Двинская Мария : другие произведения.

Ваше Величество?! 2. Ютон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение истории про Владу - призванного Императора. После войны и всего произошедшего, её отослали подальше от Империи - в отдалённое государство, обучаться науке управления. Казалось бы, что может случиться в учебном заведении, где собраны девушки и юноши из многих государств?

Ваше Величество?!

Ютонская Академия

  
  
  
  
   Лияна в очередной раз поправила платье и посмотрела в зеркало. Оттуда на неё смотрела молодая девушка с длинными золотистыми волосами, забранным в толстую косу почти до пояса. Загорелое лицо показывало волнение. Меньше, чем через час будет общее собрание Академии, и все увидят, что она совсем не из богатой и, уж тем более, не из благородной семьи. Платье, хоть и добротно пошитое, выдавало в девушке, самое лучшее, горожанку из средних, даже не зажиточных районов. Слишком простой фасон, слишком недорогая ткань без украшений. Лияна горестно вздохнула. Ну почему общее собрание проводят до получения формы?
   Одно радует - соседка так и не появилась. Лияна покосилась на закрытую дверь во вторую комнату. Девушке совсем не хотелось делить жильё с какой-нибудь самодовольной курицей, какими представлялись большинство аристократок. Несмотря на высокую стоимость обучения, студентов селили по двое в своеобразные квартиры - общий зал, кухня, ванная комната, и по отдельной жилой комнате каждому.
   В дверь постучали.
   - Войдите, - недоумённо пригласила Лияна. Кто бы это мог быть, ведь она ещё ни с кем не познакомилась? В гостиную прошёл мальчишка-маор, что был у коменданта на побегушках. Нагруженный какими-то странными баулами, в которых растерявшаяся девушка узнала перемётные сумки, он подошёл к запертой двери и замер в ожидании. Неужели, соседка всё-таки приехала? Но такой странный багаж. Где чемоданы, кофры?
   Следом за мальчишкой в квартиру вошёл молодой человек, вежливо кивнул Лияне и отпер дверь собственным ключом. Девушка в шоке уставилась на юношу, позабыв о приличиях. Он что, будет здесь жить? Комендант предупреждала, что общежитие смешанное, но Лияна думала, что это не относится к проживанию в одной квартире. С мужчиной под одной крышей, это же позор! И ошибки быть не может - ключ ведь к двери подошёл, и посыльный в чужой номером бы не привёл.
   Посыльный занёс вещи в комнату.
   - Спасибо, Массан, - приятным, чуть хрипловатым голосом поблагодарил молодой человек и дал ему мелкую монетку. Мальчишка благодарно поклонился и убежал. Лияне на мгновение стало стыдно. Она живёт здесь уже четвёртый день, и неоднократно пользовалась услугами мальчишки, но имя так и не узнала.
   Парень, тем временем, по-хозяйски обошёл гостиную, заглянул на кухню, в ванну, и встал перед Лияной.
   - Соседка, значит? - полувопросительно произнёс, оглядывая её с ног до головы.
   Девушка опустила глаза и затеребила подол платья, искоса разглядывая соседа. Невысокий, весь какой-то тонкий и женственный, но не хрупкий. Типичный юный каор. Эта раса, к которой принадлежала и Лияна, отличалась не только долголетием, но и большей красотой, чем все остальные. Даже крестьяне, и те, по сравнению с расой людей, выглядели симпатичней. В парне же ещё чувствовалась сила, и не только физическая. Наверняка, он из рода с длиннющей родословной, это у них в основном такие изящные представители. Хотя, не исключено, что он и не каор вовсе. Как-то ростом не вышел. Одет в дорожный костюм, ещё покрытый пылью. Неудивительно, ведь только приехал. Волосы подстрижены в непривычную причёску. Сверху и по бокам короткие, постепенно удлинняясь, доходят почти до плеч. Цвет тёмно-русый, заметно разбавленный проседью. Лицо Лияна не рассмотрела, неудобно не поднимая глаз. Зато полюбовалась навершием меча в виде головы оскалившегося пса. И отметила наличие родового перстня на левой руке. Всё-таки каор.
   Девушка чувствовала, что парень тоже её изучает и оценивает. Сразу стало стыдно за простонародную косу и скромное платье.
   - Владо де Самон, - заговорил парень, слегка "съев" окончание имени. - В мою комнату без разрешения не заходить. Дежурство по общим местам - гостиной, кухне, ванной - по очереди по неделе. После десяти вечера не шуметь и про гостей, если задержатся на ночь, во избежание конфузов предупредить. Вопросы, возражения, предложения?
   Лияна не сразу поняла, о чём он.
   - Простите?
   - Это моё предложение по совместному проживанию, - чуть медленней, как маленькой, объяснил парень. - Если есть возражения или предложения, лучше сразу высказать. Так как?
   - Нет, нет, меня всё устраивает, - поспешила согласиться Лияна. Кто она такая, чтобы возражать благородному? Но к коменданту с просьбой переселить её, всё же надо зайти. Вот, сразу после собрания, и зайдёт.
   - Ой, - девушка вспомнила про собрание и посмотрела на часы на стене. Осталось всего четверть часа.
   - Что случилось? - парень сразу подобрался, быстро взглянул в сторону большого окна и слегка развернулся к двери, готовый в любой момент отразить опасность.
   - Собрание скоро! - воскликнула Лияна, почти не обратив внимания на поведение нового соседа. - Нехорошо опаздывать!
   Девушка торопливо вышла из квартиры. Парень запер дверь и быстро догнал Лияну.
   - Вы знаете, где оно будет?
   - Да, сначала обще академическое на площади перед входом, потом по группам в аудиториях, - не останавливаясь ответила девушка.
   - Общее, - на ходу фыркнул парень. - Никто и не заметит, если не придём, - но темпа не сбавил. - Всё равно будет какая-нибудь речь о том, как всем повезло тут учиться, великая честь и всё такое.
  
   К началу церемонии они успели. Пёстрая толпа молодых людей разных рас и возрастов собралась на площади перед крыльцом. Несмотря на то, что в форму оделись немногие, разные курсы можно было при желании различить. Старшие, уже не первый раз слышавшие речь, кучкой стояли несколько в стороне, почти не обращая внимания на происходящее и оценивающе рассматривали новичков. Только поступившие поодиночке заняли места в первых рядах. Даже явно благородные с трудом скрывали нервозность. Ляна тоже пробилась вперёд. Парень остался чуть в стороне от толпы и прислонился спиной к дереву. Как он и предсказывал, ректор завёл долгую и нудную лекцию, восхваляя Академию и призывая хорошо учиться. Минимум через четверть часа он, наконец, закончил.
   - Про правила, расписание и прочие детали первому курсу расскажут кураторы. Кто забыл, или не ознакомился со списками групп, напоминаю, они висят в холле на первом этаже.
  
   Студенты быстро разошлись по аудиториям. Только первокурсники слегка растерянно изучали кто списки групп, кто план Академии, висящий рядом.
   Дождавшись, пока основная волна схлынет, Владо подошёл к спискам. Лияна хоть и помнила номер своей группы и аудиторию, где пройдёт встреча с куратором, тоже приблизилась к информационной доске. Быстро пробежав взглядом по листку, она увидела знакомое имя. Ещё вчера в её группе числилось двадцать человек, но сейчас двадцать первым вписали её соседа.
   Рихард Ямичи с интересом наблюдал, как студенты проходят в аудиторию и какие места занимают. Мужчина хотел составить представление о своих подопечных пока они ещё не сбились в компании. Это была его первая группа, как куратора. Двадцать. Нет, уже двадцать один человек. Последнего внесли в списки буквально за полчаса до собрания. Рихард заглянул в лист. Повезло ему, ещё немного, и пришлось бы ждать год - правила Академии в этом отношении были весьма строгие. Жаль, что кроме имён, больше ничего нет. Предполагалось, что все студенты равны, поэтому титулы и звания не указывались, хотя всё равно всем всё становилось известно. Тем более, что первые две недели ношение формы не являлось обязательным, так как первые курсы ещё не успевали её получить. А по одежде опытный глаз многое определит.
   Студенты, заходя в аудиторию, ожидаемо осматривали её и занимали места ближе к центру. Двухместных парт было почти в три раза больше численности группы, так что выбор у них был богатый.
   Трое привлекли особое внимание мужчины. Двое казались чужеродными элементами среди дорогих одежд и презрительных выражений лиц. Скорее всего, целевое обучение на управляющих от каких-нибудь вельмож. Учиться будут усердно, если согруппники не затравят. Парень быстро проскользнул внутрь и сел за первую попавшуюся парту. Если хотел меньше привлечь внимания, то лучше бы поступил как девушка в зелёном. Она так же быстро, не глядя по сторонам, прошла вдоль стенки и примостилась позади и в стороне основной массы.
   Третий, привлёкший внимание, был их полной противоположностью. Он выглядел намного младше своих одногруппников, но держался со спокойной уверенностью без свойственного многим благородным, или очень богатым, высокомерия. Левая рука с родовым кольцом расслабленно лежит на рукояти меча. Не напоказ, а как-то естественно и обыденно. Парнишка быстро и изучающе обвёл взглядом аудиторию, на мгновение остановившись на второй двери в её конце и на широких окнах. Так же спокойно и уверенно занял последнюю, угловую парту. Не лучший выбор с точки зрения обучения, но тактически самый выгодный. Пол в аудитории поднимался от первых рядов до последних, чтобы головы впередисидящих не закрывали обзор. С того места можно видеть всех, а его самого - только если обернуться. И второй выход рядом.
   Наконец, все студенты заняли места. Рихард вышел к кафедре посередине лекционного возвышения перед чёрной меловой доской.
   - Добрый день, господа студенты. Вижу, все в сборе, никто не заблудился, - притихшие молодые люди сдержанно хихикнули. - Я куратор вашей группы, Меня зовут Рихард Ямичи, обращаться прошу Рихард-дей. "Дей", кто не знает, в Ютоне означает старшего по статусу, впрочем, это вам расскажут на лекциях по культуре стран и народов. Вести занятия у вас буду только с третьего курса, поэтому встречаться станем либо на подобных собраниях, либо по необходимости.
   Рассказывая, Рихард оглядывал аудиторию. Студенты в целом слушали внимательно. Большинство из них явно впервые оказались столь далеко от дома и без присмотра и, если сейчас не поймут правила поведения, дальше будет тяжелее как им самим, так и куратору.
   - Сейчас я должен рассказать вам основные правила Академии. Они все написаны в уставе, что вы получите в библиотеке, но лучше послушайте и задайте возникшие вопросы сразу.
   Взгляды у студентов немного изменились. У некоторых появилось во взгляде снисхождение, мол, ладно, так и быть, послушаем. Парнишка на задней парте что-то писал в небольшой блокнот. Единственный из всех, кто не просто слушал. А, может быть, он и не слушает, и пишет что-то своё? Нет, почувствовав паузу, поднял голову.
   - Итак, сначала общие положения. От вас требуется дисциплина. Не срывать занятия, вести себя прилично как в Академии, так и вне её. Драки и дуэли - строго в отведённом месте, за спортивной площадкой есть арена. Посещение занятий на ваше усмотрение. Вы здесь, в первую очередь, для себя. Исключений за неуспеваемость нет, но в этом случае вместо диплома получите справку посетителя курсов.
   Мужчина снова осмотрел студентов. Зря этот пункт прописан в уставе и, тем более, нельзя о нём обязательно сообщать на первом собрании. Минимум трое уже нацелились на справу. Но у двух целевиков в глазах зажглось упрямство. Даже если не выйдут в отличники, то станут зубрилами.
   - А теперь, к самому для вас, господа студенты, неприятному, - предупредил Рихард о следующем правиле. - Здесь нет титулов и сословий. Вы теперь все равны и являетесь просто студентами Ютонской Академии. Соответственно, обращение к вам будет по именам, и вы друг с другом избегайте титулований.
   По аудитории пронёсся ропот. Как же так, всю жизнь герцоги были выше баронов, а тут их мало того, что селят вместе, так ещё титулов и привилегий "лишают"! Опять выделились будущие "посетители" со справкой. Эти, похоже, будут упорствовать до последнего. Целевики, в свою очередь, несколько испуганно сжались. Им ведь придётся обращаться к господам как к равным, что последним явно не понравится. Парень на галёрке насмешливо скривил губы. Не верит, что всё будет так радужно, как рассказывается. И правильно делает. Поначалу скандалов не избежать. Бывало, и по году права качают.
   - И, чтобы избежать различий в статусе, - продолжил куратор, сделав вид, что не заметил массового возмущения, - все студенты в пределах Академии обязаны ходить в форме. Её вам тоже выдадут.
   - И что, мне носить эти тряпки в пол? - возмущённо воскликнула какая-то девушка. Рихард, как и все, посмотрел на неё. Смуглая, черноволосая, одета в кожаную короткую юбку, не стесняющую движения и короткие кожаные штанишки. Жакет, из той же качественно выделанной замши, надетый поверх свободной блузки, не скрывал тренированного тела. Амазонка с восточного континента.
   - Не беспокойтесь, на выбор даётся несколько фасонов. При желании можно также выбрать мужской. Здесь все равны даже по половому признаку.
   Амазонка успокоилась, а паренёк на галёрке опять усмехнулся. Определённо у него есть опыт в подобном "равенстве". И он всё больше заинтересовывал Рихарда.
   - И, так как все равны, в Академии запрещены украшения, кольца, браслеты, цепочки и прочее, что может выделить вас. Список с описанием допустимых украшений вам также выдадут приложением к уставу. Ношение личного оружия запрещено. Вместо него получите стандартные академические клинки.
   На этот раз поднялся уже почти взрослый парень на вид лет двадцати пяти.
   - Простите, господин куратор! Но родовые кольца не снимаются!
   Понятно, почему он так взросло выглядит, хотя в Академию принимают молодёжь. Парень из Анремара, там взрослеют долго, и только там родовые кольца магические.
   - Родовые кольца, брачные браслеты и прочие не снимаемые вещи, естественно под запрет не попадают. Но их не демонстрировать и, по возможности, скрывать под одеждой.
   Куратор рассказал ещё о нескольких не столь существенных правилах, не преминув упомянуть, что практически единственное, за что студента могут исключить - недопустимое поведение. А уж под это подогнать можно многое.
   - Вроде сказал всё основное, что необходимо знать. Остальное есть в уставе, как уже говорил, его получите с остальными книгами в библиотеке. А теперь мне бы хотелось с вами познакомиться. Прошу, вставайте по очереди и представьтесь, кто вы, откуда, а также сообщите то, что по вашему мнению, другие должны знать. Не бойтесь, первую неделю обучения, пока не пошьют всем форму, правило равенства не используется. Начнём, пожалуй, с вас, - мужчина указал на девушку в дорогом лёгком платье и с ярким макияжем, что сидела впереди всех.
   Девушка не торопясь встала, поправила платье и, полуобернувшись к остальным студентам, слегка запинаясь и смущаясь, представилась.
   - Летнее Облачко Снежная. Королевство Куштим, - чувствовалось, что самостоятельно сообщать имя не привыкла. Знатных особ всегда кто-нибудь другой представляет с перечислением титулов, с обязательной приставкой или постфиксом знатности. Надо отдать должное, поколебавшись, Летнее Облачко села, не сообщив свой статус на родине, несмотря на то, что правило равенства, как его назвал куратор, пока не действовало.
   Следом встал парень с парты позади Облачка. Хотя парнем его назвать можно было с натяжкой. Скорее уже молодой мужчина ростом почти под два метра. Из Анремара, что ли?
   - Бейер де Лостен, - басом, плохо ассоциирующимся с его фигурой, представился парень. - Империя Анремар, сорок восемь лет.
   Правильно угадал. И возраст примерно периода второго роста, поэтому такой высокий. С соседнего ряда послышался смешок.
   - Дедуля, а не поздно учиться-то?
   - Я каор! - гордо ответил де Лостен, уверенный, что остальные поймут. Но, видимо, здесь собралось не так много знатоков расовых особенностей.
   - У каор совершеннолетие в пятьдесят, - пояснил куратор. - По сравнению с большинством остальных рас, это около двадцати. Вам всё расскажут на расоведении, его ставят в первом же семестре.
   По очереди начали вставать и представляться остальные студенты, следуя шаблону первых двух. Имя, фамилия, откуда родом и возраст. В основном он варьировался от семнадцати до двадцати двух, что соответствовало совершеннолетиями их рас. Даже другие долгожители вроде маор, что жили лет до трёхсот, и то считались взрослыми в двадцать пять.
   Последним встал заинтересовавший Рихарда паренёк.
   - Владо де Самон, - чуть хрипло сообщил он, обозначив вежливый поклон. Остальные подобным себя не утруждали. - Империя Анремар. Двадцать восемь лет.
   "Двадцать восемь? Из Анремара? Да он же совсем дитё!" - подумал куратор, делая у себя в списке группы отметки. Такая же мысль посетила не его одного. С середины аудитории раздался насмешливый голос.
   - Скоро и младенцев обучать начнут! Не слишком ли молод для серьёзных дел?
   Рихард сверился со списком. Эмиль де Фросен, тоже с Анремара. Что-то в этом году много имперцев. В аудитории стало тихо, все замерли, ожидая реакции паренька. Тот ещё не успел сесть на место и стоял в проходе около парты.
   - Молодость, это такой недостаток, что со временем сам проходит, - спокойный ответ уверенного в себе человека. И добавка с нотой презрения: - В отличие от глупости.
   - Что ты сказал?! - де Фросен аж подскочил.
   - Осмелюсь посоветовать вам обратиться к целителям, господин де Фросен, - спокойно ответил мальчишка. Удивительно, но он запомнил имя, хотя представлялся его оппонент в первой половине группы. - Глухота в вашем возрасте плохой симптом.
   - Да ты, щенок. Я вызываю тебя на дуэль!
   Рихард сделал ещё одну пометку в списке, с интересом наблюдая скандал. Эмиль де Фросен явно принадлежал к "золотой молодёжи", и не привык получать отпор и какое-либо неповиновение. Из высшей знати, что ли? А вот де Самон - тёмная лошадка. В его возрасте так себя вести... Значит, хорошие учителя, достойный пример перед глазами. Не исключено, что тоже из высшей аристократии, но из благородного и древнего рода. Надо бы наведаться в библиотеку за гербовником Империи.
   Пока куратор раздумывал, едва не пропустил вопрос.
   - Рихард-дей, какой дуэльный кодекс действует в Академии?
   - На выбор Ютонский или той, откуда дуэлянты, если они из одной страны.
   Парнишка что, принимает вызов? Сомнительно, что сможет победить. Хотя меч на поясе есть, и в себе явно уверен. Дуэль назначили сразу после собрания. За взаимные оскорбления, слабо затрагивающие честь - до первой крови. Да уж, хорошее вышло знакомство группы.
  
   - Господа студенты! - куратор привлёк к себе внимание, повысив голос. - У нас осталось ещё два незавершённых дела. Первое - выбор старосты группы. Надеюсь, не надо объяснять, кто это?
   - Прокладка между преподавателями и студентами, - прокомментировали из аудитории. По голосу Рихард ещё не мог определить, кто это сказал. Проигнорировав высказывание, куратор продолжил.
   - Так как мы с вами друг друга не знаем, то предлагаю выбрать жребием. Здесь двадцать пустых бумажек, и одна с меткой, - он указал на стол, где разложил упомянутые бумажки. - По очереди подходите и берите по одной. Прошу.
   Студенты умудрились создать толпу у стола. Многие торопились вытянуть жребий раньше других. Часть долго выбирала, какую бумажку взять. Два целевика скромно стояли в стороне, пока господа делали свой выбор. Владо де Самон даже не соизволил подойти, наблюдая за суетой со своей задней парты.
   - Пусто.
   - Пусто.
   - И у меня пусто.
   Голоса были то обрадованные, то разочарованные. На столе осталась только одна бумажка. Рихард демонстративно развернул и показал метку, задержавшимся у стола студентам.
   - Молодой человек, Владо, если не ошибаюсь? - он обратился к единственному, не бравшему жребий, - принимайте назначение.
   Ему показалось, что паренёк досадливо закатил глаза. Но из-за расстояния, сказать с уверенностью не мог.
   - Господа, садитесь на места, пожалуйста. И посмотрите на листы, что я вам дал, - во время жребия куратор каждому вручил лист с расписанием на первый семестр со списком факультативов. Старосте его экземпляр принесла девушка-целевик.
   - Вы должны выбрать не менее двух, но не более пяти дополнительных предметов на выбор. Отметьте их на листах и сдайте старосте. Завтра после занятий они все должны быть заполнены. Вопросы есть?
   Вопросы были, и касались в основном факультативов. Примерно через полчаса студенты выдохлись, и с нетерпением посматривали на выход. Ах да, у них же дуэль должна быть.
  
   Рихард проводил всю толпу до дуэльной площадки на плацу. Де Фросен сразу вышел на неё и стал упражняться с мечом, больше красуясь, чем разминаясь. Де Самон снял кафтан и камзол, аккуратно положил их на лавку, затем снял верхнюю рубаху и чешуйчатую кольчугу под ней, оставшись в простой фуфайке с длинными рукавами.
   - Проследите, пожалуйста, - попросил он Рихарда и вышел на площадку.
   С первого взгляда становилось ясно, что противники не равны. Де Фросен был выше на полторы головы и заметно массивней. Бой начался. Мальчишка держал меч обеими руками, но работал не как обычным двуручником, а довольно умело фехтовал. Звон ударов, отход, небольшая пауза оценить противника, и они опять сошлись. Снова звон от встретившихся мечей и вскрик. Дуэлянты разошлись в стороны. На рукаве де Фросена расплылось красное пятно. Инцидент исчерпан. Весь бой занял менее минуты.
   Студенты разошлись. Им ещё к портным успеть надо, а здесь больше ничего интересного не предвидится. Остались только куратор и де Самон.
   - Рихард-дей, - обратился парень к куратору. - Расскажите, пожалуйста, об обязанностях, правах и полномочиях старосты.
  
  
  
  
   - Поучилась тихо-мирно, не привлекая внимания, - ворчала я, таща связки книг из библиотеки. - Полдня не прошло, и уже дуэль. Вот что стоило промолчать?
   Книги оттягивали руки, и верёвка, которой я их перевязала, впивалась в ладони. Здесь уже были массовые печатные издания, но их качество и вес оставляли желать лучшего. После разговора с куратором сразу направилась за учебниками. По опыту школы и ВУЗа родного мира знаю, что их лучше получить в первых рядах. Тогда может повезти и на новьё. А опоздавшие будут страдать с порванным переплётом, выпадающими листами, разукрашенными полями и иллюстрациями. Расчёт подтвердился - почти все первокурсники штурмовали кабинет, выделенный портным для снятия мерок и выбора фасона формы.
   Очередь продвигалась медленно, ведь обслуживали почти сотню аристократов из разных стран. Каждый со своими требованиями и одними и теми же вопросами. Хотя, пожалуй, вру. Аристократов среди первого курса около половины. Остальные из неблагородных зажиточных семей торговцев. Им всё же важнее экономико-управленческое образование, а дворяне часто на подобное обучение смотрят свысока. Понадобится управляющий - наймут. Возможно, и из бывших однокурсников.
   К вечеру я перенесла все учебники из библиотеки. Письменные принадлежности и тетради получила у коменданта общежития, она же кастелянша и завхоз. Неприятная полная женщина с огромным количеством косметики заведовала не только зданием, но и многими хозяйственными вещами.
   Ближе к вечеру обменяла несколько анремарских монет на местные. С собой из замка захватила чуть больше двухсот золотых, рассовав маленькими кучками по укромным местам - в пояс, в обувь, в сумки, в кофр гитары и тому подобное. Четыре дополнительных килограмма погоды не сделают, а деньги никогда не лишние. Применение им нашлось сразу. В лазарете за два лекарства попросили целый золотой. Местный, в полтора раза дешевле Имперского, но всё равно, на месячный курс обезболивающего и успокаивающего дороговато.
   Толпа к портным немного уменьшилась, но теперь там начались выяснения отношений кто за кем пойдёт. Прикинув, сколько времени потребуется оставшимся на выбор, узнала расположение и расписание работы столовой, кафешки и нескольких магазинчиков на территории Академии. Цены явно завышены, но зато не надо тратить полчаса на дорогу в город и столько же обратно. Из города можно добраться с шиком на пролётке или более экономно на простом экипаже, но из Академии только пешком, до идеи общественного транспорта здесь ещё не доросли.
   Успела даже поужинать в столовой. Кормили вкусно. Пусть и не деликатесами, но на выбор предлагалось несколько блюд. Питание входило в стоимость обучения, но порции показались небольшими, и работала столовая строго по часам. Голодать не придётся, но при интенсивном обучении жор будет периодически нападать. Подозреваю, кухня при квартирке простаивать не станет.
   Когда в очередной раз подошла к аудитории с портными, у дверей осталось всего несколько человек. Без удивления отметила, что все из простых семей. Моя соседка и ещё один одногруппник ожидаемо стояли в очереди.
   - Кто последний? - вопрос формальный, вряд ли после меня кто ещё подойдёт, можно спокойно подождать, пока все не пройдут. Однако вся кучка обречённо и торопливо расступилась.
   - Проходите.
   Их проблемы, раз сами очередь уступают. В кабинете встретили замученные девушки. У одной заметила покрасневшие заплаканные глаза, ещё у одной слегка припух носик, тоже недавно плакала. Кто-то сорвал злость за ожидание в очереди на помощницах портных. На выбор предоставили с десяток разных фасонов, надетых на манекены. Я, почти не глядя, прошла мимо женских платьев к мужским и унисекс костюмам. Всё равно не ношу, и, тем более, все за парня принимают. Врать специально не буду, если спросят пол - скажу, а так пусть сами обманываются.
   Выбор остановила на почти том же самом, что привыкла носить в Империи - брюки, камзол, кафтан до середины бедра. Всё темно-зелёного, форменного цвета Академии. Под камзолом белая свободная рубаха, шею прикрывает шейный платок. Ох, сколько я с ним одно время намучилась, пока научилась правильно и красиво завязывать!
   Следом выбрала спортивную форму, указав на похожие на японские хакама брюки и свободное кимоно. Остальные фасоны показались либо слишком облегающими, либо неудобными для физических упражнений. Портные осторожно намекнули. что обычно это выбирают девушки, но настаивать не стали. Сняли мерки, уточнили, в какой комнате я поселилась, и сообщили, что когда будет готово, доставят. Если вдруг после примерки или позже решу сменить модель, то это будет уже платно.
   Вечером, разложив малочисленные вещи, стала готовиться к завтрашнему дню. Не только сложить в сумку тетради, но и начистить обувь, привести в порядок одежду. Почистить, подшить манжет на кафтане. Но, как назло, сломалась иголка.
  
  
   ...
  
  
   Лияна уже собиралась готовиться ко сну, когда в дверь вежливо, но уверенно постучали. Удивившись, девушка открыла. На пороге стоял её сосед и держал в руках кафтан. В рубахе парнишка выглядел совсем молодым, как раз на свой возраст.
   - Лияна-рей, - чуть смущённо обратился он к девушке, используя ютонскую форму обращения. - У вас нет, случайно, иголки. И нитки. Чёрной.
   Лияна посмотрела на кафтан. Пожалуй, подходящий оттенок в наборе для рукоделия найдётся.
   - Проходите, пожалуйста, сейчас достану.
   Чуть нервничая от того, что находится наедине с дворянином и, хоть и молодым, но мужчиной, девушка начала рыться в шкафу. Сосед присел на стул и огляделся.
   - Вы ещё не получили книги? - чуть удивлённо спросил он.
   - Не успела, - призналась Лияна. Благородные хамы и самоуверенные купеческие отпрыски постоянно отталкивали в конец очереди.
   - Завтра обязательно зайдите в библиотеку. Потом нагонять без учебников сложнее будет. И, если ещё не получили тетради, с утра до занятий обязательно возьмите.
   - Тетради?
   - Да, Академия предоставляет студентам в счёт оплаты обучения по одной большой тетради в семестр на предмет и письменные принадлежности. Качество, конечно, так себе, но кляксы не ставят.
   - Но куратор ничего не говорил, - Лияна растерянно обернулась. Вдруг аристократ решил подшутить над простушкой.
   - Забыл, - пояснил парень. - Он также не сказал про столовую, там три раза в день бесплатно кормят. Не очень сытно, но на вкус терпимо. Завтра всем объявлю.
   - А тетради где взять? - девушка немного обрадовалась новости. Стипендию выплачивали целый золотой в месяц, опять-таки, взятый из оплаты на обучение, но тратить деньги очень не хотелось.
   - У коменданта. Она всем хозяйственным заведует.
   Лияна сразу поникла. Эта тётка с толстым слоем штукатурки на лице её возненавидела. Видите ли, девка из простых, а относиться надо как к приличным и богатым. Днём девушка всё же зашла к коменданту спросить, можно ли переселиться, и нарвалась на презрительную отповедь.
   - Милочка, положено жить по двое, вот и живите. Свободных комнат нет. Если что не нравится, снимайте жильё в городе.
   И даже не спросила причину, почему хочет отселиться. И к ней идти за бесплатными тетрадями? Ведь могла сразу днём и выдать, если не раньше. Про столовую тоже новость. Лияна живёт здесь уже четыре дня, и всё время с неё брали деньги. Или бесплатность начинается со дня учёбы?
  
   Наутро девушка сразу зашла к коменданту. Та недовольно отвлеклась от книжки.
   - Что надо?
   - Тетради, - от резкого грубого вопроса Лияна смутилась. Опять появилась мысль, что сосед пошутил, тем более, он сейчас встал чуть в стороне так, что комендант его не видела.
   - Тетради ей подавай, - проворчала женщина, но отложила книгу. На стол-прилавок, перегораживающий вход, плюхнулись две тетрадки.
   - Забирай и иди отсюда, - комендант села на место, демонстративно раскрыв книгу, показывая, что разговор окончен. Лияна взяла выданное и успела только повернуться.
   - Стоять! - парень отлепился от стены и быстро подошёл к стойке. Забрал тонкие тетрадки и шлёпнул их о столешницу, привлекая внимание коменданта.
   - Это что? - требовательно спросил он.
   - Тетради, - с непониманием ответила женщина.
   - Почему только две и в таком состоянии?
   Он двумя пальцами взял одну из тетрадей за обложку. Листы раскрылись, и стало видно, что бумагу когда-то подмочили.
   - Крестьянам какая разница, что марать? Всё равно выживут за семестр, - комендант явно не понимала, что от неё хотят.
   - Женщина! - в голосе парня появился холод. Хоть разговаривал и не с ней, Лияна вздрогнула. - Вы забыли, где работаете? Здесь нет крестьян и господ. Есть только студенты Ютонской Академии. И не вам решать, кому и сколько учиться. Извольте выполнять свою работу как положено.
   Комендант зло на него смотрела, но с места не сдвинулась.
   - Тетради. И письменные принадлежности. По списку, - де Самон чётко озвучил требования, глядя прямо в бесцветные глаза. На этот раз женщину проняло. Она торопливо достала уже сформированную стопку и узелок с перьевой ручкой и карандашами.
   - Будем считать инцидент исчерпанным. Однако я, как староста группы, прослежу, чтобы все, - он выделил последнее слово, - получили положенное.
   Ответом был злобный взгляд. Кажется, сосед только что нажил недруга. Торопливо расписавшись в ведомости, Лияна забрала вещи и отошла следом за парнем.
   - Ненавижу скандалы, - как-то грустно произнёс он, рассматривая поднятую руку. Пальцы мелко подрагивали.
   - Спасибо, но не стоило так из-за меня.
   Парень поднял на Лияну глаза и чуть улыбнулся.
   - Не только из-за вас. Мне выгодно чтобы группа хорошо училась, а без подходящей канцелярии это сложнее. После занятий на собрании расскажу.
   Староста сдержал обещание, данное коменданту, и, сообщив о праве на канцелярские принадлежности, проследил, чтобы другие малоимущие из группы получили полный комплект.
   По окончанию лекций, нудных и вводных, как одна расхваливающих изучаемый предмет, группа собралась в пустой аудитории.
   - Вчера Рихард-дей, наш куратор, сообщил не всё важное и необходимое, - староста стоял у кафедры, остальная группа расселась по уже своим местам. - Например, он не упомянул про столовую, или те же тетради.
   - Господин как вас там, - небрежно перебил вальяжно рассевшийся парень, - вся это бесплатность нас не волнует, чай, не нищие.
   Смешки с разных сторон показали, что эта позиция не одного его.
   - Владо, - спокойно ответил староста. - Меня зовут Владо, и обращаться можно с постфиксом -рей. С начала занятий в Академии не применяются статусные обращения и фамилии. Устав, раздел второй, пункт третий. Советую прочитать хотя бы второй раздел, он весь про правило равенства. Там же и про наказания за нарушение. Да, господа, здесь действуют довольно жёсткие правила, и про последствия их несоблюдения куратор как раз и не рассказал. Вы, наверно, уже заметили, что здесь почти нет обслуги. Их работу выполняют провинившиеся, то есть нарушители дисциплины и вышеупомянутого правила. В основном это уборка учебных классов и общественных мест.
   - И что, ты доносить будешь? - уже другой, неприязненный голос.
   - Мне это невыгодно. Как кто-то вчера сказал, я - прокладка между деканатом и вами. Если что случится, сначала намылят шею мне, а уже потом я донесу до вас недовольство начальства. И, наоборот, если возникнут вопросы или проблемы у вас, сообщайте сначала мне или куратору.
   Перейдём к более приятной теме. Если группа будет хорошо учиться и не иметь серьёзных нарушений, то на следующий семестр может получить ряд послаблений. Например, увеличенную стипендию, если она кого интересует, не назначение наказаний на уборку туалетов, и право выхода из Академии не только в выходные.
   Эта новость студентов обрадовала, и они радостно загалдели. Староста дождался, пока одногруппники немного успокоятся, и продолжил.
   - Также два раза в году после сессии проводится бал.
  
   Собрание продолжалось около часа. После объявления недосказанного куратором накануне, приступили к обсуждению факультативов. Многие не смогли определиться и сообща пытались выяснить важность того или иного предмета. Некоторые даже не прочитали список.
  
  
   Деканат. Вечер того же дня.
   Рихард выписывал с принесённых старостой листов выбор студентами факультативных предметов. Расписание потом будут составлять специальные люди, но ему стало интересно, кто что хочет изучать. Большинство ограничилось минимальным количеством. Пять предметов взяло трое - ожидаемо два целевика и староста.
   Постепенно деканат заполнялся людьми - занятия окончились. Стало шумно.
   - О, Рихард, неужели твои уже все выбрали? - куратор второй группы первого курса увидел заполненные бланки. - Мои ещё думают.
   - Мои тоже, - отозвался куратор первой. - Чую, придётся им ставить рукоделие и стихосложение, чтобы в следующий раз не тянули. Кстати, Рихард, это не твои вчера отличились?
   - Мои, - Рихард вздохнул. Предыдущий рекорд продержался девяносто лет и принадлежал самому Рихарду. Тогда первая дуэль в учебном году произошла после ужина.
   - А что случилось? - поинтересовался один из преподавателей старших курсов.
   - Представляете, - пояснил куратор первой группы, - мы ещё собрание не закончили, а они уже дуэль провели!
   - Ого! И какой же повод?
   Все взгляды скрестились на Рихарде.
   - У меня в группе есть совсем молоденький парнишка. Одному это не понравилось, в ответ тот выставил его дураком.
   - И что, правда, сильно молод?
   - Ему всего двадцать восемь.
   - Ничего себе "всего", - возмутился кто-то из преподавателей. - Мне скоро сорок, а я себя чуть ли не дедом ощущаю, а лет через пять им и стану.
   - Он каор. Они и физически растут медленней, и психологически заметно отстают. Если перевести к людям, то ему лет двенадцать должно быть. Может, четырнадцать. Тут сложно однозначно провести параллель.
   - Совсем ректору деньги глаза затмили, - высказал общее мнение преподаватель математики. - Но лично я поблажек на возраст делать не буду
  
   Неделя пролетела незаметно. Вроде только что пёстрой толпой слушали приветственную речь ректора, а теперь неровным тёмно-серым строем стоим на плацу. Форму успели всем пошить, и ещё в выходные, доставили в комнаты. Как и ожидалось, девушки тоже выбрали модель с широкими штанами, нечто среднее между хакама и шароварами. Длинные ленты на манжетах штанов я обвязала вокруг лодыжек, превратив шаровары в галифе. Девушки же навязали из них на щиколотках огромные банты.
   Парни тоже не соригинальничали в выборе. Стандартные брюки-куртка, только из более лёгкой ткани. По опыту знаю, заниматься физическими упражнениями в них не очень удобно. Хорошо было бы взять вязаный тренировочный костюм, наподобие адидаса, но таких не предлагали.
   Перед строем, критично рассматривая студентов, прохаживался типичный воин, похожий на главного злодей из фильма "Универсальный солдат".
   - Так, студенты! - голос у него тоже под стать. Сержантский, перекричит любую толпу. - Меня звать Яширо-дей. Два раза в неделю буду учить парней владеть оружием, девушек - самообороне подручными средствами. Прогуливать не советую. Лучше совсем не ходить на занятия, чем нерегулярно. Сейчас десять минут разминки, самостоятельно, кто как умеет, потом определим ваш уровень подготовки.
   Все начали махать руками и ногами кто во что горазд. Что-то нормальное увидела всего у четверых парней и у девушки-амазонки. Я тоже выполнила стандартный гвардейский комплекс.
   - Достаточно! - остановил Яширо-дей. - Девушки, кто на самооборону, отойдите сюда, - он указал рукой слева от себя.
   Я немного поколебалась, но тоже двинулась в указанном направлении. Мечному бою меня и без того хорошо обучили лучший воин и лучший учитель Империи, а самооборона вещь полезная.
   - О, смотри, мелкий по бабам пошёл!
   - Точно! Только он, похоже, не знает, что с ними делать. Сам как девка оделся.
   Я с досадой закатила глаза и медленно повернулась. Вроде тему возраста уже закрыли, так эти новую нашли. Хотя повод сама дала. Кто у нас такой умный? Енот Болотный из Куштима и Роу Гислейн из Танира. Вроде оба из купеческих, но с другими странами могу ошибаться.
   - Во-первых, не по бабам, а к девушкам, бабы по избам сидят, младенцев нянькают, - говоря спокойно, будто объясняя прописные истины не самому умному, я подошла к этой паре и окинула снисходительным взглядом. - А во-вторых, может, тебе денег дать? - это уже Еноту, вторая реплика была его.
   - Зачем? - он опешил и растерялся от странной реакции и предложения.
   - Сходишь в городе в бордель, шлюху снимешь. Только заходи в который попроще, там к клиентам менее требовательны. Вдруг, кто и согласится. Расскажешь потом, что же с женщинами делать, если конечно, получится. Я подожду.
   - Разойтись! - резкий оклик преподавателя предотвратил драку, не дав ей начаться. - Хотите выяснять отношения на моих занятиях? - поинтересовался Яширо-дей как-то по-отечески, с улыбкой. - Замечательно! - и громким рёвом скомандовал: - подошли оба к стойке и выбрали себе оружие!
   Все мечи на стойке были деревянные и различались длиной и весом. Енот схватил едва ли не первый попавшийся. Я же позволила себе немного повыбирать.
   Дрался Енот откровенно плохо. От разбойников из бывших крестьян отмахается, но не более того. Сначала я только отмечала ранения касанием, но парень не обращал на это внимания. Затем стала бить сильнее. Деревяшкой, пусть и с залитым внутрь металлом для соответствия веса настоящему мечу, убить с одного удара сложно, но синяки в любом случае останутся. Но и этого Енот, казалось, не замечал. Яширо-дей тоже не спешил прерывать поединок. Он, скрестив руки, наблюдал за нами. Студенты тоже не остались стоять в строю и распределились вокруг, образовав неровную арену.
   Опять наношу удар, уже не сдерживаясь. Под колено и в бок. С нормальным оружием противник был бы не в состоянии продолжать бой. Но, по крайней мере, этот удар Енот заметил. Скривился, захромал, но выстоял. Пока я соображала, но носит ли он тоже скрытую броню, проворонила выпад. Парень удар не обозначил, а сразу со всей дури влепил деревянным мечом в живот. Остриём, если так можно сказать про тупую палку. Кольчуга значительно облегчила удар, но всё равно я отлетела на несколько шагов назад и упала на колени, хватая ртом воздух. Мне бы несколько секунд перевести дух и встать. Но противник, обрадованный подвернувшейся удаче, двинулся вперёд, в порыве добить. Придётся вставать в процессе боя. Я сжала рукоять меча. Но Енота остановил Яширо-дей, схватив за плечо и отшвырнув в сторону.
   - Довольно!
   Я медленно, опираясь на меч, поднялась на ноги. Если бы не кольчуга, так и лежала бы в позе эмбриона на земле.
   - Как я его! - с гордостью указывая на меня своим деревянным оружием, похвастал Енот.
   - Ты его только раз задел, - как-то зло ответил учитель по боевым искусствам. - А он тебе нанёс двенадцать ран, пять из которых смертельны, с тремя продолжать бой невозможно, и ещё две приведут к смерти от потери крови, если сразу не перевязать. Будь у вас настоящее оружие, ты бы истёк кровью в первую же минуту.
   - Но ведь это же палки, - не унимался парень.
   - А на палках, не щади он тебя сейчас имел бы три сломанных ребра, ключицу, выбитую коленную чашечку и отбитые почки, - издевательски сообщил Яширо-дей и рявкнул - Встать в строй!
   Все поспешно выстроились в линию. Учитель обернулся на меня.
   - Ты как?
   - Жить буду, - чуть скривившись, прижала руку к животу.
   - Хорошо. Тоже в строй!
   Когда я заняла место в шеренге, он продолжил разнос.
   - Я всё ждал, пока до тебя дойдёт, что тебя жалеют, но нет, не понял. И ещё добивать пошёл! Что ты собирался сделать? Голову разбить? Позвоночник сломать? А ты? - он переключился на меня, не дав Еноту и слова сказать в оправдание. - Чего миндальничаешь? Видишь, противник серьёзен, так и бей нормально!
   - Угу, ты, главное, убей, на каторге разберутся, - пробубнила тихо под нос. И вообще, меня четыре года учили именно убивать, и только полтора месяца сдерживать удар. Ох, сколько тогда де Граф от меня наполучал! Стоп. Не вспоминать про него. Не надо расстраиваться.
   Учитель успокоился, оглядел строй.
   - Так. Девушки. Вы слабее мужчин, поэтому противостоять им вам будет сложно. Первый и лучший способ - убежать. Пять кругов по плацу. Бегом!
   Шестеро наших девушек, не особо торопясь, двинулись нарезать круги. Даже в таком темпе им, не тренированным, долго не продержаться. Учитель вернулся к парням.
   - Твой уровень я видел, - он сообщил Еноту. - Удар держишь и только. Хотя, что-то где-то учил. Теперь проверим остальных. Ты, - он указал на первого в строю. - Бери оружие и приготовься.
   С каждым Яширо-дей провёл небольшой бой. Мало кто продержался хотя бы половину минуты. Двое сразу признались, что ничего не умеют, ещё двое понадеялись на чудо.
   - Ну, за четыре года что-нибудь из вас да получится, - вынес вердикт мужчина. Отдав парням распоряжение на выполнение упражнений, учитель обратил внимание на меня.
   - Чего к девкам-то пошёл?
   - Не к девкам, а на самооборону. Мечом махать более-менее умею, а без оружия или с тем же кинжалом учиться надо, - честно призналась я. Мне вообще без разницы, в какой компании или группе тренироваться, лишь бы результат был. А про возможную реакцию парней и не подумала.
   - Хм..., - Яширо-дей почесал подбородок. - Говоришь, мечом махать умеешь...
   Он неожиданно, без предупреждения, бросился в атаку. Я едва успела увернуться и взять меч наизготовку. Успела вовремя и отвела удар в сторону. Дальнейший бой вышел напряжённым, и напоминал дни, когда Крис был в особо садистском расположении духа. Только Яширо-дей действовал более жёстко и прямолинейно, отчего с ним сражаться было чуточку легче. И, всё равно, большую часть времени провела в обороне. Поединок не был дуэлью, хоть и обходился пока без подлых и грязных приёмов. Но в нём не было обычных дуэльных пауз после обмена несколькими ударами. Приходилось постоянно двигаться, уворачиваться не только от деревянного меча, но и от ног. Мужчина не стеснялся ставить подножки или пинать. Наконец, я увидела его слабое место. После каждой контратаки слева он слегка открывался и, если в такой момент будет шагать с правой ноги, то этого хватит для удара.
   В подходящий момент я ушла вниз и вперёд. Будь я выше хотя бы на голову, вряд ли получилось. А так проскользнула под мечом, упала на колени и ударила снизу-вверх через пах. Вернее, обозначила удар, в последний момент удержав руку. И, вместо серьёзной травмы, учителю достался весьма болезненный и неприятный удар по мужскому достоинству. Яширо-дей смог только оттолкнуть меня в сторону, но удар он как бы получил, а с такими ранениями больше ничего в реальном бою не смог бы сделать.
   Пинок пришёлся почти в то же самое место, куда получасом ранее ударил Енот. На этот раз сдержаться не получилось и я, свернувшись калачиком тихо стонала сквозь зубы. Рядом, в паре-тройке шагов на коленях стоял учитель и держался за пах. Стонов с его стороны не было. Их заменяла отборная ругань.
   Разгибаться и, тем более, вставать, совсем не хотелось. Примерно через минуту надо мной раздался довольно глупый вопрос.
   - Живой?
   - Нет, помер уже, - ответила сквозь сжатые губы. Обезболивающее, что дважды в день принимаю из-за изуродованной спины, почти не действовало на свежие повреждение, поэтому прекрасно чувствовала все прелести пинка в живот. Меня подняли за подмышки и поставили на ноги. Захотелось снова немедленно согнуться.
   - Пошли, в лазарет отведу, - Яширо-дей повёл прочь с полигона, отдав остальным распоряжение продолжать тренировку.
  
   - Сильный ушиб, но ничего серьёзного, - сообщил целитель Академии после осмотра. - Если бы не кольчуга, последствия могли бы быть совсем другими, например, порванной селезёнкой. Яширо-дей, постарайтесь пореже калечить студентов. У нас учат ведению дел, а не боевым сражениям.
  
  
  
   Задирать меня перестали примерно через месяц. Одногруппники успокоились быстро, но пошло паломничество любопытствующих, в основном со старших курсов. Кто-то приходил "посмотреть на ребёнка", убеждался, что я выгляжу лет на пятнадцать, и уходил. Кто-то узнать, правда ли я смогла победить Яширо-дея. На это нашлась качественная отмазка - если победа была моя, то почему в лазарет отправили меня, а сам учитель спокойно вернулся на занятие? Несколько дружеских спаррингов, на которых не особо напрягалась, убедили, что мечом новичок владеет неплохо, но не настолько, чтобы уж совсем гений боя. Дуэлей прошли всего две. От остальных "наездов" удавалось отболтаться, или, воспользовавшись фирменным взглядом де Графа, охладить пыл, не доводя до проблем. Этот взгляд чуть свысока, с оттенком снисхождения и полный уверенности в себе и своей правоте, действовал почти на всех. Конечно, добиться идеального результата не получалось, всё же не хватало собственной уверенности, приходилось играть, но и этого было достаточно, чтобы отбить желание приставать с глупостями.
   В Академии в результате прочно укрепилось мнение, что я внебрачный сын минимум герцога, а то и князя. Фамилию на представлении, естественно, никто не запомнил, но что она не из известных, сомнения не было.
   Парни постепенно отстали. Зато начали осаждать девушки. А что, симпатичный. Дворянин не из бедных, раз обучаюсь в Академии. С хорошим воспитанием и явно домашним обучением. Идеальная партия. Активных попыток соблазнения ещё не было, но случайные столкновения в коридорах, подсаживание к соседним столикам в столовой, роняние под ноги предметов и тому подобные способы привлечения внимания активно применялись. Забавно, но спасала позиция "я вообще дитё, не понимаю, чего от меня надо!" Но ситуация постепенно напрягала. В Академии училось раз в пять или шесть меньше девушек, чем парней, и кто-нибудь из мужского пола обязательно приревнует.
   В группе выделилось две компании. Первая "стервы на охоте" во главе с Летним Облачком, прибыли в Академию не учиться. Четыре девушки явно искали себе женихов. Здесь можно найти богатых, благородных и не совсем глупых. Совсем идиотов в Академию учиться не пошлют, только деньги тратить, да и сама Академия, как я узнала, тоже принимает не просто так за деньги, а как-то ещё проверяет возможности кандидата к учёбе. За неимением конкуренции девушки вполне неплохо сдружились.
   Вторая компания, золотая молодёжь, находилась под предводительством парня из второй группы. Объединились явно по признаку благородства и смотрели на остальных свысока, пытаясь навязать собственные правила поведения. По их мнению, остальные должны высказывать им знаки внимания и бегать по поручениям только в силу разницы статусов семей.
   Остальные кто шестерил у "золотых", кто отдался учёбе, кто остался сам по себе.
   Я тоже держалась особняком. Ещё по дороге в Академию решила, что отсижу положенный срок и всё. Никаких друзей-товарищей, никаких привязанностей. Всё равно после или навсегда разойдёмся, или предадут и бросят, или, что более вероятно, будут пытаться использовать дружбу в своих интересах. Ведь это же так заманчиво - иметь в друзьях императора огромной страны. Без привязанностей намного легче.
   И в учёбе особо не напрягалась. Большинство предметов знала едва ли не лучше преподавателей. Что-то помнила ещё с ВУЗа, остальное дали занятия в замке. Реально новое и интересное начнётся курсе на третьем, пока же шли основы.
   Вот и сейчас должен начаться урок математики. Уровень начальной школы, сложение чисел. До деления дойдём к следующему году. Вершиной станет вычисление дробей курсе на четвёртом.
  
   Я привычно сидела на задней парте. Несмотря на то, что ничего нового точно не узнаю и не научусь, предпочла ничего не прогуливать. За два часа можно почитать книжку, переписать реферат на другое занятие или ещё чем заняться. А за посещение всех лекций и практических занятий, может и автомат на сессию получу.
   Необычное движение около дверей привлекло внимание. Компания золотой молодёжи окружила Лияну, мою соседку, и что-то от неё требовали. Девушка вяло отбивалась. Хоть и прошёл целый месяц, она всё ещё сильно робела перед господами. Странно, что только сейчас к ней стали приставать.
   Судя по мимике и жестам, разговор для Лияны неприятен. Она попыталась обойти парней, но они преградили ей путь. Иво одной рукой опёрся о стену около девушки, слишком близко встав перед ней. Свободной рукой провёл по её лицу, очерчивая пальцами контур скул и подбородка. Что он ей говорил, не было слышно, но Лияна покраснела, извернулась и поспешила на своё место. Парни не стали её задерживать, только сказали что-то обидное и самим себе весёлое вслед. Во время урока Иво несколько раз оборачивался и многозначительно смотрел на девушку, отчего она чуть ли не вздрагивала и поспешно опускала глаза.
   После занятий я дождалась Лияну в гостиной. Обычно мы с ней общались на уровне "доброе утро" и "спокойной ночи".
   - Что они хотели? - нейтрально поинтересовалась, когда девушка прошла дальше прихожей.
   - Кто? - испуганный голос сразу выдал, что она прекрасно поняла, о чём я.
   - Иво и компания.
   - Ничего...
   - Когда ничего, то не краснеют и не убегают, - я добавила в голос холода. - Если с ними проблема, лучше сразу скажи, пока не поздно.
   Лияна нервно затеребила подол платья.
   - Он... предложил покровительство, - наконец, выдала девушка на одном дыхании.
   - Покровительство в чём? - я догадывалась, что Иво хочет, но стоит убедиться.
   - Он сказал, что таким как я, здесь самим долго не продержаться, - чуть не плача начала рассказывать Лияна. - Предложил, чтобы я оказывала ему некоторые услуги, - девушка покраснела, голос стал совсем тихим, - а он от остальных защитит.
   - И?
   - Я не знаю, что мне делать! Если откажусь, он может много что, а я... Он же дворянин.
   - Это не повод пойти с ним. Когда наиграется, выбросит. Хорошо, если его друзья не присоединятся. А там и любой другой может предложить то же самое.
   - Вы думаете, я не понимаю? Но...
   Если Иво с компанией начнут травлю девушки в случае отказа, то учиться ей станет проблематично. А плохая успеваемость - повод для того, кто её сюда послал, прекратить оплату обучения. Это значит, огромный долг и сломанная жизнь. Согласиться с предложением Иво - рано или поздно пойти по рукам. И быть выставленной из Академии за неподобающее поведение.
   - Так. Ждать здесь, на всякий случай никому не открывать и никуда не выходить, - я, наверняка, перестраховываюсь. Иво, скорее всего дождётся до завтра, уверенный в её согласии.
   Оставив девушку, я пошла к куратору. Он должен знать, как можно решить такую проблему.
  
  
   ....
  
  
   Владо вернулся почти через час. Лияна даже успела испугаться, что он отправился требовать объяснений и извинений у Иво.
   - Со стороны Академии не будет никакого вмешательства, - сообщил парень, сев на диван в гостиной. - Они не интересуются отношения между студентами.
   - Как же так... - чуть не плача, прошептала Лияна. - Что же делать?
   - Не соглашаться. С учёбой он ничего вам сделать не сможет. Против воли и согласия вряд ли пойдёт, не осмелится, если не давать повода. Не тот у него характер. А вот слухи распустить и сделать жизнь такой, чтобы вы сами к нему пришли, возможно. Хотя, это больше от Облачка стоит ожидать. Испорченную репутацию до выпуска отмывать придётся, - парень размышлял вслух, перебирая варианты.
   - Да какая репутация! - чуть вскричала Лияна. - И так с мужчиной живу, даже придумывать не надо!
   Парень как-то странно, сдавленно хрюкнул, сдерживая смешок. ну да, мужчиной его вряд ли называли, но приличия это не отменяет. Физически каор с двадцати лет уже вполне дееспособны в этом смысле.
  
   ...
  
  
   На следующий день ситуация повторилась. Только Иво не стал ждать последней ленты, а подошёл к Лияне сразу перед занятиями. Девушка явно отнекивалась, парень настаивал. Их разговор привлёк внимание и остальных студентов - дело происходило перед общей для всего первого курса лекцией.
   - Иво-рей, вам не кажется, что раз вам отказали, то продолжать настаивать, как минимум, неприлично? - я вмешалась, убедившись, что никто не собирается приходить на помощь девушке.
   - Чего тебе надо?
   Вот как так быстро подобные люди, вырвавшись из-под присмотра, теряют налёт воспитания? Месяц едва прошёл, а он уже тыкает.
   - Мне надо, чтобы вы отпустили девушку, - во время разговора Иво схватил Лияну за руку. - И в дальнейшем перестали делать непристойные предложения, особенно после отказа.
   - А тебе-то что с того? - грубо ответил Иво, но девушку отпустил.
   - Лияна-рей, идите на своё место, - я распорядилась, не выпуская из поля зрения парня. - Потом дома поговорим.
   Лияна молча кивнула и послушно заторопилась к задним рядам, где обычно сидела. Хорошо, не стала возмущаться и возражать.
   - Дома? - Иво сообразил быстро. - Что же сразу не сказал, что она твоя?
   - Мне надо перед всеми отчитываться? - приподняв одну бровь, изобразила удивление. Парень, что странно, смутился.
   - А, ну да... Вы и она... Приношу свои извинения, - он слегка поклонился. Я не очень хорошо знакома с этикетом королевства Куштим, так что в ответ обозначила поклон по традициям Империи.
   - Извинения приняты.
   Поднимаясь по низким широким ступенькам в конец лекционного зала, я анализировала ситуацию. Да, цель отбить Лияну я выполнила, но не совсем так, как хотелось. Проходя мимо девушки, с напряжением ожидающей результата переговоров, я приостановилась.
   - Больше к вам ни он, ни кто другой, не пристанет. Но нам нужно серьёзно поговорить ближе к вечеру.
   Не дав времени ответить, пошла дальше.
  
   Вечером после ужина я в своей комнате читала явно фентезийный роман, который, почему-то в библиотеке числился исторической хроникой. Может, я его всерьёз не воспринимала от того, что не привыкла к наличию магии в мире?
   В дверь робко постучали. Лияна, по своему обыкновению, смотрела вниз и теребила манжет платья.
   - Владо-рей, вы хотели поговорить.
   Я посторонилась, пропуская девушку внутрь.
   - Присаживайтесь. Налить чаю? Разговор может оказаться для вас неприятным.
   Лияна скромно отказалась и присела на краешек стула около стола.
   - Лияна-рей, парни вас больше не потревожат, - осторожно начала я. - Но, боюсь, теперь все считают, что вы, - я замялась, подбирая слова. Вроде готовилась к разговору, а тут всё из головы вылетело. - Что мы вместе.
   Слово "любовница" произнести не смогла. Слишком грубо и резко. Сказать "девушка" тоже не то. Знаков внимания никогда не оказывала, права тоже только сейчас заявила. К тому же это, как и "пара" накладывала намного большие обязательства и в мезальянс просто не поверят.
   Лияна вспыхнула и с возмущением сжала кулачки, сминая многострадальную манжету. Но не стала оскорблённо уходить или скандалить, дожидаясь продолжения.
   - В плане было только показать, что вы под защитой, но так вышло. Мне ещё надо тренироваться в дипломатических и придворных словоплетениях, - я слегка поджала губы. Что говорить, опыта почти нет. Юлить и создавать двойные и тройные смыслы учили, но на практике чаще устраивала прямолинейные разносы, оставляя дипломатию на советников. Лияна задумалась.
   - Но у вас могут быть из-за меня проблемы.
   - Пара-тройка дуэлей с особо непонятливыми, - я безразлично пожала плечами.
   - Вы не обязаны это делать ради меня, - Лияна, наконец, подняла глаза.
   - Я от такого положения только выигрываю. Может, невесты, наконец, отстанут и переключатся на свободных парней.
  
   Хватило всего одной дуэли, чтобы парни поверили, что я всерьёз защищаю Лияну. Остальные, узнав, что мы и живём в одной квартирке, разочарованно отстали.
  
   Прошло почти два месяца с начала занятий. На перемене перед лекцией кто-то из старшекурсников зашёл в аудиторию и громко объявил:
   - Империя Анремар! Пришла почта!
   Он вывалил на кафедру мешок с письмами. Имперцы торопливо обступили стол, выискивая среди кучи свои. Я подошла одной из последних. Всё равно чужие письма никто не возьмёт, смысл торопиться? Но среди оставшихся конвертов не было предназначенных мне. Скрыв обиду и разочарование вернулась на место. От Криса или де Графа особо и не ждала, хотя, всё равно надеялась. Непонятно, почему нет письма от Эрика. Возможно, он задержался при поимке палача, и его письмо не успело на корабль.
   В Ютон из Анремара более-менее регулярно ходило только два судна. Слишком большое расстояние и почти нет прибыльной торговли. Три недели плыть в одну сторону, четыре в другую - для редких пассажиров и почты более, чем достаточно. В конце лета, когда заканчивалось обучение в Академии, и перед началом занятий, добавлялся ещё один, более быстроходный корабль, но большую часть времени сообщение с Империей происходило раз в месяц.
   Это уже вторая почта, что пришла без писем для меня. Несмотря на это, всё равно писала в замок Эрику. Просила забрать из порта полу-контрабандный груз - тонкий, необычайно лёгкий и воздушный, но тёплый шарф из шерсти высокогорных коз королевства Скастен, и большой ящик сигар и семяна табака оттуда же. На оба этих предмета были введены высокие пошлины, а вещи из шерсти коз, в большинстве случаев, запрещались к вывозу, как и семена.
   Давно ещё, почти сразу после окончания войны заказала их у одного рискованного капитана в обмен на разовое разрешение пройти в порт без таможенных сборов. Предназначались подарки на весенний праздник Ночи Цветов. Крису - шарф, он любит такие вещи, сигары и семена - де Графу-старшему. Раз он не может бросить, так уж пусть курит приличный табак, чем непонятный самосад. Младшему в подарок была заказана гитара. Про неё тоже напомнила. Хоть я на них и в обиде, но это они меня бросили, а не я их. Самому Эрику должны привезти меч из кружевной стали, так здесь называли аналог дамаска.
  
  
  
   В столовой почти все столики были заняты. Обычно я здесь появлялась чуть позже, когда основная масса студентов уже отужинает. Знакомых, и к которым спокойно можно подсесть, не наблюдалось. К чужим компаниям присоединяться тоже нехорошо. Столики на самом проходе вызывали неотчётную тревогу, особенно, когда кто-то проходил сзади. За моим любимым местом в углу сидел старшекурсник. Вокруг него образовалось свободное пространство, будто никто не хотел садиться рядом.
   - Позволите? - кивок на стул напротив. Мало ли, может, ждёт кого.
   - Не боишься? - странный ответ. Я более внимательно посмотрела на парня. Не урод. Явно из степняков - чуть раскосые глаза на приплюснутом лице и жёсткие волосы, собранные в низкий длинный хвост.
   - Заразный, что ли? - другие причины бояться к нему подсаживаться сразу в голову не пришли. Или же он изгой, с которым общаться западло, но и я не душа компании. Даже из одногруппников общаюсь в основном только с Лияной. С остальными не сложилось, да и сама не рвалась дружить.
   - Не заразный, не бойся, - парень жестом разрешил присоединиться.
   Диалог занял мало времени, но мне показалось, что сидящие неподалёку заинтересовались продолжением. Чем же он так всех пугает?
   Ответ пришёл почти сразу, стоило только приступить к еде. С точки зрения большинства, степняк обладал ужасными манерами. Даже не так. Они у него просто отсутствовали. Полностью игнорируя столовые приборы, он брал гарнир рукой, облизывал пальцы, хватал котлету, откусывал и бросал остальное обратно на тарелку. И всё с чавканьем и причмокиванием. Для рафинированных дворянчиков - шок и ужас. Теперь понятно, почему никто не хочет сидеть рядом. Но странно, ведь он со старших курсов, а этикет постоянно преподают с самых первых дней. По мне, так неприятны издаваемые звуки, остальное можно игнорировать, в общаге и не такое бывало. Так и ужинали - парень свинюшкой, и я с ножом и вилкой.
   Наконец, он закончил есть и откинулся на спинку стула.
   - Отрыжку забыл, - как бы невзначай заметила я, промокая губы салфеткой. Он удивлённо уставился на меня.
   - Так ведь, готовят здесь не очень, - подтвердил предположение.
   - О, у тошнотика сотрапезники появились?
   К нам подошла компания со старших курсов. С одним из них уже пересекалась на дуэльной площадке, остальных видела впервые.
   - Ну как, понравились утончённые манеры нашего короля овечьих лепёшек?
   Степняк с трудом сдерживался. Видать, достали его уже подобными оскорблениями. А достойно ответить по какой-то причине не может.
   - Во-первых, у овец не лепёшки, - мне, как всегда, больше всех надо, - а горошек. А во-вторых, вы, в своём неоправданном высокомерии, упускаете возможность на примере изучить столовый этикет Великой Степи.
   - Кто это у нас тут такой мелкий растяфкался? - естественно, упустить возможность поиздеваться над новой жертвой, парни не пожелали. - Щеночек, шёл бы ты к своим, не видишь, взрослые разговаривают.
   - Не вижу тут взрослых, так, шпана малолетняя. И, для справки, щенок тагорского волкодава уже в полгода может одолеть взрослого волка, а в год и против матёрого выстоит. А всяких болонок и левреток не удостоит внимания. Так что отойдите, не портите мне аппетит своим присутствием, - я демонстративно пододвинула стакан с чаем и взяла пирожок.
   - Не надо, - одёрнул товарища мой давний противник на дуэли. - Если он и щенок, то точно волкодава.
   Ответить ему не успели. Наш столик внезапно оказался весьма популярен - к нему подошёл ещё один человек.
   - Вы опять? Вам что, неясно объяснили, что не стоит других задирать? Хотите повторения? Ректор только рад будет.
   Парни поспешили ретироваться. Я же смотрела на подошедшего, пытаясь вспомнить, откуда я его знаю. Имя вертелось на языке, но никак не давало себя ухватить.
   - А тебе, - он повернулся к степняку, - будто нравится их провоцировать. Учти, в следующий раз вмешиваться не стану. Сам потом будешь объяснять, почему за полтора года не научился есть вилкой. Повезло ещё, что он не брезгливый.
   Парень повернулся теперь ко мне. На его лице читалось такое же узнавание - я тебя знаю, но кто ты, и как познакомились, не могу вспомнить.
   - Ты..., - он характерно, будто пытаясь стуком добиться нужного воспоминания, постучал кулаком по лбу.
   - Море, - я выдала ассоциацию с парнем. - И парусник, - это подстегнуло память. - Часси?
   - Точно! - парень тоже сразу вспомнил. - Влада!
   - Ты же вроде не хотел учиться?
   - Не поверишь, - Часси присел за столик и беззастенчиво стащил у степняка ещё не тронутый пирожок. - После того спора месяц просидел за учёбой и понял, что частные учителя не подходят, слишком лебезят и боятся поправить, если ошибаюсь. Полгода с дядей перебирали варианты, пока не остановились на Академии. Вот, уже на третьем курсе. А ты как?
   - А, - я махнула рукой, - меня просто и банально сослали сюда с глаз долой. Пришли в один день и сообщили, мол, собирайся, завтра едешь. Что, куда, зачем, в дороге только прояснилось.
   - Как так? Они же с тебя пылинки готовы были сдувать!
   - Как-то так. Всё меняется. Не хочу об этом говорить, хорошо?
   - Как хочешь. Кстати, позволь представить, этот невоспитанный тип - Саралы. Мой сосед и одногруппник.
   Степняк чуть привстал и поклонился.
   - Влада, - Часси замолчал, пытаясь вспомнить фамилию. Хорошо, хоть имя помнит. Императоры Анремара всегда под номерами фигурируют.
   - Де Самон, - решила подсказать и пояснила. - Мы с ним давние знакомые, но больше по переписке.
   Ужин закончился, и мы перешли в холл общежития. Часси и Саралы жили в другом крыле и двумя этажами ниже, поэтому до сих пор не встречались. Разговаривали, в основном об учёбе, не затрагивая жизнь до неё. Часси учился под дядиной фамилией и, как и я, учился без огласки, что он полноправный король Огненный островов. Саралы, как я поняла, тоже не из простых степняков. За его обучение отдали большое стадо коров и несколько лошадей. Парень оказался достаточно образованным и воспитанным. Про своё застольное поведение он сообщил, что за два с половиной года в Академии выработал такую защитную стратегию поведения.
   Официально здесь все равны, но внешность не скроешь, и в нём изначально видели неотёсанного дикаря. Вот и отгонял таких, кто желал самоутвердиться за его счёт. Сначала Саралы соблюдал этике, но начали приходить смотреть на "дрессированную обезьянку". После нескольких драк, дуэли степняк не признавал - оружие должно обнажаться только если хочешь убить, принял условия игры и стал оттачивать традиции своего народа. Действовало безотказно до встречи со мной.
   Когда расходились, Часси посоветовал подумать над курсовым делом. На третьем курсе преподаватель по частной экономике редко кому ставил высокие оценки, если студент не имел своего, пусть и скромного дохода не в виде стипендии или посылок из дома. При этом единственным условием было наличие регулярного дохода хотя бы одной медной монетки в неделю. Чаще всего студенты занимались возмездной помощью младшим курсам. Часси с товарищами организовали в порту группу грузчиков и намеревались передать следующим курсам налаженное дело после сдачи экзамена.
  
  
   ...
  
  
   Лияна отошла на своё место, бережно прижимая к груди два толстых свёртка с бумагами. У себя в комнате она потом, не торопясь, их раскроет и прочитает вести из дома, написанные неверной рукой младшего брата. В их деревне остался только он, кто умел писать. А новостей сообщали много и подробно. Кем отелилась корова - тёлкой или бычком, как сыграли свадьбу дочери бондаря, сколько зерна уродилось, и сколько распахали под новое поле. Лияна просила писать про всё.
   По распоряжению нового Императора открывались школы для простых людей. Сначала в городах и больших деревнях, именно там Лияна и выучилась грамоте, а герцог де Вистбул заметил ученицу и предложил оплатить обучение в престижной Академии. По договорённости с герцогом, сначала её поставят на управление своей и ещё трёх близлежащих деревень с землями. И только потом, убедившись, что справляется, переведут на должность повыше. Но, даже без этих, сугубо деловых моментов, получить письмо из дома неимоверно приятно. Слишком далеко Ютон от Анремара, за каникулы можно не успеть съездить домой и вернуться. Единственной связью оставалась переписка, но и она частенько задерживалась. Море не зря называли Штормовым, и корабли, и без того не часто ходившие, могли надолго задержаться в порту, пережидая непогоду. Вот и сейчас они привезли сразу две порции писем - за этот и за предыдущий месяц. Все имперцы с нетерпением ждали их прибытия и радовались письмам. Пожалуй, одно из немногих, что действительно не зависело от титула и богатства студента, даже посыльные птицы не могли пересечь море.
   Лияна оглядела аудиторию. Кто-то уже нетерпеливо читал вести из дома, кто-то, как и она, предпочёл спокойно прочитать их в уюте и тишине. Некоторые уже делились новостями. Владо, по своему обыкновению, дождался, пока ажиотаж вокруг старшекурсника, принёсшего корреспонденцию, уляжется. Не торопясь он подошёл к столу, осмотрел немногие оставшиеся не разобранные письма, и что-то спросил у почтальона. То отрицательно покачал головой и развёл руками. Всё также спокойно парень вернулся за свою парту. Но это спокойствие, как заметила Лияна, было фальшивым. Владо просто хорошо владел собой, но плечи всё же поникли, и на лице появилась грусть и обида. Прошло более полугода, а ему ни разу никто не написал. И, если сначала он на что-то надеялся, то теперь подходил к почтальону так, на всякий случай.
   Девушка также знала, что парень спокойно доучится в этот день, ничем не высказывая свои чувства, но вечером. когда студенты соберутся в гостиной общежития обсуждать и делиться новостями, он уйдёт к себе. Там, отвернувшись от всего, и свернувшись калачиком на кровати, будет тихо плакать половину ночи. А утром, как ни в чём не бывало, опять пойдёт на занятия.
   В такие дни ей очень хотелось посмотреть в глаза тем, кто его сюда сослал. Мало того, что слишком выделяется малым возрастом, так ещё и не имеет никакой поддержки, пусть и в виде письма. А на все вопросы и попытки поддержать, Владо неизменно холодно отвечал "спасибо за заботу, но с чего вы взяли, что у меня проблемы? И, если они и есть, то с ними справлюсь самостоятельно".
  
  
  
  
   Сессия. Как много в этом слове для студента. Здесь и бессонные ночи, и панические поиски конспектов. И валерьянка до экзамена, и разгульная пьянка после, независимо от результатов. Сдал - от радости, завалил - с горя. Для обычных студентов. Но не для первого курса Ютонской Академии. Серьёзно готовились к экзаменам и нервничали едва ли треть, остальные лишь соизволили явиться, удовлетворившись хилыми тройками и галочкой в строчке ведомости, что про экзамен не забыли.
   Меня сессия также прошла стороной, но по другой причине. Предметы пока были общеобразовательные и, с моей точки зрения, с примитивными требованиями. Без особого удивления обнаружила себя в первой десятке лучших учеников курса, что давало право выхода в город в любой день, не только по выходным. В ближайший месяц от этого права толку не видела - всё равно каникулы. Никого не ограничивали ни в одежде, ни в передвижении. Многие студенты разъехались по домам. Говорят, после годовых экзаменов, в Академии остаются только анремарцы, хотя и сейчас непривычно передвигаться по пустым и тихим коридорам общежития.
   На каникулы закрыли библиотеку и столовую. Хотите есть - готовьте сами или за деньги в кафе или в городе. Помаявшись от скуки пару дней, вспомнила совет Часси завести своё дело, и ушла в город. Размениваться на мелочи не хочу, покупать бизнес у старших курсов тоже. А чтобы создать с нуля, надо узнать, что будет пользоваться спросом и чем реально можно заняться.
   Шатанье по улицам не приблизило к ответу, только добавило усталости и голода. На этот случай я давно нашла хорошую таверну вдали как от оживлённых торговых улиц, так и от злачных мест. Район можно назвать спальным, с большим количеством семей среднего класса.
   Сидя в любимом углу за деревянным столом, в очередной раз задумалась о том, что все виденные таверны так или иначе одинаковы. Что в Анремаре, что на Островах, что здесь. Будто рассчитаны исключительно на суровых и грубых мужчин, готовых в любой момент затеять драку. Если припомнить, то и дома в вестернах видела всё ту же картину. Тяжёлые столы, массивные лавки, грубая и дешёвая посуда. Или это я хожу только по подобным местам? Хотя, мои советники тоже в таких же останавливались, когда мы куда-нибудь выезжали.
   - Извините, но я не смогу дать сдачу, - с сожалением подавальщица отказалась взять крупную монету. А более мелких у меня с собой не нашлось.
   - Тогда запишите где-нибудь, в следующий раз додадите, - с улыбкой предложила я, не боясь, что обманут. Меня здесь знали, как постоянного клиента, и ради нескольких монет рисковать регулярным доходом не станут.
   - Боюсь, мы скоро закроемся, - девушка погрустнела. - Хозяин срочно уезжает с Ютона, и, наверно, бросит таверну.
   - Что, настолько в убыток работал? - вроде клиенты здесь всегда были.
   - Нет, что-то с родственниками. Наверно, оставит кого-нибудь на продажу, а там пока нового хозяина найдут...
   Подавальщица расстроено махнула рукой и собрала пустые тарелки со стола. Найти достойную и приличную работу девушкам достаточно сложно.
   - Так что, последний ужин вам бесплатно достался.
   Я осталась сидеть, допивая чай и с уже другим взглядом осматривала обеденный зал.
   А ведь, поставь столики, вместо этих тяжёлых махин, чуть расширь окна, чтобы прибавить света, постели скатерти, занавесочки, такой милый и уютный ресторанчик получится. Ну, и меню переработать, само собой.
   Интересно, сколько стоит таверна со всем содержимым? Пожалуй, ремонт и смена дизайна выльются в столько же. Ютонские законы к бизнесу, насколько я знаю, весьма лояльны. Здесь всё равно, кто владеет зданием, делом, землёй, лишь бы налоги платили исправно. А из какого государства или возраста хозяин, не важно.
   Деньги у меня есть. И, лучше сейчас обжечься, когда в любом случае есть, где жить и есть, чем потом пролететь, по окончании Академии. Тогда и финансовая "подушка" подтает, и не уверена, что из Анремара не буду спешно уходить в очередную ссылку. Или совсем туда не возвращаться? Всё равно не нужна я им, то, ради чего призвали, вроде выполнила, Властелина больше нет, к тому же выставили, и не пишут.
   Допив чай, я отправилась к хозяину. Подавальщица сказала, что он у себя в кабинете. Мужчина не производил впечатления делового человека. Так, клерк среднего звена.
   - Добрый день. Говорят, вы таверну продаёте.
   Я сразу перешла к делу. Хозяин слегка удивлённо посмотрел на меня, оценил академическую форму и осторожно ответил.
   - Продаю. У тебя денег-то хватит?
   - Озвучьте цену, а там посмотрим, - я добавила металла в голос. Мы с ним на брудершафт не пили, а в Академии и благородные учатся, не стоит тыкать только из-за юной внешности.
   - Пятьдесят! - он, будто нырнул в холодную воду, так резко, на выдохе, выдал стоимость. Я слегка нахмурилась, прикидывая реальность цены. Пятьдесят ютонских львов это чуть больше тридцати имперских золотых. Два года обучения в Академии. Или хорошая породистая лошадь. А ещё это месячный доход среднего баронства. В общем, я не имела понятия, насколько заявленная цена реальна, слишком мало сравнимые вещи.
   Хозяин воспринял паузу и изменение выражение лица по-своему.
   - Хорошо. Сорок.
   Ого, даже без торга двадцать процентов скинул! Либо первоначальная цена слишком завышена, либо горит продать. А, может, и то и другое.
   На следующий день оформили все документы, и я стала единственным владельцем трактира. К двухэтажному зданию прилагались двор и конюшня. Теперь уже бывший владелец с утра собрал весь персонал, представил меня, и поспешно скрылся. Стряпчий, что оформлял сделку, чуть позже сообщил. что таверна досталась совсем недорого, так срочно мужчине нужны были деньги перед отъездом.
   Работники смотрели на меня с интересом, недоверием, и уже привычным снисхождением. Опять всерьёз не воспринимают. Я же, натянув маску невозмутимости. осматривала немногочисленный штат. Повар с помощником, две подавальщицы, они же уборщицы, старая посудомойка и конюх, он же дворник, он же грузчик, он же подсобный рабочий.
   - До конца недели таверна будет работать по-прежнему, - я начала заготовленную речь. - Затем закроется на неопределённый срок на ремонт и реконструкцию. Я хочу сменить формат с таверны на семейный ресторан.
   - Это ещё что за беда такая? - за всех спросил повар.
   - Вкратце - более чисто, уютно. Еда готовится по мере заказов, а не с утра чан на весь день. И безопасно, так, чтобы сюда не боялись зайти и девушки, и семейные люди.
   - Надо это семейным... они же дома едят.
   - Надо. Только они об этом ещё не знают, и моя цель им это объяснить. Итак, при смене формата будет и смена блюд. Прошу всех после начала ремонта приходить на кухню на дегустацию того, что можно предложить, а что слишком экзотическое.
   - Вы нас не увольняете? - громко удивилась девушка-подавальщица.
   - Нет. Не хочу потом терять ещё время на поиск персонала. Но на время ремонта жалованье, естественно, будет меньшим.
   Ремонт и смена интерьера продлились около месяца. Бригадир местных арбайтенов хоть и затребовал половину немалых денег авансом, но отчитался за каждый медяк и подробно объяснил, какие изменения необходимо внести для реализации моих хотелок. Он же посоветовал и отделочников, тоже явно не из абыкакеров, и моё заведение становилось красивым не только у меня в фантазиях.
   Временные дегустаторы одобрили все предложенные блюда. Долго спорили о квашеной капусте и щах из неё. Она как раз за месяц успела дойти. Но, всё-таки решили оставить и их, ведь, если не знать, как она квасится и не нюхать в процессе, получается вполне съедобно и оригинально. Дома я соленьями и прочими заготовками не занималась, так что вынуждена была напрячь память и импровизировать. К открытию повар научился готовить большинство блюд русской кухни, что я смогла воспроизвести в местных реалиях.
   Миры, хоть и очень похожи, всё же имели различия. Так, морковь была ближе к фиолетовому цвету, чем к оранжевому, но на вкус тоже самое. Свёкла в основном сахарная, её в еду почти не употребляли, и на рынке этот корнеплод не встречался, так что заменили кормовой с ферм. Чуть другой оттенок вкуса у специй не мешал. Прочие овощи и фрукты также немного отличались вкусом и видом, пойдя разными путями селекции, но в целом, проблем с опознаванием не нашлось.
   В первые дни после открытия по улицам квартала бегали опрятные горластые мальчишки. Зазывая в открывшийся ресторан "Берёзка", они раздавали флаеры на скидку. Не всем подряд, а среднему классу, предпочтительно семейным, как было сказано на инструктаже.
   В Академии начались занятия, больше половины проигнорировала, чтобы контролировать процесс. Первые пару недель так вообще, появлялась только переночевать. Потом всё постепенно успокоилось, первоначальный ажиотаж спал, появились постоянные клиенты.
   К моей радости, идея с семейным рестораном выгорела. Всё чаще стали заглядывать как молодые парочки, так и солидные супруги. По самым грубым подсчётам получалось, что даже с учётом первых недель массового паломничества интереса на открытие и не приевшуюся экзотичность кухни, "Берёзка" окупится через год-полтора.
   Даже странно, что никто из студентов до меня не додумался хотя бы до таверны. Деньги-то у многих водятся. Хотя, наверно, я одна такая, что беззастенчиво спёрла из казны двести золотых и не пожалела четверти из них на рискованное непродуманное предприятие, приобретённое по случаю.
  
  
  
  
  
   В середине семестра грянул гром - сменился ректор. Прежний слишком любил деньги и принимал на учёбу кого угодно, лишь бы заплатили. Взятки брал с большой охотой и размахом за всё, о чём только можно подумать - от проставления зачётов до выдачи диплома об окончании Академии. Несколько влиятельных родителей, возмущённых отсутствием у отпрысков знаний после весьма недешёвого обучения, смогли добиться его смещения. Новый ректор первым делом устроил контрольный срез, схватился за голову, увидев результаты, и принялся наводить порядок.
   Попало всем. И преподавателям, и кураторам, и студентам. Студентам даже дважды. В первый раз на общем собрании, во второй - каждой группе по отдельности.
   Рихард потёр виски. Если остальные рисковали после сессии потерять от трети до половины подопечных, то его группа вылетала полностью. Гарантированно. Мужчина припомнил, что произошло на собрании.
  
   Ректор подготовился к моральному уничтожению студентов, взяв экзаменационные ведомости и все докладные по нарушению порядка. Без долгих прелюдий, он прошёлся едва ли не по каждому студенту в группе, довольно обидно намекая на вырождение элиты мировых государств в ленивых и глупых толстосумов, предрекая с такими управленцами скорый крах ряда государств. Не забыл упомянуть и неудовлетворительное поведение. Мол, если молодёжь, чуть что, за меч хватается, то кроме экономического кризиса стоит ждать и демографического и вспышку войн. Эта часть произвела намного меньший эффект, чем проход по уровню образования. Староста, чьим пухлым досье для убедительности размахивал ректор, отреагировал в своей обычной манере, то есть почти никак, проявив свойственную высшему дворянству выдержку. Рихард, в прошлом семестре не нашедший его фамилию в гербовники Империи, ещё больше уверился, что мальчишка не тот, за кого себя выдаёт.
   Ректор, убедившись, что студенты в достаточной степени прониклись и устыдились, перешёл к заключительной части, как бы давая им шанс доказать, что они не такие, какими он их выставил.
   - Как вы, надеюсь, уже догадались, эта сессия будет для вас решающей. Если сдадите со средним баллом четыре и выше, то вам ничего не грозит. Если же нет, то останетесь на повторное обучение.
   Студенты молчали, пытаясь понять сказанное. Оно шло вразрез с тем, что объявили в начале года, и мысль, что могут не перевести на следующий курс просто так, не сразу достигла умов. Первым сообразил Енот Болотный и возмущённо вскочил.
   - Господин ректор! Почему так несправедливо-то? Вы же сами только что сказали, что плохие результаты по Академии в целом, а наказать хотите студентов по отдельности! Наша группа, например, неплохо прошлую сессию сдала. Лучшая на курсе!
   В этом он был прав. Благодаря трём круглым отличникам и ещё паре толковых студентов, средний балл группы с трудом, но дотянулся до хилой четвёрки. Мотив выступления молодого человека понять легко - он сам не дотягивал до проходного балла, но надеялся, что группа вытянет. Неудивительно, что предложение засчитать сессию по группе, а не индивидуально, поддержали.
   Ректор, немного подумав, согласился.
   - Раз вы так настаиваете и уверяете, что группа сильна, то я пойду вам навстречу.
   - Мы согласны, правда? - Енот обернулся к согруппникам.
   - Ой, дурак, - протянул тихий голос с задней парты. Рихард посмотрел в ту сторону. Владо сидел, закрыв лицо ладонью и слегка покачивал головой, будто не веря в происходящее. Енот в это время продолжил расписывать, какая группа сильная и что вместе они смогут всё. Он явно не понимал, что ректор согласился не просто так. К тому же откровенно игнорировал возмущение тех немногих, за чей счёт группа и вышла на хороший средний балл. Что их слушать-то? Они все, кроме одного, не из благородных, пусть работают.
   Шум обсуждений прекратился, как только ректор снова взял слово.
   - Но, вы сами понимаете, совместные усилия дают больше отдельных. Поэтому группа должна сдать сессию без единой тройки. И, - ректор неприятно улыбнулся, - если не получится, то всех вас отчислю. С правом восстановиться только через год.
  
   Ректор ушёл, позволив студентам самостоятельно понять, в какую яму они себя загнали, и не желая присутствовать при смертоубийстве. А оно должно случиться, ведь условия не отчисления для этой группы невыполнимые. Куратор готов был вмешаться, чтобы остановить молодёжь, если они перейдут от ругани к рукоприкладству, но его опередили.
   - А ну, тихо вы! - властному окрику предшествовал громкий удар толстой книгой по парте. От неожиданности студенты притихли и уставились в сторону, откуда раздался приказ.
   - Сели на место и слушайте! - Владо, стоя возле своей парты, недовольно хмурился, оглядывая аудиторию. - Тоже мне, нашли виноватого! Да, сглупил он, но вы сами чем думали, когда поддержали предложение? Что новый ректор такой дурак, и позволит вам и дальше ничего не делать?
   Староста снова обвёл взглядом группу, на доли мгновения останавливаясь на самых горластых из числа двоечников. Те ёжились, будто взгляд обжигал холодом. Как у него так получается? Видимо, не в первый раз практикует подобное.
   - Сейчас каждый сядет и напишет на листке список всех предметов этого и прошлого семестра по порядку от "я в нём понимаю только предлоги" до "разбуди среди ночи, на всё отвечу". Рихард-дей, - он обратился к куратору, - у вас есть, что сказать?
   Рихард развёл руками. До того, как староста взял ситуацию в свои руки, он ещё думал как-то пристыдить студентов, но сейчас чувствовал, что подобное будет лишним.
   - Тогда на сегодня закончим. О следующем собрании сообщу завтра. Списки предметов отдайте Лияне.
   Староста подхватил сумку и направился на выход.
   - Э... а сам куда? - спросил кто-то из парней.
   - Договариваться с преподавателями о дополнительных занятиях, - обернувшись с полуулыбкой позволил себе ответить Владо. - Рихард-дей, вы в этом не поможете?
  
   Куратор улыбнулся этим воспоминаниям. Тогда он ещё спросил, почему так срочно идти к преподавателям, а не бежать к ректору, просить о снисхождении, на что получил вполне логичный ответ. На учителей скоро накинутся студенты других групп, и тогда легко получить отказ. А ректор никуда не денется, тем более, что сейчас подходить с просьбой о смене решения, только разозлить ещё больше.
   До конца дня они вдвоём договаривались о занятиях. Если поначалу Рихард удивился, зачем он нужен, то вскоре удивлялся тому, как староста смог быстро просчитать реакцию преподавателей. Почти все они парнишку не то, что не любили, но относились с прохладцей. В основном от того, что он на лекциях и большинстве практик занимался своими делами, но при этом смог стать круглым отличником. Про его напряжённые отношения с другими студентами тоже почти все знали, потому ему не верили, когда он подходил с просьбой о репетиторстве, считая шуткой. Тогда приходилось вступать куратору, объясняя, что группа решила взяться за ум.
   Отказ они получили только от одного, Маркуса, что вёл этикет. Причём связанный именно с личностью просителя. Ему не понравилось, что представитель Империи знал об этикете родной страны больше, чем преподаватель-иностранец, ни разу не посетивший Анремар. Да ещё смел поправлять его на занятиях, сообщив, что та норма, по которой он учил, устарела ещё два императора назад и была упразднена при прошлом, Сорок Первом.
  
   С неохотой слезла с кровати. Вчера полдня бегали с куратором, договаривались о дополнительных занятиях для группы. По факту требовалось едва ли не полное повторение предыдущего семестра.
   Настроение с утра было не очень. Мало того, что ректор подложил большую свинью студентам со средним проходным баллом, так наши ещё и могилку себе выкопали исключительно самостоятельно. Ладно бы, сами на вылет пошли, но остальных подставлять зачем? И ведь не слушали ничего, пока поздно не стало.
   Я улыбнулась, вспомнив, какие у них были лица после взгляда "начальник в гневе". Месяц тренировалась! Зато министры стали шёлковыми, даже лордов пронимало. От воспоминаний настроение опять покатилось вниз.
   Привычно вытряхнула из двух бутылочек по шарику. Зеленоватый и голубой. Успокоительное и обезболивающее. Целитель в Академии заменил две какие-то травки их аналогами - оригинальный рецепт обошёлся бы слишком дорого, эти ингредиенты водились только в Империи. По действию получилось не хуже, но к побочным эффектам добавилась зависимость от входящих в состав наркотиков.
   Запив лекарства, стала собираться. Подействуют они примерно через полчаса, как раз к разговору с ректором. Идти к нему на поклон очень не хочется, но надо спасать себя от отчисления.
   Ждать приёма у главы Академии почти не пришлось. Не прошло и пяти минут под неодобрительным взглядом секретаря, решившего, что я опять явилась отчитывать за проведённую дуэль, как меня пригласили.
   Новый ректор не изменил обстановку кабинета и чинно восседал за массивным рабочим столом. В углу у кофейного столика на кресле для важных посетителей расслабленно сидел наш куратор. В воздухе стоял характерный запах коньяка с вкраплением цитрусовых. Лёгкий румянец и блестящие глаза обоих мужчин указывали на то, что с утра они успели принять не по одной рюмке, хотя тару и закуску предусмотрительно убрали с глаз. Куратор, заметив мой интерес, ободрительно подмигнул.
   - Я вас слушаю, молодой человек, - ректор прервал паузу.
   - Староста пятой группы первого курса с прошением пересмотреть вчерашнее решение относительно проходного балла на экзаменах, - чётко доложила я. Судя по некоторым особенностям поведения ректора, он был из военных, а они не любят долгие реверансы и хождения вокруг да около.
   - У меня нет привычки менять свои решения, - лениво ответил ректор. - Почему вы думаете, что я сделаю это сейчас? - он снисходительно улыбнулся. Мол, давай, уговаривай.
   - В группе учатся двое целевиков, чьё обучение и, соответственно, оплата, зависит от их успеваемости. А также несколько отпрысков влиятельных родов и торговых домов ряда государств. Все они достойно сдали прошлую сессию и вряд ли тем, кто их сюда послал, понравится отчисление из-за посторонних людей.
   - Продолжайте, - ректор опёрся локтями на стол и положил подбородок на сложенные руки.
   - Наша группа единственная, которая получила столь сложно-выполнимое условие. При этом нет достаточно объективных причин для этого. Со стороны может показаться, что вам просто надо избавиться от части студентов, неважно, от кого и каким образом. Подобное мнение может привести к отказу обучаться в Академии - вдруг, студент попадёт в такую "лишнюю" группу?
   - Вы меня приятно удивили, - ректор не дал сообщить остальные аргументы. - Признаться, я ожидал что-то вроде "простите, мы больше не будем, сколько хотите за отмену". Однако, вы же староста.
   Я согласно кивнула, не понимая, куда он клонит.
   - Вы должны подавать пример остальным, а вы? - ректор взял с края стола толстую папку. - Дуэль, дуэль, дуэль, - он перебирал в ней листки. - У вас одного за семестр дуэлей больше, чем по всей Академии за год! - мужчина небрежно бросил папку на место. - С таким поведением и в вашем возрасте, хотите сказать, что сдали сессию самостоятельно?
   Это он что, даже не намекает, а почти прямо говорит, что я - злостный взяткодатель? И ждал с поклоном и высокой стопкой монет? Ректор откинулся в кресле, сложил руки лодочкой и поднёс к лицу.
   - Я выполню вашу просьбу об отмене группового условия, - он не дал времени возмутиться предыдущим высказыванием. - Но только если она будет выполнена по традиции раас.
   Я опешила. Он ещё и издевается? Или всё-таки ошибся в названии народа.
   - Ра-ас? - я повторила по слогам.
   - Да, - ректор кивнул.
   - Вы хотите подтвердить договор согласно традиции раас? - ещё раз уточнила. Вдруг, всё-таки ошибается или я не так поняла или услышала.
   - Именно так, - ректор снова кивнул.
   - Может, всё-таки рха-ас, - подсказал куратор со своего кресла, но ректор продолжил настаивать на своём предложении.
   - Я же ясно сказал - раас!
   Я сжала кулаки, стараясь сдержать возмущение и негодование.
   - Ваше условие услышано и неприемлемо. Прошу прощения за отнятое время.
   Не дожидаясь ответа, развернулась на месте и вышла из кабинета. Секретарь с сочувствием проводил взглядом, когда я, еле сдерживая гнев, прошла мимо. Ну надо же! С рхаас я бы ещё согласилась. Пять минут позора перетерпеть можно, но это! Педофил старый! А если, как и все, истинный пол не знает, то ещё и педераст. Как такого могли ректором назначить? Наверняка знал ведь, что откажусь, кто бы согласился? Нет, чтобы сразу сказать, что вопрос не обсуждается. А куратор, похоже, не подозревал о его желании.
   В расстроенных чувствах я зашла в класс, где, не заметив, столкнулась с одним из наших задир. Рассеянно извинилась и пошла дальше на своё обычное место сзади. Повисла недоумевающая тишина. Одногруппники ожидали словесной перепалки в тщательно выдержанных тонах и вежливых выражениях, не нарушающих придворный этикет. А тут такой маневр - "извините, что вы наступили мне на ногу".
   - Владо, вы в порядке? - вопрос Лияны вывел из состояния отрешённости. - Что-то случилось?
   - Я только что от ректора.
   - И? - кажется, студенты затаили дыхание в надежде на хорошие новости.
   - "Я не имею привычки менять свои решения", - я передразнила ректора.
   - И что теперь делать? - расстроенно спросил Куомо. Он честно учился, но успехами не блистал. Не думаю, что после отчисления его вернут на учёбу.
   - Учиться, учиться и ещё раз учиться, - будем делать хорошую мину при плохой игре. - Нельзя сразу сесть и лапки сложить. С преподавателями вчера договорились. Категорический отказ только по этикету. Народности и математику тоже самостоятельно придётся подтягивать. За остальное суммарно десять львов в месяц, всё-таки курс целиком повторять, - я поделилась результатами вчерашних переговоров. Списки наименее понятных предметов уже свела в таблицу, поэтому примерная цена репетиторства и была озвучена.
  
   ...
  
   -Ишь ты, гордый какой, - чуть презрительно произнёс ректор, стоило только закрыться звери за спиной паренька. - Подумаешь, поползал бы на коленях, не переломился бы.
   - Поползал на коленях? - возмущённо воскликнул рихард. - Ты, вообще, понимаешь, что ты ему предложил? Это по традициям рхаас ниц падают и обувь вылизывают, а раас скрепляют подобные договора, - мужчина замялся, подбирая слов, - соитием. И ему, как просителю...
   Рихард не договорил, только досадливо махнул рукой. С лица ректора сползла улыбка.
   - Ты это серьёзно? А что не поправил?
   - Да тебя три раза переспросили! Но ты когда кого слушаешь?
   Ничего не ответив, ректор достал из шкафа початую бутылку и два бокала. Молча налил.
   - Чего ты вообще к ним привязался? - спросил Рихард, чуть отпив коричневой жидкости. До прихода старосты они уже употребили вдвоём по паре бокалов и третий с утра казался уже лишним.
   - Не люблю таких вот богатеньких за счёт родителей, считающих, что им всё можно, - признался ректор. Свой коньяк он выпил почти залпом. - А тут почти вся группа такие, да ещё этот мальчишка. Ладно бы, получал неуды, как остальные, так нет, ему в отличники захотелось!
   - И ты думаешь, свои оценки он купил?
   - Естественно! В его возрасте, да вот с этим, - ректор приподнял и бросил обратно на стол папку с досье на старосту, - на учёбу нет ни времени, ни желания.
   - Медведь, - вздохнул Рихард, - он каор. Они хоть психологически и физически взрослеют намного медленней, но умственно от остальных не отличаются. Он мог получить хорошее домашнее образование. Тем более, ему почти тридцать.
   - Да какая теперь разница? - ректор налил себе ещё коньяка. - Я хотел их только припугнуть, ну и гонору поубавить. А вышло... И ведь сейчас на попятную не пойти, - он опять залпом выпил весь бокал.
   - Погоди напиваться, - Рихард отодвинул бутылку подальше. - До сессии ещё два с половиной месяца. Может, успеют взяться за ум, тем более, что о повторе курсов уже договорились. Ну и на экзаменах попросишь у преподавателей, чтобы полояльней были.
  
   ...
  
   Через два дня после собрания ко мне подошла Летнее Облачко. Попеременно то краснея, то бледнея, она, запинаясь, всё же сумела высказать просьбу.
   - Владо-рей, вы бы не могли попросить Лияну помочь нам с естествознанием. В учебниках несколько не то, что в программе курса.
   - Попросить могу, но не знаю, согласится ли она. Вам и по другим предметам помощь нужна?
   Облачко смутилась.
   - Да, по математике и народности.
   То есть по всем основным. Неудивительно, ничего ведь не учили и даже редко на занятиях появлялись.
  
   У группы настали тяжёлые времени. Все дни, кроме выходных, плотно забили учёбой. Сначала обязательные три двухчасовые ленты со всем курсом, потом два часа дополнительных занятий. Вечером, после ужина - совместное выполнение домашних работ и индивидуальная помощь в совсем запущенных случаях. Уже через две недели стали заметны результаты.
   Сначала некоторые особо недалёкие личности пытались продолжить праздную жизнь. Но им прямым текстом, без намёков, сообщили, что если по их вине группу отчислят, то домой они могут не возвращаться - им, во-первых, выставят счёт за потерянный год и, во-вторых, родным пошлют письма с подробным описанием всех деяний и обвинением в подставе группы.
   С математикой, кроме меня, помогали справиться ещё двое. Как представители семей торговцев, считать они умели хорошо. По крайней мере на том уровне, что нам давали. С этикетом и народностью тоже решилось без проблем - первый семестр изучали этикет Анремара, как базовый для большинства стран. Тут отличились наши дворянчики, предоставив исчерпывающие сведения кто, где и как должен себя вести, что даже мне оказалось полезно. Моё образование больше акцентировалось на поведение императора пред лицом подданных и что при этом должны эти подданные делать. Тоже полезно, но однобоко.
   Народности, то есть традиции и особенности разных рас и этносов, изучали сообща, привлекая представителей этих самых рас, благо, на первом курсе проходили наиболее распространённые народы.
   Вечером, когда учебное здание закрывалось, мы оккупировали холл своего крыла общежития. Расселяли не по группам, но курс получал в своё распоряжение почти всё крыло, потому собирались примерно посередине - на третьем этаже. Естественно, толпа студентов, занимающихся непривычным для Академии делом - учёбой - привлекала внимание. Мы бы и рады перебазироваться в другое место, но в гостиную квартирок такое количество людей не помещалось. Первое время другие студенты ходили на экскурсию. "А правда, вы учитесь?", "ой, точно, вся группа занимается", - подобные фразы слышали постоянно, но, сжав зубы, терпели. Практика игнорирования принесла плоды - не прошло и недели, как от нас отстали. И ещё некоторые однокурсники попросились к нам подтянуть свои знания.
   Неприятней всего проходили визиты коменданта. Меня она невзлюбила с первого же дня, и регулярные столкновения любви не добавляли. Женщина страдала ярко выраженным синдромом вахтёра, мелочностью и маниакальным желанием урвать монету со всего, до чего могла дотянуться. Я же упорно заставляла её выполнять обязанности как положено в полном объёме и бесплатно там, где это предусмотрено. Вызов сантехника к протекающему крану - извольте за счёт Академии. Это не разбитая раковина и не носок в унитазе, а старая рассохшаяся прокладка. Аренда посуды? Да вы шутите - базовый набор предоставляется без оплаты, вот, в памятке указано, и у вас на стенде то же самое висит. Оплата за второе ведро мусора за день и на мытьё фойе, так как натоптали, а уборщица только что помыла? Покажите утверждённые официальные расценки и допустимые объёмы, или мне это уточнять у ректора? А еженедельная смена белья после первого же раза растянулась с двух минут до получаса. А всё потому, что "получите бельё и не задерживайте остальных", зато "вот вы наволочку сдаёте, а здесь у неё шов разошёлся, платите штраф". На вторую смену, узнав, что подобное не единичный случай, принимала всё под опись. Это, и ещё несколько подобных случаев, заставлял женщину смотреть волком, хотя до открытого подгаживания она не опускалась. Всё-таки сдерживала разница в социальном положении.
   Вот и сейчас, стоило только начать регулярно собираться, как объявилась комендант. И столы мы поцарапали, и стулья с креслами просидели, и ковры чернилами заляпали. И вообще, холл не место для собраний, а вы ещё и тишину не блюдёте и порядки нарушаете.
  
  
  
  
   Сессия, как принято, подкралась незаметно. Совсем недавно разбирали новые темы, а уже пора выдать на-гора то, что запихнули в распухшие мозги.
   Первой в расписании стояла математика. Письменный экзамен сдавали сразу всем курсом, заполнив лекционный зал почти целиком. Я слегка нервничала. Абсолютно уверенная в себе (ха! что мне этот уровень начальных классов средней школы?) я волновалась, смогут ли сдать наши двоечники. Да, их хорошо подтянули, но сомнения оставались. Всё же нужны минимум четвёрки.
   Ровно в девять, когда экзамен должен был начаться, в аудиторию зашла странная процессия. Сам преподаватель - средних лет мужчина с ярко выраженным пивным брюшком. Ректор, изъявивший желание лично присутствовать и контролировать процесс. Куратор нашей группы тоже вроде ожидаем. Следить за ректором, чтобы не валил, хотя экзамен письменный, но мало ли что. И последний вошедший - целитель Академии с каким-то ящиком в руках.
   - Господа студенты, - привлёк к себе внимание ректор. - Так как эта сессия определяет ваше дальнейшее обучение в стенах Академии, то перед каждым экзаменом у вас будут проверять наличие посторонних веществ в крови. Я хочу быть уверен, что вы самостоятельно, - он выделил последнее слово, - знаете материал. Вы понимаете, что я имею в виду.
   Конечно, понимаем. Был тут один препарат - зажуёшь пластинку и часов двенадцать наслаждаешься идеальной памятью. Потом наступало жуткое похмелье и почти всё выученное под памятником, забывалось, иной раз с частью других знаний. Стоил памятник дорого, частое употребление грозило слабоумием, но студенты всё равно его приобретали для особо сложных экзаменов.
   Пока ректор говорил, целитель достал из ящика прибор, похожий на весы с рынка.
   - Подходите по одному. Кладите руку на определитель, - ректор указал на весы. - Если в крови есть что-то лишнее, к экзамену не допускаетесь.
   Студенты шумно заволновались. Кто-то с утра похмелялся, кто-то выпил для храбрости, некоторые приняли успокоительное, остальные волновались за компанию и на всякий случай. Я же, наоборот, успокоилась. С моим коктейлем юного наркомана к определителю можно и не подходить. Интересовало только, успеет ли всё вывестись из организма к следующему экзамену и выдержу ли две недели сессии без обезболивающего и успокаивающего.
   - Так как вы не были заранее предупреждены, - продолжал речь лектор, наблюдая, как студенты проходят проверку, - то этот предмет не допущенные смогут сдать с любой другой группой и курсом.
   Из почти сотни студентов прибор не пропустил пятерых. Из моей группы пока ни один не провалился. Дошла очередь и до меня. Даже не подходя к столу, повернулась к двери.
   - Молодой человек, вы куда? - остановил слегка насмешливый голос ректора.
   - На пересдачу, - я пожала плечами, озвучивая и так понятное.
   - Всё же попрошу соблюдать формальности, - ректор пригласительно указал на прибор.
   Я подошла и со снисходительной улыбкой положила руку на определитель. В палец что-то кольнуло, и стрелка немедленно зашкалила. У остальных она заходила в запретную область максимум на четверть. Выходя из аудитории, заметила, что лекарь что-то шепчет ректору, указывая рукой в мою сторону. Наверно, пытается доказать, что мои лекарства не повлияют на результаты экзаменов. Наивный, так этот старый извращенец его и послушает.
   Освободившись, первым делом изучила расписание всех экзаменов. Единственный подходящий для меня вариант пересдачи, не пересекающийся с остальными предметами, выпадал на последний день сессии с выпускной группой.
   Через два часа экзамен закончился, и меня окружили одногруппники.
   - Владо, ты что, в самом деле жуёшь памятник? - возмущённо спросил Куомо. Ему учёба давалась с огромным трудом, и потому он не верил, что я реально учусь без особых усилий.
   - Уверяю вас, - я обращалась уже ко всей группе. - Памятник мне не нужен, тем более, на математику. И, обещаю, подобное в эту сессию не повторится. Если и вылетим, то не из-за недопуска. Расскажите лучше, как написали?
   Ребята загалдели, делясь впечатлениями и переживаниями. Задачи не отличались от тех, что с лёгкостью решали при подготовке, но волнение никуда не девалось, и некоторые боялись, что могли ошибиться не в решении, а в его записи. Плохо было то, что результаты станут известны только завтра, до этого придётся мучиться в неизвестности вместо повторения материала следующего экзамена.
   Вечером я достала оба своих пузырька и задумалась. Оставлять у себя нельзя. Вдруг, приму по привычке или не удержусь, когда станет тяжело терпеть. В свою силу воли я не верила. Выкинуть - жаба давит. Всё-таки серьёзные деньги заплачены. Оставалось отдать на сохранение, но кому? Более-менее доверяю лишь Лияне и Часси. Но на девушку легко надавить, и она отдаст обратно в любой момент. А Часси всё-же глава другого государства, и знает, кто я по титулу. Не стоит его посвящать в такие личные проблемы императора Анремара. Сдать на хранение в лазарет рискованно. Там хлипкие замки на шкафчиках, легко могут прихватить случайно в набеге на изготовление того же памятника. Или на продажу. Лекарь как-то жаловался, что периодически разные препараты пропадают. А тут в составе даже синяя пыль есть. Наркоманы будут только рады такому подарку. Оставался ещё один вариант.
   - Прошу прощения за визит, - я стояла на пороге апартаментов куратора. Преподаватели тоже проживали на территории Академии, но в отдельных коттеджах чуть в стороне.
   - У меня к вам личное дело, - продолжила уже в гостиной, куда пригласил куратор. - Вот, - я выставила на столик пузырьки, - прошу сохранить до конца сессии и ни под каким предлогом не отдавать раньше.
   - Это то самое, жизненно необходимое, о чём говорил лекарь? - поинтересовался мужчина, рассматривая на просвет тёмное стекло, будто сквозь него мог понять, что там.
   - Не жизненно, но необходимое. Две недели без этого, думаю, не страшно, - я постаралась придать голосу уверенность, которой совсем не было. В конце концов, почти месяц в замке прожила без них, пока не сообразила пойти к целителю.
   - Хорошо, я возьму их на сохранение, - куратор поставил бутылочку обратно на столик. - Но, если увижу, что вам без них совсем плохо, лично заставлю принять. Не стоит обучение здесь жертв здоровью и жизни.
   Следующие дни показали, что я была права, отдав лекарства. Сначала с утра, по привычке, тянулась к ящику стола, где они обычно лежали. Будь бутылочки на месте, точно бы приняла. Потом действие ранее принятых таблеток закончилось. Раньше ни разу не пробовала полностью отказаться от обезболивающего. Несмотря на лекарства и заклинания, боль всё равно немного, да присутствовала, но привычно, и её легко получалось игнорировать. Сейчас казалось, что в спину натыкали зубов и все они враз разболелись.
   Естественно, это не улучшало настроение, тоже оставшееся без медикаментозного контроля. И, для полного счастья, началась ломка. В составе обеих таблеток, пусть и в малых дозах, находились наркотические вещества. Этого всего хватило, чтобы к последнему экзамену я держалась только чудом. Спала урывками, избегала общения, подолгу стояла под ледяным душем и в щепки крошила тренировочные манекены на полигоне. В общем, делала всё, до чего додумалась, чтобы успокоиться и не срываться на окружающих. Но внешне мало чем отличалась от своего прежнего поведения и куратор, внимательно наблюдавший за мной, не вмешивался.
  
   Группа с трудом, но сдала сессию без троек. Подозреваю, что преподавателям был дан неофициальный приказ натягивать до четвёрок. Перед каждым экзаменом проходила проверка на вещества. На второй стрелка резво скакнула в сторону "запретной" зоны, но замерла буквально в волоске.
   И вот, последний день. Последняя оценка, которую может получить группа.
   Полная уверенности, я прошла в класс. Пятнадцать человек выпускной группы, с которыми должна пересдавать, удивлённо смотрели на меня. Я же сидела на первой парте, стараясь ни на что не отвлекаться, чтобы не потерять сосредоточенность. Мне сказали, что преподаватель выдаст задание, а ректор с куратором подойдут чуть позже.
   - Молодой человек, что-то я вас не помню, - старичок-преподаватель, сощурившись, разглядывать меня сквозь толстые стёкла очков.
   - Вы правы, ранее мы не встречались, - я терпеливо ответила, - я с первого года, на пересдачу.
   - А, да, ректор что-то там говорил, - дедок удовлетворённо отошёл к кафедре. - Студенты, у вас два часа на решение, - он взял стопку со стола и медленно двинулся по проходу между партами, раздавая по листу каждому. Подошёл ко мне и замер, буравя взглядом.
   - И всё-таки, вы злостный прогульщик, - вынес он вердикт. - Никак вас не вспомню. Так что, молодой человек, прошу, без подготовки, к доске.
   Слегка недоумевая взяла предложенный лист с задачами и вышла к черной доске. Задачи показались более сложными, чем те, к которым готовила группу, но меня это не волновало. Сейчас существовала только доска и запись решения. Всё равно использовались только четыре действия, а задачи сводились к торговым вида "купец приобрёл мешок зерна определённого веса по одной цене, перевёз в соседний город, затратив столько-то денег, и продал на развес по другой цене. Какую купец получил прибыль?"
   Мел безостановочно двигался по доске, замерев лишь однажды, в самом конце. Третьей в билете была задача по геометрии, требовалось определить площадь поля для расчёта налогов с него. Пришлось немного притормозить, припоминая местные соотношения единиц измерения площади.
   - Ну что ж, молодой человек, - сообщил старичок, едва ли не носом протерев доску, изучая решение, - свою тройку вы заработали. Поздравляю.
   Он вернулся за кафедру и что-то написал в моём экзаменационном листе, пока я в ступоре стояла у доски. Как тройка? Почему? Всё же верно! Может, пошутил так? Но в листке, что взяла чуть дрожащей рукой, чёрным по белому прочла приговор "исчисления - удовлетворительно".
   - Почему? - только и смогла спросить.
   - На занятиях надо появляться! Я ещё на первом предупреждал, что прогульщики больше тройки не получают. А вас я не помню.
   - Но я даже не с этого курса! Меня и не могло быть на ваших занятиях!
   - Вот, сами признались, что прогуливали, - не сдавался дедок. - Выйдите из аудитории, не мешайте остальным.
   Остальные ещё в самом начале нашего разговора отвлеклись от решения своих билетов. Кто-то попытался поддержать меня, подтверждая, что я не с их курса, и вообще, здесь на пересдаче, но дедок будто слышал только то, что хотел слышать, и ещё пригрозил, что за шум во время экзамена снизит оценку.
   Листок выпал из руки и спланировал на пол перед крайней партой. Не замечая ничего вокруг и не обращая ни на что внимания, я побрела в свою комнату. Это катастрофа. Единственная тройка в группе. И у меня. К тому же по школьному курсу математики! Меня линчуют, стоит только остальным узнать результат.
  
   ...
  
   Ректор находился в хорошем расположении духа. Пятая группа первого курса, которой он опрометчиво и необдуманно выставил условие сдать сессию без троек, с задачей справилась. Основная заслуга принадлежала их старосте - странному пареньку из неизвестного рода, но ведущему себя минимум как герцог. Именно он, по сведению ректора, гонял одногруппников в хвост и гриву, заставляя учиться, помогал отстающим и договаривался с преподавателями о репетиторстве. Последнее оказалось весьма удачным ходом - на экзаменах репетиторы более лояльно отнеслись к группе и некоторых на четвёрки всё же натягивали даже без просьб со стороны ректора.
   Осталась чистая формальность - принять экзамен по исчислению у старосты. Все, кого он спрашивал, как один утверждали, что парень просто гений в этой области и волноваться не о чем. Тем более, что экзамен письменный. Даже если сдаст пустой лист, всегда можно сказать, что задачи решены полностью и правильно, подменив результат.
   Поэтому ректор, не торопясь, вместе с куратором пятой группы подошёл к аудитории, где назначена пересдача. Владо должен быть уже внутри и решать задачи из билета. Но за партами сидели и скрипели перьями только студенты выпускного года.
   - А где парень, что на пересдачу? - растерянно спросил ректор древнего старичка-преподавателя.
   - Так он ушёл уже, - небрежно ответил тот.
   - Как ушел?
   - Да вот, решил задачи, - старичок махнул рукой на исписанную доску, - получил свой трояк и ушёл.
   - Как трояк? - ректор уже не понимал происходящее. Ушёл, не дождавшись, и ещё с тройкой? Может, не о том студенте разговор? Но Рихард поднял с пола какую-то бумагу и протянул ректору. Экзаменационный лист студента пятой группы первого курса Владо де Самон. И оценка удовлетворительно.
   - Но ведь решено всё верно, - всё так же непонимающе ректор осмотрел записи на доске.
   - Так нечего занятия прогуливать, - наставительно произнёс преподаватель. - Я его ни на одном не помню. Значит, выше тройки поставить не могу.
   - Я за Владо, - тихо сообщил ректору Рихард и торопливо вышел, оставив того бодаться со старым маразматиком. Его давно пора было отправить на заслуженный отдых, но прежний ректор отчего-то его держал. Вдруг, хоть сейчас что-то изменится.
   Слабо представляя, где искать паренька, куратор направился в общежитие. Если его там нет, то, может, одногруппники подскажут. Так как экзамен письменный, то они не толпились под дверью в ожидании результатов, абсолютно уверенные в отличной оценке старосты.
   На стук никто не откликнулся, но неплотно прикрытая дверь чуть отошла, как бы приглашая Рихарда войти. Предчувствуя недоброе, мужчина, не осматриваясь, вбежал в распахнутую дверь в одну из комнат. Когда Владо оставил на хранение свои пузырьки, Рихард из любопытства взял по одному шарику определить их действие, сам он был неплохим алхимиком. И после долго не мог поверить, что парень так спокойно отказался на целых две недели от столь сильных препаратов.
   В комнате никого не было, но она имела следы каких-то странных действий. Окно распахнуто настежь, карниз оторван и пересекает его по диагонали. К одной стороне зачем-то привязана широкая лента, оторванная явно из простыни. На столик высыпаны какие-то порошки и таблетки.
   Рихард, на всякий случай выглянул из окна, но под ним мирно сушилось бельё. Немного успокоившись. куратор, наконец, расслышал шум воды из ванной. В дверь он только собрался постучать, но внимание привлекло движение в небольшой кухне напротив. Владо сидел на табуретке и с отсутствующим видом точил ножи.
   - Эй, ты в порядке? - Рихард осторожно окликнул паренька. Тот, не прекращая занятия, повернул к нему заплаканное лицо, но ничего не сказал.
   - Ты что делаешь? - продолжил спрашивать куратор, уже сомневаясь в адекватности студента.
   - Ножи точу, - безэмоциональный ответ прозвучал через долгую паузу, когда Рихард решил, что уже его не дождётся.
   - А как же экзамен? - осторожно продолжил расспросы мужчина.
   - Экзамен? - переспросил парень, отложил, наконец, брусок и как-то странно посмотрел на запястье. - Экзамен кончился.
   - Нет, ректор ещё ждёт тебя на пересдачу, - настойчиво возразил мужчина. Состояние парня очень напоминало пьяного, когда ещё что-то соображает, но в любой момент может выпасть из реальности.
   - Она уже провалена.
   Терпение у Рихарда кончилось. Он быстро пересёк небольшую кухоньку, вынул из руки парня нож, положил его на стол, а самого студента взял за шиворот и потащил в ванную комнату приводить в чувство единственным пришедшим в голову способом.
   В ванну набиралась горячая вода. Ещё бы немного, и полилась бы через край. Рихард переключил кран на холодную. Владо стал сопротивляться только когда его голову засунули под ледяную струю. Убедившись. что взгляд паренька перестал быть направлен в одну точку, и в нём появились проблески разума, Рихард повёл его, хотя, скорее, потащил всё так же за шкирку, в учебный корпус. Ректор долго ждать не станет. а разобраться с оценкой необходимо как можно быстрее.
   Уже в коридоре недалеко от экзаменационной аудитории, они столкнулись с парой студентов. В это время ещё шли экзамены, а уже всё сдавшие праздновали или переживали горе где-нибудь подальше от Академии. Поэтому встреча оказалось несколько неожиданной - в учебном корпусе студенты в сессию не задерживались.
   - Доброе утро, Рихард-дей, - поздоровался Часси. Его товарищ, степняк Саралы, вежливо поклонился. - За что вы его так? - Часси кивнул на вяло отбивающегося всю дорогу паренька.
   - Экзамен прогуливает, - слегка раздражённо ответил куратор. Он уже не был уверен, что его "пленник" будет в состоянии что-то сделать разумно, не то, что решать задачи.
   - Владо-то? Прогуливает? - изумление старшекурсника звучало не поддельно. Воспользовавшись остановкой, Владо извернулся, больно пнул куратора по лодыжке и, получив свободу, рванул по коридору. Парни переглянулись и, без разговоров и вопросов, побежали за ним. Через минуту к Рихарду подвели пойманного паренька с завёрнутыми за спину руками.
   - Гады, сволочи, хоть помереть нормально дайте! - сквозь зубы цедил пленник, но попытку вырваться не делал.
   - Куда его? - не обращая внимания на возмущения, спросил Часси у Рихарда.
   - В третью, - мужчина указал на дверь, до которой не дошли совсем немного.
   Так и заявились в аудиторию - впереди, чуть хромая, куратор, следом два старшекурсника, и между ними недавно сдававший экзамен студент с заломленными назад руками. Вода с мокрых волос залила воротник и верхнюю часть формы, глаза злобно блестели.
   Студенты выпускного года, на чьем экзамене это всё происходило, уже давно поняли, что следить за ними некому, так как преподаватель и ректор всё ещё выясняли отношения, и беззастенчиво списывали. Однако, при появлении столь странной компании, отложили перья и стали с интересом наблюдать. Такого шоу за всё время обучения они не видели.
   - Это, - растерявшись, ректор махнул на доску, - он написал?
   Старичок поправил очки и подошёл поближе к колоритной паре, разглядывая, кого они привели.
   - Ай, молодой человек, не успели сдать, сразу в кабак? - преподаватель осуждающе покачал головой и вернулся за кафедру. - Зря я вам тройку поставил, надо было неуд за поведение.
   Когда он заговорил про кабак, ректор вопросительно посмотрел на Рихарда. Тот отрицательно покачал головой. Ректор не знал, что делать. Он ожидал, что куратор приведёт расстроенного паренька, а не притащит его силой в полу вменяемом состоянии. Хорошо, что с доски ничего не стёрли и старик-маразматик не отрицает авторство записей.
   - Вот это, - ректор указал на доску, - однозначно оценка отлично, тем более для первого года. Меняйте запись в листке и разойдёмся.
   К его огромному огорчению, по правилам Академии, оценка должна быть подписана преподавателем той дисциплины, что сдаётся, а второй математик, который и вёл у первого года, уже уехал на каникулы. Поэтому ректор не мог просто взять и проставить нужные баллы, приходилось уговаривать старика.
   - А не могу, - дед заупрямился. - Я его на занятиях не видел, может, списал всё! Больше тройки не поставлю прогульщикам и списывальщикам.
   - Решишь всё заново? - ректор повернулся к пареньку, до сих пор удерживаемому старшекурсниками.
   - Всё равно тройку поставит! - зло дёрнулся Владо. - Зачем издеваетесь?
   Видимо, все эти переговоры притомили не только ректора. Часси отпустил "пленника", взял с кафедры первый попавшийся билет и сунул его в руки пареньку, одновременно что-то шепча на ухо. Владо встрепенулся.
   - Это шантаж!
   - Именно так. Вперёд! - Часси подтолкнул паренька к доске, как только степняк отпустил его.
   Владо очистил доску от предыдущих записей и быстро, почти без остановок, стал наносить на чёрную поверхность новые решения. Ректор едва успевал проверять вычисления.
   - Ну что, убедились, что он не списывает? - спросил ректор, когда паренёк поставил последнюю точку.
   - Да, сам решает, - кивнул старичок. - Свою оценку он подтвердил. Уверенная тройка!
   - Да почему?! - чуть ли не закричал ректор. Со стороны студентов раздались смешки. Они и раньше появлялись, замаскированные под кашель, но теперь, когда разговор с оценкой пошёл по неизвестно какому кругу, их стало больше.
   - Потому, что он весь семестр прогуливал! - не сдавался преподаватель.
   - Он не с этого года обучения, у них другой математик! - ректор сделал последнюю попытку достучаться до разума.
   - И что? Я-то его не видел. Выше тройки не поставлю.
   - Вы. Отстранены. От работы, - еле сдерживаясь, чтобы не кричать, объявил ректор. - По состоянию здоровья. Вы свободны!
   - Я это так не оставлю! - старичок шустро собрал бумаги с кафедры, будто ожидая такого решения, и едва ли не бегом бросился к выходу. В дверях притормозил, обернулся и мстительно сообщил: - Я буду жаловаться ректору! - и громко захлопнул за собой дверь.
   - Кажется, он окончательно, - Рихард покрутил кистью у головы, озвучивая всеобщее мнение.
   - Похоже на то, согласился ректор. - Владо! - он повернулся к понуро стоявшему у доски студенту. - За экзамен оценка "отлично", можете идти и праздновать. Вы, - ректор посмотрел на притихших студентов, чей экзамен только что так феерично сорвали. - Дописывайте работы, сдадите мне. Всех остальных прошу покинуть аудиторию.
  
  
  
  
   Закончились каникулы, отделяющие сессию от начала следующего учебного года. Академия постепенно снова наполнилась шумом множества молодёжи, собранной в одном месте. Большинство предпочитало наведаться домой, на Ютоне оставались в основном анремарцы, которым слишком долго добираться через море-океан, и представители небогатых семей, экономящие деньги.
   Часси предлагал поехать с ним на его быстроходном королевском корабле, но я отказалась. Визит императора Анремара на Огненные острова, даже неофициальный и как-бы инкогнито, всё равно имеет большое значение. К тому же Часси за время каникул надо разобраться с накопившимися государственными делами. Домой я тоже не хотела приезжать, хотя на корабле Часси сэкономила бы около месяца. Несмотря на то, что меня весьма поспешно выставили за дверь, отправив учиться, и то, что за весь год я не получила ни одной весточки, всё равно воспринимала императорский замок домом.
   Приветственная речь ректора мало чем отличалась от прошлогодней. Только если тогда она была формальной, то теперь хотелось верить в провозглашаемые утверждения о высоком уровне обучения. Новый ректор, вступивший в должность в середине прошлого семестра, уже доказал, что его интересуют знания студентов, а не толщина их кошельков.
   После речи и собрания групп первогодки побежали штурмовать портных. Остальные пошили форму ещё на каникулах и отправились на занятия.
   Я торопливо шла по пустым и тихим коридорам. Какая-то девушка из новеньких подвернула ногу, и мы с Часси отвели её в лазарет. Теперь я опаздывала на первую лекцию. В расписании она стояла как "Основы управления". Часси, хоть и перешёл уже в выпускной год, но такой предмет не помнил. Их курсу тоже его поставили. По слухам, на Ютон прибыл кто-то важный, и застрял здесь на неопределённое время из-за волнений на море, а Академия воспользовалась случаем и пригласила прочитать курс лекций.
   А вот и нужная аудитория. Хорошо, что в лекционных по два входа, и я юркнула во второй, чтобы спокойно сесть на свою любимую заднюю парту. Сначала заняла её из-за паранойи, разыгравшейся после ряда покушений, потом сидела уже по привычке и желания не привлекать внимания.
   - И как девушка, красивая? - мне не удалось сесть незаметно. И что преподаватель этикета, я узнала его по голосу, здесь делает? Мы взаимно не взлюбили друг друга с первых занятий. Хуже, чем с ним, отношения были только с комендантом-кастеляншей общежития. Там была чистая, незамутнённая ненависть.
   - Не в моём вкусе, - ответила я, бросила сумку на соседний стул и, наконец, посмотрела в сторону кафедры.
   Взгляд встретился с синими глазами де Графа, лорда-защитника Анремара и вторым лицом после Императора. Он выглядел измождённым, как после долгой изнурительной болезни. Сильно исхудал, побледнел, глаза впали на осунувшимся лице, под ними залегли тени. Остальным он мог показаться просто уставшим, но я знала его совсем другим, и не представляла, что должно случиться, чтобы он дошёл до такого состояния. По выражению глаз тоже ничего не понятно, слишком много всего намешано, и, к тому же, сокрыто его обычной сдержанностью.
   - О, я вижу, вы знакомы, - заметил преподаватель этикета, стоявший рядом с де Графом. - Может, хотя бы теперь вы сообщите, какое имеете право на родовые знаки? - он язвительно поинтересовался, явно намекая на мой меч. Вернее, на фамильный меч де Графов, что лорд-защитник дал ещё в первые месяцы пребывания в Анремаре. Я к нему уже привыкла и не задумывалась о значении фигуры навершия на рукояти. Оскалившаяся морда волкодава - герб древнего рода. Его Маркус-дей приметил ещё в прошлом году, и на занятиях довольно грубо пытался выяснить, откуда он у меня. Тогда легко уходила от ответа, ссылаясь на правило Академии, что у студентов нет титулов и родов, поэтому вопросы неуместны. Но сейчас передо мной стоял глава рода, чей герб носила, и не ответить нельзя. Но что сказать, что не знала. Никто никогда не попрекал этим мечом, раз ношу, значит, имею право. Сейчас же я судорожно перебирала в памяти известные мне положения о знаках рода и не находила ответа.
   В надежде и с отчаяньем посмотрела на де Графа. Уж он-то точно знает, по какому праву я ношу этот меч. Однако мужчина молчал. Выражение лица и глаз никак не изменилось, и я поняла, что он не поможет. Кажется, меня не просто выставили из дома, но ещё и вычеркнули из списка знакомых.
   Видя, что лорд-защитник не спешит мне на помощь, Маркус-дей осмелел и повторил вопрос.
   - Так какое у вас право, а, Владо?
   Я отмерла. Снова заглянула в глаза де Графа, тщетно ища поддержку.
   - Кажется, никакого, - ответила, тщательно скрывая эмоции. Стараясь не суетиться, в полной тишине, спустилась по ступенькам к кафедре, на ходу снимая перевязь. Де Граф всё также неподвижно и молча стоял на месте. Не говоря ни слова, сунула ему меч с перевязью, слегка не удержавшись, толкнув мужчину так, что он отступил на полшага. И, всё в той же тишине, вышла из аудитории.
   Хотелось не просто плакать - выть. Боясь, что не удержусь, побежала в общежитие в свою комнату. Там не помешают.
  
  
   ...
  
  
   Тишина продержалась несколько мгновений после того, как за Владо закрылась дверь. Нарушил её чей-то насмешливый голос.
   - Похоже, нашему князьку хвост-то накрутили.
   Ему немедленно отозвался другой, с противоположной стороны аудитории.
   - Дурак! Он же только что от рода отказался.
   За следующие мгновения тишины злорадная и довольная улыбка сползла с лица Маркуса. Он не являлся подданным Империи, но второе лицо одной из наиболее богатых и могущественных стран может доставить ему серьёзные неприятности. А он влез в дела его рода, хотя собирался только поиздеваться над студентом.
   Де Граф слегка тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения, и посмотрел на меч в руках так, словно не понимая, откуда он взялся.
   - Маркус-дей, - князь перевёл взгляд на преподавателя этикета и холодно сообщил. - Я оценил вашу заботу, но со своими, - он едва заметно запнулся, - семейными делами, предпочитаю разбираться самостоятельно.
   - Пожалуй, я вас покину, - невпопад ответил Маркус, - не стану вам более мешать.
   Он торопливо покинул аудиторию. Оказавшись в коридоре, промокнул платком выступивший на лбу пот. "Кажется, серьёзных последствий мне можно не ждать", - облегчённо подумал мужчина, уходя прочь. - "Но кто же знал, что они родственники? Фамилии-то разные".
  
   - Сегодня можете быть свободны, - примерно через минуту отпустил студентов де Граф, отрешённо поглаживая рукоять меча. Он всё равно не знал, что говорить по теме лекции - слишком быстро и неожиданно получил приглашение и согласился провести спецкурс, а после происшествия мысли, тем более, бродили далеко от преподавания. Спонтанно приехав на Ютон, он одновременно желал оказаться правым и боялся этого. Появление Императора стало для него прохладной водой для умирающего в пустыне, отодвигая в сторону, казавшуюся неизбежной смерть. Пребывая в такой эйфории, он не смог вовремя отреагировать на эскападу Влады, придя в себя только когда она скрылась из виду.
   Студенты, тихо переговариваясь, расходились. Некоторые, проходя мимо, бросали осуждающие взгляды. Последняя девушка захватила сумку Влады и чуть приостановилась возле так и не сдвинувшегося с места мужчины. Но, не решившись ничего сказать, поспешила следом за товарищами.
  
  
   В следующий раз де Графу удалось увидеть Императора только на следующий день, ближе к вечеру. Князь стоял у дверей преподавательской и беседовал со своим давним другом, что работал здесь же, в Академии. Именно он и предложил провести спецкурс в ожидании пока море не успокоилось.
   Влада подошла и отдала стопку листков Рихарду, едва мазнув взглядом по де Графу, будто его нет.
   - Рихард-дей, вот списки выбранных факультативов группы.
   Передав бумаги, всё так же "не замечая" второго мужчину, пошла назад. Далеко не отошла, де Граф в два шага нагнал её.
   - Тено, - начал было говорить, но, получив холодный взгляд, исправился, - ваше величество, я должен извиниться за вчерашнее.
   - Зачем? - излишне резко ответила девушка. - Всё правильно. Вы мне никто. И я не хочу иметь с вами ничего общего.
   Развернувшись, показывая, что разговор окончен, она пошла прочь. Рихард подошёл к оставшемуся на месте де Графу.
   - Почему так? - с обидой и непониманием в голосе спросил тот, когда друг встал рядом. Рихард расслышал только последнюю фразу Влады, поэтому понял, о чём речь.
   - А ты что, думал, что он кинется на шею с радостным криком "папка приехал"?
   - Какой папка?
   - Действительно, какой из тебя отец? Чем ты вообще думал, когда его сюда посылал?
   - Рихард, я тебя не понимаю.
   - Пойдём, поужинаем. Тут недалеко есть одно хорошее местечко, там и поговорим, - предложил мужчина, поняв, что объяснения будут долгими и явно не для разговора в коридоре.
   Ресторан, как назвал это заведение Рихард, де Графу понравился сразу. Чистое просторное и светлое помещение мало походило на привычные трактиры и таверны. На входе их встретил солидный мужчина в вышитой льняной рубахе и, узнав, что обедать будут только они двое, проводил на второй полуоткрытый этаж, больше похожий на широкий балкон по периметру зала. Столики обслуживали юноши и девушки в таких же рубахах с вышивкой, только чуть попроще. Рихард, не заглядывая в принесённую книжку, которую назвал меню, сразу заказал тушёное в горшочке мясо и хлебный квас. Де Граф полистал книжку, но, не увидев знакомых названий, не стал рисковать и заказал то же самое.
   - Ты помнишь, - заговорил Рихард, когда через несколько минут им принесли напитки, - во сколько лет сам сюда поступил.
   - В тридцать семь где-то, а что?
   - А как все издевались, что малолетка? - Рихард ответил вопросом на вопрос. - А ему и тридцати нет!
   Он с интересом понаблюдал, как недоумение на лице друга сменилось пониманием, и добил.
   - Да он первые полгода из дуэлей не вылезал. Сначала своё право отстаивал, затем девушку защищал.
   - Девушку? - вконец запутавшись переспросил де Граф. То, что Владу все за парня легко принимают, и что она не возражает и даже этому потакает, он понял ещё на войне. Но наличие у неё девушки в голове не укладывалось.
   - Ну да. Они чуть ли не с первых дней вместе живут. Он, разве, не писал?
   - Нет, - покачал головой де Граф. Письма от Влады к Эрику приходили регулярно. Сначала в дружеском полуязвительном тоне, потом всё больше стали походить на отчёты. Ему или Крису она ни разу не написала и ничего не просила передать, Эрик сам делился этими письмами. - Погоди, - вдруг спохватился мужчина, - мы точно про одного человека говорим?
   - Владо де Самон. Двадцать восемь, или теперь уже двадцать девять лет. Поступил в прошлом году. Ты с ним в коридоре разговаривал. Кстати, я всё думал, кого он напоминает, а как ты приехал - точно! И манеры те же, и, если убрать гримасу "вы недостойны со мной общаться", то вполне нормальный человек. Но руководить выучен знатно. Представь, всю группу из прогульщиков и двоечников чуть ли не в отличники вытащил всего за два месяца! Медведь им условие поставил, чтобы без троек сессию сдали. Ты же его знаешь, сначала распорядится, потом думает. А сейчас ещё и упрямый стал.
   - Да, помню. Постарел он знатно.
   - А что ты хотел? Он же человек. Сто пятьдесят лет их предел, а ему уже сто десять.
   Разговор плавно перешёл в воспоминания тех времён, когда мужчины сами были студентами в Академии почти столетие назад.
  
  
   ...
  
  
   Прошла первая, самая суетливая неделя. Первокурсники, наконец, получили форму, и по коридорам ходила более-менее однородная масса. Первые дни я издевалась над комендантом, появляясь около комнаты выдачи вещей в те моменты, когда первокурсники получали положенную канцелярию. Женщина что-то зло бормотала под нос, но докладывала "забытые" тетради или карандаши. Я не забыла, как она орала, увидев испорченную простыню в конце прошлого семестра, хотя у остальных спокойно брала штраф за порчу имущества и не выносила мозги.
   Де Графа я целенаправленно не избегала, хотя старалась лишний раз не встречаться. На случайных встречах на переменах часто ловила его взгляд, но подходить и разговаривать он больше не пытался.
   С появлением новых студентов в Академии началось перераспределение пар. Парни искали посмазливей да посговорчивей, девушки - повыгодней. Причём наличие дамы или кавалера в расчёт не бралось. На Лияну, по старой памяти, никто из старичков не претендовал, а первакам пока было не до этого.
   Как-то я случайно подслушала разговор девушек курсом старше. Они активно обсуждали де Графа, его выгодность, как жениха, и возможности его соблазнения. Я тогда мысленно усмехнулась. Дерзайте, девушки, если ничего не получилось у светских опытных дам, то юным пигалицам точно ничего не обломится. Тем более таким, кто видит в нём не человека, а кошелёк на ножках и место при троне.
   Ради интереса, узнать, есть ли на моём курсе такие охотницы, или они предпочитают более реальные варианты со сверстниками, я всё-таки пошла на его лекции.
   Охотницы нашлись и в моей группе. Облачко сотоварищи приукрасились, навертели причёсок, намакияжились и изрядно надушились. Причём каждая в свой аромат, что создало в далеко не маленькой аудитории дикую какофонию запахов с преобладанием мускуса, жасмина и ванили. Кажется, присутствовали и ноты чёрной розы, одного из основных компонентов легко доступных приворотных зелий. То, что чёрная роза действует как сильный афродизиак, и её рекомендуют использовать наедине и в интимной обстановке, никто в расчёт не брал. Сказано - приворотное и любовное средство, так пусть привораживает!
   Парни, сидящие неподалёку от искупавшихся в духах девушек, чувствовали себя весьма неловко от внезапно нахлынувшего возбуждения. Сильные, излишне настойчивые запахи, вынудили их отсесть подальше, создав обратный эффект усилиям соблазнителиц. Впрочем, они не расстроились, применив дополнительный арсенал к химической атаке. Девушки стреляли глазками, принимали различные соблазнительные позы и изображали необычайный интерес к теории управления.
   По мне, так тому, кто поступил в Ютонскую Академию учиться, изображать ничего и не надо. Де Граф рассказывал весьма интересно, приводя примеры из обширной практики на разных уровнях - поместья, домена и империи. Я даже порадовалась, что не стала прогуливать этот факультатив, пусть и пришлось постоянно отводить глаза каждый раз, когда он смотрел в мою сторону, и делать вид, что не смотрю на лорда-защитника.
  
   На следующей перемене меня взяли в осаду. Девушки заметили частые взгляды в мою сторону, вспомнили, что произошло на прошлой, несостоявшейся лекции, и логично связали всё вместе. От меня они даже не просили, требовали рассказать, как привлечь внимание объекта их охоты, и что ему нравится. Очень хотелось сказать, что он без ума от платиновых блондинок, и потом посчитать перекрасившихся дурочек, но язык не повернулся. Еле отвертевшись, мол, ничего не знаю, и вообще, мне некогда, спряталась в читальном зале библиотеки. Идеальное место. Сомневаюсь, что многие девицы знают о его существовании, а одногруппницы догадаются здесь искать.
   В общежитие вернулась уже поздно вечером, когда учебный корпус закрыли на ночь, и всех, кто ещё оставался, выгнали. На этаже сильно пахло тухлятиной. Вонь концентрировалась напротив комнаты двух подружек, упорно отвергающих все ухаживания. Но, так как девушек в Академии в четыре, если не в пять раз меньше, чем парней, то желающих стать кавалерами, всегда хватало.
   Последним, насколько я знаю, был абсолютно не понимающий намёков и твёрдо уверенный в своей неотразимости парень с третьего курса. Он вбил себе в голову, что все особи женского пола просто мечтают о нём, а подружки отказами только набивают себе цену. Средство против него нашлось весьма радикальное - какая-то смесь по свойствам напоминающая дуриан. Несколько минут запах вполне приятный, но постепенно всё более переходящий в зловоние. К тому же, в отличие от дуриана, эта смесь так же через несколько минут ещё и окрашивала всё в изумрудно-зелёный цвет. Вонь проходила через сутки, а окрас смывался только спустя несколько дней. И, если незадачливый кавалер не успевал принять душ и застирать одежду минут за пять после того, как на него выплёскивали ведёрко со смесью, над ним ещё долго смеялась вся Академия.
   Судя по состоянию коридора, парня шуганули чуть больше получаса назад. Надо будет поговорить с девушками, чтобы сразу отмывали коридор в следующий раз. Комендантша опять ведь устроит истерику, высказывая претензии почему-то мне.
   Я зашла в свою квартирку и замерла на пороге. У приоткрытой двери к спальне Лияны стоял полуобнажённый мужчина. Атлетическое тело, одетое лишь в пушистое банное полотенце ниже талии, я бы узнала из многих. Не раз подсматривала, когда жили в одной палатке, да и в степи он не мог прятаться, хотя и пытался соблюдать приличия. Торопливо, пока меня не заметили, выскочила в коридор.
   - Вот... кобель! - тихо выругалась, прижавшись спиной к двери. Не прошло и десяти дней, а он уже нашёл чуть ли не единственную студентку, связь с которой ничем ему не грозит. Чем ему шлюхи в городе не угодили?
   Я спустилась на этаж ниже и свернула в другое крыло.
   - Привет. Можно я у вас сегодня переночую? - спросила, когда на стук открыли дверь.
   - Проходи, - Часси посторонился, пропуская внутрь. - Что случилось? С Лияной поссорились?
   - Нет, - я закусила губу, решая, рассказывать или нет. А, всё равно, кто-нибудь да узнает. Общага только выглядит, будто все сидят по квартиркам, а так деревня-деревней. А уж такой визит точно не пройдёт мимо сплетниц. Часси с Саралы сказать можно, они не растрепят, а другим рот затыкать не стану.
   - У неё сейчас мужчина, - всё же не стала вдаваться в детали.
   - Мало ли, в гости пришёл поговорить, - пожал плечами Часси. Ему и в голову не пришло другое действие, слишком уж хорошо в прошлом году я разогнала желающих, а сама Лияна ни к кому интереса не проявляла.
   - Ну да, поговорить. Из коттеджей в одном полотенце.
   - Опа, - отреагировал парень через несколько секунд. - Он, что ли?
   Из коттеджей в стороне от общежития студентов мог прийти только преподаватель. Новых у нас только один, а прежние не проявляли такого активного интереса к учащимся.
   - Да ладно, пусть их, - я махнула рукой. - Это их личное дело, взрослые люди. Ты подушку выдашь?
   Я сменила тему, усевшись на диван в гостиной. Взрослому каор он был бы коротковат, мне же в самый раз.
   - Без проблем, - из своей комнаты вышел Саралы и протянул подушку и одеяло. - Я всё равно на полу без них сплю, - пояснил он, слегка смущаясь. - Так привычней.
   - Влада, а что ты к девчонкам не пошла? - поинтересовался Часси. - Не боишься с нами, парнями, ночевать? - он хитро подмигнул, показывая, что шутит.
   - Ага, к девчонкам, - делано проворчала я, взбивая подушку. - Они сначала ночью приставать будут, а утром заявят, что я их того.
   - А ты их не того? - со смехом поддержал Саралы. Он, как близкий друг Часси был в курсе, кто я.
   - Того, - я вздохнула. - Прибью случайно. А вам, господа, - я приняла картинно-величественную позу, - можно доверять. Кто хочет дипломатического международного скандала, становись в очередь!
   Мы ещё часа полтора поболтали и разошлись спать.
  
  
   ...
  
  
  
   Де Граф удивился, когда Влада пришла на лекцию. После случившегося на прошлой неделе и неудачной попытки поговорить, он был уверен, что она будет всё время его сторониться, как избегала случайных встреч в коридорах.
   Тех кратких мгновений едва хватало остановить угасание, но почти два часа рядом, всего в десятке шагов, немного, по каплям, восстанавливали силы. Князь даже не обратил внимания на попытки флирта и откровенные заигрывания других девушек. Всё равно они ничего не могут предложить, а связываться со студентками, многие из которых ещё несовершеннолетние и из благородных семейств, мужчина зарёкся ещё во времена бурной юности.
   За два часа лекции он решил более не тянуть с разговором, даже если Император окончательно возненавидит его.
   Дождавшись вечера, когда у студентов закончились все дела в учебном корпусе, де Граф направился в общежитие. Где живёт Влада он узнал ещё давно, и надеялся, что она всё же согласится хотя бы выслушать.
   Уточнив номер комнаты у коменданта, скривившейся, стоило только услышать имя, мужчина поднялся на пятый этаж. Здесь он столкнулся с непредвиденной трудностью - когда-то студенты хорошо погуляли и все номера на дверях оказались качественно закрашены. К тому же освещался коридор весьма скудно, что и без этого разглядеть небольшие цифры было бы сложно. Пришлось вспоминать ориентиры, выданные Рихардом неделю назад. От лестницы налево, и последняя дверь перед перекрёстком. Вот только справа или слева? Он решительно постучал в дверь слева. Извинится, если ошибся.
   Почти сразу же послышалась какая-то возня. Дверь резко распахнулась, и из неё выплеснули ведро воды прямо на стоящего в коридоре мужчину.
   - Сказано тебе, урод, отвали! - дверь также резко, как и распахнулась, с громким стуком захлопнулась.
  
   Лияна поднималась по боковой лестнице, когда услышала восклик соседок напротив. Опять гоняют надоедливого ухажера. Надо будет потребовать, чтобы мыли за собой коридор или изменили состав - нюхать тухлятину пока не выветрится само, уже надоело. Девушка завернула за угол и оторопела. В коридоре перед дверью стоял мечта половины охотниц за приданым Академии и, в прямом смысле слова, обтекал.
   - Добрый вечер, - Лияна сделала положенный по этикету реверанс. - Вам надо срочно смыть эту гадость, - она выразительно посмотрела на лужу у ног де Графа. - Минуты через три начнёт вонять, а потом ещё зелёные пятна останутся.
   Мужчина тоже посмотрел на лужу и перевёл растерянный взгляд сначала на Лияну, затем в сторону лестницы. Добежать до своего дома в коттеджах преподавателей за три минуты явно не успевал. И в таком виде показываться на глаза многим гуляющим, чревато. Девушка тоже это поняла. Несмотря на то, что ей хотелось оставить де Графа щеголять зелёным цветом лица и распространять неприятный запах несколько дней, она не стала опускаться до подобных пакостей. Решительно взяв мужчину за край манжета, она потянула его в свою квартирку. Удивительно, но князь не сопротивлялся даже когда его втолкнула в ванную комнату и, как был в одежде, поставила под душ.
   - Смывайте всё. Эта гадость очень въедливая, - девушка быстро вышла из ванной. - И бросьте одежду к двери, я застираю! - добавила она напоследок.
   Де Граф ошеломлённо приходил в себя под прохладными струями воды. Слишком быстро, неожиданно и как-то нереально всё произошло. Поговорил с Императором, называется. Но на попытку соблазнения не похоже. В голосе девушки звучало искреннее волнение. Не выходя из-под душа, он разделся, решив принять предложение вымыться, всё равно весь промок, да и странная жидкость, которой его облили, уже начинала слегка попахивать. Примерно через минуту в дверь постучали и поинтересовались, можно ли забрать одежду. Получив положительный ответ, дверь приоткрылась, тонкая ручка нащупала мокрый ком у порога и забрала его. Князь улыбнулся. Какие стеснительные студентки, однако, бывают.
   Минут через двадцать он, прикрывшись полотенцем, вышел из ванной. В полуоткрытой двери одной из спален виднелась затащившая сюда девушка. Она сосредоточенно сушила горячим утюгом штаны.
   - Извините, она вся ещё мокрая, - девушка бросила взгляд на вставшего у входа мужчину, торопливо отвернулась и покраснела.
   - Ничего, я подожду в гостиной, не буду вас смущать.
   Пока он стоял у двери, де Графу показалось, что кто-то вошёл в квартирку, но сразу же вышел.
   - Вы тут одна живёте? - на всякий случай спросил мужчина. По расположению дверей, Влада тоже должна жить здесь.
   - Нет, вдвоём, - сразу же откликнулась девушка. - Но что-то задерживается.
   Сушка закончилась только через час. Всё это время прошло в тишине. Разговаривать было неловко обеим сторонам, хотя вопросов у обоих хватало.
   Уходя, де Граф почувствовал сильную вонь в том месте, где на него выплеснули воду, и порадовался, что девушка, он так и не спросил имя, быстро сориентировалась и взяла инициативу в свои руки.
  
  
  
  
   Прошло несколько дней. Лияна заварила чай и устроилась в гостиной на диване со сборником легенд. Владо, как повелось в последнее время, где-то допоздна пропадал. У него открылась удивительная способность к исчезновениям, иной раз похожая на волшебство. Стоило только отзвучать колоколу, обозначая конец занятия, как парень будто растворялся, чтобы появиться ровно к началу следующего. И после всех уроков он также незаметно куда-то уходил, оставляя с носом желающих с ним пообщаться. В основном это были девушки из тех, кто мечтал о влиятельном муже или покровителе. В прошлом году их тоже хватало, но сейчас они увидели не загадочного дворянина с неизвестной фамилией, а близкого родственника князя Империи и второго лица после императора. И пусть они в ссоре. Когда-нибудь да помирятся, а когда ещё представится такой шанс? На самого де Графа они тоже засматривались, но одно дело - соблазнять взрослого опытного мужчину, и совсем другое - охмурить мальчишку. Им и управлять будет легче.
   В дверь постучали. Лияна отложила книгу и, слегка удивившись, пошла открывать. В гости к ним заходили только двое парней с выпускного курса, больше ни с кем ни она, ни сосед, не сдружились настолько, чтобы наносить визиты без предупреждения и согласования.
   Бесцеремонно отодвинув девушку плечом в гостиную прошла разряженная кукла. Кажется, учится годом старше. По-хозяйски осмотрела комнату.
   - Где Владо? - вместо приветствия спросила она растерявшуюся девушку. Как вести себя с таким откровенным хамством Лияна не знала.
   - Ясно, - вторженка правило поняла пожатие плечами. - Я подожду.
   Она также, будто у себя дома, уселась в кресло около столика и оценивающе посмотрела на небольшой чайник и две кружки около. Владо заваривал ароматные травяные сборы и пил чай в больших количествах. Лияна тоже пристрастилась к не совсем привычному напитку и почти всегда в гостиной стоял свежий чай.
   Гостья чему-то улыбнулась, приподняла крышечку и вдохнула запах, слегка скривившись. Аромат показался ей слишком резким, ведь пить полагалось из кружек, откуда лишнее быстро выветривается, а не из чайника с закрытой крышкой.
   Лияна на несколько секунд отвернулась закрыть дверь.
   - Но он может вернуться очень поздно, - предупредила хозяйка квартирки, подойдя ближе, вспоминая, что в последний раз, когда парень настолько задержался, он вообще не пришёл ночевать.
   - Я тебя о чём-то спрашивала? - презрительно бросила незваная гостья. - Ты, девка, можешь пока погулять. Пожалуй, до утра. Хотя нет, поможешь утром платье надеть.
   Лияна не нашлась что на такое ответить. До обучения в Академии она бы только смирно кивала. Да и не возьми Владо её под опеку, вряд ли что изменилось. Всё-таки она из простой семьи, к тому же крестьянской. И ей с детства внушали, что с господами нельзя спорить, можно молча кивать и выполнять приказы. За год, прожитый со странным соседом, девушка только начала постепенно привыкать к мысли, что и сама она теперь относится к господам, пусть и не благородным. Но что делать сейчас?
   Помощь пришла неожиданно.
   - Ну, кто здесь девка, да ещё продажная, уточнять, я думаю, не надо, - также незаметно, как исчезал с занятий, Владо прошёл в гостиную.
   - Это я -то продажная? - взвилась гостья.
   - Ну не я же меняю любовников, как только впереди замаячит более перспективный? - Владо открыл свою комнату и, не входя, бросил внутрь сумку с тетрадями.
   - Попрошу покинуть этот дом, вам здесь не рады, леди Ирэна.
   - Нахал! Вы меня оскорбили, а теперь выставляете? - Ирэна даже не сделала вид, что собирается встать с кресла.
   - Именно так, - холодно подтвердил Владо, и, взяв её за локоть, поставил на ноги.
   - Ты не посмеешь! - возмущённо орала девушка, пока её уверенно и твёрдо вели на выход.
   - Уже смею, - также уверенно заявил Владо и вытолкал гостью за дверь. Та не стала привлекать нежелательное внимание к своему позору и ушла.
   Владо, закрыв за ней дверь, на ходу расстёгивая кафтан, скрылся в своей комнате. Вышел через несколько минут, уже переодевшись в менее официальную, домашнюю одежду. Лияна всё также стояла у стены гостиной, прижав руки к груди. Она впервые увидела, что её сосед грубо обращается с женщиной. Даже с комендантом, с которой у них шла необъявленная война, и то был вежливей.
   - Давно она тут? - спросил Владо, как ни в чём не бывало заходя на кухню.
   - Нет, только что пришла, - Лияна присела на диван.
   - Ненавижу это бабьё, - со вздохом признался парень, ставя на столик корзинку с печеньем. - Вот где они уже у меня сидят со своими соблазнениями!
   Он ребром ладони постучал по горлу, уточняя, где именно сидят.
   - А как... этот припёрся, так совсем житья не стало.
   Владо налил из чайника заварки и, не разбавляя, выпил всю кружку. Как-то задумчиво понюхал остатки.
   - Протух, что ли? - парень наклонился над чайником, собираясь проверить его запах, но со стоном схватился за живот. Не удержавшись на ногах, упал на ковёр, прижимая руки к животу и подобрав ноги. По телу пробежала судорога.
   - Лияна... к Рихарду... он алхимик, - только и смог выдавить из себя, скрючившись от боли. Перепуганная девушка вскочила ещё только начался первый спазм, а теперь побежала за помощью.
  
   ...
  
   Рихард с другом вспоминали свою студенческую жизнь и делились впечатлениями от преподавания. Внезапно Гвенио замолчал на полуслове и уставился куда-то сквозь стену.
   - Что-то случилось? - встревожился Рихард, видя, как на лицо друга наползает бледность.
   - Не знаю. Не могу понять, - ответил тот, всё также глядя в никуда. Через минуту, вроде, успокоился, и продолжил прерванный разговор. Но всё равно иногда замирал и отвечал невпопад. Поняв, что из него сейчас плохой собеседник, де Граф собрался уходить, и в этот момент в дверь постучали. Вернее, настойчиво и требовательно забарабанили. Удивлённый хозяин дома открыл дверь. На пороге стояла запыхавшаяся, растрёпанная и перепуганная Лияна.
   - Помогите, - выдохнула она, переводя дыхание. - Там Владо. Отравили.
   Мужчины, не медля ни мгновения, выскочили на улицу, только уточнив, куда бежать, и понеслись в общежитие. Девушка отстала совсем ненамного.
   Владо без сознания лежал на полу около столика так, как соседка его оставила. Хриплое, поверхностное и неровное дыхание слегка успокаивало. Парень был жив.
   - Что случилось? - спросил Рихард, осматривая его и принюхиваясь к пене, выступившей на губах. Рядом упал на колени де Граф, но ничего не предпринимал, ожидая указаний более сведущего в ядах и отравлениях друга.
   - Выпил чаю, схватился за живот и упал... - как смогла, объяснила Лияна.
   Рихард понюхал чай, оставшийся в чайнике, попробовал на язык каплю, сплюнул.
   - Гвен, - он повернулся к другу, - промывание желудка сможешь?
   Де Граф кивнул, одной рукой приподнял, полуобняв, расслабленное тело, другую положил на живот. Под ладонью появилось слабое синевато-зелёное марево. Парнишка дёрнулся, задышал чаще.
   - Дурень, в ванную его! - прикрикнул Рихард. Сообразив, что должно последовать от лечения, князь схватил Владо на руки и скрылся за дверью. Почти сразу же оттуда послышались характерные звуки рвоты.
   - Лияна, - обратился Рихард к девушке. - Надо много тёплой воды, соль, немного просто кипятка и кое-какие травы, если есть, - он назвал несколько. Девушка кивнула и принесла с кухни большой ещё почти горячий чайник. Затем снова удалилась и захлопала дверцами шкафчиков, собирая затребованные травы. Мужчины тем временем вливали в парня тёплую подсоленную воду. Она почти сразу же выходила тем же путём. Краем сознания девушка порадовалась, что помыла ванну и почистила унитаз сегодня, а не в выходные. как обычно.
   Рихард ненадолго отвлёкся заварить настойку из трав а, вернувшись, стал помогать таким же голубовато-зелёным маревом. На коже у пациента сразу выступил странно серый липкий даже на вид пот.
   - Дальше я сам, - через какое-то время сообщил де Граф. Рихард согласно кивнул и вышел из ванной, прикрыв дверь. Устало сел, почти упал в кресло.
   - Как он? - осторожно спросила Лияна. Она не понимала, что делают мужчины, а теперь даже не было видно. Только зашумела вода в ванной.
   - Гвен его сейчас обмывает, - сообщил Рихард и, увидя, как у девушки расширились глаза на побледневшем лице, поспешил исправиться - Да жив он, жив. Мы лишнее из организма вывели, надо смыть, пока обратно не впиталось.
   Они молча вдвоём сидели у столика с отравленным чайником и кастрюлькой, в которой настаивалась трава.
   - Ну, что? - спросил Рихард, когда, наконец, из ванной вышел де Граф с Владо на руках.
   - Спит, - мужчина с нежностью поглядел на полностью закутанную в полотенце ношу.
   - Ты его будто невесту несёшь, - нервно хохотнул Рихард и налил в большую кружку отвара из кастрюльки. - Попробуй напоить. Это укрепляющее. Сколько же дряни в нём было, - он с сочувствием взглянул на спящего паренька. - Тебе, кстати, тоже не мешает. Выглядишь свеженьким покойником.
   Присевший на диван со своей ношей де Граф только хмуро посмотрел на друга. Уверенно, будто имея большой опыт в кормлении и поении бессознательных тел, он влил во Владо отвар. Не просыпаясь, паренёк послушно всё проглотил и, что-то пробурчав, устроился поудобней.
   - Выяснил, что случилось? - де Граф поставил опустевшую кружку на столик.
   - Да, - куратор потянулся. - Это точно бледная леди, подлили в чай. Вот ты мне скажи, как можно столько дорогое и редкое средство так бездарно потратить? Добавить бледную леди в горячий напиток, тем более с имбирём?
   - Погоди, - князь поправил слегка сползшее полотенце. - Леди ведь совсем по-другому действует.
   - В том виде, в котором её подали, у нас с тобой максимум расстройство желудка будет, - подтвердил Рихард. - Но у него в крови, - он кивнул на спящего паренька, - такой коктейль намешан. Подозреваю реакцию с живым корнем или синей, - он не договорил, покосившись на Лияну, скромно сидящую чуть поодаль на краешке второго кресла. - Ты хоть знаешь, что он принимает?
   - Да, уже полтора года, - сонно кивнул де Граф, сильнее прижав к себе парня.
   - Отнеси уж его спать, и пойдём. Хватит тут засиживаться, - распорядился Рихард, переливая отравленный чай в бутылочку, что нашли у Лияны в хозяйстве. - Ему уже ничего не угрожает. Завтра с утра сделаю анализ и уже с доказательствами к ректору.
   Лияна посмотрела на часы. Со всеми тревогами и суетой пролетело почти три часа и время подходило к полуночи. Де Граф согласно кивнул и понёс Владо в спальню.
   - Что-то долго он, - проворчал Рихард через десяток минут ожидания.
   Девушка с любопытством заглянула в спальню вслед за куратором. Переодетый в пижаму Владо лежал на кровати, а рядом спал де Граф. Он в неудобной позе примостился на самом краю, причём ноги так и остались на полу. Рихард аккуратно, но безуспешно потряс его за плечо.
   - Не ожидал, что настолько выложится, - пробормотал он, снимая с друга обувь и закидывая его ноги на кровать. Будто специально для провоцирования студентов к близким отношениям, она, как и все в студенческом общежитии была полуторная.
   - Сейчас будить бесполезно, - пояснил он свои действия Лияне, и, попрощавшись, ушёл.
  
   Лияна, несмотря на вечерние волнения, проснулась, по обыкновению, рано. В седьмом часу, к тому же в выходной день, общежитие крепко спало. Совершив утренние процедуры, девушка поставила греться чайник и заглянула к соседу. Оба мужчины ожидаемо спали. Причём в обнимку, а Владо ещё и собственнически закинул на де Графа ногу. Лияна тихонько притворила дверь, устыдившись, что увидела такую домашнюю, почти интимную сцену.
   Она, всё же, случайно разбудила старшего, так как через десяток минут он занял ванную.
   - Завтракать будете? - предложила девушка, когда мужчина остановился у двери в кухню, где она готовила несложный завтрак.
   - Нет, спасибо, - он вежливо отказался. - Уже поздно, или рано? - де Граф взглянул на светлеющее окно.
   - Господин де Граф, - Лияна решилась спросить. - А что это за белая леди?
   - Бледная, - поправил мужчина. - Это довольно сильное зелье тройного действия, - он ненадолго задумался, стоит ли говорить подробнее. - Приворотное на субъект, поэтому Рихард сможет доказать, кто его применил. Кхм, - он едва заметно покраснел и несколько смутился, - возбуждающее и воздействующее на разум, чтобы сильнее привязать объект.
   - А почему бледная, да ещё леди? - из описания Лияна поняла, что даму это зелье не затрагивал. Де Граф смутился ещё больше.
   - Это... потому, что у леди, после применения... через два-три дня уже сил не остаётся... - с трудом объяснил эту деликатную тему. У мужчины промелькнула мысль, что Императору объяснить было бы легче. Влада казалась достаточно, если не слишком, раскрепощённой в вопросах межполового общения. Де Граф покосился на дверь в её спальню, будто услышав голос, задумчиво выдающий неприличный, но ёмкий вывод: "понятно, заёбывают вусмерть".
   Лияна проводила гостя до двери. Уже в коридоре, пока девушка не закрыла дверь, он повернулся.
   - Не говорите Владо, - попросил он. Лияна не поняла, не говорить, что он здесь переночевал или что вообще был, но согласно кивнула, решив, что второе. Всё-таки сосед неоднозначно выражал нежелание как-либо общаться с князем.
  
   Алгерина возвращалась в свою комнату. Всю ночь она провела с весёлой компанией в кабачке неподалёку от Академии. И уже под утро с кавалером романтически встречали рассвет. Романтики холодным утром оказалось немного, кавалер разочаровал, не понимая намёков, и Алга уже решила, что день испорчен с самого утра.
   Выйдя на перекрёсток коридоров, девушка стремительно юркнула назад за угол. В коридоре у одной из дверей стоял самый желаемый объект меркантильной части женского сообщества всей Академии. Алга осторожно выглянула, желая получше рассмотреть, а то и подслушать происходящее.
   Слишком помятый и растрёпанный де Граф покидал в раннее утро комнату студентов.
   - Не говорите Владо, - донеслось до любопытных ушей. Ответ Алгерина не расслышала, но мужчина склонился, будто целуя руку девушке. Кому, Алга не видела - дверь открывалась наружу и в сторону на неё, закрывая стоящих в квартирке. Но услышанное позволило сделать выводы. Осталось только уточнить, кто там живёт. Ой, как изведутся подружки, строящие планы по соблазнению, узнав, что кто-то уже добился близкого внимания сиятельного лица!
  
  
   ...
  
   Выходные прошли бездарно. После отравления накатила слабость, и я практически не выходила из комнаты. Учебные дни тоже не блистали разнообразием - занятия, затем совершенствование в искусстве прятаться от нежелательного общества. Сначала, как уже привычно, от желающих погулять, поужинать вместе, дополнительно позаниматься и так далее. Затем, примерно в середине недели объявили об отчислении Ирэны Рекод с третьего курса за недостойное поведение. Каким-то образом, возможно, от самой Ирэны, студенты узнали о моей причастности, и скрываться пришлось ещё и от любопытствующих.
   - Слышь, как там тебя, Лияна? - на парту небрежно облокотился крупный парень из параллельной группы. Осталось всего несколько минут до начала потоковой лекции. - Давай, как надоешь, - парень, кажется, его зовут Берк, выразительно посмотрел в сторону пустой кафедры, - ко мне приходи. Не обижу.
   - Я не понимаю, о чём вы, - Лияна неприязненно отодвинулась подальше.
   - Да всё ты понимаешь, - Берк подался вперёд, приблизив лицо к девушке. - Такие долго не задерживаются, тем более, с тебе подобными. К тому же уедет после сессии. А твой, - он презрительно усмехнулся, - парень, подвинулся раз, подвинется снова.
   - Отстань от неё, - я подошла к Берку. Опять лезет с непристойными предложениями. Вроде в прошлом году уже вразумила, что опять неймётся?
   - А то что? На дуэль пригласишь? Так нечем тебе, меча-то и нет. Не палкой же будешь драться.
   - Тебе и палки хватит.
   - А с чего взял, что я пойду с тобой на дуэль? - Берк презрительно усмехнулся. - Фамилии де Самон нет в Имперском гербовнике, как нет и в списках жалованных родов за последние несколько лет.
   Я снисходительно посмотрела на него, хотя внутри приближалась к панике. О необходимости где-то отметить фамилию даже не думала. Императору это как-то не надо, а остальные столь тщательную проверку не проводили. Хватало перстня и присутствия кого-нибудь из советников.
   - Ищи не родовые списки. Надеюсь, за полгода справишься? Хотя, - я смерила Берка взглядом. - Если родовые год изучал, то личные до конца обучения не покорятся. По слогам читал, что ли?
   Ответом стал неумелый и слабый удар в челюсть. От неожиданности я отступила назад и запнулась о ступеньку. Лекционные аудитории строились амфитеатром, последние ряды заметно возвышались над первыми. Едва удержавшись на ногах, выпрямилась, и с презрительным превосходством улыбнулась Берку.
   - Ну кто ж так бьёт? Как девчонка, ей-богу. Смотри, как надо.
   И, пока парень не сообразил, коротко, без замаха, но вложив силу и вес, влепила кулак в солнечное сплетение. Берк стоял спиной к доске, поэтому бодро покатился вниз, считая ступеньки. Жаль, подъём не очень крутой, остановился быстро и без заметных повреждений. Сразу встал и, со словами, не принятыми к употреблению в приличном обществе, побежал наверх, ко мне. Дожидаться, пока он приблизится вплотную, не стала. Опёрлась о парты по обе стороны от прохода и снова столкнула парня вниз, на этот раз ногами. Толчок получился много сильней, и Берк докатился почти до самого низа.
   - Что здесь происходит? - от продолжения драки меня спас приход лектора. Я не обольщалась. Это с оружием я серьёзный противник домашним мальчикам, а в драке разложат быстро, пусть кольчуга и слегка сдержит удары по корпусу. Её я, по привычке, вне своей квартирки носила постоянно.
   - Ничего не случилось, - заверил лектора Берк и заторопился на своё место.
   Я задумчиво поглядывала на него, почти не слушая скучную лекцию по землезнанию. География, если понятней. Берк пару раз оглянулся со злобой во взгляде. Этот так просто не отстанет. Ещё и от него бегать? Можно сдаться и объявить титул. Но, опять-таки, как доказать? Печать вряд ли кто узнает, разве у де Графа потребуют подтверждения, а он, кто знает, что ответит. Или признать поражение по всем статьям, и сообщить, что я несколько не того пола, как все считают? От меня, конечно, отстанут, но обман не простят. А мне ещё два с половиной года учиться. И, кто знает, как это отразится на Лияне, всё же она от меня сейчас зависит.
   Минут через десять после начала лекции Берку передали записку. Прочитав, он скомкал бумажку и завертелся, кого-то высматривая. Лектору даже пришлось сделать ему замечание. Достопочтенный господин Латиус-дей не любил, когда кто-то отвлекался и не слушал его лекции. Я тихо и незаметно выскользнула из аудитории. Как хорошо, что в лекционных по два выхода, и моя парта как раз у заднего.
   В туалете тщательно осмотрела место, куда ударил Берк. Бить руками точно не умеет - осталось только небольшое покраснение и припухлость. Даже до синяка не дотягивает. Несколько компрессов из платка, вымоченного в холодной воде, и следа совсем не останется.
   Следующим занятием по расписанию стояла практика того же землезнания, но только у моей группы. И Латиус не преминет отчитать за наглый прогул лекции.
   Класс постепенно заполнялся. Но, вместо того, чтобы разбрестись по кучкам, одногруппники почему-то подошли вплотную к моей парте. Нехорошее предчувствие заставило сердце биться быстрее. Студенты молчали. Я тоже. Ждала их первого хода.
   - Он ведь в списках не найдёт твою фамилию? - без предисловий спросил Эмиль. Тоже из Анремара, младший сын герцога.
   - Скорее всего, - подтвердила я. Сомневаюсь, что кто-нибудь озаботился оформить дарование дворянства Императору. Даже как-то нелепо звучит.
   - Тоже бить будете? - тихо спросила, нарушая неловкую паузу. Кулаки на столе сами сжались. Одногруппники тоже ходили со мной на дуэли, и, мне кажется, во втором семестре удалось заставить их учиться в первую очередь из-за гипотетически высокого статуса. А тут такое...
   - Нет, - даже не удивившись вопросу, ответил Эмиль.
   - Хотя надо бы, - тихо проворчал Енот, но на него зашикали, призывая молчать.
   - Но право на фамилию имеешь? - не вопрос, а утверждение. Я согласно кивнула, не понимая, что одногруппникам от меня надо.
   - Берк и подобные больше не полезут ни к тебе, ни к Лияне, - сообщил Эмиль, остальные парни согласно закивали. - Мы об этом позаботимся.
   - Но... зачем вам эти проблемы? - в добрых самаритян я не верила.
   Эмиль сел за парту передо мной и развернулся ко мне.
   - Да... - протянул он, изучив напряжённо-недоверчивое лицо. - Наукам князей обучают превосходно, но мозги набекрень сворачивают.
   - Я не князь.
   - Не важно. Мы ведь не совсем сволочи. И не слепые дураки, понимаем, что в том семестре и в сессию для нас сделал. А как приехал твой, кстати, кто он тебе?
   Я промолчала.
   - Не хочешь говорить? Так вот, с его приездом понятны стали и твои, как бы сказать, закидоны. У них в роду, - Эмиль решил пояснить остальным, не знакомым с особенностью рода де Графов, - честь и правила превыше всего, даже родственных отношений.
  
  
   ...
  
  
   Лияна медленно сошла с крыльца. Было очень неприятно и обидно выслушивать оскорбления и грязные намёки от Берка. А потом ещё и получить доступные объяснения их появления от одногруппников. В выражениях они не постеснялись, хорошо хоть, вроде поверили, что у неё с преподавателем ничего не было.
   - Разрешите вас проводить, - вежливый голос отвлёк от неприятных раздумий.
   Слегка испуганно девушка оглянулась на учебный корпус. Не видит ли кто? Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы её увидели в обществе де Графа.
   - Да, конечно, - она всё же согласилась. Не в том статусе и положении, чтобы отказывать.
   - Боитесь, пойдут сплетни и слухи? - движение не укрылось от глаз мужчины.
   - Уже пошли, - грустно вздохнула Лияна, снова вспомнив Берка.
   - Не поясните?
   - Вас видели, когда вы уходили. Оба раза. Сами понимаете, когда мужчина среди ночи выходит из дома, где живёт девушка, то это вызывает определённую реакцию общества.
   Де Граф не ответил, но тоже обернулся на окна здания.
   - Лияна, - снова заговорил мужчина, когда дорожка скрыла их за кустами парка, - вас ведь так зовут? Поверьте, у меня даже в мыслях не было. Вы ведь девушка Владо? - Лияне показалось, что он слегка запнулся, произнося эти слова. "Наверно, будет рассказывать о разнице в статусах, и что выше любовницы мне не стоит рассчитывать", - грустно подумала девушка. Что ещё можно ожидать от аристократов столь высокого уровня? В фиктивность отношений вряд ли поверит.
   - Вы не могли бы помочь поговорить с Владо? - вопрос застал Лияну врасплох. - Он меня избегает, - с едва заметной грустью пояснил де Граф.
   - А что вы хотели? - излишне резко ответила девушка. Она почувствовала, что разговор личный, а не с позиции лорда и князя. А действия де Графа, когда Владо отравили. однозначно показали, что паренёк ему небезразличен. - Он ведь только начал оживать и на человека походить, а тут вы приехали. Он же не перенесёт, если его ещё раз бросят!
   - Никто никого не бросал... - неуверенно возразил де Граф, вспоминая похожий разговор с Рихардом.
   - Да он только недавно перестал плакать по ночам от того, что ему не пишут! - воскликнула Лияна и сразу закрыла ладошками рот, сообразив, что сболтнула слишком личное.
   - Так вы поможете с ним встретиться? - де Граф тактично сделал вид, что Лияна ничего такого не сказала, хотя выражение лица слегка изменилось, став более жёстким.
   - Постараюсь, - согласилась девушка. - Но он сейчас домой только на ночь приходит, и днём где-то прячется.
   - От кого?
   Лияна невольно хихикнула и покраснела.
   - От ваших поклонниц. Сейчас, ещё, наверно, и от парней. Наши обещали за ним приглядеть, но всё-таки...
   - Лияна, пожалуйста, не говорите загадками. Что случилось?
   - Господин де Граф, - девушка остановилась и осмелилась посмотреть мужчине в лицо. - Вы знаете, что его фамилии нет в гербовнике и списках жалованных?
   По его лицу Лияна поняла, что де Граф, как и Владо даже не задумывался об этом аспекте. Они снова продолжили движение.
   - А теперь он ещё и меч вам отдал, - добавила Лияна. - Многие могут решить, что их обманули. Ему не простят, если не докажет право на "де". Спасибо, что проводили, - пока разговаривали, дошли до студенческого общежития. - Я постараюсь выполнить вашу просьбу.
   Лияна исполнила положенный этикетом реверанс и скрылась в здании. Де Граф развернулся и, задумавшись, направился обратно в учебный корпус. У него ещё сегодня должна быть лекция у третьего курса.
  
  
   ...
  
  
   Я стояла у окна и бездумно смотрела на парк между учебным корпусом и общежитием. Погода отражала моё состояние - небо заволакивало тучами. Ещё часа два-три и пойдёт дождь. Разговор с одногруппниками выбил меня из привычного состояния рака-отшельника, заставив посмотреть на них под другим углом. Вроде надо бы радоваться, что я им небезразлична, но на душе было погано. Опять врать, изворачиваться, недоговаривать.
   Взгляд привлекла Лияна, уходящая домой. Это у меня сейчас факультативное занятие, остальные уже разошлись. Почти сразу к девушке подошла знакомая высокая фигура и они вдвоём, чуть ли не под ручку, скрылись в парке. За мгновение до этого де Граф странно оглянулся, будто проверяя, не следят ли за ними. Я сжала в кармане запонку, что нашла после выходных под диваном в гостиной. Она точно появилась там уже после того дня, когда я застала лорда-защитника в одном полотенце. Принадлежность запонки не вызывала сомнений - студенты их не носили, к тому же на ней выгравированы инициалы ГдГ.
   Минут через десять де Граф торопливо вернулся. Правильно, у него сейчас ещё лекция, перемена почти кончилась.
   - Быстро они что-то, - прокомментировал парень из компании, пристроившейся на соседнем подоконнике. Я на них внимания не обращала, сидят и сидят, ко мне не лезут и ладно.
   - Ничего, ночью компенсируют.
   Компания отвесила ещё несколько скабрезных шуточек. Но никаких имён и прочей конкретики не прозвучало, претензии предъявлять не на что. Хотя о ком речь, я прекрасно поняла. Настроения весёлая компания по соседству не подняла. Наоборот, ещё больше захотелось что-нибудь порушить или кое с кем поговорить на повышенных тонах.
   Едва высидев половину занятия, сбежала с факультатива и заняла стратегическое место неподалёку от лекционной аудитории. Меня могут не заметить, зато все выходящие мимо не пройдут. Ожидание слегка успокоило, но желание серьёзно поговорить никуда не делось.
   Наконец, прозвучал колокол, означавший конец занятий. Из дверей бодро повалили студенты, почти не задерживаясь в коридоре. Лента последняя, погода портится буквально на глазах. Мало кто хочет лишнюю минуту задержаться в учебном корпусе, рискуя чуть позже попасть под дождь.
   Де Граф вышел последним и, не глядя по сторонам, пошёл по коридору. Я же, как это почти всегда случалось в его присутствии, оробела и упустила момент, когда можно было начать разговор, не крича через весь коридор. Пришлось торопливо идти за ним до преподавательской. С минуту постояла, снова настраиваясь на тяжёлый разговор, и без стука открыла дверь. Нашла среди нескольких пар удивлённых глаз нужные синие. Заготовленная фраза куда-то испарилась. Я мотнула головой в сторону коридора, мол, выйдем.
   - Поговорить, - только и смогла произнести и отошла в сторону. Через несколько секунд, достаточных, чтобы извиниться за внезапный уход, из кабинета вышел де Граф.
   - Где ушей поменьше, - бросила я, и, стараясь, не глядеть на мужчину, и не проверяя, идёт ли он за мной, спустилась по боковой лесенке во двор. Место непопулярное среди студентов, единственное, куда отсюда можно пройти, не огибая весь корпус - тренировочный полигон.
   Моросил мелкий дождь, больше похожий на густой туман. Во дворе, ожидаемо, никого не было, кто мог бы услышать разговор. Любопытствующие взгляды в окна меня не волновали. Де Граф терпеливо ждал.
   - Зачем вы всё это делаете? - ждать ему пришлось недолго. - Чего добиваетесь? Могу понять, сюда сослали и забыли, это естественно. Чтобы под ногами не мешала. А, если не вернусь, то совсем хорошо. Приехали, добить решили? Чтоб уж наверняка? И ручки не замарать, другие справятся, подтолкнуть только чуток, - я и так находилась на взводе, а высказывание накипевшего не добавляло спокойствия. Приходилось сдерживаться, чтобы не начать кричать и не скатиться в истерику. - Ладно, пёс с вами. Была никем, так нечего к хорошему привыкать. Спасибо, наглядно показали. Всё равно недолго осталось. Но других-то зачем трогать? - держаться становилось всё сложнее. Де Граф молча слушал. У меня не получалось определить, как он реагирует, и это бесило ещё больше. - Лияне и так сложно в этом элитном серпентарии, так ещё вы... Что, не можете встречаться где-нибудь в городе? Обязательно светиться в общаге? Вам-то что, никто ничего не скажет, а о ней вы подумали? Или плевать, не из знати же, утрётся.
   Резкая пощёчина прервала истеричный монолог. В глубине души я ей порадовалась. Кто знает, до чего договорилась бы, потом сама себя за это ненавидела. Прошло несколько долгих секунд. Я глубоко дышала, пытаясь хоть немного успокоиться. Помогал слабо. Впрочем, основное я уже высказала. Он не дурак, поймёт, и, надеюсь, поступит правильно.
   - Не смею больше вас отвлекать, - глядя исподлобья выдавила вежливую фразу и развернулась. Но не прошла и пяти шагов, как сзади раздался тихий приказ.
   - Стоять.
   Не знаю, почему, но я послушалась. Наверно, надеялась на хотя бы подобие разговора. Дождь усилился, и брусчатка потемнела от влаги.
   - За мной, - после кратких раздумий снова скомандовал де Граф. И я снова не стала перечить. Он шёл не торопясь, позволяя мне идти следом, а не бежать, подстраиваясь под широкий шаг.
   Полигон встретил нас пустой вытоптанной до земли площадкой. Редко какой студент появлялся здесь вне занятий, тем более, в такую погоду. Под широким навесом в специальных стойках длинными рядами располагались деревянные тренировочные мечи. Внутри них залит металл, чтобы по весу и балансу походили на настоящие. Убить такими хоть и сложно, но можно, и то, если очень постараться.
   - Прошу, - де Граф выбрал один по руке, и приглашающим взмахом указал на ряд с оружием. Я не выбирала, сразу взяв тот, с которым постоянно упражнялась.
   Темно-зелёный строгий кафтан и форменный пиджак упали на землю около площадки. В предстоящем поединке они будут только мешать. По хорошему их стоило оставить под навесом, но тогда эта мысль не пришла в голову. Относительно результата сражения иллюзий не было. Я могу легко разделаться со студентами, с напрягом одолеть простого воина, если повезёт, и не погнушаюсь грязных приёмов, достаточно долго продержусь против более опытных воинов, как было в первый день с мастером Яширо. Но против де Графа, стоящего далеко не на последнем месте в списке лучших мечников Анремара, шансы весьма призрачные. Но и сразу сдаваться и поднимать лапки кверху не стану. Много чести!
   С самого начала взяли высокий темп. Князь значительно превосходил в опыте и силе, я же была слегка быстрее и маневренней. Бой затягивался. Мелкая морось превратилась в полноценный дождь, наливая лужи на утоптанную землю. Пришлось двигаться осторожней, земля стала скользкой. Деревянная рукоять тоже норовила выскользнуть из рук. Де Граф неявно, но поддавался. Почти три года назад, в армии, мы часто спарринговали, и я знала, на что он способен. Злость всё ближе поднималась к поверхности разума. Она плохой помощник в бою, но усмирить её не удавалось. Очередной удар, не самый удачный блок, и оба меча отлетели в сторону. Мне не хватило силы удержать, противник не учёл, что мокрое дерево скользит сильнее кожаной рукояти. Мы одновременно бросились к оружию, словно не доверяя, что другой позволит вооружиться и не нападёт раньше.
   У самих деревяшек де Граф случайно толкнул меня плечом. Я ответила ударом локтя. Что случилось дальше в памяти не отложилось. Первое, что помню, когда снова осознала окружение - я сижу на груди мужчины и остервенело бью его кулаками по лицу. Он закрывается руками, и большая часть ударов приходится на предплечья. Некоторые всё же достигли цели, разбив губу, нос и поставив хороший фингал под глаз.
   С каждым ударом злость и бешенство уходили, пока не оставили после себя пустоту. Стукнув по инерции ещё несколько раз, упала без сил где сидела и расплакалась в воротник рубахи. Слёзы текли за то, что я так позорно сорвалась, за то, что веду себя, как полная дура, за то, что из-за меня пострадал другой человек, пусть сам и виноватый в этом.
   Де Граф молча ждал, пока я успокоюсь, положив руку мне на спину. Это действовало лучше, чем какие-либо слова, и вскоре я сползла с него и села рядом, вытирая лицо рукавом рубахи.
   - Полегчало? - участливо спросил мужчина, тоже принимая сидячее положение. Я кивнула и шмыгнула носом. Позорище! Сколько учили этикету и правилам поведения, а всё без толку.
   - Я псих, которого надо изолировать от общества, пока никого не покалечила, - выдала результат кратких раздумий. После того, как злость ушла, осталось лишь усталость и опустошение.
   - Вы просто слишком долго держали всё в себе, - возразил де Граф, вытирая тыльной стороной руки кровь из разбитого носа и пытаясь по её количеству определить ущерб. - Предлагаю перейти куда-нибудь под крышу и поговорить в общепринятом значении этого слова.
   Я согласно встала. Дождь слегка уменьшился, но не прекратился. Где-то далеко гремели раскаты грома. Поднявшийся ветер грозил пригнать сюда хороший ливень, так что оставаться на открытой площадке полигона не имело смысла. Сделала всего несколько шагов, нога поплыла по скользкой земле, неудобно подвернулась, и я упала в грязь. В лодыжке что-то хрустнуло, сильная боль разлилась едва ли не до колена. О попытке встать не возникло и мысли. Де Граф в одно мгновение оказался рядом, убрал мои руки от пострадавшей ноги и задрал штанину. Пробормотал что-то себе под нос, наверняка, неприличное, осторожно снял ботинок и провёл знакомым голубовато-зелёным маревом из-под рук над начавшей опухать щиколоткой. Боль почти сразу утихла, напоминая о повреждении слабой пульсацией, но вставать на правую ногу всё же не стоило.
   - Вы повредили связки, - сообщил де Граф, закончив обезболивать. - Я помогу дойти до лазарета.
   - Вот после выходных и пойду. Сейчас он всё равно уже закрыт, а на выходных совсем не работает, - пояснила я. - Пока у себя отлежусь.
   Я встала, опираясь на протянутую руку, и прикинула расстояние до общежития. Скакать на одной ноге, даже с помощью и опорой, придётся долго. Де Граф это тоже понял и уверенно поднял на руки.
   - Пока дойдёте, ещё не раз покалечитесь, - ответил он в ответ на возмущённый писк.
  
   Лияна под предлогом необходимости срочно сходить в прачечную в подвале, сбежала из квартирки, стоило только лорду-защитнику усадить меня на кресло в гостиной.
   - Это подождёт, - я отдёрнула ногу, не давая её лечить. - Сначала займитесь собой.
   Синяки магией сводились плохо, особенно при невысоком уровне целительства. И, чем раньше на них обратят внимание, тем незаметней они станут. Это знал и де Граф, поэтому сразу же, как получил разрешение-приказ, скрылся в ванной.
   - У вас есть, чем перебинтовать? - спросил он, вернувшись через несколько минут. Обезболивать у него получалось много лучше, чем лечить. Судя по слегка изменившемуся виду синяков, проходить они будут не неделю, а дней пять-семь.
   - В столе, в верхнем ящике, - я указала на дверь в свою комнату. - И захватите там же плоскую баночку! - уже вдогонку, вспомнив, что у меня оставалась мазь как раз от подобных травм и синяков.
   - Никто вас не выгонял, - будто продолжая разговор, произнёс де Граф, плотно фиксируя ногу. Несколько дней попрыгаю на одной левой. - Мы искали способ вас обезопасить от покушений, и согласие на приём в Академию пришло как раз вовремя. После вашего отъезда на обманку совершили ещё два покушения. Второе с применением магии, вы могли бы не выжить, Ваше Величество.
   - Не называйте меня так, - грустно попросила. - У меня нет прав на этот титул.
   - Почему вы так говорите? - де Граф заглянул мне в лицо, убедиться, что я не шучу. Я отвела глаза.
   - Шар не светится.
   - Какой шар?
   - Камень души, что на троне. Если император одобрен Первым, то при прикосновении он начинает светиться. Сейчас это просто каменный шар. На первом же приёме вас обвинят в подлоге, лучше сразу инициируйте новые выборы.
   - Давно так? - де Граф присел на краешек второго кресла.
   - Узнала за день до отъезда. Хотела об этом сказать, но Эрик сам уезжал, Крис занят был, просил зайти попозже. А к вам... - я не договорила. Сам знает, как тогда встретил.
   - И вы решили, что, отправив вас сюда, мы хотим от вас избавиться?
   - Ну да. Хороший предлог официально сплавить подальше на четыре года. Потом ещё что-нибудь можно придумать.
   Де Граф потёр лицо и с тихим шипением отдёрнул руку, неловко задев ссадину на губе. Я решительно встала, толкнула его, чтобы откинулся на спинку кресла и взяла баночку с мазью.
   - Буду синяки сводить, - пояснила на удивлённый взгляд. - Закройте глаза, оно щиплет сильно.
   Пока я мягко втирала мазь, де Граф чему-то улыбался, хотя приятного в лечении этим составом немного. Кожу слегка припекает, как от горчичника, если попадёт на ранку, будет жечь, глаза от неё слезятся. Разве запах приятный. И действует очень эффективно.
   - У вас красивая улыбка, - я провела рукой по щеке мужчины. - Если наше бабьё увидит, боюсь представить, что случится.
   - Неужели всё так плохо? - не перестав улыбаться спросил брюнет
   - Они передрались за место в очереди на соблазнение, - я весело фыркнула, вспомнив тот случай. И грустно продолжила: - а вы уже с Лияной успели...
   Де Граф возмущённо распахнул глаза и сразу же зажмурился. На ресницах выступили слёзы. А я предупреждала, что мазь глаза щиплет.
   - Ваше Величество! Клянусь, у меня с ней ничего не было! - на лицо снова вернулось привычное суровое выражение.
   - И именно поэтому вы уходили отсюда среди ночи? - я не удержалась от сарказма.
   - Вас в тот день отравили, - спокойно стал объяснять мужчина. - Я был у Рихарда, когда девушка прибежала за помощью. И потом остался проследить, всё ли в порядке. Наверно, кто-то увидел, когда утром уходил.
   - Ладно, а в другой раз? - в объяснение я поверила. Слишком правдоподобно для вранья. К тому же о той ночи я ничего не помнила, только как попросила Лияну привести куратора.
   - В другой раз? - переспросил де Граф, вспоминая. - Я к вам приходил.
   - В одном полотенце?
   - А вот за это благодарите ваших соседей напротив. Повезло, Лияна вовремя появилась, и то, часть вещей пришлось выкинуть, они не отстирывались, - де Граф не стал уточнять, что это было нижнее бельё, которое он не стал тогда отдавать на срочную стирку.
   - Зеленуха? - уточнила я. - Ну да, тогда ей весь коридор провонял.
   Де Граф скрылся в ванной, смыть не впитавшиеся остатки мази. Я уселась в угол дивана, по привычке поджав ноги и обнимая подушечку. Результат разговора никак не радовал. Со всех сторон выходило, что я дура и эгоистичная истеричка. Вместо того, чтобы в первый же день подойти и поговорить, начала изображать оскорблённую добродетель. Только испортила Лияне репутацию и потрепала всем нервы. Будто непонятно, что лорд-защитник не стал бы просто так оставлять Империю минимум на два месяца. Сейчас же там нет ни императора, ни заместителя. А ещё его крайне измождённый вид, поразивший при первой встрече, порождал плохие мысли и предположения. Сейчас он выглядит получше, но всё равно, далеко от пышущего здоровьем человека.
   - Кен де Граф, - от нахлынувшего волнения я обратилась привычным образом, а не холодно-вежливым "господин", - почему вы приехали? В замке что-то случилось?
   - Нет, там всё в порядке, - он как-то устало и обречённо опустился в кресло и сгорбился, опёршись руками о колени, и уставившись в пол. - Мне надо кое о чём вам рассказать. Вы будете вправе после этого возненавидеть меня, только прошу, не прогоняйте.
   Как бы хорошо он не владел собой, но в интонациях слышалось отчаяние. Что должно было случиться, чтобы довести его до такого состояния?
   - Говорите, - напряжённо потребовала объяснений.
   - Мы нашли палача. Того самого, что вас... - уточнять дальше не требовалось. - Их целью было захватить власть, а для этого подчинить вас себе.
   Де Граф говорил, не поднимая головы, но пока не сказал ничего, о чём я сама не знала или не догадывалась. Но ни перебивать, ни подталкивать к более скорому рассказу не стала.
   - Простейший способ - ментальная магия. Но на вас она не действует, как и зелья с её добавлением. Поэтому они обратились к ритуалистике. Рисунок у вас на спине - печать подчинения. Всё остальное было чтобы её скрыть и способствовать активации.
   Де Граф говорил тихо, медленно, подбирая слова. А у меня перед глазами встал тёмный подвал и три проклятые свечи на низком столике.
   - Она должна быть принята с доверием или добровольным повиновением к... - мужчина замялся. - К тому, кто будет отдавать приказы. Тогда... исполняющий... воспримет их как свои желания или не станет противиться или искать способ освобождения, даже если поймёт, что это приказ. И использование пыток, это один из быстрых способов получения согласия. Люди на многое готовы, лишь бы избавиться от боли.
   Мерзко. Меня едва не передёрнуло. Те люди хотели получить на троне послушную марионетку. И, пока кто-нибудь не догадался бы и не принял меры, гарантированно успели бы убрать всё прежнее окружение.
   - Но ведь они не успели её активировать? - я помнила, что так и не согласилась считать три свечи пятью.
   - Они - нет, - де Граф ещё больше сгорбился и запустил руки в волосы, обхватывая голову. Следующая фраза упала камнем. - Печать активировал я.
   Казалось, наступила тишина. Только сейчас стало слышно, как воет за окном непогода. Дождь перешёл в ливень, сопровождаемый резким, сильным штормовым ветром.
   - Я хотел поделиться энергией, поддержать. Вы тогда почти умирали... А вместо этого...
   Я не дала ему договорить, подсела на подлокотник и обняла за плечи. И без слов понятно, что он не желал подобного, и даже не подозревал о печати до разговора с палачом.
   - Кто ещё знает?
   - Никто.
   - И вы никому не говорите. Не понимаю я вас. Это мне сейчас положено расстроиться от такой новости, - я неуклюже попыталась ободрить лорда-защитника
   - Но это же измена!
   Де Граф сделал попытку встать, но я удержала его в кресле, надавив на плечи.
   - Это если бы вы знали и воспользовались ситуацией. А так... - я ухватилась за пришедшую в голову идею. - Рассматривайте это как возможность более эффективного метода нейтрализации попыток подобных воздействий со стороны. То есть прямое выполнение обязанностей по защите.
   О как загнула. Вовремя вспомнила, что единовременно человек может находиться только под одним подчинением. Ментальная магия на меня не действует, ритуальная подчинения, теперь, получается, тоже. Остаются различные зелья и немагические внушения.
   От подобного предложения де Граф воспрял. Я даже почувствовала, как развернулись прежде поникшие плечи. Всё же, несмотря ни на что, жители этого мира более прямолинейны, доверчивы и не столь искушены в переворачивании фактов с ног на голову.
   - Если не станете злоупотреблять, то никто и не догадается. Снять её можно?
   - Да, но надо нанести её снова тем же образом. И, желательно, на ровную кожу, чтобы не ошибиться. И без посторонней магии или зелий.
   В гостиной опять умолкли голоса. Как бы я не изображала, что ничего особенно не узнала, положение всё же не радовало. Сначала несколько лет ждать, пока спина полностью заживёт, потом лечь на экзекуцию резни по живому. Ведь ни магией, ни зельями, нельзя обезболивать. И всё это время знать, что в любой момент могу получить приказ, которому невозможно не подчиниться, и, возможно даже не подозревать, что приказ был. Хотя насчёт последнего волноваться стоит меньше всего. Столь щепетильный в вопросах чести князь не то, что злоупотреблять, преднамеренно не будет использовать эту возможность управления.
   Буря за окном не желала заканчиваться и стучала плохо запертой ставней окна. Надо бы прикрыть плотнее, вдруг ещё стекло выбьет.
   - И ещё... - начал говорить де Граф, но сильный порыв ветра всё же сорвал хлипкий шпингалет, распахнув окно и закинув в гостиную холодный мокрый воздух. Незапертая после поспешного ухода Лияны входная дверь поддалась сквозняку, выпуская стихию в коридор.
   Мужчина метнулся к окну, закрыть подлую створку. Через несколько мгновений к нему присоединился второй, вбежав из коридора. Вскоре сопротивляющаяся вещь была укрощена и заперта на все имеющиеся запоры. Дверь тоже приняла нормальное закрытое положение, повинуясь Лияне, недолго боровшейся со сквозняком. У ног девушки лежала кучка мокрых тряпок, в которой узнавались мой пиджак и кафтан де Графа, забытые на полигоне. Венчал кучку правый ботинок, оставленный там же.
   - Вы что, под дверьми караулили? - спросила первое, пришедшее в голову.
   - Не совсем, - Лияна улыбнулась. - В холле ждали, пока наговоритесь. Рихард-дей ваши вещи с полигона принёс, - она указала на кучку под ногами.
   Куратор с де Графом в это время фиксировали окно, чтобы снова само не открылось.
   - Ну и шторм! Почта опять задержится, - заметил Рихард после особо сильного раската грома.
   - Почта... - де Граф перевёл взгляд на меня, о чём-то подумал и обратился к товарищу. - Рихард, а как сейчас организовано получение писем студентами?
   - Да всё также, - не задумываясь ответил куратор. - Из порта привозят сюда, потом приходят почтальоны от группы или Империи, забирают своё и раздают.
   - А до почтальонов она где храниться? - допытывался де Граф.
   - У коменданта. Она же и сортирует предварительно.
   - Скажи, а этого коменданта где можно найти? - в голосе князя появились хищные нотки.
   - Сейчас у себя должна быть, - не понимая причину такого интереса, ответил Рихард. - Как раз обход заканчивала, когда у вас тут окно вылетело, а что?
   - Пойдём, поговорим с ней.
   Де Граф решительно вышел. Недоумевающий куратор отстал всего на пару секунд. Мы с Лияной остались вдвоём.
   - Ты что-нибудь поняла? - я повернулась к соседке. Та шкодливо хихикнула.
   - Кажется, Грымза сейчас поймёт, что ты на самом деле лапочка. У тебя точно такое же лицо, когда идёшь с ней скандалить.
   - Причём тут Грымза? - так, с моей подачи начали величать комендантшу. Даже не знаю, найдётся ли хоть один студент, что стал бы на её сторону.
   - Ой, извини, - Лияна прижала руки ко рту. - Я случайно сказала господину де Графу, что тебе ни одно письмо не пришло за всё время. Прости, пожалуйста!
   Я только махнула рукой. Всё равно узнал бы рано или поздно, а так хоть польза будет. Уверена, после общения с лордом-защитником, Грымза, даже если к потерянной почте не имеет отношения, ещё долго не решится на какие-нибудь пакости.
   - Есть хочешь? - Лияна не теряя времени уже чем-то гремела на кухне.
   - Хочу! - даже прислушиваться к себе не пришлось. Ужин благополучно был заменён выяснением отношений и желудок требовал еды.
   - Тогда иди сюда, готовить будем!
   Мы уже давно перешли на самостоятельную готовку. Так и вкуснее, и сытнее, чем в столовой, и экономней, чем в кафе-закусочной при Академии. И ко времени не так привязаны. Я ещё могла иногда сбегать в город в свой ресторан или попросить принести еду оттуда, но это требовало желания выходить на улицу в плохую погоду и времени, которого в последнее время не хватало.
   Мужчины вернулись через полчаса. У нас как раз доходил до кондиции борщ, а мы заканчивали дожаривать котлеты. Хорошо, что бульон был сварен заранее.
   С невозмутимым видом де Граф небрежно бросил на стол толстую пачку писем.
   - С этого дня место коменданта общежития является вакантным, - сообщил куратор, пытаясь тоже изобразить невозмутимость.
   - Вы что, её убили? - Лияна выронила ложку, шокированная предположением.
   - Нет, она всего лишь написала заявление об уходе, - куратор поморщился то ли от того, что девушка плохо о них подумала, то ли от того, что всё закончилось только увольнением. Я же смотрела на письма, рассыпавшиеся по столу.
   - Это?..
   - Да, это все письма вам за год, - подтвердил де Граф. - Комендант побоялась их уничтожить. Что вы с ней не поделили?
   - Вам полный список или хватит пары десятков позиций? - я не удержалась съязвить.
   - И всё же? - настаивал мужчина. - Для подобного нужны веские основания.
   - Вы же знаете, я не люблю, когда кто-то слишком нагло и неприкрыто злоупотребляет служебным положением.
   В ответ получила мученически закатанные вверх глаза и не произнесённое "ребёнок", угаданное по едва заметному движению губ.
  
  
   ...
  
  
  
   Корабль весело рассекал волны, ловя свежий ветер надутыми парусами. Чайки ещё прошлым днём распрощались с лёгким судном и сейчас однообразие морского пейзажа нарушали редкие рыбины, похожие на дельфинов, и тёмная туча на горизонте. Хорошее настроение даже не портила пара зеленоватых студентов, что устроились на носу кормить рыб завтраком, обедом и ужином. Делать было нечего, и я встала у борта любоваться волнами. Шёл второй день, как мы вышли из порта, и до возвращения в Академию оставалось ещё четыре.
   Двадцать лучших студентов со второго курса и выше завершали ответственное задание по доказательству превосходства Академии над остальными сходными учреждениями. Своеобразные соревнования проводились раз в три года на нейтральной территории дальнего континента. За все полсотни лет, что они проводились, Академия ни разу не заняла место ниже первого. Этот год не стал исключением, и студенты возвращались полные уверенности в своём превосходстве.
   - Скучаешь? - рядом встал Саралы и смачно плюнул в волну.
   - Нет, наслаждаюсь бездельем и хорошей погодой.
   Я отвлеклась от созерцания вод и повернулась к морю спиной. Какой-то матрос старательно намывал и без того чистую палубу, остальная команда тоже занималась своими делами.
   - Скорей бы это плаванье закончилось, - проворчал парень. - Столько воды вокруг нервирует.
   Как истинный сын степи он не понимал и не любил море. Пожалуй, единственный, кто искренне наслаждался поездкой, был Часси. Обычно он крутился у мостика, вот и сейчас недолго поискав глазами, увидела его около капитана. Они о чём-то разговаривали, поглядывая на тучу, и изредка махая в её сторону руками.
   - Часси говорит, шторм будет, - пояснил Саралы, проследив за моим взглядом. - Если повезёт, стороной пройдём.
   - Хорошо бы.
  
   Нам не повезло. Уже через несколько часов ветер усилился, поднимая высокие волны. Небо заволокло пока ещё серыми тучами. Пассажиров настойчиво попросили разойтись по каютам и не появляться на палубе до разрешения.
   Его так и не дождались. Непогода всё усиливалась. Вскоре совсем стемнело. Корабль мотало из стороны в сторону, и, не будь мебель надёжно прибита к полу и стенам, давно бы летала по небольшой каюте. Отовсюду сквозь шум ударов волн и вой ветра доносились скрип, стук и стон дерева. Вслед за особо громким треском корабль сильно накренился и долго не выравнивался. Стоило ему принять относительно горизонтальное положение, снова началась дикая качка. Почти сразу же по пассажирскому трюму пробежал юнга, стуча в каюты с криком "все на палубу, покинуть корабль!"
   Я задержалась всего на минуту, спешно собирая вещи в небольшую кожаную сумку-планшетку. Ничего ценного у меня не было, поэтому схватила только самое необходимое - кинжал, смену белья, мыльно-рыльное и два заветных пузырька с таблетками.
   Несмотря на задержку, пассажирский трюм покидала не последней. Многие не желали расстаться с гардеробом и пытались тащить с собой объёмные и неудобные сундуки. Некоторые, поняв безнадёжность затеи, бросали их в узком коридоре, затрудняя выход остальным.
   Что творилось на палубе рассмотреть не получалось. Чёрные тучи закрыли последние лучи заходящего солнца. Сильнейший ливень заливал глаза и ограничивал обзор сплошной стеной воды всего несколькими шагами. Частые молнии высвечивали неожиданные кадры, ослепляя на несколько секунд.
   Цепляясь за протянутые вдоль борта верёвки, я медленно пробиралась к группе людей там, где должны находиться шлюпки. Почти добравшись до них поскользнулась на мокрой палубе и едва не упала, но чья-то рука удержала на месте, схватив за шиворот.
   - Тено? - облегчённо воскликнул де Граф, удерживая меня на ногах. Он выступал нашим сопровождающим и размещался в каюте около капитанской, а не в пассажирском трюме. - Поторопитесь! Первая лодка почти заполнена!
   Всего лодок было две. Каждая человек на пятнадцать-двадцать. Значит, половина людей уже эвакуировалась. У борта, крича и отталкивая друг друга, пассажиры в панике отвоёвывали места. Часси с Саралы помогали матросам поддерживать хоть какой-нибудь порядок. В эту лодку меня засунуть не успели, и она, переполненная людьми, тяжело скрылась в водной пелене.
   - В трюмах больше никого! - крикнул юнга, завершив забег по кораблю.
   Вторую лодку поспешно спустили на воду и остатки пассажиров начали занимать в ней места. Экипаж и оба парня спуститься не успели. Наспех завязанная верёвка не выдержала очередного рывка при бешеной качке и то ли оборвалась, то ли отвязалась. В мгновение ока лодку отнесло на десяток метров от корабля и расстояние стремительно увеличивалось.
   Нас мотало по волнам до утра. Ветер то стихал, то с новой силой гнал волны, грозя перевернуть небольшое судёнышко. Скрючившись на дне, я цеплялась за доски сидения. Были моменты, когда казалось, что очередной волной смоет за борт и только сильные руки де Графа, что крепко держали, не давали впасть в панику.
   Шторм притих, позволив опасливо нормально сесть и познакомиться с товарищами по несчастью. На корабле общались своими компаниями и, хоть этих людей иногда видела на палубе, с ними только здоровались. Из знакомых в лодке оказались только де Граф и толстый студент с третьего курса. Классический ботан-заучка, Марик даже носил очки, что для этого мира весьма нехарактерно. Пятеро других принадлежали к разным сословиям. Семейная пара с настолько авторитарным мужем и забитой женой, то поначалу я решила, что женщина немая. За неё всё говорил муж, по виду небогатый горожанин, возможно, лавочник. Рядом с женщиной, также почти ничего не говоря, и смотря на всех испуганными глазами, пристроилась молодая девушка. Юная маркиза ехала на Ютон на встречу с мужем. Её дуэнья сбежала на первой лодке и леди Кора впервые осталась одна среди незнакомых людей. Её опасения легко можно было понять, стоило только взглянуть на оставшихся двух. Борко и Паско представились разнорабочими, что отправились в путь в поисках лучшей работы. Что-то мне подсказывало, что разнообразием их прежнее занятие не отличалось, разве что тракт иногда меняли.
   Никто из пассажиров не мог сказать, где мы находимся и куда нас несёт. Корабль шёл на запад, течение влекло лодку на юг, куда закинул шторм - только он и знает. Воды в бочонке на корме и сухарей в мешке там же, хватит дней на десять. Дальше начнутся проблемы.
   Землю увидели на рассвете второго дня. Сначала с тревогой смотрели на тёмное пятно по курсу, опасаясь, что оно станет штормом, как случилось в прошлый раз. Но пятно постепенно приближалось, и нам удалось рассмотреть зелень деревьев, покрывающую высокий пологий холм, возвышающийся над водной гладью. Мужчины сели на вёсла, и вскоре остров предстал во всей первозданной красе. Северная сторона, куда принесло течением, обрывалась каменистыми скалами. Ни пристать, ни высадиться. Течение снова подхватило лодку и понесло вдоль берега, позволяя четырём вёслам слегка править курс, избегая столкновения с подводными скалами. Оно стремительно обогнуло остров с восточной стороны, и только работа гребцов не дала вновь унести лодку в море.
   С юга остров заманивал пологими жёлтыми пляжами в нескольких бухтах. Первую пропустили, борясь с течением. Мимо второй так же хотели проплыть, опасаясь сильных бурунов, перегораживающих почти весь вход в неё. Здесь течение уже поменяло направление и, наоборот, влекло лодку на опасные места. Как ни старались мужчины выгрести от рифов, но в каких-то двадцати-тридцати метрах от берега всё же наскочили на незамеченный подводный камень. Лодка резко накренилась на один бок. Носовая часть села на камень, корма, по инерции, продолжила движение, разворачивая лодку. Набежавшая волна довершила переворот. Почти сразу же весь небольшой экипаж, не ожидающий подвоха в самом конце пути, оказался в воде.
   Вынырнув на поверхность и отплёвываясь от горькой морской воды, я огляделась. Шарики голов медленно, но уверенно продвигались к берегу. Лидировала белобрысая макушка ботаника. Излишки веса, представленные жиром, помогали ему держаться на воде, тратя силы только на перемещение. Вслед за ним, почти параллельно плыли наёмники. Замыкал группу лидеров лавочник. Обе дамы тоже быстро сориентировались и уцепились за полупустой бочонок. Намокшие платья заметно мешали женщинам плыть, но и они худо-бедно, но продвигались к берегу. Последний человек как-то нелепо взмахивал руками. Он то поднимался над волной, то уходил под воду. И каждый раз всё дольше там оставался. Никаких криков, никаких размахивания руками над головой, как показывают в фильмах. Только отчаянные попытки ухватить ещё хоть немного воздуха, да удержаться на поверхности. На крики не хватало дыхания. Если бы я, как остальные, сразу озаботилась только собственным спасением, то потерю де Графа обнаружила бы только на берегу.
   Пловец из меня не лучший, но на воде, тем более солёной, держусь хорошо. Расстояние между нами медленно сокращалось. Я не доплыла совсем немного, когда князь в последний раз ушёл под воду и не всплыл снова. Перехватить его удалось только метрах в двух-трёх от поверхности. Мужчина медленно и расслабленно опускался на дно.
   Лёгкие жгло от недостатка кислорода. Хотелось сделать вдох, несмотря на окружающую воду. Ухватив тело за волосы, собранные в хвост, я всё же успела вынырнуть до появления мушек перед глазами. Порадовавшись, что меня не притопит вместе с ним, я перехватила мужчину поудобней и поспешила на берег. В голове включился таймер, отсчитывающий пятиминутный обратный отсчёт. С лекций по ОБЖ в голове осталась эта цифра - в течении пяти минут после утопления ещё можно спасти.
   Полностью на берег вытаскивать мужчину не стала. Слишком тяжёлый для меня и лишняя трата времени. Оставив почти наполовину в воде, быстро осмотрела, не дав себе времени на отдых. Пульса нет, дыхания нет, сам бледный, губы синие. Что там говорит ОБЖ и здравый смысл? С трудом перевернула на живот и приподняла за пояс. Хоть и невысоко, но из рта и носа вылилась мутная, слегка пенистая жидкость. Снова перевернула на спину. Пять резких толчков в нижнюю часть грудины, один вдох. Чёрт, забыла нос зажать. Опять пять толчков всем своим бараньим весом, но грудь прогибается, значит, всё не так плохо, теперь вдохнуть. Повторить.
   - Владо, не издевайся над мёртвым, - ко мне подошёл Марик и попробовал оттащить от тела. - Он утонул. Ты ему уже не поможешь.
   - Или помогай, или не мешай, - я грубо оттолкнула его руку и вернулась к реанимации. Марик постоял немного рядом и ушёл к остальным, давно выбравшимся на берег и теперь отдыхающим на песке.
   Сложно сказать, сколько прошло времени. Мне начало казаться, что одежда мокрая не из-за вынужденного купания, а это силы стремительно уходят вместе с потом. Всё сложнее стало выдерживать темп, но губы у де Графа порозовели, подтвердив правильность действий.
   - Дыши, скотина! - я позволила себе краткую передышку и снова - Раз, два, три, четыре, пять, вдох. Раз, два...
   Наконец, усилия увенчались успехом. Де Граф судорожно вздохнул и закашлялся. Я помогла ему перевернуться на бок, и он уже вполне самостоятельно избавился от излишков воды в организме, тяжело и чуть хрипло дыша. Я с облегчением откинулась на спину и нервно рассмеялась.
   - Живой!
   Судя по жаркому тропическому солнцу, в этот день всё же соизволившему выйти из облаков, прошло не больше четверти часа, а казалось - целая вечность.
   Ещё через несколько минут, поддерживая ослабевшего мужчину, перебрались с горячего, раскалённого пляжа под тень деревьев к остальным спасшимся. Ещё несколько минут отдыхала, любуясь безбрежным океаном до горизонта, бурунами с серой пеной метрах в ста от берега, лодкой, всё также сидевшей на злосчастном камне днищем кверху и бочонком, поплавком прыгающим по волнам в нескольких шагах от берега. Эти одарённые даже не потрудились вытащить его на сушу. А ведь, пока не найдём пресную воду, в нём наш единственный запас питья.
   Я встала перед сидящими людьми так, что им пришлось пусть и немного, но смотреть снизу-вверх.
   - Кто умеет хорошо плавать? - обвожу требовательным взглядом всех сидящих.
   - Я, - не очень уверенно поднял руку Марик.
   - Хорошо. Кто-нибудь разбирается в местных растениях?
   Вопрос остался без ответа. Ну да, кого я спрашиваю. Им бы знать хотя бы одно дерево из городского парка и не путать ель с берёзой.
   - Тогда ты, - я указала на Борко, - идёшь тысячу двойных шагов вдоль берега, - я махнула рукой направо. - Если будет ручей с пресной водой, сразу назад. Ты, - теперь указала на Паско. - То же самое, но туда, - мах налево. Вы, - я повернулась к дамам, - сходите в лес, если увидите фрукты или орехи, соберите, будем думать, съедобны ли. А ты, - настала очередь лавочника. - вынь бочку из воды. Мы с Мариком пойдём доставать лодку, пока она ещё здесь.
   - Почему это ты тут раскомандовался? - лавочник решил проявить характер.
   - Потому, что могу! И что вы без указаний так и просидите здесь пока не помрёте. Никто из вас не озаботился не то, что искать воду, а даже вытащить бочку и проверить, сколько там осталось. И, не исключаю. что это единственная вода здесь. Или кто-то умеет пить морскую?
   Наёмники, отправившиеся было выполнять поручение, остановились, слушая диалог. Сейчас, по факту, определялось лидерство в нашей маленькой группе, и мне совсем не хотелось уступать позиции лавочнику. Де Графу с радостью. Но он сейчас не в том состоянии, чтобы управлять. Ему бы пару дней спокойно отлежаться. В идеале под присмотром целителя. Борко или Паско, если бы высказали желание, тоже вряд ли встретили активное возражение с моей стороны, но они сами всегда были в подчинённом положении, и в лидеры не рвались. Марик слишком мягкий, он руководство не вытянет, даже несмотря на обучение в Академии. А женщин в расчёт не брала. На них крупными буквами написано "ведомые".
   Лавочник с недовольным видом поднялся и побрёл к кромке воды, всем своим видом показывая, что он делает великое одолжение. Первый раунд за мной, но успех надо закреплять и поддерживать, пока не наберётся какой-никакой авторитет. Продержаться бы пока де Граф не придёт в себя. Всё же он старше, опытней, и сразу видно, что высокого статуса, чего по мне не скажешь. До "ауры власти" мне ещё расти и расти.
   С лодкой провозились долго. Пока сняли с камня, пока перевернули в нормальное положение, прошло не меньше часа. Набегающие волны окатывали водой с ног до головы, сбивая с неверной опоры. С десяток погружений под воду в месте лодко-крушения позволили вытащить только чью-то куртку, зацепившуюся за риф. Остальные вещи успело унести течение.
   Лодку привязали рядом с оставленной на кромке прибоя бочкой. Формально выполнив указания, лавочник вытащил её из воды и снова уселся в тени дерева. Под соседним де Граф сосредоточенно затачивал о камень заколку маркизы. Он уже согнул металл в форме крючка и сейчас доводил дело до конца. Дамы расположились неподалёку, обсуждая увиденные растения и принесённые плоды.
   Я признала только кокос и небольшой, с ладонь, банан. Крупные яркие красные и жёлтые ребристые груши с торчащей снизу кривой косточкой, забраковали сами добытчицы, жалуясь на едкий сок красавцев. Паско вернулся с разведки и отложил как съедобный орех размером чуть больше грецкого. Если его запечь, получится вкусное и питательное блюдо. Воду он нашёл. В самой первой бухточке тёк маленький ручеёк, который можно перешагнуть не задумываясь. Почти сразу подошёл и Борко. Ему тоже улыбнулась удача, выведя в соседнем заливе к скромной речке с руслом глубиной почти по колено. К ней и решили перебазироваться. Такое русло означает, что речка не должна внезапно пересохнуть.
   На новом месте сразу послала часть людей за фруктами и орехами, часть - пройти по берегу искать крабов. Марику с лавочником поручила заняться костром. В тропиках не холодно, но еду лучше приготовить, а не есть сырой. Сама взяла заточенный крючок из заколки и отправилась на рыбалку.
   Когда ныряла у лодки видела множество крупных рыб, лениво и непугано проплывающих мимо. Вместо лески приспособила тонкую лиану, что в изобилии росли вдоль берега. Чуть тоньше обувного шнурка она легко гнулась и завязывалась в узел без риска потерять крючок. Возможно, когда высохнет, станет жёсткой, но для разовой снасти подходила.
   С большим сомнением оглядела получившуюся грубую удочку. Будь я уважающей себя рыбой, с презрением проплыла бы мимо. Но рыбы себя не уважали, так как словно сороки бросались на всё блестящее, ведь наживки у меня никакой не было, только голый крючок. Улов составил целых пять штук длиной почти с локоть и это при том, что несколько всё же сорвалось, не глубоко заглотив крючок и соскользнув с него.
   Вернулась к лагерю примерно за час до заката, насадив добычу на тонкую гибкую ветку кустарника. Можно было попробовать ещё порыбачить, но испугалась, что на жаре рыба испортится.
   Лагерь встретил горкой орехов, парой кокосов, явно прореженной кучкой бананов. В чьей-то куртке копошились крабики. Добытчики подошли к делу серьёзно и наловили более-менее крупных особей, а не мелочь, шныряющую под ногами. На песке неаккуратно свалили сухие ветки. Костром и не пахло.
   - А где костёр? - я положила связку рыбин на камни и обратилась к ответственным. Марик смутился и уставился в сторону. Лавочник нагло осклабился.
   - А у тебя спички-то есть? Во-от! И у нас нет, - он картинно развёл руками. - Нет спичек, нет огня. Облажался ты, начальничек.
   - Ох, жертвы цивилизации, - я мученически закатила глаза. - Небось ещё и без туалетной бумаги срать не сможете. Марик, дай очки минут на десять.
   Парень удивлённо положил требуемое в протянутую руку. Несмотря на предзакатный час, солнце давало достаточно энергии, чтобы сухая кора сначала задымилась, затем вспыхнула яркими язычками. Оставив остальным возможность превратить эти язычки в полноценный огонь, вернула инструмент хозяину.
   После голодного дня, проведённого весьма активно, жареная на костре рыба показалась шедевром кулинарного искусства. Крабы и орехи, запечённые чуть позже на углях, также оставили после себя только скорлупу и куски панцирей.
   На следующий день де Графу стало хуже. Ослабленный ещё до прибытия в Академию, он перенёс сильный стресс и, кажется, к тому же перегрелся. Ночёвка на голой сырой земле закончила начатое, и он весь день пролежал в тени пальмы с сильным жаром. В этих условиях единственная помощь заключалась в регулярном подносе воды из ручья и смене влажного компресса. Ни лекарств, ни идей, как и из чего можно их добыть.
   Из-за этой внезапной проблемы не удалось настоять на постройке укрытия и создании лежанок. Пока отвлекалась на уход, лавочник смог внушить остальным бесполезность этих сооружений. Мол, здесь всегда тепло, даже жарко, поэтому хватит и охапки пальмовых листьев для мягкости. А от дождя легко укрыться под деревом, и то, дожди тёплые, высохнет всё быстро. Мои аргументы уже не слушали, уверенные, что это блажь лишь бы покомандовать. Создалось впечатление, что начни я активно агитировать за ненужность крыши над головой, лавочник враз переметнётся на другую сторону и начнёт пропагандировать преимущества хоть какого-нибудь, но жилья.
   Вечером конфликт достиг пика. На ужин добыли всего три рыбины, и фруктов, почему-то принесли чуть меньше вчерашнего. Ещё и маркиза раскапризничалась. То у неё лицо обгорело, то ноги натёрла, под конец так и вовсе всё тело заломило.
   Я подошла к костру, собираясь отнести больному его долю, но ничего съедобного не обнаружила. Все три рыбьих скелетика уже дымились в огне. Крабов сегодня не ловили, послушав лавочника, что и так еды хватит, а фруктов и без того было немного.
   - Вы что, уже всё съели? - моей доли тоже не оказалось.
   - А что время терять? - ответил за всех лавочник, развалившись на охапке пальмовых листьев, собранных днём его женой. - Раньше надо приходить. А на этого так и вовсе нечего продукты тратить. Не жилец он. И, вдруг, заразный. Держись от него подальше.
   - С чего взял? Обычная лихорадка.
   - Это ты леди Коре объясни, с чего у неё весь день мышцы ломит.
   - С того, что они всегда болят после непривычных физических нагрузок и сна на кривых корягах.
   - Это ещё посмотреть надо, а он вот, уже обуза для всех. Нельзя, чтобы из-за одного пострадали остальные. Что, если перезаразит? Так что оставь его, видать, суждено помереть.
   Я оглядела остальных, не вмешивающихся в диалог. Наёмников ситуация, кажется, забавляла. Марик виновато смотрел в угли костра, но ни на чью сторону не вставал. Жена лавочника, казалось, совсем не имеет собственного мнения, а маркиза задрала облезающий носик. Конечно, она вся такая благородная, а её, словно служанку, заставили добывать еду. Нет, мне от неё поддержки тоже не ожидать.
   - Тено, - де Граф слышал разговор и решил вмешаться. - Он в чём-то прав. Я сейчас действительно обуза. И, если выживание группы требует, я уйду. Как вы сами как-то сказали, нужды большинства превыше нужд одного?
   Он тяжело поднялся и побрёл вдоль берега. Он что, не понимает, что здесь происходит? Без его выходки смогла бы поставить зарвавшегося лавочника на место, пока тот не набрал авторитета и давил в основном в противовес мне, опираясь на возраст, а не знания или умения. Остальным приятней же подчиняться взрослому, чем подростку.
   - Ну вот, проблема сама решилась, - удовлетворённо произнёс лавочник. Я злобно зыркнула на него и метнулась к князю.
   - Идиот благородный! - прошипела, подставляя плечо. - Я вас не оставлю.
   - Тено, я сейчас не помощник. Останьтесь с ними.
   - Послушай его, - добавил лавочник. - Он и так помрёт скоро, а тебе одному не выжить.
   - Уж лучше одному, чем вместе с кем попало! - огрызнулась в сторону оставленного костра. - А вы и такой толпой не справитесь.
   - Тено, я ведь могу приказать, - тихо напомнил де Граф через несколько шагов.
   - Тогда я перестану вас уважать, - спокойный ответ и пояснение. - Я ведь с ними всё равно долго не уживусь. Этот постоянно будет на прочность проверять, остальные не станут вмешиваться. Да и ломка скоро.
   - Лекарства?
   - Утонули, - грустно подтвердила.
   Дальше шли молча, обходя коряги и крупные камни, лезущие под ноги. Хоть и шли много дольше, чем накануне, но добрели только до места высадки. Там и упали ночевать, даже почти не подготовив места, только слегка набросав пальмовых листьев.
   Утром де Граф лежал уже без сознания, с сильным жаром и тяжёлым дыханием. Ему бы накануне отлежаться, отдохнуть, а не геройствовать на пределе сил. До второго, маленького ручейка ещё далеко, пить хочется уже сейчас. Что же будет, когда солнце встанет в зенит и начнёт палить со всей силы? Можно пройти немного и спрятаться в прибрежной растительности, а воду принести в чём-нибудь. Нет, посуды не имеется, пришедшие на ум способы годились только для кратких перебежек, на большое расстояние воду не принести. Надо как можно скорее добраться до места. Тащить на руках или волоком по берегу тяжёлое тело? Нет уж, увольте, он массивней меня раза в три, если не надорвусь, то затрачу неоправданно много усилий. Вот переправить по воде возможно. Лодка осталась у основной группы, вчера её перегнали с места высадки к лагерю, но, сильно сомневаюсь, что дали бы ей воспользоваться.
   В тропическом климате упавшие деревья быстро гнили и разлагались, пришлось основательно побегать вдоль берега в поисках подходящих. Из нескольких найденных поваленных стволов с помощью лиан и непечатных слов связала подобие плота. Без излишеств, лишь бы удержал мужчину на воде и не развалился. Плот получился кривым, стволы хоть старалась подбирать поровнее и более-менее одной длины, но без инструмента это оказалось слишком сложно. Одно, почти в два раза длиннее остальных, попыталась обломать, но пакостное дерево треснуло по всей длине, вынудив искать новое. В конце-концов на воде покачивалось сооружение, из четырёх стволов, часто и неплотно перевязанное лианами. Брёвна подобрала из давно и основательно высушенных на солнце. Свежая древесина, что была доступна для сбора, в основном оказывалась гнилой и разваливалась при нагрузке.
   Брёвна под весом князя ушли под воду почти полностью, но тонуть не спешили. В огромные щели между кривыми стволами заливала вода, охлаждая беспамятное тело. Где вплавь, где вброд, добралась, наконец, до места. Набегающие волны упрямо пытались развернуть плотик, вырвать его из рук и выбросить обратно на берег. Прибрежное дно полого уходило в воду, стелясь под ноги то мелким песком, то неровными, чуть склизкими камнями. Обувь благополучно утонула вместе с остальными вещами, и я боялась, что наступлю на какую-нибудь острую кромку и распорю ногу. Скорость передвижения, и без того невысокая, в таких местах ещё больше снижалась. По пути огибая мыс, разделяющий бухточки, на отмели нашла свою сумку, выпавшую из лодки. Там же разглядела в куче нанесённых веток упущенное весло, чей-то сюртук и один ботинок. Одежду сразу прихватила с собой, решив вернуться к этому мусоросборнику и поискать тщательней, когда будет время.
   Ручеёк и впрямь был небольшой, но быстрый и чистый. Вдоволь напившись до ломоты в зубах и тяжести в животе, и напоив де Графа, принялась за решение текущих первоочередных проблем. На данный момент я их видела три - еда, огонь и укрытие. Именно в таком порядке важности. От палящего солнца временно можно скрыться под густым пологом леса, про возможных хищников всерьёз не думала, всё же остров, насколько смогла понять, когда приближались к нему, небольшой. Самый большой хищник, которого можно на нём встретить, должен быть размером с кошку. Ладно, пусть с собаку. Зверю крупнее просто не хватит еды. А от такого отбиться можно, и вряд ли они кинутся нападать, это только в страшилках хищники спят и видят, как бы порвать случайно встреченного человека. Разумеется, если на дворе не голодная зима или зверь не идейный людоед.
   Проблема с едой на первое время решилась быстро. Гроздь небольших бананов, большой ребристый фрукт, также признанный съедобным и зелёный тяжёлый кокос позволят в этот день не искать другую пищу. Но лучше сделать запас и разнообразить меню белками. Устриц в этой бухте водилось в изобилии, когда огибала мыс с трудом удерживалась в стороне от скал, облепленных раковинами. Если неосторожно их задеть, кожу снимет получше наждака. Небольших крабов, вовсю снующих по песку тоже предостаточно. Но есть их сырыми стану только с большой голодухи. Вот и вторая проблема - огонь.
   Когда-то давно, ещё в школе, всерьёз хотела сбежать из дома и поселиться на необитаемом острове. Долго готовилась, изучала литературу, смотрела ролики в интернете. Нижайший поклон создателям роликов цикла "примитивные технологии" и "выживание в дикой природе". Давно просмотренные, они, тем не менее, отложились в памяти. Настало время применить эти знания на практике.
   Две сухих палочки, пожёстче и помягче нашлись сразу же. На пляже много сухого плавника, выбор богатый. Третью, гибкий прут, согнула дугой и тонкой лианой превратила в лук. Осталось запастись растопкой и терпением.
   Тетиву лука петлёй накинула на более жёсткое сверло. Плоским камнем прижала его сверху ко второй палке и начала "пилить" луком. Сперва ничего не получалось. Сверло срывалось и падало, конструкция гуляла в разные стороны и нижняя палка, которая, по идее, и должна то ли загореться, то ли дать угли для дальнейшей работы, даже не успевала нагреться. Наконец, я сообразила, что делать, и, пройдя по берегу, нашла острый кусок камня. Им процарапала в нижней палке углубление, куда и вставила сверло. С этим новшеством сверло стало выскакивать намного реже, но всё равно очень не хватало третьей или четвёртой руки. Всё же приспособилась держать нижнюю палку ногой, ускорила движение лука.
   В роликах на разжигание огня уходило от тридцати секунд до минуты, но я настроилась на намного более долгую работу и появление слабого дыма стало приятной неожиданностью. Сначала почувствовала запах, и только потом заметила почти прозрачный сизый дымок. На радостях бросила конструкцию и прижала подготовленную растопку - сухую кокосовую волосню. Чуда не произошло. То ли слишком рано закончила сверлить, то ли задушила будущий костёр торопливыми действиями, но ничего не захотело раздуваться и так обрадовавший меня дымок исчез. На вторую попытку я уже запаслась терпением и продолжила двигать луком ещё некоторое время. Когда нижняя палка продолжала дымиться без сверления, отложила лук в сторону и увидела в просверленной обугленной лунке малюсенькие уголёчки. Очень аккуратно высыпала их на подготовленную растопку и, как великую ценность, осторожно, но настойчиво раздула.
   Следующие несколько минут, ругая себя за непредусмотрительность, носилась по берегу, собирая мелкие веточки. Огонь-то я добыла, даже подтащила крупные палки, а что его сначала надо развести на чём-нибудь помельче, не подумала и не додумалась сразу собрать,
   С появлением огня решилась проблема однообразной фруктовой диеты. Теперь можно собирать устриц, улиток, ловить рыбу и прочую живность, меньше опасаясь получить расстройство желудка от сырой еды. А из орехов, если истолочь, можно попробовать даже сделать муку и замесить тесто!
   Пока добралась до места нового лагеря, пока добывала и готовила еду, солнце неумолимо склонялось к закату и ещё одну ночь провели на земле, укрывшись звёздным небом. Днём в прибрежной чаще стояла тяжёлая влажная духота, ночью сменившаяся приятной прохладой.
   Де Граф в себя не приходил, но аппетит у не потерял, доказав это съев хорошее количество бананов и печёных устриц. Пришлось только это всё истолочь в кашу, иначе в бессознательном состоянии у него не получалось жевать, хоть и глотал исправно. И, через некоторое время, узнала, что с пищеварением у мужчины проблем тоже нет.
   Следующий день посвятила созданию хижины. Здесь тепло даже ночью, но спать на голой земле неудобно, всё равно к утру она остывает и тянет тепло. А многочисленные крабики и рачки выходят на променад. Вреда не наносят, но приятного немного, когда среди ночи кто-то по тебе ползает. Я уж не говорю о насекомых. В этом мире их очень мало, можно сказать, почти нет, но прошлой ночью цикады заткнулись только под утро.
   Для жилья расчистила большую относительно ровную площадку недалеко от берега. Растения поддались легко, едва-едва цепляясь корнями за тонкий слой почвы. Затем палкой наметила контуры будущего бунгало и его внутреннего убранства. То есть, лежанки. С неё и начала строительство.
   Плоским камнем с заострённым краем и помогая взятым из найденной сумки кинжалом, повалила несколько тонких, сантиметров десять диаметром, стволов. На каждое ушло около половины часа и множество нехороших эпитетов и ругательных слов. Ещё столько же времени понадобилось, чтобы раздолбить их на более-менее одинаковые столбики. Другого глагола для описания процесса я не знаю. Я и подрезала их кинжалом, и рубила камнем, и пыталась даже пилить. Разве что не грызла. Но, к концу светового дня, всё же получила девять опор для лежанки.
   Наутро наступила расплата за трудовой подвиг. Тренировки с оружием хоть и развили мускулатуру, но не ту, что нужна для поднятия и переноски тяжестей. Ещё добавились мозоли на руках, мелкие ссадины и царапины по всему телу. Да шрамы на спине требовали обезболивающего. Бутылочки, хоть и не выпали из сумки, не выдержали испытания водой, и их содержимое превратилось в непонятную массу. На всякий случай я её выколупала палочкой на пальмовый лист просушиться. Когда станет совсем плохо, попробую принять. В общем, первые несколько минут после пробуждения наполнились весьма неоптимистичными мыслями. А ещё предстоят неприятные утренние процедуры, ведь у бессознательных тел физиологию никто не отменял.
   Опять завтрак собранными накануне фруктами и возврат к строительным работам. Весь день мучила лежанку. Сначала подготовила столбики, обтесав их концы так, чтобы получились колья. Заострила толстую палку и ею вырывала ямку, затем в неё вставляла обработанный столбик остриём вниз и тяжёлым камнем вбивала в землю. Весьма утомительная работа, а ведь ещё надо ухаживать за больным.
   Все девять опор забила в квадрат по три на сторону и обвязала рамой из стволов потоньше. Хорошее место тропический остров. При желании найти можно что угодно. Вот и верёвки тоже на любую толщину из лиан создаются совсем без проблем. Гибкие, крепкие и длинные. А высохнут, задеревенеют, и не развяжешь. В средней полосе даже не знаю, как бы выкручивалась, наверно, кору лентами нарезала и в косы-верёвки плела. Сам настил сложила из расщеплённых бамбучин, нашла рощицу бамбука неподалёку. Получилось крепко и почти ровно. Уложенный сверху слой широких пальмовых листьев послужил мягким матрасом. Управивишись ближе к вечеру, с трудом, на пределе сил, затащила де Графа на этот настил.
   Следующий день с утра отдыхала и собирала еду. На жаре запасы долго не хранятся, надо постоянно их пополнять.
   В полуденный зной решила делать сиесту. Перегреться здесь запросто, так что никаких активных действий и хождения под солнцем. Только сидеть в тени и заниматься творчеством.
   Припомнив, как накануне долбила камнем по деревьям, и сколько времени заняло их свалить, решила озаботиться о более приличном инструменте. Портить кинжал, единственную хорошую вещь, на рубке деревьев казалось кощунством, но для изготовления инструмента он подходил. Дырку в деревяшке проколупать ещё острым лезвием оказалось не так сложно. Вбив в неё подходящий для топора камень, чьи поиски заняли какое-то время, надо же и плоский, и с острой кромкой, и нужной формы, для верности обвязав конструкцию лианой, отправилась на лесоповал. Как раз спала жара, и до заката оставалось достаточно времени.
   С топором, пусть и таким примитивным, работа пошла веселей. На ствол теперь уходило минут десять против почти получаса. Топор к концу дня всё же развалился, не выдержало дерево и треснуло по всей длине рукояти. В этот день "сваи" хижины так и пролежали на земле. Ведь надо ещё приготовить еду и поухаживать за больным. Не самое приятное занятие, но жизненно необходимое. В жарком и влажном тропическом климате промедление грозит язвами на коже.
   Я долго решалась, потом плюнула на условности и полностью раздела мужчину. Не замёрзнет, а мыть и убирать легче. Из рубахи свернула подобие подгузника. Не хочу ещё и лежанку отмывать, хотя до этого вряд ли дойдёт, хватит сменить подстилку из листьев.
   Свою одежду облегчила ещё раньше. Рубашка лишилась рукавов, а штаны превратились в шорты на ладонь выше колена. Всё равно здесь от их длины ничего не зависит, только зря истрепаются о кусты и камни. А лишняя тряпка в хозяйстве не помешает. Обгореть не боялась, ещё до кораблекрушения принимала солнечные ванны, получив золотистый загар. На острове уже за первые дни он начал постепенно переходить в коричневый.
   На следующий день всё повторилось. Завтрак, сбор съестного на день, вкапывание и обвязка столбов. В сиесту снова занялась рукоделием. На этот раз из охапки тонких гибких веток плела рыболовную морду. Конструкция вышла кривая и косая. Будь я рыбой, даже близко не стала бы подплывать к этому убожеству. Но у рыб отсутствует чувство прекрасного, зато присутствует чувство голода. И мозгов совсем немного, достаточно только чтобы залезть в ловушку, но никак не выбраться из неё. Снизу привязала камень-груз, сверху - бамбуковое полено-поплавок. Внутрь засунула остатки фруктов, моллюсков и крабов и отправила морду на ловлю в бухточку. Пока строится хижина, рыба, в идеале, сама поймается.
   К вечеру сделала только каркас стен. Завтра привяжу жерди для крыши. Такими темпами ещё минимум четыре дня до момента, когда конструкцию можно будет назвать жильём. Если не отвлекаться на поиск еды, готовку и уход за бессознательным телом, то, думаю, двух дней бы хватило. А то и за один бы управилась, если упереться без передыха с рассвета до заката.
   Рыба поймалась одна, зато большая. Её запекла в углях, завернув в пальмовый лист и обмазав красной землёй из ям, куда вбивала сваи. Земля запеклась жёсткой, но хрупкой коркой, подкинув мысль поискать глину. Жареное и печёное скоро надоест, а с глиной можно слепить горшок и тарелки. Или чашки. А то пить из кокосовых черепков не очень удобно, и бамбук ровно обломать пока не получается. Ещё надо постоянно бегать к ручью за водой, а с глиной можно сделать кувшин.
   Хижину я всё же закончила за полтора дня. Покрыла крышу пальмовыми листьями, а стены сделала на манер плетня - нарубила длинных гибких веток и плотно уложила между столбиками. Щелей всё равно осталось предостаточно, так что созданием окон не стала заморачиваться. Днём хватит солнечного света, а ночью и так ничего не видно. Если будет сквозить или нехорошие крабики и любопытные насекомые всё же проберутся внутрь, то замажу щели землёй. Высохнет, так и дождь не страшен, если вспоминать саманные дома. Или там их как-то всё же закрывали от осадков? В любом случае, пока об этом можно не думать.
   Освободившееся от строительства время отдала собирательству, поиску глины и плетению корзин, циновок и прочих приятных мелочей. Постепенно место обжилось. Поодаль даже выкопала помойно-туалетную яму и поставила над ней туалетный домик без крыши и двери, зато с видом на море. Все же на оставляла надежда, что де Граф очнётся, а делать дела на виду как-то неприлично. Как и загаживать окрестности без выделенного под это места.
   Глина нашлась выше по течению ручья. Жирная, светло-коричневого цвета, она идеально подошла для посуды. Первая чашка получилась тонкой, звонкой и кособокой. Я нетерпеливо поставила её сразу в костер и её форму, и без того неидеальную, подправили прогорающие дрова. Кусочек угля, вплавившись в стенку, чёрным укором смотрел из черепка. Чашка не только вышла кривой, но и очень непрочной. Следующие изделия сначала слегка подсушивала на солнце, и только потом укладывала в середину очага, раздвинув горячие угли. Руки у меня явно неприспособленны для творчества, поэтому о красоте и изяществе поделок говорить нельзя. Успокаивало то, что кроме меня эти шедевры никто не видит.
   Большой горшок не выдержал испытаний и лопнул при попытке снять его с огня после закипания воды. Тут же выяснился ещё один нюанс - посуду надо как-то убирать с огня, чтобы не лезть голыми руками в пламя. То есть или приделать будущим горшкам ручки, или сделать печку и готовить не на открытом огне.
  
   Следующее утро бродила по берегу возле выходящих в море скал, где был богатый выбор камней разной формы и размера. Именно там несколько дней назад нашла подходящий топор, а чуть позже - будущий нож. Им заняться ещё не дошли руки, но длинный и плоский камень ждал своего часа. Сейчас критерии были намного ниже, ведь требовались не инструменты, а всего лишь "кирпичи" для очага.
   Корзина едва не развалилась от груза. Всего-ничего, четыре булыжника, но и их хватило для появления расползающихся дырок в плетёных стенках. Ещё полтора десятка сложила кучкой, приготовив на следующие ходки. Когда решила, что количество камней у хижины достаточно, руки казались, вытянулись до колен. Последний камень я даже не несла, катила на ребре по песку. Ну не смогла пройти мимо большой плоской плиты. Накрою сверху печку, будет большая столешница, и, когда и если прокалится насквозь, то ещё и сковорода.
   Сложить камни неровным прямоугольником, больше похожим на овал, и обмазать глиной, заняло не больше полутора часов. Почти столько же возилась с трубой, она упорно пыталась завалиться набок или осесть, пока не сообразила наращивать её постепенно, по мере затвердевания глины в нижних слоях. И уже вечером огонь радостно гудел в топке. Хочу - поставлю горшок, хочу - на огне что пожарю. А вот запекать в углях уже неудобно, размер топки не позволял безопасно положить внутрь что-нибудь. Плита тоже прошла проверку весьма неплохо разогревшись, так, что положенные на неё устрицы приготовились без уже надоевшего привкуса углей и золы.
  
  
   С утра шёл переменный дождь. Он то становился ливнем, то давал передышку, лениво капая со свинцовых туч. Пальмовая крыша успешно справлялась с задачей, не пропуская в хижину воду, чего нельзя сказать о плетёных стенах. При первых признаках ручья на полу, я с топором выскочила под струи воды и прорубила вокруг дома в земле отводную канаву, убирая грунт неудавшейся тарелкой. Как совок она неплохо себя показала.
   Навес над "кухонным уголком" ставился в основном от палящего солнца, но и от дождя он тоже спасал, пусть и хуже, чем крыша хижины. По крайней мере, рыба, повешенная под козырёк вялиться, и запас сухих дров почти не пострадали. А вот эксперимент по горячему копчению рыбы провалился - огонь в открытом очаге залило образовавшимися ручьями. Поставила себе в мыслях заметку обкопать хозяйственную часть и плотнее обложить кострище камнями.
   Этот день посвятила отдыху. В дождь не было желания куда-либо идти, особенно, в мокрый тропический лес. Поэтому весь день просидела на пороге хижины, плела корзины с циновками и пыталась придумать ловушки для птиц, которых здесь водилось предостаточно. Рыба, морепродукты и фрукты - это хорошо, но иногда хочется мяса.
  
   Прошёл ещё один день. Я сидела на камне на окончании мыса-мусоросборника. Волны накатывали на гряду чёрных коварных камней, означая их присутствие пенными валами. Через пару часов вода поднимется выше, и камни полностью скроются из вида, грозя случайным кораблям острыми зубами.
   Но кораблей за всё время не видела ни одного. И на мысу тоже мусор природного происхождения. На него течение сносило почти всё дрейфующее мимо острова, в основном ветки и стволы деревьев, но, порывшись, я нашла некоторые вещи из перевернувшийся лодки. Сама лодка, несогласованно взмахивая двумя вёслами, медленно отдалялась от острова. В ней я насчитала шестерых. Все, кто оказался на острове, кроме меня и де Графа. Непонятно, что у них случилось, что они решились выйти в море. В их цели я не сомневалась - второй остров, что в ясные дни смутно темнел на горизонте серым облаком. Думают, что там будет лучше?
   Все дни после добровольно-вынужденного изгнания я почти не вспоминала об оставленной группе. От них никто не появлялся поинтересоваться, как мы, и я тоже к ним не ходила. Слишком далеко для праздного любопытства. Даже при быстром темпе ходьбы это заняло бы почти половину дня. Настолько оставить больного бессознательного человека я не решалась. Но сейчас появилась необходимость сходить в тот лагерь, попробовать выяснить, что случилось и почему они покинули остров. Вода есть, еды достаточно, хищников и змей я не только ещё не встречала, но и не видела следов их присутствия. К тому же сильно сомневаюсь, что из-за них они так поспешно уплыли.
   Я следила за лодкой, пока она не стала еле заметной точкой среди ярких бликов волн. Что ж, шансы доплыть до острова у них есть. Но только если ночью не снесёт сильно в сторону. На двух вёслах до темноты могут не успеть, тем более, что вышли в море ближе к полудню.
   В хижине поставила в изголовье большой горшок с водой. Один конец тряпки опустила в воду, другой положила на лоб де Графу. Надеюсь, поможет на время моего отсутствия снять жар. Он почти исчез за эти дни, но всё равно иногда возвращался, вынуждая не отходить далеко от хижины. Сама же бегом добралась до покинутого лагеря.
   За то время, что меня здесь не было, почти ничего не изменилось. Стало больше мусора, и вокруг кострища появилось шесть охапок листьев. Спальные места по числу людей. Они так и не соизволили сделать хоть какую-то крышу, и весь недавний ливень мокли под каким-нибудь деревом. Кострище тоже выглядело странным. Я не нашла в нём свежих углей и пепла, будто как он потух в дождь, так его потом и не развели вновь. Отчасти это доказывали и сложенные в нём ветки с растопкой. Разжечь хотели, но не получилось. Но ведь солнце после ливня снова жарило, а у них остались очки! Ответ пришёл, когда я нашла разбитую оправу. Одна линза в ней так сильно раскрошилась, что вряд ли смогла сфокусировать достаточно света, а вторая просто отсутствовала.
   С одной из лежанок забрала нижнюю юбку со следами крови. Слишком хорошая и дорогая ткань, чтобы жена лавочника могла такое позволить. Значит, маркизы. Месячных в этом мире не знали, происхождение крови должно быть несколько иное.
   Сопоставив обе находки, воображение нарисовало картину, как мужики, соскучившись по женской ласке, неоднозначно предложили маркизе не ждать до мужа. Марик попробовал вмешаться, огрёб по лицу и, возможно, по другим частям тела. В пылу объяснения насколько он неправ, мешая взрослым, несчастные очки попросту растоптали, не заметив, и вторую линзу искать, думаю, уже бесполезно, или также растоптали в пыль, или совсем потеряли. Если уж шестеро человек её не нашли точно зная место драки, то мне надо просеивать половину пляжа. Марик должен быть дважды виноват и трижды обижен. Помешал отдыхать, испортил очки - единственный источник огня у этой компании, и лишился хорошего зрения. Как его за очки не прибили на месте, не понимаю. Неужели, у кого-то здравый смысл появился? А ведь могли и заранее забрать столь важный для выживания предмет.
   Дальнейшее обследование лагеря не объяснило причины покинуть остров. Думается, ей стало желание и надежда добраться до следующего. Вдруг, там есть люди? С потерей огня их здесь уже ничего больше не держало. Набрали побольше фруктов, воды в бочку и отчалили, оставив весьма загаженный в прямом смысле слова берег. Казалось, они поставили себе целью удобрить каждый куст, иначе столько следов жизнедеятельности не объяснить. Даже прошедший ливень не смог до конца вымыть прибрежные заросли.
   Прихватив находки, вернулась домой к уже привычным делам. Юбку отстирала и разрезала на большие куски. Пойдут на смену рубахи-подгузника, чтобы, когда её стираю, де Граф не смущал едва прикрытым видом.
   Этой ночью, вопреки обыкновению, легла спать, прижавшись к тёплому боку. Экономя силы лежанку сделала одну, достаточно широкую для двоих, и ночью старалась держать дистанцию. Сейчас же чувствовала необходимость, чтобы рядом кто-нибудь был. Пока лодка не уплыла, хватало мысли о том, что, если станет совсем одиноко, можно прийти к той группе. С их отбытием единственными людьми на острове остались мы двое. И то, надолго ли? Всё же столько дней без сознания и с повышенной температурой заставляли волноваться за жизнь князя. Так и заснула под стук сердца и мерное дыхание, уже привычно игнорируя песни ночных цикад и лягушек.
  
  
  
  
  
   Де Граф открыл глаза. Сознание вернулось полностью, но память смазала события последних дней. Он помнил, как лодка перевернулась на прибрежном рифе, потом провал, они всей небольшой группой долго шли по берегу до ручья. Кажется, уже на следующий день произошёл какой-то неприятный конфликт, и снова провал до нынешнего момента.
   Взгляд упёрся в низкую крышу, собранную из жердей и покрытую листвой. Затем опустился ниже на стены, сплетённые из длинных деревянных полос. Через многочисленные щели свободно проходил солнечный свет, позволяя оглядеть скромное убранство крошечной хижины.
   Тело не слушалось. Рука едва приподнялась на ладонь и вновь упала на деревянный настил. Несложное краткое движение потребовало большого напряжения. Никогда мужчина не чувствовал себя настолько слабым. Даже после измотавшего сражения с приспешниками Властелина и то мог самостоятельно двигаться. Сейчас же под силу оказалось только повернуть голову. Впрочем, смотреть было не на что. Примитивную хижину шага примерно на четыре-пять, почти целиком занимала лежанка. Мебели и предметов обихода мужчина не заметил. Только в ближнем углу стояла маленькая и такая же примитивная табуретка из связанных бамбуковых стволиков, да на угловой полке над ней стопка сложенной одежды. Движения утомили, и де Граф снова то ли заснул, то ли потерял сознание.
   В следующий раз он пришёл в себя уже во второй половине дня, если судить по солнечным лучам, освещающих хижину. Изменение заметил всего одно - кто-то повернул его на бок. Сейчас положение позволило хоть немного осмотреться. Ощущения подтвердились - он лежал полностью обнажённым, только вокруг бёдер обмотана тряпка. Из хорошей, между прочим, ткани. Неужели спасшаяся группа встретила местных дикарей и те позволили занять их дом для ухода за ним? Сколько же времени могло пройти? Тело показалось намного худее, чем было, но кто знает, как болезнь могла повлиять на него. Попытки движения ни к чему не привели, кроме как к усталости и закономерному итогу - он снова заснул.
   В третий раз проснулся уже в потёмках. Кто-то весьма небольшого роста коленом поддерживал его в полусидячем положении, одновременно вливая в рот жидкую кашу, по вкусу похожую на варёную рыбу с привкусом банана. Судя по тому, как ловко и аккуратно производилось кормление в тусклом свете щепки, горящей над плошкой с водой, процедуру проделывали далеко не в первый раз.
   Разглядеть кормильца из-за темноты и неудобного ракурса не получилось. Как и привлечь внимание, показав, что пришёл в сознание - тело предательски ослабело настолько, что сил хватило только открыть глаза и послушно глотать тёплое варево.
   Миска опустела. Человек мягко уложил де Графа обратно на лежанку и молча вышел. На этот раз мужчина не заснул и лежал, вяло обдумывая случившееся.
   Когда человек снова вернулся, князь ощущал сильное желание посетить уборную. Сходить под себя не позволяло воспитание и чувство брезгливости.
   Поставив ношу на край лежанки, человек уверенно и деловито ощупал тряпку, прикрывающую промежность. Слабый огонёк щепки осветил нахмурившееся лицо и де Граф узнал свою сиделку.
   - Тено? - вместо удивлённого восклика прозвучал тихий неразборчивый шелест. Но и его оказалось достаточно для привлечения внимания. Влада сразу подошла ближе и поднесла огонёк, всматриваясь в лицо.
   - Вы очнулись?! - с надеждой спросила она и, когда де Граф согласно слабо улыбнулся и прикрыл глаза, сползла на пол, будто ноги перестали держать.
   - Тено, - мужчина, несколько удивлённый подобной реакцией, всё же нуждался в решении своей проблемы. - Мне надо... выйти.
   Влада, сначала непонимающе на него посмотрела, затем повернула голову в сторону принесённых вещей и ненадолго задумалась.
   - Я вас не подниму, - озвучила результат раздумий. - Давайте, сейчас, как есть, а утром что-нибудь придумаем. Я вернусь минут через десять.
   Она, не дожидаясь возражений, погладила мужчину по плечу и поспешно вышла. Вернулась, как и обещала, через несколько минут.
   Пока она ухаживала за де Графом, у него на глазах выступили непрошеные слёзы от бессилия и унизительной ситуации. Император огромной страны, выполняет грязную работу какой-нибудь неграмотной служанки. И даже на необитаемом острове она вправе ничего не делать в силу статуса. Хотя, за столько лет, де Граф понял, что не в её характере сидеть без дела, когда остальные работают. Но можно же было поручить уход за ним другим, той же жене лавочника, например.
   Все процедуры и долгое бодрствование отняли и без того невеликие силы, и мужчина задремал. Дрёма перешла в сон, сквозь который ему показалось, что кто-то ночью крепко его обнимал, плотно прижавшись к голой коже. Ему казалось, что через эти объятья вливаются силы, которых так не хватало измученному и истощённому телу. К разочарованию, наутро проснулся в одиночестве. Солнце уже встало и освещало ещё низкими лучами примитивную хижину.
   Вскоре пришла Влада с фруктовым завтраком на широком пальмовом листе. А ещё через полчаса повторилась унизительная процедура. Де Граф терпел, еле сдерживая раздражение, но под конец не выдержал. Девушка как раз закончила его вытирать и повязывала ткань на манер подгузника.
   - Тено! Не смейте больше этого делать! - несмотря на слабость и тихий голос, прозвучало всё равно грозно. Де Граф сам не мог понять, почему и на что так разозлился. На свою беспомощность или на то, кто именно за ним ухаживает.
   - Вы, в конце концов, император! Не забывайте об этом. А выполняете работу, на которую не всякая служанка согласится. У вас что, совсем нет понимания приличий и собственного достоинства?
   Хоть самому было неприятно читать нотации, тем не менее князь высказал ещё несколько предложений на тему того, что можно и что нельзя делать юной девушке даже независимо от титула. Влада всё это время стояла низко опустив голову. Де Граф не был уверен, но ему показалось, что её губы подрагивали.
   - Извините, - с виноватой интонацией произнесла девушка, когда он закончил, утомившись длинной эмоциональной речью. Подхватила горшок с водой и грязные тряпки и поспешно ушла, почти выскочила из хижины.
   Вместо облегчения от того, что сорвал раздражение, де Граф почувствовал себя ещё хуже. Будто щенка пнул. Но извиняться уже было не перед кем. Какое-то время он лежал, то возвращаясь мыслями к своей обидной и оскорбительной речи, то забываясь в не приносящем облегчения сне. Ближе к полудню мужчина собрался с силами и смог сесть, чтобы следующим движением упасть с лежанки на земляной пол. Наверно, с час лежал, отдыхая и только потом смог с трудом доползти два шага до стены и устало к ней привалиться.
   Сквозь щели в плетёной стене хорошо просматривалась площадка перед входом в хижину. На ней лежала небрежно брошенная охапка длинных, в рост листьев. Часть из них уже была нарезана на ленты, сложенные рядом.
   Чуть в стороне, под навесом, из обложенного камнями очага поднимался едва заметный дымок. Там же стояло несколько грубых, кривоватых горшков и корзин. И никого. Можно бы предположить, что отсюда мало что видно, и все с другой стороны хижины, но не доносилось ни одного звука, характерного для присутствия людей. Не могли же все разом уйти по делам? Де Граф пристальней всмотрелся в навес. Непохоже, что им пользовались многие.
   Со стороны моря, почти невидимого из неудобного положения, пришла Влада всё в том же неприличном виде. Босиком, в коротких обрывках штанов и лёгкой рубахе без рукавов на голое тело. Опять поднялась волна негодования. Даже последние маргиналы и городские бродяги постеснялись бы в таком ходить.
   Девушка, не подозревая, что за ней наблюдают, раздула в очаге огонь и поставила вариться принесённого с собой большого омара. Сама уселась у кучи листьев и чем-то, похожим на устричную раковину, стала разделывать листья на ленты. Когда она закончила, омар не только успел приготовиться, но и остыть, будучи выложенным из горшка на пальмовый лист.
   Аккуратно очистив мясо от красного панциря, Влада сложила большую часть в глиняную тарелку, добавила сбоку нарезанных фруктов и остановилась, не дойдя пару шагов до хижины. С обидой покосилась на неё, потопталась на месте, но, к облегчению мужчины, всё же вошла. Когда она замерла, де Граф вспомнил, что фактически запретил к нему приближаться, и испугался, что Влада не сможет нарушить этот приказ. Но, видимо, она или не восприняла это приказом, или всё же нашла способ его обойти.
  
   ...
  
   Сказать, что я обиделась, это ничего не сказать. Я не рассчитывала на глубокую благодарность, но и на ровном месте получить выговор совсем не ожидала. И говорил-то всё верно про приличия и прочее, но совсем не к месту и не ко времени. Будто снова оказалась в далёком детстве, получая нагоняи просто так, за то, что вообще существую.
   Немного посидев, успокаиваясь, я пошла в лес, искать материал для корзины. Дела всё равно никуда не денутся, а если продолжит разговаривать в том же духе - сделаю кляп из какой-нибудь тряпки. Силы у него сейчас совсем нет, сопротивляться не сможет.
   До полудня нашла подходящий куст, похожий на гигантский ананас. Листья с него притащила к хижине и часть успела нарезать на тонкие ленты. На обед пошла проверить рыбные ловушки. Остаться голодной уже давно не боялась, ловушки стабильно приносили рыбу или, как на этот раз, огромного лангуста. Пришлось повозиться, чтобы без потерь вытащить его из морды и принести домой.
   Идти в хижину не было никакого желания. Но и оставлять беспомощного человека без присмотра и голодным не позволяла совесть. Чувство долга всё же победило, к тому же днём он не требовал особого ухода, так что набрав в тарелку еды, я пошла кормить князя. Не дойдя до входа каких-то два-три шага, замерла, не в силах двинуться дальше. Вот не идётся, хоть что делай. И в голове только одна причина - не хочу и всё! Но желание не может измениться так внезапно и кардинально. Тем более, что даже при нежелании ничто не должно мешать зайти внутрь.
   Разумным объяснением показалось только чьё-то вмешательство в мою свободную волю. И кандидат тоже нашёлся - господин де Граф сам запретил к нему приближаться, забыв, что его приказы я, вроде как должна исполнять без колебаний, раздумий и будто это мои собственные желания. Получается, он сам себе злобный Буратино, ни поесть ему теперь нормально, ни умыться. Но и мне такое положение совсем не по душе. Хижина-то одна, мне что теперь, спать на улице или строить ещё одну? Он хотя бы понимал, что говорил, или это было в бреду и неосознанно? А если не понимал, то и приказ недействителен. Мысленные рассуждения продлились недолго. Сумев убедить себя в том, что князь не отдавал приказ сознательно, я почувствовала ослабление странного нежелания заходить в хижину. Пока обманутая печать не заработала снова, поспешно вошла.
   Де Граф лежал в углу в неудобной позе опираясь на стену. Моё появление он встретил с явным облегчением. Я поставила тарелку на лежанку.
   - Удобно? - издевательски спросила у скрючившегося в углу хижины мужчины. Удивительно, как он вообще смог туда добраться. - Я, кажется, уже говорила, что мне тяжело вас поднимать?
   - Тено, - он начал было что-то говорить, но я его перебила.
   - Тихо! Молчите, пока ещё чего не наговорили.
   Мне показалось, или на его лице промелькнуло раскаяние и стыд?
   С огромным трудом всё же удалось затащить его обратно на лежанку. Даже с его слабой, практически незаметной помощью, процесс занял достаточно времени. В прошлый раз было легче, тогда он лежал на плотике и вокруг не было стен, можно было подтянуть верёвками.
   Обед прошёл мирно, и я оставила начавшего дремать мужчину, пообещав вернуться вечером. О прошлом разговоре никто не упоминал.
  
  
   ...
  
  
   Почти весь следующий день де Граф проспал. Это было не болезненное забытье, а обычный сон выздоравливающего человека. Только ближе к ночи, когда Влада явно привычно и совсем по-домашнему пристроилась под боком, обнимая за талию, появилась возможность для разговора.
   - Тено, - тихо позвал он, пока девушка не уснула. - Сколько времени прошло?
   - Дней пятнадцать или чуть больше, - почти сразу получил ответ.
   - И всё это время я... - он не закончил предложение, и так понятно, о чём вопрос.
   - Угу, - покладисто согласилась девушка.
   - И вы...
   - Угу, - теперь он ещё и почувствовал, что она кивнула, не дав договорить.
   - А как же остальные?
   - Их нет, - простой краткий ответ. - Они с неделю назад сели в лодку и отчалили. Я не видела, чтобы возвращались, - в голосе не слышалось злости или обиды. Равнодушная констатация факта, словно не её бросили на острове с бессознательным человеком. В голове такое не укладывается.
   - Но как? Почему?
   Влада тихо вздохнула и крепче обняла.
   - Вы, наверно, не помните. Когда вы заболели, они решили, что вы заразный, испугались и прогнали. Я ушла с вами. Что они ещё не поделили и почему уплыли, не знаю. Больше мы с ними не общались.
   Де Граф помолчал, что-то решая для себя.
   - А эта хижина? Нашли местных жителей?
   - Единственные местные здесь мы с вами. Хижину строить пришлось, не на земле же спать. Несколько дней провозилась.
   - И посуду? - мужчина припомнил глиняную миску. К тому же рыбу в чём-то ведь варили.
   Получив и на этот вопрос утвердительный ответ, де Граф задумался. Он сам в свои сто сорок лет вряд ли смог за неделю-две поставить хотя бы такой дом и изготовить посуду. И всё без инструментов. Он даже не представлял, как и с чего можно и нужно начать! Как мало он знает о своём императоре. И не стремился узнать, если говорить честно. Словно она всегда была императором, без прошлой жизни, своих привычек, пристрастий и прочего. Хотя она сама о себе не рассказывала и смирилась с объявленным статусом. Известно только, что жила одна в крошечном помещении, работала кем-то вроде счетовода, и то, не отправь тогда Первый в её мир, не знал бы и этого. А, да! Ещё, в детстве из дома сбежала. Вроде от отчима, если правильно помнит.
   - Вас этому в школе учили? - он припомнил давнее объяснение на тему системы образования и спросил почти наугад.
   - Школе этого не надо, - отмахнулась Влада. - Я даже не знаю, учат ли такому специально. Это у меня много всего в голове есть, что у обычного человека и не появится. Особенности воспитания, - она как-то иронично хмыкнула и плотнее прижалась к боку де Графа, словно набираясь храбрости.
   - Я с мачехой с шести лет жила, - неожиданно заговорила он после долгого молчания. Де Граф даже успел задремать. - Мать умерла при родах, отец лет через пять женился второй раз, а через год погиб на пожаре, спасая кого-то. Раисе я только мешала, но это потом поняла, когда подросла, а до этого всё старалась стать правильной и хорошей. В школу она меня сразу сплавила, хотя обычно туда с семи принимают, а мне едва шесть было. Там тоже никому не нужна. В классе тридцать человек, кого волнует один из них? Дома Раиса постоянно шпыняла, всё ей не то и не так. Думала, буду хорошо учиться, помогать по дому, то хотя бы похвалит, не до хорошего. Всю начальную школу приносила одни пятёрки, дома ни пылинки, готовить научилась. И всё без толку.
   Потом Раиса привела в дом Гришу, мне уже лет девять или десять было, тогда уже что-то да понимала. На меня совсем перестали обращать внимание. Только если дома не прибрано и обеда нет, орали в два голоса.
   Тогда как раз добралась читать приключенческие романы. В библиотеке всё свободное время проводила. Ну и решила, что сбегу и буду жить в гордом одиночестве, всё равно никому не нужна. Мозги и тогда уже были, сообразила, что просто так уйти нельзя, далеко не доберусь и не проживу долго без подготовки. В библиотеке интернет был, пересмотрела множество роликов по выживанию. На учёбу забила, копила деньги на поезд, уехать на юг, где всегда тепло, чтобы там жить. Бутылки собирала, машины мыла, соседских собак выгуливала. Много ли лет в десять-одиннадцать наработаешь?
   А потом Гриша нашёл мои сбережения. Опять орали, что наворовала, грозили в детдом сдать. Я после этого разузнала про детдома. Подготовительная колония для будущих преступников. Узнала также, что если бы сбежала, то туда бы вполне могли поместить.
  
   Влада сделала паузу, собираясь с мыслями. Де Граф осторожно положил руку ей на спину в ободряющем жесте, боясь спугнуть момент. Такого признания о детстве он никак не ожидал.
   - Этот побег накрылся медным тазом, - продолжила девушка. - Ещё с год, наверно, бунтовала. Эти тогда за мной следили тщательно. Шаг вправо, шаг влево - ор и скандалы. Что не по их - тоже самое. А не по их было всё. И раньше пришла - чего припёрлась, и позже - где шлялась. И почему жрать не готово, вчерашнее они не едят... После очередного скандала, когда мне заявили, что максимум, что мне светит, так это работа уборщицей или проституткой, решила, что хватит и надо от них всё же уходить, как можно скорее. Единственный вариант увидела в поступлении в ВУЗ и получить койку в общаге. А это уже только после школы, и ещё экзамены сдать достойно. Снова взялась за учёбу и, как только получила аттестат, уехала поступать.
  
   Де Граф слушал тихий голос, а перед глазами вставали живые картинки. Неосознанно девушка делилась с ним воспоминаниями. Князь будто видел их, но отстранённо, как бы со стороны.
  
   Маленькая девочка стоит перед свежим земляным холмиком. Рядом другой, уже старый, но ухоженный. В торце высится высокий мраморный камень с надписью. Буквы расплываются, но удаётся прочитать два слова "Катрин ДЕСАМОН", именно так, всё большими буквами. И над надписью портрет улыбающейся красивой блондинки. Похожая надпись и на табличке на грубом деревянном кресте у свежего холмика. Только имя другое - Ярослав.
   Середина весны. Деревья ещё без листвы, но трава зеленеет там, где её не засыпали свежей землёй. Моросит мелкий неприятный дождь. Какая-то женщина под зонтом берёт девочку за руку и уводит. Женщину можно было бы назвать красивой, если бы не брезгливое выражение лица и не недовольный взгляд.
   Она идёт торопливо, перешагивая лужи, и совсем не обращая внимания, что девочка за ней не успевает и вынуждена бежать прямо по грязи, пачкая сапожки и забрызгивая подол пальто.
   - Что ты за свинья такая? - женщина всё же увидела грязную одежду и принялась отчитывать ребёнка недовольным голосом. - Вся уделалась. Мне, что ли, за тобой стирать?
  
   ...
  
   Радостно-возбуждённый гомон большой разновозрастной толпы детей и подростков. Все одеты в одной сине-белой гамме. Мальчики в пиджачных костюмах, девочки - в белых блузках и юбках по колено. Влада растерянно стоит чуть поодаль. В этой толпе она самая маленькая и единственная, без букета в руках.
   - Ишь чего, - откуда-то доносится недовольный голос женщины из предыдущего воспоминания, - ещё на цветы тратиться. Другие надарят, не обеднеют.
   Вся толпа плавно переносится в учебные классы. Три ряда парт по шесть в ряду, почти все заняты. Влада сидит на последней. Из-за отдалённости и спин и голов впереди сидящих, ей почти ничего не видно из написанного на доске. Но на первых партах сидят любимчики, слабо видящие и просто подлизы-отличники. Идёт опрос. Девочка изо всех сил тянет руку вверх, надеясь, что ей дадут ответить. Но учительница упорно её не замечает, спрашивая всех остальных, кроме неё.
   - Влада, сядь и успокойся, - учительнице надоело игнорировать девочку. - Я знаю, что ты знаешь, поэтому не буду тратить на тебя время!
  
   ...
  
   - Раиса! Вот, посмотри, - подросшая девочка радостно протягивает женщине дневник. Та едва соизволила повернуть голову, отвлекаясь от ящика с движущимися картинками - телевизора.
   - И что это? - лениво и презрительно спросила.
   - У меня за год одни пятёрки, - радость у девочки утихла от холодного приёма.
   - И что? Отличница она... Дома срач развела, зайти противно! Вот, полюбуйся.
   Женщина встала с кресла и провела пальцем по полке шкафа много выше роста девочки.
   - Пылищи навалом! - она сунула палец с только ей видимой пылью под нос ребёнку. - Почему я в своём доме должна терпеть эту грязь? Лентяйка неблагодарная! Я её кормлю, пою, одеваю, на работе с утра до вечера, а взамен что? Даже пыль не убрана!
   - Извини, - девочка уже стояла, виновато опустив голову.
   - Извини-и-и, - передразнила Раиса и уселась обратно в кресло. - Пошла прочь, дрянь, видеть тебя не хочу.
  
   Подобное повторялось несколько раз. Девочку отчитывали за плохо блестящую обувь после чистки, за выставленные не по цвету книги в шкафу, за недостаточно чисто вымытую посуду, опять за книги, теперь за то, что они стоят не по размеру. Потом добавились претензии к недосоленному супу, излишне прожаренной картошке и тому подобное. К словесным унижениям добавилось и таскание за уши и тогда ещё длинную косу.
   От косы Влада избавилась самостоятельно, неровно обрезав её кухонным ножом под самый корень. За что получила ещё один нагоняй и многочисленные попреки о тратах на парикмахера, чтобы, по словам мачехи, "исправить это убожество". Больше длинные волосы девочка не отращивала.
   Однажды она приготовила воздушный торт. Провозилась полдня взбивая основу и отслеживая готовность. Вернувшись домой, Раиса сразу его увидела.
   - Это ещё что такое?
   - Тортик, - понуро ответила девочка, поняв, что снова не угодила.
   - Вижу, что тортик. Зачем продукты переводишь, скотина?
   - Но у меня день рождения...
   - И что? Может, ещё и подарок попросишь? Иди к себе, делай уроки.
   - Сейчас каникулы.
   - Не зли меня!
   - Извини, - девочка развернулась и мышкой юркнула в свою комнату. Небольшую, шагов на пять, и весьма скромно обставленную. Кровать, стул, стол, маленький шкаф и книжная полка. Больше ничего и не помещалось. Никаких украшений и излишеств.
   Через какое-то время девочка вышла и, проходя мимо второй, большой комнаты, увидела, что женщина есть этот тортик прямо с тарелки большой ложкой, при этом увлечённо смотря телевизор.
   - Чего уставилась? - она заметила вставшую у дверей девочку. - Заняться нечем? Так сходи, посуду помой, целую раковину накопила, неряха.
  
   В какой-то момент в воспоминаниях появился Гриша - полноватый лысеющий мужик. Но существенно ничего не изменилось, только ругать стали двое и, соответственно чаще.
  
   Приготовления к побегу прошли буднично. Зато жуткий скандал из-за обнаруженных денег, предстал во всей красе. Крики, оскорбления, словесные унижения - всё было представлено в большом количестве и разнообразии.
   - Ты посмотри на эту скотину неблагодарную! - мачеха села на свой любимый конёк. - Я из неё человека пытаюсь вырастить, а она деньги ворует!
   - Я их заработала! - девочка, хоть и давно уяснила, что лучше всего молчать, уставившись в пол с виноватым видом и за всё извиняться, не выдержала беспочвенного обвинения. И сразу получила ещё более яростный ответ.
   - Заработала она! Чем ты можешь заработать? Нет, Гриша, ты слышал эту шалаву? Ей и двенадцати нет, а она уже "работает"! Да кому ты нужна, криворукая да уродина? Наворовала, так имей силы признаться, а ещё врать, тварь, научилась. Ни стыда, ни совести!
   - Ну, это мы сейчас подправим. Раз слов не понимает, то только так, - Гриша деловито расстегнул ремень на брюках.
   Девочка со страхом смотрела на мужчину, но не пыталась убежать даже когда кожаная лента ремня оставляла красные полосы на руках и ногах. Гриша просто лупил, куда придётся, попадая в основном по конечностям сжавшегося маленького тельца. Остановила его Раиса, и то, испугавшись, что следы заметят, и у них могут быть неприятности.
  
   Больше в воспоминаниях серьёзных побоев не встречалось, но к бесконечным придиркам добавилось полное недоверие ко всему ей сказанному и игнорирование. Впрочем, девочка и сама не стремилась к общению, превратившись в неслышное и невидимое существо, всё время сидящее в своей комнате.
  
   В школе тоже не всё шло гладко. Учителя также не замечали тихую маленькую ученицу. А зачем? Учится хорошо, уроки все знает, даже спрашивать нет смысла. Потом через пару лет, когда Влада совсем перестала учиться, также игнорировали - всё равно не ответит, так что время терять?
  
   С одноклассниками не сложилось. Они все были старше на год, а кто и на два. В таком возрасте подобная разница весьма критична и общих тем и интересов сразу не нашлось. Зато она стала от них выделяться отсутствием модных и новых вещей, телефона, а также хорошими успехами. Дети сначала пытались травить девочку, как выскочку-нищебродку, к тому же из неполной семьи, не сдающей деньги на нужды класса, о чём регулярно напоминала классный руководитель. Но за отсутствием реакции от жертвы, тоже стали её презрительно и демонстративно игнорировать.
  
   Уже более старшие классы. Девочке лет пятнадцать. Она в школьной раздевалке под смех одноклассниц и их подружек из параллельных классов снимает старые, штопаные шерстяные колготки. На улице зима, многие приезжают на машинах и не успевают замёрзнуть. Другие носят модные и современные штаны от лыжных костюмов. Только она одна ходит в древнем убожестве. Влада, хоть обижается и злится, но привычно не показывает чувств и умело и незаметно покидает раздевалку.
  
   Опять школа, опять подростки. Теперь мальчики нашли забаву - с криком "а сегодня пятница, задираем платьица!", резким движение поднимают девчонкам юбки. Самая радость, если удалось увидеть нижнее бельё. Жертвы визжат, ругаются и неуклюже отмахиваются. Очередной шутник неожиданно для всех получает от Влады в глаз и падает на грязный пол. Мгновенная тишина.
   В директорском кабинете четверо. Сама директор, пострадавший ученик с красочным синяком на половину лица, его мама и виновница. Девочка стоит, по обыкновению опустив голову и уставившись в пол. Она настолько привыкла к крикам и беспочвенным обвинениям, что даже не слушает ярко накрашенную маму мальчика. Та обвиняет Владу чуть ли не в покушении на убийство и грозит разнообразными карами. После Раисы её речь звучит неубедительно. Девочка молча ждёт, когда она наорётся и директор закончит читать мораль о неприемлемости подобного поведения.
   На ближайшей перемене Влада подходит к пострадавшему и тихо, но уверенно говорит, впервые подняв голову и глядя в глаза.
   - Ещё раз повторишь - убью.
   Мальчик верит. Больше никто с Владой так не шутил и даже стали, на всякий случай, держаться подальше.
  
   Последнее воспоминание со школьной поры. Выпускной класс. Влада вечером возвращается из школы в старой, выцветшей и вылинявшей форме. В прихожей её встречает подвыпивший Гриша. Он всё чаще находится в таком состоянии. По-хозяйски обнимает уже девушку за талию и второй рукой лапает бедро под юбкой.
   - Большая уже кобыла. Жаль, ни сисек, ни жопы, подержаться даже не за что. Но я бы и так, плохо, что малолетка ещё.
   Влада выворачивается из рук и торопливо скрывается в своей комнате. Мужчина на продолжении не настаивает.
  
   Институтские воспоминания малочисленны, но тоже не блещут радостью. Игнорирования здесь нет, зато активно процветает использование. За всю жизнь девушка не научилась отказывать, вернее, её от подобного старательно отучили. И теперь окружающие этим часто пользуются.
   Переписать пропущенную лекцию? Вот Влада и перепишет из своего конспекта. Сделать лабораторную? Владе же не сложно просчитать три варианта. Написать сценарий для институтского театра? Так Влада много книжек прочитала, справится. С театром вскоре совсем сели на шею. На девушку повесили сценарии, создание декораций, реквизита. Даже грим актёрам и то её просили накладывать.
  
   Спасла от всего этого, и, заодно от поползновения со стороны мужского пола Таня, соседка по комнате в общежитии. Она была старше почти на десять лет и училась ради диплома о высшем образовании, не важно, по какой специальности. Таня давно и успешно работала, и могла бы жить в своей квартире, но ей захотелось почувствовать студенческую жизнь. Взяв забитую девочку под крыло, она за пять лет смогла более-менее выбить часть комплексов и дать хоть немного уверенности в себе. Крайне полезным оказался переезд на старших курсах в однокомнатную квартиру в спальном районе. Её Таня купила для встреч с любовниками на нейтральной территории, но с ними не сложилось, и она предложила Владе её снимать почти даром.
  
   На этом ряд воспоминаний закончился. Судя по времени и возрасту в последних, дальше уже должна быть жизнь в Анремаре, но этим Влада не поделилась.
  
  
   Де Граф вынырнул из чужих воспоминаний и долго лежал, приводя мысли и чувства в порядок. Сухо сказанное словами было ужасно, но не передавало и десятой доли реальности. Да, воспоминания показаны через призму восприятия их владельца, отсекая незначительные, по её мнению, моменты, и выпячивая остальные. Но и с учётом этого понятно, что жизнь до Анремара не была радужной. После, наверно тоже. Они ведь точно также взвалили на Владу множество обязанностей, не поинтересовавшись даже формально, её мнением. Вы император, вот и работайте. Неудивительно, что она так легко приняла и поверила в версию, что ей сослали прочь за ненадобностью и чтобы не мешалась.
   Солнце уже взошло, заливая хижину своими лучами. Де Граф поднял левую руку и посмотрел на тёмный рисунок, браслетом обхватывающий предплечье чуть выше запястья. Если бы не это, Влада не смогла бы передать воспоминания, пусть и неосознанно, и ограничилась бы скупым рассказом. Но, с другой стороны, без этой связи ему самому и в голову бы не пришло приехать в Академию, оставив управление Империей на Криса де Вена и Первого. Но и несдержанных раздражённых отповедей тоже не было бы. Из-за этой связи князь принимал от Влады все её эмоции, сейчас крайне нестабильные, и, не умея и не имея опыта их отсекать, принимал за свои. Потому и сорвался в раздражении накануне.
   Надо обязательно рассказать об этой связи. В прошлый раз не успел - помешала гроза, а другой случай для серьёзного откровенного разговора не представился. Он посмотрел на спящую девушку, всё ещё прижимавшуюся к его боку и использующую его плечо как подушку. На загорелом теле хорошо заметны светлые полосы многочисленных шрамов. Те, что на руках и ногах, в основном получены во время сражения с Властелином, остальные немного позже.
   Нет, признание подождёт. Как минимум до того момента, как он перестанет быть обузой. И без того на Императоре слишком много ответственности.
   К сожалению, после этого разговора Влада вернулась к прежнему уважительно-отстранённому поведению и спала на своей части лежанки, больше не допуская со своей стороны столь близкого контакта. А ведь именно он позволил князю получить силы на восстановление. Будь он здоров, хватило бы и нахождения рядом, но из-за ослабленного состояния организму требовалось больше сил.
  
  
   ...
  
  
   Де Граф встал на третий день. Ну, как встал? Медленно, цепляясь за всё, что можно, сползал с лежанки и так же по стеночке выбирался из хижины. Потом долго сидел, отдыхал на пороге. Поначалу ему было сложно подниматься с земли, приходилось помогать. Сложнее оказалось не показывать жалость и удерживать язык за зубами при его попытках самостоятельного передвижения. Над тем же Эриком позубоскалила бы без зазрения совести. Но и парень сам бы поддержал язвительные шуточки и замечания. По отношению к де Графу я не могла себе позволить подобное. Поэтому и приходилось оказывать помощь как бы не специально, не то, что не заостряя на ней внимание, а будто ничего такого и не было.
   Так, у входа в хижину появилась лавка и бамбуковый костыль. Будто давно собиралась, но только сейчас дошли руки, соорудила стулья со спинками, чтобы сидеть у очага не на земле и иметь поддержку спины, которой нет у табуретов и чурок.
   Мужчина тоже вносил свой посильный вклад в благоустройство. Что-то серьёзное сделать не мог, но, разобравшись в принципе работы морды, сплёл более удобную. Глиняная посуда у него тоже выходила более аккуратной, не чета моим кособоким убожествам. И, когда я уходила на добычу продуктов на будущее, меня всегда ждал приготовленный обед.
  
   ...
  
   Я сидела в тени пальмы, сжимая конец длинной верёвки. Второй конец привязан к палке, поддерживающей корзину в неустойчивом состоянии. Прошло, наверно, больше часа, как я поставила эту ловушку, и теперь с азартом наблюдала за осторожным сусликом. Или сурком. Всё равно не знаю, как назвать этого явно грызуна с коричнево-зеленоватой шерстью в жёлтых пятнах. За три недели на острове рыба и морепродукты надоели до невозможности. Хотелось мяса. Хоть птичьего, хоть звериного. Крупные лягушки не помогали, они по вкусу напоминали курицу, но сильно, до тошноты, пахли тиной.
   Силки ни я, ни де Граф ставить не умели и не представляли, как это сделать. Метательное и стрелятельное оружие тоже представлялось весьма смутно и с сомнительным результатом. Поэтому, устроив мозговой штурм, пришли к варианту охоты с ловушкой-корзиной. На ровную поверхность кладётся приманка, над ней в наклонном состоянии - корзина. Дернёшь за верёвочку, она падает, накрывая жертву. Надо только успеть подбежать и обездвижить животное, пока не свалится камень, не дающий будущему обеду поднять и перевернуть эту клетку.
   Метод требовал личного присутствия охотника и большого запаса времени. Теперь, когда убедились, что де Граф может сам о себе позаботиться, я получила больше свободы в передвижениях, и стала уходить намного дальше от хижины, иногда пропадая в джунглях по полдня. Зато в рационе появилось чуть больше разнообразия. На поднятой северной стороне острова нашёлся дикий лук, лимонная рощица и ещё какие-то деревья с большими плодами, похожими на дыню. Удивительно, что на небольшом, в общем-то пространстве, а остров был примерно километров пятнадцать по "пляжной" части и около пяти в ширину с севера на юг, росло такое разнообразие плодовых деревьев.
   Грызун, наконец, решился. Толстой тушкой, смешно взбрыкивая более длинными задними лапками (а, может, это заяц такой?), встал под корзиной и принялся набивать рот бананом-приманкой. Я выдернула палку и сразу бросилась к ловушке, прижимая корзину с беснующимся животным к земле. Теперь осталось его прибить и вернуться с добычей домой.
   Но, неожиданно, встала проблема. Рыбам хребет ломала, чтобы не бились, не задумываясь. Раков, крабов, омаров живьём варить - без проблем. лягушек тоже спокойно резала и свежевала. А суслико-зайца почему-то не могу убить. Из лука подстрелить, копьём добыть или даже дубинкой, бегая за ним по поляне, уверена, смогла бы без проблем. Но не беззащитного пленника, не имеющего шанса скрыться. Наверно, не проголодалась до нужной степени, когда в первую очередь видишь мясо, и уже потом всё остальное.
   Отпустить животное не позволяли совесть и мысли о надоевшей рыбе. И зря, что ли, вчера почти весь день де Граф плёл эту корзину? Вот пусть сам и распоряжается добычей! Кое-как перевязав корзину ветками и верёвкой, превратив её в переноску, отправилась домой. Нести периодически делающего попытки вырваться зверька было неудобно, но всё же вернулась даже чуть раньше предполагаемого времени.
   У очага на стуле спиной ко мне сидел, задумчиво помешивая палкой угли, Часси. Быстрый взгляд, брошенный на бухту, не нашёл ни корабля, ни лодки. "Глюк", - подумала я и заглянула в хижину. Де Граф, ожидаемо, лежал на настиле. Он был ещё слишком слаб и часто и подолгу отдыхал, утомляясь даже от простого бодрствования. "Точно, глюк", - я снова посмотрела на Часси. Меня он, кажется, не заметил и продолжил сидеть у огня. Я подошла к нему со спины и ткнула пальцем в плечо.
   - Не глюк?
   - Влада, ты в порядке? - осторожно спросил парень, шокированно на меня уставившись.
   Согласна, вид далёк от принятых норм. Босиком, в коротких драных шортах, такой же драной рубахе без рукавов. Все открытые участки тела загорели до светло-шоколадного цвета и на коже живописно выделялись светлые шрамы. Не успела их свести до последнего похищения, а потом целитель запретил дополнительно напрягать организм. Мне они не мешали, тем более, что всё скрывала одежда. Короткие рукава и голые ноги позволяли себе только совсем маленькие дети простолюдинов.
   - Нет, я не в порядке, - ответила Часси, присаживаясь на второй стул. Клетку с добычей оставила у хижины. - Я сошла с ума и вижу тебя. Корабля нет, лодки нет. На то, что сам после того шторма здесь обживался, не похоже. Так что, я перегрелась и теперь разговариваю с галлюцинацией.
   - Влада, ты меня пугаешь! Корабль в бухте на другом конце острова. Сюда пешком дошёл. И нет, я не привиждаюсь.
   - Тогда откуда? - то, что Часси реальный, я поняла ещё давно, но сильно хотелось хотя бы немного поиздеваться над кем-нибудь. И совсем не верилось, что мы, кажется, спасены.
   - Несколько дней назад выловили в море лодку с того корабля. Ту, на которой вы были. И в ней шестеро человек в голос утверждали, что вы оба умерли. Так что сюда шли, чтобы похоронить достойно, - Часси виновато улыбнулся. Эту историю он сегодня уже рассказывал, когда с парой солдат пришли в эту бухту. Они ожидали увидеть два несвежих трупа, а вышли к обжитой хижине.
  
   Часси не сразу узнал в измождённом небритом и полуголом мужчине всегда аккуратного лорда-защитника соседнего государства.
   - Мне сказали, что вы умерли, - сообщил парень после обмена приветствиями. Де Граф отреагировал тоже не совсем адекватно, по крайней мере, не высказал явной радости от прибытия других людей.
   - Они были недалеки от истины, - мужчина позволил себе улыбнуться.
   - А Влада? - Часси демонстративно оглянулся по сторонам. Всё указывало на то, что здесь жило минимум двое.
   - Она ушла на охоту, - невозмутимо ответил де Граф и подкинул дрова в глинобитную печь, добавляя огонь под кипящий горшок. Рядом в очаге под горячими чуть дымящимися углями что-то запекалось. - Вернётся, полагаю, ближе к закату.
   Они немного поговорили. Мужчина, извинившись, сослался на сильную усталость и скрылся в хижине. Глядя, как он шёл, медленно, тяжело опираясь на костыль, и шатаясь на каждом шагу, Часси всё же поверил, что благоустройство лагеря - дело рук Влады. Мужчина просто физически сейчас был не в состоянии на что-то тяжёлое. И вряд ли мог ранее, если спасённые в лодке не обманывали про болезнь.
   Он отослал солдат на корабль с наказом перевести его ближе к этой бухте, а сам остался ждать Владу. Её реакция на присутствие постороннего человека на необитаемом острове, поставила парня в тупик. Ни радостных криков "ура! люди!", ни простого приветствия, только подошла и потыкала пальцем. Причём до этого, если судить по корзине с каким-то зверьком, сначала проверила спящего, будто никто из них не хотел покинуть этот остров.
  
  
   ...
  
  
   Я стояла у борта корабля и смотрела, как отдаляется от нас остров. Было немного грустно. Всё-таки прожили на нём месяц, успела привыкнуть. Отплыли на рассвете, не желая рисковать наткнуться по ночной темноте на многочисленные подводные рифы.
   Нам очень повезло, что лодку с остатками пассажиров выловил морской патруль Огненных островов. Он же, месяцем ранее, подобрал и своего короля с экипажем погибшего корабля, и с тех пор бороздил просторы океана в поисках других выживших. Выяснив, на каком острове нас искать, Часси пересел на лёгкий патрульный корабль и уже на нём искали нужный среди сотни островков архипелага. Более крупные суда не совались в этот район из-за течений и коварных скал. В какой-то мере стоит быть признательными той группе, что уплыла с острова, иначе ждать спасения можно было годами.
   С того корабля, попавшего в шторм, погибло всего несколько матросов. Первую лодку подняло торговое судно из ещё неспокойного моря. Они передали информацию о крушении и список пассажиров эскадре Огненных островов, встретившись с ними в порту. Те незамедлительно изменили курс, отправившись на поиски своего короля, второго лица дружеского государства и прочих, менее значимых людей.
   Корабль тот окончательно не затонул, оставив на поверхности часть кормы. С неё и сняли дней через шесть остатки команды и пассажиров, не успевших сесть в последнюю лодку. Мы к тому времени уже успешно поделились на два не интересующихся друг другом лагеря, и я расчищала место под хижину. Ещё две недели эскадра прочёсывала океан в поисках хотя бы сведений об остальных выживших, когда, уже намереваясь свернуть поиски и вернуться в порт, наткнулась на лодку.
   Люди в ней находились в весьма плачевном состоянии. Лавочник, великий стратег и руководитель, не умел думать наперёд, живя сегодняшним днём. Зато гонору и умения убеждать у него было даже не на двоих, на десятерых. Потому ему из оставшихся, не обладающих лидерскими замашками, возражать оказалось некому.
   Рассчитывая за день добраться до дальнего острова, они почти не подготовились, о чём вскоре горько пожалели. Остров встретил их голыми скалами и сильным течением, помешавшим вернуться назад и утащившим лодку в открытое море при попытке вернуться на первый остров.
   Еда у них кончилась на второй день, вода на пятый. И они третьи сутки дрейфовали без еды и воды в море, ожидая смерти. Когда стала понятна безнадёжность ситуации, мужчины подрались, выясняя, кто виноват, едва не опрокинув лодку. Потом помирились и, по словам женщин, как-то недобро посматривали в сторону полного Марика. До каннибализма дело дойти не успело, их выловили раньше. Благодаря судьбу и провидение, пославшее в эти воды корабли с Островов, спасённые подробно описали остров, куда первоначально высадились, не подозревая, что обязаны жизнью тем, кого поспешно и беззастенчиво изгнали из своего общества. Если бы не я и де Граф, Часси прекратил поиски уже через несколько дней, в этом он сам признался, пока ждали подхода корабля.
   - Ваше величество, - от созерцания синего моря и уже едва заметного зелёного пятна острова меня отвлёк молодой моряк.
   - Его величество просит вас подойти в каюту.
   Уточнять, в какую, нет нужды. На этом небольшом судне их было всего две. Одна капитанская, куда поселили меня, как единственную даму на борту. И вторая - старшего военного офицера. Её отдали де Графу, как больному, нуждающемуся в спокойствии и уходе.
   В небольшой комнатушке троим было уже тесно. Де Граф полусидел на койке, упрямо поджав губы и смотря прямо перед собой. Корабельный целитель, сцепив за спиной руки, любовался морским горизонтом за открытым окном. Часси, сидевший на единственном стуле, вежливо встал при моём появлении. Целитель тоже повернулся и, насколько позволяла теснота, поклонился.
   - Что-то случилось? - я обвела встревоженным взглядом всех троих.
   - Ваше величество, его высочество настаивает на возвращении в Ютон вместо Анремара, - пожаловался целитель. Я в Академии уже отвыкла от церемоний, и в императорском замке тоже не часто их использовали среди близкого окружения, так что не сразу поняла о чём и о ком речь.
   - И в чём причина?
   - Он отказывается говорить, - ответил Часси, будто де Графа здесь нет. - Заход в Жемчужный порт займёт только три лишних дня.
   - Но ведь в Империи лучшие целители и благоприятный магический фон, не то, что в Ютоне, - я недоумённо посмотрела на де Графа. Он, показывая нежелание отвечать, отвернулся к стене. Странно, за ним никогда не замечала склонности к мазохизму, зато излишней гордости и благородства навалом. Кажется, это тот случай.
   - Оставьте нас, пожалуйста.
   Оба островчанина поняли правильно и покинули каюту, оставив нас наедине. Я пододвинула стул ближе к койке.
   - Объясните.
   Де Граф повернул голову, но всё также избегал смотреть в лицо, уставившись на одеяло. Мне уже было знакомо это выражение, с таким же он не так давно "обрадовал" меня печатью подчинения. Чую, сейчас тоже будет что-то неудобное и очень личное.
   - Это - брачный браслет, - де Граф поднял левую руку и задрал рукав, показывая татуировку выше запястья. Я её хорошо рассмотрела на острове, какой-то растительно-абстрактный узор оставлял ощущение незаконченности. Значит, брачный браслет?
   - Поздравляю, - ответила невпопад. - И кто она?
   - Вы, - выдохнул мужчина, не поднимая глаз и замолчал, ожидая реакции.
   - Не смешная и неуместная шутка!
   - Это не шутка. Я действительно ваш младший муж, - де Граф всё ещё говорил с одеялом. Я недоверчиво посмотрела на него. Нет, об этом со мной шутить не стал. Не с таким видом, и только не лорд-защитник. Младший муж?
   - Значит, где-то есть и старший? - надо было что-то сказать, как-то отреагировать, но пока мозги отказывались принимать известие за правду и уцепились за последнее сказанное.
   - Вряд ли. Не думаю, - де Граф как-то растерянно посмотрел на меня.
   - Хорошо. А то двое уже слишком, - я улыбнулась. - Рассказывайте, когда мы успели, и почему я об этом узнаю только сейчас?
   - В степи, - он снова потупил взор.
   Нет, про печать подчинения понятно. Но выйти замуж и ничего не знать о столь знаменательном событии?
   - Продуктивно, однако, там пожили. Но с чего вам пришла эта идея?
   - Ваше величество! Тено, - он сразу поправился, почуяв усиление недовольства от обращения. - Прошу вас, выслушайте и не перебивайте. Я использовал ритуал слияния жизни. Он позволяет дождаться помощи целителей, но в современном виде не всегда срабатывает как надо. А полный древний вариант оказался брачной клятвой. И вот результат, - он опять приподнял левую руку, напоминая о браслете. - Это неполный брак с односторонними обязательствами, согласия партнёра не требуется, - предвосхитил готовый сорваться вопрос. - Я узнавал в храмах. Рисунок хоть и отличается от традиционного, но признаётся стихиями. И развод не предусмотрен.
   - А как это связано с вашим нежеланием возвращаться домой? - я воспользовалась паузой в монологе. Де Граф тяжело вздохнул. Кажется, сейчас будет самая неприятная новость. Угадала.
   - Тено, из-за этого, - кивок на руку, - я не могу жить без вашего присутствия. В буквальном смысле. В текущем состоянии не думаю, что продержусь и недели.
   - Как же вы тогда целый год жили? - язык опередил мысли. - Ой, извините, - смутилась под укоризненным взглядом и вспомнила, как выглядел мужчина, когда приехал в Академию и как изменился, поправив здоровье за каких-то полтора месяца.
   Я встала и подошла к окну. Опершись рукой о косяк, уставилась на сине-голубую полосу горизонта. Ситуация не укладывалась в голове. Всё это сильно внезапно и неприятно осознавать, что от моего существования зависит чья-то жизнь. И что лорд-защитник должен быть всегда рядом, чтобы он мог просто жить. Готова поспорить на что угодно, что это не единственное ограничение, но ко мне остальные напрямую не относятся, поэтому не упомянуты.
   Я повернула голову и посмотрела назад. Де Граф понуро сидел, будто ожидая приговора. Снова отвернулась к горизонту и прикусила кулак. Мысли прыгали, метались и скакали с одной темы на другую. Наконец, они пришли к соглашению.
   - Возвращаемся в Анремар. Я еду с вами, - озвучила решение. Раз вынуждены быть рядом, то к чёрту Академию, жизнь важнее бумажки. К тому же нельзя надолго оставлять страну без руководства.
   - Это неразумно, - сразу же отозвался де Граф. Подобный вариант он, похоже, тоже рассматривал. - Не удастся обеспечить вам достойную охрану по дороге в столицу. И мы до сих пор не можем устранить организатора заговоров, вам пока опасно возвращаться.
   - Прикажите! - я раздражённо стукнула кулаком по оконному косяку. - Прикажите вернуться в Академию и ждать. Иначе наплюю на всё и увезу вас к целителям в замок!
   - Тено, я не смею... - де Граф даже растерялся от подобной просьбы, высказанной в ультимативно-приказном тоне.
  
   - Ну, что? - спросил Часси, когда я вышла на палубу после переговоров. - Куда идём?
   - В Ютон, - короткий раздражённый ответ. Мне понадобиться время, чтобы до конца осознать и принять изменения в отношениях.
  
  
  
   Академия, казалось, и не заметила долгого отсутствия двух студентов и преподавателя. Остальные, кто был в той злополучной поездке, задержались всего на неделю. Именно на них и обрушилось всё внимание и любопытство. Марик И Саралы, появившись ещё через полторы недели, ажиотажа уже не произвели. Мы же, прибыв среди дня, прошли в свои комнаты по почти пустым тропинкам и коридорам, не вызвав интереса у редких встречных.
   Первым делом я заняла ванну. Какое блаженство вымыться в горячей воде с мылом и шампунем! И переодеться, наконец, в свежую одежду по размеру, а не с чужого плеча, что выше меня на голову.
   Лияна вечером чуть не придушила от радости, что я вернулась живой, и закидала множеством вопросов. По давней, глубоко въевшейся привычке, рассказала о произошедшем кратко, фактами, избегая личных, субъективных оценок. Ещё старательно подбирала формулировки, чтобы не затронуть честь и достоинство других людей. Лияна, естественно, поняла, что я о многом умалчиваю, но настаивать не стала, на первое время удовлетворившись сказанным.
   Первый учебный день после возвращения прошёл спокойно. Сказалось моя прежняя отстранённость от студенческого коллектива. За обедом в столовой подошёл Марик.
   - Я хочу извиниться, - ответил он на вопросительный взгляд. Обычно я ела или одна, или в компании одного из трёх друзей - Лияны, Саралы или Часси, и появление других людей у столика заставляло насторожиться.
   - За что? - вариантов насчитала много. За то, что промолчал при том конфликте, за то, что ни разу не поинтересовался, как мы, живы ли, за то, что уверял о нашей смерти, не зная того наверняка. И ещё по разным мелочам, не стоящих отдельного упоминания.
   - Что так произошло там, на острове. Без вас тогда стало совсем плохо, Кралс совсем перестал сдерживаться.
   - Это не передо мной надо извиняться, - я встала и собрала пустую посуду на поднос. Второй фразой он перечеркнул возможную искренность извинения. Он не чувствовал за собой вины и пришёл с извинениями для того, чтобы его самого в чём-нибудь не обвинили, например, в участии в покушении на лорда-защитника Анремара. Молчание во время той ночи можно рассматривать и в этом ключе, законы позволяли. - То был наш выбор. Вы свой тоже сделали. Каждый выживает по-своему.
   - Но, Владо...
   - Не подходи ко мне больше.
   Я отнесла посуду на мойку, оставив Марика стоять у стола и обиженно хлопать глазами.
  
   После занятий вечером меня подкараулили в холле общежития совсем рядом с комнатой. Опять всё та же компания дворянчиков, в прошлом году обиженных на дуэлях. За их спинами маячил Марик. Нашёл себе друзей-защитников.
   - Что, щеночек, опять зубки зачесались, - меня оттолкнули к стене и окружили, отрезая возможность отступления и побега.
   - Проредить их не мешает. Совсем ведь позабыл своё место. К тебе человек со всем уважением, а ты нос задрал?
   Парни по очереди толкали меня друг на друга. Пока не очень сильно, разминаясь и заводя себя на более активные действия. Задачей стало устоять на ногах. Помощи ждать неоткуда, у студентов Академии нет привычки ходить по гостям и вмешиваться в чужие разборки. За меня могут вступиться один-два человека, но они не появляются в этой части общежития. Про одногруппников даже не вспомнила, посчитав ту давнюю защиту с их стороны разовой акцией. Однако зря. Через несколько минут в холле заметно прибавилось народу. Обменявшись с наглецами приветствием в стиле "этот гад - наш гад, и только мы можем его бить", вскоре перешли от вербальной битвы к тактильной.
   Драка набирала обороты весьма медленно. Всё же благородные не привыкли и не умели махать кулаками. Но, тем не менее, кресла уронили, у кого-то оторвали пуговицы. Меня ещё в самом начале задвинули в угол и в веселье я не участвовала и особо не рвалась, скрывшись за креслом.
   - Что здесь происходит?
   Вот кого не ожидала увидеть в общежитии, так де Графа. Драчуны сразу же прекратили мутузить друг друга и выстроились едва ли не навытяжку. Я тоже вышла из спасительного угла.
   - И почему я не удивлён? - пробормотал лорд-защитник, увидя мой растрёпанный вид. - Так всё же, что здесь происходит?
   Драки, в отличие от дуэлей, в Академии под запретом, и наказываются вплоть до отчисления. На дворянчиков плевать, но своих нужно спасать.
   - Обсуждение философского вопроса! - я вышла вперёд.
   - Да? - иронично поднятая бровь показала, что веры в эти слова около ноля. - И какого же, если не секрет.
   На меня не менее заинтересованно смотрели и участники "диспута".
   - Тварь я дрожащая или право имею?
   Мужчина осмотрел "философов". Видимых серьёзных повреждений они ещё не успели друг другу наставить, помятая и местами порванная одежда не в счёт. Неожиданно для всех, де Граф развернул длинный свёрток, что принёс с собой, явив тот самый меч с перевязью, что я всучила ему в самый первый день. В наступившей тишине князь опустился на колено передо мной и застегнул ремень, повесив меч мне на пояс.
   - Надеюсь, это поможет в дальнейшем избегать подобных обсуждений, - прокомментировал он, вставая. - Прошу прощения, что не вернул его раньше.
   И, как ни в чём ни бывало, повернулся к студентам.
   - Марик, мне надо с вами поговорить, желательно, наедине, - тон, не терпящий возражений.
   - Прошу, тогда ко мне, - с убитым видом предложил парень.
   Остальные дождались, пока они не скрылись за поворотом коридора. Де Граф ещё не восстановился даже до прежнего состояния и ходил медленно, опираясь на трость. В глазах дворянчиков-зачинщиков драки прочитала полную дезориентацию и намёки на панику. Кажется, они уже начали записывать себя в покойники. За их поведение относительно какого-нибудь безродного, отделались бы штрафом. Но, вернув меч, де Граф как бы узаконил моё право на его ношение, тем более, что он не просто вернул, а ещё собственноручно опоясал, признав, тем самым, моё право на дворянскую приставку. Об этих тонкостях я вспомнила позже, а пока также ошарашенно смотрела вслед ушедшим.
   - Теперь точно за драку влетит. Повезёт, если не отчислит, - объявил Енот и покосился на меня. Вернее, на меч, что сейчас висел на поясе.
   - Не влетит, - ответила несколько рассеянно. - Если сразу не сообщил о наказании, то к этому вопросу не вернётся, если сами не напомните.
   - Уверен? - понимаю его недоверие.
   - Я его хорошо знаю. Теперь, даже если его спросят, что здесь было, ответит что-нибудь про излишне жаркие споры. Так что лучше забыть о сегодняшнем вечере.
  
   Прошло несколько дней. Студенты опять привыкли к тому, что я всё же вправе и сдачу дать, и на дуэли прирезать, если что. Впрочем, это особо ни на что не повлияло. Особо упорные урок получили, а остальные ещё с прошлого года запомнили, что ко мне лучше не лезть. Я тоже не изменила привычкам и большую часть времени проводила в библиотеке. На этот раз с конкретной целью - выяснить про новообретённые семейные отношения. Но, как и говорил де Граф, ритуал весьма древний и почти забытый. Все упоминания о нём в библиотеке Академии сводились к полуфантастическим легендам.
   Совершенно случайно в адаптированной для современности копии с книги, переведённой с другой книги, что сама была копией древнего свитка, нашла что-то более-менее конкретное. Самой последней копии было порядка пятисот лет, а исходный свиток насчитывал пару-тройку тысяч. То были записки путешественника, описывающие обычаи и порядки иноземных народов.
   "Ещё у них настолько мало женщин, что ценятся они едва ли не на вес золота. И у многих одна возможность познать - стать младшим мужем. Варварский для цивилизованного общества обычай, ведь у иной жены таких может быть десяток. Мой толмач говорил, что есть семьи и по сотне мужей.
   Если муж оказывается негодным, жена вправе изгнать его, и тот гибнет от тоски. Редкий воин может прожить, не видя жены, более года.
   Сей обычай, как я его представляю со слов толмача и тех немногих, кто согласился о нём поведать, способствует гибели целых племён, ведь, если умирает жена, все её младшие мужья вскорости следуют за ней. Поэтому в войнах стоит стремиться не столь победить противника, сколь убить как можно больше жён. Я поделился этой мыслью с собеседниками, от чего те пришли в ужас, не допуская и мысли о нанесении вреда женщине. Странные дикари, ведь так быстрее одержать победу".
   И в примечании к этому тексту указано, что этот обычай сохранился только в отдалённых степных племенах.
   Я задумалась. Книге несколько тысяч лет. В степи живут чуть больше сотни, максимум сто пятьдесят лет, но и традиции чтут не в пример многим. Получается, надо искать источник по Великой Степи. Но в библиотеке Академии таких нет. Может, записей о Степи и совсем немного, письменность у кочевников не очень развита, а их самих "цивилизованные" народы изучали мало и поверхностно. Зато есть Саралы. Не простой степняк, сын вождя и внук верховного шамана может, что-нибудь да скажет о древнем ритуале.
   Парня я выцепила вечером на ужине. Он, по обыкновению, сидел один, хотя давно не применял приём под названием "застольный этикет степи".
   - Приветствую, - я подсела за его столик. - Ты ведь хорошо знаешь ритуалы и традиции степных племён?
   - Конечно! - Саралы сделал вид, что обиделся. - Я же буду шаманом, а какой шаман не знает традиций? Это очень плохой шаман. Мне нельзя быть плохим, я ведь займу место верховного, когда он уйдёт петь песни с духами.
   - Я думала, ты в вожди метишь.
   - Нет, вождь велик, но и он советуется с духами, а их волю шаман передаёт.
   - Думаю, ты станешь хорошим шаманом, - я поняла намёк парня. Как серый кардинал он идеально впишется в своё степное общество, умело направляя решения вождя в нужное русло.
   - У меня к тебе конфиденциальный разговор.
   - Конфи- чего?
   - Доверительный, то есть не для разглашения.
   - А, это понятно. Клянусь Великой Степью, что по своей воле никому не расскажу, о чём будем говорить!
   - Скажи, дети степи всё ещё заключают неполный брак или он остался только в памяти духов?
   Саралы почесал затылок.
   - У нас есть обычный брак, гостевой, договорной. Не думаю, что ты про них спрашиваешь?
   - Вряд ли,- я покачала головой. - Этот магический.
   - Хм... - Саралы снова почесал затылок. - Магический. Ещё древний и, возможно, забытый. Это случайно не тот, где у одной жены может быть несколько подчинённых мужей?
   - Похоже на то!
   - Сейчас его называют рабским. Только ты точно хочешь говорить здесь? Сложно утаить что-нибудь в такой обстановке.
   Он прав, в столовой постоянно туда-сюда сновали голодные студенты. Там слово услышат, здесь фразу, никакой секретности.
  
  
   - Ну, спрашивай. Что тебя интересует? - спросил Саралы, когда мы удобно расположились в его комнате.
   - Всё. Как заключается, какие права и обязанности сторон, можно ли расторгнуть.
   - Расторгнуть вроде нельзя, это же ритуальный брак перед стихиями. Заключается просто. Воин, умеющий говорить со стихией, приходит к выбранной женщине и делится с ней своей силой и жизнью, произнося определённые слова клятвы. Если клятва искренна, то стихии принимают её, тогда у мужчины появляется рисунок на руке, и он становится младшим мужем. Это только называется так, на самом деле его положение ближе к добровольному рабству.
   Если младший муж не будет долго хотя бы видеть жену, то он постепенно слабеет и умирает. А сам он не может жене ничего сделать - стихии следят за выполнением клятвы. У жены же перед ним нет никаких обязательств. Она может выйти за кого угодно, в любой форме брака. Единственно, старший муж не вправе запретить ей близость с младшим, ведь тот ни с кем, кроме неё не сможет.
   - И зачем тогда эта кабала мужчинам? - степняки всегда были вольным народом и вот так себя ограничивать? Не понимаю.
   - Это очень давняя традиция. У нас ведь глава семьи и рода не вождь, и даже не шаман, а старшая женщина. Женщин когда-то было много меньше, и такой ритуал позволял и удержать воинов в роду, и защитить главу, и увеличить рождаемость. Ведь если жена заболеет или поранится, то она будет брать силу и жизнь из младших мужей. Чем их больше, тем легче роды и больше детей сможет выносить. Мужья тоже быстрее восстанавливаются в присутствии жены. Сейчас этот ритуал почти забыт, нет в нём больше такой необходимости, хотя, пара кланов ещё практикуют.
   - Жестокий ритуал. Его точно нельзя никак отменить?
   - Отменить нельзя. Хотя... - по глазам парня поняла, что он что-то придумал. - Можно его закончить! Ты его правильно назвала неполным браком. Я сейчас понял. Он ведь часть ритуала брака перед стихиями. И тогда младший муж станет старшим и не так привязан к жене.
   - А вот с этого места поподробнее, - я скрыла волнение. Возможно, сейчас решается судьба глав Империи.
   - Так я уже всё сказал. Жена должна также поделиться силой и жизнью, после чего они становятся обычными супругами. Ну, не совсем, конечно, - добавил дёгтя Саралы. - Это ведь будет брак перед стихиями. Супруги тоже поддерживают здоровье друг друга, но жизнью уже не зависят. Говорят, когда в таком браке высокое доверие, то можно обмениваться мыслями. И, главное отличие, если не подтверждать его долгое время, около десятка лет, то он сам распадается.
   Только и этот вид очень редок. Сейчас все хотят совсем без обязательств, ритуальные связи почти не используют, хотя, мне кажется, они честнее.
   - Скажи, а этот ритуал сложный?
   - Нет, всего лишь передать силу и немного жизни, слова уже не так важны, лишь бы желание было искренним.
   - А если жена не владеет стихиями?
   - Тогда обращаются к шаману. Он, как проводник, свяжет супругов. Кстати, я могу провести этот ритуал, - Саралы подмигнул. - Я уже две пары связал, дед научил.
   - Спасибо, я подумаю над твоим предложением. Не говори никому об этом разговоре, пожалуйста.
   - Я же поклялся!
  
   ...
  
   Разговор с де Графом ожидаемо вышел тяжёлым и напряжённым. Выслушав предложение, мужчина нервно заходил по гостиной.
   - Тено, я не могу согласиться, - сообщил он результаты раздумий, когда мне уже начало надоедать следить за ним.
   - Но почему? Вам же от этого только выгода.
   - Вот именно, мне! А вам? Вы ещё молоды, чтобы вот так связывать себя. Хорошо, если на десяток лет, а если ваш шаман ошибается?
   - Тогда заведёте любовницу! Мне ещё лет двадцать до полтинника свататься на будут.
   - Вот и вторая причина. Вы ещё несовершеннолетняя.
   - С разрешения императора уже можно, - захотелось показать язык. - Вам бумагу сейчас подписать или устного разрешения хватит?
   - Тено! Даже так это вызовет в обществе нездоровый интерес. Как долго, вы думаете, удастся держать это в секрете?
   - А вы предпочитаете всю жизнь от меня не отходить? И на все инспекции, на все проблемы в провинциях вместе ездить? Думаете, так никто ничего не заподозрит? Вместо того, чтобы получить независимость, лет через десять совсем забыть про эту проблему, а если повезёт, то и через пару лет...
   - Почему повезёт?
   - Вы, наверно, не знаете, - я чуть снизила тон, - но призванные в среднем живут около восьми лет. У меня шесть уже прошло. С учётом того, что вы говорили про опасность возвращения, и что тот шар не подтверждает право на титул, сомневаюсь, что выйду из статистики.
   - С чего вы взяли про восемь лет?
   - Хроники читать надо! Но это мои проблемы. А вот вам уже думать, как пережить. Я вам предлагаю возможный вариант, решение за вами. Никаких дополнительных обязательств, воспринимайте этот браслет просто временным рисунком.
   - Тено, это всё равно слишком серьёзный шаг для вас. Я не смею...
   - Это ваше решение, настаивать не буду. Меня-то, как вы правильно сказали, сейчас совсем никак не затрагивает ваше положение, - я встала с кресла и подошла к двери. - Полагаю, мне можно вести себя как обычно, без оглядки на вас?
   Не дожидаясь ответа, я вышла из апартаментов де Графа, где происходил разговор.
  
   Прошло четыре дня. Я, наконец, нормально смогла заняться своими, несколько запущенными за последнее время делами. Мой ресторан тоже требовал внимания. Он относительно неплохо работал без постоянного контроля. Но за долгое отсутствие хозяина даже в хорошо отлаженной системе появляются проблемы и вопросы, требующие решения на высоком уровне, что не в компетенции управляющего.
   После возни с бумагами в поисках доказательств недобросовестности поставщика, домой вернулась достаточно поздно. С гостевого диванчика сразу же поднялся де Граф.
   - Тено, ваше предложение ещё в силе? - спросил он после обмена приветствиями. Потребовалась пара секунд, чтобы понять и вспомнить, о чём он.
   - Да, конечно. Надо будет договориться, когда.
   - В любое время на ваше усмотрение.
   - Тогда постараюсь как можно скорее.
   - Буду признателен.
   Как только за князем закрылась дверь, в гостиную вышла Лияна.
   - И вот ради этого он ждал здесь почти три часа? Что за предложение такое?
   - Семейные дела, - я едва заметно усмехнулась. Странно слышать такое из собственных уст.
  
   Саралы предложил провести ритуал сразу после занятий. Я зашла за ним вечером и вместе направились к преподавательским коттеджам. Кто будет участвовать в ритуале, я не говорила, думаю, про меня он догадался. И, чем ближе подходили к домикам, тем всё более заинтересованней парень поглядывал в мою сторону.
   Де Граф нас ждал едва заметно волнуясь. Личность шамана вызывала некоторые сомнения в силу молодости, но ближайший другой жил уже в Степи. И его ещё надо уговорить провести ритуал у иноземцев. Ехать в Степь никто не желал, слишком неприятные с ней воспоминания, к тому же дорога займёт минимум полгода.
   Саралы закончил краткие приготовления - убрал с пола ковёр и начертил мелом восьмёрку, одна петля которой почти в два раза больше второй.
   - Оголите руки. Вам левую, - он обратился к де Графу, - тебе - правую. Можно просто закатать рукав до локтя. И встаньте в большой круг.
   - Можно посмотреть? - он указал на браслет-татуировку де Графа. - И правда, неполный. Только мужская часть, даже без связки, - прокомментировал он через минуту, изучив рисунок.
   - Спрашиваю один раз. Вы твёрдо решили связать себя друг с другом перед стихиями?
   - Да.
   - Точно.
   Ответы прозвучали одновременно. Саралы плотно обмотал наши руки белой лентой от запястья до локтя так, чтобы не получилось их случайно разъединить. Сам он встал в малый круг восьмёрки, левой рукой придерживая связанные руки в горизонтальном положении, а правой стал делать движения, будто вытаскивал что-то из меня. Очень скоро появилось тянущее чувство, словно движения шамана всё же что-то зацепили внутри. Захотелось воспротивиться этому вытягиванию. Саралы нахмурился, покачал головой, мол, не стоит. Я вспомнила его объяснение ритуала и роль шамана. Мне надо поделиться с де Графом силой, но, так как я этого не умею, посредником выступает шаман. И он как раз и пытается установить канал-связь. Расслабившись, позволила парню продолжить.
   Он сосредоточенно водил руками и что-то бубнил под нос сначала без заметного результата. Но вскоре над связующей лентой появилась едва заметная разноцветная дымка. Она клубилась и уплотнялась, скрывая под собой руки. Когда сквозь неё ничего не стало видно, она в одно мгновение впиталась в кожу прямо сквозь ленту. Руку разом обожгло и заморозило. Нестерпимо захотелось почесать предплечье там, где должен появиться рисунок браслета. Желание пропало так же быстро, как появилось, а лента осыпалась с рук мелким пеплом.
   - Всё. Можно расходиться, - устало сообщил Саралы, отпуская нас и отходя в сторону.
   Я взглянула на правую руку. На ней, чуть выше запястья, появился рисунок-татуировка. Точно такой же красовался и на левой руке де Графа, закончив ранее существовавший.
   Сделала только один шаг и сразу же закружилась голова и повело в сторону. Мена незамедлительно подхватили и усадили на диван. Голова продолжали кружиться и, вдобавок, навалилась огромная усталость. Пришлось прикрыть глаза и откинуться на спинку.
   - Что с ней? - встревоженный голос де Графа звучал совсем рядом.
   - Много силы разом отдала, - судя по голосу, Саралы тоже стоял совсем близко. - Для связи сейчас только от неё бралось, а потом она начала уравновешиваться с вами.
   Я приоткрыла глаза, заинтересовавшись объяснением. Саралы держал одну руку повыше, другую пониже.
   - Это - он покачал нижней, - ваша сила. Это - теперь покачал верхней - её. После ритуала силы соединились и поделились на двоих, - он чуть приподнял нижнюю руку и опустил на её уровень верхнюю. - Ей сейчас надо только отдохнуть. Обычно мы оставляем пару в юрте на сутки, физический контакт способствует более быстрому восстановлению. Но вы... - Саралы смутился и принялся чесать нос. Я снова закрыла глаза. Отосплюсь и всё. Только бы до своей комнаты в общаге как-нибудь добраться. Сейчас я не ощущаю в себе сил даже встать, не то, что куда-то идти.
   Мужчины быстро посовещались и, совершенно не учитывая моё желание уснуть где сижу, Саралы отвёл меня в общежитие. Виснув на парне и кое-как переставляя непослушные подкашивающиеся ноги, я походила на весьма пьяного студента, которые нередко появлялись на территории Академии, несмотря на запрет крепких напитков, так что особого внимания не привлекли.
  
  
   ...
  
  
   От ритуала прошла неполная половина недели, а де Граф уже почувствовал изменения. Силы намного быстрее возвращались к нему. Любой другой сказал бы, что восстановление всё равно идёт медленно, но для него оно неслось стремительным галопом. Теперь не требовалось выхватывать краткие минуты встреч с Императором только для поддержания состояния, но желание видеть её только усилилось.
   Де Граф потёр левую руку в том месте, где теперь находился полный браслет. Ещё лет десять или пятнадцать, и Император избавится от навязанной связи. А ему остаётся только верно служить, как служила сотня поколений предков. И не только из-за клятвы рода и долга чести, но и за дважды, нет, даже трижды подаренную жизнь.
   Задняя парта пустовала. Влада почти всегда приходила незаметно и в самый последний момент, но не опаздывала. "Точность - вежливость королей. Всемирная история, банк Империал", - как-то пояснила она подобное поведение. Причём тут история или банк, де Граф не понял, но начало фразы хорошо запомнил.
   Прошло уже четверть лекции, но девушка так и не появилась, хотя не пропускала занятия даже во время своей "смертельной обиды". Многолетний опыт позволил закончить лекцию не выдав волнения. Их связь пока не позволяла чувствовать состояние супруга, что является обычным делом для пар, долгое время связанных браком перед стихиями.
   Студенты торопливо расходились. Следующий час между занятиями обычно посвящали обеду и мало кто хотел провести его в очереди в столовой. Де Граф взглядом остановил соседку Влады по комнате.
   - Что с Владо?
   Пояснять, что именно хочет узнать, не требовалось. Вся Академия уже знала, что между ним и немного странным студентом есть связь, но о её природе только гадали, сойдясь на том, что они родственники. Половина считала их отцом и сыном, вторая - братьями. А Лияна, к тому же, не раз становилась свидетелем его заботы к Владо.
   - Приболел что-то. Три дня уже у себя сидит, - пожаловалась девушка.
  
   Почему-то эти двое не запирали входную дверь, когда в квартирке оставался хотя бы один из них. Де Граф беспрепятственно прошёл внутрь. Влада мирно и крепко спала, лёжа поверх одеяла. Не в пижаме, как опасался де Граф, заходя к ней в комнату, а в своей обычной домашней одежде. Значит, не совсем разболелась.
   Князь присел рядом на кровать и положил руку девушке на лоб. Жара нет, хорошо. В причине подобного состояния он был уверен. Саралы после ритуала предупреждал о такой возможной реакции. Ведь не только надо выровнять баланс сил, но и восстановить их, а из-за долгого нахождения в разлуке и болезни, собственных сил у новоиспечённого мужа крайне мало. Вот и приходится Владе отдуваться за двоих.
   - Что-то случилось? - девушка всё же проснулась, если вообще спала.
   - Вы занятия пропускаете, - пояснил де Граф, убирая руку. - Как вы себя чувствуете?
   - Как младенец. Целый день только сплю да ем. Скорей бы это закончилось, а то через неделю сессия. Вы после неё уедете?
   - Да, теперь я могу это позволить. Кстати, об этом. Накопилось достаточно документов на рассмотрение и подпись. Вы не будете против?
   Вечером, примерно через час после окончания занятий, в гости заглянул куратор группы. Де Граф и Влада сидели рядом в гостиной на диванчике и обсуждали какую-то бумагу.
   - У меня для вас не очень радостная новость, - объявил Рихард, ничуть не удивившись, что его друг по-хозяйски расположился в комнате студентов. - Медведь, то есть ректор, хочет не просто устроить бал, но и организовать что-то вроде приёма. И ответственными назначена наша группа, как лучшая по успеваемости.
   Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное.
   - Вот, пердун старый, - выругалась Влада, прикинув, какую свинью им подложил ректор.
   - Тено! - возмущённо отозвался де Граф. - Он, между прочим, младше меня на двадцать лет.
   Девушка критично посмотрела на князя. Тот выглядел лет на тридцать пять, а ректору меньше семидесяти на вид не дать. Она опять забыла про увеличенный срок жизни каор.
   - Ну, ладно, насчёт пердуна возражений нет?
   - Тено, использовать подобные выражения как минимум неприлично и неподобающе, - де Граф не успел договорить. Входная дверь снова отворилась и вошли Часси с Саралы.
   - Владо, представь, что этот пень старый придумал на бал? - сразу от порога спросил Часси.
   Только договорив, он обратил внимание, что в гостиной девушка не одна.
   - Ой, добрый вечер, господа.
   - Проходи, садись, - Влада улыбнулась и гостеприимно указала на кресло. - Ты как раз вовремя к началу лекции по допустимым выражениям в приличном обществе.
   Часси перевёл взгляд на недовольного де Графа и чему-то улыбающегося куратора группы.
   - А, тебе уже сообщили, - догадался парень.
   - Да уж, обрадовали. А ты чего такой, вроде только мою группу осчастливили.
   - Мне, как единственному, - Часси выделил последнее слово, - представителю высшей знати среди студентов, поручено быть хозяином бала. Я этого добра дома наелся. Может, сходишь к ректору? Скажешь, идея хорошая, но никак не в эту сессию, и всё такое?
   - Ну уж нет! - Влада не притворно возмутилась. - Я к этому... - она покосилась на де Графа, - почтенному старцу с просьбами и близко подходить не хочу. Мне прошлой сессии за глаза хватило!
   - Кстати, о сессии. Может, расскажешь, что тогда случилось, и стоит ли нам с Саралы тренироваться в конвоировании на всякий случай?
   Влада оглядела заинтересованно замерших парней и мужчин.
   - А, всё равно все свои! - решилась она. Король островов тоже уже в курсе про необходимость ряда лекарств, целитель на корабле тогда выяснил и сообщил начальству. - Все же знаете, что посередине прошлого семестра явился нынешний ректор, и вознамерился немедленно поднять уровень образования на ранее невиданную высоту? В моей группе одарённые товарищи решили выехать за счёт отличников и затребовали не индивидуальный учёт успеваемости, а групповой. Ректор, не будь дурак, идею поддержал. А что, вместо отчисления трёх-четырёх балбесов, можно сразу от двадцати избавиться. А кто не совсем дурак, того великой милостью пощадить.
   Убедить изменить решение не получилось, зато удалось построить своих оболдуев. Очень, кстати, полезная тренировка, рекомендую. За два месяца кого шантажом, кого уговорами или угрозами удалось вытянуть на заявленный уровень. А в саму сессию ректор ещё одну радость выкатил. Типа сдавайте честно, без допинга. Ну, мне обидно два месяца впустую корячиться. Сдаю, значит, лекарства на хранение и вперёд, делиться знаниями.
   Последней математика, в смысле, счисление стояло. Мне уже, по большому счёту, всё равно, что. Я же наркоман со стажем, в голове одна мысль - сдать и принять, наконец, дозу. А там дедок ещё древнее ректора. И маразм у него годами закалённый. Трояк, говорит, поставлю, не выше. А трояк это всё, катастрофа. Группу на отчисление, меня на растерзание. Ладно, думаю, всё равно убивать будут, так хоть помру так, как хочу.
   Иду домой, думаю, отравиться было бы неплохо. Вроде и не больно, и пока поймут, от чего спасать, уже помру. Прихожу домой, травиться-то и нечем! И лекарств никаких нет. Вернее, нашлись два. От расстройства желудка и наоборот. Если принять одновременно, можно ставки делать, какое сильнее действует. Вот только помереть от них сложно и обидно.
   Тогда решаю повеситься. Делаю петлю из простыни, привязываю к карнизу, а тот на соплях держится, сразу оторвался, лишив и этого способа ухода. Но я же много их знаю! Открываю окно. Пятый этаж, точно насмерть разобьюсь, а там, как назло, прачки бельё сушиться повесили. И так стыдно стало. Они старались, работали, а я им сейчас весь труд мозгами забрызгаю.
   Топиться в ванне неудобно. Остаётся только вены резать. Открываю горячую воду, чтобы сосуды раньше времени не закрылись и на кухню за ножом. А он, зараза, тупой, как валенок! На нём легко можно верхом весь город объехать. Делать нечего, сажусь точить. А это дело такое увлекательное... где-то на третьем или четвёртом ноже Рихард-дей меня и нашёл. Он-то не знал, что экзамен уже запорот, потащил сдавать. А у меня мысли только вокруг одного вертятся, как бы помереть с честью, и что тащит он меня не на пересдачу, а линчевать. Вот тогда с вами и встретились.
  
  
   ...
  
  
  
   С самого утра общежитие возмущённо и любопытствующе гудело. Несколько отрядов в форме Ютонской стражи вывели всех студентов, не считаясь с именами и титулами, в коридор и методично проводили в комнатах обыск. Всех, у кого находили непонятные таблетки, порошки и прочие вещества, увозили в город для дальнейшего разбирательства. До пятого этажа очередь дошла совсем не скоро, и происходящее успело обрасти множеством предположений. Стражи общению не препятствовали, но и сами мало что могли сказать. Для них этот обыск тоже стал полной неожиданностью, на него выдернули всех - и тех, кто был на смене, и кто только сменился, и кто ещё отсыпался перед новым рабочим днём.
   Так как студенты, вырвавшиеся из-под родительского присмотра, зачастую пускаются во все тяжкие, а в ютонской Академии они ещё и не стеснены финансово, то через всего три дня после сдачи годовой сессии в город уводили едва ли не каждого третьего. Не у всех это были вещества, запрещённые к хранению и употреблению. У кого-то остался памятник, у многих разные виды успокоительных. Точно знаю, что несколько девушек с третьего этажа забрали за порошок для косметической маски.
   Меня, вполне ожидаемо, тоже усадили в большую арестантскую колымагу, в коей с шутками и весельем прибыли в городскую тюрьму. Никто не воспринял эти аресты всерьёз - слишком топорно всё проведено, стражи хватали всех без разбора, сами не понимая, зачем. Тюрьма, естественно, оказалась не готова к такому наплыву посетителей. За день привезли больше сотни человек, и все не из низших слоёв общества. Повезло, что студенты не особо возмущались, посчитав арест забавным приключением, о чём можно будет рассказать оставшимся в Академии товарищам.
   Нас всех согнали в не очень просторное помещение, и по одному уводили на допрос. То ли работало несколько групп дознавателей, то ли торопились избавиться от ненадёжного контингента, но помещение быстро пустело. Несмотря на это до меня очередь дошла уже глубокой ночью.
   Два усталых стражника отвели в небольшой кабинет с не менее уставшим дознавателем и писцом.
   - Владо де Самон? - дознаватель поднял на меня покрасневшие глаза и, получив положительный ответ, поставил на стол пузырёк. - Ваше?
   - Моё, - этот пузырёк я уже четвёртый год ежедневно открываю. Как и говорили целители, со временем частицы порошка из сорсов покидали организм и боль в спине стала вполне терпимой. Но обезболивающее всё равно принимала, зато отказалась от успокаивающего. И хранила лекарство как раз в этом пузырьке.
   - Что в нём?
   - Обезболивающее. Рецепт есть, состав можно уточнить у целителя Академии.
   - Обязательно уточним. Где вы были второго дня?
   Я призадумалась, вспоминая.
   - Сначала в Академии, затем в "Берёзке", потом пошли на набережную, оттуда, вроде, на центральную площадь, потом остальные пошли кутить дальше, а я в Академию.
   - Кто был с вами?
   Я перечислила имена, кого вспомнила.
   - А что всё-таки случилось?
   - Потом узнаете. Всё записал? - следователь спросил писца, торопливо водящего пером по бумаге. Тот, дописывая последнее предложение. кивнул.
   - Тогда уведите, - распорядился стражам следователь. - И давайте следующего. Как там его? - он сверился со списком. - Альтею Вонс.
   Меня отвели этажом ниже и заперли в крохотной одиночной камере. Вполне цивилизованной, даже с подключенным к канализации унитазом и чистым бельём на узкой жёсткой койке.
   Два дня прошло в полной изоляции. Еду подавали через окошко в двери и также забирали посуду. Разговаривать и отвечать на вопросы стража категорически отказывалась.
   Утром третьего дня заскрежетали засовы и в камеру впустили Рихарда, куратора моей группы.
   - У меня очень мало времени, - с порога сообщил он, не тратя времени на приветствие. - В день гулянки после сессии сын губернатора Ютона получил передозировку синей пыли и едва не помер. Свидетели говорят, что его видели с нашими студентами. Сам он ничего не помнит. Сейчас под арестом осталось вместе с вами трое, и, кажется, всё очень плохо. Что-нибудь можете сказать?
   Я ответила сразу, так как за прошедшие дни успела обдумать множество вариантов.
   - Я тут ни при чём. Но, на всякий случай, заберите деньги на взятки. Тайники на шкафу, половица под кроватью, подклад кольчуги и в нише под подоконником. Должно быть около сотни имперских. Ещё с двадцать, если при обыске не присвоили, в шкафу и в столе. Если не хватит, тратьте сколько сможете, Империя возместит всё. Если что, напишите де Графу. Адрес Анремар, столица, Белый замок.
   Дверь камеры с неприятным скрипом отворилась. На пороге встал стражник.
   - Время кончилось, - заявил он, нервно оглядываясь.
  
   И снова дни одиночного заключения без каких-либо новостей. Ни посещений, ни допросов. По этому поводу я не волновалась, вспомнив своё знакомство с тюрьмой Анремара, где судью даже по самым пустяковым делам ждали по полгода. А денег, что лежат в тайниках, должно хватить на откуп десятка маньяков-убийц, не то, что на одного студента, с которым, возможно, кутил потерпевший. Так что, когда за мной, наконец, явились, я пошла спокойно и уверенно.
   Однако, привели не на допрос, и уж тем более, не выпустили на свободу. Суд произошёл в скромной компании, без свидетелей и посторонних, потому зал казался огромным и пустым. Тройка стражников, судья, губернатор и писарь никак не могли заполнить пространство, рассчитанное на присутствие минимум в десять раз большего числа народу.
   Сам суд походил на совсем не отрепетированный фарс, где актёры увидели текст за полчаса до представления. Мне предъявили обвинение, вызвавшее глубочайшее изумление. По тому, что успел сказать Рихард-дей, я не ожидала ничего серьёзного. Может, попытку обвинения в непреднамеренном покушении на убийство. Но никак не организацию изготовления и сбыта синей пыли. Даже не участие в этом деле, а именно создание сети, которая и занималась нарко-потоком.
   - У вас есть, что сказать? - окончив зачитывать обвинение, спросил судья ленивым тоном.
   - Вину не признаю, обвинение считаю голословным и бездоказательным, - чистая формальность, но заявить надо.
   - Кто бы сомневался, - проворчал судья. - Что-нибудь ещё?
   В голове один за другим проскакивали варианты ответов, одновременно с вспоминанием ютонских и международных законов. Судя по закрытости заседания, всё сказанное в оправдание будет если не проигнорировано, то отклонено за отсутствием доказательств. Оставался один вариант, который игнорировать просто не смогут.
   - Я требую права монаршей неприкосновенности, - твёрдо глядя на судью озвучила своё решение.
   - Что?! Какой ещё неприкосновенности? - губернатор от возмущения даже вскочил. Судья потянул его за рукав, усаживая на место и зашептал на ухо, объясняя, что именно я потребовала. Собственно, ничего особенного. Любой правитель страны, король, император, хан, великий вождь и тому подобное, находясь на территории другого, не враждебного, государства, обладает правом быть неподсудным по любому обвинению. Однако, если оно доказано и не искуплено, то его нахождение в этом государстве может расцениваться как акт агрессии, при этом все дружеские договора, пакты и прочее со стороной-агрессором, автоматически разрываются. Но, если обвинение оказывается ложным, то страна-обвинитель выплачивает серьёзную контрибуцию.
   - Прошу представиться полным титулом, - судья закончил объяснение губернатору и продолжил заседание. За то, что моё заявление вычеркнут из протокола, я не боялась - писарь использовал особую бумагу-артефакт, препятствующую внесению изменений.
   - Влада де Самон. Сорок второй Император Анремара и тринадцатый призванный, - как давно я представлялась самостоятельно! И редко. И каждый раз это приносило неприятности.
   - Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
   - На Ютоне - нет, - Часси окончил Академию и уехал домой ещё год назад, а остальных в известность так и не поставили. - Можно написать запрос в императорский замок Анремара.
   - И ждать три, а то и четыре месяца ответ, - проворчал судья.
   - Можно сравнить печать, если есть какие-либо официальные документы, - подсказал писарь. Я про печать на родовом кольце совсем забыла.
   - Есть один старый договор, - скривился губернатор. Он написал что-то на бумажке и передал её одному из стражников. Тот поспешил покинуть зал.
   - Пока он ходит за договором, прошу поставить вашу печать здесь, - судья протянул пустой лист. Знаю я эти подставы. Распишешься где попало, а потом банку кредит и ипотеку выплачивай. Не обращая внимания на недовольные лица, сначала написала на листе, что данная печать поставлена для подтверждения личности, и только потом приложила кольцо. Симпатичный дракончик вольготно разлёгся в окружении вязи букв давно устаревшего алфавита.
   Вскоре вернулся стражник, посланный за образцом. Губернатор и судья азартно склонились над обеими бумагами в поисках отличий. Они нашлись сразу же.
   - Вот! Узор вокруг различается! - губернатор торжествующе тыкал в печать пальцем. Я лишь вздохнула.
   - Естественно, различается. Тем более, что это не узор, а надпись. Здесь, - я указала на свою печать, - устаревшим шрифтом написано "сорок второй император", а здесь, - указала на то же место в печати на договоре, - "тридцать девятый".
   - И положение дракона несколько иное, - добавил судья. Опять пришлось объяснять, как для детей.
   - За четыре правителя и около трёхсот лет разницы, было бы странно, если бы различий совсем не нашлось. У Первого так даже крылья сложены и дракон стоит.
   - Замечательная подделка, весьма искусная, - судья будто не услышал мои слова. Кажется, сравнивай они с моей собственной печатью, тоже бы признали подделкой. - Что ж, мне кажется, можно выносить приговор. Влада де Самон, по совокупности деяний вы приговариваетесь к отчуждению всего имущества в пользу Ютона, - губернатор при этом чуть ли не довольно потирал руки. - И пожизненным каторжным работам. Также, за попытку обмануть суд и присвоение чужого титула, назначается тридцать плетей. Уведите, - это уже стражникам.
   С наказанием здесь тоже не тянули. Во дворике дюжий мужик, выслушав стражника, деловито указал на лавку под навесом.
   - Сымай сюртюк, задирай рубаху, да ложись.
   Желания получить порку не было, но пришлось подчиниться грубой силе стражников. Мимо прошёл судья.
   - Император, как же, - он увидел исполосованную характерными старыми шрамами спину. - А ведь чуть было не поверил.
   Палач особо не усердствовал, но всё равно пришлось дважды отливать ледяной водой, когда теряла сознание. После краткой передышки порка продолжалась. В самом начале в зубы сунули кусок кожаного ремня, по окончании экзекуции ставшем изжёванной тряпкой. Находясь в полубессознательном состоянии, я не смогла даже приподняться, и стражникам пришлось меня тащить. Только не в прежнюю одиночку, а в подвал, в общую камеру с личностями, слабо дружащими с законом. Причём сидели без разделения по полам - среди полутора десятка заключённых было и две явно женщины.
   Долго отлежаться и познакомиться с сокамерниками не дали. Среди ночи стражники вывели всех во двор и попарно, кого за правую руку, кого за левую, приковали к длинной цепи, свисающей с возка. Меня, всё ещё не способную передвигаться, забросили в маленькую клетку на этом возке, и вереница будущих каторжников отправилась в путь.
   - Дали бы выспаться, изверги! - возмутился один из прикованных. - Чего по ночи ноги бить?
   - Молчи, Кривой, - стражник пригрозил дубинкой, - на каторге выспишься, нечего смущать честных граждан вашими бандитскими рожами!
   К концу дня к нам присоединилось ещё несколько телег с продуктами. Зачем везти их из такой дали, я так и не поняла, ведь караван находился в пути без малого две недели. Людей не отпускали с цепи ни на минуту, справедливо опасаясь побега. Вот доберутся до места, сдадут каторжников распорядителю, и пусть делают, что хотят. А пока даже простые разговоры быстро пресекались палками и хлыстами стражей. И в туалет люди ходили там же, где стояли, не выходя их общего строя. Моё положение тоже не давало преимуществ, только раз или два в сутки, если дежурный не ленился, угол клетки окатывали ведром воды, смывая всё на землю.
   Я всё это время пролежала и просидела в своей клетке, почти ни на что не реагируя и не испытывая желания присоединиться к колонне пеших. Покрытые бурой, жёлтой и серой дорожной пылью, клубами вздымающейся из-под повозок, копыт коней и собственных ног, они едва успевали за заданным старшим стражником темпом.
   Горы, сначала маячившие где-то вдалеке, постепенно и неумолимо приближались, нависнув над головами. Стражники усилили бдительность. В такой близи от конечного пункта стоит ждать самых отчаянных попыток побега. И вскоре их бдительность принесла плоды. Ночью один из каторжников, тот самый Кривой, что вечно всем возмущался и был недоволен, всё же сбежал. Все предыдущие ночи он расшатывал и ослаблял одно из звеньев цепи, которой был прикован к общей пуповине, и, наконец, его усилия увенчались успехом. Выждав, пока пройдёт половина смены ночной стражи, он снял цепь и тихо, стараясь не разбудить других каторжан и охранников, метнулся в редкий лесок.
   Но не одна я следила за его действиями. Стражники только притворялись спящими и азартно кинулись в погоню, дав беглецу небольшую фору. Кривой недолго пробыл на свободе. Всего через четверть часа его, изрядно побитого, вернули на место и снова приковали к цепи. Стражники весело переругивались, споря, кому достанется выигрыш - один ставил на то, что Кривой рискнёт только завтра, другой ожидал его побег ещё прошлой ночью.
   Ещё через день показался рудник, где предстояло бессрочно трудиться по распоряжению Ютонского правосудия. Расположен он в небольшой долине, полностью окружённой горами. Пока спускались в неё по единственной дороге, успела рассмотреть будущее место жительства. Условно рудник можно разделить на три части. Сам рудник, представленный зевами входов в шахты, разбросанные почти по всей горе и второй горой отвала пустой породы рядом. Каторжный посёлок - несколько низких длинных бараков, обнесённых высоким забором. И что-то вроде деревеньки неподалёку. Наверно, там живут надсмотрщики и вольнонаёмные. Я слышала, что иные сами идут в рудокопы, оставаясь после срока, так как больше идти некуда, сами ничего не знают и не умеют, а в "вольные" шахты и, тем более, на приличную работу бывших каторжников не всегда берут.
   В сам посёлок нас не пустили. Во дворике перед входом управляющий по списку принял новых рабочих. Он подходил к каждому и, не глядя в сопроводительные документы, пытался угадать за что и на какой срок сослали. В большинстве случаев угадывал достаточно точно.
   - Что ж ты, дурень, бежать-то вздумал? - управляющий обратился к побитому Кривому. - Был у тебя всего год, а теперь ещё пять сверху будет. Да в железе, - и распорядился уже своей, каторжной охране. - В ножные его, как бегучего.
   Остальным управляющий особого внимания не уделил. Их освобождали от цепи и отводили в сторону. Перед двумя женщинами, сосланными наравне с мужчинами, он приостановился, оценивая внешность. Сплюнул.
   - Бабы... Опять волнения начнутся. И откуда только силы находят? Небось отравили кого? - он сверился с бумагами. - Точно. Отравила мужа и поджог дома. Советую сразу найти себе мужика посерьёзней, лучше из бригадиров. Самим легче будет. Повезёт, если старшому глянетесь.
   Возле моей клетки, оставленной напоследок, управляющий замер надолго.
   - Он что, за служанками в бане подглядывал? - он в недоумении повернулся к начальнику каравана.
   - Эта девка, - с довольным выражением поправил тот. Впервые на его памяти управляющий даже близко не смог угадать преступление, и, к тому же, перепутал пол. Хотя последнее было нетрудно.
   - Девка, - повторил управляющий, рассматривая меня, как диковинную зверушку. - К полюбовнику, что ли сбегла? Али от жениха тикала. Дак ведь вроде рано ещё невеститься.
   Он достал лист с моим делом и с изумлением переводил взгляд с него на меня.
   - По совокупности? Пожизненное? - вид молоденького, едва отошедшего после порки студентика, никак не соответствовал его представлению о столь закоренелом преступнике. - Это что же такое успела сотворить-то?
   - Не ответит, - вместо меня ответил караванщик. - Она за весь путь ни слова не сказала.
   - Её право. По мне, лишь бы проблем не доставляла, - управляющий жестом подозвал охранника и указал на меня. - В железо по кругу, без цепей. Потом всех по баракам разведёте. А мы пойдём, откроем бутылочку, - он обратился уже к караванщику, сразу потеряв интерес к новоприбывшим. - Расскажешь новости, а то я здесь скоро совсем одичаю.
   "Железо по кругу" означало тяжёлые металлические оковы с ушками для цепей на ноги и руки и такой же ошейник. Изготовленные на взрослого мужчину. на мне они болтались, и, подозреваю, в скором времени натрут кожу. Но, всё равно, я считала, что мне повезло чуть больше, чем Кривому - ему цепь на ногах не давала идти полным шагом, только семенить.
   Закончив с кузнечными делами, нас всей толпой завели в барачный посёлок, где уже ждали "купцы" - заключённые, ответственные за бараки, или, как их тут называли, старшИе. Женщин охрана увела отдельно, меня почему-то поставили в общий строй. Критично осмотрев грязных и усталых с дороги новоприбывших, старшие принялись отбирать рабочих в свои бараки. За некоторых спорили и торговались. У рослого крестьянина едва не подрались, вовремя остановленные охраной. Мелкая я у них совсем не котировалась и пошла довеском к ещё одному крупному детине. Разведя всех по баракам, охрана удалилась.
   Рабочий день ещё не закончился, и в длинном деревянном строении было пусто, если не считать больного, надсадно кашляющего на койке, и увечного, старательно драящего пол. Койки в бараке стояли по отдельности на расстоянии шага друг от друга, торцами вдоль стен, оставив широкий проход посередине. Старшой указал мне на одну у стены сразу после входа.
   - Вот эта теперь твоя.
   Детине досталось место почти посередине. Определив места, старшой прочёл краткую лекцию о правилах поведения и местных реалиях.
   - Здесь никого не интересует, кто вы, за что здесь и на сколько, - он посмотрел на мои "украшения" и криво улыбнулся. - Не хотите неприятностей - не спрашивайте. Кто захочет, сам расскажет. Воровства здесь не терпим, если что, охрана не станет сильно вмешиваться. Они следят, чтобы не сбегли и не поубивали друг друга. Жрать дают завтрак всем, обед и ужин тем, кто работал. Сделал дневной урок - получи полный паёк. Нет - как надзиратель решит. Перевыполнили план - получаете черки. За них можно взять у охраны жратвы или ещё что. Так что в ваших же интересах работать хорошо. Лучше, если не одному, а в бригаде. Бежать не советую, мало кому удавалось, а наказывают за побег нещадно. С проблемами и вопросами сначала к бригадиру, потом ко мне.
   Сообщив эту, безусловно, полезную информацию, старшой скрылся в огороженном тканью закутке в дальнем конце барака. Детина почесал затылок и завалился спать после долгого перехода. Делать всё равно было нечего, и я последовала его примеру.
   Снаружи уже начало темнеть, когда барак наполнился вернувшимися с рудника людьми. Усталые, потные, многие с серой от въевшейся пыли кожей, они сразу накинулись с вопросами. Кто, откуда, не знаю ли случайно булочника, цветочница, вдову с какого-то переулка, могу ли что сказать о деревне где-то далеко в провинции. Всем, на долгие годы отрезанным от общества, хотелось узнать хоть что-то о своих родных и близких. Детина охотно делился новостями и честно пытался припомнить какого-то торговца рыбой на рынке, виденного мельком пару лет назад.
   От меня отстали почти сразу, стоило только жестами объяснить, что говорить, увы, не получится. Не то, что не хотела общения, это тоже имело место быть, я в самом деле потеряла голос. Во время порки что-то перемкнуло, и ни шептать, ни орать, ни нормально говорить уже не получалось.
   Отвернувшись к стене и накрывшись форменным пиджаком Академии, постаралась заснуть.
   Проснулась от резкого и громкого звука гонга. Рассеянный сумеречный свет проникал через небольшие окна и освещал зевающих и просыпающихся на ходу людей, немного суетно спешащих на выход. Солнце в горах раньше скрывается из виду и позже поднимается на небо, потому с непривычки не удалось определить, который час. По ощущениям на ночной отдых отводилось часов десять.
   Пока я решала, стоит ли идти куда-то вместе со всеми, ко мне подошло трое. Один, с окладистой бородой, выдвинулся чуть вперёд.
   - Как звать-то тебя?
   Я указала на горло и развела руками.
   - Понятно. Ты студент, что-ли? - он посмотрел на герб Академии на пиджаке. Я согласно кивнула.
   - Значит, будешь Студентом, - решил мужчина и представился. - Я Леший, это Бегун и Вартан.
   Откуда Бегун получил своё прозвище, становилось понятно, стоило только опустить взгляд на ноги, скованные цепью.
   - Предлагаю место тележника в моей бригаде. Согласен?
   Я кивнула. Тележник в бригаде много лучше самостоятельного рудоруба, или, как правильно, шахтёра. Вчера Юсте старожилы рассказывали о распределении вознаграждении за разную работу, зазывая в свои бригады, а я слушала и запоминала.
   - Вот и договорились. Пойдём на завтрак, пока всё без нас не съели.
   На завтрак давали пресную переваренную кашу. Женщины на раздаче не глядя плюхали половник в подставленную миску. Мне этой порции хватило наесться.
   Перед входом в рабочую зону стояли надсмотрщики и отмечали вышедших работать. Кого-то сразу пропускали, кого-то направляли на определённые участки. Леший сам остановился возле одного из распределителей.
   - Этот в моей бригаде тележником.
   Надзиратель сверился со списком и что-то там подписал.
   - Хорошо, пойдёт. Бери сегодня седьмой забой.
   Леший поблагодарил и всей бригадой пошли на выделенное место, по дороге взяв из большой кучи позади надзирателей инструмент. Тележкой здесь называли достаточно большую двухколёсную тачку. Именно её мне и предстояло тягать. Женщин здесь было где-то десятая часть от всех каторжан и большинство работало на кухне или на подсобном хозяйстве, немногие оставшиеся, насколько я видела, тоже в основном брали тележки. Меня, как осуждённого на пожизненное, на хозяйство ставить не имели права, потому вчера сразу отправили со всеми на распределение по баракам.
   Работа оказалась воистину каторжной. Три мужчины кирками рубили породу в глубине шахты. Все четверо грузили ей тележку, и я толкала её на выход. Потом по мосткам к отвалу. Надсмотрщик следил, чтобы тележка была полной, и ставил соответствующую отметку на дощечке. И так часов шесть до обеда. На нём к каше добавлялся ещё кусок хлеба. И опять тягать тяжёлую тачку до ужина. Всё та же каша, но, выполнившие норму получали дополнительно вяленую рыбку, размером чуть больше ладони. Надо сказать, что норма установлена так, что выполнялась почти всеми, кто не филонил. Приток рабочих рук на рудник был нерегулярен, и морить рабочих голодом и непосильным трудом просто невыгодно. Многие их них имели небольшие сроки, лет до пяти, что опять-таки, вынуждало управляющего рудником следить за состоянием трудового ресурса.
   На лежанку я просто упала и проспала до самого гонга. Тело, отвыкшее от серьёзных нагрузок и не привыкшее к работе грузчика, нещадно болело. Каким-то чудом не натёрла в первый же день мозолей, но ладони всё же покраснели и зудели. Пришлось пожертвовать частью подола рубахи и сделать обмотки на руки. Заодно прикрыла кольцо. Слишком уж оно выделяется на фоне всеобщей ободранности.
   День повторился без изменений. Только теперь перед сном смогла выделить силы ополоснуться. Хоть с каторжанами не особо церемонились, но большой сарай отхожего места всегда доступен к посещению. И рядом с ним подобие умывальни - проведённый на территорию по желобу горный ручеёк. Даже поставили что-то вроде кабинки для женского контингента. Спросом умывальня не пользовалась, слишком холодная вода текла в ручье и многие предпочитали вонять потом и чесаться, чем мёрзнуть.
   Ещё несколько дней, и освоилась окончательно. Хоть всё ещё сильно уставала, но уже не падала спать бревном, как в первое время. Кормили всё же скудно для такой тяжёлой работы. Взрослым полного пайка едва хватало, а, так как иной раз не получалось выполнить дневную норму для получения дополнительной еды, многие ходили злые, усталые и полуголодные.
  
   С таким режимом ночной отдых свято чтился. Каждый понимал, что недополученный отдых грозит невыполнением плана. А это, в свою очередь, недостаток еды и потерю сил. Если человек ослабевал настолько, что не мог работать на шахте, или получал травму, его переводили на работы по лагерю, чаще всего на уборку отхожих мест.
   Как и в любом подобном обществе, здесь сформировалась социальная иерархия, тесно связанная с выполняемой работой. Рабочие в шахте составляли большинство, и находились примерно в середине этой иерархии. Но за серьёзные косяки перед своими, и таких могли чморить даже уборщики.
  
   Однажды ночью, стоило только бараку погрузиться в крепкий сон, как по нему пронёсся дикий вопль, сработавший не хуже гонга. За несколько секунд все повскакивали с коек. Зажглось несколько светильников. Масло для них приобретали за черки и тщательно экономили, но сейчас фитили выкрутили почти на максимум. Сразу стал виден источник вопля. Один из шахтёров, метящий на место возле старшого, и даже начавший вести себя по-хозяйски, скрючившись, лежал на полу у входа. Он уже не вопил, а подвывал от боли, обеими руками держась за пах. Спущенные до колен штаны обнажили волосатые ягодицы, контрастно белевшие на фоне тёмного пола и серой грязной одежды.
   - Что здесь произошло? - сурово потребовал разъяснений старшой. Ему, как ответственному за барак, отвечать перед начальством за ночной переполох и возможную травму работника.
   - Эта... девка... - выдавил из себя пострадавший, и разразился речью, в которой нельзя назвать приличными даже паузы.
   - Силой хотел? - перебил его старшой.
   - А что, от бабы не убудет! - выкрикнул кто-то из темноты барака. Его поддержал нестройный одобрительный смех.
   - Кто сказал?! - старшой резко развернулся и смех, как по команде, стих. Старшой обвёл испытующим взглядом всех, стоящих рядом с местом происшествия и пострадавшим. Остановился на мне.
   - Ты девка, что ль? - недоверчиво спросил, поняв, что больше ни к кому несостоявшийся насильник приставать не стал бы - все остальные давно знакомые и явно мужики. Немногочисленные женщины в нашем бараке жили дальше от входа.
   - А что на помощь не кричала?
   Я укоризненно посмотрела на него. Сейчас даже последний тугодум знал, что голосом не владею. А, даже если бы и владела, всё равно ничего не изменилось бы - не привыкла я орать и звать на помощь.
   В этот момент, опоздав на несколько минут, в барак ворвались ночные охранники с дубинками.
   - А ну, что здесь? - надзирателю не пришлось применять ни кнут, ни дубинку, протискиваясь сквозь толпу - каторжники сами торопливо расходились перед ним, формируя коридор к лежащему на полу мужику.
   - Вот, возвращался с толчка, запнулся, упал, ударился о койку, - невозмутимо поведал старшой. Мужик согласно закивал китайским болванчиком.
   - А штаны в падении свалились? - в такую явную ложь поверит только ребёнок. Но старшому и не нужны вера, лишь бы версию о случайности признали. За драку всё же могли наказать, хотя и смотрели обычно сквозь пальцы.
   - Стало больно, снял посмотреть, - также невозмутимо объяснил он эту странность.
   - А мне кажется, полез к девке, да получил отказ, - надзиратель требовательно уставился на меня, ожидая подтверждения. Я невинно захлопала глазами. Знать не знаю, спала я, а тут этот орёт. Не буду же рассказывать, как проснулась от тяжести навалившегося тела, потными руками стаскивающего с меня штаны и пытающегося поцеловать вонючим ртом. И как удалось резким тычком по рёбрам отвлечь от пакостного действа и свалить на пол. А вой он издал, когда с силой наступила на детородный орган, вложив в это весь свой небольшой вес. Лучше бы кованым каблуком, но и голой пяткой неплохо вышло. Ещё долго мужик будет ходить вряскоряку.
   Но ничего этого я и не собиралась никаким образом сообщать. Если старшой решил не вмешивать охрану, то стоит подыграть. Ему виднее, а не мне, что здесь без году неделя. Разве если ситуация повторится.
   - Тьфу ты, - надсмотрщик сплюнул на пол под ноги мужика. - Смотрите мне, ещё в толчке не утоните в потёмках!
   Он дал отмашку охране, и те покинули барак переглядываясь и хмыкая. Завтра точно все будут знать причину ночного переполоха, как и официальную версию.
   - Всё, разошлись, нечего балаган устраивать, - старшой разогнал всех любопытствующих. - С тебя, кобель, десять черок штрафа. А ты, - он посмотрел на меня, - неделю барак мыть будешь. Всё-таки рабочего покалечила, - пояснил он своё решение. - Членовредительство, - он усмехнулся полученному каламбуру, - здесь не любят.
   Я вежливо слегка поклонилась, в знак того, что поняла. Про наказание за калеченье других я не успела подумать. В зависимости от тяжести ущерба могут выпороть, посадить в карцер или увеличить дневной урок. По сравнению с этим неделю мыть барак даже не наказание. Ну, отниму полчаса из обеденного перерыва, не страшно. А мужику, если запаса нет, придётся недели две перевыполнять план, чтобы оплатить штраф.
   В отношениях со знакомыми ничего не изменилось. Ну, поглядывали первое время заинтересованно, пытаясь понять, как они сами не догадались, что я не мужчина. Но, видимо, плюнули на это неблагодарное дело. Небольшая грудь (да! она у меня всё же появилась, хоть и едва дотягивала до первого размера) скрыта свободной рубахой. Кадык не рассмотреть, есть ли, из-за широкого ошейника. А лицо и прочая фигура могут принадлежать как девушке, так и милому юноше, особенно из аристократов. Бастардов на Ютоне хватало, и некоторой утончённостью могли похвастать многие.
   Назначенная в наказание неделя пролетела быстро. В обед споро закидывала в себя кашу и бежала в барак. Там успеть за оставшееся от перерыва время подмести и пройтись тряпкой. Пыли и мелкого песка каждый раз набиралось не меньше ведра. Сотня человек ежедневно приносили в складках одежды новую порцию. Закончив с уборкой, бежала обратно. Тачку за меня может потягать любой другой из безбригадных, но тогда прощай ужин, и возможная премия за перевыполнение плана. А её бригада Лешего стала получать регулярно, каждые два-три дня.
   В общем, жизнь вошла в понятную колею. Подъём с ежеутренним пожеланием провалиться тому, кто придумал гонг, и желанием навалять посильнее тому, кто в него бьёт. Завтрак и наматывание километража с тележкой по деревянным мосткам, глиняным утоптанным дорожкам и каменным грубым полам штольни и штреков. В стволах можно несколько минут отдохнуть, пока движется подъёмник. Но такое место работы выпадало редко. Здесь предпочитали выводить выходы на поверхность на каждом уровне, экономя на подъёмниках и рабочих, что их обслуживали.
   Ботинки развалились быстро, не выдержав каменной крошки, по которой постоянно передвигались. И я бегала, как и большинство, босиком. Сначала непривычно и больно. Потом привыкла, натоптала подошвы и перестала замечать многие неровности и мелкие камушки. Дикие предки жили без сандалий, и ничего. Одежду тоже пришлось сменить. Форма Академии шилась из дорогих и красивых тканей, но совсем не практичных. Так что честно заработанные черки ушли на грубую, но функциональную обновку. Её здесь выдавали каждые полгода, и, если не в срок - изволь платить.
   Рабочий инструмент не был именным. В конце дня его складывали в общую кучу, а наутро из неё разбирали. Хоть и старались выбирать тот, что привычней и получше, выделяя его по особым приметам и откладывая вечером в определённое место, но не всегда получалось. Кто-нибудь да схватит. Мою тачку "угоняли" не часто, всё же ручки у неё мне подходили больше, чем крупным взрослым мужчинам. И ходок с ней необходимо делать больше, из-за чуть меньшего размера. А мне с ней, наоборот, удобней, чем со стандартной.
   Когда я вновь взяла её после чужого пользования, то сразу почувствовала, что что-то не так. Как-то сильно она стала вихлять даже на ровных мостках. Освободив от груза, я отошла чуть в сторону. Надсмотрщик, что отмечал ходки, покосился на меня, но ничего не сказал. Отдыхать и халтурить не запрещено, а если кто из-за этого не выполнит план, то это его проблема, как объясняться с бригадой. Его товарищ, наоборот, презрительно бросил, щёлкнув кнутом.
   - Развелось дармоедов. То ли дело на моём участке. Не то, что присесть, шагом не ходят! Раз протянешь по спине, откуда только резвость берётся?
   Я невольно прислушивалась к разговору, осматривая тачку. Этот, второй надсмотрщик, никому из каторжан не нравился. Садист скрытый. Или, всё же открытый? Стю работал на другом участке, где горбатились совсем отбитые преступники. Условия там совсем адские. Леший как-то утром отвёл в сторону и указал на барак, стоявший отдельно и обнесённый дополнительным забором. Оттуда как раз выводили колонну людей. Все в цепях, оборванные, грязные. Надсмотрщики кнутами и палками подгоняли отстающих.
   - Штрафной барак, - пояснил Леший. - Туда попадают злостные нарушители порядка, активно отказывающиеся работать, кто совершил преступления уже здесь и тому подобное. Оттуда на свободу не выходят. Им всем срок пожизненный. И назад, в общий, возвращаются единицы. По сравнению с ними у нас тут курорт.
   И этот Стю работал со штрафным бараком, иногда подменял наших или, как сейчас, просто приходил поболтать. В такие дни все старались лишний раз не дышать - он не раздумывая пускал в ход кнут. Хорошо, что он сейчас "в гостях". Но, всё равно, на надсмотрщиков не глядела, чтобы не обратили внимания. Мало ли что.
   Неисправность в тачке нашла быстро. Каким-то образом разболталась ступица и колесо свободно перемещалось по оси, норовя с неё слететь. Пожалуй, лучше взять другую тачку, будет неприятно, если эта опрокинется посереди дороги с грузом. Мне тогда влетит ещё и от рабочих, которые будут вынуждены обходить завал и тратить лишнее время и энергию. Но в рабочее время покинуть участок можно только с разрешения.
   Я подошла к надсмотрщикам и продемонстрировала болтающееся колесо.
   - Тачка сломалась? - понял "свой". - Хочешь сменить? Ну, иди.
   - Стой! - это влез Стю. - До конца дня протянет. Бегом работать! - он щёлкнул кнутом. По статусу Стю стоял выше Гарата и его распоряжения всё же приоритетней. Уходя, услышала, как он поучал товарища.
   - Этим висельникам только дай волю, враз на шею сядут. Жалко тебе? А что девка в железе по кругу, не смущает? Молодая такая, а уже на пожизненное наработала.
   Колеса хватило на две ходки. В последнюю уже несколько раз останавливалась, поправляя. По закону подлости беда случилась в самый неподходящий момент. Перед воронкой, куда сбрасывали породу, мостки поднимались вверх. Вот на них колесо и соскочило с оси. Удержать тачку не вышло, и она завалилась на бок, вываливая своё содержимое. Всё бы ничего, но чуть ниже до сих пор стояли надсмотрщики, и куча камней и щебня высыпалась на них. Гарат успел отскочить, и вся масса досталась Стю, засыпав его по колено.
   Бежать бессмысленно и почти невозможно - между мной и путём бегства стоял взъярившийся надсмотрщик. Он сразу пустил в ход кнут, не задумываясь, куда он по мне попадает. Я присела, закрывая голову руками. Если выбьет глаз или оставит шрам на лице, будет очень неприятно. Мне досталось всего несколько раз, но весьма сильно, заставив поверить, что кнутом можно убить за весьма малое число ударов. От совсем жёсткой экзекуции меня спас Гарат, остановив товарища и оттащив его от меня. Повинуясь приказу, поспешно убрала вывалившуюся породу и убежала за новой тачкой, подальше от глаз Стю.
   Надсмотрщик меня запомнил и, уверенный, что я специально сломала тачку и нарочно высыпала её содержимое на его драгоценную персону, стал постоянно придираться. Когда выпадала его смена, мне хотелось стать невидимкой и забиться в самый дальний и тёмный угол шахты, куда даже крысам не хочется заходить. Для него всё было не так. То слишком медленно толкаю тачку, то слишком быстро, вдруг, она только кажется полной. То выражаю мало почтения или слишком дерзко смотрю. И все придирки сопровождались чувствительным ударом. С кнутом Стю обращался профессионально и умел ударить так, чтобы не повредить кожу, но сделать больно. Места ударов краснели и припухали, но других следов не оставалось. Ещё он любил "не заметить" тачку-другую, чтобы норма не выполнилась.
   На этом уроде неприятности не кончились. Какая-то падла стала пакостить и в бараке, и в не его. Починенную тачку снова поломали, явно целенаправленно - просто так ручки не обламываются одновременно обе и с ровным местом слома, будто подпиленные. Досталось за испорченный инвентарь опять же мне, как основному пользователю и тому, в чьих руках произошла поломка. Стю тогда радовался больше обычного, приговаривая, что я специально порчу тачку, чтобы меньше работать. А мне невыгодно филонить - жрать-то хочется, хоть порции для меня не такие маленькие. Как мужики на них выживают, ума не приложу. Наверно, потому черки редко задерживаются на счету, их незамедлительно меняют на дополнительных паёк.
   Кроме тачки происходили и другие неприятности. несколько раз кто-то забрасывал грязью сохнущую на лавке смену одежды. Да, по местным меркам я чистюля и мажор. И моюсь ежедневно, и два комплекта одежды имею, если не считать тряпок, в которые превратилась форма. Ещё скидывали вещи на пол, под ноги входящих. Были и другие мелкие пакости.
   Так как за всё время более-менее познакомилась только с бригадой Лешего, а поссориться успела только с одним, то в авторстве не сомневалась. Проблема в доказательствах, а ещё лучше - поймать за руку. Уверена, остальные тоже видят, и знают, кто пакостит. В таких скученных условиях сложно что-то долго скрывать. Но принцип невмешательства, пока не коснётся лично, блюлся неукоснительно.
   Как-то, вернувшись с работы немного раньше, отметила, что горшочек с мылом стоит немного не так, как оставила утром. Не придав особого значения, схватила его и побежала мыться. Пусть в холодной воде и с кремообразной воняющей хозяйственным мылом массой, но всё же лучше, чем совсем никак. Уже в кабинке пришла мысль, что кто-то рылся в моих вещах. А вдруг, подлил или подсыпал гадость в мыло, и после я вся облезу или покроюсь пятнами? Рисковать надсмотрщики не станут, переведут в карантин, а там подхватить заразу плёвое дело.
   Настороженно осмотрела мыло. Понюхала. Бесполезно. Его собственная вонь всё перебьёт. Ещё раз, внимательно вглядываясь в коричневую массу, наклонила горшочек. Вдруг, увижу что подозрительное? Подозрительное мелькнуло и утонуло. Мыло купила всего несколько дней назад, и горшочек был полон. Отломив щепку со стены, пошуровала в нём. Щепка сразу наткнулась на что-то твёрдое, чего в горшочке не должно быть. Через полминуты в помывочном корыте лежала небольшая металлическая пластинка с зазубринами. Больше всего она напоминала напильник. Явно не та вещь, что каторжникам разрешено иметь. Выкидывать жалко, оставлять у себя нельзя, неспроста столь ценный для кандальников предмет подкинули в мыло.
   Спрятав напильник в душевой, я всё же вымылась и, как ни в чём не бывало, вернулась в барак. Подкинувший напильник всё просчитал. Тяжёлая пластинка утонула в горшочке, и простым зачёрпыванием мыла её не обнаружить. Не учёл он только мою любимую паранойю. Никуда она не делась за три года учёбы, только слегка вздремнула и резво подняла голову после первых же пакостей.
   Предположение, зачем рисковать ценным предметом, подтвердилось уже ночью. Только в бараке погасили последний светильник и наступила тишина, нарушаемая сонным сопением, храпом, стонами выпоротых и надсадным кашлем от забившей лёгкие каменной пыли, как это спокойствие нарушили.
   Десятка полтора охранников и надсмотрщиков во главе со Стю ворвались в барак, кнутами, палками и окриками выстроили всех обитателей в проходе около коек. Двое уверенно и профессионально обыскивали лежанки с немногочисленными вещами, не забывая заглянуть и под них. На свет ярких ламп появлялись запрещённые к владению и хранению предметы. В основном находили игральные кости, но встречались и более серьёзные вещи вроде шила или самодельного ножа из обломка кирки. Обход проходил по часовой стрелке, начиная от входа так, что до меня очередь дошла самой последней.
   - Чисто, - доложил проводящий обыск.
   - Проверим, - растягивая гласные протянул Стю. Он брезгливо рукоятью кнута откинул в сторону уже осмотренный пиджак, служивший мне то одеялом, то подушкой, и, не раздумывая, взял горшочек с мылом. Издевательски улыбаясь, наклонил его и тонкой струйкой вылил всё содержимое на пол. Даже перевернул горшочек вверх дном, удостоверяясь, что внутри ничего не осталось.
   - И правда, пусто, - будто не веря, произнёс Стю, для верности ещё и заглянув внутрь. И, без перехода, резко ударил торцом кнута в живот. - Где он?
   Злобный взгляд был ему единственным ответом. Я за этот горшочек отдала приличную сумму. Можно сказать, недоедала, меняя обеденный хлеб и дополнительную рыбёшку на недостающие черки.
   Стю махнул рукой вглубь барака.
   - Этих на площадь, - распорядился насчёт тех, у кого нашли запретные вещи. На площади, свободном пространстве перед бараками, наказывали тех, кого на месте не обработали. Там даже врыт столб и колодки.
   - Её тоже, - он указал кнутовищем на меня. - И этого, - теперь кнут метил в весьма побледневшего мужика, моего несостоявшегося насильника и пакостника. С того дня мы с ним не пересекались, хотя кроме него пакостить некому.
   Всю толку вразнобой расположили на площади. До утра сидеть, прикованными к чему попало, потом вместо завтрака получим каждый свою порцию плетей, согласно степени запрещённости найденных предметов, и вперёд и с песнями на трудовой подвиг.
   Стю не стал дожидаться утра. С терпением у него проблема. Вернее, с её отсутствием. Лупцевать мужика он начал едва остальные охранники ушли. Насколько сильно он может бить, когда разозлится, я знала не понаслышке, и даже слегка посочувствовала избиваемому идиоту. А то, что мужик умом не блещет, он сейчас упорно доказывал своими криками. Нет, чтобы просто орать, так он голосил, что он тут не причём, что он всё сделал, как договорились и в том же духе.
   Остальные сначала пытались возмущаться, мол, не по делу, начальник, кнутом машешь, но прислушались к ору и замолчали. По ночи крики слышны далеко, так что мужик за эту ночь наорал на приговор, практически признавшись, что-либо стучал, либо подставлял товарищей и шестерил перед надсмотрщиками.
   Стю совсем не заботился о репутации и будущем своего исполнителя, громко требуя от него признаться, куда тот дел напильник, и грозя спустить всю шкуру, если не скажет.
   Этот ночной дуэт, как мне кажется, слышали не только обитатели бараков. Оба крикуна не сдерживали себя и в ночной тишине об их диалоге не был в курсе только глухой или крепко спящий. Подустав и поняв, что ничего нового он больше не услышит, Стю вспомнил о втором участнике его гениального плана. Так что мне тоже досталась порция ударов и вопросов, куда я смела спрятать подброшенный напильник. Ну уж нет! Могла бы говорить, и то не сказала бы. Это ведь едва ли не равнозначно признанию в подготовке побега. После такого мне, с пожизненным сроком, одна дорога в штрафной барак. Там я долго не протяну, а мне ведь ещё дождаться надо спасения. Срок определила от полугода до года. Два месяца, пока сообщение от Рихарда дойдёт до замка, два, пока оттуда не прибудут на Ютон и два отвела непосредственно на поиск и освобождение. Письмо отсюда тоже можно послать за черки, но караваны ходят всего два-три раза в году и письмо неизвестно на сколько задержится. Треть выделенного срока уже прошла, и всё бы ничего, если не Стю. Не верю, что он уже столько времени мстит за поцарапанные сапоги.
   Наутро всех выстроили ряд перед нетерпеливо ожидающими завтрака каторжниками. Ещё один дополнительный фактор к наказанию - из-за нарушителей у всех остальных сокращается время на приём пищи, пока не объявят за что каждого будут пороть. Расчёт на то, что в следующий раз свои же соседи проследят, чтобы не нарушали.
   Стю, не торопясь, прошёл вдоль ряда, назначая удары. Я стояла почти в конце и любовалась горной вершиной. Ночью над ней прошёл снег и теперь белый покров стаивал ровной кромкой по мере продвижения солнечных лучей. Отвлёкшись, не заметила, как подошла моя очередь. Но у меня при обыске ничего не нашли и все с интересом ждали. что же скажет надсмотрщик. О его большой любви ко мне многие были осведомлены, и Стю не подвёл.
   - Пошла вон! - и указание кнутом, куда, собственно, идти. Я не сразу поняла, о чём он, за что кнут взвился в воздух. Тело отреагировало быстрее сонного мозга и перехватило удар, приняв его на руку. Резкий рывок и кнут вырывается от Стю и падает у ног.
   Через полчаса я стала обладательницей свежего набора синяков и ушибов и обновкой - цепью между наручными браслетами, не позволяющей широко раздвинуть руки.
   Месяц прошёл спокойно. Кто-то всё же рассказал Хозяину, то есть управляющему каторгой, о самоуправстве Стю, и надсмотрщик почти перестал появляться на нашем участке. Жаль только, что цепь не сняли.
   Наступил долгожданный выходной. Раз в месяц всем, кроме штрафников и наказанных, разрешалось не работать, а кормёжку давали, как за перевыполнение плана. Обычно в этот день отсыпались и чинили одежду. Многие ходили меняться с соседними бараками. В обычные дни на такое не хватало ни сил, ни времени.
   У выхода из обеденного загона стоял Стю. Встречаться с ним и просто попадаться на глаза совсем не хотелось. Как назло, выходящих было немного, и пришлось задержаться, ожидая кого-нибудь, за кем можно спрятаться.
   - Что, желающих нет? - насмешливо вопрошал надсмотрщик, поигрывая дубинкой. Грозный кнут кольцом висел на боку.
   Я вопросительно подняла глаза на старшого своего барака, что как раз подошёл. Тот понял правильно, пустившись в объяснения.
   - Бой предлагает. Один на один, как есть - он при всём снаряжении, заключённый без всего. Победителю сулит хороший кусок мяса, - старшой вздохнул. Мясо считалось здесь непозволительной роскошью. Им никогда не кормили и доставалось только за черки.
   - Эх, был бы кто другой, я б пошёл, - старшой оценивающе поглядел на ожидающего противника Стю. - Этот бьёт шибко, с ним, не думаю, что кто выйдет.
   В этом я была полностью солидарна. На такой неравный бой не всякий решится. В умелых руках одного удара кнута хватит, чтобы остановить нападение, и второго - выбить желание продолжать, пока не получил третий.
   Прячась за спиной старшого, я проскочила мимо Стю, облегчённо выдохнула и замерла, рефлективно вжав голову в плечи от окрика.
   - Студент! - надсмотрщики тоже пользовались прозвищами, как бы отделяя каторжников от людей. - Я-то знаю, ты точно хочешь. Давай, выходи на бой. Победишь - цепь сниму.
   Я непроизвольно посмотрела на руки, скованные упомянутой цепью. неудобно с ней. Звенья толстые, тяжёлые. Один плюс - мышцы накачала её таскать. Разум требовал не слушать и уйти, а мозг уже прикидывал, как можно попробовать выиграть бой. Стю не станет сразу бить в полную силу. Ему надо поиздеваться и растянуть удовольствие, так что один удар точно вытерплю. За несколько мгновений перед вторым успею сблизиться, и кнут вблизи будет только мешать.
   - Последствий за бой не будет, обещаю.
   Эта фраза стала решающей. Тут иной раз чуть ли не за косой взгляд наказать могут, а за бой с надсмотрщиком и подавно. Но, если обещает без последствий, то можно попробовать. Здесь, бывает, договора на сотни золота только словом скрепляют, и никого подобное не удивляет. Слово держат, обещания выполняют, тем более, прилюдные. Не все, конечно, но большинство людей всё же порядочные.
   Стю тоже оказался порядочным. Только не человеком, а сволочью. Бой с огромным трудом выиграла. Как и предполагала, надсмотрщик предпочёл растянуть удовольствие и не воспринимал тощую девчонку соперником. Мне же сильно мешала цепь, сковывая движения, и не давая раздвинуть в сторону руки. А ещё влиял длительный голод и слабость с болью после порок.
   Стю ожидал, что я, как в прошлый раз, выдерну из его рук кнут и с силой сжал рукоять, что сказывалось на точности ударов. Но сейчас не кнут был моей целью и, пропустив пару весьма болезненных касаний длинного витого куска кожи, добралась до дубинки надсмотрщика. И с того момента положение поменялось. Теперь я выступала нападающим, мужчина, как мог, пытался защититься. Находясь в постоянном движении, не рискуя ни разрывать, ни сближать дистанцию, работая дубинкой как привычным мечом, отделала Стю, последним ударом, кажется, сломав ему правую руку. Надеюсь на это, так как услышала что-то, похожее на треск, перед тем. как Стю повалился на землю с воплями прижимая повреждённую конечность к животу.
   Всё заняло чуть больше минуты, но за это время остальные надсмотрщики успели заинтересоваться гудящей толпой, окружившей место боя. Плетьми и руганью создав себе коридор через толпу, они увидели неоднозначную картину. Стю как раз получил финальный удар, а я, отступив на несколько шагов, встала в ожидании.
   На бунт не похоже, явно толпа зрителей, а не участников. Я противника добивать не спешу, что тоже не вяжется с образом доведённого до отчаяния человека, что бросился бить обидчика. Но надсмотрщик явно покалечен, использовал кнут, что валяется неподалёку, а кандальник стоит и чего-то ждёт с дубинкой в руках.
   - Что такое? - зычный рёв одного из прибежавших на помощь, перекричал гомонящую толпу, не сразу заметившую пополнение. Я незамедлительно положила дубинку на землю и отошла от неё. Бой боем, но мало ли что подумают, тем более, что победа явно моя.
   - Эта тварь мне руку сломала! - Стю кое-как поднялся, баюкая правую руку. - В полную сбрую и в шкаф на сутки!
   - Э! Ты же обещал! - из толпы раздался возмущённый голос. Свидетелей вызова было достаточно много.
   - Обещать можно человеку, а не отбросу на пожизненном, - зло огрызнулся Стю. - Ну, что стоите? - это он уже коллегам, так и не понявшим, что же произошло перед их приходом. Ко мне направился один, решивший выполнить указания начальства, его дело маленькое, они пусть сами потом разбираются. Где-то с этого момента всё слилось в один орущий ком, в котором каторжники дрались с надсмотрщиками, те лупили всех подряд. Прибежали их коллеги с других мест и присоединились к успокаиванию демократизаторами.
   Стихийный бунт разогнали быстро, оставив на земле пятна крови, выбитые зубы, куски одежды и прочие следы мужских разборок. Около десятка самых активных избили до потери сознания и оттащили к кузнецу за кандалами. Обо мне тоже не забыли, хоть я в самом начале сбежала подальше от заварушки. Кузнец долго ворчал, укорачивая цепи под мой рост.
   Полная сбруя являла собой ножные и ручные кандалы, связанные между собой и ошейником. Они едва позволяли сделать средний шаг и поднять руки к лицу. Такое носили только обитатели штрафного барака, и то, многих ограничивали кандалами без связующих перемычек. Но в их ряды меня не перевели, сначала отправив в "шкаф" - узкую и тесную каморку, похожую на поставленный на попа гроб. Слишком узкий, чтобы лечь и неудобный, чтобы нормально сидеть. Ещё в нём было жутко холодно, и по одной из стен постоянно сочилась вода.
   В каменном здании карцера "шкаф" считался самым страшным наказанием. Ведь даже в камерах-одиночках можно прилечь и определить по слабому свету из узких щелей под потолком время суток. В шкафу же постоянно царила тьма. И к нему, находящемуся в самом дальнем конце, не долетали звуки извне, глушась толстой дверью. Говорили, что от долгого пребывания в нём можно сойти с ума.
   Старожилы рудника, рассказывающие новичкам страшилки про это место, ничуть не преувеличивали. Тишина давила. Казалось, что из кромешной темноты что-то или кто-то вот-вот набросится. Понимание, что от стенки до стенки едва ли наберётся полметра, помогало ненадолго. Без каких-либо ориентиров, течение времени остановилось. Невозможно сказать, прошла минута или полчаса. Или про узника давно все забыли, и ты жив по какому-то недоразумению. Холод проникал во все клетки тела, вымораживая. Не столь сильный, чтобы убить, и не столь слабый, чтобы позволить согреться, сжавшись на полу или обнимая себя руками. Где-то равномерно капала вода, рождая желание убить всех и вся, если звук не прекратится. Но он только гвоздиком бил по голове.
   Кап. Кап. Счёт каплей сбился на второй тысяче. Кап. Следующий не дотянул до первой. Или то была не вторая попытка?
   Кап. Правы китайцы со своей пыткой с капающей на темечко водой. Кап. незакрытый кран действует не хуже. Отвлечься можно, но звук всё равно продолжается, оставляя следы в мозгу. Сенсорная депривация - страшное оружие.
   Незаметно обнаружила, что желудок требует еды. Он и раньше сжимался до боли, а сейчас его будто резало. Глотка воды, собиравшейся в маленьком углублении в полу, не хватало его успокоить. Организм тратил драгоценные калории в попытке согреться и хоть как-то залечить раны и ушибы, щедро выданные надсмотрщиками. Слабое тепло расползалось от татуировки брачного браслета. Не представляю, что чувствовал де Граф, с которого тянула силы. Ничего, осталось продержаться всего два-три месяца. Как-нибудь выдержу.
   Стукнул засов на двери, означая конец заключения. Сколько времени прошло? Минута? Вечность? Невозможно сказать. Сил совсем не осталось, и меня куда-то потащили двое, ухватив под руки. Цепи звенели, подпрыгивали на неровностях. Как я с ними буду передвигаться? Ведь они весят сейчас почти столько же, сколько и моё весьма исхудалое тело. А теперь оно исхудает ещё больше, ведь в штрафном и кормили хуже, и гоняли сильнее. В том, что меня переведут в тот барак смертников, я не сомневалась. Со Стю станется приписать не просто нападение на него, а ещё и подстрекательство к бунту.
   Не церемонясь, меня втащили в барак и кинули на лежанку. Равнодушно отметила, что она расположена также, как и в прежнем бараке. Потом смогла рассмотреть детали и с тупым удивлением поняла, что меня не перевели к штрафникам.
   На несколько дней я выпала из реальности, окончательно потеряв счёт времени. Организм решил, что перенёс уже достаточно и переохлаждение в "шкафу" явно лишнее. Бросало то в жар, то в холод. Были выпиты литры воды и потрачены все накопленные черки на хоть какую-нибудь еду. На работу выходить в таком состоянии даже не помышляла, едва добредая до положенного всем завтрака. Из всех лекарств, даже за деньги (реальные деньги здесь тоже присутствовали, но быстро уходили из оборота и очень ценились) доступны были только слабые, или, наоборот, слишком сильные, на основе наркотиков. И то, почти всё предлагаемое было либо от живота, либо от ран-ушибов-растяжений, чем обычно и болели каторжники.
   Болезнь всё же отступила, и я даже могла вполне сносно передвигаться. Медленно, пошатываясь, но всё же пошла со всеми после завтрака на распределение. В очереди подошёл Леший и, глядя в сторону, произнёс.
   - Студент, тут такое дело... Думали, что помрёшь. В общем, в бригаде другой тележник.
   Я медленно кивнула, принимая информацию к сведению. Бригады из четырёх, и норматив на четверых. Ждать, пока смогу работать означает постоянное невыполнение плана. Каждый сам за себя, всё верно, но как же обидно!
   - Что же с тобой делать? - Гарат почесал карандашом затылок. Очередь желающих сегодня поработать закончилась, и надсмотрщик мог уделить больше времени на раздумья. Я спокойно ожидала решения. Ещё в бараке напало равнодушие к происходящему, усилившееся и закрепившееся после слов Лешего. Теперь постепенно накатывала апатия. Куда пошлёт, тем и займусь. Всё равно от моих действий, и уж, тем более, от желаний, ничего не зависит. Другие каторжники, бывало, чуть ли не дрались за место в очереди на распределение, справедливо полагая, что за лишнюю четверть часа, а то и более, успеют довыполнить дневную норму. Самые первые могли начать почти на час раньше последних, а заканчивали все одновременно.
   Гарат снова почесал затылок, рассуждая вслух.
   - Тебе бы куда полегче. На кухню нельзя, на уборку тоже, - я мысленно согласилась. На эти работы, считавшиеся блатными, никогда не ставили кандальников, только не имеющих нареканий. Мужчина задумчиво перечислил ещё несколько назначений, куда хотелось бы меня направить, но по ряду причин нельзя.
   - Да даже в подбиральщики не поставить! - воскликнул он, когда почти все варианты кончились. Во мне всё же проснулось слабое удивление, заставив поднять голову. Подбиральщики, как следовало из названия, подбирали породу, оставшуюся от рудокопов, и отвозили на отвалы. Почти тоже самое, что и тележник, только не в бригаде, и чистили от камней не рабочие места, а в основном дорожки от рассыпавшегося груза.
   - Тут Стю часто ошивается, - пояснил Гарат. Дальнейших слов не потребовалось. Сломанную руку он не простит и то, что я ещё не в штрафном и вообще, жива, его наверняка выбешивает.
   - Придумал! Пойдёшь в забой на третий уровень. Норму поставлю четвертную, и так от ветра шатает. Но, сама понимаешь, переработку в этом случае не засчитаю. Мешать там никто не будет, сейчас активно на втором разрабатывают жилу. Пойдём, покажу, куда копать. Думаю, можно будет тебя там и закрепить.
   Гарат был один из немногих надсмотрщиков, хорошо относящихся к каторжанам. И он часто выбирал места работы не абы как, а с учётом предпочтений и состояния.
  
  
  
   ...
  
  
  
   Отряд быстро двигался по лесной дороге, оставляя за собой клубы жёлтой долго не оседающей пыли. Рыжеволосый мужчина, возглавляющий отряд, покосился на скачущего рядом брюнета. Его состояние тревожило рыжего. Казалось, что странная, необъяснимая болезнь, что едва не свела его в могилу четыре года назад, вернулась. За последние три месяца князь заметно похудел, побледнел, и у него появились внезапные приступы слабости. Вчера Эрик едва успел поддержать друга и начальника, иначе тот бы свалился под копыта.
   На лице лорда-защитника застыла маска суровой решимости. Они уже проверили три каторги и приближались к четвёртой, последней на Ютоне. Если и здесь не найдут Императора, то поиски грозятся затянуться надолго. В документах приговора точное место не указали. Караванщики, доставляющие свежую рабочую силу, тоже не смогли внести ясность, они не забивали себе голову тем, кого именно и куда привели.
   Вернулся посланный вперёд разведчик с хорошей новостью, единственной за последнее время. Дорога впереди свободна, не охраняется, а до цели пути не больше часу. Не сговариваясь, подняли лошадей в быструю рысь. Весь отряд знал, кого ищут, и не желал, чтобы Император провела в столь ужасном месте лишнюю минуту. В предыдущих местах, каменоломне и на лесоповалах, условия у заключённых были едва ли человеческими. Каторги существовали и в Анремаре, но там о людях заботились. Возможно, в силу много большей продолжительности жизни каор.
  
   Управляющий весьма спокойно принял известие о смене статуса Ютона и, к огромному облегчению мужчин, подтвердил, что искомый человек находится в его комплексе. Полчаса ожидания, пока приведут девушку, прошли в напряжённом молчании. Де Граф даже не делал вид, что изучает документы по руднику, всё равно их потом предоставят в полном объёме.
   - Пошевеливайся, падаль, не заставляй господ ждать! - грубый голос и звон цепи из коридора заставил вскочить с кресел. Получив разрешение, в большой кабинет управляющего втолкнули нечто грязное, вонючее и целиком упакованное с ног до головы в кандалы. Опущенная вниз голова с копной не менее грязных отросших волос, не позволяла рассмотреть лицо. Пожалуй, Эрик не признал бы в этом Императора. Де Граф встал перед существом на колено, сравниваясь с ним ростом и отодвинул с лица длинные пряди.
   - Тено? Как вы?... - он схватил девушку за тонкие руки и вгляделся в оставшееся неподвижным лицо. И, непонятно, то ли не узнала, то ли ни на что не реагирует.
   - Как это снять? - мужчина повернулся к управляющему и встряхнул цепи. Голосом можно было заморозить реку. Управляющий, не менее изумлённо, чем высокие гости, уставившись на приведённого каторжника, судорожно сглотнул.
   - Только у кузнеца.
   Де Граф легко подхватил девушку на руки.
   - Эрик...
   - Сейчас приведу, - догадался парень, кивнул и поспешно вышел. По странной прихоти лорд-защитник настоял на присутствии в походе главного императорского целителя. Оказывается, не зря непривычный к долгим верховым поездкам каор полгода с ними таскался.
   Ещё через час, расположившись в доме управляющего и ревниво и встревоженно поглядывая в сторону ванной комнаты, где целитель возился с высокопоставленной пациенткой, мужчины проводили допрос надсмотрщиков и некоторых каторжан. Управляющий тоже присутствовал и бледнел, сливаясь по цвету со своей рубахой. Он крайне редко выходил "на территорию", и судил о делах по отчётам, в которых обычно всё хорошо. Нет, ему жаловались на Стю и его самоуправство. Но он каждый раз жалел паршивца, оставляя на должности. Всё-таки внучатый племянник. И, если выгнать, что через год всё равно вернётся, только уже не надсмотрщиком, а каторжником. А теперь родственника точно не сможет спасти. И ведь был бы реальный повод для постоянных наказаний, так нет же, не нравилось, что девчонка смеет дерзко смотреть и не выражает должного почтения.
   На следующее утро отряд покинул рудник, оставив поседевшего управляющего и четыре виселицы с особо отличившимися. Возражать никто не посмел. Охрана прекрасно поняла, что дубинками и кнутами ничего не противопоставит элитной императорской гвардии, где каждый, хоть немного, но владел магией. А в свете новостей про смену статуса Ютона с независимого острова-государства на отдалённую провинцию Анремара, и подавно не рискнули связываться с представителями Империи.
  
   Отряд спешно возвращался в Ютон, одноименный острову город-столицу. Состояние спасённого Императора вызывало опасения. Предусмотрительно захваченная одежда висела, как на вешалке на скелетообразном теле. Девушку не рискнули самостоятельно посадить на лошадь, и позаимствовали возок из собственности каторги. Частые остановки, на которых целитель набрасывался с настойками и порошками на пациентку, сильно задерживали продвижение, но никто и не думал жаловаться. Наоборот, гвардейцы сами отслеживали время очередного лечебного сеанса и подбирали место для остановки.
   Девушка окружение сознавала, но реагировала вяло и апатично, однако, вздрагивая от резких движений и громких звуков. За несколько дней, что понадобились для возвращения в город, ситуация почти не изменилась.
  
   - Как я говорил, - целитель уложил подопечную спать и вернулся в гостиную к нетерпеливо ожидающим результата последнего осмотра господам. - Физически проблем не вижу. Нужен отдых и регулярное сбалансированное питание. С лечением где-то через полгода войдёт в норму. Меня больше волнует психическое состояние. Здесь я имею некоторые познания, но, увы, не специалист, - целитель развёл руками. - Необходим маг-менталист.
   - Получается, ничего пока не можем сделать? - спросил лорд-защитник, глядя в ту сторону, где за стеной спала девушка.
   - Ей нужна эмоциональная встряска. Желательно положительная и в знакомой обстановке, - целитель почесал нос. - Она ушла в себя, и, чем дольше продлится такое состояние, тем сложнее будет из него вывести.
   - А речь? Она восстановится? - после некоторых раздумий спросил де Граф.
   - Повреждений связок нет. Думаю, проблемы тоже психологического характера, - целитель в спокойной обстановке провёл полное обследование, отмечая все, даже самые незначительные повреждения и отклонения, вплоть до царапин и мозолей.
   - Знакомое место - это замок, - подал голос Эрик. - Но туда два месяца добираться и то, если море будет спокойно.
   - Есть ещё Академия, - возразил лорд-защитник и поморщился от её упоминания.
   - Если не ошибаюсь, её величество там три года училась? - ухватился за мысль целитель.
   - Да, вы правы. Сейчас её курс готовится сдавать выпускные экзамены.
   - Мне кажется, над этим вариантом стоит подумать.
  
  
  
   Я торопливо брела вдоль стенки коридора. Давняя привычка быть незаметной, и новоприобретённая боязнь сделать что-нибудь не так, мешали уверенно идти посередине. А истощённый и ослабленный организм не позволял двигаться быстрее. Сзади шёл Эрик, мой телохранитель и эскорт, как он представился ещё при первой встрече несколько лет назад. Сейчас он дополнительно выполнял роль няньки, следя, чтобы нигде случайно не навернулась, вовремя принимала лекарства и питалась согласно разрешённому целителем списка. Де Шпиц оказался прав, утверждая, что знакомое место, пусть и с не лучшими воспоминаниями, благотворно подействует на расшатанные нервы и выведет из губительного самосозерцания.
   Когда меня вывезли с каторги, я могла только тупо выполнять указания и боялась иметь собственное мнение. Со мной даже посоветовались, хочу ли я напрячься и сдать экзамены за весь пропущенный год вместе с прежней группой, нагнав отставание всего за оставшуюся часть месяца. И неважно, что кивнула бы на любое предложение, главное, правильно сформулированный вопрос.
   Проблему со сдачей решили легко. Когда за тебя просит, нет, не поставить экзамены, а только их принять, сам ректор, которого попросил друг детства и, по совместительству исполняющий обязанности императора только что захватившей власть страны, отказать сложно. Конечно, в отличниках уже не числилась, но и откровенные провалы не допустила. Так, крепкий середнячок. Выпускные экзамены сдавала вместе со всеми и сейчас как раз торопилась на этикет.
   В силу физического состояния, отвечала на теоретическую часть письменно. Из-за этого практическая часть в виде приветствия разных по статусу людей провела не идеально. Сложно выполнять гимнастические упражнения, по недоразумению использующиеся в этикете некоторых стран, с перевязанной спиной и когда от слабости кружится голова и мотает из стороны в сторону. Эрик даже приготовился меня ловить, но всё обошлось.
   - Вы что, издеваетесь? - воскликнул преподаватель, бросая на стол лист с моим ответом. Ожидающие своей очереди отвечать заинтересованно навострили уши. Я недоумённо подняла взгляд. Эрик отлепился от стены, возле которой изображал неподвижную статую, и поднял бумагу.
   - Что такого? Вроде всё правильно, - лист аккуратно вернулся на стол. - Только мне кажется, лучше сразу предупредить службу безопасности.
   Я, приняв его правоту, согласно кивнула.
   - Правильно? - взвизгнул преподаватель. - Вы что, невнимательно прочитали? Заданный вопрос - прогуливаясь по городу, вы увидели главу вашего государства без положенного сопровождения. Что вы будете делать? И ответ. Да это ни в какие рамки не лезет! "Позову стражу, чтобы проследили. Сама к целителю, вдруг мерещится, потом в службу безопасности".
   Студенты захихикали, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. На экзамене по этикету это чревато пересдачей. Я пожала плечами. До начала ответа ведь уточнила, с чьей позиции мне отвечать, и честно ответила, как и попросили, со своей собственной. Даже пол не стала маскировать нейтральными фразами, правда, этого никто не заметил.
   - Тено, - улыбаясь предложил Эрик, - попробуйте ответить, будто вы кто-нибудь из придворных, что ли.
   Я склонила голову к плечу, обдумывая предложение. Затем подтянула к себе бумагу и взялась за перо.
   - "У нас их всего четверо, и всё, что сейчас сделают, так возьмут за шиворот и домой потащат".
   Это я сразу протянула Эрику, так как на нормальный ответ, согласно этикету, написанное не тянуло. Телохранитель хрюкнул, подавляя смех. Фантазией он не был обижен и в деталях представил, как это может выглядеть.
   Насчёт количества придворных я не ошибалась. Классический гадюшник из бездельников под названием "придворные дамы и господа" при мне не прижился. В замке обитало всего трое, да ещё один имел постоянный беспрепятственный доступ. Это неизменные советники, сам Эрик и де Граф-старший. Все остальные приходили по необходимости или по приглашению. Так что двора, как такового, можно сказать, и не было. Хотя придётся его формировать, как для снижения нагрузки с советников, переложив с них часть обязанностей, так и для контроля подданных. В замке их видеть не хочу, Лесной каприз слишком далеко от города, значит, надо найти место в столице. И так, чтобы не устраивать выезды каждый день.
   - Тено, - из раздумий вывел голос Эрика. - Раз придворные вас не устраивают, представьте просто дворян.
   Наконец, ответ устроил преподавателя. Вариант "вежливо поприветствовать, как очень далёкого знакомого, и пойти дальше" удовлетворял и требованиям этикета - непозволительно игнорировать главу государства, и оставлял место для маневра, если глава гулял инкогнито - всегда можно сказать, что обознался.
   Этот экзамен стоял последним. Дальше только зачёт по физической подготовке - единственное, что самостоятельно не сдам. До сих пор не понимаю, как могла не просто передвигаться, но и выполнять установленную норму, пусть и четвертную, в том состоянии, в котором меня нашли.
   Зачёт назначен на следующий день, а пока Эрик сопроводил в столовую, проследил за тем, чтобы взяла еду из разрешённого целителем списка и статуей прислонился к стене. Опять-таки, чтобы, по настоянию целителя, не привлекать внимания и не нарушать естественной атмосферы. У Эрика не привлекать внимание получалось настолько хорошо, что даже я иногда забывала о его присутствии.
   Стоило приступить к обеду, как на столик присел смутно знакомый парень. Мы не афишировали моё возвращение, но многие всё же узнали. Большинство отнеслось с равнодушием, почти все одногруппники обрадовались. Но некоторые встретили моё появление на экзаменах с агрессией. Вот и этот индивидуум, кажется, с первого курса, что-то вещал про взятки и недопустимость присутствия уголовников в стенах добропорядочного учреждения.
   Я не вслушивалась в его слова, всецело поглощённая процессом питания, с трудом сдерживаясь, чтобы соблюдать приличия и не заглотить всё за минуту. Окружение меня не интересовало, я до сих пор пребывала в состоянии апатии, пусть заметно ослабевшем после возвращения в Академию. Но она разом слетела, как только парень взял с подноса пирожок. Мой пирожок! На каторге еда - это жизнь, и за попытку без спроса взять чужую, могли потерять свою. И никто бы не выдал надсмотрщикам победителя. Мне не раз и не два приходилось боем отстаивать свой паёк, повезло, что без смертельных исходов, иначе дело не ограничилось бы карцером и очередной поркой. Что характерно, попытки поживиться за чужой счёт значительно участились после приобретения "полной сбруи", ведь у слабого и отнять легче.
   Парень не успел понять, что случилось - в мгновение ока он оказался на полу, а я заносила руку для удара. Ещё через мгновение меня отшвырнули в сторону, но удар куда-то нанести успела. Незамедлительно вскочила (и откуда силы взялись?) и заново оценила обстановку. Парень ошеломлённо лежал на спине, непонимающе хлопая глазами. Рядом с ним, готовый к новому броску, напрягся Эрик. Одной рукой он держался за лицо, из-под пальцев текла яркая кровь. Это что, я по нему ударила? Глаза опустились вниз, на руку, со сжатой в ней вилкой.
   - Эрик, прости, я не хотела! - вилка отлетела в сторону. Её место занял платок, им пыталась вытереть кровь с лица телохранителя. Эрик, чему-то улыбаясь, забрал платок и прижал к лицу. Я успела заметить, что рана от вилки находилась совсем близко от его левого глаза.
   - Срочно к целителю! - я стала толкать рыжего к выходу.
   - Тено! - с непонятно отчего радостной интонацией отозвался Эрик, продолжая счастливо улыбаться.
   - Бегом! Это приказ!
   Эрик всё колебался. С одной стороны, он не может оставить меня, с другой - нарушить прямой приказ. Кажется, он склоняется к тому, чтобы остаться.
   - Идите, я здесь разберусь и присмотрю, - к месту скоротечной драки подошёл куратор группы. Эрик ненадолго задумался, затем, согласно кивнув, выбежал из столовой, всё также прижимая платок к пострадавшему месту. Хоть бы я ему глаз не выколола.
   - Рихард-дей! - с пола поднялся парень. Я автоматически отступила назад за спину защитника и привычно уставилась в пол, ожидая наказания.
   - Он меня ударил! Требую извинений!
   Куратор смерил парня, даже из-за спины почувствовала, что презрительным взглядом.
   - Я слышал вашу речь. Одного первого предложения достаточно для вызова вас на дуэль. Уверен, на замену с удовольствием выйдут господин де Граф или Торнгейм.
   Парень побледнел. Он мог не знать, кто эти люди, но одно дело связаться со сверстником, и совсем другое - со взрослыми мужчинами. А интонации в голосе куратора намекали, что щадить не будут, и моё нападение оставят без внимания. Парень торопливо и скомкано произнёс слова извинений. Рихард вопросительно посмотрел на меня. Я же растерялась. Последнее время, да и раньше не слишком часто, передом мной не извинялись. А сейчас ещё надо принять решение. Действовать как раньше я не могу, ни дуэль, ни банальная драка неприемлемы. Так ничего не решив, потупила взгляд и скрылась за спиной мужчины.
   - Будем считать, извинения приняты, - куратору тоже не нужны проблемы со студентами, и он правильно понял моё движение по отдаче инициативы в его руки.
   - Давайте дождёмся возвращения вашего спутника в более спокойной обстановке.
   Рихард отвёл меня в свой коттедж на территории Академии. Я у него была всего один раз, и теперь с интересом осматривалась, ища различия с воспоминаниями. Если они и были, то совсем незаметные, за исключением кучки вещей, прикрытой тканью и прислонённой к ней гитары. Рихард заметил, чем я заинтересовалась.
   - Это всё ваше, - пояснил он. - Я тогда взял на себя смелость и вместе с деньгами забрал всё более-менее ценное. Через несколько дней пришли стражи и конфисковали всё, даже перья и тетради. Мне не удалось выпустить вас даже под залог. Те два первокурсника отделались штрафом в десять золотых каждый, хотя и признались, что именно они продали наркотик сыну губернатора. Судья же даже за пятьдесят отказался разговаривать. Остальные тоже ничего не смогли сообщить, будто вас никогда не арестовывали. Когда Гвенио приехал с отрядом, нет, даже с небольшой армией, и то не сразу смог найти, куда вас дели.
   - И, если бы Рихард вас с самого начала так активно не искал и не пытался вызволить, возможно, и не нашли бы, - воспользовавшись тем, что куратор не запер дверь, в гостиную прошли трое. Де Граф, Эрик и целитель.
   - Ты как? Цел? - я сразу подскочила к Эрику, всматриваясь в его лицо с тремя параллельными шрамами от зубцов вилки, начинающимися сразу у глаза.
   - Глаз не пострадал, а следы через неделю сойдут, - вместо парня ответил целитель. - Ваше величество, позвольте вас осмотреть. Господин Рихард, мы воспользуемся одной из ваших комнат?
   Когда через четверть часа вернулись в гостиную, мужчины обсуждали, где можно достойно отметить возвращение речи. В губернаторском доме, где сейчас жили, повар уволился, нового не нашли и не особо искали, и потому питались из различных таверн.
   - А как насчёт того заведения, - спросил де Граф, слегка нахмурившись, припоминая. - В нём ещё подавали вкуснейший красный суп, не помню название.
   - Ресторан "Берёзка", - Рихард сразу понял, о чём речь. - Борщ там больше не подают, как и всё остальное. Скатился в банальный трактир, стоило только смениться владельцу. Почти полгода уже.
   - Жаль, интересное было заведение. И этого борща хотелось ещё раз попробовать.
   - Могу сварить, - я подсела рядом. Если не следить за собой постоянно, всё время норовлю оказаться к де Графу поближе. Инстинктивно чувствую в нём источник энергии, брачная связь исправно работает. - Надо только продукты и часа два-три времени.
   - А вы знаете рецепт? - на меня уставились четыре пары глаз. - Насколько известно, повар его никому не открыл. Как и рецепты ни одного подаваемого там уникального блюда.
   - Конечно, знаю. Это я его научила, - я посмотрела на удивлённые лица и пояснила - "Берёзка" была моим рестораном. Я его ещё на первом курсе приобрела для будущего зачёта по экономике.
   - А это многое объясняет, - пробормотал де Граф.
   За продуктами послали слугу. Преподавателям, в отличие от студентов, они были положены. Переспросив про свёклу, правда ли её надо брать, ведь она считается кормом для животных, он отправился на рынок. А мне, наконец, рассказали, как меня искали и почему Ютон сменил статус, присоединившись к Анремару.
   Всё оказалось до банального просто. Получив письмо от Рихарда о моём аресте, лорд-защитник взял императорскую гвардию, свою дружину, положенную каждому князю, дружину де Вена с его настояния, элитный отряд из армии и с таким воинством почти в четыреста человек, прибыли на остров. Здесь вежливо попросили предъявить Императора, желательно в живом и целом виде.
   Получив отказ и заявление, что знать не знают никакого императора, оперативно захватили ратушу и здание суда. Ушлые губернатор с судьёй особо не сопротивлялись, хотя и перепугались до икоты - все свидетельства моего ареста, допроса и судилища, как они думали, были уничтожены. И от столь наглых действий имперцев эти двое ожидали ещё и компенсации. Однако, они не учли человеческий фактор.
   Ещё на заседании писарь понял, что дело шито белыми нитками и может запахнуть жареным. Тогда он подменил протокол копией, которую и уничтожили почти сразу же. А вот связаться с Рихардом, сулившим большое вознаграждение за информацию обо мне, испугался. И, только при появлении имперской армии, протокол явился на свет.
   Отказ в монаршей неприкосновенности и непризнание печати поставили точку в истории независимости Ютона. По давнему договору, остров-государство являлся независимым и неприкосновенным до тех пор, пока не лез в политику. Семь крупнейших на то время держав, подписали договор и чётко его соблюдали, официально не пытаясь склонить ни губернаторов, ни народ на свою сторону.
   А тут провели суд подозрительно поспешно, тайком, не известив государство, откуда родом обвиняемый. И, к тому же, самостоятельно определили "самозванца", опять-таки, никого не известив из заинтересованных лиц.
   Потратив ещё несколько дней на попытки выяснить, куда меня услали, гвардейский отряд и личная дружина де Графа отправились в тур по немногим местным каторгам, остальные остались поддерживать порядок в "захваченной" столице.
   А вот причину столь странных действий судьи и губернатора, так и не выяснили. Сами они не признались, а пытки в Анремаре для получения информации не прижились, уступив место ментальным допросам. Но с собой лорд-защитник таких специалистов не взял.
   После моего сообщения о бывшем владении рестораном, всё стало более понятно. Причина банальна - деньги. Весьма охочий до презренного металла губернатор оставлял немалое его количество в игорных домах. В очередной раз проигравшись, он задумался о лёгких способах получения средств. Взор остановился на "Берёзке", весьма популярном и прибыльном трактире. Новый формат ресторана, ещё не полностью прижился. По иронии судьбы, заведение принадлежало какому-то студенту. Законных способов сменить владельца губернатор не придумал. В самом деле, не покупать же? Налоги и штрафы, что всегда можно выписать, уйдут в казну города, что тоже не устраивало. Взятки показались слишком малой суммой, чтобы их вымогать за что-нибудь.
   Так и облизывался губернатор на "Берёзку" с год, пока родной сыночек не предоставил шанс, едва не померев от передозировки в компании студентов. Срочно провели всеобщий арест, нужного человека задержали, нашёлся судья, коему простили большой карточный долг. Неожиданностью и неприятностью оказалась личность студента, но и с этим тоже справились, хоть и пришлось идти на серьёзный риск. И, как оказалось, всё зря. Персонал "Берёзки" почти весь уволился после смены владельца. Повар тоже отказался работать на нового хозяина, и из преуспевающего оригинального ресторана, заведение снова скатилось в банальную таверну, коих в городе не один десяток.
   Это мне сообщили уже на следующий день, после дополнительного расследования и допросов. Тогда же огорошили известием о прибытии представителей шести государств, с которыми был подписан нарушенный Ютонский договор. И что моё присутствие на собрании крайне желательно. Раньше об этом не говорили из-за психического состояния, но сейчас меня не просто можно, а уже нужно выпускать в свет для лучшей адаптации. Де Граф заверил, что мне не требуется что-либо делать, все переговоры он возьмёт на себя, а я просто отсижу некоторое время и поставлю печать, когда понадобится.
  
   Собрание состоялось в городской ратуше. Такого количества охраны Ютон давно не видел. По столь важному поводу главы двух государств прибыли лично, остальные четверо прислали не банальных послов-дипломатов. а весьма высокопоставленных и уполномоченных лиц вроде лорда-защитника.
   Естественно, каждый прибыл с сопровождением согласно статусу и охраной. Вся эта пёстрая толпа окружила ратушу и оцепила площадь вокруг неё, чтобы никто посторонний не потревожил господ во время решения важной межгосударственной проблемы.
   В большом зале заседания собралось около двадцати человек. Каждый дипломат прибыл с помощником, некоторые ещё и с секретарём. За столиками, сдвинутыми в форме кольца, сидели все семь представителей заинтересованных стран. За нашими спинами замерли помощники. Секретари и писари скромно пристроились у стенки. Им, из-за особенностей работы, разрешили сидеть в присутствии монарших особ, коих насчитывалось трое. Виновник переполоха, Сорок второй Император Анремара, король Огненных островов Часси Кантон, и кунгис, что дословно означает вожак, Рыжий Волк с севера второго континента.
   Позиция Анремара, озвученная де Графом, была чёткая и однозначная - Ютон в одностороннем порядке нарушил древний договор, бездоказательно обвинив Императора в серьёзном преступлении, отказал в праве монаршей неприкосновенности и не уведомил о судебном процессе Империю. В связи с чем, согласно тому же договори, Ютон лишается независимости и защиты от иностранного вмешательства. А также переходит в собственность Империи, как компенсация за моральный и физический вред, и как военный трофей, захваченный в процессе вызволения Императора из плена.
   Остальные сочувственно кивали, соглашаясь, что Ютон поступил нехорошо, но продолжали настаивать на его разделе. Ведь договор-то вместе подписывали тысячу лет назад, так что и результат нарушения договора тоже должен быть разделён на всех. Звучали ещё несколько не менее фантастических требований, кто-то даже предположил, что это такой хитрый ход со стороны Империи, чтобы прибрать остров к рукам.
   За меня вступился Часси, предложив особо ретивым съездить на рудник поработать недельку. Я тоже задумалась, слушая дебаты. Ради ресторана, стоимостью в сотню золотых, пусть и с ежемесячной прибылью чистыми до десяти золота, так рисковать? Или губернатор с судьёй не знали про договор и были свято уверены, что концов не найдут, либо за этим стоял кто-то ещё. Древний договор всем стоял поперёк горла, но нарушать его странами-участниками слишком накладно. Вот если бы это сделал сам Ютон...
   Дебаты переросли почти что в базарный ор. Думать в такой обстановке стало сложно, к тому же прошло пара часов, в зале ощущалась духота, и от всего этого я устала.
   - Я выйду, воздухом подышу? - я повернулась к стоящему рядом де Графу, с невозмутимым видом наблюдающим за разгорающимся скандалом. Мужчина согласно кивнул. Мне бы его выдержку. А ещё лучше этим дипломатам. Ведут себя как базарные бабки в торговый день. Хотя, нет. Бабки именно ругаются, с оскорблениями и переходами на личности. Эти же просто спорят на повышенных тонах, пытаясь перекричать собеседника. Особенно старался Рыжий Волк. Насколько я знаю по его соотечественникам, такое поведение у них норма. Агрессивные, воинствующие, чем-то похожие на викингов. Но честь и правду ценят много выше материальных ценностей. Волк тоже принял сторону Империи и не претендовал на Ютон. Нам и самим этот остров очень неудобно осваивать, но и просто так отдавать большую территорию, где без проблем могут жить каор, тоже нельзя.
   - Я дальше приёмной не уйду, - предупредила лорда-защитника, получив в ответ ещё один кивок. Увлечённые спорщики, кажется, не заметили моего ухода, только Часси вопросительно посмотрел на де Графа и, получив в ответ взгляд "всё в порядке", вернулся к составлению варианта нового соглашения.
   В приёмной царила приятная, оглушающая после бурных дебатов, тишина. Массивная оббитая кожей дверь не пропускала ни звука из зала заседаний. У открытого окна сразу стало легче. Как ни крути, но даже от простого сидения в душном и шумном помещении, успела устать. Сейчас бы прилечь на часик, но нельзя. И долго отсутствовать тоже нежелательно, путь я там и элемент декора.
   Стукнула входная дверь, и в приёмную под моим удивлённым взглядом, уверенно вошёл студент, с которым совсем недавно чуть не подрались в столовой. Промелькнула мысль "и что он тут делает?", сразу сменившаяся другой "как его пропустили?". Узнав меня, парень несколько снисходительно поклонился.
   Я вернула приветствие и, почти сразу, едва успев распрямиться, получила удар в челюсть. Не удержавшись на ногах, упала на мягкий пушистый ковёр. Ничего не понимая, что происходит, встала и сразу получила ещё удар в солнечное сплетение. Воздух вылетел из лёгких, сильная боль пробежала по туловищу, ноги подкосились, и я снова упала на ковёр, не в состоянии ни вдохнуть, ни выдохнуть. Но парню этого показалось мало, и он продолжал наносить удары куда придётся, уже сапогами.
  
   ...
  
   Де Граф рассеянно слушал спорщиков. Аргументы у них пошли уже по третьему кругу. Ещё полчаса, максимум час, и можно перейти к осмысленному и продуктивному обсуждению. Отдавать Ютон на раздел нельзя, вернуть прежний статус - тем более. Империя не должна показывать и намёк на слабость. Предполагалось оставить остров в составе Империи, но с особым статусом. Его-то и надо обсудить.
   Лорд-защитник прислушался к себе. Влада недавно покинула собрание и мужчина, почему-то, волновался. Что может случиться в здании, полностью окружённом охраной?
   Внезапно он почувствовал сильную слабость. Такие приступы уже случались и раньше и означали одно - её Императорскому величеству стало очень плохо, и она тянет жизненную энергию из связанным брачным ритуалом супруга.
   Незамедлительно он выбежал из зала заседаний без каких-либо извинений. Влада, как и обещала, не ушла из приёмной, но её увлечённо пинал какой-то незнакомый молодой человек. Девушка, скрючившись, лежала на ковре, тщетно пытаясь закрыться руками от ударов.
   Сильным рывком де Граф отшвырнул парня едва ли не к противоположной стене. Но тот не спешил останавливаться, и снова пошёл в атаку. На совет все явились безоружными и останавливать парня пришлось неблагородно, кулаками. Драки не вышло. Вовремя подскочили другие люди из зала заседаний, вышедшие вслед за столь спешно покинувшим зал имперцем. Парня скрутили, еле удерживая вдвоём всё ещё рвущегося в бой. Его глаза налились кровью, и сам он казался безумным. Рыжий Волк обеими ладонями одновременно ударил его по ушам, затем обхватил его голову ладонями, прижался лбом ко лбу и что-то заговорил. Безумие постепенно покидало глаза парня, и кунгис отпустил его, как только во взгляде появился разум.
   Де Граф этого всего не видел, всецело занятый девушкой. Она тяжело и как-то рывками дышала, руками прикрывая голову. Стоило только ударам прекратиться, как сразу попыталась свернуться. Глаза полузакрыты, в уголке рта показалась кровь. Де Граф осторожно её приобнял. Девушка инстинктивно дёрнулась, отстраняясь от прикосновения.
   - Тише, тише, - мужчина успокаивающе погладил её по голове. - Всё кончилось.
   И рявкнул куда-то в пространство, уверенный, что его послушают.
   - Целителя, срочно! На первом этаже сидит! - и снова, заметно побледневшей девушке. - Держись, малыш, я рядом, потерпи немного.
   Целитель в два слова разогнал любопытствующую толпу, активно дававшую советы по оказанию помощи. Некоторые и здорового человека могли бы свести в могилу.
   - Ну, что? - поторопил лорд-защитник, видя, что первоначальный осмотр закончен, и целитель потянулся к саквояжу с инструментами и лекарствами.
   - Что скажу, били хорошо, с душой. Ногами? Два ребра сломаны, в одном трещина. Ушиб лёгкого и внутренних органов. Повезло, без серьёзных травм.
   Целитель достал из саквояжа пузырёк и баночку. Накапал из пузырька с десяток капель в мензурку, развёл водой и влил в рот пациентки. Девушка закашлялась и заворочалась, пытаясь выплюнуть лекарство.
   - Знаю, что гадость, но это полезная гадость, - прокомментировал целитель, расстёгивая на девушке камзол и рубаху, обнажая места ударов. - Держите её крепче, будет вырываться.
   И он щедрою рукою нанёс мазь из баночки на начавшую наливаться красным цветом кожу. Мазь стремительно впитывалась с неприятным ощущением жара и жжения. Предупреждение целителя оказалось к месту - девушка извивалась и вырывалась из крепких рук лорда-защитника, стремясь избавиться от новой боли. Но вскоре лекарство принесло облегчение, и на вторую его порцию она почти не отреагировала. Закончив с местом основных повреждений, целитель нанёс мазь и на лицо.
   - Ну, вот и всё, - сообщил он, убирая мазь с настойкой обратно в саквояж. - Минут через пятнадцать-двадцать можно унести домой.
   - Я думал, вы этой, как её, магией лечить будете, - произнёс Рыжий Волк, как и все, наблюдавший за лечением.
   - Нельзя магией, с грустью в голосе ответил целитель. - Организм и так слишком ослаблен. Виновника переполоха лечить надо? - он оглядел присутствующих. Те расступились, освобождая вид на диванчик, на котором с недовольным видом сидел парень.
   - Он в порядке, за всех ответил Рыжий Волк. Ясень, сын моего брата и первый кандидат стать кунгисом после меня, потому стража и пропустила, - пояснил он.
   - Понятно, - произнёс кто-то из толпы высокопоставленных господ. - Но что он здесь делал, и почему напал?
   - Ясень? - Волк обратился к племяннику.
   - Я к дяде пришёл, документы принёс, он их забыл. А тут этот, - Ясень указал на Владу. Её начал бить озноб и де Граф заматывал её в свой кафтан. - Мало того, что недавно в столовой унизил, так ещё здесь не проявил должного уважения! - парень явно не понял всю тяжесть содеянного, как и то, что случайный человек не мог оказаться у подобного собрания.
   - И какое же уважение должна была высказать её императорское величество? - вперёд вышел Часси. - В ножки поклониться? Которыми ты её чуть до смерти не забил?
   Тихий смех прервал разговор.
   - Как мне везёт на придурков с манией величия, - сквозь смех прошептала девушка, морщась при каждом сильном вдохе. - Ладно, раз ударил, ну, два. Ну, пнул хорошенько, но избивать-то зачем? - выдав эту фразу она закашлялась.
   - Я не... - начал оправдываться Ясень, но осёкся.
   - У него кровь берсерка проснулась, - пояснил Рыжий Волк. - Он не помнит ничего после первого удара. Великим воином мог бы стать. Эх, - кунгис махнул рукой, как бы говоря, что после такого проступка дальнейшая судьба племянника встала под вопросом.
   - Господа, - встал де Граф, держа на руках бледного, начинающего засыпать Императора, - предлагаю все обсуждения перенести на завтра, если нет возражений.
  
  
  
  
   Несколько дней прошло в знакомом и уже привычном состоянии овоща. Распорядку дня позавидует любой хомяк - поесть, поспать, поесть, поспать, повторить. За это время в меня влили, наверно, ведра два настоек, отваров, эликсиров. Мазей извели не меньше. Хоть и приставили ко мне в помощь целителю толковую медсестру-сиделку, но каждый раз, открывая глаза, видела рядом то Эрика, то самого де Шпица, но, чаще всего, де Графа. Он вообще, обустроился работать и чуть ли не жил в моей комнате. Зачастую просыпалась или засыпала под звуки гитары. Играть на ней князь научился весьма неплохо, не скажешь, что самоучка. Но чаще всего я видела его за столом со стопкой бумаг. Спасение меня любимой дело хорошее, но управление Империей никуда не делось. А тут ещё появилась немалая территория Ютона.
   Пользуясь тем, что никто не запрещал вставать, я часто перебиралась к князю под бок. Лорд-защитник делился новостями или рассказывал о том, какой документ изучает, ненавязчиво вводя меня в курс дел. За четыре года в Академии я несколько подзабыла, что там творилось в Империи, и была благодарна возможности вспомнить до того, как это всё отдадут под моё руководство.
   И, всё же большую часть времени просто дремала, полуобняв мужчину за талию и ставя императорскую печать, когда попросят.
   После неприятного инцидента в приёмной остальные страны отказались от претензий по поводу аннексии Ютона и занялись обсуждением прочих межгосударственных соглашений. С ними в основном и работал де Граф. Со страной кунгиса Рыжего Волка у нас нет общих границ, добираться друг к другу возможно только по морю, и путь займёт почти полгода. Поэтому кунгис откупился золотом, семенами и саженцами своих местных растений, а также несколькими животными. Ясеня дядя временно забрал из Академии пока тот не научится контролировать кровь берсерка. Как я поняла, такая внезапная вспышка у северного народа явление не частое, но кровь может проснуться у любого, поэтому в каждой семье создавался откупной запас на всякий случай. Только никто не ожидал, что пострадает глава другой страны.
   - Тено, - неожиданно заговорил де Граф, нарушая рабочую тишину. - Завтра в Академии вручение дипломов. Вы пойдёте?
   - Нет, - ответ прозвучал без обдумывания.
   - Но почему? Целитель весьма положительно отзывается о вашем восстановлении.
   А то я не вижу, что сам литрами пьёт общеукрепляющее. Знаю, за чей счёт выздоравливаю и бессовестным образом пользуюсь.
   - Не хочу. Боюсь, - я плотнее прижалась к тёплому твёрдому боку. - Там же полный титул озвучат.
   - И что? - де Граф отложил перо.
   - Каждый раз, когда его использовала или вела соответствующе, случалось... всякое нехорошее. Если и переживу, то целитель точно добьёт.
   - Ребёнок... С чего вы это взяли?
   Я перечислила основные моменты, когда огребала за поведение, естественное даже не для монарха, а для высшего дворянства, список получился приличный. Замыкало, естественно, недавнее событие с Ясенем.
   - И ведь приветствовала его как равного. А тот суд? Не представься полным титулом, отжали бы "Берёзку", да ограничились штрафом. А так, сами знаете, откуда забрали.
   - Не волнуйтесь, - де Граф прижал к себе, - мы с Эриком всё время будем рядом. Ничего страшного не произойдёт.
  
   В большом зале, где обычно проводились балы и общие собрания, места хватило всем. И самим выпускникам с немногочисленными приехавшими на торжество родственниками. И их друзьям, и просто любопытствующим с младших курсов. Присутствующие разбились на многочисленные постоянно перемешивающиеся группки. Гул сотен голосов заполонил зал. Студенты сплетничали, делились планами на будущее, строили предположения, кто из выпускников получит не диплом об окончании Академии, а справку, что прослушал курсы. Многие поглядывали в мою сторону. По традиции, при вручении диплома называли полное имя и титул, если имелся. И на меня даже устроили тотализатор. Не одному человеку хотелось узнать, кого же в действительности так опекает второе лицо Анремара. Лидировали версии брата и сына.
   Это я узнала от Лияны, набравшись смелости отойти от сопровождающих Эрика и де Графа. Пока титул не стал известен общественности, согласно моей теории, особо опасаться нечего. Но Эрик, как и обещал, находился в полной готовности нестись на помощь.
   Наконец, после краткой торжественной речи началось непосредственно вручение дипломов. Какой-либо закономерности в порядке выдачи не заметила. Отличник из одной группы шёл после слушателя из другой перед середнячком из третьей. Разве только особо отличившиеся, круглые отличники, остались на конец церемонии. Судя по всему, меня тоже засунули в эту группу, хотя по паре предметов, включая этикет, всё же поставили четвёрку. Обидно, что за тот самый ответ на вопрос, что я буду делать, встретив саму себя на улице. Подозреваю, с ним провели разъяснительную беседу, что император Анремара - царь и бог, и все этикеты ему не указ, они для подданных.
   Ректор явно наслаждался процессом, откладывая до самого конца раскрытие интриги нескольких курсов. Я уже решила, что диплом мне так и не вручат, когда прозвучало "Сорок второй Император Анремара". И всё. У императоров нет имён, только порядковый номер. Имена остаются только для ближнего круга, и то, многие заменяют вежливом обращением "тено" - мой господин или госпожа.
   Лёгкий толчок в спину напомнил, что всё же стоит выйти на небольшое возвышение к ректору и получить положенный свиток. Десяток шагов в одну сторону, выслушать поздравления, десяток шагов обратно. Мы специально встали так близко, чтобы я не отходила далеко от охраны. Всё для того, чтобы меньше волноваться.
   Вручив последний диплом, ректор снова произнёс небольшую речь, и церемония завершилась. Де Граф опять подтолкнул меня, теперь уже в сторону студентов моей группы.
   - Идите к ним, пока есть возможность.
   Я нерешительно приблизилась к тем, с кем вместе отучилась три года. Четвёртый не в счёт - отметилась только в самом начале и с неделю перед последней сессией. Студенты расступились, пропуская в свой круг, но повисла неловкая пауза.
   - Ладно, я понимаю, титул скрывать, - нарушил молчание Енот. - Сам бы так сделал. Но зачем прикидываться парнем.
   - Так вышло, - с облегчением ответила. Меня пока считают своим, спасибо, лорд-защитник, ещё немного, и было бы поздно. - А потом как-то повода не было. Да и парням жить легче.
   - И как теперь к тебе... к вам обращаться? - спросила Лияна. Сейчас она совсем не походила на ту скромную и робкую девушку, которой была в первые дни нашего знакомства.
   - Как это "как"? Как положено, со всеми реверансами, поклонам и прочим. Зря вас, что ли, четыре года этому учили? - я не удержалась съязвить, что часто делала, будучи старостой группы. - Или уже отметили сессию и всё позабыли?
   - Сразу видно, наш Владо вернулся! - группа уловила тон сообщения. - Надо отметить! Заодно и выпуск.
   - Давайте, скидываемся по пять серебрушек и решим, куда идём, - инициативу перехватил Енот. На втором курсе мозги ему несколько прочистили, и он оказался весьма неплохим парнем. Все стали бросать монеты в подставленную шляпку, одолженную у одной из девушек. Явно готовились к празднованию. Я растерянно оглянулась на своих мужчин, ожидавших у стены.
   - Точно! - движение заметили. - Ты же у нас ещё несовершеннолетний. Пить-то разрешат?
   - Да идите вы, - я шутливо отмахнулась от зубоскалов и подошла к де Графу.
   - Там это... отмечать хотим... Можно? - нерешительно спросила, совсем не уверенная в положительном ответе.
   Эрик достал золотой и, сделав недовольное лицо, отдал его лорду-защитнику.
   - Поспорили, что вас нормально примут обратно, - пояснил де Граф, убирая монету, и ответил на вопрос-просьбу. - Можно.
   - Эрик, одолжи пять серебрушек, все скидываются, а у меня, как обычно, денег нет, - я повернулась к телохранителю.
   - Кстати, "Берёзка" перешла в собственность короны, весь прежний состав рабочих вернулся. И сегодня там готовы принять толпу бывших студентов, - невозмутимо сообщил де Граф, вместо Эрика отдавая светлые монетки и маленькую бутылочку. - Целитель просил передать, чтобы настойку приняли перед пьянкой и на алкоголь сильно не налегали. Хотя, сегодня не тот случай, чтобы следовать последнему совету.
  
   На следующий день я снова оказалась в полном распоряжении целителя. Действие энергетика, переданного через лорда-защитника, закончилось, и я превратилась в тыкву. В смысле, что опять могла только лежать и хлопать глазами. Хорошо ещё, похмелья не было. Мои "няньки" подсуетились, и в Берёзке подавали исключительно качественные напитки. Подозреваю, что немалую роль сыграло и небольшое количество выпитого.
   Пьянка началась стандартно. Почуяв халяву, к нам присоединились и выпускники из других групп. Экономия на аренде целой таверны вышла приличной, а, не арендуя, свободных мест даже для одной группы мало где можно было найти. И то, что дружинники князя препятствовали появлению посторонних, тоже сошло за плюс. Пьяная дружеская драка с товарищами между собой или со случайными посетителями - две большие разницы.
   Всё шло обычно, но как-то скучно. Студенты уничтожали вина, пиво и многочисленные закуски, вели разговоры на глубоко философские темы. Всё было хорошо, пока кто-то, уже не вспомнить, кто, не решил доказать, что может выпить очень и очень много. Народ, естественно, закусился, пошли соревнования с болельщиками. Наверно, это какой-то мужской инстинкт, устраивать соревнования на всём, чем можно.
   В победителях почти неизменно, за редким исключением, оказывались представители трайнов, жителей отдалённой страны, у которых то ли пониженная чувствительность, то ли хорошая привычка к крепким напиткам. В нашей группе таких было мало, к тому же девушек больше, чем в остальных, потому остальные начали подшучивать. Когда в очередной раз кто-то поднял тему не умеющих пить слабаков, я не выдержала. Сама в соревновании не участвовала, но активно болела. И за своих обидно.
   - Да ты сам и двух стаканов не выпьешь!
   - Ты смеёшься? Эт мне только на разогрев!
   Поспорили, что пить будет на моих условиях. Где-то нашли напёрстки, вытащили к столу самого трезвого, чтобы наливал в них местный самогон. Водки здесь не было, спирт использовали исключительно в медицинских целях, и внутрь его употребляли только окончательно опустившиеся личности. Парень свалился на пол где-то на двадцатом напёрстке, едва начав второй стакан. Несколько неверующих попробовали повторить его подвиг, но сдались ещё раньше.
   Прежде я пропускала студенческие вечеринки. На что мне банальная пьянка? И сейчас всё скатывалось к простой попойке с соревнованием, кто больше выпьет. Скучно и банально, о чём и сообщила соседям по столу. Те резонно ответили, что всегда так было, но если есть идеи, чем заняться, кроме мордобоя, то они только за. Молодёжь уже достигла той кондиции, когда на подвиги ещё слабо тянуло, но стеснительность уже ушла вместе с сословными различиями. В конце концов, учились несколько лет вместе.
   Идею с конкурсами поддержали единогласно. Пришлось где вспоминать, где допридумывать условия, чтобы получилось и не совсем пошло, и подходяще для взрослых лбов. Разогрелись вариантом ещё детсадовского конкурса со стулом, только тут наливали в стаканы пиво, кому стакана не хватило, тот выбывал в зрители.
   Дальше доставали зубами из таза с водой яблоки, командами на скорость переносили в ложках сырые яйца. Пьяная молодёжь радовалась, как дети. Желающих исключительно напиться, посадила встречать медведя пивом и самогоном. Про "тигр пришёл" они вспомнили сами, только здесь приходил не тигр, а дракон. Когда-то их водилось много, теперь краснокнижное животное.
   Мне пить банально не хватало времени. То требовалось объяснить правила, то подготовить реквизит, то поработать судьёй. Одним словом, массовик-затейник до самого конца оставался почти трезвый. Зато остальные и упились, и убегались так, что попадали без задних ног.
  
   - Тено, я потрясён, - заявил де Граф, придя проведать. - Это бы, пожалуй, самый спокойный выпускной вечер для города. И выпили много меньше ожидаемого.
   - Так ведь просто так пить скучно и неинтересно, - я, полусидя, пожала плечами. - И банально. Зато есть, что вспомнить.
   - Вы правы. Такой вечер долго не забудут. Мы, в своё время, ходили от кабака до кабака и задирали стражу, как и в прочие дни.
   Как я ни старалась, но представить вечно серьёзного князя пьяным студентом не получалось.
  
   Несколько дней понаблюдав за скоростью моего восстановления, целитель решил, что поездку домой, то есть в столицу Анремара, я выдержу.
   Дорога показалась едва ли не бесконечной и ужасно скучной. Активно двигаться не хватало сил, на корабле, к тому же нет места для прогулок, потому почти всё время провела в каюте. И после, из порта добирались не быстро, подстраиваясь под скорость кареты. Ехать верхом целитель не разрешал.
   Глядя из окна, я не замечала изменений по сравнению с тем, что запомнила четыре года назад. Для долгожителей каор скорые перемены не свойственны, многие всю жизнь живут в одном и том же доме и занимаются одним и тем же делом. Но меня в голос уверяли, что перемены есть, и в основном в лучшую сторону.
   В замке я сразу попала под радостный ураган по имени Крис де Вен. Будь он собакой, то мог бы взлететь на пропеллере из хвоста, настолько он был счастлив. То, что зрение к нему не вернулось, не помешало определить, насколько я похудела и что немного подросла.
   Еле отбившись от изливания счастья от одного, как попала к другому, пусть и не принявшего материальный вид. Первый тоже радовался моему возвращению, но, в отличие от Криса, не мне самой по себе, а тому, что его, наконец, освободят от бремени правления. Он и при жизни не любил эту сторону императорства, а ведь тогда и страна была меньше, не то, что сейчас.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

2

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"