В тот день я с утра находился в прескверном настроении.
Что-то навалилось на то, что было внутри меня и держало в некоторой прострации, упадке духовной активности.
Ещё с вечера очень хотелось встать пораньше и продолжить корректировку давно начатой повести "Отец". Эту повесть я начал в самом начале своей писательской деятельности. Начал писать интуитивно, не имея ни малейшего представления о том, как вообще пишут повести. Не имея представления, как вообще пишут литературные работы.
Тогда мне просто хотелось изложить на чистых страницах повествование о своей юности. Юности беспечной, бесшабашной, поставившей меня на край пропасти с жутким названием мрак жизни. Написать как я, не подозревая ни о чём таком, отошёл от этого края и стал более-менее нормальным человеком. Настолько более-менее, что во мне появилось осознание писать в Интернете.
Но, проснувшись утром, я ощутил беспричинное раздражение внутри себя. Раздражение настолько сильное, что понял - писать, работать с текстом не смогу.
К обеду, искурив пол пачки сигарет, не выдержал и позвонил Татьяне.
-Привет. Ты извини, что я тебя беспокою, но мне очень плохо.
-........
-Да, ничего не случилось. Навалилось что-то на душу и не отпускает.
-........
-К компу я уже обращался. Всё "из рук валится". Отсутствие сосредоточенности,
полный транс. Вот и решил тебе позвонить. Ты же у меня, как "палочка выручалочка",
вот и выручай, если я на твоём жизненном пути появился.
-........
-Пойти на семинар? А меня пустят? У вас в универе? Хорошо - бреюсь, переодеваюсь
и я у тебя.
Через полчаса я остановил "бомбилу" около уже знакомого подъезда, ранее не знакомого дома.
С Татьяной я познакомился совсем недавно. Она первая написала мне комм на один из моих рассказов, где похвалила за сюжет, откровенность написанного, естественность художественного оформления текста. С этого всё и началось.
Вы же знаете, как мы мужики падки до всяких добрых слов. Особенно нам не устоять, когда нас хвалят. Я ни сколько не отличался от всех прочих особей своего пола и сам пошёл на наживку. В то время мне было очень одиноко, и я готов был "выпить на брудершафт" даже с самим дьяволом.
Однако дьявольского в Татьяне ничего не было, если не считать необычной привлекательности замешанной на глубокой грусти в её глазах. В ней не было даже "частицы чёрта" встречавшаяся во многих и многих моих знакомых, и которая лично мне давно надоела.
В Татьяне встретилась мне та неожиданность, про которую восклицают:
-Не может быть!
Её взгляд - как будто к тебе обращённый и, в тоже время, направленный мимо тебя. Её мимика - слегка подмороженная, но невероятно зовущая, многообещающая. Её интонации - всегда рассудительные, как будто она примеривается к каждому слову, прежде чем высказать им свою мысль. И сами слова - вроде бы и простые, но такие значимые, что ловишь себя на мысли - смысл ею сказанного тебя понятен, а сами слова - нет.
Татьяна была для меня загадкой. И мне было страшно с ней от осознания, что наступит день, и я загадку эту разгадаю. Тогда я снова окажусь один, в своём прокуренном кабинете. И мне не к кому будет обратиться, кроме как к компьютеру.
Подниматься к ней на этаж я не стал.
Лифт в её доме всегда не работал, а пешедралом, по восьмидесяти ступенькам, на четвёртый этаж - это для молодых. Мне всегда было стыдно за себя, когда я с трудом сдерживал дыхалку, дабы моя новая знакомая не заметила во мне старческую отдышку. И возраст, и пристрастие к сигаретам сделали своё дело, и ни стайера, ни спринтера из меня было уже не сделать.
Я достал сигарету, закурил и включил автодозвон в мобильнике. Мне почему-то казалось, что у Татьяны что-то со слухом. Она была несколько заторможенной, при моём к ней обращении. Какой-то задумчивой что ли. И всегда с некоторым запозданием отвечала на мои вопросы. Но это только сочеталось с её загадочностью.
Прошло некоторое время, и стрелка на дисплее перестала носиться между мной и той, которую я ждал. А ещё через несколько минут, дверь хлопнула тугой пружиной и передомной стояла моя загадка. В светлой блузке, в юбчонке о которой я уже знал из телефонного разговора:
-Купила вчера мою любимую юбку. Стиль - "только что с охоты на слонов". Спереди три кармана на молнии, сзади два, все разного покроя; один с накладной заплаткой, другой с пряжкой, на прочих латунные молнии, пуговица на пузЕ грамм сто, тоже латунная. Двойные строчки по брезенту, чистое хэбэ. Вверху и внизу резинки на карабинчиках. Ниже щиколоток приходится и весит с кило. Вешчь.
И удивительно обворожительной неухоженной причёской из длинных волос. В довершении ко всему - огромные, в половину лица очки с мощными диоптриями, на худощавом лице.
Скупо улыбнувшись, Татьяна, как бы в задумчивости, подошла ко мне:
-Ну, что - пошли?
Я никогда не позволял себе вольностей с малознакомыми женщинами. Женское тело уже давно перестало для меня быть тайной. И от того ни какого желания прикасаться к рядом идущим дамам у меня не было. Вот и сейчас мы шли рядом, как два примерных школьника, и ни у меня, ни у неё не было желания идти под руку.
-И на какую тему семинар? - спросил я Татьяну, глядя себе под ноги.
-Семинар посвящается памяти Оталоры.
Дабы не показывать свою серость я промолчал, не подавая вида, что для меня это имя просто набор звуков.
-Выступать будет Хорхе Луис дон Каэтан. Это не человек, а ходячая энциклопедия. По-моему нет такого, чтобы он не знал. Я ещё ни разу не видела, чтобы он читал лекции по "шпаргалкам". Всегда по памяти.
-Так кто же он - этот сеньор? Кроме того, что преподаватель?
-Директор Публичной Библиотеки. Представляешь себе, его за политику уволили и отправили в лагеря. Только Эва, ну, покойная жена нашего покойного диктатора, за него просила. А теперь и все книги ему вернули.
-Поэт и прозаик. Мировая известность. Почти небожитель. И - обучает вас полузабытым дряхлым языкам? Непостижимо...
Так за разговорами, не замечая времени, мы подошли к центральному зданию МГУ.
На ступеньках здания толпилась разноголосая толпа студентов, преподавателей собранных, казалось, со всего света. Здесь были и китайцы, и американцы с англичанами, и ещё всяких "тварей по паре". Это я понял по разноголосице иностранных языков составляющий гул свойственный, если только, студентам.
Я остановился и достал пачку своих любимых "More". Татьяна стояла тут же и, как мне показалось, тревожно озиралась.
Не придавая этому значения я закурил и, выпустив струю дыма в сторону, хотел спросить свою новоявленную подругу:
-На каком языке будет доклад.
Честно признаться из иностранных языков я владел, с пятого на десятое, если только английским. Понимать я ещё понимал, что мне говорили, а вот говорить мог с трудом.
И тут... Чуть ли не повизгивая от удовольствия, по ступеням университета сбежал парень с удивительно знакомым мне лицом. Беспардонно он подскочил к моей Татьяне и без всяческих стеснений сграбастал её в охапку, зацеловал её лицо и возопил как придурошный:
-Танька, как же здорово что ты пришла! Я так боялся, так боялся, что ты не придёшь или опоздаешь... Будем вместе сидеть, хорошо? Я тебя теперь не отпущу. Ты теперь будешь моя и только моя. Я так счастлив, так счастлив. Спасибо тебе.
-И за подарок тебе спасибо. За рассказ, что ты написала в мою честь ко дню рождения. Ты, наверное, ещё не знаешь, а он ведь второе место получил в Финале ВК-2.
Этот придурошный что-то ещё тараторил, повиснув над Татьяной. А та, слабо от него отбиваясь, не переставала повторять:
-Ну, Мишия... Ну, Удонтий... Я не одна. Отпусти меня...
Она совершенно не имела возможности оглянуться и увидать, что меня рядом уже не было. Я шёл по тротуару центральной к университету аллеи и с острой болью снова ощутил утреннюю прострацию во всём своём осознании сегодняшнего дня.