Эту историю я услышал совершенно случайно, когда зашел в небольшое кафе, и не столько для того, чтобы перекусить и выпить чего-нибудь, сколько спасаясь от дождя, неожиданно заставшего меня вдали от отеля. Зонт, эта обязательная принадлежность англичанина, был со мной, но даже он не спасал от хлещущих струй, так как их сильным ветром забивало на мою одежду. В каких-нибудь пять минут я промок до нитки, и капли воды стекали с моего пиджака с такой же интенсивностью, как и с куполообразной поверхности зонта.
Первой моей мыслью было бежать в отель, скинуть с себя мокрую одежду и залезть в горячую ванну, предварительно приняв стаканчик бренди. Я так и сделал, побежал, но, миновав полквартала, вдруг увидел привлекательную неоновую вывеску. Кафе "Глобус" - гласила витиеватая надпись. Сквозь огромное стекло, разделившее улицу и внутреннее помещение здания я, несмотря на то, что по стеклу плыли потоки воды, сумел разглядеть уютное убранство заведения. Это заставило меня сначала остановиться, а потом решительно войти внутрь; камин, в котором ярко пылали дрова, вот что привлекло мое внимание. А так как я нуждался в немедленном тепле, чтобы согреться и обсушиться, то не стал долго раздумывать. К тому же мысль о бренди уже прочно засела в моей голове, и я ощущал во рту обжигающий аромат напитка.
Звякнул колокольчик. Ко мне подошел мальчик лет двенадцати, очевидно хозяйский сын, и с улыбкой забрал у меня шляпу и зонт. Затем он подвинул к камину кресло и молча указал мне на него. Я тут же уселся, вытянув к огню руки и ноги. Благодатное тепло проникло сквозь одежду и разлилось по телу. Я почувствовал себя почти счастливым.
- После такой встряски порция виски была бы очень кстати.- Ко мне подошел крупный мужчина, хозяин кафе.
Он слегка улыбался, и улыбка его была такой же, как у мальчика, встретившего меня на пороге.
- О да! - сказал я.- Будьте добры, бренди.
- Извините, мистер,- сказал хозяин,- но ко мне заходят выпить виски, и, смею вас заверить, вы не разочаруетесь.
Он улыбнулся шире, обнажив великолепные белые зубы. Эта улыбка покорила меня. Я кивнул в знак согласия и через минуту уже держал в руке прохладный стаканчик. Я осушил его одним махом, как заправский пьяница, и попросил еще. Виски действительно был отменный. Вторую порцию я уже смаковал мелкими глоточками, развалясь в любезно предоставленном мне кресле, и вытянув ноги.
Не было ничего удивительного в том, что я задремал. Подействовало умиротворяющее тепло, исходившее от потрескивавших в камине дров и мерный шум дождя, барабанивший по стеклу.
Дремал я, пожалуй, минут тридцать, а когда проснулся, почувствовал: что-то изменилось в окружающей обстановке.
Я услышал позади себя голоса, доносившиеся из-за столика, стоявшего в ближнем от входа углу, и понял, что являюсь не единственным посетителем этого уютного заведения.
Ливень, бушевавший полчаса назад, сменился мелким дождем, и я решил уже было встать и, распрощавшись с любезным хозяином, уйти восвояси, как вдруг замер в своем кресле. Мое внимание привлекли слова одного из посетителей. Он что-то рассказывал своим друзьям.
Свой рассказ он начал уже давно, видимо, когда я спал. Я стал с любопытством прислушиваться к этому, чуть хрипловатому голосу, стараясь не пошевелиться и тем привлечь внимание таинственных собеседников; попросту говоря, я боялся их спугнуть.
Они знали, что я сплю, поэтому говорили, не таясь.
Вот, что довелось мне услышать:
- ... нет, с покойниками лучше не связываться. Не смейтесь. Зря вы думаете, что мертвые не кусаются. Расскажу вам один случай, и тогда вам станет ясно, почему я не хочу браться за это дело.
Было это лет восемь назад. Я тогда работал с Бывалым. Вы должны его помнить. Дела у Бывалого всегда шли хорошо, и он никогда бы не снизошел до гробокопательства. Но даже у таких, как он бывают срывы.
До сих пор не могу понять, почему он вбил себе в голову, будто все предки этого чертова графа уносили в могилу ценные вещи. Граф этот ... вы его прекрасно знаете. И замок его, что вон на том холме, построен еще в шестнадцатом веке. Графья были богаты, как дьяволы. И у нынешнего потомка денег куры не клюют. Но славится граф не богатством, а именно своим родовым замком. А все оттого, что ночами бродят по залам замка привидения.
Я вижу усмешки на ваших лицах. А разве вы никогда не слыхали, что говорят об этом замке местная чернь и знать? Только и разговоров, что о привидениях.
Гостей у аристократа всегда множество; съезжаются, чуть ли не со всей Англии. Каждый непременно старается задержаться подольше, погостить. Но на самом деле не знакомство с графом прельщает их, а желание увидеть привидение. Оно, конечно, не из приятных, да и жуть такая, очевидно, что волосы на голове дыбом встают. Но аристократы так устроены, что любят побудоражить себе нервишки. В позапрошлом году, если помните, одна леди, что гостила у графа, даже окочурилась от разрыва сердца. Так это не только не оттолкнуло знать, а еще больше подогрело любопытство.
Так вот, о Бывалом. Как я уже говорил, оказался он внезапно на мели. И, однажды, вот в этом самом кабачке подслушал, как один подвыпивший болван рассказывал своим товарищам, что прадед нынешнего графа захоронен с дорогим бриллиантовым перстнем. И будто стоит он, этот перстень, тысяч сто, или двести фунтов. В общем-то, все предки графа захоронены в Лондоне, а этот здесь, на местном кладбище, вместе со своей супругой. Вот Бывалый и решил раздобыть этот перстень.
Позже мы узнали, что сам граф не отрицал того, что у его прадеда на пальце такая дорогая вещь.
- И что же за сто лет никто не пытался ограбить покойника?
- Представьте себе, нет. Графья распускали слухи, будто склеп охраняется привидениями. Кому охота связываться с привидениями? Но Бывалый загорелся этим перстнем, и как мы его не отговаривали, он решил, и баста: во что бы то ни стало, добудет эти сто тысяч. Главное, говорил он, риск минимальный. Оно, конечно, так и было; ночью по кладбищу никто не прогуливается, даже не проезжает мимо, потому как дорог никаких нет, кроме той, по которой в последний путь провожают усопших.
Ну, так вот, в назначенное время мы собрались в условленном месте. Весь инструмент, какой требовался, уже заранее был спрятан на кладбище, так что отправились мы налегке, Бывалый, Эндрю, по кличке Черт, и я. Эндрю Бывалый заставил стоять на стреме, на всякий случай, хотя не особо-то это, как вы понимаете, и требовалось. Ну, остался он в кладбищенских лопухах у ограды, а мы пошли к графскому склепу. Ночь была, хоть глаз выколи, и хотя маршрут уже был пройден нами при солнечном свете, в темноте мы то и дело натыкались на памятники и спотыкались о надгробия.
Наконец пришли. Бывалый зажег фонарь, и свет запрыгал по стенам склепа.
Довольно долго мы возились с каменной плитой, пока с помощью двух ломов нам удалось немного сдвинуть ее в сторону. Тут я предложил Бывалому передохнуть перед решающим броском, но он и слушать не хотел, словно взбесился. Я отошел, присел у стены, а он, как безумный, весь в поту, глаза сверкают, все налегает и налегает на эту чертову крышку. Откуда у него только силы брались! И что же вы думаете? Что ни говори, а умел Бывалый добиваться своего: сдвинул-таки плиту чуть не на половину, бросил лом и запустил руки в саркофаг.
Тут меня такое отвращение взяло, и какое-то безразличие ко всему появилось, что я закрыл глаза, привалился плотнее к стене, вроде как вздремнуть собрался.
Вдруг слышу страшный вопль. Вскакиваю. Что такое?! От страха ноги у меня подкосились, и я без сознания упал на каменный пол.
И было, отчего лишиться чувств. Этот проклятый старик поднялся из гроба, ухватил Бывалого за руки и дико хохотал ему в лицо.
Когда очнулся, было уже совсем светло. Бывалый замертво лежал на крышке саркофага. Глаза его были открыты и смотрели прямо на меня. Ну и рожа у него была! Я до сих пор вскакиваю по ночам и ору в безумном страхе от кошмаров.
- Ну, а перстень? Был ли перстень?
- Да, перстень был. Я его хорошо разглядел на костлявой руке скелета, когда он вцепился в Бывалого. Нет, друзья, с покойниками лучше не связываться. И не смейтесь. Взгляните на мою седую голову. А ведь мне нет и сорока. Зря вы думаете, что мертвые не кусаются.