Аннотация: Столица поражает героев Гневъярда обилием красок и щедрот... Но под натиском коварного противника господин Варго решает пройти посвящение в храме пришельцев... да-да, именно так.
Часть седьмая
Алые небеса,
или гостеприимство преисподней
Глава 1
Знающий прошлое творит настоящее
Посланник
Под самым потолком тронного зала резвились солнечные зайчики. Не настоящие зайчики, которые могут весело прыгать на лужайке, пожевывая травку, а солнечные лучи, отразившиеся от многочисленных, начищенных до блеска шлемов, оплечий, наручей, зерцал и так далее, и тому подобного железа, прошу прощения, - стали, которую, похоже, старался напялить на себя каждый присутствующий здесь мужчина (и даже некоторые женщины), чтобы показать свое причастие к случившейся победе. Случившейся - именно так и не иначе. Там, на Гневьярде, я и близко не видел две трети этих вояк или только считающих себя таковыми. Победу создали мы с Лин, еще Мендор с покойным Амфитером, Лац, который встречал подкрепление из Залесья и других провинций - они пришли на помощь, потому что исчезла разъединяющая их сила. Ну, да хватит об этом, ведь сегодня в городке праздник в честь маленькой, но оттого не менее значимой победы. Ее уже старательно заносят в летописи как результат чистого гения Эрингора, еще кого-то - не запомнил - и немножко Мендора. Глупцы, они еще не поняли, что, объединившись, Пседория, в первую голову, усилит права каждой из провинций, и былой центричности им не видать, как Микаэлю Сенвилу своих ушей. Не то, чтобы их, эти самые уши, оторвали муадеры - хотя это следовало бы сделать из-за глупости некоторых команд, отданных Сенвилом на поле боя после гибели старшего кавалерийского офицера, не помню, как его звали. Как раз наоборот, уши старшего Сенвила на месте, но, кроме поддержки дурацкой шляпы, они ему никак не служат, ибо слушать еще кого-нибудь, кроме себя любимого, брат Линеи явно не спешит.
Что-то я сегодня излишне вреден и придирчив. Пора вдохнуть полной грудью и отвлечься, вспомнить вчерашний день, когда нас только поселили, то есть приняли, во дворце. Что ни говори, а воровать, передирать и копировать пседорийцы умеют. Чуть ли не весь Ринай сюда перевезли. А я-то удивлялся, куда все делось: не руины, а каменную пустыню над подземельями оставили. Хорошо, хоть опорные башни оставили на месте. Не то, завидев их, муадеры со своими жалкими штурмовыми лестницами побоялись бы к городу подойти, и нас до сих пор никто не соизволил бы впустить внутрь. А так встречали, приветствия выкрикивали, девушкам помоложе поручили вручить Мендору - нет, не ключи от города, хотя я поначалу подумал именно это - а цветы, грамоту какую-то с благодарностями от всех жителей города, перевязь с огромным бантом и еще что-то.
Уважили старичка, хоть тут не все почести валтерскому капитану достались.
- И что, у вас каждый раз так встречают освободителей столицы? - спросил я какого-то фигляра в дурацкой красной шляпе с бубенцами.
Главный церемониймейстер с недоумением взглянул на меня и скривился, Лин сначала прыснула в рукав, а потом серьезным взглядом попросила не издеваться над стариком.
Я принял к сведенью и продолжил осматривать забавную архитектуру мощеных улиц, двухэтажные дома с чуть закругленными карнизами и цветными стеклами окон, резные двери, где каждый житель мог за небольшую плату разместить свои инициалы.
"Мальчишкам весело, - подумал я, щурясь от солнца и рассматривая пацанов, размахивающих с крыш цветными лоскутками ткани. - Белый и синий - цвета Валтерии. Забавно. Наверное, с развешенных флагов втихаря нарезали малолетние хулиганы".
Процессия из множества нарядно одетых встречающих и уставших, несколько запыленных гостей продолжала двигаться через город. Женщины и дети бросали воинам цветы, иногда яблоки и сливы. Шучу, яблоки и другие редкие в эту пору фрукты вручались лично. А я мысленно оставался с моими гвардейцами, которым разрешат войти в город лишь завтра, на парад, и то в порядке большого одолжения со стороны городских властей.
"Сейчас там Берн, наверное, готовит Тарца в последний путь на костер. Десятка перевязывает раны Пухлому. Прах Амфитера и других павших Мендор обещал перевезти на родину. И то похвально".
А все-таки неплохо здесь, в столице. Энергия родных и почти забытых ощущений, которые навевали перевезенные сюда строения, действовала на меня успокаивающе, и я был почти благодарен валтерцам за такой сюрприз. Как ни крути, а приятно оказаться почти дома, в знакомой атмосфере хитросплетений и интриг, в юутной обстановке недоговоренностей и тайных сил.
"Пожалуй, останусь тут надолго, столетия на два-три. Куплю себе красивый дом, немного перестрою, обставлю по своему вкусу. И через год-другой он уже будет центром моды, развлечений и собраний знати, которая пораспущеннее и повеселей. Или не так - выберу военную службу, стану валтерским офицером или, еще лучше, придворным магом, предварительно отравив всех конкурентов. Затем займусь политикой, войду в доверие к правителю, который через год будет моей послушной куклой, а я из-за кулис буду управлять им и всей Пседорией. Нет, тоже что-то не очень интересно. Вот в чем проблема Света - скука и излишний опыт! Ты, вроде бы, многое можешь, но - то нельзя, а это уже скучно. Наигрались. Только подумаешь: вот бы закрутить бурю в стакане, как сразу вспоминаешь - это уже было, знаем, или еще хуже - надоело, и так душевные раны порой ноют.
Я благодарен тому посланнику извечной Тьмы, который тысячелетия назад открыл для меня путь завоеваний и разрушений, власти и безграничных удовольствий, порабощения и тирании над другими. Однако то, что мне недавно дал носитель Света яснокрылый, - хоть и гораздо меньше, но во много раз ценнее. Когда я вспоминаю его дар - частицу света, искорку любви, то понимаю, что скорее сто тысяч дьявольских заговоренных доспехов и мечей брошу в бездну, чем отдам один тот язычок пламени, который осветил меня изнутри и помог надеть серебряные доспехи спокойствия и умиротворения, а в руки дал мой посветлевший меч. Меч темного Владыки - еще не чистый свет, он может обернуться воплощением гнева, но он, подобно мне, почувствовал возможность исцелиться. Ведь суть стремление ко Тьме - это всегда лишь боль былой утраты, горечь поражения или обиды, страх проиграть, желание выжить, избежать смерти, обладать богатством, чтобы не умереть от голода, купаться в лучах славы, чтобы не стать забытым, быть любимым женщинами, чтобы не умереть в одиночестве. Пусть не всегда причина настолько проста, но стремление убить - всегда наследие прошлой боли. И пламя всепрощающего Света дает возможность исцелить все эти раны. А пресветлая Любовь помогает начать путь заново и стать тем, кем мечтаешь".
"Я разберусь с интригами, которые происходят здесь, в столице, и на следующий же день ее покину. Возможно, где-нибудь, очень далеко отсюда, где не слышали о власти Темного тирана, я смогу построить свой уголок и жить счастливо. Буду тренировать детей и не бояться передать им часть темной силы, которая некогда переполняла меня, буду знакомиться с женщинами, зная, что не ореол злой таинственности влечет их ко мне. Я смогу жить счастливо. Познав обе стороны силы, ты выбираешь мудрое созидание, а это - спокойствие, гармония и любовь".
- Кто там впереди такой толстый?
- Не толстый, а упитанный. Это камергер Торли Веранд. Он знает все, что происходит во дворце. Даже если это мыши собрались погрызть капусту - он будет в курсе раньше всех.
- Так можно здорово сэкономить на котах, - хихикает невидимый собеседник, и Лин улыбается.
"Похоже на Кенинг - все знают обо всем, но при этом все совершенно иначе. Я тут всего два дня, но уже успела ощутить разницу - повсюду фальшь и вежливые улыбки, а за ними - интриги, притворные симпатии, искренняя вражда, фавориты, протеже, невидимые конфронтации и союзы на час, - думала девушка, незаметно оглядываясь вокруг. - В этом городе так много людей, что, кажется, они просто физически не могут жить в мире и согласии, и такое перенаселение заставляет их озлобляться против кого-то. Что на самом деле делает их такими? Почему мне кажется, будто набившиеся в зал люди в богатых одеждах с притворным вниманием смотрят на своего правителя, на гостей, на замерших солдат-охранников, а в лживых глазах знати проступает расчет и жажда сделать что угодно, лишь бы улучшить свое положение за счет мимолетной симпатии сильных мира сего? Может, я несправедлива к ним, может, излишне критична или просто не замечала у нас дома ничего похожего? А может быть, я не могу простить другим городам их неприступность, их беззаботную, фривольную и легкомысленную жизнь, когда Кенинг застыл в руинах? Наверное. Наверное, все вместе. А как на это сборище с торжественным вручением наград отличившимся солдатам смотрит и реагирует Посланник? Вчера, при въезде в город, помнится, он с огромным интересом вертел головой и любовался Валтерией. Или просто сравнивал с Ринаем? Но почему тогда с такой довольной миной? Неужели радовался, что мы не смогли воссоздать былого великолепия древней столицы? Сейчас он тоже выглядит довольным. Но сдержанным. И, кажется, не замечает ни пафоса, ни едких замечаний некоторых болтунов. Или только делает вид, что не замечает, а на самом деле сравнивает, изучает, взвешивает каждое слово, каждый жест припадающих на одно колено рыцарей и вельмож, которые напыщенными голосами поздравляют правителя, а сами уже представляют, какую выгоду можно получить из этого псевдогеройства? Воины без шрамов, полководцы без армий, офицеры, не знающие битв. Но, может, я не права, может, излишне критична к валтерцам? А они - все эти особы приближенные к правителю, прихлебатели стола его величества - как они к нам относятся? Брезгливые улыбки, снисходительные приветствия и счастливые перешептывания у нас за спиной - даже я это вижу, не говоря уже о советнике Генадале и посланнике. Почему они так нас не любят? Или просто традиция такая - на приезжих смотреть свысока? Делают вид, будто Валтерия - столица мира, не иначе. А ведь она лишь копия Риная", - улыбнулась девушка, осознавая, что она единственная в этом зале, не считая Варго, кто видел древнюю столицу в ее первозданном виде.
- Да восславится древний и богатый достоинствами род нашего господина, который подарил Пседории венценосного владыку, посрамившего западных варваров! - слегка шепелявя, заявил очередной лжевояка или просто подлиза, выступая вперед и кланяясь правителю Лотану.
Стоящие справа от трона Мендор и Эрингор кивнули, словно признавая сей весьма спорный факт.
Церемония длилась уже второй час.
"Вот интересно, а что же сейчас думает Варго? - снова взглянула на Сына Тьмы Лин. - Неужели он просто слушает этот за милю разящий фальшью бред и рассматривает присутствующих? Не верю. Скорее всего, Посланник изучает. Изучает каждого, кто занимает в этом городе хоть сколько-нибудь значимый пост, чтобы потом, как в минайских шашках, мысленно отбросить слабые фигуры и сосредоточиться на сильных. Ох, чует мое сердце, - натерпится еще столица от родотца".
Посланник
А кукольная постановка продолжалась.
Заранее заготовленные речи произносились с должным тактом и расстановкой, величественные мужи и скромно потупившиеся дамы в строго оговоренном порядке выступали вперед, дабы, скрывая зависть и жеманство за гравированными нагрудниками и расшитыми золотом вуалями, восславить трусость в качестве рассудительности, недальновидность - как тонкий расчет, а неверие в искреннюю помощь союзников преподнести как тактический гений.
Нет, я не критикую валтерцев - на самом деле, это несказанное благо - быть свободным от похожих оценок. Просто, когда чья-то ложь и подхалимаж очевидны всем присутствующим, то нет нужды стараться называть их иначе, не меняя, однако, при этом уважительной мины.
- Советник Дор Гаворский, глава крупнейшего в Залесье литейного цеха, хочет выразить героям благодарность, - четко, но не громко произнес главный церемониймейстер, поворачиваясь к правителю.
Тот кивнул, и весь двор обернулся в сторону крепкого и, по всему видно, решительного человека в медного цвета кожаном плаще с длинными полами. Ладно скроенный и пошитый, плащ отлично сидел поверх черного камзола с тиснением в виде молотов и наковален.
-->
- Нет радости наший кордоней и преданности наший границ, - с сильным ларнским акцентом произнес человечек, снимая шляпу и трижды кланяясь перед сидящими и стоящими на возвышении мужчинами. - Мы, цехофики из Залесии, крепко славфим вызволитий и защитников града сяго. Нет более в мире славы, чем лечь грудью на вражьи мечи, защищая отчизну. Слафся, правитель Лотан и ферные слухи его! [Author:N]
Могу поспорить, не все поняли смысл пылкой речи, произнесенной этим маленьким и похожим на хитрого гнома человеком. Да и он сам, как я вижу, заметил реакцию столичных господ - многие недовольно скривили губы, едва заслышав слова благодарности в адрес арстонских героев.
Ну, ничего, цеховик свое дело сделал и в скором времени отправится в свое родное Залесье, а местные господа длинным языком злословия залижут раны своей гордыни и тоже будут жить счастливо. Однако! Едва в толпе улегся недовольный шепот, как гном в плаще уже шагнул вперед - и в его руках сверкнул дивный, изогнутый клинок изумительной работы.
Стража, стоящая вдоль стен, не успела даже ощетиниться алебардами, как Дор Гаворский припал на одно колено со словами:
- Этот меч, что волос на воде рубит, приносу в дар воеводе Эрингору, чья мудрость отвела беду от града.
- Я... - на лице рыжебородого капитана отразилась мучительная борьба. - Я должен просить капитана Мендора принять сей щедрый подарок, как знак нашей благодарности за его своевременное прибытие.
- Дон Голун имеет брата, - не дал Мендору ответить коротышка и его плащ явил свету второй такой же потрясающий клинок. - Выкованные в дрефней и слафной кузнице Назицир, пусть они станут залогом будущего партнерстфа.
Тут уже оба капитана заметно оживились. Никто из них, конечно, не страдал из-за бедности своего арсенала, но творения кузницы Назицир, или как там ее, явно, взволновали обоих.
- Мы принимаем сей щедрый дар с великой благодарностью, - Мендор согнулся в глубоком поклоне. - И да будет по слову твоему, советник Дор. Союз навеки!
Эрингор кивнул, сосредоточенно рассматривая инкрустированные серебром костяные ножны, скрывающие от досужих глаз легкое, изогнутое и, словно лепесток, плавно сужающееся ближе к гарде голубоватое лезвие короткого меча.
- Похоже, мои капитаны наконец-то объединились, - произнес, вставая с трона, его величество правитель Лотан - крепкого сложения русоволосый мужчина средних лет, чей широкий лоб, серые с голубизной глаза и ровный нос говорили о большой внутренней силе и незаурядном уме. - Народ Пседории, преданные и гордые потомки славных семей, сегодня мы чествуем героев, как валтерцев, так и гостей столицы, славных офицеров Арстона, прибывших к нам на помощь по первому зову. Восславим же их!
Мужчины обнажили головы, дамы по местному обычаю приложили ладони к сердцу, демонстрируя глубочайшую меру признательности.
И хотя через минуту, когда все вновь зашептались, на лицах присутствующих вновь проступили самодовольство и напыщенность, я уже знал - они изменились. Все изменилось - страна, люди и этот город, который так настороженно рассматривал нас с высоты своих стен. И не торопился присоединяться к битве.
"Конечно, маги явным или неявным образом сдерживали всех, кто был готов принять решение открыть ворота, - думал я, в пол-уха слушая возвышенную речь его величества о героических подвигах обеих армий. - Маги заметили меня уже давно и, видя силу, которая являлась моей сутью, не торопились начать близкое знакомство. А теперь знакомство придется завязать, ведь меня даже поселили во дворце. Видимо, чародеи Совета надеются создать вокруг правителя настоящую крепостную стену из заклинаний, потому что обычные магические барьеры я могу попросту не заметить".
- ...столица будет помнить об этом, капитан. И в знак нашей благодарности мы просим - подойди сюда, воевода Мендор Арстонский. И прими от нас, - его величество повернулся навстречу двум слугам, которые медленно и с помпой несли к трону широкий щит из красного с переливами дерева, - этот орден, что отныне будет символом неделимости и вечного братского союза наших городов.
- Пусть эти золотые грифон, символ Валтерии, воплощение преданности и отваги, - продолжал Лотан, пока обалдевший Мендор рассматривал драгоценные украшения щита в локоть высотой, - и лев, знак Арстона, чье благородство и неустрашимость воспеты в легендах, будут отныне сиять в главном дворцовом зале того славного города, который в трудный час проявил эти доблестные качества.
Валтерский глава Совета и, естественно, личный советник правителя Готербах утвердительно кивнул, улыбаясь, и перевел взгляд на Генадала, который вместе с ним, столичным мудрецом (тоже обладателем темно-синих одежд), стоял по левую руку от его величества. Генадал оценил истинно королевскую щедрость и улыбнулся, кивая в ответ. Мол, хорошо понял, насколько вам было страшно при осаде, и теперь надеюсь на успех дипломатических переговоров и послабление столичных требований к Арстону.
Ответная речь седовласого капитана Мендора была краткой, но порывистой:
- Я... Мы долго шли сюда, отчаянно боролись с врагом за жалкие остатки наших земляков. Но мы торопились, и сейчас я вижу - не зря, Митра свидетель, не зря. Этот город так прекрасен, и жители его столь добры и гостеприимны, что я впервые начинаю сожалеть о том, что родился вблизи Арстона, а не здесь, в Валтерии. Благодарю, ваше величество, за честь стоять рядом с вами и слышать прекраснейшие слова о наших скромных трудах. Я, наше войско и весь Арстон от всего сердца благодарны вам.
Тут капитан, не обращая внимания на поврежденную спину, припал на одно колено и склонил голову перед королем.
Наверное, он действительно был взволнован, этот честный и доблестный воин, который спешил спасти свою родину, а не гнался за славой, в отличие от Эрингора, своего столичного коллеги. Он не привык к тонкостям политики, хоть и дослужился до высокого военного чина, и его несложно было обмануть витиеватой речью, щедро приправленной лестью. Кто-то из придворных дам хихикнул, глядя как Эрингор помогает Мендору разогнуться, и я внезапно чуть было не вышел из себя. Впервые за много-много лет.
"Потрясающе! - я мысленно улыбнулся или даже захохотал. - Еще немного, и дурацкая человечность возьмет надо мною верх! Вот будет потеха! И Совет магов столицы вздохнет спокойно, видя, как быстро убывают мои силы. Нейтрализовав себя, я окажу им неоценимую услугу. И мне, наверное, тоже выдадут орден в благодарность за полную и самоличную победу над темным посланником древнего Владыки. Вот Лин обрадуется. А ее братец, так вообще прикажет вздернуть меня на ближайшем суку, без страха пред магическим отмщением".
- Варго Родотский, прошу вас выступить вперед, - слова Лотана Виндежского прозвучали для меня, как гром среди ясного неба. - Воздав хвалу верным сынам Пседории в лице капитана Мендора Арстонского и его земляка, давно и хорошо известного нам своей рассудительностью советника Генадала, - тут его величество улыбнулся, - по прозвищу Синий Гриф, не в обиду последнему будет сказано.
- Грифу? - хрипло переспросил Генадал, и все кругом засмеялись.
- Я, помня о высокой оценке ваших действий высшими магами столицы, хочу вынести особую благодарность гостю из далекого и, к сожалению, известного лишь из легенд Родота. Мы, народ Валтерии, второго города, в спасении которого вы приняли участие, сердечно благодарим вас - незнакомца, прибывшего в тяжелый для нашей страны час - за неоценимую помощь и поддержку. Именно ваши иллюзорные воины отвлекли муадеров на срок достаточный, чтобы успело подойти подкрепление из других провинций. Это спасло жизни многим пседорийцам. Теперь мы спрашиваем, господин маг, чем может отблагодарить вас столица?
Пройдя сквозь расступившуюся предо мною до этого неспокойную, а сейчас замершую стихию голодных, изучающих глаз, я сделал, как того велят традиции, три небольших, но твердых шага по направлению к трону и замер, опустив глаза. Чтобы оценить степень искренности правителя и всю широту эмоциональных реакций знати, поднимать взгляд и осматриваться было абсолютно необязательно.
Мой первый шок уже прошел, и я перестал спрашивать себя: "Что? Меня торопится восславить местный правитель? Да еще сам предлагает - бери, что хочешь!" Что за ирония, - я мысленно улыбнулся, рассматривая окружающих внутренним зрением, - разграбили мой любимый город, из его камня выстроили дворец и половину зданий, а некоторые постройки перенесли целиком, потом не хотели открывать передо мной ворота, а теперь замерли вокруг и говорят - чего ты хочешь, лишь скажи? Насмешка судьбы, не иначе.
Но я впитаю это мгновение, запомню его как следует и еще много раз вернусь, чтобы понять, чего я не заметил? Когда все изменилось настолько, что такие чудеса, как искренность в словах правителя и "высокая оценка моих действий магами столицы" смогли возникнуть и уверенно существовать?
- Не ожидала?
- Еще бы. Если бы небеса раздвинулись и сошел Митра в окружении всего пантеона богов, я удивилась бы меньше, - сухим от пережитого волнения голосом ответила девушка. - И почему ты не сказал конкретно, чего хочешь? И хочешь ли вообще? Никто так и не понял твой ответ: "Я лишь адепт извечного огня по имени Стремление Познать, посему прошу предоставить мне доступ к обширнейшим библиотекам, чье богатство известно даже у нас, в Родоте". К чему это, что за Стремление Познать, возможно, ты хотел сказать "Завоевать"? Стремление завоевать?
- Я лишь адепт извечного огня по имени Стремление Познать, и сказанное вами в этом зале огромной радостью мое переполняет сердце. Но если ваша милость соблаговолит услышать мое мнение, то я считаю, вы переоценили плоды моих трудов, я лишь поддерживал простых солдат, дабы никто не смел влиять на их свободу воли. Я выбор их священнейший берёг, пожертвовать собой ради отчизны - что может быть ценней и благородней? А магия моя, что призвана для пользы в ратном деле, - это мой скромный дар, так пусть он свет свободы привнесет на эти возродившиеся земли. И в будущем до этого далекий вам Родот отныне ближе станет.
- Что за слова! Величественный слог. Но ваша скромность, друг мой, лишь подтверждает вашу преданность и благородство. Скажите нам, чем может наградить вас спасенная совместными усилиями столица?
- Стремление Познать толкает меня к мудрости великих, что иногда в камнях, иногда в книгах свой оставит след. Прошу позволить мне войти под сень библиотек Валтерии, о чьем богатстве даже в Родоте ходят преданья из века в век.
- Свое я разрешение даю, - улыбнулся правитель. - И скажу более, не я один выразил намерение отблагодарить вас - наш Совет магов имеет честь пригласить вас завтра в Академию наук незримых сфер.
"Вот это подарок так подарок, - кланяюсь я, а сердце от волнения начинает стучать немного быстрее. - Они сами пригласили меня к себе! Неужели ловушка? Они так самоуверенны? Или хотят предложить мировую? Скоро выясним. О, Создатель и Датель Всего, щедрость твоя порой не знает пределов".
- Господин Варго? - сухой и жесткий, словно вырезанный из дерева, лик камергера был обращен ко мне. Лин тоже обернулась, чтобы узнать, в чем дело. Аудиенция у короля ведь уже закончилась.
- Да, господин Феранд? - вежливо поинтересовался я.
- Веранд. Торли Веранд, - скупо поправил меня камергер.
- А я Варго.
- Прошу прощения за оплошность, - быстро сообразил собеседник. Однако ничего общего с чувством вины в его глазах и близко не было. - Я уполномочен пригласить вас от лица его величества на закрытую встречу в оружейной палате. Это на втором этаже, возле Голубой залы.
- Чему будет посвящена встреча? - спросил я, будто не замечая настороженного взгляда Лин.
- Обсуждению вопросов военного порядка.
- Я могу прийти с дамой? - игриво поинтересовался я, глядя на взволнованную Линею. Она сейчас чувствует себя чуть ли не ответственной за то, что привела в столицу Сына Тьмы, демона в человеческом обличьи и так далее. Не понимает, глупенькая, что эта ответственность давно покинула ее плечи, и теперь Совет местных чародеев в ответе за все.
- Линею и Микаэля Сенвила будут ждать в Алом зале, где соберутся все приближенные к правителю дворяне, послы и наследники знатных родов Пседории.
- Час от часу не легче, - улыбнулся я Линее. - Тогда встретимся за ужином, птичка.
Придворный лицедей сегодня был в ударе - он то бодал звенящих не по делу воевод, то дергал за длинные подолы достойнейших матрон. А порой даже рычал и лаял на разносящих блюда пажей, пятясь под стол и скаля зубы, аки матерый пес.
"Может, кликнуть Акастоса? Пусть погоняются друг за дружкой? - лениво думал я, представляя эту сцену. - Сколько визга будет, разбитой посуды и криков - просто прелесть. И что это нам несут такое длинное и пахнущее пряностями?"
- Стерлядь под винным соусом, - негромко прокомментировал сидящий напротив толстячок и приподнял серебряную вилку, показывая слуге, что он желает отведать сие блюдо. Вилка - выдумка далеких южных соседей - насколько я понял, стала модной в столице каких-то пять или шесть лет назад.
- Эристоун - ты? Эй, чудо-пивовар, не узнаешь меня?
- О! Дружище Варго! - широкая ряха лондорского пивовара расплылась в удивленной гримасе. - Не может быть! И ты здесь? Все-таки добрался, а мне почему-то казалось, будто маги обязательно будут отсиживаться в Арстоне.
- Как бы не так, - я с удовольствием улыбнулся своему единственному, если не считать Мендора и молодых офицеров, знакомому среди присутствующих. - Мы почти на передовой стояли! А когда варвары с тыла обошли - то и ближний бой приняли!
Вот и меня настигла эта болезнь - за всю армию от первого лица расписываться. А ведь я дольше всех продержался. Наверное, недавний воинский совет, точнее, пьянка, так подействовал.
- Ну, ты даешь, - уважительно протянул Эристоун, для своих - просто Эрис. - А меня опять...
- Жена не пустила? - рассмеялся я. - У тебя не супруга - крепость! В своей постели умрешь, не иначе. Давай за нее и выпьем.
- За постель? - негромко переспросил пивовар, смущенно оглядываясь, но через секунду веселые искорки брызнули из его хитрых глаз, и я понял - сегодня мы напьемся и покутим еще круче, чем в Арстоне.
- Господин не пригласит меня на танец? - услышал я над ухом знакомый и одновременно незнакомый голос.
"Госпожа попирает вековые традиции, обращаясь с таким нескромным вопросом к мужчине?" - спросил девушку я мысленно.
- А почему господин считает госпожу скромницей? - промурлыкала она, и я ощутил аромат розового винограда. Видимо, мускатное игристое придало смелости гордой наследнице Кенинга.
Хотя стоит ли говорить о скромности, когда, встречая подступающую полночь, даже жены глав Совета, сидевшие весь вечер сдержаннее статуй, умело кокетничают с молодыми заезжими офицерами. А что позволяют себе местные знатные девицы вдали от строгости своих мамаш, и говорить не стоит.
- На этот танец я целиком ваш, о прекраснейшее из видений, - повернулся я, одними лишь глазами говоря Лин все, что мог сказать и не сказал до сих пор. Видимо, на меня так повлияла сказочная романтика этого вечера, насквозь пропитанного летом и вином, былой победой и всеобщей радостью. В конце концов, зачем быть человеком, если не пускаться иногда в шальные дебри приключений.
Божественно запели виолончели, их легкую и стройную мелодию подхватили скрипки, им подыграли рожки, потом еще кто-то влился, но я уже перестал различать детали - всеобщее звучание, смех и круговерть ярчайших красок подхватили нас с Линеей, увлекая в самую гущу танцующих, и время перестало существовать. Лишь новые и новые мелодии приветствовали танцующих, а сердце билось радостно, словно оживая и наполняясь радостной надеждой, ноги не чувствовали пола, руки свободно подхватывали и повторяли поначалу неизвестные, а потом все более естественные для меня движения контов, бахлишей, линров и чоков. Откуда-то издалека неслись здравицы, хмельные шутки, чей-то игривый визг и басистый хохот: "Я подниму вас, бесценная госпожа, подниму на руки. Только вначале соберусь с силами и встану".
"Вот так бы танцевать всегда. Чтобы время замерло, а музыка, наоборот, играла вечно. Я бы танцевал с Лин, кружился, держа ее то за талию, то за руки, и не было бы разницы, кто я и что я делаю для Владыки, для Света или для себя. Все планы и расчеты, усилия и надежды упорхнули бы далеко-далеко. И не было бы нужды меняться, с каждой минутой осознавая все больше и больше тысячелетнюю длину того пути, который расстелился предо мной, когда я выбрал идти обратно к Свету. Как много предстоит сделать, от сколького предстоит отказаться, если я выберу этот путь, и можно ли иначе? Кто знает, вдруг возможно служить каждой из двух противоположных сил одновременно? Кем тогда назовут меня - серым или наблюдателем? Или еще кем-то? Лучше уйду в долину тишины, или место покоя, как назвала его Лин, и всего делов-то, а мироздание пусть крутится без меня - я вышел из игры. Но надолго ли? В прошлый раз мы с Владыкой поступили так же, однако нельзя не признать, что с того момента многое изменилось, и мы изменились. Так что пусть все идет своим чередом, а мы пойдем своим и будем двигаться в Свет, я ведь знаю - выбор сделан, он был сделан еще до моего воплощения здесь, и все, что происходит, было тем или иным образом спланировано Создателем и моим Властелином в частности. И да будет так".
- Быстрее, Варго! О чем задумался? Сейчас не время для тяжелых мыслей! - смеялась девушка, держась со мной за руки и бешено кружась. - Если у меня есть всего две недели свободной жизни, я хочу провести их ярче яркого! Чтобы ни о чем не жалеть, чтобы было о чем вспомнить! Так что танцуй веселей!
Гуляние удалось на славу - уставшие гости с трудом разбрелись только под утро, чаянно-нечаянно забредая парами в свои или чужие апартаменты.
- Воды! Клянусь Митрой, сейчас сдохну, воды, - заворчал страшным голосом кто-то из-под груды одеял на полу.
Спрашивается, кого это бесы занесли в мои палаты?
Вначале я подумывал пихнуть мечом объемную выпуклость под тканью слева, но решил, что если голос идет справа, то и голова должна находиться там же. Однако, если неизвестный гость окажется чревовещателем, укол будет излишне болезненным, так что я передумал, просто встал, с удовольствием потягиваясь всем телом, и поднес говорящему вороху тряпья кувшин. Неизвестно с чем.
- Ага, давай скорей сюда, я весь горю, глотка словно побывала в пекле, - пухлая рука с двумя преинтереснейшими перстнями из камня отобрала глиняную емкость.
Раздались жадные глотающие звуки, после чего мужчина сел, откинул с головы тяжелое парчовое покрывало и, оказавшись Эристоуном Лондорским, в несколько глотков допил содержимое кувшина.
- Пиво, - растянул полные губы в довольной улыбке пивовар. - Средненькое, разведенное, но холодное. Как зовут тебя, спаситель? А, Варго! Какая встреча, а где моя женушка?
- Поищи среди одеял, может, найдешь. Эрис, ты вчера весь вечер обещал представить меня своей супруге, но так и не нашел ее среди гостей. Закрадываются подозрения, женат ли ты вообще? Или просто водишь меня за нос, рассказывая байки о несуществующей супруге?
- Женат-женат, Камелия - лучшая из женщин, хотя, скажу тебе, они - еще то племя, - пивовар попытался встать, но был вынужден признать свою полную недееспособность в этом вопросе. - Ты не поможешь мне?
- С женой? Нет, извини, я не убиваю под заказ. Разогнать банду муадеров - это запросто, но чужих жен могу лишь увлечь на время. О большем не проси, я завязал.
- Нет, мне бы подняться. Есть заклинание, чтобы ноги ровно встали? И не только ноги...
- Могу наколдовать послабление желудка - мигом ноги заходят, даже забегают, - я улыбнулся, прикидывая на ходу, что надеть на встречу с магами Совета. - Как ты считаешь, этот фиолетовый наряд подходит для визита в академию?
- Не советую, - ответил пухлый и до сих пор нетрезвый гость, хотя казалось, он не мог видеть моего плаща, так как, пытаясь встать, был к нему повернут, мягко говоря, спиной. - Такой цвет здесь в ходу у тех, кто овладел всеми стихиями и был произведен Советом в высшие маги. Иначе скажут - самозванец.
- А песочный? Эта рубаха и широкие штаны.
- Ростовщики и менялы надевают такие на праздник. Но, если не боишься, что тебя сочтут мелким финансистом или, еще хуже, жуликом...
- Понятно, - я оценил, как медленно, но верно Эрис на четвереньках продвигается по скользкому, натертому до блеска полу, потом перевел взгляд на другой баул: - А белый?
- Уже теплее, - проворчал толстяк, подтягиваясь на распахнутой двери резного шкафа. - Но в столице не принято одеваться во все белое, если тебе не стукнуло сорок или все пятьдесят.
- У-у, сколько тонкостей. Наверное, сочтут гробовщиком в отставке.
- Почти угадал - лекарем, к тому же мастером стихии воздух, - Эристоун отдышался, потом, окинув взглядом пройденный путь, крякнул и пошатнулся. - Кабы еще кувшинчик. Ты не позовешь слугу? Пусть принесет.
- Погоди, так что же мне надеть?
- А что из дальнего тюка торчит? Такое рыжее?
- Это кафтан лиловый с золотой тесьмой по краю. Арстонский портной уверял, что их сейчас считают последним писком моды в Кемне.
- Может, в Кемне от него и пищат страшным писком, но здесь мой тебе совет, - пивовар повернулся, прикрыл рукой глаза от утреннего солнца, которое проникало сквозь цветные стекла больших окон, - оторви к чертям все ленточки и банты, их никто не носит. Лиловый, на языке столичных модниц, - это цвет таинственного, но доброжелательного инкогнито. Так что добавь к этому наряду медного цвета рубаху, замшевые сапоги, несколько начищенных до блеска бронзовых браслетов с камнями под цвет одёжки - и все девицы местного двора будут твои. Отбиться не сумеешь.
- Хм, тоже вариант. Спасибо, мой любезный пивовар, ты, как я вижу, разбираешься не только в выпивке и еде. Кстати, когда мы отведаем пива твоего собственного производства? Ты обещал мне уже тысячу раз.
- Ты лучше новомодного чаю отведай, - с трудом выдохнул Эрис после тяжкой борьбы со своим телом.
- Не-е, меня не впечатлил привезенный Келестером напиток. Молодое вино мне больше по вкусу.
- Обождите господа, сейчас валтерский церемониал требует приветствия дам - молчаливого и исполненного уважения, - с приторной миной заявил фигляр в дурацкой шляпе, главный церемониймейстер. Строго поглядывая на пажей, снующих вдоль накрытых столов малого зала, где постепенно собирался на завтрак весь цвет пседорийского общества.
- Ну, что же, древнейшие традиции - основа всех основ, - глубокомысленно изрек лондорский пивовар и бодро кивнул, чуть не потеряв равновесие. Мои магические манипуляции частично оживили Эриса, но балансировка на негнущихся ногах все еще была его слабым местом.
- А когда прибудут дамы? - незаметно спросил я у седовласого рыцаря, чьи усы вяло свисали вниз, видимо, так же, как их владелец, еще не придя в себя после вчерашнего.
- Дочери красоты и грации, - монотонным и ровным голосом, от которого меня сразу потянуло в сон, ответил обладатель парадного зерцала с позолотой, - посетят сие собрание, когда все благородные господа замрут в почтенной неподвижности под стеной Славы. Ни раньше, ни позже.
- А стена Славы... - начал я уточнять у сонного рыцаря, но Эрис прошептал мне:
- Восточная стена, на которой висят портреты бывших правителей Валтерии и Пседории соответственно.
- Ага, уловил. Что ж, чувствую, дамам, которых мой сосед обозвал столь высокопарно, придется долго стоять за дверью и подглядывать в замочную скважину, пока доблестный цвет столицы сможет стать в одну линию и тем более замереть, - прошептал я, не удержавшись от иронии и любуясь столпившимися вельможами.
После хмельного пира, который вчера состоялся во дворце, а для многих закончился только сегодня, стоять ровно, гордо и уверенно, подобно Эрису, удавалось немногим. Спрашивается, куда девалась та знать, что вчера блистала самодовольными улыбками и драгоценными камнями из родовых коллекций? Где сейчас эти кавалеры золотого грифона, которые вчера с пренебрежением взирали сверху вниз на счастливого Мендора? Вот они - героически страдают от похмелья, самодовольно кивают прислуге, придерживая головы руками, словно боятся, что те отпадут и разобьются, как стекло. Бедняги, несчастные гордецы, я вас понимаю и, как ни странно, прощаю. Прощаю глупость и самонадеянность, прощаю фамильную напыщенность и гордыню, прощаю рыцарское зазнайство и лень, прощаю мстительность голубых кровей и базарную любовь к сплетням. Я понимаю вас, ибо сам вместе с Владыкой взращивал все это в тысячах сердец и умов айдекских вельмож, пользуясь их жадностью и стремлением к власти. Взращивал, зная, что жадный слуга не страшен, если покажешь ему, где и кого можно ограбить; самовлюбленного вассала нечего опасаться, ибо он по-своему будет предан, если научишь его наслаждаться властью над кем-то другим, тем, кого ты позволишь сделать рабом. А с воинами, гордецами и потенциальными разрушителями, для кого война означает трофеи, и того проще - их нужно постоянно направлять в сторону еще свободных от твоего влияния территорий или, в крайнем случае, стравливать друг с другом.
Поэтому, глядя на толпу высокородных прихвостней его величества короля Лотана, я отчетливо видел трусов, гордецов и зазнаек, которые в случае реальной опасности разбегутся так быстро, что вино из опрокинутых бокалов не успеет стечь на пол. И при этом я не могу не относиться с уважением к десятку мужчин, которые вчера выделялись в этой стае белыми воронами. Их мужественные лица и умные глаза давали понять, что еще не канула во тьму веков эра подвигов, самопожертвований и отважных героев. Вот кого я без лишних сомнений повел бы в бой или оставил прикрывать свою спину - их, настоящих мужчин, воинов, если не по ремеслу, то по духу. Воистину, радуйся, столица, ты, словно земля на четырех китах, твердо держишься на плечах истинных мужей, к числу которых я, прежде всего, отношу верховного советника Готербаха. Он, хоть и не похож на привычного и дорогого мне Генадала, но мудростью он наделен с избытком. Не хотелось бы ошибиться, но верховный мудрец Пседории, если его можно так назвать, действительно соответствует своему званию - обладает очень цепким и пронзительным взглядом темно-синих глаз, которые порой кажутся черными. Широкий открытый лоб, уверенная форма носа и ушей говорят о его благородном происхождении и не менее благородном характере.
Далее я поставил бы в ряд достойных сынов этой земли и первого советника Ариена. Он достаточно молод, несколько тучен, и хотя некоторые, кто не обладает внутренним видением, вряд ли со мной согласились бы, этот сын булочника и портнихи, а ныне глава артели валтерских мельников и кондитеров, чьи мельницы и лавки разбросаны по всей провинции, слишком непрост, чтобы судить о нем поверхностно. Его серо-синие глаза обладают той ясностью и глубиной, которые часто есть худшим врагом темных владык, ибо говорят о внутренней силе, чистоте помыслов и решительности в борьбе за правое дело. И не важно, что сейчас Ариен по прозвищу Мирянин всего лишь один из десяти членов Совета - в смутные времена такие люди быстро выдвигаются вперед и с поразительным упорством и достойной полевого стратега сообразительностью отстаивают интересы своего народа.
И раз уж зашла речь о силе, возможно, не к месту будет сказано, но, как по мне, кисти и предплечья молодого советника выглядят слишком крепкими и гибкими, чтобы уметь лишь мять тесто или на мельнице ворочать мешки с мукой.
Ха! Когда я уже намеревался перевести взгляд на третьего мужа, внутреннее чутье, словно охотничий пес, подсказало мне - Ариен что-то скрывает, он в чем-то замешан или состоит в неком тайном обществе, которое пытается предотвратить некое предначертанное событие. Это можно заметить по его глазам, если уметь заглядывать вглубь.
Следующий опорный столб нового века - мастер Морригель де Ридо. Выходец из юго-западной провинции, бывший член городского Совета - причины, объясняющие, почему он оставил пост шесть лет назад, до сих пор остаются тайной для всего двора. Бывший глава кузнечного братства Пседории сейчас является владельцем обширнейших земель на юго-востоке, где не так давно началась добыча рудных пород. Глядя на этого крепкого, сухого, костистого мужчину поневоле вспоминаешь древний клинок, который скорее выщербится, чем поржавеет, и скорее поведет владельца на толпу воинов в полном вооружении, чем позволит запятнать свою честь. Неторопливый, обходительный с женщинами и вальяжно-ироничный с мужчинами, Морригель де Ридо всем своим видом пытался показать окружающим, что он просто землевладелец, просто бывший знатный вельможа Валтерии, а теперь всего лишь ее гость, всего лишь заезжий промышленник из какого-то Красноземья. Но фокус был в том, что никем из категории "просто" и "всего лишь" бывший советник и мастер-оружейник, а если судить по экономности и грации движений, еще тот знаток точенной рукояти и доброго выпада, не был и не мог быть, как не может трехгранный кинжал стать кухонным ножом, а матерый волк, привыкший полагаться только на себя, не свыкнется с сытой и пустой жизнью цепной собаки. Он почему-то изо всех сил старался обмануть окружающих, но обманул лишь себя, ибо женщины, на которых он мельком останавливал немигающий взгляд своих темных глаз, вздрагивали и покрывались румянцем, всей женской сутью ощущая силу настоящего лидера и вожака, а мужчины, кивая и улыбаясь ему, в глубине души больше всего желали стать его другом и меньше всего - врагом. Но у таких людей, как Морригель, нет настоящих врагов. Люди, подобные ему, как правило, заранее видят возможную причину конфликтов и не имеют дел с глупцами, пронырами и подлецами. Однако, если стоящий противник появился - холодная, неторопливая и безжалостная война может растянуться на годы, если не на десятилетия. И это противостояние, преимущественно в сфере финансовых, промышленных или политических вопросов, будет незаметно для окружающих, ибо проникнуть в душу де Ридо, чтобы понять его истинные симпатии и намерения, практически невозможно. Порой это сложно даже для него самого.
Такие люди, как он, редко говорят от души, не торопятся выражать эмоции и по-настоящему расслабляются только в кругу давних друзей или соратников. И хоть они бывают излишне категоричны, расчетливы или жестоки в своих решениях, в мелких человеческих пороках обвинять их нет смысла - жадность, пакостность, язвительность, лицемерие и глупость несвойственны им в силу богатства их древней души и невероятной мудрости. Вот почему я выделяю Морригеля из толпы знати - его сила, наличие моральных принципов, преданность своей родине, земле и стране возносят его над меркантильной возней окружающих лизоблюдов, делая опасным противником или надежным союзником. Причем повлиять на его решение, какую сторону занять, не может практически ничего: люди, подобные этому мастеру, обладают исключительным чутьем и незаурядным здравомыслием, поэтому все решения они принимают исключительно в одиночку и действуют до конца, даже если начинают осознавать глубину своей ошибки.
Еще раз присмотревшись к де Ридо, я по достоинству оценил его бордовый кафтан из замшевой кожи, отделанный серебром, широкий желтый пояс с тиснением и тяжелым клинком в простых ножнах, его темные, заплетенные по южным традициям волосы, старый шрам над левой бровью, и осознал, что посланник древнего Владыки только что сам поддался чужому обаянию.
"Было бы неплохо в компании с мастером Морригелем съездить на охоту, поговорить о погоде, поджарить на вертеле косулю, приговорить парочку бутылок вина. Люди такого склада отлично разбираются в винах, лошадях и женщинах. И в человеческой природе вообще, если уж на то пошло. Кстати, заглянув в его прошлое, я отчетливо вижу причины, заставившие де Ридо оставить Совет - он неожиданно столкнулся с темным и был вынужден отступить, чтобы выжить и продолжить борьбу на другом уровне".
Кто у нас далее? Советник Торинелло? Специалист по ведению дипломатических переговоров с представителями других стран? О, это хитрая лиса - самый старый из членов Совета, если доверять его внешности и неторопливой походке. Он двадцать лет провел в столице, занимаясь разнообразнейшими вопросами, начиная составлением дисциплинарных норм взыскания с малолетних преступников (в молодости) и заканчивая вопросами межгосударственной политики (в более зрелом возрасте). Так что город со всеми его внутренними течениями, подводными камнями, родовыми союзами и распрями он знает, как свои пять пальцев, поэтому всегда может сделать хорошую мину при плохой игре. Копать под самого уважаемого в столице человека, к тому же обладающего в глазах правителя безупречной репутацией, никто не станет. Дураков нет. Однако возникает вполне логичный вопрос: почему при всех своих талантах и достоинствах Янис Торинелло не стал главой Совета? Это загадка. Ну-ка посмотрим на него еще раз.
Стоит неподалеку от Мендора, одет в белое с голубым, вроде неявно участвуя в размеренной беседе, прикрываясь загадочной приветливой улыбкой. Что, однако, не мешает ему внимательно расматривать абсолютно непрозрачными сиреневыми глазами некоторых присутствующих, в частности, капитана столичных войск Эрингора. Чем, спрашивается, рыжий вояка так заинтересовал советника? Мертвецки бледной после выпитого вчера рожей или топорщащейся бородой? Стоит ли говорить, что сам советник пребывает в завидном здравии, поскольку в пылу хмельных возлияний пил только воду, да и ту принес с собой - я заметил. И все-таки вопрос остается открытым. Придется копнуть глубже - мысленно тянемся к советнику и мягко, дюйм за дюймом, проникаем внутрь. Ого! Вначале явственно чувствуется защита некоего амулета из неизвестного мне камня, кажется, кремний с вкраплениями редких пород, обходим его без проблем. Затем некий предмет более конкретной защиты - заговоренная кольчуга с покрытием из серебра. Ее я заметил случайно, в силу все более возрастающего любопытства, но она мне точно не помеха. И, наконец - о, вы меня действительно удивляете, господин советник - на тонком уровне храмовая защита. Сие означает, что нашего старичка давно и бережно хранит некий коллектив жрецов, кажется, поклонников земной стихии плюс еще что-то, сейчас детально выяснять времени нет, да и нет нужды, мы же не воевать с ними планируем. Нужно отметить, защита эта отнюдь неплоха - чтобы аккуратно обойти ее, мне понадобилось целых три секунды. И вот мы внутри, что ощущаем? Невероятно - целое море спокойствия. Теперь понятно, что дало возможность этому человеку пройти путь длинной в двадцать лет, ни разу не замарав себя чем-то недостойным - он практически лишен амбиций. Конечно, кое-что имеется - огромная любовь к древним произведениям искусства, но стремлениями обогатиться или преумножить влияние он явно не отягощен. Единственно, в молодости был грешок - идеализм и нетерпение к тупости коллег, но годы отшлифовали и этот камень, теперь старина Янис по-настоящему желает одного - создать в сем городе жизнь мирную настолько, чтобы не бояться смерти и знать, что с его внучкой-любимицей все будет хорошо.
Да, этот пожилой господин с его талантами и мудрой чистотой для города - настоящая находка. Ибо кто примет более выверенные и полезные для валтерцев решения, как не человек, желающий лишь одного - процветания и мира? Теперь не сложно догадаться, почему он не торопится занять кресло главы Совета - видимо, политика верховного советника Готербаха целиком совпадает с его планами.
Ха! И если говорить о защите - вот, что я ощутил, но не понял в верховном советнике Готребахе. Его возвышенное спокойствие и некоторая отрешенность имеют для этого все предпосылки, так как он находится под непосредственным покровительством высших сил Света. Это более чем впечатляет и говорит о том, что советник - человек невероятно ответственный и преданный духовным идеалам.
Теперь с чистой совестью можно перейти к пятому бойцу, который честно защищает в этой стране основы свободы и справедливости, как минимум в том качестве, в котором сам понимает. Это его величество Лотан Виндежский, царствующий венценосец и политик с ликом легендарного воина-чудотворца Арния, уничтожителя демонов. О нем, Лотане, долго говорить нет нужды: тот, кто его видел, сам поймет везение столицы - в этом человеке разумно сочетаются стратегическая жесткость по отношению к союзникам и разумная гуманность по отношению к своим. Так же соблюдена полезная пропорция в благородстве и хитрости, щедрости и корысти, порывистости и уме. Правитель не может быть добрым - он часто должен выбирать, кем жертвовать. А с другой стороны, ему всегда необходима человечность, чтобы уравновешивать противоположности, находить компромисс и быть посредником между миролюбивыми жрецами и рвущимися воевать полководцами, между желающими счастливой жизни простыми людьми и мудрецами-звездочетами с их оторванными от повседневного быта советами.
Лотан Виндежский - не тупица, не тиран и не захватчик, а значит, честь ему и хвала. Остальное сделают сотни офицеров, советников, наместников, шпионов, доносчиков и судей. Задача Лотана - слушать их и с намеком на дальновидность принимать решения, удовлетворяющие большинство. Все.
Таким образом мы перечислили пять из десяти. Хотелось бы остальных рассмотреть и изучить с той же тщательностью, но, сидя во дворце, этого не сделать, так как вторая пятерка - это бойцы. Вчера на почетном ужине они появились на несколько минут, пока капитаны выслушивали приветствия, и исчезли. А жаль, так как посмотреть было на что. Четверо из пяти воинов - сотники Валтерии, однако, если мне не изменяет память, я не видел их на поле боя. И при этом они были на торжестве, что означает - моя интуиция была права, эти люди на особом счету, раз их оставили охранять город на случай победы варваров.
Пятый, а точнее десятый опорный столб процветания столицы, если можно так выразиться, - самый необычный из всех. Очень высокий и очень крепкий боец выделялся в толпе расфуфыренных вельмож и блистающих начищенной сталью доспехов воинов тем, что вообще не выделялся. Несмотря на то, что был выше всех почти на голову.
Может, поэтому он стоял тихо и смирно, будто слон в посудной лавке, боясь шевельнуть локтем и разнести кому-нибудь череп. Однако в таком плавном и неторопливом спокойствии явственно ощущалась гармония. Здоровяк, видимо, давно свыкся с таким положением и, несмотря на внушительные размеры, умудрялся абсолютно без жертв, осторожно протискиваться сквозь плотные ряды народных масс. Стоит ли говорить о том, что доспехов он не носил, так как даже в полотняной рубахе, расшитой не по здешней моде, был крупнее всех, кто напялил железо.
- Склоните головы пред воплощением красоты и достоинства! -писклявым голосом провозгласил красный хмырь в бубенцах.
И вся мужская братия, которая уже более-менее выстроилась под стеной с портретами - она же стена неизвестно чьей славы, - медленно и с достоинством опустила свои тяжелые, гудящие головы. Раздавшийся со стороны распахнутых дверей шорох напоминал ласковый шепот прибоя - это дамы и владычицы сердец, мелко переступая ножками в изящных туфельках, шелестели пышными платьями из шелка, парчи и еще только Создатель знает, из чего.
- Приветствуйте, олицетворение женственности, мудрости и ...
Договорить красному не дали - уставшие стоять согнувшись и бороться с подступающей тошнотой рыцари, вассалы, советники и другие вельможи поспешили принять вертикальное положение и почти наперегонки бросились ухаживать за дамами, хотя, я думал, что мы ограничимся дружеским пожеланием доброго здравия вошедшим.
- Прекрасная богиня, могу я предложить вам сесть неподалеку от меня? Не желает ли пресветлая фазанье крылышко? Что хочет пить очарование моего сердца? - слышались тут и там вежливые вопросы.
Забавные эти валтерцы, расхватали девиц, куда и хмель подевался!
- Господин, ваша дама ждет, - со звяканьем пронесся у меня за спиной кто-то. Я удивленно повернулся и встретился глазами с Лин.
Она стояла, смущенно перебирая пальцами разноцветные аппликации на своем платье цвета молоденькой травы, которое волшебным образом облегало ее фигурку, слегка прикрывало округлые плечики, зато открывало стройную девичью шейку и ключицы.
- О, лучезарная богиня, вы - воплощение женственности и природы, - запел я, уподобляясь туземцам, подходя ближе и опуская взгляд на цветы из шелка, украшающие подол платья.
- Прекрати, я и так смущаюсь в этом наряде, - ответила Линея, но щечки ее зарумянились и на губах возникла теплая улыбка. - Тут носят такие пышные юбки, что я боялась не войти в дверь.
- Ничего страшного. Тебе очень идет этот цвет, - сказал я, с любопытством глядя на девушку. Ее ушки были украшены зелеными серьгами с очаровательными жемчужинами в каждой. Волосы тоже были убраны жемчугом на золотых заколках, красиво уложены в свободной манере и в нужных местах ниспадали отдельными вьющимися локонами, чем отличались от причесок замужних женщин.
- Мы пойдем к столу? Или попросим, чтобы слуги принесли что-нибудь съестное сюда? - чуть-чуть кокетливо взглянула на меня девушка, видимо, наконец-то ощутив себя светской дамой, которая может не только с луком в руках по лесам скакать, но и кавалера своего расшевелить.
- Как скажешь, воплощение красоты, - улыбнулся я, подавая руку, и мы пошли к столу, где, как ни странно, еще остались свободные места.
- А я говорю, их стоило встретить еще у Ярунги! Разбили бы, сукиных детей... Прошу прощения у дам, разбили бы, как пить дать! - пухлощекий советник Тосимер стукнул по столу гусиной костью. Но его оппонент, глава какой-то городской гильдии ремесленников, все равно не согласился, и они продолжали спорить.
- Видишь, какие героические и воинственные эти валтерцы, - улыбнулся я Линее. - Говорил я старине Мендору, что ему вообще не стоило вмешиваться.
- А ты все о своем, - хихикнула девушка, аккуратно обгладывая крылышко какой-то маленькой, но, видимо, очень вкусной птички. - Пусть спорят - после драки все горазды кулаками махать. А ведь Ямара до сих пор не поймали? Кажется мне, что этот ушлый дикарь уже далеко. Небось, чешет к своим лесам галопом. Ничего, будет знать, как нападать на Пседорию.
- Если хочешь знать правду - этот варвар все еще на территории Валтерии. И пойман будет не скоро.
- Это почему же? - нахмурилась Линея, потом оглянулась и постаралась как можно скорее придать своему лицу обычное приветливое выражение.
- Совет магов не может нащупать его: хитрый муадер находится под магическим покровом того, кто выманил его из леса и пригласил сюда.
- Ага, все тот же всемогущий Он. Ты хоть знаешь, как его зовут? Или Он - это и есть имя?
- Знаю, или, как минимум, догадываюсь.
- И что ты намерен предпринять? - поинтересовалась Линея, глядя на меня, пока один из слуг ловко и осторожно выкладывал ей на тарелку судака, протушенного с белыми кемнскими грибами, и паштет из перепелиных яиц с молодой зеленью.
Я подождал, пока остроухий паж отойдет, и пожал плечами:
- Ничего, буду ждать. А пока навещу столичных магов в их Академии Невидимых Сфер.
Лин замерла, не донеся вилку до рта.
- Так просто? Пойду навещу? - девушка в удивлении приподняла брови. - Но ведь на этом твое мирное пребывание здесь закончится! Они же узнают, кто ты и сразу...
- Тише, они и так знают, кто я.
- А ты что собираешься делать? Предъявить им ультиматум, запугать или пообещать вести себя хорошо? Я не понимаю.
- Вижу. Но, скорее, ультиматум предъявят мне. С целым списком условий. Однако мне почему-то думается, что все будет хорошо, иначе я бы уже почувствовал агрессию с их стороны.
Линея кивнула и через некоторое время спросила:
- Я могу там присутствовать?
- Нет. По большому счету, ты к этому не имеешь отношения. И не говори мне, что ты нас разбудила и теперь несешь ответственность за мои поступки.
- Ладно, - девушка сухо кивнула. - Как хочешь, только вряд ли столичные чародеи согласятся с такой формулировкой. Кстати, как прошел военный совет?
- Подозреваю, что так же скучно и предсказуемо, как твоя встреча с родственниками, - ответил я, разглядывая группу размалеваных лицедеев, играющих смешную сценку.
Ближе к обеду многие близкие и дальние родственники его величества, прибывшие в столицу перед наступлением муадеров, уехали на соколиную охоту. Слуги, которые вторую неделю сбивались с ног, пытаясь угодить всем, смогли, наконец, вздохнуть спокойно. Я же внезапно ощутил желание мысленно соединиться с замком Владыки.
- Меня не беспокоить! - крикнул я сонному стражу в конце коридора и запер дверь изнутри.
"Теперь, Владыка, я весь твой. Или не весь? - так и не решив этот весьма спорный, с учетом всего произошедшего за последние дни, вопрос, я почувствовал, как силовой вихрь мгновенно вырос вокруг меня и могучий мост соединил меня с замком. Голова закружилась, и череда необычных образов пронеслась передо мной. - Что это? Чего ты хочешь? Я принял ошибочное решение там, на поле?"
Но темное сердце былой эпохи быстрее обычного отмеряло удары и не ответило, находясь далеко за границей кряжа Хабор и продолжая напитывать меня своей силой.
"Хватит, Владыка! Я не понимаю, чего ты хочешь! - голова гудела все сильнее, но я не мог разобраться, что задумал Отец. На обычное магическое нападение или высшее невидимое противостояние похоже не было, но Владыка - на то и Владыка, ничем обычным он уже давно не является, и потому смысл его действий может стать понятным слишком поздно. - Хватит, хватит!"
Чуть ли не впервые столкнувшись с мощью силы, которая еще недавно была моей, я со страхом понял, насколько ужасно ее давление.
"Я не хочу воевать с тобой! Я не хочу! - в исступлении кричал я, а комната, цветные окна, резные двери и парчовая отделка стен, которые еще недавно кружились дурацким хороводом вокруг меня, ушли далеко-далеко. И дыхание смерти, а значит, полное небытие, подступило совсем близко. - Полно, Владыка, скажи, чего ты хочешь?"
Давление ослабло, но не ушло совсем. А я так и остался стоять на грани. Мир вокруг кружился, в глазах двоилось, а в голове пульсировала одна-единственная мысль: "За что?"
И ответ пришел: "ОТРУБИ ГОЛОВУ ДРАКОНУ. ОТРУБИ... ГОЛОВУ... ДРАКОНУ..."
Давление темной силы исчезло, и я, обессиленный, упал на ковер.
"Так он всего лишь привлек мое внимание, - я нашел в себе силы рассмеяться. - А я, дурак, думал - Отец хочет моей смерти. Хотя все не может быть так просто. В голове до сих пор шумит, а мне еще с магами встречаться. Может, отправить слугу с посланием, типа - не смог прийти. Решат, что я оттягиваю время ради коварных планов. Придется идти, вот сейчас соберусь с силами и встану. Но что же все-таки хотел Темный правитель? Подмять под себя зазнайку, напугать, образумить или передать часть силы? Меня хотят убить в Академии? Или выпытать наши планы? Или еще что-то, третье?.. Как темная сила, ставшая давным-давно родной, может так жестоко оттолкнуть? Или попытаться вернуть? Взглянем-ка еще раз на серый замок".
Не спеша поднявшись с пола, я нарисовал тайные знаки силы, и во мне открылось второе дыхание. Приступим.
Вновь мысленно тянемся к замку - и снова приходит головокружение. Ого, да там бушует такой вихрь, что камни наружных стен меняют цвет, а угольное дерево в главном зале озаряется белыми молниями. Голова медленно приходит в норму. Я не зову Владыку - вижу, что он занят. Передав мне часть своей Тьмы, древний Властелин занялся уборкой. Что ж, нет ничего приятнее, чем в нужное время стать опорой своему отцу, особенно ему, моему Отцу. Успехов, Владыка, а я пока буду нести двойную ношу: и за тебя, и за себя.
Ха, вернувшись назад, в комнату, которую выделили мне, я ощутил давно забытое чувство настоящей свободы - Отец не смотрит на меня, не следит, не изучает. Значит. доверяет - это приятно. Что ж, с легким сердцем и несколько потяжелевшими от чужой ноши плечами будем одеваться. Совет ждет.
- Эй, любезнейший, как пройти к конюшням?
Привратник в начищенной до блеска кирасе и в синем, с привычным золотым грифоном плаще вначале не поверил, что я обращаюсь к нему, но когда я повторил вопрос, указал острием алебарды на север. Дальше я двигался, ориентируясь по запахам и звукам. Конюшни давали о себе знать.
А через четверть часа старший конюх, одноглазый тип бандитской наружности, чьей мечтой в юности явно было воровство лошадей, а не их охрана, рассматривая оседланного Ранира, несколько нагловато заявил мне:
- Если ваш вороной и дальше будет так кусаться, ему кто-нибудь может гвоздь в сено подкинуть.
- В таком случае, кто-то может остаться без второго глаза, - ответил я весьма учтиво. - А то и без руки, которая гвоздь бросала.
Чтобы ориентироваться в городе, я приказал дать мне провожатого из местных. Им оказался забавный парень одних лет с Лацем. Долговязый, постоянно улыбающийся, он бодро бежал рядом с лошадью и за несколько мелких монет готов был рассказать о своем родном городе все, что я готов буду слушать.
- Это королевская канцелярия, здесь сидят писцы, переписчики и счетоводы. Говорят, они за день изводят сто листов бумаги, а честные люди не могут с налогами рассчитаться.
- Не отвлекайся, дальше, - оценив староринайский стиль здания, я пригнулся над низко висящей вывеской, изображающей некое подобие чехла для скрипки. И чуть притормозил Ранира: - А это что?
- Это? - мой ходячий, а точнее бегущий, путеводитель оглянулся. - Это старое здание Совета. Расположенное на улице Сенной, оно часто становилось свидетелем шумных выселений из во-он тех постоялых дворов, которые пользуются не самой лучшей славой: Бель Горц, который держит их, немножечко мухлюет, играя с посетителями в карты. А затем выбрасывает несчастных на улицу, чтобы побыстрее сдать комнаты следующим желающим. Советникам надоели ежедневные ругань и драки, и они решили выкупить "Красный Угорь", но Бель отказался. А так как по закону отобрать заведение у Совета прав нет, плюс трактирщик дал кое-кому из магистрата на лапу, они, сославшись на целый ворох причин, переехали в новое здание напротив академического парка. Туда-то мы и направляемся.
- Не спеши, давай поедем дальним маршрутом. Я хочу лучше узнать город.
- Но это будет стоить еще два медных риля, господин.
- Договорились. Веди.
И довольный мальчишка понесся быстрее лани.
- Вот вы проезжаете вдоль оружейного ряда, где представлены образцы валтерской гильдии мечников. Тут есть работы мастера Тирина, Ромвеля де Летучи и Пальсия Тора. Их клинки многие считают лучшими в стране.
Я улыбнулся, рассматривая вдоль витрин толпу зевак, в основном, желторотиков.
- А где можно поискать остатки былой роскоши?
Паренек (его, кстати, Попин зовут) с удивлением взглянул на меня, и я объяснил свою не в меру глубокую мысль:
- Древние клинки старинной работы, имперской.
Попин сбился с шага и быстро оглянулся.
- Так их же Совет магов запретил, приказал сдать по бросовой цене и переплавить. А тех, кто ослушался и у кого находили запрещенный товар, клеймили и выставляли из города, как изменников.
- Ничего себе! - я присвистнул. - Лихо. Вот уж не думал, что Готербах на такое способен. И давно это было?
- Годков пять или шесть назад. Аккурат в тот год, когда де Ридо из Совета ушел.
- А до или после? - поинтересовалось мое чутье.
- Кажется, после, - ответил бегун, подумав.
- Но ты-то откуда знаешь это, умник? Ты же тогда еще под стол ходил и у мамки на руках какал.
- Отец рассказывал, - пожал плечами Попин.
- И раз уж мы заговорили об этом, где все-таки можно поискать старые мечи?
- У старьевщиков, - как-то глухо сказал мой провожатый. - Они разным барахлом торгуют, могут припрятать то, что честному купцу никак не утаить.
- А где их искать?
- Известно где - на старой Казематской, там раньше тюрьма стояла, а теперь торгуют все, кому не лень. И чем не лень, - как-то глухо произнес парень и, оглянувшись, начал по новой: - Вот храм пресветлой Весты, богини воздушной стихии и олицетворения справедливости. Его построили полвека назад в честь благополучного рождения отца нашего правителя, младенца тогда еще. Напротив - одёжный ряд, там продают готовое платье. Не шибко знатным дамам нравится.
- А где шьют по старинке - индивидуально, под заказ?
- На Залесной улице, она сейчас появится справа, идет почти параллельно этой.
- А вот и рыночная площадь, толчея, как всегда, страшная, - немного хрипловато выкрикнул Попин, пытаясь перекрыть галдеж, возню и споры торгующих. - Но мы туда не пойдем, мы спустимся на улицу Кожевников. Она не такая людная. Правда, и смотреть там не на что.
Развернув коня вслед за моим проводником, мы с Раниром начали спуск по извилистому переулку, когда внезапно я почувствовал нечто знакомое. Тьма.
- Что это за место?
- Место как место, - зябко передернул плечами парень, ускоряя шаг. - Сейчас мы выйдем на Храмовую и постепенно будем возвращаться к Академии.
- Не юли. Я спросил, что это за место? Ты ведь знаешь. А ну, стой.