Аннотация: Польские военные представляют собой смесь невероятного паньского гонора и невероятной трусости, подлости, мерзости и жадности. Эта мразь успешно прострала польшу в 1939, успешно позорила её и дальше.
ЗАХРЕБЕТНИКИ
Мало найдётся в военной истории крупных армейских соединений, которые так старательно и целеустремлённо уклонялись от борьбы за свободу своей родины, как 2-я Польская армия, более известная как "армия Андерса"
2-я Польская армия со штабом в Бузулуке формировалась согласно военному соглашению между Верховным командованием СССР и Верховным командованием Польши (польское правительство в изгнании) от 14 августа 1941 г. Советская сторона предоставляла польской заём в 100 млн. руб на снабжение и вооружение армии, а также право призыва на службу польских граждан, оказавшихся на советской территории. С другой стороны, пункт 7 военного соглашения гласил: "польские армейские части будут двинуты на фронт по достижении полной боевой готовности. Они будут выступать, как правило, соединениями не меньше дивизии и будут использованы в соответствии с оперативными планами Верховного Командования СССР".
Назначенный командующим армией генерал Вацлав Андерс ещё до войны стяжал в офицерской среде прочную репутацию интригана, казнокрада и мошенника. Как полагается ясновельможному шляхтичу, русских ненавидел и презирал, что, впрочем, не помешало ему лечиться в советском госпитале после того, как украинский партизан в сентябре 39-го угостил его пулей. Выполнять указанный пункт 7 соглашения с "москалями" он изначально не собирался, о чём и заявлял в своём штабе громогласно при каждом удобном случае. К саботажу пан генерал приступил незамедлительно и с размахом. Для начала он заявил, что зима в Заволжье непереносима для поляков и потребовал передислоцировать армию под Ташкент, а раз так, то и сроки выдвижения поляков на фронт придётся перенести. Советские офицеры, как могли, объяснили полководцу, что в Бузулуке его воинство уже обустроилось на зиму, а под Ташкентом его ждёт голая степь и зима ничуть не мягче заволжской, а по весне - всплеск инфекционных заболеваний из-за неблагоприятной санитарной обстановки в регионе. Но что стоят жизни каких-то "хлопов" в конфедератках по сравнению с возможностью вести чудесную жизнь в тылу и при этом ещё и пакостить москалям? А жизнь Андерс и его свита вели действительно чудесную - особенно на фоне всеобщего бедствия, постигшего Россию.
Добравшись до армейской казны, Андерс тут же запустил в неё обе руки и начал вовсю скупать у беженцев золотые изделия и бриллианты, спекулировал валютой и, наконец, просто переводил через польское посольство казённые суммы на свои личные счета. Доходило до того, что собственные офицеры приватно советовали ему не блистать так демонстративно драгоценностями. Кутёж сменялся охотой, охота - кутежом; между тем армия, поморозив за зиму лёгкие в наспех поставленных палатках, по весне получила полный букет эпидемий из тифа, малярии и дизентерии и без единого выстрела потеряла около 7 000 человек умершими от болезней. Теперь пан Андерс отнекивался на предложения выдвинуться на фронт, ссылаясь на истощение войск в результате эпидемий! Воистину, как говорил Сергей Королёв, кто хочет делать дело - ищет средство, кто не хочет - предлог.
Правда, случалось и ему поволноваться. Дело в том, что крупные офицеры с мелкоуголовными наклонностями - лакомый кусочек для вербовки иностранными разведками, и пан Андерс, похоже, висел на крючке у Абвера ещё с довоенных времён. Иначе никак не объяснить отправку им якобы в Варшаву курьера, некоего профессора Козловского, который вскоре благополучно всплыл в Берлине в окружении офицеров немецкой разведки, да не как арестованный, в камере гестапо, а именно как эмиссар Андерса, о чём и трезвонил на всех углах! В панике Андерс быстренько сварганил заочный суд и смертный приговор Козловскому "за измену родине", от которого тому было ни холодно, ни жарко, но тут в декабре 1941 сотрудники советской госбезопасности передали полякам ещё одного курьера, поручика Шатковского, на сей раз - из Польши, якобы связника Сопротивления. При встрече с Андерсом Шатковский передал ему микроплёнку с инструкциями, излагавшими, не больше, не меньше, план диверсионно-террористических действий 2-й армии против "клятых москалей" в Узбекистане. Это и был результат миссии Козловского, наладившего, а вернее того - восстановившего контакт с немцами по прямому указанию Андерса! Самое смешное, что Андерс-то был двумя руками "за", но только, во-первых, не своими руками, а во-вторых, этот курьер оказался ничуть не умнее первого и раззвонил о своей "эпохальной миссии" направо и налево, чем вторично чуть не довёл генерал-предателя до инфаркта. Но, поскольку штаб у Андерса был подстать генералу, ему и здесь удалось оперативно присудить дурака Шатковского к расстрелу и формально выйти сухим из воды, хотя уже стажёру-оперативнику из районного угрозыска было ясно, что пан генерал - банальный изменник.
Советы никак не реагировали. И шляхта распоясалась окончательно. В 7-й дивизии в генерал Богуш, например, самовольно занял под госпиталь местную школу, а его начальник штаба, матерый русофоб подполковник Аксентович (Гелгуд), выдвинул перед председателем райисполкома требование о немедленном исправлении дорог и мостов, и в случае невыполнения приказа грозил расправой. Командир 6-й дивизии генерал Токаржевский на полном серьёзе планировал под видом учений вывести дивизию поближе к афганской границе, а затем молодецким ударом разгромить советские погранзаставы и махнуть за кордон! Союзники, однако.
Знало ли обо всех этих безобразиях советское командование? Безусловно, и в подробностях. Дело в том, что, во-первых, не все поляки были такими, как Токаржевский и его шеф, а во-вторых, шляхетские офицеры были попросту патологически болтливы (как Шатковский). И одной оперативной дивизии НКВД за глаза хватило бы, чтобы в считанные часы загнать обнаглевших нахлебников обратно за колючку, только уже не в Бузулук, а гораздо северней. Просто советскому правительству на тот момент грязные, а тем более кровавые разборки пусть даже с таким союзником были совершенно ни к чему. Сталин давно понял, что имеет дело с людьми, начисто лишёнными чести, а во фронтовой строй их ставить вообще было бы безумием, и легко санкционировал вывод 2-й армии в Иран. Мечты сбылись.
- Если поляки не хотят, то мы обойдемся и своими дивизиями, - спокойно сказал Верховный польскому премьеру Сикорскому при встрече в Москве. -- Что же мы будем торговаться. Если поляки хотят драться ближе к своей территории, то пусть остаются у нас. Не хотят -- мы этого требовать не можем. В Иран, так в Иран. Мы мешать не будем.
Но Сталин не был бы Сталиным, если бы не нашёл возможность напоследок элегантно щёлкнуть подлецов по носу. Всем польским военнослужащим, стремившимся драться с Гитлером, он санкционировал переход из 2-й армии под знамёна Войска Польского - новой армии, формируемой под контролем советского командования и польских коммунистов, и уж НКВД проследил, чтобы ни один рапорт о переводе в штабе Андерса не потерялся! Так лучшие из лучших бойцы и офицеры достались Сталину, а худшие - остались Андерсу. Среди выбравших Восточный фронт был и подполковник Зигмунт Берлинг, рыцарь без страха и упрёка, будущий генерал и командующий Войска Польского. Небезынтересный факт: оба, и предатель Польши, и её герой, по крови были... немцами! Чего только не придумает жизнь...
На Западном фронте - без перемен
Но, может быть, избавившись от ненавистного контроля Советов, Андерс и его панство явили потрясённым союзникам образцы доблести и воинского мастерства? Конечно, нет.
Момент истины наступил весной 1944, когда союзники вежливо предложили шляхтичам отработать пайку, взяв штурмом немецкий опорный пункт - монастырь Монте-Кассино, который защищал неполный немецкий парашютный батальон. 15 марта 1944 г. 775 бомбардировщиков высыпали на монастырь 1 250 тонн бомб. Затем 750 орудий добавили туда же 195 тыс. снарядов. А потом две польских дивизии, 18 полнокровных батальонов, пошли демонстрировать союзникам мастер-класс. И после трёхдневных боёв заявили американскому генералу Кларку, что гора слишком крутая, немцев слишком много, и вообще - не слишком ли многого пан генерал от них хочет? Монте-Кассино немцы оставили только 18 мая по приказу своего командования, в полном порядке отойдя на следующий оборонительный рубеж. На сём подвиги 2-й польской армии и закончились, не успев начаться.
Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных, - так выразился о поляках британский премьер Уинстон Черчилль. И если насчёт польской храбрости великий британец явно погорячился, то касательно второй части его определения возразить нечего...