Kinder, KucHe, Kirche! А остальное в свободное время.
Не так давно это было. Но было.
И сдаётся мне - ни что наших женщин не образумит.
Гоша - (после очередного выпитого стакана водки):
-Она, своим статусом руководящего работника,
обнажила всю сущность своего женского статуса -
скрыв от меня свой человеческий статус.
Мой статус мужчины и статус рабочего
ни чего не имеет общего со статусом этой женщины.
Наши статусы не совместимы. И поэтому я ушёл.
Павлик - (явно перебравший при встрече с Гошей):
-Н-н-не п-п-пон-н-нял...
(из к/ф "Москва слезам не верит")
Нинка Белякова (Нина Фёдоровна Белякова) уезжала по распределению Первого медицинского в Коми ССР.
Замуж она не выходила - успеется. Уезжала одна. В Коми, в Сыктывкаре Нинка сразу нашла себя и как специалист, и как общественник. Из газет мы узнавали о продвижении нашей родственници и по службе, и на общественном поприще.
Где-то через полгода она прислала почтой пухлый конверт с газетами. В них давалась ей отличная характеристика как медицинскому работнику. Заведующей отделения уже Нинка работала. И как общественному деятелю - член Бюро партийного коммитета Республиканской больницы.
Потом ещё были газеты. Были и повышения по службе. И в общественной своей деятельности Нинка не стояла на месте. Из последней присланной газеты стало известно, что Нинка работает Глав.врачом поликлинники и является заместителем Секретаря городского комитета партии Сыктывкара. Родители на неё нарадоваться не могли. И в нашей семье о ней только и говорили ставя Нинку мне в пример. Потому как с учёбой у меня было так-сяк и в комсомол меня не принимали.
Отработала Нинка в Сыктывкаре не три года, как было предусмотрено распределением, а десять лет. Я уже "срочную" отслужил, вернулся, поступил в институт, женился. А тут и Нинка объявилась с северов своих. Чуть постаревши. Не было уже задоринки в её глазах. Но ни сколько не подурневши. Такая же милашка на личико круглое, стройняшка... Если только походка у неё изменилась. Стала высокомерной, гордой, независимой. Вообщем как у всех чванливых начальников.
По приезду в Ленинград Нинка развернула кипучую деятельность по обеспечению быта своей жизни. Уже через полгода выкупила четырёх комнатную квартиру в кооперативе, куда и въехала вместе с родителями-стариками. Каждый сезон ездила в Болгарию отдыхать. По выходным в театры ходила, в консерваторию... А работала она рядовым дантистом в железнодорожной поликлиннике Окт.жел.дор. И по партийной линии состояла рядовым членом КПСС. Это вам не в Сыктывкаре. Здесь руководящего добра хватает. Другой раз и не из-за кресла, а из-за табуретки в парт-ячейках драчка идёт. Так что - извини-подвинься. Старые заслуги, тем более из Коми, здесь не в чести.
И хоть отошла Нинка от дел своих "насущных", но спеси, непонятной гордости за себя, было в ней "до сыта". Мать та по простому говорила: -Говна в ней, через край. И потому она "в жизнь" ни когда замуж не выйдет.
А на этом поприще у Нинки было " ни как". Ни в театрах, ни в консерватории, ни, тем более, на работе мужики на неё внимания не обращали. А ведь красивой бабёнкой была. И по дому хозяйкой не плохой. Как не придёшь к ней - чистота у неё и порядок. Всё аккуратно так. Ни пылинки, ни соринки.
И вот свершилось наконец. Приехала она из очередной Болгарии с мужем. Да, да - с мужем. В Болгарии, в доме отдыха с ним познакомилась. В Болгарии и расписались они зарегистрировав свой брак в Посольтве нашем. Так что всё законно было. Согласно Записей в Актах Гржданского Состояния - ЗАГСа то-есть.
В первые же выходные она Бориса на дачу к себе привезла. Там мы с ним и познакомились. Родом из Сибири он был. Из древнейшей, как он говорил, старообрядческой деревни. Он и школу в тех краях закончил. И в Университет Московский поступил. Только из-за родителей старых, пришлось ему два года заочно учиться. А когда спец.науки пошли, вынужден был в Москву поехать. А за родителями деревенский "сход" присматривал.
Борис рассказывал,что не обладая достаточным набором учебников, пришлось ему как-то теоремму Кронера-Каракапеллы открыть. Самому. Без теореммы этой задача у него из присланного задания не решалась. И он нашёл-таки её решение. Через "открытую" им в деревне теоремму. Это он уже в Москве узнал, что её задолго до него открыли. А в то время он думал, что это его достояние. Он, Борис, вообще много думал. И достоинств у него было множество. Особенно мне он нравился доступностью своей. И ещё, какой-то детской наивностью. Доверчивым он был очень.
А работал Борис (я чуть со стула не упал узнав где он работает) в ЦУПе. В Ценре Управления Полётов космических кораблей, станции, спутников. Так-что с ним интересно было пообщаться. Многого он конечно же не договаривал, но узнал я от него много и про космос, и про будущее в освоении космоса. И когда мы, по его прикидкам, на Марс полетим. Интереснейшим человеком был Борис.
И вместе с Нинкой смотрелись они. Ну, просто как будто созданы были друг для друга. Хоть и была Нинка ещё той "змеюкой". Всё наровила своё верховодство над Борисом установить. И если прожили они вместе почти два года, то это только Бориса заслуга была. Терпение у него было ну просто "бронетанковое". Нинка только-что когти не выпускает. А Борис сидит, молчит и улыбается.
Но и его терпению конец пришёл. И хоть летом это было, а перестал Борис на дачу ездить. А потом и совсем исчез. Где он сейчас - не знаю. А Нинка, та и сегодня собой гордится. Видать ни чему её жизнь не научила. Потому как гордиться то нечем. Женщина своей женской сущностью годиться должна, а не железной устойчивостью перед мужчиной. А если она этого не понимает, то она - дура. А с дурами лучше не связываться.
Часть вторая.
"Чем меньше женщину мы любим..."
Это было и есть до сего времени.
KING - KONG.
"Люблю! - не я придумал слово то.
Люблю! - поверь и улыбнись хотя-бы.
Люблю! - хочу сказать тебе одно.
Люблю! - и не прошу я у тебя награды."
Да! Он любил. Любил самозабвенно. Любил от всей души. Любил всем сердцем. Любил не смотря на все лишения в жизни, которые ему пришлось претерпеть во имя своей любви. Любил всегда, везде, во все времена.
Любил увидав её впервые в школе, когда она, даже не поглядев на него, разрешила сесть с ней за одной партой.
Любил в Сибири куда он уехал, чтобы проверить свои чувства к ней и доказать себе, что он мужчина.
Любил на корабле, куда его, одев во флотскую робу, определили на три долгих года разлуки с ней.
Любил в голодные студенческие годы, когда он решил сравняться с ней в образовании.
Любил поздними вечерами на разгрузке железнодорожных вагонов, где платили наличными за каждый отработанный вечер
Любил на службе даже тогда, когда у него не получался изобретённый им же механизм.
Любил в командировках на краю света, куда он ездил налаживать разработанное им же оборудование.
Любил в жестокие времена начала "рыночных отношений".
Любил за баранкой "Жигулёнка", когда сутками напролёт "бомбил" город, чтобы ей не было голодно.
Любил в больнице, где оказался с обширным инфарктом, загнав себя, как загоняют лошадь.
Любил за баранкой трейлера гружённого лесом, перевозя брёвна из области в международный порт.
Любил уйдя на пенсию, но не переставая работать.
Любил обездвиженный вторым инфарктом, сидя посередине комнаты, откуда было видно как она входит в квартиру загруженная сумками возмущаясь дороговизной цен и вечной нехваткой денег.
Любил и сожалел, что уже ничего не может сделать для того, чтобы она снова улыбалась.
Любила ли она его? Он об этом не думал. Ему было достаточно того, что когда-то она разрешила ему жениться на себе.