Отдышавшись наконец, Пашка медленно повернул голову на подушке в сторону Ники. Ему почему-то казалось, что будет стыдно на неё смотреть. Но он понял, что и смотреть не стыдно и самому не стыдно, что лежит рядом с девчонкой совсем раздетый.
- Ника, - парень потрогал девчонку за плечо и лёг так, чтобы она не видела его лица. - Ника. Я. Ты у меня. Ты у меня первая. Я ни разу ни с кем ещё не был. Я тебе плохо сделал? Да?..
...Тонкая кровавая полоска чертилась кончиком меча по мосту. Остромечники даже не пытались остановить одинокого парня бредущего на русский, себе дороже... Адрелиана "похоронили" уже с неделю как. Он пропал во время боя так стремительно, что никто не понял куда и почему. Один из лучший воинов острова, капитан беспокойного моста неожиданно канул в Лету. Остромечники утверждали, что пленника на острове у них нет. А его и правда там не было, Адрелиан волею судеб прошел сквозь остромеч и оказался на другом острове. Путь "домой" оказался весьма сложным, а главное кровавым, но парня сейчас это мало волновало. Все осталось позади, впереди только свои и та смешная девчонка, которую он встретил первым, после ее падения на остров. Та с которой бегали наперегонки на пляже и та, в которую он влюбился с первого взгляда. Первым Адрелиана заметил Ромка, он расширил глаза и удивленно спросил:
- Ты откуда?
- Оттуда, - неопределенно махнул парень в ответ рукой, в сторону Остромеча и отодвинул живую преграду с пути. Первым делом Адрел рванул в комнату Ники, но девчонки на месте не оказалось и тогда он просто начал рыскать по замку встречая удивленные взгляды, отвечая на не менее удивленные возгласы. Еще бы, "мертвец" вернулся на остров...
Проходя мимо пустой комнаты, он расслышал голос Вероники, а потом... голос неизвестного ПАРНЯ! Кровь ударила в голову Адрел качнулся, стиснул рукоять клинка с такой силой, что пальцы побелели. Он уже ВСЕ понял. Его девчонку! ЕГО ДЕВЧОНКУ увел кто-то другой, пока он был в плену и с боем выбирался с чужих островов! Адрелиан резко толкнул дверь с такой силой, что она врезалась в стену с грохотом и жалостливо скрипнув сошла с верхней петли. Парень шагнул в комнату, сразу выцепив взглядом двоих раздетых голубков.
- Я не вовремя? - негромко спросил он, дрожащим от ярости голосом.
Муж вернулся из командировки. Это было первое, что подумал Пашка. Стоящий в дверях парень был его лет, но выше. И смотрел не то чтоб зло, а совсем уж как-то страшно. Ника испуганно вздрогнула и уставилась на парня как на приведение.
- Не очень вовремя, - сказал Пашка, сев и оценивая расстояние до своего меча. - Тут принято не стучать? И двери тоже чинишь ты?
Новенький сидя, влез в штаны на голое тело. И, взяв меч и Олегов нож, подошёл к покосившейся двери. Выглядело это жутко. Но прятаться было поздно. Он кивнул парню в коридор:
- Пошли говорить туда. Меня зовут Пашка. Прозвище Белый, если хочешь.
- Есть о чем говорить? - медленно произнес Адрелиан. Чуть прикрыл глаза. Пацан наверняка не знал о том, что Ника занята. Его не стоит так сразу винить. - Хорошо, пошли, - Адрел вышел из комнаты, сделал два шага в сторону, выжидающе взглянул на соперника. - Меня можешь называть Адрелиан. Так меня все здесь зовут, - он убрал руку с рукояти меча.
- Она, - Павел кивнул в сторону комнаты, - твоя девчонка? Так? Так чего ты позволяешь ей вольничать, а остальным её шпынять по-всякому? Такая девчонка, а я даже и не понял, что у неё есть парень, ей и поплакать было некому, - он провёл пяткой по полу и опять посмотрел на мальчишку. Сказал твёрдо: - Она моя. И всё тут. Хочешь драться - будем драться сейчас. Только насмерть, чтобы без вопросов и без разочарованных соплей.
На секундочку Белому стало жутко страшно. Ведь согласится! И тогда! Но только на секундочку. Он вдруг понял, что иначе себя вести нельзя. И добавил:
- Не смог удержать - не хватай за руки, Адрелиан. Значит ты ей не по душе. Ну что, дерёмся?
- Не было меня... Я в плен попал, вот меня и похоронили... раньше времени. - Адрелиан смотрел в глаза Пашке, и ярость в его взгляде медленно гасла. - Я не стану с тобой драться. Если она выбрала тебя, то так и будет. Потому что я по-прежнему люблю ее, - он вздохнул. - А заставлять ее силой, убив тебя... Нет, я не стану этого делать... Зачем только вернулся...
Нику трясло. Она никак не могла понять КАК ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ, она ничего не обещала - но тогда почему ей так гадко? Словно она муха, размазанная мухобойкой по стеклу. Нечто гнусное, грязное и противное. Девчонке сейчас хотелось только одно! Убежать, куда глаза глядят, а еще лучше... еще лучше... в бой и там нарваться. Импульсивная Амазонка сейчас захотела именно этого. Сердце заходилось в бешеном темпе. Ника наспех нацепила на себя одежду и выскочила в коридор, встала между мальчишками, не очень-то понимая, что они не собираются драться сейчас и заговорила, прикрывая собой Пашку:
- Не трогай его! ОН не знал ничего, а я... я тебе ничего не обещала... я! Я в него влюбилась... Я... - по щекам Стриж побежали бессильные слезы, ей хотелось умереть прямо тут, сейчас, чтобы только не стоять под этим взглядом.
- Ну давай, ударь... - девчонка смотрела с какой-то отчаянной просьбой. Она хотела что бы Дрел ее ударил, потому что так стало бы легче.
- Ну что же... - медленно произнес парень, - Пашка, видишь, все решилось... Как я и говорил, она выбрала. Не бойся, Ника, я не собираюсь его трогать. И тебя тоже. Просто... Я все равно люблю тебя. - он отвел взгляд. - Все это уже не важно... Мне нужно идти. - Он выпрямился, в глазах теперь была опустошенность. Более не произнося ни слова Адрелиан направился вверх по лестнице. Он ощущал страшную нехватку воздуха...
Хуже мальчишка и сделать не мог! Теперь Стриж захотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть. Тело все сковало. Вероника испугано и с запредельным отчаяньем взглянула на Пашку и бросилась прочь. Она даже не поняла, как выскочила из замка, только под ногами заскрипел песок. Девчонка упала на него и заревела. Так гнусно она себя еще не чувствовала, так низко еще не падала.
Кто скажет, что любить легко? Кто скажет, что тот, кто никогда не испытывал ничего подобного, может понять себя? Ника любила Пашку... и что ей теперь было делать - она не знала. Кажется, не только инопланетяне были против ее счастья, а сама жизнь!!! Совесть безжалостно вгрызалась в Нику и рвала ее, словно бешеная собака. В этой схватке девочки-воина и просыпающейся женщины сломалась сама суть Вероники. И куда дальше было идти - она не знала, да и не хотела сейчас знать, просто очень хотелось заглушить эту разросшуюся в мгновение вину, ставшую огромной, как гора и придавившую девчонку. Хотелось быть наказанной, но наказать-то было некому... Или... было кому?
Стриж с трудом поднялась, крепко, до боли, сжав кулаки - и пошла обратно в замок. Дошла до комнаты, в которой сидели раненный с немецкого и девчонка. И встала у двери, смотря на противоположную стену и чувствуя, что сегодня на мосту она будет бросаться на мечи. Только бы дождаться боя, а там, там... судьба пусть сама рассудит.
Пашка сперва дёрнулся за девчонкой, но осекся и побрёл обратно в комнату, как побитый щенок. Одеваться. Ему было стыдно и тяжело.
* * *
Весть о том, что Адрелиан вернулся на остров живым в мгновение ока облетела весь остров. Валерка тут же отправил Ромку искать капитана остромечного моста, ведь до того, как парень пропал, он был именно в его команде.
- Адрееел!
Ромке надоело орать как резаному. Он пообещал себе, что, как только найдет " живого мертвеца", то скажет ему все, что о нем думает. Но Адрел нашелся неожиданно, когда Ромка поднял голову наверх. Все слова пропали. Ромка понял, ЧТО Адрел там делает. Он со всех ног бросился наверх.
- Знаешь, я думаю, что все девчонки дуры... - сказал он первое, что пришло ему в голову, когда он добрался до верха и едва успел перевести дыхание. Ну что ты тут ещё скажешь?
- Может быть... - не поворачивая головы отозвался парень, - А может, это я дурак? Ром, ну скажи, что я сделал не так? Почему он лучше меня? - мальчишка продолжал пристально смотреть на море.
- Зря ты себя мучаешь. Девчонки они все... с приветом, вот ты сейчас ищешь ответ на вопрос, а ответа-то и нет. Знаешь, почему? Потому что его нет и у девчонок. Они же то хотят, то не хотят, то любят, то не любят. И фиг поймешь. Думаешь, что они любят за что-то, а оказывается, что вопреки всему. Забудь про нее, у тебя будет много девчонок ещё... - в свои четырнадцать Ромка был куда опытней Адрелиана, но относился ко всему так же философски. - Она тебя вроде как предала, так и не думай о ней, - Ромка пожал плечами. Он знал, что советовать в миллион раз проще, чем прислушиваться к советам, но он знал, что это так, что пройдет неделя-другая и Адрел начнет думать точно так же, тогда зачем ждать и мучиться? - Пошли, нас Валерка ждет. Ника тоже будет в бою. Даже не думай подставляться из-за нее, иначе я сам с тобой разберусь! Пошли давай! - Ромка как умело пытался отвлечь вернувшегося друга от грустных мыслей.
Адрелиан наконец развернулся к Ромке в его глазах стояли слезы. Он молча сжал руку Огарева, вымучено улыбнулся и начал спускаться вниз. Он уже взял себя в руки и был готов к встрече с командиром. Ромка последовал за ним.
* * *
Вайсер подняла взгляд на Олега и спросила:
- Ты ходить и вставать можешь? - девочка смущенно придвинула к кровати ведро и опустила глаза, подумала немного и добавила. - Потом еще раз тебя перевяжем, хорошо?
Когда-то, кажется, в прошлой жизни, Рахель ухаживала за больной бабушкой, пока она не умерла. Часто сидела с ней, и утку подавала, и кормила. Наверное потому ей было легко угадать, что может хотеть Олег. Он раненый - все равно, что больной.
Скрипачка поднялась, лицо все красное, и вышла за дверь, столкнувшись нос к носу со Стриж.
- Ты куда?! - рявкнула Ника на девчонку, вылезшую из комнаты.
- Я... я... ему в туалет надо, я же девочка, я не...
- Ладно, постой рядом и только дернись, поняла, детский сад, блин!
Амазонке было сейчас не очень-то до этой девчонки. У нее в голове и в душе такое творилось, что хоть криком кричи, хотя стоять на посту было много лучше, чем стоять между двумя мальчишками. Стриж невольно взглянула на мелкую. Тощая, грязная, глаза большие, почти на пол-лица, волосы скатались, седина. Давно, видимо тут, вон как уверено себя держит в плену. Может, уже попадала. Вероника глубоко вздохнула. Скорее бы вечер, скорее бы на мост, а то она тут стоя сама себя сожрешь.
* * *
Застёгивая рваную на плече куртку, Пашка неожиданно подумал, что Вероника побежала топиться! И выскочил в коридор. Но Ника уже стояла у комнаты пленных, глядя в стену напротив. Вместе с ней переминаясь с ноги на ногу стояла пленная девчонка.
Белый подошёл и встал рядом с Никой на колени. Он никогда так не делал. И ни за что не сделал бы ни перед кем. Только перед ней. Парень встал на колени и окаменел так, глядя в пол. Только прошептал внятно, чтоб Амазонка точно слышала:
- Я тебя люблю, Ника.
И стал просто ждать, что она скажет...
* * *
Придерживаясь за стену, Олег толкнул дверь и встал в её проёме, глядя на происходящее в коридоре. Он глядел молча, придерживая одеяло, в которое закутался. Вообще-то он хотел просто позвать Рахель обратно, чтобы с ней, не дай боги, чего не случилось. Ему всё ещё было дико стыдно, что пришлось делать ЭТО в комнате, куда сейчас должна вернуться девчонка, и он почти ненавидел тех, кто поместил их рядом; даже Рахель ненавидел за её догадливость. Но увиденное его удивило и даже зло позабавило.
Впрочем, внешне это выразилось лишь в том, что верхняя губа Олега сдвинулась выше, открывая зубы - как будто оскал у собаки. Он ничего не сказал, просто с полминуты рассматривал Рахель, незнакомую девчонку и Пашку, стоящего перед ней на коленях, Потом сказал ясно:
- Совет да любовь, голубки.
Повернулся и пошёл к кровати, не заботясь закрыть дверь и уронив одеяло у порога...
* * *
- Встань, - тихо сказала девочка. Голос подрагивал от напряжения, - встань, я этого не стою...
Что сейчас творилось в душе Вероники - не поддавалось описанию. Ей хотелось исчезнуть и плакать, и кричать, и самой упасть на колени перед Пашкой, и просить прощения, и перед Адрелианом, но она ничего из этого не сделала, ее словно связали по рукам и ногам, скрутили и издеваются.
- Встань, пожалуйста, я тебя не стою...
- А это мне решать, - сказал Пашка, поднимаясь с колен. - Мне решать, кто стоит меня и кого я стою.
Он чувствовал себя очень повзрослевшим. Нет, не из-за того, что спал с девчонкой. А из-за разговора с этим парнем, Адрелианом. Белый обнял Нику и заставил положить голову себе на плечо. Заставил, силой заставил. И ощутил, как она словно размякла. На то, что Олег выходил из комнаты и что он сказал - парень даже не обратил внимания. И на эту, вторую девчонку - тоже. Ему вообще всё стало напрочь неинтересно, все вокруг. Он просто хотел вот так держать Веронику, чтобы защитить от кого и от чего угодно. И чтобы она успокоилась.
- Ты моя, а я твой, - сказал парень, отчётливо, - вот и всё. И сражаться мы пойдём вместе. Видишь, я даже не говорю, чтоб ты осталась и не шла. Мы просто пойдём вместе. И на мост и вообще. Вот и всё, Ника.
- Извини меня... - прошептала Амазонка еле слышно, - Я запуталась совсем. И на мосту не останавливай меня, ладно?
- Я остановлю не тебя, а вражеские мечи, - сказал Белый, теперь отстраняясь, чтоб видеть лицо девчонки. - Все, какие смогу. И ты тоже не останавливай меня, любовь моя... Ты не запуталась, ты просто нашла меня. Знаешь, как самородок находят, - он позволил себе улыбнуться, - Иди спать, Ник. Пожалуйста, часок ещё можно поспать. А я покараулю. И тебя разбужу, когда нужно будет идти.
Стриж как-то робко прикоснулась к Пашкиной щеке, не удержалась, кивнула и пошла в комнату. Скрывшись за дверями, она повалилась на кровать и опять заплакала. Она просто разрывалась на две части - и это было невыносимо. Некоторое время девчонка плакала, уткнув лицо в руки, а потом усталость взяла верх, и Стриж уснула, просто провалилась в сон, какой-то тяжелый, но пустой.
* * *
Рахель поспешила в комнату за Олегом, она аккуратно закрыла дверь, подняла одеяло и принесла его Олегу.
- Закройся, тебе нельзя мерзнуть, - сказала девочка и села на край кровати.
Она не ожидала оказаться свидетелем такой сцены и ей было неловко, а еще она все равно чувствовала себя уставшей.
- Извини меня, ладно? - Вайсер сползла с кровати на пол, поджала ноги, обхватив их руками. - Знаешь, я все думаю, почему ты тогда разрешил мне побыть с Калле, почему не прогнал, почему пошел с нами к морю, почему разрешил играть... Извини, глупый вопрос... знаешь, мне кажется иногда, что все это кошмар, страшный кошмар и вот-вот проснешься, но никак не можешь. Прости я такие глупости говорю, прости... Я просто устала и не понимаю уже, что мне делать... А еще мне снился ты и Калле, и вы дрались на палках и смеялись... и мама снилась с сестренкой, а потом Гюнтер... и он сказал почему-то "не там..."... Три раза сказал, а еще снился замок - весь во льду, и там в нем была ОНА, а потом приснилась река и осень, и девчонка зеленоглазая, и волосы у нее красивые, она сидела и ждала тебя, я сказала, что ты придешь, а она пообещала ждать... Извини, я, наверное, не должна была, но это ведь был сон, правда? Ты же не сердишься?
Рахель замолчала, уткнув лицо в коленки. На душе скреблись кошки, словно совсем скоро произойдет что-то совсем не то, совсем неправильное. Если, конечно, тут вообще может быть что-то правильное.
- Нет, я не сержусь, - сказал Олег, закидываясь одеялом. - Осень... Да, там осень. А у Танюшки красивые волосы, Рахель. И она сама красивая... - он печально улыбнулся в потолок. - Самая красивая девчонка на свете. Она тоже знает, что я умею плакать. Она, ты и Калле... и Гюнтер ещё видел. Больше никто. Даже Сергей... - он пошевелился, ложась удобнее. - Почему я разрешил тебе быть с Калле? Потому что видел - он этого хочет. А я хотел ему понравиться... Хотя теперь уже... всё равно... - он снова улыбнулся, но улыбка была жалкой. - Теперь если мы и будем когда драться - то не на палках, Рахель... Он меня спас тогда, на мосту, когда его ранили... оттолкнул от стрелы. И потом, когда я ударил ножом Фею - он не дал ей меня забрать. И из сна вывел... - Олег сжал кулак и положил его на подушку возле уха. - А потом... потом я даже не знаю - что и как случилось. Может, он с ума сошёл... - голос Олега затих. Потом он вздохнул и признался: - Я тоже ничего не понимаю. Но я знаю, что мне делать. И ты не бойся, Рахель. - повторил он свои прежние слова. - Русские не злые. Ты будешь жить. И всё забудешь, что было на немецком. И, может, даже Калле будет с тобой. Ты его не бросай. Он храбрый и добрый. А я...
Он опять нерадостно улыбнулся.
- Я чувствую смерть, - прошептала девочка, - после того, как со мной была Тварь, я чувствую смерть, и она очень, очень близко, мне страшно... - Вайс покрепче обхватила свои коленки руками, зажмурила глаза. - Мне кажется, я скоро... Знаешь, ты помирись с Калле, он запутался, совсем запутался... я думаю, что он подумал, что ты его и меня в рабство привел на русский, что ты на русских работаешь... подумай - может, у него были причины так подумать. Он выстрелил, когда этот Пашка сказал, что тебя знает... Пожалуйста, Олег, попробуй понять и простить, мне это очень важно! А ты хороший, только прячешься, как в скорлупе, нет... как в броне.
Скрипачка подумала, переложив ладони на плечи, скрестив руки на груди:
- Я тебе стих прочитаю, его моя мама любит:
Вздрагивает огонек лампадки,
В полутемной детской тихо, жутко,
В кружевной и розовой кроватке
Притаилась робкая малютка.
Что там? Будто кашель домового?
Там живет он, маленький и лысый...
Горе! Из-за шкафа платяного
Медленно выходит злая крыса.
В красноватом отблеске лампадки,
Поводя колючими усами,
Смотрит, есть ли девочка в кроватке,
Девочка с огромными глазами.
- Мама, мама! - Но у мамы гости,
В кухне хохот няни Василисы,
И горят от радости и злости,
Словно уголечки, глазки крысы.
Страшно ждать, но встать еще страшнее.
Где он, где он, ангел светлокрылый?
- Милый ангел, приходи скорее,
Защити от крысы и помилуй!
(Гумилев)
- Я знаю эти стихи, - улыбнулся Олег. - Гумилёв... Девочка, как же ты жила тут... ОДНА? - голос мальчишки дрогнул. - Я бы сошёл с ума от страха... - он повозился, устраиваясь удобней. - Сейчас не модно знать стихи... Но мне они всегда нравились... НАСТОЯЩИЕ, я имею в виду. Вот. Послушай... - он жестом почти здорового человека закинул руку за голову и, глядя в окно, стал читать:
- Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь во влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
(Гумилев)
Рахель сидела и слушала, затаив дыхание, стихотворение. Это стихотворение было самым первым ее стихом у Гумилева, с которого началась ее любовь к поэзии. Стихотворение, которое ее саму сподвигло на то самое невероятное состояние души, когда чувства складываются с строфы и льются из сердца, оставляя влажный след на бумаге. По щекам Вайсер текли слезы благодарности этому мальчику в панцире железном, слезы благодарности за все, а главное за то, что он сумел приоткрыть этот панцирь для нее и дать тепло - сейчас, когда отчаянье тихонько заполняло. Стало как-то легче.
- Вот так... - Олег вздохнул. - Глупо. Я лежу тут и читаю тебе стихи. А Калле... что он, Калле? Он устал быть игрушкой. В том числе и моей. Теперь у него своя жизнь. Видишь, Рахель? - Олег неожиданно тихо, но весело рассмеялся, - я на миг расстегнул броню и получил стрелу в бок от того, кого СЧИТАЛ своим другом... Всё очень просто. Такие, как ты, способные любить и прощать людей, редкость, девочка. И мне очень повезло, что я увидел тебя... - он неожиданно зевнул, прикрыв рот ладонью. - Я ещё немного посплю. И ты ложись. Если хочешь - рядом. Не бойся. Ты не поранишься о броню.
Скрипачка поднялась тихонько, словно мышка, прилегла рядом с Олегом, уткнулась, как котенок в него. "Ты засыпай, - думала Рахель, - скоро, совсем скоро нам будет не до сна, а сейчас мне так тепло и спокойно, что не хочется ни о чем больше думать..."
Олег улыбнулся. Хотел погладить Рахель по волосам, но подумал, что неизвестно, как девчонка отнесётся к мальчишеским рукам после того, как такие же руки мучили её. Такие же, спросил себя Олег. И горько ответил молча - такие же. Воину всё можно и ничего не страшно, потому что его могут убить каждый день. И остальные обязаны ему всем на свете. Рахель жалела своих мучителей, но не понимала их, а Олег... Олег ПОНИМАЛ.
Удачи тебе, Свен ярл, подумал он, закрывая глаза. Прости, помог, чем смог... и жаль, что не сумел тебя убить. Ты дурак и зверь, но удачи тебе, Свен ярл. И если что - не повторяй моих ошибок, не попадайся в руки врагу живым.
И он опять - в бессчётный раз за этот глупый и страшный день - заснул. И увидел, что Рахель ошиблась... или ТУТ просто ждали именно ЕГО?..
...На каменных ступенях среди ив было лето.
* * *
Валерка и Адрелиан говорили совсем не долго наедине. Командир русского дружески хлопнул Адрелиана по плечу и тот ответил кивком. Оба они двинулись на мост.
* * *
Пашка совсем не хотел будить Нику, и даже подумал: "Пусть спит". Хотел даже дверь чем-нибудь подпереть, но это стало бы предательством, которого девчонка не вынесла бы. Поэтому он вошёл.
Ника спала в обнимку с мечом. Пацан тихо присел на край кровати и, положив голову щекой на её спину, сказал:
- Ника, вставай. Пора идти.
Это прозвучало так обычно и мирно, словно он звал ее погулять, а не на смертельный бой.