Вспоминаю уже давнишние посещения Эрмитажа. Стоишь перед картиной какого-либо деятеля прошлого и пробуешь воспринять картину, как искусство написания. Картина, под каким бы углом ты ее не рассматривал, воспринимается одинаково. Краски втерты в холст и от этого ощущение, что стоишь перед фотографией, вделанной в богатейшую рамку. Однако, все оттенки красок изложены классически. Все в картине естественно, но какое то застывшее. Даже взгляд персонажа устремлен в никуда. Отворачиваешься. Задумываешься. Прислушиваешься к ощущениям и приходишь к заключению, что воспринимаешь произведение как констатацию факта...
Переходишь в другой зал. Здесь находятся картины импрессионистов. Подходишь к портрету пожилого человека. И еще на подходе замечаешь, что рассмотреть персонаж можешь только встав в определенной точке по отношению к картине. И манера написания картины, изначально, вызывает недоумение - краски положены грубыми мазками, нет плавности перехода в тенях, детали портрета, при близком рассмотрении, расплываются. Но стОит найти нужную точку и в восприятии твоем появляется вся классика искусства во всем ее объеме...
Вот и в стихотворчестве - мы восхищаемся Классиками за их форму стиха, за ясность сюжета, за уникальность подбора рифмы. Стремясь к классическому совершенству, мы отвергаем сумбурность души, чувств, ощущений, формы их воспроизведения, забывая об острой необходимости еще не автора излить все его переполняющее, чтобы не свихнуться в одиночестве. Правильно ли это?...