Зима 1937 года. Мне пять лет. Я сижу на полу около разорённого книжного шка-фа, где раньше была библиотека папы Димы. После обыска и ареста папы в нем почти не осталось книг. Вытаскиваю тяжелый иллюстрированный том "История Граждан-ской войны", с интересом рассматриваю рисунки и карикатуры: сделано талантливо, убедительно, - "если враг не сдаётся..".. Для "серьезного" чтения вынимаю "Историю Пугачевского бунта" Пушкина и сказки братьев Гримм.
ВЫША
Первая моя библиотека,
первое прикосновение к великой литературе:
Шекспир, Сервантес, Жюль Верн...
Над речкой "Выша", на холме, огражденная белокаменной крепостной стеной скрывается в лесу "Вышинская Пустынь". В те времена в помещениях бывшего монасты-ря расположилась психиатрическая больница, мама работала в ней врачом. Мы с бабуш-кой приехали к ней из Ленинграда весной 1941 года. Там нас и застала Война. Зима 1942 года была особенно лютой. От морозов я спасался на русской печке, занимавшей большую часть нашей квартиры, и читал Сервантеса; книгу я взял в больничной библио-теке. Библиотека находилась в клубе, в котором иногда "крутили" кино и даже ставили пьески силами эвакуированных из Ленинграда врачей. Мало кто посещал библиотеку из взрослых, занятых в больнице круглые сутки, мне не препятствовали рыться в книжных шкафах, и я читал все подряд: "Хроники" Шекспира, известную сказку "Волшебник Изумрудного города", Жюля Верна, "Охотники за микробами" Поля де Крюи и "избран-ное" Маяковского, сатира которого (пьесы "Баня", "Клоп") мне особенно понравилась, хотя его лирические поэмы, разумеется, понять не мог. Сильное впечатление произвела книжка "без конца и без начала, переплеты как мочало...", вскоре выяснил: это оказались - "Господа Головлевы".
Обнаружив в библиотеке несколько старых радиолюбительских журналов, я при-нялся за изготовление детекторного радиоприемника, антенну - медный канатик - мы с приятелем Шуркой Юдиным натянули между куполами двух соборов; после поиска "точки" на кристалле детектора что-то пищало в самодельном наушнике...
Решающей "последней каплей", приведшей меня спустя 8 лет в Политехнический Институт, стала книга о выдающихся американских инженерах, в который с восторгом рассказывал автор о строительстве Бруклинского моста, о работе глубоко под водой в кес-сонах, об изобретателе телефона Грехеме Бэлле, об Эдисоне. Хотя - влияние "Охотни-ков..." было значительным, и, однажды, весной 1944 года заболев дифтеритом, я очень хорошо понимал, что это такое и зачем мне делали уколы сывороткой из "ослабленных по Пастеру" дифтерийных микробов, а после упросил маму допустить к микроскопу, разгля-дывая инфузорий в грязной воде.
Заехал...
Жаркое лето 1970-го.
Рязанская область
"Новый Мир" где-то в сосновом лесу.
Спустя много лет меня охватила ностальгия по детским годам, и я собрался посе-тить Вышу. В Москве на Ленинградском вокзале осмотрел карту железных дорог, нашел там одноименную станцию и взял билет. Я думал (и, как оказалось, - напрасно!), что за прошедшие 30 лет к Выше подведут железную дорогу. Подъезжая, я надеялся увидеть знакомый по 40-м годам полустанок, именуемый "Свеженькая", его не обнаружил, и окончательно понял, что еду не туда. Сойдя с поезда, я оказался в одноименном поселке и на вопрос - "Где же настоящая Выша, где монастырь и психбольница?" мне ответили, что "Выша бешенная" находится километров в шестидесяти отсюда и добраться туда можно только на случайной попутке или лесовозе (я приехал в поселок лесорубов, т.е. "лесхоз"). Времени у меня не было: назавтра я должен был улетать в командировку в Пермь, и экспедиция на "Вышу бешенную" планировалась как попутная.
Деваться было некуда. Погода стояла жаркая; с рюкзаком, в черной кожаной куртке попытался укрыться от солнца в сосновом лесу, а чтобы провести с пользой время до ве-чернего проходящего поезда, зашел в местную библиотеку и взял номер "Нового мира". Журнал библиотекарша выдала мне, не требуя паспорт, и удовлетворилась предъявлен-ным билетом члена Ленинградского (Императорского) Географического Общества, (би-лет своей роскошной красной "корочкой" с гербом Советского Союза золотого тиснения выглядел минимум как правительственное удостоверение). Расположился на сухой хвое под деревом и читал журнал, запивая гранатовым соком, который купил тут же в лесхо-зовской лавке.
Лихославль
Традиционным чтением технической
интеллигенции были (и остаются по сей день)
"Наука и жизнь", а также "Химия и жизнь" -
и еще неясно, какое издание "круче"
В поисках деталей для макета нейронной среды я отправился в город Лихославль, где надеялся добыть на местном заводе электролюминесцентные панели. До этого я по-бывал во Фрязино и там мне подарили оптронные усилители инфракрасного изображе-ния. В Лихославле я устроился на ночевку в гостиницу, по старой традиции нашел город-скую библиотеку, записался, взял несколько журналов "Наука и жизнь" и до вечера про-вел время в читальном зале.
Во время работы в лаборатории "Спецприборов" я занялся радиотелеметри-ей. Сразу же возникла проблема опознания радиосигнала на фоне сильных по-мех. В живых рецепторных системах эта проблема давно решена приро-дой. Поэтому я отправился в Институт Мозга, где меня тепло встретили со-трудники лаборатории морфологии (ее руководитель, профессор Александр Ионтов, знал мою маму еще по работе в институте им. Бехтерева), и с этого момента началась "параллельная" жизнь: работа в промышленности - и занятия нейрокибернетикой.
Ранее во время работы в полувоенном НИИ мне довелось конструировать уз-лы ЭВМ из совершенно одинаковых, феррито-транзисторных" , однородных" модулей. Густая проводная сеть связей между модулями делала их "интеллек-туальными": набор из сотен кирпичиков-модулей превращался в вычислитель-ный управляющий комплекс. Так я стал сторонником идеи однородных сред, конкурирующих с традиционной интегральной схемотехникой. Это было чисто бионическим направлением: ведь нервная ткань, сам мозг выполнены природой в виде однородных структур с горизонтальными связями по плоскостям среды и с вертикальными - между слоями. Это так понятно и просто. Но в борьбе между зарождающимися в 60 годы нейрокомпьютерами и уже сложившейся зарубежной технологией на долгие годы в Советском Союзе победила (не без помощи чиновников Минэлектроники) американская линия IBM, основанная на идеях Дж. ф-Неймана и совсем не однородной схемотехникой . И только сейчас, в начале 21 века возвращаются к "сетевым" машинам 5 и 6 поколений, основы структуры которых так и не изменились со времен физиологов Ухтом-ского и Сентаготаи.
В библиотеках удалось раскопать опыты физиологов 20х годов, исследовав-ших однородные живые организмы. Моделируя эти процессы, я стал изобре-тать "континуальные" (т.е. однородные) модели нервной системы и рассказы-вать о них на семинарах среди единомышленников. В начале 60-х я рассказы-вал о первых своих моделях в Институте Автометрии в Новосибирске. Молодой академгород, молодые интеллигентные лица на улицах, в кафе "Ин-теграл", в гостинице, где по вечерам продолжались дискуссии после конфе-ренции...
Мне приходилось часто выезжать в командировки по наладке тиристор-ных преобразователей. Эти системы мы разрабатывали, затем доводили до серии на заводах и, в итоге, налаживали по всей стране. Пользуясь этим, я побывал во всех научных центрах, где кто-либо занимался теми же биониче-скими проблемами. Таких "братьев по разуму" в те времена было совсем не-много. Зато все хорощо друг-друга знали - по статьям и выступлениям на конференциях. В Пущино в Институте Биофизики я познакомился с Вален-тином Кринским, Анатолием Жаботинским и Симоном Шноллем, главными идеологами континуальных сред; рассказал о своем проекте оптической модели. В Пущино да и во всех других научных центрах обстановка и настроение сотрудников, казалось мне, были очень похожи на ситуации из утопии Стру-гацких "Полдень 30 век". Оказалось, что в Зеленограде уже работает ла-боратория бионики, где исследуют нейристоры - технические аналоги нейронов. На нейристоры очень надеялись, как на альтернативу структуры ЦВМ. В Ростовском Университете и в Таганрогском Институте Однородных Вычислительных Систем, в Московском Институте Физических Проблем и в Киевском Институте Кибернетики, на семинарах или в неофициальной обста-новке за обязательной чашкой кофе я рассказывал о своей работе. К этому времени у меня было уже несколько авторских свидетельств по "континуаль-ным" моделям и по бионике.
Модели я собирал из опто-электронных пленок, которые доставал повсюду: во Фрязино, где подарили несколько уникальных оптронов; в Лихославле разре-шили вынести электролюминесцентные индикаторы, в ЛЭТИ и на "Позитро-не" помогли с фоторезисторными матрицами. Воистину, мир не без добрых людей!
В конце-концов я поступил в заочную аспирантуру на кафедру Биомедицинской кибернетики ЛЭТИ. Диссертацию написал, но защищать не стал, т.к. пришлось бы заняться созывом Ученого Совета по бионике, а жела-ния заниматься этим делом у меня не было (бионика была тогда еще экзоти-ческой специальностью и постоянного Совета по ней не существовало). Вместо всего этого я написал книгу по однородным моделям . Многолетние занятия бионикой не прошли бесследно: в последние годы я вновь вернулся к медицинскому приборостроению, разрабатывая вместе с врачами из ГИДУВа новые аппараты для магнитотерапии.
Наутро пошел на завод, нашел лабораторию электролюминофоров и поведал её сотрудникам о блестящих перспективах применения их изделий в бионике. Обещал напи-сать о лаборатории и прославить лихославльских меценатов в академическом журнале...И получил царский подарок: пакет люминесцентных панелей - цифровых индикаторов.
Челябинск
"За 100 часов арктического полета дирижабль
проделал такую работу, которую на нормальных
экспедициях на ледоколах можно выполнить лишь
в 2-3 года упорной, настойчивой работы"
Научный руководитель экспедиции на дирижабле LZ-127
профессор Р.Л.Самойлович, 1931 год
В Челябинске я приехал по приглашению от местного монтажного техникума - провести курс технического обучения по наладке тиристорных возбудителей. Посе-лился в очень приличном, "четырехзвездочным" по современным меркам отеле.
Занятия проходят оживленно: "за плечами" Сургутско-Тюменские газопроводы, и мне есть что поведать, чем оживить аудиторию, Рассказываю о рискованных или смеш-ных ситуациях, об аварийных пусках синхронных турбодвигателей СТД с преждевре-менным включением возбуждения, когда трясется фундамент в машинном зале, о "пом-паже" и, конечно, о новых проектах. Использую уже потрепанный пакет плакатов, ри-совать которые я начал еще в Тюмени и которые пополняю тут же фломастером на перерывах между лекциями. Рисую тут же на месте наглядные пособия - плакаты со схе-мами, рассказываю об особенностях и "секретах" наладки, о приемах, выработанных во время работы в ГДР на "Полимире", на северных газопроводах, на заводах в Харькове, в Лысьве и в Сафоново. Постепенно складывается стереотип. Я уже заранее знаю, сколь-ко времени займет объяснение работы отдельных блоков, когда надо вставить смешной эпизод из былой практики и какая будет на это реакция. Раздаю отпечатанные рекомен-дации по корректировке схемы, еще совсем "теплые", еще не внедренные заводами-изготовителями. Обычно на курс уходит неделя с ежедневными занятиями (читаю только до обеда: опыт показал бесполезность лекций после него).
Еще в Ленинграде я решил обязательно побывать в музее "Танкограда". Еду в район Челябинского Тракторного. В музее в зале военного периода - портреты, фотографии руководителей Танкограда и среди них отец моего институтского товари-ща Лени Зальцмана - молодой, красивый Исаак Зальцман, легендарный диктатор Тан-кограда, ранее директор Кировского завода. Он давал танки фронту в то время. (За это уже потом он получил ссылку и забвение на много лет; и только десятилетия спустя о нем вспоминает с благодарностью местная газета, и в 1996 году ему ставят в Челябинске памятник...).
В Челябинске приятно удивила новая библиотека, весьма смелой архитектуры, с богатым фондом патентов по дирижаблестроению (эта тема меня давно интересовала и я использовал любые возможности для пополнения сведений в этой области). Я выис-кивал редкие сведения о зарубежных дирижаблях - в отличие от нас, там, в Англии, в США и в Германии возобновилось строительство дирижаблей.
Географическое Общество послало меня в Калугу на традиционные Циолковские чтения, где обсуждали смелые проекты новых дирижаблей, строительство которых непременно начнется. Коллективно (от имени Ленинградского Географического Общества) и лично от себя - мы послали в ЦК предложения на эту тему. Пришел вежливый ответ. Мы надеялись, что в решениях 26-го съезда будет объявлено о восстановлении дирижаблестроения. Но этого не произошло...
Много лет плывут над Англией бесшумные "Скайшипы", сверкающие белиз-ной полиэфирной оболочки, где-то в джунглях Венесуэлы трудятся с геологами и нефтяниками американские дирижабли, более 20-ти знаменитых фирм строят и проектируют аэростатические гиганты - в США, Англии, Канаде, ФРГ, Новой Зеландии, и даже в Китае летает собственный аппарат. Лишь у нас этот вид транс-порта, экологически и экономически выгодный, способный перенести груз любого веса и габарита, так и не "вылупился из яйца", хотя попыток этих было за последние 35 лет предостаточно. Стало общим местом пророчество Циолковского: "Сделай-те серебряный дирижабль, и он вам будет давать 100% чистой прибыли на затрачен-ный капитал, даже дирижабль из чистого золота даст приличный процент" (из книги "Аэростат металлический управляемый"). Все так. Даже золотой.
Почему же до сих пор не видно в нашем небе этих гигантов? Ведь не оскудели таланты, множество энтузиастов пытаются помочь державе: тут и проект "Тер-моплана" (дирижабля с подогревом газа) Юрия Ишкова из МАИ с подъемной силой 660 тонн, и маневренный воздушный кран - "Вертостат" (и тоже пока проект) - гибрид аэростата и вертолета - Адольфа Ларина из ЦАГИ, способный переносить и монтировать грузы до 40 тонн, наконец, в этом списке совершенные проекты дири-жаблей Д-1 и Д-4 Киевских конструкторов Александра Полянкера и Романа Гохмана. До "железа" дело так и не доходит, хотя кое-что с трудом появляется: проходят летные испытания легких, мягких аппаратов, созданных в Долгопрудном, продолжа-ется работа над дирижаблями в КБ им В.М.Мясищева и в Омском АНТК "Кры-ло, промелькнула в печати заметка об изготовлении и подготовке к испыта-ниям "самолета-дирижабля-вертолета", изготовленного в Тюмени и о проекте "Суперкрана" на 400 тонн . "За державу обидно", когда на этом небогатом фоне за рубежом давно строят и проектируют все более мощные дирижабли. Область их применения разнообразна: тут и пассажирские и военные корабли, и грузовые ле-тающие краны. Это морской военный дирижабль Sentinel-500 грузоподъемностью 30 тонн, предназначенный для патрулирования и борьбы с подводными лодками (а в гражданском варианте - для перевозки 200 пассажиров), это Scyship-600 с 22 пас-сажирами, это грузовой 24-х тонный Helistat, это второе рождение германских "Цеппелинов" серии LZ и WDL . Ушла в небытие эпоха прорезиненных тканей и водорода; теперь фирмы применяют достойную космическому времени технологию: угленовые композитные конструкции, тедларовые и дакроновые оболочки, двигатели с поворотом оси, сжатие гелия для изменения подъемной силы, навигационные сис-темы со стекловолоконными линиями связи. Список велик. В нем и маленькие воздуш-ные "такси", и гибридные аппараты, и термодирижабли. Лидируют США, где изго-товление дирижаблей так и не прекращалось с 30-х годов.
Почему мы опять отстали? В чем дело? Бывшее руководство Минавиапрома, которое "успешно" препятствовало с 60-х годов возобновлению строительства ди-рижаблей в СССР, винить сейчас уже нельзя. Его нет. За эти годы, как и следова-ло ожидать, в стране изобретателей и народных умельцев, "самозародилось" не-сметное множество энтузиастов, дерзающих построить дирижабль "на колене". Но стоит ли доказывать реальность закона Архимеда? Ведь построить многотонный дирижабль - это то же самое, что построить самолет "Антей" или "Руслан". Дирижаблестроение - это новый, серьезный вид промышленности, не уступающий по сложности и капиталовложениям судостроению (вспомните хотя бы германские верфи на Бодензее).
Дирижабли - это новый вид транспорта, который должен быть обеспечен соб-ственной инфраструктурой, собственными аэродромами, базами ремонта, газо-выми станциями, собственными летными кадрами (а метеорология - пусть будет общей с Аэрофлотом).
Нужны ли такие затраты?
Это возможность поднять ЛЮБОЙ груз ЛЮБОГО габарита (по сравнению с авиацией дирижабли с этим справляются дешевле ).
Это большая безопасность (даже отказ всех двигателей не ведет к трагедии).
Это возможность поднять груз с любой площадки - со стапелей завода-изготовителя, с палубы корабля - и перенести его в любую точку, даже не обору-дованную посадочной площадкой (похоже на грузовой вертолет, но дирижабль дела-ет это в 20-30 раз дешевле, есть и примеры не вертолетного масштаба: представьте себе перенос 500 тонного реактора с Ижорского завода на атомную станцию в Вос-точной Сибири или рабочего колеса гидротурбины диаметром 7,5 м. весом 250 тонн с Ленинградского Металлического завода на ГЭС где ни будь в горах).
Это колоссальная экономия на строительстве дорог и аэродромов к Северным сырье-вым базам, на подвозке по земле и воде труб и оборудования магистральных тру-бопроводов и пожирающих энергию компрессорных станций, на перевозке опор вы-соковольтных линий электропередач к ним (не удивляйтесь, в свое время экономи-сты Украины доказали преимущество транспортировки дирижабельными "поез-дами" даже природного газа, и, значит, возможность устранения газопроводов, ком-прессорных станций и ЛЭП ).
Это разгрузка железных дорог при перевозке южной сельскохозяйственной продукции на север (с использованием бесплатного естественного холода на высоте 3000 м. вместо рефрижераторов).
Это снабжение Севера и Камчатки в помощь вечно замерзающему Северному Мор-скому Пути (хотя бы часть энергетических проблем могла быть решена там при использовании геотермального тепла, ветроэнергетики и энергии морских волн). Существует стратегия освоения Севера и Востока России при помощи дирижаблей, способных перевозить грузы и вахтовые смены, и даже исключающая строительст-во там дорог и городов с многочисленным вспомогательным персоналом. В дирижа-бельном транспорте - решение проблем населения Севера и сохранение хрупкой приро-ды.
Это новый вид экологически чистых источников электроэнергии: в 70-х годах коллеги из Киева, Роман Гохман, И.П.Спицин и Александр Полянкер предложили создать Тро-посферную Ветро-Электрическую Станцию на базе высотного дирижабля.
Это новые возможности для спокойной работы во льдах Арктики. В 50-х годах аме-риканские полярники без особого шума высаживали c дирижаблей во льдах свои "СП" и снабжали их, не нуждаясь в строительстве посадочных площадок, посто-янно ломающихся под натиском торосов. Вспомним перелет в 1926(!) году итальян-ского дирижабля "N-1" с экипажем в 15 человек по маршруту Рим-Пулхэм (Англия)-Осло-Гатчина-Петрозаводск-Шпицберген-Северный Полюс-Аляска. Вспомним еще научную экспедицию на самом мощном из тогда (1931 год) существовавших дирижаблей LZ-127, созданным на цеппелиновских верфях, объемом в 105000 м3. В состав экспедиции входили 46 чел. Из Ленинграда дирижабль отправился по пути Архангельск-Баренцово море-Земля Франца Иосифа. До бухты Тихой дирижабль за-тратил всего 34 часа. Оттуда экспедиция направилась по маршруту Северная Земля-Таймыр-Новая Земля-Архангельск-Ленинград - Берлин. Участник полета Р.Л.Самойлович так оценил результаты: "За 106 часов арктического полета дири-жабль проделал такую работу, которую при нормальных экспедициях на ледоколах можно выполнить лишь в 2-3 года упорной настойчивой работы". И это на дири-жабле, заполненном взрывоопасным водородом и с оболочкой из прорезиненной ткани!
Это альтернатива дорогим спутникам связи в качестве дешевого низкоорбитального спутника-ретранслятора. Для этого по Итало-Японскому проекту уже строит-ся высотный дирижабль объемом 92000 м3 длиной 140 м. и диаметром 40 м. Он должен поднять на высоту 18 км. груз 7600 кг. Солнечные батареи в сочетании с эдектродвигателями обеспечат аппарату длительную работу. Аэростатическая ретрансляционная станция по проекту Киевского ОКБВ, поднятая на высоту 10-12 км., обеспечила бы передачу сигналов в радиусе 700 км.
Это использование дирижаблей в военных технологиях: как показал американский опыт военного времени, дирижабль является идеальным средством для морского патрулирования и борьбы с подводными лодками. К концу 1943 года общее число мор-ских дирижаблей в США достигло 120; эскадрилья из шести дирижаблей вела непре-рывное наблюдение за участками Атлантики и Средиземного моря в районе Гибрал-тара, и ни одна немецкая подводная лодка не прошла через пролив . Cнабженные системой Awacs, дирижабли обходятся в 14 раз дешевле патрульных самолетов. А по-сле войны в Персидском Заливе началось проектирование дирижабля грузоподъемно-стью 250 тонн .
В последние десятилетия в России начала действовать компания "Авгуръ", анонси-рующая будущий полет на Северный полюс дирижабля с международным экипажем. На авиа-ционной выставке МАКС-2005 были представлены некоторые уже построенные российские дирижабли производства компании "Авгуръ" . Дирижабль "Au-12м" имеет объём 1250 м³, длина - 34 метра. Рабочая высота достигает 1500 метров, скорость - до 90 км в час, время пребывания в воздухе - 6 часов, дальность полёта до 350 км, экипаж - 2 человека. Представленные экспонаты заинтересовали потенциальных заказчиков, уже в 2006-2007 годах "Авгуръ" планировал перейти к серийному производству некоторых моделей. А разрабатываемый 8-местный дирижабль Au-30 "Аргус" в обозримом будущем станет эле-ментом одной из государственных программ. На авиасалоне в Фарнборо компания "Ав-гуръ" и "РосАэроСистемы" представили аэростаты военного назначения "Пума" и "Ягу-ар". Их объём составляет 8900-11800 м³, полезная нагрузка до 2,2 тонны. Способны со-вершать автономные полёты до 1 месяца, непрерывно выдерживая ветер силой до 12 бал-лов (33 м/сек).
В перспективных разработках у компании стратосферный дирижабль "Беркут" с ра-бочим потолком 20000 метров и автономностью в 4 месяца, объёмом 320 тысяч м³, длиной 250 метров, диа-метром - 50 метров. Он рассматривается как телекоммуникационная платформа с площадью покрытия до 500 тысяч км². Среднесуточное энергопотребление составит около 230 киловатт, для обеспечения которого будут служить солнечные батареи площадью 8 тысяч м².Правительство Свердловской области в октябре 2006 г объявило о намерении организовать в регионе производство дирижаблей. Для организации производства будет выделено $30 млн. В проекте будут принимать участие: ОАО "Уральский завод граж-данской авиации", ФГУП "ПО "Уральский оптико-механический завод", ФГУП "НПО Автоматики", ФГУП "ОКБ "Новатор" и ОАО "НПП "Старт".
В самое последнее время получено обнадеживающее сообщение о том, что Россия создаст флот грузовых дирижаблей. До конца 2009 года планировалось утвердить концепцию развития дирижаблестроения в России. Как сообщает "Интерфакс", эта концеп-ция рассчитана на период до 2020 года. В ее разработке принимали участие мини-стерство обороны и Минпромторг РФ. Перспективы использования дирижаблей для транспортировки различных грузов были рассмотрены на заседании одной из рабочих групп Военно-промышленной комиссии при правительстве РФ. На сего-дняшний день уже подготовлен бизнес-план развития транспортной системы Рос-сии на базе дирижаблей.
"Общая потребность в дирижаблях в мире оценивается примерно в 5000 экземпля-ров. России - в 200-250 дирижаблей грузоподъемностью от 5 до 200 т", - сообщил источник "Интерфакса" в оборонно-промышленном комплексе." http://www.vesti.ru/doc.html?id=306972
Лысьва
" Владения московского государя простираются
далеко на восток и несколько к северу...
Впрочем, кто едет туда из Москвы, больше
держатся кратчайшей дороги через Пермию"
Сигизмунд Герберштейн "Rerum
Moscoviticarum Commentarii" (1549 г)
"Огонёк", "Дети Арбата" и прочие приметы отте-пели, а также пророчества Станислава Лема
Много лет подряд я приезжал на Урал, в Лысьву, городок в Пермской области. Он разбросан в долине реки, среди лесистых холмов, в центре - большое озеро, за-пертое плотиной. Под плотиной - старый металлургический завод. Во время войны там делали каски, теперь на заводе штампуют эмалированную посуду. Около плотины - заводской музей, стадион и Дом Культуры. Полгорода принадлежит металлургам. Вто-рая половина - владения нового завода, турбогенераторного. Туда я приезжал ежегод-но, запуская в производство новые серии тиристорных возбудителей. Я привык к за-водскому общежитию, где всегда тихо, тепло и уютно и где по вечерам мы с Лёней Каплуном, моим товарищем и многолетним спутником, продолжали распутывать технические загадки, ежедневно выплывающие на стенде при испытаниях. Летом в выходные мы с Лёней обошли все леса вокруг Лысьвы (там жили энцефалитные клещи, но мы этого не знали), добирались и до заводского пансионата с редким минеральным ис-точником, что "лучше трускавецкого". На заводе к нам привыкли и серьезно советова-ли завести огородик, посадить картошку. Мы привозили из Ленинграда сливочное масло для женщин из Конструкторского бюро: в Лысьве масла нет давно, то же с мясом, а базар дорог. Работаем на стенде в 2 смены, иначе не успеть к сроку сдачи проекта. Послед-няя стадия испытаний на стенде - режим полной нагрузки - обычно выполняется но-чью, когда цеха не работают. Мы сидим на стенде, измеряем температуру мощных тиристоров возбудителя. Тихо в безлюдном цеху. Пышут жаром нагрузочные реостаты. К утру все закончено. Новый проект, еще недавно бывший лишь мыслью - теперь ре-альность ("реальность" в 450 кг. И мощностью в 120 киловатт). Всегда удивительна эта материализация духа. Хочется цитировать: "и увидел Бог, что это хорошо".
После испытаний, как положено, созывается Межведомственная Комиссия. Съезжаются известные наладчики и проектировщики. Леня Каплун предъявляет необхо-димые и безукоризненно выполненные им протоколы испытаний, ТУ, ТО, Карту Уровня, Патентный Формуляр и т.п. предписанные свыше бумаги. Я демонстрирую новое изде-лие "живьем", после чего завод получает разрешение на серийное производство, а высокая Комиссия разъезжается после традиционного банкета. Иногда завод преми-ровал нас дефицитом - утюгами собственного изготовления. Однажды я узнал, что в Байконуре тоже есть тиристорные системы и требуется наладка, но заводу это выпол-нить трудно - нет специалистов такого класса.
По вечерам много читаем. В заводском интернате - нашей гостинице накопились пачки "Огоньков", тогда редактором журнала был Коротич, с его оригинальным взглядом на окружающее. В городской библиотеке взяли журналы с только что опубликованными главами новой нашумевшей повести "Дети Арбата" и не только: удалось достать роман "Непобедимый" Станислава Лема, во многом определивший будущее развитие микроро-ботов (ныне именуемое "нанотехнологией") .
Опять гуляли по городу. Многое, чего мы думали - нет, ан - имеется: масло, картошка, капуста. В водочном магазине тихо, порядок. По случаю окончания наладки взяли 0,5. Ходили за город в лес. Он достаточно дремучий и удивительно безлюдный (как выяснилось, в нем полно энцефалитных клещей, нас сие счастливо миновало). Мысли уже далеко: впереди отпуск, поедем всей семьей в наш пансионат, в Пицунду. И вновь - неторопливый дизель до Перми; красивые, дикие леса за окном вагона. Привычный путь в аэропорт и самолет до Ленинграда. С собой тащим рюкзаки, тележки: из Лысьвы по старой традиции везем тяжелую эмалированную посуду, которую делают на Метал-лургическом заводе, инструмент и невероятно дешевые носки местного производст-ва.
Halle, Leuna-Werke
"...И сумрачный германский гений."
Альберт Щвейцер: "Письма из Ламбарене",
Генри Торо: "Жизнь в лесу",
Карел Чапек: "Война с саламандрами",
"Письма Плиния младшего"...
Все эти раритеты обнаружены в книжной
лавочке воинской части городка Halle -Neustadt
Высокой наградой и особой милостью всегда была загранкомандировка. В конце 60-х начались поездки наших инженеров на наладку - в Монголию, Ирак, Польшу и даже в Индию. Руководство зачастило в Европу по линии СЭВ. В это время в ГДР строился цех по изготовлению полиэтилена. Я познакомился с проектировщиками и предложил свои услуги по наладке тиристорных возбудителей, которые поставлялись из Союза в ГДР. Вызов не замедлил.
Незадолго до этого мне повезло с поездкой в Прагу на заводы CKD. Там тоже делали возбудители, и я официально ехал заключить соглашение об совместном производ-стве. На подробное знакомство с CKD и на все прочее высочайше даровали целую неде-лю, ни часом больше! Первый контакт с Европой произвел шоковое впечатление: куль-тура, изобилие. За неделю я обегал музеи Праги и окрестностей, сумел истра-тить все кроны и даже сделал кое-что полезное на заводе.
В Германию меня командировали по контракту с "Нефтехимэкспортом". С повышенной зарплатой в 356 р. я отправлялся в город Halle. Утром 18 апреля 79 г. я уже в Берлине. Рассматриваю издалека, не переходя границу, Бранденбургские Воро-та, Стену, вдалеке угадываю очертания рейхстага. В первый раз прохожу по Унтер-ден-Линден, смотрю мрачно-торжественный, непривычный ритуал смены караула у Ме-мориала Памяти жертв фашизма, фотографирую. В экономическом отделе посольства получаю пачку марок. Сопровождающий переводчик помогает добраться до места. В пригороде Halle под названием Halle-Neustadt меня поселяют в общежитие, 17-ти этажное здание , именуемое "Scheibe B", один этаж его был предоставлен советским наладчикам. На этаже квартирная система, комната на каждого специалиста. В общей гостиной - цветной телевизор, он принимает три программы ГДР и одну ФРГ. Полу-чаю ключи от квартиры, ключи от комнаты, ключи и ключики от шкафа и микросейфика для документов. Получаю пропуска в общежитие, на комбинат, в зону работы "Поли-мир". Устраиваюсь.
Выезжаем ежедневно на автобусе на работу в 5 утра. На работу будит радиоприем-ник, также входящий в комплект удобств. Приемник не имеет плавной настройки, только кнопки, которые включают неизменно бодрую мажорную музыку. Путь не близкий. Проезжаем угрюмые, задымленные химические города, поля, каменные хутора с чере-пичными крышами.
"Полимир" находится на необъятной территории комбината Leuna-Werke. Ком-бинат уцелел во время войны. Корпуса старые, 19 век. По дороге туда массы велосипеди-стов. Одеваю форменную спецовку, каску с надписями: наименование фирмы, страна, фамилия. Спецовки разноцветные: маляры - белые, электрики - синие, слесаря - черные и еще кто-то в красном. Прохожу в цех, показываю стоящему на специальном воз-вышении охраннику с овчаркой свой пропуск, из шкафчика достаю инструмент и прибо-ры. Фирма снабжает наладчиков щедро: есть все - от осциллографов до отвертки (и никто не ворует как в Липецке; впрочем редких воров тут увольняют немедленно и вдобавок, говорят, показывают по телевизору). Моя задача - подготовить к пуску ти-ристорные возбудители "ТВУ" для четырех синхронных двигателей, приводящих ком-прессоры высокого давления. Двигателями занимается Геннадий Григорьев, шеф-наладчик с нашего завода.
Работаю с бригадой из четырех молодых парней. Мне надо обучить их работе с возбудителями. Парни веселые, сильные, работают без перекуров. Целый день говорю с ними по-немецки. Пригодилось многолетнее школьное обучение, аспирантура. Говорю с ошибками, но не стесняюсь. Даже пытаюсь нахально переходить на местный саксон-ский диалект. Рядом монтажники тянут кабели, громко перекликаются - похоже на военные команды. В минуты затишья поют что-то сантиментальное. Работают ак-куратно. Перекуров нет и быть не может. Никто ничего не делает "на колене": на все имеется специальный инструмент. Вечером как-то я работал с пожилым монтажником. Он воевал в группе "Центр", теперь подрабатывает на домик в Шварцвальде. Вооб-ще-то про военное время говорить не принято. Такое вот "табу". На заводе два обеден-ных перерыва. Кормят дешево и сытно . Завтрак - это кофе и поджаренные свиные ребрышки. В обед предлагается несколько вариантов комплексного питания, главное - ничего жареного. Обязательно - компот из ревеня. На грифельной доске выписано ме-ню: есть даже обед из единственного блюда - большой миски с нечто напоминающим густой гуляш. Это для тех, кто хочет подешевле и побыстрее. Обед налит в пластмас-совый поднос с углублениями: тарелок нет. Новость: в столовой нет вилок-ложек, все надо носить с собой. В магазинах продаются соответствующие наборы. Если забыл ложку, ее тут не получишь - пей кофе с несладким пирожным. Тут же , поставив каски на пол, рабочие играют в карты - обеденный перерыв длинный.
Вечером едем обратно. Опять охранник проверяет пропуска, заглядывая в окно автобуса. Опять угрюмые химические города, безлюдные поля ( почему никого нет? Кто все это пропалывает?). Опять масса народу на велосипедах. Груды велосипедов около вокзалов, магазинов. Магазин рядом с общежитием - типичный Универсам. Поражают изобилием невиданные колбасы, клубника в плетеных корзиночках, любые овощи, бройлеры, которые тут же в витрине крутятся и поджариваются, "сто" сор-тов сыра, экзотика: бананы. Овощи покупаю у частников - их магазинчики тут же ря-дом, там меньше посетителей, цены те же, вежливое обращение. Готовлю на элек-трической плите овощные супы, ибо - полезно. Рядом кипят большие кастрюли с кура-ми, борщами - это заправляются механики Сумского компрессорного завода, как на подбор здоровенные, горластые парни. Мы, электрики и радисты, подобрались как буд-то специально - тихие флегматики. Мой отдых - это спокойная игра в бадминтон с соседом по комнате Борисом Риндачем - инженером из Запорожья. Ходим в соседний лесопарк. На деревьях таблички "не курить", написаны по-русски. Кое-кто ловит в выходные рыбку в пруду. В реке Saale ничего ловить нельзя, вода черная с белой пеной.
В выходные все закрыто. Если надо купить хлеб, сыр, идем в воинскую часть. Она недалеко, на окраине поселка. Часовой пропускает нас, с синими паспортами, без разговоров. За забором танковая часть, все как на родине, и даже деревья растут иначе, чем в Германии. Знакомые надписи "ушла на базу". Торгуют в лавочках жены офицеров, из-за безработицы большая конкуренция между ними. Богатый книжный магазин. Ле-жит сплошной дефицит: Чапек, Швейцер(!). Покупаю, щедро трачу восточные марки.
Однажды часть отправилась на учения. По узким улочкам ползли плоские зеле-ные танки, на углах стояли великолепные регулировщики (черное с белым). Немцы мол-ча смотрели с тротуаров на все это.
1 Мая едем на демонстрацию в ближний химический город. Замечаю необыч-ное: шеренги в синих комбинезонах, с автоматами, на рукаве выразительный символ. Это - охранные отряды партии. Немцы приглашают нас, советских коллег, вместе отметить праздник. Заходим в низкий барак во дворе химзавода. Стол с водками, кол-басой и прочей снедью по-шведски. Мой сосед мне что-то убежденно доказывает про ин-тернациональную солидарность. Поем песни. Я вспоминаю: "Ich hatt einen Kamaraden..." Немцы дружно подпевают, раскачиваются, сидя на длинных скамьях. Вечером смотрю с балкона своего 14го этажа: внизу у входа собрался небольшой духовой оркестр. Это школьники. Поиграли и разошлись. Приятно. 9 Мая мы работали до полудня, после че-го немецкие коллеги пригласили к себе, угостили коньяком, поздравили с нашим праздником. Дома отметили как положено. По телевизору передают "Неизвестную вой-ну" с Бертом Ланкастером.
В выходные гуляю по Halle. Город невелик, не больше Колпино; в нем, однако, свой зоопарк, старинный собор с органом, замок, в котором - музей, по узким улицам бегают трамваи. Мост через реку Saale украшают скульптурные группы, изображаю-щие могучих коров. На соборной площади памятник Генделю. Neustadt - типичная но-востройка в 40 минутах ходьбы от города. Современные бетонные многоэтажные дома. На фасаде училища химиков - монументальная, многометровая, мозаичная фреска на тему марксизма. Сделана талантливо и напоминает работы Сикейроса. Тут же под отрытым небом оформлен уголок революционных событий 20-х годов: небольшой бро-непоезд и мемориальная доска. Песня про "барабанщика", оказывается, тоже отсюда, из Halle.
Ich hatt einen Kamaraden,
Einen bessern findst du nit.
Die Trommel schlug zum Streite,
Er ging an meiner Seite
Im gleichen Schritt und Tritt.
Еine Kugel hat geflogen:
Gib sie mir oder gilt sie dir?
Ihn hat es weggerissen,
Er ligt vor meinen Fussen,
Als wars ein Stuck von mir.
Will mir die Hand noch reichen,
Derweil ich ebem lad:
"Kann dir die Hand nicht geben,
Bleb du in ewgen Leben
Mein gutter Kamerad!"
[Volkslieder, 1827]
На площадях фонтаны с большими обнаженными фигурами, и повсюду - пугаю-щая чистота и светофоры, светофоры на всех углах. Законопослушные немцы ожи-дают у них, даже если нет никакого транспорта. В выходной день еду в Лейпциг. Один, т.к. все там побывали и нет желающих съездить еще раз. Заблудиться невозможно, указатели на вокзалах рассчитаны на неграмотного ребенка. Пригородный поезд удивляет своими двухэтажными вагонами: здорово придумано - экономия на длине платформы. В Лейпциге осматриваю памятник Битвы Народов (Denkmal), местные жите-ли любезно указали, на каком трамвае туда добираться. Русское кладбище рядом с "Denkmal"ем""; просторный (говорят - лучший в Европе) зоопарк и меховые магазины. Пора подумать о шубе для жены (одежду себе мы покупаем в "уцененке": мелкие де-фекты в уцененной одежде исправит "Frau"- так советуют продавщицы "Sonderverkauf"). К отъезду купил рюкзак и огромный чемодан, известный как Gross Germania или "меч-та оккупанта". Покупаю шубу из ламы (на большее не хватает марок, впрочем точно так поступают все наши соотечественники, да еще пользуются спросом синтетические "пала-сы" ).
На работе - все отлично. Выполнил нечто вроде НИР по собственной ини-циативе - результаты пригодились потом на газопроводах и при обучении наладчи-ков. Подготовил Техническое описание - его будут переводить, и список корректировок к нему. В порыве щедрости - знай наших! - дарю немецким коллегам наладочный "стендик", привезенный с собой. Идет подготовка к пуску компрессоров. Строители на-стилают в камере, где стоит "мой" возбудитель ТЕ8, линолеум, в вентиляционной трубе закладывают стекловолоконные фильтры. Иначе нельзя: так записано в Технических Условиях(!). Ничего подобного на отечественных установках я не встречал. Для записывания процессов пробного пуска двигателя коллеги привезли на тележке роскош-ный Сименсовский осциллограф, портативный радиопередатчик для дистанционного управления. Камера с возбудителем расположена довольно далеко от компрессора: техни-ка безопасности. Поэтому и нужна радиосвязь для своевременного включения осцилло-графа при пуске двигателя. А "ТЕ8" включается одновременно с машиной автоматиче-ски. Напряженное ожидание, команды обратного счета: нойн, ахт, зибен... После пуска сидел около работающей установки часов восемь, на всякий случай. "Случая" не про-изошло.
Мне уже два раза продляли командировку. Юрий Ш. руководитель наших спе-циалистов, при мне звонил в Берлин в посольство, просил продлить еще на месяц - приближался день комплексного запуска "Полимира". Ответили: не положено, пусть едет в Союз, а мы его быстренько вызовем обратно (не вызвали, и пуск произошел без меня, впрочем, вполне благополучно...) Иногда звоню домой. Это очень просто делается и очень дорого стоит. Для полноты впечатлений мне пришлось познакомиться и с немец-кой медициной: обострился радикулит, я вышел из строя и неделю ковылял до поли-клиники, где лечился бесплатно (так оговорено в контракте). От скуки смотрю TV и чи-таю немецкую книжку о приключениях "Рейнеке-Лиса" и "12 стульев" также по-немецки. Необычного в процедурах поликлиники ничего не было, разве что - рентгенография сразу в первый визит (пленку мне отдали перед отъездом), подвешевание за ноги (для растягивания позвоночника), отсутствие очередей в коридоре - время посещения врача точно оговорено.
Уезжал с твердым намерением вернуться, во всяком случае именно так обещал "голос из посольства", но на всякий случай оставил инструкции по эксплуатации моих ти-ристоров. Моя немецкая бригада была, надеюсь, подготовлена основательно. В Берли-не перед отъездом целый день фотографировал своей "Сменой" и ходил по музеям. Грандиозное впечатление от Пергамского дворца, вывезенного в свое время археоло-гами из Азии и установленного в музее целиком. Последние марки потратил на книги, купленные тут же, неподалеку от посольства, и на кусок колбасы. В поезде читал "за-писки из Ламбарене" Альберта Швейцера.
Городок Гай (Оренбургская область)
Есть надежда, если школьники читают Плутарха и Монтеня
Во время всеобщей разрухи, нищеты и рухнувших идеалов, оказывается, кое-где еще продолжают работать. Наш завод - бывший п/я 240, бывшая "2-я Электросила" - изготовил для далекого Гайского ГОКа необычайно мощный асинхронный двига-тель мощностью 3000 кВт, а наше маленькое ЦКБ придумало и изготовило для двигателя тиристорное пусковое устройство. Ни двигатель, ни Устройство не смогли проверить под нагрузкой, не было возможности обеспечить полную пусковую мощ-ность на заводском стенде, кое-как "наскребли" нужные для имитации режима "Амперы", отключив на полчаса почти все остальные цеха завода. Так и отгрузили Устройство, надеясь провести натурные испытания на месте. Для этой почетной миссии туда решили отправить нашего лучшего специалиста, в далеком прошлом - выпускника ЛЭТИ Вадима Ч. Он рассчитывал (на "Паскале") пусковые характеристики машины, выбирал пусковые резисторы, он умеет осциллографировать, он всю жизнь занимается испытаниями электродвигателей. Директор мудро предложил отправить и меня. Я со-гласился не сразу. Однако, через час, посоветовавшись "с семьей" ("...Мы тут посовеща-лись и решили..."), сделал вывод: ехать надо, мало ли что, все-таки - это мой проект, в Устройстве масса электроники, и Вадиму с ней будет трудно разбираться.
Мы развернули карту СССР. Город Гай обнаружили в Оренбургской облас-ти, недалеко от Орска. В пустой, как стадион ночью, кассе Аэрофлота билетов до Орска не оказалось. Решаем - лететь до Оренбурга, благо до Гая от Оренбурга по карте всего-ничего, около 200 км. (вспоминается "Капитанская дочка", Белогорская крепость, заячий тулупчик и проч.). Летим точно по расписанию. На поле аэродрома грустно стоят "на приколе", засыпанные снегом, Лайнеры и Боинги. В зале Аэровокзала редкие группки "новых русских". Нам предлагают маленький ТУ-154. На удивление, в само-лете все места заняты. Сосед (явно из "новых") громко требует коньяк и фисташки, гордо оглядывает окружающих. Мы с Вадимом не требуем ничего: кормят и так рос-кошно, деликатесы, кофе и даже ломтик ананаса. В Оренбурге уже ночь. Спешно едем в город на вокзал: на подходе поезд Москва-Орск. Безо всякой очереди садимся в купейный вагон. Тепло, чай, приличная публика. Утром в Орске по-прежнему - мрак. Кажется, солнце не взойдет никогда. Успеваем на автобус до Гая. Прохожие охотно показывают путь до комбинатской гостиницы. Устраиваемся по одному в номере за 7 $/сутки (недоро-го - отель явно не 4-х звездный).
Нас уже ждут. Тут давно сидит представитель завода Геннадий Григорьев, мой старый знакомый по совместной работе в Германии. Все вместе идем на комбинат. Первый день потрачен на организацию испытаний: заказываем осциллограф, догова-риваемся с энергетиками. Нас уже знают: "Вот приехали Ленинградцы, чтобы запустить двигатель". Его еще ни разу не включали в сеть: страшно без авторского глаза. И в са-мом деле - надо рассчитать пусковые токи ротора, чтобы не повредить двигатель, на-строить реле времени Устройства, записать на фотобумагу все процессы пуска. На следующий день Вадим налаживает осциллограф, я "ощупываю" схему, настраиваю реле времени. Около вала цементной мельницы становится самый надежный сотрудник ла-боратории: он должен измерять скорость механизма, у него в руке тахогенератор, и он должен прижимать тахогенератор вручную к валу. "И рука его не должна дрогнуть". Первый пуск - на холостом ходу. Все в порядке. Завтра пуск под нагрузкой.
Утром около двигателя собралась огромная толпа. Лаборатория, наладчики, энер-гетики цеха, мелкое начальство и покрупнее. Полдня настраиваем осциллограф. В барабан мельницы тем временем засыпают стальные шары (они-то и перемалывают руду) и несколько тонн породы. Первый пуск как будто удачный, однако главный электрик обратил внимание на сильный удар в редукторе при пуске: все правильно - не сработа-ла третья ступень. Делать нечего, устанавливаю "временные" перемычки на индикаторы тока - герконы. Второй пуск удачен, но...не пошла бумага в осциллографе. Досад-но, тем более, что каждый пуск - это целое событие для всего комбината, требуется разрешение диспетчера, отключение второстепенных потребителей энергии и т.п.
По дороге домой зашел в городскую библиотеку. Посидел в читальном зале - давно так приятно не отдыхал. За столами серьезные школьники: спрашивают Плу-тарха, Монтеня. Ничего себе "глубинка"! Записался и взял домой две книги. Залог: 100000 р. Покупаю на ужин сыр и кефир. Продавщица гордится: "Все нашего молзаво-да".
На следующее утро пустили мельницу, но неудачно: не включился один из тири-сторов. Окружающие нервничают; я лихорадочно ищу причину конфуза. Мне помогает молчаливый наладчик Володя из "Цветметналадки". Находим сгоревший резистор, вза-мен него ставим тоже "временную" перемычку. На сей раз пуск прошел удачно. Наша мельница уже включена в плановую программу ГОКа, пора экспериментов конча-ется. Постепенно снимаем "временные" перемычки, делаем пуск за пуском, Вадим изучает осциллограммы, корректирует величину пусковых резисторов, электрики заменя-ют их на более мощные (в начале первые ступени раскалялись почти до бела) - обыч-ный и привычный процесс наладки. Стоит легкий мороз, а Вадим приехал в тонкой ке-почке: хорошо, что нашли вязаный колпак "чеченского" вида. Опыты с машиной тем временем продолжаются, уже 9-й, 10-й...13-й пуск. Все пока-что в порядке, уже нет столпотворения около осциллографа, уже вообще никто не заходит полюбопытствовать, и только дежурный электрик перед очередным пуском включает автоматы на щите Устройства. Гена Григорьев подписывает акты на двигатель, все движется к концу на-ших работ.
И как обычно, я опять привыкаю к новому месту. Тут, в Гае, мне многое нравит-ся: две(!) библиотеки, спокойная обстановка, превосходная столовая на Комбинате, легкий климат, весьма и даже очень квалифицированный персонал лаборатории, сразу же разобравшийся в тонкостях и "хитростях" схемы Устройства. Естественно, что я обещаю энергетику цеха Юрию П. выслать из Питера запасные герконы, а Володе М., инженеру лаборатории, - свою недавно изданную книгу по наладке тиристорных возбудителей. Вадим на компьютере в отделе энергетика напечатал Протокол с нашими Рекомендациями. Вечером втроем - Вадим, Геннадий и я - выпили бутылку конья-ка, закусывая картофельным супом (сваренным тут же в кастрюльке при помощи кипя-тильника), и рано утром 5-го декабря (я не выспался, боялся проспать и каждый час смот-рел время) у гостиницы нас ожидал "Джип" главного энергетика. Едем ночью. Тем-но, пустое мокрое шоссе. Мчимся три часа. На поле Оренбургского аэродрома так же пусто, как две недели назад в Пулково. Опять тот же ТУ-154, летим через Новгород, пути всего 5 часов. На память захватываем пластмассовые ложечки и вилочки.
На работе нас встречает недовольное руководство. Оно раздражено нашей с Вади-мом работой: зачем мы наладили электропривод? Зачем обучили наладчиков? Почему не "выколотили" из ГОКа дополнительные миллионы на командировку (а наше ли это дело - заниматься финансовой казуистикой?). Даже последовала угроза: не оплатить командировку. В общем, не вписываемся мы в рыночные отношения, если пер-вым делом - "баксы", а все остальное - в том числе реальное дело - потом.
Нижневартовск
Гроссман:"Жизнь и судьба", Пастернак:"Доктор Живаго", Гранин:"Зубр", Бек:"Ответственное назначение" - приобретаю с рук на рынке.
Летом 90-го объединенная бригада из сотрудников ЦКБ, специалистов из Тюмени и ученых из Новосибирска направилась в Нижневартовск. Наша общая цель - усовер-шенствовать электропривод мощных насосов и проверить в полевых условиях новую схе-му защиты двигателей (самую современную и универсальную защиту с непрерывным из-мерением "угла Тэта"- это угол между осью ротора и магнитным вращающимся полем статора ). Поселяемся в роскошной гостинице на берегу Оби (говорят, что тут останав-ливались во время оно А.Косыгин и Шах Ирана). Ежедневно выезжаем на площадки Са-мотлора. Для опытов нам предоставлен мощный синхронный двигатель. Ставим на вал двигателя датчики "угла Тэта", тянем провода к осциллографу, имитируем аварийные си-туации и все пишем на ультрафиолетовую бумагу. Так несколько дней с ежедневным не-шуточным волнением и на грани стресса: ведь насос настоящий, двигатель отнюдь не игрушечный, мощностью в 1600 киловатт, ошибки не должно быть, ибо последствия слишком дорогие. Таковы все опыты с тяжелой энергетикой.
Очень интересны ежедневные маршруты на работу и обратно. По пути озера с чер-ными от нефти берегами, вокруг пылают факелы (неужели это добро нельзя применить с пользой?), по берегам озер - машины, люди, они загорают на песке. Жара. Чувствуется нехватка кислорода. В выходной иду в город. Солнце. Сверкают небоскребы Нижневар-товска. На базаре купил с рук интеллигентной женщины книги: "Жизнь и судьба", "Доктор Живаго", "Зубр" и "Ответственное назначение" (такое "созвездие" в Ленин-граде не найти). Наметили продолжение совместных работ с нашими коллегами: новая схема защиты резко повышала надежность двигателей - но...началась "перестройка" и все рухнуло. И до сего времени наши идеи и разработки не востребованы. Можно ли в та-ких условиях думать о какой-то конкуренции, хотя бы с Siemens"ом? Не удивлюсь, если наши идеи выплывут на свет "за бугром", а потом нам же и продадут.
СТАВРОПОЛЬ
В этом городе я заканчивал среднюю школу (3-я МСШ - ныне 3-я гимназия). Учеба в конце 40-х, как я понял впоследствии, носила не столько традиционный школьный, но - даже университетский оттенок: мы писали рефераты на заданные темы (по химии я, при-поминаю, выполнил реферат об академике Зелинском, подивился его долголетию и уяс-нил: хочешь жить долго - иди в науку!); по физике и химии лабораторные работы прово-дили в оборудованных кабинетах и некоторые приборы мастерили дома; зачет по матема-тике однажды я доложил учительнице после занятий, по дороге к её дому, рисуя в воздухе эпюры тригонометрических функций; сочинения по-немецки писали готическим шриф-том .
Городская библиотека и читальный зал располагались на центральной площади там, где сейчас находится музей с обязательным скелетом динозавра. Старшеклассники окрестных школ конспектировали литературу и так наз. "критику", готовясь к сочинени-ям. Я увлекся астрономией, и, пытаясь сделать самодельный телескоп-рефрактор, читал курс физики Фабриканта; перерисовывал схемы своего первого радиоприемника "0-V-0", детали к которому покупал на толкучке тут же неподалеку. И то и другое (т.е. телескоп и радиоприемник) были сделаны: по ночам мой примитивный приемник ловил классиче-скую музыку отдаленных радиостанций, а наблюдения Луны и спутников Сатурна едва не привели впоследствии на соответствующий факультет ЛГУ, но, сознавая отсутствие та-ланта к математике, я, как бывалый радиолюбитель, избрал Ленинградский Политехниче-ский. Если не хватало книг в библиотеке на площади, заходил в библиотеку Дома Офице-ров, что на Ворошиловском проспекте.
Теперь Краевая библиотека переехала из музея в небольшой дворец, построенный в подражание Парфенону, с портиком и коринфскими колоннами по фасаду. Роясь в ката-логе, я с удивлением обнаружил свою книгу по бионике (значит, она содержится в фонде не только Ленинградской Публичной библиотеки!). В вестибюле стоит шкаф с книгами для свободного обмена: можно взять, унести домой, или, наоборот, принести из дому.
Ежегодно приезжая сюда в отпуск, захожу в Краевую библиотеку, перелистываю выпуски "Химии и Жизни" с рассказами Кира Булычева, затем - в находящийся рядом книжный магазин, где на втором этаже располагается отдел компьютерной литературы, смотрю, есть ли новинки по сравнении с Петербургской книжной лавкой, что на проспек-те Обуховской обороны, 107.
Дома от книг "ломились" шкафы, и я перевез несколько мешков с книгами и жур-налами "Роман-газета" в ближайшую библиотеку на ул. Седова, оставив лишь несколько классиков, трехтомник К.Симонова и старые журналы 89-го года.
металлострой
На южной окраине Петербурга находится "промзона" и поселок со странным на-званием "Металлострой". Ввиду секретности конца 30-х и начала 40-х никто толком не мог понять, что же там находилось . И я в том числе, когда добрую треть нашего факуль-тета в 1955 году "закупили" кадровики из "завода п/я 240", "СКБ физических приборов" и "завода В/Ч установок". Зато всем молодым инженерам немедленно дали места в обще-житии. До станции с одноименным названием от Московского вокзала ходил паровичок, а по булыжникам Шлиссельбургского проспекта - трясся автобус Љ4 - от поселкового клу-ба прямо до ул. Желябова (часа полтора, далеко, однако).
Из общежития ЛПИ на "Прибытковской" мы переселились в заводское общежи-тие на Школьной 14. Ничего не изменилось. Я снова вместе с друзьями. В больших ком-натах квартиры-общежития оказались инженеры-политехники завода п/я 240 Слава Ка-мышев и Виталий Иванов, Леня Бриллиантов , Роман Маневич , Толя Андреев и я. По соседству живут наши друзья, получившие направление в "СКБ" физических приборов - Виктор Шихов, Виталий Федоров, Феликс Кулаков.
Однако в лабораторию завода я не попал, а был направлен в КБ, где выполняли расчеты крупных электрических машин. Работали с энтузиазмом и по вечерам: мы впервые в стране проектировали Первую Единую Серию Синхронных Двигателей . Серию считали в две смены, зарабатывая "аккордные". Руководили проектированием док-тор наук Измаил Урусов и инженер Василий Матюков. Единственный инструмент - ло-гарифмическая линейка, от которой болят глаза и еще далеко-далеко до грядущих ЭВМ и "персоналок"...Все подчинено сроку: 30 декабря под Новый 1956-й Год ведущий ин-женер и по совместительству "курьер" Надя Кудряшева везет новенькие тома Проекта в Москву в Министерство.
Лето 55-го. В выходные дни катаемся по Неве на лодке, высаживаемся в Невском лесопарке, в поселковом клубе ходим в кино, знакомимся с молодыми дочками местной интеллигенции и ходим к ним в гости. Более дальновидные уже думают об аспирантуре. Я об этом легкомысленно не помышляю и "плыву по течению", большую часть свободного времени тратя на радиолюбительство. Но еще не прошло трех обяза-тельных лет после института. Все же через год я ушел в лабораторию завода, где вчет-вером - Юра Мурзин, Роман Маневич, Саша Смирнов и я - мы организовали группу "спец-приборов", там мы своими руками делали по заказу цехов разнообразные приборы для измерения, контроля, автоматизации производства - все, что нельзя было тогда достать "по фондам". Роман изобрел высоковольтный импульсный генератор для проверки разнообразных катушек для электромашин и электромагнитов, мы с Юрой сде-лали ультразвуковой паяльник для пайки алюминия, вместе с Романом мы даже получили первое в жизни авторское свидетельство за прибор для контроля изоляции. Конечно, это было чистым радиолюбительством, зато какое моральное удовлетворение! (Спустя 35 лет я обнаружил один из наших древних ламповых приборов еще на-ходу). Занимались всем: ультразвуковой дефектоскопией, измерением влажности формовочной земли, кон-тролем гальванопокрытий, толкающим конвейером. Детали для приборов купить или за-казать было невозможно - только по заявкам на год вперед - , и мы с Юрой неутомимо рылись на окрестных радиозаводах в так называемых "изоляторах брака", приобретая там трубки от осциллографов (еще трофейные немецкие), пермаллоевые трансформаторы, пьезокварц для ультразвука - наша лаборатория занималась дефектоскопией роторов для турбогенераторов. Вместе со Славой Камышевым мы соорудили "коэрцитиметр", трех-метровую трубу для проверки стали, идущей на магниты для ускорителей Дубненского фазотрона: "стреляем" (при помощи резиновой "рогатки") бруском стали в трубу, и галь-ванометр показывает величину остаточного намагничивания. А от работы в КБ осталась на память фотография с молодежью - Варя Смирнова, Роман Маневич, Сергей Макаров-ский, Феликс Дубинин, Дина Баранова, Надя Кудряшева, Вера Стрелкова, Лёва Николаев, Василий Елисеевич Матюков... и - в центре - уже профессор и руководитель нашей бригады Измаил Джанхотович Урусов.
В центре поселка - площадь, вокруг - парк в английском стиле, на площади - клуб с обязательными колоннами по фасаду. На втором этаже клуба ранее располагалась заводская библиотека. Уже почти 55 лет посещаю эту библиотеку, несколько лет она пребывала в домике на Школьной улице, и окончательно, надеюсь, переехала в просто-рные комнаты на "Центральной". Есть фонд общего доступа, есть богатый читальный зал с энциклопедиями, справочниками и редкими журналами (он обычно заселен школьника-ми и студентами), есть детское отделение, есть фонд "для других закрытый", есть даже компьютер (пока один, но, обещают, будет много и с Интернетом).
Летом хорошо отдохнуть с книгой на старинной скамейке в парке около клуба.
Прогулки по соцгороду.
"Это твой,
Это мой,
Это наш Металлострой"
Слова народные
Мне уже свыше 80-ти. Летом после работы я "выползаю" в сквер перед клубом, на-хожу свободную скамейку со спинкой и с литыми ножками, выполненными ещё по Со-ветским эскизам, вынимаю из сумки библиотечную книгу, надвигаю на нос кепку с ко-зырьком от солнца и...засыпаю. Этого делать нельзя. Во-первых, жена запретила, во - вторых, можно простудиться, выронить книжку, захрапеть, и что подумают соседи по скамейке. Соседи - это мужички пенсионеры. Они делятся своими мытарствами, неиз-бежными при оформлении инвалидности. Вспоминают, как раньше (как теперь - не знаю) безногим и безруким каждый год надо было приходить на комиссию: не выросла ли нога или рука.
Я встаю и иду медленными шажками по аллее к Неве. Старая липовая аллея окайм-ляет въезд в "Соцгород" - теперь он так, конечно, не называется, это всего лишь неболь-шой поселок на юге в 10 минутах от метро "Рыбацкое". Километра 2 западнее - промзо-на, где некогда процветали Гиганты Индустрии - электротехнические заводы и Электро-физический Институт. Мало что осталось от Гигантов. Фирмы, фирмочки, ООО, ОАО...Что поделаешь, я тоже ещё работаю в одном маленьком ОАО. Не доходя до Шлис-сельбургского шоссе с потоком иномарок, (перейти - не советую, "зебры" и светофоров тут нет), поворачиваю вправо к "уткиной заводи" Это большой пруд с утками и чайками. Утки едят рыбку и водоросли, чайки разоряют утиные гнезда. "Kampf uns Dasain". За озером обширное пространство обнесено забором. Там будет строиться 26-ти этажный дом, и уже из болота с весны торчат несколько свай. Днем доносится "уханье" - забивают сваи. (Лет 30 тому я видел, как в районе Сосновки такие же сваи не забивали, а тихо вдав-ливали в грунт вибрацией. Такая технология бесшумна и не беспокоит окрестных жите-лей). Тут, в провинции, видимо, прогресс еще не наступил: "Пипл схавает и такое!". Су-дя по темпам, мы до разрезания ленточки не доживём, тем более, что астрономы вычисли-ли метеорит, что врежется в Землю в 2036 году.
Следую дальше, к Станционному поселку, мимо непрестижных бетонно-блочных пятиэтажек, и даже двери в подъездах не везде заменены на железные - так и остались де-ревянными, подгнившими, некрашеными и треснутыми. Вокруг бушует почти тропиче-ский лес из посаженных 50 лет тому тополей. Бензопила их не коснулась, а в центре по-селка старые тополя пилят по старости их. Прохладно, тенисто, можно посидеть на ска-меечке около дома и почитать. Далее, мимо школы, туда для кабинета Немецкого языка я привез из ГДР флаг с циркулем и молотом - символами труда и интеллекта. В школе учились наши дочки и теперь старшая - в Москве, она заслуженный врач-педиатор, у неё уже растет внучка; младшая - тоже нашла своё призвание, стала дизайнером-архитектором.
Дворами поворачиваю к центральной площади. Около автобусной остановки изо-билие маршруток - к метро, в Колпино, куда угодно. И стенд с газетами "Советская Рос-сия" и "Правда". Читающих всегда много: одни ожидают автобус, другие - просто инте-ресуются, какую еще гадость придумали "демократы" и "либералы". На площади перед клубом - бурная торговля "конфискатом", катаются дети на смирной кобылке, на кобылке цветные шапочки и ленточки, детки кормят кобылку морковкой, сахаром. Все довольны и счастливы. Иду мимо Стадиона Љ1 по направлению к "Глухим Васюкам" . На стадионе играют в волейбол, для чего часть земли покрыта удобными и, кажется, вечными резино-выми дорожками. Их даже не воруют (наверное, трудно придумать применение в хозяйст-ве, а может быть, это - высокая сознательность жителей нашего "соцгорода"?). В конце стадиона - специальное помещение для городошников, и они с грохотом швыряют биты. В "Васюках" - новый район, построенный стараниями дирекции СКБ во время оно для своих сотрудников. 9-ти, 12-ти, 16-ти этажки, "столбики" и необъятная "китайская сте-на". Ближе к шоссе - пруд, там можно купаться, в солнечные дни берега похожи на леж-бище котиков, в 1961 году я катал на резиновом катамаране старшую дочку, ей было 4 годика.
Осторожно перехожу шоссе и иду к Неве. Её берега первозданны и в гранит не оде-ты. Все те же ивы, тополя и просто мусор, как при Александре Невском. Однако, "убогих чухонцев" все меньше, их разваливающиеся бревенчатые и черные от старости дома тес-нят местные олигархи. Каменные двух- и трехэтажные дома их заняли престижные земли по берегам. Иду на юг, к речке Ижора. На слиянии Невы и Ижоры стараниями энтузиа-стов восстановлен из руин великолепный храм, и рядом - памятник князю. Именно здесь состоялась знаменитая битва его дружины со шведами. (Далее - смотри "Историю" Ка-рамзина). Разумеется, памятник сразу стал частью свадебных торжеств. Я же обычно уст-раиваюсь в тени неподалеку с книжкой. Предо мною Нева со стоящими на якорях танке-рами "Волго-Балт". Часть берега под памятником одета в бетон и благоустроена. На мосту через Ижору дежурят с удочками рыбаки, хотя - что можно изловить из речки, те-кущей через Ижорский завод и удобренной прибрежными совхозами. За мостом неболь-шая площадь, там можно было во время оно подойти к пристани и переехать на катере за 10 копеек к левому берегу в Невский лесопарк. Иногда, после работы, я успевал там со-брать немного опят и сыроежек, (которые моя мама и жена обзывали поганками). Если подняться от моста в гору, то справа открывается трехэтажный дом желтого цвета. Около на скамеечке греются пожилые люди. Это бездомные, бомжи разных категорий, а дом - социальный, где они будут содержаться до конца дней своих. Иногда я заношу туда связ-ку-другую журналов типа "Огонёк" из старых запасов, или одежду, не слишком поно-шенную.
Далее - дворцы странной архитектуры (есть даже мавританского стиля). Некото-рые - не достроены, торчат голые бетонные стропила и пустые оконные проёмы. Заборы, впрочем, выполнены вполне в духе позднего Растрелли: чугунное литье (или ковка?), изо-бражающее металлические цветы, (подражание ограде Детского парка около проспекта Стачек ). Дворцы заложены местными чиновниками, в одном есть даже многоэтажное пространство для пальмы, которую "везут из Сухума" (так объяснил мне прораб.). Беда в том, что тяжелые "маловысокохудожественные" дворцы поставлены близко к берегу Не-вы, рассчитанный на небольшой вес старых деревянных домишек. В результате - вла-дельцы спешно укрепляют берега, не то дворцы просто сползут в реку. Иду по старому Шлиссельбургскому тракту, он вымощен древним булыжником времен, вероятно, Анны Иоанновны. Машины здесь не ездят, основное движение западнее, вдалеке, по шоссе (ко-торое носит то же имя). Если миновать поселок Понтонный, то шоссе разветвляется: пря-мо - путь на Шлиссельбург, направо - поворот на Колпино, а налево - деревня Корчмино. Направляюсь туда. Аллея обсажена старыми тополями, впереди неожиданно открывается водопад, (пейзаж где-то напоминает старых итальянских мастеров), за ним большая поля-на с мемориалом - братским военным кладбищем с бетонными стеллами, и на них выре-заны глубоко имена погибших. На поляне местами - отдельные могилки с крестами или бетонными надгробиями. Далеко вниз, к Неве, ведет металлический трап, левее - неболь-шой пляж, и местные Корчминские "крестьянки" с визгом плещутся в воде (довольно прохладной - Нева не бывает тёплой), не рискуя заплывать далеко - мощное течение ута-щит. Устраиваюсь на ступеньку трапа, читаю . Тихо и тепло.
Обратно иду по деревне, она населена рабочими Средне-Невского судостроительного за-вода, и почти на каждой "избушке" закреплена тарелка спутникового телевидения - не-много странно: ну зачем простому пролетарию 120 TV-программ! Возвращаюсь по улице М.Горького, она отлично заасфальтирована (впрочем, как и остальные улицы в последнее время) - наш муниципалитет старается: свеже покрашены фасады ветхих домиков на Школьной улице (построенных после Войны пленными солдатами вермахта); уже упомя-нутые три стадиона; возникла служба "Гарант-сервис", вытесняющая "диких" сантехни-ков и ремонтников; проходят в Клубе "акции" распродажи книг (каждая 60 р); появи-лись целых два (!) магазинчика сотовых телефонов и фирма "Че-Стар" (ремонт компью-теров); и чистый по сравнению с мегаполисом воздух. Чем не Пушкин или Павловск!
Если побродить по задворкам, то можно наткнуться на неожиданное: во дворе недалеко от Центрального проспекта, вы обнаружите фреску с наскальными рисунками кромань-онцев (копия наскальных гравюр со скал Тассили - в Сахаре). На фреске - охотники ок-ружили мамонта, тут же жираф и прочие неизвестные звери, жившие в Сахаре 20000 лет назад. А на двухэтажном "комсомольском" доме по адресу Пионерская, 5 зеленой краской нанесены имена строителей, которые в 1956-57 годах строили дом - было такое время, ко-гда могли сами себе возводить жилье своими силами Дом строили молодые специалисты электромашиностроительного завода (он же п/я240, он же "2я Электросила"), нас было - 21 семья: Таня Павлова и Сталислав Сытых, Саша и Инна Каменецкие, Феликс и Зина Дубинины, Валентин и Нэлли Рохманейко, Георгий и Зоя Прохоровы, Белоусо-вы, Зинченко, Александра и Ваня (Нестор) Лукины, Лапшенниковы, Моховы, Пер-вочаевы, Бунаковы, Базановы, Андреевы, Карповы, Толя и Майя Кожура, Осиповы, Семеновы, Тимофеевы, Тихомировы, Михайловы. Инициаторами строительства двух-этажного дома на Пионерской ул. стали Павлова и Каменецкий. Завод дал возможность нам строить своими силами и бесплатно, это были годы так наз. "Горьковского опыта", а разрешали стоить только молодым парам и обязательно - с ребенком (уже в наличии или точно в проекте). Недавно Таня Павлова написала на торцевой стене фамилии и имена всех строителей. На долгую память.