День начинался, как обычно - утром. В шесть к раздевалке подъехала легковушка. Из нее выскочил Незлобин с початой бутылкой пива и, не закрывая дверцы, чуть наклонившись, оставив голову в салоне, продолжал тараторить:
- А прикинь, если бы в России начали пить еще больше! Что бы тогда случилось?
Баулин неторопливо вылез с водительского места, он был огромен, непонятно, как он поместился в машину, на лице полнейшее равнодушие к вопросам алкоголизма. Незлобин убрал голову из салона, но дверь не закрыл.
- Рома, дверь закрой, - сказал Баулин.
Незлобин хлопнул дверью, и продолжил:
- А случилось бы вот что: многие бы стали допиваться до белочки. Потом уже белок стало бы не хватать. Даже специально разводимых. И многие стали бы напиваться до енотов. А когда настигнет енотовый кризис...
- Все будут напиваться по старинке: до чертиков.
Роман зашелся смехом. Они уже вошли в раздевалку и открывали свои шкафчики.
- До чертиков! - он был в восторге, видимо, такая простая мысль не приходила ему в голову. - Да, чертиков на всех хватит. Тогда нужно чтобы и другие страны завязали с сухим законом! Да здравствует алкоголизация всех стран! Алкоголики всех стран, объединяйтесь!
- Рома, ты только не дыши на меня, - попросил Баулин.
- А куда мне дышать? - удивился Роман.
- В себя, а то от твоего перегара я сейчас сблюю.
- Нет в тебе романтики, Артур, - Ромка хлопнул Баулина по плечу. - Вроде и человек пьющий, а совершенно неромантичный. Вот представь. В Африке станут напиваться до бабуинов.
- Ага, когда чертики снова выйдут из моды.
- Да! В Австралии допились до кенгуру с утконосами, некоторые даже до страусов, а в России уже до бобров добрались.
- Ага, и начнется обмен.
- Обмен? Не, ну ты представь вот такого крокодила, на вот такого бобра, - и Роман показал руками нечестность обмена.
- По твоим меркам, нужно одного крокодила на полсотни бобров менять, - заметил Артур.
- О, придумал! Достаточно просто допиться до медведя!
- Только не надо вспоминать Медведева!
- А что, хороший человек, наш механик. Говорят, он уже до слонов допился. У него после третьей рюмки красные крокодилы из ушей летят!
- Слушай, давай не будем о Медведеве, а то меня сейчас точно вырвет. Давай лучше переодеваться.
Артур уже стянул свитер, снял рубаху и расстегнул брюки, Рома только пиво успел допить. Он с сожалением отставил пустую бутылку и открыл шкафчик. Снял куртку, футболку. За спиной раздался вой. Рома оглянулся. Артур стоял перед своим шкафчиком зевая, тянулся. Руки закинуты к затылку. Вместо бицепсов футбольные шарики, только поле спины неровное, всё в корнях мышц. Атлет. Атлет, атлетом, но Рома знал, что округлое дряблое пузико Артур уже наел. Зевотный вой перешел в бульканье, а затем в рык.
- Ты что? Шкафчик пугаешь? - спросил Рома. - Что бы он тебе одежду отдал?
Баулин молча достал рабочую одежду и стал переодеваться.
- Ты и банкомат так пугаешь? - зашелся смехом Незлобин. - Подошел, рыкнул, он тебе - пару тысяч. Без карты!
Романа скрутило от смеха.
- И телефон... Телефон... Так же оплачиваешь... - сквозь бульканье смеха, - смог проговорить он. - А как же ты ему телефон сообщаешь? Вот этим низким, горловым 'р-р-р'?
Роман хохотал уже беззвучно, на звук не хватало силы, сгибался, держась за живот, корчил гримасы, пытаясь еще что-то проговорить, из глаз ползли слезы.
Переодевшийся молчаливый Артур, посмотрел угрюмо-осуждающе на Рому, вышел, сел в машину и резко сорвавшись с места, поехал. Он проехал вдоль ряда КАМАЗов, обогнул огромный темно-зеленый ангар, проехал мимо весовой поставил на площадке недалеко от завода. Вылез из машины, прикинул в какую сторону ветер. В другую. Машина не запылится. И пошел к заводу.
Рома к этому времени отсмеялся, быстро переоделся и шел тем же путем. Он посмеивался и рыкал на сколько-нибудь значительные предметы.
Завод вовсю гудел. Высокая серая труба тянула к тучам лапу дыма. Ей это не удавалось, и она исходила пылевыми каплями в пылевое облако, вырабатываемое заводом кроме основной продукции и прятавшее собой работающие механизмы. Раз в минуту из облака выскакивала тележка, увозящая по рельсам вверх, на силос дымящийся асфальт.
В кабине управления сидел Баулин. Он курил, поглядывал на приборы и мнемосхему, подмигивающую ему некоторыми частями, и иногда, смешно вытянув шею и выкатив глаза, пытался разглядеть, что же там творится снаружи в клубах пылевого тумана. Все ли вертится, что должно вертеться?
Незлобин сидел рядом и размышлял о погоде.
- Это хорошо, что лето не жаркое. Счас бы сидели, потели. А так - свежо! Я смотрю, ты даже свитер сегодня одел. Это значит, осень наступила. По тебе спокойно можно определять времена года. Артур в рубашечке с коротким рукавом - лето. Артур в свитере - осень. А когда Артур курточку оденет, значит, зима наступила...
- Минерал застрял, стукни, - прервал его Артур.
Рому как сдуло. Раздались три смачных удара по гулкой железяке, и Рома появился.
- А знаешь три стадии осени?
Баулин не пошевелился.
- Ранняя осень, поздняя осень и полная осень...
Незлобин пристально посмотрел на Артура.
- Ты чего такой угрюмый, обиделся что ли?
- Умеешь ты с утра настроение испортить.
- Да было бы что портить?
- Было.
- Ну извини, я не со зла. Я просто в первый раз видел, как шкафчики рыком открывают.
- Взрослый мужик. А как ребенок!
- Этим я и ценен. Хочешь, я тебе чаю сделаю?
- Не подлизывайся.
- Очень надо... Крепкого. Сладкого... с тремя с половиною ложечками сахара, даже с водой и заваркой! Как ты любишь.
- Ладно, уговорил.
- А ты на меня рыкни, я может, быстрее сделаю.
Баулин зыркнул на Нелюбина с выражением 'сейчас убью', но Рома уже выскочил из кабины. А Артур тихонько вдогонку рыкнул.
На правой панели погасла часть индикации дозировки. Такое случалось, если останавливались дозаторы, либо дурила электрическая схема, что происходило чаще. Артур пристально уставился за окно: поток материала не уменьшился, значит схем сглючила. Он слегка ударил по краю панели - ничего, ударил чуть сильнее - безрезультатно, он тихонько рыкнул - индикация появилась. И тут пропал сигнал загрузки сыпучих на главной мнемосхеме.
- Только этого не хватало! Р-р-ры! - заявил Артур.
Все наладилось. Появился Незлобин с двумя кружками чая, достал из кармана бутерброды.
- Вот, угощайся... Бутербродик с колбасочкой.
Артур взял бутерброд и принялся его пережевывать, запивая чаем.
- Все нормально? - спросил Роман.
- Ага. Только сигнал загрузки пропадал.
- Ну, ты на него рыкнул?
- Рыкнул, рыкнул...
- И все наладилось. Смотри, кто к нам идет. Толик, собственной персоной.
Со стороны раздевалки шел слесарь Анатолий. Худой, небольшого роста, с большими окончаниями конечностей. Сапоги размера так сорок четвертого, а из рукавов ярко-синей куртки со светоотражающими полосами торчали кувалды рук, которыми он помахивал в такт ходьбе... А еще на нем были ярко-зеленые джинсы.
- Джинсы у Толика - эксклюзив, - прокомментировал Незлобин. - Что это он к нам решил зайти?
Обычно Толика звали на ремонтные работы завода, а так у него своих обязанностей хватало, и заходил он редко.
- Здравствуйте, господа.
От Толика пахло свежим перегаром.
- Здравствуйте, здравствуйте, - Артур отвернулся от пульта и пожал кувалду.
- Вы сегодня долго крутить-то будете? - Артур посмотрел на счетчик замесов, прикинул и подвел итог, - через часик закончим.
- А что случилось? - полюбопытствовал Незлобин.
- Приходите в обед в раздевалку.
- Да? - оживился Роман. - Какое-нибудь событие?
- День рождения у меня.
- Поздравляю, - Артур опять пожал кувалду, - и сколько?
- Полтинник. Шеф дал добро.
- Это значит, закроет глаза и с обеда уедет? - засмеялся Роман. - Поздравляю Толик. Будь здоровым, сильным, знающим, и легких тебе похмелий.
- Спасибо. Заходите. В обед...
В обед в маленькую комнату называемую столовой (хотя чаще отсюда слышался стук костей домино, чем звон ложек) набилось человек десять: токарь, фрезеровщик, слесаря во главе с именинником и механиком Медведевым, приставленным, видимо, следить за порядком. Водители заходили, съедали бутерброд, да сгрызали огурец за здоровье юбиляра и ехали работать дальше. Остальные же налегали на спиртное. Здесь же были Баулин и Незлобин. Незлобин пристроился рядом с механиком и приставал:
- Что это вы не пьете, Сапфир Михайлович?
- Да, я здесь по поручению.
И механик встал, вынув из внутреннего кармана синюю книжицу, похожую на диплом.
- Уважаемый Анатолий Иванович, - начал он, - от имени руководства предприятия я уполномочен поздравить вас с пятидесятилетием. Юбилеем так сказать. Мы желаем вам здоровья, счастья и трудовых успехов.
Медведев открыл диплом.
- А так же за долгую трудовую деятельность вы награждаетесь премией в размере десяти тысяч рублей.
- Ура! - воскликнул Незлобин.
Все захлопали.
- Какая прекрасная речь. Надо выпить. Сапфир Михайлович, вот ваша рюмочка, - обратился он к Медведеву и пододвинул налитый пластмассовый стаканчик. - Надо.
Механик махнул рукой: а, ладно! И выпил. Незлобин тут же налил всем еще.
- Я хочу выпить за премию. Эта такая редкость на нашем заводе, приблизительно такая же, как и повышение зарплаты. Анатолий, за твою премию, и чтобы руководство радовало тебя, ну и нас, разумеется, премиями и повышениями не в последний раз.
Механик захмелел тут же, а Незлобин стал развивать излюбленную сегодняшнюю тему:
- А что вы знаете о вибрации, Сапфир Михайлович?
- Штука в основном вредная, гаечки откручивает...
- Ну не скажите. Ведь вибрацию можно применять и с пользой.
- Можно, - согласился Медведев.
- Вот посмотрите на Баулина, он научился ее применять.
- И как это?
- Голосовая вибрация. Он может рыком открывать свой шкафчик.
- Брехня.
- Какая брехня? Я сам видел!
Толик улыбнулся, видимо, Незлобин уже всех посвятил в способности Артура.
- Банкомат знаете? Он деньги снимает без карты, - подхватил Анатолий, - мелочь, конечно. Так подойдет, рыкнет, а он ему пару тысяч.
- Это вы детишкам рассказывайте. Что бы рыком деньги снимать!
- Мало того, - продолжил Рома, - он так и телефон оплачивает. И завод чинит. Не всегда, конечно, получается, но мелкие неисправности выправляются. Сегодня машина не заводилось, а нам ехать асфальт крутить. Он зажигание включает, а движок только: тыр-тыр-тыр. А Артур как рыкнет - сразу завелась.
Баулин, разговаривающий с токарем, почувствовал, что речь идет о нем и прислушался к Незлобину.
- Там, видать, механизм в резонанс входит. Так можно даже разрушать. Я уверен, можно даже головы взрывать рыком...
- Р-р-рома, тр-репло твоя фамилия, - Артур уже изрядно выпил и 'р' получилось такой мощной, что неплотно закрытая водочная пробка соскочила с горлышка бутылки.
- Я же говорил! - возликовал Незлобин. - Вот смотрите, даже водку открывает. Выпьем!
Конфликт спрятался за следующим тостом.
Медведев Сапфир Михайлович был человеком недобрым, прижимистым, вьедливо-надоедливым. Только в праздники он казался пушистым, в обычной жизни был жабой. Ядовитой. Когда он не сидел в своей каморке в ангаре и не напевал всякую белиберду, он всюду лез, раздавал советы пачками, орал на работяг до запотевания своих толстостекольных очков, до топорщенья бороды и полного посинения тельца. Народ его не любил. Настроение у него всегда было пониженозлобным.
После банкета, когда многие разошлись на рогах, а некоторые так и остались сидеть, уткнув рога свои между пластмассовых тарелок с объедками. Михайлов хоть и чувствовал себя пьяненьким, решил поработать. 'На носу зарплата, надо посчитать', - решил он и заполз в каморку.
Достал бумаги, но считать так ничего и не смог - задремал. Ему приснился Баулин. Он был огромен и ужасно рычал. У весовой стоял строем весь коллектив предприятия во главе с генеральным директором. Баулин начал смотр. Он прошелся туда-сюда, остановился у уборщицы.
- Ты! Ты плохо убираешься у моего шкафчика!
И зарычал. Это было ужасно. Глаза у немолодой, но красивой еще женщины выкатились из орбит и стали раза в три больше, а длинные волосы встали дыбом. Баулин пошел дальше. Остановился перед начальником производства.
- Ты мужик не вр-р-редный. Пр-р-рощаю, - прорычал он.
Медведев сжался, превратившись в булавочную головку, он стоял рядом. Баулин подошел к директору.
- Ты не прибавляешь нам зарплату, не платишь премии! - Баулин зарычал и голова директора стала разбухать. Она разбухала до тех пор пока не разлетелась на тысячу красных ошметков. Рядом с Сапфиром Михайловичем упало окровавленное ухо. 'А-а-а', - закричал он. 'А где-то здесь был механик? - сказал Баулин, повернулся к Медведеву и тут же воскликнул, - Вот он!'...
Сапфир Михайлович проснулся. Рядом рычали, по ангару катилось эхо. Медведев выключил настольную лампу. За маленьким окошком - темнота, только отблески фонарей. 'Ночь уже'- подумал Медведев. Голова трещала. Рык повторился снова. Голова затрещала сильнее. Страх прокатился волной мурашек. Рычали рядом, заскрипели ангарные ворота. Медведев забрался в железной шкафчик, в котором обычно переодевался, закрыл за собой дверцы. Голова раскалывалась, липкий пот лил по спине. 'Нужно было каморку закрыть... Господи, помоги', - взмолился он. Рычание раздалось перед дверью коморки. Снова и снова. Открылась дверь.
- Баулину и Незлобину пр-р-ремию и зар-р-рплату, - громко прорычал кто-то, раздался смех перемежаемой икотой.
Дверца шкафчика, в котором сидел Сапфир Михайлович предательски стала открываться. Медведев зацепил ее пальцами и почти пропищал:
- Хорошо...
Послышались удаляющиеся шаги. Захлопнулась дверь каморки, затем затворили ангарные ворота.
Баулин проснулся за столом, ночью. Никого рядом нет.
- Вот, блин. Забыли. А с утра работать.
Он вышел на улицу. Замутило. Сунул два пальца в рот. Рыкнул. Не блюется. Но почему-то полегчало.
Он пошел вдоль рада КАМАЗов, поставленных здесь на ночь.
- Пойду сейчас разложу сидения в машине. Посплю. Все будет нормально, - вслух сказал он.
Вдруг не с того ни с сего подошел к КАМАЗу и зарычал на него.
- Что страшно? - спросил он и засмеялся, он смеялся пока не заикал.
- Зар-р-рплату Баулину! Быстр-р-рей!
Ему стало совсем хорошо. Словно чертики щекотали внутренности. Он дурил. Подходил к каждой машине и яростно на нее рычал. Так дошел до ангара, подошел к воротам, рыкнул. Ворота приоткрылись.
- Вот, сила!
Он вошел в ангар, подошел к каморке Сапфира, зарычал. Дверь не открывалась.
'Что заклинило?' - подумал он и порычал еще - ничего.
Дернул дверь, она открылась. Темнота, тишина.
- Баулину и Незлобину пр-р-ремию и зар-р-рплату, - Баулин засмеялся, представляя банкомат, который сыпет тысячные купюры.
Вдруг ему показалось, что кто-то пропел 'хорошо'. Он ушел. Дошел до машины, стоящей под заводом, сел в нее. Попытался завести. Не заводится. Хотел рыкнуть, но голос пропал.
- А, черт! - прошипел он.
Достал из под сидения початую бутылку лимонада, половину выпил. Попробовал завести машину снова. Завелась. Разложил сидения и улегся. Хотел выключить двигатель, но подумал, что замерзнет. И заснул. Ему снился космос. Он в него падал. Пытался кричать, но ничего не получалось, вспомнил, есть еще одно магическое средство, но рычать, тоже не получилось. Однако возникло огромное незнакомое лицо. Оно лучилось светом. Сразу сделалось хорошо, страх исчез.
Проснулся Баулин от того, что кто-то постучал. Он открыл глаза. В машине было душно. Заглушил двигатель. Незлобин стоял рядом и пил пиво.
- Будешь? Я и на тебя взял.
- Нет, спасибо, - прошипел Артур.
- Ты чего это шипишь? Голос что ли потерял?
Баулин кивнул.
- Всю ночь рычал, наверное?
Артур улыбнулся.
- Я тебя пытался разбудить, но понял, что это дохлый номер. Ладно, я пойду, переоденусь, а ты заводи завод. Потом позавтракаем, я притащил кое-что.
Работяги с утра выглядели помятыми - юбилей удался. Механик из своей каморки не выползал, ни на кого не кричал. Только приказал вынести из каморки шкафчик и поставить на его место вешалку. После обеда из-за его двери понеслись обычные бредовые песни, а к вечеру он отправил в офис директору с оказией служебную записку о повышении разряда Баулину и Незлобину и о премировании их за отличную работу и заявление на очередной отпуск Медведева.
Любопытная уборщица в тот же день нашла под столом у механика два скомканных листка, она прочитала, что Баулин и Незлобин напились на праздновании юбилея Крапивина и вели себя вызывающе, а еще об увольнении механика по собственному желанию...