городе, я чувствовал их эмоциональные партитуры, и мне понятно, что только Айко довезёт нас до Ёрмунганда, а там...
  
   Он прервался, хлопая набалдашником трости себе по ладони и тем выделяя сильные места своей речи:
  
  - Там Дракон и кусающая себя за хвост Змея, там Карл и Рудольф, и другие преступники, что повинны в смерти Валерия Кузнецова, Камиллы Райен и Инги Лингард, и ещё очень многих людей, за которых им предстоит отвечать; там страшные Тёмные технологии, но, чтобы добраться до них и разрушить планы по изменению мира, нам придётся решать и действовать прямо сейчас. Завтра уже будет поздно.
  
  - Я скажу проще, - подала голос Церебра. - Либо мы берём девчонку с собой и летим куда надо, чтобы сделать всё, что потребуется, либо сажаем за штурвал кого-то другого, падаем в океан и тонем, не добравшись до острова. Воистину "сложный" выбор.
  
  - Для кого-то он действительно сложный, - осадил её Зорге. - Не забывайте, сударыня, что мы - стражи. Мы обременены долгом использовать все возможности и жертвовать всем, даже жизнью, ради спасения Истэрии, а Айко - вольный пилот... - он перевёл выжидающий взгляд на Айвэна. - Мы не можем позволить Тьме победить, иначе она восторжествует над Светом. Остановиться сейчас или попытаться вернуться в Истэрию - это значит смириться с неминуемым злом.
  
   Мечник внимательно слушал его, но по его лицу было трудно понять, согласится он помочь или нет. С маленькой лётчицей Айвэна связывали честность и клятвы, и только он один понимал, что на душе у девчонки.
  
  - С ней точно ничего не случится? - наконец, спросил он. - Мы сможем её защитить?
  
  - Она будет под присмотром лучших стражей и под твоей личной опекой, - вот и всё, что смог пообещать ему Каин. - А без хорошего пилота на Ёрмунганд нам всё равно не попасть.
  
   Айвэн опустил взгляд к медальону-фиалке и крепко сжал его в своей ладони:
  - Я понимаю вас, государь: долг превыше всего. Если моя Принцесса согласится на это, то согласен и я.
  
  *******
  
   В ярангу Айко мечник ещё никогда не заходил, и сейчас было трудно понять, всегда ли тут царствовал такой кавардак, или только сейчас хозяйка решила устроить переворот вещей и вещичек. Плетённые кресла повалены, пёстрые ковры сорваны и болтаются на одних нитках, канапе перевёрнуты, посудный креденц лежит на боку, изнутри вывалились горшки и кастрюли, но главным образом побившиеся чайные сервизы; верстак скособочен, инструменты связаны в один крепкий пучок, а сбитые с проводов цветные фонарики дополняли картину общего разорения. И среди всего этого Вавилона, то краснея, то бледнея от злости, носилась одна маленькая рассерженная валькирия, хватающая всё, что попадалась ей под руку, и большей частью швырявшая вещи куда им попало, меньшей же, засовывая в огромный рюкзак, что и так был набит до отказа.
  
   На обмотанном верёвкой для крепости рюкзаке по-царски уселся плюшевый медведь с одним глазом. Выражение круглой мордочки Кенджи было особенно пасмурным, под стать настроению хозяйки.
  
  - Меня, Химэ, на землю, в замок, быть сладенькой девочкой с напудренным носиком! Вот стопорно! - начала вопить на бегу и размахать руками Айко, как только заметила в Яранге нового зрителя. - Аyez la bonte de, pardon, excusez-moi, je suis heureux!..(72)*
  
   Она остановилась, сжала кулаки и затрясла ими, как будто пыталась разорвать незримые путы:
  
  - У-ух! Замок Шарби, bordel de merde(73)*! Адмирал-сказал-приказал, атодэ коокай шимасу ё!(74)*
  
  - Моя Принцесса... - обратился к ней Айвэн, переключая внимание Айко на себя. Будто только что заметив его, девчонка вздёрнула нос и подбоченилась:
  
  - А, рыцарь Медвежьей Лапы! Пришёл утешать? Нет, я не такая как вчера у Поплавка! Меня просто злили! Шарби сказал: резко лезь в самолёт и сражайся! Я билась и победила! Орёл цел, сожгла десять Мешков, сделала всё за него! За что же меня в шато Нордифа? Как будут Тигрята? Это экстренно несправедливо, mon pere!(75)*
  
  - Вам не хочется уезжать, я понимаю, - Айвэн подошёл ближе к Химэ, переступая через разбросанные на полу одеяла и мебель. Вся перевёрнутая обстановка в яранге, а также злость и ругань на иностранных языках, напомнили мечнику магазин игрушек Вульфа по улице Кооперативной свободы.
  
  - Ха, не форси! - фыркнула Айко, содрала с головы лётные очки и яростно плюхнулась на тахту, совершенно не по-девичьи расставив длинные ноги в полосатых чулках. - Так нечестно! Не хочешь меня mon pere? Так пошли к mon maman - так мы играли! С ней ещё интересно! Но шато?! ШАТО! Пф-ф-ф! - Айко развела руками, будто этим жестом показывала, как взрывается родовое поместье вместе со всеми его воспитателями.
  
  - Ваш отец думает, что в Истэрии небезопасно, и я разделяю его опасение. К тому же, ваша мать рассержена, и во время нашего последнего посещения Нибелунга она... дурно чувствовала себя.
  
  - Ха, она всегда злюка, люфтит! - скорчила рожицу Айко. Ей не хотелось смотреть прямо на Айвэна, потому она искоса поглядывала на рюкзак под охраной своего любимого мишки. - У Кенджи есть большой брат - глупый, сильный громила! Мы все жили в доме дедушки Вульфа, там был магазин - весело было! А Шарби приехал и позвал жить к себе: в Кочевнике веселее!.. Тогда я была маленькая, но прошёл целый год, я хорошо летала, так за что же меня в этот bordel воспитываться?!
  
  - Прошу вас, не ругайтесь, моя Принцесса, - не смог сдержать Айвэн улыбки, представив Айко в пышных нарядах и дорогих украшениях, но поносившей всех учителей и замок отца отборной бранью кочевников. Нелегко будет вытравить из девочки привычку к полуразбойничьей жизни. Она не слушалась приказов Шарби, присланных на бумаге, но его личная воля, оглашённая тет-а-тет, многое значила для Химэ, иначе бы она не собиралась в дорогу.
  
  - Чего вы на самом деле хотите, Химэ? - откровенно спросил у лётчицы Айвэн. - Быть может вам лучше вернуться к матери, вместо замка на севере? Я бы смог убедить в этом Шарби, и вы бы поехали в Нибелунг вместо Нордифа, к большому Кенджи. Вам бы нравилось там?
  
   Айко молчала. Ей нравилось здесь, среди сестёр и братьев кочевников, которые целый год заменяли девочке родную семью. С ними она дружила, училась летать и воевала бок о бок, ими командовала, с ними играла, и за них рисковала в бою. Айко хотела остаться здесь, чтобы не происходило с Кочующим городом дальше. Химэ больше не выбирала, с кем из родителей ей веселее, и кто из них лучше заботится, она уже выбрала свой собственный путь, где ждали друзья и опасности, победы и приключения, юго-восточное солнце и свободный полёт над океаном!
  
   Для кого-то, чтобы повзрослеть, и тридцати лет будет мало, а кто-то найдёт себя и на тринадцатый год.
  
  - Тогда я попрошу Шарби, чтобы он не отсылал вас, Химэ, - сказал рыцарь. В чёрных глазах девочки сверкнула осторожная благодарность.
  
  - Да мне всё равно! Не твоё дело! - хмыкнула она, не желая быть кому-то обязанной, и снова отвела глаза к Кенджи. Несмелая улыбка засветилась у неё на лице, а потом Айко вдруг покраснела, поднялась с тахты, привстала на цыпочки, овила шею Айвэна тонкими детскими руками и хотела его поцеловать, но полог яранги откинулся и внутрь вошёл Лоренс Каин Зорге в сопровождении остальных стражей. Айвэн совершенно забыл о поручении, которое ему выдал мистик, но Айко не растерялась. Когда следом за Лоренсом в ярангу вошла настоящая Королева в новом бархатном платье цвета тёмного ультрамарина, с сапфировой брошью на груди, бантом на талии и широкополой шляпой, что скрывала под вуалью белое как снег лицо, лётчица радостно взвизгнула:
  
  - Сестрёнка Суо!
  
   Тотчас позабыв об Айвэне и поцелуях, она метнулась обниматься со своей Земляной Феей:
  
  - Ты резко поправилась, экстренная диета помогла! Кушай землю!
  
  - Да, дитя. Теперь мне намного лучше. И всё благодаря нашей общей знакомой, - многозначительно улыбнулась Королева Червей и перевела взгляд фиолетовых глаз на Айвэна. При виде Тотемического существа рука мечника крепко сжалась, он стал мрачен и неприветлив. Почувствовав его настроение, Суо не отпустила девочку далеко от себя, удерживая Айко как раз между ними.
  
   После Суо и Каина в ярангу вошли Роберт Китч и Церебра. Столь большое собрание людей сначала удивило Айко, но потом на её лице расцвела озорная улыбка:
  
  - Вы пришли чекнуть Айко и Кенджи перед отлётом? Вот экстренно!
  
  - И не только это, маленькая государыня Сугавара, - снял шляпу мистик, а затем обвёл взглядом разгромленные апартаменты. - Найдётся ли у вас место для пяти скромных стражей, чтобы мы могли поговорить?
  
   Айко бросила руку Суо, которую до этого крепко трясла и сжимала, тут же принявшись поднимать перевёрнутые стулья, табуретки, диванчики и прочую пригодную для сидения мебель. В этой суетливой работе ей помог её рыцарь. Вскоре под шатром образовался круг для "экстренных заседаний" - как назвала его Айко. Естественно, на самом почётном месте утвердилась Принцесса и её снятый с рюкзака плюшевый медвежонок. Мистик сел напротив Айко, по правую руку от него расположились Китч и Суо, а по левую Айвэн с Цереброй. Отложив шляпу на большой медный чайник и сцепив красивые руки на выставленном колене, Каин выдержал паузу, так что Айко начала ёрзать от нетерпения и вопросительно поглядывать на гостей.
  
  - Всё, что я сейчас скажу, должно остаться только между нами, в этой яранге, - придавая особый вес голосу, начал Зорге. - Дело касается государственной тайны Истэрии.
  
  - Разумно ли доверять государственную тайну ребёнку? - спросил Китч, щёлкая зажигалкой перед сигаретой в зубах. Айвэн громко откашлялся, давая понять, что в гостях у Принцессы не курят. Роберту пришлось затушить огонёк.
  
  - В сложившихся обстоятельствах - это более, чем разумно, - продолжал Лоренс. - К тому же, с позволения Айко, если она хочет услышать государственную тайну, но в конце не согласится с моими доводами, я сотру её воспоминания о разговоре. Договорились? - Каин сосредоточил сверкающие как чёрные морские жемчужины глаза на собеседнице. Айко, конечно же, очень хотела узнать государственную тайну, особенно с грозящей ей впоследствии амнезией, и горячо согласилась. Но вместо секретов наивысшей важности, мистик счёл нужным взять серьёзный тон и оговориться:
  
  - Я начну с соболезнований... Тигрята, как и все прочие станы кочевников, понесли сегодня большие потери.
  
   Ресницы Айко опустились в печали, она встала с места, поклонилась и негромко сказала:
  
  - Аригато, Лоренс сама...
  
  - Будет утешением сказать, что смерть ваших друзей не напрасна. Лётчики станов помешали темнейшему злу, которое семьдесят лет вынашивало планы против Света самой Совершенной. Если бы не отвага и самопожертвование кочевников, уже через три дня мир был бы охвачен огнём новой войны.
  
  - А разве это не Пиррова победа? - уточнила Церебра. - Что-то я не вижу радости среди местных пилотов, и большого праздника в честь исцеления их ненаглядного Адмирала. А всё потому, что сюда заявилась шайка иностранных послов, да и сам Кочевник скоро перейдёт во владение Земли Цветов. Вот и всё, ребятки, вольница кончилась. Теперь летающий город станет передвижной базой для Белого Флота островитян, а у Шарби не осталось ни людей, ни аэропланов, чтобы сражаться за свою независимость.
  
  - Ага, и косоглазые начнут неровно дышать в сторону моей страны, - проворчал Китч сквозь так и незажжённую сигарету.
  
  - Вы очень верно подметили: Кочевник больше не является гарантом мира между Землёй Цветов и Истэрией, - со свойственной ему сдержанностью подтвердил Зорге. - В течении многих лет летающий город Шарби был костью в горле милитаристов, которые спали и видели, как Истэрия окажется в окружении, включая и океанское побережье. Но не Истэрия или Земля Цветов больше всего жаждут войны, а сила, скрытая за штормами и бурями Ёрмунганда.
  
  - Ёрмунганд? - так и вспыхнула Айко от удивления. - Mon pere летал там! Только самый экстренный пилот профорсит через бурю!
  
  - И ваш отец - первоклассный пилот, - не стал спорить Лоренс. - Но даже ему не удалось исследовать Ёрмунганд основательно. А всё потому, что остров Змеи - это укрытие Тёмных Мастеров и сокровищница технологий, запрещённых по всему разумному миру, а также фабрика по производству солдат, техники и чудовищ.
  
  - И, что самое главное, Ёрмунганд - это убежище Эдварда Рина; Архимастера, бросившего вызов моей Совершенной, - добавил Айвэн. - Ликвидация главы Уробороса - первейшая цель Ордена в течении последних ста лет.
  
  - Архимастера не существует, разве не это говорил Орден? - с усмешкой напомнила ему Кнайф.
  
  - Это для вас его не существует, - с нажимом ответил Айвэн. - Первые стражи знали о нём всегда, искали и не могли отыскать, но сталкивались с преступлениями его сообщников. Появление Фатума под горами Келлака - это самая серьёзная, до поры, попытка Эдварда Рина уничтожить Свет. Во время моего прошлого посещения Капитолия, Совершенная направила меня продолжить задание, найти и устранить Эдварда Рина, потому как за время без Первых, он подготовил ещё более страшное зло, чем был Фатум. Пусть прошла сотня лет, но цели Архимастера не изменились: он по-прежнему хочет убить Совершенную.
  
  - Всё это очень любопытно, - Китч откашлялся, прочищая пересохшее горло. - Но я до сих пор не догоняю, как Земля Цветов, война против Истерии и наши цели в Кочевнике связаны с Эдвардом Рином?
  
  - Конечно, связь не очевидна, - согласился Лоренс. - До недавней поры вообще не было оснований считать, что Архимастер жив и существует, и что где-то в океане прячется его мифический остров; и также никто не знал о группе стражей-отступников, собранной Канцлером в Звёздной Горе, и уж тем более не подозревали о появлении Теневого Оружия - бомбы на основе энергий Света и Тьмы, чья разрушительная мощь столь велика, что способна сравнивать с землёй города. Всё это смогло подтвердится только после нашей операции в Кочевнике. Больше фактов мы могли получить посредствам ментального воздействия на память одного из ренегатов, которая подготавливала диверсию в Кочевнике, но взять её не удалось...
  
   Каин неодобрительно покосился на Суо. Китч и вовсе старался не смотреть в её сторону. Королева Червей коснулась своих алых губ и отвела фиолетовые глаза.
  
  - Да, война - это хороший повод для Эдварда Рина свести счёты со старой обидчицей, - подумал вслух Роберт. - И похоже, что у подонка-Архимастера теперь все тузы на руках: три враждебных страны давят Истэрию с трёх сторон, и четвёртая вот-вот на походе. Так в чём же наш выигрыш? Тебе не кажется, Каин, что операция в Кочевнике провалилась?
  
  - Мы не позволили уничтожить сам город: ни внутренним взрывом, ни авианалётом с воздуха. А если наш враг потратил столько усилий и средств, чтобы избавиться от Кочевника, значит город ему сильно мешает, - напомнил мистик. - Если бы Кочевник погиб, новая провокация, а за ней война между Истэерией и Землёй Цветов были бы делом весьма короткого времени. Но в новых условиях оккупации, генералы островитян ещё не готовы напасть на Истэрию. И, я надеюсь, что Адмирал Шарби затянет переговоры как можно на дольше. Но и не это главное в роли Кочевника. В конце концов у Архимастера нашлась бы масса других хитростей, чтобы вовлечь Землю Цветов в войну против союзников. Кочевник мешает Эдварду Рину задействовать его главную силу...
  
  - Теневое Оружие, - догадался Китч. После того, что он видел у Сердца, возможности Тьмы уже не казались ему столь сомнительными. - Отступники доставили проект бомбы на Ёрмунганд, полный ресурсов и Мастеров, которые смогли бы воплотить самые жуткие идеи нашего Канцлера в жизнь. Держу пари, что бомба уже готова.
  
  - Если Архимастер обладает самой мощной в истории бомбой, зачем ему все эти игры с политикой, почему бы не сбросить её на Капитолий прямо сейчас? - спросила Церебра.
  
  - Потому что ему всё ещё чего-то не хватает, - вывел Лоренс. - Я всё думаю над вашими словами, Иоганна... вернее сказать, над словами Карла, которые вы мне передали. Вы упомянули, что на прощание он поздравил вас "с праздником", и вы не поняли с каким...
  
  - Мало ли у придурков поводов веселиться? - фыркнула Кнайф.
  
  - Я почти уверен, что он имел в виду Первоявление, которое отмечается в Истэрии через три дня, - ответил за неё мистик. - В этот же день, семьдесят лет назад, стало известно о Фатуме под горами Келлака, и Первые стражи отправились на его ликвидацию. Видимо, день, когда Совершенная впервые явилась к людям и остановила Войну, очень значим для Эдварда Рина...
  
  - И в этом году он собирается отметить его большим фейерверком, - Китч зажёг и поднёс огонёк зажигалки сначала к здоровому, а потом к сломанному импланту. Зрение так и не улучшилось, и огонёк резанул ярким светом по левому глазу.
  
  - На кону стоит судьба всей нашей страны и существование Света, - объявил Айвэн.
  
  - Боюсь, что именно так. И у нас осталось чертовски мало времени... - глубоко вздохнул Лоренс и переложил трость к себе на колени. - Все шаги Архимастера, с которыми мы сталкивались с момента нашей первой операции в Яме, ведут к единственной цели - подготовке решающего удара по Капитолию. В Яме, по приказу Эдварда Рина, Фабрикатором проводились испытания механизмов, где в качестве вместилища душ использовалась наращённая человеческая плоть... - мистик указал пальцем на середину трости, а затем перевёл его чуть выше по чёрному древку. - В Нибелунге бандиты пытались собрать как можно больше правильно настроенных музыкой душ - мощнейший источник Светлой энергии... - палец с сапфировым перстнем переместился ещё выше по древку. - И, наконец, Кочевник полагалось уничтожить, иначе самолёты Адмирала Шарби перехватили бы то, что понесёт бомбу из Ёрмунганда к столице Истэрии... - на этих словах Каин хлопнул по набалдашнику, будто это и был будущий взрыв в Сиянии. - Для Теневого Оружия не подойдёт корабельный трюм или железнодорожный вагон. Кроме бомбы, на острове создаётся ещё и машина, способная доставить заряд в сердце столицы.
  
  - Вот тебе, мать твою, и идеальный план... - выругался стрелок. - Истэрию будут атаковать с четырёх фронтов на войне, отвлекая внимание, пока эта машина тащит с острова бомбу, способную разнести весь город вместе с Капитолием в клочья.
  
  - Да, план идеальный, если бы Кочевник сгорел в огне внутреннего взрыва или при атаке Мешков, - подтвердил Зорге. - Теперь же, когда в небе появится вооружённая бомбой машина-носитель, на перехват поднимутся не только самолёты адмирала Шарби, но и свежие ударные части Земли Цветов. Какой бы удачей было, если бы Патрис умер от Тёмной болезни, и не смог бы организовать оборону Кочевника в ближайшие дни...
  
  - Это означает, государь Лоренс, что мы выиграли время, Эдвард Рин отложит наступление и затаится? - предположила Суо.
  
  - Тогда мы сможем подтянуть наши силы из Ордена, а может даже мобилизовать армию, и вломить этому ублюдку по первое число! - поддержал её Роберт.
  
  - Три дня, - напомнил им Лоренс. - За три дня сюда не успеет подкрепление стражей, не говоря уж об армии. И, кроме того, вы забыли, что вся юго-восточная часть океана завтра же будет закрыта для любого самолёта, корабля или дирижабля Итсэрии. Дальняя связь глушится уже сейчас. Я проверял, мы не можем послать сообщение на материк, только улететь назад без шанса вернуться. А когда среди вольных пилотов будут обнаружены стражи Ордена Совершенной, то, будьте уверены, нас схватят и на пушечный выстрел не подпустят ни к Эдварду Рину, ни к Ёрмунганду, ни к бомбе.
  
  - Начнутся допросы и пытки, пока мы не расколемся и не выдадим всё, что знаем о новом оружии, - с садисткой ухмылкой добавила Кнайф. - Никто не хочет оставаться в аутсайдерах.
  
  - Речь идёт о балансе сил и выживании государств, - утвердительно кивнул Лоренс. - Потому я говорю сейчас только с теми, кто будет задействован в операции. Ни уехать за подкреплением, ни ждать на месте мы просто не можем. Мы должны ударить не позже завтрашнего утра. Необходимо добраться до Ёрмунганда, попытаться ликвидировать Эдварда Рина, вернуть технологию совмещения Света и Тьма, пока про неё не узнали соседи, и вывести бомбу из строя, если она готова; после чего надеяться, что к этому времени Истерия урегулирует вопросы с Землёй Цветов, и даст нам безопасный "коридор", чтобы вернуться.
  
  - А когда мы захватим Теневое Оружие, у Совершенной сразу появится аргумент для победы в войне, - подметила Иоганна. - За такой приз любая страна отдаст всё, что угодно. А вы не думали, что будет потом, когда Совершенная со своей бомбой начнёт... - медик хотела продолжить, но Каин поспешил её оборвать:
  
  - Именно так. Мы остановим войну, сохраним Истэрию и навсегда уничтожим Змею в её логове. Осталось только взять Золотого Орла и лететь к острову.
  
  - Ха, лететь! Форсишь! - подала голос Айко, как только дошло до вещей, в которых она понимала. До этого девчонка внимательно слушала Каина и остальных стражей, но нельзя было сказать, насколько она вникла в серьёзность проблемы. - Только mon pere летал туда, и это было экстренно сложно!.. Полетишь в бурю, и полный бачок: вполвитка в штопор! Никто кроме mon pere не долетал до Ёрмунганда, никто и не долетит! - уверенно заявила она.
  
  - Именно поэтому мы пришли к вам, маленькая государыня Сугавара, - многозначительно начал мистик. - Ваш отец сильно ослаб. Он не сможет отвезти нас на остров, а любой другой лётчик Кочевника, как вы верно заметили, поставит операцию под угрозу. И потому я спросил себя: сможет ли Айко Сугавара-Шарби оказать услугу друзьям и, зная все обстоятельства дела, занять место отца, чтобы провести Золотого Орла через шторм.
  
   Глаза Айко от такого предложения загорелись, крепко прижимая мишку к груди она вскочила с тахты, но ещё до того, как успела что-то сказать, Айвэн предостерёг её:
  
  - Моя Принцесса, помните, что вы обещали отцу уехать домой, в родовое поместье в Нордифе...
  
  - Вот стопор, - сразу погрустнела она. - Надо форсить в шато...
  
  - Предстоящее дело - гораздо важнее всех обещаний, данных в неведенье, - твёрдо проговорил Зорге.
  
  - Химэ, на Ёрмунганде будет очень опасно, - не унимался рыцарь Медвежьей Лапы. - Даже мы, стражи, рискуем никогда не вернуться назад, а вы можете и вовсе не подвергать себя риску.
  
  - Могу я говорить с mon pere? - замялась Айко. - Если Шарби чекнет какое экстренное у нас дело, то разрешит форсить вместе со стражами!
  
  - Боюсь, что всё будет в точности наоборот, - вздохнул Каин. - Если Адмирал узнает о наших намереньях взять вас на остров, то запретит вам и сядет за штурвал лично, а для него, в столь плохом состоянии, это смертельно опасно. Ваш отец, без сомнения, герой и грудью встанет на защиту правого дела, но именно герою тяжелее всего объяснить, что пора уступить место другим.
  
  - Ну-у... - не нашлась сразу Айко, но затем бодро заговорила. - А записку? Могу я оставлять mon pere записку, куда слюфтила? Стопорно так улетать, не говоря слова!
  
  - Конечно, записку оставить вы можете, - разрешил Зорге. - Но прошу вас, ничего не рассказывать про Теневое Оружие, Архимастера и про другие обстоятельства дела - это секретная информация, которую могут знать только стражи и те, кто нам помогает. Постарайтесь, чтобы ваше письмо попало к отцу не раньше завтрашнего утра, когда мы уже будем в воздухе.
  
  - Если я полечу, всё будет экстренно! - Айко подбросила Кенджи в руках, а потом вдруг опомнилась и спросила. - Мы вполвитка туда и обратно, резко форсим назад?
  
  - Каждое мгновение, проведённое вместе, будет нам в радость, - откликнулась Суо и взяла девочку за руку, усаживая её обратно на место. - Орден никогда не забывает людей, которые нам помогали.
  
  - Тики-так, Айко летит! - объявила Химэ, а потом снова задумалась и уточнила с обидой. - А что, память стирать мне не будут?
  
  - В этом нет никакой необходимости, - снова улыбнулся ей Лоренс. - Но, если позволите, у меня к вам будет последняя просьба: выберете хорошего пилота, а лучше двух, - людей надёжных, в которых вы точно уверены. Для них у меня тоже найдётся дело.
  
  - Все Тигрята экстренные, найду! - громко пообещала Айко, и на этом Каин поднялся со стула.
  
  - Тогда не будем терять больше времени. Через час встречаемся возле ангара Золотого Орла. Надеюсь, вы успеете собраться в дорогу. Берите только самое необходимое, без чего не сможете обойтись.
  
   Он раскланялся и первым покинул ярангу. Следом за ним вышли все стражи, и только Суо осталась проконтролировать, что Айко напишет в записке, а затем сопроводить её в стан Тигрят.
  
   Ни с кем не прощаясь, Церебра отправилась прямиком в свой ангар, собирать инструменты и распустить швы Мешку, дабы слуга не мозолил глаза посторонним. Айвэн коротко сообщил, что ему нужно заняться подготовкой мечей и брони: Химэ согласилась лететь и нарушила волю отца, не вняв его предупреждениям, и это не нравилось мечнику, но он дал слово, что поступит так, как захочет она.
  
   Стоило Роберту выйти через полог яранги, как его окликнул сам мистик:
  
  - Роб, можно тебя на минуту?
  
   Стрелок кивнул, и огонёк подожжённой на улице сигареты качнулся в вечернем сумраке вверх и вниз. Когда они отошли в тень шатра, Каин не сразу перешёл к разговору, словно бы ему нравилось дышать табачным дымом, и только ради этого он подозвал Китча к себе.
  
  - А ты что, действительно можешь стирать воспоминания? - первым нарушил молчанье стрелок. Зорге с улыбкой покачал головой:
  
  - Всё, что я мог, это быть точно уверенным, что маленькая государыня Сугавара нам не откажет.
  
  - Оставлю это на твоей совести, как и Айвэн, - Роберт бросил окурок под ноги, растоптав его носком ботинка по палубе. - Значит, теперь мы летим на чёртов остров?.. А я-то рассчитывал дослужиться до пенсии без проблем с Архимастером, тихо-мирно убивая чудовищ. Вот и дождался... Только одного в толк не возьму, зачем было так откровенно светить рожами Карла и Рудольфа в Яме и Нибелунге, брать в плен людей из Сироники, а потом заявляться в Кочевник? Неужели Рин не мог найти исполнителей без "хвоста", которых нельзя отследить и связать с бомбой и Архимастером?
  
  - Ты прав... - Зорге прислушался к ночному ветру, который врывался с океанских просторов на палубы и трепал перкалевые шатры, скрипел тросами и делал южную ночь похожей на дыхание спящего великана.
  
  - Но не всё, что кажется странным, является таковым, - в своей манере продолжил мистик. - Главная причина появления Рудольфа и Карла - это вызов. Оставляя медальоны со знаком Змеи и оправляя Отступников на задание, Эдвард Рин хотел, чтобы мы перестали отрицать его существование и клеймить казнённым преступником. С другой стороны, появление на сцене известных Ордену лиц - это, наверняка, приглашение. Архимастер знает, что мы прилетим на Ёрмунганд и готовится к этому. Скажу прямо, наши шансы помешать ему невелики...
  
  - И всё таким мы приняли вызов... - стрелок и этому не удивился. Он поражался другому: как тихо было сейчас в ночном городе. Шатёр Поплавка, словно шпиль брошенного паланкина возвышался над огнями яранг, оттуда не слышалось ни песен, не музыки, хотя кочевники привыкли с размахом отмечать любое событие, пусть даже такое печальное, как гибель друзей. После битвы с Мешками осталось слишком мало пилотов, а гражданские почти все уехали. Город стал непривычно тих и спокоен.
  
  - Меня одно удивляет, если наш Канцлер хотел создать бомбу на основе Света и Тьмы, почему не взял Тотемическое существо прямо из Казематов, зачем ему было собирать группу отступников и ловить новое? - спросил Роберт. - Тюрьма подвластна Канцелярии, и порождения Тьмы...
  
  - Порождения Тьмы, в том числе и те, которые находятся в Казематах, - на особом учёте у Ордена, - пояснил Лоренс. - Если бы одно из них вдруг исчезло, это спровоцировало бы расследование. Гораздо проще было разобраться с людьми: подделать бумаги, что отступники казнены, а самих выпустить охотиться на новое Тотемическое существо, лично для Канцлера.
  
  - И как ты думаешь, кого они поймали? - стрелок перебирал в памяти каждую знакомую ему по бестиарию тварь, и одна гадина была хуже другой.
  
  - Надеюсь, что не очень могущественное Тотемическое существо. Иначе оно, с большой долей вероятности, живо и поджидает нас на Ёрмунганде.
  
  - Ещё одна неприятность в нашу копилку...- устал удивляться новым проблемам стрелок. - Иными словами, Канцлер, без ведома Совершенной, пытался завести себе ручную зверюшку, способную проглотить целый город? Это ведь тянет на...
  
  - Государственную измену, - закончил за него Каин. - Бомба предназначалась не для Истэрии под властью Совершенной, а для Истэрии под властью Канцлера. Обладая подобным оружием, можно было бы диктовать условия любому, даже совершенному Божеству.
  
  - Как-то это чересчур круто... - недоверчиво покосился Китч на озарённый луной костюм мистика. Силуэт Лоренса выступал в тени шатра будто призрак. - Церковь Незнающих говорит, что Совершенной известна каждая наша мысль. Если это хотя бы отчасти правда, то любой переворот изначально обречён на провал... Как вообще Канцлер умудряется играть в столь опасные игры и оставаться у власти? Выгнал известного богача из страны, а вместе с ним потерял нескольких Светлых Мастеров, прошляпил создание лучших в мире истребителей, которые могли бы пригодиться на фронте, потерял технологию Теневого оружия, а теперь ещё заговор... Такой человек не может руководить Истэрией, он бы угробил страну. Или Совершенная ничего не замечает?
  
  - Ты считаешь? - переспросил Каин. - А если взглянуть на ошибки иначе? Шарби и летающий город оказались не где-нибудь в глубине материка, внутри нашей страны, а на границах с Землёй Цветов, став гарантом безопасности над океаном. Лучшие самолеты мира находятся там, где они нужнее всего, и самый лучший пилот вместе с ними. Ну, а бомба... мы ещё не знаем всей подоплёки истории, которая произошла с момента её похищения, но я склонен считать, что и наличие бомбы на острове Змеи не случайно.
  
  - Ты хочешь сказать, что наш Канцлер строит из себя дурака, а на самом деле политический гений? - тихо рассмеялся стрелок.
  
  - Я не очень люблю рассуждать о политике, Роб. Но наш Канцлер - определённо не самородок, - поддержал его дружеской усмешкой Зорге. - Скорее, Совершенная направляет промахи соправителя-человека туда, где ей выгодно. Совершенство посреди хаоса - это как брошенная в споре идея: если оно не упорядочит хаос, то пропадёт зря. У всего в жизни должен быть противовес: у Света - Тьма, у чести - позор, у богатства - нищета, у мудрости - глупость. Может быть разгадка кроется именно в этом? Мне бы очень хотелось верить, что Совершенная позаботилась обо всём, и о нашем задании тоже, раз уж мы рискуем ради неё... По правде сказать, я отдал бы руку, чтобы знать наверняка все Её тайны и расчёты на будущее.
  
   Каин глубоко вздохнул, устремив взгляд на арочный ангар, в котором как раз погас свет.
  
  - Спасибо за разговор, Роберт. Мне было очень важно знать, что я по-прежнему могу на тебя положиться. Впрочем, я пригласил тебя, чтобы рассказать всего об одной вещи. Сейчас меня больше всего беспокоят не опасности Ёрмунганда или неизведанность будущего, а тот человек, который может предать нас в самый неподходящий момент и обречь всю группу расследования на гибель. Извращённому рассудку, в конченом итоге, всегда нужны жертвы, и чем шире безумие, тем страшнее итог... Если со мной что-то случится, приглядывай за Цереброй, а почувствуешь что-то неладное...
  
   Он прервался, сбавил голос, и почти что шепнул стрелку:
  
  - Постарайся её устранить.
  
  *******
  
   Ремонт повреждённого Золотого Орла продолжался до глубокой ночи. Техники увели машину в ангар носовой полосы, вскрыли обшивку, заменили повреждённые узлы и агрегаты, масло и сферы акульих душ, сменили поведённые перегревом стволы пушек и обновили боекомплект. Приказ Адмирала гласил: "Подготовить двухмоторный истребитель для Ордена стражей к рассвету", и кочевники работали без перерыва. Тем более, что свободных механиков, когда на аэродромы вернулось так мало своих самолётов, хватало в избытке...
  
   Но никто не ожидал, что в первом часу ночи к ангару подойдут одетый в щегольской белый костюм кавалер и девушка в платье цвета тёмного ультрамарина. Бригадир механиков встретил их возле входа, велев подчинённым не прекращать работы ни на минуту, но как же было не полюбоваться на красоту юной аристократки, явившейся к ним как ночная волшебница.
  
  - Самолёт готов к взлёту? - спросил Лоренс у кряжистого бригадира в перепачканном машинным маслом комбинезоне.
  
  - Почти готов, государь. Осталось только дождаться, когда подвезут провиант и другие запасы. Их выделили по приказу Адмирала Шарби. С пустыми руками и на голодный желудок мы вас не отпустим, - улыбнулся он сквозь густую щетину.
  
  - Весьма благодарен. Могу я взглянуть на легендарного Золотого Орла?
  
  - Что же, государь, поглядите, - пригласил бригадир, и Лоренс отправился вместе с ним вокруг истребителя, то и дело указывая кончиком трости на различные части самолёта и задавая вопросы. Пока бригадир скупо отвечал о мощности двигателя, особенностях конструкции и скорости полёта на определённых высотах, Суо подошла к молодым ребятам-механикам и обратилась к ним:
  
  - Государи, вы не могли бы помочь мне? Боюсь эта штучка сломалась...
  
   Стоит ли говорить, что все побросали работу и в один миг окружили благоухающую лавандовыми духами девушку с неработающим кварцквантумом, чтобы, передавая прибор из рук в руки, хотя бы постоять рядом с ней, поговорить о столице, выслушать, как чудесно в галереях и операх, насколько высок и белоснежен Капитолий, и как ярко сияет звезда над его разрушенным куполом, и какие бывают экипажи у богачей, и как развлекаются Знающие - да всё равно о чём она говорит, лишь бы погрузиться рядом с ней в ни на что не похожее ощущение красоты, которое снизошло на работяг как будто из другого мира.
  
   Но, кокетничая с ними, Суо не забывала посматривать на своего компаньона. Завершив обход Золотого Орла, Лоренс вернулся с бригадиром к рабочим, тем самым собрав всех в одном месте перед истребителем.
  
  - Прекрасная работа, - заключил он. - Самолёт может лететь, вы отлично потрудились и достойны хорошего отдыха.
  
  - Покой нам только снится. Ещё нужно будет принять груз и не надорвать пуп, таская ящики, - ухмыльнулся бригадир, но Зорге не позабавился его шутке. Трость в руке мистика покачивалась из стороны в сторону, и от блеска её серебряного набалдашника никто не мог отвести глаз. Один за другим механики начали валиться с ног, засыпая прямо на полу ангара. Ещё бодрствующие, удивленно смотрели на упавших товарищей, но даже не пытались поднять их, так как сами оседали на пол и погружались в забвение. Бригадир догадался, что с этой парочкой истэрийцев что-то не так, потянулся к трости могучей рукой, но Суо мягко отвела её затянутой в атласную перчатку ручкой, и бригадир повалился к своим подчинённым.
  
   Когда путь к Золотому Орлу был открыт, Лоренс махнул едва блеснувшим в темноте набалдашником, и в ангар торопливо вошли лётчица и остальные стражи. Китч и Айвэн несли плотно набитые чемоданы: решено было взять только самое необходимое, хотя в багаже Каина имелись две завёрнутые в плотную бумагу картины. Церебра никому не доверяла свой металлический бокс с инструментами, а Айко и вовсе была налегке, прицепив к поясу только катану и Кенджи. Она мигом взобралась на крыло двухмоторного истребителя, с крыла залезла в кабину и заняла место пилота. Щёлкая тумблерами энергоподачи и проверяя уровень масла, Химэ посадила плюшевого медведя на приборную доску и подмигнула ему на удачу.
  
  - Объясни-ка ещё раз, мы воруем самолёт, который и так нам отдали? - осведомилась Церебра, аккуратно размещая свой бокс в грузовом отделении.
  
  - Отдадут нам его только утром, когда Шарби вместе с отрядом кишектенов лично проконтролирует взлёт, - ответил мистик, уже забравшись в салон и подавая руку своей компаньонке, чтобы Суо не оступилась на откидной лесенке.
  
  - Прилетели как воры, и улетаем, воруя, - стрелок оббежал самолёт и с помощью Айвэна оттащил от шасси спящих техников.
  
  - "Cui ridet Fortuna, eum ignorat Femida" - Кому улыбается Фортуна, того не замечает Фемида, - изрёк мечник, подхватывая под мышки здоровенного бригадира и легко волоча его к ящикам у стены.
  
  - От винта! - громко скомандовала из кабины Айко. Двигатели наполнились гудением акульих душ и лопасти винта в первый раз провернулись. Под их нарастающий гул, когда Золотой Орёл уже начал медленно выкатываться из ангара на взлётную полосу, Айвэн и Китч заскочили в пассажирский люк-дверь и убрали лесенку. Тяжёлый истребитель не был рассчитан на перевозку большого числа пассажиров, но в нём имелось четыре посадочных места, или места для двух раненых на носилках, а также турель. Китч уселся в резиновой петле под стеклянным колпаком, передёрнул затворы спаренных пулемётов, проверил патронные ленты в коробах и пару раз провернул полусферу турели на автоматическом приводе:
  
  - Хотя бы летим не с голой жопой!
  
   В кабине, которая была хорошо видна из пассажирского отделения, на его слова звонко рассмеялась Айко. Орёл уже вырулил на полосу и начал разбег. Затрещала, заругалась установленная рядом с приборной панелью рация: на наблюдательной вышке заметили неразрешённый взлёт. Айко потянулась к рации и одним щелчком выключила её, по пути пожав лапу медведю. Когда самолёт достаточно разогнался, она потянула подковообразный штурвал на себя, и истребитель грузно оторвался от полосы. Вслед беглецам захлопали выстрелы, рядом с Орлом полыхнули разрывы зенитных снарядов.
  
  - Держись! - крикнула Айко, когда самолёт пару раз ощутимо встряхнуло. Она потянула рычаг возле ноги, убрала шасси, добавила мощности двигателям и начала набирать высоту. Зенитки быстро умолкли, вероятно получив приказ не стрелять по своему самолёту. Айко очень хотелось совершить лишний круг над Кочевником, чтобы ещё раз полюбоваться на его громаду с огоньками ночных фонарей, но, ожидая погони, она только скорее повела Золотого Орла на восток.
  
  - Вот и всё, мы взлетели... - Зорге крепче сжал руку бледной как бумага Суо. Королева Червей не любила летать, но старалась держаться достойно. Кнайф посмотрела на их нежности с циничной ухмылкой и продолжила дымить закуренной во время обстрела кисэру. Айвэн следил за тем, что творится за иллюминатором, хотя кроме непроглядной синевы ночи ничего больше не было видно. Айко напевала себе под нос какую-то песенку на смешанном языке Нордифа и Земли Цветов, контролируя показания приборов и удобно ли сидеть у лобового стекла малышу Кнеджи.
  
  - Координаты Ёрмунганда при тебе? - спросил Китч.
  
  - Я чекаю! - Айко выставила в пассажирский проход руку с измятой бумажкой.
  
  - В темноте мы ничего не увидим, даже шторм, - вглядывался стрелок через купол турели в тёмно-синее небо с убывающим диском луны.
  
  - По координатам нам придётся лететь до рассвета, и не факт, что остров будет ждать нас в том же самом месте, где был месяц назад, - сказал Лоренс и полез в карман пиджака, чтобы вынуть оттуда медальон Гренделя, добытый Китчем возле дороги на Яму. Глядя на отчеканенный в металлическом кругляше рисунок свернувшейся в кольцо змеи, он проронил:
  
  - Я всё размышляю о двух великих змеях: Уроборосе и Ёрмунганде. Их истории, если задуматься, нивелируют смысл друг друга, хотя во многом похожи. Обе змеи держат зубами свой собственный хвост, обе являются символами скрытой мощи и мудрости. Северные легенды гласят, что Ёрмунганд живёт на дне океана и настолько велик, что опоясывает Землю, головой встречаясь с хвостом. Но разница между ним и Уроборосом заключается в том, что Уроборос - символ вечности, а Ёрмунганд будет участвовать в битве Богов, которая ознаменует собой конец света. Получается, что у двух этих чудовищ различные цели.
  
  - А в легенде про Северную Змею люди одержали победу? - полюбопытствовал Айвэн.
  
  - Да, - кивнул мистик. - Герой снёс чудищу голову, но сам после этого прошёл всего десять шагов, пока яд Ёрмунганда не убил его. А ещё в той истории говорилось, что в последние дни Земли, Великий Змей отравил небо. Шторм, следующий за островом Тёмных Мастеров, не может быть естественного происхождения, так что буря достаточно символична.
  
  - Опять ты нагоняешь жути, - Роберт достал новую пачку Белого Консула и хрустнул упаковкой. Церебра подкинула ему спички, и стрелок, сидя в петле под погоном турели, ловко поймал коробок. - Мы видели достаточно безумцев в Истэрии: преступников, мнящих себя творцами истории и спасителями мира. Все они как на подбор подлецы и банальные уголовники. На твоём острове сидят такие же гниды, с тараканами в башке, окружившие себя непонятными символами, эзотерической чепухой и рассуждениями, что только загаживают умы. По мне, так пусть пуля решает, чья правда правдее. Правильно направленный револьвер заставит любого вернуться в реальность.
  
  - Да, пуля сможет заставить несогласных навсегда замолчать, - подала голос Суо. - Немало проблем пытались решить в одиночку, и до сих пор свято верят, что убийство одного человека может изменить мир, остановить жернова истории и молот войны. Тварь ли я дрожащая, или право имею? Сужу ли я, или буду судим? Чего стоит жизнь моя, перед лицом смерти?
  
   Она протянула к Роберту руку, благо с её сидения до Китча было только полшага:
  
  - У меня кое-что есть для вас, Роберт Китч. Пусть будет с вами на память.
  
   Стрелок подставил ладонь, и Суо вложила туда что-то маленькое. Это был накладной рубиновый камушек, какой южанки носили между бровей.
  
  - Если пуля несёт людям правду, то не так страшен заряженный револьвер, чем тот выстрел, которого не должно было быть в нашем мире, - добавила Королева Червей и замолчала под стервенеющим взглядом стрелка. Заметив общее напряжение, мистик решил переключить внимание напарников на предстоящее дело:
  
  - Оттого, подлетим ли мы к острову незаметно, зависит весь успех операции. У нас недостаточно сил, чтобы сражаться с Мешками и прочими созданиями Архимастера в открытую, а потому мы должны действовать как диверсионный отряд - тайно, молниеносно и без лишнего шума... Вокруг Ёрмунганда бушует шторм - это поможет нам скрыть звук двигателей при подлёте, но после посадки нужно быть готовыми ко всему. Никто не знает, какие средства стоят на вооружении Уробороса: наверняка Эдвард Рин хорошо приготовился к вторжению, и застать его врасплох будет непросто. Наша главная цель - помешать использовать бомбу в день Первоявления, и по возможности вернуть в Истэрию технологию соединения Света и Тьмы...
  
  - А что там на счёт злодеев? - переспросил его Китч, явно настроенный драться. - Зачем вообще было устраивать канитель, если не удастся прикончить Рудольфа и Карла, и самого чёртова Рина?
  
  - Ёрмунганд - это их территория, врагов слишком много, - сдержал его Зорге. - Чтобы зачистить весь остров, потребуется полномасштабная войсковая операция, а в нынешних условиях это вряд ли возможно... Из-за того, что дальняя связь в Кочевнике с материком была прервана, я попытался дотянуться до побережья Истэрии ментально, но мистик, который должен был дожидаться нашего сообщения, на сигнал не ответил, что само по себе тянет на саботаж... Мне пришлось попросить кое-кого из друзей Айко доставить шифровку на побережье, а затем в Капитолий.
  
  - Рио и Рюу отвезут! - крикнула из кабины Химэ. - Движки сожгут, но дофорсят до Истэрии!
  
  - Это рискованно, - отметила Кнайф. - Их могут перехватить белые самолёты, а когда контрразведка островитян примется за гонцов и найдёт сообщение с координатами, то нашим "союзникам" станет известно где шляется Ёрмунганд, а там и до Теневого Оружия недалеко.
  
  - Сообщение зашифровано и хранится не где-нибудь в подкладке воротника, а вложено прямо в головы наших курьеров. Его смогут прочитать только в Ордене, - объяснил Каин, хотя лицо мистика оставалось задумчивым. - Но вы правы, Иоганна, это всё равно серьёзный риск, и доставка отнимет немало времени. Однако в противном случае ни армия, ни Орден не будут знать, где мы находимся и чем занимаемся, а обстоятельства могут сложиться так, что конфликт с Землёй Цветов станет меньшей платой, чем добыча новой технологии войны.
  
   Он помолчал, будто следующие слова были настолько тяжелы, что сказать их Каину стоило больших усилий.
  
  - Ну же, говори, что там ещё случилась? - не вытерпел Китч.
  
  - Если обезвредить бомбу не удастся, мы должны позаботиться о том, чтобы Эдвард Рин, машина-носитель, армия Мешков и весь Ёрмунганд были уничтожены - таков резервный план.
  
  - План самоубийства... Получается, если не справимся, мы должны взорвать бомбу? - дошло до стрелка. Церебра сухо рассмеялась, ей давно было понятно к чему всё идёт, Суо степенно кивнула, а Айвэн выпрямился на своём месте.
  
  - Это только на самый крайний случай, и при том условии, что взрыв остановит Эдварда Рина, - поправился Зорге. - Наши главные цели разумнее: найти и обезвредить взрывное устройство, захватить документы, эвакуироваться и передать дальнейшее дело военно-воздушным силам Истэрии, которые будут действовать, исходя из политической обстановки.
  
  - Хорошенький план, - хмыкнул Китч. - Что-то я не услышал деталей. Кто сказал, что сразу после посадки на нас не навалится тысяча грязных Мешков? Мы не знаем местности, численности противника, мощности его вооружения, крепости оборонительных сооружений - ничего не знаем!.. Каким образом ты вообще собираешься искать Теневое Оружие не острове?
  
  - Будь уверен, большое скопление энергии я почувствую, - с достоинством ответил мистик. - Не забывай, что ты работаешь с тем, кто способен читать целые города. Моих сил на остров хватит.
  
  - Главное, чтобы хватило сил передвигать ноги, - ядовито заметила Кнайф, глядя на серое после ранения лицо Лоренса. Каин ответил ей дружелюбной улыбкой, хотя глаза его блеснули как мертвенная зимняя ночь.
  
   Над свинцовой линией океана проступила грязно-жёлтая полоса. К тому времени двигатели Золотого Орла истощили четверть запаса энергетических сфер. Багряный проблеск рассвета скользнул по золотистой обшивке, как будто прибавив истребителю сил. Моторы Орла взвыли натужнее, поднимая машину на высоту. Айко перестала опасаться погони, потому что быстрее самолёта Шарби в Кочевнике не было ничего. Химэ выискивала любой признак бури, но пурпурное небо было абсолютно безоблачным, и Айко поднимала самолёт всё выше и выше, а стражи в пассажирском отделении занимались своими делами.
  
   Суо увлечённо читала книгу "Преступление и наказание" Фомы Достоверского, цитату которого недавно приводила в качестве аргумента стрелку. Айвэн вытащил ятаган и, поставив его кончиком на прорезиненный пол самолёта, вращал за рукоять. Мистик спал. Для мозга и тела Лоренса не было ничего целительнее хорошего сна, и он использовал любую свободную минуту отдыха. Зорге иногда морщился от боли в груди, перетянутой свежей повязкой. Кнайф недобро поглядывала на него, перетасовывая колоду карт, и, вероятно, очень жалела, что не может разложить свой любимый пасьянс. Чем был занят Китч, под стеклянным колпаком турели не было видно. Только изредка на пол падали окурки и слышался звук чиркающих спичек, да гудел автоматический привод, когда турель разворачивалась от борта к хвосту и по курсу.
  
   Ожидание схватки - во сто крат хуже самого боя, и ни у кого из стражей не возникло желания поговорить или в сотый раз обсудить что-то.
  
  - Я чекаю! - вдруг громко воскликнула Айко. Лоренс сразу открыл глаза, отстегнул ремень и встал с места, поспешив по проходу в кабину. Через лобовое стекло он видел еле заметное на фоне апельсинового неба облачко, на которое указывала ему Айко.
  
  - Гораздо раньше, чем мы предполагали. Значит, остров всё это время двигался с востока на запад. Держи курс на шторм, - распорядился мистик.
  
  - Хай! - кивнула Химэ и, подняв ручку генератора, прибавила мощности двигателям. С каждой минутой дымчатое облачко ширилось, разрасталось, и уже через полчаса лёта заслонило собой весь обзор. Закрывая свет солнца, в чернейшем шторме полыхали жёлтые молнии. Гром стал слышен даже через гул двигателей и скрип обшивки Орла. Самолёт попал под грязный ливень. По лобовому стеклу растеклась смешанная с водой сажа, почти полностью закрывшая обзор Айко, так что ей пришлось включить стеклоочистители. Самолёт как следует встряхнуло, завыл сигнал предупреждения, но он тут же заткнулся с щелчком тумблера под рукой лётчицы.
  
  - Двигатель стопорит! Хлебаем и тяжелеем!
  
  - Поднимайся выше облаков! - приказал мистик, по-прежнему оставаясь рядом с пилотом.
  
  - Вот и началось самое дерьмо... - прошипел стрелок, который видел чрез купол турели только разводы грязи.
  
  - Отравленные небеса... - сказал Айвэн, бесполезно проведя рукой по внутренней стороне иллюминатора. Самолёт дрожал и подпрыгивал так, будто оказался лишь погремушкой в руках ребёнка. Без обзора наружу, изменение тангажа можно было только почувствовать. По пассажирскому отделению к хвосту прокатилось несколько пустых гильз, оставшихся после прошлого боя. Шторм нарастал, и громовые удары заглушили все прочие звуки. Раскаты грозы слились в смертельный для любого пилота марш. Вдруг, сбоку что-то хлопнуло и закашляло, самолёт ощутимо накренился на правый борт. Ругаясь на всех трёх известных ей языках, Айко что-то лихорадочно переключила на приборной панели, самолёт тащился в скособоченном положении ещё с полминуты, через иллюминатор Айвэн заметил мелькнувшие мимо борта огоньки лазурного цвета - треснувшие энергосферы, выброшенные из двигателя. Повреждённые шары взорвались далеко за хвостом, и после этого мотор заработал ровнее, Орёл выправил свой полёт. Айко поцеловала кончики пальцев и приложила их к мордочке Кенджи.
  
  - Я ещё ни один самолёт не разбила! - весело сообщила она, и в этот же миг солнечный свет прорвался сквозь мутные стёкла в кабину. Самолёт вынырнул из грязного шторма и оказался выше грозовых облаков.
  
  - У нас был только один шанс из тридцати, чтобы пройти через бурю, - прищурился от золотого сияния Зорге. - Придётся пройти над бурей. Попробуем спикировать к её центру. Если повезёт, то окажемся как раз над островом.
  
  - Или воткнёмся в него, - добавил Китч.
  
  - Высота экстренная! Три девятьсот! - крикнула Айко со своего места. - Выше не хватит мощи, мы тяжёлые!.. Это ещё что за стопор?..
  
  - Что там? - нагнулся Зорге ближе к лобовому стеклу. В сизом небе, над ковром чёрных туч, мчалось одинокое облачко. На такой высоте это было невероятно, и движение облака выглядело чересчур неестественным. Тучка рывками набирала скорость и неслась навстречу к Орлу.
  
  - Противник! Всем приготовиться! - воскликнул Каин и скорее вернулся на место. Турель Китча развернулась по курсу полёта, пулемёты огрызнулись огнём. Вниз посыпался дождь дымящихся гильз, грому выстрелов вторили носовые пушки Орла. Трассирующие снаряды врезались в центр облака, рассыпав его на мириады частей. Вниз полетели десятки сбитых существ, рой разделился, и самолёт прорвался через него, но только затем, чтобы посадить себе на хвост целую стаю злобно скрежещущих тварей.
  
   Некоторые из них вцепились в Золотого Орла словно клещи. Узнав отточенные ноги и шарообразные тела, к которым теперь прибавилась пара кожистых крыльев, Китч крикнул:
  
  - А это же наши старые знакомые из Ямы! Ишь как вымахали!
  
   Одной очередью он сбил всех лезвеногих, кто пробирался к турели и двигателям поверху самолёта, а затем развернул пулемёты назад. Стая с неестественной скоростью настигала самый быстрый истребитель Кочевника.
  
  - Вот, кто этот остров крышует! Что, отрастили себе пару ласт и вконец обнаглели?! А ну, сюда! - воскликнул Роберт, вдавливая гашетку. Турель резко вращалась, поднимая стволы и разнося в клочья всех лезвеногих, которые только пытались впиться в Орла со стороны верхней полусферы. Но остальное пространство вокруг самолёта было незащищено. Лезвеногие подбирались к двигателям по внутренней стороне крыльев. Борта пассажирского отделения пробило несколько острых лезвий. Одно из них выскочило рядом с головой Айвэна, и он ответил ударом ятагана, пробив обшивку изнутри и сбросив кожистый шар с истребителя.
  
  - А ну-ка не шестерить мне самолёт! - завизжала Айко и отвела штурвал от себя. Орёл опустил нос и на всей скорости понёсся вниз к чёрным тучам. Он ворвался обратно в бурю, быстро набрал максимальную скорость, и лезвеногие, резавшие обшивку и двигатель, не смогли удержаться. Стая не последовала за Золотым Орлом. Стрелка альтиметра бешено завращалась в обратную сторону. Грязь и сажа залепили стекло, самолёт не пикировал, а буквально падал, сбитый с большой высоты, и тошнотворнее чувство охватило всех стражей. Лишь Суо спокойно перевернула страницу почти дочитанной книги.
  
   Практически ничего не видя, каким-то внутренним чутьём, Айко почувствовала приближение земли и потянула штурвал на себя. В этот же момент рядом пронеслось тело гигантской горы. Самолёт за малым разминулся с её ступенчатым выступом, накренился и вынырнул из пике. Дождь неожиданно кончился, хотя в воздухе по-прежнему висела густая серая дымка. Делая круг над мифическим островом, стражи смогли увидеть очертания Ёрмунганда. Неизведанная земля раскинулась на многие километры вокруг, так что едва виднелась ближайшая линия побережья. Западную часть острова занимала гора необычного вида. Склоны её были выдолблены в форме ступеней, но никаких деталей различить не удалось. Океан возле берега странно пенился, и, казалось, что Ёрмунганд не прячет своё основание в воде, а плывёт в кисельном тумане, сразу со всех сторон стягивая к своим берегам высокие волны, так что ни один корабль не смог бы пристать.
  
  - Спустись ниже, Айко! - приказал мистик. - Нам надо добраться до той части берега, которую обозначил Шарби!
  
  - Я сяду! - уверенно откликнулась лётчица и начала делать вираж. Но в этот миг ей показалось, что от горного склона отделяется большая фигура.
  
  - Там какой-то... - начала было Айко, но тут же рядом что-то вспыхнуло, возле самолёта расцвёл дымчатый взрыв, Золотого Орла хорошенько встряхнуло и со своего места Айвэн увидел, как голова Химэ дёрнулась над спинкой сидения как у сломанной куклы.
  
  - Всё нормально! - крикнула она, схватила Кенджи и прижала игрушку к себе. - Щас пойдём на экстренную посадку!.. А ещё нас подбили и правый двигатель сдох!.. А ещё, мы горим!.. А ещё правое шасси выбило и что-то с рулями! Держитесь там за что-нибудь, форсим!
  
  - Ты точно посадишь это корыто на землю?! - прокричал Китч, выпрыгивая из стеклянной турели, чтобы схватиться за багажную сетку. Айко ему не ответила, самолёт с гулом накренился и пошёл вниз, оставляя за собой чадящий след. Он падал к берегу, но едва ли к тому самому месту, которое рекомендовал им Шарби. Айко искала хотя бы маленький клочок суши, пригодный для аварийной посадки. Золотой Орёл задел брюхом и развалил какие-то каменные колонны, ещё раз подпрыгнул, заложил неловкий вираж к береговой полосе, и ухнулся носом о каменистое побережье. Его потащило вперёд, лопасти двигателей изогнулись словно лепестки лилии, и только спустя сотню метров машина застыла, продолжая скрипеть и дымиться истерзанным корпусом.
  
  - Прибыли. Все целы? - окликнул Китч. В задымлённом салоне стражи пытались подняться на ноги. Церебра подбирала свой бокс с инструментами, вывалившийся из сетки, но замки были крепкими, и бокс не раскрылся. Книга Суо исчезла, как и широкополая шляпа. Иллюминатор рядом с ней треснул, и Королева Червей спокойно вытаскивала из щеки длинный осколок. Зорге был бледен и тяжело дышал, Айвэн пытался освободиться от заклинившего ремня. Стрелок бросился по проходу в кабину, которая при приземлении пострадала сильнее всего. Металл фюзеляжа рядом с креслом пилота изрешетило осколками и стекло кабины окропилась красными брызгами. Айко сажала самолёт почти что вслепую. Китч увидел, что плюшевого медведя она вдавливает себе в живот, и игрушка насквозь промокла от крови. Глаза лётчицы были распахнуты, она прибывала в сознании, но дышала резко и с присвистом. Когда Китч попытался убрать от раны игрушку, вслед за Кенджи потянулись внутренности Химэ.
  
  - Совершенная сохрани... Церебра! - закричал Роберт. Айвэн в три шага оказался возле стрелка и ятаганом разрезал ремни. Вместе с Китчем они осторожно вытащили Химэ из сидения, придерживая перепачканного в крови медведя возле раненого живота, и вынесли в свободный проход. Иоганна со своим металлическим ящиком склонилась рядом.
  
  - Сели... Я посадила, как mon pere! - задрожали губы у Айко. От шока она не чувствовала, что с ней произошло. Церебра осторожно расцепила руки Принцессы и убрала Кенджи со вспоротого живота. В тот же миг лицо девочки исказилось от рёва. Она плакала как дитя, испуганное чем-то совершенно невозможным. Стражи, насколько могли, столпились в узком проходе, желая хоть как-то помочь. Церебра зарычала, чтобы все отошли. Рука Айко шарила возле себя в той стороне, куда отбросили Кенджи. Айвэн это заметил, нагнулся и вложил ей в пальцы грязно-бурого медвежонка. Ноги Химэ задрожали, когда Церебра осматривала рану.
  
  - Мама, мне больно! Мама, мне больно! - только и повторяла Химэ, пока игла скоросшивателя втыкалась ей в руку и морфий разливался по жилам. Айко ещё дважды резко вздохнула, глаза полузакрылись, и она потеряла сознание.
  
  - Давление упало. Нужна кровь, - быстро заговорила Иоганна, доставая инструменты из бокса и готовясь провести операцию прямо внутри разбитого самолёта. Тут же по корпусу истребителя прокатилась глухая очередь, а затем Орёл содрогнулся от ритмичного грохота, который нарастал и приближался к месту падения. Через разбитые иллюминаторы было видно, что самолёт атакуют Мешки, но что-то ещё более страшное и большое стремилось к месту аварии из-за ближайших колонн. Тот, кто сбил Золотого Орла, был намерен завершить своё дело.
  
   Китч выхватил револьверы и ответил огнём сквозь пробоины. Айвэн обнажил пылающий Клинок Света, ворот его доспехов сомкнулся на лице в полумаску, и рыцарь выскочил навстречу врагам, чтобы защитить свою раненую Принцессу. На трости мистика сверкнула молния, и рухнувший самолёт накрыл сверкающий купол. Суо стягивала с руки испачканную в крови перчатку, шёпотом пересчитывая врагов. Под гул попаданий по куполу, Церебра пыталась реанимировать Айко.
  
   С самого момента посадки на Ёрмунганд всё пошло не по плану. Появление стражей не осталось тайной для Уробороса. Они не могли отступить и приняли бой прямо возле разбитого Золотого Орла.
  
  (КОНЕЦ 3 ЧАСТИ)
  
  Друзья, на этом три из четырёх уже написанных частей книги подходят к концу. Четвёртая часть только запланирована. Если вам есть, что сказать по поводу уже опубликованных глав, автор ждет вашей оценки, чтобы учесть её в будущем.
  
  СНОСКИ И ПОЯСНЕНИЯ:
  
  1 *1 Вертикальный желобок на колонне. Обилие таких желобков придаёт колонне ребристый вид.(Назад)
  
  2 *2 Выступ здания, полукруглый, гранёный или прямоугольный. Перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом.(Назад)
  
  3 *3 Полукруглое или килевидное завершение прясел церковного здания.(Назад)
  
  4 *4 Малый кузнечный молоток(Назад)
  
  5 *5 Слушай много, говори мало (лат.)(Назад)
  
  6 *6 Шерстяной мамонт (лат.)(Назад)
  
  7 *7 Хотите чтобы вас пристрелили?(Назад)
  8 *8 Сегодня поблажек не будет!(Назад)
  
  9 *9 Ты будешь делать то, что я прикажу, не слышу ответа?(Назад)
  
  10 *10 Идиот(Назад)
  
  11 *11 Мне наплевать, ни жарко ни холодно.(Назад)
  
  12 *12 Придурок(Назад)
  
  13 *13 Куда ни посмотри, /То ли туман, то ли облако. / Ах, какой аромат!.. (японск.песня)(Назад)
  
  14 *14 Пойдем, пойдем / Посмотрим!(Назад)
  
  15 *15 Ублюдков(Назад)
  
  16 *16 Дерьмо(Назад)
  
  17 *17 Мне безразлична твоя жизнь(Назад)
  
  18 *18 Мне надоело это слушать(Назад)
  
  19 *19 Сволочи(Назад)
  
  20 *20 Традиционный меч. Чуть короче, чем японская катана(Назад)
  
  21 *21 Сука (восклицание)(Назад)
  
  22 *22 Девочка, которая никому не отказывает(Назад)
  
  23 *23 Не твоё дело(Назад)
  
  24 *24 Не надо задумываться о жизни. У неё нет смысла(Назад)
  
  25 *25 Пауков(Назад)
  
  26 *26 Снаряд калибра 96мм(Назад)
  
  
  27 *27 Паразит, что, высасывая соки хозяина и лишая его жизненно-важных веществ, приводит к смерти.(Назад)
  
  28 *28 Верхняя часть двойной женской юбки(Назад)
  
  29 *29 Солнце светит для всех! Да будет свет! (лат.)(Назад)
  
  30 *30 Право над жизнью и смертью! (лат.)(Назад)
  
  31 *31 Храмовые ворота из двух опор и вертикальной перекладины(Назад)
  
  32 *32 Башня ступенчатой архитектуры(Назад)
  
  33 *33 Одна из древнейших разновидностей индийского слогового письма; пишется слева направо(Назад)
  
  34 *34 Ненанесение вреда(Назад)
  
  35 *35 Идеал женской красоты на рубеже XIX-XX веков, созданный иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном(Назад)
  
  36 *36 Женский поклон с неглубоким приседанием как знак приветствия(Назад)
  
  37 *37 Почему вы ждёте? На кухне много работы! (Франц.)(Назад)
  
  38 *38 О, ля-ля! Неуклюжая корова!(Франц.)(Назад)
  
  39 *39 Женская сумочка на длинном шёлковом шнуре, украшенная вышивкой; надевалась на руку(Назад)
  
  40 *40 Ты с ума сошла? Это ужасно! Верни на место... (Франц.)(Назад)
  
  41 *41 Мадмуазель Пинцет (Франц.)(Назад)
  
  42 *42 Круговорот рождения и смерти в индийской религии(Назад)
  
  43 *43 Рождённый без врагов(Назад)
  
  44 *44 Обитель сиддх - место покоя освобождённых от цикла перерождения душ(Назад)
  
  45 *45 До свидания! (Франц.)(Назад)
  
  46 *46 Вложить меч в ножны (лат.)(Назад)
  
  47 *47 Родинка(Назад)
  
  48 *48 Выше голову! (лат.)(Назад)
  
  49 *49 je vais te niquer ta gueule, merdeux! (франц.) / я тебе рожу расхерачу, говнюк!(Назад)
  
  50 *50 Убирайся! Да пошел ты! Уходи! (японск.)(Назад)
  
  51 *51 "До скорого" - фраза употребляется при прощании между друзьями (Японск.)(Назад)
  
  52 *52 Старшая сестра (японск.)(Назад)
  
  53 *53 Вид театрального танца, зародившийся в Южной Индии, в котором каждое движение наделено особенным смыслом.(Назад)
  
  54 *54 Воздушное кольцо для цирковых выступлений(Назад)
  
  55 *55 Слова французского марша "Марсельеза"(Назад)
  
  56 *56 Отец (Японск.)(Назад)
  
  57 *57 Сволочь! (Японск.)(Назад)
  
  58 *58 Испорченная девочка, принцесска (Японск.)(Назад)
  
  59 *59 Говно! (Японск.)(Назад)
  
  60 *60 Идрис - в мифологии валлийских кельтов - великан, обладавший обширными познаниями в поэзии, астрономии, философии (Кельт.миф.)(Назад)
  
  61 *61 Попробуй только сделать это, и я тебе покажу, дурак!!! (Японск.)(Назад)
  
  62 *62 Моя кукла - хорошая кукла/ У нее большие ясные глаза на белом личике / И хорошенький маленький ротик/ Моя кукла - хорошая кукла (японск. песня.)(Назад)
  
  63 *63 Они делают это так/Маленькие куклы,/Они делают это так/Три маленьких поворота и они исчезают./Руки на пояс,/Прыгайте, прыгайте, куклы! /Руки на пояс, /Куклы начинают всё сначала (франц. песня)(Назад)
  
  64 *64 Прости (японск.)(Назад)
  
  65 *65 Селена - греческая богиня луны(Назад)
  
  66 *66 Нет никаких ключей от счастья. Дверь всегда открыта (немец.)(Назад)
  
  67 *67 Антре - парадная, вестибюль(Назад)
  
  68 *68 Ассамблея - самый большой зал в доме(Назад)
  
  69 *69 Несчастье и счастье переплетаются, как волокна в веревке (японск. пословица)(Назад)
  
  70 *70 Да. Всё хорошо (японск.)(Назад)
  
  71 *71 Приятного аппетита (франц.)(Назад)
  
  72 *72 Будьте добры, извините, простите, очень рада! (франц.)(Назад)
  
  73 *73 Полный звездец! (франц.)(Назад)
  
  74 *74 Ты потом ещё пожалеешь! (японск.)(Назад)
  
  75 *75 Мой отец! (франц.)(Назад)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"