На подъеме в гору уже темнело. Хоть мы шли по той же дороге, что и раньше, но никакой палатки мы не встретили, что заставило нас напрячься еще сильнее. Все мое естествно мечтало лишь о том, чтобы закрыть глаза, а когда открыть их, то оказаться у себя дома. В тепле и уюте.
Наконец мы поднялись на гору и нашли место, где мы остановились прошлой ночью. Нашли кострище, но к нашему величайшему ужасу никаких вещей, которые оставляли, мы не обнаружили. Я был на пределе. Уже было почти темно и мы всей компанией собрали дров, чтобы разжечь огонь. Этой ночью никто не спал. Когда костер погас, было полностью темно и никто не хотел идти за дровами. Мы прижались друг к другу и стали ждать рассвета, чтобы умотать оттуда на всех парах. А как известно, самая темная ночь перед рассветом.
В это время меня начало клонить в сон, так как я не выспался прошлой и позапрошлой ночью. Я слегка прилег на землю и прислонился ухом о каменистую почву. Мои друзья тоже немного расслабились, но мы по прежнему были напряжены. Потихонечьку я начал проваливаться в сон, но так и не уснул. Я не знаю сколько я так пролежал. И тут я услышал это! Услышал совершенно четко, совершенно трезво. Я уверен, мне не показалось, мне не представилось. Я своими ушами услышал крик сотен людей. Крик шел из под горы, и я услышал его только потому что прислонился ухом к самой горе. Я слышал как под горой стонали и выли люди, голоса многих, и женщин, и детей, словно под горой находился огромный завод по производству боли. Я испытал настолько леденящий ужас, что впал в оцепенение, я не мог двигаться, не могу думать. Этот отчаяный неуемный хор голосов, разрывающий голову, ввергал в такую тоску, что мне показалось, что подомной находится самый настоящий ад. Я боюсь даже вспомнить, какие дикие фантазии мне приходили в голову о том, что это за люди и почему они так страдают, но когда крик закончился, а меня отпустило от этого катарсиса, то уже начало светать. Я еще долго не мог прийти в себя, а когда это случилось, рассвело окончательно и мы почти бегом унеслись с этих проклятых мест.
Оказавшись в деревне, я уже был в порядке, если это можно так назвать. Но кое-что добило меня окончательно. Перепаниковав в лесу, я оставил на вершине горы толстовку, которую мне вышила тетя. На толстовке был изображен олень. И она порпала вместе со всеми другими вещами. Когда мы сели в автобус, чтобы уехать обратно в город, мой взгляд случайно напал на девушку, которая вышла из магазина с наполненной авоськой. На ней была одета моя толстовка. Рядом с ней шла та женщина, которая поведала мне рассказ о мистических горах.