- Такое встретить Чудо практически не возможно, да и
чтобы разобраться в чём-то надо время. А там уже
дети, общий быт... Поэтому многие просто, изредка
или навсегда, переходят на временные ...
'одноразовые зажигалки'!
(из диалога мужчин)
Представляется мне - это позиция человека не способного воспроизвести в жизнь слова В.В.Маяковского:
"Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;..."
Но начать надо не с этого. Начать надо с того, что идеальных женщин (как и мужчин) не бывает. Женщина, которую мы боготворим, есть суть нашего восприятия в меру многогранности наших душевных порывов. Мы несём этот образ до конца дней своих. И не надо бояться "смазывать будни краской из стакана", если ты видишь, что "ноктюрн" не получается...
Это было в далёкие шестидесятые годы. Я отслужил срочную в КБФ. Вернулся в Куйбышев, откуда призывался. И ни в коей мере не тешил себя надеждами встречи с юностью. Она закончилась с прощальным гудком электрички, увозившей меня из полюбившегося города. Во тьме ночи остались друзья по общежитию и "единственная, и неповторимая" студентка педагогического института.
С неделю я ходил по знакомым улицам, знакомым адресам... Всё прошло. Всё жило своей, ещё незнакомой мне жизнью. Был ноябрь. Долгими холодными вечерами я страдал от одиночества в пропахнувшем жареным луком и мужской неустроенностью общежитии. Что-то надо было предпринимать. И я решился. Вечером, вернувшись с работы, собрал документы о своём незаконченном среднем образовании и, с некоторой тревогой, отправился в строительный техникум. Примут ли?
Звали её Валентина. Она на нашем участке крановщицей работала. Высокая, чернобровая, глазищи с лукавой усмешкой и при всём, про что старшина Евсюков говорил: - Есть на что посмотреть.
Однако, если на работе она было бой-девкой (с верхотуры своей, без динамика, так матюгами обложит, что сразу поймёшь что и не так сделал), то в техникуме Валентина была сама скромность. (Это потом я уяснил, что скромность её от ограниченности врождённой.) Сняли мы комнатку в Зубчениновке и к Новому Году расписались, - чтоб всё как у людей было.
Техникум она посещать перестала. Я ей и новости, и задания приносил, и лекции пересказывал. Она же не переставала хвалить меня - какой я умный, какой я сообразительный...
И вот как-то возвращаюсь домой. Время позднее. В автобусе я да ещё несколько пассажиров. Холодно в салоне. Окна да двери дребезжат - спасу нет. Автобус на каждой кочке-ухабе аж крякает. Ехать около часа надо было.
А на одной остановке трое вошли. Мужик с тёткой в возрасте уже. А с ними парень лет двадцати. Молодой, да слепенький. Вместо глаз синюшные провалы в глазницах. Сами-то сопровождающие были одеты непрезентабельно, но терпимо. А вот слепенький... Шапка заячья с козырьком оторванным. Фуфайка зековская (без воротника то-есть) верёвкой бельевой перепоясана. Брюки ватные с тесёмками внизу. На ногах валенки обрезанные, вроде бот войлочных. А поверх бот этих, калоши из камер автомобильных сваренные.
С чего разговор начался - не помню. Отвлёкся я мыслями своими. Только слышу те двое в голос слепенького нахваливать стали: - И такой-то у нас Васенька красивенький! И какая у Васеньки шапочка замечательная. А курточка у него шик-модерновая. А поясочек-то у него классический. И брючки то у него от "Кардена". А ботиночки-то у него... Сидит Васенька, глазками невидящими в потолок уставился, а на лице улыбка счастливейшего человека.
Слушаю я это, смотрю на них и.., вдруг, прозрел я: 'Ведь это я - Васенька. Ведь это мне Валентина дифирамбы поёт каждый день. Чтобы не ныл я, не скулил, что обед не сготовлен, квартира не прибрана, что спит она день напролёт от усталости своей ежедневной...'
Разошлись мы по осени. Не стал я дожидаться, когда быт рутинный меня сожрёт окончательно, превратив в обывателя примитивного. На разводе узнал я чего стОю в её глазах. А мне её характеристика в суде - как бальзам на сердце. Истина она в катаклизмах познаётся... Вот только дочку жалко было. Но это уже другая история.