День икс начался привычно. Олег затеял тренировку, и Калле бодро махал кулаками из боксерской стойки. Потом спустились к завтраку. Мальчишка демонстративно выложил на стол то, что принес с собой, еду из кубинского свёртка. Хотя они с Олегом последние сутки здорово налегали на подарок Фернандо, но там еще оставалось много.
Когда Гюнтер нашел Олега - он ни словом не обмолвился про вчерашнюю дуэль.
- Сегодня тебе на мост. Выбирай любой. Можешь взять своего раба. И Йозефа обязательно. Вечером Калле допросит Совет. Потом отпустим.
- Врёшь ты всё, - устало огрызнулся Олег. Ночь его измучила до предела. - Не верю я тебе, Неске... - он не назвал немца ни "конунгом", ни "президентом", ни даже по имени. - Опять какую-нибудь волчью яму выкопал... Убью я тебя, Неске. Не сейчас, но точно убью. За плевок на ботинок - не прощу... А если с Калле что случится - я... - он махнул рукой и вдруг спросил: - Слушай... Ты знаешь, что ночью было? Ты сам-то где был? Ведь твою пассию чуть не замочили... - Олег снова оборвал себя. - А вообще я не про это... Неске, странный у вас замок. Мне сон снился... давнишний, я думал, что... в общем, избавился от него... комната эта запертая наверху... - Олег поморщился и почти жалобно попросил: - И не называй ты Калле рабом. При всех - ладно ещё... А так... ты ведь всё понимаешь и знаешь, ты же умный, как... как Гитлер. И такая же сволочь... Друг он мне, так что ты... то ли смеёшься, то ли издеваешься... Друг, и не виноват он ни в чём... Мы на русский пойдём, - продолжал он, как ни в чём не бывало. - Подождём Йозефа у начала, ага? - и, сделав несколько шагов, тоскливо сказал, обернувшись: - Ну почему ты меня вчера не добил?..
А после завтрака опять вернулись к тренировкам:
- Я тебя, дурака, чем учил? Головой врагу о спину биться? - Олег почти равнодушно следил за тем, как Калле бомбит кулаками его ладонь. Точнее - пытается; Олег крутил ладонью, и Калле попадал нечасто. - Рука не болит? - Калле азартно помотал головой. - Ладно... Так чего ты вчера - спина у немца открыта была, бил бы по почкам ребром ладони... или Командор со спины не велел нападать?.. Да... держи, - Олег отстегнул и передал Калле нож. - Я же тебе его подарил, что ты им бросаешься? Лучше научись метать... - и сам улыбнулся своей шутке.
Подошёл Йозеф. Олег вдруг спросил:
- Слушай, Йо... А что за Ведьма Тьмы?
Мальчишка засопел, запыхтел и насупился. Некоторое время он молча шел по мосту и казалось, уже не ответит. Но всё же, зачем-то оглянувшись (никого, кроме этой тройки ребят, на мосту не было), Варнике поведал такую историю.
Началось всё месяца три назад. Однажды наш отряд, дежуривший на ковчежном мосту, к вечеру не вернулся. Мосты разошлись, а их нет! Не пришли! Мы думали, если их всех перебили, то почему противник не пошел к нам в замок? На следующий день выбрали ребят покрепче, собрали их в отряд из шести человек и те пошли на мост. Потом к Гюнтеру прибежал вестовой и сказал, что ковчежный мост пуст, никто не вышел из противников. И что Грегор принял решение двигаться в замок врага. А Грегор был тот еще парень, он ребром ладони камни ломал, не то что хребты своих врагов. Его и Свен боялся. Ну, Гюнтер велел передать, что на острове может быть засада, но дал добро. Так вот, к разводу мостов никто не вернулся. Мы пошли посмотреть, я и Гюнтер. Неске шел впереди и вдруг отпрянул. Прямо у провала, на самой кромке, стоял тот вестовой мальчишка и смотрел на нас. Но он был необычен. Раньше черный, Андреас побелел, как снег, а его синие глаза были черны, как у самого Гюнтера. Неске его окликнул. Тот ответил не сразу. И каким-то не своим голосом. Словно кошка научилась говорить человечьим языком. Он назвал Гюнтера "Свободный" и президент почему-то задрожал. А тот, хохоча, и плача, всё вместе, вдруг стал нести какой-то бред про дурную Луну, про бесстыдный камень, надвигающийся на поля, про иную истину и еще что-то. Неске приказал ему рассказать, что случилось с отрядом и куда все делись. Андреас, словно ему кто-то мешал, прерываясь и сбиваясь на бред сказал, что он догнал Грегора уже у ворот замка, тот вошел, а он остался у входа, на тот случай, если враги затаились где-то на острове и желают ударить нам в тыл, как только все войдут. Но было тихо. Андреас ждал, ждал, потом стал звать ребят по именам. Но без ответа. Андреас вошел в замок, и всё выглядело так, будто здесь не жили уже тысячу лет. Много пыли, паутины, всё рассыпалось в труху. И никаких следов. В троном зале, куда заглянул мальчишка, стоял стол. На нем лежала книга очень странная. Буквы были белыми, а бумага черной. И стоял фонарь. Не зажженный. Непонятно почему, но Андреас, у которого были спички, первым делом зажег фитиль, хотя было хоть и сумрачно, но всё видно. И в тот же миг у него за спиной раздался крик. Ярости. Боли. Разочарования. Андреас обернулся, и то, что оно увидел... то.. оно... Оно кричало:
- Потуши фонарь! Потуши! Мне больно! Я не могу тебя освободить! Я не могу сделать то, что должна!
Дальше рассказ Андреса стал сбивчивым и путанным, и он снова заговорил кошачьим голосом. И протянул к нам руки, словно моля о помощи. Я шагнул к нему, но Гюнти...
Йозеф вдруг замолк и остановился в упор, разглядывая Олега и сердито сопя. Мальчишка засунул палец в нос и ковырял там с таким видом, что было ясно, закончит он не скоро. Это была середина моста.
- Блин, Йо, прекрати! - Олега передёрнуло при виде раскопок, которые немец затеял в носу. - Ты командир или детсадовец?!. - но тут же помертвевшим голосом спросил: - Он так и сказал: "Камень, надвигающийся на поля"?! Так и сказал?! А про... - Олег сглотнул, не обращая внимания на то, что младшие мальчишки смотрят на него с лёгким испугом. - Горькая радуга, кривая рябина... - Олег опять сглотнул и оглянулся на замок.
Бежать, подумал он. Бежать, хоть в море головой - БЕЖАТЬ, иначе... горькая радуга... Самые страшные сны тут становятся явью, самые дикие прочитанные книги... А УЖ НЕ ОН ЛИ, ОЛЕГ, СВОИМИ МЕТАНИЯМИ В МЫСЛЯХ РАЗБУДИЛ...
Уйду ночевать на мост, подумал Олег. Не останусь там. Калле провожу, возьму под мышку эту дуру со скрипкой и буду ночевать тут. Иначе...
Что - "иначе", он не смог додумать - вспомнил увиденный под утро сон, где его... нет, не думать, не сметь думать. Будь оно проклято - "развитое воображение", будь она проклята - "чрезвычайная начитанность", ведь его в том сне... НЕ СМЕЙ ДУМАТЬ!!!
Он деловито сказал Калле и Йозефу:
- Пришли, вон, комиссия по встрече тащится.
Русских на этот раз было двое. Они уже стояли, а не тащились - на своей стороне почти сомкнувшегося моста.
- Эй, ты! - окликнул Олега один из русских - незнакомый. - Йозеф, слышь, пусть он подойдёт, драться не будем. Мне ему одну вещь надо отдать.
Йозеф быстро посмотрел на Олега, на русских, на Калле. Кивнул и тут же взял наизготовку арбалет, заявив:
- Я тебя прикрою.
- Я польщён, - пробормотал Олег, неохотно шагая к середине моста. Второй русский отошёл подальше.
Если честно, Олег был практически уверен, что русский хочет напасть. Но тот, спокойно отойдя к перилам, ждал - и Олег встал напротив него, облокотившись на мрамор.
- Ну, чего? - хмуро спросил он.
- Да ничего, - русский, длинные светлые волосы которого были перехвачены джинсовой лентой, а из всей одежды имелись только драные, лохматые понизу шорты, попросил: - Ты только не дёргайся сейчас... вот.
Олег всё-таки дёрнулся, потому что русский достал из-за штанины нож. Длинный, со слегка изогнутым лезвием, посередине которого шла глубокая выборка, со светло-жёлтой рукоятью. Красивый.
- Держи, это тебе, - сказал русский, протягивая нож на ладони.
- Мне? - не сдержал удивления Олег. - Не понял...
- Мы с тем парнем, которого ты убил, друганами были, - сказал русский. - Я вчера просто не мог придти... а сегодня хотел тебя вызвать. На бой. Только он мне приснился. Слышишь?
- Слышу, - печально ответил Олег и опустил глаза.
- Можешь думать, что у меня крыша поехала... - мальчишка протянул руку и заткнул нож за ремень Олега. - Приснился и говорит - отдай нож тому парню, всё честно было. А это его нож, он его мне подарил... давно. Ну, раз такое дело...
- Спасибо, - сказал Олег и поднял голову. - Он тебе правду сказал. Всё честно было... он своих защищал, я мстить хотел... вот и вышло - и он своих не защитил, и я не отомстил...
- Иди к нам, - понизил голос русский. Олег задержал дыхание. Помолчал. Покачал головой:
- Не могу... пойми...
- Мы за тобой тогда охотиться будем, - печально и непреклонно сказал русский.
- Я понимаю, - кивнул Олег. - Ладно... меня, может, и без вас убьют. Спасибо за нож. Я рад, что твой друг не в обиде.
Он протянул руку.
И русский пожал её...
...Тряпочки для обтирки
И всяческие излишки
Смешались в свином корыте
В объедочный парадиз...
Держи же меня за шкирку,
Живущий во мне мальчишка!
Держи же меня за шкирку -
Не дай мне скатиться вниз...
...Дежурство было скучным. Калле демонстративно разделся до трусов и вознамерился загорать, но Олег потащил его тренироваться - потому что сил сидеть и думать не было совсем, мысли становились чёрными, как ночные тени. Йозеф смотрел с любопытством, потом ввязался в тренировку; русские валялись на своей стороне, смотрели и вяло комментировали происходящее - без злобы и даже без иронии, вполне серьёзно.
Как будто не было вчера на этом мосту крови.
Олег загонял обоих пацанов - и старшего, и младшего. Но главное - загонял себя. Как и хотел. И, опираясь на меч, чтобы перевести дыхание, вдруг насторожился:
- Йозеф, смотри... это что, на кубинском драка?!
* * *
...Тени ползают по книжкам,
Спи усни моя малышка,
Сладким станет вечный сон,
На губах замерзнет стон.
Рахель молча подала завтрак, даже не стала уворачиваться от оплеух Клауса и Сена. Есть не хотелось совсем. И когда все ушли на мосты, Вайсер умчалась в свою комнату, заперла дверь, долго стояла, глядя на неё и вдруг прямо за спиной:
- Боишься, маленькая скрипачка, - мягкий мяукающий голос пронзал тишину. В комнате стоял вечный полумрак - это была одна из немногих комнат, где совсем не было окон, и потому освещение было только с помощью свечей и факелов.
- Зачем ты пришла? - голос девочки дрожал, спина взмокла, а по телу пошла волна страха... - ты теперь и днём бродишь?
- Я пришла поторговаться, - усмехнулась Ведьма Тьмы, - я не знаю, как, я не знаю, почему, скрипачка, но ты закрыла мне ход к НИМ... Отойди с дороги... и я отпущу тебя к твоему Богу...
Рахель оглянулась, уставилась недоуменно на "кошку". Она, конечно, молилась. Молилась, когда раздавала завтрак, молилась, когда убегала из кухни, но никак не могла предположить, что ее молитва окажется действенной. Вайс вперила взгляд в сущность, сделала шаг ближе, присела на пол. "Кошка" наблюдала, чутко ловя каждый шаг и двигая ушами, совсем как настоящая. Девочка задумалась, вглядываясь в ту, что сейчас сидела напротив. А что если... - промелькнула мысль, - что если ее совсем можно изгнать?
- Не пытайся, Вайсер, - прошипела кошка, поднимаясь на лапы, - ты слишком много о себе возомнила! Меня нельзя убить... Я уже мертва.
- Сделки не будет, - посмотрела прямо в горящие глаза девочка, - я не заключаю сделок с отродьями тьмы.
Сущность засмеялась. Металл слышался в этом смехе, металл, словно в бою сошлись два рыцаря и дерутся на мечах.
- Глупая скрипачка, я не предлагаю дважды, теперь ты будешь моя.
"Кошка" прыгнула на девочку и оцарапала ей щеку. Рахель вскрикнула, шарахнулась к двери и выскочила в коридор, кошка за ней. Девочка неслась по коридорам на свет, тьма проводила ее до самого места, где пролегла первая полоска дневного света - и дальше ступить не решилась.
- Ночью ты будешь моя, - зло прошипела тьма и растворилась в тенях.
* * *
Между тем в пустом и узком турнирном зале состоялся совет старших ребят. Заговорщики решали судьбу острова. Свен сказал в том духе, что пора кончать со всеми разом, пока Гюнтер не погубил остров. Клаус выдвинул предположение, что Олег предатель, перевербованный кубинцами, а Калле, как говорят у русских, "засланный казачок". Пока Олег всем морочит голову и отвлекает, Калле, с одобрения Гюнтера (а у кого еще спички, чтобы зажечь фонарь?) передает секретную информацию светоазбукой. Ганс поддержал идею переворота.
План заговорщики составили такой. Ближайшей же ночью схватить и арестовать Гюнтера. Потом предъявить ему обвинение в измене и, если удастся убедить Совет острова, казнить. Но Гюнтер был хороший боец. Поэтому действовать надо тихо. Захватить по одному всех друзей Гюнтера, а уж потом всем напасть на него самого. Причем, кого удастся, надо взять живыми, чтобы они привели доказательства предательства Гюнтера. Решено было так. Верные старшие девчонки: Ника, Марисоль и, может, кто еще займутся адъютантом Гюнтера Йозефом. Сами парни постараются схватить Олега и Калле. Немного посовещались, что сделать с еврейкой. Стоит ли её убивать прямо сейчас? Решили - пусть поживет до вечера тоже...
Клаус и Ганс ворвались в убогое жилище Рахель, безжалостно заломили ей руки и поволокли вниз. Через минуту, связанную, Вайсер бросили лицом на камни в подвале. Лязгнул тяжелый засов...
...А Гюнтер в это время дрался на кубинском мосту.
* * *
Только холодный пол, только темнота, где-то капает вода, от влаги воздух тяжелый и спертый, пахнет плесенью, пол грязный и на лице неприятная уже чуть засохшая корка. Руки так жестоко стянуты в запястьях, что кисти начинают неметь, каждое даже малое движение отдается в них болью, ноги тоже связаны веревкой.
Какая глупость, - подумала Рахель, - неужели я могла бы убежать? Или могла? Да нет... Крепкий засов снаружи не дает ни малейшего шанса, а позвать я не могу. Предусмотрительный Клаус сунул какую-то тряпку в рот. Почему-то совсем не хочется плакать. Интересно почему? Может потому, что ждала? Да нет, сколько не жди, все равно надеешься на лучшее... Темно, тут очень ТЕМНО! ТЕМНО!!! Она придет, она не преминет поиграть с жертвой, Господи, помоги мне, кто-нибудь...
Вслушиваясь всем своим существом в тишину, которую нарушал звук капающей и бегущей где-то воды, скрипачка до рези в глазах вглядывалась в темноту.
- Нет, ничего, ее нет, никого нет, ты совсем одна, может, они просто оставят тебя тут умирать, а Рахель Вайсер? Сколько ты еще выдержишь в таком состоянии и не сойдешь с ума?
- Мало, - очень честно ответила девочка самой себе.
- И что ты собираешься делать?
Скрипачка попыталась подняться на колени. Ей почти удалось приподнять тело, но резкая боль заставила ее снова ткнуться лицом в грязный пол. "Я не смогу", - с какой-то безнадежной отрешенностью подумала Рахель. Она закрыла глаза и тихо в голове начала шептать, вдруг эти стены даже мысли слышат...
"Господь отец наш сущий, единый, не о себе прошу, мои дни сочтены, но я прошу за тех, кто останется, ибо в них буду жить и я, не дай смерти приблизиться к ним, не дай тьме захватить их души, пусть они будут как заговоренные, пусть планы убийц не свершатся, пусть они вернуться домой, туда, где простерта длань твоя над миром, прости и меня за слабость мою, храни и моих близких маму, папу, сестренку..."
Тихий шелест воды, море штормило сегодня, словно ощущало, что на острове творится что-то неладное и начало яростнее лизать берег.
По полу потекла вода - и довольно быстро на полу образовалась огромная лужа, в центре которой лежала, свернувшись, маленькая девочка со связанными руками и мысленно пела тихо молитву на иврите.
* * *
После рассказа Йозефа Калле очень захотелось сбежать с этого проклятого острова. Поднять руки, броситься к русским на их милость. Убьют, так убьют. А еще лучше вдвоем с Олегом скрутить Йозефа и отдать его русским как пленника в доказательство верности перебежчиков. Наверняка после вчерашних потерь им кто-то нужен, чтобы сорвать зло. Но Рахель?! Не мог её бросить Калле одну. Их побег, да еще смерть Варнике означали приговор для беззащитной скрипачки. Нечто большее, чем заурядную гибель. Вполне возможно, её запрут в той комнате, и...
Калле передернулся от отвращения, вспомнив свой страх. Мальчишка, отражавший учебные удары русского, остановился передохнуть. Рядом пыхтел Йозеф, усердно демонстрируя свое мастерство. Калле огляделся. Немецкий замок безмолвствовал. Русские, двое, стояли метрах в десяти. "Наверное туго им на других мостах сегодня, раз на такой опасный заслон выделили всего двоих. - рассуждал мысленно швед. - А может, тем лучше? Может, им нужны наемники? Дадут убежище. Не от Гюнтера, не от Свена, от той твари, что приползла с Ковчега и поселилась в каземате. Интересно, если сейчас оглушить немца и предложить русским устроить налет на замок? Забрать Рахель и всем отступить назад? Сколько немцев в замке? Ну, парней один или два. Плюс девчонки и мелюзга. Справятся вчетвером?" Калле переместился за спину беспечного Йозьки и выразительно посмотрел на Олега, кивнув на усердствовавшего в отработке верхней защиты Варнике. Давая понять, что Калле ГОТОВ. Но вот каковы планы Олега? Может, он придумает что и получше? Ведь он говорил с русским? О чем?..
...Не смей, отчаянно показал глазами Олег. И в то же время с холодным ужасом понял, что это - САМЫЙ ПРАВИЛЬНЫЙ выход. И он бы, наверное, сделал так, как говорили глаза Калле... если бы... если бы...
Если бы не следы ожогов на спине Йозефа.
Вообще-то он почему-то был почти уверен, что русские не станут пытать мелкого. И даже Калле не тронут, даром что именно он вчера пролил на мосту первую кровь. Да и за себя не слишком опасался... Но было и ещё одно НО.
ДВА "но".
Первое - Гюнтер. Олег мог ему грозить. Мог его ненавидеть. Мог даже мечтать его прикончить. И не мог бросить. Особенно сейчас, когда верхним чутьём понимал - рванёт. Рванёт, рванёт что-то где-то... И - второе! - с Гюнтером была связана ТАЙНА. А Олег не мог пройти мимо тайны, даже если от соприкосновения с нею подгибаются колени. Он был проклят (или награждён?) стремлением знать и видеть, пусть узнанное и увиденное станут последним в жизни - но ЗНАТЬ и ВИДЕТЬ.
И русский принял решение.
Когда Йозеф обернулся, чтобы посмотреть на испанский мост, на котором и правда шло какое-то мельтешение, Олег взял его за шею. И нажал.
И, удерживая одной рукой обмякшее тело, другой поднял в сторону русских арбалет:
- Ребята, не двигайтесь, не надо. Это наши дела... - потом, осторожно опустив немца на мост, сказал Калле: - Помоги связать, - и стал вытаскивать из-под ремня тросик.
Часовой сейчас точно смотрит туда, на испанский мост...
- Калле, - сказал Олег, стягивая запястья немца и приматывая их к перилам моста, - сейчас ты пойдёшь к русским. Меч не отдавай, просто иди к ним... - он выпрямился и крикнул: - Пацаны! Возьмите шведа к себе, ему тут п...ц, понимаете? - русские стояли обалдело... или просто ждали? - Калле, - шептал Олег, - только не дури, уйди... Через полчаса я притащу твою еврейку. Мне одному будет легче... Пацаны! - снова крикнул он русским. - Пацаны, мост будет пустой, не трогайте мелкого, - и кивнул на Йозефа, который начал приходить в себя. - Будьте людьми, не трогайте... А я скоро вернусь, ещё человека приведу...
У него мелькнула мысль позвать русских с собой. Но это значило предать Гюнтера. В замке обязательно кто-то есть. Этот кто-то будет сражаться. Даже мелкие будут, потому что это ИХ остров, немцев. И русским придётся убивать - сперва, может, нехотя, но потом мозги перестанут соображать, кого рубишь... Разве малыши и девчонки виноваты, что Олег так и не нашёл тут СВОЕГО острова - зато нашёл ДРУГА?
- Пацаны, будьте людьми, - попросил он ещё раз и, посмотрев на окаменевшего Калле, толкнул его рукой в грудь - на русскую сторону. - Иди. Ну пожалуйста, иди, братишка... А я сейчас. Я скоро... - он сделал несколько шагов спиной вперёд, потом сказал: - Калле, не ходи за мной. Там смерть. Ты прав, там смерть. А я... я должен, я должен, и я сейчас вернусь! С твоей скрипачкой!
Он развернулся и побежал вниз, под уклон - всё быстрей и быстрей, поддерживая ладонью как бы летящий впереди меч.
С пронзительной ясностью он понимал, что НИКОГО не выручит и НИКОГО не спасёт, потому что была простенькая страшная песенка про кривую радугу, и он захлопнул книгу, не в силах больше читать... а потом - дочитал... от любопытства...
Но ПОПЫТАТЬСЯ он был должен. Сначала - эту Вайс. Потом он побежит на испанский мост, потому что Гюнтер, наверное, ещё не знает того, что понял Олег - сегодня в замке будет кровь, и нам придётся по ней ходить. Всем.
Хорошо, что Калле не будет в замке.
Только бы он не побежал следом, глупый крапивинский мальчик, мой младший братишка...
ТОЛЬКО БЫ НЕ ПОБЕЖАЛ...
...И только бы успеть спросить Гюнтера - что же случилось на Ковчеге? На том Ковчеге, где пытали Йозефа и на чей мост его, Олега, Гюнтер НЕ ПУСТИЛ...
...Сначала Корсаков отказался верить в происходящее. Потом вскочил на ноги и глупо таращился на ребят, разинув рот. Когда самый главный и сильный парнишка вражеской партии убежал, Кирилл осторожно оглянулся на своего напарника. После того, как Кирилл побывал в плену у немцев, доверия на острове к нему не было. Он находился на странном статусе вечного подозреваемого. Его не пускали на немецкий мост. Но сейчас дело в Российской империи и правда было швах и его, наконец, выставили сюда. Сейчас он хотел оправдаться. Кивнув напарнику и получив как бы одобрение, Корсаков шагнул вперед. Калле он не знал, а вот Йозеф, адъютант Гюнтера, был известен русским очень хорошо. Мелкий гаденыш, но бывает опасный. Ну ничего, теперь на своей шкуре прочувствует, что пережил Кирилл. Разумеется, все крики русского о том, что надо быть людьми и что он сейчас вернется, прошли мимо ушей. Нашел дурачка! Подождите! Я скоро! Вернусь! Да можешь и не возвращаться, бегун-марафонец, блин! Когда вернешься, тогда и с тобой разберемся.
- Меч бросил, да, - Кирилл приказал это оставшемуся мальчишке, Калле, как бы лениво-свысока, показывая свою силу. Тот казался растерянным, сделал шаг назад. Немчонок тем временем орал, грозился и извивался в своих путах, словно змееныш, но руки ему прикрутили со знанием дела. Ничего, недолго тебе осталось дергаться. А второй, похоже, принял решение. Прежде, чем Кирилл успел задержать, Калле развернулся и рванул по мосту к немецкому замку.
- Стреляй! Ромка!
Вслед беглецу просвистел арбалетный болт, мальчишка лишь дернулся, но продолжил свой бег, слегка прихрамывая. Кирилл с сожалением понял, что того лишь слегка зацепили за ногу. Ладно, хоть адъютанта не упустить! Нужен живым. Пока живым. Для допроса. А там в море! Вот Гюнтер побесится, сразу вся пролитая им русская кровь аукнется разом! Кирилл, хищно улыбаясь, подошел к немчонку, ударом рукояти меча в губы пресек его крики, потом той же рукоятью в висок прекратил и дерганья. Через минуту Ромка уже волок бесчувственного противника на русский остров.
* * *
Олег бежал, не оборачиваясь. Время стало быстрым и живым, оно тоже бежало, и Олег хотел одного - обогнать его. Каждую секунду он ждал крика с башни - или даже стрелы. И почти не поверил, когда добежал замка и с разгону проскочил в люк.
В замке царила прохлада и тишина. Олег замер - собственное дыхание показалось ему страшно громким. Он остановился. Почему-то дико захотелось вернуться и посмотреть, что там, на мосту... но уже в следующую секунду желание ушло, а вместо него возникло ощущение ОПАСНОСТИ. В нём не было ничего потустороннего. Опасность была реальной, близкой и совершенно понятной.
- С-с-с-с... - сцедил Олег через зубы напряжение. И бесшумно двинулся по коридору второго этажа. Он хотел окликнуть еврейку... и замер, прижался к стене над лестницей.
Внизу говорили два человека. Олег узнал голоса Свена и Георга. Почему они-то тут?! Он быстро отступил назад, на балкон - и вовремя, через полминуты немцы прошли мимо на крышу, а оттуда - наверное, на мост... но на какой?! Олег ждал, когда голоса их растают наверху... но вместо этого услышал сперва ругань, потом - чей-то вскрик, а потом - лязг. Лязг мечей!!!
Сдергивая с плеча арбалет, Олег бросился обратно в полной уверенности, что увидит...
...но то, что он увидел НА САМОМ ДЕЛЕ, заставило его замереть в полном столбняке.
Там, где русский мост плавно опускался на крышу, дрались Калле, Свен и Георг. Точнее - дрались Георг и Калле; Свен озирался, тоже явно чего-то не понимая или принимая какое-то решение. Калле пятился обратно на мост, тяжело дыша и с трудом отбивая удары.
Его правая нога - там, где кончались шорты - была в крови, текущей из длинного пореза.
* * *
У немецкого замка Калле нос к носу столкнулся со Свеном и Георгом. Кажется старшие парни растерялись.
"Не пускают в замок! Им важно, чтобы я не прошел в замок сейчас!": Мелькнула мысль. А почему? Чего-то боятся?
- Я пройду! - Заявил мальчишка, и в его руке тоже сверкнула сталь...
...Дальше Олег не думал.
Арбалет коротко стукнул. Олег целился в грудь Свену, но тот бросился на выстрел с нечленораздельным рыком - и стрела прибила его правую руку над запястьем к правому боку.
- Готов, - буркнул Олег, видя, как немца швырнуло к краю площадки, он выронил меч и, осатанело хрипя, стал крутиться, хватаясь за оперение. - Георг, ну?!
Георг, обернувшись, отбил удар Калле так, что тот выпустил меч, отскочил в сторону и закричал:
- На пом... - но почти тут же охнул и согнулся, прижимая к животу руку - Калле полоснул его от локтя до запястья олеговым ножом и толкнул в сторону меч противника, а свой - подбросил в руку ногой, как учил Олег.
- Молчи, - тяжело продышал швед, уперев меч в горло Георга. Лицо того исказилось от бессильной злости. Скорее всего, он бы заорал, спасая остров... если бы кто-то мог услышать. Но часовым-то на башне был как раз ОН - и туда возвращался, болтая со Свеном, когда всё произошло.
- Ты труп, русская свинья... - хрипел Свен. - Я сам сниму с тебя кожу, слышишь? А шведенка, - судорожный кивок в сторону Калле, - натяну на флагшток замка вместо гюнтеровой тряпки... Где Йо, твари, куда малька дели?!
- Калле, что случилось, где Йозеф? - спросил Олег. Свен хрипло засмеялся:
- За идиотов нас держите, недоноски... - и не сдержал стона, скорчился от боли в боку.
- Я ничего не понимаю! - крикнул Калле растерянно. - Русские... как только ты ушёл... они схватили Йозефа... ранили меня из арбалета, а тут эти напали! - он вздрогнул. Георг дёрнулся - отбить меч, но покосился на Олега и замер снова. Горячка проходила, ему хотелось жить.
- Что?! - Олег обмер.
Вот оно. Мосты начали обламываться, как спички. Небо потухло и пошло вниз - на плечи; Олег услышал хруст своего позвоночника. Он молча подошёл и ударил Георга по вискам ладонями. Немец - беззвучно от жуткой боли, пробившей мозг - открыл рот и повалился на камень. Непроизвольно всхлипывая, Олег зверски связал Георга: ногами к затылку, петлю на шею - найденными скрутками бинтов. Подошёл к Свену - тот подобрался, напрягся - и с размаху нанёс удар в пах. Потом так же беспощадно, без скидок на ранение, скрутил и его. Лицо немца побелело, на прокушенной губе появилась кровь.
- На твоём месте я бы меня убил, - сказал Свен. - Если я выживу, то ты пожалеешь о том, что родился.
Олег молчал и всхлипывал. Потом зарядил арбалет и сунул Калле:
- Стой тут. Смотри, чтобы русские не прорвались... Я к Гюнтеру... - Олег провёл рукой по глазам. - Калле... если я не вернусь... если не вернусь... найди Вайс и уходите к испанцам. Прости, если можешь, всё из-за меня... но я правда хотел, как лучше...
Он повернулся, подобрал оружие и стал подниматься на испанский мост...
...Быть рядом с израненными немцами не хотелось и швед немного прошел вперед, по мосту и остановился, напряженно вглядываясь вверх. Ведь если сейчас атаковать остров, то в самый раз. Кто его будет защищать? Замковая стража перебита, отряд Йозефа, который заслонял мост, по сути распался, а сам белокурый мальчишка наверное сейчас отвечает на вопросы русских, связанный. Ну ситуация! Калле стиснул меч от волнения. Он не знал, что на русском мосту пока стоит один Кирилл, который никогда не отличался особой храбростью. Поэтому Кирилл смотрел с вершины моста, издалека, на Калле, на немецкий замок.
* * *
Олег сделал неспешно полсотни шагов, не больше. А потом он понял, что впереди не какая-то дуэль, не ссора...
Нет, впереди шёл настоящий бой. Более яростный, чем тот, в первый день, в котором - будь он проклят!!! - Олег добыл себе меч. И Калле.
Олег увидел всё как-то сразу. Немец, висящий на перилах, как "Иван Иваныч" - тренировочный манекен для переноски. Так висят только мёртвые. Второй - с неловко прижатой к груди ладонью - уже с трудом отмахивающийся от здоровенного кубинца (они дрались подальше на мосту, не там, где разворачивались основные события...) Ни того, ни другого немца Олег ещё не знал по имени. И Гюнтер.
Гюнтер дрался сразу с тремя: с Фернандо и еще с двумя другими не младше Гюнтера - и поздоровей. Но КАК Гюнтер дрался! Олег даже остановился на миг. Неске не отступал. Он крутился на мосту. Не давая всем троим противникам идти дальше. Он ни одного не мог достать... но ни одного и не пропускал мимо себя. И было ясно, что Гюнтеру осталось совсем мало времени, а потом - смерть.
- Э-хой, иду! - заорал Олег и бросился вперёд уже со всей отдачей, как будто выстреленный из катапульты. - Конунг, держись, зиг, зиг, конунг!
Он больше ни о чём не думал, да и не надо было думать. На бегу Олег выхватил нож и метнул его в противника раненого немца. Попал... рукоятью попал, но здорово попал - между носом и губой. И тут же немец достал своего противника в живот. Больше Олег туда не смотрел.
Один противник Гюнтера сразу сместился в сторону русского - и меч сверкнул перед глазами. Олег нырнул под него; клинком не смог достать, но здорово пнул в бедро - кубинец полетел на мост, но подставленный клинок второго продлил жизнь товарища. Это уже стало неважно, потому что бой пошел двое на двое, значит на всю ширину моста, и третий кубинец остался не у дел.
Противник Олега дрался хорошо. Умело. Но слишком яростно - слишком. И после вроде бы неудачного укола Олег сперва распорол ему правую руку "манжеттой", а потом, когда мальчишка отшатнулся, вторым выпадом вонзил остриё меча точно в горло, в ямочку между ключиц. Мальчишка удивлённо сказал "хлакк" и завалился - но Олег тут же коротко рыкнул; клинок полоснул справа по рёбрам и ещё раз - обратным ходом - глубоко вонзился в правое плечо, прорвал, выходя, мышцу. Хлынула кровь, русский с трудом удержал меч и получил сильный, точный удар кулаком под дых и ногой в раненое плечо. Фернандо замахнулся, чтобы добить, но Гюнтер достал его, сразу, за какую-то полусекунду, в правое бедро и по кисти, а потом - остановил уколом в колено метнувшегося было вперёд последнего кубинца. Что-то заорал - раненый немец, сдерживавший такого же раненого противника, метнулся обратно, успев ногой отшвырнуть на немецкую сторону Олегов нож и меч убитого немца.
Обливаясь кровью, Олег вскочил. Мельком подумал, что майке совсем хана - сколько можно её полосовать? Кубинцы - все трое раненые - стояли возле своего убитого, у него уже не текла кровь - всё... Гюнтер, тяжело дыша, замер плечо в плечо со вторым немцем. Олег потеснил их и боком втиснулся в маленькую шеренгу.
Шесть мальчишеских глоток сорвано хрипели, пытаясь продышать лёгкие, хоть немного сбить усталость... Но потом Фернандо что-то сказал своим... и тот, раненый в колено, начал поднимать заколотого.
Олег посмотрел на своё плечо. Кровь хлестала ручьём. Он судорожно зажал рану, и кровь текла по пальцам и рукояти Змеи.
- Конунг, - сказал он, тщательно выговаривая слова, потому что язык стремительно немел. - Йозеф в плену у русских... из-за меня в плену... я хотел предать... чтобы Калле и еврейка ушли туда... но я бы сам остался... я клянусь... Свен и Георг напали на Калле... я их связал... они там, на башне... и Калле караулит русский мост... конунг, в замке неладно... - он понял, что падает, но не упал и увидел, что его держат руки Гюнтера. А, он сейчас убьёт меня, понял Олег и испытал невероятное облегчение. Но надо было договорить... - Погоди, Гюнтер, я хотел тебя спросить... Где мальчишка, которого звании Андреас? А, Свободный?.. Неске, отпусти Калле... и свою скрипачку... ну прямо сейчас отпусти... к испанцам... Ты ведь не хочешь, чтобы с еврейкой случилось то же, что с Андреасом, а, Гюнтер? Кстати, на каких условиях ты поселил ТУ ТВАРЬ в своём замке? - Олег понял, что не видит ничего, и тяжело повис на Гюнтере. - Неладно у меня всё вышло... - бормотал он, уронив руку, но не выпуская меч. - Неладно... Калле... и еврейку... пусть уходят... скорее, надо успеть...
Потом к темноте присоединились глухота и немота...
* * *
Гюнтер, заканчивал очередную перевязку. Олег лежал на тряпке в одной из подвальных клетушек. Это была не страшная комната под башней, которая во всех замках выполнена с железной дверью и явно предназначалась для пленных. Её Свен с дружками переоборудовали в настоящую "камеру пыток" - вбили в стены и в низкий свод крючья, кольца для кандалов (весь этот железный хлам накопился за долгие годы существования острова, чего только не попадало сюда с мастеровой ребятней) поставили в углу импровизированную жаровню, и все дела. Но как эффективно! Гюнтер не помнил случая, чтобы кто-то в этой пыточной камере сумел сохранить молчание. Пленники рассказывали всё. Но это их не спасало. Больших военных тайн на островах не существовало, а маленькие тайны ничего не решали. Поэтому допрос носил в основном формальный характер повода к пыткам. Так интереснее. Обычно у пленного спрашивали очную численность гарнизона, требовали описать всех наиболее сильных и храбрых бойцов, и трусливых, потом выясняли, кто соседи и насколько они агрессивны, потом расспрашивали о замыслах командира. И всё. Ну, иногда у пленника спрашивали о его прошлой, земной жизни. Пленный мог говорить правду, мог врать, мог ничего вообще не говорить, конец был один. Из того подвала живым он не выходил. Под утро Рахель заставляли делать уборку в этом страшном месте, а те из ребят, кто имел "наряд вне очереди" за какие-то оплошности, волокли тело на мост и кидали вниз. Гюнтер был против пыток, не видел в них никакого военного смысла. Но, во-первых, пыточная камера разряжала нездоровую агрессивную энергию, во-вторых, избавляла самого Гюнтера от необходимости казнить пленников. Казнить. А как же иначе? Назад немцы никого не отдавали. Исключения были очень-очень редкие, если у немцев было туго с людьми, пленному иногда предлагали стать боевым рабом. Впрочем, как только ситуация исправлялась, раба-перебежчика всё равно убивали при первом же удобном случае. Немцы не доверяли тем, кто предал свой остров, совершенно справедливо полагая, что предать могут и их. Нет, комнатка, в которую поместили Олега, была скорее гауптвахтой, тут держали просто провинившихся. Гюнтер поднес к губам Олега алюминиевую кружку с погнутыми краями, дождался, пока тот сделает большой жадный глоток, убрал. Конунг молчал. Лишь смотрел грустно и осуждающе...
Бой на кубинском мосту закончился. Как обычно кончался любой бой, когда обе стороны несли кровавые потери. Кубинцам не приходила в голову дурость сунуться на штурм немецкого замка, заплатить за его взятие еще пятью-шестью своими жизнями, и потому обессилев, отступить, отдав немецкий остров полнокровным соседям. Немцы тоже не были безумцами. Вот так и воевали. Железное равновесие сорока островов поддерживалось много- много десятилетий. Иногда кому-то удавалось взять соседний остров. Но не удержать. И в это раз, по молчаливому обоюдному согласию Гюнтер и Фернандо развели по островам остатки своих отрядов. Хоронить убитых, врачевать раненых...
Свен и Георг были живы, хотя пребывали в очень жалком состоянии. Сейчас они стонали в полубреду к комнате наверху. Сам того не зная, Олег сорвал намеченный на этот вечер переворот, отложив его как минимум на сутки. Калле, удержавшего таки мост от повторной русской атаки, немцы обезоружили и посадили под арест в одной из комнат, чтобы он не общался с Олегом до допроса. Нужно было расследовать все эти странные дела, случившиеся на русском мосту. А потому надо было ждать, пока очнется Свен или Георг, свидетели. Скрипачку так и не нашли. Гюнтер, занятый делами, особо не волновался думая, что она опять решила уединиться от всех и к ночи появится.
- Жив. Это хорошо, русский. - То ли констатировал, то ли заявил Неске, делая последний виток бинта с мазью.
- Жив, - Олег вяло улыбнулся. - Опять жив... вот невезение-то... - И осмотрелся внимательней. - Тюрьма... - сказал он непонятным тоном. Скривился и не выдержал - застонал. Хотел сказать, что ему холодно (ему и правда было холодно - от потери крови и от того, что майке, похоже, настал полный гроб...), но потом промолчал и спросил: - Что со мной будут делать?
Это был вопрос труса, Олег терял лицо, задавая его, и сам это понимал. Но он и был трусом - и знал это тоже. На притворство кончились силы. А тут он ещё вспомнил комнату, которая ЕСТЬ где-то неподалёку - и внезапно с ужасающей отчётливостью понял: он туда попадёт в конце концов. Собственно, он понял это, ещё когда вошёл внутрь той ночью... прошлой?! Всего лишь прошлой ночью?! Но сейчас понимание стало обрекающим и окончательным. Он открыл рот, чтобы попросить... нет, чтобы начать умолять Гюнтера, обещать и клясться... но вместо этого сказал:
- Неске, послушай. Я тебя очень прошу. Отпусти шведа и еврейку на испанский остров. СЕЙЧАС отпусти, пойми, дурак, поздно будет!!! Я же всю кашу заварил, я виноват, я, я, Я-ааа!!! - он стукнулся затылком о камень. И тихо добавил: - Будешь уходить... оставь свет. ОНА придёт за мной. Я не хочу... так... - он снова приподнялся, кусая губы. - А лучше... Неске... расскажи мне, что было на Ковчеге. Понимаешь, я хочу знать. Мне очень надо знать. Ну не молчи, ну расскажи! Или уходи! - истерично крикнул Олег. - Уходи, забирай факел и проваливай! Ты ЕЁ привадил! Ты, ты!!! Уходи, пусть ОНА и меня сожрёт... - голос Олега упал, он устало закрыл глаза сгибом здоровой руки и прошептал: - Только отпусти... моих друзей. А со мной... я уже говорил. Делайте, что хотите. Хоть на куски режьте... - она сказал это, потом - представил и ужаснулся. Но стиснул зубы и больше ничего не сказал - только ждал, когда немец заговорит... или уйдёт...и оставит ли он СВЕТ?!
Гюнтер отстранено наблюдал за истерикой и слушал вопли. Затем молча взял кружку с водой и плеснул Олегу прямо в лицо.
- Надеюсь ты все сказал? А теперь заткнись, и слушай. Не знаю, кто тебе сказал про Андреса, кроме Йозефа никто не знал. Если он, то это значит, он тебе доверяет очень... доверял. - Поправился Неске. И начал рассказ про тот злополучный день и роковую ночь. Его рассказ мало чем отличался от истории Йозефа, единственное, он добавил то, о чем малыш умолчал: - ... и когда эта тварь протянула руки к малышу, я понял, если его коснется, отравит его душу и выпьет, как вампир. Я не знаю, что это, но чувствую, что оно питается нашими страхами, находя в душе каждого самый сокровенный. И если бы оно коснулось Йозефа... короче, я отстранил адъютанта и ударил существо мечом, стараясь сбросить с моста в провал. И вот тут произошла какая-то чертовщина. Краем глаза я заметил, а может, просто показалось, что мимо меня и Йозьки по мосту в сторону нашего замка метнулась какая-то тень. Я даже обернулся назад посмотреть, но море штормило, а когда глянул опять на существо, его уже не было, был Андрес, обычный мальчишка. Он был ранен. Моим мечом. Андрес истекал кровью, он судорожно цеплялся пальцами за мокрую и скользкую грань моста и молил меня или Йозефа протянуть ему руку. Он плакал, кричал, умолял. Но я, Олег, как последняя скотина, стоял и смотрел. И удержал Йозефа, который стремился к нему пробраться и помочь. Я... я не мог рисковать. Я не был уверен, что это не ловушка. Я в ответе за весь остров, Олег. За жизни девчат, малышей, за подлую жизнь Свена в конце концов. И Андрес рухнул вниз, так и не дождавшись помощи. Когда он понял, что его секунды сочтены, а мы не станем его вытаскивать, он заплакал так особенно жалобно... а потом как-то сразу весь подобрался, глянул на меня серьезно и сказал: - Запомни, Гюнтер, она боится фонаря, вот этого фонаря, и пока в нем тлеет фитиль, она не посмеет приблизиться. И еще кровь. Её можно задержать, ненадолго, подсунув миску с кровью. Она напьется и уснет, от крови она засыпает. Но ненадолго. И с каждым разом крови будет требоваться все больше. Наступит момент, когда ее аппетит станет неутолим, и тогда она пойдет забирать чужие души. Ковчег мертв, Гюнтер, не ходи туда! - И Андрес, разжав пальцы, рухнул вниз. Я долго глядел, как он медленно падает к морю, потом была яркая вспышка пламени и всё. Ох, не помню, как мы с Йозькой добрались до замка. Ночь мы провели, прижавшись друг к другу, словно два мышонка, а рядом горел фонарь. А потом, потом началась какая-то чертовщина. Ребята стали пропадать среди ночи. Был человек, и нет. Я стал следить. И обнаружил, что тень выходит из одной комнаты на башне. Я приделал засов. Помогало первое время, но потом дверь стала почему-то открываться, сама. Я поставил там поблизости фонарь, говоря ребятам, что надо освещать знамя. А еще, я... - Гюнтер закатал рукав, демонстрируя на локтевом сгибе свежие надрезы. - Я время от времени стал оставлять в этой комнате миску с кровью. Надеясь, что тварь насытится и уснет. Потом я проверял, кровь всегда исчезала к утру из миски.
Президент замолчал, закатал рукав.
- А с тобой... да не знаю я, что с тобой будет. Народ требует подождать, когда очнется Свен. Он выступит перед Советом. Потом допросим Калле и сравним слова. Потом допрос... выслушаем тебя и тоже сравним. Ну а потом сделаем выводы. А Йозеф... как человек, я тебе этого никогда не прощу. Как президент, я обязан удержать всех от самосуда и дать тебе шанс на оправдание. Вот так.
Олег не стал вытирать лицо. Сперва сознательно не стал, а потом просто забыл, слушая рассказ Гюнтера. Заворожённо и... восторженно. Забыв и про свою судьбу, и про ноющую боль в ранах.
- Твою мать! - вырвалось у него, когда Гюнтер замолк. - Гюнтер, ты крайне смелый дурак! Ты что, в своей Германии ни разу не читал книжек?! У тебя же НЕ НАСТОЯЩИЙ МЕЧ!!! Инструмент пришельцев! Или ты про это и не думал?! Надо было принести что-то стальное... хоть нож. И положить на мосту между ЭТИМ и островом. А потом начинать разборки... Ты же ЕЁ правда сам сюда... - Олег хотел спросить, а почему всё-таки ОНА называла Гюнтера "Свободный", но не стал. Внезапно вспомнил, что он не дома и не на заседании клуба UFO. И всё это по большому счёту не имеет смысла. - Если ты дашь Свену говорить первым, он соврёт, и все ему подсознательно поверят, - буркнул Олег, хмурея. - Пусть первым говорит Калле. И ещё... что Свен и Георг делали в замке, если одному полагалось быть на башне, а другому на мосту? - видя, что Гюнтер молча встаёт, Олег не выдержал и взмолился: - Пожалуйста... факел, ну ради твоей матери, Гюнтер, ФА-КЕ-Е-ЕЛ!!! - и он заскулил от ужаса. - Ну пусть... пусть только фонарь против неё... но я же просто от темноты... Я УМРУ!!!
Гюнтер вышел так же молча. Стукнула дверь, зашуршало снаружи - немец что-то вставил в ручку.
Факел остался гореть в держателе. От облегчения Олег громко задышал ртом. Вытянулся на тряпках. Холод отступил - ему было жарко, хотя мальчишка понимал, что это ненадолго. А потом факел потух.
Не так, как будто на него дунули. А так, как будто пламя погасила огромная, нечувствительная к ожогам рука.
- Здравствуй, Олег, - сказала темнота, усаживаясь рядом. С другой стороны трясся, ныл и жмурился Страх - немой свидетель, надеющийся на одно: что ЕГО не заметят.
Я буду думать про Калле, подумал Олег. Что-то холодное коснулось плеча... рёбер - там, где под пропитанными мазью бинтами всё ещё дёргались раны, где была рядом кровь. Я буду думать про Калле.
- Уйди, гадина, - процедил мальчишка. - Сейчас всё ещё день. А вечером меня тут не будет.
Тьма ласкала его - нежно и любяще.
- Тут нет дня. Тут всегда ночь, - возразила она. - Да по большому счёту тут ВЕЗДЕ и ВСЕГДА ночь, мальчик. Ночь, в которой Я хозяйка, а не эти нелепые существа, которые играют в вас, как в шахматы. У них тоже есть страхи. И я к ним прихожу, когда захочу.
- Расскажи, - предложил Олег. - Какие они? Чего они хотят? Или не знаешь?
- Мне просто всё равно, - сказала тьма, касаясь его губ своими. - Я и не хочу о них ничего знать. Они смешные и глупые, как и вы, они ничего не понимают... Хочешь, я приму облик, который тебе будет приятен? Облик твоей девочки? Я не такая злая, как думают люди. Зло, добро - какая глупость... Я просто живу, как хочу.
Снова губы... Олег ответил на поцелуй. Тьма коснулась его волос.
- Ты только согласись, - предложила она. - Тебя найдут тут мёртвым и позавидуют тому, что увидят на твоём лице. Я получу своё, а ты... ты уйдёшь от мучений и от сомнений, и от душевных, и от физических... Ведь ты знаешь, что тебя осудят. Так чего ждать? Согласись.
- Приходится? - Олег снова ответил на поцелуй - долгий и глубокий, как ночь в подземелье, которая никогда не кончается. - Почему приходится?
- Ты очень хитрый, мальчик, засмеялась темнота, отстраняясь. Ты не говоришь "да", ты не отвергаешь моих ласк и спрашиваешь, спрашиваешь... Ну что ж. Я уйду. И приду, когда за тебя некому будет просить. И тогда я буду пить тебя понемножку, неспеша... и ты очень-очень захочешь, чтобы тебя отвели на пытку - К ЛЮДЯМ. Оставайся и жди.
Она провела по груди Олега, ниже... слегка нажала на пресс...
- Пошла прочь, шлюха, - сказал Олег.
Холодный смех ушёл куда-то в стену. Олег ощутил озноб. Судорожно сунул руки под мышки, вскрикнул от боли и опустил правую. Он не боец. В ближайшее время - точно. Какие же сволочи эти ребята с русского моста, а казались нормальными... и Калле - просто болваноид, мог бы всё-таки сдаться им!
Калле, подумал Олег и улыбнулся в темноту. Как-то он там? Хорошо, что Свен наверняка не на ходу.