Дубинская Анна Абрамовна. Медленным Ночи Теченьем

Дубинская Анна Абрамовна : другие произведения.

Медленным Ночи Теченьем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Оставить комментарий © Copyright Дубинская Анна Абрамовна (duns37@mail.ru) Размещен: 25/12/2004, изменен: 17/02/2009. 109k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:
Аннотация: На рассмотрение читателю предлагается сборник стихотворений - избранное за много лет

АННА ДУБИНСКАЯ

МЕДЛЕННЫМ

НОЧИ

ТЕЧЕНЬЕМ

КИЕВ 2000

АННА

ДУБИНСКАЯ

МЕДЛЕННЫМ

НОЧИ

ТЕЧЕНЬЕМ

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

Посвящается тому

кому посвящается

КИЕВ 2000

Любовь и благодарность

детям,

родителям,

друзьям,

учителям

и ученикам

Признательность Леониду

Нефедьеву за строгое, точное и

удивительно благосклонное

редактирование.

Особая благодарность

Жанне Аркадьевне Корецкой,

Виктору Петровичу Торчинскому и

Андрею Валерьевичу Калашникову.

МЕДЛЕННЫМ

НОЧИ

ТЕЧЕНЬЕМ

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

Выйдя из круга родных и близких

автор отпускает на волю

сии заметки на обочинах

дорог и усилий.

Всем shalom uvraha!

РЕЕСТР УСИЛИЙ

Часть 1. Стихи

Дух времени

Ночи ветра

-- Подайте руку

-- Возвращаюсь к тебе

Все будет так

Слово

Морковный рай

Братья

Любящие

Боль

Страницы

Апрельская вьюга

Год прожит

Темные дни

-- Ненастье

-- Темные дни

-- Октябрь

-- Мелодия

Метель

Первый снег

Топал топот

Ночной дождь

Кто раздаривал морозы

Золотые были

Охота

Frau метелица

Кружевница

А я предам огласке

Честь

Новые веры детей

-- Уходящему в жизнь

-- Это новые веры детей

Подражание

Гроза моментальная навек

Начало

Метельное вино

Ночная вьюга

Волны ночи

Прощание ввысь. Труба

Звук и цвет

-- Naturmorte (Still Leben)

-- Портрет

-- Мастеру

Раннее

-- Флейтист

-- Ветер

-- Вдали музыка и огни

Осеннее платье

Ранняя зима

Короткие дни

Пьеса для деревянных духовых и колокольчика

Петушиные вопли

Снова осень

Письма новым друзьям

Все мои друзья

Парка

Чаша ночи

Рождественские стихи

-- Позови же меня

-- Это наши слова

Ночной трамвай

Город на холмах

Из "Октябрьских песен"

-- Ах, враг страны

-- Ты посиди тихонько

-- Кто ж виноват

Колесница

Жалобщик

Полдень года

Иже писах

Salve

Liberte (Едоки картофеля)

Шестипсалмие

Москва моя

-- Последние дни

-- Черемуха

Флигель

Белые стихи

Ариост

Ласточка

Темы и вариации для хорошо темперированного клавира

-- За птичьими,за перистыми льдами

-- Листаю книги и молчу

-- Нет равенства равнин

-- Ах, ничего я не вижу

-- Садится в сани нищий правовед

-- Уж стужа бьет ненастные часы

-- Пора вам знать

Харон

Южное пограничье

-- В субботний день

-- И вот границы тонкая черта

-- Все глуше, уже день

-- Хорошо в подполье

-- Acva vita

Тайная вечеря

Ода

Детские стихи

-- Земля острижена зимой

-- Туки-туки

-- Небесные звери

Место встречи

Сторож

Наш паровоз

Чума

Край родной

Маленький вальс для военной флейты

Москва - Петушки, или Песни Долгих прудов

-- Резво поезд наш грохочет

-- Ревет тоска

-- В один из странных зимних вечеров

-- Тронут, ветер не балует

-- Барская лжа

Собачья жизнь

-- Январский романс Киева

-- Благовест

Осень

Муза

Март

Весна-красна

Любовь к родине

-- После долгих морозов

-- Ну вот и родина

Весна

Маргарин, что и требовалось доказать

Холмы, сэр

Прощание

-- Ночь прошла

-- На прощание

Новые песни

Дорога

Империя

Любить

Предрасположенность к заключениям

Чистая перемена

Весна на заречной улице

Иноходь

Улица Подгробная

-- Улица Подгробная

-- Сносит душу бедную

Игра в бисер

Песенка о вежливости

Дорожная песенка

Апология

Мезозойская эра

Голоса ветра

Перевод

Побег вперед

-- Ангел

-- Убитая дорога

Фронтовые заметки

-- Тихо на фронте

-- Пошли-потянулись

-- Ровно в шесть

Душа однажды

Суземка

Прощальные песни родины

-- Ну что же, родина

-- Сухиничи

-- опростоволосилась родина

-- прощание

Местоимения

-- Идя с собой себе навстречу

-- Своя себя не познаша

-- Идти с собой себе навстречу

О, Сад, Сад...

-- Снег. Сад

-- Тоска по родине

-- Карнавал. Сад

-- Август

Часть 2. Переводы (тоже стихи)

ЭМИЛИ ДИКИНСОН

Я - Никто

Душа сама избирает своих

Это - письмо мое миру

Это был Поэт

Завидую волнам

Я не хотела б писать картину

Жизнь и Смерть

Публикация

Не смогла я остановиться

Изменяться

Самое живое выражение Драмы

Если Сердцу одному

Всю Правду скажи

Чтобы чтить заурядные дни

Мы никогда не знаем

Нет фрегата летучее

Моя жизнь закрывалась

Для изготовления прерии

Свобода слова и молчания

ДАВИД АВИДАН

Кое-что для кое-кого

Промежуточный итог. Введение во вступление

Непонимание

Напев

Агада в продолжениях

-- Старый отец наш

-- Старый отец наш, добрый отец

-- Безрукое дерево

Непринужденная посадка

Процесс

Сила воли

Убедительное растояние

Заключительная лекция

Самое последнее

Компромиссное предложение

ДУХ ВРЕМЕНИ

Дух времени, сей престарелый дух,

Охрипший как натруженный петух,.

Пытается к воинствам нас призвать

И свой рожок призывно поднимает.

Но дождь сгущен,. Но электричество скучает

Усталым светом лампы накалять.

И листья Сад склоняет,

Чтоб тайные известья передать.

Омытость лопуха

Нас радует как новая глава

Евангельских сюжетов. Это лето,

От Рождества Христова много лет прошло.

И вечный этот Сад. И в нем скрипит калитка.

И прячет в листьях домик свой улитка.

В ручьях стекает пенная вода,.

И окна в продолжении дождя

Ведут с сиренью длительные споры.

1978

НОЧИ ВЕТРА

Подайте руку - кто идет навстречу*

Быть может, ветер утомленный путь листает.

Деревьев кроны к состраданью склонены.

Но кто там, кто идет навстречу...

Это ветер все обращает в слух.

В траве, на листьях, в листьях - миллионы снов

В струенье напряженном ночи -

Кто это, кто там, кто идет навстречу...

Это ночь. Лишь ночь

И полыханье ветра

Между землей и небом.

Души деревьев и души китов... К. Оэ

Возвращаюсь к тебе.

Это ночь над полями.

Это голос пространства

внушает свои бесконечные сны.

Это странствия душ,

это страны, открытые нами,

Вдоль уснувшей в тревоге

пустынной и темной земли.

Волны ветра и волны пространства

уносят покинутый город,

В одиноком стремленье

безымянные дети - к тебе.

Сквозь тоску бездорожья,

сквозь реальность падений и боли,

Сотни тысяч времен

разошлись в эту ночь по земле.

1978

ВСЕ БУДЕТ ТАК... (А.Блок )

Но все прекрасно, милый, все прекрасно,

В молчанье белом только сны и холода.

И только длинная зима

Дни прячет в ледяной купели.

Летит метель. Прозрачные пути

Рождаются над белыми мирами.

И целый свет, засыпанный снегами,

Пустынное пространство для любви.

1978

СЛОВО

Душа свернулась и молчит.

О чем молчит душа?

Угасло слово. Никогда

Его не возвратить.

Душа свернулась в кулачек,

Спит маленький зверек.

Закрыты двери на замок.

Ушли. Закрыто все.

Угасло слово. Новый свет

Запутался в пути.

Тишайшее - кому побег

Гадает на крови...

1979

МОРКОВНЫЙ РАЙ

Мы давно уже узники

в этом морковном раю,

Но порой - как удар -

ощущаешь безмерную эту узду.

И бежать бы - да время,

как снег, укрывает пути.

Хоть кричи, хоть свищи -

всё по кругу кругом, всё круги.

Всё по кругу кружит

твой отчаянный, скорбный твой крик.

И взлететь бы - да ветер

относит, уносит тот миг,

Когда, в мире с собою,

был, как тихое слово, велик.

Был, как губка напоен,

о мире сумев позабыть.

1979

БРАТЬЯ

Ты, брат мой, в заточенье или я ...

Паденье листьев больше не тревожит.

Все в этом. Обнаженная земля,

Даст Бог, укроется. Но застарелой ложью

Дней не спасти. Изгнанье неизменно.

Безмолвием укутана страна.

И кажется смерзающейся тенью

Мне жизнь твоя. Как жизнь моя.

1979

ЛЮБЯЩИЕ

Только любящие - любящих -

Головой о лед.

Выживет, забудет ли -

Время, все пройдет.

Вспухнет время - от ушиба ли,

От паденья ли - все пройдет.

Тонко и неслышимо

Брызжет свежий лед.

1979

БОЛЬ

Отгорела боль и отсветила.

Ей, поникшей, чем теперь помочь.

А бывало, как просилось -

Посиди, побудь хоть ночь.

Отгорели памяти о милых,

Где теперь от звезд опавших свет...

Отошло. Другие всплыли были -

Ни суда о том, ни спросу нет.

Чем унять поблекшую царевну,

Засидевшуюся гостью до зари?

Ну же, не горюй, мир тесен.

Вытри слезы и к другим иди...

1980

СТРАНИЦЫ

Между старых страниц бытия и житья,

Между слов, между строк вдруг блеснула судьба,

Что светила когда-то в полунощном мире.

Пролетели снега и упали в снега,

Наполнялись рассветы ветром и светом,

И оттуда - сюда так дорога легла,

Как отсюда - туда или дальше. Но это

Пока различимо лишь в Книге судеб,

И кто-то еще лишь готовит ответ

Меж хрупких страниц жития и бытья,

И явлена только вступленья строка.

1980

АПРЕЛЬСКАЯ ВЬЮГА

Проснулись, раскрыли ладони - зима

Прощальную вьюгу затеяла с ночи.

Вновь занавес нежных и светлых полотен

Опущен над городом. Сцена в снегах.

Колышется в городе сонном метель,

Колышутся склоны, метель принимая.

Под чью-то невидную снизу свирель

В прощальную вьюгу хлопья слетают.

Отходит зима, за собой унося

Морозные темы и сказочность стекол.

И тают, и тают, асфальт испятнав,

Танцующей вьюги прощальные хлопья.

И детский, крахмальный, уют холодов,

И зябкие тени в снегах полновластных.

Прощайте, прощайте! - взмахнула платком.

Ладони в дожде, выпадающем завтра.

1980

ГОД ПРОЖИТ

Год прожит, выменян и окроплен водой.

И тянет к лету все теперь уж безудержней.

Все наши пустыри, печальные, травой

Весна заткала своей силой нежной.

И тихой, золотой пыльцой

Навстречу светлому и голубому.

А до зимы - подать рукой

И взять тетрадь, и прочитать другому.

1980

ТЕМНЫЕ ДНИ

1. НЕНАСТЬЕ

Теперь между строчек - послушайте - дождь

Стучит и по буквам, как стенам, стекает.

Продрогший до шерсти - боль - больше невмочь,

По стеклу, по ресницам - что станется с нами...

Льет и ныне. Деревья в дожде,

Город пуст тишиною до самого края.

Между строчек, в ручьях - чья-то нежность на дне.

Отсырели дома, темный блеск на асфальте.

1980

-- ТЕМНЫЕ ДНИ

День шуршит промозглой мышью.

Тень шуршит - все ближе, ближе.

Это ветер за окном.

Растеклись по каплям буквы,

Кто-то шепчется как будто.

Кто-то шепчет не о том.

Это свечи, это ветер -

Темной мутью, октябрем.

Ветер хлопает дождем.

Сгинул день как будто не был.

В норке, в сказке стынет небо.

И в помине - н и к о г о.

1980

-- ОКТЯБРЬ

И я терпел упадок как октябрь,

Дождь за дождем с меня смывали листья.

И даже сил им не было проститься -

С размаху оземь. Кто-то их сметал.

Там кто-то все сметал мои усилья,

Все жег костры, огнями воссияв.

Я был один, дни стаями носились,

Крикливым счетом оседлав дома.

И я темнел от влаги на стволах,

Ход запустенья не сумев нарушить.

И только письмена в отторженных листах -

Последних - как могли вмещали душу.

1981

4. МЕЛОДИЯ

И дождь, и с утра, и мелодия просится в руки.

Опухшему небу постыло уменье сиять.

Ах, также и нам! Но от буквы до буквы

Свет тянется свыше к нашим остывшим огням.

Разжечь, отогреть, торопиться к приходу Мессии.

Жизнь явлена здесь, чтоб нами себя разгадать.

Упрочить и внять, и душу спасти от бессилья,

Доверившись звуку, тишайшему в этих краях.

1981

МЕТЕЛЬ

Кто там спутал снег со светом -

кто таков?!

Кто торопится с любовью -

в чей там дом?..

Конь на привязи - не близок,

видно, путь.

- Эй, да кто там, отзовитесь -

кто-нибудь!..

Стук в окно как камень в пропасть -

глубока.

Рвется конь, копыта в морок.

- Эй, кто там?

Кто так поздно? Что? С любовью?! -

Нет, ушла!

Веет снегом, обметает -

ни следа.

Свет фонарный уже, глуше -

час не в час.

Был снегами не остужен -

гаснет шаг.

Кто темнеет за метелью,

чья судьба?..

Неухоженной любовью

вьюга зла.

Бьется, пляшет, плач и бубен -

нет конца.

След простыл. - Как нынче вьюжит!

Ну, зима-а...

1980

Эй, да кто там, в вишневом саду... Ю.Мориц

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Снег падал на колени, на холмы,

И город, стихший в предсказании зимы,

Внимал пророчествам и слизывал слезинки.

Всплывали хрупкие разводы на стекле.

Свет плавился в своей плавильне зыбкой,

И иней сказочный дыханием небес

Хрустел в ветвях и украшал малинник.

В круженье медленном стихи и сны

Блистали таинством невиданной любви,

И холода вступали во владенье.

Дыханье отлетало в облака,

И чья-то легкая и ясная душа

Блаженство белизны назвала восхищеньем.

1980

ТОПАЛ ТОПОТ

Топал топот, хлопал топот - по земле.

Бился хохот, вился хохот - быть беде.

Кто забыл, о том и кружит снежный смерч.

Всех ласкает стылой стужей, знает - всех.

Утешает: всем - в дорогу, да ни зги.

Крылья давешней тревоги - до зари.

До зари или до боли - застит свет.

Уходящим утешенья, возвращенья нет.

1980

---------

А на улице вьюга

Все смешала в одно,

И пробиться друг к другу

Никому не дано.

Б.Л.Пастернак

НОЧНОЙ ДОЖДЬ

Мы слышали - сквозь сон - текла ночная мгла,

Соцветья слов еще в бутонах мокли,

Еще готовилась для будущего дня

Канва означенных и избранных полотен.

Ища среди старинных сундуков,

При тусклом свете не найдя угодных...

А ночь текла, вдвигаясь явью в сон,

В потемках слуха пробудив подобья.

И на окраинах, сквозь плеск, стекал туман,

Мерцанье - каплями - блистало в отголосках.

И ночь текла, сквозь побережья снов,

И падал дождь, и в каплях были звезды.

1980

КТО РАЗДАРИВАЛ МОРОЗЫ

Кто раздаривал морозы

С любопытством виртуоза,

Гранящего хрустали.

Кто расцвечивал дымы

Плавящим вокруг лиловых,

Кто зарю творил лимонной,

Растворяя в ней кармин.

Кто утешил январи

Звездопадами из ночи,

Кто верчением пурги

Всем доказывал воочью,

Что не бедствует душа,

Облегченная в снега.

...Темный зимний сон ветвей

Сквозь мерцание огней.

1981

ЗОЛОТЫЕ БЫЛИ

И тогда в небесной пыли

Золотые всплыли были,

Были дней ненастоящих,

Отражением в ручьях.

Издавна давнишний странник

Отворяет дверь в пустыню,

И в песках находит милость,

Золотую в золотом.

Сквозь часы сквозит обычай,

Непомерности безмерны.

Но открыты двери дома,

Свет плеснуло на порог...

1981

ОХОТА

Убито небо точностью предательств,

Убито слово мелюзгой потрав.

По травам, по каменьям обстоятельств

Доступен путь из было в никогда.

Доступен слух визжанию охоты,

Доступна гончим сладость догонять.

И визг, и вой, и ужас среди ночи.

И только сильным - низость побеждать.

1981

FRAU МЕТЕЛИЦА

Снег падал хлопьями, а город где-то спал.

Сны были всем - от окон до заборов.

И кто-то медленно сугробы наметал,

Метельным благом занося раздоры.

Ночь вьюжилась, из млечности струясь,

В свеченье елочных нарядов

Сияло детство - хрупким даром -

В пространствах звездных и огнях.

И сны, сквозь канитель надежд,

Несли блаженство, не пугая стужей.

Снег падал, падала душа,

И находила всех, кто был ей нужен.

1981

КРУЖЕВНИЦА

Это вечер, раскинувший сети дождя.

Это дождь, и еще кружевница жива,

И холодные капли нижет и нижет.

Это вечер в апреле. От сих до угла

Никто не прошел - но шаги стали ближе.

Это безднами жизней гулка тишина,

Кто-то знает и слышит в пределах дождя.

Всходят почки, отважно значенье превысив.

Это вечер в апреле. Порядок стиха,

Как новость просторен, и чище немыслим.

1981

А Я ПРЕДАМ ОГЛАСКЕ

А я предам огласке ночные бормотанья,

Наклон кустов и ветер меж почек на ветвях.

Колышут колыбели притихшие деянья,

И шепот возле двери - откуда, при гостях...

Откуда вид свирели, смущенный расстояньем,

От звука и до звука пространства протекут.

Что значат этих взглядов застывшие молчанья?

Но шорохи, но искры - как лепет возле губ.

Что значат, что скрывают, что в отблесках догадкой,

Ответ в конце селенья - не дальше - за версту.

Как за ночь все залило, пожалуй, только кладкой

Отсюда нам пробраться к тем соснам на юру.

1981

ЧЕСТЬ

Я принял эту честь

В нагом стремленье дней,

Я этот жар раздул

В дыму сырых ветвей.

Так был невнятен стук,

Зов у глухих дверей,

И я ушел на звук,

Один в своей земле.

Я был как горечь гол,

Как горе на пиру,

И все же то, что нес,

Не опустил из рук.

Измученный слепец,

Ничтожнейший из слуг,

Я принял эту честь.

Собой я жар раздул.

1982

НОВЫЕ ВЕРЫ ДЕТЕЙ

Уходящему в жизнь -

эти темные песни рассвета,

Искры звуков сквозь сон,

бездны ветра, смятенье ветвей.

Безымянная память

в наплывах и патинах света -

Это лица любви,

это новые веры детей.

Это с нами,

и с нами пребудет,

Потаенной разгадкой

в мельканье пугливых теней.

Между лет и пространств,

где обычай веками обуглен,

Снята обувь дождя

на пороге распахнутых дней.

Это новые веры детей.

Мир округл золотистым рожденьем.

Мир уютен для тайн, он приник,

В каждой щели волшебно творенье.

В каждой капле - прекрасен родник,

В каждом звуке - любовь откровенья.

И как знак рождества над душою горит

Безымянная радость мгновенья.

1981

ПОДРАЖАНИЕ

Да не буду повержен

Я в этой жестокой земле,

Да не буду сражен

Взглядом, горьким как совесть.

Я, как давешний гость,

Слишком рано на пир приглашен.

Зал пустынен -

Мне б выйти на волю.

Мне бы только уйти

От постыдного блеска царей,

Злые списки своею

Не тронуть рукою.

Дай избегнуть, как муки,

Своевластья чужих алтарей -

Сколько слез, сколько снов,

Где, как ветры, гуляют разлуки.

Да не буду сражен я

Уныньем безжалостных дней,

Да не буду измерен

Кровавою жесткою мерой.

Дай мне сил устоять,

Дай пространство превысить свое.

Дай унять этих гончих

И выйти - сквозь время.

1982

ГРОЗА МОМЕНТАЛЬНАЯ НАВЕК

Гаснет свет, страницы лгут,

Темнеют лица, с темных губ

Лишь ожиданье, лепет тайный.

В тревожных сумерках незнанья

У окон, где-то рядом, суть.

Путь - у крыльца. Безумен куст.

Рой междометий гасит слух.

Всё по углам да закоулкам...

Скорей бы, через плеть - обухом,

Или разором. Ливмя пусть.

Готов позариться. К свече - плечом - испуг,

Строка к строке, сознанье к эпилогу.

И лишь тогда, сквозь апогеи мук,

Паденьем, милостыней, вдруг -

Гроза объявит снисхожденье монологу.

1982

НАЧАЛО

Еще и петух не пропел,

Еще осквернитель невинен,

Но жалким комочком скорбей

Душа пробуждения ищет.

Не поздно! Проснуться и встать -

Мерещится... Нет, не бывало!

А время уже на часах

Решилось. И взвилось н а ч а л о.

1982

--------

Во сне ужаснулась душа...

МЕТЕЛЬНОЕ ВИНО

Моему дорогому учителю Н.А. Ибракаевой

Вдохни до дна - прохладен,

Пространен белый вдох.

В снегу, спасенья ради,

Серебряный глоток.

За честь и за отвагу,

В бокалах темных снов,

Искрящею наградой -

Метельное вино.

Вдохни до дна и вспомни -

Летящим снежным днем

Ты полон был объятий

И счастлив серебром.

И несся снег навстречу,

И столько было слов,

Что лишь вдохнуть и охнуть,

И броситься бегом.

Вдохни! Спасенья ради,

На радость мокрых щек.

Еще блестит в бокалах

Метельное вино.

Еще пуржит и вьюжит

В надеждах Рождества,

И ты любим и нужен,

И тает снег в руках.

1983

НОЧНАЯ ВЬЮГА

Всю жизнь ночная вьюга

Отдаст навстречу щедро,

Одна во всей округе,

Одна в прощанье с небом.

В падении навстречу

Домам, церквям, оградам,

На встречу с мягким светом

Запущенного сада.

Чтобы к утру улечься

Безмолвною отрадой,

Всей жизнью - на крылечке -

Без жалоб, без награды.

Всей жизнью на всю верность,

Всей истиной ночною,

К ногам, к ветвям, к деревьям -

Всей снежною душою.

1982

ВОЛНЫ НОЧИ

Город мой опустел. Это ночь.

Это листья в своем одиночестве. Шепот тумана.

Спит и голос. Ушедшие прочь

Возвратятся на цыпочках, чтобы утешиться снами.

Зреет время, когда замыкают круги

Силы силы небесной, которая свята над нами.

И когда неизбежный уход отпоют петухи,

На заходе луны воскресение вечность объявит.

Спит мой город, неведенье грея свое,

Спят невинные ласки, и игры - коленки разбиты.

И огромная ночь, и великая воля ее -

Мир восполнить любовью и славой бесславно забытых.

1982

ПРОЩАНИЕ ВВЫСЬ. ТРУБА

Ни о ком не жалей!

От высоких полей,

От морозных,

где сыплется иней,

Голос лучших путей,

свет печали твоей

О судьбе,

от невзгод отличимой.

Не жалей, не беда!

Вновь взлетает труба

К высоте,

ей угодной и синей.

Это было всегда.

Спит младенец в яслях,

Спит сочельник,

звездой осчастливлен.

Как ночная вода,

как зима в берегах,

Как улыбка

в устах у Мессии -

Это будет всегда!

Спят высоты в холмах.

Сны на цыпочках

гасят светильник.

1982

ЗВУК И ЦВЕТ

1. NATUR MORTE (STILL LEBEN)

И тогда заговорили вещи.

Как смогли, и каждый о своем.

Жесткие и дикие наречья

Окунулись в слуха водоём.

Здесь ли? Здесь. Но кто узнает время?

Духово, меж створок взаперти.

От гортанных новшеств, узнаваньем зрея,

Грани мирозренья перейти.

Угадать - от синевы до сини,

Тьмою чаш и охрами плодов.

Я ли Мы? За занавесом тени

Знают и глядят на притчу за столом.

1983

2. ПОРТРЕТ

И эта жизнь уйдет. И счет закончит дням.

Румяные часы пружиной захлебнутся.

Все друг за другом, все спиною к нам,

Ключи забросив. Быть и не вернуться.

Но кто там вводит темного коня?

Ужели пыл найдут, отваги станет

Скакать теперь неведомо куда...

Глядят с портретов странными глазами

Внутрь. У подножья светятся холсты,

За окнами - Париж. В жару - живое пламя.

Жизнь переходит в тонкие штрихи.

Взаймы даст Сутин, кисти Модильяни.

1983

3. МАСТЕРУ

Вот и год прошел. Соседи точат Баха.

Мыши домовой шуршит ночной резон.

Год прошел. Чуть изменилась карта,

Купол звездный леденит огнем.

Где-то время, громыхая темью,

Как Господь вращает жернова.

Тянется Роман под малой сенью

Из свечи и печи. На дрова

Том исчерканный опять запущен,

Освящен и посвящен огню.

Агни милосердный! Даже лучше

Чем на люди - грянуть в пустоту.

Освещает пламя сад оконный,

К ледяному - тянется огонь.

Льётся холод вечной силы звездной.

Из-под рук уходит Том Второй.

1983

РАННЕЕ

-- ФЛЕЙТИСТ

Флейтист играет с флейтой,

Играет флейта звуком -

А утро, утро! Птицы! -

Все просится играть.

В надеждах слов и граней,

В сияниях купален,

В росе, росе, на листьях,

Всей жизнью о траве.

Всем солнечным восторгом,

Пространствами просторов,

Дыханьем вверхи выше -

Пролиться тишиной.

И утро, и всесилен

Флейтист, играя с флейтой,

И отблески на листьях,

И блики серебра.

2. ВЕТЕР

Нас много всех на свете,

И мира очень много,

И всюду всходят дети

За каменным порогом.

Спорыш и подорожник,

И лепет лепестковый.

И кто-то бросит зерна,

И не обидит всходы.

И на дорогу света

Плеснет и щедрой влаги,

И всем объявит лето,

И властью не обманет.

1983

3. ВДАЛИ МУЗЫКА И ОГНИ. А. Голубкина

Спят спящие, весенние взошли

Из тьмы ночной, глядятся в эти воды.

И лики детские проснувшейся земли

Скользят в волнах, и серебрятся волны.

Ночная явь восходит в воздух сна,

Блистают силы разрешения природы.

Из вечных далей, млечностью струясь -

К росткам детей, на золотые всходы.

На новые, на вечные круги...

Растут огни - цепочками, верхами.

Под голубой, восшедшею землей

Спят спящие. Грядущие восстали.

1983

ОСЕННЕЕ ПЛАТЬЕ

Эта плоть обветшала и сушит осеннее платье.

Был в отлучке портной, да и тканей таких не достать.

Не на вечность - на время, срок закройщиком лихо отмерен,

Лишь отсюда - сюда, а отсюда теперь никуда.

Что же ведает Я, и голос какой сохраняет -

Он ясен в глазах, и взгляд не отводит от нас.

В скоротечных садах изумленную книгу листает,

И уходит, уходит - тоской не простясь.

1983

РАННЯЯ ЗИМА

Буран кружит и вьюжит -

А то-то, что ни зги.

Метельный пир разбужен

На поминки души.

Моя или чужая -

Летит из поздних сил.

И под ноги, и стаей,

И бьется, и молчит.

Окрашен малой болью -

Беги, греби, чтоб был.

Швыряет небо солью

И плачет ледяным,

А та, что бьет и вьется,

И молит, и манит.

Последний раз окликнет

И к утру отлетит.

1983

------

Я бы хотел вывернуть действительность наизнанку... Г.Маркес

КОРОТКИЕ ДНИ

Сколько сырости сырой

Пролетает над тобой -

В вихрях всё, дымясь и тая,

И душа твоя нагая,

В дрожи вся и вся сырая,

Закручинилась тобой.

Сколько лет над головой,

Сколько крику над судьбой!

Воронья косая стая,

Бедных путников пугая,

Раскричалась вразнобой.

Это всё тебе внакладку.

Сдернешь мокрую перчатку,

Отмахнешься - спросу нет:

Ветви, дрожь, сырой рассвет

Тянутся на целый свет,

Серый, сирый как свинчатка.

Истревожен и простужен

Ты ль еще кому-то нужен -

Мокрым крикам над тобой.

Ну-ка, в этой круговерти,

В сырости, в слезах, в безверье

Отыщи простор жилой,

Верхний свет над головой.

Стянет сердце острой мукой -

Угадать в пылу разлуки

Чей-то замысел простой

Над мятежною душой.

1983

ПЬЕСА ДЛЯ ДЕРЕВЯННЫХ ДУХОВЫХ

И КОЛОКОЛЬЧИКА

Как эта жалоба бела,

Как эта жалоба бела -

Она бела как лист мятежный.

Когда надежда далека,

Как эта верность далека,

Как славы юной голос нежный.

Как эта песня далека,

Как близко и как далека,

Как голос нежности мятежный,

Когда горит твоя судьба,

Как эта жалоба бела,

Когда бела как голос снежный.

Она бела как белый свет,

Она бела как твой ответ,

Как юности звук безмятежный.

У скорбной вечности в окне,

У звона в этой тишине,

Где жизнь твоя припала к вечной.

1984

ПЕТУШИНЫЕ ВОПЛИ

Петушиные вопли глухих поездов

Над окраиной ночи круги замыкают.

Ночь черед вестовых на далеких постах выставляет

И пространство свивает в один и неведомый дом.

Зреет ночь, обретая размер и права не разлуку,

И тревогу дорог, и покой золотого пути.

Петушиные вести по самому дальнему кругу,

По краю Поднебесной, по спящей границе земли.

1986

СНОВА ОСЕНЬ

Снова осень развесила задники слез и разлуки,

Всё прошло, всё проёдет, всё ничуть не бывало.

Старый друг, новый друг, снова ходиков гирька упала.

Кто же смотрит за нами, кто видит, и кто же глядит...

В сумасбродстве и горечи снов одичалых,

Просыпаться в дожде и силы копить для зимы.

Это ль правда, мой друг? Или кончились силы у правды...

Всё декабрь заметет и выбелит черновики.

1986

ПИСЬМА НОВЫМ ДРУЗЬЯМ

А письма летели в кленовых листах

О том, что в надеждах разрушенный сад,

Что зиму мы встретим с тобою,

Со стужей ее голубою.

И там, вдалеке от дешевых наград,

Найдем мы и дом, и тепло, и очаг,

И будем блаженны судьбою,

И буду любима тобою.

Меж тем доживем до высот Рождества,

Когда над полями пылает звезда,

И силой своей молодою

Нам веру внушает и волю.

Тогда, к продолжению вкус ощутив,

В разгаре зимы вдруг услышим ручьи,

Под тонкой корой ледяною

Движение рыб золотое...

1986

ВСЕ МОИ ДРУЗЬЯ

Стол полон яств и все мои друзья

Здесь собираются живые, молодые.

Жизнь скоротечна и отчаянно длинна,

И каждого дары ждут неземные.

Вот плод плодов горит для новичка

И влагой свежею прельщает.

Уж он в руках. Еще никто не знает

Куда ведет познания страда.

К каким пустыням пробирается река

Меж берегов удачных и счастливых.

Но не сейчас. Пусть подождут с отливом,

Пусть погостят родные у стола.

Пусть миг растянется на сто грядущих зим,

Пусть лица греются добром и светом.

Мы будем счастливы грядущим летом.

Мир полон нами, мир велик.

1986

ПАРКА

Пряха, песню заводи,

Парка, нить свою тяни,

Пойте, девы, свет продлится.

Тризна длится у стола,

Жизнь забот своих полна,

Пойте, девы, всем простится.

Сучит нить веретено,

Дни свиваются в одно,

Строит звук всевышний ветер.

Ветер нынешней судьбы

Ветви гнет лихой беды -

Пойте, девы, Бог приветит.

1987

-----

Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком...

ЧАША НОЧИ

Обнимает чаша ночи.

Ветер вольный, что пророчишь,

И куда влечешь меня,

Где полночная страна?

Голос темный, тополиный,

Заклинаний бред старинный,

Где твой камень золотой,

За какой живой водой...

Духи ветра, духи ночи,

Бедный вопль души сорочьей.

Кем захвачена луна,

Что дорога невидна?..

Путь Перунов, горб звериный,

Россыпь млечных невидимок,

Темный жар души больной.

Свежий сговор за стеной.

Ветер вольный, тополиный,

Чем привадишь, где покинешь,

Что усердному внушишь,

Чем беспутство остудишь?..

То ль водой живой приветишь,

То ль убогостью пометишь,

Наурочишь - бог с тобой -

Бег к отчизне неземной.

1987

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СТИХИ

Позови же меня, позови,

Позови же вперед, наудачу,

Это ветер с полей, голубой и зеленый,

И что же он значит...

Он, несущий пыльцы

Золотое движенье и танцы.

Кто-то тихо и тихо зовет -

Погоди и останься...

Но полет, но круженье полей,

Но лесов шелковистые гривы.

И косматая облака тень -

По земле - от небес златокрылых.

Всё несется невемо куда,

Всё в восторге движенья.

Год в вершине. Июнь. Полнота.

Благодать зарожденья.

Это наши слова,

что уносятся воздухом света.

Это наша душа,

что горит и взыскует ответа.

Это наша беда,

старых бед не горчей, не бедней.

Собирайся, душа,

мы должны устоять перед ней.

Это нашей отчизны земли

призывает к суду и ответу.

А весна хороша, молода,

милосердием жизни согрета.

Виноватых винить -

что неволить минувшую зиму.

И опять начинает душа

совеститься своих подсудимых.

И опять, и опять, как всегда,

вертит спицы свои колесница,

И зеленых лугов благодать

нас зовет, обещая присниться.

Обещая явить и простить,

и исполнить творящею силой.

Сколько света в июне вместилось,

сколько щедрости - в мир, наугад!

1987

НОЧНОЙ ТРАМВАЙ

В долине Лыбеди гремит ночной трамвай,

Ковчег любви, надежды или горя.

Светильник веры, действо скоростное -

А Лыбеди ковчега не догнать.

Ной - впереди, безусый и святой,

Он знает все, и путь вперед расчислен.

Он всех доставит на конечной в пристань,

А Лыбедь обойдёт нас стороной.

В долине Лыбеди иссохли берега,

Они давно не знают наводнений.

Среди скупых древесных насаждений,

Под валом земляным ее труба.

Но трубный глас неслышен. Лишь трамвай,

Ковчег надежды, чудо скоростное,

Гремит над Лыбедью, не ведая покоя,

Всех доставляя на конечной в рай.

1987

ГОРОД НА ХОЛМАХ

В этом городе тянет бедой,

За версту лавровишней несет.

В этом городе стал на постой

Наш убийственно пламенный год.

Беглый вопль воронье закружит,

Понесет и закинет бог весть.

Черно-белые прутья разлук,

Черно-белая гарь тополей.

В этом городе тихо дотла,

На холмах только Брейгель звучит.

Неурочная падает мгла,

Да туман плавником шевелит.

Всё туман и избыток тоски,

Зимних песен не будит никто.

И как беженка, в щелку глядит

На бегущих само Рождество.

Тусклый свет от фольговой звезды

Застит Богу мерцанье лампад.

Поздно, поздно, все сроки ушли.

Сводит руки застуженный сад.

Сводит счеты угрюмщик тоски,

Муслит пальцы да ногти грызет.

Боже мой, отведи от беды.

На холмах лавровишня цветет.

1987-88

Все бегут и топают ногами...

Из "ОКТЯБРЬСКИХ ПЕСЕН"

Ave Ceazar, mortituri te salutant...

Ах, враг страны и мой покорный враг!

Ведь долг карать тебе от неба вышел.

Мне встать, стоять и в муках пребывать.

Листочек к сапогу приклеился всевышний.

Желтеет осень на державном юфте,

Но ваксовый сапог превыше всех начал,

Ты осенен. А жизнь томится в люфте

Меж небом и тобой, мой юный генерал.

Она трепещет, но не в предвкушенье.

Твой благовест, пожалуй, ей не по плечу.

Но даже если и не ты ее подвесил -

Сумеешь оборвать, я верю молодцу.

Ну что же, бедный враг, томится семисвечье,

И мартовский разброд уже летит к концу.

Вперед, вперед, яви свое величье,

Скорее рви - я верю молодцу!

Ты посиди тихонько на скамейке,

А я тебе Песнь песней пропою...

Опять, как дождь, маячит за балконом

Фигура темная. Опять дождем

Струится очередь за хлебом,

Что обернется в миф.

Хлеб наш насущный даждь нам днесь...

Она ползет и топает ногами

Стотысячными, в ботиках суконных,

Калошах, стоптанных ботинках.

Георгий-змееборец, треух осадив,

Копье вонзает в ситный, пеклеванный,

В сирый, клейкий - мзда одрогшей плоти.

Чулки ползут и драпируют

Нежной складкой ноги мифа,

Которым тело бедное нести.

И каждому - свой срок.

Кто ж виноват, что не нашла душа

Себе ни совершенья, ни покоя.

Что в юности, когда весь мир - крыла,

Она рвалась и плакала от боли.

А быль была - отравная река,

И в ней она отчаянно тонула.

И всё искала чистые глаза,

Куда б она безгрешно заглянула.

Но грех гулял, он пировал, лишая сил,

Он запирал язык и делал шаг нечестным.

И девочки стояли у могил,

Нагладив бантики, в перчатках белоснежных.

Гремел парад, парад кричал УРА!

Все знали наперед, чего они хотели.

Ведь надо жить, ведь надо жить всегда,

И даже если в детстве обманули.

1987-88

КОЛЕСНИЦА

Глубоко на осеннем пути,

Среди звезд затеряться легко.

Кто-то сверху лукаво глядит

На поросшее страхом былье.

Чей-то вздох раздувает огонь

В черный голод пронзенных пространств.

На холодную - снизу - ладонь

Брызги света шутихой летят.

Это мы, это мы у судьбы,

Метим время в озяблых полях.

По огням, по мерцанию тьмы

Открывается бег декабря.

Открывается, веет в верхах,.

Студит, манит и светом сквозит.

На виду у продрогшей паствы

В божьих искрах пороша летит.

1988

ЖАЛОБЩИК

Пахнут бедностью зимы

У тумана в руках,

Песню жалобщик тянет

О пропавших снегах.

Об искристом раздолье,

Что летело в санях,

В чистом, праведном поле,

Только в наших следах.

Это молодость или

Чистоты благодать,

Белый свет белых линий,

И рукой не достать.

Этой звездной рассады

В придорожных кустах,

Этой снежной услады

У надежды в реках.

1897-89

ПОЛДЕНЬ ГОДА

Когда пахнуло летней кутерьмой,

Когда взлетело тучей грозовой,

И летнее прекрасное начало

Свело концы к парящему асфальту,

Блестящему, в зеркальном, золотистом -

Вдыхая в легких золотую пыль -

Оглянешься в загадочное небо,

Что из последних сил хранит улыбку тайны,

Опомнишься - июль, и год

Перевалил за полдень

В восторгах неумеренных хлопот

Мирьядов листьев, слов и снов зеленых,

В томленье слуха и трепета

Все известить скорей.

И птичий гам стоит в верхушках лета,

И острый, как декабрь, трезвон трамвая,

И откровения хлестающие луж,

Что не сберечь хрустальных водопадов

Сквозь пересуды пламенных ручьев,

Несущихся на встречу к водостокам.

А я иду тебе навстречу

В сиянии грозы, прошедшей подле,

И светится насквозь июль.

03.91

ИЖЕ ПИСАХ

Десятилетья путали следы

И восхищались спущенной петлею.

Зима с зимою не считали тьмы,

Но упивались огненной водою,

И утирали пламенные лбы

Младые генералы. Бог с тобою,

Судьба, что даром не далась,

Но, словно беженка, томилась и просила.

Христос не в силах - пасынки стыла

За ним писали. У красилен

Работы прорва. Красный стяг горит

Чахоткою на поздних небесах.

А бедное перо забывчиво твердит

Из пропасти: ИЖЕ ПИСАХ - ПИСАХ.

04.91

SALVE

Утром, дань на день усердно собирая,

Свой трезвон прилежно изучая,

В жилах города снуют-ползут трамваи,

Остановки метя урной слов.

Новый день в стране своей встречая,

Извиненья бывших дней не чаю,

И грядущее, как стертый лист, листая,

Отправляюсь в бездну старых снов.

Salve жизнь и Salve моя радость!

Видишь, почки на сносях вкушают сладость

Спевок птичьих, Им грозит разбой,

Налетевший тучей грозовой.

Голоса стучат на тысячи распевов.

Кто-то свысока забросил невод

И блистает сумрачный улов.

Я иду, я к встрече с ней готов.

Впрочем, дырки над душой долбит компостер.

Ветер сплетни свежие разносит,

И призывов алый мак горит.

И по шпалам пробирается пиит...

04.91

LIBERTE (ЕДОКИ КАРТОФЕЛЯ)

Согбенные спины, метущие путь,

Увядшие спины копающих землю

При свете вечернем взойдут как-нибудь

И, ежась, мерцают под взглядом неверных,

Что мимо в бессонных ковчегах плывут.

Наверное, это было издревле.

Над урной склонившись, старухи гребут

Останки пиров, неизменно вечерних,

И в робких кошелках их скорбно несут,

Клюками изранив прохожую землю.

А свет и не чает уйти до конца.

В устах фонарей беспричинная притча,

Что в юном учебнике чинной была,

А ныне зияет - о Принце и Нищем.

И строки уже износились до тла.

Была бы беда поновей и почище,

А там мы проставим иные года.

А может и вам возведут города,

Увядшие спины копающих землю.

Картофель приближен ко рту едока.

Увядшие спины в сиянии бедном...

04.91

АПРЕЛЬ НА ЗАМКОВОЙ ГОРЕ

Дождь-соглядатель холмов и протяжных признаний

На стихших окраинах города и полулиственной славы,

Влагу развесив, воздуха главы листает,

Ятями окон пометив ночные дворы.

Голые склоны травы и пространства сырое дыханье,

Дальние вскрики жилья на пропахших дорогах,

Дым, окольцованный к небу влекущейся тягой,

Малых событий предместных обжитая суета.

Там, над холмами, все звуком останется в сердце,

Местом любви на виду у ослепленных склепов.

Шторой затянут дождями затмившийся город,

Мокрые лбы у прохладной, растущей земли.

04.91

ШЕСТИПСАЛМИЕ

И место его - его не узнает...

Вскинут ресницами вещи -

Обстоятельства его места действия,

Вспорхнут испуганно наречия,

И глаголы грянут в тяжкую медь.

И междометия взовьются в бедном пространстве

У бывших его теней.

И осядут - золотой пылью.

Растает АХ в сквозняке

И ОХ развиноватится перед точкой.

Медленно - тишина -

У неопавших занавесок.

Сквозь обмирающий пульс стрелок:

Тут - так. Так...

---------

Человек - дни его подобны траве,

Как цветок полевой, отцветают;

Повеет ветер, и нет его,

И не узнает его место его.

Пс.102

1991

МОСКВА МОЯ

1. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

М.А. диктует все эти дни Пушкина...

(и з дневника Е.С.Булгаковой,18 мая 1935г.)

Весь день диктует Пушкина. ОГПУ молчит.

Столица в мае, грозы друг за другом.

Сквозь сумасшествие родится Натали.

В устах у Дубельта Евангелье сгорает.

Разбился "Горький". Сколько много жертв!

А Беломор по-прежнему крепчает.

Не будет Пушкина. Какой-то смерд

На балайке барыню сыграет.

Москва гремит. Севрюга. Балыки.

Посол американский фраком обольщает.

Идут последние часы и дни.

А пьесы не идут. Но обещают.

-- ЧЕРЕМУХА

В Москве черемуха да телефоны...

Из дневника Е.С.Булгаковой

Дымят черемухи, елозят воробьи,

Трезвон трамваев, зельтерской услада.

Так далека прохлада луговая

На берегу блистающей реки.

Чем глуше день, тем мягче шаг асфальта,

Потнее тельник, жемчужней тополя.

Зудят клаксоны. Бьется из-под пальца

Хоть ржавая, но резвая вода.

Москва да май. Крапива палисадник

Грозится разорвать, и учинить разбой

А ты твердишь свой каждодневный праздник,

И грезишь таяньем, и влагой луговой.

1991

ФЛИГЕЛЬ

Перо скрипит: "Люблю, скорблю",

В чахотке десть сырой бумаги -

Жива назло календарю.

Кого люблю - того дарю.

Люблю, храню на дне, в овраге,

В мерцании чужих речей,

Где бьется клич, томясь отвагой

Под ветошью опавших дней.

Но - тьма, чернильная игра

Пера с листом, что убегает.

Гремит гроза и бьет кнутом,

И молния лихвы не знает,

Но бьет сверкающим ножом.

Дом отражен до основанья.

Разбит, измучен, поражен

В зеленых сумерках признаний,

Гроза гремит: "Люблю! Скорблю!"

Безумство листьев в окна падать.

Лиловое - кого дарю... -

На чердаке, на дне бумаги.

1991

БЕЛЫЕ СТИХИ

Опять кивают строки головами,

И рифма женская летит мужской навстречу,

И знаки братств подстрочник изучает,

А о полуденной, как божий перст, молчит.

Назначат встречу далеко за полночь,

Когда у гласных равенство простое

С цезурами пространств родится,

И распри нижненебных усмирит.

И ухватившись крайними огнями

За край звучаний истинных и важных,

Строка, как Парка, нить событий тянет,

Парчу кумирнюю нечтиво теребя.

И вот тогда судьба пройдет босая,

Созвучьями приветствуя пророков,

И строки станут мокрыми ветвями.

И только пятая, одна, смолчит...

1991

АРИОСТ

Что гибель севера, любезный Ариост?!

Но Рим волнуется, призывы пыль взметают.

Сюжет сколь стар, столь достоверно прост -

Вновь в жилах кровь народная играет.

Что ж, чаю нет, но радио кричит,

И баритоном души соблазняет.

А что бежать - ищи-свищи,

Коли на пустырях история решает

Кому цвести. Пока цветет бурьян.

Коза - се клей мучной - воззванья обдирает.

И коль в душе хотя б один изъян,

Он гибель принесет, назвавшись урожаем.

А что до Клетемнестры - то глупа.

Со скифами по пустякам болтает.

Бог с ними, Ариост, осаживай коня,

Пока тебя в реестре не склоняют.

Пюпитра жаль, каштана да реки...

Что, в половодье льдины проплывают?..

Решайся, Ариост, а рукопись сожги,

Потом опишешь как тебя пытают.

Там рая нет?! Да здесь уж верный крест,

Перед судом народы подметают.

Рай умер. За один присест

Наследники кумиров пропивают.

Все. Баста. Рим. Тоска. Плевать.

Я ухожу. Прощаясь не прощаю.

Что, милая, до Пятницы занять?

Возьми в комоде. Нет, не возвращаюсь.

31.05.91

ЛАСТОЧКА

Далекий Рим. Посмертная тоска.

И посвист ласточки, и синий, и безбрежный.

Коль свет взошел, и свет струит река

Летейской гладью серебристо снежной.

В чертогах ангельских полдневный зной вист.

На папертях свобод патрона голос влажный

О будущем, как о семье твердит.

Populus внемлет, сонный и отважный.

- Се божий перст! Се промысел, мужи!

Рим за спиной, душа горит отвагой.

Спасем отечество от варварства сумы!

... Все выше ласточка. В капители награда.

06.91

ТЕМЫ И ВАРИАЦИИ

ДЛЯ ХОРОШО ТЕМПЕРИРОВАННОГО КЛАВИРА

Нет, не мигрень,

Но подай карандашик ментоловый...

За птичьими, за перистыми льдами

Сквозных пустынь жемчужная заря.

Я так давно уже обуглен днями,

И льдинами затерт, как остов корабля.

Нет, не при мне для царственной услады

Сойдутся дни, витийственно шумя.

Мои мигрени, что твои награды,

Меня нагонят и без спросу одарят.

И вот тогда, в пылу вселенской дрязги,

Карминами да янтарем горя,

Я буду сокрушен, как именинник царский,

Что утром не дожил до завтрашнего дня.

Листаю книги в глыбких подворотнях...

Листаю книги и молчу

На сонмах языков известных.

Кожевник смерит кожу по плечу,

Шагренью не скупясь железной.

Железный век! Кирпичная тоска,

Да чай крутой за бредом бесполезным.

И в кольцах дымных - чтоб наверняка -

Висит сонет о страхе неизбывном.

Что лодочник, что серая река! -

Подруга серых асфоделей...

Мы в урны опускаем сурогат

Свобод обещанных и страшной черной тени.

И сумерки в бушлатах ледяных,

И зябкой дрожью сколотый прохожий

В библейский уместились акростих,

Где мир у основанья строк изложен.

Не сравнивай, живущий несравним...

Нет равенства равнин и нет сличенья ливней,

Разлука давняя разрухе не судья.

В господних коробах, где каждый не излишен,

И корольку назначат встречу у огня.

Воскресший день не терпит исчисленья,

Чтит листьев бред, и вольности обряд

И третий-лишний - в ряд, в наряде искупленья, -

Равняясь на себя, пока не уличат.

У истины улик, у искушенья истин,

В безумстве белого, мятежного огня,

Ты будешь обращен и оглушен как нищий,

Глаголами имен, и страстью корабля.

Ах, ничего я не слышу,

и бедное ухо оглохло...

Ах, ничего я не вижу и бедное небо сурово,

Только еще между листьев укрыться в ложбине,

Мягко-уютной как старые детские сказки.

Пусть бы и дождь к нам стучится по царственной крыше -

Занавес мокрый, он нас защитит от сомнений.

Лампу жасминную мы бы зажгли между делом,

День би как день протянулся в двойной Поднебесной,

Лаской угодной совсем никого не смущая.

Там, в междуречье дыханья и царственной речи,

Шепот страниц отличить от шелеста листьев дождливых,

Веток стреноженных быстрые, точные вести.

Все бы до края тянуть, осторожно глотая,

Дальних побегов в руках ощутив тяготенье,

Рядом с собою - надежды смущенной земли.

Зренье тогда б мы отдали имущим и быстрым,

Нам бы и малого царства было б довольно.

1991

Садится в сани нищий правовед...

Садится в сани нищий правовед.

А на дворе метель, метель - и слава богу.

И можно между крыльев пролететь

Иль проскользнуть - без воронья - в дорогу.

И править миром помутившимся умом

Над хаосом и бездной нищей жизни.

Вчерашний мир пургою погребен

В незыблемых полях мертвеющей отчизны.

И не видать ни прав людских ни вед.

И не до этого - ни света, и ни края.

Все унесло в пучине ледяной

За берег берегов, в страну не-знаний.

1994

Власть отвратительна как лапы брадобрея...

Уж стужа бьет ненастные часы

И отбивает лапы брадобрея.

Заносит душу, вьюгою кричит -

Душа как птица, но лететь не смеет.

Грохочет ветер крышей ледяной,

У власти гробовой на все свои законы.

Заносчивость метали. Бреющей тоской

Снесен как бритвой для забавы новой.

Ох, свежая ты, царская игра...

Свежеет кровь у тех кого освежевали.

И наливается венозная злоба

Сплошною дрянью. Брызжущей расправой.

Всё в круге первом, внесен стар и млад.

Пуржит, летит, сбивает с ног на сердце.

Скорей бы к дому - чей-то ближний брат

Души не чает, лишь бы отогреться.

Оттаять, охнуть, горе возвести

Глаза, слепые от упорства вьюги.

А в белом варерве - Вселенския торги

За душу бедную... Держитесь, други!

1997

Пора вам знать - я тоже современник...

Пора вам знать - я сам когда-то в праздник

Ботинки ваксил и горнисту подпевал,

И гордо выправив косоязычный галстук,

В лихом восторге руку воздевал.

Сколь стройно, по-линейно и по-взводно,

По-облачно, перед портретами горя,

Настраивалась жизнь на горизонты,

В маёвках райских и аврорах октября.

Я сам твердил этот соблазн упрямый

Расчислить бездну в планов громадьё,

И самозванно-звонко веруя в программы,

Садил и вырубал, и рушил, и берег.

Уже в экстазе пел я подвиг зоркий,

Уже фанфары спешились у ближнего конца...

А после, в воздухе разреженном и горьком,

Принес я в жертву сына и отца.

1999

ХАРОН

Shel-naalejha meal raglejha

Ky amakom asher ata omed alav

Admat kodesh hu...

Shemot, 3, 5

Поговори со мною, лодочник Харон!

Что нового? Опять луга под вспашку?!

Ах, только совесть можно нараспашку.

Поговори со мною, лодочник Харон.

Поговори со мною, лодочник Харон!

Ну как там асфодели, что зима?

Все снег летит? Ах нет, прости, дождливо...

По уши грязи, к речке не пройти.

И ноют зубы, и душе тоскливо -

Поговори со мною, лодочник Харон.

Поговори со мною, лодочник Харон!

Работы прорва, Лета все мельчает...

Курить охота - не с кем покурить,

И то - поговорить - не понимают...

Поговори со мною, лодочник Харон.

Поговори со мною, лодочник Харон!

Круты ли берега, и можно ль выпить чаю...

Шаг в сторону считается как тут?

Да, да, посылок не берут, я знаю.

Поговори со мною, лодочник Харон.

Поговори же, не молчи, Харон!

Скажи - слова забыл...

Здесь не до слов, я понимаю.

А из тумана чей-то крик торчит,

И холм из башмаков растет -

Там, с краю...

Поговори со мною, лодочник Харон...

Сними обувь свою,

Ибо место, на котором стоишь,

Святая земля...

Шемот, 3. 5

ЮЖНОЕ ПОГРАНИЧЬЕ

В субботний день пределы хороши

И упоительны в гипюрах беспредельных.

Ах, робкое увеселение души

В шипучих водах нег еженедельных

После трудов на благо полноты.

Но жизнь - живот, чреватый кутерьмой,

Исконностью границ и скукой суеверной.

Товара сладость, нищенский разбой

Да вот, на рубежах, отстрел неверных

И Леты слабенький, но ищущий прибой.

Блаженство благ - границы под замки,

Ум полуденный важен как затменье.

Попытки бегства на погром обречены

Или покрыты гноем излеченья.

А колпаки и летом - колпаки.

Ну что ж, пускай, не мудрствуя, душа

Челнок свой утлый хоть и пивом заряжает,

Всё надо плыть - в пределах рубежа.

А там - как знать...

Она сама не знает.

-----

А говорят - на рубежах бои...

И вот границы тонкая черта,

Где каждый столь искусно взят на мушку.

Моя река приносит облака

Из зарубежья. За полушку

Конь выпьет их и лишняя вода

Потом на иностранный луг стекает.

Скорей в ушко игольное игла

Сама проникнет, чем оставят

В покое иноверца - здесь заветы чтут!

И только префиксы, границы нарушая,

В гнезде исконном пасынков плодят.

Да всё река бежит. И кровь играет...

---------

Оседлые народы не выносят кочевников... И.Бродский

Всё глуше, уже день, всё тени беспримерней,

Заветам давешним хоть верь, хоть проверяй -

Грызи горбушку и тихонько, достоверно

Вяжи узлы, чтоб враз не оборвать.

Ах, рати старой не узнать наверно!

Такие дни, где мышья суета

Уже не дно, а запределье точит.

А там уж, слава Б-гу, нас не спросят

Где, с кем и что Вас довело.

Пристрастье, как и соучастье, там не носят.

И вместо звезд, зазывно как зело,

Измятое игольное ушко.

-----

Что тихонько мыши точат -

Жизни тоненькое дно... О.Э.Мандельштам

Хорошо в подполье. Ни души,

А, верней, ни ищущего тела.

Слава Б-гу, ты теперь у дела,

А в ночном - ого! - ищи-свищи.

Слава Б-гу, не про нас чума,

У нее без нас хватает дела.

И покуда мысль не очумела,

И сума еще не приросла,

Излагай про вящие пределы,

Про цезуры, а бумагу - в прах.

Так и быть. И не царёво дело

Лингва-франка школить в букварях.

Там зеркало, которому себя не видно.

Зеленая вода привычно достигает берегов

Коричневых, простых и деревянных,

Но не плещет. С садом, уж который месяц,

Связь - у залы на глазах.

Он, может, к ней пошел на содержанье.

Он днюет там. Ночует ли? Как знать,

Что с ними ночью. Тьма,

Что сорок сороков накрыла,

Хранит и их. Лишь иногда,

Когда - они не знают,

Лицо вплывает, и долго, и дотошно

Ищет двойника и что-то шепчет.

Что - не разобрать.

Тогда, тактично, листья уходят глубже

И оттуда шепчут вслед

На лингва-франка св. Серафима.

А, бывает, по вечерам огни притягивают листья

И рыб к поверхности. К добру ли -

Страсть к огню есть наказуема.

И пламя наказует. Впрочем -

Отличный корм для рыб.

Но листьям что там делать?..

А все равно и всё они хранят,

Пока не опадут на воду

И спрячут зеркало

На время и от всех.

О том молчок. Он - белый.

1992

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ. С.Дали

Уже склоненье часа ближе к кругу,

Все спряжены и срок почти готов.

Вот целованья побегут друг к другу -

Ну, в ручеек! - Ах, рабби мой...

Все пьют - вот кровь моя, вот тело.

Что стало быть, того не миновать.

Решайтесь же! Потом живите смело.

Приидите ко мне - я успокою вас.

Все задано, все неуклонно как пророки.

Есть время сеять - время обнимать.

Что ж жалость, у нее свои зароки.

Ей не ко времени. И ей себя не жаль.

Всё. Пробил час. Смелее, други!

Партер волнуется, звонили в третий раз.

Ну, кто решился?.. Ты, Иуда!?

Приветствую тебя, учитель наш!

1992

ОДА

О, натощак, дядя, делается все лучшее.

Топится печь, трещат в огне сучья,

Принося себя в жертву.

Натощак - веселые мысли

И птицы-златобиты.

Натощак золотятся листья

В игре свежей правды.

Острозвучная юность слуха,

Пронзительный свист травы -

Брызгами врозь - а еще к заутрене.

О, натощак, дядя,

Песня поется к песне

И пуля летит - к сердцу.

-----

Принять бы оду натощак...

1992

ДЕТСКИЕ СТИХИ

Земля острижена зимой

Как новобранец молодой,

Или старуха в богадельне.

Но тот, кто стриг, был неумел,

И что-то где-то проглядел,

В прорехах голые деревья.

Но, слава Богу, март пришел,

И прорастает вновь пушок,

И укрывает мир земельный.

А кто-то смотрит из окна -

Опять горит его звезда,

Как изумруд на Божьем перстне.

Туки-туки, тук-тук-тук,

Кто-то спит, за кем идут

С удаленных чьих-то мест

И сулят его в отъезд -

Будто лучше там ему

Сохранять свою страну.

Туки-туки, тук-тук-тук,

Не открою, не пойду.

Пусть машина их гудит,

Дом наш ночью крепко спит.

Пусть хоть ворон, пусть хоть конь -

Папе лучше быть со мной.

Я ружье свое возьму,

Не открою, не пущу.

Мой грохочет барабан -

Счас как дам!!!

Небесные звери по небу плывут,

Дождем напиваются, воздух жуют.

Поэтому легче они пустяка,

Поэтому видят издалека.

И думают - что ж это там, наверху?

И что там едят, и что они пьют?

Такая цветная над нами страна!

И в школе учили, что это - Земля.

... А птицы всe знают о них навсегда,

Но только летают, и только глядят.

1993

МЕСТО ВСТРЕЧИ

Вот так-то случился в удел

Бывший дворянский надел.

Владелец ушел, опустив удила,

А время оставил - почти задарма.

А, впрочем, и сам заплатил, и сполна -

Обильно удобрена эта земля.

Такое-то времюшко, в нем и живешь,

А что занеможешь - про это споешь.

Твое ли, чужое - а правда одна:

Всем время дано, и на все времена.

-----

Место встречи изменить нельзя...

1993

СТОРОЖ

Shomer, shomer, ma halayla?

Ata boker vegam layla...

Jeshayahu, 21;11-12

Полночь ночи. Конон. Кочень.

Ломтик света. Сторож спит.

Кокон звездный. Ветер прочит

Веткам листным новый лист. Свист.

Стрекот, шорох, говор, сговор

Тех, кто иже, тех, кто тих.

Житель ночи очарован,

Сторож спит.

Полночь. Круглая гора,

Темная как никогда.

Встань, вставай, летит тревога,

Будит утро понемногу.

На дорогу,

Бьет тревогу...

Сторож, сторож - сколько ночи?

Вот утро, но еще ночь...

Исайя, 21;11-12

1993

НАШ ПАРОВОЗ

Держу пари - век резво доползет,

В своих зачумленных вагонах

Он примет на ночь беладонну,

И отходную пропоет.

Напрасно будет бедная луна

В полубезумстве тщиться за калекой.

Ей не догнать, не уцепиться веткой -

Гремит, суставами на стыках грохоча.

Движенье - все. Старик был обречен,

Когда затеял бегство для здоровья.

О, господи! И в снах не знать покоя,

Герой коварно страхом заключен

От страха. Страшно - не дойдет...

И больно думать, что юнец прыщавый

По всем статьям тебя обставит,

И без сомненья первородство отберет.

1993

ЧУМА

Когда ненастная зима

Тебя застигнет как чума,

И, как листок, в беду уронит -

Кто будешь ты, какая даль

Тебе блеснет, как в день фонарь,

Издалека, где ад не тронет.

И станут ли твои друзья

Стремиться, не страшась огня,

Скорей, мой друг, тебе на помощь.

Иль будут, не сочтя труда,

Причины числить и дела,

В которых ты, как щепка, тонешь.

Ну, что ж! Чума на то чума,

Чтоб быть нам вровень, до плеча.

По силам, по пути, по школе.

Бери тетрадки, не забудь

В науку сердце обернуть.

И ветра не страшись. И воли.

Доколе...

1993

КРАЙ РОДНОЙ

Один, единственный, единый.

Единый, первый, сам большой.

Ну, вот и ты! Бери перину

И отправляйся на постой.

Ну-с, край родной! От края ли, до края -

Всё до краёв. По горло и с верхом.

Пока - иди. А там кто знает...

Свети, свети, пока живой.

Что свету нам! Не лампочки - пророки!

Пророчий свет в сто лошадиных сил.

Давай, давай, наяривай уроки,

Лихой безумец с жалостью в крови.

1993

МАЛЕНЬКИЙ ВАЛЬС ДЛЯ ВОЕННОЙ ФЛЕЙТЫ

Ах, летящее время обужено

Стужею, вмерзшей в век.

И у тех, у исчезнувших заживо,

Что ступеней, что сил, что утех.

Всё оплачено и просрочено,

И военные флейты легки,

Вспоминаньями приурочены

К острым астрам сердечной тоски.

Эх, бывать - не бывать! Только было ли -

На песке, на грязи, на крови...

Всё забыто, отпето, обужено,

Лишь сердечною болью - стихи.

-----

Я пью за военные астры... О.Э.Мандельштам

1993

МОСКВА - ПЕТУШКИ

или

ПЕСНИ ДОЛГИХ ПРУДОВ

Резво поезд наш грохочет,

Детям ночи всё - перед.

Там их ждет пророк урочий,

Он обратно отвезет.

А оглянешься в округе -

Та еще кругом страна,

Где в топтанье друг о друге

Братия обращена.

Всё-то ищем, всё-то рыщем,

Чтоб находку да к ногтю.

То ли семечком щелкаем,

То ль полешком - и к огню.

Уж огонь-то! Пламя свищет,

С перекорму - все сожрет.

Сбережешься - третий лишний -

Кто-то быстрый подберет.

Да подбросит, не сумняшась -

Ты лети, браток, гори!

Ох, и свету о державе,

Ох, и кровушки - в крови...

Ревет тоска, люблю в разгаре -

Вполне вослед календарю.

Сезонных дат полны амбары,

Как крыс, покорных кораблю.

Но не бегут, хоть течь уместна

И уж приближена к уму.

Хранители обманов детства

Своё ухватят на пиру.

А мы, подвластны смена века

И вех - запасы их в углу -

Поднимем Новый Стяг Завета

И грянем - молча - в пустоту.

1993

Педуле карликовой черной

В один из странных зимних вечеров

Младенец спал, вникая в прелесть мира.

Неслась метель над малым городком,

Собачий лай скрывая снежным виром.

Был мир. Притихшая война

Сосала лапу, вспоминая раны.

Так поздно было, и такой покой

Под абажуром детской лампы.

Покой разлит как крепкий чай,

Раскрыта книга на писаниях Пророков.

Не ты ль, Исайя, на сегодня прав...

Вздохнул младенец.

Тихо, слава Богу.

-----

В один из странных зимних вечеров... Т.Фок, МФТИ

Тронут. Ветер не балует,

А накажет, и сполна.

Будешь числить про дела -

Верен, мол, да время дует

Из окошка и дотла.

Ну, ищи себе жилище,

Чтоб без окон и дверей.

Конопать, да будь потише,

И почище - чтоб поличным

Не сумели бы огреть.

Тронут, тронут, одержавлен

Иль заржавлен - всё одно.

Знай, гляди себе в окно.

Может, нынче не надует...

5. БАРСКАЯ ЛЖА (О.Э.М)

Донашивай от барского плеча

Шубейку - ложь, что не по росту.

Не так уж жмет, пока не приросла.

Как чернобурка хороша!

А руки в муфту - славно по морозцу.

Всё не наручники - железо жжет,

И в холод и в жару с железом беспокойство.

Кто может - тот идет,

Кто хочет - поет,

И что уж там до мира обустройства.

А впрочем, молод дух кузнечных мастеров,

И работенка есть, и подмастерьев прорва.

Лови тепло одежки роковой,

Дыши в стекло - эй, кто живой!?

И жди, когда скует по горло.

1994

СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

1. ЯНВАРСКИЙ РОМАНС КИЕВА

Собачьи сходки - стало быть весна

Пригрела светом иль огрела.

Зима так вправду хороша,

Когда б не мерзлая душа,

И лапы на железе - будто клеем.

А, может быть, еще январь,

И эта новая трава - так, для проверки рати верной...

И налетит еще пурга,

И закружится голова -

От белого - у твари бедной.

И снова мука - где бы взять

Хотя б копеечку тепла, или полушку в пропитанье.

И как бы душу сохранить,

И как бы жизнь не уронить

В зиме, под вой и причитанье.

Да нет же, видишь, на горе

Пригрелась стая - ей видней оттуда городские слухи.

Ей ветер первой донесет

О том, откуда весть грядет

Про жизнь и смерть, и срок разлуки.

1994

2. БЛАГОВЕСТ

Одной собаке, взявшей высоту

О, бездны мусора - осколки тишины,

Объедки ругани и кости диких свадеб.

Какие сердцу бедному пиры

Среди дестей поруганной бумаги,

Что не горит, но в масле хороша.

Как мечется промерзшая душа

В груди свободной от семьи собаки.

Собачья жизнь! Как ласки коротки,

Как беглы под трезвон трамвая.

Но, слава богу, баки велики

И, слава богу, их не убирают.

Как хорошо, что кончилась зима!

А судьбы чьи-то погребла трава -

Неправда, что друзей по осени считают.

Ах, баки, баки! Лапы коротки,

Но тяга к ним в прыжке неукротима.

Ты - на вершине! На помин души

Здесь всё - от незабудок до стрихнина.

Культурный слой, что мыслящий тростник,

Припав к цивилизации, воздвиг...

И пища - для не мыслящей скотины.

Но краток миг, а воля - велика,

И даже если не дошел до середины -

Свищи-гуляй Собачая душа

Или хромай - здесь не до жиру!

Но только вот - каштаны вновь цветут

И тот щенок так резво тянет лапу,

Что кажется, не за тобой идут,

А весть несут - о Новом, Светлом Баке.

1992

ОСЕНЬ

Осень черным крылом наурочила -

Не взлететь, не сбежать, не понять.

Лишь темнеть до конца и без роздыху,

Прется тьма, закусив удила.

И арканом свистит, и обманами,

Грязь да хлябь, да промозглая мгла.

Только наглое ржание ржавое,

И жалейки беспамятной лжа.

Гуще, круче, взахлеб и по горло уж,

Только водит - морочит слепца.

Не податься, да негде и спрятаться -

К подбородку колены и вся,

Вся недолга. Хламидой украшенный,

Можешь петь, можешь правду кричать.

А спасенье укроет забвением

Из-под ласковых рук палача.

Просто осень ссужает арестами

Тех, кому отслужила душа.

Чтоб сохраннее, чтоб безмятежнее -

Пока очередь не дошла.

А потом, белизною обученный -

Снова в синь и не числить конца -

Потихоньку ступаешь обочиной,

Как младенец, с рожденья иль сна.

----

Снова осень развесила

Задники слез и разлуки...

1994

МУЗА

Эка невидаль - муза и вьюга,

Почти такая как гибель друга

В этой округе, где в круге прицела

Первый каждый, реже - второй.

Отбой. Привычно измята подушка.

Коситься незачем друг о дружку,

Руки тянуть, и думать, что - мой.

Недолга коротка - возьмут за собой.

Лучше в подушку, каковая буде,

Шептать о горячем, как память о друге,

И ринуться в сон, хоть на выдохшей кляче,

Чье имя когда-то звучало иначе,

И, может быть, даже кончалось на "ант",

Или на "сы" - вечный обман:

Спим, но видим - не спим, и не виден

Нам промысел этот. Он нам незавиден.

Но холодно все же, и вьюга шалит,

И муза не ведает, что творит...

------

Муза приходила даже в пургу

И клала на лоб теплые руки...

В.Василенко

1994

МАРТ

Мышкуют дни, на привязи нисан

Томится среди вьюги обалделой.

Опасен март, что совесть потерял,

Опасен след от сдачи однодневной.

Опять разлет, расход, развал,

Опять платить по векселям поддельным.

Мелькнувшего тепла крутой обман -

Не первый, но уже последний.

И что теперь Грядущая Труба,

Что ликованье твари претерпевшей...

Нисан не наступил. А месяц март

Неверным оказался душегреем.

-----

И переулков лающих чулки,

И улиц перекошенных чуланы,

И прячутся поспешно в уголки

И выбегают из углов угланы...

О.Э.Мандельштам

1994

ВЕСНА-КРАСНА

Мчась по городу родному,

Получив отвод от дома -

Ах, весна красна, не жги!

И углами-пирогами,

И щенками, и птенцами -

Не сули!

Знали, были, воспевали,

Пировали, воспаряли -

Эх, пожалуй, свет зажги!

Темновато, хлипковато,

Сыровато, воровато -

А попробуй, отыщи:

Виноват ли виноватый,

Праведен ли провожатый,

Суд ли спросишь у Судьи -

Все твои...

Так что жалуйся другому

Почтальону голубому,

Письма дальные сожги.

Эка невидаль, прости,

Ну, весна, ну калачи...

1994

ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ

Ну вот и родина с восторгом безысходства,

С долгами старыми просроченной любви.

Полуслепой провизор осторожно

Терпенья яд пропишет от руки.

Была смола - сменилась терпентином,

И удалью тоски, хоть голой да лихой.

Что нового, что старого под миром...

Опять проблемы с кровью. Слава богу, хоть живой.

Круг милых узок, даже беспричинен.

Так, впрочем, легче, может быть - родней.

Всё как всегда, в восторге безысходства.

Воротишься на родину - туда, где бьют больней.

1995
2.

После долгих морозов

Родину любишь куда-как крепче.

И даже одиночество строя

Не глядится душе братской могилой.

Свету бы, свету подбавить,

А там - хоть куда,

В любые концы творения.

Ведь душа - светозарная тварь.

1994

ВЕСНА

Ну, слава Богу, дожили - весна,

И жить еще как будто нам по силам.

И, слава Богу, темная вода,

Еще как будто нас не заложила.

Как славно, что умеется дышать,

Что плач младенца можно успокоить.

И можно, наглядевшись на каштан,

Учить урок терпения и воли.

1995

МАРГАРИН,

ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ

... И вот Ван Гог явился на картинке

Полезного голландского продукта,

Что тешит вид овальной желтизной.

И слово очень нежное для взора -

Таинственная донна Маргарина -

Совсем ничем не свяжется с тем ухом,

Кровавой жертвой иступленного огня.

Давно уже мы жертвы не приносим,

И празднуем блестящие обновки

В сорочьей радости доступной и цветной.

Помилуйте! Ужо какие жертвы

В пылу крикливого плебейского прогресса,

Где каждый что ни первый, то - второй.

Есть место всем на бархате багета!

Покойся с миром, милый Модильяни,

Привет от брата Гога во крови!

------

Дворянское чувство равенства

Ко всем живущим...

Б.Л.Пастернак

1995

ХОЛМЫ, СЭР...

Any maamin beemuna shlema...

Здесь, в этих местах,

Всегда кто-нибудь приносит жертву,

Отдавая себя в близость Богу.

Вдоволь здесь веры,

И листьев, и сучьев голодных,

Козлят, и кудрявых барашков.

Следует только

Захватить горючее сердце

Во славу небесных оврагов.

И, прощаясь, назначить встречу

Всегда в это же время

И в этом месте.

------

Я верую полной верой...

1995

ПРОЩАНИЕ

Ночь прошла совершенно тихая,

Совершенно верная тем, кто жалеет.

Принесли ей воды напиться,

Звезд насыпали щедро,

И дали светлое слово,

Что луна вернется.

А ей всего-то и надо,

Чтоб светилась ее дорога,

Чтоб была она млечная -

К своим небесным порогам.

К тем краям,

Что отсюда невидно.

Так и прошла к себе,

Почти и на цыпочках,

Сном обмахнув на прощание.

На прощание, на молчание -

До свидания...

На прощание - снять клятву,

Которую так и не дали.

На прощание - пригреть птицу,

Которая так и не спела.

На прощание - прильнуть к младенцу,

Чтоб теплее дышалось,

Да свету подбавить в лампе.

А там и легка дорога...

------

Она не потерпела поражения,

Потому что даже не ступила в борьбу...

1995

Оставить комментарий
Размещен: 25/12/2004, изменен: 17/02/2009. 109k. Статистика.
Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"