Как же давно это было. Так давно, что кажется было не с ней, а с какой-то другой, совершенно незнакомой, девочкой.
Эта девочка стояла на освещённой сцене, в байковом, цветастом платьице, с колючим ёжиком, вместо косичек, в скрученных чулочках, чёрных ботиночках. Стояла, глядела в темноту зала, где её слушали такие же стриженые девочки и воспитатели детского дома. Слушали затаив дыхание. Потому, что это стихотворение было про неё, Валю-Валентину.
Резкий, душераздирающий рёв сирены оглушая, надрывался до тех пор, пока зечки не повскакивали, кое-как оделись, и выстроились в ломаные ряды у своих кроватей. Надзирательница, в сопровождении двух охранников, не глядя ни на кого, стояла в торце барака держа перед собой амбарную книгу. Начиналась перекличка. Обязательный утренний ритуал.
Вот уже второй год она отзывалась на свою фамилию резким словом "Здесь". Потом построение после завтрака, где, прежде чем их разведут по цехам, снова надо будет крикнуть "Здесь". Потом сумерек швейного цеха, и облезлая табуретка, на которой надо отсидеть восемь часов у такой же облезлой машинки. Затем рявкнет сирена и цех наполнится грохотом строчащих иголок, шпулек, электрических моторов оживших от нажатия педальки под левой ногой.
А где-то, совсем недалеко, в городе с таким красивым названием - Васильевский остров, поднялся он и второпях готовит чай, бутерброд с сыром для дочки и жареные макароны для себя. Дочка позавтракает в детском саду, куда он отведёт её тёмными улицами города. А сам заспешит на службу.
Но всё это будет без неё, Вали-Валентины.
Он всегда хотел быть в гуще событий. Так было и на корабле, где он служил и состоялось их знакомство, когда девчонки с завода "Светлана" приезжали по воскресеньям будучи шефами. Так было и после его демобилизации, когда он увёз её на строительство неизвестного ей завода. И тогда, когда он поступил в институт.
Он стремился к совершенству, несмотря на то, что сутки были так коротки, а сделать надо было так много. Она не понимала его в этом. Ей представлялось, что семейная жизнь должна быть не такой, какой, с весёлостью в лице, навязывал ей муж. Достаточно было просто жить, работать, пить чай по вечерам у телевизора и растить детей.
Он не был против детей. Он только хотел, чтобы их дети появились чуть позже, когда они смогут посвятить им себя полностью. А пока он постоянно пропадал на работе, в институте, оставляя её в тяжком одиночестве нескончаемыми вечерами.
Вырвавшись из детдома, из общежития завода, став женой, ей постоянно не хватало общения. Она знала про свою красоту. Первым ей сказал об этом симпатичненький матросик, за которого она, не задумываясь, вышла замуж. Потом ей говорили об этом все: и грузчики строительного склада, где она работала, уехав с мужем в чужой город, и на улицах города, и соседи по бараку, где они жили в ожидании собственной квартиры. Кому нужна была её красота, если она постоянна была одна?
Потом была Шурка соседка, брошенка за пристрастие к вину. Были компашки в прокуренной комнате с мужиками со стройки. Было весело и бесшабашно, пока она не почувствовала себя беременной. Она даже испугалась этого: а вдруг это не его ребёнок? Но он только нахмурился, узнав о её состоянии ничего не спросив, и стал ещё дольше пропадать на работе.
Подошло время, и он встречал её с цветами в фойе родильного дома. Казалось, что жизнь стала такой, о которой мечтала она. Но он по-прежнему пропадал на работе, в институте, на "халтурах", если такие подворачивались. Материально они жили хорошо, несмотря на то, что она не работала. Но дочка не могла освободить её от нескончаемого чувства невостребованности и она снова подалась к Шурке, оставляя ребёнка престарелой соседке.
Потом была милиция, нагрянувшая в один из пьяных вечеров. Кто-то заламывал ей руки назад и она, вырвавшись, разбила сержанту морду. Был суд и срок. И он, стоявший в первом ряду среди неизвестных людей присутствующих в зале.
Больше они не виделись.
Оглушающе рявкнула сирена. И тут же грохот швейных машинок прекратился - обед. Она сладко потянулась, разминая затёкшие мышцы спины, и снова оказалась в привычной обстановке.
- Валька-а-а! С тебя чифирь вечером. Твой открытку прислал.
Она поднялась, зайдясь в чахоточном кашле и нехотя, с ленцой подошла к столу нарядчицы. На лицевой стороне открытки весело порхал крыльями Ангелочек, неся в руках пурпурное сердце. На обратной стороне знакомым почерком было написано: "Поздравляем с днём Святого Валентина..." и ещё какая-то лабуда о том, что любит, надеется на скорую встречу и верит, что будут они жить долго и счастливо.