Аврора
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Втайне Аврора обожала своего мужа. Но осознание, что она вышла замуж по расчёту, спасая родителей от разорения, заставляло держаться с ним на расстоянии. Муж... Пока однажды не случилось то, что могло случиться только в ночном кошмаре.
|
Глава первая
В начале мая муж отправил её в загородный коттедж. Как обычно. Привычно за последние два года. То есть он вошёл в её апартаменты и спокойно сказал:
- Завтра едешь за город.
Аврора подняла глаза от вышивки, за которой сидела в это время, и кивнула:
- Да, Михаил. Хорошо.
- Машина будет ждать в девять у подъезда, - добавил он и вышел.
А женщина закончила уголок вышивки и поднялась с кресла. Взглянула на гардеробную, мысленно прикидывая, что именно возьмёт с собой. Вещи надо брать только на первое время, пока она не привыкнет к новому, летнему распорядку. А потом за недостающим можно будет посылать в городскую квартиру прислугу.
Аврору муж с первых минут приучал к тому, что она всего лишь жена-вывеска в его финансово богатой и роскошной на приключения жизни.
Сколько она себя помнила - с детства внешне была невзрачной и ничего из себя не представляющей. В зеркалах видела какое-то стандартное лицо - небольшие карие глаза, невыразительные губы, нос - из разряда "не пойми что". Даже скулы, которые у других женщин были высокие и выглядели, как надо, чтобы лицо казалось тонким и одухотворённым, у неё слишком расширяли линии лица; блёкло-русые волосы только после мытья слегка пушились, всегда короткие, да и фигурка была... мальчишеской, плосковатой...
Повезло родиться в семье с достатком, поэтому получила неплохое образование и умение идеально следовать этикету. Хоть и была старшей среди трёх детей, замуж долго не выходила. Невзрачная же. В отличие от сестры и брата. Младшая сестрёнка выскочила замуж, едва только закончила заграничную гимназию, - за одноклассника. И осталась за границей. Брат женился, едва вернулся из армии. Выгодно: тесть владел парой заводов. Родители помалкивали, но Аврора ловила их взгляды: "Останется без приличной партии! Повиснет на родительской шее - работать-то не приучена!" Она же втихомолку удивлялась: сами же не пустили работать - кривились, что работа - не для людей их круга, а теперь... Правда, мама из всего этого трагедию не делала. То и дело покупала дочери красивые дорогие безделушки из ювелирки. Аврора благодарила её, скрывая снисходительную улыбку: "Думает - кто-то польстится хоть не на меня, так на моё богатство?"
А потом наступили совсем плохие времена. Отец слишком азартно играл на бирже. И однажды в доме появился высокий беловолосый красавец, который разговаривал с её родителями сверху вниз, а те смиренно принимали этот тон, разве что по вечерам мама, запершись, плакала в спальне, а папа нервно ходил по лоджии, снова начав курить. Аврора видела запавшие от плача глаза матери и тщетно пыталась выяснить, насколько они обнищали и впали в зависимость от красавца и бандита (проскользнуло разок такое в беседе родителей) Михаила. И так уныло плелись дни, пока в один не очень прекрасный вечер тот не увидел её - Аврору. Родители опаздывали домой с какой-то встречи в ресторане, и старшей дочери досталось сомнительное удовольствие принимать внезапно явившегося в дом нежеланного гостя. Впрочем, сомнительное... Ей понравилось, хотя при этом красавце она и держалась несколько скованно. И вот тут-то и пригодилось её умение выглядеть светской и благожелательной, несмотря и вопреки. Михаил, кажется, серьёзно впечатлился её манерами. И предложил её родителям сделку.
Уже вечером того же дня родители усадили дочь в каминной комнате и серьёзно поговорили с ней. Сделка - её замужество взамен на списание всех семейных долгов со стороны Михаила - состоялась с немедленного согласия девушки. Аврора тоже понимала, что фиктивный, по сути, брак - её единственный шанс получить семью, какой бы та ни была, получить статус замужней дамы, чей муж не только ровесник ей и красавец, но и богат. И ещё это единственный шанс - отблагодарить родителей, которые так много для неё, для её сестры и брата сделали... Правда, под конец беседы мать как-то странно подалась к ней со словами:
- Аврора, мы давно хотели сказать тебе...
- Не надо! - оборвал её на полуслове отец.
Свадьба состоялась. Лучшие стилисты города поработали над невестой - так, что, подняв роскошную фату невесты и оценив увиденное, жених довольно хмыкнул. И была единственная совместная ночь. Точней, даже не ночь, а самое её начало, так как новоиспечённый супруг, выполнив долг, сразу оставил супругу в её спальне в одиночестве. После чего Аврора стала выполнять только обязанности хозяйки по дому и супруги на тех светских приёмах в доме Михаила и на вечерах, на которые приглашали её мужа.
В первый же год её замужества, едва только светский сезон в городе закончился, Михаил и отослал жену в загородный коттедж. И уже без него Аврора продолжала там светскую загородную жизнь, поддерживая в двухэтажном коттедже, похожем на дворец в миниатюре, распорядок летних светских дней и порой без мужа (дачная вольность) проводя приёмы, на которые, словно бабочки на огонь, слетались все соседи. И таким образом женщина продолжала поддерживать репутацию мужа не только как богатого, но и как весьма светского человека.
Она не претендовала на всецелостное внимание мужа, но порой ловила на себе его взгляд и видела в нём некую толику... уважения. Возможно, как к партнёру по жизни? Она же, если удавалось, посматривала на него тайком и всё изумлялась, насколько он... И прикусывала губу, слишком хорошо понимая своё положение при нём.
Иногда она странно улыбалась самой себе. Когда оставалась в одиночестве. Странно, потому что именно в эти редкие мгновения улыбаться вроде как нечему.
А она вспоминала чьё-то полузабытое изречение, что жизнь есть сон. Кто из великих это сказал - она не то чтобы не помнила. Не знала. Но не в этом дело... Даже в личном сне она не могла быть с Михаилом на равных, хотя порой ей очень хотелось подойти к нему и просто... взять его за руку...
Иной раз она чувствовала, что испытывает чисто физически необъяснимую тошноту. Когда впервые это произошло, а именно через месяц после единственной ночи с супругом, она обрадовалась, что в её жизни вот-вот появится то, что будет иметь для неё громаднейшее значение. Что в её жизни появится другая жизнь - ребёнок... Увы и ах...
Потом тошнота вновь слегка коснулась её - так, словно о чём-то напоминая. Но Аврора уже знала, что это такое. Это смутное напоминание об одиночестве. Она тут же старалась заглушить его делами по дому и новыми увлечениями.
... Аврора очнулась от воспоминаний о том, что её ждёт в закрытом коттеджном посёлке для городской элиты, и принялась за подготовку к дороге и жизни за городом. Она знала, что в коттедже уже сейчас прислуга вовсю готовится к её приезду, что Михаил позаботился, чтобы коттедж встретил её уютом и привычным блеском. Так что...
Столкнувшись взглядом с собственным отражением в зеркале шкафа, она, не улыбаясь, не дрогнув ни единой чёрточкой лица, подумала: "Я манекен". И тут же забыла об этой странной для себя мысли, правда так и не вызвавшей в ней ни единой эмоции. И закрыла зеркальную дверцу шкафа... Иногда ей казалось, она и правда спит. Спит всю свою сознательную жизнь... Или кто-то потерял от неё ключ, а личный завод вот-вот закончится. Ровная и спокойная жизнь без потрясений и известная далеко вперёд на много лет... Мужу она даже была благодарна - за то, что знакомые светские женщины завидовали ей, считая их брак идеальным.
... Прошла неделя - а вместе с ней два приёма для тех, кто приехал в дачный посёлок для избранных так же рано, как и она. Муж позвонил из города и сухо поблагодарил, сказав, что недавние гости ему передавали приветы и своё восхищение тем, как Аврора ведёт дом. Аврора же поблагодарила его за то, что он дал ей свободу в этом отношении. А держа в руках замолкший айфон и бессмысленно глядя в пол, мысленно поблагодарила мужа за то, что не приезжает. Как-то... без него лучше. Не так хочется сделать что-то, что для светской дамы... глупо и непостижимо. И он не поймёт...
Впереди будничная неделя без особых потрясений. Спустя эту неделю она должна посетить дом одной из соседок, заранее разославшей приглашения на свой день рождения. Здесь, вне города, можно не заморачиваться с новыми нарядами, так что Аврора не стала беспокоиться о подготовке к этому дню, а занялась поместьем: домом и приусадебным хозяйством - в основном садом.
После завтрака Аврора, одетая в домашний брючный костюм, обутая в удобные, мягкие полуспортивные туфли, прихватила корзину и садовые ножницы, а затем вышла в сад. Она любила собственноручно срезать розы, а затем расставлять их букетами по тем комнатам и залам коттеджа, в которых они должны быть.
Осторожно шагая между клумбами и цветочными рядами, иногда выхватывая рассеянным взглядом фигуры охранников, которые то и дело мелькали между кустами и деревьями, она бегло думала о том, что охрана - это всё-таки смешно, если учитывать, что посёлок для элиты и так закрыт на всевозможные замки и повсюду оснащён веб-камерами наблюдения. Но, если Михаил для своего спокойствия считает, что это необходимо, она не будет противоречить ему...
Иной раз она забавлялась вопросом, который никогда бы не посмела бы задать мужу: почему в охранники он набирает самых красивых молодых мужчин? Проверяет её? Или... насмехается над ней таким образом? Он же прекрасно знает, что она всегда будет ему верна... И, неожиданно сталкиваясь с охранниками в саду, она холодно улыбалась им - скорее даже мимо них, в пустоту. Чисто светская привычка...
Другой вопрос пришёл в голову лишь однажды и тут же был забыт: почему у более богатых соседей охранников намного меньше, чем у неё?..
Срезав первые розы, Аврора начала мысленно перебирать будущие события сегодняшнего дня. После того как она расставит цветы по вазам, надо переодеться в спортивную форму и спуститься в цокольный зал коттеджа, где её будет ждать фитнес-тренер, приезжавший из города и обучавший её модной среди аристократок борьбе. Надо бы хоть за пять минут до его прихода успеть побегать по залу: время от времени её посещало безумное, до тошноты желание мчаться изо всех сил куда глаза глядят. Смирять это желание удавалось именно с помощью бега "по кругу"... Затем надо посмотреть деловые бумаги по содержанию коттеджа. Затем приготовить к обеду некое изысканное блюдо: в последнее время в среде светских женщин стало модным готовить нечто ресторанное, но никак не обыденное, а затем выкладывать снимки блюд в инстаграмм... После обеда - час вышивания или вязания. К чему будет склонна душа. Потом обещала забежать соседка, чтобы посмотреть, как Аврора составляет букеты из роз. А на деле - подозревала она - соседке просто хочется поболтать, что она любит делать, слишком назойливо глядя в глаза собеседнице. На это наверняка уйдёт час. Потом полдник, который, весьма возможно, придётся разделить с соседкой, если та сегодня окажется слишком настырной...
Аврора легонько вздохнула. Несколько монотонная и предсказуемая - такая жизнь ей всё-таки нравилась. Если уж вечный сон, так лучше без кошмаров...
Она поправила в корзинке срезанные цветы, чтобы добавить к ним ещё пару тёмно-красных - любимый цвет...
Сегодня она с утра чувствовала знакомую, мягко намекающую тошноту, поэтому размышляла, стоит ли к распорядку дня добавить ещё какие-нибудь заботы - или всё-таки на минуты раньше посетить цокольный зал, чтобы подольше побегать до прихода фитнес-тренера? Побегать так, чтобы задыхаться в конце последнего круга...
Удивлённо улыбнулась себе: с каких это пор желание двигаться вдруг становится таким... востребованным?.. Пока же с тошнотой справлялась, потому что стояла среди кустарниковой кипени роз, благоухающих трав и цветов, в густом пении садовых птиц, сквозь ветви деревьев пригреваемая майским солнцем... Да и не получится побегать: в последнее время к тошноте от одиночества добавилась совсем уж неожиданная усталость. Поискав в интернете, пожала плечами. Депрессия? Ну... Вполне возможно.
Рассеянно и равнодушно улыбнулась белокурому красавчику, охраннику, который плохо спрятался в кустах сирени. И, сразу забыв о нём, отвернулась идти к коттеджу.
... Резкий треск сломанных ветвей заставил её подпрыгнуть на месте.
Треск повторился. Нет, он и не заканчивался, раз начавшись!.. И раздался не один этот треск, а множество, словно бежали со всех сторон, грубо ломая посадки!
Что происходит?! Вокруг неё прекрасные кусты и цветы, купленные по сумасшедшим ценам и высаженные личным садовником - с истовой любовью и чуть ли не с трепетом! И кто-то бежит по драгоценным растениям?!
Она ещё не успела обернуться, чтобы посмотреть на нарушителя покоя. Увидела: сбоку к ней прыгнул тот самый белокурый молодчик - из ближних сиреневых кустов. Он быстро подхватил её на руки. "Меня похищают?! Но я столько раз видела этого охранника здесь!" - ахнула она, судорожно прижимая к себе корзину с цветами и собираясь завизжать. Но молодчик нёс её бережно, хоть и беглым шагом - причём к коттеджу. Значит, он оберегает её от чего-то или кого-то?
Однако секунду спустя она завизжала-таки.
Но не потому, что всё ещё думала - её похищают. А потому, что сначала взгляд упал на корзину, которую всё ещё прижимала к груди... Господи, к груди!.. Эту грязную, с торчащими во все стороны сучками, словно выдранную из навозной кучи вещь, в которой лежали не прекрасные розы, а уродливо изогнутые сухие лозы с колючками и какое-то пришибленное сено, мертвенно-серого цвета, явно из надёрганных сорных трав.
А потом она подняла глаза - и завопила, через секунду снова сорвавшись на визг, испугавший её саму.
Её стремительно нёс куда-то жуткий урод. Заросшее чёрной шерстью лицо отличалось плоским, почти вдавленным носом. Рот... Нет, не рот! Пасть полураскрыта, потому что её трудно закрыть - мешали глазные клычища, кровянившие отвислые, багровые, в чёрных точках мясистые губы. И прижимал он её к себе, уже не будучи как обычно затянутым в светлый полувоенный френч. Он жёстко притиснул её к металлическим пластинам, будто вплавленным в его внезапно косматое тело!.. Глаза, мельком глянувшие на вопящую ношу, на мгновения заставили Аврору заткнуться, всего лишь сверкнув на неё болезненным бело-жёлтым светом.
Но всё, что ни происходило, летело именно что секундами.
Она не успела докричать, как внезапно чудовище, нёсшее её, будто споткнулось на бегу. Ещё ничего не соображающая, иначе завопила бы ещё сильней, Аврора, тем не менее, резко напряглась - в ожидании совместного падения. Чудовище сумело-таки сделать ещё пару шагов - по ступеням к двери коттеджа. И споткнулось во второй раз. Аврора от первого крика ещё охрипла, наверное, поэтому сдавленный вскрик на взлёте перешёл в кашель: теперь она видела, почему оно спотыкается. И даже падает!.. Из горла чудовища, едва видного из-за чёрной шерсти, на уровне её собственного подбородка, выскочило острие какой-то толстой стрелы!
Закатывая умирающие глаза, оно смогло подняться ещё на две ступени...
Дверь резко распахнулась - и на крыльцо в сад выскочил Михаил.
Беглая мысль: "Откуда он здесь?! Он не говорил, что должен приехать!"
Дальше Аврора наблюдала ужасающе безумное кино: муж ринулся к ней, протягивая руки - явно, чтобы подхватить её, если чудовище будет падать. Или - когда будет падать... Секунда... И... Женщина только и могла, что хрипеть в попытках закричать, когда с его лицом, знакомым лицом её красивого мужа, начала происходить трансформация: его словно обмело чёрной шерстью, а человеческий рот вытянулся в стороны - в оскаленную пасть!
А через две секунды перед глазами Авроры потемнело: выносить увиденное в эти два кратких мгновения сознание отказалось.
А именно - через две секунды короткая стрела свистнула (она уже начала вычислять этот звук!) и со смачным звуком разбрызгала кровь по левой стороне лица Михаила! Кажется, проткнув его глаз!
Но терять сознание хорошо в ситуациях нормальных. А женщина помнила, что несущее её чудовищное существо тоже начало падать. А может, пришла в себя Аврора, из-за того что как раз-таки упала - на него, естественно. И дикая боль в руке, которой она поневоле ударилась о лестничную ступень, привела её в сознание: "А если я сломала запястье?!"
Быстро выкарабкавшись из-под ослабевших рук (жутко тяжёлых лап с ещё более тяжеленными когтями!!), державших её, Аврора бросилась к двери в коттедж. Схватилась за ручку - и оглянулась. И снова завизжала: по всему саду бегали какие-то странные люди, которые отстреливали её охранников (чудовищ!) из ручного оружия, название которого она не сразу вспомнила, но слово это будто само выстрелило (от одного этого слова сердце трепыхнулось!) в её голову. Арбалеты!
Она рванула дверь на себя, унося в памяти образ когда-то любимого и прекрасного сада - страшного места с уродливыми безлиственными деревьями и кустами чёрно-серого цвета, покрытыми ядовито-жёлтой плесенью и ядовито-серыми лишайниками. Унося образ когда-то тайно любимого мужа, а теперь чудовища, безнадёжно мёртвым валявшегося на ступенях крыльца.
- Сто-ой! - завопили за спиной, и Аврора, ахнув, захлопнула за собой дверь, на автомате щёлкнув внутренним замком и тут же быстро пятясь от этой двери по коридору.
Вместо уютного тамбура, чьи стены были облицованы красивыми большими плитами песочно-солнечного цвета, дверь впустила её в неожиданно пустынное, пыльное помещение. Но дверь в помещение открыта - и там, далеко, в других комнатах, дом ещё был таким же, как недавно - утром. И она так захотела рвануть туда, в красивые, сияющие солнцем комнаты!
Оглянулась на треск выламываемой двери - и втянула воздух сквозь зубы: пустота мчалась за нею, наравне с нею, уничтожая немногие красивые вещи в тамбуре, облепляя их мгновенно запылённой паутиной и, кажется, даже плесенью!
Долго оглядывать помещение, резко превращавшееся в запустелое и пахнувшее затхлостью и в самом деле резкой плесенью, она не смогла. Пока Аврора держалась на мысли, что, несмотря на странную волну запустения, преображавшую коттедж, здание осталось тем же, а значит - можно его проскочить и выбежать на дорогу, где и позвать на помощь... Бросилась к следующей двери - и, схватившись за очередную дверную ручку, вдруг уставилась на свою руку. Грязную, словно она не цветы (она скривилась от воспоминаний: цветы?.. Цветы?!) собирала, а без перчаток копалась на клумбе. Кожа была не просто грязной, а в страшных, кое-где кровоточащих царапинах.
В себя привёл грохот в дверь, которую она машинально закрыла-таки за собой - как теперь понимала, на довольно хлипкий замок. И, забыв обо всём, кроме собственного спасения, Аврора бросилась сначала в рекреацию, уже ожидаемо пустынную, разве что заполненную сломанной мебелью, затканной пыльной паутиной.
За спиной раздался треск, который заставил её рвануть изо всех сил к двери в коридор, а та - распахнулась навстречу, и женщина чуть не врезалась в грудь следующего чудовища. Но грохот шагов преследователей за спиной слился вместе с прыжком этого чудовища, которое только и успело протянуть к Авроре руки, а потом бросилось закрыть её собой, а затем рухнуло, повалившись в сторону.
Взвизгнувшая от слишком стремительных событий женщина, не замечая, что от ужаса заливается слезами, по инерции проскочила мимо грузно шевелившегося (недобитое?!) тела и кинулась в открытый дверной проём.
Беглый осмотр коридора - никого! Аврора, в слезах, пробежала до следующей двери. Грохот за спиной (а люди ли и эти?!) ужасал. Быстро протянула руку к дверной ручке, а сама отвернулась - посмотреть, как далеко преследователи, которые вроде как не чудища, но ведь убивают!.. И, не заметив и промахнувшись, ударилась пальцами о ручку, содрала кожу. Подвывая от страха и до тошноты непонятных событий, Аврора онемелыми от боли пальцами снова попыталась схватиться за ручку и в спину услышала ошеломляющее:
- Это не она! Не она! Обыскивайте дом! Найдите её!
Всё по той же инерции Аврора, торкавшаяся в наглухо закрытую дверь, замерла было в неясной надежде, но в следующий миг её словно ударило от нового крика:
- Эту тоже взять! Узнать, кто такая!
Агрессивный приказ будто прочистил мозги - и она вспомнила, что эта редко используемая ею дверь открывается в другую сторону. И выскочила в служебный коридор, и трепеща от страха и глупо надеясь: а вдруг там тоже остался кто-то из прислу... из чудовищ?! Они хоть пытались её спасти!
Ещё одна дверь, ведущая на улицу, где среди клумбовых полос обычно останавливались продуктовые и вообще хозяйственные машины. Но... Она растерянно замерла, тараща больные от плача глаза и забыв, что дверь за спиной не захлопнута.
Хотя что из того...
Вместо выхода к рабочим помещениям, куда обычно подъезжали магазинные поставщики с продуктами или служащие клининга, она попала в странное место.
Коттеджный посёлок никак не мог располагаться посреди города! Посреди незнакомого громадного города! Среди двух- и пятиэтажных зданий, и не кирпичных, а каменных, словно бы старинных, среди сплошной брусчатки (где асфальт?!) - там, где даже намёка нет на траву и вообще растительность! И - тишина... Такая, что голову немедленно сдавило от этой тишины, а в ушах зазвенело... Аврора опять инстинктивно попятилась. Сразу ткнулась спиной в дверь и, может, потому отчётливо расслышала беспорядочный шум всё ещё бегущих за ней людей...
Снова непроизвольно взвизгнув затравленным зверем, она бросилась от двери - прочь от дома, от последнего предмета, связывавшего её с жизнью, в стабильности которой полчаса назад она была так уверена!
Пустынные улицы странного и, кажется, древнего города напугали её не так, как преследователи и затаившиеся в доме чудовища. Но, пробежав один переулок, оставив за спиной ту самую единственную дверь, которая связывала её с прошлой жизнью (или грёзой о ней?!), она остановилась отдышаться. И вдруг замерла. Оглянулась. Коттеджа нет. Он остался за поворотом, за углом дома... Снова взгляд на руки. Чуть дышать не перестала... На ней нет того удобного трикотажного костюмчика, который она любила за максимальный комфорт... Какая-то рубаха из жёсткой ткани, даже не заправленная в такие же мятые серые штаны. Разве что на ногах довольно удобная обувь - похоже, давно разношенные полуботинки... или даже... башмаки?
Она вздрогнула, когда ей показалось, что за ней снова бегут...
И начала осознавать, что происходит нечто, больше похожее на сон во время болезни. Сначала бурные события. Теперь - тишина и пустота. Ведь только во сне может застояться такая жуткая тишина - в городе. Она даже специально шаркнула ногой по сухой и пыльной брусчатке, чтобы услышать хоть звук. И нахмурилась, этим движением заглушая непроизвольную дрожь. Шарканье-то расслышала. Не сон.
Вернуться?
Снова оглянувшись, быстро пошла по улице, лихорадочно раздумывая, сумеет ли обогнуть этот громадный дом, чтобы снова выйти к коттеджу. Что бы там ни случилось (она с содроганием вспомнила мужа, который на её глазах превратился в чудовище), всё-таки коттедж - единственное место, в котором есть уголки для... пряток. А там... Может, те страшные люди уйдут, и тогда, оставшись одна в доме, она сумеет понять, что происходит... Или найдёт того, кто ей объяснит происходящее...
В пустых, но лихорадочных раздумьях дойдя до края громадного дома, она осторожно выглянула из-за угла. А потом мелкими перебежками добралась до угла коттеджа, чтобы осторожно, на цыпочках подойти к двери.
Дверь в коттедж, открытая ею, коротко раскачивалась. Но перед самим коттеджем никого не было. Или... Выходили, осмотрелись и снова ушли в дом?
Внутри, в полдневной и хмурой темноте помещения, мелькали фигуры - наверное, тех убийц с арбалетами. Аврора отпрянула и, спрятавшись за приоткрытую дверь, прижалась спиной к стене дома...
"Я дура, - внезапно сделала она вполне реальный вывод. - Я знаю все закоулки своего дома. Я знаю, как спрятаться так, чтобы меня здесь не нашли, потому что это мой дом, несмотря на его преображение. А ещё я зна... - И тут у неё перехватило дыхание. - Знать-то я знаю, но... А если... Если это не убийцы? Или убийцы, которые хотели меня спасти от тех чудовищ? Нет... Они хотели меня поймать, а значит..."
Она снова затаила дыхание, прислушиваясь.
Звуки внутри дома начали утихать, как будто группа людей собралась воедино и уходила из дома в сад, а потом уже туда, откуда они в саду появились.
Облизав пересохшие от частящего дыхания губы, Аврора проникла в дом.
Глава вторая
Думая о страшных людях, которые разрушили её привычное состояние... сна, Аврора с удивлением поняла: она не может вспомнить ни одного конкретного человека из ворвавшейся в усадьбу массы. Не может вычленить из толпы ни одного, кого бы она запомнила как отдельную личность - хотя бы по внешним отличительным признакам.
Она запомнила лишь, что это была масса серых людей. Серых, потому что, наверное, они были обесцвечены, да и обезличены её страхом.
Вновь затаив дыхание и прислушавшись, стоя за дверью, она утвердилась в мысли, что они, лишь раз выглянув на улицу со стороны пустого города, покидают коттедж. И, крадучись, вышла из каморки, чтобы осторожно пересечь всё здание до крыльца в сад и убедиться: да, они ушли.
Шагала на цыпочках, машинально и порой того не замечая, потряхивая ранее ушибленной кистью, а глаза полнились слезами, пока поглядывала по сторонам. Прекрасный коттедж, в котором она сама расставляла по-своему мебель - с помощью прислуги, разумеется; её лёгкий - по собственным впечатлениям, словно дворец, и всегда солнечный коттедж превратился в заброшенный памятник самому себе. В окна с выбитыми стёклами больше не вливались тёплые солнечные лучи; пахло затхлостью и пылью; что в помещениях, что вне коттеджа - устоялась предгрозовая пасмурь.
В оглушительной тишине Аврора в очередной раз спряталась за кучей мебельных обломков, в которых так и не сумела бы распознать бывший предмет. Спряталась за ними и замерла от странной мысли: а где прислуга? Одно из чудовищ - она помнила - выскочило ей навстречу, и его тут же убили стрелой из арбалета. А остальные?.. Неужели все превратились в чудовищ и погибли? Но ведь были и те, кто не жил в поместье постоянно. Были те, кого привозили на заказном микроавтобусе. И как раз ближе к обеду он должен был приехать и привезти... Аврора внезапно и отчётливо увидела в воображении лица тех, кто работал в поместье и по дому. Неужели... Неужели в её мире существовали такие чудовища?! Сердце больно трепыхнулось, глаза потеплели от подступивших слёз, а губы начали разъезжаться от безудержного плача.
Но плач сейчас и здесь, в разгромленном доме, - непозволительная роскошь.
Она сжала челюсти и глубоко подышала, как учил личный тренер... Только вспомнила - и снова поёжилась: был ли тренер настоящим человеком? Или он один из?.. Но продышалась и снова прислушалась. Убедившись, что в доме по-прежнему тихо, вышла из-за мебельных обломков. Смотрела только вперёд, поэтому чуть не подпрыгнула, когда несмелый шаг вперёд неожиданно закончился тычком ноги в нечто грузное и тяжёлое. Чуть не упала.
Шарахнулась назад - забывшись, а потому едва не стукнулась спиной в тот же мебельный обломок сзади. Краем доски проехалось по боку. Была бы на ней обычная блузка - в клочья бы. Но это холщовая рубаха, так что резануло болью, кажется - до царапины... Впрочем сейчас не до саднящей царапины.
Чудовище... Лежит. Аврора постояла, успокаиваясь, а потом робко приблизилась к мохнатому телу. Оно... неподвижно. Присела на корточки. Чудовища спасали её от стрел... Проверить пульс у этого? Страшно даже подумать о том, чтобы дотронуться до... шкуры. Но главный признак - именно что неподвижность. А значит...
Наверное, это кто-то из прислуги... И как узнать, кто именно?
А нужно? - словно спросили издалека. Узнавать?
Странная мысль: а почему она осталась прежней?
Передёрнула плечами от жути: она же себя не видит!.. Посмотрела на свою вытянутую ладонь. Когтей нет. Вроде... она всё ещё человек.
Не сводя глаз с тела, Аврора поднялась с корточек и, готовая ко всему, обошла его. И, только убедившись, что чудовище продолжает незыблемо, безо всяких намёков на живое, лежать, последовала дальше, пересекая зал-гостиную.
Перед тем как появиться на крыльце, долго слушала полуоткрытую дверь, спрятавшись за ней. Наконец, уверившись, что и в саду, кажется, никого не осталось, она осторожно довела дверь до приемлемого, чтобы высунуться из-за неё, а потом и выйти.
Пустота и глухая прохлада... Хуже. Она медленно спустилась по нескольким широким ступеням и, всё ещё прячась под навесом крыльца, подняла ладонь к небу: из невидимых серых туч поначалу редко, а затем всё гуще начал падать снег.
Господи... Где же она находится, чтобы летом видеть падающий снег?!
Может, впереди... горы? Но вокруг виднелись лишь чёрные деревья, которые постепенно начинали сереть под серым снегом. Для лучшего обзора неплохо было бы... Она скривила губы... Неплохо бы забраться на крышу. Или для начала попробовать сбегать к соседям? Неужели и у них то же самое?
Потом опомнилась и прикусила губу: хотела же посмотреть, все ли те серые люди ушли. Стараясь не оглядываться на ступени, где лежал её муж... лежало чудовище, сейчас заносимое снегом, Аврора прошагала до первых плит садовой дорожки. Встала на месте, напряжённо вслушиваясь и присматриваясь. И неуверенно пошла к ближайшим розовым кустам, чтобы убедиться: они не просто засохли, а совсем безнадёжны...
Взгляд в спину почувствовала за три шага до выбранного куста. Он упирался между лопатками и раздражал так, словно на открытую нежную кожу села муха и принялась перебирать лапками, кружась на месте. Этот смотрит? Который... превратился?
Додумать не успела.
За спиной раздался торопливый топот, а потом... А потом Аврора придушенно пискнула и зашипела, задыхаясь от нехватки воздуха: кто-то беспощадно и до ужаса болезненно, схватил её за волосы, чуть не выдирая их, отгибая голову назад, а другой рукой вцепился в её шею, тут же сжимая её. Она забилась в сильных руках неизвестного, плотно прижатая к нему, а тот зарычал ей в ухо, оглушая зверским криком:
- Я так и знал, что ты здесь! Я поймал тебя!
Ни "помогите", ни "пусти" не выговорить - только бы суметь вдохнуть, только бы суметь глотнуть воздуха, а перед глазами уже темнело...
А потом как повтор дурного кино, которое начинается с того, что бандит, попытавшийся её задушить, вздрагивает от удара со стороны!
Неизвестный внезапно сильно дёрнулся. Сначала ослабела его рука, сжимавшая её волосы, а потом он и вовсе рухнул, чуть не повалив её вместе с собой - всё из-за той руки, что сжимала ей горло. Аврора как-то, сама себе поразившись, сумела вывернуться из-под этой слабеющей, но страшно тяжёлой руки и упала на колени. И тут же, чуть не на карачках, принялась в панике отползать, глядя на мужчину в сером одеянии. Он лежал на плитах садовой дорожки, как-то странно выгнувшись...
Оглянулась на шелест и окаменела: "муж" сполз со ступеней и с трудом, помогая себе руками (лапами?!), двигался то ли к ней, то ли к неизвестному в сером. Смотреть на него, на "мужа", было страшно - чудовище и чудовище, держаться бы от такого надо подальше. Но Аврора, хрипло хватая вожделенный воздух, смотрела, оцепенев: половина лица (морды?!) чудовища залита уже чернеющей, застывая, кровью, и оно тоже дышит, с хрипами втягивая воздух, как она... Потом машинально перевела взгляд на "серого" и снова шарахнулась: зашевелился!
И - увидела: лежал "серый" на боку, и его затылок был разбит в кровь - или что-то непонятное, потому что чёрного цвета, а не красного. Причём - её ищущий взгляд сразу же наткнулся на клумбовый камень, темневший почему-то ужасающе чёрной жидкостью. Камень, объяснивший, что "серый" упал, потому что "муж"...
"Муж" дополз до "серого" вовремя: тот, оклемавшись, уже собрался перекатиться на живот и встать... Сидя на земле, Аврора зажмурилась, когда "муж" дотянулся до того же садового камня с клумбы и взялся за него так, что камень оказался отличным оружием.
Звук с размаху разбитой о каменный пол глиняной плошки с густым варевом судорогой прокатился по спине Авроры.
Тишина, в которой продолжал хрипеть "муж" (сама она уже оправилась от болезненности словно бы драного горла). И только большие снежинки продолжали липнуть к коже лица, вызывая озноб. Но она продолжала сидеть с закрытыми глазами и глупо думать, зациклившись на этой мысли: хорошо бы снег посреди лета оставался единственной проблемой...
- Аврора...
Позвали так, что стало ясно: рот говорившего не предназначен для выговаривания человеческих слов, но в самом голосе она уловила знакомые интонации. "Муж".
- Не надо, - прошептала она, - пожалуйста... Я не хочу... открывать глаза.
- Аврора... если ты мне... не поможешь, здесь не выживешь... одна, - на хрипловатых выдохах объяснили ей.
Будто звериная пасть выговорила.
Она зажмурилась крепче и сжала кулаки. "Он меня спасал в самые первые минуты этого... - уговаривала она себя, начиная трястись и всхлипывать, сама не понимая, почему. - Он спас меня от этого "серого" сейчас. Открой глаза и помоги ему!"
- Что я должна сделать? - мелко постукивая дрожащими зубами, спросила она, всё ещё боясь открыть глаза.
- Болт задел висок... Надо промыть рану и остановить кровь.
- А где... воду? - всхлипнула она.
- В твоей... комнате.
- Наш дом превратился... - она затряслась ещё сильней и жалобно заскулила, понимая, что вот-вот разрыдается.
- Иди... в свою комнату. Не выживу - и ты...
"А если это какой-то подвох? - промелькнула дурацкая мысль. - Я уйду, а он..." Воображение немедленно подбросило картинку, закончив оборванную было мысль: как только чудовище останется в одиночестве, оно прыгнет на "серого" и сожрёт его!
Разглядывать эту картинку оказалось ещё страшней, потому как она начала появляться и появляться перед глазами, заставляя внутренне содрогаться. Пришлось-таки быстро открыть глаза. Реальность была проще, ожидаемой. Аврора, клацая зубами, уже как-то равнодушно отметила: "муж" сидит как человек, который присел на траву отдохнуть - боком, на бедре, одной рукой-лапой упираясь распяленными когтями в землю, чтобы не упасть. А в другой лапе всё ещё зажат камень, окровавленный и в чём-то бесцветном.
На "серого" Аврора смотреть не стала.
Мазнула испуганным взглядом по лицу ("Морде!" - кричало всё внутри) "мужа" и сразу побежала к крыльцу. У распахнутой двери оглянулась. "Муж" так и не шелохнулся - сидел всё в той же позе.
"Он так уверен, что в доме безопасно?"
Мысль проскользнула и пропала. Аврора заспешила в свою комнату.
Та и впрямь отличалась от всех других помещений коттеджа. У неё было чёткое предназначение. В личных апартаментах из нескольких комнат существовала супружеская спальня и супружеская кровать. Но Михаил с самого начала дал жене знать, что, ночуя порой в коттедже, он намеревается спать отдельно. Авроре пришлось смириться с этим положением, перешедшим из городской квартиры сюда, в коттеджный посёлок, хотя она надеялась что здесь, на природе - как любили говорить соседки... Что здесь... Увы...
И эту "личную" комнату, довольно просторную, Аврора тоже обставляла и украшала сама, но уже не пытаясь угадать вкусы мужа или следовать моде. Ведь вход в личные апартаменты посторонним был запрещён. Ну, кроме как прислуги... В результате появилось любимое гнёздышко в мягких жёлто-оранжевых тонах: Авроре нравилась эта расцветка с впечатлением всегдашнего, даже в непогоду, солнца за окнами.
Шагая по дому, гулко пустому, и оттого стремясь поутишить свой шаг из опасения, что "муж" наврал и что в её личной комнате царит всё тот же чёрно-серый полумрак, подкреплённый уже плотно падающим за окнами снегом, Аврора чувствовала, как то и дело вспыхивает надеждой, что в комнате всё-таки всё осталось, как прежде. И тут же тяжко опускала голову: слишком хмурыми и опустошёнными виднелись помещения, по которым проходила. Хмурыми и страшными из-за своей чуждой незнакомости. Как будто шла... по ночному кладбищу.
Замерла перед дверью в апартаменты. Положила пальцы на дверную ручку. Выждала с минуту, соображая, почему дверь наглухо закрыта. А вдруг там кто-то есть? Остальные-то двери раскрыты настежь. Наконец решилась и потянула на себя дверь, слегка опустив ручку. Щелчок, которого она боялась, прозвучал едва слышно. Дверь открылась, и Аврора вошла в маленькую гостиную. Перед глазами - всё то же самое, что и по всему дому. Но гостиная не просто маленькая. Она почти свободна от мебели. Так что видно сразу, что в апартаментах никого.
Выдохнув и чувствуя, как успокаивается, Аврора тщательно закрыла за собой дверь в коридор и поспешила к своей комнате. Но на полпути любопытство пересилило страх, и она свернула к супружеской спальне. Дверь чуть открыта. И, предупреждённая сквозняком (стёкла разбиты и здесь!), Аврора некоторое время созерцала разгром в комнате... И бросилась к своей комнате - убедиться, что "муж" твёрдо знает: её комната не пострадала от налёта бандитов! Да-да, именно так - от бандитов. Так она решила считать. Чтобы не сойти с ума.
На этот раз не медлила и дверную ручку дёрнула со всей силы - и ахнула, когда из комнаты не пахнуло пустотой и пыльной паутиной, а облило её всё тем же тёплым солнечным светом штор и покрывал, ковров и деревянной отделки.
Инстинктивно Аврора стремительно закрыла за собой дверь. И внутренний замок закрыла на два оборота. И отдышавшись, снова зачастила дыханием: а если не выходить? Если отсидеться тут до приезда... Приезда... Она вспомнила пустой каменный город и скривилась от новых слёз и обиды: полиции здесь не дождёшься. Придётся действовать, веря в слова "мужа", того чудовища, которое так легко и не сомневаясь разбило голову серому человеку.
Буквально отлипнув от двери, она кинулась в ванную комнатушку: махонькая, но существовала в её личной спальне такая. А ещё в ней были шкафчики, в которых, помимо косметики, пряталась и настоящая аптечка: иногда после работы в саду нужен был йод, иногда - после вынужденных возлияний с гостями - нужен был уголь... Чуть не выронив половину средств с полочки, Аврора торопливо собрала в пакетик салфетки и всё, что нужно для перевязки и налила в бутылочку из-под минералки воду из крана. Ещё посмотрела на кран удивлённо: даже вода есть?
И вдруг замерла и опустила глаза, жадно рассматривая собственное одеяние: на ней снова любимый трикотажный костюмчик! Держа пакетик с медикаментами одной рукой, она другой погладила себя по боку, чувствуя под ладонью мягкость ткани. Бросила взгляд на входную дверь. И с сомнением подошла - не затем, чтобы выйти, а чтобы провести небольшой эксперимент. Открыла дверь и, собравшись с силами, вышла за порог. Рубаха. Снова эта грязная рубаха!.. Пришлось сглотнуть, чтобы не заплакать и не засмеяться - истерика подступала сильно и без предупреждения! Вернулась назад, в свою комнату. На ней снова трикотажный костюм. Да что такое... Почему?.. Может, это всё иллюзия?
Но холщовая рубаха в общей гостиной оставалась грубой на ощупь.
Пришлось забыть об экспериментах и бежать на садовое крыльцо, к "мужу".
Впрочем, бежать... Скорее - быстро идти, вздрагивая от каждого причудившегося звука или стука, а то и шороха.
Пока её не было, "муж" дополз до крыльца и отдыхал, навалившись на нижнюю ступеньку и опираясь на неё локтем. Вторая рука свисала вдоль тела, чуть расслабленные пальцы держали всё тот же камень, когда-то бывший в числе тех, что окаймляли клумбы. Аврора вдруг подумала, что этот камень, в форме ромба, и правда очень хорош в качестве оружия. Услышала себя и поразилась: она?! Думает о камне как об оружии?!
И одновременно новая, ужасающая мысль: а если "муж", оказавшись в её комнате, тоже вернёт свой первоначальный вид?!
Мысль и правда ужасающая. Ведь теперь она всегда будет помнить о его второй... ипостаси? А он... кто? Оборотень?
Во всяком случае, он доказал, что для неё он защитник.
Стараясь не глядеть вперёд, где, заметаемый (кратко взглянула разок) снегом, лежал труп серого человека. Сошла со ступеней и, выложив из пакетика набранное, присела перед Михаилом, чтобы осмотреть мохнатую голову. Странно было отмывать кровь, а потом залеплять всем, чем сумела, содранную кожу выше виска, ближе к уху. Странно было поддерживать голову Михаила за подбородок, чтобы осмотреть её в поисках других ран...
- Я думал... ты трусиха.
Какой-то жующий выговор на низких нотах. Клычища мешают?
- Я такая и есть, - пробормотала она жалобно.
- Помоги... встать. Ран больше нет. Голова кружится.
Она с сомнением оглядела его. Муж и раньше был отнюдь не худеньким, а сейчас... И ещё оставалось опасение, что, встав на... лапы, он обрушится на неё... Того, серого, съел ли? Тело вроде целое... валяется.
Но "помоги" оказалось ненужным. Он и сам мог встать, без цепляний за Аврору. Только устоять прямо не мог, всё вздрагивал, будто вот-вот рухнет снова.
- Веди... к себе.
"В этом я оказалась права, - ёжась, но послушно подставляя плечо под его горячую лапу, подумала она. - В моей спальне он снова станет Михаилом, да? А что дальше? Ворвутся эти серые - и снова попытаются убить его. Нас теперь двое. И что?.." беспорядочные мысли метались в дебрях страха, пока "муж" не спросил:
- Тебе тяжело?
- Нет, - по инерции ответила Аврора.
Но он не унимался, продолжал задавать маленькие вопросы в два-три слова, пока она не сообразила, что он старается разговорить её, чтобы она не боялась.
С силами она собралась, дотащив его до своей спальни и прислонив к стене, пока она открывает дверь. Пришлось собраться, поскольку она собиралась стать бесстрастным наблюдателем новой трансформации Михаила - в обратную форму.
Но мужа перетащила, а трансформации не произошло.
В кресло рядом с дверью он свалился тяжёлым мешком.
- И что дальше? - тяжело дыша, спросила она, стоя перед ним.
- Дальше... Аврора, поверь мне... - он отдышался и кивнул, оскалившись в том, что, видимо, посчитал усмешкой. - Дальше, Аврора, тебе надо уколоть палец иглой... и стряхнуть кровь на пол.
- Это что - вместо кроличьей норы? - горестно пошутила она.
- Да, ты сильней... чем я думал.
- Так, значит, иголка и кровь из пальца - это не шутка?
- Нет.
Она замерла, глядя на него. Он не смотрел на неё. Опустив, по впечатлениям, слишком тяжёлую голову, он просто сидел, как будто добрался до последнего пристанища. "Ладно, - изумляясь себе, решила она. - Если уж падать в кроличью нору, так на скорости!" И ушла в ванную комнату.
Вернулась со шприцем в упаковке.
Муж сидел, явно ни разу не пошевельнувшись с момента её ухода.
Шприцы она использовала, когда личный врач заподозрил, что ей не хватает витаминов группы B. Ампулы она купила, купила к ним шприцы, да так и забыла о нехватке витаминов, занявшись своим садом. Да и не чувствовала она, что чего-то не хватает организму. Всегда была здоровой.
Не как та болтливая соседка, которая вечно жаловалась на всё, что угодно, лишь бы пожалели. Кстати, а как же соседи?
Хотя... праздный вопрос, если подумать.
"Кажется, я тяну время..."
Оглянувшись, она поднесла ближе к креслу с мужем ближайший стул и села на него. Тщательно продезинфицировала безымянный палец и, внутренне содрогнувшись от будущей боли, ввела иглу в его подушечку. Муж так и не пошевельнулся.
Надо было поискать обычную иглу, швейную. Но за такой надо идти в комнаты прислуги. Игла шприца уколола слишком грубо, и кровь закапала быстро, не успела Аврора вынуть иглу из пальца. Пришлось вскочить со стула и поспешно вытянуть руку в сторону. Капля, другая шлёпнулись на ковёр...
Михаил сказал - "стряхнуть на пол". Аврора со всей решимостью (кровь-то ещё идёт) стремительно обошла всю свою маленькую спальню, потряхивая кистью, чтобы попало не только на ковры, но и на дерево пола - на паркет.
Подняла глаза - и от потрясения превратилась в статую.
Громадная каменная зала, посреди которой она стояла, отличалась изощрённым каменным интерьером. По центру далеко убегала ковровая дорожка - прямо к далёкому же то ли входу, то ли выходу. Из высоких окон, явно не застеклённых, вливалось то солнце, которого ей так не хватало сейчас!..
Но, оцепеневшая от преображения собственной крохотной (в сравнении же!) спаленки в этот величественный зал, она не могла думать, а только впитывала странные виды, кажется... замка? Такое, вообще, может быть?
Вспомнила о Михаиле и только начала оборачиваться, как высоченный каменный потолок вдруг помчался вниз - так быстро, что она с всхлипом пригнулась, ужаснувшись: он рушится прямо на неё! Но вытаращенные глаза, больные от напряжения, продолжали следить, как тёмно-серый - на этот раз царственных оттенков, преображается в желтоватый тон для потолка с обоями.
- Вот и всё, - сказал муж за спиной.
Она всё-таки обернулась к нему.
Кресло, в котором он сидел, постепенно истаивало из высокого трона, сиявшего остаточным блеском драгоценных камней, в обычное, привычное глазу.
На подгибающихся ногах Аврора подошла к нему. Хотела закричать, но из горла вырвался лишь беспомощный писк:
- Ты... кто?!
- Аврора, потом, - попросил он, вставая.
И только сейчас она поняла, что разговаривает с человеком, а не с чудовищем, которым он был минуту назад.
Но это уже проехало мимо сознания.
- Почему - потом?! - уже агрессивно спросила она. - И потом - это когда? Когда ты снова станешь... тем уродом?
- Когда мы внесём сюда всех, кто лежит раненым, - резко ответил он. - Прекрати истерику - я уже знаю, что ты сильней, чем кажешься.
Аврора думала - она взорвётся от ярости, внезапно обуявшей её, когда она услышала от него последние слова. Укротило её одно - упоминание о других живых. А когда дошло в полной мере...
Сунула в карман тот же пакет с медикаментами, прихватила бутылочку, пожалев только об одном - не успевает дополнить воды. И вышла из спальни следом за Михаилом, со злостью вопросив у него мысленно: "А что это ты? Таким же остался за порогом моей спальни? Почему снова не превратился в урода?!"
Последнее слово она произнесла с наслаждением, горя ненавистью к человеку, который и пугал её, и заставлял злиться.
Но, закрывая дверь в свою спальню, она вздрогнула и снова резко открыла её.
Комнатушка по всем углам переливалась беспорядочно разбросанным блеском. Впрочем, нет. Не по всем. А именно там, где она разбрызгала свою кровь. Когда эта мысль оформилась, она внимательней пригляделась к спальне. Всё именно так. Вот блестит, мерцая разноцветьем, пятно возле кресла, вот поблёскивает в левом углу - там, куда она махнула кистью в первый раз.
Взглянув на мужа, уходящего из их общей гостиной, она быстро заскочила в свою спальню и бросилась к ближайшему сиянию. Чуть не упала, склонившись нал первым пятном, и выпрямилась, абсолютно растерянная, с тремя драгоценными камнями, обработанными так, словно они только что из-под станка ювелира или из-под чего у них там... Это... её кровь? Один камешек был бледно-зелёным, два других - ярко-алыми. Она осторожно подвигала ладонью - и камни ответили весёлым сверканием.
А муж... знает?
И ему неинтересно, что появились эти камни?
Аврора чуть не бегом заторопилась догнать его. Шёл он спокойно, как всегда, когда они вместе появлялись на чьих-то праздниках или вечерах. Догнав его, она открыла рот. И промолчала, решив сначала понаблюдать, а потом делать выводы и уже на этих выводах задавать вопросы... Он не оглянулся, и она сунула камешки в карман... Чуть не споткнулась: ожидаемой холщовой рубахи на ней нет! И метнула взгляд вперёд: и муж остался мужем, не превратившись в урода?! Это что? Из-за её крови?
Но спрашивать уже было некогда: они вышли в сад, где их ждали охранники - кто живой, хоть и раненый, а кто мёртвый, но все в человеческом обличии.
Глава третья
Из пятнадцати охранников в живых осталось семеро. Из прислуги, бывшей в тот момент в доме - три девушки и одна женщина, повар. Все они отчуждённо проходили мимо Авроры в её личную комнату - некоторых вносили, и только потом, на выходе, она узнавала в них тех, кто уже несколько лет работал в доме Михаила... И раньше-то, в своём сне, она как-то стороной сознавала: она им - не хозяйка. Сегодня Аврора увидела это воочию. Хозяином для них был только Михаил... Это задело. И очень сильно. Кажется, сильней того, что происходит нечто выбивающее из сна.
Когда первое чудовище переступило порог её спальни, Михаил вдруг нахмурился и взглянул на Аврору:
- Верни на место камни!
- Это моя кровь! - строптиво возразила она, сунув руку в карман.
Он внезапно улыбнулся как-то так, что легко можно было считать с его сухих губ: "Вот в чём дело!" И поэтому не сразу, но Аврора поняла: сначала он решил, что она просто прихватила эти камни. Грубо - своровала.
- Нет. Это не твоя кровь. Ты поняла неправильно. Твоя кровь только проявила эти камни, а не создала их.
- Это как? - поразилась Аврора, входя в комнату и возвращая три камня на место.
- Куда попали капли твоей крови, там они и... и показались, - он запнулся, вероятно подбирая слова, чтобы более чётко объяснить происходящее. И договорил, наблюдая, как, опустив голову, бредёт по личной спальне жены чудовище, как останавливается у окна: - Камни спрятаны по всей твоей спальне, но замаскированы так, что показать, где они, может только твоя кровь. - И, пропустив мимо себя выходящего охранника, добавил - явно не Авроре, а размышляя вслух: - Счастье, что в вашем мире можно найти человека с такими характеристиками крови. - И кивнул следующему чудовищу, которое висело на руках других двоих.
- То есть я...
Муж искоса метнул такой взгляд, что она мгновенно заткнулась.
Однако от его вдруг доверительных ответов она начала чувствовать, что он стал ближе, хоть прямо сейчас он пресёк её расспросы. Да Михаил с ней столько не беседовал по времени за весь прошлый год!..
И она снова решилась:
- А... что происходит? Кто... ты? И эти... - она замялась, но проговорила обыденное: - Кто эти люди?
- Ты не должна этим интересоваться.
И снова, одним взглядом, поставил на место.
Только статус её немного изменился. После всех ужасающих воображение и сознание странностей Аврора поняла главное: теперь она не только жена-вывеска для светского человека.
Теперь она деталь страшного и непостижимого механизма, который превращает...
Она машинально взглянула на толпу мохнатых чудовищ в гостиной общих с мужем апартаментов - и оторопело распахнула глаза, не веря, но разглядывая привычные линии и цвета просторной комнаты, которая, как Аврора до сих пор считала, осталась в прошлом! Мебель не разрушена, на полу - тот же ковёр солидной расцветки коричневого с чёрным, и от лёгкого сквозняка натягивается тончайший тюль на окнах, изливающих в гостиную солнечный свет...
По спине пробежали мурашки. Аврора ничего не понимала из происходящего с этими людьми или существами, но она сама в этом жутком событии... Кто она? Посторонний винтик в чьей-то игре? "У меня нет даже семьи, - с холодком на сердце поняла она. - Я думала - у меня есть семья, хотя бы напоказ... А у меня её... нет... Я думала, что он чувствует ко мне хотя бы уважение, что я представляю его на людях..."
Какое страшное прозрение...
Аврора отошла от Михаила (а как, кстати, его зовут по-настоящему?) и, выйдя из спальни, коридором добралась до ближайшего дивана в рекреации, чтобы сесть, машинально сложив руки на коленях. И оцепенеть. Если отодвинуть сумасшедшее событие, разразившееся сегодня в коттедже, событие, которое едва не свело её с ума, она, Аврора, получается, вышла замуж так, что семьи ей не видать? То есть не стоит надеяться, что Михаил оценит её усилия выглядеть подобающе и вести дом подобающе? Что он сделает её по-настоящему женой? Что она нужна ему лишь как человек с определённым типом крови?.. Подспудно её поразило, что она не размышляет о тех существах, к которым относился и "муж". Может, она всё-таки свихнулась?.. Но в мыслях промелькнуло, что это событие она пережила, а потому её интересует будущее...
Сумев, наконец, сформулировать то, что тревожило больше, Аврора почувствовала себя леденяще одинокой: где-то там, далеко, родители, которые думают, что она счастлива; и рядом, здесь, то ли человек, то ли... существо, которое обрекло её на одиночество, лишив надежды даже на то, что однажды она кого-то встретит и тогда...
Плевать на его тайны и какое-то дикое волшебство! Ведь он не даст ей развестись, чтобы она попробовала-таки создать семью. Чтобы у неё хотя бы появилась иллюзия, что она сумеет это сделать в будущем!.. Не даст свободы.
... Сон закончился бесповоротно - именно тем, что она не однажды предугадывала: Аврора вскочила с дивана и, зажимая рот и мыча от страха опоздать, бросилась к ближайшей кадке с диковинным гигантским цветком, под его громадные резные листья.
Отдышавшись, прислонилась к краю подоконника, чтобы продолжать сплёвывать в землю кадки противную слюну...
Вместе с рвотой, показалось ей, из неё вышла та она, которая была до сих пор. Вышла тихая, никому не мешающая женщина, которая, несмотря на замужество, жила сама по себе. Правда, при этом строго подчинялась любым правилам, которое навязывало ей общество, где она вынуждена была существовать.
Эта женщина сейчас смотрела на кадку с растением, не узнавая его, но узнавая о себе больше, чем знала до сих пор.
У неё нет мужа.
У неё нет семьи.
У неё нет... Аврора чуть не задохнулась, когда мысленно озвучила только что понятое!.. У неё нет даже собственного укромного местечка, которым она до сих пор считала спальню! Нет такого места, где она могла бы прятаться от личных невзгод! Оказывается, это место было необходимым для множества существ! Место, которое она считала настолько личным, что могла порой в нём помечтать, а это в её положении настолько интимно, что... А в это время в её спальне оборудовали какое-то жуткое место, благодаря которому кошмарные чудовища возвращались в человеческую форму!
Она снова затряслась, быстро-быстро хватая воздух.
У неё нет дома!
Она затряслась от ненависти. Затряслась та новая Аврора, которую вырастили в той старой, никому не мешающей.
И эта новая Аврора быстро сообразила, что делать в поразительной ситуации.
Она оттолкнулась от подоконника и дошла до первой ванной комнаты на первом этаже. Умылась и прополоскала рот. Намылила руки, смыла половину мыльной пены, а остатками облила лицо так, чтобы пена попала в глаза, с которых уже потекла косметика.
И с трудом, спотыкаясь, потому что шла полуслепая, вернулась к подоконнику, от которого было видно кадку со следами её рвоты.
И здесь ещё раз мысленно перечислила свои беды, растравляя себя до бесконечных рыданий. Она стояла у окна и вскоре ревела в голос, содрогаясь от плача и уже не в силах остановить слёзный истеричный вопль. Она рыдала и прощалась со своей жизнью, выводя из прежней Авроры прошлое.
- Что случилось? - пробился сквозь воющие рыдания голос мужа.
Его раздражение она услышала мгновенно, что и выразилось в новом приступе истерики. Она раскачивалась от горя, выла - и сквозь ладони холодно смотрела на "этого" человека совершенно новыми глазами. Этот человек - враг. Но она его переиграет. И нет ничего лучше женской истерики в этом деле.
Носу уже стало больно, глаза уже устали обливаться слезами, когда она почуяла, как кто-то взял её за руки и дёрнул. Не муж. Отняв ладони ото рта, который выдавал какие-то жуткие заикающиеся звуки, она увидела перед собой одного из охранников. Едва только он снова заглянул ей в глаза, как опять дёрнул, потряхивая, её руки.
- Смотри мне в глаза... - прошипел он.