Много мне говорит." - слышал он всё одну и ту-же песню.
Да, вот уже третьи сутки наступили, как Ед, чудом вырвавшись из объятий смерти и, укутанный в овчинный тулуп, ехал в богатых розвальнях по Сибирскому тракту. Мерный перестук копыт перекладных, звон бубенцов под дугой коренного, тихий скрип промёрзлых сосен вдоль дороги и эта заунывная песня уже въелись в его сознание на столько, что представлялось вся жизнь состоит только из этих звуков. Но он не мог забыть, что ещё три дня назад глядел в глаза костлявой старухи с косой, которая, тихо улыбаясь, ждала его в свои объятия. Он как мог сопротивлялся этому Её желанию, но знал, что ещё чуть-чуть и Она обнимет его хладной рукой унося в вечный покой где не бывает ни тревог, ни горечи разлук, ни непоняток связанными с этими разлуками.
Всего себя и телом, и душой, и мыслями своими ежедневными он - Ед отдавал одной только женщине - Царице земли Сибирской. Он прекрасно осознавал, что женщина сама по себе является исчадием Ада, но если она ещё носит несвержимый титул, которым была наделена женщина его мечты, то это, воистино, является гремучей смесью. Осознавал, но ничего не мог с собой поделать. Еду не нужны были ни дворцы из владений его Царицы, ни почести её придворных. Он даже ушёл из её сайта MegaFrik, где, он был уверен в этом, ему были уготовлены и почёт, и уважение, и будущее, как писателю всех времён и народов. Ничего этого ему было не надо. Только об одном он просил Всевышнего, чтобы тот смиловался над ним и позволил им быть рядом.
И Всевышний услышал его.
Ещё осенью, под воздействием измучившей его страсти к этой очаровательной женщине, он не выдержал и самолётом, затем на оленях с незнакомым эвенком, и далее пешком, преодолев тысячи километров, предстал пред её ясными очами. Откуда ему было знать, что это были глаза Дъяволицы. Женщине, давно уже тоскующей по такому как он, но не имеющей право вступить с какие-либо связи с кем бы то ни было. Этого не допускало наследственное завещание её предков. В завещании этом говорилось, что после близости, после любовных утех, кто-то из них двоих должен был умереть. Но Царица любила своего Еда. Любила так, как не любила до этого ни кого. А ещё она любила себя и свою жизнь в этом подвластном ей Мире. Однако не поднялась её рука на возлюбленного своего. И поутру, когда он устав от её объятий думал, что нашёл счастье своё, выяснилось, что ещё до восхода солнца он должен умереть.
И только поздний рассвет, свойственный этому суровому, на крайнем Севере, краю позволил ему любить эту женщину ещё некоторые мгновенья оставшиеся в его жизни. Но только чуть забрезжили первые лучи Солнца за окном, Царица отторгнула его и велела убираться:
-Хватит! Я больше не могу, не имею права! Или ты сейчас же сгинешь с глаз моих долой, или на заднем дворе ждёт тебя плаха...
Не посмела Царица обезглавить свою любовь. И, в нарушение всех племенных законов рода своего, отпустила Еда в свой промёрзлый, подвластный всем ветрам, Санкт - город из которого он ещё вчера к ней явился.
Отпустила и наказала ему никогда(!) больше не встречаться на её пути. Иначе она должна будет пойти на встречу Зову предков.
Вернувшись в свой, так не любимый им, Санкт Ед не находил себе места. Его женщина, его Царица постоянно стояла у него перед его глазами. Ед измучил себя видениями той прекрасной, любвеобильной ночи, которая вскрыла истинные их чувства. И жить, чтобы ещё хоть раз, хоть на миг не увидеть свою любовь, не мог. И он приехал к ней. Приехал несмотря на то, что прекрасно осознавал, что его ждёт после встречи.
Сутки он просидел на цепи перед окнами её опочивальни. Сутки в него бросали камни все проходящие мимо подданные Её Величества, сопроваждая камни злыми проклятиями. Сутки ему не давали ни есть, ни пить, ни спать, ни укрыться чем-нибудь от злого Северного ветра...
А по утру, в рубищах, в лохмотьях с чужого плеча, закованный в кандалы, он предстал перед прекрасными очами своей возлюбленной, чтобы услышать последние слова в уготовленной ему участи: -Вечная каторга на берегах последнего на этой Земле моря-океана. В краях восходящего солнца. Солнца с которым, единственным, он мог передать свою любовь к этой женщине.
И Всевышний услышал его. Услышал и, через Звезду согревающую сердца всех влюблённых на белом свете, донёс его чувства до той, с думами о которой он ещё выживал на всём пути того смертоносного этапа, расплатой назначенному за любовь. И в одно утро, когда он околевал закопавшись в снег под таёжной сосной, за ним приехали. Приехали вот на этих вот разнаряженных розвальнях запряжённых тройкой быстрокрылых лошадей.
Его отогрели, накормили, одели в цивильную одежду, укутали овчинными шубами и...
Третий день наступил как он слышит откуда-то из поднебесья нежный, ангельский голосок:
В лунном сияние снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь, динь-динб-динь -
Колокольчик звенит.
Этот звук, этот звон
О любви говорит.
А в это время, во дворце Её Величества Царицы земли Сибирской, в келье, перед иконой, на коленях стояла Вершительница всех судьб на вверенной ей Земле. Стояла простоволосая, без короны, без злата и сЕребра, в простом одеянии, со слезами на глазах спрятанными взлохмаченными космами, одинокая женщина. Эта женщина, чуть слышно шептала, только Богом слышаемые слова кающегося человека. Человека осознавшего всю свою неправоту в отношении возлюбленного своего:
-Господь Иисус Христос!
Я сознаю, что я грешница. И я хочу исповедать Тебе
свои грехи. Я верю, что Ты пролил Свою кровь и умер за мои грехи для того,
чтобы освободить и простить меня. Иисус, войди в моё сердце и стань
Господином жизни моей. И Господином всех страждущих с тобой на Земле. Верни
мне моего любимого. В чёрном сердце и чёрных мыслях снизвергла я его на
незаслужанные страдания. Сохрани его для меня. Возверни мне, недостойной
внимания Твоего, моего единственного, моего не наглядного. Я беречь его
буду. Я холить его буду. Я ноги буду ему каждый день мыть и целовать,
только бы он жив остался и возвернулся ко мне. Возвернулся и простил за все
те поругания на которые я снизвергла его не заслуженно.
Благодарю Тебя Господь за то, что Духом Святым Ты вошёл в сердце моё. Я
молюсь Тебе во имя Иисуса Христа.
Аминь.
На полу, перед иконами, освещённой только лампадой комнате, лежала всесильная женщина - повелительница Земель и людей на них проживающих. И ни когда ещё она не чувствовала себя такой несчастной, заброшенной, не нужной, как все эти дни с момента предумышленной разлуки с человеком который любил её так, как ни кто и ни когда её не любил. Любил не за власть переданную ей предками, ни за богатства кучами сваленными в подвалах замка, ни за её всевластные возможности. Любил просто - по человечески. Любил так, как может только любить мужчина простую женщину. А она этого не понимала.
И вот теперь, на холодном мраморном полу, от страшной душевной боли, корчилось в муках тело ни кому уже не нужное. Ни кто не обнимет его так нежно, как это делал только ОН. Ни кто не приласкает её с таким трепетом, как это делал только ОН. Ни кто не заглянет в её глаза, как это делал только ОН. Не поцелует горячими губами, ни положит её голову себе на грудь, не скажет ласково -любимая.
Горькие слёзы беззвучно струились по щекам женщины и так же беззвучно капали на холодный пол.
Сквозь маленькое оконце кельи, из глубины сгустившихся сумерек, с улицы раздались грубые окрики привратной стражи. Кто-то пожаловал во дворец. И, ой, как не кстати. Ни кого не хотела видеть в этот день Царица земли Сибирской. Хотела лишь одного - чтобы оставили её все в покое и недокучали какими-то ни было делами. Пусть всё катится в тартарары. Всё и все! Только бы вернулся скорее гонец отправленный за Едом, за её возлюбленным. Только бы вернулся и привёз её любимого. Пусть обмороженного, пусть больного, пусть хоть мёртвого - только бы ещё раз взглянуть в его лицо.
Слышно было как с лёгким скрипом раскрылись створки парадного въезда и... весёлый перезвон поддужных бубенцов ворвался в двор замка.
Во дворце, в тронном зале, восседала Она - Царица земли Сибирской. Напротив неё, на коленях стоял Он, в цивильной одежде, с преклонённой головой, с обветренным, израненным сибирскими морозами, лицом. Больше в зале ни кого не было. Всех придворных и Визиря в том числе, Царица выпроводила прочь.
Встреча состоялась. Такая долгожданная, такая необходимая для обоих, почти неправдоподобная.
-Я приказала тебя вернуть не для того, чтобы затащить к себе в постель. Этого между нами ни когда не было и не будет. Так что можешь и не тешить себя наваждениями у себя в Санкте сколько бы водки ты не выпил. Ты мне для другого нужен.
Я тут задумалась о судьбе человечества в будущем, о том, что ждёт детей пришедших человечеству на смену. И пришла к выводу: -Ничего хорошего.
Начитавшись и насмотревшись на старшее поколение, они скопируют и усугубят манеру поведения своих предков. Обострят проблемы.
Молодёжь сейчас ушлая. Быстро сообразит, как надо жить не напрягаясь, проехаться на чужом горбу.
Наберёт кредитов, залезет в ипотеку, а потом повесится от тоски, безысходности и бездуховности. таких случаев всё больше и больше.
Взрослые были, есть и будут личным примером, объектом для подражания. За это несут кармическую ответственность. (Про обычную-то мало кто вспоминает).
Пора пересмотреть темы литературного творчества, подачу материала, не смаковать подробности разбойных нападений, изнасилований! Их в реальности хватает...
А посему повелеваю тебе, вернувшись в свой гнусный Санкт, приступить к написанию новой книги сегодняшнего дня. Книги-наставлению всего человечества на путь истинный, без грешный. И книга эта должна быть книгой двадцать первого века.
Настоящая книга - это всегда помощь и совет, неожиданность! Приятный сюрприз, подарок судьбы. Если она нова, прекрасна, оригинальна, непредсказуема, неповторима. Единственная в своём роде, истинная потребность. Всё остальное - коммерческая уловка. После ликвидации невежества, книг на полка останется меньше. Это факт. Мы будем фильтровать информацию и не читать всё подряд, только потому, что кто-то объявил себя писателем и повсеместно насаждает сомнительное творчество.
В гулком тронном заре дворца угасали последние слова напутственной речи Великодержавной женщины. Тот кому они были обращены стоял перед ней не смея поднять головы. До него доносился нежный запах её духов и такого желанного тела. Но...
-Всё ли ты понял из мною сказанного?
-Да, моя повелительница. Всё понял. Всё исполню как ты велишь.
-Тогда разрешаем поцеловать нашу длань и чтобы сегодня же тебя не было в наших апартаментах. Счастливого пути. И не смей появляться мне на глаза без написанной книги на все времена и для всех народов.
Царица ещё долго стояла у окна вглядываясь в темноту. Но не перестука копыт, ни скрипа полозьев, ни залихватского перезвона поддужных бубецов уже было не слышно. Они растворились в таёжной дали необъятной Сибирской земли.
А в окне напротив, из-за раскинутой на сотни и сотни километров лесной гряды, ещё слабо, неуверенно небо озарилось лучами восходящего солнца.