Аннотация: Возвращение к природе иногда бывает слишком буквально.
Его нос почти уткнулся в экран компьютера. Толстые очки отражали слова, которые мерцали с частотой развёртки монитора. Его пальцы легко носились над клавиатурой. Периодически он нажимал ВВОД, внося свой вклад в и так уже огромный текстовый архив. Со стула свешивались его босые ноги, совсем не тронутые загаром и не знакомые со спортом. Вся его одежда едва ли соответствовала минимальным стандартам опрятности.
Пронзительный, похожий на писк крысы голос донёсся с низа лестницы . "Ричик! Когда Ты собираешься делать уборку? " Мальчик нахмурился, мышинного цвета волосы упали на его глаза. "Секунда, мам. Только дай мне отдохнуть, угу? И не называй меня Ричик. Ты знаешь, что я ненавижу эту кличку." Он повернулся обратно к экрану компьютера. Его глаза расширились, когда он прочитал самое последнее сообщение.
Однако, мать на этом не собиралась отставать. Подобно танку она прошла вверх по лестнице. Массивное тело тяготило её, когда она остановилась перед дверью Ричарда. "Ричик, ты говорил мне это час назад и до сих пор даже не вынес мусор. А теперь, когда ты собираешься делать уборку?"
Мальчик раздражённо посмотрел на неё. "Сей момент!" Он провёл курсором мыши по рабочему пространству монитора и выбрал "опустошить мусорку" из меню. Пиктограмма мусорки, переполненной торчащим из неё хламом похудела и выпрямилась. Мать нахмурилась. - "Ричик, не будь таким нахальным со мной."
Он знал этот тон слишком хорошо чтобы возражать. Он только изобразил негодование по поводу имени "Ричик", когда спускался по лестнице, чтобы опустошить физическую мусорницу.
Автомобиль подъехал к двери. Это был маленький и относительно дешёвый автомобиль. Тощий хилый человек вышел из него. Он с трудом поднял портфель и пошёл прямо к дому. Жена встретила его у двери. Постоянная, полная ненависти ухмылка на её неряшливом лице углубилось, и маленькие глаза сузились. - "Уолли?"?
Он устало ответил: "Да, дорогая?"
- " Ты должен что-то с делать с нашим мальчиком. Он не хочет меня слушаться. Научи его хорошим манерам!"
- " Хорошо, Мери. Я подумаю, что я смогу сделать." Разрешив таким образом вопрос, Уоллес начал подниматься по лестнице. Вдруг жена прокричала ему с нижней ступеньки.
- "Уолли!"
- "Да, дорогая? "
- "У меня только что появилась отличная идея. Ты можешь взять Ричика в поездку в лагерь!"
- " С какой стати нам понадобилась поездка в лагерь? Мы купили ему такой хороший компьютер ...."
Её было не отговорить. "Да, но Ричик нуждается в большем. Возможно, это поставит его на правильный путь. И дисциплинирует. Вы оба можете," она задумалась над словом - "стать ближе к природе."
Уоллес замялся. Он был не в восторге от идеи кемпинга также как и Ричард, и он совершенно определённо не хотел "возвращаться к природе", но Мери настояла, что раз она сказала "поехать" - так тому и быть. Он повернулся и пошёл назад по лестнице, в то время как Мери села на телефон, чтобы заказать места в ближайшем национальном парке.
"Нам действительно надо будет жить в палатках? " Ричард сопротивлялся даже после того, как материнский авторитет был приведён в действие.
Уоллес был взмылен. Он никогда не отстаивал свою позицию так долго и настойчиво, но призрак его жены не давал свернуть с пути. Он оказался между молотом и наковальней." Да, сынок, мы должны ехать в лагерь. Наша мама уже сделала заказ."
Ричард вздохнул. "Всё в порядке." Он повернулся обратно к компьютерному экрану и отправил сообщение, что уйдёт в поход на время. Когда он был в научном лагере и не привёл в готовность свои интерактивные когорты, его электронный почтовый ящик переполнился тревожными вопросами от взволнованных друзей. Он помог своему отцу в переносе палатки, ящиков, спальных мешков, продовольствия, и других необходимых для выживания вещей на улицу в автомобиль. Когда погрузка закончилась и Мери сделала все проверки, отец и сын втиснулись в забитый вещами автомобиль и потащились к лагерю "Синий Камень".
На самом деле, это не было так плохо. В парке водились самые разнообразные звери. Медведи, олени, скунсы, белки; и Ричард надеялся, что он сможет увидеть лису. Его компьютерный герой, Артритис Икс, принадлежал к роду лисьих. Лагерь был переполнен джипами, вагонами для ночёвки и трейлерами. Он чувствовал себя не на месте в своей маленькой Тойоте. Ричард не был любителем компаний, и скопление людей раздражало его. Он решил прогуляться один, и зашагал вдаль по дороге, идущей сквозь деревья.
Несколько миль он прошёл, оставаясь на тропинке. Затем он увидел вспышку красного цвета. Он насторожился и тщательно рассмотрел лес. Найти лиса было не слишком трудно, поскольку он пересёк его путь. Сердце мальчика замерло. Лис был великолепен . Красный мех, белые "носки", и чёрный лохматый хвост ошеломили его. Лис нёс палку во рту. Ричарда так заворожило изящество животного, что он не задался вопросом, зачем ему была нужна палка.
Лис посмотрел прямо в глаза Ричарду. Этот взгляд в глаза животного длился целую вечность для мальчика. Затем голова лиса понизилась, и он осторожно положил палку на землю. Животное быстро нырнуло в кусты. Ошеломляемый, Ричард шагнул вперед и поднял палку. Это была длинная, круглая часть ствола какого-то дерева.
"Папа, мне нужен нож! " Ричард пришёл к отцу, которого мучил приступ аллергии, на этот раз, похоже на свежий воздух. Уоллес всегда мечтал увидеть сына мужественным, настоящим американским мальчиком. Дитя пока не оправдывало его ожиданий, но нож соответствовал им в точности. Он слабо улыбнулся. "Почему же нет, Ричи." "Ричи" было его любимое прозвище для сына; он думал что это более мужественно чем Ричик.
Они пошли вместе, отец и сын, к центру для посетителей, чтобы приобрести перочинный нож.
Ричард был занят. Он целиком сосредоточился на вырезании. Вот и ещё одна тонкая щепка отшелушена. Мордочка лисы появлялась из древесины. Она была замечательно реалистичной - у Ричарда были таланты, о которых он и не подозревал.
Часом позже всё было уже почти готово. Кусок дерева принял форму лисьей головы. Только левое ухо нуждалось в небольшой доработке. Он нажал на нож. Лезвие скользнуло по древесине на большой палец Ричарда. Он изумлённо открыл рот, когда красная кровь засочилась из раны. Только теперь он почувствовал боль. Ричард бросил нож и скульптуру на землю, и кровь закапала на ухмыляющуюся мордочку лисы.
Ричард решил, что он сделает ещё одну прогулку по лесу. Его палец - фактически, вся его рука - всё ещё причинял боль, несмотря на анальгетик, который он принял для облегчения, и ему нужно было проветриться. Экскурсия была бы тем что надо.
Он поднял свою лисью голову и пошел дальше из лагеря, по тому же самому пути, где он встретил лису. Лес был особенно красив; дуплистые деревья стояли сочные и зеленые, растения толстые, даже лишайники на толстых ветвях дерева блестели и лучились как никогда. Затем он увидел кролика.
Он не знал, что заставило его посмотреть в том направлении, но когда он сделал это, желание поймать кролика прошло через каждую пору его тела. И тем, что привлекло его в кролике были не мощные ноги, белый мех, или длинные уши. Это была кровь и мясо. И Ричард прыгнул.
Он преследовал кролика через заросли, не останавливаясь чтобы отдохнуть или подумать или волноваться относительно возможности заблудиться. Что и произошло. Когда он в конце концов потерял след кролика, то безнадежно потерял и дорогу. Он задохся, язык стал тяжёлым и толстым. Его мышцы тоже болели; он упал на землю на руки и колени, чтобы восстановить дыхание.
Немного спустя он поднялся. Теперь он шёл на кончиках пальцев, так как пятки безумно болели, и так сжал мышцы спины, что почти сгорбился. Он безуспешно пробовал найти путь, которым пришёл сюда, но это не помогало. Он заблудился полностью, окончательно, и безоговорочно.
- "Ричард"? Отец звал его. " Ричард? Где ты? Время обедать!"
Не было никакого ответа, кроме громкой, непристойной ругани от близлежащего отдыхающего с краю, чтобы он бросил вопить и пошёл в палатку, чтобы трахаться со своей рукой.
Уоллес начинал беспокоиться. "Ричард"? Неожиданно смело для себя, он проигнорировал требование соседа- мордоворота. Холодный пот пробрал его до самых костей. Оббежав вокруг стоянки в поисках сына, он окончательно растерялся. Уоллесу пришлось спросить лесников о направлении, чтобы вернуться в лагерь - без сына.
Ричард был расстроен. Он забыл свой свисток, так что он не смог бы просигналить звуком - он знал, на какое расстояние его голос будет слышен в лесу - и он, конечно, не взял с собой никаких сигнальных ракет. Он устал и был измучен жаждой. Затем он увидел спокойную речку.
Он напряг мысли, но не смог вспомнить о любых намёках насчёт текучей воды в этом районе. В любом случае, эта странность была незначительной. Он встал на колени над потоком и неловко сосал / лакал воду ртом, отказавшись от использования рук. Они чувствовались странно, вероятно, от того, что были сжаты в кулаки в течение длинного бега. В отражении он видел, что его волосы имели красноватый оттенок с белыми включениями. Он приписал это мелкому уровню воды, чёрным камням и коричневой грязи.
Когда жажда перестала мучить, он почувствовал, что промок (поскольку пару раз упал) и оставил заводь. Он решил снять свою мокрую одежду; был тёплый вечер, но она была холодной, неприятной и жала. Возможно она садилась от высыхания. Он развесил её и оставил у заводи, затем пошёл дальше, не стыдясь наготы. Пройдя приблизительно триста метров, он свернул в проход между кустами.
Там были ягоды и другие съедобные растения, которые он распознал природным чутьём, так что голодать не пришлось. Копчик болел от сидения на каменистой земле и поиска корней; пяткам и спине не стало нисколько лучше. Его руки также не восстановились. Он блуждал в лесу несколько дней, но большая часть этого времени осталась в его памяти как разрозненные неясные картинки. Он не был совершенно уверен в том, что происходило в те дни, но всё ещё сжимал скульптуру в руке. Его тело стало меньше чем он припоминал, даже в сравнении с его обычным небольшим ростом, и вдобавок, волосатым. Его волосы были красными как огонь. Он всё время ходил сгорбившись и на пальцах ног. Однажды Ричарда - это имя смутно всплыло из его памяти -опять стала мучить жажда (хотя ягоды и сочны, они не были ни изобильными ни вкусными), и он решил сходить к потоку и напиться.
Он лакал воду странно длинным языком. На несколько секунд он был поглощен этим занятием, но затем посмотрел вниз. Он чуть не упал в обморок.
Лицо, смотревшее на него из воды, было подобно ужасной, хотя и странно очаровательной смеси между лисой и - он задумался, чтобы найти слово - человеком. Шок от вида красного меха и черного носа вывел его из полудрёмы. Он был снова Ричардом, и был испуган. Он затрясся, хотя мех хорошо хранил тепло и неожиданно кувырнулся в воду. Его чувство равновесия отключилось. Он запоздало отметил, что заимел пушистый красный хвост с чёрным кончиком.
Со внезапным ужасным подозрением он рассмотрел резьбу, сжатую в неловкой руке. Рука, он отметил, стала почти лапой; пальцы были короткими и толстыми, почти неразделёнными и украшены подушечками. Лицо скульптуры было почти, но не совсем детальной и точной маской лица Ричарда, которое он смутно вспоминал. Напоминало ли оно голову лисы, которая была однажды вырезана из древесины? Даже ценой своей жизни, он не мог бы это вспомнить.
Пока он рассматривал ухмыляющуюся скульптуру, которую держал в руках, она незаметно изменилась. Уши сократились и переместились ниже на черепе, нос немного уменьшился, все детали лица плавно видоизменялись. Ричард чувствовал его собственное изменение лица в противоположном направлении - к лисим чертам. Он завыл от эмоциональной боли и гнева, и рванулся в безумный бег, оставив позади на берегу предметы, которые для его глаз были странными сплетёнными травами. Три дня назад сброшенная одежда, покрытая грязью, была полностью неузнаваема для него.
Напряжение бега постепенно смывало заносы и проясняло его память. Он вернулся к самому началу - тому моменту, когда неожиданно встретился с лисом. И тогда он остановился. Он опять стал Ричардом. И он с холодной уверенностью знал, что должен сделать.
Его подпрыгивающая четвероногая походка сделала трудным использование рук, но он справился. Скульптура была поднята и очищена. Не осталось и следа приставшей травы. Ричард поднял когтистую руку, вздрогнул, и провёл ей по другой ладони. Он дёрнулся, когда острый коготь царапнул подушечку и потекла кровь, но у него осталось достаточно ловкости рук, чтобы намазать дерево своей кровью, даже когда они стали почти неотличимы от лисьих лап. Кровь быстро всасывалась в дерево, как если бы скульптура пила её.
Уоллес был в истерике. Его сын отсутствовал в течение трех дней, и он был беспомощен. Мери сделает из него гамбургер, когда приедет домой, и Национальная гвардия сомневалась относительно его дееспособности. Он уже был готов впасть в истерику. Затем его кто-то тронул за плечо.
Уоллес не был невнимательным человеком, и было несколько подозрительно; что он беспокоился обо всём, что проходило вокруг него, но его сын смог бессознательно приблизился слишком тихо чтобы его обнаружили. Это был определенно Ричард, но мальчик изменился, так или иначе. Его ногти стали немного толще, его волосы потемнели до черноты с несколькими белыми прядями, но самое большое различие было в его поведении. Он имел новые мускулы, и небольшой жирок, который преследовал его как чума в течение ряда лет, исчез. Ричард стал жилистым, сильным, и умелым после пребывания в дикой местности, но это был определенно Ричард. Уоллес закричал от радости и прижал сына к себе. Ричард почувствовал себя немного неловко.
Они вошли в дверь. Мери неудовлетворённо нахмурилась; она не любила, когда они находились рядом, вмешиваясь в её жизнь. Уоллес изнурённо нёс свой спальный мешок, сопровождаемый Ричардом. Но что-то отличалось в её сыне. Это был путь которым он прибыл самостоятельно, или выражение на его лице. Может быль, это были новые мускулы на его руках. Вырезанная из дерева голова лисы, свисающая с его пояса, рассматривала её озорным взглядом. У неё было плохое предчувствие что попытки вновь помыкать сыном закончились, что делало её возбужденной и более чем немного испуганной.
Она скрыла своё смущение за взрывом гнева. "Ну, и как была поездка? Что-нибудь особенное произошло? Вы развлеклись?"
Отец посмотрел на сына. Сын посмотрел на отца. Наконец, Ричард рассмотрел своих родителей. Насколько незнакомыми они были! Впервые в жизни, он ощутил жалость к отцу - ничтожному, зависимому, невыразительному и несамоуважающему искорёженному человечку. Это было пугающее чувство. Он внезапно задался вопросом, что он когда-либо видел в грязной смеси из огромного количества цинизма, подавления и бессмысленной ненависти, которой была его мать. Он подавил гримасу отвращения.
- "Ничего, мам. Ничего не случилось. Но я думаю, что вы правы. Мне стоило вернуться назад к природе."
Он повернулся, внезапно ухмыльнувшись, и стал подниматься по лестнице. Мери рванулась, как бы пытаясь следовать за ним, но упустила момент и остановилась. Её лицо осунулось. Лис смотрел на неё из талии сына в то время, как Ричард поднялся на лестницу в свою комнату.