Пашка знал, что в деревнях на складах удобрений селитры полно. Расспрашивать, где она есть, было нельзя. Отдохнув после командировок, Пашка поехал вверх по Шексне, взяв с собой базуку, денег, водки. На всякий случай решил отъехать подальше, за шлюз. Проехав разлив, причалил возле небольшой деревеньки. Взял с собой водку и пошёл в деревню. На улицах было пусто, откуда-то доносилось пьяное пение. Пашка пошёл на звуки, постучал, вошёл в дом. Мужики хлебали самогон. Пашка поздоровался, представился дачником, выставил бутылку. Мужики оживились. Пашка спросил, нет ли у них минеральных удобрений,- селитры, например.
- Дуй на склад, он в версте, как деревня кончится, у дороги.
- А сколько можно взять?
- А сколько отдолбишь,- столько и бери,- в голосе говорившего явственно чувствовалась ухмылка, хотя физиономия оставалась непроницаемой.
Пашка дошёл до склада. На полу и стеллажах вдоль стен лежали мешки с удобрениями. Общая разруха, в которой находилась северная деревня, коснулась и склада. Бывшие колхозники перестали засевать поля, постепенно зарастающие лесом, и теперь лишь ковырялись на своих приусадебных участках, ловили рыбу в реке, да ходили в лес по грибы - ягоды, у кого ружьишко было - постреливали в том же лесу дичь. Рам со стёклами не было, сквозь прохудившуюся крышу на мешки лет десять лил дождь, мешки закаменели. По сохранившимся следам сделанных краской надписей Пашка нашёл селитру. В углу отыскался лом. Пашка размахнулся и хряпнул по мешку. Лом отскочил, как от камня, а на имевшей форму мешка окаменелости осталась лишь небольшая вмятинка.
Подумав, Пашка вернулся в лодку, перегнал её ближе к складу, взял пустую канистру и ещё бутылку водки и снова зашёл в знакомый дом.
- Ну чё, много надолбил?- усмехнулись мужики.
- Ни хрена. Налейте солярки, говорят - размягчает,- Пашка поставил вторую бутылку.
- Нет проблем, садись, выпей с нами,- главный послал мальчонку с канистрой к трактору, который стоял тут же, во дворе.
Пашка выпил и стал прислушиваться к базару,- обсуждались цены на картошку на ближайших рынках. Вернулся пацан, сказал, что полная канистра во дворе. Пашка, получивший высказанные всё с той же ухмылкой пожелания успехов в деле добычи удобрений, взял канистру и пошёл к складу, возле которого паслась тощая коровёнка. Найдя ямку между окаменелостями, он вылил в неё солярку и пошёл в лодку перекусить.
Через час упражнения с ломом повторились. Селитра отмокла и на сантиметр стала мягкой. А дальше - тот же камень. Пашка задумался. Чтобы размочить полтонны селитры,- нужно столько же солярки. И неизвестно: взорвётся потом, или нет. Чтобы не делать зряшную работу, Пашка решил произвести эксперимент на всём складе.
Он вышел из склада. Осмотрелся. Метрах в двадцати от стены склада проходила глубокая канава - из неё Пашка и решил стрелять. Сходил до лодки, принёс заряженную базуку, положил в канаву. Отогнал на всякий случай коровёнку. Подошёл к стене склада, посмотрел. Сквозь трухлявые брёвна снаряд пройдёт, как сквозь лист бумаги - Пашка в этом не сомневался. Посмотрел в щель, в каком месте лежат мешки с селитрой, приставил к стене доску для прицеливания. Залёг в канаву, прицелился и нажал курок...
Земля дрогнула и сдавила его. Слух пропал. Наступила полная темнота. Не понимая, что случилось, Пашка попытался подвигать руками-ногами. Одна нога шевелилась. Уже задыхаясь, Пашка стал толкать тело в ту сторону. Теряя сознание, почувствовал, что катится куда-то вниз и падает в воду. Пашка выплюнул песок изо рта, прочихался. Руки сами совершали плавательные движения, Пашку засасывало, как в болоте. Он наощупь промыл глаза, тут же захлебнулся, дёрнулся вверх, и, наконец, увидел свет Божий. Он находился на дне глубокой воронки, уже частично заполнившейся водой.
Надо было выбираться, но Пашка скатывался вниз по сколькой глине, из стенок сочилась вода. Дело пошло, когда ему подвернулся камень. Камнем Пашка отколупывал куски глины, а в углубления ставил ноги. Пошёл суглинок, стало не так скользко. Пашка осмотрелся. Выше шёл песок, метрах в двух ниже края воронки виднелось тёмное отверстие, из которого, непонятно на чём держась, свешивалась его базука. Пашка понял, что раньше там была канава, из которой он стрелял, канаву завалило взрывом, а из этого отверстия он и выпал в воронку. Передохнув минутку, Пашка полез выше. В самый неподходящий момент, когда он держал равновесие на одной ноге, удар по голове поверг Пашку на дно воронки. Он сумел поймать на лету так не вовремя упавшую базуку и плюхнулся в воду, стараясь не замочить оружие. Пришлось проделывать весь путь заново. Море приучило Пашку не поддаваться панике и беречь силы в любой ситуации, минут через десять он выбрался наверх.
Сколько на складе было селитры, и что там было ещё, Пашка не знал. Но результат впечатлил даже его: огромная воронка пятнадцатиметровой примерно глубины, вокруг которой молча нарезала круги тощая коровёнка. Дома в деревне стояли без крыш. Людей пока не было, в погреба попрятались, наверное. Пашка знал, что это ненадолго, а вот вылезут - ружья возьмут и пойдут посмотреть, а кто это им крыши поскидал. Надо было сматываться. Слух ещё не вернулся, и Пашка, как мог быстро, двинулся к лодке, по дороге выцарапывая из ушей песок.
Внезапно Пашка почувствовал сильнейший удар в зад, от которого вернулся слух: он услышал мычание коровы. Летя и кувыркаясь, Пашка убедился: да, это его боднула корова, она, наклонив голову, бежала за летящим Пашкой, явно намереваясь боднуть ещё.
Пашка сгруппировался, приземлился на ноги и что было мочи побежал к лодке. Оглянулся: коровёнка не отставала. Она догнала Пашку как раз у обрыва и долбанула рогами под жопу ещё раз.
Второй полёт был более длительным. Пашка упал на спину на береговой песок, хорошо ещё, что не на камень. Очнувшись, он посмотрел на обрыв: коровёнка стояла наверху и, покачивая головой, укоризненно посматривала на него, мол, чё же ты так, пошто пастбище моё нарушил? Пришла боль, такая сильная, что не давала двигаться. Пашка дополз до лодки, упираясь плечом, столкнул её с берега, и, уже теряя от боли сознание, залез-таки на нос. Надо было отплывать на разу, нельзя было поддаваться боли. Превозмогая себя, Пашка прикрыл базуку брезентом, опустил моторы, завёл тот, что заводился от стартера и поехал домой, думая: как отшлюзоваться?
В полубреду доехал до шлюза, его ворота были открыты, и Пашка под матюги диспетчера проскочил в шлюз. За "Волго-Доном" стояли две лодки. Пашка попросил мужиков помочь ему отшлюзоваться, сказав, что упал с дерева и повредил спину. Мужики без энтузиазма привязали Пашкину лодку к своей. Поплавок на стене шлюза то и дело застревал в полозьях, "Волго-Дон" мулил винтами, лодки вертело во все стороны, сверху текли струи грязной воды - шёл процесс шлюзования. Пашка уловил момент поспокойнее и попросил мужиков дать провожатого: сам вывести лодку из шлюза он был не в силах. Те, увидев две бутылки, ломаться не стали, а провожатого дали до города.
Провожатый завёл оба мотора, через сорок минут были в городе. Мужик выключил реверс, подгрёб к посадочной, вышел, положил весло в лодку и оттолкнул её. Пашка включил реверс и потихоньку поехал на дачу. После широкой Шексны он чувствовал себя в Ягорбе, почти как дома. Боль не утихала. Пашка с разгону выскочил на берег у своей дачи, чтобы не унесло лодку, заглушил моторы и пополз к соседу. Тот спал богатырским пьяным сном. Пришлось его растолкать. Сосед долго врубался в ситуацию, но сделал всё, что от него требовалось: под присмотром Пашки ( в лодке лежала базука ) выкатил из гаража телегу, столкнул в воду, загнал на телегу лодку, закатил в гараж. Потом отнес Пашку в дом, положил на кровать.
Боль не унималась, стали пить водку. После третьего стакана Пашке полегчало, он уснул. Утром Пашка не смог встать. К обеду приехала жена, поохала, поехала за костоправом. Пашка наказал ей заехать к Шибздику и пригласить его на дачу. Через два часа приехал костоправ, стал щупать спину. Пашка орал от нестерпимой боли. Костоправ, сказав, что обезболивающий укол не сочетается с водкой, велел выпить ещё поллитру. После этого долго мял спину, в спине что-то щёлкало. Не дождавшись окончания процедуры, Пашка уснул.
А когда проснулся, рядом сидел Шибздик. Этот верный друг кормил-поил Пашку неделю, поливал грядки и даже выпалывал сорняки. И развлекал больного недавно купленной видеокамерой. Пашка тоже научился пользоваться дорогой игрушкой: предстоял угон катера, и сначала надо было заснять издалека, как его заводить - управлять, чтобы в час Х не допустить ошибки.
Костоправ дело своё сделал профессионально: на третий день Пашка начал вставать, а через неделю спина болеть перестала.
Однажды вечером на дороге остановился самосвал, шофёр ходил и спрашивал у всех, не нужен ли куряк. Пашка подошёл к забору.
- Мне бы минеральных удобрений.
- Бери куряк,- привезу, чего хошь.
- А селитра есть?
- Сколько угодно.
- А тонну - на всю улицу - привезёшь?
- Конечно.
Сторговались о ценах на куряк и селитру, шофёр поднял кузов. Кидать куряк в ящик Пашка сам не стал - поосторожничал, и Шибздика пожалел. Лопатой на славу поработал сосед, за что получил две у. е. в хрустальной валюте.
А назавтра двадцать мешков селитры по 50 кг лежали у Пашки в сарайке. Видимо, эти мешки лежали в сухом складе и потому не слежались: в них было что-то сыпучее.
Надо было ехать на разведку на Змеиный остров. Заодно Пашка решил научить Шибздика управляться с лодкой. Сначала заехали к рыбакам на Раменский, совершили бартерную сделку, поговорили. Епифан нынче уже дважды приезжал отдыхать на Змеиный, то ли с оркестром, то ли с балетом. Пашка, посадив Шибздика за руль, уехал той же дорогой, что и приехал - через канаву в Кондашку, но потом повернули влево, ещё раз влево, и через полчаса пробивались сквозь чапарыжник к Гавинскому острову, почти напротив причала на Змеином. Потратили два часа на расчистку въезда от упавших деревьев и другого мусора. Усталые, наварили ухи, поели и легли спать.
Утром Пашка решил проверить, можно ли уйти на "материк",- на сам Гавинский, ведь они расположились на небольшом островке, поросшем кустами и чахлыми берёзами да соснами. Вырубив длинную жердь, пошли на край островка. Пашка раскатал броды и попытался пересечь болотину. Через десяток шагов его засосало. Пашка стал вылезать по жерди, но лишь притягивал к себе Шибздика, который держал жердь. Спасла берёзка, за которую Шибздик зацепил предусмотрительно оставленную на толстом конце жерди развилку. Стало ясно, что добраться сюда можно только по воде ( вертолёта у Пашки не было ). Это было хорошо: с тыла бояться было некого, но и плохо: отступление было возможно только по воде. Подготовили место для временного хранения мешков: нарубили изрядно веток, чтобы мешки лежали не на земле и не отсыревали.
В ту же неделю доставили за две ездки десять мешков селитры, укутали их плёнкой от дождя и росы и замаскировали ветками. Оставалось угнать лодку с мощным мотором и привезти детонаторы и систему радиоуправления.
Пашка, взяв камеру, пошёл в другую разведку - в дом около причала, где стоял присмотренный катер. Катер катал воднолыжников, на его транце висела стосильная "Ямаха". Лёгкая, надёжная и экономичная, Пашка всю жизнь мечтал о таком моторе, ему хватило бы и "полусотки" - мотора мощностью 50 лошадиных сил.
Пришлось отдать хозяину деревянного дома 500 рублей за право поупражняться с видеокамерой на чердаке. И не зря: чтобы завести мотор, надо было в определённой последовательности нажать кнопки, водило это делал быстро, и нужную комбинацию Пашка смог разглядеть и выучить только дома, подключив камеру к телевизору и просматривая запись в замедленном режиме.
На следующий день Пашка отправил Шибздика на своей лодке на Каргач, наказав ему там ждать. Конечно, неплохо было бы иметь вариант отступления по воде, но на Шибздика пока положиться было нельзя. А сам с авоськой, в которой лежал кусок старой рыболовной сети с грузиками на концах и вплетёнными тонкими металлическими тросиками, залёг в кустах недалеко от причала. Катер катал лыжников. Выждав момент, когда с катера все пошли в вагончик, перекусить, наверное, Пашка бросился к катеру, столкнул его в воду, нажал требуемую комбинацию кнопок. Мотор завёлся. Из вагончика выскочили люди и побежали к реке. Но Пашку им было уже не догнать. Пашка выжал рукоятку газа до упора, он знал, что через два километра его попытаются перехватить. Сетка уже лежала у транца.
И точно, из заливчика у водозаборных ЦВС наперерез ему выскочил катер. С людьми в пятнистой форме на борту. И более быстроходный, чем угнанный Пашкой. Пашка резко развернулся. Катер догонял, один из охранников навёл на Пашку автомат. Пашка не испугался: он знал, что этим тварям всё равно, во что стрелять - в него, Пашку, в любого другого, или в пустую бутылку, но дырявить Епифаново добро они не посмеют. Расстояние между катерами сократилось до десяти метров. Пашка поднял руки вверх и пошёл к мотору, делая вид, что не может его остановить. Склонившись к мотору, Пашка подождал, пока преследователи подойдут поближе, и бросил им под нос приготовленную сетку. Преследователи сразу отстали: сетка намоталась на винт, а металлические тросики сделали процедуру снятия намотавшегося длительной, если вообще возможной на воде. Пашка снова развернулся и через Рипища поехал на Каргач, где его должен был ждать Шибздик.
Шибздик оказался умницей: он крутился в полукилометре от острова. Договорились встретиться в Совале, Пашка полетел дальше. В Совале заехал в чапарыжник, подождать друга. Шибздик, приехав, первым делом оторвал от клемм аккумулятора проводки радиомаяка, отломал все антенны и утопил сотовый, найденный в катере. Загнали катер в кусты, растущие в предварительно прополотой канаве, на своей лодке вернулись в реку. Надо было подождать пару дней: вдруг в катере осталась какая закладка с автономным питанием? Ночью, пройдя лесом и лугом, катер перекрасили в серый цвет. А через ночь перегнали его на Гавинский остров, напротив причала на Змеином. Замаскировали, чтобы катер не был виден ни с воды, ни с воздуха. Проверили бензин: его было полбака,- вполне достаточно для осуществления задуманного.
Подумав, Пашка решил оставить друга здесь: он уже засветился, и Шибздика подставлять не хотел. Как и у всякого заядлого моремана, в лодке у него всегда был недельный запас пищи - на всякий случай. Договорились так: если через неделю Пашка не вернётся,- Шибздик заедет в ручей в Кондашке, спрячет там катер, потом доберётся до ближайшего причала и вернётся в город на "Заре". А если прихватят по дороге,- будет валить всё на неизвестного мужика, мол, ловил рыбу, а тут подъехал мужик, насильно посадил в катер, привёз на остров, заставил перекрасить катер и пропал, пришлось неделю разбираться, как ентот катер завести.
Ночью Пашка дунул на ягорбскую дачу, идя на всякий случай под левым берегом Шексны. Днём приготовил всё недостающее, накупил еды, поспал вечером, сложил всё в лодку. И, когда стало относительно темно ( ещё стояли белые ночи ), с максимальной осторожностью поехал за море. Через час здоровался с обрадовавшимся другу Шибздиком. Этой же ночью сложили мешки в катер, а днём смонтировали систему радиоуправления. Проверили: всё работало. Заложили между мешками детонаторы, подключили провода. Оставалось ждать приезда Епифана. Пашка из разговоров с рыбаками знал, что за час до приезда над заливом летает вертолёт, а на Змеиный приплывает катер с охраной, охранники прочёсывают остров, выгоняют случайных рыбаков и расставляют посты.