Дудаш Владимир Юрьевич. Киллера брать живым

Владимир Перевалов

Киллера БРАТЬ живым!

Детектив

...Войдя под арку, он, вытащив "ПСМ" с глушителем из-под плаща и чуть приподняв правую руку, трижды нажал на курок, мысленно меняя направление ствола. Три выстрела слились в один и три стреляные гильзы укатились к противоположной стене.

От автора

Только при взаимодействии всех силовых структур государство может результативно организовать борьбу с преступностью. Естественно, для этого нужно не только от случая к случаю, исходя из сиюминутных политических интересов, провозглашать лозунги о таких действиях. Для этого нужна сила, воля и желание высших эшелонов власти покончить с преступностью. И у тех, кто желает принять такие Законы, и у тех, кто их подписывает. Причем, на постоянной основе. В противном случае будем иметь то, что имеем.

"Все герои романа, как и их действия - вымышлены"

1. Странное послание.

Вишневая "девятка" выдерживая скорость "зеленой волны", проскочила перекресток и, не доезжая метров тридцать до горбатого моста, несколько раз мигнув правым указателем поворота, прижалась к бордюру.

Областной центр с миллионным населением медленно просыпался. Возле некоторых трех-, четырех- и пятиэтажек важно прохаживались дворники, держа кто наперевес, а кто и во "фрунт" свой рабочий инструмент. Они оценивающим взглядом проверяли закрепленную территорию, прикидывая в уме объем предстоящей работы.

Все стекла "девятки" были тонированы. В салоне "девятки" находились двое. Водитель и пассажир, сидевший посередине заднего сидения.

- Я пошел. Если меня ровно в восемь не будет, уезжай на дачу и жди меня там, - сказал пассажир, надевая на глаза очки с большими затемненными линзами.

На вид пассажиру было за пятьдесят, хотя он всего год тому отметил свое тридцатипятилетие. Только хорошо присмотревшись, можно было заметить, что густая тронутая на висках сединой шевелюра, как и усы, и густые бакенбарды, тоненькой полоской переходящие в бородку клинышком, такая себе бородка типа "аля профессор" - это всего лишь парик.

Открыв правую дверку, пассажир вышел на тротуар. Возле многих домов кое-где у тротуара, а, в основном, на тротуаре стояли припаркованными разношерстные легковые автомобили. Иногда, как просветление между иномарок выглядывала и родная "Таврия", прозванная в народе "хохломерседесом".

Пассажир секунды две постоял возле "девятки", будто прислушиваясь к шуму, доносившемуся из-под горбатого моста, развернулся и медленно направился в сторону перекрестка. Пройдя с полквартала, вошел под арку дворика. В глубине еле просматривались перекошенные одно-, двухэтажные домики. Там, в таких домиках, в большинстве своем как раз и проживал тот самый электорат, от решения которого в ближайшее время зависело, кто станет хозяином и займет кресло мэра города Южный.

Напротив, чуть наискосок от арки, стоял девятиэтажный дом на два подъезда. Один из подъездов и служил для пассажира конечной целью. Вообще-то неконечной, а как раз на оборот, от этого подъезда и начиналась его главная работа.

За последнюю неделю он третий раз приходил сюда. Правда, под эту арку он зашел первый раз. Два прошлых раза он заходил в другие дворики, из которых хорошо просматривался нужный подъезд девятиэтажки. Через минуту он пожалел, что свернул под эту арку. Было такое впечатление, будто попал в открытый общественный туалет. "И как тут люди живут? Скинулись бы на металлическую решетку и вся недолга. Но мужики - скоты, тоже хороши. Не можешь терпеть - дуй в штаны. Так нет, поливают ближайшие стены как из брандспойта, - чихвостя всех подряд, думал пассажир, забывая при этом, что он тоже относится к этому виду двуногих, и сам иногда грешит такими же действиями. - А власти тоже хороши! Нашли где дать разрешение на открытие такого питейного заведения. Если вам так хочется получить за выданное разрешение негласно установленную таксу в баксах, то постарайтесь чтобы этот хренов бизнесмен оборудовал свое заведение приличным и главное вместительным сортиром. Тоже мне, хозяева", - продолжал рассуждать он, имея в виду стоявший недалеко пивбар.

Прошло минут пять-шесть. Вдруг тело пассажира самопроизвольно напряглось, а глаза, автоматически регулируя фокус, сузились, устремившись в сторону подъезда. Из подъезда вышел мужчина. Роста - чуть выше среднего, косая сажень в плечах, одет по сезону. Без головного убора, рубашка и брюки однотонные, а в руках объемная кожаная папка.

Не останавливаясь, мужчина направился в сторону перекрестка, который несколько минут тому преодолел пассажир. Разница была только в том, что пассажир двигался в сторону девятиэтажки, а мужчина - в обратном направлении.

Пассажир посмотрел на часы. Вообще-то он мог этого не делать. Он мог поспорить на какую угодно сумму, что как раз в это время стрелки часов будут показывать ровно семь. Выйдя из подъезда, не задерживаясь ни на секунду, уверенным, отработанным за долгие годы шагом, он направился к перекрестку. Пассажир "девятки" не стал его сопровождать. На этом этапе его работы главное было определить и убедиться именно в постоянстве выхода мужчины из подъезда. Делать скидку на ошибку пассажир не имел права. Вот уже третий раз на выходе из девятиэтажки он встречал именно того, который был нужен. За две предыдущие недели пассажир, досконально изучив лицо человека по полученной фотографии и зная из сообщения о месте его работы, только в первый раз негласно сопроводил его до дома. "Светиться" ему не было никакого резона и даже было опасно. Рассчитать время движения от дома до работы он мог самостоятельно, в любое время суток, не боясь попасть под подозрение. Согласно полученного заказа и условий договора - времени у пассажира было навалом.

Подождав, когда мужчина скроется за перекрестком, пассажир вышел из-под арки, полной грудью вздохнул свежего воздуха и, со злостью плюнув в сторону арки, быстрым шагом направился в противоположную от перекрестка сторону. Откуда-то снизу доносился грохот подъезжающего трамвая. Пассажир спешил на остановку трамвая.

...Дмитрий Иосифович Василенко, заслуженный журналист Украины, заместитель главного редактора газеты "Южные новости" подошел к троллейбусной остановке. В ожидании троллейбуса там уже стояли две женщины и двое мужчин. Почти сразу из-за поворота появился троллейбус. Василенко прошел в первую половину салона и сел в кресло ближе к проходу. Зашипев, двери троллейбуса закрылись, и его моментально прижало к спинке сидения.

Подозрительно скрипя всем своим скелетом на поворотах, угрожающе раскачиваясь из стороны в сторону, троллейбус вопреки своему состоянию и внешнему виду, продолжил движение. Денег в городской казне, тем более в транспортном хозяйстве, для приобретения новых троллейбусов из года в год катастрофически не хватало. Решение о бесплатном проезде в трамваях и троллейбусах города Южного, как и в других городах Украины себя не оправдали. Этим видом транспорта пользовались и нищие, и бедные, и совсем даже не бедные. Но обещания мэра, баллотировавшегося на прежних выборах, надо было выполнять. Хотя от такого популистского обещания практически никто не выигрывал.

Дмитрий Иосифович занудой никогда не был и такие мелочи даже не фиксировал в своих извилинах. Правда, критические заметки об этом на страницах его газеты иногда появлялись. Вот уже более десяти лет он повторял этот маршрут. "Да нет! Пожалуй, лет двенадцать будет. Точно, лет двенадцать. После трех лет общаги, пяти - в малосемейке, вот уже двенадцать владею собственными апартаментами в этом районе", - подумал Василенко, наблюдая через окно знакомый маршрут. Закончив факультет журналистики в университете одного из областных центров Украины, Дмитрий Иосифович, тогда еще просто Дима, молодой специалист, был направлен в этот город, в редакцию "Южные новости". Много воды утекло за двадцать лет. Из молодого журналиста, собиравшего информацию и освещавшего на страницах родной газеты выдающиеся успехи новой общности на земле - "советского человека", во всяком случае, так гласили и требовали фолианты того времени, Дима превратился в Дмитрия Иосифовича - зубра журналистики и вырос от простого журналиста до заместителя главного редактора.

Сказать, что этот путь дался ему легко - так это вообще соврать.

"Все в жизни дается легко только дуракам", - улыбнувшись, подумал он, хватаясь за спинку переднего сидения на очередном из поворотов.

В троллейбусе пассажиров заметно прибавилось.

На остановке, недалеко от обновленного православного собора, он вышел. Чтобы доехать до редакции, надо было пересаживаться на трамвай. И вот тут можно было простоять в ожидании от нескольких минут до часа и более. Трамваи со своей музыкально-исторической внешностью ездили из рук вон плохо. Вдобавок ко всему, конечной остановкой этого маршрута был рынок со всеми вытекающими из этого последствиями. Вагоны трамвая брались штурмом и были всегда заполнены под завязку. Даже если трамвай и появлялся вовремя, попасть в него сразу было практически не возможно. Чаще всего приходилось ждать следующего.

Сколько он себя помнил, общественный транспорт всегда находился на острие критики. Но если раньше можно было кому-то пожаловаться, и меры партийного воздействия худо-бедно иногда всё же принимались, то теперь, с головой шагнув в рыночную экономику, жаловаться можно было только Всевышнему. И Он, в лице своих представителей - наместников храмов, церквей и других божественных заведений, добросовестно принимал все жалобы наказывая зачастую совсем не тех, кого полагалось. Видимо, те другие, по своему сословию, состоянию и прочих возможностях, были к Нему ближе. "А ведь, правда! К Богу обращаются только тогда, когда плохо. По нынешним меркам раньше жили хорошо и к молитве приходили одни старики, старухи и инвалиды, а как жить стало хуже - все потянулись к Всевышнему. Одни - чтоб помог прожить, а другие - чтобы сохранил все что имеется, неважно каким путем нажитое. Парадокс", - подумал Василенко, поднимаясь на второй этаж редакции.

В кабинете, освободившись от папки, Дмитрий Иосифович первым делом приготовил чашку крепкого черного кофе. С чашкой дымящегося напитка в одной руке, наслаждаясь тонизирующим запахом жареных зерен и пепельницей - в другой, он оседлал вертящийся рабочий стул.

Сделав пару обжигающих губы глотков горячего, будто расплавленный металл, кофе, и чувствуя, как последние клетки наполняются бодрящим тонусом, Василенко закурил. Из головы не выходил полученный вчера около двенадцати ночи странный конверт. Он сидел на кухне и готовил статью в газету. Почти весь день пришлось просидеть на сессии городского совета, записывая на диктофон все, что озвучивал мэр и депутаты. Вопросы на сессию выносились, в общем-то, рядовые и принятые по ним решения на сенсацию не претендовали. Вместе с тем, из всего хаоса записанных голосов, надо было выбрать то зерно или ту соль, что могло заинтересовать обывателя, потратившего свои кровные на очередной номер газеты. И делать это с каждым днем становилось труднее и труднее. Тираж газеты, как будто наткнувшись на невидимый барьер, никак не хотел продвигаться в сторону увеличения. Политические новости и так называемые трудовые успехи, простой люд интересовали все меньше и меньше. И сенсационным заверениям Президента и Правительства о трудовых успехах и увеличении производства на столько-то процентов - верили с трудом, если вообще еще верили. А вот сенсациям о политических, мафиозных и прочих заказных убийствах, раскрытых валютных преступлениях высокопоставленных чиновников, появление в печати которых само по себе являлось музыкальной редкостью - народ еще верил. Во всяком случае, делал вид, что верит.

И вот вчера, когда он, сидя на кухне в наушниках, пытался отыскать в восьмичасовом словоблудии какое-нибудь интересное звено, в дверь квартиры позвонили. Звонка Василенко, естественно не слышал. В кухню вошла жена Аннушка и, положив на край стола конверт, шутя, с легким кавказским акцентом изображая услышанный где-то солдатский анекдот, сказала: "Тебе пакет, дарагой! Наверно, от очередной поклонницы любовное послание, а может, от новоиспеченной поэтессы ее душещипательные стихи?"

За последние годы не только на работу, но даже и домой (и откуда только узнавали адрес) приходили пухлые конверты с рассказами, стихами, баснями и прочей писательской макулатурой. Как правило, ничего толкового в таких пакетах не наблюдалось. При полном отсутствии всякого смысла каждый листок был, как будто нашпигован орфографическими ошибками.

- Какой-то паренек передал, - продолжила жена уже на выходе. - Ты еще долго?

С таким же успехом она могла спросить у него про что угодно. Например, когда он собирается вылететь на Марс или на Луну...

Дмитрий Иосифович вскрыл конверт. На стол выпал листок тетради первоклассника с косо наклеенными типографскими буквами: "Хочешь узнать правду, набери А-787 ячейки 1531 автоматических камер хранения на железнодорожном вокзале. Доброжелатель" - гласил крупный черный шрифт, вырезанный довольно грамотно, может даже из родной газеты.

Прочитав записку несколько раз, Василенко, на всякий случай даже обнюхал ее со всех сторон. Вопреки предположениям жены нежного запаха поклонниц или поэтесс он не почувствовал. Отложив записку, Василенко продолжил работу над статьей. Где-то через час с небольшим ему все же удалось из восьмичасовой сессии наскрести примерно сто пятьдесят строк и довольный проделанной работой, он снял наушники и выключил диктофон.

Допив кофе и потушив окурок сигареты в пепельнице (эта процедура почему-то всегда заканчивалась одновременно, как будто на табачной фабрике, так и было задумано), Дмитрий Иосифович открыв папку, достал из нее рабочий материал статьи. Предстояло этот "гигантский" труд набрать на компьютере, потом снять на дискетку и передать секретарю. Дальнейший путь материала - корректорская и уже в полосах на стол главного редактора.

Только к одиннадцати дня он смог вернуться к полученной ночью записке. "Странное послание. Если это шутка, то, во-первых, не очень умная, тем более что сегодня не первое апреля. А во-вторых, я уже давно вышел из того возраста, когда по первому звонку или записке сломя голову мчался, черт знает куда. Торчал там под одиноким деревом или под часами, напоминающими огромный блин земного шарика, чуть ли не до скончания века стоял в ожидании чуда, а в это время кто-то невидимый, естественно в юбке, хихикал до коликов в желудке, притаившись в стороне".

Отложив записку в сторону, Василенко задумался.

- Нет! В этом что-то есть загадочное! - прокручивая своими извилинами сложившуюся в связи с предстоящими выборами ситуацию в городе и страсти-мордасти, все больше и больше накаляющиеся между кандидатами в мэры, он все же решил тряхнуть стариной. Точнее - вспомнить молодость.

Из всех кандидатов, а их в списках числилось двадцать три, шансы занять кресло мэра, как казалось Василенко, а его прогнозы - прогнозы зубра журналистики в этом городе кое-чего стоили, были только у троих. Он мог бы сократить это количество и до одного - того, кто на протяжении четырех предыдущих лет худо-бедно исполнял эту должность. Но, как говорят футболисты, "мяч круглый", так и здесь, каждому жителю города, представителю так называемого электората в мозги не заглянешь даже с использованием лучших мировых достижений в области электроники. Славянский народ, тем более украинский - хитер и сам себе на уме. В последние минуты может такое выкинуть - что аж страшно подумать.

"Все эти кандидаты так и рвутся к "корыту". Быть хозяином, в смысле "хозяйничать" - очень заманчиво со всеми вытекающими отсюда последствиями. Набить карманы, "прихватизировать" что выгодней, пожить в свое удовольствие, а там - хоть трава не расти. А крохи - тому самому электорату, если они ему еще достанутся", - продолжал размышлять журналист.

О записке он пока решил никому не говорить. Зачем лишний раз будоражить великие умы своих коллег.

...Быстро перешагивая через блестящие, как зеркало, рельсы трамвайных путей, пассажир "девятки" успел-таки почти на ходу вскочить в одинокий вагон. Сидячие места в вагоне были заняты, и ему пришлось довольствоваться местом у поручней, чуть наискосок против задних дверей. Войдя в вагон, он сразу уставился в заднее окно, будто прощаясь с воспоминаниями о бурно проведенной ночи.

Трамвай бегал по кольцу, и одна из его остановок была железнодорожный вокзал. На этой остановке он и вышел. Тут же у остановки махнул рукой проезжавшей мимо иномарке. "Тачка" остановилась, и пассажир, пошептавшись с водителем, уселся на переднее сидение. "Сегодня я даже раньше, чем прошлые дни", - подумал он, поглядывая на массивные часы с браслетом, плотно сидевшие на его руке.

Возле небольшого здания дорожного кафе, пристроившегося метрах в тридцати-сорока от шикарной заправочной станции с громким названием "Лукойл", пассажир вышел. И заправка, и кафе принадлежали одному и тому же хозяину, который рассудил так: если есть блок питания для железных коней, то почему бы ни построить рядом еще один блок для питания седоков, то бишь пассажиров заправляемых машин. И он правильно рассудил, потому что его доход увеличился если не вдвое то, во всяком случае, очень существенно.

Пассажир зашел в кафе. Взяв бутылку кока-колы и разовый стакан, он пристроился у стоящего круглого стола рядом с витринным, на всю стенку, окном. Отсюда хорошо просматривался и перекресток, и трамвайная остановка, и панорама высотных домов. Прямо напротив кафе, зажатое с двух сторон жилыми шестнадцатиэтажными домами, как памятник архитектуры середины семидесятых годов находилось здание редакции газеты "Южные новости". Вход с фасада в связи с ремонтом, продолжавшимся уже более месяца, был закрыт. Желающие попасть во чрево редакции, вынуждены были пройти под аркой, соединяющей жилой дом и редакцию, во двор, и уже оттуда, с тыльной стороны, через дверь, в лучшие времена используемую только для хозяйственных и погрузочно-разгрузочных работ, путешествовать по этажам в поисках нужного кабинета. На фасаде красовалась приклеенная с внутренней стороны окна бумажная табличка. Набранная на компьютере большая стрелка с такого же размера буквами гласила: "Вход со двора". Видимо, этот указатель считался и как один из пунктов сервисного обслуживания, и как указатель, и как вежливое извинение перед посетителями за вынужденные неудобства.

Пассажир "девятки" как раз допивал кока-колу, когда на остановке остановился очередной трамвай. В одном из вышедших он увидел того, кто ему был нужен. Тот, кто вышел из трамвая, направился через дорогу прямо к зданию редакции. Это был знакомый уже читателю Василенко Дмитрий Иосифович, заместитель главного редактора газеты "Южные новости".

Проглотив на ходу кока-колу, пассажир "девятки" вышел из кафе и медленно направился вслед за Василенком. Не теряя из виду "объект" наблюдения, пассажир боковым зрением четко фиксировал в памяти все происходящее в радиусе видимости.

Василенко прошел под арку. Пассажир постоял секунду на тротуаре и как только "объект" скрылся во дворе - нырнул туда же. Он должен был еще раз убедиться, что "объект" направится именно в здание редакции, что у него не может быть других маршрутов и побочных интересов. Убедившись, что "объект" проследовал в редакцию, пассажир вернулся на улицу. Было семь часов сорок пять минут. Рабочий день в редакции, пассажир это знал точно, начинался с восьми утра. "Теперь уже можно приступать к заключительному этапу операции", - подумал пассажир, медленно шагая по тротуару в сторону перекрестка.

2. Продан, Туз и братья Саломахи.

Прошло более десяти минут, после того как заместитель главного редактора газеты "Южные новости" покинул кабинет второго лица города, а тот все сидел в одном и том же положении, не в состоянии прийти в себя.

Удар был нанесен ниже пояса и нанесен грамотно, по всем правилам верхнего образования. После таких ударов сгибаются в запятую, зажимая ладонями то, что осталось от хозяйства, которое в ближайшем обозримом будущем, как и сам носитель этого хозяйства, может быть никому не нужным.

Ближе к четырем часам дня к нему в кабинет вошла секретарша, которую он всегда величал не иначе как Зайчик, и сообщила, что звонит из газеты некто Василенко и убедительно просит соединить его срочно с Василием Васильевичем Проданом. Это, мол, в интересах ее патрона.

От услышанного у Продана глаза сузились, будто в кабинет вошла не Зайчик, а вкатилось круглое огнедышащее солнышко. Он сразу понял о ком идет речь. Этот великий правдоискатель надоел ему хуже редьки. Особенно с началом предвыборной компании. Роет и роет своим шнобелем под него - второго человека в городе. Как будто он, Продан, главный виновник всего, что творится не только в городе, но и во всей Украине. И эта обоюдная неприязнь у них началась почти сразу с утверждением Продана первым заместителем мэра города Южный.

Кандидатуру Василия Васильевича на должность первого заместителя предложил сам мэр, Игнат Макарович и, естественно, вопросов к нему со стороны депутатского корпуса почти не было. Утверждение прошло быстро и главное почти единогласно. Как-никак Продан был ближайшим помощником и одним из доверенных лиц кандидата в мэры. Работал, как говорится, в его предвыборном штабе. Но это официально, а на самом деле Продан являлся главным распорядителем финансов всей предвыборной компании Игната Макаровича.

- Ну и что желает этот "член-корреспондент"? - через какое-то мгновение, когда глаза второго лица города убедились, что в кабинете кроме Зайки никакого солнышка нет, спросил Продан. - Он так и сказал: "патрона"?

- Так и сказал. Я на всякий случай ответила, что вас в кабинете нет. Но звонивший, правда, оставил свой номер телефона и предупредил, что будет ждать вашего звонка и очень надеется в ближайшие десять-пятнадцать минут услышать ваш голос, - ответила с улыбкой Зайка.

- У меня нет никакого желания не только разговаривать с ним, но и сидеть рядом. Так ты говоришь, Зайка, что это в моих интересах? - продолжил Продан. - Спасибо, Зайка. Как освобожусь, так и свяжусь с ним.

Не успела, Зайка закрыть за собой двухдверный тамбур, как Продан, моментально схватил трубку мобильника и набрал номер Василенко.

После разговора с журналистом у Продана совсем пропало настроение. "У этого правдоискателя, видите ли, появился какой-то новый материал и прежде чем давать его на страницы своей дерьмовой газеты он хочет что-то у него, у Продана, уточнить. Явно что-то опять раскопал из моего прошлого, черт бы тебя унес вместе с твоей газетой", - подумал Василий Васильевич, набирая на мобильнике новый номер телефона.

- Это я, - сказал он тихо в трубку.

- Откуда звонишь, из кабинета?

- Да! Но у меня нет другого выхода, - полушепотом ответил Продан. - Тем более - я с мобильника.

- Хоть по космической связи! Включи хотя бы телевизор на полную громкость!

Через минуту в кабинете, видимо в записи, слышался звонкий голос Светланы Сорокиной с известной на все СНГ ее телевизионной передачи.

- Мы же с тобой договорились, Василий Васильевич, кабинетные разговоры прекратить навсегда. Выйди на улицу, подыши свежим воздухом, - слышался из мобильника приятный спокойный баритон. - Что у тебя опять случилось?

- У меня опять проблемы с газетой, - тоже успокоившись, ответил Продан. - Он должен ко мне прийти с каким-то новым материалом.

- После разговора - сразу сюда. Постарайся взять материал. Тут все и обсудим. Позвони. Только Бога ради не с кабинета. Тебя как всегда встретят.

В мобильнике раздались короткие гудки. С экрана телевизора, почти на всю громкость, Светлана Сорокина в студии Останкино все пыталась примирить какие-то партии. Продан, выключил телевизор.

Минут через сорок в кабинете появился Василенко. Прослушанная магнитофонная запись перечеркивала не только весь труд, вложенный в предвыборную компанию, но и грозила выкинуть Продана из кресла заместителя мэра, если и того не хуже.

"И откуда этот сукин сын достает такие материалы? Не иначе как у него есть свои информаторы не только в моем предвыборном штабе. Но и во всех сферах моей деятельности. Как официальной, так и в очень даже не официальной. Но ведь свидетелей того разговора было всего несколько человек. Неужели кто-то из них? А зачем им это? В случае чего они все, в том числе и я, теряют очень многое".

На пленке речь шла о продаже государственной собственности, бывшей одной из лучших в городе, а в последствии не без помощи Продана резко обанкротившейся гостинице "Салют". Даже в натяжку назвать продажей эту сделку было не возможно. Гостиница была оформлена на подставное лицо и почти за бесценок перешла в собственность Владу Иванычу по кличке Туз, вору в законе, авторитету всего криминального элемента города, руководителю самой мощной преступной группировки Курортного и Северного районов города.

То, что Влад Иваныч (такое имя и отчество Туз придумал себе сам, и оно ему очень нравилось) и вор в законе Туз одно и то же лицо, Продан, узнал, чуть ли не через год после их первого знакомства. До этого у него и в мыслях никогда не было, что такой обходительный, солидный, с довольно приятной внешностью человек и есть тот самый Туз, о котором по городу гуляли легенды. Ходили слухи, что Туз после отсидки короновался сходняком здесь же в городе. В ту пору всеобщего беспредела, он пообещал на сходе разобраться со всеми отморозками не признающими понятия, не желающими подчиняться воровским законам и доставшими своим беспределом всех уважаемых людей города. Нахватавшись волын и "калашей", отморозки стали добираться и до авторитетов. После бесследного исчезновения двух авторитетов Паука и Филина, уважаемые люди собрали сход и, выслушав Туза, поручили ему разобраться с этими отморозками. Поговаривали так же, что за эту работу сход назначил Туза смотрящим в этом регионе и поручил ему общак.

"Конечно, голоса Туза на пленке нет. Хитрый жук. В той сделке его интересы представляло доверенное лицо. Открыто он себя нигде не афишировал, и о том, что гостиница переходит в его собственность, знали только два человека, не считая Туза. Я и его доверенное лицо. Нет! Никто из участников той сделки сексотом быть не мог. Тогда откуда у этого члена эта пленка? Помнится, разговор тогда шел в сауне одного из участников сделки. Хозяин той сауны в купле-продаже играл не последнюю скрипку. Его интересы выражались приличным процентом. А может, мы все или кто в отдельности давно уже под колпаком у ментов и это они всучили в помещение сауны жучка? Но тогда зачем столько ждать? Купля-продажа состоялась давным-давно. Полгода тому. Ребятам из МВД или из бывшей Конторы ничего не стоило, имея на руках такую информацию, "посадить" мне на "хвост" своих филеров из "наружки", выйти на все мои связи и, в конце концов, обеспечить отдых на нарах у параши в одной из колоний строгого режима. Вдобавок с конфискацией всего нажитого за годы самостийности. Эти мальчики быстро докопались бы до всех моих грязных делишек, проделанных за последние годы. Поковырявшись в моей "трудовой" деятельности, можно запросто лет на пятнадцать наскрести. Благо "вышку" отменили. С ума можно сойти, - медленно возвращаясь в нормальное состояние, прошептал Продан. - Надо срочно ехать к Тузу. У того своя служба безопасности и пусть принимает меры. В конечном счете, это его идея была вначале посадить меня, Продана, в кресло заместителя мэра, а теперь и в кресло мэра", - продолжал рассуждать Продан, направляясь на выход.

Заместитель мэра и не догадывался, что его рассуждения в отношении Туза и его глобальных планов были реальностью и составляли часть хитрого плана некоторых бывших и настоящих высокопоставленных лиц города щупальца к которым тянулись из самой столицы.

- Что-то ты, Василий Васильевич, сегодня очень возбужден! - сказал Туз Продану, вошедшему в его апартаменты в сопровождении личного охранника. - Скажи там пусть приготовят легкую закуску, - махнул он охраннику.

Личный охранник кивнул головой и молча вышел из просторной комнаты, расположенной на втором этаже особняка.

- Ну, что там у тебя опять стряслось? - продолжил Туз, наливая по чуть-чуть в большие хрустальные фужеры из фирменной фигурной бутылки такой же фирменный напиток.

Было такое ощущение, будто они находятся не в Украине с ее всенародными возможностями выпить, а в какой-нибудь развитой европейской стране. Рядом, на откидной дверке зеркального бара стояла хрустальная "розетка" с тоненько нарезанными дольками лимона, расположенными по кругу в виде ромашки.

- Давай, Василий Васильевич, по глоточку. Так сказать, для наведения равновесия во всей мозговой системе, - приглашая к бару Продана, улыбнулся Туз.

Сделав пару глотков приятного на вкус и на запах настоящего французского коньяка, Продан взял с "розетки" дольку лимона. "Хоть бери да в гадалки играй, посадят или не посадят", - подумал он, глядя на дольку лимона.

Туз трижды прослушал кассету, причем последний раз - через наушники. "Тоже мне великий специалист из из ментовской экспертно-криминалистической лаборатории", - подумал Продан, наблюдая за его манипуляциями с наушниками. Он понял, что тот пытается узнать фальшивка это или настоящий компромат.

- Если это и фальшивка - то сработана мастерски. Но не похоже. Разговор не в растяжку, да и ведется по смыслу. Нет! Не похоже! Ты посиди пока один, можешь себе налить, я скоро, - сказал Туз, выходя с кассетой из комнаты.

- Срочно свяжись с Особистом! Сегодня же! В течение двух часов! Передай, что с фраером нужно заканчивать не позже завтрашнего утра. Точнее - до начала рабочего дня, понял?

- Туз! Так о сроках речи не было! Он, может, не готов еще, - ответила груда мышц.

- Он как получил заказ, должен быть всегда готов. А мы ведь не только сроки не обговаривали, мы даже процедуру окончательного варианта не обговаривали. Ему что было поручено? До тонкостей изучить все маршруты передвижения этого фраера и быть готовым к любым конечным вариантам. Он должен был выбрать подходящее место и при получении команды, если в этом возникнет необходимость, сделать дело, получить вторую часть бабок и слинять в свое новоиспеченное государство. Кстати о бабках, ту часть он получил?

- Обижаешь, Туз.

- Так вот передай ему, если все будет сделано чисто и до начала завтрашнего рабочего дня, то он получит в десять раз больше.

Услышав какую сумму Туз собирается отстегнуть Особисту, груда мышц захлопала веками и чуть не уронила челюсть на пол.

- Закрой хлебальник, Амбал. Муха залетит. Скажи ему, пусть только вовремя сообщит, где и во сколько передать бабки. Сам и передашь. И смотри, чтоб без глупостей, - сверля глазами Амбала, прошипел Туз.

- Да ты что, Туз? За кого ты меня принимаешь? - прикрыв кое-как челюсть но, все еще продолжая хлопать веками, возмутился Амбал. - Мы же с тобой столько лет вместе? Неужели ты мог подумать, что я скурвлюсь и стану крысятничать?

- Я ничего не думаю. Сделаешь, как я сказал. И смотри, не спугни этого стрелка. Он нам еще сгодится.

- А начальника своей контрразведки потерять не боишься? Особиста может "наружка" "пасти", и после всего нас обоих могут залашкать тепленькими, да еще и с поличняком.. А париться снова в зоне под охраной вышкарей у меня нет ни малейшего желания. Тем более - попасть в лапы мальчиков из бывшей Конторы. Сам знаешь, как они работают?

- Поэтому тебя и посылаю, что только тебе верю. Ты ведь сделаешь все, чтобы не попасть в лапы хмырей, и первым делом, в случае чего, Особиста хлопнешь. А твои ребята тебя даже от хмырей отобьют. Ну ладно! Хватит за упокой базарить! Все будет нормально, - закончил Туз, возвращаясь к Продану.

После прослушанной кассеты Туз отказывался верить всем. На кон было поставлено многое. "Столько лет упорного труда и все коту под хвост. Нет. Я на такой вариант не подписывался", - рассуждал он. Чтобы достичь того, что Туз имел на сегодня, пришлось подмять под себя тех, кто хотел самостоятельно хозяйничать в этих двух районах. Вначале в одном Курортном, а потом и в Северном. Не только отморозков и бакланов, но и некоторых более солидных бывших зеков, руководителей небольших преступных группировок, действовавших стихийно в этих районах, не долго пришлось уговаривать перейти в подчинение Туза. Его правая рука - начальник контрразведки и охраны, руководитель боевиков, настоящий корешь по последней отсидке, бывший кандидат в мастера спорта по боксу, Амбал со своими ребятами такие беседы начинал культурно. Многие, увидев Амбала с его мордоворотами, или добровольно переходили в подчинение Туза, или перебирались в другие районы и даже города. Разговор всегда начинался с предложений, обещаний и уговоров, а совсем непонятливых - в харю, а лучше по почкам, естественно ногами. Именно так выражался сам Амбал. Пару кафешек и мелких торговых точек, принадлежащих особо упорным тугодумам и находящихся под "крышей" отморозков, пожелавших называть себя на Вы и не иначе как законниками, неизвестно где и каким сходом коронованными, пришлось поднять на воздух, а отморозков - отправить к праотцам. В ход шли и гранаты, и гранатометы, и взрывчатка, и автоматные очереди, и прочие технические средства ранее, при Союзе, считавшиеся достоянием только компетентных органов и Вооруженных Сил. В первые годы самостийности время было очень веселым.

Планы у Туза действительно были глобальными. Как один из промежуточных этапов - выиграть выборную компанию и посадить в кресло мэра своего человека. Кстати эта идея родилась отнюдь не в голове Туза. Этому его надоумил один очень влиятельный человек - представитель из Центра. Этому человеку Туз был обязан всем. Но об этом человеке чуть позже. За четыре года, пользуясь депутатской неприкосновенностью мэра, Туз рассчитывал сколотить приличный капитал и попытать счастье прорваться в Верховный Совет Украины. Там, конечно, Туз покажет, как надо работать. "Уж я бы там постарался. Обеспечил бы и себя, и всех близких на всю жизнь. Прикарманил бы зелени побольше и за бугор. Подальше от этих ежедневных кошмаров, что его прошлое будет в один день раскрыто, и свои же посадят его на перо. Скоро здесь вообще делать будет нечего. Ребята из ментуры и СБУ с каждым годом все серьезней относятся к своему делу. Все независимее. И стрельбы и трупов поменьше. Случается, конечно, грохнут иногда кое-кого, но это уже профессионально. Такое даже спецам - "важнякам" не всегда раскрыть удается". Но эту свою тайну Туз и не собирался афишировать.

- Так ты, дорогой Василий Васильевич, говоришь, что этот писака от тебя прямо домой уехал?

- А куда еще? Мой водитель его домой и отвез.

- Что, он сам попросил?

- Ну, ты даешь, Влад Иваныч! - ответил Продан. - Я сам и предложил.

- Думаешь, он ни с кем до тебя про кассету не базарил? А копию он у себя в сейфе случайно не оставил? Ты что, серьезно пообещал за нее снять свою кандидатуру на выборах?

- Пришлось. Мало того, я даже пообещал серьезно разобраться с продажей гостиницы и весь материал передать в его газету.

- Но-но! Будем надеяться, что твоих обещаний для него достаточно хотя бы до утра. А как твои успехи в предвыборной компании? Как ты сам оцениваешь свои шансы?

- По всем данным из всех двадцати трех кандидатов шансы на успех имеются только у моего шефа и у меня. У него, правда, намного больше.

- И зря ты так думаешь. Это мы еще посмотрим, - сотворив на лице скептическую улыбку, ответил Туз. - Мы за последнюю неделю такую компанию проведем - весь город ахнет. Все избиратели будут наши. Молодежи деньжат подкинем, старикам - идеи, обещания и продуктов бесплатно. Нет, дорогой Василий Васильевич, я на ветер бабки не бросаю. Давай-ка мы с тобой еще по глоточку на посошок. И не переживай ты так о всякой мелочи! Как говорил кто-то из мудрых: "Все болячки от нервов". А нам нужны твои крепкие нервы. Так что будь здоров и, как говорится, не кашляй, хэ-хэ-хэ! - зашелся он в гомерическом смехе.

"Тебе, Влад Иваныч, хорошо говорить "не переживай". Попробуй, не переживай, когда каждый мой шаг по твоей милости зоной пахнет. Тебе легче. Ты привычен, да и в зоне навряд ли простым зеком будешь"? - рассуждал Продан, лежа в кровати своих хоромов. О прошлом Туза он мог только догадываться.

Прямо из особняка Туза под охраной его водителя на одной из довольно крутых его тачек Василий Васильевич был доставлен домой в полной целости и сохранности. Имеющаяся пятикомнатная квартира в сто сорок квадратных метров в престижном многоэтажном доме досталась ему недавно, год тому. Какой-то бывший генерал из канувшего в лету Политуправления военного округа решил со своим семейством перебраться на родину предков, в Курскую губернию. Обошлась она Продану в приличную сумму в у.е., то бишь в баксах. Но знакомые Продана, знавшие толк в оценке недвижимости, называли цифру в два раза больше, хотя истинной суммы, кроме него самого, не знал никто. Даже его жена.

Если бы не связи Василия Васильевича, бывшего в то время уже заместителем мэра, за квартиру действительно пришлось бы отстегнуть сумму в два раза больше. Продан вовремя подсуетился и оказал генералу услугу не только в беспошлинном вывозе с Украины всего генеральского добра, а было его прилично, но и без всякого таможенного досмотра. Лишних денег у прижимистого Продана не было. Даже эту сумму пришлось взять в долг у Туза. Правда, тогда они уже были компаньонами, и уважаемый Влад Иваныч сразу согласившись на просьбу Продана выделил требуемые у.е. даже без всяких процентов. Он даже срок возврата не установил. До сих пор должок висит в воздухе. "Надо потихоньку отдавать, а то потребует Туз отдать долг в один присест, а я не смогу. Включит счетчик - считай гостиница его. Но мое жилище по сравнению с его особняком - это шалаш в Разливе. Хоть и Великий человек жил в нем, но все же это всего лишь шалаш", - улыбнулся Продан, считая, что удачно выбрал сравнение.

В таких случаях он всегда почему-то забывал, что помимо официального "шалаша" в пятиэтажном доме, государственному мужу неофициально принадлежать две прекрасные дачи площадью с половину хорошего квартала, плюс особняк родителей, кафе, небольшая, на десять рабочих мест, СТО и шикарная гостиница с полным комплектом услуг. Обе дачи он своевременно оформил на дальних родственников. "А вообще-то, действительно, что я паникую? Если Влад Иваныч по своим каналам каким-нибудь путем утихомирит этого писаку, может, действительно мне улыбнется фортуна и я займу кресло мэра. А что ему стоит? Он и не таких ретивых прибирал к рукам. Вон тех двух братьев - Саломах как "раскрутил"? И бабки почти все прибрал к рукам и с братьями-акробатами в один присест покончил, - его аж передернуло от тех воспоминаний. Ведь доля вины в смерти братьев лежала и на нем. - А так все хорошо у них получалось вначале, хотя трагический конец всей их задумки я предвидел в первый же день встречи. Но братья тоже хороши. Стали зарываться. Видите ли, города им стало мало и они втихаря решили расширить свою трастовую компанию и стали открывать дочерние фирмы в других городах. Знаем мы эти дочерние предприятия. Рассовал бабки на их счета и гуляй, Вася. Основная фирма закрылась - бабки исчезли и ищи-свищи. Мы же так с ними не договаривались. Вовремя я тогда шепнул Тузу про их химию. Не только мои бабки были вложены в их трастовую компанию. Бабки Туза тоже там крутились. Проценты, правда, шли разные. Да! Плохо закончили братья, а какое прекрасное было начало. Сколько они продержались? Меньше года", - воспоминания вернули Продана в тот январский день.

А случилось это почти за полтора года до описываемых событий.

Во второй декаде января первый заместитель мэра города Южного Продан Василий Васильевич проводил, как и положено второму лицу города, прием посетителей.

- ... Я постараюсь вам чем-то помочь, - успокаивал он очередного посетителя.

У приставного стола сидела женщина в возрасте.

- Вы понимаете, Василий Васильевич, я ничего не могу добиться. Начальник нашего ЖЭО меня уже избегает. Сколько я обращалась, сколько писала, а крыша так и течет. Когда идет дождь - лучше на улице мокнуть, чем в квартире. Там хоть не видишь той убогости, в которую превращается моя квартира. В конце концов, это не частный дом - многоэтажка. Беда в том, что моя квартира на последнем этаже и вдобавок угловая, - со слезами на глазах объяснила женщина.

- Я же вам сказал, что разберусь и постараюсь помочь. Видите, записываю: на завтра вызвать начальника вашего ЖЭО. Если потребуется, я вместе с ним выеду к вам, - как можно спокойнее объяснял женщине Продан, одновременно нажимая кнопку вызова секретарши.

Увидев вошедшую секретаршу, женщина поднялась и направилась к двери.

- Я очень надеюсь на вас и спасибо вам, - встретившись почти посередине кабинета с вошедшей, сказала на прощание женщина.

- До свидания! - многообещающе ответил заместитель мэра, откинувшись на спинку высокого кожаного кресла.

Он прекрасно знал, что помочь женщине вряд ли сможет. Ну, вызовет он начальника ЖЭО, ну устроит ему разнос, а в ответ начальник потребует денег. И откуда он их возьмет? Конечно, заместитель мэра в структурах власти был очень даже не пешкой и прекрасно знал, куда деваются деньги и от приватизации, и от продажи госимущества, и от сбора налогов, причем той, неизмеримо большей части налогов, которые идут мимо официального учета, и от прочих доходов.

- Я слушаю вас, Василий Васильевич, - нежным голосом прервала его мысли секретарша.

Близко к столу она не приближалась. Стояла на расстоянии нескольких шагов, как будто специально представляя своему шефу возможность обозреть не только свою прическу, бюст и бедра (находясь рядом со столом, все остальное скрывала столешница), но и короткую, короче некуда, юбку и ровные, стыдливо выглядывающие откуда-то из-под ушей ноги, обутые в элегантные лодочки.

Остановившись, она загадочно, даже очень загадочно улыбнулась.

- Зайчик! Много там еще желающих пообщаться со вторым человеком города?

- Лучше бы с первым, - открыв в небольшой улыбке прекрасные, ровные и ослепительные белые зубы, ответила Зайчик.

- Ну, Зайчик! Москва ведь тоже не сразу строилась. Не будем торопить время. Может, когда-нибудь и до этого доживем, - загадочно ответил, Продан, не спуская глаз с бюста и бедер секретарши.

- В приемной еще двое посетителей. И оба по одному и тому же делу. Интеллигентные, приятной внешности и очень вежливые, - продолжая улыбаться, ответила Зайчик.

Причину ее улыбки и загадочного настроения Василий Васильевич расценил правильно. Раз в неделю после работы, если позволяли обстоятельства, а он все старался сделать так, чтобы обстоятельства позволяли, вот уже несколько месяцев они вдвоем выезжали на одну из дач Продана. Причем на ту, о которой знал только он, и в течение всей ночи предавались изысканным ласкам, обмениваясь при этом настоящими любовными нежностями. Семнадцатилетняя Тая была в этих делах почти профессионалом. Тем более зная, как это удовольствие оценивается со стороны партнера.

Сегодня был как раз тот день, когда они незадолго до обеда во время визирования почты тонкими намеками на приятные обстоятельства договорились провести ночь вместе. Да и намеков как таковых почти не было. Василий Васильевич, будто совсем ненароком, достал из ящика рабочего стола такую себе маленькую безделушку в красной сафьяновой коробке: мол, полюбуйся, Зайка, на эту безделушку. Зайка своими тонкими длинными пальцами с накладными, покрытыми тонким сиреневым лаком ногтями открыла коробочку и достала оттуда перстень с красивым камнем.

- Какая прелесть, - примеряя перстень на один из еще свободных пальцев, восхищенно воскликнула Зайка.

Несколько пальцев ее рук уже были оккупированы похожими безделушками. Видимо, за время совместной работы, а точнее - за время, проведенное после работы, Василий Васильевич досконально изучил не только анатомическое построение ее тела, но и доступные для измерения его части.

- Это тебе, Зайка. Нравится?

- Очень!

- Тогда после работы и отметим, если не возражаешь, это торжество?

Зайка не возражала. "Сегодняшний подарок потянет не меньше чем на мою официальную годовую зарплату. Уж я сегодня для тебя расстараюсь! Тебе будет очень приятно", - в который раз за послеобеденное время подумала она, а в слух сказала:

- Может, сказать этим интеллигентам, что вы себя плохо чувствует или что-то в этом роде?

- Зачем, Зайка, будить зверя у народа? Закончим прием, тем более что дело движется к концу рабочего дня, а там как всегда. Приглашай, Зайка.

Зайка направилась на выход. "Как всегда", это означало довольно хитрые манипуляции встречи. Секретарша выходила из здания мэрии первой, ловила любую тачку и выезжала в конец города. Там, на одной из более-менее ухоженных остановок городского транспорта отпускала тачку, оплачивая проезд естественно из бюджета второго лица города, и ждала минут десять. К тому времени к остановке подъезжала машина Продана. По такому случаю он, как правило, отпускал личного водителя и садился за руль сам. На заднее сидение, как птичка в скворечник, втискивалась Тая, и они мчались в прекрасное будущее. Стекла служебной легковушки были не просто тонированы, они были зеркально темными. С такими стеклами да вдобавок еще и под всякие запрещающие знаки ездили единицы. Власть предержащие чиновники, ментура от полковника и выше с легко запоминающимися номерными знаками и уж на самый последок некоторые штатские разжившиеся какими-нибудь толковыми "корочками". Естественно - бизнесмены с пачками зелени в лопатниках да "отморозки" со стволами. Такая как говорят "се ля ви" и ее производная - "демократия".

Дверь открылась и в кабинет вошли очередные и последние в этот день посетители.

- Проходите! Присаживайтесь! - поздоровавшись, прикуривая сигарету и меняя мечтательную внешность на вполне серьезную, деловую, предложил Продан.

- Спасибо! - как будто всю жизнь тренируясь, хором ответили вошедшие, присаживаясь по обе стороны приставного стола.

- Я слушаю, вас!

- Василий Васильевич, у нас есть одно деловое предложение, - начал тот, который сидел справа от заместителя мэра.

- Переложение - это не просьба и уже хорошо. Если предложение деловое, то это уже "хорошо" в квадрате, а если оно еще и не требует затрат, то такому предложению цены нет, - улыбаясь ответил Продан усиленно пытаясь вспомнить откуда он знает этих двоих. - Давайте сначала познакомимся. Меня, как я понял, вы знаете, а кто вы?

- Мы - Саломахи! Я - Иван, а это мой брат, Петро. Да мы с вами давно знакомы. Польшу, Югославию помните?

Теперь Василий Васильевич вспомнил, откуда он знает этих посетителей. Разницы в возрасте между ним и этими двумя братьями-акробатами почти не было. "Со старшим Иваном мы кажись одногодки, - добираясь даже до таких мелочей, вспомнил Продан. - Это же, сколько лет прошло?"

- Как не помнить, - вслух ответил хозяин кабинета. - Где вы сейчас? В какой отрасли трудитесь?

- Промышляли, как вы знаете "челноками", а последний год трудились в России, - ответил все тот же Иван.

"Петро, помнится, и тогда был немногословен, - подумал Василий Васильевич, внимательно рассматривая неожиданно свалившихся на его голову давних знакомых. Что они хотят? Может, денег? Так я по вторникам не подаю. За последние годы Продан стал сильно суеверным и очень придерживался выработанных привычек. Где-то он вычитал умную мысль, что вторники - очень плохие дни для одалживания денег. - Лучше бы вся неделя. Хотя грешно было бы в какой-нибудь мелочи отказать. Помнится, несколько раз эти два брата-акробата крепко его выручали. Может, за тем и пришли к нему, чтобы напомнить о тех долгах, естественно, не денежных. А что, узнали, какую я должность занимаю, и решили попытать счастье. Чем, мол, черт не шутит, когда Всевышний отдыхает? Хотя по-ихнему виду не скажешь, что они нуждаются в каких-нибудь мелочах".

- Наша идея разместилась на двух листочках, - доставая из папки два отпечатанных на принтере листочка, продолжил Иван.

- А если в двух словах? - забирая листочки, спросил Продан.

- В двух словах не получится. Если уж совсем кратко, то мы хотим, на манер наших соседей, помочь гражданам нашего города стать богатыми. Но чтобы нашу идею доступно развить - потребуется время. Да и не кабинетный это разговор.

При упоминании о деньгах, Василий Васильевич прекратил читать и внимательно посмотрел на Ивана. Он понял, что в этой великой "двоице", Иван - это мозг.

- Так-таки и всем? - с хитро улыбающимися глазами переспросил Продан.

- Конечно не всем, а только тем, у кого появится для этого желание.

Продан, перевернул страничку.

- Это что, наподобие какой-то трастовой компании?

- Вы правильно мыслите, Василий Васильевич. Наше предложение такое. Мы сейчас едем в лучший ресторан, заказываем столик, а где-то часам к восьми подъезжаете вы. К этому времени, может и у вас появится какое-нибудь толковое предложение. Там и обсудим все вопросы.

Продан, дочитав второй листок до конца, для чего-то вернулся снова к первому листу и, делая вид, что усиленно изучает предложение по второму разу, уткнулся глазами в лист. Если честно, то теперь он не видел ни фига. Ни букв, ни строчек. Автоматически водил глазами и головой слева на право. Но мозг у него работал с исключительной скоростью. Почти на пределе возможного. "Нет уж дудки, ребята-демократы. В ресторан мы не пойдем. Я с вами еще там не "светился"? Тем более, если придется вашу идею превращать в реальность. Мы, как говорил один из Великих, пойдем другим путем. Правда, на кон придется бросить Зайчика и всю такую желанную ночь. Но Зайчик никуда не денется. Она будет и завтра и всегда. Во всяком случае, долго, а вот вы со своей идеей можете пойти тоже другим путем. Но тот другой путь для меня очень даже не выгоден".

- У меня есть, как говорил артист в каком-то фильме, встречное предложение. Жена с детьми у родителей, так что я временно холостой. Поедем ко мне на дачу, посидим, вспомним те давние времена, а за одно и обсудим ваше предложение. Вы к кому-нибудь уже обращались с этим вопросом?

- Да мы только на днях приехали. Немного отдохнули и сюда, в областной центр. А тут к вам. Да и знаем мы только вас. А начинать мы всегда привыкли с официального шага.

- Ну и как вам мое предложение?

- Мы согласны, - ответил за двоих Иван. - Сгоняем в ваш ближайший супермаркет, отоваримся и будем ждать вас там, где прикажете, Василий Васильевич.

"Да! Братья Саломахи тогда постарались! Мигом на даче стол накрыли. Не поскупились ни на выпивку, ни на закуску, естественно фирменную и последней свежести, - поднимаясь с кровати, надевая мягкие шлепанцы и направляясь по причине резкого увеличения мочевого пузыря в сортир, продолжал вспоминать Продан события полутора годичной давности. - Сервировкой стола, помнится, всегда больше занимался Петро. Из них двоих - Иван был мозговым центром, а младший Петро - его тыловое прикрытие. И тогда, в бытность челночных путешествий, когда опустошенные желудки отказывались подчиняться ногам и они втроем, независимо где это случилось: в вагоне или на заграничных базарчиках, сваливали на импровизированный столик свои тормозки в кучу, Петро всегда принимался за его сервировку. И получалось это у него культурно и красиво".

Вот тогда, в одном из купейных вагонов скорого поезда направляющегося в столицу Польши и набитого "челноками" всех возрастных категорий до предела, Продан и познакомился с братьями, обеспечивавшими свое существование, как и он, челночными путешествиями вначале по Польше, а потом и по Югославии. Челночный труд давался нелегко, но при этом обеспечивал не только хлеб - хлеб с маслом.

А что ему оставалось делать? Оставаться уважаемым человеком в штатном расписании завода? Уважаемым может и да, но богатым при той зарплате и ценах на дефицитные товары - нет.

К концу Горбачевского правления тоталитарным режимом, вовсю легализовавшего "Великую перестройку" Продан, стал освобожденным секретарем комсомольской организации крупного завода имеющего в своем штате номерные цеха по производству электронной аппаратуры для подводных лодок. Освобожденным - он стал чисто случайно. Будучи комсгруппоргом молодежь завода на своем форуме, не без помощи компетентных органов (наличие номерных цехов давало право мальчикам в кожанках совать свой нос во все структуры завода) избрала Продана своим вожаком, теперь уже освобожденным. На форуме его кандидатуру предложил сам Вербицкий Игнат Макарович, руководивший и направлявший в то время всю сознательную молодежь области. Это теперь он мэр города, а тогда - всего лишь первый секретарь обкома комсомола. Но комсомол, как известно, всегда был младшим братом партии руководившей государством. С тех пор у них и завязалась дружба. Первый, хоть и руководил молодежной организацией, был на пятнадцать лет старше Продана - сорокалетним, в расцвете сил, мужчиной. Устав молодежной организации допускал такое несоответствие возрастных категорий руководителя и самой организации.

Потом, несколько вполне приличных дядей под руководством настоящего алкоголика (во всяком случае, с экрана телевизора он выглядел только так), тоже бывшего в обойме комсомольских вожаков целой страны, решили сыграть в ГКЧП. "Как любит часто повторять наш бывший Президент: из этого вышло то, что вышло", - Продан, снова улыбнулся своей изобретательности и эрудиции. Да! Вышло то, что вышло и по велению того же Горбачева комсомол, как и вся КП, приказали долго жить. В один присест закрылись и как будто растворились в многомиллионном обществе и обкомы, и горкомы, и райкомы как Коммунистической партии, так и Ленинского комсомола. Вместе с ними растворились и многомиллиардные счета от поступающих годами партийных и комсомольских взносов, ежемесячно собираемых доверенными лицами у тех же многомиллионных членов.

Народ, в том числе и бывшие простые и очень даже не простые коммунисты и комсомольцы, ринулись в открытые ворота границ и, стал за бесценок вывозить за бугор все то, что годами создавалось народом теперь уже преклонного возраста и считалось ценным за бугром. От шоколадок до нержавейки. От простых электрических приборов до сложных, военного предназначения систем. От серебряных и золотых сережек, перстней, колец до золотых и серебреных слитков. Последним богатством владела только партийная верхушка.

Продан то же перестроился и, благодаря связям, быстро сварганил себе заграничный паспорт во все страны Европы. При помощи коллег, руководивших в недалеком прошлом молодежью на торговых базах и складах, он, приобретя партию "безделушек" из высококачественной нержавейки, совершил свое первое заграничное турне. В то время для граждан Украины и не только лучшим торговым центром Европы была Польша, а ее граждане - лучшие купи-продай в той же Европе. Там всю эту "мелочевку" можно было обменять на настоящие доллары и беспрепятственно привезти их домой. Да! Да! Беспрепятственно, ибо фирма, рожденная Великим Феликсом, тоже стала давать сбой. Потом "бедный" народ огромной страны ринулся в Югославию. В этой, почти что нищей теперь стране, "великие" бизнесмены в течение одного дня становились миллионерами в динарной денежной единице. Изголодавшийся по всему тому, что в развитых странах давно стало почти, что семейной необходимостью, народ тащил в свою страну магнитолы, видики, компьютеры и, естественно, машины-развалюхи.

Продан тоже не отставал от всех, но при этом смотрел в будущее и основное внимание уделял приобретению наличности в долларах. Слово "бакс" галопом вошло в повседневную речь немного позже.

На этих поездках он сколотил приличный по тем меркам капитал и, как только в самостийной Украине стало возможным заниматься частным бизнесом - приобрел подальше от центра небольшое кафе, купил лицензию (тогда это стоило не Бог весть какие деньги) и стал предпринимателем. Чуть раскрутившись, он взял в долгосрочную аренду рядом с кафе небольшой участок земли, построил примитивные, гаражного типа, помещения, оборудовал их таким же примитивным оборудованием и открыл несколько цехов по ремонту легковых машин. А дальше - больше. Вскоре рядом с кафе была построена небольшая в два уровня гостиница на десяток двухместных номеров с громким названием "Четырехзвездочный отель".

Расширенный бизнес Продана, естественно, не мог уйти от пристального внимания "отморозков"-рэкетиров, размножающихся прямо пропорционально с предпринимательской деятельностью. Когда контрибуция, наложенная этими "отморозками", стала непомерной, Продан, мыкаясь во все стороны, не знал даже, как сохранить свое детище. Он уже подумывал: не бросить ли к черту все это дело, но тут пришла помощь. Помощь пришла в лице не тех, кто по Закону должен оберегать граждан от всякого рода посягательств - пришли бритоголовые, с бычьими шеями ребята. Они ничего не требовали и ничего не обещали, просто предложили ему поехать к их хозяину. Вот тогда-то Продан и познакомился с Владом Иванычем. В тот день он впервые побывал за высоким бетонным забором частного владения Туза.

- Я давно наблюдаю за вами, Василий Васильевич. У вас есть шестое чувство к бизнесу. Вы нутром чувствуете, где и на чем можно прилично увеличить свой капитал, - с долей лести в голосе сказал хозяин особняка.

- Я что? Я как все! Если бы рэкет не мешал - можно было бы существенно расширить свой бизнес, - ответил Продан.

Хозяин особняка показался ему приятным, в меру эрудированным собеседником. "Интересно, в какую отрасль вложен его капитал? Не иначе как из бывших крупных партаппаратчиков или Комитетчиков", - подумал Продан. Он кое-что слыхал и о деньгах партии, которые исчезли неизвестно куда, и о силе власти бывших крупных начальников из бывшего Комитета.

- А в каких отношениях вы с Законом? С налоговыми органами?

- Тут я чист, как младенец, - чувствуя, что Влад Иваныч что-то замышляет, быстро ответил Продан. - И законы чту, и налоги плачу.

- Да вы не подумайте чего плохого, - с улыбкой продолжил хозяин. - Это я так, чтобы разговор продолжить. Неплохо у вас получилось: "и Закон чту, и налог плачу". Почти как в песне. Не поймите меня превратно, но народная мудрость, если мне не изменяет память, гласит, что "закон что дышло, куда повернешь, туда и вышло", - приятно улыбаясь, продолжил Влад Иваныч.

- Да! Вы правы! Любую статью наших законов можно не только трактовать по-разному, но и свой ключик к ней подобрать. Особенно в это смутное время.

- Не будем юлить, Василий Васильевич! Я человек деловой и к долгим базарам не расположен. Предлагаю не только оградить вас от всякого рода "отморозков", но и оказать вам финансовую помощь в расширении вашего бизнеса. Я имею в виду "Четырехзвездочный отель", скажем так, - в глазах хозяина при упоминании названия отеля промелькнула искра то ли ехидства, то ли лукавства.

"Вот она где собака зарыта. А ты, Влад, не так прост, как кажешься! Мягко стелешь да жестко спать", - подумал, Продан, а в слух сказал:

- А что взамен вы попросите, Влад Иваныч?

- А ничего! - заметив в глазах Продана резкую перемену и напряженность, ответил хозяин. - То есть, почти ничего. Оценим ваш гостиничный комплекс и процент от моей финансовой помощи, принятой вами и вложенный в его расширение, и будет той суммой, которая должна будет причитаться мне от общего дохода. При этом никаких официальных бумаг. Да! Чуть не забыл! Как маленький довесок к этим процентам - на должность бухгалтера всего гостиничного бизнеса, заметьте - только гостиничного, вы должны будете назначить моего человека. Будьте спокойны, он специалист своего дела и вас не подведет. А мне, согласитесь, будет спокойнее. Ну, как, договорились?

"Твой бухгалтер будет у меня твоими глазами и ушами. А куда деваться? Этот вариант все же лучше чем контрибуция "отморозков"-рэкетиров", - подумал Василий Васильевич, а вслух сказал:

- Будем считать, что с сегодняшнего дня мы в какой-то степени стали компаньонами.

Вот так и закончилась та первая встреча Туза и Продана. Это была действительно первая и единственная встреча, которая не была замешана на крови и после которой на этой грешной земле не остались остывать трупы.

Идея у братьев была до обидного простая. Создать свою кредитно-финансовую, так называемую трастовую компанию, за счет "бедных" вкладчиков.

- И вы считаете, что население нашего города вытащит свои кровные из "чулка" и понесет к вам? - спросил у братьев Продан, когда закончились приятные воспоминания и после очередного тоста за будущие успехи разговор перешел в деловое русло.

- Они не просто принесут их нам, они сделают это дружно и аж бегом, - нанизывая на вилку, как в захудалом безрозрядном кабаке ломтик брюшины копченой Горбуши, сказал Иван.

- И какими такими молитвами вы их в этом убедите?

- А для этого, Василий Васильевич, существует реклама. Благо, вместе с самостийностью, она крепко входит в наш быт и довольно существенно и настойчиво ворошит наши извилины. Сами знаете, как наш народ, благодаря рекламе, взялся освобождать свои зубы от кариеса, употреблять "сникерсы" и сладкие парочки, пользоваться "тампоксами" и прочими европейскими и заморскими новинками. И все это, заметьте, поверив рекламе. Не только в России, но и во многих наших городах, в том числе и в столице, существуют уже такие финансово-кредитные компании. Слышали про "МММ", "Русский дом Селенга". И они, между прочим, процветают.

- И как вы себе это мыслите? - спросил Василий Васильевич, еще в кабинете раскусивший разместившуюся на двух листочках идею. - Сколько процентов вы собираетесь пообещать своим вкладчикам за то, что будете "крутить" их кровные?

- Мы посоветовались с Петром и считаем, что четыреста процентов годовых, для начала, будет в самый раз, - посмотрев на брата, ответил Иван.

- Это что у вас получается? Более трехсот тысяч прибыли в месяц с миллиона? Круто, круто! А что вы будете делать через месяц, через два, когда не просто отдавать придется, но отдавать с процентами? Народ, ведь, захочет пощупать увеличенную таким легким путем свою наличность?

- Единицы - да! И это нам на руку будет. А чтобы все - так нет. Для этого человеку голова и дана, чтобы думать.

- Ну и какие такие мысли в этой голове могут еще появиться?

- А мы для тех, кто деньги вложил на полгода, год - проценты увеличим.

- И как долго это может продолжаться? Это, во-первых, а во-вторых, куда вы собираетесь вкладывать эти деньги? Не станут ведь они размножаться самопроизвольно?

- Кредиты на сегодня всем нужны. Будем выдавать тем, кто согласен брать под приличный процент и на не большой срок. Кроме начисления процентов, у нас еще и прибыль должна быть. Не в убыток же себе работать? Кое-какие наработки у нас уже есть. Благо, государственные банки не в состоянии обеспечить кредитами всех желающих.

- На счет прибыли - резонно. Но даже для начала, на так называемый организационный период, да и чтобы создать уставный фонд - нужно иметь немало. Вы располагаете такими финансами?

- Вот мы и обращаемся к вам, чтобы вы узнали все. И какие документы, и какая сумма, и кто дает разрешение? В общем, все, что для этого нужно. Помогите нам открыть это дело, а мы в долгу не останемся, Василий Васильевич, - в очередной раз, наполняя рюмки приятной жидкостью, сказал Иван.

И Василий Васильевич помог. Лицензия Национального банка и решение горисполкома были получены. Город, естественно не без усилий Продана, выделил подходящее помещение в длинном пятиэтажном здании на одном из проспектов. Помещение было, как в шутку сказал потом на неофициальной презентации Продан, в два уровня. Один из которых - был подвальным.

На оформление всего пакета документов деньги у братьев были, а вот на уставной фонд, без которого вся эта затея грозила так и остаться в мечтах, и на ремонт - увы, не было. Братья тогда попросили Продана подыскать им доброго дядю. То есть, сначала они попросили стать спонсором самого Василия Васильевича. Но у того, как раз на то время, свободных денег не было. То есть, деньги были и не малые, но свободными он их не считал. И вообще, до знакомства с Тузом их у него всегда катастрофически не хватало. То, что оставалось от уплаты драконовских налогов за кафе, СТО и отель - снимал отмороженный рэкет. Это потом он перестал считать копейку, и его собственный лопатник был постоянно нашпигован зеленью, миллионными да полумиллионными купюрами купонов заморского изготовления, считающихся высшим достижением мудрых правителей Центробанка и государства. Так что вкладывать их в подозрительную аферу Продан не спешил. Он всегда выбирал другой путь. Василий Васильевич поговорил с Тузом и обрисовал ему идею братьев во всех красках радуги.

Туз за идею братьев вцепился, как клещ. Он поручил Амбалу встретиться с ними и обстряпать это дело. Амбал когда-то, как он сам выражался "давным-давно", закончил целых три курса нархоза, но по воле случая, сменивший беззаботную студенческую жизнь и свободу на угловую камеру с одним окошком в наморднике из металлических прутьев, считался образованным. Встреча была организована, и братья под давлением Амбала и главного казначея-финансиста Туза согласились с предложением негласного соучредительства. Так нашлись деньги и для уставного фонда, и для евроремонта офиса в два уровня, и для приобретения компьютеров и других технических средств новой трастовой финансово-кредитной компании.

- Да! Братья в долгу не остались. Дела у них, что самое интересное, быстро пошли вверх. Народ толпой повалил сдавать свои кровные. Как будто его кнутом гнали. Да! В долгу они не остались, - пробормотал Василий Васильевич, с легкой улыбкой поворачиваясь на бок. - Приятное прошлое всегда вспомнить приятно, а вот жить сегодняшней жизнью - хорошо только в постели с Зайкой. И деньги Тузу отдавать надо, чем быстрее, тем лучше, - последнее, что зафиксировал в своей памяти, засыпающий Продан.

3. Пассажир вишневой "девятки".

В восемь часов вечера бывший капитан и бывший опер особого отдела одного из тоже бывших военных округов некогда великого государства Кмитько Панас Григорьевич, он же пассажир вишневой "девятки", сидел в подвальном помещении небольшого дачного домика. Это был второй из двух домиков, предоставленных ему в полное распоряжение вместе с "ВАЗ-2109" и ее водителем. Домики находились в диаметрально противоположных дачных районах областного центра и о наличии этого водитель "девятки" не знал. Так, во всяком случае, был проинформирован Кмитько при получении задачи, конверта с фотографией и задатка в пятьсот баксов.

Проводив "объект" наблюдения к месту работы, он не вернулся к вишневой "девятке", а поехал снова на железнодорожный вокзал. Покрутившись с полчаса у вокзальных касс, Кмитько вышел в сквер и около часа просидел на скамейке, изображая пассажира, с трудом доставшего билет и ожидающего свой поезд и свой вагон.

Поднявшись со скамейки, он снова вернулся в здание вокзала. Прислонившись к угловой стене возле справочных автоматов, напичканных информацией, в которой, чтобы разобраться, нужно было иметь как минимум законченное высшее образование, простоял еще минут десять. Мимо него взад и вперед сновали разношерстные как по одежке, так и по возрасту озабоченные предстоящим путешествием гости и жители города. Ни примелькавшихся, ни подозрительных личностей, оказывающих ему повышенное внимание, он не обнаружил. Все было чисто.

Выйдя на привокзальную площадь, Кмитько, остановив первую попавшуюся тачку, поехал на дачу. Вишневая "девятка", как и ее водитель, были уже там.

Водителем был молчаливый, мрачноватый тип с дебильной внешностью, татуированными без всякого смысла кистями волосатых, с бугристыми мышцами рук и короткой стрижкой "ежиком". Ни имени, ни погоняла водителя он не знал. И был уверен, что тот о нем знает еще меньше. Но город и пригород водитель знал, как свои татуированные конечности. Кмитько не сомневался, что любитель татуировок, если его раздеть, будет смахивать на картинную ходячую галерею. Что его ноги, грудь и спина разукрашены не меньше, чем кисти рук.

Прокантовавшись с "картинной галереей" до обеда и до тонкостей отработав на бумаге варианты предстоящей совместной работы, Кмитько, обязав водителя неотлучно находиться на даче и ждать его телефонного звонка, уехал.

- При зачатии этого отпрыска родители, если они все же были, в чем Кмитько за последние дни резко стал сомневаться, наверно долго и упорно трудились над созданием каждого кусочка его тела и характера. И своим упорным трудом они своего-таки добились, - улыбнулся Кмитько, выгоняя из гаража собственные, правда, не первой свежести, но ухоженные "Жигули" шестой модели.

Приехав на эту, вторую дачу, Кмитько первым делом включил в ванной комнате электрический бойлер. Высшим наслаждением для него было окунуть свое издерганное тело в ванну с горячей водой, обогащенной запахом и пеной натуральных заморских шампуней. Тем более что резервуар в ванной комнате больше смахивал на небольшой бассейн, чем на ванну.

Приняв после ванны контрастный душ, накинув на мокрое тело халат и сунув ноги в мягкие шлепанцы, Кмитько направился к холодильнику. Оба дачных домика были полностью укомплектованы хозяином. Своими продовольственными, в том числе и ликероводочными, запасами были рассчитаны на довольно длительный период, тем более не на одного человека. Открыв дверку, он долго смотрел на батарею бутылок с разноцветными наклейками. Ни пить, ни есть не хотелось. Закрыв холодильник, Кмитько, не одевая даже трусов, прямо в халате, улегся на диван.

- Четыре часа тридцать минут, - прощебетали приятным женским голосом часы на буфете.

"Неужели создатели этого говорящего чуда не могли научить его делать маленькое уточнение: это время дня или ночи?" - подумал он, уже засыпая.

Проспав ровно два часа, Кмитько поднялся свежим, отдохнувшим и в приподнятом настроении. Уже минут через десять на сковородке приятно шкварчало нарезанное большими по размеру, но тонкими по объему ломтиками сало и пять освобожденных от панциря яиц. Это было его любимое блюдо. При виде поджаренных краев белка с закрученными хрустящими ломтиками сала, у Кмитько потекла слюна.

Ровно в семь часов вечера, убрав со стола пустую сковородку с подставкой, предварительно смахнув в нее остатки крошек, Кмитько сидел на том же диване в ожидании телефонного звонка.

То, что звонок будет сегодня, Кмитько чувствовал, как говорил великий юморист, спинным мозгом. К выполнению поставленной задачи он, как и приставленный к нему водитель с вишневой "девятки", был готов. И звонок действительно был. Разговор состоялся, но совсем не такой, какой он ожидал.

Спустившись в подвал, Кмитько достал из тайника сверток и, оседлав вертящийся стул, стоящий рядом с металлическим слесарным столом с множеством таких же металлических ящиков, положил его справа от себя.

Первоначально задача ему была поставлена до обидного простая, хотя и с тонким намеком на толстые обстоятельства. Это Кмитько понял только сейчас, после недавнего телефонного разговора. Надо было всего лишь в течение недели-двух до тонкостей изучить все передвижения "объекта" наблюдения и быть готовым в подходящем месте, желательно недалеко от места работы "объекта", после соответствующего телефонного звонка, начистить этому вахлаку "чайник". Начистить основательно, но без мокрого дела. "Фонари", переломы конечностей и ребер входили в обязательную программу.

Добросовестно и главное не "засветившись", так, во всяком случае, считал сам Кмитько, он отработал филером две недели и к сегодняшнему дню был готов приступить к выполнению той "обязательной программы". Ждал только сигнала. И место, и время, по его мнению, были выбраны удачно. Место - выход из-под арки во двор редакции, а время - с шести до восьми утра. Арка его устраивала тем, что все подъезды многоэтажек по обе стороны здания редакции выходили не во двор, а на улицу. И бояться встречи со случайными жителями, выходящими из подъездов, было нечего. Тем более, что двор редакции был проходным и имел три выхода в разные кварталы.

Диспозицию Кмитько мысленно отработал до тонкостей. Он сопровождает вахлака от трамвайной остановки до выхода из-под арки во двор, а водитель, к этому времени, появляется навстречу. Там, за углом арки, они одновременно набрасываются на вахлака, подручными средствами вырубают его, валят на землю и в течение не больше минуты дружно обхаживают. Так же дружно расходятся в разные стороны. В квартале от арки садятся в "девятку" и смываются на дачу. В течение последующих двух часов Кмитько оставалось получить оставшуюся сумму и умотать в свою никем непризнанную республику. Кмитько и тут выигрывал. Он все время оставался за спиной жертвы, исключая всякую возможность запомнить его лицо. Он считал себя великим мудрецом.

Но ситуация, как говорят военные, за последние несколько часов на этом участке фронта резко ухудшилась и грозится выйти из-под контроля. Поэтому, возникла необходимость в принятии экстренных неординарных мер.

- Просто чистить "чайник" хозяина уже не устраивает. Ему, видите ли, уже нужен труп. И не просто труп, а трупп в указанном месте и в указанное время. Ничего себе заявочки, - размышлял вслух Кмитько, осматривая подвал. - Я мог бы ответить Амбалу по телефону, что на мокрое не подписывался, отказаться от этого дела и вернуть бабки. Но, во-первых, бабки уже почти все тю-тю. Осталось "детишкам на молочишко". Шикарно жить не запретишь. И, во-вторых, - он развернул сверток и достал из него "ПСМ", два полных магазина патронов 5,45 и насадку глушитель, - Амбал крепко держит меня на крючке.

Закончив неполную разборку пистолета, достав тряпку, масленку с оружейным маслом, подержав все это в руках и отложив в сторону, Кмитько, уставившись невидящими глазами в стенку подвала, медленно поплыл в свое прошлое.

...Вначале восьмидесятых, незадолго до горбачевской перестройки новоиспеченный лейтенант Кмитько Панас Григорьевич, успешно окончивший Новосибирскую "ВыШКу" (Высшая школа контрразведки), при полном параде убыл в скромный провинциальный - городок. Во внутреннем кармане парадного мундира, вместе с удостоверением личности обычного армейского образца лежали и удостоверение сотрудника Конторы, и общесоюзный гражданский паспорт. Такой, на все случаи жизни комплект ксив мог себе позволить только сотрудник фирмы, рожденной Великим Феликсом.

Став оперуполномоченным особого отдела дивизии сокращенного состава, молодой лейтенант рьяно взялся за порученное дело.

Надо признаться, что к этому времени дела в вооруженных силах, как и во всем огромном некогда всесильном государстве шли из рук вон плохо. При отпущенных вожжах, отсутствии толкового кучера лошади неслись вскачь и вдобавок, в разные стороны. Приструнить их уже было невозможно. С приходом к власти Горбачева эра вседозволенности, как эйфория, окутала умы всех слоев населения. В государстве и за его пределами набирало силу великое разграбление всего того, что создавалось десятилетиями. Неважно, было это ненавистное прошлое, от которого в самом деле не мешало бы откреститься, или то доброе, с трудом нажитое и обильно политое кровью, которое не помешало бы и в будущем.

Вооруженные Силы СССР к своему эпилогу пришли в том составе, имеется в виду рядовых и сержантов, который они имели при своем зачатии. Стали воистину рабоче-крестьянскими. И призывать в армию стали даже с двумя судимостями. Вот и кочевала молодежь с одной зоны в другую. А некоторые, особо шустрые из неблагоприятных семей, ухитрялись за счет дисбатов продлевать срок своей службы на два-три года. Армия стала приблатненная со своими тюремными законами. В армейский быт крепко вошла "дедовщина". "Дедов" почитали и некоторые офицеры взводно-ротного звена. Если бы этого не было - "дедовщина" умерла бы в своем зародыше. Ведь с помощью "дедов" управлять "толпой" казалось легче. Но это до поры до времени. Обычно при таком раскладе ситуация, в конце концов, всегда выходит из-под контроля.

Армия стала богатой на "ЧП". Прибавилось работы не только офицерам военной прокуратуры, но и представителям особых отделов. Ведь, как правило, первоначальное расследование, чтобы не выносить сор из избы, проводились своими офицерами или на худой конец представителями особых отделов. И уж потом, если дело выходило за рамки сокрытий, им занимались работники военной прокуратуры.

Свое первое служебное несоответствие Кмитько заработал, имея за спиной шесть лет службы, погоны капитана и приличное денежное содержание.

После удачного и главное быстрого раскрытия дела по хищению автомата Калашникова в одной из частей своей дивизии молодого лейтенанта приметил начальник особого отдела военного округа генерал Максюта. Он решил сыграть в судьбе Кмитько роль отца-наставника. Особые отделы были в подчинении Третьего Главного управления КГБ, которое вело работу по пресечению подрывной деятельности иностранных спецслужб в отношении Советских Вооруженных Сил и руководило их работой. Генерал считал себя великим психологом-контрразведчиком.

Став опером особого отдела округа, Кмитько от радости чуть не хлопал в ладошки. Ему так и хотелось кричать на каждом углу: я великий, умный и незаменимый. Он тут же на бумаге быстро рассчитал точные сроки получения своих будущих очередных воинский званий. Не забывая при этом периодически подниматься по служебной лестнице. В обозримом будущем, лет так к сорока, он уже видел себя в кресле своего теперешнего шефа, и быть может, даже в лампасах. "Чем черт не шутит", - рассуждал тогда Панас. Естественно у шефа даже в мыслях не могло появиться то, что его потихоньку, пока только в мыслях, подсиживает не кто иной, как новоиспеченный протеже.

Но надо отдать ему должное, старался он во всю. За четыре года службы под покровительством своего Патрона, Кмитько многого достиг. Но, увы! Видимо перестарался. А может, выскочил из колеи времени? За своим усердием и не заметил, что времена существенно изменились?

Кмитько находился по служебным делам в одной из частей округа. Командование воинской части уже несколько дней ходило, будто в штаны наложив. Все старались замять события связанные с "дедовщиной". Группа старослужащих солдат под предводительством одного, имевшего до призыва, благодаря предкам чисто символическую, в один год, ходку к Хозяину, избили нескольких молодых солдат. "Деды" до разборки с молодыми выкурили не одну мастырку дури. А анаша, как известно, пробирается в мозги почти мгновенно, вот и одурели, перестав контролировать свои действия. Оно бы ничего, обошлось бы гауптвахтой и все дела, да один из молодых через пару дней попал в местный госпиталь, где ему пришлось удалить разбитое яичко. Стало ясно, что замять этот инцидент командованию части не удастся.

Побеседовав в госпитале с пострадавшим, Кмитько направился на гауптвахту. Там, под сильным впечатлением услышанного в госпитале, капитан пообещал упрятать предводителя второй раз в зону, причем на максимальный срок.

"Дед" был наглый, с дебильной мордой, но физически накачанный малый и париться в зоне у него не было ни малейшего желания. Он всячески извивался, отказываясь не только от роли организатора, но и от поставщика коричневых, остро пахнущих шариков анаши размером со сливу. Мало того, в беседе с Кмитько, он в прямом смысле издевался над капитаном, провоцируя того на непредсказуемые действия. "Дед" знал, что делает и, своего таки добился. Капитан не сдержался и съездил наглецу по физиономии. У оперативников это называется: применил меры устрашения. Но то ли от злости, то ли капитан действительно не рассчитал своего профессионального удара, только после таких "мер устрашения" челюсть "деда" надолго упаковали в панцирь из тоненькой проволоки, и единственной пищей для него стала каша в самом жидком виде. А в место ложки - трубочка. "Дед" после этого удара моментально скис и во всем сознался.

В прошлые времена о такой мелочи никто бы и не вспомнил, и капитан самое большее, на что мог рассчитывать, так это на пятиминутную не очень лицеприятную беседу у начальства. Но времена изменились. Благодаря перестройке общественность получила максимальный доступ и влияние на освещение темных пятен армейской жизни, о чем раньше широкие слои населения не могли и мечтать. Такие возможности для СМИ стали настоящим Эльдорадо. Вдобавок ко всему, у главных партийных руководителей страны в который раз появилась идея проведения операции "Чистые руки" во всех силовых структурах, в том числе и в КГБ. По иронии судьбы операция носила название одной из трех составных в лозунге Великого Феликса: "Холодный ум, горячее сердце и чистые руки". Уже потом капитан узнал, что родители "деда" были известными партийными работниками областного масштаба.

- И как он с такими родителями в армию попал? Видит Бог, заслужил, наверное. А вот родители ронять свою партийную честь не пожелали и подняли кипишь. Оно мне надо было влезать в то дело? Тем более что этого от меня не только никто не требовал - даже не просил. И вроде не салага, пора было бы к тому времени уже и уму набраться. Недаром говорили, что инициатива наказуема, вот я и получил по заслугам, чтобы не выпендривался и не лез со своими инициативами, - смазывая тонким слоем оружейной смазки каждую деталь пистолета, вслух высказался Кмитько. - Все равно того урода родители от зоны спасли, и даже если бы посадили - у пострадавшего парнишки удаленное яичко все равно не выросло бы. Зря я только старался!

И действительно, родители того "деда", пользуясь привилегиями, во второй раз вытащили своего отпрыска из зоны и мысленно благодарили Кмитько, который им в этом здорово помог. Благодаря капитану с их любимого чада было снято всякое обвинение, как с пострадавшего от произвола представителя силовых структур. Бедняга с одним яичком оказался еще и виноватым во всей этой истории. А на Кмитько, по настоянию тех же партийных правдолюбцев, было заведено дело и началось служебное и партийное расследование. По окончании расследования, капитан получил "служебное несоответствие", а от него, как известно, до пенсии раз плюнуть.

Как и следовало ожидать, "служебным несоответствием" дело не закончилось, и Кмитько, в угоду очередной пропагандистской идее был с позором, без пенсии и в назидание другим, уволен из рядов доблестных контрразведчиков. Имея за спиной, с учетом учебы в училище чуть больше десяти лет выслуги, однокомнатную квартиру в общаге, считавшуюся служебной, не имея ни семьи, ни пенсионной выслуги бывший капитан-контрразведчик очутился за бортом и от безделья пристрастился к спиртному. Может, от безделья, употребления спиртного и душевных переживаний за свою неудавшуюся жизнь, Кмитько и нашел бы свой печальный конец где-нибудь под забором? Но кто-то в одной из застольных компаний посоветовал ему вступить в добровольческую армию одной из бывших республик СССР, на территории которой разгорался очаг второго этапа освободительного движения. Первый этап, в результате развала Союза, прошел почти бескровно. Но потом, когда некоторые губернии, автономии и республики решили идти дальше по пути распада, а это новых правителей уже совсем не устраивало, начиналась заварушка с применением стрелкового и не только оружия. Оказывается, в таких добровольческих армиях неплохо платили, если, конечно, ты оставался живым. Так и путешествовал бывший капитан из одной добровольческой в другую аж до тех пор, пока не очутился в Приднестровье. Там он и обосновался после того, как генерал Лебедь своим командирским голосом поставил точку в неожиданном освободительно-захватническом движении.

Кмитько был прекрасным стрелком, почти снайпером. Впервые он стрелял из охотничьего ружья в шестилетнем возрасте. В десятом классе он уже участвовал в соревнованиях на первенство области по стрельбе из "Марголина" и занял второе место. В "ВыШКе он продолжал заниматься стрельбой из пистолета. Теперь уже с боевого. Очень нравилась ему стрельба по-македонски. На ходу, из двух стволов по мишеням, причем еще и на время. Хотя он и не достиг вершин в этом деле, все же считался большим мастером в стрельбе из пистолета. Единственно на что он мог рассчитывать, так это на "вооруженку" (чемпионат Вооруженных Сил СССР). Все остальные чемпионаты и олимпиады были не для него. У него не было к соревнованиям никакого интереса, да и жизнь свою он посвящал не спорту.

Любимым упражнением в стрельбе из пистолета для него было поражение ростовых фигур на время, причем в классическом варианте. Когда все три пулевые пробоины в мишени изображают правильный треугольник, где нижние углы размещаются прямо под воображаемыми сосками на груди, а вершина - на лбу фигуры.

- И чем этот вахлак-писака не угодил хозяину, что тот решил его замочить? - окончательно выплывая со своего прошлого, прошептал Кмитько. - Хватит витать в облаках. Философствовать можно тогда, когда лопатник постоянно полный зелени, приличная лачуга с высоким забором да с десяток быков с "калашами" в охране. А у меня - две фигуры с трех пальцев и те в карманах брюк держу, чтоб случайно ни свои, ни чужие не увидели. Все же, что ни говори, а пять тысяч баксов просто так не дают. Значит, здорово писатель насолил хозяину. Вообще-то мне надо было об этом в самом начале догадаться. Хозяин "мокрое" еще тогда предвидел, когда полштуки в виде аванса за "обязательную" программу выложил. Такие бабки за простую чистку "чайника" не отстегивают. Да и "мокруха" на такую сумму не тянет. Видимо, у хозяина в отношении меня какие-то стратегические планы, - заканчивая сборку "ПСМ", мысленно продолжил рассуждать Кмитько. - Ничего! Шлепну этого писаку, заберу бабки и ищи-свищи.

Подвальное помещение занимало весь нулевой цикл дачи. Кмитько открыл дверь в соседнее помещение, предназначавшееся под гараж на две тачки, включил свет и установил у противоположной стены деревянный щит из доски-двадцатки с квадратом белой бумаги прикрепленной кнопками. Смазанный после неполной разборки-сборки пистолет самозарядный малогабаритный необходимо было проверить в работе и пристрелять. Насадив на ствол глушитель, вставив в рукоятку магазин с патронами и передернув затвор, Кмитько отошел к стене. Расстояние до мишени сквозь открытую дверь было около двадцати метров.

"Достаточно", - подумал бывший особист и по привычке, навскидку, трижды нажал на курок. Раздались три хлопка, похожих на удары мухобойки. Подвал наполнился кисло-пахнущими пороховыми газами. Опустив руку с "ПСМ", Кмитько подошел к белому квадрату. Три пробоины на белом фоне изображали почти правильный треугольник. Произведя еще два тренировочных подхода и убедившись, что пистолет, рука и глаза работают в унисон, а попадания в цель по кучности не меняются - Кмитько наполнил патронами все четыре имеющихся магазина и, не снимая со ствола глушитель, поднялся в комнату. Надо было еще раз, а может, и не один, мысленно пройтись по всему маршруту предстоящего дела. Отработать все действия до мелочей. Упущенные мелочи в таких делах играли, как правило, роковую роль. Как- никак четыре года учебы в "ВыШКе" и шесть лет практической работы опером, для него даром не прошли. Лично он в этом был абсолютно уверен. А там, под аркой, могли возникнуть тысяча и одна неожиданность, и к ним надо было быть готовым.

... "Объект" Кмитько заметил сразу, как только тот вышел из вагона трамвая, и не торопясь, направился в сторону редакции. Стараясь не попадаться ему на глаза, Кмитько чуть подождал и направился за ним. Увидев, что тот вошел под арку, он ускорил шаг. Пешеходов на близком расстоянии не наблюдалось. Перекресток остался в стороне. Войдя под арку, он, вытащив "ПСМ" с глушителем из-под плаща и чуть приподняв правую руку, трижды нажал на курок, мысленно меняя направление ствола. Три выстрела слились в один и три стреляные гильзы укатились к противоположной стене. Оглушительных выстрелов в общепринятом понятии не было. Прозвучало три негромких хлопка. Не останавливаясь и не обращая внимания на сползающее по стене тело, Кмитько быстро прошел сквозь арку и скрылся в одном из сквозных проходов. На ходу он поднял две стреляные гильзы. Третья куда-то закатилась, а искать ее, у него не было времени. Да и делал он это скорее автоматически, чем сознательно. Сказывалась еще армейская привычка: "После стрельбы обязательно собери гильзы за собой".

Первая пуля вошла Василенко под левую лопатку, когда ему оставалось сделать последний шаг к выходу из-под арки. Выстрелов он не слышал. Все свершилось мгновенно. Ему показалось, что в спину ужалила одна, а потом и другая оса. "Откуда они здесь и почему набросились на меня", - пытался понять он. Но закончить свою мысль и тем более получить на нее ответ - не успел. Третья пуля вошла в затылок, разрушая то серое вещество, которое отличает человека от животного. Разрушенный мозг перестал управлять телом и Василенко, вскинув руки к груди и, пытаясь сдержать усиливающуюся боль, из последних сил, подчиняясь только рефлексам, левым плечом прислонился к стене. Но это ему уже не помогло. Ноги в коленках подломились и он, пачкая костюм о стенку арки, опустился на колени, а потом ткнулся головой об асфальт. Со стороны могло показаться вроде пьяный, израсходовав свои последние силы но, так и не добравшись до дома, решил часик-другой отдохнуть.

Пролежал он долго. Первыми его обнаружили дети. Заметив кровь, они с криком выбежали на улицу. Через секунду под аркой собралась толпа. Каждый что-то кому-то советовал, суетился, но при этом самостоятельно не принимал никаких мер. Все же кто-то сообразил вызвать скорую и милицию. Те, как всегда в таких случаях, приехали с приличным опозданием, имея в загашнике тысячу и одну причину. Скорая, правда, приехала раньше, хотя Василенко в ее помощи уже давно не нуждался. Узнав, что мужчина мертв, толпа моментально усохла и к приезду милиции, возле трупа стояли только врачи скорой да в стороне толпилась детвора. Асфальтированный проход под аркой и вокруг тела, все было изрядно утрамбовано следами зевак. Вызывать кинолога с собакой не имело смысла. Да и времени прошло изрядно.

На этом и строился весь расчет Кмитько. К тому времени, когда к арке подъехала скорая, он спокойно сидел в одном из круглосуточных кафе в другом конце города. Там он выпил чашечку освежающего напитка с рекламным названием "НЕСКАФЕ КЛАСИК". По-своему вкусу, оно очень напоминало обыкновенный, растворимый, из банок с фотографией Дьюка на обертке, известной на весь бывший Союз Одесской расфасовки. Рассчитавшись с сонной, уставшей, как будто ее всю ночь обхаживала рота мальчиков из ВДВ, барменшей, Кмитько вышел на улицу. В двух шагах от кафе стояли две спаренные полукабины картофонов. Подойдя к ближайшей он позвонил. После короткого разговора, сел в свою "шоху" и строго соблюдая правила дорожного движения, выехал за пределы города.

Когда к арке подъехала долгожданная "канарейка" с оперативной группой, Кмитько на спидометре своей "шохи" наматывал пятый километр после знака с перечеркнутым названием "Южный". Проехав еще немного "Жигули" остановились. Мимо проносились разношерстные транспортные средства. Не заметив ничего подозрительного, он, развернув "шестерку" в сторону города, задраив стекла, закрыв все четыре дверки на внутренние фиксаторы, переместился на сидение пассажира и, предварительно поставив его в горизонтальное положение, вытянулся во весь рост. "До встречи с Амбалом времени навалом - почти как в стихах", - подумал бывший капитан.

Ему везло. За годы участия в нескольких добровольческих армиях, он ни разу ни был ранен. По окончании контракта получал причитающиеся ему баксы и возвращался в Южный. Отмывался, отсыпался, в первые дни жадно набрасывался на представительниц платных услуг, отчего последние были в диком восторге, в течение не очень продолжительно времени, образно говоря, спускал все это в унитаз и снова включался в освободительное движение. Об истинной его деятельности в Южном никто не знал. Да и в добровольческих армиях он, как и все иже с ним, участвовал под вымышленной фамилией.

То, что Амбал приедет точно к обещанному времени, Кмитько не сомневался. Амбала он знал по обоюдной прогулке, в составе очередной добровольческой армии, по берегу Днестра. Тогда, в 1992 году, они плечом к плечу стояли в окопах на левобережье Днестра, с оружием в руках доказывая всю серьезность возникшего конфликта. Что там, почем и на какой болотной воде заваривалась политическая каша его, как и Амбала и многих других, волновало меньше всего. Во-первых, платили, а во-вторых, командиром всей ихней вооруженной братии был настоящий генерал. О генерал-лейтенанте Лебеде Кмитько знал еще по путчу с дикой аббревиатурой ГКЧП. Чувствовалось, что военное дело генерал знал не просто на уровне "церковно-приходской" или "воскресных" школ. Генерал был практик. От одного его командирского голоса на той стороне Днестра у любителей острых ощущений явно поджилки тряслись. Благодаря его настойчивости, подкрепленной силами четырнадцатой армии, политическая трескотня, как в самой Молдове, так и далеко за ее пределами быстро утихла и как итог - на местных каратах появилась новая, никем не признанная, Приднестровская республика.

Поиграв в войну, на той стороне Днестра успокоились, и нужда в волонтерских формированиях отпала. Получив причитающиеся бабки, пару-тройку дней не слезая со стакана, Кмитько и Амбал разошлись, чтобы примерно через год встретится снова.

Это случилось в одном из полуподвальных ресторанов города Южного. Кмитько в очередной раз сидел почти на мели. И главное у него не было никаких толковых мыслей найти применение своим знаниям и практике. Добровольческо-освободительное движение пошло на убыль. Вообще-то одна мысля у него была. К тому времени, он имел уже надежную крышу в прямом смысле в одном из сел Приднестровья. Приютившая его молдаванка необъятных размеров и неопределенного возраста не только не интересовалась его прошлым, у нее даже не возникало никаких требований. Кроме собственного хозяйства, ее ничего больше не интересовало. А слово "хозяйство" укладывалось в определенные рамки: огород, сад, виноградники и домашняя живность. Даже оставшиеся от бывшего мужа, исчезнувшего давно и в неизвестном направлении, "Жигули" шестой модели ее интересовали меньше всего. Кмитько пришлось прилично повозиться с ними, прежде чем он вернул их из состояния вросшими в землю в состояние готовности к движению. "Жигули" были собственностью хозяйки, а так как детей у нее не было, то Кмитько без особого труда выправил у нее доверенность на свою личность и разъезжал на "шестерке" в своих интересах. Как правило, он зарабатывал на контрабанде табачных изделий. Но это были мелочи. Но на сей раз он рискнул и доставил в Южный два ствола. Новый, в заводской упаковке "тетешник" и "Магнум" с глушителем. Благо, "тропинка" была проторена и все смены на таможенных постах изучены.

Ближе к полуночи Кмитько, принявший с горя на грудь приличную дозу успокоительной жидкости, вернувшись после очередного путешествия, как говорят воспитанные люди за бугром, в мужскую комнату, обнаружил за своим столом Амбала. Поплакавшись в жилетку на свою никудышную жизнь, Кмитько предложил свой товар Амбалу. Тот пообещал прозондировать почву, для чего предложил встретиться на следующий день.

- Понимаешь, - начал на следующий день Амбал издалека, - есть один человек, желающий обзавестись стволами. Он согласен купить, если ты в его присутствии проверишь их в работе, - внимательно наблюдая за ответной реакцией Кмитько, сказал Амбал.

Еще в окопах на берегу Днестра, Кмитько под "настроение" рассказал Амбалу почти все о своем прошлом. Амбал извилину с этой информацией сохранил и после вчерашней встречи рассказал Тузу о Кмитько все. И про стволы, и про прошлое.

- Ты мне этого Особиста вместе со стволами приведи, - после долгих раздумий сказал Туз.

- Ну, ты даешь, Туз! Тащить этого фраера со стволами прямо сюда. А особняк засветить не боишься?

- Дурак ты, Амбал, хоть и начальник моей охраны. Я же не сказал, что сюда. Найди какой-нибудь заброшенный тир, подвал или что-то в этом роде. Во всеобщем хаосе таких мест навалом. Проверь, выставь охрану. В общем, все как положено. Меня представишь как представителя покупателя. Если что не в масть - шлепнем Особиста и весь разговор.

- А что, он не может сам проверить? - плохо соображая после вчерашнего, спросил Кмитько.

- Откуда я знаю, что он может, а чего нет! Может, он с такими пукалками никогда не обращался, а может, его диоптрия к стрельбе не располагает? Я тебе передал его предложение, а там, как ты решишь! Хозяин-барин, - улыбнулся Амбал.

- И что ты предлагаешь? На центральной площади тир устроить или арендовать его на время у ментов?

- Есть тут одно место. Ни одна собака не сбрехнет.

- Там вы меня и похороните. Зачем с бабками расставаться?

- За кого ты меня принимаешь? - обиделся Амбал. - И хавкой и "Дойной" в окопах делились, а ты - похороните. Да я за кореша знаешь, что могу?

- Ладно, Амбал. Я тебе верю. Только сделаем мы по-другому, - окончательно придя в нормальное состояние, заставив мысли работать с предельной нагрузкой, ответил Кмитько. - Ты мне даешь бабки, я еду за стволами и через часик встречаемся на этом месте.

- Ну, ты и оборзел! А вообще-то правильно. Я на твоем месте поступил бы также. Без бабок ты и на хрен никому не нужен. Ты подожди здесь, я человеку брякну, согласен ли он? Я ведь могу свои бабки отдать, если он пообещает мне их вернуть, - сказал Амбал, направляясь к ближайшему картафону.

- Человек согласен, - сказал Амбал, усаживаясь за руль и доставая из заднего кармана объемный лопатник. - Вот твои баксы, я через часик жду тебя на этом же месте. Надеюсь, не подведешь?

Тир представлял собой заброшенный на окраине какого-то села скотный двор. Седовласый старик в очках, с тоненькими седыми усами, выйдя из крутой тачки, поморщился, посмотрел на Амбала, и направился в сторону коровника. Кмитько и Амбал последовали за ним. В коровнике было светло. Ни дверей, ни окон. Амбал повесил белый лист бумаги. Отойдя шагов на сорок, посчитав, что этого достаточно, Кмитько трижды навскидку нажал на курок "ТТ". Прозвучали три оглушительных выстрела. На бумаге чернели три точки расположенные на одинаковом удалении друг от друга. Затем прозвучали три выстрела из "Магнума". В этом случае, с глушителем, хлопки были еле слышны.

Пошептавшись о чем-то с Амбалом, старик забрал стволы, сел в свою крутую тачку и под охраной еще одной такой же тачки набитой качками, слинял.

Спустя несколько минут уехали и Амбал с Кмитько.

- Тебя куда? - спросил Амбал, когда они въехали в город.

- Давай к вокзалу. Оттуда я куда угодно доберусь, - ответил Кмитько.

- Дурачок ты, хоть и бывший опер контрразведчик, - прошептал Амбал, высадив Кмитько у вокзала. - Мои ребята еще с ночи срисовали и логово твое, и "шестерку", которую ты так придирчиво осматривал перед тем, как спиной войти в подъезд. И парочка из них добросовестно "пасут" тебя там уже с утра. Даже если ты решил умотать в свое Приднестровье - сопровождать тебя будут до самого дома. Шеф очень нуждается в твоем новом адресочке. У него срочно появились какие-то виды на тебя. Хотя по мне, так ты и на фик не нужен. У меня своих ребят на все случаи жизни хватает.

"Нет! Лучше бы я тогда не появлялся в Южном с теми стволами. По самые уши в дерьмо вляпался. Амбал с его качками - крепкие орешки. Теперь с крючка можно только в гробовую яму скрыться. А может, еще и обойдется? Пока я им нужен, они меня не сдадут. Мало того, беречь будут. После всего, что я сотворил - пуще прежнего", - открыв глаза и, посмотрев на часы, подумал Кмитько.

С момента его остановки здесь прошло чуть больше часа. По оживленной трассе в обе стороны, мимо стоявшей на обочине "шестерки", почти сплошным потоком проносились машины. "Даже если менты приехали к арке вовремя, пока то да се, выйдут на начальство, а оно примет решение ввести в действие "Перехват" или "Сирену" - все равно они опоздали. Я к тому времени черту города успел покинуть. Менты куда первым делом кинуться? Вокзал, автостанция, наконец, аэропорт. Конечно, не мешало бы от ствола избавиться. Как-никак улика. Но уж больно жалко. Толковый ствол. Удобный, калибр мизерный, да и привык я к нему. Один звук чего стоит? Настоящий мужчина громче пукнет, чем у него звук выстрела, а с глушаком - так вообще комариный писк. Нет! Ствол мне еще рано бросать. Тем более что находится он в тайнике, а на постах ни таможенники, ни погранцы специальных приборов не имеют. Им бы с контрабандой разобраться. Пустые легковушки пропускают почти беспрепятственно. В общем, для дерганья задницей пока нет никакого повода", - основательно устраиваясь на сидении, продолжал размышлять бывший особист.

Снова закрыв глаза, отматывая настоящее в то прошлое, он пытался свести концы с концами. И в жилетку пожаловаться, и героя на грудь повесить. То он ругал себя последними словами, то, зацепившись за какой-то справедливый аргумент, пытался выглядеть "аки овечка". Мол, не было бы стволов, было бы что-то другое. Такая у него, мол, планида и нечего тут сырость разводить. А с другой стороны, такие бабки, какие ему отстегивает хозяин, за простой чих не дают. За них надо вкалывать и вкалывать. А Кмитько работать мышцами привык только на снарядах в спортзалах, да и то в прошлом. "Нет! Должно мне повезти. Надо побольше бабок собрать, сварганить заграничную ксиву и линять отсюда пока не поздно. Кое-что с прошлого раза осталось, да плюс то, что Амбал должен подвезти - может, и хватит? А хозяин не дурак! С каждым разом все больше и больше за работу отстегивает. Понимает, что цены растут и безоговорочно прибавляет. Тем двум вахлакам, которых я отправил к праотцам прошлой осенью, красная цена была не больше штуки за двоих. А хозяин две отстегнул. Понимает. А может, он меня к чему-то главному готовит, поэтому и цены поднимает? Что ж, вполне возможно. Поживем-увидим".

...После стволов они с Амбалом больше года не встречались. Кмитько даже думать про стволы забыл. Для себя, во всяком случае, он сделал серьезный вывод, что с его "способностями" в таком бизнесе можно "сгореть" в один присест. Торговля оружием и наркотой, даже в мизерных объемах - не для него. Для торговли оружием нужна своя, четко налаженная, многократно проверенная цепочка. И больше, чем двоих, в этой цепочке никто никого знать не должен. А наркота - это не его профиль. Во-первых, он с детства не терпел наркотики, а во-вторых, ненавидел тех, кто сажал людей, тем более детей, на иглу.

Второй раз с Амбалом они встретились очень даже неслучайно. В один из дней, ближе к вечеру, к дому молдаванки приютившей Кмитько, подъехала "Вольво".

- Здорово, корешь! А ты неплохо пристроился! Молочко, сметанка, витамин "Ц" плюс молодка - тебе позавидуешь. Подойди ближе - дело есть, - ответил вышедший из машины и облокотившийся на штахетины калитки, мордоворот.

- Это можно, - сказал Кмитько, слезая с лестницы, стоявшей рядом с невысоким персиковым деревцом. Персиков на нем было больше, чем листьев. Так, во всяком случае, казалось со стороны.

- Тебе привет от Амбала. Он приглашает тебя в гости, - с тупым взглядом растягивая слова, сказал мордоворот.

Он хотел вначале "косить" под простачка: никакого, мол, Амбала не знаю, и знать не хочу. Но потом посчитал, что это не выход. "Этот парень, а в тачке с затемненными стеклами явно еще парочка таких, шутку не поймет. Интересно, каким путем Амбал меня вычислил?", - подумал Кмитько, а вслух, выдавив из себя улыбку, спросил:

- Куда? Домой? А где пригласительный? И как я его найду?

- Хе-хе-хе, - рассмеялся мордоворот. - Он сам тебе пригласительный выпишет. И адрес укажет. Амбал ждет тебя завтра в десять вечера там, где в прошлый раз встречались, соображаешь? - прохрипел мордоворот и без всякого здрасте-досвидания сел в "Вольво" и укатил.

"Не пора ли мне "рвать когти" с этого региона? Похоже, жаренным начинает попахивать. Принесла их нелегкая. И зачем я Амбалу понадобился, тем более к десяти вечера. Орденами, как мне помнится, награждают днем, а ночью, тем более в нынешнее время, только в деревянный бушлат одеть могут, - вспомнив свое недавнее армейское прошлое Кмитько. - А может, ему опять стволы понадобились? Так я в эти игры больше не играю. Завязал. Хватит по лезвию топать, тем более с моими босоногими способностями. Решено! Так ему завтра и скажу!" - решил Панас, возвращаясь во двор.

На встречу он пришел минут за сорок до назначенного срока. На трассе Приднестровье-Южный перед его "шестеркой" в двух местах дорогу перебежали кошки. Последнюю, кажись черную, он чуть не размазал колесами. "Вроде живая осталась, но все равно не к добру это", - подумал он тогда на трассе.

В том самом полуподвальном ресторане посетителей было мало. Заказав цыпленка, на гарнир картофель во фри, овощной салат, двести граммов "Тисы" и лимон для закуси, Кмитько с пребольшущим удовольствием отправил официантку с глаз долой, в смысле исполнять заказ, и приготовился к встрече. Время неумолимо приближало его к тому, чего он больше всего боялся. Но это он узнал только после появления Амбала в результате задушевной с ним беседы.

- А ты никак при бабках нынче? Кучеряво живешь! Поди, джек-пот сорвал в спортлото? - спросил, присаживаясь, Амбал.

К этому времени официантка успела, перечеркивая напрочь думы клиента о прошлых временах, принести коньяк, салат и нарезанный дольками лимон.

- Нет! Взял безвозмездный кредит, - принимая шутливый тон, ответил Кмитько. - Я с государством в азартные игры не играю. Если хочешь сделать заказ, то поторопись. У них тут, кроме названия, что сей трактир то ли на Пятницкой, то ли на Петровской, цен да бесплатных дебильных улыбок официанток преклонного возраста - ничего европейского. Все, как раньше. Те же пустые бутылки из-под водки "На троих" и ей подобной, поставленные в лучшем случае батареей у стены, а в худшем - прямо у ножки стола и такое же бесконечно долгое ожидание, когда тебя обслужат. - Могу угостить, пока принесут?

- Ну, если только ты угощаешь?- развел руками тот. - На дармовщину, как говорится, даже уксус медом покажется. Не переживай, я ненадолго!

- Что ты хотел? Твои мальчики так быстро удалились, что забыли даже пригласительный вручить, не говоря уже о таких мелочах, как сообщить причину встречи.

- Цель нашей встречи их некасаемо. Они должны знать только то, что им положено. Если знают трое, то это уже не тайна, хе-хе-хе, - рассмеялся Амбал.

- Если уж быть точным, то: "То, что знают двое - знает и свинья", - это не мои слова, а старика Мюллера, - уточнил Кмитько.

- Лично я ничего не хочу! Это у хозяина появилось огромное желание помочь тебе стать богатым человеком.

- А хозяин кто, настоятель храма Господнего? Кум королю - сват министру? Может, он руководитель благотворительного общества? - свалив в кучу русские и украинские поговорки, спросил бывший особист.

- У хозяина котелок варит, - на полном серьезе ответил Амбал.

- И зачем я твоему хозяину понадобился? Кстати, это не тот старик, который стволы приобрел? - Кмитько все еще надеялся, что нужда в нем появилась исключительно из-за второй партии стволов.

- Если бы даже был он, я все равно сказал бы - нет. Сам знаешь и нечего дурацкие вопросы задавать. Тут такое дело. Два фраера достали хозяина. Он их на дух не переносит. Грозятся со свету его изжить. Бабки взяли, разбогатели, а теперь и бабки не возвращают, и на хозяина бочку катят. Вот отморозки, секьешь?

- И хозяин хочет, чтобы я их утихомирил? Но я-то тут при чем? Я на мокрое не подписывался. У тебя что, своих козлов мало? Извини, - увидев посеревшее лицо Амбала, спохватился Кмитько.

- То-то же! А то за "козлов" пришлось бы и ответ держать, - Амбал больно ткнул пальцем Кмитько в грудь. - Запомни! Еще раз обзовешь ребят "козлами" - они тебя по стенке размажут. Лучшие профессора не смогут собрать, особист хренов. - На тех стволах твои пальчики срисованы и в деле фигурируют.

- Слушай, Амбал! Я вам не фраер какой-нибудь! - встреча с ним начинала Панасу уже надоедать. - Ищите придурка на стороне. Я на мокрое не пойду. И против системы - то же. За стволы у меня потолок - трешник, от силы - пятерик, а за мокрое - можно и пожизненное схлопотать.

Он понимал, что это только начало. Раз уж его зацепили за стволы, то простым разговором дело не кончится. У этой конторы, как и у той, прежней, которой Кмитько верой и правдой служил на протяжении шести лет, так легко с крючка не слезешь. "Интересно, кто у кого учился? Или воры в законе у Конторы, или Контора у воров? По-видимому, этот ценнейший опыт они передавали друг другу, как великую реликвию", - подумал он. И все же, Панас должен был выяснить все до конца. Сколько, каких крючков и как глубоко он их заглотил? Это уже походило на игру. И тут, кто кого. В подсознании Кмитько стал возрождаться огонек. Пока еще незаметно, почти бесчувственно, но это уже было начало. Даже не начало, а восстановление того, что за четыре года учебы в высшей школе контрразведки, а потом шесть лет практической работы оперуполномоченным особого отдела дивизии и округа накапливалось в навыках, шлифовалось в работе и отрабатывалось до автоматизма. В нем появился охотничий азарт. Такого он не чувствовал даже при участии в боевых действиях в горячих точках национально-освободительного движения.

- Между прочим, - продолжил Кмитько, - те стволы, когда я их вам продавал - чистыми были. А что потом было, и кого вы там из них замочили, меня не касаемо.

- Еще как касаемо. Те стволы "горячими" стали, и за ними кровавый след тянется. Опять же, кто их достал и кто стрелок-снайперок? А что пальчики свои оставил до продажи или после - это ты будешь объяснять потом. Вначале следаку из прокуратуры, потом всем присутствующим в зале суда, а уж потом, под конец, сокамерникам в какой-нибудь зоне. В любом случае ты подельник и лет пять, как минимум, даже по законам нашего свободного и очень гуманного государства, тебе впаяют и отправят хоть и не в Сибирь, как раньше, но под охрану вышкарей - это уж точно.

- А может, мои пальчики случайно на стволах оказались?

- Ты свою фантазию будешь прокурору доказывать. Случайно можно было раньше в партию вступить или в дерьмо, что само по себе одно и то же. Мне-то ты лапшу на уши не вешай. Он, видите ли, под такую музыку плясать не будет! А кто тебя теперь спрашивать будет? Тоже мне танцор хренов нашелся. Ты теперь "корешок-снайперок", делать будешь то, что тебе хозяин разрешит. И не думай крутануть "динамо" или лечь на дно в своем новоиспеченном государстве. Только хуже будет. Смотри, чтобы на тебя детский страх или там трясучка не напали, а то у тебя лицо стало таким, как будто ты вчера, ближе к вечеру преставился. Ни с того, ни с сего взял и помер. Тоже мне чемпион бывшего СССР и его окрестностей. Сытно есть, вволю пить и баб обхаживать - на это он способен, а как серьезную работу за приличные бабки выполнить, так он из себя институтку-девственницу корчит. То краснеет, будто в присутствии девочек громко пукнул, то белеет, вроде в преисподнюю собрался.

- Это же чистой воды шантаж, - прошептал Кмитько. - По-научному - это "применение силового давления".

- Какого давления? Ты что уже заговариваться начал? - самодовольно улыбнулся Амбал. - А чтобы у тебя мозги немножко взбултыхнулись, я тебе вот что скажу: эти два брата-акробата уже несколько лишних месяцев баксы в унитаз переводят. И не такие они уж чесненькие да чистенькие. Не только у хозяина бабки прикарманили, они полгорода стариков да старух облапошили. Хозяин точно знает, что на счетах ихнего банка одни слезы остались. Так что за твою работу тебе не только хозяин спасибо скажет - тебя полгорода благодарить будет, - закончил он, поднимаясь и протягивая конверт.

Амбал уходил довольным. Ему важно было дать понять, чтобы Кмитько, этот бывший хитрожопый опер, знал свое место.

Конверт Кмитько принял автоматически и долго держал в руках. А что ему оставалось делать? Случилось то, что уже случилось. И если он заартачится, то по нему в лучшем случае полоснут из "калаша" и вся недолга. В худшем случае, а Кмитько в этом не сомневался, будет страшнее и главное - больнее. Как такие мордовороты, с бычьими шеями и одной извилиной в мозгах на нескольких человек, умеют воспитывать шнуром от какого-нибудь чайника или кипятильника, и главное, по пяткам, чтобы воспитуемый мгновенно и вдобавок самопроизвольно обмочился - Панас знал хорошо. В самом начале разговора ему очень хотелось сделать Амбалу один не очень приличный жест, проверить левой рукой сгибается ли правая в локте, но концовка, особенно история со стволами, показалась очень убедительной, и делать ручкой ему резко расхотелось. У него было три варианта. Первый, броситься под какую-нибудь тачку, лечь виском на дуло ствола, повеситься, утонуть, наконец, в дерьме. Второй, добросовестно заявить в ментовку и в перспективе - зона. Но хозяин со своими щупальцами быстро его там достанет. Конец тот же. Хотя и чуть-чуть длиннее. Оставался третий вариант - принять предложение Амбала. Этим самым он становился на путь профессионального киллера.

"Как они меня, тогда, после стволов, вычислили? Я ведь проверялся. И на "хвосте" у меня вроде никто не сидел. Значит, у Амбала тоже профессионалы есть. Надо быть более осторожным. То, что неприятности начинают сопровождать человека сразу после рождения - это аксиома, не требующая доказательств. Где-то я уже читал об этом. И эта аксиома, я чувствую, достанется мне по полной программе", - подумал Кмитько, снова возвращаясь в свое прошлое.

Тех братьев-акробатов Панас обхаживал в течение двух недель, как семимесячных. За две недели Кмитько узнал о братьях все, что ему было нужно. Где живут, с кем живут, пути передвижения, вопросы охраны, транспорт, вооружение и, естественно, все временные данные их рабочего дня. Охраны, как оказалось, у братьев не было. Во-первых, она еще не вошла в моду, а во-вторых, братья считали, что охраняют друг друга и этого достаточно. " Простая наивность. У них даже ствола толкового не было. Так, пугач заморский барабанный. Барабан - переделанный под шесть малокалиберных патронов. Главный его недостаток - гладкий, заканчивающийся раструбом, ствол. Кмитько такие пугачи не только видел, но даже стрелял с них. Пуля со ствола вылетает валиком. Никакой прицельной стрельбы, даже с ближнего расстояния. Пугач он и есть пугач.

Братьев он встретил во внутреннем дворике со всех сторон обставленного девятиэтажными коробками. Ночь, как в той песне поется, была темной, темной и время было позднее, позднее. Братья были любителями острых ощущений и возвращались домой почти всегда далеко за полночь. Тогда они вернулись домой почти в два часа ночи. В дворике Кмитько появился за несколько минут до них и встретил их не доходя до своего подъезда. Три выстрела свалили первого мгновенно. Второй успел издать что-то нечленораздельное и тут же получил свои три пули. Панас быстро вышел со двора, сел в свою "шоху" и был таков. Момент ухода с места преступления бывший особист отрабатывал тщательным образом. К этому вопросу он относился серьезней, чем к самой работе. Благополучие ухода удлиняло его свободу, давало возможность получить окончательный расчет и насладиться всеми прелестями бурной жизни.

...- Что случилось, водитель? - услышав стук в ветрячок дверки, Кмитько открыл глаза и, увидев форменную ментовскую фуражку, в момент вынырнул из своего прошлого.

- Ничего не случилось. Рано выехал из дома, устал и во избежание дорожных неприятностей решил отдохнуть. Это ведь не запрещается? - опуская стекло дверки, ответил Панас.

Окончательно придя в себя, он заметил не только сержанта патрульно-постовой службы, но и "канарейку", заблокировавшую ему выезд вперед, и сидевшего за ее рулем еще одного гаишника. Тот внимательно наблюдал за происходящим возле "шестой" модели "Жигулей". "Неужели "засветился"? Не может быть! А может, кто мою "шестерку" видел? Но это практически невозможно. Я на своей "шохе" выезжаю только в день работы. И находится она, как правило, на приличном расстоянии от места работы. Сегодня ее даже близко не было возле арки. Тогда в чем дело?" - усиленно соображал Кмитько.

- Нет! Это не запрещается. Мы даже приветствуем таких водителей. Устал? Слипаются глаза? Сверни на обочину, отдохни минут двадцать-тридцать и спокойно езжай дальше. Издалека едете? - спросил сержант.

- Из Приднестровья, - доставая документы, ответил Кмитько.

Сержант документы не спрашивал. Во всяком случае, пока. Но, увидев, что водитель сам их подает, взял, проверил техпаспорт, доверенность, удостоверение водителя и, сложив весь этот ворох в одну руку, вернул водителю.

- По делам к нам или на отдых? Счастливо вам! - тронув пальцами козырек фуражки, при этом висевшая на запястье полосатая регулировочная палочка угрожающе приблизилась к подбородку, сказал сержант и, повернувшись, направился к "канарейке", которая, не успев он закрыть дверку, тут же рванула в сторону города.

Восстановление жизни у Кмитько шло не по минутам, а по секундам. Он был на грани срыва. Еще тогда, когда Панас по своей инициативе подавал документы сержанту, он видел, как в противоположную сторону, со скоростью не больше тридцати километров в час, проехала "Вольво". Эту машину он бы узнал из тысячи. На этой "Вольво" к нему домой несколько раз приезжал тот самый дебил с кирпичной мордой. Но на этот раз за рулем сидел сам Амбал.

Проезжая мимо "шестерки" Кмитько, окруженной "канарейкой" с ментами, тот внимательно сквозь очки смотрел на Особиста. Видимо, в ожидании какого-то сигнала. Но сигнала не было, и "Вольво", увеличив скорость, покинула поле видимости. Через какое-то время "шоху" бывшего особиста оставили и гаишники. Ему очень хотелось тут же исчезнуть с этого места. Раствориться в ближнем зарубежье. Нет! Лучше все же в дальнем, там спокойнее. Но он никуда не уезжал. Единственное, что он сделал, так это поднял сидение и переместился на место водителя. Ему надо было дождаться Амбала.

4. Командировка в Южный.

Сон Ивана Васильевича Кашая прервал какой-то противный монотонный перезвон. Скорый поезд Киев-Южный шел на приличной скорости. Купейный вагон, хотя он и был в середине состава, слегка заносило. Видимо, машинист решил наверстать упущенное и доказать пассажирам, что название скорый поезду присвоено недаром. "Название не всегда соответствует действительности. Это мы знаем из своего опыта", - подумал он, слегка приподнимаясь на верхней полке.

Окончательно выбираясь из сонного состояния и сообразив, наконец, причину противного перезвона, доносившегося откуда-то снизу, Кашай перегнулся вниз и отодвинул пустой стакан с ложечкой от бутылки из-под газировки.

Поняв, что вернуться в сонное царство уже не удастся, Иван Васильевич устремил свой взгляд в окно. Светало. Мимо проносились железобетонные столбы с отметками расстояний. Местами, вдоль железнодорожного полотна, на подставках лежали рельсы. "Явно, резерв на случай непредвиденных обстоятельств", - подумал он. В смутном очертании рассвета панораму полей с их возвышенностями, низинами и буераками закрывали тощие посадки. Вагон мягко покачивало. Колеса, проскакивая стыки рельс, издавали монотонный стук. Под мерный перестук колес, Иван Васильевич повернулся на спину и прикрыл глаза. Итак, начнем все по порядку.

Вчерашний день, вот уже как две недели, ничем не отличался от предыдущих. Все шло своим чередом. Он занимался рутинной работой, перелистывая объемные папки "глухарей". Нераскрытых преступлений, особенно связанных с заказными убийствами - хватало. Количество их не убывало, а с какой-то заколдованной прогрессией все увеличивалось. Можно подумать, что Украина совсем не стремилась в цивилизованное общество. Наоборот, падала в какую-то заранее приготовленную яму. Убивали коммерсантов, банкиров, журналистов, выдающихся личностей и бомжей, не говоря уже об убийствах самих преступников. И главное, причины всего этого, как будто были ясны и не требовали доказательств, а вот бороться с ними только одними оперативными методами, пока было почти безнадежно. И МВД, и СБУ, и прокуратура били только по "хвостам". И только тогда, когда этот "хвост" удавалось обнаружить. Работа на упреждение преступлений с народом, привыкшим к тотальному контролю, слежке и прослушке одними демократичными законами, результата пока не давала. Или превращай одну половину в милицейских работников со своими законами "шестерок", филеров, топтунов и прочих "наседок" и "уток" для контроля над второй половиной, а это уже попахивает чем-то не очень приятным, или жди, когда созреет сознание у всего населения. Но ко второму народ почему-то не очень стремился.

Увлекшись изучением очередного "глухаря", всплывшего при последней разборке двух преступных столичных группировок, Кашай не заметил, как в кабинет вошел его коллега полковник милиции Подоляко.

- Подполковник! Хватит набираться опыта, изучая запыленные папки. Генерал вызывает. Явно свежак подкинет. Пошли, - сказал полковник, увидев удивленные глаза своего коллеги.

Кашай молча сложил папки в сейф, закрыл его и, убедившись, что на столешнице не осталось никаких бумажек, последовал за полковником. Настенные часы показывали двадцать пять минут пятого. Это он зафиксировал уже автоматически.

- Какое настроение у шефа, Зоечка свет Павловна? - спросил Игнат Тимофеевич у секретарши генерала.

- Как всегда в послеобеденное время, - ответило само очарование, представляющее весь слабый пол УВД, обладательница пышной кудрявой гривы и больших, окаймленных черной тушью, глаз. - Пока никто испортить не успел. Надеюсь, вы не способны на такую глупость? Постарайтесь оставить его в таком же настроении. Проходите, генерал ждет вас, - изобразив что-то наподобие улыбки, закончила секретарша, уставив свой пронзительный взгляд на спутника полковника.

За две недели работы в новой должности оперуполномоченного отдела одного из Управлений Министерства внутренних дел Украины, подполковник Кашай был, как говорят, нафарширован всякими новостями. Аборигенами Управления, новыми коллегами Ивана Васильевича, почиталось за честь ввести новичка в курс закулисных дел и каждый новый знакомый, под большим секретом, вносил в эрудицию Кашая что-то новое из кухни Управы. О секретарше генерала он знал больше, чем о самом генерале. Будто она, а не он, руководила Управлением.

Оказывается, брюнетка, обладательница пышной гривы по имени Зоя - двадцатипятилетняя вдова бывшего капитана, опера одного из отделов УМВД в Южной области. Генерал лично знал капитана и его жену Зою еще по совместной работе в Южной области. Опер "сгорел" внедренным в одну из преступных столичных группировок. Поговаривали, что генерал, перебравшись два года тому в столицу, при разработке операции по внедрению сам предложил кандидатуру капитана. Но то ли легенда была с гнильцой, то ли он сам "прокололся", как факт - капитана нашли в Таращанском лесу с двумя пулевыми дырками в черепе. Видимо, при приеме на работу вдовы капитана, чувство вины перед ней сыграло не последнюю роль.

За год с небольшим работы секретаршей у генерала, к Зое клеились многие менты-холостяки. Даже с большими звездами на погонах. Очаровательное создание знало себе цену и не очень спешило соединить свою жизнь с ненадежным партнером. Титул "дважды вдова" ее не прельщал. Но каждый из аборигенов в своей осведомленности чего-то не договаривал. Кашай это улавливал моментально, но на раскрытии тайны не настаивал. Он догадывался, что многоточия в разговорах на эту тему касались не только очаровательного создания, но и, быть может, генерала. А это уже попахивало бы сбором компромата на начальство. Такое в органах не поощрялось. Официально.

- Здравствуйте! - ответил генерал на приветствие вошедших. - Присаживайтесь. Сегодня утром, - без всяких предисловий продолжил он, - в городе Южном произошло очередное резонансное убийство. Убит известный журналист газеты "Южные новости". Прямо во дворе редакции. Это вся информация, которой я владею на данный момент. Вообще-то за последнее время криминогенная обстановка в Южном грозится выйти из-под контроля. Или это связано, мягко говоря, с бездеятельностью руководства Управления, или на это имеются какие-либо еще причины. По согласованию с заместителем Министра в Южный решено откомандировать вас, Игнат Тимофеевич, и вас, Иван Васильевич. Кстати, вы уже вошли в курс дела?

- В пределах изученных дел, товарищ генерал! - ответил Кашай, на всякий случай, изображая попытку оторвать свое мягкое место от стула.

Генерал на эту попытку внимания не обратил и, Кашаю пришлось немного повозиться со стулом, прежде чем он смог более-менее устойчиво опереться на свои конечности.

- Оперативней надо, Иван Васильевич, включаться в работу. Заместитель Министра о вашей прежней работе в Западной области хорошего мнения. Да и я наслышан о вас. Будем считать предстоящую работу вашей визитной карточкой оперативника по особо важным делам. Постарайтесь укрепить мое и замминистра мнение о вас и о ваших возможностях. В общем, Игнат Тимофеевич, командировочные предписания подписаны, билеты на вечерний поезд заказаны. Держите меня в курсе всех событий. У вас есть пару часов для сбора. Не буду вас больше задерживать, - закончил генерал.

Подоляко и Кашай направились к двери.

- Да! Чуть было не забыл!

Оба остановились, как вкопанные, и повернулись к генералу.

- Вы, Игнат Тимофеевич, задержитесь еще на минуту, а вы, Иван Васильевич, уточните, пожалуйста, на счет билетов и командировочных предписаний.

Кашай что-то промямлил типа "есть" и вышел в приемную. Очаровательное создание, как показалось Ивану Васильевичу, с особым вниманием уставилось на подполковника. Будто у него вместо лица большая страница с напечатанным крупным шрифтом текстом обо всем, что говорилось в кабинете генерала.

- Ну как, не испортили генералу настроение? А то я вас знаю, сообщите какую-нибудь пакость, он и гоняет потом всех подряд, - улыбнувшись, спросила секретарша.

- Да разве мы похожи на таких узурпаторов? Если бы даже и хотели - ничего не получится. Генерал сам кому хочешь, настроение испортит, - принимая шутливый тон, ответил подполковник, выходя из приемной. - "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться", - улыбнулся он в коридоре, сравнивая слова генерала со словами старика-Мюллера из кинофильма "Семнадцать мгновений весны".

Грохот колес под вагоном усилился. Повернувшись, Кашай посмотрел в окно. Скорый, не останавливаясь и не меняя скорости, грохоча по стрелкам, сквозняком проследовал какую-то небольшую станцию.

На нижних полках зашевелились.

- Иван Васильевич, ты еще спишь? - спросил Подоляко.

Самый сокровенный вопрос, на который невозможно дать положительный ответ.

- Давно не сплю, - ответил Кашай.

- Так почему нас не поднимаешь?

Кашай по вибрации воздуха как по телевизору увидел улыбку полковника и оставил вопрос без ответа.

Вчера вечером, когда они вдвоем, предъявив билеты проводнику, вошли в вагон и стали устраиваться в купе, полковник доверительно сообщил своему коллеге, что в купе будет еще один пассажир. Некто Тарас Григорьевич, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Полковник и Тарас Григорьевич знали друг друга давно, а вот Кашаю предстояло познакомиться со светилом-"важняком" - впервые.

- Я все понимаю и согласен с тем, что раскрытием убийства должен заниматься следователь из прокуратуры. Но вот как он может вести розыск убийцы - мне не понятно? Наверно, это известно только одному Всевышнему, - доставая упакованные женской рукой дорожные пакеты с продуктами, сказал Подоляко явно в адрес нового пассажира.

Кашая это явление формалистики тоже не совсем устраивало, но ответил он совсем по другому поводу.

- Намек понял и, как самый молодой и по возрасту, и по званию занимаю верхнюю полку. Благо, она уже заправлена постельными принадлежностями.

Иван Васильевич из-за непродолжительного времени пребывания в новой должности проживал в общежитии Министерства и семью пока, до лучших времен, оставил по прежнему месту работы, в областном центре Западной области. А так как квартирами для такого ранга работников, даже своего силового Министерства, государство не сильно разбрасывалось, Кашай сразу понял, что жить ему временно придется на две семьи. Единственное, на что он мог в перспективе рассчитывать, так это на комнату в семейной общаге. И то только в обозримом будущем, если он этого заслужит. Поэтому он достал из своего черного кофра, предмет зависти коллег по прежнему месту работы, обычные, магазинной упаковки, в лучшем случае фирменные, с колбасой, сыром, хлебом, помидорами и огурцами пакеты.

- Да тут стол можно накрыть для пассажиров всего вагона, - пошутил Подоляко. - Если не возражаешь, Иван Васильевич, к вечерней трапезе мы приступим только после прохождения санитарной зоны. И если эта "вечерняя лошадь" еще и водой заправилась, то можно будет даже руки помыть.

Иван Васильевич не возражал. Да и как бы он осмелился в таких случаях возражать? Тем более, старшему по званию и, вдобавок, старшему группы из них двоих. Так, во всяком случае, гласили строчки приказа, подписанного заместителем Министра.

Буквально за секунду до отхода поезда в купе, предварительно постучав, вошел невысокого роста в элегантном черном костюме и шляпе, больше смахивающей на цилиндр, средних лет мужчина.

"Интересно, в чем он зимой ходит, если в летнюю жару - в костюме", - подумал о вошедшем Кашай.

- А мы уж грешным делом стали переживать, не случилось ли чего? Иван Васильевич так даже предположение выдвинул, что вы, Тарас Григорьевич, решили не поездом ехать, а вылететь туристическим или бизнес-классом и в Южном сделать нам маленький подарок. Встретить на вокзале с цветами и приличной иномаркой, - подмигнув Кашаю и крепко пожимая вошедшему руку, с улыбкой сказал Подоляко.

- Ох, уж эта молодежь. Чуть что, сразу версии выдвигает. Между прочим, Игнат Тимофеевич, мы с вами давно знакомы, столько вместе исколесили, что пора бы знать: я личным временем очень дорожу. Это у вас, оперативников, его некуда девать. Кстати, с вами мы знакомы, а вот молодому человеку не имел чести быть представленным, - с растяжкой, отчетливо выговаривая каждое слово, ответил вошедший. - Но почему именно туристическим или бизнес-классом? И зачем цветы? Вы же не барышни! Неужели наша фирма в глазах работников милиции представляется таким себе бизнес-центром? По-моему, уважаемый полковник, молодой человек вообще никаких версий не выдвигал или я ошибаюсь?

- Каюсь, Тарас Григорьевич, каюсь! Грешен! А вас на мякине не проведешь. Знакомьтесь, наш новый сотрудник Кашай Иван Васильевич. Кстати, подполковник, - склоняя повинную голову под воображаемый меч, ответил Подоляко.

- Будем считать, что познакомились. Я, как вы, Иван Васильевич, слышали, откликаюсь на Тараса Григорьевича. Прошу не путать с Великим поэтом и художником. Никаких родственных связей и ни в каком колене, - пожимая руку Кашаю, сказал представитель Генеральной прокуратуры. - Место моей работы, надеюсь, вам известно? Расшифровывать не надо? Тогда будем считать инцидент со знакомством исчерпанным.

Ужин затягивался. Оказывается, у Подоляко была припасена плоская металлическая фляжка, наполненная светло-коричневой жидкостью явно фирменного происхождения. Такие часто показывают в заграничных боевиках. Все трое причастились из небольшой крышки-наперстка. Кашай, съев по кусочку из всего, чем был богат, им же сервирован коллективный стол, сославшись на усталость, а это было действительно так, извинившись, забрался на вторую полку и мгновенно уснул.

Внизу заскрипели полки-диваны и оба пассажира одновременно поднялись. Иван Васильевич решил подождать пока старшие товарищи или хотя бы один из них, освободят купе.

Закончив водные и прочие процедуры, Подоляко и Тарас Григорьевич вышли в коридор, предоставив подполковнику закрепить приобретенные им вчера навыки директора ресторана и официанта одновременно. Опять в его распоряжение были предоставлены чужие кулечки, пакеты и прочие бумажные свертки с припасами.

В Южном их все же встречали. И встречали двое. Представителя Генпрокуратуры, встретил сам прокурор области. "Вон оно как. Уважают, значит", - Ивану Васильевичу так и хотелось боднуться вслух. А вот представителей одного из Управлений МВД Украины встречал молодой парень, представившийся капитаном Васютой. Он, как Сусанин, петляя мимо снующих по перрону пассажиров, вывел их на привокзальную площадь. Прошагав в самый дальний конец, все трое остановились возле сотой "Ауди". Капитан нажал кнопку на брелке. "Ауди" отозвалась приятным сигналом и, будто приветствуя хозяина, два раза мигнула габаритными огнями: "Знаю, мол, что свои".

- Будем считать, Иван Васильевич, что вы старший, - устраиваясь на заднем сидении, сказал Подоляко.

- Как прикажете, Игнат Тимофеевич, - ответил Кашай, открывая переднюю дверку "Ауди".

- Для вас приготовлены комнаты в нашем санатории "Каштан". Я получил команду устроить вас там. А, может, будут другие команды? - спросил капитан, принявший явно на полном серьезе слова Подоляко на счет старшего группы.

Для людей в погонах, хотя прибывшие очень редко носили форму, даже старший по званию не всегда бывает начальником. Все определяет приказ сверху. Вообще-то, разница в возрасте у обеих была небольшой. Кашай был моложе всего на три года.

- Вопрос, капитан, не по адресу, - улыбнувшись, ответил Иван Васильевич.

- Если приготовлены - едем. Пока других команд не будет. У вас, что служебных машин в Управе не хватает? Или ты, Илюша, решил собственную инициативу проявить и засвидетельствовать нам свое почтение на личном транспорте? - спросил Подоляко водителя, когда "Ауди", вписавшись в нескончаемый поток машин, набрала скорость.

- Ну почему вы так, Игнат Тимофеевич? Работы хватает. Начальство наше все в разъезде, а генерал только недавно позвонил из Киева и просил все организовать. Считайте, что это моя инициатива, - ответил капитан, мельком глянув в зеркало заднего вида.

- Если только с этих позиций? Тогда вопрос с повестки дня снят, - сказал Подоляко.

Дальнейшее путешествие до санатория "Каштан" проходило под патронатом полного молчания всего экипажа. Кашай, впервые посетивший Южный, продавал, как говорится, "вытрежки" на все стороны, стараясь отыскать в быстро меняющейся панораме городских достопримечательностей что-то такое, что свидетельствовало бы той изюминке, которая славила этот город не только на всю Украину. "Город как город. И что в нем все находят?" - подумал Иван Васильевич.

Санаторий находился на окраине города. Подпрыгивая на каменной шашечке узкой улочки, "Ауди" докатилась до конца и уперлась в массивные ворота. Не успел капитан нажать на клаксон, как открылась калитка, и к машине подошел мужчина явно в летах, но все еще крепкого телосложения. "Явно, наш человек. Из бывших работников Управы", - мелькнуло в голове подполковника.

- Это, вы! Будете заезжать?

"Нет! Это не мы! Это призраки из других планет", - Кашаю снова захотелось боднуться, но он сдержался. Терпеть ненавидел, когда задают дурацкие вопросы. "И козе понятно, что отрицательных ответов на подобные вопросы не бывает".

- Будем! - сказал водитель.

- Илюша! Передай, пожалуйста, начальству, что ровно через два часа мы будем в Управлении. Нам бы еще сегодня хотелось встретиться с Кузьменко и Формовым, если их это не затруднит, - сказал в вестибюле капитану полковник.

- Полковник Формовой уже две недели, как болеет.

- Тогда, Илюша, с его заместителем, хорошо?

- За вами приехать?

- Ну что ты, Илюша? Нам до генералов, как до луны. Мы сами с усами.

Вдвоем с Кашаем они поднялись на второй этаж.

- Иван Васильевич! Минут через двадцать загляни, пожалуйста! - сказал Подоляко, открывая 212 номер ключом с массивной "грушей".

У Ивана Васильевича комната была через одну, 216-я.

5. Подозрительный "хвост".

Ровно через двадцать минут, как и было приказано, Кашай постучал в 212 номер санатория МВД Украины "Каштан".

- Да-да! - раздалось из-за двери. - Входите!

Подоляко, переодетый в адидасовскую спортивную форму, сидел в кресле, черкая что-то в своей записной книжке, пристроив ее на перекинутой через левую ногу коленке. Короткие волосы модной стрижки "ежиком" были влажными. "Значит, Игнат Тимофеевич, тоже успел принять освежающий душ", - подумал подполковник.

- Проходи и присаживайся, - быстро закрывая свой "гроссбух" и показывая рукой на диван, сказал полковник. - Включи телевизор. Может, перекусим?

- Да я в принципе не очень голоден, - включив телевизор и присаживаясь на диван, ответил Кашай.

- А мы, Иван Васильевич, по-военному, - зная, что в прошлом Кашай был майором-десантником ВДВ, сказал Подоляко. - Легкие бутерброды и по чашечке кофе нам не помешают. Бери стаканы и кипятильник, а я приготовлю бутерброды. Где-то у меня должны быть аэрофлотовские пакеты.

Кашай наполнил стаканы водой, вставил в один дорожный кипятильник и включил его в розетку. Подоляко тем временем достал из своих загашников батон, банку шпротов, круглую пластмассовую коробку сливочного масла и два пакета растворимого кофе. Видя все это, Кашаю вспомнились давние разговоры подполковника Кротова, заместителя командира ихнего десантного полка по тылу. Это было в Афгане. Подполковник, принявший на грудь приличную дозу спирта и слегка закусивший тушенкой, учил молодых офицеров тонкостям тыловой науки и почитания к своим командирам. "Если командир говорит своему заместителю по тылу, давай, мол, подполковник, еще одну бутылку водки ставь на стол, а тыловик, выставляя, отвечает: все, товарищ подполковник, последняя - это значит, что в загашнике у него остался только резерв в размере не меньше двух бутылок".

- Прибавь-ка громкость, Васильевич, - нарезая тонкими ломтиками батон, сказал Игнат Тимофеевич.

По телевизору передавали отрывки из какого-то концерта.

- Ты, Иван Васильевич, - переходя на шепот, в три откуса уничтожая бутерброд с маслом и шпротами, продолжил Подоляко, - все бразды расследования этого убийства по нашей ментовской линии бери на себя.

"Как же так? Ведь по приказу начальника Управления из нас двоих старшим являетесь вы, Игнат Тимофеевич", - так и хотелось спросить Ивану Васильевичу. Но Кашай об этом не спросил. Мало того, он даже вазомоторно не отреагировал на эти слова. Полковник, внимательно наблюдавший за Кашаем, с достоинством это оценил и в уме приветствовал такую железную выдержку.

- Помнишь, генерал тогда в кабинете остановил нас? Тебя отправил, а меня оставил?

Кашай хорошо помнил тот случай и поэтому молча кивнул.

- Так вот! Пока мы сюда ехали, Министр отправил начальника местного Управления внутренних дел генерала Удотова в санаторий на лечение. То ли в саму Ялту, то ли ближе к "Ласточкину гнезду". Удотов давно просил путевку. Путевка семейная, и генерал пробудет там от звонка до звонка. Между прочим, путевка "горящая". Срок заезда закончился сегодня, так что генерал вместе с женой к этому времени, мягко покачиваясь в вагоне, направляется в Симферополь. Но не это главное. Здесь грядут большие перемены. Генерал Удотов, скорее всего, к исполнению своих обязанностей уже не вернется. Пока эти обязанности возложены на Кузьменко. Но полковника Кузьменко не назначат. Будет кто-то другой. Тебе, кроме всего прочего, поручается присмотреться к начальникам отделов нашего направления. Имеется в виду городских и районных. К их заместителям, и вообще, к простым операм и следователям. При утверждении кандидатур на эти должности - наши предложения будут учитываться не в последнюю очередь. Я, конечно, помогу. В течение положенных мне десяти дней попробуем хоть кое в чем разобраться. Наметить главное направление, подобрать группу и вообще выяснить, что можно сделать, а что нет, - закончил свою длинную тираду полковник.

Телевизор работал почти на полную громкость. С экрана ящика известный артист Карцев все сокрушался над своей нерасторопностью. Видите ли, вчера на "Привозе", большие раки были по пятерке, а сегодня - по три, но маленькие. Хотя у него, как оказалось, в конце концов, ни вчера не было пятерки, ни сегодня - трешки. Зритель кишки рвал от его мимики, подкрепленной выразительными жестами. Видимо, в записи передавали какой-то концерт.

- Игнат Тимофеевич, а с чем связана эта великая пертурбация, если хотите - ротация? - не выдержав, пытаясь приоткрыть занавес тайны "королевского дворца", шепотом спросил Кашай.

- Наверно, то, что последние два года творится в местной чиновничьей епархии, кое-кого наверху не устраивает. Если честно, то по нашей линии в местной Управе бардака предостаточно. На несколько таких, как ты выражаешься "ротаций", с избытком хватит. Но мне кажется, не с этого надо начинать. При существующих законах и устоявшихся порядках - навряд ли это повлияет на улучшение криминогенной обстановки. Человек, он и есть человек. Со всеми своими достатками и недостатками, я так думаю. А впрочем, наше дело "телячье". Дали солому - стой и жуй, пока есть возможность. И учти, Василий Иванович, это мое личное мнение. Поговорка: "чем меньше знаешь - тем дольше проживешь" - в полной мере касается и нашей фирмы, - стараясь не встречаться взглядом с собеседником, ответил Подоляко.

Полковник многое мог бы поведать Кашаю. Он мог бы рассказать, что в верха неоднократно докладывалось о тех, мягко говоря, недостатках, которые всплывали и как эхо доносились из области до Центра. Хотя по разговорам, гулявшим в кулуарах, коридорах и сортирах Управления в Киеве, да и по негласному выражению самого генерала, Министр вроде давно хотел навести в этом Управлении порядок. Но то ли руки не доходили, то ли кто-то свыше вожжи правления держал в своих руках. В общем, история довольно мрачноватая и запутанная.

Раньше, года два тому, здесь был более-менее порядок. И бандитам не давали разгуляться, и коммерсантов, слишком уж ретивых, легонько так приструнивали. Во всяком случае, так казалось сейчас Подоляко. А за два прошедших года Удотов толковых сыскарей раскидал по области, многих довел до увольнения, а некоторых, по его настоятельному прошению, пришлось уволить министру. И где тут собака зарыта - в этом еще предстоит разобраться. Если, конечно, это будет кому-то выгодно. Но скорей всего спустят на тормозах, как и все, что творится в предбанниках системы. Ретивая, наглая, необученная, без всякого опыта и практики дикорастущая молодежь и близко не вписывалась в пределы совершенства. Зачастую так себе, случайные люди в органах. Кроме всего прочего, имеющуюся оперативную информацию к делу не пришьешь. А какой начальник, если он, конечно, не дурак, захочет брать лишние приключения на свой горб? Сильно умные и любопытные в лучшем случае вылетают на гражданку без пенсии. Что бывает в худшем случае, Подоляко знал из своего богатого опыта.

- А если честно, Иван Васильевич, то нам до ихней пертурбации дела нет. Особенно считай тебе. У них своя "свадьба", а у нас - своя. Следствием по делу убийства журналиста занимается областная прокуратура. Это как раз их парафия. Оказывать им в этом помощь и приехал Тарас Григорьевич. Он "важняк" из Генпрокуратуры, вот пусть и умничает вместе со своими коллегами. А вот поиском убийцы - будем заниматься мы. Это наша парафия. Так что хватит кофейничать, поедем в Управу, посовещаемся. Узнаем, чем они тут дышат и чем располагают на данный момент. Через десять минут жду тебя на выходе, - закончил Подоляко, поднимаясь с дивана и направляясь к телевизору.

...Совещание в кабинете заместителя начальника УМВД в Южной области полковника Кузьменко закончилось в десять часов вечера. Из всех присутствовавших на совещании только один человек был в форме. Кузьменко представил прибывшим всех присутствовавших. Оказалось, что в форме был подполковник милиции Сазонов, со странным именем и отчеством - Афанасий Христофорович. Он как раз и замещал полковника Формового, начальника областного отдела уголовного розыска, так некстати прикованного к медицинской кровати. По своей конституции и внешности, Сазонов и близко не вписывался в образ руководителя такого важного и некогда грозного отдела как "угро", тем более, областного масштаба. Гладкие, светлые волосы, разделяющие скальп на две половинки, в наглую выпирающее упитанное брюшко, и такие же мягкие вечно потные ладони с короткими, как макалдышки, пальцами больше напоминали в нем, если не настоятеля храма Господнего, то уж настоятеля какой-нибудь женской парикмахерской, точно. Позже, когда они поближе познакомились, и жесткая ладонь Кашая утонула в мягкой Сазоновской, вдобавок, вспомнив имя и отчество подполковника, позаимствованное, наверное, из сказки, Кашай тут же, про себя, окрестил его отцом Афанасием.

Из всего того, что было тыканьем и мыканьем доложено Кузьменко и Сазоновым по делу убийства журналиста, Кашай для себя усвоил мало. "Вся эта работа так, для отписки. Желанием чем быстрее раскрыть преступление тут и не пахнет. И о каком ограблении может идти речь, если к мужику, влепив в него три пули, даже не притронулись? Опять две стреляные гильзы, где они? Кто их поднял? Дети? Но почему не подняли третью? Выстрелов, согласно протокола осмотра тела и акта судмедэкспертизы - было три. Плохо, когда первоначальный осмотр места преступления проводится или непрофессионально, или спустя рукава. Ведь больше всего информации при всяком расследовании, как правило, черпаешь из акта первоначального осмотра места преступления. Пусть ты даже не все охватишь своим серым веществом, главное все фиксируй. Потом, при длительной мысленной доработке версий, всякая мелочь пригодится. Это же в первом классе юрфака проходят. И даже не какого-нибудь всемирно известного. А тут не папка, а слезы. Десяток листов, из которых большая часть фотобланков да официальные медицинские заключения", - закрывая тощую папку "Дело об убийстве гражданина Василенко Дмитрия Иосифовича", подумал Кашай.

Сразу после совещания он попросил принести ему это дело для ознакомления. Для этих целей новоиспеченный "калиф на час" выделил им с Подоляко целый кабинет на два рабочих стола.

- Иван Васильевич, ты еще долго? - спросил заглянувший в кабинет полковник.

- Да нет, Игнат Тимофеевич! Все, что можно было выудить из затянувшегося совещания и этого, - хлопая по папке рукой, - "многотомного" дела - я уже выудил.

- То-то я вижу, что твоя "крыша" прилично вширь раздалась. Ты как насчет запоздалого ужина? Горячим подкрепиться не желаешь или опять бутерброды да чай, чаек, чаище?

- У меня нет ни малейшего желания в первый же вечер пребывания в городе осчастливить своим присутствием заведение какого-нибудь жирующего бизнесмена. Но если вы настаиваете?

- Ты знаешь, Иван Васильевич, я ведь тоже большим желанием не горю. Так и быть, поедем в свои апартаменты уничтожать оставшиеся запасы. Не зима, ведь, могут испортиться. Того и гляди, придется выбрасывать. Жалко драгоценного труда моей половины. А заодно и вечер вопросов и ответов проведем. Так, что сдавай этот тощий фолиант - я жду тебя на выходе, - направляясь к двери, сказал Подоляко. - Там Кузьменко за нами персональный "ровер" закрепил. Оказывается, мы с тобой теперь механизированы.

Персональный "ровер", как окрестил его Подоляко, представлял собой "ГАЗ-24" светло-серого цвета с затемненными стеклами и самое главное, приятно ухоженную.

- В санаторий "Каштан", - дал он команду водителю, устраиваясь вместе с Кашаем на заднем сидении.

- Может с мигалкой? - спросил водитель, невысокого роста, но крепкого телосложения.

- Зачем людей пугать! Не на пожар ведь, успеем. Тем более, не на очередное происшествие, - увидев в зеркале заднего вида вопросительный взгляд водителя, ответил Подоляко. - Или вы тут привыкли представителей из Центра с мигалками да с эскортом по городу катать?

Водитель ничего не ответил, включил зажигание, левый поворот и плавно вырулил из-под впереди стоящего "Мерседеса" с высоким багажником и такими же затемненными стеклами. Ехали на ближнем свете. Как только проехали припаркованный "Мерседес", сзади "Волги" появилась еще одна тачка. Не доезжая перекрестка, она перестроилась в правый ряд, обогнала их и на перекрестке свернула в плохо освещенный переулок. "Или нас уже "пасут", или мне показалось", - подумал Кашай. "По идее не должно. Ведь всего пару часов в городе. Неужели так быстро сели на "хвост"? Нет! Слишком оперативно. Так не бывает, во всяком случае, не должно быть".

До санатория доехали быстро.

- Товарищ полковник! Во сколько утром подавать "Волгу"? - спросил водитель, как только Подоляко и Кашай вышли из машины.

- Это в смысле к парадному подъезду "Каштана"? А это возможно? - переспросил Подоляко, будто только сейчас узнал, что "Волга" в их распоряжении.

- Мою "чайку" прикрепили к вашей группе. Так, что я теперь в полном вашем распоряжении и думаю надолго.

- Ну, если только в этом смысле? Мы не возражаем, правда, Иван Васильевич?

Кашай с улыбкой кивнул головой. Он сам любил юмор, умело им пользовался и уважал людей, которые не очень вызывающе этим даром пользовались. Но тут он понял, что его коллега чем-то встревожен.

Водителю чиновничий юмор и острословие было до лампочки. Ему приказали - вот он и выполняет. А в том это случае и в том ли это смысле - пусть руководство разбирается. На то оно и начальство. Его личность, как водилу, беспокоило другое. Это другое вписывалось в совсем узкие рамки, которые обозначали временной режим работы представителей Центра. Была у него еще одна маленькая задача, но о ней он даже под пытками не решился бы распространяться. Так, во всяком случае, думал сам водитель.

- Мы не станем возражать, если вы завтра ровно в семь тридцать подадите (Подоляко в растяжку, подчеркивая, повторил это слово) вашу "чайку" к парадному подъезду "Каштана". Только имейте в виду, уважаемый, ровно в семь тридцать две нас уже здесь не будет. Всего хорошего, - сказал Подоляко и, подождав когда "Волга" скроется за поворотом, вошел во двор санатория.

- Зачем вы так? - спросил Кашай но, увидев строгий взгляд полковника, молча проследовал за ним.

Дежурный вахтер из "бывших", видимо, был предупрежден, потому что тоже молча, чуть ли не приветствуя вошедших в коридор проходной по стойке смирно, проводил их во двор и даже к трехэтажному зданию санатория находившегося чуть в стороне от главного корпуса.

Подоляко и Кашай шли молча. У каждого из них в голове вертелась одна и та же мысль. Но каждый в отдельности считал возникшую мысль поспешной, ошибочной, не имеющей под собой реальной почвы и вообще недостойной озвучиванию.

- Иван Васильевич! Тебе ничего не показалось подозрительным в нашем путешествии от Управы до санатория? - спросил Подоляко, когда они вдвоем вошли в его номер, и хозяин включил телевизор тут же взорвавшийся громовым голосом еще невидимой представительницы слабого пола.

- Вы имеете в виду ту тачку, которая сидела на "хвосте", а потом исчезла в неосвещенном переулке?

- Что имею, то и в виду. И перестань мне выкать. У тебя иногда через край "клинит". Выкаешь даже тогда, когда мы одни. Мы ведь с тобой коллеги одного отдела и я всего-навсего твой старший товарищ. Но если ты так настаиваешь, - Подоляко заметил, как Кашай отрицательно покачал головой, - согласен, у меня немного больше опыта и в отделе я - старожил. - Так что ты мне хотел сказать на счет "ввиду"?

- Думаю, делать поспешные выводы еще рановато? Этот "хвост" вполне может оказаться чистой случайностью?

- Эх! Дорого бы я отдал, чтобы быть уверенным в твоих предположениях! А ты заметил, какая тачка?

- Тачка как тачка. Обыкновенный "Джип-внедорожник". Такие тачки даже в провинциальных городишках уже не редкость, а это, как-никак, областной центр с миллионным населением. Мужиков с бабками хватает.

- Дай-то Бог, дай-то Бог! И все равно не лежит у меня душа к этому "внедорожнику". Такое ощущение, вроде кто-то за нами в щелочку подглядывает. Будто в обществе женщин ни с того, ни с сего расстегнулась ширинка, и оттуда выглядывают красные революционные трусы. Так и хочется стать невидимым. У тебя такого ощущения нет? Ты номера запомнил?

- Откуда? - на полном серьезе слукавил Кашай. - У меня ведь опыта с гулькин хрен, да и чувство опасности, в отличие от вас, слегка приторможено. - А номера? Так он их через сто метров заменит.

- Да ладно тебе, Иван Васильевич, прибедняться. Вас, армейских разведчиков, тоже на мякине не проведешь. Недаром всем участникам боевых действий шаг за три засчитывается. Может, ты и прав, - загадочно ответил Подоляко, направляясь в угол комнаты к объемной спортивной сумке. - Утро вечера, как говорится, мудренее. Если это "хвост", то он обязательно где-то и как-то проявится. Ну да Бог с ним, Иван Васильевич, с "хвостом". Не первый в нашей службе и не последний. Не такие ребусы расшифровывали и не от таких "хвостов" уходили. Давай кипяти воду, я пакеты с чаем достану.

Слова Подоляко только укрепили подозрения Кашая. Как выяснилось позже, и Подоляко, и Кашай в своих подозрениях были недалеки от истины.

С экрана забытого телевизора Дивеев-Церковный, красавец из общества виртуальной обсерватории Русланы Писанки, в который раз за вечер пытался убедить зрителей, что на всей территории Украины хоть и будет солнечно, но, не исключена пасмурная погода с короткими, но обильными осадками в виде грозы. "Ничего себе точный прогноз! Нам бы такие "исключения" узаконить, - подумал Кашай. - И главное все довольны таким прогнозом. Надейся на солнышко, но "парасольку" (зонтик) тоже не забывай. Хорошенькие штучки-дрючки. И так хорошо, и эдак неплохо".

- Ты вот что, Иван Васильевич! Набросай-ка к утру свой план оперативно-розыскных мероприятий. Прикинь главное направление и кто тебе для его выполнения нужен. Перед совещанием я с генералом по телефону разговаривал. Он считает, что Васюта будет в твоем деле надежным помощником.

- Это ты кого имеешь в виду, Игнат Тимофеевич? - исправив свое сознание, чтобы не "клинило" и окончательно переходя на "ты", во всяком случае, в таком близком и узком коллективе, спросил Кашай.

- Помнишь Илюшу, который встречал нас на перроне и на личном "ровере" доставил к этим апартаментам?

- Так это и есть Васюта?

- Он! Штатная должность - заместитель начальника уголовного розыска одного из райотделов УМВД. Убийство журналиста, кстати, совершено как раз в их районе. По настоятельной просьбе нашего генерала ему официально дали отпуск.

- Так его что, из отпуска отозвали? Зачем отправлять в отпуск и потом отзывать?

- Это ты у генерала спросишь. Его идея. А свои идеи наш генерал не очень любит расшифровывать. Он ведь этого Илюшу почти с пеленок знает. Когда генерал был еще полковником и всего лишь возглавлял "угро" местного Управления, он Илюшу к жизни вернул. У Васюты тогда, в аккурат перед окончанием средней школы и отец, и мать в автокатастрофе погибли. Он ведь единственным сыном был. Парень с горя со стакана не слезал, к мастырке пристрастился. А в этом деле всегда идешь от малого к большему. Вначале одну мастырку выкуришь, потом другую, вначале с горя, а потом - ежедневно "дурь" курить станешь. Дальше - больше. Не успеешь и опомниться, как ты уже крепко на игле сидишь. Системным наркоманом стал. Илюша тоже уверенно шел к благополучному приземлению в зоне. Наш шеф тогда его из какого-то притона вытащил. Поговаривали, что он в своем кабинете, несмотря на полковничьи погоны и перспективу длительного разбирательства, по отцовски врезал пижону несколько раз и, отпустил на все четыре стороны, но при этом - предупредил. Через неделю вызвал к себе, а через неделю - снова. После таких напутственных бесед парень задумался и, надо полагать, крепко. Успешно окончил школу и, благодаря своему спасителю и покровителю, поступил в юридический институт. Через пять лет, не без помощи нашего шефа, к тому времени занимавшего уже должность заместителя начальника УМВД Южной области Илюшу, новоиспеченного лейтенанта милиции, назначили опером в один из райотделов. Полковник стал начальником Управления, потом получил генерала, а Васюта - дорос до капитана. У генерала, когда он работал здесь, в Южном, было два таких подопечных. Васюта и бывший муж Зои Павловны, его секретарши. Тот тоже в угрозыске работал, только в другом районе города. Ты историю мужа его секретарши знаешь?

- Тот капитан, который не очень удачно внедрился в одну из преступных столичных группировок? Так, в общих чертах, - ответил Кашай.

- Именно он. В той истории много неясного. Та группировка занималась нефтью и газом. Корни ее уходили в самые верха и нашего государства, и соседей. Между прочим, дело по той группировке до сих пор в "висяках" числится. Все вначале шло нормально. В столице капитан работал под легендой коммерсанта из Южного. И все же, вычислили, ироды. Недели две никто ничего о нем не знал. Наши с ног сбились в поисках. А потом кто-то в столичную Управу информацию подкинул: "ищите, мол, кореша своего в Таращанском лесу" Из "тетешника" его шлепнули, прямо в сердце. Благо хоть не мучался, бедняга. Экспертиза это подтвердила. Не повезло Зое Павловне. Сейчас немного оклемалась. Раньше вообще в черном постоянно ходила. По предложению нашего генерала, капитана похоронили в Киеве. Зоя Павловна тоже не возражала. Тем более что вскоре и она перебралась в Киев к родителям. Вообще-то к родителям - это громко сказано. Когда ей было пятнадцать, а ее сестре - одиннадцать - родители почему-то разбежались. Отец остался в Южном (он и сейчас живет на окраине этого города), а мать уехала к своему новому избраннику. В то время тот работал каким-то функционером в УКООПСоюзе, союзе кооператоров, если мне память не изменяет. С матерью уехала младшая сестра, а старшая, в знак протеста, осталась с отцом в Южном. Видимо, застрельщицей развода была все же мать. Но в Киеве Зоя Павловна жила почему-то не у матери с отчимом, а у сестры. Злопамятная, оказывается.

- А что, детей у них не было?

- Да понимаешь, Иван Васильевич! Ее муж-капитан был, да простит меня Всевышний, вроде немного не от мира сего. Вбил себе в голову, что пока капитана не получит - детей заводить не будут. Капитана он получил буквально перед отправкой в Киев. В общем, перед внедрением в группировку, а вот дать жизнь продолжению рода своего - не успел. А, может, это и к лучшему, а? Так и жила у сестры, пока генерал к себе секретаршей не взял. Теперь в малосемейке комнату выбил. Может еще чайку? - заканчивая длинный разговор, прерываемый неоднократными глотками обжигающего напитка, спросил Подоляко.

- Спасибо, Игнат Тимофеевич, пойду я. Пороюсь в своих извилинах, может, какую-нибудь толковую мысль удастся отыскать. Да и поздно уже...

- Утомил я тебя, Иван Васильевич. Не буду задерживать. До завтра.

"Хитер бобер, - подумал подполковник, открывая дверь своей комнаты. - Про секретаршу да про ее семью рассказывал, будто при сем присутствовал. Но самое главное, ничего конкретного. Даже без тонких намеков. Хитер опер. Да ведь и я не сегодняшний. Так я тебе и поверил, что и ты "важняк", и твои коллеги - опера, ничего не знают об убийстве капитана. Ты и про ту преступную группировку многое можешь рассказать. Просто еще не время. Информация твоя еще невостребована. Своего часа дожидается. А лезть на рожон тебе не очень хочется. Ясно ведь намекнул, что в этом деле "верхами" запахло. Оказывается, в нашей Управе, как и во всяком другом государственном учреждении, ни большой начальник, ни даже начальничек не хочет иметь лишних забот. И зачем попу наган, если поп не хулиган. Эсэнговский синдром. Все ждете, когда вам сверху команду дадут. А, может, не надо ждать, а самим снизу поддать хорошего пинка тем, кто наверху, чтобы шевелились?"

...В действительности, это был "хвост". "Волгу" светло-серого цвета, а точнее, ее пассажиров "пасли". Опыт Кашая и Подоляко не подвел. Но они не могли, да и не хотели в это верить. Против своего же опыта оба пытались выстроить какую-то недоказуемую версию. В первый же день прибытия и сразу "хвост"? Причем, так грубо, непрофессионально и против кого? Против таких опытных сыскарей, коими они себя считали - в это поверить они не могли.

6. Ночной звонок.

Уже несколько секунд телефонный аппарат в спальне Туза заливался приятной, слегка приглушенной трелью.

Он поискал впотьмах выключатель. Через мгновение зажегся ночник. Часы показывали начало третьего. "И кому это не спится в ночь глухую?" - подумал Влад, включая трубку.

- Слушаю! - вернув голову в исходное положение и закрыв глаза, ответил он.

Ему так и хотелось послать кого-то там, на том конце радиоволн, в очень длительное и запутанное путешествие. Но, во-первых, этот номер телефона знало всего несколько человек, а во-вторых, беспокоить по пустякам такого уважаемого человека, как Туз, в два часа ночи, мало кто, даже из тех, кто знал этот номер, могли себе позволить.

- Крепко спишь, Влад Иваныч! - взорвался очень знакомый голос не предвещающий ничего хорошего.

- Уже проснулся, - хлопая глазами, ответил Туз.

Он даже и не заметил, что сидит в кровати. Этот голос Влад узнал бы даже из тысячи, а, может, и больше голосов. Человек, обладающий этим голосом, имел право звонить в любое время дня и ночи и разговаривать с Тузом в тоне, в котором ему вздумается.

- Ты что там самовольничаешь! Жить спокойно надоело! Тебя для чего из дерьма вытаскивали? Тебя зачем сходняк смотрящим назначил, общак доверил? Ты что, все дело завалить решил? Если не можешь - не берись! Не успел воздух у себя под носом испортить, как в тот же миг вонь до нас добралась.

- У меня выхода другого не было. Все решалось в течение нескольких часов, - попытался вставить Туз.

- Эти сказки для отмазки. И рассказывать ты их будешь, в случае, на большом сходняке, если, конечно, к тому времени тебя не упекут менты или ты случайно не склеишь ласты. Вчера вечером к вам выехали гости. Три человека. Люди толковые. Ты с ними не шути. Веди себя прилично. Того, кто так неудачно воздух испортил, отправь на отдых. Гостей встреть и в течение дня постарайся им намекнуть, что об их приезде знают. Может, хвост и прижмут. У тебя есть для этого толковый исполнитель?

- Есть! Все сделаем как надо.

- И учти! Это дело надо так сварганить, чтобы выглядело, будто информация о них просочилась из местной Управы. Ты ежедневно должен знать о каждом их шаге.

Туз хотел успокоить собеседника, но в трубке слышались только прерывистые гудки. Он выключил аппарат и ночник. Появившаяся на руках и ногах гусиная кожа не проходила. Только что состоявшийся разговор не выходил из головы. Сон как будто испарился.

Характер этого человека Влад Иваныч знал хорошо и относиться к его словам, спустя рукава, было бы очень ошибочно. Говоривший по телефону знал Туза, как облупленного, и очень редко выходил на прямую связь. Влад Иваныч, наоборот, знал о собеседнике очень мало. Видимо, собеседнику это было выгодно. Но все же Туз кое-что знал. Знал, что тот из бывших Комитетчиков и когда-то трудился в Южном. Потом уволился, но как только Украина стала самостийной - объявился уже в Киеве. Кем он там был и у кого шестерил, Туз не знал. Видимо, в Киеве бывший кагэбист был на короткой ноге с боссами, занимающимися поставками в Украину нефти.

Это его идея была открыть в Южном фирму "Петрол". И фирму эту бывший кагэбист поручил открыть ему, Тузу. Причем "поручил" - это слишком громко сказано. Он силой заставил Туза это сделать. Влад боялся этого дела, знал его только на уровне шланга соединяющего бензозаправочную колонку с бензобаком и не очень хотел взваливать на свою шею такую обузу. И фирма таки влетела ему в приличную копейку. Но дела пошли хорошо. Влад почти ни о чем не беспокоился. Доставка и реализация его не касались. Хотя он и считался для управляющего фирмой хозяином, в действительности им не был. С горючим в стране проблемы были вечные, и фирма давала приличный доход. Правда, львиная доля его уходила в Киев, но и то, что оставалось Владу Иванычу, состояло из приличного количества цифр.

Всю работу по встрече "гостей" и выполнения того, щепетильного задания, Туз поручил Амбалу. У того в подчинении были толковые специалисты. Сам себе помощников подбирал. Были и бывшие афганцы, и бывшие менты, и бывшие Комитетчики рангом поменьше, не пришедшиеся в новой хате ко двору.

- И как я узнаю из всех приехавших пассажиров поезда, кто наши "гости"? Подходить к каждому и спрашивать? - улыбаясь, спросил Амбал, получая задание у Туза.

- Я знаю только номер вагона. Все остальное - твоя забота. Ты ментов должен нюхом чувствовать. Их трое. Все мужики. Посмотри, кто будет встречать? Может, кто в форме засветится? В общем, не мне тебя учить, - ответил Туз, выпроваживая Амбала. - Только смотри, чтобы намек на то, что мы о них знаем, - грамотным получился. Поручи это начальнику службы охраны фирмы. Они этим могут заниматься официально.

Амбал все понял и на вокзал взял с собой начальника службы охраны фирмы "Петрол". Навешав тому лапшу на уши про подозрительных конкурентов, к моменту подхода скорого Киев - Южный, они оба сидели в купе проводника поезда собиравшегося отправиться в ближайшее время. Посадка на этот поезд была еще не объявлена. Оттуда, из купе, они вдвоем и наблюдали за пассажирами, прибывшими в Южный. И надо отдать ему должное, Амбалу повезло. К указанному вагону подошли двое. Один, ничем не отличался от остальных встречающих, зато второй - при всем параде. Эту форму Амбал узнал мгновенно. Форма была прокурорская.

- Видишь тех двоих, что вышли из вагона?

- Их не двое, а трое.

- Ты должен запомнить тех двоих, которых встречает парень, а не гусь в штиблетах и при параде.

- А он, кто?

- Оно тебе надо? Так вот, эти двое - наши оптовики и у хозяина есть данные, что они только маскируются под оптовиков, а сами работают на ментов. Если это так, то они должны засветиться в областной ментовке. Так, во всяком случае, считает хозяин. Твоя задача припарковаться где-нибудь недалеко от выхода из здания областной ментовки и ждать этих хмырей. Они появятся там ближе к вечеру.

- А если к вечеру не появятся? Что, мне их до плюс бесконечности ждать?

- Если надо, будешь ждать аж до скончания века, понял? Твоя задача дождаться, когда они выйдут из ментовки. На своей тачке сопроводишь их до первого перекрестка и сразу ко мне. Если хозяину подсунули "липу" и эти двое настоящие оптовики - подождешь до утра, а там видно будет.

- А если они направятся из ментовки не на тачке, а пешком? Что тогда?

- Значит, ты точно так же пешочком будешь сопровождать их все до того же перекрестка. Если все понял, то вперед без страха и сомнения.

...Опыт, имеющийся у "важняков" из Киева, их не подвел. Это действительно был хвост. И за рулем "джипа-внедорожника" сидел сам начальник службы охраны фирмы "Петрол" Твердоступ Богдан Николаевич. Свою задачу он выполнил четко, по-военному и в тех рамках, в которых ему было поручено выполнение этой задачи. А именно: дождаться выхода из здания УМВД двух мужиков, предъявленных ему на вокзале, сесть им на "хвост" и сопровождать их до первого перекрестка и ни сантиметром дальше. Дальнейшее его не касалось.

Бывший майор прошел через мясорубку гор, долин и зеленок Афгана, и получил там за свою работу традиционную "звездочку". Но, вернувшись на родину, понял, что все его подвиги здесь и на фиг никому из власть имущих не нужны. А посему, прослужив до развала СССР, потом еще пару месяцев уже в Украинской армии, написал рапорт на увольнение. К этому решительному шагу его привели долгие ночи раздумий о своем прошлом, настоящем и будущем. "И что теперь получиться в случае распрей "больших политиков"? Воевать против тех, с кем делил на полигонах, учениях, в Афгане глоток воды, сигарету, корку хлеба, если хотите глоток спирта? Нет! Избавьте! Защищать свой народ от тех, кто над ним издевается, морит голодом, холодом, а сам при этом купается в роскоши - вот это другое дело, - успокаивал себя Твердоступ. - Тем боле, как я понял, армия ни правителям, ни народу не нужна". Отсутствие элементарного гарантированного обеспечения продовольствием и денежным довольствием - служили очень убедительным подтверждением его правильного решения.

Потыкавшись год-другой по различным охранным фирмам, которые занимались приемом на работу в лучшем случае обыкновенными охранниками-сторожами, а в худшем... Твердоступ даже вспоминать не хотел, он понял, что это не его "кафедра" и постоянно находился в поисках И вот, когда в Южном открылась фирма "Петрол", Твердоступ тут же пришел к ее первому руководителю и предложил свои услуги. Тот созвонился со своим хозяином, Влад Иванычем, который, в свою очередь, перепоручил бывшего майора начальнику своей личной охраны. Амбал после почти двухчасовой беседы предложил Тузу принять бывшего майора-орденоносца на работу в должности начальника службы охраны фирмы "Петрол".

Амбалу нравилось то, что Твердоступ - бывший афганец, а значит, с оружием на ты и, кроме всего прочего, у майора не было проблем со здоровьем. То есть, он был физически развит. По штатному расписанию, которое, кстати, из сотрудников включая и руководителя фирмы, никто и никогда не видел, начальнику службы охраны полагалось шесть помощников. Четверо из принятых были простыми сторожами-вышибалами, а двое других - занимались изучением и проверкой оптовых и покупателей, и продавцов. Всех шестерых подбирал сам Амбал. У всех вышибал в прошлом явно были проблемы с Законом. Чтобы это понять, не надо было, как говорят военные, и к бабке ходить. В принципе - это его не касалось. Тем более что все четверо подчиняясь Богдану Николаевичу, слушали его и были сравнительно дисциплинированными.

Двое других - были под стать Твердоступу. Тоже, так сказать, из бывших. Один - в недалеком прошлом был капитаном милиции и когда-то руководил отделением по борьбе с экономическими преступлениями, а вот второй - темная личность. Но бывший капитан милиции, будучи подшофе, под большим секретом сообщил Твердоступу, что его коллега - из бывших Комитетчиков, занимался коррупцией и дослужился до майора. Причины ухода обоих из органов Богдана Николаевича абсолютно не интересовали. Мало того, за незнание таких мелочей количество получаемых казначейских билетов не уменьшалось. Благодаря бывшему капитану и его связям, плюс щедрым чаевым, в короткий срок было получено разрешение на огнестрельное оружие. Тут же были закуплены три помповых ствола.

Бывший афганец догадывался, что такие бабки только за должность начальника охраны долго платить не будут. Что в перспективе от него будут требовать выполнения и других, более объемных задач. И он готовился к этому. Готовился пока морально. "Никто мне не помешает уйти, если кто-то попытается потребовать от меня выполнения чего-то сверхъестественного, - часто успокаивал он сам себя. - Мое дело - охрана, а Законом это разрешено. И в случае посягательств на вверенную мне частную собственность, буду действовать по обстоятельствам и в соответствии с тем же Законом. Даже если придется применить оружие. Главное действовать с умом".

Офис фирмы "Петрол" размещался в новом, построенном в европейском стиле, трехэтажном здании на Старой площади. Откуда появилось это название, тем более в центре города Южного, никто этого не знал. Но корни этого названия уходили в далекое прошлое. Может, даже в те исторические времена, когда город Южный был совсем не областным центром, а небольшим провинциальным городком на берегу моря. Может, даже и не городком, а просто пристанью! Наверно, какая-нибудь вторая родившаяся площадь и дала первой это название. Много воды утекло с тех пор. В городе появились новые площади, которых на сегодняшний день неисчислимое количество и каждая из них по несколько раз меняла свое название, а вот первая - так и осталась со своим старым названием.

Официально фирмой руководил Тихолап Петр Романович. Был, так сказать, ее исполнительным директором. А вот хозяином фирмы был Влад Иваныч, больше знакомый читателю по кличке Туз. Кроме имени и отчества хозяина Петр Романович ничего больше о нем не знал. Фирму открыли до него, и кто руководил ею раньше и куда делся прежний руководитель фирмы - Тихолап не знал и знать не хотел. По официальной версии, которая иногда проскакивала между сотрудниками в коридорах, дамских и мужских комнатах - прежнего руководителя перевели в Киев. Но так это или нет, было известно одному Богу и, может, еще паре заинтересованным в этом личностям. Во всяком случае, недостатка в тайнах офис фирмы "Петрол" не испытывал.

В офисе фирмы Влад Иваныч практически не появлялся и его тут никто не знал. Сам Тихолап, в силу известных причин, о нем не распространялся.

Проехав какое-то время по темному переулку, убедившись, что никто не проявляет желание проследить дальнейший его путь, Твердоступ припарковал джип под кронами разлапистого каштана. Через минуту вышел из машины и, не оглядываясь, быстро снял накладные номерные знаки. Под съемными оказались родные, зарегистрированные в соответствующей милицейской организации. "Береженного, как говорят, Бог бережет", - улыбнулся бывший майор.

Такие операции ему приходилось проделывать и раньше, когда шеф поручал проверить некоторых оптовых покупателей. Таких деятелей - толстосумов Твердоступ часто сопровождал, и надо сказать, довольно грамотно, аж до офиса или до хаты. Когда как. Свои наблюдения он передавал Панасу Петровичу Жулянскому, даже не догадываясь, что у того такая грозная кличка - Амбал. Для чего нужны были Панасу Петровичу такие данные на покупателей, бывший майор не задумывался. Мало ли что желает знать человек о своих клиентах.

В специальном загашнике салона джипа лежало несколько экземпляров техталонов, а под задним сидением хранились сами номерные знаки, изготовленные из легкого сплава и ничем не отличающиеся от государственных. Единственно, что в этих документах было общее, так это номерные данные джипа и его принадлежность.

Закончив процедуру смены номерных знаков, бывший майор сел в джип и укатил восвояси.

7. Патологоанатом Чесноков.

Иван Васильевич проснулся рано. Еще, будучи офицером-десантником, он многие годы вырабатывал в себе привычку просыпаться в точно указанное время. В армии никогда нельзя полностью расслабляться. Особенно там, в Афгане. Кашай, если этого требовала обстановка, мог приказать себе заснуть мгновенно и спать не более двадцати минут, скажем, так. Организму, доведенному до автоматизма, ничего другого не оставалось, как подчиниться. По прошествии указанного времени, невидимый часовой механизм давал толчок всей нервной системе. Естественно, такие упражнения шли вразрез всяким умным положениям о сохранности здоровья и работали на износ, как нервной системы, так и всего организма.

Поднявшись и выпив после всех оздоровительно-водных процедур чашку кофе, ровно в семь двадцать пять вышел из комнаты. В коридоре увидел закрывающего дверь своей комнаты полковника Подоляко.

- Как ночь на новом месте, Иван Васильевич? - поздоровавшись, спросил полковник. - Умные желания по углам спальни не расставлял? Говорят, что безоговорочно исполняется желание из того угла, на который ты первым посмотрел, как проснулся. - Умные мысли в кошмары не превращались?

- Да нет, Игнат Тимофеевич. Ни кошмаров, ни умных мыслей. Спал, как сурок. Посмотрим, что нам день грядущий готовит? - спускаясь по лестнице вместе с Подоляко, ответил Кашай.

"Волга" стояла у подъезда.

- Доброе утро! - открыв дверку поздоровался полковник.

На этот раз он сел на переднее сидение, предоставив всю вторую половину салона своему коллеге.

- Какие новости к этому времени? - продолжил он.

- Да вы знаете, я даже не в курсе? В управление не заходил. Из гаража прямо сюда, - ответил водитель. - Куда прикажете? Может, есть желание принять легкий завтрак? Я тут знаю одну фирму. Качество неплохое, а цены - сносные.

- Да нет, уважаемый! Давай в управление. На завтрак мы привыкли принимать сводку происшествий за ночь. Или ты, Иван Васильевич, другого мнения?

- Истиной глаголют уста ваши, Игнат Тимофеевич, - принимая шутливый тон, ответил Кашай.

Он понял, что его коллега остался, не очень доволен предложениями водителя насчет завтрака и полным отсутствием у того всякого интереса к жизни фирмы, в которой работал. В их Управлении ни один водитель не позволил бы себе такое, чтобы перед выездом не заглянуть в дежурную часть. Так, на всякий случай поинтересоваться прошедшей ночью, и, на вопрос проверяющего или своего начальника: "Ну, что там у нас нового?" ответить, как будто извиняясь: "Да так, мелочи. Два трупака в вооруженной разборке преступных группировок, парочка изнасилований и пара-тройка вооруженных грабежей".

Пока ехали в Управление, Кашай мысленно успел набросать несколько первоочередных вопросов, на которые, по возможности, было бы желательно получить исчерпывающие ответы. И первым в этом списке было жирно подчеркнутое, с несколькими вопросительными знаками в конце слово, "судмедэкспертиза".

Уже через час, заручившись обещаниями Подоляко направить к одиннадцати капитана Васюту на место убийства журналиста, Кашай входил в секционный зал судмедэкспертизы, размещенного в неказистом здании городского морга.

В помещении держался устойчивый запах формалина, ладана, хлорки и прочих аптекарских химикатов.

Предъявив удостоверение вышедшему навстречу длинному молодому парню в халате, Кашай попросил провести его к самому главному патологоанатому. Парень, по своей комплекции больше напоминающий загадочного "Кощея Бессмертного" из известной сказки, косым взглядом посмотрел в удостоверение так, будто это был тринадцатый билет на экзамене по акушерству и гинекологии и молча пригласил Кашая следовать за ним. При этом он с таким скрипом развернул туловище вокруг собственной оси, что Иван Васильевич не на шутку испугался, как бы будущее медицинское светило не рассыпалось на пороге великих свершений. Будущее светило не рассыпалось и уверенно привело представителя органов в небольшую угловую комнату.

- Третьего дня к вам привезли труп мужчины с тремя огнестрельными ранениями. Что вы можете мне о нем сказать? - предъявив удостоверение хозяину кабинета, обладателю пришлепнутой белой шапочки, больше напоминающей чепчик только без кисточки и очков с приличной диоптрией.

- Чесноков! Уважаемый, Иван Васильевич!

- Что вы говорите? - переспросил Кашай.

- Я говорю, Чесноков, с вашего позволения. Фамилие мое такое, - подражая коту-Матроскину из мультфильма "Простоквашино", ответил обладатель шапочки и очков. - Третьего дня, вы говорите? - переспросил он, угрожающе низко уткнувшись в развернутый обтрепанный журнал. - Присаживайтесь!

Подполковнику показалось, что Чесноков специально так низко уткнулся в журнал, чтобы перелистывать страницы не руками, как все люди, а носом. Поняв, что поиски будут продолжительными, Кашай присел на один из стульев, который, возмутившись бесцеремонностью к своей музыкальной реликвии, угрожающе заскрипел.

- Ничего! Сегодня это быстро. У нас тут, понимаете, настоящая бухгалтерия. Все данные: кто принял, во сколько, кто передал и много еще всякой мути, абсолютно ненужной покойнику, но иногда очень нужной представителям вашей фирмы. А вот попали бы вы к нам несколько лет тому. Тут такое творилось. Некогда было даже рюмку выпить. Я уже не говорю про закусь хотя бы, как минимум, с приличным анекдотом. За первых пару лет самостийности через наш морг чуть ли не стройными рядами, как на парадах, проходило больше покойников, чем за последние две пятилетки до горбачевских времен вместе взятых. А вот и тот, кто нам нужен, - отыскав, наконец, нужную строчку, сказал Чесноков.

Кашай так низко наклонился над развернутым журналом, будто пытался рассмотреть между строчек сам труп убитого.

- Очень, должен вам признаться, оригинальный мужчина. И вы знаете? Вам повезло. Этого несчастного принимал и осматривал я.

- И в чем он вам показался таким оригинальным? - переспросил подполковник.

- Чистое, ухоженное тело с мощными надбровными буграми, скрывающими незаурядный ум. Никаких царапин, гематом. В организме ни капли спиртного. Хоть и не музыкальная, но все же редкость в нашем очень даже не светском заведении.

- Вам ничего не бросалось в глазах в убитом? Отсутствие колец или наоборот, их излишество, нательные кресты или татуировки?..

- Из предложенного вами - ничего. Хотя я четко помню, что меня тогда что-то очень удивило.

- И можно надеяться, что это что-то вы вспомните? Может, вам в этом поможет составленный тогда акт судмедэкспертизы? Попробуйте его прочитать сейчас.

- Вполне возможно. Я сейчас его найду, - ответил Чесноков, открывая папку и перелистывая скрепленные скоросшивателем листы.

- Нет! Вы знаете, никакой зацепки! Хотя я точно помню - что-то такое было!

- А вы представьте себе тело на столе для проведения экспертизы, может, это вам поможет?

- Вы правы. Я сейчас постараюсь вспомнить тот день. Все до мелочей. Итак, он лежал на спине. Мы осмотрели каждый участок тела, проверили все, до последнего зуба мудрости и перевернули его на живот. Все! Вспомнил! Меня удивили входные пулевые отверстия. Два под лопатками, а третье - чуть выше основания затылка. Так и хотелось соединить их прямыми линиями.

- Ну и что? - все еще ничего не понимая, спросил Кашай.

- Почти равносторонний треугольник. Но не это главное. Я ведь похожие огнестрельные ранения уже видел и не однажды!

- Когда и где это случилось? И кто были те несчастные?

- Вы знаете? Я ведь тогда не вспомнил, а сегодня - да! Сегодня вспомнил. Это было прошлой осенью. К нам привезли двух парней. И в обоих были такие же пулевые отверстия. Во всяком случае, впечатление такое, будто стрелял один и тот же человек.

- А вы могли бы попытаться отыскать хоть какие-то официальные следы ваших воспоминаний?

- Конечно, конечно, - ответил обладатель чепчика и очков с большой диоптрией.

В это время отворилась дверь в комнату и на пороге появился "Кощей Бессмертный". Кашай о нем и думать давно забыл.

- Там пришли родственники забирать доставленного вчера старика. Что им сказать? - спросило будущее медицинское светило.

- Прошу меня великодушно извинить, - склонив голову, сказал Чесноков. При этом очки с линзами от телескопов угрожающе опустились на самый кончик носа. - Мы должны уважать усопших, у которых имеются родственники, желающие предать их тела земле по христианскому обычаю.

Кашай развел руками. Пока в секционном зале шла процедура передачи тела родственникам, Иван Васильевич все размышлял над услышанным. В таких случаях он не любил загадывать - поможет ли в расследовании появившаяся новость или нет? Как и всякое порученное дело, доводимое им до логического завершения, всякий полученный факт, вещдок или информацию, он отрабатывал до конца. Чего бы это ему не стоило. В его голове, пока только в наметках, созрел план отработки этой версии. Тело аж передернуло от мысли, какой огромный и тяжелый будет этот труд.

- Я снова к вашим услугам, - сказал возвратясь Чесноков. - Одевание и наряжание усопших - это не моя "кафедра". Стар уже. Пусть молодежь трудится, тем более, лишняя пятерка или червонец студенту не помешают. Конечно, если дают, - вспомнив, кто его собеседник, спохватился Чесноков. - Сами мы никогда не требуем. Так на чем мы остановились?

- Вы вспомнили, что тела с такими огнестрельными ранениями к вам уже попадали.

- Да! Да! Я сейчас найду тот акт.

8. Ложе трупа.

На встречу с капитаном Васютой Кашай ехал, имея на руках копии двух актов судмедэкспертизы. Один - по факту убийства Василенко, а другой - братьев Саломах.

Васюта ждал в указанном месте. Ему не очень нравилась "химия" с отпуском, но начальству, как говорят, с погреба виднее. Тем более, такому начальнику, как его бывшему протеже, а нынче генералу, руководителю одного из Управлений МВД Украины.

- Так вы без транспорта? - спросил удивленный Васюта, когда к арке подошел Иван Васильевич.

- А ты, Илюша, думал что мне, как представителю Центра, тут же подадут персональный "Кадиллак"?

- Да нет, Иван Васильевич! О "Кадиллаке" я не подумал, но какую-нибудь паршивенькую, нашу отечественную тачку предоставить можно было бы. Одиннадцатым номером вы много не находите, тем более, не зная города.

- Придется тебе, Илюша, становиться не только моим помощником, но и водителем на собственной "Ауди" по совместительству. Я вот только не знаю, кто за это рассчитываться будет? - взмолился Кашай. - Где это случилось?

- Здесь! - махнув рукой в сторону арки, ответил капитан. - Как говорится, это и есть "ложе трупа". (В криминалистике - "место под трупом", где он находился в момент обнаружения).

- Илья! Давай договоримся! Ты некоторое время будешь сопровождать меня молча. Будем дефилировать в этом районе. Я должен ко всему прийти самостоятельно. После поправишь меня, если что не так, ладно?

Они дважды медленно прошли по одному и тому же маршруту. Сквозь арку пересекли внутренний двор и осчастливили своим присутствием все три выхода. В третий раз, остановившись перед входом под арку, Кашай, наконец, решился озвучить свои наблюдения и мысли.

- Если пострадавший добирался на работу общественным транспортом, а ближайшие остановки всех видов городского общественного транспорта находятся там, - подполковник махнул рукой куда-то назад, в сторону остановок, - то его могли ждать или недалеко от этих остановок, или в каком-нибудь общественном заведении типа кафе, работающем круглосуточно. Преступник не ждал его у арки. Он сопровождал его. Арка - это идеальное место для совершения преступления. В течение получаса на нашем пути не появилась ни одна личность. А ведь на часах половина одиннадцатого. Такое впечатление, что все жители этого района обходят этот квартал другой дорогой, несмотря на имеющиеся сквозные проходы. Почему? Или это только сейчас, после убийства, или потому, что против каждого из проходов имеются такие же остановки всех видов городского транспорта? Видимо, второе главное. Во всяком случае - практичнее.

- Убийство совершено в том углу, - показывая на стенку арки ближе выходу во двор, - продолжил Иван Васильевич. - Сделав свое черное дело, преступник прошел сквозь арку, пересек двор и через тот проход вышел на улицу. Там его, по всей видимости, ждала машина.

Васюта, как завороженный, смотрел на подполковника. Он даже и не подумал, что такие же логические мышления запросто могли появиться и в его голове, если бы он был не подчиненным, а начальником, как Кашай.

Они направились к припаркованной в полсотни метров от арки сотой "Ауди" Васюты.

- Товарищ капитан! А что вы знаете об убийстве двух братьев Саломах? Надеюсь, я правильно озвучил фамилию? - переходя на официальный тон, спросил Кашай у Васюты, когда они уселись в "Ауди" и выехали за перекресток.

- Да! Правильно! Это было довольно громкое убийство. Если мне не изменяет память, братьев упаковали шестью выстрелами и, причем всего за несколько секунд. По-моему, это произошло прошлой осенью. А занимались расследованием мои коллеги из "угро" Центрального райотдела УМВД. Всех тонкостей я не знаю, но дело быстро заглохло. Похоже, в обратном никто заинтересован не был. Не знаю, может, этому способствовала сама специфика деятельности братьев? Во всяком случае, на сегодняшний день дело так и не раскрыто. "Глухарь" он и есть "глухарь".

- Ты говоришь, расследованием занимались в Центральном райотделе? Ты подкинь меня, пожалуйста, к райотделу. Очень хочется лично ознакомиться с "Делом" братьев Саломах. И еще, надо побеседовать с собачниками двора редакции. Лучше это сделать в вечернее время. Они очень наблюдательный народ. Только с ними надо по-ихнему, с огоньком. Это же в основном пожилые. Хотя, вряд ли это даст положительный результат? Уж больно профессионально сработано. Не мог он тут "засветиться".

- Все понятно, Иван Васильевич. Сегодня и займемся. Сделаем в лучшем виде.

- Но это еще не все. У меня появился большой интерес в отношении одной тачки. Ты можешь, не поднимая большого шума, узнать, кому она принадлежит?

- Конечно, Иван Васильевич. У меня в регистрационном отделе друг. Наведем полную справку. Что за тачка?

- "Джип-внедорожник" темного цвета. Все стекла, кроме лобового, зеркально тонированы. Вот его номера. И куда, кстати, ГАИ смотрит? Взяли перевод аббревиатуры с ГАИ на ДАИ за основу и чихали на соблюдение законов и ПДД. Генерала Москалева на них. Быстро привел бы всех этих мздоимцев к порядку. А то видишь ли, все им ДАИ да ДАИ...

- И что это за история такая? - записывая номер, спросил Васюта.

- Да так, Илюша. История, как история, между прочим, очень поучительная. Но об этом как-нибудь в другой раз. Под настроение, хорошо? - сказал Кашай, выходя из "Ауди" Васюты у входа в Центральный райотдел УМВД.

- За вами заехать?

- Спасибо, Илюша. Как-нибудь доберусь. Ты лучше постарайся найти полные ответы на мои вопросы. Они меня на данном этапе волнуют больше, чем твоя "Ауди", - Иван Васильевич улыбнулся. - Я тебе вечером перезвоню. У меня все твои координаты имеются. До завтра!

В санаторий "Каштан" подполковник вернулся только без десяти девять вечера. Бочонок с ключом от 214 комнаты Подоляко, как впрочем и от его 216-ой, висели за спиной дежурной по корпусу.

- А вас уже спрашивали, - ответив на вежливое "добрый вечер" очень уж таинственно поспешила сказать дежурная.

- Надеюсь не какая-нибудь представительница слабого пола, - улыбнулся Кашай. - Я сегодня в одной газете прочитал объявление из рубрики "Служба знакомств". Вы себе даже не представляете,- теперь уже загадочно прошептал сам Иван Васильевич.

Дежурная с застывшей улыбкой, тоже наверно дежурной, уставилась на него в ожидании веселого рассказа.

- Некая сорокалетняя особа с четырьмя разнополыми детьми ищет спутника жизни. Главное, обеспеченного, обязательно с жильем, но без всяких там вредных привычек. Вот это губу раскатала, мечтательница, ха-ха-ха, - от души рассмеялся подполковник, соединяя в своем воображении и воспоминания от прочитанного, и от увиденного сейчас.

Зрелище было, скажем прямо, очень даже смешным. Дежурная от услышанного на своем кресле подпрыгивала, как какая-то заводная игрушка. Иван Васильевич где-то видел такие. Улыбаясь, он все смотрел на дежурную в ожидании, не потребуется ли ей помощь? Страстный любитель юмора, он всех людей по части юмора делил на три категории. Первая, это те, у которых вечно квадратное лицо с тяжелым нависшим лбом и вертикальными лобными морщинами, собирающимися пучком у переносицы. Эта категория, как правило, не терпела и сам юмор, и тех, кто его проповедовал. Вторая категория, те, которые к юмору относились половинчато. Как говорят "фифти-фифти". Юмор они выслушивали и даже от души смеялись, но только по прошествии определенного времени. Зажигание у них, видите ли, было позднее и все сказанное доходило до них, как до жирафы (мозги у нее высоко от земли), на третий день. И третья категория, это те, которые, в буквальном смысле этого слова, своим воображением въезжали в юмор всеми фибрами своей души. Они своей бурной фантазией обогащали юмор. Эта категория смеялась, конечно, до коликов в животе, низвергая Ниагарские водопады из глаз и пугая присутствующих цветом своего лица. Вначале оно становилось огненно-красным, а потом, при продолжительном смехе, продолжало менять этот цвет на синий. Кашай где-то слышал или даже читал, что история знает случаи не очень удачного окончания такого соприкосновения с юмором. Если уж быть совсем точным, то очень неудачного. Затяжной гомерический смех, сопровождавшийся сменой цвета лица с красного на синий, сыграл с неудачником злую шутку. Бедняга так и не смог выйти из соприкосновения с юмором.

Наконец дежурная успокоилась и продолжила:

- Да нет! Хотя такой мужчина, как вы, уже музыкальная редкость. Вас спрашивал ваш сосед по комнате.

- Комплимент в мою честь - вот это действительно музыкальная редкость. Особенно в наше время. Хотя, как мне кажется, вы не слишком требовательны к мужчинам и узнай меня получше, не рискнули бы на такой комплимент.

В действительности Кашай совсем не был расположен к комплиментам. Ничего нового в его понимании день грядущий ему не дал. Хотя в каком-то дальнем уголке своей души он сам с таким категоричным заявлением согласен не был. Истину, что даже отрицательный результат, в конце концов, является результатом, он знал, помнил и уважал. Но попробуй это объясни начальству?

- Да! Тут я с тобой, Иван Васильевич, полностью согласен. Информации чертовски мало, - выслушав четкий доклад о дневных путешествиях своего коллеги, ответил Подоляко.

- А откуда она возьмется, Игнат Тимофеевич, если расследованием всерьез стали заниматься только после нашего приезда? А первоначальный осмотр места происшествия? Да любой школьник-любитель в сто раз грамотнее провел бы его. Мне кажется, что опергруппа, выезжавшая на место преступления, имела задачу не побольше собрать улик, а просто зафиксировать факт убийства. Но для этого достаточно и толкового студента из последнего курса МедИна. Тоже мне горе-сыскари.

- Так ты, Иван Васильевич, уверен, что это "мочиловка" на заказ?

- Игнат Тимофеевич! Неужели ты до сих пор считаешь, что это случайность и связана она с обыкновенным ограблением?

- Иван Васильевич! Давай договоримся: то, что считаю я, это пока останется при мне. Ты ведь не затем пришел, чтобы просто доложить о своих наблюдениях? Тебе надо убедиться в своей правоте, а для этого ты нуждаешься в толковом отрицании фактов. Так что давай без выкобеливания и убеждай меня в своей правоте.

- В том, что это убийство на заказ сомневаться не приходится. И совершено оно профессионалом. Ведь убийца даже не притронулся к жертве, даже лицо не поднял. Был уверен в точности попадания... В точности попадания... - Кашай остановился как вкопанный.

Мысль куда-то уплывала, не давала поймать себя за хвост.

- Такое впечатление, что тебя, как великого поэта, посетила, наконец, муза. Если ты считаешь, что журналист, обладая какой-то ценной информацией о преступной группировке, шагнул за пределы допустимого и спекся, то где эта информация? Ее направление, что она несет и кто занимается ее поиском? И что это за история с убийством братьев? Почему оно всплыло сейчас? Неужели убийство совершено одним и тем же исполнителем? Может, даже заказчик один?

- Ну, на счет заказчика я бы не стал утверждать так категорично! Хотя в этой версии есть свое рациональное зерно. Но если убийство журналиста связано с его профессиональной деятельностью, то информация, которой он располагал, должна быть более чем ценная. Нанимать киллера из-за пустяка никакие авторитеты не согласятся. Ведь при желании несчастного могли ухлопать возле дома, сотню раз на пути от дома до места работы, и заметьте - при меньшем риске. А ухлопали рядом с работой. Это не просто так. Это предостережение другим любопытным: "будете совать свой нос в наши дела - пуль для всех хватит". Нет! Это не случайное убийство и дело не всяких там "отморозков". Завтра в редакции подниму все его материалы за последние месяцы, нанесу визит коллегам, начальству, жене. Четвертая власть - это очень дружная власть и у его коллег-журналистов, я уверен, найдется много интересного. Главное - суметь добыть это "интересное".

Теперь по вопросу убийства братьев. В этом деле ясности еще меньше. Только родившись, это дело сразу перешло в разряд "висяков". Братьев, как говорит капитан Васюта, упаковали в два часа ночи возле подъезда шестью выстрелами. Стрелял профессионал и тоже из "ПСМ", как и в случае с журналистом. В обоих случаях стрельба велась с использованием глушителя. На месте преступления следов почти никаких. Стреляли из близкого расстояния, а начальная скорость пули из "ПСМ", сами знаете, немногим меньше, чем у "тетешника". Так что пули искать никто и не пытался. А гильзы или он собрал, в чем я сомневаюсь, или у него было какое-то приспособление для приема выбрасываемых гильз. Наш народ хитрый на всякие выдумки. Как бы то ни было, но на месте преступления ни пуль, ни гильз. Жильцы подъезда ничего не слыхали и ничего не видели. Два часа ночи, как-никак. Правда, в нашем случае имеется одна гильза. Очень существенное, должен вам признаться, преимущество, - съехидничал Кашай.

- При всем уважении к твоему логическому мышлению, это, дорогой мой, еще не факт, что стрелял один и тот же человек. Пистолетов самозарядных, малогабаритных сейчас много на руках гуляет. И даже то, что в обоих случаях стреляли с глушителем, не добавляет плюсов в твою пользу.

- А как ты, Игнат Тимофеевич, отреагируешь на этот факт? - Иван Васильевич, соединил шариковой ручкой, расставленные на чистом листе какие-то точки.

- Это еще что за геометрические ребусы?

- И совсем это не ребусы, уважаемый полковник! Это и есть те самые пулевые отверстия, отправившие всех троих, хоть и в разных местах и в разное время, в потусторонний мир, - загадочно улыбнулся Иван Васильевич, упаковывая вершину треугольника в кружок с глазами, ртом и носом.

Потом, он так же молча добавил к кружочку, очень смутно напоминающему голову без волос и ушей, тоненькую шею и широкую грудь с двумя сосками. Теперь два нижних угла треугольника размещались чуть ниже сосков.

- Чем вы теперь уважаемый крыть будете? - передавая Подоляко свое "великое" художественное творение продолжил подполковник.

Полковник какое-то мгновение рассматривал предложенный рисунок, потом положил его на стол.

- Если сие художество отображает реальность и вдобавок подтверждается официальной бумажкой, желательно с печатью, то это уже кое-что и довольно весомое. Это уже направление, по которому можно работать и работать. Таких стрелков не миллионы и даже не тысячи. Хотя работы хватит. Биатлонистов, стендовиков, мастеров спорта и КМСов по стрельбе из пистолета - тоже немало. А как ты вышел на эту версию?

- Коммерческая тайна, Игнат Тимофеевич, - улыбнулся Кашай. - Если быть точным, то моей заслуги в этом почти нет. Повезло с патологоанатомом. Он хоть и патриарх от медицины, но память у старика, как у молодого.

Оба рассмеялись, вспомнив старый заезженный анекдот: "Раньше, - говорит старик, - только подумаю - сразу готов, как огурчик, а теперь, сколько не думаю - все до лампочки. Видимо, что-то с памятью моей стало?"

- Я не в этом смысле, - стал оправдываться подполковник.

- Я тоже. А что ты выудил из дела по расследованию убийства братьев?

- Дело, как говорит Васюта, железный "висяк". На месте преступления работал кинолог. Розыскная собака работала от маршевой лестницы первого этажа. Видимо, убийца-киллер ждал братьев там. Голый вассер. Четко ясно одно! Братьев ухлопали за долги. Или кредиторы, отчаявшиеся получить свои деньги обратно и явно с приличным наваром, или кто-то из недовольных вкладчиков, вложивших свои кровные в пирамиду-аферу. В общем, недовольных полгорода и многие смерти братьев даже рады. Кредитно-финансовая компания приказала долго жить. Суд, естественно, арестовал имущество и голые счета. Братья жили шикарно, а за несколько дней до убийства большая часть денег со счетов была снята, а остальные - переведены на дочерние фирмы. Деньги благополучно испарились, чего не скажешь о братьях. Видно, не успели. Раскрытием убийства всерьез никто не занимался. Спустили на тормозах, как и многие из тех дел, что на сегодняшний день остаются нераскрытыми. Энтузиазм оперативно-розыскной бригады угас буквально через недели две. Оно и правда! Зачем пупок рвать, коль вор у вора шапку стибрил?

- В деле убийства братьев надо хорошо поковыряться. Надо выяснить все о головокружительной карьере этих новых русских, то бишь - новых украинцев. Образование (одноклассники, однокурсники, одногрупники), кто помогал финансами в начале карьеры, кто за ними стоял, есть ли богатые родственники, знакомые? Пересекались ли их пути с журналистом? Теперь о журналисте? То, что он представлял собой опасность для кого-то, как носитель эксклюзивной информации, а не как конкурент - ясно аки дважды два. Только почему ты считаешь, что заказчик и исполнитель не совмещены в одном лице? - спросил полковник.

- А я это и не отрицаю. Во всяком случае, пока! Хотя и не очень в эту версию верю. Заказчик и исполнитель двух убийств, тем более разных по-своему направлению - это уже из области фантастики.

- Да! В том, что убийство заказное, теперь сомневаться не приходится. А кто проводил первоначальный осмотр места убийства журналиста? - спросил Подоляко.

- Как и положено, дежурная оперативная группа в составе следователя, оперативника, эксперта-крим...

- Я понимаю, Иван Васильевич, что не швейцары - вышибалы в парадных ливреях и позументах. Меня интересуют фамилии, - прервал Кашая полковник. - Таким "спецам" в лучшем случае место в сторожах, а не в операх. Постарайся завтра все о них выяснить. Что ж, будем считать, что кое-что день грядущий нам все же дал.

...Шел двенадцатый час ночи. Заканчивались третьи сутки с момента убийства журналиста. По хронологии событий - это время совпадало с двухлетним сроком пребывания генерала в должности начальника одного из Управлений МВД Украины. Столько же лет прошло с того дня, когда Кмитько продажей "тетешника" и "Магнума" крепко связал себя с преступной группировкой Туза и Амбала. Как итог этой встречи, двумя месяцами позже из этого же "тетешника" был убит внедренный в столичную группировку капитан-муж Зои Павловны. А еще через год, после продажи пистолетов, Кмитько, теперь уже в роли киллера, по приказу самого Туза четко упаковал братьев Саломах.

Не прошло и года, и новая жертва киллера - журналист Василенко. Кроме оперативно - следственной бригады УМВД области, приступившей к расследованию убийства журналиста, оперуполномоченный по особо важным делам одного из Управлений МВД подполковник милиции Кашай Иван Васильевич сегодня с утра впритык приступил к поиску киллера.

Свою карьеру мента, а с легкой руки представителей криминального мира это жаргонное название работника милиции крепко вошло в разговорную речь всех слоев населения приличной части суши земного шарика, Кашай начал давно. Так давно, что ему порой казалось, будто он всю свою сознательную жизнь только то и делал, что ловил убийц, насильников и прочих деградированных элементов. В действительности это было далеко не так. Ментом он стал всего семь лет тому и далеко не по призванию. До этого он тоже носил погоны, но погоны майора - начальника разведки полка ВДВ. Эту должность и последнее армейское звание он получил почти одновременно. Буквально за год до того, как попал в Афганистан. И отрабатывал он их добросовестно. Об этом свидетельствовал полный иконостас боевых и не очень наград хранившихся на парадном мундире.

Кроме медалей третьей и второй степени "за сообразительность", то есть "За выслугу", у него имелись и более серьезные награды. Медали "За Боевые заслуги", "Отвага" и ордена "Красной Звезды" и "Красного Знамени". Кроме права на ношение боевых наград, Кашай имел веское право на ношение двух скромных ленточек. Красной и желтой, обозначающих легкое и тяжелое ранение. После двух лет службы в Афгане, имея за простреленной спиной восемь выходов в составе разведгрупп на караваны духов, контузию и осколочное ранение от душманской мины, Иван Васильевич благополучно вернулся в Союз. Но, ровно за два с половиной года до развала того же Союза, разведчик-орденоносец с чистой совестью уволился из рядов Вооруженных Сил по сокращению штатов, имея к тому времени общую выслугу чуть больше двадцати двух лет. Срок службы при участии в боевых действиях засчитывается, как шутят сами военные "шаг за три", если, конечно, успеешь закончить этот шаг живым. Кашай был одним из тех счастливчиков, которые благополучно завершили свой шаг там, в Афгане, и получили право зачета двух лет службы за шесть.

Вернувшись с женой (детей у них не было) в родное село самой западной области Украины и, остановившись на неопределенное время у своих родителей, Иван Васильевич серьезно подумывал о расширении родительского хозяйства. Но мирным планам бывшего десантника-разведчика не суждено было сбыться. В его голове, кстати, единственной из всего семейства, мирный план просуществовал всего две недели. На ближайшие выходные к своим родителям, проживавшим по соседству с родителями Кашая, приехал полковник милиции Маркуш, бывший в то время начальником отдела кадров областного Управления Внутренних дел. Полковник умел убеждать и в результате задушевной беседы через несколько месяцев Иван Васильевич уже был назначен на должность опера одного из отделов, с присвоением спецзвания майор милиции. В том же году, пользуясь благосклонностью протеже, Кашай поступил по направлению на заочное отделение юрфака.

Проработав семь лет в областном центре, Кашай благополучно окончил юрфак, получил очередное звание и должность заместителя начальника отдела уголовного розыска. А после раскрытия и задержания преступной группировки, занимавшейся контрабандой водки и наркотиков, очередную, уже украинскую, награду орден "За мужество" - и новую должность с переводом в столицу город Киев. Большим подспорьем в карьерном путешествии по должностной лестнице служили армейская закалка, боевой двухгодичный опыт, любовь к огневой подготовке, физическая закалка и самое главное, способность к логическому мышлению и настойчивость, с которой Иван Васильевич стремился завершить все начатое.

До выборов мэра города Южный оставалось ровно тридцать дней и, без малого, девять часов. Почти вечность для такого богатого на сюрпризы и загадочные неожиданности времени, коим ознаменовалась вторая половина последнего десятилетия двадцатого века.

...Телефонный разговор Кмитько и Амбала был немногословен. "Все на мази. Встречаемся ровно через два часа на трассе, пять километров не доезжая до границы города. Я буду на своей машине", - на одном выдохе сообщил бывший особист, звонивший с одной из двух полукабин картофонов, стоявших рядом с кафе, в котором он освежал свою душу после совершенного убийства.

Амбал хотел возразить. Ему очень не нравилось, когда кто-то, пусть даже такой как бывший особист, навязывал свою волю, диктовал свои условия. Место встречи с Кмитько для передачи обещанной Тузом суммы Амбал подготовил совсем другое. Мало того, что место, выбранное им, было людное - оно было до тонкостей изучено и самим Амбалом, и его верными помощниками. К свободе своей персоны правая рука Туза относился очень щепетильно. Он хотел указать свое место встречи, поставить, наконец, фраера на место, но связь между ними прервалась отнюдь не по желанию самого Амбала.

- Вот зас...! Тоже мне конспиратор хренов! - со злостью прошипел Амбал, услышав в трубке монотонные гудки.

Ему ничего другого не оставалось, как пойти на поводу у "особиста" и выполнить его требования. Чихвостя Кмитько, на чем свет стоит, он набрал номер телефона Туза.

- Слушаю! - услышал он в трубке голос своего хозяина.

- Это я. Звонил наш знакомый. У него все тип-топ.

- Я знаю. Вы договорились о встрече? Передай бабки и предупреди, что через две недели он мне будет нужен лично, понял?

- В смысле, что через две недели я должен буду с ним встретиться снова? - переспросил Амбал, а сам подумал: значит, Туз и мне не доверяет. У него свои осведомители - шестерки. Кто-то из них следил за Особистом. А ведь ни я, ни мои ребята ничего не заметили. Да в принципе мы и не думали проверяться, а надо бы.

- Нет! Встреча будет только со мной. С глазу на глаз, так ему и передай. И пусть не пытается устраивать какие-нибудь фокусы! Давай, Амбал, действуй. И смотри, чтобы все было, как в лучших домах.

Выскочив за городскую черту, "Вольво" Амбала снизила скорость. "Пять километров - это не расстояние вокруг шарика. Надо смотреть в оба, чтобы не прозевать старый примус Кмитько (так Амбал называл его, видавшую виды, шестую модель "Жигулей")".

Но вначале он увидел не "шестерку" Кмитько, а ментовскую "канарейку" и сразу грешным делом подумал, что там авария. Может, даже со смертельным исходом. "Если "особист" склеил ласты, то это даже к лучшему", - прошептал про себя Амбал. Бывшему окопному корешу по добровольческо-освободительному движению он не очень верил, а точнее - в глубине души он ему завидовал и где-то побаивался. Особенно после слов Туза о личной встрече с Кмитько. Его не покидала мысль о том, что Туз явно подыскивает себе нового помощника. А это в понятии Амбала грозило непредсказуемым завершением его жизненной карьеры. Как избавляются от неугодных, нежелаемых, слишком много знающих, а Амбал относился именно к ним - он знал прекрасно. Сам занимался устранением таких. И даже верная братва, из числа руководимых им боевиков, ничего не смогла бы сделать. В таких случаях человек просто исчезает. В лучшем случае через какое-то время находят обезображенный до неузнаваемости труп. В худшем - какие-нибудь искатели приключений в каком-нибудь столетии найдут останки, закатанные в бетон или замурованные в стены, и с присущим им искательским азартом будут над ними, останками, рассуждать, как над находками первобытного человека. Такая перспектива Амбала совсем не устраивала, и он был бы очень рад неожиданной концовке со смертельным исходом своего бывшего боевого кореша.

Чем ближе он подъезжал к месту встречи, тем тревожнее становилось у него на душе. В конце концов, он убедился, что это никакая не авария, а менты самым настоящим образом обложившие Кмитько и его "шестерку". Амбал тут же сильно пожалел, что не взял с собой пару - тройку доверенных братишек. Но проезжая в замедленном темпе мимо "канарейки", ментов и "шохи" с сидящим в ней Кмитько, мирно беседующим с одним из них и не подающим никакого сигнала опасности, Амбал увеличил скорость и умчался в своей "Вольво" в противоположном направлении.

Возвращение Амбала Кмитько ждать пришлось недолго. Минут через десять после того, как "канарейка", так неожиданно появившаяся возле его "шестерки", уехала, его машину обогнала "Вольво" и, немного проехав, остановилась. Бывший особист вышел из машины, посмотрел по сторонам и направился к водителю остановившейся иномарки.

- Слышь, друг! Аккумулятор сел. Не дернешь случайно мою старушку? Она легко заводится. Я оплачу.

- Конечно, дорогой! Почему не дернуть? Если мы, водители, друг другу не поможем, то кто нам поможет? Там в багажнике, - продолжил Амбал шепотом, - целлофановый пакет. В нем полный расчет. Можешь не считать. Хозяин просил передать, чтобы ты через две недели ждал его в гости.

- Он что, хочет мне лично объявить благодарность или вручить Президентскую награду? Так я без них с пребольшущим удовольствием обойдусь. Мне без них как-то даже спокойнее.

- Мое дело сообщить, а там как знаешь. Только шеф просил передать, чтобы ты не выпендривался. У него для тебя очень ценное предложение и что самое интересное, в твоих же интересах. Открывай багажник, доставай буксировочный трос и цепляй. Я тихонько сдам назад, - нарочито громко озвучил Амбал последнее предложение. - Я тебе в "шестерки" не нанимался. Сам работай, - со злостью прошептал он под конец.

"Шестерка", изобразив для блезира дерганье на буксире, сразу завелась. Вернув буксир и поблагодарив водителя "Вольво", Кмитько сел в машину. Между сидениями лежал целлофановый пакет. Ему очень хотелось тут же убедиться в заверениях Амбала, но он сдержался. Не притрагиваясь к пакету, включив первую передачу, медленно отпустил сцепление. От "Вольво" и ее водителя на трассе не осталось и следа. Въехав в город со стороны горбатого моста, "Жигули" минут десять пропетляли по закоулкам и остановились. "Хвоста" не было. Бывший капитан пригнулся к баранке и, опустив руки ниже колен, развернул пакет. Амбал не обманул. В пакете, завернутыми в чистую бумагу, явно без всяких отпечатков пальчиков, как хозяина, так и Амбала, лежала стопка аккуратно сложенных стодолларовых купюр. Он не поленился пересчитать. Все было точно. Как и обещали - пять "штук". "Это уже кое-что. С этим можно что-то планировать", - подумал Кмитько и моментально скис. Он вспомнил последние слова своего боевого кореша о предстоящей встрече с хозяином и ему стало немножко не по себе. Ожидаемая неожиданность всегда пугает, тем более в таком обществе, в котором он (видимо над ним витал злой рок судьбы), по воле случая и собственному желанию вляпался.

Швырнув целлофановый пакет в бардачок, Кмитько направил свою "шестерку" на выезд из города в сторону непризнанного государства.

9. Назар Пантелеймонович Коровин.

Почти в то же самое время, когда Кашай и патриарх от медицины Чесноков вели задушевную беседу, город Южный осчастливил своим посещением еще один человек.

Сказать, что он впервые попал в этот город - это нагло соврать. Гость прекрасно знал город и отлично в нем ориентировался. В архитектурном плане Южный почти не изменился. Так, мелочевка. С десяток высотных домов, да новые названия улиц. Именно этот, последний факт, представлял для него большие неудобства. Истина, что всякое новое - давно забыто старое, к изменению названий улиц была в самый раз.

Купив в подземном переходе газету "Южные новости", гость, выйдя на площадь, украшенную серебристыми елями, минуту постоял, будто размышляя над чем-то важным, потом уверенно зашагал в сторону трамвайных путей.

Проходя мимо невысокого каменного парапета, служившего не только ограждением площади, а и своеобразной длинной полкой, на которой торговцы раскладывали свой нехитрый товар, гость улыбнулся. "А жить-то хочется, - подумал он о реализаторах. - Хотя стоять в тени разлапистых каштанов - не самое худшее, что можно пожелать своему заклятому врагу".

Который день летняя жара не унималась. Если бы не море, с его соленой водой и нежной прохладой, то можно было бы или утонуть в раскаленном солнечными лучами асфальте или задохнуться в нем от битумного смрада.

Гость был одет по-летнему. Светлая, с короткими рукавами рубашка, такие же светлые брюки, коричневый, кожаный, с кодовыми замками дипломат и большие солнцезащитные очки. Вот и все из одежды и аксессуаров к ней, чем обладал наш гость. Перед отъездом из Киева он уточнил в метеоцентре прогноз погоды для Южного на ближайшие дни. Прогноз был неутешительным. До конца декады перемены погоды не ожидалось. Звали гостя Коровин Назар Пантелеймонович.

О прошлом и настоящем Коровина читателя следует познакомить немного шире. Ведь он, Коровин, представляет собой как раз ту категорию членов бывшей руководящей и направляющей, которая и в те времена не очень вписывалась в большую часть населения Союза. Мало того, эта категория не вписывалась и в общее многомиллионное число рядовых членов. Правда она, эта часть, и в нынешнее время на задворках не осталась.

Давным-давно, когда истинный украинец Микита Хрущев после смерти Отца всех народов взял бразды правления в свои руки, в небольшом районном центре одной из областей Украины в семье небольшого по должности партийного функционера родился мальчик. Назвали мальчика Назаром. В честь деда-героя гражданской войны, воевавшего, по слухам и официальным документам, в армии Котовского и сложившего свою буйную голову на широких просторах юга Украины.

Рос Назар слабеньким, маленьким и очень худеньким, ну просто кожа да кости, мальчиком. Ох, и доставалось ему от одноклассников. И если бы не должность отца, взобравшегося к моменту обучения собственного чада в восьмом классе почти на самую вершину районной партийной власти, школьное хулиганье к моменту окончания отпрыском средней школы, таки довело бы его до полного психического расстройства.

Но этого не случилось. Назло всем (так считал сам Назар), он стал заниматься спортом. Бокс, гантели, гири и гимнастика дали положительный результат и за два последних школьных года он прилично накачался. Подрос, раздался вширь, откуда-то появились бицепсы, в твердые бугры превратились трицепсы и дельтовидные. В общем, из маленького, худенького мальчика к концу десятого класса Назар превратился в физически развитого и довольно симпатичного юношу. Изменились и его мысли и мечта. О художественном образовании он уже не мечтал. У него появились другие планы. Толчок этим планам дала общественная юношеская организация "Юный дзержинец". В то время такой вид увлечения юношей всецело поощрялся партийной номенклатурой. Опекуном и наставником такого направления в воспитании молодежи выступал, как и положено, КГБ.

Назару, начитавшемуся книг про разведчиков и шпионов - это занятие было по душе. Уже тогда он понял, что эта фирма - сила и в этой фирме слабых не держат.

В общем, благодаря своему физическому развитию, выявленным склонностям, заслугам предка, после окончания средней школы и полученному направлению из областного Управления КГБ, когда-то страдающий от обидчиков мальчик, благополучно поступил в Ленинградскую Высшую школу КГБ.

Спустившись по ступенькам почти к самому урезу моря, Назар Пантелеймонович направился в сторону платных пляжных территорий. Когда-то о коренных жителях Южного говорили, что те даже на воде (имелось ввиду газированную, стоившую в одну копейку стакан) сумеют нажить капитал. Теперь же, в эпоху великой погони за частной собственностью, каждый метр более-менее подходящего места пляжа был добросовестнейшим образом арендован и огражден. Шустрые бизнесмены из местных, хотя встречались среди них и пришлые, буквально носом рыли прибрежный песок, превращая его сначала в купоны, а потом в баксы. Если было бы позволено, то они за милую душу отхватили бы и участок моря. Неизвестно, на каких условиях заключались договора с местной властью, но из всего комплекса услуг, имеющихся на таких же пляжах заморских стран, в таких огражденных участках пляжей имелись лишь приличная плата за вход да скрипучие, омываемые только дождем, лежаки.

Дойдя до первого ограждения, Коровин по ступенькам поднялся на утопающую в зелени нижнюю террасу. За ней, сквозь густые кустарники, просматривалась вторая, а еще выше, об этом можно было судить только по звуку проезжавших машин, находилась третья. Штурмовать высоты верхних террас гость не стал, а, присмотрев в тени невысоких деревьев скамейку, направился к ней. "А где же, интересно, купаются пенсионеры и прочий безденежный люд? Наверное, там, где почти нет песка, а прибрежная вода так богата на валуны? Какое-то перевернутое понятие бизнеса", - усаживаясь на развернутую газету, подумал Назар Пантелеймонович, прижимая расправленной спиной рейки скамейки. Закрыв глаза, глубоко вдохнув полной грудью несколько теплый, слегка подсоленный морской воздух, Коровин достал мобильник и набрал номер телефона Туза. Телефон молчал. Не открывая глаз, Назар убрал мобильник. Расслабившись под действием свежего воздуха, он окунулся в пелену размышлений о сегодняшнем, неизвестном будущем, периодически возвращаясь, будто подглядывая в щелочку в такое знакомое прошлое. Много воды утекло с тех пор, когда он, будучи сотрудником областного управления КГБ считался в Южном очень даже не последним человеком. Был он тогда в звании подполковника, и это была его последняя должность сотрудника мощнейшей организации созданной Великим Феликсом, рухнувшей в одночасье с развалом огромной страны.

В Южный он приехал отнюдь не ради удовольствия. Ажиотаж, возникший в связи с убийством журналиста и ночной телефонный разговор с Тузом, то бишь Влад Иванычем, посеяли в его душе ощутимое беспокойство. Полагаться на извилины Туза, которых у того было не так уж много, Коровин не мог. А терять все, с таким трудом, явно не физическим, на протяжении нескольких последних лет достигнутое, у него не было ни малейшего желания. Тем более, если ниточка потянется на самый верх, то последствия могут быть непредсказуемые. Нет! Он не боялся ни органов правопорядка, ни налоговиков, ни СБУ. Все эти силовые и фискальные органы он знал прекрасно. В каждой из них работали верные ему люди и, главное, очень даже не на второстепенных должностях. Почти двадцать лет работы в Конторе кое-чему его научили. Назар боялся своих новых хозяев. В деле, в котором он принимал самое активное участие, были вовлечены крупные шишки самых верхних эшелонов власти. А они в свою очередь, как верно заметил кто-то из умных, крепко-накрепко были связаны с криминальным авторитетом. На вершину айсберга государственной власти, кроме как революционным путем, можно взобраться только с чьей-то помощью. Будь-то богатые спонсоры из-за бугра или общаковские деньги криминала. Наивная толпа считает, что выбирает своих правителей исключительно по своему желанию. А это далеко не так. Электорат ублажают обещаниями и наличными. А где это не проходит, конкурентов убирают своевременно и главное различными, доступными и не очень, методами. В чем, в чем, а в этих делах Назар Пантелеймонович был осведомлен лучше всех.

Мобильник Туза все еще не отвечал. "Или он его выключил, или питание село. Ничего! Мы подождем. Мы не гордые. Нам спешить некуда. Все равно мы с тобой, дорогой, встретимся, чего бы мне это не стоило", - думал Коровин, величая себя хоть в мыслях, но на вы.

На Туза он вышел благодаря своему бывшему осведомителю Хпритону Петровичу Жулянскому. Это потом, во время второй отсидки, Харитон получил свое погоняло "Амбал".

Будучи студентом третьего курса "нархоза", Жулянский часто промышлял возле "Березки", втихаря меняя советские денежные знаки на чеки "Внешпосылторга" и доллары. В тот день там работали ребята со второго отдела КГБ в Южной области. Они контролировали туристический канал и когда от "Березки" иноков забрал интуристовский "Икарус", ребята из "наружки" быстро упаковали Харитона и его подельника в служебную "Волгу". А дальше все пошло, как по маслу. Студент был из уважаемой и довольно обеспеченной семьи. "И чего ему не хватало?" - до сих пор не мог понять бывший кагэбист.

На первой "дружеской" беседе Жулянский держался вызывающе. Валюту, мол, нашел случайно, а имеющаяся наличность в "деревянных" рублях - личная собственность. Трудовые, так сказать, сбережения. И это у студента? До чего наивная бывает молодежь. Каждым своим взглядом тот пытался показать Коровину, тогда еще капитану, свою независимость.

Несколько дней коллеги-опера "кололи" Харитона, чтобы выяснить, кто стоит за студентами-валютчиками, но все было напрасно. Жулянский и его подельник молчали. Назар не стал настаивать. Он даже не стал пугать студента зоной, парашей, страшными зоновскими законами, а в течение короткого времени оформил дело и передал его вместе с подследственными в руки следаков из прокуратуры.

Студенту корячилось пять лет. И он их добросовестно схлопотал. Как-никак в его деле усматривались действия, направленные против интересов СССР. А при желании, можно было запросто "пришить" связь с иностранцами. А это уже тянуло больше, чем на пять лет.

Но Жулянский отсидел всего полгода. Коровин о нем не забыл и через несколько месяцев нанес ему визит в колонию. Период отсидки пошел на пользу. Капитан все верно рассчитал. Из заносчивого независимого подследственного Жулянский за такой короткий срок превратился в кроткого зека. Не прошло и часа "задушевной", можно сказать, даже дружеской беседы, в которой Коровин выступил в роли отца-благодетеля, как все стало на свои места. "Ишь, как тебя разморило. Не только фамилии, но и адреса посыпались, как из прохудившегося мешка", - подумал тогда капитан.

Спустя несколько недель дело Жулянского было возвращено на ДС. Доследование заняло еще несколько недель. Потом в колонии было заседание выездного суда, и бывший зек Жулянский, откинулся на четыре с половиной года раньше положенного срока.

В отношении Жулянского планы Коровина были до обидного простые. Они вписывались в формы и методы работы по вербовке информаторов, представлявших собой наружную и внутреннюю разведки в преступных группировках, бандах, воровских шайках, на притонах и малинах. Системой такая работа поощрялась. Во-первых, тем, кто побывал у Хозяина, легче было внедриться, а во-вторых, в случае раскрытия такого информатора и применении к нему на сходняке "правилки" со всеми вытекающими последствиями, сама Система не страдала. Не теряла своих бойцов. А толковые информаторы, которые, как говорится от Бога, те работали виртуозно и ценились по высшему разряду. Но таких было мало. "В большинстве своем "дятлы" долго не живут. Мозги не выдерживают. А посему покидают они сей мир сравнительно рано", - усмехнулся Назар Пантелеймонович. За свою службу эту истину он усвоил как отче наш.

Потихоньку выныривая из своего прошлого, Коровин снова набрал номер телефона Туза.

- Слушаю! - после третьего сигнала вызова, ответил Туз.

- Влад Иваныч! Рад слышать ваш баритон. Где вы пропадаете? Звоню, звоню, а телефон молчит. Я уж грешным делом подумал, не похитили ли вас прекрасные феи с чудным морским загаром, - веселым голосом спросил Назар Пантелеймонович.

Он знал, что Туз живет один. В отношении семьи у того была довольно запутанная история, о которой Туз не очень любил распространяться. Но опыт прошлой работы Назара в Конторе давал ему право знать о человеке все. Если, конечно, он этого хотел и того требовали обстоятельства. О той запутанной истории Туза Коровин знал все.

Туз, услыхав голос своего негласного шефа, чуть не потерял дар речи.

- Вы откуда звоните? - не называя фамилии абонента, спросил он.

- Да вот приехал к вам в гости, а тут мало что никто не встречает, так еще и дозвониться нельзя. Или ты не рад встрече? - переходя на ты, ответил Назар.

"Лучше бы в гости черт с рогами явился", - подумал Туз, а вслух сказал:

- О чем вы говорите? За свою оплошность я готов нести заслуженное наказание. Где мне вас найти?

- А ты подъезжай к берегу моря. Я недалеко от канатной дороги. Чтобы легче было ориентироваться - буду ждать тебя возле двадцатитонника, в котором разместился тир ОСОУ. (Общество содействия обороне Украины). Ну, как тебе ориентир? Сообразил, куда ехать? Только учти, я уже загораю здесь давно и вдобавок проголодался. Так что поторопись.

- Далеко вы забрались. Моря и рядом с моим пристанищем навалом. Раньше, чем через полчаса не обещаю. У нас ведь летом не город, а черт знает что. Особенно днем. Везде "пробки".

- Считай, что ты меня уговорил. "Пробки" - вещь серьезная.

- Может, для полного счастья кого-нибудь прихватить?

- Не надо! - поняв, о ком идет речь, ответил Коровин. - Желательно, чтобы где-то рядом, на своей тачке находился твой помощник. Постарайся уложиться в полчаса.

Действительно, на Влада Иваныча Коровин вышел только благодаря своему осведомителю Жулянскому. Это было его последнее дело в рамках продолжения работы негласным информатором. После своей первой полугодовой отсидки Харитон стал официальным информатором и работал под кличкой "студент". Работал он только на Назара, получившего к тому времени очередное звание майор. Встречались они в установленное время и в установленные дни на специальной квартире. Больших надежд Коровина, "студент" не оправдал. Хотя нужную информацию, благодаря которой было раскрыто несколько зарождающихся преступных группировок и прекращена деятельность двух цепочек наркокурьеров, представлял своевременно.

К концу всеобщей перестройки преступность вышла из глубочайшего подполья и приняла угрожающие масштабы. Участившиеся безосновательные амнистии, глобализация чиновничьей коррупции, резкое, прямо противоположное отношение к спекуляции, получившей новое заграничное название "бизнес", привели к легализации всего того, за что раньше сажали на приличные сроки. В результате оказалось, что народ в своем большинстве к такому стилю жизни был не готов. Годами, с таким трудом налаженная Система, стала давать сбой. Информация, которой обладали чернорабочие Системы, оказалась невостребованной. А всякое невостребованное дело глохнет, медленно умирает на корню.

Так получилось со всеми силовыми структурами и, особенно с Комитетчиками, которые за свое семидесятилетие крепко насолили гражданам своей страны. Уже к августу 1991 года государство потеряло всякий интерес к Комитету. На что последовал адекватный ответ. Но Коровин успел-таки к заключительному аккорду направляющей и руководящей и началу спектакля под названием "ПУТЧ" получить подполковника.

Но все то, что пришлось пережить новоиспеченному подполковнику в ближайшие месяцы, не приснилось бы даже в страшном сне. После дружеского отдыха в Беловежской Пуще трех "Великих" политиков (хотя к этому все шло уже давно), огромная страна с территорией в одну шестую часть суши приказала долго жить. И вот тут у него начались проблемы. Политики новоиспеченного государства упразднили Контору с ненавистной аббревиатурой КГБ, создав новую структуру - Службу Безопасности Украины. А новая метла, как говорится, всегда метет по-новому. Вот и Коровин, как и многие из его коллег, преданных КГБ, очутился за бортом. Официально это мероприятие обосновывалось нежеланием принятия присяги на верность народу Украины. Но когда эту присягу ввели и как ее должны были принимать - одному Богу известно. Видимо, это мероприятие первоначально и, главное в спешке, проходило где-то в кулуарах новой власти и под эгидой сверхсекретности. "Просто я стал неугоден и новая "метла" усомнилась в моей преданности. Чего тут мудрить, искать причины и лукавить? Все стало на "круги своя".

Так вот, весной 1991 года, Жулянский вдруг пропал. В течение месяца не выходил на связь и, что самое интересное, Назар Пантелеймонович не мог найти этому причину. Вроде опасной работой не нагружал, полученную информацию оплачивал (какая там оплата - гроши), и все же "студент" исчез. Поиски его по другим каналам результата не дали. Как раз в это время, к лету девяносто первого, он был очень нужен. Коровин всем своим серым веществом чувствовал, что в воздухе пахнет грозой. Не той, конечно, не майской. Он чувствовал, что в верхних эшелонах власти что-то замышляется. На это указывали депеши, спускаемые в низы пачками и, зачастую, с разными противоречивыми требованиями. И те, и другие, обложенные со всех сторон грифами секретности, то отменяли друг друга, то срочно требовали такие данные, будто направлялись не в подразделения КГБ, а в центры социального опроса. Создавалось такое впечатление, что в верхах или резко у всех, и, самое главное, в один присест, поехала "крыша", или кто-то там, наверху сознательно, причем очень толково стал путать карты у всех партнеров по игре. Но в карточной игре партнеры могут такому вахлаку прилично начистить "чайник". Особенно, если на кону большие ставки.

А Жулянского в это время, как будто корова языком слизала. Ни родители, ни друзья, никто ничего не знал. Но подполковник все же отыскал его след. Оказывается, в одной из западных областей Украины Харитона благополучно приземлили в СИЗО местные волкодавы из "угро". "Студент", вопреки настойчивым требованиям Коровина "ни в коем случае не влезать в наркобизнес", решил подработать доставкой туда соломки из Южного. Жулянский, по данным "угро" Западной области, в объятия "наружки" попал сразу, как только ступил на платформу железнодорожного вокзала. Бойцы наружного наблюдения добросовестно "пасли" его до хаты, а там залашкали с поличным. Оказывается, адресочек этот тоже был на привязи. Видимо, в местной Управе информаторы были лучше, чем залетные. Как бы то ни было, а "студент", как курьер, добросовестно схлопотал свой трешник и снова столыпинский с ячейками да под стук колес под охрану вышкарей. Наркобизнес "студенту" явно пошел не в масть.

Вытаскивать своего подопечного из зоны еще раз у Назара не было ни малейшего желания. "Тем более, - Коровин улыбнулся и боковым зрением посмотрел на часы (до встречи оставалось двадцать минут), - сами зеки о таком мизере говорят, что его можно даже на одной параше отсидеть". Вдобавок ко всему, события лета и осени того года всю многолетнюю работу перевернули с ног на голову. А еще через небольшой период сам Назар Пантелеймонович оказался не у дел. О Жулянском он вспомнил тогда, когда по воле случая стал одним из учредителей Корпорации нефтетрейдера "Петрол".

Сразу после увольнения из органов подполковник сменил Южный на Киев. В Киеве жила сестра жены. Она, вернее не так она, как ее муж - бывший в ту пору заместителем управляющего одного из филиалов банка "Украина", помог и с разменом квартиры и даже с устройством на работу в отдел инкассации. За размен квартиры пришлось прилично отстегнуть. Стоимость квадратного метра в Южном и в Киеве - очень существенно отличались. И что самое интересное, такой уважаемый человек, как свояк, приличный процент от сделки без всякого зазрения совести положил в свой карман. Бывший кагэбист узнал об этом из достоверных источников. Сестра жены через несколько дней после сделки хвасталась обновками, подаренными мужем на заработанные проценты. Бизнес есть бизнес. Тем более что свояку, сколько его помнил Коровин, всегда хронически нехватало денег. К казначейским билетам, особенно к зеленым, у того была какая-то неизлечимая болезнь.

Соучредителем Корпорации нефтетрейдера "Петрол" Назар Пантелеймонович стал только через года два после переезда в Киев. Поработав несколько месяцев в отделе инкассации банка, бывший кагэбист быстро наладил деловые связи со своими коллегами так беспардонно, как и он уволенными из органов. Почти все они благополучно вписались в ту мизерную часть общества, которая при Союзе имела на руках и партийные билеты, и власть, и "левые", заработанные отнюдь не очень честным трудом, большие деньги, но, к сожалению, не имела возможности легального расходования их по своему усмотрению. И вот, с чистой совестью обменяв партийные "ксивы" на возможность легализации своих "трудовых" эта часть общества с головой окунулась в новый вид бизнеса. Половина из них занялась скупкой недвижимости, как у себя дома, так и за бугром, на различных экзотических островах. Другая часть - создала крупные банки, перекачивающие, как государственные казначейские билеты, так и денежные сбережения доверчивых граждан. Но была и третья часть. Эти пошли своим, очень даже не самым худшим путем. Обогащенные практикой словоблудия, подкрепляя его безответственными обещаниями и хрустящими банкнотами совсем не национальной валюты, они стали уважаемыми людьми с депутатскими корочками и личной неприкосновенностью. Таким разреши порассуждать - в словоблудии потопят.

С помощью налаженных связей и опыта прошлой работы уже через несколько месяцев Коровин стал помощником одного из народных депутатов Верховного Совета Украины. Вначале он исполнял обязанности и нештатного охранника, и секретаря, и советника по организации различных культурных мероприятий. Был, как говорится, при молодом, но с большими запросами депутате, таким себе пионервожатым.

Опыт работы в бывшей Конторе и энергия, вкладываемая им в работу, были с достоинством оценены депутатом. С помощью имеющихся связей с кем-то из приближенных к администрации Президента депутату удалось выхлопотать для своего помощника звание полковника запаса. В материальном отношении, оно, это звание, ничего не давало. А вот моральное удовлетворение - было. Полковник - это совсем не подполковник. Настоящий полковник - даже в запасе полковник.

И только почти через два года, отработав добросовестно все это время помощником депутата, полковник был допущен к святая святых к тому, чем в действительности занимался депутат и иже с ним. При вступлении в соучредители Корпорации пришлось внести приличную сумму. Но она с лихвой окупилась в течение нескольких месяцев, а потом регулярно стала давать приличный доход.

На одном из совещаний соучредителей было принято решение о расширении Корпорации на юг. Совещание проходило в сауне одного из тех же соучредителей, отдыхающих не без помощи Коровина в обществе щедрых на ласки шестнадцатилетних школьниц. Вот тогда-то бывший кагэбист и вспомнил о Жулянском.

- Пора, - прошептал он, отметив, что до встречи с Тузом осталось пять минут.

Он не хотел "светиться", но и опаздывать не любил. "Точность - вежливость королей", - вспомнив великое философское выражение, подумал Коровин, спускаясь на нижнюю террасу и мимо общественного, на приличном расстоянии отдающего мочой, туалета направился к ориентиру - двацатитоннику, в котором размешался тир.

Метров за сорок, не доходя до тира, он заметил Туза. Тот стоял у входа в двадцатитонник, разговаривая с мужчиной явно пенсионного возраста. Видимо, это и был инструктор по обучению стрельбы из пневматических винтовок и пистолетов. "Каков поп, таков и приход" - улыбнулся Назар, отмечая, что во внутренностях двадцатитонника явно отсутствуют посетители.

Туз тоже заметил гостя, а посему что-то быстро объяснил хозяину тира и в спешке попрощавшись, направился в сторону, спрятавшегося между террасами кафе, где была припаркована его "БМВ-320".

Поравнявшись с иномаркой, гость, открыв правую дверку, опустился на заднее сидение. Мягко щелкнул замок дверки и прекрасное чудо техники, покачиваясь, вырулило на верхнюю террасу.

- Ну, здравствуй, Влад Иваныч! Давай поедем вглубь этих прекрасных зеленых насаждений. Харитоша далеко?

- Этажом выше. Он на "Вольво". А может, сначала перекусим?

Встреча со своим хозяином привела Туза в такое состояние, что он даже забыл поздороваться. Для бывшего кагэбиста это не осталось незамеченным. "А ты, дружочек, трусишка. Как меня увидел, так того и гляди, трясучка хватит. Ты уж, дружок, крепись. Знаю, будь твоя воля, ты бы давно от меня избавился. И я не я буду, если ты против меня не замышляешь что-то в этом роде. Знаю, что неприятен тебе. А мне, думаешь, очень приятно ковыряться в твоем г... Особенно, после твоей самодеятельности с журналистом. А приходится. Не в парфюмерном заведении работаю. Хоть ты, фраерок, и считаешь себя козырной шестеркой - это далеко не так. Стоит мне масть сменить, как шестерка сразу становится годной только для погон. А банк пока еще у меня. И владеть я им буду долго. А то, что работать приходится с такими, как ты, так ведь "когда нет гербовой, пишут на простой". Вот так, дружок", - разглядывая Туза, думал Коровин, а в слух ответил:

- С пребольшущим удовольствием. Но сначала - дело. Для меня оно превыше всего.

Туз выехал на верхнюю террасу и, не обращая никакого внимания на "кирпич", который категорически запрещал всякое движение транспортных самодвижущихся средств на этой дороге, направил заграничное чудо в глубину зеленки. Проехали "Вольво" Амбала. Тот сидел за рулем, уткнувшись то ли в книгу, то ли в журнал. "Смотрю в книгу - вижу фигу, - подумал, улыбнувшись, Назар Пантелеймонович, своим натренированным взглядом заметив, что Харитоша с таким видом читает, будто боится пропустить не только машину Туза, но и каждого прохожего. - Конспираторы, мать вашу", - матюкнулся он в мыслях.

Хотя ехали при закрытых тонированных стеклах, в салоне "БМВ" было прохладно. Работал кондиционер. Заметив в зеркале заднего вида взгляд Туза, явно намекающий на желание начать деловой разговор, Коровин категорически помахал головой. Ни о каком разговоре в машине, тем более в чужой, не могло быть и речи. Такую роскошь он себе позволить не мог.

Когда "БМВ" проехала всю зеленку по асфальту и уже по грунтовой дороге поднялась на вершину холма, Коровин молча положил руку на плечо Туза. Машина остановилась. Бывший кагэбист вышел из салона и направился к большому валуну, Бог знает, когда и какими путями попавшего на этот холм. Внизу, на глубину всей видимости, которую могли охватить окуляры глаз, простиралась гладь моря. Местами эту гладь, похожую на равнину бескрайнего поля, нарушали стоявшие на рейде, будто комбайны в поле, кажущиеся издалека маленькими, гигантские морские сухогрузы и танкеры. Иногда звенящую тишину нарушал нежный шепот трав, потревоженных легким ветерком. Назар Пантелеймонович знал куда ехать. Кругом ни души, а все подъезды к холму просматривались издалека. Присев на валун, предварительно смахнув с него невидимую пыль, он подозвал Туза.

- Давай, Влад Иваныч, рассказывай!

- Назар Пантелеймонович, я даже не знаю с чего начать. Фирма, вроде, работает исправно. Бабки к вам уходят своевременно. Люди работают. А вы правильно сориентировались. Горючка во все времена ценилась, тем более - теперь. Клиентов...

- Влад Иваныч! Не пудри мозги и не пой мне серенады! Я не баба - могу не оценить. К фирме "Петрол" ты имеешь такое же отношение, как я к созданию мира сего. Живу в нем сегодня и удовольствие получаю. В фирме работают толковые ребята, разберутся.

- Так о чем базарить? Об этом писателе?

- И о нем тоже. Но сначала о главном. Как продвигаются наши дела с выборами мэра? Как себя чувствует наш протеже? Он нам очень нужен в кресле мэра. Работу будущего нефтетерминала мы должны взять под свой контроль. В Центре на Продана большие надежды возлагают.

- В этом деле все на мази. Правда, из-за этого писаки чуть-чуть все не сорвалось.

- Вот об этом давай поподробнее.

- Как только Продан зарегистрировался кандидатом в мэры, этот фраер сразу стал под него копать. Все что-то вынюхивал, факты собирал и в своей вшивой газетенке печатал. Особенно в последнее время в связи с приватизацией городской собственности. То цены занижены, то взятки баснословные. В общем, наш протеже уже не рад, что в это дело ввязался.

- Надо было писателя хорошенько припугнуть. И не тогда, когда он уже разошелся, когда городской муравейник расшевелили, а раньше. В самом начале.

- Мы не думали, что он так глубоко копать начнет.

- Тоже мне французские философы. Они, видите ли, думали, что писатель поиграется в кошки-мышки и утихомирится. Ждали, когда он, мать вашу, камушек затронет и тот, сорвавшись, потянет за собой лавину.

- Как только вы дали команду - мы сразу все подготовили. У меня человек две недели его "пас".

- Давай, Влад Иваныч, договоримся! Я команды, как ты выражаешься, не даю. Я только предлагаю. Тем более что отправлять писателя к праотцам я тебе даже не предлагал. Это чисто твоя самодеятельность. Разговор шел о мирных предложениях. В крайнем случае, залить водкой и, инсценируя ограбление, отутюжить до неузнаваемости.

- А у меня другого выхода не было. Продан в тот день примчался, как с креста снятый. Писатель где-то раскопал кассету с записью разговора о приобретении гостиницы "Салют". Вы же сами предложили подготовить то дело с меньшими затратами. У меня времени даже с вами созвониться не было. Все решали минуты. Хорошо хоть Продану удалось взять кассету в замен на обещание снять свою кандидатуру на предстоящих выборах.

- Ты думаешь, он решился бы даже на это?

- Вы бы его видели тогда. В общем, мне ничего другого не осталось делать. Тем более что на уговоры писатель никогда бы не пошел.

- А ты откуда знаешь? За малые деньги - нет, а за большие - глядишь, и согласился бы?

- Продан тогда сказал, что писатель из породы фанатов. Мол, из тех, кто с песней да с криком "ура" даже на костер пойдет.

- Так и сказал? Узнаю бывшего предводителя молодежи завода. А с кассетой ты разобрался? Как получилось, что разговор записали? Кто из твоих дятлом работает?

- Работают ребята из службы безопасности фирмы. Амбал этим делом заправляет. Но я не думаю, что это кто-то из наших скурвился.

- А, может, вы уже все под колпаком у ментов? Шучу, - моментально ретировался Коровин, заметив, что зрачки Туза исчезли где-то вверху, а на лице застыла улыбка, как у идиота. - Смотри! Завалишь дело, сам попадешь под раздачу!

- Мы бы это почувствовали. Если не все, то хоть кто-то из нас. Нет! Это скорей всего дело наших конкурентов. Желающих приобрести гостиницу было несколько человек. Наверно, кто-то из них в компании, под шумок и воткнул в сауне "жучка". Запись прослушал, испугался и решил ни нашим, ни вашим. Авось никто не допетряет.

- Дай-то Бог, дай-то Бог. Ты, Влад, должен понимать: лишний хипежь тебе сейчас ни к чему. Дело с кассетой надо довести до ума и умника завалить. Только не так, как писателя. Все нужно делать без шума. Если нет трупа, значит, и проблем больших нет. В крайнем случае, инсценировали бы ограбление, разборки. Менты не очень падки на раскрытие таких преступлений. Они быстро теряют к нему всякий интерес. Списывают на отморозков. А вы, как на показ. Прямо у парадного подъезда редакции. С тонким намеком на толстые обстоятельства. Идиоты. Кто исполнитель? Надеюсь, вы приняли меры, чтобы он не попал в лапы ментов?

- Человек надежный. Крепко на крючке сидит. Сейчас залег на дно. В случае чего - от него даже места мокрого не останется.

- Смотри, Влад Иваныч, тебе с "погреба" виднее. Но если менты до него раньше тебя доберутся, все дело загубишь и наши тебе этого не простят. Когда его возьмут за задницу и пообещают сохранить жизнь, он такую фантазию разовьет, мало не покажется. Расскажет то, чего и в помине не было. Ладно! Продолжим о выборах. Мэр крепко на ногах стоит?

- Да уж крепче некуда.

- Ты считаешь, что без мокрого дела не обойтись?

- Да!

- А ты уверен, что в этом случае проголосуют за Продана?

- Уверен! Времени у них на переагитацию не будет. Тем более что и мы сидеть, сложа руки, не будем. У нас своя агитация. Где бабками, где продуктами, а где обещаниями. Должны проголосовать.

- Для такого дела нужно толкового исполнителя подыскать. Чтоб не гнида и не кидала.

Тузу очень хотелось рассказать об Особисте, но он не стал спешить. "Всему, мол, свое время. И могу я, в конце концов, иметь хоть какую-то тайну?" - подумал он, а вслух сказал:

- А как такого проверишь? Они ведь на прямой контакт не идут. Аванс, фотография и адреса жертвы, как и окончательный расчет - через третьих лиц или тайники. Это азбука не только киллера - экстра класса, а и всякого, кто не очень спешит на заслуженный отдых или на небеса.

- Что-то ты, Влад Иваныч, в этих делах сильно поднаторел. Это значит: или ты все до тонкостей обмозговал, а если это так, то в успехе я уверен, или ты решил схитрить и, начитавшись детективов, пытаешься вешать мне продукт на уши. Но если ты хитришь и сорвешь все дело, то я тебе не завидую. Ни один археолог твоих костей не сыщет. Ну, ладно, ладно! Не заводись! Я это так, для профилактики, - смягчил свой резкий тон Коровин, заметив повернувшуюся к нему голову Туза с огненными глазами. - Теперь о гостях, - сразу став серьезным, продолжил бывший кагэбист.

Туз чуть с валуна не съехал. "Какие еще гости? И что за напасти этим летом на мою голову? Вот уж местная поговорка: "Чтоб у тебя от гостей отбоя не было", в масть".

- Шеф! Патрон! Назар Пантелеймонович! - взмолился вслух Туз. - Избавь и помилуй. Какие еще гости? Мне бы со своими б... разобраться, - загнул он под конец такой мат, писать на бумаге который даже с одной извилиной очень неприлично.

- Чего ты дергаешься, как наскипидаренный? Молодой, здоровый, а нервы ни к черту. Как струны расстроенного контрабаса. Не мне же расписываться за твой выпендрежь? С писателем кто воздух на всю Украину испортил? То-то же. К вам из столицы "великая" троица наведалась. Все три "важняка". Два опера-сыскаря из Министерской Управы и один следак из Генпрокуратуры. Теперь ты понимаешь, что натворил?

- Это те, которым вы приказали тонко намекнуть, что мы об их приезде знаем?

- В который раз тебе напоминать? Я предлагаю. Те самые! Намекнули?

- Как в лучших домах...

- Ты не слишком улыбайся. Один из них, полковник, сыскарь от Бога. Ты со всей своей кодлой против него пешка. И давай без зависти и обиды. Важняк из Генпрокуратуры - тоже опытный следак. И главное, как твой друг говорит, оба фанаты. Твоя задача: во-первых, быстро закрыть вопрос с кассетой. Во-вторых, фраера, который замочил писателя надо убрать раньше, чем на него выйдут эти борцы за справедливость. И, в-третьих, четко подготовить и провести вариант с действующим мэром и выборами нового, нашего протеже. И учти, человека, который возьмется исполнить вариант с мэром, надо немедленно убрать. Не мне тебя учить. Лучше всего поднять на воздух. Надеюсь, сил у вас для этого хватит? Поручи это дело Харитоше. Помощников из нашей фирмы, я имею ввиду бывших мента и комитетчика, в это дело не впутывай. Они еще до этого не доросли. Мы их позже замажем. Помнится мне, кто-то вначале встречи предлагал перекусить. Лично я, не против. Только не в центре и не в какой-нибудь вшивой рыгаловке. Смотри, какая красота. Всю жизнь бы любовался, - на минорной ноте закончил Коровин, беря под руку Туза и направляясь с ним к "БМВ".

Влад делал вид, что внимательно слушает инструктаж начальства и все до последней запятой запоминает, а сам думал: "А, может, всунуть под левую лопатку заточку, и закончатся все переживания? Хватит командовать. Одним махом избавлюсь и от прошлого, и от настоящего". "Нет! Нельзя! - подсказывал ему внутренний голос. - Рано еще, да и столичные дяди быстро тебя вычислят". "Нет! Мы еще немного погодим!"

Возле "БМВ" они остановились. "Я поеду с Харитошей, а ты езжай один. Внизу скажешь ему, чтобы подождал меня и заодно, расскажешь куда ехать, лады? И еще, Влад Иваныч! Желательно, чтобы посетителей там было поменьше. Давай, дорогой, а я пока потихоньку спущусь с этого холма".

Притормозив возле "Вольво", Туз, пошептавшись через проемы дверных окон с Амбалом, прибавил газу и умчался в глубину зеленого тоннеля, созданного природой с помощью растущих по обе стороны асфальта разлапистых деревьев.

"А ты, Патрон, то же не из героев. След кропишь - значит, тоже боишься, мил человек? Нет у тебя большого желания с новой Системой тягаться. Оно и, правда, памятники с надписями о героическом прошлом только мертвым нужны. Живым-то они зачем? - мысленно разговаривая с умным человеком, Туз пытался уравнять свои позиции с Патроном. - Твоя власть сильна только против таких олухов, как я, Амбал и нам подобных. Но игра еще не окончена. Посмотрим, как там дальше масть ляжет и кому фарт подкатит. Все под Богом ходим".

Пропетляв по узким улочкам, мощеным булыжником, "БМВ" остановилась у ресторана "Прибой". На площадке парковки красовалась единственная тачка - джип "Чероки". "Как я и предполагал - в рабочий день, в рабочее время да еще в такую жару посетителей не должно быть много. Хотя, какое к черту в наше время разделение на будни и выходные? У кого лопатник трещит от зелени, тому по барабану рабочий это день или выходной. А насчет жары, так кондиционеры зачем? В этом заведении всегда прохладно. От одного названия свежестью отдает".

Покидать "БМВ" Туз не спешил. Как и при движении, когда он с завидным превосходством в мыслях общался со своим Патроном и при этом не забывал периодически проверяться - не сидит ли на "хвосте" примелькавшаяся тачка, так и теперь, в течение нескольких минут, он придирчиво осматривал через зеркально тонированные стекла "БМВ" местность. "Нет! Все чисто! Зря Патрон пузыри пускает", - пришел к окончательному выводу Туз, отправляясь в ресторан.

Действительно, если не считать одну кабину с зашторенным входом, из-за которого раздавалось приглушенное девичье хихиканье, все остальные кабины, как и столы посредине зала, были свободными. Влад Иваныч выбрал кабину в глубине зала. Почти рядом с подиумом, на котором ждали своих хозяев музыкальные инструменты. "Все равно днем не играют", - подумал Туз, усаживаясь за столик.

Почти тут же в кабину вошла одна из двух находящихся в это время в зале официанток. Высокая, с длинными, как ходули, ногами, обтянутыми черной юбкой, больше смахивающей на набедренную повязку, она передвигалась так, как будто ее голова с кучей висюлек на ушах и огненного цвета прической посажена прямо на кол, соединяющий нижнее отверстие с шеей.

Туз заказал прохладный апельсиновый сок и стал ждать Коровина и Амбала, которые почти тут же появились у входа.

На всем протяжении десятиминутного путешествия Коровин и Амбал обмолвились только общими фразами, хотя главная информация, ради которой Назар Пантелеймонович и пересел в машину Амбала, была передана. Пока Амбал отвечал на приветствие и вполне невинные вопросы типа: "Как родители? Не обижает ли хозяин? Долго ли продержится эта жара? (будто у Амбала была налажена прямая связь с небесной канцелярией), Коровин быстро начеркал на передней панели несколько строчек на листочке бумаги и, приложив палец к губам, быстро передал его Амбалу. Тот молча взял протянутый листочек и, не снижая скорости, прочитал. Строчки запрыгали перед глазами. Информация на бумажке по своей силе вполне могла сравниться со взрывом, эквивалентным двухсотграммовой тротиловой шашке. "Того, кто замочил журналиста, нужно не позже завтрашнего дня убрать. И не возражай, что ты не знаешь, кто он и где его найти? Это в наших общих интересах. Подумай, как? Желательно, авария. Тузу - ни слова. И помни о том, о чем пока знаем только ты и я".

Амбал утвердительно закивал головой. Дальнейший путь прошел при полном молчании.

- Влад Иваныч, ты что-нибудь заказал?

- Нет! Наши с вами вкусы, Назар Пантелеймонович, могут существенно отличаться. Вы предпочитаете мясо или рыбу?

- В такую жару лучше рыбу.

- Как вы посмотрите, если на холодное заливная осетрина, а на второе - судачок?

- Принимается!

- Что будете пить? Имеется ввиду из горячительных напитков. Помнится, вы уважали французский, фирменный....

- Не откажусь, но не больше чем рюмочку.

Через несколько минут длинные ноги с набедренной повязкой еле прикрывающей воображаемый треугольник соединения их с туловищем, благополучно доставили заказ в кабину.

- Это что же я сегодня один гуляю? - спросил Коровин, заметив, что настольный натюрморт украшает только одна рюмка и колбочка, в которой загадочная жидкость плескалась буквально на донышке.

- Еще не вечер, Назар Пантелеймонович. Тем более, что мы оба за рулем. Вот поставим своих "лошадей" в стойла, тогда милости просим. Гаишников развелось, как собак нерезаных. Зачем их к взяткам приучать? Лично я против, а Амбал, если желает, пусть заказывает, - выливая в рюмку содержимое колбочки произнес Туз.

- Я тоже пас, - заверил Амбал.

- В таком случае за нас, - усмехнулся Коровин и, опустошив рюмку в несколько глотков, тут же махнул рукой. - Дерьмо! Армянский, фирменного разлива, лучше, - отвлекаясь на заливную осетрину, прошептал он.

- И все же.

- Влад Иваныч, будем считать, что в дискуссии по экзотам природы объявлен перерыв, - прервав желание Туза продолжить разговор, поспешно сказал бывший кагэбист. - Понимаете, уважаемые, еще классик Гоголь заметил две величайшие достопримечательности России, включая, естественно, и просторы горячо любимой нами Украины. "Плохие дороги и дураки". Так вот, от плохих дорог мы, может быть, с Божьей помощью когда-нибудь и избавимся, если, конечно, очень и очень постараемся, а вот от дураков - никогда. Это я, между прочим, просто так, к слову. Вспомнил ценную историческую мысль, - заметив перемену на лицах сотрапезников и пытаясь как-то смягчить довольно резкие сравнения, закончил Коровин, основательно переключаясь на судачка.

Дальнейший прием пищи проходил исключительно при естественных шумовых эффектах. Потягивая апельсиновый сок и украдкой наблюдая за Патроном, Туза, что самое смешное, доставал один щепетильный вопрос: "И где же вы, Назар Пантелеймонович, так досконально изучили наш язык? Неужели проходили специальные курсы? Исходя из сегодняшнего "заседания" вы хоть и не принадлежите к блатному клану - по фене ботаете как заправский авторитет". У Амбала, наоборот, настроение было приподнято. Заряд юмора, исходивший от Коровина, вселял в него надежду на благополучный исход всего затеянного великими умами Коровина, Туза и всех, кто за ними стоит. В том, что это так и есть - Амбал не сомневался.

10. В поисках джипа или "Южные дворики".

До отхода поезда Южный-Киев оставалось несколько минут. Остановившись возле электровоза, Кашай и Подоляко повернули назад. Их дефилирование вдоль состава с хвоста в голову и обратно, продолжалось около десяти минут.

- Да! Жалко, что мне не удалось убедить генерала в необходимости выдержать хотя бы срок командировки, не говоря уже об ее продлении. Тем более, после твоего смелого высказывания, что с убийством журналиста локальная мобилизация трупов не прекратится, - то ли сожалея о будущих жертвах, то ли о необходимости расставания, а может, и о том, и о другом вместе взятом сказал Подоляко. - Версия, что засветившийся джип - "внедорожник" имеет отношение к убийству журналиста, заслуживает внимание. Я доложу о ней генералу со всеми подробностями наших общих мыслей. В принципе в этом деле кроме зацепки, что стрелял стрелок-профессионал, джипа - "внедорожника" и гильзы от "ПСМ" - ничего нет.

- Ты, Игнат Тимофеевич, забыл о главном.

- Имеешь в виду версию о причине покушения? Без фактов и аргументированных доказательств эта версия запросто может оказаться притянутой за уши. Любой прокурор тебя в этом легко убедит.

- А ты не рядись в прокурорский мундир. Хватит мне тонкого намека твоего друга и нашего попутчика Тараса Григорьевича. Хоть он и "важняк" из Генпрокуратуры - мне его нравоучения до одного места. У него своя работа, а у меня своя.

- Что, тебе он тоже звонил? Наверное, просил все свои действия строго согласовывать с ним?

- Кабы просил, требовал! Видите ли, расследованием убийства занимается прокуратура и все мы теперь должны работать на них! А чего-нибудь погорячее их благородие не желают?

- Ты будь с ним поосторожнее. Соглашайся, обещай, можешь для блезира и посоветоваться. Тебя не убудет. А вообще-то ты не входишь в состав оперативно-следственной бригады и согласовывать свои действия по большому счету не обязан. Как говорится, находишься в свободном поиске. И больше нагружай капитана Васюту. Илюша хоть и молодой, но толковый парень. И главное - исполнительный.

- Ну, если молодость считать недостатком, то этот недостаток он со временем точно исправит, - прервал его Кашай где-то услышанной и понравившейся ему фразой.

- А насчет нравоучений, - не обращая внимания на реплику Кашая, продолжил Подоляко, - так это у нас, славян, в крови. Как только получил бразды правления в свои руки, сразу умным становишься. Просто диву даешься, под какими такими замками раньше ум хранился? Думаешь, я не люблю поучать? Еще как! Вот надену лампасы, что в нынешних условиях даже в теорию вероятности не вписывается, сразу почувствуешь силу моих нравоучений, - улыбнулся полковник. - По "Джипу-внедорожнику" ничего не прояснилось?

- А Васюта как раз этим, кроме всего прочего, занимается.

- Ладно! Давай, трудись! Вот и пятиминутную готовность уже объявили. Ежедневно держи меня в курсе всех событий. Я постараюсь через центральную картотеку поднять всех спортсменов, биатлонистов и стендовиков. Может, там что-нибудь прояснится. Да! Чуть не забыл. Запомни номер телефона, - Подоляко дважды процитировал шестизначный набор цифр, - это телефон Славы Лебедя. Моего очень хорошего знакомого из УСБУ. Он, кстати, тоже подполковник и, вдобавок, не на последнем счету в этой областной фирме. По своим каналам, может оказать тебе очень существенную помощь. Во всяком случае, Славик обещал, если потребуется даже толковой "наружкой" помочь. Звони, не стесняйся. В твоем случае это очень даже не мало!

- А вот за это, Игнат Тимофеевич, спасибо. Да я, вроде, не из стеснительных.

- Ну, все, Иван Васильевич, я поехал. Того и гляди, догонять придется. Будь здоров и постарайся на рожон не лезть, - втискиваясь на ходу мимо дородной проводницы в вагон, сказал на прощание Подоляко.

Кашай жестом руки изобразил всем известный обряд прощания, неизвестно, правда, кому адресованный. То ли всему составу скорого, то ли вскочившему на ходу в вагон пассажиру. А может, и проводнице с пришпиленной к волосам пилоткой, украшенной большим железнодорожным "крабом" и одетой в белую рубашку, заправленную в фирменную безразмерную юбку, обтягивающую крутые бедра. К ее круглому, как по циркулю, лицу с торчащими в разные стороны стрижеными волосами, пилотка шла, как корове седло.

Развернувшись на сто восемьдесят, Иван Васильевич поспешил на привокзальную площадь. Там, среди нескольких десятков разношерстных легковушек, дожидалась "Ауди" капитана Васюты. Точь в точь как в день приезда. С той лишь разницей, что сегодня место водителя было предоставлено Кашаю. За несколько дней он прекрасно освоился в областном центре, а Васюта за это время успел с достоинством оценить его водительские способности. Сегодня капитан совместно с сотрудниками ДПС принимал непосредственное участие в облаве, устроенной службой ГАИ по проверке всех юридических и физических лиц, имевших в государственной или частной собственности джипы - "внедорожники".

После проводов Подоляко, Иван Васильевич, заехав на территорию "Каштана" и оставив "Ауди" возле проходной под присмотром сторожей-пенсионеров из бывших, поднялся на второй этаж.

- Какие-нибудь мечтательницы моей персоной больше не интересовались? - поздоровавшись со знакомой уже дежурной по корпусу, спросил Кашай.

Санаторий "Каштан" принадлежал медицинскому Управлению МВД Украины, и порядки здесь были свои, слегка напоминающие гостиничные. Круглосуточное дежурство, как в целом по санатории, так и в каждом корпусе и, кроме того, санаторий имел свою личную охрану. Правда, немногочисленную.

- В нашем городе это дело нехитрое. Тем более, для такого представительного мужчины, как вы? - в тон ему ответила дежурная.

- Так уж и представительный! Хотя, вы знаете, ушам приятно слушать такое. Как говорится, спасибо за комплимент, - ответил Иван Васильевич, открывая дверь номера. - Для полного счастья мне только "мечтательницы" и не хватает, - подумал он, снимая штиблеты и всовывая ноги в шлепанцы. - Быстрее бы расхлебаться с этим делом и хоть на недельку махнуть в родные пенаты. Взять жену, картошки, сала, домашнего вина - и на природу. Уединиться где-нибудь в лесу возле живительного родничка, и гори она, вся эта кутерьма с бандитами, отморозками, мафией с чиновничьим уклоном и трупами, пропадом. Одни жизнь кладут, чтобы вычислить, поймать, "упаковать в браслеты" деградирующий элемент с человечьим обличьем - другие корчат из себя великих гуманистов. В лучшем случае приземлят на короткий срок, в худшем - отпустят прямо в зале суда на все четыре стороны. Твори, мол, что душе угодно. Хотя у таких паскуд и души, наверное, нет. Откуда ей взяться, если в черепной коробке одна извилина и та в форме нагана. Добрая душа только умным дана. Да и то в кредит, на время жизни на земле. А в Карпатах сейчас красоты. Грибов, ягод - море. Уволюсь из органов - построю домик на опушке леса. Подальше от этой кутерьмы. Жаль только, детишек Бог не дал.

Войдя в номер, Кашай первым делом направился в ванную и открыл кран, наполняя ее горячей водой. "Сегодня мне надо хорошо откиснуть. И вода должна быть терпимо горячей. Без этой процедуры еще день-два и я свалюсь. Нужно не просто откиснуть, нужно силой, с помощью горячей воды, избавиться от всего того, что накопилось как на теле, так и внутри его. От всего омертвевшего", - подумал "важняк", приготавливая чистое белье. Но главное было даже не в этом. Принимая такие, как правило, затяжные по времени ванны, Кашай наслаждался возможностью мысленно прокрутить в своих извилинах все, что было сделано за истекший период. Оценить свои действия, в меру себя где-то поругать, а где-то похвалить. Бог знает, когда еще представится такой случай и представится ли вообще? Ну и, естественно, наметить красную нить, которой следует руководствоваться при дальнейших разработках оперативных версий.

Через несколько минут, раздевшись догола, он уже плескался, нет, не плескался, он растворялся в ванне с терпимо горячей водой. "Хорошая вещь цивилизация", - прошептал подполковник, чувствуя, как тело освобождается от усталости, а нервные окончания будто проникают сквозь тело наружу. "Итак, с чего начнем? Пожалуй, с идеи проверки джипов", - приступил к прокручиванию своих мыслей Иван Васильевич.

Сама идея проверки номерных знаков появилась в голове Кашая тогда, когда он услышал от Васюты результат проверки, предоставленных ему, номерных знаков подозреваемого "джипа".

- Понимаете, товарищ подполковник, или вы ошиблись в цифрах номерного знака, или в марке, - начиная издалека и очень официально, стал докладывать Васюта на следующий день после получения задачи выяснить всю подноготную тачки, имевшей наглость "сесть на хвост" представителям из Центра. - Мы с моим другом с регистр...

- Капитан! Дорогой! Пропусти пару страниц философского художественно-протокольного текста и постарайся выразить свою мысль четко и главное в русле оперативного интереса! - оперируя, прочитанным где-то выражением, прервал его подполковник. - Вас, молодых, если вовремя не остановить - словесный понос замучает. - Ты только не сердись. Я сегодня слегка не в форме, - смягчился под конец Иван Васильевич, видя покрасневшее лицо капитана.

- Джип - "внедорожник", товарищ подполковник, под такими номерными знаками в регистрационном отделе города не числится!

- Вот это другой компот! Хотя, тоже перебор - слишком официально. В принципе, я этого ожидал. Ну что ж, оставим эту версию открытой до другого раза.

- Но это еще не все, Иван Васильевич.

- Расшифруй! - поднимая глаза, попросил Кашай.

- Вы не первый, кто интересуется похожим "джипом" с такими же регистрационными номерами.

Кашай какое-то время молча переваривал в уме услышанное, потом повернулся к капитану и сказал:

- Илюша! А можно пленочку с записью последнего известия прослушать еще раз? Теперь, желательно, поподробнее.

- Только для вас, - ответил повеселевший Васюта. - У моего друга с регистрационного отдела тоже есть иномарка.

- Дорогой мой капитан! Я бы очень удивился, если бы у него была отечественная "Таврия" да еще и "БУ", - улыбнулся подполковник.

- Он постоянно заправляется на одной и той же АЗС. А она, АЗС, как вы, наверное, догадываетесь - частная. Хозяин АЗС и мой друг, кстати, тоже капитан, в хороших отношениях.

- Да что ты говоришь? А я уж грешным делом подумал, что они кровные враги. Такое, правда, иногда встречается. Ладно. Продолжай.

- Не далее, как месяц тому, хозяину АЗС показалось, что его тачку ведет такой же "джип" и с такими же номерными знаками. Но при проверке оказалось, что указанный регистрационный номер действительно числится за городом, но совсем не за "джипом", а за родным "ЗАЗ-968М". Хозяину АЗС посоветовали больше тренировать свою память на четные и нечетные числа. На том и закончился инцидент.

- Двойное совпадение - это уже не совпадение. Это больше смахивает на какую-то таинственную закономерность. Неплохо было бы заиметь данные на это запорожское чудо, умеющее превращаться в заморский джип-"внедорожник".

- Все данные о нем я на всякий случай занес в свой карманный гроссбух. Могу поделиться.

- По плану, Илюша, мы должны сейчас работать в редакции газеты "Южные новости". Как правило, все журналисты только с утра на месте. Потом они разлетаются по всем злачным местам, добывая себе на пропитание. Но редакция со своими штатными сотрудниками никуда не денется, а вот твоя версия с загадочным перевоплощением железных лошадей может таинственно раствориться. Поэтому, будем считать, что она у нас проходит, как внеочередная. Поехали! Посмотрим на это запорожское чудо!

Минут через двадцать они были уже на месте. Почти в самом историческом центре Южного, недалеко от Дерибасовской свернув в такой же исторический трехъярусный дворик, "Ауди" остановилась. Кашай и Илюша вышли из машины. Дома в этих двориках с кривобокими стенами и проживающим в них несметным количеством прописанных и не прописанных граждан, иногда очень даже не славянской наружности, исчезали где-то в глубине. Дальнейший путь на "Ауди" грозил закончиться, если не последствиями всеобщего землетрясения, то разрушениями арочных проездов из дворика в дворик - это точно. В глубине третьего и последнего дворика, замаскированный под акацией с вросшими в землю скатами, испустившими дух неизвестно когда, стоял "ЗАЗ-968М".

- На сегодня доставить эту историческую ценность на свалку обойдется хозяину ровно столько, сколько этот экспонат стоил новым, если он еще выпускается, - останавливаясь возле чуда, констатировал Кашай.

- Не такая уж это музейная реликвия. Вы посмотрите на номерные знаки. Последнего выпуска. Видимо, этот доходяга совсем недавно, не позднее, чем полгода тому, бороздил улицы нашего города, пугая своим видом, как прохожих, так и водителей.

- Быть тебе, Илюша, великим "Пинкертоном". И что бы я делал без тебя? - ответил Иван Васильевич, уставившись на задний номерной знак.

С небольшими следами ржавчины тот выглядел еще довольно сносно.

Как заправский сыскарь-профессионал, Илюша на слова Кашая не отреагировал никак. Склонившись к месту крепления номерного знака, он внимательно что-то рассматривал.

- Не трудитесь, капитан! Эти номерные знаки не покидали свои места как минимум со дня установки. Тому, кто химичил с номерными знаками достаточно было иметь цифровые и буквенные данные. Номерные знаки они изготовили самостоятельно. Главное для них было то, что это транспортное средство не на ходу. Ай да шустрые! Ай да молодцы! С такими потягаться - одно удовольствие. Сейчас, Илюша, очень важно найти этот джип. Поехали в редакцию, а вечером втроем эту версию мы досконально "обсосем". С такими ребятами ухо надо держать востро. Но если мы найдем джип - мы выйдем на них.

Еще с утра на встречу с Васютой после второй почти бессонной ночи, пролетевшей в поисках толковой мысли и напичканный новостями из секционного зала морга, Кашай шел без всяких надежд на лучшее. Но оказалось совсем наоборот. История с номерными знаками подозрительного джипа слегка прояснилась.

Сегодня заканчивался первый день проверки. Пока результат был отрицательный. "Надо было все же настоять на своем и самому принять участие в проверке. Зря Подоляко запретил. Свои глаза надежнее", - подумал подполковник, слегка выныривая из ванны.

Набрав в легкие побольше воздуха, освежая лицо легкой прохладой, Иван Васильевич снова упрятал свое тело в воду по самый нос. Распаренные мысли ввергли его теперь уже в пучину воспоминаний того далекого периода курсантской и лейтенантской жизни.

В том, что у них с женой не было детей, виноват совсем не Бог. И Кашай это знал прекрасно. Женился он после окончания училища. Частная квартира в несколько квадратных метров, вечные полигоны, учения, дежурства, все это давило на психику и поэтому детей решили пока не заводить. Как говорится, из всех удобств в квартире имелась приносная вода да дрова для печки, а все остальное - выносное. Но жена все же на втором году совместной жизни подзалетела. О всяких предохранениях, или как их там сейчас называют "контрацептивах" - стыдно было даже подумать, не то, что спросить в аптеках. Может быть, не все были такими стыдливыми? Кашай вспомнил случай из курсантской жизни. Об этом тогда долго шептались курсанты. Один из офицеров училища, высокий, худющий, в очках с немыслимой диоптрией старлей-финансист, частенько, будучи дежурным по училищу, посылал солдат из роты обеспечения в аптеку покупать презервативы. А солдату что, дали увольнительную - он и рад. Чего стесняться, не себе ведь! Так вот, врач делавший аборт видно что-то там нарушил, и осталась молодая семя на всю жизнь без наследства. Естественно, это выяснилось не сразу.

Прошло несколько лет. Кашай, получивший к тому времени старшего лейтенанта и сменивший второе место службы, очутился в небольшом городке. Тут ему неожиданно выделили однокомнатную квартиру. В городе полным ходом велось строительство жилых домов военными строителями. Безквартирных в гарнизоне почти не было. Наверно, это был единственный гарнизон на все Вооруженные Силы. Воинские части очень активно помогали военным строителям. Видимо, о таком великом строительстве на одном из партийных форумов бывшего СССР докладывал с трибуны делегатам съезда Министр Обороны, кавалер двух Звезд Героя и самого большого количества орденов Ленина. Не считая других наград. В своем докладе он не без гордости выразился, что его министерство за год строит в два-три раза больше объектов, чем несколько всесоюзных солидных гражданских строительных организаций вместе взятых. И что самое главное - он сорвал приличные аплодисменты.

"Нашел чем хвастать? Вот и достроились. Своим делом лень было заниматься, занимались, чем попало. Поэтому армия и стала похожа на стройбат, со своими, отнюдь не армейскими традициями, зоновским жаргоном и далеко не армейской дисциплиной. Кстати, некоторые стройбаты по дисциплине выглядели на порядок выше, чем линейные воинские части", - вспомнил тот период Иван Васильевич.

В этом городке новоиспеченный старший лейтенант и его молодая жена решили наконец-то обзавести ребенком. И тут выяснилось, что эта мечта несбыточна. Причину так умно завуалировали, как только могут это делать великие специалисты от медицины, в совершенстве владеющие прописной медицинской латыникой. Видимо, они сразу обнаружили криминальные следы своего коллеги, а выносить сор из избы в этом ведомстве, как и во многих других тогдашнего Союза, отнюдь не почиталось. Потыкавшись по больницам да санаториям, молодое семейство успокоилось, а с годами даже привыкло. Так и жили вдвоем.

Наслаждаясь блаженством освежающей процедуры и выныривая из далекого прошлого, Кашай направил свои мысли в настоящее. После визуального знакомства с запорожским чудом, обнаруженным в историческом дворике города Южного, подполковник и капитан поехали в редакцию газеты "Южные новости В беседе с оставшимися на месте сотрудниками газеты ничего нового по делу убийства журналиста Василенко "важняк" не выудил. Побеседовав с ответственным секретарем редакции и, узнав, кто из журналистов может что-то в этом деле прояснить, оба спокойно удалились. Фирма, которую они представляли, давала им право в любое время не только заочно, но и в самой близкой форме познакомиться с обладателями имеющихся на руках фамилий. Официально это можно было бы сделать при помощи повестки, но Кашай не стал этого делать. В милицейских кабинетах человек чувствует себя скованно, боится сказать лишнее слово, пытается контролировать даже свои мысли. Конечно, журналистам палец в рот не клади, особенно если они не чувствуют за собой никакой вины. Язык подвешен - быстро инициативу в свои руки возьмут и такого нагородят, хоть увольняйся. А вот на нейтральной полосе, в каком-нибудь ресторане или где-нибудь на природе - совсем другое дело. В непринужденной обстановке, да еще за чашечкой кофе, можно "оторваться" на всю катушку. Глядишь, и всплывет кое-что новое.

Выбросив коту под хвост больше часа времени, истраченных на поездку и беседу в редакции, Иван Васильевич решил наверстать упущенное в беседе с женой Василенко. В день похорон ни на гражданской панихиде, ни на кладбище, Иван Васильевич ничего такого, что существенно помогло бы в раскрытии убийства, не обнаружил. Расхожие среди обывателей суждения о том, что убийцу, как правило, тянет к своей жертве в день похорон, давным-давно вышли из моды. По всем признакам, разработанным Чезаро Ломброзо, ни один из присутствовавших на похоронах по своему внешнему виду претендовать на убийцу не мог. На похоронах присутствовали и опера, и следователи из оперативно-следственной бригады областного Управления, занимающиеся расследованием убийства. Кашай своим наметанным глазом моментально их вычислил.

Поговорить с женой убитого во время похорон у подполковника не хватило смелости. Но после беседы Кашай воспрянул духом. Весть о том, что вечером, за день до убийства, ее муж получил какой-то конверт, существенно влияло на имеющуюся версию. "Да! Плохо, что жена не дождалась, когда муж вскроет конверт. Пусть бы даже он был от очередной поклонницы. Ничего бы не случилось, если бы у нее в душе разыгралась ревность. Хотя с возрастом у семейных такое редко наблюдается. Случись такое, я бы уже точно знал или это было предупреждение, или какая-то новость, ради которой журналист шагнул за пределы возможного и получил три свинцовых привета, - делился он своими рассуждениями с Васютой тогда, когда они после беседы со вдовой направлялись в санаторий "Каштан". - Хотя капитан по-своему тоже прав. Действительно, если бы это было предупреждение или угроза, то жена сразу бы это почувствовала. Нет! Прав капитан! Они, женщины, моментально чувствуют резкую перемену в настроении мужчины. Тем более, после стольких лет совместной жизни. А, может, у журналиста была железная воля, и он сумел подавить в себе чувство страха, дабы не травмировать семью? Вряд ли. Значит, другое. Значит, там была информация", - эту умную мысль Кашай накрепко закрепил в своей голове, прежде чем вместе с Васютой войти в комнату Подоляко.

В тот вечер они долго втроем сидели в "люксе" полковника. Как обычно довольно громко работал телевизор, на экран которого они не обращали никакого внимания, дымился в чашках остывающий кофе, который за вечер, а между чашками, как какой-то захудалый натюрморт, красовалась вместительная пепельница, доверху заполненная окурками.

Версию о джипе - "внедорожнике" с ярко выраженным наблюдением, Подоляко принял сразу. Тем более, когда и Кашай и Васюта подкрепили ее своими дневными похождениями и вскрытыми фактами таинственного превращения "ЗАЗ-968М" в "джип".

- Согласен! А вот как вы объясните тот факт, что "наружка", если это была она, не вела нас до самого санатория? Почему они, не успев сесть нам на "хвост" - сразу ушли? Это что, инициатива самого водителя или это хитрый, хорошо спланированный ход?

- Мне кажется, - начал Васюта и осекся, считая, что его слово с правом обсуждения в иерархической лестнице данного совета самое последнее.

- Давай, капитан, не стесняйся. У всех нас право голоса одинаковое. Только, давай, договоримся! Слова "кажется" в нашем лексиконе не должно быть. Мы не в Храме Господнем и креститься не собираемся. Если уж так приспичило, лучше валяй - по фене ботай. Так что там за умная мысль посетила твою "крышу"? - спросил полковник.

- Я думаю, - исправился капитан, - что это спланированный ход.

- Очень интересная мысль. Надеюсь, у тебя найдется к ней какое-нибудь завалявшееся подтверждение? - парировал с улыбкой Подоляко.

Кашай в перепалку не встревал. Он только внимательно следил за выражением лица Васюты, чтобы в случае чего, вовремя предупредить своего столичного коллегу о том, что назрела необходимость сменить юмор на коллегиальный разговор. Но капитан стойко выдержал ехидные вопросы полковника и продолжил:

- Если бы у них была задача "пасти" вас, преследуя цель узнать, где вы остановились, чтобы в последствии решать более глобальные вопросы, они бы это сделали. Просто им это было без надобности. Считаю, что они знали и знают, где вы остановились.

Кашай на всякий случай прошелся глазами по стенам комнаты, на мгновение устремив свой взгляд в зашторенное окно.

- А "хвост" - так, на испуг. Мы, мол, знаем о вас, так что не сильно дергайтесь и не очень рвите пупки. Я больше чем уверен, что это предупреждение. Не могу только понять, кому в нашем городишке это под силу? Вроде таких мощных преступных группировок, готовых потягаться с Центром, у нас нет. Или я не прав? - закончил капитан свою "интересную" мысль, внимательно глядя в глаза полковника.

- А вот это уже даже не тепло. Это уже горячо. Молодец, капитан. Теперь ты понял, подполковник, кого в помощники определил тебе генерал? Ишь, как в своей правоте бодается? Что скажешь, "важняк"?

- Крыть нечем. Прав капитан. Во всей этой бодяге мне непонятно одно. Откуда к ним пришла информация о нас? Или у местной Управы действительно вконец "крыша" прохудилась и течет, как дырявый тазик, выдавая чуть ли не афишами всю имеющуюся информацию криминалитету, или эти нити тянуться из Киева? Почему-то я больше склоняюсь ко второму варианту.

Подоляко резко вскинул глаза на Кашая, а Васюта, делавший как раз в это время глубокую затяжку, поперхнулся дымом.

- А тебе не кажется, подполковник, что твои мысли вышли за пределы допустимого? О том, что мы едем сюда, знал узкий круг людей. Генерал, я да ты. Ну, может, еще заместитель Министра да секретариат, оформлявший командировочные документы. И где ты намерен искать утечку информации? Очень хотелось бы, чтобы ты свою версию расшифровал более подробно.

- Понимаете! Если до сегодняшнего дня у меня еще теплилась надежда, что это могут быть или свои топтуны-хранители, или филеры из противоборствующей стороны, черпающие информацию, если не в Управе, то в каком-нибудь райотделе, то после хитрой комбинации с номерными знаками - эта надежда приказала долго жить. Это "наружка" и "наружка" грамотная. И дирижер у нее не местного пошива. Задача у этого джипа была, как выразился Илюша, чисто предупредительного характера. И вели они нас именно от Управы, чтобы мы резко кинулись просеивать всех сотрудников областного управления. Для них главное - выиграть время.

- Чепуха какая-то. Почему ты не можешь поверить, что утечка информации в местных структурах? И зачем выигрывать время? Что-то я тебя тут не пойму.

Перестав кашлять, Васюта внимательно слушал аргументированный ответ Кашая, который буквально на глазах превращался из простого мента в кумира. То, что подполковник в Киеве в Управлении Министерства недавно и расследование убийства журналиста его первое самостоятельное дело в новой должности оперуполномоченного по особо важным делам, капитан знал из рассказов самого Кашая. "Вот это да! Без году неделя в таком Управлении и такие подозрения? Даже не боится, что звезды с погон могут посыпаться".

- А я это и не отрицаю. У меня нет доказательств ни за, ни против этого. Но если утечка из Киева, то это серьезно. И еще. Капитан прав, что в городе таких заказчиков нет. Во всяком случае, я ему верю. По поводу "выиграть время" - аргументировать нечем. Но я всем своим существом чувствую, что тут что-то не так. В этом деле французскими "парфумами" совсем не пахнет.

- Ты хочешь сказать, что и журналиста заказали из Киева? - спросил Подоляко, прищуренным взглядом наблюдая за Кашаем.

- Таких доказательств у меня еще нет. Тот факт, что за день до убийства журналист получил какой-то конверт с письмом наводит на мысль, что заказчик и исполнитель из местных. Хотя я не исключаю вариант получения "добро" из Центра. Своими журналистскими расследованиями действий местного коррумпированного начальства он мог копнуть слишком глубоко. Пока я таких материалов во всех полугодовых подшивках газет в редакции не обнаружил. Так, мелочи. За них не то, что убить, "оторваться" на человеке по-настоящему нельзя. Просто не за что. А тут работал профи. Значит, в конверте было что-то серьезное.

- "Хвост" в течение непродолжительного времени, история с номерными знаками, конверт с какой-то убийственной информацией - подобные совпадения еще не повод для параллелей. Все это надо тщательно проверить. С джипом есть одна задумка. Я завтра зайду в областную ГАИ. Оформим заявление на кражу похожего джипа. Проведем через "угро". Создадим комиссию из гаишников, включим туда Васюту и пусть проверяют всех частников, государственные и коммерческие фирмы, за которыми числятся похожие джипы. Если пользовались накладными номерами и пользовались часто, то на основных номерных знаках должны остаться следы. Главное вычислить фирму.

- Может и мне подключиться? - спросил Кашай.

- Нет! Ты, дорогой, впритык займись поиском загадочного конверта, исполнителя и заказчика убийства. Версия с джипом к убийству журналиста может не иметь никакого отношения. Но проверить надо. Было бы желательно, Иван Васильевич, выяснить, кому выгодна смерть журналиста. Все его критические заметки в газете нужно отсортировать. Разложить, как говорят, по полочкам. Может, там что-нибудь прояснится? Профи за простой чих не убивают. За убийством явно стоит сила. Нужно эту силу вычислить.

- Легко сказать - вычислить. Мало того, что это дело не страдает от избытка информации, так у нас еще и времени в обрез. Чует мое сердце, те, кто заказал журналиста, находятся в ожидании. Журналиста замочили потому, что он мог помешать решению более глобального вопроса. Это - как пить дать.

- Ну, знаешь, Иван Васильевич! Твою интуицию к делу не пришьешь!

- А вы не находите, Игнат Тимофеевич, что всему виной могут быть предстоящие выборы мэра города Южный? Они ведь не за горами.

- Считаешь, что убийство журналиста как-то связано с предстоящими выборами? И на чем основываются твои умозаключения? Хотя в логике тебе не откажешь, смелое предположение, - неожиданно новая версия коллеги заставила полковника вздрогнуть.

- Лежал вчера ночью и прокачивал всю полученную информацию. Думаю, еще до выборов из всей этой гопкомпании не одна душа успеет вознестись на небеса. Вы прекрасно знаете, что в большой игре, особенно под конец, срабатывает драконовский метод. Одни "мочат" неугодных. Убивают, так сказать тех, кто стоит на пути "великих" комбинаторов. Другие убивают первых, третьи - других.

- Смотри, не накаркай, типун тебе на язык, - прервал Кашая Подоляко. - Тебя не останови, тысячу версий выдвинешь. Тормозни на сегодняшних реалиях. - С отработкой версии "Джип" - все ясно. Этим делом займется капитан. Твоя задача, Иван Васильевич, разгадать или хотя бы максимально приблизиться к разгадке тайны конверта. Постарайся встретиться еще раз с женой убитого. Отсортируй все критические заметки журналиста, хотя бы за год. Проследи направление его журналистского расследования. Когда у тебя встреча с его друзьями-коллегами?

- Договорились на завтра на десять утра.

- Где?

- Встречаемся на площади Независимости, а там что-нибудь придумаем. Не на улице нам беседовать. Журналисты - народ компанейский, сто процентов в загашнике у них подходящее место для таких целей имеется.

- И еще! Тебе, Илюша, необходимо встретиться, естественно, не официально с кем-нибудь из своих коллег из уголовного розыска Центрального отдела. Желательно с тем, кто впритык занимался расследованием убийства братьев - банкиров. Эти параллели с пулевыми ранениями не дают мне покоя. Может, действительно мы имеем дело с одним и тем же исполнителем и заказчиком? С этого дела, капитан, нужно взять максимум информации. Главное - под чьим патронажем рождалась их фирма. Я имею ввиду и порядок получения разрешения, и "дойных" спонсоров. Понимаю, что в таких фирмах, как впрочем, и во всех наших новых финансовых формированиях основной капитал - теневой, но что-то обязательно должно проходить и по официальным каналам. Хоть какой-то мизер. Если не получится, будем просить помощи у коллег-специалистов, работающих у Николая Азарова. Там, в Государственной налоговой администрации, работают толковые финансисты. Все же очень сомнительно, чтобы убийство журналиста входило в стратегические планы тех, кто это сделал. Тем более, если связывать его с предстоящими выборами. Во всяком случае, оно не было запланировано на это время. Может, позже? И то вряд ли.

- Ты хочешь сказать, что беднягу ухлопали чисто случайно? Охотились на слона, а попали в надоедливую муху и при чем с профессиональной точностью? Интересно, на чем основывается твое сомнение? Лично у меня таких сомнений нет, - пожал плечами Кашай. - Это что же получается? Убийство не планировалось, а человеку, от нечего делать, профессионально помогли отправиться к праотцам? Веселенькая версия.

Кашай моментально понял, что коллега пытается навязать собеседникам свою манеру мышления. Вначале он подумал, что это наиграно, и цель этой игры - подняться в глазах молодого сыскаря Васюты. Потом он решил, что это в отместку ему, Кашаю, за смелую версию об утечке информации из своего Управления и высказываний, что убийство связано с предстоящими выборами.

- Ну почему! - прервал его мысли Подоляко. - Я очень даже так не считаю. Просто аккумулирую все версии, логически выбирая из каждой рациональное зерно, периодически подкрепляя все это всплесками эмоций, основанными на опыте. Не при Васюте будет сказано, но мыслите вы, уважаемый Иван Васильевич, по единой формуле и каждую версию пытаетесь втиснуть в единые рамки. Привести, так сказать, к единому армейскому порядку. А он, порядок, невозможен, когда логика отделена от эмоций.

- Вы считаете, что в моей голове отсутствуют эмоции и поэтому начинается хаос с версиями?

- Ничего я не считаю, дорогой сыщик, - Подоляко стал прикуривать очередную сигарету.

"На что он намекает? На мое армейское прошлое? На армейский "люминиевый" закон? На то, что армейский офицер не может мыслить и логически, и эмоционально одновременно?"

- Так, что давай, не заводись, - прикурив, полковник взмахнул спичкой, как дирижерской палочкой, втыкая ее в гору окурков в пепельнице, и продолжил: - Наоборот, я очень ценю твое логическое мышление. Но рожать версии и потом их долго и нудно отрабатывать - у нас нет времени. Это у вас, в армии, существует крылатый лозунг: копать от забора и до вечера. А у нас, во всем сроки. И очень часто, запомните оба, просроченное время заканчивается очередной жертвой, отправленной в небытие уже по нашей вине. - Принимая твою версию с выборами - журналиста вообще не следовало мочить. Тем более, за такой длительный период до выборов. Для ведения следствия у нас уйма времени и предугадать концовку очень трудно.

- Может, вы и правы, товарищ полковник. Но за такой период до выборов, журналист, имея на руках какую-то сенсационную новость, мог запросто испортить заказчику всю обедню. И тогда прощай кресло мэра и решение всех глобальных вопросов, - осторожно вставил свои пять копеек, молчавший до сих пор, Васюта.

Он не очень понимал все, что происходило в диалоге между Подоляко и Кашаем. Он никогда не поверил бы в то, что оба "важняка" - просто коллеги одного отдела, хотя и в разных званиях. "Ох, у него и выдержка. На его месте я бы таким тоном рявкнул, чтобы подполковнику моментально захотелось принять строевую стойку" - подумал он о Подоляко.

- Ну, ну! - сказал полковник, обменявшись взглядом с Кашаем. - Ай да, капитан! Ай да, молодец! Редко да метко. А я уж грешным делом думал, что наш младший коллега или молча потешается над двумя старыми пер..., или что-то хитрит. Молодежь всегда непредсказуема.

- Ни то, ни другое. Вы же знаете, Игнат Тимофеевич, я весь на виду. Как говорится, открыт, как дитя, - парировал осмелевший Васюта.

- Вот тебе, Иван Васильевич, еще одно направление в работе. Нужно выяснить, кто претендует на должность мэра. У кого больше шансов, а у кого шансов с гулькин хрен, зато желание - аж до Киева. В общем, мужики, все эти версии мы должны отрабатывать до чистоты. И в этом хаосе, лабиринте версий должны ориентироваться, как наместник Всевышнего в Библии, - закончил Подоляко, прочитанным где-то и понравившимся выражением.

- А вам не кажется, Игнат Тимофеевич, что проверкой джипов мы только спугнем их? Залягут на дно - до смерти не отыщем, - после достойной оценки своих возможностей со стороны представителей Центра (так посчитал сам Васюта), капитан совсем обнаглел и решил участвовать в беседе на полных коллегиальных правах. (Полковника он безоговорочно принял за настоящего зубра криминального сыска).

- Дорогой, Илюша! Когда "кажется" - крестятся. Нам совсем не "кажутся" убедительными твои сомнения. Если честно, то легендой проверки джипов мы преследуем две цели, - я правильно излагаю, уважаемый коллега?

Кашай с улыбкой утвердительно кивнул в ответ.

- Первая цель, - продолжил Подоляко, - найти джип, фирму, которой он принадлежит и, естественно, тех, кто очень интересуется нашими персонами. Нам бы очень хотелось спросить у тех, кто давал команду на наружное наблюдение - зачем это делалось и какими такими своими действиями мы заслужили эти почести? Вторая цель - она проще, но важнее и надежды на нее большие. Проследить, кто начнет дергаться, нервничать и, естественно, делать ошибки. Заставить их досрочно перейти к активным действиям. Навязать свою волю. А в спешке все действия, как правило, не очень продуманы. Вот тогда и взять их в объятия нашего наружного наблюдения. Их ошибки будут уликами против них и приведут нас к заказчику всей этой музыки. Все, ребята! В нашем вечернем заседании объявляется перерыв до утра. Хотя времени на сон остается не так уж много, - закончил полковник, мельком взглянув на часы.

Вернувшись поздно ночью в свою комнату, Кашай перед тем, как уснуть, еще раз прокрутил в своей голове всю имеющуюся информацию. В том числе, и высказывания Подоляко. Он чувствовал, что его коллега во многом прав и даже если возражает, то делает это чисто из научных соображений. Ему хочется понять глубину убежденности в этом у своего собеседника. Почувствовать, так сказать, чем руководствуется собеседник в своих утверждениях или при выдвижении версии? Или только наличием одной безграничной фантазии, или и логическими мышлениями, основанными не только на эмоциях, мол, зря полковник так со мной, но и на фактах, вещдоках, признаниях подозреваемых иногда даже не требующих доказательств. "Хорошо работать с таким товарищем. Это дело мы с ним быстро раскрутим", - подумал Кашай, уже засыпая.

Но совместные его и Подоляко планы резко нарушил сам генерал - начальник Управления МВД.

Когда, на следующий день, после продолжительной и очень результативной беседы с коллегами убитого журналиста и работы с его материалами за последний год Кашай заехал в Управление, то узнал, что генерал отзывает Подоляко в Киев. "Да! Жалко, что так неожиданно уехал коллега. Вдвоем мы бы действительно это дело быстро раскрутили", - вспомнив свои вчерашние, последние перед сном мысли, почти шепотом произнес Иван Васильевич, окончательно выныривая и из ванны, и из глубоких воспоминаний одновременно "Интересно, что там такое могло произойти, что генерал прервал командировку полковника? Может, что-то новое появилось в деле этого резонансного убийства? Может, действительно следы убийства ведут в Киев? - его аж передернуло от таких предположений. - Нет! Тут что-то не так. И с убийством журналиста это не связано. Если бы это было так, то Центр обязан был бы поставить меня в известность. Поисками убийцы занимается не только оперативная бригада областного Управления. А может, они держат меня за какого-нибудь фраера? Может, меня и в Управление к Подоляко назначили против воли генерала? Может, все они считают меня выскочкой, армейским самоучкой? Но за спиной у меня не только военное училище, но и юрфак. А это уже весомый довесок. Но ничего. Поживем, увидим. Созвонимся с коллегой и все узнаем".

11. Афанасий Христофорович Сазонов.

Почти перед самым окончанием трапезы, Коровин отпустил и Туза, и Амбала, которые тут же с пребольшушим удовольствием покинули ресторан "Прибой". Амбал, правда, поднявшись и, как будто спохватившись, все же допил свой апельсиновый сок. Не пропадать же добру. Туз от радости даже не стал спрашивать, нужна ли Патрону машина и какие у него дальнейшие планы? Бывший кагэбист через тюлевые гардины на окнах проследил за отъезжающими машинами своих подопечных, достал мобильник и набрал еще один городской номер. Номер телефона был занят.

"Будем надеяться, что частые гудки в трубке обозначают твое присутствие на рабочем месте, уважаемый, - бросил Назар в адрес абонента и, поискав красотку с набедренной повязкой, глазами пригласил ее к себе. Та примчалась, как на электровенике. - Вышколены. Это вам, шмакодявки, не в государственной рыгаловке работать. Тут ты будешь выкладываться до последнего и даже без всяких там возмущений. И я сомневаюсь, что у хозяина, на которого ты пашешь, оплата, в конечном счете, учитывая возросшие цены на обязательные расходы, больше, чем была в том, государственном питейном заведении. Свои бабки вы и вам подобные и там с лихвой загребали, надувая посетителей-клиетов, на чем только могли. Особенно, припозднившихся и слегка "загруженных"", - мелькнуло в уме Коровина, а вслух он спросил:

- Если вас не затруднит, уважаемая, то я уже к расчету созрел!

- Нет! Вы знаете, совсем не затруднит. Но второй раз как-то неприлично, - в тон ему ответила обладательница набедренной повязки.

- Вы хотите сказать, что за все уже оплачено?

- Именно это, молодой человек.

- Это что же? Я даже лишен возможности отблагодарить вас чаевыми?

- Насчет чаевых при расчете не было сказано ни слова, - изобразив на лице многообещающую улыбку, ответило чарующее создание.

"А ты далеко пойдешь, милая! За стольник зелени прямо тут в кабинке и отработаешь. До чего молодежь на "хрусты" жадная".

- Тогда, если вас не затруднит, - продолжил Коровин, - принесите, пожалуйста, стакан прохладного апельсинового сока.

- Сию минуту, - ответило очарование и тут же направилось в сторону барной стойки.

Бывший Комитетчик считал, что имеет полное право судить обо всех представительницах слабого пола, как говорится, до и после совершеннолетия. В свое время каждый опер-Комитетчик, если он хотел достигнуть определенных вершин в иерархической служебной лестнице, считал за честь иметь на "привязи", как минимум, одного-двух информаторов из числа представительниц слабого пола. Желательно, молодых и смазливых. Некоторые из них в кровати прямо чудеса творили. Такую информацию добывали, которую даже ребята старика-Мюллера в своих укомплектованных застенках не смогли бы получить.

"Была у меня одна такая. Олей звали, - делая глоток охлажденного апельсинового сока, вспомнил Коровин. - Олей, точно. Как сейчас, помню. Она ведь тоже начинала с официантки. И, между прочим, с довольно престижного ресторана на вокзале этого же города-Героя. Молодая была. Только-только после какого-то там кулинарного училища. Но шустрая. В наглую работала. Чуть ли не вдвойне обсчитывала. Причем, у сильно "нагрузившихся" мигом ухитрялась освобождать карманы от кошельков. Своей наглостью и удостоилась чуткого ока оперов из ОБХСС".

Взяли Олю на подставке с поличняком. Как раз в это время дружба между сотрудниками КГБ и МВД достигла своего апогея. Опера с ОБХСС даже на таком вшивом поличняке быстро склеили дело и бедняжке, как минимум, "трешник" корячился, но от Назара она вышла чистой и негрешимой, оставив на память листочек со своим автографом. Такой себе безобидный стандартный лист бумаги. В нем она принимала на себя обязательства сотрудничать с фирмой, которую представлял тогда молодой еще капитан Коровин. Естественно, возвращаться ей в железнодорожную помойку не было никакого резона, тем более что директор ресторана сработал на удивление оперативно.

"Ему бы, ироду, меньше драть со своих работников наличняка, а больше контролировать не только официанток, но и буфет вместе с кухней, - зло хмыкнул бывший опер КГБ. В тот же день, когда Олю повязали обэхээсэсники, он ее уволил за грубые нарушения трудовой дисциплины. Знал, что не пожалуется и в суд не подаст. Коровин устроил ее работать в "Интурист". Вот там Оля и проявила свое настоящее врожденное дарование. Через небольшой период времени стала Виолетой, заявив о себе, как об информаторе от Бога. Такое творила, что клиент последний загашник с нужной информацией открывал. А про партийных да комсомольских боссов областного, городских и районных масштабов, мелких и крупных партийных руководителей того периода - и говорить нечего. У клиентов заначки, как цветочки на солнышке, автоматически открывались. Старики, так те напрочь забывали про свое больное, издерганное больше нервными, чем физическими перегрузками, сердце. - Сколько я с ней проработал? Года три? Да! Оля была настоящим агентурным источником. Насчет кровати - это я могу подтвердить на все сто. Сам испытал", - при воспоминаниях о времени, проведенном в объятиях своего информатора (служебными инструкциями это категорически запрещалось, но кто придерживался инструкций), у Коровина аж кислотность во рту повысилась, а биение сердца он стал ощущать не только в груди, но и где-то ниже пояса.

Потом Виолету переманили в Республиканский Комитет. Уже уволившись из органов и обосновавшись в Киеве, Коровин пытался найти следы Виолеты, и напрасно. Знакомые, бывшие коллеги по КГБ, рассказывали, что она будто бы сделала невероятный скачек в Москву, а там, после развала Комитета, вышла замуж за какого-то бизнесмена. То ли из своих, то ли из пришлых, и укатили они на далекие острова. Вроде на Шиссельские. "А может, она по заданию замуж вышла и продолжает работать уже на новую фирму?" - делая очередной глоток охлажденного напитка, окончательно отмежевываясь от приятных воспоминаний, подумал Коровин и в очередной раз набрал на мобильнике нужный номер.

- У телефона! - ответила трубка срывающимся голосом, больше похожим на женский.

- Афанасий Христофорович? Сколько лет не слышал вашего голоса. Приехал к вам на денек и кому не позвоню из старых знакомых - или занято, или черт знает, кто отвечает. На вас одного и вышел. Я вас не очень отрываю от работы? Вы хоть догадались, кто звонит, а то я как та тарахтелка?

- Ваш голос незабываем. Конечно, сразу догадался. И что самое интересное, так это то, что я действительно не очень занят и минут через десять могу на часик быть абсолютно свободным.

- Меня это очень устраивает. Давайте минут через тридцать встретимся у входа в дендропарк. Напротив стелы. Идет?

- Договорились.

Подполковник милиции Сазонов в лапы Коровина попал еще тогда, когда был капитаном милиции и исполнял свои обязанности в следственном отделении одного из райотделов УМВД. В те времена все отделы и отделения милиции области, включая и областное Управление МВД, были как бы при гор-рай-облисполкомах. Приставка "при" указывала на то, что все ментовское хозяйство области не само по себе, а в тесном подчинении партийно-советских органов. Это "при" - многое значило в соблюдении подчиненности всяких там начальников и начальничков.

Так вот, этот Афанасий с дурацким отчеством Христофорович, чуть ли не Бунифаций из детективного мультсериала, вначале преследуя личные интересы, попал к Виолете, а потом уже к Коровину. Около месяца Виолета держала его при себе, опустошая не Бог весть какой толстый ментовский кошелек. Афанасий уже в то время был женат на дочери одного из партийных функционеров города и вместе с женой воспитывал трехлетнего сына. Как раз в то время следственное отделение райотдела занималось расследованием резонансного дела об изнасиловании двух шестнадцатилетних на одном из городских пляжей. Дело было тоже летом и вдобавок поздней ночью. И что в такое позднее время могут делать малолетки на городском пляже, тем более, если их родители считают свои чада образцом исключительной добропорядочности?

Одну из изнасилованных, вернувшуюся под утро домой, мать тут же отвела к врачу. Было заведено уголовное дело. В ходе расследования выяснилось, что обе шмакодявки только днем познакомились на пляже с четырьмя отдыхающими парнями. Оставшись с ними испытать все прелести ночного купания и, накачавшись под конец горячительными напитками, поддавшись, видимо, на уговоры, уступили свою девственность и в мгновение ока превратились в женщин. Троих менты повязали на следующий день, а четвертый успел уйти. Все четверо были приезжими студентами одного из киевских вузов. Но тот, который ушел, был сыном секретаря парткома этого вуза, который, как все партийные функционеры, поддерживал связь с Комитетом. А иначе и быть не могло. Партия родила ВЧК, МГБ, КГБ, а эти органы, в свою очередь, поставляли в партию новых руководителей от парткомов до секретарей ЦК. Таков был замкнутый круг.

"Угро" и следственное отделение райотдела быстро раскрутили это дело и в считанные дни вышли на четвертого. Конечно, все новости, которые в течение дня появлялись в деле, к вечеру были уже добросовестно изложены Виолете, а та в свою очередь тут же передавала их Коровину. В самый разгар следствия из Киева поступила телефонная "указивка" с предложением принять все меры к тому, чтобы "наклеп" на сына заслуженного партийного работника снять и любыми путями вывести его из под удара.

Вот тогда Коровин и Сазонов впервые "чисто случайно" встретились. Афанасию Христофоровичу были предоставлены фотографии его любовных утех с Виолетой. Причем, в цветах и красках. Это был удар ниже пояса. Как правило, такой пустяк действовал лучше всяких уговоров. Мало того, когда милицейский капитан в добавок к увиденному услышал еще и собственную пламенную речь, освещавшую все новости оперативно-следственной работы, Гамлетовского "быть или не быть" для него уже не существовало.

С тех пор они по-настоящему дружили, если это негласное подчинение можно было считать дружбой.

...Рассчитавшись с набедренной повязкой за сок и оставив ей приличные с его точки зрения чаевые, Назар Пантелеймонович вышел на улицу и остановил первую попавшуюся легковушку. Минут через десять он был уже на месте. Устроившись на скамейке недалеко от входа в дендропарк, стал ждать своего старого знакомого.

Сазонов на встречу не спешил. "Прошли те времена, когда приличные люди (именно к таким он себя и причислял) из-за каких-то там фотографий, пусть даже цветных, шли на суицид, - настраивал себя Афанасий Христофорович явно рассчитывая взять бразды правления в разговоре на себя. Именно в те времена такие фотографии могли инициировать в семье развод, а развод шел в цепочке с партийным взысканием, если даже не исключением из членов. А вот это, в свою очередь, было равно суициду, ибо очень существенно влияло на формулировку, как в приказе на увольнение, так и в трудовой книжке и в личном деле. А сегодня, дорогой мой, дудки. - Теми фотографиями, если они у тебя еще сохранились, можешь подтереться. Бумага, правда, для этого не очень подходящая. Тут уж "звиняйте", дорогой, какую заказывали, такую и получили. Эх! Встретиться бы еще раз с той сучкой. Интересно, что она может собой на сегодняшний день представлять? Наверно, как загнанная лошадь?" - Сазонов мысленно представил себе худющее, морщинистое тело Виолеты, почему-то с обвислыми грудями, больше похожими на клапаны нагрудных карманов форменных рубашек (где-то он уже слышал похожее сравнение), выпирающими ребрами и тазобедренными суставами". Сравнивать у него было с кем. Его собственная жена, некогда дородная деваха, после рождения второго ребенка стала, как будто на нее кто порчу нагнал. Но в личную жизнь муженька не вмешивалась. Это Сазонова вполне устраивало.

Остановившись у входа в дендропарк, Сазонов стал вертеть головой в поисках Коровина.

"Ты бы еще парадный френч одел, да цацки свои на него нацепил. Ишь, как вырядился! Как на парад. Ну что ж, будем надеяться "Бог не выдаст, свинья не съест"", - подумал Коровин, сплевывая со злости куда-то через левое плечо и поднимаясь со скамейки.

- О! Назар Пантелеймонович! Какими судьбами? Давненько не виделись, - раскрывая объятия, воскликнул Сазонов, заметив приближающегося Коровина. Грозные мысли, которые только что вертелись в его голове, куда вмиг исчезли.

- Да ладно тебе, Афанасий Христофорович! Оставим эти политесы. Мы с тобой пока еще не Президенты сопредельных государств и вряд ли когда-нибудь ими будем. Обойдемся без протокольной части и без лобызаний, - пожимая пухлую ладонь подполковника, ответил Коровин. - Тебе что, денег не хватает купить что-нибудь подходящее, гражданское? Рубашку там, брюки? Или тебя, как при выпуске из местного училища, одели в форму, так ты ее никогда и не снимаешь? Наверно, и спишь в ней? Благо, хоть погоны да звездочки на них периодически меняешь. Давай пройдемся немного, а то я тут уже засиделся.

Вдвоем они направились в глубину парка.

- Ну, рассказывай! Как твое ничего? За прилежную работу папаха на горизонте не светит? Как дома, как дети?

- Какая к черту папаха! Тут бы до пенсии продержаться! Того и гляди, выпрут без выходного пособия!

- Чего так? Не справляешься? Работы много? Слышал, ты в "угро" перешел? Серьезный отдел. Тем более, в наше время. Вся грудь, наверное, в заслуженных наградах? Их сейчас, что ни день, то новые придумывают. Как в прошлом, тоталитарном. Сейчас это модное выражение. Надеюсь, с возрастом не настолько "поумнел", чтобы в кармане держать включенной какую-нибудь иностранную записывающую игрушку?

- Нет! Я такими штучками не балуюсь. Это только ваша бывшая фирма всех на прослушке держала, попытался на всякий случай брыкнуться Сазонов.

- Так уж и всех? Спорить не буду, кое-кого приходилось и прослушивать. А как же иначе? Особо шустрых только таким Макаром и прижучивали! Пока фактами не обложишь - никак не "кололись", - поняв, что Сазонов намекает на записи своих душеизлияний с Виолетой, ответил Коровин. - Можно подумать, что ваши сыскари такими методами и не пользовались, и сейчас не пользуются? Да будет тебе, Афанасий Христофорович! Оставим прошлое для истории. Я тут краем уха слышал про недавнее убийство в вашем городе.

- Ты про убийство журналиста Василенко? - быстро вскинув глаза на собеседника, спросил подполковник милиции.

"А ты, дорогой, осмелел. Вроде на брудершафт не пили, а на "ты" уже перешел. До сегодняшнего дня такие вольности ты себе не позволял! Нет! Не ты себе не позволял время, Система и прочее не позволяли тебе перешагнуть черту дозволенности. Рано, мил человек, прошлое списываешь! Мы еще потягаемся, дорогой, - подумал Коровин, а вслух сказал:

- Если убитого величали Василенко, то про него. Память на фамилии стала никудышней. Старый стал. Если визуально - то еще помню. Но этого Василенко? Нет! Не помню. Он, наверно, недавно в городе?

- Да нет! Как раз наоборот. К нам в город попал сразу после распределения. С тех пор только в "Южных новостях" и работал. До заместителя главного редактора вырос. Толковый мужик был. Многим хапугам на больной мозоль наступал. Все до истины докапывался. Вот за это и поплатился. А почему вдруг тебя это дело заинтересовало? - спросил Сазонов, с таким знанием озвучивая данные об убитом, полученные исключительно из материалов расследования, как будто убитый был его ближайшим другом.

"Ишь ты, какой храбрый стал! Умные вопросы наловчился задавать! Таких, как ты, нельзя надолго с поводка отпускать и намордник снимать. Кусаться начинаете. Так я тебе и открылся. Зачем, да почему? - подумал Коровин, беря под руку Афанасия Христофоровича. - Да так. Мысли всякие вертятся в голове. Опять же про твою будущую папаху вспомнил. Дело ведь резонансное. Аж в Киеве эхом отозвалось. Раскрытие такого дела, да еще и в короткие сроки - не только папахой попахивает. Под очередную Президентскую награду запросто дырку в кителе можно готовить. Вот и думаю, скоро ли на торжества пригласишь? Или я в списках твоих друзей уже не числюсь?

"Таких друзей за..., да в музей, - подумал Сазонов, но свою руку из под руки собеседника не убрал. - А почему ты думаешь, что этим делом занимаюсь именно я?

- Так ты же теперь, где работаешь? В областном отделе уголовного розыска. Тебе и карты в руки, - с улыбкой ответил бывший Комитетчик.

- Я понимаю, Назар Пантелеймонович, что кому-то очень хочется быть в курсе расследования, чтобы вовремя влиять на его ход. И в город ты приехал очень даже не просто так. Во всяком случае, не на отдых. И встреча наша очень даже неслучайная. Я, между прочим, не далее, как сегодня утром о тебе вспоминал.

- Наверно, после того, как я ночью к тебе в виде кошмаров явился?

- Да, нет! Ночью мне кошмары пока не снятся. Просто сидел и вспоминал тебя. Подумал, что уже, наверно, давно за бугром. Много вашего брата после развала Союза слиняло за бугор, в объятия бывшего вероятного противника. Мешками тайны Союза туда отнесли. Немало толковых ребят-разведчиков от этого пострадало. Один Калугин чего стоит? Быстро вы сменили окраску. Надеюсь, хоть не за так? Не в порыве, так сказать, великого душевного покаяния да Горбачевского прозрения?

- Что-то я тебя, дорогой, не пойму. Ты что, меня в чем-то обвиняешь? Я что ли, твои доходы урезал и зарплату твою, как минимум, ополовинил? Хлеб у тебя отбираю? В должности тебя подсиживаю? Как видишь, за бугор не смылся и тайнами Союза, к твоему сведению, не торгую. И да будет тебе известно, за свою преданность Системе я тоже пострадал.

- Почему, тоже? Я себя пострадавшим не чувствую.

- Ладно! Хватит! - резко, чуть повысив голос, сказал Коровин. - Я не намерен выслушивать твои обвинения. И нечего строить из себя идейного борца за справедливость. Проходили уже. Я двадцать пять лет отдал Комитету. Верой и правдой. А что я имею? У меня пенсия наполовину меньше чем у моих бывших коллег, уволившихся через год-два после меня, но уже с СБУ. Я что, двадцать пять лет неграм служил? И не прикидывайся дурачком. Нечего меня убеждать, что ты "аки ангелочек". Если всю твою тайную деятельность "стукачом" расписать да толковому журналисту в прессе осветить, знаешь, как падки СМИ на информацию такого рода? Тебе не только служба в тягость покажется - жить не захочется. Ты же, сукин сын, носа на улицу показать не сможешь! И ты мне, фраер мундирный, не хами. Я, таких как ты, видел перевидел. И умоляю тебя, не зли меня. Мне бы очень хотелось, чтобы ты и до пенсии дослужился, и детишек вырастил, и внучат дождался. А насчет этого журналиста - ты прав, - заметив, как резко сник его собеседник, смягчился бывший Комитетчик.

Ему даже показалось, что на глазах у того появились слезы. "То-то же! А то распустил хвост, как павлин, и думаешь, что если меня из Конторы ушли, так и контроля над тобой никакого нет? Ошибаешься, дурачок. Ты же ведь не мальчик, понимать должен. С нами или работают до конца, или досрочно переселяются в мир иной. Можно подумать, уважаемый, что у тебя своих "стукачей" или, как вы их там называете, информаторов" - нет? Ты ведь с ними точно так же поступаешь. И нечего девственницу из себя корчить", - подумал Назар, а вслух продолжил:

- Ты правильно мыслишь. Есть у меня к этому делу интерес. Солидные дяди очень заинтересованы в информации по этому делу. Как ты догадываешься, не бесплатно. Твой процент тоже будет выражаться не меньше как четырехзначной цифрой. Но не сильно обольщайся насчет крупной суммы. Свою мечту держи в рамках единицы с тремя нулями. И мой тебе совет, делай деньги там, где их можно делать с наименьшими физическим, нервными и прочими затратами. Ты же знаешь, что мы своих людей в беде не бросаем и просто так ими не разбрасываемся. Конечно, если они не пытаются филонить или, паче чаянья, не скурвились. В общем, так. Завтра, до двадцати трех часов, как пишут в ваших милицейских протоколах, я жду твоей первой информации по этому делу. Подробности меня не интересуют. Главные вопросы: в какой стадии расследование, основные версии, имеющиеся факты, доказательства и вещдоки и, естественно, предполагаемые подозреваемые?. Звонить будешь по этому телефону, - Коровин раскрыл перед глазами Сазонова ладонь с развернутым листочком бумаги.

На бумаге красовалась стройная линия легко запоминающихся цифр. "И когда он успел достать бумажку? Вроде и руки в карманы не всовывал. Циркач!" - подумал Афанасий Христофорович.

- Запомнил? Надеюсь, догадался, что это мобильная связь? Разговор должен быть коротким. Твоя и моя фамилии в разговоре не должны звучать. При любом сомнении - наводящими будут вопросы с места нашей сегодняшней встречи. Считаю нелишним напомнить, что телефонный разговор должен вестись из проверенных, желательно общественных мест. И уж ни в коем случае не из кабинета и не из дома, - закончил Коровин и в ожидании реакции собеседника продолжал дружески шагать вместе с ним по алее дендропарка.

Реакции никакой не последовало. "Может, дать тебе по кумполу, чтобы память навечно отшибло? Чтобы в своем распрекрасном ментовском мундире повалялся в пыли", - подумал бывший кагэбэшник и сам себе ответил: "Нет! Погодим немножко. И время, и место не подходящие".

Сазонов продолжал шагать молча. Казалось, он не просто не замечал своего собеседника, он вообще никого не замечал. Будто находился в каком-то пустом аквариуме или в колбе. Полная прострация. Резкая перемена в настроении Назара Пантелеймоновича выбила его из колеи. Нарушила все его заранее приготовленные методы словесного наступления.

Он давно ждал этой встречи. Ему хотелось отыграться. После развала Союза и КГБ Сазонов часто, лежа ночью в кровати, представлял себе сегодняшнюю встречу. Строил свой разговор с чувством ехидного превосходства и только в виде наступления. "Что, мол, доигрались? Накрылось ваше тоталитарное превосходство? Все в ваших руках было и сила, и власть, и возможности, и партийная "крыша". Тоже мне великие стратеги, на бабе взяли. Фотографиями обложили. Плясать под свою дудку заставили. Ну и что, взяли? Вот он, я, уже подполковник. И чихал я на все ваши требования с гнилым подходцем. Я и думать забыл про то, что было. Живу в свободной Украине и, что хочу, то и делаю". Но он забыл одну простую истину. Вербовщик может случайно преставиться, умереть, погибнуть на баррикадах, защищая разваливающуюся Систему. Он может получить перышко в бок от любого из своих многочисленных кровных врагов. Наконец, "случайно" попасть при новой власти в немилость и склеить ласты в одной из камер зоны, в которую за свою многолетнюю трудовую вахту бывшая Система в лице этого вербовщика упаковывала многие миллионы своих граждан зачастую только на основании грязного, сфабрикованного доноса. Хотя, справедливости ради, многие миллионы граждан Великого государства, оставшиеся в живых, сами виноваты в смерти своих сограждан.

Так вот, вербовщик может исчезнуть, но дело завербованного, в отличие от многих других государственных дел, живет вечно. Как и любое дело, на обложке которого, как гриф секретности, тиснеными буквами начертано: "Хранить вечно". И добраться до него, даже такому "штуцеру" в мундире, как Афанасий Христофорович, не говоря уже про простых смертных, практически невозможно. В данном случае бедняжка напоролся как раз на омертвевший сук. И ему даже показалось, нет, не показалось, он чуть ли не отчетливо ощутил, что из раны тоненькими ручейками медленно вытекает кровь. И Сазонов понял, что проиграл. Резкие, как выстрелы, слова Назара Пантелеймоновича в отношении его будущего, особенно при упоминании детей и внуков, показались ему больше, чем убедительными.

- Будем считать, что наша дружеская беседа закончилась при полном и обоюдном согласии и понимании? - мельком взглянув на часы и останавливая Сазонова, сказал бывший кагэбист. - Ты еще минут десять покрутись здесь, понаблюдай, природой полюбуйся. А мне, как говорится, пора. Рад был гостеприимной встрече и выше нос, "пане полковнику", - на украинский манер, зажав в объятиях своего собеседника, закончил Коровин и, не оглядываясь, поспешил на выход.

Сазонов с каким-то жутким чувством на душе, как будто опустошенный, долго смотрел в спину удаляющегося Коровина. Потом, поискав глазами свободную скамейку, направился к ней. Он еще не знал, будет ли выполнять требования Коровина или нет, хотя подсознательно, всей глубиной своего заложенного родителями характера чувствовал, что уйти от этого ему и на сей раз не удалось. Гены - великая вещь.

Коровин же был абсолютно уверен, что подполковник милиции поступит именно так, как от него потребовали. Он слишком хорошо знал характер своего бывшего и настоящего информатора. Знал по первой беседе, состоявшейся в те далекие дни, когда Сазонов был еще капитаном. Годы и звания дают опыт, иногда и знания, но уж никак не меняют характер. Тем более что бывший оперативник бывшего КГБ профессионально знал, на какие душевные клавиши и в какое время можно нажимать. И даже, с какой силой давить. А посему, он не сомневался в точном исполнении всего того, что было им за сегодняшний день предложено. Он спешил на скорый, отправлявшийся первым из двух поездов, ежедневно следовавших из Южного в Киев.

Уже в поезде, когда состав проследовал санитарную зону областного центра, Коровин первым делом посетил туалет. И не потому, что было невтерпеж. Этого требовали имеющиеся знания и опыт, отработанные до автоматизма. Там он добросовестнейшим образом сжег и под стук колес смыл в унитаз обе записки. И ту, с которой он ознакомил Амбала в машине при следовании в ресторан "Прибой", и последнюю, с номером телефона предназначенного для Сазонова. "Вот это дожили! В своей стране работаешь, как великий разведчик, представляющий интересы иностранной разведки. Нет, не иностранной, а своих, кровных, быстро обогатившихся, но ничтожно малых, слоев населения. Чепуха какая-то", - подумал Назар Пантелеймонович.

12. "Мясник" и "клумба".

Не успели вагоны скорого Южный - Киев отстучать на выходных стрелках свою морзянку, увозя Коровина в столицу, как у Туза заработал мобильник.

- Слушаю! - отозвался тот.

- Влад! У меня тут человек толковый случился. Просится аж пищит. Ты не возражаешь, если я до утра пахарем заделаюсь? - изображая исключительно веселое настроение и пытаясь убедить в этом Патрона, щебетал в трубу Амбал.

- Если человек толковый, сажай ее в тачку и вези в наши номера. Там вас обслужат по высшему разряду.

- Да нет, Влад! Русалка предлагает принять совместные лунные ванны. Придется уважить.

- Смотри, чтобы какая-нибудь акула причиндалы не отгрызла. Про "страховку" не забывай. Сам знаешь, чума двадцатого века гуляет в Южном открыто, а у меня нет ни малейшего желания терять самого преданного работника.

- Значит, одобряешь, Влад? Я только до утра. Больно уж русалка аппетитная. Завтра буду, как огурчик. Ты меня знаешь!

Туз звонку Амбала совсем не удивился. С начальником личной охраны и руководителем отряда боевиков это случалось довольно часто. Будучи в самом расцвете сил с физически развитой мускулатурой и довольно привлекательной внешностью, Амбал был представителем той, как говорят женщины, исключительно малой группы настоящих мужчин. При виде таких парней женщин бросает в дрожь, а шагающие рядом с ними официальные мужья чуть ли не к позвоночнику пытаются прижать выпирающие трудовые мозоли, боясь задохнуться от нехватки кислорода. "Если женщина просит, зачем отказывать ей в ее искренних желаниях, тем более, когда в этом заинтересованы двое", - часто любил рассуждать Харитон Петрович.

Но сегодняшний случай был совсем не тот, о котором подумал Туз. Мысли о записке, написанной бывшим кагэбэшником на передней панели "Вольво", не покидали Амбала ни в ресторане "Прибой", ни после того, как их с Тузом отпустил Коровин. Шутка ли, очутиться между двух огней. И, главное, при полном отсутствии противника. Огонь с двух сторон и обе стороны свои. Мало того, в этой ситуации надо было сделать так, чтобы и волк был сыт, и овечка вроде сама по себе ласты склеила. Вот незадача? Избавиться от "овечки" проблемы не представляло. Был у Амбала кореш-"мясник", за которым еще в Советские времена крокодильими слезами плакала "вышка". На его счету было около десятка трупов. В том числе родная мать и малолетняя сестра. Об этом "мяснике" никто не знал. Даже Туз. Харитон, правда, совсем не афишировал свое знакомство с ним.

После телефонного разговора с Тузом, навешав тому лапшу на уши про жаждущую русалку, Амбал тут же заехал за корешем и, объяснив тому, что надо, мол, одного хитрож... фраера проучить, тут же рванул с ним в соседнее сопредельное никем непризнанное государство

"Мясник" был системным наркоманом и за приличную дозу активного вещества (главное, чтобы не фуфло), особенно, когда сидел на мели, мог завалить любого, и даже не задумываясь. Амбал выложил перед ним почти месячную дозу, отчего у наркомана глаза стали фантастически удивленными. Он, конечно, без всяких там разговоров согласился, не утруждая остатки своего серого вещества мыслями ни о предстоящей работе, ни об ответственности за ее исполнение.

Но осуществить свои планы, выработанные на основе требований бывшего кагэбэшника, к несчастью для самого "особиста", не удалось.

Когда они остановились метров за сто от дома, где жил Кмитько и наркоман-"мясник", проинструктированный до слез Амбалом, вышел из "Вольво" пьяной походкой направляясь к указанному дому, из калитки двора вышла такая себе шире, чем длиннее, чернявая тетка в цветастом платке. На предложение позвать своего мужика для дружеского базара, "мясник" был на довольно приличном русском языке четко отправлен по очень запутанному адресу, связанному с чьей-то матерью. Бедняга от неожиданности даже остановился и на всякий случай оглянулся, может, это касается не его, а кого-то сзади идущего. Нет! На расстоянии видимости кроме их двоих никого не было. Загадочное создание, чем-то напоминавшее женщину, очень даже независимо проследовало мимо.

- Ты что, тетка, е..., - схватив "клумбу" за руку таким же доступным языком рявкнул оправившийся "мясник". - Тебя же вежливо попросили: позови своего мужика. Что тут не по-нят-но-го?

Последнее слово наркоман почему-то выговорил с большим промежутком времени между слогами.

- Я тебе как е... профессора хрен соберут, - ответила остановившаяся "клумба".

При этом она с такой силой дернула "мясника", освобождая руку, что у того какое-то мгновение голова самопроизвольно продолжала двигаться взад-вперед. Причем, независимо от туловища. А если точнее, то движение головы и туловища шли абсолютно вразнобой.

- Будешь приставать - на всю жизнь евнухом останешься. Мужика ему, видите ли, подавай? Да я сама своего мужика больше двух недель не видела. Дня три тому появился, как красное солнышко, и тут же смылся со своими алкоголиками. Теперь раньше месяца не жди. Как нагуляется, старый котяра, своей ему, видите ли, мало, бабки розтренькает, так и вернется, - продолжила она, направляясь вдоль по улице.

Умудренный жизненным опытом "мясник" не стал больше приставать. "Такая женщина, если что пообещает - обязательно сделает", - решил он, возвращаясь к "Вольво".

Амбал, выслушав вернувшегося кореша, чуть баранку не сломал. Он с такой скоростью и такое сочетание нецензурной брани выдал на-гора, что у "мясника" открытую челюсть, как будто заклинило.

- Чего ты переживаешь? Приедем в другой раз и так этого фраера отмудохаем - всю жизнь на "колеса" работать будет. Я ему и бабу его припомню. Ну и ведьма! Здоровая как тюрьма! - то ли угрожая, то ли восхищаясь женой Кмитько, успокаивал "мясник" Амбала.

- Все пропало. Все пропало. И что мне теперь делать? - шепотом причитал Амбал. - Но я ведь не виноват. Надо было сразу, в тот же день сидеть на "хвосте" до самого дома и даже тут с него глаз не спускать. А теперь что? Теперь, ищи - свищи! - подумал он уже про себя. - Или "особист" что-то почувствовал и залег на "дно", или кто-то меня опередил. А кто мог опередить? Менты? Тогда крышка. Тогда надо рвать когти куда угодно. Эти быстро вычислят и если нет толковых бабок, то с таким багажом, как у меня, запросто можно пожизненное схлопотать. А может, Туз что-то хитрит и сам потихоньку убирает ненужных ему людей? А что, вполне возможно! Но если это так, то таким же Макаром он запросто может и до меня добраться. Нет! Не похоже! Сам ведь говорил, что "стрелок" еще пригодится. Да и кто у Туза может заняться таким делом? Два его водителя да финансист? Все остальные, включая и охрану, мои люди. Значит, "особист" залег на "дно". Теперь его оттуда никакими сетями, никакими облавами не вытащить. Как правило, на "дно" ложатся в одиночку и без всякой помощи, так что вычислить его не представляется возможным. А значит, пока "особист" сам не пожелает открыться, можно не утруждать ни себя, ни свои извилины наивными идеями отыскать его пристанище, - рассуждал Амбал, притопив акселератор "Вольво" почти до полика.

Он возвращался в Южный.

13. Туз и Кмитько.

В поисках истины начальник охраны Туза и руководитель всех его боевиков был недалек от истины. Кмитько или "Особист", как его еще называл Амбал, действительно залег на "дно". И случилось это к исходу того же дня, когда он, Кмитько, благополучно упаковал журналиста. И совсем даже не по собственной воле.

В тот день, получив за проделанную работу от Амбала окончательный расчет и официальное предупреждение о предстоящей встрече с хозяином, Кмитько быстро рванул к пограничному переходу. Пересечение границы прошло без сучка и задоринки. Предъявление паспорта, небольшие денежные издержки государевым слугам как с одной, так и с другой стороны границы (а как же иначе, должны же люди как-то кормить свои семьи) и несколько избитых ответов на такие же ни к чему не обязывающие вопросы - вот и вся процедура.

Бывали правда случаи, если водитель мало предлагал, то процедура прохождения досмотра слегка удлинялась. Особенно, если тачка была груженная товаром. В таких случаях водитель и хозяин груза, делали двойную работу. При этом они обкладывали все и вся богатыми русскими, а иногда для разнообразия и молдавскими не очень созвучными словосочетаниями. Ценные выражения доставались не только таможенным стражам, но и святым тоже. "А что, они, мол, не заслужили? За зря их, что ли наверх отправили и в святые вознесли? Помогать должны, а не преспокойно поглядывать с небес на то, что творят таможенники и иже с ними на земле!".

Открывая в спешке ворота и загоняя во двор свою "шестерку", Панас Григорьевич никакого внимания не обратил на стоявший в конце улицы автомобиль "БМВ-320". Может быть, он ее даже видел, но значения не придал и своей, годами тренированной памятью, этот факт не зафиксировал. Мало ли какие тачки могут парковаться на улицах?

Если бы бывший особист обратил на "БМВ" внимание и мысленно сопоставил все свои предыдущие действия, он, наверняка, принял бы все меры к бесшумному исчезновению своей личности. К ее незаметному испарению. Такие варианты были им продуманы, отработаны, и он к ним был готов.

Жена занималась по хозяйству, поэтому он не стал ей мешать а, поздоровавшись издалека, тут же вошел в дом. Естественно, первым делом бывший контрразведчик добросовестно переложил весь улов зелени в спортивную сумку и туда же упрятал ПСМ, осторожно достав его вместе с глушителем из тайника "шестерки".

- Это он? - спросил водителя Туз, едва Кмитько, выйдя из "шестерки", стал открывать ворота.

- Он! - ответил один из двух личных водителей Туза, тот самый мрачноватый тип с дебильной внешностью, весь татуированный, который был приставлен к Кмитько на время выполнения задания по ликвидации журналиста.

Тут же, в "БМВ" сидел и второй водитель, исполнявший на сей момент обязанности личного телохранителя. Оба водителя были из числа самых приближенных к Тузу. Причем тот, который сегодня был личным телохранителем был еще и родственником.

- Ты все понял? - спросил водителя Туз.

"Картинная галерея" утвердительно кивнула головой.

- Тогда вперед и без фраера не возвращайся.

Мрачноватому типу были предоставлены огромные полномочия, вплоть до доставки фраера в машину в полной отключке. "Картинная галерея" был прекрасно осведомлен о том, что фраер - отличный стрелок и что он не расстается со стволом. Но все это его не пугало. Чтобы бояться, человеческое существо, коим являлся водитель Туза, должно было бы, как минимум, обладать еще хотя бы одной порядочной извилиной, кроме тех, имеющихся двух, из которых одна была в форме нагана, а вторая - в форме рулевого колеса.

Кмитько только успел спрятать спортивную сумку с бабками, а ствол переложить под лежавший на комоде головной убор типа "аля Жереновский", как постучали о косяк и, не ожидая разрешения, дверь со скрипом отворилась. На пороге во всем своем величии стояла такая знакомая личность.

Вошедший заметил брошенный хозяином незаметный взгляд на комод, тут же отрицательно покачал головой, а вслух, растягивая выражения, сказал:

- Там, в тачке, хозяин ждет. Пошли. Брать ничего не надо.

Кмитько понял, что его красиво подставили и грош цена всем обещаниям Амбала. В первые мгновения у него мелькнула мысль сделать прыжок к комоду, схватить лежавший там всегда готовый к боевому применению ПСМ и выпустить в вошедшего прямо через "жереновку" все пули. Потом он решил это сделать тогда, когда предложат выйти, и он автоматически возьмет в руки головной убор. Теперь, после всего сказанного вошедшим, хвататься за ствол у него не было ни малейшего желания. Он понял, что вошедший и не подумает тратить время на вытаскивание руки со стволом из кармана. Вгонит пулю в череп прямо через карман. "Будь что будет. Если бы был приказ меня мочить, то этот дебил сделал бы это сразу, как только вошел. Так безопаснее. На улице могут появиться нежелательные свидетели. Нет! Видимо, точно появился хозяин, и ему очень приспичило со мною встретиться, - подумал бывший особист, приближаясь к двери. Вошедший на несколько шагов отошел. - Опытный. Оказывается, я ошибся. В твоей черепной коробке чуть больше чем две извилины", - трезво оценивая действия "картинной галереи", Панас Григорьевич открыл дверь и молча шагнул за порог. Чуть поотстав, во двор вышел и мрачноватый тип, продолжая держать правую руку в кармане. Он даже не задумывался, что в данный момент является тем единственным лицом, которое не только имеет право, но и контролирует сложившуюся ситуацию. Думать об этом, такой задачи ему не ставилось, а не нужными мыслями он никогда свою голову не забивал.

- Перекурите на улице, - сказал своим помощникам Туз, как только в салон на переднее сидение по вежливому предложению второго водителя-охранника был усажен Кмитько. - Ну, здравствуй, стрелок-снайперок. Мой парень не очень сильно тебя напугал? А ты молодцом, не стал жопой гвозди дергать. Понял, что к чему. Стоило тебе только дернуться - он бы тебя сразу к стенке пригвоздил. И пели бы мы с ним теперь заупокойную по красавце-молодце с чудной фамилией Кмитько. Я ничего не перепутал?

- Как по Библии шпаришь! - ответил бывший особист.

За время путешествия от дома до машины времени для размышлений у него было предостаточно.

"Прослушать их приезд я не мог, времени больно мало. Так быстро они бы не успели. Значит, приехали сюда раньше. Увидели, что я приехал, затаились и я их вовремя не обнаружил. Фраер хренов! Особист, е-мое! Пижон! Киллер-самоучка! Тоже мне опер бывший! Учили ведь тебя, придурка, когда ты "на работе" - постоянно должен фиксировать все, что попадается в поле зрения. Наблюдать! Мыслить! А ты? Обрадовался, что от ментов по-умному слинял и сразу себя к Герою представил. Придурок! Скотина! Да тебе только в каком-нибудь ПУЖКХ, бездомных да больных собак из вертикалки отстреливать. И то, если они на привязи да с расстояния метров десять не более. Теперь ты сам крепко на цепи сидишь, умник. Дернешься и твой бывший помощничек, хоть и с дебильной внешностью, моментально наградит тебя свинцовым подарком. Причем, с той же точностью, с какой ты упаковал и братьев, и журналиста. Интересно, что у него в кармане "тетешник" или "вальтер"? То, что ствол с глушаком, так это и ежу понятно. Может, даже тот самый "тетешник", который я им продал? Но тот был без глушителя. Значит, другой. Придурок! А что, тебе теперь не однохренственно, с какой машинки тебя ухлопают? Тебе, мил человек, осталось для блезира только пернуть втихаря напоследок. Это единственное, чем ты можешь насолить хозяину. Долго свою тачку ему проветривать придется. А может, не все еще потеряно? Зачем было меня тащить к хозяину? Чтобы здесь ухлопать? Так такие вещи делаются сразу. Пару вежливых вопросов для очищения совести, и после не понравившихся ответов - большой привет. Нет! Так бездарно - это не есть хорошо! А что там Амбал вякнул, когда бабки передавал: "Через две недели жди хозяина в гости". Ни хрена себе. У хозяина что, недели меняются со скоростью звука? Две недели у него втискиваются в один день? Вот это скорость. Но если Амбал вякнул лишь бы усыпить мою бдительность, то он своего добился. А если это действительно хозяин? Тогда мы еще потягаемся. Тогда мы еще какой-то запас кислорода успеем израсходовать", - чихвостил себя последними словами бывший капитан, путешествуя к машине.

Но, усевшись в салон, единственным освещением которого была зажженная сигарета хозяина, сразу успокоился. Привел, так сказать, и мысли, и тело к общему знаменателю. Еще там, в комнате, действия своего бывшего помощника и особенно его почти "толстовское" выражение из трех слов, показались Кмитько очень убедительными и он не стал дергать гвозди, бросаться к "жереновке", доставать ствол. Он просто молча подчинился.

- В твоем положении, сосунок, я бы совсем не хамил.

- Ну, допустим, в моем положении ты навряд ли когда-нибудь будешь.

- Соображаешь! Для этого у меня на шее целый кумпол с мозгами. А у тебя - одна прицельная планка, соединяющая глаза, мушку и мишень. Мандраж в коленках прошел? Портки менять не надо?

- А у меня памперс, - не задумываясь, ответил Кмитько.

- Ха-ха-ха. Держишься ты молодцом. Такие, как ты, мне определенно нравятся. Начальником службы безопасности ко мне пойдешь?

Стало тихо. Кмитько не отвечал. Он постоянно смотрел в лобовое стекло и чего-то ждал. Ждал целую вечность. Почти минуту, а может и чуточку больше. И он своего дождался. При затяжке огонек сигареты осветил лицо, а при сплошной темноте лобовое стекло сыграло с хозяином злую шутку. На мгновение оно стало зеркалом. Тем более, когда куришь настоящие сигареты, а не ширпотреб почти местного развеса. У шикарных сигарет пепел беленький, а огонек охватывает кончик сигареты плотным кольцом. Но Туз этого не заметил. Заядлый курильщик при затяжке всегда смотрит своими сбежавшимися к переносице глазами на кончик сигареты. Эта привычка преследует две цели: не пора ли стряхивать пепел, чтобы не испачкать костюм и, сколько еще в запасе сигаретной гильзы с табаком? А вот Кмитько этого мгновения было достаточно. Он узнал хозяина. Это был действительно тот старик, что покупал у него "тетешник" и "Магнум" с глушителем. Тот самый, который требовал проверить оружие в стрельбе. Правда, в тот день хозяин был в парике и с усами. Только теперь до него дошло, для чего было нужно проверять оружие стрельбой.

"Да! Действительно у него на шее "кумпол" с мозгами, а не манекен для моделирования головных уборов. Это же надо, уже тогда предвидеть нашу сегодняшнюю встречу. Значит, ему была нужна не стрельба, а психологически оценить меня, срисовать в анфас и в профиль и, вдобавок ко всему, у него на стволах остались мои пальчики. А если их по-умному хранить, то мои папиллярные узоры могут храниться, как в швейцарском банке. Даже очень долго. Молодец. А я думал, Амбал врет", - Кмитько мысленно аплодировал своему противнику.

- Значит, не хочешь, а зря. Тогда слушай, как говорят в Одессе, меня здесь и внимательно. Я дважды "звонить" не собираюсь. Для длинных базаров Дума создана, Верховная Рада называется, секешь? У них там времени для базаров воз и маленькая тележка. Нравится тебе или нет, есть ли у тебя желание слушать или нет - меня не волнует. Вот твоя заграничная ксива. Визы с шестимесячным сроком открыты в четыре страны: Австрию, Чехию, Германию и Турцию.

Кмитько взял протянутый паспорт. Он даже не пытался рассмотреть "липа" это или настоящий документ. В темноте делать это бесполезно.

- Правильно делаешь, что веришь, - продолжил хозяин. - Вот тебе еще пакет с баксами. Здесь три "тонны". Можешь не считать. Надеюсь, ты понимаешь, что это аванс. Сделаешь дело - получишь в десять раз больше. Дело не простое, но тебе по плечу. Сам понимаешь, такие бабки за здрасте не дают. И не дергайся, - заметив, что Кмитько собирается что-то возразить, прошипел Туз. - Вот тебе в довесок фотография. Да, в принципе она тебе и не нужна совсем. На фраерка мы тебя наведем. Этот фраер усиленно просится к праотцам. Надо ему в этом помочь. А теперь, главное. Фраера нужно замочить за неделю до выборов. Плюс - минус один день, но не больше. Место и время я тебе сообщу. Не переживай, успеешь и на месте обжиться, и подготовиться. Скажешь, какой ствол приготовить - приготовим. Желательно, со снайперки с глушителем. Стрелять придется по машине. Тачка не бронированная, но фраер за пределы города ездит с охранником и под прикрытием ментовской "канарейки". Менты так, для понта. От них толку мало. Связь будешь держать только со мной. Видишь, как я перед тобой раскрываюсь? С этой минуты ложишься на "дно". В дом не возвращаешься. Берешь свою колымагу и едешь с одним из моих водителей. Кто тебе больше по душе? Тот, с кем обхаживал журналиста или второй? - Туз слегка улыбнулся.

Кмитько слушал молча. А что он мог сделать? Хочет он слушать или нет - его не спрашивали. Пока единственное, что он понял, так это то, что работа серьезная и сделать "динамо" ему не дадут. "Ишь как обложили, гады? Со всех сторон. Еще и выкаблучивается, кто, мол, из его костоломов мне по душе. По мне, так гори они все синим пламенем", - мысленно рассуждал бывший особист.

- Конура хоть и так себе, но зато чистая и не на "привязи". Можешь не волноваться. Все, что пожелаешь, будет под рукой. Хавка, шнапс, девочки, если захочешь. Сделаешь дело - свободен. Мое слово твердое. Ты мне больше не нужен. Как говорится: Бог троицу любит, хе-хе-хе. В третий раз сделаешь дело и можешь хоть в ближнее, хоть в дальнее. Бабок на первое время хватит, а там, если кумпол варит, будешь жить припеваючи. Так что мне сказать своим мужикам? Мы едем вместе или ты очень устал и непременно желаешь отдохнуть.

- Нет уж! Спасибочки. С помощью твоих архаровцев я еще успею отправиться на отдых. Пока Бог здоровьем не обидел. Я согласен! Но мне нужен полный расклад. Неделю, чтобы все изучить и три дня, чтобы приготовиться. Кто и где передаст окончательный расчет?

- Как пожелаешь.

- Тогда договорились.

Через какое-то время по улице, мимо дома Кмитько, без габаритных огней промчались "БМВ-320", а за ней и "шестерка". В последней за рулем сидел сам Кмитько, а рядом с ним - второй водитель Туза. Патрон не стал нагнетать ситуацию и не отправил с Панасом того мрачноватого типа с дебильной внешностью и татуированными без всякого смысла конечностями.

Туз остался собой доволен. Операция по переводу киллера на прямой контакт была проведена успешно, без крови и главное - оперативно и, главное, своевременно.

"Завтра может быть уже поздно. И не менты, и даже не вы, уважаемый Назар Пантелеймонович, если вам случайно очень захочется отправить стрелка к праотцам, сделать это без меня уже не сможете. Как я вас, уважаемый Патрон, на одном дыхании обскакал? Этот стрелок-фраерок мне еще понадобится. И не только для достижения главной нашей цели на предстоящих выборах. В нашей общей связке, Патрон, стрелок будет моей главной и, заметьте, козырной картой. Пока он в моих руках, вы не в состоянии до него добраться. Вы, дорогой, будете со мной не только считаться, вы будете со мной очень вежливы и даже на вы. Я на это очень надеюсь. Если стрелок даже не будет при мне, а скроется за бугром, все равно вы будете считать, что он в моем подчинении и я - ваш подчиненный (черт меня дернул с вами связаться), с таким стрелком способен на всякие непредсказуемые действия. И должен вам заметить, уважаемый Назар Пантелеймонович, вы правильно будете считать", - хорохорился Туз, проводя задушевную беседу с невидимым Патроном, восхищаясь в душе хоть таким преимуществом.

Как уже знает читатель, Туз в своих мыслях и действиях был очень близок к истине. Недаром он свою, не самую большую часть тела, величал не головой, а кумполом. В его понятии "кумпол" - это какая-то вершина. И не важно, что эта вершина всего лишь собственного тела.

Своим сотрудничеством с бывшим подполковником КГБ, Назаром Пантелеймоновичем Коровиным, Туз был не то чтобы недоволен, он органически не переваривал ребят из той Конторы. На это у него были свои причины. И причины эти брали свое начало в те первые послевоенные годы.

Вернувшийся с войны старший брат его матери, тогда еще незамужней, имел не только несколько тяжелых и легких ранений. За свое участие в солдатском героическом подвиге он получил две "Славы" третьей и второй степени, "Отвагу" и горсть разношерстных медалей "За Взятие..." и "Освобождение...". Но в одну "прекрасную" ночь, а точнее под утро, брат был взят кожаными мальчиками из бывшей Конторы и отправлен в СИЗО ближайшего Управления КГБ.

Следствие было коротким, и ОСО (особое совещание) быстро определило бывшему фронтовику статью 58-1 (измена Родине гражданским лицом) и 58-10-1 (антисоветская агитация в мирное время). Итого - десять лет лагерей и, как довесок к политическим статьям, за совокупность - пять лет поражения в правах.

Из лагерей брат матери так и не вернулся. Мать рассказывала, что к ней приходил кто-то из солагерников брата и рассказывал, что того взяли исключительно на основании грязного доноса, в котором четко было расписано, как ее брат, будучи под шофе, восхвалял европейские дороги, культуру, уважение к труду и почитание к Всевышнему.

В те годы, годы своего отрочества, Туза (о своем настоящем имени Виталик, Туз очень редко вспоминал) беспокоило только "поражение в правах". Приговор "десять лет", ему был понятным, а вот "пять лет поражения в правах" - это для него было страшнее главного приговора.

В свой первый столыпинский Туз вписался в свои неполных восемнадцать. И случилось это по причине не очень вежливого, а если точнее, то очень невежливого отношения к представителям правопорядка.

Когда два сержанта из местного отделения милиции застукали их компанию в кафе "под пробкой" и попытались в такой поздний час, а было около полуночи, втиснуть разгулявшуюся молодежь в рамки Закона, то парни, естественно, возмутились. В те годы популярными были молодежные тусовки где-нибудь под огромными стенами исторических зданий, в посадках, в темных зарослях парков отдыха и прочих не очень приличных местах, пользующихся дурной славой. И назывались они по-разному. "Под пробкой", "Три пузыря" и т.д. Созвучие и смысл в названии зависел от степени эрудиции тусующихся и на какой они ноге с юмором. Выпивка и закуска в таких кафе - были стандартными. Дешевые крепленые вина, шестикопеечные рогалики и четырнадцатикопеечные плавленые сырки.

Так вот, "начитавшись" крепленого вина при отсутствии нормальной закуси, парни, бывшие под хорошим шофе, возмутились. И тут Туз со всей накопившейся злостью к блюстителям порядка съездил сержанту в рожу. Строгий и всегда страшный блюститель порядка тут же шлепнулся на спину и без всяких движений изобразил пятиконечную звезду. Поднялся крик, напарник засвистел, и все бросились в россыпную.

Взяли всех к исходу следующего дня. У сержанта оказалась сломанной челюсть, прокушен язык (как будто он его перед ударом кому-то показывал) и вдобавок, бедняга, лишился четырех зубов.

Из полученных пяти, Туз добросовестно отсидел четыре. Но и эти четыре были хорошей школой для молодого, физически развитого парня.

Потом было еще несколько ходок и вот на последней он и познакомился с Амбалом.

Еще, будучи студентом нархоза, Жулянский усиленно занимался боксом и к моменту второй судимости достиг своей вершины, став КМС (кандидат в мастера спорта) в средней весовой категории.

В последние месяцы Туз все чаще и чаще стал задумываться, откуда бывший комитетчик узнал о нем и как он вышел на него? И все чаще в его извилины закрадывалась дурацкая мысль, что своему случайному знакомству с Коровиным он должен быть обязанным не кому-нибудь, а своему лучшему другу и помощнику Амбалу. Перед своей последней отсидкой, во времена "Великой Горбачевской перестройки", Туз в течение почти пяти лет добросовестно "трудился" на стезе повального рэкета, обирая новоиспеченных хозяев великой демократии. Имел он в своем подчинении около десятка серьезных, в смысле физически развитых, ребят. Дело было поставлено на широкую ногу и давало приличный доход. Конечно, группа Туза в отличие от всяких там "отморозков", действовала по тем меркам вполне прилично и была на уважаемом счету среди криминального авторитета Курортного района города.

Влад Иваныч обзавелся приличными хоромами, женился и в ближайшей пятилетке планировал обзавестись наследником. Но вот в одну из ночей, вернувшись неожиданно домой в стадии приличного подпития, он обнаружил в своей спальне собственную жену в объятиях ближайшего усатого помощника. Ствол в последнее время Туз всегда носил при себе и, не задумываясь о последствиях, тут же разделил магазин патронов на двоих. Потом менты-архаровы, толковый следак из прокуратуры, суд и шесть лет зоны. Почему шесть за два трупа? Да потому, что его адвокату удалось убедить судью и его двоих помощников, сидевших молча по обе стороны будто с отрезанными языками, в том, что убийство совершено на почве огромной любви и исключительно в стадии аффекта.

Туз отсидел всего четыре и при очередной амнистии, посвященной, как ни странно, какому-то очередному юбилею, досрочно откинулся на волю.

Амбал при очередной встрече с Коровиным добросовестно рассказал тому все о последних годах своей жизни, в том числе и о Тузе.

Как раз в это время в криминальной жизни города верх взяли "отморозки", не признающие ни авторитетов, ни законов, ни понятий. Коровин подергал за ниточки своих старых знакомых, ставших к тому времени авторитетами и уважаемыми людьми в криминальном мире города и предложил помощь в лице Туза. А с последним было решено, что, если уважаемые люди обратятся к нему за помощью, то он даст свое согласие. А со всякими "отморозками" Коровин поможет ему разобраться. Взамен за свою помощь Коровин потребовал приличную сумму, а когда Туз не очень настойчиво, но все же стал отказываться, пригрозил сообщить всему криминальному миру обо всех похождениях Туза в зоне.

Еще с первой отсидки за Тузом тянулся хвост лагерной "наседки". Как ни старались "кумовья" засекретить своего информатора, скрыть это от Коровина не удалось. Тузу ничего другого не оставалось, как согласиться.

Туза на сходняке короновали и назначили хранителем общака. А с "отморозками" Туз с помощью Амбала и, естественно, Коровина справился очень быстро. И только через год, чисто случайно, во время небольшой словесной перепалки со своим новым Патроном Туз узнал от самого Назара, что тот из бывшей Конторы. Но было уже поздно. Поезд, как говорится, ушел. Тем более что во всей этой тягомотине, в конечном счете, виновным был сам Влад. Выйти уже из подчинения бывшего кагэбэшника было невозможно. Но Туз не был бы Тузом, если бы в глубине своих извилин не лелеял надежду на случайную возможность избавиться от своего Патрона. Любыми путями. Такая се ля ви всего криминального мира. А может быть, и не только криминального?

И вот теперь зная, что киллер лег на "дно" предложенное им самим, и это "дно", как и сам киллер, усиленно охраняется его личными охранниками, он справедливо считал, что его сверхсекретная голубая мечта существенно приблизилась к реализации. К своему, так сказать, логическому завершению.

14. Джип принадлежит фирме "Петрол".

Прошла неделя с того дня, как Подоляко по приказу генерала, неизвестно на каком основании сократившего срок командировки, убыл из Южного.

Оперативно-следственная бригада УМВД в Южной области, официально занимающаяся поисками убийцы журналиста, как и следовало ожидать, продвигалась вперед черепашьими шагами. Даже несмотря на то что, на головы руководства УМВД со страниц местных СМИ почти ежедневно сыпались, мягко говоря, не очень лестные упреки. Если честно, то это были даже не упреки, а целые потоки оскорбительных высказываний в довольно открытой форме от многих уважаемых людей города. Вместе с мэром Южного Вербицким Игнатом Макаровичем свои пять капель обвинения в общую чашу внес и заместитель мэра, Продан Василий Васильевич.

Руководство УМВД вся эта шумиха, как будто не очень волновала. В принципе оно, руководство, было в какой-то степени право. По идее и существующим Законам расследованием убийства журналиста занималась областная прокуратура, ее следственный отдел. "Вот пусть они и отвечают", - считало руководство. Тем более, зная, что руководит следствием старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры некто Тарас Григорьевич. Правда, похвастаться результатами расследования эта группа тоже не могла. Тарас Григорьевич, как и полковник Подоляко со своим коллегой Кашаем, склонялся к тому, что журналиста убили или по заказу криминальных авторитетов, или по заказу какого-то крупного чиновника из местной управленческой мафии. Вместе с тем, он не сбрасывал со счетов всякие побочные версии типа: "убийство с целью ограбления", "сведение счетов с убитым какой-нибудь преступной группировки" или "отморозками" и прочих версий.

Тарас Григорьевич, как и Кашай, побывал в морге. Правда, на день позже подполковника, в связи с чем побеседовать с патологоанатомом "патриархом от медицины", обследовавшим тело покойного журналиста, он не смог. Довольствовался, как говорят, официальными бумажками типа протоколов осмотра и фотографиями, имеющимися в деле.

Надо отдать ему должное, Тарас Григорьевич тоже обратил внимание на пулевые отверстия, очень напоминающие треугольник с вершиной в районе затылка. Опытный следак в версию стрелка-спортсмена вцепился, как клещ.

После отъезда Подоляко он на следующий день вызвал к себе подполковника милиции Кашая и провел с ним почти часовую беседу. Разговаривая с Иваном Васильевичем как с молодым малоопытным опером такого важного Управления Министерства, Тарас Григорьевич пытался всеми известными ему карами запугать подполковника. Мол, не только простые смертные граждане Украины, но и все сотрудники органов независимо от званий и занимающих должностей, обязаны помогать прокуратуре в расследовании убийства. Немедленно сообщать в прокуратуру все, что становится известным и неважно из каких источников получена информация и подтверждается она или нет фактами или вещдоками.

Кашай по своей природе и складу характера больше смахивал на порядочного, даже больше, чем порядочного, на воспитанного и культурного бунтаря. Если с ним по-хорошему, по-душевному и с уважением, то он не только раскроется, как тюльпан при появлении солнышка, не только окажет помощь, он, как добрый самаритянин, душу отдаст. Естественно, не на совсем, а, так сказать, в порядке оказания душевной помощи. Но если с ним с позиции силы, верховенства, да еще и в его понимании беспардонно, тогда все, тогда сливай, как говорят, воду. Замыкался в себе и никакими угрозами, никакими пряниками его к откровенному душевному разговору не вытащишь.

Вот и сейчас, внимательно слушая "важняка" из Генпрокуратуры он, Кашай, полностью с ним во всем соглашался. Даже чуть ли не на Библии, то бишь, на "УК" и "УПК" клялся, как пионер, обещая во всем содействовать уважаемому Тарасу Григорьевичу, не самовольничать и не проявлять ненужной инициативы, а сам в это время добросовестно сжимал в кармане фигуру из трех пальцев. Еще бы! Он был абсолютно уверен в том, что его собеседник хоть и старший и по званию, и по должности, уважаемый и заслуженный следак, а редкими, почти что музыкальными, космическими, рентгеновскими и другими фантастическими способностями, примерно, как Вольф Мессинг, не обладает. В этом было его преимущество.

...Было пять часов дня. Час, как говорят, пик. Перейти нерегулируемый перекресток или быстро отоварится в продовольственных магазинах, а, равно как и увеличить установленную пешеходами скорость двухрядного движения на тротуарах, было невозможно.

А Иван Васильевич спешил. До встречи со Славой Лебедем, подполковником из УСБУ в Южной области, времени оставалось мало.

Напутствие своего коллеги, полковника Подоляко перед, отъездом в Киев Кашай не забыл. Такие вещи не забываются. Просто, до поры до времени он не хотел обращаться за помощью к ребятам из СБУ. Да и необходимости в этом пока не было. Но события последней недели вынудили его к более активным действиям. А обращаться за помощью к своим коллегам из УМВД у него не было ни малейшего желания. Тем более, после того, что случилось.

И так, все по порядку.

На следующий день после отъезда Подоляко, когда Кашай в редакции "Южные новости", переворошив подшивку макулатуры, нащупал "красную" нить всех критических выступлений журналиста Василенко, секретарь редакции пригласила его к телефону. Звонил капитан Васюта.

- Иван Васильевич? Это Васюта!

- Я понял, Илюша! Что случилось?

- Есть новая информация. Вы когда освободитесь?

- Что-то новое в проверке транспорта? Наше предположение подтвердилось? У меня через полчаса встреча с коллегами убитого журналиста. Думаю, часового экскурса в прошлое журналиста мне хватит. А ты откуда звонишь?

- С мобильника. Я его на время у товарища позаимствовал. Не знаю только, кто рассчитываться будет?

- Рассчитаемся. Значит так, Илюша. Проверку продолжайте. Комиссия должна проверить все хозяйства. Часа через два я буду ждать тебя в твоей квартире. Договорились?

В трубке раздались гудки.

- Спасибо вам, - сказал Кашай секретарше видя, что она так сосредоточенно работает с файлами компьютера, будто боится прозевать что-то в телефонном разговоре. - Вы очень добры по понедельникам, - продолжил он, вспомнив, какой сегодня день недели. - Было очень приятно с вами пообщаться, - произнес Иван Васильевич, подтверждая свою благодарность низко склоненной головой, четко соблюдая рыцарский политес.

Секретарша, практически не общавшаяся с представителями органов, услышав столько благодарностей в свой адрес от настоящего (по ее визуальному мнению) мужчины в довесок с преклоненной почти до пояса головой, чуть не прослезилась. Кашаю показалось, что у бедняжки даже рука дернулась в попытке протянуть ее для поцелуя. Он был почти уверен, нет, он даже представил себе это очарование явно не первой молодости, которое если бы не прижимало своими крутыми бедрами фирменное вертящееся кресло, то обязательно сделало бы классический книксен.

Часовая беседа с двумя коллегами убитого журналиста только подтвердила родившуюся в голове оперативника очень щепетильную версию. Коллеги считали себя настоящими друзьями Василенко и рассказали о нем много интересного и главное - полезного. По их твердому мнению, смерть коллеги в первую очередь была нужна кому-то из представителей городских властей, и связывали они ее, причем очень дружно подтверждая свои высказывания журналистскими фактами, с предстоящими выборами. Фамилии предполагаемого заказчика убийства они, естественно, в открытую не называли.

Закончив беседу с журналистами и дав утвердительный ответ на запрос одной из своих извилин: сохранить ли всю беседу в памяти, Кашай, предварительно поблагодарив за оказанную помощь, направился к рядом стоящей "Ауди".

После отъезда Подоляко, последний раз приняв вечернюю ванну в санатории "Каштан" и добросовестно отоспавшись за ночь, Иван Васильевич на следующий день переехал на квартиру к капитану. Рассекретив капитану свое желание съехать из "Каштана", полковник рассчитывал, что последний посоветует ему что-нибудь подходящее. Но Илюша тут же предложил свои услуги. Оказывается, жена капитана вместе с пятилетней дочкой уехала к своим родителям и в ближайшее время возвращаться не собирается. Взяв у Илюши предложенный ключ Кашай покинул "Каштан". Естественно, номер он не сдал и о своих намерениях персонал санатория не предупредил. Он даже оставил в комнате некоторые из второстепенных вещей своего гардероба.

- Джип принадлежит фирме "Петрол", - сообщил Васюта, как только появился в комнате.

- Если можно, Илюша, озвучь, пожалуйста, эту новость медленно и более подробно, - продолжая делать какие-то отметки в своем карманном "гроссбухе", совсем не обращая внимание на сияющего, как надраенная труба, капитана, ответил Кашай.

Такое отношение к своему проделанному гигантскому труду последнего немного шокировало, но виду он не подал.

- Джип, Иван Васильевич, который имел глупую неосторожность сесть вам на "хвост", принадлежит фирме "Петрол".

- Факты, дорогой Илюша, факты! Без фактов - это больше смахивает на сказку про "белого бычка". Весь час одно и то же. Слыхал такую?

- Слыхал! Джип ухоженный. Чувствуется, что хозяин тачкой дорожит. На передних и задних номерных знаках отчетливо видны следы от металлических зажимов. Видимо накладными номерными знаками пользовались довольно часто.

- Кто присутствовал при проверке джипа?

- Как кто? Гаишники и я, естественно.

- Капитан! Понятно, что не пришельцы из других галактик, - копируя Подоляко чуть ли не возмутился подполковник. - Меня интересует, кто из представителей фирмы присутствовал при осмотре?

- Исполнительный директор фирмы Тихолап Петр Романович и начальник охраны фирмы Твердоступ Богдан Николаевич, - сверяясь с записью, ответил Васюта. - Последний, кстати, бывший майор, афганец. Я уже проверил.

- Ты хочешь сказать, что ни один из них не заметил, как ты внимательно рассматривал номерные знаки? Ты случайно с собой их не захватил?

- До этого я, конечно, не додумался, - чувствуя иронию в словах подполковника, ответил капитан.

Он понял, что имеет в виду Кашай, и сразу вспомнил настороженный взгляд афганца, который, как хвост, ходил за ним и явно усек особый интерес молодого опера к номерным знакам.

- Не буду врать, товарищ подполковник, мне кажется что тот, который начальник охраны - заметил.

- Я так и знал. Нет! Все же надо было самому заняться джипами. Думаешь, они поверили в легенду повальной проверки?

- Думаю, да! Потому, что этот Тихолап, - ох и фамилия, - улыбнулся капитан, - сразу возмутился, обложил воров трехэтажными и потребовал от водителей без включенной сигнализации ни днем, ни ночью свои машины не оставлять.

- Значит засекли. Теперь, дорогой, жди сюрпризов. А что это за фирма? Когда появилась? Кто ее "крыша"? Кто хозяин? Кто там работает? То, что "Петрол" не будет торговать "сникерсами", так это и ежу понятно. Меня интересует, кто им этот "петрол" гонит?

- По фирме пока ничего сказать не могу. Лезть в такие дебри сразу при проверке - я не рискнул. Как ни как моя легенда - сотрудника ГАИ, а не налоговой милиции.

- Вот тут, капитан, в самую точку. А вот то, что ты своими действиями позволил Твердоступу или как там его, усомниться в твоей принадлежности к ГАИ - это не сеть хорошо.

- Думаете, он сразу усек, что я интересуюсь номерными знаками не просто так?

- Уверен! Сам говоришь, что он бывший афганец. А там "трудились" ушлые ребята. Сам таким был. Тем более, если он работает начальником охраны частной фирмы.

- А что я мог сделать, Иван Васильевич, если этот отставник ходил за мной по пятам? С расстояния трех метров следы съемных номерных знаков не заметишь.

- Все ты правильно делал. Может не так профессионально, но это даже к лучшему. И нечего себя терзать. Если они "раскусили" наш интерес к джипу и если это серьезные ребята, то от джипа они обязательно должны избавиться. А, просчитав твой непрофессионализм, заметать следы не сильно будут. Посчитают, что с такими вахлаками, как ты, они спокойно справятся. Ты только не обижайся, ладно? Это я так, варианты просчитываю. Познакомиться с этой фирмой хоть и заочно, но поближе мы постараемся другим путем. Сейчас будем ждать, что предпримет противник. Ему теперь надо действовать быстро. На обдумывание у него времени нет. Просчитать до тонкостей свои шаги они не успеют. А раз так, то и от ошибок не застрахованы. И это как раз нам на руку. К утру они вычислят тебя, твою квартиру, а потом постараются все наши с тобой шаги контролировать.

- Так может пока не поздно, вы переберетесь снова в "Каштан"?

- А зачем, Илюша? Раз они сели нам на "хвост" в первый день прибытия сюда - значит, прекрасно осведомлены о нашем приезде. И буду я жить здесь или в "Каштане" - со следа их это не собьет. Я сюда перебрался только ради того, чтобы можно было все вопросы решать оперативно. Ладно, капитан, утро вечера мудренее. Я еще наведаюсь в Управление. Надо с Центром созвониться, с полковником пошептаться. Может, там кое-какие новости появились? А может, что нового в оперативно-следственной бригаде? В общем, вернусь поздно. Меня не жди. Да! Я с твоего позволения возьму мобильник? Все равно нам платить.

Подполковник, как и всякий умный начальник, слегка лукавил. Перебираясь на квартиру Васюты, он преследовал совсем другие, далеко идущие цели.

Спускаясь по лестнице, Кашай минут пять постоял у окна третьего этажа лестничной клетки. Времени у него было достаточно и прежде, чем выйти во двор, он внимательно осмотрел все, что визуально вписывалось в ближайший к выходу район. Все скамейки, обшитые досками, детские песочницы, качели и прочие приспособления, пригодные для временных посиделок. Не постеснялся он внимательно осмотреть и кроны каштанов, росших во дворе. "Нет! Все чисто! Да они, наверное, еще только соображают, что к чему? Пока только доклады шуруют снизу вверх. Решения будут приниматься, пожалуй, на самом верху их фирменной лестницы. К действиям они приступят ближе к ночи, не раньше", - раздумывал Иван Васильевич, продолжая спускаться к выходу.

Потыкавшись по кулуарам областного Управления Внутренних дел, Кашай зашел в предоставленный для работы кабинет и набрал номер телефона Подоляко. Кабинет не отвечал. Через несколько минут он набрал номер снова. Результат тот же. "Может Подоляко у генерала?" - подумал Иван Васильевич и набрал номер телефона секретарши.

- Слушаю! - приятным голосом ответило эбонитовое сито трубки старого, как мир, аппарата.

- Здравствуйте, Зоя Павловна! Это я, Кашай! Узнали?

- Здравствуйте, Иван Васильевич. Конечно, узнала. А мы вас уже потеряли. Как вам отдыхается? В негра еще не превратились? Как море, погода? Русалки Южного вас еще не приватизировали?

- Да нет, Зоя Павловна. Пока Бог миловал. Море, правда, видел только издалека. Загорать и купаться - времени не было. А где мой коллега?

- Игнат Тимофеевич недавно был у шефа. Наверное, получил какую-то задачу и, сломя голову, побежал ее выполнять.

"Кабы не так. Будет он бегать, да еще и голову ломать. Для этого нужно "ЧП" государственного масштаба. Попытки покушения или на Президента, или, на худой конец, на своего Министра. Во всех остальных случаях Подоляко будет передвигаться с чувством, с толком, с расстановкой. Прежде чем направить куда-то свои стопы, сто раз все обмозгует", - подумал Кашай, а в трубку сказал:

- Как появится, пусть позвонит. Скажите, что у меня появилось кое-что интересное.

- Обязательно передам. Вы откуда звоните, из "Каштана"? А на море необходимо побывать. А то что, получается, быть в Риме и не видеть Папы? Люди деньги платят, чтобы на море съездить, а вам еще и командировочные выплачивают. Тем более что вы уже там. Может, вас с шефом соединить?

- Учту ваши пожелания. Обязательно выкрою пару свободных минут. А с шефом? Нет! Не надо! Не будем его от государевых дел отвлекать на мелочи. В общем, буду ждать звонка Игната Тимофеевича. До свидания.

Порассуждав в течение десяти-пятнадцати минут о бренности своей жизни на земле, попутно выдергивая из своих извилин толковые мысли и выстраивая их в только одному ему известное русло, скрепляя, чтобы не растерялись особым даром сыскаря - "важняка", Кашай вышел на улицу. Было около шестнадцати часов дня. Самый разгар оперативной работы. Вообще-то в подобных силовых структурах люди постоянно находятся в рамках официальных протоколов и поэтому у них даже в мыслях не могут появиться выражения типа: "в течение", "около", "без", "за" и тому подобное. Время у работников этих структур постоянно фиксируется с точностью до минуты.

Еще там, в кабинете, подполковнику очень хотелось набрать еще один номер телефона. Тот самый, который дал ему полковник перед отъездом. Видимо, настала очередь просить помощи у более серьезной фирмы.

Впервые с возможностями этой фирмы он столкнулся там, на самом западе Украины, когда совместными усилиями УМВД и УСБУ в области были перекрыты каналы контрабандных поставок вагонных партий водки из-за границы и транзита наркотиков из СНГ за границу. Мальчики из этой фирмы поработали тогда на славу. Особенно на завершающем этапе операции по пресечению действий вооруженной преступной группировки. (Подробнее об этом в повести "По эту сторону границы").

Но звонить из кабинета Управления он не решился. Так, на всякий случай, даже не предполагая, что разговор из кабинета может быть зафиксирован противной стороной. Он даже не знал, что три дня тому парень из технического отдела Управления по личной просьбе подполковника Сазонова (подполковник был негласным покровителем этого парня) установил два крохотных "жучка" в кабинете. Один из которых по высшему разряду был втиснут в параллельный телефонный аппарат, стоявший на пустом столе у двери.

Сев в "Ауди" Васюты, подполковник проехал квартал и остановился. Несколько минут он сидел в салоне легковушки с закрытыми глазами. Только что мелькнувшая в сознании умная мысль автоматически дала сигнал тем мозговым извилинам, которые, если верить профессорам, изучающим анатомию человеческого мозга, управляют конечностями. Извилины сработали, и Кашай, автоматически включив правый поворот, выжав сцепление и выключив передачу, остановил железного коня. Мимо "Ауди" шелестя покрышками по асфальту, проносились вереницы разношерстных машин.

"Если наши действия правильные, мудрые и Васюта проверкой джипов действительно наступил им на больной мозоль, то какие могут быть действия противника? Во-первых, они должны избавиться от джипа. А для этого нужно "добро", если не самого главного хозяина, то хотя бы того, кто отвечает за безопасность всей группировки. А почему ты думаешь, что хозяин где-то далеко, а не рядом? - мысленно спросил сам у себя Кашай и тут же сам себе ответил: - Нет! Если бы хозяин был рядом, то джип сел бы на "хвост" не в первый вечер, а немного погодя. Сесть на "хвост" - приказ сверху, а верх находится, как пить дать, в Центре. А дальше что?

Если всей этой завирушкой с резонансным убийством руководят из Центра, то утечка даже мизерной информации должна исходить из нашего Управления. И ты, Игнат Тимофеевич, можешь думать, что угодно, а я от своей версии откажусь только тогда, когда лично удостоверюсь в обратном. Когда точно станет известно, что в нашем Управлении "шестерок" нет. А если я на правильном пути, то, получив информацию, что я жду звонка Подоляко и у меня имеются новости, "они" должны действовать. Но это уже, во-вторых.

"Они" должны срочно поработать в моем номере в санатории "Каштан". И чем они могут располагать? Вряд ли они располагают ультрасовременной системой "Звук". "Лазерные пеленгаторы" и в центре не каждое Управление имеет. Значит, будут работать простым дедовским методом. Придурки, ведь это же элементарно проверяется. Но если "они" считают нас с Илюшей детективами из заграничных боевиков на уровне не выше сельских участковых расследующих кражи последних портков бывших колхозников, то "они" так и сделают. Поживем - увидим. Часа три "им" вполне хватит. Да! Вполне достаточно. Так и сделаем. Часа через три появимся в номере и вместе с "ними" будем ждать звонка Подоляко. Ай да я! Ай да молодец! И чему ты раньше срока радуешься? Может, тянешь "пустышку" и витаешь в облаках? - заканчивая беседу с умным человеком и слегка поругав себя под конец, Кашай набрал на мобильнике номер телефона УСБУ в Южной области.

- Слушаю вас, - ответил приятный мужской баритон.

- Мне бы подполковника Лебедя, если можно.

- Нет! Нельзя! А кто его спрашивает?

- Да так, один знакомый. А у него что, номер поменялся или он уже куда переехал?

- Ну что вы! Никуда он не переехал. Находится на мероприятиях. Может, что ему передать?

- Да нет, спасибо. А когда я смог бы с ним переговорить? Когда удобно позвонить?

- Позвоните через несколько дней. Думаю, к тому времени он будет на месте.

- Спасибо и до свидания, - ответил Кашай, выключая мобильник.

"Да! Незадача! Вот это не повезло! Ну да ладно. Как говорил мой старый армейский учитель майор Толчинский Натан Михайлович, все, что не случается, все к лучшему. Итак! Что нам теперь делать? - хлопая руками по баранке, размышлял Иван Васильевич. - А ничего. Что там предлагала Зоя Павловна? Так мы и сделаем. Поедем и с близкого расстояния посмотрим на "Папу", то бишь на море. Все равно планы нарушены. А если инициатива упущена, даже временно, лучше не пороть горячку, а подождать, что предпримет противник. Вот тогда и хватай инициативу в свои руки. Тогда и строй свои планы. Тем более что противника, если это он, мы загрузили по самые некуда. Посмотрим, как он будет преодолевать баррикады, которые сам себе настроил. С криком "ура" или молча. Наверное, все же молча. Звонить во все колокола ему не резон.

Но то, что случилось ночью, превзошло все его ожидания.

Джип нашли под утро. Первыми на место происшествия прибыли оперативники линейного отдела. Оно и понятно. Информация от машиниста первой электрички следовавшей из Южно-Лиманского в областной центр, попала именно к ним. Проезжая мимо посадки, машинист заметил странный джип и тело водителя, наполовину вывалившееся из открытой дверки.

В восемь двадцать две Кашай и Васюта были уже на месте происшествия. Зрелище было не для слабонервных.

- Где это случилось? - спросил Кашай у представителя прокуратуры.

Васюту опергруппа знала хорошо, а он, в свою очередь, представил им Кашая, как представителя Министерства.

- Здесь и случилось. Только черт его знает, зачем ему понадобилось лезть в эти дебри? До города более пятнадцати километров. Проселочная дорога. Рехнуться можно. Джип съехал с дороги и кого-то ждал. Стреляли с проезжавшей машины и явно с двух стволов. Тачка не бронированная и пули роем вошли в нее, как в масло. Очередь была одна, но с двух стволов одновременно. В полмагазина на каждый ствол. Точнее будет известно позже. Водителя зацепил первый ствол. Он, видимо, попытался еще уйти. Лесопосадка рядом. Тем более, ночь. Он даже дверку успел открыть, но очередь со второго ствола сразила его наповал. Большую часть ее водитель четко принял на грудь. Конечная цель, я думаю, была поджечь джип. Но этого почему-то не случилось. Те, что стреляли, останавливаться не рискнули.

- А что говорят врачи? - прервал следователя Иван Васильевич, заметив, как беспардонно, за ноги и за руки, представители скорой уносят водителя джипа в рядом стоящий "УАЗ-452" с красным крестом.

- А что врачи? Говорят, что водитель, не дожидаясь последних пуль, уже был готовь перенестись в лучшие миры. Навряд ли он успел понять, что к чему? Так и ушел в полном беспонятии.

- Тело увозить можно? - спросил подошедший врач скорой.

- Если эксперт-криминалист все зафиксировал, то увозите, - ответил следователь прокуратуры спустя секунду. Кашай на вопрос не отреагировал и ему это понравилось. Он понял, что представитель Центра не собирается брать бразды правления в свои руки.

- Вы выдвинули две интересные версии: "два ствола и одна общая очередь на каждый ствол". На чем основываются ваши выводы? - спросил Иван Васильевич. - Вы в этом уверены?

- Пройдемте к джипу, - беря подполковника под руку, ответил следователь. - Посмотрите на эти пулевые отверстия. Стреляли с проезжавшей машины. Не останавливаясь. Ни одной косой пробоины. Все прямые. Первый ствол работал по переднему салону, а второй - по заднему. Может, как раз у него и была цель - топливный бак. Пули рядом прошли. Водитель успел открыть дверку, но тут его достала очередь со второго ствола. Не салон - решето. Стреляли из машины через открытые окна дверок. Все гильзы увезли стрелявшие. А вот с пулями повезло. И в салоне джипа остались, да и в теле убитого найдутся. Будем проверять по пулегильзотеке, хотя и козе понятно, что стреляли с "калашей".

- "Калаш" "калашу" тоже рознь. Ствол может быть "засвеченным", может и хозяева стволов известные. Тут с кондачка решать нельзя. А вот на счет "двух стволов" - толково объяснили. Что известно по джипу и водителю?

- Джип принадлежит фирме "Петрол". Водитель - Твердоступ Богдан Николаевич.

Услышав фамилию убитого, Кашай вздрогнул. Вздрогнул незаметно, одними ресницами. Но для следователя прокуратуры этого было достаточно.

- Вы что его знали?

"А тебе палец в рот не клади, по локоть отхватишь. Но все равно молодец. Оказывается, и в прокуратуре толковые ребята работают", - подумал Кашай, а вслух ответил:

- Да так. Мельком. Шапочное знакомство. Фамилию слыхал. Запоминающаяся. Ну не буду вам мешать! Как говорится: успеха в безнадежном деле, - улыбнулся Иван Васильевич и, попрощавшись, направился на дорогу к ожидавшему Васюте.

- Товарищ подполковник, это он! Начальник охраны фирмы "Петрол"! И джип тот же. Голову даю под гильотину, - чуть ли не рапортом доложил капитан, как только Кашай сел в "Ауди".

- Илюша! А почему так официально? Мы же не на приеме у начальства. Я, между прочим, не успел даже возразить. Значит, задергались ребята? Припекло. Даже не стали долго головы ломать, как от джипа и от водилы избавиться. Видимо, с сообразилкой у них туговато. Жаль мужика. Ни за что Богу душу отдал. Ты говоришь, что он афганец? Значит, сам себе судьбу выбрал. На сегодня толковые бабки платят только в криминальных структурах. И видимо, так еще долго продолжаться будет. Лет пятьдесят с гаком, если не больше. У нас ведь, как в той поговорке: любить так королеву, а воровать - так миллиард. И заметь, Илюша, все это мы хотим иметь в один присест. Неважно, сможем ли охватить и удержать своими руками и то, и другое сразу? Нам вынь да положь. Такая уж у этой части славян натура. Как ты думаешь, капитан, этот джип случайно в угоне не числится? - спросил подполковник, переходя на официальный тон.

- В каком угоне Иван Васильевич? Я ведь его только вчера во дворе фирмы видел. И заметьте, целым и невредимым. Без всяких там пулевых сквознячков. И водитель, кстати, вчера еще живее всех живых был. А вы "в угоне". Вы так больше не шутите.

Подполковник оказался прав. И не просто прав, он еще вчера вечером в своем номере санатория "Каштан" такой ход противника спрогнозировал. И если бы капитан вчера присутствовал при телефонном разговоре Кашая и Подоляко, то на сегодняшний вопрос подполковника четко бы ответил: "Да! Джип в розыске числится!" Единственное, чего не ожидал Иван Васильевич, так это убийства именно Твердоступа. Видимо, афганец еще не полностью вписался в эту мафиозно-преступную группу, хотя кое-какие задания уже выполнял. То, что в тот вечер, когда джип сел им на "хвост" за рулем сидел именно Твердоступ было бесспорно. Наверно, чтобы не жертвовать более серьезной и нужной фигурой, они, бандиты, пустили в расход новичка.

Вообще-то вчерашний телефонный разговор с Подоляко был рассчитан как раз на дурачков. Ничего толкового. Все с улыбочкой, с шуткой, вокруг да около. Хотя новость о том, что поиски джипа увенчались успехом, в разговоре все же проскочила. Вроде с языка сорвалась. У Подоляко новостей тоже не было. Поиски стрелка-спортсмена успехом пока не увенчались. Подоляко понял, что номер телефона, а может даже и помещения, из которого Кашай ведет телефонный разговор, на прослушке и решил подыграть коллеге. Он знал, во всяком случае, надеялся, что подполковник найдет способ связаться с ним и подробно расскажет обо всем.

Вернувшись ближе к девяти вечера в номер, Кашай даже не стал себя утруждать поисками "жучка". "Если кому-то нравится держать номер на прослушке - пусть держит. Главное, что я об этом знаю", - рассуждал Кашай еще до того, как позвонил Подоляко. Его предположение подтвердилось, как только он появился в холе корпуса санатория. Дежурная тут же сообщила ему две "великие" новости. Первая, что подполковника часов в шесть вчера кто-то спрашивал по телефону. Узнав, что хозяина номера еще нет, звонивший спросил номер телефона в апартаментах Кашая и пообещал перезвонить позже. "Придурки. Номер телефона не могли узнать без дежурной! На что надеялись? Что дежурная забудет или я поздно вернусь? Как бы ни так. Но такой ход мне не очень нравится. Поди, догадайся, что "они" этим хотели сказать?" - подумал Иван Васильевич. Дежурная тут же сообщила и вторую новость: электроосвещение в ближайшие пару часов не обещают. То ли авария, то ли плановое отключение района. Под вторую новость она достала из лежащих рядом с керосиновой лампой стопки свечек и одну торжественно, как реликвию, вручила подполковнику. Взяв в руки, похожую на сосиску только белую свечку, Кашай улыбнулся сравнению и тут же вспомнил старый заезженный анекдот: "Чем отличается сосиска от сардельки? Сарделька - та же сосиска, только в возбужденном стоянии". Но все это его волновало мало. Его извилины беспокоило другое. Он никак не мог избавиться от чувства, что кто-то подглядывает за ним в замочную скважину. И глаз этот тянется почему-то аж из столицы. Теперь он был в этом абсолютно уверен. "Или приемная генерала на прослушке, или в такой фирменной Управе Министерства тоже завелась "шестерка". Знать бы, на кого эта "шестерка" работает? - этот вопрос беспокоил Ивана Васильевича всю прошлую неделю.

15. К делу подключается УСБУ.

Ни оперативно-следственная бригада УМВД области, возглавляемая и. о. начальника полковником Кузьменко, ни следствие областной прокуратуры, возглавляемое "важняком" из Генпрокуратуры, ни даже Кашай с "великим" Пинкертоном Васютой, ощутимых результатов в расследовании убийства журналиста не достигли.

Васюта за прошедшее время досконально изучил "висяк" убийства братьев Саломах. Разобрался с джипом, правда, не совсем удачно. Поиски наглецов, расстрелявших джип, пока не увенчались успехом. Как выразился Васюта, в один из вечеров, посвященных "выжиманию соков" из всех имеющихся версий: "Это дело - очередной "висяк" и с этим делом следственная бригада еще намается".

Состоявшийся в конце недели очередной телефонный разговор Кашая и Подоляко еще больше запутал извилины подполковника. Оказывается, Игнат Тимофеевич по своим каналам вроде и вышел на одного спортсмена. Но этот спортсмен - совсем не спортсмен в общепринятом понятии. Кто-то из бывших спортсменов-стрелков вспомнил, что встречал на "вооруженке" (соревнования на первенство Вооруженных Сил СССР) одного стрелка из пистолета. Тот тоже был большой любитель всаживать пули в мишень треугольником. Но тот стрелок вроде проходил по линии КГБ, и найти его следы через ФСБ России довольно трудно. Проверка гильзы от "ПСМ", оружия киллера, через Центральную милицейскую пулегильзотеку - пока результата тоже не дали. "Если бы во всем мире действовал закон, как с 1994 года в России, на Ижевском оружейном заводе: отстреливать каждый выпущенный ствол и данные заносить в пулегильзотеку, то какой труд упал бы с плеч оперативников. Ведь тогда худо-бедно можно было бы проследить весь путь движения ствола. А может, кому-то такой порядок не выгоден? Ведь торговля оружием, наверно, один из главных нелегальных доходов во всем мире? Нет! От наркоты больше. Черти что. Зачем я лезу в такие дебри?" - слушая по мобильнику своего коллегу - полковника, поймал себя на мысли Кашай.

Выслушав все версии Кашая в отношении фирмы "Петрол, Подоляко пообещал лично выйти на своих бывших коллег, собирающих нынче огромные урожаи на ниве налоговиков в хозяйстве Николая Азарова и убедить их в ближайшее время нанести визит "вежливости" этой фирме. "Ты, Иван Васильевич, не переживай. У Азарова такие молодцы работают. Они в этой фирме каждый отросточек обсосут, до каждой запятой докопаются. И если там чем-то нехорошим попахивает, то уж поверь моему слову, они до него доберутся. Если, конечно, в этом деле не замешаны главные лица страны". "Вот, вот, - ответил тогда Кашай. - Если бы да кабы - одни сослагательные наклонения".

"Вот, вот, - мысленно повторял он снова сегодня, направляясь на встречу с представителем УСБУ. Пока в столице согласуют этот вопрос с Азаровым, да пока создадут опергруппу, да пока она приедет? Черти что. Все кабы да пока".

Шагая по тротуару, зажатый пешеходами, как в тисках, Иван Васильевич все рассуждал в каком объеме озвучить представителю УСБУ имеющуюся у него информацию. Раскрывать все карты он не собирался. "Хотя у такой солидной фирмы по всем грязным делишкам, творящимся в городе и области, своей информации хватит не на один десяток томов", - мысленно успокаивал себя Кашай.

Три часа тому, не успев "важняк" набрать на мобильнике номер телефона, оставленного полковником Подоляко, как трубку на том конце сразу сняли. Как будто бы долго и с нетерпением ждали звонка. Последние дни мобильник, позаимствованный Васютой у своего знакомого, основательно прописался в кармане подполковника.

- Слушаю вас, - ответил абонент явно в спешке поднимая трубку своего аппарата, даже не дожидаясь окончания первого вызова.

- Мне нужен подполковник Лебедь!

- Я слушаю вас!

- Здравствуйте! Вас беспокоит Иван Васильевич Кашай. Я по поручению полковника Подоляко.

- Да, да! Я помню. Вы откуда? Ах, да. Вам заказать пропуск?

- Меня бы больше устроила дружеская, если можно так сказать, беседа вне стен вашего грозного здания. Если, конечно, это возможно?

- А почему нет? - явно с улыбкой ответил Лебедь. - Я часа через два освобожусь и смогу быть в полном вашем распоряжении, Иван Васильевич. Вас такой вариант устраивает?

"Молодец! Чтобы лучше запомнить на слух услышанную не только фамилию, но и имя и отчество, тем более совсем незнакомого собеседника, я всегда стараюсь сразу обратиться к нему по полной форме. Зафиксировать все его данные в своей памяти. Умница", - подумал Кашай, а в трубку ответил:

- Устраивает! Где, когда и как мы узнаем друг друга?

- Для этого есть миллион и один способ. Вы это знаете не хуже меня. А вот где и когда? Давайте примем соломоново решение, вы "безлошадный"?

- На личный транспорт пока не накопил, а служебным пользуюсь исключительно, когда выделяют.

- А как вы ориентируетесь в городе? - чувствовалось, что собеседник принял шутливый тон и разговаривает в трубку не иначе, как с улыбкой.

- В трех соснах не заблужусь. Во всяком случае, улицы Пушкинская, Малая и Большая Арнаутская - знаю, где находятся. Еще знаю, где оперный.

- Это уже больше, чем надо. За светофором улиц Большая Арнаутская и Пушкинская, в сторону железнодорожного вокзала будет стоять светло-серая "восьмерка". Запоминайте номера... Надеюсь, мы узнаем друг друга? До встречи.

"Беседа с тобой вне стен вашего, не с очень хорошей родословной здания, скажем так, мне больше по душе. Только круглый псих в ответ даже на гостеприимное приглашение может согласиться самостоятельно переступить порог вашего здания", - подумал Кашай, выключая мобильник.

"ВАЗ-2108" стояла именно там, где и было договорено. Метров тридцать за светофором. Еще издали Иван Васильевич заметил ее по мигающим поворотникам. "Явно аварийку включил. Значит, не очень горит желанием общаться с гаишниками. И то правда, зачем лишний раз светиться"? - размышлял подполковник, пересекая тротуар и дорогу в направлении "восьмерки".

- Еще раз здравствуйте. Я ничего не перепутал? Ваша "лошадка" случайно не сломалась?

- Если вы тот самый Иван Васильевич, то все верно. А "лошадка"? Мигалки - это так, для маскировки, - ответил коренастый мужчина лет сорока в защитных очках с короткой стрижкой. - Я тот самый Слава Лебедь, с которым вы разговаривали по телефону.

- Если я узнаю еще и отчество, то буду считать, что полный пакет этикета нами выполнен.

- В таком случае Ростислав Петрович, если вам будет угодно?

- Для начала вполне достаточно. Все остальное где-нибудь за чашечкой кофе. Вы город, в отличие от меня, знаете лучше. Вам и карты в руки. Не возражаете? - сразу пресекая всякое желание начать деловой разговор в салоне "восьмерки", ответил Кашай.

Водитель все понял, возражать не стал и, выключив "аварийку" с шиком, по-южному, вписался в поток машин.

На всем маршруте движения разговор в салоне машины шел исключительно о погоде, исторических местах города, прелестях Черного моря и прочей ни к чему не обязывающей дребедени.

- Итак, с чего мы начнем нашу первую встречу? - спросил Лебедь, как только они, припарковавшись рядом с очередным то ли кафе, то ли баром (хотя и там, и там наш народ добросовестно лычет так, как будто последний раз), осчастливили своим присутствием свободный выносной столик.

Чтобы читатель грешным делом не подумал, что в миллионном городе даже на окраине днем с огнем не сыщешь свободных столиков, внесем некоторую ясность. Почти все шесть выносных и столько же внутренних столов сей питейной точки были свободными. Только за одним, совсем в противоположной стороне от сидящих новоиспеченных знакомых, сидела то ли молодая бабушка с внучкой, то ли мама с поздним ребенком, скажем так. Девочка лет шести, не умолкая, задавала вопросы, не забывая слизывать со стаканчика мороженное, а бабушка или мама почему-то все вопросы пропускала мимо ушей, постоянно напоминая малышке, чтобы та ни в коем случае не откусывала мороженное, а только слизывала. "Нет! Все же это не бабушка. Бабушки более опытные и с внучками ведут себя совсем по-другому. Если не на все вопросы отвечают, то хотя бы через один. Может это соседская мама? А в прочем, откуда я могу знать такие тонкости, если в этой роли никогда не был и не буду?" - с какой-то грустинкой в душе подумал Кашай.

- Мы сейчас с вами, Иван Васильевич, извините за неудачное сравнение, как два петуха. У каждого из нас желание одно: заставить собеседника первым и желательно в полном объеме раскрыться. Что, скучаете? - продолжил Лебедь, заметив направленный взгляд товарища в сторону занятого столика. - У меня есть предложение. Вначале вы излагаете то, что считаете нужным, а потом я. Если, конечно, у вас к тому времени возникнет желание выслушать меня. И, Бога ради, давайте не будем выяснять, чья из наших фирм важнее и не станем заранее делить медведя, который, как ни странно, пока еще на свободе. Я в смысле наград.

- Начнем сначала с кофе или вы предпочитаете что-нибудь покрепче?

- А "восьмерку" первый гаишник тут же отгонит на штрафплощадку! Правда, уже без нас. Вас такой вариант устраивает? Меня лично нет.

К столу подошла молоденькая девушка в передничке и, приняв заказ на две шашечки кофе, с большим неудовольствием удалилась. Бедняжка явно рассчитывала на более полный заказ с горячительными напитками и, как правило, в конце с приличными чаевыми.

- Перебьешься, - прошептал Кашай в сторону удаляющейся официантки, совмещающей в такое время как минимум три должности. Буфетчицы, поварихи и официантки.

- Это касается только молодых или всех работников таких заведений? Вы, оказывается, не очень-то вежливы к ним?

- В компании предпочитаю гулять или дома, или на природе.

Иван Васильевич в течение получаса, насколько позволяло ему его милицейское самолюбие, ознакомил собеседника с ходом своего расследования убийства журналиста. Лебедь внимательно слушал "важняка" из Центра и вступил в разговор только тогда, когда речь зашла об убийстве братьев Саломах.

- В деле убийства братьев толком ничего ясного не было. Я помню это дело. По оперативным данным их убрали кредиторы, отчаявшиеся получить свои кровные обратно. Был включен счетчик и по прошествии определенного времени братьев вежливо упаковали в деревянные бушлаты. Им не хватило буквально нескольких десятков часов, чтобы исчезнуть из этого региона. А может даже из СНГ. Вы же знаете не хуже меня, что криминальный элемент деньги просто так не дает. Особенно, если они из общака. Эти люди долги только мертвым прощают. Братья знали, на что шли, и песенка их была спета задолго до случившегося. Во всяком случае, к такой окончательной версии пришли ваши коллеги из местной Управы. Что касается нашей фирмы, то этим делом мы впритык не занимались. А что, разве дело закрыли?

- Если делом не заниматься, оно так и будет висеть до скончания века. У меня создалось такое впечатление, что про это дело в местной Управе давно забыли. Но сейчас выясняется, что и там, и здесь фигурирует один и тот же ствол марки "ПСМ". Мало того, даже почерк один и тот же.

- Но ведь версия ствола и почерка возникла только сейчас, после убийства журналиста? Или я чего-то не понимаю?

- Ничего! Закончим с убийством журналиста и, если наши данные по делу "братьев" подтвердятся, можно будет и с "висяком" разобраться. Но как говорят в народе: "не кажи гоп, поки не перескочишь". А в деле журналиста усиленно просматривается связь убийства и предстоящих выборов.

- Вы хотите сказать, - снова прервал Кашая Лебедь, - что журналист - это прелюдия? А действительно. Ведь по большому счету главным в этой цепи совсем не убитый. Уж он-то на пост мэра ну никак не претендовал.

- Вот, вот. Я тоже такого мнения. Журналист, если и мешал кому-то, то только в предвыборной компании. Если я правильно понял мысль и та информация, которой я располагаю на данный момент верная, то сегодняшний мэр в большом отрыве от остальных претендентов. Я бы на месте остальных снял свои кандидатуры в пользу Игната Макаровича Вербицкого.

- Уважаемый, Иван Васильевич, не все так просто. Это политика. И каждый из них будет драться до последнего. Те из них, которые наберут больше голосов - могут претендовать на руководящие должности в будущем аппарате мэрии. А это в нынешних условиях согласитесь, очень даже немало. Но вы выдвинули очень смелую версию. И если ваши мысли на верном пути, то главная цель в этой криминальной кутерьме - вывести из строя Вербицкого. Причем, навсегда. Да! Очень смелая версия, - почти шепотом подытожил Лебедь, хотя весь разговор за столом и так проходил в еле слышном режиме.

- Если эту версию исключить в категорической форме, то не стоило поднимать столько шума и идти на такое резонансное убийство. Я изучил все заметки Василенко. Там не за что зацепиться, не то, что идти на убийство. Если, конечно, он не владел какой-то убийственной информацией против заказчика. После разговора с женой я такую версию со счетов не сбрасываю. Хотя все это только слова, вещественных доказательств у меня нет. Но информацию, какая бы она не была убийственной, можно и придержать. Для этого существует, как вы говорите, миллион способов. Тем более что на носу выборы - горячая страда всех журналистов - любителей эксклюзивной информации. В конечном варианте его могли ухлопать или раньше, или позже. Я уже сам в этом дерьме запутался. Никак не могу уцепиться за нужную ниточку. Теперь еще и расстрел джипа вместе с водителем. Сам черт ногу сломит.

- Вы считаете, что это звенья одной цепи? Владеете какой-то информацией?

- Размышляю вслух, - не вдаваясь в подробности, ответил Кашай. - Понимаете, Ростислав Петрович, для того чтобы владеть полной информацией, застраховаться от всяких там неожиданностей, нужно добро на прослушку телефонов некоторых личностей, опять же не помешает и наружное наблюдение. А у меня, как у того латыша. Чем располагаю - все при мне.

"Первый раз за все время встречи, он назвал меня по полной форме. Не хватало только звание добавить. Я так и думал, что после такого официального вступления обязательно последуют просьбы. Но он молодец. На прямую - не просит. Все ждет, когда я сам предложу. Но я тоже не Бог. И даже не его заместитель, пусть даже самый последний. Добро на прослушку дает прокуратура, а на "наружку" - только наш генерал. А прокуратура на всякое там "показалось" - добро не даст. Это ты, дорогой, знаешь не хуже меня. Не те времена. Этим великим демократам хоть расписку бери, что подозреваемый сам согласен на прослушку. А где такого подозреваемого найдешь? Разве что в психушке? А чтобы заказать у генерала "наружку", ему тоже веские доказательства нужны. А что я ему предложу? Умную беседу с коллегой из МВД? Я ведь сам от твоего латыша не далеко ушел?", - подумал Лебедь, а в слух ответил:

- Лично я не намного богаче вас, Иван Васильевич. Вот если бы вы были в составе нашей оперативной группы, и эта группа занималась бы этим делом, тогда другой компот. Мне кажется, наш генерал с вашим быстро договорятся. Ну что, предложить генералу такой вариант?

- Мне только этого не хватало. Без году неделя в Управлении и уже нештатный сотрудник СБУ. Как вам это нравится? Да мне потом своим коллегам хоть на глаза не попадайся.

- Да! Может быть, вы и правы. Тогда чем я могу вам помочь? А могу я о нашей беседе поставить в известность свое начальство?

- Мне все равно, чего уж там.

"Можно подумать, что если я скажу, нет, то ты до скончания своего века весь наш разговор будешь держать в тайне?" - сиронизировал в мыслях Кашай.

- Многого обещать не могу, но по фирме "Петрол" информацией постараюсь вас обеспечить. Кое-чем мы располагаем. Теперь по "наружке". Мне нужно знать, кого, в каком объеме и на какой срок. Может, мне удастся решить и этот вопрос. По прослушке - официально только через прокуратуру. Можно, конечно, и самостоятельно, на свой страх и риск, если в загашнике имеется спецтехника. У вас, как я понимаю, такого богатства не имеется? Тогда это обойдется дороже. Шучу, конечно. Думаю, с вашим предложением мое руководство согласится. Мой номер телефона вы знаете. Вот вам еще один. Позвоните по нему и вас через минут пять - десять соединят со мной, где бы я ни находился. Теперь о личном общении. До выборов осталось мало времени и нам желательно ежедневно встречаться. Во всяком случае, завтрашняя встреча обязательна. За это время станет ясно, могут ли два подполковника организовать взаимодействие двух силовых структур. Во всяком случае, если мне не изменяет память, такой принцип совместной работы в армии называется именно взаимодействием. Или я ошибаюсь? - слегка прищурившись, спросил в конце Лебедь.

Кашай понял, что в этой фирме "веников не вяжут". А если "вяжут" - то фирменные. "Значит, они меня давно уже держат в поле своего зрения и знают обо мне то, о чем я даже сам не догадываюсь. Вот это ребята. А я-то думал, что бывшая фирма, рожденная Великим Феликсом, приказала долго жить. Что два грозных айсберга, Система и КГБ сначала набычились друг против друга, потом серьезно надулись друг на друга и, повернувшись друг к другу не совсем приличными местами, тихо уши в былое. Ведь когда перестройка приняла открытые формы словесного нападения на Комитет - Система от него отмежевалась. Хотя, если честно признаться, Комитет только предлагал Системе свои методы действия и только после принятия Системой соответствующего решения - приступал к исполнению своих идей. И ему, Комитету, конечно, стало до боли обидно. А кому хочется идти "паровозом" и брать на себя всю ответственность? И в итоге "нашла коса на камень". Копаешь яму другому - сам в нее рухнешь. Когда Системе вся эта игра в "великую перестройку" надоела (Система всегда любила всякие там игры) и она решила громко топнуть ногой, то призвала на помощь все тех же Комитетчиков. И вот тут-то Системе "красиво всех одеть" не получилось. Мальчики в кожанках Системе с ее играми уже не верили. Доверие все вышло, и Комитет Систему не поддержал. Тем более что и поддерживать-то было некого. Одни опухшие морды с трясущимися руками.

Но исторические ценности бывшей фирмы не пропали, уважаемые. В новой фирме тоже толковые ребята заправляют. Пока они еще не в полной мере истребованы, но свое дело знают, набирают силу, крепнут, и мышцы у фирмы, оказывается, совсем даже не атрофировались. Исчезло название - а все остальное осталось. Сменилась только аббревиатура. Хотя, не только. КГБ прислуживало партийной Системе, которая впоследствии без зазрения совести бросила своих прислужников на растерзание толпе. А теперь столько партий развелось - попробуй всем угоди. В новом государстве СБУ, как и все силовые структуры, по идее должны служить только Народу, государству. А как оно будет реально - жизнь покажет", - уставившись куда-то вдоль улицы, размышлял Кашай.

- Именно так! Такой принцип совместной работы действительно называется взаимодействием, - выныривая из своих тяжелых размышлений, боясь, как бы собеседник не прочитал его мысли, ответил Иван Васильевич.

- Ну что ж, на худой конец и этого немало. Завтра созвонимся и встретимся. Я только хотел уточнить, что если придется разговаривать по телефону из рабочего кабинета или ему подобных, то реальное время встречи будет на час позже названного. Вы понимаете, о чем я говорю?

- Умереть - не встать, - улыбнулся Кашай. - Как разведчики в своей собственной стране. На дурные мысли это не наводит? Если я правильно понимаю, то ваша фирма от неожиданностей то же не застрахована?

- Понимайте, Иван Васильевич, как хотите. Я сказал то, что должен был сказать. Уважаемая, вас не затруднит получить с нас за кофе? - чуть громче спросил Лебедь у официантки, скучавшей за одним из свободных столиков.

- А мы так с вами, Ростислав Петрович, не договаривались. Если я пригласил на встречу, то и угощение за мной.

- А мы насчет угощения и оплаты совсем не договаривались. Но если вы настаиваете? - Вас подвезти?

- Если только до центра.

16. СВД - серьезный ствол.

Уже две недели Кмитько, добросовестно выполняя жесткие требования Туза, сидел тихо, как мышь, на одной из его неприметных дач километрах в шестидесяти от Южного. Он даже носа не высовывал на улицу. Не то, чтобы ему этого не хотелось. У него не было другого выхода.

Невзрачный с виду дачный домик внутри представлял собой вполне приличное жилище европейского стандарта. Кожаная мягкая мебель, бассейн, сауна, не говоря уже про утепленный сортир. Внутренний дизайн жилой комнаты украшала видеодвойка и целая гора кассет в придачу на разный вкус и возраст. Вдобавок ко всему имеющиеся охлаждающие емкости были загружены под завязку. Запасам, упрятанным в их утробу, мог позавидовать любой продовольственный магазин.

Новый охранник Туза, а это был тот самый, прозванный им "картинной галереей", доставил на дачу объемный чехол, который тут же, как самый дорогой подарок, вручил бывшему особисту.

- Это тебе. Хозяин передал подарок, ха-ха-ха, - прерывая свой рубленый монолог, гомерически рассмеялся он.

- А тебя можно поздравить, - забирая чехол не то, спрашивая, не то, утверждая, сказал Кмитько

- Это с чем? - резко прекратив смех, выдавила из себя "картинная галерея".

- Как с чем? Вижу, голос прорезался. Это же большое счастье для такого, как ты.

- Ты меня, фраер, подкузьмишь, когда на очке сидеть буду. Тоже мне, солдафон хренов.

Не вдаваясь в дальнейшие подробности такого открытия, Кмитько ушел с чехлом в другую комнату. "Да! Ствол серьезный. СВД была еще в масле. Как будто только что с завода или, на худой конец, из какого-нибудь армейского хранилища "НЗ". Тут же, в дополнительных чехлах, лежали "ПСО-1" и "ПБС-74". Первый - прибор снайперский оптический с четырехкратным увеличением и дальномером, а второй - прибор бесшумной и беспламенной стрельбы. На самом донышке большого чехла, под прикладом, звенели россыпью винтпатроны с обыкновенными, трассирующими и бронебойно-зажигательными пулями. - Да! Тут Туз серьезно подсуетился, - сортируя по кучкам патроны, шептал Кмитько. - С такой оптикой трудно не попасть. Но из всей этой россыпи для нужного дела требуются только пули со стальным наконечником. Эти жала способны с километрового расстояния пробить хоть бронежилет, хоть двадцатипятисантиметровую сосновую доску", - цитируя по памяти т.т.х. СВД и пули, прошептал бывший особист.

- Хозяин ничего больше не передавал? - спросил он, вернувшись через какое-то время к охраннику.

- Не-е-е!

- Ствол нужно проверить. Где? Не здесь, на даче, пальбу открывать. Менты нас быстро в кандалы упакуют.

- Хозяин знает.

- Толковый у тебя хозяин. Все знает.

- Ага.

"Да! Толковый. Ничего не скажешь. Вон как красиво меня взул. Только и осталось, что дышать. И то через раз с позволения его "высокопревосходительства", мать вашу", - выругался в душе Кмитько. Он даже не подозревал, что только благодаря Тузу еще дышит, двигается и способен мыслить в объеме имеющихся извилин. Опоздай Туз со своей идеей на несколько дней и душа бывшего особиста, не без помощи своего лучшего друга по народно-освободительному движению в Приднестровье, спокойно вознеслась бы на небеса. А тело - стало бы исключительным кормом для самых младших наших "братьев": червей, жучков и паучков. Но об этом не знал ни Кмитько, ни Туз. Хотя последний где-то в глубине души такой вариант, зная возможности Коровина и тем более его тонкие намеки, просчитывал.

Коровину за последнее время было совсем не до Кмитько. Кстати, он даже фамилии его не знал.

Всех карт Жулянский ему не раскрыл и признаваться в том, что фраера, замочившего журналиста, подставил Тузу именно он и что фраерок-снайперок его фронтовой кореш, у него не было ни малейшего желания. Естественно, и у Коровина, даже после самого большого бодуна и в мыслях не могло появиться, что и он, и человек, которого он, Коровин, так старался убрать, когда-то, в эпоху строительства светлого будущего, служили в одной Конторе под "крышей" единой партийной Системы.

Получив задачу на ликвидацию Кмитько, Жулянский вначале обрадовался. Нет, мол, человека - нет и проблем, и все тайное так и останется тайным. Но когда номер со стрелком-снайперком не прошел, Жулянский не на шутку испугался. Он боялся гнева Коровина. Хотя все обошлось. Ему все же удалось убедить своего грозного покровителя, что особист "залег на дно". Но как только появится на горизонте, на него сразу будет одет "деревянный бушлат".

Коровин принял эти слова. Но уже через пару дней, когда ему позвонил Туз и, чуть не плача, сообщил об облаве гаишников и что джип "засвечен" - он слегка заволновался. Выяснив у Туза все подробности, Назар Пантелеймонович тут же дал команду (предложил - как он любил выражаться) немедленно избавиться и от джипа, и от водителя, сидевшего за рулем в тот вечер, когда джип "сел на хвост" оперативников из Киева.

Бывший опер бывшего Комитета сразу понял, что дело стало принимать нежелательное направление. "Где-то я тут просчитался. Но как они вышли на джип? Подоляко мне удалось из Южного убрать. Кто же там еще такой шустрый выискался? И Сазонов ничего о поисках джипа не докладывал. Может, этот сучара скурвился? Если это так и этот ментовский хмырь, возомнив себя "великим" Шерлоком Холмсом, решил меня сдать, то от него мокрого места не останется. Но это вряд ли. Подполковник трусоват от рождения, а такой порок с возрастом не проходит. Да и докладывает он почти что ежедневно. Нет! Это не он. А может, тот второй сыскарь? Так он же в ментовской Управе без году неделя. Вроде из бывших военных. А из солдафонов, как правило, только толковые драчуны могут вырасти. Сыскарями среди них и не пахнет. Чтобы стать толковым сыскарем, надо не один пуд соли съесть, не только года четыре по науке на коленках поползать, но и иметь к этому, как говорится, талант от Бога и плюс опыт. И уж точно - не двухгодичный. Но ничего. Водителя шлепнут, джип сожгут и все проблемы", - после разговора с Тузом раскручивая своими извилинами все возможные варианты, Назар Пантелеймонович успокоился.

Но не тут-то было. Через неделю с небольшим Туз позвонил снова и, заикаясь, сообщил, что фирму "Петрол" трясут налоговики из Киева, Коровин не на шутку испугался. Он даже не стал с Тузом разговаривать. Дал команду ничего не предпринимать и выключил аппарат.

"А вот это уже совсем не шуточки. Неужели джип заварил такую кашу. Кто бы мог подумать, что этот армейский салага способен развернуть такую бурную деятельность. (К тому времени он уже был полностью в курсе, что главным "стахановцем-землеройщиком" в Южном работает все тот же подполковник - "важняк" из Министерской Управы, бывший десантник-разведчик, афганец). Определенно кто-то ему отсюда, из Центра здорово помогает. Может, все тот же полковник Подоляко? Черт. Как раз в этом Управлении у меня нет серьезных должников. Не считая, конечно, секретарши генерала. Но она больше, чем на воспроизведение полученных телефонных новостей не способна. Хотя, в кровати с ней не соскучишься. Как говорится: на передок слабая, на подарки - жадная.

А может, кому-то еще, кроме нашей Корпорации, хочется сунуть свой нос в этот регион? А что! Вполне возможно! Южный - Броды - Польша, очень лакомый кусочек. Вдобавок ко всему, еще и берег Черного моря. Пусть даже северный. Черное море - это не Балтийское. Хотя, с какой стороны посмотреть? - Коровин улыбнулся. - Нет! Хватит паниковать. Кто и под какой "крышей" пытается проторить дорожку в этот регион - узнаем, когда дело сделаем? На сегодня не все еще потеряно. В этом деле важно выборы выиграть. А с помощью толкового мэра можно так массы подготовить - мало не покажется. А толпа - это сила. Тем более, в это зыбкое время. Веры к власть имущим у народа все меньше и меньше. Вот мы на этом как раз и сыграем", - хитро прищурив левый глаз, подумал Назар Пантелеймонович, набирая номер телефона Туза.

- Слушаю! - тут же ответил Туз, как будто только и ждал звонка.

- Это я! Ты готов к последнему раунду?

- Готов!

- Форварда толкового подобрал?

- Подобрал!

- Осечки не будет?

- Нет!

- Рад за тебя. Дней за шесть выпускай его на поле. Но учти, с ним надо сразу прощаться. Как только гол забьет, сразу выводи его из игры. И поменьше шума. А то я тебя знаю. Грохнешь в колокол - вся свора сбежится. Все надо делать без шума и подальше от себя, понял?

- У меня все готово. Организуем на высшем уровне. А с фирмой как?

- А что с фирмой? Фирма, как работала, пусть так и работает. Проверка - это еще не полный "дефолт".

- Не понял! Что не "полный"?

- Я хотел сказать, что проверка - это еще не смертельно. Всех проверяют, но не всех сажают, уловил?

- Теперь, понял.

- Все! До связи.

У Туза, действительно, все было готово. Остались, как считал Влад Иваныч, сущие пустяки. Мелочи в размере срока, требуемого киллером для изучения местности и подготовки рабочего места. Хотя, что можно изучать на местности в течение недели и зачем надо аж три дня готовить рабочее место - у Туза в уме это не укладывалось. "Для выполнения такого дела нужны всего три слагаемых. Первое, сам объект, который нужно поразить. Второе, ствол из которого можно этот объект поразить и третье, место, которое должно стать как раз тем самым третьим слагаемым, связующим между собой первых два", - размышлял Туз, удивляясь появившимся в его черепной коробке способностям к философскому мышлению. Все остальное, он считал показухой, набиванием цены и театрализованным представлением.

Кмитько, в отличие от него, так не считал и к процессу подготовки относился весьма серьезно. Неделя полностью ушла на изучение и освоение местности. Прибыв в первый день вместе с Амбалом на место, он поразился способностям последнего. Место - как в лучших киллерских детективах. Не доезжая километра три до села - пригорода одного из крупных городов Южной области, в трехстах метрах от трассы и метрах в пятистах от железнодорожного переезда стояло одинокое, большое и по площади и по высоте, недостроенное кирпичное здание, огражденное бетонным забором.

Потом Кмитько узнает, что сюда планировалось перевести из города тамошний завод ЖБИ. Но в последние годы советской власти то ли денег не хватило (а под свой занавес СССР хронически страдал нехваткой денежной массы), то ли кому-то вся эта возня со строительством надоела - стройка заглохла. На месте будущего гиганта по выпуску железобетонных конструкций для строительства в стране "светлого будущего" сиротиночкой стояло кирпичное здание, благополучно выдержавшее лихие годы всеобщей разрухи. На данный момент оно выглядело вполне прилично. Крыша целая, кирпичи не разворованы и даже заборные плиты, будто только вчера установлены.

В первый день наблюдения за зданием с разных участков местности, киллер убедился в двух вещах: первое, здание действительно находилось в очень удобном месте. Как будто специально представляло свои услуги для такого рода работы. С трех сторон здание, кроме как со стороны трассы, окружал пустырь. Справа пустырь упирался в стройный ряд частных домов пригорода. Дальше в сторону города на видимом расстоянии домов не наблюдалось. С тыльной стороны кирпичного памятника долгострою было поле. Поле было разбито на участки. Такой себе неокультуренный садово-огороднический участок. И второе, здание абсолютно никого не интересовало. В течение дня ни одна живая душа (кроме стаи бродячих котов и собак) как на территории, так и в самом здании, не появилась.

Амбал, как только показал здание, сразу слинял на своей иномарке, оставив Кмитько с водителем на второй тачке. Роль водителя, а заодно и охранника, исполнял все та же "картинная галереея". Все последующие дни они приезжали сюда только вдвоем.

На третий день, оставив машину с "картинной галереей" на одной из дорог, разделяющих огородное поле на участки, Кмитько забрался внутрь здания. И он, и охранник для оперативной связи были обеспечены моторолами. Мало ли кого еще может заинтересовать местность, огражденная забором? А быть своевременно проинформированным о приближении посторонних - большое дело.

Попав внутрь здания, бывший особист понял, что оно предназначалось для большого цеха. Под крышей даже имелись металлические направляющие для работы мостового крана. Со стороны торцовой стенки к направляющим вели две металлические лестницы. По одной на каждую направляющую. Правда, имели они очень подозрительный вид. Рискуя нарушить целостность своих конечностей или других, более важных органов, он поднялся наверх. Прямо перед ним, чуть выше направляющей, в торцовой стенке закрытой шифером была приличная дырка.

"Ничего себе обзор, - подумал Кмитько, заглядывая через отверстие. - Настоящая панорама. Все, как на ладони. И трасса и переезд, - рассуждал он, мысленно прокладывая линию прицела в сторону переезда. - Отлично. Расстояние - не больше семисот метров. Для такого стволика, как СВД - мелочь. Тем более что перед переездом всякое, даже очень крутое транспортное средство замедляет ход. Идеальный вариант. Можно даже в обручальное кольцо попасть. Ствол с глушаком - значит, выстрела слышно не будет. Пока там будут охать да ахать - я успею слинять. Во всяком случае, пара минут у меня для этого будет. А дальше?

А дальше садиться в тачку и рвать когти в сторону границы. До нее километров шестьдесят будет. Дорога неважная - значит, минут сорок. В полном объеме план "Перехват" вступит в силу минут через тридцать. Постоянных постов в сторону границы нет. Значит, еще минут двадцать - тридцать на ментовскую нерасторопность. В первую очередь менты, что будут делать? Перекроют трассу в сторону курортной зоны и города Южного. Там легче растеряться. Границу они тоже в покое не оставят. Но там другое ведомство. Пока все вопросы согласуют - пройдет еще минут двадцать. А мне пограничный переход и не нужен. Проедем по проселочным. Это у меня дорога одна, а у них - сотни. Все не перекроют. Теперь, рабочее место. Нужны пара досок. Этим пусть "картинная галерея" занимается. Это как раз его профиль. Нечего в белых перчатках отсиживаться. Все! Сюда до последнего дня больше ни ногой. Нечего глаза мозолить. А сидеть здесь придется с ночи. Страховка - за Тузом. Его работа. Стволик, конечно, придется бросить. С ним мороки много. А налегке - я не я и работа не моя", - съязвил Кмитько, осторожно спускаясь на землю.

Через десять минут, проехав на иномарке мимо огородов, разделенного на участки поля и выйдя на трассу, удовлетворенный проделанной работой, Панас Григорьевич Кмитько поехал в сторону областного центра. За рулем иномарки сидел охранник Туза.

До выборов оставался все тот же срок, чуть меньше двух недель.

17. Встреча в мэрии.

День выборов мэра Южного неумолимо надвигался. Таков главный закон природы - вечное движение. И этому ни Кашай и никто другой помешать не мог. Хотя подполковнику так и хотелось замедлить это вечное движение.

Все эти дни Иван Васильевич спокойно вздыхал только утром и то в те минуты, когда заканчивал изучение оперативной сводки за прошедшую ночь, как по городу, так и области.

Считать, что все это время город и область обходились только мелкими кражами и хулиганскими проступками, было бы очень невежливо к читателю. После каждой прошедшей ночи по всей Южной области то в одном, то в другом месте "всплывали" трупы. Иногда это были трупы-одиночки, а иногда и целые косяки досрочно преставившихся. Как, под каким соусом и кто тот главный, принимавший решение на исполнение приговора с одним и тем же заключением: "К высшей мере защиты криминального бизнеса", Кашаю было все равно. По его мнению, главным во всей этой заварушке является их величество Вседозволенность.

В конечном счете, ему было не важно - мочиловка это на заказ, суицид или убийство на почве воспламенившейся любви или ревности. Иван Васильевич очень боялся другого. Боялся, что в одно не очень прекрасное утро, если хотите - паршивое, его предчувствия сбудутся и в оперативной сводке за ночь появится фамилия если не мэра города, то кого-то из претендентов на этот пост. Всеми фибрами своей души он чувствовал, что вся эта кутерьма с убийством журналиста, хитрой посадкой "на хвост" их "Волги", расстрелом джипа и водителя не только затеяна ради выборов, но и на прямую связана с ними. И поэтому ему очень хотелось или растянуть срок до выборов, или перенести их на более поздний срок.

- Черт! Ну, хоть бери да выборы отменяй. С расследованием убийства журналиста следственная бригада прокуратуры похоже, крепко села на якорь. Видимо, плохи дела и у этого "важняка" из Генпрокуратуры, если он по несколько раз за неделю вызывает меня к себе. Можно подумать, - Кашай слегка, одними уголками рта, улыбнулся, - у меня дела лучше. Точно так же топчусь на месте. А ты не очень прибедняйся", - сам себе возразил подполковник. - Что ни говори, а информацией, дорогой сыщик, ты обладаешь более полной. Ведь благодаря Лебедю и телефоны фирмы "Петрол" на прослушке, и "наружка" работает, да и по основным кандидатам в мэры определенная работа ведется. Веселые ребята эти эсбэушники. Информацией обладают приличной. Им главное добро дай, они тут же расстараются и такую информацию выдадут - хоть обручи на череп одевай, чтобы не лопнул". "Ну и за что ты их хвалишь? - возразил внутренний голос сыскаря. - Чем таким серьезным они тебе уже помогли? Какую такую информацию выдали? Чем это они тебя так ублажили, что ты готов им дифирамбы петь? За какие таки заслуги? За прослушку телефонов фирмы да за наружное наблюдение? Так от этой помощи толку может быть с гулькин хрен, а может и того меньше. А вот Подоляко - это сила".

До последнего предвыборного воскресенья оставалось три дня.

Про то, что полковник в двух шагах от информации о стрелке-снайперке, Иван Васильевич узнал вчера вечером, во время очередного телефонного разговора со своим старшим коллегой. В разговоре Игнат Тимофеевич сообщил, что дело с поиском киллера, похоже, с мертвой точки сдвинулось. По оперативным данным, в Ровно проживает бывший мастер спорта по пулевой стрельбе с пистолета, который, по утверждению опрошенных уже спортсменов-стрелков, был в очень близких отношениях с одним таким же спортсменом - пулевиком то ли из органов, то ли из бывшего КГБ. Давно это было. Но почти все опрошенные бывшие спортсмены утверждали, что тот стрелок любил выпендриваться всякими штучками. То скоростную стрельбу на спор выиграет, то похвастается стрельбой по-македонски из двух стволов, а то пулевые отверстия в мишенях разными геометрическим фигурами выделывать начнет. В общем, стрелок был еще тот, хоть и талантлив.

"Если эта информация подтвердится и Подоляко получит данные на стрелка-снайперка, (может, даже и с фотографиями) и если это будет как раз то лицо, что стреляло в братьев и в журналиста, тогда это победа. Найти стрелка не составит труда, если, конечно, он еще живой и при полном здравии топчет ножками наш шарик. Тьфу, тьфу, тьфу, - Кашай трижды сплюнул через левое плечо. В последнее время он стал суеверным. - А Подоляко каков? Вот это молодец. Умничка. Это же надо, за такой короткий срок прокачать стольких спортсменов-разрядников по пулевой стрельбе! Их же тысячи на теренах бывшего СССР. Нет! Что не скажи, а мне действительно повезло. Такого спеца в коллегах заимел. Чует моя душа, тот это стрелок будет. Полковник нюхом верное направление держит. Но полная информация от него поступит не раньше завтрашнего дня. И то, если он позвонит сюда, в Управу, прямо из Ровно и оставит свои координаты. Если нет, то придется добавлять еще сутки.

Да! Многовато! Сколько еще потерянных нервных клеток. Ладно! Уповать на эту информацию сильно не будем. Что у нас еще в загашнике имеется? Информация от эсбэушника. Чем он нас порадует? Да! Лебедь постарался. Нагрузил вчера вечером, после разговора с Подоляко, под завязку. По каждому кандидату в мэры хоть очерк пиши. Допустим, вся эта информация, то есть обо всех кандидатах, нам и на фиг не нужна. Много чести всеми заниматься. А вот пару-тройку самых реальных претендентов мы изучим досконально. Кто там у нас по рейтингу, предоставленному Лебедем ближе всех к "корыту"? Действующий мэр. Ну, тут и козе понятно. Хотя, бывает и наоборот. И чем мы располагаем по Вербицкому?

Так! Должность мэра исполняет первый срок. В коррупции не замешан. Прямых связей с криминальным контингентом не поддерживает. Это вы, дорогие эсбэушники, зря так считаете. Может, вы и правы? Может, вы его и в клозет сопровождаете? Лично я, сомневаюсь, чтобы такие личности в нашем государстве еще сохранились. Не то время. Дальше что? Пользуется доверием избирателей. Много доброго делает для города. Это все, дорогие опера, словоблудие. Мало делает, много делает - кто это с линейкой, контрольными весами и калькулятором измерял? Один делает на гривну, - а реклама - на миллион. Вот тебе и весь подсчет. Семя... Проживает... Родители... Одна мать. Часто болеет. Проживает в селе, адрес имеется. Мэр часто по выходным навещает ее. Ездит на служебной машине. Это уже интересно. Зафиксируем в извилинах для памяти. Кто следующий? Продан Василий Васильевич. Чем мы богаты по этой личности?"

Прочитав всю информацию по Продану, Кашай чуть не свистнул от удивления. На всякий случай он снова от точки до точки, как говорят в таких случаях, дословно прочитал то, что было отпечатано на принтере.

"Да! Раньше, попади такая информация на партийного руководителя средней величины в руки старшего партийного вершителя, дальнейший путь такого ухаря не смог бы предсказать даже Всевышний. Ничего себе лесенка. Цеховой комсомольский вожачок, секретарь комитета комсомола завода. "Челнок" - путешественник по заграничным рынкам. Удачный бизнесмен. Активный участник предвыборной компании Вербицкого на прошлых выборах и, как следствие - кресло первого заместителя мэра. И в связях замешан. И контакты поддерживает. Имеет приличный бизнес: станция техобслуживания, гостиница. Это все официально, а чем ты, дорогой, располагаешь неофициально? Интересно было бы посмотреть в ведомостях отчисления налогов с твоего бизнеса в городскую казну. Явно прорех там можно найти прилично. Если, конечно, постараться. Нужно будет еще с капитаном по твоей персоне пройтись. Илюша - парень не промах. Глядишь, информация еще пополнится. Придется с этим замом познакомиться поближе. Но это после разговора с Васютой".

Капитан действительно слегка обогатил имеющуюся информацию по Продану. Так слегка, что подполковнику срочно захотелось лично познакомиться с такой загадочной личностью.

Из информации капитана Васюты следовало, что фамилия этой загадочной личности уже фигурировала в милицейских протоколах. И не в каких-нибудь второстепенных протоколах типа: за нарушение правил дорожного движения, скажем так. Эта фамилия фигурировала в деле скоропостижно преставившихся братьев Саломах. Правда, фигурировала она, как оказалось, чисто случайно. "На то они и бабки да плюс такая должность, чтобы фигурировать, в конце концов, чисто символически. Такие люди в коммерческих делах появляются отнюдь не из-за спортивного интереса", - подумал Кашай и тут же набрал номер телефона приемной вице-мэра.

- Слушаю! - ответил певучий голос на том конце провода.

- Подполковник милиции Кашай, - представился оперативник по полной форме. - Мне необходимо срочно переговорить с Василием Васильевичем. Он у себя? Передайте, пусть возьмет трубку!

Не давая секретарше времени, чтобы осмыслить весь разговор и не оставляя ей шансов на разные отговорки типа: "позвоните позже" или "шеф очень занят, у него представители чуть ли не из администрации Президента", Иван Васильевич шел напролом. Он знал, как такой разговор действует на психику. Хозяйка певчего голоса, если она, конечно, не натаскана на таких фокусах, теряется. Для нее нарушается привычный просительный ритм и ей нужно время, чтобы все это осмыслить. А как раз времени, как такового, ей не дают. Срабатывает автомат, заложенный в организм природой, и человек мимо своей воли начинает действовать, как и положено, без всякого вранья. Хитрость оперативника сработала.

- Как мне о вас доложить? - чуть замешкавшись, спросил певучий голос.

- А так и доложите, подполковник Кашай Иван Васильевич из Управления МВД Украины.

- Это что, из Киева?

- Ваши догадки, уважаемая, очень верны.

- Подождите.

В трубке стали слышны какие-то шорохи, щелканье и через мгновение Кашай услышал голос мужчины.

- Слушаю вас, Иван Васильевич! Здравствуйте!

- Добрый день, Василий Васильевич. Вы могли бы уделить мне минут двадцать, как говорят тет-а-тет?

- Если не секрет, с чем это связано, Иван Васильевич?

- Какой там секрет, Василий Васильевич, - не давая собеседнику полностью развить свою мысль и тем самым придумать какие-нибудь отговорки, продолжил оперативник в том же духе, что и с секретаршей. - Если вы не возражаете, то я минут через двадцать буду у вас и там все подробно изложу!

Продану ничего другого не оставалось, как согласиться.

...Двадцать минут, которые просил у Продана Кашай, давно прошли. Но Иван Васильевич и не собирался закругляться. Он даже делал вид, что не замечает периодические зырканья хозяина на витиеватые настенные часы, монотонно тикающие на боковой стенке кабинета. Иван Васильевич все пытался вытянуть заместителя мэра на откровенный разговор. Отчасти - это ему удалось. После долгих блужданий вокруг да около не только убийства братьев и журналиста, но и, как будто вгрызаясь специальными алмазными сверлами в глубину прошедших и настоящих лет самостийности с ее дикой вседозволенностью, оперативник выдернул все же Продана из его замкнутого пространства.

- Видите ли, Иван Васильевич, в самом начале вы правильно заметили, что за границей в отличие от нас, богатыми становятся только в течение поколений. Но чтобы заставить всех любить труд, уважать и приумножать то, что имеешь - для этого тоже нужно время. Наскоком тут много дров можно наломать. И для этого, мне кажется, времени нужно больше, чем, чтобы стать богатым. Раньше торговля была в руках государства. Были вечные проблемы и жалобы. И заметьте, с обеих сторон. Население вечно жаловалось на плохое обслуживание, отсутствие товара, а продавцы - на мизерную зарплату (я имею в виду, официальную) заставляя их заниматься незаконными операциями через задний вход.

- А теперь?

- А теперь - продавцы, то бишь, реализаторы, пашут на хозяина. И я очень сомневаюсь, что все они большие бабки получают. Скорее всего, мизер и тот не всегда. Но заметьте, никто не жалуется. И товара везде навалом. Чтобы вы меня не ловили на слове - сам покаюсь: качество товара не всегда соответствует требованиям. Оказывается, вот где собака зарыта. В частнике. Он и только он способен противостоять безалаберности. Научить уважать труд. Ценить его. Хотя, как я говорил, делать это приходится иногда жесточайшим способом.

- И вы считаете, что только частник способен навести порядок в обществе, поднять дисциплину труда, привить к труду великую любовь, если хотите? Наивно. Очень зря вы так думаете. На великих просторах бывшего государства, в том числе и нашего, это уже проходили. Если вы считаете, что до семнадцатого года у нас не было частной собственности, то глубоко ошибаетесь. Был тот же частник и был такой же народ. И если бы народу при том частнике жилось хорошо, то поверьте, его никакими пряниками не затащили бы ни в Февральскую, ни в Октябрьскую смуту. Не было бы ни девятьсот пятых, ни прочих знаменательных дат. Народу надоели издевательства. Если частник считает, что у него работает не свободный народ, а рабы - он, в конце концов, снова наступит на те же грабли. И поверьте, это будет намного больнее, чем тогда. Всегда найдется кто-нибудь подобный Ленину, за которым готовы будут пойти 30 процентов недовольного населения.

- Так ведь тридцать - это совсем не пятьдесят. И уж далеко не девяносто девять и девять, - улыбнулся Продан.

- А вы не улыбайтесь. В данном случае тридцать - это уже больше половины.

- Интересно...

- Ничего интересного. И вы это знаете не хуже моего. Пусть даже официально тридцать процентов будет в меньшинстве. Как правило, при таком подсчете процент сомневающихся или колеблющихся - очень велик. Иногда даже больше чем недовольных. А вот сколько из этого количества в последний момент примкнет к последним - одному Богу известно. Славяне - народ очень непредсказуемый.

- Опять репрессии, экзекуции, экспроприация, тотальная слежка, поощрение сексотов. Вы этого хотите?

- Это не я хочу, а вы и вам подобные! Хотя вы правильно заметили, что в нашей фирме без некоторых из названных вами принципов работы, не обойтись. И это не только у нас. Во всем мире спецслужбы используют такой метод работы. Тот, кто хочет стать богатым, должен уважать тех, кто дает ему эту возможность. Вот когда все, пытающиеся стать богатыми, начнут с малого, с уважения тех, кто им эту возможность предоставляет, (я имею в виду не только чиновника) тогда в государстве может что-то и изменится. И учтите, Василий Васильевич, я снова повторюсь: демократия - это не вседозволенность. Согласен, что это больше прав, может, даже очень много, но обязательно в каких-то узаконенных рамках и самое главное - это жесточайшая ответственность за нарушение этих рамок. Но ответственность не по принципу разделения общества на слои. Этому можно все, а этому - ничего. Этому чуть-чуть, а этому больше. Нет! Одинаковая ответственность от дворника до Президента.

- Извините, Иван Васильевич, но мы с вами в поисках истины зашли в такие дебри, в которых нам двоим, даже тропинки не прорубить и Украину на путь праведный мы не выведем. Закончим жизнь, как Сусанин. И не нам с вами в этом разбираться. Чтобы все это только осмыслить - нужна уйма времени. А те двадцать минут, которые вы просили - давно прошли. Я ведь должен еще и городскими делами заниматься. Тем более что сегодня я в двух лицах. Мать мэра болеет, вот он и вырвался к ней в село на денек.

При этих словах у Кашая в душе что-то екнуло и очень тревожно заныло в районе сердца. Но он и виду не подал.

- Моя зарплата, - продолжил Продан, - как вы правильно заметили - это деньги налогоплательщиков. И если я не буду заниматься делами, то уважаемый мною налогоплательщик перестанет мне платить. Придется идти на биржу труда, как безработный. Вы разве этого хотите? - Василий Васильевич все же ухитрился найти лазейку в лабиринте хитро построенной сыщиком дискуссии и, удовлетворенный своими умственными способностями поднялся и вместе с Кашаем направился к двери.

Сыщику очень не хотелось на такой нотке заканчивать разговор, тем более, когда последнее слово остается за собеседником. Он специально затянул эту философию с Проданном. Пусть даже и не к месту, пусть даже и при первой встрече. Ему необходимо было толково прощупать нутро это чиновника. Иван Васильевич своей интуицией чувствовал, что если заместитель мэра и не причастен напрямую к убийству журналиста, то к предполагаемому покушению на действующего мэра, а к такому предположению в последнее время его мысли склонялись все чаще и чаще - как пить дать имеет прямое отношение. И он своего действительно добился. "Важняк" понял, что Продан еще тот деятель. На сколько умный, на столько и скользкий. "Чтобы такого "расколоть" на чистосердечное признание - намаешься до чертиков. Факты, факты и только неопровержимые факты". Слушая последний монолог заместителя мэра, у него промелькнула интересная мысль и ему тоже не терпелось закончить этот разговор. Необходимо было уединиться, чтобы поделиться появившейся мыслью с умным человеком, то есть, с самим собой. Он это часто практиковал. Умная мысля, требовала всесторонней доработки но, шагая вместе с хозяином кабинета по ворсистому ковру на выход, последнее слово решил оставить за собой.

- Так ведь, Василий Васильевич, Сусанин - это подвиг. И живет, и будет жить, я так думаю, еще очень долго. А насчет потомков, так тут и того проще. Что мы им оставим - то они и будут иметь. И если будут иметь мало, а с таким хозяйствованием мы им можем вообще ничего толкового не оставить, они очень скрупулезно будут разбираться в нашем славном настоящем. И боюсь, кому-то из нас очень частенько придется в гробу переворачиваться. А там ведь делать это не очень удобно. И главное, как бы это не привело к тяжелым последствиям, когда не только сын, но и внук и правнук, если не больше, будут в ответе за наши действия, - хитро примружив глаза, сказал Кашай, открывая внутреннюю дверь приличного по размеру тамбура.

Из здания мэрии оперативник вышел один. Продан по пути затерялся в каких-то кабинетах.

18. На встречу с Лебедем.

Сев в "Ауди" Васюты (в последнее время капитану редко удавалось управлять своей личной собственностью, особенно днем) "важняк" не спешил уезжать. У входа в здание, внимательно наблюдая за ним, стоял крепкого телосложения парень в форме прапорщика милиции. Шагая по коридорам и этажам, он видел еще двоих и тоже в милицейской форме. "Сколько же вас здесь и от кого вы их охраняете? Между прочим, этот мальчик явно из бывших военных. Может, даже разведчик - десантник из ВДВ? По фигуре - очень смахивает на такого. Да! Воистину: "Не хочешь кормить свою армию - будешь кормить чужую". Умные ведь люди жили раньше", - подумал подполковник.

Против здания мэрии, чуть в стороне за высотными зданиями виднелся купол оперного театра - одной из исторических достопримечательностей города.

Первым делом сыщик, достав все тот же мобильник, позаимствованный капитаном Васютой у своего друга и до сих пор не возвращенный, набрал номер телефона оперативного дежурного по областному Управлению Внутренних Дел.

- Полковник Ярема, слушаю вас, - после нескольких секунд пиликанья, ответила трубка.

Видимо у оперативного дежурного стоял аппарат с АОНОм и полковник, прежде чем поднять трубку, пытался зафиксировать энное количество цифр высветившихся на табло.

- Это Иван Васильевич Кашай. Как там обстановка? Ничего сверхъестественного не случилось?

- Пока все, как обычно. А что, Иван Васильевич, что-то должно случиться?

- Да нет. Это я просто так интересуюсь. Предчувствие паршивое. Вы случайно не в курсе, где сейчас мэр города?

- Сплюньте, Иван Васильевич, а то точно беду накличете. Где мэр, не знаю. Такое начальство мне не докладывает. Да и зачем мне это. Знать бы хоть о своем начальстве, где оно находится.

"Да! Мне бы твои заботы", - подумал важняк. - Ярема, Ярема, мудра голова. Парень как парень, с настоящей западно-украинской фамилией, а ментовского интереса к службе у тебя нет. Лампас тебе не видать, как своих ушей. Звание полковник - твой потолок", - собрав в охапку то, что вспомнил из поговорки и из песни, и, адресовав все это оперативному дежурному, Кашай набрал на мобильнике еще один номер телефона.

- Слушаю вас! - ответил мужской голос.

- Мне нужен Ростислав Петрович Лебедь.

- А кто его спрашивает?

- Иван Васильевич Кашай.

- Его сейчас нет. Перезвоните через несколько минут, и мы вас соединим. Вы звоните по мобильнику, я угадал?

- Как в воду смотрели.

- Значит, лучше перезвонить. Зачем лишние расходы?

"Важняк" включил зажигание, секунду прослушал работу двигателя и медленно выехал из лабиринта тихих улочек на оживленную трассу. Все это время, благодаря зеркалу заднего вида, он одним глазом наблюдал за прапором. Тот, как монумент, стоял у входа в мэрию и не отрывал глаз от "Ауди". "Так будет лучше", - подумал оперативник и снова, теперь уже на ходу, набрал номер телефона.

- Слушаю! - снова ответил все тот же мужской голос.

- Кашай, - коротко представился "важняк".

- Одну секунду, соединяем.

В трубке стали слышны щелчки и какие-то голоса.

- Слушаю вас! - раздался голос Лебедя.

- Ростислав Петрович! Есть необходимость срочно пошептаться.

- Вы где находитесь?

- Отъехал от мэрии. Направляюсь в сторону вокзала.

- Вы что, сегодня на колесах? Просветите, что за праздник?

- Дама сердца одолжила. А вот кто такая - это только при встрече, - принимая шутливый тон собеседника, ответил Кашай.

- Принимается! Езжайте к вокзалу и припаркуйтесь у противоположного от "Привоза" тротуара. Вы находитесь как раз на той улице, которая вас туда и выведет. Что у вас за тачка? Какие у нее опознавательные знаки?

- Дорогу на вокзал знаю. У меня сотая "Ауди" цвета "беж". Запоминайте номера...

- Уже запомнил. До встречи.

Кашай выключил мобильник и чуть-чуть вильнул вправо. В боковом зеркале он заметил крутую дутую иномарку, несшуюся на обгон на приличной скорости. И что самое интересное, в подозрительной близости от его "Ауди". Правый ряд был занят, поэтому совсем уйти от иномарки у него возможности не было. Иван Васильевич даже не старался повернуть рулевое колесо. Это было бы убийством. Информация, выданная мозговым центром в ноги и руки, свое дело сделала и, будто по щучьему велению, передние колеса на доли сантиметра повернули в сторону. Иномарка пронеслась мимо "Ауди" буквально на расстоянии толщины спички. Оперативник тут же срисовал номерные знаки. Так, на всякий случай. Профессиональная привычка.

"Неужели покушение на мою личность? Не должно. Обыкновенный лихач с полным лопатником баксов в кармане. Таких даже гаишники не останавливают. А с другой стороны, такие наезды совершаются профессионалами на непрофессионалов или на тех, у кого чужие не обкатанные тачки. Прилично капнуть на психику, а вдруг лох испужается и резко вильнет вправо. При таком интенсивном движении "Ауди" была бы смята в лепешку и причем не одной машиной. Тут была бы груда металлолома из приличного количества тачек. И главное, виновным, по всем законам дорожного движения, был бы я. Это как пить дать. Да! Приятного, должен вам заметить уважаемый сыщик, очень мало", - величая себя на вы, пришел к окончательному выводу подполковник.

- Вы знаете, где сейчас находится мэр Южного Вербицкий Игнат Макарович? - шепотом спросил Лебедя "важняк", как только уселся в его светлую "восьмерку".

Ждал он недолго. Но прежде, чем осчастливить своим присутствием тачку эсбэушника, оперативник принял некоторые меры предосторожности. Свою "Ауди" он оставил сразу у поворота. Какое-то время внимательно фиксировал все, что попадало в поле зрения. "Пока все чисто. Не факт. Они тоже не лохи. Может, наблюдение ведет такой же спец как я. А может, и своя, родная "наружка" пасти. В Управе "крыша" в самом деле, очень худая. На всякий случай сделаем хитрый маневр. Благо, место позволяет. Как-никак вокзал - место людное. Тут мы и уйдем в глубинную разведку".

Через десять минут он уже сидел в "восьмерке" эсбэушника. "Хвоста" не было. Все было чисто. "Важняку", между прочим, это не очень понравилось. Вначале его слегка задело такое наплевательское отношение противной стороны к своей персоне. Персоне мента-специалиста, коим он себя считал. "Ни фига себе. Такая наживка как "важняк" из центральной Управы, их уже не интересует, видите ли. Совсем обнаглели". Но за несколько шагов до машины Лебедя он в своих извилинах откопал новую версию. Эта версия как показалось Кашаю, очень живо вписывалась в действия противника. "А я то им зачем? - обсасывая возникшую мысль со всех сторон, подумал оперативник. - Они не только плюнули на меня, они даже думать обо мне забыли. Они сейчас обхаживают мэра пуще жены-роженицы, как минимум, царской особы. Чихали они на то, что я делаю. Ну, погодите, стервецы. "Научу вас любить свободы"", - чертыхнулся Иван Васильевич, вспомнив слова из какой-то украинской юморески.

- Если вы считаете, что мэр отдыхает на Канарах, то очень глубоко ошибаетесь. Сегодня с утра мэр уехал в село навестить больную мать. А вы что, хотели попасть к нему на прием?

Я бы на вашем месте совсем не шутил, - не считая шутку Лебедя уместной, ответил Иван Васильевич. - Вы маршрут его знаете?

- Ой-ой-ой. Какие мы страшные. Уж не случилось ли чего, уважаемый сыщик? У вас такой заговорщицкий вид, что мне самому страшновато стало. Вы хотите сказать...

- Я ничего не хочу сказать. Мною был задан вопрос и если у вас нет желания отвечать - можете не отвечать.

- Только давайте, дорогой, без нервов. Маршрут я знаю. Если бы даже не знал, через шесть секунд он был бы уже у меня. Но мэр без охраны не ездит.

- Ментовскую "канарейку" вы считаете надежной охраной?

Лебедь не сдержавшись, рассмеялся. "Вот это да. Такое впечатление, уважаемый, что вы как в том романе: "Свой среди чужих, чужой среди своих".

- Не будем уточнять, кто свой, а кто чужой. Мне бы очень хотелось проехаться по этому маршруту. Вы располагаете временем?

- Прямо сейчас?

- Завтра может быть поздно, Ростислав Петрович.

- Вы меня, Иван Васильевич, совсем застращали. Или я такой тупой, или вы что-то не договариваете. Ну-ка быстро "колитесь", что за информацией вы располагаете?

- Никакой информации нет. Просто я спинным мозгом чувствую, что этот маршрут прекрасно знают и те, кому это совсем не обязательно знать. Мало того, что знают - они на этот маршрут главную ставку делают. Я так думаю, - Кашай, видя как у собеседника округлились глаза, слегка подкорректировал свое заключение.

- Ну, если только с таких позиций, тогда едем. Я только начальству доложусь, - ответил Лебедь, нажимая кнопки на аппарате оперативной связи.

19. По маршруту мэра.

Выскочив за городскую черту, "восьмерка" резво рванула, все дальше удаляясь от областного центра.

Маршрут в черте города "важняка" не интересовал. Во всяком случае, не очень. Кашай поставил себя на место тех, чужих и пришел к выводу, что в городе покушения на жизнь мэра не будет. Стрелять на улицах города - это опасно. Может возникнуть множество проблем. Попробуй, попади при сплошном потоке машин. Опять же, в данном случае и менты, и эсбэушники быстро заблокируют район. Все ведь под руками. Нет! В городе они на такое не пойдут. Да и зачем им лишние приключения на задницу, если есть второй, более спокойный вариант. Дорога длинная. По утверждению Лебедя, километров восемьдесят с гаком будет. А на трассе - они хозяева. Подберут удобное место, посадят стрелка с оптикой, хлоп-хлоп и ваши не пляшут. Конечно, связь там, страховка и прочее - все это у них будет. Не фраера какие-нибудь. Знают, на что идут. А вот где это произойдет или должно произойти - это, сыщик, тебе надо определить с исключительной точностью. На карту поставлено не только твое дальнейшее пребывание в должности, очередные звезды на погоны и прочие прелести судьбы, на карту поставлена жизнь человека", - размышлял оперативник сам с собой, удобно устроившись в "жигулях" рядом с Лебедем.

- Ростислав Петрович, если ты считаешь, что мы на чемпионате по "Формуле-1", то глубоко ошибаешься. У нас задача совсем другая.

- Слава тебе, Господи. Наконец-то решил и меня посвятить в свои планы. А то я уж грешным делом думал, что так и буду до конца в полном неведении исполнять роль обыкновенного таксиста. Это было бы не очень вежливо с вашей, уважаемый сыщик, стороны по отношению ко всему хозяйству СБУ. Так что там за переполох в твоих извилинах? Кто это посмел нарушить спокойный ритм отработки версий? Я весь во внимании.

Кашай в очень даже доступной форме со своими, конечно, комментариями изложил суть сегодняшней беседы с Проданом и, возникшей в связи с этим, версией.

- Считаешь, что тебе удастся на таком большом протяжении трассы найти то место, которое киллер выбрал для своего гнусного дела? А тебе не кажется, что это слишком громкая заявка?

- Когда кажется - крестятся.

- Извини. Но на этой трассе куча заброшенных дач, новостроек и прочих подходящих мест. Очень даже интересно, как это у тебя получится?

- Может, получится, а может, и нет. Но маршрут мэра я должен своими глазами проследить. А для этого ты должен ехать, не спеша, и постараться меня не отвлекать.

- Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, - с улыбкой ответил Лебедь и тут же сбавил скорость.

Проехали больше половины маршрута. Больших надежд на положительный результат он не питал. Но помнил, что отрицательный результат - это тоже результат. Оперативник рассчитывал только на свою интуицию. Собрав все свои нервы в комок и, отрешившись от настоящего, он нырнул в свое прошлое. В то время, когда со своими разведчиками прочесывал кишлаки и дувалы, зеленку и перевалы Афгана.

Тогда, в боевой обстановке, каждая клетка его тела превращалась в глаза и уши. Он чувствовал опасность на расстоянии, чувствовал всей аурой своего тела. Благодаря этому чувству, он несколько раз успевал бросить свое тело за ближайшее укрытие или просто упасть на землю за доли секунды до выстрела душмана. Это чувство не раз спасало не только его, но и его подчиненных от больших возможностей вернуться в Союз военным бортом с пометкой "Груз-200" или "Груз-300". Мертвым или раненым.

Брошенная по интуиции граната в сторону дувала или очередь на упреждение из "калаша" по подозрительным точкам, навеки успокаивали хитрых духов. Конечно, такое нервное напряжение даром не проходит. Работаешь ведь на износ организма. С недавних пор Иван Васильевич тоже стал чувствовать какие-то странные прорехи в сердцебиении. Будто сердце то понесется вскачь и его удары превращаются в барабанную дробь, то их совсем не ощущаешь. В такие минуты ему даже воздуха бывает мало. Знакомый медицинский светило в компании, когда у Кашая как раз начались такие проблемы, прослушавший пальцами пульс, настоятельно порекомендовал обратиться с этими экстрасистолами к специалисту.

Всей своей надеждой "важняк" уповал сегодня только на свою интуицию, построенную, как считал сам Иван Васильевич, на самых верных расчетах.

Действительно, вдоль трассы было изобилие подходящих для киллера зданий. Но ни одно из них его не заинтересовало. Ни к одному из них, как говорится, его душа не легла. Не почувствовал он и такого знакомого каждому толковому оперативнику трепетного состояния, которое бывает, когда за тобой подглядывают в замочную скважину. Или, как пел Высоцкий: "читают письма, заглядывая через плечо". Автоматически вглядываясь в заброшенные или строящиеся здания, у него ни разу не екнуло сердце так, как тогда, в Афгане.

- Ну что, Иван Васильевич, вижу, не удалось вам вычислить место работы киллера? Осталось километров десять. Скоро город, а сразу за ним и то село, в котором живет мать мэра.

Где-то там, вдалеке, в дымке прогретого солнцем воздуха, угадывался город со своими высотными и не очень домами и шестидесятитысячным населением. Но прежде, чем услышать и осознать вопрос Лебедя, обозреть панораму ближайшего села, сыщик заметил железнодорожный переезд со шлагбаумами, находящимися в нормальном, то есть, в вертикальном положении. Заметил он и стоящее чуть в стороне одинокое недостроенное здание, и бетонный забор вокруг него. Потом, через какое-то время, он так и не смог объяснить эсбэушнику, что увидел первым: или переезд, или здание. Чтобы ни увидел, но когда Лебедь притормозил и его "восьмерка" слегка покачивая задом, как будто сказочная фея-модель, представляющая изготовленное в единственном экземпляре прозрачное супермодное платье, мягко преодолела рельсы, у "важняка" сердце не только екнуло. Оно заработало в бешеном ритме, а его самого бросило в пот. Оторвать глаз от здания, чем-то напоминающего заводской цех, он уже не мог. "Вот тут ему и место. Там, под крышей, я бы и засел", - подумал Иван Васильевич, а вслух сказал:

- Ростислав Петрович, видишь вон ту стройку века?

- Похожую на заводской корпус?

- Вот, вот.

- Если хочешь - могем подъехать прямо туда.

- Ни в коем случае. Я бы вначале за этой богарадиной хорошенько понаблюдал. У тебя с собой какой-нибудь оптики случайно нет?

- Почему случайно? Машина, как говорят водители, должна всегда быть укомплектованной по первому разряду. Я имею в виду толковых водителей. Оптика всегда со мной. Артиллерийский БИ-8 тебя устроит?

- Вполне.

...Коровин чувствовал, что вокруг всей их затеи с выборами мэра города Южного и желанием прибрать к рукам нефтетерминал со строящейся веткой нефтепровода Южный - Броды, создается какая-то нездоровая обстановка. "Уж очень некстати замочили журналиста. Тем более, так грубо. Ни на кого нельзя положиться и никому ничего нельзя поручить. А беда одна не ходит. Вон как все цепочкой пошло. Сначала журналист, потом водитель внедорожника. Теперь глобальная проверка фирмы "Петрол". Эти ухари из хозяйства Азарова точно что-то нароют. Спецы еще те. Да и этот, новоиспеченный мент, явно не просто так в Южном остался. Да! Недооценил я тебя, сучара. Надо было в тот же вечер, когда на "хвост" сели, замочить обоих и концы в воду. А что, сейчас разве уже поздно? - ругая всех подряд, рассуждал бывший кагэбэшник. - Нет!, - сам себе возразил он. - Сейчас уже поздно. Ухлопаешь этого шустряка - вся киевская свора туда сбежится. Дыхнуть не дадут, не то, что дело сделать. Определенно, тот полковник из министерской управы здорово ему помогает. Тот еще сыскарь. Пока не накроет - не успокоится. Пора готовить запасной вариант.

А может, все еще обойдется? Если на выборах наша возьмет - тогда победа. Она все спишет. А если нет? Тогда свои же с депутатскими корочками на запчасти разберут. Шутка ли такие бабки в идею угрохали. Прокола в жизнь не простят. Я давно у них в "стрелочниках" числюсь. Но мы ведь тоже не лыком шиты. Кое-что можем. Да и спецсредства с тех лучших времен остались. Первым делом нужно подстраховаться и поднять на воздух киллера. От него ниточка далеко может потянуться. А киллер явно человек Туза. Ишь, как он его замаскировал. Я же нутром чуял, что стрелок - фраерок, замочивший журналиста и киллер - одно и то же лицо. И исчез он не просто так. А Жулянский тоже хорош: "фраер сам на "дно" залег и как только появится, сразу в деревьяный бушлат упакуем". Хрен вам, уважаемый бывший студент. Быстрее вас в зону приземлят.

Нет! Киллера нужно в первую очередь поднять на воздух. Туз ведь специально его возле себя держит. Считает, что я у него теперь на привязи. Не выйдет! Мы это дело поручим тому же Жулянскому. Пусть сам свои ошибки и исправляет. Машинку под днище и, как только киллер дело сделает - сразу кнопку притопить и всем большой привет. Мертвый свидетель - уже не свидетель. Потом таким же Макаром и самого Жулянского. Этот великий костолом очень многое знает. Туза пока трогать не будем. Пригодится. Но напомнить правила игры, чтобы на всякий случай не вякал - не помешает. А если ничего не выйдет, тогда срочно изображать кенгуру и скачками за бугор. Причем, со скоростью звука. Кое-какой капитал в один из банков оффшорной зоны переведен своевременно. Ксивы заграничные на все случаи жизни готовы. Изменим внешность - сам черт не узнает. Даром что ли учили? Вынырнуть на каких-нибудь Шиссельских или других островах и тихо сопеть в две дырки. Семья? Родина? Это все лирика. Лучшая Родина там, где жить можно. Но для этого придется еще раз сгонять в Южный. "Игрушку" Жулянскому передать, бабки выделить, инструктаж успокоительный провести и, естественно, навестить своего давно законспирированного уголовничка-разбойничка. Кто-то ведь должен помочь Жулянскому отправиться к праотцам. Да и Туза на место поставить пора. Тоже мне мафиозник хренов, твою мать. Они там явно все от страха полные штаны наложили. Подбодрить надо", - успокоил себя, наконец, бывший опер КГБ.

...Кмитько же к проведению акции был готов. В течение последних дней он и "картинная галерея" трижды выезжали километров за сто для пристрелки ствола. В итоге к концу последней предвыборной рабочей недели и ствол, и сам Кмитько вполне созрели и были готовы к действиям.

За прошедшую неделю бывший особист многое успел. Все это время, он был надежно прикрыт личным телохранителем Туза. Он даже повода не давал, чтобы телохранитель усомнился в его самых искренних стараниях по подготовке к предстоящей работе. В принципе больших усилий от него в этом вопросе и не требовалось. Играть роль киллера готового к совершению убийства не нужно было. Он действительно был к этому готов. "Народно-освободительные" войны, в которых он участвовал, к этому его приучили. Его беспокоило другое. Бывший "особист" чувствовал, что выйти живым из этой "игры" ему не дадут. Но на ковер к Всевышнему он не очень спешил. Если уж быть точным, то он туда совсем не спешил. А посему все ночи напролет думал. Оказалось, что это очень полезное занятие, особенно, если хочешь выжить. Лежа в кровати, он оставался один на один со своими извилинами и никакой охранник, даже лучший специалист - психолог в его мысли забраться не мог.

"Ни в ближайшее зарубежье, то есть в свое Приднестровье, ни в дальнее - уйти живым они мне не дадут. Это и козе понятно. Так, где же они мне назначат встречу с разлюбезной мадам с косой? Прямо там, под крышей здания сразу после выстрела? Вряд ли. Для этого нужен еще один такой специалист. А это не только дополнительные расходы - это еще и очень хлопотно. По неписаному закону цепочка убийств должна потянуться дальше. Тогда где и как? Отпустить меня далеко, тем более за пределы своего визуального наблюдения - такую роскошь они себе не позволят. Значит, постараются отправить меня к праотцам недалеко от места засады. Что они знают и чем располагают? Место, откуда я буду стрелять им известно? Еще бы. Сами выбирали. Время и место совершения убийства - то же. Кстати, время на сегодняшний день даже я не знаю. Страхуются. Скажут в последний момент. Что еще? Транспорт, на котором я приеду, и место, где мне передадут оставшуюся сумму. Вот на этом и остановимся. При передаче денег? Вряд ли они на это будут делать ставку. Знают прекрасно, что я не лох, догадываюсь об их намерениях и могу посредника, передающего деньги уложить раньше, чем он меня. Я ведь в крайнем случае оставшуюся сумму, скрепя сердце, могу оставить и вам. Мне и этой хватит. Я не жадный. Подавитесь, сволочи. В том, что до выполнения работы с имеющимися бабками не смоюсь - они уверены. Еще бы. Со всех сторон обложили. Да и там, на месте работы, не один этот, разрисованный, "пасти" меня будет. Как минимум еще трое будут опекать. В том числе и Амбал. Он, как правая рука хозяина, а в этом я не сомневаюсь, должен будет лично убедиться, что работа сделана. Только ему хозяин и верит. И явно все со стволами будут.

Остается моя "шестерка". Днями и ночами стоит здесь в гараже и доступ к ней свободный. Чего им стоит в укромное место под днищем, в салоне или в каком-нибудь другом месте всобачить радиоуправляемую "адскую" машинку. Такую себе, вполне заводского изготовления, консервную банку из-под сгущенки, наполненную пластитом. (Кмитько прекрасно был осведомлен, где в Приднестровье находится подпольный цех по изготовлению таких игрушек, в обыкновенной крупногабаритной частной квартире). Дадут отъехать на приличное расстояние, нажмут кнопку и я уже на небесах. Даже без пересадки. Чисто, культурно, серьезно и, самое главное, наверняка. Нет, уважаемые! Такой вариант меня не очень устраивает. Мы, как говорил один великий революционер, пойдем совсем другим путем".

За время своего негласного ареста Панасу Григорьевичу все же удалось встретиться со своим старым знакомым, соседом по квартире. Тот тоже был из бывших военных. В одно время вместе служили в штабе Одесского военного округа. Кмитько - в особом отделе, а сосед - в инженерном управлении. Бывший майор перебивался на доходах от армейской пенсии и случайными заработками. Главное - у него была своя легковая машина. Не Бог весть, какая - обыкновенная "копейка", "Жигули 2101". "Но для меня это даже и к лучшему. "Копейка" будет меньше внимания привлекать", - рассуждал в одну из ночей Кмитько.

На следующий вечер, накачав "картинную галерею" приличной дозой клофелина, не откладывая в долгий ящик, бывший особист приступил к осуществлению своей идеи. Убедившись в том что, охранник крепко спит и в ближайшие пару - тройку часов определенно не проснется, Кмитько около двух часов ночи сел в "шестерку" и тихо смылся на свою квартиру. Там они с соседом быстро все обговорили. За сто баксов бывший майор согласился выехать на место, припарковаться в указанном месте и ждать соседа столько, сколько придется. Хоть до вечера, хоть до скончания века. Время и день выезда Кмитько обещал сообщить по телефону заранее. А чтобы сосед зря не нервничал, он тут же выложил перед ним хрустящую банкноту в пятьдесят долларов. У соседа от радости чуть душа не выпрыгнула. На том они и порешили. Кмитько вернулся на дачу к своему заточению. А действительно, на протяжении последнего периода эти хоромы добросовестно служили ему чем-то похожим на "ИВаСи" (изолятор временного содержания), только с приличными удобствами и чуть ли не ресторанным питанием.

Охранник спал, как убитый. "А теперь мы поглядим, кому из нас фарт подкатит. Главное, вытянуть из хозяина в счет аванса, как минимум, процентов семьдесят. На этом условии придется настоять. А чего ему бояться? По-ихнему, никуда я не денусь. Для будущего трупа он не должен скупиться", - рассуждал Панас Григорьевич, наполняя свой стакан настоящим французским коньяком. Через десять минут он уже спокойно спал в соседней комнате.

...Не раньше, чем через полчаса, Кашай и Лебедь рискнули посетить территорию, находившуюся за бетонным забором. До этого они поочередно внимательно осматривали через оптику внешние подходы к забору. Все было чисто. Ни одно мало-мальски подозрительное существо в поле зрения не попало и не насторожило их.

Сделав на "восьмерке" небольшой полукруг и подъехав к объекту наблюдения со стороны поля, Кашай и Лебедь были приятно удивлены. С этой стороны в сплошном заборе отсутствовали две плиты. Имеющийся проем явно имитировал въездные ворота.

- Ну, наконец-то! А то я уж грешным делом думал, что придется забор приступом брать.

- А что, сходу взял бы? - спросил Лебедь.

- В Афгане и не такие преграды преодолевали. Жить захочешь - не то что полутораметровый забор возьмешь, на второй этаж без лестничной клетки вмиг, как с катапульты, взлетишь. По вертикальной стене, как по персидскому ковру, пробежишься.

- Серьезная подготовка, - с улыбкой подытожил эсбэушник.

- Что ты, Вячеслав Петрович, все улыбаешься? Можно подумать, вас по-другому натаскивают? Интересно получается. На строительство остова корпуса денег хватило, на забор тоже нашлось, а вот на ворота - нет. Враз денежная мошна опустела. Может, чтобы легче было все это вывозить? У нас всегда так. Копейки экономим, а миллионы на воздух пускаем. На пузырь наскребем, а вот на закусь - извини, подвинься. Ты анекдот про цыгана и его лошадь знаешь? - спросил Кашай, продолжая внимательно осматривать каждый сантиметр внутренней территории, как за забором, так и внутри здания.

- Это про Будулая из фильма "Цыган"?

- Нет. Про него я еще не слышал. Про настоящего. У одного цыгана была лошадь.

- И он ее, естественно, любил.

- Не перебивай. Так вот, этот цыган был очень жадным и хитрым. Хитрее всех цыган на свете. Решил он приучить свою лошадь, чтобы та работала, но не ела. Жаль было тратиться на приобретение корма. Вот он каждый день все меньше и меньше давал лошади корма, а работать заставлял как всегда. Такой лихой эксперимент не остался без внимания всей деревни. Но в одно прекрасный день лошадь благополучно испустила дух. Цыган неудавшийся эксперимент объяснял так: "Мне, - говорил он, - не хватило одного дня. Она уже почти привыкла. Если бы еще один день выдержала без еды - все было бы нормально".

Лебедь от души рассмеялся.

- Вот так цыган доэкономил, - сказал Кашай, передавая бинокль хозяину. - Пройдись-ка ты еще раз по территории. Как говорится, одна голова хорошо - а кум лучше. Может я, что и упустил?

Войдя за забор, они спугнули целую свору бездомных собак.

- Знаешь, Вячеслав Петрович, какое главное отличие домашней собаки от бездомной? Домашняя при посягательстве чужого на ее территорию тут же поднимает дикий лай, а бездомная, если ее не трогать, молча удаляется от человека. Этим она, как бы показывает свое неуважение к двуногому существу. Мол, ты меня выгнал, бросил и чихала я и на тебя, и на весь твой род. Мне даже лаять на тебя облом.

- А я ведь только об этом подумал, - ответил Лебедь. - Если киллер решил стрелять отсюда, то такой рефлекс, выработанный у бездомных собак, ему хорошо известен.

Человеческие следы были всюду. Делать из этого определенный вывод Кашай считал преждевременным. Даже тогда, когда они оба подошли к металлической лестнице поднимающейся вверх, в угол боковой и торцовой стен, и заметили на ней довольно свежий отпечаток обуви, ни один из них и виду не подал, насколько этот вещдок был для них важным. Осторожно, не нарушая обнаруженных отпечатков, оба поднялись наверх. Только там и "важняк", и эсбэушник дали волю своим чувствам. Правда, в очень приглушенном звуковом режиме.

Следов наверху было меньше, но они были очень отчетливыми. Кашай дотронулся до плеча Лебедя и молча показал ему на следы растопыренных подошв как раз против приличной дырки в листе шифера. Заглянув в нее, Кашай даже присвистнул. "Вот это панорама", - прошептал он точно так же, как Кмитько несколько дней тому назад. Через секунду, он предложил Лебедю самому убедиться в этом.

Наверху места было мало. Небольшой парапет, шириной сантиметров двадцать - двадцать пять плюс, выступающая пилястра к пятаку которой был приварен огромный швеллер. Другой его конец, упираясь на добрый десяток колонн, выстроенных, как по нитке, скрывался в другом конце здания.

Дальнейшее присутствие обеих не только наверху, но и вообще на этой территории, было излишним. Но прежде, чем покинуть ее, и Кашай, и Лебедь дотошным осмотром убедились в том, что по их вине на ней не осталось явных следов. Перед этим "важняк", набрав полный целлофановый пакет (валявшийся здесь же) песка и слегка протряс им свои и Лебедя следы как на верху, на лестнице, так и на земле, вплоть до выхода из корпуса здания.

- Думаешь, Иван Васильевич, это следы киллера? Может, стоит поехать дальше? Может, ты ошибаешься?

- Это он! Его следы. А место, какое? Ты представляешь, Вячеслав Петрович, на переезде машина тормозит, видимость, как на ладони, плюс оптика снайперки. Нет! Лучшего места не сыскать. Тем более, такое заброшенное здание. За последние несколько месяцев на этой территории, кроме любителей оправиться на природе, никто другой не появлялся. Все учли, гады.

- А почему ты думаешь, что киллер не один? Тогда, сколько их? Как правило, эти фраера работают исключительно в одиночку.

- Киллер может быть и один, но помогать ему должны, как минимум, человек пять. И люди эти должны быть людьми хозяина, заказавшего мэра. Верно, киллеры толпами на дело не идут. Они - вообще люди - одиночки. Это ты правильно заметил. Одиночество - одна из гарантий продолжения жизни. А вот готовить "зеленую улицу", в точное время и в заданном месте вывести интересующий объект на киллера, сообщить ему, где он сидит в тачке, кстати, номер тачки тоже, и главное, все это вовремя передать по связи - это задача людей заказчика. Между прочим, как правило, в их обязанности входит и обеспечение страховки, так сказать, силовое прикрытие киллера. Хотя очень часто бывает совсем наоборот. Силовое прикрытие получает задачу не охранять киллера, а своевременно уничтожить его после выполнения своего черного дела.

- Ну, ты даешь, Иван Василевич. Вот это просветил. Как по букварю. В должности киллера работать случайно не приходилось? В Афгане или в горячих точках? Думаешь, в нашем случае они поступят точно так же?

- Откуда я могу знать, Петрович! Я же не Всевышний. Хотя, если мне не изменяет память, Господь в бытность своего проживания на земле был таким же, как и мы. Я имею в виду - человеком. Это очень убедительно доказывает Святой лик, дошедший до нас. А в должности киллера? Нет! Не приходилось. В Афгане при ведении боевых действий снайпера киллером никто не считал. Хотя ты и прав. Работа снайпера в чем-то сродни работе киллера. Итоги работы, во всяком случае, одинаковы. И там, и здесь по ту сторону прицела - человеческая жизнь. А плохой это человек или хороший - свинцовой пуле все едино. Да! Придется Илюше с сегодняшнего вечера переместиться в этот район, захватить ПНВ (прибор ночного видения), пожрать, подобрать подходящее место, которых тут навалом, и приступить к наблюдению за объектом. Как только на территории огражденной забором, появится интересующая нас личность, немедленно звонить во все колокола. Плохо, что нет у меня больше никого. Тяжело ему одному придется. Сколько там до выборов мэра осталось, дней восемь? Да! Восемь дней - это не сутки. Тяжеловато. Колокол-то у него всего один, я! А у меня - я да душа моя. Ну, ничего, будем живы - не помрем.

- Да! Чуть больше восьми суток. А почему ты считаешь, что он будет один? Я сегодня обо всем доложу генералу. Чувствую, он тут же пару - тройку толковых ребят из наружного наблюдения выделит. На счет "колокола", тоже не надо спешить. Во-первых, ты да я - уже два "колокола". Уверен, генерал уже сегодня назначит оперативную бригаду по задержанию киллера. Ребята из "Альфы" в таких делах лучше нашего разбираются. Естественно, ты, Иван Васильевич, в стороне не останешься. Плечом к плечу пойдем, правое дело отстаивать, - хлопая Кашая по плечу, с улыбкой сказал Лебедь. - Но ты сегодня меня крепко удивил. Это же надо, на участке более восьмидесяти километров, среди сотен заброшенных, недостроенных и прочих подходящих объектов попасть именно на этот, на единственный. Значит, все верно о тебе говорят?

- И что такое обо мне говорят? Очень хотелось бы хоть одним глазом заглянуть в свое досье, пылящееся в вашей фирме. Наверно, узнал бы много интересного?

- Ничего там интересного нет. Да и досье, как такового, нет. Пара листочков с кое-какой информацией. Это раньше заводили досье на человека почти с его рождения, и путешествовало оно за ним, хранясь пуще глаза. Бумага - вещь серьезная. Ты можешь ляпнуть что-нибудь со злости или с устаточку - и забыть. А если все, что сказал или сделал, занести на бумагу - пожизненно храниться будет. Вот такие бывали досье. А перед твоей интуицией я преклоняюсь. Настоящий Шерлок Холмс.

- Интуиция доказуемая только тогда, когда объект надежно упакован в браслеты и тут же, при первом потрошении, дает нужные показания. Эта стройка вполне может быть запасным вариантом. Толковый киллер-профессилнал всегда готовит несколько таких точек. Может, даже специально для таких, как мы. Пока эту стройку всей чесной компанией будем держать на привязи, он благополучно сделает свое черное дело в другом месте. Но на сегодня главное то, что мы на верном пути. Вся эта тягомотина с убийством журналиста, расстрелом водителя и "внедорожника", неожиданным "хвостом" в первый день нашего прибытия сюда, наводит на мысль, что работают серьезные ребята. Они хорошо осведомлены и о том, как продвигается расследование, и обо всех моих действиях.

- Так уж и обо всех?

- Ну, обо всех, конечно, нет! До этого они еще не доросли. Особенно, о том, что надежно хранится в моих извилинах. Туда, кроме меня, никто забраться не может. Ни вашей фирме, ни даже хакеру самого высокого класса. Так вот, если мы с этого момента будем знать каждый шаг мэра, даже тот который он собирается сделать, мы сможем контролировать ситуацию, упреждать противника хотя бы на несколько шагов. Я так думаю. Но это уже забота вашей фирмы. У меня для этого ни сил, ни средств, да и добро на это мне, бывшему солдафону, сыскарю от сохи, никто не даст. Хотя чует мое сердце, что мы на верном пути. Эти хмыри что-то хитрое удумали.

- Например?

- Знать каждый шаг мэра, они не в состоянии. Это и ежику понятно. Для этого надо обладать возможностями государственной силовой структуры. Это даже в нашем, мафиозном, криминально-чиновничьем государстве пока еще не возможно. И слава те Господи! Да и времени у них до выборов не так уж и много. А гоняться с киллером за мэром - это уже попахивает, дорогой, дурдомом. В таком деле, как правило, и так много людей задействовано. Заказчики и организаторы, наводчики и посредники, страховка плюс прикрытие - все это очень непростое, да и дорогое дело.

- С ума сойти.

- А ты не смейся. Считай, что я высказываю свои мысли вслух, забыв, что ты рядом. Это только "отморозки" могут за копейку любому перо в бок воткнуть, гранату в окно метнуть или, на худой конец, половину автоматного рожка израсходовать. Как правило, такие долго не живут. Здесь дело серьезное. И каждому звену из этой цепочки хочется не просто выжить, хочется остаться не "засвеченным" и вдобавок отхватить побольше от мошны хозяина. Я так думаю, что они должны каким-нибудь путем вытянуть мэра туда, где его будет ждать киллер. Навязать ему свою волю. Это основа любых боевых действий. И тех, которые за справедливость, и тех, которые во имя зла.

- Ну, во-первых, мэра мы можем со всех сторон обложить охраной, а во-вторых, почему они это не сделали раньше, когда сделать это было намного проще и не тянуть до последнего дня?

- А мэр кто, Президент государства? Тем более, прекрасно знаем, что и Президентов с целой армией телохранителей спокойно отправляют на небеса. Охрана - это не показатель. Чем больше охраны, тем сложнее выполнить заказ. Но это не значит, что выполнить заказ практически невозможно. Расходы только возрастут. А вот почему тянут до последнего дня - объясняется очень просто. Расправиться с мэром они могли и раньше, но это не дало бы для них нужного результата. Им нужно ликвидировать мэра за такой срок до выборов, чтобы не оставалось никакой возможности нарушить их планы посадить в кресло мэра своего человека.

- Ну, если вы, уважаемый Иван Васильевич, назовете еще и фамилию этого человека, я сегодня же пишу рапорт на увольнение даже без выходного пособия и без пенсии

- Если бы я это знал и у меня были бы вещественные доказательства, я бы этого человека подарил вам на блюдечке. Но, увы, чего нет, того нет. Так как на счет того, чтобы упредить противника хотя бы на несколько шагов?

- Это ты в отношении мэра? Скажу тебе по секрету. Генерал, прокурор и мэр уже беседовали на эту тему. Мэр сам дал добро на это дело. Речь ведь идет не о чьей-то жизни. Так что мэр уже двое суток надежно блокирован всеми возможными техническими и силовыми средствами.

- Тогда будем ждать развития событий и постоянно днем и ночью держать друг друга в курсе событий? Принимается?

- Принимается!

...Лебедь свое слово сдержал. Начальник УСБУ в Южной области таки выделил в помощь Васюте троих оперативников из бригады наружного наблюдения.

Прибыв в тот же день ближе к вечеру на место, все четверо в течение часа из разных точек местности внимательно осмотрели всю окружающую территорию. Все было чисто. Определив два наиболее подходящих места, тут же принялись их обживать. Все четверо были в одном звании. Но старшим был капитан Васюта. Так решил глава УСБУ. Видимо, он учел тот факт, что идея этой затеи родилась в черепной коробке представителя МВД, вот пусть он и отвечает за свои идеи.

Васюта произвел расстановку сил в следующем порядке: на первое место засады, которое находилось недалеко от железнодорожного переезда в помещении заброшенного небольшого асфальтового завода он поставил двух оперов-эсбэушников. Отсюда и до забора, окружавшего корпус цеха, по прямой было не более четырехсот метров. Через оконный проем из комнаты на втором этаже, кое-как заделанного кусками битого шифера, отчетливо просматривалась вся длинная боковая и фронтальная часть забора. В том числе, и возвышающиеся стены самого цеха. Все подступы к забору с этих двух сторон были, как на ладони.

Второе место, главное, Васюта оставил за собой. Оно находилось прямо против проема в заборе, на расстоянии не больше двухсот метров. С этой стороны забора читатель, наверное, помнит, было большое поле, разбитое, как улей, на участки. Вот на одной из дорог, упирающейся ближним концом в проем в заборе, Илюша и третий опер СБУ устроили наблюдательный пост. По причине отсутствия на поле всяких строений, наблюдение было организовано прямо с машины, на которой они приехали. Видавший виды "Москвич-412", хоть и с форсированным двигателем, очень вписывался в огородное поле и по идее должен был имитировать прижимистого хозяина, бдительно охраняющего свой участок от посягательств на урожай всяких там бомжей и прочих любителей легкой наживы. Наблюдение велось с заднего сидения, на котором поочередно располагались то Васюта, то опер СБУ.

Все трое эсбэушников, кроме противоосколочных бронежилетов "Ж-81", пистолетов Макарова, были вооружены и автоматами "АКМУ" с приличным боезапасом. У Васюты был только табельный ПМ. Чтобы получить у дежурного по райотделу короткоствольный "Калашников", требовалось специальное разрешение начальника РОВД. А это грозило преждевременной расшифровкой предстоящей работы. Кашая такой вариант не устраивал, поэтому капитану пришлось довольствоваться только ПМ. Кроме вооружения, обе группы были обеспечены ПНВ (прибор ночного видения), биноклями и мобильной оперативной связью.

Васюту, как руководителя целой группы состоящей из разных ведомств, такое распределение вооружения не очень устраивало, но в конце концов он с этим смирился и перестал на это обращать внимание. Он даже не догадывался, что генерал хоть и согласился с передачей своих ребят в подчинение мента, приказал им в случае чего брать руководство операцией на себя и главное, надежно прикрыть молодого милицейского оперативника.

С первых дней совместной работы с подполковником, Васюта был, как он сам считал, на побегушках. Подай, принеси. И это его не совсем устраивало, скажем так. Капитан считал себя настоящим сыщиком. Он жаждал бурной деятельности с задержанием, может, даже со стрельбой, экстренным "потрошением" задержанных, ведением глобального наружного наблюдения, прослушки и прочих методов сыскной работы, связанной с риском. А тут ему поручают такие мелочи, которые запросто может решить любой новичок.

"Для этого нечего было устраивать тайны "Мадридского двора", объявлять мне отпуск и втихаря отзывать. И вообще, нечего воду мутить. А может, оба "важняка", эти великие спецы-наставники, держат меня на парфорсе (франц. Par force - силой, насильно), с шипами, как дрессированную ищейку?" - часто рассуждал про себя капитан. Но после затянувшихся ночных заседаний, в которых Васюта довольно активно вставлял свои пять копеек, он понял что ошибался. Позже, когда благодаря поручению Кашая он нашел "запорожец" и "внедорожник" - отношение его к Кашаю резко изменилось.

Правда, расстрел джипа и водителя слегка его огорчили. Несмотря на возражения "важняка", он все же чувствовал свою вину.

Прошло две ночи и два дня. Результат засады - нулевой. Если не считать нескольких ночных ложных сигналов со стороны первой оперативной группы, на территорию цеха никто не посягал. Обе ночи прошли спокойно.

В первую же ночь он был сильно удивлен, когда узнал от напарника, что эсбэушники взяли всего лишь две бутылки воды и два вместительных пакета черных сухарей. В отличии от него, личный сидор которго был укомплектован и бутербродами, и полным термосом черного кофе.

- А ты никак на дежурство по райотделу собрался? - спросил напарник, увидев запасы капитана.

- Так ведь, сколько сидеть придется - неизвестно. Может до самых выборов. Без еды и без воды за такой срок можно и копыта отбросить. Я не жадный, поделимся.

- Если ты думаешь, что мы нищие или возможности наши не те, то глубоко ошибаешься. С твоими запасами в сортир не набегаешься. А при серьезном наружном наблюдении - это невозможно по двум причинам: во-первых, сортира поблизости может не оказаться, тем более, в наше время. И, во-вторых, пока ты будешь бегать по сортирам - объект наблюдения скажет тебе большое спасибо, помашет ручкой и был таков. "Наружка" редко работает, как сейчас, в поле. В основном - оживленные места и вдобавок не всегда ночью. Прикажешь памперс в таких случаях одевать? Лично я предпочитаю облегченный бронежилет, - улыбнулся опер СБУ.

- А что, очень даже не хило будете смотреться. Тем более, можно дуть в штаны на месте и сортир искать не надо, - тоже с улыбкой ответил Илюша.

- Нет! Этот вариант для нас не подходит. Смочить губы да сухарик пожевать - это лучше всяких там памперсов. Говорят твой шеф, - перевел разговор тот, - сыскарь от Бога. Мол, это он вычислил сие место засады? Может, это всего лишь одна из версий твоего шефа? Может, киллер здесь и не появится? Может, твой шеф слишком много на себя берет? Случайно выйти на такое место - тут я еще согласен, а вычислить - сомневаюсь я.

- Он такой же мой шеф, как и твой. "Важняк" он. Из Киева. Из Министерства. Но думаю, не зря нас сюда определили. Он нюхом чует опасность.

Оперативник СБУ внимательно посмотрел на Илью и подытожил:

- Дай-то Бог, дай-то Бог. Взять киллера на месте работы - это музыкальная редкость. И отделаться за это одним "спасибо" тут не получиться.

Васюта не очень понял, к кому относится такое грозное заявление. То ли к нему, то ли к Кашаю, а может, и к кому повыше. Но уточнять не стал, а молча уставился в окуляр прибора ПНВ.

Он был всего лишь капитаном милиции. Звание, должность и возраст, в конце концов, абсолютно не требовали от него ни высочайшей эрудиции, ни глобального мышления. Именно по этой и только по этой причине у него никогда не возникали мысли мается ли он дурью или нет? Много или мало берет на себя его начальство? Правильная или нет у начальства версия? За время работы с "важняком" из Киева он с каждым днем все больше и больше ему верил и готов был идти за ним до конца.

Все было чисто. Молчала и опергруппа с места первой засады. Еще в пятницу Кашай вызвал его на собственную квартиру (парадокс) и под шум работающего телевизора вкратце объяснил ситуацию. Васюта сразу понял, что в своем расследовании они приблизились к той черте, перешагивать которую можно только в том случае, если ты уверен, что за ней нет бездонной пропасти. Как правило, за той чертой есть только два направления. При благополучном исходе операции - лестница вверх, откуда сыплются и звезды на погоны, и ордена на грудь. В противном случае - лестница вниз и на тебя сыплется все, кроме выше сказанного. В лучшем случае - отрицательное отношение к своей личности, в худшем - песок и комья земли на гроб и в придачу крест, который устанавливают или в ногах, или в голове. Где как заведено и как кому нравится. У одних крест устанавливают в голове, чтобы даже застывший мозг преставившегося вечно помнил о его тяжести. У других - в ногах, чтобы крест вечно был перед усопшим. "Что это я о покойниках да о крестах? Не к добру все это", - выругал себя еще тогда капитан.

По версии "важняка" киллер мог появиться с любого направления, но вероятнее всего, со стороны железнодорожного переезда. "Мало того, - Кашай на этом настаивал, - он обязательно должен появиться на машине и только ночью. В крайнем случае, под утро". Исходя из этого, и были устроены засады.

Задача Васюты в этом деле была до обидного простая. Вовремя обнаружить киллера и тут же, по мобильнику, сообщить Кашаю. Независимо, в какое время суток это произойдет. Дальнейшее все зависело от времени появления киллера и сложившихся на тот момент обстоятельств. Каких обстоятельств - Кашай в своем инструктаже Васюте не доложил.

Зная, с каким нетерпением сыщик из Киева ждет нужного звонка от него - капитан слегка нервничал. Он представлял себе, как прошли те две бессонные ночи у "важняка" и чего они ему стоили.

Пока все было чисто. Шел третий час ночи.

20. Еще одна версия.

Кашай не нервничал и не очень переживал. Ему совсем не икалось даже тогда, когда Васюта с напарником не очень вежливо перемывали его косточки в первую ночь. Уточним для ясности - этим занимался только напарник Васюты.

За прошедшие двое суток для этого у него не было времени. И у него, и у Лебедя появились дела поважнее. Не успел Васюта, получивший дотошный инструктаж и по причине убытия на встречу с оперативниками СБУ оставить его на собственной квартире, как раздался звонок оперативного дежурного УМВД.

- Иван Васильевич, это опять я, полковник Ярема. Только что звонил полковник Подоляко из Киева. Убедительно просил ему срочно перезвонить. Вы меня слышите?

- Отлично слышу, товарищ полковник. Как только освобожусь, приеду к вам и перезвоню. Спасибо!

Все эти дни Кашай ждал этого звонка. Ему, как воздух, нужен был результат поездки Подоляко в Ровно. Как он и предполагал, последний срок звонка был сегодня. "Значит, вчера из Ровно Подоляко позвонить не смог. Значит, что-то ему мешало. Значит, в Ровно полной информации по киллеру он не получил и не хотел меня досрочно расстраивать. Значит, поиски киллера продолжаются? А жаль", - рассуждал Иван Васильевич, молча меряя ширину Васютиной жилой комнаты. Но уже через пять минут он мчался в "Ауди" по проспекту Шевченко в сторону дендропарка. В этом экзотическом уголке города Южного Кашай знал одну небольшую возвышенность, очень удобную для наблюдения - нет ли "хвоста" и не менее удобную для ведения телефонных разговоров. Вариант был проверен и испытан несколько раз. В первый раз это место понравилось ему еще и тем, что было оборудовано скамейкой для сидения. Не Бог весть, какой сервис в наше время. Но вместе с тем иногда скамейку вряд ли отыщешь даже там, где ей положено быть по общепринятому положению. Ехать в Управу до разговора с Подоляко, он не собирался.

Скамейка оказалась свободной.

"Значит, быть удаче", - прошептал Иван Васильевич.

Подъехав прямо к возвышенности и выйдя из машины, Кашай загадал, что если скамейка будет свободной, значит, Подоляко повезло, и он услышит от него то, что хотел услышать. А если скамейка будет занята - значит, не повезло. Значит, полковнику в Ровно о стрелке-спортсмене выяснить ничего не удалось. "Лично меня такой вариант никак не устраивает. Нет! Должно мне повезти. Я всей своей аурой чувствую, что там, наверху, ждет меня удача. Скамейка ни в коем случае не должна быть занятой. А если? Значит, тебе, дорогой сыщик, с твоим упованием на суеверия в кошек, чертей, ауру и прочие космические силы, пора в какой-нибудь забытый монастырь. И чем раньше ты это сделаешь, тем быстрее окружающие вздохнут от твоих нравоучений. Черт. Какие-то дурацкие мысли в голову лезут. Дурдом какой-то. Нет! Шалишь! - неизвестно к кому мысленно обратился Кашай. - Мы еще поборемся. Кое-кому нервишки еще попортим, - рассуждал он, поднимаясь наверх. При этом Иван Васильевич не забывал краем глаз фиксировать все, что попадалось в широкоэкранной, до боли в глазницах, панораме местности. Пока все было чисто. "Хвоста" ни по дороге, ни сейчас он не наблюдал. - Вот это дожился! Аж неинтересно работать. Ну и хамье! Во, бандиты пошли. Может, действительно они плюнули на меня. Чихали, так сказать, и на "важняка", и на представителя Центра, и даже на то, чем я занимаюсь. А ведь они правы. Я им и на фиг не нужен. Если они меня или Васюту замочат, тут такое начнется. Не только они, весь криминальный авторитет города стонать будет. А последним - это совсем не нужно. В криминальном мире свои законы. Сам "залетай", а другим настроение не порть. Иначе тебя даже в зоне найдут", - усаживаясь на скамейку, закончил толковую беседу с умным человеком подполковник.

Подоляко ответил сразу. Будто сидел у телефонного аппарата.

- Здравствуйте, Игнат Тимофеевич! Это я, - поздоровался Кашай.

- Здравствуй! Ты откуда звонишь?

- Мало ли толковых мест на золотом побережье Черного моря. Надыбал тут одно в парковой зоне. Очень даже приличное, должен тебе признаться, - вспомнив старое предупреждение и переходя на ты, ответил Иван Васильевич.

- Ну-ну! Настроение у тебя слышу неплохое. Явно что-то новое и весьма интересное раскопал. Насчет побережья ты прав. Лучше северный берег Черного моря, чем южный берег моря Лаптевых.

Оба рассмеялись.

- Слушай меня здесь! - как там у вас говорят. - Запоминай адрес и ФИО стрелка. Оказывается, он живет в Южном. В прошлом - бывший особист. Я тут поднял о нем всю имеющуюся в СБУ информацию. Подноготная довольно интересная. По всем данным, это он. Установи наблюдение и помни, дорогой, "наружка" должна быть максимально плотной и вдобавок, на высшем уровне. Парень школу еще ту прошел. Было бы прекрасно, если бы тебе удалось выйти на тех, с кем он связан. В нашу местную фирму не обращайся. Тараса Григорьевича из Генпрокуратуры, тоже пока в известность не ставь. Ему факты да вещдоки подавай, а у нас их пока нет. В каких отношениях с Лебедем?

- Как выражается начальство: отношения деловые.

- Обратись к нему. Я тут кое с кем из начальства его генерала переговорил. Команда к ним в Управу уже должна поступить. А чем порадуешь ты? Чувствую, блестишь, как надраенный гривенник. "Колись".

- Спасибо за информацию по стрелку. Боюсь, раскрутить мы его уже не успеем. Вместе с Лебедем вышли на место засады киллера. Как я и предполагал - конечная цель всей этой крысиной возни - выборы мэра. Подготовка к досрочному исключению со списков основного претендента, вступила в завершающий этап. Но основного кандидата фирма Лебедя прикрыла надежно. Будем работать до последнего. Придется брать тех, кого удастся отследить и сразу, на месте "упаковки" "потрошить" всеми доступными способами.

- Рад за тебя, хотя и не представляю, как вы с Лебедем могли вычислить место засады киллера. Моя помощь нужна?

- Точно так, как ты за короткий срок прокачал почти пятьдесят миллионов жителей Украины и вычислил Кмитько, - обменявшись хвалебными дифирамбами, ответил подполковник. - Думаю, сами справимся.

- То, что стрелял Кмитько, еще не доказано. Весь мой труд может оказаться холостым выстрелом. А вот твоя заявка очень серьезная. Ну, ладно! Если помощь не нужна - трудитесь. Желаю успеха и постарайся на рожон не лезть. В СБУ есть спецподразделение "Альфа". Там ребята не хуже нашего "Беркута" работают. Да! Как там Васюта?

- Нормально. Сейчас в аккурат место засады блокирует.

Обменявшись еще кое-какими, менее важными новостями, Кашай и Подоляко прервали связь.

Подоляко чувствовал, что его коллеге необходимо немедленно действовать. В действительности, так оно и было. Уже через несколько минут Иван Васильевич после очередного телефонного разговора мчался в "Ауди" к месту встречи с подполковником Лебедем. Передавать полученную информацию по телефону "важняк" не стал. Решение нужно было принимать быстро, а для этого телефонный разговор не годился. Тем более что вдвоем с этой задачей им не справиться. Потребуется толковое, как предупреждал Подоляко, наружное наблюдение. А с этой задачей в действительности могла справиться только фирма Лебедя. Но первым делом необходимо было убедиться, что имеющийся адресочек действительно принадлежит именно стрелку-спортсмену, любителю повыпендриваться не только на огневом рубеже. "Эх! Васюту бы сейчас сюда. Мы бы с ним быстро это дело провернули. Он местный. Ему проще", - подумал "важняк", припарковываясь недалеко от автовокзала. Выйдя из машины, он еще раз мысленно оценил предусмотрительность эсбэушника. Затеряться в толпе постоянно снующих во все стороны людей всегда проще. Автовокзал для этих целей - идеальное место.

Подполковник Лебедь ожидал, как и договорились, возле полукабины картафона.

- Машина внизу, у моста. Спускайся и жди по ходу движения. Я тебя подберу, - услышал он шепот Лебедя, как только подошел к картафону.

"Важняка" чуть "кондрат" не хватил от такой таинственной предусмотрительности. У него так и чесалось в одном месте большое желание повернуться и на чистом русском языке послать вокруг шарика все и вся. И Лебедя с его таинственной шпиономанией, и тех, кто заставляет таких, как он и Лебедь, в своей собственной стране заниматься совсем даже не игрой в казаков-разбойников. Со своим прямым, как вся его бывшая армейская жизнь, характером, вероятнее всего он так и проступил бы, но вовремя вспомнил, что Кмитько до недавнего прошлого был штатным сотрудником Третьего Главного управления бывшего КГБ. А, вспомнив, дочитав расписание до конца, молча удалился в сторону спуска на нижнюю террасу. Он не очень был осведомлен об уровне подготовки в школах и академиях КГБ, но прекрасно знал о возможностях КГБ.

"А ведь Лебедь прав. В самые мощные теневые структуры государства вливаются, как правило, лучшие спецы-комитетчики. И нечего тут кого-то в этом винить. Сами виноваты. То, что они там - это и есть настоящая демократия. Сами кричим на каждом углу, что толковая работа должна и толково оплачиваться. Вот они, бывшие, и работают там, где больше платят. Пример у них есть с кого брать. Некто Калугин за свою исключительно добросовестную службу Системе получил генерала и тут же, при малейшей возможности, рванул в штаты или куда еще и без зазрения совести стал поливать грязью (естественно, не бесплатно) и бывшую Систему, и даже бывших своих однополчан. Кое-кому из них, однополчан, его откровения слишком дорого обошлись", - продолжал рассуждать Кашай, спускаясь по ступенькам к шестиполосой двухрядной оживленной трассе.

- А теперь, Иван Васильевич, давай с чувством, с толком, с расстановкой, по порядку и, главное, в полном объеме. Времени на разгадывание ребусов, засекреченных друг от друга - нет. Во всяком случае, в этом деле. Иначе мы можем таких дров наломать...

- Намекаешь на жертвы при взятии в Кабуле дворца Амина? Если я тебя правильно понял, то именно там жизнь преподала урок отсутствия взаимодействия двух силовых направлений, в результате чего обе стороны получили больше своих жертв, чем противника.

- Ну почему сразу Кабул? Потому, что ты бывал там? Таких примеров и здесь хватает. И так, я весь во внимании.

Скрывать больше было нечего, и Иван Васильевич добросовестно рассказал Лебедю почти все, чем располагал. В том числе и о последней информации, полученной от Подоляко меньше часа тому.

- Ну и что ты предлагаешь? - выслушав, спросил Ростислав Петрович.

- Докладывать наверх считаю, пока не стоит. Доказательств, что этот Кмитько и убийца журналиста одно и то же лицо, у нас нет. Остается только один вариант. Необходимо выяснить, тот ли это Кмитько, которого мы ищем и где он в настоящее время находится? Брать только тогда, когда на руках будут доказательства его вины. Конечно, если ситуация с мэром не будет выходить из под контроля.

- Наружное наблюдение, как я понял, за мной?

- И не только. Брать его придется, я так думаю, тоже вашим ребятам. Все, чем я богат, при мне. Есть, правда, еще один вариант.

- Какой? - спохватился Лебедь.

- Быстро выяснить максимум об этом Кмитько и, если его пути и пути убийцы хоть где-нибудь, в чем-нибудь пересекались - брать и тащить его в ваше СИЗО. А там, по полной программе "колоть" на все имеющиеся убийства с полной расшифровкой связей.

- Это ты, жук столичный, на что намекаешь?! СИЗО СБУ - это очень даже не СИЗО КГБ тридцатых-сороковых годов. Хамить начинаете, уважаемый? За такие вещи можно и по ушам схлопотать. Нет уж, мил человек. Вы эту кашу заварили, вы ее и расхлебывайте до конца. Помощь, как и полагается, мы окажем, и только. Если я правильно понял, вы предлагаете мне составить вам компанию по выяснению личности этого фраера? Как его там, Кмитько? Ну и фамилия. Но самое интересное в том, что вы предлагаете мне пока молчать. Я даже не могу доложить своему начальству о вашем предложении, - с обидой в голосе ответил Лебедь на предложение Кашая.

- Вы можете отказаться. Неволить не стану. Даже не имею права. Что касается меня, то другого пути у меня нет. Придется самому этим заниматься. Вы и так мне прилично уже помогли. Спасибо и на этом. А насчет обиды... Так я совсем не то имел в виду. В нашей фирме очень часто такими методами пользуются. Особенно, на уровне отделений и даже отделов "угро". Так, что будем делать, Ростислав Петрович?

- Что с вас возьмешь? Как вас не называй, хоть даже сверхкультурно, характер у вас, должен вам признаться, все равно ментовский. Едем по указанному адресу, а там видно будет.

Всю дорогу ехали молча. Каждый думал о своем. Иван Васильевич не стал тратить драгоценные запасы адреналина в организме на возбуждение воображения будущих действий там, на квартире Кмитько. "Важняк" анализировал прошедший, не очень вежливый по его вине, диалог с Лебедем. "Какие мы обидчивы. Кое в чем я, конечно, переборщил, хотя и не сознательно. Но вы тоже хороши. Ишь как боитесь сейчас замараться? Понимаете, значит, что бывшая ваша фирма крепко обгадилась за все время своего существования. Обожглись на молоке - теперь и на воду дуете? Хитрецы. В белых перчатках светлое будущее строить собираетесь? Не выйдет, панове. Светлое будущее мы уже строили. Коридоры эти проходили. И никакого светлого настоящего большинство народа не видит и навряд ли увидит. В лучшем случае - не успеет. Но в какой-то степени я с тобой, дорогой эсбэушник, согласен. Я тоже за то, чтобы каждая из трех государственных силовых структур четко выполняла свои функции. Если они, конечно, расписаны умными людьми.

Министерство обороны - защищать государство от нападения извне. И нечего привлекать ее силы для внутренних разборок. Для этого есть целое и очень даже не хилое Министерство Внутренних дел. А вот ваша фирма должна работать сугубо на информацию самых верхних эшелонов власти. Постоянно быть в курсе всех дел, которые творятся и внутри страны (это в первую очередь), и за ее пределами. Причем, даже до мелочей. Я не имею в виду каждого кто, простите, чихнул или сколько раз за день сбегал на горшок. Своевременно информировать руководство страны, оборону и МВД о тех, с позволения сказать, гражданах, коррупционных картелях и государствах, если хотите, которые против Родины затевают, мягко скажем, что-то не очень хорошее. Вот тогда, уважаемые, будет вам и заслуженная честь, и хвала.

Хотя я далек от мысли, что СБУ своевременно не обладало информацией и по тому же Лазаренко, и ему подобным, не знает о настоящих руководителях теневой экономики, и о подпольных делах, скажем так, отдельных слуг народа. Так почему не звонили во все колокола? Через газеты, телевидение и прочие средства массовой информации? Почему позволили довести страну до такого масштаба разбазаривания? Конечно, в этом есть большая толика и нашей вины. Мы ведь из народа, причем не из самой лучшей его части. Одно слово "менты", как вы изволили выразиться.

А может, вы информировали? Может, и оперативные разработки вели? Так почему телега не только продолжает стоять на одном месте, она с каждым днем все больше заполняется отбросами. А вывезти ее на свалку, оказывается некому. Вот это дожили. Две таких мощных фирмы, а с телегой справиться не можем. Что ж? Может, ты и прав? Может, эта телега на сегодня никого не колышет? Может, она ни руководству страны, ни избранникам народа и на фик не нужна? Всем все до лампочки? Стоит себе, ну и пусть стоит. А вот когда завоняет на всю страну и не только - тогда поздно будет. Сил, ой как много потребуется, чтобы ее вывезти. Да и куда? Такое г... ни одна нормальная страна не примет. Но пострадать от этого могут многие, - придя к такому толковому умозаключению, Кашай немного успокоился. Он хотел еще хотя бы мысленно смягчить свое душевное состояние и слегка порассуждать о бренности своего участия в этом нужном деле, но не успел. "Восьмерка", вильнув между домами, остановилась. - Иметь водителем знающего город человека, плюс ко всему еще и опера СБУ - это великое дело. Почти что гарантия успеха", - резко выныривая из своих глубоких извилин, подумал Кашай.

При всех разногласиях, случившихся между двумя операми за прошедшие несколько десятков минут тому, дальнейшая работа пошла более чем слажено.

Поработав в течение двух часов с хвостиком, как заправские опера-сыскари, пользуясь мысленными и немысленными легендами, они скоро убедились, что по данному адресу действительно проживает некто Кмитько. И это, и то, что он бывший военный они узнали от всезнающих соседок-старушек. Они же и сообщили, что этот Кмитько давно уже не появлялся на их глазах. И что этим пороком он страдал почти что с момента вселения. Но это их мало интересовало.

Узнать всю подноготную не составило большого труда. Лебедь, подключив свою фирму, быстро навел все справки через архив особого отдела штаба Южного оперативного командования.

В общем, к десяти часам вечера оперативники были во всеоружии. За квартирой с этого момента было установлено наружное наблюдение. У Кашая была еще одна очень неправильная мысля, но в присутствии эсбэушника он не рискнул ее осуществить. Показать себя еще большим ментом, чем он есть - "важняк" не захотел. А мысля была до обидного простая и легко осуществимая. Ему очень хотелось хотя бы одним глазом заглянуть за входные двери квартиры Кмитько. "Уж я бы там постарался. Я бы отыскал хоть какую-то мелочь, подтверждающую правильность нашей версии. Если этот Кмитько и есть спортсмен-стрелок, то доказательств этого у него в доме воз и маленькая тележка. Надо только их поискать. А это мы можем. Не вчера родились. А если серьезно поработать, то можно кое-что и посерьезней найти", - мысленно убеждал себя в этом Иван Васильевич, возвращаясь на машине Лебедя к автовокзалу. Забрав "свою" "Ауди", он вместе с Лебедем подъехал к квартире Васюты. За прошедшее время "важняк" так капитально обосновался и в машине Васюты, и в его квартире что, чувствуя себя почти что полноправным хозяином, пригласил Лебедя в квартиру.

За чашкой кофе они до глубокой ночи прокачивали не только всю имеющуюся информацию, но и просчитывали дальнейшие действия как свои, так и противной стороны. Остановились на предположениях Кашая, который выдвинул очень толковую мысль.

"Понимаешь, Вячеслав Петрович, - утверждал "важняк", - если мы вышли на того, на кого надо, то дальнейшие действия предугадать нетрудно. Что мы на данное время имеем? Первое, знаем место предполагаемой засады. Это факт! Вычислили, против кого готовится акция. Это тоже факт! Мы пока не знаем, кто готовит эту акцию, сколько их и на когда она назначена".

- Утверждать на все сто процентов, что место засады мы знаем - я бы не стал. Вполне возможно, что это как раз и есть то ложное направление, которое нам так успешно пытаются навязать. Не забывай, какую школу прошел этот К-кмитько. Тьфу, черт! Ну и фамилия, - парировал эсбэушник.

- Принимается! Но мы знаем точно, против кого направлена акция. На кого, так сказать, ведется охота. Действия киллера, а я убежден, что в этом деле будет фигурировать ствол с оптикой и глушителем, были, есть и будут во все времена одинаковыми. Киллер занимает позицию, а объект на него выводят посредники заказчика. В Афгане наши снайпера, да и противника тоже, всегда занимали позицию ночью. В нашем случае снайперок тоже должен занять позицию ночью. Тем более что его позиция на окраине населенного пункта. Теперь о цели. Ночью мэра никто никуда вытаскивать не будет. Слишком хлопотно. Постараются сделать это днем. Чего проще? Больная мать. Кто-то утром или днем позвонит мэру и скажет, что состояние мамы резко ухудшилось. Мэр может, конечно, срочно поднять на ноги не только городскую, но и областную медицину. Но, во-первых, из твоей характеристики на него я понял, что он себе такую роскошь позволить не посмеет. Позвонить в райбольницу по месту жительства матери, еще куда ни шло, но это ему ничего не даст.

- Подожди! Думаешь, они такие лохи, что не берут во внимание нас? Мы ведь можем быстро все проверить и дать мэру полную информацию.

- Нет! Я так не думаю! Они действительно не лохи, но вместе с тем прекрасно знают, что у матери, кроме него, никого нет, что мэр очень порядочный сын, любит свою мать, а это как раз, во-вторых. Пока сам не убедится - никому не поверит. Даже нам. Так что как только мы получим сигнал от Васюты - жди звонка мэру. Это, как пить дать. А вот как его прикрыть - ума не приложу. Увеличить охрану - они сразу все поймут и обязательно придумают что-то новое. Только разгадывать новые ребусы времени у нас уже не будет. Брать снайпера на засаде - мы останемся с носом. Наверняка они такой вариант просчитывали и держат кого-нибудь в запасе.

- По-твоему, у них целая армия киллеров?

- Армия не армия, а запасной вариант все же есть.

- И что ты предлагаешь? Пусть все идет своим чередом? Надеешься на осечку? На то, что у киллера в последний момент от предчувствия нашей засады дрогнут руки или сердце, от жалости к мэру он умоется слезами и выпустит все пули в молоко? По-моему, это архинаивно. Ты не находишь?

- Нет! Да будет тебе известно, я "наивностью", как ты выражаешься, не страдаю. Поэтому усиленно думаю. Предлагаю заняться этим делом и тебе. Иногда такой труд бывает очень полезным, тем более, что время пока терпит.

- Слышь, Васильевич, может заменить мэра нашим опером, обложить тачку внутри брониками и выпустить на трассу, а? Как ты на это смотришь?

- Отпадает по двум причинам. Во-первых, мэра они знают в лицо и следить за ним будут по всей трассе до самого места покушения. Во-вторых, задача у киллера не тачку дырявить, а голову мера. А голова даже у вашего парня одна. И не пудри мне мозги дурацкими предложениями. Киллера можно взять сразу, как только он проследует на место. В нашем варианте - это как только он поднимется наверх. Вещдоков, которые будут при нем - хватит, чтобы упаковать его на приличный срок. Но нам нужен не только он, нам нужно все их логово, все связи, заказчики, посредники и прочая верхушка. В данном варианте киллер запросто возьмет все на себя и пойдет "паровозом". Кроме того, и я в этом убежден, он может знать одного, от силы двух посредников. А пока мы будем его "колоть" на них, хозяин примет все меры, чтобы от всех посредников этого дела избавиться. Их просто не станет. Закатают в асфальт или забетонируют в какую-нибудь стройку. Вот если бы.

- Ты намекаешь на манекен?

- Я давно догадывался, что ты непростой опер. Будет он мне тут анекдоты травить. Мэра опером заменить и прочее. Это все для первоклашек. А вот манекен - это существенно. Где-нибудь на трассе создать обычную ситуацию и поменять тачку с мэром на такую же с манекеном. Толковому водиле одного выстрела в манекен достаточно, чтобы тут же укрыться за бронежилетом и нырнуть под защиту отсека с двигателем. Но это все нужно продумать до мелочей и, естественно, не со мной. Так что ж... в горсть и дуй скачками к своему шефу. Другого выхода я не вижу. А уж если нет, тогда придется киллера брать сразу, как только он появится на горизонте. Ничего не попишешь. Главное, в любом варианте мы просто обязаны киллера взять живым!

Такое толкование версии звучало логично. Лебедю это показалось не просто правдоподобно, но и очень убедительно.

Прошло еще двое суток. Шел все тот же третий час ночи...

21. Псих.

За прошедшую неделю, последнюю, предвыборную, в официальном расследовании убийства журналиста существенных изменений не произошло. Во всяком случае, Кашай об этом ничего не знал. А о мелочах Тарас Григорьевич, "важняк" из Генпрокуратуры, его не информировал. Не считал нужным. Как ни странно, но Иван Васильевич в какой-то степени был этому даже рад. Больше его к себе на ковер представитель Генпрокуратуры не вызывал. Видимо, успокоился. Как говорил на одной из вечерних посиделок Подоляко: "у них своя свадьба, а у нас - своя".

Единственное, что могло бы в какой-то степени потревожить жизнь Южного, так это приезд бывшего полковника КГБ Коровина Назара Пантелеймоновича. Но потревожить жизнь города - миллионника приездом одного человека, тем боле не из когорты Президента и даже не из аппарата Премьера или руководства Верховной Рады - слишком несерьезно. Приезд Коровина мог потревожить только местные органы СБУ и МВД. Но этого не случилось по двум причинам: во-первых, эти силовые структуры об этой личности пока ничего не знали. Пока. И, во-вторых, Коровин, как и всякий на его месте, приехал в Южный инкогнито. На сей раз он приехал на служебной "Вольво-940".

Свой приезд в Южный, он не афишировал даже Тузу. Увлекаться экзотами курортного центра, тоже не стал, а сразу позвонил на мобильник Амбала. Тот ответил, и Коровин тут же забил "стрелку". "Зачем мне сегодня все эти экзоты? Если дело с мэром выгорит, тогда я, наверняка, стану тем главным и единственным представителем Совета Корпорации Нефтетрейдера в этом регионе. Нефтетерминал и нефтепровод Южный - Броды - Гданьск будет под надежной "крышей. И диктовать условия будем мы. Тем более, прямой выход за бугор и вдобавок без всякого таможенного досмотра трубы, хе-хе-хе. А с поляками, с этими купи-продай, мы уж как-нибудь договоримся. Вот тогда, заполнив лопатник баксами, можно и экзотами заняться, и русалками девственной красоты. А если не выгорит? Ну что ж, в таком случае будем другими, заокеанскими экзотами любоваться", - рассуждал Назар Пантелеймонович, направляясь на встречу с Амбалом.

Разговаривая по мобильнику, он не оставил ему времени для раздумий. Говоря языком криминального контингента, "стрелка" была забита в ближайшие двадцать минут, недалеко от Пересыпского моста. Коровину нужно было узнать у Амбала все подробности предстоящей операции, ее степень готовности и варианты прикрытия. Кроме того, он должен был передать своему бывшему информатору еще по работе в КГБ небольшую коробочку. У него их было две. Приобрел он их чисто случайно у своего бывшего коллеги, успевшего под занавес развала СССР прыгнуть в кресло одного из отделов Шестнадцатого управления КГБ. Именно в этом управлении крупные специалисты и ученые разрабатывали всякие там штучки-дрючки на базе ПВВ (пластичные взрывчатые вещества), ядов и прочих поражающих средств. Скажем, типа кураре-токсифермин. Вмокнул в него острие иголки или кнопки, чисто случайно кольнул в задницу и через две-три минуты у водителя паралич мышечных тканей. Вот тебе и автокатастрофа.

Эти две коробочки, весом менее сто грамм пластита каждая, с магнитным креплением и радиоуправляемым взрывателем несколько лет ждали своего часа. И таки дождались. Взрыв одной такой коробочки способен превратить любую, естественно, небронированную тачку в груду металла, а всякое живое существо в ней - в месиво из костей, мяса, мозгов и крови. Одна такая коробочка предназначалась для киллера.

Коровин не очень верил Тузу и его обещаниям своевременно убрать киллера. Поэтому принял меры страховки. Амбал должен был ухитриться прикрепить ее к машине киллера. Если у того машины не окажется, что маловероятно, значить, подарить ему свою, прикрепить коробочку к штиблетам киллера, к чему угодно, но поднять стрелка на воздух. "Амбал хитрый - придумает, как сделать", - рассуждал Назар, совсем не задумываясь о таких мелочах. А вот вторая коробочка предназначалась все тому же, давно законсервированному, как писали в совершенно секретных формулярах КГБ, уголовничку-разбойничку.

Еще в бытность своей работы в КГБ Южной области расследуя одно щепетильное дело, связанное с камушками и марихуаной, поступавшими из Афгана военными бортами с грузами "200" и "300", Коровин вышел на одного майора. Майор служил тыловиком в одном из госпиталей 40-й армии. Но в той цепочке крупных военных и партийных шишек он был самым мелким звеном. Знал он, действительно, мало. А в дело его втянул один полковник там же, в Афгане. На чем он его взял - так и осталось тайной. Было следствие, потом военный трибунал. Майор "паровозом" идти не захотел и в один присест сдал полковника. А вот полковник не назвал ни одной фамилии. Видимо, знал, что молчание - его жизнь.

Майор получил восемь лет, а полковник, как ни странно, почему-то только пять лет зоны. В судебной конторе тоже существовали свои секретные правила, основанные на несовершенстве УК и УПК. Из восьми лет майор в зоне парился всего год с хвостиком. Буквально через несколько месяцев длинная рука хозяев достала майора. С помощью таких же военных уголовников на зоне была спровоцирована драка, в которой майор, спасая свою жизнь, придушил одного из нападающих. Но и уголовнички "оторвались" на всю катушку. "Отутюжили" беднягу до неузнаваемости. И если бы не "вышкари", душа майора благополучно вознеслась бы на небеса. И опять суд, и небольшой, в пять лет, довесок к уже имеющимся. Больше майор так и не оправился.

От сильных переживаний и постоянного страха - двинулся умом. Целой своре милицейких психологов работавших с ним, ничего не оставалось, как признать его психически ненормальным. Так, с пухлым личным делом, постоянно приоткрытым ртом и вечной улыбкой, издали подтверждающей его болезнь, майор был переведен в общегражданскую психиатрическую больницу для таких, как он. Те же окна в металлических намордниках, высокий забор с колючей проволокой, правда, без вышкарей, а вместо камер - палаты. Двери хоть и не металлические, но все равно без ручек. Если бы не развал Союза, то майора в ближайшем будущем без всяких почестей и похоронили бы от этого заведения. Так сказать с отметкой в деле: убыл в связи с переменой места жительства.

В первые годы самостийности психушки одни из первых ощутили на себе полный развал государственной системы. Ни денег, ни продуктов, ни начальства. И, главное, некому пожаловаться. Особо буйных, исключительно из-за личной боязни, оставили. Мало ли где буйный псих может встретить знакомого врача. А что у него на тот час будет в голове - и Всевышний не предскажет. Тихих, тех, которые жили в автоматическом режиме, как будто запрограммированные - отпустили на все четыре стороны. В их число попал и бывший майор. Перебравшись какими-то путями в город Южный из окраины области, где находилась психушка, он стал бомжевать. Но что самое интересное, бомжуя и попрошайничая бывший майор постепенно входил в нормальное состояние. К нему возвращалась память. Видимо, на это повлияли с одной стороны полная свобода действий, а с другой - жесткие жизненные условия. Последнее, как говорится: клин, клином...

Но у этих же жизненных условий обратная сторона медали оказалась не в лучшем виде. Исхудавшее, заросшее щетиной лицо. Вместо стандартной армейской прически - лохматые, давно не мытые, волосы. Подозрительного цвета остатки костюма, очень даже несекондхендовского и такие же доисторические штиблеты на вырост - вот что представлял собой бывший майор, когда в подземном переходе нос к носу столкнулся с Коровиным. Назар Пантелеймонович тогда впервые приезжал в город Южный в качестве представителя Совета Корпорации Нефтетрейдера. Нужно было организовывать фирму "Петрол".

Несмотря на все вышеперечисленное, Назар моментально его узнал. Выработанная с годами привычка запоминать лица, автоматически прокручивать на несколько ходов вперед создавшуюся ситуацию, дали положительный результат. В тот момент он еще не знал где, как и сможет ли вообще когда-либо изъять пользу от этой встречи, а вымуштрованные извилины уже дали команду ногам остановиться.

Разговорились. Чтобы не мозолить глаза снующих по переходу людей (резкая контрастность внешнего вида двух людей могла проявить кое у кого нездоровый интерес), Коровин пригласил бывшего майора в ближайшую забегаловку. Заказал выпить и поесть. Бомж тоже узнал своего крестника и, не тая на того обиды, рассказал обо всех своих мытарствах. И что жена с детьми после всего случившегося ушла к другому, и о психушке, и про все свои похождения. Под конец бывший майор чуть не разревелся навзрыд, как ребенок. Всхлипывая и размазывая слезы, он все грозился найти своего главного виновника и рассчитаться сполна. Даже если это будет стоить ему жизни. Успокаивая страдальца, Назар пообещал найти того полковника, где бы он ни был и в качестве искупления своей вины вывести на него бывшего майора.

"Я почти постоянно в этом переходе ошиваюсь. Если меня тут не будет, спроси любого где "Псих"? Все наши тут меня так кличут, - подвыпивший попрошайка перешел на ты, отчего у Коровина резко взлетела правая бровь. Бедняге уже было все равно. По причине скудности извилин он не только не замечал этого, он не в состоянии был осмыслить это, а посему продолжил в том же духе: - Если ты выведешь меня на того сраного полкаша, я тебя век не забуду. Что хошь для тебя сделаю. Мне бы только эту суку достать. Я бы ему вспомнил и камушки, и наркоту. Небось, жирует сейчас где-нибудь, скотина безрогая? "Ты, мол, не переживай. Это всего лишь подарки для знакомых"... А сам вон что в гробах переправлял. И, главное, на суде все на меня свалил".

За время работы фирмы, Назар Пантелеймонович часто приезжал в Южный и всегда встречался с бывшим майором. Но все эти встречи были секундными и носили характер чисто спонсорский. Они обменивались взглядами и двумя-тремя фразами. Коровин передавал попрошайке сверток с небольшой суммой денег и на его немой вопрос также молча отвечал: "Ищу, мол, ищу. Я не забыл".

Сегодня был как раз тот день, когда своего часа дождалась не только первая, но и вторая коробочка. "Сегодня я сообщу ему потрясающую новость. Покажу "Вольво" Амбала и намекну, что в этой тачке разъезжает его обидчик. Что у него наступила реальная возможность полностью расквитаться с полковником. Причем очень культурно и без всяких последствий. Прикрепить коробочку к тачке проще пареной репы. Этому ремеслу я его обучу за шесть секунд. Даже если этого психа волкодавы из угро и возьмут за жабра: будем надеяться, что не сразу, а когда-нибудь, бывшему зеку и психу никакой судья не поверит и всем его показаниям вместе с очняком - грош цена. Главное, выяснить у Амбала время и место проведения акции. Должен же Туз хотя бы за несколько дней до срока поставить в известность своего главного и тем более - боевого помощника. А если нет? Если Амбал на сегодняшний день полностью не в курсе? Если Туз и соизволит ввести Амбала в курс дела, то только в последнюю минуту? Что тогда? Нет! Туз без Амбала такое дело не провернет. Как-никак, а у того боевой опыт, да и вообще, крепко веревочкой повязаны. Нет! На сегодняшний день Амбал Тузу еще ой как нужен. И если мне не изменяет интуиция и оперативный опыт, Туз именно Амбалу отводит роль главного палача моей скромной персоны. Готов спорить на что угодно. Спит и видит крест на моей могиле, жук навозный. Ну, погоди! Доберемся мы и до тебя! Посмотрим, кто первым ласты склеит! Не такой уж ты и недоступный", - рассуждал Назар Пантелеймонович, спускаясь в "Вольво" к Пересыпскому мосту. Что самое интересное, в своих рассуждениях Коровин был очень близок к истине.

Амбал стоял, как и договорились. Только не у троллейбусной, а у электрической опоры. "Или ему все по барабану, или это с каким-то умыслом", - мелькнуло в подсознании бывшего кагэбиста.

Буквально через час они уже мирно беседовали у того же знаменитого валуна. Нравился Коровину этот участок местности. Правда, на сей раз наверх поднимались пешком. Водителя с машиной Назар оставил там внизу, где заканчивался асфальт, а вверх поднималась только проселочная дорога.

Оказывается, Амбал был в курсе всех планов Туза. Во всяком случае, о предстоящей операции он знал все. Мало того, место для киллера они выбирали вместе. А предложил его именно Амбал.

- Ты точно уверен, что стрелок поедет на дело на своей машине? - спросил Харитошу Коровин, когда они поднялись к валуну и убедились, что в радиусе видимого расстояния никого нет.

- Уверен! Выполнив работу и получив от меня оставшуюся сумму, он тут же рванет подальше от этого места.

- А, может, у него где-то рядом "нора" законсервирована? Может, он и к тачке своей не подойдет? Шмыг в норку и затаится! С Тузом такой вариант не обговаривали?

- Он что, идиот? Такие бабки бросить коту под хвост? Нет! Бабки он не оставит. А получить их у меня сможет только в условленном месте и не раньше, чем через минут десять после выстрела. Я же должен убедиться, что работа выполнена. Туз потом все бабки с меня сдерет, причем с процентами. Хе-хе-хе!

- Тогда все просто. Ты цепляешь коробочку к днищу тачки под его сидение. Желательно, чтобы ее меньше было видно. В "шестерке" таких мест навалом. Как только фраер отъедет - нажимаешь кнопку. Выигрыш двойной. И исполнителя убийства мэра нет, и бабки в твоем лопатнике останутся. Думаю, ты не собираешься возвращать их Тузу? Теперь о будущем. Планы у моих хозяев большие. Как только пройдут выборы и мэром станет наш человек, весь крупный бизнес должен потихоньку перейти в наши руки. Туза мы приставим к нашему мэру, чтобы знать обо всех его планах, а тебя ждет солидная должность. Сколько лет ты в "нархозе обучался?

- Почти три курса закончил, а что?

- Значит, кое-что соображать должен. Выправим тебе соответствующий диплом, трудовую, натаскаем малость и будешь ты у нас большой шишкой. Ты с компьютером как, на ты? Придется выучиться. Теперь это запросто. За приличные бабки тебе и теорию, и практику в короткий срок преподадут. Подбери себе толковую замену. Хватит со стволами носиться да по лезвию бритвы шастать. Пора в начальство выдвигаться. Ты где свою тачку оставил? - вполне искренне улыбнувшись и хлопнув собеседника по плечу, спросил под конец Коровин.

- Там же, на Пересыпи, у разворота троллейбуса, рядом с остановкой.

- Тогда сделаем так. Я подвезу тебя к вокзалу, а дальше ты доберешься. Денег на такси дать или ты гордый? У тебя своих навалом?

- Навалом не навалом, а на такси хватит. Доберусь. Возле вокзала кафешка толковая, заодно и перекушу. Корешь мой там хозяин.

- Я бы с удовольствием составил тебе компанию. То же подзаправится, не помешало бы, да времени в обрез. Начальство задач наставило, боюсь, не успею все решить. А в таких случаях гладят против шерсти, сам знаешь. Особенно, в нынешних условиях. Так что извини, дорогой. Только до вокзала.

Высадив Жулянского у вокзала и убедившись, что тот действительно направился в кафешку, Коровин нырнул в подземный переход. Вышел он из него уже не один и совсем из другого выхода. В том, что их двое, можно было убедиться, только подслушав их разговор. А так, это больше смахивало на двух мужчин, случайно, на выходе из перехода, оказавшихся рядом.

- Жди меня вот за тем поворотом. Я вернусь за машиной и подберу тебя, - останавливаясь на трамвайной остановке и показывая в сторону перекрестка, шепотом произнес Назар Пантелеймонович.

Секунду, две постояв, убедившись, что Псих следует в нужном направлении, он тем же маршрутом вернулся к машине. Сделав круг почета и, подобрав ожидавшего у перекрестка Психа, Коровин снова направился в сторону Пересыпского моста. Там он показал бывшему майору тачку Жулянского и предложил здесь же, сидя на скамейке троллейбусной остановки, дождаться водителя. Псих должен был на всю жизнь запомнить не только тачку Жулянского, но и его самого. По легенде, придуманной бывшим кагэбистом для такого же бывшего майора, именно в этой машине ездил его обидчик. Что касается водителя, то кары небесной он заслужил не меньше, чем его хозяин. От его рук сей мир покинуло не меньше десятка ни в чем не повинных людей. Так что общество, мол, даже и не заметит исчезновение, мягко скажем, не очень хороших своих сограждан. А если честно, то общество должно еще поблагодарить Психа за его работу.

Прошло около часа. У разворота троллейбуса остановилась желтого цвета легковушка из муниципального таксопарка. Как только "Вольво" Амбала развернувшись, скрылось из виду, к остановке подъехала тачка такой же модели, только на порядок круче. Водитель открыл противоположную дверку, и Псих уселся на переднее сидение, на котором несколькими часами раньше восседал Амбал.

- Едем туда же, - рубленой фразой сообщил Коровин маршрут водителю и шикарная тачка, мягко качнувшись, рванула с места.

Вроде все повторялось, как и раньше с Амбалом, но с небольшой разницей. Там, где закачивался асфальт и начиналась проселочная дорога, поднимавшаяся вверх, Назар Пантелеймонович дал команду водителю остановиться. Сам сел за руль, а водителю сказал ждать. К валуну поднялись на машине только вдвоем с Психом. Коровину необходимо было не только в течение короткого времени обучить бывшего майора работе с адской машинкой. Необходимо было научить его быстро устанавливать ее в заданном месте машины и убедиться в том, что обучаемый практически достиг требуемых результатов. Именно для этих целей была нужна машина, а вот в лишних глазах эта процедура нуждалась, как заяц в стоп-сигналах. Даже если эти лишние глаза являются глазами собственного и проверенного водителя. Убедившись, что бывший майор набил руку, то бишь ногу, в быстром подсовывании коробочки под днище тачки, бывший кагэбист прекратил тренировку.

По разработанной самим Назаром теории у Психа полностью должен отсутствовать правый карман. (Псих не был левшой). Вот как раз этому месту и отводилась главная роль. Подойдя к "Вольво" со стороны водителя и задавая тому любой отвлеченный вопрос, типа: выпрашивая подачку, что вполне правдоподобно по внешнему виду просящего, Псих должен был отпустить коробочку сквозь пустую правую штанину на землю и носком правой ноги задвинуть ее под машину. Вот и вся основная работа.

Дальнейшие действия Психа - находиться где-то недалеко от "Вольво" и ждать, когда водитель соберется отъезжать. Как только он заведет свою тачку - тут же нажимать кнопку дистанционки. Будет маленький взрыв и небольшой фейерверк. С этой секунды душа бывшего майора может быть спокойна. Его кровный обидчик и виновник всех его трагических похождений в паре с водителем находятся уже на пути к Всевышнему. При этом и ученик, и учитель молили все того же Всевышнего почти об одном и том же. Учитель - чтобы Амбал просто так, досрочно, от нечего делать, не сменил место стоянки до взрыва машины киллера. А ученик - чтобы в салоне машины до конца оставался его обидчик. "А вдруг он возьмет и как раз к этому времени покинет салон своей машины". Коровин предупредил Психа, что в этом районе бывший полковник и его кровный обидчик будет ждать такого же мафиозника и в связи с этим могут возникнуть какие-либо проблемы. Но все это волновать бывшего майора не должно. Для него главное, вовремя нажать кнопку и отправить своего обидчика к праотцам.

Теперь он мог со спокойной душой возвращаться в Киев и ежесекундно молить все того же Всевышнего о том, чтобы все его планы исполнились. Причем, исполнились именно в таком порядке и в такой очередности. Сидя с закрытыми глазами на заднем сидении "Вольво-940", возвращаясь в столицу, он даже подумывал над тем, не выделить ли какому-нибудь Божьему храму определенную сумму денег и на всякий случай не поставить ли пару свечек. Почему пару и почему на всякий случай - объяснить даже самому себе он не смог бы. Но потом с этим делом он решил подождать до получения конечного результата. Единственное, на что он решился, так это на обещание Всевышнему немедленно исполнить все сразу, как только узнает о положительном результате.

Заканчивались очередные сутки предпоследней предвыборной недели. Близился рассвет того дня, который принесет столько хлопот и Кашаю, и Лебедю. Хлопоты будут и приятные, если о них можно так говорить, и не очень.

Ни у Коровина, мирно посапывающего в "Вольво-940", ни у Кашая, ни у Лебедя в тот день даже во сне не могло появиться такое предчувствие, что уже к вечеру место засады киллера будет известно. И не просто известно, но и надежно блокировано опер группой "Альфа" и что будет известна даже личность киллера.

Возвращая события на несколько страниц назад, автор преследовал две цели. Первая, хоть чуть-чуть реабилитироваться в глазах читателя за свое словоблудие, внеся кое-какие разъяснения в сюжет. И, вторая, тонко намекнуть тому же читателю, что конец сей истории неизбежен, как и конец всему, что имеет начало. И развязка событий находится за ближайшей горой, до которой осталось несколько страниц. Так что, уважаемый читатель, стоит дойти до той горы, то бишь, дочитать до конца и узнать, как и чем закончится история этого фолианта, может быть, больше чем средней вшивости. Видит Бог, это небольшое опережение исключительно в интересах читателя.

Итак, уважаемый читатель, продолжим...

22. Бомж или киллер?

Васюта крепился из последних сил. Глаза слипались. Порой очень хотелось отвести глаз от окуляра ПНВ, снять наушники, плюнуть на все эти детские игры в "казаков-разбойников", сложиться пополам на заднем сидении "Москвича" и хотя бы на часик или на полчаса устроить себе маленький сонтренаж. Не помогало уже ни кофе, остатки которого они делили на глотки, ни сухари напарника - эсбэушника, ни даже попытка взбудоражить организм какими-нибудь приятными воспоминаниями. Бедняга все перебрал. Ничего не помогало. Хоть спички вставляй.

Устал не только он, устала вся группа. Хотя операм - эсбэушикам все же было легче. Для них это была привычная работа наружного наблюдения. А Илюша был всего лишь простым опером-сыскарем, причем без бородатого опыта. Но он крепился из последних сил, даже не задумываясь, на сколько еще этих сил хватит.

Стояла теплая летняя ночь. Сквозь приоткрытое окошко двери слышался шелест огорода и пение сверчков. Хотя "Москвич" и был накрыт брезентом, как попоной, полностью открывать стекла дверок оперативники не решались. Ночью воздух более влажный, а значит, и плотность его выше. Слышимость в несколько раз лучше, чем днем. У них даже выход вызова оперативной связи был введен на наушники.

Шел четвертый час ночи. Со вчерашнего вечера пошли третьи сутки в засаде. Васюта на смену заступил в два часа ночи. Днем они менялись с капитаном из УСБУ через четыре часа, а ночью - через два. Слезились глаза. Илюша на секунду оторвался от окуляра, протер глаза платком и снова прильнул к пористому колпачку. Через лобовое стекло и дырку в брезенте вся левая стенка забора аж до дороги и тыльная часть вместе с проемом ворот хорошо просматривались в инфракрасном излучении прибора ПНВ. Все было чисто. И вдруг...

- Внимание! "Жигули" съехали с дороги и остановились прямо против забора, - прозвучало в наушниках. - Внутреннее и наружное освещение машины отсутствует. Из салона никто не выходит. В машине только водитель. Других лиц не наблюдаю.

Илья первым делом до упора поднял стекло дверки и только потом ответил:

- Машина одна? Проверьте трассу, может, есть и прикрытие, - напомнил он собеседнику, почти приблизив губу к микрофону. - Твои коллеги передают, что у дороги остановились какие-то "Жигули",- сообщил Васюта напарнику.

- Может, опять ложная тревога?

- Может, и ложная, только "важняк" из столицы утверждал, что киллер должен появиться именно сегодня, под утро.

- "Утверждал"... "утверждал"... Что ты носишься со своим "важняком" как с писаной торбой. "Предсказал", "утверждал", "чувствовал"... Такое впечатление, будто он лично отправляет киллера на дело. Командировочные ему выписывает и печати ставит.

Васюта посчитал для себя излишним давать какой-нибудь ответ и, снова прильнув к окуляру, стал внимательно осматривать закрепленную территорию.

Прошло несколько долгих минут. В наушниках тишина, а панорама осмотра - без изменения. И вдруг снова раздалась трель вызова. Капитан нажал кнопку.

- Слушаю!

- Водитель вышел из машины. С таким усердием потягивается и разминает суставы, будто боится пропустить что-то в визуальном осмотре окружающей территории. Открыл заднюю дверку салона. Достал футляр и какой-то мешок. Закрыл "Жигули" на ключ. Еще раз осмотрелся. Направляется в вашу сторону. Как поняли? - раздался в наушниках голос коллеги по засаде.

- Все понял! Ждем!

Напарник Васюты на всякий случай проверил оружие.

- Идет в нашу сторону. Вот тебе и "утверждал", - с гордостью сказал Илья капитану из СБУ. - Но почему с мешком?

Через секунду он уже четко наблюдал в ПНВ фигуру мужчины, вразвалочку шагавшего вдоль забора с мешком на плече и футляром в руках.

- Не кажи гоп, поки не перескочишь", - ответил эсбэушник. - Может, это какой-нибудь бомж, решивший позариться на урожай с чьего-то огорода?

- Ничего себе бомж, на "Жигулях". А впрочем, все возможно. Сегодня бедный не всегда тот, который пухнет с голоду. Тем более с мешком. Но футляр? Зачем он бомжу? Для помидор, чтобы не помялись? Нет! Тут что-то не так! Посмотри сам.

За прошедшие несколько минут капитан СБУ переместился на заднее сидение "Москвича" и уже сидел рядом с представителем милиции.

- Ты прав. Этому бомжу огороды явно до лампочки. Даже не оглядываясь прямым курсом, "щебечет" через проем в глубину цеха. Но что у него в мешке? Ишь, как оттопырилось? Запроси-ка ты снова ребят, может, прикрытие появилось?

Васюта все так же шепотом переговорил с операми с первого места засады.

- Пока все чисто, - ответил он через секунду. - А, по-моему, прикрытие, если и появится, то только перед самой акцией. Они ведь не знают о нашем присутствии.

- А ты бы хотел, чтобы знали? Насчет твоей версии о прикрытии - может, ты и прав. Кстати, ты собираешься докладывать своему "Шерлоку Холмсу" или мы сами этого фраера "упаковывать" будем? Ага! Вот и разгадка мешка. У него там две досочки или что-то в этом роде. И чего бы ради я все это тащил сюда? Мешок оставил, а сам к лестнице. Можешь сам убедиться.

Капитан милиции несколько минут понаблюдал за объектом и только потом, оторвавшись от прибора, набрал номер телефона Кашая.

Его напарник все это время продолжал прокачивать создавшуюся ситуацию и возможности, которыми они располагали на данный момент. Он снова вспомнил инструктаж генерала и его неоднократные напоминания, что в случае угрозы выхода спланированной операции из под контроля брать руководство в свои руки, надежно прикрывая милицейского опера. Васюта об этом, естественно, ничего не знал. Кашай при своем инструктаже такую мелочь до него не довел.

- Товарищ полковник, "кенар в клетке", - услышав в трубке голос своего шефа и, величая его на всякий случай рангом выше, радостно сообщил капитан. - В три семнадцать появился на горизонте, а уже с трех тридцати находится в "клетке". Все идет, как вы и предполагали. Кстати, я случайно вас не разбудил? Доброе утро! - спохватившись, продолжил он.

- Пошел к черту со своими извинениями, - шутя, ответил Иван Васильевич. - Значит, я был прав. Спасибо за новость, Илюша. Теперь слушай сюда. Ничего не предпринимать. Никаких самовольных действий. Только наблюдение. И смотрите, чтобы не спугнули "кенаря". Мы скоро будем на месте. Кстати, "кенарь" один или с прикрытием?

- Один!

- Смотрите в оба. Прикрытие обязательно должно быть. Сидите тихо и не попадитесь к ним на крючок. Помните, только наблюдение! Ничего, кроме наблюдения! Киллера брать живым! Жи-вым!!! Ты меня, дорогой, понял? Смотри мне, а то в случае чего грохну, как мамонта.

- Есть! - автоматически ответил Васюта уже молчавшей трубке.

Закон подчиненности - он и в Африке закон. Выключив связь, капитан все услышанное передал сначала своему напарнику, а потом и тем, кто сидел в засаде N1. Наблюдение продолжалось, хотя разница до и после, была существенная. Во-первых, мгновенно улетучился сон. Во-вторых, объект из версии и предчувствия материализовался, ожил. Чувствовать и ждать противника, авось он появится, и видеть его - две большие разницы. "Быстрей бы приехал шеф с оперативной группой", - думал каждый из оперативников. При этом капитан милиции ждал своего, а эсбэушники - своего.

...Поднявшись по металлической лестнице почти под самую крышу цеха, пристроив на досках футляр и страхуя его специальными ремешками к швеллеру, Кмитько спустился вниз. Разложив на земле в углу принесенный мешок и устроившись на нем почти, как на тахте, стал ждать. Ждал, как минимум, двоих и плюс сигнала о начале операции. Одним из ожидаемых был Амбал, а вторым - мэр Южного. Причем, оба ожидаемых должны были быть с охраной.

Вчера вечером, как только на даче появился Харитоша, Панас Григорьевич все понял.

Жулянский предложил выехать на место с вечера, но бывший особист не согласился. "Во-первых, - настаивал он, - сидеть с вечера до утра, а потом еще и днем Бог знает сколько - можно запросто рехнуться от перенапряжения нервной системы. Во-вторых, за такой большой срок да на видном месте (как-никак окраина села и трасса рядом очень даже не проселочная) запросто можно на неприятности нарваться. А вот с трех до пяти утра - самое время. Как раз в эти часы больше всего хочется спать, а раз так - значит, меньше любопытных. Вот мы это время и используем в свою пользу". Была у бывшего особиста еще одна причина оттянуть время, как минимум, до двенадцати ночи. Ему нужно было время для осуществления своих планов.

Первое, ухитриться позвонить своему соседу - бывшему сослуживцу по штабу Одесского военного округа. И второе - сделать небольшой подарок своему, как ни странно, тоже бывшему сослуживцу, только уже по народно-освободительному движению в Приднестровье. И он своего таки добился. Сделал все, как и планировал. Причем так тонко, что ни "картинная галерея", ни Амбал ничего не заметили. Все же кое-чему в ВыШКе учили. И учили неплохо. Но самое главное, чего добился от Амбала Кмитько, так это самостоятельного выезда к месту засады. Вопрос был поставлен ребром, и Амбал, после согласования этого вопроса с Тузом, согласился.

Ни у Жулянского, ни у Туза веры к стрелку не было. Но убедил он их тем, что бежать ему некуда, тридцать процентов от договорной суммы для него очень даже не мелочь, и плюс ко всему, на такие дела садиковскими группами, пусть даже и старшими, не идут. А уйти от мордоворотов хозяина ему, мол, все равно не удастся. На том и порешили.

Амбал не очень настаивал. Ему необходимо было выполнить поручение Коровина. Причем, выполнить так, чтобы у бывшего особиста даже в мыслях не появилось какое-либо подозрение. Коробочку, полученную от бывшего кагэбиста, он должен был прикрепить к такому месту "Жигулей" Кмитько, чтобы тот ее ни в коем случае не усек, но чтобы она сработала четко. Разнесла в клочья и водителя, и тачку. А для этого нужно было время.

Панас Григорьевич выехал в половине второго ночи. До этого времени он, доставая в присутствии постоянного охранника Туза из "Вольво" Амбала заказанные досочки, успел прикрепить свою "адскую машинку" прямо в салоне. В том, что такой же подарок ждет его в собственных "Жигулях", он не сомневался. А знать, что ты сидишь на пороховой, пусть даже бочечке, не очень приятно. Он молил Всевышнего, чтобы Амбал раньше времени случайно не нажал кнопку радиоуправляемого взрывателя и чтобы "игрушка" не сработала сама по себе досрочно. Мало ли что может случиться? Вдруг ее какой-нибудь алкоголик или наркоман собирал, и она на одной из колдобин возьмет и сработает. Попробуй потом найди того стрелочника - виновника? Нет! Такой конечный результат его совсем не устраивал.

Выполнил Кмитько и вторую часть своего плана. По мобильнику охранника (тот всегда вверенный ему аппарат оставлял, где попало) созвонился со своим соседом. Договор у них уже был (читатель это помнит) и тому много рассусоливать не надо было. Все упиралось в выборе удобного для звонка времени. Дождаться, когда и охранник, и Амбал выйдут из помещения. И он этого дождался. По дикому стечению обстоятельств в то время, когда он звонил соседу, Амбал устанавливал "адскую машинку" на его "Жигули". Охранник стоял у дверей на стреме.

Выполнив все эти первоочередные задачи, разобрав СВД и сложив ее вместе с оптикой и патронами в футляр (все это он проделал в перчатках), а досочки в мешок, киллер сел в свои "Жигули".

- Встретимся, как договорились. Бабки не забудь. Надеюсь, ты и хозяин не собираетесь кинуть меня, как последнего лоха? Оставшаяся сумма приличная. Мне будет очень жаль, если вы меня "взуете". А с тобой, - повернулся он к охраннику, - надеюсь, мы видимся в последний раз. Хотя, как говорят: гора с горой... В общем... - так и не закончив своего монолога, Панас Григорьевич медленно вывел свою "шоху" со двора.

Как ни старался Кмитько обнаружить "хвост" на трассе - это ему не удалось. Не удалось по той простой причине, что "хвоста" в действительности не было.

И Амбал, и Туз были уверены, что киллер до выполнения работы не сбежит. Во-первых, такой исход в криминальном мире распространялся со скоростью звука и карался по высшему разряду. Это знали все, в том числе и киллеры, как начинающие, так и профессионалы. Во-вторых, все "якорные" стоянки киллера Амбалу были известны. И квартира в Южном, и квартира в Приднестровье. Человек может исчезнуть на время, пусть даже на длительное, но бросить коту под хвост квартиру, тем более - две и со всем нажитым - такое в их голове не укладывалось. И, в-третьих, как раз это и было главным, совсем оставлять стрелка-снайперка без прикрытия и внимания он, Жулянский, не собирался. Чуть позже отъезда Кмитько к месту засады он направил туда все того же охранника Туза с двумя своими лучшими помощниками.

Им предстояло на всех парах промчаться мимо брошенной стройки, уточнить на ходу стоит ли тачка киллера и позвонить ему. Развернуться и сделать видимость, что тачка сломалась. Сделать все, чтобы видимость поломки была натуральной. Кучей не держаться, но и далеко друг от друга не отрываться. Ждать сигнала Амбала, а, получив его, моментально привести тачку в полную готовность и подехать к переезду со стороны города. Остановить ее метров за тридцать от шлагбаума, заглушить двигатель, поднять капот и для блезира поковыряться в двигателе. После этого включить аварийку и с поднятым капотом оставить легковушку на месте, а самим на время исчезнуть и ждать по мобильнику дальнейших указаний Амбала.

...- Нет! Ты только посмотри на этого фраера, что он творит?

.- Что там такое? - спросил капитан милиции.

- Что, что? Твой долбанный киллер спокойно спустился по лестнице, разложил на земле мешок и преспокойно устроился дрыхнуть. Пресвятая Мать и Богородица, это же надо преспокойно дрыхнуть на месте готовящегося убийства. А может, это и не киллер совсем? Может, действительно бомж какой-то? Может, мы тут зря сутками себя на дерьмо изводим? Можешь сам в этом убедиться, уступая ПНВ напарнику, ответил эсбэушник.

Васюта прильнул глазами к оптике.

- Все может быть, - через секунду ответил он. - И на старуху бывает проруха.

- Но если это действительно бомж, то он нам может всю обедню испортить?

- А ты сбегай, проверь. Если рванет от тебя - значит бомж, а если стрелять начнет - значит, киллер. Нет! Я ж... чувствую, киллер это. Что ему еще делать? Внизу, в уголке да в темноте, даже случайно попавший на территорию человек, желающий облегчиться, его не заметит. Его задача теперь ждать сигнала. Но, если он так основательно устраивается, значит, у него на это есть причины? В таком случае мы тоже можем спокойно ждать прибытия наших шефов со спецами из "Альфы".

- Это что же выходит? Мы сами теперь должны охранять сон этого фраера?

- Видимо так.

- Никогда еще в "шестерках" у киллера не ходил. Интересное кино получается.

...Как только Кашай принял сообщение от Васюты, он сразу набрал номер телефона Лебедя.

- "Кенар" в клетке, Ростислав Петрович!

- С чем я тебя и поздравляю. Хотя это только первая часть твоего предположения. Будем надеяться, что и вторая часть сбудется. Если это так и произойдет, придется тебе, дорогой, готовить дырку или в кителе, или в погонах. И не только, придется тебе накрывать бо-о-льшую поляну. В общем, жди меня дома. Я сейчас за тобой заеду.

23. Ночной звонок мэру.

Светало.

- Иван Васильевич, а ты представляешь, что будет, если эти хмыри нас облапошат? Если вся наша работа до одного места? Если они свое черное дело, не дай Бог, тихонько решат в каком-нибудь другом месте? Тут не только звезды с погон, тут такие приказы посыплются, нам не позавидуешь?

- Я согласен, Ростислав Петрович! Но другого у нас ничего нет. Будем уповать на то, что есть. Если в ближайший час, от силы два, звонка мэру не будет, значит, мы на ложном пути.

К шести часам утра вся территория согласно плана диспозиции была блокирована спец подразделением "Альфа" и лучшими операми УСБУ в Южной области.

Кашай, и Лебедь находились на наблюдательном пункте асфальтового завода. Пробираться к месту основной засады даже двоим не имело ни малейшего смысла по двум причинам: во-первых, хлопотно, много шума, плюс ко всему светало. И, во-вторых, из комнаты завода панорама видимости была больше. Отсюда можно было наблюдать довольно большой участок дороги, вместе с переездом да плюс еще и забор с видневшимся за ним остовом корпуса завода.

- А почему такие жесткие рамки, час-два? Может, время "Ч" у них запланировано как раз на обед, а может, и ближе к вечеру? Почему ты отводишь им для этого не больше двух часов?

- Ростислав Петрович, опять ты начинаешь меня грузить? Придумай что-нибудь новенькое. До начала рабочего дня и движение поменьше, и наши архаровцы с двухцветными палочками, как правило, появляются на трассе не раньше восьми, девяти часов. Если это киллер, а не какой-то бомж (свои сомнения и Васюта, и его напарник выложили своим шефам по связи, как только те появились в комнате завода), то эту позицию он должен был занять именно с трех часов утра. Но ждать до обеда он не будет. События должны разворачиваться именно в утренние часы. Вы все каналы связи мэра с внешним миром перекрыли? Может, у него какой-то сотовик неучтенный остался? Хотя...

- Что такое? - навострил уши подполковник УСБУ. - Насчет каналов связи можешь не беспокоиться. Все на прослушке. А что тебя взволновало?

- Да это я так. Мысль одна в голову пришла. А вдруг информация мэру будет передана живой связью?

- Ты намекаешь на какого-нибудь голубка о двух ногах, но без крыльев? Это мы предусмотрели. Попасть к мэру не так-то просто. Наши ребята предупреждены.

- Тогда остается одно, ждать!

Чтобы не маячить за спинами двух оперов, чувствовавших себя в присутствии начальства, мягко скажем, не очень в своей тарелке, Кашай и Лебедь спустились этажом ниже.

- Иван Васильевич, если честно и положа руку на сердце, на чем основываются твои предположения? Я ведь тоже информацией обладаю и ситуацию умею прокачивать не хуже твоего. Но быть на столько уверенным в своих предположениях - ты мне извини. Ведь на карту слишком много поставлено.

- Что тебе сказать, Ростислав Петрович? За годы работы в органах у меня довольно обосновано выработались философские размышления о путях раскрытия преступных группировок. Я имею в виду, черт, не люблю я этого слова, чтобы наверняка. С фактами, вещдоками и прочими прокурорскими премудростями. Первое - это внедрение своего человека. В таком случае расследование может тянуться месяцами, годами. За это время может произойти несколько убийств. Кроме бандитов могут пострадать и те, кто к преступникам не будет иметь никакого отношения. Случайные люди. Такой вариант никого не устраивает. Ни начальство, ни прокуратуру, ни политиков всех рангов. Второе - спровоцировать преступников к активным действиям. Здесь тоже могут быть такие же жертвы. Но в данном случае задержание идет с поличным. Все вещдоки на лицо. Преступников по камерам, а там "наседки" - стукачи и "колоть", "колоть" и еще раз "колоть", пока не "расколется", как на исповеди. Этот вариант в своем конечном результате устраивает начальство, устраивает политиков, но не очень устраивает прокуратуру и особенно, вездесущих работников СМИ. Тем более, если у кого-то из близких к задержанным лопатник слишком плотный и жжет ляжку. Тут и присяжные, и защита совсем не на твоей стороне будут.

- Что-то я тебя ни хрена не понял, Иван Васильевич! Действительно, слишком уж философское рассуждение. Ты попроще можешь? И к какому из твоих философских наблюдений относится нынешнее расследование?

- В том-то и беда, дорогой. Данное расследование рушит весь мой практический опыт. Не вписывается ни в одно, ни в другое.

- Да! Силен брат! Лучший метод защиты - нападение. Причем, на основе интересных философских размышлений. Я все пытаюсь расшевелить его, всеми правдами и неправдами пытаюсь добиться истины, выяснить, чем дышит человек, а он мне философию преподает. Извини, дружок, но с такими ментами я встречаюсь впервые.

Приятная трель мобильника Лебедя прервала их спор. Его хоть и ждали с большим нетерпением, все же сигнал поступил неожиданно.

- Слушаю! - ответил Ростислав Петрович. - Да! Это я! Что! Вас понял. Генералу доложили? Что? Он уже у себя? Я сейчас свяжусь с ним. Все, Иван Васильевич! Сдаюсь! Только что на квартиру Игнату Макаровичу Вербицкому звонила женщина. Представилась Марией, соседкой по дому его матери. Сказала, что его матери стало очень плохо, и она просила сына срочно приехать. Звонили по межгороду. Наши сейчас уточняют: кто это звонил и откуда? Генерал уже у себя в кабинете, ждет моего звонка. Вот тебе и вся философия. Но ты и жук, дорогой. Не хотелось бы мне попасть в лапы твоих философских разработок, - набирая номер на мобильнике, выпалил на одном дыхании Лебедь, направляясь в сторону и прикрывая почему-то свободной ладонью микрофон.

Переговорив с генералом, Ростислав Петрович тут же по спецсвязи выдал всей оперативной группе готовность номер один. В ту же секунду Кашай понял, чего он пуще всего боялся - свершилось. Бразды руководства операцией, как по мановению волшебной палочки, причем с личной его подачи улетучились от него со скоростью звука. "Ну и Бог с ней, с руководящей ролью. Не в наградах и почетах, в конечном счете, дело. Главное благополучное и своевременное завершение расследования", - подумал Иван Васильевич и, не дожидаясь Лебедя, снова стал подниматься на второй этаж, зафиксировав для протокола время поступления сигнала.

Было шесть часов сорок пять минут.

...Амбал получил два звонка. Первый - от Туза. Тот бодрым голосом сообщил про звонок мэру, что тот встревожен и готов немедленно ехать к матери в село. Еще Туз потребовал от своего помощника действовать только в рамках принятого решения и позвонить ему, как только Амбал убедится, что стрелок задачу выполнил.

К этому времени Жулянский на своей "Вольво" уже минут тридцать как "загорал" на трассе, ведущей от Южного в сторону курортной зоны. Километрах в пяти за круглосуточным постом ГАИ. Минут через двадцать после звонка Туза мобильник Амбала заработал снова. Один из его боевиков, которые еще с вечера взяли под контроль жилище мэра, доложил ему, что нужная тачка, как обычно, в сопровождении ментовской "канарейки", отъехала от дома. Тут же позвонив Кмитько и убедившись, что тот на месте и готов к работе, Амбал поехал к месту проведения акции. Он не стал дожидаться эскорта машин. На последнем участке дороги, за пять километров до все того же злополучного железнодорожного переезда, проезд мэра контролировала личная охрана Туза. Она и должна была позвонить ему, как только машина в сопровождении "канарейки" проследует мимо них.

Оставив позади переезд и метров сто трассы, Жулянский, свернув на обочину и проехав еще немного, остановил "Вольво" между деревьями. В глубине сада просматривался дом. За домом было еще несколько построек. Все это было не жилое. Амбал это знал точно. Отсюда официально начиналось село. Последнее, перед довольно крупным городишком, в пригороде которого и жила мать мэра Южного.

Харитон Петрович прекрасно знал этот район и сейчас, остановившись между деревьями, стал осматривать местность. "Ничего подозрительного. Все чисто. А где же тачка стрелка-снайперка? - подумал Харитоша и тут же ее увидел. - Ага! Вон ты, куда ее поставил, - прошептал он, заметив вдали, слева от трассы, "шестерку" Кмитько. - Дурачок ты, снайперок, хоть и бывший особист. Думаешь, поставил тачку рядом с забором и ты на коне? Сделал выстрел, бегом к ней и полями да огородами к месту получения оставшихся бабок? Пока, мол, там шум да гам, пока охрана в себя придет да кипишь поднимет - пройдет какое-то время. Да, все ты правильно рассудил. Минуты две - три у тебя действительно будет, и ты действительно мог бы уйти. Но это от ментов. От меня ты никуда не денешься. Только в тачку свою сядешь - сразу без пересадки на ковер к Всевышнему. Вот так-то, фраерок-снайперок",- Амбал хитро, одними уголками рта улыбнулся и продолжил наблюдение. Минут через десять, переговорив по сотовому со своими бойцами, находившимися где-то впереди за одним из поворотов, убедившись, что и там все на мази, Харитон довольный собою стал ждать сигнала от охранников Туза.

Время "Ч" неумолимо приближалось. Причем со скоростью прямо пропорциональной скорости ментовской "канарейки" и следовавшей за ней впритык светло-серой "ГАЗ-3102". В салоне "волги" рядом с водителем сидел бывший когда-то, во времена СССР, Первый секретарь обкома комсомола Южной области, а ныне мэр города Южного - Вербицкий Игнат Макарович. Его привычку ездить в машине на переднем сидении рядом с водителем мало кто из уважающих себя представителей властьимущих, одобрял. Но об этой привычке прекрасно были осведомлены и Туз с Амбалом. На этом они и строили свой расчет. Толковый стрелок - снайперок с толкового винтаря с оптикой запросто может попасть в любую точку салона. Но в человека, сидящего на переднем сидении рядом с водителем, тем более на переезде, когда и скорость небольшая, и нос машины на рельсах, естественно, слегка задирается - это уже гарантия.

Благодаря начальнику УСБУ и областному прокурору мэр в общем-то был в курсе надвигающихся событий. Он сам дал добро на прослушку всех своих телефонов и на усиленное скрытое наружное наблюдение за своей персоной. Но то, что в пятницу вечером предложил ему генерал, вышибло его из нормальной жизненной колеи. Начальник УСБУ, как будто знал, что в один из ближайших дней его матери станет хуже, что будет телефонный звонок, по-видимому, от соседей и что ему придется срочно ехать к матери. Мало того, генерал предупредил, что мэр к матери не доедет. Что его на пути постараются убить. Услышав такие уверенные предсказания от руководства УСБУ области, Вербицкий чуть со стула не шлепнулся. Он не на шутку струхнул. Где-то в самой глубине души, он даже сразу не понял на какой глубине, у него мелькнуло желание немедленно бросить все и снять свою кандидатуру с выборов.

"Горите вы, все синим пламенем и с вашими выборами, и с вашим креслом мэра. Да на этой должности, чтобы нормально работать, надо в первую очередь самому стать ненормальным. Каждый житель считает, что мэр одной своей должностью уже чем-то ему обязан. Да разве от меня зависит то, что не выплачивается зарплата бюджетникам, что нет денег для больниц, нет субсидий фронтовикам? Даже если по нормальным ценам, как и положено, с аукциона, кто больше даст, в один присест продать весь Южный со всеми его потрохами, заводами и достопримечательностями, денег навряд ли хватит больше, чем на год жизни всех жителей по нормам не выше средней бедности. Ваше сознание, уважаемый в своем подавляющем большинстве электорат, как было при Союзе исключительно потребительским, так им и осталось. Правда, на сегодня к потребительскому добавилось еще и политическая загруженность сознания. Каждый недостаток в работе возносится в ранг политики.

А может, это как раз и есть недоработки хозяйственного направления? Нет, каждый считает себя умнее Президента, не меньше, не говоря уже про мэра. Правильно сказал кто-то из новых умных: "Всех все равно не удовлетворишь. (Имеется в виду потребности всех). Скатерть - самобранку всем не выделишь. А раз так, то нужно хотя бы свои потребности удовлетворить в том объеме, в котором позволяет нынешняя обстановка". Но, как всякий считающий себя умным и воспитанным человеком, мэр тут же сам себе постарался ответить, причем в довольно жесткой форме: "Чудить изволите, уважаемый Игнат Макарович? И кого это вы тут так усердно обвиняете? Тот самый электорат, от которого зависит будущее на ближайший избирательный срок для вас, вашей семьи и даже ваших близких? Нехорошо. Да разве они в этом виноваты? Разве они устраивают на вас ловушку? Это делают как раз те, новые умники, которые считают себя обиженными. Которым, при общем бесхозном дележе, по их мнению, досталось меньше, чем они этого заслуживали. Вот как раз они и хотят Вас убрать, а все, что еще осталось ценного в городе - прибрать к своим рукам. Причем, без всяких там аукционов и без всякого маломальского возмещения убытков тому же электорату, которого вы, уважаемый, только что беспардонно чихвостили".

После тяжелого минутного раздумья Вербицкий со всеми предложениями генерала согласился и, по его мнению, полностью вверил ему как свое будущее, так и будущее больше, чем миллиона жителей Южного на ближайший избирательный срок.

- А вам нечего беспокоиться, - инструктировал его в тот вечер генерал. - Как говорил один артист в одном детективе, машины мы поменяем "без шума и пыли". На одном из участков трассы создадим соответствующую обстановочку и вашу машину вместе с вами спрячем, а нашу с манекеном - на трассу. Вы даже моргнуть не успеете.

- А если они решат меня убрать раньше, чем вы поменяете меня на этот дурацкий манекен?

- Ну, если бы, да кабы, - ответил генерал. - Все предусмотреть не может даже Всевышний. В последнее время я часто в этом убеждаюсь. Согласитесь, они ведь могли вас уже давно ухлопать? А часом раньше, часом позже - разницы почти никакой. Если они раньше этого не сделали, то позже мы им это постараемся не позволить.

- Премного вам благодарен, товарищ генерал. Считайте, что вы меня успокоили.

Оба рассмеялись.

- А если серьезно, то вы уж постарайтесь им этого не позволить.

Такой разговор состоялся в пятницу вечером и вот сегодня, с семи утра, события стали развиваться так, как их и планировал генерал. Вызвав по телефону служебку и охрану, он стал собираться. Как и требовал генерал - никаких звонков и никаких объяснений в семье. Все должно иметь натуральный вид полной неожиданности.

Даже зная о плотном прикрытии со стороны УСБУ и очень веря в заверения генерала, на всем пути следования Вербицкий чувствовал себя, мягко скажем, не очень. Со стороны могло показаться, что он покинул сей мир немногим раньше, буквально за несколько секунд до выхода из дома. И теперь, рядышком с водителем сидит совсем не он, а его виртуальное отображение. "Наверно, точно так себя чувствует лягушка, с диким визгом и вполне на добровольных началах направляющаяся в пасть ужа. Черт. Ничего себе сравнение. А что, разве не так? Разве я не добровольно? Мало того, чуть ли не с флагом в руках спешу на верную смерть во имя народа. Вот это сознание. Если жив останусь, расскажу своим идеологам. Пусть прозой на бумаге изложат и доведут до сведения всех избирателей", - успокаиваясь, размышлял мэр, следуя в "волге" за милицейской "канарейкой" с включенными проблесковыми маячками. В "ГАЗ - 3102" сидели только водитель и мэр. В "канарейке" - два прапорщика милиции и сержант - водитель.

...Почти в то же самое время сигнал готовности получил и Кмитько. Это сразу зафиксировали и Васюта, и его напарник. Они заметили, что наблюдаемый ими объект, выслушав короткую информацию по своему сотовому, поднялся с "королевского ложе" и устремился к лестнице.

Панас Григорьевич поднялся по лестнице довольно быстро и в приличном расположении духа. Обменявшись по сотовому несколькими фразами с Амбалом (сотовый Жулянский вручил ему буквально перед выездом) и, заметив, что уже довольно светло, Кмитько аж повеселел. Поднимаясь по лестнице, он даже стал мурлыкать песенку себе под нос. Музыкальная пародия, причем с каким-то кабацким уклоном, чем-то смахивала на песню медвежонка и зайца про гостеприимное утро: "Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. И тут сто грамм, и там сто грамм - на то оно и утро", - шептали его губы.

Утро для него, действительно, было реальным, а вот насчет гостей... "Какая разница, гости идут ко мне или я иду к ним - в данном варианте от смены слагаемых сумма не меняется. Конечный результат один и тот же, "сто грамм" - то бишь, толковый выстрел", - слегка улыбнулся Панас Григорьевич. Откуда взялась эта песенка, то ли еще во сне, то ли уже после - он не очень помнил.

Поднявшись на площадку, Кмитько первым делом достал из футляра ПСО-1 и, приложив пористый колпачок к правому глазу, удерживая прибор той же рукой, а левой - корректируя четкость, стал осматривать местность. Начал с территории асфальтового завода (принять еще правее не позволял шифер стенки), вышел на железную дорогу, добрался по ней до переезда, чуть задержался на нем и пошел осматривать дальше по дороге, ведущей через населенный пункт в город. Нигде ни одного человека, ни одной машины. Но уже через мгновение со стороны города послышался гул двигателей "КАМАЗов". Кмитько подождал пока в оптику не въехал на подфарниках сначала один, за ним второй, а потом и третий камион. Сопроводив их до переезда, проследив, как они друг за другом переваливаясь с боку на бок, проезжают через рельсы, он мысленно себе поаплодировал.

За три дня до выезда на "выводку", при дотошном обсуждении с Тузом и Амбалом всех тонкостей будущей работы, он потребовал перекрыть на переезде движение. Как это будет сделано - его не интересовало. Он настаивал, чтобы за несколько минут до появления на переезде машины мэра, направление движения к переезду со стороны города, метров хотя бы за тридцать-сорок, должно быть перекрыто.

- И что ты предлагаешь? Поставить гаишника и весь транспорт направлять по объездной? И как мы это объясним? Мол, "ты сюды не езжай, ты туды езжай". Мы сейчас стрелять здесь будем? - возмутился тогда Туз.

- А как ты думаешь, попаду я в мэра, если его машина встретится на переезде с фурой? Любой такой "караван-сарай" полностью перекроет мне линию прицела.

Сейчас в своей правоте он убедился. Фуры полностью перекрывали ему видимость и перед переездом, и сам переезд.

Отложив в сторону оптику, бывший особист уверенными движениями стал собирать СВД. Через минуту винтарь с оптикой, накрученным на кончик ствола глушаком и магазином с десятью патронами и пулями со стальными наконечниками, был готов. Еще раз, проверив линию прицеливания и, отложив эсвэдэшку в сторону, Кмитько стал ждать сигнала.

Не снимая тонких операционных перчаток, он достал из кармана маленький пульт дистанционного взрывателя и, подержав его в ладони, положил обратно в карман. Осматривая местность, он убедился, что машины Амбала еще нет. "Не пропустить бы. Этот умник должен быть здесь незадолго до появления мэра.

"Светиться" долго ему не резон. Сделаю дело и, пошли вы все к х... собачьим. Действительно, надо с этим делом заканчивать. Двадцать тысяч баксов в кармане, плюс с прошлого раза кое-что осталось. На первых порах хватит. Продам по шустрому квартиру в Южном, пусть по дешевке, но быстро и махну в Россию. Там просторы ой-ей-ей. До конца жизни затеряться можно. Но прежде я тебя, ирода, завалю. Ты же, сучий потрох, втянул меня в это дело. А больше меня из ваших никто не знает. "Картинная галерея?" И кто этому разрисованному зеку, вдобавок с дебильной мордой поверит? Туз? Так тот даже рад будет. Такие как он, очень даже не против когда всезнающих помощников случайно заваливают чужие. Для блезира кипишь поднимет, а потом затихнет", - его размышления прервал слабый звук работающего двигателя. Кмитько взял СВД и, не выставляя ствола, снова стал осматривать через оптику местность.

"А, вот и ты, голубок. Как и положено, на своем "Вольво". Куда ты без нее? Уверен в себе и верен своим привычкам. И где ты собираешься припарковаться? - мысленно задал вопрос Амбалу Панас Григорьевич, продолжая сопровождать тачку от переезда и дальше. - А ты, молоток! Дурака не валялся. Ишь, как хитро замаскировался. Между деревьями. Но ничего. Это даже к лучшему. Другие не пострадают. Интересно, мою "шоху" ты заметил? А как же? Она теперь должна до конца быть у тебя на виду. Бьюсь об заклад, ты сейчас, как и я, играешься с дистанционным пультиком. Смотри, досрочно кнопку не нажми! Не вздумай раньше времени активизировать детонатор радиовзрывателя! Всю обедню Тузу испортишь! Хотя такой вариант меня устроил бы больше. Даже стрелять не пришлось бы. Под шумок слинял бы и был бы прав. Перед любыми авторитетами отчитался бы. Ну что ж, будем ждать твоего сигнала. Теперь ты отсюда до моего выстрела ни ногой. Будешь ждать, когда я сяду в свою "шоху", а там... Ну, нет, дорогой! Мы так не договаривались. Фраера живут в другом квартале. Посмотрим, кому фарт ляжет. Мне в моем возрасте билет к Всевышнему нужен, как лыжи в Сахаре".

24. Амбал и псих.

Но "Вольво" Амбала первым заметил не Кмитько. Первым ее заметил оперативник УСБУ, наблюдавший за местностью в бинокль. С наступлением рассвета прибор ночного видения можно было запросто засветить. Как раз в это время внимание оперативника привлекла светлая "копейка".

Всякое транспортное средство, двигавшееся как со стороны города к переезду, так и от переезда в сторону города, он должен был сопровождать на всю глубину видимости, фиксируя на бумаге государственные номерные знаки. "Жигули - 2101" он заметил еще на переезде и продолжал сопровождать ее в автоматическом режиме. "Копейка" не останавливаясь и не увеличивая скорости, свернула на повороте в сторону села. "Наверно, сельский кто-то", - подумал опер и тут же вернул оптику в сторону появившейся новой машины. "Вольво" он заметил уже после переезда, когда та, съехав с дороги, остановилась между деревьями. Капитан тут же об этом доложил своему шефу.

Поднявшиеся второй раз в комнату Кашай и Лебедь, уже минут двадцать продолжали втихаря выдвигать различные варианты предстоящей операции.

- Посмотри, Иван Васильевич, может что-то из твоих предположений подтвердится, а может, что-то новое в твоих мыслях появится?

Кашай, несколько секунд наблюдавший в свой бинокль, спросил:

- Госномер "Вольво" срисовали? Петрович, ты можешь по своим каналам быстро пробить, кому принадлежит эта крутая тачка?

Не отвечая, Лебедь по спецсвязи сразу передал запрос в свою фирму. "Что ты думаешь по поводу этой тачки?"

- Я так мыслю, эта тачка - главный контролер предстоящего дела.

- А не может получиться так, что это как раз и есть тот запасный вариант? На случай, если киллер решиться их кинуть?

- Все может быть. Все может быть, Ростислав Петрович. Поживем - увидим. Мэра в тачке все равно не будет, а по манекену - пусть хоть час упражняются.

- Типун тебе на язык. Черт с ним, с манекеном. Но за рулем машины наш парень

- Тогда давай сюда хотя бы одного своего снайпера. И по-быстрому. Времени в обрез.

Лебедь по рации дал команду и буквально через несколько минут в комнате, как по щучьему велению, появился невысокий паренек в спецодежде и с небольшим пеналом в руках.

- Быстренько доставай свою "игрушку" и держи под постоянным прицелом вон ту иномарку, - показывая в сторону деревьев, приказал подполковник Лебедь. - Если заметишь, что кто-то попытается навести на машину мэра "Муху" или что-то похожее - вали его. Желательно, чтобы после твоего выстрела и до того, как он начнет свое путешествие в другой мир, бедняга смог бы нам кое-что объяснить. Буквально в трех словах.

В это время Лебедя снова прервал все тот же оперативник.

- Товарищ подполковник, там к "Вольво" какое-то чудище приближается.

- Действительно чудище, - прошептал Лебедь. - Иван Васильевич, ты что-нибудь понимаешь в этом представлении? Откуда он появился?

- Откуда-то из-за сарая. И главное, прямо к машине, - ответил оперативник.

- Вот это, да! Если он из их компании, то где они его выкопали? Настоящий бич, - возмутился Кашай.

- Третий! Я первый! Видите чудо в перьях? Точно! Я о нем и веду речь. Немедленно возьмите его под наблюдение".

- О чем-то разговаривает с водителем. Водитель что-то ему передал. Вроде, сигареты, - продолжил Иван Васильевич.

- Он уходит, товарищ подполковник! - снова включился в разговор оперативник.

- Пусть уходит. Он уже железно под колпаком у наших ребят.

А к "Вольво", действительно, подходило чудище. Амбал, заметив его, первым делом решив что его обложили менты-сыскари. У него появилось дикое желание завести двигатель и "рвать когти". Даже рука потянулась к замку зажигания. Остановило простое любопытство. Человек, направлявшийся к машине больше смахивал на первобытного. Сгорбленный, одетый в какое-то лохмотья, заросший и главное, худющий. "Нет! Таких в менты не берут. Тем более, в сыскари. И что желает этот бомж?" - подумал Жулянский, продолжая наблюдать за свалившимся на его голову чудом. Человек, а это действительно оказалось чудище мужского пола, подошел к дверке и постучал в окошко. Все стекла "Вольво" были зеркально тонированные, и увидеть снаружи кто в салоне, сколько человек - было не возможно.

Амбал чуть опустил стекло, хрипло спросил:

- Тебе, бичара, какого хрена тут надо? Ты что тут забыл? Давай, мотай отсюда, пока по кумполу не схлопотал.

Как только стекло дверки чуть опустилось, Амбал сразу понял, что перед ним настоящий, прожженный бомж. У него создалось такое впечатление, что рядом с его тачкой остановился переполненный фекалиями платный передвижной клозет. Вместо свежего воздуха в салон ворвалось такое количество подозрительных запахов, хоть противогаз одевай.

- Ты чего, хмырь, не понял? Если я выйду, ты у меня спутник соображать будешь.

- Слышь, дорогой? Дай на пузырь. С бабой я, голова гудит, похмелятор нужен. Что, никогда не был в моем положении? Я серьезно, свет не мил. Того гляди, "кондрат" хватит. Не жадничай. Я на коленях отмолю, - просяще прошептал бывший майор.

Амбалу очень хотелось достать карманной носки "вальтер" и всадить в это вонючее чудо, как минимум, полмагазина. Но потом он резко передумал. "Этому бомжу, если он даже меня и запомнил, никто не поверит, а вот звук выстрелов и его труп - мне сейчас совсем не нужны. Просто так это г... не отцепится. Придется осчастливить хмыря", - подумал Харитон, доставая толстый лопатник.

- Лечись, чудо. Забирай и мотай отсюда со скоростью звука к своей занюханой королеве, а то я могу и передумать, - протягивая приличный казначейский билет, прошипел Жулянский.

- А может, еще и пару сигарет, если, конечно, не жалко?

- Ну, ты хмырь и наглый. Может тебе еще и прикурить дать? - повысил голос Харитон, доставая с полки торпеды полупустую пачку "Мальборо". - Забирай всю! Травись! Постарайся только побыстрее исчезнуть из глаз моих!

Бывший интеллигентный человек, схватив банкноту, сигареты и трусцой скрылся за сараем.

Не успели два подполковника осмыслить увиденное, как все тот же капитан сообщил еще одну новость. Причем, уже в духе сильного возбуждения с возмущенной приправой.

- А это, что еще за колымага? Прямо перед переездом остановилась. Не операция, а какой-то дикий набор случайностей. Она же может нам, товарищ подполковник, все испортить.

Кашай и Лебедь снова взялись за бинокли.

- Может, действительно случайное совпадение. Заглохла тачка и все дела. Ей до лампочки наши проблемы. Секонд хенд, он и есть секонд хенд. Капот поднял, ковыряется. Я, Ростислав Петрович, как увижу водителя стоящего раком и с умным видом заглядывающего под капот, всегда вспоминаю армейскую поговорку: "Если из-под капота торчит задница одного водителя - значит, машина требует только текущего ремонта. Если под капот заглядывают и водитель, и офицер, старший машины - капитального ремонта. А если к ним добавилась еще и задница заместителя командира по технической части - тачку пора списывать. Ремонту она не подлежит", - улыбнулся Кашай. - Что я говорил? Видишь, аварийку включил. Сейчас пойдет специалистов искать.

- Это ты так думаешь! А не кажется тебе, Иван Васильевич, что тачку там специально оставили? Чтоб какая-нибудь фура линию прицела не перекрыла? Переться в наглую на обгон перед переездом, тем более, если навстречу ментовская "канарейка" со светомузыкой - никто не рискнет. Третий! Я первый! Водителя тачки, которая перед переездом остановилась, видите? Мне он нужен живым!

В это время пламенную речь Лебедя прервал сигнал оперативной связи.

- Да! Я! Заменили? Молодцы! Блокируйте трассу и не оставляйте мэра без прикрытия! Иван Васильевич, машину мэра заменили. Все идет по плану. Через несколько минут и "канарейка", и машина с манекеном будут на переезде, - с какой-то юношеской радостью передал полученное сообщение Лебедь. - Всем группам приготовиться! Готовность номер один. Третий! Киллера брать после выстрела, на выходе из территории стройки! И взять живым! Всех остальных брать только после киллера. Между ними может быть связь! Их тоже брать живыми! В крайнем случае, бить только по конечностям! Главное, ребята, вовремя стреножить их. Не дать им возможности обнажить стволы! Помните! Киллер - стрелок-спортсмен международного класса! Удачи! - переключив спецсвязь с приема на передачу, передал всем группам подполковник УСБУ, исключительно по причине страховки своих ребят, вознося Кмитько в ранг международного класса.

..."Все же блокировали направление движения к переезду", - усмехнулся Кмитько, увидев в оптику прицела машину, остановившуюся перед шлагбаумом. "Теперь можно работать. Ничего не помешает. Быстрей бы все это закончилось. Надоело, - продолжал рассуждать бывший особист. - А вот и тот, кого я жду", - прошептал он, увидев появившийся эскорт из двух машин.

Для разминки, поработав поочередно секунду-другую пальцами рук одетых в перчатки, Панас уверенно прижал приклад СВД к плечу и навел ствол винтовки на переезд. В окуляре появилась приближающаяся к шлагбауму ментовская "канарейка" с включенной светомузыкой. Метрах в пяти от нее следовала "ГАЗ-3102". Рядом с водителем отчетливо просматривался пассажир, будто с устатку прислонившийся к дверке. Чуть притормозив, приподнимая свой нос, разрисованные "Жигули" со светомузыкой, медленно перевалили через рельсы.

Приближаясь к рельсам, нос "Волги" тоже чуть приподнялся. Как только лоб пассажира с невидимой точкой между глазами, расположенной на сантиметр выше носа, обосновался на вершине треугольника для прицеливания, киллер на выдохе плавно нажал на курок. Мгновенно сместив ствол ниже, нажал на курок еще раз. В окуляре прицела было отчетливо видно, как пуля прошила стекло и припечатала голову пассажира к подголовнику. Вторая пуля прошила грудь. Еще Кмитько успел заметить, что после первого выстрела водитель резко нырнул куда-то под торпеду, а сама машина уже после второго выстрела, преодолев рельсы и повернув в сторону стройки, остановилась. "Слишком уж проворно ты это проделал. Будто всю жизнь тренировался", - мельком подумал он о водителе, перенося ствол с оптикой в сторону машины Амбала. Увидев, что тот пытается завести свою "Вольво", отложил правой рукой ствол в сторону, в левой, большим пальцем нажал кнопку на брелке. Все дальнейшее его не интересовало и он, быстро спускаясь по лестнице, на ходу сорвав перчатки, бросил их в угол. Закинув мешок за спину, ничем теперь не отличаясь от любого огородника, Панас Григорьевич направился к проему в заборе. "Странноватый какой-то взрыв получился. С растяжкой, как будто заикающийся. Вроде, два в одном. Ни фига себе заявочки?" - последнее, о чем успел подумать Кмитько. В следующую секунду он был свален с ног классической подсечкой, а кто-то сверху, явно не один, применив болевой прием, рванул правую руку за спину. Он даже не успел ничего сообразить.

Подъезжая к переезду, водитель "волги", сотрудник УСБУ, ежесекундно ждал выстрела. От напряжения макалдышки пальцев рук, сжимавших руль, побелели. Шутка ли, самому лезть под пулю. "А вдруг киллер, вопреки предположению двух подполковников, решит вначале замочить водителя, а потом пассажира? Поди, угадай, что у него в голове?" - рассуждал он.

Выстрел грянул неожиданно. Хотя, какой там выстрел? Водитель вначале подумал, что это камушек, поднятый задними колесами впереди идущей милицейской машины, ударил в стекло. И только увидев в лобовом стекле дырку с короткими лучами трещин, понял, что это выстрел и моментально юркнул под торпеду. Шлепок второй пули в грудь манекена он уже услышал, находясь в позе пресмыкающегося. Автоматически коленкой выжав сцепление и поворачивая одной рукой руль "волги" в сторону стройки, второй что есть силы стал нажимать на тормоз. Машина, дернувшись несколько раз, остановилась на дороге.

Взрывов действительно было два. Вначале сработало взрывное устройство, заложенное Кмитько в салоне "Вольво", а от него сдетонировала коробочка, подсунутая недавно бомжом под машину. То, что взрывов было два, поняли и Кашай, и Лебедь, находившиеся все еще в домике и наблюдавшие за панорамой местности. Но картину взорвавшейся машины Амбала наблюдали не только они. Кроме оперативников, красочный фейерверк видели, как минимум еще два человека. Помощник Амбала, оставивший свою иномарку перед шлагбаумом, и Псих.

К моменту выстрелов киллера, первый успел отойти от своей машины на приличное расстояние. К моменту взрыва, он находился как раз против машины своего Патрона. Расстояние между ними было метров семьдесят. Вначале он увидел вспышку внутри салона и, удивленный, даже на секунду остановился. Потом ему показалось, что под "Вольво" Патрона в мгновение ока вырос огромный действующий вулкан. Выброшенная из его недр раскаленная лава, как пушинку, подбросила машину вместе с водителем на высоту, и по пути стала крошить ее на мелкие кусочки. Потом, что-то раскатисто, причем очень громко ухнуло, и взрывной волной его бросило на землю. Тут его через несколько секунд и залашкали спецназовцы из "Альфы".

Псих, увидев взрыв, первым делом очень удивился. "Вот те раз. Не успел подумать, а она уже сработала. Я же и к кнопке еще не притронулся. Вот это цирк на дроте. Ну, ладно. Идите с миром", - перекрестив разлетающуюся на куски иномарку, водителя и своего обидчика (то, что в машине сидит и бывший полковник, его обидчик - он был уверен), прошептал бомж и, развернувшись, тут же попал в руки других спецназовцев.

Когда на территории строящегося завода ЖБИ появился Кашай (Лебедь в это время вместе с другими оперативниками и спецназовцами находился рядом с остатками взорванной машины), Васюта со своим напарником - эсбэушником и двумя спецназовцами, участвовавшими в задержании киллера, стояли против Кмитько. Последний очень основательно, причем не без помощи всех четверых, устроился на своей правой полусогнутой ноге, спиной прислонившись к одной из колонн, удерживавших на своих консолях то ли швеллер, то ли рельсу. Рядом с ним, на земле, лежал мешок.

Бедняга сидел, потупившись. То, что он проиграл, для него стало ясно в то мгновение, когда он так неожиданно получил классическую, причем очень грамотную подсечку. Настолько грамотную, что не смог даже сгруппировать свои мышцы и тело приземлилось плашмя, очень больно ткнувшись носом и правой щекой во что-то не очень мягкое. Падая, Панас сообразил, что против него работает не простой мент. "Значит, эта контора - не ментовская фирма. Значит, "сгорел" я основательно и навсегда. Вот тебе и гости по утрам... без всяких там сто грамм. Главное, молчать. Что они могут знать? Эх, если бы я знал, что меня "пасут", я бы или совсем не стрелял, или стрелял мимо. Дурачок! Что ты мелешь? - возразил он мысленно сам себе как раз в тот момент, когда спецназовец больно заломил ему правую руку назад, упершись коленом в позвоночник чуть выше тазобедренных суставов. Выскочившие слезы, тут же перемешались с кровью, хлынувшей из разбитого носа. - Больно, черт...", - вскрикнул Кмитько, и попытался применить ответный прием с разворотом полусогнутого туловища в правую сторону. Мышцы ног автоматически напряглись. Он даже чуть приподнялся но, получив физический и словесный ответ от того же спецназовца, скис.

- А вот это уже лишнее. Ты уж, дорогой, постарайся не дергаться. Можешь со злости пару раз втихаря пернуть для блезира, и успокоиться, - услышал он сначала слова, а потом и почувствовал короткий, рубленый удар ребром ладони ниже правого уха.

Получив профессиональный удар, Панас самостоятельно, без лишних напоминаний, завернул свою левую руку к правой. "Если бы ты, дурачок, знал что тебя "пасут", ты бы здесь и не появлялся. В крайнем случае, своевременно отработал бы кормой задний ход. Вот так-то, фраерок. Теперь, главное, молчать, - продолжал рассуждать бывший особист, после того, как его упаковали в наручники и прислонили к железобетонной колонне. - Нет! От сегодняшнего убийства уже не отвертеться, - изменил он свое мнение, увидев, как один из четверых (теперь он уже четко разобрался, что брали его четверо, из которых двое - явно опера, а двое - бойцы-спецназовцы) принес все брошенные им доспехи: винтарь с оптикой, перчатки и досочки. - Но об остальном, молчать. Чего бы это ни стоило, молчать. Хотя, только что совершенное убийство, уже тянет на пожизненное. Эх! Долюшка ты моя, долюшка. И зачем ты меня, мать, родила?"

- Рад встрече с вами, Панас Григорьевич! - вежливо обратился Кашай к сидящему.

От такого вежливого обращения, и не просто так, а по имени и отчеству, у Панаса отвисла челюсть, а лицо стало больше похожим на дебильное, чем на лицо киллера.

- Давно ищу встречи, а вы все, как тот заяц от волка. Лучше бы мы встретились с вами задолго до того, как вы ухлопали ни в чем не повинного журналиста, оставив жену без мужа, а девочек - без отца. Греха меньше было бы. "Вольво" с водителем, тоже ваша работа? - как будто, между прочим, в конце спросил Иван Васильевич.

- Я только упредил события. Если не я его, то он меня, - не задумываясь, ответил Кмитько.

- Чего так? Окончательный расчет не поделили?

- Я ему его подарил. Пусть подавится. Будет чем у чиновников Всевышнего от пекла откупиться.

- Вы думаете там, на небесах, такой же кавардак, как и здесь, на земле?

- А чего тут думать? Сколько душ только за последние годы сменило прописку? Большинство из них убийцы, воры, насильники и чиновники - вымогатели. Думаете, все они в пекло попали? Дудки! Откупились и сейчас творят то же самое и там.

- Этот в "Вольво" контролировал ваши действия?

В это время в проеме забора появился подполковник Лебедь.

- Иван Васильевич, генерал поздравил нас всех с благополучным завершением этого этапа работы, - взяв под руку Кашая и отводя его в сторону, шепотом сообщил Ростислав Петрович. - Думаешь, он готов к "потрошению"? Что-нибудь уже сообщил? В нашем распоряжении минут пять. Скоро подъедет микроавтобус, и мы отсюда сваливаем. Здесь остается мой помощник. Он дождется оперативной группы УВД и вместе с ними будет участвовать в дальнейшей отработке версий по взорванной "Вольво".

- Вы мне так и не ответили, уважаемый киллер? - возвращаясь к сидевшему, переспросил Кашай.

- И не только! Он должен был передать окончательный расчет.

Услышав такое вежливое обращение представителя органов с преступником, Лебедь чуть не взорвался от злости. У него даже цвет лица изменился. Но потом он понял, что "важняк" нащупал самую нужную струнку в душе киллера и сейчас небезуспешно пытается "потрошить" сидевшего.

- Его фамилия, имя, кличка, на кого работает? - продолжил в том же духе Иван Васильевич.

Кмитько снова потупился.

- Ну что ты ломаешься, как девочка! Тебя же пока не о живом спрашивают, а о мертвом! Он давно уже на небесах. А мертвых нечего бояться, - повысил голос эсбэушник.

Кашай неодобрительно посмотрел на Ростислава Петровича.

- Жулянский Харитон. По отчеству не знаю. Кличка - Амбал. Правая рука хозяина.

- Адрес хозяина! Его фамилия, кличка? - прервав сидевшего, снова повысил голос эсбэушник.

- Не знаю.

- Но хозяина ты хоть раз видел? - переходя на ты, спросил Иван Васильевич.

- Всего три раза. Последний раз недавно, на даче.

- Ты нам его позже опишешь, правда?

Кмитько молча кивнул головой.

- Журналиста и мэра заказал он? - снова подключился Лебедь.

- Он! Но за ним, я думаю, кто-то стоит.

- Кто? И почему ты так думаешь? - не отставал Иван Васильевич.

- В один из вечеров Амбал проговорился, что журналист крепко насолил его хозяину и кому-то там из мэрии. Фамилии не называл.

- Кого еще из людей хозяина, кроме Амбала, ты знаешь?

- Всего троих. Один из них по виду дебил, хотя и весь в зоновских татуировках.

В это время к проему ворот подъехал микроавтобус с зашторенными окнами.

- Все, Иван Васильевич, снимаемся. Генерал приказал всех задержанных в подвалы нашего СИЗО доставить. Там и продолжим. Кто-нибудь, - обратился он к своим оперативникам, - "Жигули" этого стрелка притараньте в Управу.

- Моя "шестерка" заминирована, - подал голос Кмитько.

Лебедь застыл, как вкопанный. "А вот за это спасибо. Молодец, что не взял на душу грех гибели моих ребят. Скажу тебе по секрету, предпоследнее твое преступление, благодаря нам, не свершилось".

- Значит, Амбала в машине уже не было. Вы его раньше залашкали?

- У тебя что, плохо с соображалкой? Я же ясно сказал: "предпоследнее", - нахмурился Лебедь. - Твой Амбал явно уже на небесах. Я о твоем покушении на мэра речь веду.

- Я же сам видел.

-Все правильно. Обе пули попали в цель. Одна в лоб, а другая - в грудь. Только в салоне вместо мэра, манекен находился. Вот так, стрелок-снайперок. Это я тебе так, для размышления. А за это, радостное для тебя сообщение, ты мне с моим другом, - показывая на Кашая, - обязательно в СИЗО все расскажешь, правда? Как на исповеди. От самого рождения. Все, что помнишь и знаешь.

Через минуту, оставив оперативника дожидаться спецов-подрывников, оперативный микроавтобус отбыл в направлении города Южного. В его нутрях стреноженными сидели и Псих, и водитель оставленной у переезда иномарки.

В сторону Южного, почти в это же самое время, отправлялись еще три человека. Все они имели прямое отношение к общему представлению, закончившемуся для кого-то благополучно, а для кого-то и не очень. Один из них тоже был из бригады Амбала, второй - "картинная галерея", и третий - сосед Кмитько по квартире.

По дикому стечению обстоятельств и "картинная галерея", и качок Амбала ехали вместе с соседом Кмитько, в его "копейке". На выезде из села, где водитель "жигуленка" ждал-не дождался своего соседа, его остановили двое и, пообещав приличную сумму, попросили подвезти их в Южный. Своей неприметностью "копейка" их вполне устраивала. Документы у всех были в порядке, а оружие в обоих, своевременно выброшенное после взрыва в поле, отсутствовало. Поэтому, пройдя визуальную проверку, произведенную представителями УСБУ недалеко от догоравшей тачки Амбала, все трое благополучно скрылись за переездом, чтобы через несколько дней встретиться с Лебедем и Кашаем все в тех же подвалах СИЗО. Все трое, как и "копейка", были четко зафиксированы скрытой видеокамерой, а сидевший в СИЗО Кмитько сразу узнал в одном из них "картинную галерею". Водителя "копейки", правда, ровно через семьдесят два часа пришлось с миром и извинениями отпустить. В этом деле он был, как говорится, "пришей-пристебай кобыле хвост".

25. ЭПИЛОГ

Стояла поздняя, но все еще теплая осень. Встреча произошла на Крещатике, недалеко от входа в кафе "Говерла".

На широком тротуаре, прикрывшись от солнца разноцветными куполами импортных зонтов, стояло с десяток четырехместных столиков. До шумного предвечерья было еще далеко, и большинство столиков коротали время в одиночестве, без клиентов. В динамиках одна за другой звучали мелодии далекого Закарпатья. Как будто спустившись с высоких Карпатских гор, своим эхом эти песни достали до столицы. И непросто до столицы, а до ее исторического центра - Крещатика.

Кафешку эту, как и ее хозяина, Коровского Ивана Ивановича, Кашай знал хорошо. Шустрый бизнесмен сумел-таки вырваться с далекой области. "Оказывается и в нашем, Иршавском районе бизнесмены не перевелись. Это тебе не так себе. Не хухры-мухры. Это же надо из забытого села Дубровка, будто пританцовывая войти в такой бизнес!" - подумал он еще тогда, при первом знакомстве с хозяином кафе.

Естественно, полковник милиции Кашай Иван Васильевич, на милицейском сленге "важняк", оперуполномоченный по расскрытию особо важных дел одного из Управлений МВД, был прекрасно осведомлен, кто тот щедрый самаритянин, оказавший существенную помощь Коровскому. Но кафе, надо отдать должное земляку, было привлекательным. В нем можно было в любое время выпить чашечку-другую натурального черного кофе. Здесь, по заказу, в тонизирующий напиток добавлялось небольшое количество фирменного коньяка "Тиса". Такой приятный напиток, "важняк" называл "кофе по-венгерски".

Хозяин, предупрежденный по телефону заранее, уже ждал.

- Ну что, Иван Иванович, ты нас где-нибудь подальше от этих "пешеходных тропинок" пристроишь? Мы у тебя погостим с часик, не возражаешь?

Хозяин кафе не возражал.

- Давай, тезка, так! Две порции куриных ножек под хрустящей корочкой и острым соусом, минеральной водички, лимончиков и триста грамм фирменного коньячка. Ну и, естественно, кофе, но уже не "по-венгерски". А там видно будет. Мы с другом сегодня, как говорится, на все гуляем. Как, Слава, не возражаешь? - обратился под конец Кашай к Лебедю.

Тот молча кивнул, не сводя своих глаз, спрятанных за стеклами солнцезащитных очков, от хозяина кафе.

- Откуда ты его знаешь? Он что, твой друг, знакомый? - продолжая шпулять рентгеновскими лучами в спину удаляющегося бизнесмена, спросил Лебедь у Кашая.

- Мой земляк. Между прочим, никакого криминала. Я проверял. Исключительная смекалка и, естественно, кое-какая помощь одного толстосума, тоже земляка.

- Я тебя умоляю, только не надо подписываться за тех, у кого мошна по швам трещит от избытка наворованного. И давай не будем. Мы сюда пришли не для того, чтобы обсуждать финансовые поступления в карман твоего земляка? - прервал Кашая эсбэушник.

- Принимается! Тем более что мы с тобой, дорогой, после удачного завершения операции по задержанию киллера, расстрелявшего журналиста в Южном, до сегодняшнего дня так еще и не встречались. Кстати, как там себя чувствует мэр Южного? Как-никак только благодаря нам он остался жив. Так что для нашей сегодняшней встречи тройной повод имеется.

- О двух я догадываюсь. А какой третий?

- Ну, как? Во-первых, обласканы нашим высшим руководством. Причем, довольно ощутимо. Полученные очередные звания отныне и до выхода на пенсию будут ежемесячно сопровождаться прибавкой к окладу. Да и на размер пенсии это существенно скажется. Или я не прав?

- Прав, прав. Тем более что у тебя в запасе армейская пенсия уже имеется.

- Тех копеек, что я получу за свои чуть больше двадцати лет выслуги, хватит только на квартплату. А жена? У меня ведь и родители еще живы.

- Не прибедняйся. А надбавка за Афган?

- Во-вторых, - оставив вопрос без ответа, продолжил Кашай. - И без государевого внимания мы с тобой не остались. Ордена "За мужество" что-то да значат. Приятно все же.

- А что, в-третьих?

- В-третьих, самое главное. В ходе той операции мы с тобой познакомились и, вдобавок ко всему, остались живы. Или ты это не одобряешь? Я еще в Афгане заметил, что такая "мелочь" как жизнь, человеку дается очень тяжело. Вместе с тем человек своими действиями часто такой мелочи" легко лишается. Мне такая "мелочь" надолго бы еще пригодилась. Во всяком случае я очень на это надеюсь.

- Что-то тебя в философию потянуло. Спустись с небес и перейди на наш простой сыскной язык. Он проще. Тем более что твой заказ уже на подходе.

К столику приближалось, нет, не приближалось, будто по воздуху плыло прекрасное очарование с пышной шевелюрой, короткой юбочкой с мини-передничком и разносом в руках. Хрустальный графин с коньяком, такие же рюмочки, розетка с дольками лимона и две чашки дымящегося кофе, как будто по щучьему велению сменили свою временную прописку.

- Минут через десять, с вашего позволения, я принесу остальное. Не возражаете? - пропело очарование и, приняв кивок головы Ивана Васильевича за согласие, пожелав приятного отдыха, модельным шагом, направилось в обратный путь.

- Вышколены! Интересно, эта сервисная дежурная улыбка входит в обязательную программу для всех клиентов или только для избранных ментов? - съязвил Лебедь, намекая на род занятий Кашая.

- А ты спроси у нее сам. Позвать?

- Да будет тебе, Васильевич. Уже и пошутить нельзя. За "мента" обижаешься? Наливай раз подано. Кстати, имей ввиду, расчет пополам. Не привык в должниках ходить.

Иван Васильевич наполнил рюмки. "Ну что, Слава! Давай первую за то, что живы остались и за дружбу, естественно". Они дружно осушили рюмки.

- Расскажи-ка ты мне, Слава, как вы ту операции завершили? - тщательно пережевав дольку лимона, сняв салфеткой с языка попавшую семечку и вытерев рот, возобновил разговор Кашай. - После доклада генерал посчитал мое дальнейшее пребывание в Южном излишним и приказал в тот же день, вернуться в Киев. В общих чертах я, конечно, проинформирован. Поступающие к нам оперативные сводки почитываем. Не совсем глупые, - продолжил "важняк" переключаясь на кофе.

- А что рассказывать? - оглядываясь по сторонам, ответил Лебедь.

- Да ты не переживай. Никто нас не услышит. Мне тут землячок с нашего технического отдела приборчик один подарил. Занятная штучка. В радиусе нескольких метров ни один "жучок" разговор не запишет. Проверено. Я его сразу, как только встретились, включил. Генератор возбуждения сигналов работающих на частотах от 0,4 до 10000 килогерц. Это он мне так объяснил. Я в этих делах профан. Одна беда, питание жрет безбожно. А чтобы сопровождать нашу беседу лазерными или инфракрасными пеленгаторами, мы с тобой, я думаю, такого плотного сопровождения еще не заслужили.

- А я и не переживаю. Вообще-то и рассказывать нечего. К вечеру того же дня мы почти всех повязали. Все малины ихние наизнанку вывернули. Сам знаешь, в криминальном мире, если только одно звено из цепи выдернуть - вся связка ни... к черту, ни в красную армию. Неважно, звено одно из главных или из второстепенных. Важно, чтобы тебя до глубины души допекло, тогда вся цепочка рассыплется. И каждое звено, если прилично постараться, норовит и соседние с собой прихватить. Туза мы тоже взяли. Выдернули из очереди прямо у трапа самолета. За бугор намылился. Хитер бобер. Внешность сменил, парик, усы, бакенбарды - чисто старик семидесятилетний. Между прочим, он со своей братией давно уже нам глаза мозолил. За многими из его группировки такой кровавый след тянется - похлеще фильмов ужасов. Может, слышал про взрыв гранаты в одном кафе. Расстрел бизнесменов из Калашникова в другом. Разборки со стрельбой на стрелке в зеленой зоне недалеко от оперного. В общем, прокуратура до сих пор все еще "интересные" новости из членов той группировки на очняках да на вещдоках вытаскивает. Но все это до лампочки. Ну, будет суд, посадят их, отсидят они, а дальше что? Тем более, я уверен большинство из них больше чем в "пятилетку на общаке" не впишется. Нынче деньги - высшая государственная власть. Так сказать, и карающий, и милующий орган.

- Тут я с тобой, Слава, полностью согласен, - наполняя рюмки подсуетился Кашай. - Давай теперь за полный комплект звезд на наших погонах. Звание полковник - это уже гарантированный переход в категорию старшего офицерского состава.

- Если я что-то смыслю в офицерских званиях, то даже звание майор уже относится к старшему офицерскому составу. Или я не прав?

- Теоретически прав. Но только теоретически. У нас в армии гуляла такая притча. Один капитан получил, в конце концов, звание майора. Два срока капитаном ошивался.

- Настоящий "карьерист". Видно было за что?

- Естественно. Так вот, сидят в ресторане с другом подполковником, майорское звание "обмывают". Майор и говорит подполковнику: "Теперь я тоже старший офицер". "Ой, не кажи кумушка, - переходя на суржик, возражает подполковник. - Майор - это не совсем еще старший офицер". В общем, "нализались" они до чертиков, затеяли драку в ресторане, перебили посуду, а пришли в себя на гарнизонной гауптвахте. Через какое-то время приходит приказ. Разжаловали каждого на одно звание. Подполковник стал майором, а майор - снова капитаном. "Что я тебе говорил. Я хоть и майор, а все еще старший офицер, а ты как ходил в младших, так там и остался", - говорит ему бывший подполковник.

Оба рассмеялись.

- Очень убедительная притча. И главное, к месту. Но нам, похоже, это уже не грозит. Давай за полковников, - поднимая рюмку, согласился Лебедь. - Тем более что на горизонте "ножки" появились.

Иван Васильевич посмотрел в сторону входа в кафе и увидел приближающееся очарование с разносом в руках. Осмысливая последние слова эсбэушника, неизвестно к кому или к чему относящиеся, то ли к очарованию в передничке, то ли к тому, что имелось в тарелках, Кашай молча перелил содержимое рюмки в свой желудок.

Лебедь последовал его примеру.

- Хозяин просил передать, чтобы вы не спешили. Он лично готовит вам шашлыки по-закарпатски, - пропело очарование, освобождая разнос.

- Если мне не изменяет память, в заказе о шашлыках речи не было. Или я перепутал? - удивленно спросил Лебедь.

- Хозяин просил передать, что шашлыки - это презент фирмы, - пожелав приятного аппетита и сделав что-то наподобие книксена, очарование с дежурной улыбкой на устах удалилось.

- Мы так не договаривались!

- Не бери, Ростислав Петрович, дурное в голову, а тяжелое в руки. Мы пока еще не нищие. Это у него желание такое. Я имею в виду хозяина. А его желание нам до одного места. Как говорится, голый вассер, уважаемый. Поставить нас под свою зависимость, тебе не удастся. Даже на такой мелочи как шашлык. Тем более, всякие там благодарности, большие и малые приветы я принимаю только по средам. А сегодня - суббота, ха-ха-ха, - считая, что удачно пошутил, рассмеялся Кашай, к тому времени полностью переключившись на куриную ножку.

Эсбэушник улыбнулся одними уголками рта и тоже приступил к разборке куриной ножки на запчасти.

- Слышь, Петрович! Я знаю, что этим делом ты занимался до конца. Аж пока не передали дело в прокуратуру. Главного заказчика всей той бодяги выявить так и не удалось? Слыхал, что ты даже здесь, в Киеве, по тому следу шел. Значит, мои предположения подтвердились? Я ведь затылком чувствовал, что и в деле убийства журналиста, и в покушении на мэра Южного ноги отсюда, из Киева растут.

- Нет! До заказчика мы не добрались. Опоздали. Главное соединяющее звено успело слинять. Ниточка и оборвалась. Помнишь, Продана?

- Заместитель мэра? Того "великого" философа от демократии? Конечно, помню.

- Его! Поздновато он на чистосердечное признание согласился. Как-никак депутат. Неприкосновенность. Пока депутаты дали добро на привлечение, пока мы его раскрутили - киевское звено с общей цепи успело улизнуть. Некий Коровин, бывший подполковник КГБ. Как говорится, наш брат. Он связующим звеном был. Помощник одного из депутатов Верховной Рады. Мы всю его квартиру перетрясли. Много интересного нашли. И в вашей, и в нашей фирмах у многих приличное количеств седых волос появилось. У него ведь не квартира - целый оружейный склад обнаружили. И семнадцатизарядный австрийский "Глок 18" с глушителем, и автомат "мини-узи", тоже с глушителем, и наш родной пистолет-пулемет "Брус", аналог русского двадцатизарядного "Кипариса", разработанного для спецслужб... Кстати, ребята нашли там одну интересную игрушку. Пистолет "Тарантул". В сложенном состоянии в сигаретной пачке хранился. Два ствола и в обоих по патрону. Что самое интересное - патроны не металлические, пластиковые. Запросто проноси в аэропортах мимо таможенных, пограничных и ментовских контрольных пунктов. Никакие электромагнитные рамки и металлоискатели не обнаружат. И это не говоря уже про дюжину заграничных "ксив", оформленных на него под разными фамилиями и с открытыми визами во многие страны мира. Тот еще жук. Видно, очень спешил. А вот двух вещей обнаружить у него не удалось. Ценностей и денег и следов, подтверждающих связь с депутатом и иже с ним.

Да! Вовремя паразит смылся. Не иначе кто-то своевременно ему про атас стукнул. По всей видимости, в вашей Управе в Южном кто-то у него в информаторах числился. Есть такое мнение у моего руководства. Наверно, уже на каких-нибудь островах ошивается, сучара. В розыск по СНГ уже дали. Сейчас бумаги готовим в Интерпол. Только вряд ли все это быстро закончится? Он ведь не дурак. В бывшей Конторе лохов не держали. Тем более, до подполковника дослужился. Ученый. Хотя, все равно когда-нибудь на горизонте появится. Не век же ему от нас хорониться. Как пить дать, выплывет. У нас, славян, это Богом заложено. На историческую родину хоть на сутки да вернуться. Лучше бы, конечно, раньше, чем позже. Достоверно знаем, что в этом деле замешан не только его депутат, но кто-то из тех, кто занимает ступеньки выше. А вот зацепиться не за что. Одни версии да умозаключения. А для Генпрокуратуры имеющиеся факты не канают. Тут еще и верха взбунтовались. Переживают братки-начальнички, как бы мы случайно до центра земли не докопались. Из самого поднебесья звонили. Убедительно просили не заниматься ерундой и не наводить тень на плетень. Депутат, мол, чист, как слеза.

До "слезы" ему, конечно, как до луны. Кое-какими фактами мы все же располагаем. Но все это мелочи. За это, при хорошем адвокате, можно только выговорешник схлопотать. И то в устной форме. Вот такое де-факто. Между прочим, секретаршу твоего генерала, Зою Павлову, мы тоже без своего внимания не оставили. Коровин был ее любовником, и она на него строила свои чисто женские планы. И кое-какие, не Бог весть какие секреты, Коровину передавала именно она. Так сказать, в порыве высокого душевного подъема. Как под гипнозом. Знал паразит, на какие клавиши нажимать. И то, правда, толковые учителя у него были. Хорошую школу прошел, - закончив попутно, как будто между делом разбираться с куриной ножкой, подвел итог своего рассказа Лебедь.

Кашай к тому времени успел уже и салфетку использовать, и запить сие блаженство минеральной водой. Куринные ножки действительно были приготовлены по высшему разряду. И готовились они не в посуде, а на углях. И привкус, и даже запах этот чувствовался. Одно слово, фирма.

- Помнится, кто-то вначале о трех тостах речь ввел, - разливая оставшуюся в графине жидкость в рюмки, продолжил Лебедь. - За полковников уже был, давай теперь за ордена. Мы их получили не за здрасте и не за согнутое в вопросительный знак (чего, мол, желать изволите, государь?) состояние, а за то, что жизнью рисковали.

- Вот тут ты, Слава, в самую точку попал. За это сам Бог велел. Закуски у нас, правда, с гулькин хрен сталось. Всего ничего, пару долек лимона.

- Ну почему? Там, на выходе, сам хозяин с шашлыками появился. Собственной персоной засвидетельствовать свое почтение спешит. Уважает, значит.

- Это называется, не оставляет клиентов без внимания. Бдительный. А мы с тобой, Слава, возражать не будем. Другой бы не принял, а мы не гордые. Под шашлычок придется еще коньячку заказать. Думаю, не помешает. По сто пятьдесят приняли и, как говорится, ни в одном глазу. Как тот поп говорил: "...при хорошей закуси - до плюс бесконечности..."

- Тогда нас с тобой точно до подполковников разжалуют.

- Прошу принять от фирмы без всяких задних мыслей, - грассируя тяжело выговариваемую эр, сказал хозяин, составив на стол приятно пахнущий шашлык, такой же графин с коньяком и продолжил: Баранина натуральная, молоденькая - пальчики оближете. С лучком, с помидорами и печеными яблоками. Чисто по-закарпатски.

- Лично я ненатуральную баранину еще не пробовал. А ты, Ростислав Петрович? - боднулся Кашай. - Попробуем, тезка, твое фирменное блюдо. Если понравится, то и другим посоветуем. Создадим, так сказать, рекламу.

Лицо хозяина кафешки расплылось в улыбке и он, склонив голову в знак признательности, молча удалился.

За разговорами оба и не заметили, как ополовинили принесенный графин, а вместе с ним за компанию и половину нанизанного на шампура шашлыка.

- Надо отдать твоему земляку должное, шашлык действительно отменный. Особенно поражает привкус печеных яблок. Это что, действительно ваше фирменное закарпатское блюдо?

- А ты думаешь, я знаю? Это он так говорит. Лично я сомневаюсь. Впрочем, вполне возможно. Меня, между прочим, волнует совсем другое. Цена этого блюда установлена за порцию или зависит от веса? Мне так больше по душе за порцию.

- Губу подбери, на всякий случай. Ишь, раскатал. Количество этих ломтей мяса как минимум на три порции смахивает. Кстати, чего ты переживаешь? Твой земляк ясно выразился: "от фирмы". И главное, "без всяких задних мыслей". Так что наливай и давай еще раз за нас с тобой и за нашу дружбу. Мне этот тост импонирует больше, чем два предыдущих.

Выпив очередную рюмку, оба принялись зубами стаскивать по очередному ломтю молоденькой сочной баранины с шампуров.

- Помнишь, Иван, как-то в Южном я задавал тебе один очень умный, на мой взгляд, вопрос? - вытирая рот и руки салфеткой, спросил неожиданно Лебедь.

Вопрос действительно был неожиданным. Настолько неожиданным, что "важняк" резко прекратил жевать и, включив свой умственный компьютер, срочно пытался отыскать в собственных извилинах нужный файл. Для увеличения скорости поиска он даже виртуально щелкнул мышью на кнопке "Пуск", затем, на значке "Найти файлы, папки".

- Если уж быть точным, то не вопрос, а предложение, - поправился Лебедь - Желание перейти в нашу фирму не появилось? Генерал, между прочим, часто тебя вспоминает и в пример ставит. Так что могу замолвить словечко, если толково попросишь...

- И как ты себе это мыслишь? - облегченно вздохнул представитель МВД. - Я ведь ваших семинариев не заканчивал, что мне у вас делать? Быть на побегушках, подай - поднеси? Знаешь, у меня характер не тот, да и возрастом я, выражаясь по-народному, ближе к осени.

- Ну почему? Оперативник, он и в Африке оперативник. Что в вашей ментовке, что у нас в СБУ. Направление немножко другое. Но это легко наверстать. У нас ведь и курсы есть, и сборы всякие периодически проходим. Главное, чтоб душа к нашему делу лежала, да желание было. А опыта и знаний твоих вполне достаточно. Ну, как я тебя, как Мюллер Штирлица за шесть секунд перевербовал? - улыбнулся эсбэушник.

- Нет, дорогой! Мне и в моей Управе нескучно. Так что давай по последней, как говорят, "на посошок", рассчитаемся и останемся с тобой самыми верными друзьями-коллегами. Идет?

Неумолимо надвигалось шумное предвечерье. Откуда-то со стороны Днепра потянуло прохладным ветерком.

- Осень - это тебе совсем не лето, - прошептал Кашай и, проводив взглядом удаляющегося эсбэушника, выключив в кармане генератор возбуждения сигналов, направился на стоянку такси.

Одесса - Б. Днестровский. 2009 год.

Оставить комментарий © Copyright Дудаш Владимир Юрьевич (Perevalov@ukr.net) Размещен: 15/02/2010, изменен: 15/02/2010. 612k. Статистика. Роман: Детектив		Ваша оценка:
Аннотация: ...Войдя под арку, он, вытащив "ПСМ" с глушителем из-под плаща и чуть приподняв правую руку, трижды нажал на курок, мысленно меняя направление ствола. Три выстрела слились в один и три стреляные гильзы укатились к противоположной стене.

Дудаш Владимир Юрьевич : другие произведения.

Киллера брать живым